Воздушная кукуруза

Пролог.

Из записей дьяка Козьмы Константинова, певчего церкви Николая Чудотворца, Николаевской слободы города Красногорска.

… И в лето 1870 года престранные события произошли в месте Николаевская слобода. Пропала девица Наталья Тимофеева, дочь купца второй гильдии Прохора Тимофеева, шестнадцати годов от роду, со слов матери ея – чистый агнец. Пошла девка ввечеру к колодцу по воду, да и сгинула. Только коромысло у колодца, да ведра валяются. Мать в слезы, отец в гневе, думали, сбежала девка с полюбовником. Да только не ведали, с кем она могла сбежать, не знали, кто мог девицу соблазнить, так как девка была честная, домовитая. И до того бывало, пропадали девицы, и в Николаевской, да и в Покровской слободе, да не верталися назад, и весточки не присылали, горевали их родители, да поиски толку не давали. Отцы да матери думали, что замуж девки пошли убёгом, молились за дур таких, да вот опосля выяснилося жуткое и чудное.

Девица эта Наталия появилася дома через двое суток, на рассвете, босая и растерзанная, верхом на чужой лошади, без седла. Упала возле крыльца отчего дома, причитая и плача, и входить отказалася, а опосля и вовсе обмерла вся от слез, да пала без чувств. Когда привели девку в память, отлили холодной водой, она рассказала такую правду.

В слободу приходил сбывать шкуры да дичину охотник, Гринька Ясиноватый, из ссыльных. Жил он уединенно, в лесу, в брошенной кем-то сторожке, бил птицу да зверя, продавал, покупал порох да муку. Дружить ни с кем не дружил, чурался, да барином себя вел, с мужиками говорил свысока. Был он виду хитрованного, вертлявый да на лицо смазливый, ус что у гусара, да чуб волной. Держал себя весьма форсисто, да и говорил вычурно и непонятно. Матки да батьки опасались за девиц, да и не велели шибко ему показываться, а разве уследишь за этим женским племенем? То одна, то другая выказывали ссыльному барину расположение – то глянуть исподтишка, то улыбку послать, а некоторые даже и осмеливались заговорить с красавцем, за что были биты не раз. За что сослали его было никому не ведомо, однако говаривали, что эти штуденты в своих университетах замышляли противу самого царя-батюшки.

Девка сказала, что охотник похитил ея, вдарив по голове, да безчувственную-то силом и увез в лесную сторожку, где не раз надругался, бил да сильничал, что было видно по синякам да ссадинам на лике и руках. Через сутки он привез из деревни самогона и упился вдрызг, пил да все бахвалился перед девкою связанной, как он ея будет сильничать, да опосля прибьет и закопает в тайге. Когда пьяный супостат заснул, девице удалось развязать веревки на руках и ногах, да и попыталася сбежать. Чудовище же то мужеска пола, проснулось и стало ея бить ногами, приговаривая, ты мол моя, я тебя и прибью, а мне ничего не станет. Тогда девка ухватила ружье, что стояло в избе и выстрелила в супостата, попав ему прямо в причинное место.

У супостата была собака, большой черный волкодав, страшный видом как адская псина. Услышав борьбу в доме, пес стал рваться в двери. Девица же перезарядила ружьё, благо батька учил детей с оружием обращаться, что делать, в Сибири живем, бывает и волк забредет в слободку. Девица Наталья ранила пса через окно, и тот с воем скрылся в тайге.

Душегубец выл, катаясь по полу, кровища хлестала ручьем, девица хотела добить его вторым выстрелом, да не смогла, духу не хватило. Бросила ружье, выскокнула из дома, вскочила на лошадь охотника, привязанную тут же у крыльца, да и поскакала прочь. Ночь она скиталась по тайге, к утру наткнулась на езженую дорогу и кое-как воротилась в слободу.

Криком кричала девица и просила прощения у отца и матери, ибо нечиста она теперь, и руки у нея в крови. Вызвали полицмейстера, собрали мужиков, да и поехали искать сторожку Гринькину. Девица ехала на телеге с матерью, путь указывала, да больше выла да тряслась от страху. Избушку нашли, да только догорала она уже. От Гриньки ни косточки не нашли, и собака-демон его как сквозь землю провалилась, только кровавый след в тайгу вел. Осмотрели окрестности, да нашли за избой шесть могил, неглубоких буреломом заваленных. А в могилах тех – все девицы, пропавшие последние два года с Покровской да Николаевской слободы. Вот такой убивец завелся в нашем крещеном граде. Да только этим дело еще не кончилось.

Наталья матери да отцу поклонившись, ушла в монастырь, где взяли её черницей. Через несколько дней вышла она из обители повидать родичей, ибо отец её слег с грудной жабой. Возвращалась девица одна, по сумеркам, и вот в переулке навстречу ея вышла черная собака, ростом с теленка, чистый демон, глаза горят кровью, из пасти слюна капает, грудь широченная, рык громогласный. Закричала девица дурным голосом, а пес кинулся на неё, на землю повалил, видать хотел горло перегрызть. На счастье, в том дому гостил барин, энтот поручик Авдеев, он с окна с пистоля псу прямо в голову попал, да и снес её прочь. Бабы да мужики темныя бают, что охотник был колдун, да после смерти в пса перекинулся.

Девица же Наталья через положенное время родила от насильника дитя, женского полу и назвала ея Ангелиной. Сама приняла постриг, и нарекли её в монашестве Ефросиния, и в кротости своей она дитя насилия не бросила. Девочку растили в приюте при монастыре с другими детьми. Года через три приезжал шляхтич Ясиноватый, барин польский да богатый, батька нашего убивца, да просил отдать ему девчонку. Мать Ефросиния вышла, только лица не открыла, да ответила, что дитя насильника с малых лет будет молиться за грешную душу отца своего.

А пса того адского теперича бабы да старухи темныя видят, бывает, кто во сне, кому на улице приблазнится. И бают, к большой беде этого пса видеть – то корова сдохнет, то сноха ребенка скинет. Разговоры эти все ж от темноты да неграмотности, а вот что убивец у нас в городе молодых девок сильничал да убивал, то чистая правда. И не предали его земле, и не провели над ним отпевание души, потому дух его темный да неупокоенный до сих пор блуждает по земле да тревожит род человеческий.