Воронье Гнездо

Пролог

Лиссамские авиалинии уже с первых рейсов стали славиться своей смертоносной ненадежностью, чем здорово понижали миграционные настроения в стране и привлекали разного рода авантюристов, летавших обычно в стельку пьяными и с оравой шлюх на борту (есть гипотеза, что пилоты летали в том же состоянии, перебарщивая со спиртяжкой для смелости). Друзья же летавших, такие же авантюристы, но уже на земле, развлекались ставками, угадывая, где упадет самолет в этот раз и упадет ли вообще, что они сделали и в случае с нашим самолетом, который сделал все ставки безвыигрышными. Игроки и подумать не могли, что последний самолет упадет в прошлое, прямо в центр мифического города, которого нет на карте, дав пассажирам взглянуть на поговорку "Увидеть Переград и умереть" с новой стороны. Правда, изначально предполагалось, что смерть должна наступить от нестерпимого убожества города, а не от авиакатастрофы, но и так тоже сойдет.

И вот, в середине XX столетия, жители мифического города, который я бы назвал "Эльдорадо наоборот", были беспардонно напуганы явившимся с небес дымящимся пассажирским боингом из будущего, под завязку забитым пьяными визжащими ублюдками, который рухнул прямо на древнюю, четвертое столетие стоявшую академию, отстроенную в унылом готическом стиле.

Электрик смотрел из окна закусочной, как обваливается огромное здание, окруженное кусками самолета, а у подножия его пылает сад. Благо, происходило это все на приличном расстоянии от самого электрика и его гречки с сосисками.

— Вы забываете жевать, — услышал он голос неподалеку.

— Ч‑что? — электрик обернулся и увидел, что к нему подсел человек в зеленом костюме.

— Всему вас, ребята, учить надо. Зачем ты положил в рот гречку, если не жуешь и не глотаешь? Мужик, это работает не так.

— Там…

— Там просто упал самолет на ебучую академию магии, тебя это волновать не должно. Когда ты ешь — ты глух, нем, слеп и парализован на обе ноги, разве тебя мать не учила?

— Т-ты кто вообще такой? — электрик проглотил гречку, о наличии которой во рту он и правда имел неосторожность забыть.

— Я просто скучающий странник в идиотском костюме. Пожил бы ты пару следующих лет здесь, перестал бы обращать внимание и на таких, как я, и на вон то безобразие…

— Это что за самолет такой там?

— Обычный боинг 797 образца 2019 года. Да, выглядит нелепо, но зато не жалко ронять такой. О, вот и пожарные подоспели… Сад жалко. Да, но выбора не было, это все ради нас с тобой. Слушай, тебе наверное немного непонятно, что вообще нахрен происходит? Я бы рассказал, но это долгая история, мужик, долгая. Да и начинается она далеко, но если бы я писал, скажем, роман по ее мотивам, то начал бы именно этим моментом, вставив его в пролог, потому что завязка просто дерьмо.

— Ты какой–то балабо… Ох, блять, оно катится сюда!

— Турбина? Да сиди, сейчас ее все равно героически собьет этот парень на пожарной машине. Примерно в середине дороги, вот он.

Так и произошло.

01 — Бетон и уныние

Сухой запах дыма и гари с завода нагло заплывал в квартиру через открытое окно. Молодой человек отложил книжку, которую читал, и встал с дивана, чтобы закрыть этот смердящий портал в реальность. Окно открывалось наружу. Он подошел, взялся за металлическую ручку и потянул ее на себя, но оно не поддавалось. Не долго думая, он, сосредоточенно нахмурившись, несколько раз дернул и без того расшатанную ручку, но и это не принесло результатов. Юноша попробовал подтолкнуть оконную раму вверх и потянуть на себя: петли заскрипели, белая краска посыпалась с деревяной рамы, послышался хруст древесины, что–то лопнуло, окно ушло из его рук и, пролетев два этажа вниз, упало посреди переулка, заполнив его стеклянным дребезгом.

"Пиздец" — заключил юноша и вернулся на диван, продолжив читать книгу. На обложке было написано: "История эльфийской расы. Как это было на самом деле". Он начал читать её недавно, но уже узнал, что эльфы, оказывается, когда–то были великим народом и сыграли ключевую роль в формировании мира таким, каков он есть сейчас. Как выяснилось, когда–то сиды преуспевали в науке много больше, чем люди; эльфийские писатели значительно влияли на величайших в истории человечества персон, а также, не смотря на то, что это лесной народ, они были хороши в архитектуре и кузнечном деле.

Сегодня юноша прочитал о том, что эльфы покорили достаточно высот и в области искусства. В голове читающего не укладывалось: "Серьезно? Неужели это быдло, не способное ни чувствовать, ни мыслить, ни даже говорить, не заменяя половину всего лексикона матом, создало то, ради чего мы ходим в музеи?".

С улицы доносились отчаянная ругань, отборные маты и бесцеремонные крики: верный и наиболее типичный признак того, что эльфы закончили свою смену на заводе и теперь их вели обратно в бараки. Запах дыма заполнил уже всю квартиру — чувствовалось, как рабочие вечерней смены пахали на заводе с новыми силами. Наш новый знакомый опять отложил книгу и решил прогуляться.

Молодой человек в грязном черном пальто вышел из пятиэтажки в маленький внутренний двор и пошел через переулок. Подойдя к разбитому окну, лежащему там, он остановился и принялся с сожалением смотреть на своего павшего стеклянно–деревянно–оловянного товарища, во время чего зачем–то пихнул оконную раму ногой, от чего та расползлась на части. О новом окне было нечего и думать: после квартплаты парню и на хлеб–то не всегда оставалось, с его–то стипендией и символическим окладом мальчика на побегушках. А с каждым днем становилось всё холоднее.

Тут до ушей его донеслись частые хлюпающие шаги, он обернулся и увидел бегущего по переулку молодого эльфа. Тот был одет в старую грязную рубаху с оторванными рукавами и короткие штаны из мешковины, перевязанные на поясе веревкой — как и все эльфы–рабочие, с тем только исключением, что у этого не было обуви. Лицо его украшали грязь и кровь, а по глазам было видно, что он напуган и не замечает ни парня впереди, ни прицепившуюся к ноге мокрую газету "Доброе утро, Переград!".

Очевидно было, что эльф от кого–то убегал, и ему это удавалось, потому что на другом конце длинного переулка до сих пор не было видно преследователей, а беглец преодолел уже половину оного, когда студент, сам не ведая что творит, схватил его и повалил на землю.

— Отпусти! Подонки! Рабовладельцы… Разберусь! Со всеми разберусь! — эльф бормотал и слабо пытался вырваться, когда юноша затаскивал его в подъезд. студент бросил его под лестничным маршем, закрыл ему ладонью рот и сказал:

— Успокойся, я пытаюсь тебе помочь. Я просто спрячу тебя у себя в квартире, идет?

Парень убрал руку ото рта беглеца и тут же почувствовал слабый удар по лицу, на что тут же ответил тем же жестом, но уже эльфу в поддых, от чего тот потерял сознание.

Юноша затащил на плече безжизненную тушу в квартиру, бросил её на старый, красный, жёсткий диван, подошел к кувшину с водой, налил немного в стакан, отпил, тяжело дыша, и подумал: "Наверняка у него останется пара синяков от приземления на эту штуку".

Беглец был нехарактерно маленького роста, имел тонкие губы, бледную, что уже более характерно, кожу и длинные волосы, не доходящие до плеч. Он был очень худ и, если судить по удару, руки его весили не больше пары килограммов каждая.

Только сейчас юноша снова стал ясно воспринимать ситуацию. Следует отметить, это привело его в некоторое замешательство: только что он спокойно почитывал книгу, закинув ногу на ногу, а теперь любуется на то, как полумертвый, грязный эльф–беглец развалился на его диване, поломав при посадке пару косточек, что, однако, не мешало ему выглядеть вальяжно. Осознав контраст событий, парень закономерно испугался, и в голову пришло выбросить остроухого обратно на улицу, но эту идею тут же выбил из головы стремительный поток других мыслей. Парень рванулся к ящику с инструментами, который стоял в одном из углов его квартиры, представлявшей, кстати, одну большую комнату с огороженной парой стенок уборной внутри. Обоев в квартире не было, только серые стены со всех сторон, на полу был постелен грязный коричневый ковер. Студент нашарил в ящике длинную толстую веревку, взял нож из корзинки с кухонными приборами, отрезал от веревки два куска по полметра и связал беглеца по рукам и ногам. Затем он взял стакан с недопитой водой и выплеснул его содержимое в лицо эльфа. Тот не шевельнулся, едва слышно простонал и приоткрыл один глаз. Юноша уж было собрался хлопать его по щекам, но тут беглец раздраженно вскрикнул короткое "Ай!", протянул руки к глазу и начал тереть его: вода, смешавшись с грязью и потом на его лице, попала в выше упомянутый зрительный орган. В движениях рук не было заметно неловкости из–за того, что они связаны — видимо, ему не впервой просыпаться с одной веревкой на обоих запястьях.

Протерев глаза и усевшись, эльф с недоуменем оглядел всю квартиру, окончив осмотр тем, что уставился с приоткрытым ртом на похитителя, державшего в руке стакан.

Пауза.

— Думаешь они тебе заплатят, если ты вернешь меня им!? — сердито начал пришедший в себя эльф. — Они тебя даже по плечу не похлопают за это, у них там таких, как я еще тысячи, я им не нужен! Развяжи, и я просто уйду, ладно? Ты же не такой, как они? — он на удивление четко выражал свои мысли и совсем не ругался, в отличии от большинства своих сородичей.

— Я и не собирался… — Ответил похититель.

— А чего ты тогда хочешь? Чтобы я тебе тут лично хер целовал!? На привязи сидел!? Лучше прикончи меня, в таком случае… — Он отвернулся от юноши и задел взглядом книжку, лежавшую на журнальном столике. Прочитал название. Весь его пыл мнгновенно угас.

— Да, у меня немного иные взгляды, — парень заметил недоумение собеседника.

— Откуда у тебя она?

— Школьная учительница дала пару лет назад, говорила, что я добрый и сострадательный, мол на пользу мне пойдет, — юноша поставил стакан на столик, сел на диван, а эльф начал жаться к подлокотникам, отчего те заскрипели, — ну и бросил на полку, только сейчас руки дошли. Говорила никому не показывать. Так–то. А меня, кстати, Слава зовут.

Эльф смотрел на Славу совиными глазами.

Юноша пытался наладить контакт:

— Ты тоже её читал? Ты вроде парень грамотный…

— Отпустишь меня? — перебил его эльф.

— И куда же ты пойдешь? Хоть переночуй у меня. Я понимаю, клопятнику этому далеко до апартаментов, в которых обычно люди ночуют, но все лучше, чем спать в канаве, верно?

— Как скажешь… Выбора у меня все равно нет.

"Что же я несу… Апартаменты, книги, бля–ять… Он столкнет меня с окна как только подвернется случай. Все уже давно не как в книжке" — задним умом думал Слава.

— Располагайся, — сказал он и пошел к телефону.

"Располагайся. Ну ты и клоун." — думал юноша, пока крутил колесо набора номера.

Гудки.

— Где у тебя тут параша!? — крикнул с дивана беглец.

— Там.

— Отведи, пацан!

— Потерпи, я занят… Алло? Илья, тут… Да помолчи, я… Ладно, у меня проблема, послушай… Но… Хорошо, я рад… А, короче, приезжай, отметим там, обсудим, давай скорее… Ага.

Слава нервно положил трубку, раздраженный неумением своего друга слушать. Илья был студентом, обучался медицине и лелеял мечту о хирургии. Еще он увлекался спортом, порой даже с губительным фанатизмом, и сегодня был избран в областные соревнования по боксу, оттого и пребывал в столь искрящейся экзальтации, что Славе приходилось отводить трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть.

— Идем, отведу, — повернулся Слава и увидел, как эльф мочится с дивана на ковер, хитро изворачиваясь, чтобы не попасть на ноги.

— Ага.

— Животное… — юноша скорчил гримасу.

За окном уже почти стемнело. Если бы не дым, заволакивающий небосвод, то можно было бы разглядеть луну. В Переграде очень темные ночи: лунные лучи едва пробиваются сквозь бесчисленные снопы дыма и облака, полные оксида серы. Примерно те же проблемы и с солнцем, оттого все в городе и ходят бледные. И если о наличии ближайшего светила все знают, то о существовании звезд многие тут даже не догадываются.

Слава ходил из угла в угол в раздумьях, пока пленник тупо смотрел на стену, сидя на диване. Стук в дверь — та тут же открылась. Хозяин забыл запереть. Вошел Илья — смуглый, широкоплечий парень с черными волосами, широкой челюстью, и голубыми глазами, — и встретился взглядом со Славой, который все еще о чем–то думал. Лицо Ильи исказила гримаса отвращения, он прижал плечи к шее, его передернуло — холод и резкий запах мочи делали свое дело.

— У тебя тут холоднее чем в подъезде… и… что за адская вонь!? — так поприветствовал он Славу.

— А у нас в санчасти почки не пересаживают! — донеслось с дивана. — Уж прости, что есть, то есть!

Илья уж было хотел спросить, кто это там, когда увидел острые уши пленника. Все вопросы испарились. Холод больше не чувствовался. В жилах закипела кровь. Ноздри широко раздувались, жадно вдыхая смрадный воздух. Ни испугавшийся эльф, ни разъяренный гость не заметили то, что произошло дальше. Оба только почувствовали удар: один ощутил его своей челюстью, другой — кулаком. Эльф с выбитыми зубами лежал в луже своей мочи, истекая кровью и ревя. Илья обходил диван, когда услышал возглас Славы и ощутил удерживающие его руки на своих плечах.

— Блять! Ты идиот!? Отойди! — юноша подбежал к пострадавшему, наклонился к нему, обхватил и положил обратно на диван, после чего с укором посмотрел на своего замершего в недоумении друга. На ковре осталась пара зубов.

— Эльф!? — спросил Илья, машинально сжимая кулаки. В вопросе отношения к эльфам он, как вы догадываетесь, придерживался негативной точки зрения. Назовем его позицию красивым, но нелепым словом: "Мизоэльфия".

— Я понимаю, что прошу сейчас о невозможном, но послушай меня внимательно, — сказал с чрезмерным спокойствием Слава, слегка выставив руки перед собой, как бы призывая успокоиться и гостя.

— Ну, давай.

— Сиды — не скот. Не низшие люди, которых "бог" послал чтобы мы жили без забот, оставляя всю работу им, как нам рассказывали еще в школах. Ты и сам видишь, что этот божественный замысел нихрена не работает — живем мы с тобой далеко не беззаботно: глянь на мое окно, которое, в общем–то, уже и не окно вовсе. Никакие эльфы мне эту дыру не заделают, окно на петли не поставят. Половина из них пашет на заводах, фабриках, шахтах, электростанциях — здорово. А где остальные? Знаешь, за кого они горбатятся? Не за человеческую расу, а за пухлячков с золотыми перстнями на пальцах–сосисках, которые и довели эльфов до такого состояния ради своей выгоды! Да, не всегда так было, — Слава взял со столика книгу, нашел нужную страницу и протянул Илье — вот, читай.

— "Конфронтация между эльфийскими и человеческими гор… Государствами, — неуверенно начал читать гость, — началась сразу после разрешения Нагорского конфликта и проявлялась в гонке за научными открытиями, гонке вооружений и культу… в которой человечество явно проигрывало…" Что это за ересь!? Книжка со сказками? — Илья покрутил книжку в надежде найти подтверждение своей гипотезы на обложке.

— Это история — такая, какая она есть, основанная на настоящих документах, а сказок ты наслушался еще за школьной партой. Эльфов просто поработили за то, что они лучше, за то, что уязвляли спесь наших никчемных правителей. Подумать только, не преуспевали ни в чем, зато с шиком и блеском расправились с нашими бОльшими братьями и промыли сами себе мозги — да, в этом мы хороши. Только будущего на этом дерьме не построишь.

— Ты ее дочитал? Гляди, тут другое объяснение: "Точкой кипения послужило предъявление эльфийским царем Обероном прав на владение территориями Цветолесья и Улия, аргументированное исторической их принадлежностью к эльфам; за предъявлением прав последовали ультимативные условия: размещение своих войск на…"

— Просто повод. Те земли были украдены у сидов, они имели право их вернуть. Если бы не то заявление, люди придумали бы другую причину начать войну. Мы — агрессоры.

— Ерунда, откуда вообще эта книга? Уверен никто кроме тебя в жизни не читал этой бредятины.

— Ну да, кто бы им позволил это читать, а?

— Хорошо, а откуда у тебя эльф–то? Что ты задумал?

— Вернуть справедливость. Вернуться к тому, как было раньше. Иначе у нас нет будущего. Нужно рассказать всем. Освободить несчастных…

— Герой. Борец за справедливоть. Освободитель. Просто влажные мечты. Ты и сам понимаешь, что уже поздно. Отпусти этого несчастного и ложись спать, ты ничего не добьешься. Я пошел, — Илья развернулся к двери.

— Стой, стой, мне нужна твоя помошь. Ну, что ты теряешь? И не говори что тебе не интересно, что из этого всего получится!

Илья развернулся к Славе. После слов юноши в глазах гостя можно было видеть предвкушение. Хозяин заметил это и уверенно сказал:

— Нужно чтобы раб почувствовал вкус свободы.

— Обрежь ему уши, — сказал Илья Славе, приглядываясь к эльфу.

— Что? Зач…Ох… Ну, ты тут у нас хирург, так что давай…

— Где у тебя стулья? Со спинкой есть?

— Нет, дружище, только диван. Посадим его на пол? Крови много будет? Нести кастрюлю?

— Да, — ответил Илья одним словом на три вопроса и принялся усаживать обмякшего пленника на колени, прямо на ковер, у лужи мочи, смешавшейся с кровью, в которой лежали зубы. Будто суп пролили.

— А может ковер завернем? Чтобы не пачкать? — спросил разволновавшийся из–за предстоящего хозяин квартиры, поднося кастрюлю и нож.

— Пока будем сворачивать, унтерок очухается три раза, потом брыкаться будет, ну нахрен. Тряпки еще неси.

Голова эльфа находилась над кастрюлей. Во рту уже не чувствовался соленый вкус крови, только привкус железа. Осколок зуба царапал язык. Приглушенно, будто издалека, будто во сне слышал он голос Ильи: "Ну давай все же, рассказывай, где ты такого красавца достал себе?", затем рассказ Славы, который приглушался хрустом уха, по которому начал ходить нож. Боли он почти не чувствовал. По уху неприятной щекоткой побежали кровавые дорожки. Хотелось тряхнуть головой. Сознание куда–то уплывало, оставляя тело. Уплывало в воспоминания.

Бараки. Кромешная темнота, из которой доносился храп, сонное бормотание и бульканье выливаемой из бутылки в стакан сивухи. Шепот:

— Всё, на троих. Всем поровну.

В темноте ничего не было видно, но разливающему эльфу, тому, что ходил под 692‑м номером, все верили на слово. Давно знает и умеет определять время, за которое выливается сивухи на "порцию". В общем–то, в этом блоке только ему и доверяли розлив. Он мог позволить себе быть честным — прожил немало, добился немало, знает немало. Самодостаточный эльф. Все его здесь уважают так, что даже из списка "принимаюших" вычеркнули.

Все трое немедля, одним движением опустошили стаканы.

— Ух! Ну, кто там на этой неделе принимает? — спросил один из них.

— Пятнадцатый, — сказал номер 638, — не понимаю, откуда у тебя силы под конец дня–то на это?

— Так а зачем силы? Разрядка после рабочего дня ведь!

— Кому там надо? Подходи сюда, — донесся шепот из дальнего угла барака.

Один из трех эльфов ушел, чуть позже с того угла послышался болезненный стон, а затем и мерное, тяжелое дыхание.

— Гутарят, со скотом сейчас дела плохи, — сказал 692-ой, — нас на мясо потихоньку пускать начнут.

— Чего это? А можно так разве?

— А нам решать, чего можно, а чего нельзя? Эт как наверху скажут, так и будет, будто не знаешь! Да и сам слышал, небось, про фермы эльфийские, а?

— Ты и рассказывал. Вот же… Чего это они друг друга не жрут–то, а? Вот чем мы хуже их? — жалобно начал повышать тон 638-ой номер, — Свалю я отсю…

— Хайло залепи, не один тут, ебанло! Завтра с первыми петухами вставать! — донеслось из темноты.

— Свалю, говорю, — шепотом продолжил 638-ой, — убегу, уеду, буду сам жить, как охранники рассказывают…

— Да беги, чего уж там, — спокойно перебил 692-ой, — не ты первый, не ты последний. Ты хороший парень, тебе тут не место. А вот на небесах будешь свой в доску, парень.

— На небесах? Что значит… Думаешь, не убегу? Да хрена мне стоит? Вот, завтра же, вечером…

— Интересно, — опять перебил 692-ой, — если встаем с петухами, то ложиться должны со сверчками, а? Так–то нас, получается, поздновато отпускают…

— Завтра.

— Только не останавливайся. Брыкайся. Так хоть за дело расстреливать будут. Я спать.

Из дальнего угла донеслось долгое, натужное кряхтение, за которым последовала полная тишина.

Тишина, которая скоро разорвалась хрустом хрящей уже второго уха. Действительность больно ударила эльфа по всем орг…