Узники Страха

1

…При вскрытии урны оказалось: подано бюллетеней — двадцать четыре, проголосовавших «за» — двадцать четыре, «против» — нет, испорченных — нет. Председатель счетной комиссии поднял глаза от протокола, обернулся к председателю Ученого совета.

Тот встал:

— Прошу утвердить итоги голосования.

Зал дружно поднял руки. Председательствующий удовлетворенно улыбнулся:

— Поздравляю вас, Артем Владимирович, с присуждением ученой степени кандидата геолого-минералогических наук.

Артем Лосев, двадцатишестилетний аспирант кафедры минералогии, поспешно поднялся, неловко поклонился членам Совета. Голова у него кружилась, все вокруг будто качалось и плыло, но в груди бушевала радость, большая, ликующая, какая бывает, наверное, лишь у альпиниста, покорившего заветную вершину.

Потом был небольшой товарищеский ужин, где его снова поздравляли, желали успехов, прочили блестящую карьеру. Не обошлось, конечно, без споров. Не все коллеги Артема безоговорочно поддерживали смелую гипотезу, выдвинутую им для объяснения альпийской тектоники. Но нашлись и такие, кто готов был пойти дальше Лосева, положить его концепцию в основу всех без исключения тектонических явлений. Словом, все было так, как обычно бывает в подобных случаях.

А в конце вечера к нему подсел давний знакомый, старый геолог-производственник, только что вернувшийся из длительной командировки на Тянь-Шань, и сказал:

— Молодец, Артем, поздравляю! Дельную работу представил.

— Спасибо, Николай Иванович. Вы ведь, помнится, тоже занимались альпийской тектоникой?

— Кроплю над ней и по сей день. Фактов, как говорится, — хоть пруд пруди, а до таких вот выводов, к каким пришел ты, так и не дотянул: тут, видно, не хватило, — стукнул он себя по лбу. — То одно, то другое не состыковывалось. А стоило послушать сегодня тебя, и все, что раньше ни в какие ворота не лезло, особенно там, на Тянь-Шане, теперь будто враз на место встало. Да вот, смотри, — он извлек из кармана пачку фотографий и начал раскладывать их перед Артемом. — Как тебе нравится этот сброс? Или этот надвиг? А здесь вот… — он протянул большое цветное фото, но тут же поспешил спрятать его обратно. — Нет, это не то!

— Постойте, постойте! — выхватил у него фотографию Артем. — Тут тоже что-то интересное.

— А-а, это так… Случайный кадр. Поднимались прошлым летом на один пятитысячник, там, на Тянь-Шане… Я ведь, как ты, наверное, слышал, еще со студенческих лет увлекаюсь альпинизмом. И вот на высоте три тысячи семьсот метров…

— Это на высоте три тысячи семьсот метров?! — воскликнул Артем, всматриваясь в мастерски сделанный снимок.

Камера фотоаппарата запечатлела молодую красивую девушку, стоявшую на каменистой осыпи, у голой, отвесно вздымающейся скалы. Голова незнакомки была непокрытой. Ветер разметал по плечам ее длинные густые волосы. И вот эти волосы… Они были совершенно необычного цвета, цвета догорающих в камине углей. С трудом верилось, что это удивительное сочетание огненно-красного и индигово-фиолетового тонов — естественная окраска женских волос, а не игра воображения сверхэкстравагантного художника. Впрочем, необычным в незнакомке было все: и легкая, трепещущая на ветру одежда, напоминающая древнегреческий хитон, из белой почти прозрачной ткани, сквозь которую легко просматривались линии ее гибкой стройной фигурки, и непривычно глубокий поворот головы на длинной тонкой, будто лишенной косточек шее, и неправдоподобно бледное лицо, точно изваянное из молочно-белого мрамора, и взгляд ее, в котором смешались и любопытство, и растерянность, и страх, и, конечно же, глаза. Глаза необыкновенные… Огромные, цвета темного янтаря, с неестественно расширенными зрачками, они будто светились изнутри. Казалось, два трепетных лучика прорываются из-под густых иссиня-рубиновых ресниц, и именно им обязаны легкие узорчатые тени, что залегли на нежных щеках незнакомки, словно подчеркивая почти нереальную белизну ее кожи. Но самое удивительное заключалось все-таки в том, что фотоаппарат запечатлел ее у подножья голых заиндевевших скал, далеко за линией вечных снегов, а одета она была как древнеегипетская царица где-нибудь в знойной долине Нила или, по крайней мере, как прима-балерина на сцене Большого театра.

— И это на высоте трех тысяч семисот метров! — повторил Артем, не отрываясь от фотографии.

— Да, то был последний бивуак перед вершиной, — коротко ответил Николай Иванович.

— Так что же она, эта русалка, специально, чтобы попозировать перед вашим аппаратом, разделась чуть не донага на такой высоте, где и в меховой куртке мороз до костей пробирает? — невольно съязвил Артем.

— Кто знает… Да разве дело только в одежде! А ее волосы, брови, ресницы!

— Э-е, дорогой Николай Иванович, при нынешних достижениях индустрии косметики…

— Ну, допустим… Допустим, все это подкрашено, подклеено, не знаю, что там еще… Но глаза… Глаза!

— Гм… Глаза бесспорно хороши! — не мог не согласиться Артем. — И цветом и формой и… Они что, действительно так светились? Или это солнце там, в горах…

— Солнца вообще не было, были тучи, — отрезал Николай Иванович. — А из глаз незнакомки в самом деле струился свет. Понимаешь, настоящий живой свет! Здесь, на фото, это еще не так заметно. А там, в то утро…

— Да откуда она взялась там, в вашем лагере, на такой немыслимой высотище?

— Не знаю. Одно могу сказать: ни с чем более загадочным я не сталкивался ни разу в жизни. В то утро я вышел из палатки раньше других, посмотреть, что обещает погода перед последним броском к вершине. И первое, что увидел, была она, эта, как ты сказал, русалка. В ней и в самом деле, виделось что-то русалочье. И в позе ее, и в выражении глаз, а главное — в этом более чем легкомысленном одеянии, которое было, по-видимому, тоньше любого шелка и не могло защитить не только от холода, но и от малейшего ветерка. А мороз стоял действительно под тридцать. Ледяной ветер хлестал прямо ей в лицо. Казалось, еще минута, и он сорвет с нее и эти одежды. А она хоть бы что! Будто только что выскользнула из жарко натопленной комнаты и готова вновь нырнуть туда, коль скоро погода оказалась не такой, на какую она рассчитывала. Я не успел даже отдать себе отчет в полнейшей неестественности всего происходящего. Просто был поражен необычным видом таинственной незнакомки, особенно этими светящимися глазами и сверхлегким одеянием, и потому почти машинально, не сообразив еще, что все это значит, схватил висевший у меня на груди фотоаппарат и щелкнул затвором. Незнакомка не сдвинулась с места, словно застыла, прикованная ко мне взглядом. Но в то время кто-то из ребят в палатке окликнул меня. Я быстро обернулся. В пол-оборота. На один миг. А когда повернулся назад, торопясь сделать еще два-три снимка — незнакомки и след простыл. Уйти ей было некуда. Прямо перед нами высилась почти отвесная скала. Сзади, за палаткой, уходил вниз обледенелый гребень, по которому мы еле взобрались накануне. А справа и слева обрывались такие кручи, на какие страшно было и ногой ступить. Но, главное, повторяю, прошли считанные мгновенья с тех пор, как я отвел глаза от незнакомки. И все-таки она исчезла. Я обошел небольшую площадку лагеря вдоль и поперек. Обшарил взглядом и скалу и нижнюю часть склона. Все тщетно. Незнакомка словно испарилась. Ребята, вскоре выбравшиеся из палатки, конечно, не поверили ни одному моему слову. Да я и сам начал сомневаться в реальности своего видения. В горах случаются галлюцинации и почище этой. Через неделю я почти забыл о необычной встрече. А когда месяц спустя, уже на базе, начал проявлять свои пленки, то увидел вот это. Ясно, что галлюцинацией тут и не пахло…

— Да-а, — протянул в задумчивости Артем. — Судя по тому, что запечатлела ваша фотокамера, тут, под скалой, могло иметь место что угодно, только не галлюцинация. Но и то, что вы рассказали мне…

— Может быть чем угодно, только не правдой? — мрачно усмехнулся Николай Иванович. — Не бойся, заканчивай. Не ты первый. Все так считают. Потому и не показываю никому свой снимок. — Он попытался забрать карточку из рук Артема.

— Постойте, Николай Иванович! — отвел тот руку старого геолога. — Мало ли кто что считает. Я хочу сам разобраться, как все это объяснить. Подняться вверх или спуститься вниз она, вы говорите, не могла?

— Абсолютно исключено и то и другое.

— Значит… — Артем снова склонился над фотографией. — Скажите, а что за темное пятно вот тут, чуть влево от нее? Расселина или трещина в скале?

— Трещина. Там все было в трещинах. Как на потухшем вулкане. Хотя никаких следов вулканической деятельности я не заметил. Тоже загадка своего рода.

— Ну, это как сказать… Но вы заглядывали в эти трещины? Хорошо их осмотрели?

— Заглядывал. Да что там увидишь? Снег, лед, темнота… А ты готов предположить, что она в трещину спряталась?

— Почему бы нет?

— Да потому, что туда и я не решился бы сунуться. Ты представляешь себе — трещина в скале выше линии вечных льдов! А потом, главное-то ведь не в том, куда она спряталась. Спрятаться в конце концов можно и за камнем. Главное — как она там оказалась, как забралась на такую высоту? Тут уж никакая трещина не поможет!

— Так может, это вот, — щелкнул Артем по темному пятну, — не трещина, а вход в пещеру. Жилую пещеру.

— Ну ты даешь! — не сдавался Николай Иванович. — Жилая пещера на высоте три тысячи семьсот метров! Да еще с выходом на крохотный уступ, куда и альпинист с трудом поднимется. Но допустим невероятное. Пусть и была там какая-то пещера. Разве похожа эта женщина на пещерную жительницу-горянку? Разве так была бы она одета, живя в заоблачных высотах? Не-ет, тут что-то другое. Совсем другое!

— Но что же, черт возьми?! Как объяснить все-таки ее появление на вашем бивуаке? Кто она, по-вашему? Что вы сами думаете обо всем этом?

— Не знаю. Сказал — не знаю! Да и что теперь об этом говорить…

— Теперь да. Но тогда! Как могли вы в тот день уйти оттуда, не выяснив, кто она, что значило ее появление в вашем лагере, у вашей палатки?

— Как могли уйти! Это не у вас тут, в институтском парке. К тому же впереди ждала вершина. Да и о спуске вниз надо было не забывать.

— Ну, а на обратном пути, на пути с вершины? — не унимался Артем.

— Что на обратном пути? Не было обратного пути! Не было и вершины!

— Как так?

— А вот так. Не успели мы свернуть палатку, как поднялась такая круговерть! Словом, еле ноги унесли с этого проклятого уступа. Вот тебе и «как могли»! А ты сам, что бы ты сделал на моем месте?

— Я?.. — Артем снова впился глазами в фотоснимок. — Я наплевал бы и на вершину и на любую, как вы говорите, круговерть, но не ушел бы с этого уступа, пока не разыскал таинственную незнакомку. Чего бы мне это ни стоило!

— Ну, знаешь!.. А впрочем, мне бы твои годы… Однако заболтались мы с тобой. Люди вон уж расходиться собрались.

— Да, уже поздно. Но вы ведь будете еще завтра в институте. Попробуем еще раз обмозговать все это. Я буду ждать вас.

— Добро.

Артем встал. Его снова окружили друзья-коллеги.

— Ну, Артем Владимирович, как говорится, большому кораблю… А сейчас по последней и чао!

Кто-то подал ему бокал. Артем залпом опрокинул его, не поняв даже, чем тот был наполнен, и все шумной толпой вывалились в вестибюль.

Тут только новоиспеченный кандидат вспомнил, что его плащ и шляпа остались в аспирантской. Но возвращаться наверх не захотелось. К тому же удивительная история, рассказанная Николаем Ивановичем, и только что выпитое вино разгорячили его, и он решительно шагнул к выходу.

Как ни странно, несмотря на все волнения этого дня и изрядную дозу принятого спиртного, он чувствовал себя совершенно трезвым, даже в голове не затуманилось. Напротив, все воспринималось как-то особенно четко, ясно, значимо, мысли текли легко, свободно.

Наскоро распрощавшись с коллегами, он сбежал по широким ступеням институтского портала и, свернув на тихую, густо засаженную только что распустившимися березами улицу, двинулся не спеша, слегка поеживаясь от вечерней прохлады и вдыхая всей грудью сырой весенний воздух, к остановке троллейбуса.

Только теперь, оставшись наконец наедине с самим собой, смог он по-настоящему почувствовать, что окончательно свершилось то, что еще сегодня утром казалось чем-то бесконечно далеким, пугающе недоступным, почти недосягаемым. И свершилось легко, удачно, просто. Ведь по сути дела он в течение всей защиты не получил ни одного каверзного вопроса, а на большинство замечаний членов Совета ответил эффектно, даже с блеском. Правда, кое в чем немного и сплоховал, то ли не сразу собрался с мыслями, то ли все-таки растерялся от неожиданности. И бесстрастный магнитофон зафиксировал каждое его слово, теперь ничего не подредактируешь. Ну да не без этого. Важен результат: прямо против присуждения степени не высказался никто, ни один человек. А некоторые члены Совета дали такой отзыв на работу, какого он и не ожидал. Так что еще каких-нибудь три-четыре месяца и он — полноправный кандидат геолого-минералогических наук.

Артем попробовал представить, как изменится теперь его положение в институте. Но в голову почему-то вновь и вновь приходило воспоминание о только что виденной на фотографии Николая Ивановича таинственной незнакомке. Что мог, все-таки, значить этот снимок? В подлинности его можно было, кажется, не сомневаться, как и в достоверности рассказа Николая Ивановича. Но как объяснить этот загадочный феномен? И тут откуда-то из глубин памяти вывернулась одна небольшая деталь. Даже не сама деталь, ибо деталь эта в свое время лишь скользнула поверх сознания, не оставив в нем заметного следа. А вот теперь она снова напомнила о себе и обернулась вопросом: а что было в руках у незнакомки? Да, что было у нее в руках?

Все время, когда они с Николаем Ивановичем рассматривали фотографию, их внимание почему-то было приковано лишь к лицу и одежде девушки. Но ведь руки ее были чем-то заняты. Значит, она что-то держала в них или что-то делала ими. Но что? Что?

Артем постарался еще раз мысленно восстановить перед глазами весь снимок. И вдруг вспомнил: в руках у незнакомки был небольшой круглый ящичек, от которого тянулось к скале нечто вроде троса или кабеля. Но ведь это… Это совсем меняет дело! Тут нужна специальная экспертиза. Надо обязательно сказать об этом Николаю Ивановичу.

2

С этого Артем и начал, когда на следующий день старый геолог снова пришел в институт, и они уединились в рабочей комнате минералогического музея.

— Николай Иванович, а вы обратили внимание на то, что было в руках у незнакомки? — спросил он, вытаскивая из кармана заранее приготовленную лупу.

— Гм… Обратил ли я внимание! — усмехнулся геолог. — Я ведь вчера тебе не все сказал, боялся, поднимешь на смех старика. А теперь… — он с минуту помялся, словно борясь с самим собой, затем решительно проговорил: — Так вот, то, что было у нее в руках, прежде всего и бросилось мне в глаза. А в руках она держала некое подобие большого сетчатого зонта. Этакую, знаешь, тонкоячеистую чашу из блестящей металлической проволоки. Однако не успел я навести свой аппарат, как она там, видно, что-то нажала или сдвинула, и весь этот ажурный зонт мгновенно свернулся в небольшую круглую коробку.

— Чашу из металлической проволоки… Значит, параболическую антенну?

— Да, что-то в этом роде. Я в таких вещах плохо разбираюсь. Но не это главное. Ты посмотри, что у нее на шее, под ее прозрачным, как паутинка, «хитоном»! — геолог снова выложил перед Артемом загадочное фото.

— Какой-то красный шарик на цепочке. Видимо, медальон или… — не договорил Артем, переводя взгляд на лицо незнакомки и снова невольно любуясь ее удивительно светящимися глазами.

— Может, и медальон, только не просто медальон, — покачал головой геолог. — Сразу, как только свернулась эта ее антенна, она отвела шарик в сторону, и из того «медальона» прямо ввысь, в самый зенит, ударил тонкий голубой луч. Поднялся, прочертил в небе какой-то замысловатый вензель и пропал. И тут… Хочешь верь, хочешь нет, только сразу вслед за этим, как бы в ответ на ее сигнал, прямо над вершиной, а скорее всего, из-за вершины, поднялся другой такой же луч и так же принялся чертить в небе какую-то хитроумную фигуру. В этот момент я и щелкнул аппаратом. На фото луч почти полностью сливается с темно-фиолетовыми тучами, и все-таки… Ты присмотрись!

Артем снова взял в руки снимок и теперь отчетливо увидел тонкую, еле заметную полоску, поднимающуюся в небо почти над самой вершиной.

— Да, луч можно рассмотреть вполне отчетливо. А дальше? Что было дальше?

— А дальше все было так, как я рассказывал. Кто-то из ребят окликнул меня из палатки. А когда я снова обернулся к незнакомке, не было уже ни ее самой, ни ее зонтика, ни таинственных лучей.

— Абсолютно необъяснимая история! Ничего не приходит в голову, кроме разве… Хоть это и банально, но… Не думаете вы, что вам посчастливилось встретиться с инопланетянкой?

— Нет, это совершенно исключено.

— Почему?

— Да потому, что как ни усердствуют сторонники того, что разумная жизнь должна быть обязательно антропоморфной, как ни тешут себя надеждой встретиться с подобными нам братьями по разуму, тем не менее нолики идентичности у представителей разных мирон не будет никогда. Не может быть! А тут… Вернее там, на нашем бивуаке, мне встретилась все-таки земная женщина. Ты же сам видишь, никаких заметных отклонений…

— А глаза?

— Да, глаза необычные… Удивительные глаза! Но я, помнится, читал, что такое наблюдается у некоторых людей: глаза их светятся.

— Вы правы, конечно. Но никакого другого объяснения… Да, Николай Иванович, а прежде, до вас, кто-нибудь поднимался на эту вершину?

— Нет, насколько я знаю, там не бывал никто. Настоящих альпинистов такие вершины не интересуют: и высота не слишком большая и подъем не бог весть какой сложности. Потому-то я и несколько новичков-любителей из нашей экспедиции, воспользовавшись перерывом в работе, и решились на это восхождение.

— Значит, если бы мне посчастливилось побывать в тех краях, ну, скажем, поехать в вашу экспедицию, она ведь, насколько я понял, еще года три там будет работать, то я тоже смог бы попробовать подняться?

— Вполне.

— А вы не смогли бы поподробнее рассказать, как туда добраться?

— Нет ничего проще. У меня даже карта сохранилась. Вот смотри. Прямо на север от базы экспедиции идет достаточно торная дорога. Она заканчивается в небольшом селении, вот здесь. Кстати, в этом селении мне тоже рассказали прелюбопытную историю. Правда, тогда — это было еще до нашего восхождения — я не придал ей ни малейшего значения. Но после встречи с таинственной незнакомкой…

— Вы хотите сказать, что есть какая-то связь…

— Кто знает… Суди сам. Один тамошний долгожитель со слов своего деда поведал мне, будто лет сто пятьдесят назад из большого озера, расположенного неподалеку от селения, вышло несколько странных человекоподобных существ и, похитив несколько молодых женщин и девушек, увели их с собой под воду.

— Ну, это не больше, чем сказка!

— Я тоже решил, что сказка. Но вот какая интересная деталь. Прежде чем погрузиться со своими пленницами под воду, предводитель захватчиков будто бы поднял вверх и из ладони его поднялся к небу тонкий голубой, а в ответ на это с севера, из-за гор, взвился такой же луч…

— То есть полная аналогия с тем, что пришлось увидеть вам?

— Да, почти.

— И ответный луч поднялся из-за той же вершины? Этого я не смог уточнить. Дело в том, что там не один, а несколько вершин, и все они одинаковой высоты, как под гребенку подстрижены. Тоже феномен своего рода.

— Ну, вы меня окончательно заинтриговали! В самом деле, почему бы мне уже нынче не съездить туда? Тем более что такого материала по альпийской тектонике я не найду больше нигде в мире. А может, вместе махнем, а, Николай Иванович?

— Нет, Артем, я свое отъездил. Сдам последний отчет и — на заслуженный отдых. А ты поезжай. Не пожалеешь. Материал там действительна уникальный. Если же вздумаешь все-таки, повторить и мо…