Ведьмочка для ректора Боевой Академии (СИ)

Ведьмочка для ректора Боевой Академии

Глава 1

Не может быть! Я забыла о том, что на мне только тоненькая ночнушка и вскочила с кровати. Прижалась к стене и замерла. Сандр Огненный стоял неподвижно и только поднял руку, будто ощупывал воздух перед собой.

— Рыська… — растерянно прошептала я. — Что это с ним? Совсем я забыла, что фамильяр мой как удрал к себе, с книгой-то, так и с концами. Я растерянно глядела на магистра и пыталась вжаться в стену. Стена не поддавалась.

Ректор вдруг вздрогнул и из губ его вырвался полувздох-полустон — Олеандра?!Светлая мать… Да что ж это тут у них, в Боевой Академии, делается? Ректор ни с того ни с сего к порядочным ведьмочкам среди ночи приходит, да еще и называет меня чужим именем. Я нахмурилась. Неужели и с Сандром Огненным что-то не так? Странные дела в Академии, похоже, творятся. Вилка вчера вот что учудила, а тут и ректор от нее не отстает.

Я вздохнула и уже пристальней посмотрела на Сандра Огненного. Нашим, ведьминским взглядом. И будто темное облачко увидела. Прямо вот в первом слое ауры его. Странное облачко. Оно то уменьшалось, то вдруг разрасталось. И глаза ректора тогда становились светлее, и через них пробивался его природный, зеленый цвет. Неожиданно раздался тонкий, на грани слышимости, чуть вибрирующий звук. Будто ветряные колокольчики зазвенели. И Сандр Огненный будто очнулся. Провел рукой по лицу. Неверяще моргнул и с удивлением посмотрел на меня.

А я…Я ж в одной сорочке тут стою, дрожу вся. Только теперь я поняла, что и правда дрожу. То ли от взгляда его, неожиданно просветлевшего. То ли от страха. — Ведяна? Ведяна Маленская? — глухо пробормотал ректор. — Что вы тут делаете? — Сандр Огненный прищурился и буквально прожег меня взглядом.

Нет, ну что ж такое-то? Я почувствовала, как страх уходит, а поднимается в груди самая настоящая злость.

Хмыкнула, подбоченилась и выпалила — Я что здесь делаю?! Это вы что здесь делаете, господин ректор! Светлая мать, да меня сейчас понесет. Кто ж так с ректором разговаривает. Трезвая мысль быстро улетучилась, и я завелась — Между прочим, вы сами меня сюда отправили. Да! Поселили. И я никого сюда не приглашала. Тем более ночью!

Сандр Огненный поднял бровь и явно уже хотел мне настоящий выговор устроить, да вдруг опять моргнул и желваки заходили по его скулам — Прошу меня простить, адептка Маленская. Он упорно отводил от меня взгляд, а я скорее прижала руки к груди. Вот я молодец. На ректора нападаю, нет чтобы хоть в одеяло завернуться. Хороша ведьмочка, нечего сказать.

Сандр сглотнул, развернулся и захлопнул дверь, да с такой силой, что домик бедный затрясся. Нет, в этой Академии точно творятся дела непонятные. Я подпрыгнула вместе с домиком и скорее к окошку. Ректор, высокий и стройный, широкоплечий, удалялся быстрой походкой. Дорожка из красного кирпича блестела под заходящей луной. Правда, шагал магистр как-то странно. Быстро, да. Но чуть нетвердо, будто пьяный. А может, он и правда пьяный?

— Эх, Ведянка… — неожиданно заявился Рыська. Вот нет, чтобы раньше.

— Что Ведянка? — я гневно на него посмотрела. — Вот где ты раньше был? Да на меня чуть магистр не напал!

— Ну, не выдумывай, — наглый фамильяр потянулся и чихнул, потешно сморщив нос.

— С чего бы ему на тебя нападать? — Рыська посмотрел на меня сквозь полуопущенные веки.

Я от возмущения даже ногой топнула:

— Не знаю, с чего! А зачем он вообще сюда приходил?

Ночью, к одинокой ведьмочке? Да он точно не в себе был. Называл меня чужим именем, и вообще..

Сердце заколотилось и дрожь сразу прошла.

Рыська приоткрыл один глаз и тот блеснул оранжевым:

— Так ведь притянуло его.

Я попятилась и чуть не свалилась на пол.

— К-как так?

— Обыкновенно. Источник привел.

Нет, ничего я не понимаю. Какой источник?

Уставилась на фамильяра своего во все глаза.

— И чему тебя только бабуля учила? — Рыська даже лапкой махнул.

Много чему меня бабуля учила, да только про источники я не припомню.

— Ты, Рыська, мне зубы-то не заговаривай. Про какие источники говоришь? — я сложила руки на груди и грозно на него посмотрела.

— Известно, какие, мрр, — потянулся опять всем телом мой фамильяр. Не выспался толком, значит.

— Которые у магов имеются.

Я прикусила губу и задумалась.

Это он о чем?

— Ладно, Ведянка. Почуял он в тебе источник, вот и притянулся. Луна ж сегодня полная?

— Полная, — протянула я. — А разве на магов полная луна влияет? Вот это для меня и правда новость.

— Эх, Ведянка, — Рыська вздохнул, показав длинные белые клычки.

— И на магов, и даже на архимагов, — он искоса взглянул на меня. — Не успела Эржбета, видно, рассказать тебе.

Да уж. Не успела бабуля. О многом не успела.

— Но влияет только тогда, когда они рядом источник чуют, архимаги-то, — добавил фамильяр.

Источник чуют…

В смысле, источник?

Я точно чего-то не понимаю.

Рыська даже фыркнул от недовольства:

— Ведянка, вот какая ты у меня ведьмочка недогадливая-то! Другая б давно поняла, что про твой, твой источник я говорю!

— М-мой источник?! — я не заметила, как поднялась во весь рост и шагнула к фамильяру. Рыська широко раскрыл сияющие оранжевые глаза и облегченно выдохнул:

— Ну, наконец-то, Ведянка. Конечно, твой! Про какой источник я б еще говорил да переживал.

Я замотала головой.:

— Не, Рысь. Ты что-то путаешь. Я ж ведьмочка.

Усы фамильяра дернулись и рванули вверх:

— Я путаю?! Да мне всего полтораста лет, Ведяночка. И, прошу заметить, на память свою не жалуюсь!

Упс.

Вот это я зря сказала. Память у Рыськи как-то раз подвела, было дело. И с тех пор он очень не любит никаких намеков. Обидится теперь и подробностей от него не дождешься.

Интересно, у всех ведьмочек фамильяры такие обидчивые?

Глава 2

— Ладно, Рыська… Ну, не обижайся пожалуйста. Просто я и правда не понимаю про источник.

Рыська фыркнул и отвернулся. А мне ж так нужно много чего узнать еще.

Источник у меня… Вот что он выдумал-то. Какой у меня может быть источник, у ведьмочки?

Я прищурилась и ласково так, ну, как уж умею, сказала:

— А принеси-ка ты мне, Рысенька, книжечку. Гримуар наш семейный.

Фамильяр разом повернул ко мне возмущенную мордочку:

— Сейчас?!

Ну, понятное дело. Ночь. Хочет назад, в свой домик. Да и отношения у него с нашим семейным вместилищем тайн так себе. Не очень, прямо скажу.

— А не хочешь сейчас, так сам тогда расскажи. Да так, чтоб я поняла все про этот свой источник, — грозно сказала я и даже брови сдвинула.

Знаю, что и этим его не проймешь. Но с книгой они давние соперники, поэтому…

Рыська возмущенно засопел, но сменил гнев на милость:

— Скажу, что сам знаю, — он покосился на меня одним глазом. — А зна-аю я, Ведянка, немного.

И мордочку сморщил. Понимаю. Для Рыськи признаться в том, что он чего-то не знает, особенно что ведьмочки его касается, нож прям острый.

Вздохнул фамильяр мой, но продолжил:

— Только скажи мне, неужели ты ничего в себе странного не замечала?

— Странного? — я задумалась. — Да ты что, Рыська. Самая обычная я ведьмочка, какие там странности?

Ну, не считать же за странность, что я, когда совсем малышкой была, могла ночью вставать и даже не помнить об этом?

— Ну, это для ведьмочек обычное дело, — отмахнулся Рыська. — Связь вы так с миром налаживаете.

А вот неужели не помнишь, когда и пяти лет тебе не было, ты чуть не спалила бешеного вепря?

— К-какого вепря?!

Вот новости так новости! Нет, сегодня не ночь, а просто не пойми что. Ректоры невменяемые приходят, Рыська несет что-то совершенно непонятное.

Что бы я, да спалила? Еще и вепря.

Нет, это он уж чересчур.

Наверное, все таки возраст сказывается и спал он мало. Вот и чудит.

У сумрачных рысей бывает. Наверное.

— Рысечка, — сказала я медленно. — Ладно, давай мы завтра поговорим, хорошо?

Рыська недоуменно глянул на меня и вдруг зашипел прямо вот как змей рассерженный:

— Т-таак, В-ведяна Маленс-ская, — и оскалился, вот прям как на чужую ведьмочку.

Ойй..

Что сейчас будет.

Надо скорее про другое говорить, скорее. Иначе не просто обидится, а насмерть. Ведь он такой чувствительный, в хозяйку прямо. Сразу понял, что усомнилась я опять в его памяти, и вообще в нем.

— Спать я хочу, Рысенька. Вот прямо глаза слипаются. От нервов, наверно. Да и ночь еще на дворе, — затараторила я и широко, старательно зевнула.

Чуть челюсть не вывихнула, как старалась.

Нет, спать я и правда хотела. А вот слушать о том, о чем он мне поведать собирался, этот вот явный бред — совсем не хотела.

— Ну, спи-и, — протянул Рыська и с подозрением посмотрел на меня. — Так и быть, утром тебе все расскажу.

Уфф…

Кажется, обошлось.

Я посмотрела вслед исчезающего на глазах фамильяра и решительно вернулась в постель.

Нервы нервами, а спать и правда надо.

Но дверь я в этот раз заперла понадежней. На задвижку, да еще и ведьминские чары поверх пустила.

Не домик, а проходной двор какой-то.

Свернулась клубочком, закуталась в одеяло и закрыла глаза.

Сон никак не шел. Да какой тут сон, после этакого явления ректора!

Напугал ведь он меня до смерти. Темные колодцы глаз Сандра Огненного тотчас встали передо мной.

Несколько раз повернулась с бока на бок, и наконец меня осенило. Да что ж это я! У меня же отвары да настойки все целехонькие.

И успокоительная имеется. Так, на всякий случай. Для себя я ее и не пользовала никогда. Раз только, для пробы. Помню, гадость редкая. Рот тотчас наполнился кислой слюной. Нет, обычный чай с мелиссой куда как лучше.

Да чай-то готовить — это вставать, искать посуду и печь разжигать.

Дядька Силай точно в постель не подаст, еще и ночью.

А вот парочка капель настойки из корня талии взволнованной мигом дело поправит.

Гадость? А что делать-то…Зато буду спать без задних ног.

Я вздохнула. В конце концов, и не такое приходилось пробовать.

Вскочила с постели и скорее к столику, что у окошка. Там ведь все свое богатство выставила.

Самый маленький пузырек, с голубенькой крышкой — вот он. Едва отвинтила крышечку-то, уж больно сильно закручена оказалась.

Ну да. Пользовалась я ею редко. У нас в селе народ был на нервы диво крепкий.

А мне сейчас в самый раз будет. Подняла пузырек, подставила язык и отсчитала две капли ровно. Язык вначале холодом охватило, а потом обожгло и запах тухлятины ударил в нос.

Опять чуть не вырвало.

Видно, за прошедшее время настойка поднастоялась. И одной капли хватило бы.

Тьфу-у…

Но зубы сжала крепко и проглотила. Мы ж, ведьмочки, считай, почти все свои зелья и настойки сами пробуем. Корень талии в наших краях редкость, это еще бабулины запасы, в южном пределе она его заказывала.

А так бы выплюнула, честное слово.

Зажмурилась, вытерпела и наконец все внутри успокоилось.

Зевнула я, уже по-настоящему. Хорошая настойка получилась, крепкая. Вот, как берет. На ходу засыпаю.

Чуть не запнулась о задравшийся уголок половичка, но до постели добралась.

Рухнула и сразу уснула.

Проснулась, когда солнышко уже встало. Разбудил меня солнечный лучик. Теплый, ласковый, как бабулины руки, он щекотал мне щеку. Ну как было не открыть глаза?

Потянулась и поглядела в окошко. Как же хорошо, когда в окно виден лес. Высоченные сосны и белые березки. Почти как дома.

На сердце стало радостно так. Новый день наступил. И ректор меня пока еще не выгнал. И я в старом бабулином домике.

Светлая мать…

Ну и крепкая ж настойка получилась. Точно, нужно было одну каплю на язык, а не две.

Ведь я только сейчас вспомнила, что этой ночью моим незваным гостем был Сандр Огненный.

Сразу подскочила.

А кстати, вот интересно, почему он в комнату не вошел-то? Ведь стоял в двери, но ни шагу вперед не сделал.

“Источник его притянул”, — сразу вспомнились Рыськины слова.

Источник…

Неожиданно закружилась голова. Я охнула и медленно опустилась на постель.

Глаза закрылись и перед ними вдруг встал огненный столб яркого пламени.

Там, в пламени, кто-то страшно выл, и в сполохах огня я заметила длинные, изогнутые клыки крутившегося на месте матерого вепря.

Как наяву, запахло паленым и меня опять чуть не вырвало.

Зато голова перестала кружиться и я медленно открыла глаза.

Неужели про этого вепря говорил Рыська?

Похоже, я вспомнила.

Как наяву увидела несущегося мне навстречу огромного зверя. Маленькие глазки горели злобой, с изогнутых клыков капала ядовитая слизь. Вепрь приближался быстро и я испугалась. Сильно-сильно испугалась.

Помню, я была одна. Где была бабуля? Не помню. Помню, как было страшно. Так страшно, что я зажмурилась. Закрыла глаза и замерла. А потом что-то вдруг случилось. Мне стало очень, очень жарко. Казалось, я в огне горела. Я лежала на земле, скорчившись, прижав ноги к животу.

И закрывала ладонями уши, сильно-сильно.

Глава 3

— Горе ж ты мое-е… Вот как знал, что нечего тебя одну оставлять, — рядом заурчал Рыська. Фамильяр прижался ко мне всем своим тепленьким тельцем.

— Да очнись, ведьмочка ты моя, — муркнул он и я медленно убрала ладони от ушей.

— Ну, наконец-то, — сразу сменил заботливый тон на обычный, недовольно-брюзжащий, Рыська.

Я открыла глаза и вздохнула. Выходит, это мне сон приснился. Сон во сне. Так бывает, знаю. Когда сильно перенервничает человек, то и не такое бывает.

Фамильяр недовольно смотрел на меня и вдруг принюхался.

— Эх, Ведянка. Ты што ли корнем талии баловалась? — строго глянул на меня. И выражение такое на мордочке у него, ну, прям вот… У бабули такое бывало, когда я натворю чего.

Я только зевнула, широко-широко:

— Две капли всего, Рыська. Не заснуть было, — пожаловалась я и потянулась, прислушиваясь к себе. Голова была все еще как в тумане, но хоть не кружилась.

Вспомнила сразу и сон свой.

Вот пусть Рыська мне его и растолкует!

— Рысечка, ты как, готов? — осведомилась я у засопевшего фамильяра.

Ну как же, нашла о чем спросить. Мой же фамильяр всегда готов, другое не принимается.

Тут, главное, помолчать о возрасте и прочем.

— Всег-да-а готов, — мурлыкнул Рыська и прищурился. — Но только после хорошего за-авт-рака, — он широко зевнул, показывая белейшие зубы.

Я прищурилась.

Завтрак ему. Я бы и сама не отказалась, конечно. Но сначала — дело. Хватит. Вон, мысли об источнике этом непонятном до каких снов довели.

Я села и твердо сказала:

— Вот как расскажешь, тогда и завтрак.

Рыська недовольно сверкнул глазами, но деваться ему некуда. Слово ведьмочки — закон для фамильяра. Обычного, но только не для сумрачной рыси. Вольнолюбивые они и характерные до ужаса. Рыська мой еще ничего, а вот слышала я от бабули, что у некоторых ведьмочек они даже сбегали.

Не-ет. Мой не такой, Рысенька-то. Это он так сверкает глазами, для порядка. Мол, помни, кто я такой на самом деле. Уважения требует.

Ну, так я со всем уважением и сказала:

— Оладушек с медом для тебе попрошу у дядьки Силая.

Глазки фамильяра моего предвкушающе сверкнули. Так-то он мясная душа, но оладушки с медом любит безумно. Сладкоежкой оказался.

— Ла-анно, — протянул довольный Рыська. — Ты только, сиди пока, не вставай, Ведянка.

Я только головой кивнула. Конечно, буду сидеть. Сердце вон даже замерло. Боюсь, такого расскажет, что и ноги не удержат.

— Не бойся, я коротенько, — добавил он и сел на скамью как самый натуральный кот ученый. Была у меня в детстве такая сказка, книжка с картинками. Правда, кот там Рыське и в подметки не годился, но поза вот один в один. Смешной такой. Губы невольно расползлись в улыбке.

Хороший он у меня, надежный, Рысенька мой.

— Да что тут говорить, Ведянка. Ведь и сама все вспомнила, мурр, — и он, прищурившись, посмотрел на меня враз потемневшими глазами. Волнуется. Надо же, мой Рыська тоже волнуется.

— Ведь вспомнила про вепря-то?

Я только головой кивнула.

— Вспомнила.

— Во-от. Потому и я рядом сразу оказался. Знаешь ведь, какой я чувствительный. Сразу почуял, что плохо ведьмочке моей, горит вся. И к тебе сразу.

Едва разбудил, — он озабоченно глянул на меня.

— Вовремя я. А знал бы, что настойку пить станешь, так и вовсе не ушел, мрр, — обвил Рыська свои крепкие лапы пушистым хвостом и моргнул.

— Вспомнила ты все, во сне и вспомнила. Да только проснуться тебе было б тяжело, кабы не я, — он горделиво поднял лобастую голову с шикарными усами и прищурился.

Ну, я уже и сама поняла, про настойку-то. Может, и не стоило ее пить, да кабы не она, вспомнила бы я этот случай из детства своего? Вопрос.

— А раз вспомнила, то и про что теперь рассказывать? — облизнулся обжора, намекая, вот честное слово, что пора бы и об оладушках подумать.

— Ну нет, Рыська. Так дело не пойдет. Про источник рассказывай! Ладно, поняла я, что он у меня есть, — сказала, а у самой сердце застучало. Не нужен, ну не нужен мне никакой источник. Мало мне того, что ведьмочка я?

Да и вообще…

— Но как такое может быть, чтобы у ведьмочки — да источник магический, Рыська? Я и не инициированная еще, — растерянно сказала.

Даже в дрожь меня кинуло и я поскорее натянула одеяло на плечи.

— Как-как… Известно, как. Неужели ничего тебе Эржбета-то не сказала? — буркнул вдруг фамильяр и остро глянул на меня своими большими оранжевыми глазами.

Я только плечами пожала. Ничего мне не говорила бабуля, даже и не намекнула.

— А мне теперь расхлебывай. Все самому, все-то самому, — забубнил Рыська.

— Да ты дальше говори, Рысенька, — вздохнула я. — Чего уж тут.

— В общем, Ведянка, источник у тебя есть. В пять лет первый раз он у тебя проснулся. От страху.

Да и потом был случай, ну, с Тимохой-то тогда, — сразу ощетинился Рыська.

И точно, было ведь дело. И бабуле я сказала тогда, прибежала ни жива, не мертва.

Бабуля же… Странное дело, но она промолчала, как будто я ей ничего и не рассказывала. Чаю с мелиссой и чабрецом налила, по голове погладила и только тяжело вздохнула.

— Да помню я, Рыська, — вздохнула я. — Только бабуля ничего мне не сказала, совсем ничего.

— Ну, бабуля твоя… она тебя ведь чайком-то с мелиссой поила. Чабреца туда прилично добавляла. Тебе ведь нра-а-вился этот чай, — протянул Рыська, не глядя мне в глаза.

Я вздрогнула. Нравился? Да поначалу я его терпеть не могла, а потом… привыкла я потом и да, стал даже нравится.

— А причем тут чай? — напряженно спросила я и внутри у меня все сжалось.

— Ну, не могла Эржбета по-другому источник-то твой утихомиривать.

— Боялась за тебя сильно, — добавил Рыська. — Да надеялась, что и заснет он.

— Так она знала, что у меня есть источник магии? — ахнула я.

В голове у меня это знание не умещалось.

Глава 4

— Боялась сильно, говоришь, — медленно сказала я. — Боялась, значит, — я тяжело вздохнула и поплотнее закуталась в одеяло.

Несмотря на то, что в окно уже вовсю светило солнышко, мне стало зябко.

— А чего боялась-то? — спросила я дрожащим голосом и посмотрела на Рыську.

Фамильяр вздохнул еще тяжелее, чем я:

— Знамо, чего. Опасное это дело-то, источник магический когда пробуждается. Тут, Ведянка, наставник нужен. А Эржбета ж была ведьма-то знатная, конечно. Учила тебя ведьмовству потихоньку, как могла.

Магии ж как она могла тебя научить-то, коли сама не маг?

— Да и времена тогда были тяжелые, — Рыська прикрыл глазки. — Трения между магами и ведьмами еще не закончились.

Да и жили-то вы где?

С селом рядом.

А в селах да в маленьких городках магов боялись как лесная дева огня, — фамильяр нервно зевнул и часто-часто застучал хвостом.

— Так что, Ведянка, ты бабуле спасибо сказать должна.

— Спасибо?! — взвилась я и отбросила одеяло. — Вот чуть мой источник она не загубила, а я — спасибо?

Сказала, и сама поняла, что переборщила. Ведь я совсем недавно думала, что не нужен мне этот источник-то.

Чего ж сейчас взбеленилась?

Ведь и правда…

Что было бы, если б бабуля не поила меня этим чаем?

— Да, наверное, прав ты, Рыська.

Но на душе было тяжело. Как так? По всему выходит, что бабуля правильно делала. Почему ж тогда так на сердце тяжко-то?

А может быть, и не зря я в Боевой-то Академии оказалась?

Я вздрогнула:

— Рыська-а, — протянула. — Так, получается, не зря я тут оказалась, а?

Так что же это выходит, мне теперь к магии придется приноравливаться и еще ведьмовству учиться?

Нет, как-то это все чересчур. Многовато для одной меня, ведьмочки молоденькой, не инициированной.

Но тут Рыська прищурился, насторожился и через мгновение растворился в воздухе.

Значит, гости ко мне идут. Сердце заколотилось. Неужели опять Сандр Огненный? Не нужно мне таких гостей-то, совсем не нужно. Я тут со своими новостями еще не разобралась.

А вот нехорошо врать-то. Особенно себе, Ведяночка. Ведь в глубине своего сердечка рада я была бы радехонька видеть ректора.

Но только в нормальном состоянии. А не в этом, когда глаза как темные колодцы.

Интересно все-таки, кто такая эта Олеандра-то?

Все эти мысли пронеслись у меня в одно мгновенье.

А когда раздались чьи-то тяжелые шаги и послышался стук в дверь, я схватила вчерашние юбки и поскорее надела. Понимаю, что лодыжками буду сверкать, да что поделать? Не в ночной же сорочке выходить.

Привычно затянула поясок на талии и ахнула, поглядев вниз.

Лодыжек-то моих видно не было совсем! Я даже глаза вытаращила, а потом хорошенько протерла. Может, морок опять?

И ничего подобного! Юбочка моя оказалась цела-целехонька, будто и не было ничего вчера. Будто не валялись мои оборки грудой-то на ректорском крыльце.

Стук в дверь повторился еще раз, и я уже, чуть не танцуя от радости, побежала отворять.

Тот, кто стоял за дверью, пришел с добрыми намерениями. Иначе защита ведьминская не пропустила-бы.

И тут я чуть не споткнулась.

Выходит, и ректор ночью приходил с добром-то?

Поскорее отворила и растерянно посмотрела на сурового дядьку Симеона, который смотрел на меня недовольно так.

— Долго спишь, Ведяна, — строго сказал он. — Почему не была на построении?

Я даже к стенке привалилась:

— Н-на каком построении, дядька Симеон?

— Это в каком вы смысле-то сказали?

Не, я понимаю, что ночь у меня была еще та. И новости утром с ног чуть не сшибли. Но построение?!

Симеон Сатвал нахмурился и быстро окинул меня взглядом. А вот к запястью моему его глаза прямо приросли.

А потом брови вверх полезли:

— И куда же вы, позвольте спросить, умудрились деть выданный вам лично ректором браслет? — вот как заговорил, по-начальственному.

Светлая мать…

Про браслет-то я и забыла совсем, тут другого навалилось столько, что и не разгребешь за один раз.

Смущенно поглядела в маленькие глазки дядьки Симеона и не нашла ничего лучше и умнее, как сказать чистую правду:

— Гримуар слопал, — виновато опустила голову.

Вина моя, что говорить. Разве можно было к книжечке-то родовой браслет близко подносить?

Нельзя.

Но больно редко открывала я ее, так что забыла, конечно.

— Слопал?! — дядька Симеон ухмыльнулся неожиданно.

— Слыхал я, что у ведьмочек гримуары зловредные бывают, но чтобы питались серебряными браслетами?

Я развела руками:

— Наша такая. И вредная, и серебро лопает как не в себя.

— Понятно, Ведяна, — опять перешел на официальный тон магистр Сатвал и задумался.

— Раз такое дело, сиди здесь и никуда не выходи. Ну, по своей территории можешь. А вот дальше, сама понимаешь, без браслета — никак.

— Понимаю, магистр, — сразу ответила я и дядька Симеон довольно кивнул.

— Лаврика пришлю, новый принесет. Но только знай, Ведяна — этот браслет последний будет.

Понимала я. Ведь нынче с серебром тяжело, знаю. Что-то там у гномов в горах случилось. То ли жилы ушли на глубину, то ли совсем истощились. Об этом и бабуля говорила. Ведь серебро и мы, ведьмочки пользовали.

Магистр повернулся, а до меня только сейчас дошло, что так и не ответил он мне про построение:

— Дядька Симеон, а зачем мне на построение-то? Ведь я вроде как не настоящая адептка, в вашей Академии. Только до осени, так ведь?

И вообще. Каникулы ж.

Магистр Сатвал остановился, поднял бровь и хмыкнул:

— Не бывает у нас, Ведяна, не настоящих адептов. Если попала на территорию и ректор выдал постоянный браслет, то адептка ты.

Со всеми вытекающими. И с построением в том числе. Дядька Сатвал поднял палец вверх и довольный собой, удалился.

Вот построений мне только не хватало, Светлая мать.

Глава 5

— Серьес-сный мушчина, — Рыська вынырнул из своего подпространства. — И поря-адок любит.

— Ага, Рысенька, — вздохнула я. — Построением грозился, представляешь?

— Вот скажи мне, где я и где построение? Чай, утром ранним. Да это бы ничего. А вдруг там потребуют чего-нибудь делать?

Я сморщилась, будто недозрелую ягодку рябины раскусила.

— Эх, Ведянка, — Рыська тотчас оказался на лавке и требовательно постучал лапой по голому столу.

— Не о том думаешь ты. Тут у тебя фамильяр голодный сидит. А ты…Подумаешь, построение! Да и что тебя там могут заставить делать-то?

— Ну, мало ли, чего, — я задумалась. — Вот, бабуля говорила, что в Боевых-то Академиях по утрам заставляют бегать, прыгать и на руках стоять прямо на голой земле.

Рыська сморщился. Вот тоже не любитель он у меня физических упражнений.

— Так то адептов, Ведянка. Ты-то ведьмочка, чего беспокоиться. Встанете рядком, в шеренгу. Посмотрит дядька Симеон на вас, посчитает да и разойдесь по делам своим.

— Ты бы лучше о завтраке подумала, го-о-ре ты мое, — недовольно проурчал Рыська. — Кто мне обещал оладушек с медом, а?

Ну вот, так всегда. Этого у него не отнять. Кто о чем, а фамильяр мой всегда о еде. Вздохнула я. Мне-то даже мысль о еде была противна. Дурацкие сны, явление ректора, да этот еще источник-то мой, напрочь лишили аппетита.

Но не успела я ничего сказать, как Рыська опять насторожился, но прятаться вовсе не спешил.

Новости какие, смотрите-ка!

Я прищурилась и неодобрительно посмотрела на вот совершенно обнаглевшего фамильяра. Догадалась, конечно, почему не прячется-то.

Несмотря на ночь дурную, а догадалась. Похоже, Лаврик, пожалует с минуты на минуту.

И я оказалась права.

В окошке показалась лохматая голова лопоухого парнишки. Нет, уж больно он бледненький-то. Что ж они его, толком не кормят или возраст такой?

— Ведяна, открывай! Я браслет тебе принес, новый, — закричал Лаврик и я поспешила к дверям. Но напоследок посмотрела, очень даже недовольно, на Рыську.

Фамильяр мой, вот совершенно обнаглел-то, сделал вид, что вовсе моего взгляда не заметил и даже с места не сдвинулся!

Да-а… Уж поняла я, что поладили они с парнишкой, что там говорить. А и мне Рыська мог бы уважение оказать-то. Хоть бы в котелок вернулся, пусть даже и ненадолго.

А то… Ну, обидно мне как-то стало. Я ж его ведьмочка, а он мой фамильяр. И вообще, Лаврик третий лишний.

Нахмурилась, да дверь открыла. Парнишка широко так улыбнулся, что мне и стыдно вдруг стало за мысли-то свои.

Хороший он, Лаврик. Сразу видно. Мы, ведьмочки, много чего можем о человеке сказать, стоит его хоть раз увидеть.

— Доброе утро, Ведяна! Ну ты даешь, проспала построение. Ты смотри, магистр Сатвал у нас строгий. Не любит, когда правила нарушают.

А ты еще и браслет потеряла!

Лаврик тараторил как заправская торговка на рынке, время от времени заглядывая за мое плечо. Рыську ищет, конечно. Вот энергии у него. Не иначе, как уже успел и хорошо позавтракать и не пропустил это их построение.

— А как тебе удалось его потерять? — Лаврик с живым интересом в больших серых глазах осмотрел обе мои руки.

— Его ж снять-то нельзя, маги-артефакторы зачаровали.

— Я вот раз попробовал, — Лаврик вздохнул вдруг, — и не вышло ничего.

— А тебе зачем снимать-то его было нужно? — интересно мне стало. — Удрать никак хотел?

Лаврик покраснел и насупился:

— Ну, было дело.

Понятно. Вот они мальчишки-то. У нас в селе, помню, у дядьки Силы младший сынок решил из дому сбежать и стать вольным охотником. Едва его через неделю отыскали. Кожа да кости стал, а был пухленький такой, белобрысый пацаненок с яркими синими глазами. Хорошо хоть живой остался. Леса-то у нас серьезные, и зверя там хватает. Сразу вспомнился приснившийся вепрь и меня передернуло.

— Не получилось? — вздохнула я о своем.

— Ага, — невесело кивнул Лаврик. — Только руку потом пришлось залечивать.

Помрачнел вдруг парнишка.

— Вот, держи новенький, — он протянул мне изящный серебряный браслетик с зеленым камушком посередине.

— Смотри, научу пользоваться, — Лаврик чуть нахмурился и выражение лица у него стало точь-в-точь как у дядьки Симеона, когда он сурово меня отчитывал. Меня чуть смех не пробрал, но сдержалась я.

— Да тут просто все. Когда ректор вызывает, ну, это редко бывает, то камень начинает менять цвет на алый. Если медлишь, то свет начинает пульсировать. Чтобы не задерживалась, значит. Напоминание такое.

— А вот если магистр Сатвал вызывает, тогда начинает пульсировать зеленым. То же поторопись, потому как магистр совсем не любит, когда опаздывают.

— Ну, вот и все, — Лаврик посмотрел на меня и добавил, — там есть еще разные режимы, но тебе эти знать надо.

Я кивнула, мол, понятно все, и быстро надела браслет на правую руку. Он обвил мое запястье прямо как настоящая серебряная змейка. Защелкнулся сам собой и камешек посередине мигнул два раза.

— Все, — с облегчением вздохнул Лаврик. — Запомнил твою ауру и теперь только сам ректор его снимет.

— А вы уже завтракали? — парнишка опять попытался заглянуть мне за спину.

Я вздохнула только. Ну, вижу же, что так и тянет его к Рыське моему. И хоть обида все еще была, но и жалко Лаврика стало. Да и страшно интересно, как это у него получается-то, видеть фамильяра моего.

Ведь в тот раз парнишка так мне ничего и не рассказал.

Может, хоть сегодня узнаю чего.

— Проходи уж, — отошла от двери. — Нет, не завтракали. Вон, дружок твой уже хвостом бьет по лавке.

Лаврик радостно улыбнулся и ринулся в комнату. Выглянул в проеме распахнутой двери и растерянно сказал:

— А где ж Рыська?

Глава 6

Я скорее заглянула в комнату. И правда, нету Рыськи на лавке. На душе стало сразу легче. Уважил все-таки меня. Ну, так и я не зверь какой. — Ладно, Рыська. Вылезай, вон, дружок твой пришел, — вздохнула, но сказала, чего уж там. Фамильяр не заставил себя долго ждать и мигом оказался рядом. Лаврик радостно улыбнулся и кинулся было к нему, но сдержался. Посмотрел на меня и чинно прошел, уселся на лавку. — Лавр-ри-к, — протянул Рыська и бочком-бочком, мимо меня, тоже к лавке направился. — Ты уже завтракал, мрр? — хлестнул хвостом и уставился на парнишку. — Ага, — радостно ответил Лаврик, но на стол посмотрел. — А мы вот до сих пор голо-одные сидим, — пожаловался Рыська и осуждающе посмотрел на меня.

А я только рукой махнула и хоть не хотела, да улыбнулась. Трудно было сдержаться-то. Сидят они, два голубчика, глазами хлопают и ждут, когда ж еду перед ними поставят. Смешные, и похожи так друг на друга-то. Что ж. Мне, как хозяйке дома, надо и распорядиться.

Да ведь толком и не знаю, как это делается-то. Вчера ж дядька Силай сам все доставил. И горшочки в печи оказались, а потом и на столе. Ага, пойду-ка я к печке. Печка-матушка не подведет. Я приподняла юбки, которые вот точно стараниями домового стали приличной длины, и поспешила к печке. — Печка-матушка, — нерешительно начала. — Нам бы позавтракать чего. И, если можно, оладушек с медом, — скорее добавила я и замерла. Интересно, что получится?

В печи что-то загремело-зашуршало, котелок мой подпрыгнул. Я тотчас схватила его в руки. Мало ли. И правильно сделала-то! На его месте, один за другим, показались три горшочка. — Ну, и чего мы стоим? Чего ждем? — раздался брюзгливый голос явно чем-то недовольного с утра дядьки Силая. — Забирайте скорее, адепты на мою голову, — проскрипел главный по кухне. — Следом еще два блюда пойдут, куда ставить прикажете, — забубнил он дальше.

Рыська царственно махнул лапой — И што ты сидиш-шь, Лаврик? Тащи скорее горшки сюда. Лаврик сорвался с места и мигом перетаскал все на стол. А тут и другие горшочки подоспели, с оладушками, наверное. — Чай подавать какой? Я, как услышала про чай, так чуть не поперхнулась. — Тебе, Ведяна, как всегда, с чабрецом и мелиссой? — сменил гнев на милость дядька Силай и проговорил прям вот ласково так. Я даже головой замотала — Ни за что! Обычного мне. А нет, так воды простой, только тепленькой, дядька Силай!

— Эхх, адепты. Не угодишь на вас. Уж чаю не хотят, воды требуют, — сразу видно, что чисто для порядку брюзжал он. Домовые, они такие. Любят поворчать. Вот не знаю, что бы я делала, если б на мне было все хозяйство да и кухня Академии в придачу. Да мне бы и одной кухни хватило. Понимаю теперь, почему характер-то у домовых не сахар.

— Ну, держи. Вот тебе вода теплая. Добавил клюквы давленой, все витамин какой, — и из печи показался сам дядька Силай. Похож он был вот на настоящий гриб-боровик, только вместо шляпы носил поварской колпак и белейший передник с двумя карманами. Глазки ярко-синего цвета поблескивали под широкими бровками. На носу имелась маленькая бородавка. Носил дядька Силай небольшие усики, а голова под колпаком была лысая как шар. Решил домовой, значит, появиться перед новой хозяйкой-то. — А я ведь помню тебя, дядька Силай, — улыбнулась я. — Помню, когда совсем малюткой была, ты меня в колыбельке качал и смешные рожицы строил. — Признала, стало быть, — вздохнул домовой и провел маленькой, но сильной ручкой по повлажневшим глазам.

Лаврик с Рыськой уже вовсю угощались с барского плеча дядьки Силая и на нас внимания не обращали совсем. Ну и хорошо. Хотя… — Ты полог поставил, да, дядька Силай? — догадалась я. Домовой кивнул — А чтоб не мешали. Знаю я этого Лаврика, сразу кинется да будет выспрашивать, почему так случается, что я не всем показываюсь. Или вот пирожков выпрашивать.

Вот зря он про пирожки сказал. Сразу же захотелось есть. Я сглотнула и умильно посмотрела на дядьку Силая. — Что, пирожков хочешь, Ведянка? — сразу догадался он. — Не будет тебе пирожков, пока нормально не позавтракаешь. Сказал — как отрезал. Да, с таким домовым точно не забалуешь. Бабулина школа. Или наоборот — у бабули его школа.

— Подожди-ка, Ведяна. Магистр вызывает никак, — брови, густые и совершенно белые, полезли вверх и домовой стал похож на натуральный белый гриб. Только большой и в переднике с двумя карманами. — Завтракай пока! — скомандовал дядька Силай и подался назад в печь. Завтракай…Ладно, попробую. Но сначала выпила, да с большим удовольствием, водичку с клюквой давленной. Давненько не пила такой. Вкуснотища! И неожиданно прямо накинулась на еду. Хорошо, что заядлые друзья-товарищи пока не добрались до моего горшочка. Там оказалась овсяная каша с изюмом, орехами, хорошо заправленная маслицем.

Проглотила в один момент. Вот что делает витаминный напиток, приготовленный домовым, с ведьмочкой-то. Только откинулась на спинку лавки, и поглядела на доедавших оладушки с медом Лаврика и Рыську, как из печи повалил желтый дым и показался покрытый сажей дядька Силай. Точнее, его широкая спина и маленькие, толстенькие ножки в растоптанных, когда-то черных, а сейчас белесых от пыли башмаках.

— Уфф… Нет, я это так не оставлю! — фырчал, откашливался и ругался на чем свет стоит дядька Силай. — Так запустить печи в доме, — домовой наконец вылез из печи и вытащил на божий свет большой тюк. Дым тотчас валить перестал. — Принимай, Ведянка. Добро твое тут, — выдохнул дядька Силай и вытер пот со лба.

Я подскочила и скорее к тюку. Мое добро! Оглядела со всех сторон тюк-то. — Дядька Силай, ты часом не перепутал чего? Откуда тут мое добро-то? Мое в сундуке, а сундук в Ведьминской академии. Домовой пробуравил меня маленькими ярко-синими глазками — Раз говорю, твое. Значит, твое! Полагается тебе, как адептке. Ой-й… — Так там что, форма? — затаив дыхание, спросила я.

— Конечно, — самодовольно сказал дядька Силай. — Выписано тебе. На, разбирайся. Да не забудь вот тут, — он покопался в своих необъятных карманах и вытащил листок бумаги, — расписаться. Причем за каждую вещь! — Во всем должон быть порядок, — закончил он и сунул мне в руки бумагу.“Перечень вещей, выданных адептке первого года обучения Ведяне Маленской. Расписаться на каждой графе и отдать в руки Силая, главного домового Боевой Академии”, — прочитала я и скорее разворачивать тюк. Расписаться всегда успею, главное полюбоваться на форму. Неужели и у меня будет юбка в складочку, как у настоящей адептки! Перед глазами тотчас встали обе, Тильдушка и Вилка. Да ведь юбки-то у них открывали лодыжки… Нет, я такое носить не смогу. Посмотрела на свои единственные юбки, вздохнула и дальше тюк разворачивать. Придется привыкать, что тут поделаешь-то.

Глава 7

А хорошо живут адептки-то Боевой академии! В тюке нашлось столько всего нужного, что сердце радовалось.

Две пары форменных юбочек с пиджаком, глубокого синего цвета, да еще с огненной эмблемой Академии на рукаве.

Красотища!

Две белые блузочки. Теплый плащ с капюшоном, ботиночки черные на маленьком каблучке, две ночные сорочки и даже нижнее белье.

Последнему я обрадовалась куда больше даже, чем юбочке в складку.

— Ух ты, прям богатство! — я даже закружилась от радости и принялась дальше разбирать нежданное сокровище-то.

И вот тут радость моя вся и закончилась. Потому что на самом дне тюка обнаружилось форменное непотребство.

Я сначала даже глазам своим не поверила. Достала и хорошенько потрясла, а потом разложила на тюке.

— Лаврик, иди-ка сюда, — позвала враз ослабевшим голосом. — Глянь, что это?! Это точно для меня?

Парнишка, который уже был у дверей, повернулся:

— Ага, точно, — прожевывая последний кусочек пирожка с яблоками, кивнул Лаврик.

— Для построения надо. Специальная форма.

— К-как для построения?! — у меня чуть ноги не подкосились. — Я ж видела, как ты на построение бежал, в обычной форме, в пиджаке и штанах ты был!

— Ну, да. Мы ж там сразу переодеваемся. А потом опять, как закончим.

Я в ужасе взяла в руки странное одеяние:

— Так это ж непотребство-то какое, — пробормотала жалобно.

— И что, девушки тоже такое носят? — очень я понадеялась, что ошибка тут. Ну не могут девицы приличные такое одевать-то. Лаврик удивленно на меня посмотрел:

— Ты что, Ведян? Конечно. Построение, оно ж для всех.

Удивила меня Боевая академия, вот удивила так удивила.

Это что же, мне придется натягивать, считай, на голое тело, вот эти портки, тонкие как паутинка, и облегающую кофточку с длинными рукавами?!

— Это ж специальная форма, досталась нам от магов прошлого. В ней очень удобно бегать и препятствия, — вот тут паренек поморщился, но быстро взял себя в руки, — преодолевать.

Я побледнела. Светлая мать… Вот не обмануло меня предчувствие-то:

— Значит, мне придется бегать и руками на земле стоять? — охнула я и отбросила одеяние.

— Отжиматься-то? Не боись, Ведян, — покровительственно сказал Лаврик. — На первом году все легко. Да ведь уже каникулы почти начались, и магистра Левия нету. Он у нас главный по построению и физподготовке. Так что только построимся, послушаем, какие новости нам ректор скажет, и по своим делам пойдем.

Лаврик махнул рукой и был таков. Наверное, по своим делам пошел.

Я подняла брошенный костюм, в котором даже и не знаю, что можно делать. Разве как исподнее носить, и только вздохнула. Светлая мать, построение-то завтра уже. И ректор там будет. А я буду вот в этом, стыдном наряде? Сердце екнуло.

Щеки жаром заполыхали.

Но делать нечего. Схватила это одеяние и скорее к себе в спальню. Придется учиться надевать-то.

Быстро натянула темную, растягивающуюся прямо форму.

К телу приятная она. Нагнулась на всякий случай два раза. Правда, удобно очень.

И только потом повернулась к зеркалу. Лучше бы я этого не делала. Чтобы сказала бабуля, увидев меня в таком вот одеянии-то?

Оно ж обтягивало все, что порядочной ведьмочке прятать надо, и сверху, и снизу. Меня опять в краску бросило.

Ну нет, это я носить не стану ни за что.

Ничего, и в обычной форме приду на построение.

Скорее сняла с себя непотребство и даже водицей холодной умылась. Лицо горело. Знала я, конечно, что магички брюки носят. Но чтобы такие вот? Да и не магичка я совсем. Пусть и источник у меня, но до магички-то мне далеко.

Натянула привычные юбки и… в общем, как день к концу пришел, даже не заметила.

Пока перемерила всю форму, пока с ножом к горлу пристала к дядьке Силаю, чтоб сделал он юбочки приличной для ведьмочки длины, пока наконец добралась до огородика, так и вечер наступил.

Умаялась я, как давно не уставала. А и к лучшему. Спать хорошо буду. Вот только про сон подумала, как и вздрогнула. А ну как опять явится ко мне ректор-то?

— Не явится, не бой-с-ся, — Рыська тотчас ответил.

Выходит, вслух это сказала? Даже не заметила-то.

— Думаешь, Рысенька? — обрадовалась я.

— Так полнолуние к концу уже. А если и явится, но не войдет, — Рыська зевнул и свернулся клубочком, как домашний пушистый котик.

Я с сомнением посмотрела на фамильяра:

— Не войдет?

Тут я вспомнила, что ведь и той ночью ректор не вошел. Так в дверях и стоял, пока не опомнился-то.

— А вот интересно, почему он тогда не вошел? — задумчиво сказала я и перекинула косу за спину.

— А потому и не вошел, Ведянка, — Что у тебя есть я-я, — муркнул фамильяр и довольно сморщил носик.

Твоя защита и опора, вот-от. Сразу почуял и запретил.

Вот оно что… Сумрачные рыси, они и не такое могут. Защитил свою ведьмочку.

— Рысенька, чтоб я без тебя делала, — прижалась к его теплому бочку и даже глаза защипало.

И правда, вот что?

Знаю, что и защита бабулина стояла, и пропустила Сандра-то Огненного, да страшно все равно, как вспомню глаза эти его темные.

Фамильяр довольно заурчал:

— Не боись, с тобой я, — и поскорее сунул ко мне под руку свою лобастую голову. Мол, чеши меня за ушками, защитника своего.

— Рыська, а кто такая эта Олеандра? — вдруг вспомнила я.

Ну вот зачем я его вспомнила, имя это, да к ночи еще?

Фамильяр мой настороженно поднял кончик уха и приоткрыл один глаз:

— Не зна-а-ю, — нервно зевнул и поскорее глаза закрыл. — Ты чеши за ушком, чеш-ши-и.

Не знает… Ну да, как же, не знает он. То-то и мордочка у него сейчас такая, вот точь-в-точь как тогда, когда Рыська слопал почти половину заготовленной бабулей на зиму солонины.

Уж мне ли не знать это его выражение, блаженное такое, будто он тут совсем не причем.

А если знает, но не говорит…

Да что ж такое там быть может-то?!

Я нахмурилась и выпалила:

— Вот как расскажешь, так и почешу! А то я тебя не знаю-то. Вижу, что известно тебе.

Рассердилась, ага. Даже ногой топнула.

Рыська только ушки прижал к голове и отвернулся, хлестнув хвостом по покрывалу.

Нет, это куда ж годится?

Я уперла руки в бока и пригрозила непослушному фамильяру:

— Ну, тогда давай-ка сюда гримуар наш семейный.

Рыська тотчас недовольно фыркнул и нервно зевнул:

— Ла-анно, скажу. Нету там тайны никакой. Адептку так одну звали, — и опять свернулся клубочком.

Глава 8

— Адептку так звали? — протянула я. — Это что же получается, ректор меня спутал с другой адепткой, к которой он по ночам ходит? Разозлилась я, да так сильно! Прищурилась, руки на груди сложила и сразу почувствовала, как жар клубком скрутился там, где пупок. Рыська аж подскочил — Глуп-пости говоришь, Ведянка! Глуп-пости! Сандр Огненный тебе не какой-нибудь сын старосты, чтобы по адепткам ходить, а ректор! Ректор всей Академии.

Злость у меня вроде чуть поутихла — А чего ж он явился ко мне, и чужим именем назвал? — Вот дурная ты у ме-ня-а, — зыркнул недовольно Рыська и вдруг выпалил — Пох-хожа ты на нее сильно, на Олеандру. Вот и назвал. Да и давно-о это было. Пон-няла-а? Лет двадцать тому как, — важно добавил фамильяр и опять зевнул.

Ну, если двадцать… Меня отпустило еще больше. — Ладно, Рыська. Все, я спать. Надеюсь только, что ни ректора не будет, ни Олеандр этих, — буркнула я и отправилась в постель. А вот засну ли? Может, опять настойки корня талии, только одну капельку? С сомнением посмотрела на пузырек, да вспомнила прошлую ночь. Нет, постараюсь так уснуть. Еще увижу опять во сне этого горящего вепря, или чего похуже, брр. Расчесала волосы, да как следует. Давно поняла, что если как следует расчешешь, и на душе спокойнее становиться-то.

Скорее бухнулась в постель и заснула прямо как младенчик. А рано поутру меня прямо вот выбросило из кровати. Спала, видела сладкий сон, без сновидений-то, и на тебе. Раздался такой звон, что и мертвец бы вскочил.

Я свалилась на пол, ушибла локоть и ошарашенно затрясла головой. Сон прошел в один момент, а звон не прекращался. Скорее вскочила на ноги и бросилась из домика. Пожар! Не иначе, пожар в Академии-то! — Куды-ы, Ведянка?! — зашипел тотчас появившийся Рыська. — Оденься сначала! Успеешь еще на построение, — пробурчал фамильяр.

А до меня вдруг стало доходить. С трудом, но стало. — Рыська, это что ж за звон-то такой? Вот так созывают на построение? — у меня даже ноги затряслись и я скорей привалилась к открытой двери. — Эх, Ведянка… И о чем ты только думаешь-то? — фамильяр нахмурился. — На браслет свой хоть глянь.

Я глянула. На браслете сиял почему-то синим цветом камешек. — И что это значит? Он синим, а не зеленым светит. Рыська даже глаза вытаращил — Так ведь сигнал, что вставать пора и на построение идти. Ла-аврик говорил же.

Вот не помню я ничего про это. Говорил он, что только два сигнала там, ну, и еще какие-то, мне сейчас не нужные. Вот тебе и не нужные…Это что ж он промолчал-то? Вот паршивец. А я еще думала ему мазь сделать, от прыщей.

Посмотрела на мигающий синим камешек, взяла да со злости и нажала. И что вы думаете? Звон сразу прекратился. Уфф…Посмотрела на браслет, руку повертела. Тишина и покой. Ничто нигде не мерцает, ничто нигде не звенит. Схватила форму эту, срамную-то, и скорее натягивать. А поверх, конечно, юбки свои надела. Чтоб ведьмочка, внучка Эржбеты Маленской да в таком виде перед ректором заявилась? Ни за что!

И бегом, бегом кинулась к ректорскому дому. Ой! А я ведь и не знаю, где это построение будет-то. Юбки мешали страшно. Смотрю, мимо дома ректора пробежали двое парнишек. Припустила дальше, вслед за ними. И правильно сделала. Они меня и вывели на небольшую площадку, на которой уже стояли, переминаясь с ноги на ногу адепты. Одеты все были, и даже Тильдушка, которую я и не сразу признала, в форму-то эту специальную. Тильдушка в ней ну прям пацаненок-пацаненком, и худющая такая, чисто Лаврик.

И Лаврика тоже заприметила. Стоит, зевает и головой по сторонам крутит. Меня заметил, и рот открыл. А я ему пальцем погрозила. Почему не предупредил меня про эту побудку их? Так и родимчик можно схватить, со сна-то. Лаврик только глаза широко открыл и замотал головой. Вот чего это он?

А потом все адепты вдруг перестали зевать и шевелиться, и в центре площадки появился огромный мужчина сурового вида. Светлая мать… Вот страсти-то. Он был лысый совсем, а голова повязана платочком. На щеке шрам синеватый, от губ до виска тянется. В селе у нас так женщины повязывали косынку, когда солнце слишком припекало. А тут мужчина. И смотрит так, будто дырку того и гляди, прожжет. Маг огня, не иначе.

Мужчина вдруг скривился и поманил меня пальцем. Меня?!Ой, точно. Я испуганно поглядела на Лаврика и увидела, что и другие адепты смотрят на меня во все глаза. И Никос тут, принц-то. Вот он, вижу, едва от смеха удерживается. С чего бы? А Тильдушка прищурилась и улыбнулась, этак кривовато. — Адептка, шаг вперед! Назовите ваше имя! — заорал вдруг тот огромный мужчина. — В каком виде являетесь на построение?! — глаза его прямо молнии метали, а на щеке шрам стал прямо вот лилового цвета.

Вгляделась в ауру его. Слава Светлой матери, не огненный маг он. Хотела разглядеть дальше, да куда там. — Я вам говорю, адептка, или фонарному столбу? — вдруг сказал мужчина этот тихо и напряженно. Вижу, даже кадык дернулся. Нервный какой-то он. И в Боевой академии служит. Нет, да они тут без ведьмочки пропадают. Вот ему бы точно на ночь пару капель настойки корня талии взволнованной не помешают.

Я прищурилась. Не-ет, для такого могучего мужчины, да у него одна рука как две моих ноги-то, маловато будет. Три, а лучше четыре. Ой-й… Гляжу, а у мужчины этого уж и лицо покраснело. Да что ж я творю. Как бы с ним приступа не было. Оно бывает, он нервов-то.

Скорее вышла вперед — Ведяна Маленская я. Мужчина нахмурился — Назовите ваш факультет, адептка. Новенькая? Я только головой кивнула. А факультет какой у меня…Развела руками да и сказала — Нету факультета-то. Ведь я только до осени. А там в Академию ведьмовства отправлюсь. Ведьмочка я, — пояснила. Брови у мужчины поползли вверх, а потом он задумчиво так сказал — Ведьмочка, значит.

Оглядел меня с ног до головы и опять как заголосит — Ведьмочка или нет, а на построение, адептка, извольте являться в положенной и утвержденной Академием форме! — И как вы будете бегать в этих ваших прелестных юбках, адептка? Нахмурился и крикнул громко — Адепты, стройся! Все тотчас встали в рядок. Ну, и я, в самом конце-то. — Бегом, марш! Девушки пять кругов, юноши — десять! — заорал мужчина страшным голосом и махнул рукой.

Светлая мать… Каким еще бегом-то?! Я с ужасом посмотрела вокруг. Адепты, кто вздыхая, а кто кривясь, но побежали. Я приподняла юбки и побежала позади всех. — Все, Ведяна, — простонал рядом Лаврик. — Магистр Левий вернулся.

Глава 9

Я даже и не посмотрела на парнишку, не до того было. А на третьем круге не выдержала. Так запыхалась, что отстала от других-то и села прямо на землю.

И пусть что хотят со мной делают, а с места я не сойду.

Пот ручьями тек по лицу, и хотела я сейчас только одного — вот лечь, где сижу и тихо помереть.

Я и легла, сил-то никаких не осталось.

Лежу, смотрю на синее небо и едва дышу.

— Да ты что, Ведянка, — задыхаясь и оглядываясь по сторонам, ко мне подбежал Лаврик.

— Вставай, вставай скорее. Не то магистр Левий еще круг добавит. И не только тебе, а всем нам.

Светлая мать…

Ну и порядки у них тут, в Академии.

Вот всех подводить, этого мне не нужно, чтоб другие страдали-то.

Я закряхтела и кое-как встала на четвереньки.

— Давай руку, — выдохнул Лаврик и поднял-таки меня на ноги.

— Он у вас, что, совсем, Левий-то? — я покрутила пальцем у виска. — Это ж форменное издевательство над адептами.

— Скорее, Ведянка! Вон первые уже нас догоняют. Держись! Осталось только два круга тебе, — и, горестно вздохнув, побежал вперед.

Ну да. Ему-то, получается, семь кругов бежать.

Ойй..

Оглянулась, и правда, догоняют меня уже. Впереди бежал Никос, за ним еще неизвестные парни, а вот следом Тильдушка поспешала.

Что мне оставалось-то?

С ненавистью глянула на свои юбки, подобрала повыше и двинулась вперед. Быстро пошла, но не бегом. Какое тут бегом-то?

В сторону шарахнулась, когда мимо пробежал Никос и отсалютовал мне, да еще и подмигнуть успел. Тильдушка хмыкнула и тоже мимо меня. Вот куда они так несутся-то? Чтобы быстрее круги эти пробежать?

Ну, а я пойду. Мне торопиться некуда.

Когда я, вся взмыленная как лошадка кузнеца после того, как он нагрузит ее плугами да разным всяким, кое-как завершила пятый круг, на площадке адептов уже не было.

Один этот ненормальный магистр стоял, широко расставив ноги и держал в руке круглый небольшой артефакт. Из него доносился мерный стук, как кто по барабану бьет. Или это сердце у меня так стучало и в ушах звон стоял?

Я вытерла рукой пот со лба и щек и согнулась, упершись руками о колени. Ну нету у меня сил. Нет сил больше. Никаких.

Одна мысль только пронеслась:

“Хорошо, что я в юбках. Представляю, какой бы вид был у меня в одной облегающей форме-то”.

И еще одна ее догнала:

“И хорошо, что ректора тут нет.”

Уж очень мне не хотелось такой вот потной для мокрой перед ним явиться.

— Та-ак, адептка… — протянул противный этот магистр Левий и сурово добавил:

— Это ни в какие ворота! Вам понадобилось на несчастные пять кругов целых двадцать шесть минут.

Он нахмурился и недовольно оглядел меня. Я немножко отдышалась и постаралась выпрямиться. Выпрямилась и собиралась упереть руки в бока и все ему высказать!

Уперла, конечно. Вот еще, будут тут всякие магистры доводить ведьмочку до белого каления. И пусть сил у меня осталось мало, а так и хотелось в него запустить чем-нибудь совсем простеньким. Да хоть тем же спотыкачем.

Но вот, хорошо, что сил-то мало осталось. Хватило на то, чтоб подумать. Нет, нельзя мне тут заклятьями кидаться-то.

Вон что с Тильдушкой случилось, а ну как и с этим? Он и так нервный сильно, мало ли. Возись потом с ним, помогай. А вдруг не получится. Вон он какой здоровый-то.

Ладно. Так и быть. Но высказать я ему все выскажу!

— И что с того-то? — вдруг, откуда только силы взялись, сама крикнула, да громко так.

— Да я, может, в жизни своей никогдане бегала этих ваших кругов!

Ой. Меня опять понесло. Я постаралась сдержаться, но куда там. Ногой топнула, да и скривилась. Бедные мои ножки, досталось вам сегодня.

— И вообще! Ведьмочка я, и не надо мне вашей этой срамной одежды и кругов. Вот!

Выговорилась, и легче стало. А потом сразу страшно-то как. Наорала на преподавателя Боевой Академии, магистра.

Хорошо хоть не на ректора.

Насупилась и посмотрела на него. Небось жаловаться на меня пойдет к Сандру-то Огненному.

Точно. Вон лицо-то как у этого Левия скривилось. Аж покраснел весь. Ну, держись, Ведянка. Будет тебе головомойка.

И я уже приготовилась выслушать, как меня будут ругать или чего похуже, а магистр вдруг взял да и разразился громовым хохотом.

Он так смеялся и так топал ногами, что земля чуть ходуном не ходила. Я сжалась было опять, но тут Левий наконец остановился. Вытер глаза, которые у него оказались голубыми и прозрачными, вот как северное небо, и уже спокойнее сказал:

— Браво! Вижу теперь, что вы, адептка, настоящая ведьма.

Я выпрямилась и сглотнула. Приятно, конечно, когда человек понимает, с кем дело имеет. Но как-то он сказал это слово… “ведьма”, что царапнуло меня.

Да, в этой Академии ведьмочек не любят. Точно. И, похоже, давно.

— Но ведьма вы или нет, роли это не играет. Извольте выполнять все требования, предъявляемые к адептам Боевой Академии.

Я понурилась. Чего уж тут. Прав магистр. Эхх. Придется выполнять.

— Свободны, адептка Маленская, — резко сказал магистр и махнул рукой.

А я что?

Как он махнул, так и пошла. Не знаю я, куда другие адепты подевались и где у них тут переодевалка, о которой вчера говорил Лаврик, но мне путь один был.

Домой, скорее в домик.

Правда, скорее не получилось. Ноги едва шли. Мятые и пыльные юбки волочились по дорожке из красного кирпича. Но доползла я до домика, без всяких приключений, доползла.

Ввалилась на порог и скорее стаскивать с себя все. Светлая мать…

Вот зачем я надела эту их форму-то? И так жарко, сил нет, а тут еще и форма. Так по осени одеваться надо, а не в начале лета.

Едва все стащила и устроилась в ванном уголке, как браслет снова заверещал.

И опять камень замигал синим!

Светлая мать… Вот нет бедной ведьмочке покоя. Ну, взяла и опять на этот камень нажала.

Звон прекратился и я услышала мужской голос:

— С завтрашнего дня адептке Маленской надлежит посещать дополнительные занятия по физической подготовке. Время занятий с 18.00 до 19.00. Магистр Левий.

Я взвизгнула, схватила, что под руку что попало и скорее прикрылась.

Неужели он тут, пробрался в домик, как до того ректор-то?

Да никаких сил на них нету уже!

Глава 10

Прислушалась и выыглянула из-под наспех накинутого большого махрового полотенца.

Тишина.

Ни голоса, ни шагов.

Тогда что это было-то? Я с сомнением посмотрела на треклятый браслет.

Артефакт мне достался в этот раз какой-то неправильный, выходит.

Зачаровали, видно, на скорую руку. Вот и выдает невесть что.

Говорит голосом мужским, пугает ведьмочек молоденьких да не инициированных.

Ну ничего, вот как будет у меня инициация, так сама кого хочешь напугаю! А как войду в полную-то силу…

Никакие браслеты не страшны будут тогда.

А Лаврик, может, и не виноват совсем, что не сказал мне ничего. Откуда б ему знать, что мне бракованный браслет достался. Знал бы, неужели б промолчал-то?

Ну, ничего. Прибежит к дружку своему, вот все и выясню.

И про эти дополнительные занятия тоже. Это как, мне придется завтра и на построении пять кругов бежать, и вечером еще бегать?

А вдруг и того страшнее что делать придется-то…

Сразу вспомнила Лавриковы слова “ну, у первого курса все легко.” И это его “отжиматься”.

На руках, получается, стоять на голой земле.

Ну не-ет…

Да быть не может, чтобы этот вот откуда не возьмись взявшийся на мою голову магистр Левий еще и отжиматься заставит.

Светлая мать… Меня, ведьмочку? Да мне бы огородиком заняться как следует. Работы-то там непочатый край, что вчера увидела — так слезы горькие.

Совсем они тут в Боевой Академии ведьмочек ни в грош не ставят. Я отбросила полотенце и со злости топнула ногой, прямо как давеча Левий от смеху-то.

А потом махнула рукой и залезла в ванную. Повернула впопыхах краник да как заору!

Вода полилась горяченная, прямо как кипяток. Меня вымело из той ванны мигом.

Уфф…

Вроде с утра холодная была водица-то. Откуда ж кипятку взяться? Вздохнула да опять залезла. А что делать? Уж больно пот хотелось смыть после кругов-то.

Посмотрела получше. Вот я дуреха-то. С утра я этот вот, левый включала. Он с отливом таким, в синеву. А сейчас, с расстройства и со злости, правый краник повернула.

Выходит, там кипяток?

Осторожненько включила сначала один, а потом другой.

Пошла водица теплая такая, телу приятная…

Так лечь захотелось с устатку-то, я и легла. Водичка теплая, уж тело все под ней скрылось, и такая меня взяла сонливость, что глаза вот сами собой закрылись и я соскользнула в воду-то. Как хорошо, как тепло, как спокойно.

Но тут будто острым ножом кто в руку пырнул.

— Ай-й!!! — я подпрыгнула и села. Закашлялась, да так, что вода фонтаном хлынула изо рта да из носа. Глаза защипало, слезы тоже ручьем полились.

И сквозь них я увидела злого-пре злого Рыську. Глаза сузил, и лапу свою из воды брезгливо так вытаскивает.

— Не-ет, Ведянка. Ты у меня не ведьмочка, а несча-астье ходячее, — Рыська сморщился и чихнул.

— Почто в ванне спиш-шь? Утопнуть захотела?

Ойй… Неужто я заснула-то?

— Восемнадцать уже-е тебе, а как дитя ма-алое, — отфыркивался фамильяр. Воду он терпеть не может.

А я сидела в ванне и в себя потихоньку приходила. Рука правая болела страсть как. Еще бы. Когти у Рыськи-то как ножи острые. Да если бы не они, не оцарапай он меня как следует…

— Ой, Рысечка, — до меня дошло. — А ведь и вправду заснула.

— А все этот магистр Левий с его кругами! — вспомнила я и пожаловалась:

— Бегать заставлял и еще дополнительные занятия назначил мне, Рысечка! Представь только!

— И вообще, отвернись. Я из воды вылезать буду, — строго сказала и потянулась за полотенцем.

— Эх-х, Ведянка. Да чего я там не видел-то? — пробурчал фамильяр и полотенце спланировало прямо ко мне в руки.

После ванной той мне уже и спать расхотелось. Да ведь наверное на завтрак надо.

Что там дядька Симеон говорил-то? До девяти часов завтрак вроде.

Я глянула на старинные ходики. Уже девять почти! Не успеваю я.

И вот представьте, после таких-то кругов аппетита никакого не было, а тут как назло есть захотелось прямо по-страшному.

Да как успеть, когда и волосы не высушены, и коса не заплетена?

И тут я вдруг успокоилась.

А чего я так разволновалась-то? Неужели мне дядька Силай сюда завтрак не доставит.

А волосы… Ведьмочка я или где? Вот сейчас и высушу. Заклинанье сушки легко слетело с языка и я уже заплетала косу.

На сердце полегчало, прямо вот совсем светло стало. Я даже почти забыла про дополнительные занятия. Это ведь только завтра будет, чего зря переживать-то, верно?

А завтрак — завтрак сегодня. Сейчас прямо.

Я поскорее надела форменный костюмчик, потому как юбки-то пришли ну в полную негодность.

Конечно, домовой ими займется, и завтра, а то и к вечеру приведет в порядок.

Эхх… Бедные мои юбки. Никогда-то вы в таком состоянии не бывали.

Ну, ничего.

Зато форма Боевой Академии очень даже неплохо сидит.

И лодыжки закрывает. Спасибо дядьке Силаю, на все руки мастер.

Ну, а теперь пора к нему на поклон. И я поспешила к печке:

— Доброго утречка, печка-матушка! Дядька Силай! А что у нас сегодня на завтрак?

В ответ — тишина.

Что за странности-то?

Я призадумалась и еще раз, погромче:

— Дядька Силай, а дядька Силай! Кушать сильно хочется.

Ни слова в ответ.

Я уж и в печку заглянула, и котелок свой котелок передвинула. Два раза целых. Ну, может завтрак мой там где-нибудь затерялся.

Но в печи было пусто.

В желудке тоже.

Он, бедный, даже прилип к позвоночнику.

— Дя-адька Си-ла-ай! — я засунула голову поглубже и крикнула что силы было.

Из устья повалили клубы дыма и я, поперхнувшись, скорей голову вытаскивать.

Едва откашлялась. Что за утро-то сегодня у меня такое везучее?

Пять кругов пробежала с горем пополам. В ванной едва не потопла, в печи чуть не задохнулась, домовой не отвечает.

Без завтрака осталась!

Посмотрела на форменный костюм — и он весь в саже да золе.

Да за что все это ведьмочке-то?

Глава 11

Ногой с досады топнула да скорее опять в ванный уголок. Глянула на себя в зеркало — лицо все в черный пятнах да полосах, а волосы-то, волосы…

Вот угораздило меня голову-то в печь засунуть! Мои светлые, пшеничного цвета волосы покрылись сажей. И форменный пиджак в пятнах весь…

Ну, это я сейчас водичкой сбрызну да стряхну, быстро отойдет.

Сбрызнула, потерла, да только грязь размазала.

Это не сажа, а прямо краска несмываемая какая-то!

Ладно, у меня же два комплекта формы. Другой пиджачок надену, и все.

А вот волосы опять мыть придется. Где тут мыльный корень-то был? Вот, нашла. Стоит флакончик желтенький. Опять все с себя стащила, в одной сорочке осталась, да дверь-то в ванную уже на крючок заперла.

Мало ли.

В этой Академии все не как у людей. То браслеты разговаривают, то ректоры по ночам бродят. А этот новый магистр уж такой боевой, что страх берет. С него станется и лично ко мне заявиться.

Вспомнила вдруг дядьку Симеона. И на сердце сразу тепло стало так. Вот кто не орет дурным голосом, по ночам не является, и не заставляет бегать пять кругов. Даром что потомок оборотней, а ведет себя приличнее этих вот.

Намылила голову, да как следует. Два раза мыла, до чего же едкая сажа местная оказалась-то.

И странно мне вдруг стало. Ведь вчера печка-то чистехонька была. Откуда поутру саже взяться?

Правда, дядька Силай ругался на кого-то. Мол, печи запустили, пыль да грязь.

Но то другие. Моя-то вся беленькая, чистенькая была, печка-матушка.

Ну, вроде отмыла волосы-то. Вода чистенькая уже пошла. Эх, сейчас хорошо бы отваром ромашки их ополоснуть. Да где его взять?

Надо обязательно, как зацветет, собрать да насушить.

И вообще.

Пока я здесь, буду восстанавливать огородик бабулин, с редкими растениями. Ну, или хотя бы просто восстанавливать. Где их теперь взять-то, редкие растения?

Задумалась и обернула голову голубеньким махровым полотенцем. Ладно, нужно хорошенько посмотреть то, что от грядок-то осталось. Раз тут жила и даже преподавала бабуля моя, быть не может, чтоб и корешков не осталось каких.

Приободрилась я и сняла полотенце. Все, сейчас опять голову высушу и, несолоно хлебавши, голодная, пойду разбираться с огородиком.

Доживу ведь до обеда-то? Желудок с сомнением забурчал. Доживу. Бывало, только к ужину из леса приходила, и ничего.

Вздохнула, сняла полотенце и опять глянула в зеркало. Да чуть не упала.

На меня смотрела я, ведьмочка Ведяна Маленская. Точно, я. Вот и глаза мои, и нос мой и губа прикушенная.

Еще бы не прикусить-то. Ой-й. Стало больно до слез. Ведь и правда прикусила губу, до крови прикусила.

Но хорошо хоть на ногах удержалась-то.

Потому что волосы мои, гордость бабулина, цвета пшеницы спелой, так и остались темными. Я неверяще схватила прядь и поднесла к глазам. Нет, не врут глаза-то мои.

Черные они, как есть, черные сделались…

Я растерянно повертела прядь в руках. Посмотрела опять в зеркало.

Да мало что черные, так еще и с отливом таким, прям в синеву-то.

И кольцами, прямо вот кольцами такими завиваются. У меня волос-то свой волнистый, легкой волны такой. А тут прямо вот тугими кольцами пошел.

Ой-ей…

— Ры-ысь-ка-а… — из искусанных губ моих вырвался слабый стон.

Вот надо отдать должное Рысечке. Вредина большая, но всегда чует, когда ведьмочке его и правда помощь нужна.

Тотчас сзади появился, хоть и рыкнул недовольно:

— Ну што-о опять-то, горе мое-е, — начал было да тотчас и замолчал. Ну да. Раскрыл глаза-то свои, вон как оранжевым загорелись.

Да и пасть чуть не разинул.

Я только вздохнула. Разинешь тут, когда вместо меня стоит перед зеркалом я — не я, а будто близняшка какая.

— Эт-то штошь ты с собой утворила-то? — Рыська мигом оказался у зеркала и тоже в него уставился. Потом на меня посмотрел внимательно. Ну, понимаю, почему. Морок проверял. На него-то морок не действует, но проверить решил.

Да уж…

Я-то, честно говоря, понадеялась на морок-то. Ну, раз нет, то и нет.

— И как же ты так, Ведянка? — а я только руками развела.

— Ну, пошла завтрак у дядьки Силая просить. Звала, потом в печку голову сунула — и вот. Но я ведь два раза голову-то намылила, и вода потом вот прозрачненькая такая шла, — я огорченно махнула рукой.

— А толку никакого. Вот теперь такая я красавица, — а у самой чуть слезы на глазах не выступили.

Смахнула их, конечно. Еще и плакать из-за этого. Тут и других причин хватает.

А волосы… Я приоткрыла один глаз и взглянула в зеркало повнимательнее.

— Рысь, а мне ведь этот цвет идет, а?

Рыська же сел на толстенькую попу, прямо на пол и уставился на меня немигающим взором. Ну, все. Никак в медитацию ушел? У него бывает. Этим, как его, внутренним взором направился в подпространство.

Ага, хочет там какое объяснение найти. Но что-то долго сидит. У меня в желудке опять заурчало страсть как. Сейчас бы кашки овсяной, пусть даже без изюма и орехов.

Желудку было все равно, какие у меня волосы, а вот завтрак ему подавай.

А у Рыськи вдруг глаза полыхнули серебром. Все. Добрался до гримуара нашего родового. И не просто добрался, а…

Неужели вредная книжка позволила ему заглянуть в святая святых-то?

Вот это новости. Да они ж соперники, и вредничают, когда могут.

Что это Рыську-то туда понесло?

Моя вообще-то книжечка, мог бы и дозволенья спросить.

Тут фамильяр дернулся, глаза опять стали обычными, оранжевыми, да вдруг как зашипит, еще и клыки белые показывает.

Ага.

Не удалось, значит, заглянуть внутрь.

— Рыська, ты зачем в гримуар-то полез? — строго спросила, потому что в своем праве я.

Этот же… Ну слов просто нету никаких, лапой от меня отмахнулся!

— И чего это ты на ведьмочку свою лапой-то машешь? — ногой топнула, ага. Домовой пропал, волосы черные стали, голодная, еще и фамильяр фортеля выкидывает.

Рыська хлестнул кончиком хвоста по полу:

— Эхх, Ведянка. Для тебя ведь стар-рался. Надо кой-чего посмотреть было. Да не дала, вредина старая.

Я струхнула. Вот не знаю, почему, а сердце упало.

— Чего посмотреть-то? — тихо проговорила.

— Чего-чего, — вздохнул Рыська и приоткрыл один глаз.

— Провер-рить хотел, — нехотя сказал. — Может, черные волосы-то у тебя не просто так стали.

— Понятно, что не просто, — я тоже вздохнула. — Тут же, в печке, не сажа, а краска ядреная, несмываемая.

— Э, не-ет, Ведянка, — прищурился Рыська. — Не в краске, боюс-сь, дело-то.

Я струхнула пуще прежнего:

— А в чем тогда?

Тут Рыська и выдал вдруг:

— Да ка-ак бы не в источнике тво-ем, — и нервно зевнул.

Глава 12

Я только рот открыла. Источник… Да я уж о нем и позабыть успела, с кругами этими.

Ой-й..

И не нужен, вот не нужен он мне совсем-то.

Мне и ведьминской науки по самые уши, отвары бы мне да настоечки делать. Огородиком вон заняться.

Зелья омолаживающие, по бабулиному рецепту.

И откуда он только взялся, источник этот, на мою голову.

Вздохнула, взялась косу плести. Да с такими кудрями мудрено больно это. Пряди тугие, выбиваются из рук. Но справилась наконец.

Что же, делать нечего. Придется, хочешь — не хочешь, а идти на поклон к гримуару родовому.

— Тогда тащи-ка ее сюда, книжечку, — буркнула Рыське.

— А за брас-слет не боиш-шь-ся? Сожрет ведь, — строго глянул фамильяр.

— Чего думае-шь, сам попробовал? За тебя переживал, вот и реш-шил, — добавил Рыська и прищурился.

— Так что ж делать, Рысенька? Этак у меня еще чего вырастет, или облысею вон вся, чисто магистр Левий буду, — усмехнулась я. Самой невесело было, конечно. Да и страшновато, чего и говорить. И не столько того, что может сожрать гримуар браслет мой, как того, что узнать могу.

Рукой махнула фамильяру:

— Тащи ее, несговорчивую вредину.

Рыська промолчал, выразительно так на меня глянул и исчез.

Вышла я из ванного уголка, да за столом устроилась. Но сначала прихватила один свой пузыречек, с настойкой кровавки. Пригодится, чую.

Рыська явился с недовольной мордочкой, держа книгу на вытянутых руках.

Старушка сегодня совсем не в духе, это я сразу поняла.

Ну. еще бы.

Ведь Рыська пытался ее открыть. Она и со мной-то кочевряжится, а уж тому спуску никогда не давала.

— Рысенька, на стол положи, — попросила.

Положил, а сам рядом встал, чтоб, значит, вовремя книжку выхватить, когда та застежкой своей зубастой к браслету потянется.

Но я кое-чего другое придумала. Недаром ведь настойку кровавки принесла-то.

Эх-х…Была — не была. Протянула Рыське палец и зажмурилась:

— Царапни, да только аккуратно, Рысечка.

Все понял фамильяр и недовольно фыркнул. Прищурился, и мигом ткнул острым когтем мне в самую подушечку указательного пальца.

Скривилась я, конечно, но тут же капнула капельку настойки кровавки.

Вот хорошая настоечка, прямо незаменимая, когда ранения какие.

И кровь остановит, и боль уймет.

Зато за браслет душа спокойна. Хоть и дефектный мне достался, да спросит дядька Симеон в случае чего как за хороший-то.

А так кровь моя у Рысечки на когте осталась. Фамильяр злорадненько ухмыльнулся и усы его победно расправились.

Приложил коготь к гримуару да еще и нажал как следует.

Чтобы, значит, кровь моя сразу впиталась и книжица распознала хозяйку и раскрыла свои зубастые застежки.

Книжица неверяще замерла и блаженно зажмурила единственный глаз. Застежки тотчас убрали зубки, и гримуар распахнулся посередине.

— Листай, Рыська, — сказала я решительно, а сердце-то забилось.

Хватит этих тайн да недоговорок.

— Ща-ас, — фамильяр открыл оглавление и фыркнул.

— Да тут читать будеш-шь до ночи.

— До ночи мне недосуг, Рыська, — вздохнула я. — И есть хочу, и в огородик надо. И обед еще бы не пропустить.

— Ты читай заголовки, а я скажу, куда дальше.

Рыська ткнул когтем в первую строчку:

— Как приготовить настойку корня тысячелистника

— Как избежать побочных действий, когда используешь вытяжку из силены…

Я нахмурилась:

— Ты что, Рысь? Это все пропускай.

— Ищи, где про источник говорится. Зачем мне про настойки-то?

Рыська недовольно зыркнул:

— Тогда погоди-и…Тут три листа оглавлений-то.

Помогая себе другой лапой, фамильяр добраслся до последнего листа:

— Во-от, наш-шел!

— Признаки пробуждения магического источника у ведьмочек рода Маленских:

— Читай, читай скорее! — я аж подпрыгнула.

— Погоди-и, на стр-раницу перейду. За номер-ром пятьсот пятьдесят шестым, — и начал листать дальше.

Я извелась вся. Да понимаю, что лапки-то Рыськины для книг не приспособлены.

Наконец, дождалась и услышала победное:

— Слушай, Ведянка!

"Во-первых, оная ведьмочка ощущает жар в животе.

Во-вторых, аппетит сильно повышается.

В-третьих, могут появиться изменения во внешности, как то:

— В случае пробуждения источника Огня — изменение цвета волос от черного до ярко-красного…"

Тут Рыська поднял лапу вверх:

— А я что говор-рил?!

— Да ты ж у меня умница, Рысенька. Дальше, дальше только читай скорее, — заторопила я.

Какие еще там изменения во внешности? Хвост-то хоть не отрастет?

Рыська довольно фыркнул и продолжил:

"В случае же пробуждения источника водной стихии глаза ведьмочки становятся как прозрачные льдинки."

Я даже глаза вытаращила:

— Это как, Рыська? Разве и водный источник у ведьмочки может быть?

— Пиш-шут, — глубокомысленно сказал фамильяр. — Знач-чит, может.

— Ну, ладно. А дальше, дальше-то чего? Какие еще признаки?

Рыська проглядел страницу до конца:

— Нету ничего больше. А, вот еще:

"В отдельных случаях возможны наруш-шения сна, появление необычных способностей, как то — дар левитации, дар чтения мыслей, дар пер-ремещ-щений."

Я руками всплеснула:

— Ой, Рысенька-а… Мне и самого-то этого источника не надобно, а уж этих даров и тем более.

— Погоди-ка, Ведянка. Тут приписка есть:

"Дары эти приходят не ко всем и не всегда". Та-ак, и еще мелкими бук-квами:

" У больш-шинства ведьмочек наблюдаются резкие перепады настроения от душ-шевного подъема до полного опустош-шения.

Во избежание оных рекомендуются усиленные физич-ческие нагрузки".

— Усиленные? — пискнула я и посмотрела на брошенный впопыхах костюм для построения.

Рыська оторвался от чтения, и тут книжица, которая будто в спячку впала, крови-то моей отведав, резко захлопнулась.

Защелки выпустили зубы и ощерились, а на окладе появился налитый кровью глаз.

— Обманывать?! — возопила книга. — Ведянка где сама?

Рыська рыкнул. Гримуар завращал глазом и наконец меня увидел. Ну, и браслет мой, конечно.

Чует, вредина такая, серебро.

Я на всякий случай отодвинулась. Глаз да глаз за ней нужен. Совсем от старости характер испортился-то.

— Ужо я вам! — завопила книжица и попыталась подпрыгнуть.

Я кивнула Рыське. Тут медлить нельзя, не то разойдется так, что не утихомиришь.

Фамильяр боком, боком, да и хватил ее поперек. Уфф…

Защелки зло щелкнули, да бестолку. Лапы-то у Рыськи будь здоров какие.

Фамильяр крепко прижал книгу к груди и исчез в подпространстве.

Да-а… Старушка явно не в себе.

Рыська мигом вернулся и сказал тоже самое:

— Едва засунул ее в хр-ранили-ще-е, — недовольно фыркнул. — Чуть шерсть мне на груди не выщи-и-пала.

Давненько-о крови не пробовала, вот и разгуля-алась.

А я только рукой махнула. Обманули книжицу, тоже выдумала. Да попробуй я открыть ее сама-то, без браслета б осталась.

Задумалась на минутку и тяжело вздохнула:

— Выходит, придется мне и круги бегать, и отжиматься.

Уж больно хочется последствий-то этих избежать. Погодите-ка…

У меня ведь есть пузыречки мои, настоечки на все случаи жизни.

Есть-то есть, да ведь магистр Левий не отстанет.

Вдруг страшно захотелось кушать, да так, что желудок издал голодную трель.

— И про повышенный аппетит теперь все ясно, — уныло сказала я.

— Хотя причем тут повышенный, если и завтрака не было у меня? — приуныла и голову повесила я.

И тут из печки послышался тихий, едва слышный голос:

— Ведянка, Ведя-ан…

Глава 13

— Чего, дядька Силай? — я и головы не повернула, и так поняла, что домовой сменил гнев на милость.

— Чего, чего… Ходь скорее сюды, — зашептал он.

Повернулась, чего уж там.

И глазам-то своим не поверила! Дядька Силай, одетый в белейший фартучек, в рубашку с бабочкой и в высоком поварском колпаке, смущенно выглядывал из печи.

В руках он держал горшочек, на котором лежала тарелочка, закрытая крышечкой. Вот тут я подпрыгнула.

Еда!

Дядька Силай принес мне завтрак!

Мигом выскочила из-за стола.

Увидел меня дядька Силай, охнул и не удержал горшочек в руках. Хорошо, Рыська не зевал. Мигом перехватил, у самого пола.

— Ведяночка, — охнул домовой и за сердце схватился. Ну, за грудь, в смысле. Вот не знаю, есть сердце у домовых. Они ж магические существа, так-то.

— Началось, ох, началось, — дядька Силай нахмурился и исчез.

Вот тебе и на…

Растерянно оглянулась. Рыська уже поставил горшочек на стол и с нетерпением на него поглядывал.

Я посмотрела на печь и пожала плечами. Дядька Силай сегодня ведет себя очень странно.

Но насчет “началось” я поняла все. Волосы мои увидел он. Выходит, домовой знал о моем источнике-то?

Вот все вокруг все знают, одна я в последнюю очередь узнаю!

Не успела обидеться, как домовой тут как тут. Запыхался аж.

— Держи, Ведянка, — дядька Силай с облегчением выдохнул и протянул мне еще два горшочка.

— Теперь тебе кушать побольше надо, раз источник проснулся. Уж как тебя Эржбета оберегала, чайком поила с мелиссой и чабрецом.

И потупился вдруг.

— Ты, Ведянка, не держи зла-то на меня. Не мог прийти, слышал, да никак не мог.

Понимаешь, при исполнении я. А ты ж теперь вроде как настоящая адептка. Вон, и браслет у тебя. Значится, должна придерживаться распорядку.

Опоздала на завтрак, так и ходи голодная до обеду. Такие тут порядки, в Боевой Академии.

— Да какого распорядку-то, дядька Силай? — возмутилась я, но горшочки скорей к груди прижала.

— А кто мне его выдал, распорядок?

Дядька Силай удивленно глянул на меня:

— А чего его выдавать-то? Иль на столовой не видела, висит расписание. Прямо вот на двери и висит.

Не видела. Не видела я там никакого расписания. Может, и висит. Да я и не смотрела-то. Когда мне? То к ректору вызовут, то проклятьице с Тильдушки снимать, то на это построение бежать.

Вздохнула.

— Да меня тогда магистр Симеон сам на завтрак отвел, а про расписание-то ни слова не сказал, — вздохнула я.

И тут же вспомнились больные глаза дядьки Симеона, и что оборот у него был, и про настойку силены. Да уж. Ему точно не до распорядка было.

— Ладно, дядька Силай. Поняла я. А ты хоть скажи, сам, когда у вас по распорядку кормят-то?

Разулыбался домовой.

— Скажу, отчего не сказать. Завтрак в девять, обед в два пополудни, ужин в шесть.

— К-как в шесть? — у меня чуть ноги не подкосились-то.

Неужели этот магистр, как настоящий изверг, решил оставить меня без ужина?!

Ведь дополнительные занятия на 18.00 поставил.

— В шесть, Ведяна, — строго сказал дядька Силай. — Кушай, как следует кушай. Посуду в печь поставишь, потом заберу.

А сейчас недосуг мне. Обед пора готовить, а за домовыми местными глаз да глаз нужен.

— Спасибо, дядька Силай, — крикнула я вдогонку тотчас исчезнувшему домовому.

— Е-да-а, — сверкнул глазами Рыська и потянулся к своему горшочку.

— Еда, — я потерла ручки и открыла другой горшочек, сняв тарелочку.

А в горшочке оказалась сегодня вовсе не овсянка, а рисовая каша на молоке, и щедро так посыпанная орешками да изюмом. Позаботился дядька Силай.

Рыська потянул носом и чуть поморщился. И скорей сунулся в свой горшочек. Похоже, мяса и там не наблюдалось. Тоже каша и, судя по запаху, гречневая. Скривился фамильяр, но лапу-то запустил и поскорее стал наворачивать, а потом облизнулся довольно.

Я тоже не зевала и скоро опустошила свой горшочек. Хорошо-то как. Прямо вот как дома.

Теперь бы чайку с чабрецом и мелиссой, и жить уже можно.

Вот подумала только и вздохнула. Тут не знаешь, что и делать.

Встрепенулась вдруг:

— Рыська, а если я снова буду чай пить. Ну, с мелиссой и чабрецом-то. Глядишь, источник мой и успокоится? — и с такой надеждой посмотрела на фамильяра.

А этот… Вытащил лапу из горшка, облизал и выдал:

— Эх-х, Ведянка. Теперь уж пей ты чай тот, не пей, все одно.

Видишь, признаки-то появились? Все, как один. Пробудился он.

Я горестно кивнула. Чего уж тут. Вон, дядька Силай сразу понял. И сама чувствую, что жар в животе временами сильнее становится, и характер мой, и так-то не сахар, задиристей стал.

Да и ректор…Эхх, не зря он ко мне приходил.

— Ры-ысь, — прошептала я. — А ведь ректор-то и правда почувствовал пробуждение источника моего. Куда как раньше меня. И, ты знаешь, у него в ауре было такое странное…

Я еще раньше заметила, когда в кабинете была. Будто черное облачко появилось. А глянула потом еще разок — исчезло оно.

— Ох, Рысенька, — пожаловалась я. — Неспокойно мне. Полнолуние полнолунием, но неужто все маги так реагируют на другой источник?

Вдруг у него проклятье какое, а? Может, он и сам не знает, а оно вот есть.

Горестно вздохнула:

— Сюда бы бабулю… Вот она бы сразу разобралась и поняла, что делать-то надобно.

Рыська вдруг поднял одно ухо и скорее пододвинул третий горшочек к себе поближе:

— Не бой-с-ся, Ведянка. Я же с тобой? С-с тобой. А про проклятье это… — фамильяр стукнул по лавке хвостом и глаза его блеснули оранжевым, — есть у меня одна-а догадка-а, — и он потянулся к горшочку. Тут в окне промелькнула лопоухая голова взмыленного Лаврика. Ах вот в чем дело-то. Почуял Рыська приближение дружка, вот и еду к себе поближе прибрал.

А и кстати Лаврик-то! Сейчас я ему все выскажу!

Глава 14

Стук в дверь, так, для порядку, и парнишка уже в комнате.

— Ведянка, ты на завтрак опоздала, так я тебе пирожков захватил, — выпалил взъерошенный Лаврик.

— Вот, держи! — и тут увидел на столе три горшочка. Даже с лица спал. А у меня на сердце потеплело. И ругаться совсем расхотелось.

Надо же. Позаботился, вспомнил, принес пирожков.

— Ой, Лаврик! Да никак это мои любимые, с яблоками? Спасибо, ты настоящий друг! — быстро выпалила и схватила пирожок.

И правда, с яблоками. Вкусный, даже после сытного завтрака.

— Ведянк, а что это у тебя с волосами? — Лаврик повернулся и увидел всю такую новую меня.

Вздохнула:

— Да вот, Лаврик. Давно хотела покрасить волосы в темный цвет.

— А-а, — протянул парнишка. — И еще завить, да?

Вот не хотелось врать ему, совсем не хотелось. Но не рассказывать же все? Хороший парнишка, конечно. Да только я пока не готова про источник свой говорить, ни с кем.

Скорее подняла руку и поднесла браслет к его лицу:

— А вот ты мне, Лаврик, лучше скажи, почему про браслет не рассказал всего? Или мне достался какой-то бракованный?

— Ты только глянь, — я пальцем ткнула, — вот тут кнопки, про которые ты говорил, что мне они не надобны.

Парнишка даже отскочил:

— Эй, Ведянка, ты чего. Правильно я все говорил, не нужны они тебе.

Я даже подпрыгнула:

— Как это не нужны, когда вот тут загорелось синим! А потом мужской голос сказал, чтоб на дополнительные занятия завтра вечером шла.

— И утром еще этот браслет твой так звенел, что я с кровати свалилась!

Лаврик удивленно глянул на меня:

— Дай-ка руку поближе.

Поглядел, прямо вот впился в браслетик мой и восхищенно цокнул языком:

— Ну и везучая ты, Ведянка! Это ж тебе ректор, видно, новую гномью разработку отдал.

Глаза его завистливо блеснули:

— Эх, мне бы такой.

А я прямо вот вцепилась в этот браслет, постаралась с руки стащить-то:

— Лаврик, да хоть сейчас забирай! Давай с тобой поменяемся, а?

— А то я уж и не знаю, что ждать от того браслета.

Парнишка только рукой махнул:

— Не получится же, Ведян. Только странно, что Сандр Огненный его тебе дал. Наверно, старые на складе закончились. Везет же некоторым!

— Ведь без браслета в Академии никак, — солидно так сказал, прямо насмешил Лаврик. Сам худенький, встрепанный как воробушек, глаза блестят, руки так к браслету и тянутся.

— Синим, говоришь, мерцал? — с жадным любопытством спросил парнишка. — Это, наверное, от магистра Левия.

— Может, и от него. По смыслу так точно, да только голос незнакомый был, — вздохнула я.

— Лаврик, а скажи-ка мне, что на дополнительных занятиях делают?

— А, и тебя тоже магистр Левий записал? — парнишка скривился. Похоже, не одна я буду на том занятии-то. Прям даже полегчало.

— Ага, записал. — Так чего делают-то там? — опять спросила. Надо же знать, к чему готовиться.

Лаврик вздохнул:

— Бегать и отжиматься точно придется. Но тебе, как девушке, нечего волноваться.

Понятно. Ему вот, видно, есть о чем волноваться-то. А мне только бегать и отжиматься, чего уж тут.

— Лаври-ик, — вдруг очнулся Рыська, блаженно закатывая глаза, — вкус-сные пирожки. В другой раз побольше принос-си, — и фамильяр разлегся на лавке.

Да, вот кому хорошо-то. Ни источники не пробуждаются, ни ректоры по ночам не являются. Живи и радуйся. И еще подкармливают вон Лаврики всякие.

Лаврик радостно улыбнулся и рискнул погладить Рыську по лобастой башке.

Вот это он зря.

Таких прикосновений Рыська терпеть не может. Даже от меня. Только, если сам попросит. Иначе — ни-ни.

И что же вы думаете? Мою бы руку давно скинул, а тут даже и ушки подставил.

Мол, почеши и за ушком.

Я только головой покачала.

Вот прямо сладкая парочка.

— Ладно, недосуг мне тут с вами, — сказала и поднялась с лавки. С трудом поднялась, как выяснилось. Ноги были тяжелые, и каждая косточка ныла. А все эти пять кругов. Что же завтра-то будет?

И ведь никуда не денешься. Мало того, что магистр приказал, так и источник этот нужно в узде держать-то.

Я с ненавистью глянула на форму для построения, до которой еще не дошли руки домового.

Встала вот как бабулька старая, но виду не показала. Нет, был бы Рыська один, так пожаловалась бы фамильяру. И даже назад, в постельку бы, отправилась.

А вот перед Лавриком пришлось фасон держать. Вон, он моложе меня, десять кругов отбегал, встрепанный весь, а пирожков принес. И вообще, держится.

Значит, и Ведяне Маленской не пристало тут охать и ахать.

— В огородик я, — строго сказала и потащилась к дверям.

— Что-о, так в форме и пойдеш-шь? — Рыська мигнул и зевнул лениво. Глянула — и правда, в форме я. Выпрямилась, хоть хотелось согнуться и лечь тут же, прямо на половичок, и пошла переодеваться в спальню.

А как увидела постельку свою, так и позабыла про огородик-то. В конце-концов ведьмочку сон только красит. До обеда еще далеко, солнышко припекает сильно. Какая работа?

Нет, лучше после ужина. Вечером пойду.

Стянула форму-то и уже через минуту заснула как убитая.

— Изменение в программе для адептки Маленской! — взревел тот же самый мужской голос и я подскочила на постели.

Браслет опять замигал синим.

— Дополнительные занятия по физической подготовке переносятся на сегодня. Форма для построения обязательна. Магистр Левий.

— Да чтоб тебя спотыкач разобрал-то! — я вытерла дрожащей рукой пот со лба.

Синий цвет погас. Браслет ничего не ответил. Я посмотрела в окно, и поняла, что вечер-то уже близко.

Светлая мать… Я что, проспала полдня?

Глава 15

Магистр Левий вытер пот со лба и хмыкнул:

“Неплохо для бывшего мага”.

“Ну-ка, а теперь сальто”, — мужчина оттолкнулся от земли, сгруппировался в полете и неожиданно, вместо того, чтобы приземлиться на обе ноги, грохнулся оземь как зеленый адепт.

Сел, ошалело помотал головой.

— Пр-роклятые кроты! — пробормотал он.

— Сдаешь позиции, дружище? — Сандр Огненный подмигнул другу и повторил сальто за ним. Приземление вышло отменным.

Левий отряхнул песок с видавшей виды спортивной формы и недовольно посмотрел на Сандра:

— Это мы еще посмотрим, кто сдает! — он опять разбежался, чтобы тотчас уткнуться носом в землю.

Сандр поднял бровь.

— Что это сейчас было, Лев? — уже без всякого подкола спросил ректор. Но подходить ближе, а тем более пытаться помочь подняться, не стал. Себе дороже.

Гордость магистра и так уязвлена.

Левий смахнул с лица приставшие песчинки и нахмурился.

— Пр-роклятые кроты! — буркнул он и прыжком поднялся на ноги.

— Похоже, кроты опять раскопали всю площадку. Куда твои домовые смотрят, ректор? — магистр сделал пару шагов и неожиданно упал опять.

Сандр Огненный нахмурился и тотчас перешел на магическое зрение.

Что-то вертелось у него в голове, какое-то воспоминание.

Какие там кроты, они с давних пор избегали тренировочное поле.

Правда, поле это довольно близко к лесу и бывшим угодьям Эржбеты Маленской…

И тут ректора осенило. Ведьмочка. Свалившаяся как снег на голову Ведяна, внучка знаменитой Эржбеты.

Перед глазами Сандра сразу встала юная девушка, с растрепанной пшеничной косой. Синие глаза и нахмуренные брови. Прикушенная нижняя губка и румянец, покрывший нежные щеки.

Сандр неожиданно сглотнул и нахмурился. Он что, запал на адептку?

Этого еще не хватало!

И он скорее перешел к сканированию ауры друга.

— Лев, дружище, — медленно произнес Сандр, увидев в первом слое ауры характерные темные пятнышки.

— Похоже, ты уже успел познакомиться с нашей новой адепткой.

Левий сидел на корточках и внимательно оглядывал поле.

Никаких кротовых нор магистр не увидел.

— С какой еще адепткой?

— С ведьмочкой, Ведяной, — прищурившись, ответил ректор.

— Имел такое удовольствие, — громыхнул Левий. — Натуральная ведьмочка. Представь, явилась на построение в юбках до пят. И так в них все пять кругов и бежала.

Двадцать шесть минут, Сандр! Физподготовка на полном нуле, — повел широкими плечами Левий и потуже затянул пятнистую косынку на голове.

— Да ты не волнуйся, друже. Сделаю я из твоей ведьмочки нормальную адептку Боевой Академии, — добавил магистр и посмотрел на преподавательский браслет.

— Вот скоро и начнем.

Сандр, которого, несмотря на полную нелепость ситуации, разбирал смех, насторожился:

— Что начнем, Лев?

— Дополнительные занятия по физподготовке, конечно. Слишком ты мягок с адептами, Сандр, — Левий посмотрел на друга неодобрительно и пояснил:

— На 18.00 назначил, на сегодня. И этого мальца худосочного, библиотекаря твоего, тоже в список внес.

Сандр Огненный посмотрел на друга:

— Лев, я не волнуюсь. Волноваться надо тебе. Похоже, давно ты с ведьмочками дела не имел. Левий хмыкнул. Верно, давненько.

— Так я сейчас тебя удивлю. Думаешь, почему ты ищешь кротовые норы и не находишь их? — ректор прищурился и уголки губ его дрогнули в едва сдерживаемой улыбке.

— Потому, что их нет! — добавил он и закончил:

— Просто, эта юная ведьмочка одарила тебя своим фирменным “спотыкачом”.

Левий вздрогнул:

— Адептка? На территории академии прокляла магистра? Не выдумывай, Сандр. Это совершенно невозможно.

Ректор только подмигнул другу:

— А вот мы сейчас у нее самой и спросим.

Почти в то же самое время

Я глянула на часы — да уже без десяти шесть! Скорее, поминутно ойкая, натянула на себя новый комплект этой их специальной формы. Схватила верхнюю юбку и нацепила поверх. Вот на тренировочном поле и сниму. А туда пойду в приличном виде!

Выскочила из дома да поспешила по дорожке. Ноги ныли, поясница ныла, все кости ныли. Эх, вот нет у меня настоечки силены. Да, запрещенная. Но мигом бы всю эту боль сняла. Надо будет все-таки у дядьки Симеона выведать, где он ее берет.

Или…самой сделать?

Ойй… Страшновато. Я ведьмочка молоденькая, но закон чту. Да и где взять этот корень-то? Вот то-то и оно. Негде.

Хотя… Я ж еще в доме ни на чердаке не побывала, ни в подвале-то. Может, какие корешки и сохранились, раз заклятье ведьминское стояло.

Светлая мать… Да как я побегу-то сейчас? Ох и зверствует тот магистр Левий.

Да и где это поле-то, тренировочное?

А вдруг, если опоздаю, так он мне кругов еще добавит?

Я прибавила ходу, приподняв юбку чуть не до колен.

— Ведянка, куда! — мне навстречу вылетел Лаврик. — За мной беги, в другую сторону надо.

Я развернулась и за ним. Слава Светлой матери, бежать недалеко пришлось. И правда, как я сразу-то не заметила тропинку, налево уходящую от разветвления.

Ну, Боевая академия-то. Наверное, полог какой висит, чтоб кому не надо, туда и не попадали.

Вот о чем только я не думала, только не о предстоящем наказании.

Конечно, наказание, подготовка эта их. Да зачем она мне, ведьмочке, сдалась-то?

Вздохнула да чуть в Лаврикову спину носом не воткнулась. Прибежали мы, значит.

Я выглянула из-за спины парнишки и меня прямо вот в жар бросило.

На краю ровной как каток зимой, полянке, стоял ректор. Стоял и смотрел прямо на меня. Да что ж это такое-то…

Щеки пламенеют, сердце бьется. И вовсе это не из-за Сандра. Бежала сильно, вот и все.

Так себе сказала и постаралась дышать медленнее.

— А вот сейчас мы у нее самой спросим, магистр Левий, — услышала я. Ректор нахмурился и в глазах его блеснули…смешинки?! Посмотрел на меня и вздрогнул. Смешинки как рукой сняло, а вот изумление появилось. Ну, понятно. Волосы мои увидел, смоляные да волнистые. Выбиваются из косы пряди, вот хоть что с ними делай.

Левий повернулся ко мне и сложил руки на груди. Огромный как медведь и злой. Даже скривился весь. С чего бы это?

Я растерянно глянула на Сандра.

— Адептка Маленская, вы что же, опять за свое? — неожиданно охрипшим голосом строго выговорил он мне, а я только глазами захлопала.

Это он о чем?

— Не понимаете? — ректор не отрывал от меня глаз. И в глазах тех разгоралось пламя. Светлая мать… Смутилась еще больше и скорее головой покачала.

— Сейчас поймете, — резко сказал он и повернулся к магистру Левию:

— Магистр, прошу, подойдите ближе к адептам.

Левий, вижу, напрягся, но пошел. И не успел он и шагу ступить, как споткнулся на ровном месте и едва не упал. Но удержался на ногах-то.

Скривился, сделал еще один шаг. Опять споткнулся.

И тут меня как громом поразило.

Я охнула и попятилась. Магистр Левий выпучил глаза и, повернувшись к ректору, издал нечленораздельный вопль.

Потом посмотрел на меня и грозно потряс пальцем.

А я… Ну что я натворила-то…

Только сейчас вспомнила, как в сердцах обругала Левия.

“Чтоб на тебя спотыкач напал”.

Ойй…

А ведь и правда, напал.

Да такого со мной еще не случалось, чтобы не видя человека, проклятие так легко легло-то.

Неужели это из-за источника? Что же дальше-то будет…

Я виновато потупилась и едва слышно прошептала:

— Я не хотела, вот честно слово, не хотела. Просто…ну, спросонья. Само вырвалось. Дорогие читатели, спасибо за лайки и чудесные комментарии! Они так поднимают насторение:)Вы лучшие!

Глава 16

Смотрю, лицо у магистра Левия сначала вытянулось, а потом покраснело, да так, что шрам на щеке надулся и посинел.

Ну, все.

Я вцепилась дрожащими пальцами в юбку и скорее закрыла глаза. Так, что делать-то надо? Что делать?!

И вот хоть сто раз этим спотыкачом я в детстве награждала мальчишек приставучих, и в девичестве случалось, а нужные слова, обратка-то, взяла да и из головы вылетела.

— Я, я сейчас… — пробормотала немеющими от страха губами.

— С-сейчас-сс? — прошипел как натуральный гремучий змей Левий-то. Вот почище разозленного Рыськи прошипел.

Ойй…

А он ведь ма-аг. Как возьмет сейчас, да и замагичет чего. Ну, не-ет. Права не имеет! Я ж ведьмочка еще не инициированная, с меня, по большому-то счету, и взятки гладки.

И к тому же адептка тут, да! Не может магистр навредить адептам. Это уж точно.

Но один глаз я все-таки приоткрыла.

Маг? Приоткрыла и второй. Как мне повезло-то, Светлая мать. Вгляделась в ауру его, и со страху-то сразу увидела то, что на построении толком не разглядела. Не маг этот Левий, вот что. Потоки-то магические широкие, да будто оборваны, неровно так. И источник его иссох совсем, скукожился. Вон, вместо яркой точки в центре живота-то едва тлеющая искорка.

Значит, был маг и весь вышел. Выдохнула. И тотчас стыдно стало. Это что же, я чужому горю радуюсь-то…

Знаю, как маги тяжело переживают, когда с источником у них беда.

По-новому посмотрела на магистра. На шрам его этот. Выходит, боевой он маг был. И пострадал. Бедненький…

Вот что мне с собой делать-то. Ведь ведьмочка я, открылся у меня источник магический или нет. Сердце даже заныло, как помочь ему хочется.

— Долго мне ждать, адептка? — вдруг заорал этот бывший маг и я очнулась.

Я неодобрительно посмотрела на Левия. Вот только захотела ему помочь, а он орет тут.

И страх мой как рукой сняло:

— А вот будете орать, так и долго! — я встала и руки в бока уткнула.

Рядом охнул Лаврик, про которого я и забыла совсем.

— Сандр, да у тебя адепты совсем страху не знают, — шокированный магистр повернулся к ректору.

А Сандр… Он вдруг прищурился и в упор уставился на меня. Смотрю, зрачки его стали как точки и забегали быстро-быстро. На магическое зрение перешел, ага.

Потом ректор резко выдохнул, побледнел малость и зрачки нормальные стали. Только зелень в них чуть поблекла, а вот огонь заполыхал сильнее.

— Страху, говоришь, не знают, — задумчиво протянул он и вытер пот со лба.

— Ведяна, вы можете сейчас сосредоточиться? — вдруг спросил Сандр и окинул меня внимательным взглядом.

Руки мои тотчас повисли вдоль тела, по которому забегали мурашки. Мелкие такие, щекочущие и что-то там пробуждающие.

Ой, вот не надо ничего мне больше. И источника хватает.

Еще и у ректора из глаз того и гляди огонь выплеснется, где тут сосредоточиться-то?

Но понимаю, что надо. Надо снимать с магистра заклятьице, а без этого дела-то никак.

— Да чего-то плохо получается, — вздохнула я и приказала дурацким мурашкам угомониться.

Сандр Огненный взглянул этак пронзительно и кивнул головой:

— Понимаю, Ведяна. Сейчас вам сложно, но все же попытайтесь. Магистр Левий ждет.

Понимает он, как же. Мурашки эти никуда не уходят, сердце колотится все сильнее.

Вот зря он костюм-то тренировочный надел. Глаза бы не глядели. Но глаза с моим мнением были не согласны, и исподтишка косили в сторону ректора.

Ну как тут сосредоточиться-то?

— Попробую, — прохрипела я, потому что голос вдруг сел. Вот взял, и сел, ни с того, ни с сего. Надо будет сегодня все-таки, когда все это безобразие закончится, заварить липового цвета. Самое оно, когда с горлом вот такое приключается-то.

Закрыла глаза и уставилась в точку между бровями. Постаралась дышать медленнее и погружаться, как бабуля учила, все глубже и глубже внутрь точки-то этой.

Вроде получилось. Ну, раз так, то сейчас дело быстро пойдет.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, и тут нужные слова сами на язык пришли.

Протараторила обратку и с облегчением открыла глаза.

— Все! — довольно сказала неожиданно громко. Голос вернулся, выходит.

— Уверена, адептка? — прогремел магистр Левий, лицо которого уже приняло нормальный цвет. И даже шрам стал почти незаметным.

— Ага, уверена! — кивнула я и на всякий случай глянула его ауру.

С-светлая м-мать…

Ойй… Я попятилась и с размаху села на землю. Хорошо все-таки, что я юбку-то надела.

Еще раз посмотрела на ауру и икнула. Вот темные точки от заклятья точно исчезли, но появилось кое-что новое.

Проследила магические каналы до источника его и…

Не-ет… Никак этого быть-то не может. Я ведь ведьмочка ну совсем еще необученная.

Наверное, у меня или морок, или этот, обман зрения, вот.

Но вставать не спешу, ноги все еще не держат.

Смотрю, а Левий опять глаза выпучил и вдруг схватился за живот обеими руками.

— Сандр, что со мной? — прохрипел и рухнул всем телом на землю. Земля сотряслась. Лаврик подпрыгнул.

Ректор бешено завращал глазами и уставился на меня.

Светлая мать, да ведь пламя-то вот-вот вырвется из него и спалит тут все к Светлой матери-то…

Я прижала ноги к груди и опять порадовалась, что в юбке-то. А поди-ка, не спрячься. Уж больно страшен был сейчас Сандр Огненный. Вот за что мне невезение-то такое!

— Адептка-а, — простонал ректор и замер. Ага, сейчас будет гимнастику дыхательную делать. У магов-то без этого тоже никак. Ведь у него источник вон, того и гляди, из-под контроля вырвется.

Но не может же ректор и нас с Лавриком спалить? Покосилась на Лаврика. Стоит, глазищи на пол лица, кулаки сжаты, а в глазах страх пополам с восхищением.

Не-е, не может спалить. Мы как никак адепты, да и магистр Левий вон уже в себя приходить начал.

Я выдохнула с облегчением. Оказывается, все это время я сидела, затаив дыхание. Вот он, страх-то, что с ведьмочками делает.

— С-с ним в-с-се в порядке? — просипела. Опять голос пропал. Нет, на ночь обязательно липового отвару надо.

Ректор тяжело вздохнул, посмотрел на меня нечитаемым взором:

— Адепты, к себе! На сегодня дополнительные занятия отменяются.

Я оказалась на ногах в мгновение ока. Радость затопила все тело. Повернулась, и, не дожидаясь Лаврика, вприпрыжку побежала домой.

Бегу, а прислушиваюсь. Вдруг назад позовут. Но пронесло, слава Светлой матери.

Добежала до домика и даже не заметила, как.

Меня наполняла какая-то пьянящая, непонятно откуда взявшаяся радость. Хотелось петь и кружиться, раскинув руки.

Хотела вечером на огородик? А ну его, огород этот, успеется.

Забежала в домик, радостно засмеялась и закружилась, раскинув руки в стороны. Юбка встала колоколом. Я кружилась все быстрее и быстрее, а потом в животе вдруг так сильно зажгло, что в глазах потемнело и я упала как подкошенная.

Пришла в себя от удивленного крика, даже не крика, а почти стона:

— Ведяна… Ведяна Маленская?! Что… Как ты сюда попала?

Я сразу узнала этот голос.

Ректор.

Открыла глаза и в ужасе опять закрыла.

Светлая ма-ать…

Глава 17

Ректор Боевой Академии, архимаг Огня, последний из династии Огненных, только-только принял душ и, накинув халат на голое тело, сидел в кресле перед камином.

Мужчина до сих пор был в недоумении. У его у друга, магистра Левия, неожиданно пришел в полную силу магический источник.

Конечно, Сандр тотчас же вызвал

огненный портал мгновенного действия.

Пусть-ка королевские лекари, у которых Левий лечился, причем совершенно безрезультатно, несколько лет, посмотрят и вынесут свой вердикт.

Сам ректор всеми силами от оного воздерживался. Но, несмотря на то, что Сандр был огненным магом со всеми вытекающими, а голова у него работала хорошо.

“Прекрасные аналитические мозги у вас, юноша”, — бывало, говаривал декан факультета теоретической магии и поправлял маленькие очечки в простой железной оправе, вечно сползающие на нос.

“Переходите на мой факультет”— как-то после окончания пары, уже на четвертом курсе Боевой Академии, предложил он.

“Ну зачем вам быть боевым магом? Их пруд пруди, а толкового теоретика не сыщешь”, — грустно покачал головой магистр, когда Сандр категорически отказался.

Ему, наследнику славной династии Огненных, в теоретики? Да он это предложение воспринял как личное оскорбление.

Ректор резко прервал непрошенные воспоминания.

Но аналитические мозги работу свою продолжали. И как Сандр не пытался отбросить одну совершенно нелепую мысль, она таки витала вокруг и не давала ему покоя.

Как ни крути, а восстановление источника произошло после того, когда эта совершенно несносная ведьмочка наградила Левия своим фирменным “спотыкачом”.

Какая тут может быть связь? Ведь одно дело — магический источник, другое — простейшее заклятие из уст необученной толком ведьмочки.

Правда, в этот раз Ведяна выглядела иначе. Поменялся цвет волос? Да. Но не это насторожило ректора. Девушки иной раз чего только не вытворяют со своей прической.

А вот то, что в глазах у нее появился некоторый отблеск…да, пожалуй, именно отблеск.

Очень знакомый, причем.

Ведьмочка с магическим источником? Это нонсенс.

Но если допустить невероятное? Сандр даже зажмурился.

К тому же, его явно к ней тянет. Мужчина напрягся и сжал кулаки.

Врать себе он не хотел, да и не умел. Тянет.

Значит, все-таки источник. Подобное к подобному?

Ведь эта юная ведьмочка внучка Эржбеты Маленской, а та была дама с сюрпризами. Сандр только порадовался, что ему со знаменитым деканом факультета ведьмовства встречаться не пришлось.

А вот деду, да и отцу, довелось.

Архимаг потянулся к столу и взял в руки прозрачный кубок с эликсиром цветков апельсинового дерева.

Мало кому нравился этот напиток, но Сандр обожал его с детства. Он поднес кубок к губам и сделал первый, самый желанный, глоток.

Жидкость сразу обожгла, а потом растеклась внутри блаженной сладостью с легкой горчинкой.

Сандр редко позволял себе этот эликсир в пределах Академии. Ему, ректору, нужно быть всегда в форме. Так что о расслаблении можно было только мечтать. Но сегодня…сегодня Сандр был в своем праве.

Неужели это действительно сделала она, юная, недоученная ведьмочка, которую случай привел в его Академию?

Ректор недоуменно покачал головой. Ничего, в королевской лечебнице разберутся. Но эта девушка… Он не уставал на нее удивляться. Впрочем, лучше о ней не думать. Не думать совсем. Сандра пугала его собственная реакция на юную ведьмочку.

Мужчина сглотнул и залпом выпил весь эликсир. На мгновение перед ним мелькнуло нахмуренное лицо девушки с яркими синими глазами и распущенными светлыми волосами.

Глаза его закрылись, и он провалился в сон без сновидений.

Проснулся резко, как от толчка.

Камин почти прогорел, и в комнате царил полумрак.

Что же его разбудило? Архимаг прислушался. Звон? Да, совершенно очевидно. Легкий, приятный звук доносился откуда-то спереди.

Чтобы это могло быть? Сандр прекрасно знал, что звенеть в его спальне нечему. Боевые клинки он держал в кабинете. Даже любопытно, знаете ли.

Ректор потянулся и поднялся с кресла. И тут увидел, как хрустальный кубок, в котором не осталось ни капли эликсира, вдруг подпрыгнул и мелко-мелко задребезжал.

Сандр поднял бровь. Кубок, полученный им в дар от гномов, столько лет служивший верой и правдой, задребезжал еще сильнее. Дребезжание перешло в высокий, почти не слышный ухом звук, и неожиданно кубок взял и рассыпался.

Хрустальной пылью растекся по столу. Ректор неверяще уставился на тончайшую пыль, мигом покрывшую столешницу.

“Совершенно невероятно!” — пронеслась мысль. Кубок был непростой, из закаленного, особо обработанного гномами хрусталя. Его ничего не брало. Сколько раз Сандр кидал его об стену, так тот возвращался обратно в целости и сохранности.

Огненные маги ведь чрезвычайно возбудимы и горячи. Впрочем, его с раннего детства приучали держать источник в узде.

Сандр даже поморщился, вспомнив эти уроки.

Так что иной раз мужчина выплескивал свою энергию, используя так кстати подаренный кубок.

На мгновение наступила тишина и вдруг за его спиной послышался звук падающего тела. О, этот звук Сандру было сложно перепутать с чем-то другим.

Любимая тетушка архимага, графиня Лия, частенько падала в обморок, желая привлечь внимание любимого племянника.

Сандр даже скривился, но тотчас обернулся.

И тотчас онемел.

На полу, выстланном пушистым крианским ковром, сидела и, похоже, спала с открытыми глазами, его бедовая ведьмочка.

Мужчина не поверил своим глазам и прохрипел:

— Ведяна… Ведяна Маленская?! Ты как сюда попала?

Ведьмочка вздрогнула, открыла свои синие глаза, залилась густой краской и тотчас зажмурилась.

Сандр сделал шаг ей навстречу, но девушка замотала головой и стала отползать к стене. Она была в своей видавшей виды юбке, из-под которой виднелись стройные ножки, обтянутые спортивной формой.

Ректор сглотнул и замер опять.

Потом взял себя в руки, несколько раз глубоко вдохнул и пригляделся к ведьмочке повнимательней.

— Огонь! — повелительно произнес, и огонь в камине полыхнул ярким пламенем. Девушка же прижалась к стене и зажмурилась еще сильнее.

Так. До Сандра наконец дошло. Он посмотрел вниз и выругался сквозь зубы. Халат на голое тело разошелся и являл миру широкую, накаченную и практически безволосую мужскую грудь.

Ректор хмыкнул и, запахнувшись, крепко перевязал халат поясом.

Глава 18

Сердце забилось часто-часто, но я и не подумала открывать глаза-то. А когда этот ректор, в совершенно непристойном одеянии, вдруг громко сказал “Огонь!”, зажмурилась еще сильнее.

Нет уж.

Еще и при ярком свете на него любоваться-то. Щеки заалели еще сильнее.

Нет, вот что он себе позволяет-то? Тут ведьмочка, молоденькая, неинициированная, попадает к нему… ой-й… я все-таки приоткрыла один глаз…ой-й-й…

в спальню, похоже.

А он! Ходит тут как у себя дома. Меня вдруг чуть не разорвало от внезапно накатившей злости-то. Да, дома он тут. Может в чем хочет ходить. Но злость от этого меньше не стала.

Потому и второй глаз открыла. И выдохнула, да с таким облегчением.

Слава Светлой матери, Сандр Огненный хоть затянул одеяние свое поплотнее.

Правильно, нечего тут ведьмочку такими видами …эээ…смущать, вот.

— Нутесь, адептка Маленская, и какими же путями вы попали по мне…гмм… в спальню? — спросил ректор и прищурился.

А я что? Откуда я знаю, какими-то. Понятно, что не Рыська меня сюда закинул. Нет, он, конечно, фамильяр вредный, но уж репутацию-то своей ведьмочки блюдет.

Не-ет.

Только не он.

Потупилась, конечно. Плечами пожала, да так и сказала:

— А не знаю я. Не помню вот ничего-то, — и развела руками.

Ректор вздохнул:

— Понятно, Ведяна. Хорошо, тогда скажите мне, что вы делали перед этим? Это-то вы помните?

— Это помню, — уже бодрей сказала я. — Вот как вы нас с Лавриком по домам отправили, так я разом и побежала.

Сандр Огненный кивнул:

— Отлично. А дальше, что дальше случилось?

— Так и… — я задумалась. И правда, что там было дальше-то? Вот хоть убей, а не помню ничего.

— Не помню я, начисто забыла.

Ничего себе. Такого со мной еще не бывало-то, чтобы я что-то сделала, и не помнила. И ведь никакой настойки не принимала, это точно. Списать не на что. Разве на память девичью? Вздохнула.

Память-то у меня очень даже хорошая, не спишешь.

— Забыла, — пробормотал Сандр Огненный. — Ну, хорошо. Вы не помните, что делали. Но чувства, чувства у вас какие были, это вы помните? — вдруг как-то вот взволновался ректор.

Ишь ты, чувства. Вот так возьми и скажи ему про чувства. Да я, может, сама этих чувств и знать не хочу.

Ойй… Куда это я. Он…он же не про эти чувства спрашивает, а:

— Чувства-то? Ну, боялась я сначала, а потом вот такая прямо радость пришла в сердце, такая…

Я мечтательно подняла глаза и заметила, как взгляд ректора потемнел, а лицо скривилось.

— Ну, я быстро побежала. А потом, — память вдруг вернулась, — потом стала кружится, сильно-сильно, — опять потупилась я. Потому как говорить ректору, архимагу о дурацком танце было как-то стыдно даже.

— Сильная радость, закружилась в танце, — повторил ректор задумчиво и лоб его прорезала тонкая вертикальная морщинка:

— А потом, что было после вашего танца, вы помните?

И я, после этих-то его слов, схватилась за живот. И это вспомнила!

— Сильно зажгло в животе, так жарко стало. И все. Потом ничего не помню, — закончила я уныло.

— Вот оно что! — Сандр Огненный бросился к столу и прямо вот кулаком как стукнет. Стол отозвался гулом, а ректор затряс кулаком, покрытым каким-то белым налетом.

Потом чуть не бегом кинулся вон из спальни. Ну, я тоже не стала больше сидеть у стенки-то. Поднялась потихонечку и с любопытством, быстро — быстро, огляделась.

Небольшая такая комната, в которой только стол, кресло да кровать, покрытая тяжелым, сразу видно, покрывалом. И горящий камин. Красиво, конечно. Но моя печка все равно лучше!

А вот ковер. Ойй, какой же ковер у ректора-то. Это ж чистое удовольствие, а не ковер. И мягкий, и пушистый. В общем, не чета нашим половичкам.

Не успела я толком оглядеться, как ректор, с полыхающими зеленью глазами, влетел в спальню.

В руках он держал покрытую паутиной маленькую книжицу.

Нетерпеливо рукавом одеяния своего, слава Светлой матери, завязанного, быстро стер паутину.

Бухнулся в кресло и уткнулся в эту книжицу.

Я мигом вернулась к стене и устроилась на пушистом ректорском ковре. Сидеть пришлось недолго. Сандр Огненный вдруг оторвался от книжки и схватился за голову.

Светлая мать… Что это с ним-то? Может, помощь какая нужна?

Я вскочила и бросилась к ректору:

— Голова болит? Ой, наверное, нервное, да? У меня настойка есть, талии взволнованной, ну очень успокаивает. И боль головную как рукой снимает.

Ректор скорее руки-то опустил и посмотрел на меня почему-то без особой радости:

— Благодарю покорно, Ведяна Маленская. Заболит тут с вами, — он запнулся и вдруг встал.

— Садитесь, адептка, — и показал на кресло.

А меня опять в жар кинуло. Но села, чего ж отказываться-то, когда сам ректор предлагает.

— Так-то лучше. Сидите и слушайте. Вот здесь, — он потряс явно древней книжицей, чем-то очень похожей на наш родовой гримуар, — я узнал нечто весьма интересное.

Я сложила руки на коленях и приготовилась слушать. Только вот по лицу ректора не было заметно, что эта книжица его порадовала. Как-то он посмурнел даже.

— Вы, возможно, знаете, что в некоторых ведьминских родах до сих пор сохранилась способность к магии.

Я кивнула. Я-то знала, мне и гримуар вон подтвердил. А ему-то знать откуда? Но одернула себя. Ректор же. Учился вон сколько, наверное.

— А знаете ли вы, что бывает, когда у ведьмочки начинается пробуждаться источник?

Я опять кивнула. Знаю. Мне Рыська все три пункта зачитал из гримуара-то моего. И даже то, что мелко-мелко написано было.

Мелко написано…

Я ахнула.

Глава 19

— Что с вами опять? — вдруг недовольно спросил ректор и даже сделал ко мне шаг. И глаза его…Ой, ну не буду я смотреть ему в глаза.

Потупилась, но вряд ли смогла скрыть сразу заалевшие щеки.

Это я от радости, конечно. Люблю, когда что-то вот было непонятно, а потом — нате вам. Будто узелочки связываются, и сразу понимаешь, в чем дело-то.

Ведь в гримуаре моем мелко-мелко было написано про всякие штуки, которые могут случаться с ведьмочками-то.

Вот одна со мной и случилась.

Точно!

Рыська же про дары там что-то читал. Дары…

— Вспомнила!! — подскочила я.

Ректор вздрогнул и сделал шаг назад. Ну, да. Такая я вот ведьмочка, эмоциональная. И право на то имею! Это ж побочный эффект пробуждающегося источника, в гримуаре так и было сказано-то.

— Я знаю, как я сюда попала! –

что-то внутри будто щелкнула и в меня будто черт вселился. И стоять на месте я уже не могла. Конечно, сдерживала себя, старалась. Но это было сильнее меня-то. Опять хотелось кружиться и даже петь.

Ойй… Вот этого точно не надо. Нет, петь я люблю, так-то. Голос у меня сильный, можно даже сказать, красивый голос.

Да вот только слухом беда.

Бывало, когда я под настроение начинала петь, бабуля затыкала уши и очень по-доброму просила выйти из домика.

А я что? Не нравилось, конечно, но уходила. Голос мой как-то неправильно влиял на зелья, что у бабули вечно или варились, или настаивались.

Эх, вот на огородике-то я и распевала во весь голос. Все соседские собаки сразу замолкали, а потом принимались мне вторить.

И даже из лесу, волки-то матерые, откликались.

В общем, нравилось им. И мне.

В конце-концов бабуля заказала у заезжего мага специальный артефакт, от шума.

Дорогая штука оказалась, а что делать?

Селяне стали жаловаться, что после пения моего и молоко скисает, и коровы-то плохо доятся. Вот и пришлось бабуле разориться. С тех пор пела я только тогда, когда артефакт работал. Редко, стало быть. Потому как его заряжать, оказалось, надо. Тоже дороговато.

А сейчас вот душенька что-то разошлась, прямо удержу нету.

Но я держалась. Из последних сил, но держалась.

Сдерживала рвущуюся из самых глубин-то песню. Можно сказать, на хвост себе наступила.

Просто стала кружиться, опять кружиться, молча, да.

Сандр Огненный сначала оторопел, но потом глаза его вдруг потемнели и он опять сделал шаг мне навстречу. Точно, сделал. Я видела, вот честное слово, видела!

— Парный танец, господин ректор? — крикнула я, смеясь и радостно кружась. Вот это я зря сказала. Потому что ректор сразу замер и нахмурился, сжав кулаки.

— Ну, не хотите — как хотите, — весело рассмеялась я. — Мне и одной неплохо.

Ойй..

Да я опять как пьяная становлюсь. Что я несу, что?!

Кому я это говорю?

В животе опять зажгло, но в этот раз не так сильно. Светлая мать, вот зачем мне этот дурацкий источник, а?

И тут я вдруг почувствовала, будто что сковало меня по рукам и ногам.

Сковало и невидимом буксире протащило прямо…Светлая ма-ать…прямо на ректорскую кровать.

А и все равно. Глаза у меня вдруг подернулись пеленой. Тело окутала такая слабость, которая только раз в жизни-то и случилась. Когда малышкой заболела сильно, и даже бабулины зелья не сразу помогли.

Ну, зачем, зачем мне этот источник-то? Одни от него муки да неприятности.

А хорошая у ректора кровать-то. В меру мягкая, в меру широкая. Мысли вяло ворочались в голове, я будто уплывала куда. Засыпаю, наверное. Вот жалко-то. Ведь я ему так и не сказала, Сандру, что это я сама портал создала…

Я даже заставила себя открыть глаза и прошептать ему.

Да только не было его рядом, ректора-то. Стало вдруг так обидно.

Тут ведьмочка вон не знает, что с ней делается. Источник дурака валяет. А ректор этот вместо того, чтобы заботиться об адептке своей, взял ее да и бросил.

Ушел.

И из глаз моих полились слезы.

Ойй…

Все, вот все в точности так, как Рыська-то читал. Сначала радость сумасшедшая, потом в другую сторону кидает.

Не хочу-у…

— Магистр, прошу вас немедленно подняться ко мне, — вот лежу, рыдаю, а все-все слышу-то, — резким, хриплым каким-то голосом говорил ректор.

Интересно, какого магистра он зовет? Только бы не Левия. И зачем?

Ну и тут глаза мои все-таки закрылись. Одно порадовало, что хоть не на полу валяюсь, а совсем даже наоборот. Ректорской кровати удостоилась.

Сандр Огненный с недоумением смотрел на ведьмочку, которая вдруг ни с того, ни с сего, вскочила и принялась танцевать. И только после того, как Ведяна засмеялась и пригласила его стать парой в ее танце, до него вдруг дошло. Не сразу.

М-да.

Да он даже сделал шаг к ней навстречу, чуть не принял приглашение!

Не сразу понял, что это ее просыпающийся источник шалит. Извинить ректора могло только одно. Ни разу на его глазах источник таким образом не пробуждался.

Да и в книжице об этом говорилось, к сожалению, не так подробно, как ему бы хотелось.

Вот если бы сохранились те, старые книги… К сожалению, библиотеки факультета ведьмовства давно нет. Как и самого факультета.

Сандр нахмурился.

И вот теперь он стоит и смотрит на заснувшую наконец ведьмочку.

Она так пыталась ему что-то сказать, так старалась донести до него одну совершенно очевидную вещь.

Ну, конечно. Самопроизвольный портал, что это еще могло быть? Но… неужели дед был прав тогда.

Нет, это было бы уже чересчур.

Ректор сглотнул и отошел от постели, на которой, свернувшись клубочком, как котенок на коленях у хозяина, спала девушка с черными как смоль кудрявыми волосами, заплетенными в растрепанную косу.

“Да что же ты со мной делаешь, ведьмочка!” — Сандр сжал зубы и на щеках его заходили желваки.

Глава 20

Раздался резкий стук. Дверь чуть не снесло с петель, и в комнату ворвался магистр Сатвал. Сандр Огненный тотчас принял боевую стойку и резко выдохнул.

— Магистр?! — брови его поползли вверх. — Неужели опять? Да ведь вы буквально на днях оборачивались!

Дядька Симеон, глаза которого горели желтым пламенем, а волосы стояли дыбом…

О, нет. Это были уже не волосы, а самая настоящая шерсть.

Какого проклятого? Сандр сжал кулаки. И как раз сейчас, когда его помощь была ему нужна.

Магистр анимагии, потомок любвеобильной оборотнихи и степного орка, только повел широкими плечами.

Форменный пиджак на нем успел лопнуть и разойтись по швам, напоминая маленькую детскую жилетку.

Могучие ноги, уже полностью покрытые шерстью, выглядывали сквозь прорехи чудом еще державшихся штанов.

Хорошо хоть, разум у магистра даже в состоянии полного оборота оставался вполне человеческим. За некоторыми исключениями, конечно. Но до полного оборота еще дело не дошло, да и раз пришел по вызову, значит, достаточно вменяем.

На ставшей шире раза в два раза руке магистра все еще мерцал красным камень вызова на браслете.

Ректор поморщился. Все бы ничего, да в таком состоянии у дядьки Сима имелись большие проблемы с артикуляцией.

— Фто свал? — магистр старательно выговаривал слова, но увеличивающиеся на глазах клыки и вытягивающаяся морда страшно ему мешали.

Все внимание дядьки Сима было сейчас сосредоточено на острие когтя, которым он метил в кнопку вызова. И попал-таки, причем довольно быстро. Камень тотчас погас. Значит, вполне себе в норме магистр.

Это хорошо.

Собственно, Сандр и сам не знал, зачем вызвал тогда дядьку Сима.

Ну чем он мог помочь в данной ситуации?

Особенно в стадии оборота, м-да.

Видно, от полной неожиданности ситуации в ректоре взыграли старые, не изжитые до конца привычки.

Ведь дядька Сима знал его практически с пеленок, можно сказать, нянчил. А первое время даже опекал, когда Сандр получил пост ректора Боевой Академии.

И тут ректор понял, что вызвал он магистра все-таки не зря.

Он оглянулся на спящую крепким сном ведьмочку и, понизив голос, спросил:

— Дядька Сим, я понимаю, что сейчас тебе не до того, но посмотри на нее внимательно. Что ты видишь?

Симеон Сатвал и без его просьбы уже во все глаза смотрел на спокойно спящую Ведяну.

— Иштошник, — и он руками, покрытыми шерстью, попытался что-то изобразить.

“Да, с артикуляцией беда полная,” — подумал ректор.

— Источник, да. Но не кажется ли тебе, дядька Сим, что он…несколько необычного вида?

— И, кстати, ты когда последний раз принимал свой антитрансформин? — недовольно спросил Сандр. — Все-таки два оборота подряд это чересчур, не находишь?

Дядька Сим только развел здоровенными ручищами и еще раз попытался изобразить что-то, будто писал в воздухе.

И тут ректор понял, что сейчас от магистра толку не будет.

А Симеон вдруг втянул носом воздух и глаза его разгорелись.

Одним мощным прыжком магистр оказался у постели и нагнулся над девушкой.

Сандр почувствовал, как его источник неожиданно взбунтовался и неистовый жар попытался было охватить его тело.

Но не тут-то было!

Архимаг он или где?

Конечно, Сандр мигом вернул власть над своим источником:

— Ты…вы что, магистр? — прорычал он и мигом оказался там же.

— Те-ет, — хрипло простонал дядька Симеон, — С-сандр… — и он когтем, но очень осторожно, дотронулся до запястья ведьмочки и посмотрел на ректора несчастными глазами, из которых чуть не выкатилась крупная одинокая слеза.

Сандр Огненный выдохнул и в свою очередь посмотрел туда, куда указывал коготь магистра.

И ничего не понял. Запястье как запястье. Конечно, довольно изящное, тут не поспоришь. Тоненькое и с бьющейся жилкой. Ректор опять сглотнул, но в руки взял себя быстро.

— И-и? — недовольно и недоуменно посмотрел на дядьку Сима.

Дядька Сим смахнул слезу, да чуть не задел свой глаз.

Покачал головой и даже дотронулся тем когтем до своего виска.

Мол, ты чего, совсем? Не видишь очевидного? И с раздражением, которого в обычном состоянии у него днем с огнем не сыщешь, постучал по своему браслету.

Сандр нахмурился:

— Хочешь сказать, что это из-за браслета? Браслет влияет на ее магические потоки, а те соответственно на формирование источника с искажениями?

Дядька Сим закатил глаза, резко сжал кулаки и задержал дыхание.

Сандр замер и посмотрел на магистра магическим зрением.

“Похоже, в последний момент он все-таки успел выпить зелье. И, судя по всему, начинается процесс обратной трансформации”, — ректор покачал головой, посмотрел на свое любимое кресло, вздохнул и повелительно поднял вверх левую руку.

— Вертиго ламс! — кресло мгновенно поднялось в воздух и ударило дядьку Сима под коленки.

Ноги магистра тотчас ослабли, и он рухнул прямо на вовремя подставленный предмет мебели.

Кресло крякнуло, ножки его подкосились, подлокотники унесло в разные стороны, но оно-таки удержало магистра.

Сандр вытер пот со лба. Заклинание левитации всегда давалось ему нелегко, если вообще давалось. Не его профиль. Это вам не файербол выдать, которым можно и гору с пути снести. Тонкая материя.

Но, как архимаг, Сандр, конечно, в той или иной степени владел и другими заклинаниями.

К тому же, он не мог допустить, чтобы дядька Симеон рухнул, чего доброго, на его кровать.

Достаточно того, что там лежит эта несносная ведьмочка.

— Ойй…. А вы и левитировать умеете? — раздался вдруг чуть хриплый со сна голосок девушки и Сандр почувствовал, что сердце его пропустило удар.

Глава 21

Мне было так хорошо, так спокойно-то, что глаза открывать не хотелось совсем. Где-то рядом что-то кто-то бубнил, потом ректор, да, это точно был он, вдруг сказал заклинанье.

Вот тут я глаза и открыла. Ведь заклинанья наше ведьминское все, ну, не считая зелий, конечно.

Такого-то заклинанья я никогда не слышала. Оно будто звало, тянуло к себе и вытянуло меня из забытья.

Открыла глаза и ойкнула, конечно.

Еще бы.

Да он, ректор-то, еще и левитировать умеет…

— Немного, — неожиданно сухо ответил Сандр Огненный, и тут же от меня отвернулся.

Что это с ним-то? Тут ведьмочка в себя пришла, пострадавшая от источника, а он и разговаривать не хочет.

Обидно стало.

Ну, и ладно. Не очень-то и нужно.

Я села и неожиданно надулась. Щеки стали как у хомяка, сама почувствовала. Так-то я не особо обидчивая, отходчивая, хоть и ведьмочка. Это все ректор. Вот как он умудряется так говорить, что у меня внутри аж буря поднимается?

Ойй… Вот не надо, не надо бури. Я испуганно поджала под себя ноги и затихла. К источнику, не к ночи будь помянут, прислушалась. Как опять начнет он вытворять со мной всякое. Вон, сейчас у ректора на кровати сижу. А как закинет к гномам, в горы-то?

Поди выберись оттуда. Говорят, в горах тех порталы совсем не работают.

Я набычилась того сильнее и искоса посмотрела на Сандра Огненного. Ректор стоял ко мне спиной, и спина эта была широка. Мышцы-то вон какие, через одеяние его пушистое и то заметны. Даже сглотнула. Все. Нечего мне тут сидеть да на ректорскую спину любоваться.

Ойй… А я что, любуюсь? Да просто за такой спиной ничего не видно! И вообще, мне просто заглянуть хочется, да этот ректор весь обзор загораживает.

Ведь там же кто-то охнул. Точно-точно.

Да что тут у него, в спальне-то твориться? Нет, я не я буду, если сейчас же не встану. Тотчас вскочила, нахмурилась и выглянула из-за широкой спины Сандра.

— Охх… Дядька Симеон? — вот не зря этот ректор загораживал мне весь вид-то. Прямо у кровати в на ладан дышащем кресле полулежал вроде и дядька Симеон, а вроде и не он.

Как-то страшновато выглядел магистр-то. Ага-а… Ну, тут и ведьмочкой не надо быть. Оборачивался он, да, видно, неудачно.

Тут Сандр Огненный резко обернулся и прорычал, будто он сам потомок оборотнихи и степного орка-то, а вовсе не дядька Симеон:

— Адептка, сядьте на место!

Я прищурилась. Ишь, орет еще на меня. Как же, сяду я. Тут вон что творится с магистром, а мне сидеть?

А ректор сорвал с кровати тяжелое покрывало и поскорее кинул дядьке Симеону:

— Прикройтесь, магистр!

Я хмыкнула. Вот в чем дело-то. Выходит, дядька Симеон после оборота в виде неподобающем. Ну, это понятно. Одежка-то в негодность приходит. И как это он умудрился, уже второй раз за такое короткое время? Нет, надо с этим разобраться.

Я, конечно, не бабуля. Но оборотней-то навидалась. В лесном краю жили, чего уж.

В селе у нас целых три семейства их жили. Раз в месяц прибегали жены-то, в ножки бабуле кланялись, зелье от обороту просили. Так-то мужья у них были покладистые, норова спокойного, после смены ипостаси сразу в лес. Да вот одежки-то на них не напасешься.

Вот и просили зелье такое, чтоб хоть раз в три месяца оборачивались. А лучше так и в полгода-то. Но бабуля насчет полгода не советовала. Вредно, говорит, им. Норов пострадает, будут злые да недовольные.

А селянки и творожка свеженького, и сливочек, и яичек только-только снесенных курочкой молоденькой-то нам приносили.

Стоило только вспомнить, как слюнки потекли.

Творожка свеженького страсть как захотелось. Поэтому я долго ждать не стала. Вот разберусь с дядькой Симеоном, помогу чем смогу, и домой скорее. А там уж…

Фыркнула, обошла ректора, который явно злился-то. Вот с чего бы? И скорее к пострадавшему.

— Дядька Симеон, родненький, как себя чувствуете? — ласково заговорила я. С оборотнем-то надо только лаской. Особенно, когда у него и оборот толком не вышел, и назад никак не может. Застрял, бедняжечка, между человеческим и … я пригляделась получше, но так толком и не поняла, каким обликом-то. Вроде и волк, а вроде и нет.

Глянула магическим зрением — так и есть, потоки сбились, а вот в области живота закрутились этакой спиралькой. А вот не нужно спиральки-то. Лишняя она тут.

И что делать буду-то… Пузырьки мои, пузыречки в домике остались. Да и…на такой-то случай нет у меня ничего. Разве талии взволнованной пару капелек для начала?

Или вот… Попробовать по старинке, как бабуля раз делала? Страшновато как-то. А вдруг не получится и только хуже сделаю страдальцу? Вон он, как кривится то. И клыки висят, говорить мешают.

— Погоди, дядька Симеон, — ободряюще сказала я и повернулась к ошалевшему от моей наглости ректору.

Сандр стоял набычившись, и в глазах его изумрудных горел опасный огонек.

Меня даже дрожь пробрала, да только на минутку. Не до страху и дрожи тут, когда живая душа страдает.

— Господин ректор, — вежливо сказала я. — Не могли бы вы послать кого в мой домик? Там зелья самые нужные да настойки остались.

— А то ж вон магистр как мучается. Помочь надо, — сказала я строго и посмотрела ну таким вот жалобным взглядом-то, что и ректор не выдержал.

Только глазами полыхнул:

— Как вы себе это представляете, адептка? На доме ведьминская защита активизировалась, высшего уровня, — зло выплюнул Сандр.

Ойй…

А вот про это-то я и не подумала. Тогда надо бабулиным методом. Я тряхнула косой, а она возьми и рассыпься локонами смоляными по плечам.

Ректор судорожно сглотнул.

Ну, извините. Понимаю, что выгляжу не как адептке положено, но что ж делать?

Скорее собрала волосы да и скрутила узлом. Некогда косу плести-то. Хорошо, в кармане юбки нашлась узкая ленточка, кожаная. Валялась давненько, вот и пригодилась.

Опять покосилась на злющего как сто чертей ректора и, закрыв глаза, поднесла руки к животу дядьки Симеона, покрытому покрывалом.

Дядька Симеон вздрогнул. Сандр Огненный зашипел разгневанной гадюкой, а камин вдруг полыхнул таким ярким пламенем, что и через закрытые глаза увидела я.

Глава 22

Увидела, да поскорее взор свой внутренний перевела в точку между бровями. Ровно так, как бабуля говорила. Руки лежат на покрывале, и чувствую, прямо дрожат. Нет, не дело это. Дышать надо ровнее да внимания ни на что и ни на кого не обращать.

Попробуй, ага, когда тут ректор шипит, огонь в камине полыхает как не в себя.

Но ведьмочка я или нет? У меня тут живое существо страдает. Надо сосредоточится, Ведяна. Надо!

Сделала вдох глубокий, а выдох-то еще глубже. Потихоньку дело пошло. Уж и свет яркий видеть перестала, и в руки спокойно так лежат. Вот и ладненько.

Светлая мать, ну дальше-то что?! Вроде и сосредоточилась, и руки не дрожат, и смотрю куда надо. А ничего не чувствую и не вижу ничего.

Или плохо смотрю? Уставилась изо всех сил в эту точку между бровями и замерла. Даже дышать перестала.

И вот тогда-а… Сначала почувствовала, а потом и увидела как из моего источника к рукам тоненькие такие ниточки, из света сотканные потянулись. И прямо вот к той спиральке, что у дядьки Симеона образовалась.

Потянулись, стали будто толще и спиралька эта сама собой стала расправляться, раскручиваться. Я еще так постояла, и как почувствовала, что хватит, дальше организм-то и сам справится, так руки и убрала.

И прямо так хорошо мне стало-то. Вот чувствую, вся лишняя сила из моего источника ушла. Не спать не тянуло, не танцевать. Благодать просто.

Я открыла глаза и улыбнулась:

— Дядька Симеон, вы как сейчас?

Ну, клыки у него, слава Светлой матери, втянулись. Челюсть нижняя, правда, длинновата еще да и шерсть на морд… на лице не сошла полностью. А так..

Магистр анимагии подвигал заросшими щеками, вытащил руки из-под покрывала — и это были уже нормальные руки-то!

— Шпасибо, Ведяна. Долшник твой, — благодарно улыбнулся дядька Симеон, и у меня на сердце так тепло стало-то.

Хорошо быть ведьмочкой! А быть ведьмочкой с источником, похоже, еще лучше.

И тут меня будто что изнутри подтолкнуло. Такое вот чувство… Вот не зря я источник-то помянула. Неужто он опять будоражится?!

Прислушалась. Внутри тишь да гладь. Тогда что это было-то?

Будто кто зовет…

Пожала плечами. Почудилось. Бывает.

Дядька Симеон крякнул и стал подниматься с кресла.

— Не-не, дядька Симеон, — тотчас встрепенулась я и тот, кто звал меня, тотчас исчез. — Погодите вставать-то. Вот я сейчас до дому сбегаю, зельице вам одно принесу.

И завтра как огурчик будете, — затараторила я.

— Именно, магистр! Оставайтесь в кресле, — сзади буркнул снова чем-то недовольный ректор.

И чего ему опять не то? Вон, магистр в себя пришел. Радовался бы, так нет.

Что за странный маг-то? Даже и смотреть на него не хочу. Вот нет, чтобы сказать:

— Спасибо, Ведяна.

А он молчит, глазами зыркает. Вон, едва спальню свою не спалил-то. Камин как полыхал, а?

Нет, что ни говори, а огненные маги — страшное дело-то. Опасные они.

Такое зло взяло, что я фыркнула и вылетела за дверь как ошпаренная.

Выбежала из ректорского дома, и припустила по дорожке из красного кирпича. И ноги совсем даже не болели. Добежала я быстрее ветра, и скорее к домику.

— Явилас-сь! — дверь распахнулась и на пороге возник Рыська. Глаза сверкают, клыки блестят, хвостом бьет как тигр разъяренный. Злющий-презлющий.

— И что ты у меня за ведьмоч-чка такая? Куда пос-среди ночи делась, а? — лапы на груди сложил, стоит в дверях надутый. И смотрит, главное, на меня вот так же зло, как я на ректора.

— Да ты хоть з-знаешь, что у меня сердце чуть не остановилос-сь… — хмуро проговорил обиженный и расстроенный фамильяр.

— Звал, з-звал тебя… Неуж не слыш-шала-то? — уязвленно буркнул Рыська, потихоньку успокаиваясь.

Ойй… Так вот кто это был-то… Тот голос, который будто звал, пытался пробиться ко мне.

Рысенька мой. Искал, искал, а нет ведьмочки-то.

У меня аж слезы выступили на глазах. Чувствительная я, ага.

— Рысенька… — подошла скорее да обнять хотела, да куда там. Дернулся, мордочку поднял, усы кверху задрал. Обиделся, не подойди к нему.

— Ну, чего ты, — я осторожно дотронулась до теплой, мягкой шкурки. — Я ведь не специально, — вздохнула. — Источник этот шалит.

— Сам ведь читал, помнишь? Мелкими буквами-то написано было.

Рыська фыркнул, но поближе подвинулся, подставляя спинку:

— Мно-о-го там чего было напис-сано.

— Много, — согласилась я. — Я только тогда и вспомнила-то, как у ректора в спальне очутилась.

Про дары. Ну, которые навсегда, а которые на время.

Выходит, у меня сработал этот, пространственные перемещения который.

Усы у Рыська тотчас встопорщились:

— Эх-х, Ведянка! Помню я. Да что ж тебя к ректору-то занесло, еще и в спальню?

Я только руками развела. Мол, источник. Кто его знает.

— Тогда поня-ятно-о, — нервно зевнул Рыська. — У ректора-то защ-щита стоит знатная, видать. Не дом у него, а кр-репость целая, — одобрительно добавил фамильяр и сразу как-то помягчал.

А я скорее обняла его, да протиснулась в коридор. И бегом, бегом в спаленку свою.

Вот они, пузыречки мои! Схватила первым делом с синенькой крышкой, талии взволнованной настоечку. Дядьке Симеону в самый раз сейчас будет-то.

Пробежала взглядом по другим. Может, все взять? Карман в юбке у меня глубокий, вместительный.

Тут же вспомнился ректор. И этот его взгляд яростный, шипение. Похоже, и Сандру Огненному настоечка пригодится.

А то ни с того, ни с сего шипит. Опасное это дело для мага-то огненного.

Да, обязательно и ему дам. А если откажется?

Вот еще.

Ведьмочка я или нет?

Всех вылечу!

Глава 23

Дядька Симеон послушно опустился в кресло. Даже сопротивляться не стал. Да и чувствовал он себя неважно еще, что и говорить. Вот же кровь прабабкина, сильна как оказалась. Магистр закрыл было глаза, но не тут-то было.

Его, можно сказать, воспитанник, Сандр, неслышно приблизился и недовольно прошипел:

— Дядь Сим, ты что творишь?

Потомок страстной оборотнихи открыл глаза:

— Так оборот, Сандр, — вздохнул измученный дядька Сим. — Сам понимаешь, это дело такое, непредсказуемое.

Ректор зыркнул на него уже относительно нормальными, изумрудными глазами. Правда, буйное пламя еще бушевало в них, но уже в глубине.

“Справился мальчишка, молодец”, — подумал даже с какой-то гордостью Симеон, будто в том действительно была его заслуга.

Прямой не было, конечно. Но косвенная — была. Помогал мальчонке не один раз, особенно когда отца рядом не случалось.

“Но как шипит, а? Прямо натуральный змей”, — магистр анимагии усмехнулся про себя. Но лицом никак не показал. Это ни-ни.

“Шипит… Это хорошо-о. Даже очень”, — и Симеон внимательно посмотрел на Сандра своим фирменным, анимаговским, взором. Взор этот мог отследить и заметить самые незначительные изменения в энергетической оболочке, да и в самом источнике мага.

И тотчас же зажмурился. Хотя тут жмурься, не жмурься, не поможет. Ведь изменения Симеон заметил сразу, а стоило опуститься внутреннему взору к источнику, так тот полыхнул ярким, нестерпимым белым светом.

Невидимым обычному глазу, конечно.

— Ох ты ж, — крякнул магистр, остро и внимательно глядя в лицо Сандра из-под кустистых бровей.

— Что? — нахмурился ректор. — Ты что-то увидел?

И, затаив дыхание, но никак не показав виду, стал ждать ответа. Конечно, ректор и сам почувствовал изменения. Его источник вел себя странно. Он едва удержался от мощного огненного выплеска. Да такого с ним не случалось…да с того самого времени, как он в силу начал входить!

— Увидел, как не увидеть, — хитро подмигнул ему оборотень в третьем колене. — Горит твой источник, белый ярким пламенем горит. Аж смотреть невозможно.

Сандр застыл.

Белым пламенем?! Но…ведь это невозможно. Никак невозможно!

— Не может быть, — неверяще прошептал ректор и зрачки его замерцали едва заметными белыми всполохами.

— Может, не может, а оно есть, — хмыкнул дядька Симеон.

Ректор мотнул головой, закрыл глаза и попытался погрузиться глубоко внутрь. Туда, где по словам дядьки Сима, полыхал его источник белым цветом.

Но судьба сегодня была немилостива к ректору. Внутренний взор будто натыкался на какую-то преграду и цвет источника виделся наоборот, блеклым, в желтизну.

И Сандр выдохнул с большим облегчением. Что-то напутал дядька Сим. Он открыл глаза и посмотрел на бывшего наставника.

“Точно, напутал. Сам еще в себя толком не пришел. Тяжелый вечерок у него выдался, вот и знаменитое зрение дало сбой”.

— Путаешь ты что-то, дядька Сим, — сказал ректор. — Я проверил. Цвет источника остался прежним, даже чуть поблек.

Дядька Сим нахмурился:

— Ставишь под сомнение зрение истинного, можно сказать, оборотня?

Сандр хмыкнул:

— Ладно, дядь Сим. Мы оба знаем, что ты потомок оборотницы в третьем колене. Так что…

Магистр вздохнул:

— Не веришь, стало быть. Ну, время-то покажет. Ты только не удивляйся, Сандр, если тебя будет на поворотах заносить и источник начнет буянить.

Ты ведь знаешь, что это значит-то? — и пронзительно глянул на ректора.

Сандр поморщился и отмахнулся. Глупости. Глупости и еще раз глупости. Конечно, он прекрасно знал, что это значит.

Такое уже было с ним. Было… Сколько времени прошло? Двадцать лет почти. Но ведь всем известно, что так источник ведет себя только в одном случае.

Когда чувствует рядом похожий. И не просто похожий, а именно для него предназначенный.

Для любого мага это событие из ряда вон выходящее.

И радость необыкновенная, и счастье, и возможность обрести полноту.

Ведь это значит, что источник притянул мага к его истинной, второй половинке. А это дорого стоит. Не у каждого получается эту половинку встретить.

Впрочем, не стоит обращать внимание на старого полукровку дядьку Сима.

Ректор напрягся и на лице его заходили желваки, а сердце застучало.

Он глухо сказал:

— Ты же знаешь, что нельзя встретить свою истинную дважды, дядька Сим.

Потомок оборотня пожал широкими плечами:

— Так говорят. Но тогда объясни мне, что с тобой творится, когда рядом эта ведьмочка?

Сандр поднял бровь:

— Ты на что намекаешь, дядь Сим? Конечно, эта девушка меня раздражает, причем безмерно.

Магистр хмыкнул:

— Вот как. Раздражает, и только? Да ты бы себя только видел, когда Ведяна меня лечить взялась. А особенно, когда я тут почти без штанов оказался. Ты ж так шипел, что искры чуть во все стороны не полетели.

Хорошо, в камин силу направил. Справился.

Ректор поморщился:

— Не выдумывай, дядька Сим. Просто эта ведьмочка любого из себя выведет. Чересчур бойка, особенно на язык.

— Ну-ну, — магистр поднял руки и глазки его блеснули. — Спорить не буду. Сам увидишь. Если захочешь, конечно.

Глава 24

Вот как я вовремя-то притормозила перед дверью. А так бы и не знала, что я, оказывается, этого ректора раздражаю!!!

И на язык бойка! Ну, это да. Что есть, то есть. С языком мне еще работать и работать. Видишь ли, раздражаю его.

Да где он видел ведьмочку не бойкую да не языкастую?

Между прочим, для ведьмочки я еще очень даже приличного поведения.

Характеру, конечно, взрывчатого. Но в меру. В меру, да!

Это он с другими не знаком! Хотя… Вот эту вот взять Вилку их, королевишну-то. Уж у нее характерец почище моего будет. Вон, что тогда вытворяла. И плясала, и кружилась, и ругалась почем зря.

Так что не привыкать вам, господин ректор, к таким вот адептам.

И вообще, я к вам в академию в адептки не просилась!

Вот чувствую, щеки краской налились, от злости-то. И чего я тут стою, как дурочка деревенская и, выходит, подслушиваю?

Да больно надо мне подслушивать!

Я насупилась, из глаз того и гляди слезы злые хлынут. Нет, сейчас входить нельзя.

Вот отдышусь чуть-чуть, пусть злость-то уйдет. Не дай Светлая мать, источник опять шалить станет.

Хорошо еще, что магии много лечение дядьки Симеона забрало.

А вот интересно, насчет чего он с ректором-то спорить не хотел?

Одно радует. Голос у магистра ничего такой, бодренький уже. Может, приберечь настоечку талии-то… Я вздохнула. Может, и приберечь. Но когда ж это я на лечение настоек-то жалела? Нет, все-таки дам ему пару капелек.

Вот стоило о деле подумать, как мысли о язвительных словах ректора улетучились.

Спрятались куда подальше.

Я выпрямилась, глубоко вздохнула и толкнула дверь. Вот ведь. Дверь-то у ректора зачарованная, помню. А тогда почему была не до конца закрыта? Как специально, чтоб знала, что обо мне думает руководство Боевой академии.

И дурные мысли сразу полезли на поверхность. Ну, нет. Мне магистра еще лечить. Да и фасон держать надо. Ведь ректор не знает, что я слышала-то.

Как же хорошо-то, что избыток магии ушел. Я бы точно в дверь ворвалась да наговорила чего не надо.

А я вот…Ну, слезки было появились да злость, и все.

Значит, учусь сдерживать порывы-то свои. И хоть на сердце все равно было холодно, будто водой колодезной облили, но и гордость за себя я почувствовала.

Вот на этой-то гордости я и вплыла павою в ректорскую спальню. И не важно, что опять была вся растрепанная и раскрасневшаяся, и даже…ой, Светлая ма-ать, пахло от меня не фиалками-то, но я зашла высоко подняв голову.

— Дядька Симеон, вы, вижу, уже получше, да? — подошла к магистру и скорее ведьминское зрение включила. Вижу, источник его в норму пришел, и напоминает теперь ромашку. Правда, до краев лепестков энергия еще не добралась.

Раз так, то добавлю я две капельки ему в питье. Ничего, в самый раз. Оборотень же. А не маловато ли будет?

Я открыла глаза и оценивающе посмотрела на дядьку Симеона.

Одобрительно качнула головой. Вон, и шерсть почти вся сошла с лица-то у него. Одна борода торчит лопатой.

Решено. Две капли.

А вот ректору этому… Я нахмурилась и окинула теперь взглядом Сандра Огненного. Вот же маг. Стоит, выражение лица такое, будто перед ним не ведьмочка не инициированная, и вообще-то очень даже привлекательная. Да! Привлекательная. А невесть кто.

Безразлично так смотрит, даже губы вон поджал. “Красивые губы у него”, — мелькнула мысль и я нахмурилась.

Губы губами, а вот не любит он бойких девушек. Вон, и Вилку куда-то дели, не видно ее.

А мне вот все равно, кого он там любит или не любит, этот ректор!

Я лечить пришла. Всех! А его вот нужно в первую очередь.

Ничего, что настоечки немного. Для руководителя-то Боевой академии не жалко. Ведь мне тут с ним до сентября время коротать придется.

И сгореть в огненном пламени я вот совсем не планирую.

Только как к нему подойти-то?

Ладно, пока займемся дядькой Симеоном. А там видно будет.

— Дядька Симеон, вот все у вас хорошо идет, слава Светлой матери-то, — я улыбнулась ласково. — Вот сейчас мы с вами выпьем две капельки настоечки, и сразу в кроватку. Утром как огурчик будете.

Достала пузыречек с синей крышкой и растерянно огляделась. Кружечку бы какую надо. Да и водички.

— Господин ректор, мне для пациента водичка нужна, — я подняла пузырек повыше.

— Конечно, я могу ему и на язык капнуть. Да немножко жжется зельице.

Дядька Симеон только рукой махнул:

— Капай, Ведяна. Ничего, что жжется. И не такое пил.

Тут ректор-то, который все молчал и только глазами зыркал, отмер:

— Раз нужна, значит, будет, — сказал, как отрубил и как-то неприязненно посмотрел на пострадавшего.

А вот дядька Симеон ничего, никак не отреагировал-то. Да, ректор сегодня странный очень. То огонь изрыгает, то будто в ледяную статую превращается.

Я чуть не прыснула. Вот точь-в-точь как у меня, когда источник буянить начинает.

Ну, у меня-то понятно. А у Сандра Огненного с чего бы?

Он не подросток давно, под сорок, сам говорил. В селе-то у нас у таких мужиков уже детишек до пяти штук имеется.

Вот зачем я об этом подумала-то, а? Какие детишки. Если дети, то ведь и жена должна быть.

От этой мысли злость вспыхнула с новой силой.

Жена у него! А вот не похоже что-то, что жена имеется. Спаленка вон, небольшая. Женских вещей нету нигде.

Да и … нет, не похож он на женатого-то. Женатые, они не такие. Поспокойнее они.

Светлая мать… Убери ты от меня эти дурацкие мысли!

Какое мне дело до его жены и детишек-то?

Да никакого нету!

Неожиданно почувствовала, как внизу живота нарастает жар.

Опять этот источник? Ну, нет. У меня тут больной на руках.

Не удержалась я, повернулась к ректору и фыркнула:

— Не хотите идти за водой, и не надо! Без вашей помощи обойдусь!

Подскочила к дядьке Симеону:

— Откройте рот, больной. И пошире! — скомандовала я. Магистр от неожиданности вздрогнул и рот открыл.

Светлая мать… Да у него там точно не тридцать два зуба-то, а все сорок будет. А острые-то, острые.

— Язык высуньте, да подальше! — прямо вот не своим голосом вопила я так, будто мне кто-то большой и тяжелый со всей силы на ногу наступил.

Потомок оборотнихи послушно высунул язык и замер.

Я прищурилась, одним махом открутила крышечку и вылила ему на корень языка ровно две капли.

Вот.

Ровно две, не просчиталась.

Уфф…

— Ну, знаете, адептка! — сзади гневно полыхнул ректор и хлопнул дверью, да так, что руки у меня задрожали.

Но я крепко держала пузыречек. Главное, не пролить ни капли. Поди, найди здесь где корень талии-то. Средство беречь надо.

У меня еще ректор не лечен.

Глава 25

И пусть руки все еще дрожали, но опустила я пузыречек в карман.

Уфф…

А тяжело лечить магов-то, получается. Вон, в селе было куда проще. Никто дверьми не хлопал, а только благодарили с поклоном, да творожок свежий приносили.

— Ты чего, Ведяна, — вдруг услышала уже вполне себе нормальный голос дядьки Симеона.

— Ректора-то нашего довела? Смотри, как бы он тебя на домашнее обучение не отправил.

А у меня что-то и в глазах потемнело. Ноги неожиданно подкосились и я мягонько так опустилась прямо у кресла, с которого уже норовил выбраться магистр.

Ой, да он и выбрался. Прямо вскочил. Я нахмурилась и только пальцем погрозила.

— Нельзя вам еще, дядька Симеон, — прошептала. А магистр и слушать меня не пожелал. Встал, огромный такой и быстренько поднял меня как былинку.

И в кресло тотчас усадил. Хорошо хоть не на ректорскую кровать.

Ой… Ну вот снова. Куда ж меня понесло-то? Язык мой. Вот только хвалила себя и опять двадцать пять! Но сил и правда не было, даже разозлиться на себя толком не смогла.

Только сидела да глазами хлопала. И есть еще хотелось сильно. Вот не зря я про творожок-то вспоминала. Сейчас бы сырничков с ягодами и сметаной, да с медком липовым.

Желудок взвыл отчаянно.

Дядька Симеон понятливо кивнул:

— Погоди, Ведяна, — и пошел к дверям.

Вот что с ним делать будешь-то. Ему сейчас в постель надо. Но я даже рукой пошевелить не могла. Откат. Вот точно, как в гримуаре-то написано было.

Да только едва магистр подошел к двери, как та распахнулась.

Сандр Огненный вернулся!

— Хм, магистр? — он оглядел дядьку Симеона, — вы, я вижу, уже пришли в себя?

— А где же наша бедовая ведьмочка? — сказал ректор мрачно и тут заметил сьежившуюся под толстым покрывалом меня.

Конечно, я спряталась. Мне не только было стыдно, а еще и страшно. Источник, не источник, но слово не лазоревик, вылетит — и до свиданьица.

— Спасибо Ведяне, — широко улыбнулся дядька Симеон.

— Именно, магистр. Кстати, это вам — и протянул дядьке Симеоне бокал с водой.

— Тогда до завтра. Ведь утром вы должны быть как огурчик. Не так ли, адептка?

— Сандр, девушке вдруг стало плохо, — пробасил дядька Симеон и отдал ему бокал с водой.

Мол, ведьмочке пригодится.

— Плохо? — ректор вдруг напрягся и быстро подошел ко мне.

Остановился и замер. Магическое зрение включил, точно. И хоть слабость была страшная, а уж это-то я поняла. Только желудок ничего не понимал и опять взбунтовался.

— М-да. Что ж вы, Ведяна, так выкладываетесь? Совсем себя не бережете, — строго сказал ректор и протянул мне бокал с водой.

— Вот, выпейте пока хотя бы воды.

Я вытащила уже почти не дрожавшие руки и обеими руками ухватила бокал. Пить тоже хотелось ужасно.

— Магистр, не сочтите за труд, — Сандр Огненный повернулся.

Попросите домовика распорядиться насчет еды для адептки.

— Конечно. Я как раз и собирался…, — и тут дядька Симеон впился глазами в мои руки.

— Эх, Ведяна! Я уж думал, привиделось мне, — огорченно махнул он рукой.

— Сандр, эээ, прошу прощения, господин ректор, а вы это заметили?

Ректор взглянул на него вопросительно, а потом и на руки мои.

Ну, я тоже взглянула. Может, там и правда что-то новенькое.

Ничего новенького я не обнаружила. Руки как руки. Даже вполне чистые. А вот ректор тоже нахмурился.

Что опять-то не так?

— Что там? — пискнула я, не выдержав.

— Ничего там. Пусто! — грозно сказал дядька Симеон.

— Так это же хорошо? — неуверенно сказала я и еще раз оглядела оба запястья. На левом чернелась тоненькая полоска. Ну, да. Не очень чистые руки, конечно.

— Ведяна, куда делся ваш браслет? — почти прошипел ректор.

Светлая мать… Я опять посмотрела на руки. Браслет! Как же я могла про него забыть-то.

— Не ожидал я от тебя Ведяна, — хмуро сказал дядька Симеон.

А я только глазами захлопала. Браслета нет. Куда делся, неизвестно.

— Н-не знаю, — пробормотала и стала потихоньку выбираться из кресла. Слабость, не слабость, а пора и честь знать. Нечего на ректорском кресле рассиживать. Давно домой пора.

Оба магистра задумчиво посмотрели на меня.

— Да стойте вы, Ведяна. Никто вас не съест, — пробурчал ректор.

— Но вы первая адептка на моем веку, которая умудрилась за такое короткое время потерять два браслета.

Дядька Симеон только головой покачал, горестно так.

Ну, я понимаю. Ему ж теперь придется где-то новый доставать.

А вот и хорошо! Может, мне достанется старый какой, простенький, без этих вот новый гномьих разработок-то?

— Что ж, займетесь поиском нового, магистр? — ректор хмыкнул.

— Придется, — вздохнул дядька Симеон. — Вот насчет еды распоряжусь только.

— И пусть домовой доставит все прямо в дом, который ей выделили, — решительно сказал Сандр Огненный.

Ушел дядька Симеон. А я одна осталась с этим ректором. И пусть от него уже не веяло той огненной мощью, но я струхнула. Все. Сейчас отчитает как следует. И ладно. Это я заслужила. Все равно он мне сделать-то ничего не может. На домашнее обучение? Ну да. Какое обучение, когда у меня и дома-то нет? Кроме этого вот. А он ведь на территории Академии стоит.

— Ведь вы уже пришли в себя, Ведяна? — он посмотрел на меня своими изумрудными глазами.

А я…

Пришла? Ну, да-а. Не даром же тихо сбежать собиралась. И как-то быстро пришла, что странно. Очень странно.

Кивнула, конечно.

— Ведяна, — медленно проговорил этот мужчина. — Вы понимаете, что я — архимаг огня?

Я высунулась из-под покрывала и, глядя куда угодно, только не на ректора, который ведь так и не снял свой халат, кивнула.

Что там не понимать-то?

— Отлично. Тогда должны понимать и то, что в определенных состояниях источник у мага начинает вести себя необычным образом, — неохотно продолжил он.

Это он про какие обстоятельства-то? Но головой опять кивнула. Мой источник вот тоже такой.

— Словом, Ведяна, у мага с источником нерушимая связь. И иной раз поведение мага определяется поведением его источника, — Сандр Огненный нахмурился недовольно.

Я перестала прятать глаза и с удивлением на него посмотрела.

Это к нему он клонит-то?

Видно, он вот на лице моем все прочитал. Не умею я мысли свои прятать. Бабуля мне всегда говорила — “все-то у тебя, Ведянка, на лице написано”.

— Гмм, — Словом, адептка, я приношу вам благодарность за помощь в лечение магистра Сатвала.

— И, кроме того, — тут ректор запнулся и с трудом продолжил:

— Я приношу вам извинения за неподобающее поведение, — сказал и выдохнул.

Я остолбенело на него уставилась и челюсть моя медленно поползла вниз.

Это что же получается-то? Я ему тут наговорила всякого, браслет вот опять куда-то задевала, а извиняется — он?!

Нет, я читала, конечно, в бабулиных книжках, особенно в той, что она прятала, о магах-то. Да и слухи всякие ходили.

Знала, что странные они и все у них не как у людей-то, но вот этот маг удивил.

Ничего я не смогла сказать в ответ. Только сердце вдруг екнуло и застучало сильнее. Кровь жаркой волной кинулась мне в лицо. Я неожиданно потупилась и с трудом, вот кто бы знал, с каким трудом, но заставила-таки себя открыть рот:

— Я… господин ректор… В общем, я очень постараюсь молчать побольше. Вот.

Сказала, и так легко сразу стало. А ректор… Он вдруг улыбнулся, да так тепло и открыто. Изумрудные глаза засияли, и не было в них больше того страшного, пляшущего огня.

Зато в камине был. Ого-го как полыхал. И в его отсветах лицо архимага выглядело совсем-совсем молодым.

Глава 26

Сандр Огненный смотрел вслед уходящей ведьмочке. Девушка спустилась по ступенькам и неожиданно оглянулась, посмотрела наверх.

“Почувствовала мой взгляд”, — отрешенно подумал Сандр.

“Неужели дядька Сим все таки прав и она, эта юная ведьмочка действительно моя истинная?

Но ведь это совершенно невероятно…”

Однако колебания источника говорили о другом.

"Как же жестоко играет судьба," — горько усмехнулся Сандр Огненный.

И перед его глазами тотчас встало другое лицо.

Пшеничного цвета волосы, заплетенные в две косы и уложенные вокруг головы.

Шальные, цвета небесной глазури глаза и лукавая улыбка.

Олеандра…

Она была единственной девушкой на их потоке и все будущие боевые маги крутились вокруг неё.

Все, кроме него.

Сандр продержался дольше других.

Он, наследник великого рода магов Огня просто не мог позволить себе влиться в эту гонку за внимание прекрасной Олеандры.

Тем более, что ему никогда не нравились блондинки.

Но вот эта её лукавая улыбка и синие, шальные глаза…

Сандр и сам не заметил, как девушка проникла в его сердце.

Когда Олеандра случайно оказывалась рядом, Сандра неожиданно охватывало совершенно непривычное чувство.

А его магический источник? Источник тоже вел себя необычно.

Он сначала замирал, а потом вспыхивал нестерпимым ярким светом.

К сожалению, свет этот смог увидеть и Филипп, лучший друг Сандра.

И не только увидеть, но и понять. Понять, почему источник друга вдруг засиял так ярко.

Да. Филипп понял все куда раньше самого Сандра.

Ведь источник мага Огня так ярко вспыхивает только в одном случае.

Когда маг встречает девушку, самой судьбой предназначенную для него.

И тут их дружба, многолетняя дружба, кончилась раз и навсегда. Дружили они с раннего детства, ведь имения семей были рядом и юные маги, бывало, даже сражались под присмотром наставников. Дар следовало развивать и такого рода сражения были необходимы. Излишки огненной магии безболезненно утилизировались, а мальчишки учились держать дар под контролем.

Прекрасная Олеандра будто ничего не заметила. Она ровно общалась со всеми, не делая особых различий между адептами. И сам Сандр не сразу понял, насколько Филипп увлечен ею.

Но адепты…

Адепты есть адепты.

Сандр нахмурился и желваки заходили у него на щеках.

Воздух между бывшими друзьями стал искрить, а пару раз на практических занятиях по боевой магии оба вдруг ни с того, ни с сего сцепились.

Вся группа встала как вкопанная, а через секунду будущие боевые маги по-тихому скрылись за защитным пологом.

Филипп и Сандр были сильнейшими на потоке, и появившиеся всполохи алого пламени уже грозили перейти в ветвистые молнии.

"Прав был дед. Я действительно слишком мягок для мага Огня", — с неожиданно вспыхнувшей злостью подумал Сандр.

"Благородство всегда наказуемо," — ректор выдохнул сквозь зубы и сжал подоконник.

Тот мгновенно обуглился.

Эта ведьмочка….Ведяна. Она и похожа на Олеандру, и в тоже время совершенно другая.

Сердце ректора замерло, а источник в его глубине опять вспыхнул ярким белым пламенем.

“Этого не может быть”, — Сандр смотрел на пепел, оставшийся от когда-то чистейшего белого подоконника и не верил своим ощущениям. Не хотел верить.

“Она ведь не маг…” — мужчина прислушивался к буйству собственного источника.

“Юная, обычная необученная толком ведьмочка”, — прошептал он и сжал кулаки, вокруг которых тотчас заполыхал яркий огонь.

“Нет, она необычная… Ведьмочка с магическим даром”, — Сандр замер и выровнял дыхание.

А может быть, все-таки с его магическим источником что-то не в порядке? Все дело в перегрузке на практике. Конечно! Пятикурсники задали ему непростую задачку, особенно талантливейший, что и говорить, Никос Ланьери.

Парень сходу завалил велижского лича, а это вам не хухры-мухры, лорды.

Ректор понял, что ждет-не дождется начала июня, когда все лоботрясы разлетятся на каникулы. У него будет достаточно времени, чтобы привезти свой резерв в норму. Он тотчас же уедет в свое имение.

“Подальше от ведьмочки,” — мелькнула мысль. Сандр нахмурился. Последний раз в своем имении он был лет пять назад. Не до того было, не до отдыха.

В тот набор попали мальчишки магически слабенькие, хоть и неплохих родов. Пришлось заниматься чуть не ежедневно, чтобы привести их в надлежащую форму.

Да и не любил ректор, по большому счету, имение свое. Тетушка Лея, бывшая там за хозяйку, всем хороша. И мила, и заботлива, и хозяйство вела рачительно.

Но ведь дня не проходило, как приставала к нему с разговорами и намеками.

“Сандрик”, — Сандр вспомнил, как она его всегда называла и поежился.

Но что поделаешь? Ведь для нее он всегда будет Сандриком, даже несмотря на то, что ему скоро сорок лет будет.

М-да.

“Сандрик, я вот что думаю”, — тетя Лея поднимает на него близорукие глаза и смахивает с них прозрачную слезинку.

“Ты знаешь, сколько мне лет?” — и требовательно смотрит на него.

Сандр знал.

“Знаю, тетушка. Ты еще у меня в самом соку, и восьмидесяти нет”, — улыбается он, а сердце начинает щемить. Ведь тетушка и правда не так молода, хотя выглядит для своих лет весьма неплохо.

И Сандр даже знает, почему. Тетушка Лея всегда была активной жизнелюбкой, деятельной и по-детски восторженной.

И была у тетушки идея-фикс, которая в последнее время придавала смысл ее жизни.

Она страстно желала женить Сандра. А сам Сандр… После истории с Олеандрой он даже мысли о женитьбе не допускал.

Тогда источник звал его к пленительной Олеандре, а он… Нет. Он же видел, что Филипп буквально молится на эту девушку. И она… Ведь в конце концов Олеандра стала оказывать Филиппу знаки внимания. Значит, ее источник ответил. Ситуация была, конечно, нестандартная. Но Сандру и в голову не могло прийти, что друг его воспользовался банальным приворотом. Он самоустранился, а источник его…источник в конце концов смирился.

За все годы, что прошли с тех пор, он больше так ни разу и не вспыхнул.

До недавнего времени.

Глава 27

До домика своего я дошла быстро. Еще бы. Есть хотелось так, что и бегом бы побежала, да сил еще таких не было.

Про ректора думать не хотела. Совсем. А хотела просто вот взять и вернутся туда, к нему…Эти изумрудные глаза и голос его, такой… волнующий, вот.

Да что ж со мной такое-то!

Нет, ни за что не пойду. А в груди будто что-то тянуло назад, будто звало. Это все источник, его проделки-то. Ну, у меня ж кроме него и голова на плечах имеется. Мало ли куда там этот источник меня еще позовет?

Нужно будет, вот как поем как следует, самой в гримуар заглянуть.

Браслета у меня уже нет, бояться нечего.

Хотя странно. Вон, Лаврик-то говорил, что если второй раз адепты теряют браслет, так вплоть до отчисления.

А я как-то вот легко совсем отделалась. Ну, пожурили магистры, и все. Дядьку Симеона я, считай, уже на ноги поставила. Пойдет разыскивать браслет с утра.

И вот если раньше-то я бы только порадовалась возможному отчислению, то сейчас… В конце концов, Боевая академия не такая уж и страшная. Вполне можно тут до сентября-то пожить. А там и под крылышко госпожи Кряжской, в родную нашу, ведьминскую академию.

Там сундук мой с нарядами, там и ведьмочки есть знакомые. Да там и лаборатории-то алхимические имеются хорошие.

Очень даже.

Но почему-то это вот все сейчас не очень меня радовало.

Ведь…ведь тогда я не увижу его, ректора-то.

Да, не увижу! Ну и что?

Я фыркнула и даже головой затрясла. Нечего мне тут на ректоров-то заглядываться. Не того полета он птица, и все.

Да, так и решу. Не думаю про него больше. Своим делом займусь. Вон, огородик ждет. Корешков там наберу, в подполе порядок наведу, на чердак наведаюсь.

И вообще, утро уже на носу. Вон, над домиком-то уже заря занимается.

Ой-ей…Сердце у меня упало. Так утром построение! Я подхватила юбки и пошла скорее. Хоть поесть как следует успеть.

Спать-то мне точно уже не придется.

И тут только вспомнила. Вот до чего мысли негодные доводят ведьмочку не инициированную-то.

А ведь не будет построения! И дополнительных занятий не будет. Магистр Левий же в лечебнице.

Сердце подпрыгнуло и я радостно засмеялась. Вот подарок так подарок нежданный! И магистру хорошо, ведь источник-то я ему в порядок привела. И мне радость великая. Ну, тогда я посплю, сколько душа захочет.

Довольная вошла в домик и сразу к столу.

Спасибо дядьке Симеону, распорядился, сказал дядьке Силаю. Так-то главный домовой по ночам не кормит, конечно.

А для меня вот исключеньице сделали.

— Благодарствуй, дядька Силай, — сказала я громко и поклонилась в пояс.

С детства так научена. Ведь уважение-то всякому приятно.

— Ешь давай, полуношница. Ишь, что удумала-то. По ночам невесть где бродить, — пробурчал дядька Силай, но и мне уважение выказал. Показался на минуточку, выглянул из печки-то. Хоть и хмурится, а по глазам видно — рад-радехонек, что вернулась я.

Похоже, подняли дядьку Силая с постели. Вон, и колпак на нем вовсе не поварский, накрахмаленный-то. Ночной колпак. Выходит, домовые тоже спят? Никогда-то не задумывалась. И рубаха ночная, узорчатая такая. Я прыснула. Представила, будто встает дядька Силай и бегом, в чем был, на кухню. Раз ректор поручил, куда деваться ему.

Домовой покосился на меня и застеснялся, одернул рубашку.

А потом рукой махнул да исчез.

Оно и правильно. Ему скоро вон завтраком заниматься, я тут отвлекаю. А все этот источник. Вот горе-то, а не приобретение. Может, мне и правда опять начать пить чай с мелиссой и чабрецом?

Да вот чует душа, не поможет теперь это.

Ладно, разберемся. Села скорее на лавку и чуть не свалилась.

— У-у-у, Ведянка… Ну куда ты смотришь, горе мое-е, — завыл Рыська, а я за сердце схватилась.

— Не видиш-шь, что фамильяр твой глаз не смыкает, дом сторожит, — над лавкой появились сначала сверкающие недовольные глаза Рыськи, а потом и весь фамильяр во всей красе.

— А ты на хвост ему садишься!

— Рысенька, — ахнула я. — Так и правда не видела. А что ж ты не проявился-то? Если уж лег на саму лавку?

— Сторожил я. Будто не понимаеш-шь, что невидимость — самое главное, когда сторожи-шь, — буркнул Рыська хмуро и потянулся, поднимая мордочку. Принюхался и недовольное выражение тотчас сменилось предвкушением.

Ну, конечно. Так он сторожил, что даже не заметил, как дядька Силай еду на стол поставил?

Покосилась на него недоуменно. Спал он, и все. Как самый натуральный домашний котик. Хоть и сумрачная рысь. Понял, что со мной все в порядке, да и заснул. Бедняжка мой.

— Давай-ка, Рысенька, посмотрим, что тут нам дядька Силай принес, — я улыбнулась, а он ткнулся своей лобастой головой мне в руку и сел, положив лапы на стол.

Еду дядька Силай прислал простую, но сытную. Ой, да тут и творожок был! Будто мысли мои да желания прочитал домовой. Рыська тотчас схватил свою любимые оладушки, не забыв придвинуть к себе вазочку с медом.

— Оладуш-шки, — покосился на меня и слопал почти все. Но две штучки мне все-таки оставил, молодец. Уж больно он их любит, с медом-то.

А я наслаждалась творожком с ягодами. И где только дядька Силай ягоды-то нашел? Малинка будто свежая, только с куста снята. Ну, у домовых-то свои тайны.

Вот и у меня, как выяснилось, они есть, тайны. Кто бы подумал-то, а есть. Нет, надо призвать вредину, гримуар родовой, к ответу.

А то вон, кровушки моей отведала, а толком ничего не узнали мы тогда.

Отставила я пустую миску, выпила травяного отвару, без всякой там мелиссы и чабреца.

А только… я посмаковала последнюю капельку … да, там лист смородиновый, земляничный, да лимонной травы заморской чуточку.

После горячего чайку да вкусной еды так в постель потянуло…

Тайны, конечно, тайнами, но сон для ведьмочки — первое дело. Зевнула, да решительно выкинула тайны эти из головы.

Вон, за окошком уже светает. Солнышко поднимается. Ну, раз построение-то мне сегодня не грозит, то и тайны подождут.

Бухнулась в постель.

Светлая мать, как же хорошо, что у меня нет браслета-то!

Глава 28

Сандр Огненный в эту ночь так и не смог заснуть. Стоило закрыть глаза, как перед ними вставало лицо Олеандры.

Память будто очнулась и перед ним один за другим мелькали картинки давно прошедшего.

В последний раз, когда Сандр ее видел, девушка была бледна и постоянно вытирала испарину со лба крошечным белым платочком.

На ней был темный костюм свободного кроя и светлая кружевная блузка под горло.

Филипп шел рядом и что-то настойчиво говорил, а Олеандра… Ей явно было не до того.

Сандр резко повернул на соседнюю дорожку и обошел пару стороной, благо территория Академии это позволяла. Видеть их рядом сейчас оказалось выше его сил.

Олеандра же… в последний момент Сандру показалось, что девушка его заметила. Ему даже на мгновение почудилось, что между их источниками протянулась тонкая ниточка.

Показалось, конечно.

Сандр знал, что сегодня последний день, и пара уезжает. Филипп получил распределение в центральное княжество, явно благодаря протекции главы рода. Ведь такому сильному магу заняться там было особо нечем. Ни расплодившейся нежити, ни прорыва периметра.

Сандр же отверг предложение отца остаться в Академии и занять кафедру Боевой подготовки. Сильнейшему магу претила сама мысль отсиживаться в теплом месте. Да и постоянно видеть аудитории, в которых каждый день он встречал Олеандру, оказывается, тоже было несладко.

Все в этих стенах напоминало Сандру о бывшей истинной.

“Бывшая…” — ректор тяжело вздохнул и уставился в потолок, с которого свисал магический светильник в виде шара с исходящими лучами.

Как говорится, бывших истинных не бывает. Случившееся было полнейшим нонсенсом. Потому и декан факультета зельеварения, ведьма экстра класса Эржбета Маленская взяла это дело под свой контроль.

К отцу, бывшему тогда ректором, приходила. Ведь скандал в результате случился грандиозный. Никак не могла госпожа Маленская поверить в то, что ее родная дочь изменила своему источнику. Въедливая и недоверчивая, Эржбета кинулась на всякий случай проверять свои запасы, в которых имелись зелья особо ценные и частью экспериментальные.

Кинулась, да схрон открыть не смогла. Потому что магический замок третьего уровня защиты, за которым они хранились, не сработал. Хранилище открыть не удалось.

Были вызваны гномы, конечно. Госпожа Маленская грозила им такой неустойкой за недолжное качество замка, что тех в пот бросило. Каждый знает, как гномы ценят деньги и возвращать их не любят.

А уж свое честное имя мастера ценят и того больше.

Пыхтели полдня, пока с замком разобрались.

И что вы думаете?

Оказалось, что магические каналы артефакта изменены таким образом, что пришлось их перенастраивать еще полдня.

Наконец замок щелкнул и госпожа Маленская цепким взором впилась в свои сокровища.

Все было на месте, кроме одного маленького, невзрачного пузырька, в котором ведьма хранила образец приворота.

Исключительно для учебных целей.

Сандр уже не помнил подробностей, но в результате вышли на Филиппа. Редкий случай, когда зелье, оказывающее притягивающее влияние, применил маг. Филипп ведь не был кретином, отнюдь. Он должен был прекрасно понимать, что может случиться с магом после применения приворота.

И тем не менее, решился. Очевидно, все дело было в этом “может”.

Были случаи, они даже описаны в соответствующей литературе, когда магу такие действия сходили с рук.

Сандр, узнав об этом, заледенел. А потом его источник ярко вспыхнул и он уже не помнил, как оказался на полигоне. Вот там и выпустил огненный вихрь такой силы, что щиты едва выстояли.

А потом… Потом он вызвал Филиппа на дуэль. Магический вестник с ответом бывшего друга вернулся тотчас.

“Завтра на рассвете”, — написал Филипп. Сандр сжал кулаки.

Да, все решится завтра.

Но вечером пришла Олеандра. Бледная, с горящими лихорадочным румянцем щеками.

“Сандр, молю, не надо. Ты же знаешь, что ему недолго осталось. А… а ребенку нужен отец”, — прошептала она.

“Ребенку нужен отец”, — повторил про себя резко побледневший Сандр.

“Ребенку…” — он отшатнулся. На мгновение закрыл глаза, а потом … согласно кивнул.

Олеандра что-то залепетала, кинулась ему на шею, а он стоял как истукан и молчал. Рубашка на плече быстро промокла от ее слез, но Сандр стоял неподвижно и внутри у него было пусто.

Потом он, сильнейший маг потока, едва получив диплом, подал прошение на заставу северного княжества. Как недовольно тогда на него посмотрел отец. Да и дед был не рад. Тревожились, конечно.

Все знали, что на границе северного княжества расплодилась нежить.

Необычная, с которой могли управиться только сильнейшие из магов.

Силы в Сандре было на троих, так что буквально через день его прошение удовлетворили.

Вместе с ним на заставу попал и Левий. Силы в этом маге было немало, но до уровня Сандра тот не дотягивал. Неважно. Левий был на потоке известным забиякой. И попал на север как раз благодаря этой своей особенности.

“Хороший маг. Но чересчур уж воинственный”, — вынес вердикт глава Академии.

“На северной границе такие люди пригодятся”, — буркнул сидящий в комиссии по распределению дед Сандра.

“Да, было время”, — подумал Сандр, глядя в огонь. Этой ночью камин горел постоянно. Временами пламя пыталось вырваться наружу и даже несколько раз лизнуло каменное ограждение.

Что делать. Огненный маг сбрасывал излишки силы. Воспоминания…

Эта ведьмочка пробудила в Сандре все то, что, казалось, было давно и надежно забыто.

Сандр забросил руки за голову и попытался заснуть. Но теперь вместо лица Олеандры он увидел лицо ведьмочки.

Упрямый подбородок, широко распахнутые голубые глаза. Растрепанная коса ставших в одночасье темными волос.

Прикушенная в азартном споре, с ним, с ректором! нижняя губка. Сердце заколотилось.

— Нет, с этим наваждением пора кончать! — Сандр одним прыжком оказался на полу.

Скинул халат и быстро натянул костюм для тренировки.

Вбежал в кабинет, схватил со стены парные клинки и широкими, пружинистыми шагами помчался вниз по лестнице.

Глава 29

— Ведян, Ведянка-а, — услышала я сквозь сладкий утренний сон.

— Чего тебе, Рысенька, — пробормотала и перевернулась на другой бок.

Но фамильяр ведь так и не дал спокойно поспать.

— Чего, чего, — сварливо сказал и ткнулся мне прямо в лицо своими усами.

Вот знает же, что щекотки боюсь! Оттолкнула, конечно и зарылась под подушку. Тут не достанет.

И что вы думаете?

Достал!

Стащил своей лапой с бедной моей головы! Никакого от него покоя нет.

— Построение проспиш-шь, соня! — зашипел Рыська и другой лапой потащил вниз одеяло.

Сна не осталось ни в одном глазу. Я подскочила:

— Как построение?! Почему построение? Левия ведь нету.

Замотала головой:

— Или уже есть? Неужто отпустили с лечебницы-то?

С кровати меня просто снесло.

Даже не заметила, как нацепила положенный на построение костюм, косу быстро заплела да закрепила получше.

Посмотрела на юбки… и решительно отложила в сторону.

А если бегать придется, пять-то кругов? Ойй… Нет, юбки тут оставлю. В конце концов, тут эти костюмы все надевают. Вон, и Тильдушка тоже. Хотя она магичка, ей что.

И тут мне в голову пришла одна мысль. Светлая мать…

Вот как я раньше-то не догадалась:

— Дядька Силай! Дядечка Силай, миленький, — кинулась к печке-матушке, заглянула внутрь и прислушалась.

— Ну что тебе, неугомонная, — ворчливо, но вот сразу же ответил дядька Силай и показался во всей красе.

В накрахмаленном поварском колпаке и при галстуке-бабочке. При исполнении, значит. Но, видно, еще не приступил, а то б я его не докричалась. Ответственный уж больно домовой-то.

— Миленький, дядечка Силай! — я даже руки у груди сложила. Вот прямо так, как в детстве-то Светлом матери молилась, — вот на минуточку тебя только от дел-то оторву!

Видишь, костюм-то на мне какой?

— Знамо дело, — буркнул домовой. — Как не видеть. Срамота одна, а не костюм.

Я обрадовалась:

— Так и я про то, дядечка Силай! Можешь чуток колдануть, по-своему, а? Сделай его хоть немного посвободнее.

Дядька Силай прищурился и в глазки его голубенькие аж вспыхнули. Да он уж и наполовину показался из печки-то. Значит, интересно стало.

— Посвободнее, говоришь? — домовой на минутку прикрыл глаза и щелкнул пальцами.

Костюм тотчас обвис и я теперь стала похожа на общипанный кочан капусты.

Домовой скривился:

— Не, не то. Надо, чтоб и приличия соблюсти, и красоту навести.

— Так, погоди-ка. А если вот так…

Дядька Симеон закрывать глаза не стал, а самую чуточку прищурился. Будто смотрел куда-то, далеко-далеко за горизонт.

Потом кивнул и щелкнул пальцами.

Открыл глаза, довольно хмыкнул:

— Принимай работу, Ведяна. Вот сейчас в самый раз!

А мне недосуг, — и он мгновенно скрылся.

Я скорее оглядела себя. Ух ты-ы… Да, в таком костюме-то из домика выйти не стыдно. Непривычный он, конечно. Таких не носят у нас. А вот в южных княжествах вполне себе носят. Ну, там покрасивее, конечно. И оборочек побольше, и украшеньица имеются. Ну, да мне тут лишних оборок да украшений не надо.

Просто находка, а не костюмчик.

Брючки широкие, легкие, да с карманами глубокими. В этот карман я сразу же все свои пузыречки и отправила. Пусть со мной будут. Как показывает жизнь, в Академии вечно что-то с кем-то случается.

Обтягивающая кофта превратилась в блузочку с длинным рукавом, по краю которого шли кружева. А сверху оказалась туника длинная, с разрезами по бокам. Все, что не нужно видеть постороннему глазу, закрывает.

Я крутанулась на месте.

Как удобно-то!

— Спасибочки тебе, дядька Силай! — крикнула вслед исчезнувшему домовому.

— Рыська, я убежала! — крикнула фамильяру, который нагленько пристроился поспать в моей постельке. А он и глаз не открыл, только ухом дернул. Мол, слышу.

Я скорее побежала по дорожке и быстро нагнала потирающего глаза Лаврика.

— Ведяна, молодец! Быстро ты собралась, — зевнул парнишка и тут его глаза полезли на лоб.

— А …что это у тебя за костюм? — он даже замедлился на минутку. Ну, и я тоже. Набегаюсь еще, чует моя душа.

— Такой вот, специально для построения, — улыбнулась я. — Ваши-то ведьмочке зазорно даже и надевать-то.

— Красивый, идет тебе, — Лаврик сказал от чистого сердца, я же вижу.

Я кивнула. И правда, идет.

— Ого! — мимо меня быстро пробежал Никос и тоже остановился. Ну, вот. Теперь все начнут к моему костюму приставать.

— Шикарный костюмчик, ведьмочка, — подмигнул Никос, для друзей просто Ник.

— Связи в южных княжествах? — он улыбнулся и рванул вперед.

Ну, и мы с Лавриком за ним. Негоже опаздывать-то.

— Так магистр Левий уже в Академию вернулся? — на бегу спросила я.

— Не знаю, Ведян, — Лаврик пожал плечиками. — Там увидим. Все равно построение. Если его нет, так ректор проведет.

— Хорошо бы. Сандр Огненный адептов не особенно нагружает.

— Ага, — вздохнула я на бегу.

Увидим. Вот хорошо Лаврику, и всем адептам хорошо. А мне… Нет. Я же сказала себе. Я слово себе дала! Не буду смотреть на ректора, и думать про него не буду.

Добежали до площадки.

Эхх.

А вот как не буду, когда стоит он, Сандр Огненный возле мачты, где уж и флаг с эмблемой Академии поднят, одетый в форменный камзол.

Значит, не выписали еще магистра Левия-то.

Как же идет ректору камзол этот, с серебряным шитьем… И сапоги до колен, и брюки в обтяжку, черные…

Ладно, я не про это. А про то, что если в камзоле ректор, значит, точно бегать не будем!

Стоим с Лавриком в самом конце строя-то, смотрим преданно на ректора.

А он прищурился и посмотрел на меня, на одну вот меня, своими изумрудными глазами и внезапно охрипшим голосом сказал:

— Опаздываете, адепты.

Откашлялся и добавил:

— Новости на сегодня.

Благодаря стараниям адептки Маленской магистр Левий полностью восстановил свой магический потенциал и по собственному желанию отправился на северную границу.

Адепты зашумели. Кто-то радовался, а вот Никос резко нахмурился:

— Господин ректор, а кто же будет вести у нас физподготовку?

Магистр Левий же высококлассный специалист.

Сандр Огненный одернул свой камзол и ответил:

— На оставшееся до каникул время, адепт Ланьери, вами буду заниматься я. Или меня вы считаете недостаточно высококлассным?

— Никак нет, господин ректор, — отчеканил немного сконфуженный Никос.

Ректор хмыкнул:

— Так что, адепты. вперед! Юноши — десять кругов. Девушки — пять.

Я застонала и посмотрела на него, вот прямо с ненавистью посмотрела-то.

И тут Светлая мать снизошла ко мне, ведьмочке не инициированной:

— Для новоприбывших адептов, — Сандр поправил тесный, под горло, воротник камзола и посмотрел мне прямо в глаза. Сердце мое замерло.

— Да, Ведяна Маленская, я говорю о вас, — сегодня вам будет достаточно двух кругов.

Светлая мать… Как же мне повезло-то. Два круга!

Я радостно кивнула головой.

— Время пошло, адепты! — ректор резко махнул рукой и мы побежали.

Я бежала самой последней и всем телом чувствовала его обжигающий взгляд.

Вот как тут бежать, а? Да у меня от этого взгляда ноги заплетаются!

Глава 30

Сандр Огненный до последнего провожал взглядом маленькую бедовую ведьмочку, которая явилась на построение в непривычном наряде.

Нет, одежда эта была вполне подходящей для бега. Но то, как она на ней сидела… И где девушка только такую взяла?

Пожалуй, даже облегающая форма не могла так явно привлечь его взгляд.

Этот же наряд…

Да, он скрывал почти все, что только можно было скрыть. Но этим же самым будил воображение.

Сандр просто глаз не мог от нее оторвать и едва заставил себя отвернуться.

Сердце билось где-то в горле. Источник грозил полыхнуть в полную силу.

Сандр сжал кулаки и сделал медленный, глубокий вдох и следом за ним еще более медленный, глубокий выдох.

На третьем цикле полегчало.

А в голову пришла простейшая в своей очевидности мысль:

“Давно я не был у мадам Ланье. Пожалуй, сегодня же и отправлюсь!” — решительно подумал ректор. — Все глупости тотчас из головы вылетят. Действительно, сижу тут затворником. Адепты, воспитание, тренировки, эта последняя практика сожрали почти все силы”.

“Видно, не все”, — усмехнулся Сандр. — Если так на адепток молоденьких потянуло.” Врать самому себе не стоило, да и смысла в том большого не было.

Нет, не на всех адепток, какими бы они молоденькими не были, тянуло ректора.

Тянуло его только к ней, к ней одной.

Источник… Источнику, конечно, не прикажешь. Сандр и сам не мог понять, почему так ему противится, почему никак не может поверить.

Или просто боится поверить?

В тот, единственный раз, его источник перегорел. И Сандру еще крупно повезло, что коснулось это только дел сердечных.

А ведь бывали случаи, и нередко, когда источники магов просто гасли, и маги становились обычными людьми.

У него же все обошлось малым. Да… Никогда бы он не назвал малым это ощущение внутренней пустоты и выжженности дотла.

Сейчас же…

Неужели он, Сандр Огненный, по сути своей как та самая мифическая птица-феникс? Которая сгорает дотла, а потом восстает из пепла еще более сильной и прекрасной.

“Ну нет. Я дошел до поэтических сравнений. Это уже ни в какие ворота. Срочно к мадам Ланье! ”, — Сандр сжал губы и быстрым шагом двинулся к себе.

Оттуда, из кабинета, он мог беспрепятственно открывать портал практически в любое место.

Остановился у стены и тотчас сделал неуловимый пасс левой рукой. Перед ним возник ярко пылающий овал, в который Сандр и нырнул, не раздумывая.

В мгновение ока мужчина оказался в столице и именно у особняка мадам Ланье. Швейцар с каменным выражением лица открыл перед ним тяжелую дверь и Сандр вошел в богато отделанную прихожую.

Поморщился.

Все у мадам Ланье хорошо, но вот вкус… Красный бархат, золотое шитье и натуральный павлин в просторной клетке обещали если не экзотику, то нечто очень к ней близкое.

“Что ж. Экзотика или нет, но пора приводить себя в работоспособное состояние”, — мрачно подумал Сандр.

— Мсье Огненный, какой сюрприз! — ему навстречу выплыла холеная мадам, которой никто бы не дал ее законных пятидесяти. Однако весьма приличный доход позволял мадам Ланье иметь личного мага и пользоваться патентованными ведьминскими средствами для продления молодости и красоты.

Так что больше, чем тридцать пять, дать ей было невозможно.

— Все цветете, Адель? — вежливо сказал ректор и склонился к протянутой руке. Поцеловал воздух над ней и ответил:

— Да вот, проходил мимо. Решил заглянуть по старой памяти, — усмехнулся Сандр.

— Не угостите своим знаменитым отваром рельи?

Мадам Ланье зарделась и бросила на ректора кокетливый взгляд:

— Только отваром, мсье Сандр? У меня есть новенькие девочки, как раз в вашем вкусе.

Ректор изогнул бровь:

— Неужели? Прекрасно, мадам Ланье. Но сначала — ваш фирменный рельи.

— Одну минутку, только распоряжусь, — хозяйка заведения расплылась в улыбке и позвонила в колокольчик.

— Прекрасный напиток, Адель! — протянул ректор, заканчивая третью чашку крепчайшего рельи и с трудом вставая с удобнейшего диванчика.

Рельи был напитком весьма своеобразным. У одних он вызывал прилив энергии, у других же, наоборот, сонливость и расслабление.

Сандр относился к первой категории. Но вот сегодня что-то пошло не так. Вместо того, чтобы получить заряд бодрости, ректора одолевала сонливость.

Очень странно.

Впрочем, сейчас он и думать не хотел ни о каких девочках. Более того. Мысль о том, что одна из них сейчас спустится и ему придется…

Ректор неожиданно почувствовал злость и предупреждающее жжение в области живота. Это было что-то новенькое.

Его источник готов взбунтоваться?

— Благодарю, Адель. К сожалению, мне пора! — вся сонливость мигом сошла и Сандр, сверкнув глазами, направился к дверям.

— Но как же… — растерянно сказала ему вслед мадам Ланье.

А потом понимающе кивнула головой и тихо прошептала:

— Неужели он все-таки ее встретил?

Мадам Ланье не была магом, но среди ее клиентов магов было предостаточно.

И когда кто-то из них начинал вести себя необычным образом, вот как сегодня знаменитый Сандр Огненный, то она сразу понимала, что скоро одним постоянным клиентом у нее станет меньше.

“Жаль. Жаль, конечно. Хороший клиент был. Обходительный, щедрый”, — подумала Адель.

“Удивительно! Как же ему удалось ее встретить, свою истинную?” — она вздохнула.

Историю Сандра и Олеандры знали многие. В общих чертах, конечно, но знали.

— Остается только пожелать ему счастья, — пробормотала женщина и мечтательно закрыла глаза.

— Такой мужчина кому-то достанется. Эхх.

А Сандр, едва только вышел за пределы особняка, тотчас открыл портал в свой кабинет и опять кинулся к парным клинкам.

Источник, будь он неладен, просто не подпустил его к девочкам!

Срочно нужно было спустить пар. Не бежать же к ни в чем не повинной ведьмочке!

В конце концов, она его адептка, пусть на время. И он несет за девушку ответственность.

— Да черт бы побрал эту ответственность, — глухо пробормотал ректор и начал бой с тенью.

Клинки пели, ветер развевал его волосы, и Сандр жалел сейчас только о том, что Левия нет рядом.

Все-таки бой с тенью это совсем не то, что с настоящим партнером.

Глава 31

Как же мне повезло-то сегодня! Вот просто самой не верится. Два круга это вам не пять. Только поначалу бежать-то было тяжко, ноги не несли. А все этот ректор! Уставился в спину, и беги, как знаешь.

Но я постаралась и перевела внимание вниз, на утоптанную многими, видно, поколениями адептов, дорожку.

Вот назло не буду ни думать про него, ни внимания обращать!

Ведьмочка я или нет? Как решила, так и сделала.

Зажмурилась, головой затрясла, чтоб прогнать все видения ректорские и мысли о нем, и потихоньку дело пошло.

Одолела целый круг. Одного боялась — ведь придется пробегать мимо Сандра-то Огненного. Стоит там, у флага Академии, и бдит, небось, как мы тут бегаем.

Специально нахмурилась и постаралась бежать быстрее, чтоб и сил не было по сторонам смотреть-то.

А не смогла. Покосилась в ту сторону, где флаг-то этот. Уфф… Повезло. Нету ректора. А раз нету, то можно и не бежать, правда ведь?

Оглянулась по сторонам — да-а… Одна ведь бегу-то. Другие уж все.

Так, может быть, и мне хватит этого круга? Вздохнула. Конечно, хватит. Тем более ректора-то нет.

На сердце стало как-то странно. Вроде и радостно, что нету его, а вроде как чего-то не хватает. Будто часть меня к нему прицепилась, а я и не заметила. Нет, как же хорошо было жить без источника…

Истинная или не истинная я ему, это еще вопрос. Ну, не верю я, честно.

Чтоб ведьмочка и была б истинной магу?

Эхх… Вот нету бабули-то. Сейчас бы она мне все точно растолковала.

Ну, ничего. Вот сейчас я потихоньку перейду на другую дорожку, да скорее к домику. Потревожим мы с Рыськой старую вредину, гримуар семейный. Уж если там ничего нету про этих истинных, тогда где ж узнать-то?

Перешла и побежала изо всех сил.

Нечего до вечера откладывать, опять что-нибудь помешает.

Вот прямо сейчас скажу Рыське, чтобы принес ее.

Вбежала в двери, да скорее фамильяра звать:

— Рысенька, книжицу подай-ка прям сейчас мне, — и полюбовалась в зеркале на свой костюмчик.

Уж так хорош, снимать не хочется совсем.

— Ты што-о?! — фамильяр взвился с моей постельки. — Какая книж-жица? На завтрак скорее бег-и, горе мое-е…

— Забыла, что дядька-то Силай говорил, про расписание? — заворчал голодный, а потому совсем не в настроении, Рыська.

Вот хорошо, что он у меня есть. А то бы точно осталась без завтрака-то. Хотя, дядька Силай наверняка бы сжалился и принес нам с фамильяром покушать.

Но надо же и честь знать, уж если в адептках я числюсь.

И как я про завтрак-то забыла? Ведь в книжице писано было, что повышенный аппетит должен у меня наблюдаться.

Вот до чего этот ректор довел! Одни мысли про него, а не про завтрак.

— И то, Рысенька!

Скорее в ванную, сняла костюмчик свой, и в форму нарядилась.

А тоже очень хорошо мне. Юбочка в складочку, длины приличной теперь. Блузочка белая, с воланчиком вверху и белизны снежной. Пиджак темно-синий, а на рукаве эмблема Академии.

Волосы свои непослушные скорее в косу заплела. Прямо к лицу, вот правда. Уж как я свой родной цвет любила, пшеничный, а и темный хорошо. Прямо искрятся волосы, отдают синевой. И глаза мои стали ярче, синие-синие. А у него изумрудные, да такой глубины да красоты…

Сердце забилось.

Светлая мать… Я опять за свое!

Тут Рыська от голода звереет тихо, а я снова про ректора.

— Все, Рысенька! Побежала я, — и вихрем, вот будто и не было круга этого, вылетела из дома.

И уткнулась лбом в чей-то жесткий живот. Или грудь?

— Куда несешься, ведьмочка? — охнул дядька Симеон согнулся.

Ойй…

Как же это я? Чуть оборотню живот не пробила, а он едва в себя пришел после оборота-то.

— Дядечка Симеон, уж простите, — покаялась я и скорее на него посмотрела. Понятно, нашим, ведьминским зрением. Уфф…

Все вроде в порядке. Ничего страшного не случилось. Главное, источник у него пришел в норму. А живот…Ну, оборотень же. Пройдет через минуту.

Потерла свой лоб.

Шишки бы не было.

— Да уж все, прошло, — недовольно пробасил магистр анимагии.

— Куда ж несешься, говорю? На завтрак?

Кивнула.

— А то куда ж, дядька Симеон. Согласно расписанию. — бодро отрапортовала я.

— Это похвально, Ведяна, — улыбнулся магистр. — Да только придется тебе сегодня дома позавтракать, и пообедать тоже. Я распоряжусь.

— Не отыскал тебе браслета еще, — развел руками дядька Симеон. — Не держатся они у тебя совсем. Один книжка твоя слопала, другой телепорт выжег.

Одна с вами, адептами, маята!

— Телепорт? — захлопала я глазами. — Это что такое-то?

— Да портал твой, вот что. По науке так называется, телепорт.

— Выброс силы великий был у тебя, видно. А браслет-то непростой, новая разработка, — дядька Симеон скривился. — Гномы ведь отчета потребуют. Что я им скажу-то?

Эхх, адепты!

— Так его, выходит, источник мой слопал? — да у меня сердце упало. Эдак я точно с Академией этой не расплачусь-то. Правда, никто про оплату пока не говорит… Но если так и дальше пойдет, то точно придется в гномий банк прошение раньше времени писать.

— Не слопал, а использовал, — поправил меня магистр. — Оно ведь как? Настройка в том браслете на твою ауру была, а аура возьми да изменись. Энергия, понимаешь, лишняя оказалась.

Я серьезно покачала головой. Ничего я не понимаю. Ни в магии этой, ни в гномьих разработках. Понимаю одно. От браслетов мне лучше подальше держаться.

— Дядька Симеон, а нельзя мне какой-нибудь совсем старенький, вот совсем-совсем, браслетик, а? — умоляюще посмотрела на магистра.

— Так ищу, Ведяна, — вздохнул дядька Симеон. — Как найду, пошлю с Лавриком. Он у нас парнишка безотказный, да и полезно ему у тебя в домике бывать-то.

— Так что сиди сегодня у себя! — и пальцем еще мне погрозил.

А я что?

Мне и дома есть чем заняться. Тем более, что едой мы с Рыськой будем обеспечены.

И, самое главное, сердце мое будет спокойно. Ведь ректора я сегодня не увижу…

Глава 32

— Забыла что, горе мое-е? — Рыська лениво приоткрыл глаз.

— Смотри, опоздаеш-шь, оставиш-шь меня без завтрака-а, — недовольно потянулся паршивец и тут же замер, принюхавшись.

Ну, еще бы.

Дядька Силай высунулся из печи незримым облачком и ловко метнул на стол несколько горшочков и пышущий паром чайничек. Следом над скатеркой зависли мисочки с чем-то вкуснющим и вазочки со сметаной, медом и вареньем. Я задержала дыхание. Как бы не упали да не разлилось тут все. Но нет, аккуратно все у домового получилось.

И чего это я засомневалась-то? С таким опытом, как у дядьки Силая, по другому выйти и не могло.

— Спасибо, дядька Силай, — прокричала я, а он толком и не показался. Так, фантом свой прислал. Понятное дело. Сейчас на кухне-то да в столовой самый разгар работы.

— Чуть не забыл, — пробурчал фантом, прямо вот как настоящий домовой, и следом из печи вылетели три кружки с эмблемой Академии.

— Закрутился. Ведянка, — послышался удаляющейся голос.

Рыська тотчас взвился с постели и расселся на лавке. Даже меня ждать не стал, кинулся к еде как будто его неделю не кормили.

Да и у меня, глядя на него, аппетит разыгрался.

На этот раз дядька Силай расстарался. Кашу прислал гречневую, разваристую, да с грибками белыми. Вот точно, как у бабули ели мы.

Даже Рыська не стал привередничать. Уж на что он гречку не любит. Правда, мордочку сморщил поначалу. Заглянул в другую мисочку. Видно, на оладушки рассчитывал.

Похоже, нету оладушек. Вон, как вздохнул. Я тоже заглянула. Оладушек и правда не было, Зато были самые настоящие сырники!

Сырнички я люблю.

Рыська тоже, как попробовал, перестал кривиться. А потом взял да прямо в свою миску опрокинул целую вазочку с медом. Мед тягучей сладостью покрыл сырники, и фамильяр умял все за один присест.

Я тоже не отставала. Вот не зря говорят-то, что аппетит приходит во время еды. Ко мне точно пришел. Я покосилась на Рыськин горшочек с кашей.

Фамильяр взор мой сразу заметил и насупился:

— Прож-жорливая ты стала, Ведянка. Моя каш-ша, — и принялся истово ее поглощать. Вот что творится-то! Да он сроду гречку не очень.

Выходит, если у меня, ведьмочки, источник входит в полную силу, как в книжице писано-то, и аппетит повышается, то и у фамильяра тоже?

Призадумалась, рукой подбородок подперла. Налила чайку себе травяного и пригубила. Мастер все-таки дядька Силай-то. Земляничный лист собран по всем правилам, на ясной зорьке. И высушен в теньке. Это же сразу по вкусу чувствуется. Мелиссы с чабрецом-то больше он мне не заваривает. А я даже соскучилась, и выпила бы. Терять теперь уж нечего.

Рыська выскреб кашу свою до последней крупинки и, довольный, закрыл глаза.

Хорошо сидим. Я чай попиваю и ни о чем не думаю. Рыська так чуть не спит и блаженно мурлычет.

Да, хорошо сидим. Но посидели, да и хватит. Тут в кои веки день свободный выдался, надо все-все, что только можно, сделать.

И начну я с гримуара. Еще бабуля говорила, что если чего-то очень делать не хочется, то лучше это как раз и сделать первым.

Мне очень хочется узнать все. Только страшновато. Да и вредина старая может опять заартачиться.

Но куда деваться-то? Как ни говори, а своя она, родовая, ведьминская. Заартачится, да и сменит гнев на милость.

Или не сменит?

Я вздохнула. Неужели опять придется кровушки ей дать?

Нет, это уж слишком будет. Так часто нельзя ей, впадет в буйство, а потом заснет. Да так, что и не добудишься.

А она мне нужна в бодром состоянии.

— Рыська, просыпайся, дружочек мой, — решительно сказала я. — Неси гримуар. Вопросы у меня к ней. И много.

Паршивец даже глаза закатил. Понятное дело, не хочет с книжицей связываться. А потом покосился на недоеденную кашу в моем горшочке.

Ну вот что ты с ним делать-то будешь. Смешной он у меня.

— Потом доешь, ладно уж, — стоило сказать, так и глазки у него загорелись. Усы кверху поднялись. Вид такой воинственный сразу стал.

— Не жалее-шь ты меня, Ведянка, — но вот пожаловаться, это он завсегда.

— Ладно уж, Рыська, — я нахмурилась притворно. — Неси ее. Скорее начнем, скорее закончим.

Рыська фыркнул и исчез.

Не успела я и глотка сделать нового, как фамильяр вернулся.

Вид у него был вполне себе обыкновенный. Шерстка на брюшке гладкая, лоснится. Не буянила книга, выходит.

— Спит, что ли? — прошептала я.

— А что ей ещ-ще делать-то? — нахохлился Рыська. — Держи.

И положил гримуар на стол прямо передо мной.

Ну, что ж. Я выпрямила спину и положила обе руки на древнюю кладезь знаний. Книжица на удивление не стала артачиться. Тотчас встрепенулась и выкатила свой круглый глаз:

— Ведянка? Вижу, вижу, — пробормотал гримуар и серебряные защелки было ощетились. Но со мной сегодня явно что-то было не так. Я ведь даже и не подумала руки-то убрать.

А только взяла да очень-очень неодобрительно посмотрела книжице прямо в единственный глаз.

И что вы думаете?

Она прищурилась и вздохнула. Тяжело так:

— Проснулся он, значитца. Источник-то твой. Ох, не уберегла, не уберегла Эржбетушка внучку свою.

Светлая мать… Да гримуар-то сегодня никак грустит. К чему бы это?

— Вижу-у, ой, вижу-у, — взвыла книжица не своим голосом.

Интересно, чьим же? Своего-то у нее отродясь не бывало. Она ведь ауру, да голос той, кто писал в ней, запоминает. И выдает под настроение.

Сегодня настроение у книжицы какое-то печальное. Совсем не боевое.

Непривычное. К боевому-то мы с Рыськой уж пообвыкли, а тут…

— Что видишь-то? — нетерпеливо спросила я.

— Огонь вижу, вот что! — вдруг огрызнулась вредина, явно приходя в себя.

— Где огонь-то? — вздохнула я.

— Понятно, где. В нем он! В нем и… — тут гримуар вытащил глаз на тонкой ножке чуть ли не к моему лицу — и в тебе.

— Так что, Ведянка, конец тебе пришел. Жизни-то твоей девичьей… — вдруг сказала книжица и неожиданно успокоилась.

— Главное, суть ведьминскую сбереги! — добавила, да так серьезно и глаз свой убрала наконец. Неприятный он у нее. Хорошо, что убрала-то.

Ну вот сказала так сказала…

И я осторожно спросила:

— Про жизнь-то девичью, это ты про что? Никак скоро конец мне придет? Вот любишь ты загадками говорить!

Фыркнула старушка:

— На то и гримуар я. А вам все, ведьмочкам молодым-то, выложи да на блюдечке поднеси. Вот учишься ты, учишься, Ведянка. А толку-то чутка выходит! Эх, вот чтобы без меня делала-то, а?

— Сказала же — девичья! — вредина недовольно зашебуршила страницами. — А поперву того сказала про огонь!

— Смекаешь? — глаз высунулся опять и уставился на меня, не моргая.

Ну-у…

— Вроде как смекаю, — почему-то прошептала я и почувствовала, как щеки краской налились.

— Смекаешь, — фыркнула книжица.

Я покосилась на Рыську, который с деловым видом вылизывал лапки, будто и не слушал нас во все уши.

— Скажи… Значит, это правда? И С-сандр, — да я даже заикаться стала. — Ну, ректор наш… Он на самом деле мой истинный?

Но как?!

Ведь у ведьмочек так не бывает…

Да и он же…ну, не такой уж молодой-то. Сорок лет! И маг!

Я уставилась на книжицу.

— Эхх, молодежь, — книжица зашелестела страницами. — Истории своей не помните, обряды-то все позабыты.

— Вот, тут читай-ка, — и буквы на нужной строке полыхнули алым.

“Всем ведьмочкам рода Маленских, чтобы знали да не забывали. Род наш пошел от старых Князей, которые правили краем испокон веков. Старые Князья носили в себе источники двух стихий — стихии огня и стихии воды. Потому и был мир и покой в землях наших. И рождались долгожданные младенцы в семье, носители двух стихий до тех пор, пока не влюбился один из Князей в деву лесную, ведьмочку. Краше нее никого не встречал он и назвал своею, желанною. От союза их пошли младенцы, носящие в себе еще и ведьминскую суть.”

Книжка резко захлопнулась:

— Ну, теперь-то все поняла, Ведянка?

Сердце у меня забилось. Поняла я, как не понять.

— Значит, он на мою ведьминскую суть да на источник откликнулся, — задумчиво проговорила я.

И встрепенулась:

— Погоди-ка. А почему ж тогда, когда в спальню ко мне пришел, то Олеандрой называл-то? Может, Олеандра эта и есть его истинная, а вовсе не я?

Вот сказала, и помрачнела. Да не хочу я знать никаких таких Олеандр! Тем более, что были они давно. И что мне злиться-то? А злюсь.

— Не кипятись, Ведянка, — строго сказала книжица и вдруг замялась. — А Эржбетушка неуж ничего тебе не говорила-то? Ну, про Олеандру, — прямо вот прошептал гримуар.

— Ни-че-го! — неожиданно зло сказала я. — Да я и имени этого не слышала никогда! Вот только здесь, от ректора-то…

И сразу вспомнила его, такого потерянного. Темные колодцы глаз и этот взгляд. Он вовсе тогда не на меня смотрел. Олеандру он свою видел!

Хоть и двадцать лет прошло…

Никакая я ему не истинная, вот! Раз все ту помнит.

Глава 33

Замолкла книжица, крякнула и забубнила что-то едва слышно.

Будто спорила с кем. Наконец зашелестела страницами и нехотя так заявила:

— Вот любите вы, ведьмочки рода Маленских, все на мои старые плечи перекладывать-то. Она ведь тянула до последнего, все сказать тебе хотела, Эрбетушка-то, — всхлипнула вдруг книжица. Да и я пригорюнилась, бабулю вспомнила.

— А пришло время к Светлой матери уходить, да так и не сказала. Быстро пришло оно, время то. Не ожидала она. Сильная была ведьма, Эржбета наша. Сильная, а сердце-то болело. Всю-то жизнь болело сердечко у ней. Вот и… — гримуар вздохнул.

— Написала она тебе, Ведянка. Все, что знать надо, написала. Да только закрыла заклинанием строгим, на время завязанным.

Я вздрогнула. На время завязанным?

— Ага, — книжица грустно зашелестела страницами. — До совершеннолетия твоего зачаровала страницы-то. Или вот как в силу ведьминскую войдешь. Инициируешься, стало быть, — пояснила она. — Тогда само собой, уж допущу тебя.

И что она мне тут поясняет-то? Будто я не знаю. Эхх…

Про инициацию-то нашу, ведьминскую, многие слышали да знали.

Только мало кто понимал, что это значит-то. Вон, и Тимошка, сын старостин, не понимал. Думал, коли возьмет меня силой, то получит дар ценный — долгожительство да силу мужскую.

А того не знают люди, что такой дар получить может только тот, кого ведьмочка полюбит всем своим сердцем, всей душой-то.

Так что, ничего бы Тимошка не получил, кроме проклятия ведьминского. Обратное получил бы. Вместо долголетия — скорую смерть, вместо силы мужской — полное бессилие.

— Знаю, что ведаешь, Ведянка, — недовольно фыркнула книжица. — Да не все знаешь-то!

— А вот если мага, мага-то полюбишь? Истинного своего, что будет? — высунула свой глаз к

книжица и в упор на меня уставилась. Не люблю эту ее манеру. Но терпеть приходится.

Я призадумалась.

— Истинного-то… Ну… Долголетие у него и так есть. Силу мужскую? — сердце застучало и кровь бросилась в лицо. Ректор вдруг встал перед глазами, в халате-то своем, толком не завязанном.

Книжица довольно кхекнула:

— Это ты правильно думаешь, Ведянка. Сила мужская еще никому не мешала-то. А вот что он от тебя получит, истинный-то, коли магом окажется — так это источник неиссякаемый! И роду его, магическому-то, благословение Светлой матери.

Вот оно что…Мне даже зябко стало. Благословение Светлой матери дорогого стоило-то. А уж источник неиссякаемый…

— Много получит он, — обняла себя руками и замерла.

— А…а ведьмочка?

— Что ведьмочка? — фыркнул гримуар. — В силу войдет!

— И все? — я нахмурилась. — Как-то оно не по справедливости выходит. Магу — почитай все удовольствие, и роду его. А ведьмочке — одну только силу?

Тут книжица разозлилась и глаз взвился, весь красный-то:

— Как это “одну только силу”?! Да ты ведьма, или кто, Ведянка? Ведьминская сила миром движет! Сила ведьмочки — это сама жизнь-то… Без ведьминской-то силы все прахом пойдет. Растения зачахнут, животные перестанут плодится. И на людях-то ой как скажется!

Думай, что говоришь-то, — мрачно закончил гримуар.

— Да и…мало тебе того, что истинный твой любить тебя будет до гроба-то, а? Так любить, что и смотреть ни на кого другого не будет. Одна ты для него светом в окошке станешь. Знаешь ведь, маги-то, они мужики того, — книжица хихикнула, — сильные мужики-то, говорю. Потому и женский пол очень даже привечают. А тут — все тебе одной-то будет. Неужто мало? — разъярилась старушка.

Видно, вспомнила что-то свое. С ней такое бывает. Аура какой ведьмы взыграет, так и говорит. А сегодня там многие встрепенулись-то.

И то. Дело понятное, наше женское-то.

А я как представила Сандра-то Огненного, что он и правда мой, а я его и навсегда-то. Нет. Лучше и не представлять, и так ноги ослабели вдруг. Но пока об этой Олеандре ничего не выясню, и думать про него не буду.

Так грустно вдруг стало. Сиди вот, жди теперь этой инициации… Потому как до совершеннолетия мне ждать уж совсем тяжко. Целых три года придется!

И тут вдруг как стукнуло мне в голову-то:

— Погоди-ка… Источник-то мой пробуждается. В силу входит, — я даже задохнулась, а в животе жар, как огненный шар, стал подниматься.

Ну почему все так не вовремя-то, Светлая мать?

— Может это как совершеннолетие засчитаться, а? — задышала часто-часто, а книжица заморгала и смолкла.

И молчала долго. Я уж успела раз десять гимнастику дыхательную сделать. Вот оно, когда физическая нагрузка-то маленькая, а еды много. Читала же, что нужна нагрузка! Нет, сегодня же еще сделаю два круга.

Ну его, этот источник. Как бы опять фортелей не выкинул. И если к ректору в спальню…это еще ничего.

Не в первый раз-то.

А что, если и правда, к гномам в горы, закинет?

К гномам не хочу.

Вот добьюсь от гримуара ответа, и сразу побегу.

И почему бабуля так сильно страницы зачаровала-то?

Мне, может, сейчас нужно все узнать!

Я нетерпелива ногой топнула. Ну сколько можно ждать-то? Но сказала со всем уважением:

— Чего молчишь-то, а?

Гримуар встрепенулся и глянул на меня с укоризной:

— Терпения в тебе, Ведянка, ни на грош. Решаем мы. Жди.

Вон что-о… Совет у них, значит. А страниц в нем… да под тысячу страниц-то. Значит, ведьм там отметилось… Много, в общем. Под сотню точно будет.

Ой-ей. Этак они решать-то будут до ночи.

Может, пока круги побегать? Я с тоской глянула на едва шелестящий страницами гримуар. И побегать не пойдешь. Как его тут оставишь? Рыська, конечно, не даст пропасть. Но все одно. Негоже ведьмочке оставлять родовую-то книгу открытой.

Вздохнула да принялась ждать. И правильно сделала!

Гримуар хмыкнул, откашлялся и спросил:

— Ведяна, ты сидишь?

— Сижу, — вздохнула я. — Жду вот.

— Это хорошо, что сидишь. Тогда вот тебе, читай, — и страницы передо мной замелькали, да так быстро, что в глазах зарябило.

— Тут! — книжица остановилась на нужной и замерла.

Я скорее читать. Прочитала и застыла. Хотела ты, Ведяна, знать про Олеандру? Теперь знаешь. А лучше бы и не знала.

Горько так стало. Ох как горько. Значит, она, мама моя, была истинной-то Сандру. А вовсе не я.

Да, там у них что-то пошло не так. Но мне уж разницы не было.

Она. Она в его мыслях, истинная-то, до сих пор.

Глава 34

Сандр, мокрый, как мышь, прыгая через две ступеньки, ворвался в кабинет. Прищурился, и одним точным взмахом отправил парные клинки на место. Клинки тихо звякнули, покачнулись и повисли на старинном бронзовом крючке.

Ректор же, срывая на ходу спортивный костюм, быстро прошел в ванную. Включил холодный душ и долго стоял под его струями.

“Удалось сдержать источник”, — хмыкнул он. — Не то, что в прошлый раз, когда чуть пол леса на границе не спалил”.

Холодный душ для огненного мага жизненная необходимость с детских лет.

Ректор растерся жестким как щетка полотенцем и решительно надел парадный костюм.

Пожалуй, в таком виде в самый раз появиться перед госпожой Кряжской.

Правда, на полноценный портал в Академию зельеварения рассчитывать не приходится, но древний артефакт может помочь ректорам увидеть и услышать друг друга.

Сандр не привык растягивать принятие решений, даже если они были для него тяжелы.

“Хватит!” — подумал мужчина. — Я давно взрослый мальчик, и понимаю, что долго не выдержу. “

“Да только стоит увидеть эту ведьмочку, как все внутри загорается! И проклятый источник так и толкает к ней. К ней и только к ней…” — Сандр сжал кулаки, но не позволил пламени взять верх.

“Она еще так молода. И не инициированная, конечно”, — при этой мысли сердце ректора забилось куда сильнее, чем при бое с тенью.

“Как долго я еще смогу на нее смотреть, и не предпринимать никаких действий?” — при мысли о возможных действиях Сандра пробил пот. Действия эти во всей динамике тотчас нарисовало его воображение.

— М-да, — прошипел мужчина сквозь крепко стиснутые зубы. — Я могу ее напугать. И… тогда точно потеряю.

— Да гори все ярким пламенем! — Сандр содрал с себя парадный мундир и второй раз за утро кинулся в душ.

Нет, пожалуй, он пока не готов для разговора с госпожой Кряжской.

Это слишком кардинальное решение. Вполне возможно, что ректор Академии зельеварения сразу же возьмет Ведяну под свое крыло. Ведьмы они ж такие ведьмы. Никогда не знаешь, что придет им в голову.

И тогда он не сможет видеть горящие восторгом синие как летнее небо глаза ведьмочки…

Не говоря уж обо всем остальном.

В конце концов, всегда есть родное поместье. Пару недель вдали от ведьмочки он вполне выдержит тетку Лию.

Должен!

Симеон Сатвал, чертыхаясь сквозь зубы, и поминутно поминая неблагодарных адептов, в частности, одну бедовую ведьмочку, копался в ящиках, которые хранились в тщательно охраняемом схроне.

В схроне том чего только не было! И сшитые витым зачарованным шнуром старинные свитки и манускрипты, по которым учились еще предки нынешних адептов.

И многоразовые перья — уцелевшие артефакты прошлых лет.

И чучела древней нежити, которой уж не сохранилось в мире.

А все благодаря кому? Огненным магам, конечно, которых выпускала Академия. Нежить огонь не сильно любит, а уж магический на дух не переносит.

Один велижский лич, вот наслали древние Князи напасть-то, еще сопротивляется. Только маги первого уровня да архимаги с ним справиться могут.

Магистр Сатвал, кряхтя, вытащил самый нижний ящик:

— Ну, если уж тут нет, то не знаю, где и смотреть.

Вывалил на громадный, занимающий пол помещения стол, все содержимое и скривился.

— Вот же! И кто только свалил сюда весь этот негодный мусор? — Симеон склонился над столешницей и со вздохом стал разбирать.

— Ножик, пилочек металлических с десяток, разного размера, — бухтел магистр, — ложек чайных с эмблемой Академии пять штук, пуговицы…. Пуговицы?!

Глаза магистра полезли на лоб:

— Да какой же умник засунул в схрон всю эту ерунду?

— Совсем домовые страх потеряли! Эхх… Постарел, видать, дядька Силай. Не справляется, за всем не усмотреть ему.

Симеон призадумался, а потом нажал кнопку на своем браслете.

— Силай слушает! — раздался бодрый голос главного домового.

Магистр посмотрел на валяющееся перед ним “богатство” и со вздохом сказал:

— Дядька Силай, занят?

— Кхех, — поперхнулся домовой от такого неожиданного вопроса.

— Так это, — осторожно ответил, — когда ж мы без дел-то бываем, Симка?

Симеон Сатвал поморщился. Он терпеть не мог, когда дядька Силай его так называл. Что за панибратство, в конце концов! Может, для дядьки Силая он и был Симкой. Ведь тот его старше… Да лет на двести с гаком-то точно.

— Дядька Силай, ты давай без этого. Без Симок, — строго выговорил магистр.

— Слушаюсь, магистр Сатвал, — тотчас оттарабанил дядька Силай. — Простите, забылся чуток. Думал, мы тут вдвоем, на связи-то.

Симеон вздохнул. Водил он дружбу с домовым давненько. Еще с тех пор, когда в Боевой Академии появился факультет Зельеварения. А было это еще при деде нынешнего ректора. И, конечно, для домового, который насчитывал не одну сотню лет, он, полуторастолетний потомок оборотнихи, был сущим дитем.

— Ты это, дядька Силай… Ищу я браслет для нашей ведьмочки. В схроне сейчас. И такой бардак тут обнаружил, — магистр нахмурился.

— Вот глянь-ка, — он нажал еще одну кнопку и из браслета вырвался яркий луч. — Видишь? Вот кто сложил в защищенном помещение, где хранятся ценности академии, между прочим, вот это все?

Луч расширился и обнял все поверхность стола.

— А что не так-то, Симеон? — дядька Силай тотчас показался и скатился по лучу.

— Так не дело барахло всякое тут хранить, вот в чем, — выговорил магистр.

Дядька Силай моргнул и осторожно сказал:

— Так это… Ты ж распорядился-то. Сам.

Симеон нахмурился:

— И когда же? Не припомню.

— А вот как раз, когда разбирали завалы-то факультетские, Зельеварения. Неуж не помнишь? — поразился домовой.

Магистр вздрогнул. Вспомнил он, как не вспомнить. Когда после того жуткого скандала с дочерью декана факультета и другом Сандра, Филиппом, Эржбета Маленская покинула Академию, то не сдержалась и наслала заклятье сильное.

Ну, в своем праве была. Что и говорить. Ведьма ж. И непростая была, а экстра класса.

Обидеть ведьму на ее земле немыслимо. А факультет свой госпожа Маленская считала своей землей.

Ведьмы, одно слово.

Да, было дело тогда.

Симеон Сатвал поежился. В этот бы раз дел никаких не случилось.

Вон, Сандр-то едва сдерживает силу. Это хорошо еще, что Ведяна не знает ничего про дела-то прошлые.

Дядька Симеон видел, как ведьмочка смотрит на ректора. Чувствовал, как источники обоих тянутся к друг другу.

И ладно Ведяна. Она молоденькая. толком ничего не понимает.

А вот что Сандр, дуралей-то, сопротивляется источнику своему?

Неужто и правда Олеандру забыть не может?

Непохоже что-то. Эхх… Поверить не может он в истинную вторую, вот правда в чем.

— Вспомнил, — нехотя ответил домовому магистр и вздохнул.

— Дело прошлое, что теперь, — домовой истово закивал головой и глазки его неожиданно разгорелись:

— А может, по чарочке взвару, магистр? — дядька Силай подмигнул.

Симеон Сатвал прищурился и бабахнул кулаком по столу:

— А давай! Смородиновому?

— Понятное дело, — заулыбался домовой. — Другого и не предложил бы.

Давно не сидели-то с тобой. Вот примерно таким мне представляется дядька Силай.

Глава 35

— Хороша смородиновка, — Симеон Сатвал промокнул усы громадным цветастым платком.

— И посидели хорошо, — вторил ему дядька Силай, споро кидая в открывшейся рабочий портальчик остатки пиршества.

— Ну, бывай, Симеон. Работа не ждет, — махнул он и стал растворяться в воздухе.

— Давай, дядька Силай, — разомлевший от смородиновки магистр Симеон опять уткнулся в ящик со всякой всячиной.

— Да где ж этот шнурок-то зачарованный, — пробурчал он, по третьему разу пересматривая содержимое ящика. — Пуговицы одни валяются. И зачем мы тогда все это собирали? Боялись, что проклятие Эржбеты-то на всяком предмете останется, вот зачем, — наставительно произнес магистр и поднял палец вверх.

— А может, и осталось. Кто теперь проверит-то? Не Ведянке же снести да спросить. Куда там. Не обучена она еще толком. Эх, жаль, что нету у нас больше факультета Зельеварения, — вздохнул Симеон Сатвал.

Ну, пускай тут лежат до поры до времени.

— А, вот где я его видел, — обрадовался он. — Ну, точно. И вовсе не в этом ящике. А все Силай со своей смородиновкой, — Симеон схватил за кончик застрявший в уголке витой шнурок тусклого багряного цвета.

— Ну, тебя, дружок, не жалко, — сказал он, глядя на тихо лежащий предмет. — Даже если и потеряет Ведянка, то, глядишь, еще парочка найдется.

Старенький ты, конечно. Но для простого вызова сгодишься.

А там, глядишь, и гномы новинки подошлют.

Симеон аккуратно свернул шнурок и нажал кнопку дальнего вызова на своем браслете:

— Доброго дня, магистр. Надо вот срочно зачаровать и вернуть адресату. Мне, то есть. Когда сможете?

— Простая работа. Думаю, в ближайший час, — проскрипел чей-то простуженный голос. Декан кафедры артефакторики умудрялся вечно просужаться. И зимой, и летом. Но специалистом был отменным.

— Отлично, магистр! — сказал довольный Симеон и огладил бороду.

А в это время расстроенная Ведянка сидела и смотрела на раскрытую перед ней книжицу. Слезы капали на страницы гримуара, и мгновенно впитывались в тяжелые страницы.

Вредная старушка и слезы жаловала. Как же, хоть частица какой энергии, да ее будет.

Коли не дают больше кровушки, древний довольствовался тем, что само попадало в руки.

— Ого, какая книжища! — раздался восторженный крик и к столу подскочил Лаврик.

Я сразу очнулась. Вот же ж. Даже не заметила, как он появился-то.

— Красивая-я какая, — протянул Лаврик и руки свои протянул к гримуару семейному.

— Ты что делаешь? — взвилась я, забыв и грусть, и тоску.

— Вот сейчас тебе полпальца оттяпает, тогда узнаешь, как чужие-то гримуары трогать! — я скорее откинула руку его. А то ведь очнется, негодница, да как примется за старое.

Вон, отряхивается, довольная. Слезы мои ей впрок пошли.

— Ах-х, — закудахтала книжица. — Какой приятный молодой человек, — и она игриво зашуршала страницами.

— Вот, Ведянка. Учись! Красивой назвал, не то, что ты. Слова доброго от тебя не дождешься, — недовольно пробурчал гримуар и тут же спохватился.

— Ох, ну что же мы все обо мне да обо мне. Ведяна, познакомь меня с юношей, — вдруг заявила заядлая отшельница и даже пристукнула по столу тяжелой тисненой обложкой.

Я даже глаза вытаращила. Познакомь ее! Это что-то новенькое. Недоверчиво посмотрела:

— Лаврика, с тобой?! Чегой это ради-то? Или ты не семейный наш гримуар?

— Вот выдумала еще чего на старости-то лет.

— А вот про года мои не надо тут напоминать, — щелкнула она серебряными застежками.

— Доброе-то слово любому приятно, Ведянка!

Да уж. Видно, давно ей комплиментов никто не говорил.

Да и кому бы. Так, в подпространственном хранилище-то ей одиноко, наверное.

Я-то вот \ думала, что она там всегда спит.

А выходит, что скучает и даже тоскует.

Постойте-ка. Да это ж двоюродная тетка Алексина сейчас проснулась.

Ойй. Точно, она.

Бабуля говорила, знатная была ведьма, да только больно горячая.

Сердце большое да любвеобильное имела. Что-то там про парней еще было, но тогда бабуля невнятно пробормотала и даже гневно глазами сверкнула.

— А можно с ней познакомиться?! — Лаврик, который так незаметно проник в комнату, умоляюще посмотрел на меня.

Ну, это ни в какие ворота-то. И где Рыська? Тут среди бела дня посторонние подходят, к книге родовой руки тянут, а фамильяра и след простыл.

Вот сегодня денек…

— Нет! Нельзя, — я вдруг разозлилась. Тут сидишь, узнаешь тайны семейные. Век бы их не знать-то. А всякие разные Лаврики под руку лезут.

— Ах так! — рассвирепела и книжица. — Тогда вот сиди и жди совершеннолетия! Дальше ни к одной странице не подпущу, — и высунула глаз свой, кровью налитый.

Лаврик вон, даже отшатнулся. Умеет напугать она, тут не отнимешь.

Еще и грозится, видишь ли! Да не нужны мне эти тайны, даром не нужны.

И того, что узнала, довольно мне. Нет. Не останусь я тут, в Боевой Академии-то. Нечего мне тут делать. Не хочу больше его видеть, ректора. Но вот один раз, последний, придется.

Я нахмурилась, вздохнула и захлопнула книжицу. И даже ее “Да погоди, погоди ты, Ведянка! Шуток не понимаешь, ведьмочка”, меня не тронула. Понимаю я шутки. Да только не до них мне сейчас.

Надо идти к ректору. Надо. Буду требовать, чтобы отправил меня к госпоже Кряжской. Вдруг получится?

— А ты чего пришел-то, Лаврик? — не ласково спросила я.

Парнишка сразу как-то сник. Посмотрел на поблескивающий защелками гримуар и протянул мне витой кожаный шнурок.

Глава 36

— Так вот, браслет новый тебе принес, — сказал Лаврик. Держи, растеряшка. Магистр Симеон просил передать. Взамен потеряных. Сказал, тебе такой в самый раз будет.

Я взяла шнурок и обернула вокруг запястья. Красивый такой. На змейку чем-то похож. Уж как я не люблю змеек-то, а тут…

Вот прям как родной он. Настоящий мой браслет.

Вытянула руку, полюбовалась. Витой, старинный шнурок. И такое тепло от него вдруг пошло-то, будто бабуля мягкими своими руками обняла. И сердечко мое, бедное, страдающее сердечко стало таять. Вот как тает снег, когда берешь его в руки. Пушистый, легкий и ослепительно белый.

Сразу вспомнился лес наш. Зима, тихонько поскрипывает под ногами утоптанная тропинка.

День солнечный, морозный. И откуда ни возьмись — вдруг снег! Крупные, кружевные снежинки кружатся и падают мне на раскрасневшееся от мороза лицо.

Как же хорошо-то…

“Смотри, Ведянушка, — говорит бабуля и поднимает глаза к небу, — и запоминай. Знай, когда такой вот снег идет и солнце светит — это знак.”

Помню, я аж вздрогнула. Потому что знаков у бабули было много, и все как-то больше не к добру.

То к засухе, то к потопу, а то и к пожару.

Улыбнулась она тогда, обняла меня и поцеловала в щечку красную:

“Не бойся, Ведянка. Этот знак — он всегда к добру. Значит, Светлая мать скоро явит свою милость. Пошлет нам с тобой настоящее чудо”.

Ойй… Чудо это хорошо. Правда, вот сколько мы жили с бабулей, а особых чудес не видели.

“Может, такой снег просто еще никогда не шел?” — подумала я и согласно кивнула.

Хотя хорошо мы жили с бабулей и без всяких чудес.

Я вздохнула.

Вот как странно получается-то. И правда, такого дня, как тогда, я больше и не помню.

А чуда никакого не случилось. Жалко.

Ну не считать же чудом тот случай, когда я со страху сожгла дикого кабана?

— Ведяна, Ведя-ан! — как сквозь толщу снега пробился ко мне чей-то голос. Я вздрогнула и открыла глаза.

Надо мной стоял Лаврик и тряс меня за плечо.

— Что тебе опять, Лаврик? — устало сказала я. И правда, устала. Будто вот все пять кругов магистра Левия пробежала-то.

— Ничего! — неожиданно буркнул парнишка. — Я, если хочешь знать, за тебя волновался. Вот!

Ведь ты как браслет в руки взяла, так и все. Будто и нет тебя. На меня смотришь в упор — а не видишь.

И вообще, — Лаврик вдруг всхлипнул. — Испугался я за тебя. Рыськи нету. Помочь-то некому.

— Тряс тебя, тряс — едва добудился, — закончил он и шмыгнул носом.

А я вдруг взяла да и обняла его. Вот как младшего братишку, которого у меня никогда не было, обняла.

Лаврик напрягся было, а потом уткнулся мне в плечо. И скорее отстранился.

Ну, конечно. Он же мужчина. Разве можно показать свою слабость девушке-то?

Никак нельзя.

А прыщиков-то у него будто больше стало. Вон, парочка уже нарывает.

Я прищурилась. Вот что делать прикажете? Если и правда, заберет меня отсюда госпожа Кряжская, кто ему поможет-то?

А дядьке Симеону кто? Опять будет запрещенную настойку силены глотать…

Эхх. Пропадут они тут без ведьмочки. Может, как раз потому и был раньше факультет Зельеварения при Академии-то.

Бабуля моя всем помогала, и ведьмочек учила уму-разуму.

Я посмотрела на новый свой браслет и поняла, что рано собралась к госпоже Кряжской.

Да и… Ну не могу пока на ректора смотреть. А вот с дядькой Симеоном встретиться надо. Что он там говорил-то, когда я только-только им тут как снег на голову свалилась?

Мол, за последние сто лет бессменно тут работает, без выходных и возможности нормально обернуться?

Значит, много чего помнит. И много чего знать должен.

Я посмотрела на смиренно лежащую на столе книжицу.

Выходит, остальные-то страницы скрыты для меня до совершеннолетия, да?

Ничего, я уже знаю, у кого спросить.

— А тебя, вредина, опять на покой отправлю. И спи там себе, раз так, — я нахмурилась.

Вот беда-то. Рыськи нету. А сама я пока не владею порталами, чтоб в подпространство попасть. Да и не потерпят они, сумрачные рыси, когда ведьмочки бродить станут по их угодьям.

— А где же Рыська-то? — уже вслух сказала и огляделась, да как следует. Вдруг фамильяр скрылся за пологом невидимости и правда дрыхнет без задних ног?

Нет, это я что-то себе надумала. Чтобы мой Рысенька, да дрых, когда книжица тут?

— Так я и говорю, — Лаврик отвернулся. быстро провел по носу рукавом форменного пиджака. Вот что делает, а? Такую красоту испачкал.

Нет, тут за ними всеми пригляд нужен.

— Пришел, стучу. Никто не отвечает. Дернул дверь — открыто. Вошел и слышу, ты с кем-то разговариваешь. Голос женский, незнакомый. Но странный такой. То будто старушка говорит, то совсем молодая. А потом замолчала ты.

— Ну и я, это, — смутился парнишка, — заглянул. Ты не думай, Ведян. Я не подслушивал. Просто…ну, так получилось. Я заглянул, думал, сейчас Рыську увижу хоть.

А его нету, и ты сидишь такая вся. Ну, расстроенная, вот.

— А где он, правда? — Лаврик встревоженно глянул на меня.

А я… Ну вот до чего ж я забывчивая ведьмочка-то! Ведь сегодня же десятый день после Полнолуния. В этот день у призрачных рысей самый главное событие года.

Выбирают заместителя главы клана. У них с этим строго. Глава один, бессменный. А вот помощников каждый год выбирают.

И все, кто в клане-то, должны быть. Конечно, и Рыська мой.

Ой-ей… Получается, я осталась без фамильяра до завтрашнего утра.

А и он хорош! Неужто не видел, что я тут вся в расстройстве сижу-то. И света белого не вижу с источником этим и ректором!

Мог бы и напомнить, между прочим.

— Праздник у них сегодня. Большой. Совет держат, выбирают заместителя главы клана.

А дальше, как водится, поздравления да игрища. До утра не будет его, — добавила я. Лаврик погрустнел немножко, а потом покосился на книжицу и глаза его блеснули.

Глава 37

— Лаврик, а где сейчас магистр Симеон? — спросила я. Конечно, я заметила, как у него глаза блеснули, когда на книжицу-то посмотрел.

Понимаю, как любопытно ему. И услышал парнишка, ой, боюсь, много чего услышал. Да только последнее это дело собственный гримуар посторонним показывать.

Хоть и сроднилась я вот с Лавриком-то. Прямо как родной стал мне.

Да и книжица при виде постороннего не завизжала, как у нее водилось обычно.

Наоборот. Познакомь ее. Вот чем она старше становится, тем страннее-то.

А Лаврик даже губы вон облизнул. Ну, нет. Никому я не давала в гримуар заглянуть, и ему не дам.

— Чего? — рассеянно ответил парнишка.

— А вот я тебе сейчас дам, “чего”, — нахмурилась я. — Нечего на книжку смотреть. Все одно нельзя тебе к ней.

— Так…Ведян, — Лаврик расстроенно шмыгнул носом, — она ведь сама сказала, познакомь. Я слышал!

— Слышал он, — покосилась я и хмыкнула. Вот терзали меня смутные сомненья. Книжица-то, уж на что сварливая да вечно недовольная, а до сих пор ни с кем познакомить не просила.

— Мало ли, что ты слышал. Я вот тебя спросила, где сейчас магистр Симеон. А ты и не услышал, — буркнула я.

— Так у себя, в магистерской. Где ж ему еще быть. Или вот опять в схроне разбирается, — солидно ответил Лаврик.

— Понятно, — протянула я и вздохнула. Стало быть, сейчас могла бы я к нему сбегать. Вон, допуск на руке есть, шнурок. Светлая мать, как же хорошо-то, что никаких кнопок там нету. Никто по утрам орать дурным голосом и будить меня не станет.

Могла бы, конечно.

Да как книжицу оставить? То-то и оно, что никак. Вот положение.

А все Рыська. Удрал без предупреждения. Тоже странное дело-то. Иль случилось у них что?

Я тоскливо посмотрела на книжицу, на Лаврика и сказала:

— Спасибо, Лаврик, что принес мне допуск-то. Сейчас куда, к себе в библиотеку пойдешь?

Парнишка приуныл, но кивнул:

— Ага, туда. Работы там много. У нас знаешь какой фонд книжный? — он даже приосанился. — Тысячами штук исчисляется!

— Порядочно, — уважительно сказала я.

— Не то слово! Да у нас там редчайшие экземпляры имеются. Такие, что и в королевской библиотеке нет, между прочим.

Много чего есть, а вот такой книжицы, что у тебя — нету, — вздохнул Лаврик.

Надо же, какой он увлеченный-то работник. Повезло с ним Академии.

— А потому и нет, — я хмыкнула, — это ведь гримуар. Родовая книга ведьминская. У каждого рода своя имеется.

— Да знаю я, — отмахнулся Лаврик и с тоской посмотрел на книжицу.

— Вот такие гримуары, как твоя книжица, хранились при факультете Зельеварения. Ректор говорил. А когда там все пришло в запустение, одним часом, представь, Ведяна!

Лаврик махнул рукой и широко раскрыл глаза.

— Да, одним махом. Так магистр Сатвал сказал, от него я тоже слышал. Вот прямо сразу исчезли все гримуары. Жалко очень.

— И правильно, что исчезли — нахмурилась я. — Потому что нечего чужаками совать свой нос в родовые ведьминские книги. Да и не пропали они вовсе, вот что я тебе скажу.

Фамильяры их скрыли в свои хранилища.

Ойй.

Вот что я сейчас ляпнула-то? Зачем ему, этому юному библиотекарю, знать про хранилища? Про это вообще никому знать не надо!

— Да ты что-о, — Лаврик чуть рот не открыл. — Значит, вовсе не сгорели они синим пламенем, про которое говорил магистр.

— Синим пламенем? — я прищурилась. Синее пламя… А ведь я слышала об этом пламени-то. И уж если там и правда бабуля моя замешана…

— Одним часом, говоришь, пришло в запустение? — переспросила я.

— Одним, ага! — Лаврик даже подпрыгнул от возбуждения. Ну, лишь бы к книжице не подходил, а так пусть его, хоть бы и бегал вокруг.

Ну, если одним часом и синее пламя… Тогда я вообще удивляюсь, как от факультета Зельеварения хоть что-то осталось-то. Я нежно прикоснулась к витому шнурку на своем запястье и прислушалась. Оттуда он, шнурок этот, точно. И часть, малюсенькая такая, часть бабулиной ауры на нем. Отпечаток, не больше.

Значит, бабуля была в ярости. Ведь применила заклинание опустошения. Неожиданно мне стало холодно и кожа покрылась мурашками.

Вот и понятно теперь, почему мы в лесах-то жили.

Ведь за такое в ковене могли и дар запечатать, ведьминский.

Почему ж она так поступила-то… Бросила тут все. Домик свой с огородиком. Факультет вон с землей сравняла.

Я вздохнула. Сильная у меня бабуля ведьма, ох какая сильная была.

А раз так поступила, значит, и поделом им всем!

Вот только узнать бы кому им. А то толком все одно ничего не понятно. Что мама моя была истинной ректора, это я поняла. Сердце болит от этого, сильно болит-то. И злюсь на Сандра за это сильно.

Да только не поняла я, почему они не поженились тогда, раз истинные?

Бабуля в книжице как-то странно написала, что, мол, Сандр отказался. Да что бы от истинной-то отказывался маг, это дело неслыханное.

А потом вот меня истинной, дочку-то ее, называет. Это как так-то? Истинность по наследству ведь не передается.

Или передается? Плохо быть недоученной ведьмочкой, ой как плохо.

Я-то никогда не слышала о таком. Но…раз я истинная, он вот…тоже истинный.

Значит, бывает так?

И где мама моя сейчас? А отец? Ведь у меня же был отец… Кто он? Где?

Голова вдруг потяжелела, в висках закололо.

Глава 38

— Так, Лаврик. Твоя библиотека тебя ждет, — сурово сказала я. А попробуй с ним по другому-то. Ведь прилип к книжице, так и поглядывает на стол. Уходить совсем не хочет. Ну что с ним поделаешь. И вообще, как-то все не вовремя.

Вот явится Рыська, я ему задам!

— Ш-шо-о, — раздалось недовольное шипение. Ага! Явился, гулена. Я принюхалась. Вот что теперь делать мне?

Ведь фамильяр сейчас вряд ли сможет книжицу восвояси отправить.

Нет, отправить-то он отправит. Вот только куда она попадет?

Да что сегодня за день-то такой, а? Светлая мать…

— Ш-шо…Ш-шо ты, Вед-дянка гримуар-ром рас-скидываеш-шься, гор-ре м-мое-е, — Рыська наконец проявился целиком.

Ну, точно. Праздновали они там всем советом, да как следует.

— Молчи уж, Рыська, — буркнула я. Научена горьким опытом, ага. Совестить да выговаривать, когда он в таком вот состоянии это ни-ни.

Греха не оберешься. Вскинется, глаза выпучит и станет когтями драть пол. Потом, конечно, уснет. И исчезнет в своем подпространстве.

— М-молчи-и, — протянул Рыська и сверкнул глазами. — Да я, мош-шно сказать, сразу сюда. К тебе. Фсе-е брос-сил. Клан еш-шо празднует. А я с-сюда, к ведьмоч-чке с-своей, — едва закончил он и, закатив глаза, раскинулся на полу вверх брюшком.

— Ведяна, Ведян! — прошептал Лаврик и на цыпочках подскочил к захрапевшему Рыське.

— Ему что, плохо? Плохо ведь ему! — склонился над фамильяром и закашлялся.

— Хорошо ему, — вздохнула я. — А вот потом будет плохо!

— Говорила ж тебе, праздник у них большой. Отмечали хорошо, — покосилась на Лаврика. Парнишка уже отошел подальше от Рыськи.

Да, запашок был еще тот. Не всякому нравится аромат настойки корня мандрагоры. Некоторых прямо с ног валит. А вот сумрачные рыси эту настойку очень любят. Говорят, пользительная. Продлевает активную фазу и обостряет нюх. Ну, не знаю.

Им видней, конечно.

Да только после той настойки Рыська и правда в себя быстро приходит. Не то что мужики в селе-то нашем. Как выпьют чего покрепче, так и день потом отлеживаются.

Ну, ладно. Как только проснется мой Светлой матерью данный фамильяр, вот тогда я ему все и выскажу-то.

А теперь…Теперь оставалось только ждать.

— Лаврик, а тебя не хватятся в библиотеке-то? — закинула я опять удочку. Хоть на самом деле я уже не так и хотела, чтоб ушел он. Тепло с ним, смешной такой.

— Так некому, Ведян, — степенно сказал парнишка. — А давай я тебе тут чем помогу, а?

И помочь вот хочет. Да дел-то полно, конечно.

Внезапно браслет на руке Лаврика замигал ярким красным светом. И так вот быстро-быстро. Такого я еще не видела-то.

Парнишка ахнул и вскочил:

— Ведянка, что-то случилось! Всех срочно в главное здание собирают.

— Бежим, скорее!

Бежим, ага. У меня тут родовая книга в свободном доступе на столе. Фамильяр в бессознательном состоянии кверху лапами валяется.

— Ты беги, Лаврик, — ласково сказала я. — Потом расскажешь, что у вас там случилось.

— Так как же? — Лаврик растерянно затормозил у дверей. — Это ведь сигнал общего сбора! Ты что, не понимаешь?

Я не понимала. Ну, не боевой я маг. Хоть и числюсь вот в адептках-то. Толку с меня на их общем сборе?

— Это ты не понимаешь, Лаврик. У меня тут гримуар беспризорный да фамильяр невменяемый. Ответственность за них несу.

— Беги давай! — я нахмурилась и буквально выставила парнишку за дверь.

Не хватало еще, чтоб из-за меня опоздал он на этот сбор-то.

Лаврик нахмурился и уперся:

— Ты что! А вдруг опасность какая? Кто тут тебя защитит?

Ну, вот еще, что выдумал. Опасность. Смешной он.

— Лаврик, да ведь у Академии защита сильная. Третьего ж уровня, дядька Симеон говорил. Какая тут может быть опасность-то?

Нахмурился парнишка, вздохнул:

— Ну, мало ли… А вдруг пробой магический, а?

И тут глаза его засверкали почище, чем когда он на книжицу смотрел.

— Беги, Лаврик, — серьезно сказала я, хотя самой вот даже смешно стало.

Пробой! Выдумает, тоже. Это же такая редкость-то.

— А мне в своем домике бояться нечего. Тут защита стоит получше, чем на всей Академии, — я еще раз подтолкнула недоверчиво глядящего на меня Лаврика.

— Бабулина защита! — я подняла палец вверх. Парнишка кивнул, вздохнул и побежал со всех ног.

Я облегченно вздохнула и с благодарностью посмотрела на свой браслетик. Как же хорошо-то! Не светит, не заставляет подпрыгивать и вздрагивать от звона. Теплый, такой родной.

И голова сразу прошла. Вот стоило Рыське появится, так сразу и прошла. А может, это эманации настойки корня мандрагоры так на меня подействовали?

Целительная она. Да только для людей совсем не годится. Сильная больно. Разве вот когда уже, так сказать, в переработанном сумрачной рысью виде.

Закрыла двери и блаженно села на лавку, закрыв глаза. Хоть посидеть в тишине и покое чуть-чуть.

Самое то, когда голова пройдет. Села, да не заметила, как и заснула. И снилась мне бабуля, странно так одетая. Волосы с проседью, заплетены в косу, уложенную вокруг головы.

Строго так смотрит, и только в глубине голубых ее глаз видится мне тревога.

На ней надета блузка под горло самое, а поверх нее такой вот балахон. Зеленый как трава первая, яркий. И материал чувствуется не простой, шелка заморского.

В руке бабуля сжимает пузырек темного стекла. Маленький такой, с притертой крышечкой. Залита крышечка сверху воском заговоренным.

Идет она по коридору длинному, плохо освещенному. Подходит к стене и что-то говорит, тихо-тихо. В стене тут же появляется маленькая дверца. Бабуля достает из кармана своего странного просторного одеяния ключик, блеснувший в тусклом свете вспыхнувшего на мгновение магического светильника.

Вставляет его, быстро оглянувшись, в замерцавшую зеленоватым цветом скважину.

Быстро проворачивает. Потом опять что-то проговаривает, медленно и тягуче.

Дверца, помедлив немножко, заскрипела и распахнулась. Бабуля недовольно покачала головой, еще раз оглянулась и быстро вошла. Дверца начала медленно закрываться…

— Спиш-шь, горе моеуоу-о. Гримуар-р брош-шен, а тебе и гор-ря нету-у, — протянул, зевая, Рыська.

И тут я проснулась.

Жалко, ну как же жалко-то! Я ведь такой бабулю никогда не видела. Куда она шла, что в руке-то держала?

Эхх, Рыська. Такой сон испортил мне испортил.

Глава 39

Сандр Огненный вздрогнул и неверяще уставился на пульсирующую нестерпимо ярким светом звезду.

“Неужели вызов?” — архимаг почувствовал, как сердце у него заколотилось, а вслед за тем пришло облегчение.

Судьба милостива к нему!

Сандр быстро нажал на браслет.

— Срочное сообщение! Ректору надлежит собрать всех оставшихся на его попечении адептов в хорошо охраняемом помещении. Прорыв периметра. Повторяю. Прорыв периметра в районе села Новорачье. Нападение велижских личей. Адептам выпускного курса быть готовым к возможному участию в зачистке.

Повторяю.

Дальше Сандр слушать не стал и нажал отбой.

Ну, что же. Пожалуй, это нападение как нельзя кстати для него сейчас.

Велижские личи твари смертоносные. Будет куда потратить скопившуюся силушку. Тут не только бедовая ведьмочка из головы вылетит.

Прекрасно. И к тетушке Лие ехать не придется.

Ректор встряхнулся. Открыл встроенный шкаф, в котором висели и уже давненько пылились несколько боевых комплектов. Быстро облачился в защитного цвета длинные брюки и камзол высшей степени магической защиты. Натянул на ноги сапоги из кожи виверны и наконец засунул за пояс клинки.

“Ты берешь клинки?” — он вспомнил удивленное выражение лица Левия в те далекие времена, когда они зачищали от личей прорыв Северной заставы.

Удивление друга можно было понять. Ведь таких тварей ничто не брало, кроме огненного смерча, вызванного магами.

Сандр тогда пожал плечами. Он сунул клинки за пояс просто так, по привычке. И тогда именно эти клинки спасли жизнь Левия. Друг тогда израсходовал всю магию, и лежал, глядя в синеющее небо. Велижский лич был почти повержен. Но в последний момент вытянул свою узкую, полную зубов-кинжалов и попытался ухватить лежащего мага.

Сандр, не думая ни минуты, взмахнул клинками и в одно мгновенье отсек чудовищу голову.

С тех самых пор он понял, что в бою с личами могут пригодиться все умения. А клинками Сандр владел в совершенстве.

Сердце ректора пело, ноги уже отбивали походный ритм.

“Застоялся я тут. А может, ну его, ректорство? Уйти простым боевым магом, да хоть на ту же Северную заставу”, — пронеслась мысль, которой Сандр только обрадовался.

Он нажал на браслет и включил общую связь. Вот как раз в этот момент замигал браслет и у Лаврика, и у Никоса, и у Тильды. У всех адептов, кто еще оставался в Академии.

И у всех магистров. Да только их было сейчас всего двое — магистр Симеон Сатвал и магистр артефакторики, мэтр Канитус. Тот самый, который сделал из витого шнура браслет для Ведяны.

Не прошло и пяти минут, как в главном корпусе Боевой Академии, в зале, где обычно вручали выпускникам дипломы, собрались все.

Выпучив глаза, прибежал Лаврик и притащил буквально за руку своего приятеля, Силу. Сила вытирал пот со лба. Ему, пухленькому и неповоротливому, такой забег тяжело дался.

Несколько старшекурсников во главе с Никосом Ланьери стояли впереди.

Сандр, в полном боевом облачении, с клинками за поясом, быстро прошел через небольшую толпу адептов.

За ним тяжело ступал мрачный магистр Симеон. Сзади семенил маленький, пухленький магистр Канитус, очень недовольный, что его оторвали от создания совершенно нового артефакта.

Сандр Огненный подошел к возвышению и встал, цепко вглядываясь в адептов. Старшекурсники стояли по стойке “смирно” и ждали.

За ними толпились несколько адептов младших курсов.

Сандр внутренне поморщился. Давно надо поставить вопрос на совете Академии, чтобы адептов младших курсов разбирали по домам сразу после сдачи экзаменов. Устаревшее правило, по которому все перешедшие на следующий год, должны провести еще месяц в Академии, казалось ему совершенно излишним.

Когда-то это было, очевидно, необходимым. Правда, Сандр не помнил причин, заставивших совет Академии такое правило принять.

Оно было и при его деде, и при отце.

Была бы его воля, адептов младших курсов он отослал бы сразу после сдачи переводных экзаменов.

Но — традиция!

— Адепты! — Сандр внимательно оглядел каждого. Увидел встревоженные и любопытные взгляды.

— Вы все молодцы! За пять минут сумели добраться до главного здания. Однако снарядиться должным образом смогли только старшекурсники.

Лаврик и Сила посмотрели друг на друга. Одеты они были в форму, как и полагается. Про что это ректор говорит?

Старшекурсники подтянули животы и преданно уставились на Сандра.

А Сандр только сейчас заметил, что ведьмочки нет. Поднял бровь.

Посмотрел на магистра Симеона.

Нахмурился.

В реальную угрозу для Академии он, конечно, не верил. Более того, подозревал, что и тревога эта была скорее всего, учебной.

Но порядок должен быть во всем.

— Магистр, — он взглянул еще раз на Симеона, — я не вижу адептки Маленской.

— Она ведь получила сообщение?

Дядька Симеон крякнул и посмотрел на мэтра от артефакторики. Магистр Канитус стоял рядом, как и положено преподавателю. Но мысленно явно находился в своей лаборатории.

— Магистр, — пробасил он. — В сделанном вами браслете имелась встроенная система оповещения?

Магистр Канитус вздрогнул:

— В каком? А, шнурок… Что вы, магистр. В данный предмет ее встроить совершенно невозможно. Да вы и сами просили, что попроще.

Сандр нахмурился. Ясно. Ведяна просто не слышала. И что же прикажете делать теперь? Оставить адептов и броситься за этой ведьмочкой? Вот этого он как раз и хотел избежать.

Впрочем, зачем же самому трудиться?

Он нашел глазами Лаврика.

— Адепт Лаврентий, срочно приведите сюда адептку Маленскую.

Лаврик вздрогнул:

— Так это…господин ректор… Не пошла она, ни в какую не пошла! Сказала, что нечего ей на общем сборе делать.

А защита на домике ее получше, чем на всей Академии.

Я звал, вот честное слово! — Лаврик умоляюще посмотрел на Сандра.

— Я могу еще раз сбегать, да ведь не пойдет она!

Ректор поднял бровь. Вот же бедовая ведьмочка, все ей ни по чем. Однако порядок есть порядок. Он не простит себе, если с ней что-нибудь случится.

Но и Лаврика отправлять смысла нет.

— Магистр Сатвал, прошу вас срочно привести адептку Маленскую!

Глава 40

Я зевнула и с укором посмотрела на Рыську:

— Что, Рысенька? Хорошо погуляли в совете клана-то? И меня еще винишь, что книжица брошена лежит.

— А чья святая обязанность за книжицей смотреть? Сам, даже не предупредил, кинулся по первому зову туда!

Рыська фыркнул:

— А кто забы-ыл про выборы? Ты моя ведьмоч-чка, должна помнить!

Тут он прав, Рыська-то. Должна. И если бы не источник мой, не тайны эти, да не ректор… Конечно, я б и раньше вспомнила. Перед праздником этим, выборами-то, сумрачные рыси ведут себя непредсказуемо. Что-то там с подпространственными каналами у них творится. Перестройка, что ли. Плохо я в этом разбираюсь, что и говорить.

— Ладно, Рыська… Оба мы с тобой маху дали маленько, — вздохнула я.

— Бери вот книжицу да на место ее. Чудить тоже стала, — пожаловалась я.

Ну, да.

Кому еще и пожаловаться-то, как не фамильяру своему.

— Тут Лаврик был, — Рыська поднял одно ухо и перебил меня:

— Когда-а бы-ыл? — глазки его забегали и вид стал…ну, такой виноватый.

Вот же фамильяр, а?

Ведьмочки своей можно не стесняться совсем, можно тут валяться кверху брюхом, после настойки-то мандрагоровой.

А вот чужого парнишки — это он стесняется.

— Да только что ушел. Ты еще храпел вовсю, — не утерпела я и сказала, как есть. Сам виноват, мог бы ведь и поменьше настоечкой баловаться.

Рыська прижал ушки к голове и усы его поникли.

Переживает, значит. Вот лучше бы так обо мне переживал!

Лаврик ему уж так дорог стал, что только диву я даюсь.

Вздохнул фамильяр, прямо вот как человек, вздохнул-то и понурился.

— Ланно… Чего там ещ-ще-е с книж-жицей не то? — протянул он расстроенно.

Надо же.

Вот было бы чего расстраиваться. Я даже головой покачала и тоже вздохнула:

— Да с ней вечно не то! А сегодня совсем уж учудила. Прямо вот неровно дышит к Лаврику-то нашему, — выпалила я.

Рыськины глаза стали как плошки, а усы заинтересованно поднялись:

— С-с чего ты взяла?

— Просила с ним познакомить, вот с чего, — выложила я ему как на духу. Тут скрывать нечего. Я вот ни от кого ничего не скрываю. А от меня все все скрывают!

Светлая мать…. Так я ж собиралась к дядьке Симеону бежать-то. Выспросить его насчет родителей своих…

А с этим… вот не подберу слова… напраздновавшимся фамильяром все чуть из головы не вылетело!

Я подскочила, сна уже ни в одном глазу:

— Поз-знакоми-ить… — протянул Рыська и покосился на меня. — Ну-у, а ты что, поз-знакомила?

— Как же! Что же я, не ведьмочка? Конечно, нет. Захлопнула ее и все, строптивицу эту. Уж как она не хотела, обещалась мне всю правду доложить.

Ну, всю правду я и без нее узнаю-то.

— Давай, Рыська, — строго сказала я. — Хватай ее, и на место. — А мне срочно бежать надо!

Я быстренько переоделась в форменную одежду, пригладила опять растрепанную косу и кинулась к двери.

— С-сто-й, гор-ре мое, — зашипел Рыська, хлестнул хвостом по полу и мигом скрылся из глаз.

Я чуть не споткнулась. Да что ж такое-то… Идет ведь кто-то, видно. Фамильяр мой, хоть и напраздновался, да чутья не потерял.

Прислонилась к двери, поправила сбившийся половичок.

Послышались тяжелые быстрые шаги. Я выглянула одним глазком в окошко.

На ловца и зверь бежит. Похоже, спешить-то мне некуда.

Ведь это ж дядька Симеон сам ко мне идет. Молодец все-таки Рыська. Почуял чужого сразу, и скорее с глаз вон.

Крыльцо заскрипело под тяжелой поступью магистра Сатвала. Раздался стук в дверь. Я открыла сразу же.

— Ты чего ж, Ведянка, тут сидишь, когда общий сбор объявлен? — грозно, вытирая пот со лба своим цветастым носовым платком, пробасил дядька Симеон.

Я только рукой махнула:

— А какой с меня толк на вашем сборе-то, общем? Я ж ведьмочка. Ну и что, что в адептках числюсь. Это ж ненадолго. Не настоящая я адептка-то, дядька Симеон.

— Ты еще вот поговори мне тут! — дядька Симеон нахмурился и погрозил пальцем.

— Не настоящая она адептка. Тоже выдумала. Раз записал тебя в книгу Академии, значит, настоящая.

— Собирайся, давай. Не так я молод, чтобы за каждой адепткой самому бегать.

— Лаврика ректор посылал, да тот побоялся, что не пойдешь ты с ним.

— Мне пришлось, не стыдно, а? — дядька Симеон строго посмотрел на меня.

А я…я вздохнула и смутилась. И правда, неладно получается. Пожилой человек, магистр, за мной тут бегает. Вот что значит Боевая Академия-то. Все у них то тревоги какие-то, то сборы общие.

Что ж. Выходит, и мне надо идти.

Эхх… Так когда я наконец смогу у него узнать-то хоть что-нибудь про родителей?

— Ладно, дядька Симеон, — я подняла глаза на магистра, который уже развернулся и ждал меня, загораживая собой весь проход.

— Да только… я как раз к вам бежать собиралась-то, — вдруг выпалила я.

Вот возьму и спрошу его прямо по дороге. А что? Деваться-то ему будет некуда. Раз взялся меня доставить, пусть и доставляет на этот их общий сбор.

— Ко мне? — поднял бровь дядька Симеон. — Случилось чего, Ведяна?

Я остановилась и выдохнула. Вот, вот сейчас и спрошу у него все.

А сбор их общий подождет.

— Случилось, дядька Симеон, — я сжала кулаки и быстро-быстро, чтобы не передумать-то, сказала:

— Вы ведь знали моих родителей?

Дядька Симеон вздрогнул и замер. Он смотрел мне в лицо и на глазах начал обрастать шерстью. Лицо его вытянулось. Это уж не лицо было, а морда оборотня.

Вдруг он резко схватил меня мощной лапой, в которую превратилась его рука, и быстро задвинул себе за спину.

Ойй..

Может быть, зря я его спросила-то?

Глава 41

И тут дядька Симеон зарычал, да так страшно, что я сжалась. Пусть всего на минутку, но сжалась. А потом тихонько выглянула из-за его спины. И скорее назад. Прямо перед нами, у домика моего, стояло странное существо. Будто и на человека похожее, только заросшего шерстью с ног до головы.

Одни глаза на длинной, вытянутой почище, чем у дядьки Симеона сейчас, морде, сверкали яркой желтизной. Тут из-за тучек показалось солнце, отразилось от шерсти и я увидела, что не шерсть это вовсе.

А тоненькие, как будто металлические, узенькие полоски.

Существо поднялось на задние лапы, вытянуло морду, и надрывно, прямо вот как собака-то, завыло.

И такая тоска, такая боль была в этом звуке, что я не выдержала и вышла из-за спины дядьки Симеона. Существо заметило меня и взвыло еще жалобнее. Страдает ведь оно, мучается, бедное. Небось, вот точно, как магистр Симеон, обратилось да и застряло в этой ипостаси-то.

Помнится, читала я в одной бабулиной книге. Тяжело живется оборотням-то, не позавидуешь. А это, бедное, совсем озверело, видать. И ослабло. Я посмотрела еще раз на него и поняла, что вот не страшно мне. Ну, если только самую капельку. А вот жалко его, бедненького, очень.

Сделала еще шажок навстречу. Сзади взревел дядька Симеон и опять схватил меня за плечо:

— Худа идеш-шь, тура! — заорал он. Да, опять у него с артикуляцией проблемы. Ну, да ладно. С ним потом разберусь. Сначала вот с этим, страдальцем надо.

— Пусти, дядька Симеон! — строго сказала я и повела плечом. Магистр охнул и отдернул руку. А я вот даже не знаю, почему так сделала-то. Будто кто мне подсказывал. И еще… Запястье нагрелось. Я посмотрела на свой шнурок-то. Так и есть. Зачарованный браслетик окутывала легкая красноватая дымка.

Посмотрела туда, вперед. На это страдающее существо. Да не простым взором, а фирменным ведьминским. Ох ты ж…

— Да кто тебя так, бедненький, — запричитала я и сделала еще один шаг. Вот спешить тут точно не надо-то. Оно хоть, существо это, и страдает, но осторожность нужна.

У него же все магические каналы перепутаны! Как еще живет да дышит, непонятно.

Существо, услышав мой голос, горестно взвыло. Тоненько так, высоко. Даже сердце дрогнуло. Вот бы тем, кто так с ним обошелся, самим в его шкуре побывать-то.

Я сделала еще шажок. Существо стояло, не двигаясь с места, и только глаза его мерцали оранжевым цветом.

Я остановилась и протянула было руку к нему.

Да не успела и коснуться, как запястье вдруг зажгло и тут же вокруг меня поднялся купол.

Купол переливался на солнце багряным цветом, и я увидела, как то несчастное существо вдруг согнулось в три погибели, взвыло и схватилось за живот.

Ну, у человека-то там живот находится. Что уж у этого бедолаги там было, и не скажу. Покрутилось на месте, будто огонь жег ему пятки и вдруг вспыхнуло.

Да таким ослепительно белым пламенем, которого я никогда и не видела-то.

Я закрыла глаза. А когда открыла, не было передо мной никакого существа.

Точнее, было. Да только не существо, а злющий-презлющий ректор.

Его глаза, в которых пылало яркое белое пламя, безотрывно смотрели на меня. На меня и только на меня. Я почувствовала, что дыхание мое прерывается. Ойй…

Что сейчас будет-то.

Выходит, это вовсе не был учебный сбор?

Сандр Огненный, не отрывая от меня глаз, глубоко вздохнул и выдохнул. И так раз пять, я считала.

А что еще делать-то? Двигаться боюсь. Защитный купол уже едва мерцает, но все еще держится. И хорошо. Похоже, защищать меня уже не от кого. Разве что от ректора.

Я вздохнула и потупилась. Ну, что сказать. Виновата, конечно. Не пошла с Лавриком. Да ведь и права была, так-то. Защита бабулина вон как сработала. Я покосилась на витой шнурок. Он был на месте! Надо же. На месте мой шнурочек. И защиту дал, и не пропал никуда. Вот что значит, бабулина аура-то в нем!

Это вам не гномовы новинки.

А когда я подняла глаза, то поняла, что все, исчез купол-то.

Осталась я без защиты. А ректор так и не сводит с меня глаз. И желваки, желваки-то так и ходят по щекам его.

Злится, ойй, как же злится он.

— Вы что ж себе позволяете, адептка? — зашипел наконец Сандр Огненный и сжал кулаки, вокруг которых тотчас вспыхнуло алое пламя.

Слава Светлой матери, вспыхнуло да и погасло.

— Вы хоть понимаете, что чуть не стали жертвой велижского лича? — ректор, прищурившись, смотрел на меня в упор.

В глазах его я увидела страх. Светлая мать… Он, ректор Боевой Академии, архимаг огня, боялся. За меня боялся. А еще я почувствовала, как бьется его сердце. И мое, мое глупое, влюбленное сердечко забилось в том же ритме.

Меня вдруг затрясло всю. Я всхлипнула и кинулась ему на грудь. Грудь была широкая, надежная, но очень жесткая. А еще что-то больно кольнуло меня в мягкое место. Но мне было все равно. Я прижималась к архимагу, а он стоял, замерев. Потом вдруг сжал мои плечи и прошептал в спутанные волосы:

— Никогда не пугай меня так больше, слышишь?

Глава 42

Слезы хлынули из моих глаз, я замотала головой, прижимаясь к нему еще сильнее. Светлая мать, как же я испугалась-то, оказывается. Как хорошо, что ректор тут оказался:

— Так это вы его, прямо в пепел, да? — прошептала я, шмыгая носом.

Сзади кашлянул дядька Симеон.

Ойй…

Да что же это я-то? Ему ведь помощь опять нужна, вот как пить дать.

А я тут на ректорской груди плачу… Эхх… Хорошая грудь, надежная. Но надо от нее оторваться. Ректор-то, как этот кашель услышал, руки с плеч моих снял. А я вот так и стою.

— На-ка, — перед моими глазами показался цветастый носовой платок дядьки Симеона.

— Магистр, я сам, — глухо ответил ректор и, вырвав платок из рук магистра, протянул его мне.

Я нехотя оторвалась от ректорской груди и вытерла мокрое лицо.

— Как вы, дядька Симеон? — мне стало вдруг так стыдно-то, ох, как стыдно. Стою тут, с ректором в обнимку. Вишу на нем, можно сказать.

Но глаза подняла, повернулась. Надо ж посмотреть, что там с магистром-то.

— Да что мне сделается, — пробасил дядька Симеон. — Дело привычное. Рефлексы сработали, а коли так, то оборот назад дело простое, — и правда, лицо у него уже стало почти нормальным, челюсть еще выдавалась вперед да волосатость была повышенная, а так с виду все хорошо.

Я прищурилась, заставив себя отвернуться от ректора, и уже ведьминским зрением

дядьку Симеона проверила.

Правда, источник в норме, каналы магические тоже. Вот и хорошо.

— А скажи-ка ты мне, ведьмочка, зачем к личу полезла? — ласково так, что опять дрожь меня взяла, сказал дядька Симеон.

Сандр Огненный судорожно вздохнул и опять окинул меня яростным взором.

Ну вот.

Только что все было так хорошо, и опять.

Я смущенно потупилась:

— Так он звал, как дитенок мать зовет. Страдал, совсем иссыхал.

Я подняла голову:

— Да, я правду говорю! Он уж иссыхал весь, силы чуток только и осталось. Внутри-то жизни никакой не было. Каналы магические все перепутаны..

— Я… я вылечить его хотела, — вздохнула и посмотрела на то место, где стояло несчастное существо.

— Ну, адептка, — перешел на официальный тон Сандр Огненный. — Это велижский лич, вы это понимаете? Жизни, в нашем понимании, в нем нет. Нежить высшего порядка!

Ректор сверкнул глазами и тут браслет на его запястье полыхнул алым. Мужчина подобрался и нажал на кнопку.

— Внимание! — прозвучал громкий голос. — Прорыв в районе села Новорачье закрыт силами княжеских магов.

— Повторяю. Прорыв в районе села Новорачье закрыт. Внимание!

Возможны единичные случаи появления ослабленных личей в ближайших районах.

— Во избежание несчастных случаев руководству Академии надлежит отправить адептов младших курсов по домам.

Необходимо организовать порталы в течение ближайшего часа.

— Об исполнении — доложить, — добавил какой-то вот неживой, не настоящий голос и отключился.

Сандр Огненный резко посмотрел на меня, потом на дядьку Симеона:

— Магистр, головой отвечаете за ее безопасность!

Развернулся и быстро скрылся из вида.

Видно, порталы эти организовывать ректор пошел.

А мы с дядькой Симеоном одни остались. Он посмотрел вслед ректору и вздохнул. Посмотрел на меня:

— Так, Ведянка. Голова моя мне еще дорога. Давай-ка, веди к себе. У твоего домика защита крепкая, — он хмыкнул и, прищурившись, посмотрел мне за спину.

Видно, тоже свое зрение включил, магическое. Вот интересно, что видит оборотень?

Я-то, когда на домик гляжу, ничего не вижу. Так, будто туман какой, тонкой завесой едва колышется.

— Пошли, дядька Симеон, — с готовностью кивнула я. Мне все еще было не по себе, но трясти хоть перестало.

Как придем, выпью капельку настойки талии взволнованной. Все-таки не каждый день встречаются мне такие несчастные существа-то, как этот лич. Я вздрогнула. Глаза его, янтарные, так и встали передо мной.

И тут же вспомнились другие глаза. Изумрудные, огнем пылающие.

Ойй..

И не каждый день я кидаюсь ректорам-то на грудь, а он меня обнимает, да крепко так.

Сердце сразу застучало и краска в лицо бросилась. Слова его, как он мне в волосы-то прошептал, “никогда не пугай меня так больше”…

Я покосилась на дядьку Симеона. Он как раз отвел свой взор от домика и задумчиво так сказал:

— Да, такую защиту сейчас мало кто ставить может. Ишь ты. Столько лет стоял домик-то этот развалюха-развалюхой, и намека на защиту не было. А стоило тебе появиться — и вот, пожалуйста. Мастерица была бабка твоя, Ведянка. Редкая мастерица, — дядька Симеон покачал головой и потопал вперед.

А я следом пошла. И вдруг вот подумала. Как ректор-то тут оказался? Ведь он в главном здании был, туда всех собирал.

— Дядька Симеон! — крикнула я ему в спину. — А как Сандр Огненный-то узнал, что мы с тобой лича этого встретили?

Дядька Симеон обернулся и прищурился:

— Сама-то как думаешь?

Я плечами пожала. Ничего я не думала, как-то вот не до того было. Или это он намекает насчет источников-то?

Закусила губу.

— Источник позвал, да? — а у самой сердце замерло.

Магистр кивнул:

— Источник. Ведь оно как у истинных-то. Чувствуют друг друга на расстоянии. Когда эмоции сильные, — пояснил он.

Светлая мать… Опять про истинных. Вот никуда от этого не убежать, выходит…

Да так оно и получается. Правда, я вот ничего такого не чувствовала. А ректор — почувствовал.

Ойй…

Ну и что мне с этим делать, как жить-то? Пусть истинные мы с ректором. Пусть. Да ведь он — ректор, а я — адептка. И как нам теперь-то?

Я вспомнила его сильные руки, крепко прижимающие меня к широкой, надежной такой, груди. Стук его сердца, прерывающийся, взволнованный голос.

И спросила вдруг:

— Почему он от своей, той, истинной-то отказался, дядька Симеон?

Глава 43

Дядька Симеон разом остановился. Медленно повернулся и сказал:

— Эх, Ведянка… Вот про это не у меня спрашивать-то надо.

— Тайна, да? — я нахмурилась и тоже остановилась.

Дядька Симеон вздохнул и нехотя ответил:

— Да не то, чтобы тайна. Кому надо, те знают. Только не тот я человек, который про это тебе сказать должен.

Я вздохнула:

— Неужто у самого ректора-то мне спрашивать, дядька Симеон? Страшновато ведь.

Магистр анимагии только руками развел:

— Тебе-то страшновато? А кто у нас ведьмочка, боевая да бедовая? Вон, к личу кинулась как к родному, — ухмыльнулся вдруг дядька Симеон.

Ну да. Оно всегда так и бывает-то. Сначала страшно ужас как, а когда пройдет — так и посмеяться можно. Но одно дело лич этот, существо страдающее, а другое — ректор-то.

— Страшно, ага, дядька Симеон, — вздохнула я опять.

— А придется, Ведяна, — вздохнул и магистр. — Не хочу я через третьи-то руки тебе передавать историю эту.

Я кивнула:

— Да я, дядька Симеон, немножко знаю. Только не все. И не понимаю многого.

— Знаешь-то откуда? — нахмурился магистр.

Я замялась. Вот дернуло ж меня знание-то свое показать. Не про книжицу ведь дядьке Симеону рассказывать.

Покосилась на него да промолчала.

А дядька Симеон, вот до чего догадливый оказался, прямо сам на свой вопрос и ответил:

— Чай, в гримуар свой раньше времени залезла?

Тут у меня глаза чуть из орбит не вылезли-то.

Дядька Симеон только вздохнул да пояснил:

— Ведяна, ты ж ведьмочка. Всем известно, что у вас родовые книги имеются, гримуары. Чего ж удивляешься так?

А я вот даже не столько про гримуар удивилась-то. Я про это вот его “раньше времени”.

— Дядька Симеон, ну ладно, про гримуар, может, вам и известно.

— Только откуда вы узнали, что там охраняющее заклинание-то, на время поставленное?

Я нахмурилась и подозрительно на него посмотрела.

— Ну ты и ведьмочка необученная, — покачал головой магистр. — Чего тут знать-то? Сразу понятно, что время не пришло. Чего б тогда ты у меня спрашивала-то? В гримуаре прочитала б уже. Небось, Эржбета про все подробно расписала там.

Я уныло кивнула головой. Расписала. Да только до тех подробностей книжица меня не допустила.

— Что, до совершеннолетия закрыла доступ-то? — понятливо спросил дядька Симеон.

— Ага, — вздохнула я. — Или когда источник в силу полную войдет. — Или вот инициация моя будет.

— Ладно, дядька Симеон, — я закинула рассыпавшиеся волосы за спину. Тяжелые, черные, красивые они у меня. Блестят как, локонами упали, правда, спутанными. Но все равно красиво ведь…

— Но хоть про маму мою да отца, это вы можете мне сказать? — я умоляюще посмотрела на магистра.

Он нахмурился и недовольно сказал:

— До дому дойдем сначала, Ведянка. А то с твоим-то везением как бы еще один лич по дороге не попался. А там и видно будет.

Да чего там видеть-то… Я понурилась. Не хочет он мне ничего говорить. Знаю я этих оборотней. Они упрямые прямо ужас. Если решили чего, то не добьешься.

Так и плелась сзади дядьки Симеона. Дошли мы до домика моего. Дядька Симеон понятливо остановился, не стал на крыльцо-то подыматься. Я вперед прошла да дверь открыла:

— Заходите, дядька Симеон, — вздохнула да отошла в сторонку, его пропуская.

Вот теперь все правильно. Ведь когда ведьмочки дома нет, защита сразу работать начинает. И кто его знает, что будет тому, кто зайти-то решит. Хорошо еще, если, как вот тогда Тильдушку, просто откинет и не пустит к дому-то.

Дядька Симеон кивнул и зашел внутрь. В домике тишина да пустота. Рыськи ни следа. Я скорее в комнату да на стол посмотрела.

Уфф…

Нету книжицы. Пусто на столе. Слава Светлой матери, отправил фамильяр ее на место.

На душе полегче стало. Вот совсем она от рук-то отбивается.

Подавай ей Лаврика, и все тут. Странности какие.

— Так, Ведянка, — дядька Симеон протиснулся в комнату.

Все-таки домик на таких, как он, рассчитан-то не был. Уж больно высок да широк магистр.

Он тяжело вздохнул и покосился на меня из-под заросших бровей:

— Помню, помню я твой вопрос. Да только разговор-то этот долгий. А в Академии вон что творится…

Дядька Симеон запустил громадную ладонь в копну своих волос:

— Так что, ты, это… Из дому сегодня ни ногой. Тут ты в безопасности, полной. Сама понимаешь, бабуля твоя защиту создавала-то.

А мне пора, дел невпроворот.

Я только вздохнула и рукой махнула. Неужели и правда придется все-все спрашивать у самого ректора-то?

До совершеннолетия я точно не дотерплю. Одна надежда, что источник окончательно проснется. Про инициацию сейчас я и думать не хотела. Все-таки это для ведьмочки самое-самое-то важное…

Да только вот боюсь я, что у меня все никак у других-то ведьмочек.

Ведь у них источников нету, а у меня есть. И…вот чувствую я, что связаны как-то они. Источник и инициация. Связаны… Вот только об этом подумала, как сердечко мое и екнуло.

Эхх… Как бы еще поточнее узнать-то, что б зря не расстраиваться.

Опять к книжице придется на поклон идти…

Она там ведь что-то такое говорила, или, мол инициация, или совершеннолетие, или источник?

Запуталась я.

— Идите, дядька Симеон. Спасибо, что защищать меня бросились! — я в пояс ему поклонилась. Ведь и правда, сразу во вторую ипостась свою обернулся, меня за спину себе забросил-то.

— И что проводили до дому, спасибо! — я вздохнула.

Дядька Симеон хмыкнул, расправил и так широкие до невозможности плечи, и пробасил:

— А как же, Ведяна! Мы за своих горой стоим.

И не журись ты. Узнаешь все, когда надо будет. Или спросишь… — он вдруг подмигнул, а я неожиданно смутилась.

— Может, и спрошу, — пробормотала еле слышно.

— Вот это другой разговор, — хмыкнул дядька Симеон. — Узнаю нашу боевую ведьмочку!

Глава 44

Сандр Огненный почти вбежал в центральный зал. Быстро огляделся и облегченно выдохнул. Нашел глазами Никоса Ланьери:

— Адепт Ланьери, доложите обстановку, — скомандовал ректор.

Никос вытянулся в струнку:

— Господин ректор, все в порядке. Ни один адепт младших курсов из зала не выходил. Нарушения защиты зала не выявлено, — старшекурсник лихо козырнул.

“Как на заставе, в былые годы. А неплохо подготовил их Левий. Отличным оказался преподавателем. Кто бы думал. Даже жалко, что пришлось его отпустить,” — подумал Сандр.

“А все одна бедовая ведьмочка… Да… Моя…истинная”, — ректора неожиданно обдало жаром.

Перед его внутренним взором тотчас встала жуткая картина.

Она, его ведьмочка, его единственная истинная, протягивает руку к велижскому личу. Смертоносная тварь тоненько взвывает, и тут Сандр обрушивает на нее всю мощь своей магии.

Он прекрасно понимал, что одним разом с высшей нежитью не покончить.

И потому был изумлен, когда лич замолк и мгновенно обратился в кучку пепла.

Теперь понятно, почему. Как выяснилось, существо было истощено до крайности. Ему повезло. Им всем повезло.

А девушка стояла, окруженная мощной защитной сферой. Сандр даже подумал, что, пожалуй, такой уровень защиты не осилил бы ни один лич.

Но это было потом. А тогда он испугался. до одури испугался за нее. Вот и бухнул почти весь свой резерв.

И до сих пор благодарил свой источник за ту связь, которая образовалась между ним и его ведьмочкой.

Если бы не эта связь, он бы ничего не почувствовал. Но в тот момент, когда он стоял в парадном зале Академии и рассказывал адептом о полученном сообщении, его солнечное сплетение будто взорвалось от боли.

Не думая ни секунды, ректор жестом показал Никосу Ланьери — “остаешься за старшего”, и открыл портал.

Вовремя, как же вовремя он это сделал.

Ведяна же… Она стояла, и боялась глаза на него поднять. Еще бы. Он был зол. Страшно зол. И страшно рад, что все обошлось.

А когда мощность защитной сферы сошла на нет, ведьмочка бросилась к нему на грудь.

Он опешил. А потом крепко прижал девушку. Кажется, она даже пискнула. Проклятье! Один из парных клинков острием чуть не воткнулся ей в бедро.

Но все это мелочи, такие мелочи! Главное, девушка была жива. Жива, и рядом с ним. Сандр тогда уткнулся носом в ее роскошные волосы и прошептал…

Так. Отставить. Ректор с трудом переключился на смолкшего Никоса:

— Отлично, адепт Ланьери! Вы оправдали мои ожидания.

Никос прищелкнул каблуками и отдал честь. Левий наверняка порадовался, если б увидел, каких орлов вырастил.

Сандр Огненный перевел взор на адептов младших курсов. Ну, вот и сбывается его мечта. Через час в Академии не останется младшекурсников. И это правильно.

Восемь человек первокурсников стояли в середине зала, прижавшись друг к другу. Вокруг них образовали кольцо пятеро ребят старшего курса. А молодцы старшекурсники.

Начертили дополнительный защитный контур, младших в середину. Все верно. Отличный в этом году выпуск, просто отличный.

Ректор удовлетворенно кивнул.

— Адепты младших курсов, внимание! Бегом в свои комнаты. Срочно собрать вещи и вернуться сюда.

— А нас что, по домам, да, господин ректор? — Лаврик нахмурился и сжал кулаки. — Мы, может, тоже хотим с личами сражаться! — выдал парнишка.

Ректор хмыкнул:

— Похвальное стремление, адепт Лаврентий. Однако я только что получил приказ отправить все младшие курсы по домам.

Лаврик сник, а вот Сила, стоящий рядом с ним, обрадованно улыбнулся.

— Так, адепты! Приказы вышестоящих не обсуждаются, — ректор строго посмотрел на младшекурсников.

— Марш за вещами! — адепты стайков потянулись к выходу. — Через десять минут чтобы все были на месте.

— Старший курс, проводите! — скомандовал ректор и с удовлетворением увидел, что старшекурсники уже догнали младших ребят.

“Отличный выпуск, м-да”, — он проводил взглядом адептов и прищурился.

“А теперь за артефактами переноса”, — Сандр быстрым шагом подошел к стоявшему в одиночестве и мыслями пребывающем явно не здесь, магистру Канитусу.

— Магистр, вы еще с нами? — весьма нелюбезно спросил ректор.

Канитуса он терпел в Академии только из-за его совершенно уникального умения практически из любого предмета сделать артефакт с уникальными свойствами.

Магистр вздрогнул:

— Господин ректор? Конечно! Я… я с вами, — и он растерянно огляделся. — А что, тревога отменяется? Все закончилось?

Сандр закатил глаза:

— Да, магистр. И мне нужны восемь артефактов переноса местного действия. Они у нас есть в наличии?

Магистр Канитус прикрыл на долю секунды глаза:

— Имеются. Как раз вчера последние привел в надлежащий вид, — бодро доложил магистр артефакторики.

— Отлично. В течение ближайшего часа они должны быть активированы. Сделаете?

Глазки Канитуса загорелись:

— Без сомнения, господин ректор.

— Несите. Я жду, — Сандр кивнул и проводил взглядом заспешившего магистра.

“Ну что же… Восемь артефактов перехода это совсем неплохо. Восемь адептов, так что все должно пройти без сучка и задоринки”, — думал Сандр, глядя на портрет деда. На стене парадного зала в ряд были вывешены портреты всех ректоров Боевой Академии.

“Да, восемь”, — повторил Сандр и тут же вспомнил о Лаврике.

“Проклятье! А ведь Лаврика нельзя отправлять отсюда. Как я мог забыть?”, — ректор хлопнул себя по лбу и нахмурился.

Глава 45

Раздались торопливые шаги и в дверь почти бегом вкатился маленький кругленький магистр Канитус.

В руках он держал небольшую коробку из легкого непрозрачного материала.

— Вот, господин ректор! — он приблизился к застывшему Сандру.

— Все восемь, как вы и просили. Теперь только настроить нужно, и все, — проговорил довольный Канитус.

— Отлично, магистр, — медленно сказал Сандр. — Надеюсь, книгу учета адептов вы захватили?

Магистр артефакторики недоуменно на него посмотрел:

— Так она же хранится у магистра Сатвала…

“Действительно… “, — ректор нахмурился.

— Прошу прощения, магистр Канитус. Вы совершенно правы.

“Надеюсь, дядька Сим не задержится у Ведяны,” — подумал Сандр Огненный. Прежде он никогда не замечал за собой такой вот путаницы. Нет, пора кончать с ректорством. Административная работа его погубит. И как только и дед, и отец смогли столько лет посвятить этому?

Хотя…

Когда выпускаешь в свет таких магов, как Никос Ланьери, например, то понимаешь. Это того стоило!

— Магистр Сатвал подойдет с минуты на минуту. Благодарю за быстрое выполнение распоряжения, магистр. Не смею больше вас задерживать, — Сандр Огненный кивнул и Канитус радостно кивнул ему, поставил коробку на стол и быстро ушел к себе.

Сандр подошел к столу и открыл коробку. Восемь небольших сереньких кристаллов покоились каждый в своей ячейке.

Ректор задумчиво смотрел на них, когда за дверью послышались тяжелые шаги.

“Ну, наконец-то”, — он оторвался от кристаллов, которые блеснули в свете магической лампы.

— Как она? — спросил ректор совсем не о том, о чем собирался спросить, и резко повернулся.

Магистр Сатвал огляделся и, никого вокруг больше не увидев, ответил:

— Довел Ведянку, куда денусь. В домике сидит. А защита там, я тебе скажу — никакой лич не возьмет. Госпожа Эржбета была уж больно сильна.

Он остро посмотрел на ректора:

— Но вот вопросов у нее, ведьмочки твоей, много накопилось. Жди, придет к тебе. Спрашивать станет про мать свою да отца.

Что ответишь-то?

Сандр помрачнел:

— Магистр, сюда через пять минут прибудут первокурсники. Этот разговор мы продолжим позже. А сейчас мне срочно нужна книга учета. Буду отправлять их по домам. Надеюсь, координаты всех мест убытия там занесены?

— А как же, — дядька Симеон кивнул и вытащил на удивление маленькую книжечку из вместительного кармана.

Ректор уважительно поднял бровь. Иной раз магистр его удивлял.

— Держите, господин ректор, — дядька Симеон подошел к столу.

— Смотри-ка, Канитус уже все принес, — он посмотрел на кристаллы. — Восемь?

Магистр нахмурился:

— Сандр, ты что же, решил и Лаврика к дядьке отправить? Ты же знаешь, что…

— Знаю, — отрывисто ответил Сандр Огненный. — Из головы вылетело сегодня.

— Опять же… Ему сколько уже, почти семнадцать? По виду, кончено, пятнадцать, не больше. И дар молчит. И это значит..

— Это может не значить ничего, — глазки дядьки Симеона сверкнули. Лаврик был его любимцем, и он считал себя в какой-то мере его крестным отцом.

Ведь именно Симеон нашел тогда сверток с орущим благим матом младенцем.

— Ты до сих пор веришь этому клочку бумаги? Да ведь он воспламенился тотчас, — прищурился Сандр Огненный.

Магистр пожал плечами.

— Может, и верю… Зачем бы кто-то засунул его в пеленки? Да и сам парнишка-то. Я заметил, его прямо тянет туда. С радостью каждую свободную минутку бежит к Ведянкиному домику. И вытянулся он как-то за это время. Веселее стал.

— Возможно, — ректор в свою очередь остро взглянул на магистра.

— Но ведь четырнадцать лет — это самый поздний срок, когда у детей магия просыпается. У Лаврентия же она спит до сих пор.

— Да и есть ли она вообще?

Дядька Симеон вздохнул и развел руками:

— Есть или нет…Но ты ведь помнишь, что было прошлый-то раз? Когда его на каникулы к названному дядьке отправили? Чуть не помер же.

Сандр задумчиво кивнул:

— Помню, магистр. Как раз тогда мы с вами поняли, что ему нельзя далеко от Академии.

Дядька Симеон вздохнул:

— А вот, Сандр, не в Академии дело-то. Понял я, что все дело в этом месте, где была разваленная изба Эржбеты.

Там я его нашел-то… Потом и зрением своим смотрел, а зрение-то наше, оборотней, сам знаешь, какое.

Будто теплится едва живая ниточка, оборванная между Лавриком нашим и… вот не понял пока, чем. Уж не к месту ж привязка у него?

За дверями раздался топот и в зал вошли адепты младшекурсники, так и окруженные ребятами старших курсов.

Младшие несли свои скудные пожитки. Так, мелочи всякие, взятые на память из дома. Ведь Академия своих адептов снабжала всем необходимым.

— Магистр, позже поговорим, — ректор выпрямился и пошла работа. Как огненный маг, Сандр пользовался одному ему известными заклинаниями. Быстро вливал нужное количество энергии в каждый кристалл, согласно удаленности места жительства адептов.

Работа шла споро. Ректор любил сам напитывать порталы, и и этом деле мало кто мог с ним сравнится.

— Подходите по одному, адепты, — прогудел магистр Симеон. Ребята чинно двигались один за другим. Один за другим вспыхивали огненные ореолы, и наконец остался в зале один Лаврик.

В руках он держал видавшую виды матерчатую сумку, набитую до отказа книгами.

Лицо у него было бледное, глаза красные, а нос распух.

Глава 46

Ушел дядька Симеон. Я посмотрела ему вслед да дверь закрыла. Как он сказал-то? “Ты же боевая ведьмочка”.

Боевая, ага. Вот с кем хочешь боевая, а с ректором…

Раньше получалось, вон, когда в кабинет к нему заходила, так прямо по-боевому себя вела.

А сейчас..

Как вспомню его глаза лучистые да грудь широкую, надежную, так сердечко и колотится. И ничего мне так не хочется, как прижаться к нему и стоять, слушая как и его сердце стучит сильно-сильно.

Охх… Чего уж там. Другого тоже хочется, того самого, о котором девки в селе, смущаясь, шептали друг другу на ухо.

Я почувствовала, как краснею. Ну, а что такого-то? Раз уж мы истинные.

Ладно, пусть пока и не “того самого”, а вот поцелуя его горячего да нежного…

Я вспомнила, как он прижимал меня к груди да шептал в волосы.

Чего не поцеловал тогда, а?

Я даже головой затрясла, выгоняя мысли эти. Того и не поцеловал, что он ректор. Но почему, почему Сандр ректором-то пошел? Был бы магом, обычным. Другое бы дело.

Я вздохнула.

А то, прямо вот чувствую, что источник во мне бушевать собирается, да и мысли о досрочной инициации появляются.

Так, Ведяна, прекрати-ка!

Надо сначала все выяснить, все тайны узнать, про родителей-то.

А уж потом…

Охх…

Может, после этого никакого “потом” и не будет.

Ну, нет. Это мы еще посмотрим. И вообще, ведьмочки не сдаются!

Я вздохнула, выпрямила спину и решительно пошла к выходу.

Вот прямо сейчас пойду и все-все выясню!

Да остановилась как вкопанная. Нельзя мне сейчас никак. Сказано ж из дома не выходить.

Боятся они этих личей. Страшные, конечно. Но я хоть потом-то и сильно испугалась, да скорее от неожиданности.

Ведь не чувствовала я от лича того никакой угрозы, вот ни на столечко не чувствовала.

Но раз обещала, надо слово держать. До вечера посижу, а уж там и пойду. Посидела, поскучала. Интересно, когда их сбор-то общий закончится? Может, уже и все? Я потихоньку открыла дверь и выглянула наружу. Все тихо, спокойно. Солнышко за верхушки сосен уже скатилось.

И вообще, кушать очень хочется. Потопталась на крыльце, и со вздохом вернулась в дом.

Нет, негоже обещание нарушать-то.

А вот покушать это хорошо бы. Обед с этим сбором пропустила.

Грустно. Да и источник ведь дурить будет, без еды да без физической нагрузки.

Попробую-ка я дядьку Силая крикнуть. Может, пожалеет меня. Я ж не виноватая, что у них тут личи ходят!

Подошла к печке и тихонько так сказала:

— Дядька Сила-ай… А, дядька Силай! Можно тебя на минуточку хоть?

Ответом мне была тишина. Эхх… Ну неужели и правда буду до ужина голодная сидеть?

До ректора не добраться, сижу тут одна, да еще и голодаю.

Нахмурилась и завопила:

— Дядька Силай, родненький, ну не дай ведьмочке от голоду пропасть, а!

— Иду, да иду я, Ведянка! — заворчал тут же дядька Силай и выглянул из печи.

Ни колпака белого на нем не было, ни галстука-бабочки. Простая домотканая рубаха, закатанные по локоть рукава. Нос припорошен белым.

— Дядька Силай, пироги поставил, да?

Я облизнулась.

— Поставил, — проворчал дядька Силай и провел рукой по лбу, оставив широкую белую полосу.

— У кого сбор общий, а у нас, домовых, самая работа. Личи, не личи, а ужин чтоб был. И так обед вон все пропустили, — дядька Силай укоризненно покачал головой.

Я горячо поддержала:

— Правильно, дядька Силай. Я вот тоже так думаю. А скоро он, ужин-то?

— Эх, Ведянка, — вздохнул дядька Силай. — Тебе-то сейчас принесу, ты у нас на особом счету. Источник ведь, кормить тебя надо получше и почаще. Во избежание, — он поднял палец вверх и исчез на мгновение.

— Принимай! — и печка заполнилась горшочками да мисками с чашками.

— Куда ж столько, дядька Симеон, — ахнула я, но поскорее схватила все, что могла и потащила на стол.

— Еще и мало будет. Знаю я вас, адептов. А тебя, Ведянка, в особенности.

— Чай, и не одна кушать-то будешь, — проворчал он напоследок.

— И про пироги, про пироги-то не забудь, дядька Силай, — прокричала я ему вслед.

Прав он, чего уж там. Не одна буду. Сейчас вон и Рыська появится, да и Лаврика что-то давно не видно.

К пирогам точно прибежит. У него на пироги точно нюх.

Перенесла все на стол, поставила и крикнула, теперь уж Рыську. Одной как-то вот совсем не весело стало. Еды много, а едоков — одна я.

— Рыська, ты где? Еда! Дядька Силай много прислал, — добавила я.

— Мур-ау-у, много-о? — фамильяр довольно заурчал и над лавков показались сначала янтарные глаза, а потом и сам он.

Да он дрых тут, как пить дать! До сих пор, видно, от празднования не отошел.

— Всем хватит, садись, — скомандовала я. — Только вон тот горшочек не трогай и эту вот мисочку. Вот чую, скоро и Лаврик прибежит.

И что вы думаете?

Посмотрела в окошко, а там бежит он, Лаврик. Во весь дух несется. Ну, конечно. Какой же ужин без него-то?

Улыбнулась я да пошла к дверям.

— Ведянка! — раздался стук, и дверь распахнулась, едва я успела в сторонку отойти.

— Ведян, меня тут оставили, в Академии! — парнишка счастливо улыбался, глаза серые сияли, уши локаторами розовели.

— Всех младшекурсников отправили по домам, а меня нет! Я так боялся, уже и сумку с книгами собрал, пошел в зал. А ректор-то и говорит — ты, Лаврик, в Академии остаешься.

— Представляешь? — он вытер мокрый лоб и выдохнул.

— Ойй… Рыська здесь. А вы уже ужинаете? — парнишка взглянул на меня.

— Собираемся. Тебя только ждали, — улыбнулась я. — Иди вон, руки мой и к столу.

Скоро все горшочки и мисочки опустели. Я, довольная, откинулась на лавке. Лаврик сиял и поглаживал тихо урчащего Рыську.

Ну, вот сейчас я его и спрошу. Давно ведь собиралась, а все не досуг было.

— Лаврик, а чего ж тебя оставили-то? Всех, говоришь, отправили по домам.

Парнишка поскучнел, вздохнул и неожиданно сказал:

— Оставили. Потому что, ну, там не мой дом. Дядька…он неплохой, только боится. Меня боится. Да и… — Лаврик понурился, — не дядька он мне. Не родной.

— Сирота я, понятно? — парнишка нахмурился и сжал кулаки.

Сирота…Сирота он… Прямо как я.

Вот язык-то мой враг мой. И зачем, зачем в душу к нему полезла только. Все-то мне знать надо.

Я вздохнула:

— Ладно, Лаврик. Прости уж меня. Да только и я сирота-то.

Парнишка шмыгнул носом:

— Вон что… И не помнишь родителей?

Я развела руками:

— Нет. Бабуля меня воспитывала. А мама… про маму и отца она мне ничего не говорила.

Лаврик вздохнул:

— А я … а меня магистр Симеон нашел, совсем маленького. Я вот тут, рядом с домиком твоим лежал. Они мне потом рассказали. Сначала думали, что делать со мной. Потом нашли одного бездетного, он тут раньше по хозяйству помогал. И меня к нему. До семи лет там жил.

Парнишка нахмурился:

— А как семь мне исполнилось, так уже сюда. Понимаешь, там мне плохо совсем стало. Вот как думаешь, сколько мне лет?

Я посмотрела задумчиво, как бы не обидеть-то. По виду лет пятнадцать, не больше. А так… всякое бывает.

— Сколько, Лаврик?

— Семнадцать скоро, — вздохнул парнишка, а я вздрогнула. Семнадцать!

— Вот, и ты не веришь. Это я так выгляжу. Потом только магистр Симеон с ректором-то поняли, что мне тут, в Академии место самое. У дядьки того я ж чуть не помер. До семи — то лет ничего, а потом вот стал слабеть и это, развитие хуже пошло, вот.

— Магистр меня навещал, а последний раз как увидел, то чуть того дядьку не побил, — с удовольствием сказал Лаврик.

— Да не за что было. Он и сам перепугался, сказал, что собирался в Академию бежать, просить, чтоб забрали меня. Боялся и меня, и что вот как помру, его виноватить станут.

Вот оно что…Выходит, тут, в Академии, для него самое место-то. А читала я про такое. В бабулиных книжках и читала. Там про подпитку было, ауры-то. В одних местах аура слабеет, в других — только силу набирает.

Особенно у магов-то.

Так он маг, что ли? Я прищурилась. Вроде не видно источника. Или как у меня-то было? Источник хотел проявится, да бабуля его чайком с мелиссой и чабрецом останавливала.

Может, и тот дядька Лаврика чем поил-то?

— Погоди-ка, — я посмотрела на парнишку, который даже повеселел опять. Вот так бывает, ага. Думаешь про себя всякое, страдаешь. А как расскажешь кому, так и полегчает. Сама знаю.

— А чего он тебя боялся-то, дядька тот?

Лаврик вздохнул:

— А по ночам я вставал, и не помнил ничего. Он потом мне сказал, что я будто с кем говорил и синий свет из меня шел. Вот и испугался. Скоро меня и забрали сюда.

Я покачала головой. Синий свет, надо же.

— Может, ты маг какой? — сказала я.

— Может… Вот они все, дядька Симеон и ректор, ждали, когда у меня источник проклюнется. Хоть какой. И нету, — горестно вздохнул Лаврик.

— Оно ж до четырнадцати должно, самое позднее. А мне семнадцать скоро, и ничего.

Глава 47

Едва Сандр Огненный лично отправил всех младшекурсников по домам, как браслет на его руке запульсировал красным.

Ректор нажал на кнопку:

— Ваше распоряжение выполнено. Адепты младших курсов покинули территорию Академии. Старшекурсники осматривают здания и прилегающую территорию на предмет выявления единичных особей велижского лича, — максимально бодро отрапортовал он.

— Лорд тан Ржевски у себя? — спросил Сандр резко, не раздумывая.

— Господин канцлер сейчас занят, — ответил, судя по всему, его помощник.

Сандр хмыкнул. Собственно, он и не рассчитывал поговорить сейчас с тан Ржевски.

Но если тот в столице, уже неплохо.

— Тогда прошу срочно передать господину канцлеру мое письмо, — сухо сказал Сандр.

— Конечно, господин ректор. Сейчас открою спецканал.

Из браслета ударил конус ярко желтого цвета. Сандр Огненный достал из верхнего ящика стола исписанный лист бумаги. Быстро свернул его и дохнул на массивный перстень. Запечатал письмо личной печатью и тотчас закинул в конус. Луч света померк и вместе с ним исчезло письмо.

“Ну, вот и все. Дело сделано”, — Сандр надел перстень на указательный палец.

“Надеюсь, тан Ржевски выполнит свое обещание,” — он выдохнул и нажал отбой.

Раздались тяжелые шаги.

“Дядька Сим”, — механически отметил ректор, и посмотрел в быстро темнеющее за окном небо.

Магистр Сатвал, исключительно для порядка, стукнул мощным кулаком в дверь и тотчас вошел.

Сандр Огненный, не поворачиваясь, медленно произнес:

— Вот и все, дядька Сим.

Симеон вздрогнул:

— Что все? Не пугай ты меня так, Сандр. Чай, я не молод уже.

Сандр Огненный повернулся и магистр сглотнул. Глаза архимага сияли как два изумруда, скулы заострились, губы были решительно сжаты.

— Да ты…Сандр, ты что, подал прошение?!

Сандр Огненный усмехнулся и кивнул.

— Думаешь, он подпишет? — дядька Симеон вытер пот со лба.

— Должен. В конце концов, у нас была договоренность.

Магистр прищурился:

— Значит, решился-таки. Из-за нее? Ну, конечно…

Глаза Сандра Огненного полыхнули зеленью и в глубине их заплясал огонь.

— Я не знаю другого способа. Просто не знаю. Оставаться ректором для меня сейчас…

— Ты ведь понимаешь, дядь Сим? — он посмотрел на магистра и сжал кулаки. Пламя тотчас охватило их. Архимаг резко выдохнул и вернул контроль над источником.

— Понимаю, дело нехитрое, — медленно ответил дядька Симеон. — Значит, решил ректорство сложить… — и вдруг ударил что есть силы своим пудовым кулаком по столу.

Стол видывал и не такое. Выстоял, но ножки чуть не подкосились.

Удар у магистра анимагии был поставлен на совесть.

— А и правильно, Сандр! — глаза его засияли не хуже, чем у ректора.

— Это выход! — он дернул свою окладистую бороду.

— А то ж не дело, не дело совсем выходит. Девка вон измаялась вся… Да и ты с лица спал.

Но радость быстро покинула лицо дядьки Симеона.

— Оно, конечно, правильно. Почитай двести лет ваш род ректорстовал. Да только кто ж тебя заменит? — он почесал голову.

— Да и привык я к тебе. С кем теперь придется налаживать отношения-то?

— Эхх… И мороки же с вами, с истинными.

Ректор напрягся и посуровел:

— Я никогда не прощу себе, если потеряю и ее. Как потерял Олеандру.

По лицу дядьки Симеона пробежала тень:

— А ведь Ведянка уже знает, что твоей истинной была ее мать.

Сандр Огненный напряженно кивнул. Он ждал. Ждал, что с минуты на минуту его ведьмочка, боевая и бесстрашная, постучит в дверь.

И спросит.

Архимагу скрывать было нечего. Ведь в произошедшем не было его вины. Но вспоминать те дни было до сих пор тяжело.

Как ей сказать, как объяснить? Спросит же и про отца.

Сандру совсем не хотелось быть тем человеком, который расскажет Ведяне обо всем.

Узнать, что ее отец обманом заполучил в жены истинную собственного друга…

Сможет ли он умолчать об этом?

Архимаг сжал кулаки.

Во всей этой тяжелой истории был только один положительный момент.

Перед самой смертью Филипп пришел ненадолго в себя.

Прислал ему покаянное письмо, в котором писал, что действовал не сам, а под давлением семьи.

Их род терял магию. Такое бывает, и причины до сих пор неизвестны.

Одаренные младенцы рождались редко. А дар — это сила, это власть, это деньги.

Филипп был последним в роду с даром.

Хотел ли он обманом взять Олеандру? О, нет! Ведь он любил ее.

А что значат несколько капель того самого приворотного зелья, которое Эржбета хранила как зеницу ока?

Это ведь мелочи.

Зато род будет спасен. У него родятся дети, которые будут сильными магами.

Сандр читал тогда это письмо, и глаза у него лезли на лоб.

Да, хороша семейка. Собственная мать Филиппа опоила родного сына, а потом, пригласив в дом на чашку чая, подлила зелья и Олеандре.

Рассказать обо всем ведьмочке? Ведь ей придется с этим жить…

— Сандр, ты меня слышишь? — донесся до него бас магистра Сатвала.

— Прости, задумался, — медленно ответил ректор и провел рукой по лбу.

Магистр Сатвал понимающе кивнул. Вот не зря говорят, что все тайное становится явным.

— Она сильная девочка, ведьмочка-то твоя, Сандр. Справится.

Он тяжело вздохнул.

— Куда ж думаешь податься теперь? Как снимут с тебя ректорство-то?

Сандр Огненный переплел длинные пальцы и закинул руки за голову.

— На Севере всегда нужны маги. Архимаги особенно, — усмехнулся он.

— А Ведянка? — спросил дядька Симеон и пронзительно посмотрел на Сандра.

Архимаг напрягся и отрывисто ответил:

— Поедет под крыло госпожи Кряжской, конечно. Нечего ей делать на Севере. Там опасно, а ей еще учиться и учиться.

Дядька Симеон нахмурился и поднял кустистую бровь:

— Не гони коней, Сандр. Ты с Лионой-то Кряжской уже говорил? Сам знаешь, у них, ведьм-то свои порядки да законы. Горой друг за друга стоят. И раз нет уже Эржбеты, стало быть, она Ведянке идет за мать названную.

До совершеннолетия Кряжская решение-то принимать будет.

Сандр кивнул:

— Не успел. Но поговорю, обязательно.

Он посмотрел на окончательно потемневшее небо:

— Сегодня уже поздно.

Дядька Симеон усмехнулся:

— Сколь помню я эту злокозненную ведьму, спать она ложится ближе к восходу.

Глава 48

Ректор кинул острый взгляд на дядьку Симеона. Дядька Симеон уселся в огромное, специально для него заказанное кресло.

— Думаешь, стоит связаться с ней сейчас?

Сандр был наслышан о резком характере и непредсказуемости ректора Академии ведьмовства Лионе Кряжской.

Но… Раз дядька Сим так спокойно говорит…

Помнится, их с госпожой Леоной что-то связывало.

Ну да. Отец еще говорил, что Симеон в свое время водил с ней дружбу.

В это ректор не верил. Дружба? Какая могла быть дружба между потомком оборотнихи и чародейкой от рождения, признанной красавицей, Леоной Кряжских?

Там было нечто другое… Сердечные тайны?

Сандр покосился на магистра. Возможно… Хотя ему было довольно сложно представить любовные отношения между ними.

Но ведьмы…они такие ведьмы. Кто знает, что у них на уме? Может быть, что такие крупные мужчины, как дядька Симеон, вполне во вкусе этой конкретной дамы.

По крайней мере, выражение лица у дядь Сима сейчас было странное.

Мечтательное?

— Побаиваешься, а, Сандр? — усмехнулся вдруг дядька Симеон.

— Не ты один. Я вот в свое время тоже… Эх, да чего уж там. Без ума был от нее… Лиона… Такая женщина, да, — он схватился за бороду.

Сандр прищурился:

— Так значит, это правда? Ты и госпожа Кряжская были…

Дядька Симеон нахмурился:

— Были. Сейчас не об этом. Ты вот что, Сандр. Лиона, конечно, ведьма злокозненная. Но мудрая как сто архимагов. Да к тому же, — тут губы магистра искривились, — в хороших, и весьма, отношениях с канцлером нашим.

— Понимаешь, о чем я?

Сандр понимал. Слухи и об этих отношениях ходили. Да как раз тетушка Лия ему о них и рассказала в прошлый приезд.

— Ну и? Ты о чем, дядька Симеон? Если о том, что госпожа Кряжская и тан Ржевски состоят в связи, так это не новость.

Дядька Симеон поморщился. Чувства к Леоне давно остыли, но вот слышать о том, что она где-то и с кем-то, все одно было неприятно.

— Я о том, что Лиона может дать тебе хороший совет. Была тут у меня одна мыслишка. Помнишь, какая? — он покосился на Сандра. — Ты уж прости меня, Сандр. Но я недавно говорил с ней, с Леоной-то.

Ректор резко обернулся. Глаза его заблестели, лицо покраснело.

— Ты все-таки с ней связался! — вокруг ректора вспыхнул и тотчас же погас яркий огонь.

Магистр развел руками:

— Попытка не пытка, Сандр. Тебе ж не до того было. А ведь мысль-то хорошая. Вот и решил, что ж не спросить-то?

На щеках ректора заиграли желваки. Он замер и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Немного успокоился, хотя сердце все еще било набат.

— И… и что она ответила тебе? — спросил Сандр, замерев. От этого ответа зависело многое.

Дядька Симеон подмигнул:

— Сказала, что сама давно об этом думала, вот что!

Сандр изумленно посмотрел на него:

“Да, не зря дядька Сим столько лет в Академии. Хватка у него будь здоров. Отличный из него ректор получился бы.”

— Вот как, — протянул Сандр. — Что ж, возможно, это был бы лучший выход.

Значит, госпожа Кряжская не против, если на территории Боевой академии снова появится факультет Ведьмовства?

— Погоди, дядь Сим, — медленно сказал он. — Но для восстановления самого здания понадобятся большие средства. Думаешь, нам их выделит министерство?

Магистр анимагии довольно хмыкнул:

— Нам? Нет. Нам точно не выделит. А вот госпоже Кряжской, под чьим патронажем будет факультет, выделит. Я вот уверен, что господин канцлер тан Ржевски сам об этом позаботится.

Сандр Огненный почувствовал, как с плеч его будто каменная плита свалилась. Он глубоко вздохнул. Пожалуй, если дело будет обстоять таким образом, ему совершенно не обязательно складывать с себя груз ректорства.

Тогда…тогда Ведяна будет уже не его адепткой. Что ж. И… и она будет рядом.

Ректор тряхнул головой:

— Решено! Я свяжусь с госпожой Лионой прямо сейчас.

Спит она или не спит, но его вопрос не может ждать утра.

Он сам не может больше ждать!

Магистр Сатвал показал бывшему воспитаннику большой палец и выбрался из кресла.

— Не буду мешать вашему разговору, — буркнул он и вышел.

Сандр Огненный посмотрел ему вслед и решительно направился к столу.

В верхнем ящике хранилась книга с координатами ректоров всех Академий. Книга велась испокон веков и пополнялась по мере появления новых Академий. Причем, сама собой. Еще один артефакт, доставшийся от древних.

Ректор внимательно оглядел себя. Оправил форму, застегнул воротничек.

“Как перед строгим контролем из министерства”, — усмехнулся он и в конце-концов набрал на браслете нужную комбинацию.

Браслет завибрировал, выдавая сполохи зеленого цвета и буквально через минуту погас.

— Сатвал, дорогой, — раздался грудной, с легкой хрипотцой, женский голос. — Тебе опять не спится?

Ректор замер.

— Гмм. Прошу прощения, госпожа Кряжская, — он замялся на мгновение.

— О! — женский голос хмыкнул. — Скорее, прощения нужно просить мне. Кто вы, прекрасный незнакомец? Представьтесь.

Сандр закатил глаза. Ведьма. Натуральная ведьма эта Лиона. А то не поняла, кто.

— Сандр Огненный, госпожа Лиона. Еще раз прошу прощения, что потревожил, — тем не менее спокойно, как только мог, ответил ректор.

— Да ладно, Сандр. Узнала я твой голос. Прямо как у отца. Уж и пошутить нельзя. Эх, молодежь… — засмеялась госпожа Кряжская.

— А что хотел-то?

И тут ректор понял, что хочет он многого. Сразу вспомнил о том, что Лиона приходится теперь Ведяне названной матерью.

А значит, несет за нее ответственность и принимает решения.

Сердце ректора забилось с удвоенной силой. В горле пересохло:

— Госпожа Кряжская, я не хочу ходить вокруг да около. Скажу прямо…

Тут браслет неожиданно засиял желтым светом и связь с ректором Академии ведьмовства резко прервалась.

“Спецканал!” — Сандр оцепенел.

Желтый свет собрался в конус и осветил падающее прямо в руки ректора письмо с гербовой печатью.

Сандр, немедля ни минуты, поднес к печати фамильный перстень. Печать тотчас исчезла. Он развернул листок бумаги и сразу узнал свое прошение о снятии с поста ректора и переводе на Север.

Оно было перечеркнуто крест на крест красным карандашом.

А внизу размашистым почерком тан Ржевски изволил написать только одно слово:“Отказать!”

Глава 49

Я посмотрела на несчастное лицо Лаврика и сердце сжалось. Вот и хочу помочь-то ему, а чем? У самой только-только источник стал раскрываться.

— Не горюй, Лаврик. А лучше отвару травяного с пирожками с тобой попьем, — ласково сказала я.

Первая заметила, как в печке появились два чайничка и большое блюдо с пирожками.

Самого-то домового я не увидела. Дядька Силай такой. Захочет — покажется, А нет или некогда если, так и его не видать.

— Пирожки? — взбодрился парнишка, повернулся и бегом к печке. Вот. Уже знает, где у меня в домике еда-то появляется. Совсем освоился. Я вздохнула. Да… Тяжело ему, конечно. Я-то вот хоть с бабулей росла, и помню ее. Ему-то и вспомнить некого, бедолаге.

За окошком уже стемнело. Наступил вечер. А что мне дядька Симеон-то сказал? Сидеть до вечера и никуда не выходить.

Ну, вот он, вечер-то. А раз и Лаврик ко мне добежал, так и мне выйти можно.

Конечно, можно!

Ректор-то наверное уж у себя. Я нахмурилась и сердце застучало. Может, все-таки подождать до утра? Негоже девице к мужчине по темноте ходить. Хотя вот в последний-то раз я к нему ночью попала.

Ну, так ведь случайно!

И я туда совсем не собиралась-то. Это не считается.

Подошла к окну, уперлась лбом в стекло. Страшно, ой, страшно.

Что-то он скажет…

Да ведь если и не пойду, то изведусь вся и буду всю ночь ворочаться с боку на бок.

Я нахмурилась. Ну нет. Ведьмочки не сдаются! Пойду.

— Ведяна, Ведян, — Лаврик успел уже умять не меньше трех пирожков. Вон, рот весь перемазан в чернике. И где только в это время дядька Силай чернику-то взял?

— Темно уже, Ведян. А можно…можно, я тут, у тебя переночую? — парнишка зевнул и потер глаза. Рыська лежал, растянувшись на лавке и уютно посапывал. Молчаливый он сегодня какой-то. Даже странно. Правда, к пирожкам тоже успел приложиться.

Одна я тут стою, в окно смотрю, никак не могу решиться, идти сейчас или уж поутру?

— У меня? — я обернулась. — Так одна спальня-то тут, Лаврик.

— Ой, Ведянка, ты что! Я вон там, прямо в прихожей, на лавке могу. Ты не думай, я не привередливый. Просто…, — он вздохнул, — вон, Сила уже дома. А я один…не привык, вот.

Тут Рыська поднял ухо и зевнул, показывая розовый язычок и острейшие зубы:

— Пу-усть ос-стается, Ведянка. С ним веселее.

Я нахмурилась для порядку:

— Ну, если только ты за ним присмотришь. Рыська. На тебе дом. А я…мне тут нужно по делу-то выйти.

Рыська фыркнул и сверкнул янтарным глазом:

— Куда на но-чь глядя?

— До ночи далеко еще. Вон, где луна-то. Я быстро обернусь, Рыська.

Фамильяр вдруг напрягся, усы его выстрелили пружинками. Весь он мелко-мелко задрожал и резко забил хвостом.

Ушки прижал и замотал головой:

— Неладно… В хранилищ-ще… Зов.

Я вздохнула. Нет. Не судьба мне сегодня до ректора-то дойти.

Рыська вон сейчас нырнет в подпространство. Лаврика одного не оставить. Что ж. Придется до завтра потерпеть-то.

— Беги, чего уж, Рыська.

И что там случиться-то могло? Надежное место, хранилище-то наше, родовое. Надежнее и в гномьем банке нету.

Рыська прижал уши к голове, вытянулся в струнку и исчез. Хорошо хоть, поесть успел, фамильяр-то мой. Я посмотрела на почти опустевшее блюдо с пирожками. Пойду-ка и я съем парочку. Румяные, сдобные, с яблоками да корицей. Как раз мои любимые остались.

И не буду ни о чем думать. Вот совсем не буду. Вот завтра обо всем у ректора и спрошу.

— Лаврик, еще пирожок хочешь? — повернулась я к парнишке.

Смотрю, а он уж и заснул. Привалился боком к печке и глаза закрыл.

Умаялся сегодня, бедный. И то. Сбор общий, личи эти. Дружок вон домой уехал. А ему и некуда.

Вздохнула и решительно доела последний пирожок.

А что?

Мне можно. У меня, вон, источнику энергии-то прорва нужна.

— А и неси! Неси, я сказала. Ишь, он тут прижал старушку, не дает и рта раскрыть, — прямо над ухом вдруг забубнил знакомый голос и на стол передо мной бухнулась книжица.

У меня глаза на лоб полезли.

— Ах т-ты, — фыркнул Рыська и отпрянул в сторону, схватившись на брюшко. Серебряная застежка гримуара злобно клацнула по столу.

— Уйми-с-сь, старушка, — пробурчал недовольный фамильяр.

Я молча смотрела на него. Вот все не так в этой Академии! Не припомню я, чтобы фамильяр книжицу так, без просьбы-то моей, когда-нибудь приносил.

Рыська недовольно проворчал:

— Приш-шлос-сь… Зов был. Думал, залез кто.

Ну, это уж он так. Никто туда залезть, в подпространственный карман-то, не может.

Но раз зов услышал, тогда и говорить нечего.

Тогда призрачная рысь с места срывается.

Это у них вот прямо в крови.

— А это все она-а! — фамильяр прищурился и забил хвостом по лавке.

— Лежит, стучит застежками. Едва успокоил, — он покосился на порядком потрепанную шерстку на своем животике.

— Ведянке неси, говорит. Чую, не одна она.

Я покачала головой. Выходит, не впала в сон старушка. Чует она.

— Чую! — вдруг взвыл фамильяр и второй застежкой хватил по столу.

Ну, все. Разбуянилась книжица. Видно, в подпространстве нынче не тихо. Буря магическая может ожидается? Эх, плохо в этом я разбираюсь.

— Какая красивая… — Лаврик неожиданно проснулся и во все глаза уставился на гримуар.

Книжица смущенно хихикнула:

— Это вы мне?

Лаврик кивнул.

— Тебе…вам.

Та-ак. Это что ж такое получается-то? Старая упрямица свела-таки знакомство с Лавриком. Вот же, добилась своего.

Я ревниво посмотрела на гримуар. Выходит, книжица почуяла парнишку? Прямо вот оттуда, из хранилища?

— И какое ж дело у тебя ко мне, а? — строго так у нее спросила.

Книжица высунула глаз и моргнула.

Лаврик ахнул.

— Ой, а как вы это делаете-то?

И не успела я даже слова сказать, как парнишка птичкой пролетел мимо меня и подскочил к гримуару.

Книжица будто того и ждала. Серебряная застежка взвилась и обернулась вокруг руки Лаврика. Зубчик вонзился в его палец и книжица довольно заурчала.

— Эй, чего ты делаешь! — ойкнул парнишка и скривился.

Застежка тотчас соскользнула и упала на стол.

Книжица раскрылась, зашелестела страницами и застыла на одной.

Лаврик стоял как завороженный и вокруг него вдруг разлилось яркое синие сияние.

Глава 50

Сандр Огненный не поверил своим глазам. “Отказать!”. Тан Ржевски явно был не в себе. Отказать ему, архимагу, в его единственной просьбе? Он повертел письмо и так и эдак. Проклятое “Отказать!” сверкало алым цветом. Ректор терпеть не мог, когда его планы шли коту под хвост.

Да, конечно, дядька Симеон говорил о возможном восстановление факультета Ведьмовства на территории Академии…

Гмм… Неужели госпожа Кряжская действительно успела переговорить с канцлером? Однако. Он знал, что ректор Академии Ведьмовства особа решительная. И вот сейчас ему самому удалось увидеть воочию плоды ее действий.

Архимаг дернулся. Проклятье! Ведь эта злокозненная ведьма, как называл ее иной раз дядька Симеон, до сих пор на удержании.

Как он мог забыть!

Такие дамы подобного не прощают. Ведьма, одно слово.

Сандр пригладил волосы, очередной раз одернул китель и нажал на кнопку.:

— Прошу прощения, госпожа Кряжская. Вызов по спецканалу. Сами понимаете, мгновенный обрыв связи.

— Да уж понимаю… Чего там не понять, — усмехнулась Лиона Кряжская.

— Так что ты мне хотел сказать? Помнится, начал, что не любишь ходить вокруг да около…, — протянула ведьма.

Сандр очередной раз пригладил волосы и поправил воротник.

“Да она ж меня не видит!” — вдруг дошло до архимага.

По этому каналу можно было только разговаривать. Слишком сильные помехи магического фона. Защита что у Боевой академии, что у Академии Ведьмовства была на высочайшем уровне.

Но вот сейчас Сандр очень об этом пожалел. То, о чем он хотел поговорить с госпожой Лионой, было для него архиважно.

Ректор очень бы хотел видеть выражение ее лица.

— Гмм. Дело, о котором я хотел с вами переговорить не терпит отлагательств, — начал Сандр и понял, что это действительно так. Сколько можно, в конце-то концов!

Он сглотнул и почувствовал, что весь взмок. Вытер лоб и подумал, что это пожалуй, хорошо, что дама не видит его в таком состоянии.

Архимаг огня, наследник рода Огненных, боевой маг и ветеран закрытия периметра на Северных рубежах, вдруг понял, что он…боится.

Сандр сжал кулаки и нахмурился. Боится! Да он не боялся в одиночку идти на велижских личей. Он не боялся даже тогда, когда тащил на себе едва живого Левия, а впереди маячил последний, самый сильный лич.

А тут… Бояться простого разговора пусть и с сильной и, чего греха таить, ехидной ведьмой…

Нет.

Такого Сандр Огненный позволить себе не мог.

“Не дождетесь!” — подумал он и, махнув рукой, продолжил:

— Дело касается одной ведьмочки. Ведяна Маленская, вы ее знаете наверняка.

— Конечно, мой мальчик, — зевнула Лиона Кряжская.

Сандр напрягся. Он терпеть не мог, когда его так называли. Понятно, что для госпожи Лионы, как и для дядьки Сима, он именно мальчик. Да ей, этой ведьме, лет под двести, не меньше.

И слишком уж она напоминает тетушку Лию. Это ее “мой мальчик” у него уже в печенках сидит.

— Как не знать. А вот знаешь ли ты, что я ее названная мать? — вдруг резко, без всякого перехода, спросила ректор Академии Ведьмовства.

— Безусловно, госпожа Лиона, — сердце Сандра вдруг замерло на долю секунды.

— Буквально час назад магистр Симеон мне рассказал о принятых в вашей среде взаимоотношениях.

Лиона хмыкнула. Симеон иной раз ее удивлял. Что же, это хорошо, что Сандр знает.

— Собственно, по этому поводу я и хотел с вами поговорить, — напряженно сказал мужчина.

— Думаю, вы уже в курсе, что Ведяна — моя истинная, — выдал он и замер, ожидая ответа.

На том конце что-то упало.

— Погоди-ка, — раздался внезапно охрипший голос госпожи Кряжской.

На мгновение наступила тишина и темнота. А потом появился конус желтого цвета. И на противоположной стене кабинета ректора появилась живая картинка.

“Однако сильная ведьма!”, — архимаг покачал головой.

— Вы смогли обойти нашу защиту? — он прищурился.

— Ай, о чем ты, Сандр. Да я сама эту защиту устанавливала. Вместе с моей дорогой Эржбетой, — вздохнула вдруг госпожа Кряжская.

Лиона была красивой черноволосой женщиной с фиалковыми глазами, которой на первый взгляд было сложно дать больше тридцати лет. На второй — тоже. Сандр Огненный давно не видел ректора Академии Ведьмовства вживую, если можно так сказать.

— Истинная, говоришь… Не скрою, Симеон намекал мне о вашем взаимном интересе. Но истинная…

— Ты уверен? — госпожа Кряжская вдруг прищурилась и замерла.

“Ведьминским зрением смотрит”, — понял Сандр и внезапно напрягся.

— Вижу… связь истинной любви?!

Лиона отшатнулась и упала в кресло:

— Значит, источник девочки проснулся… Права была Эржбета.

— Девочка знает? — Кряжская впилась глазами в его лицо.

Сандр глухо ответил:

— Знает. Теперь знает. И…вы понимаете, зачем я просил встречи с вами?

Лиона Кряжская поджала губы:

— Чего ж не знать. Женится хочешь?

Ректор сверкнул глазами:

— Хочу! Но…вы понимаете, не могу.

— Чтобы Сандр Огненный чего-то не мог, — хмыкнула госпожа Кряжская и задумчиво посмотрела в высокое окно.

— Значит, за благословением пришел, маг? — Лиона открыла маленькую шкатулку и достала из нее узенькое серебряное колечко с маленьким сверкающим камешком.

Подержала в руке, задумчиво на него посмотрела.

— А что она, она сама, Ведяна-то?

Глава 51

Я отмерла и кинулась к Лаврику. Да будто на стену наткнулась. Ты смотри-ка, что делает старая чертовка! От меня, ведьмочки законной, защиту поставила.

Я обомлела. Это что же такое тут происходит-то, без моего на то желания и ведома?

Ну, погоди ты у меня.

— Рыська, чего лежишь? — крикнула я фамильяру, который и с места сойти не соизволил-то.

— Видишь, что старая вытворяет?! Лаврика притянула, да защиту поставила, — я опять бросилась к столу. И опять проклятый полог меня откинул.

Рыська фыркнул:

— Тих-хо ты, гор-ре мое. А ещ-ще ведьмочка называется. Видиш-шь, у Лаврика источник прорезался. Не меш-ша-ай.

— Старуш-ш-ка зна-а-ет, что делает, — он нервно зевнул и сверкнул оранжевым глазом.

Я ахнула:

— Так ты что, знал, зачем она сюда так просилась-то?

Фамильяр сощурился:

— Не-ет… Сейчас-с только понял. Видиш-шь, синий свет вокруг Лавр-р-ика?

— Маг воды он, выходит.

— Воды?! — я бухнулась на лавку рядом с невозмутимым Рыськой.

Маг Воды… Да ведь это еще большая редкость, чем ведьмочка с проявленным источником.

Маги воды лет двести как не рождались. Уж что там случилось да почему, об этом в ученых книжках много чего было написано.

У бабули и такие хранились, в закутке-то тайном.

Вот как пожалела я, что тогда не прочитала их толком.

Уж больно скучно дв непонятно было.

Сидим мы с Рыськой на лавке, смотрим, как синее сияние окутывает Лаврика все сильнее и сильнее. Уж и не видно его стало совсем. Одна синяя синева вокруг.

И тихо. Так тихо вдруг стало. Тут я поняла, что почти не дышу.

Рыська тоже поднял ухо и напрягся. Немного совсем. Но я-то уж своего фамильяра знаю.

Неужели что-то пошло не так? Я, конечно, не знаю, как оно должно быть-то. У меня и у самой источник еще не до конца проявился. А уж как проявлялся, так и вспоминать не хочу.

Я привстала со скамьи. Показалось, или нет, что синева вокруг парнишки стала спадать?

А ну-ка, попробую сейчас к столу пробраться. Осторожно сделала шаг. Другой. Приблизилась к тому месту, где, помнила, полог-то защитный стоял, и тихонько протянула руку.

Уфф..

Рука прошла через невидимую завесу будто ее и не было, завесы-то.

Я сделала шаг. Еще один. И приблизилась к завесе вплотную. Попыталась поставить ногу подальше — и никак. Не пускает.

Ну что ты будешь делать-то!

Я вдруг так разозлилась, что чуть не расплакалась. И тут жар, невыносимый жар горящим клубком закрутился в животе.

Ойй… Это ж источник. Мой источник выходит из-под контроля!

Я зашипела сквозь зубы и бухнулась на пол. Прижала руки к животу и свернулась калачиком. Светлая мать… Да я тут сгорю вся, на пепел изойду-у.

И неожиданно почувствовала, как меня обдало холодом. Да каким!

Будто мороз январский, ясной холодной ночью. Жестокий мороз. Да только сейчас мороз этот был мне как отец родной. И источник мой, будто испугавшись мороза, стал затихать.

Жгучий жар отступал, и я наконец смогла открыть глаза.

Вокруг была мгла, клубящаяся и покрывающая меня с ног до головы. Я потрясла головой и попыталась сесть. Что за мгла, откуда? И где это я? Неужто опять куда переместилась, Светлая ма-ать…

— Ведян, Ведяночка, живая! — услышала вдруг задыхающийся голос. Знакомый такой. Так ведь это ж Лаврика голос-то.

Выходит, мы с ним вместе куда попали? Опять я портал открыла, ойй…

И темно-то как. Неужто в горы к гномам?!

— Лаврик… Ты? — проскрипела я. Горло совсем пересохло.

— Живая… — с облегчением сказал Лаврик и бухнулся рядом.

— Живая, — согласилась я. — А мы где? У гномов, да?

— Ой, да ты не видишь ничего? — парнишка засуетился. — На вот, у меня платочек есть. Он сунул мне в руку большой носовой платок. Вот прямо размером как у дядьки Симеона-то.

— Глаза протри, потихоньку только.

— Знаю, Лаврик. Чай, ведьмочка я, — попыталась усмехнуться.

И хорошенько поморгала ресницами. Платком-то сразу тереть нельзя, как бы чего не занести.

— Ну, как, Ведяночка, видишь теперь? — Лаврик-то чувствовал себя хорошо. Радостный такой.

Я поморгала еще раз. Вот, и слезы пошли. Это хорошо. Аккуратно промокнула их платочком. Приоткрыла один глаз, другой. Потом оба сразу. Ничего не видно, темно. Но немножко погодя разглядела.

И ахнула.

— Это где же мы с тобой, Лаврик? Никак разрушенный факультет ведьминский.

— Ага, Ведян! А я магом стал! Самым настоящим магом, — парнишка приплясывал на месте.

— Поняла я, Лаврик, — улыбнулась потихоньку приходя в себя. — И не простой ты маг, а самый настоящий маг воды.

Парнишка засиял улыбкой. Светлая мать… А глаза, глаза-то у него сияют синевой какой!

Я потихоньку поднялась и огляделась вокруг. Место явно не простое. Вот чувствую я. Силы тут немеряно. И знакомая сила-то. Выходит, хоть здание факультета все и в развалинах, вон, как плющ кругом разросся, что и не видать толком ничего, а ведьминской силой написано.

— И как же мы с тобой сюда попали-то? — задумчиво сказала я и отряхнула от мусора помятую и, ойй… кое-где подпаленную огнем форму.

И увидела, когда привыкла к темноте-то, у себя на форменном пиджачке огромную, рваную дыру на животе, обожженную по краям.

Учиться мне еще и учиться с источником обращаться. Так никакой одежды не напасешься.

Хорошо, что у меня дядька Силай есть.

— Так ты сама меня за руку схватила. А потом вдруг как загорелась вся. Огнем прямо! А потом мы вот сюда попали. Ты лежала такая вся… Я испугался, сильно-сильно. Думал, что все. Сгорела ты.

— Оно так бывает, с неопытными магами-то. Источник может испепелить, — вздохнул Лаврик. Не зря он при библиотеке-то был. Много чего знает.

— Понятно, — ошеломленно сказала я. Вот оно что… Да только не помню я, чтоб за руку его брала. Ведь не смогла ж завесу пройти…

Или смогла?

Ойй..

С этим источником никогда толком ничего не знаешь. Как хорошо было быть простой, обычной ведьмочкой-то. Так нет.

Я вздохнула. Ладно, раз мы здесь, надо бы получше осмотреться.

Ведь не зря же нас с Лавриком сюда закинуло-то?

Глава 52

— Так что же ты молчишь, Сандр? — Лиона Кряжская прищурилась.

— Что сама-то Ведяна думает об этом?

Ректор Боевой Академии выглядел…странно. У Лионы появилось такое чувство, будто Сандр находится вовсе не в своем кабинете.

Выражение лица у него стало вдруг… как неживое. Дама по-другому описать его не могла.

И тут Лиона сама вдруг встревожилась. Ей приходилось встречать такие лица. Такие бывали у магов, когда с их истинной парой что-то случалось.

Ведь истинные чувствуют друг друга на расстоянии.

Сандр будто заледенел. Взгляд его был направлен внутрь. Ректор явно ее не слышал.

Неожиданно дверь распахнулась и в кабинет почти вбежал магистр Сатвал. Его вечно растрепанные волосы стояли дыбом. По лбу тек пот. Глаза сверкали из-под широких бровей:

— С-сандр… — прохрипел магистр и рухнул в кресло.

— Сатвал! — резко сказала Лиона. — Что случилось?

Магистр вытер пот со лба и только сейчас заметил, что ректор Академии зельеварения еще на связи.

— Лиона… Ты кстати. Я видел свет… Синий свет. Целый столб синего света, прямо над домиком Ведянки.

Лиона Кряжская ахнула. Перевела взгляд куда-то в сторону:

— Скоро вернусь, — произнесла отрывисто и изображение вдруг исчезло.

Через минуту раздался тонкий свист и магистр поморщился. Оборотень обладал повышенным слухом и терпеть не мог, когда рядом с ним открывался портал.

Лиона Кряжская, одетая в простое домашнее платье, поверх которого была накинута зеленая мантия Академии зельеварения, появилась в кабинете Сандра.

В этот момент Сандр вздрогнул и пришел в себя. Он чувствовал себя так, будто сначала горел в огне, а потом его взяли и заморозили. Значит… Значит, что-то совсем не в порядке было с ней, с его бедовой ведьмочкой.

Архимаг резко вздохнул и открыл глаза. Прислушался к себе и расслабился. Чтобы это ни было, сейчас с Ведяной все хорошо.

— Госпожа Кряжская? — взор Сандра упал на стоящую прямо перед ним элегантную даже в обычной мантии даму.

— Но как вы… — начал он.

— Сандр, я уже говорила тебе, — дернула плечиком яркая брюнетка. — Я принимала непосредственное участие в создании защитного периметра.

Сандр нахмурился. Не много ли себе позволяет эта ведьма? Впрочем, учитывая ее солидный возраст…

— Сейчас не об этом! — резко сказала Лиона Кряжская.

— Ты сказал, синий свет? Столб синего света? — она повернулась к Сатвалу. Магистр постарался выпрямиться и даже попытался поджать живот. Второе ему удалось с трудом.

— Именно, Лиона. Синего… — и впился в нее глазами.

Сандр Огненный прищурился и внимательно посмотрел на обоих:

— Я чего-то не знаю?

— Мы все чего-то не знаем, — отрезала Лиона Кряжская. — Впрочем, вы оба не в курсе, — она покосилась на Сандра.

Сандр поднял бровь:

— Так просветите меня, уважаемая.

— Кстати, где комната вашего найденыша, Лаврика? — неожиданно спросила Кряжская.

Ректор быстро взглянул на Симеона и задумался на мгновенье. Магистр Симеон встал с кресла и уставился на госпожу Кряжскую:

— А причем тут Лаврик, Лиона?

Госпожа Кряжская прикусила губу и недовольно вздохнула. Похоже, тайне, которую она хранила столько лет, пришел конец.

Придется им рассказать. Обязательно. Но не сейчас. Сейчас главное — дети.

— Боюсь, очень даже причем, — вздохнула Лиона. Похоже, парнишка стал магом. И сильным. Столб синего света! Маг воды, без всякого сомненья.

Но такое могло произойти только в одном случае… Неужели мальчик сумел добраться до родового гримуара Маленских?

Очень маловероятное событие. Девочка держит книжицу в подпространстве. Да и фамильяр у нее на что?

Но по-другому объяснить произошедшее у Лионы никак не получалось.

Ректор Академии зельеварения посмотрела на пришедшего в себя Сандра. Значит, с девочкой все в порядке. Лиона очень надеялась, что и с мальчиком тоже.

Но лучше всего в этом убедиться самой:

— Мне нужно срочно там быть. Магистр, сопроводите? — она посмотрела на Симеона.

Сандр Огненный нахмурился. Эта дама распоряжается тут как у себя дома.

— Прошу простить, леди, — решительно сказал он. — Мы отправимся все вместе. Надеюсь, вы не возражаете?

Лиона милостиво кивнула. Вот же ведьма.

— Пожалуй, так даже лучше. Сандр, вы же можете сейчас почувствовать, где она, ваша истинная?

Ректор на мгновение прикрыл глаза и утвердительно кивнул.

— Смогу открыть портал. Это близко. Интересно… — пробормотал он.

Магистр Сатвал и Лиона Кряжская тотчас подошли к ректору и встали рядом. Сандр взмахнул рукой и вся троица мгновенно исчезла в круге яркого пламени.

Место, в котором они оказались, было до боли знакомым. Живописные развалины Ведьминского факультета, заросшие плющом. Валяющиеся здесь и там каменные обломки когда-то величественных колонн.

— Интересное место, — Сандр огляделся. Лиона Кряжская вздохнула полной грудью:

— Место силы. Ведьминской силы. Впрочем, вы, маги, ее практически не ощущаете, — усмехнулась она.

— Сандр, вы ее чувствуете, Ведяну? — вдруг насторожилась Лиона.

Ректор кивнул, оглядываясь по сторонам. Он чувствовал ее, свою ведьмочку. Очень похоже, что источник девушки опять взыграл и она спонтанно создала портал. Почему именно сюда?

Сандр посмотрел на Лиону Кряжскую. Вот кто точно знает, почему. Кстати, она обещала многое объяснить.

— Ведянка, смотри! Смотри, как я могу, — впереди послышался задыхающийся от радостного волнения голос Лаврика.

— Видишь?!

— Вижу! Ты молодец, Лаврик. Да только хватит, не расходуй силу-то зря, — деловито ответила Ведянка.

— Красивый фонтан получился, а? — не замолкал Лаврик и впереди засверкал синим цветом самый настоящий фейерверк.

— Однако, — хмыкнул магистр Сатвал. — Видишь, Сандр? Магия у мальчонки проснулась.

— А мы уж и ждать перестали, Лиона, — и он с затаенной печалью посмотрел на ректора Академии Зельеварения.

Сандр Огненный посмотрел на фейерверк и присвистнул. Это какой же силы маг Воды появился в Академии? Да он уже сейчас тянет на третий уровень. Ректор мысленно потер руки и подумал, что, пожалуй, это и к лучшему, что прошение тан Ржевски ему не подписал.

Воспитать первого за двести лет мага Воды… Да это мечта!

Лиона Кряжская напряженно смотрела на приближающихся ведьмочку и новорожденного мага Воды.

Ну что ж.

Пришло время, и все сложилось одно к одному.

Знают ли они, кем приходятся друг другу? Судя по всему, еще нет. Значит, Ведянким гримуар почему-то не допустил их к нужным страницам. Это весьма странно.

Если книжица вкусила крови Лаврика, а иначе он никак не смог бы инициировать спящую магию, значит, почуяла, что кровь-то родная. Маленских кровь.

Лиона на самом деле терпеть не могла никаких тайн. Особенно семейных, запутанных и тяжелых.

Впрочем, других тайн и не бывает. По крайней мере, по ее опыту.

Несмотря на то, что она была ведьмой, характер у Лионы был прямой и решительный.

— Ойй… Госпожа Кряжская… — Ведяна остановилась, а потом со всех ног бросилась к ней.

Как выросла девочка-то, как выросла. Волосы потемнели, глаза тоже. Источник проснулся. Рядом с Лионой судорожно вздохнул Сандр Огненный. Госпожа Кряжская покосилась на архимага. Высокий, широкоплечий, с изумрудными глазами он и невысокая, тоненькая Ведянка с веснушками на загоревшихся огнем щеках.

Красивая пара и как подходят друг другу-то.

— Господин ректор… — Ведянка увидела Сандра. Растерянно опустила руки и румянец залил ее лицо.

— Магистр! — вперед выбежал Лаврик. — Я теперь маг! Самый настоящий маг!

Что же. С детьми все в порядке. Лиона Кряжская поправила зеленую мантию и поежилась. Прохладно поздним вечером весной. Магистр Симеон быстро снял свой сюртук и накинул ей на плечи.

Лиона благодарно кивнула и сказала:

— Господин ректор, не соорудите нам всем портал в ваш кабинет?

— Мне нужно кое-что рассказать. Рассказ будет долгим. А здесь довольно прохладно.

Глава 53

Сандр Огненный нахмурился. Кивнул и сделал неуловимый пасс рукой. Портал замерцал ярким светом и все пятеро оказались в его кабинете.

— Прошу, госпожа Кряжская, — он подвинул неожиданной гостье кресло.

Магистр Сатвал тяжело опустился в свое. Радостный Лаврик и смущенная Ведянка остались стоять. М-да. Кабинет архимага не был рассчитан на такое количество посетителей.

Архимаг сел было на стул с высокой спинкой, стоящий у рабочего стола. И тотчас встал.

— Ведяна, садитесь, — сказал он приказным тоном. Ведьмочка смутилась и закусила нижнюю губку.

— Но…вы же… — начала говорить она, да ректор только рукой махнул.

— Садитесь, адептка Маленская!

Ведянка тихо ойкнула и быстро села на подставленный ректором стул. Тотчас же сложила руки на животе, чтобы скрыть прожженную дыру на форменном пиджачке.

Но только не от ректорских глаз. Сандр Огненный подскочил к девушке:

— С тобой все в порядке?!

Ведянка покраснела еще больше. Ректор возвышался над ней и от него веяло такой заботой, что у нее чуть из глаз слезы не потекли.

Лиона Кряжская вздохнула. Что сделала любовь с архимагом. Ведь он должен чувствовать, что с ведьмочкой все хорошо. Нет. Ему нужно очередной раз самому удостовериться. Никогда она не видела Сандра Огненного таким. Обычно невозмутимый, суровый и надежный как скала, мужчина явно был взволнован.

— Господин ректор, сядьте, прошу вас, — сказала она наконец.

— Уже почти ночь, и дел у меня по горло. Давайте покончим с этим.

Лиона замолчала. Сказать по правде, эта небольшая задержка пошла ей только на пользу. Как начать этот непростой рассказ? Госпожа Кряжская очень старалась, чтобы первая фраза получилась такой, какой нужно.

Она собралась и обвела взглядом окружающих. Ведянка уже пришла в себя и внимательно на нее смотрела. Лаврик чуть нахмурился, встал рядом с Ведянкой, но глаза его также радостно сияли. Магистр Сатвал чуть приподнялся в кресле и замер.

Сандр Огненный нахмурился и поднял глаза на Лиону, сложив руки на груди.

Да-а. Госпожа ректор сразу узнала эту позу. Что дед, что отец Сандра всегда выбирали именно ее, когда предстоял нелегкий разговор.

Первая фраза, которую так долго готовила Лиона, оказалась совсем другой. Впрочем, что еще от нее и ждать. Старая ведьма не могла идти против своего характера. Прямого и решительного, побери его Светлая мать…

— Ведяна, Лаврик!

— Дети, вы близнецы, — выпалила госпожа ректор на одном дыхании. Ведянка подскочила с кресла и побелела. Лаврик открыл рот и сел на пол. Магистр Сатвал запустил руки в бороду и замотал головой.

Сандр Огненный… а вот Сандр Огненный только широко раскрыл свои изумрудные глаза и прищурился. Правда, кулаки его сжались так, что на мгновение их охватило яркое пламя.

“Светлая мать…”, — подумала Лиона Кряжская. “Мне почти двести двадцать, а дипломатия от меня все так же далека, как и раньше”, — она сняла с плеч сюртук Сатвала и положила на колени.

Немая сцена продлилась недолго.

Первым, конечно, не выдержал Лаврик. Он вскочил на ноги и бросился к Ведянке:

— А я знал! Я чувствовала, вот! Сразу почувствовал, что ты родная какая-то.

Ведянка обняла его в ответ и парнишка уткнулся ей в плечо.

— Я тоже…тоже почувствовала… Почти сразу, как вот сюда попала. Все хотела тебе мазь от прыщей сделать-то.

Совсем не впопад прошептала Ведянка. С дипломатией у нее тоже были нелады. Ведьмочки, что с них взять.

— Лиона, — проскрипел вдруг дядька Симеон.

— Ты это, давай поподробнее, — и дернул себя за бороду.

Госпожа Кряжская поняла, что магистр находится в состоянии, предшествующему обороту. Этого еще ей не хватало.

Лиона запустила руку в карман домашнего платья и выдохнула. На всякий случай она, как предусмотрительная ведьма, всегда носила с собой несколько особых зелий.

Правда, средства, сдерживающего оборот у шокированного оборотня, у нее не было.

Но вот настойку талии взволнованной госпожа ректор всегда имела при себе.

— Сатвал, дружок, — ласково проговорила Лиона и встала с кресла. — Благодарю за сюртук. А сейчас открой-ка ротик.

Магистр поднял бровь, но сопротивляться не стал и рот открыл. Он прекрасно знал, что Лиона ничего не говорит зря.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно сказала госпожа ректор. Открутила крышечку и капнула Сатвалу на язык целых пять капель настойки.

Потом села в свое кресло и, махнув рукой, капнула пару капель и себе. Нервы Лиону никогда не подводили, но сегодня не тот случай. А ей ведь еще нужно быть в форме.

“Госпожа Лиона носит с собой настойку талии… — подумала потрясенная Ведянка. — Совсем как я. Или мы все ведьмочки такие?”

— Поподробнее…. — протянула госпожа ректор и посмотрела на Ведянку.

— Девочка, сядь, прошу тебя.

Ведьмочка кивнула и вернулась на свой стул, не отпуская руку Лаврика. Парнишка широко раскрыл глаза и не отрываясь смотрел на госпожу Кряжскую.

— Ты ведь все уже понял, Сандр? — Лиона взглянула на замершего архимага. Тот медленно кивнул.

— Ведяна, что ты знаешь про свою мать? — чуть запнувшись, спросила госпожа Кряжская.

Ведьмочка сжалась и взглянула на ректора, а потом тихо сказала:

— Они были истинными… А потом его друг взял и зелье приворотное ей дал. Мама… Ну…И вышло так, что друг тот будто стал для нее истинным.

Ведянка тяжело вздохнула:

— А потом… потом я родилась. И Лаврик тоже, выходит.

— Но…но почему бабуля Лаврика тогда не взяла, раз меня взяла, госпожа Лиона?

Ведянка сжала кулаки, так и не отпустив руку брата. Лаврик охнул, но промолчал.

— И…ведь мама умерла, давно… Умерла ведь, госпожа Лиона? — ведьмочка смотрела на ректора Академии Зельеварения и губы ее дрожали. Лаврик задрожал и прижался к сестре.

Лиона Кряжская печально качнула головой:

— Да, девочка моя. Умерла она. Умерла в родах. Да и вас едва вытащила Эржбета. А когда вы появились на свет, так и меня позвала. Посмотрели мы с ней на вас, ведьминским-то зрением. И поняли, что источники у вас, у обоих источники. У тебя вот огня, а у него — воды.

Сатвал охнул. Сандр Огненный нахмурился еще больше и понимающе кивнул головой. Лаврик широко открыл глаза и прикусил губу.

— Конфликтеры… — прошептал он.

Госпожа Кряжская одобрительно кивнула:

— Именно так, мой мальчик. Молодец. При библиотеке, сразу видно.

Ведянка прикусила губу точь в точь как ее брат. Пожалуй, она где-то слышала о таком.

— Теперь вы понимаете, почему Эржбета не могла взять к себе вас обоих?

— Мы бы навредили друг другу, — вздохнул Лаврик.

— Да, мой мальчик. Конфликтеров нужно держать подальше друг от друга, пока источники обоих не проснуться. Иначе вам было бы не выжить, — развела руками Лиона Кряжская.

— Значит, это госпожа Эржбета принесла сверток с младенцем и оставила его там? — магистр Сатвал поджал губы.

— Знала, старая ведьма… прошу прощения, Эржбета…Знала, что оборотень никогда не оставит младенца, чей бы он ни был.

— Конечно, — пожала плечами ректор Академии Зельеварения. — И оказалась права.

— А теперь, молодой человек, расскажите нам, как вы смогли дотронуться до родового гримуара? — не скрывая любопытства, спросила Лиона Кряжская.

— Вы же понимаете, господа, что именно гримуар смог пробудить источник мальчика? — она вопросительно посмотрела на мужчин. Мужчины кивнули. Они прекрасно это понимали.

Лаврик смущенно потупился и прыщики на его лице налились краснотой:

— Так это… Ну, я у Ведянки был. Пирожки такие вкусные дядька Силай испек! Я голодный был совсем. Вот… А потом заснул ненадолго. А тут вдруг как что-то меня поднимет. Смотрю — книжица на стол упала. И разговаривает, понимаете? — глаза парнишки увлеченно блеснули.

— И я прям туда. Сам не заметил. Будто притянула она меня. Ну и… Потом вот плохо чего помню, — закончил Лаврик.

— Только Ведянка как кричала и горела, помню. А потом мы с ней там оказались. У факультета Ведьмовства бывшего.

— Зов, значит, гримуар подал, — понимающе сказала госпожа Кряжская. — И фамильяру ничего не оставалось, как достать его из хранилища и принести ведьмочке.

Госпожа Лиона расправила плечи:

— Ну, господа, мне, пожалуй, пора. Дела не ждут, — и она покосилась на магистра Сатвала. Магистр неожиданно смешался.

— Госпожа Кряжская, подождите… — Ведянка подняла голову. — А…а что с моим отцом? Он …жив?

Лиона покачала головой:

— Что ты, деточка. После того, как маг использует приворотное зелье, да еще на чужой истинной… Откат…

Госпожа Кряжская поправила мантию и встала с кресла.

— Госпожа Лиона, подождите… — вдруг сказал Сандр Огненный. — Мы с вами еще не закончили разговор.

Лиона посмотрела на вмиг зардевшуюся Ведянку. Прищурилась и засунула руку в глубокий карман домашнего платья. Кроме нескольких зелий на все случаи жизни, она, чисто машинально, положила туда узенькое серебряное колечко с маленьким сверкающим камешком.

— Ну что же… Раз такое дело, — она посмотрела на ректора Боевой Академии.

— Давай, договорим.

— Прямо здесь? — поднял бровь Сандр Огненный.

— Почему нет? — пожала плечами госпожа Лиона. — Все заинтересованные лица в сборе.

Ведянка переводила глаза с нее на ректора. Сердце ее вдруг забилось как птичка, пойманная в клетку.

Что-то еще скажет госпожа Кряжская?

Сандр Огненный побледнел и сжал кулаки. Вот же ведьма. Неужели не понимает, как трудно ему произнести эти слова? Прямо тут, когда ведьмочка так на него смотрит.

А потом вдруг взял и решительно сказал:

— Госпожа Кряжская, я прошу у вас руки вашей названной дочери.

На щеках мужчины играли желваки, глаза смотрели твердо, но вот голос его немного подвел в самом конце.

Проклятье! Да он не помнил, когда так волновался.

Ведянка ахнула и почувствовала, что сердце у нее замерло.

Лиона Кряжская остро посмотрела на Сандра, потом перевела взгляд на замершую в изумлении Ведянку:

— Что скажешь, ведьмочка?

— Я…я — Ведянка вдруг встала и беспомощно посмотрела на Сандра. — Я не знаю…

— Не знаешь? — хмыкнула госпожа Кряжская. — А я думаю, что знаешь, девочка. — Да только рановато пока.

Ведянка, сердце которой забилось как сумасшедшее, неверяще на нее посмотрела:

— Так… вы же сами спросили…и

Она посмотрела на помрачневшего ректора.

— В самом деле, госпожа Кряжская, — начал Сандр Огненный, чувствуя, что тихо звереет.

Лиона вздохнула и вытащила из кармана серебряное колечко с ярким камнем.

— Держи, Ведяна. Это обручальное колечко ведьмочек Маленских. Бабуля твоя доверила его мне. Она ведь всегда верила, что ты встретишь своего истинного.

Ведянка несмело взяла кольцо и вопросительно посмотрела на Лиону.

Лиона покачала головой.

— Сандр, прошу. Помоги девочке.

Сандр Огненный вздрогнул и тоже вопросительно посмотрел на Лиону.

— В чем именно? — спросил он неожиданно севшим голосом.

Лиона закатила глаза. Эти мужчины… эти маги.

Все нужно делать самой!

— Да обменяйтесь вы кольцами, наконец!

Ведянка посмотрела на маленькое колечко. Это как, обменяться? Надеть его Сандру на палец, что ли…

Да ведь оно ему ни в жизнь не налезет. У мага, конечно, пальцы красивые и не толстые совсем. Но это колечко совсем уж маленькое.

Сандр Огненный сглотнул и снял с пальца родовой обручальный перстень. Перстень засиял изумрудным светом.

Он подошел к ведьмочке и прошептал:

— Не бойся… — и вдруг надел ей на пальчик тяжелый большой перстень. Перстень будто только того и ждал. Он вовсе не стал с ее пальца сваливаться. Наоборот, ужался весь и плотно его обхватил.

— Теперь ты… — глухо сказал Сандр и сглотнул. Ведянка несмело поднесла узенькое серебряное колечко к указательному пальцу мужчины. Камешек ярко сверкнул и колечко буквально вырвалось из ее рук. Взяло и само собой наделось Сандру на палец.

Ведянка ахнула.

Это магия. Конечно, это магия.

Она посмотрела на Сандра Огненного и потупилась.

Ойй… Это что же получается?

Теперь она обручена с ректором Боевой академии?

Она его невеста…

— Ну вот и хорошо, — госпожа Кряжская довольно вздохнула. — Мне пора. Нужно еще многое обсудить с господином канцлером.

Вы ведь уже в курсе, Сандр, что принято решение восстановить факультет Ведьмовства на территории академии?

Сандр ее почти не слышал. Конечно, он был в курсе. Но сейчас самым важным для ректора были сверкающие глаза его ведьмочки.

Ведяна смотрела на него смущенно и на губах ее медленно расцветала счастливая улыбка.

Эпилог

Прошло три года. За это время чего только не случалось!

Вы уже поняли, дорогие читатели, что на территории Боевой Академии снова появился факультет Ведьмовства.

Восстановленное здание радовало глаз плавностью линий. В нем было много света. Но были и глубокие, темные подвалы, в которых располагались алхимические лаборатории. Вот где было Ведянкино царство!

Госпожа Кряжская нарадоваться не могла на ведьмочку.

Лиона передала налаженное хозяйства Академии Зельеварения своей заместительнице, а сама решительно возглавила новый факультет. У нее руки чесались, до того даме хотелось вернуть факультету Ведьмовства былую славу.

Ведь в старые годы он по праву считался лучшим в стране.

Впрочем, тогда еще не было и Академии Зельеварения.

Лиона сразу, как только здание факультета восстановили, переехала в небольшой ректорский домик, стоявший рядом.

Как раз сейчас декан факультета Ведьмовства, госпожа Лиона Кряжская не торопясь вышла из дома.

Сзади раздались тяжелые шаги. Магистр Сатвал подошел и приобнял ее за плечи. На его пальце блеснуло тяжелым золотом широкое кольцо.

Лиона Кряжская вздохнула и остановилась:

— Не здесь же, Сим, — нежно сказала она.

Магистр только усмехнулся. Лиона улыбнулась и поправила свои роскошные темные волосы. На ее тонком пальчике красовалось такое же кольцо, как у Сатвала, только чуть поуже.

Магистр перехватил ее руку и поцеловал тыльную сторону запястья.

— Сим, прекрати! На нас адепты смотрят, — зашипела госпожа декан, но руку выдернуть ей так и не удалось.

— Брысь! — шикнул магистр Сатвал и двое адептов, прячущихся в кустах, с шумом кинулись в рассыпную.

— Теперь не смотрят, жена, — нежно сказал магистр и заключил госпожу декана в объятия. Она не особенно и сопротивлялась.

Ведь буквально на днях пара поженилась. Магистр Симеон до сих пор не мог в это поверить. Впрочем, Лиона Кряжская тоже. Тан Ржевски был весьма недоволен, весьма. Но что он мог поделать, когда ведьма выбрала в конце-концов другого? Правильно. Ничего. С госпожой Лионой лучше вообще не ссорится. Даже если ты канцлер.

А кто там быстро бежит в столовую? Да это наш Лаврик!

Парнишка, после того, как его источник проснулся, пошел в рост и стал широкоплечим красавцем. Юношеские прыщи на его лице постепенно сошли на нет.

На него вовсю стали заглядываться девушки. Лаврик поначалу очень смущался.

Но неожиданно влюбился по самые уши в вернувшуюся в Академию Вилку. То есть в леди Вильгельмину тан Ржевски. Вилка стала намного спокойнее. Ведь у нее наконец открылся источник!

Процесс проходил тяжело, и девушку тогда отправили на домашнее обучение под присмотром лекарей.

Ее первая влюбленность в Сандра давно прошла и Вилка стала с интересом поглядывать на Лаврика.

А Лаврик вечерами просто замирал от восторга, глядя на умильную рыжую мордочку с длинными темными усами.

Вы подумали, что это Рыська? Нет, друзья мои. Теперь у Лаврика была своя собственная сумрачная рысь, которую звали Рикка.

Ведь в нем текла кровь ведьм, как ни говори. А каждой ведьмочке, ну, или ведьмаку (а это просто совершеннейшая редкость в наше время) полагалась своя собственная сумрачная рысь.

— Рикка, не балуй там. Если что-о, сраз-зу ко мне, — наставлял ее Рыська. Рикка была самой умненькой из его клана, и очень хотела найти своего ведьмака. И пусть той крови в Лаврике кот наплакал, но это неважно.

Он имел право на фамильяра! Ухх!

— Красавица-а, — нежно сказал Лаврик и погладил мягкую шерстку на ее голове. Рикка недовольно сверкнула темными глазами.

— Неж-ж-ности, — она фырнула, а потом лизнула Лаврика в ладонь.

Как это ни удивительно, но после окончания Боевой Академии, лучший ее выпускник и первый красавец Никос Ланьери и упорная магичка Тильда Калитая поженились.

Все-таки упорство частенько вознаграждается, вы не находите?

Пара тотчас покинула Академию и свадьбу сыграли уже в Северном пределе, куда оба получили распределение. Отличные маги, они были этому только рады. Будет где приложить свои знания и силы.

А теперь…

Ведянка нервничала. Очень сильно. Так сильно она не нервничала даже тогда, когда закончила Ведьминский факультет и получила первую ведьминскую степень.

Пожалуй, так сильно она не нервничала даже тогда, когда наступил тот долгожданный и пугающий ее до дрожи в коленках момент…

Ойй…

Этот момент Ведянка будет, конечно, помнить до конца своих дней.

Ведь у них с ректором была свадьба!

Ну, и инициация. Вот свадьбу Ведянка почти не помнила. У нее перед глазами все кружилось и только крепкие, надежные руки Сандра не давали ей упасть в самый настоящий обморок.

Уж больно страшно ей было. Ладно, свадьба. Но ведь потом самое важное для каждой ведьмочки событие — инициация.

Она даже совсем не запомнила, что ела на торжестве. А уж Дядька Силай расстарался. Чего на столе только не было!

И мясо печеное, и почки верченые, и запеченные в своем соку перепела, и фрукты не по сезону. А вот свадебный торт Ведянка хорошо запомнила. Еще бы. Ведь она умудрилась схватить фигурку жениха и невесты, украшающую это прямо вот монументальное сооружение и сжевать в один момент, не чувствуя вкуса.

Ведянка вздохнула.

Правда, тогда уж очень страшно было. Она же первый раз в жизни замуж-то выходила!

А вот сама инициация прошла на удивление гладко.

Наверное, потому, что ведьмочка заранее так сильно боялась.

Светлая мать… Ведянка и сейчас при одном воспоминании о руках Сандра и…ну, всяком таком, краснела.

Впрочем, наша ведьмочка была горазда краснеть.

Но никогда не сдавалась!

А вот сейчас… Ну, сейчас она тоже не собиралась сдаваться.

Только как ему сказать, Сандру-то? Ведь он встанет у нее на пути как натуральный велижский лич!

И ни за что, ни за что не пустит ее в Дальние степи. А там как раз наступает время сбора цветов дикого сабельника. Редкость великая!

Да каждая уважающая себя ведьма сразу все бросит и помчится туда.

Этот же…

Она покосилась на мужа, который, накинув на широкие плечи домашний халат, сидел за столом и что-то быстро писал.

Сердце сладостно екнуло. А потом испуганно застучало.

Нет, сказать придется. Или подождать до возвращения из Дальних степей? …

Так ведь этот… Этот архимаг, этот собственник тогда точно ее никуда не отпустит.

Уж очень бережет, беспокоится. Это приятно, конечно… Но так ведьмочку и бабуля не опекала-то.

Ведянка вздохнула. Нет, надо решаться. Светлая мать….

Она подошла и обняла мужа, прильнув к нему всем телом. Сандр прекратил писать и потерся лицом о ее ладонь:

— Ты что так рано встала, ведьмочка моя?

Ведянка прикусила губу. Всю неделю ей и правда не спалось. То попить хотелось, то поесть. Причем зеленого лука. Да она терпеть его никогда не могла.

А потом… Потом вдруг все стало на свои места. И стало опять до ужаса страшно.

— Госпожа Лиона, — тогда Ведянка поскорее вызвала декана факультета Зельеварения.

— Со мной что-то …не то. Мне кажется, что, — тут она смутилась… — у меня… у нас с Сандром будет малыш…

Лиона Кряжская, с недавнего времени Лиона Сатвал, хмыкнула и цепким взором окинула ведьмочку. Перешла на ведьминское зрение и глаза ее расширились:

— Только не это… — прошептала она.

Ведянка застыла:

— Что, что? Не томите…

— Двойня, — вздохнула Лиона Кряжская.

Ведяна Маленская, уже год как Ведяна Огненная, пошатнулась.

— Неужели конфликтеры, — прошептала она и села, где стояла. Хорошо, что это было кресло.

Лиона Кряжская пригляделась повнимательнее:

— Пока рано говорить, девочка. Будем надеяться, что нет.

И вот сейчас Ведяна тепло улыбнулась мужу и поцеловала его в небритую — опять! — щеку:

— Мне надо тебе что-то сказать, Сандр.

Архимаг тотчас отбросил ручку и повернулся. Когда его жена говорила таким тоном, он уже заранее готовился к тому, чтобы сказать “нет”.

Сейчас же он догадывался, о чем пойдет речь. Опять эти Дикие степи. Наверняка они.

Маг недовольно фыркнул:

— Дикие степи, родная? Я угадал?

Ведянка стукнула мужа кулачком по плечу. Рука у нее была тоненькая, а кулачок вполне себе ничего. Тяжелый кулачок.

Сандр поцеловал этот самый кулачок и вздохнул:

— И когда?

— Ты понимаешь, вот совсем скоро! — Ведянка умоляюще посмотрела на мужа. — Сабельник дикий, он уже готов к цветению…

Архимаг стоически закатил глаза. Сабельник… Проклятье. Эти ведьмы ради приготовления только одного зелья готовы бросить все и идти на край света.

А как же он? Сандр не хотел приходить в пустую спальню. Достаточно ему одиноких лет. Он не хотел один есть в столовой. Слишком много у него было одиноких ужинов.

Ведянка упрямо подняла подбородок. Это уже серьезно. Будет дуться целый день. Архимаг вздохнул:

— Надолго?

Ведьмочка взвизгнула и бросилась ему на шею:

— Да на денек всего-то! И ведь ты откроешь мне портал, да? Я так тебя люблю, Сандр!

Она обвила руками мужчину и затихла. Так. Одно дело сделано.

Оставалось еще одно. Самое сложное. Ведянка вздохнула и покосилась на мужа. Скажу ему потом.

Сандр неожиданно напрягся:

— Что-то еще, родная?

Ведьмочка прикусила губу. Вот же маг. И как он только понял, что у нее есть кое-что еще?

Выходит, надо все сказать сейчас… Светлая мать, помоги..

Она вздохнула и тихо сказала:

— Ну, а еще у нас будет малыш. Целых два.

Глаза архимага широко открылись и в них блеснул язычок алого пламени. Он замер. А потом вскочил, поднял жену на руки и закружился с ней, сияя от счастья.

Ведянка прижималась к мужу и смеялась. Наконец Сандр остановился, посмотрел на улыбающуюся жену и сказал:

— Так, говоришь, Дальние степи?

Ведянка прикусила губку и нахмурилась:

— Дальние степи!

— Ведьмочки не сдаются, а? — усмехнулся ректор.

— Никогда… — прошептала Ведянка и серьезно посмотрела мужу в глаза.

— Что ж… Тогда мы едем вместе, родная, — Сандр подмигнул жене и опять закружился с ней по комнате.

Через девять месяцев, как и положено, на свет появились двойняшки. Две совершенно очаровательные девочки с изумрудными глазами и темными волосиками. Обе ведьмочки, и, похоже, без всякого следа магического источника. Малышек назвали Эржбетой и Лионой.

— Сандр, посмотри, — прошептала счастливая Ведянка. — Они так похожи на тебя…

— К-как же, — фыркнул Рыська ревниво. — Вылитая Ведянка. С-скажи, дядька Силай? Наш-ша порода, Маленс-ских!