Ушедшие посмотреть на Речного человека

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

Кристофер Триана "Ушедшие посмотреть на Речного человека"

Есть только два места, где каждый может обрести покой - лес и могила.

Эдмунд был чертовым поэтом, когда хотел, несмотря на плохое знание грамматики и правописания. Лори даже удивилась, что правильно поняла написанное им предложение. Его размышления всегда носили мрачный оттенок, как черный слой краски под мириадами цветов. А может быть, слова казались таковыми из-за их владельца, из-за того, что он сделал. Лори не так уж сильно возражала против его преступлений. В конце концов, если бы не его серия убийств, они никогда бы не познакомились.

Она снова перечитала письмо. Почерк Эдмунда был неровным, с большими петлями, и он ставил точки над Х. Письма теперь приходили чаще и были длиннее. В том, что она держала, было четыре страницы. Девушка думала, что они строили нечто уникальное, особенное. Она задавалась вопросом, писал ли он той сумасшедшей женщине Нико такие же большие письма.

Может быть, он сочинял Нико точно такие же тексты.

Нет, Лори не могла в это поверить. Она отказывалась. Нико была одной из тех сумасшедших, которые влюблялись в убийц, что стали знаменитостями в средствах массовой информации. Отношения между Лори и Эдмундом Коксом были слишком глубокими и сложными, чтобы их можно было повторить с какой-то психопаткой, мотивированной сексуальной известностью своего вожделения и не более того. Эдмунд не мог разговаривать с кем-бы то ни было подобным образом, как он разговаривал с Лори, даже если Нико была американкой японского происхождения, а Лори - нет. Все знали предпочтения Эдмунда. Тринадцать из двадцати одной его жертвы были девушками азиатского происхождения - три кореянки, три китаянки, одна вьетнамка и шесть японок. Остальные восемь могли сойти за азиаток с их темными волосами и оливковым цветом кожи. Лори разделяла некоторые черты его жертв. Она точно была в вкусе Эдмунда. Но то, чем она делилась с ним, было совсем другим. Она понимала его так, как Нико никогда не смогла бы. В этом Лори была уверена.

Вложив письмо обратно в конверт, она положила его в коробку из-под обуви вместе с остальными. Когда-то в этой коробке лежала пара сапог, которые родители купили ей на Рождество. Интересно, если бы они узнали, что сейчас в ней хранилась переписка с самым известным серийным убийцей Дантона, что бы они сказали?

Это была одна из многих коробок. Другие содержали заметки, письма, фотографии от других серийных убийц, садистов и людей, приговоренных к смертной казни, с которыми она вела переписки на протяжении многих лет. Ее интерес к книгам о настоящих преступлениях и документальным фильмам поначалу просто был безобидным хобби, но со временем ее увлечение переросло в одержимость. Это было единственным спасением от серости повседневной жизни, душевной пустоты, которая душила ее гораздо сильнее, чем девушка могла вынести. А личная близость к таким человеческим злодеяниям приносила возбуждение, как пульсирующий электрический заряд, - чувство, от которого она стала зависима. В разговорах с теми, кто отнимал жизнь, Лори больше не чувствовала себя мертвой внутри. Убийцы, как никто другой, заставляли ее ощущать себя живой.

Девушка сунула коробку с надписью "Эдмунд" в нижний ящик комода и положила ее под стопку аккуратно сложенных свитеров. У нее был иррациональный страх, что грабитель мог украсть ее письма и продать их какому-нибудь издательству или коллекционеру памятных вещей серийных убийц. Хуже того, она боялась, что кто-нибудь мог обнаружить содержимое переписок, прочитать письма Эдмунда, и насколько личными были ее собственные. Их содержимое должно было остаться тайной. Ей приходилось делиться с этими мужчинами своими сокровенными историями, потому что без этой близости они теряли всякий интерес к общению. Она подумывала о том, чтобы обзавестись небольшим сейфом, но в последнее время с деньгами у нее было туго. Девушка глубоко вздохнула. Было два часа дня, а она все еще была в домашней одежде - черных эластичных брюках и мешковатой футболке Guns N’ Roses. Пряди волос выбились из ее конского хвоста, обрамляя лицо по бокам. Она взглянула на свое отражение в витражном окне и подумала, что выглядит изможденной и болезненно худой.

"Через полгода тебе исполнится сорок".

Она выбросила это напоминание из головы и отвернулась, когда голос из другой комнаты вывел ее из задумчивости.

- Сисси?

Эбби по-прежнему называла ее так, как и в детстве. Это была одна из многих детских черт, от которых ее сестра так и не избавилась, хотя она была на два года старше Лори.

Лори вышла в коридор.

- Да?

- Еще не пора обедать?

Девушка потерла переносицу. Она была так погружена в свои мысли об Эдмунде, что совсем забыла об обеде. Еда была не очень важна для нее, но для Эбби та была всем.

- Я люблю сэндвичи, - сказала Эбби, будто Лори этого не знала.

- Тебе сделать с поджаренным сыром или обычным?

Эбби все еще думала, когда Лори вошла на кухню. Ее сестра всегда слишком долго и упорно думала над самыми простыми вещами. Эбби накрутила волосы на палец и прикусила нижнюю губу, нахмурив брови под челкой. Лори слишком резко открыла холодильник. Иногда ей было трудно не злиться на Эбби.

- Я сделаю с обычным, - сказала ей Лори.

- Хорошо, Сисси.

Эбби проковыляла к кухонному столу. Она с трудом переставляла кривые, деформированные ноги, а ступни в носках ужасно шуршали по кафелю. Ее сестра потянулась к шкафчику и достала свою любимую тарелку, на которой были изображены бабочки. Она провела кончиками пальцев по краю, ее глаза почти скрестились, когда она улыбнулась бабочкам, будто они могли в любой момент ожить и вылететь из фарфора. Лори сделала им по бутерброду, открыла пакетик с молодой морковью и налила два стакана молока.

- Ты сегодня встречаешься со своим парнем? - спросила Эбби.

- Нет. Завтра.

- Я думаю, он тебе очень нравится.

Лори хихикнула. В отличие от Нико, она не испытывала к этому мужчине никакого влечения, только сильное любопытство. Но у нее не было никакого способа объяснить сестре их отношения.

- Ты собираешься выйти за него замуж? - спросила Эбби.

Лори ухмыльнулась, не уверенная, дразнилась ли Эбби.

- Я не знаю. Ты думаешь, я должна?

Эбби перестала жевать. Ее лицо омрачилось глубокой задумчивостью. Лори ждала. Она могла поклясться, что зрачки ее сестры расширялись, когда та действительно пыталась думать. Так было всегда, или, по крайней мере, ей так казалось. Лори стерла каплю желе с подбородка Эбби, прямо над шрамом, одним из многих других.

- Если люди любят друг друга, - сказала Эбби, - они должны пожениться.

Лори опустила взгляд в свое молоко, лениво двигая стакан взад-вперед. Теперь она была единственной, кто должен был подумать, что сказать дальше. Что она скажет Эбби. Своим коллегам и друзьям. Самой себе.

Лори всегда приходила на двадцать минут раньше, чтобы заполнить документы и пройти многочисленные проверки безопасности. Она не хотела, чтобы вся эта бюрократическая чушь мешала итак ограниченному времени, которое у нее было для общения с Эдмундом. Уже само по себе было чудом, что она смогла встретиться с ним. Законы менялись от штата к штату, и ходили разговоры, что личные посещения уйдут в прошлое в пользу того, что называлось "безопасным общением". Все шло к тому, что скоро они будут общаться через "Скайп" и другие онлайн-видеоплатформы.

За последние три месяца, с тех пор как она впервые навестила его в тюрьме Варден, Лори изменила свой гардероб. Она больше не носила откровенную одежду, даже шорты. Никаких головных уборов или любой другой нетрадиционной одежды. Не брала с собой лекарств, сигарет или чего-либо еще, что можно было бы использовать в качестве оружия. Лори вообще мало что брала с собой. Поэтому, всегда с легкостью проходила проверку. Она брала только свой паспорт и немного денег для торгового автомата, чтобы купить Эдмунду его любимые сырные чипсы и газировку "Ю-ху". Поддержание его хорошего настроения было одним из многих действий, которые помогли ей превзойти конкуренток, когда дело доходило до личных встреч с ним и их переписок.

Он уже сидел за столом, когда она вошла в комнату. Рукава его рубашки были закатаны, обнажая волосатые предплечья и выцветшие любительские татуировки - черепа, розы, кинжалы и военный корабль. Его накаченные руки сделали так много ужасных вещей, которые большинство людей никогда бы даже не подумало сделать. Это заставило ее задрожать от странного сочетания страха и благоговейного восторга.

Его взгляд упал на Лори, вызвав в ней приятную дрожь. Хотя Эдмунда Кокса и нельзя было назвать красивым мужчиной, в нем была сила, которая делала его очень мужественным, притягательность, исходившая из-под рябых щек и могильно-серых глаз. Он улыбнулся Лори улыбкой, которая напоминала звериный оскал. Его волосы были похожи на перекати-поле, и он отрастил двухдневную щетину. Мужчина выглядел таким же деревенщиной, как и то, откуда он приехал.

- Привет, дорогая, - сказал он.

Лори старалась не покраснеть, подходя к столу.

- Здравствуй, Эдмунд.

- Ты принесла мне вкусняшек? - спросил он. Она поставила их на стол и открыла для него "Ю-ху". - Ты всегда такая милая, да?

- Мне нравится заботиться о тебе.

Она знала, что это было самонадеянно, но не могла устоять перед шансом пофлиртовать. Девушка не хотела направлять их отношения в сексуальное русло, и все же у нее не было иллюзий по поводу того, что он был заключенным, а она - свободной женщиной. Если бы она могла использовать свою женственность, чтобы вытащить самые темные, потаенные секреты из сознания убийцы, то была бы не прочь сделать это. Это, безусловно, помогло бы ей в их переписке. И это было одной из причин, которые привили ее сюда.

Здоровенное тело Эдмунда затряслось, когда он усмехнулся.

- Ты очень милая. Правда.

Он сделал глоток "Ю-ху", и, когда мужчина запрокинул голову, Лори увидела рану от пули у основания шеи, которую оставил преследовавший его полицейский, положив тем самым конец его кровавому террору. Это делало его еще более интересным. Его магнетизм был не похож ни на что, что она когда-либо испытывала раньше. Энергия, которая притягивала ее к нему, даже когда она хотела сопротивляться. Это была не харизма или индивидуальность; это была энергия, грубая, интуитивная и неумолимая, непреодолимая сила природы.

- Ты прочитала мое последнее письмо? - поинтересовался он.

- Конечно.

Лори выпрямилась. Это письмо было более серьезным, чем все предыдущие. Оно предлагало ей особую возможность, способ превзойти других заинтересованных женщин в Эдмунде.

- Я прочитала его три раза.

Он ждал продолжения.

- И?

Лори обхватила колени от напряжения, чувствуя себя так, словно была на собеседовании по приему на работу, что в некотором смысле и происходило. Она никогда не считала себя писательницей, но та информация, которую Эдмунд рассказывал ей о своем прошлом, могла бы стать отличной книгой. Может быть, в конечном итоге она снялась бы в документальном фильме, подобном всем тем, которые смотрела запоем, и стала бы частью настоящей криминальной истории.

- Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что угодно, - произнесла она.

В глазах крупного мужчины вспыхнул огонек, поймав несуществующий свет.

- Так и будет, - сказал он. - Ты согласилась, Лори. Это делает тебя по-настоящему особенной. С того момента, как ты впервые написала мне, я знал, что ты отличаешься от других фанаток.

Лори подавила желание поморщиться. Она ненавидела этот термин. Фанатка. Это уменьшало то, чем она себя чувствовала или, по крайней мере, стремилась быть. Она не была похожа на Нико. Лори хотела историю, а не человека; правду, а не иллюзию. Эдмунд продолжил, его голос стал глубже.

- Вот почему я позволил тебе - и еще нескольким людям - навестить меня. Ты даже не представляешь, сколько писем я получаю. Большая их часть, конечно же, содержит ненависть, но у меня также есть и много поклонников. Я никогда и представить себе не мог такого: фанаты начали присылать письма почти сразу после того, как меня посадили в эту клетку. По началу я пытался отвечать им всем, но у меня не очень хорошо получается писать, а их было слишком много. Но твое письмо действительно выделялось из сотен других.

Лори улыбнулась. Она провела несколько дней, работая над первым письмом, составляя и переделывая его на компьютере, используя то, что она узнала из всех своих предыдущих переписок с осужденными мужчинами, чтобы создать то, что, как она надеялась, станет лучшим вступительным словом. Когда девушка, наконец, удовлетворилась им, она распечатала его и написала все от руки фломастером на хрустящей плотной бумаге. Подобное придавало ему более личный характер - письмо от чистого сердца. Это напомнило ей о том, как, когда она была подростком в годы, предшествовавшие появлению текстовых сообщений и интернета, передача рукописных заметок была обычным делом, а друзья писали длинные письма, когда были на расстоянии. Она скучала по этому времени.

- Итак, - сказал Эдмунд. - Ты принимаешь мой... квест, вроде сейчас это так называется.

Она сделала глубокий вдох. Это было оно.

- Да, Эдмунд. Для меня большая честь, что ты доверяешь мне принять его.

Мужчина еще больше наклонился к ней. Теперь она чувствовала его запах. Он представлял собой смесь запахов тела - подмышек, ушной серы, крови и мяса мертвых животных. Лори заметила, что его ногти были забиты грязью.

- Ты найдешь ключ в сундуке, - сказал он, повторив инструкции из письма. - А его ты найдешь в глуши в долине Киллена, вдоль Полой реки, в лачуге, о которой я тебе рассказывал. Той, о которой никто не знает.

- Ты можешь рассчитывать на меня. Я принесу ключ, как только...

- Нет. Не неси его мне. Я больше не тот, кому он принадлежит, понимаешь? Ты должна отдать его Речному человеку.

Этой последней части в письме не было.

- Кто это?

- Он живет ниже по реке, на противоположном конце берега от моей хижины.

Лори пожала плечами.

- Но... как я его найду? Я имею в виду, как его зовут? У него вообще есть адрес?

Эдмунд скривил губы в улыбке.

- Он Речной человек. Дорог к его дому нет ни на одной карте. Так что, хоть дом у него и есть, адреса нет. Река - его дом. Следуй по течению вниз по реке. Ты найдешь его так же, как это сделал я; так же, как он найдет мою Лори.

- Он что, будет ждать меня?

Эдмунд кивнул.

- Ты узнаешь его, когда увидишь. И помни, как важно всегда заканчивать то, что начала.

У Лори пересохло во рту.

- Просто чтобы уточнить, в письме... ты говорил, что не будет ничего, что...

Он поднял руку, чтобы остановить ее.

- Я не прошу тебя убивать ради меня. Не прошу причинять кому-либо вред, перевозить наркотики или делать еще что-то противозаконное. Тебе просто надо вернуть ключ... или передать его дальше. Зависит от обстоятельств.

- От каких?

- От тебя.

Лори сглотнула. Ее горло пересохло и стало похоже на наждачную бумагу, будто она выступала перед большой аудиторией. Сначала задача казалась простой: достать ключ из сундука в старой лачуге семьи Эдмунда в каком-то месте под названием Киллен. Согласно письму, в этом и заключалась суть поручения. Она хотела сделать это просто для того, чтобы увидеть хижину в одиночестве, не говоря уже о том, что Эдмунд поверит, что она действительно его друг, кому он может рассказать все, что угодно. Но теперь она доставляла этот ключ отшельнику, который жил внизу по реке, в каком-то лесу. Вдобавок ко всему, Эдмунд говорил загадками.

В ней поднималась неуверенность, с которой ей пришлось бороться, чтобы подавить ее. Она не могла позволить своим сомнениям испортить ее шанс заставить Эдмунда полностью доверять ей. Он не просил об этом ни Нико, ни кого-либо из других своих поклонников. Он выбрал Лори. И девушка не собиралась смотреть дареному коню в зубы, какими бы острыми они ни казались.

- Хорошо, - сказала она. - Я сделаю все, что ты захочешь, Эдмунд.

Она не могла оставить Эбби одну. Сестра Лори была не в состоянии позаботиться о себе даже в течение дня, не говоря уже о двух, а именно столько по мнению Лори должна была занять поездка в Киллен. Эбби было комфортно в их квартире, когда Лори ходила на работу, но даже тогда она ненавидела уходы Лори и постоянно спрашивала, во сколько та вернется домой. Потребовалось несколько длинных, серьезных разговоров, чтобы удержать ее от того, чтобы каждый вечер она не названивала в закусочную, где Лори работала официанткой. Когда ее сестра начала подрабатывать в убере по выходным, ей пришлось еще несколько раз разговаривать со своей сестрой, почему она не могла ездить с ней.

Сейчас ей предстоял гораздо более трудный разговор.

- Я не могу взять тебя с собой, Эбби.

Лицо ее сестры осунулось.

- Сисси! Я тоже хочу в поездку! Я не хочу оставаться дома одна!

- Ты будешь не одна, ты будешь с...

- Мне не нужна нянька! Я не ребенок!

Лори вздохнула. Эта поездка должна была быть только ее. Естественно, это был не отдых, но то уединение, которое ей было так необходимо, в котором девушка нуждалась. Подарок, который она хотела сделать себе после всей той тяжелой работы и ежедневных жертв, на которые шла, чтобы уберечь себя и Эбби от полной бедности. Присутствие ее сестры в поездке каким-то образом испортило бы ее или, по крайней мере, замедлило.

- Это нечестно, - сказала Эбби со слезами на глазах. - Ты в любой момент можешь пойти и повеселиться. А я вообще никогда не выхожу на улицу.

- Веселиться значит? Ты сейчас, наверное, имеешь в виду то, что я хожу на работу да? Подавать еду и возить людей по городу целыми днями и ночами - это не весело, Эбби. Эта поездка тоже не обещает быть очень веселой. Я просто хочу прогуляться по лесу. Это будет слишком тяжело для тебя.

- Я хочу с тобой! - Эбби шмыгнула носом. - Я хочу быть с Сисси.

Лори вздохнула сильнее. Когда Эбби становилась такой, она оставалась в отвратительном настроении, пока не получала то, чего хотела. Она была слишком умственно ограниченной, чтобы пойти на компромисс или обратиться к голосу разума. Она сделает невозможной работу любой сиделки. Она могла остаться без еды и сна. Это будет всего лишь один долгий приступ истерии, пока не вернется Лори. Она не хотела подвергать кого-то такому испытанию, и не хотела подвергать этому Эбби. За нее отвечала Лори. Она была ее бременем, ее проклятием. Она не могла передать его другому человеку, даже на короткое время.

Посмотрев в интернете, Лори узнала, что Киллен был сельским речным городком с населением менее пятисот человек. Эдмунд сказал ей, что к хижине и реке вели тропы, так что поход не должен был быть слишком опасным. Они могут взять костыли Эбби на всякий случай.

И все же она колебалась.

- Эбби, как насчет того, что, если ты будешь вести себя хорошо, пока меня не будет, я отведу тебя в зоопарк, когда у меня будут следующие выходные.

Лицо Эбби сморщилось еще сильнее. Она покачала головой, волосы хлестнули ее по щекам.

- Сисси нет! Ни за что! Я останусь одна...

Ее слова превратились в бессвязные рыдания, когда она поднесла руки к голове. Лори отдернула их, прежде чем та успела вонзить ногти в кожу и поранить себя, как часто делала ее сестра, когда у нее случались подобные припадки. Она пускала себе кровь, даже не осознавая этого.

- Эбби! Пожалуйста...

- Не уходи, Сисси! Не бросай меня, как мама и папа! Не уходи, как это сделал Пити!

Лори приготовила свой большой походный рюкзак, для Эбби она взяла любимую фиолетовую сумку "Сейлор Мун". Все вещи, которые она планировала взять лежали перед ней на кровати. Лекарства Эбби. Туалетные принадлежности. Ручка и бумага. Нижнее белье и носки. Вода в бутылках, закуски и бутерброды. Компас. Перочинный нож. Два фонарика и дополнительные батарейки. Перцовый балончик - на всякий случай. И самое главное, письмо Эдмунда с инструкциями.

Эбби также настояла на том, чтобы взять с собой поясную сумку, которую она любила набивать мелочами, что делали ее счастливой. Тут же появились счастливая кроличья лапка Эбби, а также ее маленькая кукла-собачка Монго. Это казалось почти чересчур большим количеством вещей, но Лори предпочла бы иметь и не нуждаться, чем нуждаться и не иметь. Она не была уверена, как долго они будут отсутствовать.

- Приключение, - сказала Эбби с улыбкой. - Прямо как в форте.

Лори кивнула. Когда они были маленькими, они построили форт из старых поддонов, которые их отец взял в задней части продуктового магазина. Форт был шаткой, покрытой плесенью коробкой из щепок и ржавых гвоздей, но для них он олицетворял так много разных вещей - замок Диснея, военный бункер, столовая для чаепитий, параллельный мир. Это была одно из немногих воспоминаний в жизни Лори, которое она вспоминала с нежностью.

Но это было так давно; тогда все было по-другому, тогда Эбби была ее старшей сестрой не только по возрасту, тогда их младший брат был еще жив. Как всегда, Лори попыталась отодвинуть Пита так далеко в своем сознании, чтобы он перестал существовать, по крайней мере, хотя бы на некоторое время.

- Прямо как в форте, - согласилась Лори. - И кстати, мы как раз и собираемся найти что-то вроде форта. Он принадлежит моему особому другу.

Эбби фыркнула.

- Ты имеешь в виду своего парня. Ты собираешься выйти за него замуж, верно, Сисси?

Сестра улыбнулась. Зубные протезы, которые заменяли ее верхние передние зубы, нуждались в чистке. Лори придется позаботиться об этом до того, как они уедут. В глазах Эбби всегда появлялся огонек, когда Лори говорила об Эдмунде. Это дало возможность взглянуть на девочку, с которой выросла Лори, ровно настолько, чтобы заставить ее пожелать, чтобы ясность снова вернулась к ее сестре, хотя она знала, что это было безнадежное желание. Если бы была такая возможность, Эбби уже знала бы, кто такой Эдмунд Кокс. Она бы увидела его в новостях или прочитала в газете. Но сестре было неинтересно смотреть новости. Она предпочитала мультфильмы и мюзиклы. И больше никогда не читала, хотя ей нравилось, когда Лори читала ей. Она не знала, что сделал Эдмунд, не понимала, кем он был.

- Может быть, я и выйду за него замуж, - поддразнила Лори. - Может быть.

- Выйдешь, выйдешь. Я знаю, это. Ты его любишь.

- Ну, если я все-таки выйду за него замуж, я хочу, чтобы ты была моей подружкой невесты.

Эбби моргнула, ее веки разомкнулись.

- А кто это?

- Это самая важная подруга невесты.

Ее сестра ухмыльнулась, шрам на подбородке растянулся, как жвачка, и стал почти таким же большим, как такой же на лбу, где когда-то раскололся ее череп.

- Я лучшая подруга Сисси, - сказала она.

Лори обняла сестру одной рукой, и когда Эбби прижалась к ней, как любимое домашнее животное, она поцеловала ее в макушку. Она была больше, чем просто лучшей подругой. Она была единственной семьей Лори.

Дождь добавил дополнительный слой серости к и без того мрачному октябрьскому утру. Он принес с собой еще более сильный холод, сырость пробирала до костей. Сестры ехали медленно, но Эбби нужно было приоткрыть окно, чтобы ее не укачивало в машине. Струйки воздуха врывались внутрь, царапая кожу Лори, как сосульки. Она уже хотела скорее войти в хижину. Она представляла ее себе как уютный маленький бревенчатый домик, в котором Эдмунд мог бы проводить зимние ночи, уютно устроившись, если бы все было по-другому. Рассвет уже наступил, но из-за плохой погоды, казалось, так затянулся, что дневной свет никогда не наступит. Сладкие березы и сахарные клены выстроились вдоль дороги штата, их мокрые ветви свисали над головой, создавая пятнисто-красный туннель из листвы, ветви когтями впивались в небо. Они только что въехали в Киллен, но уже почти сорок пять минут не видели ни одной машины.

- Здесь похоже на сказку, - сказала Эбби.

- Ты про что?

- Про здешний лес. Я думаю, он должен быть волшебными, да, Сисси?

Эбби покрутила кроличью лапку между пальцами, поглаживая то самое место, где она давным-давно стерла мех. На ней была розовая бейсболка "Бостон Ред Сокс", волосы собраны в конский хвост, торчащий сзади. Эбби не смотрела бейсбол. Ей просто понравился цвет, буква "Б" и изображенная пчела.

- Я думаю, нам придется это выяснить, - сказала Лори. - Магия всегда там, где ее меньше всего ждешь.

Ей нравилось, что Эбби была взволнована лесом, а не напугана. Все будет намного проще, если ее сестра не будет бояться. Она плохо реагировала на страх. Лори уже много раз видела, как он овладевал ею раньше. Лекарства сделали ее приступы необъяснимого ужаса менее частыми, но не менее сильными, когда они обрушивались на сестру, как рой муравьев. На протяжении многих лет Лори находила способы успокоить свою сестру, но иногда возвращение Эбби на землю происходило медленно, и это всегда разрывало Лори сердце.

Дорога вилась змеей между невысокими холмами, шины "форда" издавали мягкий шум от мокрого асфальта. Лори включила радио, но услышала в основном одни помехи. Единственную станцию, которую она смогла найти, передавала исключительно блюз. Сначала она прослушала как Хаулин Вулф спел о жизни в лесу, потом Скип Джеймс прошептал о трудных временах. Только когда зазвучала песня под названием "You better run", она выключила радио. Текст гипнотической мелодии Джуниора Кимбро выбил Лори из колеи, особенно в присутствии ее сестры, поскольку песня была о попытке изнасилования под угрозой ножа. Звук осеннего воздуха, врывающегося в окна, был долгожданной переменой. Туман поднимался из долины белым шквалом, предупреждая, что река была недалеко. Туман стелился по горам, как тоскливый сон.

Слова Эдмунда вернулись к ней.

"Он больше не принадлежит мне. Ты должна отнести его Речному Человеку".

Лори выпрямилась, руки чуть крепче сжали руль. Она прикусила губу и сказала себе, что ее кожу покалывает только из-за холодного ветерка, дующего через окно. Всю прошлую ночь она металась в постели, решив не выполнять странную просьбу Эдмунда, а потом передумала. Она то погружалась в легкий сон, то просыпалась, прерываемая стрессовыми кошмарами о том, как заблудилась в лесу и потеряла в нем Эбби. Лори решила, что это вполне естественно - волноваться, даже немного нервничать. Кто знал, кем был этот Речной человек? У него даже не было настоящего имени, по крайней мере, Эдмунд не удосужился его упомянуть. Если этот таинственный человек был его другом, означало ли это, что он занимался тем же, чем занимался Эдмунд, - пытками, изнасилованиями и убийствами? Теперь, когда они были больше, чем просто друзьями по переписке, ей нравилось верить, что Эдмунд заботился о ней или, по крайней мере, не хотел ее терять. Его письма были очень откровенными и наводящими на размышления. Он ясно дал понять, что хочет большего, чем платонических отношений, особенно если Лори и дальше будет выполнять его поручения. Для него не имело смысла подвергать ее опасности. Но это не гарантировало, что этот лесной отшельник не причинит ей вреда, не так ли? А как насчет Эбби? Может, ей все-таки стоило оставить ее дома?

Но теперь было уже слишком поздно для этого. Если она не найдет ключ, Эдмунд может потерять терпение и передаст задание Нико. Ключ вызывал в ней еще больше вопросов, и она намеревалась получить на них ответы от Эдмунда. Что открывал этот ключ? Почему он был у Эдмунда, если принадлежал кому-то другому? Она не осмелилась спросить его при последней встречи. Это было бы воспринято им как недоверие, и стало бы контрпродуктивно для всего этого чертова дела.

Завернув за крутой угол, деревья раскрылись, как голодный рот, открывая первый проблеск Полой реки. Вода текла медленно, но ровно, зеленовато-серое течение скрывалось за густым туманом, который струился сквозь окружающие заросли, как дым из сухого льда, расширяясь с каждой падающей каплей дождя.

- Мы будем кататься на лодке, Сисси?

- Нет, Эбби. Просто прогуляемся вдоль реки.

- Мы пойдем в форт твоего парня. Мы можем поиграть там в "замок", как раньше, верно? Я знаю, что мы уже взрослые, но я просто подумала, понимаешь? Мы можем устроить чаепитие с Монго. Просто ради, как ты это называешь, старых времен.

Она посмотрела на заднее сиденье, где плюшевый пес торчал из верхней части ее рюкзака, где был застегнут на молнию.

- Я не знаю, любят ли настоящие собаки чай, но думаю, нам нужно устроить чаепитие, если мы собираемся быть в крепости, не так ли, Сисси? Совсем как тогда, когда мы были маленькими.

Лори протянула руку и похлопала сестру по руке. Она была холодной и костлявой. Эбби не питала иллюзий по поводу того, что она сорокадвухлетняя женщина. Она любила детские вещи, но не была склонна к детским играм и фантазиям. Но она сентиментально относилась к жизни, которая была у них тридцать лет назад, и хотя Лори так не считала, она понимала, почему. Эбби, казалось, в каком-то смысле понимала, что тогда она была другой, и Лори подозревала, что в глубине души ее сестра страстно желала снова стать прежней.

- Посмотрим, в каком состоянии хижина, - сказала Лори. - Если там достаточно чисто, мы можем устроить там небольшой пикник и пообедать. Как тебе такая идея?

Эбби улыбнулась, но в ее глазах было грустное, тусклое разочарование. Лори чуть было не сказала ей, что они могут играть, пока они там, но остановилась перед тем, как это прозвучало. Она не хотела терять время, пока они были в этом лесу. Они взяли с собой спальные мешки на случай, если они им понадобятся, но она надеялась найти ключ Речного человека до наступления темноты. Если они хотели выбраться из леса к закату, у них не будет времени на игры.

Дождь, казалось, не собирался прекращаться. Он то усиливался, то переходил в морось, то снова становился сильнее, демонстрируя им свои намерения идти дальше, когда они проезжали последний поворот перед тем, как асфальтированная дорога закончилась. Грязная грунтовка заставила Лори опасаться ехать дальше. Ее машина была не полного привода, ей требовались новые покрышки, а также тормоза, роторы и целая куча других деталей, которые девушка не могла себе позволить. Они застрянут, если поедут дальше, а река уже была в поле их зрения, может быть, в четверти мили от того места, где они остановились. Она съехала на обочину и припарковалась под сенью кленов, которые согнулись под тяжестью шторма.

- Идет дождь, Сисси.

- Я знаю. У нас есть дождевики. Так что с нами все будет хорошо.

Лори потянулась к заднему сиденью, где они лежали. У нее был практичный серый плащ, доходящий до пояса. У Эбби был желтый дождевик в стиле Дика Трейси, который делал ее похожей на рыбака. Они обе были, обуты в сапоги.

"Надеюсь, Эбби сможет нормально продираться по грязи".

- Хорошо, - сказала Лори, - давай наденем дождевики и достанем наши вещи из багажника.

Лори наблюдала за своей сестрой, когда та ступала по грязи, но Эбби, казалось, шла без каких-либо усилий, кроме обычных для нее. Они достали свои рюкзаки, и Лори прикрепила спальные мешки к шестам своего более крупного и прочного рюкзака, того, который она использовала во время похода с Мэттом, прежде чем он устал от нее, как и все остальные ее парни. Он был любителем активного отдыха и многому научил ее о жизни в дикой природе, она хорошо помнила его маленькие советы и приемы, которые сейчас ей могли пригодиться.

Иногда она скучала по Мэтту. Он был ее последним настоящим парнем и бросил Лори более пяти лет назад. Теперь усилия, которые потребовались бы, чтобы найти кого-то нового, просто не стоили того. Она заменила физическую близость с мужчинами своего рода душевной, которую развивала с Эдмундом.

- Дождь идет, Сисси.

- Я знаю. Ты уже это говорила.

Иногда прямолинейность ее сестры действовала Лори на нервы. Она не могла позволить этому овладеть собой сегодня. Впереди было достаточно проблем и без мелких раздражений.

Закрыв машину, Лори подняла капюшон своего плаща и подтянула лямки рюкзака повыше, сжимая их в руках. Она повернулась к длинной дороге из грязи и гальки, которая спускалась в долину внизу, как поток коричневой крови - крови леса, крови мира. Умирающие деревья выстроились вдоль дорожки, их ветви покачивались на легком ветру, махали Лори и Эбби, приветствуя их в своих объятиях.

- Давай же идем.

Лори шла, но не слышала никаких шагов позади себя. Она обернулась и увидела Эбби, стоящую на месте. Она стояла лицом к реке и смотрела на нее. Даже не сошла с дороги, а уже казалась потерянной.

- Эбби, перестань. Нам нужно ещё найти нужную тропу.

Ее сестра оглянулась на нее, но ничего не сказала.

- Ты что не хочешь попасть в форт?

Эбби смотрела в землю, обдумывая слова сестры. Затем она кивнула.

- Ну, так может быть тогда уже пойдем, а?

Она взяла Эбби за плечо, направляя сестру, смущенная нерешительностью, которую увидела на ее лице. Но, с другой стороны, Эбби не всегда понимала, что происходило. Повреждение мозга приводило ее в такие места, которые никто кроме нее самой не мог понять. Пещеры разума могли время от времени поглощать ее, иногда вызывая неспровоцированный ужас, а иногда - состояние, близкое к кататонии. Сейчас они не могли позволить себе ни одного из этих проклятий. Было слишком рано давать Эбби следующую дозу лекарств, но, может быть, через час или около того.

- Сколько еще будет идти дождь, Сисси?

Лори облегченно выдохнула. Эбби снова заговорила. Она восприняла это как доброе предзнаменование.

Дорогой Эдмунд,

Твое последнее письмо задело за живое, возможно, даже больше, чем остальные. У тебя невероятно уникальный способ самовыражения, и история тронула меня до глубины души. Меня злит, что люди до сих пор ее не знали. Возможно, она могла бы помочь людям лучше понять, почему тебе пришлось сделать то, что ты сделал.

Мы все совершали подлые поступки по отношению к другим. Знаю, что ты говорил, будто бы не сожалеешь о своих преступлениях, но я очень сожалею о людях, которым причинила боль за свою жизнь. Я разбивала людям сердца, подводила их. Причиняла им боль без злого умысла, но, тем не менее, все же причиняла. Мои мотивы не меняют их боль так же, как твои - боль тех, кому ты ее причинил. Люди, которых мы заставили страдать, остаются внутри нас дольше и глубже, чем те, кому мы приносим радость, тебе так не кажется? Это наши личные кресты, которые мы должны нести. По крайней мере, я чувствую так. Понимаю, что ты чувствуешь иначе, но также знаю, что ты по-другому относишься к тем, кому причинил страдания. Ты забрал их, сделав своими навсегда. Это то, что ты сказал. Я думаю, в этом некая какая-то любовь. Большинство людей никогда бы не смогли посмотреть на это таким образом, но я смогла.

Это потому, что я понимаю тебя так, как никто другой. Мы родственные души - ты и я. У нас есть более глубокое понимание боли и наших собственных темных сторон. Ты столкнулся со своим демоном лицом к лицу. Я еще нет. Это еще одна причина, по которой ты нужен мне в жизни. Думаю, ты можешь провести меня через все, что затуманивает мой разум и заставляет закрываться всякий раз, когда прошлое настигает меня.

Все эти другие женщины хотят тебя только из-за твоей славы. Они жаждут стать кем-то через тебя, воспользовавшись популярностью. Я не такая, как они, и думаю, что ты это понимаешь. Чувствую это с каждым твоим письмом. Наша связь становится крепче с каждым словом. Мы можем пойти гораздо дальше вместе. Может быть, как единое целое доберемся до сути всего сущего. Возможно, там царит покой. Или есть что-то еще.

Твоя,

Лори.

На опушке леса показалось какое-то движение.

Что-то черное. Большое.

Лори затаила дыхание, не осознавая, что делала это, и потянулась к Эбби, чтобы увести ее с проезжей части в небольшую рощицу деревьев.

Эбби вздрогнула.

- Сисси?

- Ш-ш-ш. Помолчи? пожалуйста.

Дождь перешел в туман. Лори наблюдала за фигурой, пробирающейся сквозь затяжной туман, и сняла рюкзак, чтобы достать перцовый баллончик. Фигура продолжала двигаться вперед, спускаясь по дороге в их сторону. Сестры присели на корточки, и Эбби начала что-то шептать, но Лори снова шикнула на нее. Она прищурилась из-за тумана, скрывавшего силуэт. Казалось, он то приближался, то удалялся. Перед глазами расплывалось, как будто слезы затуманивали их.

Фигура была слишком высокой, чтобы быть медведем. Лори снова начала дышать, все еще щурясь, когда фигура обрела форму. Поняв, что это не животное, она поднялась на ноги, но Эбби осталась сидеть в грязи, неловко подвернув ноги. Лори надеялась, что сестру не парализовало страхом. Она прошептала ей, что все хорошо, но Эбби, казалось, не слышала ее. Ее глаза были прикованы к мужчине, идущему по дороге.

- Вставай, - сказала Лори. - Все хорошо.

Что-то острое кольнуло в глубине сознания Лори, сказав ей, что она не знала, правда ли это. Они были у черта на куличках, две одинокие женщины, а здесь был мужчина, идущий один под ливнем. Он был высоким, худощавым, одетым в черный костюм и шляпу. Это была шляпа сельского джентльмена с длинными полями, скрывавшими черты его лица. На нем была белая рубашка-смокинг с оборками, посеревшая от дождя, манжеты которой торчали из рукавов пиджака и скрывали руки.

- Хотя подожди, - сказала она сестре. - Эбби спрячься здесь на минутку, хорошо?

Эбби кивнула, не мигая и наблюдая за происходящим.

Лори двинулась вверх по грунтовой дороге, держа перцовый баллончик в руке, но засунув его в карман плаща. Дождь уже промочил ее джинсы насквозь, и еще более сильный холод пробирал ее до костей. Она взглянула на небо. Несмотря на то, что ливень снова превратился в туман, она не видела никаких признаков того, что шторм подходил к концу. Раздутые тучи были на грани черноты, клубясь над головой, как варево в ведьмином котле, в их глубине раздавались раскаты грома.

Когда она снова взглянула на мужчину, он смотрел прямо на нее. Лори ахнула. Теперь она могла видеть его лицо, ужасную ухмылку. Губы не скрывали десен, зубы казались больше, чем у обычного человека, из-за сморщенной плоти, прилипшей к черепу, как у трупа. Он казался увядшим от старости, ему было не меньше восьмидесяти. Бледные глаза смотрели на нее из глубоких впадин серой плоти. Старик двигался медленно и с большими усилиями, слегка согнувшись в пояснице, размахивая руками, как обезьяна, когда шаркал в ее сторону. Поднял одну руку и помахал, длинные пальцы высунулись из рукавов рубашки, они напоминали восставших мертвецов, вылезающих из могилы.

- Доброе утро, дорогая! - Его голос был высоким и дрожащим. - Ах, какое сегодня прекрасное утро.

Лори кивнула в знак приветствия.

- Доброе.

Она поняла, что остановилась, но мужчина продолжал идти, и чем ближе он подходил, тем выше казался, тем более желтыми становились его зубы, тем более растрепанными были белые волосы, свисавшие до плеч.

- Живые святые, - сказал он. - Похоже, ты подготовилась к долгому путешествию.

Лори попыталась изобразить дружелюбную улыбку, но испугалась, что это выйдет не так, как надо, и сдалась. Нейтралитет был лучшим, что она могла придумать. Старик указал поверх ее головы на рюкзак, его улыбка стала невероятно широкой.

- О, - сказала она. - Верно. Да, своего рода небольшой поход.

- От дороги ничего не скроешь. Ты, должно быть, направляешься в старую Лощину.

Она кивнула. Теперь мужчина был всего в нескольких футах от нее. Он остановился как раз в тот момент, когда она собиралась отступить назад.

- Вода в старой Лощине поднимается во время таких дождей, - сказал он. - Иногда я думаю, что она выйдет из берегов и поглотит весь Киллен. Одному богу известно, почему этого еще не произошло.

Лори искала слова, которые не приходили на ум.

- Эм...

- Но, может быть, это было бы не так уж плохо, да? Этому городу не помешало бы принять крещение. В любом случае, то немногое, что от него осталось. - Он сделал паузу, и Лори подумала, что он собирается представиться, но он продолжил. - В наши дни в этих краях осталось не так уж много хороших людей. Думаю, было бы не так уж обидно потерять тех, кто остался в таком месте, как это. Какие порядочные люди останутся в таком Содоме, как Киллен?

Лори неловко сдвинулась.

- Простите?

- Тебе не за что извиняться. Или есть? - Его улыбка была похожа на оскал акульих зубов, огромных и зловещих. - Это ты мне скажи.

- Мне пора идти.

Лори вышла на середину дороги.

Глаза мужчины вспыхнули.

- Я бы лучше не делал этого на твоем месте.

- Почему?

- Ну, ты же не собираешься бросить свою подругу, не так ли?

Что-то сжалось внутри Лори.

- Что?

Старик покачал головой и издал влажный смешок.

- У тебя на спине два спальных мешка, дитя. Ты путешествуешь не одна. Но я думаю, что на самом деле никто не плывет по этой реке в одиночку, не так ли? Даже когда они идут сами по себе, никогда не бывают по-настоящему одиноки. Ты носишь с собой больше, чем этот рюкзак, это точно.

- Послушайте, мистер. Я не...

- Я не мог пройти мимо молча. Особенно тогда, когда люди идут встретиться с Речным человеком.

Лори напряглась.

- Вы не знаете, куда мы идем.

- Есть только одно место, куда эта старая река может привести путешественника.

Лори скрестила руки на груди. Последнее, чего она хотела, это чтобы этот урод знал, куда они с Эбби направляются, но он мог быть ее единственной возможностью узнать больше о том, куда они шли в первую очередь.

- Кто вообще такой этот Речной человек? - спросила она. - Вы его знаете?

Старик уставился вдаль, в лес.

- Ты будешь удивлена. Это я знаю точно.

Он начал шаркать ногами, и хотя, когда проходил мимо, его глаза опустились под мокрый край шляпы, улыбка не исчезла. Промежутки между его зубами теперь казались шире, чернее. Лори посмотрела на крошечные прорехи и разрывы, покрывавшие его промокший костюм. В одном из отверстий на его плече ей показалось, что она заметила движение - насекомое или червяка. Он вышел на середину дороги, сутулясь и покачиваясь, когда проходил мимо рощи, где пряталась Эбби. Лори последовала за ним, сжав челюсть и крепче сжимая в руке перечный баллончик. Но старик просто продолжал идти. Он даже не взглянул в сторону рощи, только на небо, когда пел облакам, его певучий голос был похож на детский.

- Да, мы соберемся у реки! У прекрасной, прекрасной реки! Соберемся с человеком реки...

- Кто это был, Сисси?

- Не знаю. Просто старик.

Старик скрылся из виду, и Эбби вышла из своего укрытия. Она стояла на коленях, и теперь ее джинсы были заляпаны грязью.

- А куда он идет?

- Я не знаю, Эбби.

- Он потерялся?

Лори покачала головой.

- Нет. Не думаю.

Возможно, ее сестра что-то заподозрила. У этого человека могло быть слабоумие. Может быть, он сбежал из дома престарелых. Мужчина был очень стар и нес какую-то чепуху. Возможно, беспокойство Лори рядом с ним было неуместным. Он напугал ее, но, возможно, это было больше связано с ситуацией, чем с тем, что он сделал. В его возрасте, сколько неприятностей он действительно мог им причинить? Бедняга даже не мог ровно стоять.

Так что же он тут делал? У него сломалась машина? Он живет поблизости? Шел, шаркая ногами, по грязной дороге посреди пустоты. Это казалось безумием, но разве Лори не делала то же самое? Ходила ли Эбби с большей легкостью, чем он?

Лори остановилась. Дорога закончилась или, по крайней мере, превратилась в тропу. Они добрались до тропинки, которая спускалась в густо поросшие лесом недра долины. Местность была гористой и ржавого цвета, усеянной большими камнями и заваленная давным-давно поваленными деревьями. Речной туман стелился по земле, как рой пауков. В небе застонал гром. Лори огляделась вокруг, пока не увидела знак, который Эдмунд сказал ей использовать как ориентир, обнаружив его спрятанным за нависающими ветвями умирающего куста. Это была маленькая деревянная дощечка, вырезанная в виде наконечника стрелы, прибитая к столбу дворового знака. Их приветствовали жирные буквы, выведенные красной аэрозольной краской.

"В ЛОЩИНУ", - гласила надпись.

Пит прижал руку ко лбу, прикрывая глаза от слепящего августовского солнца. Сегодня было жарко - почти слишком жарко, чтобы играть на улице, - но он был слишком взволнован, чтобы на что-нибудь жаловаться. Его старшие сестры теперь редко хотели иметь с ним что-то общее. Лори было уже двенадцать, она была практически подростком. Эбби было четырнадцать с половиной, и она всегда напоминала ему, что она на много старше. Питу было всего десять лет, и он чувствовал себя маленьким ребенком. Не только с сестрами, но и с родителями. Только этим летом они позволили ему уйти в лес, чтобы поиграть с сестрами без присмотра взрослых. Питу казалось, что Лори и Эбби всегда играли в лесу, в то время как он должен был оставаться во дворе, играя в Джи-и-Джо в одиночестве в форте, пока они отправлялись во всевозможные приключения. Теперь ему разрешили пойти погулять с ними. Это заставляло его чувствовать себя не только старше, но и круче, будто он был частью клуба, предназначенного для больших детей, в который ему удалось попасть только потому, что его сестры поручились за него. Он только пожалел, что не надел обувь, ходить босиком было не слишком то и удобно. Лес был далеко не таким приятным, как их лужайка.

Он услышал шум воды прежде, чем увидел ее. Сначала подумал, что звук издавали проезжающие машины, но они были слишком далеко от ближайшей дороги. Сейчас они были глубоко в лесу. Он шел за своими сестрами, не оглядываясь. Теперь, когда он осознал, где находиться, легкая дрожь пробежала по его телу, намекая на первые уколы страха.

- Давай, Пити.

Он моргнул, выходя из задумчивости, и понял, что остановился. Эбби звала его откуда-то издалека. За последний год она стала намного выше, и ее неуклюжее тело выглядело почти мультяшным, когда она, раскинув руки, балансировала перепрыгивая с камня на камень. Когда она улыбалась, ее брекеты мерцали на свету, а низ ее укороченной рубашки развевался, обнажая мягкую белую кожу ее живота. Пит улыбнулся в ответ, наблюдая, как хлестал конский хвост его сестры, когда она качала головой из стороны в сторону.

- Шевели задницей, - сказала Эбби. - Мы почти на месте.

Пит не знал, про какое место она говорит и что его ждет, когда они дойдут туда; ему просто хотелось добраться поскорее. Его сестры рассказывали ему так много историй о лесе. В его представлении это было место безграничных возможностей, как что-то из сказки. Теперь, когда он услышал звук воды, его сердце забилось быстрее, его страх оказаться так далеко от дома разбился о чудо того, что ждало его впереди.

- Я иду! - сказал он, ускоряя шаг.

Эбби спрыгнула с камня и побежала по траве, чтобы догнать их сестру. Лори продолжала идти, никого не дожидаясь. Иногда она была такой. Это была одна из причин, по которой Эбби нравилась Питу больше. Лори была хорошей сестрой большую часть времени, но иногда она впадала в подобные настроения, она становилась холодной с Питом без всякой реальной причины. Кроме того, она была не такой веселой, как Эбби, и далеко не такой популярной. У Эбби был большой круг друзей, и, казалось, она всегда была в центре их внимания. Лори, с другой стороны, казалось, избегала толпы. Она не была изгоем. У нее были свои друзья, но, со стороны казалось, что она не сильно их ценила, и они, наверное, отвечали ей тем же.

Друзья Пита значили для него все. Он хотел, всем нравиться. Хотел быть популярным. И хотя он любил Лори, - больше, чем просто любил Эбби, - парень хотел быть похожим на нее. Она была самым крутым человеком, которого он знал, и ему посчастливилось быть ее братом. И вот наконец он знакомился с другими частями ее невероятного мира.

Пит шел по тропе, отмахиваясь от комаров и слизывая пот, от которого на верхней губе образовались усики росы. Эбби перелезла через поваленное дерево, преграждавшее тропу, в то время как Пит предпочел проползти под ним. Теперь он догнал ее. Хихикая, Эбби перешла на бег трусцой, и Пит не мог не заметить, что там, где набухли ее маленькие груди, они подпрыгивали.

- Давайте уже! - раздался голос Лори из ниоткуда.

Она была так далеко впереди них, что Пит больше ее не видел. Зачем она шла так быстро? Почему она не могла подождать их? У него возникло искушение рассказать о ней маме и папе, но он быстро отказался от этой идеи. Это было то, что сделал бы маленький ребенок.

Звук журчащей воды становился все громче. Он почувствовал запах чего-то свежего, как лед. Пройдя через последний участок зарослей, он встретился со своими сестрами там, где они стояли на краю утеса с видом на ручей. Последние несколько недель шли проливные дожди, летние штормы казалось и не собирались останавливаться, и теперь ручей был шумным, живым существом, его воды разбивались о черные скалы. Лори стояла ближе всех к краю, держа в руках деревянную доску, которая свисала с зеленой от плесени веревки, привязанной к нависающей ветке красного клена. Пит медленно подошел к краю и посмотрел вниз, чувствуя головокружение. Вода казалась такой далекой, как будто он наблюдал за ней из окна десятиэтажного здания. Он сглотнул и посмотрел на Лори.

- Это что, качели? - спросил он.

Лори ухмыльнулась.

- Ну да. Что же еще это по-твоему?

- Но они же качаются прямо над ручьем!

- Нет, конечно.

Лори села на доску, зажав веревку между бедер и сжав ее в руках. Пит нервно сжимал пальцы, не глядя на них. Ему хотелось закричать на нее, чтобы она не делала этого, но в то же время он вроде как хотел и увидеть ее полет. Ему было страшно, но в то же время происходящие выглядело забавно, как катание на шатких американских горках.

- Я следующая, - сказала Эбби.

Она сбросила футболку, обнажив верх бикини, о котором Пит и не догадывался, что он был надета под одеждой. Лори все еще была в шортах и футболке "New Kids on the Block". На ней тоже был купальник? На Пите была только белая футболка и джинсовые шорты. Он не собирался плавать. И как они вообще собирались добраться до воды?

Внезапно его осенило.

Они собирались спрыгнуть с качелей.

Это было еще безумнее, чем он думал. Предполагал, что они просто перемахнут через ручей, как смельчак, прыгающий на мотоцикле через пылающие машины. Он терпеть не мог быть занудой. Но отныне он хотел, чтобы его оставили в покое. Но страх взял над ним верх. Из всех кошмаров, которые ему часто снились, больше всего его пугали кошмары, связанные с падением. Он так сильно ворочался во сне, что часто падал с кровати. Он предпочитал это, потому что это будило его. Лучше так, чем позволить ночным страхам падения продолжаться.

- Вы что, спятили? - спросил он. - Вы переломаете себе ноги!

Эбби закатила глаза.

- Мы прыгали отсюда, наверное, миллион раз, Пити.

- Да, - сказала Лори. - Это весело. И тем более тарзанка висит прямо над чистым местом, внизу нет никаких камней. Прыгать безопасно, пока вода высокая и каждый день идут дожди.

Она попятилась назад, веревка натянулась, готовясь к запуску. Сердце Пита забилось быстрее. Он шагнул вперед.

- Подожди!

Он был уверен, что Лори проигнорирует его. Она часто так делала. Но, к его удивлению, она остановилась и посмотрела на него. Она даже улыбнулась.

- Все хорошо, Пити. Я серьезно.

Но он просто не мог в это поверить. Даже если они и раньше прыгали в ручей, он был уверен, что на этот раз они получат серьезные травмы. Он подошел к Лори и взял ее за руку, стаскивая с качелей подальше от обрыва.

- Пити...

- Тебе будет больно!

Мимо них прошла раздраженная Эбби.

- Ради бога, Пити, не будь таким ссыклом.

Пит почувствовал стеснение в груди, не привыкший к резким словам со стороны сестры. Последнее, чего он хотел, чтобы о нем думали, как о трусе. Это было на много хуже, чем быть заклейменным ребенком. Эбби взобралась на тарзанку, не оставив ему ни секунды на возражения, и раскачалась над грохочущей внизу водой. У Пита перехватило дыхание, когда он увидел, как она закружилась в воздухе. Затем отпустила веревку. На мгновение девушка, казалось, зависла в воздухе, прежде чем упасть обратно на землю. Пит и Лори подбежали к краю обрыва. Эбби падала ногами вперед, крича, но в ее голосе не было страха. Когда она коснулась воды, Пит ахнул. Лори обрадовалась. Мгновение спустя из ручья показалась голова Эбби. Она смеялась.

- Видишь? - крикнула она. Ее голос эхом отразился от каменных стен горы. - Это весело, Пити! Давай же! Ты следующий!

Пит отступил от края. Хотя с Эбби все было в порядке, его тревога не утихала. Качели все еще раскачивались взад-вперед, как зловещий маятник.

- Хочешь попробовать? - спросила Лори. - Я расскажу тебе, как спрыгнуть аккуратно. Ты должен прицелиться перед прыжком, когда замах будет полностью раскрыт, и так ты избежишь камней.

Он посмотрел на свою сестру. Ее лицо было теплым, понимающим, что она редко показывала. Она вдруг напомнила ему их мать.

- Я не знаю...

Снизу послышался голос Эбби.

- Пити! Перестань быть таким трусом!

Понизив голос он сказал.

- Я не думаю, что смогу это сделать.

Лори положила руку ему на плечо.

- Ладно. Можешь не прыгать трусишка.

Облегчение нахлынуло на него. Он думал, что девочки собираются объединиться и надавить на него. Он подумал о том, что часто говорил папа, когда Пит копировал своих одноклассников, чтобы вписаться в компанию. Если твои друзья прыгнут со скалы, ты тоже прыгнешь?

Снизу крикнула Эбби.

- Пити! Давай же уже!

- Нет! - закричал он. - Я не буду прыгать!

- Лори! Посадите его на тарзанку и дай пендаля!

Страх снова пробежал по его спине. Он посмотрел на Лори, но она сама шла к краю пропасти. Она сложила ладони рупором у рта.

- Оставь его в покое, Эбби!

- Ты серьезно? - Крикнула Эбби - Ему нужно же когда-нибудь повзрослеть или нет?

- Он прыгнет, тогда когда будет готов. Я не хочу на него давить!

- Ладно! Я поднимусь и скину его сама!

- Нет, ты этого не сделаешь!

Эбби не ответила. Услышав звук, как она вышла из воды, Пит скрестил руки на груди, обняв себя.

- Не бойся, - сказала Лори.

То, что она была в его углу, придавало ему немного больше уверенности. Было странно внезапно полюбить Лори больше, чем Эбби, по крайней мере, в этот момент. Он был благодарен ей за поддержку и сделал пометку не забывать об этом в следующий раз, когда она будет вести себя как идиотка.

Эбби добралась до вершины быстрее, чем он ожидал.

Она усмехнулась ему.

- Ты мелкий говнюк.

- Оставь его в покое, - сказала Лори. - Ты что, не видишь, что пугаешь его.

- Эй! Я не пугаю его!

- Тогда не веди себя так и перестань пытаться заставлять его прыгнуть.

Эбби всплеснула руками.

- Ладно. Забейте.

Остаток пути домой они не разговаривали.

На мосту не хватало досок, зато на месте были все канатные поручни. Мост был не высоко от земли. Лори решила, что Эбби справится, но все равно будет идти медленно и держаться рядом с ней. Под ними журчал мелкий ручей, просачиваясь между камнями и напоминая Лори, о чем она предпочла бы не вспоминать. Ей было интересно, помнит ли их Эбби, или ее поврежденный разум был милосердно очищен от таких плохих воспоминаний.

После грозы пошел мелкий моросящий дождь. Тропа в некоторых местах была широкой, в других - почти заросшей, умирающая осенняя поросль скребла по их ногам, пока они шли. Большую часть пути они шли по ровной местности, поднявшись лишь на несколько холмов, но и то не слишком крутых. Но впереди тропа уходила в гору. Она надеялась, что они найдут хижину Эдмунда без особого труда. Еще большее испытание, чем это, Эбби вряд ли сможет вынести.

- Мост слишком шаткий, Сисси.

- Просто держись за канаты и смотри под ноги. И да, не забывай следить за зазорами в древесине.

Эбби держалась одной рукой за веревочный поручень, а другой держала рюкзак Лори. От струящейся воды под ними исходила дополнительная прохлада. От аромата мокрых опавших листьев Лори стало легче, и она размечталась, как будет собирать яблоки, как когда-то они делали это с Мэттом осенью. Она подумала, нравилось ли Эдмунду подобное, а затем покачала головой, раздраженная собственными мыслями. Какое, черт возьми, имеет значение, нравилось ли Эдмунду собирать фрукты? Не это она хотела узнать о нем. Кроме того, он собирался провести остаток своей жизни за решеткой. Его дни осенних развлечений закончились.

Мост начал трястись под ними. Ее сестра захихикала.

- Эбби, хватит раскачивать его.

Сестра продолжала хихикать, но больше не раскачивала мост. Когда они дошли до конца, Лори взяла Эбби за руку и помогла ей перебраться обратно на твёрдую землю.

- Мы пришли? - спросила Эбби.

- Еще нет. Ты хочешь отдохнуть?

Эбби кивнула. Ее глаза были опущены, рот приоткрыт.

- Хорошо, ладно.

Лори подвела ее к поваленному дереву восточного болиголова, которое вырвало с собой огромный кусок земли. Его обнаженные корни напоминали деревянного кальмара, тянувшегося во все стороны, а земляная насыпь под ним напоминала вход в пещеру. Они скинули рюкзаки и сели на середину дерева.

- Хочешь чего-нибудь перекусить? - спросила Лори.

- Не. Я хочу подождать, пока мы доберемся до форта. Там и перекусим.

Эбби открыла свою сумку и достала кроличью лапку. Она потерла ее, наблюдая, как пальцы двигаются по пятнистому белому меху, посеревшему от всевозможных пятен.

- А почему твой парень не приходит к нам в гости?

Лори повернулась к сестре, удивленная её вопросом, и не зная, как на него ответить.

- У нас сейчас все не просто.

Эбби нахмурила брови. Ей было нелегко осознать значения фразы не просто.

- Он не хочет приходить из-за меня? - спросила она.

- Нет, нет, нет. - Лори водила кругами по спине Эбби. - Дело вовсе не в тебе.

Эбби посмотрела на нее своими грустными, темными глазами.

- Ты не хочешь, чтобы он со мной познакомился?

- Эбби...

- Ты боишься, что я ему не понравлюсь из-за того, какая я, и ты ему разонравишься?

- Эбби, прекрати, перестань. Ты ведешь себя глупо. Эдмунд сейчас находится в таком месте, из которого он не может уйти. Понятно?

Эбби поджала губы, как лягушонок.

- Он в больнице?

Лори пожала плечами.

- В некотором смысле.

- Не люблю больницы.

- Знаю.

Эбби провела много долгих месяцев в региональной клинике, учась заново ходить или хотя бы с трудом передвигаться. Лори никогда не забудет, как она падала в обмороки в первые несколько раз, когда пыталась двигаться самостоятельно. В кабинете физиотерапии под ней были подкладки, но она кричала так, будто ее убивали. Тогда в ней было столько страха. Как и у их родителей. Страх, гнев и горе. Лори боялась, что они уже никогда не будут прежней семьей. Со временем ее опасения оправдались. Семья распалась так же быстро, как и кости Эбби.

- Можно мне будет встретиться с ним, когда мы вернемся? - спросила Эбби. - Я не люблю больницы, но я так сильно хочу с ним познакомиться.

Лори не понравилась эта идея.

- Я посмотрю, что можно будет сделать.

- Однажды Сисси ты выйдешь за него замуж. А я буду твоей горничной.

Лори хихикнула.

- Подружкой невесты, глупышка. Подружкой невесты.

- О, а как это?

Лори притянула сестру поближе, обняв ее за плечи.

- Ах, ты бестолковая виноградинка.

Эбби засмеялась, легко и высоко, как молодая девушка летом, бегущая по пышному полю, а затем прыгнувшая, парящая в воздухе, взмывающая в небо, как развеянный пепел, чтобы никогда больше не быть такой юной.

У Эбби болели ноги. Она пыталась двигаться так, чтобы не так сильно болели колени, но от этого сильней страдали лодыжки. Но она не хотела расстраивать или злить Сисси. Она всегда боялась стать еще более плохой сестрой, чем уже была. Не могла этого сказать или даже понять, но нехорошее предчувствие было рядом, темно-синий омут сомнений, в который она часто погружалась. В последнее время она тонула в нем больше, чем когда-либо.

У Сисси появился новый парень. Это заставило Эбби забеспокоиться. Хотя она не могла вспомнить, почему, но от того, что у Сисси появился парень, у Эбби болел живот. Даже потирание ее счастливой кроличьей лапки не помогало избавиться от этой боли. Парни означали неприятности. Поэтому Сисси продолжала говорить, что он не совсем ее парень? Она просто пыталась заставить Эбби чувствовать себя лучше? Она не хотела, чтобы Эбби что-то знала? Так ей казалось. Секреты. Плохие секреты. Для Эбби и Сисси парни были плохими новостями! При мысли о них Эбби передергивало, и она кусала ногти, даже не подозревая об этом. Иногда Сисси отталкивала ее руки ото рта и мазала их чем-то неприятным, чтобы Эбби не делала этого. Но она все равно это делала. Она не могла контролировать себя.

Раньше она была рада возможности побыть подружкой невесты, но теперь она вообще не хотела никакой свадьбы, потому что если Сисси выйдет замуж за парня, будет ли Эбби по-прежнему любимой? Захочет ли Сисси бросить Эбби, чтобы она могла сбежать с ним? Она хотела быть счастливой за большую Сисси. Любовь делала людей очень счастливыми. Но сейчас она была в лесу, и этот лес был страшным. Он говорил жуткие вещи. О Сисси и ее парне. От этих слов Эбби стало плохо, и она больше не знала, где находится дом, если дом вообще был где-то на свете. Это сделало ее очень грустной. Затем она начла злиться.

Она очень сильно скучала по маме и папе. Она безумно скучала по Пити. Не хотела также скучать по Сисси.

Сисси должна была остаться с Эбби.

Остаться с ней навсегда.

Было почти четыре часа. Живот Лори начал пожирать сам себя. Он громко урчал, заставляя Эбби хихикать и говорить, что у нее в животе поет монстр. Они шли уже несколько часов, и местность становилась все более труднопроходимой, с надземными корнями и высокими подъемами. Теперь они шли ближе к реке, тропа выходила на нее. Зеленые волны плескались о берег, как языки рептилий, над головой грохотали облака. Лори чувствовала напряжение, и она знала, что Эбби, должно быть, тоже страдает, но сестра не жаловалась.

- Давай отдохнем и пообедаем, - сказала Лори.

Лицо Эбби побагровело от обиды.

- А как же форт!

- Эбби, я умираю с голоду. А ты должна была выпить свое лекарство еще час назад. Ты же знаешь, что его нужно принимать с едой.

- Ты обещала, что мы пойдем в форт, Сисси!

- Мы пойдем в форт. Но нам нужно что-нибудь поесть, чтобы продержаться и зарядиться энергией.

Эбби надулась. Ее дыхание участилось и стало поверхностным.

- Ты... ты... обещала...

- Успокойся...

- Форт...

- Эбби, тебе нужно дышать.

Лори положила руки на плечи Эбби, но сестра отшатнулась от нее. Лори так испугалась, что оступилась и едва успела поймать себя, когда ее ноги заскользили по грязи. Эбби была на грани гипервентиляции. Ее лицо стало розовым. Слипшиеся волосы прилипли ко лбу и бровям, вставные зубы сверкали, как молнии.

- Эбби, послушай меня. Тебе нужно успокоиться.

Ее сестра зарычала, такого выражения Лори не видела на лице Эбби уже несколько десятилетий. После несчастного случая она много раз злилась, но никогда не направляла свой гнев прямо на Лори. Теперь она недовольно скривила губы от обиды. Ее лицо напряглось, глаза стали похожи на холодные, мертвые луны.

- Иди на х*й, Лори.

Теперь Лори забыла, как дышать. Она не могла вспомнить, когда в последний раз слышала, чтобы Эбби использовала грубые слова. Дерьмо - обычно было ее максимумом. И она не назвала ее Сисси. Вместо этого она назвала ее по имени. Это оказалось более обидным.

- Что на тебя нашло? - Спросила Лори.

Ее сестра скрестила руки и отвернулась.

- Эбби? Ты в порядке? Ты же никогда так не выражаешься.

- Да, ну...

Она замялась, уставившись на скалистый берег внизу. Лори подошла к ней. На этот раз Эбби не отстранилась.

- Послушай, - начала Лори, - мне очень жаль, понятно? Я не знала, что для тебя так много значит то, что ты хочешь поесть, когда мы придем. На карте, которую он сделал, видно, что мы уже недалеко. Надеюсь, мы увидим хижину, когда перейдем через следующий холм. Мы можем не обедать здесь, если хочешь. Просто съешь один протеиновый батончик и выпей свои таблетки, хорошо?

Эбби перестала смотреть на реку.

- Ладно.

Лори глубоко вздохнула, когда их отношения вернулись к прежней реальности. Она все еще не знала, что делать с нехарактерной вспышкой гнева Эбби, но они должны были двигаться дальше, если собирались когда-нибудь поесть. Возможно, она могла бы свалить вину за срыв на то, что она пропустила время приема лекарств. Так думать будет проще, чем искать ответы сейчас.

Эбби откусила маленький кусочек от протеинового батончика, запила таблетки водой и вновь сосредоточилась на тропе, Лори вела ее за собой, надеясь, что они все еще идут в правильном направлении. Тропа не разветвлялась, и они не сбились с нее. Так ей казалось. Но все равно она чувствовала себя потерянной. Рюкзак, казалось, весил на тридцать фунтов больше, чем в начале пути, а лямки не давали покоя плечам. Она все время поправляла их, но при движении они неизменно возвращались на болящие места. У нее было искушение перекусить батончиком, оставив пока сэндвичи в покое, но она не хотела рисковать еще одной истерикой сестры. То, как Эбби огрызнулась, причинило ей боль, и она знала, что шок останется надолго пятном грязи в ее сознании. Она пожевала губу и пошла дальше, воздух становился все тяжелее, небо - еще более зловещим.

Она пыталась думать об Эдмунде и его истории, обо всем, что она могла получить от этой поездки, но ее разум все дальше уходил от интриги и погружался в черные мысли о безнадежности. Эдмунд был не единственным, кто больше никогда не будет собирать яблоки. Если бы Лори поехала, то сделала бы это одна или с сестрой, как какая-нибудь дева, неспособная завести нового возлюбленного. Она никогда больше не будет собирать яблоки с мужчиной, не будет заниматься любовью под звездами или целоваться на колесе обозрения. Единственный мужчина в ее жизни был маньяком, убийцей-социопатом.

Раньше ей удавалось не допускать подобных мыслей в голову. Когда сомнения и несчастья закрадывались к ней в душу, ее страсть к исследованию убийц и любительское психологическое изучение их всегда вытесняли депрессию. Но сейчас даже ее интерес к Эдмунду подводил. На самом деле, сейчас именно это причиняло ей наибольшую боль. Она хотела быть с ним, изучать его, копаться в голове, сердце и душе. А вместо этого она бродила по лесу под причитания своей сестры.

Почему жизнь была так горько несправедлива к ней? За ее плечами был такой длинный путь страданий, а теперь дорога перед ней была усеяна рытвинами новых мучений. Она настраивала себя на неудачу и знала это, по сути, разбивая собственное сердце. Какой же дурой она была, дружа с этим убийцей и дразня его возможностью чего-то большего. Но она была такой же, как девушки, которые влюбляются в рок-звезд, постоянно разъезжающие по гастролям. Или как девушки, которые раздвигают ноги перед кинозвездами, которых, как они знают, больше никогда не увидят. У женщин была одна вещь, которая могла приблизить их к мужчине, творящему магию, и они использовали ее, пусть даже всего на одну ночь. Притягательность мужчин-чемпионов была достаточной, чтобы свести некоторых женщин с ума от желания.

Но был ли Эдмунд на самом деле чемпионом? Он превосходил других мужчин только в том, что касалось зверств и жестокости. Музыканты и художники творили волшебство, но если то, что творил Эдмунд, было волшебством, то это было черное волшебство, как сама могила.

"Прекрати! - Лори вздрогнула от собственных мыслей. - Мы все совершаем ошибки. Ты сама совершила несколько ужасных, глупая сука. Так кто ты такая, чтобы судить его?"

Головы, которые он отрубал от трупов мачете и топоры, - инструменты, которые девушка наверняка найдет в его хижине, - мрачно напомнят, кем он был на самом деле. Лори посмотрела на Эбби, надеясь отвлечься от своих мыслей. Ее сестра шла в том же темпе, но ее ноги теперь были еще больше согнуты. Она сгорбилась, дыша через рот.

- Как ты там?

- Как я?

Лори хмыкнула.

- Я имею в виду, как ты себя чувствуешь?

Эбби кивнула, не поднимая глаз. Она не выглядела заинтересованной в разговоре. Она явно хотела идти дальше, намереваясь добраться до хижины. Лори начала сомневаться, что они доберутся туда до заката, и от одной мысли о ночном блуждании по лесу у нее заныло в груди и запершило в горле. Даже с фонариками им будет гораздо труднее. Они могут споткнуться, и это может быть очень опасно для Эбби. Если она неудачно упадет, обратный путь превратится в кошмар. Фонарики также могли привлечь внимание. Их будет легче заметить. Она подумала о жутком старике, на которого они наткнулись, и его евангельская песенка эхом отозвалась в ее голове. Будет ли он здесь сегодня? Может быть, здесь будет кто-то еще?

Они были очень далеко от цивилизации. Киллен и так был деревней, но теперь они оказались в глубине его неприветливой дикой местности. Они не слышали далеких звуков самолетов, не говоря уже о машинах или человеческих голосах. На реке не было даже моторных лодок. Не было ни одного рыбака или проплывающего мимо каноэ. Даже животных теперь не было слышно.

Лори смотрела на землю и продолжала идти, дрожа от речного ветра, поднявшегося в долине. Они были одни. Беззащитны. И, возможно, заблудившиеся.

Голос Эбби был очень тихим.

- Вон он.

Лори,

Спасибо за фотографии. Я знаю, что охранники конфисковали хорошие снимки, которые, должно быть, показывали твое сексуальное тело. Оставили только ту, где твое лицо. Она очень порадовала меня прошлой ночью в постели. Я кончил на нее. Я скоро буду в тебе. В твоем теле. В твоем рту. Я сделаю это. Можешь быть уверена.

Я горжусь тем, что ты хочешь доказать мне свою любовь и преданность. Ты ставишь себя выше других девушек. Поедешь в Киллен ради меня в хижину моей семьи. Вот где ключ к разгадке. Глубоко в лесу. Я понял, что есть только два места, где человек может обрести покой это - лес и могила. И я с нетерпением жду возможности побывать и в том, и в другом. И в тебе. Зарыться глубоко в твои внутренности. Трахать тебя. Молотить тебя молотком. Кончать в тебя и танцевать, как призрак.

Ты поверишь в то, что я знаю. Вода в долине стоит низко. Приди ко мне. Отправься в путешествие. Сделай это ради меня и стань той единственной.

Эд.

Лачуга была темно-серой, за исключением тех мест, где ее покрывала плесень. Виноградные лозы ползли по стенам только для того, чтобы умереть красной смертью, а море желудей украшало жестяную крышу и небольшой участок земли, служивший двором. В хижине было всего два окна, и оба слишком маленькие, чтобы в них можно было пролезть.

Эдмунд не дал ей ключа. Хижина находилась так далеко, что, вероятно, замок ей был не нужен. По всей видимости? внутри не было ничего ценного что можно было бы украсть, кроме разве что енотов и опоссумов. Эдмунд сказал, что это место не обнаружила даже полиция, что оно принадлежит его семье так давно, что на него нет даже государственных записей. Это был не дом Эдмунда, это было его святилище.

- Форт, - сказала Эбби, радостно улыбаясь.

Они подошли ближе. Паутина покрывала окна, которые были потрескавшимися и покрытыми изнутри разорванной фольгой. Когда Лори потянулась к дверной ручке, она повернулась, но дверь прогнулась и уперлась в края рамы. Она ударила ногой в нижнюю часть, и она поддалась. Они отвернулись, когда из темноты внутри поднялся столб пыли. Внутри стоял запах гнили, как будто где-то в стенах сдохли мыши. Девушка сплюнула грязь, попавшую ей на губы, и включила фонарик.

Это была однокомнатная деревенская лачуга. Лужи стоячей воды покрывали искореженный пол, внутри стояла тяжёлая сырость, можно сказать, арктическая - там было на много холоднее, чем на улице. Маленький деревянный столик стоял с подставленными под ножки камнями. На нём стоял ржавый фонарь и металлическая тарелка с черным курганом на ней. Рядом с ним было кресло с вываливающейся набивкой, заплесневевшее и пожелтевшее. Дровяная печь, густо покрытая сажей. Пустые бутылки из-под виски, многие разбитые. На стене висела картина с изображением Христа, кровь лилась из тернового венца, его лицо было наполнено страданием, глаза белые, одержимые. Фон был сплошь чернотой, спаситель терялся во тьме.

Лори тяжело сглотнула. Ей здесь не нравилось. Почему-то она представляла себе эту хижину как причудливый домик, этакое место для отдыха в горах, идеально подходящее для однодневной поездки. В этой промозглой яме не было ничего уютного. Это было место гниения и болезни, скорее мавзолей, чем дом.

В комнату ворвался дневной свет, и Лори обернувшись, увидела, как Эбби срывает фольгу с окон.

- Осторожней, - сказала Лори. - Там могут быть пауки и битое стекло.

- Я осторожна.

Благодаря естественному освещению хижина стала выглядеть еще хуже. Стены были грязными, потолок позеленел от пятен воды. Лори хотела выбраться отсюда как можно скорее. Если Эбби пораниться здесь, она, скорее всего, подхватит инфекцию. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз кому-либо из них делали прививку от столбняка.

Осмотрев помещение при лучшем освещении, Лори поняла, что внутри не было сундука с надеждами. Ни комода, ни сундука. Она нахмурилась, жалея, что Эдмунд не дал ей более конкретные инструкции. Она подошла к столу, думая, что в нем может быть выдвижной ящик, но ее оттолкнуло почерневшее вещество на тарелке. В его похожей на смолу жиже извивались и лазили личинки. Когда-то это могло быть едой. Может быть, это были экскременты животного. Она не хотела выяснять что бы это не было. В столе не было выдвижных ящиков, так что ей не пришлось подходить слишком близко.

- Хочу кушать, - сказала Эбби.

- Надеюсь, ты не хочешь есть здесь, правда?

Эбби нахмурила брови.

- Это форт, верно, Сисси?

- Я не знала, что он будет таким отвратительным. Нам нельзя здесь есть, мы можем подхватить какую-нибудь болезнь.

Эбби оглядела хижину, сморщив нос. У Лори защемило сердце, когда она вспомнила, как сестра накричала на неё. Она надеялась, что сейчас не произойдет очередная ссора.

- Здесь отвратительно, - сказала Эбби к большому облегчению Лори. - И воняет. Он совершенно не похож на наш форт.

- Да. И мы можем заболеть, если будем кушать здесь, а мы же этого не хотим, верно?

Эбби кивнула.

- Не хочу болеть. Я не люблю больницы.

Лори подошла к сестре и коснулась ее руки.

- Слушай, как ты смотришь на то, чтобы посидеть снаружи и подождать меня? Мне нужно кое-что здесь найти, а потом мы вместе съедим бутерброды. Хорошо?

Эбби, казалось, задумалась над этим предложением, ее мысли всегда были на шаг позади. Она все еще держала кроличью лапку и теперь прижимала ее к подбородку, потирая её бледную кожу. Ее взгляд был отрешенным, устремленным в темноту.

- Хорошо, Сисси.

Лори вывела ее на улицу и усадила на ствол дерева. Эбби улыбнулась ей, когда Лори открыла рюкзак и достала батончик "Сникерс", ее любимый.

Облегчение охватило Лори, успокаивая ее нервы. Быстро вытащить Эбби из хижины стало ее главной задачей. На улице было безопаснее, и Лори могла быстрее найти ключ в этом месте, если ей не нужно было постоянно проверять свою сестру. Она сняла рюкзак и положила его рядом с Эбби, взяв только фонарик.

- Я вернусь через несколько минут, - сказала Лори. - Если я тебе понадоблюсь, просто позови меня.

Эбби кивнула.

- Хорошо.

Легкий ветерок разметал волосы Лори по лицу, и она заправила их за уши. Подняв голову, она увидела облака, чернее которых она никогда не видела. Небо было зловещим, дышащим существом, набухшим от дождя и грозящим разорваться в любой момент. Если бы ветер был сильнее, она бы опасалась возможности появления торнадо. Эбби все еще была в плаще и шляпе. С ней всё будет в порядке, если дождь усилиться, она сможет вернуться в хижину в любой момент. Лори надеялась, что им не придется пережидать бурю в этой вонючей лачуге.

Она снова переступила порог, и в ноздри ей ударил отвратительный запах смерти. Она закашлялась, легкие выталкивали наружу пыль и гниль. Теперь запах казался сильнее. Должно быть, здесь умерло что-то крупнее мыши. Возможно, опоссум или енот забрался под дом, чтобы спокойно умереть. От этой мысли в ней что-то сжалось. Ее кожа казалась натянутой и жирной от сырости, пропитавшей комнату.

Ну и где этот чертов сундук?

Это же не погоня за гусем, правда?

Она пронеслась по комнате. Внутри было очень мало места. Конечно, она бы заметила сундук, если бы он был здесь. Возможно, он находился на заднем дворе. Здесь не было туалета, значит, на улице должно было быть что-то вроде пристройки. Возможно, там был и сарай для инструментов. Она повернулась, чтобы выйти на улицу, и тут заметила на полу большое металлическое кольцо. Она направила на него фонарик и увидела, что вокруг кольца есть щели, образующие квадрат.

Дверь.

Лори присела на корточки.

В подвале?

Это казалось маловероятным для хижины в лесу. Эдмунд не упоминал о нем, но он часто бывал туманен и склонен упускать что-то из виду, как будто ему нравилось задавать ей загадки. Глядя на ржавое кольцо, она подумала о дверях-ловушках и бездонных ямах под ними из сказок, которые нравились Эбби.

Лори выбросила эту чушь из головы. Это было просто какое-то подвальное помещение. Там не будет стаи летучих мышей-вампиров, которые встретят ее, скорее всего, внутри просто старый хлам и дрова. Беспокоиться было не о чем.

И все же она колебалась.

Ее шея была холодной, но на висках и между грудей выступил пот. Ее пальцы потянулись, затем отступили, она не была уверена, чего на самом деле боялась.

Он растерзал тех женщин на части.

Лори тряхнула головой, прогоняя прочь собственные мысли. Она вела себя глупо. И ни за что не собиралась все испортить. Она проделала весь этот путь не для того, чтобы потерпеть неудачу. В жизни Лори и так было достаточно поражений; она не могла вынести еще одного огромного разочарования. Сожаление сожрало так много ее души, повергнув в депрессию, которую она мариновала в алкоголе и травке, используя все, чтобы облегчить боль, даже всего на несколько поздних часов, чтобы она могла заснуть. У неё было плохое предчувствие, на счёт того что она откроет эту дверь и увидит там, но ещё ей становилось хуже от одной только мысли что она никогда не заглянет внутрь. То, чего она не сделает, будет преследовать ее, и калечить. Эдмунд обратится за помощью к Нико и больше никогда не напишет ей. Она не сможет написать книгу или вести настоящий криминальный подкаст. Снова станет никем. Вернется к нулю.

Лори взялась за ручку, и когда дверь открылась, на нее обрушилась вонь. Она отшатнулась, задыхаясь и обмахивая лицо руками. Она встала на колени, отвернувшись от проема, и пожалела, что не взяла с собой бутылку с водой. Если бы она была у неё с собой, то возможно она бы опрокинула её себе на голову, настолько грязной она себя чувствовала. Эта яма была похожа на разрытую могилу, земляную и разложившуюся, септическую кучу, в которой витал теплый запах смерти. Воздух, поднимавшийся из нее, имел привкус органических отходов, а жужжание насекомых отдавалось эхом их безумия внизу. От этого невыносимого смрада у неё заслезились глаза. Натянув свитер на нос, она уперлась одной рукой в пол и направила фонарик в дыру.

"Ты сможешь это сделать. Ты должна".

Там была короткая лестница. Подвал был похож на пещеру, его стены состояли из грунта и камня, подпертые деревянными контрфорсами. Она поставила ногу на первую ступеньку. Та оказалась прочной, но даже с одной опущенной ногой в то тесное пространство она почувствовала клаустрофобию, хотя она и не была одним из ее обычных страхов. Коридор был таким тесным, что было удивительно, как Эдмунд вообще мог в нем пролезать. Ему, наверное, приходилось спускаться по лестнице боком, и даже тогда это было бы неудобно.

Лори поняла, что затаила дыхание. Она выдохнула и сделала еще один шаг в бездну. Доски заскрипели под ней. Положив руку на стену для опоры, она тут же отпрянула от нее, из-за того на сколько сильно холодной была сжатая земля. Чем глубже она спускалась, тем сильнее становился запах разложения. Что-то в воздухе заставило ее глаза гореть, как будто она резала лук. Она хотела сплюнуть, но во рту пересохло, а в горле саднило. Жужжание становилось все громче, а потом вокруг нее стали летать мухи.

Лори задрожала. Инстинкты кричали ей, чтобы она повернула назад, но девушка все равно продолжила идти вперед, полная решимости найти сундук, твердо намеренная завоевать признательность и доверие Эдмунда. Ее решимость заставила ее преодолеть страх и отвращение и привела к последней ступеньке, где проход резко поворачивал налево. Она направила луч фонарика в темноту.

Тогда она и увидела, от чего шел смрад разложения.

Лори мгновенно отвернулась, ее начало рвать. Рвотные позывы были сильными, но из ее пустого желудка почти ничего не вышло. Она разрыдалась и забилась в угол, слезы потекли ручьем по ее лицу. После того, как ее вырвало, она прижала руку ко рту, чтобы не закричать.

Это была темная масса, черная от гнили и засохшей крови, скорее скелет, чем плоть. Тело было настолько изуродовано, что она едва могла определить, что оно принадлежало человеку. Его выдавала верхняя часть туловища. Несмотря на трупное окоченение и почерневшую плоть, она могла сказать, что тело принадлежало молодой девушке. Ее черные волосы были затянуты паутиной, и пауки разбегались в разные стороны, когда на них падал свет. Щеки девушки были изрыты личинками, под ними виднелись пожелтевшие зубы. Ее груди были раздвинуты, грудная клетка вскрыта, а то, что осталось от ее внутренностей, превратилось в смоляные куски и веревки мумифицированной плоти, облепленные мухами и их сочащимися яйцами. Она была разрублена по центру, от ребер до влагалища, и сидела в углу, как потерянная кукла, одна глазница поблескивала в луче фонарика, другая была заполнена серым мясом, в котором жил извивающийся червь.

Как долго она здесь находится? Из-за общественного резонанса и подавляющего числа улик дело Эдмунда было быстро передано в суд. Он и сам настаивал на этом. Должно быть, это была одна из его последних жертв, телу должно быть меньше года. Наверное, нахождение его в холодном погребе сохранило его в таком состоянии.

Лори рыдала от ужаса. Увидев жестокость Эдмунда воочию, она осознала всю ее реальность. Теперь это был не просто газетный заголовок, не просто история, нацарапанная на тетрадной бумаге рукой самого убийцы. Это была ужасная, насильственная смерть вблизи - личный взгляд на жестокий и мучительный конец жизни бедной девушки.

"А чего ты ожидала? От серийного убийцы".

Он сделал это. Он замучил ее до смерти, а ты одержима им.

Теперь ее собственные чувства сбивали с толку. Действительно ли она была одержима им, а не его поступками? Она чувствовала к нему родство и ненависть одновременно, но не обожание к кумиру. Она просто чувствовала, что их связывает человеческая боль - ее сожаления, его порочность. Девушка думала о нем как о потерянном человеке, почти забывая, что он был монстром. Никто не должен был умереть так, как эта девушка, и быть брошенным в яме посреди глуши, чтобы стать крепостью для насекомых и личинок, ее тело было изъедено обглодано червями. Ее семья не знала, куда она делась. Она не была похоронена должным образом, и никто из тех, кто ее любил, не мог с ней проститься.

"Ты должна позвонить в полицию. Не похоже, что у Эдмунда могут быть еще какие-то неприятности. Ты не предашь его. Он, вероятно, хотел, чтобы ты это увидела; в конце концов, он послал тебя сюда. И ты пришла, не так ли? Ты отправилась в это маленькое путешествие и даже взял с собой свою бедную сестру. Как это повлияло бы на Эбби, если бы она увидела это? Ты такая идиотка".

Ее мысли метались, одна сменяла другую, и она провела рукой по лицу, пытаясь справиться с дыханием. Когда она снова открыла глаза, она увидела движение, но когда она посмотрела прямо на труп, он был неподвижен. Вероятно, ее воображение играло с ней, и от ужаса у нее начались легкие галлюцинации.

Тело снова шевельнулось.

Лори попятилась назад, споткнувшись о нижнюю ступеньку. Она упала на задницу, но продолжала светить фонариком на труп. Брюшная полость извивалась, черные кишки скользили, как пробудившиеся змеи. Что-то булькнуло и лопнуло, а затем на свободу вырвалась какая-то масса, которая стала жевать и царапать останки.

Крыса.

Грызун вырвался наружу, чтобы снова зарыться в изуродованный пах трупа. Лори встала и повернулась, поднимаясь по лестнице по две ступеньки за раз, ее желудок снова сжался. Она кашляла и задыхалась, выбираясь из этой ямы. Казалось, это была самая длинная лестница в ее жизни. Наконец она выбралась из подвала и захлопнула за собой дверь, стараясь не заплакать. Она не хотела пугать Эбби.

Эбби.

Она задавалась вопросом, была ли ее сестра там, где она ее оставила. Найдя тело, Лори наполнилась паранойей, сырой и иррациональной.

Что, если это была даже не жертва Эдмунда? Что, если в этом лесу был еще один маньяк? Она подумала о гримасе того старика. А как насчет друга Эдмунда, Речного человека? Может быть, он и старик - один человек?

Лори позвала изнутри хижины.

- Эбби?

- Да?

Она выдохнула.

- Просто проверяю. У тебя все хорошо?

- Да, Сисси. Но я съела свой сэндвич. Я была слишком голодна, чтобы ждать тебя. Мне очень жаль.

- Все хорошо.

- Ты готова идти домой?

Лори осталась у двери в подпол. Она искала везде, но так и не нашла того, за чем сюда пришла. Она вздохнула, тяжесть очередной неудачи давила на нее, как рельсовая балка. Где еще можно было поискать? Она не видела ни одного...

Грудная клетка.

От этого осознания волосы на ее теле встали дыбом.

Ключ в сундуке - вот что он сказал.

Она закрыла глаза.

Нет...

Лори оглянулась на дверь, лежащую на полу.

Он же не мог иметь в виду...

Но она знала, что именно на это он и намекал.

Это было все равно что снова вскрыть кровоточащую рану. Лори потянула за кольцо, и дверь подвала открылась. Чернота внутри заставила ее задрожать. Она сомневалась, что сможет это сделать. Она сомневалась что даже просто сможет спуститься туда...

Ее плечи напряглись. Она задержала дыхание. Девушка думала об Эдмунде и о том, как много он стал значить для нее за такой короткий промежуток времени. Неужели она слишком быстро поддалась его влиянию и теперь рисковала утонуть в безумии этого мужчины? Она всегда влюблялась чересчур быстро. Сильно ли отличалась ее близость с Эдмундом? Лори всегда было трудно убедить себя в том, что если что-то казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, то так оно и было. Она думала, что впервые за долгое время обрела что-то значимое, но не потерялась ли в фантазиях, которые оказались кошмаром наяву? Действительно ли Эдмунд хотел, чтобы она таким образом доказала ему свою преданность, или была просто доверчивой девчонкой на побегушках сумасшедшего?

"Ты опять слишком много думаешь. Боже, ты всегда так делаешь! С тобой случается что-то хорошее, а ты настолько не привыкла к этому, что думаешь, что это какая-то ловушка. Привыкла, что жизнь - это одна большая куча дерьма, которую невозможно смыть с себя. Неужели ты не можешь рискнуть, как раньше? Ты не была с мужчиной со времен Мэтта и прогнала его своей неуверенностью, слишком сильно цеплялась за него, всегда желая знать, где он и что делает, потому что была уверена, что он бросит тебя ради другой, если ему только представится такая возможность. Он действительно ушел, но только потому, что ты относилась к нему как к какому-то изменщику безо всякой на то причины. И никогда не давала ему того доверия, которого он действительно заслуживал".

Пришло время снова поверить. Отношения - ничто без доверия.

Лори распахнула дверь.

Когда девушка достигла нижней ступеньки лестницы, ей пришлось собраться с силами, прежде чем она смогла повернуться лицом к телу. На это потребуется вся ее решимость, все ее нервы. Глубоко вздохнув, она направила фонарик на почерневшую массу. В ней извивались гнездящиеся твари. Она старалась не смотреть на лицо мертвой девушки, сосредоточившись лишь на своей на цели.

"Мне нужно было одеть перчатки".

По крайней мере, у нее в рюкзаке был тюбик антисептика для рук.

"Сфокусируйся на центре тела. Так она будет казаться менее человечной. Это все равно, что доставать потрошки из цыпленка..."

Но это было не так. Это было далеко от приготовления пищи. Осквернение мертвого тела - вот что это было. Она переступала черту, как бы ни старалась отрицать это. Она входила в мир Эдмунда во всей его гнилостной жестокости. Должно быть, в этом и заключался его план, истинный смысл этого похода. Дело было не в ключе, а в том, что она должна была сделать, чтобы получить его. Он не просто испытывал ее. Он учил ее холодной, ужасной реальности того, что он так хорошо знал, - того, что она так хотела постичь.

Это сделает меня ближе к нему.

Она была почти удивлена, осознав, истинный его замысел. Конечно, она делала раньше плохие поступки, так что это был её не первый раз. Она, безусловно, не ковырялась в трупах раньше, но ей приходилось сталкиваться с табу, причем некоторые из них были настолько мучительными, что даже годы психотерапии не смогли облегчить её душевные страдания, вызванные этими поступками. Облако стыда так и не уступило место солнечному свету самопрощения. Так к чему ей еще один такой поступок?

Лори стояла над телом, забыв, как дышать. Закатав рукава, она зажала фонарик между зубов. Лучшим ракурсом было бы встать на одно колено, но это привело бы к тому, что она оказалась бы в жидкости разложения девушки, поэтому Лори нагнулась и протянула руку внутрь.

Черные, густые капли стекали между ее пальцами, превращаясь в жидкость при ее прикосновении. У Лори забурчало в животе. Она вытащила из центра грудной клетки трупа комочек личинок, зарылась в него и стала искать. Какого размера должен быть этот чёртов ключ? По одной горсти за раз она доставала из под ребер, ядовитое рагу. Тело задрожало, как и грызун, покинувший его и скрывшийся в темноте подвала. В уголках глаз Лори появились слезы. Они вдруг стали липкими. Ей было холоднее, чем за весь день, но трясло ее не из-за этого.

Она сфокусировала зрение.

Лори продолжала находить твердые предметы в разлагающейся плоти девушки, но когда она извлекала их, это были обломки костей, желтые хрящи и другие затвердевшие кусочки трупа. И все же она продолжала искать, не отрываясь от работы, чтобы реальность того, что она делает, не дошла до неё на конец.

Что-то блеснуло, отразив свет.

Лори нащупала его, потянув за твердый плоский предмет, пока он не оказался у нее в руке. Потянув, она вытащила кусок высохшей плоти. Она провела пальцами по предмету, очищая его от человеческой гнили. Это был длинный старомодный ключ с круглым отверстием для пальца в верхней части. Она разжала руки, и излишки отходов посыпались на пол. Она была грязной до локтей, но она сделала это. Она нашла этот проклятый ключ.

Несмотря на все это, Лори улыбнулась.

В этот момент дверь подвала захлопнулась.

- Эй!

Грудь Лори сжалась. Она вернулась к лестнице, взбежала по ступенькам и толкнула дверь. Та не сдвинулась с места. Девушка надавила сильнее, практически пробивая дерево. Ударила ногой, едва не потеряв равновесие. Темнота казалась теперь намного мрачнее.

- Эй! Эй!

Но она не знала, к кому обращалась, если вообще там кто-то был. Горло саднило, словно она пыталась проглотить яблоко целиком.

- Кто там?

Он сделал что-то с Эбби?

Постучав в дверь, она попыталась вспомнить, видела ли она на ней замок. Все, что она могла вспомнить, - это ручка с кольцом. Сдерживая рыдания, она оглядела лестницу и посветила фонарем на пол подвала, ища, чем бы выбить дверь. Ей нужно было выбраться отсюда и добраться до Эбби. Пора было убираться из этого места, из этого чертова леса. Она надеялась, что еще не слишком поздно.

Она снова ударила в дверь.

- Эй! Там кто-нибудь есть?

На этот раз она получила ответ. Кто-то наверху засмеялся. Смех был глубоким, но легким, что делало его мужским.

- Эбби?

Ответа не последовало.

Лори тяжело сглотнула.

- Кто там?

Снова раздался смех. Он становился все громче, и звучал совсем детским.

- Пожалуйста, выпустите меня отсюда, - Лори расплакалась.

Она вздрогнула, когда дверь подвала задрожала. Но она не открылась. Кто бы там ни был, он топтался у двери, может быть, даже танцевал, играя с ней.

- Пожалуйста! Кто бы ты ни был, пожалуйста...

Стало доноситься еще больше звуков танцев. Еще больше смеха.

- Кто-нибудь, помогите мне!

Сверху ответил голос.

- Почему я должен тебе помогать?

Лори напряглась. Голос звучал совсем по-юношески, и как-то знакомо. Но в нем чувствовалось какое-то искажение, будто кто-то специально пытался скрыть свой настоящий голос.

- Кто ты? - спросила она. - Я тебя знаю?

- Больше, чем стоило бы.

- Что? Пожалуйста, просто открой эту дверь...

- Что ты вообще за сестра такая?

Лори напряглась. Эбби сидела на улице. Почему она не позвала на помощь, если в хижину пришел незнакомец? Она была дружелюбна от природы, но, несомненно, это уединенное место заставило бы насторожиться даже такого простого человека, как она.

- Пожалуйста. - Лори пыталась найти слова, сдерживая себя от холода, который она чувствовала внутри и снаружи. - Я... я хорошая сестра.

Сверху раздался жестокий смех, голос стал ясным и чистым. Это был вовсе не юноша, а женщина, выдававшая себя за него. Он звучал почти как...

- Эбби? - сказала Лори, сначала шепотом, а потом все громче и настойчивее. - Эбби,это ты?

Смех выдал ее еще до того, как она ответила.

- Привет, Сисси.

Лори вздохнула с облегчением, но гнев наполнил ее. Она уже собиралась накричать на сестру, когда дверь в подвал распахнулась и показалась Эбби, которая стояла там на костылях и смотрела на Лори с кривой улыбкой на лице. Лори вышла из подвала, будто ее освободили из долгого тюремного заключения. Даже ветхая лачуга выглядела неплохо после того, как она застряла в этом погребе вместе с трупом. Она захлопнула дверь и встала прямо, сопротивляясь желанию ударить Эбби, желая сделать ей больно так, как не делала уже давно.

- О чем ты думала? - сказала Лори. - Зачем ты закрыла меня там?

Улыбка Эбби потускнела.

- Я...

- Я испугалась, Эбби. Очень сильно испугалась! Зачем ты так пошутила надо мной?

- Но, Сисси, я этого не делала.

- Что ты не делала?

Эбби нахмурила брови, подбирая слова.

- Я не запирала тебя в подвале. Это была не я.

Лори скрестила руки.

- Тогда кто это сделал, Эбби? Здесь только ты и я.

Но, возможно, они были уже не одни. Лори оглядывалась по сторонам, осматривая пустую хижину. Дневной свет теперь был еще более приглушенным, что позволяло столам и стульям создавать тени, которые играли на ее нервах. Темнота снаружи сгущалась, она словно оживала.

- Сколько я там была?

- Я не закрывала тебя, Сисси. Это была не я.

- Тогда кто это сделал?

- Ябедой быть плохо. - Эбби не дразнила ее. Она была серьезной. - Никто не любит ябед...

Лори взяла сестру за плечи и встряхнула ее.

- Отвечай, Эбби! Если это была не ты, то кто тогда?

Лицо Эбби побагровело, став розовым на пути к пурпурному, приобретя вид ребенка, готового вот-вот разразиться рыданиями.

- Это был Пити.

Лори отпустила сестру. При упоминании имени брата ее тело обмякло. Она никогда не произносила его имя вслух, хотя думала о нем с болезненной ясностью слишком часто.

- Что значит - это был... он?

Глаза Эбби стали влажными.

- Это был Пити. Он был зол на тебя, поэтому сказал, что мы должны запереть тебя в подвале внизу. Это была такая шутка.

Лори провела рукой по голове и потерла шею. Закрыв глаза, чтобы собраться с мыслями, она взяла Эбби за руку. Они начали идти, Эбби опиралась на костыли.

- Куда мы идем, Сисси?

Лори нечего было сказать. Эбби вела себя странно, даже для нее. Еt голова была забита фантазиями, но даже она понимала, что фантазии отличаются от реальности. Она не была настолько больной, чтобы действительно думать, что Пит был жив. Раньше у нее никогда не было таких иллюзий. Возможно, ей становилось хуже. Может быть, ей нужно было сделать еще одно обследование мозга. Лори решила, что это могло подождать. Главное, что сейчас у нее был ключ. Эдмунд будет гордиться ею.

Эбби возражала против выхода из хижины, но Лори продолжала идти, увлекая ее за собой.

- Сисси, нам нужно дождаться Пити. Он сказал, что скоро вернется.

Лори хотелось убить ее.

Эбби должна была понимать, как сильно ее сестра влюбилась в Дэвида. Лори была без ума от него весь учебный год. Эбби была старшеклассницей и одной из самых популярных девочек в классе. Парни постоянно бегали за ней. Почему она должна была встречаться с мальчиком, в которого Лори была влюблена с первого взгляда?

Она захлопнула шкафчик и скрестила руки, покусывая ноготь большого пальца, наблюдая за Эбби и Дэвидом в конце коридора. Эбби стояла спиной к стене, а он стоял перед ней, опираясь на вытянутую руку и держась рукой за стену позади нее. Такая интимная поза. Эбби улыбалась ему губами с розовой помадой и завитыми ресницами, вся в бабочках и мечтах. От ее красоты Лори захотелось выбить ей зубы.

Конечно, она никому не говорила о своих чувствах к Дэвиду, кроме своего дневника. Они никогда не встречались, так что не похоже, чтобы Эбби выкрала его у нее. И все же Лори чувствовала, что ее старшая сестра должна была догадаться о ее влечении к этому мальчику. Она знала Лори лучше, чем кто-либо другой. Нельзя было ожидать, что Дэвид знал о ее чувствах. Когда он был рядом, Лори краснела, путалась в словах и не могла понять, что ей делать с руками: скрещивать или размыкать их, засовывать руки в карманы, или возиться с волосами. Но она всегда считала, что он был дружелюбным к ней, потому что она ему нравилась. Теперь она поняла, что он просто пытался через нее подступиться к ее более красивой старшей сестре. Лори представила себе, как идет домой, заходит в комнату Эбби и громит ее сверху донизу. Она представила, как разрезает одежду сестры с помощью ножниц. А может быть, она подождет, пока Эбби уснет, и сделает ей небольшую стрижку, буквально уберет эти грязные светлые локоны с ее плеч. Что подумает Дэвид о том, что у него лысая девушка?

Они теперь встречаются?

Это был первый раз, когда Лори увидела, что они действительно флиртуют, или, по крайней мере, первый раз, когда она это осознала. Она задавалась вопросом, не была ли просто наивной, слишком очарованной мечтательными глазами и растрепанными волосами Дэвида, чтобы увидеть жестокую правду, когда она была прямо перед ней.

"Зачем ты ему нужна?"

Этот вопрос должен был прозвучать раньше. В нем была такая горькая правда.

"Ты худая, у тебя нет ни груди, ни попы как у Эбби. Чертово бревно. Плоская и невзрачная. И ты не старшеклассница. Для них ты просто ребенок, прихлебатель, третье колесо".

Теперь она поняла, что они всегда хотели, чтобы она уходила, когда те были вместе, но были слишком добры, чтобы сказать ей об этом. Это осознание разбило что-то внутри нее. Она никогда не ожидала, что между ней и ее сестрой может что-то встать, но вот он - высокий, красивый парень с широкими плечами и симпатичной попкой.

И все же Лори по-прежнему любила Дэвида. Вот почему ей было так больно.

Занимались ли они уже сексом?

Эбби уже встречалась с несколькими парнями довольно серьезно и призналась Лори, что спала с двумя из них. Неужели она теперь трахалась и с Дэвидом? При мысли об этом Лори почувствовала привкус желчи во рту. Она сжимала карандаш в руке до тех пор, пока тот не сломался пополам, а затем бросила его на пол. Ее одноклассники прошли мимо, даже не взглянув на нее, когда уходили домой.

"У тебя никогда не было парня. Твой первый поцелуй был с Адамом Сартоном. Тебе было двенадцать, когда ты играла в бутылочку с соседскими ребятами, и это превратилось в семь минут на небесах в шкафу, где ты позволила ему себя потрогать. Больше с ним не разговаривала. В младших классах ты ходила на несколько свиданий с Кларенсом, но он так и не сделал ни одного шага, да и ты тоже. Он тебе даже не очень-то и нравился, просто был первым парнем, который пригласил тебя куда-то пойти. О, а потом был Шон, который изменил тебе через неделю, потому что ты не позволила ему засунуть руку под юбку. Ты глупая девственница. У тебя практически нет опыта общения с парнями. Неуклюжая и неловкая со всеми. Черт возьми, Лори, когда же ты перестанешь быть ребенком и станешь молодой девушкой?"

Она не знала ответа на этот вопрос, но знала, что этого не произойдет, если она сама не сделает что-то. Она была достаточно умна, чтобы понимать, что ничто хорошее не приходит без тяжелой работы - ее оценки, друзья, летняя работа в продуктовом магазине. Если она хотела, чтобы в ее жизни появился мальчик, ей придется пойти на жертвы. Она должна была учиться, чтобы понять, чего они хотят, что мальчику нужно от девочки, чтобы стать для него особенной. И она будет делать эти вещи, какими бы они ни были, даже если будет знать, что это неправильно.

Дорогой Эдмунд,

Итак, отвечая на твои вопросы о моей подростковой сексуальной жизни, я начну с того, что мои родители никогда не рассказывали мне о сексе. Они не были слишком религиозными или консервативными, они просто не говорили о нём в нашем доме и не смотрели его по телевизору, ограничив доступ к каналам и видеопрокату. Секс был секретом, который мы, дети, должны были раскрыть сами. Мы с Эбби обсуждали то, что слышали в школе, а иногда даже дразнили Пита грязными шуточками, которые слышали в коридорах. Когда у меня начались месячные, я была слишком смущена, чтобы сообщить об этом родителям. Мне казалось, что это как-то связанно с сексом. Я боялась, что родители отрекутся от меня за то, что я просто достигла полового созревания. Сейчас это кажется смешным, но тогда я чувствовала себя именно так. Но пришло время узнать об изменениях в моем теле и гормонах, поэтому я читала о сексе и деторождении в книгах по биологии в библиотеке. Я всегда была книжным червем (однажды я даже надеюсь написать книгу). Понимаешь, я была немного замкнутой, и побег в учебу и миры, заключенные в романах, помогал мне справиться с одиночеством. Я никогда не смотрела порнографию. Сейчас можно найти бесплатное порно одним щелчком мыши, но тогда, чтобы получить эти грязные фильмы и журналы, нужно было быть взрослым. Мне, конечно, было интересно, но порнография была для меня недоступна.

Не то чтобы я использовал порно по назначению. В то время я думала, что мастурбация - это постыдная вещь. Большинство грязных шуток, которые я слышал в школе, были именно о ней, особенно о мальчиках, которые этим занимались, и о том, какие они неудачники, раз не могут сделать это с настоящей девушкой. Тогда я не хотела прикасаться к себе, особенно под родительской крышей. Это разбило бы сердце моей матери. Отец вышвырнул бы меня на улицу. Я просто знала это. Забавно, как нечаянно родители могут исказить сексуальность ребенка таким образом, что это скажется на его взрослой жизни. Возможно, если бы секс не был такой запретной темой, если бы негласное правило о нем не навязывалось таким молчанием, мой ранний сексуальный опыт не был бы таким болезненным и извращенным, если это правильное слово. Сами того не желая, мои родители внушили мне, что секс - это плохо, что это грязно, унизительно и неправильно. Мой брат и сестра пережили аналогичное психическое потрясение по этому поводу. Их поступки мешают мне думать иначе.

Когда я впервые увидела, как люди занимаются сексом, я была еще девственницей. Мне было всего пятнадцать. Была ранняя осень, и я решила прогуляться по лесу. Я люблю это время года и всегда с удовольствием ходила в такие походы, слушая свой плеер, на котором играли такие группы, как The Cure, Tori Amos и The Smashing Pumpkins (какие были твои любимые группы в детстве?). Я могла расслабиться и уйти в свой собственный маленький мир. Я представлял себя рок-звездой, выступающей перед толпой своих одноклассников, завоевывающей их внимание и популярность, которых я так отчаянно хотела, выражая свои самые глубокие эмоции голосом, от которого у людей появлялись бы мурашки на коже.

В любом случае, в глубине леса за домом моих родителей было особое место, где мы с сестрой построили качели над ручьем. Летом мы плавали там, а когда наступала осень, мы просто зависали на обрыве. В тот день я собиралась спуститься туда, чтобы написать в дневнике о том, что меня очень мучило (поэтому я взяла с собой кассеты с песнями очень грустных групп). Видишь ли, моя старшая сестра влюбилась в того же мальчика, что и я, но она была старше, красивее и, по сути, лучше меня во всех отношениях, поэтому она покорила его и стала его девушкой. Не то чтобы у нас было соревнование. Я даже не пыталась добиться этого мальчика - его звали Дэвид. Он был мне не по зубам, но я просто не могла не зациклиться на нем, понимаешь? Я уверена, что ты тоже испытывал подобное чувство, что-то вроде беспомощной тоски по кому-то, которая становится бегущим поездом в твоей голове. Поэтому я очень переживала из-за того, что Дэвид и Эбби теперь были вместе. Теперь он часто бывал у нас дома, и они вдвоем сидели на диване, она прижималась к его руке, пока они смотрели "Симпсонов" и "Сайнфелд", прижимаясь друг к другу с каждым смешком. Я уходила в свою комнату, лишь бы не видеть, как они счастливы вместе. В этот день он как раз пришел, но они с Эбби ушли в игровой зал, прежде чем я отправился на прогулку в лес.

Когда я пришла в наше особенное место у ручья, там на краю обрыва на брошенном одеяле лежала молодая пара. Парень был сверху на девушке, а она обхватила его ногами. На ней был розовый свитер, но она была обнажена ниже пояса. На мальчике все еще были джинсы, но они были спущены до колен. Он входил и выходил из нее, и они целовались. Прежде чем я смогла рассмотреть их поближе, я спряталась за кустами, смущенная ситуацией. Я не хотела, чтобы они меня видели, но в то же время мне было слишком любопытно, чтобы уйти. То, что я увидел в тот момент, взволновало меня. Это был шанс разгадать тайну. Я жаждала какого-то опыта, потому что знала, что мальчики будут ожидать от меня именно этого. Возможно, наблюдая за тем, что делала эта девушка, я надеялась набраться опыта перед сексом, когда он у меня наконец случится, или, по крайней мере, быть лучше, чем девственница.

Поэтому я высунула голову из кустов, чтобы лучше видеть их, и когда они перестали целоваться, я узнала раскрасневшееся лицо своей сестры. Дэвид занимался с ней любовью. Они тяжело дышали, издавая тихие стоны. В этот момент я поняла, что, несмотря на то, что они были парой, я сохранила некое подобие надежды на то, что однажды Дэвид повернется и поймет, что я люблю его больше, чем Эбби. У меня была небольшая доля веры в это, хотя я никогда не признавалась себе в этом. Увидев, как они занимаются любовью, я разрушил эту иллюзию. Все исчезло, включая мои романтические фантазии, мысли о Дэвиде, которые приходили, когда я слушала песни о любви или читала романтические книги. Теперь я не могла даже представить себе волшебные моменты с ним в моей голове. Все, что я видела, это как Дэвид занимается сексом с моей сестрой, заставляя ее стонать, потеть и становиться такой же розовой, как ее свитер.

Должна признаться, у меня на глазах появились слезы. Но все же я смотрела на них, до самого конца, когда Дэвид содрогнулся в оргазме. Когда он слез с нее, я пристроилась пониже в кустах и украдкой смотрела на его член. Он все еще был твердым. Я никогда раньше не видела эрегированного пениса, только на иллюстрациях в книгах по анатомии. Для моих девственных глаз он был ужасен - уродливый, покрытый венами, и мокрый.

Они оба оделись, но остались лежать на одеяле, целуясь и обнимаясь. Они были так непринужденны в том, что только что сделали; я могла сказать, что это был их не первый раз. И от этого было еще хуже. Я говорила себе, что никогда не смогу простить Дэвида, но знала, что это неправда. Единственное, кого я никогда не смогу простить, была Эбби. Я говорила себе, что теперь у меня нет сестры. Я испытывала к ней такую ярость, какую никогда не испытывала к другому человеку, даже к Тэмми Холлистон и ее злобным подругам, которые издевались и мучили меня всю среднюю школу. Я ненавидела свою сестру не только из-за ревности. Это было частью, но не самой худшей частью. Я чувствовала, что меня предал человек, которому я больше всего доверяла. Я всегда равнялась на Эбби. Она была всем, кем я хотела быть. Теперь она показала свое истинное лицо. Моя родная сестра была змеей, и я была обманута ее притворством любящей сестры. Я никогда не чувствовала себя такой обманутой. Мне было больно.

Конечно, со временем я простила Эбби. Она моя сестра, я люблю ее и забочусь о ней сейчас. Но в тот момент во мне была тихая злость, которая причиняла такую боль, что я даже не могла ей противостоять. Мои мысли о мести были моим личным ядом, и он начал разлагать меня изнутри. Тогда-то все и началось.

Я больше никому не рассказывала о том, что застала Эбби с Дэвидом. Ты особенный для меня, Эдмунд. Может быть, Дэвид тоже мог бы стать таким, если бы выбрал меня. Все было бы совсем по-другому, если бы он выбрал меня. Я очень глубоко верю, что все, что случилось после того дня, никогда бы не произошло, если бы я не увидела то, что увидела.

Подробнее об этом я напишу в своем следующем письме. Сейчас я должна отвезти Эбби на повторный прием к ее врачу, а потом мне нужно ехать в закусочную. Сегодня я работаю допоздна, но, надеюсь, мы скоро сможем поговорить по телефону. Я положу немного денег, чтобы ты мог позвонить мне.

Твоя,

Лори

Небо выглядело не таким, каким должно было быть. Из-за грозы облака двигались слишком быстро, небосвод был таким же живым, как и бурлящая внизу река, а далекий гром гремел, как гитара, исполняющая мрачную балладу. Они шли вдоль берега, но придерживались твердой земли, чтобы костыли Эбби не утонули в почве. От мутных вод поднимался туман, течение разбрызгивало пену по каждому скоплению черных камней.

Лори смотрела в долину. Высокие деревья колыхались яркими красными листьями, и река отражала их цвет. Ее мысли унеслись в детство, и она прикусила губу, надеясь, что физическая боль заглушит травму. Позади нее Эбби тяжело дышала, но милосердно молчала. После ее маленькой выходки в хижине у Лори не хватало бы терпения еще и на ее болтовню.

Пити. Она сказала, что это сделал Пити.

Что-то было не так с Эбби. Сегодня ее странности были покрыты мраком. Неужели повреждение мозга привело к психотическому расстройству? Станет ли она опасной для себя? Для других? Трудно было представить, чтобы Эбби представляла для кого-то угрозу. Она всегда была нежной душой, и до, и после инцидента. Именно это сделало ее злую выходку такой пугающей. Это было совсем на нее не похоже. Особенно это её "Иди ты на х*й".

Слева от них появилась тропа, извивающаяся над следующим холмом, как шкура гремучей змеи. Берег все ближе подступал к местности. Лучше всего было повернуть обратно в лес. Лори направилась к тропе и почувствовала более глубокий холод в застоявшемся воздухе. С каждым шагом от земли поднимался запах гнилых листьев и мокрой коры. Здесь стояла мертвая тишина. Не было слышно даже щебетания птиц или насекомых. Только река - вечно текущее чудовище, рассекающее долину на две части.

- Сюда, - сказала она.

Ее сестра застонала.

- Я устала, Сисси.

Лори оглянулась на нее. Эбби тяжело опиралась на костыли, ее плечи были высоко подняты и напряжены, голова свесилась между ними. Боль исказила ее лицо. Ее ноги были согнуты в коленях и болтались, как мертвые придатки. Когда-то они были полностью парализованы. Удивительно, что она могла двигаться, как могла. Сейчас ее скованная походка была мрачным напоминанием о том, что Лори хотела бы забыть.

- Я тоже устала, - сказала Лори. - Просто хочу поскорее добраться туда, куда мы идем, чтобы закончить это дело.

Пока она была в подвале, ее охватил такой ужас, что девушка хотела полностью отказаться от поисков Речного человека и как можно быстрее вернуться к машине. Но как только они покинули хижину, она снова передумала. Отчасти это было желанием раскрыть тайну, которую предложил ей Эдмунд. Такое случается раз в жизни. Но еще одна причина заключалась в том, что Лори была непостоянна и ненавидела себя за это. Ей всегда было лучше, когда кто-то другой принимал за нее решения. Она предпочитала, чтобы ею руководили. Эдмунд хотел, чтобы она сделала это, и Лори сделает. Теперь она никак не могла повернуть назад, только не после того, как девушка копошилась в трупе.

- Сисси, я не думаю, что мы должны быть здесь.

- Что ты хочешь сказать?

Эбби промолчала. Она смотрела на землю, осторожно делая каждый шаг, постоянно боясь снова повредить ноги. Местность тоже становилась все непроходимее: толстые корни и торчащие камни. Впереди тропа выровнялась, но подниматься приходилось по крутому склону. Лори задумалась, как далеко она сможет завести свою покалеченную сестру. Ей совсем не хотелось оставлять Эбби позади и ждать, пока она закончит это путешествие. Лори неизбежно могла потерять ее в этом лесу. Но не было никакой возможности узнать, когда вообще закончатся эти поиски. Судя по карте Эдмунда, она предполагала, что путь к хижине не займет и половины того времени, которое предполагалось. Теперь же она столкнулась с тем, что поиски Речного человека могли занять несколько дней. Она надеялась попасть в хижину до заката, но сумерки уже давали о себе знать.

Она уже собиралась объявить привал и перекусить, когда ее окликнул голос.

- Кто там шарится, черт возьми? - крикнул мужчина.

Лори посмотрела вверх. На гребне холма стоял человек, коренастый и накачанный. Его руки были подняты, он что-то держал и направлял на них. Лори встала перед Эбби, но ничего не ответила.

- Какого черта вы тут делаете?

Мужчина сделал несколько шагов по тропинке, теперь было видно его ружьё, но его лицо осталось в тени.

- Разве вы не знаете, что это частная собственность?

Лори покачала головой.

- Нам очень жаль...

Мужчина подошел ближе. Лори пришлось сопротивляться желанию побежать. Эбби никогда не смогла бы за ней угнаться. Кроме того, мужчина вполне мог всадить ей пулю в спину. Она подняла руки в сдающейся и извиняющейся манере.

Парень выглядел деревенщиной. Чернокожий мужчина лет шестидесяти - большой живот, седая и лысеющая голова, испачканные джинсы, подтяжки. К ее удивлению, он не смотрел на них злым взглядом. Вместо этого он выглядел задумчивым, любопытным. Увидев, что они не представляют угрозы, он опустил оружие.

- Че-е-ерт - медленно произнес он. У него было мало зубов, а те которые остались, были пожелтевшими и кривыми. Но лицо у него было доброе, почти дедовское. - Вы потерялись что ли?

Лори не знала, что ему сказать. Он казался достаточно дружелюбным, но все же был крупным мужчиной с двуствольным ружьем в руках. Она вспомнила о перечном баллончике в своем рюкзаке.

- Просто идем мимо, - сказала она.

- Идете куда если не секрет? По этой реке нет ничего дальше. Течение слишком сильное, чтобы перебраться на тот берег. Вода собьет вас с ног, и вы утонете, если попытаетесь это сделать. Иногда даже я не могу вытащить лодку после рыбалки.

Лори кивнула, но она не нашла что сказать.

- Ну, и на кой черт вы сюда приперлись, девочки?

Не в силах придумать убедительную ложь, она решила признаться. Может быть, старик даже поможет ей найти человека, которого она ищет.

- Мы ищем Речного человека.

Лицо мужчины опустилось, его теплота перешла в мрачный холод. Он покачал головой.

- Леди, вы говорите глупости.

- Вы знаете, где мы можем его найти?

- Для начала, скажите, зачем вы его ищите?

- Меня попросили найти его.

- Кто?

- Один друг.

Мужчина издал тихий свист.

- У твоего друга, похоже, не все в порядке с башкой.

- Что вы имеете в виду?

Над ними загрохотал гром, гроза приближалась все ближе, миля за милей. Старик смотрел в небо, держа ружье одной рукой, его хватка была расслабленной, не угрожающей. У Лори возникло искушение схватить его ружьё на всякий случай, но ей не хватило смелости.

- Дождь еще не закончился на сегодня. - Стон грома перешел в рев, поддержав его. - Я пойду в дом. Вы можете зайти, если хотите. Если захотите пройти мимо, то скатертью дорога. Только держитесь подальше от моего курятника. Птицы легко пугаются.

Лори посмотрела на Эбби, но та по-прежнему смотрела на свои ноги. Усталость подкосила ее, и она не проявляла никакого интереса к этому незнакомцу. Даже если бы они сейчас повернули назад, они никак не смогли бы выбраться из этого леса до наступления ночи, а дождь вот-вот грозил разорвать небо.

- Меня зовут Лори, - сказала она, протягивая руку и молясь, чтобы он не похитил их, чтобы это не было ужасной ошибкой.

Он осторожно пожал ее.

- А я Базз.

- Очень приятно, мистер Базз.

- Нет, нет. Зовите меня мистер Фледдерджон. Младший Фледдерджон. Это селяне называют меня Баззом уже много лет. Заходите ко мне, посидим. Не хочу торчать на улице в такую погоду.

- А где ваш дом?

- Вон за тем холмом. Я как раз собирался приготовить себе ужин. Вы можете присоединиться ко мне, если хотите.

Лори снова посмотрела на Эбби. Ее сестра не двигалась. Она была абсолютно неподвижной и бледной.

Выбора у них не было.

Хижина была в два раза больше, чем у Эдмунда, но все же небольшой. Начался дождь, и капли стучали по жестяной крыше, как хлопушки. Курятник Базза окружала стена из металлической проволоки, над ней вращался флюгер, попискивающий от ржавчины. Собачья будка выглядела обветшалой, но самой собаки видно нигде не было. Крыльцо выглядело ничуть не лучше: ржавый шнек, сломанный велосипед и заплесневелые катушки кабеля занимали почти все его место. С одной стороны лежал штабель дров высотой с саму хижину, отчего половицы прогнулись рядом с ними. Генератор был привязан цепью к дереву. Если у него и был двор, то он был завален опавшими листьями.

- Не обращайте внимания на бардак, - сказал Базз. - Я не ждал гостей.

Когда он толкнул дверь, из дома выскочил огромный сенбернар, заставив Лори отступить назад. Но, как и его хозяин, пес был дружелюбным, сразу же подошел к сестрам и принялся облизывать и обнюхивать их руки.

- Собачка, Сисси. - Эбби понемногу возвращалась к жизни. Она взволнованно гладила собаку. - Какой хороший пес, Сисси.

- Его зовут Джо-Джо, - усмехнулся Базз. - Он любит почти всех.

Лори улыбнулась, но не стала гладить Джо-Джо. Она все еще была на взводе, особенно теперь, когда они шли в дом. Хоть в лесу они были не в большей безопасности, находясь так далеко от цивилизации, но идти в дом незнакомого мужчины казалось намного рискованнее. Она старалась не думать о том, что ее могут связать и бросить в подвал, как девушку у Эдмунда в хижине, и ей было больно осознавать собственное лицемерие. Человек, которого она считала другом, о котором думала постоянно, почти с нежностью, на самом деле делал с женщинами именно то, чего она сейчас боялась.

Хижина Базза тоже была однокомнатной. Столы, дровяная печь, двухместная кровать в углу, рядом с ней собачья лежанка, почти такая же большая. Старый ламповый радиоприемник на подставке для телевизора, рядом с ним проигрыватель для грампластинок. Картина с изображением уток на пруду. Черно-белая фотография молодой афроамериканки со страстными глазами и улыбкой, похожей на волшебную. Рядом стояла урна. В одном углу стояла вешалка с поношенной фетровой шляпой на перекладине, рядом две рыболовные удочки. В другом углу - акустическая гитара на подставке. Базз положил дробовик на пол возле удочек, прислонив его к стене, и бесцеремонно отошел. Лори могла легко схватить его. Базз, казалось, ничуть не беспокоился за это. Его доверие начало отражаться на ней, ее мышцы расслабились, когда она помогла Эбби добраться до дивана с цветочным узором. Базз сел в испачканное кресло-качалку и начал покачиваться.

- Мне нужно немножко отдохнуть, перед тем как я начну готовить, - сказал он. - Староват я становлюсь. Подниматься на холм уже не так легко, как раньше. - Он посмотрел на Эбби. - Думаю, тебе, девочка, еще труднее.

Эбби легла на спину и высунула руки из костылей. Она потянулась за одеялом. Собачья шерсть поднялась в воздух, когда она сдвинула его, и она повернулась на бок, вздохнув.

- У нас был очень долгий день, - сказала Лори.

- Верю. Вы довольно далеко забрались. Ближайшая дорога находится во многих милях отсюда, и лодки у вас я тоже не увидел.

- Мы оставили машину на опушке леса, где начинается тропа, и потом шли пешком весь день.

Базз покачал головой.

- И все это только потому, что твой друг сказал тебе это сделать?

Лори пожала плечами.

- Я не думала, что будет так сложно.

- Сложно? Вы отправились найти Речного человека и думали, что это будет несложно?

Еще одно пожимание плечами.

- Я вообще не знаю, о чём думала.

- Тебе, должно быть, очень нравится этот твой старый друг, раз ты решилась заняться здесь подобным. Здешние леса - не такие уж и дружелюбные, знаешь ли.

- Да?

- Угу. И тебе лучше поверить на слово.

Лори попыталась улыбнуться, но у нее этого не получилось.

- Вы кажетесь вполне дружелюбным. Джо-Джо тоже.

- Что ж, очень признателен. Но мы, пожалуй, исключение. Эти леса...

Он запнулся. Услышав свое имя, Джо-Джо подошел и сел между ними. Дождь стал лить сильнее, заставляя крышу трещать и скрипеть под его ударами. Тщательно расставленные кастрюли и сковородки ловили стекающую воду с потолка.

- Но вы то живете здесь, - сказала Лори. - Должно же быть что-то, что вам здесь нравится.

Базз откинулся назад, сложив руки.

- Фледдерджоны живут в Киллене уже много поколений. Раньше моя семья жила на другом берегу реки, в хижине не намного больше, этой. Там я родился, прямо в хижине. Видишь ли, мой отец не любил людей после войны. Он хотел, чтобы мы жили глубоко в лесу, что мы и сделали. Я вырос на этой реке и никогда бы не уехал, если бы не моя Хэтти.

Он указал на урну и фотографию рядом с ней.

- Ваша супруга?

- Ах, да. Моя милая Хэтти. Я познакомился с ней в городе, знаешь ли. Я работал на сталелитейном заводе и обедал в закусочной, где она работала. Когда мы полюбили друг друга, она сказала мне, что все, чего она когда-либо хотела, - это убраться из этого места. Я нашел новую работу в Кантоне, мы поженились и завели там семью. Когда она умерла, а дети разъехались, я больше не мог оставаться в нашем доме один. Все в нем слишком сильно напоминало мне о ней. Поэтому я вернулся домой, в Киллен. Наверное, я всегда знал, что так будет. Никто не покидает эту реку надолго. Можешь мне поверить.

Базз потянулся к торцевому столику рядом с ним и открыл коробку с сигарами. Вместо сигары он достал кисет Mail Pouch и положил щепотку табака под губу. Он смотрел в окно, сквозь ветви деревьев и падающий дождь, в лес, как будто видел что-то далекое, но никогда не забытое. Он был разговорчивым человеком, и Лори почувствовала, что может использовать его одиночество, чтобы разговорить его, может быть, раскопать все, что он знает об этой реке и человеке, названном в ее честь.

- Почему вы так говорите? - спросила Лори. - О том, что никто не покидает реку?

- Потому что никто этого так и не сделал.

Базз сплюнул в банку "Пабст", у которой была откручена крышка. Рядом с Лори Эбби тихонько похрапывала, как кошка. Под глазами у нее были темные кольца, плоть была призрачной, лицо осунулось. Лори погладила сестру по голове, зачесала назад ее волосы.

- Итак, - обратилась Лори к Баззу, - похоже, вы знаете, о ком я говорю.

Базз посмотрел на нее, но ничего не ответил.

- Мне нужно найти этого Речного Человека, кем бы он ни был, чтобы я мог...

- Что бы ты могла передать ему какой-то предмет, да. Я знаю это.

Лори сделала паузу.

- Да. Вы правы.

- Черт. Я знал, что именно это ты и делаешь. Господи, когда вы перестанете тут шастать.

- Простите?

Базз наклонился вперед.

- Вы не единственные, кто спускается по этой реке в его поисках. Каждый раз люди приходят с какой-нибудь мелочью, вроде жетона для оплаты за проезд. Речному человеку всегда нужно что-то подобное.

- Я не понимаю.

Брови Базза опустились, глаза превратились в кремни.

- И лучше пускай так и остается. Ты и твоя сестренка должны взять все, что у вас есть для него, и выбросить это в проклятую реку. Убирайтесь из этого леса, пока не нарвались на неприятности.

По шее Лори пробежала дрожь.

- Что вы мне хотите сказать?

- Я говорю тебе... - Базз потер седую щетину на подбородке, подыскивая нужные слова. - У этого леса есть история, как и у Речного Человека. Мама считала папу сумасшедшим за то, что он хотел здесь жить, исходя из всего, что она знала о Киллене. Но папа не принимал никаких возражений ни от нее, ни от кого-либо другого. В его крови было что-то такое, что влекло его к этому месту, к этой реке.

- Понимаешь, когда я рос, все мы, дети, жившие в речных хижинах, пугали друг друга рассказами о Речном Человеке. Это была история о призраке. Я не знаю, с чего она началась, и не помню, чем закончилась. Но в общих чертах я попробую объяснить. Ты знаешь старую историю о блюзмене, который продал душу дьяволу, чтобы стать лучшим гитаристом в мире? - Лори кивнула, и Базз продолжил. - Так говорили о Роберте Джонсоне - что он продал свою душу князю тьмы в Миссисипи. Много есть песен о продаже души Сатане, собственно как и историй. Речной человек был такой же историей, только люди не заключали никаких сделок с ним как с дьяволом. Люди вдоль этой реки заключают сделки с Речным Человеком, сделки, подобные той, которую Роберт Джонсон заключил с Сатаной.

Базз плюнул в свою банку. Его обветренное лицо представляло собой каньон, изрезанный тяжелыми испытаниями, линии были достаточно глубокими, чтобы в них можно было просунуть десятицентовую монету. Темнота уже опускалась на землю. Он достал масляный фонарь, стоявший у его ног, поднес его к столу и зажег. Хижина засияла оранжевым светом, как внутренняя часть фонаря.

- Речному человеку не нужны ничьи души. Он хочет, чтобы твоя душа была такой же черной, как и у него. Ты получаешь то, что хочешь, не делая для него ничего, но он каким-то образом пробуждает в тебе все самое худшее. После общения с Речным Человеком у тебя в душе все гниет. Вот во что я верил, когда рос. Все знали кого-то, кто заключил с ним сделку, и они получили свое желание, но в итоге совершили ужасные вещи; не потому, что они были ему обязаны, а потому, что он как бы, ну, знаешь, вдохновил их.

Лори скрестила руки. Она не была готова к суевериям старого сельчанина. Она ожидала, что Речной человек окажется простым прозвищем. Теперь ей казалось, что она буквально гналась за призраком.

- Что за ужасные вещи они делали? - спросила она.

- Черт, да всякое... Поджоги. Ограбления. Убийства. Всевозможные истории о том, как мамаши убивали своих детей и бросали их трупы в реку. Мужчины, насилующие трупы маленьких девочек. Подобные истории рассказывают в этих краях всегда и везде. Это потому, что на этой земле пролилось очень много крови. Здесь проклятая земля.

- Серьезно?

- О, черт, да. Вернемся к тому времени, когда здесь только поселились первые поселенцы. Первоначальное название этого места было "Убийство". Вот как здесь было плохо. Вот почему никто не хотел здесь жить. Они сменили название на Киллен, но это ни хрена не изменило. На этой реке живут только те, кому повезло здесь родиться. Мы просто не в силах покинуть это место.

Базз откинулся в кресле и положил ещё одну щепотку табака в рот. Лори положила локти на колени, придвигаясь ближе, желая получить больше ответов.

- Вы думаете, Речной человек существует?

Базз, казалось, размышлял над этим.

- Зависит от того, в какой день ты меня спросишь. В этом лесу месяцы могут проходить спокойно. Река будет словно спящий ребенок. Я думаю, что Речной человек - это просто байка. Но потом случается что-то ужасное, и тот страх, который я испытывал в детстве, возвращается. Я прожил здесь всю свою жизнь и ни разу не видел Речного Человека. Знаю, что это просто сказка. Я взрослый человек и не хочу верить во всякую чертовщину. Но я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что есть вещи, которые никто никогда не сможет понять. Люди верят в Бога. Они верят в дьявола. Почему бы кому-нибудь не верить в Речного Человека? Что-то должно заставлять людей убивать друг друга. Что-то должно отравить душу настолько сильно, чтобы заставить кого-то насиловать и убивать детей. Ты можешь называть это как угодно, но здесь в подобном всегда винили его, всегда Речного Человека.

Лори кивнула.

- Но он должен же быть настоящим человеком, из плоти и крови?

- Думаю, единственные люди, которые это знают, это дураки, которые к нему ходят. Нужно быть приглашенным к Речному человеку, так же, как твой друг пригласил тебя. Вот как это работает - как цепочка писем, как домино. Один человек получает от него все, что хочет, а потом ему нужно прислать кого-то другого, чтобы тот заключил с ним сделку. Похоже, твой друг выбрал тебя.

Лори закрыла глаза. Кончики ее пальцев онемели. Уже совсем стемнело. Ночь наступила почти незаметно, и от этого она чувствовала себя как-то меньше, слабее.

- А подношение? - спросила она.

- Так Речной человек узнает, что ты настоящий. Когда тебя посылают к нему, ты не должен приходить с пустыми руками. Ты должен принести ему что-то особенное, что-то, что докажет, что у тебя есть все необходимое, чтобы выполнить свою часть сделки. В большинстве случаев важно не то, что у тебя есть, а то, как ты это получил.

Гниющий труп просочился в сознание Лори, и она отмахнулась от него.

- Все это кажется мне каким-то безумием. Зачем моему другу посылать меня на поиски какого-то сказочного персонажа братьев Гримм? Это просто бессмысленно.

- Ну, черт, я так и подумал, когда ты мне сказала, чем вы там занимаетесь. Я же сказал тебе, что твой друг, должно быть, сумасшедший, разве нет? Кто он вообще такой?

Лори задалась вопросом, узнает ли Базз его имя или эти деревенщины в глуши никогда не общаются друг с другом. Эдмунд сказал, что хижина принадлежала семье Кокс на протяжении многих поколений, а Базз прожил здесь большую часть своей жизни. Вполне вероятно, что он знает, кто такой Эдмунд, и знаком с ужасными вещами, которые он совершил, некоторые из них - прямо на этой реке.

- Его зовут Эдди, - сказала она полуправду. Эдмунд никогда не пользовался этим именем.

В глазах Базза промелькнуло удивление. Его рот открылся, табак внутри грозил выплеснуться наружу, как черная рвота.

- Только один Эд когда-либо поднимался сюда. И я чертовски надеюсь, что он не твой друг.

Она должна была солгать. Она знала это. Но в каком-то смысле она хотела, чтобы Базз знал. Для нее было почти невозможно не похвастаться своим особым знакомством со знаменитым душегубцем и садистом. Оставалось надеяться, что Базз не выгонит их под холодный дождь за связь с местным серийным убийцей.

- Пожалуйста, скажи мне, что ты не имеешь в виду Эдмунда Кокса, - сказал он.

Она поколебалась, прежде чем признать это. Лори никогда раньше не видела, чтобы чернокожий человек бледнел. Лицо Базза вдруг стало пепельным, как будто он лежал в гробу, потрясенный собственной смертью. С трудом поднявшись со стула, он подошел к окну и облокотился на подоконник. Он выплюнул табак в плевательницу у вешалки.

- Как? - спросил он.

- Что как?

- Как можно дружить с такой мразью? Ты же должна знать, что он натворил.

Лори вздохнула.

- Я знаю.

- И ты все равно называешь его другом?

Лори выдержала паузу.

- Да. Он... мой друг.

- Он особый друг Сисси, - сказала Эбби. Она повернулась на диване, ее выцветшие глаза заблестели безумием. - Когда-нибудь она выйдет за него замуж, а я буду подружкой невесты.

Базз повернулся лицом к сестрам. Лори была уверена, что он собирается сказать им, чтобы они убирались из его дома и никогда не возвращались. Но вместо этого он только покачал головой, на его лице мелькнуло недоумение, и он пошел на кухню. Он открыл шкаф и достал бутылку.

- Мне нужно выпить, чтобы переварить это.

Базз снял крышку и сделал глоток прямо из бутылки. Он открыл коробку, достал контейнер и поставил его на стол. Внезапное отвращение скрутило внутренности Лори, когда она представила, что Базз хранил в этой посуде какие-то грязные доказательства преступлений Эдмунда. Она выдохнула, увидев, что это была всего лишь кукуруза.

- Думаю, нам надо поесть, - пробормотал он.

Лори подошла к нему. Базз отстранился от нее.

- Извините, что расстроила вас, - сказала она, не зная, как объясниться. - Но на самом деле я не собираюсь выходить за него замуж. Эбби просто нравится подтрунивать надо мной. Просто...

- Логично. Кокс ходил к Речному Человеку. Он поступил именно так, как поступают после того, как заключают с ним сделку. Он не первый человек, убивавший людей в Киллене, но он один из самых худших. Господи, какими они приходят и какими уходят.

- Вы постоянно говорите об этом. Что вы имеете в виду под "какими они приходят и какими уходят"?

Базз высыпал похлебку в маленькую кастрюлю.

- Вы не первые женщины, которые пришли сюда, потому что какой-то злой мудак сказал вам это сделать. То же самое было с моей бедной мамой. Если у человека в крови есть зло, он найдет Речного человека и заберет с собой любимую женщину.

Теплый прилив неожиданно охватил Лори. Женщина, которую он любит...

Эбби снова спала на диване. Лори решила пока не будить ее, чтобы поесть. Базз положила яйца в одну сковороду и достала бекон из обертки мясной бумаги. Ее желудок застонал, когда еда зашипела. Она внезапно почувствовала голод - путешествие опустошило ее.

- У него есть имя? У этого Речного Человека?

- Нет, все называют его просто Речным Человеком.

- А ваш отец? - Лори не могла не спросить. - Он тоже ходил искать Речного человека?

Базз уставился в кастрюлю, будто искал в ней свое отражение. Лори подумала, не задавала ли слишком много вопросов.

- Да, - вот и все, что он ответил.

Лори решила оставить все как есть.

Она никак не могла набраться смелости и попросить парня заняться с ней сексом.

Лори была слишком застенчивой и совершенно неуверенной во всем, что касалось секса. Именно поэтому она должна была лишиться девственности сейчас, хотя только от самой мысли ее начинало тошнить от ужаса. Ей нужен был опыт правильного секса, если она хотела стать хорошей в сексе, завести отношения. Именно этого хотели парни. Даже такие милые, как Дэвид.

Сидя на кровати, поджав ноги к груди, Лори наблюдала за тем, как дождь струйками стекал по окну, выходящему во двор. Послеполуденные ливни летом случались регулярно. Это была одна из немногих вещей, которые ей нравились в это время года. Лето слишком хорошо напоминало ей о том, какая она неудачница. Она не ходила на вечеринки, как другие подростки, и не посещала ночные тусовки, где играли гаражные группы, а алкоголь лился рекой. У нее было мало подруг, все они были такими же ботаничками, как и она, девочками, простыми, как белый хлеб с теплым молоком, из тех, кто предпочитает работу над школьным ежегодником вечеринкам на озере. Лори хотела быть одной из тех девочек постарше, которые носили бикини и обрезанные шорты и держались за парней, когда те катались на мотоциклах. Она хотела быть крутой, с сигаретой во рту, сексуальной в джинсовой юбке. Но это было то, чего она не могла достигнуть. Она не могла заставить свои желания осуществиться. Для этого нужно было работать над собой.

Она закрыла свой дневник, наконец-то у нее не осталось слов для выражения своей боли. Она была такой неловкой, такой непопулярной, такой одинокой. Никто не мог ее понять. Ни родители, ни Эбби, ни Пит. Ни ее глупые отстойные друзья. Она даже не пыталась объяснить, через что ей пришлось пройти. Держала свой внутренний ад в тайне. Доверившись другим, она только раздула бы еще большее пламя. Нельзя было доверять людям. Эбби научила ее этому, забрав у нее Дэвида. Она не просила о том, чего хотела; она выхватывала это из воздуха, словно бабочку сачком. Доминировала в жизни. В то время как Лори добивалась всего упорным трудом, ее старшая сестра, казалось, получала все, что хотела, с помощью своего причудливого беззаботного кутежа, кружась под солнечным светом своей идеальной красивой жизни. Все приходило к ней без усилий: красота, популярность, мальчики. Лори никогда не могла принять этого.

Может быть, в этом была ее проблема.

Может быть, это было то, что она должна была изменить.

Перебравшись через подоконник, Эбби на цыпочках прошла по ковру в свою спальню и медленно закрыла окно, чтобы никого не разбудить. Ночь была холоднее, чем обычно в сентябре, и она пожалела, что не взяла с собой куртку. По крайней мере, теперь она была дома и могла забраться под одеяло.

Было уже два часа ночи. Если бы родители узнали, что она улизнула на вечеринку, на которую ее пригласили в кампус колледжа, она была бы наказана и не имела бы права на условно-досрочное освобождение до сорока лет. Вечеринки братства означали секс, а в этом доме он был смертным преступлением. Эбби лишь однажды пыталась поговорить об этом с родителями, но они сразу же пресекали этот разговор, приказав ей просто не делать этого, сказав, что она слишком молода, чтобы даже думать о нем. Ей было так стыдно, что она не приводила в дом ни одного парня до Дэвида, который казался таким милым и безобидным, что мама и папа ни за что не ожидали бы, что он ужасно похотлив.

На вечеринке было много парней. И что еще хуже, она была немного навеселе. Она не могла скрывать такие вещи от мамы. Папу, как бы он ни был стоек, было легче провести. Она хлопала глазами, снова становилась его милой маленькой девочкой, и с нее снимались все обвинения. Но мама могла быть настоящим боевым топором. В этом доме она была законом, особенно для своих дочерей. Пит был единственным, кто мог растопить ее сердце. И всегда был. Когда Эбби была младше, она обижалась на него за это, считая его маминым любимчиком. Теперь, когда она стала подростком, научилась лучше понимать динамику отношений в семье, и ее зависть утихла. Пит был маминым сыночком так же, как Эбби - папиной дочкой. И папа был строже с сыном, чем с дочерями, несмотря на то, что Пит был младшим. Казалось, он ожидал большего от своего сына. Это заставляло Эбби чувствовать себя несколько обделенной вниманием. Ее смущало, что она хотела от него большего внимания, хотя мама иногда давала ей больше, чем она могла вынести.

Она скинула "Конверсы", сняла блузку и вылезла из тесных джинсов. Она всегда была из тех, кто переодевался в пижаму, как только приходил домой, даже если у нее не было намерения ложиться спать. Но сейчас она была измотана. Она даже не хотела утруждать себя чисткой зубов. Матрас перед ней был слишком манящим, чтобы откладывать... но ей нужно было в туалет. Пиво пронеслось сквозь нее ураганом. Она выпила всего три кружки, но ее мочевой пузырь раздулся, как свиной окорок. Хотя она и боялась разбудить родителей, она решила, что нет ничего подозрительного в том, что она пошла писать поздно ночью. Они не стали бы вставать с постели только ради этого.

Выйдя в коридор, Эбби прищурилась в темноте, ожидая, пока глаза привыкнут. Она уперлась в стену, чтобы ориентироваться во мраке коридора, но на всякий случай она все еще шла на цыпочках. Лучше быть осторожной, чем лишний раз шуметь. Именно ее внимание к этой тишине сделало звуки из комнаты Пита более отчетливыми. Они были тихими и негромкими, приглушенными за дверью. Она решила, что это обычные ночные звуки из комнаты парня подростка. Он часто бормотал тарабарщину, когда спал, особенно когда у него были ночные кошмары. Эбби направилась в ванную, проходя перед дверью Пита. Как всегда, она была слегка приоткрыта, потому что плохо прилегала к раме. Папа так давно говорил о том, чтобы отшлифовать ее, что это уже стало семейной шуткой. По мере приближения звуки становились все отчетливее. Пит стонал, и дышал короткими урывками.

Эбби остановилась.

Ночные кошмары Пита иногда были настолько сильными, что он ходил во сне, спотыкаясь, по коридору, спасаясь от воображаемой угрозы, преследовавшей его. Однажды он упал с лестницы, поэтому теперь у ее подножия была установлена калитка, чтобы он снова не сломал ногу. Если ему снился кошмар, настолько сильный, что он тяжело дышал и стонал, наверное, лучше было разбудить его, но делать это нужно было медленно, осторожно, чтобы он не проснулся с криком и не перебудил весь этот чертов дом. Эбби взялась за дверную ручку и толкнула дверь, открыв ее так, что по ковру не прошелестело ни звука.

Сначала она подумала, что по ошибке зашла в комнату Лори. На сестре Эбби был только лифчик, ее маленькое тело светилось голубым светом луны, когда она двигалась взад-вперед по кровати, словно скакала на лошади. Тяжелое дыхание принадлежало ей, а стоны - Питу. Волосы на руках Эбби встали дыбом, когда она заметила в тени своего брата. Он лежал под Лори, обнаженный, а она сидела верхом на нем, двигаясь вверх-вниз.

Эбби закрыла рот рукой и сдержала крик. Алкоголь в ее голове опустился обратно в желудок. Ее тело дрожало, когда она отвернулась, желая выжечь образ трахающихся брата с сестрой из своего сознания, желая полностью стереть эту ночь. Быстро и тихо добежав до ванной, Эбби подняла сиденье унитаза.

В конце концов, ей пришлось почистить зубы.

За несколько дней до того, как Эбби застала их, Пит был в душе. Теперь, когда у него начался период полового созревания, он стал принимать душ дольше. Знакомство с мастурбацией изменило его жизнь, положив конец постоянным влажным снам, от которых у него каждое утро липло в паху. Это также уменьшило спонтанные эрекции, которые возникали у него в школе, настолько явные, что ему приходилось носить учебники перед промежностью, чтобы никто не видел его стояк. В их школе были настолько привлекательные девочки, что им достаточно было взглянуть на него, и его член превращался в гранит. Он думал о них во время долгих походов в душ, когда его пенис был намылен, а ноги дрожали.

Раздался внезапный шум. Пит повернулся в душе, лицом к занавеске. Стыд и ужас ударили его как бейсбольной битой, когда он увидел, как размытая фигура открыла дверь и мягко закрыла ее за собой, фигура слишком маленькая, чтобы быть папой или мамой. Осталась только...

- Эй! - сказал он, раздражение смешалось со страхом быть пойманным. - Разве ты не видишь, что здесь занято?

Он надеялся, что это была не мама. Он никогда бы не стал так с ней разговаривать. Человек за занавеской ничего не ответил, но подошел ближе, раскрыв свою личность.

- Лори? - сказал он. - Убирайся отсюда! Я купаюсь!

Занавеска отодвинулась так быстро, что Пит не успел выставить руки перед своими гениталиями. Лори стояла там, лицо опустилось, глаза устремились прямо на его эрекцию. Пит повернулся, плоть затрепетала, его рот сжался.

- Ты что творишь? - запротестовал Пит.

У него возникло искушение закричать, чтобы позвать родителей, устроить Лори неприятности или хотя бы выгнать ее из ванной. Но он не стал этого делать. Когда-то давно ему внушили, что нельзя доносить на своих сестер, нельзя быть маленьким стукачом. Именно так его приняли в круг, который создали трое, брат и две сестры. Это был урок, который он никогда не забывал, и сейчас он молчал, даже когда его начали колоть иголки паники.

- Тебе лучше уйти отсюда, - сказал он.

Лори уставилась на его затылок.

- Я знаю, чем ты занимаешься здесь.

Сначала он смотрел сестре в глаза, потом опустил взгляд. В прошлом году он подглядывал за Эбби, пока она переодевалась. Это была привычка, от которой он уже избавился, но подглядывание за ней, прячась в шкафу, впервые вызвало у него эрекцию. В последний раз, когда он подглядывал за ней, он мастурбировал, наблюдая, как она переодевается, и кончил через несколько секунд. После этого ему стало так стыдно, что он больше никогда не подглядывал за ней, но не мог не заметить, что она тоже развивалась. У нее была маленькая грудь, и появился изгиб бедер, которого раньше не было.

Заметив его блуждающий взгляд, Лори улыбнулась ему, но это была улыбка другого рода, искаженная, похотливая.

- Можно мне посмотреть? - спросила она.

Лори резко проснулась, ее сердце забилось в горле и застряло в нем. Она не знала, где находилась. Здесь было темно, пахло животными и дождем. Потянувшись, ее рука ударилась о твердый пол. Рядом с ней что-то фыркнуло, и она задохнулась, когда огромный язык лизнул ее лицо. Она отпихнула собаку, и тут же вспомнила вчерашний день: путешествие по лесу, приглашение Базза остаться и...

Труп в подвале... Ключ для Речного человека.

Громкий храп испугал ее. Перевернувшись, она увидела силуэт Базза, отключившегося в своем кресле. Он уступил Лори свою кровать, а Эбби - диван, как истинный джентльмен. Даже после того, как она призналась в дружбе с Эдмундом Коксом, Базз не выгнал их. Должно быть, ему было отчаянно одиноко. Лори не могла представить, как можно жить в этом лесу, где нет ни телевидения, ни Интернета, ни соседей, ни водопровода, единственное электричество - бензин. Не с кем поговорить, кроме большой слюнявой собаки. Такая изоляция была бы слишком рефлексивной, интроспективное одиночество было бы для нее невыносимо. Прошлое должно было оставаться похороненным, а не постоянно всплывать в беспокойном сознании, не имеющем возможности отвлечься.

Ей стало интересно, который сейчас час. Выглянув в окно, она увидела слабое серое свечение, выползающее из-за линии деревьев. Рассвета еще не было, но он должен был наступить в течение часа, и чем раньше они начнут, тем быстрее все закончится. Она сможет покончить с историями о привидениях Базза и добраться до человека, ради встречи с которым ее сюда послали. Она надеялась, что передача ключа пройдет быстро и легко. Ей хотелось покончить с этим, и не только положить конец этому походу вверх по реке, но и раз и навсегда доказать Эдмунду, что она достойна его. Это желание необъяснимо усиливалось, заставляя ее сомневаться в своих мотивах. С самого начала путешествия она жаждала выполнить это задание, не просто получить доступ к внутренним тайнам Эдмунда Кокса, а проникнуть в это место, которое было для него таким особенным, как влюбленная школьница, желающая узнать все о своем новом парне. Эти странные новые чувства заставляли ее жевать щеку. Она старалась не обращать на них внимания, хотя тревожное развитие этих ощущений вызывало у нее беспокойство и даже страх.

Встав, Лори подошла к своему рюкзаку и принялась складывать в него вещи, которые достала накануне вечером. Она посмотрела на Эбби. Та была повернута к Лори спиной, поэтому она не могла сказать, проснулась она или нет. Сестра была вымотана прошлой ночью и отказывалась вставать даже ради горячей еды. Даже когда Джо-Джо принялся вылизывать ее лицо, Эбби не шелохнулась. Лори зашаркала в сторону кухни, тупая боль давала о себе знать. Будучи официанткой, она весь день работала на ногах, но целый день похода все равно был большей физической нагрузкой, чем она привыкла, а кровать Базза была более жесткой, чем ее собственная. Она выгнула спину дугой и долго пила из бутылки с водой, чуть не выронив ее, когда услышала крик.

Базз в своем кресле закричал от ужаса, будто его сжигали заживо. Джо-Джо немедленно подошла к нему и начала лизать его лицо, чтобы разбудить его от кошмара. Базз открыл глаза, налитые кровью, дрожащие. Его зубная пластина сдвинулась во рту, и он начал беспорядочно бормотать.

- Река стала красной. Иди, кричи, кричи. О, моя Хэтти.

Эбби пошевелилась и села. Лори положила руку на плечо Базза.

- Базз, вы в порядке?

Старик прогнал сон.

- Черт возьми. Ужасно плохой сон. Должно быть, черная кошка перебежала мне дорогу. Такого кошмара у меня не было с... ну... давних пор.

Казалось, на языке Базза всегда были какие-то вещи, которые Лори хотела бы вытянуть из него. Что-то подсказывало ей, что это ключи другого рода, которые могут открыть тайну, которую она преследует. Но у неене было времени сидеть в деревенской хижине Базза и разговаривать о его прошлом. Там что-то было, тьма под поверхностью, но изгнать ее было бы равносильно вытаскиванию меча из камня. Увидев, что Эбби поднялась с постели, Лори выпрямилась.

- Что ж, - сказала она, - мы очень ценим ваше гостеприимство, Базз. Вы были очень добры к нам. Но нам пора идти дальше.

Базз со стоном сел и поднялся на ноги, опираясь на спину Джо-Джо. В коленях и лодыжках старика затрещали кости.

- Вам нет смысла идти дальше.

- Что?

Базз указал на Эбби, когда она встала на костыли.

- Пока твоя сестра ходит с костылями, вы далеко не уйдете. Тропа обрывается вон там. Дальше нет ничего, кроме черных камней на берегу и горных подъемов. Для нее это будет слишком тяжело.

Плечи Лори опустились со вздохом. Базз был прав. Поход станет для Эбби невозможным, когда тропа закончится, а она должна была когда-то закончиться.

- Есть ли хоть малейший шанс, что мы найдем Речного Человека до того, как дорога станет слишком трудной?

Базз покачал головой.

- Ты все еще не поняла, да? Этот Речной человек - выдумка. Вы ищите либо легенду, либо он уже под шестью футами земли. Лучшее, что вы можете сделать, - это отправиться домой.

- Я не могу этого сделать.

- Девочка, тебе нужно прислушаться к тому, что я тебе сказал.

- Должен быть и другой способ подняться вверх по реке. - Базз посмотрел в сторону, и тут Лори вспомнила. - Лодка. Вы же сказали, что у вас есть лодка для рыбалки? Скажите мне, что у вас есть лодка.

Базз снова покачал головой, опустив глаза в пол.

- Я не повезу вас вверх по реке. На этом гостеприимство Базза закончилось.

- Пожалуйста, это единственный способ, которым мы можем туда попасть.

Его глаза больше не наливались кровью. Они были ясными, как кристальное озеро, но в них чувствовалась твердость, что-то суровое, отцовское.

- Плохо, что ты втянула в это свою бедную сестру, которая не сделала ничего плохого. Я не собираюсь помогать вам в погоне за призраком.

Лори провела рукой по волосам, сопротивляясь желанию кусать ногти, которые уже были обгрызены до зазубрин. Ей становилось так же плохо, как Эбби.

- Я заплачу вам, - сказала она. - У меня не так много денег, но я могу отдать вам то, что накопила. Почти пятьсот баксов. На это можно купить много "Дикой ирландской розы" и табака. Не говоря уже о корме для Джо-Джо. И, не обижайтесь, но, оглядываясь вокруг, не похоже, что у вас есть много денег.

Базз взглянул на нее, давая ей проблеск надежды, но затем снова покачал головой, потирая подбородок. Лори заговорила прежде, чем он успел отказать.

- Я не прошу вас быть на воде несколько дней. Просто отвезите нас сегодня вверх по реке, хорошо? Судя по тому, что сказал мне мой друг, у нас не должно быть проблем с его поисками. Он сказал, что его хижина находится прямо у реки. То есть, мы обязательно ее увидим.

Глаза Базза не отрывались от пола, даже когда к нему приблизилась Эбби.

- Я хочу отправиться в плавание, Сисси. Мистер Базз, вы возьмете нас в плавание?

Лори не ответила. Вместо этого она ждала реакции старика.

- Черт с вами, - сказал он. - Поднимемся по реке и вернемся обратно. Вот и все на большее не рассчитывайте.

Лори обрадовалась. Эбби захлопала в ладоши, заставив Лори почувствовать, что они снова стали детьми, и папа объявил, что осенним вечером они пойдут в кинотеатр. Рядом с ними Джо-Джо неодобрительно застонала, но девушка не обратила на собаку никакого внимания.

- Поплывем, поплывем, - пела Эбби, - поплывем с Сисси на весь день.

Дождь закончился, но надутые тучи остались, заслонив дневной свет. Спустившись по тропе, Лори пришлось поддерживать спуск Эбби, пока они не достигли берега реки. Этим утром вода была спокойнее. Река осыпала камни влажными поцелуями, ее мощное тело текло по долине, как зеленая магма.

Лодка Базза была достаточно большой для них троих. В ней был маленький мотор, но Базз хранил весла внутри, объясняя, что мотор - штука капризная и работает только тогда, когда хочет. Лори была просто благодарна за то, что у него вообще есть лодка. Это было единственное, что могло спасти этот странный поход. Прошлой ночью ей было трудно заснуть, она была уверена, что эта миссия разваливается на части, как бы крепко она ни держалась за нее. Теперь ее нервы успокоились, и боль от сомнений в себе на время утихла. Это была змея, которая всегда возвращалась, но в данный момент она свернулась в дальнем уголке ее сознания и притихла. Единственное, что ее сейчас беспокоило, - это отсутствие спасательных жилетов, но она решила, что у нее и так их достаточно. Никогда не стоит просить больше, чем самое необходимое. Лори усвоила это с годами. Женщина редко получает то, что ей нужно, не говоря уже о том, чего она хочет.

Базз помог Эбби забраться в лодку, и она хихикнула, когда та покачнулась под ней, не имея здравого смысла беспокоиться о падении в воду. Беспокойство за безопасность Эбби было возложено исключительно на ее сестру. Лори присоединилась к ним, сидя на носу, Базз - на корме, Эбби - в середине, что Лори считала самым безопасным местом, при условии, что ей не придется грести.

Мотор завелся, и лодка двинулась вперед, рассекая воду, как масло, и когда они вошли в реку, звуки лесных существ эхом отразились от гор в тоскливой песне. Лори оглянулась на гитару, лежавшую у Базза на боку. Когда она спросила, зачем он взял ее с собой, он ответил, что не хочет скучать на воде в поисках Бугимена. Она предполагала, что иногда им придется просто дрейфовать, чтобы они могли действительно просмотреть линию деревьев на предмет хижин вдоль берега. И все же, казалось странным, что он взял гитару, а не удочку, но музыканты на то и музыканты. Мэтт брал с собой свою дурацкую бас-гитару во все поездки, в которые они отправлялись. Это сводило Лори с ума. Надеясь что Базз играл лучше, чем ее бывший парень. Это было бы несложно.

Гул мотора убаюкивал, вода гипнотизировала. Вглядываясь в расщелины горы, Лори чувствовала себя как-то отстраненно от самой себя, будто она плыла в черном сне. На воде было холоднее, и волосы на ее руках поднялись, а нежная кожа под ними затрепетала, как у ощипанного цыпленка. Она не знала, откуда взялось это чувство ужаса, но вдруг ощутила невесомость, которая сделала ее слишком уязвимой, как будто ее сбросили с самолета. Это было то же ощущение, что и при спуске на американских горках, только более пологое. Езда по этой реке вгоняла ее в угол. Деревья склонялись к ней с обеих сторон, облепляя ее своими огненного цвета листьями и длинными черными ветвями, словно желая разорвать ее плоть. Ее рот был набит песком, а сердце - электрическим кокаином.

"У меня приступ паники".

Проснулась змея неуверенности в себе.

Но это было нечто большее. Ужас не был похож ни на что, что она испытывала раньше - толстая, пульсирующая сила. Его сила пульсировала в ее горле, словно настойчивый любовник. Нежный хищник, но все же хищник.

- Мы плывем, Сисси!

Радость Эбби вывела Лори из мрачной задумчивости, и она была благодарна за спасение. Она уже не была уверена, была ли она в сознании. Может быть, из-за жужжания мотора и качки лодки она задремала, погрузившись в кошмар? Она плохо спала на раскладушке Базза, а его дешевый кофе, который невозможно было пить, не дал ей кофеина, чтобы оживить ее.

- Парусный спорт, парусный спорт! Плыву с Сисси и мистером Баззи. - Эбби снова повернулась к Баззу и показала на свою кепку "Red Sox". - Эта буква "О" говорит "жу-жу-жу", как и мотор. Это не просто буква. Это пчела. Она умеет летать.

Старик улыбнулся ей, затем посмотрел на Лори и подмигнул ей. Лори улыбнулась в ответ, но это была пустая улыбка, лишенная всякого смысла. Она размышляла о странном чувстве, охватившем ее мгновение назад, и так отвлеклась на него, что чуть не пропустила лачугу на восточном берегу.

- Вон! - сказала она, указывая на нее.

Это была маленькая хижина, по сравнению с которой дома Базза и Эдмунда казались особняками. Сначала она подумала, что это пристройка, но когда они приблизились, она увидела свет за грязным окном и разваливающиеся ступеньки.

- Это не та, которая тебе нужна, - сказал Базз. - Это дом Дьякона Джонсона.

- Дьякон?

- О, да. Он преподобный, но все зовут его просто Дьякон. Старый мошенник. Он старше даже меня, если ты можешь поверить, что кто-то может быть старше. У него с головой не все в порядке, но он точно не Речной человек.

- Преподобный?

- Мы встретили одного человека, - сказала она, - перед тем, как выйти на тропу. Настоящего старика. Он был одет в черный костюм с белой рубашкой, как у проповедника. И он пел какую-то евангельскую песню; что-то о собрании у реки.

Базз кивнул.

- Ага. Это был он.

- Это его хижина? Начало тропы во многих километрах отсюда. И он шел пешком. Как он мог уйти так далеко, особенно если учесть что дорога такая плохая? Я имею в виду, ему, должно быть, было лет восемьдесят.

- Не знаю. Он странный мужик. Если увидите его снова, лучше держитесь подальше. Дьякон сумасшедший.

Лори вспомнила, как ей стало не по себе при одном только виде этого человека, как она спрятала Эбби в кусты, держа в руке перечный баллончик.

- Что вы имеете в виду? - спросила она.

Лицо Базза потемнело, его избороздили морщины.

- Джонс использовал эту реку для крещения своих последователей, когда они у него были. Он верил в какую-то христианскую веру и собрал здесь паству. Вроде как его собственная религия - не слово Божье, а слово Джонса. Он думал, что страдания - это единственный способ соединиться с Иисусом, поэтому, когда он крестил, сильно. Он опускал тебя под воду так надолго, чтобы было больно. Можешь поверить в это. В общем у него было двое детей. Одна из его дочерей - девочка не старше четырнадцати лет - родила близнецов и умерла. И он хотел покрестить ее детей для Господа, поэтому спустился к берегу реки и держал новорожденных младенцев под водой, по одному в каждой руке. Он держал их слишком долго, и они утонули, вот так. С тех пор у него не все в порядке с головой. Не думаю, что он был таким уж праведником.

Лори смотрела на воду, сжимая руками колени, представляя себе два младенческих лица, кричащих под водой, рты, наполненные водой, руки их отца, обхватившие их хрупкие ребра, как когти.

- Он должен быть в тюрьме, - сказала Лори. - Или в психушке.

- Ну, да. Но ты просто не знаешь Киллен. Здесь все по-другому. Эта река течет не так, как все остальные, и на этой земле нет таких законов, как там, откуда вы пришли. Не думаю, что в этой долине вообще есть какие-либо законы.

Базз замолчал, отрешенно глядя на воду впереди. Она раскрывалась в завесах, которые текли без конца, оставляя за собой след, угасающее воспоминание о только что начавшемся путешествии.

Пальцы Базза двигались по струнам его гитары, как паучьи лапки, а другая рука использовала металлический слайд, создавая пьяный, мечтательный звук. Его голос был богатым баритоном, мягким и бархатным.

- Внизу, в ложбине, где река течет так глубоко. Внизу, в ложбине, там плачет моя малышка.

Ударные аккорды звучали гулко, подчеркивая мрачные слова песни. Глаза Базза были закрыты, а голова откинута назад, будто песня передавалась ему от какой-то высшей силы.

- Так что если ты услышишь мой вой там, где шепчут кедры, знай, что я потерял свою милую, уйдя в воду реки.

Не обращая внимания на мрачность песни, Эбби покачивалась в такт музыке и улыбалась. Лори была менее воодушевлена. Хотя Базз, безусловно, был талантлив, от его песни у нее похолодело в груди, будто из нее вынули внутренние органы. Песня навевала мысли о горе, самоубийстве и смерти. Она не хотела, чтобы подобные мысли крутились в ее голове, не тогда, когда она выполняла миссию, чтобы доказать мужчине на что она была способна - она начинала понимать - Эдмунд был ей дорог больше, чем она хотела признавать, даже самой себе. Эти поиски были продиктованы любовью, какой ненормальной она бы ни была. Она не хотела, чтобы ей напоминали обо всем том, чего любовь должна была помочь ей избежать.

Но Базз помогал ей. Без него она не смогла бы зайти так далеко, поэтому она держала рот на замке и позволяла старику петь. Когда он закончил, она почувствовала облегчение, что он не начал другую песню. Первые две были бодрыми, но эта блюзовая баллада затронула в ней чувства которых она давно не испытывала.

Они плыли по реке уже несколько часов. Они видели один ряд ветхих, необитаемых лачуг на берегу, некоторые из которых были наполовину поглощены рекой. Сгнившая древесина торчала из камней, как использованные зубочистки. Первоначальный восторг Эбби от пребывания на воде начал угасать, и она начала проявлять беспокойство, поэтому Лори дала ей пакет сока.

- У меня есть виски, - сказал Базз, доставая из брюк фляжку. - Небольшой глоток поможет согреться.

Он отхлебнул из фляжки и протянул ее Лори.

- Может быть позже, - сказала она.

Старик пожал плечами и усмехнулся, поднося ее снова к губам. Лори была благодарна ему за то, что у него хватило ума не предлагать алкоголь Эбби. Но Базз был прав. Им нужно было согреться. Чем дальше они ехали, тем больше понижалась температура. Это был сырой холод, от которого ломило кости. Казалось, он исходил от самой реки, арктические воды разделяли то, что лежало под ними. Сейчас они дрейфовали, давая мотору отдохнуть, но вода продолжала брызгать на нос лодки, и каждая капля казалась ледяной.

Лори осунулась. Ей было холодно, она устала и проголодалась. Ей хотелось домой. Возбуждение от того, что она сделает что-то важное для Эдмунда, начало ослабевать. Она все еще хотела выполнить его просьбу, но ей хотелось уже покончить с этим.

- Ну что, теперь вы готовы повернуть назад? - спросил Базз.

Видимо, сказалась ее усталость.

- Нет, - ответила Лори. - Еще нет.

Она будет продолжать поиски, пока не добьется своего. Это было важно для ее мужчины, ее любви. Она не могла допустить, чтобы единственный свет в ее жалком мирке померк. Она должна была победить эту змею сомнений, сколько бы яда она ни изрыгала.

"О чем ты вообще думаешь? - она покачала головой. - Ты не любишь Эдмунда!"

Мысли о нем менялись так постепенно, что она лишь смутно замечала их. Но теперь они сильно ударили ее по лицу. Она думала о нем в более теплом свете, несмотря на то, что видела вблизи весь ужас, на который он был способен. Может быть, ее больше привлекала к нему таинственность этого путешествия? Ее потребность завершить это путешествие стала всепоглощающей. Она просто не могла подвести Эдмунда. Теперь он был ей слишком дорог, настолько, что она начинала испытывать жжение всякий раз, когда сталкивалась с препятствиями на этом пути. Желание угодить мужчине, несмотря на то, как трудно это было для нее лично... если это не любовь, то что же тогда?

Лори обхватила себя руками, как будто объятия могли уберечь ееот сомнений. Базз сделал еще один глоток из своей фляжки, затем потянулся назад и снова завел мотор. Лодка покачнулась вперед, и Лори пришлось упереться в настил, на котором она сидела. Эбби покачивалась, но держалась прямо, и резкое движение заставило ее хихикнуть. Но сейчас она выглядела такой бледной, изможденной, ее кожа была как мел, тело скрючено. Лори попыталась отогнать слова песни Базза, но они застряли у нее в голове. Глядя на сестру, она почувствовала, как тошнота накатила на заднюю стенку черепа, но знала, что ее тошнит не от движения лодки. Тошнота была ее старым врагом.

- Сисси...

- Да, Эбби?

- Тебя выеб*т.

Лори замерла. Она посмотрела на сестру, которая все еще хихикала, прижав руки к губам. Лори посмотрела на Базза. Он глядел на нее, подняв брови.

- Не надо так выражаться, Эбби.

Ее сестра захихикала.

- Сисси будет жестко выеб*на ее парнем. И ей это понравится.

- Остановись!

Теперь Эбби начала смеяться, все громче и громче.

- Сисси любит, когда ее еб*т! Сисси любит, когда ее еб*т! Сисси любит...

Лори схватила сестру за волосы и встряхнула ее.

- Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, что так нельзя говорить. Особенно нельзя так говорить о своей сестре.

Эбби подняла на нее глаза. Лори снова вздрогнула. Глаза ее сестры были другими. Они были темнее, зрачки расширенные. Бледность ее плоти еще больше подчеркивала их - два черных шара, затерянных в белом шквале. Когда она снова захихикала, ее зубы сверкнули даже в сером свете дня, показавшись неровными и обломанными. Ее губы искривились в жестокой улыбке.

- Я могу забрать его себе, - сказала Эбби.

Лори откинулась назад.

- Я могу забрать твоего парня, - сказала Эбби. - Могу забрать его в любой момент, когда захочу. Так же, как я забрала Дэвида.

Лори коротко вздохнула, когда боль вошла в нее. Это было воспоминание, которое никогда не покидало ее, но которое, как она думала, точно забыла Эбби. Она не говорила о Дэвиде уже несколько десятилетий. С тех пор, как с ней произошел несчастный случай. Почему она заговорила о нем сейчас, да еще таким жестоким образом? Даже если она просто пыталась разыграть черную комедию, это было не похоже на Эбби - дразнить и провоцировать. Базз выглядел таким же потрясенным, как и Лори. Из вежливости он смотрел вдаль, как будто ничего не происходило. Лори потеряла дар речи, но Эбби уже закончила. Она хихикнула, сжав кулаки, и больше ничего не сказав.

Если она помнит Дэвида... что еще она помнит?

Дорогой Эдмунд,

У меня есть секреты, которыми я хочу поделиться с тобой. Темные секреты, которые я никогда никому не рассказывала. Я совершала ужасные поступки. И хочу, чтобы ты знал о них, потому что это поможет тебе понять, что мы не такие уж разные. Я понимаю, как кто-то может совершить ужасный поступок, как что-то мрачное и злое может вырасти внутри него и просто взять верх. Это может начаться как ревность или зависть. Жадность или гнев, ненависть или отчаяние. Горе может превратиться в ярость и разъесть тебя изнутри. Я знаю эти вещи так же точно, как знаю, что унесла бы то, что я сделала, с собой в могилу, так никогда никому не рассказав, если бы не ты...

Слезы на щеках отца заставили Лори похолодеть. Она никогда не видела, чтобы он плакал. В ее глазах он был несгибаемым. Настоящий мужчина, ее отец редко выражал свои эмоции. Она знала, что он любит ее, Эбби и маму, но это была любовь, которую можно было выражать, не произнося никаких слов, которую можно было чувствовать, не обнимая и не целуя. Он не был холоден к своей семье, просто сдержан. Для Лори его стоический характер был признаком силы.

То, что папа плакал, лишало ее твердой почвы под ногами. Это означало, что дамба, сдерживающая опасность, разрушилась. Лори почувствовала себя невыносимо уязвимой, и тут же пожалела обо всех тех случаях, когда ей хотелось, чтобы папа проявлял свои эмоции. Она хотела, чтобы он снова стал каменным, непробиваемым, потому что именно такого папу она знала. Такой папа был нормой.

Но ничто уже больше не будет нормальным.

Через стол Пит смотрел на свою еду, но не ел. Это была пицца - его любимая. Но он не притронулся ни к одному кусочку. Он не ел ничего уже несколько недель. Мама с папой подавали ему все, к чему, по их мнению, он мог прикоснуться. Лицо Пита осунулось, веки стали фиолетовыми. Он выглядел так, будто спал столько же, сколько питался.

- Пожалуйста, сынок, - сказал папа. - Пожалуйста. Съешь только один кусочек.

Пит наклонился вперед, уставившись на еду. Горе заставило его сжать губы, и на мгновение Лори была уверена, что он собирался все рассказать. У нее свело живот. На спине выступили капельки пота. Пит уходил в себя с той первой ночи в его спальне, когда она почувствовала что-то теплое в животе, что-то, что зарождалось там с первыми месячными. Почувствовав, что ее брат становился твердым в ее руке, она начала мокнуть. Пит лежал на кровати с закрытыми глазами, поэтому Лори закинула на него одну ногу, потом другую. Когда он открыл глаза, она отодвинула нижнюю часть трусиков от своего влагалища и ввела его внутрь. Его глаза и рот широко открылись, и дрожь пробежала по каждому сантиметру его тела, включая пенис. Ощущение того, как он заполнял ее, было наэлектризованным. Гораздо более приятным, чем когда она прикасалась к себе. И дело было не только в сексуальном удовольствии, но и в ощущении целостности и связанности. Наконец-то она была с мальчиком... наконец-то она была больше не девственницей. Это был невероятный момент. Но длился он недолго. Второй раз Пит задрожал, когда достиг кульминации внутри нее.

Когда возбуждение закончилось, и они остались с влажными, пачкающими все вокруг доказательствами того, что сделали, Лори отодвинулась настолько, что из нее выскочил обмякший член Пита. Даже в темноте она могла видеть его лицо в свете луны, и выражение экстаза, которое было там несколько минут назад, превратилось во что-то нездоровое, болезненное. Ее брат выглядел на грани слез - не от горя, а от ужаса. Его гримаса загнала те же чувства глубоко в Лори, так же глубоко, как его семя вошло в нее. Только ужас не вытекал наружу, как сперма. Ее сердцебиение становилось все более вялым, кончики пальцев были как лед. Что-то покалывало под ее грудью, затем скрутилось в узел. Это был ужас, не вызванный самим актом, а скорее переданный ей братом. Страх и ненависть к себе, которые она чувствовала в нем, теперь пытались отравить и ее. Она должна была что-то сделать.

Все еще лежа на Пите, Лори наклонилась и зашептала ему на ухо, успокаивая его.

- Все хорошо, Пити. Слышишь, все хорошо.

Но это было не так. И уже никогда не будет.

Это был их первый раз, но далеко не последний. Все началось с игривых экспериментов, любопытства. В каком-то смысле они играли в доктора, хотя оба были достаточно взрослыми, чтобы знать, что делали. Затем последовал петтинг, и, наконец, неожиданный половой акт. Как только она попробовала, голод Лори к сексу стал неутолимым. Она не только хотела стать искусной в этом деле, но и жаждала дрожи, которая пробегала по ее телу, когда она оказывалась сверху на брате. Пит всегда колебался, но ей всегда удавалось уговорить его: она брала его руку и проводила ею по своей груди или брала его пальцы в рот. Они регулярно занимались сексом уже почти месяц, и хотя Пит никогда не отказывался, он никогда не выглядел счастливым от этого. Не получал от их совместных ночей того же, что и Лори. Казалось, что его тело участвует в чем-то неподвластном ему. Это раздражало ее. Почему он одновременно любил и ненавидел ее? Ей пришлось бы еще больше потрудиться в своих тренировочных раундах с ним, чтобы убедиться, что этого не произойдет с парнями, которые действительно будут иметь значение. Практика делала совершенным все, поэтому она продолжала возвращаться в комнату Пита по ночам, уверяя себя, что если он не сопротивлялся, значит, все было в порядке, независимо от того, насколько сожалеющим он выглядит впоследствии. Лори тоже иногда сожалела. Она знала, что то, что они делали, было запретным, но кому это причиняло боль? Им нужно было как-то узнать о сексе. Лучше, если это будет с кем-то, кого они знают и кому доверяют.

Но потом Пит перестал есть. Он потерял интерес к игре в бейсбол и игнорировал свою Super Nintendo. Оставался в постели столько, сколько позволяли родители. Пит ломался изнутри, и Лори наблюдала за его падением с отстраненным пониманием. Ей всегда хотелось верить, что она могла игнорировать проблему, дабы та перестала существовать. Но эта ситуация прорастала в Пите с того самого момента, как она впустила его внутрь себя, и теперь черная сочащаяся влага выходила наружу и демонстрировалась всему миру.

Однажды ночью он, наконец, попытался остановить ее. Она, как обычно, на цыпочках пробралась в его комнату в хлопчатобумажной ночной рубашке без трусиков. Лори не могла его видеть, но по голосу поняла, что он стоял недалеко от двери. Брат ждал ее.

- Не надо, - сказал он.

Лори шагнула вперед, протягивая руку вслепую. Она нащупала его руку. Но он отшатнулся.

- Все хорошо, Пити. Все в порядке, не волнуйся.

Он фыркнул.

- Нет. Это ненормально. Перестань говорить, что все в порядке, когда ты знаешь, что это на самом деле не так.

Лори перенесла свой вес на другую ногу, чувствуя себя неуютно.

- Пит, все в порядке. Ничего плохого не случилось. Не парься ты так.

Ее глаза начали привыкать к темноте, и теперь она видела перед собой его силуэт, такой маленький, тонкий и хрупкий, как фарфоровая кукла.

- Пожалуйста... - пробормотал он.

Она прижала его к себе, как и в первый раз, мягко, успокаивающе. Теперь, когда она прикоснулась к нему, парень подался ей, возбуждаясь, но затем уткнулся головой ей в плечо, обхватил руками ее шею и начал плакать. Сначала он просто выл, но сквозь сопли и всхлипывания вой начал обретать смысл.

Внутри Лори образовалась пустота. Словно ветер пронесся сквозь нее. Слова Пита разрезали ее внутренности, наполняя жаром. Ей хотелось кричать и рвать.

- Нет, - все, что смогла сказать Лори.

- Но мы должны. Мы должны остановиться.

- Нет.

- Лори... мы не можем продолжать в том же духе. - Пит теперь плакал. - Я... я не знаю... я боюсь.

- Прекрати это, Пити. Просто прекрати. - Она говорила шепотом, но ее слова прозвучали быстро и резко. - Перестань так говорить.

- Это неправильно... Лори, это неправильно...

- Ты не считал это неправильным, когда мы им занимались.

Пит отвернулся с отвращением к самому себе.

- Но...

- Ничего страшного не произошло. Ты удовлетворил свои потребности, а как насчет моих? Мне это нужно.

Она не хотела ему ничего объяснять. И признавать, что ей не хватало умений добиваться парней, она не собиралась ни с братом, ни с кем-либо еще.

- С меня хватит, - сказал Пит. - Я больше не хочу этим заниматься. Я не... даже не хочу больше думать об этом, Лори.

Кислота в желудке Лори поднималась и бурлила. Пит был чертовым эгоистом. Он получил то, что хотел, снова и снова трахая ее, а теперь пытался избавиться от нее как от ненужной вещи. Ей пришлось побороть желание ударить его.

- Ложись на кровать, - сказала она.

- Что? Нет. Я же сказал тебе...

- Ладно, - огрызнулась она. - Тогда я скажу маме и папе, что ты изнасиловал меня.

Пити замер.

- Ты все правильно понял, - сказала Лори, слезы горели в уголках ее глаз, когда она блефовала. - Если ты не дашь мне то, что мне нужно, я расскажу маме и папе, чем мы занимались. И я скажу им, что это ты меня заставил.

В лунном свете Пит был похож на призрак мальчика. Его потрясенное выражение лица делало его еще младше, и невинность, которую Лори видела в нем, вызывала у нее отвращение. Это была ложь. Пит больше не был милым, маленьким ребенком. Он был эгоистичным сопляком. Пора было напомнить ему, что она старше его. Она была тут главной.

- Лори...

- Заткнись нахрен и ложись на кровать, или, клянусь, я все расскажу родителям.

- Пожалуйста... не надо...

- Ты знаешь, что это разобьет сердце маме? Знаешь, как разозлится папа? Все уже никогда не будет как прежним, если я расскажу о тебе. Возможно, они больше не захотят, чтобы ты был их сыном. Отправят тебя куда-нибудь - в интернат или еще в какое-нибудь ужасное место. Ты никогда больше не увидишь маму, папу и Эбби. Никогда не увидишь своих друзей. Я расскажу им всем, Пити. Все в школе будут знать, что ты сделал...

- Хватит.

Он сказал это спокойно, но она слышала, как слезы душили его. Пити отошел от света в тень в задней части комнаты. Она услышала скрип кровати и мягкий звук его пижамы, падающей на пол.

В последующие недели состояние ее брата стало ухудшаться. Теперь он сидел за столом бледный и безжизненный. Казалось, что он постарел, поблек и поседел. Мама и папа изо всех сил старались не сломаться. Лори была единственной, кто прикоснулся к пицце. Ее родители были слишком сосредоточены на Пите, а Эбби по какой-то причине снова злобно смотрела на Лори. В последнее время она бросала на нее много странных взглядов. Временами казалась злой, а иногда даже отвратительной.

Лори догадывалась, почему.

Эбби должно быть узнала о чувствах Лори к Дэвиду, о том, что она любила его сильнее, чем Эбби когда-либо могла. Читала ли сестра ее дневник? Это было бы совсем в ее духе. Она уже украла Дэвида; возможно, она крадет и другие вещи Лори.

Когда Эбби бросила на Лори злобный взгляд, та хотела ответить ей тем же, но не смогла долго удерживать взгляд. Эбби была самой старшей. У нее был более доминирующий характер. Она всегда была боссом, третьей в подчинении у родителей. Как бы Лори ни хотелось свергнуть Эбби или хотя бы освободиться от ее власти, она просто не могла восстать против нее. Поэтому, когда Эбби так смотрела на нее, Лори опустила глаза и поникла. Ее щеки стали розовыми, а кожа покрылась мурашками. Между сестрами установилось молчаливое отношение, и Лори не осмеливалась нарушить его, боясь, что это приведет в действие что-то в Эбби, что-то, чего она никогда не видела, но что всегда лежало в спящем состоянии, готовое, в любой момент проснуться.

- Пит, - сказала мама. - Так больше не может продолжаться.

На подбородке Пита появилась ямочка, губы подрагивали, словно он собирался что-то сказать. Плечи Лори напряглись. Ее брату было бы очень легко навлечь на них великую катастрофу. Сколько еще может выдержать мальчик, прежде чем сломаться? Это был лишь вопрос времени, не так ли?

- Нет.

Она не могла так думать. Пит не расскажет. В конце концов, он был напуган угрозой Лори. Тайна пожирала его, но он никогда ее не выдаст. Она висела у него на шее, как ярмо на металлической цепи.

- Я думаю, нам нужно обратиться к психологу, - сказала мама, обращаясь ко всей семье. - В такой ситуации мы должны сплотиться.

Веревка, державшая качели, позеленела за время дождливой осени, а к ноябрю распустилась, ниточка за ниточкой. Казалось, что каждая частичка детства Лори увядала, каждый след быстро стирался. Сначала она была рада этому переходу. В ней пробудилась сексуальность, и это открыло ей путь к становлению женщиной. Но теперь, когда ее семья рушилась, Лори захотелось вернуться в более простое время, когда папа был сильным, мама счастливой, а Эбби не ненавидела ее.

Она даже задавалась вопросом, действительно ли то, что она сделала с Питом, было неправильным. Сначала она говорила себе, что он просто был ребенком, что не мог справиться с тем, что его не устраивало. Когда его анорексия усилилась, она попыталась убедить себя, что он делал это только для того, чтобы сломить ее, заставить прекратить принуждать. Возможно, он думал, что сможет запугать ее своим членовредительством. Она говорила себе, что это было пустой угрозой, не более того. В конце концов, он так изголодается, что ему придется сдаться. Без еды он умрет. Пити не станет заходить так далеко...

Она толкнулась вперед на носочках, раскачиваясь, слыша, как натянулась веревка, и стараясь не перемахнуть через выступ. Планировать прыжок в воду было можно, но внезапное падение могло привести к тому, что она ударится о камни, которые торчали из склона холма и тянулись вдоль береговой линии внизу. Лори смотрела вниз на их черные гладкие поверхности, сверкающие, как полированный мрамор, когда вода текла вокруг них. Пенистый хаос этой тьмы был словно отражением ее бессвязных мыслей. В ее мыслях были страдания и отчаяние, слишком тяжелый груз для девочки-подростка. Ей хотелось плакать, выпустить крик, который эхом разнесся бы по долине, воспевая ее собственную боль.

Облака из серых превратились в черные, грозящие дождем. Воздух пах морозом. Она знала, что ей следует вернуться домой, пока она не набралась духу, но ей хотелось остаться на берегу ручья. Это место хранило так много счастливых воспоминаний. Ей всегда было приятно приходить сюда. До тех пор, пока она не увидела здесь Эбби с Дэвидом на ней. В течение нескольких месяцев, прошедших с тех пор, как она застала их, продолжала приходить сюда и искать радость, которую когда-то дарила эта поляна, искала и не находила. Эбби, трахающаяся с Дэвидом, похоронила ее заживо, это некогда особенное место было запятнано их капающей, стонущей любовью. Она решила, что ей следовало найти новое место, но по какой-то причине не могла отказаться от этого. Это означало бы, что радость действительно умерла.

Соскочив с качелей, Лори стряхнула пыль с джинсов. Мертвые листья хрустели под ее сапогами, когда она шла по краю обрыва, не отрывая взгляда от стремительной воды. Сегодня ручей был живым, разбухшим от дождя. Ручей, вытекающий из него, был шире, чем когда-либо, а круглое русло, по которому они плыли, вихрилось, как пылевой дьявол. Она представила, как плывет по воде, оставляя позади себя печаль сегодняшнего дня, словно пепел. Когда-нибудь у нее будет своя машина, чтобы уехать, своя квартира, чтобы начать новую жизнь. Но до восемнадцатилетия оставалось еще три года. Это время было жестокой вечностью.

В зарослях послышался шорох, Лори вздрогнула и посмотрела вверх. Кто-то пробирался через скопление мертвых кустов, направляясь к ней. Она подумала о медведях и самцах рыси или койотах. Только когда она увидела лицо сестры, она смогла снова дышать. Эбби была одета гораздо теплее, чем Лори. Ее длинное зимнее пальто было плотно натянуто, руки засунуты в карманы, щеки порозовели от холода. Лори подумала, не выглядит ли она так же. Почему-то она не чувствовала холода, даже на краю обрыва, где ветерок не утихал ни на секунду.

Эбби вышла на поляну. Ее глаза были как льдинки - влажные и голубые, как у их матери, голубые, как июньское небо. В них не было и следа счастья. Они стали почти такими же темными, как у Пита, ожесточившись от всего, что произошло. Казалось, они стали еще темнее, притупленные чем-то, зарытым глубоко внутри.

Эбби остановилась в нескольких футах от Лори, и тучи разразились громом - надвигалась гроза. Эбби еще плотнее натянула пальто, как защитное одеяло. На этот раз, когда Лори встретилась с ней взглядом, Эбби не могла долго смотреть на нее. Она прикусила нижнюю губу и опустила голову.

Голос Лори прозвучал чуть громче шепота.

- Эбби?

Ее сестра выглядела как тень самой себя прежней. Что-то очень важное оборвалось в ней, что-то жизненно необходимое, как биение сердца.

- Эбби?

- Не надо.

Лори сделала паузу.

- Не надо что?

Но Эбби не ответила. Ее волосы выбились из-под капюшона, и она не убрала их, когда они начали развеваться перед ее лицом.

- Я знаю, - сказала Эбби.

Лори тяжело сглотнула.

"Ох, нет. Она видела меня. Она видела меня, когда занималась сексом с Дэвидом".

- Я... - Но Лори не смогла найти слов, чтобы защитить себя. - Я...

- Что не так с тобой?

Лори скрестила руки.

- Эй...

- Как ты могла сделать подобное? Он же не виноват. Ты должна была понимать, чем это все может закончиться.

По шее Лори поднималось тепло. Понимать? Так вот что думала о ней ее сестра? Что она должна была понимать, что Дэвид никогда не захочет иметь ничего общего с такой жалкой, маленькой девственницей, как она? И это была не его вина, что Эбби нравилась ему больше? Почему? Потому что Эбби была красавицей, очаровашкой, девушкой мечты, о которой думал каждый школьник, когда по радио звучали песни о любви? Эбби говорила, что Лори недостойна заполучить хорошего парня, тем более Дэвида. Она говорила, что в ней нет того что есть у Эбби.

- Иди к черту, Эбби! Ты ничего не знаешь!

Ее сестра недоверчиво моргнула. Лори удивила их обеих. Она редко ругалась и никогда так не противостояла сестре. Думала, что никогда и не будет. Похоже, у Эбби было такое же предвзятое мнение.

- Я знаю, - сказала Эбби. - Я все знаю, Лори. Я видела тебя...

- Ты все знаешь. Да, это вся ты, не так ли, Эбби? Ты глупая всезнайка. Ты просто лучшая во всем, не так ли? Наверное, поэтому ты всегда добиваешься своего. Вот почему ты получила Дэвида, да? Потому что ты такая идеальная!

Эбби моргнула.

- Дэвид? О чем ты, бл*ть, вообще говоришь?

- Я любила его! Ты знала, что любила, но все равно забрала его. - Лори пыталась говорить, борясь с комком, поднимавшимся в горле. - Ты могла получить любого мальчика, какого захочешь, а тебе пришлось забрать единственного мальчика, от которого я была без ума.

- Боже. Да, я с тобой не об этом разговариваю.

- Дело в том, что ты лучше меня. Ну, я тоже могу быть хороша в чем-то, чего ты не знаешь. Я тоже нравлюсь Дэвиду. Может, не настолько, чтобы трахаться со мной здесь, в лесу, как пара животных, но...

- Лори, хватит.

- Тебе нравится, когда тебя трахают в грязи? Как собаку?

Эбби шагнула вперед так быстро, что Лори не успела ничего сделать, только вздрогнуть. Она взяла фланелевую ткань куртки Лори в кулаки и притянула ее к себе.

- А как же ты, Лори? Неужто тебе так сильно нравиться трахаться с собственным братом?

Земля под ногами Лори превратилась в зыбучий песок.

Ее тело задрожало, как от ударами тока, страх сковал ее, паника поднялась волнами жара.

- Что, что?

- Ты видела меня и Дэвида, да? А я видела тебя... тебя и Пити. - Слова Эбби выходили так, словно она глотала рвотные массы. - Ты омерзительна. Он всего лишь мальчишка... твой брат! Твой младший брат!

Лори покачнулась, чувствуя, что теряла сознание. Она приветствовала возможность потерять его, спастись любым способом. Если она заснет, то, возможно, проснувшись, обнаружит, что все это было лишь страшным сном. Эбби не могла знать о ней и Пите. Это разрушало все. Ее мир и так уже лишился всех красок, а теперь ему грозила опасность разлететься на осколки от прежней сущности, и тогда его уже невозможно будет собрать воедино. Если ее сестра знает... тогда...

- Ты должна признаться им, - сказала Эбби.

Теперь Лори действительно почувствовала холод.

- Н-н-нет.

- Психолог не сможет помочь Пити, если он не знает корень его проблемы. Он болен, Эбби, болен из-за того, что ты сделала. Ты должна рассказать маме и...

- Нет!

- Папе. Слушай, мы можем сделать это вместе. Я буду рядом, чтобы помочь тебе.

Лори поднесла руки к лицу.

- Нет! Нет! Нет!

- Лори, ты должна.

Она отстранилась от Эбби и подошла к качелям, сжала веревку обеими руками, прислонилась к ней лбом и смотрела, как поток уносит мертвые листья, мертвые жизни, мертвые мечты. Ветер усилился, заставляя воду биться сильнее о камни внизу.

Почувствовала присутствие Эбби позади себя.

Когда сестра схватила ее за плечо, внутри Лори вспыхнул огонь, страх и гнев стали вулканическими. Она вертелась, визжала и ругалась, размахивая руками. Эбби попыталась обхватить Лори руками, чтобы не дать ей вырваться, но та с яростью набросилась на нее, отбросив от себя.

Эбби, спотыкаясь, попятилась назад, к краю обрыва.

Лори увидела в глазах сестры что-то такое, чего не замечала с тех пор, как они были детьми. С тех пор как Эбби стала счастливым, красивым подростком, у ног которого лежал весь мир, ей не приходилось ни о чем беспокоиться. Но сейчас, когда она боролась у края, ее глаза ожили, белки их засверкали. Ее рот открылся, и она раскинула руки в стороны, пытаясь восстановить равновесие.

На Лори внезапно снизошло спокойствие. Видя, как ужас ползет по лицу ее старшей сестры, Лори почувствовала себя не в своей тарелке. Там был такой страх. Лори нравилось наблюдать за этим. Это означало, что Эбби все-таки не была несгибаемой. Красота и популярность не могли ей помочь. Ее удача просто закончилась, и это было чертовски вовремя.

Эбби пыталась говорить, но не могла найти голос, и хотя ее колебания длились всего несколько секунд. Для Лори этот момент казался затянувшимся, время остановилось, чтобы она могла насладиться каждой секундой. Она так долго ждала, чтобы увидеть неудачу своей сестры. Это выравнивало их положение. И когда Эбби не смогла справиться, она потянулась к Лори в последней попытке избежать своей участи.

Лори подняла одну руку, но только для того, чтобы помахать ей на прощание.

Река менялась.

Вода из зеленой превратилась в мутно-фиолетовую. А сейчас и подавно в неестественно бордовую. Когда Лори выглянула за борт лодки, вода медленно текла, больше похожая на масло, чем на жидкость. Камешки и веточки разлетались по илу, как смерть галактики. Она снова посмотрела на Базза. Он сделал еще один глоток из своей фляжки. За последние несколько часов мужчина слишком много наезжал на нее, и она едва ли могла выносить его. Поездка прошла без происшествий, и теперь они двигались медленнее, опасаясь скоплений камней. Здесь река становилась уже, деревья по обе стороны смыкались, окутывая все покровом темноты. День выдался по-зимнему скверным, и в воздухе висел тонкий туман, усугубляя их страдания.

Эбби свернулась калачиком и положила голову на бедро Лори. Ее глаза были закрыты, но Лори не была уверена, спит ли она. Базз еще не был явно пьян, но слова он начал произносить невнятно.

- Впереди река станет только хуже. Дальше не просто скалы, а пороги. Моя лодка с ними не справится.

Лори кивнула, но ничего не сказала. Они должны были продолжать, но уже видела, о чем говорил Базз. Даже здесь было больше камней, а впереди - их ждали пороги. И вода все еще менялась.

- Почему она стала так выглядеть? - спросила она.

- Выглядеть как?

- Вода, она выглядит красной.

- Красной?

- Да, она стала темно-красной. - Лори указала туда, где бушевал поток, алый сироп. - Разве вы не видите этого?

Базз прищурился.

- Черт. Мои гляделки уже не так хороши, как раньше. Плюс я немного дальтоник, знаешь ли.

Слева от них в лесу послышался шорох, и когда Лори обернулась, чтобы посмотреть, ее обдало промозглым холодом. Температура опустилась, как невидимый туман, заставив ее вздрогнуть. Наклонившись в направлении звука, она увидела, как что-то бледное и гибкое пробирается сквозь черную чащу. Кусты ежевики треснули и затрещали, когда существо метнулось за их укрытие. Лори подумала, что это, должно быть, было дикое животное, пока она не заметила бледные человеческие ноги, пробирающиеся сквозь кусты.

- Эй! - позвала она.

Шаги исчезли в шорохе опавших листьев. Кто бы это ни был, он убежал.

- Эй! Кто там?

- Что ты делаешь? - спросил Базз. - Там никого нет.

- Я видела человека на берегу.

Базз вздохнул.

- Ты ничего и никого не видела. Ты просто пытаешься найти причину остаться здесь, когда я сказал тебе, что мы не можем продолжать плыть вверх по этой реке...

Легкий, трепещущий смех донесся из леса, как музыка, - смех маленького мальчика. Все тело Лори напряглось. Позади нее Базз замолчал.

Эбби пошевелилась.

- Пити?

Грудь Лори втянулась внутрь. Хотя раньше ее никогда не укачивало, сейчас она почувствовала, как ее охватывает ужасная тошнота. Она высвободилась из-под веса Эбби, изо всех сил пытаясь ухватиться руками за край лодки, чтобы вытянуть голову. Она крепко зажмурилась, борясь с волной, но, поняв, что бороться с ней бесполезно, снова открыла глаза и посмотрела на реку внизу, реку цвета крови.

Лори поймала свое отражение. Ее лицо было красной маской смерти, искаженной болезнью, состаренной этим отвратительным чувством страха. Она чувствовала себя так, словно ее вот-вот вырвет всеми внутренностями, выпотрошив себя одним жестоким рывком. Но когда она, наконец, начала пытаться рвотные позывы, были сухими, и в некотором смысле это было еще хуже. Ее тело содрогнулось, проступили вены, но она ничего не произвела.

Детский смех отражался от гор, как пение птиц, и звучал невыносимо невинно. Лори закрыла глаза, как будто это могло помочь ей не слышать потерянной радости своего брата. Измученная, она прислонилась всем телом к краю лодки, и небольшая волна окатила ее руку, свисавшую с борта.

Вода была теплой.

Она отдернула руку, чтобы увидеть кровь, стекающую по предплечью, как будто она порезала запястье. Базз наклонился к ней, пристально глядя.

- Я лучше вижу цвета вблизи.

Он наклонился и провел рукой по воде. Когда он вытащил ее, цвет был таким же резким, как красные чернила.

- Вы чувствуете ее запах? - спросила Лори. - Она пахнет как... медь.

Базз кивнул.

- Я думаю, нам пора возвращаться.

- Базз...

Лицо старика стало надгробно-серым. Его глаза метались туда-сюда, как будто что-то подкрадывалось к нему.

Глаза Эбби распахнулись.

- Сисси...

- Мы не можем повернуть назад сейчас, Базз. Пожалуйста, мы должны...

- Смотри сюда, - сказал он, протягивая руку. - Это не запах меди... Это запах крови.

Лори не могла отрицать, как пахла река, но и поверить в это тоже не могла.

- Может быть, мы во что-то врезались.

Базз покачал головой и взялся за весло.

- Это не что-то в реке. Это и есть река!

- Может быть, тот мальчик вылил что-то в воду.

Но Базз не слушал. Разворачивая лодку, он бормотал беззвучные молитвы.

- О, Хэтти. Присматривай за мной, дорогая. Я никогда в нее не верил.

- Не верил во что?

- В Кровавую реку, - сказал он, широко раскрыв глаза. - Говорят, Речной Человек живет там, где река превращается в кровь. Но я уже поднимался сюда раньше! Вода никогда здесь так не выглядела!

Он вытер руку о брюки, испачкав их.

- У тебя кровь на штанцах, - сказала Эбби.

Базз уставился на Эбби так, словно был удивлен, что она вообще может разговаривать.

- Это не моя кровь, милая.

- Но у тебя пойдет кровь.

Базз отвел взгляд.

- Тебе лучше не говорить сейчас таких вещей.

- Старики так легко истекают кровью.

Он начал грести, двигаясь быстрее, чем, по мнению Лори, были способны его старые кости. Она перегнулась через Эбби и схватилась за весло, но Базз не останавливался.

- Кровавой реки не может быть на самом деле, - сказала она. - Это, наверное, из-за кораллов, или грязи, или еще чего-нибудь.

- Кровавая река... так мне рассказывали...

- Ну, если люди так говорили, то может быть, это был просто драматический способ сказать, что река течет кровью рядом с тем местом, где он живет. Это означает, что мы близки к цели. Речной Человек должен быть где-то здесь, верно?

Базз покачал головой, словно пытаясь выбить из нее что-то.

- Мы зашли так далеко, - сказала Лори. - Мы не можем повернуть сейчас назад.

- Дальше я не поплыву.

Он продолжал грести.

Она схватилась за весло обеими руками.

- Прекрати.

Базз стряхнул ее с себя.

- Черт возьми, женщина! Разве ты не видишь, что мы лезем прямо в логово дьявола!

Лори снова схватилась за весло, упираясь плечом в грудь Базза. Почти пьяный, он потерял равновесие и выронил его. Лодка закачалась, посылая кровавые волны через борта.

Эбби хихикнула.

- Лодка истекает кровью, Сисси.

Лори поскользнулась на скользкой красной жидкости.

Это кровь.

Она посмотрела вверх по реке. Извилистый поток крови просачивался сквозь каменные щели и катился под упавшими ветвями, унося с собой мертвые листья цвета огня. Они пролетели мимо лодки и затрепетали в воздухе, как горящие угли, и когда Лори смотрела, как они поднимаются в небо, за завесой грозовых облаков мелькнула быстрая вспышка розовой молнии. Эбби рассмеялась и захлопала в ладоши. Лори повернулась к ней, холод пронзил ее изнутри. Глаза Эбби были такими темными, что ее белки казались космической тьмой. Ее губы были искривлены, волосы прилипли к голове. Она выглядела больной, невменяемой, одержимой.

- Мы пошли найти Речного человека, - сказала она. - И он нас ждет.

Базз снова вскочил.

- Мы должны убираться отсюда к чертовой матери!

Они были слишком близко. Лори чувствовала это. Дело было во внезапном распространении холодного воздуха и температуре ее тела. Она чувствовала его запах поверх бурлящей внизу крови. Здесь была энергия, мрачная и порочная, та же интенсивная аура, которая окружала мужчину, которого, как она теперь знала, она желала. Эдмунд Кокс пронесся сквозь пространство и время в черной сфере энергии. Когда вы были в присутствии этого человека, гравитация всего, что он сделал, притягивала вас с силой планеты газового гиганта. И здесь, в этой кровавой реке, она могла чувствовать ту же самую тьму, насыщенную и органичную, пульсирующую, как новорожденное сердце.

Теперь она была так близко.

Когда Базз снова потянулся к веслу, Лори ударила его.

- Мы не вернемся!

Лодка затряслась, когда Лори бросилась на старика, а Эбби юркнула за ними, наблюдая за их потасовкой огромными глазами. Лори ударила Базза кулаком в рот, и он толкнул ее так сильно, что она чуть не свалилась за борт, едва успев ухватиться за сиденье. Старик схватил весло, оскалив зубы, его лицо исказилось от гнева. Он встал на колени и высоко поднял весло.

- Я не хочу этого делать, но...

Молния расколола небо, и когда вспышка закончилась, мир окрасился в красный цвет, небо стало отражением реки. Теперь во всем было только два оттенка - малиновый и темный. Базз посмотрел вверх. Лори тоже застыла, загипнотизированная. Лес напомнил ей о темной комнате, в которой она когда-то проявляла пленку, прежде чем отказалась от затеи быть фотографом. Красный был глубоким и бескомпромиссным, не позволяя никаким другим цветам проскользнуть мимо него. Весь мир казался потусторонним.

Но весло все еще было у Базза.

- Черт, - пробормотал он.

Он скорчил гримасу Лори, и она потянулась к своей сумке, пытаясь вспомнить, в какой карман положила перечный баллончик. Судя по вспышке в его глазах, он, должно быть, понял, что она собирается достать оружие. Весло поднялось еще выше.

- Женщина, не заставляй меня...

Раздался щелкающий звук, очень похожий на удар яйца об пол - треск!

Базз замер. Его глаза закатились, а челюсть отвисла. Струйка крови вытекла из его макушки и потекла по переносице, а затем превратилась в непрерывный поток.

- Ох, Хэтти...

Он упал на Лори, и из того что она смогла увидеть была Эбби, скорчившаяся позади старика, с окровавленным костылем в руках.

Когда Базз ослабил хватку, весло с плеском упало в реку. Лори вскрикнула.

- Нет!

Базз был слишком тяжелым, чтобы она успела оттолкнуться и схватиться за весло. Оно унеслось прочь по бурлящей воде, как множество осенних листьев, ушедших навсегда. Лори высвободилась из-под тела старика. Она могла только надеяться, что он все еще жив, и мотора лодки будет достаточно, чтобы доставить их туда, куда им нужно, и обратно. Она положила руки ему на голову и приподняла ее.

- Базз?

Он был совершенно обмякшим. Его глаза были наполовину закрыты, веки не дрогнули, когда она встряхнула его. Когда он наклонил к ней голову, она увидела, как сильно Эбби ударила его. Его череп был расколот посередине, ткань была содрана сегментами, обнажив вдавленную кость. Она с трудом могла поверить, что ее слабая, искалеченная сестра могла нанести такой сокрушительный удар.

- Я сказала ему, - сказала Эбби.

- Что?

- Я сказал ему, что у него пойдет кровь.

Лори с трудом сглотнула.

- Эбби? Что на тебя нашло?

Но Лори уже знала. Это был этот лес, эта река. Это была сама природа их поисков. Лори почувствовала здесь зловещую энергию, и Эбби, должно быть, тоже ее почувствовала, но она реагировала на это по-своему. Ее разум не работал нормально. Он сбивался с пути и иногда надолго терялся.

- Он мертв? - спросила Эбби с тупым любопытством, не выказывая никакого беспокойства.

Лори приложила кончики пальцев к горлу Базза, не нащупав пульса. Она взяла его за запястье, зная, что результат будет тот же. Ее руки дрожали, когда она отстранилась.

- О, Эбби...

Но больше сказать ей было нечего.

Эбби остановила старика. Она спасла Сисси. Однако это не заставило ее чувствовать себя хорошо. Сейчас она почти ничего не чувствовала. Ее охватили оцепенение, тупость и скука. Не так, как сегодня, когда она боялась, что Сисси оставит ее, или когда она была зла на Сисси, сама не зная почему. Тогда ей приходилось говорить плохие вещи, непристойные вещи. Даже слово на букву “х”. Она подумала, что это было довольно забавно, но в некотором роде забавно злобно.

Но это то, чего хотела Сисси. Чтобы трахнуть ее нового парня. Эбби тоже помнила, как трахалась. Когда-то внутри нее был мальчик. Теперь она даже могла вспомнить его имя. Дэвид. Мальчик из далекого прошлого, еще до перемен. Но все это было очень мило, то, что она запомнила. Она не знала, почему он ушел, но подозревала, что он, должно быть, разозлил Сисси. Эбби не знала почему. Она просто знала, что это так. Эбби также теперь знала, что когда-то она была намного лучше Сисси. Река только что напомнила ей об этом.

Река напоминала ей о многих вещах.

Разобраться с двигателем было достаточно легко. Хотя он был упрямым, Лори все же смогла завести его и направила лодку к мягкому склону у кромки реки, выключив его, когда они приблизились к берегу. Лодка дрейфовала сквозь красный ад, в который превратился Киллен, плывя медленно, как корабль-призрак.

Она все еще пыталась осознать, что происходит. Было легче сосредоточиться на убийстве, совершенном ее сестрой, чем выяснять, что происходит в этих лесах. Как ни странно, убийство заставило ее сосредоточиться на реальности.

Они должны были избавиться от тела. Она предположила, что лучше всего было бы похоронить Базза, но это означало бы, что им придется тащить его тело в лес. Это была бы, тяжелая борьба. Земля была слишком скудной для этого. Но она не могла смириться с мыслью отправить его куда-нибудь еще. Она не хотела, чтобы тело находилось с ними в лодке ни на секунду дольше.

И она не была уверена, что чувствует по поводу стойкого поведения Эбби. В некотором смысле, это было облегчением, что она не впала в истерику, потому что это облегчало управление ситуацией, но, по крайней мере, если бы она волновалась, она казалась бы немного нормальной, или, по крайней мере, то, что было нормальным для Эбби. Единственное, что она делала, - это гладила свою кроличью лапку. По крайней мере, ее глаза снова стали человеческими. Они все еще были темными, но уже не такими зловещими, какими были, когда река впервые превратилась в кровь. Лори пыталась убедить себя, что это всего лишь игра света, иллюзия, вызванная внезапным покраснением, но даже само покраснение казалось галлюцинацией. Ей становилось все труднее доверять собственным глазам.

Впереди лежал берег черной грязи, достаточно большой, чтобы причалить к нему лодку, но Лори не хотела подходить слишком близко. Все, что потребовалось бы, - это один скрытый камень, чтобы вырвать брюхо лодки из-под них, и тогда они застрянут в этом лесу, потерявшись в кошмаре, который они создали. Если бы они могли просто вывести лодку на мелководье, ей не пришлось бы беспокоиться о том, что их унесет течением, если лодка накрениться, когда они будут выбрасывать тело Базза за борт. Они тянулись вдоль берега, и когда земля изогнулась, вода успокоилась. Лодка дрейфовала в удобном штопоре.

Лори посмотрела на свою сестру.

- Тебе придется мне помочь.

- Я пыталась...

- Что ты имеешь в виду?

- Я пыталась помочь, Сисси. Но тебе не нужна была моя помощь.

Лори вздохнула. Ее нервы были слишком напряжены, чтобы терпеть глупости Эбби.

- Эбби, просто помоги мне поднять Базза и...

- Мы могли бы пойти к маме и папе вместе. Это то, что я хотела сделать, помнишь?

Болезненная дрожь пробежала по телу Лори.

- Эбби...

- Ты хочешь выкинуть Базза в воду.

Лори не смогла ответить. Когда она открыла рот, вырвался лишь глухой стон.

- Сисси любит сталкивать людей в воду. От нее вода становится красной.

Слезы навернулись на глаза Лори; лицо Эбби оставалось непроницаемым. Она не произносила эти слова вслух, с ничего не выражающим лицом, как будто она зачитывала адрес или номер телефона.

Как много она помнит?

Даже если Эбби не могла собрать достаточно кусочков воедино, чтобы завершить воспоминание, в нем был какой-то намек, какое-то маленькое окно, которое открылось в ее сознании, давая скрытый вид на прошлое. После падения она несколько дней находилась в коме, а очнувшись, едва смогла сказать им, кто она такая. Она ничего не помнила о несчастном случае, поэтому Лори придумала историю о том, что качели порвались, когда Эбби каталась на них. Она даже нашла время, чтобы взобраться на дерево и сорвать заплесневелую веревку - задача не из легких - и сбросить качели на камни, где лежало искалеченное тело ее сестры, ее кровь окрасила отверстие для купания в цвет раскрывающейся розы. Никто никогда не сомневался в ее истории, и Эбби не помнила правды.

Это были ужасы, которые Лори никогда не могла похоронить достаточно глубоко внутри себя, чтобы не всплыть на поверхность, но она была уверена, что это были только ее воспоминания. После смерти Пита и психического расстройства Эбби в результате ее травмы никто не знал обо всех ужасных вещах, которые она совершила. Это был ее личный ад, которым она могла поделиться только в интимной беседе с мужчиной, которого она полюбила, и только для того, чтобы показать ему, что он не был злым, что он просто действовал по зловещим побуждениям, как и она. В конце концов, Лори не обманывала его. Она желала его в своем подсознании, мысленно маскируя свою растущую любовь под простое действие, чтобы завоевать доверие Эдмунда. Так что их близость была такой же реальной, как и их прежняя жестокость.

Весь мир был виноват.

- Эбби... мы должны выкинуть его из лодки.

Ее сестра кивнула.

- Ему не нужно видеть Речного человека. Больше нет.

Лори сунула руку под труп, подвинув Базза к краю. Эбби взяла его за ноги.

- Кому из них везет больше, Сисси?

- Что?

- Ступни. Которая из них счастливая?

Лори хмыкнула, перенося вес мертвеца. Эбби положила одну ногу Базза на нос, развязывая шнурки на его ботинке. Он был изношен и соскользнул прямо с ноги трупа.

- Эта, - сказала Эбби. - Она счастливая, прямо как у моего кролика.

- Толкай!

- Могу я взять ее?

- Взять что?

- Я хочу забрать его ступню. На удачу.

Лори крепко зажмурилась и надавила, не в силах дать сестре ответ. Давление гремело в ее голове. Она приподнялась, повернувшись спиной, отталкиваясь бедрами, и лодка угрожала перевернуться. Лори закричала от отчаяния. Когда она снова открыла глаза, Эбби смотрела на нее, склонив голову набок, как прислушивающаяся собака.

- О, хорошо, - сказала Эбби.

Она оттолкнула ногу, перекинув ногу через край, а затем подняла другую. Вместе они выбросили тело за борт. Базз брызнул во вспышке красного, тело закачалось в этом неподвижном углублении реки, прежде чем поплыть назад навстречу течению. Лори подумала, не следовало ли им придавить его камнями, чтобы он опустился на дно. Теперь было слишком поздно; слишком поздно для многих вещей. Наблюдая, как он дрейфует в длинное горло реки, новый страх охватил Лори.

"Неужели я потерпела неудачу?"

Это чувство было внезапным, но абсолютным. Неудача - этот старый, друг.

Единственный мужчина, который понимал ее, был убийцей. Она приехала сюда, чтобы доказать ему свою верность. Теперь она смотрела, как уплывает мертвое тело, но убийство совершила не она. Эбби сделала это.

Эбби.

Это всегда была Эбби. Даже сейчас, когда она была слабоумной, она все равно была лучше, чем Лори. Эбби убила Базза не в попытке спасти Лори, а чтобы отнять у нее что-то. Убийство сделало Эбби больше похожей на Эдмунда, чем Лори. Они разделили то, что большинству людей никогда не довелось испытать, и маленькая сучка даже сказала, что может забрать у нее Эдмунда, точно так же, как она забрала Дэвида. Выполнит ли она свою угрозу? Если бы Лори убила Базза, она укрепила бы более глубокую связь с мужчиной, которого любила. Она могла бы сказать, что сделала это только для того, чтобы быть ближе к нему, и если бы она подумала об этом, пока не стало слишком поздно, это было бы правдой. Она думала, что жестоких поступков ее прошлого будет достаточно, чтобы доказать Эдмунду, что она разделяет его внутреннюю тьму, понимает ее. Она позволила своей сестре упасть со скалы. Она воспользовалась своим младшим братом. Эти действия разрушили ее семью. Они могли быть незначительными по сравнению с разрыванием невинных людей на куски, как это делал Эдмунд, но это были самые темные уголки души Лори. То, что она сделала в юности, отравило ее взрослую жизнь, точно так же, как то, что сделал Эдмунд, разрушило для него все шансы на будущее. Она верила, что это придавало им особое единство. Теперь она поняла, что этого было недостаточно.

Что, если Нико уже убила ради него?

Она уже взяла верх, будучи азиаткой. Подняла ли она свою преданность на новый уровень? Лори едва знала эту женщину, но почему-то сомневалась, что Нико способна на убийство. И все же это была ужасная мысль.

С другой стороны, Лори тоже не думала, что сама сможет хладнокровно убить кого ни будь. Она никогда не была жестокой, и хотя она позволила Эбби упасть со скалы, это было в момент завистливой ярости, и, кроме того, тогда она была просто глупым подростком. Она не подумала о последствиях, позволив своей сестре скатиться с этих зазубренных, ломающих кости камней. В то время все, чего она хотела, - это отомстить и держать рот Эбби на замке. Она почти сразу же пожалела об этом, и это преследовало Лори всю ее жизнь. Она не могла собраться с духом, чтобы совершить убийство. Этого просто не было в ее крови.

Лори,

Когда я был ребенком, мой дядя Зак стал мне лучшим другом. Именно он научил меня всему необходимому: пользоваться оружием и инструментами, снимать шкуры с животных, пить самогон и обращению с женщинами.

Ты спрашивала меня, почему азиатки. Это из-за Зака.

Он служил во Вьетнаме. Мама всегда говорила, что после службы он никогда больше не был прежним. Дядя много рассказывал мне о своем пребывании там. Говорил, что сначала ему было страшно, но потом он научился получать удовольствие, убивая гуков[1]. Говорил, что это было похоже на секс. Как только убьешь первого, потом не можешь дождаться, чтобы убить следующего. Ха-ха.

Дядя показал мне фотографии, которые сделал сам, где он и еще один солдат насиловали женщин-гуков, некоторые из них были еще детьми. Это было первое порно, которое я увидел, и он разрешил мне забрать их. Он показал мне фотографии того, что они с его приятелем сделали с гуками, когда закончили трахать их. Фотографии того, как мой дядя колол и пытал этих тощих сучек, отрезал им сиськи, пока они были еще живы. Вырезал киски. На этих фотографиях он ухмылялся, как ребенок в Диснейленде. Выглядел счастливее, чем я когда-либо видел его в реальной жизни.

У него были и другие фотографии, на которых мертвых гуков складывали в кучи и поджигали. Горящие деревни. Отрубленные головы на палках и части тел, разбросанные повсюду. У него даже были фотографии, где он трахал отрезанные головы. Эти я тоже забрал.

У меня не было порно журналов. Зак сказал мне, что они полное дерьмо. Сказал, что его фотографии лучше, потому что в "Плейбое" они не показывают ничего хорошего. И когда я наконец увидел журнал с обнаженкой, я понял, насколько он был прав. Они скучные и не позволяли увидеть женщину изнутри, а фотографии дяди Зака позволяли и даже больше.

Когда я был маленьким, то единственных голых женщин, которых я видел, были долбаные гуки, где их насиловали и убивали. Доктора сказали, что это вызвало у меня фетиш. Мне не нужны ни блондинки, ни рыжие. Мне нужны темные волосы, маленькие тела и раскосые глаза. И я хочу трахать их так, как показал мне дядя Зак.

Однажды Зака упекли в психушку после того, как он выстрелил в голову своей подруге из ружья. Ей снесло половину лица. Я знаю, потому что видел это. Мы готовили мясо на заднем дворе его хижины на реке, и они начали о чем-то спорить. Не знаю, о чем. Неважно, бл*ть. Важно то, что я кончил в штаны, когда он выстрелил в нее, даже не прикоснувшись к себе. Это было сексуально и красиво. Я аплодировал, когда он это сделал, будто был на рок-концерте. Я не чувствовал страха, совсем. Знал, что он не причинит мне вреда. Дядя любил меня как младшего брата. И я тоже любил его, даже если он был сумасшедшем.

Мне не разрешали навещать его в психушке. И его так и не выпустили из нее. Он умер там. Спокойно. Во сне. Наверное, видел сладкие сны о том, как насиловал и убивал косоглазых пиздюков на войне. Как настоящий мужчина.

Надеюсь, он смотрит на меня сейчас. Надеюсь, гордится тем, что я сделал.

Эдмунд.

Раздался звук, похожий на стук шин по мокрому гравию, а затем скрип ржавого металла. Потом раздались гитарные аккорды. Акустика отражалась от стен гор, как от дурных снов.

Слайд-гитара[2].

Даже сквозь рев реки Лори могла различить отчетливый звук. Музыка была блюзовой, скользкой и насыщенной, со зловещими нотками. В мелодии звучала угроза, ноты намеренно навевали страх. Это был не ловкий, отполированный Чикагский блюз, это был грязный, сырой, южный блюз, который играл Базз, единственная музыка, которую Лори смогла послушать по радио, когда они приехали в Киллен.

Лори посмотрела на корму лодки. Разве гитара Базза не была там минуту назад? Она не помнила, чтобы та упала за борт, но в какой-то момент это должно было произойти, либо во время драки, либо когда они с Эбби избавлялись от тела. Кто-то нашел гитару? Может быть, ребенок, который бегал по лесу, тот самый, который почти убедил ее, во всяком случае, на мгновение, что он Пит. Но он уже должен был быть далеко позади них. Нет, логичнее было предположить, что это была другая гитара, и кто-то другой играл на ней.

Затем раздался голос. Это был беззвучный стон, полный отчаяния. Вокал идеально вписывался в этот гитарный смертельный мотив, глубокий бас и мощный, как лавина, от которого у Лори по коже побежали мурашки. Она никогда раньше не слышала ничего подобного. Она посмотрела вверх, следуя за звуком.

И тут девушка увидела хижину.

Она стояла на вершине лесистого утеса, нависавшего над рекой, как коса, - темная деревенская лачуга, силуэтом выделявшаяся на фоне адского пейзажа. Из кривой трубы на крыше шел черный дым. Кто-то был дома.

Лори включила мотор. Сильное течение тянуло лодку вверх по реке, но она хотела добраться туда как можно быстрее. Кровавая вода расстилалась за ними, как огромная открытая рана. В этом участке реки плавали частицы органических веществ, куски мяса, похожие на оторванные куски человечины. Лори старалась не смотреть на них, но краем взгляда она узнавала в них - пальцы, ноги, головы и...

Лори вдруг подумала, не сошла ли с ума. Ей показалось, что она перешла в другое измерение ужаса и боли. Неужели умерла и попала в ад, сама того не осознавая? Неужели ее отправили куда-то страдать за все те гнусные поступки, которые она совершила? Она не верила в загробную жизнь и никогда не была суеверной. Но она также никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Кровавая река существовала в своей собственной безумной вселенной, а Речной человек был солнцем в ее центре.

Найдя безопасное место для причаливания, Лори выключила мотор и подняла лодку на петли, а затем направила нос в песок. Она не могла подвести их слишком близко к обрыву, потому что там не было берега, только ряды острых скал, выстроившихся, как гигантские черные зубы акулы. Им пришлось бы идти через лес. Если Эбби не сможет преодолеть подъем, она может остаться в лодке. Лори было все равно. Сейчас важно было только добраться до хижины. Она с полной уверенностью чувствовала, что наконец-то нашла Речного человека. Если она передаст ему ключ, то, возможно, не будет иметь значения, что она не убила Базза. Передача ключа должна была стать самым важным делом. В этом и была вся цель этого испытания.

- Нам придется подняться на этот холм, - сказала она сестре. - Он выглядит крутым. Может, тебе лучше остаться здесь.

Лицо Эбби погрустнело.

- Я тоже хочу увидеть Речного человека, Сисси.

- Там одни камни и кусты. Ты не сможешь пройти на костылях.

- Я смогу. Я не маленький ребенок, в которого ты меня превратила.

Слова Эбби заставили Лори отвернуться, не в силах смотреть ей в глаза.

- Хорошо. Тогда пойдем. Скоро стемнеет.

Они закрепили лодку, обвязав веревку вокруг белой ивы, торчавшей над берегом реки. В этом мире она была розовой, а ее узлы выглядели как язвы. Присмотревшись, Лори поняла, что они кровоточили. Она посмотрела на окружающий лес. Кровь стекала с мертвых ветвей и просачивалась сквозь щели между камнями. Лори вздрогнула, но не отступила.

Не зная, как долго их не будет и что им может понадобиться, они собрали свои рюкзаки, Лори пристегнула перцовый баллончик к поясу. Эбби оставила свои костыли, как бы доказывая свою правоту, но Лори пристегнула их к своему рюкзаку, прежде чем надеть их на плечи. Если уж на то пошло, она не собиралась оставлять после себя орудие убийства.

Войти в лес было проще простого. Здесь была только рыхлая грязь и умирающий кустарник. Но дальше была каменистая, гористая местность, усеянная поваленными деревьями и обломками. Никаких тропинок, только густые, непроходимые заросли. Здесь лес был скорее черным, чем красным, а на ветвях образовался холодный слой инея. Позади сестер лодка покачивалась на волнах, словно махая на прощание, словно они отправлялись туда, откуда, возможно, никогда не вернутся.

К удивлению Лори, Эбби умудрялась карабкаться по камням, но при этом приседала, так что могла пользоваться и руками. Это сделало путь намного медленнее, чем если бы Лори пошла сама. Теперь от этого было никуда не деться - они будут здесь до ночи, если в этом красном измерении вообще наступала ночь. Завтра она может опоздать на работу. Она взяла всего два дня выходных из своего обычного графика, составлявшего шесть дней в неделю. А поскольку в Киллене практически нет сотовой связи, она не сможет даже позвонить и взять больничный. У них не было укрытия, если снова пойдет дождь - интересно, а это будет кровавый дождь? - и, что еще хуже, у них заканчивалась еда.

Лори стояла на вершине скалы и смотрела вниз на Эбби. Тело ее сестры было напряжено от усилий, но на ее лице не было никаких признаков стресса. Она казалась отстраненной, как будто ее разум был полностью отрешен от того, что делало ее тело.

"Я не должна была брать ее с собой. Мне стоило нанять няню. Сестра говорит, что она больше не была ребенком, но это именно то, чем она является. Я не могу оставить ее одну, ей всегда нужен присмотр, чтобы она не упала или не засунула язык в розетку. Из-за нее я никогда никуда не могу пойти. Неудивительно, что я искала друга по переписке. У меня не было возможности взять отпуск или хотя бы на свидание пойти. Даже на работу ходить из-за нее было чертовски сложно".

Долгие годы Лори чувствовала себя виноватой за то, что сломала Эбби, но с возрастом стало ясно, что это именно Эбби виновата в разрушенной жизни Лори. Именно тогда раздражение Лори по отношению к ней начало по-настоящему разгораться. Она часто задавалась вопросом, что было бы, если бы Эбби не выжила после того падения. Съедало бы ее чувство вины за это так же, как вина уничтожала Пита за инцест? Или ей было бы легче пережить это, если бы рядом не было Эбби, постоянно напоминающей, что Лори сделала? Может, возможность жить собственной жизнью компенсировала бы вечное чувство вины?

- Поторопись, - огрызнулась Лори.

- Я иду, Сисси.

Эбби перемахнула через очередной валун, но правая нога соскользнула, и она едва не упала, не удержавшись на скале. Лори даже не вздрогнула.

- Вот почему я сказала тебе остаться в ебаной лодке.

- Все хорошо, Сисси.

- Ты всю ночь будешь ползти до хижины.

- Я же сказала, что справлюсь!

Лори неожиданно для самой себя рассмеялась. Было так приятно чувствовать себя лучше Эбби хоть в чем-то. Все эти годы она была способна делать то, чего не могла ее сестра - ходить, говорить и думать, и все же чувство вины настолько омрачало, что девушка не осознавала своего превосходства. Власть перешла к ней много лет назад. Почему она так часто позволяла себе и, возможно, даже Эбби думать, что они все еще сохраняют ту же связь между сестрами, что и до великого падения? Была ли Лори настолько травмирована тем, как Эбби причинила ей боль и украла у нее Дэвида, всегда превосходя ее, когда они были детьми?

Теперь она смеялась, потому что это было достойно смеха. Эбби была калекой без друзей, не способной трахаться. Лори будет лучше ее до конца своих дней. Теперь Эбби никогда не сможет отнять у нее Эдмунда, сколько бы людей она ни убила. Еще сегодня опасность казалась такой реальной, а теперь казалась полным абсурдом.

- Хватит смеяться надо мной, Сисси! Это не смешно!

Но Лори ничего не могла с собой поделать; черт возьми, она и не хотела. Только когда Эбби достигла вершины холма, смех Лори перешел в хихиканье. Эбби поднялась на ноги сама, не попросив помощи у сестры, как это было бы обычно, и Лори это не волновало. Учитывая поведение Эбби на протяжении всей поездки, она ожидала, что та скажет что-нибудь обидное, но сестра выглядела слишком измотанной, чтобы сделать это. Она сгорбилась, ее руки были скручены, а кисти дрожали. Ее ноги согнулись в форме песочных часов.

"Такая жалкая", - подумала Лори. Но не произнесла этого вслух. Смех сказал достаточно. Поведение Эбби изменилось с тех пор, как они оказались в этом лесу. Лори говорила себе, что ее собственные изменения в поведении не связаны с этим, что на нее не влияет то, где они находятся. Впрочем, это не имело значения. Ее мысли о сестре были полностью оправданы. Они всегда были там, но были подавлены чувством вины, которое, как она теперь начала думать, она никогда не должна была чувствовать.

В кустах послышался шорох. Сестры осмотрели лес, Лори потянулась к баллончику на поясе. Раздался еще один шорох, и заросли прямо над ними покачнулись. Сердце Лори забилось в горле, когда бледные ноги появились снова, а вместе с ними раздался смех ее мертвого брата.

Эбби крикнула.

- Пити!

Она начала карабкаться вверх по склону с широкой улыбкой на лице. Впервые за этот день она снова стала прежней, той самой Эбби, которой была всю свою взрослую жизнь.

- Эбби, постой!

Но она ее не слушала. Была слишком взволнована.

- Пити, я так по тебе скучала!

Ноги снова исчезли в лесу, бледную плоть поглотила чернота горы.

- Эбби, это не... не... - Она все еще не могла заставить себя произнести его имя. - Мы не знаем, кто это!

Эбби растерянно оглянулась на нее.

- Это Пити, наш брат, Сисси. Разве ты не помнишь его?

- Это не он. Это не может быть он. Он... он умер.

- Но это то, чего я хотела.

Лори моргнула.

- Что?

- Мое желание! Я еще даже не сказала Речному человеку, какое у меня желание, а он уже исполнил его!

- Желание? Нет, Эбби, он не Джинн из бутылки. Он... он...

Но она не знала, кем он был.

- Я загадала желание, чтобы он вернул Пити. Я скучаю по нему, Сисси. Разве ты не скучаешь по нему?

Лори кивнула, но промолчала. Слишком знакомое чувство жжения гноилось в ее груди.

Раздался еще один шорох, на этот раз ближе, громче, звук срывающихся веток деревьев. Снова раздался мальчишеский смех.

- Тебе будет больно! - произнес голос Пита. Он не был угрожающим, казалось, просто пытался предупредить их.

Эбби запыхалась.

- Ради Бога, Пити, не будь ты таким трусом.

Тот летний день, так давно прошедший, снова нахлынул на Лори, далекое воспоминание воскресло в полном цвете. Именно в тот день Лори впервые заметила, каким хрупким может быть ее брат, и позже она будет пользоваться этой хрупкостью снова и снова.

- Нет! - кричал ее брат из кустов. - Я не буду этого делать!

Эбби повернулась к ней, её глаза были как разрытые могилы.

- Лори! Посади его на качели и дай пендаля!

Лори не могла в это поверить. Эбби, казалось, помнила каждое ее слово с того дня, а фигура в лесу передавала ей реплики Пита, воссоздавая их детство в макабрической пьесе.

- Покажись! - голос Лори эхом разнесся по горе. - Если ты наш брат, покажись!

Снова раздался смех.

- Тебе будет больно, Лори!

На этот раз это была угроза.

- Тебе будет очень больно! - сказал он. - Теперь твоя очередь, Лори! Твоя очередь страдать!

Эбби начала безумно аплодировать.

- Ты не наш брат! - крикнула Лори, надеясь убедить себя. - Наш брат давно умер!

- Мы не можем продолжать заниматься этим. Это неправильно, Лори. Это неправильно.

- Заткнись! - она стиснула зубы, борясь с подступающими слезами. - Просто заткнись!

- Я... Я не знаю... Мне страшно.

Она закрыла уши руками.

- Закрой свой поганый рот!

- Мы должны остановиться!

Лори бросилась в кустарник навстречу голосу. Она врезалась в клубок колючих кустов, и они потянули ее за одежду, задерживая ее, когда белая фигура проскользнула между деревьями, как туман. Тело было худое, но человеческое. У него было видно ребра, торчащие бедра, как бычьи рога. Он был не просто худым, а истощенным. Мальчик повернулся, чтобы только раз взглянуть на Лори, а затем исчез в черной завесе теней, и красный туман поплыл по тому месту, где он стоял мгновение назад.

- Я не виновата, - прошептала она.

Но это было неправдой.

И она это знала.

Глаза Пита впали. Синие вены выделялись на бледной коже. Он превратился в пугало прежнего человека, а трубки для кормления только способствовали продлению его самоуничтожения, заставляя получать искусственное питание, из-за которого он ходил в туалет жидкостью несколько раз в день. И всякий раз, когда за ним не наблюдали, он вынимал трубку.

- Мальчик ушел глубоко в себя, - сказал доктор Томпсон маме и папе.

Это был новый психиатр, который специализировался на трудных подростках с расстройствами питания. Посещение обычного терапевта не дало никаких результатов и даже не показало, что именно не так с Питом, поэтому теперь они подбирались к психиатрическим препаратам, когда удавалось заставить Пита их принять.

Мама больше не рыдала. Последние пару месяцев она плакала без остановки. Теперь казалось, что ее резервы иссякли. Она лишь тупо смотрела вдаль, как манекен, пока папа говорил, и Лори хотелось, чтобы мама снова зарыдала. Что угодно было лучше, чем это кататоническое состояние.

- Он вам что-нибудь рассказал? - спросил папа. - Хоть что-нибудь?

Лори уже несколько недель не принуждала Пита к сексу. Во-первых, он был слишком болен, а во-вторых, она испытывала ужасные угрызения совести, не только за то, что сделала с ним, но и за то, что сделала с их сестрой. Казалось несправедливым, что у ее родителей двое детей одновременно находятся в больнице, один выздоравливает после близкого к смерти состояния, а другой танцует со смертью.

Эбби была навсегда искалечена, как душевно, так и физически, но, не осознавая в полной мере всего того, что потеряла в результате падения, она часто пребывала в приподнятом настроении. Дочери, которую они знали и любили, больше не было, но благодаря ее позитиву маме и папе было легче находиться рядом с ней.

Пит, с другой стороны, был заперт под черной тучей, которая, как знала Лори, состояла из стыда и страха, которыми он никогда не делился. Он просто отказался от жизни и заканчивал ее самым мучительным образом для себя и всех, кто его любил. Лори было трудно не ненавидеть его за это, и она задавалась вопросом, испытывают ли ее родители такую же ненависть.

То, что делает Пит - это эгоизм! Он зашел слишком далеко с этой анорексией.

За несколько недель до того, как его положили в больницу, она перестала принуждать его к сексу. Он получил то, что хотел. Она полностью отступила. Почему этого было недостаточно? Почему он должен был продолжать наказывать всю семью, чтобы отомстить ей?

Потому что он младший, еще ребенок. Он всегда получал все поблажки, а Эбби получала всю свободу, в то время как средний ребенок Лори была забыта в этой суматохе.

Она поерзала на жестком пластиковом стуле и скрестила руки. Папа заметил ее недовольство и отлучился от врача. Он достал бумажник и дал ей пять долларов.

- Дорогая, почему бы тебе не спуститься в кафетерий и не купить себе что-нибудь. - Он принужденно улыбнулся, но потом, похоже, одумался. Он протянул ей еще одну пятерку. - Выбери что-нибудь еще в сувенирном магазине.

Лори встала.

- Спасибо, папа.

Она выскользнула из комнаты и шагнула в яркий, залитый светом коридор. Здесь пахло дезинфицирующим средством, рибофлавином, старухами и мочой. Вокруг нее тихо пищали аппараты. Медсестры в синих пижамах не обращали на нее внимания, пока она шла к лифту, думая о журналах, конфетах и безделушках, которые она присмотрела в сувенирном магазине. Она подумала о том, чтобы купить что-нибудь для Эбби, хотя бы для того, чтобы отвести от себя подозрения, но решила, что ей больше нужен брелок с лазерной указкой, хотя он ей и не пригодился. Может быть, она могла бы завести котенка, чтобы свести его с ума. Ее братья и сестры получали больше всего внимания от мамы и папы, но Лори достались сочувствие и заботу, так что о котенке не могло быть и речи.

Родители интересовались ее эмоциональным состоянием, но были слишком заняты своими делами, чтобы уделять время ей. По крайней мере, папа продолжал давать ей деньги. Иногда она чувствовала себя виноватой за то, что брала их, хотя и не знала почему, но было приятно иметь деньги, которые можно потратить вечером. В конце концов, она была подростком. Ходить по магазинам было у нее в крови. Эта мысль заставила ее усмехнуться, и медсестра с суровым лицом посмотрела на нее. Лори мгновенно почувствовала себя виноватой и уставилась на свои ноги.

Чтобы добраться до лифта, ей пришлось пройти мимо физиотерапевтического отделения. Она заметила сестру через длинную стену окон, отделявшую зал лечебной физкультуры от коридора. Там тоже было светло, но это был солнечный свет, мягкий и золотистый, в отличие от резкого света коридоров. Эбби стояла на чем-то вроде подиума с опорными брусьями по обеим сторонам, пытаясь идти, но безуспешно, пока тучный санитар помогал ей. Несмотря на все болты, которые были в нее вставлены, ноги Эбби казались совершенно бесполезными. Ее голова была обмотана свежим гипсом, отчего она выглядела лысой луковицей, но, по крайней мере, это скрывало некоторые её швы. Ее лицо было розовым от напряжения, и санитар напоминал ей, чтобы она не задерживала дыхание.

Наблюдая за изуродованными останками сестры, пытающейся заново научиться основам жизни, Лори подумала, что Дэвид не пришел навестить ее.

Они кремировали Пита за два дня до Рождества.

Это был первый день, когда Эбби покинула больницу после падения. Она все еще находилась в инвалидном кресле, но уже могла сама добираться до ванной. Ее восстановление шло медленно, но прогресс был достигнут. Была надежда, что она снова сможет ходить. Мама сказала, что это было единственное рождественское чудо, которое они получили в том году. Лори не знала, как к этому отнестись, но была рада, что мама хоть что-то сказала.

В начале недели состоялись похороны. Семья, друзья и дальние родственники, которых Лори видела только на свадьбах, вернулись в их жизнь на один скорбный день, а затем снова исчезли, оставив после себя стол с запеканками, лазаньей и открытками. Множество цветов завяли и погибли. Но только ближайшие родственники присутствовали на развеянии праха.

Отец попытался сказать несколько слов, но задохнулся от горя. Мама смотрела в лес, одурманенная печалью, которая, казалось, никогда не пройдет. Эбби погрузилась в уныние вместе с остальными членами семьи, но, похоже, не понимала, что происходит.

Желая облегчить страдания отца, Лори забрала у него урну.

- Прощай, Пити. Мы любим тебя.

Она высыпала брата на берег ручья, где они качались на качелях, парили в воздухе, плавали и играли под летним солнцем.

Из-под деревьев доносился мясной запах. Здесь они были мертвы, их ветви загибались вниз, как пальцы ведьмы, а длинные ногти были покрыты кровавыми сосульками. Запах был похож на аромат готовящейся говядины, только более мерзкий, будто в него добавили серу и фекалии. Лори подумала о дыме, который видела из хижины, и была уверена, что запах исходит именно оттуда.

- Что он там готовит?

В голове мелькнули тошнотворные образы - человеческая рука, натертая на терке, как сыр, вереница хрустящих кишок, разложенных на костре, абортированный зародыш, плавающий в тушеном мясе. Как только эти мысли пришли, Лори сразу выкинула их из головы, поражаясь собственному воображению. Неужели ее разум помутился? Неужели она действительно сошла с ума?

Ее бедра горели от путешествия. Удивительно, что Эбби смогла продолжить путь. Но по мере того, как они поднимались по склону, лес редел, уступая место тощей тропе. Здесь не было ни знаков, ни стрелок, ни предупреждений о том, что нужно держаться подальше, но темные сучки на белых березах казались ей теперь кричащими лицами, полтергейстами тех, кто умер в муках, внушая, что ей следует оставить надежду, если она войдет сюда.

Она остановилась, сказав себе, что это для того, чтобы перевести дух, и Эбби остановилась позади нее.

- Почти пришли, Сисси.

- Почти.

- Держу пари, что Пити именно там. В доме Речного человека.

Лори не ответила. Она взяла флягу из сумки и сделала глоток. Во рту появился горький привкус. Даже вода имела вкус тлена.

Тело болело, голова кружилась, и ей было очень холодно. Небо теперь было темно-красного цвета, сумерки опускались, переходя в черноту. Она задумалась, который час, но почему-то знала, что здесь этот вопрос не имел никакого значения. Это было место вне времени, вне земных правил. Возможно, и Речной человек тоже.

Они пошли дальше, по траве, почерневшей как пепел, через рощу деревьев, которые выгибались из грязи, как искривленная грудная клетка. Здесь не было ни птиц, ни белок, даже не было слышно щелчков цикад не говоря уже о кваканье лягушек. Лори и Эбби были единственными живыми существами здесь.

"Кроме Пита, - подумала Лори. - Или чего-то, что выдавало себя за него".

Одна догадка имела так же мало смысла, как и другая, и, как ни странно, она начинала привыкать к этой путанице. Видения, галлюцинации или что бы это ни было, стали обычным явлением. Реальные или воображаемые, Лори принимала их, не вздрагивая. Безумие было на втором плане. В первую очередь важно было добраться до хижины и отдать проклятый ключ. Она хотела сделать это не только для того, чтобы угодить Эдмунду и вернуться домой. Она хотела увидеть Речного Человека сейчас, во плоти. Может быть, тогда все это обретет смысл, но уж точно не раньше. А может, и никогда.

Из тени донесся знакомый голос. Мужской, но не Пита.

- Папа заключил сделку...

Лори обернулась, не понимая, откуда доносится голос. Казалось, он был везде и нигде.

- Я еще не все тебе рассказал.

Базз.

Она посмотрела на Эбби, но ее сестра казалась невозмутимой. Ее лицо было вялым, глаза пустыми. Она выглядела так, словно погрузилась в кататонию. Лори снова осмотрела лес. Он был здесь совсем редким, а голос звучал так отчетливо, словно мертвец быстро приближался.

Но он же мертв? Он должен быть...

- Папа хотел стать блюзменом, - сказал голос. - Он умел играть на гитаре так, словно его пальцы были сделаны из молний, но этого было недостаточно для него. Поэтому он пошел к речному человеку. Долго не возвращался, но когда появился, то играл на гитаре так, как ты никогда не слышала. Он вернулся с даром, но злой, как гремучая змея. Отец избивал нас, а когда мама пыталась остановить его, бил ее сильнее всех нас вместе взятых.

В лесу позади них раздался треск. Лори повернулась, не уверенная, хотела ли увидеть его или нет. Базз был частично скрыт за березой, которая должна была быть слишком тонкой, чтобы скрыть даже половину его тела. Он стал угольно-черным, но кровь, струившаяся по его лбу, была яркой и четкой. Кроме белков глаз, его единственным цветом была краснота крови. Даже его одежда стала черной.

- Папа выходил на сцену, как животное. Толпа любила его. Он начал спать с женщинами, которые были готовы на все ради человека, что мог заставить гитару визжать и петь, как это делал он.

Лори взяла сестру за руку.

- Ты его видишь?

Эбби вздохнула в своем коматозном состоянии.

- Эбби?

- Но этого ему было недостаточно, - продолжал Базз. - Ни женщин, ни выпивки, ни музыки. Папа хотел славы и денег. Он мог бы их получить, будь нормальным человеком. Вместо этого он прославился за кое-что другое.

Во рту у Лори снова пересохло, но она не потянулась за своей флягой. Ее рука лежала рядом с баллончиком на бедре, ведь теперь девушка не чувствовала себя в безопасности. Она хотела идти дальше, но не решалась сдвинуться с места. Она сомневалась, что Базз отпустит ее, не закончив свою историю. И в какой-то степени чувствовала, что обязана ему этим.

- Сначала он убил мужчину из-за женщины; не мамы, а одной из своих поклонниц. Это был ее муж, но папа не придал этому значения. Сказал, что она теперь его и все. И вот муж пришел на папино представление и поднялся на сцену с ножом. Он очень сильно порезал отца, но тот каким-то образом забрал нож у того человека и воткнул в живот. А потом еще пятнадцать раз. Вот что делает Речной человек. Ему не нужно просить тебя делать что-то злое. Он просто выводит на свет ту тьму, которая уже есть в тебе. Папа отправился в тюрьму той ночью, но утром его пришлось отпустить, потому что подтвердили самооборону. Если бы они удержали его в клетке, как должны были, у него не было бы шанса сделать то, что он сделал с нами.

Характер этой истории заставил Лори повернуться к сестре, но Эбби там не было. Лори напряглась, осматривая лес. Она была одна - одна, если не считать призрак Базза Фледдерджона.

- Эбби? - прошептала она, боясь повысить голос.

Кровь текла сквозь зубы Базза.

- Папа бил меня, когда это случилось. Я лежал на диване и ел ягоды, а он принялся бить меня куском электропровода. Я кричал, умолял его остановиться, потому что он просто-напросто убивал меня. Но отец продолжал меня бить. Мама пыталась остановить его, но он очень сильно ударил ее по животу, что та упала. Тогда она пошла на кухню и вернулась со сковородкой. Она хорошенько избила его, прежде чем тот смог отнять ее у нее так же, как было с тем человеком с ножом. И отец сделал то же самое с этой сковородой, размозжив череп моей мамы прямо у меня на глазах.

При этих последних словах струйка крови на лбу Базза стала больше. Его череп раскололся, выпустив горячую струю, которая потекла по его лицу и груди. Кровь залила все его тело. Изуродованные мозги вытекли на его плечи, как рагу.

Лори закричала и закрыла глаза.

- Сисси?

Рука опустилась ей на спину. Лори вздрогнула и широко открыла глаза, ее била дрожь.

- Не бойся, Сисси. Это всего лишь я.

Эбби поглаживала спину Лори, делая маленькие круги, как это делала их мать, когда пыталась уложить детей спать. Лори прижала сестру к себе и осмотрела заросли. Они были одни в темном багровом лесу.

- Ты... ты его видела?

Эбби прошептала, как ребенок, рассказывающий секрет.

- Они все здесь, Сисси. Здесь, с нами.

Внутри Лори что-то стало холодным и влажным, словно просочилось сквозь одежду. Отойдя от Эбби, она увидела, что ее сестра держала в свободной руке. Лори вырвало.

Ступня Базза была покрыта запекшейся кровью. Эбби потрогала сломанную кость, торчащую из обрубка, погладила разорванную плоть и улыбнулась, будто это был ее день рождения.

- На удачу, Сисси.

Позади нее была только тьма. Ночь поглощала их, и страх заблудиться в этом лесу после наступления темноты все глубже проникал в душу. Сколько призраков будет преследовать ее, когда солнце покинет их? Сколько старых демонов всплывет на поверхность? Станет ли здесь настолько холодно, что они замерзнут до смерти? Как им найти дорогу и не споткнуться о камни и ветки?

Она не сказала Эбби избавиться от ступни и не спросила, где она ее взяла. Она сомневалась, что ее сестра вообще хоть что-то понимает. Все, что имело значение, - это идти дальше.

- Пойдем, - сказала она. - Уже темнеет.

Хижина была без окон. Последняя красная полоска на горизонте освещала ее силуэт в хэллоуинском сиянии. Лори смогла разглядеть ее с тропы. Сейчас они находились почти в сотне метров от нее. Она с трудом могла поверить, что они наконец-то пришли. Запах горелой плоти был таким же густым, как и дым, клубящийся из трубы черной радугой, текущей с той же яростью, что и река. Они были у самого края обрыва, воды бились о камни внизу, звук был таким же резким, как если бы она плавала в них.

- Вот где он живет, да, Сисси? - прошептала Эбби.

Лори кивнула, не в силах говорить, ужас смешался с чувством удивления. Она что-то открывала здесь, расшифровывала какой-то древний сон. Возможно, в этом и заключался истинный смысл ключа, который она вытащила из груди мертвой женщины. Те ужасные поиски казались теперь такими давними. Они затерялись в грязи плохих воспоминаний, став еще одним пятном дерьма на ее душе. Искалеченная жизнь, полная страданий, привела ее к этой пропасти, каждый выбор и шаг приближали ее к этому обрыву, к этому краю безумия. И она держала ключ. После десятилетий беспомощной боли Лори наконец-то контролировала ситуацию. Она давила на себя в неустанном стремлении к тому, чего хотела, в чем нуждалась. Она заслужила это - заслужила его. Эта кривая деревенская лачуга была последней остановкой в путешествии по ее собственной душе, и когда она выйдет из нее, уже не будет той Лори, которую знала и ненавидела. Этот дверной проем был родовым каналом из расколотого дерева. Она воскреснет из гнили и золы, в которой прошла ее жизнь, и наконец-то будет счастлива.

Будет радость. Будет свет. Будет любовь.

Эдмунд.

В ее сердце стало тепло. Мир видел в Эдмунде чудовище, как заметили бы в ней самой, если бы кто-нибудь узнал ее секреты. Правда причиняет боль. Острую, глубокую и беспощадную. Только любовь может облегчить страдания, потому что она - это разделение этих истин. Там, в глубине мягкого, розового живота нежности, был катарсис. Она никому не рассказывала о том, что рассказала Эдмунду. Именно так она узнала, что он - тот самый, кто принял ее самые сокровенные пороки.

- Давай посмотрим на Речного человека, - сказала Эбби.

Лори очнулась от своей задумчивости, но мир вокруг нее был еще более сюрреалистичным, чем тот, в котором она находилась. Деревья здесь были больше, истлевшие ветви тянулись по бордовому небу в пульсирующих черных прожилках. Казалось, они дышат. Лори смотрела на хижину так пристально, что забыла моргнуть. Ее глаза слезились и горели, но не хотели закрываться. Она вдруг испугалась, что забудет эту хижину и, проснувшись, обнаружит, что ее жизнь - это черствые серые руины, какими девушка всегда была, поэтому позволила слезам упасть.

Хижина наклонилась вперед, как прыгун-самоубийца над обрывом. Низкий туман, созданный дымом из трубы, скрывал землю вокруг нее, извиваясь у ног сестер, как змеиное ложе. Они приближались бок о бок, теперь ни одна из сестер не была лидером. Лори шла чуть быстрее. Это было ее задание. На этот раз Эбби не станет ее опережать, она не позволит ей этого. Когда они подошли к двери, Лори двинулась к ней, но не решалась постучать.

С крыши свисали мелкие почерневшие кости и птичьи перья, венки, сделанные из старых гитарных струн. Мертвая саранча и полевые мыши были разбросаны перед входом, как подношения. На древесине хижины были вырезаны незнакомые символы - луны и звезды в ромбах, горные львы с пентаграммами на головах, а на двери висел величественный череп существа, которое Лори не могла определить. Он выглядел почти как останки какого-то динозавра или другого доисторического зверя. На кости были нарисованы небольшие линии - что-то вроде импровизированной карты реки. Под черепом, в центре двери, находилась замочная скважина. Ни дверной ручки, ни колотушки, только ржавая прорезь.

Потянувшись за ключом, Лори поняла, что он уже лежал у нее в руке. Ей стало интересно, как долго она его держала. Он был уже не металлическим, а органическим. Будто из хряща. Обезвоженное сухожилие. Она не решалась взглянуть на него, боясь, что он откроет что-то такое, что заставит ее отказаться войти и вообще от поисков. Ключ скользнул в замок, как тела пожилых людей в акте любви. Замок издал звук, похожий на хруст позвонков, и дверь приоткрылась, слизь отслоилась от рамы. Доски разбухли от спертого воздуха и дыхнули горячим гноем.

Сначала появился запах смерти - гнили в сочетании с запахом горелого мяса, который Лори уловила еще на горе. В щели между дверью и рамой мерцал огонек, отбрасывавший тени. Она приложила одну руку к сочащейся двери - только кончиками пальцев - и подтолкнула. Она шагнула в дверной проем, чтобы посмотреть поближе, и тут мир уступил место глубокой, ледяной бездне. Здесь была только тьма, слепое царство, изредка раскалываемое языками кроваво-красного пламени.

Ее грудь сперло, и она не смогла закричать.

Лори могла только падать.

Беспомощная.

Одинокая.

Она была в бассейне, обнаженная, плавала на спине с раскинутыми руками и ногами, ее тело имело форму звезды. Даже с закрытыми глазами Лори могла сказать, что здесь горел свет. Она видела его сквозь веки, которые не решалась открыть. Она помнила, как упала, но не приземлилась и не разбилась о воду, в которой плавала. Вода не двигалась, как в реке, но каким-то образом она знала, что находится в ней. Возможно, эта мертвая заводь была тем местом, где кончалась река. Может быть, это тоже была кровь? Вода была подходяще теплой.

Она открыла глаза. Над ней была галактика красных звезд, тысячи игольчатых отверстий, пробитых в черном бархате, дающих представление о более ярком мире за его пределами. Слышен был низкий гул, будто не настроенная гитара играла через перегоревший усилитель, и вибрации, которые она вызывала, пульсировали в воде и щекотали ее плоть, как кончики пальцев мужчины. Она подумала об Эдмунде, о Дэвиде и Мэтте, о череде безымянных парней, которые так и не дождались своего часа.

А потом о своем брате.

Ее влагалище стало влажным, соски затвердели. Но она не жаждала секса. Хотела, чтобы ее ласкали. Целовали и трогали. Чтобы у нее была нежная прелюдия со всеми мужчинами, с которыми она когда-либо ложилась в постель, со всеми сразу. Чтобы она была центром страстной оргии, где ей поклонялись бы как богине.

Как только желание нахлынуло на нее, оно исчезло, сменившись голодом и жаждой. Лори хотела стейк и водки. Она хотела пир на День благодарения. Возникла другая потребность. Теперь ей нужна была сила, власть и влияние, способность руководить людьми и управлять ими. Желание доминировать было сырым и диким, она никогда не осознавала его в полной мере. Но доминировала над Питом, и ей это нравилось. А покалечив свою сестру, Лори стала управлять и ей. В соперничестве братьев и сестер она показала себя чемпионкой. И ей это чертовски нравилось. Но за пределами своей семьи она всегда была покорной, даже слабой.

Был только один человек, которому она должна была подчиняться. Теперь девушка это знала. Женщина должна склоняться только к ногам своего короля - мужчины, достойного обладать ею. Она нашла своего собственного, но он был за решеткой. Все человечество боролось за то, чтобы оградить ее от того единственного, что избавит ее от боли. Мир хотел, чтобы она умерла в одиночестве, так и не познав чистой любви. И когда желания приходили и уходили, опрокидывая друг друга, одно желание оставалось там, где оно возникло, отказываясь уступить место другому. Оно было достаточно сильным, чтобы не дать ей погрузиться в растущую вокруг нее кровь, достаточно интенсивным, чтобы расширить каждую щелочку во тьме, позволяя багровому свету становиться все сильнее, пока черный барьер не развалился.

Лори поднялась из бассейна, ступая по поверхности воды, как покрытый кровью Христос. С каждым шагом она оставляла еще один след розового пламени, сливаясь с этим измерением, его сырая энергия проникала в ее поры. Скелет содрогался от мяса, которое пыталось удержать ее дух. Органы извивались, просыпались, ее сердце замирало, как у мертвеца, только для того, чтобы вновь забиться.

Гудение расцвело. Теперь звучали струны, низкие, глубокие и безжалостные. Электрическая слайд-гитара, грохочущий обреченный блюз. Сквозь свет проступали лица животных не земного происхождения - мутантов, монстров, демонов. Они издавали беззвучные крики, их глаза горели, челюсти оскалились. А в центре света возникла тень, высокая и худая, видение, наслоившееся на космическую преисподнюю.

Внезапная смена освещения заставила Лори вздрогнуть. Она почти забыла о синем цвете. Не было никакого перехода через фиолетовый. Красный цвет превратился в торнадо и закрутился в лунное сияние, отражаясь от гитары в руках высокого человека. Когда свет распространился, стали видны руки мужчины, и Лори вздрогнула при виде их. Мало того, что на каждой стороне рук были большие пальцы, то есть всего их было четыре, так еще и между ними было пять пальцев, скрюченных и артритных, и тем не менее они легко ударяли по струнам. Ладони и тыльные стороны обеих рук были покрыты ногтями, которые прорастали из его угольно-черной плоти, как рога.

Мужчина стоял там, где играл, позволяя Лори подойти. С каждым шагом он открывался ей все больше. Огромная, неухоженная копна седых волос поднималась из его черепа, сочетаясь с бородой, которая служила ульем для летучих насекомых. Казалось, его не беспокоили ни осы, ни черви, снующие туда-сюда в его плоти. С его подбородка свисали косички, сплетенные из куриных костей и вороньих перьев. Его темное лицо было покрыто чешуей. Его глаза были впалыми, красными там, где они должны были быть белыми, а зубы - неровными, как камни в реке под его домом. Скелетное тело, одежда на котором заплесневела и сгнила, плащ, покрытый заплатами, прорехами и пылью, паутина, прилипшая к плечам, как будто он только что выкопал себя из могилы.

Он продолжал играть, напевая без слов. Это были гортанные стоны — хриплые, злобные. Его горло щелкнуло, а клыки застучали в такт перкуссии, идеально приуроченной к его гитарной игре, шипящей группе из одного человека.

Когда она была всего в футе от него, Лори остановилась. Она могла бы опуститься на колени, как молящийся ребенок, если бы не ее откровение о том, что только Эдмунд был достоин поклонения. Вместо этого она ждала — чего именно, она не знала, — слушая зловещий блюз, который доносился из этого огромного пугала. Музыка этого человека не нуждалась в словах. Все это было в его стонах, щелчках и ворчании, а его пальцы говорили через гитару больше, чем когда-либо могли сказать слова. В этих навязчивых синих тонах Лори почувствовала все страдания, которые ей пришлось пережить. Она чувствовала себя каким-то образом очищенной этим, каждая нота была еще одной слезинкой, которую слишком долго она сдерживала. Как будто это была ее личная панихида, баллада, составленная из ее самых глубоких, самых тайных страданий.

"Это то, чего он хочет, - поняла она. - Боль других людей. Наши мучения. Наши душевные страдания и сожаления. Наше горе и страх. И все это для того, чтобы его музыка была непоколебимой и правдивой, грубой, как плоть, покрытая кровоточащими язвами".

Каждая нота, которую он играл, - капля крови из чьего-то сердца.

Голова мужчины покачивалась из стороны в сторону, погруженная в блаженство страданий Лори.

Она изо всех сил пыталась заговорить.

- Что ты...

Ногти на его ладонях задергались, гитара заиграла искаженный рифф, более характерный для хэви-метала. Лори прислушалась. Подождала. Соло перешло в гул, руки мужчины отодвинулись от струн. Глухой гул вернулся. Песня Лори на данный момент закончилась.

- Ты Речной человек. Я знаю, что ты - это он. Мужчина, которого я люблю, послал меня найти тебя. Чтобы я отдала тебе этот ключ.

Речной Человек кивнул.

- Но это не то, что я на самом деле должна отдать тебе, не так ли?

Он улыбнулся. Крокодиловым оскалом.

- Да, и теперь об этом не может быть и речи.

- Ты, эм... ты знаешь, кто я такая?

- Ты - женщина, которая принадлежит Эдмунду. Тому, кто готов.

Она сглотнула.

- Меня зовут Лори.

- Твое имя не имеет значения. Единственное, что имеет значение, так это боль, и ты, дорогая, купаешься в ней.

- Может быть, ты сможешь убрать хотя бы часть ее.

Он фыркнул и усмехнулся.

- Ты немного не понимаешь. Но я действительно заключаю сделки.

- Хорошо. - Она скрестила руки на груди, осознавая свою наготу и уязвимость, которую она представляла. - Чего ты хочешь от меня?

- Ничего такого, чего бы ты сама не хотела отдать.

- Думаю, что наконец-то знаю, чего хочу. Желаю, чтобы Эдмунд был рядом со мной. Теперь мне это ясно как божий день. Я не хочу любить его через решетку всю оставшуюся жизнь.

Глаза Речного человека вспыхнули адским пламенем.

- И все же ты знаешь, что этот человек - жестокий убийца, который пытал и убивал женщин.

- Его просто никто не понимает.

- Как и тебя.

- Да. Вот почему мы так подходим друг другу.

Речной Человек наклонился, его смуглое лицо скривилось.

- Ты в этом уверена?

Лори с трудом сглотнула.

- Что ты имеешь в виду? Конечно, я уверена.

- Ты приняла много важных решений в своей жизни, Лори. Можешь ли ты сказать, что хотя бы половина из них привела к лучшему?

Она отвела взгляд, не в силах смотреть ему в лицо, не в силах смотреть себе в лицо. Но это было не одно из тех плохих решений. Она выросла и многому научилась. Девушка знала, что было правильно для нее, даже если ошибалась слишком много раз раньше.

- Я просто хочу любви, - сказала она. - Это все, чего я когда-либо хотела.

- Действительно. Физическая любовь, которой ты занималась со своим братом. Тайная любовь, которую ты испытывала к Дэвиду. Безответная любовь к Мэтью. С каждым из них что-то шло не так. Любовь в твоей жизни всегда несла в себе только смерть и боль.

Лори обхватила себя руками, опустив голову.

- Это была не моя вина.

- Конечно, нет. Всегда существует препятствие. Всегда одно и то же препятствие. Разве я не прав?

Ее кулаки сжались.

- Она не...

- О, но она это сделала. Сначала она украла у тебя Дэвида еще до того, как ты с ним хотя бы раз поцеловалась. Затем помешала тебе усовершенствовать свои любовные навыки с Питом. И из-за того, что тебе приходилось тратить так много времени на заботу о ней, ты не смогла приложить достаточно усилий в отношениях с Мэтью, сколько требовалось бы для их процветания. Вместо этого они увяли, снова оставив тебя одну.

Горькая правда Речного Человека была острее его зубов. Лори сжалась, не в силах смотреть ему в глаза. Эти алые глаза.

- Теперь ты пытаешься завоевать любовь Эдмунда, поднявшись вверх по моей реке. Ты нашла меня, в то время как многие другие отказались от поисков, прежде чем приблизиться к этой лачуге. Эдмунд тоже нашел меня. Думаешь, что это делает вас родственными душами. Может быть, ты думаешь, что это делает тебя достойной его привязанности. Но независимо от того, суждено вам быть вместе или нет, между вами все еще есть эти барьеры, эти стены — все то же самое старое препятствие.

Лори посмотрела на него. Он снова погрузился в тень, голубой свет померк, черное облако закрыло лик луны.

- Только ты можешь разрушить эти стены, - сказал он. - Ты должна уничтожить препятствие, чтобы освободить Эдмунда, и освободиться самой.

Лори кивнула.

- Так что же мне делать?

Его улыбка была всем, что она могла видеть.

- Ты закончишь то, что начала, Лори, - сказал он. - Ты закончишь то, что начала.

Когда Лори вошла в хижину, она почти мгновенно потеряла сознание. Эбби ахнула, отпустила ногу Базза и вбежала внутрь.

- Сисси?

Запах ударил ее, как удар молотком. Закашлявшись, она прикрыла рукой нос и рот и огляделась вокруг. Стены лачуги были увешены сохнущими полосками мяса. Дверь за ней закрылась сама по себе, но она была слишком взволнована состоянием своей сестры, чтобы заметить это.

Сисси была всем в ее жизни. Эбби так долго зависела от нее. Внезапная мысль о том, что она может потерять ее, была страхом, который она не могла переварить. Это было слишком тяжело, слишком сложно. И по мере того, как разум Эбби погружался во тьму, хижина становилась все темнее, освещаемая только дровяной печью в углу, пламя которой освещало темную фигуру, сидящую в кресле-качалке рядом с ней.

Эбби опустилась на колени рядом с сестрой и похлопала ее по щекам.

- Сисси? Сисси, проснись!

Лори оставалась без сознания. На глаза Эбби навернулись слезы. Она взяла сестру за плечи и безрезультатно встряхнула ее.

- Сисси, пожалуйста, проснись!

Кресло-качалка скрипнула. Силуэт переместился. Эбби скорее почувствовала это, чем увидела. Она мыслила более ясно, чем привыкла. Когда она попыталась посмотреть, фигура сливалась с тенями на стенах, но она знала, что это было там, что он был там.

- Речной человек, - сказала она, - ты должен помочь нам.

Из угла донеслось хриплое львиное ворчание, от которого у Эбби по коже побежали мурашки. Звук наполнился статикой, его органическая природа слилась с электрическим гулом, первобытный крик превратился в тяжелый гул гитары. Он становился все громче по мере того, как темная фигура медленно продвигалась вперед, скорее скользя, чем идя, его движение было подобно змеиному.

Когда показалось его бородавчатое лицо, Эбби не смогла удержаться и уставилась на него. В его бороде копошились личинки и осы, а когда он улыбался, его зубы отражали свет костра болезненным сиянием. Его глаза сказали Эбби то, что она не могла выразить словами, но, тем не менее, поняла.

- Где она? - спросила Эбби.

- Река.

Эбби нахмурила брови.

- Река?

- Той, по которой ты сегодня путешествовала. Ту, в которую ты упала в день, перечеркнувший твою жизнь. Ту, в которой был развеян прах твоего брата.

- Это разные реки. Одна из них - ручей у дома мамы и папы.

- Нет, моя дорогая. Есть только одна река, которая протекает через мир тебя и твоей сестры. Одна река, запятнанная кровью. Кровью, пролитой сестрой. Твоей кровью, Эбби.

Эбби поморщилась. Она не понимала, что он говорит, но ей это не нравилось. Она внезапно промокла с головы до ног, ее тело покачивалось, как будто плыло. Краем глаза она увидела зазубренные камни, испачканные кровью. Она покачала головой, и все это исчезло, но она все еще чувствовала, что след этого остался. Одиночество, которого она всегда боялась, пробралось в ее сердце, чтобы насладиться страданиями.

- Я хочу домой. Разбуди Сисси, чтобы мы могли пойти домой.

Дыхание Речного Человека превратилось в туман.

- Она выбрала свой путь. Она занималась этим всю свою жизнь.

Эбби посмотрела на вялое серое лицо Лори и, шмыгая носом, вцепилась в рубашку сестры. На протяжении всего их путешествия Эбби то входила, то выходила из мира, который она знала и понимала. Как будто она постоянно просыпалась от повторяющихся кошмаров, в которых чувствовала только ярость по отношению к своей сестре, ярость, причину которой она не могла вспомнить, но, тем не менее, пылала в ней. Что-то нашептывало в ее голове с тех пор, как они пришли в эту долину. Что-то древнее, как сама боль, и хотя ее понимание этого было ограниченным, она чувствовала зло его присутствия, ясное и холодное, как зимний дождь.

- Я хочу изменить свое желание, Речной человек.

Он ничего не ответил, только смотрел на нее, не мигая.

- Я хотела, чтобы Пити вернулся. Но он мертв. Это то, чего он хотел, так что, думаю, Пити должен остаться на твоей реке. А мы с Сисси уйдем. Мы больше не хотим быть здесь.

Речной человек склонился над ней, глядя сверху вниз, как какой-то иссохший бог. Он указал своим деформированным телом на полоски плоти, покрывавшие стены. Они блестели от влаги, дымились на холоде — свежие порезы. Лачуга сжалась. Зловоние смерти обожгло Эбби горло. Она вздрогнула, зная, что погребена в этом месте, в расколотой скорлупе собственного отчаяния, и когда она закрыла глаза, то почувствовала себя невесомой. Ветер хлестал вокруг нее. Она падала. Все, что она могла слышать, - это шум воды, бьющейся о камни, звук становился все громче и громче. Когда она снова попыталась открыть глаза, кости в ее ногах заскрежетали и хрустнули, и девушка крепче зажмурила их, когда пришла боль. Боль прошлась по ее пояснице, сломав таз и скрутив позвонок. Ее лицо ударилось о камни, а шея с хрустом повернулась. Когда она, наконец, смогла открыть глаза, Эбби промокла насквозь, и ничто не могло избавить ее от боли.

- Природа твоей сестры - зло, - сказал Речной человек. - Вот почему она ищет любви в объятиях такого человека как Эдмунд. Мы с ней уже почти закончили. Моя песня подходит к концу. - Он одарил Эбби желтоватой улыбкой. - Но что насчет тебя, моя дорогая? Ты такая открытая, почувствовала мое прикосновение задолго до того, как попала сюда. Это было в твоих резких словах и роковых поступках. Так чего же хочет Эбби, старшая сестра?

Она провела рукой по волосам Лори.

- Я хочу вернуть Сисси. Верни ее. Это все, чего я хочу.

- Лори принесла мне ключ. А что ты можешь предложить Речному человеку? Я знаю, ты кое-что принесла для меня.

Эбби посмотрела на потолок, будто там были ответы. Что у нее было такого, что она могла бы ему дать? Ее фонарик? Конфеты в ее поясной сумке? Она не хотела отдавать свою плюшевую собачку Монго, но сделала бы это, чтобы спасти Сисси. Что могло понравиться Речному человеку? Эбби снова посмотрела на него, заметив кости животных в его бороде. Были ли это талисманы на удачу, как ее кроличья лапка? Понравилась бы она ему?

И тут до нее дошло.

- Я знаю! - сказала она. - У меня есть кое-что для тебя, Речной человек.

Эбби не хотела оставлять сестру наедине с ним в хижине, но она сделает это быстро, хотя вставать из этого положения всегда было трудно. С трудом поднявшись на ноги, она оперлась рукой о стену, чтобы удержаться. Полоски плоти сочились при ее прикосновении, а когда она отстранилась, с ее пальцев потекли следы красной слизи. Речной Человек не помог ей подняться, но дверь в хижину открылась сама по себе, открыв черную мертвую хватку ночи. Россыпь красных звезд превратила космос в кровавые брызги, придавая слабое, но жуткое свечение скалам и горам за ними. Эбби обхватила себя руками, защищаясь от холодного ветра, дувшего с реки внизу. Он был похож на ураган. Его завывания звучали стонами раненого животного.

Прямо за дверью лежала оторванная нога Базза. Мясо находилось на ранней стадии трупного окоченения, кожа была мозолистой и обесцвеченной. Черноватая кровь сочилась из обрубка, когда Эбби подняла его. Она повернулась, баюкая свое подношение, как молодая мать ребенка, и переступила порог. Дверь за ней снова закрылась, Речной человек погладил бороду, многоножки и черные вдовы сбежали под ногти, покрывавшие его руки. Он уставился на подношение, причмокивая губами.

- А, твой трофей, - сказал он. - Трофей, который ты забрала у своей жертвы.

Эбби покачала головой.

- Это на удачу.

- По-моему данные талисманы немного отличаются?

Эбби не знала. Она просто надеялась, что ему достаточно понравиться нога Базза, чтобы позволить ей уйти с Сисси. Без нее она никогда не доберется домой, а даже если и сделает это, дом никогда не будет прежним без Сисси. Она заботилась обо всем, чего не могла сделать Эбби.

Старшая сестра прикусила губу, просто подумав об этом. Она никогда не смогла бы сделать это сама. Не имело значения, что все врачи и психотерапевты пытались ей втолковать. Она была беспомощна. Она была умственно отсталой. Без Сисси она умрет. И она действительно любила свою Сисси. Не только потому, что она была ее опекуном, но и потому, что она была ее сестрой, ее единственной живой родственницей, ее единственным другом. Эбби всегда будет защищать ее, как и тогда, когда Базз напал на нее. Она убила его за то, что он пытался навредить Сисси.

В тот момент ее охватила тьма, но она была благодарна за это. Тьма приходила и уходила несколько раз с тех пор, как они пришли в эти леса. Может быть, эта темнота и была истинным даром Речного человека ей. Может быть, именно поэтому он думал о ноге как о талисмане. Может быть, он был тем, кто отрезал ее для нее. Может быть, Пит это сделал. Но ей показалось, что она помнила, как сама отрезала ее. Может быть, это был сон. Эбби не была уверена. Она никогда ни в чем не была уверена. Единственное, что она знала с уверенностью, так это то, что Сисси значила для нее больше, чем кто-либо другой. Она любила Сисси больше, чем саму себя.

Речной человек потянулся к ступне, и, когда он взялся за нее, ее разрушение ускорилось. Разложившуюся ткань сдуло ветром, обнажив кости под ней. Они крошились и распадались, и пепел впитывался в поры Речного Человека. На одной руке кожа треснула, и из раны вылез зазубренный ноготь — новый медиатор для гитарных струн, крошечный надгробный камень блюзмена, чье тело навсегда затерялось под этой бесконечной рекой плоти.

Вот тогда Лори резко проснулась.

Они покидали свет костра и направлялись в туннель. Нет, не туннель - дверной проем. Дверной проем, который вел Бог знает куда. В темноту. В небытие.

Лори дрожала в своей холодной, мокрой одежде, смаргивая воду, которая стекала ей в глаза. Она узнала обнимающие ее руки Эбби, и это смутило ее еще больше. Это Лори помогла Эбби, а не наоборот. Эта внезапная смена ролей заставила ее заскрежетать зубами, но, хотя ей и хотелось отстраниться от сестры, она чувствовала себя слишком слабой, чтобы сделать это. Слова Речного Человека вернулись к ней, как воспоминание о ярком сне, и когда она повернулась, чтобы в последний раз заглянуть в его хижину, дверь захлопнулась прежде, чем она успела мельком увидеть его. Когда свет дровяной печи погас, осталась только неприветливая чернота леса и приглушенное малиновое свечение россыпи звезд.

- Все хорошо, Сисси. Теперь мы можем пойти домой.

Но какой дом она имела в виду? Квартира, которая была недостаточно большой для них обоих? Жизнь Лори больше не была достаточно большой для них обеих. Или Эбби имела в виду дом, в котором они выросли, который мама и папа были вынуждены заложить из-за растущих больничных счетов? Этот дом был единственным местом, которое Лори когда-либо называла домом, и это было правдой, потому что дом - это не просто здание, это было состояние души. Дом их родителей, несмотря на все зло, которое она там натворила, был ее последним настоящим домом. Все остальное было уменьшением. Хотя она пыталась делать гнезда для себя, они никогда не были по-настоящему ее собственными, отчасти потому, что она их снимала, но в большей степени из-за Эбби. Она разбрасывала повсюду свои игрушки и одежду. Она оставляла полупустые миски из-под хлопьев на кофейном столике, а грязные носки - под диваном. За собакой было бы меньше убирать, чем за ее сестрой, и у Лори сжался живот оттого, что она жила в таком хаосе.

Она задавалась вопросом, была бы ее сестра такой неряхой, если бы у нее не был поврежден мозг, и напоминание о том темном дне никогда не переставало жалить ее. Казалось, что все, что Эбби когда-либо делала, было мрачным напоминанием о том, что Лори сделала с ней. Она никогда не освободится от этого, и поскольку ее так никто и не разоблачил, не могло быть никакого наказания, что означало отсутствие катарсиса. И поэтому ее наказание приняло иную форму, когда она стала опекуном своей старшей сестры, и эта работа будет продолжаться до тех пор, пока одна из них не умрет. Независимо от того, где они решат жить, это никогда не станет домом. Это будет всего лишь очередная клетка в сумасшедшем доме.

К ней вернулся контроль над мышцами, и Лори высвободилась из объятий сестры, чтобы идти самостоятельно. Эбби собрала их рюкзаки, но не стала надевать свой. Она достала свой фонарик, но Лори знала, что он не сработает. Не здесь.

- Он мертв, - сказала Эбби, ее выбор слов ущипнул Лори за шею.

Мертв.

Теперь, когда глаза Лори привыкли, сияние звезд было более ярким, и она могла различить тени деревьев и сверкающий камень на краю утеса. Она моргнула, когда заметила, что там что-то движется, мерцание в темноте. Что-то раскачивалось из стороны в сторону, как тело человека, повешенного в петле. Она двинулась к краю обрыва.

Эбби этого не заметила.

- Сисси? Твой фонарик работает?

Лори уставилась на него. Фигура мерцала между черным и красным, свет звезд падал на нее только тогда, когда она не раскачивалась под ветвями высокого мертвого дерева. Тень была прямоугольной формы и размером примерно с...

Дощатые качели.

Лори заметила веревку. Дерево тихо поскрипывало, когда качели раскачивались взад-вперед на ветру. Даже при слабом освещении она могла видеть плесень и гниль, скопившиеся на них. Шум реки становился все громче. У Лори перехватило дыхание, когда из-за дерева выдвинулась белая рука, пальцы ползли, как лапы паука-альбиноса. Появилось иссохшее лицо Пита, наполовину скрытое мшистой корой.

- Она хотела, чтобы ты столкнула меня, - сказал он. - Но ты не давила на меня в тот день. Ты подождала, пока я превращусь в прах, прежде чем бросить меня в реку.

Лори не могла найти воздуха, чтобы заговорить. Ее конечности дрожали. Ее младший брат одарил ее последней улыбкой, но это была одинокая улыбка, которая исчезла так же быстро, как и появилась. Он снова спрятался за деревом, сначала исчезло лицо, а следом пальцы, отползая в тень.

- Сисси?

Лори узнала голос своей сестры, но что-то в нем изменилось. Она медленно повернулась, и с каждым поворотом ее головы золотой свет дня возвращался. Солнечный свет падал на все, на что она смотрела, возвращая все краски природы. Свет наполнил лес, возвращая деревья к жизни. Их ветви тянулись все выше, пышные зеленые листья шелестели на фоне неба, такого голубого, какое могло быть только летом. Лачуга Речного человека исчезла, ее сменила грунтовая тропинка, которая вела обратно домой.

Эбби стояла на поляне, где заканчивалась тропа, снова красивая девочка-подросток. Никаких костылей. Никакой искривленной спины или согнутых ног. Освещенные солнцем, ее волосы сияли в солнечных бликах, а ее улыбка была еще теплее, чем этот солнечный свет. Эбби была ее собственным призраком. Этот ее образ был запечатлен в сознании Лори все эти годы, четкий, как старые фотографии, на которые она не могла смотреть. Это было так, как если бы у Лори было две сестры, одна из которых, Эбби, родилась в день смерти другой. Видя прежнюю Эбби, что стояла перед ней, Лори задавалась вопросом, кого ненавидит больше: молодую Эбби, которая была намного лучше ее во всех отношениях, или искалеченную, которая теперь приковала ее к антижизни, полной страданий и плохих воспоминаний.

Слова Речного человека снова возникли в ее голове.

"Только ты можешь разрушить стены. Ты должна уничтожить препятствие, чтобы освободить Эдмунда, и освободить себя".

- Сисси? - сказала Эбби, невыносимо молодая и красивая. - Ты готова?

Лори кивнула. Она взяла сестру за руку и направилась к краю обрыва. Лес на другой стороне пульсировал всеми мечтами и обещаниями детства, разрывая что-то внутри нее. Не было ни облачка, только это потрясающее голубое небо. Заглянув за край, можно было увидеть, как ручей журчит в углублении, ведущем в прорубь для купания, а затем вытекает с другой стороны, петляя вдалеке, к реке, из которой она брала начало. Внизу были рыбы и головастики, наверху - птицы и стрекозы. Здесь была жизнь, а с жизнью приходят безграничные возможности. Обещания юности Лори были нарушены. Мечты остались несбывшимися. Но здесь появилась новая надежда. Мечта о настоящей любви. Когда Эдмунд будет рядом с ней, мечта превратится в реальность.

Сестры стояли на краю обрыва, взявшись за руки. Лори повернулась к Эбби, и на мгновение она увидела постаревшую сломленную Эбби, серую и холодную, окруженную темным сиянием, что было испещрено красными веснушками света. Лори провела по лицу сестры тыльной стороной ладони, и юная Эбби вернулась. Ее щека была теплой, кожа идеальной. Без шрамов и следов трагедии. Просто мягкая приятная для поцелуев плоть.

- Ты готова? - спросила Эбби.

- Я готова, Эбби. А ты?

Ее сестра кивнула и посмотрела на ручей. Он блестел, как тысячи бриллиантов, когда Лори провела рукой по спине Эбби, точно так же, как это делала их мать, когда пыталась уложить детей спать.

"Закончи то, что ты начала".

Она положила другую руку на спину Эбби.

И толкнула.

Кровь Эбби кружилась в луже, стекая с камней и сломанных кустов. Она лилась из дыр в ее теле, где сломанные кости торчали сквозь мышцы, разорвав плоть. Ее шея была вывернута под неестественным углом, голова повернута так, что ее мертвые глаза смотрели на сестру. Лори ответила пустым взглядом.

Солнечный свет померк, когда появились облака, пепельные и зимние. Холодный ветер пронзал деревья, их листья побурели и упали на землю. Трава под ее ногами хрустела от инея. Мир снова был мертвым. Она вернулась в настоящее, в реальность, из которой пришла.

Она начала спускаться с горы, оставив рюкзаки и костыли своей сестры.

Спускаться с холма было гораздо легче, чем подниматься, и без Эбби постоянно замедляющей ее, Лори добралась до берега за пару часов. В то время она думала только об Эдмунде. После целой жизни помех препятствие теперь было уничтожено. Она должна была чувствовать счастье или, по крайней мере, облегчение, но вместо этого она чувствовала себя опустошенной, разбитой. Она была опустошена и ошеломлена. Но счастье обязательно придет. Так и должно было быть. Ей просто нужно было снова быть с Эдмундом, и тогда счастье непременно наполнит ее сердце. Она верила в это. Их любовь очистит ее душу от всего того, что она так старалась забыть.

Выйдя из леса, Лори заметила белую березу, к которой они привязали лодку. На берегу лежало тело. Она вздохнула, ожидая, что Эбби унесло течением, но труп был слишком велик, чтобы принадлежать ее сестре. Его раздутое брюхо тянулось к облакам.

Базз был пойман в ловушку из камней и упавших веток. Его тело лежала на спине, ноги свисали с каменного выступа. Из обрубка одной ноги в воду капала кровь, а его расколотая голова кишела насекомыми. Река была своего естественного цвета, больше не красная, за исключением кармана, в котором он лежал. Лори перешагнула через раздутое тело и направилась к лодке, подталкивая ее носом, пока она не закачалась на воде. Забравшись внутрь, она отвязала веревку и потянула за шнур мотора. Он не заводился. Ее плечо ныло от усталости, и потребовалось еще три рывка, чтобы лодка с грохотом вернулась к жизни.

Уже почти стемнело, когда она добралась до того места, откуда они впервые отчалили, когда в лодке было три человека. По крайней мере, Лори считала, что это правильное место. После нескольких часов, проведенных на реке, лес превратился в однообразное расплывчатое пятно. Она повернула нос судна к береговой линии, больше не заботясь о мерах предосторожности, чтобы защитить его конструкцию. Лодка с глухим стуком ударилась о песок, дерево затрещало под ней, и она встала, перелезла через нос и ступила на берег, радуясь, что снова на суше. Она не хотела видеть другую реку до конца своих дней, но если бы ад существовал, она была уверена, что эта чертова река ждала бы ее там.

Лори пошла вверх по тропе. До машины предстоял еще долгий путь. Она может не добраться до нее до рассвета, особенно в ее измученном состоянии. Может быть, она могла бы переночевать в хижине Базза, а утром начать все сначала. Впустит ли ее эта большая собака без шума или попытается перегрызть ей горло? Он должен был быть голоден и останется таким, если его никто не выпустит. Но он был достаточно большим, чтобы выломать дверь и научиться охотиться на кроликов, когда голод станет реальной угрозой.

Лори вздохнула. Она замерзла, устала и проголодалась, но все же чувствовала необходимость двигаться дальше. Она вышла из реки. Теперь ей нужно было убраться из Киллена. Чем скорее она вернется в свою квартиру, тем скорее сможет посетить тюрьму Варден. Она была так близка к тому, чтобы оставить позади десятилетия страданий. По другую сторону этой проклятой горы была радость, чистая, глубокая и бескомпромиссная. Она заслужила ее, не так ли? После всего, через что ей пришлось пройти, разве она не заслуживала величайшего сокровища, которое предлагала жизнь? Любовь была прямо за линией деревьев. Истинное ощущение дома снова стало возможным. Она доказала свою преданность. Она была номером один. Никто больше не мог стоять у нее на пути, и Лори превзошла всех других распутных сучек, которые могли захотеть вмешаться. Эдмунд теперь полностью принадлежал ей, душой и телом. И он ждал ее.

"Я всегда буду любить, уважать и повиноваться тебе".

Начался дождь.

Она продолжала идти.

В темноте послышался шепот. Она могла слышать его даже под проливным дождем. Голоса, которые она знала, но не слышала годами. Но девушка не могла разобрать их слов, поскольку они бормотали в тени. Ее мать плакала. Папа говорил слишком быстро, как всегда, когда волновался.

- Заткнитесь, - прошипела Лори в ответ. - Вы больше не можете стоять на пути моего счастья. Теперь все будет по-другому.

Но единственное, что приглушало их голоса, - это редкие раскаты грома. Он прокатился по Киллену, как распространяющийся огонь, и Лори была благодарна за эти короткие перерывы. Дождь был ледяным, и у нее онемели пальцы на руках и ногах, но шторм, по крайней мере, давал ей моменты ясности. Эти призраки не смогли последовать за ней из этого леса. Смерть принадлежала этому месту.

Время от времени она поскальзывалась в грязи, но продолжала идти, следуя по дороге, по которой они пришли. Даже после того, как дождь прекратился, грозовые тучи закрыли луну, оставив ее в безжалостной темноте. И все же она продолжала идти, двигаясь на ощупь. У нее болели спина и бедра. Она была голодна, измучена и замерзшая. На одном из ее ботинок была прореха, через которую затекала вода. Ее тело молило о сне. Но все же она заставляла себя идти вперед, пока первый луч рассвета не расколол горизонт.

К тому времени, когда она увидела его, рассвет был уже в самом разгаре, тусклое, серое начало ее последнего дня в Киллене. Дождь прекратился. Человек, казалось, становился выше по мере того, как поднимался по тропе, его обезьяньи руки болтались по бокам. Его черный костюм был мятым, но сухим, в отличие от промокшей одежды Лори, и висел на нем, как одеяло, на два размера больше, чем нужно.

Когда он посмотрел на нее, то приподнял шляпу в знак приветствия.

Лори продолжала идти. Теперь некому было прятаться от Дьякона. Он остановился, когда они были совсем близко, и она тоже остановилась, сама не зная почему. Она чувствовала, что должна что-то сказать или доказать, но не знала, что именно.

Старик сверкнул желтой улыбкой.

- Похоже, твое путешествие подошло к концу, дитя.

Она кивнула, но не нашла что сказать.

Глаза мужчины были желтыми. Они расширились, когда он заговорил.

- Только теперь ты идешь одна. Но, как я уже говорил, никто на самом деле не путешествует по этой реке в одиночку, не так ли?

Слова сыпались с ее губ, как песок.

- Нет. Никто этого не делает.

- Должно быть, это был приятный визит.

Она кивнула.

- Думаю, ты получила то, что хотела. Я вижу это в твоих глазах. Однажды я видел это выражение в своих собственных, когда крестил своих детей. Река отражала мой образ обратно на меня. И на своем лице я увидел то, что сейчас вижу на твоем, дитя. - Его скелетообразная гримаса превратилась в более широкую улыбку. - Ты молодец. Все сделала правильно.

Дьякон наклонился, будто обнюхивая ее. Когда его руки легли на плечи Лори, она не вздрогнула и не отстранилась. Ее взгляд ни разу не дрогнул.

- Я рад, что у тебя был такой приятный визит, дитя.

Они молчали.

Лори заговорила.

- Я здесь закончила. Не думаю, что увижу вас снова.

- Нет, скорее всего, нет. Но я увижу тебя, уверен. В газетах или где-нибудь еще.

Лори не ответила. Она посмотрела вдаль, заметив блеск хрома. Слава богу, машина все еще стояла там, где она ее припарковала. Она уже почти выбралась отсюда.

- Иди, - сказал Дьякон. - Пришло время получить то, что ты заслужила.

Издав смешок, старик поплелся дальше, и лес, окаймляющий тропу, казалось, наклонился к нему, навсегда окутав его коконом в Киллене. Он наклонил голову к их ветвям и запел.

- Да, мы соберемся у реки! У прекрасной, прекрасной реки! Соберемся с человеком у реки. У реки, текущей красным от всей нашей крови.

Лори прошла мимо вывески, которая приветствовала ее по прибытии. Прошлое осталось в прошлом. Оно больше не могло причинить ей боль. Она открыла машину и забралась внутрь, включив обогрев еще до того, как завела двигатель. Заиграло радио, громкое и прерываемое помехами. Разве она не выключила его до того, как они приехали? Рваная блюзовая музыка заставляла динамики потрескивать, бренчала слайд-гитара, над ней, как дым, плыл предсмертный стон. Она повернула диск с такой силой, что пластиковая пластинка отломилась. Музыка стихла до приглушенного шума, но оставалась до тех пор, пока она не выехала из Киллена. Затем наступила тишина. В зеркале заднего вида лес становился все чернее, мельче, пока вообще не перестал существовать.

Чей-то голос напугал Лори. По радио говорила женщина-репортер, тихо, ели пробиваясь сквозь помехи.

- Полиция штата оцепила этот район...

Какой район оцеплен? Лори не нужны были пробки, мешающие ей добраться до дома. Она потянулась к тому, что осталось от разбитой ручки, и сумела увеличить громкость.

- Источники подтвердили, что большинство беглецов были схвачены, но продолжается охота на одного заключенного, которому удалось вырваться на свободу во время беспорядков, начавшихся здесь, в тюрьме Варден, вчера днем.

Лори ахнула. Костяшки ее пальцев на руле побелели.

- Имя этого человека пока не разглашается...

Но Лори уже знала. Она чувствовала это в своем сердце и чреслах - теплую, новую надежду.

- ... это очень опасный человек, и его следует считать вооруженным, поскольку многие из тюремных охранников потеряли свое оружие во время беспорядков. Опять же, это называют одним из самых жестоких тюремных бунтов за последние десятилетия, число погибших сейчас составляет семнадцать человек, а десятки других получили ранения разной степени тяжести.

Слезы радости затуманили зрение Лори. Она возбужденно рассмеялась. Речной человек не терял времени даром. Ее долгое, изнурительное путешествие стоило всех его ужасов и страданий. Ее жертвы не были напрасными. Она показала себя Эдмунду Коксу, и теперь он спешил в ее распростертые объятия. Она чувствовала это всеми фибрами. Этот мужчина был слишком умен, чтобы быть пойманным теперь, когда был на свободе. Вероятно, именно он начал бунт, и отвлечение внимания облегчило ему выполнение плана побега, который Эдмунд разрабатывал в течение долгого времени. Точно так же, как Лори прошла через насилие и тьму ради него, он теперь был в таком путешествии ради нее. Сила их любви была единственным компасом, в котором они нуждались, маяком во мраке, в которой их жизни были друг без друга, и эта тьма уже почти закончилась. Все происходило на самом деле.

Лори просияла, глядя на свое отражение в зеркале.

- Так вот на что похоже счастье.

Лори удалось избежать дорожных заграждений и остановок движения, установленных полицией. Она подумала о том, чтобы устроить собственную охоту, но решила, что лучше всего отправиться прямо домой. У Эдмунда был ее адрес. Он был в каждом письме, которое она ему писала. Он придет к ней в целости и сохранности. Полиция не сможет их остановить, не сможет найти. Лори сделала их любовь непобедимой. Больше никаких препятствий. Эбби была мертва. Стены тюрьмы были разрушены. Теперь они могли сбежать в Монреаль, в Кабо-Сан-Лукас, куда угодно.

Она поднялась по лестнице на свой этаж, и ее шаги эхом отдавались в пустом холле. Здесь было холодно, но она скоро согреется. Эдмунд проследит за этим. Он обнимет ее, уложит и войдет в нее. Девушка почувствовала внезапный жар при одной мысли об этом. Надеясь, что у нее будет время привести себя в порядок. Она хотела вымыться и побриться для своего короля. Нанести немного косметики и духов. Одеть сексуальное белье. Начать все правильно.

Когда она подошла к своей двери, то поняла, что на это не будет времени. Девушка была слишком взволнована, чтобы испытывать какое-либо разочарование. Дверь была приоткрыта. Маленькие красные точки испещрили коврик и дверную ручку, все еще влажные. Лори надеялась, что кровь была не его. Она не хотела, чтобы ее милому Эдмунду когда-нибудь было больно. Любовь вспыхнула на ее щеках, когда она широко открыла дверь и вошла в кухню. Она была пуста, но на полу и столешнице было еще больше красных капель. Она быстро закрыла за собой дверь.

- Эдмунд? - позвала она. Но, казалось, не могла говорить громче шепота.

Она вошла в гостиную. В ней что-то произошло. Кофейный столик был перевернут, на нем блестело еще больше крови, гораздо больше. Половина диванных подушек валялась на полу, а одна занавеска висела на единственной петле на стержне, остальные были сорваны. Пустая бутылка из-под водки валялась разбитой на полу.

- Эдмунд? - окликнула она на этот раз громче.

Ее тело покалывало, когда она шла по кровавым следам на ковре. Некоторые были большими, как ступни человека. Другие были меньше. Чем ближе она подходила к коридору, тем более размытыми они становились, как будто того, кому принадлежали маленькие следы, тащили волоком. В холле крови было больше, она полностью покрыла ковер, мокрая дорожка из запекшейся крови. Она текла по ее квартире, как река, алая река, и она следовала по этому следу, зная, что это такое, зная, что она принадлежит ему, что она никогда по-настоящему не покинет его.

Дверь в ее спальню была слегка приоткрыта. Бледный свет просачивался сквозь щель вместе с запахом, к которому Лори привыкла, но все еще ненавидела. Пахло подвалом, где она нашла мертвую женщину. Пахло, как в хижине Речного человека, оклеенной обоями из человеческой плоти. Когда за дверью шевельнулась тень, Лори снова внезапно почувствовала холод, но не могла объяснить почему. Она знала, кто там, но почему-то это не приносило ей той радости, которую она испытывала с тех пор, как услышала новость о побеге из тюрьмы. Почему он не вышел, когда она позвала его? Почему он не ухватился за возможность заключить ее в объятия?

- Эдмунд?

Раздался ответ, голос прозвучал как наждачная бумага, протянутая по коже.

- Заходи.

В груди у нее снова стало тепло.

- Я ждал тебя, - сказал он.

Она облизнула губы для поцелуя, которого так жаждала, и распахнула дверь, как девочка-подросток, приветствующая своего кавалера на выпускном вечере. Но когда она увидела Эдмунда, сидящего на краю кровати, у нее мгновенно пересохло во рту. Лори остановилась в дверях - застывшая, пустая, мертвая внутри. Несмотря на весь ужас, который она должна была почувствовать, вместо этого она ничего не почувствовала. Все это было слишком. Она еще не была в состоянии принять все это.

Эдмунд сидел на краю кровати, голый, если не считать густого слоя крови, запутавшегося в волосах на груди и покрывавшего его руки, как длинные перчатки. На его коленях лежала отрубленная голова Нико. Ее язык был высунут, фиолетовый и распухший. Многие ее зубы были сломаны. Эдмунд баюкал отрезанную голову одной рукой, а другой гладил ее длинные черные волосы, будто голова была котенком. Он улыбнулся Лори.

- Только не ревнуй, сейчас. Я слишком долго просидел в тюрьме, а у мужчины есть потребности.

Лори поняла, что не дышала.

- Ты... ты привел ее сюда?

- Нет, дорогая. Я позвонил ей и сказал, чтобы она приехала. Видишь ли, я пришел сюда сразу же, как только сбежал. Надеялся, что ты будешь здесь, но дома тебя не было.

- Я была... у реки.

- Я так и понял. Чтобы найти Речного человека, нужно время. Но ты, должно быть, поступила правильно, потому что мы оба сейчас здесь.

Лори изо всех сил пыталась заглянуть ему в глаза - потерянная, неуверенная.

- Зачем ты позвал Нико сюда?

- Я же попросил тебя не ревновать. Мне нужно было что-то, что удержало бы меня. Женщина. Плоть.

Эдмунд встал, позволив голове упасть на пол. Лори проследила за этим взглядом, впервые заметив выпотрошенный в углу обнаженный обезглавленный труп, комок человеческих останков. Ее руки и ноги были согнуты и сломаны, напоминая ей об Эбби, о вещах, о которых она больше не хотела вспоминать.

Мужчина подошел ближе.

- Прошло слишком много времени с тех пор, как я трахался и убивал.

Лори попыталась сдержать свои всхлипы. Она потерпела неудачу. Девушку начала бить дрожь. Но, несмотря на правду, которая становилась все более и более очевидной, она не пыталась бежать. Она любила Эдмунда. Это было все, за что ей нужно было держаться, чего бы это ни стоило.

- Ты знаешь, что ты моя любимица, - сказал он. - Нико была готова только до тех пор, пока мы не приступили к делу. Потом она испугалась и начала кричать. Черт, она должна была знать, что произойдет. Нико была еще одной пустышкой, как и все остальные. Но не ты, Лори. Ты зашла так далеко. Я знаю, что ты меня не подведешь. Ты готова. Действительно готова сделать все, что потребуется. Вот откуда я знаю, что ты та самая.

Эдмунд вытер ее слезы, и она посмотрела в его глаза, увидев нежность, которой там никогда раньше не было. Тогда она поняла, что он действительно любит ее. В том, что он собирался сделать, не было ненависти. То, что большинство сочло бы жестокостью, на самом деле было проявлением глубочайшей привязанности, на которую он был способен. Насилие было его любовным письмом. Смерть была его душой.

Есть только два места, где каждый может обрести покой - лес и могила.

Она действительно завоевала его сердце, первое, что она когда-либо завоевывала в своей жизни, единственное, что имело значение теперь, когда она была в конце своего пути.

Лори начала раздеваться, а Эдмунд потянулся за мясницким ножом, лежавшим на комоде. Он выбрал чистый предназначенный только для нее. Как только она была полностью обнажена, он подошел ближе, и их обнаженная плоть соприкоснулась, наконец, на один прекрасный роковой миг.

- Будет сильно больно, любимый? - спросила она.

Эдмунд провел пальцем по лезвию.

- Любовь всегда приносит боль.

Перевод: Олег Казакевич

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915