Ведьма

1. Истоки

Ещё со школьной скамьи Николай Третьяков мечтал работать мало, а зарабатывать много. И только много лет спустя пришло понимание, что одной лишь мечты маловато. А нужно как минимум везение.

В семье матери-педагога и отца-инженера особо не расслабишься. Закончить школу удалось почти на одни пятёрки (пение и рисование не в счёт), поступить в университет получилось с первой попытки, да и впоследствии, на химическом отделении, всё давалось легко и просто. Настолько, что будущее виделось радужным. Тогда-то и собрались четверо друзей — все окончили одну и ту же школу и учились на одном и том же факультете — да и решили, что пора брать то будущее в свои руки.

Сказано — сделано. Вначале родился кооператив (друзья успешно занялись полиграфией и сколотили, внезапно, вполне приличный капитал для последующего вложения), а затем, причудливой волей фортуны, явилось на свет совместное предприятие с неведомо откуда взявшимся партнёром из Саудовской Аравии.

Советский Союз доживал последние годы (о чём пока знали немногие), и вновь созданное СП начало с того же, с чего начали бесчисленные остальные.

С компьютеров.

2. Эпоха перемен

На химическом отделении Николай слыл самым способным по части компьютеров, и нырнул во вновь свалившийся на голову источник богатства с головой. Химическая часть знаний как-то не пригодилась: пришёл тысяча девятьсот девяностый, и в преддверии краха державы успело сломаться и сгинуть очень многое. Например, научные лаборатории — да что там, целые институты.

Николай был очарован безумно дорогими “счётными машинками”, и, в отличие от остальных трёх учредителей, утратил первоначальное рвение заработать любой ценой. У него уже была однокомнатная квартира — первое весомое последствие кооперативного старта. Платили, как первому и единственному пока IT-специалисту весьма прилично, поток новых знаний и перспектив ошеломлял, и Николай как-то упустил момент, когда трое остальных постепенно перебрались в Москву (где, строго говоря, и находился юридический адрес), и только он один остался в Новосибирске — и день-деньской корпел над дивными электронными устройствами. Учился всему — собирать, чинить, постигал все премудрости и тонкости. По звуку того, как компьютер включался, мог определить, что именно в нём неисправно, а по скорости загрузки — сколько уже цифрового мусора успел нанести владелец.

Деньги лились не то чтобы рекой — но устойчивым потоком. Николай успел разжиться автомобилем — последним из четырёх друзей-бизнесменов, и известие о том, что СП приказало долго работать, получил посредством новейшей технологии — по электронной почте.

Николай навсегда запомнил тот день, когда он прошёлся по опустевшим комнатам новосибирского офиса. Уже не было там никого и ничего. Уже со всеми рассчитались, подобрали все хвосты и закрыли все долги.

Но в кармане было далеко не пусто: предыдущие деньги Николай не промотал, не потратил на бог весть что, а вложил, пусть не всегда удачно, в разнообразные предприятия. Большинство из которых, увы, лопнули.

Но это не сломило мечтателя. Знания о компьютерах и их начинке никуда не делись, и специалисты его профиля все как один оказались на вес золота.

Следующие два года Николай увлечённо собирал и чинил компьютеры, работая уже “на дядю”. Платили существенно меньше — всё-таки во время СП все они успели привыкнуть к роскоши — но достаточно, чтобы будущее оставалось радужным.

Катились лихие года, гремел кризис за кризисом, уголовные сводки становились страшнее любых “ужастиков”, но жизнь, тем не менее, продолжалась.

Тем удивительнее было внезапное возвращение закадычного друга Николая — Леонида Семичастного. И чем его не устроила Москва?

3. Иногда они возвращаются

Леонид пригласил Николая в шикарный ресторан. Строго говоря, Николай и сам продолжал посещать подобные заведения — время от времени нужно себя баловать — но, конечно, не каждый день.

— Я уж думал, ты всё бросишь, — одобрительно заметил Леонид, пожав руку недавнему соучредителю. Сам Семичастный прибыл в новом, с иголочки, костюме — и каждый предмет его одежды говорил знающему наблюдателю, что с владельцем всего этого добра стоит считаться. — Рад, что не бросил. В компьютерах всё ещё шаришь?

— Не только в компьютерах, — согласился Николай. — Что у вас там случилось? Почему приехал?

— Да бардак, — хмыкнул Семичастный. — Деньги людей портят. Дюха Филонов сторчался, Серёга Горский с бандитами связался. В общем, успел я кое-что спасти, и тут мне тему подсказали. Ты ведь ещё и программист, верно?

Верно. Более того, едва не вернувшийся в Большую Науку программист, был такой импульс. На совести Николая несколько небольших, но полезных программок, и продавались они не то чтобы бодро, но сносно. И вот это было настоящее вложение, полезное и приятное. Таким не стыдно и похвастаться.

— Вот и я об этом! — поднял Семичастный указательный палец. — Короче. В бухгалтерии сейчас полный финиш. Ну есть, конечно, программные комплексы, но они либо стоят, как самолёт, либо дурные. А я тут задёшево купил одну очень клёвую разработку. Знающие люди посмотрели — говорят, перспективно. Что скажешь?

— Показывай, — кивнул Николай. Семичастный улыбнулся с довольным видом.

— Без проблем. Только сразу скажу, Коля, пахать там придётся в полный рост. Сам понимаешь, время упускать нельзя. Не я один такой умный. У тебя голова что надо, но ты тот ещё раздолбай. В общем, даю тебе полгода. Оформление, оборудование, всё такое — всё на мне. Запустим — четверть твоя. Или больше, там договоримся. По рукам?

— По рукам, — согласился Николай и ладонью прикрыл бокал, когда официант попробовал долить ему вина. Хватит. Семичастный улыбнулся шире.

— Отлично. Пить, Коля, нам ещё долго не придётся. Женат?

— Не сложилось как-то, — пожал плечами Николай.

— Сложится. Я вот уже и развестись успел. Ну всё, завтра утром… — и Семичастный назвал адрес. Что характерно, в том же самом здании, в котором когда-то размещался роскошный офис СП.

И началась каторга.

4. "Крепость"

Николай едва-едва вписался в полгода.

Можно сказать, что фундамент “Крепости” — так назвали тот самый бухгалтерский продукт — целиком и полностью заложил он сам. Вспомнились и бессонные ночи кооперативного начала, и столь же бессонные ночи совместного предприятия — Семичастный тонко чувствовал рынок, большинство удачных сделок были его заслугой. Чутьё не изменило и сейчас.

Спорили они до хрипоты, и почти до драки. Но никогда не переступали ту черту невозврата, после которой невозможно работать вместе. Сказалось, что среди дворовых друзей Николай сошёлся ближе всех именно с Семичастным: тот, хоть и вспыльчивый, но отходчив; Николай хоть и любит побездельничать, но умеет и пахать. От забора и до обеда.

Постепенно их “великолепная тройка” — бухгалтера Семичастный тоже привёз с собой — превратилась в нечто большее. Оказались нужны новые программисты — без проблем; Николай придирчиво отбирал их, строго следил за всем. На нём же оказалась и инфраструктура: обучаться новейшим технологиям оказалось страсть как интересно, и все сети, всю безопасность Семичастный поручил совладельцу. “Никому больше я не верю”, пояснил он. “Ты ж программист”, добавлял он обычно полушутливо, “тебе и карты в руки, нанимай кого нужно”.

“Крепость” набирала популярность, обрастала функциями. Поначалу на неё повелись мелкие заказчики — все как один оказались довольны. Постепенно клевала всё более крупная рыба. Леонид уже не справлялся с заказами, маячила реорганизация, нужны были кадры. Анька Герасимова, их общая знакомая по тому самому двору, в котором выросли, пришла в их контору неожиданно. Она тоже успела “сходить замуж”, жизнь научила её уму-разуму, жёстким способом, но главный её талант — манипулировать людьми — никуда не делся.

И продажи пошли в гору. Анна быстро смекнула, что к чему, и упускать такой шанс не стала. Они все понимали, что Леонида не обмануть — и сам он не потерпит никакой фальши, с этим строго. Проверял всё досконально, чтобы всё было закрыто, чтобы вся отчётность на виду. Не забалуешь.

С деньгами Леонид не обманул. Деньги, увы, пригодились почти сразу: отцу Николая потребовалась сложная операция. А потом его “однушка” у чёрта на рогах превратилась в другую “однушку”, но уже куда более приличную, и в том же самом районе, что и офис. Ну и автомобиль поменял заодно.

Жизнь оставалась радужной, пусть даже путь на вершину радуги пришлось проламывать киркой и лопатой, не знать ни сна ни покоя. Оно того стоило.

5. Испытательный срок

Постепенно контора росла, реорганизовывалась. Двоечник и второгодник Семичастный вырос прозорливым и хватким дельцом, при этом, что удивительно, ещё и порядочным человеком. Насколько слово “порядочность” применимо в бизнесе.

Появлялись новые офисы. Команда разработчиков росла. Возник и стал заправлять всем совет директоров; Николай как-то остался в стороне: менеджмент не по его части, он — мозг и исполнитель, и остался не то чтобы в тени, но на технических ролях.

Но с этим у конторы всё прикрыто, всё по уму. Что уж греха таить: когда дела стали идти гладко, Николай вновь стал впадать в приступы беззаботности — мог играть в компьютерные игры, основное своё развлечение; мог отвлекаться на какие-то свои проекты — не забрасывал никогда, пусть даже не уделял должного внимания. Состоялся как-то раз и очень серьёзный разговор с Леонидом.

— Слушай, Коля, — сказал он попросту, пригласив соучредителя в конференц-зал. — Давай простыми словами. У тебя ещё какое-то дело есть? На кого-то ещё работаешь?

— Нет, — помотал головой Николай. — На себя, в свободное время.

— Менеджеры жалуются, — понизил голос Леонид. — Нет, у нас всё схвачено, я не спорю. По твоему хозяйству всё штатно. Я проверяю, сам знаешь. Но тебе это всё как будто кисло. Если что не устраивает — говори. Мне нужен прежний Николай Третьяков. Который умеет пахать от зари до зари. Понимаешь?

Николаю стало стыдно. По-настоящему, горячо и по-детски. Даже уши загорелись. Леонид как оставался спокойным и хладнокровным, так и остался.

— Давай так. Не знаю, что там у тебя за грусть-печаль, даю тебе месяц. Нужна помощь — говори прямо. Гнать тебя не буду, мы всё это и начинали. Я людей не предаю. Но если не сможешь взять себя в руки — разойдёмся по-человечески. Не обижу. Договорились?

— Договорились, — согласился Николай и пожал протянутую руку. Да. Расслабился выше меры, что уж тут говорить.

Он сумел взять себя в руки. Как раз накануне случился аврал в его хозяйстве: возможная проблема безопасности. Вернувшись из конференц-зала — дело было в пятницу — Николай остался на работе на все выходные — изучал инцидент, который чудом не сказался на работе бизнеса. Изучил, понял свою оплошность, принял меры.

Потребовал от руководства замены комплектующих, модернизации оборудования. Менеджеры не восприняли это с энтузиазмом, но Семичастный поддержал. Прошло ещё три месяца — и вверенное Николаю хозяйство стало работать как часы, а масштабных инцидентов с безопасностью уже не случалось. Николай и раньше любил перестраховаться, а информационная безопасность неминуемо делает из человека параноика.

Впрочем, у паранойи тоже есть свои плюсы. Она не позволяет предаться лени.

6. Анна

С Анной Николай сошёлся случайно. Если уж говорить честно, то по пьяни. В конторе стали традицией корпоративы — без лишней помпы и миллионных трат, но всё же на широкую ногу. И вот, как-то раз, после очередной такой вечеринки Николай проснулся утром в одной с Анной постели.

“Служебный роман” тянулся вяло; на серьёзные отношения ни шли ни Анна — она, по её словам, зареклась повторно выходить замуж — ни Николай. Когда тебя в любой момент может выхватить из отдыха сообщение монитора — что-то не в порядке с хозяйством — какая уж тут личная жизнь. Есть в конторе системщики, есть множество людей на подхвате — но всё равно Николай следил за всем сам.

Так и жили. От постели до постели. Изредка, нерегулярно. Оба падали в их странную, внезапную страсть, сгорая от приступов болезненного желания — и Николай всё чаще понимал, почему Анну, за её спиной, называют ведьмой. Она такой и была — как в сказке: лучше не связываться, не переходить дороги. Может, и не сожрёт, буквально, но со свету точно сживёт.

Они стали вместе ездить на предприятия новых, перспективных клиентов. Анна вела переговоры и убеждала — это её конёк, не отнять — а Николай давал дельные советы по технической части. Разумеется, не бесплатно. Конечно, за их спинами шептались. Но на людях Николай и Анна вели себя вполне прилично (ну да, случилось пару раз — в серверной комнате и конференц-зале), и руководство в целом осталось довольно. В душу не лезли, вопросов не задавали.

Недовольны были только родители, уже прямым текстом спрашивавшие — что же там на горизонте, будет ли семья и её счастливые атрибуты?

Неизвестно. С Анной вообще не могло быть определённости. В какой-то момент Николай утвердился в мысли, что он у неё не один — и мог бы проследить, технические средства и компетентность позволяют — но не стал. Да и какая в том польза? Анна в первую же ночь сказала, что замуж не собирается, что её пока всё устраивает. Устраивало и Николая; а работе не то чтобы не вредило, но и помогало. Родители ворчали, но разводили руками — ну не берётся сын за ум, что уж тут поделать.

7. Александра

Александра Чернова появилась в конторе, когда срочно потребовались неквалифицированные кадры “на побегушки”. Выпускница экономического факультета, она одной из первых откликнулась на объявления на службах поиска кадров. И сразу же понравилась всем. Возможно, всем кроме Анны.

Николай, по традиции, сам готовил новой сотруднице рабочее место — побегушки или нет, а компьютер и положенная долька корпоративного офиса есть у каждого. Александра — её почти сразу же все стали звать Сашей — стройная, круглолицая, с чёрной тугой косой до пояса — оказалась ещё и умной. Это сразу видно — по тому, какие человек задаёт вопросы, как разбирается с техникой. Оказалось, что Саша вполне ориентируется не только в тонкостях повседневного использования компьютера, но и в “Крепости” разбирается. Вот это было главным удивлением. Тактичная и вежливая, улыбчивая, при этом никогда не артачилась, не задирала нос, всё делала прилежно и споро.

— Саша, у нас там кофе-машина что-то не включается!

— Сашенька, не купишь сегодня бумаги? Вчера весь запас на отчёты ушёл!

— Саша, слушай, что-то голова разламывается, у тебя нет таблеток?

Анна принципиально не видела Чернову в упор. Не ссорилась — в конторе так нельзя — держалась подчёркнуто корректно, но и только.

— Деревенщина, — хмыкнула она как-то раз, когда Николай утром готовил им обоим завтрак. Не готовлю и не буду, заявила Анна сразу, хочешь меня — тогда заботься. Ну он и заботился. — Видно же, что подняться хочет через постель. Я таких за версту чую.

— И в чью постель метит? — поинтересовался Николай, всё больше для поддержания разговора. В сплетни, неизбежные для крупной конторы, он не вникал. От этой грязи не отмыться — а значит, и вступать не стоит.

— А мне оно нужно? — пожала плечами Анна. — Не интересовалась. И не забудь: увижу тебя с ней — убью. Всё, хватит о ней!

После этого разговора Николай пошёл вопреки убеждениям и проследил за Анной. Не нарушая закона, не вторгаясь, по возможности, в личную жизнь. И убедился: да, он у неё не один. Что удивительно, “другим” был человек из его отдела — не так давно принятый, практически вместе с Черновой. Толковый парень, который почти не косячил, от сверхурочных не отказывался и вообще производил впечатление хорошего специалиста.

Ладно. И чёрт с ним. Ревность глодала Николая недолго, какую-то неделю. Он стал чаще уединяться у себя в “берлоге” — в личном кабинете. Там он воссоздал тот самый милый и приятный уголок, что был в его квартире в детстве.

В “берлоге” всё было родным и милым, начиная с запахов. Отчего-то именно запахи оказались главными; Николай сторонился шумных компаний; общался с большинством коллег в основном по работе, и предпочитал наслаждаться запахом домашнего уюта в своё удовольствие. Даже нашёл в квартире родителей свою старую игрушку, Винни-Пуха, и усадил его за рабочий стол, чтобы всегда видеть. Помогало.

Он не перестал встречаться с Анной, но эти встречи стали реже. Уже как-то по привычке получалось. И, похоже, их обоих всё устраивало. И ладно. Плыть по течению жизни становилось привычкой.

8. Спасительница

Подлинный талант Черновой проявился неожиданно и, увы, в драматической ситуации. Анна, которая любила опрокинуть рюмочку-другую после удачной сделки, не всегда могла вовремя остановиться. Николай, если они были вместе, был ей не указ; не раз и не два Николай просто уходил — смотреть и терпеть пьяную Анну, которая становилась несносной в такие моменты, было выше его сил.

И бросить всё это не хватало воли. К тому же Анна умела извиниться и попросить всё забыть — ну не хватало в эти моменты силы духа, чтобы не повестись в тысяча первый раз.

В общем, как-то утром после майских Николай застал в офисе продажников всё высокое начальство разом. Мрачное. Посмотрел — его попросили проверить, не подделка ли — на переписку Анны с недавним, очень крупным и очень перспективным возможным клиентом — увы, не подделка. Анна практически послала клиента ко всем чертям, не особо стесняясь в выражениях. Что уж на неё нашло — одному богу известно.

— Что делать-то будем? — поинтересовался главный по продвижению. В офисе, в тот момент, оказалась Саша — принесла пачки бумаги для принтера.

— Можно, я попробую? — спросила она неожиданно. На неё посмотрели так, как человек посмотрел бы на заговорившую с ним собаку. — Я знаю эту организацию, — добавила Александра. — Я училась в одной группе с сыном их владельца.

— Вы разбираетесь в продукте? — приподнял брови Коршунов, менеджер по продажам. Остальные, видно, просто не пришли в себя от такого внезапного заявления.

— Разбирается, — вступился Николай, внезапно для самого себя. — Я отмечал это, Леонид Сергеевич. Александра Родионовна хорошо ориентируется в нашем продукте.

— Действуйте, — велел Леонид, вытирая пот со лба платком. — Все отчёты мне, каждый вечер. Положение аховое, Александра Родионовна. Сможете всё разрулить — в долгу не останемся. Так. В общем, Герасимову, когда проспится, ко мне в кабинет, до работы не допускать. Николай, заблокируй ей весь доступ, чтобы уж наверняка. И задержись в конторе сколько потребуется, если что — помогай Александре.

И они остались с Черновой вдвоём.

— Вам помочь? — спросил Николай первым делом.

— Сделайте мне кофе, — улыбнулась Саша и тут же оробела. — Если можно! — Она отвела взгляд.

— Сделаю, — кивнул Николай, улыбнувшись. — Не отвлекайтесь тогда. Спасайте нас.

И она спасла.

Но вначале пришлось поездить. Уже через час Николай и Александра выехали в штаб-квартиру потенциального заказчика. И вернулись уже поздно вечером — с хорошим результатом. У обоих уже язык не шевелился — столько было разговоров, и устали руки-ноги. Саша то и дело звонила руководству — согласовывала числа, варианты, условия. Сумела убедить заказчика сменить гнев на милость — и условия оказались вполне приличными, вовсе не кабальными. Учитывая, что потенциальный заказчик мог легко и просто убедить десяток-другой крупных организаций перейти с “Крепости” на конкурентный продукт…

Словом, следующие две недели “девочкой на побегушках” стала сама Анна. Почему её не уволили — неясно. Видимо, придумала убедительные оправдания. Внезапный карьерный рост Черновой стал поводом для обсуждения. Но в целом мало что изменилось: Саша так и осталась приветливой, не отказывала, если могла помочь. Зато теперь ей поручали самых проблемных клиентов, самые деликатные случаи.

Разумеется, первые несколько десятков раз — под строгим присмотром, и чтобы вся отчётность в порядке. Но с этим сложностей не возникло.

И теперь Николай время от времени ездил вместе с Александрой — договариваться, консультироваться. С ней было веселее: Саша и в самом деле выросла в деревне, и рассказывать о самых занятных случаях из жизни оказалась мастерица. Её приятно было слушать, и она не обижалась, если в ответ Николай подолгу молчал.

Неудивительно. Ведь её брали, как потом выяснил Николай, именно в отдел продаж — а почему она чинила кофе-машины, покупала лекарства и бумагу для принтера — отдельный вопрос.

9. Новые горизонты

“Крепость” росла и развивалась, а с ней росла и контора. Новые офисы, новые сотрудники. Новые хлопоты. Николай сам себе начал напоминать профессора Мориарти, но в положительном смысле — следил за всем происходящим из своей “берлоги”, готовый вмешаться, если что-то будет угрожать их цифровому бастиону извне — ведь чем больше сотрудников самого разного рода, тем ниже, неизбежно, их познания в области безопасности.

С Анной Николай не встречался после того самого инцидента с письмом. Они говорили — и Анна неизбежно переходила на повышенные тона — но Николай оставался непреклонен. Лучше уж одному, чем вот так. Нагрузка стала больше, особо искать себе спутницу жизни негде — так что в этом плане всё напоминало старый анекдот о долгосрочном прогнозе погоды: “всё неясно”.

Семичастный, неожиданно, загремел в больницу. Ни с кем особо не делился, но дошли слухи, что гастрит. Через неделю слегка похудевший Леонид вернулся, и вроде бы всё вернулось на круги своя — кроме того, что он стал соблюдать диету. Николай раз-два в месяц выезжал с Черновой “на объект”, и ему начинали нравиться такие поездки. Александра одевалась или в платья, или в юбки — на работе никто не видел её ни в джинсах, ни в чём-то подобном. И одежда, даже на неопытный взгляд Николая, была не из дешёвых. И неизменная коса, чуть не с руку толщиной — это сколько же с ней хлопот должно быть!

Так и получались путешествия между островками уюта — “берлога” на работе, салон автомобиля, дом. Время шло, и Николай обнаружил, что давешние его программы уже почти не продаются — что понятно, ведь многое успело обновиться в цифровом мире, и нужно идти в ногу со временем. А обновлять-то особо и некогда. Те выходные, которые он когда-то проводил с Анной, теперь принадлежали компьютерным играм. Когда-нибудь, думал Николай порой. Когда-нибудь займусь.

Но по улице “Когда-нибудь” можно прийти только на площадь “Никогда”.

Анна мало-помалу восстановила свою репутацию. Не косячила; её уже не видели на работе пьяной; не путала отчётность, всё стала делать аккуратно. И если совсем недавно ни Николая, ни Сашу в упор не видела — то теперь, пусть то была и формальность, стала замечать и здороваться. С чего бы это вдруг?

За две недели до Нового года — на календаре должен был появиться год с двойкой в начале — Семичастный вновь лёг в больницу. Теперь шептали о чём-то более зловещем, но генеральный никуда не исчезал: стараниями Николая у Семичастного был полный доступ ко всему необходимому — работать удалённо было не очень удобно, но возможно. Просто некоторые совещания велись теперь через экран компьютера. А на все осторожные вопросы о здоровье можно было услышать “не дождётесь”.

На второй день отсутствия Семичастного Николай, который должен был сопровождать Чернову на объект, застал её утром в комнате одну — коллеги по комнате приходили обычно часа через два после Саши — горько плачущую.

Такого на памяти Николая ещё не случалось.

10. Подстава

— Что случилось, Саша? — поинтересовался Николай, закрывая за собой дверь. Александра смутилась, вытерла слёзы платком — и молча указала на экран компьютера.

Там обычное на вид движение запросов по техническому обслуживанию и консультациям. Удобная штука: видно, что предназначено лично тебе; что в состоянии ожидания и всё такое — прозрачно и для начальства, и для сотрудников.

Николай не сразу понял, что он видит. А увидел он множество входящих, порученных Александре. В других обстоятельствах он бы обрадовался: все клиенты “толстые”, престижные. Но вот только ими до конца той недели занимались другие сотрудники отдела продаж. И вот — передано Саше, почему?

Николай смотрел, мрачнея. Как под копирку: прежний сотрудник допускает ляп, клиент несколько недоволен, и тут Саша подхватывает вопрос и быстро всё решает.

— Я ничего такого не делала! — прошептала Саша. — Честно! Я не знаю, как такое случилось!

Николай посмотрел на часы. Через полтора часа офис превратится в муравейник (или улей, кому что), разбираться нужно быстро. Но для начала…

Николай заблокировал основной поток обработки — теперь всё будет “складироваться” на вспомогательном хранилище — и, встав из-за стола Саши, поманил её за собой.

— Верю, что не делали. Идёмте, — позвал он. — Поможете мне разобраться. У нас час, пока это не увидели другие. Обязательно заприте дверь.

Саша кивнула и быстрым шагом последовала за Николаем в его “берлогу”.

…Через десять минут Николай убедился, что это всё сфабриковано. А ещё через десять, когда стал анализировать следы — искать, кто и откуда сделал — неожиданно увидел, что все следы тянутся к его собственному рабочему месту. Вот так дела!

Николаю, минут на пять, стало страшно. Просчёт? Кто-то сумел тайком работать с его рабочего места? Вот это будет удар… Ещё через три минуты он убедился, что подозрения ни на чём не основаны, с его личной цифровой крепостью всё штатно. Адреса, с которых сделан подлог, липовые, правленые. Но кто тогда?

Вот тут Николай и помянул добрым словом свою паранойю. Вопреки приказам руководства, он делал резервные копии всех мало-мальски важных данных не только на официальных резервных хранилищах. Практически всё дублировалось и на его собственные хранилища, и вот туда, понятное дело, злоумышленник не вошёл — возможно, даже не подозревал о существовании архивов Николая.

Ещё через десять минут Николай сумел восстановить состояние до момента подлога — не забыв, конечно, всё сохранить и составить официальный отчёт об инциденте. Вкратце, конечно. А ещё через пять минут понял, кто и откуда делал правки.

— Мне нужно пригласить сюда Анну Герасимову и Евгения Семёнова, — сказал Николай Саше, которая всё предыдущее время сидела, подсказывая ему, что где не так, и что выглядит подозрительно. — Если сразу пойду к руководству, будет большой скандал. У меня всё записано, но вначале хочу поговорить с ними обоими. Останетесь?

Саша кивнула.

— Они попытаются вывести вас из себя, — предупредил Николай. — Важно сохранять самообладание.

— Я справлюсь, — кивнула Александра с серьёзным видом. — Не переживайте, Николай Петрович!

Николай не успел никому позвонить: дверь “берлоги” распахнулась, и внутрь ворвалась взбешённая Анна. Следом шёл мрачный Семёнов.

Вот как!

11. Фокус не удался

— Я знаю, это ты всё сделал, — процедила Анна. — Передал моих клиентов этой… — она метнула взгляд в спокойно смотрящую на неё Александру. — Я этого так не оставлю. Я только что посмотрела — три самых важных клиента переданы ей!

— Николай Петрович, я посмотрел, кто внёс изменения, — добавил Семёнов. — Правки сделаны с вашего рабочего места. Мы с Анной не хотели бы сразу устраивать скандал. Нужно разобраться.

И тут Николай расхохотался. Анна и Евгений даже растерялись на несколько секунд.

— Подойдите, — поманил их обоих Николай. — Анна, ты когда всё это увидела?

— Пять минут назад!

— А я вижу, что ты входила последний раз час назад, — указал Николай на системные журналы. — И я выяснил, откуда. С квартиры Евгения.

— И что с того? — воинственно вопросила Анна, в глазах которой, впрочем, мелькнула растерянность.

— Вот так выглядит состояние базы сейчас, — указал Николай. — Видите? Всё чисто, никакого подлога. Евгений, вы просто не знали, что резервное копирование делается во множество других областей. По личному приказу Семичастного о некоторых таких хранилищах знаю только я. — Николай блефовал; позвони сейчас Семёнов генеральному и спроси — вот тогда было бы весело. — Короче. Я знаю, что это вы подделали информацию и сумели убедительно указать адрес моего рабочего места. Но вы не учли дополнительные архивы. Я докажу их подлинность и докажу вашу причастность. Через полчаса… — Николай посмотрел на часы. — Через двадцать семь минут полный отчёт об инциденте уйдёт совету директоров, Семичастному я доложу сам.

Они оба побледнели. Видимо, сказалось и то, что Николай и Саша сохраняли олимпийское спокойствие.

— Чтобы у вас не было сомнений, — указал Николай на зоркое око камеры слева в углу, — сейчас запись звука включена и камера копирует видеопоток в том числе на одно из дополнительных хранилищ. Я бы на вашем месте трижды подумал, прежде чем что-то сказать.

Они оба отвернулись. Это понятно — так, чтобы камера не фиксировала их лица и движение губ.

— Что ты хочешь? — спросила Анна, понизив голос. Умно — камера вполне может и не зафиксировать тихий звук.

— Всё остаётся как есть. До Нового Года. Вы не сможете помешать мне отправить отчёт, Евгений — только я смогу это сделать. Мы оформим это официально как учения — имитацию вторжения. Которое мы благополучно зафиксировали и предотвратили.

Они снова повернулись лицом к Николаю и Саше. Но встали так, чтобы камера не фиксировала движение губ.

— Что после Нового Года? — поинтересовалась Анна сухо.

— Я думаю, вам захочется найти новое место работы. С вашей квалификацией вы не пропадёте.

Анна и Евгений переглянулись и кивнули, не меняя выражения лиц. Евгений вышел первым. Анна задержалась в дверях и посмотрела презрительно вначале на Сашу, затем на Николая.

— Надеюсь, она даст тебе, — яда в её голосе было немало. — В награду за все твои хлопоты.

И ушла, хлопнув дверью. А Николай осознал, что его руки трясутся.

— Вы ведь не получали разрешения Леонида Сергеевича, — спросила Саша тихо. Губы её едва заметно дрожали. — Ведь так?

— Я соврал, — признал Николай. — Если они узнают про мои хранилища — может быть скандал. Это нарушение правил.

— Я никому не скажу, — кивнула Саша. — Если только меня не вынудят. Тогда я скажу правду. Извините!

— Так годится, — одобрил Николай. — Саша, мне сейчас нужно побыть одному. Да и вам тоже, наверное.

— Да-да! И спасибо вам большое! — Саша бросилась было к нему — явно чтобы обнять — но по дороге метнула взгляд туда, где стояла Анна, и замерла, словно ударившись о незримую стену. — Простите! — прошептала Саша едва слышно. — Я не злюсь на неё. Это правда!

— Не извиняйтесь, — Николай вытер тыльной стороной ладони пот со лба. — И не принимайте её слова близко к сердцу.

— Она ничего не прощает! — добавила Саша вполголоса. — Пожалуйста, будьте осторожны!

— Обязательно, — улыбнулся Николай. Саша улыбнулась в ответ и быстрым шагом покинула “берлогу”.

До самого Нового Года не случилось ничего из ряда вон выходящего. Анна и Евгений вели себя как ни в чём не бывало. Ни словом, ничем не выдавали своих мыслей.

А Николай провёл пару дней, добавляя новые “тайные хранилища” и взводя невидимые большинству своих коллег-системщиков мониторы. Так, чтобы затруднить повторные диверсии. Вот уж чего не ожидал…

12. Подслушанный разговор

Завершение двадцатого века — естественно, большинство будут праздновать взамен начало двадцать первого — в “Крепости”, так называлась и сама контора, решили отметить на совесть. С помпой — с приглашёнными артистами, крупными премиями, всем таким. Семичастный всё ещё оставался в больнице, но на видеосовещаниях выглядел вполне бодрым и энергичным.

Николай готовился ко вводу в строй нового офиса. Ни Анна, ни Евгений не донимали его больше — оба “злодея” вели себя как ни в чём не бывало. Возможно, они всё ещё замышляют какую-то пакость, но Николай собирался сдержать обещание — если оба деятеля покинут компанию, скандала не будет. В любом случае все улики сохранены, и их подлинность не вызовет подозрений.

У Саши год заканчивался бурно: ближе к тридцать первому декабря на неё упало множество перспективных, но крайне капризных клиентов. Саша всё решила с блеском. Было видно, что устаёт, но так и оставалась бодрой, улыбающейся, дружелюбной ко всем. Николай, по традиции, большую часть времени проводил в “берлоге”. Его это вполне устраивало. Пока неясно, что будет в новом году, и согласятся ли Анна с Евгением уйти по-доброму — Николай следил, чтобы не происходило никакой утечки данных, чтобы не было видно признаков того, что оба “негодяя” занимаются хоть чем-то подозрительным. Трудно это делать, если твой оппонент почти так же разбирается в информационной безопасности, как и ты сам. Но похоже, что блеф сработал: камерами охвачено почти всё пространство офиса, а движение данных внутри и наружу удаётся отслеживать.

Вроде бы можно выдохнуть. Николай получил своё уведомление о назначенной ему премии и присвистнул. Давно не было такой большой суммы. Но начальство можно понять — помимо “Крепости”, контора вела разработку и других продуктов, и жить собиралась по возможности долго и плодотворно. Правда, никакой четверти всех дивидендов Николай, конечно, не получал — но ведь и контора уже не та, с которой всё началось. Грех жаловаться.

Осталось шесть часов до Нового Года — тридцать первого числа все продолжали усердно трудиться — и народ начал постепенно перебираться в большой конференц-зал. Там будет культурная часть. А в малом — собственно фуршет. Устал я, подумал Николай, в сотый раз проверяя все мониторы. Всё штатно, явной угрозы безопасности нет. Можно ещё раз выдохнуть. Не хотелось уже никакой культурной части. Домой хотелось. Сесть, достать из холодильника припасённую бутылку шампанского и закуску, позвонить родителям, и устроить себе одиннадцать дней каникул…

…Саша увидела сообщение о премии по итогам года — и чуть со стула не упала. Наконец-то можно маме по-настоящему помочь. Но это всё потом — сейчас нужно вытерпеть культурную часть, а потом идти домой и думать, как провести каникулы. Особого отдыха не будет: программы ломаются и на выходных, и по ночам, и мало ли кому из клиентов что в голову взбредёт! Саша решила подышать свежим воздухом — есть одно такое “тайное место”, балкончик, туда и зимой можно выходить. Саша набросила на себя зимнюю куртку — особого мороза под Новый Год не ожидается — и направилась к лестнице.

Она не успела спуститься, услышала знакомый голос. На многое бы согласилась, чтобы не слышать! Анна — похоже, у “выхода на свежий воздух”.

— …не беспокойся. — Голос у Анны довольный. — Я же сказала — после Нового Года он здесь не работает. Да, всё уже продумано. Семичастный ему не поможет. Даже если он выйдет из больницы, он уже не у дел. Да, там всё плохо. Конечно, жалко человека, тебе бы такое!

У Саши по спине проползли ледяные струйки. Вот зачем подслушала?! Пусть даже не собиралась. Ведь ясно, что просто могла уйти.

— Нет, всё по-старому, — продолжила Анна. — Да. Не звони мне, тут уже начинается, пойду веселиться. И сам не парься. Ну всё, пока!

Сашу непременно бы разоблачили, но, похоже, кто-то неплотно прикрыл дверь на балкончик — движение воздуха и скрип, и невнятное проклятие — а это уже Анна. Саша бросилась наутёк, стараясь не шуметь. Успела вбежать к себе в комнату — где её сослуживицы уже спешили на культурную программу.

— Саша, мы тебя ждём! — помахали ей руками. — Закрой тут всё!

— Да, конечно! — улыбнулась им Саша и, вернув куртку на вешалку, села за свой стол. Несколько минут думала, затем достала чистый лист бумаги, положила на стол и принялась писать. Ещё несколько минут думала, затем решительно встала и направилась в сторону приёмной.

А там закрыто. Вот так дела — никогда не закрывали, пока в офисе есть хоть кто-то!

— Сашенька, а ты тут что делаешь? — из-за поворота выплыла главный бухгалтер. Души в Саше не чаяла: по возрасту годилась Саше в матери, и опекала примерно так же. — Идём, идём, уже началось!

— Мне бумагу оставить, Таисия Филипповна! — Саша помахала листом. — А тут уже заперто!

— До конца каникул всё равно никто не прочитает, — пожала плечами главбух. — Если что срочное — давай, вместе пойдём, я им передам, чтобы прочитали.

— Уже ничего срочного, — покачала головой Саша. Главбух заговорщически улыбнулась, добыла из кармана ключ, отперла дверь в приёмную и указала на стол, где папка для входящих.

— Оставь Свете на столе, — махнула рукой Таисия Филипповна. — Она передаст. Замечательно выглядишь, дорогая, обязательно подходи!

Саша помахала ей рукой и вернулась в свою комнату. Долго сидела, глядя в выключенный экран монитора. Больше всего хотелось расплакаться. Всю дорогу до комнаты казалось, что Анна смотрит в спину, презрительно улыбаясь. Нет. Не дождётся. Саша добыла пластиковый пакет из стола и принялась складывать туда всё то имущество, что хранится в ящике стола. Пакет вышел увесистым — слишком много всего нужно для сносной жизни, слишком много. Саша всё выключила — что положено отключать перед уходом — и направилась в “берлогу”.

13. Не мой праздник

Николай смотрел на мониторы. Вроде всё чисто, отчего не отпускает беспокойство?

Торжества уже начались. Его отсутствию там особо не удивятся: после предыдущих корпоративов все успели привыкнуть к чудачествам главного системщика. Но всё равно, отчего сильное ощущение подвоха, грозящей неприятности? Что не так?

В дверь постучали. Николай очень удивился, увидев Сашу — уже в уличном, с сумкой на плече и объёмистым пакетом в руке.

— Саша? Почему вы не на празднике?

— Это не мой праздник, Николай Петрович, — улыбнулась Саша. — Я домой поехала. С наступающим вас!

— И вас. — Николай прогулялся к двери и закрыл её. — Вы ведь хотели что-то сказать?

— Хотела. Наверное, я испорчу вам весь праздник. — Улыбка поблекла на лице Саши. — Я подслушала один разговор. Я не хотела, честно! И там…

— Слушайте, давайте я вас домой подвезу, — перебил Николай. — Извините, что перебил. Я тоже не собирался оставаться. Не мой, как вы сказали, праздник.

— Но вам же не по пути!

— Машина не устаёт, — улыбнулся Николай. — А я уже не спешу. Такси вы сейчас полчаса будете ждать. Поедем? Там и расскажете, если хотите. Подвезти?

— Подвезти! — Саша отпустила пакет — тот с громким хрустом шмякнулся на пол — и, бросившись к Николаю, обняла его и поцеловала. В губы. Николай не сразу пришёл в себя, а когда пришёл — на душе стало намного лучше.

— Спасибо, Саша, — сумел он сказать с третьей примерно попытки, голос пропал. — С вами всё хорошо?

Саша рассмеялась.

— Нет. Но теперь это неважно. Идёмте?

…Саша улыбалась всю дорогу, хотя невооружённым глазом видно — что-то её гнетёт. Не такая сияющая, как обычно. Во дворе её дома неожиданно оказался свободный парковочный “карман”, вставай — не хочу. Николай мягко притормозил и посмотрел в глаза Саши. Та смутилась и отвела взгляд. Ненадолго.

— Если не хотите — не говорите, — предложил Николай. — Приятного вам отдыха! Вы ведь не одна? — Вопрос так себе, прямо скажем, но вот почему-то сорвался с языка.

— Не одна, — улыбнулась Саша. — Спасибо. Нет, я скажу. Только не сердитесь!

И она рассказала. И снова смутилась, отвела взгляд, когда закончила рассказ. А когда решилась посмотреть на Николая, немного испугалась. Николай сложил ладони на руль и уткнулся в них лбом. Долго так сидел. А когда уселся ровно, вид был — краше в гроб кладут.

— Извините, если я вас расстроила, — добавила Саша. — С вами всё хорошо? У вас ужасное выражение лица!

— Нет, не всё, — согласился Николай. На душе было непередаваемо паршиво. Вроде не конец света, не крах всех надежд и чаяний — отчего ж так мерзко стало? — Только не извиняйтесь. Вы тут ни при чём.

— При чём! Это ведь из-за меня! Если бы вы тогда за меня не заступились, этого могло и не быть!

— А я вот не уверен. — Николай посмотрел в её глаза. — Что ж, буду знать. Подумаю, чем теперь заняться.

— Можно, я вас кофе угощу? — тихо предложила Саша. — У вас правда ужасный вид! Вам сейчас лучше не ехать никуда!

Это она права. Даже на пути сюда Николай успел пару раз потереться шинами о поребрик — хотя водил хорошо, за всё время обладания железными конями не попадал ни в какие ДТП.

— А что потом? — Николай посмотрел в её глаза. Саша непонимающе поморгала. — Ну, после кофе? — уточнил Николай.

— Посидите на кухне, пока не придёте в себя. — Лицо Саши было самой серьёзностью. — А потом я вас прогоню.

— Идёт, — согласился Николай и взял пакет, который несла с собой Саша. Пакет оказался на удивление тяжёлым, и местами успел порваться.

В подъезде оказалось неожиданно чисто и приятно — ни граффити, ни грязи, всё чисто и чинно. А ведь дом давно не новый!

14. Роза

Саша открыла дверь и от волны запахов закружилась голова. Приятные запахи, домашние и успокаивающие — ощущался аромат кофе, какой-то специи или благовоний — всё вместе успокаивало и манило. Словно домой вернулся!

— Нет, — поймала Саша за руку Николая, когда тот потянулся к вешалке — положить головной убор. — Подождём. Нас должны встретить.

Лёгкий, едва различимый топот — и из тёмного пока что прохода в гостиную выбежала кошка. Трёхцветка. Стройная, короткошёрстная — красавица. Она посмотрела по очереди в глаза обоим людям и тихонько мяукнула.

— Знакомьтесь, — предложила Саша. — Роза, это Николай Петрович. Николай Петрович, это Роза, прошу любить и жаловать.

Николай осторожно присел на корточки. Роза тут же встала передними лапами ему на колени, шумно обнюхала лицо. Затем спрыгнула на пол, замурлыкала — громко, от души — и потёрлась щекой о левое колено человека.

— Вы ей понравились, — улыбнулась Саша. — Теперь можно снять одежду.

— Если бы я ей не понравился?

— Вы бы уже спускались по лестнице, — спокойно отозвалась Саша. — Можно, я попрошу вас, Николай Петрович…

— Давайте просто “Николай”, — предложил Николай, принимая куртку своей хозяйки.

— Спасибо! Я очень не люблю вопросов со словом “бы”. Что было бы, если бы… вы поняли, да?

— Я постараюсь, — согласился Николай, наблюдая, как кошка вьётся вокруг людей, держа хвост трубой, и тарахтит — да громко! — Где у вас можно умыться?

— Здесь, — указала Саша на дверь. — Полотенце для рук слева от раковины, для лица — первое слева на вешалке. Сейчас будет кофе!

…К кофе было много чего, и всё вкусное. И вряд ли это куплено в магазине.

— Вы сами испекли? — показал Николай печенье в виде снежинки, которое взял из вазочки. Хрустящая, аппетитно пахнущая корицей снежинка. — Очень вкусно!

— Сама, — кивнула Саша. — Только его есть нельзя много, так мне врач всегда говорит.

— Но вы его не слушаете, — не удержался Николай. Саша рассмеялась.

— Не слушаю. Я маму слушаю, она в таких вопросах разбирается лучше.

— А кто у вас мама? — вполне искренне полюбопытствовал Николай.

— Ведьма, — сказала Саша спокойным, обыденным тоном. Как если бы сказала, скажем, “продавщица”. Николай едва не подавился; Саша встала и с обеспокоенным выражением лица похлопала его по спине. Помогло почти сразу.

— Я не хотела!

— Не извиняйтесь. Так она ведьма? — Николай встретился взглядом с хозяйкой, когда та вернулась за стол. — А вы?

— А я ещё нет! Что, испугались, да? — Саша посмотрела с сочувствием. — Но это правда. Только не нужно её бояться!

— Озадачили, — покачал головой Николай. Аппетит разыгрался не на шутку — помимо вазочки с печеньем была другая — полная воздушных, почти невесомых булочек. Рядом на тарелке — шарлотка, свежая и нежная, пахнущая печёным яблоком. Блюдце с мёдом, яркие фонарики мандаринов, хрустящие шоколадные колобки — прямо как в детстве. С ума сойти!

— Она работает ветеринаром, — пояснила Саша, улыбаясь. — Если вы об этом. И хорошо разбирается в питании. Лучше всех!

— Верю, — согласился Николай минуты через две, попробовав и другие угощения. — Слушайте, всё безумно вкусно. Вы часто готовите столько вкуснятины?

— Иногда, — кивнула Саша. — Я накануне в офис готовила — у дочери Таисии Филипповны день рождения был. Немного себе оставила. Слушайте, вы с ног валитесь!

— Верно, — согласился Николай, ощущая, что ноги и веки наливаются тяжким, сладостным свинцом. — Дойти бы до машины, там посижу.

— Вы не дойдёте, — протянула руку Саша. — Вы ужас как устали. Идёмте, сядьте хотя бы в кресло!

15. Последние полчаса

Николай проснулся — и едва не вскочил на ноги. Показалось, на какой-то момент, что он тонет — в вязком, горячем болоте. И схлынуло, прошёл морок, прошла усталость — а взамен пришла бодрость и хорошее настроение.

Он узнал запахи. Он всё ещё в гостях у Саши. Это не гостиная — туда он успел заглянуть. Это, видимо, спальня — вот он, диван, разложенный, но не застеленный. А сам Николай сидит в кресле напротив. Едва слышно тикают часы, смутный шум снаружи — народ веселится и ликует, встречает двухтысячный год.

Новый Год! Глаза успели привыкнуть к полумраку, и Николай поднёс часы ближе к глазам. Вот ведь… до Нового Года всего тридцать пять минут. А прибыли они сюда в четверть восьмого. И что происходило следующие четыре часа? Почему об этом нет воспоминаний? И почему он в спальне у хозяйки?

Неловко-то как. Было что-нибудь? Или не было? Диван прикрыт покрывалом, и не очень-то оно похоже на ложе страсти — ровное, не смятое. Хотя какое там ложе — с Анной где только ни занимались этим. Стоило вспомнить об Анне и настроение немного потемнело. Глупец. Нашёл о ком вспоминать!

Уже знакомый лёгкий топот — Роза. Подбежала к креслу, внимательно посмотрела в глаза человека парой фосфоресцирующих глаз — и изящно запрыгнула на колени. Потёрлась лбом о подбородок, замурлыкала и улеглась, громко мурлыча. Намёк понятен. Гладь меня!

Николай улыбнулся и погладил кошку. Сразу стало лучше — ненужные воспоминания улетели прочь. Кошка самозабвенно мурлыкала; её мягкая, приятная шерсть, живое тепло, вибрация… И почему он не завёл кошку?

— Роза? — тихий голос Саши со стороны кухни. Роза уселась, снова потёрлась лбом о подбородок Николая, спрыгнула на пол и убежала прочь. Николай поднялся — и впрямь, отдохнул на совесть. Бодрость необычайная! Вот уж точно колдовство.

Так. Пока никто не видит… Николай поднялся на ноги и запустил руку в карман джинсов. Там, скажем так, индивидуальные средства защиты от внезапных детей. Всё на месте, всё по счёту. Так было или не было? Об индивидуальных средствах Николай не забывал никогда, даже в подпитии. Хватило ровно одного инцидента — и то, по счастью, ложной тревоги — чтобы относиться к этому серьёзно.

— Вы проснулись! — Саша остановилась на пороге. — Можно включить свет?

— Конечно, — согласился Николай, на всякий случай прикрыв глаза ладонью. Мог и не прикрывать — свет разгорелся не сразу, не ослепил бы. Саша — уже в домашнем платье, но всё та же коса, всё те же серые глаза, чёрные брови. И улыбающаяся, радостная. Похоже, всё-таки не было. Вот уж не думал, что способен сгореть из-за этого со стыда!

— Вы отдохнули! Как здорово! Слушайте, Новый Год через полчаса. Отметим его? Я шампанское почти не пью, но у меня есть.

— Отметим, — согласился Николай. И пусть всё остальное провалится куда хочет. А домой потом пешком прогуляется, заодно и разомнётся. А завтра приедет на такси, машину забрать. Всего-то.

— Слушайте, может чем-то помочь? — спросил Николай, понаблюдав, как Саша готовит закуски к шампанскому. В этот момент из прихожей послышался характерный скребущий звук. Саша рассмеялась.

— Вот всегда она так. Люди за стол — кошка в туалет. Уберёте в её лотке? Там всё на виду — и совочек, и пакеты.

— Конечно, — кивнул Николай и вышел в прихожую. Роза вышла из туалета и, глянув в глаза человека, мяукнула. Но иначе, чем тогда, при встрече. С другой интонацией.

— Сейчас наведём порядок. — Николай включил свет в туалете и принялся за уборку. Вроде никогда этого сам не делал, но всё получилось легко и просто, с первого раза. И в туалете тоже чисто, нет зарослей пыли, нет тенёт под потолком, нет ненужных запахов, всё по местам и очень опрятно. Саша аккуратная хозяйка и здесь. И почему ощущение, что он, Николай, здесь давно уже живёт, что всё привычное? Что за наваждение? Её мама, значит, ведьма. А она сама — ещё нет. И кто такие ведьмы, позвольте спросить?

Роза всё это время пристально наблюдала за уборкой. Контроль качества обслуживания? Чёрт, даже здесь на ум лезут надоевшие ещё на работе словечки.

— Что скажешь, Роза? — поинтересовался Николай. — Хорошо убрано?

Роза посмотрела в его глаза, снова мяукнула, потёрлась о ноги и убежала прочь. Видимо, это значит “да”.

…Они дождались, когда на экране телевизора начали бить куранты, и встали, держа в руках бокалы.

— С Новым Годом, Николай! — пожелала Саша. — Пусть всё будет хорошо, пусть всем будет счастье!

— С Новым Годом! — подхватил Николай. — Пусть!

Они стояли, глядя друг другу в глаза, и не было сил отвести взгляд первым. И почему казалось, что у Саши серые глаза? Они ведь зелёные!

Саша улыбнулась, сжала ладонь в кулак и, прижав его к груди, что-то тихонько прошептала, закрыв глаза. “Да”, подумал Николай. “Пусть её желание сбудется”.

16. Новый год

Он всплыл из сна постепенно — и подъём в царство яви оказался приятным. Тёплым и уютным. Николай не сразу открыл глаза, улыбаясь. И снова те же запахи уюта — он всё ещё у Саши. И снова чувствует себя неловко, ведь выходит, что напросился на ночлег.

И ещё какой-то запах. Отчего-то знакомый и безумно приятный. Николай открыл глаза и снова прикрыл.

Он под одеялом — мягким, лёгким и тёплым. Едва ощутимый аромат лаванды — это одеяло. От подушки под головой пахнет, похоже, розой. Едва ощутимо, но несомненно. А рядом, под тем же одеялом, Саша. Волосы распущены, за её спиной — лежит, закрыв глаза, и улыбается. Спит. Счастливая…

Очень мило. Теперь уже можно не гадать, было или не было. И можно не заглядывать под одеяло, чтобы понять — он, Николай, спит без одежды. В чём мать родила.

Ладно, решаем проблемы по мере поступления. Ужасно хотелось погладить Сашу по щеке — еле нашёл силу воли сдержаться. Так приятно смотреть на неё спящую…

Знакомый топот. Николай осторожно обернулся, опираясь на локоть — точно, Роза. Серьёзно и внимательно смотрит в лицо гостю. Только бы не мяукала!

Хорошо, что Саша спит у стенки — не придётся перелезать. Николай осторожно и бесшумно выбрался из-под одеяла и, подобрав свою стопку одежды — похоже, снимали её не слишком медлительно — вышел в гостиную, прикрыв за спиной дверь в спальню. Только щёлочку оставил. Роза бежала следом — наблюдала. Николай оделся, ощущая вчерашнюю, вечернюю звонкую бодрость, и первым делом глянул на экран мобильника.

Нет новостей. То есть нет сообщений. И это странно — должна была прийти сводка по всем мониторам, а сводки нет. Что-то сломалось? Да и пёс с ним, там есть дежурный системщик, что случись — уже искали бы Николая с собаками. Можно гордиться — собрал персонал, способный справиться практически со всеми мыслимыми цифровыми бедами.

Николай вошёл в ванную. Стоп. Вчера в этом стакане — три отверстия, для трёх зубных щёток — стояла одна щётка. Зелёная. А сейчас две, справа стоит красная. Николай усмехнулся. Вот оно как. Взял красную щётку в руку… да, вроде бы и рука припоминает. Очень уж быстро всё происходит.

Он осторожно прошёл на кухню. Саша ещё вчера всё прибрала, от помощи отказалась наотрез. Стоп-стоп… память возвращается? Очень хорошо. Так что было вчера? Ну то есть со вчера на сегодня?

…Были снежки. На улице теплынь — около нуля, снегопад, самая погода для снежков. И они выбежали, и играли в снежки — друг с другом и другими выбежавшими праздновать. Было жутко весело, Николай давно так не веселился, а в снежки не играл класса с пятого школы.

…Были фейерверки. Много. Двухтысячный год, преддверие нового тысячелетия, не баран чихнул! Они смотрели на загорающиеся в небесах картины, причудливые узоры и фантастические фигуры и восторгу не было предела. Тот самый, детский, ничем не запятнанный восторг.

Что было потом? Как всё случилось? Николай стоял у кухонного окна, глядя наружу, на убранный в снежную пушистую перину спящий мир, и вспоминал. Всё-всё, каждую мелочь.

…Океан её глаз. То серые, то зелёные — они манили, и погружаться в них было невероятно приятно. Там было всё светлое — улыбка, и радость, и восторг, и наслаждение. И не было ничего тёмного.

…Мёд её губ. От них было не оторваться, и он не отрывался, искал их вновь и вновь — не мог насытиться, не мог устоять, не мог прекратить.

…Шёлк её кожи. Она была гибкой и прочной, податливой и несгибаемой, услужливой и непреклонной. Все мыслимые противоположности — и не было сил отнять ладони, отвести губы, закрыть глаза…

…Аромат её волос. В них погружался, точно падал в траву, в россыпь полевых цветов, и от цветочных благовоний возгорался огонь, и не сжигал, но приносил радость им обоим — и больше хотелось дарить радость ей, нежели забирать её самому.

…Хрусталь её голоса…

…Огонь её объятий…

…Чары её слов…

Всё это было. И неведомо, сколько длилось, и сколько раз случалось. Много раз. Она ничего не требовала — только предлагала. Ничего не забирала взамен — только делилась. Николай очнулся от сладострастных воспоминаний и добыл из того самого кармана заветную стопку “средств индивидуальной защиты”.

Вся на месте. Все на месте. О боже правый… Николаю захотелось дать себе по лбу, и он врезал ладонью от души — так, что Роза, всё это время бродившая по полу за спиной, в два прыжка взлетела на подоконник и уставилась на человека — ты что творишь?

Николай скрипнул зубами. Не хочется, нет сил думать о Саше хоть чуточку плохо, но почему? Он не мог не попытаться. Вон, виден даже надрыв на одной из оболочек. Почему она не позволила?

Невозможно думать плохо, но мысли не прикажешь. Ведь и такое бывало, будь проклят этот богатый опыт интимных связей! Простой расчёт — вынудить остаться, привязать к себе ребёнком, даже если он мнимый. Простой и паскудный расчёт.

Николаю показалось, что на правую руку плеснули кипящего свинца. Адская, жуткая боль, словно стальным прутом вдобавок пронзили. Едва хватило сил не завопить. Николай чуть не отпрыгнул — и хорошо, что не отпрыгнул: снёс бы холодильник ко всем чертям.

Посмотрел, отдышавшись, на ладонь. Ту ещё пекло и саднило, но уже проще было терпеть.

Четыре длинных, глубоких борозды, сочащихся кровью. Можно не гадать, откуда: на расстоянии вытянутой руки на подоконнике сидела Роза и, прижав уши и не отводя взгляда от глаз человека, рычала. Негромко, но свирепо.

17. Сейчас и потом

Стоило больших усилий не побежать прочь. Не было сомнений, что воспоследует — прыгнет, впиваясь в добычу всеми двадцатью когтями.

Николаю удалось не отводить взгляда. Вот уж точно, страшнее кошки зверя нет.

— Ты чего дерёшься? — поинтересовался он, едва сумев выдержать голос спокойным. — Что я такого сделал?

Роза перестала рычать, но не отводила взгляда и держала уши прижатыми.

— Что я сделал не так? — повторил Николай, выдерживая её взгляд. И на ум пришли те, последние мысли. Воспоминания, как его обманом чуть не заставили жениться “по залёту”. Так…

— Ты думаешь, что я плохо подумал о твоей хозяйке? — спросил Николай и готов был поклясться, что кошка едва заметно кивнула. — Это не она была. Я о ней не думал плохо, не могу думать плохо. Просто пришло на ум, понимаешь?

Роза приподняла уши, но всё ещё смотрела с недоверием. Вот ведь умная!

— И вообще, зачем сразу драться? — поинтересовался Николай. — Можно как-то помягче предупредить? Ну что, мир?

Роза изящно выгнула спинку, подняла хвост трубой и замурлыкала. Прошлась по подоконнику — вначале потёрлась о подбородок человека лбом, затем продемонстрировала человеку все свои прелести — те, что под хвостом. И снова потёрлась. Ну просто милое, добрейшее существо! Вот только рука теперь жутко болит.

Шорох позади. Ну вот, ещё и Сашу разбудили, не было печали. По раненой руке прошлись рашпилем, и Николай снова еле сдержался, чтобы как минимум не выругаться. Роза села перед ним и сосредоточенно проводила языком по ранкам. Ну вот, приехали. Теперь нужно побыстрее найти что-нибудь спиртовое. Может, конечно, в её слюне есть обезболивающее — ранки отчего-то досаждали всё меньше — но вот антисептика там точно не водится. Ладно, главное — что…

— Секретничаете? — послышалось из-за спины. Николай оглянулся. Саша, уже в домашнем платье… и с заплетённой косой! Когда успела?! Саша подошла ближе к столу и посмотрела на Розу — та перестала вылизывать Николаю руку, и просто смотрела ему в лицо. — Вы что, поссорились?!

— Было недоразумение, — признал Николай. — Но мы уже разобрались. Верно, Роза? — он посмотрел в глаза кошки, и та замурлыкала громче. Саша улыбнулась.

— Слушай, а нет ли у тебя… — Николай прикусил язык, посмотрев на пострадавшую ладонь. Чистая кожа. Никаких царапин. Никаких следов от них. Если честно, захотелось проснуться. Но так, чтобы всё остальное осталось.

И нагнала другая мысль — а мы давно ли на “ты”, почему так легко и просто вырвалось?

Саша подошла поближе и взяла его за руку, продолжая улыбаться. Взяла и прижала ладонь Николая к своей щеке.

— Ты это хотел сделать, да? — шепнула она, и Николаю стоило огромных усилий не попытаться схватить её, поднять и бегом унести назад, в спальню. Такое вот простое, дикое и примитивное желание.

— Нет, — услышал он голос Саши, и та самая дикая, первобытная волна схлынула, освободила, укатилась прочь. Саша смотрела в его глаза, улыбаясь. — Нет, — повторила она, и остатки желания развеялись. — Не сейчас, — добавила она другим тоном. — Я очень есть хочу, и тебе силы тоже пригодятся. — Лицо её оставалось серьёзным, но в глазах читался смех. — Завтрак?

— …Можно спросить? — Николай долго смотрел на неё. Они давно уже закончили трапезу. Теперь просто сидели, положив руки на стол, и ладонь Николая лежала поверх её ладони.

— Если очень-очень нужно, — подняла она взгляд. — Не нужно ничего портить, ладно?

— Ты сказала, “потом я вас прогоню”, — напомнил Николай. — Меня беспокоит это “потом”.

Саша осторожно освободила ладонь и встала, глядя Николаю в глаза. Встал и Николай, не отводя взгляда.

— Если ты прикоснёшься к другой женщине, наступит “потом”, — произнесла Саша, и по лицу её пробежала тень. Саша протянула ладонь и погладила его по щеке. — Если ты обманешь меня, наступит “потом”. Пока только я и ты, будет “сейчас”, и не будет “потом”. — Она смотрела ему в глаза не улыбаясь.

В горле у Николая пересохло, сердце колотилось безумно и неровно.

— Если ты обманешь меня? — спросил он, и почти сразу пожалел, что задал вопрос. Саша печально улыбнулась.

— Если я обману тебя, я умру, — был её ответ. Вроде простые слова, и сказаны обыденно, но Николаю за шиворот словно ледяной водой плеснули.

— Не нужно умирать, — сказал он поспешно и прикоснулся ладонью к щеке Саши. Она не отстранилась. — Лучше будем жить. Только я и…

Звонок. Бодрый и пронзительный звук — мобильный Николая. Оставил его там, в гостиной. Николай осёкся.

— Возьми трубку, — предложила Саша, улыбаясь. — Я никуда не денусь. Я подожду.

Он сходил, но звонок сбросили почти сразу же, едва взял телефон. Чёртовы шутники! Ну или просто ошиблись номером.

— Есть планы на сегодня? — спросила Саша, когда он вернулся.

— Знаешь… — голос снова пропал на долю секунды. И Николай понял, что отчаянно смущается. — Утром мне захотелось в какой-то момент просто остаться в постели. Никогда оттуда не выбираться.

— Мне нравится этот план, — кивнула Саша. Снова серьёзный взгляд, но глаза смеются.

— Съездить к родителям — поздравить и купить им что-нибудь вкусного. Сами никогда не купят. Всё, других мыслей нет.

— Это мне тоже очень нравится! — Саша улыбнулась. — А можно с тобой? Очень хочу познакомиться с твоими родителями!

— Можно, — согласился Николай. — Я думаю, мама очень обрадуется. — Он осторожно привлёк Сашу к себе и вновь ощутил тот самый мёд её губ. Стоило огромного труда оторваться от неё.

— Не сейчас, — шепнула Саша, прикрыв глаза. — Иначе уже никуда не пойдём. Начнём с твоих родителей, ладно? Ты не обижаешься? Правда не обижаешься?

18. Сделать ярче

Саша забраковала почти половину того, что Николай выбрал в супермаркете в качестве съедобного подарка. Просто смотрела на пакет, иногда подносила ближе к лицу, словно принюхивалась — и возвращала половину выбранного назад. Правда, почти всегда предлагала замену.

— Может, объяснишь? — поинтересовался Николай, наблюдавший за всем этим не без удивления. — Чем они тебе не угодили?

— Можно, не здесь? — тихо спросила Саша, посмотрев ему в глаза. — Просто поверь мне.

Ах, да. Мама у неё ведьма. Возможно, у будущих ведьм есть талант отличать еду качественную от не очень качественной. Что ж, в хозяйстве полезно.

— Не смейся над ней, — попросила Саша спокойно, пока Николай вёл их тележку в сторону алкогольного отдела. Николай так и замер, услышав просьбу. Саша потянула его за локоть — перегородили всем проход своей тележкой.

— Я ничего не говорил, — посмотрел Николай в её глаза. Саша выдержала взгляд.

— Но ты подумал, верно? Я не знаю, что ты в точности подумал, но как будто посмеялся над ней. И надо мной.

Николай вздохнул. Так. Ещё и телепатия? После утреннего общения с кошкой во многое готов поверить, но…

— Я не читаю мысли. — Саша улыбнулась. — Просто не нужно смеяться. Она у меня хорошая. Ну да, она меня научила, как выбирать еду. Ты собрался покупать вино?

— Да. Отец его любит. Вот это я обычно беру, — указал Николай на стенд с крымскими марочными винами. — Никогда такими не травились.

— Я в этом не разбираюсь, — вздохнула Саша. — У нас вообще не пьют спиртного. Мама сказала, что один-два бокала шампанского под Новый Год можно. И всё.

Убиться веником. Деревенская семья, в которой не пьют спиртного. Николай покачал головой, но приложил все силы, чтобы не думать иронично.

— Брать что-нибудь будете? — спросила их, не особенно дружелюбно, кассирша алкогольного отдела. Ну да, её легко понять — работать утром первого января…

— Да. Извините, мы задумались, — улыбнулась ей Саша и взяла бутылку, на которую последние полминуты смотрел Николай. — С Новым Годом вас!

Кассирша не только улыбнулась и сменила тон, но и предложила скидку. Ощутимую, прямо скажем. Когда Николай и Саша отбыли в сторону общих касс, “алкогольную кассиршу” было просто не узнать — приветливая, добродушная, и помолодела лет на десять.

— Твоя работа? — спросил вполголоса Николай, пока они стояли короткую очередь. Саша кивнула и тихо рассмеялась.

— Так вот как ты уговорила тех трудных клиентов!

Саша словно не заметила реплики. Стояла остаток пребывания в магазине улыбаясь, никого и ничего не замечая. Молча помогла Николаю упаковать пакеты с подарками в багажник, и заговорила, только когда двери машины закрылись, а Николай завёл двигатель.

— Я никого ни к чему не принуждаю, — она посмотрела в глаза Николая, и по спине того пробежал ледяной ручеёк. — Мне нельзя. Я почти ничего не умею, только самое необходимое. Я просто помогала им понять, и делала их ярче. Это не запрещено.

— Ярче? — Николай не сразу пришёл в себя. — Постой… это то, что случилось с той кассиршей?

Саша кивнула, взгляд её оставался сумрачным. Но почти сразу же она повеселела и улыбнулась. И снова странность — только что глаза её казались серыми, как тогда, в первую их встречу в офисе, а теперь снова зелёные.

— Не извиняйся, — она взяла его за ладонь. — Ты просто многого не знаешь, а мне почти ничего нельзя рассказывать. Просто не смейся надо мной, хорошо?

— Постараюсь, — заверил её Николай. — Только один вопрос. Ты всех в офисе… пыталась сделать ярче?

Саша помотала головой.

— Только если человеку плохо. На это страшно много сил уходит, и не всегда получается. Едем?

— Едем, — согласился Николай и мягко нажал педаль газа. — Но я всё равно буду спрашивать, ты же понимаешь. Без обид?

— Без обид, — согласилась Саша. — И я буду спрашивать. Без обид?

Николай кивнул, и подтвердил ответ вслух: — Без обид.

Уже через минуту вернулась та, утренняя Саша — восторженная, счастливая, с сияющим лицом. Смотрел бы и смотрел на неё, если бы не было необходимо смотреть в основном на дорогу.

19. Родители

Едва Саша вошла в квартиру родителей, случилась немая сцена. И отец, и мать смотрели на гостью с явным восхищением и восторгом.

— С Новым Годом! — улыбнулась им Саша. — У вас тут так светло и хорошо!

Вот точное слово подобрала — светло. Действительно, светло и просторно. И не только потому, что квартира большая, потолки высокие, и ремонт сделан на совесть. Молчание затягивалось, и Николай слегка откашлялся.

— Мама, папа — это Александра, прошу любить и жаловать. Александра — это мои мама и папа. Аглая Викторовна и Пётр Витальевич.

— Просто Саша, — уточнила Саша, улыбаясь. Николай принял её куртку, и мама обняла гостью, а отец пожал сыну руку.

— Как сердцем чуяла, что приедешь сегодня, — улыбнулась ему мама, сразу помолодевшая лет на пятнадцать. — У нас почти всё готово. Коля, давайте с отцом пока стол поставьте. Саша, поможете мне?

— С удовольствием! — И обе женщины исчезли в сторону кухни.

— Красивая она у тебя, — заметил отец. Тоже доволен, сразу видно. — Сам всё расскажешь, не буду в душу лезть. Только одно: у вас всё серьёзно?

— Серьёзно, — подтвердил Николай, помогая отцу раздвинуть стол, да передвинуть его, чтобы всем места хватило. Отец похлопал сына по плечу.

— Ну, в добрый час. Пусть поговорят там наедине, не будем мешать. Начнём пока партию?

— Вроде ту ещё не доиграли?

— Ну ты же знаешь маму. Нечаянно, понимаешь, доску уронила. Придётся по новой.

Николай улыбнулся и кивнул. Отец был заядлым шахматистом, и в своём институте, даром что спортивных званий не получал, стал чемпионом — а игроков там было порядком. И очень сожалел, что сын, которому шахматы давались легко, не пошёл в этот спорт. Не очень настоящий, конечно, но всё же спорт.

…На кухне дело шло к завершению — действительно, всё уже приготовлено, только разложить и принести.

— Скатерть, как всегда, не постелит, — заметила Аглая Викторовна, улыбаясь. — Да и ладно, привыкла уже, всё равно его не исправить. Нет-нет, не беспокойтесь, Саша, сама постелю. Порежете пока хлеб?

Аглая Викторовна вернулась через несколько секунд, в явном изумлении.

— Надо же, постелил! И не перепутал, праздничную взял! Ну просто день чудес!

Саша посмотрела в её глаза и молча улыбнулась.

— Вы с Колей давно знакомы? — Аглая Викторовна понизила голос. — Вы извините моё любопытство, Саша.

— Можно на “ты”, Аглая Викторовна. Мы с ним полтора года назад познакомились. А кажется теперь, что всю жизнь его знаю.

Саша закончила с хлебом и посмотрела вопросительно в глаза хозяйки.

— Нет-нет, теперь только отнести. Вы вино пьёте? Мы с Петром только капельку, только по праздникам.

— Капельку и мне можно, — согласилась Саша. — У нас семья непьющая, всё очень строго.

Аглая Викторовна покачала головой и посмотрела с явным уважением.

— Вы с Колей никуда не торопитесь? — она замерла, взяв в руки два блюда со снедью. — Очень хочу поговорить с вами. Вы первая девушка, с которой он нас познакомил. Извините! — Аглая Викторовна явно смутилась.

— Пожалуйста, не извиняйтесь! — улыбнулась Саша и взяла два других блюда. — Я и сама очень хочу поговорить с вами. Мы не торопимся.

— …Шахматисты! — позвала Аглая Викторовна, когда стол был накрыт. — У нас всё готово, отвлекитесь!

20. Дом, милый дом

Николай и Саша покинули гостеприимный дом, только когда за окнами сгустилась чернильная вечерняя мгла. Поразительно, но ни единого фейерверка за окном, только решётки огней в окнах окрестных многоэтажек. Словно на Солнце накинули плотную, тяжёлую ткань, но в ней оказались прорехи.

— Приезжайте к нам чаще! — попросила Аглая Викторовна, долго не желавшая отпускать ни сына, ни его девушку. А когда дверь за обоими затворилась, посмотрела на мужа и добавила: — Вот странно. Я с ней только сегодня познакомилась, а кажется, будто много лет знаю.

— Занятно, — потеребил усы Третьяков-старший. — И мне так показалось. Хорошая девушка, сразу видно.

Аглая Викторовна покивала.

— Только бы у них всё сложилось! — добавила она отчего-то шёпотом и, не обращая внимания на ироничный взгляд супруга, постучала по ближайшему дереву.

— …Они у тебя хорошие! — заявила Саша, когда они отъехали. — Можно, я послежу, чем они питаются? Мне неловко было там распоряжаться, но им здоровье беречь нужно!

— Ты разбираешься, — кивнул Николай. — Последи, если не трудно.

— Не расспрашивай, — попросила Саша, глядя в окно, на проносящиеся мимо тёмные силуэты домов. — У тебя очень много вопросов. Я чувствую. Мне так хорошо сейчас… пусть всё идёт как идёт, ладно?

— Договорились. Странно, что нет новостей. — Николай кивком указал на свою “Нокию”. Не только жутко надёжная труба, но и за холодное оружие сойдёт, если что. — И что-то не хочется проверять, если честно.

— Не проверяй! Не расстраивайся лишний раз! — попросила Саша. — Ты подобрал хороших специалистов, сами разберутся. Мы домой сейчас, да? Ко мне?

— Я хотел ко мне заехать, — возразил Николай. — Одежду взять, бельё, всё такое. А потом к тебе, если можно.

— Давай так, — согласилась Саша. — О вещах я не подумала.

Дома у Николая Саша спросила взглядом — можно? — и, получив согласие, прошлась по всем комнатам. Включая технические.

— У тебя тоже всё светло и хорошо, — заметила она. — Проверить холодильник?

— Проверь, — согласился Николай, собирая свои вещи в чемодан. Не только одежду; взял также ноутбук, верную подержанную “Армаду”, и наладонник, “Кассиопею”. Вот теперь во всеоружии. Подумав, Николай включил все внутренние камеры. Сам не зная почему — вроде бы не было повода ожидать вторжения, но вот мелькнула такая мысль. Напоследок открыл платяной шкаф — и увидел там вещи Анны. Не то чтобы много, но остались. И не рваньё какое-нибудь — можно выкинуть, но, если честно, лучше вернуть. Ладно, потом об этом.

Николай обернулся и увидел, что и Саша стоит у двери, глядя в шкаф.

— Не хочу выбрасывать, — пояснил Николай. — У неё почти все вещи дорогие, может назад потребовать.

Тут же подумал — а не остались ли у Анны ключи? И вспомнил, что после разрыва с ней первым делом заменил замки. Ладно, хоть тут можно не париться.

Саша покивала.

— Идём, я там всё проверила, — позвала она. Николай прошёл за ней следом, на кухню, и покачал головой. После инспекции Саши в холодильнике остались только несколько пакетов с овощами, пачка сливочного масла, да пара бутылок минеральной воды.

— Это лучше не есть! — указала Саша на стол — туда сложила всё, что сочла негодным. А ведь холодильник был набит почти под завязку… Она встретилась взглядом с Николаем, и голос её стал почти что умоляющим. — Правда! Если нужно, я научу тебя, как выбирать правильные продукты!

— Этому можно учить? — Николай постарался сохранить серьёзность. Саша покивала.

— Можно. Я должна спросить разрешения, но мне разрешат. У тебя ещё сырая картошка пропала там, под столом, и хлеб заплесневел. Чайник и кофе-машину тоже помыла, там у тебя жизнь завелась. Вот, всё собрала, чтобы в доме никакой гадости не осталось. Ты не обиделся? — спросила она немедленно.

Серьёзный, очень серьёзный взгляд. Она не шутит; видимо, ответ для неё очень важен.

— Не обиделся. — Николай осторожно привлёк её к себе, обнял. — Мне сложно всё это понять. Но я стараюсь. Да, сейчас всё и выбросим.

— Ты включил камеры, — заметила Саша, пока они одевались. — Думаешь, кто-то придёт? Кто-то незваный?

— Нет, просто на всякий случай.

Саша покивала — понимаю — и покинула квартиру после Николая. Щелчок замка — всё, можно уезжать.

…У неё дома, после ужина — когда целый час просидели, держа друг друга за руки (а довольная Роза переходила с одних колен на другие) — настроение мало-помалу вновь стало праздничным. Будут ещё хлопоты, и хлопоты неприятные, ну и ладно.

— Тот пакет, — вспомнил Николай, посмотрев в глаза Саши. — Тот, что ты с работы взяла. Там ведь твои вещи?

— Да. Я написала заявление об увольнении, прежде чем к тебе подошла. Знаю, мне нужно будет отработать, по закону, — улыбнулась Саша. — Я не хотела оставаться там без тебя. Всё, мы опять о работе! Идём, теперь ты мой!

Они встали, по-прежнему держа друг друга за руки, и Роза, посмотрев на обоих людей, степенно покинула кухню. Тактичная, подумал Николай. Они смотрели друг другу в глаза, улыбаясь, и воздух становился жарким, и тянуло друг к другу так, что не оставалось сил сопротивляться…

Он почти прикоснулся губами к её губам, когда во входную дверь постучали. Не слишком громко, три раза по два стука.

Николая словно холодной водой окатило. Он успел заметить негодование на лице Саши, и вроде бы даже увидел, как она оскалилась на какую-то долю секунды — почудилась дикая кошка. Сгорающая от страсти кошка, которой показали и у которой сразу же отобрали её кота…

Саша чуть сильнее сжала его ладони, отстранилась и улыбнулась. Всё, никакой дикой кошки. Наверное, померещилось.

— Открой, — попросила она вполголоса. Но во взгляде читалось: и да спасёт Провидение тех, кто за дверью, если беспокоят по пустякам.

Когда они вышли в прихожую, Роза уже стояла на пороге гостиной.

— Она не убежит, — заверила Саша. — Открывай. Там нет опасности.

И откуда она знает? Николай отомкнул замок, подавив желание посмотреть вначале в “глазок”, и опешил.

На человеке по ту сторону был старый-престарый пуховик, изрядно потёртый и не очень чистый. Такая же видавшая виды лыжная шапка, выглядывающая из-под наброшенного капюшона. Джинсы, которые носят уже лет десять, и старые-престарые ботинки. Почудился даже запах свалки, помойки — но всего лишь почудился.

Человек снял капюшон и шапку. Николай потерял на пару секунд дар речи, а Саша за его спиной ахнула.

— Лёня?! — совладал с голосом Николай. — Леонид? Откуда??

— Оттуда, — махнул рукой за спину Леонид Семичастный, генеральный директор “Крепости”. — За домом наблюдают. Можно войти?

— Входите, входите! — поманила его Саша. — Только задержитесь у входа, ладно? Роза, познакомься — это Леонид Сергеевич. Леонид Сергеевич, это Роза, прошу любить и жаловать.

Леонид широко улыбнулся, отчего сразу же стал выглядеть совсем хорошо, и присел на корточки — как и Николай до него. Роза обнюхала руки и лицо вновь пришедшего, и замурлыкала, оглядываясь на хозяйку.

— Всё, проходите, — разрешила Саша. — Что с вами случилось? Вы сбежали из больницы? Но вы же не больны, я чувствую!

Леонид и Николай обменялись взглядами. На лице Семичастного отразилось изумление.

— Верно, не болен, — признал Леонид. — Откуда вы знаете? Впрочем, это пока неважно. Ребята, мне нужна ваша помощь. Прямо сейчас.

21. Мнимый больной

— Не на кухню, — предупредил Леонид. — И не в ту комнату… а, простите, это у вас спальня.

— Тогда я пока не буду включать верхний свет, — сказала Саша, проводя гостя в гостиную. Зажгла ночник — шторы уже задёрнуты, свету ночника их не преодолеть. — Вы испуганы, устали и есть хотите. Накормить вас ужином?

— Просто чая или кофе, если не трудно. С утра маковой росинки во рту не было. Вы уж извините… да ладно, Коля, я ж не деревянный. Понимаю, что я вам вечер испортил.

— Я мигом! — Саша кивнула и удалилась на кухню.

— Я всё расскажу, — добавил Леонид, с наслаждением откидываясь на спинку стула. Под пуховиком оказался вполне приличный пиджак поверх вполне пригодной рубашки. И к чему ему эта странная маскировка? Кто и зачем наблюдает за домом? — Слушай, откуда она всё это знает? Что испуган, что голоден, что не болею?

— Долгая история, Лёня. Кто наблюдает за домом и зачем?

— Давай уже при ней. Все люди, которым я сейчас доверяю, в этой квартире. Ну, почти все, — уточнил Леонид не улыбаясь. Роза подошла к его стулу, посмотрела на вновь прибывшего… и запрыгнула к нему на колени.

— Она не линяет, — заметил Николай.

— Милое создание, — согласился Леонид, осторожно погладив кошку по голове. Роза потёрлась лбом о его подбородок, спрыгнула на пол и убежала на кухню.

Ещё через пять минут Саша принесла с кухни поднос — булочки, мёд, хлеб, ломтики запечённой курятины своего приготовления и все приборы для чая. У сытого уже Николая потекли слюнки.

— Ешьте, — велела Саша, улыбаясь. — У вас не всё в порядке с желудком и печенью. Вам бы с моей мамой поговорить.

— Божественно! — признал Семичастный, вдохнув ароматный пар. — А кто у нас мама?

— Она хорошо разбирается в здоровье и питании, — охотно пояснила Саша.

— Простите великодушно, я ведь руки так и не вымыл! — Семичастный поднялся и направился в ванную. Роза шла по пятам, и замерла снаружи двери — словно часовой.

Саша обняла Николая, пока Семичастного не было в комнате, и сразу же отпустила, едва отворилась дверь в ванную. “Мы ещё успеем”, шепнула она едва слышно и улыбнулась, одними глазами. Видимо, думает, что Николай зол на Семичастного. Да, что уж греха таить, где-то с минуту был немного зол.

— Потрясающе! — признал Семичастный минут через десять. Видно было, до чего он голоден, но ел весьма прилично. — Вы сами ведь всё это приготовили? Спасибо. Разговор у меня долгий, и лучше вести его не здесь.

— Но вы сами сказали, что за нами наблюдают! — Саша выглядела обеспокоенной. — И кто наблюдает, вы знаете?

— Только предполагаю. Так… если я не ошибаюсь, Коля, в ближайшее время тебе должны позвонить. Нужно как-то дать понять, что ты никуда не собираешься, пусть там всё хоть горит.

— Легко, — усмехнулся Николай и встретился взглядом с Сашей. Та кивнула с серьёзным видом.

— Как в фильме про шпионов! — воскликнула она. — Простите! Всё серьёзно, да?

— Очень серьёзно, — подтвердил Семичастный. — У вас есть и компьютер, и связь с Интернетом, — добавил он. — Коля, ты должен был придумать способ так проникнуть в нашу сеть, чтобы тебя не почуяли. Даже если бы тебя уже уволили и всё, что могли, заблокировали. Ну не прикидывайся, я же тебя знаю.

— Есть такой способ, — согласился Николай, стараясь оставаться бесстрастным.

— Чудно. Может пригодиться. И тогда…

Телефон Николая зазвонил. Он посмотрел на экран — один из дежурных системщиков, Панфилов. Вменяемый, надёжный парень, толковый и рассудительный. Николай показал экран Семичастному, кивнул Саше — та немедленно убежала в спальню, и почти сразу же там заиграла негромкая романтическая музыка. Николай снял трубку и включил громкую связь.

— Валерий? Что-то случилось?

— Да, Николай Петрович. Мы справимся, но у нас неполадки на сетке, которая в ваш кабинет идёт. Нам бы попасть туда.

Семичастный и Николай переглянулись.

— Да, конечно. Я позвоню сейчас на вахту, чтобы сняли сигнализацию. Не забудьте потом снова включить камеры.

— Коля, кто ещё там? — окликнула Саша из спальни.

— Это по работе. Подожди минутку, дорогая, это может быть важно.

Из спальни донеслось вполне убедительное рычание.

— Валерий, вы там справитесь? — поинтересовался Николай, постаравшись передать нетерпение и раздражение.

— Да, разумеется, — голос из трубки совершенно серьёзный. — Отдыхайте, Николай Петрович, я потом пришлю отчёт. Мы всё сделаем. Спасибо, и простите за беспокойство.

Отбой. Николай позвонил на вахту и назвал код для снятия сигнализации.

— Спасибо, Саша! — поблагодарил Семичастный, как только довольная Саша вернулась в гостиную. — Думаю, они поверили, что вы никуда не торопитесь. Коля, ты ведь сможешь заглянуть к себе в кабинет, прямо сейчас?

— Думаю, да. Саша…

— Я уже включила компьютер и вошла! Всё готово!

— Умница! — Николай обнял её и быстрым шагом прошёл в спальню.

— Не бойтесь, Леонид Сергеевич, — понизила голос Саша. — Там музыка играет, и я лампу повернула. Вас не заметят.

Николай сел за её компьютер, и минуты через две на экране появилась картинка. Да, действительно Панфилов, с другим дежурным системщиком. Действительно, что-то покрутили под фальшпотолком, погасили свет и закрыли дверь за собой.

— Эта камера на виду? — полюбопытствовал Семичастный, присевший на соседний стул. — О, отлично, есть ночной режим. Давай подождём ещё. Так что, на виду?

— Не потайная, если ты об этом. Но у неё дефектный индикатор. Невозможно понять, что она включена.

— Всегда знал, что ты хитрец, — покачал головой довольный Семичастный. — Таа-а-ак… Ну вот, как я и думал.

Дверь открылась — свет не зажигали, но сразу видно, что вошли Анна и Евгений. И даже лица не прячут — надеются на полутьму?

— Терпеть не могу, когда я прав в подобной ситуации, — проговорил Семичастный сквозь зубы. — Вон, шарятся в твоём столе. Там есть что ценное?

— Всё, что есть из носителей, зашифровано.

— Это означает “умрёшь от скуки, пока взломаешь”, — хмыкнул Семичастный. — Я так понимаю, это всё записывается. Только на твой компьютер? Смотри, они его отключать вроде собираются!

— Записывается. И не на мой компьютер. На этом месте мне должны позвонить и сказать, что перебои с электричеством, — усмехнулся Николай. И верно: вновь позвонил Панфилов.

— Тысяча извинений, Николай Петрович. Вашу комнату пришлось обесточить, там проводка коротит. Как только всё заработает, я позвоню!

— Знаешь, Валерий, вот звонить больше не надо. Пришли сообщение. А на вахту сдать вы и сами сможете.

— Да, конечно! Извините ещё раз!

Отбой. А на экране Анна и Евгений вынесли системный блок — помимо тех вещей, что взяли из стола Николая — и закрыли комнату.

— Дилетанты, — поджал губы Леонид. — Даже я понимаю, что сначала нужно было отключить все камеры. Я так понимаю, взломать твой компьютер не получится. В смысле, доступа к твоим данным не получат.

— Маловероятно, что получат, — подтвердил Николай. — Очень маловероятно.

— Что ж, у нас есть время. Я знаю, как покинуть здание, чтобы нас не заметили. Саша, скажите, можно ли оставить компьютер включенным? Ваша кошка…

— Роза с ним не играет, — тут же ответила Саша. — Она у меня умная. Да, дайте мне пару минут, я только всё приберу. Я правильно поняла, Леонид Сергеевич, что там, во дворе, должны подумать, что мы тут надолго?

— Всё верно.

Саша поманила Николая к себе и взглядом попросила Леонида выйти. Закрыла за ним дверь и, встав так, чтобы её тень падала на шторы, принялась раздеваться.

Николай попробовал отвернуться и отойти, но споткнулся о сердитый взгляд Саши.

— Не обижай меня! — шепнула она. — Не отворачивайся! Лучше дай мне вон то… да, мою уличную одежду.

Она обняла его — оставшись в одном только нижнем белье. И поцеловала. Держать себя в руках удавалось лишь огромным напряжением воли.

— У нас будет ещё время, — добавила Саша, отстранившись и погладив Николая по голове. — Всё, теперь медленно отойди, включи ночник и выключай лампу. Оставь музыку, она из компьютера. Я потом её выключу… ну, дистанционно. Роза, а ты не подглядывай!

22. Тайные тропы

К удивлению Николая, они, все трое направились не вниз, к выходу (ну и в самом деле, как остаться незамеченным, выходя из подъезда?), а наверх. Леонид прижал палец к губам — поднимались медленно, не разговаривая, не приближаясь близко к окнам. У лестницы, ведущей на чердак, Леонид замер, прислушался к тому, что творится в соседних квартирах, и удовлетворённо кивнул. И полез в карман, из которого достал связку ключей.

Пока Семичастный добывал нужный ключ, Николай осматривался. Странно, вокруг стало различаться больше деталей. Когда в первый раз вошёл в подъезд, отметил только чистоту, отсутствие дурных запахов, аккуратную побелку и покраску. А сейчас видел больше.

Сейчас не просто видел аккуратно покрашенную часть стены — видел отдельные мазки; видел многочисленные едва заметные различия в цвете тут и там; виднелись прилипшие к краске тончайшие волоски — видимо, от кистей. Видны были едва сохранившиеся карандашные линии — по ним выравнивали, докрашивали, чтобы стало ровно.

То же и с побелкой. Каждая неровность, мельчайшие различия в цвете и плотности побелки. Вроде смотришь — и видишь качественно, с заботой проделанный ремонт. Присматриваешься — и видны не то чтобы дефекты, но подробности, история того, что и как делалось. Вот тут явно кончилась уже готовая смесь для побелки и взяли другую — цвет слегка другой, плотность и текстура. А вот тут поменяли кисть, когда наносили второй слой краски, подчищали неровности и огрехи. Как интересно!

И запахи. Раньше был усреднённый жилой запах — дома, в котором живут люди, в целом опрятные, достаточно хорошо зарабатывающие, чтобы питаться хорошей едой — ведь именно пищевые запахи досаждают в подъездах сильнее прочих. И — в подъезде не курят. Тоже большой плюс: у Николая в подъезде два заядлых курильщика, которые любят засорять общий воздух. Что ни делали с ними, как ни вразумляли — всё тщетно.

Так вот, запахи — Николай различал множество самых разных — парфюм и пряности; запахи готовки — в квартире за его спиной недавно испекли пирог. Копчёные нотки лыжной мази и яркий, сногсшибательный мандариновый дух, самый новогодний фрукт. Справа волнами доносился мощный, всесокрушающий, забивающий всё прочее аромат канифоли — неужели так нужно что-то паять именно сейчас? И многое, многое другое. Представляю, каково Розе, подумалось отчего-то. С её-то чутьём!

…Леонид осторожно похлопал его по плечу — пора, мол. Николай помотал головой — и кивнул. Помог Саше подняться по лестнице, страхуя на всякий случай, и поднялся сам. Осторожно прикрыли люк за собой, и Леонид запер замок. Удобная конструкция: никаких висячих замков, только врезные — не получится кого-нибудь случайно запереть, даже если будут ключи.

— Можно говорить, — вполголоса заметил Леонид и включил налобный фонарь. — Здесь местами всякий хлам. Шуметь не нужно. Нам вон туда.

— Я в детстве обожала по всяким чердакам и старым дома лазать, — поведала Саша шёпотом. — Какая прелесть! Я думала, тут полно всякого мусора, всякой гадости, а тут очень даже чисто!

— Только строительный мусор, — согласился Леонид. — Бомжей нет, ничьих кладовок нет. У вас благополучный дом, Саша.

Саша покивала, осторожно ступая вслед за Леонидом — колонну замыкал Николай. Ему время от времени что-то мерещилось позади — он оглядывался и обмахивал пыльное пространство тёплым конусом из фонарика. Один из самых важных инструментов в его работе.

У Леонида оказались ключи от всех секций — тех, что разделяют чердачные помещения разных подъездов. Потом, ко всеобщему удивлению, он указал на неприметный, тесный коридор вдали от очередного люка, и там нашёлся ещё один люк. Тяжёлый, ржавый, пятнающий руки и перчатки рыхлой, рыжей массой. Сколько же он тут уже ржавеет?!

— Крайне осторожно, — пояснил Леонид. — Лестница крепкая, но неудобная, и там холодно. Обязательно наденьте варежки, перчатки, у кого что есть.

— Что же это за место такое? — поразилась Саша, когда они спустились в самый низ — и увидели ещё один коридор, уходящий в тусклую, пахнущую паром и мышами тьму впереди.

— Тут два дома стояли, встык, — пояснил Леонид. — Потом их объединили. Мы как раз на углу пристроенного фрагмента. Хорошо у меня друзья нашлись где нужно. Не знаю, как бы я к вам проникал иначе. Пришлось бы, не знаю, по пути вас где-нибудь выкрасть. Всё, осталось уже немного. Запашок тут, понимаю.

— Тут нужно всё вычистить, — заявила Саша. — Ну нельзя же так, люди всем этим дышат!

— Нужно, — согласился Леонид. — Главное, не забыть про всё, что нужно. Всё, ещё три минуты — и будет свежий воздух.

…Они вышли из подъезда совершенно другого дома, и вскоре от стоянки в дальнем его конце отъехала старенькая “копейка”. Никто за ней не следил.

— …Настоящий дворец! — Саша в восторге. Они колесили по весёлому, озаряемому радужными вспышками городу почти полчаса. Возможно, Семичастный проверял, нет ли “хвоста”. И привёз их, в конце концов, на одну из окраин — в недавно выстроенный бизнес-центр. Он и впрямь походит на дворец.

— Это тот самый новый офис, Коля, — пояснил Леонид, после того, как выдал всем троим пропуска — и указал на турникеты. — Всё автоматизировано. Конечно, есть живая охрана, всё такое, но контор в корпусе пока мало, мы одни из первых.

— Постой, но я же помню документы! — удивился Николай. — Там другой адрес.

— Всё верно, — покивал Леонид. — Я всё объясню. Ну, постепенно. Идёмте, осталось немного, можно будет посидеть и всё обсудить. Ну и отдохнуть, если на то пошло. Первые три этажа — наши. Нам на второй. Там же есть и гостиничный блок — собственно, я там пока и прячусь.

Саша и Николай переглянулись.

— Продукты тоже есть, — указал Леонид. — Кухня вон там.

— Я потом проверю, — кивнула Саша. — Чтобы не есть всякую гадость.

— Вряд ли там гадость, — улыбнулся Леонид. — У меня ведь все ваши отчёты. Вы закупали продукты нам на кухню там, в главном офисе. Я взял на себя смелость заказать то же самое, у тех же поставщиков. Если вы не знали, сотрудники в восторге от вашей заботы.

Саша улыбнулась и отвела взгляд.

— Ну, не скромничайте. У вас множество талантов. Всё, ребята, здесь можно спокойно поговорить. Если я и уверен в чём-нибудь, так это в том, что здесь нас пока что никто не слышит, и о нашем убежище пока не знает. Вы хотели знать, что происходит. Скажу просто: “Крепость” хотят закрыть. Навсегда. Ну и закрыть, заодно, тех, кто с этим не согласен.

23. Заговор

Саша и Николай переглянулись. Они устроились прямо на кухне — гостиничный блок рядом, но Саша отказалась сразу же туда “заселяться”. Зато она не забыла взять из дома тапки — и Николай лишний раз порадовался её предусмотрительности. Наверное, что-то ещё есть полезное в том рюкзаке, который он нёс всю дорогу — вон какой тяжёлый.

— Мы кому-то так мешаем? Мы ведь не нарушаем законы? — поинтересовалась Саша тихо.

— Будете смеяться — не нарушаем. Ну, насколько в нашей стране можно их не нарушать. Сами знаете, при большом желании кого угодно можно закрыть. Пока мы были мелким продуктом, мы никому особо не мешали. Конечно, мы платим “крыше”, без этого никак, но в целом мы с криминалом не пересекаемся. Но как только мы выросли, мы стали мозолить кое-кому глаза.

И Леонид пояснил, в основном для Саши, что как только в продукте появляются по-настоящему крупные деньги — обучение, переход на новую систему, всевозможное обслуживание, техническая поддержка — тут же находятся желающие оттяпать кусок пирога и себе. В общем, это был вопрос времени. И вот оно настало.

— То есть нас хотят скупить, использовать наш продукт или совсем его закрыть…

— Использовать, — уточнил Леонид. — У нас много годных идей, мы не крали чужую интеллектуальную собственность. Коля подобрал качественных программистов, да и сам потрудился. Ладно, чего стесняться. Ну, я тоже малость курсором повозил и по клавишам потоптался, но когда это было.

— И кто хочет прибрать “Крепость”? — поинтересовалась Саша.

— Коля, не хочешь ничего предположить? — Леонид посмотрел на него.

— Из ближайших конкурентов — “Аврора”, “Монолит”, “Эскадра”, “Архимед Плюс”, — перечислил Николай сразу же. — Не знаю, кто из них — но по количеству всяких мутных слухов впереди всех “Монолит” и “Эскадра”.

— Всё верно, — покивал Леонид. — Это “Монолит”. Криминальные насквозь, там пробы ставить некуда. И самое главное: все права, патенты и прочие записаны на меня. Все эти доменные имена и тому подобное — тоже. Как ни кинь, всё на мне сходится.

— И когда вы второй раз легли в больницу… — Саша посмотрела генеральному директору в глаза.

— Всё верно. Я уже ничем не болел, я проверял, насколько всё плохо. В общем, двое из совета директоров в этом точно замешаны. Из наших общих знакомых — Анна и Евгений тоже по уши в этой авантюре. Кто ещё, не знаю. Конечно, большинство сотрудников ни о чём не знают.

— Вас хотят убить? — тихо уточнила Саша. — Ну, чтобы забрать все эти патенты, права на “Крепость” и так далее?

— Ждут, когда я сам ласты склею, — мрачно уточнил Леонид. — По их предположениям, я через пару недель, самое большее, либо совсем окочурюсь, или как минимум уйду от дел. И если выживу — можно будет сделать мне предложение, от которого невозможно отказаться.

— Дай угадаю, — Николай побарабанил кончиками пальцев по столу. — Здесь полно оборудования. Я помню, ты у меня подробно выяснял, что и для чего нужно в каждом новом офисе.

— Всё верно. Компьютеры, все эти сетки, всё прочее железо. Всё уже куплено, арендовано, всё наготове. Тут даже сетевые кабели успели проложить, и три разных доступа в Интернет, три провайдера. Осталось расставить, настроить и подключить.

— Но вначале изъять все архивы из главного офиса и сделать так, чтобы главным стал этот. А из главного всё стало недоступно, — закончил мысль Николай.

— Верно, — покивал Леонид. — Я в тебе не ошибся. И нас трое, чтобы всё это сделать. Я не знаю, сколько на самом деле у нас времени, Коля. В больнице за мной уже не следят, но время от времени мне нужно туда возвращаться. Я дал понять, что мне в этой жизни уже ничего почти не нужно, и как только закончатся анализы — где-то в середине января — я буду готов на переговоры.

— И всё нужно закончить за ближайшие дни, не тянуть до середины, — заключил Николай. — На случай, если кому-то из заинтересованных надоест ждать.

— И нам с тобой нужно появляться у меня дома, — напомнила Саша. — Я не могу оставлять Розу одну надолго, ну и эти…

— “Заинтересованные лица”? — предложил Николай.

— Да, они. Они что-то заподозрят, если не будем там мелькать.

— Всё верно, — вытер пот со лба Семичастный. — Коля, я перед тобой в долгу. Перед вами обоими. Не буду говорить, сколько я на этом заработал. Много. Был бы я один — ну, совсем один — наверное, продал бы им это всё и свалил за бугор. Но это уже вопрос принципа. Я и тебя подвёл, и всех, кто верит в продукт. В нас, в компанию. А таких, очень надеюсь, много.

— Я помогу, — кивнул Николай. — Но мне нужно знать как можно больше. Насколько это всё опасно для жизни? — Он посмотрел на Сашу.

— Я тебя не брошу, — та выдержала взгляд. — Если решишь не связываться, я всё пойму. Но я с тобой.

— Опасно, — подтвердил Леонид. — Насколько — не знаю. Я просто пообещаю ещё раз. — Леонид поочерёдно встретился взглядом с остальными. — Я верну долги. И позабочусь о будущем каждого в этой комнате. Даже если меня грохнут в процессе.

— Я не люблю таких слов, Леонид Сергеевич, — понизила голос Саша. — Всех этих бандитских выражений. Коля, я ему верю.

— Тогда за дело. — Николай поднялся на ноги. — Для начала посмотрим, что у нас есть.

24. Особое меню

— Мы молодцы, да? — спросила Саша, когда утром следующего дня они — таким же сложным путём — вернулись к ней домой. Роза первым делом бросилась к хозяйке на руки, стала громко мурлыкать, тереться о лоб и щёки, и в процессе словно что-то рассказывала — мяукала с самыми разными интонациями. — Столько всего сделали!

— Молодцы, — согласился Николай. — И часто она так тебя встречает? Как будто жалуется на что-то.

— Протестует, — поправила Саша. — Объясняет мне, как плохо с ней обошлись. Мы её одну на ночь оставили, она этого не любит.

— Жалуется тебе… на тебя же? Ну, то есть на нас?

— Ну да. Так больше жаловаться некому, — улыбнулась Саша. — Роза, милая, нам ещё придётся так поездить. Дела! А хочешь, мы тебя с собой возьмём?

— Ты это серьёзно? — удивился Николай. Сам животных не держал, но много раз слышал, что кошки не очень любят путешествия.

— Нет, конечно. Она не любит поездок. Всё, пора завтракать. Роза, идём, и тебя угощу!

— …Прогуляемся в магазин? — предложила Саша, когда, полчаса спустя после завтрака, они оба почувствовали — их тянет друг к другу всё сильнее. Или перестать сопротивляться, или отвлечься. — Нас должны видеть, и нам нужны продукты.

И они прогулялись. И поиграли по дороге в снежки — Николаю, может, и не очень удавалось изображать беззаботность и простое счастливое веселье, а вот Саше точно удалось. Потом, говоря о всякой чепухе, они проследовали в ближайший супермаркет, а потом — домой.

Ну а потом случилось неизбежное. Приятное, мучительно сладкое неизбежное.

Николай сидел на диване — Саша сидела на его коленях, уткнувшись лицом в его плечо. И что-то тихонько напевала. Слова были непонятными, но на слух — словно колыбельная.

Оба уже одетые. И коса у неё уже заплетена. И снова Николай не смог понять, когда она успела — не видел процесса. Да и шут с ним со всем! Они бережно прижимал Сашу к себе и гладил её по голове. Наслаждался спокойным, безмятежным счастьем.

Но теперь он вспоминал. Прошло почти три часа с момента, когда они вернулись с улицы, смеющиеся, разгорячённые, и он бросился в безбрежную пучину её глаз — и вернулся к реальности уже много позже. Теперь вспомнилось всё — в подробностях, которые проносились мимо органов чувств прежде. Словно там, на лестничной площадке, когда Николай неожиданно увидел мельчайшие детали, почуял и осознал, заметил то, что раньше просто ускользало.

И вспоминалась та, первая ночь. И тоже во всех подробностях. И тогда, и сейчас он снова видел дикую кошку с горящими зелёными глазами, пышной чёрной гривой — стихия пожирала его, а затем он вновь возникал, обновлённый и прежний, хотя теперь ничто уже не могло быть прежним…

— Ты всё ещё изводишь себя, — прошептала Саша, и уселась ровно, держа Николая за плечи и глядя ему в глаза. — Спрашивай. Если смогу, отвечу.

Николай, бережно придерживая её за талию, другой рукой залез в карман и достал квадратик с индивидуальными средствами защиты. Показал ей. Саша улыбнулась, взяла квадратик двумя пальцами и бросила за спину. Так же, как бросила предыдущий — за несколько секунд до того, как способность здраво соображать покинула их обоих.

— Почему? — спросил Николай.

— Так полезнее для нас обоих. — Она смотрела ему в глаза, не улыбаясь. Серьёзно.

— То есть каждый раз лотерея?

— Никакой лотереи. — Она придвинулась и прикоснулась губами к его лбу. — Дети должны быть желанными. Их нужно любить, даже когда они — всего лишь мечта. — Она улыбнулась. — Только так. Всё остальное неправильно. Я знаю, я сама желанная. Все в нашей семье.

— Большая семья?

— У меня две сестры и брат, — пояснила Саша. — Я младшая. Может, поэтому мама так заботится обо мне. Слишком заботится, словно я ещё неразумная.

Николаю стало не по себе. Как такое возможно? Как они предохраняются — усилием воли? Оберегами, талисманами и прочей магией? Или как в том анекдоте про томатный сок?

— Я всё равно не пойму, — помотал головой Николай. — Как?

Саша вздохнула и погладила его по голове.

— Мне сложно объяснить. Мама нас обучила, меня и обеих сестёр. Я чувствую, когда это возможно. И немного умею управлять.

Николай скептически усмехнулся.

— У моей мамы два высших образования, — продолжила Саша и ещё раз погладила его по голове. — Первое из них — медицинское. Она кандидат наук, читает лекции в пяти университетах, два из них за границей. — Спокойно так сказала, явно не с целью похвастаться.

— Ничего себе! — вполне искренне восхитился Николай.

— Она сама умеет чувствовать подобное, умеет управлять, и нас троих научила. Только желанные дети. Если я не захочу, их не будет. Если только я не сомневаюсь, хоть капельку… — Саша потянулась ему за спину и добыла из кармана джинсов ещё один запечатанный пластиковый квадрат, — …то это не нужно. А если нужно, я первая скажу. — Снова движение пальцев, и третий квадратик полетел туда же. — Или сама приму меры, заранее.

Роза, которая всё это время стояла в дверях, внимательно глядя на людей, бросилась, отбила лапой квадратик, и принялась прыгать и кружиться по комнате, высоко подбрасывая “добычу”, припадая к полу и вновь нападая на неё. Саша оглянулась и рассмеялась, глядя на это представление.

— Сейчас ведь прокусит, — предупредил Николай и Саша вновь встретилась с ним взглядом. — А если нужно, а его прокусили?

— Тогда останется особое, ограниченное меню. — Саша была самой серьёзностью, хотя в глазах её искрился смех. — И чтобы никаких обид!

— Что ещё за меню? — удивился Николай. Саша рассмеялась, запрокинув голову, и вновь выпрямилась: — Что, показать?

Николай и опомниться не успел, как его сильным толчком опрокинули на спину и он успел ещё увидеть, как Саша склоняется над ним, улыбаясь, и глаза её загораются пронзительной зеленью…

Когда Николай очнулся, они вновь сидели на диване. Одетые. Саша — рядом с ним, держит за руку, прижавшись щекой к плечу. Николай машинально поднёс левое запястье к глазам — ого, ещё час прошёл! Он лишь смутно осознавал, что только что случилось. Помнил только жар губ и пальцев, своих и её…

— Скажи хоть что-нибудь. — Саша выпрямилась. — Что, понравилось?

— У меня просто нет слов, — признался Николай. Саша рассмеялась и поднялась на ноги, не отпуская его руку.

— Идём, поможешь мне с обедом. У нас ведь ещё много дел, да? И Леонид скоро позвонит. И Роза скучает… Всё, вставай, а то я за себя не ручаюсь!

Роза призывно мяукнула и посмотрела в глаза обоим людям. Саша глянула на пол и снова рассмеялась.

Перед кошкой на полу лежали все три пластиковых квадрата. Каждый — порван когтями в лохмотья.

25. Приготовления

— Стой, что ты сейчас делаешь? — удивилась Саша, наблюдавшая за тем, как Николай колдует над клавиатурой. Вчера Леонид выдал на прощание обоим два ноутбука — новейшие, со встроенными сетевыми адаптерами, с огромным по нынешним меркам количеством оперативной памяти. Страшно даже представить, сколько такое стоит! “Берите”, велел Леонид не улыбаясь. “Как всё закончится, оставьте себе. Это подарок.”

Роскошный подарок. Николай первым делом подготовил один из ноутбуков для себя, освободил Саше её привычное рабочее место.

— Стучусь в потайные двери, — улыбнулся Николай. Саша всмотрелась в последние набранные команды.

— Просто проверяешь, открыты ли порты? — удивилась она. Николай кивнул.

— Если грамотно делать, может показаться, что это обычное сканирование. Многие ведь так делают. На вид — случайные действия…

— …но ты их опознаёшь и что-то делаешь в ответ! — Восторг в глазах Саши. — Классно! Меня научишь?

— Если хочешь, — кивнул Николай. — Ты здорово разбираешься в компьютерах. Таисия Филипповна говорит, ты им там в бухгалтерии всё по уму настроила и помогаешь, если что не так. Это правда?

— Правда, — согласилась Саша. — Брат меня учил. И остальных сестёр, и саму маму. Мама сразу сказала — глупых у нас в семье нет и не будет. Она права, у нас все умные.

— Замечательно! — одобрил Николай. — Научу тому, что сам умею — если хочешь. Как только будет возможность.

Саша покивала.

— Я всё установила, — доложила она. — Всё как у тебя в инструкции. Теперь нам нужны архивы.

— Я пока загружу старые, недельной давности, — пояснил Николай. — А потом настанет самая сложная часть.

— Нам нужно пробраться в главный офис, — подхватила Саша, — и незаметно вынести оттуда свежие. Да? То есть подожди, ты сейчас тайком вошёл в сеть главного офиса?!

— Верно. Сейчас будет момент истины. Посмотрим, насколько надёжно я замаскировался. Просто ждём.

Его телефон зазвонил неожиданно. Николай посмотрел на экран — Панфилов. Он-то что там делает, его смена уже закончилась! Николай показал экран Саше и почти физически почувствовал её страх.

— Пожалуйста, успокойся, — попросил он её. — Может снова потребоваться изобразить, что мы очень, очень заняты. Справишься?

Саша кивнула и сумела улыбнуться. И запустила музыку — другую, правда. Николай вздохнул, выждал пару секунд, и снял трубку.

— Валерий? Всё в порядке?

— Да, Николай Петрович, в полном. Не отвлекаю?

— Пара минут у меня есть.

— Я включил ваше рабочее место. Вход у вас зашифрован, я оставлю всё как есть. У нас тут несколько часов не работали мониторы — мой косяк.

— Понятно. — Николай постарался вложить в голос нужную долю раздражения. — Всё штатно? Или мне приехать и всё проверить?

— Мониторы сейчас должны прийти. Мы с Юрием всё трижды проверили — теперь всё работает.

— Спасибо. Ладно, не парься, главное — что всё работает. Я приеду при первой возможности…

— Куда ты собрался? — окликнула его Саша, вставшая поодаль, у окна. — Опять работа?! У тебя же каникулы!

— Ещё пару секунд! — попросил Николай и Саша, довольная, показала ему кулак и, на пару секунд, лицо её стало обиженным и недобрым. — Спасибо, Виталий, и приятного отдыха.

— Приятного отдыха, Николай Петрович!

Несколько сигналов — пришли сообщения на телефон. Всё верно, мониторы. И судя по ним, всё штатно — всё работает как ожидается, а что обычно чудит — чудит в рамках допустимого.

— Он мог тебя обнаружить? — тихо спросила Саша, вернувшись на свой стул и отключив музыку. Николай кивнул.

— Он мог что-то обнаружить. Я входил через прокси — если он и засёк, то не твой адрес. Нас каждый день сканируют тысячи раз, и десятки тысяч раз пытаются подобрать пароли к разным службам. Обычное дело. Если я нигде не накосячил, мне придёт минут через пять мой собственный монитор. Ждём.

Саша глубоко вздохнула и кивнула. Вот ждать ей неприятнее всего, понял Николай. Через три минуты снова писк — сообщение. На вид самое штатное, подтверждает, что внутренняя почтовая служба в порядке. Вот только в одной из строк в конце нет точки. Монитор сработал, отлично.

— Пока всё штатно, — пояснил Николай. — Я не могу войти на своё рабочее место — пароль нужно ввести с консоли. Но мне это и не нужно. И…

Во входную дверь постучали. Трижды по два раза. Саша и Николай переглянулись, и Саша посмотрела на часы.

— Какой он пунктуальный! — поразилась она в который раз. — Как штык! Я открою? Смотри, Роза тоже не беспокоится. Это он. — Николай встал из-за стола и кивнул.

— Проходите! — Саша впустила Семичастного. Роза вновь потёрлась о ноги вновь вошедшего. — Мы как раз ужинать собирались. Присоединитесь? Я вам в гостиной накрою, для конспирации!

— Спасибо, — улыбнулся Леонид и пожал Николаю руку. — Вы чудесная хозяйка. С удовольствием.

— …Появиться там штатно — это было бы лучше всего, — согласился Леонид. — Меня одно беспокоит.

— Думаешь, меня похитят? — предположил Николай. Леонид кивнул, а Саша посмотрела обеспокоенно.

— Для чего-то же они забирали твой компьютер, — пояснил Леонид. — Даже если не смогли войти, логично было бы всё это скопировать. У тебя там нет бомбы замедленного действия?

— Если ты про диверсию в сети компании, то нет. Есть чистка данных на моём компьютере.

— Ты страшный человек! — признал Леонид. — Итак, главный вопрос: куда нужно проникнуть? План здания я тоже принёс.

— Здесь и здесь, — указал Николай на план. — Это — конференц-зал, под фальшпотолком. Там два кондиционера, один из них давно нерабочий…

— Дальше я понял, — согласился Леонид. — А это что за комната?

— Это кладовка нашей уборщицы. Там тоже нашлось место. Сигнализации там нет, ключи у меня при себе. Нужно только попасть в само здание. Конференц-зал не на сигнализации. Оба архива в строю, оба отзываются.

— Может, просто всё скачать оттуда? — предложила Саша.

— Очень много качать, — пояснил Николай. — Такой всплеск они точно заметят, начнут искать — и могут найти.

— Ясно, — покивала Саша. — И как мы войдём? На вахте нас сразу заметят, и могут кому-нибудь позвонить.

— Если нет категорических возражений против ливневой канализации, то есть план, — указал Леонид.

— Но там же трубы совсем небольшие! — удивилась Саша. — Это ведь та, по которой дождевая вода потом уходит? Там только мышь пролезет!

— Не совсем. Я о самой крупной части канализации. Пока мы были студентами, мы там с Колей и другим пацанами часто шарились. То ещё местечко… В общем, там можно пройти. И даже не особо сгибаясь.

— Она проходит под зданием?! — усомнился Николай.

— Нам и не нужно. Мы выйдем вот здесь, — указал Леонид, — и подойдём вот к этой технической двери. Темно, особо не просматривается, плохо освещена.

— И кто нам её откроет? Есть ещё один надёжный человек?

— Есть, хотя он сам об этом не знает. У меня в нашем здании есть одна маленькая конторка, на левого человека оформлена. Вкратце. Есть там дежурный инженер, когда нужно — он обязан приехать и нажать, среди прочего, пару рычагов. Дверь откроется, сигнализации не будет некоторое время, две ближайшие внешние камеры перестанут вести запись. Ключи от его каптёрки у меня есть, — похлопал себя по карману Леонид. — Это работает, недавно проверял. Человек надёжный, непьющий, получает за такие вызовы много. Я предпочитаю наёмных работников, с ними проще.

— Ну точно как в фильмах про шпионов! — восхитилась Саша. — Понятно, внутрь мы попадём, что дальше?

— Дальше мы забираем любой из архивов… и нужно как-то настроить живое копирование, но так, чтобы не через наши сетки, — продолжил Николай. — Чтобы всплеска трафика не было. Леонид, признавайся — в той каптёрке ведь есть, куда поставить компьютер?

— Есть. Там и компьютер есть — муляж, конечно. Сетевой разъём тоже есть. И подключение через двух Интернет-провайдеров, — добавил Леонид с довольным видом. — Вот тут все параметры, — протянул он Николаю листок с текстом.

— Вы всё это заранее планировали? — посмотрела Саша ему в глаза. — Ну не могли вы всё в последний момент организовать!

— Пока был в Москве, у нас много раз отжимали бизнес, наводили на нас органы… — вздохнул Леонид. — Да, всё спланировано заранее. Я так понимаю, Коля нам тоже не обо всех своих тайниках рассказал?

— Не обо всех, — согласился Николай.

— И не рассказывай, — кивнул Леонид. — Мне, во всяком случае. Я давно уже понял, системщику нужно доверять. Проверять тоже нужно, это святое, но верить ему нужно как самому себе. Ну что — выпьем кофе на дорожку?

26. Миссия выполнима

В кабинете самого Леонида оказалось относительно спокойно. Сигнализацию здесь “совершенно случайно” повредили ещё до второй госпитализации хозяина кабинета, и всё ценное, на время ремонта, успели перенести. Даже сейф сейчас пуст. Отличное место, если придётся какое-то время отсиживаться.

— Главное — не шуметь, — пояснил Леонид. — Свет не включать, только фонари. Обувь у нас мягкая. Очередной обход здания через сорок одну минуту. Если не уложимся, просто отсиживаемся в каптёрке, оттуда тоже можно выбраться на улицу, если что. Потом, возможно, придётся пробежаться, но это в любом случае “план Б”. Помощь нужна?

— Не особо, — помотал головой Николай. — Начну с комнаты уборщицы, там стремянка не нужна. Мне потребуется минут двадцать точно, хотя постараюсь побыстрее. Рации у нас есть?

— Есть, — согласился Леонид. — Я тоже не стал бы пользоваться мобильными. У всех включена тишина?

Его собеседники кивнули.

— Хорошо, тогда сейчас — ставим в каптёрке компьютер. Что дальше?

— Дальше я его подключаю, иду к архивному и по рации даю вам указания, какие команды там вводить. Когда заменю диски, приду в каптёрку — проверю, что работает живое копирование, и можно уходить.

— Добро. — Леонид вытер пот со лба платком. — Тогда двинулись.

Идти по сумрачным коридорам оказалось неприятно. Николай ощущал, что Саша спокойна и уверена в себе — не боится, не переживает. Замечательно. Понимал, что Леонид немного нервничает — что объяснимо. Сам тоже немного нервничает, ну невозможно быть полностью бесстрастным. Всё получится, думал он. Если Саша так уверена, точно всё получится.

В каптёрке они проверили, что рации работают и настроены на один и тот же канал, включаются и выключаются бесшумно — только световой индикатор. Каждый получил запасные батарейки, на всякий случай. Ещё пять минут — компьютер подключен и есть связь с обоими архивными компьютерами. Отлично. Главное — не шуметь.

— Оставь рацию включенной — чтобы всё слышал, — пояснил Леонид. — Я постараюсь поглядывать в коридор. Ну всё, двинулись!

Они оставили Николая в кладовке уборщицы — проверили, что всё “громкое”, что может упасть или покатиться, убрано в сторону или закреплено — и вернулись в каптёрку.

…Саша смотрела, как Леонид — полнеющий, рано облысевший — спокойно ждёт, поглядывая то на часы, то на рацию — и улыбнулась, пряча лицо. Они оба плохо питаются — Коля увлекается пивом и “быстрой” едой, с этим давно пора кончать, а Леонид налегает на крепкое спиртное. И у Коли тоже начало расти брюшко — самое время заняться его здоровьем. Займусь, подумала Саша. Обоими займусь. Леонид так и не женился повторно, и пока не собирается. Как только выберемся изо всего этого, нужно ими заняться. Оба как дети малые, пока не присматриваешь — едят всякую пакость и вообще не берегут себя.

….Леонид смотрел на спокойную Сашу, которая, по его просьбе, изредка выглядывала в “глазок” — перископ, оттуда весь коридор как на ладони — и кивком сообщала — всё чисто, всё спокойно. Вот выдержка! И какие неожиданные, глубокие познания в компьютерах и их продукте! Ведь брали её в отдел продаж, как могло получиться, что она занималась только “подай — принеси”? Чьи интриги? Стройная, черноволосая, глубоко посаженные серые глаза, прямой нос, полные губы — их в старину назвали бы кораллом — а уж про косу и говорить не стоит. Ни у кого такой нет. И одевается прилично, и следит за собой, и не ищет приключений… И всем ухажёрам дала от ворот поворот, а когда успела сойтись с Николаем — и вовсе не понять. Ну да ладно. Не это главное. Главное — выбраться из всего этого живыми. Береги её, Коля, такие красавицы дважды в жизни не попадаются…

— Спасибо, Леонид Сергеевич, — заметила Саша шёпотом, и Леонид чуть не подпрыгнул.

— За что? — поинтересовался он, тоже шёпотом.

— Я чувствую, вы думаете обо мне. О нас с Колей. И думаете что-то приятное.

Леонид только головой покачал. Во даёт!

— Слушайте, как вы это делаете?! Как вы узнали, что у меня со здоровьем? И…

— Тс-с-с! — Саша прижала палец к губам, приникнув к “глазку”, и Семичастный послушно замолк. — Я расскажу, когда всё закончится. Там кто-то идёт, Леонид Сергеевич. По виду — охранник. Вроде бы один, никуда особо не торопится, это не тревога. Идёт в сторону нашего крыла.

— Всё понял. Николай, — сказал Леонид в рацию, когда Саша бесшумно повернула ручку замка, оглянулась и кивнула — можно говорить. — Охранник в коридоре. Похоже, вышел на обход раньше времени. Будь осторожен. — И выключил у рации микрофон.

…Николай выслушал предупреждение и послушно замер. Вот в этой кладовке никаких перископов нет. Можно выглянуть, есть тут всякие щёлки и всё такое. Был бы это фильм про хакеров — он, Николай, сейчас уже “взломал” бы окружающие камеры и наблюдал с их помощью, что где происходит. Но в реальности всё не так, как на самом деле.

Шаги. Не особо скрывается — и впрямь, один, вышел чуть раньше времени. И похоже, Николай может опознать по шагам, что именно за охранник. Милиционер на пенсии; ничем особо не выделялся, честно отработал своё, звёзд с неба не хватал — ни в какой коррупции не замешан. Не в форме — полный, с одышкой, но всё ещё крепкий и в состоянии вмешаться, случись что. Пусть даже с настоящими преступниками вряд ли справится.

Шаги удалились. Николай продолжил заменять жёсткие диски, и каждый звук, каждый шорох теперь казались громкими, отдающимися эхом. Леонид успел проинструктировать, вкратце, что говорить, если застукают — всякое может случиться — но ощущение правоты их троих крепло. Мы не делаем, на самом деле, ничего противозаконного, подумал Николай. Хотя формально — по мелочам уже натворили порядком. Ладно. Справимся.

Всё, вернул всё на место. Теперь ждём, когда загрузится… дождались. Всё, все лампочки мигают как положено, всё на вид штатно. Теперь ждать сигнала, об отбое тревоги.

— Он вернулся на вахту, — донеслось из рации. — Ждём инструкций.

Николай улыбнулся, и начал диктовать инструкции. Ещё через пять минут стало ясно, что всё идёт штатно — судя по словам Саши, она справилась. Новые диски размечены, правильно примонтированы, программа их опознала и включено живое копирование. Теперь они смогут поддерживать там, в новом офисе, полную синхронизацию.

— Коля, архив в конференц-зале не отвечает, — голос Саши. — Я проверила по твоим инструкциям.

Николай беззвучно выругался.

— Нужно туда заглянуть. В каптёрке есть стремянка?

— Есть у меня в кабинете, в шкафу, — голос Леонида. — Нужна помощь?

— Нет, ключи у меня, сейчас всё проверю. Дайте знать, если будет новый обход. Конец связи.

Так, здесь всё работает. Николай вышел наружу — на какой-то момент показалось, не оставляло ощущение, что кто-то притаился за углом, и сейчас бросится… схлынуло. Вот так вот накрутишь себя… Николай помотал головой, убедился, что внутри комнаты уборщицы всё, что нужно, должным образом скрыто и на вид всё как обычно — запер дверь, проверил её снаружи и направился в кабинет Леонида.

Всё верно. В шкафу и небольшая стремянка — должно хватить, спасибо Лёне. И наборы инструментов. Точно, Леонид заранее постарался всё предусмотреть — есть даже запасные бесперебойники, бухта сетевого кабеля, инструмент для обжимки. Вот ведь жук! Он и впрямь с момента основания “Крепости” был готов к “плану Б”. А может, там ещё есть В, Г и так до конца алфавита. Ладно. Николай, улыбаясь, рассовал по карманам всё, что может пригодиться, и, со стремянкой в руке, вышел из кабинета. Уже почти привык к полумраку: горят только дежурные светильники у лифтов, аварийных выходов. Есть фосфоресцирующий пунктир на полу — чтобы не плутать в лабиринте тёмного здания. Его неоднократно достраивали, и внутри точно можно заблудиться, особенно на технических этажах…

Николай вошёл в конференц-зал. Не по себе: обе длинные стены зеркальные. Что за больная фантазия? Кому этого захотелось? Николай прошёл в нужный уголок и, поднявшись по стремянке, поднял секции фальшпотолка.

Ну, тут без чудес. Просто выпал сетевой кабель. От вибрации, что ли? Ладно, есть на что заменить коннектор, всё с собой. Ещё десять минут — переобжал, проверил, вставил. Вроде индикация на месте.

— Саша, я восстановил связь, — доложил Николай в рацию. — Проверь.

— Архив отвечает, — голос Саши послышался почти немедленно. — Минутку… да, нормально отвечает, восстанавливает синхронизацию. Молодец! Возвращаешься?

— Да, отнесу инструменты и к вам, ждите. Конец связи.

И снова ощущение, что поджидают за углом. Николай помотал головой и постарался взять себя в руки. Чёртовы шпионские страсти…

…Саша бросилась к нему и крепко обняла, едва дверь каптёрки закрылась за ним. Николай ощущал, как она успокаивается, чувствовал её облегчение и радость.

— Ты молодец! — повторила она, улыбаясь. — Всё? Можем возвращаться?

— Да. Забрать вещи из его кабинета, и можно уходить, тем же путём. Лёня, когда следующий обход?

— Через час. — Леонид тоже доволен, вон как сияет. — Круто. Как в кино. Дай пять! — И улыбающаяся Саша увидела, как они хлопнули ладонью о ладонь друг друга. — Всё, ребята, сейчас спокойно в мой кабинет, затем я возвращаюсь сюда, по вашему сигналу отключаю вход и камеры, и линяем отсюда. Идёмте.

Дальше было без особых сюрпризов, хотя проходить мимо поворота, ведущего на вахту, всё равно страшновато — и Леонид заглянул туда через зеркальце. Странно, почему ни одна камера не смотрит со стороны вахты в этот коридор? Недоработка. С другой стороны — обычный ведь бизнес-центр, не военная база, не режимное предприятие.

Вещи приготовили и собрали. Набросили верхнюю одежду… вроде всё.

— Жду сигнала, — кивнул Леонид и, держа рацию в руке, отбыл. Через пару минут оба остальных услышали: — На месте, жду сигнала, конец связи.

— Я проверю конференц-зал, — поднялся на ноги Николай. Сказывается нервное напряжение: присел на минутку, уже в сон клонит. Не сейчас.

— Мне с тобой? — Саша спокойна и не волнуется. Замечательно. У неё и впрямь хорошее чутьё на неприятности.

— Нет, подожди здесь — просто проверю, что ничего внутри не оставил, что всё на месте. Когда выйду оттуда, скажу, — показал Николай свою рацию. Саша кивнула и улыбнулась — иди, мол.

Николай вышел, снова прошёл в соседний коридор. Ух ты, за окном фейерверки запускают! Николай прикрыл ладонью глаза, улыбаясь, и сдержал порыв встать у окна и полюбоваться. Не сейчас. Он дошёл до конференц-зала, повернул ручку двери и вошёл.

Что за чёрт! Ведь закрывал дверь на ключ, это уже рефлекс! Николай включил фонарь — с вахты всё равно никто не заметит, а на всех окнах опущены жалюзи — никого. Чувствуя, как яростно бьётся сердце — адреналина выбросило знатно — Николай обвёл лучом комнату. Никого. Просто забыл запереть, и на старуху бывает проруха. Николай присел — чтобы и под длинный-предлинный стол заглянуть — никого. Чисто и пусто. Стараясь не смотреть на десятки своих отражений в “бесконечных коридорах” слева и справа, Николай прошёл до того места, где поднимал секции фальшпотолка. Чисто, всё на месте, никаких следов. Можно расслабиться и уходить.

— Проверил конференц-зал, я забыл его запереть. Тут всё чисто, ждите. Конец связи, — сообщил Николай в рацию и направился назад.

Шорох слева. Николай мгновенно развернулся — по ту сторону стола чёрный силуэт. Охранник?! Но почему не видно лица?! Силуэт бросился на Николая — но не запрыгнул на стол, не побежал вокруг — нет, он поплыл прямо сквозь стол. Николай отпрыгнул, осознавая, что сейчас ударится спиной о зеркальную стену — и хорошо бы не разбить — и уже поднимал фонарь, и палец уже почти нажал на кнопку, чтобы выбросить конус света в лицо нападающему, кем бы он ни был.

Николай не успел понять, что за спиной не оказалось опоры — он покачнулся и упал, навзничь, и на какой-то миг снова ощутил, что тонет в вязком, жарком и липком болоте.

27. Зазеркалье

Николай упал, но всерьёз не ушибся — помогла верхняя одежда. Он вскочил на ноги, фонарь уже сиял в руке, и направил конус света перед собой, готовый бежать или драться — по обстановке.

Луч света ударил в лицо, Николай едва успел прикрыть его. И не сразу понял, что вокруг всё очень неправильно.

Он не в конференц-зале. Он в коридоре, судя по окнам и тому, что вокруг — в том самом коридоре, по которому можно прийти в конференц-зал. Вот только прямо перед ним не проход, а огромное зеркало, перегородившее проход слева направо и снизу доверху.

А хуже всего то, что сам Николай в зеркале не отражается. А вот луч фонаря отражается прекрасно — именно им Николай получил только что в лицо. Николаю захотелось протереть глаза. Всё верно — зеркальная стена, и в ней отражается всё, кроме него самого. Николай помахал фонариком и увидел, что и освещение в отражении совпадает с тем, что он видит — а вот владельца фонаря там нет.

— Что за чёрт! — воскликнул Николай и прикоснулся к зеркалу ладонью. Тёплое. Что-то шевельнулось прямо перед ним, на поверхности зеркала, и Николай отскочил.

Рябь не рябь, искажение — словно спираль, поперечником чуть не в полтора метра, вращается на поверхности зеркала. И видно её, только если смотреть чуть в сторону, а так — именно рябь, слабые искажения, колеблющееся отражение. Что происходит?

— Где я?! — услышал Николай собственный голос. И понял, что вокруг тихо, что не горят дежурные огни, не светится пунктир под ногами и на стенах. И за окном темно. И единственный источник освещения — низкие, плотные тучи, ползущие по небу за окном — в их неровном свечении виден интерьер коридора и всё вокруг. А луч фонаря на этом фоне кажется ярче солнца.

— Леонид, Саша, вы меня слышите? — спросил Николай в рацию. Тишина. Огонёк горит — рация работает и в эфире. Никто не отвечает. — Пожалуйста, ответьте.

Николай ещё раз повернулся и посмотрел на зеркальную стену. Показалось, что вращающаяся спираль стала шире, что рябью подёрнуто почти всё зеркало перед ним. И что-то не хочется прикасаться к этой ряби. Стоп, так он что, оттуда выпал, что ли?

Николай добыл из кармана отвёртку и осторожно прикоснулся кончиком жала к зеркальной поверхности.

Жало прошло насквозь. И то, что прошло, в зеркале уже не отражалось — где-то по ту его сторону, если есть эта “та сторона”. Что теперь? Во всяких играх, книгах и фильмах герой бы уже попробовал пройти сам. Чёрт, но ведь не бывает такого на самом деле! И кто сказал, что там есть, чем дышать, что там безопасно?! Николай выдернул отвёртку — осторожно присмотрелся к жалу в свете фонаря. Вроде сухое и чистое. Осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони. Прохладное — комнатной температуры. Что теперь?

— Леонид, Саша, ответьте, — позвал Николай рацию. Молчание в ответ. Ладно, нужно осмотреться, прежде чем нырять в зеркало. Вот сейчас очень хотелось проснуться в привычном мире, чтобы Саша была рядом, и все остальные, что бы там ни происходило.

Ладно. Оружия при себе нет, но есть отвёртка. И есть фотоаппарат — тоже всегда при себе. Посмотрим — при себе ли? При себе. Простенькая плоская “мыльница”, но экранчик достаточно большой. В работе нужен очень и очень часто, кто был системщиком — знает почему. Так. Надо сделать снимки. Заодно и выясним, сон это или нет.

Сделал — заснял зеркальную стену, пейзаж за окном, цветы в горшках на окне. Странно выглядят эти цветы — не пожухшие, не увядшие — на вид бодрые и живые, но очень тёмного цвета. На всякий случай — не прикасаться.

Николай вернулся назад по коридору, от стены — впереди поворот направо, короткий коридор в другую сторону, поворот налево и развилка: прямо — коридор, ведущий в сторону вахты, направо — в пристройку, новое крыло здания. Выглядываем — так и есть, и даже таблички с планом здания висят где положено. Посмотрим, что там на ближайшей табличке.

Николай едва фонарь не уронил. Символы на табличке были чем угодно, кроме русских букв и цифр. Николай сделал снимок и обнаружил, что стоит отвести взгляд и снова присмотреться — все символы меняются. Да и план… Минотавр был бы в восторге от такого плана: жуткая путаница стен и проходов. Но на вид ближайшие коридоры располагались так же, как и на привычном втором этаже, рядом со входом в конференц-зал.

Хотя кто сказал, что в этом странном месте всё должно походить на второй этаж штаб-квартиры “Крепости”?

Николай подавил желание позвать кого-нибудь. И уже почти пожалел, что несколько раз довольно громко говорил в микрофон рации. Лучше уж вести себя тише воды, ниже травы.

Он ещё раз глянул на план, снова вздрогнул — изменился и план, и надписи. Такого просто не может быть! Так… проверим, получились ли фото. Николай промотал снятые кадры — все получились. Ладно, потом будем разбираться.

Николай осторожно шагнул в сторону развилки. Странно. Воздух, только что бывший безвкусным — сухим и лишённым запахов — обрёл эти самые запахи. Запах сырого мяса, крови, потрохов — запах бойни. Николай поморщился. Что ещё за новости?

Жаль, зеркальца нет. Николай осторожно заглянул за поворот.

Проход прямо пуст и чист, но на вид слишком длинный. Ладно, теперь заглянем направо. Запахи, похоже, оттуда — и ведь именно туда идти, если искать здешнюю вахту, или пытаться пройти к здешней каптёрке.

Человек. На расстоянии пятнадцати-двадцати шагов. Что-то в нём было странное, неправильное. Человек явно заметил Николая и неторопливо направился к нему. Запахи стали сильнее.

— Здравствуйте, вы не… — Николай навёл луч света на человека, и едва не закричал от ужаса. Словно током ударило, в глазах потемнело, стало жарко, незримыми путами сковало и руки, и ноги.

Существо отдалённо походило на человека — покрытого слизью, пузырящейся кровавой массой. Но самым жутким было его лицо — лицо самого Николая. Постоянно плывущее, гримасничающее, уродливое. Существо размахнулось, и Николай пригнулся, отпрыгивая в сторону.

Снаряд пролетел рядом и влажно шлёпнулся у стены. Николай успел бросить взгляд — заметил, что на вид это кусок мяса, но шевелящийся, меняющий очертания. Десятки ножек — словно у паука — стремительно прорастали по краям.

И тут Николай сумел сбросить оцепенение и бросился бежать. Оглянулся — и увидел, что противник бежит, сильно покачиваясь из стороны в сторону; успел заметить, что руки существа превращаются в длинные гибкие лапы.

Оно готовится бежать за ним на всех четырёх. И тогда точно не уйти — человек не может убежать ни от какого четвероногого хищника. Николай “выстрелил” вспышкой фотоаппарата в чудовище — то отчётливо отпрянуло, притормозило — и бросился со всех ног, запоздало осознав, что там, впереди тупик — зеркальная стена.

В стене отразилось существо, выбежавшее из-за поворота, но не отразился Николай. Помогла случайность, могущая быть роковой: подбегая к стене, Николай споткнулся, выставил перед собой руки…

…и прошёл насквозь. Покатился кубарем, и не сразу осознал, что за ним теперь зеркальная стена, а впереди…

А впереди тот самый участок перед развилкой, откуда на него бросилось чудовище.

Влажный хруст за спиной. Чудовище просачивалось сквозь зеркальную плоскость, следом за Николаем — проходило медленно, и оно уже почти закончило отращивать четыре конечности, а его голова уже потеряла человеческий облик. Николай помчался вперёд, туда же — прямо, и далее за два поворота, и чувствовал себя словно во сне. Но во сне, если его пытались сожрать, он просыпался. Что случится сейчас, неясно.

Та же — или такая же — зеркальная стена впереди, и снова Николай не отражается, а из-за поворота выбежало, уже на четырёх лапах, чудище — и помчалось следом. Николай нырнул сквозь зеркало — на всякий случай выставив руки — и прошёл насквозь, почти без задержки.

И снова то же место перед развилкой, и позади уже слышен влажный хруст. Чудовище проходит сквозь зеркало медленно, только это сейчас и спасает. Николай уже мчался, пока что удаётся увеличивать дистанцию. Но стоит замешкаться хотя бы на пару секунд — и конец.

Показалось, или стало светлее? Николай пробежал сквозь очередную зеркальную стену и уже не останавливался: на этот раз он уже подбегал к зеркальной стене, когда чудище только-только выбегало и-за поворота. Сердце бьётся бешено, лёгкие горят, и нет времени принимать решения — беги, не тормози!

Оставалось шагов десять до очередной зеркальной стены за очередной парой поворотов, когда оттуда, навстречу, выбежало что-то мелкое — казалось, бросилось на Николая. Тому померещились сотни паучьих лап и щупалец, он попробовал увернуться — и споткнулся.

И услышал невероятный, невозможный звук — шипела и рычала кошка. Николай поднялся на ноги — руки и ноги едва слушались, и приходило понимание — всё, сейчас сожрут. И увидел источник звуков: трёхцветная кошка сидела на полу, приподняв правую лапу, глядя на чудище, грозно шипела и рычала. А чудище, шагах в десяти, разваливалось на глазах в отвратительную шевелящуюся массу, и вновь накатил запах бойни, перемолотой плоти, падали и тлена — Николая едва не вывернуло наизнанку.

Кошка сорвалась с места, подбежала к нему и громко мяукнула. И Николай узнал её.

— Роза??

Роза оглянулась — ещё раз мяукнула, и бросилась к зеркальной стене. Замерла у неё — и Николай бросился следом. Он заметил, в отражении, что из бесформенной слизистой массы уже поднимается, оформляется прежнее чудовище — и получается у него это очень быстро. Бежать!

Он бросился следом за кошкой. И понёсся тем же маршрутом, нет времени проверять другие. Обогнал кошку — когда позади уже слышался знакомый влажный хруст — и, затормозив, подхватил зверька. Роза громко мяукнула и вцепилась в руку когтями. Намёк ясен — вперёд!

…После третьего прохождения сквозь зеркальную стену Роза неожиданно вырвалась и помчалась не вперёд, а налево. Туда, откуда — где-то далеко позади — и вышло когда-то чудище. Николай едва успел затормозить и броситься следом — и осознать, что чудище уже прошло зеркальное препятствие, вот-вот догонит.

Роза мчалась, задрав хвост, и, остановившись в паре шагов от незнакомой Николаю двери, развернулась и вновь зашипела и зарычала. Затем подбежала к двери и, оглянувшись на Николая, принялась яростно скрести дверь когтистой лапой.

И снова намёк ясен. Николай успел бросить короткий взгляд налево — чудовище вновь восставало из бесформенной массы. Он рванул дверь на себя, что есть силы…

Нет прохода. Прямо за дверью — такое же зеркало от пола до потолка, во весь проём, и отражается только Роза. Кошка первой бросилась в зеркало — прошла насквозь и исчезла.

Николай бросился следом — и ему показалось, что его настигли — нечто жаркое, липкое охватило его всего, вокруг омерзительная смесь запахов бойни, и не получается вдохнуть.

…Николай изо всех сил рванулся вперёд и понял в следующий момент, что он вернулся в конференц-зал. Настоящий, привычный, или нет — неясно. Розы не было поблизости, не было и той чёрной тени, что плыла прямо через стол. Николай успел осознать, что до двери очень далеко, что нужно бежать — и когда ему померещился знакомый влажный хруст, он схватил ближайший стул и запустил им в зеркало за спиной…

28. Ни слова хозяйке

Николай пришёл в себя внезапно. Понял, что сидит на полу — и рядом Саша, глаза в пятак размером каждый, лицо белее снега — и Леонид, не испуганный, но встревоженный.

— Коля! — Саша осторожно сжала его плечи. — Коля, ты меня слышишь? Ты меня понимаешь?

— Пони… маю, — сказать удалось не сразу. Вновь накатила смесь запахов бойни — и Николай огромным усилием сдержал рвотные позывы. Почти сразу же полегчало, зрение и обоняние вернулись в норму.

— Похоже, споткнулся и ударился затылком о зеркало, — указал Леонид. — Коля, не шевелись, Саша тебя осмотрит.

— Ссадина на затылке, крови немного, — прикосновения пальцев Саши оказались божественно приятными, от них сразу полегчало. — Коля, тебя тошнит? Кружится голова?

— Нет, — заметил Николай, прислушавшись к ощущениям. — Где Роза?

Саша и Леонид переглянулись.

— Моя кошка? Она дома, ждёт нас. — Саша заглянула в лицо Николая, взяла его за руку. — Коля, ты сможешь встать? Сможешь идти?

Николай кивнул — и, действительно, смог подняться на ноги и сделать шаг, не упав.

— Коля, у нас десять минут, — пояснил Леонид. — Потом будет очередной обход. Если не сможешь идти — отсидимся у меня в кабинете.

— Смогу, — заверил Николай, которому становилось лучше с каждой минутой. И казалось теперь, что недавно пережитое — просто кошмар, болезненные видения — последствия удара затылком о стену.

— Я всё проверю! — Саша взяла Николая за руку, Леонид взял за вторую. — Я всё тут проверю и закрою, помогите ему дойти!

Дошли без приключений. Через пару минут Николай почти полностью пришёл в себя — если бы не тупая боль в затылке, можно было бы считать, что то “зазеркальное приключение” ему приснилось.

— Ждите здесь, — шёпотом велел Леонид, дождавшись, когда Саша к ним присоединится, и указал на ту самую дверь наружу. — Если что — заходите вон в ту нишу и ждёте там. Я быстро.

Свежий морозный воздух окончательно привёл Николая в чувство.

— Может, в больницу? — предложил Леонид.

— Сотрясения нет, я бы почувствовала, — возразила Саша. — Помогите довести его домой, дальше я сама. Если вдруг что, я сразу вам позвоню.

…После бесконечных переходов — подняться по той лестнице в каменном мешке пристройки стоило огромных усилий — Николай осознал, в какой-то момент, что сидит в упоительно приятной, горячей ванне, а рядом сидит улыбающаяся Саша и держит его за руку. Николай успел заметить, что Саша несколько раз украдкой вытерла слезинки.

— Ужасно испугалась, — призналась она вдруг, и губы её задрожали. Но сразу же взяла себя в руки. — Я всё уже там вычистила, убрала кровь. Заживёт за пару дней, вот увидишь!

— Спасибо, Саша, — прикрыл глаза Николай. Казалось, что он неделю бродил по “зазеркалью”. А когда приехали обратно к Саше домой, ещё и полуночи не было — все приключения заняли меньше трёх часов. — Меня долго не было?

Саша поморгала.

— Где не было? Ты сказал, что закрываешь зал и уходишь. Я подождала три минуты, прокралась в зал, увидела, что ты у разбитого зеркала, и сразу вызвала Леонида Сергеевича. Ты сразу же очнулся. Ты споткнулся, да?

— Мне кажется, что я побывал в каком-то кошмаре, — посмотрел ей в глаза Николай. — Даже не знаю, как рассказать.

— Не рассказывай пока. Отдохни. Потом, как придёшь в себя, расскажешь, если нужно. Почему ты спросил про Розу?

— Показалось, что я её там видел.

Саша улыбнулась.

— Она у меня умница. Она меня много раз выручала. Я серьёзно! Расскажу, как только получится. Там чайник вскипел, — поднялась на ноги Саша. — Не уснёшь? Я чай заварю, соберу нам поесть и вернусь. Я быстро.

— Не усну, — заверил её Николай. Фотоаппарата нигде не было — потерялся там, в “зазеркалье”? Если да, туда ему и дорога. Потому что разум протестует теперь, не хочет верить, что было то зазеркалье, и зеркала-проходы, и вся прочая жуть.

Топот и движение воздуха. Роза запрыгнула на лесенку для ванной — на которой сидела Саша — и, внимательно посмотрев в глаза Николая, мяукнула и замурлыкала. Николай улыбнулся, протянул левую, сухую, ладонь и погладил кошку по голове.

— Спасибо, Роза, — кивнул он. — Точно помню, это была ты. Даже если всё это приснилось…

Роза с размаху ударила его лапой по ладони и перестала мурлыкать. И смотрела, не отрываясь, в глаза.

— Зачем снова дерёшься? — тихо спросил Николай. Хорошо ещё, что когти не выпустила. И едва не соскользнул в ванную, не окунулся с головой. Глаза Розы, только что бывшие янтарного цвета, отчётливо позеленели и вроде бы даже светились.

— Постой… это значит “нет”, что ли? — мысли понеслись галопом в разные стороны. Николай уселся, постаравшись не обдать кошку ни пеной, ни брызгами. — Это всё было на самом деле?

Кошка отчётливо кивнула, не отводя взгляда ставших зелёными глаз от глаз человека. Николай чуть снова не погрузился — и, на долю секунды, ему стало страшно. Жутко, непередаваемо, иррационально страшно.

— Ты понимаешь, о чём я говорю? — Роза кивнула в ответ. — Что ж, значит, не приснилось. Саша говорит, ты ей помогала. Я расскажу ей, как ты меня спасла.

И снова получил лапой по ладони. Без когтей.

— Не рассказывать про тебя?

Кошка кивнула. Чувство нереальности — наподобие того, что Николай испытал, провалившись в зазеркалье, вернулось на пару секунд.

— Но почему?!

Кошка уселась и принялась умываться, словно человек ей стал безразличен. Николай рассмеялся.

— Глупый вопрос, извини. Хорошо, договорились, не расскажу.

Кошка выпрямилась, придвинулась к человеку, лизнула его в нос (Николай едва сумел вытерпеть — тот ещё напильник), и, усевшись ровно, замурлыкала вновь. Глаза её, тёмно-янтарные, пристально изучали лицо человека.

— Веселитесь? — улыбающаяся Саша появилась на пороге ванной. — Сиди, сиди, Роза, если хочешь.

Кошка спрыгнула на пол и принялась ходить вокруг хозяйки, держа хвост трубой и громко мурлыча, время от времени тёрлась щекой о щиколотки.

— Вот подлиза! — рассмеялась Саша. — Да ну тебя, щекотно же! Всё, иди на кухню, будет тебе угощение. Коля? Сможешь встать? У меня всё готово. Давай, помогу.

— Слушай, сколько ей лет? — поинтересовался Николай, когда они выпили чая, успокоились — и всё произошедшее с ним подёрнулось лёгкой дымкой забвения. Роза, неугомонная и бодрая, играла фантиками от конфет, прыгала за привязанной к деревянной палочке верёвочкой и запрыгивала на колени к людям, требуя, чтобы её гладили. — Такая бодрая! И так хорошо выглядит.

— В мае будет восемнадцать, — подняла взгляд Саша.

— Ты серьёзно?! — поразился Николай. Вот это новость! — Так хорошо выглядит в семнадцать лет?

— Я же говорю, мама у меня ветеринар. Она меня всему научила — всему, что нужно. Роза ничем не болеет, хорошо питается. Да, моя милая? — Саша взяла кошку под передние лапы, поднесла к себе, и Роза лизнула её в нос. — Ужас, ну и тёрка! Перестань! — Саша отпустила довольную Розу, и та погнала лапой свёрнутый шариком фантик — прочь из кухни. Футбол, да и только.

— Идём, пора уже отдыхать. Завтра тоже будет суетный день, — протянула руку Саша. — Мы сегодня снова молодцы, да? Особенно ты. Быстрее бы уже всё решилось, — вздохнула Саша. — Хочу настоящие каникулы. Чтобы только я и ты. Ну и Роза, конечно.

29. Живая тьма

Николай проснулся рывком, внезапно, и осознал, что тело не повинуется. Не слушаются руки и ноги, с огромным трудом удалось открыть глаза.

Он ощутил накатывающую панику и подползающий ужас. Осознавал, что Саша спит рядом — на этот раз он у стенки — и знакомый уже запах бойни коснулся обоняния. Николай услышал знакомый влажный хруст и увидел, как из зеркала, что на двери платяного шкафа, за диваном, наружу выбирается нечто жуткое, о многих конечностях, покрытое бурой слизью…

Паралич внезапно отпустил, и Николай рывком уселся, лишь в последний миг сдержав рвущийся на свободу вопль. Никого. Никаких посторонних запахов — только приятные, домашние. Доля секунды — Саша уселась в постели, взяв его за руку и, протянув ладонь к стене, включила ночник ярче.

— Коля? Что-то приснилось? — беспокойство в её глазах. — Кошмарный сон?

— Я не мог двигаться, и мне что-то мерещилось, — признал Николай. Саша кивнула, спрыгнула с дивана, схватив со спинки стула халат, и исчезла в направлении кухни. Через минуту вернулась со стаканом — вода с капелькой лимонного сока, слабо пахнущая мятой. Николай кивком поблагодарил и осушил стакан за несколько глотков. Стало ещё лучше. Поднёс левое запястье к лицу. Половина пятого. Ночь ещё — город за окном уже угомонился.

— Слушай, у тебя часы вперёд ушли, — удивилась Саша. — Сейчас только четверть! Сможешь заснуть?

— Попробую, — согласился Николай. И вот теперь события в зазеркалье вновь вспомнились и начали приходить, вспоминаться вновь и вновь, со всеми жуткими подробностями. Саша лежала рядом, обняв его за шею, и Николай ощущал её беспокойство.

— Ты не просто упал и ударился, — заключила Саша неожиданно. — Было что-то ещё, да?

— Было, — признал Николай. — Даже не знаю, с чего начать.

— Я вчера, когда твои вещи выкладывала, заметила, что стекло у твоего фонарика треснуло, а фотоаппарат вообще разбился. Думала, ты просто уронил их, когда упал. Так что там случилось?

— Погоди, а где фотоаппарат?!

— Там, в гостиной, на столе. Выпал у тебя из кармана куртки, пока обратно шли. Я его протёрла от пыли, больше ничего не делала. Встаём?

— Встаём, — согласился Николай и вновь уселся. На диван тут же запрыгнула Роза и улеглась Саше на грудь. И замурлыкала.

— Чувствует, что нам не по себе, — улыбнулась Саша. — Поставь пока чайник, хорошо? Пусть помурчит, ей тоже нужно счастье.

Николай не без опаски прикоснулся к фотоаппарату. Похоже, им с размаху ударили о что-то твёрдое. А это что за чёрное кольцо у основания объектива? Словно смолой капнули. Трогать голыми пальцами не хочется.

— У тебя есть… — начал было Николай, и осёкся. Есть у неё медицинский спирт, и есть салфетки. И стоит всё это… Николай прогулялся в ванную, открыл тумбочку — и нашёл с первого раза. Откуда? Откуда память о том, что и где у неё стоит? Словно он и в самом деле давно живёт здесь, знаком со всеми подробностями её быта?

Ладно. Это чуть позже. Пока что — фотоаппарат.

Роза запрыгнула на стол и принялась смотреть, чем занят человек. Так-так… попробуем смыть это дело спиртом. Не должно быть никакой смолы, ничего такого.

Ватный тампон, пропитанный спиртом, прилип к смоле, или что это было. Прилип и не желал отрываться. Что за…

Роза прижала уши и зарычала, глядя на фотоаппарат.

— Роза, ты что? Просто грязь какая-то, — пояснил Николай, и протянул руку к фотоаппарату.

Роза ударила его лапой по руке, и так зашипела в лицо, что Николай и сам не заметил, как его отнесло на метр в сторону. Роза пятилась прочь от фотоаппарата и выла — громко, истошно. Николай посмотрел на фотоаппарат и увидел, что тампон чернеет, прижимается плотнее к корпусу фотоаппарата, что струйки смолы, или что это такое, растекаются по поверхности вещицы…

Всё замедлилось, все звуки разом сдвинулись в басы или пропали напрочь, словно вокруг Николая проигрывали записанный на высокой скорости ролик. Он видел, как Саша вбегает в гостиную, долю секунды смотрит на стол, затем кричит Николаю что-то; слов не понять, но жест ясен — прочь от стола. Саша разворачивается и убегает в спальню — всё это неторопливо и бесшумно, только кровь стучит в ушах. Николай видел, что струйки чёрной смолы стекают на стол, приподнимаются, становятся зыбкими, над ними собирается чёрный туман…

Роза пятилась, оскалившись, держа правую лапу приподнятой. Саша вновь вбежала в комнату, держа в руке прямоугольный предмет и снова что-то крикнула Николаю. И в следующий миг в гостиной зажглось Солнце.

Жгучее и непереносимо яркое, оно выплеснулось из того, что Саша держала в руке — Николай едва успел отвернуться и прикрыть лицо ладонью. Успел заметить, что Роза спрыгнула со стола и брызнула прочь, взлетая в три прыжка на книжный шкаф. Саша держала сияющий непереносимой синевой предмет перед собой, направляя свет на стол — а со стола, Николай успел заметить, поднялось и рассеялось облачко чёрного дыма. В комнате стало ощутимо жарко, почти как в бане.

Свет приугас. Николай успел заметить, что на Саше защитные очки — откуда достала? Не попадались они на глаза. А прямоугольный предмет стоял на комоде в спальне, и Николай всё это время принимал его за часы.

— Не смотри на свет, — предупредила Саша. — Открой шкаф и достань мне вон ту бутылочку… ну да, которая светится.

Николай повиновался. И припомнил, что такие бутылочки — похожи на те, в которых в аптеках продают сердечные капли — у Саши повсюду. И когда гаснет свет в комнате, они долго ещё светятся. И до этого момента Николай считал их просто безделушками, украшениями. Николай протянул Саше бутылочку.

— Открой, — попросила Саша, продолжая освещать крышку стола. — Только не капни на себя.

Ладно. Смотри-ка, тут сургучом облито — ну или чем-то таким. Николай открыл, стараясь не капнуть и не вдыхать, протянул Саше. Та поднесла бутылочку к губам… и выпила залпом.

Николай чуть на пол не сел. Саша вынула из косы шпильку, перевернула ей фотоаппарат, продолжая освещать его.

— Спасибо! — Она не отводила взгляда от стола. — Пожалуйста, принеси из кухни пустую литровую банку. Ну, у которой крышка с зажимом.

И вновь Николай сразу понял, о чём речь, и где это брать. Принёс. Саша приподняла фотоаппарат за ремешок — шпилькой, не рукой — и осторожно опустила его в банку. Закрыла плотно крышку.

— Ты принёс это с собой, — пояснила она. — Оно не может выбраться из стекла. А сейчас нужно осмотреть всю одежду, в которой мы ходили, все вещи. Это важно. Только не трогай голыми руками, ладно?

— Слушай, — откашлялся Николай. — Что было в пузырьке?

— Живая вода, — ответила Саша. — Роза, спускайся, мы сожгли его. Ты что-нибудь чуешь?

Роза послушно спрыгнула на пол, тихонько мяукнула, посмотрев Саше в глаза, и убежала в сторону спальни. Вернулась через минуту из кухни и, Николай заметил, заглянула в ванную и туалет. Подбежала к хозяйке и уселась на пол, глядя Саше в глаза.

— Всё чисто, — заключила Саша, — но вещи всё равно нужно осмотреть. Пожалуйста, позвони Леониду. Да, прямо сейчас.

— …да, кварцевой лампой, — пояснила Саша в трубку. — Нет, это просто на всякий случай. Да. Да, у нас всё хорошо, спасибо. Извините за ранний звонок! — Она вернула Николаю мобильник. — Всё, идём завтракать, — тряхнула она головой. — Я расскажу. Правда, расскажу. Просто я жутко есть хочу, и мне тоже нужно успокоиться.

— …живая тьма, — пояснила Саша, когда они, полчаса спустя, вернулись в гостиную. Ничего подозрительного не было ни на одежде, ни в вещах. — Или живая тень, теневик, пустотник. У них много названий. На самом деле они не живые, но любят есть органику.

Да уж. Концентрированный медицинский спирт и вата — одна сплошная органика. Если эта пакость питается органикой, то Николай не просто предложил ей перекусить — усадил за богато накрытый стол.

— Никогда о таких не слышал, — признал Николай.

— Кто же в них поверит? — улыбнулась Саша. — Свет убивает их. Любой яркий свет. Но солнечный сжигает их мгновенно. Он не съел бы тебя, ему нужно вначале вырасти, стать большим. Но он мог затаиться и расти. Даже Роза не сразу смогла бы почуять его.

— Она тебя слушается, — поднялся на ноги Николай, прошёлся до стены и вернулся за стол. — Я о Розе. Ну, как минимум всё понимает. Особая кошка?

— Все кошки особые, — посмотрела Саша ему в глаза. — Все-все. Просто большинство людей не могут или не хотят их понимать.

Николай покачал головой, поставил локти на стол и уткнулся лицом в ладони.

— Тебе трудно, — погладила Саша его по голове. — Мне самой трудно. Ты не веришь мне, я понимаю.

— Верю. — Николай выпрямился и посмотрел в её глаза. — Теперь я всё вспомнил — всё, что видел там. После такого я поверю во многое. Можно достать карту памяти из фотоаппарата? Если снимки получились, их можно посмотреть.

Они оба посмотрели на фотоаппарат в банке. Теперь он выглядел, словно подтаявший на солнце брикет пломбира — оплыл, стал бесформенным, ощутимо уменьшился в размерах.

— Живая вода его тоже убивает, — пояснила Саша.

— У тебя есть столько живой воды?!

— Много и не нужно. Разбавленная тоже годится. Только надень перчатки!

Минут через пять удалось отломить часть оплывшего корпуса и достать карту памяти. Вроде нормально выглядит, не оплывшая, не объеденная. Саша вылила в банку воды, почти под край, и ещё один пузырёк “живой воды”.

— Много у тебя такой воды? — поинтересовался Николай. Саша кивнула: — Двенадцать пузырьков. Теперь десять. И ещё два в сумочке.

Николай только головой покачал.

— Понимаю, тебе нельзя рассказывать, что это такое. — Саша кивнула в ответ. — Мама тебе дала эту воду?

Саша вновь кивнула.

— Она всё объяснит. Ну или мне разрешит объяснить. Вот увидишь. Ну что, посмотрим?

Снимки действительно удались. Саша вздрогнула, увидев “нечеловеческие” надписи, уродливые, чёрные растения и зеркальную стену “со спиралью”.

— Ты видела что-то подобное, — заключил Николай, наблюдая за выражением её лица. — Не знаю, что именно, но видела.

— Видела, — согласилась Саша. — И нужно побывать ещё раз в конференц-зале. Это важно, Коля. Вопрос жизни и смерти. Договоришься?

Николай кивнул. Листнул дальше — первый снимок того существа. Стоило бросить взгляд, как комок поднялся к горлу, а перед глазами всё поплыло. Судя по тому, что Саша отвела взгляд и прижала ладонь к горлу, ей тоже не по себе. Николай, на ощупь, закрыл окно — убрал картинку. Почти минуту оба приходили в себя, прогоняли тошноту. Ничего себе! Просто изображение так действует?!

— Ты знаешь, что это такое? — спросил, наконец, Николай.

— Родители только мельком упоминали, — пояснила Саша. — Это не живая тень, это другое. Помню только, что оно не может долго прожить у нас, в нашем мире, но успеет убить очень много людей, если сумеет пройти к нам. Пожалуйста, позвони Леониду. Чем скорее мы вернёмся в конференц-зал, тем лучше.

— Ты знаешь, что нужно сделать?

— Да, — кивнула Саша и продемонстрировала ещё один запечатанный пузырёк с живой водой. Вода светилась мягким, тёплым солнечным светом. — Позвони. Прямо сейчас.

30. Ведьмы и чародеи

— …Или зажечь свет, — пояснила Саша по телефону. — Да, чтобы там было светло. Дезинфекция. Да, такого света достаточно.

Она вернула мобильник Николаю и присела на соседний стул.

— Там сейчас полно людей, — пояснила она. — Но пусть просто включат свет. Совещаний там на каникулах не будет, и я попросила сказать уборщице, чтобы не убиралась. Ну, что там оборудование, идёт настройка и всё такое. Ужасно не люблю врать! — посмотрела она в глаза Николаю.

— Соврёт Леонид, не ты, — уточнил Николай.

— Мне от этого не лучше, — заметила Саша. — Я схожу в аптеку и супермаркет, ладно? Посиди пока дома.

— Может, лучше всё-таки вместе?

Саша улыбнулась и обняла его.

— Аптека — в соседнем доме, — шепнула она. — Супермаркет в следующем. Не переживай. Тебе всё ещё нужен покой. Не бойся, к вечеру будешь как новенький!

Оставшись один — то есть в обществе Розы — Николай прошёлся по дому, раздумывая.

Как всё это могло случиться в новогоднюю ночь? Никогда такого не было на первом свидании, и сейчас Николаю очень не по себе. Нет, ничто не беспокоит, наоборот — всё настолько логично и естественно, что оторопь берёт. На работе Николай общался с другими людьми, только если что-то ломалось. Но с Сашей общался чаще — они с ней оба были “подай — принеси”, по большому счёту, и Николай помогал ей не раз, и не два — переносить офисные покупки, что курьер оставляет на вахте; чинить технику, если Саша не справлялась сама. Хотя почти всегда справлялась сама, любо-дорого посмотреть. Ну, тот инцидент с подставой. Но ведь ничего не было — ну, ездили вместе к клиентам, но ведь чисто рабочие отношения!

Как Николай ни старался, не мог вспомнить, с чего всё началось. Эта часть жизни просто выпала. Вот они стояли с бокалами — Саша тогда зажмурилась на секунду, едва заметно шевеля губами, прижав кулак к груди. Я так с детства привыкла, пояснила она потом с улыбкой — когда желание загадываю. Они выпили за счастье и “сбычу мечт”, потом смотрели фейерверк и играли в снежки. И когда вновь поднимались по лестнице, Николай уже готовился произнести “Замечательный праздник, Саша — но мне уже пора”.

Что дальше — память не открывает. А вот подробности последовавшей бурной и жаркой ночи — открывает охотно.

И второй вопрос — почему такое чувство, что он тут живёт не первый месяц, а то и год? Знакомы все запахи, знакомо расположение вещей. Например, если открыть вон ту верхнюю полку, там стоит расписная деревянная коробка — внутри небольшая пластиковая ёлка и статуэтки Деда-Мороза и Снегурочки. Открыл. Действительно, коробка — именно так выглядит, как и предполагалось. Вынимать и заглядывать не будем. Тем более, что Роза вьётся под ногами и наблюдает, чем занимается человек.

Николай забрёл в спальню, привычно сел за компьютер… и чуть не начал, по привычке, вводить обычные команды — проверять, как там дела на работе. Страшная вещь — автопилот. Сделал над собой усилие, вернулся в гостиную. Уселся на стол и посмотрел на банку с водой, в которой лежал погибший, “обглоданный” фотоаппарат. И третий вопрос: почему он, Николай, так спокоен? Столько всего, мягко говоря, странного успело случиться, столько всего в голове не укладывается — а он так спокойно обо всём этом думает? Защитная реакция разума?

Роза запрыгнула на стол, прошлась перед человеком, держа хвост трубой, и уселась, глядя в лицо. Потрогала лапой за плечо. Саша уже пояснила, что это означает “возьми меня на руки”, и показала, как именно брать. Николай улыбнулся, подхватил Розу, и та замурлыкала, глядя ему в лицо.

— Ты отважная кошка, — признал Николай, глядя в её янтарные глаза. — Я никогда так в жизни не пугался. Ты меня в самом деле спасла.

Роза продолжала мурлыкать и щуриться.

— Может, ответишь ещё хотя бы на один вопрос? — поинтересовался Николай, не переставая гладить её по голове. — Мне сейчас…

Роза спрыгнула с его рук и направилась в прихожую. Там уселась и уставилась на входную дверь. Дверь тотчас открыли с той стороны — Саша. Довольная, порозовевшая — на улице лёгкий мороз. Николай принял у неё покупки и отнёс всё на кухню. И поймал себя на мысли, что прекрасно понимает, что куда складывать. Словно не в первый раз это делает.

Роза запрыгнула на обеденный стол — пока не едим, пусть ходит, говорила Саша. Она чистоплотная, ничего такого не занесёт. Я в любом случае всегда стол протираю, прежде чем мы есть садимся. Роза “проверила” все пакеты, обо всё потёрлась, и… замерла, глядя в лицо Николая. Тот наклонился ближе. Может, всё же ответит?

Глаза Розы на какую-то долю секунды стали зелёными. Кошка приподнялась на задние лапы, лизнула Николаю нос и спрыгнула со стола.

— Это ответ на все остальные вопросы, — пробормотал Николай и усмехнулся.

…Саша пока не придумала, куда деть останки фотоаппарата. Надёжнее всего сжечь, сказала она, но ума не приложу, где. Просто в пламени нельзя — этот пластик столько вредного выделяет при горении, ужас. Пусть пока так и лежит, подумаю.

— Там всё в порядке? — поинтересовалась Саша, когда Николай проверил, что в новом офисе достигнута полная синхронизация. Отстаёт минуты на три, все изменения подхватываются автоматически. Осталось сделать последнюю правку, чтобы и входящая почта приходила прямо туда, в новый офис — и переключение завершено. Нужно будет поднять дополнительное резервное копирование, пока что там всего один такой сервер, и этого мало…

— Всё-всё, отвлекись, — попросила Саша, погладив его по голове. — Не погружайся. Пусть будет хоть немного каникул. Сегодня и ещё два дня проходит кошачья выставка, здесь недалеко. Давай завтра сходим?

— Давай, — согласился Николай. — Я вот что подумал. Если эта чёрная пакость растёт в темноте, и выпала на чердаке из моего кармана — может, проверить чердак? Ну, взять туда эту ультрафиолетовую лампу.

— Он у тебя в чехле упал, — возразила Саша. — Чехол я уже обработала, и в нём ничего такого не было. Но лучше перестраховаться, ты прав. Леонид оставил мне копии ключей, на всякий случай. Только туда и обратно, хорошо?

Это было легче сказать, чем сделать. На верхнем этаже текла бурная жизнь — люди входили и выходили, кто-то к кому-то шёл в гости или наоборот. Разумеется, Сашу заметили издалека. “Ой, Сашенька, замечательно выглядишь! А зайдите к нам, хоть на минутку! Заходите вместе с мужем, мы вам обоим рады!”

Пришлось выйти, в целях конспирации, на улицу и пройтись вокруг дома.

— С мужем, значит. — Николай выглядел невозмутимым. Саша рассмеялась.

— Это не входит в твои планы?

— Входит, — признал Николай. — Просто всё очень стремительно случилось. Что, ещё одна попытка?

Получилось с третьей попытки — на этот раз их едва не зазвали в другую квартиру. Минут через двадцать Николай и Саша поднялись в прохладную и спокойную тьму чердака. Странно, но здесь Николай чувствовал себя в большей безопасности, нежели на лестничной клетке.

— Где-то здесь, — указала Саша и добавила: — Закрой глаза!

Здесь её “Солнце в кармане” сработало даже эффектнее, чем рано утром в гостиной. Саша обвела жгучей, слепящей полосой света всё вокруг — не забыла обмахнуть их самих, все стены и потолок — и они оба вновь зажгли налобные фонари.

— Странно, — потянула носом Саша. — Чуешь? Запах грозы!

— Озона? — уточнил Николай. — И верно. Откуда-то оттуда, — указал он в сторону дальней стены. Там стояли обветшавшие деревянные ящики, а в них — заросшие столетней пылью пластины кафеля. Странно, что никто не прибрал.

— Смотри, вон та пластина сверху, — указала Саша. — Прямо за ней на стене меньше пыли. И прямо на ней есть чистый кусочек… — Саша осторожно поднесла ладонь ближе к той самой пластине. — И она тёплая! Ну, остывает уже, но была тёплой.

— Думаешь, там что-то стояло? Что-то горячее? И куда же делось?

Саша покачала головой.

— Даже не знаю. Но там, где ты уронил фотоаппарат, всё чисто. Возвращаемся? Леонид должен позвонить через час с хвостиком. Как раз успеем пообедать.

— Сюда нужно вернуться, — предложил Николай. — Как только будет возможность. Не нравится мне гроза на чердаке.

— Ты не растерялась, когда увидела эту живую тень, — заметил Николай. Они пообедали — Николай вновь предложил помочь с приготовлением; на этот раз ему не отказали и выдали фронт работ. И теперь оба просто сидели, допивая чай, а довольная Роза вновь переходила с колен на колени. — Сразу поверила, когда я рассказал, что провалился в зеркало. Знала что-то и про ту жуткую пакость, на снимке. У тебя под рукой и солнечная лампа, и живая вода, уж не знаю что это такое. Тебя обучали всему этому, это понятно. Можно спросить, кто?

— Родители, — отозвалась Саша. — Мама — всему, что касается здоровья и… — она явно подбирала нужное слово, — всей женской специфики. Отец и брат — всей этой технике, математике. Они же, папа и Олег, рассказали о зеркалах и том, что живёт там, — махнула рукой Саша, — по ту сторону. Научили, что делать, как себя вести там. Я там не была никогда. Говорят, это очень опасно. Просто чудо, что ты выжил!

Николай покивал, погладил ладонь Саши.

— Твоя мама и сёстры — ведьмы, верно? Пусть даже это не то, что я могу подумать. А отец с братом?

— Много слов, и все не очень правильные, — улыбнулась Саша. — Обычно говорят “колдуны” или “чародеи”.

— Чародеи, — повторил Николай. — Постой… кажется, въезжаю. Чародей — тот, кто творит магию над чарой, то есть чашей. Снова живая вода?

— Верно. С живой водой у них получается лучше всего, но они могут и без неё. И вообще без воды. И папа, и Олег очень способные, все говорят. Ой, Роза! Колючка!

Роза устроилась у неё на коленях и блаженствовала — мурлыкала, вытягивая лапы, выпуская когти во всю длину и втыкаясь ими куда придётся.

— Я тебя тоже когда-нибудь поцарапаю! — пообещала Саша, но всего лишь улыбнулась кошке и осторожно отцепила одну из её лап от своего платья.

— То есть семья, — заключил Николай. — И все в семье… не знаю, как это всё назвать.

— Посвящённые, — предложила Саша. — Мама так говорит. Да, это обычно семья. Очень редко, когда в семье у всех есть дар. Обычно у одного, у двух. У нас только я пустышка, все остальные очень способные. Но я тоже посвящённая, пусть даже бездарность. — Саша улыбнулась. — Это просто слово, Коля. У кого-то есть дар, это большая редкость, у кого-то нет. Я уже поняла, что я обычная. Но и родители, и сёстры, и брат всё равно меня очень любят и никогда не бросят. И я их не брошу.

— Ты — обычная?! — поразился Николай. — Поверить не могу. Я таких необычных ещё в жизни не видел! Ты ведь даже не всё мне показывала, что умеешь.

— Не всё, — согласилась Саша. — Хочешь увидеть что-то ещё?

— Если можно.

— Роза, красавица… — Саша посмотрела в глаза кошки, и та уселась, потёрлась о её подбородок и спрыгнула на пол. И принялась гонять по полу давешний фантик от конфеты. — Спасибо! Возьми меня за руку, — посмотрела Саша в глаза Николая, — и скажи: “всё, что я делаю, я делаю по моей собственной воле”. Это важно.

Николай повиновался. Саша улыбнулась ему, освободила руку и сложила ладони на коленях. “И что теперь?”, хотел спросить Николай, когда понял, что язык не повинуется. Вообще тело его не слушается. Испугаться не успел — успел осознать, что стал зрителем, а не владельцем своего тела. А тело встало, сделало шаг и опустилось перед Сашей на колено. Словно рыцарь перед дамой своего сердца. Короткая пауза, и тело вновь повинуется. Полностью.

— С ума сойти! — признал Николай, продолжая стоять на колене.

— Ты не обиделся? — спросила Саша шёпотом, и Николай улыбнулся в ответ: — Нет, всё в порядке.

Он поднялся на ноги, ощущая прилив бодрости и сил.

— Тебе нельзя никому ничего навязывать, ты что-то такое говорила. — Николай вернулся за стол и допил остатки чая. — Поэтому я должен был сказать ту фразу?

Саша покивала.

— И этому действительно можно научить каждого?!

— Так родители говорят. Нужно правильно учиться, следить за здоровьем, правильно питаться. Вообще жить так, чтобы… — снова подбирает слово, — …чтобы ладить со всем живым вокруг. Со всей природой, со всем миром. Это сложно. Я пока маленькая была, жутко злилась, всё казалось чепухой и занудством. Но теперь я понимаю. — Саша не улыбалась. — Все люди могут долго жить, не болеть, уметь говорить со всем живым и не творить зла. Но очень немногие хотят, ты же знаешь.

— И я тоже не безнадёжен?

— Перестань! — Саша притворно рассердилась. — Не напрашивайся на похвалу. Ты хороший, ты и сам знаешь. Ты лентяй и зануда, любишь бездельничать и плыть по течению, но это всё можно исправить. Если ты разрешишь. — Она улыбнулась и придвинулась. — Разрешишь?

— Да, — в горле у Николая пересохло. — Разрешаю.

— Будет трудно, — предупредила Саша. — И неприятно. Но оно того стоит. Всё, помоги мне с посудой, сейчас уже Леонид позвонит.

— Откуда знаешь? — Николай поднялся на ноги и принялся собирать посуду со стола. — Тоже особое умение?

Саша улыбнулась, но не ответила.

31. Гений продаж

Леонид подтвердил, что готов повторно вернуться в главный офис вечером — так же тайно — и что будет ещё один важный разговор. Дал ещё несколько мелких поручений, и следующие три часа Николай выполнял поручения — в том числе готовился к полному переключению функций главного офиса — а Саша внимательно следила и училась.

И училась быстро. Нужно было настроить автоматические функции работы с клиентами — те, что уже настроены в главном офисе — и Саша, практически без помощи, провела настройки в новом. И радовалась как ребёнок, когда Николай вполне искренне похвалил. “Я редко её хвалю”, подумал Николай, “так нельзя — нужно исправиться”.

— Быстро учишься, — повторил Николай в который раз, и погладил Сашу по голове. И снова ощутил её пронзительный, детский восторг. — Говоришь, брат тебя вначале всему учил?

— Ну да. Идём, чаю выпьем! — Саша прошла на кухню и поставила чайник. Воду она тоже покупает в бутылках, и покупает только у одного поставщика. Нужно полюбопытствовать, почему.

— Я почти никогда в куклы и всё такое не играла — ну, во всё то, что обычно девочкам положено, — продолжила Саша, пока они ждали, пока настоится чай. — Зато любила всюду лазить, играть в разные приключения, с машинами разными возиться. Брат меня сначала гнал, он на четыре года меня старше, а потом сам стал звать. Мы с ним такое вытворяли… — махнула рукой Саша, и рассмеялась. — Мама даже шутила, что я по ошибке девочкой родилась. Нужно было мальчиком.

— Что, жалеешь, что родилась девочкой?

— Нет, а ты?

— Не жалею, — признал Николай и рассмеялся. Саша присоединилась.

— Нужно очень много учиться, — повторила она. — Всю жизнь учиться. Я вижу, что и мама, и папа, и все учатся. Всё время что-то новое, что-то интересное. Сёстры, как и мама, по первому образованию медики. Ну, врачи.

— Тоже два высших образования?!

— У Насти три, она на три минуты старше Лидии. У Лидии два, готовится получать третье. — Саша разлила чай по чашкам. — У папы два, у Олега пока одно — они тоже по первому образованию медики.

— А у тебя экономическое. Потому что у тебя не отыскали дара?

Саша покивала.

— Мама говорит, что из меня выйдет отличный психолог. Я ей верю, буду учиться дальше, как и все.

— Дай угадаю. И вы все работаете или с людьми, или с животными. Сама ведь сказала, что по основной профессии мама ветеринар.

— Всё верно.

— И тебя приглашали в отдел продаж… — задумался Николай. — Логично. Но почему тебя поставили “девочкой на побегушках”?

— Честно? Это мой менеджер. Ну, Коршунов. Не знаю, чем я ему не понравилась. — Саша отвела взгляд в сторону, и вновь посмотрела Николаю в глаза. — Всё делал, только чтобы я по специальности не работала. Пока та история с “Астрой” не случилась.

Да уж. “Астра”, тот самый крупный заказчик, который, по оплошности Анны, чуть не лишил “Крепость” трети самых выгодных клиентов. Не отнять, Саша выложилась в полный рост — даже условия контракта остались в целом выгодными для “Крепости”. И именно с того дня Коршунов перестал гнобить, “задвигать” Александру.

— Сердишься на него? — поинтересовался Николай.

— На нашего гения продаж? — улыбнулась Саша. — Немного сердилась. Он хороший специалист, и чем-то я ему не угодила. Но женщинам всегда труднее, я знаю. Я готова к подобному.

— И не отступишься, — заключил Николай. Саша покивала: — Не отступлюсь. Я знаю себе цену, и другие узнают. Всё, нам уже скоро собираться!

— Есть предложение выйти минут на двадцать пораньше и ещё раз осмотреть чердак. — Николай поднялся на ноги и принялся составлять посуду в моечную машину. Странно, что Саша ей почти не пользуется. Впрочем, свои небольшие объёмы посуды у себя дома Николай тоже моет вручную.

— Да, я пока солнечную лампу заряжу, — согласилась Саша. — Как голова? Не болит? — Она осторожно потрогала то место, где была ссадина.

— Уже нет, — удивился Николай. — Странно. Никогда так быстро не заживало.

В третий раз удалось подняться на чердак незамеченными, с первой попытки. “Шпионы” сразу же направились к той самой стопке кафельных плиток.

— Слушай, мне кажется, что их кто-то сдвинул, — заметил Николай. — Настаивать не буду, но есть такое ощущение. Смотри, верхняя была наполовину чистая, а теперь вся чистая. Словно…

— Только не голыми руками! — предупредила Саша, включив солнечную лампу на малую мощность, и осветив ею стопку. — Слушай, точно. Кто-то сдвинул. И новых следов в пыли не видно, — обратила внимание Саша. — Слушай, я фотоаппарат взяла, давай сделаю снимок.

Сделала. И не один — с десяток, под разными ракурсами.

— Потом сравним, — пояснила Саша. — И верхняя плитка точно вся чистая. Очень странно.

— Прямо проходной двор, — покачал головой Николай. — Выходит, у кого-то ещё есть ключи? Тогда нужно…

— Тс-с-с… — Саша взяла Николая за руку. — Слышишь? Давай помолчим.

“Отличная здесь звукоизоляция”, подумал Николай, замерев и стараясь дышать как можно медленнее. В этой наступившей глубокой тишине он действительно услышал повторяющийся, не очень регулярный звук. Сознание не сразу его опознало. Так потрескивают участки провода под напряжением, где переломилась жила.

— Нужно найти! — Николай встретился взглядом с Сашей. — Если это провод переломился, так и до пожара недалеко.

— Только сами не будем трогать, — предупредила Саша. — Найдём, и я вызову ремонтников.

“Которых будем ждать до конца каникул”, подумал Николай. Приедут, конечно, быстрее, но как бы не пришлось тут их ожидать — или просить подождать кого-то ещё. В любом случае их тайный проход нельзя будет использовать для возвращения. Ладно, разбираемся с проблемами в порядке поступления.

— Звук оттуда! — указала Саша уверенно, после того, как они обследовали все места, где электропроводка на виду. И действительно, потрескивание доносилось из очередной стопки ветхих деревянных ящиков. И тоже с кафелем. Кто это хранит тут подобные запасы кафеля?

— Тут, — указала Саша. — Надень очки, — протянула их Николаю. Подобные очки сама она надела утром, когда сожгла солнечной лампой живую тень. — Давай вместе. Ящик еле живой… осторожно!

Удалось перенести верхний ящик в сторону, не позволив ему рассыпаться.

А в ящике под ним поверх кафельных пластин лежали три куска стекла неправильной формы. Хотя нет — осколки зеркала. И все три осколка из разных мест — даже на глаз, как ни крути, нет совпадающих линий разлома. И вот между этими осколками время от времени пробегали синие искры, издавая то самое потрескивание. Теперь оно казалось оглушительным.

— Я сфотографирую, — решила Саша. Она уже подняла свою “мыльницу” над осколками, когда Николай схватил её за руку.

— Не держи над осколками, — посоветовал он. — Чтобы не отражаться в них. Что-то я не видел, чтобы обычное зеркало себя так вело!

Саша кивнула и отодвинула руку. Вспышка… на потолке возникли и угасли три освещённые области неправильной формы — свет, отразившийся от осколков — а сами осколки осыпались пылью. Николаю даже глаза захотелось протереть. Там, где были три обломка зеркала — теперь три кучки тончайшей пыли.

— Не переносят яркого света… — медленно сказала Саша. — Что-то очень странное. Нужно обязательно сообщить папе, он специалист. Тогда давай, для верности…

Она достала солнечную лампу, а Николай прикрыл ладонью глаза. Ещё пять секунд непереносимого сияния — и пыль, оставшаяся от осколков, исчезла. Как и не было.

— У нас ещё восемнадцать минут, — пояснил Николай. — Потом Леонид подъедет к тому выходу, на соседней улице. Посмотрим, что в остальных ящиках?

— Посмотрим! — решительно согласилась Саша. — Мне это очень не нравится, Коля. Я о таких зеркалах никогда не слышала, и их тут спрятали не случайно.

Восемнадцати минут им едва хватило, чтобы осторожно перебрать все груды строительного мусора и свалку “запасных” стройматериалов — больше никаких сюрпризов. Ни зеркал, ничего.

— И есть ещё семь секций чердака, — добавила Саша, когда они шли к лестнице. — Их все нужно осмотреть. Завтра же и займёмся!

— Ты и впрямь как огурчик! — удивился Леонид, пожимая руки обоим “заговорщикам”. — Прекрасно выглядите, Саша! Это вы его так вылечили?

— Просто ссадина, — улыбнулась Саша. — Вы о чём-то хотели поговорить?

— Есть ещё кое-что по нашей ситуации. Я вас не очень отвлекаю? — Леонид перевёл взгляд с Николая на Сашу. — Вы хотели осмотреть конференц-зал, верно?

— Да, я там мог что-то упустить, во всей этой суете, — согласился Николай. — Ну и поставил бы прослушку. Ну то есть микрофон. Только с твоего разрешения, конечно.

— Камеры мы там специально не ставили, — пояснил Леонид Саше. — Чтобы даже случайно ничто не утекло на сторону. Ладно, согласен. Может пригодиться. Но включать и выключать только по моему приказу. И протри его от своих пальчиков — не хочу тебя лишний раз подставлять. Да, так вот. Давайте начнём с вашего дела. Николай, один справишься?

— Мне лучше помочь ему, — вызвалась Саша. — Потом вернёмся сюда, и обсудим остальное.

— Добро, — согласился Леонид. — Тогда я наблюдаю за движением охраны. Так… ближайший обход через пят…

— Охранник вышел в коридор, — сообщила Саша. — Снова раньше времени? Слушайте, может там, не знаю, какое-нибудь кино ожидается? Сериалы, футбол, что-то ещё? Может, он поэтому раньше времени?

— Верно! — Леонид расширил глаза. — В следующий раз возьму телепрограмму. Ну ладно, раз всё равно ждать, то я вкратце. Нужно понять, кому из нынешних сотрудников можно доверять. Если пойдёт, как я предполагаю, новый офис должен быть готов к штатному обслуживанию. Разработку и исправление мы отложим, пока всё не утрясётся, но текущее обслуживание и новые заказы нужно будет обрабатывать. И мы втроём точно не потянем. Саша? Есть идеи?

— Те девушки, которые со мной в одной комнате, — отозвалась Саша, не отрываясь от “глазка”, — всё время о чём-то шептались в коридоре с Коршуновым, последние две недели. Пока я готовила кофе и покупала бумагу, они вообще на меня внимания не обращали, а потом как будто бы захотели, чтобы я не слышала.

— Ясно, этих пока считаем не очень надёжными, — пояснил Леонид. — Спасибо. Остальные?

— Я подумаю, ладно? Не хочу, чтобы вы из-за меня о ком-то думали плохо!

— Саша, — позвал Леонид, и Саша на секунду оторвалась от “глазка” и встретилась с Леонидом взглядом. — Многих акционеров Коршунов и ещё один человек вынудили продать свои акции задёшево. С нарушением нашего устава. Как минимум двух из акционеров чем-то очень напугали — они отказались мне что-либо объяснять. Я не собираюсь никого зачислять ни в хорошие, ни в плохие, пока не будет веских оснований. Но мне будет проще, если я буду знать, что с человеком лучше пока не общаться.

— Да, так пойдёт, — согласилась Саша. — Я подумаю. Точно знаю, что на Таисию Филипповну можно рассчитывать. Я в ней абсолютно уверена!

— Да, я тоже, — кивнул Леонид. — Рад, что наши оценки совпали. Ну хорошо. Я, собственно, уже сказал всё, что хотел. Дайте знать, когда охранник вернётся, я вас сменю.

— Смотри, зеркало целое! — поразился Николай, указывая на место происшествия. — Когда уходили, было всё в трещинах!

— Тёмное зеркало умеет исцеляться, — пояснила Саша. — Если все осколки поблизости. А куда нужно поставить микрофон?

Николай указал.

— Мне тут неуютно, — поёжилась Саша, пока они шли вдоль зеркальной стены. — Какая странная идея, с этими зеркалами. Жутко, да?

Вот сейчас действительно было жутко — стоило направить луч налобного фонаря, и “бесконечный коридор” слева и справа от входа казался живым, там словно шла отдельная, призрачная жизнь. Чья вообще была идея с зеркалами?

— Жутко, — признал Николай. — Давай начну тогда с микрофона. Там, по крайней мере, нет зеркал.

— Давай, — согласилась Саша. Она подошла к тому углу, где над фальшпотолком скрывался архивный компьютер, и страховала Николая. Иногда оглядывалась. Здесь действительно неуютно: Саша не участвовала ни в каких совещаниях, и появлялась в конференц-зале, только чтобы принести бумагу для принтера, или авторучки — всё такое. И даже при свете дня старалась в этой комнате не задерживаться.

— Всё готово, — сообщил Николай через пять минут, закрыл секцию фальшпотолка и сложил стремянку. Вроде чисто всё, следов не оставил. — Что теперь?

— Давай вначале всё отнесём, — посоветовала Саша. — Стремянку и прочее. Нет, только вдвоём, куда ты — туда и я!

Ладно, в этом есть логика. Охранники пока не утруждали себя внезапными новыми обходами, и уже через пять минут Саша и Николай повторно вошли в конференц-зал.

— Здесь стало холоднее. — Саша понизила голос. — Чувствуешь? Вот тут ты провалился, да?

— Верно, — кивнул Николай. — Вон по ту сторону стола было это чёрное чудище. Живая тень, или как его правильно.

— У зеркала воздух ещё холоднее, — отметила Саша. — Очень странно. Здесь тоже что-то очень неправильное, Коля. Людям нельзя сидеть у этих зеркал.

— Может, не знаю, снять их? Разбить?

— Мы их бесшумно не снимем, — покачала головой Саша. — А если попробовать разбить, то можем впустить сюда то, что по ту сторону. Я очень мало знаю об этом, я не рискну.

— Впустим сюда — ты это серьёзно?! — Николай встретил спокойный взгляд Саши и кивнул. — Понял. Серьёзно. Извини.

— Нет, не извиняйся. Я тоже не сразу во всё это поверила, пока мне не показали. Давай проверим кое-что.

Саша запустила руку в сумочку и вынула ещё один пузырёк с живой водой. Открыла его и посмотрела на Николая.

— Встань за моей спиной, — попросила она, — и следи. Сразу говори, если заметишь хоть что-то странное. Надень очки. Готов?

— Готов. — Николай встал где велено, держа в руке фонарик. В очках было и вовсе неудобно, слишком темно, но большого выбора нет.

Саша взмахнула рукой, и плеснула живой водой на зеркало, стараясь попасть как можно выше.

Зеркало осветилось — везде, куда попала вода — и свечение, мало-помалу, стало распространяться во все стороны.

— Смотри! — указала Саша. Примерно в том месте, где указал Николай, светящаяся поверхность стекла шла рябью, волновалась и вращалась.

— Что-то похожее, — согласился Николай, не забывая оглядываться по сторонам. — Похоже, здесь я и провалился. Ты можешь это закрыть?

— Только на время, — отозвалась Саша. — Я знаю, что делать в самом крайнем случае. И только если…

— Саша, справа! — крикнул Николай. И верно: знакомая на вид тень вышла из зеркала, поблизости от того места, где когда-то увидел её Николай. По ту сторону стола.

Саша взмахнула правой рукой, и над её головой зажглась звезда.

Тень, попавшая под свет солнечной лампы, попросту исчезла, была — и не стало. Саша присела, направляя полосу света вдоль пола — и не зря, там струилась другая тень. И тоже исчезла, как и не было.

— Защищай нас! — Саша вручила Николаю лампу — та оказалась горячей, и разогревалась всё сильнее. — Мне нужна хотя бы минута!

“Только бы охрана не пришла”, подумал Николай, обмахивая пространство вокруг них ослепительным полотном света. Не забывал приседать, заглядывать под стол, куда могли бы спрятаться тени, смотреть на потолок и вокруг.

Он видел только мельком, что делает Саша. Она допила то, что оставалось в пузырьке, подняла ладонь к голове — и в руке её оказалась шпилька для волос. Саша сомкнула ладони и сказала: — Когда я скажу “свети”, направь лампу на зеркало рядом со мной. Не отводи, пока не уберу руку. Это важно!

— Понял! — Николай продолжал обмахивать пространство вокруг них — новые тени возникали отчего-то на том же самом месте, но опасность могла появиться с любой стороны. Ещё одна тень, смахиваем её светом, проверяем под столом, проверяем вокруг и над головой…

— Свети! — крикнула Саша, и Николай направил лампу на зеркало. Хорошо, что успел надеть очки! Лампа уже обжигала, сколько ещё удастся её удерживать — неясно. Саша прижала левую ладонь к зеркалу, и то отчётливо потемнело на долю секунды. Дым пошёл от того места, где Саша прижимала ладонь, а Николай всем, чем можно, чувствовал, что противник приближается сзади, из мёртвой зоны, из-за спины…

Саша отняла ладонь неожиданно. Николай развернулся, направляя свет в сторону вероятного противника…

Никого. Проверил вокруг, снизу и сверху — никого и ничего.

— И что там… — Николай заметил, что Саша стоит, глядя в зеркало прямо перед собой. Примерно там, где прикладывала ладонь. И повернулся сам, направляя свет лампы за спину. Ощутил, как по спине пробежал ледяной ручеёк.

В зеркале отражались не только они. Между их отражениями виднелось ещё одно, неподвижное — Коршунов Сергей Геннадьевич, менеджер по продажам, непосредственный руководитель Саши, тот самый “гений продаж”. Ужас был написан на его лице, с замерших губ рвался беззвучный вопль — и стоял Коршунов так, словно пытался пробиться, пройти сквозь зеркало — упирался в него ладонями. И одет — в отражении — словно с улицы пришёл, в пуховике и лыжной шапке.

Отражение Коршунова постепенно тускнело, и ещё через несколько секунд зеркало стало обычным зеркалом, простой отражающей поверхностью — ничего постороннего. Оставался ещё отпечаток ладони Саши — но и он постепенно тускнел.

Саша подняла обе ладони перед собой, и Николай содрогнулся. Левая ладонь была вся в крови.

— Нам нужно уйти, — голос Саши был едва слышен. Она споткнулась на ровном месте, и Николай едва успел подхватить её. — Здесь уже не опасно, но нам лучше уйти прямо сейчас.

— Саша, Коля, — голос Леонида из рации. — Охранник вышел на обход. Я скажу вам, когда можно будет вернуться.

— Подальше от зеркал, — прошептала Саша. Николай помог ей отойти подальше, сел рядом с ней на пол у стены, и достал из кармана куртки влажные салфетки — протереть ей ладонь.

32. Персонал

К моменту, когда Леонид встретил их у выхода, Саша пришла в себя — улыбалась, выглядела бодрой и довольной. На левой её ладони не осталось никакой раны — к большому изумлению Николая. Договорились, что завтра Леонид вновь нанесёт им визит — и расскажет о состоянии дел. Пока что он ограничился фразой “Могло быть намного хуже”. С учётом довольной улыбки Леонида, это воодушевляло.

И только когда Николай помог Саше войти в квартиру, он понял, что та вот-вот свалится с ног. Буквально. Он помог ей разоблачиться и добраться до ванны — и через полчаса всё происходило, почти как вчера — только теперь Николай заботился о Саше.

— Это просто усталость, — заверила его Саша. — Я не стала бы врать тебе. Приготовь мне… — и далее последовало описание, что именно нужно сделать — заварить сложный по составу чай, приготовить ужин, помочь улечься в постель.

Хлопот было много, но все приятные. И действительно, Саша уснула, едва её голова коснулась подушки. Роза тут же улеглась у хозяйки под боком и замурлыкала.

— Всё правильно, Роза, — кивнул Николай. — Лечи свою хозяйку, умница.

Когда он закончил уборку на кухне и в ванной, то уже сам валился с ног. И буквально на минуту присел в кресло, напротив дивана…

Николай проснулся оттого, что Роза сосредоточенно лизала его ладонь. Николай уселся прямо — и кошку как ветром сдуло. А напротив него оказалась Саша. Улыбающаяся, в тончайшей полупрозрачной ночной рубашке. Она присела перед креслом и взяла Николая за руку.

— Идём, — позвала она и помогла ему подняться из кресла. — Не спи в одежде, только сильнее устанешь.

— Ты мне снишься? — поинтересовался Николай, разоблачаясь ко сну. Руки и ноги словно свинцовые, сил едва хватило.

— Ты сам проверишь, — Саша потянула его за руку. — Идём, тебе понравится.

Николай увидел, как тень ринулась на него, проходя сквозь стол… и вспышка света рядом с ней развеяла сгусток тьмы, очистила воздух, наполнила его запахом грозы.

Он очнулся. Проснулся — всё ещё ночь. Его лизнули в нос — можно не гадать, кто. Николай улыбнулся и услышал тихий смех рядом с собой.

Открыл глаза — понял, что лежит у стены, на боку, под одеялом — и встретился взглядом с Сашей. Та улыбалась.

— Я отдохнул! — удивился Николай и осторожно поднёс к глазам левое запястье, с часами. Не может быть! Прошёл всего час с момента, как Саша помогла ему подняться из кресла?!

— И это тоже могут все?! — он нашёл под одеялом ладонь Саши и взял её. Саша кивнула.

— С тобой всё хорошо? — спросил он тихо. Саша вновь кивнула.

— В следующий раз буду делать, как велено. Мне говорили: обязательно выпей полный пузырёк живой воды. Я выпила меньше половины.

Николаю на долю секунды стало зябко.

— Когда ты… не знаю, как сказать…

— Отключила зеркало. — Взгляд Саши серьёзный. — Это такие машины, Коля. Тёмные зеркала — это машины. Папа много рассказывал — их давно уже изучают, но пока мало что поняли. Если его осветить очень ярким светом и… — снова пауза, Саша ищет правильное слово. — И если будет контакт с человеком, со всей его кровью, машину можно отключить. Но если не выпить вначале живую воду, машина может забрать жизнь у человека. Я не могу объяснить точнее.

— То есть ты чуть не умерла?! — страх накатил — и вновь отпустил. Саша улыбнулась.

— Да. Теперь буду умнее. Спасибо, что помог, я там так вчера испугалась — без тебя не справилась бы.

Испугалась?! Вот самому Николаю было жутко — но страх придал силы и бодрости — на несколько секунд показалось, что они в окружении из теней, и времени на раздумья не оставалось, успевай отмахиваться. Да. Николаю было страшно — а вот Саша казалась совершенно бесстрастной и собранной.

— И о таких машинах знают очень немногие, — предположил Николай. Саша кивнула. — То есть в этом ещё и государство как-то замешано. Ну, не знаю — спецслужбы, военные… Трудно представить, что они не знают!

— Мне об этом ничего не говорили, — призналась Саша. — Может быть. Я отправлю маме с папой сообщение, обо всём этом. Если ты не возражаешь. Мы сами с тобой не справимся, нужны специалисты. И ещё те зеркальные осколки на чердаке. О таких я вообще не слышала.

— Отправляй, конечно, зачем меня спрашивать? — удивился Николай. Саша уселась в постели. Уселся и Николай.

— Мы с тобой вместе, да? — спросила Саша тихонько. — Одно целое, ты и я. Мы не просто любовники, да? Если мы вместе, мы принимаем такие решения вместе. Все важные решения.

— Мы вместе, — подтвердил Николай, глядя в её, ставшие зелёными, глаза. Саша улыбнулась, уселась ему на колени и обняла.

— Ты сейчас пытаешься не сойти с ума, — прошептала она. — Столько всего странного случилось. Станет легче, вот увидишь. Просто верь мне. Тебя что-то ещё беспокоит, я чувствую. Говори. — Она чуть отодвинулась, чтобы видеть его лицо.

— Новогодняя ночь, — сглотнул Николай. Странно, но он на долю секунды оробел — не знал, с чего начать. — Наша первая близость. Не могу припомнить, как всё случилось, до сих пор неловко.

Саша улыбнулась.

— Думал, что соблазнил меня? Воспользовался случаем? — Николай кивнул.

— Она знала, как сделать тебе больно, — вздохнула Саша, перестав улыбаться. — Ты ухаживал за мной, разве не помнишь? Как только мы начали вместе ездить по объектам. После того случая с “Астрой”. Мы с тобой ходили в кино, на кошачьи выставки, на живую музыку. Всюду, где мне интересно. — Саша улыбнулась. — Ты так смущался, мне очень нравилось. Я не думала, что всё случится именно в ту ночь. Ничего такого не планировала, не готовилась. Всё это просто случилось. Ты жалеешь об этом? — Она гладила его по щеке, глядя в глаза.

— Не жалею, — признал Николай. — Но вот совершенно не помню, как ухаживал! И… я ведь бывал у тебя дома и раньше? Я помню, где что у тебя лежит.

— Бывал, — улыбнулась Саша. — И всегда соблюдал дистанцию.

— Тогда почему ты познакомила меня с Розой только под Новый Год?

Саша широко раскрыла глаза, отшатнулась. Такого изумления Николай ещё не видел.

— Как странно, — признала она. — Я бы не впустила тебя дальше порога, если бы Роза тебя не приняла. Не понимаю… — Она вновь придвинулась, и вновь обняла. — Наверное, уже знакомила. Но тебе было так плохо тем вечером, я тебя потому и вынудила подняться ко мне… Я боялась оставлять тебя одного, со всеми этими мыслями. Не знаю. — Саша отодвинулась. — Сама не понимаю. Но ты ухаживал, мы особо и не скрывались — тебе даже Леонид как-то раз сделал выговор, что мы с тобой слишком часто отпрашиваемся. — Саша улыбнулась. — Нужны доказательства? Смотри!

Она спрыгнула на пол, подошла к письменному столу и “разбудила” компьютер — теперь тот не выключают, когда уходят из квартиры. Склонившись над монитором, несколько раз шевельнула мышкой. Пододвинула ещё один стул и пригласила Николая жестом — садись, смотри.

Николай уселся и посмотрел. Действительно, их приватная переписка… и даты похожи на те, что Саша упоминала. Всё равно ведь не помнит! Ну да, похоже, он бы так и написал.

— Проверь подлинность, — предложила Саша, наблюдавшая за ним.

— Ты же не думаешь, что…

Саша приложила ладонь к его губам.

— Не думаю. Но ты скептик, тебе лучше самому убедиться. Я не обижусь в любом случае. Проверь и успокойся!

Проверил. Не сразу — пришлось вспомнить, как входят теперь в новый офис, едва не попытался подключиться к старому. Действительно, все цифровые подписи на месте. Письмо или подлинное…

— …или очень хорошая подделка, — закончила Саша вслух. — Ты ведь так подумал?

— Приятнее и спокойнее думать, что оно подлинное, — заключил Николай и посмотрел на улыбающуюся Сашу. — Убедила. Я всё равно толком ничего не помню, но стало немного легче.

Саша покивала.

— Что, встаём? — поинтересовался Николай.

— Нет уж. Возвращайся в постель, я с тобой ещё не закончила.

Саша отошла от стола, отвернулась, подняла обе руки над головой… и ночная рубашка с едва слышным шелестом сползла, стекла искрящейся волной к её ногам. Николай ощутил, что его бросает в жар. Он уселся на край дивана, и Саша уселась ему на колени, лицом к лицу. Привлекла его к себе и поцеловала в лоб.

— То, о чём ты подумал, будет позже, — и снова выглядит серьёзной, и только глаза смеются. — Если захочешь. А сейчас тебе нужно поспать. Нам обоим. Мы спали чуть больше часа, ещё ночь на дворе.

— Не усну, — возразил Николай. — Совершенно спать не хочется!

Саша улыбнулась и чуть отстранилась.

— Раз, два, три, четыре, пять… — пропела она неожиданно — точь-в-точь как бабушка, когда убаюкивала маленького Николая.

— Вышел зайчик погулять, — с улыбкой продолжил Николай, не в силах отвести взгляда от зелёных, светящихся глаз напротив. Саша прикоснулась кончиком указательного пальца к своему лбу, а затем — ко лбу Николая: — Спи! — велела она, улыбаясь.

Николай ощутил, как наваливается, погребает, сминает жаркая, нежная и приятная волна. Глаза смыкались, не было сил устоять. Он ощутил, что Саша соскочила с его колен и успел ещё отодвинуться и упасть на спину. Ему показалось, что Роза запрыгнула на постель и прошлась рядом, натираясь щекой о его руку. Но, возможно, это просто показалось.

…Николай открыл глаза — серое январское утро бросало в окно пригоршни снежной крупы. Едва слышно тикают настенные часы. Посмотрел на наручные — семь утра. А вот теперь действительно выспался — такая пронзительная бодрость!

Повернул голову — Саши рядом нет. Едва подумал о ней, и она возникла на пороге комнаты. Всё в той же ночной рубашке. Улыбнулась, и, сделав два шага к дивану, сбросила с себя ночную рубашку. Так же, как в предыдущий раз. И присела на краешек дивана, глядя Николаю в глаза. Волосы качнулись волной за её спиной — та самая чёрная грива.

— Скажи! — потребовала Саша.

— Иди ко мне, — Николай уселся и протянул ей руку. — Прямо сейчас.

— Слушаю и повинуюсь! — Саша уселась ему на колени, и глаза её разгорелись зелёным пламенем.

Диван уже заправлен и собран — Николай сидел на диване, а Саша — на коленях Николая, уткнувшись лицом в его плечо. И вновь они одеты, и вновь коса её заплетена, и вновь он не помнит, чтобы Саша её заплетала. Пора начинать привыкать. И перестать копаться в себе: если что-то пропало из памяти — это не означает ещё, что этого не происходило.

— Мы оба чуть не умерли, — произнесла Саша неожиданно и выпрямилась. — Ты — позавчера, я — вчера. Нам нужно быть осторожнее. Моё упущение — мне тысячу раз говорили, насколько опасны тёмные зеркала и живые тени. Папа тренировал меня, показывал видеоролики, обучал обращаться с живой водой и солнечной лампой — но я, наверное, не очень верила.

— Но кто-то же поставил там такое зеркало? Обычное зеркало может само стать тёмным?

— Нет, — покачала головой Саша. — Их специально делают. Кто-то намеренно установил именно тёмное… — Она осеклась. — Слушай… а кто сидел за столом напротив того самого места? Можно выяснить, что это были за люди?

Николай задумался.

— Я сам не знаю, — признался он. — Нужно Лёню спросить, он точно знает. Не удивлюсь, если все люди всё время сидели на тех же самых местах.

— Нужно будет узнать! — Саша сжала его плечи. — У нас будет сегодня время — сходим на чердак? Ну, в другие секции?

— Ты уже зарядила лампу?

— Да, поставила заряжаться, пока ты спал.

— Сходим, — согласился Николай. — У тебя не так много живой воды — если будем так её тратить…

— Мне ещё привезут, — заверила Саша. — Я отправила письмо маме и папе. Ну, электронное. Они обязательно примут меры, не сомневайся. Можно вставать? Идём завтракать?

Леонид пожаловал, когда Саша и Николай разбирались с состоянием дел — проверяли, что новый офис готов к запуску, что синхронизация со старым не нарушена. Всё штатно, всё в ожидаемом состоянии.

— Вот те, кого не вынуждали ничего продавать, с кем я сам нормально общался, — показал Леонид список. — Я не буду думать о людях плохо, Саша. Просто не хочу делать им ещё хуже. Запугали двоих — могут запугать и остальных. Испуганные люди способны на нелепые поступки.

— Да, я поняла, — отозвалась Саша. Она долго размышляла над списком и, в конце концов, поставила местами крестики.

— Это только ощущения, — предупредила она. — Насколько это важно?

— Весьма. Нас попробуют расколоть — отобрать часть людей. Важно, чтобы продукт и все его службы работали. Никого не колышет, что тут у нас за разборки, у людей всё должно работать как часы.

Саша отошла к окну, долго там стояла, вернулась.

— Знаете, у меня неплохо получается понять, когда человек врёт. Мне даже видеть его не нужно, только слышать голос. Это может помочь?

— Любопытно, — откинулся на спинку стула Леонид. — А можно демонстрацию?

— Да, — кивнула Саша. — Я сяду к вам спиной. Говорите о том, о чём я точно не могу знать. Можно тихо, медленно и шёпотом.

— Идёт, — согласился Леонид. — Тогда я что-то говорю, а вы сообщаете, правда или нет. Начали? У меня дома стоят три цветочных горшка с кактусами.

— Правда, — тут же заявила Саша.

— Я часто хожу по набережной летом.

— Неправда.

— Я люблю пить зелёный чай по утрам.

Саша ответила не сразу.

— Иногда это правда, — признесла она, наконец. — Зимой вы точно не любите.

— Круто! — заметил Леонид. — В моём старом автомобиле барахлит коробка передач.

— Правда…

…Саша пять раз замечала, что ответ может быть правдой, но не всегда. В остальном — не ошиблась ни разу.

— Ушам не верю, — медленно проговорил Леонид. — Саша, вы чудо. Извини, Коля. Когда этот кризис закончится, мне может очень пригодиться такой талант. Нет, ничего предосудительного — наоборот, помогать нашим людям. Сотрудникам. Вы согласитесь? Нам может потребоваться психолог.

— Поговорим позже, ладно? Я могу пообещать, что согласна это обсудить.

— Идёт! Вам нужно видеть человека или только слышать?

— Только слышать. Но мне нужно быть поблизости.

— Вот оно что… — задумался Леонид. — Тогда есть план. Мы выберемся отсюда, не привлекая внимания, и навестим нескольких из этого списка. В общем, поговорим с ними. Я говорю, а вы слушаете, делаете выводы. Обещаю, что это всё не станет ничьим достоянием.

— Хорошо, — согласилась Саша. — Коля? Ты не возражаешь?

— Если это ничему не вредит — не возражаю. Мне быть поблизости?

— Да, мне так будет спокойнее, — подтвердила Саша.

— Отлично, ребята, — поднялся на ноги Леонид. — Мне нужно подготовиться к этой поездке. Если часа через три подъеду — нормально?

— Нормально, — кивнула Саша. — Леонид Сергеевич…

— Давайте просто Леонид. Тем более, мы с Колей вместе учились и вместе всё начинали.

— Хорошо! Леонид, пообедаете с нами? Самое время уже.

Николай встретился взглядом с Леонидом и кивнул.

Когда Леонид отбыл, Николай встретился взглядом с Сашей.

— Тебя что-то тревожит, — заметил он. — Ты как будто не в восторге от этой идеи “детектора лжи”.

— Мне это не то чтобы запрещают… но если это всплывёт, мне придётся ответить на неприятные вопросы. Есть вещи, которыми я не могу пользоваться для своей выгоды. Никто из нас не может.

— То, что ты можешь кого-то усыпить, угадать, не знаю, мысли… — посмотрел Николай в глаза Саши. Та выдержала взгляд.

— Всё верно. И заставить делать, что мне нужно, — добавила она. — Если это всплывёт, у меня будут неприятности. Я предложила только потому, что мы согласились спасти “Крепость”. Ты ведь начинал её писать, да?

— Не совсем. У нас был рабочий образец, я отталкивался от него.

— Ну да, ну да, но всё равно ведь то, что назвали “Крепостью”, вначале написал ты!

Николай кивнул.

— Ещё не поздно передумать, — напомнил он. — Лёня так ведь и сказал: если сомневаетесь — всё отменим, будем полагаться на существующий список.

— Я не делаю ничего плохого, — возразила Саша. — Не для своей выгоды. Я хочу помочь им всем. Особенно тем, кого обманули и запугали. Я почувствую. Всё, собирайся, давай сходим на чердак. И нужно снова выйти из дома в магазин, чтобы видели нас обоих.

Леонид подошёл к делу с выдумкой. Сашу и Николая возили по разным кафе — и, пока они сидели за неприметными столиками, не привлекая внимания, где-нибудь рядом Леонид, с очередным “подозреваемым” вёл беседу. Как уж Леонид сумел уговорить всех побывать во всех этих заведениях — уму непостижимо. Сумел. Надо признать, Леонид всегда был блестящим организатором. Если что-то можно было придумать в теории, Леонид всегда находил практическую реализацию.

Так вышло и сейчас. В итоге Саша передала ему — устно — всё, что пришло ей на ум и ещё раз попросила не вести никаких записей.

А когда Николай и Саша вернулись домой, то выяснилось, что кошачья выставка всё ещё работает, и Саша тут же потребовала пойти туда, ведь всё обещанное уже сделано.

Так и поступили. Саша долго и с восторгом ходила по выставке, общалась с животными и их владельцами. Постепенно втянула и Николая: тот поначалу держался рядом, просто “проходил мимо”, но потом и ему стало интересно не просто стоять, глядя по сторонам. А кошки, немыслимых видов, расцветок и повадок, произвели большое впечатление. И не думал прежде, что они могут быть настолько интересными!

— Посмотрим ещё на фото? — предложила Саша после ужина, за которым она рассказывала Розе обо всех её сородичах, которых только что повидали. Роза отнеслась к рассказу без особого интереса. Но вежливо всё выслушала.

— Посмотрим, — согласился Николай. Саша переписала с карты памяти всё то, что они снимали на чердачных секциях — а там было, на что посмотреть.

Всего они нашли и уничтожили солнечной лампой одиннадцать осколков зеркала, не считая тех трёх. Всего четырнадцать. На слабое освещение осколки не реагировали, а в тех пятнах света, что отражались от осколков на потолок, были видны странные символы — не то иероглифы, не то буквы неизвестных азбук, не то просто ничего не значащие линии. Всё это тоже засняли, на всякий случай.

— Жаль, что не запомнили, что было в тех трёх, — подумала Саша вслух, и Николай возразил: — Запомнил. Вот, попробую зарисовать.

Саша сфотографировала его набросок и добавила к остальным фото.

— Я ещё указала, где какие были в какой секции, — указала она. — Отправлю это всё родителям, хорошо?

— Отправляй, — согласился Николай. — Они кого-то пришлют?

— Может быть. Я зашифровала картинки. Я вообще всю почту шифрую, мы так всегда делаем. На всякий случай, они не сообщают никакие подробности. Только лично.

Николай головой покачал. Чем дальше, тем больше поводов бояться её родственников. При таком уровне компьютерной грамотности и познаний в вопросах безопасности.

— Бояться нас не нужно, — возразила Саша. — Знаешь, я поняла, наверное, почему я сразу тебя заметила. Пусть даже ты все дни сидел у себя, как сыч. Тебе тоже всё это нравится, верно? Чтобы всё было надёжно и безопасно. И ты никогда не пользовался этим во вред. Не вредил другим людям. Я права?

Николай задумался. Хороший вопрос. Но Саша права — не было случая, чтобы намеренно хотел кому-то навредить. А ведь у системщика полный доступ ко всему, к чему он только захочет. Карт-бланш.

— Ты права, — признал он. — Думаю, я сумею поладить с твоими родителями.

— Да, я тоже этого хочу. Вот, смотри, папа уже ответил — подтвердил получение. Значит, всё хорошо, дальше они сами. Всё, объявляется ночь!

Он сумел вынырнуть из океана её глаз, из жаркого самума, настигшего их в пустыне и унесшего в затерянный, прекрасный оазис…

— Вы мужчина, если после занятий сексом непреодолимая сила заставляет вас отвернуться к стенке и заснуть, — припомнил Николай старую шутку. Саша рассмеялась и взяла его за руку.

— После меня ты никогда не засыпаешь. Верно?

— Верно, — согласился Николай и уселся. И действительно, странно — начиная с новогодней ночи, он “заряжался” всякий раз. Пусть даже бодрость проходила, хоть не вся и не сразу. А вот после Анны… да. Иногда, действительно, вырубался — словно отключали рубильником. Анна не упускала возможности отпустить по этому поводу шпильку. Николай посмотрел на Сашу и поймал её взгляд. Саша тоже уселась, не отпуская его руку.

— Если нужно думать о ней, думай, — потянула она его за руку. — Я чувствую, вы с ней были не просто любовниками. Это не моё дело, но я чувствую. Ты был с ней не только ради постели. Нет… — она прижала ладонь к губам Николая. — Ничего не говори. Нужно думать — думай. Я не обижусь. Только не вслух, хорошо?

— Хорошо, — согласился Николай и осторожно потянул Сашу к себе. Она улыбнулась и уселась ему на колени, обняв и уткнувшись лбом в плечо. И тихонько запела ту самую колыбельную, или что это такое. И вновь её пышные чёрные волосы на свободе, струятся подобно воде. Такие тонкие! Сколько же хлопот с ними каждый день!

— Что это за песня? — спросил Николай. Саша отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Бабушка такую пела. Это кельтский язык. Ну, то есть валлийский, — поправилась она тотчас. — Бабушка говорит, что эта колыбельная отгоняет злых духов и приносит добрые сны.

— Ты в это веришь? — Николай смог не улыбнуться.

— Верю, — тряхнула головой Саша, и по волосам за её спиной пробежала волна. — Ты ведь тоже поверил во что-то новое. Принял что-то, во что раньше ни за что бы не поверил. Верно? Спрашивай, — попросила она, и чуть сильнее сжала плечи Николая. — Не будем молчать, ладно? Если хоть что-то не так, спрашивай.

— Когда ты сказала, что не знаешь, чем не устроила Коршунова, ты отвела взгляд. Раньше и потом ты так не делала. Я задал неприятный вопрос?

— Ты почувствовал, — улыбнулась Саша. — Нет, просто я сказала не всю правду. Как только меня приняли на работу, многие захотели затащить меня в постель. И Коршунов первый. Сначала намекал, много чего обещал. Потом уже прямым текстом. — Саша посмотрела в глаза Николая. — Я отказала, очень вежливо. Но некоторые люди не понимают слова “нет”.

— “Если девушка сказала 'нет', это означает 'может быть'?”

— Мне не нравятся пошлые шутки, Коля. Не повторяй больше, ладно? Да, именно так он себя и ведёт.

— То есть ты знаешь, кто и почему сделал тебя “девочкой на побегушках”.

— Знаю. И не сержусь на него. Я добилась чего хотела, и больше он ко мне не клеился. Ты спросил из-за его отражения, да?

— Да, — признал Николай. — Немного беспокоюсь. Но Лёня говорит, что видел Коршунова и остальных, сегодня и раньше. Все живы и здоровы.

Саша покивала.

— Тогда не беспокойся. Да, там страшное место. Может, и он там побывал, не знаю. Не хочу спрашивать. Пора спать? Или у тебя ещё есть силы? — Глаза её улыбались. — Хорошенько подумай! Меня лучше не огорчать!

— Есть, — осмелился сказать Николай, и Саша, звонко рассмеявшись, крепко обняла его.

33. "Ч"

Леонид утром позвонил, и попросил проверять каждые несколько часов состояние и синхронизацию нового офиса. Насчёт остального предложил не париться, единственное — всегда оставаться на связи. Ну, с этим легко.

— Как только всё решится, попрошу отпуск, — заявила Саша. — Для нас с тобой.

— Съездим к твоим родителям?

— Они сами предложат, — покачала головой Саша. — Так было всегда.

— Они уже знают про нас с тобой?

— Мне кажется иногда, что они всё и всегда знают, — вздохнула Саша. — Я им не писала. Нам всё равно потребуется отпуск, чтобы съездить туда. По обычаю, мы должны провести ночь там, в доме, где я выросла.

— Интересные обычаи у посвящённых, — покачал головой Николай.

— Не у посвящённых, у нашей семьи, — уточнила Саша. — В этом доме живёт уже шестое поколение Черновых.

— И все были посвящёнными?

— Начиная с прапрабабушки и её семьи. Не переживай. Правда, обычно мама советует, на кого обратить внимание…

— Мама выбирает пару каждому из детей?

— Нет. Советует. Я не обязана соглашаться. И даже если она будет против моего выбора, я могу сделать по-своему. Мама когда-то сама так сделала — сбежала с папой, и жили отдельно, пока бабушка его не приняла и не благословила, — улыбнулась Саша. — Надеюсь, до такого не дойдёт, уже почти двадцать первый век. Сходим в магазин? Мне нужен стиральный порошок — стирки накопилось, пора запускать. И Розе нужен запас корма.

— Пять минут, — указал Николай. — Сейчас закончится сверка офисов, и пойдём.

С утра было ветрено и промозгло, а потом выглянуло Солнце. Город, присыпанный свежим искристым снегом, сразу стал нарядным. Саша первым делом бросилась к ледяным скульптурам — пока предыдущим вечером они проводили “проверку на детекторе лжи”, у неё во дворе вовсю трудились мастера по ледяному искусству.

Сашу было не оторвать — с восхищением переходила от одной композиции к другой, и не забывала делать фотоснимки.

— Какая прелесть! — повторила она в сотый, наверное, раз. — Всё, теперь в магазин. А тебе понравилось?

— Некоторые — очень хороши, — согласился Николай. — Особенно Змей Горыныч и избушка на курьих ножках.

— Точно-точно! Мне они тоже очень понравились. Автомобиль на дальней стоянке, второй слева в третьем ряду, — добавила Саша, понизив голос. — Оттуда за нами наблюдают. Люди в автомобиле меняются, но сам автомобиль один и тот же.

— Как ты только заметила! — покачал головой Николай.

— Не смотри прямо в их сторону, ладно? Я почувствовала. Неприятное такое внимание, они ведь в наши окна в бинокль смотрят.

— Надеюсь, не прослушивают, — покачал головой Николай. — Это можно делать через окна, лазерным лучом.

— Об этом я не подумала… — на лице Саши несколько секунд держалась растерянность. — Ладно, уже всё равно поздно. Если подслушивали, им же хуже. Пусть завидуют!

В магазине зоотоваров Сашу узнали и встретили улыбкой. Улыбнулись и Николаю — а для Саши достали из-под прилавка два объёмистых пакета — один с сухим кормом, другой с влажным.

— Специально заказываю, — пояснила Саша. — Это та фабрика выпускает, где папа работает. Самый полезный корм для кошек. Они с мамой ежегодно делают множество тестов. Может, слышал?

— Нет, пока не слышал, — признал Николай. — Интересно, как ты таскала эти пакеты? — Вопрос резонный: в одном двенадцать килограмм веса, в другом восемь.

— Курьера вызывала. Справишься или вызвать?

— Справлюсь, не вопрос, — заверил Николай. — Куда идём за порошком?

— В соседний магазин, — указала Саша на стеклянные двери впереди. — Подожди здесь, я быстро.

Николай кивнул и проверил мобильный — пришло ещё два монитора состояния. Судя по ним, в главном офисе всё штатно, и его очередного “тайного проникновения” не заметили. В новом офисе тоже всё в норме. Ожидание изматывает — быстрее бы уж всё решилось. Леонид отказался пояснять все подробности. “Вам и так нужно быть готовыми сидеть с утра до вечера не пойми сколько”, пояснил Леонид, “так что не грейте голову остальным”. С намёком, что ни одно важное решение он единолично принимать не станет. Что ж, тогда немного проще жить.

Николай вздрогнул. Что-то привлекло его внимание… что именно? Он посмотрел в зеркало справа от себя и вздрогнул: мимо витрины по улице, прошёл, несомненно, Коршунов. В пуховике, к уху прижат мобильный — с кем-то разговаривает. Постойте, что он тут делает? Живёт он точно не здесь, не женат, родственников тоже здесь не водится. Тогда почему?

Впрочем, это неважно. Может, он тут квартиру покупать собрался, или любовница у него поблизости живёт. Но и это странно — Коршунов брезговал ходить пешком, и фактически открыто презирал тех, кто не ленился разминать конечности прогулкой. Ладно, это тоже неважно. Николай отвернулся, сделав вид, что говорит по мобильному, поглядывая иногда в сторону зеркала. Наконец, Коршунов скрылся из виду. Идёт он в сторону, противоположную дороге в дом Саши, и это тоже хорошо.

— Всё, я готова! — Саша потянула его за рукав. — Что случилось, зачем притворяешься?

Всё-то она видит и понимает! Николай рассказал вполголоса, кого и где он только что видел, и Саша тоже удивилась.

— Но он живёт в другом конце города! И девушка его там же где-то живёт.

— Откуда знаешь про девушку?

— Он по сто раз в день с ней созванивался, — пояснила Саша. — Если честно, немного надоедал такими звонками. Говоришь, он в другую сторону ушёл? Замечательно. Идём, и можешь пока придумать, что хочешь на обед.

— Исполняешь желания? — улыбнулся Николай.

— Для тебя — да. А ты исполняешь мои!

Дома Саша выдала ему несколько бытовых поручений, а Роза внимательно проследила, как человек их выполняет. Не удивлюсь, если она умеет докладывать хозяйке, что да как, подумал Николай с улыбкой. Одним из поручений была полная чистка лотка кошки — высыпать остатки старого наполнителя, вымыть и выскоблить, высушить и насыпать новый. Едва дело было сделано, Роза использовала лоток по прямому назначению, потребовала убрать в нём и проследила, как убирают.

Точно, проверка качества обслуживания. Даже дома от этого не скрыться!

Помогать на кухне не нужно — а Саша попросила не подглядывать, иначе не будет сюрприза. Но и по запаху стало ясно, что на первое будет что-то из курицы, а на десерт — что-то с участием яблок. Николай вернулся в спальню и взял с полки те самые солнечные часы. Саша, помнится, указала отдельно, где инструкция к ним.

Инструкция есть только на английском, французском и немецком языках. Не беда, любой уважающий себя системщик свободно владеет английским. Николай включил настольную лампу рядом с компьютерами и положил солнечную лампу рядом. Выглядит как часы — собственно, это и есть часы, тонкая плёнка-экран на жидких кристаллах. Стоит сдвинуть — и виден излучатель, блок светодиодов. И блок мощный, лампа разогревалась стремительно.

Прочитав технические характеристики, Николай на несколько секунд утратил дар речи.

— Не может быть! — сумел он произнести. Максимальный световой поток — шестьдесят восемь тысяч люмен, энергопотребление при максимальной светоотдаче — двести семьдесят пять ватт. Не бывает настолько производительных светодиодов! И, если на то пошло, аккумуляторов таких тоже не бывает: максимальную светоотдачу лампа способна держать непрерывно почти полчаса. А в лампу вставлено четыре пальчиковых аккумулятора. Николай вынул один — незнакомая марка, “Alatrix”, а выходные данные напечатаны настолько мелким шрифтом, что без лупы не прочесть.

Где же можно взять такое чудо техники? Николай вернул аккумулятор на место, включил лампу в режим ожидания — ночника — и посмотрел на индикацию. Всё верно, заряд сто процентов, ожидаемое время работы в выбранном режиме — полтора года непрерывно. Очень смешно. А вот этот ползунок регулирует яркость, а вот этот — сечение и размеры луча. Николай поиграл несколько минут и с тем, и с другим (не выводя лампу на максимальную мощность), и выключил устройство.

С ума сойти. По-другому не выразиться. Николай не поленился проверить, где можно купить хоть что-то подобное, и понял — нигде. Посмотрел на адрес фирмы-изготовителя на паспорте прибора, поискал сведения о ней в Интернете — нет такой фирмы, нет такого города, где она расположена, нет такой улицы.

Весело. На самой лампе и вовсе нет торговой марки — вообще чего-либо, годного для опознания. Не разбирать же! Николай продолжал вчитываться в технический паспорт, всё ещё не веря своим глазам, когда Саша подошла и села на соседний стул.

— Хорошая вещь, правда?

— Слов нет, насколько хорошая, — согласился Николай. — Ума не приложу, где такую делают. Но в Интернете такое точно не купить.

— Мама такие привезла с одной из научных конференций. И солнечные лампы, и фонарики разные, и всё такое. У меня в сумочке есть фонарь, той же фирмы. Тоже очень мощный и удобный.

— И давно привезла?

— Год с небольшим назад. Идём обедать? Я потом подробнее расскажу, если это важно.

На первое был рассольник, любимый суп Николая; на второе — курица, тушёная с овощами, тоже из разряда любимых блюд. О десерте Николай ничего не сказал, им оказался яблочный пирог со взбитыми сливками.

— Божественно, — повторил Николай заключение Леонида. — По-другому и сказать не могу. Спасибо! — он поднялся и довольная Саша обняла его. — Ты сама всё готовишь? Я заметил, что на всех вечеринках ты никогда не ела никакую пиццу и тому подобное.

— Я должна знать, что я ем, кто и из чего приготовил, — пояснила Саша, — и не прикасаюсь к мусорной еде. Я нашла несколько очень хороших ресторанов, там готовят из хороших продуктов, и повара очень умелые. Я у них заказывала нам на корпоративы.

— У тебя много времени должно уходить на всё это, — покачал головой Николай. Саша кивнула. — Совсем никаких полуфабрикатов?

— Почему никаких? Просто я должна знать, из чего они приготовлены. Хочешь помочь?

— Раз мы вместе, и хозяйство одно — да, хочу.

Саша присела на свой стул.

— Хорошо, — согласилась она. — Тогда выбери, чем можешь помочь, и делай. Ну и если я попрошу.

— Договорились, — кивнул Николай. Саша положила свою ладонь поверх его.

— Ты умеешь готовить, — заметила она. — Может, немного, но умеешь. И тебе нравится есть то, что сам готовишь. Верно?

Тут она права. Одно из развлечений Анны: приготовь мне вкусное, если хочешь, чтобы я осталась. Нет, приготовь сам, своими руками! Николай и до Анны не питался одними только пельменями и пиццей — освоить приготовление отбивных, тушёных овощей и того самого рассольника оказалось несложно. Кто знает, откуда всё это — в роду Николая не было известных ему профессиональных поваров. Пока Анна вертела им, как хотела, готовить самому, хотя бы по выходным, стало привычкой, и успел освоить несколько новых блюд.

— Тогда приготовь мне как-нибудь — что сам захочешь!

— Договорились, — кивнул Николай. — Хоть сегодня. Только меню у меня уж точно ограниченное.

Саша улыбнулась и отвела взгляд. Николай рассмеялся и сжал её ладонь сильнее.

— Чувствую себя мартовской кошкой, — покачала Саша головой. — Нужно отвлечься, так тоже нельзя. Ты хотел больше узнать о лампе?

— Да, не расскажешь чуть подробнее? О всей этой технике безопасности?

— Да, как только здесь закончим.

Николай кивнул и принялся заряжать посудомоечную машину.

— …Они не терпят света, даже слабого. Любой свет их разрушает, но солнечный — сразу же, насовсем. Если только они не в оболочке.

— Умеют под что-то прятаться? Они настолько умные?

Саша отрицательно покачала головой.

— Нет, они глупые. Ну то есть совсем не умеют думать. Но ими можно управлять, а сами они умеют заражать живое. Ну, проникать в живое и постепенно съедать его изнутри. Так они могут спасаться от света какое-то время.

Николаю стало не по себе.

— И как же их тогда опознать?

— Животные их чуют — собаки, кошки. Почти все животные и птицы умеют. Многие посвящённые могут, у всех это по-разному. А если не обучен, то… — Саша показала пузырёк с живой водой. — Это внутрь. На какое-то время сможешь опознавать их на расстоянии. Вообще ощущать и чувствовать намного больше.

— Почему же ты сказала, чтобы я был с ней осторожен?

— Это может быть опасно, если ты раньше её не пил. Она может и убить.

— Хороша “живая вода”, — усмехнулся Николай. — Скорее уж “мёртвая”.

— Мёртвая тоже есть, она убивает всё живое, — спокойно пояснила Саша. — Не смейся. Это же просто термины! Живая вода в самом деле заживляет раны. Не знаю, может ли оживить убитого, — улыбнулась Саша, — и проверять не хочется, но раны точно заживляет, и лечит от многих болезней. Ну, мобилизует организм, чинит все его системы. Ты же и сам видел.

Да. Видел. Саша капнула последнюю пару капель живой воды из пузырька себе на ладонь, и когда они спустились к Леониду, на ладони даже следа от пореза не осталось.

— И живую воду можно приготовить, — заключил Николай. Саша кивнула.

— Я не знаю, как. Знаю, где, но мне нельзя пока говорить об этом, прости.

— Нет, всё в порядке. Дай угадаю — Роза тоже её получает, верно?

Саша кивнула.

— По три капли на язык, каждые три дня. И я добавляю по две капли в её мисочку с водой, когда меняю воду. Вода после этого не портится, в ней не заводится всякая гадость.

— На этом можно сделать состояние, — не удержался Николай. — Прости. Если об этом мало кто знает, значит, посвящённые сумели сохранить всё это в секрете.

— Да. Один из секретов. Ты ведь понимаешь, почему нельзя просто отдать живую и мёртвую воду всем людям?

Легко понять. Ясно, кто приберёт этот секрет, кому достанется и живая, и мёртвая. И если мёртвая действительно убивает всё живое… Николай встал и прошёлся от стола до окна, и обратно. Задержался у окна. Та самая машина всё ещё на месте. Виден дымок за её кормой — двигатель включен. Что там у них в багажнике, сплошь канистры с бензином? Они же не смогли бы высидеть без обогрева. Да и пёс с ними.

— Представляю, какая это ответственность, — заключил Николай. Саша серьёзно кивнула. “Она даже не требует держать это в тайне”, подумал Николай. “А у меня даже мысли нет делиться этим знанием с кем попало…”

— А если… — начал Николай, и Саша посмотрела на него странным взглядом. Николай подавился продолжением фразы. И вспомнил, что она сказала ему, когда впустила домой в канун Нового Года. — Понял. Ты не любишь вопросов в условном наклонении.

— Да. Каждым таким вопросом ты делаешь другое будущее возможным. Притягиваешь его. — Саша указала ему жестом — присядь. — Понимаешь? — Серьёзное, сосредоточенное выражение лица. Она всей душой верит в то, что говорит.

— Трудно такое понять. Я стараюсь. — Николай выдержал её взгляд. Саша долго не отводила взгляда и кивнула.

— Да, тебе просто нужно время. Мне его потребовалось очень много. — Она поднялась на ноги. — Я положила один запасной фонарик на комод. Пожалуйста, держи его при себе. Там есть маленькая такая синяя кнопка — включает самый опасный для живых теней свет. Но он и для наших глаз очень опасный, будь осторожен. Рядом зарядное устройство. — Саша посмотрела на часы.

— Чего-то ждёшь?

— Да, стирка сейчас закончится. У меня не хватило отдушки — сходишь, пока я занимаюсь? Я сейчас напишу на бумажке, что именно купить. Все варианты.

Когда дверь за Николаем закрылась, Саша проследовала в спальню и встала перед зеркалом. Роза тут же прибежала и села у ног хозяйки.

— Шанни? — позвала Саша и улыбнулась. — Да. Я хотела попросить, если ты не против… да-да, именно это. Я чуточку волнуюсь! Ой, спасибо, большое спасибо!

“Я сошёл с ума”, думал Николай, следуя в сторону супермаркета и с наслаждением вдыхая морозный воздух. Дома у Саши воздух всегда свежий — как добивается? Проветривает, конечно, но когда выходишь в подъезд, иногда хочется задержать дыхание и привыкнуть.

Итак, он сошёл с ума. За минувшие четыре дня двухтысячного года он узнал, что в мире есть совершенно реальные ведьмы, колдуны — ну то есть чародеи. Что можно провалиться в зазеркалье, в “тёмное зеркало”, и там тебя вполне может сожрать жуткая пакость, больше всего похожая на “нечто” из одноимённого фильма. А ещё оттуда могут выползти живые тени, а ещё кошки умеют понимать человека и читать его мысли, а ещё есть живая и мёртвая вода. Осколки стекла, которые испаряются от яркого света.

“Почему я такой спокойный?” подумал Николай, ещё раз перечислив в уме всё то, чего, для рационально мыслящего человека, не существует. Не может существовать, раз официальная наука об этом не знает. А кто сказал, что не знает? Может, и среди академиков есть посвящённые? И если Саша обладает только крохами умений, и называет себя бездарностью, что могут по-настоящему одарённые?

Жуть просто!

Николай быстро нашёл второй по списку вариант, и уже через три минуты вышел в то самое фойе, в котором когда-то ждал, пока Саша купит стиральный порошок.

— Николай Петрович?

Николай оглянулся. Коршунов Сергей Геннадьевич. Расстёгнутый чёрный пуховик, а под ним, это видно — Коршунов в том самом костюме, в котором был на новогоднем корпоративе. И ещё двое каких-то типов за его спиной. Все пуговицы на Коршунове застёгнуты доверху — и на пиджаке, и на рубашке. Странно, ну да ладно. И с каких пор гений продаж обращается к системщику по имени-отчеству?

— Да, Сергей Геннадьевич?

— Нам нужно поговорить, Николай Петрович. Лучше всего в главном офисе, в присутствии руководства.

— Что-то случилось? — Николай достал из кармана мобильный, и двое людей в чёрных очках и, как и сам Коршунов, в чёрных пуховиках, сделали шаг вперёд. — Я просто смотрю сообщения, — пояснил Николай. — Всё спокойно, тревоги нет. Что случилось?

— Речь о вашем вторжении в главный офис накануне, — произнёс Коршунов. Зачем ему чёрные очки? Никогда ведь не носил. — Полагаю, уголовное преследование не в ваших интересах.

Николай рассмеялся. Расхохотался. От души — проходящие мимо люди посмотрели на него с удивлением, некоторые улыбнулись.

— Вы серьёзно, Сергей Геннадьевич? Вторжение? Я сотрудник “Крепости”, у меня пропуск на круглосуточный доступ в офисное здание. Хорошо, вызывайте милицию. Или мне вызвать?

Николай понимал, что рискует — Леонид заверил, что нет и не может быть никаких свидетельств, что они трое тайком бывали в главном офисе. Ни видеозаписей, ничего. И всё равно не стоило бы так нарываться, но… очень уж странно всё это. И то, как Коршунов ходит и говорит — словно подменили человека.

— Вызывайте милицию или дайте пройти, — посмотрел Николай в глаза Коршунова. Говорил спокойно, уверенно. И Коршунов… отошёл в сторону, как и те двое. Николай спокойным шагом вышел из магазина и направился в сторону дома Саши. Быстрым шагом.

Он уже подносил телефон к уху, когда оглянулся — посмотрел боковым зрением — и понял, что те трое следуют за ним. На расстоянии двадцати-тридцати шагов, не отставая. Ладно. Николай убрал телефон от уха и, время от времени “поглядывая” назад, отправил короткое сообщение Леониду, и, чуть помедлив — Саше. Чёрт, и не оторваться толком — машину утром не прогревал, от снега не чистил — быстро сесть в неё и уехать не получится. И наводить эту весёлую троицу на квартиру Саши ой как не хочется.

Так. Идём и думаем, как быть. И думать нужно быстро.

Ответ от Леонида. Если получится — уйти чердаками, если нет — указан адрес, где минут через пять будет машина. Это уже вариант, но придётся пробежаться.

Сообщение пришло, когда Саша загружала второй комплект стирки. Тут же прибежала Роза и встревоженно мяукнула. Саша бросилась в спальню, к зеркалу.

— Шанни? Что?? Ты уверена?! Всё, я уже бегу, спасибо тебе! Роза! — Саша присела на корточки. — Ты остаёшься. Охраняй, ладно?

Саша схватила со стола солнечную лампу и, на всякий случай, флакончик с живой водой. Только бы успеть!

Все трое так и следовали, держа дистанцию, и видно — если побежать, бросятся следом. Момент нужно выбирать очень и очень точно. Так, фонарик в кармане, для “синего режима” нужно нажать вот эти две кнопки. Готов.

Николай приближался к подъезду, в котором живёт Саша, когда дверь в подъезд распахнулась, и Саша выбежала наружу.

— Сюда! — позвала она. — Быстрее сюда!

Вот чёрт! Николай оглянулся — те трое бросились бежать в их сторону. Ладно, теперь “план Б”, каким бы он ни был. Они с Сашей вбежали в подъезд, и внешняя, стальная дверь начала закрываться, но очень, очень медленно… Николай потянул её на себя что есть мочи.

— На чердак! — приказал Николай, не оборачиваясь. — Быстро поднимайся, нужно успеть уйти!

Не смог удержать, дверь распахнули, и в следующий момент все трое преследователей попытались ворваться в подъезд.

По счастью, тамбур очень уж узкий, втроём туда одновременно не втиснуться. Николай отступил за следующую дверь, держа её что есть сил, а затем отошёл на шаг и пнул с размаху — когда с той стороны дверь потянули неодолимо, и стало ясно — ручка вот-вот оторвётся. И отскочил, поднимая фонарь.

Похоже, попал Коршунову по лицу — разбил ему очки, Николай успел увидеть царапины на лице менеджера по продажам. Коршунов молча размахнулся — Николай успел увидеть, что в руке противника что-то есть — попытался прикрыться другой рукой, забыв, что так и держит пластиковый пакет с порошком — отдушкой.

Пакет взорвался бело-синим облаком; и Коршунов, и двое остальных, застрявших в тамбуре, отшатнулись, защищая лица ладонями. А рядом с Николаем возникла Саша — словно из ниоткуда.

Саша толкнула его к стене. Николай успел увидеть в другой её ладони солнечную лампу, и постарался защитить, насколько возможно, лицо. А затем в ладони Саши зажглась звезда.

Николай увидел, что Коршунов вспыхнул подобно свече. Нет, словно термитная шашка — ослепительно и жарко. Кто-то из его спутников тоже загорелся — трудно было понять все подробности, настолько ярко сияла лампа. Волны жара накатили из тамбура; вновь взвихрился и угас огонь, а затем рукотворное Солнце померкло.

Их осталось двое — Николай, сидит на ступени, опираясь ладонью о стену; Саша рядом, готовая вновь включить лампу. Николай растрёпанный, взъерошенный, но в целом невредимый. Только костяшки правой руки разбиты — всё же врезал кому-то, выходит. Едкая бело-синяя пыль отдушки всё ещё висит в воздухе, и всё вокруг в порошке — пол, перила, первые несколько ступеней. И жаркий, душный воздух, едкий привкус гари.

И два холмика пыли в тамбуре, последние искорки тают над ними в воздухе. Пепел? Или что это? Саша спросила взглядом — всё хорошо? — и, получив утвердительный ответ, шагнула вперёд и вновь включила лампу, направив её на пепел. Николай увидел, как холмики пепла тают, рассеиваются, расходятся облачками дыма.

И тут распахнулась дверь ближайшей к лестнице квартиры, и наружу вышла женщина лет сорока. Николай узнал её — работает в том самом супермаркете, видел её утром. Саша едва успела выключить лампу, когда скрежетнул замок.

— Что здесь творится?! — начала женщина грозно. Затем Саша оглянулась, и женщина вздрогнула и… заулыбалась.

— Сашенька! Ой, как хорошо выглядишь! Николай Петрович, вы что, упали?! — заохала женщина и бросилась помогать. — Ничего не повредили?

— Нет, просто споткнулся, — пояснил Николай, и улыбающаяся Саша кивнула. — Спасибо! С Новым Годом вас!

— Мы тут намусорили, Анна Викторовна, — добавила Саша извиняющимся тоном. — Пакет порвался. Мы уберём! Можно попросить у вас щётку и совок?

— Разумеется! Ох, что-то гарью тянет — опять, поди, мальчишки газеты жгли!

Минут через пять в тамбуре и поблизости стало чисто. Николай собирал пыль и мусор в чёрный пластиковый пакет, и одна мысль так и вертелась в голове: два холмика пыли. Значит, третий сбежал. И что он успеет натворить?

Едва входная дверь закрылась за ними, Саша бросилась Николаю в объятия. Всхлипнула, но почти сразу же взяла себя в руки. Роза вилась вокруг ног людей, встревоженно поглядывая им в лица.

— Это не люди, — пояснила Саша после того, как они оба успокоились, обработали Николаю ссадины и посидели на кухне, просто глядя друг другу в глаза. — Это важно, Коля. Это были уже не люди.

— Их съели живые тени?

Саша кивнула.

— Это ужасно, я знаю. Ужасная смерть. Ты говоришь, был ещё третий. Ты уже понял, наверное — если их ранить, свет убивает их почти сразу же, они будут очень уязвимы. Главное, не дать им прикоснуться к себе.

— Но ведь нужно сообщить! Не знаю — в милицию, куда-то ещё! Кому положено сообщать?

— Я уже сообщила, — пояснила Саша неожиданно спокойным голосом. — Со мной свяжутся.

— Там такое творилось, — добавил Николай минуты через две, выпив залпом стакан воды и дождавшись, когда руки перестанут трястись. — В тамбуре, на входе. И никто ничего не заметил?

— Это самое страшное, — согласилась Саша. — Если они поймают тебя, бесполезно звать на помощь. Обычные люди, неподготовленные, просто не обратят внимания.

— А камеры?

— На камерах будет темнота. И только. Я успела заметить, у третьего тоже было ранено лицо. Он не осмелится напасть в одиночку, он будет прятаться от любого света. Пока он ранен, за ним остаётся след… — мобильник Саши зазвонил. — Пожалуйста, пройди в спальню и закрой дверь! — попросила Саша, и Николай послушался.

Роза юркнула в комнату, прежде чем он закрыл дверь. Николай опустился на стул. Кошка запрыгнула человеку на колени и принялась громко, самозабвенно мурлыкать.

— Спасибо, Роза! — Николай откинулся на спинку стула и закрыл глаза, не переставая гладить кошку по голове.

И тут зазвонил его телефон. Роза тотчас спрыгнула на пол и уселась, глядя Николаю в лицо.

— Коля? Что там у вас? — голос Леонида.

— Коршунов и его люди скрылись. — Не бог весть какое объяснение, но как сказать ему правду? — Мы у Саши в квартире, пока всё тихо.

— Ясно. Коля, у нас началось. Действуем по “плану А”. Нужно, чтобы вы появились в новом офисе, как можно быстрее. Мой человек ждёт вас в том самом месте. Я прислал тебе письмом его фото, скинул номер машины. Сможете приехать?

— Сделаю всё возможное, — поднялся Николай на ноги. Меньше всего хотелось куда-то ехать и что-то делать. Больше всего хотелось проснуться.

34. Круговорот

Звонки, письма, снова звонки, снова письма…

Вот скажи кому-нибудь, что сейчас среда, самое начало новогодних каникул! Все словно с цепи сорвались — столько звонков от клиентов не было даже в дни больших обновлений и крупных акций.

…Саша вышла из кухни и застала Николая, быстро набирающим что-то на клавиатуре ноутбука.

— Леонид говорит, мы очень нужны в новом офисе, — пояснил он. — Что-то там началось, по его словам. Едешь со мной?

— С тобой! — решительно подтвердила Саша. — Я доложила, кому положено — о том, что случилось. Со мной свяжутся, если будет нужно. Собираемся?

— Собираемся, — подтвердил Николай. — Только скажи Розе, что мы можем задержаться. Я не знаю, надолго ли это.

Саша посмотрела на часы. Половина четвёртого пополудни.

— Да, я скажу ей, — согласилась она. — Пять минут! Одевайся, я быстро!

…Когда они прибыли в новый офис, там была примерно треть сотрудников-”продажников”, половина из тех. поддержки и двое бухгалтеров, включая Таисию Филипповну. Неплохо поработал Леонид! Готовых рабочих мест оказалось маловато — и Николаю тут же нашлось дело.

Удивительно, но никто ни о чём не шептался, никто не выглядел встревоженным, вообще не было заметно, что людей “вынули из отпуска”. Выглядело, словно обычный рабочий день.

— Я нужна там, в отделе продаж, — пояснила Саша, когда они пересеклись с Николаем на кухне. Николай выпил чашечку кофе — Саша ограничилась водой. — Пожалуйста, не забудь поужинать! Похоже, мы тут надолго.

Не они одни. Леонид сам не появлялся — и, поскольку ничего не писал и не звонил, можно было сделать вывод, что совсем уж плохих новостей нет.

Незаметно пришло время ужина — Саша отыскала Николая, погружённого в настройку очередного рабочего места, и силой заставила поесть. Потом улыбнулась, поцеловала в лоб, и попросила через полчаса зайти к ней, в отдел продаж.

…Леонид возник в новом офисе неожиданно, примерно в восемь вечера, и вызвал в свой кабинет Сашу и Николая.

— Всё очень странно, — пояснил он. — В общем, во главе заговора Коршунов и его заместитель, Терентьев. Оба исчезли. Не выходят на связь, никто их не видел уже часа три. Они, сообща, сумели приобрести шестьдесят два процента акций — а я сумею доказать незаконность такого приобретения. Не буду утомлять подробностями — вы и так в заботах. Ребята, мне очень нужно, чтобы этот офис ударно поработал ещё сутки, пока я разбираюсь с ситуацией.

— Сколько сможем, — кивнула Саша. — Если очень нужно, продержимся хоть сутки. С небольшими перерывами. — Она посмотрела на Николая, и тот кивнул. — Но мне нужно будет хотя бы два раза побывать дома, хотя бы полчаса. Роза будет очень нервничать.

— Это легко устроить, — согласился Леонид. — Огромное спасибо! Всё, я лечу, если эти два перца не выйдут из тени в ближайшие часы, завтра утром станет спокойнее.

Николай вернулся к настройкам и конфигурации рабочих мест и всего прочего — и успел заметить несколько неловких попыток вторгнуться и перехватить управление извне — заметил и принял меры. Но после того, как вся входящая почта стала приходить в новый офис, а у самых крупных клиентов перестали приниматься сообщения из прежнего офиса, возможностей устроить хаос у “вероятного противника” стало намного меньше.

Основной легендой был переезд и авария на мощностях в прежнем офисе. Всего через шесть часов суеты и оперативной работы с клиентами удалось сбить волну, остановить панику. Что бы там ни задействовал Леонид, он действительно умеет быстро принимать решения в кризисной ситуации.

Николай осознал, что как только пытается устроить себе очередной небольшой перерыв, мысли вновь и вновь возвращаются к той жуткой картине — как Саша включает солнечную лампу, и Коршунов, или что это уже было, вспыхивает бенгальской свечой, и за несколько секунд превращается в кучку пепла. И так вновь и вновь.

— Хватит, — остановила его Саша, когда он вновь попытался сварить себе кофе. — Идём. Тебе нужно отдохнуть, ты сейчас свалишься!

Николай пытался протестовать — но кризиса с рабочими местами уже не было: Леонид организовал работу тех, кто остался, в три смены — где это было возможно — и люди показали, что на них можно положиться. Никто не подвёл.

Саша за руку привела его во второй из четырёх гостиничных номеров — ключи от него Леонид им выдал сам. Без лишних слов провела его в спальню — и, когда Николай попытался обнять её там, дала ему по рукам. Легонько.

— Я не буду заниматься любовью в офисе, — пояснила Саша спокойно, и Николай смутился. — Не обижайся! Всё ещё будет, а сейчас тебе нужно отдохнуть. За полчаса ничего не случится!

Она проследила, чтобы Николай разделся — достаточно, чтобы улечься в постель — и разделась сама.

— Если я лягу рядом, сумеешь держать себя в руках? — спросила она. — Если нет, я уйду в соседний блок.

— Смогу, — отозвался Николай не сразу. Потребовалась немалая сила воли — невзирая на свинцовую, отупляющую усталость, ничего не мог с собой поделать.

Саша улыбнулась и села ему на колени.

— Раз, два, три, четыре, пять… — повторила она, а затем Николай осознал, что он одет, что сидит на краешке застеленной уже постели, что Саша вновь сидит на его коленях — одетая и с заплетённой косой — и что он вполне бодр. Судя по часам, прошло двадцать три минуты с момента, как они вошли в гостиничный блок.

— Так нельзя делать часто, — пояснила Саша. — Это не очень полезно. Но сутки мы так продержимся, если нужно. Потом придётся отоспаться по-настоящему, и всё. Ты должен быть голоден — идём!

…Да, он был голоден. Зверски. Они не то поужинали, не то позавтракали, и вернулись в бой. Как раз заступила третья — ночная — смена, и забот хватило. Как бы хорошо ни было всё настроено, постоянно требовались мелкие, но частые хлопоты.

И ещё шесть часов миновало — за окном уже брезжило хмурое ненастное утро, но Леонид, удивительно бодрый, вновь появился, и сообщил, что вероятный враг дезорганизован, что всё удастся решить без крайних мер, и что осталось продержаться каких-то восемь-девять часов. И разрешил Саше и Николаю съездить домой.

Роза, разумеется, встретила хозяйку и Николая и гневно доложила, насколько они неправы. Затем сменила гнев на милость, и помурлыкала наскоро, минут по пять, на руках у каждого. А затем Николай осознал, что усталость возвращается, и возвращается стремительно.

— Сейчас, я всё устрою, — пообещала Саша, и вскоре ”раз, два, три, четыре, пять” повторилось снова. И снова Саша спросила, сможет ли он сдержаться, и не прикасаться к ней.

— Я сама еле держусь, — пояснила она. — Но если сейчас начнём, точно уже никуда до вечера не приедем.

Они справились. Оба. А когда Николай проснулся, через двадцать с небольшим минут, ему вначале показалось, что он видит сон — очень похожий на реальность.

Почти не было звуков. Было изображение — но казалось, что каждые несколько секунд происходит “наплыв”, как в кино, часть времени окружающий мир скрыт под завесой мглы. Николай открыл глаза, осознал, что он ещё под одеялом, и увидел, что Саша, стоящая к нему спиной, расчёсывает волосы и начинает заплетать косу.

Наконец-то он это увидел! Но почему странности восприятия? Затемнения эти каждые несколько секунд, тишина… Николай смотрел и не мог оторваться. Саша заплела косу — только к завершению этого действа Николай осознал, что на Саше не было никакой одежды — а затем облачилась в тонкое трико, и принялась делать гимнастику. Странную, очень странную — походило то на танец, то на показательные выступления в каком-то виде боевых искусств — но глаз было не отвести. И зачем она заплела косу, если сейчас взмокла, ведь невозможно было не взмокнуть? Саша закончила гимнастику, удалилась в ванную, и тут мир померк полностью. И сразу же пришло осознание, что Николай уже одет, что диван заправлен и собран, а Саша сидит на его коленях — свежая, бодрая, по ней и сказать нельзя, что она только что занималась гимнастикой в быстром темпе.

Николай посмотрел на часы. Прошло двадцать восемь минут… постойте, как такое возможно?! Она не менее получаса занималась косой и гимнастикой!

— Идём завтракать? — предложила Саша, улыбаясь. — Отдохнул? Готов к новым подвигам?

Потом расспрошу, решил Николай. Честное слово, проще считать, что всё это приснилось. И в любом случае не так много времени осталось.

— Готов! — доложил Николай, и в награду его поцеловали. В лоб.

— Если на пальцах, — пояснил Леонид, когда утром следующего дня — по возвращении Саши и Николая из дома — он вызвал их в свой кабинет, — то мы сохранили продукт за собой, и четыре пятых прежних сотрудников будут работать здесь. Уже в новой компании. Она временная, как всё уляжется — будет новая реорганизация. Как я и говорил, учредителями там будем мы трое. Вы и я. Не буду утомлять подробностями — я постарался продумать всё так, чтобы подобного бардака снова не случилось.

— Спасибо, Леонид! — улыбнулась Саша. — Но я ведь почти ничего такого не сделала.

— Сомневаюсь, — насупился Леонид. — Без вас двоих ничего бы не получилось, поверьте на слово. Разумеется, все назначенные вам премии — то, что объявлялось — всё это никуда не денется. Деньгами никого не обижу. Николай, с нами остались двое молодых дарований — из твоего отдела, системщики. Парень и девушка, оба толковые. Саша говорит, на них можно положиться, оба честные.

Саша кивнула.

— Последи пару часов, как они работают, — предложил Леонид. — Если всё штатно — я полагаю, ты уже взвёл все мониторы и всё такое — можете часа через три возвращаться домой и время от времени присматривать и консультировать. Ближайшие дни я попрошу вас появляться на час-другой, максимум. Если вдруг кризис — то насколько придётся. У дома всегда будет машина, если что — езжайте, куда нужно, за счёт компании. За вашими квартирами присматривает охрана — на всякий случай. Как дым уляжется, я устрою вам настоящие каникулы.

— Сделаем, — кивнул Николай, и Саша кивнула следом. — Что там с Коршуновым и Терентьевым?

— Не появлялись. Там много некрасивого вскрылось — они и деньги крали — сделки в обход компании, махинации с отчётностью — и так далее. Я на их месте уже бы и не появлялся.

— А девушка Коршунова? — поинтересовалась Саша, понизив голос.

— С ней связались в первую очередь. Она очень волновалась — говорит, Сергей пропал внезапно, ничего не сообщил — а в милиции заявление от неё не приняли. Во-первых, юридически она ему никто, во-вторых — ещё даже сутки не прошли. А два часа назад она сама перестала отвечать на звонки. У неё дома побывала милиция — говорят, соседи видели, что девушка заказала такси и села в него с чемоданом. Наводит на мысли, верно?

Николай вздохнул и покачал головой. Развивать тему не стали, да и дел в новом офисе ещё порядком.

— Мне это очень не нравится, — сообщила Саша. Через два с половиной часа она зазвала Николая в “их” гостиничный номер — чай пили там. — Мне сообщили, что через час после моего сигнала прибыли специалисты. Мне сказали только, что они сумели отыскать и обезвредить третьего. Надеюсь, это они эвакуировали девушку Коршунова. Она была в смертельной опасности.

— Даже не знаю, что тут сказать, — развёл руками Николай. — Но Лёня действительно гений, если сумел за неполные сутки всё разрулить. Я слышал, ты снова успокаивала “Астру”?

— Совсем чуть-чуть, — улыбнулась Саша. — Там толком ничего не поняли, и так даже лучше. Мы же, ну то есть старая “Крепость”, на сайте давно намекали на реорганизацию в связи с ростом компании и так далее. Ну вот и помогли намёки.

На её телефон пришло сообщение.

— Всё, меня подменили, — кивнула Саша. — Ты готов? Передал уже дела Жене и Жене?

Да, это забавно. Парня-системщика зовут Евгений — Евгений Смирнов, не путать с Семёновым — а девушку, соответственно, Евгения. И похоже, они друг к другу сильно неравнодушны.

— Передал. Действительно, оба толковые, мне только наблюдать и подстраховывать. Все ключевые действия могу делать только я, но почти все могу сделать дистанционно.

— Тогда идём, — поднялась Саша и вручила ему поднос с чашками и прочим. — Оставь на кухне, ладно? Там уберут.

“Женя и Женя” отыскались в новой серверной — там ещё работать и работать, не всё задействовано, не всё настроено — работы выше крыши. Оба там и работали. Правда, когда Николай вошёл, оба как-то странно вздрогнули, и девушка, Евгения, явно смутилась. И уши у них порозовели, и глаза блестят…

Ну да, понятно. Николай заметил на полу обрывок от знакомого пластикового квадрата, поднял и показал присутствующим.

— Простите, Николай Петрович! — Евгений нашёл в себе смелости посмотреть в глаза. — Больше не повторится!

Девушка, Евгения, энергично кивнула. Оба Жени в джинсах, оба в свитерах “с оленями” — нарочно, что ли? Ну хоть Евгений без бороды и пивного пуза. Хотя им всего по двадцать четыре, ещё успеет.

— Если это было в ритуальных целях, — постарался не улыбнуться Николай, — то всё в порядке. Но одного раза хватит. Если же в личных… — Он достал из кармана ключ от гостиничного номера. — Второй номер в гостиничном блоке. Чисто на всякий случай, до завтрашнего полудня. Единственное требование — оставить его в идеальном состоянии.

— Да, Николай Петрович! — пообещала Евгения и взяла ключ. — Мы правда больше не будем!

— Как минимум не попадайтесь, — посоветовал Николай. — Директор вас не поймёт. Вот что, к слову о “попасться”. У нас всё ещё очень мало видеокамер. Как будет время между установкой серверов — расставьте и подключите камеры, и начните с серверной. На плане уже всё отмечено, сетевые и силовые кабели там все на месте. Если что — вызывайте, помогу.

— Спасибо, Николай Петрович, мы справимся! — Евгения встретилась взглядом с Евгением, и тот кивнул, улыбнувшись. Девушка бросилась к Николаю и обняла. — Мы вас не подведём!

— Ни минуты не сомневаюсь. — Николай пожал руки обоим, и отбыл.

…Он минут пять ждал Сашу на вахте. К его удивлению, оба Жени спустились вместе с ней — что-то оживлённо обсуждая втроём — и помахали на прощание Саше и Николаю. И убежали вверх по лестнице, держась за руки.

— Ты их застукал, верно? — поинтересовалась Саша, едва заметно улыбаясь. — Наверное, в серверной?

— Женя призналась?

— Нет, просто у них были такие лица, когда они вышли следом за тобой… Что, устроил нагоняй?

— Была такая мысль. Леонид, если узнает, может с ходу уволить. Меня он не уволил только по дружбе. Нет, я только попросил больше так не делать. И отдал им ключ от номера. — И Николай вкратце пересказал разговор “с Женями”.

— Да, правильно, — согласилась Саша. — Иногда это просто случается. Пусть уж лучше там. — И расхохоталась, не выдержала. — Не буду расспрашивать, — посмотрела она в глаза Николаю. — Всё, домой-домой-домой! Значит, говоришь, в ритуальных целях? Надо запомнить.

35. Похищение

— У меня такое чувство, что мы там неделю сидели, а не полтора дня, — признался Николай, когда они добрались домой, к великой радости Розы, и поужинали.

— Это из-за того отдыха, — объяснила Саша. — Ну, когда я нас обоих усыпляла, и мы за полчаса отдыхали. Один раз как следует отоспимся, сразу станет легче.

Следующие несколько часов их мысли были заняты исключительно друг другом. А потом пришла ночь — долгая, жаркая и исполненная грёз.

…Утром, когда они всё же сумели оторваться друг от друга, Саша, уже одетая, повлекла его в душ — где среди прочего посмотрела, как заживает ссадина, как чувствуют себя костяшки пальцев на правой руке. Осталась довольна.

— Мне понравилось смотреть, как ты заплетаешь косу, — сообщил Николай, когда завтрак закончился, и они сидели перед чашками с чаем. Сидели, глядя друг на друга. — Минут по двадцать каждый день, верно?

— Я уже привыкла, — кивнула Саша. — Она мне нравится. Хлопот много, конечно, но меня это очень успокаивает, и есть время подумать о разном.

— А гимнастика? Я такого тоже ещё не видел.

— Это смесь. Отовсюду понемногу. Разминка для всего тела, для каждой мышцы, для всех суставов. Я старалась тебя не будить, — улыбнулась Саша. — Я и так мартовская кошка сейчас, а гимнастика заводит ещё сильнее.

— В следующий раз отвернусь, — пообещал Николай, и Саша положила ладонь поверх его ладони.

— Нет, смотри, если тебе нравится. Ты ведь почти не занимаешься, да? Ну, кроме гантелей три-четыре раза в месяц.

— Откуда ты… — Николай осёкся. Сумел не смутиться. Теперь придётся привыкать всегда говорить правду. — Понял, откуда. Да, я мало занимаюсь. Есть идеи?

Саша покивала.

— Мои упражнения тебе тоже годятся, но ты сейчас и половины не сделаешь, там нужна гибкость. Я найду тебе правильные. Но только заниматься каждый день, хорошо? Можешь вместе со мной, можешь отдельно. Твой телефон звонит!

Николай увидел, кто звонит, и включил громкую связь.

— Коля, — голос Леонида. — У нас тут проблема. Нет, в офисе всё путём, не парься. Но нужно поговорить, лучше всего без свидетелей. К вам можно подъехать?

Саша и Николай переглянулись.

— Подъезжайте когда захотите, Леонид, — подтвердила Саша.

— Буду минут через двадцать, — пообещал Леонид, и постучал во входную дверь через двадцать две минуты.

— Нет, Саша, только чай, — улыбнулся Леонид. — Вы божественно готовите, но мне сейчас нельзя задерживаться. Спасибо! Нет-нет, я подожду. Или идёмте на кухню, всё равно уже можно не шифроваться.

Пять минут все молчали, из уважения к процессу приготовления чая. А потом Леонид просто показал им стопку документов.

— …Суд?! — поразилась Саша, пролистав бумаги. — На “Крепость” подали в суд? Но за что?!

— Нарушение авторских прав. У меня есть свои люди в прокуратуре, мне шепнули. Вкратце. У нас есть набор бесплатных продуктов, кое-что с исходными кодами. “Монолит” подал в суд за нарушение авторских прав. Что-то они там заметили.

— Но разве так можно?! — возмутилась Саша. — Вы узнали об этом только сегодня? Разве это законно?

Леонид покивал.

— Можно, много чего можно. Я не сомневаюсь, что нам потом легко докажут, что повестки мы на самом деле получали, и все прочие материалы тоже. Первое заседание сегодня, через четыре часа. Наш с тобой бенефис, Коля. Я ответчик, ты — свидетель. Саша — возможно, и тебя вызовут, всякое может быть. Адвокатов я уже поднял в ружьё, охрана тоже будет. Сейчас два момента. Проверить, что там у нас в исходных кодах. Я даже не подскажу, что искать — “Монолит” ничего не поставляет в исходных кодах. Есть идеи?

— Есть, — согласился Николай. — Но то, что нужно, вещь сложная, ставить и настраивать долго. Она у меня уже есть на том рабочем месте, в старом офисе. Я за ту машину сяду, только если поставлю свою клавиатуру, свою мышь, и проверю начинку на жучки. Как-то так.

Леонид покивал.

— Давай так и сделаем. Я созвонился с остатками совета директоров — они согласны впустить тебя и вернуть рабочее место, с возвратом или без. В отдельной комнате — в общем, как скажешь. Опять же вкратце: мы с ними достаточно полюбовно разошлись — у нас есть козырь: мы можем, если что, по суду отобрать всё и истребовать компенсацию. Только брать будет не с кого — та сладкая парочка нас всех обокрала — и репутацию себе подмочим. Не думаю, что внутри нужна охрана — эскалация не в их интересах. Охрана будет снаружи. Саша? Вы с Колей?

— Может, мне лучше с вами? Послушать, кто что будет говорить?

— Думаю, она права, Лёня, — согласился Николай. — Саша чувствует ложь. То, что нужно. А я постараюсь понять, что успею.

— Добро. Тогда собираемся, — поднялся на ноги Леонид. — Спасибо за чай!

С Николаем здоровались, многие — вполне дружелюбно. Сухо посмотрел только и.о. директора, Прохоров, в прошлом — заместитель Семичастного. Возможно, сам и не участвовал в попытке захвата, но в новую структуру переходить отказался. Теперь ему разбираться с осколками былой мощи и пытаться всё привести в чувство.

— Мы подготовили комнату, — пояснил Прохоров. — Извините — никаких носителей информации с собой, никаких записей. Только то, что сможете запомнить сами. Телефон тоже оставьте — вот ключ от ячейки на вахте, заберёте на обратном пути.

Николай кивнул. Что ж, это разумно. Сам бы он потребовал чего-то подобного. Николай отправил пояснение Леониду и Саше и посмотрел на часы.

— Часы тоже в ячейку, — добавил Прохоров и слабо улыбнулся. — Я знаю о вашей квалификации, Николай Петрович, так что не обессудьте.

— Всё верно, я сделал бы так же, — согласился Николай. — Будете обыскивать?

— Поверю на слово, — возразил Прохоров, наблюдая, как Николай выкладывает на стол то содержимое карманов, которое можно принять за носители информации. — Мне жаль, что события пошли таким образом, но мы с вами не враги. Всё? Больше ничего?

— Мне бы тогда инструмент, — пояснил Николай. — Авометр, отвёртки. Мне нужно будет подключить диски внутри системного блока. Если хотите, в присутствии вашего системщика.

— Подключать — в присутствии, — согласился Прохоров. — Далее уже сами, тут всё по-честному. Сейчас прогуляемся до вахты, и — можете приступать.

Ещё через десять минут Николай, которому открыли доступ только к хранилищу кода — закрывать бессмысленно, коль скоро есть копия — приступил к поиску. Нечёткий поиск — самое неблагодарное занятие. Найди то, не знаю что. Примерно так задача и сформулирована. Ну хотя бы ясно, где искать — в том, что открыто всем в исходном коде.

— Я бы посмотрел, как они объявили бы пиратским наш закрытый код, — пояснил Леонид по дороге. — Им пришлось бы пояснить, каким образом они его получили, и признаться в нарушении подписки о неразглашении.

Саша взяла с собой и термосы с чаем и кофе — и когда успела? — и ту еду, которую не нужно разогревать. Так что отвертеться от обеда, пусть даже лёгкого, у Леонида не вышло.

— Вы чудо! — в который раз уже объявил Леонид, допивая очередную чашку чая. — Я немного завидую теперь Николаю. У вас нет незамужней сестры?

Саша рассмеялась.

— Вы немного опоздали, Леонид, я была последней. Но вы ещё встретите своё счастье, поверьте! У нас всё хорошо? Мне нравится ваше настроение. Слушание начинается через час?

— Заседание. Да. Смотрите — какие люди, и без охраны! — указал Леонид в окно.

Саша выглянула. И верно — та самая “сладкая парочка”, Евгений и Анна. Оба на вид довольные. Интересно, что они такого знают, что так довольны?

— Они так в себе уверены, — поджала губы Саша. — Мы чего-то не знаем? Чем это нам может грозить?

— Зависит от их фантазии. Не будем себя накручивать, верно? Сейчас многое зависит от того, что найдёт Коля. А вот, кстати, и он. Саша, закройте дверь и сядьте поближе, — попросил Леонид и включил громкую связь.

— Похоже, я нашёл, — голос Николая. — Лёня, есть странности. Действительно, вставили фрагменты кода, непонятного происхождения. Фрагменты нелепые, код на самом деле не исполняется — видимо, вставили только для того, чтобы потом можно было найти. Мне не разрешили использовать носители информации, я постарался запомнить. Есть ручка и бумага?

— Есть, — ответил Леонид, приготовив и то, и другое.

— Я назову имена файлов, даты, примерное положение фрагментов и главное — имена тех, кто вносил правки.

— Вот это уже факты, — покивал Леонид. — У меня тут доступ ко всему репозиторию… верно, Саша? Мы ведь всё скопировали?

— Всё, — подтвердила Саша.

— Отлично. Сейчас мы тоже подключимся. Диктуй.

Через пять минут Николай закончил диктовать.

— Я вернусь к компьютеру, — услышали Леонид с Сашей голос Николая. — Продолжу поиски. Если я правильно понимаю, мне необязательно быть в самом начале. Телефона у меня там тоже нет, если что — звоните на вахту, со мной свяжутся, я договорился.

— Принято. Удачи и спасибо!

— …Зачем они делали это? — тихо спросила Саша минут через двадцать, когда они с Леонидом выявили, кто и когда вносил правки. — Получается, всех этих людей, не знаю, подкупил “Монолит”? Ведь правки совершенно бессмысленные!

— Верно. И курировал этот отдел тогда Терентьев. Тот, что исчез вместе с Коршуновым. Можно делать выводы, — заключил Леонид. — Что ж, у нас есть неплохой старт для защиты. Сейчас же займусь. Саша, я сейчас приглашу адвоката. Если вам это неинтересно, можете пройти вон в ту комнату отдыха.

— Нет, я хочу его послушать, — покачала головой Саша. — Если можно.

— Я — только “за”, — заверил Леонид. — Главное — держитесь. Будет много грязи, всяких гнусных намёков, лжи и всего такого. Боюсь, это только начало.

Саша покивала и ободряюще улыбнулась.

— Я справлюсь, — пообещала она. — Мы все справимся.

Нелегко запоминать всё наизусть. Но большого выбора не было. Выходит, “Монолит” готовил эту диверсию давно, и Терентьев, по сути, работал на конкурента — ну или его заставили — уже почти два года. Замысел “Монолита” понятен: не удастся прибрать — попытаться дискредитировать. Можно не сомневаться, что Терентьев обеспечил их исходным кодом “Крепости”, невзирая на все официальные меры предосторожности. А значит, надёжнее всего переписать всё, что только возможно, с чистого листа. Да уж… Николай откинулся на спинку стула. Ладно, это уже к Леониду. Сейчас главное — найти как можно больше информации. Что ещё удастся найти? Так… что-то ведь показалось странным при просмотре истории версий некоторых файлов. Просмотрим ещё раз.

— Они лгут! — прошептала Саша, когда выступили со стороны истца. — Они все лгут, Леонид! Я уверена! Как они могут?!

— Когда на кону очень большие деньги, очень многое возможно, — мрачно отозвался Леонид. — Мы не сдадимся, Саша. Будет неприятно, но мы не сдадимся. На вас лица нет… может, врача?

— Нет, — помотала головой Саша. — Я подожду вас в комнате ожидания. Видеть не могу этих людей, и слышать тоже.

— Охранник вас проводит, — поднялся Леонид. — Пожалуйста, оставайтесь в поле его зрения. Если что — звоните моему адвокату, номер я вам оставлял.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Саша. — Не бойтесь, я вас не подведу. Просто посижу в тишине.

— Интересно, — прошептал Леонид, заметив, как Анна и Евгений, ни с того ни с сего, оба поднялись и покинули зал суда. Странно, ведь они свидетели? Или нет?

— Наша сладкая парочка покинула зал, — сообщил Леонид своему адвокату. — Пусть проследят, на всякий случай.

Николай откинулся на спинку стула. Голова гудит, столько неожиданных и неприятных открытий. Так-так… именно Терентьев привёл тех самых программистов, что внедрили подозрительный код. Но ведь как-то же они прошли тестирование! Если код реально не исполняется, как его могли не учесть в тестировании?

И ещё одно неприятное открытие. Похоже, итоги ежедневных тестов тоже правленые, поддельные. А вот тут появляется новое действующее лицо, и это Евгений Семёнов, нынешний любовник Анны. Попался. Вот теперь лёгким испугом он не отделается.

Саша откинулась на спинку стула, закрыв глаза, прижав сжатые в кулаки ладони к груди. Губы её едва заметно шевелились. Леонид, вошедший в комнату, передумал её тревожить. “Да”, подумал он невесело, “я бы на твоём месте тоже молился”.

— Анна и Евгений прибыли к прежнему главному офису, — доложили Леониду по телефону. — Продолжаем наблюдение.

— Передайте Николаю, пусть немедленно уходит, — тут же отреагировал Леонид. Не бывает таких совпадений. — По возможности, не через главный выход. Встретить его там и привезти сюда.

— Слушаюсь, Леонид Сергеевич, — ответил охранник и дал отбой.

— Николай Петрович… — начал было вахтёр, когда его ударили — Николай не успел разглядеть, кто и чем — и втолкнули в комнату. В дверь вошли Евгений и Анна. Оба улыбающиеся. Анна подняла правую руку — в ней оказался пистолет. Евгений закрыл дверь и встал у неё.

— Ты поднимаешься и идёшь с нами, — приказала Анна, холодно глядя на Николая. — Молча и без глупостей.

— Или что? — поинтересовался Николай. Анна направила пистолет в сторону ворочающегося на полу вахтёра и усмехнулась.

— Или я застрелю его. Затем открою дверь и начну стрелять во всех, кто поблизости. — Анна прицелилась в голову вахтёра. Тот заметил её жест и упал на колени, молча закрывая голову ладонями.

Сделает, подумал Николай. Нет сомнения, сделает. Никогда прежде он не видел на лице человека столь едкой, жгучей ненависти.

— Хорошо, — кивнул Николай. — Этим людям незачем погибать, они тут ни при чём. — Странно, но не было страха. Вообще никакого. Только спокойствие — немыслимое, ледяное спокойствие.

— Умный мальчик, — согласилась Анна. — Поднимайся и идём.

— Внимание, Леонид, захват заложника, — доложил охранник. Леонид не сразу отреагировал на новость — в зале суда происходила небывальщина. Все свидетели, на показаниях которых “Монолит” строил обвинение, отказывались от своих показаний. Признавали, что могут понести за это наказание, и всё равно отказывались, меняли показания. И выходило, что их вынудили говорить то, что они говорят — и называли представителей “Монолита”, причастных к запугиванию и шантажу. — Анна и Евгений похитили Николая.

— Милиция в курсе? — Леонид не сразу отреагировал. Не сразу поверил в то, что услышал.

— Да. Анна сказала, что убьёт заложника, если их попытается остановить милиция. Будут следить с вертолётов, с других средств.

— Где Александра Чернова? — поинтересовался Леонид.

— В комнате отдыха. — Охранник помедлил. — Мне кажется, она молится. Я не стал ей мешать.

Николай спокойно проследовал к своей машине — Евгений сковал ему руки за спиной наручниками, усадил на заднее сиденье машины Николая, сам сел за руль. Анна уселась на пассажирское сиденье и махнула рукой — поехали.

Их не преследовали. Сидеть со скованными за спиной руками на заднем сидении — то ещё удовольствие. Но больше всего Николая удивляло собственное спокойствие. В детстве, когда он как-то раз пришёл в гости к дворовому другу, отец которого был охотником, тот снял со стены ружьё — декорация; оно ни при каких обстоятельствах не могло уже выстрелить — и в шутку (по его словам) прицелился из него в Николая.

Никогда ещё Николай так не пугался. Не до мокрых штанов, такого конфуза с ним не было никогда, но заикался ещё долго. Причём сам не мог объяснить, почему так перепугался. Дети, кто не сталкивался со смертью близких или знакомых, всё же умеют бояться её до дрожи — заочно, так сказать.

А вот сейчас не было страха. В какой-то момент пришла мысль, что его застрелят в любом случае — было что-то такое во взгляде Анны. Может, поэтому исчез страх? Если не можешь чего-то изменить, бояться бессмысленно.

— Куда теперь? — поинтересовался Евгений, после того, как резко притормозил где-то на окраине отдалённого района, на территории заброшенного, недостроенного гаражного комплекса. Хорошее место — даже с воздуха найти их будет непросто. Тем более в условиях начинающейся метели.

— Ждём, он пришлёт сообщение, — сухо заметила Анна, приоткрыв свою дверь. — Ждём и молчим.

— Зачем всё это? — поинтересовался Николай. — Обо всём можно договориться. Ещё не поздно.

— Заткнись, — отрешённо посоветовала Анна. Текли минуты, ничего не происходило. Сигнал на телефоне Евгения прозвучал резко, Анна чуть не подпрыгнула. И ещё сигнал… и, возможно, третий — звуки слились. Евгений достал телефон, пролистал список сообщений… Николай сумел увидеть, что глаза Евгения расширились.

— Что там? — резко поинтересовалась Анна. — Читай!

— “Всё отменяется”, — послушно прочитал Евгений. — Следующее и последнее: “вы сами по себе”.

— Что?? — не поверила своим ушам Анна. — А третье?

— Только два.

— За дуру меня держишь?! Дай сюда! — Анна выхватила телефон из рук Евгения, чуть не выронив в процессе пистолет. Пролистала сообщения, шевеля губами.

— Где третье? — подняла она холодный взгляд и направила пистолет на “напарника”. — Куда ты его дел?! — крикнула она так, что у Николая заложило на долю секунды уши.

— Не сходи с ума, — посоветовал Евгений, выдержав её взгляд. — Ты же всё видела, я достал телефон и прочитал.

— Он не может так с нами… — прошептала Анна и бросила телефон Евгению. — Спроси! Напиши, позвони, не сиди сиднем!

— Анна… — начал было Николай, но Анна махнула рукой, не глядя, и попала ему по уху. Это было больно.

— Заткнись, — приказала она неожиданно спокойно. — Ты нужен живым. Пока что. О том, что нужен невредимым, речи не было. Ну? — она посмотрела на Евгения. — Что там? Что он говорит?

— Абонент недоступен, — пожал плечами Евгений. — На сообщения ответа нет. Похоже, он нас просто кинул.

— Мразь… — прошептала Анна, и пальцы её задрожали. — Подонок… господи, какие же вы все подонки! Звони! — крикнула она. — Звони Терентьеву, кому там ещё! Живо!

Евгений повиновался, не моргнув и глазом.

— То же самое, — пояснил он. — У всех телефоны отключены. Мы сами по себе.

Анна прижала свободную ладонь ко лбу и разрыдалась. Внезапно перестала плакать, резко развернулась и несколько секунд держала Николая под прицелом. Тот спокойно смотрел в зрачок ствола — вот оно, неизбежное. Постараться не закрыть глаза. Анна, внезапно, прицелилась в Евгения… а через долю секунды у Николая возникло ощущение, что она хочет приставить дуло к собственному виску.

— Едем обратно, — предложил Евгений. — Ещё не поздно. Что будет, если мы вернём вас? — спросил он у Николая.

— Вами манипулировали, — отозвался Николай. — Я не знаю, что будет, но постараюсь убедить Леонида, чтобы он помог вам. Его адвокаты…

— Заткнись, — приказала Анна и вновь направила оружие на Николая. Пальцы её мелко дрожали. — Он что угодно сейчас скажет, только бы не сдохнуть. Я никуда не поеду. Я найду эту мразь, и разберусь с ним. И ты со мной, слышишь? — посмотрела она на Евгения.

— Нет, — покачал тот головой. — Я везу нас обратно. Это единственный вариант. Просто успокойся и…

Анна пинком распахнула дверь и выстрелила. Наружу — но по ушам ударило так, что померкло в глазах. Николай помотал головой, приходя в себя. Вроде никто не ранен.

— Выметайся, — тихо приказала Анна, направив пистолет на Евгения. — Вон из машины. И его забери, слышишь?! Оба вон!

Евгений молча повиновался. Открыл заднюю дверь и помог Николаю выйти. Захлопнул дверь. Анна вышла из машины и движением пистолета велела остальным двум отойти подальше. Обошла машину, уселась на водительское сиденье, и несколько секунд казалось, что она сейчас застрелится. Нет. Анна опустила оружие и оглянулась.

— Если меня поймают, я одна сидеть не буду, — произнесла она ровно, глядя на Евгения. — Слышишь? Передай этим ублюдкам, если увидишь.

Анна захлопнула дверь и газанула так, что едва не ударилась левым бортом о руины ближайшего гаража. Несколько секунд — и звук удаляющейся машины растаял вдалеке.

Как тут красиво, подумал Николай невпопад, оглянувшись. Пусть даже руины, пустырь, а по сути — свалка. Но мы живы. И всё вокруг прекрасно.

Через пару минут послышались звуки приближающихся милицейских сирен. Никогда ещё Николай не был так рад услышать их.

— У вас есть ключи от наручников, Евгений? — поинтересовался он.

— Нет, — вытер пот со лба Евгений. Его руки тряслись, а губы дрожали. Следующие слова дались ему не сразу. — Вы обещали помочь!

— Я помогу, — заверил Николай и посмотрел ему в глаза. — Вы спасли нам жизнь. Нам обоим. А может, и Анне тоже.

Евгений кивнул, и безвольно упал на колени, прижав ладони к лицу. Машины уже подъезжали, и вот из ближайшей стали выбегать наружу люди в бронежилетах и с автоматами в руках. Николай вздохнул и, повернувшись к ним спиной, медленно опустился на колени. Сейчас лучше не дёргаться.

В тот день все региональные каналы и как минимум два федеральных показали этот кадр — Николай, входящий в то самое здание суда, и Саша, радостная, пусть и с заплаканным лицом, выбегающая навстречу и раскрывающая ему объятия. Они долго так стояли — Николай просто улыбался и бережно прижимал к себе Сашу, ничего и никого не видя и не слыша. В этот момент ничто более не имело значения.

Он не сразу понял, что Саша лишилась чувств — едва не уронил её. Но врачи уже были рядом, подхватили. Помощь требовалась не только Саше.

— Что с ней? — спросил Николай, когда Леонид выпрыгнул наружу из “Скорой”, в которую перенесли Сашу. Самого Николая била мелкая дрожь, запоздалая реакция на недавние события. И говорить удавалось с трудом.

— Спит, — улыбнулся Леонид. — С ней всё хорошо. В рубашке родился, Коля. Мне сейчас сообщили — найдена твоя машина, разбита в хлам. В салоне брызги крови, Анны там нет. Её ищут. Жаль, конечно, твою машину, ещё сто лет ездила бы…

— Лёня, — усмехнулся Николай. — Машина меня волнует меньше всего. Главное, что мы все живы. Что там с судом? Справимся?

— Не с чем уже справляться, — усмехнулся в ответ Леонид. — Потом расскажу. Врач сказал, Саша просто спит — реакция на шок. Отвезём вас домой, попрошу бригаду помочь. Хорошо попрошу, за наличный расчёт. Пусть найдут кого-нибудь, кто сможет подежурить. А завтра, как придёте в себя, позвони. Ни о чём не беспокойся, ладно?

— Лады! — Николай “дал пять” Леониду, и поднялся в салон той самой “Скорой”.

— Вас отвезут и помогут поднять её, — пояснил Леонид. — Оставят лекарства и всё такое. Чуть что — звони мне или адвокату, у дома будет дежурить охрана. Вот все номера, — и протянул ему визитку. — Приятного отдыха!

36. Туман

Николай осознал, что стоит перед открытым холодильником, и смотрит в его полупустое чрево. Что за… Несколько пакетов с овощами, два лимона, жмущихся друг к дружке — озябли, видимо — да минеральная вода. Куда делись запасы еды? Ведь вроде бы помнил, что закупался, чтобы на все каникулы хватило. Где всё?

Наваждение какое-то.

Похищение не прошло даром. А может, тот удар по голове. Вам повезло, сказал тогда врач. Похоже, ударили кастетом. Мы наложили швы, заметных следов не останется, но вам лучше сделать рентгеновский снимок — на всякий случай. Ударь она несколькими сантиметрами выше, могла и убить.

Анну так и не отыскали. На работе всё было штатно — на Сашу и Николая смотрели как на героев — и оба искренне не понимали, почему. Ну да, дело развалилось не начавшись — и собранные Николаем данные помогли оперативно собрать данные для встречного иска. Не отвертятся, пояснил Леонид, когда утром пригласил их с Сашей к себе в кабинет. Вы молодцы. Вам бы отдохнуть, обоим — зачем сразу же явились? Формально, ещё каникулы. Может, отвезти вас домой?

…По домам? — уточнила Саша. И Николай согласился с уточнением. События предыдущих дней отчего-то припоминались с трудом. Леонид странно посмотрел на них, но спорить не стал — по домам так по домам. Они с Сашей спускались, и Саша весело рассказывала о том, что вытворяет её кошка. Надо как-нибудь зайти, познакомиться с ней, полушутливо предложил Николай. Саша рассмеялась, и согласилась — да, только вначале я с ней договорюсь, она у меня строгая. Может на порог не пустить!

Посмеялись. Помахали друг другу рукой и разъехались. Надо бы уже искать новую машину, без неё тут как без рук, но пусть вначале кончатся каникулы. И отчего странная, густая дымка поверх памяти? Что случилось после того, как он подвёз Сашу в ночь на Новый Год? Вроде бы помог ей подняться — после фейерверков — выпили ещё по бокалу шампанского, и Николай отбыл домой. Потом вроде бы у родителей был, по традиции — первого числа — и всё в таком духе. Но почему без подробностей?

— Безобразие, — заключил Николай. — Пить надо меньше. — Неужели так надрался, из-за всех переживаний, что столько памяти пропало без следа? Так. Клин клином.

Николай дошёл до ближайшего супермаркета и взял уже привычное — связку банок пива, пакет замороженных овощей. Заказывать пиццу глубоко вечером — это пошло. Будет отбивная, а завтра — яичница с ветчиной. Да, и хлеба в доме тоже нет. Значит, нужно сырое мясо, бекон, хлеб и яйца.

С мясом вышло странно. Взял пакет, чтобы бросить его в корзину — и вдруг померещились черви, ползающие внутри. Николай едва не отшвырнул пакет с отвращением — но сумел взять себя в руки, просто отложил. Сказать кому-нибудь из сотрудников в зале, пусть разберутся. Пока кто-нибудь другой скандала не поднял. Взял другой пакет… и померещилось, что мясо внутри, скажем так, не первой свежести. Сильно не первой. Да что ж такое?! Николай закрыл глаза и взял другой пакет на ощупь. Открыл глаза. Мясо как мясо.

Берём. Видимо, врачи правы, последствия сильного удара.

С яйцами вышла та же петрушка: несколько раз брал, и чудился то запашок тухлятины, то внешний вид не вызывал доверия. В итоге нашёл коробку, не вызывающую отрицательных ощущений. Ровно то же вышло с беконом, устроила только одиннадцатая по счёту упаковка.

— Видела вас по телевизору, — сказала ему пожилая кассирша. Николая она знает уже много лет, живёт в соседнем доме. — Вы замечательно держались! Молодец!

— Благодарю, Анна Филипповна, — улыбнулся ей Николай, доставая банковскую карту. — Если честно, мне повезло.

— И замечательно! А как ваша девушка, с ней всё хорошо?

— Мы расстались, — сухо заметил Николай, имея в виду Анну. — Простите, неприятная тема.

— Конечно-конечно! — тут же отозвалась поражённая кассирша — видно, что сильно удивлена. — Главное, что вы все живы!

Саша приготовила ужин и замерла на пороге. Посмотрела на стол. Накрыто на двоих.

— Странно, — потёрла она лоб. — Я кого-то жду? Роза? — позвала она кошку. Та прибежала, запрыгнула Саше на колени и принялась мурлыкать. — Может, ты припомнишь? Я кого-то жду?

Роза нервничала — подрагивала кончиком хвоста, иногда тоненько мяукала. Странно. И ей не по себе… Что происходит?

Саша вооружилась солнечной лампой — с ней всегда спокойнее — и обошла всю квартиру. Тревоги не было. Все двенадцать пузырьков с живой водой на местах, ещё два полных в сумочке. Ещё один открытый в холодильнике — для Розы. Она никогда не портится, но лучше всё же хранить отдельно, и в прохладе, так отец говорит.

Саша устроила у себя обыск. Всё просмотрела — платяной шкаф, комод, все вещи на вешалке. Непонятно. Почему в доме, возле компьютера, лежит ноутбук, из дорогих, и почему ещё один, в коробке, под столом — даже не распакован, в магазинной ещё обёртке?

Откуда они? Постойте… что-то Леонид не то говорил, не то не говорил. Не понять. Ну-ка, посмотрим. Саша включила “режим обыска”, когда в свете лампы фосфоресцируют биологические, скажем так, следы. Проверим. Ничего нового на диване, а постельное бельё вообще новое. Стойте, а где использованное? Ах, ну да, сохнет на сушилке для белья. И зачем она его меняла, обычно ведь пользуется неделю. И последний раз сменила именно в новогоднюю ночь. А в следующую ночь начались месячные, тут всё по графику, и Сашу такое врасплох не застаёт — “аварий” не бывает, внезапная стирка не требуется.

Что происходит?

И почему на столе в гостиной, на крышке, видны несколько углублений — словно там вырезали и тщательно отполировали небольшие полосы?

Нет биологических следов. И это действительно странно! Саша убирает пыль часто. Не могли не остаться отпечатки пальцев на поверхности шкафов, комода, прочего. А их нет!

Посмотрим на второй ноутбук. Ну да, посмотрели — Роза улеглась поверх и замурлыкала. Это намёк: на меня кто-нибудь обратит внимание? Саша улыбнулась и исполнила волю кошки: гладила ту, пока Роза не спрыгнула прочь. Саша открыла ноутбук и оторопела.

Листок бумаги поверх клавиатуры. Записка. Почерк Саше знаком — так пишет системщик, Николай Третьяков. И записка почему-то адресована Саше. “Саша, я создал здесь такого же пользователя. Напомни, если нужно сменить пароль”.

Мы с ним на “ты”? И давно? И почему Саша не помнит, откуда здесь ноутбук?!

Саша взяла записку в руки, и словно молния ударила поблизости, ноги подкосились — только чудом не упала.

Память возвращалась. Волнами, горячими и неприятными. Саша припомнила, что случилось тем самым вечером, когда она отчего-то потеряла сознание там, в суде. Перенервничала. И…

— О небеса! — воскликнула Саша, бледнея. — Коля?! Как же…

Ты знаешь, что это может значит, услышала Саша словно ушами. И знаешь, кто это мог сделать. И почему.

— Я сейчас! — Саша, торопясь и путаясь в сумочке, достала телефон. Вот тоже странно — всегда первым делом вынимала мобильник, придя домой. А сейчас оставила. Так… ну же, где адресная книга?

Вот она. Вот только нет там никакого Третьякова, и нет Коли. Ни под каким именем.

— Пойду к нему пешком, — подумала Саша вслух. Идти далеко, но это — самый надёжный вариант. Роза взлетела к ней на колени, уселась, и легонько шлёпнула Сашу лапой по ладони. Глаза кошки позеленели.

— Не идти?! — удивилась Саша. Роза кивнула.

— Ты уверена?! — Роза снова кивнула. Саша задумалась, погладила Розу и улыбнулась.

— Хорошо, не пойду. Очень надеюсь, что ты не ошибаешься.

Саша вернулась на кухню. Всё безнадёжно остыло. Нет уж, остывшее греть не будем. Приготовить всё заново, а пока можно выпить чаю, чтобы хоть немного успокоиться.

Николай приготовил отбивные, потушил овощей на гарнир — вот она, пища богов. И местный бог сейчас посмотрит что-нибудь из фильмов. После трудов праведных. И под баночку доброго пива…

Николай откупорил банку, отрезал кусочек отбивной — замечательно, прекрасно прожарилось. То, что доктор прописал. Проглотил, и глотнул из банки…

Еле до раковины добежал. Вырвать не вырвало, сдержался, но долго полоскал рот. Какой жуткий вкус, что там налито, в банку?!

Николай осторожно взял банку и наклонил над раковиной. Очень странно. На вид — знакомое уже лет десять пиво, ничего такого не мерещится. И запах вполне приличный. Николай осторожно слизнул каплю пива, повисшую на ободе банки… и следующую минуту усердно полоскал рот. Какая гадость!

Так. Ясно. Это вылить. Николай открыл следующую банку… та же история. Ни в одной из шести не оказалось пригодного для употребления пива. На вид и запах — всё в порядке, но стоит попробовать…

А ну-ка… Николай налил себе чуть-чуть виски. Есть в шкафчике некоторый запас подобного пойла. Ну, не совсем уж пойла — всё высокого качества. Родителям лучше не говорить, сколько стоит каждая бутылка. И Анне тоже нравилось опрокинуть стаканчик такого виски, да со льдом…

Силы небесные, ну и мерзость! Уже сумел справиться с тошнотой, но вкус удалось смыть не сразу. Что вообще творится? От удара по голове нарушилось восприятие вкуса?

Стойте, а это что такое? В “баре”, прямо перед бутылками с виски, стоит небольшой пузырёк — наподобие аптечного, в таком продают корвалол и тому подобную валерьянку. Колпачок залит сургучом — а содержимое светится! Приятный такой свет, тёплый. И этикетка — под старину, но типографская. Всякие розы, побеги винограда, и поверх этого надпись. “Aqua Vita”. “Живая вода”, то есть. Вот как. Николай улыбнулся, и взял пузырёк в руку.

Рядом с Николаем словно ударили в набат — ноги даже подкосились от неожиданности. Оглянулся, пытаясь сглотнуть, прогнать ощущение заложенности ушей. И вспомнил. Внезапно и чётко вспомнил тот вечер.

— Ой, я уснула?! — всполошилась Саша, едва её принесли на носилках и переложили на диван. Закрылась дверь за сотрудниками “Скорой” — и Саша очнулась. Удивительно, что Роза не возражала против визита людей в белых халатах — только молча проследила, усевшись на пороге гостиной.

— Потеряла сознание, — пояснил Николай. — Там, в суде. Как ты?

— Уже хорошо! — заверила его Саша. — Ой, что это?! Швы? — осторожно прикоснулась она рукой к пострадавшему уху Николая. — Это она тебя так?

Николай кивнул.

— Чем-то вроде кастета. Сказали, всё обойдётся. Помочь тебе раздеться? Или вначале в ванную?

— В ванную потом, — возразила Саша. — Я ещё немного полежу. Нет, прямо так — совсем немного, чтобы окончательно проснуться. Сходи пока в аптеку — у нас, в торце дома — и возьми… — Саша продиктовала. — Не беспокойся! Завтра утром оба будем как новенькие, обещаю!

— Верю! — Николай поцеловал её в лоб и получил в ответ радостную улыбку. — Я сейчас схожу.

…Снаружи мела метель. Николай открыл дверь в аптеку — круглосуточная, очень удобно — и чуть не столкнулся с женщиной, нёсшей тяжёлую сумку. На вид лет сорока, с косынкой поверх головы — и в тёплом пуховике.

— Не поможете, молодой человек? — попросила она. Какой низкий голос! — У меня машина, здесь за углом.

— Конечно. — Николай взял сумку — свинцом нагружена, что ли? — и, стараясь ни обо что её не ударять, пропустил женщину вперёд, а сам осторожно направился следом. Женщина открыла багажник, и Николай поставил сумку туда. Ничего себе! Как она подняла подобное?

— Большое спасибо, Николай Петрович, — улыбнулась женщина. Лицо её показалось смутно знакомым. — Идите домой и ложитесь спать. Крепкого вам здоровья!

— Откуда вы… — начал было поражённый Николай, и понял, что нет ни женщины, ни машины. Он один на улице, а вокруг кипит, бушует метель, задувая колючий холодный снег под шапку и шарф. Николай посмотрел вокруг и, набросив капюшон, направился домой. К себе домой, через полгорода, в другой район.

— Саша?! — поразился Николай, сжимая пузырёк. — Так это ты оставила?! О господи!

Он вынул телефон — торопился, чуть не уронил. Пролистал… нет там телефона Саши. Хоть ты тресни, нет! И на память его не заучил! Что ж, адрес ещё припоминается. Николай достал маркер и торопливо нанёс поверх пузырька надпись — адрес Саши. На всякий случай. А теперь — в путь!

Машины нет. Такси, ближайшее — только через сорок минут: час пик, много заказов. Ладно, по-старинке. Николай быстро переоделся в уличное, взял свою обычную сумку с обычным набором “на каждый день”, проверил, что на кухне и в гостиной все электроприборы выключены, и, подумав, вновь запустил все внутренние камеры.

Идти быстрым шагом пришлось почти полтора часа. Зато подышал вволю свежим воздухом, прочистил мысли. Время от времени вспоминал адрес Саши, сверялся с пузырьком — одно и то же — и прятал пузырёк назад, в карман. Справимся, подумал он. Главное, что вспомнил. Что же это — от удара кастетом случился такой провал в памяти?!

— Ты вернулся! — бросилась к нему Саша и крепко обняла. — Ты вспомнил, да? Всё вспомнил?

— Всё, — уверенно заявил Николай. — Новый Год, и наши походы в старый офис, и как по чердаку ходили, и как ты зеркало выключала, и как то чудище горело в подъезде…

— Я тоже всё вспомнила! — Саша провела Николая в гостиную. — Я знаю, кто мог это устроить. Я сейчас с ней поговорю. Подожди меня здесь, ладно? Не входи пока в спальню. Я ужасно зла на неё!

До Николая дошло.

— Твоя мама?! — он припомнил ту женщину в аптеке. Не может быть!

Саша кивнула.

— Я постараюсь не наговорить ей гадостей. Лучше, если тебя не будет рядом, а то не сдержусь. Я быстро!

Николай уселся за стол. Хорошая звукоизоляция — из спальни вообще никаких звуков. Он посидел, глядя на книжную полку, потом постоял у неё, глядя на корешки книг. Интересная у Саши коллекция книг! О природе, о необъяснимом, много научно-популярной. Художественных почти нет. Ну разве что вон стоит “Человек-невидимка” Уэллса. Николай усмехнулся. О книгах с ней никогда ещё не говорили. А надо — у самого Николая тоже, скажем так, немаленькая библиотека.

Воды выпить, в горле пересохло. Николай пошёл к выходу из гостиной, и там возникла Роза. Посмотрела в глаза человеку, раскрыла пасть, демонстрируя клыки, и приподняла правую лапу.

— Я только на кухню! — объяснил Николай. — Воды выпить. Дверь же закрыта, не буду я входить в спальню!

Роза зашипела, не отводя взгляда от его глаз. Николай вздохнул.

— Уговорила, — кивнул он, и вернулся за стол. Роза в два прыжка появилась на крышке стола, села напротив человека и уставилась в его глаза, чуть подрагивая кончиком хвоста. Уши не прижимала.

Николай припомнил, что читал недавно в энциклопедиях и книгах по фольклору о ведьмах. Был такой импульс.

— Ты — её фамильяр, верно? — спросил Николай, и глаза Розы позеленели, а сам Николай получил лапой по ладони.

— Нет?! — удивился Николай. — Но если она и в самом деле будущая ведьма…

Снова удар лапой. Похоже, следует тщательно взвешивать каждое следующее слово.

— Понятно, ты не любишь эти слова. Ну или они неудачно выбраны.

Роза кивнула.

— И не узнать, как именно тебя и её правильно называть… — задумался Николай. — Есть способ как-то объяснить мне?

Роза несколько раз медленно моргнула, не отводя взгляда от глаз человека. Затем мяукнула и взлетела на одну из книжных полок. Замерла у статуэтки кота, поедающего сметану из горшочка. Посмотрела на человека и прикоснулась лапой к голове кота.

— Кот? — переспросил Николай. Роза кивнула, ещё один прыжок — и она на полке с учебниками. Потрогала лапой книгу.

— “Алгебра”, — прочитал Николай, и кошка подтвердила. Ещё несколько прыжков и вернулась на стол. Осторожно потрогала Николая лапой за запястье.

— Запястье? — Удар по руке. — Понял, не то. Кисть? — Снова удар. — Тогда что? Рука? — Роза кивнула и бросилась к другой полке, принялась изображать, что царапает её лапой.

— Открыть? — Николай получил подтверждение, и открыл. Кошка осторожно поддела когтями подушечку с иглами — подушечка в виде цветка подсолнуха — и одна из игл выпала наружу, покатилась по полу. Николай подобрал иглу и посмотрел на кошку. Та кивнула.

— Игла, — заключил Николай, закрывая полку. Иглу положил на стол. — Кот, “Алгебра”, рука, игла. И что это должно значить?

Движение воздуха. Николай оглянулся — в дверях гостиной появилась Саша. Заплаканная. Роза тут же бросилась к хозяйке и принялась тереться о её ноги.

— Она хочет, чтобы мы расстались, — сердито пояснила Саша, вытирая слёзы платком. — Нам нужно уехать, ненадолго. Роза! — Саша присела и обняла кошку. — Не обижайся! Мы ненадолго, и я обязательно вернусь за тобой. Коля, собирайся, нам нужно спешить.

— Она может появляться у меня дома, когда захочет, — пояснила Саша, пока они ждали такси. Всего-то пять минут ждать. — Ты её не приглашал, к тебе она не сможет войти силой. Там у нас будет несколько часов, чтобы подумать. Я не собираюсь бросать тебя!

Николай кивнул. Ничего толком не понять, кроме того, что Саша хочет укрыться у него — придумать решение, надо полагать. Её мать когда-то точно так же сбежала с отцом, поскольку им приказали расстаться. История повторяется?

— Что-то я сонная, — пробормотала Саша, когда Николай помог ей сесть в такси, назвал адрес и сел рядом. — Не дай мне заснуть, ладно?

Николай кивнул, и, поглядывая на Сашу и держа её за руку, наблюдал, как они едут. Дороги-то как замело! Быстро доехать не получится. Таксист, мрачный усатый мужчина в кепке, особо не приставал с разговорами, и на том спасибо. Николай поглядывал и всматривался в окна, а там бурлила, успокаивая и усыпляя, снежная каша…

Николаю показалось, что он уснул. Начал падать, чуть не стукнулся лбом о спинку переднего сиденья. Выпрямился. Саша дремала рядом с ним…

— Саша! — потряс её за плечи Николай. — Проснись!

Саша вскинулась и огляделась.

— Мы не туда едем! — воскликнула она. — Остановите машину! Пожалуйста!

— Зачем? — услышал Николай знакомый голос, и увидел знакомую уже женщину в косынке — на водительском сиденье. — Мы обсудим всё прямо сейчас, и…

Саша хлопнула в ладоши. Николая словно холодной водой окатили. Машина стояла, со включенным двигателем, у обочины, а водитель — тот самый усач — дремал, откинувшись на спинку.

— Проснитесь! — потормошил его Николай. — Пожалуйста, проснитесь!

— Ты его не разбудишь, — пояснила Саша спокойно. — Выходим, нам нужно бежать отсюда.

Николай бросил на переднее пассажирское сиденье несколько банкнот и выбрался из машины следом за Сашей. Незнакомый район, видимо спальный — новостройки, типовые дома-многоэтажки. И никого, и дороги замело, и не видно ни зги…

— В любой подъезд! — крикнула Саша. — Нам нужно войти в любой подъезд. Там всё объясню.

Легко сказать. Сейчас все входы за кодовыми замками. Только на восьмой попытке нашлась дверь, которую можно открыть. Внутри висела густая, неприятная смесь запахов. Да что же они тут делают — мусор, что ли, годами не выносят?!

— Наверх! — указала Саша. Они поднялись на несколько лестничных пролётов, и Саша остановилась, повернулась лицом к Николаю. Тот понял, насколько Саша испугана.

— Держи меня за руку, — попросила она, снимая варежку. — Не отпускай, что бы ни случилось! Это важно! И повторяй моё имя, про себя!

— Саша? — услышал Николай знакомый голос, и вновь ощутил волну страха, пришедшую — и схлынувшую. Кто-то поднялся по лестнице вслед за ними.

Точно, та самая женщина. Она сняла капюшон, под ним видна та самая косынка. А они действительно похожи лицом. И на вид Черновой-старшей лет сорок, не больше.

— Николай Петрович? — улыбнулась женщина.

— Не смотри ей в глаза! — шепнула Саша. Николай отвёл взгляд от лица Черновой-старшей, это оказалось непросто сделать. И старался выполнять все указания Саши, хотя это было очень трудно.

— Николай Петрович, отойдите, пожалуйста, от моей дочери, — попросила Чернова-старшая спокойно. — Поверьте, так будет лучше для всех.

— Ты не посмеешь! — сердито возразила Саша. — Ты не…

Чернова-старшая взмахнула правой рукой, и Николай ощутил, что его будто подняла горячая жаркая волна — и неодолимо повлекла к дальней от Саши стене. Не смог удержать её за руку. Сашу тоже отбросило — мягко, она не ударилась с размаху — к другой стене. Саша сжала обе ладони в кулаки, прижала их к груди.

— Помни меня! — крикнула Саша, в голосе её звучало отчаяние. — Пожалуйста! Помни ме…

Чернова-старшая прикоснулась ладонью ко лбу дочери, и глаза Саши остекленели, она сползла на пол. Чернова-старшая кивнула, и направилась к Николаю. Он силился встать, но руки и ноги не слушались, и с трудом удавалось держаться в сознании. Не смотреть в глаза, повторял он. Не смотреть ей в глаза.

Перед глазами всё поплыло, а затем прояснилось. Николай осознал, что сидит у стены и смотрит прямо в глаза Черновой-старшей, и нет силы отвести взгляд.

— Идите домой, Николай Петрович, — произнесла Чернова-старшая. Какой у неё приятный, низкий голос… — Будьте здоровы, живите долго и будьте счастливы. Идите же! — Прикоснулась ладонью ко лбу Николая и… исчезла, вместе с Сашей. Как и не было их. И навалилась, обрушилась тьма.

…Николай помотал головой. Где это он? И что тут делает? Какой-то подъезд, тёмный и загаженный. Вроде не пил — голова ясная, только вот невозможно припомнить, как сюда попал.

Он не сразу смог разблокировать свой телефон. Не сразу сумел выйти на улицу, в метель, и найти название улицы и номер дома.

…Когда таксист привёз его домой, Николай с огромным трудом поднялся к себе на этаж, и сил только хватило, чтобы не уснуть прямо в прихожей. “Запер ли дверь?”, пришла мысль, пока Николай брёл к дивану. “Вроде запер”. Он упал на диван, как в прорубь — камнем, и сразу же утонул в чёрной, жаркой тьме.