Война жуков и ящериц

ГЛАВА — 1 —

Я просыпался.

Первым сработал рефлекс: ПРОВЕРИТЬ ОРУЖИЕ. Оружие было на месте: развешанное по телу или на гвоздях в изголовье кровати. Я ощупал в темноте все по очереди, перевел дух и перешел к следующей стадии пробуждения. Мое оружие при мне, я жив, я цзын, я готов исполнить свой долг, я Рым.

Вспомнив, что я цзын, я уже не удивлялся тому, что вспомнил про долг прежде, чем вспомнил, как меня зовут. Для любого цзына естественно думать прежде о своей расе, об Империи, и только потом уже о себе. Особенно если он, как я, принадлежит к касте Воинов. Поговаривают, что у кое-каких каст — Ученых, например, принято думать прежде об индивидууме, а потом о расе. Не думаю, не думаю. Цзын есть цзын.

Я сжал и разжал когти. Тело функционировало нормально. Можно продолжать проверку. Ни тревоги, ни шума битвы я не слышал, но, осторожно отодвигая хвостом щеколду, я был начеку. Дверь приоткрылась чуть-чуть — на долю дюйма, и я внимательно осмотрел Коридор.

Коридор был тускло освещен — не ярче лунного света. Воздух был теплым — не горячим, но теплым и влажным, как и должно быть ночью на Черных Болотах. Мы просыпаемся не для отдыха и жрачки. Мы просыпаемся для охоты. Мы готовы драться.

Я без всяких дальнейших размышлений отодвинул дверь до конца и собрался было выползать, но застыл. По коридору шел другой цзын. Я подождал, пока он пройдет, использовав это время, чтобы лишний раз проверить оружие.

То, что я выше его по званию — собственно, на этой операции я был его непосредственным начальником, — здесь ни при чем. То, что я пропустил его, не назовешь даже вежливостью — это чистая логика. Коридор слишком узок для двоих, а он шел первым.

Мы не обменялись официальными знаками приветствия, только хвост его чуть дернулся, когда он проходил мимо. Его десятифутовую тушу, крупную даже для цзына, и в полумраке коридора ни с кем не спутаешь. Зыр — мой заместитель в этой операции. Я уважал его за его способности, а он меня — за мои. Я не испытывал потребности желать ему удачи или давать последние инструкции. Он был цзын.

Как и остальные в моей летной группе, он блестяще прошел тренировки, и я не видел причин почему бы ему иначе вести себя в реальном бою. Если он или кто-то другой поведет себя в бою безрассудно или струсит, я его убью.

Коридор опустел, и я пошел по нему вдоль стены с ячейками в сторону машинного отделения. Пару минут я радовался своему чину. Поскольку я командовал летной группой, мой флайер находился в первом от палубы ряду, что избавляло от необходимости ползти по изогнутой стене. Не то чтобы мне это было трудно, но с начала тренировок по пилотажу флайера я обнаружил в себе легкую боязнь высоты. В полете она, разумеется, не проявлялась, но вот висеть где-то между полом и потолком мне было бы противно.

Я не стал тратить время на проверку флайера. Это дело механиков. Я достаточно разбирался в машине, чтобы вести ее и даже исправлять несложные поломки, но за любую технику отвечают механики — это их дело, так же как отвечать за оружие — мое. И все равно, если они и упустили какую-то мелочь, я ее тем более не замечу.

Вместо этого я принялся раскладывать личное оружие по местам в кабине флайера: работа, которую не выполнит ни один механик. Я вовсе не хочу сказать, что механики не умеют водить флайер. Они тоже цзыны, а я предпочел бы в качестве боевого напарника скорее цзына любой касты, нежели любое другое разумное существо. Однако я из касты Воинов, боевой элиты боевой расы, поэтому оружие свое раскладываю всегда сам.

По правде говоря, шансов, что оно пригодится в предстоящей операции, было немного; с другой стороны, мне всегда спокойнее иметь его под рукой. Как-то не совсем я свыкся с теми новыми технологиями, что так внезапно обрушились на нас. Ручное оружие связывало нас с прошлым, с нашими корнями, с Черными Болотами. Даже Верховное Командование не возражает против ношения личного оружия при операции. Оно лишь ограничило вес личного снаряжения, которое можно брать с собой во флайер. Никто не может стать между цзыном и его оружием — даже другой цзын.

Удовлетворившись результатом, я залез во флайер и опустился в гель-кресло. С легким шипением задраился колпак. Я терпеливо ждал, когда на приборной панели загорится сигнал полной герметичности флайера; как только все флайеры нашей секции загерметизируются, мы сможем начинать операцию.

В отличие от транспортов с поселенцами десантные суда вроде нашего тесны, неудобны и оснащены лишь тем, что жизненно необходимо для выполнения операции. Это помогло мне не отвлекаться на лишние размышления. Впрочем, мысли мои против воли то и дело возвращались к тому, что нам предстояло. Мое нежелание думать об операции объяснялось вовсе не отсутствием боевого духа или страхом за свою жизнь. Я цзын. Но это не мешает лично мне неодобрительно относиться к геноциду.

Наконец обе стены-створки — и та, на которой был закреплен мой флайер, и точно такая же, противоположная — дрогнули и начали двигаться. Операция началась. Медленно, они распрямились, превратив параболическое в разрезе помещение в высокий, узкий прямоугольный зал. В результате флайеры с нашей стены оказались точно в интервалах между флайерами противоположной, словно готовые к сбросу бомбы.

Пока наши летные группы проводили последнюю предстартовую проверку, отсеки по обе стороны от нашего, наоборот, увеличились в объеме, давая возможность экипажам их флайеров занять свои места. Как я уже сказал, на десантном корабле нет лишнего пространства.

Палуба нашего отсека отворилась почти у меня под ногами. Поскольку мой флайер располагался в нижнем ряду, я имел великолепный обзор вниз. Глянув в зияющий черный провал, я испытал легкое головокружение. Мы не относимся к летающим расам.

А потом наступила невесомость. Не было ни толчка, ни стука, означавшего сброс флайера: только что я сидел в закрепленном на стене флайере, а в следующую секунду я падал. Притом что обыкновенно я избегаю комментариев, это ощущение не из самых приятных.

Как нас и предупредили при инструктаже, операция была назначена на ночное время. В этом имелся определенный смысл: неприятель вел дневной образ жизни, тогда как мы, цзыны, привыкли действовать ночью. Это давало нам неоценимое преимущество в предстоящем бою. Еще это означало, что нас сбросили на темную сторону планеты, затруднив возможность ориентироваться на местности.

Атмосферные потоки изрядно пошвыряли мой флайер при снижении, но это меня почти не беспокоило. И потоки, и давление, и погодные условия несомненно принимались в расчет сбросившими нас пилотами. В некотором роде пилоты — специалисты, подготовленные не хуже, чем Воины.

Легкое покалывание ступней на педалях дало мне знать, что мой флайер вошел в зону действия одного из источников энергии, заблаговременно сброшенных разведывательными кораблями. Тем не менее я продолжал падать. Теперь я мог уже различить отдельные детали простиравшегося подо мной ландшафта. Слева виднелась значительная водная поверхность, прямо подо мной — что-то вроде горного перевала, а справа насколько хватало зрения тянулись леса. Планета была явно почти не заселена. Неудивительно, что противник выбрал ее для колонизации. Неудивительно, что нам предстояло отбить ее у него.

Покалывание ног заметно усилилось, но я продолжал падать. Я даже позволил себе подумать о возможном отказе техники, но тут же отогнал эту мысль. Программа полета была настолько проста, что в ней просто не было места ошибке; к тому же я до сих пор не сделал еще ничего такого, что могло бы привести к неполадкам.

Словно в подтверждение моих выводов автопилот выбрал именно эту секунду, чтобы среагировать на надвигавшуюся землю. С легким хлопком развернулись перепончатые крылья из упругого металла, и флайер перешел в стремительный полет. Перегрузка вдавила меня в гель-кресло и на мгновение затуманила зрение.

Короткое нажатие обеими ногами на педали отключило автопилот и передало управление флайером мне. Несколько мгновений я позволял машине скользить вперед, потом точным нажатием педалей сбросил скорость. Управление флайером — исключительно сложный процесс, но мы натренированы до такой степени, что можем делать это почти автоматически, не думая. Флайеры для нас стали такими же послушными, как, скажем, собственные руки или ноги. Совершенная форма транспорта, только и всего. Голова должна быть занята только одним: операцией, противником.

Пока флайер шел не меняя курса, я изучал землю внизу, используя для этого как собственные чувствительные к теплу органы, так и акустические локаторы флайера. Последним я доверял в меньшей степени, но и они не помешают при управлении машиной. Иногда — особенно в ночное время — они могут предупредить о препятствиях по курсу раньше, чем собственные органы чувств.

Я несся над речной долиной, в восходящих потоках теплого воздуха. Прямо и правее по курсу начинался тот лесной массив, который я видел с высоты. Похоже, пилот правильно рассчитал точку сброса.

— Готовы, Рым.

Телепатированный голос Зыра прозвучал у меня в голове. Я не оглянулся. В этом не было нужды. Его сигнал передал мне все, что мне нужно было знать: отряд развернулся за моей спиной в боевой порядок, и им не терпится начать.

— Заводимся на счет «один», — телепатировал я. — Приготовились… Три… Два… Один!

Посылая последнюю команду, я с силой нажал на педали, и машина рванулась вперед с новой скоростью, когда включился двигатель. Не было ни рыка, ни даже нового шороха. Это одно из преимуществ нового привода. Искровые двигатели бесшумны — немаловажное дополнение к нашей тактике внезапности. Раса, которая их изобрела, ужасно гордится своими бесшумными заводами и лифтами. Как раса Воинов, мы нашли им и другое применение.

Наша эскадрилья неслась в темноте, заходя на первую атаку новой войны.

ГЛАВА — 2 —

В темноте смутно виднелись другие эскадрильи, идущие параллельными курсами. Где-то далеко за нами шли еще четыре волны атакующих. Сто эскадрилий, шестьсот флайеров — и все против неприятеля, превосходившего нас численностью в тысячи раз. Впрочем, исход битвы беспокоил нас очень мало. Флайеры давали нам преимущество в скорости и маневренности полета. Огневой мощи оружия с лихвой хватало для того, чтобы справиться с таким противником. Маневренность и огневая мощь решают исход боя вне зависимости от прочих факторов — история военного искусства неоднократно подтверждала это и продолжает подтверждать. И потом, мы все-таки цзыны. Куда там простому насекомому инстинкту против закаленного годами боевых тренировок цзына. Мы победим в этой войне. Мы победим, потому что мы должны победить.

Мы шли уже на бреющем над лесом, не выискивая пока себе цели. По сравнению с исполинскими деревьями наши флайеры казались просто карликами. Стволы имели в диаметре не меньше тридцати футов, и корни их терялись где-то далеко внизу, в темноте. Если десантный корабль сбросил нас точно в расчетное время, в расчетном месте, если все эскадрильи строго выдерживали заданные скорость и курс, атака должна была начаться во всех квадратах одновременно, равно как атаки других дивизий, принимавших участие в операции по всей планете. По замыслу, это должно воспрепятствовать противнику организовать сопротивление.

Бесшумно скользя над вершинами деревьев, я видел в кронах темные пятна гнезд. Напрягая зрение, я пытался получше разглядеть противника, но пока ничего не мог разобрать, если не считать неясных силуэтов. Враг спал, облепив гнезда бесформенными роями, не подозревая о том, что смерть уже бросила тень на их цитадель. Что ж, ничего удивительного. Миллионы лет они и их союзники безраздельно правили звездами. Мы, цзыны, прилагали огромные усилия к тому, чтобы скрыть свое присутствие до тех пор, пока не окрепли для открытого столкновения. Теперь мы готовы, и враг будет знать о нас — если кто-нибудь из них останется в живых, конечно.

И все же мне хотелось посмотреть на них поближе. Как-то трудно представить себе похожую на осу тварь с крыльями от двадцати до тридцати футов в размахе. Рисунки и трехмерные голограммы — это, конечно, неплохо, но увидеть собственными глазами — все равно лучше.

Хотя говоря честно, чувствовал я себя неуютно. Я предпочел бы встретиться с противником на твердой земле — или, еще лучше, на тех болотах, где мы привыкли жить и сражаться. Мне никогда не доводилось еще встречаться в воздушном бою с летающей расой. При всей нашей летной подготовке воздух — не наша родная стихия. Мне хотелось бы, чтобы исход битвы зависел не от нашей способности летать лучше, чем существа, летающие от рождения. Это тревожило меня. Нет, я не оспариваю логики приказа. Было бы сущим безумием завязать военные действия на земле при воздушном превосходстве противника. И все равно мне было не по себе.

Что-то вдруг ударило в борт моего флайера — так непредвиденно, что я не успел увернуться. Оно цеплялось за плексиглас фонаря, — кусало его и царапало, пытаясь забраться внутрь. Мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы продолжать смотреть вперед, избегая столкновения, тогда как эта тварь висела меньше чем в футе у меня над головой. Краем глаза я видел фасетчатые, отсвечивающие металлом глаза и заостренные жвала, вгрызающиеся в прозрачный фонарь; потом я крутанул флайер, и тварь исчезла. Где-то сзади послышался легкий хлопок, будто лопнул надутый пузырь, и я понял, что это Зыр разделался с наглецом. Я бросил быстрый взгляд на фонарь в том месте, где за него цеплялась тварь. На внешней поверхности плексигласа виднелись глубокие царапины, а в том месте, куда впиталась слюна, он потемнел.

Я был доволен. Короткая встреча с противником подготовила меня к бою лучше любого психологического тренинга. Новая порция адреналина ударила мне в кровь, обостряя чувства, ускоряя реакции. Теперь уже нет необходимости искусственно разжигать в себе боевую ярость.

В первый раз я подумал о том, что хорошо бы выбраться из боя живым.

Мы вошли в зону цели. По моему сигналу эскадрилья разошлась, набрав дистанцию между фланерами. Потом, все в том же строю, мы нырнули к самым верхушкам деревьев, и Жучья Война началась.

Как и любой другой бой, этот очень скоро стал слишком стремителен, чтобы думать. Мы свыклись с нашими флайерами и оружием настолько, что они сделались продолжением наших тел, и пользование ими требовало от нас не больше мысли, чем, скажем, движение собственными когтями. Все наши мысли и чувства были сосредоточены только на неприятеле и земле под нами.

Мысли превратились в калейдоскоп отрывочных впечатлений и всплывающих в памяти инструкций. Пользуйся по возможности холодным излучением… оно не так эффективно, как горячее, но меньше повреждает лес… нам же самим здесь потом и жить… рой блокирует курс… так, прожечь дорогу… отклонение от курса не более пяти градусов… накрыть эти гнезда широким лучом… не уклоняйся от курса… стоит уклониться сильнее — и ты попадешь под огонь ведомого… так, девяносто градусов вправо… поворачивай вправо, только вправо… справа от тебя идет Кыр… перед ней опасно делать левый… обогнуть тот ствол… гнезда… холодными, только холодными… враг цепляется за крыло… бочка… гнезда… холодными, холодными!.. не отклоняться от курса…

Мы шли над зоной по произвольной ломаной кривой. Идти ровным зигзагом было бы проще, да и процент поражения противника был бы выше, но тогда наш курс стал бы предсказуемее. К третьему заходу противник успел бы сгруппироваться и ждал бы нас. Поэтому мы продолжали свой на первый взгляд произвольный курс, снова и снова минуя уже пройденные места, прожигая себе дорогу сквозь рои противника, идущие наперерез.

…Поворот направо… гнезда… холодными…

Мы постоянно балансировали на грани катастрофы. Наши флайеры превосходили скоростью врага, но, прибавив скорость, мы были бы вынуждены уделять больше внимания деревьям, рискуя пропустить гнезда. Стоит нам сбавить скорость — и обходить деревья будет гораздо проще, но и противнику будет проще перехватить нас. Поэтому мы заигрывали со смертью, то устремляясь вперед, то переворачиваясь, чтобы стряхнуть уцепившегося за крылья врага, который норовил утянуть нас к земле.

…Обойти дерево… прожечь себе путь через рой… поворот вправо… гнезда… переворот…

Одна мысль беспокоила меня. Операция протекала слишком гладко. До сих пор я не получил ни одного сигнала о выходе из операции или о бедствии. Все флайеры моей эскадрильи сохраняли место в строю; мы не потеряли пока ни одной машины. Если и остальные боевые группы действуют столь же успешно, у нас могут возникнуть сложности при возвращении.

…Не зевай… переворот… поворот вправо… гнезда… холодными…

Мы уже завершали зачистку своей зоны. Правда, меня беспокоила ее северная граница. Зоны, отведенные каждой эскадрилье, были задуманы с перехлестом, чтобы гарантировать стопроцентное уничтожение неприятеля. Это означало, что график движения каждой эскадрильи должен быть тщательно выверен во избежание случайной встречи с соседями. Система нудная, но эффективная; тем не менее что-то было не так. Складывалось впечатление, что северную границу нашей зоны обрабатывали мы одни, и, проходя вдоль нее, я видел к северу нетронутые гнезда.

Что-то случилось с нашими северными соседями, и принимать решение предстояло мне. Впрочем, решение это было несложным, поскольку вариант действий у нас оставался только один. Мы не могли рисковать, оставляя за собой нетронутые гнезда. В конце концов мы занимались геноцидом. Если мы оставим хотя бы немного яиц, нам придется возвращаться и начинать все сначала, только на этот раз противник будет ждать нас в полной боевой готовности. Мы никак не могли оставлять эти гнезда.

Завершив зачистку, я дал эскадрилье команду возвращаться на север. Это, несомненно, вызвало у моих подчиненных недоумение, но они были цзыны, поэтому повиновались беспрекословно. Я повернул эскадрилью налево. В этих условиях левый поворот был безопасен: я мог не опасаться Кыр, поворачивая навстречу неприятелю.

Выполнение боевой задачи над чужим квадратом усложнилось. Этого следовало ожидать, поскольку мы не могли больше идти произвольной кривой.

Когда на борьбу с преграждающими курс роями стало уходить не меньше времени, чем на уничтожение гнезд, в голове моей прозвучал наконец долгожданный сигнал. Войдя в чужую зону, мы первым делом включили системы оповещения своих, но только теперь дождались ответа.

— Я поймала ваш сигнал, — пришла мысль. — Спасибо, конечно, за помощь, но я могу завершить работу и своими силами. Возвращайтесь в точку встречи.

Я обратил внимание на то, что она назвала себя в единственном числе.

— Как у вас? — спросил я.

— Потеряно пять флайеров. У меня разбит фонарь, так что я не могу подняться обратно на корабль. Но задание выполнить в состоянии. Не задерживайтесь с возвращением.

То, что шесть флайеров столкнулись при зачистке своей зоны с трудностями, вызвало у меня некоторые сомнения в том, что один успешно завершит ее, однако я отогнал эту мысль. Она цзын, и если говорит, что справится с работой, значит, она с ней справится.

— Возвращаемся на корабль! — скомандовал я своим и перевел свой флайер на постепенный набор высоты. Мгновение я сомневался в Кыр, но безосновательно. Когда мы набрали высоту и пошли в предрассветных сумерках в точку встречи с кораблем, ее флайер занимал положенное место в строю.

Я не особенно размышлял по поводу отваги той, что отослала нас, оставшись биться в одиночку. Для цзына это не выдающаяся доблесть а, скорее, норма поведения.

Когда мы подошли к точке встречи с кораблем, небо вокруг него было уже пусто. В этом не было ничего удивительного, потому что зачистка чужой зоны отняла у нас дополнительное время. Остальные эскадрильи подошли и вернулись на борт раньше.

Далеко внизу я увидел горящий участок леса. Кто-то наверняка неосторожно пользовался горячим излучением. Проходя над этим местом, я посмотрел вниз. Горела сравнительно небольшая часть леса, к тому же отделенная от основного массива рекой. Оставалось надеяться, что огню не одолеть водную преграду. Было бы обидно после всех наших стараний потерять лес по чьей-то беспечности.

Мы уже почти вышли к кораблю и теперь медленно набирали высоту. Отсюда уже было видно корабль, вокруг которого вилось маленькое облачко заходящих на борт флайеров. Им там быть уже не полагалось.

Я старался не думать об этом, выстраивая свою эскадрилью для ожидания. Или мы не единственная эскадрилья, задержавшаяся с выполнением задания, или…

Я выбросил эту мысль из головы. Подходила наша очередь. Я повел свою эскадрилью по кругу от корабля, перестраивая ее для захода на борт. Перестроившись, мы вновь повернули к кораблю, ища глазами распахнутые створки люка.

Люк был закрыт. На наших глазах корабль повернул и, набирая скорость, ушел вверх.

ГЛАВА — 3 —

Одним из наиболее сложных этапов подготовки военной операции является определение так называемого «расчетного уровня потерь». Межзвездные войны еще более осложнили эту проблему. Необходимо высчитать, сколько Воинов останутся в живых для успешного завершения операции, какой транспорт и сколько припасов для них потребуется. Недооценка потерь ведет к поражению. Переоценка — к потере своих сил из-за нехватки продовольствия или топлива в космосе.

Верховное Главнокомандование по-своему решило эту проблему. Оно твердо держится расчетной цифры потерь. Оно может потерпеть заниженный расчет, но никак не завышенный. Оно определяет количество Воинов, которые должны вернуться на транспорт, и как только это количество оказывается на борту десантного корабля, люки просто закрываются. Все, кто не успел попасть на борт, просто записываются в счет потерь.

Именно это произошло на этот раз с нами.

Поскольку это было наше первое столкновение с жуками, у командования недоставало данных для расчета потерь, поэтому они на всякий случай завысили цифру. Это давало гарантии того, что операция будет завершена успешно. Это означало еще и то, что нас уже вычеркнули.

Нам не было смысла искать другой корабль. Если бы на другом корабле оставались свободные места, нас бы перенацелили на него. Нам никто ничего не говорил. Мест больше не было. С точки зрения Верховного Главнокомандования нас больше не существовало.

Эта ситуация показалась мне забавной: я был живым командиром живой, но «мертвой» эскадрильи. Что положено делать после смерти? Я решил, что ситуация заслуживает того, чтобы обсудить ее с остальными.

— Совет! — мысленно передал я остальным. Я ожидал секундного замешательства, пока они соберутся с мыслями, но ответ Кыр пришел почти мгновенно.

— Если мы мертвы, самым разумным было бы захватить с собой в Черные Болота легион врагов дополнительно. Мы уничтожили яйца и маток, но в живых осталось еще много рабочих, которых мы можем уничтожить прежде, чем иссякнут источники энергии.

— Рым, говорит Ыхх. Неужели мы так просто свыклись с мыслью, что мы мертвы? Всегда есть шанс, что кто-то из десантных кораблей задержался, и на нем есть места. Я предлагаю использовать остаток энергии на поиски другого корабля. Если мы его не найдем, будем думать, что делать дальше.

— Позвольте напомнить, — послышался голос Жжых, — что вне зависимости от того, считается ли он живым или мертвым, нами командует Рым. Как бы трудно это ни было, его долг как командира решить, как нам поступать дальше, и не тратить время на бесполезные споры.

— Мыжж полностью разделяет точку зрения Жжых.

Я уже собрался возразить на столь превратную оценку моих функций как командира, однако меня перебил Зыр.

— С твоего позволения, командир, умирать нам совершенно не обязательно. Впрочем, если Черные Болота и призовут нас, мы еще можем сделать кое-что для Империи.

Его убежденность заинтересовала меня.

— Объясни, Зыр.

— На этой планете имеются поселения и других видов Насекомой Коалиции, а это значит, наш флот еще вернется. Если мы проживем достаточно долго, мы их дождемся. Даже если мы не доживем до их возвращения, мы сможем накопить полезную информацию, которой Империя сможет воспользоваться.

Его совет был разумным и своевременным. Если у нас есть еще шанс послужить Империи, нам не о чем спорить.

— За мной! — скомандовал я и повернул флайер вниз, к поверхности планеты. Остальные пятеро за моей спиной перестроились в боевой порядок и ринулись следом. Мы снова сделались боевым отрядом цзынов.

Теперь все решало время. Размещенные на поверхности источники энергии имеют ограниченный срок действия. Разумеется, они проработают еще некоторое время — по расчету это должно дать возможность отставшим флайерам найти другой транспорт, если таковой, конечно, имеется. Однако насколько нам было известно, потери были невелики — следовательно, расход энергии также был выше расчетного. В любое мгновение наши двигатели могли остановиться.

— Как только перейдем на бреющий, всем рассыпаться и перейти к индивидуальному поиску. Нам нужна большая пещера в невысокой горе, не более чем в пятистах метрах от воды, желательно с нависающим козырьком. Избегайте леса и ни в коем случае не набирайте высоту.

Как справедливо заметила Кыр, в живых наверняка осталось еще немало рабочих ос, так что не стоит нарываться на неприятности, а таковые не замедлят воспоследовать, если те обнаружат нескольких заблудших цзынов.

— Командир, разрешите предложить…

— Не разрешаю, Жжых! Ты сама сказала, что принимать решения — моя обязанность, и я их принял. Выполняй приказ.

Эскадрилья разделилась; каждый получил по сектору для поисков. Наши флайеры огибали невысокие холмы в надежде найти убежище до того, как иссякнет энергия. С каждым проходом мой сектор поиска расширялся. Я начал не на шутку беспокоиться: если так пойдет и дальше, скоро мы отдалимся друг от друга настолько, что можем не успеть слететься вместе до остановки источника энергии.

Я в очередной раз развернул флайер, решив, что еще пара проходов — и мне придется прервать поиски и придумать что-то другое. К тому же, если мы разлетимся на большое расстояние, мы не сможем общаться телепатически.

— Командир! Я нашла пещеру!

— Сообщение принял, Жжых. Туда пройдет флайер?

— Я на пробу влетела и вылетела обратно. Для наших целей подойдет вполне.

Я уже не раз замечал за Жжых склонность к поспешным поступкам. Впрочем, не время было устраивать ей выволочку.

— Всем подтвердить получение информации Жжых. Сбор у выставленного ею маяка.

— Мыжж, подтверждаю.

— Ыхх, подтверждаю.

— Зыр, подтверждаю.

Я выждал еще несколько секунд. Кыр не отзывалась.

— Зыр, Мыжж, ваши сектора ближние к Кыр. Передайте ее сообщение или подтверждение.

— Я слышал ее подтверждение, командир, — послышался ответ Мыжжа.

Успокоившись, я повернул флайер и направил его в сторону маяка Жжых. Двигаясь со скоростью звука, я очень скоро увидел вход в пещеру. Отверстие было не выше десяти футов, но достаточно широкое, чтобы пропустить внутрь флайер. На моих глазах два флайера — Ыхха и Мыжжа — нырнули внутрь. Я заложил вираж и начал спускаться.

Я убрал тягу и выровнял машину в двух футах от земли. Я не беспокоился, что пещера недостаточно глубока и я врежусь в севшие первыми флайеры. Существуй такая опасность, меня бы предупредили.

Темное отверстие входа стремительно приближалось, а потом я оказался внутри. Резкий переход от утреннего света к полной темноте на мгновение ослепил меня. Впрочем, мои ультразвуковые рецепторы продолжали говорить мне, что я нахожусь в глубокой — футов примерно сорок — пещере. Я различил остальные флайеры — четыре штуки, стоявшие в ряд на дне пещеры. Гадая, куда делся пятый, я повернул к ним и осторожно, затаив дыхание, опустился на землю — несмотря на то что я сбавил скорость, земля надвигалась слишком быстро, а наши флайеры не рассчитаны на приземление. Встряска при касании была ощутимой, а фонарь жалобно взвизгнул, царапнув по скале. Я не стал обращать на это внимания.

— Кого не хватает? — рявкнул я, едва флайер остановился.

— Кыр.

Это могло означать неприятности.

— Мыжж! Ты уверен, что она подтвердила…

— Вот она, командир.

Мое зрение уже адаптировалось к темноте пещеры. Я разглядел очертания флайера Кыр, бесшумно скользившего к нам от входа в пещеру.

У меня была уйма вопросов, но я сдержался. Всему свое время. Не стоит изводить расспросами того, кто совершает непредвиденную посадку на флайере.

Наконец ее машина замерла в нескольких футах от остальных. К этому времени все мы уже вылезли из кабин и ждали ее.

— Кыр! Объясни свою задержку!

Боюсь, голова моя склонилась угрожающе близко к положению, означающему откровенную злость. Разумеется, она заметила это и вышла из своего флайера, изображая злость и обиду.

— Я обнаружила противника, командир. Там было три…

— Они тебя видели?

— Да, но я уничтожила все три и проверила все вокруг, вот почему я…

— Зыр! — рявкнул я, обращаясь к своему заместителю, который как раз возник за ее спиной, в результате чего она — при росте в шесть футов — совершенно потерялась на фоне его исполинской туши.

— Да, командир?

— Имеются ли какие-то свидетельства того, что неприятель обладает телепатическими способностями?

— Это нам неизвестно, одни догадки. Известно, что многие низшие виды насекомых общаются телепатически.

Я резко отвернулся от них.

— Жжых! Проверь свои индикаторы: действуют ли еще источники энергии?

— Действуют, командир.

— В таком случае вы с Мыжжем развернете свои флайеры к выходу и с помощью горячего излучения завалите вход в пещеру.

Я снова повернулся к Кыр; несмотря на все мои усилия, кончик моего хвоста сердито подергивался.

— Кыр, у меня к тебе прямой приказ. Даже при том что из всех бойцов эскадрильи ты, несомненно, самая эффективная, твоя самодеятельность угрожает безопасности остальных. В будущем при столкновении с противником ты обязана немедленно оповещать об этом нас. Невыполнение этого будет считаться прямым ослушанием.

Послышался грохот, и даже тот слабый свет, что был в пещере, исчез. Вход в пещеру был надежно закрыт. Я повернулся и заговорил громче.

— А теперь направленным лучом проделайте ход на поверхность; мне надо, чтобы по нему можно было передвигаться только по одному и на карачках.

Последовало молчание.

— Командир, это невозможно.

— Не понял.

— Источник энергии только что прекратил передачу.

ГЛАВА — 4 —

Мы успешно похоронили себя заживо. Я тщательно обдумал сложившуюся ситуацию.

— Есть у кого-нибудь с собой фонарик?

— У меня, командир, — послышался из темноты голос Ыхха.

— Полагаю, в интересах эскадрильи тебе лучше зажечь его.

— Согласен. Он остался у меня во флайере. Если вы двое, кто сидел в машинах, когда обрушили вход, подадите голос…

— Я здесь, — откликнулась Жжых. — Твой флайер футах в четырех слева от меня. Хочешь, чтобы я продолжала говорить для ориентира, или достаточно этого?

— Хватит. Так я иду за фонарем, командир?

Я услышал негромкий стук когтей по камню, когда он проходил мимо меня. Даже несмотря на полную темноту, я мог представить себе, что он делает. Он осторожно двигался бочком вдоль стены пещеры, поводя рукой перед собой и ощупывая пол кончиком хвоста. Цзынам не впервой действовать в полной темноте, так что шанса споткнуться у него почти не было.

— Жжых! Когда ты осматривала пещеру, ты полностью сканировала ее с флайера?

— Так точно, командир.

— Имеются еще выходы на поверхность — любого размера?

— Ни одного.

В темноте вспыхнул узкий луч света и расширился, осветив остальных. В темноте все оставались на своих местах, чтобы не мешать Ыхху, но теперь, с появлением источника света, все ожили.

— Куда поместить свет, капитан?

— Положи его просто на свой флайер.

Мои глаза быстро адаптировались к новому освещению. Очертания пещеры снова выступили из темноты. Хорошая все-таки вещь эти новые фонарики; я сделал себе заметку на память включить на будущее такой же в состав своего снаряжения. Впрочем, даже при улучшенной видимости я был рад, что Жжых проверила пещеру ультразвуком. Визуальный осмотр пещеры на предмет отверстий занял бы слишком много времени, тогда как ультразвук выдает результат за несколько секунд. Чертовски удобное приспособление.

— Предварительный осмотр показал также, что в пещере отсутствует жизнь любого вида: как животная, так и растительная.

Совершенно неуместное в данный момент замечание Жжых. Если бы в пещере имелись признаки жизни, она должна была доложить об этом в первом же сообщении, тем более на территории противника. Единственное, в чем я не был уверен, — было ли это еще одним свидетельством ее суетливости или она намекала на то, что мой вопрос насчет ультразвукового сканирования тоже неуместен. Впрочем, думать над этим было некогда: на очереди были вопросы поважнее.

Я еще раз огляделся по сторонам, прикидывая размеры и подсчитывая кое-что в уме. Нет, с кислородом проблем не будет. Нет необходимости отводить личный состав в глубь пещеры на время работы.

Я направился к своему флайеру.

— Зыр!

Он мгновенно вырос у меня над плечом. Я снял со стенки кабины ручной терморезак и протянул ему. Он быстро осмотрел его. Мало кто из цзынов пользуется терморезаками. Это оружие все еще непривычное, почти не опробованное в бою, так что предпочтение оказывается традиционному холодному оружию или его более современным вариантам. Выбирая себе арсенал, я захватил терморезак только для того, чтобы освоить его — на всякий случай. Неожиданная ситуация, в которой мы оказались, наглядно показала его ценность, и я уже прикидывал в уме, как лучше использовать его разрушительные способности. Остановка источника энергии положила этим размышлениям конец. Из всех видов оружия, которыми мы располагали, только это имело автономный источник питания, так что полагаться мы могли только на него.

— Возьми это и разбери часть завала. Работай по возможности вручную, но при необходимости используй терморезак.

Без лишних вопросов он повернулся и начал карабкаться на загородившую вход в пещеру груду камней. Я сделал вывод, что эта проблема решена, и повернулся к остальным.

— Я хочу обрисовать сложившуюся ситуацию. На неопределенный срок мы заперты на удерживаемой противником планете, и рассчитывать мы можем исключительно на собственные силы и на то оружие, которое захватили с собой. Наши дальнейшие действия определяются двумя основными задачами. Во-первых, мы должны постараться собрать максимум информации о противнике, которая может пригодиться Империи в борьбе. И во-вторых, нам желательно выжить, чтобы вернуться во флот, когда имперские силы вернутся. Как вы видите, эти две задачи противоречат друг другу. В этой связи я хочу переговорить с каждым из вас наедине, чтобы выслушать ваши точки зрения на то, каким образом нам лучше достичь выполнения этих задач. Вопросы есть?

— У меня, командир.

— Ну, Жжых?

— Почему вы хотите узнать это в личном разговоре, а не в открытом обсуждении?

Я смерил ее холодным взглядом.

— В ситуации, когда речь идет о выживании в течение длительного периода, мне как вашему командиру необходимо знать мнение каждого члена отряда, а также склонности, предпочтения и все прочее помимо простых анкетных данных. Многое из этого является сугубо личной информацией — например, ваше мнение обо мне и о своих коллегах по эскадрилье. Всем остальным это знать не только не обязательно, но и просто нежелательно. Надеюсь, вы поймете это и вспомните, когда сами будете командовать эскадрильями.

Голова ее оставалась упрямо вздернутой, но она смолчала.

— Еще вопросы?

Вопросов не последовало. Я пошел в дальний угол пещеры.

— Ыхх! Я хочу говорить с тобой первым. Остальные пусть займутся выгрузкой снаряжения из флайеров.

Ыхх единственный в эскадрилье был старше меня как по возрасту, так и по боевому опыту. Однако ни его личное дело, ни мои собственные впечатления о нем не позволяли дать ему однозначной оценки, так что мне не терпелось узнать о нем побольше.

Мы нашли себе место поудобнее и уселись.

— Ыхх, даже притом что я тебя почти не знаю, твои возраст и опыт говорят сами за себя. Я, несомненно, не раз обращусь еще к тебе за советом. Однако не могу удержаться, чтобы не задать тебе вопрос личного характера: почему это ты с твоим послужным списком до сих пор не получил звания повыше?

— Своим медленным продвижением по службе я обязан исключительно собственной осторожности, — без колебаний ответил он. — Слишком много видел я потерь в бою из-за поспешности или некомпетентности. Моему консерватизму претят действия впечатляющие, рассчитанные на зрителя, и с каждым новым сражением из тех, в которых я участвовал, это чувство только укрепляется, что вовсе не способствует продвижению по служебной лестнице. Я сам понимаю это и не имею ничего против. Только прошу, не принимай эту осторожность за трусость. Многие из тех, что расценивали это именно так, отправились с места дуэли прямиком на Черные Болота. Мои качества как Воина куда выше средних, так что в бою можешь на меня положиться.

Он чуть подвинулся и посмотрел на меня в упор.

— Что же касается моего мнения о тебе как о командире, я нахожу твою кандидатуру вполне приемлемой. Даже притом что ты способен на риск, которого лично я бы избегал, ты действуешь с решительностью и самообладанием, исключающими излишнюю опасность. Я не вижу, что помешало бы мне выполнять твои приказы.

— Что бы ты посоветовал мне в связи со стоящими перед нами задачами?

— Спячку для большинства членов эскадрильи. Спячка с разными сроками пробуждения на случай, если с бодрствующими членами что-нибудь случится. Так шанс того, что кому-нибудь из нас удастся дожить до возвращения имперского флота, будет гораздо выше. Чем меньше нас будет бодрствовать, тем меньше провианта нам придется добывать и, следовательно, тем меньше у противника шанс нас обнаружить. Оставшиеся бодрствовать члены эскадрильи могут охранять спящих и одновременно наблюдать за неприятелем.

— Что ж, я приму в расчет твою точку зрения. Однако должен сказать, что я не согласен с твоими выводами. Спячка помогала нашей расе пережить тяжелые времена, когда срок жизни был ограничен. Мне представляется, что сейчас все обстоит совершенно иначе. Препараты долголетия, изобретенные кастой ученых, обеспечивают цзынам практически вечную жизнь — по крайней мере до момента насильственной смерти. Поскольку на этой планете противник обладает численным превосходством, мне представляется наиболее разумным поддерживать в состоянии боевой готовности максимальное количество бойцов, чтобы в любой момент дать отпор противнику.

Он выслушал это спокойно. У него была своя точка зрения, у меня — своя. Вопрос о том, кто прав, а кто нет, не стоял. Я командир эскадрильи, значит, я отдаю приказы, а остальные их выполняют.

— Кстати, что из личного оружия ты захватил с собой на этот раз?

— Перевязь с дюжиной метательных ножей, хлыст из стальной пружины, пояс с распылителем кислоты, телескопический нож и дуэльные палицы.

— Что из этого ты мог бы выделить в общий арсенал?

Несколько секунд он думал.

— Пожалуй, все, за исключением дуэльных палиц. Разумеется, я рассчитываю, что меня не оставят безоружным, оставив что-то из списка или возместив чем-нибудь другим.

Это меня вполне устраивало.

— Еще один вопрос, Ыхх. Как ты оцениваешь своих коллег?

Он ответил не размышляя: он явно обдумал это задолго до нашего разговора.

— Зыр великолепно подготовленный и устрашающе отважный боец. При всем этом иногда мне кажется, что он слишком много думает. Меня даже посещают сомнения, действительно ли он из касты Воинов. Он исполняет свои обязанности безупречно и легко, но мне кажется, это не доставляет ему ни удовольствия, ни гордости.

Он чуть удивленно вздернул голову.

— Кыр, возможно, лучший боец из всех, что я встречал за свою жизнь. Из всей нашей эскадрильи с ней мне менее всего хотелось бы встретиться на дуэли. Ее реакции и боевые инстинкты прямо-таки фантастические. И все же, признаюсь, что-то меня в ней беспокоит. Поначалу мне казалось, что это просто моя зависть к ее способностям, но теперь я понимаю, что это не так. Мне кажется, убийство доставляет ей больше удовольствия, чем стоило бы. Другими словами, имея ее на нашей стороне, я больше уверен в победе, но мне не хотелось бы стать тем, кто прикажет ей остановиться.

Он ненадолго задумался, потом нерешительно склонил голову набок.

— О Мыжже у меня до сих пор нет никакого мнения. Он производит впечатление способного бойца, но целиком и полностью находится под влиянием Жжых. Во всяком случае, в настоящий момент он является лишь исполнителем ее воли. Возможно, понаблюдав за ним в ее отсутствие, я составил бы свое мнение о нем.

Голова его опустилась угрожающе низко. Я видел, как цзыны вызывали на дуэль, держа голову и повыше, чем этот.

— Жжых опасна. Если бы ты принял мое предложение насчет погружения в спячку, я бы предложил погрузить ее на максимальный срок. Ее присутствие угрожает безопасности всей эскадрильи. В то время как ты, Рым, рискуешь расчетливо, она бросается очертя голову. Безрассудство опасно в любом бою, но в нашем нынешнем положении может привести к катастрофе. Что хуже, она взяла в привычку постоянно оспаривать твои решения. Я считаю, что оставлять ее активно действовать опасно для эскадрильи.

— Очень хорошо, Ыхх. Это исчерпывающий ответ на мои вопросы. Если у тебя нет других предложений или вопросов, попроси подойти ко мне Кыр.

Кыр оставалась для меня загадкой. Она была маленькой, на целый фут ниже установленного для касты Воинов нижнего предела в шесть футов. Впрочем, это препятствие на пути в действующие части она преодолела благодаря своим упомянутым выше боевым способностям. Никакого сомнения, ее выберут для продолжения рода, с тем чтобы эти ее свойства перешли к следующему поколению Воинов, если только… если только они подтвердятся в реальном бою. Именно эта мысль занимала меня, пока она шла ко мне.

— Кыр, не буду скрывать своего мнения о твоих способностях. Они превосходны и сделали бы честь любому боевому отряду. И все же нельзя игнорировать то, что это твоя первая боевая операция, так что твое поведение под огнем еще неизвестно. Поскольку ты, как и Жжых, принадлежишь к новому поколению Воинов, которое с самого начала проходило подготовку на новой технике, а не по старинке, как остальные бойцы эскадрильи, ты будешь постоянно находиться под пристальным вниманием — моим и Верховного Главнокомандования.

Я сделал паузу в ожидании ее реакции. Она молчала.

— Все отмечают, что ты выказала необычайное рвение броситься в бой. Это не могло не вызвать определенных вопросов, из которых два особенно волнуют меня, и поэтому мне хотелось бы получить на них ответы сейчас же. Вопрос первый: является ли этот твой энтузиазм твоим индивидуальным свойством, или же он отличает все это ваше новое поколение, к которому мы просто еще не привыкли? И второй: не помешает ли этот энтузиазм беспрекословно выполнять приказы?

Она чуть откинула голову назад, задумчиво прикрыв глаза. Я не торопил ее: вопросы требовали серьезных размышлений и взвешенных ответов. Кончик хвоста ее легонько постукивал по каменному полу пещеры.

— Если подумать, мне кажется, что тот энтузиазм, с которым я рвусь в бой, скорее относится к моим индивидуальным свойствам, нежели к отличительным характеристикам нового поколения. Предупреждая следующий вопрос — или вопрос, оставшийся невысказанным, — скажу сразу: да, мне нравится бой. Это то, что я умею делать хорошо. Своим нынешним статусом я обязана в основном своим боевым качествам, и только используя их, могу я послужить Империи. Когда я не в бою, я ощущаю себя бесполезной. В то же время это не значит, что я не признаю своих недостатков, и я не только готова повиноваться приказам, но буду благодарна за любые замечания и советы бывалых офицеров.

Она вопросительно склонила голову набок.

— У меня есть вопрос, Рым. Во время атаки на неприятеля я заметила у тебя тенденцию строить нашу траекторию таким образом, чтобы поворачивать только направо. Случайно ли это или ты сознательно не хотел подставлять мне свой левый борт?

— Нет, это не случайность, — признался я. — Поскольку я не знал, насколько беспрекословно ты будешь держать строй, а также готова ли ты прекратить огонь в любой момент, я не был уверен, не обратишь ли ты свой огонь на цзына, отдавшего приказ к его прекращению, — в данном случае на меня. В этой связи я избегал маневров, которые могли бы хотя бы на короткий момент помешать тебе вести огонь. Как командиру мне положено просчитывать все возможные ситуации в бою и делать соответствующие выводы. В данном случае мои расчеты показали, что если бы ты решила атаковать меня, я был бы в невыгодном положении для обороны.

Она выслушала это без малейшего раздражения или обиды.

— Ясно, Рым. Но уверяю тебя, твои опасения на мой счет напрасны. Как я говорила уже, я не вижу ничего зазорного в том, чтобы получить замечание от такого ветерана-Воина, как ты. Кроме того, я не смогла бы обратить оружие против другого цзына. Меня учили сражаться с врагом, а применение силы против своих означало бы пустую трату этого умения. Из моего личного дела ты знаешь уже, наверное, что я ни разу не дралась на дуэли. Мои способности хорошо известны и служат мне хорошей защитой от вызовов, а мое неприятие борьбы с другим цзыном не позволяет мне вызывать кого-либо самой неспровоцированно.

— Какое твое мнение о других членах эскадрильи?

— Никакого. Они цзыны и честно сражаются. Меня не интересуют их мысли или побуждения. Ты в этом смысле не исключение. Твое руководство не вызывает у меня ни восхищения, ни неодобрения. Ты хорошо выполняешь свой долг, и никто не может требовать от цзына большего.

— У тебя есть предложения по дальнейшему плану наших действий на этой планете?

— Я сказала уже, что целиком и полностью доверяю в этом смысле опыту старших. В то же время, если тебя интересует мое мнение, я бы посоветовала нам действовать на открытом пространстве. Мы можем замуровать флайеры в пещере, а сами перемещаться по местности. Привязка к одному месту — в особенности с единственным выходом — опасна, поскольку делает нас уязвимыми. Перемещение по занятой противником территории даст нам больше гибкости в бою или при контратаке.

— Какое личное оружие у тебя с собой?

— Набор кастетов с шипами, треугольный меч, супербулава, три стальных шара диаметром по два с половиной дюйма, дуэльные палицы.

— Могла бы ты выделить хотя бы часть в общее пользование?

Она поколебалась немного.

— В таких случаях вроде бы положено делиться, но я предпочла бы не делать этого. Ты сам говорил, что в бою я весьма эффективна. Это следствие того, что я очень много времени потратила на упражнения именно с этими видами оружия. В бою я могу переходить с одного вида на другой почти без задержки, поскольку это отработано у меня до автоматизма. Я боюсь, что утрачу это свое умение, если мне придется менять стиль ведения боя. Единственное оружие, которое я готова отдать без колебаний, — это супербулава и дуэльные палицы. Супербулава — последнее дополнение к моему арсеналу, и я не совсем еще привыкла к нему. Что же до дуэльных палиц… что ж, я уже объяснила, почему они мне не нужны.

— Исчерпывающий ответ, Кыр. Если у тебя нет ко мне вопросов, позови сюда Мыжжа.

Она поднялась с камня, но не ушла.

— Вопросов нет, командир, но есть дополнение к сказанному ранее.

— Что именно?

— Я говорила, что не имею особенного мнения о своих коллегах. Подумав, я понимаю, что это не совсем так. Когда ты сказал, что мы с Жжых принадлежим к одному поколению Воинов, я испытала раздражение и подавила желание просить тебя о том, чтобы ты не ставил нас с Жжых вместе. Я могу расценить это как своего рода точку зрения. Я не могу обосновать ее, но по возможности мне не хотелось бы, чтобы нас с ней ставили на одну доску.

Она повернулась и отошла, чтобы позвать Мыжжа. Я ждал этого разговора. Как и Ыхх, я так и не составил пока мнения о нем, поскольку он все время находился в тени Жжых.

— Садись поудобнее, Мыжж. Мне нужно многое…

— Я лучше постою, командир, и если ты позволишь мне говорить первому, мне кажется, наш разговор будет коротким и по существу.

— Продолжай.

— Прежде чем мы перейдем к вопросам о том, как я отношусь к тебе и остальным, я должен сказать, что не считаю это существенным. — Я открыл рот, чтобы возразить ему, но он заговорил быстрее. — И не потому, что я не верю в то, что ты прислушаешься к моим словам; просто мое мнение и в самом деле немного значит. Видишь ли, еще на заре моей карьеры я внимательно проанализировал свои способности — гораздо тщательнее, чем мои наставники. В результате мне пришлось признать, что не обладаю никакими особенными качествами. Я не бездарь и не неуч, но и особых талантов у меня тоже нет: ни боевых достоинств Кыр, ни стремления к лидерству и тактического мышления, как у тебя или Жжых. Поэтому я решил, что если хочу продвигаться по службе, то мне лучше выбрать быстро прогрессирующего цзына и верой и правдой служить ему в качестве напарника, помогая ему возвышаться и самому возвышаясь вместе с ним.

Он сделал паузу и посмотрел на меня в упор.

— Так получилось, что цзын, которого я выбрал, — это Жжых. В этой связи мое собственное мнение ничего не значит. Я одобряю то, что одобряет она, и выступаю против того, против чего выступает она.

— Почему ты выбрал именно Жжых?

— А не тебя? Я ничего против тебя не имею, Рым. На мой выбор повлияло несколько факторов. Она молода, тогда как ты заслуженный ветеран. У тебя уже сложились рабочие отношения с различными цзынами — с Зыром и Ыххом, например. У нее — нет.

Значит, мне проще сделаться ее напарником, кем-то вроде оруженосца. Если бы мне предложили стать заместителем какого-нибудь заслуженного офицера, это произошло бы уже давно, но этого не произошло. Значит, мне нужно сосредоточить свои усилия на ком-нибудь из молодых. Она склонна к дерзким, независимым действиям. Если она научится выдержке, ее боевые качества привлекут к ней внимание командования, и она — а следовательно, и я — получим повышение. Если она этому не научится и погибнет, возможно, моя преданность не останется без внимания, и какой-нибудь другой амбициозный цзын пригласит меня к себе — тогда все начнется сначала.

Некоторое время я обдумывал все это.

— Ты думал о той опасности, которую таит в себе полное подчинение чужой воле?

— Это подчинение не полное, Рым. Если Жжых предпримет что-то, что, на мой взгляд, идет вразрез с интересами Империи, я отговорю ее от этого или просто помешаю. Я амбициозный цзын, но все же цзын.

— Что из оружия находится сейчас в твоем арсенале?

— Треугольный меч, гибкий меч, телескопическое копье, кортик и дуэльные палицы.

— Мог бы ты выделить что-нибудь из этого в отрядный арсенал?

Он не медлил с ответом ни секунды.

— Мне надо обдумать это и посоветоваться с Жжых, прежде чем дать тебе ответ.

— Что ж, это тоже ответ. Если у тебя нет других вопросов, передай…

Я осекся. В полумраке пещеры возникла массивная туша Зыра. Я взмахом руки отослал Мыжжа и стал ждать доклада Зыра.

— Ты закончил туннель?

— Да. Я оставил Ыхха дежурить у выхода, а сам вернулся доложить.

Он протянул мне мой терморезак. Я покосился на индикатор заряда: осталось меньше четверти. Паршиво.

— Ты хочешь говорить со мной сейчас, Рым?

Я подумал. Я знал своего заместителя лучше, чем других членов эскадрильи. Тем не менее он может посоветовать что-то дельное.

— Не сейчас, Зыр. Пока позови ко мне Жжых.

ГЛАВА — 5 —

Прижавшись к древесному стволу метрах в десяти от земли, я медленно осматривал окрестности. Дерево покачивалось на ветру, и я вместе с ним. Это меня не беспокоило. Раскачивание деревьев — процесс естественный и не привлекает внимания. Вот то, что я, сидя на нем, поворачиваю голову, — уже не так естественно, поэтому я делал это с исключительной осторожностью. Даже если кто-то разглядит меня сквозь густую листву, мой силуэт почти сливается со стволом, так что вряд ли возбудит подозрения. Только движение головы могло выдать меня. Поскольку глаза у нас расположены по бокам головы, поле зрения цзына чрезвычайно широко, поэтому перемещения на каких-то шесть дюймов достаточно, чтобы иметь 360-градусный обзор. На то, чтобы подвинуть голову на эти самые шесть дюймов, у меня ушла почти четверть часа.

Пока ничего.

Если не считать передвижений низших форм жизни в поле перед нами и на берегу реки за нашей спиной, никакой активности не наблюдалось. Тем не менее мы продолжали сидеть в засаде.

Со мной дежурили Зыр, Ыжж и Кыр. Они надежно спрятались на земле. Я не боялся, что их обнаружат. Они цзыны, а цзыны не шевелятся, сидя в засаде.

Во всяком случае, наша методика маскировки срабатывала в случае с прыгунами. Мы наблюдали за ними уже больше месяца, и нас ни разу не обнаружили. Несколько часов назад один прыгун спустился к реке напиться. Он пересек реку, пройдя совсем рядом с нашей засадой, но нас не заметил. В общем, я не опасался, что нашу засаду раскроют.

Точно так же не опасался я и того, что мы останемся без добычи. Место для засады было выбрано не случайно. Дерево, в кроне которого я прятался, росло у единственной выходившей на реку прогалины на несколько миль вверх и вниз по течению. Мы уже знали из наблюдений, что прыгуны избегают заходить в лес — возможно, по привычке, согласно пакту о сосуществовании с почти полностью выбитыми ныне осами. Как бы то ни было, эта прогалина была единственным проходом от охотничьих угодий в полях к воде. Добыча не могла не появиться.

Я занимал позицию наверху — как наблюдатель и чтобы в случае чего обеспечить огневое прикрытие. Даже почти разряженный, мой терморезак мог оказаться очень кстати, если что-то пойдет не так.

Мысль о резаке воскресила в памяти мой разговор с Жжых. В тысячный раз я перебирал в уме все подробности.

Разговор не задался с самого начала. Жжых была одним из моих отпрысков. Возможно, сама она этого даже не знала. Я не говорил ей об этом; это ровным счетом не изменило бы ничего для нее, как не меняло для меня. Я просто отметил это для себя, знакомясь с ее личным делом перед операцией.

Спаривание с ее матерью имело место в качестве эксперимента Верховного Главнокомандования. Ее мать была в своем роде отклонением от нормы: она принадлежала к касте Ученых, но отличалась скорее изобретательностью, чем пытливостью. Ко времени нашего спаривания мой потенциал лидера оценивался значительно выше среднего, однако при этом отмечалось, что мои действия основывались преимущественно на опыте, но никак не на собственной импровизации. Мне недоставало изобретательности… воображения, если угодно. В общем, мне кажется, они решили скрестить Воина с Ученой в надежде получить — с учетом индивидуальных особенностей каждого — более изобретательного лидера из касты Воинов.

Одни эксперименты удачны, другие — нет. В случае Жжых они получили Воина-лидера, не связанного ни традициями, ни обычными заботами касты. До сих пор она оставалась единственным результатом этого спаривания, с кем мне довелось встретиться, но если остальные хоть отдаленно походили на нее, весь выводок стоило бы уничтожить после первых же тестов.

— Жжых, я откровенно не одобряю многие твои действия. Например, то, как ты залетела в пещеру, не сообщив предварительно остальным ее координат, могло поставить под угрозу наше выживание здесь. Стоило тебе разбить флайер или попасть в засаду внутри, и мы бы остались в неведении о ситуации, а твой сектор — необследованным.

Она встретила мой взгляд с подчеркнутым безразличием.

— И потом эта твоя привычка оспаривать мои приказы. Каждый Воин имеет право задавать вопросы по поводу приказов старшего по званию, но я вижу, что большинство твоих вопросов просто лишены смысла. Почти все они или повторяют вопросы, уже рассмотренные на инструктаже перед операцией, или уж вовсе риторические, имеющие единственной целью бесить меня. Если я хочу нормально работать с тобой, мне необходимо понять твои мотивы, что тобой движет.

Отвечая, она смотрела на меня в упор.

— Мои действия легко понять, если знать главное. Я считаю, что командовать этим отрядом должна я, а не ты.

Голова моя против воли опустилась ниже.

— Верховное Главнокомандование назначило на должность командира…

— Я знаю, — перебила она. — Я не ожидаю, что ты передашь мне командование, как не сделала бы этого и я на твоем месте. Размышляя логически, я это понимаю. Тем не менее я прекрасно знаю, что сама думаю на этот счет. Я не пытаюсь оправдываться, я просто объясняю причины моего поведения.

Я сумел-таки совладать с собой, так что ответ мой прозвучал спокойно.

— Ты понимаешь, как опасно твое поведение для эскадрильи?

— Разумеется, вот почему я очень надеюсь, что ты последуешь моему плану действий.

Ее наглость меня здорово взбесила, но я тем не менее заинтересовался ее планом и сел поудобнее, приготовившись слушать.

— Осознавая напряженность, сложившуюся в эскадрилье в результате борьбы за власть, я предлагаю разбить ее на три группы по два цзына в каждой. Помимо того, что это снимет напряжение, это имеет и другие преимущества. Во-первых, это уменьшит шанс полного уничтожения отряда в случае встречи с противником. Таким образом, это увеличит шанс того, что выжившие смогут передать собранную информацию своим. Во-вторых, действуя тремя независимыми группами, мы соберем больше информации, чем собрала бы одна эскадрилья. В-третьих… — Она замялась и оглянулась на остальных, потом продолжала голосом заговорщика: — В-третьих, это помогло бы нам избавиться от некоторых наименее желательных членов эскадрильи.

Моя голова дернулась вниз, но я усилием воли удержал ее на прежнем уровне.

— Объясни последнюю фразу.

— Состав нашей эскадрильи совершенно очевиден, даже для тебя. Мыжж хороший Воин, и его преданность мне не подлежит сомнению. Мы с ним составим одну группу. Ты вполне неплохой командир. Мои предыдущие реплики не имели целью принизить твои достоинства; просто я понимаю, что я еще лучше. Зыр медлителен, но его сила с лихвой компенсирует этот недостаток. Вы двое составите группу, шансы которой на выживание выше средних.

Она снова поколебалась, прежде чем продолжать.

— А Кыр? Ыжж? Что с ними?

— Кыр кровожадна, а Ыжж труслив. Если они сами не поубивают друг друга, это сделает неприятель.

Я перестал сдерживаться.

— Ты претендуешь на командование отрядом и в то же время предлагаешь сознательно убить треть его состава?

— Рым, и ты, и я прекрасно понимаем, что у маленького отряда шансов на выживание не меньше, чем у большого.

— Ты хоть немного представляешь себе, с чем мы столкнемся на этой планете, Жжых? Враг исчисляется не количеством солдат, но роями. Роями! А нас против них — шестеро цзынов. Шестеро! И ты предлагаешь разбить наши силы? Разбить, уменьшив нашу численность до четырех!

Я спохватился и заставил себя сдерживать голову и голос, хотя они и так были угрожающе низки.

— Я отрицаю твое предложение, Жжых. Я твердо убежден в том, что мы должны оставаться вшестером для того, чтобы обладать ударной силой и огневой мощью. Как доказательство того, насколько отчаянной я считаю ситуацию, я даже тебя не могу исключить из обороны!

— Если это твое мнение…

— Это мой приказ!

Она встала, чтобы уходить.

— Если у тебя больше нет ко мне вопросов…

— Есть! Перечисли, что из личного оружия у тебя с собой.

— Пожалуйста. У меня есть дюжина метательных дротиков, пояс с распылителем кислоты, два треугольных меча и, конечно же, дуэльные палицы.

— Что из этого оружия ты могла бы выделить в общий арсенал?

— Ни мое оружие, ни оружие Мыжжа не должно использоваться другими. Мы специально выбирали их для себя. Я полагаю, у других членов отряда хватает ума поступать так же. Мы держим свое оружие только для личного пользования.

— Позови сюда Зыра. Я хочу поговорить с ним.

Она сделала шаг, потом остановилась и повернулась ко мне.

— Командир, я не упомянула еще об одном оружии из моего арсенала, — она смерила меня холодным взглядом. — У меня с собой имеется также полностью заряженный терморезак, такой же, как тот, что ты дал Зыру прорубать туннель.

Так вот все и сложилось. Жжых с полностью заряженным резаком стерегла пещеру с флайерами, Мыжж с ней, а я жался к древесному стволу, прикрывая остальную часть отряда, имея от силы четверть заряда.

Внезапно в сотне метров от нас на лугу мелькнуло какое-то движение. Прыгун! Он вышел из кустов на открытое место, поколебался несколько секунд, сделал двенадцатифутовый скачок в нашу сторону и снова замер.

Я внимательно разглядывал его. Он был сравнительно невелик — не больше шести футов в длину. Возможно, это означало, что он молод. Отлично. Если наши предположения верны, его экзоскелет может быть мягче, чем у взрослого.

Он сделал еще один скачок в нашу сторону и снова настороженно замер. Он явно охотился или просто отличался особенной осторожностью.

Даже пронаблюдав за прыгунами больше месяца, мы так и не привыкли к их наводящей смертельный ужас внешности. Задние, прыжковые ноги прыгуна были раза в два длиннее остальных двух пар. Средняя пара служила для равновесия при ходьбе, зато передняя… при виде передней пробирала дрожь. Передние ноги прыгуна заканчивались длинными, узкими клешнями, зазубренными внутри и быстрыми как молния. Мы не знали еще, отравлены они или нет; отчасти наша сегодняшняя операция была посвящена именно этому. Гораздо более вероятно они предназначались только для того, чтобы хватать и удерживать жертву, тогда как окончательно расправлялись с ней чудовищные жвала. Челюсти прыгуна представляли собой еще одни смертоносные щипцы, острые как бритва и зазубренные как пила, только раза в три больше клешней на передних ногах. Я видел раз, как прыгун перекусил своими жвалами какое-то теплокровное животное напополам — собственно, поэтому мы и не знали, отравлены ли его клешни. Стоило жертве оказаться в непосредственной близости от этих жвал, и она погибала так быстро, что мы не могли сказать, был тому причиной яд или нет. Однако сейчас у нас появился шанс получить ответы на этот и другие вопросы.

Прыгун переместился к нам еще ближе. Зыру необходим был экземпляр для препарирования, и мы его ему добудем.

Прыгун сделал еще скачок в нашу сторону. Он определенно направлялся к реке, значит, ему не миновать нашей засады. Оставив его на время в покое, я внимательно вгляделся в луга, откуда он появился. Других прыгунов вроде бы пока не видно.

— Приготовиться! — передал я остальным телепатический приказ.

Я не заметил в траве ни малейшего шевеления, но знал, что мои подчиненные готовятся к нападению. От длительной неподвижности мышцы могут затечь и не подчиниться в нужный момент. Сейчас все напрягают и расслабляют по очереди все важные мускулы, восстанавливая кровообращение и чувствительность.

Других прыгунов по-прежнему не видать. Похоже, это подтверждало нашу теорию и опровергало общепринятую. При подготовке операции Зыру говорили, что имперским ученым известны случаи перемещения прыгунов поодиночке, но эти особи считались разведчиками больших стай. Наши наблюдения показывали, что эти отдельные особи так и остаются сами по себе, не имея отношения к стаям.

Прыгун уже почти поравнялся с нами — он уже не прыгал, а передвигался неспешно, вперевалку.

— Приготовиться! — передал я еще раз и снова осмотрел горизонт. Ничего. Прыгун миновал мое дерево и начал спускаться к реке.

— Давай!

Справа от прыгуна словно из-под земли вырос Ыхх. Он откинул руку назад; в ней раскрылся и зафиксировался со щелчком телескопический дротик.

Прыгун увидел его и застыл на месте. Со стороны казалось, что оба испугались друг друга и не знают, нападать или спасаться бегством. Потом прыгун увидел, как слева от него вынырнули из своих укрытий Зыр и Кыр, и принял решение. Он подобрал свои мощные задние ноги для прыжка, но было уже поздно.

Рука Ыхха метнулась вперед, и дротик, пробив подбрюшье прыгуна, пригвоздил того к земле, лишив возможности передвигаться.

Воздух разорвал пронзительный писк. Я поспешно покосился назад, на луг. Все еще никого.

Зыр подступил к пригвожденному прыгуну, помедлил, выбирая момент, поднял свой меч и со скоростью, неожиданной для своего роста, ринулся вперед, проскользнув под смертоносными жвалами. Короткий, но мощный удар мечом — и он, нырнув под угрожающе поднятой клешней, перекатился по земле и вскочил, держа меч наготове.

Впрочем, занятая им оборонительная позиция было уже не нужна. Меч рассек прыгуну голову, убив его, хотя конечности и продолжали еще упрямо дергаться. Впрочем, теперь, когда они лишились руководства, от них ничего не стоило увернуться. Что еще важнее, мастерский удар мечом оборвал поданный прыгуном сигнал тревоги.

Я еще раз осмотрел луг. Никаких признаков прыгунов, спешащих на помощь павшему товарищу, не было и в помине. Наши расчеты подтвердились. Наша жертва и впрямь оказалась одиночкой. Мы рискнули и выиграли, получив в качестве приза экземпляр для препарирования.

А потом мы увидели ос.

ГЛАВА — 6 —

Целью нашей воздушной атаки на ос являлись гнезда с яйцами и матки. Задачи полного уничтожения рабочих ос не ставилось. Поскольку это была первая операция Жучьих Войн, командование посчитало эту задачу бессмысленным риском, пустой тратой живой силы и техники. Лишившись уже отложенных яйцекладок и возможности отложить новые, вся колония ос была обречена на вымирание в течение одного поколения. В таком случае, когда флот вернется, чтобы расправиться с прыгунами, ему уже нечего будет опасаться нападения ос.

Все это было очень верно для флота, но не для нас, оставшихся на планете в обществе рабочих ос. Даже притом что первая атака нанесла огромный ущерб их поголовью, а еще большее их количество погибло за месяц нашего пребывания здесь, численное превосходство, мягко говоря, все еще было на их стороне.

Они продолжали патрулировать в воздухе, хоть мы и не знали зачем. Они были здесь; все остальное было не так существенно. Нам без особого труда удавалось избегать встреч с ними… до этого дня.

Их было трое. Судя по всему, их привлек крик попавшего в засаду прыгуна. Мы заметили их только тогда, когда они вынырнули из-за деревьев метрах в семидесяти пяти от нас. Они медленно приближались к нам, держась в дюжине футов от земли. Застигнутые врасплох на открытом месте, Ыхх, Зыр и Кыр никак не могли остаться незамеченными. Мгновенно просчитав все шансы, они выхватили оружие и приготовились к бою. Я не знал пока, заметили ли осы меня на дереве. Во всяком случае, я сохранял неподвижность, а остальные участники засады не делали ничего, чтобы выдать мое присутствие.

Похоже, осы не особенно спешили с нападением. Приблизившись к нам, они вместо того, чтобы ринуться на нас, снова неторопливо взмыли на верхушки крайних к прогалине деревьев и остались там, глядя на нас сверху вниз и беспокойно переговариваясь.

Я мог бы сжечь их всех своим терморезаком, но мне не хотелось расходовать драгоценную энергию в ситуации, с которой можно было справиться холодным оружием. Придет время, когда оба наших резака разрядятся окончательно, и тогда в распоряжении у нас не останется ничего, кроме холодного оружия. Поэтому полезно будет потренироваться уже сейчас, чтобы быть готовым, когда такой день наступит.

— Командир, мы видим троих противников. Видишь ли ты других? — передал Зыр.

— В поле зрения ни одной осы или прыгуна больше не наблюдается, — телепатировал я ответ.

Соперники выжидающе следили друг за другом. Собственно, это было первым реальным столкновением Насекомой Коалиции и Империи Цзын. Внезапные нападения вроде нашего первого налета на планету или тщательно спланированной засады на одиночного прыгуна не давали противнику проявить себя в полной мере. Теперь же силы примерно равной численности готовы были сойтись в открытом бою.

Разумеется, при атаке с воздуха мы видели сотни, даже тысячи ос, однако совсем другое дело видеть врага прямо перед собой, не будучи защищенным фонарем флайера и огнем его излучателей.

Они продолжали следить за нами своими мертвыми, металлическими глазами, время от времени чуть передвигаясь и дотрагиваясь друг до друга усиками-антеннами, словно переговариваясь. Длина их тела достигала примерно десяти футов; размах крыльев — двадцати: довольно монументальная, но не слишком уязвимая мишень.

Впрочем, моих подчиненных это не смущало, и они продолжали хладнокровно готовиться к бою. Ыхх изготовил с полдюжины своих дротиков и, заняв позицию у ближнего к нему древесного ствола, начал втыкать их в землю вокруг себя. Поначалу я решил, что он просто готовит запас для метания — странная тактика, учитывая исключительно прочный экзоскелет ос. Потом он повернулся и вогнал еще два дротика в древесный ствол за своей спиной, оставив их торчать в воздухе под неестественным углом, и я наконец понял его замысел. Он сооружал между собой и противником частокол острых стальных пик, страхуя себя от неожиданного нападения. Похоже, этот закаленный в боях ветеран еще мог научить меня чему-то новому.

Зыр остался стоять на открытом месте в десятке метров от Ыхха. В руках он держал длинный меч, изначально входивший в арсенал Кыр. Вид у него был лениво-скучающий, но руки крепко сжимали рукоять меча, а глаза ни на секунду не отпускали ос. Они никак не могли посчитать его легкой добычей. Хочешь не хочешь, а с десятифутовым цзыном с мечом в руках придется считаться.

Еще в десяти метрах от Зыра стояла, завершая треугольник, Кыр. Она держалась поблизости от слегка покосившегося древесного ствола, но не пряталась за ним. На запястье у нее висела тяжелая палица с шипами — она, казалось, не замечала ее веса, перекидывая из руки в руку стальной шар.

— Командир! — послышался у меня в мозгу голос Кыр.

— Да, Кыр?

— Прошу разрешения вступить в бой.

— Разрешаю.

Не могу сказать, дал ли я свое согласие из нетерпения или мне стало любопытно посмотреть, что она такое задумала. Мне не пришлось долго ждать.

Поначалу медленно, но с каждой секундой все быстрее и быстрее, она начала крутиться на месте — так теплокровное животное охотится за собственным хвостом. Ее же хвост постепенно поднимался вверх до тех пор, пока не задрался вертикально вверх, и тут она, резко изогнувшись, метнула свой шар в ос, одновременно опустив хвост усилить удар.

Расстояние показалось мне слишком большим для прицельного броска, и осы, судя по всему, пришли к такому же выводу. Словно для того, чтобы опровергнуть это мое мнение, шар просвистел мимо меня и с силой врезался осе в брюхо.

Удар сбросил осу с ветки но, похоже, не нанес ей серьезных повреждений, так как она выровнялась и зависла в воздухе, не долетев до земли. Оставшиеся двое ос скоро присоединились к ней. Несколько долгих секунд они почти неподвижно висели в воздухе, и я уж было решил, что они вернутся обратно на ветку. И тут они неожиданно ринулись в атаку.

Говоря точнее, атаковали только двое, да и те приближались к моим подчиненным довольно неспешно. Третья взлетела и направилась прочь — судя по всему, для того, чтобы позвать на помощь других. Я держал ее на мушке, не решаясь стрелять до начала схватки. Двое нападавших миновали мое дерево, и я решил, что дальше медлить нельзя. Я нажал на спуск и проследил за тем, как отлетевшая оса вспыхнула и упала на землю, потом переключил внимание на то, что происходило на земле.

Обе нападавшие осы сосредоточились на одной цели — Кыр. На секунду я потерял ее из виду — нападавшие заслонили ее от меня своими телами — но продолжал видеть Зыра и Ыхха. Они покинули выбранные заранее позиции и спешили на помощь товарищу. Потом я увидел Кыр, стремительно перекатившуюся по земле в сторону, — она явно выжидала до самого последнего момента, едва успев выскользнуть из-под удара смертоносных жал.

Осы замешкались, явно озадаченные неожиданными действиями намеченной жертвы. Что ж, разумные существа не медлят, если их противник — цзын. Промедления в долю секунды хватило, чтобы Ыхх взмахнул стальным кнутом, и гибкая лента со свистом ударила ближнюю к нему осу, отделив голову от тела.

Обезглавленное тело, продолжая двигаться по инерции, тут же врезалось в последнюю осу, которая едва не упала на землю, но все же выровнялась и сделала попытку улететь. И снова эта попытка запоздала.

Рядом возникла мощная фигура Зыра. Он сменил настройку меча, и лезвие обвисло, превратившись в подобие хлыста. Эта гибкость только добавила энергии размаху его сильных рук.

Удар пришелся осе в брюхо, перевернув ее и швырнув на землю. Наверное, та поняла уязвимость своего положения, так как сделала еще попытку улететь — и снова безуспешно.

Перекатившись по земле, Кыр оказалась у ствола покосившегося дерева. Она прыгнула на него, залезла еще на несколько ярдов вверх и бросилась оттуда прямо на взлетавшее насекомое.

Она приземлилась ему прямо на спину и не ослабляла хватку, когда оса рухнула на землю; рука ее с зажатым в ней стальным шаром продолжала ритмично подниматься и опускаться, нанося удары по голове. Насекомая тварь билась и извивалась на земле, пытаясь стряхнуть своего мучителя или достать его смертоносным жалом.

Вот тут уже мог вмешаться и я. Ыхх не один захватил с собой дротики. Уцепившись за ствол рукой, ногами и хвостом, я свесился как можно ниже, свободной рукой раздвинул дротик и метнул его вниз. Промахнуться было почти невозможно. Дротик ударил в нижнюю часть туловища осы, пробил ее насквозь и пригвоздил к земле, обезопасив Кыр от удара жалом.

— Выходи из боя, Кыр! — окликнул я. — Она мертва!

Я не ошибся. Суставчатые ноги продолжали еще рефлекторно дергаться, оставляя на земле глубокие борозды, но Кыр уже разбила этой твари голову.

— Есть, командир!

Она ловко спрыгнула на землю, увернулась от дергающихся ног осы и остановилась, выжидая.

Я еще раз огляделся по сторонам, но вокруг было тихо. Я начал не спеша забираться обратно на дерево. Сумасшедшие прыжки уместны для едва вылупившихся из яйца юнцов вроде Кыр, но я слишком дорожу здоровьем, чтобы рисковать столь опрометчиво. И потом, я говорил уже, что не слишком люблю высоту.

Не скрою, я был доволен исходом столкновения. У нас имелся теперь экземпляр прыгуна для изучения, и я не беспокоился больше насчет поведения моего отряда в реальном бою.

ГЛАВА — 7 —

Отряд наслаждался недолгим отдыхом. Мы разместились в безопасной пещере, оставив Мыжжа охранять вход. Что еще важнее, мы наконец поели.

За месяц нашего пребывания на планете мы заметно изменили интерьер пещеры. Например, добавился десяток клеток и загончиков, в которых мы держали мелких местных теплокровных животных, служивших нам для пропитания. Конечно, мы можем питаться и падалью, но свежее мясо куда предпочтительнее. Что еще существеннее, живыми этих тварей держать гораздо проще, чем хранить мясо, не давая ему испортиться.

Впрочем, это вызвало и некоторые проблемы. Подобно другим рептилиям, сытые цзыны склонны к сонливости, а этого мы себе позволить никак не могли. В конце концов, мы находились не на корабле, где можно готовиться к операции задолго до ее начала, воздерживаясь от приема пищи, потом отожраться после боя и задрыхнуть, пока на смену придут другие. Ситуация требовала, чтобы каждый Воин находился в постоянной боевой готовности. Исходя из этого нам приходилось есть часто, но понемногу, и спать тоже урывками. Особенно тяжело приходилось Кыр. Ее маленький рост приводил к повышенному расходу энергии, и она постоянно была голодна. Как следствие, она стала донельзя раздражительной — а уж этого я никак не мог допустить у себя в отряде, если хотел, чтобы он сохранял свою боеспособность.

В отличие от всех нас Зыр не стал есть по окончании боя с осами. Вместо этого он уединился в глубине пещеры и при свете фонарика принялся препарировать убитого нами прыгуна.

Отдыхая, я наблюдал за его ловкими, умелыми движениями. Он рассекал тушу прыгуна поэтапно, бормоча что-то в наручный диктофон. Славно было видеть его снова в своей стихии.

Зыр держался в отряде, да и вообще в касте особняком. В отличие от нас он рос и воспитывался не Воином. Он происходил из касты Ученых, но чем-то там им не подошел и сделался Воином — в основном благодаря своему впечатляющему росту.

Другие члены отряда тоже сторонились его, даже не зная о его происхождении. Он был хорошим бойцом, и они рады были иметь его рядом в бою, и все же что-то в его поведении выдавало в нем выходца из другой касты.

Взять, например, наш с ним разговор в первый день пребывания на этой планете. Даже зная о его происхождении, я был сражен наповал известием о том, что у него нет личного арсенала. Ну, если быть точным, он не был совсем уж безоружным. Все-таки он был цзын. Однако все его вооружение состояло из длинного кинжала и метательной петли с запасом отравленных и усыпляющих дротиков. Для Воина он был все равно что нагой! Вместо оружия он нагрузил свой флайер дисками со всевозможной информацией, а также чистыми дисками для записи.

— Мое оружие — знание, командир, — сказал он мне тогда.

Я не стал спорить насчет относительной ценности науки, тем более с Ученым. Более того, я признавал, что информация на его дисках повышала наши шансы остаться в живых, не говоря уж о том, что только с помощью его аппаратуры мы могли передать собранные нами данные Империи. Как бы то ни было, я тоже цзын и считаю, что наши шансы остаться в живых увеличились еще более после того, как я вручил ему еще два меча — плоский и треугольный.

Наблюдая за его работой, я не мог не вспомнить нашу с ним первую встречу. Вообще-то я не склонен углубляться в воспоминания, но на этот раз я сытно поел и не особенно следил за собой. Так и случилось, что я позволил своей памяти вернуться к тому совещанию, на котором я познакомился с Зыром, и с которого, собственно, и начались для меня Жучьи Войны.

Меня вывели из спячки до срока — само по себе это уже говорило о чем-то необычном. Вокруг меня спешили куда-то другие Воины, но их было не слишком много — значит это не внезапное нападение противника и даже не подготовка к кампании. Впрочем, я все-таки Воин, а не Ученый, так что никогда не тратил время на праздное любопытство. Поэтому я просто-напросто выполнил приказ: явился в назначенный кабинет и доложил о прибытии.

Цзын, встретивший меня там, был настоящим великаном. Помню, я еще тогда удивился, почему он Ученый, а не Воин. Уж мы бы нашли его силе надлежащее применение. Он пригласил меня к смотровому столу посередине помещения.

— Рым, каста Ученых получила разрешение разбудить тебя в числе нескольких экспертов, с тем чтобы ты помог нам разрешить одну проблему. Но в первую очередь подтверди свой послужной список: ты ведь участвовал в нескольких кампаниях против других разумных форм жизни, включая по меньшей мере одну, чья технология превосходит нашу, так?

— Совершенно верно.

— Итак, нам нужна твоя оценка как военного одного нашего последнего открытия.

Он протянул руку и коснулся кнопки, включавшей проекцию. На поверхности стола возникло изображение города. Величественного города; по крайней мере я лично не видел еще ничего подобного. Правда, в полностью разрушенном виде.

— Исследовательская группа обнаружила этот город на северных окраинах Черных Болот. Строители его явно обладали технологиями, какие нам и не снились. Можешь высказать свое мнение на этот счет?

Пока он говорил, изображение на поверхности стола медленно менялось, то показывая поверхности сооружений, то заглядывая внутрь. Некоторое время я смотрел молча.

— Все это, конечно, занятно с технической точки зрения. Но если вам нужно мое мнение военного, покажите мне то, в чем я разбираюсь. Могу я поглядеть на оборонительные сооружения, арсеналы, казармы?

— Их нет.

Я обдумал его ответ, потом свой собственный вопрос. Некоторое недопонимание в общении с другой кастой — обычное дело. Однако в данном случае вопрос был слишком элементарен, чтобы понять его превратно; тем не менее ответ был совершенно невероятным.

— Совсем нет?

— Проверено и перепроверено. В городе нет ничего такого, что могло бы быть создано для насилия. Разумеется, есть предметы, которые можно использовать для нанесения ущерба, но они явно создавались не для этого — во всем городе нет ни намека на оружие, сопоставимое с уровнем развития их технологий.

Я продолжал разглядывать развалины. Потребовалась пара минут, чтобы я пришел к заключению.

— Совершенно очевидно, что город и его обитатели уничтожены в результате нападения. Подтверждения этому видны на фасадах зданий — по всей их высоте. Это означает хорошо спланированное нападение разумной расы. Поскольку у жителей города не имелось военных технологий, гражданская война исключается. Только атака извне.

Я помолчал и некоторое время следил за изображением.

— Размеры разрушений подразумевают нападение с использованием механизмов; в то же время имеются свидетельства, которые не объясняются этим предположением. Вот, например, это здание, часть уличного фасада которого буквально содрана. Именно содрана, а не обрушена взрывом. Обрати внимание на то, что находящаяся в помещении техника осталась неповрежденной; следовательно, взрыва там не было. Впрочем, нет: вон те машины у самой бреши в стене, по материалу и конструкции не отличающиеся от тех, что стоят дальше, имеют изломы, продолжающие абрис пролома. Из этого я могу сделать вывод, что ограниченные размеры этого разрушения имеют причиной ограниченное по месту механическое — то есть не химическое и не взрывное — воздействие при нападении.

Я коснулся пульта управления, увеличив фрагмент изображения.

— Ключом к пониманию всего произошедшего является форма самого отверстия. Как я уже сказал, то, что эта часть стены сорвана, доказывает действие каких-то машин нападавших; в то же время царапины на стене напоминают скорее следы зубов.

Я поднял голову и посмотрел на собеседника в упор:

— Таким образом, я прихожу к выводу о том, что город, построенный и заселенный существами с развитой технологией, но без малейших познаний в военной области, подвергся нападению и уничтожению группой разумных существ, строивших свои военные машины в виде огромных чудовищ — возможно, по собственному подобию. Это нападение свидетельствует, во-первых, о чрезвычайной мощи нанесенного удара; во-вторых, о том, что те без колебаний применили эту силу против цивилизации, которая им не угрожала. Подобная сила может представлять серьезную угрозу существованию нашей Империи. Следовательно, мое мнение как военного заключается в том, что необходимо исключить любую возможность нападения этой силы на нас — отыскав ее и полностью уничтожив.

Похоже, мои выводы не удивили его.

— Твоя точка зрения записана и будет учтена, Рым. Твои выводы совпадают с предварительным анализом наших ученых, выполненным по заданию Верховного Главнокомандования. Вероятность большой войны настолько велика, что тебя просят задержаться в отделе размножения, прежде чем ты вернешься в спячку. И как всегда, все решает время. Будем надеяться, что неприятель отпустит нам достаточно времени на сбор и обработку информации, на подготовку наших армий до начала битвы.

Поскольку деловой разговор был окончен, я повернулся, чтобы идти, но он остановил меня жестом руки.

— Прежде чем ты уйдешь, Рым… Имеется еще одно дело, которое мне хотелось бы обсудить с тобой. Поскольку оно в отличие от официального приказа, вызвавшего тебя сюда, носит сугубо личный характер, ты имеешь полное право уйти.

Я не особенно спешил: кроме того, этот огромный ученый пробудил любопытство даже во мне. Разговоры между цзынами на личные темы — редкость. В случае же, если речь идет о двух разных кастах, это и вовсе дело неслыханное. Я дал ему знак продолжать.

— В рамках своего исследования я проводил опрос многих представителей касты Воинов. Любопытство побудило меня заглянуть в их послужные списки: меня интересовало, по какому принципу их отбирают для опросов. Из того, что я обнаружил в твоем личном деле — и моя личная встреча с тобой только подтверждает это, — я делаю предположение, что тебя скоро повысят в должности. В случае, если это так, я обращаюсь к тебе с просьбой позволить мне в надвигающейся войне служить под твоим началом.

Это обращение застало меня врасплох, хоть я и постарался не выказывать этого. Такова кастовая гордость: негоже раскрывать свои чувства перед представителем другой касты.

— Поскольку твоя просьба основана исключительно на твоем предположении, прежде чем ответить, мне хотелось бы услышать, на чем рассуждения основаны.

— В военное время неизбежно потребуется дополнительное количество офицеров. Несомненно, Верховное Главнокомандование в первую очередь будет продвигать по службе опытных боевых офицеров. В этом отношении твой послужной список не просто образцовый, но отражает те качества, которые Верховное Главнокомандование в первую очередь ищет в своих офицерах. С этой точки зрения более чем вероятно, что в преддверии надвигающейся войны ты получишь новое назначение.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «те качества»?

— В первую очередь внимание к окружающим и подчиненным, тщательное изучение и осмысление их поведения, манер и пристрастий с целью прогнозирования их поступков. В этом отношении образцовый офицер сродни Ученому — вот почему я так интересуюсь этим вопросом.

— Как бы то ни было, боюсь, что твои выводы не совсем верны, — возразил я. — Эти качества характерны для офицеров только потому, что они характерны для любого Воина-ветерана. От внимания к подчиненным зависит наша жизнь.

Отвечая, он встал и заходил взад-вперед по комнате.

— Но не все Воины мерят друг друга одной шкалой. Во всяком случае, эти свои наблюдения они используют для разных целей. Мне трудно объяснить это тебе, Рым, поскольку ты, похоже, считаешь, что все думают точно так же, как ты. Подумай об этом так: остальные оценивают друг друга исключительно с точки зрения собственной безопасности. То есть они смотрят на другого Воина и спрашивают себя: эффективен ли этот Воин в бою? Не будет ли для меня опасно находиться в бою рядом с ним? Ты же и другие вроде тебя — офицеры или офицерский резерв — не ограничиваетесь этим анализом. Вы рассчитываете сильные и слабые стороны других и соответственно планируете свои действия. Это значит, что, будучи офицером, ты не откажешься принять в подчинение того или иного Воина, но просто поставишь его на такое место в отряде, где его сильные стороны будут раскрываться, а слабые — находиться под контролем. Именно это и нужно Верховному Главнокомандованию — офицеры, которые не тратят время, отбирая себе только подходящих им людей, но Воины, которые используют с максимальной эффективностью то, что им дают.

Мне требовалось время, чтобы обдумать эту информацию, поэтому я сменил тему разговора.

— Возвращаясь к твоей просьбе: зачем Ученому отправляться на войну? Точнее, зачем офицеру взваливать на себя бремя, принимая под свое начало Ученого?

— Наверное, я недостаточно ясно объяснил. Я хочу служить под твоим началом не как Ученый, но как Воин. Мое продвижение в касте Ученых замедлилось, и мое начальство все чаще намекает, что мне лучше было бы служить Империи в другой касте. И раз так, мой личный выбор склоняется к касте Воинов.

Как я ни старался скрыть свое возмущение подобной постановкой вопроса, мой следующий вопрос вышел резче, чем мне хотелось бы.

— То есть тебе кажется, что карьера Воина легче, чем карьера Ученого?

— В моем случае — да. Пойми меня правильно. Я не недооцениваю всех сложностей касты Воинов. В то же время сражаться для меня дело легкое, слишком легкое. Собственно, из-за этого я и пошел в касту Ученых. С моим телосложением не составляло особого труда бегать быстрее или бить сильнее своих сверстников, поэтому я не испытывал особого желания служить Империи в этом амплуа. Однако, потерпев неудачу как Ученый, я не имею другого выхода, как подавить мои собственные чувства и предпочтения и служить Империи в том качестве, для которого более подхожу, — то есть Воином.

— Значит, ты обращаешься ко мне как к цзыну, судящему об остальных не только с точки зрения собственной безопасности, в надежде на снисходительное к тебе отношение?

— Вовсе нет. Я рассчитываю быть полноценным членом отряда и не ожидаю поблажек. Чего я хочу — так это найти командира, не обращающего внимания на мое происхождение из другой касты, расценивающего мои познания и способности как дополнительное преимущество. Я прошу не более того, что просил бы любой цзын, и это мой шанс принести наибольшую пользу Империи.

Все же его логика не показалась мне слишком убедительной.

— Однако, согласно твоему же определению, это сделал бы и любой офицер. Почему ты обратился именно ко мне?

— Боюсь, что любой офицер сделал бы это только в теории. На деле таких людей немного даже в касте Воинов. Многие из твоих коллег, даже признавая важность других каст, ведут себя по отношению к их представителям покровительственно, почти презрительно. Впрочем, последнее верно по отношению не только к Воинам, но и к другим кастам, не исключая и Ученых. Однако видеть это в Воинах мне особенно досадно, так как именно в эту касту мне хотелось бы вступить. Я не ощутил такого отношения ко мне в разговоре с тобой, поэтому хотел бы служить именно у тебя — не потому, что ожидаю какого-то особого ко мне отношения, но потому, что ты, мне кажется, мог бы использовать мои способности в полной мере, как использовал бы возможности любого урожденного Воина.

Несколько секунд я обдумывал его предложение, потом повернулся к двери.

— Твое предложение не встречает у меня возражений. Если предсказанное тобой повышение состоится, я приму тебя к себе на службу.

Я задержался в дверях.

— Как тебя зовут, ученый?

— Зыр, — ответил он.

Так оно и вышло, и служба его оказалась действительно стоящей, равно как подтвердилось и его предположение насчет моего повышения. Я не только ни разу не пожалел об этом выборе, но и сумел назначить его своим заместителем, о чем не жалел никто из отряда, даже Жжых.

— Командир! — прервал мои воспоминания голос Зыра.

— Что у тебя, Зыр?

— Не подойдешь ли на минуту? Я тут обнаружил одну вещь, и тебе стоит знать это.

Вот вам и послеобеденный отдых. Я встал и пошел к нему в глубь пещеры.

ГЛАВА — 8 —

Наступление холодной погоды временно приостановило деятельность нашего отряда. Я отдал распоряжение большинству погрузиться в спячку до самой весны. Даже имея в стандартном запасе препараты, позволяющие организму выдерживать низкие температуры, я не хотел расходовать их зря. Прыгуны тоже заметно снизили свою активность — точнее, они тоже погрузились в спячку, а оставшиеся вымерзли. Поскольку никакой новой информации в их отсутствие нам не светило, а на обследование спящих у нас не было ни персонала, ни оборудования, самое лучшее, что мы могли сделать, — это использовать временное бездействие для долгожданного отдыха.

Мы с Зыром задержались бодрствовать дольше остальных. Кыр тоже бодрствовала, но занималась делом, охраняя вход в пещеру. Мы с Зыром совещались, анализируя и сортируя информацию, которую мы успели накопить о прыгунах. Я использовал это время также для того, чтобы пополнить свои знания в том, что уже было известно имперским ученым.

Я не ощущаю себя виноватым за то, что не много знал к началу этой операции. Информации было слишком много, а времени на ее изучение — слишком мало. Вслед за открытием разрушенного города и связанного с ним неприятного известия о существовании Насекомой Коалиции в ход были пущены все силы имперских ученых и техников. Воины в это время спали. Все знания Империи были брошены на расшифровку языка строителей города — или Изначальных, как их стали называть, — и на то, чтобы, вооружившись этим языком, раскрыть тайны их истории и техники. Это занятие было нам не в новинку. Как уже говорилось, цзыны не впервые встречались с разумной, технически развитой расой.

Изучение Изначальных пополнило багаж цзынов уймой новых знаний. Трудно сказать, что оказалось для нас более фантастическим: их техника, позволявшая им путешествовать в космосе и колонизовать новые миры, или тот факт, что понятие войны и насилия у них отсутствовало вообще. Осознав это, нам уже несложно было понять, почему конец их цивилизации настал так быстро.

Еще задолго до выхода на просторы космоса, по опыту жизни на Черных Болотах родной планеты, цзыны усвоили главное правило выживания: не брать ничего, не строить ничего, если ты не в состоянии этого защитить. Чем бы ты ни обладал — будь то источник воды или твоя собственная кровь у тебя в жилах, — всегда найдется кто-то или что-то, вознамерившееся наложить на это свою лапу, и никто не помешает врагу сделать это — никто, кроме тебя самого.

Изначальные явно не усвоили этого урока. То ли они считали, что на их добро не претендует никто другой, то ли рассчитывали отделаться поделившись — этого уже никто не узнает. Как бы то ни было, повстречав где-то в космосе разумных насекомых, они решили поделиться с ними своими знаниями. Они обучили их пользоваться межзвездными ходами, с тем чтобы насекомые увидели бесконечное множество пригодных для обитания миров и поняли, что повода для войн за обладание землями или пищей нет. Они даже научили насекомых управлять простейшими межзвездными кораблями, чтобы те смогли на эти планеты попасть.

Логика насекомых была куда проще. Будучи цивилизацией, болезненно относящейся к проблеме роста населения, они понимали, что на всех и навечно миров не хватит. Исходя из этого они не могли не видеть в Изначальных потенциальных соперников. Следуя этой логике, они использовали полученные от Изначальных корабли и карты уже колонизованных теми планет для нападения, каковое и положило конец цивилизации Изначальных. Затем, избавившись от единственного известного им конкурента, насекомые вернулись на свою родную планету, а потом расширяли свои владения, но медленно, по мере роста населения. Этот процесс продолжался беспрепятственно до тех пор, пока не появились цзыны.

Изначальные были техниками, насекомые — завоевателями, но первыми настоящими воителями стали все-таки цзыны. Наши победы никак не спишешь на слабость соперника. И потом, в отличие от насекомых мы не отмахнулись от технологий, оставленных Изначальными. Хотя они не разрабатывали военной техники, многие из их изобретений и открытий можно было легко адаптировать и для этой цели.

Наши ученые и техники давно уже осознали, что любое открытие можно использовать как для созидания, так и для разрушения, поэтому им не понадобилось слишком много времени для того, чтобы найти технике Изначальных военное применение, и очень скоро мы уже были готовы противопоставить численности насекомых свое оружие и боевой опыт.

Период окончательной подготовки после пробуждения воинов из спячки был недолгим и сумбурным. Подобно большинству Воинов я осознал необходимость этой подготовки и сконцентрировал все усилия на освоении новых, но полезных для нашей касты технологий, таких как флайеры или лучевое оружие.

Впрочем, в нашей нынешней ситуации я все острее ощущал нужду в информации, которую недобрал при подготовке. Поэтому я был весьма рад присутствию Зыра и его библиотеки на дисках. Правда, мне доставляло большого труда удерживать его от избытка не слишком существенных для меня деталей. Даже ограничив объем жизненно необходимых мне теперь знаний, я был поражен, сколько на это уходит времени. И по мере того как день сменялся днем, а неделя — неделей, я проникался все большим уважением к Зыру. Впрочем, как Воина я его высоко ценил и раньше, однако глубина его талантов превосходила даже мои достаточно строгие требования к члену боевого отряда.

Эти соображения я высказал ему как-то раз, в один из редких перерывов для еды и отдыха. Даже в послеобеденной летаргии мысли его были на удивление ясны и быстры.

— Для меня это идеальный баланс занятий, командир. Мне кажется, ты и сам уже понял это. Знание — мощное оружие, но только если оно используется. Если бы Насекомая Коалиция использовала знания Изначальных так, как это сделали мы, сомневаюсь, чтобы мы с тобой сидели здесь. Цзыны сильны не знаниями, но тем, как они их используют. Ученые по крохам собирают знания и упорядочивают их, Техники претворяют в жизнь, а Воины используют в реальном бою. В нашем случае от моей информации было бы немного проку, если бы ты как командир не стремился извлечь из них выгоду. Как я говорил уже при нашей первой встрече, боюсь, что многие офицеры не захотели бы воспользоваться преимуществами, которые давала бы им моя помощь.

— Я не согласен с тобой, Зыр. Я не думаю, чтобы я отличался от обычного офицера. На всех стадиях подготовки мы во многом полагались на Ученых и Техников. Почему в боевой обстановке я должен поступать по-другому?

— В самом деле, почему? Возможно, многие считают, что никто не разбирается в бою лучше Воина, и что информацию лучше оставить для учебных аудиторий. Не могу сказать, чтобы любой другой командир отказался слушать меня, но многие ли с готовностью воспользуются моими советами?

— Мне хотелось бы верить, что большинство воспользовались бы, — не сдавался я. — Если нет, наши шансы выиграть войну уменьшились бы.

— Может, ты и прав, командир, — уступил он. — Должен признаться, подобно тому как ты с уважением относишься к касте Ученых, мое мнение о касте Воинов заметно выросло за время этой операции. Поводом к тому множество мелочей, о которых я раньше не думал. Например, воспитание Кыр.

— Какое еще воспитание Кыр?

— Я полагаю, тебе известно, что она давно уже составила бесповоротное мнение о каждом из нас. Я приписываю это на твой счет, поскольку даже если она не докладывала тебе своих мнений, ты более других способствовал их формированию.

Я поднял голову, чтобы посмотреть на него пристальнее.

— Любому опытному Воину свойственно критически относиться к своим коллегам. Часто от этого зависит выживание, — осторожно возразил я.

— Я знаю, командир. Именно поэтому я привожу в пример Кыр. Предполагаю, что чья-то помощь со стороны стала причиной того, насколько быстрее, чем можно было бы ожидать, происходит ее становление.

— Если ты настолько внимательно следишь за этим процессом, — возразил я, — ты не мог не заметить, что большую часть свободного времени она проводит в обществе Ыхха. С учетом того, что боевого опыта у него больше, чем у любого из нас, мне кажется очевидным, что если кто и наставляет ее, так это он.

— Согласен, командир. Однако от меня не укрылось и то, что именно ты поощрял его интерес к образованию Кыр.

— Ты не можешь не знать, Зыр, что ни один командир-цзын не может приказать Воину поделиться своими знаниями и опытом с другим Воином.

— Разумеется, знаю, командир. Чего я не знал до начала этой операции — так это того, как можно неофициально убедить старого, закаленного Воина в том, что в интересах его же выживания поделиться своим боевым опытом с другим, менее опытным цзыном.

Некоторое время я молчал, потом улегся отдыхать дальше.

— Какой из меня был бы командир, если бы я не стремился использовать каждого находящегося в моем подчинении воина с максимальной эффективностью?

— Именно это я и узнал, Рым. Вот почему я ни разу не пожалел, что пошел служить под твоим началом.

ГЛАВА — 9 —

Никогда еще не испытывал я — Воин и тем более командир — такого бессилия, как тогда, когда был вынужден просто смотреть на то, как погибает Ыхх.

Стояла ранняя весна — период, в который деятельность прыгунов была еще почти не изучена. Именно это обстоятельство вынудило меня пробудить Жжых и Ыхха от спячки. Я выслал их на разведку — проверить, достаточно ли прыгунов для исследования, будить ли мне остальных членов отряда.

Они вышли на задание с обычным приказом: избегать контактов с неприятелем. Сам я остался сторожить вход в пещеру. Для того чтобы свести к минимуму возможность обнаружения, они вышли вскоре после рассвета, когда прыгуны еще малоактивны.

В долгие часы дежурства нечем занять себя, кроме размышлений. По злой иронии, как раз в то утро я думал о том, как удачно удается выживать нашему отряду. Мы пережили атаку, уход корабля, сложную посадку, и хотя нас было всего шестеро, продержались почти год на занятой неприятелем территории. И не просто продержались, но собрали множество ценной для Империи информации, и сделали это, не потеряв ни одного бойца.

Мне в голову пришла мысль попросить у Зыра пустой диск для записи некоторых моих соображений как командира. В дополнение к информации о противнике, наша тактика выживания могла оказаться полезной для других. Я прикинул в уме, как мне лучше описать наш опыт с момента приземления, наши ошибки и недочеты…

Мои размышления прервал предсмертный крик прыгуна. Я мгновенно напрягся, вслушиваясь, но крик не повторялся.

Тут я, к своему удивлению, заметил, что солнце клонится к закату. Похоже, вглядываясь в окружающую местность и размышляя, я не замечал, как проходит время. Разведчикам пора было бы уже возвращаться.

Послышался новый вопль. На этот раз я был уже начеку. Источник крика находился где-то за холмом на опушке леса, куда я посылал Жжых и Ыхха. Такое совпадение активности прыгунов и времени их возвращения вряд ли было случайностью. Это тревожило.

— Зыр… Зыр… Зыр… Зыр… — отчаянно телепатировал я в глубь пещеры.

Потребовалось мучительно долгое время, чтобы разбудить его.

— Зыр слушает! — послышался наконец вялый ответ.

— Что-то происходит на опушке… Возможно, это с нашими разведчиками… Я выхожу туда… Разбуди остальных и будьте наготове.

Последнюю часть приказа я передавал уже на бегу. Спускаясь по склону, я услышал еще один крик. Я ускорил бег, приближаясь к лощине между холмами.

Внезапно я, словно проснувшись, вспомнил все, чему меня учили. Это никуда не годилось. Нестись сломя голову в кризисной ситуации пристало какой-нибудь трусливой неразумной твари, обреченному на вымирание биологическому виду, но никак не цзыну, тем более Воину. Я заставил себя остановиться, сжав кулаки при новом вопле. Мне необходима была информация — информация, которую я должен был передать остальным членам отряда, и только это должно было руководить моими действиями.

Я повернулся и бросился вверх по склону, с которого только что скатился. Чуть левее меня торчал в небо скальный утес, который мы не раз использовали в качестве наблюдательного поста. Я решил, что утес послужит мне в этом качестве и на этот раз.

Цепляясь когтями, я вскарабкался на его верхушку и, распластавшись на камне, осторожно выглянул. Почти сразу же я уловил на опушке леса какое-то движение и напряг зрение, заранее смирившись с неизбежной головной болью от напряжения.

Это был Ыхх. На мгновение я разглядел его целиком, когда он привалился спиной к дереву, сжимая в одной руке дротик, а в другой стальной кнут. Потом он скрылся за стволом, а в то место, где он только что стоял, с разбегу врезался прыгун. Насекомое отшатнулось, оглушенное столкновением. Прежде чем тот опомнился, Ыхх снова вынырнул из-за дерева. Его кнут дважды сверкнул в воздухе, и насекомое кувырнулось на спину, лишившись двух ног. Ыхх уже бежал дальше, держась опушки. Понимая, что прыгуны легко догонят его на открытом месте, он использовал свое преимущество в маневренности. Несколько неподвижных или еще дергающихся тел, видневшихся поодаль, свидетельствовали об эффективности избранной им тактики. Должно быть, это их предсмертные вопли и встревожили меня.

Я никак не мог взять в толк, почему он просто не углубится в лес, чтобы оторваться от своих преследователей. В поле зрения их оставалось восемь, и они всей стаей пытались отрезать его от леса. Неожиданно он бросился ничком, и выскочивший из леса прыгун перемахнул через него. Так вот почему он держится крайних деревьев! Прыгуны, оказывается, заходят в лес!

Он приподнялся на колено и, метнув дротик в промахнувшегося прыгуна, пригвоздил того к земле… и тут же рухнул под телом другого прыгуна, приземлившегося на него в момент броска.

Я окаменел, борясь с болью в глазах. Однако насекомое почти сразу же опрокинулось навзничь, а Ыхх снова вскочил на ноги. Мгновение я не понимал, что произошло, потом до меня дошло. Лежа под тварью, он нажал на кнопку еще одного дротика, и мощная пружина сама оторвала прыгуна от него.

Он снова бежал, теперь хромая, когда из глубины леса показались еще два прыгуна. Сколько же их там еще? И где Жжых?

Я попытался найти ее взглядом, но внимание мое против воли вернулось к Ыхху. Прыгун поймал его в момент, когда тот пытался сменить направление. Он сомкнул свои мощные челюсти у Ыхха на талии и оторвал от земли. Ыхх выронил дротик, рука его дернулась за спину, и насекомое, опрокинувшись на спину, задергалось в агонии. Ну да, пояс с кислотой!

Ыхх двинулся дальше, но даже с моего места видно было, как ему больно. На боках его зияли ужасные раны, мешающие бежать быстро. Оставшиеся прыгуны заметили это и ринулись на него с новой энергией.

Отчаянно оглядевшись по сторонам, Ыхх решился на рискованный шаг. Снова просвистел кнут, но на этот раз не на прыгунов. Целью его была толстая ветка над его головой. Стальная лента обмоталась вокруг нее, и Ыхх стремительно подтянулся.

Слишком поздно! Один из прыгунов вцепился в его ногу и, упираясь оставшимися четырьмя конечностями, потянул обратно вниз. Ыхх сделал попытку подтянуться с дополнительным весом, потом оторвал одну руку от рукояти кнута и потянулся за другим оружием. Еще один прыгун, забравшись по телу первого, вцепился челюстями в шею цзына. Ыхх дернулся раз, потом его голова отделилась от тела и отлетела в сторону. Еще секунду обезглавленное тело цеплялось за кнут, потом рухнуло в гущу сбившейся под ним стаи.

Я не стал смотреть, как прыгуны разделываются со своей жертвой. Проследив путь, которым пришел Ыхх, я увидел кое-что еще.

Я увидел Жжых, притаившуюся на дереве метрах в десяти от места трагической развязки. Более того, в руке ее я увидел бластер с нетронутым зарядом.

ГЛАВА — 10 —

Втроем — Кыр, Зыр и я — скользили мы в предрассветной мгле. Жжых и Мыжж остались сторожить пещеру.

Подобное распределение обязанностей было не случайным. Боевое столкновение представлялось вполне вероятным, а это требовало полного взаимопонимания и слаженности действий членов группы. И Кыр, и Зыр порознь заявляли нежелание идти на операцию в одной группе с Жжых, да и сам я не горел особым желанием работать с ней. Собственно, из всего нашего отряда один Мыжж поддерживал с ней отношения помимо самых необходимых. К сожалению, это привело лишь к тому, что от Мыжжа тоже стали шарахаться.

Мнение членов отряда о Жжых, и прежде не слишком высокое, после смерти Ыхха упало до нижнего предела. Говоря точнее, мне пришлось употребить всю свою командирскую власть, запретив дуэли на весь период нашего пребывания на планете. Этот приказ вызвал протест остальных членов отряда, включая Жжых и Мыжжа, но я твердо стоял на своем. Любая дуэль сейчас — вне зависимости от того, кто в ней участвует и каков ее исход, — означала бы потерю еще одного члена отряда, чего мы никак не могли себе позволить. Мне пришлось напомнить остальным, что, хотя они имеют право Воина опротестовать мой приказ, в зоне боевых действий он подлежит беспрекословному исполнению. Поэтому, сохраняя возможность подать на меня жалобу моему начальству по окончании войны и воссоединении с имперскими силами, им пока придется спрятать свои эмоции поглубже. И в случае, если кто угодно из них ослушается моего приказа, я вправе применить к нему любое наказание по своему усмотрению вплоть до смерти, а также обратиться к любому другому члену отряда за содействием в исполнении этого. Конечно, в истории касты Воинов не было еще ни одного прецедента неповиновения приказу, но и соответствующий пункт в Уставе существовал, сколько я помню себя, так что ничего не мешало мне обратиться к нему в случае необходимости.

Возможно, эта трактовка Устава и вызвала некоторое неудовольствие. Возможно, я трактовал его так, как это было выгодно мне. Однако Устав есть Устав, и если кто-то трактует его по-другому, то моего права на собственное прочтение никто не отменял. Клянусь Черными Болотами, если индивидуальная трактовка правил поставила меня в такое положение, моя собственная трактовка поможет мне из него выбраться.

Мой разговор с Жжых после смерти Ыхха был одним из самых неприятных за всю мою карьеру. Став невольным свидетелем этой трагедии, я не сразу вернулся в пещеру, а подождал ее. Впервые я потерял цзына, служившего под моим командованием, и моя подавленность вместе с физическим напряжением от усталых глаз, должно быть, сказались на том, что ко времени ее появления настроение у меня было хуже некуда.

— Объясняй! — скомандовал я, стараясь сохранять спокойствие.

— Что объяснять, командир?

— Мы потеряли члена отряда. Как командир, я хочу знать, почему это произошло, чтобы избежать подобных случаев в будущем. В момент гибели Ыхха ты согласно приказу должна была находиться рядом с ним, поэтому чисто логически ты являешься единственным источником информации об этом, так сказать, инциденте. А теперь рассказывай!

Вид у нее все еще был удивленный, но она начала рассказ:

— Мы с Ыххом получили задание разведать активность прыгунов. Мы осмотрели несколько секторов, но вплоть до середины дня не обнаружили прыгунов ни в стаях, ни поодиночке. Возвращаясь в пещеру, мы услышали шум нагоняющей нас стаи прыгунов. Поскольку мы имели строгий приказ избегать контакта с неприятелем, то попытались избежать обнаружения, забравшись на нависающую над тропой ветвь. Возможно, Ыхх либо поскользнулся, либо просто не рассчитал расстояния, но он не смог зацепиться. Прежде чем он успел прыгнуть снова, показались прыгуны. Судя по всему, он не хотел выдавать моего местоположения, поэтому побежал, отвлекая преследователей. Эта попытка оказалась неудачной; я подождала, пока прыгуны не уйдут, потом спустилась с дерева и направилась обратно в пещеру, однако на полпути меня перехватил ты со своим странным допросом.

Я молча смотрел на нее в упор до тех пор, пока она не отвела взгляд.

— Твой бластер исправен?

— Да.

— В таком случае почему ты не прикрыла Ыхха огнем, когда прыгуны догнали его?

— Это было бы нарушением приказа.

— Какого еще приказа?

Она снова приняла удивленный вид.

— Твоего, командир. Перед нашим выходом ты строго-настрого приказал нам избегать контакта с неприятелем и вступать в бой только для самозащиты. Моей жизни в этой ситуации ничего не угрожало, поэтому открыть огонь означало бы нарушить твой прямой приказ.

Я подумал немного, прежде чем задавать новый вопрос.

— Значит ли это, что если бы я не отдал приказа избегать контакта с противником, ты открыла бы огонь, защищая Ыхха?

Она тоже обдумала ответ.

— Нет. Огня бы я не открывала.

— Объясни.

— С самого нашего приземления здесь ясно было, что бластеры станут решающим фактором в любом бою с прыгунами. Осознавая это, я не могла себе позволить тратить заряд на защиту отдельной личности. Напротив, я считала своей обязанностью сохранить заряд на случай ситуации, угрожающей безопасности всего отряда. И во-вторых, нашей первоочередной задачей было доставить собранную информацию в отряд. Ввяжись я в этот бой — и выполнение ее оказалось бы под угрозой.

— Однако вы собирались доложить об отсутствии прыгунов в обследованных секторах — факт, опровергнутый нападением их на вас.

— Напротив, командир. Именно это нападение дало нам ценную информацию для доклада. Я собиралась доложить о повышенной активности прыгунов в окрестностях пещеры.

Наш разговор начинал повторяться, но я старался сохранять терпение.

— Позволь мне уточнить. Ты утверждаешь, что ты сберегала заряд. Верно ли то, что стая прыгунов была достаточно мала для того, чтобы ты могла сжечь их с минимальным расходом энергии?

— Верно, командир, но они настолько рассредоточились в бою, что определить их количество было невозможно до момента, когда они собрались, чтобы растерзать тело Ыхха. Впрочем, к этому времени Ыхх был уже мертв, так что с моей стороны было бы неразумно расходовать заряд и выдавать свое местоположение, ввязавшись в бой.

Я воздержался от комментариев, и она продолжала:

— И если мне будет позволено высказать свое мнение, командир, твое поведение в этой ситуации удивляет. Ты постоянно критикуешь меня за нетерпеливость и излишне самостоятельные действия. Единственное, что ты советовал мне, — это больше думать о благе отряда и меньше — о своих собственных желаниях. Теперь же, когда я действовала, строго следуя приказу и в интересах отряда, ты допрашиваешь меня словно последнюю преступницу. Я не могу удержаться, чтобы не спросить тебя, действительно ли ты интересуешься этой информацией или просто ищешь, на кого бы переложить ответственность за собственную некомпетентность?

Именно в этот момент я решил, что мы не можем позволить себе дуэли, хотя сейчас, по прошествии некоторого времени, оглядываясь на это решение, не могу сказать, чтобы оно вызывало у меня восторг.

В то же время пора было подумать и о предстоящей операции. Даже понимая ее необходимость, я не мог не думать о том, с каким риском она связана. Мы набрали массу полезной информации о прыгунах. Мы знали теперь их анатомию, брачные повадки, жизненный цикл и рацион. Оставался невыясненным еще один вопрос, имеющий большую важность для Империи, и ответ именно на него мы рассчитывали получить сегодня. Нашей задачей было выяснить боевые качества прыгунов.

До сих пор нам была известна лишь одна тактика насекомых, которую те использовали в бою или на охоте. Все, что они делали, — это обрушивались на жертву, используя свои скорость, физическую силу и численное превосходство, как правило, достаточные, чтобы в корне подавить любое сопротивление. Мы хотели знать теперь, способны ли они при изменившихся условиях действовать по другой схеме.

Солнце еще не взошло, но я решил, что уже пора устроить небольшой совет. Я дал знак остановиться, и мои спутники подтянулись ко мне. Я пригнулся, расчистил перед собой кусок земли и, объясняя, чертил когтем схемы.

— Я хочу еще раз просмотреть наш план во избежание путаницы. Операция опасна и так, а риск от несогласованных действий многократно умножает опасность.

Оба внимательно вглядывались в мои схемы.

— Впереди на некотором расстоянии река. Особую важность для нас имеют отмели. — Я постучал когтем по соответствующему месту на плане. — Мы с Зыром будем ждать здесь, в то время как Кыр двинется дальше, держась от нас минимум в километре. В этой точке, — я снова ткнул когтем в план, — она пытается привлечь внимание стаи прыгунов. Как только ее обнаруживают, она уходит от них, отступая в воду и двигаясь вниз по течению. Нам известно, что река между этим местом и отмелями достаточно глубока, чтобы прыгуны не пытались перейти ее вброд, и слишком широка, чтобы они могли нападать с берега. Главный вопрос заключается в том, бросятся ли они в погоню по берегу всей стаей или у них хватит ума разделиться и выслать группу на перехват к отмелям. Если они…

— Командир! — перебил меня телепатический возглас Кыр. Я вопросительно посмотрел на нее.

— Продолжай показывать что-нибудь на плане, — продолжала телепатировать она, — но оглядись незаметно по сторонам.

Я последовал ее совету и тут же увидел причину ее тревоги. Выказывая удивительную для этого предрассветного часа активность, из теней вокруг нас крадучись выступали прыгуны. По их движениям становилось ясно, что мы не только обнаружены, но и являемся целью их засады.

ГЛАВА — 11 —

С внезапностью змеиного броска ситуация изменилась. Из охотников мы превратились в дичь.

Позже я вспоминал реакцию моих боевых товарищей с благодарностью и восхищением. Они не ударились в панику ни внешне, ни — я уверен — внутренне. Они не выдали себя ни малейшим движением кончика хвоста. Они не стали засыпать меня вопросами, дав мне несколько драгоценных секунд, чтобы проанализировать ситуацию и найти решение. Впрочем, все это я вспомнил уже позже, а в ту минуту мне было не до этого.

То, что на первый взгляд показалось сотней прыгунов, при более внимательном рассмотрении оказалось примерно вдвое меньшим количеством — но этого все равно достаточно, чтобы ситуация казалась отчаянной, но все же не настолько безнадежной, как можно было бы предположить.

Во многих отношениях нам повезло, что прыгуны выбрали для засады именно эту нашу вылазку. Как я уже говорил, в тот день мы ожидали боя и подготовились к нему как в смысле вооружения, так и — что более важно — морально. Потому единственным изменением в наших действиях было скорректировать наши планы в соответствии с местностью, избранной для боя противником. Подготовка любого Воина исходит из того, что день, когда Воин не сможет приспособиться к неприятельской территории, станет началом краха Империи. Похоже, это как раз подходящая возможность проверить эту аксиому. Я внимательно осмотрел окружающую местность.

Мы находились на склоне холма, последнего в гряде, возвышающейся посреди поросшей травой равнины. Кое-где виднелись пятна кустарников. В ста метрах слева кусты расступались, открывая проход в поля. В двухстах метрах впереди — линия деревьев, на берегу реки в том месте, где она расширялась и мелела, — именно туда мы и собирались первоначально. Справа от нас были все те же поля, нарушенные лишь одной примечательной географической деталью: чуть правее места, где мы находились, склон холма переходил в почти отвесный скалистый утес.

Конечно, деревья у реки были бы нашим лучшим шансом на спасение. К сожалению, противник также понимал это. Почти половину своих сил он направил в ту сторону, чтобы перекрыть нам дорогу к реке. Оставшиеся силы были поделены почти поровну: половина растянулась по полю справа от нас; вторая половина поднималась по склону в нашу сторону.

Такое распределение сил для нападения разом сняло все наши вопросы насчет их тактических способностей. Впрочем, особенной сложностью их план тоже не отличался. Они явно не хотели допустить нас к реке, а на случай, если хотя бы часть нас выживет после первого столкновения, отрядили часть сил для того, чтобы те теснили нас вправо, на открытое пространство. А там их превосходство в скорости должно было быстро решить исход боя. Даже смешно: мы угодили в эту западню, пытаясь выяснить, достаточно ли у них разума для того, чтобы опередить беглеца…

Я принял решение.

— Следуй за мной! — телепатировал я товарищам. — Идем так, словно мы их не заметили, но оружие приготовить.

С этими словами я встал и двинулся вправо, параллельно цепочке деревьев у реки. Зыр и Кыр держались сзади, изображая такую нарочитую беззаботность, что я даже испугался, не выдаст ли это наш план. Притом что цзыны любят нападать внезапно, нас нельзя назвать скрытной расой, так что наши неуклюжие театральные попытки могли быть приняты противником с точностью до наоборот.

Впрочем, похоже, мои опасения не оправдывались. Прыгуны не бросились в атаку, не сменили направления движения и вообще никак не выказывали боязни того, что их жертвы заметят подвох. Возможно, в скрытности они уступают даже нам.

Однако и прием наш не возымел желаемого эффекта. Я надеялся, что, войдя глубже в расставленную ими западню, мы вынудим их перебросить часть прыгунов, отрезавших нас от реки. В таком случае мы могли рассчитывать на то, что внезапным броском нам удастся прорваться к воде. Увы, отряд со стороны реки так и не уменьшился.

Мои товарищи были полностью готовы к бою. Зыр вынул меч из ножен и небрежно сшибал им на ходу головки цветов. Кыр задумчиво катала взад-вперед по клинку меча один из своих стальных шаров; в ее исполнении казалось, что это проще простого.

Было бы сущим безумием пытаться прорваться к деревьям при нынешней расстановке сил противника. Они просто вытеснили бы нас на открытое место, дав возможность остальным двум отрядам разом навалиться на нас со всех сторон. Что ж, оставалось действовать по более сложному варианту.

Я неторопливо снял с плеча стальной кнут. Собственно, это был уже не совсем кнут, так как я закрепил на его конце один из стальных шаров Кыр. Удар им со всего размаха разносил камень в пыль. Короче, это был уже не кнут, а жукомочилка.

— Хитростью, похоже, не вышло, — передал я. — На счет «два» прорываемся к утесу — приготовились… три… два…

Мы разом повернули и бросились к утесу. На бегу мы рассредоточились, и теперь между нами было по два с половиной метра — именно такое расстояние идеально, чтобы не мешать друг другу, но иметь возможность в любой момент прийти друг другу на выручку. Мы бежали не слишком быстро, и строй наш был далеко не идеально ровный, но, раз набрав скорость, мы уже не собирались останавливаться. Не думаю, чтобы вид был слишком уж устрашающий, но мало таких, что стояли на пути у бегущих цзынов и остались при этом в живых.

Несколько драгоценных секунд противник словно не реагировал на наше поведение. Судя по всему, они никак не могли свыкнуться с мыслью, что мы их увидели и нападаем в лоб. Потом за нашей спиной послышались писк и щелканье, и прыгуны ринулись в бой.

Между нами и утесом было не больше дюжины врагов. В обычной ситуации мы бы справились с ними без особого труда, но, посмотрев назад, мы увидели, что основная часть стаи быстро нагоняет нас. Если мы хотели остаться в живых, нам необходимо было разделаться с прыгунами у нас на пути как можно быстрее.

Я выхватил бластер. Оставшегося заряда не хватило бы на то, чтобы спасти Ыхха на таком расстоянии, но в ближнем бою он еще мог нас спасти. Перепрыгнув через куст, прыгун бросился на Зыра. Тот рассек ему голову мечом; прыгун с воплем рухнул на землю, и бой начался.

Путь мне преграждали трое прыгунов. Я сжег среднего, размозжил левому голову своей жукомочилкой. Третий успел прыгнуть, и я сжег его уже в воздухе. Из-за моей спины вылетел дротик и исчез в ближнем кусте. Пробегая мимо, я увидел корчившегося прыгуна — он явно ждал в засаде.

Еще один словно из-под земли вынырнул метрах в двух передо мной. Я сжег его и, не сбавляя хода, перепрыгнул через его останки — только для того, чтобы приземлиться как раз между еще троими. Я сжег одного, отшвырнул второго с дороги рукоятью кнута, но третий вцепился жвалами в руку с бластером и повис на ней. Я пытался бежать, волоча его за собой, но тот все-таки заставил меня остановиться. Из-за моей спины вынырнула Кыр, размозжила затылок прыгуна своим шаром и одновременно отсекла его челюсти мечом. Рука болела, но я все же повел стволом и испепелил еще одного, карабкавшегося в нашу сторону по краю расселины.

Мы высвободились и рванули вперед. До утеса оставались считанные метры, но там нас уже поджидали двое прыгунов. Стая почти догнала нас.

— Кыр, очисть дорогу! Зыр, по моей команде кругом… давай!

Мы с ним разом повернулись, чтобы встретить преследователей лицом к лицу, и начали медленно отступать к утесу, уверенные в том, что ко времени, когда мы доберемся до него, Кыр уже разберется с теми двумя.

— Дорога свободна, командир!

Мы рывком преодолели оставшиеся два метра и обернулись снова. Зыр стоял слева от меня, Кыр — справа, а за спиной был утес. Я опустил голову и зашипел в лицо врагу.

Мгновение они колебались, потом волной накатили на нас. Мы больше не бежали, и скоро земля вокруг нас покрылась мертвыми телами.

Перекинув жукомочилку через плечо, я сжег одного прыгуна из бластера, выхватил и раздвинул дротик, пришпилил им к земле другого и перехватил в воздухе третьего вовремя сдернутой с плеча мочилкой. Еще один напоролся на отравленные дротики Зыра, а другой — на один из метательных шаров Кыр. Еще двое прыгунов отлетели в сторону с головами, разбитыми моей мочилкой.

— Меня поймали! — послышался спокойный голос Зыра слева от меня.

Я повернулся и увидел, как он с прыгуном тянут его меч каждый в свою сторону. Еще двоих он не подпускал к себе, угрожая своими дротиками.

— Прикрываю! — крикнул я, выпуская заряд во вцепившегося в его меч прыгуна.

Тут на моем бедре сомкнулись челюсти. Прыгун, которого я считал убитым, подполз ко мне и вцепился в ногу. Я повел стволом в его сторону, но тут же сменил прицел, чтобы сжечь в прыжке другого. Прежде чем я опомнился, вцепившийся в меня прыгун перекатился на бок, вынудив меня потерять равновесие и упасть.

— Меня поймали! — передал я.

— Прикрываю! — послышался голос, и Кыр разрубила прыгуна своим мечом надвое. Мгновенно выпрямившись, она перехватила еще одного, прыгнувшего на нее, а я разрядил бластер в то место, где она только что стояла, испепелив третьего.

Я с усилием поднялся на ноги, а бой между тем продолжался. Заряд в бластере наконец иссяк, но мне хватило еще времени, чтобы раскрыть дротик и отшвырнуть очередного прыгуна в сторону. Еще удар, пронзивший его насквозь, — я снова был в форме, держа в одной руке мочилку, а в другой меч.

Враг отпрянул, дав нам минутную передышку. Я был измотан и сбит с толку. То ли я совершенно утратил контроль за ходом боя, то ли невнимательно сосчитал численность неприятеля; во всяком случае, прыгунов на поле боя оказалось значительно больше. Я внимательно огляделся по сторонам.

Из-за деревьев у реки выходила небольшая стая прыгунов, и еще одна виднелась довольно далеко в поле, направляясь в нашу сторону. Или какие-то неизвестные нам средства общения прыгунов, или просто шум боя вызвал подкрепления.

— Проверить оставшееся оружие, — передал я.

— У меня восемь… нет, семь отравленных дротиков, — доложил Зыр, потратив один из них на прыгуна, пытавшегося подобраться поближе.

Я заметил, что из рваной раны ниже локтя у него струится кровь, и только тут сообразил, что мы все трое ранены. Рана на бедре болела отчаянно, но я старался не обращать на нее внимания, раздвигая очередной дротик, чтобы достойно встретить изготовившегося к броску прыгуна…

Прежде чем я успел метнуть дротик, луч бластера ударил с вершины утеса за нашей спиной, испепелив прыгуна и следом за ним нескольких других. Ряды окруживших нас прыгунов быстро редели — луч косил их одного за другим.

Мне не надо было даже поднимать головы, чтобы посмотреть, кто это. Жжых, разумеется.

ГЛАВА — 12 —

Возвращение Имперского Флота не застало нас врасплох. Все чаще мы засекали в небе разведывательные флайеры, так что понимали: новое вторжение начнется вот-вот. Разумеется, мы тоже не сидели без дела, готовясь к этому событию. Наши флайеры были достаточно легкими, чтобы переносить их по двое — на ровном месте, правда. К несчастью, они не были рассчитаны для старта с горизонтальной поверхности — для взлета требовалось выстрелить их из катапульты или сбросить. Поэтому у нас не оставалось выхода, кроме как затащить их на скальный карниз в глубине пещеры. Когда мы покончили с этой работой и пять флайеров, опасно балансируя, свесили носы с карниза под самым сводом, я не раз успел усомниться в мудрости своего решения снова использовать флайеры.

Мы исходили из предположения, что на этот раз по крайней мере часть сил вторжения будут составлять наземные войска, целью которых будет зачистка планеты от прыгунов. Поэтому нам не составило бы труда присоединиться к ним и без флайеров. Тем не менее я решил, что помощь от нас будет больше, если мы поддержим своих огнем с воздуха. Остатки ос давно уже повымерли, и я хотел в полной мере использовать превосходство в воздухе, за которое мы так боролись. И потом, всегда оставался шанс, что наши предположения неверны. У меня не было ни малейшего желания застрять здесь еще раз только из-за того, что мы поленились подготовить свой транспорт.

Довольно много времени у нас ушло и на то, чтобы освободить теплокровных, которых мы наловили себе на пропитание. Это оказалось куда сложнее, чем мы предполагали. Ясное дело, их необходимо было выпустить подальше от нашей пещеры, чтобы неожиданное обилие дичи не привлекло к ней прыгунов. Чего мы не учли — так это полного нежелания теплокровных уходить. Они явно предпочитали сытую жизнь в клетке необходимости самим искать себе пропитание и отчаянно протестовали против всех наших попыток вернуть их в природную среду обитания. Следом за нами тянулись они обратно в пещеру; их не останавливали даже камни, которыми мы пытались их отогнать. Некоторые оказались такими упрямыми, что прятались и прокрадывались обратно незамеченными. В общем, нередко посланный выпустить теплокровных цзын возвращался в пещеру с еще большим количеством теплокровных.

Они превратились в столь серьезную помеху, что мы даже всерьез рассматривали возможность перебить их — неслыханное дело для расы вроде нашей, убивающей исключительно ради защиты, пищи и — иногда — ради чести. Мы рассмотрели такую возможность и отказались от нее. Мы не убиваем только потому, что кто-то нас раздражает. Пришлось искать другое решение.

Впрочем, прежде чем мы его нашли, флот начал операцию.

В момент их прибытия я дежурил у выхода. Мне ни разу не приходилось еще видеть атаку наших сил с позиций обороняющихся, так что ее внезапность произвела на меня большое впечатление. Только что небо было чисто и безоблачно, а спустя мгновение весь воздух наполнился флайерами. Ни предупреждения, ни подходящих десантных судов; они просто возникли словно ниоткуда, и небо потемнело.

Среди них было много одноместных флайеров, таких же, какими пользовались мы, но мое внимание привлекли тяжелые флайеры незнакомого типа. Они снизились над полями, и из них посыпались на землю шарики, на первый взгляд пустые. Любопытство заставило меня приглядеться к ним повнимательнее, до предела напрягая глаза. При таком рассмотрении оказалось, что в каждом из них заключен воин-цзын. Судя по всему, шары были наполнены чем-то вроде эластичного геля наших флайеров, а все вместе это представляло новый способ высадки десанта.

Я бросил на картину высадки последний взгляд и вернулся в пещеру.

— По флайерам! — скомандовал я.

Объяснений им не потребовалось. Я сказал уже, что мы ждали прибытия флота. Все без суеты собрали персональные пожитки и полезли наверх, к своим машинам.

Прежде чем забраться в кабину, я помедлил и в последний раз оглядел нашу пещеру. Последних теплокровных давно уже отпустили на волю, а их клетки разобрали. Никаких следов нашего пребывания здесь не было видно.

До меня вдруг дошло, что остальные уже задраили фонари и ждут только меня.

— Огонь! — скомандовал я им и полез в кабину. Четыре раскаленных луча разом ударили в завал, и тот начал плавиться. Ко времени, когда я задраил фонарь, в пещеру пробились первые солнечные лучи. Я добавил мощь своего оружия к остальным. Я нарочно затягивал с командой прекратить огонь, чтобы отверстие получилось по возможности больше. Со дня, когда мы в последний раз пилотировали флайеры, прошло много времени, и я сомневался, что мы способны сейчас на особо точные маневры.

— Прекратить огонь!

Несколько долгих секунд мы сидели неподвижно в ожидании, пока скала остынет и растрескавшиеся от нагрева обломки осыплются вниз.

— Вылетаем по одному… Не стартовать, пока идущий перед вами флайер не минует отверстие!

Отдав этот приказ, я поставил ноги на педали и завел двигатель. Когда он, по моему ощущению, вышел на рабочий режим, я резко наклонился вперед. Флайер соскользнул с уступа и камнем понесся вниз. Я взялся за управление. Сразу же развернулись крылья, и падение превратилось в глубокий вираж. Еще несколько секунд — и я вырвался из пещеры на дневной свет.

Я перевел машину в набор высоты по спирали, не удаляясь от пещеры, пока из нее не вылетят все остальные. Когда последний, пятый флайер встал в строй, меня вдруг охватило чувство гордости. Больше года на занятой противником территории — и мы не потеряли ни одной единицы боевой техники, да и бойца лишились всего одного. Потом я вспомнил Ыхха, и от этого чувства не осталось и следа.

Я собирался уже передать команду сменить курс, когда заметил другую группу флайеров, прочесывавших местность недалеко от нас. Я тут же включил бортовой маяк, чтобы известить их о нашем присутствии.

— Назовите себя! — почти сразу же пришел запрос их командира.

— Командир Рым и отряд, выживший со времени прошлой операции на этой планете. Просим разрешения встать под ваше командование для выполнения вашей боевой задачи.

Последовала довольно долгая пауза.

— Выжили со времени прошлой операции?

— Так точно.

— Значит, вы еще не знаете…

Новая пауза была еще дольше.

— Не понял, — не выдержал я.

— Черные Болота уничтожены.

Это известие оглушило меня сильнее удара по голове. В первое мгновение мой рассудок восстал против этой невероятной новости, потом меня захлестнул горячий гнев. Черные Болота!

Разумеется, все мы понимали, что это может случиться. Именно поэтому перед вступлением в эту войну переместили практически все население Империи на транспортные корабли. Но даже так удар был оглушительный. Черные Болота! Место, где зародилась наша цивилизация и где до сих пор хоронили всех умерших цзынов. Все мы вышли из Черных Болот, и в Черные Болота все мы возвращались. Это было наше наследие, сердце Империи. Черные Болота! Уничтожены!

Холодная ярость овладела мной. До сих пор мы воевали с насекомыми по необходимости. Теперь это превратилось в кровную месть. Мы пойдем на все, только бы стереть их с лица земли. Всех до последнего.

— Командир! — передал я.

— Да?

— Мы собрали много информации, жизненно важной для Империи и этой операции. Прошу разрешения моему заместителю как можно скорее отправиться на ваш флагман для передачи этой информации командованию.

— Рым, — услышал я голос Зыра, — я…

— Ты будешь делать то, что тебе прикажут! — рявкнул я. — Так что, командир?

— Разрешаю. Координаты встречи сейчас уточню и передам.

— И я просил уже разрешения действовать против неприятеля в составе ваших сил.

— Разрешаю. Цели выбирайте по своему усмотрению.

— Отряд… За мной: приготовились… три… два…

Мы заложили вираж и ринулись вниз, на врага. Я вел флайер низко, опасно низко. Мы огибали кусты и прочесывали степь во всех направлениях, испепеляя всех встреченных нами прыгунов.

Черные Болота уничтожены! Я дал команду на новый заход. В соседних секторах методично работали другие отряды. В отличие от них мы знали, что времени нам отведено совсем немного. Мы-то знали, что как только собранная нами информация ляжет на стол командованию, операция будет свернута. Из того, что нам стало известно за время пребывания на этой планете, следовало, что такая атака на прыгунов лишена шансов на успех.

ГЛАВА — 13 —

— …выраженный выдвигающийся яйцеклад, хорошо видный на этой части схемы.

Командующий операцией сделал паузу, когда лазерный зайчик очертил упомянутое место на анатомической схеме прыгуна на большом, во всю стену экране за его спиной.

Мы сидели в главной штабной комнате флагманского корабля. Нас пятерых как героев усадили по обе стороны от экрана. Командующий завершал не самую легкую задачу — объяснять полевым командирам, почему операция прервана, едва начавшись.

— Поскольку нам не удалось обнаружить ни кладок яиц, ни гнезд, мы пришли к выводу, что прыгуны либо живородящи, либо вынашивают яйца в утробе матери до почти полного созревания, так что потомство выводится почти сразу же после кладки. Если бы это подтвердилось, наш план уничтожения прыгунов на этой планете мог бы увенчаться успехом.

Он помолчал и посмотрел на наш отряд.

— Изыскания, проведенные непосредственно на месте командиром Рымом и его подчиненными, полностью опровергли эти наши предположения. Прыгуны откладывают яйца поодиночке, закапывая их глубоко в землю. Точное время созревания пока не известно, но составляет никак не меньше года. Вполне вероятно, что они вообще не развиваются до получения специальной телепатической команды взрослых особей. — Он в упор посмотрел на собравшихся офицеров. — Это означает, что даже если мы уничтожим всех прыгунов на поверхности планеты, яйца их останутся нетронутыми, и новые прыгуны будут выводиться в любой произвольный момент в течение длительного времени. Единственной возможностью справиться с этой проблемой было бы оставить на планете многочисленный гарнизон с целью уничтожения прыгунов по мере их вылупления, прежде чем они успеют отложить новые яйца. Даже если бы эта тактика оказалась успешной, у нас нет сил и возможности сформировать подобный гарнизон. В этой связи я принял решение свернуть операцию до того времени, пока нам не удастся выработать удовлетворительное решение этой проблемы. Это решение одобрено Верховным Главнокомандованием, и аналогичные приказы о приостановке операций против прыгунов отданы и другим нашим флотам.

— Можно сказать, нам еще повезло, что при подготовке операции мы закладывали очень низкий процент потерь. Будем надеяться, мы оставим за собой на планете совсем небольшое количество цзынов. Мы сможем снабдить их припасами и оружием, чтобы они смогли благополучно дождаться нашего возвращения. Верховное Главнокомандование заверило нас в том, что при следующей экспедиции для них будут зарезервированы места, так что их шансы воссоединиться с Империей достаточно высоки.

Он медленно обвел комнату взглядом.

— Вопросы будут?

Вопросов не было. Он повернулся ко мне:

— У вас есть еще что добавить, командир Рым?

Я занял его место у экрана.

— Мне хотелось бы привлечь внимание собравшихся офицеров к той большой помощи, которую оказал мне мой заместитель, Зыр, в сборе информации, о которой вам сейчас доложили, а также вообще в деле нашего выживания на планете. Во многом этому помогла подготовка, полученная им ранее в касте Ученых. Мне хотелось бы, чтобы находящиеся здесь офицеры помнили это впоследствии, если их гордость Воинов побуждает не брать к себе на службу Воинов, выросших в другой касте. Более того, я обращаюсь к Верховному Главнокомандованию с предложением включить в стандартную подготовку Воинов некоторые элементы подготовки Ученых, а эти диски с информацией о противнике и планете должны стать обязательной частью оснащения каждого Воина при следующей операции.

Прежде чем продолжить, я повернулся и посмотрел на Жжых.

— Далее. Мне хотелось бы при всех обсудить действия Жжых. Ее быстрая оценка обстановки и реакция в специфических условиях спасли жизни половины отряда и обеспечили передачу собранной нами информации.

Я снова повернулся к командующему операцией.

— Насколько я понимаю, на передаче вам собранной нами информации наше участие в операции заканчивается. Однако прежде мне хотелось бы публично обвинить одного из членов моего отряда, конкретно Жжых. Полное отсутствие у нее боевого опыта, неспособность спасти жизнь боевого товарища в критической ситуации, постоянные опасные выходки — все это подтверждает мое мнение о ней как о недостойной расы цзынов, не говоря уже о касте Воинов. Я прошу всех собравшихся офицеров быть свидетелями моего обвинения.

Командующий посмотрел на Жжых:

— Что ты ответишь на это?

— Я отвергаю обвинения, выдвинутые в мой адрес коммандером Рымом. Более того, я сама обвиняю его в том, что его собственные действия привели к описанным им ситуациям, в которых он выказал неспособность отдавать решительные и ясные приказы.

Командующий повернулся ко мне:

— Что ты предпочитаешь, Рым: передать это дело в Суд Воинов или встретиться с Жжых в поединке?

— Поединок.

— Твой выбор оружия?

— Дуэльные жезлы.

— Ты хочешь биться с ней лично или нанять чемпиона?

Над этим вопросом я думал уже довольно давно, поскольку знал, что его зададут в любом случае. Я не сомневался, что и Зыр, и Кыр с радостью встретятся с ней вместо меня и что шансы у любого из них выше, чем у меня, но эту дуэль я хотел провести лично.

— Я буду биться сам.

Он повернулся к Жжых:

— А ты, Жжых?

— Условия Рыма меня вполне устраивают. Я тоже буду биться сама.

— Отлично. Вы встретитесь ровно через час. Я найду вам подходящее помещение и сообщу об этом. Я лично буду распорядителем этой дуэли.

Таким образом, спустя час я стоял в одном из коридоров, ожидая Жжых. Я стоял лицом к стене, держа в руке дуэльный жезл и низко наклонив голову, как того требовал дуэльный кодекс цзынов.

Дуэльный жезл — нехитрое оружие. Он представляет собой металлический стержень полутора дюймов в диаметре, длиной примерно четыре фута, с одним заостренным концом. Стержень может разбираться на несколько сегментов, что позволяет легко переносить его в небольшом футляре. Собственно, именно эта способность разбираться и позволяет использовать его достаточно разнообразно.

Задуманные как колющее оружие, дуэльные жезлы могут заменить меч, если держать их в одной руке, или короткий шест, если держать их в двух, или даже дротик, если их метать. Можно снять несколько секций и держать их в другой руке, превратив таким образом из одного орудия в два. Разумеется, количество возможных комбинаций не так уж велико, но споры среди цзынов, как наиболее эффективно использовать их, не прекращаются до сих пор.

Так мы ждали, повернувшись спиной друг к другу и опустив головы — так труднее подглядывать за приготовлениями противника. Никогда не знаешь, какую тактику изберет твой противник, пока с ней не встретишься.

— Готов! — объявил я первым как вызывающий на дуэль.

— Готова! — послышался голос Жжых из другого конца коридора.

— Повернитесь и станьте лицом к сопернику!

Мы повиновались, и командующий вышел, закрыв за собой дверь. Он свое дело сделал: удостоверился, что мы не пронесли с собой запрещенного оружия и не напали на противника, пока он стоял, повернувшись спиной. Дальше все зависело только от нас самих.

Жжых держала в одной руке короткий сегмент с наконечником, а в другой — остальную часть жезла. Таким образом, в ее распоряжении были жезл и кинжал.

Я ожидал подобного решения, как и ее намерения драться в ближнем бою. Я поделил свой жезл примерно поровну, получив две короткие палицы, из которых одна имела заостренный наконечник.

Я начал осторожно приближаться к ней. Вместо того чтобы идти мне навстречу, она подалась вбок, к стене. Я помедлил, пытаясь разгадать ее тактику, и в это мгновение она запрыгнула на одну из ведущих вдоль стены галерей и застыла там, выжидающе глядя на меня.

Я прикинул ее замысел. Она явно хотела биться в пространстве, сковывающем маневр и ограничивающем замах оружием. Она стояла лицом к проходу; кинжал находился у нее со стороны стены, а жезл со стороны прохода.

Я принял этот вызов и поднялся на галерею с другого конца. Подходя к ней, я поменял руки: теперь заостренная часть жезла находилась между мной и стеной.

Мы не сводили глаз друг с друга, но не нападали первыми. Я делал расчет на то, что ее молодость и неуемный характер побудят ее сделать первый шаг, и я не ошибся.

Она прыгнула вперед, замахнувшись жезлом для удара по голове. Я отбил удар тупой половиной своего жезла, одновременно целясь заостренной половиной ей в грудь. Парировав удар, я сразу же замахнулся тупой половиной, целясь ей в голову. Она парировала удар, уклонилась и ударила жезлом мне по колену.

Этот удар застал меня врасплох. Я не успел отбить жезл, и мое колено прорезала острая боль.

Я отшатнулся, попытавшись ударить ее тупой половиной жезла по руке. Она увернулась от удара, но я все же достиг своей цели: не дать ей сразу же развить успех.

Дело принимало опасный оборот. Больная нога затрудняла передвижение в и без того стесненном пространстве.

Я приготовился к новой атаке и тут заметил, что она терпеливо ждет чуть в стороне. Она явно хотела, чтобы я сам двигался к ней в условиях, когда каждое движение причиняло боль раненому колену.

Я прикинул, не стоит ли вернуться обратно на пол коридора, но отказался от этой идеи: она с легкостью могла бы досаждать мне короткими нападениями всю дорогу вниз, изматывая меня. Возможно, она смогла бы даже расправиться со мной.

Конечно, можно было еще просто спрыгнуть вниз, но я не стал делать и этого, поскольку удар при приземлении мог повредить колено еще сильнее. Нет, придется биться по навязанным ею правилам.

Я медленно двинулся вперед; к моему удивлению, она не тронулась с места. Я ожидал, что она отступит, вынуждая меня двигаться дальше. Я решился на достаточно опасную тактику: ввязаться в бой прежде, чем до нее дойдет, что меня можно взять измором. Я ринулся в зону досягаемости ее жезла, надеясь спровоцировать Жжых на выпад, при котором я смог бы попытаться выбить жезл из ее руки.

Она не попалась на эту хитрость. Вместо этого просто подпрыгнула в воздух. Это движение настолько удивило меня, что я на мгновение расслабился, а когда спохватился, было уже поздно. Она свила свое тело в кольцо, а когда распрямилась, движение добавило ее удару дополнительной силы, и направлен был этот удар, конечно же, в мое многострадальное колено.

Удар пришелся совсем низко, и у меня даже не было возможности парировать его. Что-то хрустнуло, и нога моя мгновенно онемела. Я попытался сохранить равновесие, но пошатнулся и начал падать. В последнее мгновение я заметил, что Жжых уже ждет меня с кинжалом наготове, успел оттолкнуться здоровой ногой от галереи и головой вниз полетел на пол.

У меня не было времени перевернуться в воздухе, поэтому весь удар пришелся на голову и руки. Боль была отчаянная, но у меня не было времени приходить в себя. Я знал, что Жжых вот-вот бросится сверху на мое поверженное тело, чтобы прикончить меня прежде, чем я встану на ноги.

Я даже не пытался встать. Вместо этого я перекатился и наугад выставил заостренную половину своего жезла в точку где-то посередине между тем местом, куда я упал, и тем, где в последний раз видел Жжых.

Она уже летела вниз, подняв кинжал для удара. Наконечник жезла ударил ее в горло, чуть не выбив оружие из моих рук. Не выпуская его, я откатился в сторону, дав ей грянуться об пол.

Она пыталась встать. Мой жезл пробил ей шею насквозь. Она смотрела на меня взглядом, полным ненависти, но я оставался на недосягаемом для нее расстоянии. Наконец глаза ее закатились и тело бессильно обмякло.

Я выждал еще несколько минут. Потом, убедившись в том, что она действительно мертва, прохромал к люку и распахнул его.

Командующий уже ждал меня там.

— Все кончено, — сообщил я ему.

Он кивнул и принялся задраивать люк за моей спиной. Покончив с этим, он нажал кнопку в стене, и мы услышали, как отворился наружный люк, выбрасывая тело Жжых на поверхность лежавшей под нами планеты.

Это единственное, о чем мы с ней договорились перед началом дуэли, — победитель избавляется от тела побежденного именно таким образом. Обычно — в случае, если это, конечно, возможно, цзыны предпочитают, чтобы их хоронили в трясинах Черных Болот, где тела их смешаются с водой и тиной, из которых и вырос наш вид.

Насекомые положили этому конец. Их корабли сбросили на наши болота личинки плавунцов. Плавунцы — единственные всеядные члены Насекомой Коалиции, и размножаются они необычайно быстро, даже для насекомых.

От Черных Болот ничего не осталось. Раз так, мы просто избавились от тела Жжых наиболее простым в данной ситуации образом. Раз Черных Болот больше нет, не все ли равно, что будет с нашими телами?