В поисках сына

Часть 1

После встречи с отцом Мари, имени которого я так и не смог узнать, хотя он настойчиво просил называть себя Учителем, меня знобило. И ужасно хотелось выпить. Но потрясение от этой неожиданной, а на самом деле долгожданной встречи, было так велико, что дал себе слово: «Брошу пить, во всяком случае, до тех пор, пока не найду Алекса». Очередное обещание самому себе…

«То же мне, Учитель. Высокомерный ублюдок, да я сам кого-хочешь научу…» Но я согласился называть его так, ведь он дал мне надежду изменить проклятую одинокую жизнь и снова стать… «Да что я несу? Прошлого не вернуть», ― и я прекрасно это понимал. Того юного, наивного мальчишки Феникса, которым был шестнадцать лет назад, давно не существовало. Сам похоронил его вместе с теми магами в овраге. И мне совсем не нравился тот, кем я стал ― маг Алекс.

«Знаменитый путешественник, учёный, написавший кучу книг, создавший множество отличных заклинаний, но терявший над собой контроль после одного стакана некрепкого вина. Слабак. К тому же, чёртов идиот, готовый лезть в драку даже с собственным племянником. Никогда себя этого не прощу…» ― размышлял я, меряя шагами номер дешёвого мотеля. И уже полчаса не спускал глаз с бутылки, пытаясь убедить себя, что её здесь нет. Да, с этим надо было что-то делать…

И я сделал, вылив её содержимое в грязную раковину. А затем проделав то же с остальными «запасами».

«Молодец! ― я насмешливо подмигнул своему отражению в мутном, покрытом паутиной трещин зеркале. ― Просто супергерой, и в какой раз ты пытаешься взять себя в руки, Алекс? Ты всё равно сорвёшься, раз не послушал Гадалку ещё тогда». Я был взбешён. Схватив бутылку, бросил её в своё отражение. Она разбилась, а на серебристой поверхности прибавились новые паутинки.

Хмыкнул: «Сам же „укрепил“ зеркало. Хорошая работа, достойная известного мага…» ― и вышел на улицу. Не спеша побрёл к океану, вдыхая свежий солёный ветер и любуясь прибоем, снова и снова неутомимо бросавшимся на берег. «Вот он ― по-настоящему не сдаётся и раз за разом, лаская грани прибрежной гальки, постепенно стирает их. А почему я так не могу? Слишком слаб и отчаялся или просто проклят судьбой?»

― Можешь, это в твоих силах, надо только поверить в себя. И судьба тут ни при чём.

Я вздрогнул от звука этого голоса, забыть который не мог все эти годы. Гадалка. Она была одета в современное пёстрое платье, её волосы развевались на ветру, а прекрасное лицо совсем не изменилось. И улыбка была всё та же. Подхватывая горсть камушков, она бросала их в набегавшие волны и улыбалась, а потом повернулась ко мне.

Луч заходящего солнца осветил её лицо, и я невольно отпрянул: через тонкую прозрачную кожу на миг проявился и пропал ухмыляющийся череп.

― Да кто ты такая? ― я не скрывал страха.

― Для тебя ― Гадалка и та, кто хранит твою судьбу. Так вот, мой мальчик, ты можешь преодолеть многое, стоит тебе только захотеть. Беда в том, что на самом деле ты ― не хочешь, и не отрицай. Знаешь же, что я права. Послушай меня и запомни, Феникс. Я обращаюсь к нему, а не к этому несчастному созданию, что только и умеет, что жалеть себя и жаловаться на судьбу. Ты жив, и тебе есть для кого жить. Твой сын сейчас в беде, помоги ему и тем самым и себе поможешь возродиться…

Сказала и растворилась в набежавшей волне, укрывшей её с головой, а потом отпрянувшей в океан. Я стоял, поражённый её словами: «Она назвала меня Фениксом. И сказала, что у меня есть сын. Тёзка Алекс, так похожий на нас с Дани? Неужели, решила посмеяться надо мной?» Я подхватил горсть камней и со злостью швырнул в океан.

Схватившись за голову, не в силах поверить услышанному, сначала просто шёл по пустынному пляжу, ускоряя шаги, а потом побежал навстречу ветру, позволяя ему трепать отросшие спутанные волосы и стирать брызги воды с лица. А может и не только их…

Устав и выдохшись, сел у кромки прибоя, чувствуя, как тёплые волны заливают одежду. «Пусть смоют грязь с души, потушат огни страданий и жалости к самому себе, все эти годы, сжигавшие меня изнутри. Чтобы потом я смог возродиться и зажечь новый огонь, ― я усмехнулся и плеснул в лицо морской водой, ― боже, что за напыщенные идиотские мысли! Просто ― ради Феникса и ради Алекса, моего сына»…

В тот же вечер я переехал из дрянного мотеля в квартиру, давно купленную, но в которой так ни разу и не побывал. И позвонил Учителю по оставленному номеру, договорившись с ним о новой встрече.

Она состоялась на следующий день у меня в квартире. Отец Мари осматривал её, пока я накрывал на стол. На его губах играла насмешливая улыбка. Он молчал, но мне становилось неуютно под его пронизывающим взглядом. Учитель не читал мои мысли, я заранее позаботился об этом. Ещё никто не смог пробить мою защиту. И хоть теперь мы с ним были партнёрами, объединёнными одной задачей, этот человек оставался для меня загадкой. И, честно говоря, я ему не доверял. Во всяком случае, не до конца.

― А ты изменился, Феникс, или будешь по-прежнему настаивать, чтобы я звал тебя Алексом? ― хитро прищурившись, спросил отец Мари.

Я пожал плечами.

― Называйте, как хотите, Учитель, ― ответил, ставя на стол кувшин с соком.

― Необычное для тебя смирение, в прошлую нашу встречу ты показался мне довольно ершистым парнем. Что же произошло, откроешь секрет? ― он засмеялся.

― Тогда секрет перестанет быть таковым, верно? А это уже не интересно, ― я улыбнулся, но лёгкий холодок пробежал по позвоночнику, когда Учитель задержал на мне взгляд. Похоже, его не устроил мой ответ, но он смолчал и снова ухмыльнулся.

― Вижу, ты мне не доверяешь. А между партнёрами… Впрочем, мы слишком мало знаем друг друга. Может, ты и прав.

Я кивнул и пригласил его за стол. Отец Мари выразительно посмотрел на кувшин с соком.

― Серьёзно? Да ты и в самом деле изменился, это неплохо. Так зачем позвал? Мой план ещё не готов, ― он не поднимал на меня глаз, ковыряясь вилкой в тарелке с салатом.

― Учитель, в прошлый раз Вы сказали, что мы не достигнем успеха, если с нами не будет ещё одного человека. Вы говорили о Дани? Он же шестнадцать лет не хотел меня видеть, так и не объяснив причину своего поступка. Думаете, мой брат вдруг изменит своё решение?

― Разумеется. Его сын пропал, а он в нём души не чает, ― эти слова он произнёс с таким нажимом, словно ждал моей реакции.

― Не сомневаюсь в этом, Дани ― прекрасный человек, ― совершенно спокойно ответил ему, обгладывая куриную ножку.

И снова Учитель очень пристально посмотрел на меня, после чего вздохнул и отодвинул тарелку.

― Что ж, тогда сегодня же отправляйся к нему и привези сюда. Думаю, ты узнаешь от него много интересного. Спасибо за угощение, Феникс. С твоего разрешения, я останусь здесь. У тебя ведь есть три свободные комнаты. Не возражаешь? Отлично, буду ждать вас обоих. И не задерживайся. Тёмные миры не любят медлительных, ― и, засмеявшись, он вышел из-за стола и скрылся в ближайшей комнате.

Я раздражённо бросил курицу на тарелку: «Всё-таки мутный тип. Надо за ним присматривать, но в одном Учитель прав: Дани сейчас наверняка очень плохо, он не откажется от помощи. Это мой шанс вернуть брата, нельзя его упустить».

И уже очень скоро стоял на пороге квартиры, долго не отпуская кнопку звонка и с замирающим сердцем прислушиваясь к шагам брата. Дани открыл дверь, словно ждал, и обнял меня. Это был он, мой любимый старший брат, всё такой же красивый и насмешливый, только с застывшей болью в глазах. И над ним по-прежнему висело чёрное облако…

Без труда рассеял тьму над его головой, а потом, замирая, слушал историю борьбы с демоном, проникшим в его тело ещё в детстве. Когда он выговорился, я вскочил и, не в силах подобрать слова, чтобы выразить свои чувства, просто обнял его.

― Как же ты мог столько лет скрывать это от меня, Дани? А я, такой болван, не догадался… Да если бы только знал, кто тебя мучает, бросил бы все силы на решение этой ужасной проблемы.

― Феникс, демон грозился расправиться с тобой и сыном, я не мог так рисковать…

― Прости, понимаю. Дани, я здесь, чтобы позвать тебя присоединиться к поискам Алекса. Меня разыскал отец Мари…

И я рассказал ему о последних событиях в моей судьбе, об Учителе, вызывающем у меня пока неясные подозрения. Лишь о встрече с Гадалкой умолчал. Сейчас не время было признаваться в отцовстве, о котором и сам не подозревал.

Дани выслушал меня очень внимательно и спокойно. Но это было обманчивое впечатление: над его головой снова забушевал чёрный ураган. Впрочем, с ним я быстро расправился, чем вызвал улыбку брата.

― Алекс весь в тебя, при нём демон не смел меня трогать.

Я смутился, но он, как в детстве, взъерошил мне волосы.

― Не переживай, птенчик, я давно обо всём догадался. И для меня это, поверь, не имеет никакого значения. Алекс ― мой, прости, наш сын… И я отдам жизнь за его спасение, тем более, теперь ты будешь заботиться о нём.

― Дани, клянусь, я не знал, а то бы ты меня ни за что не остановил… И не говори о смерти, что за настроение? Я хочу вернуть нашу семью, и ты, слышишь, ― её неотъемлемая часть, ― меня трясло от волнения.

Дани посмотрел на меня и грустно усмехнулся.

― Как бы я хотел тебе поверить, но мой демон ещё ни разу не ошибся. Раз он сказал, что мне не вернуться из Тёмных миров, значит, так и будет. Меня такое «пророчество» не остановит, а что касается этого «Учителя» ― глаз с него не спущу. Пусть не держит нас с тобой за дурачков…

― Что бы демон ни говорил, неважно. Его второе имя ― ложь, ты это знаешь, и я найду на него управу, клянусь. Наступит время, и мой брат будет свободен. Почему ты смеёшься, Дани?

Брат смотрел на меня с иронией.

― Ты стал таким серьёзным, птенчик. Я ещё не слышал о случае изгнания демона такого уровня. Разве что в книгах или кино. Это всегда так забавно…

Я нахмурился. А он взял меня, как ребёнка, за руку и повёл на кухню.

― Давай сегодня забудем обо всём и просто побудем вместе. Я хочу побольше узнать о твоей жизни и рассказать о себе. А завтра с утра посмотрим на твоего Учителя ―что он за «птица».

― Да не мой он, ― шутливо «рассердился». Сердце билось неровными толчками, наконец, сбылась моя мечта ― я снова был рядом с братом, снова счастлив, как много лет назад. И надеялся, что теперь так будет всегда ― больше его не потеряю…

Это был потрясающий вечер, мы проговорили до самого утра. А потом вернулись в мою квартиру. Отец Мари встретил нас, радостно улыбаясь.

― Ну вот и мои спутники, наконец, появились, ― и вдруг замолчал, внимательно вглядываясь в Дани. ― Давно это случилось с тобой? ― в его голосе уже не было веселья.

― В детстве, ― спокойно ответил брат, протягивая руку для пожатия, и Учитель не сразу её принял. Меня это разозлило, но я промолчал, подумав: «А стоит ли вообще с ним связываться? Теперь мы с Дани вместе пойдём на поиски Алекса, и зачем нам такой странный союзник, и союзник ли?»

Но тут отец Мари так крепко сжал руку Дани, что тот сначала побелел, а потом упал без сознания. Я подхватил его и осторожно опустил на ковёр, развернулся к Учителю, приготовив самое сильное боевое заклинание. Но, к счастью, не успел его применить.

Учитель стоял на коленях около брата и осторожно гладил его по волосам, приговаривая:

«Потерпи, мальчик, будет немного больно, но я избавлю тебя от этой дряни».

А потом он положил свои холёные руки ему на грудь и тихо заговорил. Сколько я ни вслушивался, не смог понять его речь. Это было что-то нечеловеческое. Мне оставалось растерянно смотреть, как искажаются мукой черты брата, как течёт струйка крови из его закушенной губы, а странный Учитель, не обращая на это внимания, продолжает произносить отрывистые как лай собаки звуки…

А потом отец Мари вскочи на ноги, держа в руках маленький ящик. Огромная чёрная туча над головой Дани влетела в него, и крышка захлопнулась. Учитель пошатнулся и с трудом устоял на ногах. Он был бледен и тяжело дышал. А к брату, напротив, вернулся его прекрасный румянец, и Дани открыл глаза.

― Что это было? По мне как будто поезд промчался, так всё болит, ― и он застонал. Я наклонился к нему, не зная, чем помочь, но услышал хриплый голос Учителя:

«Феникс, оставь его, с ним всё в порядке. Поболит и перестанет, подумаешь. А вот мне срочно нужна вода, в горле пересохло от этого мерзкого наречия. Ну, что уставился? Бегом!»

Я принёс воду и смотрел, как он жадно пьёт. Как теперь к нему относиться: восхищаться его мастерством или бояться, что он повернёт своё умение против нас? Этот загадочный светловолосый человек так запросто справился со страшным демоном. Теперь я не сомневался, на каком языке он читал изгоняющее заклинание. Вот это сила…

Выпив воду, Учитель весело подмигнул.

― Ну что, понравилось? То-то. Вот поэтому я ― Учитель, а ты, похоже, не хочешь быть моим учеником, сомневаешься во мне…

― Да, потому что совсем не знаю, кто Вы и что ожидать от нашего знакомства. Но очень хочу быть Вашим учеником, Учитель… ― теперь я произносил это слово с восхищением, а не презрением. ― Скажите, Дани избавился от демона?

― Разумеется. Успокойся, я научу тебя многому, ты же любишь учиться. Вон как глаза-то заблестели. Помоги брату подняться и отведи в спальню, пусть отдохнёт. Завтра ему станет гораздо легче.

Я так и сделал. Убедившись, что Дани уснул, вернулся в комнату, чтобы поблагодарить «спасителя». Но замер у входа в гостиную. Учитель сидел на диване бледный и усталый, массируя грудь. На его лице застыла гримаса боли. Видно, изгнание демона далось ему очень тяжело, но он не хотел этого показывать. Гордец, совсем как Дани. Они друг друга стоили…

― Феникс, принеси ещё воды, а лучше что-нибудь поесть. Это дело отняло у меня много сил.

Я подвинул стол к дивану и принёс из кухни лучшее, что там нашёл. Мы ели вместе в молчании. С тревогой посматривал на Учителя ― его бледность не проходила, а в глазах было столько боли… Не выдержав, спросил:

«Вам плохо, Учитель? Что мне сделать?»

― Верни мою любимую жену к жизни. Не можешь? Вот и я тоже. Спасибо, Феникс, ты славный мальчик. Не беспокойся, мне не привыкать к боли. Давай лучше поговорим о нашем плане. Впрочем, нет, пусть твой брат сначала придёт в себя. А мне надо ненадолго уйти, чтобы пристроить эту коробочку, ― и он показал на шкатулку с демоном.

― Что вы с ней сделаете?

― Убить демона, к несчастью, не в моих силах. Я спрячу его туда, где он никому не сможет навредить. Жди меня завтра или послезавтра, как пойдёт. Побудь вместе с братом, используйте спокойное время. Потом у нас его уже не будет. Там, куда мы собираемся, придётся всё время быть на чеку. Так что пока отдыхайте.

Я остановил его.

― Учитель, можно задать один вопрос?

― Ну валяй, спрашивай.

― Теперь, когда Дани свободен от демона, ему ведь ничего не грозит?

― Феникс, мы же ― маги, нам всегда что-то угрожает…

― Думаю, Вы знаете, что я имею в виду. Демон предсказал брату гибель в Тёмном мире. Теперь его слова не сбудутся? ― как же мне хотелось услышать в ответ: «Да».

― Не будь ребёнком. Я не могу ответить на твой вопрос. Мы изменили судьбу Дани, но пока не ясно, в какую сторону. Прости, мне жаль…

Грустно улыбаясь, он просто исчез, и для этого ему не понадобилось произносить заклинания. Да, непростой у меня Учитель, но сейчас я думал не об этом. Что будет с Дани? Отец Мари многого не договаривал. Конечно, я буду защищать брата до последнего, но вдруг всё же… Как мне тогда жить?

Часть 2

Из комнаты раздался голос Дани, и я помчался к нему. Два следующих дня мы провели вместе, ожидая возвращение нашего союзника. Обсуждали будущий поход, вспоминали прошлый, смеялись и грустили. И ни разу больше не заговорили о жестоком предсказании.

Учитель вернулся очень изменившимся, и мы насторожились. На его лице не было знакомой ироничной улыбки. Непривычно серьёзный, с порога огорошил нас признанием:

«Я вас подвёл, ребята. Старый идиот! ― он тяжело вздохнул и опустился на диван. ― Хотел сделать как лучше… Простите, я упустил демона. Видимо, переоценил свои силы. Эта тварь меня перехитрила. Ну, что уставились? Неясно говорю? У нас большие проблемы, демон на свободе и будет охотиться за нами. Эти сволочи такие мстительные…»

И, застонав, он запустил огненный вихрь прямо в стену моей квартиры. Я перехватил его и погасил. Но Учитель словно и не заметил этого. Он закрыл лицо руками и тихо бормотал: «Что же делать? Как же это всё усложняет, проклятье!»

Мы с Дани переглянулись. Уж если Учитель так расстроен, значит, наши дела совсем плохи. Но ни брат, ни я не решались расспросить отца Мари о подробностях случившегося, терпеливо ждали, когда он сам всё расскажет. И напрасно. Он, похоже, и не собирался этого делать. Выпустив пар, Учитель, как ни в чём не бывало, прошёл к столу, за которым мы с братом ужинали, сел рядом и стал есть.

А потом оттолкнул от себя ни в чём не повинную тарелку так, что она упала со стола, и разбиться ей не позволили лишь ловкие руки Дани. Учитель негромко произнёс:

«Ценю вашу сдержанность, ребята. Хорошо, что не стали приставать ко мне с вопросами, я всё равно не стал бы на них отвечать. А теперь давайте собираться, чем дольше мы остаёмся здесь, тем больше рискуем. Сегодня же отправимся в путь. Предупреждаю, хотя, думаю, вы и сами знаете, что надо держаться вместе и критически относиться ко всему, что будет встречаться у нас на пути. Не позволяйте разводить себя».

Дани негромко произнёс:

«Я не успел Вас поблагодарить. Никогда не забуду того, что Вы для меня сделали».

Учитель вдруг засмеялся, и этот смех был на удивление грустным.

― Забудешь, Дани, причём очень скоро…

Я «вспыхнул».

― Не понимаю Вас, объяснитесь. Вы что-то знаете, но продолжаете скрывать это от нас с братом.

Но Дани меня остановил.

― Не надо, Феникс. Неужели ты не понял, твой Учитель сообщает нам только то, что считает нужным. Вспомни, о чём мы с тобой договорились, и остынь.

«Мы будем „присматривать“ за ним. И никому не станем доверять, кроме друг друга», ― таково было наше решение. И я промолчал.

― Что ж, мне нравится, как вы ладите между собой. Но предупреждаю, Дани слишком долго был под «опекой демона», и его душа уже не так чиста, как раньше. Взвешивай свои поступки, когда мы будем там. Тёмный мир всегда пробуждает в людях худшие стороны. Это я так, к слову. Ни в чём тебя не обвиняю, Дани, просто призываю к осторожности.

― А как же план? Вы обещали поделиться им с нами? ― снова встрял я.

― К чёрту план. Будем действовать по обстановке. Так получилось, что мерзкое отродье знает о нём, не спрашивайте, почему. Мне слишком стыдно говорить об этом. Надо уходить отсюда и как можно быстрее.

― Демон последует за нами? ―я задал вопрос, ответ на который был очевиден.

Дани и Учитель посмотрели на меня как на глупого ребёнка.

― А сам-то как думаешь? В Тёмном мире у него будет очевидное преимущество перед нами. Там тварь ― в своей стихии. И сможет принять любой облик ― от милой зверушки до красавицы и ещё, бог знает, чего. Всё, хватит болтать. Пять минут на сборы и идём, ― голос Учителя был решителен.

Мы собрались быстрее, чем за отведённое нам время. У Дани с собой был небольшой рюкзак, у меня ― сумка на длинном ремне, такая же, как я подарил Алексу. У Учителя, к нашему удивлению, не было ничего. Мы стояли в комнате и ждали, что он скажет. Отец Мари был старше и опытнее нас с братом, но почему же тогда, несмотря на его помощь Дани и моё восхищение его талантом, я по-прежнему ему не доверял…

― Готовы? Тогда в путь, ― и он сделал движение рукой, словно отодвигал пространство. Перед нами светилась дверь. Я уже видел такую, но ни разу не решился в неё войти. А Дани побледнел, и, испугавшись, я крепко сжал его руку, тихо шепнув на ухо:

«Ты ещё можешь передумать, не хочу тебя терять. Просто подожди моего возвращения…»

От моих слов его румянец стал ещё ярче.

― Считаешь меня трусом? Давно по шее не получал, братишка?

Я виновато опустил глаза. В этот момент Учитель распахнул дверь и, взяв нас за руки, как малышей, повёл за собой. Не только Дани было страшно, моё сердце слишком часто пропускало удары. Не припомню, чтобы раньше такое со мной происходило. Рассудок кричал, что это прямая дорога в ловушку, что я ещё не раз пожалею о своём решении. Но было поздно останавливаться: несколько мгновений ― и мы вошли в Тёмный мир.

Нас встретил полумрак леса, похожего на тропические джунгли. Только здесь было подозрительно тихо. Словно кто-то дал команду обитателям этой буйной зелени ― затаиться и ждать сигнала. Я испуганно оглядывался по сторонам, ожидая в любой момент нападения, не сразу поняв, что мои руки свободны.

Рядом не было ни Учителя, ни брата. Ужас не позволял мне дышать. И ещё что-то, напоминавшее лиану, обвилось вокруг тела, и быстро сдавливая мою грудь, тянулось к шее. «Не применять заклинания, результат может быть слишком неожиданным», ― у меня не было времени вспоминать это наставление Учителя. Я положился на свой опыт, приобретённый в многочисленных путешествиях.

Движение острого лезвия кинжала освободил меня от «пут», но порадоваться я не успел. Крик Дани заставил оглянуться и похолодеть. Брат лежал на земле в нескольких шагах от меня, беспомощно раскинув руки, и не двигался. Я бросился к нему, но, добежав, увидел, что он смотрит на меня и улыбается.

― Что за чёрт, Дани? Ты издеваешься надо мной?

Вместо ответа у него изо рта пошла кровь и я, не выдержав, вскрикнул. Внезапно его тело стало погружаться в землю. Попытавшись схватить Дани за руку, понял, что пытаюсь поймать воздух. Иллюзия. Проклятый демон. И тут как по команде со всех сторон стали раздаваться голоса, звавшие на помощь.

― Феникс, братишка, помоги мне! Я задыхаюсь, мне больно… Ну где же ты…

Меня рвало на части, голоса слились в беспрерывный шум в ушах, и я схватился за голову. А потом ноги подкосились и, падая, почувствовал, как подо мной трясётся земля… Звук раздавался откуда-то сверху, кто-то кричал. Такой знакомый голос.

― Феникс, ну очнись же ты, наконец!

Я с трудом разлепил веки и увидел склонившегося надо мной брата. Рядом был Учитель, он энергично похлопывал меня по щекам.

― Проснись, сейчас не время спать. Разлёгся он тут. Нас окружили, просыпайся и помогай, нерадивый ученик!

Я попытался ответить. Но губы меня не слушались, и не только они. Меня словно парализовало. Как же было страшно… А отец Мари перестал хлестать меня по щекам и обратился к перепуганному Дани.

― От него никакого толку. Эх, придётся самому… ― после чего вынул кинжал с голубым лезвием и… голова Дани покатилась по траве.

― Вот и всё, Феникс. Пророчество сбылось, теперь ты остался один. Что мне с тобой сделать, а? ― лицо Учителя «поплыло», сменившись насмешливой красной мордой то ли зверя, то ли монстра, чьи жёлтые глаза с вертикальными зрачками, казалось, пульсировали, гипнотизируя меня.

Шокированный тем, что только что увидел, и не в силах ни кричать, ни плакать, я закрыл глаза и приготовился к смерти. Но прикосновения голубой стали к горлу так и не последовало. Вместо этого услышал тихое всхлипывание и шёпот:

«Мама, я сделал, как ты сказала, но он никак не приходит в себя. Может, попробуешь сама?»

― Успокойся, моя радость. Этот человек скоро очнётся. Зелье обязательно подействует. Продолжай протирать ему лицо, жар спадёт. Я хорошо знаю этот яд и как с ним бороться. Не плачь, сынок, вот увидишь, мы спасём его…

Сквозь узкие щели распухших глаз увидел только смутное неровное пламя костра, рядом с которым, видимо, лежал. Чесались лицо и руки, но я не мог пошевелиться, и это была непередаваемая мука. Кожа горела огнём, никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным. В голове крутилось одно и то же: «Мой бедный Дани. Сам позвал тебя сюда и погубил, нет мне прощения… Ну почему я не умер вместе с тобой?»

В этот момент я почувствовал прикосновение чего-то мягкого и мокрого на своих щеках. И зуд начал стихать. Как же мне захотелось закричать: «Ещё, давай ещё, только не останавливайся, кто бы ты ни был!»

― Мама! У него ресницы моргают, кажется, человек просыпается. Что дальше делать?

― Держи-ка эту мазь и покрой ею его лицо, кроме рта и глаз. Ему сразу станет легче, а я попробую дать отвар. Хотя это будет непросто, лицо бедняги так перекосило, и эта ужасная корка… Не пугайся, я справлюсь.

И я почувствовал, как палка во рту раздвинула мне зубы, и на язык понемногу потекла сладкая влага. Её было так мало, а пить хотелось неимоверно. Кто-то жутко застонал. Боже, что это за отвратительное мычание?

― Смотри-ка, у нашего «найдёныша» голос прорезался. Хороший признак. И глотает он неплохо. Потерпи, бедняга, сейчас напьёшься вдоволь. Сынок, сходи к ручью, набери ещё воды.

Теперь я хорошо разобрал голос. Это была женщина, скорее всего, молодая. Кажется, и слышать стал лучше: «Она сказала „найдёныш“. Значит, мне повезло встретить ведунью или знахарку», ― это была последняя мысль, пришедшая мне в голову в тот момент, потому что почти сразу после этого я провалился в сон.

Ещё много раз я «просыпался», меня поили и кормили, и потом снова спал. Но, наконец, наступил момент, когда мои глаза открылись полностью, и я увидел тех, кто заботился обо мне. Их было двое. Молодая женщина с каштановыми, почти рыжими волосами, забранными на затылке в узел, и красивыми, грустными глазами. Она что-то готовила в котелке над костром, и мой голодный желудок отчаянно заурчал, привлекая её внимание.

Рядом стоял мальчик лет десяти с такими же, как у матери, волосами. Его короткие пряди торчали в разные стороны, а большие синие глаза внимательно следили за тем, что она делала.

― Мама! Он проснулся! ― звонкий голос ребёнка звучал так радостно, словно я был ему добрым знакомым. «Хочешь пить? Я принесу. Моргни. Ага, понял», ― и он убежал.

А его мать подошла и присела рядом, взяв меня за руку.

― Тебе уже лучше, незнакомец? Это хорошо. Мы с сыном подобрали тебя в зарослях по дороге к ручью. У тебя был сильный ожог, там вокруг ― ядовитые растения. До сих пор не могу понять, как ты выжил. Попробуй подняться, даже если будет кружиться голова. Это пройдёт. Обопрись на меня, вот так. Хорошо. Сейчас я принесу тебе еды.

Вернулся мальчик и протянул мне кружку с водой. Я так ослаб, что еле её удержал. Но всё же сумел напиться сам. Мальчишка смотрелна меня с любопытством. Его лицо показалось мне странно знакомым. Но мысли убегали от меня, я никак не мог сосредоточиться.

― А как тебя зовут? Меня ― …

― Он ― Роми, ― не дала ему закончить фразу мать. Она произнесла это имя с таким нажимом, что даже я догадался ― она не хочет, чтобы чужак знал настоящее имя мальчика. ― А меня можешь называть Шаманкой.

Я попытался представиться. Но понял, что распухшие губы плохо меня слушаются. Женщина сказала сыну:

«Оставь его, ему пока трудно говорить. Вот, возьми миску и помоги нашему гостю поесть».

Потом снова повернулась ко мне.

― Чужестранец, твоё лицо сильно пострадало. Я наложила мазь, она застыла. Не пытайся её сковырнуть. Сама отпадёт, когда кожа восстановится. Придётся потерпеть. Остальное тело ― в порядке, только руки немного обожжены, но это нестрашно. Ешь то, что даст тебе Роми, а потом идите вместе к ручью, тебе надо вымыться. Вот тут есть кое-какая одежда, возьми и не благодари, ― она протянула мне узелок и снова стала размешивать что-то в котелке.

Я посмотрел на свои руки и ужаснулся ― они все были покрыты шрамами и рубцами, у кожи был синюшный оттенок. Стоило только представить, что и моё лицо теперь выглядело так же, и меня сразу затошнило. Мальчик подошёл ко мне и сел рядом.

― Открывай рот, я буду тебя кормить. Это вкусно, поверь. Ну, во всяком случае, съедобно.

Мне было стыдно из-за своей беспомощности, и, забрав у мальчика миску, я попытался есть сам. Но у меня ничего не вышло. Пришлось подчиниться, и он меня накормил. А потом за руку повёл к ручью, где, встав на колени, я, наконец, смог посмотреть на своё отражение. Что ж, описать мои эмоции не хватило бы слов. Вместо лица теперь у меня была чёрная маска.

В отчаянии я не мог пошевелиться и осторожно ощупывал свою «новую кожу». Роми смотрел на меня с сочувствием.

― Потерпи, друг! Скоро она отвалится, и лицо будет лучше прежнего, сто пудов! И так, между прочим, очень прикольно.

У меня от таких «утешений» ёкнуло сердце. Было ощущение, что я разговариваю с мальчишкой из соседнего двора. «Откуда он знает такие выражения? Если кто-то только его ни научил…» Так хотелось его расспросить, но сколько я ни старался, губы по-прежнему меня не слушались. И пришлось тяжело вздыхать и раздражённо лупить кулаком по песчаному берегу ручья.

Роми внимательно на меня посмотрел и выдал с восхищением:

«Ух, ты! А ты настоящий псих! ― и, помолчав, добавил, ― если что, это я тебя так похвалил. Мой друг часто мне это говорил. Он тоже был из другого мира, как ты. Знаешь, я так по нему скучаю…»

У меня зачастило сердце и потемнело в глазах. Роми подхватил меня и не дал свалиться в ручей.

― Ёлки-палки! Ты только не падай, давай, я помогу тебе раздеться. А то пахнет от тебя… ― он не закончил и надолго замолчал. Его лицо стало грустным. Пока я кое-как плескался в ручье, мальчик сидел на корточках у берега и что-то старательно выводил палочкой на песке.

Переодевшись в заплатанную, но чистую одежду, которую дала мне мать Роми, я подошёл к нему и с интересом посмотрел, что же он там рисовал. И без сил опустился рядом с ним. Потом показал дрожащим пальцем на выведенные им буквы.

Роми меня понял и ответил:

«Мой друг научил меня писать эти странные знаки. Я их не понимаю, но он говорил, что тут написано его имя».

Я плакал, глядя на крупную корявую надпись на сером песке ― АЛЕКС.