В горе и в радости

Что вам приходит в голову, когда вы слышите слово: «Принцесса»? Нечто нежное, воздушное, в кружевах, стреляющее невинными голубыми глазками из-под ослепительно белых локонов, так? Забудьте. Всё — неправда, кроме этих самых белых локонов.

Нет, три дня, пока шла подготовка к свадьбе, я честно продолжал верить в нарисованную картинку. Временами мне показывали, как Маат, моя невеста, дочь второго императора Моур, если что, готовится к самому важному шагу в своей жизни. И да, кружева, локоны и невинный взгляд…карих глаз. Ну, да ладно.

Впрочем, в той круговерти, куда меня засосало, я иногда вообще забывал, что происходит и что должно случится. Из быстрого водоворота выплывали знакомые и незнакомые лица. Бронзы: «Запомни это, это и это»; Серёги: «Ну ты даёшь, Карась! А можно я твой кортик возьму, а?»; Бати: «Опозоришь нас — убью! Надо будет, устрою межгалактическую войну» и какого-то седобородого пердуна: «…» Блин, опять переводчик хренью страдает!

Потом была свадьба и на свадьбе невеста щеголяла в чёрном облегающем платье, позволяющем понять, что размер бюста — далеко не главное. А вот пятый размер — главное. И разрез — до попы, а попа — ого-го! Короче, оставались одни белые локоны.

Торжественная часть была…Очень торжественной. Очень-очень. Столько болванчиков в военной форме я видел только в исторических голо про древние войны. Такой салют я наблюдал лишь во время совместных учений пятой и восемнадцатых эскадр. А столько болтовни слышал лишь на губе, когда прапор непрерывно ездил нам по ушам.

Как выяснилось, происходящее заколебало не только меня. Стоило последнему из восемнадцати ритуальников (так перевёл электронный болванчик) закончить свой бубнёж, как нам с Маат нацепили переливающиеся золотом и серебром браслеты. Мне — на левую руку, невесте — на правую. Странное ощущение: будто украшение тут же стало частью кожи.

— Подойдите, — самый старый из ритуальников заставил нас коснуться браслетами и стать на колени, лицом друг к другу. — В сиянии и мраке, в холоде и тепле, в счастье и беде, в жизни и смерти — едины.

Когда мы произносили клятву, я вспомнил то, о чём говорил Бронза. Среди дворян Моура не существовало понятия развода, поэтому брак здесь заключали один единственный раз. И то самое бородатое чучело, которое частенько выпадало из перевода, как раз и заявляло: дескать, выбор принцессы — самый оголтелый авантюризм, за всю историю рода вторых императоров.

Ну, в том, что Маат — авантюристка, я убедился почти сразу. Мы поклялись, встали и законная уже жена засосала мужа так, что тот реально охренел. Потом девушка облизнулась, довольно кивнула и повернула голову к папаше. Тот стоял рядом и откровенно веселился. Правда, когда взгляд императора останавливался на мне, в нём появлялось нечто странное. Вроде сочувствия.

— С этим покончено? — спросила Маат.

— В общем, да, — император махнул рукой и ритуальники попятились к своему многоэтажному блюдцу, на котором прибыли из-за Магеллановых облаков. — Осталось поблагодарить гостей и отправляться за стол.

Как ни странно, но свадебные торжества в Моур проходили по тому же сценарию, что и на Земле. Интересно, а физии тут за столом лупцуют? Но об этом я так и не узнал.

— Без нас справитесь, — это был даже не вопрос. Маат схватила меня за руку и потащила прочь. — Каагу привет передавай. Скажешь: целуется он так же фигово, как дерётся.

Если что, то все эти закидоны во фразах принцессы выдавал переводчик. Думаю, сама девушка выражалась вполне прилично. Ну, надеюсь, что так.

— Чуть со скуки не сдохла! — сообщила Маат, когда мы забрались в крохотную, совсем плоскую тарелку. — А ещё, у тебя вид такой прифигевший!

— Кааг — это кто? — уточнил я, забираясь в кресло пилота.

— Ревнуешь? — Маат выскользнула из своего платья и осталась в одном нижнем белье. То есть — в двух узких полосочках. — Забей. Сын первого императора. Тот которого ты отлупил. Скучный засранец. Сразу мне заявил, типа хочет от меня пятерых мальчиков и одну девочку. Пусть тразхает инкубатор.

Я не выдержал и заржал во весь голос. Потом поднял тарелку в воздух и разогнал до максимальной скорости. Пока занимался этим, Маат успела избавиться от «полосочек» и взялась за меня. Зубами оторвала все пуговицы и долго рычала, сражаясь с аксельбантами. Пяткой поставила тарелку на автопилот и повалила меня на пол. Было тесновато, но мы справились. Пока справлялись, кораблик успел намотать десяток кругов вокруг Транзы, а у нас появился внушительный эскорт из полусотни полицейских тарелок. Правда, все держались на внушительном отдалении и приближаться даже не пытались.

— Круто! — сказала Мааат и выудила откуда-то из-под пульта плоскую бутылку. — Значит, не ошиблась. Я как тебя первый раз увидела, сразу поняла: будешь мой! Если бы не поцеловал — заставила бы.

Мы опустошили бутылку, в которой было что-то, типа рома и навертели ещё пяток кругов вокруг планеты.

Так прошла свадебная ночь.

Но веселье не закончилось.

Началось что-то, типа медового месяца, хоть и продолжалось всё удовольствие не больше десятка дней. А показалось, будто пролетел один час. Где нас только не носило!

Мы спускались по ледяному серпантину с двадцатикилометровой вершины, расколотой пополам Сигиллы; прыгали по кольцам медузообразной Варрабунзы; охотились на призрачных змей замёрзшей Брасты и встречали рассвет на кронах километровых деревьев, что растут только на летучих островах Минаванты.

И всё это время мы с Маат занимались любовью, изучали языки друг друга (отбросьте пошлые мысли!) и получали удовольствие от семейной жизни.

К сожалению, всё хорошее быстро заканчивается.

Спустя десять дней мы прибыли на Варзу — самый крупный из спутников Транзы. Здесь я очень близко познакомился с отцом Маат. Император, кстати, оказался клёвым мужиком, обожающим охоту и рыбалку. Три дня мы с ним ловили рыбу, то в горных реках, то посреди местных неглубоких морей.

Император рассказывал о своей жизни и работе, причём делал это так, что я поневоле вникал в моменты, до этого вообще не интересные. От тестя, кстати, узнал, почему никогда не видел императрицы. Мать Маат погибла, когда та была совсем маленькой.

Император, во главе армии, отражал гигантский прорыв хищных тварей из Чёрной Параллели и случайно оказался на пути пауков — самой грозной силы Параллели. Погибли почти все и самого императора успели спасти в самый последний момент. Ну, я и сам видел шрам, который опоясывал мощную грудь моего нового родственника. Что-то похожее имелось и у Бати. Да и вообще, император очень походил на моего командира. И характером и даже пронзительным взглядом карих глаз.

Я не удержался и спросил, как получилось, что императрица оказалась в центре той бойни. Женщина, всё-таки…

— Эта клятва, — император дёрнул серебристым удилищем и рыба-звезда, размахивая плавниками-крыльями, шлёпнула на палубу яхты, — которую вы давали друг другу. Это — не просто слова. Это кредо вашей новой жизни. Жена всегда будет рядом с мужем и тем более, если ему угрожает опасность. Правило работает в обе стороны, помни об этом.

Как тут не запомнишь, если следующие пару месяцев, самые скучные в моей жизни, Маат зевала и проклинала всё на свете вместе со мной. Казалось, будто все эти унылые преподаватели основ дворцового этикета, межзвёздной политики и экономики задались целью превратить нас обоих в передвижной словарь терминов и понятий.

Потом, когда я более-менее вошёл в курс дела, стало ещё хуже. Приходилось сидеть на скучнейших совещаниях, посвящённых чему угодно, начиная от транспортировки продуктов из богатых областей империи в её голодные районы и заканчивая судебной тяжбой с третьим императором, касательно принадлежности огромного куска галактики.

Правда, по поводу последнего, я даже заработал первую серьёзную похвалу от тестя. Хоть, откровенно говоря, ситуация вышла напрочь дурацкой. Когда тот самый бородатый недоброжелатель принялся в очередной раз тянуть время и жевать сопли, переводчик вновь сбился, выдав нечто, напоминающее: «абырвалг». Ну, вы помните откуда это? Из голопеределки того старого фильма. Я возьми и брякни: «Пивная, ещё парочку».

Сказал, естественно, по-русски. Переводчик поднатужился и выдал нечто, в духе: «Принц-консорт требует ещё две планеты, имеющие запасы воды». Поднялся шум, бородатый ошалело вытаращил глаза, а Маат принялась хихикать. По-нашему она понимала уже достаточно неплохо.

Короче, обсуждаемый сектор оказался довольно беден на водонесущие планеты, посему нам отошёл дополнительный кусок, протяжённостью около полутора сотен световых лет. Узнав об этом, император одобрительно кивнул и сказал, что у меня есть нужная хватка.

И это, к сожалению, оказался едва ли не единственный забавный момент. Ну и ещё порадовало, что в моё непосредственное подчинение передали тысячу местных гвардейцев. Хоть и не так часто, как хотелось, но у меня получалось с ними общаться. Классные ребята, почти такие же, как наши, на Заре восемь.

Кстати, о наших. Нашем. Путём каких-то хитрых переговоров, Бронза сумел добиться, чтобы Серёгу взяли в гвардейцы Моур и теперь товарищ оказался в моём подчинении. Сначала я думал припомнить засранцу всё хорошее и уподобиться мягкой копии прапорщика Храпова. Ну, то есть погонять от души. Потом махнул рукой и пригласил в гости к молодожёнам. В тот вечер Маат, вроде бы случайно, привела какую-то кузину, недавно прибывшую из Крабовидной туманности. Как мне показалось, гости здорово понравились друг другу.

Сколько продолжалась тягомотина — не знаю, потерял счёт унылым дням. Но отношения с бородатым козлом (как выяснилось — третьим помощником императора) испортились окончательно. И не удивительно. Маат рассказала, что Сууз, так звали урода, представлял группу аристократов, почти открыто поддерживавших первого императора Моур. И выдать Маат замуж за Каара было именно их идеей. А тут — я.

Ну и ладно. Переживу, как-нибудь.

Время шло. Мы с Маат научились переговариваться азбукой Морзе и вовсю веселились, обсуждая внешность и ораторские данные очередного выступающего. И тут всё резко изменилось.

Для начала, куда-то исчез второй император. Маат вроде знала, но не говорила, а лишь загадочно улыбалась. Типа, потом сам узнаешь.

И вдруг к нам в гости припёрся Сууз и заявил, что пришло время решающего испытания. При этом бородатое чучело выглядело так пафосно, словно решил объявить мне войну. В руках гость держал три конверта из платиновой фольги.

— О чём это он? — спросил я у Маат. Та нахмурилась и вздохнула. — Очередная блажь?

— Нет. — жена покачала головой и прищурившись оглядела конверты. — Тоша, ты всё-таки — не настоящий принц, поэтому, чтобы тебя окончательно признали, должен пройти решающее испытание. Выбирай один из трёх конвертов и — вперёд. Обычно там — сущая чепуха.

Я пожал плечами и выбрал средний конверт. Хм, а этот говнюк чему так улыбается? Достал золотую пластинку и протянул Маат. Не силён я ещё был в этих завитушках.

— А разве такими вещами не должна заниматься тяжёлая пехота? — Маат покусывала нижнюю губу. — Круто, как для тысячи гвардейцев!

— Принц сам выбрал, — буркнул Сууз и ухмылка на его уродливой роже стала ещё шире. — Срок на подготовку — два дня.

В общем, мне опять повезло. Исключительно при помощи своих гвардейцев и десятка корабликов поддержки предстояло заткнуть прорыв из Чёрной Параллели, истребив полчища пауков на планете Коудоза.

— М-да, а ведь принцесса права, — задумчиво протянул командир гвардейцев, когда я сообщил ему «радостное» известие. — Прорыв всегда ликвидируют тяжёлые пехотинцы. Император в курсе?

— Его сейчас нельзя беспокоить, — Маат покачала головой. — И продлится это ещё довольно долго — больше двух дней. Придётся обойтись без папиной помощи.

— Эй, — сказал я. — а почему нельзя просто шарахнуть по шарику и превратить его в плазму вместе с паучками? Понимаю: неспортивно, но у нас тут — не олимпиада, а паучки эти, как я понимаю — очень опасная гадость.

— Очень, — согласился гвардеец. — Но Коудозу уничтожать нельзя. Миров, пригодных для колонизации, осталось не так много, именно поэтому прорывы и происходят в таких местах. Эти, из Чёрной Параллели, знают, что делают.

Как я понял, пауки просачивались в наш мир на какой-то отдалённой планете и вили там гнёзда. Потом принимались спешно плодиться, попутно уничтожая всё живое. А когда количество тварей достигало критического, планета взрывалась, открывая проход в Чёрную Параллель. И тогда в наш мир лезла прорва всякой нечисти.

В любом случае, кто-то должен был вычистить гадость с Коудозы. Ну а попутно я проходил то самое решающее испытание.

Перед самой отправкой я зашёл попрощаться с Маат и обнаружил супругу полностью собранной.

— Ты это куда? — ошарашенно осведомился я.

— С тобой, естественно, — Маат заставила летающих дронов образовать зеркало и рассматривала, как выглядит в облегающем бронекостюме. — Мне идёт, правда? Ну что ты делаешь такие глаза? Тоша, забыл: «В счастье и в беде»?

Да, забыл. А точнее, как-то не ожидал подобного поворота. Попытался отговорить и едва не получил скандал. Кое-кто внезапно вспомнил, что среди гвардейцев имеются и особи женского пола. Причём достаточно привлекательные. Маат начала задумчиво постукивать кулаком о ладонь. Я сдался.

Коудоза оказалась небольшой сине-зелёной планеткой, уже кое-где тронутой густой чернотой пришлой проказы. Мы сделали несколько витков и тщательно изучили мир, который предстояло очистить от пауков. М-да, особого оптимизма увиденное не внушало. Сушу заполняли мириады чёрных многоногих тварей, величиной с большую лошадь, а в небесах медленно перемещались гады, напоминающие бронированных медуз.

Кажется, нас ожидало то ещё развлечение.

Серёга спросил, нельзя ли ему, как представителю дружественных сил Земли, фиксировать наши подвиги с орбиты? Командир сказал, что, как землянину — можно, но только после того, как зачистка закончится. А пока, Серый, как его подчинённый, пусть хватает ракетное ружьё и готовится к спуску.

Я ещё раз спросил, не желает ли Маат остаться на орбитальной станции связи и получил кулаком в бок. Намёк понял и больше переспрашивать не стал.

Началось всё достаточно неплохо. Нам, практически без потерь, удалось зачистить два небольших континента, по размеру больше напоминающих большие острова. Тут находилось около сотни кладок, и их пауки защищали особенно яростно.

Десять гвардейцев погибли, а пять десятков получили ранения. Однако, когда я в сердцах выругался и сказал, что это — слишком высокая цена для какого-то дурацкого испытания, командир гвардейцев со мной не согласился.

— Мы делаем важную работу, — сказал он. — Важную и нужную. И её всё равно требуется довести до конца.

Маат лучше других понимала мои чувства, поэтому в ту ночь утешала, как могла. А могла — лучше всех.

Оставалось очистить от мерзости последний, самый большой, материк Коудозы. И здесь у нас возникли огромные проблемы.

Наши воздушные кораблики столкнулись с таким диким количеством летающих медуз, что небо иногда становилось непроглядно-чёрным, словно в грозу и молнии сверкали точно так же. Следовало убрать всю эту гадость, прежде чем двигаться вперёд.

К вечеру третьего дня воздушных сражений небо очистили, но у нас не осталось ни единой летающей машины. Я мог только материться и сжимать зубы, когда пилот последней тарелки направил свой аппарат в скопление медуз. В ослепительной вспышке погибли все.

Но если я думал, что это — чересчур высокая цена, то сильно ошибался, путая цветочки с ягодками. Ягодки ждали нас впереди. Много ягодок.

Тут пауки успели закрепиться намного лучше и их гнездовий оказалось — мама не горюй! Мы жгли их, взрывали и расстреливали ракетами. Всякий раз Маат была рядом со мной, и я ни разу не слышал, чтобы она пожаловалась на страх, усталость или какие-то неудобства. Напротив, она старалась поддержать каждого гвардейца улыбкой или шуткой. На привалах Маат часто пела песни и у неё, кстати, оказался очень приятный голос.

Нам почти удалось. По крайней мере мы успели уничтожить все паучьи гнёзда и перебили всех маток. Так что уцелели лишь боевые особи. И вот их, к сожалению, оставалось ещё очень много.

А нас — нет.

Когда пауки окружили нас, в живых оставалось около сотни гвардейцев и четыре боевые машины. Твари лезли со всех сторон, оттесняя нас к высокому каменному холму. Приходилось отступать, яростно огрызаясь ракетами и лазерами. Дело было дрянь и вечером, когда пауки дали нам небольшую передышку, я связался с Транзой. К чёрту гордость и к чёрту проваленное испытание! Нужно было спасать уцелевших.

На экране передатчика появилась бородатая физиономия Сууза. Советник плямкнул губами и спросил, зачем я его тревожу.

— Потому что нам — жопа, — сказал я и посмотрел на выход из палатки. Если Маат увидит, что я прошу о помощи, то явно не одобрит. — Если ты не вышлешь помощь, нас всех перебьют. И не думаю, что император обрадуется, узнав о смерти дочери.

— Пережил смерть жены, переживёт и это, — мне показалось или на физиономии засранца проступило злорадство? — В любом случае, её гибель окажется на совести пришлого выскочки, не сумевшего пройти испытание.

И гад отключился. Я в бешенстве едва не разломал аппаратуру. Итак, надеяться на помощь не приходилось. Так я и сказал Маат, которая пришла поинтересоваться, почему я произношу так много, незнакомых ей фраз. Принцесса молча кивнула, словно ожидала чего-то подобного. Но, когда я предложил пройтись, отказалась и осталась у передатчика. Вид у жены был задумчивый.

Передышка вышла совсем крохотной и всю ночь мы провели в одном, непрекращающемся кошмаре. В лучах прожекторов мелькали быстрые многолапые тени, летели тучи острых шипов и разлетались на куски тела тварей. Приходилось непрерывно отступать, чтобы волны наступающих чудовищ не захлестнули солдат с головой.

Честно, я не верил, что нам удастся встретить рассвет. Но он всё же наступил. И это хорошо, потому что всё же легче умирать, когда ты видишь лицо любимой в лучах светила.

И да, на ногах оставались только мы с Маат. Ещё пятнадцать раненых гвардейцев лежали на дне окопа и по большей части находились без сознания. Серёге тоже повезло дожить до этого момента и как раз сейчас товарищ открыл глаза.

— Что, Карась, кабздец приходит? — прохрипел товарищ.

— Глупости говоришь, — я проверил, сколько осталось заряженных ружей и посмотрел на пауков, которые копошились у подножия холма. Готовились, гады, к атаке. — Держись. Я тебе ещё кортик собираюсь подогнать.

— И кузине я обещала, — Маат стояла у плазменного пулемёта, который мы врыли перед окопом, — что вы ещё встретитесь.

Потом стало не до разговоров. Твари перевалили через кучи издохших собратьев и рванули вверх по склону. Пулемёт шипел почти без остановки, а я только успевал стрелять, отбрасывать опустошённое оружие и хватать то, что ещё оставалось.

Нам удалось отбросить пауков ещё раз. Теперь — точно последний. Зарядов для пулемёта больше оставалось, и я только что бросил на землю последний ракетный карабин.

— Было весело, — Маат сделала попытку улыбнуться и подошла ко мне. — Жаль, что всё закончилось.

— Да, жаль, — я провёл пальцами по её щеке, покрытой копотью и кровью. Посмотрел вниз: твари готовились атаковать.

Маат сняла с пояса две плазменные гранаты и установила мощность на максимум. Потом обняла меня.

— В сиянии и мраке, — тихо сказала она, — в тепле и холоде…

— В жизни и смерти, — я прижал Маат к себе и услышал, как щёлкнули предохранители гранат.

Кто-то говорил, будто невозможно рассказать о смерти от лица умирающего. Но что вся наша жизнь, как не этот рассказ? Просто, когда замолкает один рассказчик, вступает другой и рассказ продолжается. Видимо, пришло время уступить своё место.

Предохранители щёлкнули тихо, но этот звук показался мне громом разверзающегося неба.

И тут же реальный гром ударил по ушам, оглушил, прижал к земле. Ошеломлённый, я поднял голову и увидел земные штурмовики, с рёвом пикирующие на врага. В следующее мгновение полчища пауков, окруживших холм, накрыло сплошной стеной огня.

Маат осторожно высвободилась из моих объятий и отбросила гранаты подальше. Впрочем, в общем грохоте я даже не услышал, как они взорвались. Жена не выглядела удивлённой. Измотанной, обессиленной — да, но не удивлённой.

Я подошёл к ней.

— Ты? — только и нашёлся, что сказать.

— Ага. Связалась с твоим командиром, — она улыбнулась и вдруг потеряла сознание. Я едва успел подхватить Маат.

К вечеру всё было кончено. Коудозу окончательно вычистили, а всем выжившим оказали помощь. Нам, с женой — тоже. Батя, который и привёл Пятую эскадру на помощь своему блудному сыну, пил вместе с нами медицинский спирт и всё нахваливал Маат. Говорил, что ещё немного и она сравнится с его Владиславой. Маат глотала огненную воду, морщилась и прижималась ко мне.

Наутро прибыл императорский корабль. Второй император очень долго молчал и казалось, совсем не слушал дипломатическую трескотню испуганного Бронзы. Прецедент вышел ещё тот: военные силы Земли вторглись в суверенное пространство Моур. Пока консул продолжал чесать языком, император подошёл к Бате и так же молча крепко пожал ему руку. Потом пригласил на рыбалку. Нам с Маат велел подниматься на борт корабля.

Короче, нас развели, как кроликов. Нет, решающее испытание я должен был проходить, вот только во все три конверта гад Сууз сунул именно распроклятую Коудозу. Об этом сволочь уже успел поведать императорскому палачу. Никто не знал, где мы и что с нами. Предполагалось, что все сгинут без следа и концов не найдут. Ну, ещё можно сослаться на чокнутого землянина.

— Ему то что за прок? — спросил я, когда мы получили втык от папаши и уединились в своих апартаментах. — Батя-то твой один чёрт остаётся на троне…Что ты так улыбаешься?

— Каждый император Моур, по прошествии пятисот циклов отрекается от трона, — пробормотала Маат и подползла ко мне по кровати. — Папа, как раз, готовился. Отправился к святыням Моур и провёл там медитативное погружение.

— Отрекается и что?

— И твоя коронация через десять дней, — сообщила Маат и повалила меня в подушки. — Думаешь, к чему была вся эта тягомотина и решающее испытание?

Мысли путались, но одна не давала мне покоя. Отец Маат правил уже пятьсот циклов, то есть по-нашему — около тысячи лет. А значит…

— Слушай, а тебе-то сколько циклов?

— Разве у девушки такое спрашивают? — меня стукнули подушкой. — И вообще, разве императору не нужна опытная помощница? А я — опытная и даже очень. Во всём. Сейчас покажу…

Вспыхнул экран и на нём появилась бинтованная-перебинтованная рожа Серёги.

— Тут я это, — начал он и вдруг его глаза полезли на лоб. — Насчёт кортика и кузины…