В имени его смерть (СИ)

В ИМЕНИ ЕГО СМЕРТЬ

В небольших покоях, затерявшихся в темных лабиринтах подземелий замка Меланте, под самым потолком зависают бледно-голубые светящиеся шары. Темнота, что залегла опасным хищником в углах помещения, расползается по пространству, тесня к центру слабый свет, идущий от них. Вдоль каменных стен снизу доверху вытянулись ряды полок. Те, которые располагаются по левую руку от входа, заполнены свитками и книгами в кожаных переплетах с потертыми за давностью лет корешками. На полках с правой стороны — всевозможные склянки, сосуды и деревянные ящики, и в тишине комнаты отлично слышна возня, писк и шипение, доносящиеся из них. Воздух наполнен запахом озона и кристальной чистоты, хозяин покоев строго следит за этим, изгоняя любые посторонние ароматы, мешающие его работе.

Маленькое окошко, примостившееся под потолком, на одном уровне с шарами, забрано громоздкими решетками и не пропускает вовнутрь ни единого лучика света, Под ним, точно королевский трон, горделиво возвышается массивный стол. На краповом сукне аккуратными стопками сложены книги и листки бумаги, заполненные мелким убористым почерком. Чернильница и принадлежности для письма предусмотрительно покоятся в стороне.

На первый взгляд может показаться, что покои пусты, но знающий или внимательный посетитель заметит в стене у самого стола небольшую арочную дверь из темного дерева, сливающуюся с тенями, а потому скрывшуюся в свернувшемся клубком мраке. Именно там сейчас и трудится верховный маг и первый советник властителя Мортуэлии — Рипэр. И если официальная часть его кабинета ничтожно мала, то его лаборатория по праву может считаться поражающим простором залом.

И здесь под потолком, который, кстати говоря, значительно выше, кружат ярко-желтые светящиеся шары-светильники. Их свет столь ярок, что свободно течет по пространству, не оставляя ни единого уголка темноте. Вдоль дальней от входа стены растянулись очередные полки с книгами, манускриптами, свитками, и ингредиентами. А в самом центре зала расположен чудовищных размеров черный алтарь, полностью выполненный из обсидиана.

Склонившись над этим алтарем, стоит высокий мужчина средних лет. Рукава белой рубахи закатаны до локтей, открывая жилистые смугловатые предплечья. Его мускулистые ноги обтянуты терракотовой кожей штанов, а узкая талия подпоясана широким ремнем с серебряной пряжкой в виде головы дракона.

— Яд у Mortem spiritus сцеживают только, когда она жива, — бархатистый баритон ровно и спокойно разносится по залу лаборатории.

На алтаре перед советником — закрытая коробка, а с сундука, стоящего у стены, глядя во все глаза, наблюдает за мужчиной белокурый юнец. На вид ему можно дать не больше семнадцати зим от рождения, хотя это давно и не так. Он тонок в кости и хрупок. Его длинная челка падает на узкое, с квадратным подбородком лицо с ярко-алыми губами, и он то и дело отбрасывает ее бледной ладонью с длинными пальцами.

Рипэр открывает коробку и, не заглядывая вовнутрь, резким отточенным движением металлического крюка достает оттуда тонкую полоску переливающейся черной кожи.

— Мортис, запомни, — отполированной металлической гладью он прижимает извивающееся тело змеи к холодной поверхности алтаря. — Смерть от укуса этой мелкой твари наступает спустя считанные минуты, поэтому у тебя ни единой возможности отвлекаться, пока ты не закончишь и не отрубишь ей голову. А теперь встань и подойди ко мне! — жестко произносит Рипэр, а юноша мгновенно подскакивает со своего места и перемещается к алтарю.

Расположившись по другую сторону черной отшлифованной поверхности алтаря, Мортис наблюдает за уверенными действия своего учителя, сопровождаемыми короткими фразами:

— Удерживаешь палочкой змею за головой, так, как я сейчас. Потом зажимаешь ей череп сзади одной рукой, — ловкие пальцы сноровисто хватают трепыхающиеся тельце змеи, — другой держишь хвост.

Одно мгновение — и палочка катится по столешнице, а змея уже находится в тисках рук мага.

— Дальше остается только ждать. — Рипэр подносит рептилию к хрустальному бокалу, и она впивается в его прозрачные края, отдавая капля по капле свой смертоносный яд. — Но не забывай, хоть размеры их и малы, они очень сильны и вертки, следовательно, легко могут вывернуться, поэтому дело закончено, когда mortem spiritus мертва. — Мужчина делает шаг в сторону и отсекает змее голову о клинок, спрятанный под поверхностью алтаря.

Мортис завороженно следит за наставником, что-то бормоча про себя и стискивая пальцы. Он ловит взглядом малейшее движение учителя напротив: повороты рук, наклон туловища и головы.

Старший же маг продолжает. Он кладет все еще вьющиеся тело на алтарь и берет новый кубок:

— Теперь кровь, — сдавливает в кулаке черное тельце и начинает выжимать кровь из обезглавленной змеи. — Можно, конечно, еще дать ей отвисеться, но нам нужно и сердце, а если оно перестанет биться, толку от него будет мало.

Рипэр берет еще один клинок и, разрезав тушку, снимает с нее кожу словно чулок. После чего выверенным движением вынимает измазанными в крови пальцами меленький бьющийся эллипсоид.

— Мортис, руку, — приказывает мужчина и кладет бурый сгусток на чуть дрожащую ладонь ученика. — Опусти в раствор белладонны, ему нужно настояться дюжину лун.

На негнущихся ногах Мортис идет к полкам, выставив вперед свою длинную худую руку, и в самом центре ладони бьется сердце mortem spiritus, самой ядовитой змеи, что водится на их континенте. Он чувствует легкое трепыхание извлеченного органа, и, кажется, его собственное сердце начинает биться медленнее, подстраиваясь под этот угасающий ритм.

Слабый румянец алеет на щеках юноши, хотя в лаборатории достаточно прохладно, а в голубых глазах холодно мерцает волнение. Неуверенными шагами он возвращается к алтарю, где столешница уже сияет абсолютной чистотой.

— Твоя очередь, Мортис, становись на мое место, — сдержанно произносит верховный маг.

Его руки без единого пятнышка крови упираются в столешницу, на точеном лице застывает маска безразличия. И только выступившие на скулах желваки выдают его напряженность.

— Приступай, — Рипэр делает шаг назад, уступая место ученику.

Глубоко выдохнув, Мортис берет в подрагивающие руки обжигающе ледяной, как ему кажется, метал крюка. В следующий миг он уверенно, взяв под контроль страх, открывает коробку, резко вырывает из него змею и тут же с силой прижимает ее крюком к поверхности алтаря.

Наступает очередь Рипэра наблюдать за слаженными и точными действиями своего ученика. Учитель делает несколько шагов в сторону, чтобы предоставить себе лучший угол обзора и быть готовым в любую секунду прийти на помощь, которая вряд ли понадобится Мортису. За несколько зим обучения у мага юноша гораздо чаще демонстрировал свой талант, знания и умения, чем нерадивость, неудачи и невежество. Этим он порой приводил своего наставника в замешательство, заставляя того все чаще задумываться: так что же на самом деле представляет собой его внешне робкий, неуверенный и тихий ученик.

Тем временем Мортис уже заканчивает сцеживать яд, еще раз переводит дыхание и, немного отстраняясь от алтаря, решительным рывком обезглавливает свою змею.

Тихая протяжная трель потревоженных защитных чар нарушает тишину за стеной лаборатории. Рипэр плюет, цедит сквозь зубы:

— Принесла нелегкая, — и, резко разворачиваясь на каблуках, выходит в свой кабинет, на ходу бросая:

— Сиди тихо и не высовывай носа из лаборатории, — на мгновение застывает, что-то быстро решает для себя, оборачивается и, пылая взглядом, добавляет:

— И даже не вздумай без присмотра прикасаться к змеям!

И лишь после этого покидает лабораторию, прикрыв за собой дверь. Но не плотно — оставленная небольшая щель дает юноше понять, что учитель не против, если его разговор с неизвестным визитером будет подслушан.

И, конечно же, Мортис не отказывается от такого приглашения. Ученик осторожно ступает по каменному полу, стараясь не произвести ни звука. Словно тень, проскальзывает мимо оставленной щели и прислоняется спиной к шершавой и холодной каменной кладке, чутко улавливая малейший шорох в кабинете своего наставника. Визгливый скрип старых петель уже докладывает о прибытии гостя.

— Чем обязан, мой повелитель, в столь поздний час? — голос Рипэра приглушен стенами, но Мортис слышит в нем скрежещущие нотки раздражения и ясно представляет себе, как наставник недовольно закусывает губы, пряча их за зубами, в ожидании ответа Тэнэбре, повелителя земель Мортуэлиа, именно он оказался нежданным визитером мага.

— Хотел узнать, как продвигается твоя работа, — тяжелая поступь говорящего будит эхо в кабинете и затихает рядом с дверью в лабораторию.

Юноша замирает, слыша шумное дыхание повелителя всего в нескольких шагах от места своего укрытия. Он сильнее вдавливается в стену, словно пытается срастись с ней. Если выдать свое присутствие малейшим звуком, жизнь верховного мага усложнится, а его собственная, возможно, будет окончена. Мортис задерживает дыхание, затем медленно через рот выдыхает, чувствуя внутри себя разгорающиеся огоньки возбуждения и паники.

— Как я и говорил ранее, необходимо дождаться полнолуния в созвездии Triangulum Australe, которое наступит через полторы декады. Сейчас я подготавливаю необходимые для зелья ингредиенты. — Рипэр тоже перемещается по кабинету, слова, не лишенные ноты раздражения, доносятся с противоположного конца помещения, от стола.

— Полторы декады? — низкий голос правителя Мортуэлиа резко взвинчивается вверх как минимум на октаву. — Мы в осаде уже несколько декад, еды едва ли хватит на декаду!

— Мой господин, я понимаю, ваше негодование и беспокойство, — в тихом голосе советника звучит обреченная терпеливость, призванная утихомирить зарождающийся ураган возмущения и бешенства Тэнэбре. — Поэтому уже сократил насколько возможно время приготовления зелья, но дальнейшее сокращение не представляется возможным, если мы хотим получить эффект, указанный в гримуаре Калма.

В тусклом холодном свете своего кабинета Рипэр стоит, опираясь о край стола. Он складывает руки на груди, всячески давая понять, что пока проявляет терпение, а запугивать его и давить бесполезно. В вопросах, касающихся магии, он въедлив, беспринципен и категоричен, как, впрочем, и во многом другом. Он никогда не решает ничего сгоряча. Природа наделила его недюжиным умом, поэтому советник всегда тщательно рассматривает ситуацию с разных сторон, взвешивает все “за” и “против”, просчитывает возможные последствия, и только после принимает решение и высказывает свое мнение. Переубедить его почти невозможно, это и явилось причиной, почему именно он теперь первый советник властителя Мортуэлиа, а не кто-либо другой.

Тэнэбре, чувствуя, что еще одно слово возмущения — и маг ни смотря на все регалии и церемонии вышвырнет его за дверь, решает опустить пики своего гнева и недовольства. Не время сейчас ссориться с человеком, который поможет выиграть войну. И далеко не одну.

— От меня нужна какая-нибудь помощь? Все ли у тебя есть в запасе?

— В день приготовления зелья понадобится кровь младенца не старше трех декад и слезы девственницы, — даже почувствовав, что правитель сменил гнев на милость, Рипэр не расслабляется, держась твердо и высокомерно.

— Хорошо, — повелитель земель Мортуэлиа замолкает и, глядя прямо в глаза собеседнику, протягивают ему свою полную, обвитую перстнями и браслетами руку, тем самым оставляя за собой последнее слово, указывая, кто из них кто в этой очередной своеобразной схватке. — Передашь через Мерула. Он позаботится о младенце и приведет тебе Леонору.

Глухой скрежет удара и визгливый перезвон бьющегося стекла нарушают воцарившееся молчание.

— Кто там? — так и не дождавшись церемониального поцелуя, вновь возмущенно повышая голос восклицает повелитель. Развернувшись, он толкает дверь в соседнюю залу.

— Мортис!

— Да, он, — Рипэр двумя большими шагами подходит к двери и с силой закрывает ее прямо перед повелителем. — Приводит в порядок лабораторию.

— Мне не нравится, что он крутится постоянно возле тебя, — Тэнэбре отступает в центр кабинета. — Этот мальчишка крайне подозрителен. Не доверяй ему.

— И в вашем мнении нет ничего нового, — отзывается советник, все еще оставаясь рядом с дверью.

— Да, я был против его ученичества с самого начала! И за три зимы, что минули с того момента, ничего не изменилось.

— О, силы темные, Тэнэбре, — маг раздраженно вскидывает вверх руки, и язвительно продолжает:

— Не заводи свою песнь по новой!

— Да что не заводи! — повелитель больше не сдерживается. — Ты за совпадение считаешь, что моя армия, ты понимаешь это, Рипэр? Моя армия, о которой слагались легенды! Моя армия не выиграла ни одного сражения с эйдэситцами. И теперь мы в осаде! А рядом со мной возится и роет какая-то крыса, не иначе! И кто это, на кого мне думать? Только на этого белобрысого подхалима, пришедшего к тебе из земель Онгхуса.

— Успокойтесь, мой господин — маг немного склоняет голову, напряженно трет пальцами глаза. — Наши поражения начались гораздо позже его прихода ко мне. И ваши подозрения в первую очередь бьют по мне.

— Не неси чепухи! — в бешенстве перебивает его повелитель.

— То же касается и вас, мой господин.

— Не зарывайся, Рипэр! — вскидывается Тэнэбре, его ладони сжимаются в кулаки, а в глазах разгорается безумие гнева. — Я еще повелитель земель Мортуэлиа!

— Тогда, думаю, самое время вам вернуться к выполнению вашего священного долга, а мне — продолжить свою низменную работу на ваше благо, мой повелитель.

Властитель Мортуэлиа еще несколько мгновений прожигает взглядом своего советника, ища в его лице ту иронию, что прозвучала в словах. Маг остается абсолютно серьезным и безучастным, и Тэнэбре молча разворачивается, взмахивая полами своей сизой мантии, и устремляется на выход. Уже в дверях он останавливается и, не оборачиваясь, выплевывает:

— Жду Мерула с донесением.

Величественно вскидывает голову и аккуратно, будто секунду назад не он бушевал в этом кабинете, закрывает за собой дверь.

— Да, мой повелитель, — отвечает пустоте верховный маг.

И тут же, круто разворачиваясь, обеими руками толкает дверь в лабораторию. Не обращая внимания на осколки стекол, хрустящих под ногами, он проносится к алтарю, где с застывшей в небесно-голубых глазах мольбой, зная суровый нрав учителя, ожидает своей участи Мортис.

— Ты что творишь, гаденыш?! — хватая юношу за ворот рубахи, свирепо хрипит Рипэр.

Мужчина вздергивает ученика, разворачивает и прижимает к противоположной стене так, что выбивает из легких того весь воздух. У юноши вырывается жалобный стон.

— Что непонятного в словах “сиди тихо и не высовывай носа из лаборатории”? Я тебя спрашиваю, паршивец?

— Учитель, простите, — еле слышно шепчет Мортис. — Я не специально. Споткнулся, — глубокий всхлип, — когда убирал книги.

Все тело, каждая мышца мага натянуты до предела, они буквально поют от напряжения. Он источает энергию рассвирепевшего хищника, готового в следующий миг разорвать на части свою глупую жертву. Но в глазах его горят совсем другие эмоции: они полны тревоги.

— Врешь! Подслушивал! И даже это не смог сделать как следует! — скривившись, мужчина выпускает ученика из своей хватки, и тот сползает по стене на пол, с силой закусив губы, чтобы ни одного стона или всхлипа не вырвалось наружу. — Для чего я тебя учу? Трачу столько усилий, скажи мне, Мортис? — Теперь тон верховного мага пропитан разочарованием и унынием. — Чтобы оправдываться перед повелителем? Или ты воспринимаешь только знания, полученные на занятиях, и совершенно не умеешь читать между строк?

Рипэр отходит на шаг назад и, уперевшись ладонями в алтарь, устало склоняет голову.

— А сейчас пошёл вон… И чтобы несколько дней не попадался мне на глаза.

Мортис с трудом поднимается на ноги, рукавом вытирает струйку крови с подбородка и неуверенным шагом направляется к выходу. Но на середине пути он замирает и оборачивается к наставнику, встречаясь с напряженным взглядом карих глаз.

— Учитель, простите… — договорить ему не дает гневный шепот.

— Я. Сказал. Пошел. Вон.

Рипэр хватает стоящую рядом коробку и размахивается, чтобы запустить ею в так раздражающего его сейчас поганца, но в последний момент вспоминает, что внутри змеи, и возвращает обратно на алтарь, без сил отсылая надоедливого юнца:

— Я. Сказал. Вон…

Позже ночью, после горячей ванны и расслабляющего массажа, успокоившись, верховный маг лежит в своей постели. Воздушный кобальтового цвета полог еле заметно колышется под струями теплого ветра, врывающегося в раскрытое окно. По стенам пляшут тени от зажженных и расставленных по комнате свечей. Все время, прошедшее с его возвращения из подземелий, Рипэра не отпускает мысль о том, что сегодня приключилось с Мортисом, почему он не сдержался при повелителе, ведь не так трудно было затаиться. Несколько зим проведя в особой близости с этим мальчишкой, он прекрасно видит, что его кротость и покорность больше показные и под этой маской послушания кипит неудержимый и своевольный нрав. Это особенно бросается в глаза, если отпустить поводья, дав ученику видимость свободы и самостоятельности.

Мужчина перебирает в памяти все детали этого вечера, вытягивая их одну за одной, выстраивая в ровную цепочку, анализируя и отметая ненужное. Пока в его голове не раздается блеклый голос Тэнэбре и всего одно слово: “Леонора”. Спусковым крючком для Мортиса стало имея принцессы?

— Остается только узнать причины, — шепчет в полумрак комнаты Рипэр.

Тихий стук, больше похожий на шорох, быстро тает в ночной тишине. И сначала Рипэр не обращает на него никакого внимания, полностью погруженный в свои мысли. Лишь когда стук становится достаточно смелым и явственным, хозяин покоев поворачивает голову в сторону двери.

— Глупый ребенок, — ругается он и, набросив на себя простынь, идет открывать дверь.

Как и предвидел маг, на пороге, одетый в одни легкие льняные штаны, мнется Мортис.

— Простите, учитель, не мог уснуть, хотел еще раз перед вами извиниться, — смущенно и тихо, глядя в пол, произносит юноша.

Рипэр глядит на склоненную растрепанную макушку перед ним и понимает, что именно в это мгновение он стоит не на пороге своей спальни, а на пороге смерти и жизни. И именно сейчас ему надо принять самое главное решение в своей жизни. Или он спрячет голову в песок и прогонит наглеца, оттянув на неопределенный срок неизбежное, или впустит его и с достоинством примет свою скорую смерть.

Как и любой темный маг, прошедший обряд единения с силой Тьмы и приняв ее пепел, в отличие от шарлатанов, ходящих из селения в селение и пудрящих простофилям мозги своими фокусами, он знал, когда придет его конец. И с каждой луной, с каждым принятым решением это видение становилось все четче и яснее. А в день, когда в его двери постучался Мортис, он увидел лицо и глаза своей смерти.

Тогда он, не раздумывая, отказал мальчишке, захлопнув перед его носом эту самую дверь. Но принятое решение не изменило и не отсрочило его конец, а значит необходимо было задуматься о принятии ученика, как и требовала того Тьма. И этот настырный юнец, что изо дня в день являлся к нему с мольбой об ученичестве, действительно был лучшим вариантом, плывшим ему в руки: за последнюю декаду лет Рипэр не встречал никого с таким высоким магическим фоном.

Выбор был сделан! И с того момента ему оставалось лишь надеяться, что он успеет вложить в эту светловолосую голову как можно больше знаний и передать как можно больше умений. Успеет сделать из него лучшего темного мага на континенте, а может, и за его пределами.

— И ничего лучше, чем в виде извинения забраться ко мне в постель, ты не придумал? — ехидно отвечает Рипэр, выдержав паузу, заставляя этим юношу еще больше заробеть и сжаться.

— Простите, учитель, — снова блеет Мортис.

— Извинения — это чушь драконья, — маг, ухватив ученика за плечо, толкает в свои покои. — Не хватало, чтобы тебя кто-нибудь заметил.

— Извините. — То ли Мортис извиняется за свой визит, то ли за свои извинения, Рипэр не понимает.

Он отпускает прикрывающую его простынь, и ткань, скользнув по его точеному телу, падает к ногам.

— Извинения — чушь, но ты можешь прямо сейчас к ним приступать, — мужчина раскидывает руки в стороны, демонстрируя наготу. — А после я объясню тебе в очередной раз, что вместо глупых извинений ты должен стремиться стать лучшим темным магом континента.

Мортис поднимает голову и некоторое время разглядывает своего наставника в мерцающем свете горящих свечей. Тени, колеблясь, ложатся на его торс, создавая причудливый узор, переплывают, пропадают и вновь появляются. Он ласкает взглядом открытое перед ним тело: немного костлявые руки с мало выраженным бицепсом и длинными пальцами на узких повернутых вверх ладонях, выпирающие линии ключиц, коричневые ареолы сосков, едва очерченные мускулы пресса, дорожку темных волосков, ведущую вниз…

Когда взгляд юноши опускается ниже, он зажмуривается и прикрывает глаза ладонями.

— Ну, я дождусь сегодня “своих извинений”? — раздраженно вопрошает Рипэр. — Или быстрее превращусь в ледышку? — И, не прикрывшись, маг направляется назад к постели.

Мортис остается стоять на месте, по-прежнему жмурясь. До его слуха доносится тихий шорох со стороны ложа учителя, и только тогда он позволяет себе открыть глаза.

Темный маг сидит на самом краю постели, во рту у него длинная курительная палочка, а он играется искорками огня, мерцающими на кончиках пальцев, пристально наблюдая за гостем. Мягко проведя большим пальцем по остальным, Рипэр собирает искры в небольшое пламя на ладони и прикуривает, резко втягивая щеки, затем медленно, тонкой струйкой, выпускает вверх дым:

— Мортис, ты остаешься или уходишь?

Покончив с внутренней борьбой, ученик мага развязывает тесемки своих штанов. Он знает, что это единственный шанс так близко подобраться к телу своего учителя. Только так он может выиграть несколько партий одним, пусть и довольно грязным, ходом. Сейчас это не имеет никакого значения, главное — итог, желаемый в первую очередь им самим. Ведь война не бывает без жертв.

Мортис перешагивает через упавшие штаны, обходит сброшенную чуть ранее простынь. Стараясь двигаться как можно более твердо и уверенно, он медленно идет к постели, но получается у него плохо, и на лице Рипэра расползается ехидная улыбка. А как только он может дотянуться до своего старающегося скрыть дрожь и напряжение ученика, мужчина с силой, не давая больше не единого шанса к отступлению, притягивает его к себе.

Юноша останавливается между разведенными в разные стороны ногами наставника, который по-хозяйски кладет свои ладони на упругие ягодицы и нежно начинает их поглаживать. Притягивает Мортиса еще чуть ближе, сам немного наклоняется вперед и, еле касаясь, покрывает гладкую кожу россыпью поцелуев. Дразнит языком и, подняв взгляд вверх, наблюдает за реакцией своего юного партнера.

Мортис же не может отвести глаза от умелых, опытных действий учителя. Его дыхание сбивается, стоит горячему языку пройтись по чувствительному месту под ребрами. А руки непроизвольно тянутся к голове Рипэра, вплетаются в его короткие черные волосы, притягивают еще ближе, так, чтобы между ними практически не оставалось свободного пространства. Как только разгоряченная кожа партнеров соприкасается, из уст обоих вырываются хриплые тихие стоны.

Руки Рипэра больше не действуют нежно, они с жадностью словно бы поглощают отдаваемое в его власть тело. Ладони сжимают везде, куда могут дотянуться, оставляя на бледной коже розовые отпечатки. К губам и языку присоединяются зубы, мужчина чередует сладкие поцелуи с легкими укусами, покрывая тело своего юного ученика все новыми и новыми отметинами.

Плоть Мортиса отзывается на каждое прикосновение, поёт от неудержимых ласк, и покои наполняются сладострастными стонами, изредка перемежаемыми едкими ругательствами.

Рипэр осторожно отстраняется от партнера, когда с его твердого члена уже одна за одной сползают капельки смазки, пережимает себя у основания и сипло шепчет:

— Мортис, самое время принести извинения, — он вцепляется в поясницу юноши и тянет его вниз.

Мортис не сразу отзывается на слова наставника, его разум затуманен поглотившими его эмоциями, ощущениями и желанием, он все еще продолжает тянуться всем телом к дарившему такую восхитительную ласку рту. А когда понимает намек, без стеснения, направляемый партнером, тут же падает на колени, даже не замечая боли при ударе, холода камней. Но медлит, увидев, как мужчина неторопливо ласкает себя, ожидая его. Одно мгновение он наблюдает за ладонью, которая неспешно скользит по твердому, обвитому венами члену, то пряча, то вновь являя красную сочащуюся головку. А в следующее — нежно обхватывает ее ртом, срывая языком очередную капельку, вызывая своими действиями первый громкий стон у своего наставника.

Мортис старается аккуратно вобрать как можно больше желанной плоти, но у него плохо получается — практически сразу давится. Он помогает себе рукой и вылизывает ствол мага языком, периодически цепляя нежную разгоряченную кожу зубами, чем вызывает уже не стоны, а болезненное шипение Рипэра, который явно не намерен терпеть такую пытку. С властным рыком подняв юношу с пола, маг бросает его на кровать.

Твои извинения ужасны, — мужчина нависает над съежившимся телом растерявшегося ученика. — Сейчас я покажу тебе, как стоит извиняться.

Он зажимает его руки над головой и впивается в искусанные розовые губы, терзает их, но не проникает языком внутрь, ждет, когда Мортис сам ответит. И вскоре, не чувствуя злости, ещё мгновение назад исходившую от мага, тот приподнимается над кроватью и сам пускает язык в бой. Они прерывают поцелуи только тогда, когда в легких заканчивается воздух, но тут же, сделав короткие вдохи, с новыми силами продолжают этот танец страсти.

Рипэр прикусывает нижнюю губу Мортиса, и юноша нервно охает, но сразу же снимает причиненную боль чередой невесомых поцелуев, а потом, на один короткий миг заглянув в затянутые поволокой глаза, прокладывает себе путь вниз такими же дразняще легкими поцелуями. Он не оставляет нетронутым на теле любовника ни единого места: целует, кусает, находит особо чувствительные места и кружит, кружит по ним языком, пальцами, губами. Молодой человек, подобно огарку свечи, плавится под огненными и безудержными ласками опытного партнера.

И, наконец достигнув светлых волос у истекающего смазкой члена, Рипэр отдает ему все свое внимание. Сразу полностью вбирает в себя твердую плоть, упираясь носом во влажные от пота завитки. И в ответ на это слышит пронзительный вскрик, но никак не реагирует, сильнее втягивая щеки и пуская в ход еще и язык. Каждое движение его рта и языка порождает все новые и новые стоны Мортиса, больше уже напоминающие всхлипы, заводящие и самого Рипэра так, что он вторит им, практически сбиваясь с ритма.

В какой-то момент маг чувствует, как поджимаются яички ученика, но в его планы не входит заканчивать так быстро, да и Мортису будет больно, если сейчас он кончит. Поэтому он с досадой отстраняется, а юноша под ним протестующе стонет. Но Рипэр быстро переворачивает его расслабленное, безвольное тело, подкладывает под живот подушку и опускается сверху, впиваясь поцелуем-укусом в основание шеи. После чего тягуче медленно ведет языком по борозде позвоночника через всю спину, задерживаясь на каждом бугорке, выписывая огненные круги.

Мортис трется под ним о подушку и вскидывается вверх, каждый раз получая очередной укус. Терпение уже на исходе и у самого Рипэра, поэтому, добравшись до вожделенной задницы, он, раздвинув руками полушария, ныряет языком вовнутрь. И, к своему удивлению, обнаруживает, что подготовка юноше не нужна, отчего у него вырывается поистине дикий рык.

— Готовился, паршивец, — озвучивает мужчина свои мысли и больше не церемонится.

Он входит одним долгим плавным движением, а Мортис, вскрикнув “больно”, пытается отстраниться.

— Тебе никто и не обещал наслаждения, — мужчина сильнее впивается пальцами в бока своего партнера, удерживая того на месте, заставляя присмиреть. — Ты пришел доставить его мне.

Но, противореча своим словам, Рипэр останавливается и дает юноше время привыкнуть, а затем возобновляет движения, почувствовав, что Мортис под ним полностью расслабляется. Он неспешно двигается с небольшой амплитудой, точно раскачивается на волнах, и ждет, когда любовник откликнется на его действия или произнесет хоть какой-нибудь звук.

Долго ждать не приходится: первые спазмы боли растворяются в легких волнах наслаждения, юноша отвечает, осторожно толкаясь в ответ. Повернув голову, он заглядывает в глаза своему наставнику.

Маг ловит этот всепозволяющий взгляд и немного увеличивает свою амплитуду, продолжая проверять границы дозволенного, стараясь все же полностью не выходить из горячего плена. Еще несколько толчков — и Мортис негромко стонет, но уже не от причиняемой боли. Глядя в глаза Рипэра, он закусывает губу при каждом новом проникновении, поддаваясь навстречу..

Это действует на мужчину как глоток крепкого вина. Он отпускает себя, впиваясь пальцами в бедренные косточки партнера, взвинчивая темп все больше и больше. Совершенно позабыв о юноше, он концентрируется только на своем удовольствии. И лишь протяжные чувственные стоны, доносящиеся сквозь пелену накрывающей его предоргазменной неги, говорят ему об удовольствие и его партнера.

Пот застилает глаза, ладони соскальзывают с влажной кожи Мортиса, а из горла один за одним вырываются неистовые хрипы. Рипэр толкается еще несколько раз, и блаженство оргазма уносит его, заставляя на короткий миг потерять связь с реальностью. Руки не выдерживают, подгибаются, и он падает на юношу, который все еще трется о подушку под ним. Мужчина отодвигается, переворачивает Мортиса и вбирает его член до самого основания. Делает несколько резких движений головой, плотно обхватив ствол, и этого становится достаточно, чтобы юноша излился прямо в рот наставнику.

Первые лучи восходящего солнца проникают в комнату через плотные портьеры, когда дыхание любовников более или менее выравнивается. На груди Рипэра покоится голова Мортиса, юноша указательным пальцами растирает капельки пота по еще горящей коже, иногда ногтем зацепляя горошины сосков, за что и получает укоризненный взгляд сверху и усиление хватки в своих растрепавшихся волосах.

— Если не жаждешь продолжения, прекрати.

И Мотис закусывает губы, вовремя приходя в себя. Ни дискомфорт, полыхающий внутри тела, ни лихорадка удовольствия — ничто из этого ему не нужно. Ему непозволительно идти на поводу у чувств и эмоций, которые сейчас должны быть отброшены как ненужные. Все это может привести к погибели не только его одного. В эту комнату он входил, имея четкую цель и план ее воплощения. С тем же он и уйдет. И Мортис отстраняется от разгоряченного, такого манящего тела мужчины, надевая свою маску застенчивого, покорного юнца, которая словно уже въелась в его кожу за время жизни в замке Меланте так, что сам порой забывает, кто же он есть на самом деле.

Они молча лежат еще некоторое время, и ученик чувствует: его время на исходе — еще немного и он будет выдворен из постели. А ему для претворения своего плана в жизнь осталось совсем немного: добыть умерщвляющее зелье и убрать единственного человека, в чьей голове хранится этот рецепт. Но если Леонора у них, то ему придется действовать более решительно, просто исчезнуть уже не получится. И сейчас единственный шанс хоть что-то узнать у наставника. И он узнает.

— Та Леонора — это дочь правителя земель Эйдэс, чья армия сейчас осаждает нашу крепость?

Верховный маг, услышав робкий вопрос, мысленно усмехается: “Вот тебе и извинения, хотя так даже интереснее. Этот юный стратег сам и ответит на интересующие меня вопросы”.

— Да, именно она, — скупо отвечает мужчина, ожидая дальнейших действий своего ученика, и чувствует, как тот буквально на миг напрягается, но потом его тело вновь расслабляется:

— И она до сих пор девственница? — Мортис старается говорить как можно равнодушнее, а у самого сердце замирает в ожидании ответа. — Зная аппетиты нашего повелителя…

— Это хитроумный план Тэнэбре, который и привел нас к осаде, — не скрывая ехидства и насмешки над властителем земель Мортуэлиа, снова уклончиво отвечает первый советник.

— Я слышу злорадство в вашем голосе, учитель? — не решаясь напирать дальше, Мортис меняет тему их беседы. Главный ответ получен, все остальное он обязательно выяснит в скором времени, не привлекая к себе лишнего внимания.

Понимая, что мелкий гаденыш умело переводит тему в новое русло и ни на шаг не приближает его к ответам на вопросы, Рипэр приподнимается на подушках еще выше, отчего юноша съезжает с его груди и приземляется в неудобной позе на постель.

— Злорадства нет, — медленно, с наслаждением прикуривает маг. — Но тщеславие мне не чуждо. Ведь именно благодаря такому финалу не сегодня завтра я войду в анналы истории как маг, воссоздавший умерщвляющее зелье из, казалось бы, утерянного гримуара Калма.

И так же неторопливо выдыхает прямо в лицо повернувшемуся к нему Мортиса. Тот жмурится и начинает кашлять.

— А теперь тебе пора восвояси, — маг отворачивается от своего ночного визитера и продолжает курить, устремив свой взор в окно, еле заметным движением руки немного раздвинув портьеры. — И, как я сказал вечером, чтобы на глаза мне ближайшие дни не попадался.

Мортиса совсем не устраивает такой расклад..

— Но ночью я могу видеть вас, учитель? — натягивая штаны, спрашивает он.

Своей наглостью ученик заставляет наставника вновь повернуться к нему. Не торопясь, Рипэр делает очередную затяжку, выпускает дым волнистым облаком и резким движением хватает парня за пояс штанов. Всматривается несколько мгновений в перепуганные глаза, а затем, запечатлев у него на лбу невесомый поцелуй, шепчет на ухо:

— Обязательно, в твоих снах, — и несильно отталкивает от себя. — Исчезни, Мортис!

Как только тяжелая дверь закрывается за учеником, маг бессильно сползает по полушкам вниз, утопая в ворохе измятых простыней. Он делает одну затяжку за другой, размышляя о происходящем.

Конечно, он впустит Мортиса, если тот придёт следующей ночью. И через ночь, И столько раз, сколько потребуется. Он не будет убегать или изворачиваться, он не будет унижаться, его век четко отмерен Тьмой и пеплом. Но ни за что не позволит острому клинку войти в его сердце раньше, чем узнает причину, побудившую Мортиса расчехлить оружие сейчас, когда они с ним в шаге от величайшего триумфа и когда тому еще учиться и учиться.

И это тревожит его уже на протяжении некоторого времени: советник не видит мотив, а следовательно, ему не разложить происходящее по полочкам и принять достойно. Первый раз в жизни он не контролирует события в собственной жизни, и это сводит с ума. Но день за днем Рипэр с упорством пытается найти ключ к предложенной ему юнцом головоломке, ниточка, за которую можно ухватиться, чтобы распутались все узелки, все время ускользает от него. Единственное, что ему точно известно на данный момент, — точка отсчета.

Рипэр отстранено наблюдает, как за окном разгорается алый закат. Его жизнь изменилась, резко увеличила темп тогда, когда повелитель узнал об исчезновении наследника соседних Земель и решил всеми правдами и неправдами расширить свои владения. И как маг ни старался убедить Тэнэбре не лезть в омут с головой, правитель так и не услышал своего советника, допуская промах за промахом, приближая свою гибель, утягивая за собой и его, Рипэра.

А ведь история с исчезновением принца является краеугольной и не менее запутанной, чем та, что сейчас разворачивается в Мортуэлиа. Из достоверных источников верховный маг знает, что наследник престола земель Эйдэс перестал проявляться на публике задолго до того, как поползли слухи о его похищении, убийстве, скоропостижной кончине от болезни и так далее. Но любые домыслы сразу же отметались двором Эйдес простым объяснением об ученичестве юноши в храмах светлых сил на дальних границах их земель. И теперь это добавилось к тем загадкам, которые пока еще невозможно разгадать. Что должно было случиться, чтобы Онгхус лишил своих земель наследника на исходе отмеренных ему лет? Не только лишил, но еще и скрывал это.

Робкий стук в покои прерывает размышления мужчины.

— Входи, — позволяет Рипэр, и, оправдывая ожидания мага, в приоткрывшейся двери появляется седая голова слуги.

— Вы уже проснулись, мой господин? — Шаркающей походкой Мерул подходит к окну и отодвигает тяжелые черные портьеры до конца, впуская в покои яркие лучи нового дня. — Повелитель с утра не в духе, велел вам явиться, как только проснетесь.

— Спасибо, Мерул. — Маг принимает поданную ему одежду, но отвергает помощь слуги и одевается самостоятельно. — Передай Тэнэбре, я буду у него через четверть часа.

Повелитель действительно оказывается взвинченным с самого утра, что лишь забавляет его советника. И все последующие луны, что еле-еле тянутся в ожидании, в бездействии, плавно перетекая из утра в ночь, Тэнэбре бушует, мечет и рвет, проклиная необходимость ждать и рутину. И только у Рипэра язык бы не повернулся назвать свою жизнь рутинной. Как и предполагал маг, Мортис приходит к нему каждую ночь, стоит только дневным немногочисленным заботам уйти за горизонт вместе со светилом.

Мужчина не может не отметить, что его ученик великолепен и старателен во всех преподаваемых ему дисциплинах, в том числе и тех, практические занятия по которым проходят в его постели. Он буквально впитывает в себя, запоминает каждую мелочь, и на исходе декады не остается и следа от перепуганного первым разом юнца. Он жадно принимает все ласки, что дарит ему Рипэр, и с упоением возвращает их сторицей. Их ночи полны безудержной страсти, словно они изголодавшиеся друг по другу любовники, в их постели нет робости и запретов. Единственное, что запрещает себе маг, — это засыпать рядом с Мортисом. Он не может позволить себе забыть, какова настоящая причина появления молодого человека на пороге его спальни.

В очередное их совместное утро, когда до полнолуния остаётся несколько лун, Мортис решается разузнать то, что вот уже некоторое время занимает все его мысли.

— Учитель, — оба вздрагивают от этого обращения, которое вырывает их из сладостного плена постельных утех, где они просто Рипэр и Мортис, и возвращает в действительность, где они ученик и наставник. — Простите мне мое любопытство. — Рипэр вскидывает брови, словно говоря “давай, попробуй”, и упирается языком в щеку, ожидая вопроса.

— Поверьте, я ни на миг не сомневаюсь в вас и ваших силах, — робеет юноша, зная язвительный и жесткий нрав учителя. — Но даже не могу представить, как вы подмешаете зелье в пищу или воду эдэситцам, ведь сейчас перекрыты все ходы из крепости, даже тайные, как будто они знают замок изнутри.

— Ты совершенно прав, — холодно чеканит маг. — Это не твоего ума дело.

Но после замолкает, всматриваясь в выбеленную кладку потолка, что-то обдумывая. Уже давно Рипэр дал себе слово, что это умение унесет с собой в могилу. Мало того, что такая трансформация под силу лишь сильнейшим магам, которых можно пересчитать по пальцам одной руки, и никакие пытки не заставили бы его поделиться хоть толикой кровью и потом добытых знаний ни с одним из них. К тому же его принципиальность протестовала: он пережил столько боли, действуя сам, в одиночку, вслепую, после того как его учитель отказался даже взглянуть в темный, затянутый плесенью гримуар, отмахнувшись от него, тогда еще совсем мальчишки: “Сказки там одни, а не заклинания и зелья”.

Однако находка юного ученика Рипэра не относилась ни к зельям, ни к заклятиям. Это была работа напрямую с магией, ее обуздание и перевоплощение. И маг не отступал ни тогда, когда корчился от боли из-за сломанных костей на холодном полу своей комнаты, ни тогда, когда его пот перешивался с кровью от рваных ран на коже, ни тогда, когда от усталости сознание покидало его. И он добился своего, доказал своему учителю, что ни в одном гримуаре не пишут сказок…

И теперь Мортис, сам того не ведая, пытается заставить его отречься от данного самому себе обещания.

Рипэр поворачивается набок, лицом к юноше, разглядывает его, но не смотрит ему в глаза, которые, как ни странно, умеют врать. Мортис легко надевает различные маски, оставляя настоящее лицо только для себя. Но вот его тело никогда не врет, всегда выдает своего хозяина. И сейчас оно послушно откликается на любые действия Рипэра, следует за зовом и лаской, будто за магнитом. Мортис тоже поворачивается набок, и они застывают, глядя в лица друг друга.

Рипэр усмехается чему-то в своих мыслях. Мортис хорош, очень хорош. Мальчишка когда-нибудь станет сильнейшим магом континента. И если сейчас ответить на его вопрос, а вернее, продемонстрировать ответ, ведь это будет не больше, чем ожившая иллюстрация из книги. А сможет ли ученик постичь эту науку, все зависит от его желания и силы воли. В конечном итоге, это вызов и самому Мортису, испытание, которое он, возможно, завалит.

Решение принято, и мужчина поднимается с постели, совершенно не стесняясь своей наготы:

— Что ж, мой юный ученик, ответ на твой вопрос предельно прост. Смотри и слушай внимательно, и, может быть, когда-нибудь ты и сам это сможешь.

Хотя в том, что Мортис, со свойственным ему упорством и тягой к знаниям, рано или поздно сможет это сделать, маг практически не сомневается. За те несколько зим, что он является учеником, Рипэр успел дать ему знаний гораздо больше, чем его наставник за все двенадцать зим его ученичества.

Мужчина, стоя в углу у окна, вытягивает руку вперед, раскрытой ладонью вверх:

— Для начала нужно сосредоточиться и почувствовать внутри себя магию.

Мортис приподнимается на локтях и замирает, наблюдая, как над вытянутой рукой наставника сначала появляется черное облачко, внутри которого ярко мерцают красные и золотые искры. С каждым мигом оно растет все больше и больше, а лицо мага искажается, будто он испытывает невыносимую боль. Когда облако достигает размеров человеческой головы, Рипэр тихо стонет, отчего молодой человек порывается встать с кровати, но его останавливает движение руки мага, который в следующее мгновение размещает шар уже на обеих ладонях.

— Запомни, в эти минуты ты должен быть совсем один, — Рипэр на миг замолкает, стискивая зубы от боли, — ибо будешь полностью беззащитен. Сейчас я не маг и даже не человек, просто оболочка из плоти, кожи и костей. И будь предельно сконцентрирован или так и останешься этой оболочкой, а твоя магия вернется во тьму раньше времени.

Мужчина замолкает на время, явно исполняя свои же наставления. Его глаза закрыты, и он медленно дышит через рот, шар в его руках становится дымкой, которая начинает постепенно расползаться по телу, обволакивая сначала руки.

— На данном моменте ты должен ясно представить новую ипостась, — тихо произносит Рипэр, пока мерцающая пленка стремится по плечам и шее вверх. — Кем хочешь стать. И чем меньше мозгов у выбранного тобой облика, тем лучше.

Магия укрывает голову мага, а в комнате повисает гнетущая тишина. Мортис наблюдает за коконом, внутри которого оказался его наставник, и боится пошевелиться. Материя магии колышется и практически незаметно перетекает вниз и вверх, ярко вспыхивает то золотыми, то кроваво-красными вспышками в разных местах. Тело внутри, кажущееся лишь тенью, силуэтом, скручивается в неестественной позе, заметно уменьшаясь, но наружу не проникает ни звука. Хотя юноша уверен, что безмолвно выдержать такое невозможно.

Суставы рук и ног выгибаются в обратном направлении и под невероятными углами, кожа натягивается и лопается, расходясь паутиной алых трещин, из которых змейками скользят на пол бордовые ручейки крови. Голова Рипэра лежит на груди и еле заметно приподнимает при дыхании.

Покои советника постепенно наполняет медный запах крови.

Кокон вокруг мага неожиданно начинает темнеть и сжиматься, всполохи на его поверхности гаснут, и скоро он лопается с режущим свистом. А на полу в луже крови остается черный ястреб с пронзительными карими газами и блестящими перьями, переливающимися в свете первых солнечных лучей.

Птица несколько раз переступает в темной кровавой жиже, скребя острыми когтями камни пола, и вдруг срывается в полет. Несколько резких взмахов крыльями — и ястреб оказывается на постели. Оставляя на белых простынях кровавые отпечатки, он подходит к притихшему юноше и клюет палец выставленной вперед руки.

— Эй! За что? — возмущается Мортис и засовывает саднящий болью палец в рот.

Птица никак не реагирует на обиду юноши, а еще раз перелетает, удобно устраиваясь в подушках.

Юноша рассматривает неглубокую рану, оставленную клювом, и совсем не обращает внимания на легкий шорох за спиной. Он оборачивается лишь тогда, когда слышит долгий тяжелый вздох.

Вместо птицы на испачканных простынях лежит окровавленный Рипэр. Он глубоко и осторожно дышит, не открывая глаз. А когда силы наполняют его тело настолько, что хватает разомкнуть тяжелые веки, маг встречается с внимательным взглядом Мортиса. Безучастно и устало он отмечает, что в глазах ученика нет ни испуга, ни ужаса, ни удивления, как будто тот знал, чего ждать.

— Позови Мерула и уходи, — с большим трудом произносит маг и вновь смеживает веки.

Оставшиеся дни до полнолуния Рипэр проводит в своих покоях, восстанавливаясь после превращения и никого не допуская даже ночью. Процесс возвращения магического потенциала не менее неприятен, чем само превращение в иную ипостась, но все же менее болезненный.

***

Все еще немного бледный после нескольких дней постельного режима верховный маг земель Мортуэлиа сидит за своим столом в кабинете, примыкающем к лаборатории. Робкий стук в дверь заставляет его поднять голову. Кивком головы, Рипэр отсылает ученика, пришедшего чуть раньше срока, готовиться к обряду.

— Скоро прибудет Мерул, и я подойду. Ты пока подготовь все необходимое.

И действительно, совсем скоро: Мортис едва успевает водрузить котел на алтарь и зажечь горелку под ним, как на пороге лаборатории с небольшим свертком одеял в руках появляется его учитель.

— Еще не готово? — хмурится Рипэр. — У нас всего час времени, после Мерул приведет Леонору.

Мужчина ногой прикрывает дверь, подходит к алтарю и укладывает на него узелок одеял, прятавших внутри младенца, который не издает ни звука.

— Он спит? — дрогнувшим голосом спрашивает юноша.

— Нет, я навел на него морок, мне не нужны слезы и ор во время работы.

Маг устраивается у котла, и они приступают к приготовлению зелья. В полном молчании и тишине. Слышны только звуки шагов, стук ножей о разделочные доски и тихие всплески основы, когда добавляют очередной ингредиент. Четкие и краткие указания Рипэра следуют крайне редко, все необходимое он объяснил своему ученику еще на стадии перевода рецепта зелья и подбора его составляющих.

— Оголи младенца, нам нужна именно венозная кровь.

Пока он готовит пробирку и обеззараживает ланцет, замечает, что Мортис застывает около младенца, не выполняя приказания.

— О приспешники Тьмы, Мотрис, это всего лишь гребаный надрез! — Рипэр кладет на столешницу приготовленные инструменты и сам разворачивает малыша. — Сколько раз тебе говорить, да, мы темные маги, но мы не одержимые безумцы. Ну, большинство из нас… И сейчас нам необходимо всего лишь две дюжины капель его крови, мы не будем его четвертовать и приносить в жертву Тьме.

В голосе мага клокочет злость. Сейчас как никогда ему нужно быть сконцентрированным на каждом своем действии, иначе многолетние труды ухнут в бездну, а этот бестолковый паршивец, в которого вложено столько сил, терпения и знаний, до сих пор леденеет при виде младенца.

— Если ты и дальше собираешься у меня обучаться, — Рипэр разрезает рукав сорочки малыша, открывая вену, пережимает ее и уверенным движением делает надрез, — то это должен быть твой последний раз ослушания, иначе выгоню тебя к чертям драконьим!

Кровь тонкой струйкой течет по бледной худенькой ручке ребенка, маг подносит сосуд, собирая тяжелые красные капли, наблюдая за тем, как постепенно заволакивается густотой стеклянное дно. Когда нужное количество получено, Рипэр снова пережимает вену, а Мортис тут же проводит ладонью над раной, шепча заживляющее заклинание. Вскоре на коже остается лишь тонкая ярко-розовая бороздка, юноша смазывает ее мазью и заново укутывает малыша в одеяла.

— Отнеси его Мерулу, пусть вернет матери, — наставник возвращает все свое внимание котлу и зелью. — И вели, чтобы вел сюда девушку. — Он бросает взгляд на часы, где обе стрелки практически сошлись на полуночи.

Мортис старается скрыть свое напряжение, но тщетно. Он постоянно тайком бросает взгляды на дверь, что не укрывается от его внимательного наставника, который готов задуматься о причинах такого поведения ученика и о связи, существующей между тем и принцессой земель Эйдэс. Лишь огромным усилием воли Рипэр заставляет себя выкинуть из головы все посторонние мысли и сосредоточиться на приготовлении зелья, тем более что защитные чары запели, сообщая о прибытии Мерула.

Быстрый стук в дверь — и слуга входит в лабораторию, буквально волоча за собой изможденную молодую девушку. Подол ее некогда голубого платья выпачкан в грязи, на юбке тоже сереют засохшие пятна, а также зияют прорехи. Один рукав надорван, и тонкие дрожащие пальцы раз за разом подтягивают его. Она не смотрит на присутствующих, устремив свой взгляд в пол. Но как только она поднимает голову на грубый окрик верховного мага, то жалобно охает. И в этом звуке Рипэр разбирает слезное “Вивус”. Маг бледнеет, впиваясь в пленницу взглядом, а принцесса закрывает лицо руками и повторяет в неверии: “Нет, нет, нет”.

— Мерул, жди за дверью, — холодно приказывает мужчина. — Мортис, морок накладываешь ты.

Ярость в нем уже бьет набатом, догадка, бывшая лишь вспышкой, обретает все более явственные формы, а ученик, стискивая руки, мнется и медлит.

— Приступай! - сдерживая бешенство, бросает маг и протягивает хрустальный кубок юноше, взгляд которого остекленевший и неживой. — Наполни его слезами девственницы.

Мортис, стиснув челюсти, делает шаг вперед, обхватывает острый подбородок девушки своими длинными пальцами и, пользуясь тем, что наставник остается за спиной, вернувшись к зелью, шепчет ей:

— Прости.

Как бы он хотел развернуться и уже сейчас всадить клинок в сердце Рипэра, а не заставлять сестру проходить через весь этот ужас, в котором она оказалась из-за его упрямого характера. Но он понимает: именно сейчас с верховным магом справиться не удастся. Нужно выждать. Осталось совсем чуть-чуть, и тогда они с Леонорой вернутся домой. И он будет вымаливать у нее прощение. И будет надеяться, что когда-нибудь сестра простит его. А пока нужно постараться. Рисковать нельзя, речь идет не только о его жизни.

Юноша пристально смотрит в такие же, как у него самого, глаза напротив и тихо шепчет заклинание, бережно и осторожно проникая в сознание сестры. Поначалу он даже не представляет, как воздействовать, чтобы собрать столько слез, но после обращается к их общим горьким воспоминаниям, останавливаясь на более свежих, ранящих и его душу тоже.

Мортис воссоздает тронный зал отца. В нем царят необычная тишина, неприятный холод. Отец отозвал всех советников, и теперь он с ним наедине. Это не устраивает Леонору, и та, распахнув центральные двери, вносится внутрь.

В этот момент Леонора в лаборатории замка Меланте тяжело вздыхает, а в ее широко распахнутых глазах собираются первые слезы. Они блестят яркими алмазами, точно так же, как и на глазах принцессы из морока.

— Нет, Вивус, прошу тебя не делай этого!

— Леонора, кто позволил тебе войти? — повелитель земель Эйдэс встает со своего трона.

— Да не нужно мне никакого разрешения, если Вивус собрался свою душу Тьме на блюдечке преподнести, — девушка подходит к светловолосому юноше в простом одеянии, без каких-либо регалий. — Не делай этого, пожалуйста, брат.

Видимо, уже уставший переубеждать сына логикой Онгхус опускается на трон, отдавая инициативу в руки дочери и ее безудержных эмоций.

— Леонора, я уже все объяснил отцу, давай не будем начинать заново.

— Что объяснил? — девушка с влажными от слез щеками смотрит на брата сверкающим взглядом.

Беззвучные слезы текут по щекам Леоноры и в Меланте. А помощник мага не замечает, когда в его руках оказывается кубок, переданный Рипэром, и он аккуратно подставляет его, продолжая удерживать принцессу.

— Что правитель земель Мортуэлиа спит и видит, как прибрать земли отца к рукам? Что своими знаниями, которыми наша семья обладала из поколения в поколение, мы не справимся? Что только преклонив колени перед их верховным магом, возможно сохранить наши владения? Ерунда все это.

— Леонора, — брат берет лицо сестры в ладони, нежно стирая слезы большими пальцами. — Посмотри, он захватил уже все соседние Земли, только мы не покорены, но рано или поздно это может случиться, мы должны быть во всеоружии.

— Но как же раньше наши предки справлялись с темными силами? Ведь наш род один из самых древних на континенте? — Леонора смотрит с мольбой и с болью понимает: ни ей, ни отцу не выиграть это сражение, ее старший брат упрям до невозможности.

Принц смотрит на сестру, затем отпускает ее и, повернувшись к отцу, отвечает:

— Раньше ни у кого в вассалах не ходил Рипэр — лучший темный маг на континенте и за его пределами. Нам не справиться, отец, если они решат пойти против нас, я видел последствиях их деяний. Они ужасны! Поэтому я обязан попробовать поступить к нему в ученичество. Знаний, что мне дали в храмах, будет достаточно.

— А как же ты сам? Как же твоя душа? — Леонора больше не сдерживает себя и, вцепившись в плечи брата, трясет его. — Как бы ты ни старался, рано или поздно Тьма тебя поглотит, выест в тебе чёрную дыру, разрушит твоё доброе сердце… — ее слова тонут в рыданиях.

— Если такова цена за сохранение и процветание наших Земель, я согласен.

Онгхус смотрит на своего сына и впервые в жизни видит в нем повелителя, пусть еще пока немудрого, судящего сгоряча, но уже такого, в чьи руки не страшно отдать власть.

— Мой сын, я даю тебе свое благословение, — стараясь не смотреть на дочь, ставит точку в этом споре правитель. — Я верю, что ты достойно выдержишь это испытание и вернешься к нам.

— Нет, отец! Прошу! — принцесса бросается в ноги к отцу…

— Нет, — уже кричит девушка в реальности и, вырвавшись из некрепкой хватки Мортиса, едва не опрокидывает полный кубок.

— Мерул! — Рипэр успевает вовремя и удерживает в своих сильных руках девушку, пока та бьется в истерике. — Уведи. И тащи сюда пленного.

Старому слуге, не смотря на возраст, удается надежно перехватить пленницу и быстро увести ее. В это время маг усаживает своего обессиленного ученика на сундук, и, массируя горло, вливает в него зелье для восстановления сил.

— Давай, приходи в себя, — мужчина возвращается к алтарю, бросив:

— Работа еще не закончена.

И, когда, все еще немного пошатываясь, Мортис подходит к алтарю, Рипэр протягивает ему сосуд с кровью младенца. Юноша молча отсчитывает ровно две дюжины капель и вливает их в котел. Тут же за кровью следуют слезы, и зелье из болотного без кипения и фейерверков постепенно превращается в прозрачное. Исчезает и сладкий запах белладонны, магическую жидкость становится невозможным отличить от воды. Маг просит подать ему новый сосуд и очень осторожно, черпак за черпаком, наполняет его.

Рипэра тоже немного трясет, но не от усталости, а от осознания того, что он сейчас совершил. Он старается обуздать свои эмоции, но стук срывающегося ковшика о края сосуда выдает его. Маг поднимает зелье на уровень глаз и рассматривает его, немного взбалтывая. Наблюдает, как о стенки плещется прозрачная жидкость, как яркий свет от шаров, практически не преломляясь, проходит через нее. И все же ему не удается сдержать ликующий возглас:

— Совершенство! Он идеален!

Он закусывает губы, чтобы запереть внутри готовый выплеснуться поток ликования. В глазах мужчины полыхает пламя безудержного счастья, а в голове бьется лишь она мысль: “Я сумел! Я смог!” Он превзошел давно упокоившегося Калма! Мало того что он расшифровал его рецепт, сумел его воспроизвести, так еще и сократил приготовление на несколько дюжин лун.

— Мерул, где ты? — не оставляя зелья, Рипэр выглядывает в кабинет. — Тьма не может прибрать тебя к рукам, ты еще нужен мне! Тащи уже наконец сюда хоть кого-нибудь!

“Я должен быть уверен полностью, что все получилось”, - заканчивает уже про себя маг. Эйфория и поистине мальчишеский восторг мягкими волнами наполняют его, а нетерпение, зудящее желание немедленно продолжить, поставить окончательную точку, заставляет самого идти за пленником.

Рипэр и не замечает, как за его спиной бледный Мортис с глазами, горящими точно в лихорадке, кусает губы и бьет кулаком по столешнице алтаря. Еще немного, он очень близок. Еще выжидать.

А его наставник тем временем широким стремительными шагами вылетает в коридор и наталкивается на слугу, позади которого в оковах семенит плененный солдат их противника.

— Мой господин, — старик склоняет голову перед магом. — Я задержался, простите.

— К драконам твои извинения! — рявкает мужчина и рывком притягивает к себе солдата, вталкивая его в свой кабинет. — Шевелись! Быстрее!

Рипэр дальше толкает свою будущую жертву, шипит и выкрикивает ругательства, когда солдат спотыкается и падает прямо перед входом в лабораторию. Терпение его на исходе, а любое промедление смерти подобно. Поэтому маг просто пинает стонущее тело, лежащее перед ним, и едва успевший встать на ноги мужчина кубарём летит в следующую залу.

Мортис избегает встречаться взглядом с пленником, когда тот поднимается. Риск, конечно, минимален: в последний раз он с отцом был в казармах тогда, когда ему едва исполнилось одиннадцать лун, — но все же…

— Мортис! Бокал с водой, — приказывает маг.

Рипэр готов влить и чистый эликсир, лишь бы быстрее добиться результата, но как тогда узнать нужную концентрацию? И мужчине приходится ждать своего ставшего еще более медлительным и нерасторопным ученика. Рука мага немного дрожит при отсчете нужного количества капель, но это замечает только он сам: пленный затравлено втягивает голову в плечи, а Мортис, кусая губы, жмется к стене, уставившись куда-то в угол.

— Встань! — велит Рипэр пленнику, сам делая шаг ему навстречу. — Обездвиж его, — обращается к ученику, и тот, вздрогнув, выполняет.

Маг подходит к застывшему мужчине, надавливает пальцами на его скулы и вливает в открывшийся рот отравленную воду, с силой массируя горло, чтобы он все проглотил, после чего отходит на безопасное расстояние.

— Снимай!

С истошным криком пленник падает на колени, хватаясь от боли за живот. Сильнейшие спазмы заставляют мужчину скорчиться на полу. Слезы непроизвольно брызжут из его глаз и текут так обильно, будто где-то внутри него открылся кран. От очередного приступа скудное содержимое желудка пленника выплескивается наружу. Он не успевает толком глотнуть воздуха, как подходит следующий позыв, а за ним еще и еще, выдавливая из желудка уже желчь. А когда внутри не остается и ее, мужчина начинает харкать кровью.

От столь сильных мучений в глазах пленника лопаются сосуды, склера наливается кровью. Черные расширенные зрачки утопают в красном. И в короткий миг, когда боль чуть-чуть отступает, мужчина прикрывает веки, и темно-красные кровавые капли собираются в уголках глаз и, срываясь вниз, оставляют на лице алые размытые дорожки.

Сил кричать у солдата нет, и он лишь беззвучно открывает рот, из которого время от времени вместе с новой порцией кровавой рвоты вырывается каркающий кашель.

— Мой господин, достаточно, — Мерул не выдерживает. — Зелье действует.

Слуга протягивает Рипэру один из разделочных ножей:

— Пожалуйста, прекратите это.

— Убирайся, Мерул, — маг отшвыривает нож в сторону, — пока ты не оказался на его месте.

Он смотрит непроницаемым взглядом сначала на слугу, затем на ученика, который стоит бледный как полотно, сжимая ладони в кулаки. Рипэр берет в руки еще один нож:

— Ты можешь прекратить это, — и протягивает оружие Мортису. — Его агония закончится через несколько минут, но ты можешь проявить милосердие.

И тихо добавляет, когда дрожащие пальцы юноши сжимаются вокруг резной рукояти:

— В самое сердце, — словно дает совет на будущее.

Мортис делает шаг в сторону пленника, который, весь окровавленный, извивается на полу, и, с трудом сдерживая подступившую тошноту, наклоняется. Рипэр наступает на бьющееся в конвульсиях тело ногой, припечатывая что есть силы. И, глядя прямо в глаза ученику, уверенно произносит:

— Давай.

Краткое мгновение Мортис медлит, а после, словно отметая все колебания, стиснув челюсти, наносит мощный удар ножом точно в сердце пленнику. И тут же отстраняется, не глядя на свою жертву, подавляя новый приступ тошноты. А когда поворачивается обратно, видит бурое пятно крови, расползающееся на грязной сорочке солдата вокруг воткнутого в грудь лезвия.

Еще некоторое время наставник удерживает пленника на полу и убирает ногу лишь удостоверившись, что тело бездыханно.

— Мерул, убери! — маг головой указывает в сторону трупа и, торжествующе усмехнувшись, осторожно закупоривает колбу. — А ты, Мортис, можешь идти отдыхать.

***

Тишина пустынного кабинета — именно то, что так необходимо Рипэру после утомительной работы над зельем и такой бурной и триумфальной финальной точки. Теперь он понимает, почему этот рецепт был запрятан так далеко, что даже не все темные маги слышали о нем.

“Калма все же к старости выжил из ума, — думает советник, пока скрупулезно записывает все подробности и нюансы в приготовлении зелья, не упуская ни одной детали в описании того, какой именно вред оно причиняет организму. — Казнить не только врагов, но и своих подданных, целые семьи, день за днем наблюдать, как внутренности жертв остаются на полах темницы…. Это будет услаждать взор и слух не всякому”.

Ведь даже у него, одного из лучших темных магов континента, видавшего многое и не одну душу загубившего, от нескончаемых, пронзительных и истошных воплей пленника разболелась голова.

Покончив с записями и приведя стол в прежний идеальный порядок, Рипэр направляет задумчивый взгляд в окошко. За ним — непроглядная, чернее черного тьма, но рассвет уже скоро.

— Самое время, — мужчина устало потирает глаза и поднимается с кресла, мягкой поступью направляется к двери. Запечатав двери заклинанием, он следует к себе в покои, находящиеся в одной из дальних башен замка.

Переступив порог своей спальни, маг останавливается, спиной откидывается на закрытую дверь и какое-то время так и стоит, вглядываясь в предрассветные сумерки, размышляя о чем-то. Потом делает глубокий вдох и решительно шагает в темное пространство комнаты, точно ныряет в ожидающую его темную бездну.

Осторожно поставив на пол сосуд с зельем и пустой фиал, Рипэр сбрасывает с себя одежду. Он замирает в середине покоев, спиной к двери и устремляет взгляд в окно: зародившаяся на горизонте ниточка рассвета готовится вступить в бой с ночной темнотой.

Сейчас ему концентрироваться гораздо легче, не приходится отвлекаться на объяснения, и магия практически сразу вытекает наружу. Темный шар быстро наливается, а вспышки золота и крови в темноте гораздо ярче, их свет бьет по глазам. Рипэр переносит шар с магией на обе руки и не замечает, как за его спиной появляется Мортис. Внимание мужчины привлекает лишь скрип закрывающейся двери.

— Оставайся там, — силой воли маг возвращает концентрацию, удерживая колыхнувшийся было шар. — Это проще, когда не видишь глаз.

Ему до скрежета зубов хочется сейчас же впустить магию назад в себя, припечатать этого мелкого гаденыша к стене и вогнать его же клинок ему в сердце. Разорвать на мелкие кусочки, чтобы не зарывался никогда больше. Но нет. Никак невозможно.

Мортис вздрагивает от спокойствия и уверенности, звучащих в тоне учителя. Решимость, мгновение назад горячившая кровь, начинает постепенно покидать его. Крепче сжав в руке рукоять фамильного клинка, юноша чувствует выгравированного на ней голубя. Это напоминает ему о цели, ради достижения которой он отдал многое и отдаст еще.

Маг медленно выдыхает, осторожно выпуская воздух, остро чувствуя миг, когда грудная клетка опадает совсем. Обмануть Тьму невозможно, он заключил с ней договор на крови. И она отмерила ему его срок, напитав силой, которой не обладает ни один живущий темный маг. Но и на пороге смерти Рипэр не намерен отступать. Он еще не завершил все задуманное им. И он возвращается к тому, что делал на протяжение нескольких зим, — продолжает обучение своего преемника. Даже не смотря на то, что тот светлый маг и будущий правитель земель Эйдас.

Сегодня, сидя в одиночестве, Рипэр наконец-то окончательно сложил все куски так долго не собираемой мозаики. Начиная с еле слышного выдоха с именем Вивус из уст принцессы Леоноры и заканчивая умениями и знаниями ученика, не соответствующими его возрасту, но зато так элементарно объясняемыми обучением в светлых храмах, а также засадами и поражениями, которые терпели войска Тэнэбре — все прояснилось, заняло причитающееся каждой детали место.

Вот почему сейчас верховный маг Мортуэлиа так безбоязненно, безмятежно стоит перед своим будущим убийцей. Он уверен в нем! Уверен, что Мортис — ему привычнее это имя — сможет закончить начатое сражение, сможет выиграть эту войну. А еще он верит, что этот сильнейший светлый маг сможет обмануть Тьму.

— Возьми пустой фиал, — все его мышцы напряжены до предела, голос хриплый и пустой.

Мортис делает шаг вперед и останавливается. За столько зим своего ученичества, он так привык следовать указаниям Рипэра, что не сразу приходит осознание: больше в этом нет необходимости, он уже не Мортис.

— Рипэр, ты не в том положение, чтобы командовать, — с ядовитой усмешкой огрызается юноша, правда, зол он больше на самого себя.

— Знаю, Вивус, — новое имя с ноткой презрительности срывается с губ мага, а бывший ученик пораженно вздрагивает.

Легко уловив настроение юноши, Рипэр намеренно выбивает у него почву из под ног, открывая сразу все карты. Ему необходимо, чтобы Мортис его выслушал. И он не ошибается. Выдохнув: “Как?” и не сводя пронзительного взгляда с мужчины, молодой человек застывает на месте.

— Не сразу, признаюсь, — мага начинает бить нервная дрожь, а пот по лицу и спине катится градом. — Но Леонора подтвердила мои догадки.

— Так и знал, от тебя это не укроется, — качая головой, насмешливо произносит Мортис. Кажется, его растерянность была лишь мимолетной слабостью. И он перехватывает клинок, в глазах появляется холод решимости. — Но теперь это не важно, эта тайна уйдет во тьму вместе с тобой.

— Кстати о тьме, — Рипэр тяжело вздыхает. — Я непременно отойду к ней сегодня, но хочу оставить и тебе подарок, Мортис.

— Вивус, — поправляет его ученик.

— Без разницы, возьми фиал. А как только возьмешь, подойди ко мне и произнеси заклинание подчинения.

— Что?

Мгновение — и до юноши доходит смысл задуманного наставником, но верить в это он отказывается, поэтому не торопится притрагиваться к указанному сосуду.

— Вивус, выполняй, кому говорят! — Сил злиться у Рипэра нет, но даже шепот его исполнен угрозы, скрывающей отчаяние. — Не отдавай меня ей..- с трудом, еле разборчиво с мольбой произносит он.

И эта едва слышная просьба действует на Мортиса гораздо сильнее, чем любая угроза или приказ. Ведь ни все эти три зимы, ни в этот вот момент он не мог представить, как сможет поднять руку на Рипэра. Да, у бывшего учителя крутой, язвительный и безжалостный нрав, да, он темный маг, погубивший и искалечивший столько душ, но в нем есть и другое. Он мудр и справедлив. У него несгибаемая сила воли. Он был его опорой и защитой. Щитом, не раз прикрывавшим его от Тэнэбре. И выбрать сейчас его сторону означает разумное, верное решение, ведь уничтожить оболочку гораздо проще, чем того, кто воспитал в тебе истинного мага.

Мортис, больше не колеблясь, делает уверенные и быстрые шаги вперед, берет пустой фиал и подходит к наставнику.

— Оставайся за спиной, — хрипя, пытается приказывать Рипэр.

Но Мортис не слушает его, обходит, останавливается и всматривается в изможденное болью и долгим ожиданием лицо. Подняв руку с фиалом на уровень бурно клубящегося шара, он произносит заклинание подчинения. Магия нехотя слушается, из шара перетекает в облако, а потом тонкой струей убегает в сосуд, спускаясь по прозрачным стенкам уже густой черной жидкостью.

Как только последняя капля оказывается внутри, юноша закупоривает фиал. Руки мага падают плетьми, глаза закрываются, и он с трудом стоит на месте, качаясь от бессилия, колени его подгибаются. Мортис ловит его одной рукой и удерживает в вертикальном положении. Он скорее чувствует, чем слышит шепот ему в шею: “Давай”. Ледяное затрудненное дыхание мужчины обжигает.

Немного отстранившись, юноша смотрит в закрытые глаза наставника, окруженные иссиня-черными тенями. С тихим горьким “прости” он наносит ему удар — в самое сердце. Рипэр с глухим стоном оседает в его руках. На миг открыв глаза, он глядит в лицо Мортиса, а тот осторожно укладывает его на пол, без остановки, с болью шепча:

— Прости. Прости. Прости.

Несколько горячих слез падают умирающему мужчине на грудь и, оставляя огненные дорожки, скатываются вниз. У мага уже не хватает сил разомкнуть веки, холод окутывает его тело, неуклонно продвигаясь от пальцев ног вверх. Его беззвучное “прощай” тает на губах юноши, склонившегося в поцелуе.

А Мортис не отпускает из рук уже бездыханное тело, нежно очерчивает выученный наизусть контур худощавого лица, задерживаясь на низких острых скулах, убирая прядь каштановых волос с высокого лба. Он целует его глаза, кончик прямого носа, его немного полную нижнюю губу и, закрывая веки, опускает тело Рипэра на пол.

Скорбное “прощай” оседает незримым саваном в пространстве комнаты.

***

Жуткие крики, истошные стоны и отборная ругань, доносящиеся через окно и двери, будят повелителя земель Мортуэлиа, когда первые лучи солнца только-только выходят из своего ночного укрытия.

— Что такое? — Тэнэбре, всклокоченный со сна, спешит к распахнутому окну. — О Тьма всемогущая!

Его войско, слуги, придворные, в крови, извивающиеся, сложившиеся пополам от боли, заполняют все пространство внутреннего двора и привратницкой замка Меланте.

Не доверяя ослабевшим вдруг ногам, повелитель хватается за холодящий гранит подоконника. В голове шумит кровь, пульсируя вместе с мыслью: “Нет, этого не может быть. Все должно быть наоборот!”

Не переставая в отрицании мотать головой, он пытается сглотнуть слюну, чтобы вымолвить хоть слово, но из горла вырывается лишь хриплое, каркающее:

— Малик…

На зов не раздается ни звука, и его личный слуга так и не появляется даже спустя длительное ожидание. На негнущихся ногах, походкой старика, Тэнэбре направляется на поиски ответа.

Он успевает сделать лишь несколько шагов, когда двери в его покои с силой распахиваются, едва не слетая с петель.

— Мортис! — восклицает повелитель, узнавая ворвавшегося человека. — Где Малик? Где Рипэр?

Тэнэбре настолько ошеломлен и не в себе, что не обращает внимания на одежду юноши: вместо привычных штанов и рубахи Мортис одет в пурпурные цвета эйдеситцев, торс закован в латы.

— Мертвы, — следует бесцветный ответ.

Повелитель застывает на месте как вкопанный. Он наконец замечает, во что одет ученик его верховного мага.

— Ты… — вырывается сиплое, и Тэнэбре начинает пятится назад, лицо белее белого, а глаза загораются. — Значит, это все ты! — он яростно кричит, остановившись. — Это все ты! Как я и думал!

Властитель опрометью бежит к ложу, в головах которого висят клинки. Его враг устремляется следом, и в этот момент слышен громкий окрик из коридора:

— Вивус, мы нашли ее!

— Вивус?! — взвизгивает Тэнэбре и, перехватив клинок, с искаженным от ненависти и бешенства лицом поворачивается к юноше. — Ублюдок светлый! Наследный принц земель Эйдэс?!

Повелитель земель Мортуэлиа бросается вперед, пытаясь нанести неожиданный удар отвлекшемуся противнику. Его клинок проходит по нежной коже, и на шее Вивуса остается тонкая линия кровавого ожерелья. Юноша отшатывается в сторону и видит, как Тэнэбре заваливается на бок, пораженный ударом вбежавшего в покои мечника.

Светлая, обшитая золотом ночная рубаха повелителя медленно багровеет от растекающейся по ней крови. Глаза человека, бывшего некогда беспринципным, алчным и жесточайшим завоевателем, широко распахнуты, и в них горит замораживающая ненависть. Грудь Тэнэбре с трудом поднимается, тонкая алая струйка стекает из приоткрытого хрипящего рта. Повелитель продолжает бороться за свою жизнь.

— Больше не принц, — тяжело дышащий юноша наклоняется к поверженному врагу. — Теперь повелитель. Твоими стараниями, — и резким, четким движением кинжала возвращает ему рубиновое украшение во все горло.

Mortis — одна из форм латинского слова «смерть»

Reaper— он же Great Reaper, Grim Reaper. Английский — мужской — вариант костлявой старухи с косой

Tenebrae — «тьма», латынь

Melanthe — «черный цветок», греческий

Mortualia — «могильная яма», латынь

Обсидиан — камень обсидиан имеет необычные внешние характеристики. Он является застывшим вулканическим стеклом, и имеет черную, серую или бурую окраску. С древних времен люди определили, что камень обсидиан обладает сильнейшими магическими свойствами. В настоящее время магические свойства камня обсидиана также могут быть использованы для проведения оккультных обрядов. Энергетика камня настолько сильна, что с его помощью можно достичь связи с потусторонним миром.

Mortem spiritus — «дыхание смерти», латынь

Kalma — древняя финская богиня смерти. Ее имя означает «трупное зловоние»

Merula — «черная птица», латынь

Аedes— «святыня», латынь

Aonghus — “очень сильный”, кельтское имя

Vivus — «живой», латынь