Волаглион. Мой господин. Том 2

На второй застекленной террасе дома не одного цветка, из-за чего кажется, что дом разделен на две половины, как шахматная доска. Живая. И мертвая.

Оранжерея и закрытая терраса выступают на заднем дворе: ровно напротив друг друга. Я топчусь у окна. Смотрю на сугробы. Снег колотит в стекла. Белым-бело.

Мир мертв.

Я мертв.

Дом мертв.

Вдыхаю глубже, надеясь уловить хоть какой-нибудь запах. Оранжерея благоухала. Это же место пахнет ничем. Рон с Ингой в двух метрах от меня, их запаха я тоже не слышу. А чем пахну я? По словам Сары: тестостероном и виски. А какой запах у тестостерона? Один черт знает. И Сара. Надо бы спросить у нее.

Рон бледнее обычного. Темные глаза полыхают диким огнем. Он счастлив, что я остановил Деркача; он в ярости и хочет набить ему морду, а я не даю; он обнимает Ингу, это его успокаивает.

У меня болит левая рука. Рана под бинтом, который я выудил из кухонной аптечки, медленно затягивается, но дольше, чем хотелось бы. Все-таки Деркач проткнул меня насквозь. Ей-богу, я мечтаю его расчленить!

— Оказывается, убить самого себя не так-то просто, — глухо произносит Рон.

Пока я дрался с Деркачом, гиппопотам был заперт в спортзале. Вот почему я слышал шум оттуда. Сначала он старался выломать дверь (не получилось, дверь там добротная), затем решил себя убить, чтобы воскреснуть в другой комнате. Он уронил гирю себе на голову! И что вы думаете? Рон, конечно, отключился. Но выжил! Лежал без сознания. В общем, веселье и его не обделило.

К нам присоединяется Лари с подносом напитков. Я залпом глотаю виски.

— Этот дом — обитель сексизма, — хмыкает Инга, вскидывая ладони. — Сначала меня насиловал Рон, но там хотя бы по моему подгипнозному желанию. Деркач же...

— Стой, что? — выплевываю новую порцию горячего.

Мы с Роном открываем рот.

— Ты рассказал ей?!

— Нет! — булькаю горлом.

— А кто?! Больше никто не мог!

Рон угрожающе красен.

— Лари, — едва слышно выдаю и поворачиваю голову на Златовласого.

Иларий хлопает глазами. Виновато ведет подбородком.

— Какое право ты имел рассказывать? — панически подхватывает Рон.

— С чего он должен вас спрашивать, интересно? — одергивает любовника Инга. — В отличие от вас Лари поступил как мужик. Хотя и похож на него меньше всех.

— Ну спасибо, — вздыхает Златовласый. — Похвалила так похвалила.

— О, Лари, я не это имела в виду!

— Да все нормально.

Лари осушает коктейль, разворачивается и уходит. Бедняга. Зная Ингу, она имела в виду, что Иларий не грубый лживый мужлан, в отличие от нас с Роном.

Но это я ее знаю. А он принял близко к сердцу. Расстроился.

Рон хочет отпинать Илария. Видно по глазам.

— Мирон, все в порядке, — успокаивает Инга. — Лари рассказал, как это произошло. Я не держу зла.

Рона ее слова не очень утешают.

— Мирон? — переспрашиваю. — Это полное имя?

— Отвянь.

— Так ты не Ронни...

— Заткнись, Рекс.

— Ты Мирошка!

— Иди к черту, — все бурчит Рон.

— А фамилия?

— Бугера.

— Ини! — восклицает Рон оскорбленно.

— Брось! Зачем скрывать свое имя? — остужает его Инга.

— Видимо, оно ассоциируется с тем, что он потерял, — вдруг осознаю я. Правда, вслух.

Рон морщит лоб в полном замешательстве. Смотрит пристально. Я выдерживаю его взгляд.

— И много ты потерял? Двух сыновей, как я помню.

— А что насчет жены? — уточняет Инга.

— Жена меня и убила.

— В смысле? — восклицает девушка.

Рон вздыхает и облокачивается о подоконник, смотрит на заснеженный сад.

— Она наняла Сару, чтобы меня убить.

— Неужели ты настолько хреновый муж? — усмехаюсь я.

— Обычный. Абсолютно обычный. Это ей и не нравилось. Моя жена создала свой бизнес во время нашего брака, и захотела со мной развестись, а при разводе мне причиталась половина. Она не хотела делиться. Да мне и не нужен был ее бизнес! Провались она вместе с ним в гиену!

— Почему же она просто не заключила с тобой брачный договор, раз ты был не против отдать все ей? — недоумеваю, грызя пустой стакан.

— Она была слишком осторожна. И у нас были дети. Я бы не отдал детей! А эта тварь хотела, чтобы я больше никогда не появлялся в их жизни. И... избавилась от меня.

— Это ужасно, — трепетает Инга.

— Сочувствую.

— Она сказала моим детям, что я бросил их! Просто бросил...

Рон трясет головой, с ненавистью стискивая стакан. Стекло лопается.

— Она омерзительна. Так поступать... лишила детей отца, Господи, — упавшим голосом повторяет Инга.

— О, Ини, не строй невинную овечку, — раздражаюсь я. — Ты изменяла мне с Тимом. И с радостью бы прикончила, чтобы бизнес полностью перешел к нему.

— Что ты несешь! — обижается Инга. — Я никогда не причинила бы вреда тебе или твоему бизнесу, я лишь хотела...

— Чего? Чего, а? Угнаться сразу за двумя зайцами?

Я подхожу к ней вплотную. Пора уже разворошить осиное гнездо прошлого.

— Любви, Рекс!

— Любви? Серьезно? То есть между нами ее не было?

— Ты любил только себя.

— Во как! И в чем же это проявлялось?

— В отсутствии внимания, Рекс. И элементарном уважение моих чувств.

— О боже, твои чувства, — издаю истеричный смешок. — Да, конечно... Конечно! Они ведь были так задеты, когда я пахал, как не в себя, чтобы удовлетворять другие твои потребности, пока ты целыми днями опустошала мои банковские карты. Тебе даже приходилось иногда покупать еду и прибирать наш дом. Своими руками! Какой ужас! Невероятный труд! Я ведь не мог помочь, работал козел до четырех утра над новыми проектами. Не мог прийти, послушать трепню Ини о ее подружке-шалаве. Какой мудак!

— Успокойся, Рекс, — требует Рон, и стакан в его пальцах окончательно лопается.

— Нет уж, завались, Мирон! Тебя это не касается. У нас тут серьезный разговор. А ну-ка, поведай мне, крошка, почему ты не ушла от меня? У тебя ведь были такие страстные отношения с Тимом. Удобно было тратить мои деньги и трахаться с другим? Небось у меня дома?!

Инга хочет дать мне пощечину, но я перехватываю ее запястье.

— Убирайся, Рекс!

— А ну, отпусти, — Рон отталкивает меня.

— Нет, она скажет. Сейчас же скажет! Ну! Говори! Я и с места не сдвинусь!

— Не было никаких отношений! Всего раз, после сильной ссоры с тобой, это было. Когда я пошла в бар. И там столкнулась с ним. Как раз тогда, когда накануне ты имел по пьяни какую-то шлюху, а потом заявился ко мне со словами, будто это ничего не значит. Не значит? Отлично! Я переспала с Тимом. И это ничего не значит! Вот тебе ответ. Тебя устраивает, Рекс? Тебя всегда было на меня плевать.

— Не говори ерунды, я хотел жениться на тебе.

— Правда? — ядовито вскрикивает она. — Просто от скуки? Да ты передумал в тот же день, как сделал предложение! Тим рассказал мне, как ты звонил ему с этим, ныл, что поторопился.

— Все сложнее, я...

— Я! Я! Я! Все время! В этом весь ты. Ты меня даже не слышишь.

— Я... послушай! — хватаю ее ладони, сжимаю. — Я дорожил тобой. Ты дала мне ту заботу, которую никто никогда ко мне не проявлял, дала ощущение родного человека рядом, ты нужна мне...

Инга приоткрывает рот. Лицо Рона перекашивается в один миг, словно он откусил лимон.

— Была, — поправляюсь я. — Ты была нужна мне. Очень. Я не хочу, чтобы между нами были обиды. Прости меня.

В воздухе повисает тяжелый сладковатый запах нашего прошлого. Мы смотрим друг другу в глаза. У Инги рдеют щеки.

— Ты прав, — разрушает она паузу. — Извини. Нам стоит просто забыть всё... И наши отношения.

— Прошлое нельзя взять и выбросить.

Рон многозначительно кашляет в кулак, и я отпускаю ладони Инги. У него от наших переглядок холодный пот выступил.

Вспоминаю разговор Рона с Иларием, который я подслушал неделю назад. Они говорили обо мне. И теперь я знаю: Рон до мурашек боится меня. Точнее не меня, а того, что у Инги, возможно, есть чувства ко мне. Он боится ее потерять. И вот стоит бледный как северные льды.

— Кстати, о прошлом, — Инга сияет радужной улыбкой, ныряет Рону под руку, обнимает.

На меня накатывает ностальгия. Вспоминаю те дни, когда только познакомился с Ингой, когда видел при каждом слове ее светлую улыбку. В ту пору она беспрестанно вдохновляла меня. Легкая. Веселая. Она была утешением. Первым человеком, которого я пустил в личное пространство, запертое со времен детства и тщательно оберегаемое.

— Ты готов? — адресует она Рону.

— Не особо...

— К чему? — удивляюсь я.

Инга просит меня выйти. Я не двигаюсь. Она терпеливо ждет. Косится на меня. Я неохотно сдаюсь. Но не до конца. Оставляю щель в дверном проеме, чтобы видеть, что они там делают. Инга дает Рону телефон. Он смотрит в экран пустым взглядом.

— Что ты сказала им?

— Почти правду. Сказала, что я твоя сиделка. Ты жив. Однако о-о-очень болен. Полностью парализован. Ты ушел от них, когда стал инвалидом, потому что не хотел видеть их мучения из-за тебя, не хотел портить детям жизнь, быть обузой. В общем, ты овощ.

— О Ини...

— Смелее, — она целует его в щеку.

Рон подносит телефон к уху.

И начинается поистине — ей-богу, я глазам не верю — поразительное зрелище. Рон воодушевлено воркует. Кажется, сначала с одним сыном, потом с другим. Он говорит, говорит, говорит... Я загипнотизирован его интонацией. В ней тонны счастья! Спустя полчаса он обещает сыновьям позвонить снова и умоляет не искать его. Я сижу, опираясь о стену макушкой, а затем слышу всхлипы.

Рон рыдает.