Ведьма в свободном полете

Глава 1. Из огня в полымя

Глава 1. Из огня в полымя

Профессор Аровская и мастер Дебрис отпорталили меня прямо в ректорат. Я с тоской оглядела уже ставшие родными полки с книгами. Неужели отец имеет право забрать меня из Академии? В ней сейчас вся моя жизнь.

С верхней полки за мной наблюдал бельчонок ректора. Я грустно ему улыбнулась. А в углу возник проректор Кревий. Старик прошел мимо к своему любимому креслу и буркнул на ходу:

— Не спорь. Соглашайся на все и со всеми. Мы ничем не можем помочь: у твоего отца разрешение из министерства, старокровки сейчас под особым контролем. Будь осторожна с Галадой.

Сказал и исчез, не дойдя до кресла. Я удивленно раскрыла рот. Это он ко мне сейчас обращался? Но не к бельчонку же.

Через секунду в кабинете появилась вся компания: отец, Верховная ведьма и магистр. В камне вспыхнул огонь, на стол у окна с громким шелестом легла белоснежная скатерть, а вслед за ней выстроились тарелки с закусками, бокалы и графины.

Серениус и Громов продолжили начатый в коридоре диалог:

— … несомненно правы, — благодушно проговорил ректор.

— И зная об этом, вы продолжали допускать Аду к занятиям?! — взвинченно поинтересовался отец.

Серениус развел руками:

— Мы и представить не могли, что недоброжелатели проникнут в сами стены Академии. За ее пределами у Ады имелся телохранитель, но тут… у нас под носом. Кто бы мог подумать!

— Недоброжелатели? Мою дочь пытались убить! А я только сегодня узнал о нападении беса! Они собираются закрыть дело за недостаточностью улик! Я этого не допущу! Будут знать, как игнорировать интересы Громовых!

— Телохранитель? — переспросила вдруг Галада. — Это тот очаровательный юноша из высших демонов? Сальди, да?

Голос у колдовки был таким же завораживающе красивым, как она сама. Верховная ведьма отошла к полкам и прохаживалась вдоль них, разглядывая корешки книг.

— Дорогой, — Галада подошла к отцу и погладила его по плечу, — вот видишь, не стоило так переживать. У Ады есть защитник. Он только что, на наших глазах, спас ее. Позволь девочке учиться дальше.

Да, пап, позволь мне учиться! Уступи любимой! Ты и так уже растекся лужей. Невооруженным глазом видно, как действует на тебя эта женщина.

Вот она потянулась поправить воротник, взгляд отца тут же расфокусировался. Громов перехватил руку любовницы и поднес ее к губам. А сам с сожалением произнес:

— Я все понимаю, Гэл, но не могу так рисковать жизнью Ады. Кстати, Ада, позволь тебе представить мою близкую подругу леди Галаду О’Мэйли. Уверен, ты уже о ней слышала.

— Очень приятно, — вежливо поздоровалась я.

— И мне, дорогая! — колдовка просияла и… заключила меня в свои благоухающие объятья. — Я тоже столько о тебе слышала! С тех пор, как ты поступила в Академию, Алекс только о тебе и говорит. Он так тобой гордится!

— Вот пусть и оставит меня в… Академии, учиться дальше, — буркнула я.

— Но ты же слышала, — Галада огорченно сложила губы бантиком, — это слишком опасно. Увы, твой отец настаивает, значит, нужно слушаться. Ну что ты расстраиваешься? Нет худа без добра. Говорят, у вас в общежитии пропали все домовые. Как вы там справляетесь, без слуг, бедняжки? В поместье Громовых все, что может пригодиться юной леди: слуги, массажисты, косметологи. Домашнее обучение, конечно, не такое веселое, и телохранители у тебя будут не такие… симпатичные. Но поверь: Алекс наймет лучших преподавателей магии, тебя представят высшему обществу. Найдем тебе достойного жениха…

— Меня пока устраивает мой… текущий жених, — быстро проговорила я, — типа высший демиург и все такое.

— Ну как хочешь, — покладисто уступила ведьма. — Посмотрим. Увидишь, какие красавчики вхожи в королевский дворец, глядишь, и передумаешь.

— Могу я все-таки обсудить с вами возможные альтернативы, Александр? — нашу милую «девичью» беседу прервал магистр Серениус. — Мне кажется, домашнее обучение – это не выход из ситуации.

Авторитет магистра заставил считаться с ним даже будущего премьер-министра. Отец подумал и кивнул. Оба отошли в угол к столу с закусками, налили себе по бокалу и принялись негромко спорить. До меня долетали лишь обрывки фраз.

— Не боишься меня? — поинтересовалась тем временем Галада. — Давай сразу договоримся: только откровенность. Так что?

— Не знаю, — призналась я. — Я ведь недавняя несведка. Столько всего непонятного вокруг.

— Хорошая отговорка, — Галада весело засмеялась. — Молодец, только так и нужно вести светские беседы. Действительно, непонятного много, и все не то, чем кажется. Тебе могли наговорить обо мне разных гадостей. А я не собираюсь отрицать: человек я сложный. Но ведь мы можем стать хорошими подругами и союзниками, верно? Я ничего не скрываю: вот она я – несведка по происхождению, младокровка, экспериментатор. Всего добилась сама, многое повидала за жизнь и теперь борюсь за справедливость для таких же, как я. Одинаковые возможности для всех: отмена текущих ограничений, достойное образование для магов, рабочие места, разумная сегрегация...

Да-да, я уже поняла: стоит завернуть какое-нибудь отвратительное понятие в красивый термин –дерьмо становится конфеткой. Не легализация колдовства на крови, а «отмена ограничений». Не прекращение с трудом налаженного сотрудничества темных и светлых магов и, по сути, новая война, а «разумная сегрегация». А о Бурой Топи, что образуется при застаивании потоков, все забыли, да? Но я промолчала. Сейчас меня больше интересовала моя собственная судьба.

Отец кивнул ректору и подошел ко мне и колдовке.

— Ада, мы уезжаем. Немедленно. Я попрошу кого-нибудь забрать твои вещи. Насчет учебы еще не решено. Посидишь дома на каникулах, я постараюсь ускорить расследование, а там посмотрим.

Достаточно было посмотреть в эти жесткие, непримиримые глаза, чтобы понять: спорить бесполезно. Я могу бунтовать, но этим только подведу ректора.

— Мой дебордер… — заикнулась я.

Глава 2. В заточении?

Глава 2. В заточении?

Можно было продолжить исследование дома, но я предпочла вернуться к себе. Нужно было подумать, прежде всего, о Галаде. Слухи ходят, что она чуть ли не по младенцу на завтрак живьем сжирает, а она вон какая – умница-красавица со своей политической программой. И такая учтивая. И мной явно интересуется. Почему?

Однако мысли мои скакали и вновь и вновь возвращались к Малышу. Как он там без меня? Тенет и Крофф, конечно, милахи, но такие лентяи. Они ведь не слышат Малыша и вообще не умеют вступать в контакт с фамильярами.

Через несколько минут хождения из угла в угол все эти интерьерные решения с перегородками и закутками начали меня бесить. Жаль, что оттепель превратила сад в один сплошной грязный сугроб. Хотелось вырваться на свежий воздух.

Вспомнились Минни и Джеймс. Дети без меня не пропадут, но мы только нашли общий язык. В последний наш вечер в доме Даркроузов я читала им сказки Астрид Линдгрен.

В магическом мире детская литература из несвед-мира почему-то считается вредной. Мол, не тому учит, содержит много ложных представлений о магии, запутывает незрелые умы.

Минни и Джеймса она ничуть не запутывала. Наоборот, они всему находили объяснение. Джеймсу хватило пяти минут, чтобы придумать для Карлсона «нишу» в магическом мировоззрении. Летает «лучшее в мире привидение» за счет холодных потоков, а пропеллер – хитрая обманка, чтобы несведы ничего не поняли и как всегда объяснили все своими технологиями. И вовсе эта история не выдумка. Просто спонтанный маг не смог найти дорогу в Магистеррениум и приспособился жить в несвед-мире. А Минни подсказала, что это был домовой, отставший от своей семьи при переезде. Время идет, а он все ждет: построил дом на крыше, заглядывает в окна. И хорошо, что он нашел себе новых хозяев. Домовые – они же сами по себе плохо адаптируются.

Мои воспоминания прервал стук в дверь. Даже не стук – легкое поскребывание. Я открыла и в недоумении уставилась в пустоту коридора.

— Кхе-кхе, — раздалось где-то у самых ног.

Я посмотрела вниз и раскрыла рот от изумления: передо мной, переплетя на груди крошечные ручки, стояла самая настоящая… ожившая баба на самовар. В пышном сарафане с оборочками, с лентой в гладких волосах и длинной косой. Румяная и слегка недовольная.

— Здрасьте, вы ко мне? — брякнула я.

— К кому ж еще? — проговорила домовуша. — Служанка я ваша, Ада Александровна, вашим отцом к вам приставленная. Двести лет роду Громовых служу. Ржанкой меня кличут.

— Как птичку?

— Как хлебушек. Мы, домовые, носим именами слова, те, что человеку спокон веков любы, чтобы не забывались. Войти позволите али как?

Опомнившись, я шустро отпрыгнула в сторону:

— Ой, проходите, пожалуйста! Извините, я… не ожидала вас здесь увидеть… вот.

— А кого ожидали? Тут только мы постоянные слуги, остальные так, приходящие, клинеры всякие, сомелье, кутюрье, куаферы да барберы, тьфу.

Домовуша фыркнула и вошла. Вернее, не вошла, а плавно влетела. Я только сейчас заметила, что кругленькая ладненькая служанка передвигается, левитируя на небольшом венике. Она то поднималась над полом, то опускалась ниже, уверенно балансируя и по-хозяйски подбоченясь.

— Нужно́ чегой-то? — деловито поинтересовалась Ржанка, облетев апартаменты.

— Да нет… вроде.

— Ежели нужда, позовите по имени три раза и назовите, чего изволите. Вмиг притащу.

— Хорошо.

— Там остатки багажа вашего доставили. Гримуар да книги. После ужина прямехонько в шкаф транспортирую.

— Ага. А когда ужин?

— Скоро уже, в семь, как часы пробьют. Переодеваться будете?

— А надо?

Домовуша умудрилась посмотреть на меня с легкой жалостью во взгляде… снизу вверх.

— Видимо, надо, — пробормотала я.

После ухода Ржанки я перебрала весь свой гардероб и опять наткнулась на коробку с подарком. Погрустила. Остановила свой выбор на старом, но добротном платье из серой ткани. Что тогда нашло на тетю Риту, не знаю, но в конце одиннадцатого класса, когда у нас планировалось итоговое родительское собрание с чаепитием, тетка вдруг достала из шкафа отрез дорогой шерсти и за несколько вечеров сшила мне элегантное платье-футляр. К нему отлично подошли мамины бусы из белого кварца. Я достала их из шкатулки и застегнула на шее. Ну вот. Выгляжу вполне прилично. И мягкие туфельки из обувной лавки в Октобероне, сшитые на весну, вполне подойдут.

Ржанка заранее разместила в коридорах крошечные светящиеся бирюзово-зеленым указатели. Как только я проходила мимо очередной стрелки, она исчезала. Без них я, наверное, заблудилась бы в огромном доме.

Я спустилась в столовую с последним ударом часов. Родня тусовалась у столика с аперитивами. Бабуля с бокалом вина что-то втолковывала отцу, тот морщился, но кивал. Галада смотрела на огонь, проводя над ним рукой и, казалось, была погружена в свои мысли. При виде меня леди О’Мэйли дернула бровью, но ничего не сказала, лишь направилась к столу.

Откуда-то вынырнул незамеченный мной Илья. Парень бросился отодвигать для меня массивный стул. Я поблагодарила его кивком, искоса оглядев заставленный приборами и украшенный живыми цветами стол. Будем надеяться, что мне хватит уроков по этикету от мадам Пигмалион, иначе бабушка издергает себе все свои брови.

Когда все уселись, отец тут же закрылся свежим номером «Гласа Октоберона». Несколько домовых, в их числе и Ржанка, принялись левитировать еду. Здесь не требовалось делать выбор и приманивать порхающие над цветочными вазами блюда. Никто не спрашивал, чего я хочу. Мне, как и всем, налили полтарелки зеленого супа-пюре. Я покосилась на Галаду. Колдовка аккуратно орудовала ложкой. Я тоже так умею, ничего сложного. Мадам Пигмалион вдолбила нам и насчет прямой спины, и локтей, и многого другого. А управляться с ножом и вилкой меня мама научила, еще в детстве.

Суп был вкусным, ароматным, но не очень сытным. Галада оставила несколько ложек на дне – я с сожалением поступила точно так же. Суповая тарелка исчезла. На ее месте появилось плоское блюдо в окружении нескольких крошечных соусников. В центре композиции приземлилась квадратная тарелочка с тушеным мясом. Я могла бы накрыть порцию ладошкой.