Вербовка

Небольшая кухня казалась ещё меньше из-за пирамид грязных тарелок, которые стояли повсюду. Поставить их в раковину казалось невозможным из-за отсутствия собственно раковины. Маленький холодильник в углу дребезжал и подпрыгивал в пароксизме старческого усилия. Временами от этих прыжков дверца приоткрывалась, так что становилась видна поллитровая бутылка с мутной жидкостью, банка с квашеной капустой и засохшая сосиска на блюдце. Возле холодильника топтался одинокий таракан. Он задумчиво шевелил усами и принципиально избегал встречаться со мной взглядом — делал вид, будто мы незнакомы. Конспирация — великое дело.

Я протянул руку к холодильнику, намереваясь открыть дверцу и выслушал недовольное дребезжание «старичка». Внезапно из прихожей донёсся звук, напоминающий эхо брюзжания бытовой техники. Похоже на дверной звонок. Я почесал подбородок, заросший длинной щетиной и задумался. Сегодня сюда кое кто намеревался заглянуть и если это именно он, я оторвусь по полной.

Правый тапок, куда я сунул ногу, приветливо открыл рот и выпустил мои пальцы наружу. Левый оказался не столь дружелюбен и удержался от зевка. М-да, не слишком удобная обувь, но не обувать же валенки! Другого-то нет. Я пошевелил пальцами правой ноги и тут второй мерзкий звонок заставил внутренности подпрыгнуть к горлу.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал я и прошлёпал к входной двери. Приходилось загребать правой ногой, чтобы вежливая обувь не слетела к чёртовой матери. Ну или в угол, затянутый паутиной. Думаю, пауки окажется недовольны, а когда они в бешенстве то могут и рожу начистить. Не хотелось бы проверять.

Я заглянул в мутный глазок. Так, рожа незнакомая. Гляди-ка, какой чистенький гладковыбритый мужичок, да ещё и с модельной причёсочкой! Чёрт побери, мне показалось или даже через дверь я ощутил аромат дорогого одеколона? По виду очень похож на одного из этих придурков сектантов, которые носят свои брошюры по квартирам и норовят присесть на уши. Развелось, как собак нерезаных! Заводы, блин, стоят…Тёмный костюмчик, белая рубашечка и галстучек — ну точно!

— Чё надо? — проворчал я, продолжая пялиться в глазок.

— Я пришёл оказать вам помощь, — на лице мужика появилась приторная улыбка. — Если вы откроете дверь и пустите меня, то ни секунды не пожалеете.

Точно, чёртов сектант!

— Я ни хрена не верю в вашу галиматью, — даже не собираюсь миндальничать с этими засранцами. — Так что убирайся! И журнальчики свои забирай, у меня нет рыбы, чтобы в них заворачивать.

— Я даже не собирался предлагать вам вступать в некую религиозную общину, — на роже незнакомца появилось растерянное выражение. — У меня имеется конкретное, выгодное вам предложение, и оно не касается религии.

— Врёт, как пить дать! По роже видно.

— Чего, чего? Какое, нахрен, предложение?

— Я готов оказать вам материальную помощь, — выражения лица у неизвестного менялись, как перчатки — теперь он умоляюще глядел на дверь. — Но чтобы это обсудить, уважаемый Фёдор Петрович, мне необходимо войти.

Хм, знает моё имя…Может — мент? Тогда стоит открыть.

— Ща. Лады, заходь, погутарим.

Я звякнул ржавой цепочкой, брямкнул заедающим замком и открыл дверь. Потом мрачно уставился на гостя. Он, в ответ, послал мне взгляд закоренелого педофила. Ну, любящий такой взор.

— Входи, раз пришёл, — угрюмо проворчал я и шмыгнул носом, — гостем будешь. Только ноги не забудь вытереть.

Мужик с некоторым сомнением посмотрел на пол, но послушно испачкал подошвы своих блестящих штиблет о коврик перед дверью. Только после этого я позволил ему переступить порог. Сделав шаг внутрь, гость остановился и с ужасом поглядел по сторонам. Ну да, возможно немного грязно. Как если бы пару дней не убирали. Или — пару недель. Или — лет. Трудно упомнить такие мелочи.

— На кухню, — буркнул я и первым прошлёпал вперёд. — Не стесняйся, чувствуй себя, как дома, но не забывай, что в гостях. Чай будешь?

— Н-наверное, — неуверенно пробормотал гость и потянул носом. — Странный у вас запах…

— А чая то и нет, — радостно объявил я, заглянув в заварник. — Весь вышел. Но есть самогон.

Я распахнул холодильник и водрузил на стол поллитровку. К запаху гниющих отбросов добавился резкий аромат буряковки. Рядом с бутылкой заняла своё почётное место банка с капустой. Уже знакомый мне таракан с каким-то корешем напряжённо следили за моими приготовлениями.

— Как, говоришь, тебя кличут? — спросил я, вытаскивая из бутылки бумажную затычку. Вонь самогона стала сильнее, забивая все остальные запахи.

— Гавриил, — пробормотал мужик со страхом глядя на бутылку. Цвет его гладкого лица приобрёл зелёный оттенок. — Если вас это не сильно обидит, то я настоятельно просил бы отказаться от употребления этого…напитка?

— Сдурел? Сам не хочешь — другим не мешай, — я протёр грязный стакан краем майки и плеснул самогон. — А мне так больше достанется. Твоё здоровье!

Я закусил квашеной капустой и закинул ногу на ногу. Гаврила разместился на втором табурете, смахнув с него какие-то крошки. Чистюля, ети его! Я с удовольствием отрыгнул в сторону непрошенного гостя, наблюдая, как тот корчит на морде отвращение.

— Так чего же тебе, Гаврюша, надо? — спросил я и хлопнув по столу обнаружил там полупустую пачку Примы. — Не куришь? Выходит, помрёшь здоровым. Так чего ты там хотел предложить?

— Меня зовут Гавриил, если вам не трудно, — мужик достал из-за пазухи здоровенную папку. Ума не приложу, как она у него там поместилась. — И предложить я могу всё, что только вам придёт в голову. Исполнить любое ваше желание.

Я непонимающе подвигал бровями и бросил в рот ещё одну порцию капусты. Гаврила тяжело вздохнул, положил папку на самый край стола и открыл её. Странное дело, но мне показалось, будто наружу вырвались разноцветные лучи света, отчего по закопчённому потолку побежали зайчики. Я задумчиво поглядел на их танец и сунул в зубы помятую сигарету. Спичек, понятно дело, на столе не оказалось.

— Прикурить не найдётся? — поинтересовался я и махнул рукой. — Ах да, ты же у нас — спортсмен-долгожитель.

— Почему же, с этим я могу помочь, — гость протянул руку и щёлкнул пальцами. На кончике сигареты тут же появился огонёк. — Пожалуйста.

— Нехилый фокус, — я повертел сигарету в пальцах и сунул её обратно. — нужно будет непременно обучиться. А то эти долбаные спички постоянно теряются.

— А вас как, нисколько не поразил сам факт возгорания? — угрюмо спросил Гаврила. — Вообще-то вы стали свидетелем чуда.

— Не гони, какое там чудо! — я стряхнул пепел в тарелку. — У меня есть кореш, который может в одно горло употребить полтора литра водяры — вот это чудо. А такой чепухой я и сам когда-то баловался, картишки там, прочая мелочёвка…

— Я — ангел господень! — с вызовом в голосе провозгласил Гаврила и прижал руку к груди.

— А я — слесарь шестого разряда, — я пожал плечами. — У каждого своя работа и нефиг тут орать, а то живо вылетишь за дверь со всеми своими фокусами.

Мужик ещё раз тяжело вздохнул и принялся барабанить по папке пальцами. От этого зайчики на потолке сложились в замысловатый узор, напоминающий спящую жабу. Мы оба молчали. Я задумчиво пускал дым к потолку, а Гаврила угрюмо глядел в окно. Потом начал говорить, но вроде как обращался сам к себе. У меня сосед так с пришельцами общается, после недельного запоя.

— Просто не понимаю, почему я должен всё это терпеть? — с тоской в голосе протянул Гаврила и поглядел в небо, через засиженное мухами стекло. — Ведь есть же ангелы меньших рангов, которые способны общаться с этими недоразвитыми существами?

— Но, но! — строго сказал я, но гость не обратил внимания, продолжая своё нытьё.

— И почему эти исключительные личности, пригодные для вербовки, оказываются сплошь дегенератами, алкоголиками, сумасшедшими и преступниками? Доколе я буду лезть в эту грязь, рыться в не й руками и вытаскивать из плевел зёрна, ничем от них не отличающиеся?

— Ты это, может всё-таки скажешь, чего у тебя для меня имеется? — прервал я его. — Вроде всего, чего захочу? Так вот, сейчас я желаю бутылочку пивка. Только гляди, светлое я не очень уважаю, разве — с бодунища. А вот тёмненькое — нормуль.

— Я могу вообще всё, — с презрением отчеканил Гаврила. — Но только после того, как контракт окажется подписан. А чтобы его составить мне необходимо указать перечень ваших желаний. Только не бутылку пива, я вас умоляю!

— Чё, две? Или три? — тут я скорчил задумчивую физиономию и задал вопрос, который уже давно должен был вертеться на языке. — Погоди, товарищ. Ты тут соловьём разливаешься за желания, типа всё, что захочешь. А тебе с этого какая выгода, а? Конртакт подмахнуть — гляди ты! А назавтра остаться без квартиры, да? Иди как ты…

— Фёдор Петрович, — он принялся махать руками, что тебе ветряная мельница. — Мне не нужна ваша квартира. То, что мне нужно, я получу лишь после вашей смерти, которая наступит через пятнадцать лет, восемь месяце и три дня. А до этого момента вы можете спокойно пользоваться всеми благами, включёнными в контракт.

— Это чего же тебе, собаке, надо? — непонимающе проворчал я. — Череп мой, что ли? Знакомый один загнал свой скелет какому-то институту, так ему там не шибко дохрена бабулесов отсыпали.

Гаврила вроде как решился. Он решительно стукнул кулаком по папке, отчего зайчики на потолке испуганно подпрыгнули и спрятались. В глазах гостя сверкнули голубые молнии. Я докурил сигарету и затушил в тарелке, рядом с обожравшейся мухой, которая плавала вверх лапками.

Ситуация вполне очевидно приближалась к переломному моменту и следовало встретить его во всеоружии. Я налил полстакана буряковки и решительно употребил напиток, ощущая, как мерзкая дрянь с трудом прокладывает дорогу в желудок. Пришлось помочь ей порцией капусты.

В общем, мы оба вошли в форму и оказались готовы к серьёзному разговору. Гаврила встал и наклонившись ко мне, чётко произнёс:

— Я пришёл к вам, Фёдор Петрович, дабы выкупить вашу душу, — гость запнулся, точно ему мешал говорить ком в горле, но продолжил. — Получить вашу душу, в обмен на всё. Что вы только можете пожелать. Вот чего вы хотите прямо сейчас?

— Пива, — сказал я с непроницаемой рожей. — Бутылок эдак восемь. Лучше всего с солёной рыбой, да такой, чтобы жирок капал. У-ух!

— Ну нет! — в глазах Гаврилы появился страдальческий огонёк. — Я имею в виду что-нибудь серьёзное. Хотите получить крупную сумму денег?

Самое время обидеться на этого нахала.

— Я чё, на нищего похож? — я поднялся над столом и приложил кулаком по скользкой клеёнке. — Руки, слава богу, есть, на выпивку и закусон как-нибудь заработаю. И не нужны мне никакие подачки, от всяких засранцев, ясно?

— Успокойтесь, Фёдор Петрович! Не желаете денег, хорошо. Может быть какую-то женщину? Ну вот, как мужчина мужчине, ведь у вас же имеются определённые сексуальные потребности? С женой-то вы развелись.

Я скорчил самую тупую рожу, как какую только был способен и погрозил Гавриле пальцем.

— Насчёт жены — тебя это не касается, — строго сказал я и показал кулак. — А насчёт баб, вот что я тебе скажу, хоть это тоже не твоё дело. Ну вот чувствую я, хороший ты Гаврила мужик, поэтому и скажу, как на духу. Есть тут баба одна, Зинка, жена Жорика водопроводчика. И даёт она мне, как только захочу, понятно? Муж то у ей — алкаш, ни на что уже не способный. А я — мужик, хоть куда!

Неуверенно качая рукой, я схватил бутылку и подтащил к себе. Гаврила, ошарашенный моим словоизвержением, дико наблюдал, как я хлебанул прямо с горла и поставил почти пустую бутылку на стол. Пошло в этот раз просто замечательно, даже загрызать не потребовалось. Да и не получалось схватить закуску на этом качающемся столе. Хорошо, хоть сигареты сами свалились в руки, и добрый мужик Гаврила поднёс огоньку.

В глазах гостя вспыхнул какой-то странный свет. Впрочем, может они просто отражали сияние из папки. Гаврила наклонился ближе и принялся шептать в ухо:

— Возможно, Фёдор Петрович, вас заинтересует следующее предложение, — он покосился на поллитровку. Эй, а когда это она успела опустеть? — Не хотели бы вы, чтобы в вашем холодильнике каждое утро появлялась бутылка спиртного?

Я почесал затылок.

— Дык она и так там каждое утро есть, — сказал я, с удивлением в голосе. — Я же её туда сам ставлю. Разве что за неделю перед получкой или авансом приходится занимать, да и с похмелюги тяжко. Соседка — гадина, не всегда успевает выгнать своё вонючее пойло!

Слова вылетали с некоторым трудом, а глаза норовили разъехаться. Гаврила придвинул свой табурет ближе и положил ладонь мне на плечо. Кажется, у него на ногтях — лак. Да он — извращенец! Вот так, напоят нормального мужика и пользуются его беспомощностью, караул!

— Фёдор Петрович, в обмен на вашу нематериальную сущность я могу предложить вам следующее. Каждый день, когда вы придёте с работы, вас будет ожидать бутылка хорошей водки и пять бутылок пива с рыбой. Когда вы проснётесь на следующий день, испытывая похмельный синдром, у вас вновь появится бутылка водки. И всё это, независимо от того, имеются у вас деньги или нет, выгнала соседка или не успела. Каждый день. Как вам такое, нравится?

— Нрав, — сказал я и уронил голову на стол.

Бумкнула и покатилась бутылка. Пока я прислушивался к её звяканью, мою голову приподняли над столом и принялись похлопывать по щекам.

— Эй, эй, какого чёрта! — заворчал я, открывая глаза. — Ты кто такой и нафига меня трусишь?

— Я — Гавриил, божий посланец, — терпеливо произнёс мужик и сунул мне в руки какой-то гладкий белый лист с целой кучей букв, — и прибыл к вам для заключения контракта. Подпишите этот документ и получите вашу ежедневную бутылку.

— А ты чего получишь? — тупо спросил я и хлопнул себя по лбу. — Ах да. Мою душу! Слушай, — как можно подозрительнее спросил я и заглянул в глаза гостя. — А ты — точно ангел? Я вот лично никогда не слышал, чтобы ангелы покупали человеческие души. Зато все рассказывают, что души скупают черти и там такое: подписал, а потом — раз и в бутылке вместо водки — вода, а у тебя чердак лопается. Признавайся: ты — чёрт?

— Да нет же, я — действительно ангел, — плечи Гаврилы опустились и мне на миг стало его немного жаль. — Просто сейчас мы оказались в несколько неприятном положении, поэтому вынуждены заниматься этим непривычным делом. Поверьте, Фёдор Петрович, вам абсолютно нечего опасаться: за соблюдением обязательств наблюдает специальная арбитражная комиссия и в случае нарушения хоть одного пункта контракт немедленно признают недействительным.

— Ну ежели так, — я взял в руки ручку, наполненную кроваво-красными чернилами и уже потянулся подписывать, как вдруг остановился и задумался. — Слыш, Гаврила, а на кой тебе моя душа-то? Я как погляжу, ты вокруг меня и так, и так.

— Вообще-то — это секрет, — я тяжёлым вздохом сказал визитёр, — Но ладно. Мы набираем воинство для предстоящей битвы с адскими легионами.

— А чё, в раю так мало душ? — удивился я.

— Люди нам всё равно нужны, — в голосе Гаврилы прозвучало нетерпение. — Подписывайте, пожалуйста.

Я пожал плечами и высунув кончик языка, аккуратно вывел корявую подпись на гладкой бумаге. Тотчас лист чудесным образом превратился в два, ничем не отличающихся один от другого. Запахло жасмином и один лист исчез в Гавриловой папке. Та немедленно отправилась под пиджак гостя. Второй лист сунули мне в руки.

— Теперь вы навечно вписаны в райскую когорту, — торжественно произнёс Гаврила. — И неважно, каким вы были человеком при жизни — ваши посмертные деяния позволят искупить все грехи.

С этими словами он наполнился светом, как перегорающая лампочка и пропал, оставив только запах своего дорого одеколона. Некоторое время я сидел за грязным столом и ошеломлённо глядел перед собой. Потом согнал с лица тупое выражение и встал. Знакомый таракан сотоварищи испуганно шмыгнул под плинтус, оставив меня в полном одиночестве.

Впрочем, не совсем. Из гостиной доносилось едва слышное похрапывание. Туда я и отправился.

Гостиная, она же спальня, являла собой полную противоположность захламлённой кухне. Тут царила прямо-таки аскетическая простота. Около стенки стоял древний диван с продавленным лежаком, откуда торчали куски поролона и пружины. В противоположном углу, припав на ногу, перемотанную скотчем, стоял не менее древний телевизор с треснувшим кинескопом. Рядом с ним валялся разбитый телефонные аппарат. Это барахло оставалось в доме по одной-единственной причине: его бы никто не купил.

Обладатель сих несметных богатств, Фёдор Петрович Крючков, лежал на диване, свесив голые волосатые ноги на пол. Из одежды на нём сейчас присутствовала лишь порванная тельняшка, а остальным временно пользовался я. Синей от многочисленных татуировок рукой, хозяин сжимал полупустую бутылку текилы. На небритом опухшем лице светилось воистину неземное блаженство.

Я подошёл к телевизору и принялся соединять его с телефонным аппаратом. Понятное дело, и одно, и другое уже давным-давно перестало работать, но ведь минус на минус даёт плюс, разве не так?

Именно так. Щёлкнуло и экран медленно заполнился синим светом. Потом появилось изображение крупного чернокожего мужчины, сидящего за письменным столом. Впрочем, конечно же — это был вовсе не мужчина.

Я козырнул.

— Хайль, Вельзевул. — сказал я и щёлкнул копытами. — Макс фон Штирлиц докладывает.

Глава адской канцелярии даже не оторвал взгляда от бумаг, лежащих на столе. Вот только на чёрной физиономии появилось выражение крайней усталости.

— Единственное, почему я терплю тебя и твои выходки, — недовольно сказал Вельзевул, — это потому что ты — великолепный оперативник. Именно поэтому на все многочисленные просьбы устранить тебя отвечаю отказом. Пока.

— Ну, ещё болтают, типа я — ваш внебрачный сын, — похвастался я.

— Только не это, — пробормотал собеседник. — Таких ублюдков я пожирал сразу же. — Докладывай.

— Операция проделана по высшему классу, — сообщил я с гордостью в голосе. — Лично сам господин Гавриил соизволили заглянуть на наш огонёк, где и попытались обработать уже завербованного мной клиента. И вуаля: у меня на руках имеется незаконный контракт плюс запись вербовки, на которой отлично видно, как ангелочек пользуется неадекватным состоянием человека, чтобы оказать на него давление. В общем, думаю, для арбитража этого окажется вполне достаточно, чтобы запретить засранцам вмешиваться в наши дела.

— Это уж точно, — хмыкнул Вельзевул. — А ещё учитывая настроения аггелов из арбитража…Да, отличная работа.

— Шеф, — я замялся. — Всё хорошо, но вот мне одно непонятно…Даже не знаю, как и спросить.

— Ты же знаешь, — Вельзевул откинулся на спинку кресла, — что у меня нет для тебя закрытой информации. Валяй.

— Куда всё-таки пропадают души умерших? Насколько я знаю, адские закрома почти пусты, а в райских кущах посвистывает ветер. Где они все?

— Понятия не имею, — шеф развёл руками. — Даже мне это неизвестно. Наши аналитики уже долгое время бьются над разгадкой, но пока — безрезультатно. Предполагают, что у мёртвых отсутствует желание вообще сражаться на чьей-либо стороне, поэтому они нашли способ скрыться из поля нашего зрения. Остаются только личности недалёкие, либо же полностью деградировавшие, кого мы и вербуем.

— Понятно, — вздохнул я.

До чего мы дошли! После Фауста и прочих великих людей, вынуждены гоняться за душами всяких дебилов. Славная же это будет финальная битва!

Фёдор Петрович сладко всхрапнул и плямкнул губами. Очевидно ему снились сладкие сны.