Убить Саламандру

Пролог.

Последнее, что я помню – мы с мамой гуляем по Эрмитажу, рассматривая известные картины. Спящие на стенах старого музея, они сразу оживают, стоит только задержать на них заинтересованный взгляд. Дама в голубом провожает нас глазами, еле удерживая на голове огромных размеров парик. Резвый конь под Александром I фыркает вдогонку, прогоняя вон из Генеральского зала. Нас сопровождает звонкий смех, пока мы проходим мимо полотен и скульптур, обсуждая планы на лето, только вступившее в свои права, последнее в моей школьной жизни. Следующий год я полностью посвящу зубрёжке, а лето – экзаменам и поступлению в университет мечты. После я буду уже самостоятельной взрослой девушкой, оставившей детство позади.

Душу переполняет чувство безграничного счастья, когда мама хватает меня под руку и уводит в новый зал, где нас встречают очередные статуи и картины. Впереди ждёт новая жизнь, рядом любимая семья и друзья, а пока в окно пробивается луч тёплого солнца, и в голове звучит прелестный перезвон колокольчиков, предвещающий беззаботное будущее.

Последнее, что я помню – я счастлива.

А потом – только долгая, долгая темнота.

Глава 1.

20 июля. 00:00.

Полночь, непроглядная тьма над головой, озаряемая всполохами множества небесных светил. В небольшом дачном посёлке звёзды не скрывали свои яркие ослепляющие наряды, танцуя на сцене ночного небосклона. Любой смог бы увидеть этот танец, лишь глянув наверх, но на улицах не было ни души, никого, способного насладиться зрелищем.

Редкие дома стояли на почтительном расстоянии друг от друга, скрываясь во мраке. Ни единый луч света не озарял посёлок: уличные фонари спали, а окна, словно пустые глазницы древних черепов, слепо глядели на хвойный лес, обнимающий местность со всех сторон. Густой стеной он отрезал населенный пункт от пустынной магистрали. С полуразрушенными зданиями соседствовали совершенно целые, и на первый взгляд сложно было сказать: жилые они или заброшенные. Вокруг посёлка плотным кольцом пролегала широкая, но неглубокая канава. Влажная земля и стоячие лужи намекали, что раньше ров явно был заполнен водой, теперь же он больше напоминал грязное усыхающее болото с соответствующим запахом.

Несмотря на людскую заброшенность этого места, природа жила и цвела, и помимо грязной канавы с протухшей водой здесь было на что посмотреть. Из леса то и дело слышалось воинственное уханье совы, нашедшей свою добычу, вой одинокого волка, а в траве под ногами семья мышей притаилась, выбравшись за продовольствием. Сова спугнула их, и им пришлось спрятаться в ожидании, превратившись в неподвижные пушистые статуи. За деревьями мелькали завораживающие тени, которые могли быть кем и чем угодно. А аромат хвои окутывал всё вокруг, скрывая присутствие человека в этих местах.

И вот на самом краю посёлка, почти на границе с лесом, появилось движение, выбивавшееся из природной картины ночи. Это было не заплутавшее животное, не пьянчуга, бредущий домой, не тёмная сущность, пробудившаяся в полночь в этом забытом богом месте. Со стороны могло показаться, что ветер пошевелил мягкую траву у обочины канавы, но воздух был неподвижен, а деревья вытянулись стрункой, боясь нарушить вязкую тьму.

Движение становилось всё активнее, и вот над берегом начала подниматься бесформенная тень. Чёрная, издалека напоминающая набитый вещами мешок, она становилась всё выше и выше, пока в конце концов не приняла человеческую форму.

Некоторое время неясный силуэт стоял неровно, покачиваясь из стороны в сторону, но сразу же рухнул обратно в канаву при попытке сделать один-единственный шаг. Внезапный стон нарушил неподвижную тишину посёлка.

Тишина. Она снова воцарилась в воздухе, словно только что ничего не произошло. Семейство мышей избавилось от оцепенения и двинулось петляющей цепочкой вглубь леса. Где-то расстроенно ухнула сова: добыча пропала из поля её видимости. В небе мигнула звезда, но мгновенно померкла, расстроившись из-за отсутствия публики, которая могла бы оценить её старния.

Но вдруг из канавы снова послышалось шебуршание. Вновь – вялые попытки чёрной фигуры приобрести устойчивое положение. Руки схватились за край обрыва. Опора на одну ногу – неуверенно, шатко, – потом на другую, пока наконец, после череды неудачных попыток, силуэт не сумел встать и подняться в полный рост. Пока она не сумела.

Свет неяркой луны озарил очертания обнаженной фигуры и длинных волос, мокрых от грязной воды и оттого прилипших к телу. Молодая девушка стояла, шатаясь из стороны в сторону, с опущенными руками и головой, свисающей вниз мертвым грузом и покачивающейся в такт телу. Ноги её подгибались, то ли от усталости, то ли от тяжести воды и грязи, слоями покрывавшей хрупкую фигуру. Ухудшала положение ещё и мелкая дрожь, пронзавшая окоченевшее тело. Двигаясь будто во сне, девушка казалась привидением, пришедшим с того света: такими бледными были участки кожи, лишённые грязи, светящиеся при лунном свете.

Берег, возвышавшийся перед девушкой, достигал ей всего лишь до колена, но и эта, казалось бы, небольшая высота стала практически непреодолимым препятствием, когда девушка попробовала сделать первый шаг. Она не смогла даже поднять ногу и, оступившись, упала вниз, оказавшись снова в грязи, но в этот раз уже на четвереньках. По лицу незнакомки потекли тихие слёзы, смывая на своём пути пыль и влажную землю.

«Что со мной?» «Где это я?» Вопросы вихрем проносились в её сознании, кружа и мешая сосредоточиться. В голове стрекотание, словно кто-то оставил нерабочее радио на невысокой громкости, и пустота, черной дырой поглощающая в себя всё, до чего дотянется.

«Почему я голая?!» Этот вопрос, очевидно, заставил бы девушку покраснеть, если бы не её сильное истощение. Слабость волной прокатилась от макушки до пальцев ног, но девушка взяла себя в руки. Оставался ещё главный вопрос.

«Кто я?» Голову пронзило вспышкой боли, перехватывающей дыхание и сотрясающей всё тело. Определенно, если бы она сейчас была не на четвереньках, то снова оказалась бы на земле, и неизвестно, хватило бы ей сил вновь подняться.

Спустя время девушка, превозмогая дрожь, смогла встать. Глаза уже привыкли к темноте, и она окинула взглядом окружающую местность в попытке сообразить, куда же держать ей путь, ведь не оставаться же вечно у этой вонючей ямы. Вдруг небольшая вспышка, такая яркая в ночную тьму, привлекла её внимание. Одинокий светлячок, подмигнувший издалека. Боясь потерять свой свет в конце тоннеля, девушка неуверенными шагами двинулась вперёд.

Шаг за шагом она приближалась к огоньку. Дороги никакой не было, поэтому в скором времени влажная от недавнего дождя земля сменилась острой некошеной травой, режущей ноги до крови, а следом – небольшим деревянным заборчиком, оставившим занозы и куски облупившейся краски на руках. Но девушка ничего этого не замечала, не отрывая взгляда от спасительного огонька. Её сковывал страх, что если она отвернётся, то он пропадёт, а вместе с ним пропадёт и она, затерявшись в этой мрачной темноте.

Огонёк светил из ближайшего домика, так что девушке не пришлось снова сражаться с канавой и опускаться в её болотистую трясину. Дом не выглядел каким-то особенным – скорее особенно заурядным. Кирпичный, явно служащий для круглогодичного проживания, он был невысоким – всего один этаж да мансарда с покатой крышей. Зато по площади дом расширялся на добрые сто-двести квадратных метров, распластавшись сплющенной коробкой посередине неухоженного участка.

Не было видно никаких опознавательных знаков, глазка, звонка или дверного молотка. Черепица частями обвалилась, кирпич потрескался. Лужайка заросла высокой травой, а к самой двери вела небольшая гравийная дорожка, ещё влажная после дождя, на которой девушка поскользнулась, повредив правую лодыжку. В это время светлячок в окне моргнул и затух, оставляя лишь синие очертания спасительного маяка перед глазами, до того долго путница смотрела на него. Её охватила легкая паника (может, свет в окне был галлюцинацией усталого разума?), но идти больше некуда, поэтому, поборов стеснение и глубоко вздохнув, неуверенно подняла руку, сжимая пальцы в кулачок.

Тук-тук.

Тишина. Воздух был всё также неподвижен, ни звука не доносилось со стороны дома. Девушка начала переминаться с ноги на ногу, на её обнажённом теле появились мурашки: отсутствие ветра никак не делало холодный воздух ночи теплее. Спустя пять долгих секунд она снова подняла руку.

Тук-тук.

За дверью послышался какой-то шорох. Она встрепенулась – не показалось, светлячок точно был! Тихие шаги по чему-то мягкому придали девушке уверенности, что в доме точно кто-то был, и этот кто-то не спал. Шаги тихие, медленные – хозяин явно пытался не раскрыть своего присутствия, что у него, конечно же, не вышло – замолкли у самой двери. Зловещая тишина опустилась вокруг. Не в силах больше ждать, она в третий раз подняла кулачок.

Уже более уверенное – тук-тук!

Не успел замолкнуть последний «тук», как дверь распахнулась, обнажая тёмные внутренности дома. Из черноты показалась рука – словно ловкий язык высунулся из пасти огромного зверя – и в мгновение ока схватила девушку за предплечье, заглатывая внутрь. Будто монстр клацнул зубами, дверь захлопнулась за спиной незваной гостьи, отрезая ей путь наружу.

Она в ловушке. Страха не было, ведь как можно бояться, когда ты не понимаешь, чего бояться. Просто констатация факта: она в ловушке. И почему-то с этой мыслью пришло лишь небольшое облегчение. Наконец-то хоть что-то стало ясно в ее голове. Да, она неизвестно где, неизвестно кто, но теперь есть человек, с которым можно будет поговорить, а вокруг не холодная вода и грязь, а вполне теплый и сухой дом.

Вдруг снова вспыхнул огонёк, оказавшись свечой в руке неизвестного мужчины. Такого же обыкновенного, как и дом, в котором он обитал. В полумраке было трудно определить его возраст – ему могло быть как двадцать, так и все пятьдесят лет, черты лица были искажены в мерцании огня, но девушка заметила коротко стриженные волосы и неровную недельную щетину на подбородке.

Мужчина, словно не поверив глазам, пристально рассматривал ночную гостью с разных ракурсов, водя свечой прямо у неё перед носом. Девушка в это время стояла, боясь вымолвить хоть слово, в смущении стараясь прикрыть обнажённое, дрожащее от холода тело.

Некоторое время они так и застыли, уставившись друг на друга, а когда девушка открыла было рот, сказать хоть что-нибудь, выражение лица мужчины с шокированного сменилось на яростное, и он влепил ей сильную пощечину. Такую мощную, что ее отбросило назад, и, ударившись затылком о дверь, она осела на пол, прижимая руку к начавшей опухать щеке.

– Как ты посмела явиться сюда после всего, что сделала, тварь?! – взревел мужчина. И добавил к своим словам смачный пинок, попавший прямо по правой ноге, которую девушка подвернула на входе. Незваная гостья сжалась в клубок, прикрывая голову.

Мужчина нависал над ней, ярость искажала черты его лица, а мерцание свечи придавало им потусторонний вид. Рука, сжимающая подсвечник, побелела, впиваясь в холодный металл. Хозяин дома был в бешенстве, злоба так и исходила от него, выплескиваясь в замахах и ударах.

– Подождите! – взмолилась она. Не голос, а хрип раздавался из её пересохшего горла. – Я не понимаю, о чем вы говорите! Вы меня, наверное, с кем-то путаете!

Она пыталась прикрыться от обрушивающихся на нее кулаков, но ослабшее тело не было хорошей защитой. Увернувшись от очередного пинка, она проскользнула вперед под его ногой и оказалась за своим истязателем. На что он в ужасе отшатнулся и прижался спиной к двери, выставив свечу вперед на манер оружия.

Девушка боялась этого страшного мужчину, который вместо горячего чая встретил заблудшую душу смачной пощёчиной и яростными побоями. Однако, увидев, как он отпрыгнул от неё, девушка поняла: мужчина боялся её не меньше.

– Будешь оправдываться? – мужчина начал размахивать свечой на вытянутой руке, отчего пламя почти гасло, а потом вспыхивало вновь, накаляя обстановку ещё больше. По стенам бегали мрачные тени, выплясывая свой жуткий танец. До девушки донесся запах опаленных волос, вызывая головокружение. Перед глазами пронеслись вспышки ярких картин, до того ярких, что невозможно было увидеть, что на них изображено, и таких молниеносных, что через пару мгновений от них не осталось ни следа. – Будешь говорить, что ничего не делала?

– Я не понимаю, о чём вы!

– Лгунья!

Внезапно мужчина оттолкнулся от двери и, сделав небольшой замах, вновь нанёс сильный удар, метя прямо в голову бедной девушки. По крайней мере – пытаясь. В последний момент незваная гостья увернулась, но не удержала равновесие и упала на спину, сильно ударившись о пол. Мужчина же снова навис над ней.

– Я вообще ничего не помню! Прошу, поверьте мне! – девушка зажмурила глаза и закрыла лицо руками. Однако удара не последовало. Вместо этого она услышала удивленный вздох и глухой стук, когда мужчину внезапно покинули силы.

После нескольких секунд тишины девушка осмелилась осторожно оглядеться. Истязатель тяжело дышал, прижимая руку к груди в районе сердца, глаза осоловело смотрели будто сквозь неё. Оба человека застыли. Девушка – в ожидании нового удара, а мужчина… Неизвестно, что плохого ожидал хозяин дома от обессиленной гостьи.

– Ничего не помнишь? – шуршащий шёпот прервал тишину. Взгляд мужчины затуманился, он задумался.

– Не помнит… – шёпот мужчины стал ещё тише, а руки расслабленно опустились вниз. Огонь трепетал на накренившейся свече, но не смел сдаться и потухнуть. – Она ничего не помнит… – последние слова сорвались выдохом из его уст, и он застыл невидящей грузной статуей, уйдя мыслями далеко отсюда.

Это был шанс сбежать от безумца, но девушка медлила. Какая-то часть внутри неё посчитала, что так поступать не стоит. Враг успокоился, опасности не представлял, куда идти – всё ещё непонятно, поэтому она решила остаться и аккуратно поднялась на ноги. Ощущая слабость и головокружение от удара о пол, девушка нерешительно подошла к мужчине.

– С вами всё хорошо? – лёгкое касание к плечу не разбудило застывшего в оцепенении мужчину, но с такого близкого расстояния она могла рассмотреть его получше в свете разгоревшейся свечи.

Щетина грубая, темная, как и короткие волосы, чей цвет до сих пор не разобрать. Оттенок глаз тоже скрывался в полумраке. Телосложение плотное, мужчина невысокий, скорее коренастый, с небольшим животиком. Одет в майку и спортивные штаны – обычную домашнюю одежду. Кольцо на безымянном пальце – женат. Других украшений или видимых татуировок не было. Когда мужчина двигался, девушка заметила, что тот припадал на левую ногу, значит травма, лучше бить туда. Стоп. Это что еще за информация? Для чего она? Девушка потрясла головой, отгоняя ненужную чепуху. Она не собиралась драться, а просто хотела выяснить, кто она, где она и почему этот незнакомый мужчина так взъелся на неё.

Пока она внимательно осматривала хозяина дома, язычок пламени осветил небольшой комод, стоящий прямо у двери. Яркий блеск стекла привлек внимание девушки, и она повернула голову налево. На комоде стояла небольшая рамка с фотографией, в стекле которой и отражался свет, но не успела гостья разглядеть, что изображено на снимке, как мужчина очнулся от своего ступора и произнёс одно лишь слово:

– Анка.

Анка. Что ещё за «анка»? Странное слово начало кружиться у девушки в голове, выполняя кульбиты и заполняя пространство собой. Девушка не понимала, о чём говорит мужчина, и в недоумении уставилась на него. А тот, очнувшись окончательно, продолжил:

– Анка, что же ты наделала?

Слёзы текли из его глаз, пока он, не моргая, смотрел на нежданную в его доме девушку. А та, всё ещё не зная, что делать, решила спросить его о том, что такое «анка». Но не успела.

По голове словно молотом ударило, одновременно окатило холодной водой и выбило весь воздух из лёгких, как при спуске на американских горках. Сознание очистилось от скрежета несуществующего радио, в мыслях прояснилось. Накатило спокойствие океана перед бурей, когда голубое небо не тревожит ни одна туча, но воздух уже накаляется. И лишь одна мысль громким набатом стучала в черепной коробке, делая девушку абсолютно беззащитной перед накатившим пониманием.

«Анка. Это моё имя».

Боль окольцевала, сдавила и оглушила. Из горла вырвался стон.

«Анка – это я».

Она вспомнила.

Глава 2.

20 июля. 00:22.

Мысли не терпят тишины. Мозг неустанно обрабатывает терабайты информации, поступающей извне или изнутри организма. Будь то заедающая рекламная мелодия или переваривание обеденного бутерброда, аромат утреннего кофе или доставка по всему телу кислорода – вы не задумываетесь, но мозг это считывает, запоминая и храня важное и выбрасывая ненужное. Даже когда человек спит, мозг бодрствует, анализируя полученные за день данные. Пока человек живой – его мозг будет работать. Пока мозг работает – человек будет жить. И когда информации для обработки мало, мозг начинает больше анализировать окружающую действительность, ища, за что ухватиться мысли.

«Анка».

Воспоминания, мысли, эмоции хранятся в голове, разложенные по полкам и ящикам, неподписанным и расположенным в полнейшем хаосе мнимой комнаты. В каком именно порядке они размещены и как найти нужный кусочек пазла – понять сложно. На полке одного и того же шкафа можно обнаружить ответы на контрольную, которую вы решали в пятом классе, и имя любимой собаки вашего соседа.

«Анка».

В голове девушки нашёлся покрытый пылью шкаф со старыми бумагами, потрепанными временем. Обычный архивный шкаф, в каких следователи хранят старые и новые дела. Один из ящиков приоткрылся, и из него вырвался потертый лист бумаги с единственным словом.

«Анка».

Следом потянулись другие листы, к которым были приклеены засвеченные фотографии, а чернилами засыхающей ручки кто-то вывел по паре неразборчивых слов. Они быстро разлетались по сторонам, уже не в шкафу, но и не в руках хозяйки этих воспоминаний. Однако ей пока было достаточно одного единственного листа с чётко выведенным именем.

Её звали Анка.

Родители назвали её Анной, в честь Анны Иоанновны – императрицы российской. Мама увлекалась историей, поэтому хотела дать своей дочери сильное и благородное имя. Такой Анка и стала – настолько уверенной, что родители в шутку говорили, что мягкие буквы в имени совсем не к месту. Поэтому те, кто знал девушку, никогда не обращались к ней Аня, Анька или Анюта. Только Анка.

Новые воспоминания сулили не только радость, но и боль. И следующий лист, вырвавшийся из потрёпанного шкафа, принёс такую сильную резь в голове, что у девушки подкосились ноги. Она хотела выть, рычать, кричать, чтобы это прекратилось. И одновременно хотела увидеть больше. Вспомнить больше. Узнать себя больше. Но Анка сдерживалась, лишь лицо исказила кривая гримаса, а по виску стекла капля пота. Она испугалась, что если закричит или резко дёрнется, то незнакомый мужчина снова обрушит на неё свой гнев.

А тот всё также оставался незнакомцем. Беспорядок в голове никак не хотел укладываться в какие-то конкретные воспоминания. Имя словно пробкой затыкало резервуар с информацией, а когда Анка захотела испить этой информации и откинула пробку в сторону, на неё обрушилась такая волна, что она не смогла поймать даже глоток. Оставалось лишь ждать, когда волна стихнет. Хотя она вспомнила только имя, этого сейчас хватало, чтобы уцепиться за мысль и твёрдо держаться, не уплывая снова в темноту незнания. Её имя – лишь начало. Анка чувствовала, как от её имени тянутся и другие ниточки информации, стоило за них потянуть… как голову пронзало острием боли.

Не сейчас. Потом. Она вспомнит потом.

Анка распахнула всё это время зажмуренные глаза и посмотрела на мужчину перед собой. Сейчас ей было необходимо сосредоточиться на нём. Кто он? Он её знает? Откуда? В чём обвиняет её? Вопросы всё множились и множились в голове.

– Что за Анка? – девушка решила пока не подавать виду, что вспомнила что-то. Она не доверяла мужчине, но доверяла себе и своему внутреннему голосу, твердившему, чтобы она не раскрывалась.

Но голос самой Анки прозвучал хрипло – она с силой сжимала зубы, сдерживая боль, и смотрела исподлобья, напрягая мышцы шеи. Вместо твёрдого вопроса – скорее карканье воронёнка, которого только что окатили холодной водой. Мужчина дернулся и вновь с настороженностью уставился на свою гостью. Девушка осознала ошибку и постаралась расслабиться, опуская плечи вниз и растягивая губы в подобии улыбки. Вышло не так хорошо, как она хотела, но уже лучше.

– Что такое Анка? – вопрос прозвучал уже не так угрожающе, и мужчина заметно успокоился, раскрывая успевший сжаться кулак свободной руки.

– Не важно, девочка, – он задумчиво почесал свою щетину, осматривая девушку.

Под таким внимательным взглядом Анка внезапно вспомнила, что совсем не одета. Румянец попытался проявиться на её щеках, хоть и безуспешно – она была истощена, крови хватало мест, куда добраться было важнее. Девушка стойко выдержала взгляд, ни разу не дрогнув, выражая полное повиновение и готовность к сотрудничеству. Но лишь снаружи, внутри же она анализировала ситуацию. Неосознанно, словно всегда только этим и занималась.

Дверь позади мужчины точно была не заперта: он не успел провернуть ключ, вставленный в замочную скважину, но, если Анка замешкается, без промедления это сделает. Снаружи только тёмный лес и неизвестность, хозяин дома быстро догонит истощённую беглянку, а если ей повезёт, и она сбежит… Одна в лесу Анка долго не протянет.

Слева вверх к высокому потолку уходила стена, увешанная фоторамками с изображениями людей, чьи лица невозможно было рассмотреть. Позади – длинный коридор с тремя дверьми, а вот справа виднелся тёмный проём. Оттуда доносился манящий запах заваренных листьев. Видимо, мужчина собирался предаться полуночному чаепитию, когда на его пороге оказалась незваная гостья. Анка втянула носом воздух. Да, это её любимый чай с чабрецом и иван-чаем. Вместе с запахом к ней вернулось и видение с фарфоровым сервизом, который стоял у неё дома. Бабушка постоянно ругалась, что мама пользуется фарфором не только по праздникам, на что мама отвечала, что праздник у них дома каждый день.

Голову Анки снова пронзила острая боль, но уже не такая яркая: она начала привыкать. Когда мужчина заговорил, боль и вовсе отошла на второй план.

– Т-ты правда ничего не помнишь? – мужчина отстранился от Анки. Взгляд его стал увереннее, хотя он и начал заикаться.

– Абсолютно ни-че-го, – отчеканила Анка, стараясь, чтобы её слова звучали настолько искренними, насколько она была способна. Нет, она точно ничего не помнит. Нет, слово «Анка» ни о чем ей не говорит. – И мне очень нужна ваша помощь. Я не понимаю, где я, кто я. – Анка специально сделала упор на слово «кто», пристально всматриваясь в глаза собеседника, как бы намекая ему, что это он мог бы ей рассказать. Но мужчина молчал, и девушка продолжала говорить. —Вы меня ужасно напугали, но я понимаю, что могла напугать не меньше, появившись ночью у вас на пороге. Может, вы сообщите в полицию, что нашли человека, и они помогут мне? И было бы здорово, если бы вы одолжили мне одежду и налили чашечку горячего чая. Согреться.

Под конец короткого монолога Анка совсем расхрабрилась и решила, раз уж просить о помощи, то и просить по максимуму. Что же он, откажет теперь ей в чае?

Мужчина устало вздохнул и окончательно успокоился. Удивительно, но как чётко она распознавала страх в его глазах, так не могла прочитать его взгляд теперь, когда ужас ушёл, уступив место чему-то другому.

– Ты тоже испугала меня. Девочка. – мужчина сделал небольшую паузу перед обращением к Анке. Хотел ли он назвать её по имени или как-то по-другому? – Ночью сейчас никто не гуляет, неспокойное нынче время. В темноте да на улице можно встретить лишь сумасшедшего, преступника или…

Мужчина замолчал. И будто принял какое-то решение.

– Ты спрашивала, что такое Анка. Анка – это твое имя, девочка.

У девушки перехватило дыхание, когда она услышала подтверждение своих мыслей. Это правда её имя.

– Вы знаете, как меня зовут? Вы знаете меня? – Анке было тяжело скрыть, с какой надеждой она задавала эти вопросы. Ведь если он её знал, он мог бы помочь ей вспомнить что-то о себе.

– Да кто ж его не знает теперь? – эта фраза вызвала недоумение у Анки. Как это – «кто его не знает?».

– По всем новостям показывали, – мужчина старался держаться как можно дальше от девушки, вжимаясь в стену и присматриваясь к ней, словно боялся, что вот-вот – и она всё вспомнит, а затем нападёт на него. Но увидев, что она всё ещё ничего не понимает, продолжил. – Потерялась ты… да… потерялась, и ищут тебя давно. Я помогу тебе. Извини уж, что напал, ночью люди добрые не ходят. Я-я, я могу тебе помочь, да.

Хозяин дома снова начал заикаться. Анка всё никак не могла понять его: почему он боялся одинокую хрупкую девушку? Это она должна была его бояться. Анка опустила взгляд и осознала, что всё ещё голая. Девушка обхватила себя руками, прикрываясь длинными, всё ещё влажными волосами.

– Ничего, я бы и сама испугалась. – Анка отступила на шаг, увеличивая расстояние, попытавшись таким образом расположить мужчину, но, увидев, что он стоит всё также, застыв у двери, решила его немного подтолкнуть в нужную сторону. – Мне бы одеться для начала.

Она моментально пожалела о своих словах. Если до этого мужчина словно игнорировал наготу своей непрошенной гостьи, смотря только ей в лицо (что же он хотел там увидеть?), то теперь во все глаза уставился на её тело.

– Точно, одеться, – глухо пробормотал он. Взгляд его прояснился, будто в голову пришла хорошая мысль. – Пройдем за мной, я покажу тебе комнату, где ты сможешь переодеться. – И он, совсем растеряв былой страх, спокойно прошёл мимо Анки и отправился вперёд по коридору, к самой дальней двери.

Девушка замешкалась. Перед ней была свобода, путь в никуда, зато подальше от этого мужчины, но интуиция продолжала настойчиво твердить, что здесь ей бояться нечего, а потому Анка тоже развернулась и двинулась вслед за хозяином дома. Тот уже отворил дверь и включил верхний свет, заставляя Анку прикрыть глаза при входе.

Комната была просторная. Не потому, что большая, а просто мебели там было «кот наплакал»: шкаф да диван. Шкаф занимал всю стену по левую сторону от двери. Сделанный явно на заказ, он простирался от пола до потолка, от стены до стены, в глубину ровно настолько, чтобы подоконник занавешенного плотными шторами окна не мешал открывать дверцы. Диван же, в отличие от шкафа, был маленький – если бы Анка легла на него, её пятки нависали бы над краем, а рядом вряд ли уместился бы кто-то ещё. Диван стоял по правую сторону от двери, а над ним висела огромный прямоугольник, накрытый серой парчовой тканью. Анка догадалась, что это картина: по маленькому фрагменту, выглядывавшему снизу.

Мужчина застыл в дверном проёме, с грустью глядя на раму скрытую старой потёртой тканью. Анка же больше заинтересовалась содержимым шкафа и, не церемонясь, устремилась к нему в поисках одежды, которой она смогла бы прикрыть свою наготу. На первой же полке она обнаружила много чистых вещей.

– Я могу выбирать из этого? – Анка вытащила на свет белую майку, невзрачнее которой трудно себе что-то представить. Без рисунка, без логотипа, просто одноцветная майка.

Мужчина кивнул, не сводя взгляда с картины.

– Выбирай, что понравится. Я же, пожалуй, вызову полицию, чтобы они… помогли тебе. Да. Я пойду вызову помощь. А ты никуда не уходи, – проворчав напоследок, мужчина ретировался из комнаты.

– Спасибо.

Благодарность ушла в пустоту, столкнувшись с закрывшейся дверью. Послышался щелчок, словно провернули ключ. На всякий случай Анка проверила – да, так и есть, её заперли. Решив, что, в конце концов, она сможет сбежать и через окно, если понадобится – Анка проверила, что оно легко открывается, – девушка пошла дальше грабить платяной шкаф.

Содержимое являло собой буйство красок и фасонов. Были тут и платья, богато расшитые бисером, и юбки из ткани всех цветов радуги, и штаны с невероятным количеством всевозможных цепочек и украшений. Анка решила, что прошлая владелица этой одежды была либо натурой творческой, либо не совсем в своем уме. Хотя первое от второго могло недалеко уйти. Девушка не хотела наряжаться, поэтому к простой белой майке выбрала обычные джинсы с небольшой изящной вышивкой по бокам в виде вьющихся цветов бугенвиллеи. Забавное название заставило Анку улыбнуться. Видимо, она увлекалась растениями, если по вышивке смогла определить вид цветов. В одном из выдвижных ящиков нашлось нижнее белье. Одежда была немного велика, но лучше, чем ее отсутствие. Анка быстро оделась, чтобы успеть до возвращения хозяина дома, и уселась на диван, позволив своему напряженному телу расслабиться.

Из глубины дома слышался приглушённый голос мужчины, говорившего с кем-то по телефону. Прихрамывая на одну ногу, он нервно расхаживал по соседней комнате. Спустя время голос стих, а следом открылась и закрылась дверь. Своей шаткой походкой мужчина удалился дальше по коридору, как подумала Анка – на кухню. Она всё ещё мёрзла и надеялась согреться горячим напитком.

В голове у Анки так и вертелись вопросы. Но кроме имени в голову ничего не шло.

Кто она? Взгляд упал на зеркало на одной из дверей шкафа. Молодая девушка с бледной кожей и худощавым телосложением. Где бы она ни была последнее время, она плохо питалась. «Но много двигалась», – Анка ощупала свои руки и обнаружила под кожей твёрдые мышцы и практически отсутствие жировой прослойки. «Мужчина сказал, что я потерялась. Может, я заблудилась в лесу и скиталась там долгое время? А амнезия от истощения и голодания. Или наоборот, я съела какие-нибудь ядовитые грибы или растения?». Предположения укладывались в хорошие логические цепочки, но все они разбивались о страх в глазах мужчины, когда он смотрел на неё. Он испугался именно Анку. Почему? Анка тряхнула головой и, резко встав с дивана, подошла к зеркалу, чтобы ближе рассмотреть своё лицо.

Симпатичная. Большие зелёные глаза, узкий, немного вздёрнутый нос, на котором, если присмотреться, проступала россыпь бледных веснушек, чуть пухловатые обветренные губы. Лицо обрамляли густые и длинные волосы, ниспадающие до бёдер. Волосы уже высохли, и Анка смогла определить цвет – рыжий. «Милая», – решила Анка, может, даже красивая, если бы не болезненная бледность, сухость кожи и тёмные синяки под глазами. Глядя на своё лицо, девушка только сильнее расстроилась – она не узнавала его.

Ничего. Анка отвернулась от зеркала и начала мерить шагами комнату, на ходу заплетая косу. Три шага к дивану, развернуться, три шага к шкафу, развернуться. Она больше совсем ничего не помнила. Кто она, где находится сейчас и где была до этого? Почему она вообще не сбежала от этого мужчины, что набросился на неё с кулаками? Потому что она всё равно не знает, куда идти? Потому что он дал ей одежду и обещал вызвать полицию, которая поможет?

«Потому что так надо».

Назойливая мысль крутилась в голове, словно интуиция знала намного больше, чем она сама. Это злило её, но одновременно и успокаивало. Воспоминания не исчезли, они просто глубоко внутри неё, такие же потерянные и напуганные, как и Анка.

Так что же делать дальше, если не бежать? Ждать? Внутренний голос говорил, что и это не вариант. Реакция мужчины подсказывала, что полиция не поможет, а скорее арестует без суда и следствия. Анка не хотела попадать в тюрьму за то, чего не помнила. Это было бы совсем несправедливо.

Анка продолжила нервно расхаживать по комнате, ещё не зная, что ждать ей осталось недолго.

Глава 3.

20 июля. 00:57

Шло время, мужчина не приходил, продолжая напоминать о себе далёкими звуками из глубины дома. Внутренний голос молчал, и Анку начала одолевать скука. Просто сидеть и ждать она не могла, на неё сразу накатывала необъяснимая тревожность, поэтому она решила изучить единственную интересную вещь в комнате. На очередном подходе к дивану девушка не стала разворачиваться, а забралась на него с ногами и резким движением сдёрнула серую ткань с рамы. И на неё снова уставились зелёные глаза в обрамлении рыжеватых волос.

Анка чуть не упала с дивана, чудом удержав равновесие. Сначала она подумала, что ошиблась, и за тканью всё-таки висело зеркало, но мгновением позже осознала, что девушка на картине – это не она. Да, они были, несомненно, похожи, но незнакомка выглядела намного красивее её самой и немного старше.

Красивая, нежная, в прекрасном голубом, цвета летнего неба, платье, прикрывающем кисти и шею, девушка сидела в беседке, изящно сложив руки на коленях. Очень аскетичный и строгий наряд на этой хрупкой незнакомке смотрелся крайне элегантно. Длинные рыжие волосы, зелёные глаза с небольшой коричневой крапинкой, как будто веснушки с носа частично перешли и на радужку. Озорная улыбка оживляла её лицо, делая его миловиднее и моложе, даже маленькие морщинки в уголках глаз не портили этот образ.

Анка настолько была поражена красотой молодой женщины с картины, что не сразу заметила лёгкий стук, доносившийся слева от неё. Не со стороны двери, а со стороны окна. Анка удивленно уставилась на шторы. Показалось? Может, ветки стучат по окну? Или…

Тук-тук.

Дежавю. Точно так же она стучала в дверь этого дома. Неуверенно, со страхом. Неужели кто-то ещё заблудился этой ночью?

С трудом оторвав своё внимание от картины, Анка спустилась с дивана и аккуратно подошла к окну. Шторы были из очень плотного материала, такого чёрного цвета, что поглощали весь свет в комнате, не выпуская его наружу. На ощупь ткань оказалась прорезиненной, да ещё и тяжёлой. Анка откинула её в сторону, открывая окно, а вместе с тем и вид на тёмный сад.

Возможно из-за того, что на улице царила ночь, а в комнате светила лампочка, разглядеть что-либо за окном, было затруднительно. Анка наклонилась ближе к стеклу в попытке рассмотреть хоть что-то, но, кроме своего отражения, не заметила ничего. Внезапно перед ней появились очертания бледного лица. От испуга Анка отшатнулась и упала прямо на задницу. Бледный призрак, наоборот, приблизился к стеклу, подсвечивая своё лицо фонариком, отчего его черты заострились и приняли ещё более жуткий вид. Зловещий призрак без верхней половины головы, утопающей во мраке. Виднелся только рот с белоснежными зубами, произносящий фразы, которые Анка не могла услышать. Окно хорошо выполняло свои функции, изолируя комнату от улицы. Прислушиваясь, девушка поднялась и снова подошла ближе к окну.

– Что? – Анка произнесла это одними губами, знаками показывая, что не слышит человека напротив. – Я вас не слышу.

Человек за окном на мгновение застыл и уставился на Анку во все глаза. Прямо как хозяин дома полчаса назад. Этот незнакомец тоже её узнал? Он глубоко вздохнул, сжал челюсть, и рядом с лицом появилась рука с длинными тонкими пальцами, указывающими на ручку окна.

Ага, сейчас. Он что, считает Анку за дуру – открывать окна незнакомцам с улицы, подкрадывающимся к дому не с парадной двери, а со стороны тёмного леса? Вот и Анка покачала головой в ответ, сделав как можно более злое лицо и скрестив руки на груди. Нет, открывать она не собиралась. Пришелец закатил глаза и начал еще более активно показывать на ручку. Девушка хотела уже задёрнуть штору и пойти дальше рассматривать картину с лицом, похожим на её, как призрак за окном произнёс ещё одно слово, которое заставило Анку застыть в изумлении. Человек, увидев её замешательство, ещё несколько раз медленно повторил это слово, широко раскрывая рот на двух гласных.

«Анка». Он знал её имя.

– Ладно, наверное, я всё же дура, – прошептала Анка и повернула ручку окна, открывая проход ночному гостю. Не успела она отойти от окна, как незнакомец подпрыгнул и наполовину ввалился в комнату, хватая её за руку и крепко прижимая её к подоконнику. Левую руку человек из окна приставил к животу девушки, и Анка с изумлением почувствовала холодную твёрдость стали. Взглянув вниз, она увидела ствол оружия. В ушах моментально заложило, во рту появился привкус желчи, её пробрал озноб, и на несколько мгновений она забыла, как дышать.

И вправду дура. Зачем только открыла это чёртово окно?

– Наконец-то! – Анка рискнула поднять взгляд на вторженца, верхнюю часть лица которого скрывал мотоциклетный шлем. – А теперь слушай меня внимательно и не вздумай издать ни звука, иначе в твоём теле окажется переизбыток свинца, от которого ни один врач тебя не спасёт. Кивни, если поняла.

Голос парня звучал не громче самого тихого шёпота, но из-за положения, в котором они находились, почти лицом к лицу, или из-за возросшего адреналина в крови Анка всё услышала чётко и ясно. Кивнула.

– Молодец! – парень наклонился ещё ближе, притягивая Анку к себе так, что его губы оказались у самого уха девушки, и её нос уловил запах бензина и прелой листвы. На таком коротком расстоянии она слышала каждое произнесённое им слово. – Отвечай очень тихо или кивни. От того, что и как ты будешь отвечать, зависит наше дальнейшее общение. Будет оно коротким или чуть подольше, тоже зависит от тебя. Понятно?

Снова кивок.

– Хорошо. Ты здесь одна?

Анка покачала головой.

– Значит, он тоже тут.

Девушка решила, что речь идёт о мужчине на кухне, и на всякий случай кивнула.

– Ты что-нибудь помнишь?

Анка начала уже мотать головой, но передумала и кивнула. Даже под шлемом было видно, что парень побледнел и весь напрягся. Он сильнее сжал руку девушки, заставив её издать тихий стон от боли, а оружие придавил к животу, направив дуло под углом, немного вверх.

– Что ты помнишь? – страх, злость, ярость. Этот мальчишка боялся Анку так же, как и хозяин дома.

За окном проснулся ветер, прошуршав по ночной траве, но больше ни звука не раздавалось на улице. Если мужчина и вызвал полицию, двигателя не было слышно.

– Меня зовут Анка.

Девушка прошептала это одними губами. По щеке стекла горячая слеза, а тело снова начала бить дрожь. Уже не от холода – от страха.

– Что-то ещё? – оружие сильнее вжалось в тело девушки. Она попыталась отодвинуться, но парень крепко держал её на месте. Анка зажмурилась и замотала головой из стороны в сторону. Как же она сейчас хотела оказаться подальше отсюда. Подальше от яростного мужчины, страшного дома, сумасшедшего парня в окне. Лучше бы она потерялась в лесу.

Через несколько мгновений она почувствовала легкое дуновение у своего уха. Парень словно тоже не дышал какое-то время, а сейчас немного ослабил хватку и отодвинулся. Он закусил нижнюю губу в раздумьях.

В коридоре послышались короткие шаги и хлопок дверью. Парнишка напрягся, посмотрев Анке за спину. Но больше не слышалось ни шороха: мужчина вышел из дома. Анка потеряла возможность позвать на помощь.

– Послушай меня. Сюда уже направляются асфалийцы, и с минуты на минуту они будут здесь, – незнакомое слово отозвалось болью у Анки в голове. – Они не помогут тебе, если ты на это надеешься. Они и не прикончат тебя на месте, но, поверь мне, ты будешь очень жалеть, что осталась жива. Немедленно вылезай из окна и следуй за мной.

Он потянул девушку за руку, отчего она чуть не потеряла равновесие и не упала лицом вперед. Анка тут же выставила свободную руку и упёрлась в раму окна.

– Я никуда с тобой не пойду. Я не понимаю, о каких асфалийцах ты говоришь, но именно ты сейчас наставил на меня пистолет, – Анка продолжала шептать, человек перед ней всё ещё представлял опасность, и она не хотела давать ему повода стрелять. Парень снова потянул её руку на себя.

– Если ты говоришь правду и ничего не помнишь, то сейчас я единственный, кто может тебе помочь. – Пистолет в левой руке юноши переместился выше, направляя дуло прямо ей в сердце. – Но если ты врёшь и будешь представлять для меня опасность, я обещаю убить тебя быстро и без боли. Другие этого обещать не будут. – Он отодвинул пистолет в сторону, продолжая тянуть девушку на себя. – А ещё я, так же, как и ты, хочу узнать, что с тобой произошло. Пойдем со мной и попробуем вместе ответить на эти вопросы.

Парень замолчал, ожидая её ответа. Пистолет всё ещё был в его руке, но уже опущенный, вторая рука всё так же настойчиво сжимала её запястье. Ну что за ночь? Очнулась без памяти нагая на улице, встреченные незнакомые люди знают её и, страшно подумать, боятся, а этот сумасшедший даже хочет её убить. Анку дважды за ночь уже хватали за руки, обращались с ней грубо и жестоко. Она не понимала, чем заслужила такое отношение, и совершенно не хотела никуда идти с этим человеком. Однако в голове снова появилась уверенность, что всё в порядке. Та же интуиция, что прежде говорила остаться в доме, ждать и не убегать, сейчас кричала о том, чтобы Анка шла с этим опасным парнем в неизвестность.

Ночной гость увидел терзания на лице девушки и, снова закусив губу, убрал пистолет в кобуру на поясе.

– У тебя нет причин доверять мне, но я хочу, чтобы ты поняла: со мной ты будешь в большей безопасности, чем здесь. Я буду честен с тобой. Я ненавижу тебя. Ненавижу так сильно, что готов убить на месте, – ничего себе признание! Анка хотела было возмутиться, но он накрыл своей ладонью её рот. – Дослушай меня. Не только я – тебя ненавидит весь мир. – Он убрал руку, широко распахнутые глаза девушки подсказали ему, что она готова слушать дальше. – Церемониться с тобой никто не будет, я в том числе. Но со мной у тебя есть шанс если не выжить, то узнать, что произошло и почему весь мир ополчился против тебя. – Парень отпустил Анку. Левая рука всё ещё лежала на кобуре, но правую он протянул в приглашающем жесте ладонью вверх. – Ты пойдешь со мной?

«Он – псих». Анка была в ужасе. «Не может весь мир ненавидеть одну девчонку, он точно сошёл с ума, преувеличивает, врёт, обманывает». Но Анка этого не чувствовала. Откуда-то она знала, что человек перед ней сказал чистую правду.

«Это я сошла с ума, если сейчас уйду с ним».

В коридоре снова хлопнула дверь, и Анка услышала голос мужчины, спорящий с кем-то невидимым. Она могла закричать, пистолет больше не был наставлен на неё. Она могла убежать, крепкая рука парня больше не держала её. Она могла оттолкнуть опасного человека и захлопнуть окно. Но вместо этого медленно протянула ему свою руку и залезла на подоконник.

– Я…

Не успела она вымолвить и слова, как услышала звук двигателя: перед домом затормозила машина. Анка обернулась в сторону двери, но молодой человек резко снова схватил её за руку и, сильно дернув, вытянул на улицу. Всё произошло так быстро, что Анка даже не успела испугаться или удивиться, а боль от падения настигла её лишь через секунды. Не дав опомниться, парень перекинул девушку через плечо и пустился бежать.

Это было глупо, но Анка не кричала. Ей ничего не оставалось делать, кроме как смотреть на удаляющийся свет из окна.

************************************************************************

20 июля. 01:12

Бежали они недолго. Ну, парень бежал, а Анка болталась у него на плече. Позади слышался звук мотора и громкие голоса, заглушающие их побег. Когда шум двигателя затих, беглецы уже пересекли овраги и оказались на краю леса. Анка позавидовала физической форме молодого человека: овраг, который отнял у неё столько сил и времени, парень перепрыгнул в два счёта, ещё и с грузом на плечах.

Они остановились и спрятались среди деревьев и кустов, где оказалось ещё темнее, чем на открытой местности. Кажущаяся тихой ночь жила и бодрствовала. Треск веток, хлопанье крыльев вдалеке, шелест листвы и травы от движений лесных животных. Вокруг чувствовался аромат влажных листьев, такой же запах исходил от юноши, примостившегося рядом с Анкой.

Там же, в кустах, она увидела мотоцикл с пассажирской люлькой. Транспорт был бережно укрыт камуфляжным тентом и листьями, а коляска забита всевозможным барахлом и одеждой. Парень кинул Анке второй шлем, похожий на его, и посоветовал надеть.

– Надевай. Если ты и умрешь, то не из-за того, что раскроишь себе череп, упав с мотоцикла.

Логично, понятно. Пока Анка боролась с застёжками на шлеме, парень отцепил люльку и, оставив её на месте, аккуратно двинул с мотоциклом вдоль края леса. Это удивило Анку, которая думала, что поедет в коляске, но она без лишних слов пошла вслед за молодым человеком.

Пока они шли, Анка то и дело поглядывала налево в сторону дома. С их места открывался хороший вид на то, что там происходило. Перед её бывшим убежищем стоял огромный чёрный внедорожник, покрытый странными чёрными пластинами, как бронёй, и с белым рисунком на капоте и дверях – круг с пронзенной копьем ящерицей внутри. За то время, что девушка с парнем бежали, приехавшие успели побывать в доме и сейчас уже выходили обратно на улицу.

У входной двери столпилось четверо, включая хозяина дома. Они горячо спорили, активно жестикулируя. Знакомый девушке мужчина указывал назад, в сторону двери, он явно хотел, чтобы приехавшие люди снова зашли в дом, но те не торопились этого делать. Один из них пытался кому-то дозвониться. Люди – полицейские, которых вызвал мужчина, асфалийцы, как их назвал парнишка, – выглядели внушительно. Статные, высокие, в элегантной черной форме, отливающей цветом индиго при движении, когда на ткань попадали лучи света из открытой двери. Одежда больше напоминала военную, облегающую, без излишеств, а не гражданско-полицейскую, которую редко подгоняют по фигуре. На голове – черные фуражки с эмблемой пронзенной ящерицы в круге, такой же символ изображен на плечах прибывших служителей закона. На поясе вместо ожидаемой кобуры с пистолетом или, может, дубинки висели странные сверкающие цепи. В спешке Анке показалось, будто при каждом движении они словно колыхались в воздухе.

Хозяин дома начал тянуть за рукав асфалийца, что пытался разговаривать по телефону. Тот, не сдвинувшись с места, отстегнул от пояса свою цепь и взмахнул ею между мужчиной и собой, не переставая докладывать что-то в динамик. Мужчина отшатнулся. Тишину ночи разрушил истошный крик боли. С деревьев слетели птицы, какое-то испуганное животное метнулось вглубь леса. Хозяин дома упал на колени, прижимая к себе правую руку и продолжая вопить. Другой асфалиец так же невозмутимо поднял свою цепь и лёгким движением, как ковбой на Диком западе, обвил её петлёй вокруг шеи раненого. По цепи прошла яркая искра, и мужчина моментально замолчал. Запрокинув голову с открытым ртом, он продолжал сидеть в такой позе, прижимая к себе правую руку. Третий асфалиец поднял что-то с земли и затолкал это в рот застывшему хозяину дома. Служитель закона гадко усмехнулся и что-то сказал коллегам, но те не разделили его веселья.

Вся эта сцена заняла считанные секунды, но Анке потребовалось время, чтобы осознать произошедшее. Её начало мутить и точно вывернуло бы наизнанку, если бы в желудке было хоть что-то.

– Ты в порядке?

Анка не заметила, когда она остановилась. Парень обгонял её уже на пару метров. Он хмуро смотрел на девушку, казалось, то, что произошло у дома, его ни капли не удивляло. Он пытался рассмотреть реакцию девушки.

– Они отрезали ему руку, – единственное, что смогла выдавить из себя Анка.

– Пальцы, судя по всему. Целую кисть они не смогли бы так легко засунуть в рот человеку.

Анку ещё больше затошнило от спокойного голоса своего собеседника. Как он мог так легко об этом говорить?

– Но ведь они приехали ему помочь, разве нет?

Юноша пожал плечами и, отвернувшись, продолжил путь. Девушка бросила ещё один взгляд на дом – асфалийцы уже убрали телефон, тихо переговариваясь и прикуривая сигареты. Анка продолжила идти за парнем. Когда они прошли ещё несколько шагов, молодой человек, не поворачивая головы, всё же ответил:

– Они действуют только в своих интересах. Тебя ждало бы то же самое или что похуже, если бы они тебя нашли. – Анка прижала руки к груди при этих словах и ускорила шаг, догоняя юношу. – Мы вышли слишком поздно, они услышат, если я заведу мотор. Так что теперь либо пан, либо пропал.

И он снова замолчал, аккуратно продираясь мимо кустов. Трудно не шуметь, когда в руках тащишь огромную железную махину, но Анка даже не думала предлагать бросить транспорт и идти пешком. Кто знает, насколько далеко им нужно добираться. Сейчас Анка вообще думала только о той канаве, где она очнулась. Там ведь было не так уж и плохо. Мокро и холодно, зато никто не бил, не смотрел с ненавистью и не наставлял на неё пистолет.

Анка пыталась завести разговор, спросить хоть, как зовут парня, но он шикал на неё, призывая сохранять тишину, и всё прислушивался к чему-то вдалеке.

Когда они отошли на приличное расстояние, а дом остался позади и лишь подмигивал издалека светом открытой двери, в которой мелькали силуэты скучающих асфалийцев, Анка решила, что они уже могут выйти на дорогу и спокойно поехать. Но вдруг вдалеке послышался шум ещё одного транспорта. Молодой человек остановился, всматриваясь в темноту.

По дороге, вдоль которой шли беглецы, навстречу ехала машина. Парень подскочил к Анке и, грубо дёрнув её за голову вниз, присел с девушкой в густых кустах крушины. Через несколько секунд мимо них на высокой скорости проехал автомобиль, похожий на тот, что стоял около дома позади, но с большим прицепом сзади, из которого слышались вой и лай.

– Чёрт. Значит – пропал, – как только машина отъехала, молодой человек вскочил на ноги и бросился к мотоциклу. Из бокового кармана он достал какое-то маленькое устройство, похожее на телефон.

– Кто пропал?

– Мы пропали, балда, – он уже сидел верхом на железном коне и жестом подзывал Анку на место позади него, продолжая что-то переключать на маленьком устройстве. – Пан или пропал. Пан был бы, если бы они не поверили Анатолию Олеговичу и уехали. Но мы пропали: приехало подкрепление с собаками.

Анатолий. Анка постаралась запомнить имя мужчины. Она подбежала к мотоциклу и села позади водителя.

– Я думаю, что пора нам ехать, – молодой человек нажал ещё пару кнопок на устройстве и положил его обратно в боковой карман на мотоцикле. Затем опустил забрало до подбородка, приглушая свой голос. – Хотел уйти по-тихому, но эти псы могут нас учуять, – Анка не стала уточнять, говорит ли он о собаках или о полицейских. Она зацепилась по бокам сидения, но парень перехватил её руки и обвил вокруг своей талии. – Держись крепко и ни за что не разжимай руки. Мы поедем очень быстро.

– Но ведь они нас услышат?

– Не услышат. Сейчас будет очень, очень громко.

Что-то тихонько пикнуло сбоку от них. Юноша напрягся и начал считать.

– Один. Два.

Сзади раздался оглушительный взрыв. Анка хотела обернуться, но в это время парень нажал на газ, и её дернуло назад. Она сильнее обхватила водителя, крепко в него вжавшись.

– Три!

Впереди был лес и деревья, но мотоцикл несся прямо: взрыв будто придал ему ускорения. Анка зажмурила глаза от страха, когда увидела ольху прямо по курсу. Удара не последовало. И когда в следующий раз она распахнула глаза, лес оказался уже позади, а они на полной скорости летели в неизвестность.

Глава 4.

20 июля. 01:48.

Над беглецами простиралось огромное звёздное небо. Фонари не горели, и только свет от мотоцикла разбавлял ночную темноту вокруг. Над дорогой, по которой ехали парень с девушкой, лежал Млечный путь, такой же длинный и прямой. Кроме них вокруг не было ни души. Поездка могла показаться романтичным приключением, если бы не воспоминания о пережитом. Холодная канава и бессилие, удары незнакомого мужчины – Анатолия, дуло пистолета сквозь ткань майки, чёрная форма, крик. Крик, до сих пор эхом раздававшийся в голове. Отрезанные пальцы во рту обмякшего человека. Анка съёжилась и сильнее прижалась к парню. На краю сознания промелькнула мысль: кобуры на боку больше не было, он успел переложить её в новое место.

Примерно через полчаса они остановились, но не на привал, как сначала решила Анка. Её компаньон по несчастью хотел решить другую проблему.

– Вытягивай руки.

Анка с удивлением взглянула на парня перед ней и увидела наручники. Он серьёзно? Она скрестила руки на груди и сделала шаг назад, поджав губы и нахмурившись. Юноша устало вздохнул.

– Я не доверяю тебе. А ты не доверяешь мне. Но пистолет из нас двоих находится у меня. По-хорошему, мне давно нужно было обезопасить себя, но у нас случился форс-мажор, который мы успешно преодолели. Так что, пожалуйста, давай ты не будешь доставлять мне неприятности, а я в ответ постараюсь быть к тебе добрее. Хорошо?

Он даже не улыбнулся, пока говорил. Как будто репетировал эту фразу множество раз. Но только Анка хотела возразить, парень продолжил:

– Нет. Ты молчи. Достаточно кивка, – он дождался реакции от девушки. – Отлично, вся эта ситуация хотя бы не сказалась на твоей способности думать. Ты, может быть, не понимаешь, но ты сейчас вообще не вправе выставлять какие-либо требования. Я могу вернуть тебя назад к асфалийцам, – Анка побледнела. – или могу просто пристрелить на месте, избавив всех нас от проблем, – в его руке откуда-то снова взялся пистолет, заставив девушку вздрогнуть. – Но, на твоё счастье, я сам хочу во всём разобраться. И это пока единственная причина отсутствия пули в твоей голове. Сделай одолжение – не прибавляй мне причин желать обратного. – Парень дёрнул пистолетом в сторону Анки. – Вытягивай руки.

У девушки не оставалось выбора, кроме как молча подчиниться. Даже после всей тирады она, на удивление, не ощущала угрозы от этого парня. Она не хотела его злить, поэтому просто протянула руки вперед. Парень на мгновение задумался, покусывая губу, взгляд его метался от наручников к лицу Анки и обратно, словно он не мог решиться, хотя он сам это и предложил. Наконец мотоциклист защёлкнул наручники вокруг Анкиных запястий.

Дальше они ехали в полной тишине вдоль звездной дороги. Теперь девушка сидела впереди водителя с обездвиженными руками. Держаться было не за что, поэтому она просто навалилась на парня, решив, что раз он лишил её удобств, она может отплатить ему той же монетой. Дорога утомляла, общая усталость давала о себе знать. Неизвестно, где девушка была и чем занималась до того, как очутилась в грязной канаве, но не спала она долгое время. И Анка, несмотря на тревогу, страх и беспокойство, провалилась в царство Морфея.

Ей показалось, что она прикрыла глаза на пару минут, а в следующее мгновение проснулась, когда её, словно мешок с картошкой, снова закинули на плечо. С удивлением Анка отметила больше сдерживающих элементов на себе: на глазах повязка, во рту кляп из куска ткани, плечи, живот с руками и ноги по бёдрам и щиколоткам стянуты по ощущениям верёвками. И когда он успел, если она спала совсем ничего? На её возмущения парень подбросил девушку и шикнул на неё, мол, молчи и не рыпайся.

Молодой человек нес Анку неаккуратно. Она то сползала с его плеча, то он снова подбрасывал её вверх, как какую-то неудобную вещь. Тёплый воздух обдувал кожу, сквозь повязку пробивался свет, а где-то вдалеке слышалась трель ранней птахи. Всё же Анка проспала дольше, чем она думала.

Через пару шагов парень остановился и снова подкинул Анку на плече, но в этот раз не для того, чтобы успокоить разбуянившуюся девушку, а чтобы порыться в карманах куртки.

– Ну ё-моё, могли еще меньше ключ сделать? – сонное бормотание парня навело Анку на мысль, что не одна она устала за эту ночь.

– А, вот и он!

Послышалось небольшое клацанье металла о металл – юноша не сразу попал в замочную скважину, но после – звук открывающейся двери, и в нос Анке ударил запах сырости и плесени. В помещении не раздавалось эха, но было прохладно и темно: под повязкой у девушки наступила кромешная темнота. Они прошли ещё через две двери, между которыми находилось небольшое помещение. За каждым новым проёмом становилось всё суше и теплее, а в последней комнате и вовсе пахло если не альпийской, то вполне себе яблочной свежестью. Закрыв за собой последнюю дверь и пройдя ещё пару шагов, парень наконец-то скинул девушку на нечто мягкое, напоминающее диван, и сел рядом. Затих и застыл. О его присутствии сообщала только тяжесть рядом с ногами и глубокое дыхание, которое становилось всё реже и тише.

Возникшая тишина никак не вязалась с бурей, бушевавшей у Анки внутри. Где-то рядом капала вода. Руки Анки уже совсем свело от пут, а от звука текущей жидкости напомнил о себе мочевой пузырь. Лежать становилось невмоготу. Попытка не думать о воде приводила лишь к мыслям о воде. И, поборов себя, Анка решила действовать, промычав что-то нечленораздельное. В ответ тишина. Тогда она начала извиваться ужом, пытаясь отпинать непонятливое создание. На это реакция последовала незамедлительно. Парень встал с дивана и направился куда-то вглубь комнаты, бормоча по дороге:

– Я слышу тебя. Но со всеми вопросами тебе придётся потерпеть. В отличие от некоторых, я не дрых всю дорогу и до этого толком не спал два дня. Сейчас я очень устал и единственное, что хочу – это оказаться в своей кровати. Так что лежи – отдыхай, думай о прекрасном. А я вернусь через пару часов, и мы с тобой побеседуем.

С каждым словом голос удалялся всё дальше и дальше от Анки и, закончившись зевком, исчез за очередной захлопнувшейся дверью. Послышался щелчок замка и глухой удар тела о мягкий матрас.

И снова тишина прерывалась лишь каплями воды, разбивающимися о нечто металлическое.

Анку аж затрясло от возмущения. Она, как покорная овечка, слушалась этого сумасшедшего, молчала, ждала, когда сможет начать задавать вопросы, а он связал её и бросил, как ненужную вещь, не удосужившись даже выслушать. Да что бы она там ни натворила, хотя бы в туалет ей могли дать сходить?

Прошло минут пятнадцать, в течение которых Анка безуспешно пыталась освободиться от пут или хотя бы выплюнуть кляп, чтобы разразиться отборной руганью. Бессмысленно. Верёвки всё также опутывали тело, даже повязка с глаз не захотела сдвинуться в сторону, чтобы открыть вид на место, где оказалась девушка. Сон не приходил. Анка уже выспалась, а капающая вода рядом не давала забыть о собственных потребностях. Нагнетала обстановку и полная темнота перед глазами. Анке было страшно оставаться наедине со своими мыслями.

В голову так и не приходило ничего нового. Она вспоминала о матери, но это были скорее эфемерные образы: теплота объятий, ощущение улыбки. Но ни того, как она выглядела, ни того, как ее звали или кем она была – Анка не могла вспомнить. Будто нечто сильное блокировало эти воспоминания. А после каждой попытки пробиться через барьер виски пронзало стрелой боли.

Несмотря на то, что Анка не хотела спать, силы сопротивляться заканчивались – девушка была голодна и слаба. И только она решила расслабиться и отдаться судьбе, как в голове что-то щёлкнуло, а руки задвигались сами. Юркие пальцы ощупывали пространство вокруг – велюровая ткань, уже слегка потёртая, продавленный от времени поролон. Анка чувствовала аромат, как от старых книг – миндаль, ваниль и лёгкие цветочные ноты. Как удачно, что она оказалась на старом диване: на такой мебели ткань крепили при помощи… Скобы! Пальцы наконец-то нащупали нечто полезное. Анка достала две из них, помяла в руках для придания формы и, полностью отдавшись нахлынувшему спокойствию, отринула все мысли и начала водить импровизированными отмычками по наручникам, пока не наткнулась на щель замочной скважины. Анка не думала о том, что делала, стараясь не сбиться с ритма, и продолжала ковыряться в замке. Секунда, две, три – щелчок, услада для ушей.

Анка быстро стащила наручники с рук и потерла затёкшие запястья. Она всё ещё была несвободна: мальчишка добротно стянул её плечи и руки верёвками , и она не могла даже снять повязку с глаз. Анка отмахнулась от начавшего было разрастаться беспокойства и снова нырнула в океан спокойствия, давая телу делать своё дело. Дальше пошло легче. Она скрестила руки, подбирая их к веревке на теле, сделала глубокий вдох, распрямляя плечи и выпячивая грудную клетку, а затем с резким выдохом протолкнула руки под веревки, продвигая их выше, к шее. Такими нехитрыми манипуляциями спустя время Анке удалось освободить верхнюю часть тела и в конце концов принять сидячее положение, снять кляп и повязку с глаз, после чего осмотреться.

Но она ничего толком не увидела. Комната – бетонный куб изнутри. Никакой облицовки, покрытия, штукатурки, линолеума – ничего подобного. Серое хмурое нечто. Помимо когда-то красного, теперь скорее коричневого дивана, на котором расположилась девушка, в комнате не было мебели. Всё остальное пространство занимали коробки, коробки, коробки и одиноко стоящая раковина в углу, из смесителя которой и капала пресловутая вода, не давшая Анке спокойно лежать. Окон нет, единственный источник света – одинокая лампочка Ильича. Парень даже не подумал выключить ее, выходя из комнаты. Тем не менее тут было тепло и не душно.

Из комнаты вело две двери. Налево – та, куда предположительно ушёл похититель, направо – та, через которую её сюда занесли. «Пора валить из этого дурдома», – с такой мыслью Анка повернула направо к мощной двери.

Её рука только потянулась к ручке, как в голове словно молнией ударило, а комната перед глазами поплыла. Анка отпрянула, сдерживая стон.

Куда ей идти? В мыслях ни единой подсказки, к кому она могла бы обратиться за помощью. Анка никого не помнила, не знала, где она, а полиции она не доверяла – не после того, что увидела этой ночью. Двух людей встретила она с тех пор, как очнулась. И оба человека не только узнали её, но и хотели причинить боль. Насколько её лицо известно?

Боль немного отступила.

Даже ночью было тепло, а значит на дворе летний месяц. Она сможет прожить на улице, находя укрытие и пропитание. Со временем, возможно, вернутся воспоминания, или она хотя бы узнает, в чём её обвиняют. Она сможет сама решать свою судьбу, а не идти на поводу у неизвестного ей человека. Рука снова потянулась к ручке.

И отпрянула.

В голове снова ударило, но остановила Анку не боль, а далёкая зудящая мысль, трепыхавшаяся на пороге подсознания.

«Ты должна остаться». А следом: «Ты можешь ему доверять».

Чем ближе к выходу подбиралась Анка, тем громче выла сирена в её голове, предупреждающая об опасности. Тем громче шептал червячок сомнения, прося довериться интуиции, которая, несмотря на угрозы, пистолет и грубое отношение, продолжала твердить: здесь – самое безопасное место сейчас. Интуиции, которая говорила голосом самой Анки, говорила чётко и твёрдо, будто до того, как потерять память, девушка долго и упорно вбивала себе эти мысли гвоздями в черепушку в надежде, что они не ускользнут в нужный момент. Может, парню она пока не доверяла, но себе Анка доверяла безоговорочно.

Так и не дотронувшись до ручки, Анка развернулась на сто восемьдесят градусов и без колебаний направилась к противоположной двери. С каждым шагом сирена в голове затихала, проходила головная боль, а уверенность, что она поступила правильно, только нарастала.

Подгоняло её и то, что за другой дверью скрывается жилая зона, а там должна быть и уборная. В конце концов, похититель тоже человек.

Однако, дёрнув ручку новой двери, Анка обнаружила, что та заперта.

«Я только что вскрыла наручники, вслепую, с ограниченной подвижностью рук. Что же я не справлюсь с обычной дверью?»

Воодушевлённая, Анка снова взялась за импровизированные отмычки, вставила две скрученные скобы в замочную скважину и начала вертеть их под разными углами.

Не получалось. Как бы она ни крутила скобы – ничего не получалось.

По виску стекла капля пота, пальцы сводило судорогой, так крепко она сжимала металл. На Анку начала накатывать паника. Руки всё быстрее ковырялись в замке, пока одна из скоб в конце концов не обломилась. Девушке повезло, что обломок металла не остался внутри, а с легким звоном упал и, проскочив по бетонному полу, исчез между коробками.

Анка рухнула на колени без сил. Руки дрожали от перенапряжения и сжимали единственную оставшуюся скобу.

Внезапный скрип кровати за дверью заставил девушку напрячься и прислушаться – не услышал ли её похититель?

Прошла минута или две, но кроме капающей воды до ушей девушки не доносилось ни звука, и Анка расслабилась, опуская руки на колени. У неё уже не осталось сил бояться или паниковать, она просто вертела в пальцах оставшуюся скобу.

Что теперь? Оставаться на месте не было ни желания, ни возможности: всё её естество просилось наружу из этой комнаты. Но как ей открыть дверь? До этого как-то же у неё получалось. Что она сейчас сделала не так?

В раздумьях Анка сморщила лоб и прикусила губу, вспоминая свои прошлые действия. Она искала скобы, ощупывала диван, но делать это начала уже после того, как в голове перемкнуло. А до этого? Пыталась кричать, извивалась, потом расслабилась, когда поняла, что путы связывают крепко, и их не снять.

Может, и правда, просто расслабиться, и тело сделает всё за неё? С тех пор, как она очнулась, только спокойствие и интуиция помогали ей двигаться дальше, решали проблемы по мере их поступления. Улыбаться и не делать резких движений перед агрессивным мужчиной. Сбежать с незнакомым парнем, прежде чем её поймают. Скинуть с себя оковы. А теперь ей надо было выбраться из этой комнаты.

Кап. Кап. Кап. Медитативно капающая вода, заставляющая думать только о туалете, теперь помогала Анке высчитывать в голове ритм, выравнивая дыхание и прогоняя все мысли прочь.

Кап. Кап. Кап. Анка полностью расслабилась, делая глубокие вдохи. Скоба все также танцевала в её пальцах, выделывая искусные пируэты.

Щёлк. «Для дверной отмычки требуется два рычага».

Стараясь не упустить эту мысль и не задумываться, откуда она могла об этом знать, Анка вернулась к дивану и достала ещё одну крепкую скобу. Она снова приставила две из них к замочной скважине и глубоко вздохнула.

Щёлк-щёлк-щёлк. В унисон к звукам отмычек у Анки щёлкало в голове на каждое верное движение. Последний рывок, и замок сдался под напором ловких пальцев.

На радостях девушка так резко встала, что у неё даже закружилась голова и потемнело в глазах, напоминая, что слабость никуда не ушла. Стараясь удержать равновесие, она ненароком облокотилась на дверную ручку, которая с лёгкостью поддалась, и Анка очутилась в совершенно другом мире.

Если за спиной девушка оставила мрачные бетонные катакомбы, полные коробок, с единственной мебелью в виде старого дивана, то впереди она увидела обычную жилую комнату. Тёплый солнечный свет лился из приоткрытого окна, и в лучах его в воздухе летала пыль. Лёгкий ветер трепетал жаккардовые белые шторы, принося с улицы ароматы сирени, вместе с запахом свежеспиленного дерева и машинного масла. Светлые обои с цветочным рисунком придавали комнате ещё больше уюта. Повсюду была разбросана одежда: она вываливалась из приоткрытого шкафа, распласталась на каждом стуле, устилала собой пол и, конечно же, украшала стоящую в углу штангу. Какой спортинвентарь не становится дома вешалкой? Помимо одежды повсюду было много фоторамок, сувениров, книг и бумаг. А на кровати слева от входа развалился сам жилец, тихо посапывая. Он успел только снять шлем, который валялся тут же на полу, и прямо в одежде упал на одеяло, так и уснув в странной позе. Анку одолело любопытство, и она подошла поближе.

Теперь девушка могла рассмотреть своего похитителя вблизи и при свете. Парень лежал на правом боку лицом к стене, так что Анке пришлось немного наклониться, придерживая свою полураспустившуюся косу. Уплощённое лицо с высокими выдающимися скулами и миндалевидными глазами выдавало в нём азиатские гены. Чёрные короткие ресницы трепетали, а глаза под веками шевелились: должно быть парень видел нехороший сон. Давно нестриженные жёсткие чёрные волосы чёлкой налезали на глаза и прикрывали уши, но на мочке левого уха Анка заметила небольшой блеск, скорее всего серёжку. Парень выглядел моложе, чем она думала, почти мальчишка. У него даже не было видно щетины, хоть это и могло быть следствием азиатского происхождения.

Анка нахмурилась: лицо похитителя показалось ей смутно знакомым. Задумавшись, она наклонилась ближе, так что её густые волосы упали на плечо спящего. Он недовольно вздохнул, пошевелившись, и сильнее прижался лицом к подушке. Анке пришлось отступить. Всё же у неё были дела поважнее, чем праздно осматривать людей.

Анка двинулась к следующей двери, ступая по мягкому ворсистому ковру с восточным орнаментом, какой можно было увидеть почти в каждой советской квартире. По дороге она старалась рассмотреть как можно больше деталей, пытаясь понять: кто же он, её похититель?.

В комнате нашлось много лошадиной атрибутики: фигурки, мягкие игрушки, книги – просто огромное количество. У окна стоял грубо сделанный деревянный стол со столярным инструментом на нём, а рядом множество деревянных фигурок, в основном изображающих тех же лошадей, автомобили или мотоциклы.

На фоторамках незнакомые улыбающиеся лица, но как бы Анка не вглядывалась, распознать парня она нигде не могла. Зато было много фотографий пожилой пары, мило держащейся за руки на фоне полей, цветов и, кто бы сомневался, табунов лошадей.

Большинство разбросанных книг были посвящены механике, технике, но какую-то часть занимали и художественные романы.

Что больше всего привлекло внимание Анки, так это компьютер и бумаги. Компьютер включать она не решилась, испугалась, что звук работающего вентилятора мог разбудить хозяина комнаты, а вот в бумаги она мельком заглянула. Они были написаны техническим языком. Скорее всего, документы на автомобиль – решила Анка. На одной из бумаг девушка заметила надпись: «Кузнецов Владимир». При дальнейшем осмотре это имя повторялось всё чаще и чаще, из чего девушка сделала вывод, что оно принадлежит парню. От обилия графиков и непонятных слов у Анки снова загудела голова, и она поспешила ретироваться из комнаты.

За дверью её ждал недлинный коридор, где напротив, к несказанной радости девушки, оказалась дверь с табличкой, изображающей писающего мальчика. Определенно, там находилась цель её маленького путешествия.

На выходе из уборной Анку ждала дилемма: исследовать дом дальше или вернуться в комнату своего заточения. Мало того, что она не хотела возвращаться на старый диван в унылую комнату, так и её желудок голосовал за то, чтобы отправиться дальше: теперь на поиски еды.

Анка открыла дверь в следующую, соседствующую с комнатой парня, комнату. Она тоже оказалась спальней, но даже при тусклом освещении, которое давало пробивающееся сквозь грязное окно раннее солнце, девушка видела, что комната давно нежилая. Вся мебель была занавешена, как картина в доме Анатолия, только более дешевой и потрепанной тканью. Открытые полки покрывал толстый слой пыли.

На ближайшей тумбочке Анка написала своё имя. Ребячество, но ей вдруг захотелось оставить свой след. Если она не помнит себя, может хоть мир запомнит её?

Анка аккуратно прикрыла дверь и вернулась в коридор, не посмев больше тревожить застывшую во времени комнату. Последний путь вёл в арку, занавешенную шторой из коричневых бусин, преодолев которые Анка словно вернулась в прошлое.

Чистая и без лишних вещей, в отличие от комнаты парня, просторная гостиная-столовая была обставлена старой, но добротной деревянной мебелью. В шкафах чайные сервизы и хрустальная посуда, на кофейном столике ажурное полотенце, как и на обеденном столе и – внезапно – под плазменным телевизором, единственным выбивающемся из общего стиля. Как и в остальных комнатах, аромат дерева превалировал над всеми остальными.

Последняя на сегодня дверь обзавелась глазком и почтовым отверстием, поэтому, не делая к ней ни шагу, Анка сразу двинулась в сторону кухонной зоны, где её ждало разочарование.

В холодильнике, как говорится, мышь повесилась. Залежалый кусок сливочного масла, пара банок с вареньем (в составе явно имелись грибы, зеленой семейкой проживающие на поверхности), неприятно пахнущая открытая пачка крабовых палочек и какие-то подгнившие овощи. В морозильной камере было поинтереснее – котлеты из неопознанного мяса и замороженная зелень. Не густо, но хоть что-то, решила девушка. Котлеты пришлось выдалбливать, чтобы они смогли вылезти из морозилки, но общий осмотр удовлетворил Анку, и она оставила их размораживаться на столе.

Чем бы ещё поживиться? Осмотр кухонных шкафчиков не оправдал ожиданий: несколько старых круп, пара луковиц, томатная паста. Парень как будто бы не ел дома и совсем не бывал в общих комнатах, настолько чистота в них разнилась со свалкой в спальне.

Телевизор включать было опасно, он мог громко заорать, так что оставалось не так много вариантов, чем могла бы заняться девушка. Анка переплела свою косу и принялась за приготовление еды.

Глава 5.

20 июля. 09:15.

Для многих сны о школе – не самые радужные. Кому-то снится, что он не выучил урок или не подготовился к контрольной, кому-то снятся дразнящие одноклассники или как он выступает перед остальными голый. У Владимира же сны о школе были счастливые. В эти моменты он вновь возвращался в беззаботное детство, когда он с друзьями и родными не знал печалей и потерь. Он вспоминал, как они играли с друзьями, как проказничали на уроках, как ходили друг к другу в гости с ночёвками целыми группами, сводя родителей с ума. Только последний год в школе Владимир не любил вспоминать, но он, к сожалению, снился ему чаще всего.

В этот раз тёмные воспоминания тоже проникли в голову парня, окутав его сознание холодными и склизкими объятиями. Он бежал в толпе людей и искал своего дедушку, который вот только что был рядом с ним, а в следующую секунду уже исчезал, появляясь в другом месте. Поток людей напирал, многие из них были обезображены. Одна и та же женщина с порванной щекой проходила снова и снова рядом с Владом, ухмыляясь виднеющимися за разорванными мышцами зубами. Большой мужчина с расплющенным носом и окровавленной футболкой, маленький мальчик с впалыми глазами, изо рта которого стекала красная жидкость, старик, так похожий на дедушку, с огромными ножницами, торчащими из груди, которые подрагивали при каждом шаге.

Одни и те же лица, одни и те же мертвецы, которые никогда не оставят Влада в одиночестве. И только дедушка, которого он хотел видеть больше всех, скрывался за множеством поврежденных тел.

Такой сон больше выматывал, чем давал отдых сознанию, и, когда Влад уже подумал, что никогда не выберется из этого кошмара, чьё-то нежное касание прогнало тёмные тучи и сменило воспоминания на другое видение, которое парень не видел уже много недель. И этот сон принёс долгожданное спокойствие измученной душе.

Влад с одноклассниками отправился в своеобразный поход с гитарой, сосисками и одноразовым (конечно же превратившимся в многоразовый) мангалом. Они часто так ходили вечерами сидеть в пригородном парке на любимой лужайке в разгар летних каникул. Люди менялись, не все могли ходить каждый день, но народу всегда было много. Никакого алкоголя, только дешёвая еда (у школьников никогда не было много денег), карты, настольные игры и неизменная гитара, переходящая из рук в руки. На полянке они соорудили подобие скамеек из поваленных деревьев, кто-то даже притащил большие камни, а Максим, одноклассник Владимира и по совместительству его лучший друг, принес старый стол. Здесь же был оборудован и мангал, обложенный кирпичами.

Воспоминания о лете грели, не столько мыслями о солнце, сколько мыслями о людях, которые были рядом в то время. Здесь появлялись настоящие друзья, случались первые влюбленности и первые настоящие ссоры. Всё, что бывает важного в жизни подростка, происходило именно здесь, на их лужайке. Никто уж не помнил, кто первый нашёл её, да это было и не важно – уже не первое поколение заседало в их секретном месте.

Владимир спокойно сидел на коряге, прокручивая сосиски на мангале одной рукой и похлопывая в такт гитаре по колену другой. Максим расположился рядом, перебирая пальцами струны инструмента и выдавая ритмичную мелодию. Он часто брал в руки гитару, наигрывал разные мотивы, иногда даже собственного сочинения. Владимир же, наоборот, был лишен музыкального слуха, из-за чего ни капли не расстраивался. Его способности заключались в спортивных успехах, недоступных лучшему другу. Яркое летнее солнце уплывало на запад, создавая сонливую и спокойную атмосферу, легкий теплый ветер трепал волосы, заставляя морщиться и трясти головой, чтобы убрать их с лица. Да, почти полное спокойствие и умиротворение.

Пальцы Максима, перебиравшие струны в нежной мелодии, начали их щипать, создавая более резкий звук, нарушающий покой и привлекающий к себе внимание. Всё вокруг словно исчезло, осталась только звонкая мелодия, к которой вскоре прибавился яркий аромат шашлыков – значит скоро Максиму придётся отложить инструмент в сторону и взяться за еду, пока её всю не растащили. Мясо – нечастый гость на школьной поляне.

– Мясо? – Влад резко открыл глаза и сел на кровати, от чего в глазах ненадолго потемнело, а комната завертелась по кругу. – Какое, к черту, мясо?

Резкие струнные аккорды продолжали играть в голове, глухо отзываясь в черепной коробке, пока картинка постепенно приобретала чёткость. Влад поднял руку, взлохмачивая волосы и прогоняя сон. Кружение перед глазами прекратилось, но звук не исчез. Внезапно парня осенило.

– Микроволновка!

Влад вскочил с кровати и, достав пистолет, вышел из комнаты.

В коридоре точно стало ясно: кто-то хозяйничает у него в квартире. Шумела микроволновая печь, аромат мяса с каждым шагом становился всё ярче, кто-то насвистывал весёлую мелодию, расхаживая по комнате. Неизвестный готовил на его кухне.

Такое поведение было нехарактерно для грабителей, убийц или Сломанных, но Владимир не стал прятать оружие. Вместо этого он вытащил небольшое зеркальце из нагрудного кармана – одного из многих на куртке, хранивших полезные приспособления – и, стараясь не шуметь бусинами, перекрывающими проход в гостиную, направил его за угол, в сторону кухни. То, что он увидел, заставило его на мгновение перестать дышать – настолько Влад был удивлён.

Немыслимо, но похищенная им прошлой ночью девушка, надежно связанная и оставленная в кладовой комнате, преспокойно жарила котлеты, насвистывая и пританцовывая. Даже фартук где-то откопала.

Влад не знал, что делать. Всё это казалось просто очередным сном: девушка никак не могла очутиться на кухне.

Пока парень пытался прийти в себя, Анка открыла микроволновую печь, наконец прервав надоедливый звук, который Влад во сне принял за бряцанье на гитаре, и достала оттуда блюдо, божественный запах которого достиг парня, заставив живот заурчать от голода. Маловероятно, что Анка услышала именно этот звук, скорее всего Влад выдал себя по-другому, но девушка внезапно обернулась, чуть не уронив тяжёлое блюдо на пол. Их глаза встретились. А в следующую секунду Влад уже вылетел из-за угла, наставив на сбежавшую пленницу пистолет.

– Как ты здесь оказалась?

Анка выглядела не менее удивленной, словно это не она хозяйничала в его доме, а он ворвался к ней не с самыми добрыми намерениями.

– Прошла через твою комнату и коридор.

Логичность ответа обескураживала. Да, это был самый простой путь, которым она могла сюда попасть, но этот ответ не объяснял абсолютно ничего. Влада это взбесило, он спросонья и так плохо соображал, а такая явная издёвка ещё больше портила его паршивое настроение. Лицо его непроизвольно дернулось в гримасе отвращения. Влад опять забылся. Он не должен ожидать от этой девушки сотрудничества, только угрозы. Не стоит об этом забывать, если он не хочет умереть.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – Влад сделал сильный упор на слово «что», сопроводив его небольшой паузой. – Как ты выбралась из комнаты? – Он подошёл ещё ближе, делая небольшой крюк, чтобы на всякий случай перегородить девушке путь ко входной двери или в коридор.

– Ногами, – видимо выражение лица Влада говорило само за себя, и Анка распахнула глаза ещё больше. – Я не понимаю, что тебе ответить. Ты лёг спать, а я захотела в туалет и в поисках ванной комнаты вышла за тобой. Ты так крепко спал, что не заметил меня. Всё. Что ещё ты хочешь услышать?

Пока девушка говорила, Влад медленно наступал на пленницу. Анка, наоборот, делала шаги назад. В итоге девушка оказалась прижата к плите, всё ещё держа блюдо в руках, а парень подошёл к ней почти вплотную, направив пистолет прямо в голову Анке.

– Не строй из себя дурочку, я прекрасно знаю о твоих умственных способностях. Как ты сняла с себя путы и открыла дверь? – дуло пистолета уткнулось девушке в живот, и она вздрогнула. – Отвечай немедленно.

– Руками! – Анка всхлипнула от такого напора, но продолжила говорить, увидев, что её ответ снова не устроил парня. – Я не знаю, что ты хочешь услышать, я уже всё сказала. Наручники легко отстегнулись, стоило мне потянуть кольца в стороны. Верёвки были не сильно затянуты – мне не составило труда стянуть их. А после – я просто прошла в дом. Или мне надо было описаться прямо на диване?

Анка врала. Влад это видел. Он слишком хорошо знал её мимику, чему, конечно, был не рад. Но он никак не мог взять в толк: в чём именно врёт девушка, ведь Анка не умела вскрывать замки и наручники. Коря себя за неосмотрительность, Влад поднял пистолет выше, так, что дуло было направлено в лоб девушки. От испуга Анка зажмурила глаза.

Какой же он дурак. Сначала совсем забыл о безопасности, не сковав девушку при первом же контакте, и беспечно ехал с ней на мотоцикле, давая ей свободу действий. Теперь неумело связал. О том, как она прошла через его комнату, Влад и думать не хотел. Он ведь запер дверь, но как она тогда выбралась? Или всё-таки сказались два бессонных дня, и он оставил дверь открытой?

«Она не сбежала – уже хорошо. И не убила меня – что ещё лучше». Уши Влада стали пунцовыми от мысли, что девушка могла натворить, в то время как он так безалаберно отнесся к своей задаче, заключающейся в простых пунктах: увести, обездвижить, допросить. Но чтобы перейти к последнему, для начала нужно было закончить со вторым пунктом. Влад опустил пистолет.

– Хорошо, считай, что я тебе поверил. Я и правда устал за последние дни, так что плохо соображаю. – Он достал очередные наручники из одного из карманов. – Протягивай руки, ты не можешь так просто разгуливать по моему дому.

– Нет.

– Прости?

Анка хмуро уставилась на Влада, ткнув в него горячей тарелкой, отчего тому пришлось отступить.

– Я сказала: нет! – Анка продолжала напирать на парня, защищаясь горячим блюдом, словно щитом, заставляя его отступать. – Ты обещал, что мы поговорим, когда ты проснешься. Я без вопросов уехала с тобой, не ушла, хоть у меня и была возможность. Я даже еду приготовила на двоих! – Девушка ещё сильнее махнула блюдом, наклоняя содержимое в сторону парня так, что пара капель жира упала на пол. – Я не соглашусь на оковы снова, пока хотя бы не узнаю – за что?

Противники остановились в другом конце комнаты между старым диваном и телевизором. Они оба покраснели от злости и обиды: Влад на самого себя, Анка на Влада, который так ничего ей и не объяснил. За плотно задернутыми шторами лился солнечный свет и слышался шум дороги с редко проезжающими машинами. Был полдень, и кто-то мог ехать на обед. Анка вздрогнула от неожиданности, когда Влад снова приставил к ней пистолет вплотную – за своей злостью она и забыла о нём.

– Стоит ли мне повторять, что не ты сейчас ставишь условия? Положи блюдо на стол и садись на диван.

Блюдо гулко ударилось о поверхность кофейного столика, когда Анка с максимально обиженным видом плюхнулась на диван, протягивая руки вперед. Влад, однако же, решил, что надёжнее будет приковать девушку к дивану, так что оставил одну руку свободной, а другую прицепил наручниками к деревянному подлокотнику.

Владимиру сложно было поверить, что эта девчонка, бледнеющая при виде пистолета и отрубленных пальцев, могла быть той, кем ее считали. Она не выглядела опасной, сумасшедшей или агрессивной, не пыталась ни сбежать, ни напасть. Она так была похожа на девушку, которую он когда-то знал. Влад не мог оторвать от неё взгляд. Сейчас, при свете дня, парень понимал, что она не сильно изменилась за эти несколько лет. Это, в конце концов, была Анка.

Влад тряхнул головой. Он знал, на что способны Сломанные. В любой момент они могли кардинально измениться и сотворить непоправимое. Ему нужно было быть начеку с самого начала, не давать волю эмоциям. Осталось только найти способ понять – не врёт ли она.

А ведь способ был. Влад действительно сильно устал за два дня, иначе эта идея пришла бы к нему намного раньше.

– Приборы я тебе не дам, ешь так. – Влад потянулся к пульту и включил телевизор на федеральном канале. Там как раз шёл какой-то блокбастер. – Ешь свои котлеты.

Влад даже сковородку пододвинул к Анке. У него скрутило желудок от того, как аппетитно выглядела еда, сделанная буквально из ничего – парень помнил, что в доме было шаром покати. Но рисковать и есть еду, приготовленную этой девушкой, он не стал. По крайней мере пока не понимал, та ли она, за кого себя выдаёт. И у него был способ это узнать.

– Сиди и кушай.

– Да ты мне скажешь хоть что-нибудь? – девушка крикнула вслед парню, пока тот не успел далеко уйти. – Ты ведь знаешь меня?

Этого вопроса Влад боялся больше всего. Он знал Анку, весёлую девчонку из его класса, которая кидала мячи в кольцо на баскетболе не хуже него. У Анки был боевой характер, и она никогда не давала себя в обиду, предпочитая дружить с мальчишками, а не девчонками. Он знал, в какую красивую и обворожительную девушку она выросла, как им было хорошо проводить время вместе и в компании, играя на гитаре и устраивая небольшие походы в ближайший лес. Он знал девушку, в которую влюбился, когда та дала в нос своему обидчику в пятом классе. Но знал ли он девушку перед ним? Была ли это та же Анка?

– Я обещал поговорить, когда проснусь. Считай, что я ещё не проснулся. Мне надо сделать пару звонков, и я вернусь, – Влад глубоко вздохнул и набрался смелости. – Мы поговорим. Просто дай мне несколько минут.

С этими словами Владимир ринулся в свою комнату, пока Анка не задала ещё больше неприятных вопросов.

В комнате Влад упал на кровать лицом вниз, шаря рукой под подушкой в поисках телефона. Сердце не унималось. Он понимал, что разговор нельзя откладывать, но также знал, что не сможет говорить с девушкой нормально, не будучи уверенным, кто перед ним.

В своей комнате Влад чувствовал себя в безопасности. Детские воспоминания вжились в стены и в каждую вещь здесь, успокаивая и давая чувство защищенности, словно объятия родителей, которых он не помнил. Дедушка всегда строго следил за порядком в квартире, но комнату Влада не трогал, оставив её на растерзание мальчишки. Влад любил деда, и знал, что это взаимно, хоть этот хмурый человек и не привык показывать эмоции, поэтому парень старался не расстраивать старика и вести себя прилично. Ну, в пределах детских приличий, по крайней мере. А то, что неприятности сами липли к Владу, будто тот мёдом помазан, так это и не его вина. Вспомнить только как он уронил дедов книжный шкаф, а потом весь вечер выставлял книги на полках, силясь вспомнить порядок. И ведь точно где-то ошибся: дед нахмурился, вернувшись домой и взглянув на книги. Но старик ни слова не сказал мальцу, только спросил, как дела в школе. Порядок – превыше всего! И книги в скором времени снова стояли так, как нравилось дедушке.

Влад горько улыбнулся, вспомнив этот давний момент. Как же он тогда испугался, что его накажут. И непонятно ведь, почему он боялся: дед никогда его не наказывал. А теперь он мечтал, чтобы этот строгий, самый родной человек был рядом и подсказал, как ему поступить.

Наконец рука нащупала смартфон.

Среди немногочисленных контактов в телефонной книге Максим числился в самых популярных, реже только доставка из ближайшей кафешки. Ждать пришлось долго, надо было даже пару раз повторно набрать номер, так как Макс был настоящей совой и большую часть своей нелегкой жизни проводил ночью.

Гудок. Тишина. Снова гудок. Снова тишина.

К черту тебя, Макс! Сколько можно валяться в кровати? Влад накатал быструю смс-ку: «Важные новости! Перезвони!!!», и сел на кровати, собраться с мыслями.

Нельзя больше оттягивать разговор. Держать Анку в неведении было хорошей тактикой, так как неизвестно, как она могла отреагировать на правду. Если она что-то помнила, то могла убить Влада на месте и скрыться. Если не помнила… Он не представлял, как может среагировать на такую информацию молодая девушка. Но он мог рассказать всё в общих чертах, не вдаваясь в подробности и избегая неприятных тем. Потом наконец связаться с Максом и решить возникшую проблему. Проблемой Влад, конечно же, считал Анку.

Сосчитав до десяти и глубоко вздохнув, он встал и вышел из комнаты.

Предчувствие чего-то нехорошего сразу же накрыло его с головой. Из гостиной вместо веселой музыки и актерских диалогов слышался совсем по-другому поставленный голос. Голос профессионального диктора новостей.

Преодолев препятствие из бусин, Влад услышал тихие всхлипы, доносившиеся с дивана. Там, скрючившись, притянув ноги к телу, сидела пленница. По её лицу стекали реки слёз, глаза покраснели, а всё тело содрогалось мелкой дрожью.

– Что это значит?

Влад не знал, как на это ответить. Не так он представлял начало разговора.

Глава 6.

20 июля. 09:30.

– Мы прерываем показ художественного фильма для экстренных новостей! Прошлой ночью асфалийский отряд реагирования выехал на срочный вызов в Ленинградскую область. Господин А., обратившийся в экстренные службы по номеру, указанному на экране, заявил, что видел Саламандру на пороге своего дома. Напоминаем, что под именем Саламандра скрывается Рудольская Анна Анатольевна, террористка, обвиняемая в таких преступлениях, как массовые убийства, организация международных терактов, совершение взрывов и поджогов, повлекших гибель множества гражданских лиц и причинение значительного имущественного ущерба в целях дестабилизации деятельности органов власти и подрыва авторитета нашего правительства. Не имея квалификации сдерживания опасных преступников, господин А. тем не менее применил попытку задержать обвиняемую, оказавшуюся крайне неудачной. Преступница совершила взрыв, повлекший за собой возгорание и причинение травм господину А. Сейчас господин А. находится в Асфалийском государственном госпитале под надежной охраной. Стоит заметить, что господин А. является близким родственником нападавшей, что может говорить о том, что она представляет опасность и для других граждан. Просим всех сохранять спокойствие и быть бдительными, не пытаться самостоятельно обезвредить преступницу. Если вы располагаете полезной информацией, просьба обращаться напрямую в экстренную асфалийскую службу по номеру, указанному на экране. Будьте бдительны. Для только что подошедших к экранам телевизора: повторяю…

Влад выключил звук. Всё, что можно было услышать, они услышали. В комнате наступила тишина, прерываемая всхлипами Анки. С улицы доносилось пение птиц.

На экране продолжали показывать видео с мест различных террористических актов, и Анка с ужасом продолжала смотреть на них. Мелькали пожары и размытые съёмки людей, пытающихся вылезти из пепелища. Кровавые залы Эрмитажа и крейсера, где горами разлагались трупы людей. Мелькнул стадион Петровский с последним проведённым на нём матчем. Анка заметила, как на этих кадрах Влада передернуло, и он отвернулся, глядя прямо на неё – одного из самых опасных террористов мира, сжавшегося у него на диване и разрывающегося от рыданий.

– Что это значит?

Анка повторила вопрос, все также глядя на притихший экран, не моргая. По щекам текли слёзы. Перед ней возник Влад, перегораживая собой телевизор.

– Я…

Казалось, этот самоуверенный парень растерял весь свой гонор. Он выглядел смущённым и растерянным.

– Я не так представлял начало нашего разговора.

Он умолк, будто не зная, что ещё сказать. Анка видела муку на его лице и решила сама подтолкнуть его к ответам.

– Это обо мне, так ведь? – она подняла взгляд на застывшего перед ней юношу. Тот кивнул. – Рудольская Анна – это я? – снова кивок.

Дрожь в теле девушки усилилась, и она зажмурила глаза, закрывая руками лицо и принимая позу эмбриона. Она словно пыталась отстраниться от этого мира. Но прятаться было поздно. Влад присел на корточки перед ней. Протянул руку и неуверенно потряс плечо.

– Эй, – его голос сорвался.

Анка не откликалась, замкнувшись в себе. Тогда Влад потряс её сильнее.

– Анка, – намного мягче произнёс парень.

Имя возымело эффект, и девушка подняла на него взгляд, пытаясь сосредоточиться на его лице. Влад, откашлявшись, неловко продолжил:

– Послушай, я знаю, что тебе тяжело это принять, но то, что сказали по телевизору – правда. Ты, – парень на мгновение остановился и сморщился. С его губ слетел грустный смешок, и Анка решила, что ему самому странно произносить эти слова. – Ты – самая разыскиваемая по всему миру террористка, и тебя обвиняют во всём, в чём только можно: в поджогах, убийствах и заговорах. Так считают все на этой планете.

Слёзы текли из глаз Анки нескончаемым потоком, она не могла сфокусировать взгляд и смотрела куда-то мимо Влада, словно продолжая видеть ужасы на экране. Парень схватил пульт и выключил телевизор с концами.

– Я понимаю, что тебе сейчас тяжело это осознать, но мне надо знать, что ты помнишь за последние пять лет?

– Пять лет? – Анка побледнела ещё больше от таких цифр.

– Давай же, балда, соображай.

Но Анка не слышала его вопросов, думая о своём:

– Они сказали, что Анатолий – мой родственник. Кто он мне?

Из всего, что она сейчас услышала, этот вопрос казался самым важным. Терроризм, полное имя, обвинения, да даже её прозвище – всё это ушло на второй план. Даже Влад замешкался. Но она должна была знать. Неужели тот страшный мужчина, которого она встретила, был её…

– Отец. Анатолий Олегович – это твой отец.

Из бледной Анка начала становится зелёной. Еда, которую она только что с радостью проглотила, грозила вылиться обратно вместе с желудочным соком.

– Эй! Не блевать мне тут! – воскликнул Влад и легонько постучал Анке по щекам, приводя ее в сознание.

– Ты вспомнила что-нибудь ещё? Где ты была? Кого видела? Что ты делала? – парень потряс девушку за плечи. В его голосе снова слышалась злость. – Говори же!

Если Анка и хотела ответить, она не успела. Входная дверь резко отворилась, Влад вскочил на ноги, вновь хватаясь за кобуру, но сигнализация, только издавшая первый звук, замолкла, а в дверном проёме очутились запах сирени, тепло улицы и очень высокий человек, пригнувшийся на входе. На улице явно была весна или начало лета, а незнакомец, ворвавшийся на сцену, носил объёмный красный свитер с белыми, скачущими по нему оленями, потёртые у карманов джинсы и федору, органично покрывающую волнистые светлые волосы. В руках у парня были солнцезащитные очки идеально круглой формы, диаметром сантиметров десять и необычайного цвета морской волны. Взглянув на его лицо, Анка забыла, что плакала. Вошедший был, несомненно, красив: светлая кожа без изъянов, огромные голубые глаза со светлыми ресницами, делавшими взгляд ещё выразительнее, неопрятная светлая щетина и пухлые яркие губы, словно подведённые помадой. Он был настолько светлый, что озарял комнату одним своим присутствием. Улыбка добавляла шарма этому человеку: такие мужчины разбивают сотни девичьих сердец, даже не понимая этого.

– Привет, Влад! – незнакомец снял шляпу и шутливо поклонился, не замечая никого вокруг, затем выпрямился, сдувая невидимые пылинки со своего головного убора, и прикрыл ногой дверь. – Видел новости? Снова повсюду говорят, что Саламандра вернулась. Как я уже устал от этих ложных доносов. – Вошедший наконец посмотрел прямо на Влада. – А у тебя что за новости? Я решил прийти к тебе лично, раз случилось что-то срочное.

Влад не ответил, а незнакомец перевёл взгляд за его спину, на диван. Улыбка моментально сползла с его лица, сменившись гримасой ужаса. Он отступил на шаг назад, прижимаясь к закрытой двери. Правая рука рефлекторно поднялась к поясу, но затем просто упёрлась в деревянную поверхность позади.

– Чёрт! Так это правда? – изящные брови сошлись у переносицы, а цепкий ледяной взгляд впился в лицо девушки. Таким же холодом сквозил голос.

– И тебе привет, Макс. Поверь мне: прийти лично не всегда лучше. – С приходом друга былое спокойствие вернулось к Владу, оставив вспышку ярости позади. – Как видишь, это не ложь. Саламандра и правда вернулась, а я смог вовремя её перехватить. – Влад был явно очень доволен собой и всем своим видом хотел показать собственный успех. Пришедшего, однако, это не впечатлило.

– Ты в порядке? – Макс перевёл взгляд на друга, осматривая того с ног до головы.

– Всё под контролем, – голос Влада дрогнул. – Она говорит, что ничего не помнит. Абсолютно ничего, – парень многозначительно посмотрел на друга. Макс кивнул, показывая, что понял понятный им двоим намёк. – Разревелась, когда увидела новости по телевизору, но я не знаю, можно ли ей доверять. – Влад потёр шею, и Анка заметила полный вины взгляд, брошенный на неё. – Поэтому я тебе и звонил, хотел попросить о помощи.

Спокойствие в голосе Влада видимо немного передалось Максиму, и он уже более расслабленно опёрся на дверь, скрестив руки на груди.

– О! Правда? – одна светлая бровь взлетела вверх. – И какая помощь тебе от меня потребуется, Мистер-у-меня-всегда-всё-под-контролем?

***

Сердце Влада сжалось: прозвище, которое дал ему дед. Он с укором посмотрел на друга, просил же не называть его так.

«Ну что, Мистер-у-меня-всё-под-контролем, нужна помощь?» – от улыбки глаза дедушки превращались в щёлочки, а по всему лицу расходились морщины. «Или сам будешь выходить из этой ситуации?». Под «ситуацией» дед имел в виду Влада, болтающегося вниз головой и замотанного проводами на подобие кокона. До этого момента мальчик и не думал, что в реальной жизни возможно попасть в такую передрягу. К голове прилила кровь, отчего лицо Влада стало пунцовым, скрывая признаки стыда и смущения. Открыть рот значило выпустить наружу свои эмоции и слёзы, поэтому Влад упрямо вскинул – с точки зрения дедушки опустил – голову и яростно помотал ей из стороны в сторону. Его импровизированный кокон начал болтаться сильнее, а провода всё туже спутывали конечности. «Ну-ну, – цокнул тогда дед. – Зови, если понадоблюсь». И старик ушёл, оставив мальчишку висеть вверх тормашками в разгромленной комнате, пребывающей в самом разгаре капитального ремонта. Голые бетонные стены с остатками обоев, пол, покрытый слоем грязи и штукатурки, валяющиеся то тут, то там инструменты, разбитое окно, впускающее солнце и глоток свежего воздуха сквозь пелену пыли. И, конечно, неудавшаяся попытка шестилетнего мальчика, недавно ставшего сиротой, облагородить новую комнату десятком-другим гирлянд, подвешенных на потолок. Ещё утром Влад отказался от помощи с ремонтом – он ведь не нахлебник, сам всё сделает. После отказался от помощи с установкой освещения, попросил только стремянку и гвозди с молотком. И сейчас у него всё было под абсолютным контролем: просто к гирляндам прибавился ещё один элемент украшения – он сам. С этой мыслью слёзы всё же полились из глаз мальчика, и ворвавшуюся в комнату разъярённую бабушку он увидел уже сквозь пелену воды. Секатор в её руке сверкал, словно меч рыцаря, когда она разрезала многочисленные провода. Дед никогда не помогал упрямому внуку, но всегда находил способ оказать эту помощь другими руками.

***

Лицо Влада искривила гримаса, а Макс замер, как в ожидании удара. Возникла пауза, разрушило которую шмыганье носом Анки, раздававшееся с дивана.

– Отойдём, – Влад кивнул в сторону кухни.

Парни прошли недалеко, так что они могли продолжать держать пленницу в поле зрения.

Переговаривались они негромко, но Анка, даже если бы захотела, не услышала бы их: в голове барабаном била кровь, заглушая все звуки, перед глазами плясали тёмные звёздочки, нос улавливал запах железа, а к горлу подступала желчь. Девушка бросила взгляд на свои руки. По локоть они были покрыты вязкой тёмной кровью, гулко капающей вниз. Капли, попадая на старый советский ковёр, вливались в его орнамент, создавая причудливые узоры кричащих людей в огне.

Анка зажмурилась. Дыхание сбилось. Ей послышался далёкий шум толпы и фейерверков. Сначала радостный, он наполнялся ужасом и страхом, становясь всё громче.

Желая отвлечься, Анка направила своё внимание в другое русло.

Анатолий, её отец.

Анка начала вспоминать его, а мысли всё крутились в голове. Оказалось, тяжело соотнести двух таких разных людей: мужчину, что с ненавистью бросился на Анку меньше суток назад, и мужчину, что с любовью обнимал девушку, когда та падала с велосипеда. Эти два человека разительно отличались друг от друга, как будто два разных брата-близнеца – добрый и злой, любящий и ненавидящий, прощающий и обвиняющий. Одно и то же лицо сейчас смотрело на Анку из глубины её воспоминаний. Одно лицо и разные эмоции, которые накладывались друг на друга как две полупрозрачные маски.

И только Анка решила, что сейчас сойдёт с ума от этой картины, как перед её глазами появилось другое лицо – с картины в доме. Лицо её мамы. А за этим воспоминанием ниточкой потянулись и другие, расслабляя мышцы Анки и высушивая слёзы.

Елизавета – так звали маму. Тот портрет, похороненный за плотной тканью, Анатолий нарисовал сам, ещё до свадьбы, пытаясь покорить сердце прекрасной дамы. Отец – сын банкиров, перенявший дело от родителей, но занимавшийся больше своим хобби, чем работой. А мама – швея из деревни, решившая вырваться в большой город из-под родительского крыла. Такой странный мезальянс объединяла любовь к искусству и красоте. Елизавете было всего семнадцать, когда она поступила в Колледж Петербургской моды на портниху, а Анатолию – уже двадцать пять, когда он понял, что полотно и масляные краски заполняют его сердце больше банковских счетов. На его первой выставке они и пересеклись, утонув друг в друге на долгие годы.

Анка открыла глаза, снова уставившись на руки. Никакой крови на них не было, только множество старых шрамов и обломанные ногти. Один из шрамов был старее других – её первая отметина, полученная в четыре года, когда она хотела помочь маме на кухне, не зная ещё, что нож – вещь опасная и острая. С тех пор на второй фаланге указательного пальца левой руки виднелся шрам в виде ползущей ящерки: длинное тело, голова – там шрам немного разошёлся – и четыре «лапки» от швов.

«Смотри, Анка, это твоё тотемное животное, и теперь оно всегда будет незаметно защищать тебя!»

Девушка улыбнулась и потёрла правой рукой ящерицу в надежде на помощь. Та не ответила на ласку, и Анка разочарованно вздохнула. Внезапно аромат, преследующий её последние часы, показался отдалённо знакомым. Нахмурившись, Анка ещё раз вдохнула. Дерево и масло. Так пахла квартира, такой аромат исходил от Влада.

Слева послышались голоса – парни возвращались в комнату. Анка вскинула голову, и уже ставшая такой знакомой боль ударила её в затылок.

Они были знакомы с Владом.

– И что, эта штука работает? – голос парня с ароматом опилок и масла сочился сарказмом.

– Цереброметр, Влад. Запомни уже, не такое уж и сложное слово. Машину для выискивания мутантов из комиксов должен ведь знать.

– Макс, в этой комнате ты – больший гик, чем я.

Они подошли уже совсем близко к Анке, и она уловила новый запах. Пряная корица и апельсин, удивительно сочетающиеся со свитером нового знакомого, а также нотка табака, спрятанная за цитрусовыми.

– Сочту это за комплимент. В нашей команде я отвечаю за мозг, так что доверь его дела мне и Алине, – Макс поймал взглядом наручники. – Она же всё время была связана?

– Конечно! Я же не дурак, – даже по голосу было слышно, что Влад покраснел. Врунишка.

Максим с сомнением посмотрел на своего друга, но промолчал. Он двинулся к выходу, поправляя федору на голове.

– Хорошо. Тогда я подгоню машину к гаражу, а вы выходите через двадцать минут. И, Влад, – Макс ткнул пальцем в сторону Анки, – не забудь её хоть немного замаскировать, – с этими словами высокий парень быстро скрылся за входной дверью.

В комнате снова воцарилась тишина, а уверенность Влада ушла вслед за Максом – он стоял, понурив голову и покраснев до кончиков ушей.

– Не говори ему, что я плохо тебя связал и не запер двери. Ладно?

Странная просьба – а это была именно она, а не приказ, – от пленившего к пленнице.

– Не скажу, – плечи Влада расслабились, но сразу же напряглись обратно, когда он услышал продолжение: – Только ответь мне хотя бы на один вопрос.

– Ладно. Какой?

Прежде чем спросить, Анка облизнула пересохшие от волнения губы. Влад не ответит на нечто важное – девушка была в этом уверена, – поэтому она выбрала тот вопрос, который отзывался воспоминаниями о стамеске и гаечных ключах.

– Мы знакомы?

Как рыба в воде, парень открыл рот и сразу же закрыл, пресекая свой же ответ. На лице пробежал спектр эмоций: от сомнения и сожаления до злобы и ненависти. Наконец он промолвил:

– Тебя я не знаю.

И ушёл из комнаты собирать вещи.

Глава 7.

20 июля. 10:00.

Дом Влада – одноэтажное строение с множеством пристроек и заросшим садом – находился в очередном коттеджном посёлке: вокруг были дома, зелень и ни одной многоэтажки. Деревья и кусты обступали заезд в гараж со всех сторон, а дорога почти не виднелась. На улице царило лето, и это чувствовалось каждым горящим участком кожи, слезящимися от солнца глазами и влажным воздухом, входящим в лёгкие. Сильно осмотреться девушке не дали, а сразу же повели к автомобилю.

Машиной оказался синий двухдверный «Запорожец», который Макс, кроме как Галчонком, не называл. Побитый, несколько раз перекрашенный, судя по облупившейся местами краске (настоящие пятьдесят оттенков синего), покрытый ржавчиной и тарахтящий на всю улицу, автомобиль не вызывал уверенности в том, что он вообще способен куда-то ехать, а тем более безопасно везти людей.

Анку поместили на заднее сидение, усадив прямо на примятые газеты между коробкой из-под пылесоса, откуда тотчас девушке на голову упала рыбная консерва, и огромной игрушкой в виде загадочного серо-белого существа с улыбкой Чеширского кота. В широкополой шляпе и не по размеру большой футболке, среди горы хлама и с Лепсом, поющим из динамиков настоящего, а не встроенного радио на задней полке у окна, у девушки создавалось впечатление, что она едет домой с огорода. Это впечатление портили только скованные наручниками руки, прикреплённые к передним сидениям, отчего Анке приходилось сидеть, сильно наклонившись вперёд.

Высокий и худой Макс опустил своё кресло очень низко, а ростом поменьше, но в целом покрупнее Влад кое-как поместился на своём. С переднего сидения в нос Анке сразу же ударил запах табака – Максим закурил сигарету. Все расселись, Галчонок тронулся, чем немало удивил девушку, и они двинули в путь.

С какой любовью Макс смотрел на свой автомобиль, с такой же парадоксальной неаккуратностью он его вёл, словно стараясь поймать каждую яму и каждую кочку, резко снижая и увеличивая скорость, отчего машина начинала стрекотать и гудеть от перенапряжения. В игрушке по ощущениям был какой-то острый предмет: то ли музыкальный механизм, то ли просто какая-то спрятанная вещь. При каждом резком повороте – а их было достаточно – предмет впивался Анке в бок, намереваясь будто пронзить девушку насквозь и оказаться уже внутри неё.

Яркое солнце слепило с непривычки, Анка и не помнила, когда в последний раз видела солнечный свет. Пешеходов и других машин почти не было. «Наверное, сейчас все на работе», – решила Анка. Но мысль сразу же сменилась на другую, когда зелень расступилась, и по бокам от дороги открылся нелицеприятный вид.

Местами деревья лежали вповалку, словно разбросанные проходившим мимо гигантом. Этот же великан оставил на дороге свои следы – количество и размеры ям увеличились, отчего Галчонок закаркал ещё активнее. Мимо проплыл один сгоревший дом, за ним другой, а потом целая череда явно заброшенных зданий: разбитые окна, заросшие сады, брошенные вещи. Повсюду летала бумага, растерянно колыхалась с места на место с каждым дуновением ветра и взлетала ввысь после проезжающего Галчонка.

«А может причина в другом», – Анка задумчиво проводила взглядом бывшую автозаправку с чёрным, обгоревшим остовом здания.

Со временем на дороге стали появляться и другие машины, большинство из которых тоже видали лучшие деньки. Абсолютно на каждой были вмятины или сколы краски, у некоторых были заменены целые части: капот, дверь или крыша. У одной отсутствовала дверца багажника, отчего содержимое постоянно пыталось вывалиться наружу.

Макс перестал лихачить, внимательно всматриваясь в другие автомобили и не сокращая между ними дистанцию. Впрочем, все машины ехали друг от друга достаточно далеко. Логичное решение на такой разбитой дороге, подумала Анка, не зная, однако, что дело было вовсе не в этом.

Парни тихонько переговаривались, но из-за громкой музыки, раздающейся прямо за спиной, Анка не слышала ни слова. Душный воздух, равномерное укачивание и стресс от новой информации убаюкали девушку, и она провалилась в сон.

Проснувшись спустя непродолжительное время, когда солнце метко ткнуло своим лучом сквозь шляпу прямо в левый глаз девушки, она недовольно что-то проворчала. Приоткрыла глаза, пытаясь отвернуться от назойливого света, чтобы через мгновение распахнуть их в немом изумлении.

Впереди виднелся уходящий в небо шпиль. В воспоминаниях Анки он казался таким странным и футуристичным на фоне окружающей природы. Сейчас он мало отличался от соседних зданий: всё те же выбитые стёкла и гарь, окрашивающая всё в серые тона. Большую часть верхушки занимал огромный баннер, рисунок которого Анка смогла рассмотреть только когда они проехали мимо – ящерица в круге, пронзённая острым копьём – похожий символ был на асфалийской форме. Анка узнала этот шпиль – Лахта-центр, величественное здание, построенное на севере Санкт-Петербурга.

Теперь она знала, где находится.

Справа показался залив, переливаясь сверкающими алмазами на волнах. Анка начала судорожно крутить головой, пытаясь рассмотреть больше. Краем глаза девушка заметила обращённые на неё через зеркало заднего вида две пары любопытных глаз – голубая синева и терпкий кофе.

– Что-то вспомнила? – осторожно спросил Влад.

Они оба напряглись, но если при этом Макс напряжённо переводил взгляд с лица Анки на дорогу, впиваясь в руль пальцами, то Влад смотрел скорее настороженно, как приготовившийся к прыжку зверь.

– Мы в Питере.

– А ты не знала? – казалось, Влад удивлён этим фактом.

– Я не вру, когда говорю, что ничего не помню.

– Теперь-то ты помнишь явно намного больше, – Влад повернулся к Анке лицом, ожидая от неё реакции, но секунды шли, а девушка так и сидела насупившись. Её всё больше раздражали эти безосновательные обвинения. – Но не то, что нам надо, иначе ты бы вряд ли выглядела змеёй, свернувшейся калачиком. Не высовывайся, мы не на экскурсию едем.