Твой свет в моей тьме или как тяжела доля вампира!

Глаза слипались от усталости и недосыпа. Встряхнув головой, переоделась и забрав из ординаторской свои вещи, направилась на выход. Пнув колесо своего маленького автомобильчика, я устало прислонилась к капоту.

— Господи, ну не везет, так не везет!

Движок пару раз пытался себя реанимировать, но обе попытки привели к полной остановке всех жизненных функций. Да! Глухо как в танке. На улице уже девятый час вечера, машина сломалась, а мне еще пилить обратно в Москву на электричке. Сейчас на дворе начало осени и самое смешное, что все едут из Москвы с работы, а я в Москву с работы. Но что делать, если работаю детским хирургом в небольшом городке, рядом со столицей нашей родины. По крайней мере здесь мне были рады предложить работу после окончания ординатуры. Но я не жалуюсь, я здесь как дома и даже подумывала переехать поближе к работе. Останавливает только то, что живу в одном доме с единственно близким мне человеком. Моя подруга Антонина не умеет грустить и предаваться печали, она словно лев бросается на любое препятствие на пути к нашему благосостоянию.

Когда мне исполнилось три года, от нас ушел отец. Так долгое время объясняла моя мама, пока мне не исполнилось девять и родитель не вернулся из тюрьмы, где отбывал срок за убийство во время пьяной драки. Целый год они судились по поводу алиментов. Причем алименты требовал с мамы папа, видимо поднаторевший на зоне в юридических науках, по причине полной нетрудоспособности в связи с тяжелым заболеванием — алкоголизмом. Короче говоря, они внесли свою лепту в развитие нашей судебной практики. Слава богу, в суде работали приличные люди с адекватнымым восприятием жизни, и он от мамы ничего не добился. А через несколько месяцев папуля в очередной пьяной драке сам оказался в роли жертвы, причем мертвой жертвы.

Мы с Тоней живем в соседних подъездах старого дома еще сталинской постройки. В наших квартирах высокие потолки, огромные лоджии и кухни. Поэтому глупо было бы потерять такую хорошую квартиру, которая досталась нам с мамой от ее почивших родителей. Мама Антонины и моя работали в одном НИИ и были в добрососедских отношениях, что поспособствовало и нашей дружбе. Поэтому после того как я закончила школу, и мама вдруг, не объясняя никому и ничего, подалась в секту, меня забрали жить к себе Тонины родители.

Продать нашу квартиру маме не позволил Николай, Тонин папа, который в то время еще работал в милиции. Так что, слава богу, я не стала бомжом. О судьбе мамы до сих пор ничего не известно, потому что секта подалась куда-то в Сибирь жить как староверы. В последний раз, когда я видела маму, она с печалью в глазах уговаривала отказаться от бесовской жизни и поехать с ней и ее новым мужем в Сибирь, создавать артель, в которой мы будем жить праведной жизнью по истинно божьим законам. После того как я отказалась, она отреклась от меня. Вот так, на втором курсе медицинского университета, в восемнадцать лет, я осталась круглой сиротой. Пришлось учиться и работать. Жила в общем хоть и тяжело, но неплохо.

Следующие десять лет в моей жизни было не так много изменений, по-прежнему работала, но уже врачом, училась всему новому и интересному. А вот романтического было до скупости мало. За все это время у меня появился только один мужчина, который не смог нарушить общую тенденцию моей жизни, мы расстались через три месяца нашего так называемого романа. Хотя, честно говоря, это даже хорошо, потому что он любил больше себя, чем меня, а я его вообще не любила. Так, из-за глупой придуманной надобности терпела. Ведь должен же быть у меня хотя бы теоретический опыт взаимоотношений с мужчиной. Ощутить какого это — иметь роман. К сожалению, его лично теоретический опыт не сильно интересовал, а переходить к физическим испытаниям я не рискнула. Все прынца ждала и большой и светлой любви. До сих пор все жду!!!

Сойдя с платформы, направилась пешком до дома, с трудом передвигая гудящие от усталости ноги. Идти всего два квартала, ночь теплая и светло из-за обилия фонарей вокруг. Мимо, не смотря на поздний час, сновало много народа, я не торопясь шла и думала о своей жизни, полной одиночества и предательства. На душе царили уныние и грусть. Антонина только вчера улетела в Германию на мастер-класс по парикмахерскому делу, и ее не будет целую неделю. Куда податься — не знаю, и на душе волки воют. Волки воют? ВОЮТ? Я огляделась вокруг и удивилась, почему никто кроме меня не слышит этот протяжный вой? Похожий на жуткий нечеловеческий зов… Конечно народу вокруг поубавилось, но!!! Остановившись напротив городского лесопарка, утопающего в темноте, снова прислушалась, но ничего подозрительного больше не услышав, решила что показалось.

Гулять расхотелось и, не придумав более умного поступка за всю свою жизнь, как в старых и не совсем добрых американских фильмах, решила сократить дорогу, пройдя через парк. Блондинка, что еще сказать можно, причем натуральная! Одинокие фонари вдоль дорожки отбрасывали причудливые тени на асфальт, я торопливо шла к выходу из парка, как вдруг опять услышала этот жуткий зов, который вызвал толпу испуганных мурашек, бегущих между лопаток. Я нервно оглянулась — в темноте почудилась бесшумно скользящая тень. До ворот оставалось пройти пару сотен метров, когда почувствовала жуткую вонь разлагающегося тела. Первая мысль была, что где-то рядом сдохла собака или кошка, хотя, судя по интенсивности запаха, это, по меньшей мере, целый слон загнулся. Резь и застилающие глаза слезы вынудили почти бежать, с трудом различая дорогу и зажав нос рукой, только бы побыстрее проскочить этот вонючий участок. В этот момент позади раздался странный шум. Не останавливаясь, невольно оглянулась и сквозь слезы попыталась разглядеть его источник. Сначала увидела лишь размытое пятно грязно-серого цвета, затем услышала зов и только потом, наконец, разобрала что оно мне говорит:

— Иди ко мне! Иди ко мне! Ты моя! Только моя!

Голос был настолько жутким, что от страха задрожали поджилки, а потом я увидела ЭТО! Мой вопль застрял где-то посредине горла, и пока врач внутри меня пытался осмыслить то что я увидела, мозг на автомате строил защитные блоки, спасая мое сознание от жуткого призыва. Хотя в данной ситуации ноги оказались самыми мудрыми, потому что думать им было нечем, и они сделали свое дело — вынесли меня за ворота, прямо на ярко освещенную улицу под колеса машины. Слава богу, все закончилось только порванными колготками и парой ушибов. Водитель, сумевший вовремя затормозить, сам хотел прибить на месте, после того как отошел от первого шока, но ограничился лишь высказываниями на мой счет, заодно упомянув и других блондинок. Ковыляя и хромая, наконец добрела до дома; закрывшись на все замки, проверив все окна и задернув все шторы, включила свет во всей квартире. Уффф…

Сидя в ванне и наслаждаясь горячей водой, перебирала в уме случившееся полчаса назад. Во мне все кричало, что это не возможно. Но ведь сумасшедшей себя тоже назвать не могу. Я конечно трусишка еще та, но все равно отличаюсь завидным хладнокровием, о чем неоднократно прямо в лицо заявляли и преподаватели в институте, и коллеги на работе. Никогда не боялась вида крови, ран и трупов, поэтому выбор профессии не вызывал у меня ни капли сомнений, при этом с детства чувствовала в себе определенные способности паранормального свойства, так сказать. Я руками чувствовала больные места у людей и особенно ярко ощущала чужие биополя. Эти способности помогали мне в работе, и хотя сейчас об этом кучу различных телепередач делают и где только не пишут, свои способности не афишировала. В конце концов, у меня работа довольно серьезная. Меня понимала и поддерживала Тонечка, тоже наделенная способностью видеть ауру человека и чувствовать определенные, но достаточно выраженные эмоции. В связи с этим у нее на личном фронте было также глухо, как и у меня. Вообще-то не раз задумывалась о том, что какая-то я не такая как все. К двадцати восьми годам все так же оставалась девственницей. Даже со своим единственным парнем начала встречаться когда мне было уже двадцать, просто из-за интереса и любопытства. Наше общение закончилось довольно быстро, меня сменили на другую, более заинтересованную в интимном процессе. Причем настолько, что машину, в которой находились мой бывший со своей нынешней, потом долго отскребали от фонарного столба, в который они влетели, находясь в любовном угаре в ходе передвижения по ночным улицам. Радует то что погибли они во время обоюдного оргазма — так героически умереть еще постараться надо. А я, скорее всего, так и уйду в мир иной холодной, фригидной, старой девой.

После оказания самой себе первой медицинской помощи, стоя в ванной перед зеркалом, разглядывала отражение. Ничего особенного. Хотя мне все нравится: невысокая хрупкая фигурка, золотистые кудряшки, спадающие на плечи, почему-то ниже они расти не желали, невзирая на большое количество средств для волос, презентуемых подругой, желто-карие глаза, излучающие свет, тепло и оптимизм, как всегда говорили мои коллеги, Тонькины родители и моя мама, красиво очерченные губки бантиком придавали лицу немного удивленное выражение. Даже мой ныне покойный парень как-то говорил, что это придает мне особую сексуальность. Единственное, что портило лицо и жутко раздражало меня, — это периодические высыпания — пережитки молодости, так скажем. Возможно это от абсолютного воздержания. Однако мелкие прыщики не сподобят заняться личной жизнью. Я пока не встретила ни одного мужчину, которого бы действительно хотела или любила, находясь словно в коконе, в который никого не могла, да и пока не хотела пускать.

Закутавшись в халат и налив горячего чаю в самую большую кружку, решила все- таки выйти на балкон и вдохнуть ночной свежести. Спать после пережитого кошмара совершенно не хотелось. Более того, после горячей ванны всерьез задумалась о том, а не посчитать ли все происшедшее в паре всего лишь плодом фантазии моего уставшего мозга? Скажем, просто мне показалось, сквозь слезы плохо разглядела. И вообще, наверняка какого-нибудь бомжа подвыпившего увидела и в призрачном ночном освещении не рассмотрела толком, да и испугалась прилично. А сейчас накручиваю себя. Блин, всякая чертовщина в голову лезет на ночь глядя. Стоя на балконе, облокотившись на перила, посмотрела вниз на улицу. Я живу на последнем этаже четырехэтажного дома и вид на машины, пролетающие мимо по дороге, теперь не раздражал, даже успокаивал.

Сначала меня окутало знакомое тошнотворное амбре разлагающегося трупа, затем с левой стороны балкона, вид с которого упирался в парк, раздался подозрительный шум. Я нервно оглянулась, и чашка выпала из моих ослабевших пальцев, пролив горячий чай на домашние тапки. В углу, прислонившись к перилам, стояло нечто не поддающееся описанию. Голое худое тело землисто-серого цвета — с дряблой обвисшей грудью и животом — было прикрыто лишь плащом черного цвета, державшемся на завязках под шеей, которая несколькими складками свисала над ключицами. Непропорционально длинные руки чуть ли не до самых колен с длинными, жутко синюшными когтями. Когда я добралась до лица, моя крыша решила взять продолжительный отпуск за собственный счет. Из неправдоподобно красного рта до самого подбородка торчали белоснежные клыки, с которых на грудь капала розовая слюна. Цвет лица полностью совпадал с телесным, но кожа была покрыта мелкими язвами, присутствущими даже на лысом голом черепе. Зато глаза переплюнули даже клыки — черного цвета, без белков — они горели адским пламенем, обещая слишком пламенный привет из мест упокоения. Я стояла не шелохнувшись, боясь лишним движением привлечь к себе нежелательное внимание. Раздавшийся голос напомнил наждачную бумагу, полоснувшую по оголенным нервам.

— Ты моя! Кто успел тот и съел!

Томительно медленный, довольный голос. От услышанного стало совсем плохо. Захотелось даже попробовать себя в роли Икара. Хотя его дальнейшие слова немного отвлекли мои мысли от самоубийства, а зря!

— Ты моя! Я чувствую это, ты только моя! Я так долго ждал и теперь ты меня спасешь, не правда ли, моя единственная?

Жуткий смех вызвал волну животного ужаса, от которого внутри все скрутило в тугой узел. Я схватилась одной рукой за перила, а другой — в неосознанном защитном жесте, прикрыла свою шею.

— Вы кто? — смогла прохрипеть я, когда он нечеловечески плавной походкой двинулся ко мне, пристально наблюдая.

Я не могла не то что пошевелиться, даже вопль ужаса застрял где-то посередине, вызвав жуткое першение в горле. Так и стояла, трясясь как осенний лист, обхватив себе горло рукой, и с отвисшей челюстью. Легко критиковать киношных героев за их иррациональные поступки в критической ситуации, но когда сам попадаешь в подобную, с с тобой может приключится полный ступор перед лицом смертельной угрозы.

— Мое имя Люциан! Я один из самых сильных и могущественных вампиров. Так что можешь гордиться — мой выбор пал на тебя. А знаешь, милая, ты у меня особенная, не могу пробиться через твой ментальный барьер. Не подчиниться зову вампира практически никто не может. Я таких еще не встречал. Ты сильная, и мне будет приятно подчинить тебя. Это будет интеррресно! Очень интерресно! Я так устал от скуки и одиночества! Люди так скучны!!! Слишком слабая воля! Никакой силы! Только единицы как ты могут сопротивляться, и тебя нашел я! Так что ты моя!

Он поднял руку и провел синюшным, с мой мизинец длиной, когтем, по моей щеке, спускаясь к шее, окутывая смрадом, от которого опять стали слезиться глаза, а желудок сжался в рвотном позыве. Я терпела изо всех сил. Стояла не отрываясь глядя ему в глаза, а по щекам струились слезы. Он приблизил свое лицо к моему и лизнул щеку. Меня вырвало прямо на него. Тут же взмахнув рукой, он так огрел меня по щеке, которую только что облизал, что от силы удара голова резко, с хрустом откинулась назад. Отлетев к перилам и оттолкнувшись от них по инерции, упала вперед на пол, сильно ударившись и так уже пострадавшими ранее коленями о плитку балкона. Не успела прийти в себя, как заграбастав за ворот халата, меня легко, словно пушинку, подняли на ноги.

— Ничего, ты скоро ко мне привыкнешь! Более того, жить без меня не сможешь, причем в буквальном смысле. Милая, как только мы завершим ритуал, тебя у меня никто не сможет забрать! Ты станешь как я! Будешь жить вечно и этот дар, тебе преподнесу я! Ты станешь моей душой, моим светом, а я — твоей тьмой! Я докажу всем, что есть путь назад и для таких как я. Ты согласна помочь мне, милая?

Его глаза уже полностью превратились в полыхающие костры безумного огня. Я могла только мотать головой и колотить кулаками его обрюзгшую серую грудь, пытаясь от него оторваться. Бесполезная попытка. Я смогла лишь прохрипеть.

— Я не хочу!!! Не хочу!! Почему я? Мне этого не надо!

Он снова рассмеялся своим жутким смехом, разбавленным могильным холодом.

— Потом ты будешь ползать у меня в ногах и благодарить за это! А сейчас ты всего-навсего пища для таких как я, но скоро станешь повелительницей ночи и моей половиной, навечно связанной со мной. Притянув к себе, он впился в мою шею. Боль была чудовищной силы. Мне в буквальном смысле чуть не вырвали глотку. Я висела как сломанная кукла в его руках, не в силах пошевелиться. Самое страшное — все осознавать и ничего не в силах сделать. Сознание медленно ускользало за черный полог, но я все еще могла слышать его жадное чавканье. Неожиданно он оторвался от меня, и я увидела как он рванул зубами свое запястье, а потом приложил к моему рту. Его кровь потекла горячим ручьем мне в рот, вызывая тошноту и позывы к рвоте. Отворачивалась и сжимала губы, но он зажал мой нос, и чтобы вдохнуть я вынуждена была открыть рот, давясь сделать первый глоток, а затем — еще несколько. Видимо посчитав что достаточно, он отнял руку от моего лица. В этот момент у меня началась рвота. Ее пресекли на корню, врезав по темечку, после чего уже ускользая за грань, успела услышать.

— Я скоро вернусь к тебе, душа моя! Очень скоро!

Очнулась от жуткого холода, замерзла, буквально окоченела, лежа в луже холодного чая. На улице моросил мелкий дождь, из-за чего халат промок насквозь, забирая у меня драгоценное тепло. Очень медленно, качаясь, попыталась подняться, но у меня ничего не получилось. Замерзшее тело плохо слушалось, кое-как встав на четвереньки и потихоньку скуля от боли во всем теле, поползла в комнату. Закрыв за собой балконную дверь, продолжила нелегкий путь в ванную. Сидя там и поливая себя из душа горячей водой, я вот уже полчаса никак не могла согреться. Было ощущение что внутри морозильная камера. Выпив стакан коньяка, и упала на кровать с единственным желанием заснуть, стараясь ни о чем не думать и не вспоминать. Как Скарлет О Хара: "Я подумаю об этом завтра." И сознание сжалилось над телом, отправив его в сапасительный сон.

Разглядывая себя утром в зеркале, все никак не могла поверить в происшедшее ночью. Самое невероятное — моя шея была абсолютно целой, нетронутой. Конечно я была немного бледнее обычного, но может это с похмелья. В конце концов, двести граммов коньяка для меня равны литровой бутылке водки. Взгляд остановился на брошенном рядом с креслом в гостиной халате, воротник которого был весь залит кровью. Значит не приснилось! Вспоминать чьей и как она там оказалась совершенно не хотелось. Засунула халат в стиральную машину и решила, перекусив, быстрее ехать на работу. С первым пунктом моего плана пришлось расстаться по причине полной его невыполнимости. Как только почувствовала аромат жареных яиц, меня тут же вывернуло наизнанку. Больше повезло с апельсиновым соком.

Ну что же, надеюсь, диета не слишком затянется, потому что лишних килограммов у меня практически не было, а работа требовала калорий. Ну, можно сказать, если только очень постараться и попривередничать, то возможно один завалящий где-нибудь и наскребу. Позвонив в знакомый автосервис и договорившись об эвакуаторе и ремонте моего маленького пежика, потопала на электричку. В конце-концов, в нашем трудовом праве нет статьи где прописано, что встреча с вампиром и ободранные коленки являются достойной, а главное, законной причиной для того, чтобы не ходить на работу.

Сделав обход своих больных, первым делом сбегала в лабораторию и тайком сделала свой анализ крови. Кроме легкой анемии и немного повышенного количества лейкоцитов, в моей крови других изменений не было. Странно! Но кажется бессмертие мне вовсе не грозит. Хотя я не против вечной молодости, но компанию бы сменила всенепременно. А то такое чудо во сне приснится, ведром не отмахнешься.

Все-таки интересные мы люди создания, в минуту опасности впадаем в крайности от ужаса, но стоит пройти совсем немного времени, и все плохое очень быстро отходит на второй план, уступая место решению насущных бытовых проблем. Так же произошло и со мной. Пока я занималась работой, разговаривала с моими маленькими пациентами и их родителями, а также с медперсоналом, выкинула все плохое из головы. Тем не менее, когда раздавались резкие звуки, или ко мне кто-нибудь неожиданно подходил, непроизвольно вздрагивала и вся как-то сутулилась, ожидая подвоха. Мое необычное поведение не прошло незамеченным, но делиться своими вчерашними приключениями ни с кем не стала. Более того, дурацкая мысль: "А не сходить ли мне в милицию?" — отпала сама собой, как только озвучила себе свои показания: — "Здравствуйте, товарищь полицейский (или господин?), знаете, а на меня вчера ночью вампир плохой напал, хотел из меня тоже вампиршу сделать, арестуйте его, пожалуйста, чтобы он, противный, ко мне больше не приставал".

Так и ходила как маленькое привидение по коридорам родной больницы, пока не пришлось ближе к обеду заняться перевязками. Думаю мне повезло что сегодня пятница — плановых операций запланировано не было. Медсестра аккуратно сняла повязку с руки четырехлетнего мальчика, который очень неудачно упал, разрезав левую руку об осколок разбитой бутылки. Я уставилась на ровный, немного припухший шов, тянущийся от кисти к локтю. Крови как таковой там уже не было, но взяв аккуратно его за руку почувствовала, как по венам под кожей бежит кровь, как ровно бьется его пульс. Неожиданно для себя ощутила боль малыша и, рассматривая его руку, немного углубила взгляд, хотя как это у меня получилось так и не смогла понять, но неожиданно для себя увидела его рану как бы изнутри: все искалеченные мышцы и сухожилия. Кое-что зашила неудачно, а где-то, вообще пропустила, из-за этого отек усиливается и не проходит. Подумала как бы я могла исправить ситуацию. Наверное немного отключилась, потому что очнувшись, заметила, что на меня как-то странно смотрят медсестра и мамочка малыша. Зато мальчик перестал плакать и сообщил.

— Мама, а у меня теперь ручка совсем не болит.

Осмотрела его руку и стало немного не по себе. Конечно и раньше была не совсем как все, но сейчас увиденное поразило и меня, потому что порез выглядел так, что можно было спокойно снимать с него швы. Что я и сделала в абсолютной тишине перевязочной, под непрерывную болтовню мальчика и испуганно-восторженные взгляды обеих женщин. Отдыхая в ординаторской, я попыталась влить в себя чай с молоком. Попытка оказалась проваленной. Но апельсиновый сок проскочил опять же без особых претензий со стороны моего желудка. Почувствовала себя совсем нехорошо. Вся потная, колени дрожат от слабости и голода, более того, меня лихорадит. Написала заявление о предоставлении отпуска без содержания, сославшись на состояние здоровья. Ближе к четырем, когда рабочий день уже близился к концу, за моей неисправной машиной прибыл эвакуатор, и я решила отправиться вместе с ним в Москву.

Глупые люди отличаются от своих более умных собратьев тем, что они абсолютно не хотят учится на своих прежних ошибках. Судя по всему, к ним отношусь и я, потому что решив вопрос с машиной, отправилась домой, а так как чувствовала себя совсем неважно, решила снова сократить свой путь через парк. Ну ведь ничему жизнь не учит.

Я шла по той же аллее сквозь сумерки, плавно переходящие в глубокий вечер, но стоило подойти к злополучному месту, начала нервно вздрагивать и прятать свой замерзший нос в воротник кожаного пиджака, застегнутого на все пуговицы. Неожиданно почувствовала, как где-то глубоко внутри моего сознания поднимается что-то чужое, омерзительное, но настолько притягательное, что сопротивляться нет никаких сил. Я пошла на зов, уводящий с относительно безопасной аллеи и от людей все дальше, в темноту парка. Очнулась, когда глазами уперлась в пылающие огненные зеницы сильно смердящего чудовища, которое так настойчиво навязывалось в женихи. Я лихорадочно пыталась восстановить ментальные барьеры, судорожно защищая свое сознание от вторжения этого урода. Когда над моими жалкими попытками раздался его скрежещущий смех, заплакала от безысходности. Осев на землю и размазывая слезы, я пыталась отползти от него подальше, нашаривая вокруг хотя бы какое-нибудь оружие. Дура! Какая же я дура! До последней минуты не могла, а ГЛАВНОЕ, не хотела поверить в то, что вчера со мной произошло. Как дипломированный специалист, врач и будущий кандидат медицинских наук может поверить в существование вампиров, и именно мне один из них встретился? Было проще все списать на шизофрению. С ней, по крайней мере, легче жить в таких обстоятельствах. Некоторые даже дружить умудряются, чем я хуже?

— Милая, мы обменялись кровью, поэтому твоя защита больше не действует, и я могу и буду тобой управлять. Твои мысли передо мной как на ладони. Твое сопротивление бесполезно и чем быстрее примешь свое новое положение, тем для тебя же безопаснее. — Лучше не зли меня, человек! — рявкнул на меня и тем же плавным нечеловеческим движением подобрался ко мне и, разодрав одежду, вгрызся в шею. Боль была еще сильнее, чем в первый раз, хотя в это трудно было поверить, я захрипела, пуская розовые пузыри. Напившись, уже знакомым движением разорвал себе запястье и прижал к моему рту. Его кровь струилась по моим безвольным губам, но и на этот раз мне зажали нос, заставив открыть рот. После того как первый глоток осел в желудке, со мной стали происходить странные вещи. В животе словно произошел взрыв, волна от которого прокатилась по всем венам и артериям, не пропустив ни одного самого мелкого капилляра в моем теле. Ощущение горения заживо. Я пыталась орать, но стала лишь захлебываться в его крови. В этот момент сквозь адскую боль поняла — что-то изменилось…

Очнулась лежащей в кустах использованной, небрежно отброшенной испорченной вещью. Затем стали происходить события уж совсем не доступные моей изрядно пошатнувшейся психике. За кустами шел бой, причем нешуточный. Бряцало железо, перемежаясь со свистом, как будто кто-то что-то отчаянно крутил, периодически доносилось рычание, и среди этого хаоса я услышала разговор двух мужчин на повышенных тонах. Ну по крайней мере один из них был человеком. Я надеюсь! Потому что голос Люциана не перепутаешь ни с чьим.

— Ты не так силен, Ярослав, как тебе кажется, чтобы смог одолеть меня в одиночку! Не забывай, я один из старейших вампиров. У меня чистая кровь истинного вампира.

Сильный мужской голос нападавшего меня удивил, он сочился ядом ненависти и глубоким презрением к мучившему меня вампиру.

— Бла, бла, бла, как всегда одно и тоже. Как же я устал от этого пафоса и бессмысленной болтовни. Знаешь, Люциан, я уже размялся и проголодался, так что пора заканчивать эту хрень, от тебя слишком сильно воняет, а когда-то ты был действительно хорошим вампиром, но слишком легко перешел на другую сторону. Мне до сих пор не понятно — на что вы все надеетесь и как можно опускаться до подобного состояния?

Ответное шипение Люциана пробрало меня до печенок, но физическое состояние стало настолько удручающим, что все происходящее я уже слабо воспринимала. Внезапно услышала ошеломленный вскрик, перешедший в жуткий хрип и сквозь кусты разглядела упавшего в пожухлую траву Люциана. Он лежал ко мне лицом, поэтому все происходящее могла наблюдать воочию. Его грудь была разодрана, рядом с ним спиной ко мне стоял огромный мужчина с тонким мечом в руке, ему хватило только одного сильного взмаха, чтобы голова Люциана отделилась от тела и, откатившись на полметра, осталась лежать рядом. Мужчина вытер свой меч о плащ мертвого вампира со словами:

— Ты достоин только смерти. Ты слишком задержался в этом мире. И без тебя он будет чуточку чище!

Облив тело вампира какой-то жидкостью из фляжки, он вытянул руку над телом и уронил горящую синим пламенем зажигалку. Пламя мгновенно охватило останки столь самоуверенного в своих силах ублюдка Люциана. Странно, но мне больше не было страшно или даже противно от картины, которую я наблюдала. Я БЫЛА РАДА ЕГО СМЕРТИ! И ушла в забвение с чувством покоя и удовлетворения.

Очнулась уже в больнице. Я находилась одна в палате, рассчитанной на двоих пациентов и сейчас рядом со мной находилась медсестра, которая с тревогой смотрела в мои глаза.

— Слава богу, Вы наконец пришли в себя! Как Вы себя чувствуете?

Я прислушалась к себе и почувствовала, как болит все тело, особенно горло. Я чувствовала одну сплошную пульсацию боли, но все-таки просипела.

— Как долго я здесь?

Мне не удалось толком ее рассмотреть, потому что дневной свет резал глаза и кожа на некоторых участках нестерпимо зудела как от длительного нахождения на солнце.

— Пожалуйста, закройте окно шторами, похоже у меня аллергия на солнце.

Медсестра, посмотрев на меня с сочувствием, поторопилась выполнить просьбу.

— Как вас зовут, Вы помните?

— Да, меня зовут Злата Ланина.

— Вы извините, я должна пойти сообщить врачу, что вы пришли в себя и Вас скоро посетят из полиции.

Мое сердце чуть не остановилось от такой новости. Зачем? Но сестричка уже выпорхнула за дверь, спеша уведомить врача. Я лежала и думала, что же мне о себе говорить? Про вампиров рассказывать совсем не хотелось. И неизвестно, что там с телом этого дохлого поджаренного урода, который мне всю жизнь испортил. Вдруг мне его убийство припишут. Вообще здорово будет. И кстати, как там мое бренное тело пережило все перипетии с несостоявшимся бессмертием? А интересно, насколько оно не состоялось, ведь два обмена кровью все-таки произошли, и к чему это меня привело? Да, тяжела доля недоделанного вампира! Никакой толковой информации о жизни вампиров — только сказки, так еще и с полицией вопросы решать придется; я чуть не забыла о существовании охотника на вампиров. И вообще, врач во мне тут же завопил, что глотая чужую кровь, я фиг знает чем могла заразиться. И не только бессмертием, а чем-нибудь похуже.

Лежа сейчас в тишине и покое, заново прокрутила в голове увиденную мной сцену казни. Даже от постянно ноющей боли отключилась, потому что меня никак не хотела отпускать мысль насколько мой нечаянный спаситель был огромен, силен и его текучие плавные движения ну никак не могут быть человеческими. Да, что-то слишком много развелось всякой нечисти-вампиров в Москве. А может и не только в Москве! А почему про них никто ничего не знает? Хотя почему не знает! Ведь все эти сказки и легенды откуда-то появились! Ведь говорят же, что дыма без огня не бывает! Мои мрачные мысли прервал лысый усатый коротышка-доктор.

— Ну здрассьте, госпожа Злата Ланина, я правильно понял, Вас так зовут?

Я только слегка кивнула.

— Меня зовут Лев Григорьевич Зимин и я Ваш лечащий врач. Ну что же, могу сказать, что Вам очень повезло, горло мы Вам зашили и оно на удивление быстро заживает и особых последствий не будет. А в остальном только мелкие ушибы и синяки, которые тоже заживают на Вас прям как на собаке!

Да, с юмором у него явно проблема. Но я слегка улыбнулась, делая ему приятно.

— У Вас обнаружилась приличная анемия, но я думаю, что причина возможна в сильной кровопотере. Нам пришлось сделать переливание крови, когда Вас доставили к нам. Но думаю, что у все будет хорошо, повторюсь, — Вы просто фантастично быстро восстанавливаетесь.

Моя улыбка померкла и я с подозрением уставилась на него.

— Скажите, как давно я здесь? Из-за саднящего горла мой голос можно было принять за хрип умирающего. Вас привезли утром два дня назад. Я ошеломленно уставилась на него. Он неправильно понял мое удивление и, похлопывая меня по руке, сказал:

— Не волнуйтесь, у Вас все будет хорошо. Все заживет и шрамы сильно заметны не будут. Вон Вы какая красавица. Все будет хорошо. Скоро приедет следователь, он хотел взять у Вас показания по поводу нападения, Вам не будет слишком тяжело поговорить с ним сегодня?

Только помотала головой, судорожно обдумывая, что, к счастью, я потерпевшая, а не подозреваемая!

Огонь внутри меня разрастался все сильнее, охватывая уже не только живот, но и все тело до самых кончиков пальцев. А я не знала, что делать дальше! В кромешной темноте, зачем свет, — я и без него теперь все отлично вижу, лежала в позе эмбриона на своей кровати и тихонько поскуливала от боли и ужаса. После разговора со следователем, которому я сказала что ничего не видела и не слышала, он ушел оскорбленный в своих лучших чувствах и, разозлившись на мое поведение, чуть не хлопнул дверью в палате. Меня никто не трогал до вечера. Но после захода солнца я почувствовала неожиданный прилив сил, который сопровождало довольно сильное чувство голода. Но при одной только мысли о нормальной пище меня начинало тошнить.

Зато я нечеловечески сильно, начала ощущать все запахи больницы. Жуткую вонь пота людей, гноя, а запах дезинфенктантов раздражал сильнее всех, но все это перебивал запах крови, казалось ее разлили по всей больнице. Пришлось срочно сматываться от туда, не предупредив медперсонал. Более того, я вообще теперь боялась встречаться с людьми лицом к лицу. Когда на вечернем обходе проверить мое самочувствие пришел дежурный доктор, я чувствовала, как сильно бьется его сердце, и быстро бежит кровь по его венам, словно веселый ручеек. Сильно хотелось попробовать его и ощутить эту веселость на вкус. Осознав как близко я подошла к той грани, через которую нельзя переступить, чтобы при этом суметь остаться человеком, я сбежала из больницы.

Пару дней просидела дома, забившись в шкаф. Все тело вопело от чудовищной боли, создавалось ощущение, что во мне поселился Чужой и ест меня изнутри. Я дошла до такой степени отчаяния, что попыталась повеситься, потом — утопиться, затем перерезав вены, ждала прихода смерти, истекая кровью. Истекала я недолго, потому что мои раны достаточно быстро перестали кровоточить да и зажили быстро, бесследно. На шестой день своего вынужденного вампирства я не выдержала и поздно ночью вышла на улицу, одевшись в свитер с высоким воротом и джинсы. Высокий ворот потребовался, чтобы скрыть не в меру здоровые и торчащие из-за сильного голода клыки, которыми я уже основательно поцарапала не только губы, но и подбородок. Все вещи, еще недавно сидевшие на мне вплотную, теперь висели как на пугале. Я медленно брела по ночному городу, но как на зло навстречу никто не попадался.

В окнах домов горел теплый призывный свет, сквозь шторы было видно, как на кухнях суетятся хозяйки, заканчивая последние дела. На балконах кое-где курили мужчины. Где-то раздавался мат, наверное опять какая-нибудь семейная ссора, а у кого-то гремела вечеринка. Только я, словно неупокоенное привидение, брела по улице никому не нужная ни в детстве, ни тем более сейчас. Неожиданно из-за угла вышел мужчина невысокого роста и направился в мою сторону. Я коршуном скользнула навстречу, и, оказавшись прямо перед ним, взглянула на его шею, впитывая всем телом запах горячей живой крови и вцепившись в него. Сначала в недоумении, а потом со злостью, он попытался оторвать мои руки от лацканов пиджака. Но как оказалось, во мне проснулась немалая сила, поэтому я крепко держалась за него, мы так и крутились словно танцуя. Я уже решилась попробовать его живительный нектар, как вдруг почувствовала — его жизненный потенциал слишком мал, чтобы насытить меня полностью, более того, мой голод был настолько силен, что пытаясь удержать его под контролем, я причиняла себе еще более жуткую боль, от ее силы я уже низко рычала, словно загнанный зверь.

Со всей ясностью поняла, что если прикоснусь к его шее, которая меня так сильно манила, что думать становилось все труднее и труднее, не смогу остановиться во время, и просто осушу его до дна. Его жизнь, или моя. Вопрос встал ребром. Врач во мне мысленно стучал по голове, пытаясь привести сознание в порядок. Пока еще могла думать, с силой оттолкнула его от себя. Он пролетел пару метров и упал где-то сбоку от меня, резко вскочив, кинулся туда, откуда пришел. А я побежала домой, громко рыдая и икая от страха и боли. Сидя на полу в углу своей квартиры и обняв колени руками, тихо плакала, раскачиваясь от боли, отчаяния и безысходности.

Теперь я слышала каждое живое сердце на каждом этаже и в каждой квартире этого дома, а может и домов, стоящих рядом. Их биение оглушало, заставляя все мое тело содрогаться в мелких конвульсиях от голода и боли. Я не знала что делать и как существовать дальше. У меня остался последний рецепт смерти для вампира, и я решила опробовать его на себе. Поэтому когда в комнату заглянул рассвет, спрятавшись за шторы, чуть-чуть вытянула руку к солнцу. Вас когда-нибудь жарили на медленном огне? Ощущение не из приятных, мне тоже не сильно понравилось, зато выяснила — немедленная смерть от солнечного света мне не грозит. Только если я мазохист и готова на очень медленную и мучительную смерть. Я мазохистом не была.

Проспав весь день в шкафу, ставшем родным и близким, с наступлением ночи решила прогуляться в проклятом мною парке. Сидя уже в привычной скрюченной позе с прижатыми к животу коленями на лавочке, уже практически ничего не соображала. Мне было больнои и все равно что со мной будет дальше. Я дошла до предела. Не долго же я выдержала, всего семь дней и семь ночей.

Неожиданно почувствовала необычный, удивительно приятный запах. Запах мужчины, смешанный с ароматом пряностей и тонким привкусом хвойного леса. Забавное сочетание! Хмм… А главное, такое вкусное!!! Через пару секунд, словно из ниоткуда, метрах в трех от меня появился тот самый огромный мужчина, из-за спины которого торчала рукоятка меча.

Я невольно залюбовалась этим роскошным экземпляром противоположного пола. Черные волосы коротко подстрижены, узкое белое лицо, на котором светились диким огнем серебристые глаза. Прямой римский нос, умный широкий лоб, твердый подбородок и полные губы выгодно подчеркивали жуткую нечеловеческую красоту, если бы не жестко поджатые в недовольной гримасе губы. Он стоял и молча меня рассматривал, и если бы сейчас не смотрела на него в упор, я бы наверное не заметила легкого удивления, словно искра блеснувшего у него в глазах. Я скользнула взглядом вниз: прошлась по широкому развороту плеч, мощным рукам, которые спокойно лежали на рукояти кинжала за поясом его ремня, по длинным мощным ногам, затянутым в кожаные штаны, и остановилась на здоровенных армейских ботинках. Может я грежу от недоедания, или вправду попала в средневековье. Внезапно поняла кто стоит передо мной — охотник на вампиров, который убил Люциана, эту отвратительную тварь.

Решение, которое пришло мне в голову, сначала заставило вырваться из груди вздох блаженного облегчения, а потом — горечи, потому что я никогда больше не увижу этого мужчину. Мужчину, о котором неосознанно мечтала всю свою жизнь. Абсолютно не доступного для меня, не достижимого как журавль в небе. Очередная волна боли прошлась по мне очередными судорогами, я сползла со скамейки, упав на четвереньки и посмотрев на свою мечту, в отчаянии попросила:

— Убейте меня, пожалуйста, только не больно и быстро, если можно. Я знаю, что Вы охотитесь на вампиров, видела, как Вы убили Люциана. Помогите мне, пожалуйста. Я не смогла найти приемлемый способ умереть, кроме как медленно поджариваться на солнце. Это очень-очень больно. Вытянув свою сильно обожженную и плохо заживающую правую руку, показывая ему, продолжила: — У меня уже нет сил терпеть эту боль. Так больно, что вчера даже пыталась укусить одного человека. Я еле-еле сдержалась.

Его низкий хрипловатый голос словно тяжелый бархат скользнул по голой коже, оставив после себя толпу возбужденных мурашек.

— Почему же ты остановилась?

— Испугалась, да и не смогла бы остановиться, осушив его. Понимаете, голод настолько силен, что мне будет мало только одного. Я бы убила, но хочу стать такой как Люциан. Я не хочу и не могу причинять кому-то зло. Я врач и должна лечить, спасать, а не убивать невинных людей. Понимаете?

Я с отчаянной надеждой посмотрела ему в глаза, надеясь что он поймет меня.

— Сколько раз ты пила его кровь? — спросил он с нетерпением, которое, я не смогла как-нибудь оценить.

— Два раза. Первый раз девять ночей назад, он напал на моем же балконе. А второй — на следующий день, перед тем как Вы его убили. Когда Вы появились, он отбросил меня в кусты. Я все видела и рада, что вы убили этого ублюдка. Утром меня нашел какой-то пенсионер с собакой, и я провалялась в больнице пару дней. Мне даже сделали переливание крови. А потом я сбежала и все время хочу кого-нибудь укусить. Представляете, ужас какой? Я долго не могла выйти из дома, а потом тот мужик встретился на улице. Вы бы видели его лицо, когда он увидел меня, думаю одним памперсом он не отделался. Я перепробовала все что могла, чтобы умереть, но у меня ничего не получилось.

Под конец монолога, сидя на земле, тихонько всхлипывала. Подняв к нему заплаканное лицо, заметила, что он стоит и потирает грудь, как будто его сейчас тоже терзает боль. С явным трудом вытолкнув из легких воздух, он тяжело вздохнул и снова пристально посмотрел на меня.

— Как тебя зовут, девочка? — он собрался присесть рядом, но я в ужасе вытянула руку отталкивая его.

— Нет, нет, не надо рядом со мной. От Вас так чудесно пахнет, что я могу Вас укусить. К тому же, я не девочка, мне уже двадцать восемь лет. Это я от голода так похудела. А вообще меня зовут Злата. Хотя странно! Зачем Вам знать мое имя, не посмертный же памятник заказывать? — решилась пошутить.

— Злата! — он произнес мое имя так, будто пробовал его на вкус. — Я не буду тебя убивать!

Я с болью посмотрела на него. Волна полной безнадеги обрушилась мне на голову как ведро холодной воды.

— Вам так противно со мной возиться, да?

— Нет! Просто ты не такая как Люциан. И… — он пару секунд пристально смотрел на меня, нахмурив лоб, потом продолжил. — Мы с тобой поговорим обо всем позже, а сейчас у нас с тобой другие дела. Для полной трансформации тебе необходимо хорошее питание. И помощь! Потом….

Мои память и тело еще долго будут хранить все мельчайшие подробности о первых двух обменах кровью с вампиром. А на шее до сих пор до конца не зажили швы, наложенные на разорванную глотку. Нет! Нет! И Нет! Не слушая его дальше, я попыталась ползти от него, но здоровые сильные руки, подхватив меня, усадили к нему на колени. Я сидела лицом к нему и тряслась как осиновый листок.

— Чего ты боишься? — нахмурив свои идеальные брови, он смотрел прямо мне в глаза.

— Это так больно. У меня горло еще не зажило от предыдущих укусов, очередные мне никак не помогут. Я сидела так близко, что его запах дурманил голову, а желудок с новой силой напомнил о себе. Я слегка приблизила свое лицо к его шее, чуть приподнявшись у него на коленях и с наслаждением вдыхала потрясающий аромат. Очень сильно захотелось хоть чуть-чуть лизнуть его шею и немножечко, совсем незаметно прикусить эту ритмично пульсирующую венку. Он коснулся моего затылка рукой и с легким нажимом заставил приблизиться к такому вкусному месту на своей шее со словами.

— Не бойся, пока ты не разрешишь сама, я тебя не трону. Пей, маленькая моя, пей. Тебе надо совсем немного, лишь слегка утолить голод, недалеко от нас я чую целую компанию людей. Там мы завершим начатое.

Дважды меня просить не пришлось. Мои свежеприобретенные клыки от его сладкого запаха настолько удлинились, что я беспрепятственно вонзила их в шею, безошибочно попав в вену. Горячая кровь сильными толчками потекла мне в рот, и я захлебываясь глотала, урча от наслаждения. До сегодняшней ночи я никогда не испытывала ничего подобного. Мне кажется, что ни одна человеческая еда не сможет сравниться по вкусу с его кровью. Такое множество оттенков вкуса — все рецепторы моего рта кричали от восторга. Я испытывала физическое наслаждение от того, что пью его кровь, прикасаюсь к нему. Я всем телом прижалась к нему еще крепче, обхватив его шею обеими руками. Потрясающе! Мое счастье длилось не слишком долго, меня с силой, но осторожно попытались оторвать, но я стала сильной и голод до конца не утолила. Мне было все равно, я все еще с усилием тянулась к нему. Нет! Нет! Я еще не наелась, еще не подошла к порогу сытости. Его сильный требовательный голос привел в себя.

— Тебе придется зализать ранки, иначе мне будет больно, ты сможешь?

Я круглыми глазами смотрела на его бледное осунувшееся лицо и пыталась вникнуть в смысл того, о чем он говорит, пока его кровь двумя струйками стекала по шее. Затем, когда до меня наконец дошло, глубоко вздохнув, осторожно лизнула его шею, устраняя ранки. С третьего раза мне это удалось. Я так увлеклась этим занятием, что слизала каждую пролившуюся каплю. Мое довольное кошачье урчанье и поерзывания у него на коленях даром не прошли, по тому что я почувствовала у себя под довольно исхудавшей попой. Ого, какие габариты и это при том, что он стал совсем бледным и, завалившись на лавочку, пытался прийти в себя! Судя по всему, его последняя кровь прилила не к тому месту и не в то время.

— Извини, Ангелочек, но надо торопиться, скоро у тебя начнется окончательная трансформация, а мы оба голодные, и я не смогу больше покормить тебя. Рядом люди и их довольно много.

Он попытался подняться, было заметно что он ослаб от большой кровопотери. Я не стала больше медлить, хоти испытывала жуткие угрызения совести за то что бросаю, но ведь он сможет покормиться и без меня.

— Прости меня, пожалуйста. Но боюсь нам с тобой больше не по пути. Я думаю мне с вашим вампирским братством лучше идти разными дорогами. Хотя жаль расставаться с тобой. Ты так похож на мужчину моей мечты. Спасибо большое за помощь. Клянусь, сделаю все зависящее от меня, чтобы не превратиться в такого как Люциан. У меня теперь есть такой яррркий и красивый пример. ТЫ!

Я с трудом увернулась от его попытки схватить меня за лодыжку и, помахав ручкой, скрылась с его глаз, горящих яростью вперемешку с какой-то отчаяной решимостью остановить меня. Бррр! Все неприятности женщин идут от мужчин. Я уже легко и почти весело побежала домой, на всякий случай закладывая приличный крюк. Мало ли, вдруг у него нюх как у собаки, а глаз как у орла.

Я успела дойти до дома, когда взорвавшаяся у меня внутри бомба разлила по моим внутренностям жидкий азот. По крайне мере, в первый момент, именно такая ассоциация пришла в голову. Схватившись за подъездную дверь всем телом повисла на ней, тихонько сползая на заплеванный бетонный пол. В нос резко ударил запах человеческой мочи, мусора и еще кучи неприятных запахов. Через минуту боль немного отступила, и я с великим трудом переставляя ноги, смогла подняться на свой этаж, все время цепляясь за перила и подтягивая онемевшее тело. Ввалившись в свою оказавшуюся незапертой дверь, методично закрылась на все замки и, проверив задернуты ли шторы, свалилась на кровать с ощущением, что мое тело от лишних движений может развалиться на куски. Что со мной происходит??? Этот вопрос уже просверлил дырку в голове, но ответ, который плавал на поверхности и просился наружу, вызывал тихий ужас, поэтому словно страус старательно прятала голову под подушку и не хотела признавать правду. Я становлюсь вампиром. Полностью! Главное, не стать такой как Люциан. Но ведь мужчина моей мечты вполне такой красавчик, может и мне удастся сохранить свой прежний вид.

Внутри раздался повторный взрыв, уже скорее напоминавший маленькую Хиросиму. Скрючившись, обхватила руками колени и прижала их к груди, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить боль, но финт ногами не прошел. Судороги рвали мышцы и выворачивали суставы. Зажав зубами кожаный ремень, свернутый в несколько слоев, я только стонала, сжимая жесткую кожу. Взрывы меняли друг друга еще пару раз, и вот наконец, сквозь щелку между шторами скользнул слабый свет зари, с появлением которого боль отступила, оставив вместо себя пустоту и море желчи во рту. Я лежала не в силах пошевелиться от слабости и отчаянья. Что нового принесет день и будущая ночь? Вспомнила слова незнакомца в парке. Он же предупреждал, что у меня скоро закончится трансформация, и к тому же сказал, что потребуется кровь. Именно сейчас я пожалела, что сбежала от него. Может он не такой плохой как Люциан. В конце-концов, убил этого урода и спас меня от голодной и мучительной смерти. И к тому же был таким ВКУСНЫМ и красивым! Люциан назвал его Ярославом.

Неожиданная мысль запустила цепную реакцию. Как только память выдала чуть забытые ощущения его крови на моем языке, желудок начал громко возмущаться, что его давно не баловали и мои не в меру выросшие клыки снова начали царапать подбородок. Так, надо успокоиться и отдохнуть. Мне стало ясно, что конкретно в моем случае вечер мудренее утра. Через полчаса метаний в кровати, я провалилась в тяжелый, тревожный сон.

Проснулась, когда часы показывали девять вечера, и снова почувствовала зверский голод. Передо мной встала насущная проблема — где раздобыть питание для моего, теперь уже без всяких сомнений, вампирского тельца. Голод мешал думать и рвал желудок на части, и в этот момент мне на ум пришла только одна мысль, которую я с невиданным ранее энтузиазмом решила претворить в жизнь. Быстро собравшись и пару раз проведя по спутанным волосам расческой, чуть не выдрав себе при этом последние волосы, захватив шерстяные зимние перчатки и немного денег, рванула на выход из дома. Недалеко от дома я поймала такси. Открыв окно и высунув в него нос, чтобы не вдыхать запах водителя сказала ехать к себе на работу. Времени половина одиннадцатого ночи, и в нашей районной больнице явно уже все спят или готовятся ко сну. Я знала все ходы и выходы из здания, поэтому неплохо изображая диверсанта, ринулась брать стратегически важный для меня объект.

Черт, ну почему эта криворукая санитарка так долго все убирает. Она вообще еще пару часов назад должна была все убрать и закрыть дверь, а я теперь тут стою и страдаю от голода по ее вине. Помочь что ли прибраться? Еще через пять минут санитарка, домыв коридор и забрав ведро и швабру, ушла. Простояв еще пару минут для надежности, словно тень скользнула к процедурному кабинету, находящемуся на этаже интенсивной терапии, и открыв дверь ножом, зашла внутрь. Вот и заветный холодильник с замороженной донорской кровью, хотя ее всего пара пакетов, но мне этого хватит на первое время. Оглядевшись, заметила переносной холодильник для перевозки крови из места ее хранения до самой больницы и, прихватив его с собой, так же тихо вышла наружу никого не потревожив. Забившись в самый дальний уголок больничного парка и присев на лавочку, достала один из пакетов, и уже не сдерживаясь разодрала его зубами. От холода стыли зубы и горло, но я давясь глотала замороженные куски крови, пытаясь хоть ими успокоить чужого в моем животе. Пытка не продлилась долго, потому что пакет быстро закончился, а внутри образовался кусок айсберга, который никак не хотел таять. Прислушавшись к себе, почувствовала, что голод отступил назад ворчащим на нерадивого хозяина псом; с тяжелым вздохом вытерев лицо рукой в варежке и взяв холодильник со вторым пакетом, медленно поплелась домой.

— Спасибо, Люциан, за такое бессмертие. Теперь я должна всю жизнь мучиться от голода, прятаться от людей и вечно жить в страхе встретиться с очередным охотником за вампирами. Урод недоделанный.

Только в полночь я смогла добраться до дома, всю дорогу чувствуя на себе напряженные презрительные взгляды окружающих. Наверняка выглядела странно. Раздевшись в прихожей, сразу прошла в ванную и, спрятав под нее украденный холодильник с кровью, залезла помыться и привести, наконец, себя если уж не в человеческий, то хотя бы достойный вид. Через полчаса, вытерев запотевшее зеркало, уставилась на себя в шоке. Еще более худая, чем раньше, хрупкая, почти невесомая фигурка с маленькой грудью и плоской попой. Волосы, чуть подсушенные феном, блестели чистым золотом в свете лампы, достигая выступающих маленьких ключиц. Желто-карие глаза теперь приобрели насыщенный темно-желтый цвет и ярко горели в обрамлении коричневых бровей и ресниц. Ярко-красные губы сильно контрастировали с белоснежной кожей, которая и раньше загару почти не поддавалась, а теперь вообще горит на солнце. Причем в буквальном смысле. Красотка, и ведь практически ничего сильно не изменилось, но несколько штрихов и маленьких нюансов привели к таким сногсшибательным переменам в моей оценке собственной внешности. Если бы мне еще удалось немного поправиться, то вообще буду нормальным чел… Ой, вампиром!

Мои мысли, прервал звонок в дверь. Причем нежданный визитер явно не стеснялся давить на кнопку от всей души. Я от страха даже согнулась, судорожно решая куда бежать. Почему-то в голову сразу пришла только одна мысль. Менты пришли брать за ограбление больницы. То есть копы. Или полиция? На носочках подобравшись к входной двери и взглянув в глазок, облегченно выдохнула и чуть слезу не пустила, увидев, кто за ней стоит. Резко открыв дверь, прошептала счастливо:

— Тонька, Тонька вернулась!

Моя подружка ураганом влетела в квартиру, оттеснив меня в сторону, и словно коршун, ринулась проверять квартиру. Я недоуменно проводила ее взглядом, а потом закрыв дверь, направилась к ней. Тонька, проверив все комнаты и кухню с ванной, остановилась посреди гостиной, и уперев руки в боки, завопила:

— Ты совсем обалдела, подруга? Я неделю до тебя дозвониться не могу, а ты тут чем занимаешься? Ты знаешь, что я уже себе напридумывала? Думала, что тебя уже убили пару раз, на машине переехали и еще кучу всего. Да я там весь конкурс себе сорвала из-за тебя, свинья ты худосочная. Ты почему трубки не берешь, золото бракованное?

Я смотрела на этот взрыв на макаронной фабрике и только сейчас вспомнила, что телефон, по всей видимости, разрядился, а домашний — сама выключила, пока с ума сходила. И еще стало страшно. Просто жутко было смотреть на эту высокую, синеглазую, красивую брюнетку в ярко-красном пальто и таких же сапогах, которая в слезах и ярости смотрела на меня. Моя Антонина. Любимая подруга и названная сестра. Мы родились в одном роддоме с разницей в пару месяцев, до сих пор живем в одном доме, но в разных подъездах. Отличаемся друг от друга как апельсин от арбуза, но являемся самыми близкими подругами на свете. Тонькины родители помогали мне, когда от меня отказалась мама, и к нашему горю, в прошлом году оба погибли в автокатострофе, что еще сильнее нас сблизило. Она парикмахер-стилист. Яркая, безбашенная, веселая птичка, которая не ходит, а порхает по земле. Если смеется, то во все горло, если плачет, то захлебываясь слезами. Носит вещи, в которых только на бразильских карнавалах выступать можно. Я же — ее полная противоположность: спокойная, выдержанная или скорее хладнокровная. Если плачу, то молча и в подушку, если смеюсь, то в кулак. Терпеть не могу привлекать чужое внимание, поэтому даже одеваюсь в строгие костюмы, но с небольшой толикой сексуальности в наряде. Я же все-таки женщина. Единственное, что нас объединяло в одежде — это безудержная страсть к нижнему белью, тут мы с Тоней были единодушны.

И если внешне и характером мы отличались, то с личной жизнью у нас были одинаковые проблемы. Антонина тоже до сих пор не встретила мужчину, которого можно было бы назвать своим, при этом желать с чистым сердцем. В ее жизни произошел один пикантый случай, оставивший неприятные воспоминания. Тоньке исполнилось двадцать лет, когда на очередной вечеринке она познакомилась с симпатичным парнем и притащила его к себе домой с твердым намерением избавиться от опостылевшей невинности. Перед этим серьезным шагом они немного выпили, после чего подруга ничего не помнила. На утро парень поблагодарил за великолепно проведенную ночь и быстренько покинул ее, не проявляя желания продолжить отношения. Оставленная таким образом Антонина страдала целый год, а еще через год на медосмотре у гинеколога выяснила, что до сих пор является девственницей. Думаю, что уши и щеки того парня горели не один день, уж слишком нелестно его вспоминали. Ее больше всего удручал тот факт, что она целых два года подсмеивалась надо мной, хвастаясь тем, что я в отличие от нее так и помру старой девой. А теперь та же участь грозила и ей, и все же повторить прошлый опыт и опуститься до случайных связей она больше не хотела. Ну никак у нас не получалось наладить свою личную и интимную жизнь. Я не чувствовала того желания, которое толкает женщину в объятия мужчины, а у Тони была своя причина. Она видела ауры людей, которые отчетливо показывали все эмоции человека, выдавая правду или ложь. И после первых же встреч с поклонниками, расставалась с ними не раздумывая. Невозможно строить отношения с человеком, который с первых минут знакомства говорит неправду. Без доверия нет уважения. А без уважения любовь завянет. Так и мыкались мы, две двадцативосьмилетние старые девы. Караул! Мои размышления прервала Тоня.

Она резко подошла ко мне, и взяв руками мое лицо, подняла вверх, чтобы заглянуть в глаза. Отпрянув от нее, сделала пару шагов назад для ее же безопасности. У меня в носу так и стоял аромат ее запястий с синими прожилками сосудов и таким веселым упругим пульсом.

— Золотко мое, что случилось? От тебя остались кожа да кости. И глаза желтые как у кошки, ты что линзы надела? Если ты еще пару секунд помолчишь, я тебя или убью, или покусаю.

Услышав ее слова, горько улыбнулась, забыв о своих новых, довольно сильно выпирающих сейчас изо рта особенностях. А вот Тоня их заметила и оценила.

— Эээ, это что такое, подруга? Не доводи меня до крайности, рассказывай уже.

Я смотрела на напряженную и злую подругу, и мне хотелось выть от боли и страха потерять самого близкого и родного человека. Присев на диван и сжав дрожащие ладони своими коленями, я рассказала все что со мной случилось, причем во всех красках и подробностях, ничего не приукрашивая. Я никогда не умела врать, а уж своей подруге — тем более не хотела. За всю жизнь мы с ней ни разу даже не поссорились, хотя ругались довольно часто, но просто потому, что у Тоньки взрывной характер. Если она когда и найдет мужика, то только абсолютно непробиваемого и спокойного как удав, чтобы они не поубивали друг друга через минуту. Взглянув на нее, замерла от изучающего взгляда. Потом она зло спросила:

— Злата, ты меня не разыгрываешь? Не шутишь? Не обманываешь? Не фантазируешь? У психиатра была?

Я отрицательно мотала головой, а услышав последний вопрос, укоризненно покрутила пальцем у виска. Она смотрела на меня как на подопытное насекомое, и через пару минут взорвалась монологом, по мере прослушивания которого у меня все сильнее отвисала челюсть.

— Вот ведь зараза! Ну почему всегда везет именно тебе! Это же я всю жизнь мечтала стать вампиром, а в итоге нашелся какой-то урод, который ДАРИТ бессмертие именно тебе. А я даже от девственности избавиться нормально не смогла. Так, Золотко мое, придется поделиться бессмертием со мной. Я надеюсь тебе не жалко для лучшей подруги и практически сестры пары глоточков кровушки. Иначе, хитрованка мелкая, я с тобой больше не дружу. Понятно! И вообще, я пошла руки и шею мыть, а то вдруг ты мной побрезгуешь и кусать передумаешь.

Молча смотрела на нее, все еще не веря в то что сейчас произошло.

— Тонь, ты понимаешь во что хочешь вляпаться? Мы о них ничего не знаем, получается и о себе тоже. К чему все это приведет!? Это уже не сказки и мифы, а жестокая реальность. Ведь ты же можешь умереть, не пережив трансформацию. Я чуть копыта не откинула, пока проходила через нее, а вдруг у тебя организм слабее, или вообще что-нибудь не так пойдет. Как я тогда жить буду, зная что все произошло по моей вине. Более того, пойми, ты обрекаешь себя на вечное полуголодное существование и одиночество. Не будет семьи, детей, не будет ничего хорошего и солнца тоже не будет, Тоня! Только боль, страх и одиночество!

Она подошла ко мне, и взяв за руку, твердо ответила, не отводя взгляда.

— Родная моя, ты моя семья, так что мы уже не одиноки. Дети? Детей на свете много — бедных и несчастных, когда буду готова, найду кого осчастливить и наградить своей любовью, так же и с мужиками. В конце-концов, нам по двадцать восемь, а мы еще даже не женщины. Так что благодаря этому уроду, у нас появился шанс не умереть двумя старыми девами. Наверное! Да и самое главное, всегда быть вместе! Помнишь?

Я глотала счастливые слезы и согласно кивала головой, вспомнив нашу старую детскую клятву, которой мы еще ни разу не изменили. Она тяжело, но облегченно вздохнула и, скинув пальто и сапоги, направилась в ванную, как и обещала. Я же словно зверь в клетке заметалась по комнате, пытаясь еще раз хотя бы себе привести доводы против. Но было так страшно остаться одной не только сейчас, но и в будущем, что я не нашла в себе сил отказаться от предложения Антонины. Она вышла из ванной, и переодевшись в мою старую длинную тунику, подошла и села рядом со мной на диван.

— Тонь, а как же наша душа? — в страхе спросила и с трепетом ждала ответа.

В нашем странном тандеме, я была самой умной, но она была всегда мудрее. Чуть подумав, Тонька ответила, прищурившись, но не отрываясь глядя на свет лампы.

— Душа останется при нас, родная моя. Душа не зависит от того, чем ты питаешься, в данном случае она зависит от того, как ты это делаешь. А мы с тобой всегда будем помнить, главную заповедь — не убий! По крайней мере, постараемся. Ты же знаешь, как я боюсь этих слов. НАВСЕГДА и НИКОГДА!

— Тонь, ты точно хочешь именно сейчас это сделать? Ведь у нас еще куча времени, ты в любой момент можешь передумать. Подумай хотя бы до завтра.

— Нет! Потом будет просто страшно от самой процедуры, а не от последствий. Ты же знаешь, я боюсь боли, а не результата. Так что лучше не трепать нервы, теряя время даром, а закончить с этим как можно быстрее.

Больше я не раздумывала и предупреждать не стала. Резко наклонившись вперед, впилась зубами в шею и начала пить. Через минуту кровь приобрела соленый привкус ее слез, и аккуратно зализав ранки, я отстранилась от нее. Белая кожа и потухшие глаза, но глядящие на меня с твердой решимостью шахида. Передернувшись от того, что должна была сделать, рванула зубами запястье и приложила к ее губам. Я видела как тяжело ей дался первый глоток моей крови, как тошнило и передергивало, но руку она не отстранила. Отдав примерно столько же, сколько отдал мне тогда Люциан, отняла свою руку и зализала на ней ранки. И только после этого напряженно посмотрела на Тоню, но уже как врач и исследователь. Пока не произошло ничего невообразимого или странного. Помогла перебраться на кровать, и укрыв одеялом мерзнущую от кровопотери подругу, вернулась в гостиную. Нам будет нужна кровь — это однозначно. Теперь осталось решить, где нам ее брать? Старалась даже не думать о том, насколько оказалась вкуснее и питательнее теплая кровь Тоньки, по сравнению с той замороженной и пастеризованной жижой, которую я украла в своей больнице. Снова идти туда было опасно, значит надо найти новый источник пищи, только теперь для двоих вампирш. Станция переливания крови — самый оптимальный выход для нас на даннный момент.

Пока Тонечка спала, изображая труп, я прикорнула рядом с ней, просчитывая различные варианты поиска и добычи пищи. Надо было найти такой вариант, чтобы не привлекать много внимания к нашим персонам, ни правоохранительных органов, ни других заинтересованных лиц клыкастой наружности. На первое время можно, конечно, потерроризировать пункты по сбору крови в нашей области, но что делать потом? Интересно, вампиры питаются кровью животных? На последней мысли, я наконец заснула и мне снились коровы, свиньи, безголовые петухи, истекающие кровью. Последний фрагмент сна, где этот самый безголовый петух начал носиться за мной, почему-то кукарекая непонятно как, заставил резко проснуться в тот момент, когда петух меня практически догнал. Сев в кровати, в ужасе оглянулась по сторонам и заметила, что Антонины рядом нет, а лежит только записка.

"Ушла писать заявление на отпуск, пока не поздно, тебе все равно по солнцу ходить нельзя. Заодно куплю выходной костюм грабителя, для будущего дела!!! Скоро вернусь, не волнуйся."

В шоке смотрела на эту записку, пытаясь переварить полученную информацию. Это ж надо, я в подобной ситуации ходила словно зомби, пытаясь убедить себя, что у меня всего-навсего шизофрения, а подруженция только очухалась и тут же начала претворять свои идеи в жизнь. В первую очередь заботясь о своем комфорте и нашем будущем благосостоянии. Эх, зря она не стала учиться на экономиста, была бы миллионером, а с другой стороны, она о своем салоне мечтает и прет к этой цели паровозом. Денег мы собрали достаточно для выкупа помещения, осталось приобрести оборудование и материалы. Жаль, что Тонька ненавидела банки и ни в какую не хотела попадать в долговую кабалу, поэтому мы усиленно копили. Теперь же эти деньги просто лежали в банке, и как мы ими будем теперь распоряжаться, не ведаю. Одно знаю точно — отныне ни о какой широкой известности и популярности речи быть не может, а значит Тонькина мечта останется неисполненной. Она об этом явно пока не задумывалась. А мне в очередной раз стало больно, грустно и страшно. А вдруг она потом пожалеет?

Мои мысли прервал звук открывающейся входной двери, от которого я напряглась и замерла в тревожном ожидании, не делая попытки выйти в коридор.

— Златка, я дома и у меня куча новостей!

Она влетела в комнату и увидев мое испуганное лицо, на мгновение замерла, быстро оглядев комнату, потом, отбросив длинную черную челку с вспотевшего лба, пробормотала.

— Фуу! Ты меня напугала, дорогуша. У тебя такое лицо, как будто привидение увидела.

Встряхнувшись, сбрасывая с себя оцепенение и страх, я неуверенно улыбнулась, села на диван и, выгнув брови в ожидании подробного рассказа, уставилась на нее. Тоня криво ухмыльнулась и, быстро раздевшись в прихожей, птичкой впорхнула в комнату с двумя пакетами. Вытащив из них две кучи шмоток, она гордо посмотрела на меня.

— Тадададам! Я написала заявление на отпуск, прошлась по магазинам и купила нам одежду для вечернего выхода в "свет" и… я сходила на разведку.

Я нахмурилась и уже хотела ее отчитать, но она подняла руку, успокаивая меня и весело закончила.

— Золотко, не волнуйся, я там сильно не светилась. Просто на машине кругом объехала и проверила все выходы и входы. Охраны там толком нет и пункт работает круглосуточно, решеток на окнах нет, так что залезть туда — не проблема. А новая одежда поможет остаться неузнанными. Бог ты мой! Ты знаешь, Злат, я сегодня ощутила что живу. Даже не знаю как тебе это объяснить, но раньше я просто существовала, а теперь, наконец, ЖИВУ. И рада этому факту, не смотря ни на какие трудности, связанные с этим новым для меня образом жизни.

Я, округлив глаза, смотрела на нее, осознавая тот факт, что моя подруга немного изменилась. У нее горели глаза, а не слабо светились как раньше. Она излучала бешеную энергию, которая мощным биополем окружала ее тело. Более того, оно так интересно светилось и переливалось, образуя только ей присущий индивидуальный рисунок. Я вообще уже давно убедилась, что биополя у всех разные, как и отпечатки пальцев, нет ни одного похожего. Так, похоже изменились не только наши вкусовые предпочтения, но и внешний вид. Как ни странно, вечно осторожную, пугливую и семь раз все перепроверяющую меня, эта мысль успокоила и придала уверенности. В принципе, я устала жить наполовину, хотелось, наконец, вдохнуть полной грудью и окунуться в жизнь с головой. Ну что ж мир, держись, мы идем к тебе.

Я сгрызла оставшийся в холодильнике последний пакет украденной вчера крови, и мы, переодевшись в черные тренировочные спортивные костюмы и взяв с собой черные шерстяные маски, отправились за пропитанием. По городу в машине Тоньки мы ехали молча, каждая думая о своем. Я по-новому разглядывала ночной город и все еще мельтешаших на улицах людей. Уже прошел первый страх причинить незнакомым людям боль, и я с трудом, но могла контролировать свой голод и не смотреть на окружающих как на докторскую колбасу. Независимо от прежних взглядов на жизнь, я поняла что меняюсь. Сейчас стало очень важно контролировать все эти изменения, чтобы сохранить себя и не потерять самое главное. Душу! За нее стоит бороться, с этим утверждением мы с Тоней были обе целиком и полностью согласны.

Оставив машину на стоянке и надев темные куртки, рассовав перчатки и шапки с дырками как у омоновцев (еще бы, целых полчаса прорезали, чтобы красиво вышло), медленным гуляющим шагом направились в сторону своей будущей столовой. Обойдя ее вокруг и наметив точку входа — приоткрытую створку окна на первом этаже. Оглядевшись и нервно передернувшись, рванули к зданию. Первое наше ограбление (или кража) шло пока по намеченному плану. Нацепив маски, залезли в кабинет, судя по всему — лабораторию и тихо, на цыпочках, крались пустыми коридорами в поисках хранилища. Пару раз мы чуть не столкнулись с дежурным персоналом, и словно тени, растворялись в темноте коридоров с громко стучащими сердцами и взмокшими от страха ладонями. Наконец, через полчаса такого поиска, мы достигли цели, и под завязку наполнив свой переносной холодильник, с трудом вытащили его наружу. Переведя дух, мы подняли ношу и на трясущихся от страха ногах рванули к машине. Проходя через небольшой, но в данное время суток весьма темный и почти неосвещенный парк, я совсем выдохлась и проголодалась как ВАМПИРША!

— Тонь я есть хочу, давай вон там в кустиках быстренько перекусим. А? Я просительно посмотрела ей в лицо и только сейчас поняла, что всю дорогу мы так и идем в масках.

— Ой дурищи-то!!! Маску снимай, Тонь.

Посмотрев на меня, она громко захохотала, складываясь чуть ли не пополам. Немного успокоившись, я снова вожделенно взглянула на кустики и холодильник, раздумывая: "Потерпеть до дома еще полтора часа или все-таки поесть?". Замороженная кровь лишь не надолго удовлетворяла мои гастрономические потребности. А сейчас, после трансформации, стресса и физических нагрузок, голод словно чужой рвал изнутри. Судя по всему, Тонька заметила мое состояние, потому что подхватив холодильник направилась в сторону кустов. Я оглянулась и, не заметив никого, быстренько засеменила к ней.

Устроившись в глубине зарослей, я уже хотела приступить к вскрытию пакетов, но меня остановила Тонька.

— Знаешь, Злат, давай мы сейчас второй этап пройдем. И ты поешь потом. Так мы и запасы немного сэкономим и зря времени не потеряем. Согласна? А то я тоже есть хочу, руки трясутся, а одна мысль о нормальной еде вызывает тошноту. Я хочу как-то уже определиться с ситуацией. Да и здорово, что это здесь на улице произойдет. А то если у меня не получится пережить этот этап, то тебе же лучше — от моего трупа избавляться не придется.

Она криво усмехнулась, наблюдая как у меня от ее слов, глаза становятся круглыми. Но когда в них появились слезы и страх, она меня обняла крепко и прошептала.

— Не боись, я пошутила и помирать не собираюсь. Особенно на улице, как последняя дворовая шавка. Но есть все-таки хочется, так что давай мое предложение сразу отметать не будем.

Я успокоилась и взяв себя в руки, судорожно кивнула, соглашаясь с ее планом. Оголив руки по локоть, посмотрела на Тоньку, которая сняла шарфик и расстегнула ворот куртки. Взглянув на меня, чуть отклонила голову для моего удобства. Было холодновато сидеть на земле, поэтому раздумывать больше не стала и, привстав на коленках, мягко обхватила голову руками и прижалась ртом к шее. Ее запах пугал своей притягательностью и вкусным манящим ароматом. Клыки удлинились и мягко вошли в кожу, а в рот полилась такая теплая вкусная жидкость. Фуу… Слишком быстро я к ней привыкла, если бы мне еще пару недель назад сказали, что я вот так буду о крови думать, то вырвало бы сразу. А сейчас упивалась ее вкусом и очень боялась, что не смогу вовремя остановиться. Я не просто боялась, была уверена, что если бы на месте Тоньки был бы кто-нибудь другой, гарантировать его жизнь не смогла бы. Я почувствовала, что Тоня медленно оседает у меня в руках и уже практически висит на мне, все еще судорожно цепляясь за мою куртку. Это быстро привело в чувство и не долго думая, я аккуратно уложила ее безвольное тело на землю и, рванув зубами запястье, приложила к ее синюшным губам. Она мутными глазами смотрела, но казалось уже не видела, моя кровь скопилась у нее во рту и начала тонкой струйкой выливаться наружу, стекая по подбородку, а она все не глотала. Меня накрыла паника, трясущимися руками помассировала ее горло и Антонина, к моему великому облегчению, наконец, сделала первый глоток, потом еще и еще. У меня шумело в голове и черные мушки летали перед глазами, поэтому отняла свою руку и, зализав запястье, упала рядом с подругой и отключилась.

Пришла в себя и отметив, что все еще глубокая ночь и я окоченела, валяясь на замерзшей земле, обернулась к Тоне. Она лежала не подавая признаков жизни, с закрытыми глазами и мертвенно-бледной кожей, синяками под глазами. Стало так жутко и страшно, что хотелось завыть от ужаса. Неужели не получилось??? Трясущейся рукой прощупала ее пульс и, почувствовав редкие, но тем не менее упругие толчки, упала ей на грудь, расплакавшись от облегчения.

— Тонька, ты жива. Я тебя люблю, родная моя. Если бы ты умерла, я тоже здесь же поджарилась бы и не важно, как долго это бы продлилось.

— Ты что, совсем сдурела, Ланина!!! Я тут на пороге бессмертия можно сказать лежу, а ты меня хоронить решила? Нет, я еще хочу насладиться им по полной программе. А уж тебя, мелкую заразу, я никогда не оставлю одну, пока не пристрою в хорошие мужские руки. Ты ж одна совсем загнешься, убогая, не смотря на то, что ты такая вся умная у меня, почти кандидат медицинский наук, хирург, но к жизни совсем неприспособленная. Ты ж как из своей больницы выходишь, сразу в дите беспомощное превращаешься. Ты же знаешь, сестричка, я тебя тоже люблю. А вообще тааак замерзла, что уже ног не чувствую. И как ты думаешь, у молодых вампирш цистит может быть? А то попу я тоже уже не чувствую, мне кажется она к земле примерзла.

Я улыбалась как счастливая дурочка, и утирая слезы рукавом, слушала свою Тоньку. Она медленно поднялась, и, тряхнув головой, схватилась за мою руку, пытаясь не свалиться на землю. Я чувствовала зверский голод, и судя по ее покрасневшим глазам она — тоже.

— Да, ну и видок у нас тобой, если я хоть немножко похожа на тебя, то можно кричать караул. И подавать заявку в Голливуд на главную роль в фильме ужасов. Причем сниматься можно без грима.

Она встала на колени и, упираясь на носки, выпрямилась, разглядывая ночной парк.

— У тебя тоже зрение ночное улучшилось?

Дождавшись моего согласного кивка, снова оглянулась и принюхалась.

— Есть хочется, причем сильно и я чувствую твой запах, мне кажется еще кого-то, но далеко, и запах странный какой-то.

Я принюхалась и тоже почувствовала вдалеке странный аромат, который слегка будоражил, заставляя нервничать. Быстро подтянув к нам переносную сумку-холодильник, вытащила пакеты с кровью и, отдав один Тоне, занялась своим. Расправившись с ним буквально за минуту, почувствовала себя намного лучше. Посмотрев на Тоню, заметила с каким перекошенным лицом она грызет свой брикет, при этом закрыв нос пальцами, чтобы не чувствовать аромата крови. Странно, я вампир всего на неделю старше, а у меня с этим проблем уже нет, голод не тетка. Как только она доела свой брикет, я аккуратно убрала пакет в сумку, а ей сунула еще один, и не обращая внимание на ее недовольную брезгливую мину, достала еще один пакет для себя. Когда до конца пакета осталось совсем немного, снова почувствовала странный аромат совсем близко от нас. Вскинув глаза на Тоню, по ее замерзшему взгляду поняла, что и она его чувствует. Не сговариваясь, мы решили тихо удалиться по-добру по-здорову. Перекинув ручку от холодильника через плечо, и все еще догрызая остатки брикета, не в силах с ним расстаться, начала задом вылезать из кустов, следом за мной двигалась подруга, костеря себе под нос незваных гостей. Наконец почувствовала, что кусты остались позади, и я оказалась на хорошо утоптанной парковой дорожке. Усевшись на ней, выдавила остатки кроваво-ледяного месива из пакета в рот и, спрятав его в сумку, которая висела на плече, захрустела с трудом проглатывая лед. Заметив, что рука в крови, повернулась навстречу луне, села на корточки и облизала каждый пальчик. Заметила Тоньку, которая тоже вылезла из кустов перепачканная в крови и догрызала свой пакет. Потом она посмотрела на меня, затем поверх меня и икнув, сжалась словно пружина. Я повернулась, посмотрев в направлении взгляда подруги и застыла, уставившись на двух высоких, весьма красивых темноволосых мужчин. Они смотрели на нас как на восьмое чудо света, и в глазах обоих разгорался странный, жуткий и к тому же голодный огонь. С трудом проглотив ледяной комок в горле, я медленно встала и отметила, что Тоня встала рядом, отбросив в сторону пакет из-под крови, как-будто случайно нашла его. И это не ее мордочка вся в красных разводах. Мы круглыми глазами смотрели на незнакомцев, а они, в свою очередь, смотрели на нас, не делая пока никаких движений. Мы обе понимали, что бежать бессмысленно, потому что в этом состоянии нас очень быстро догонят, и они тоже это знали. А нам, ох, как не хотелось стать чьей-то добычей.

Мужчины были одеты в черные кожаные штаны, плотно облегаюшие длинные крепкие ноги, заправленные в тяжелые ботинки с высоким берцем. Расстегнутые кожаные черные куртки демонстрировали ширину и мощь грудных клеток, обтянутых черными футболками, на одной из них красовалась веселенькая надпись "Осторожно, я кусаюсь". И это было бы смешно, если бы не было так страшно.

Ну прямо пара байкеров, только "харлеев" не хватает. Они чем-то неуловимо были похожи на моего знакомого вампира Ярослава, и в тоже время отметила, что он гораздо красивее, сильнее, а энергия, которую он излучал, была гораздо мощнее и ярче выражена, чем у этих двоих. Скорее всего, был старше и опытнее этих "очаровашек". Споткнувшись на мысли, что незаметно для себя назвала Ярослава своим и сравниваю его с другими, впала в ступор. Как ему удалось так быстро залезть мне в голову, ведь я только немного его поела, ничего более? "Так-так," — мысленно отвесила себе пинок, продолжив — "Надо срочно что-то решать с этими двумя, а не распускать слюни по мужчине, от которого подло сбежала, оставив валяться в парке. И хотя уверена, что даже в таком состоянии, он не был беспомощен, но факт остается фактом, я сбежала, а ведь он мне, можно сказать, жизнь спас!".

Немного изменив угол взгляда, словно переключившись на ночное зрение, осмотрела их биополя: серебряные коконы плотно облегали тела, а внутри у каждого из них темнела яркая сердцевина, словно большая черная клякса. И самое интересное, что поле мужчины в веселенькой футболке обладало более интенсивной энергетикой, чем у второго. Наши гляделки закончились в тот момент, когда они синхронно сделали шаг к нам, а мы обе напряглись, но не сдвинулись с места. Просто нам некуда бежать и не время. Пока!

— Из какого вы клана, девочки?

Мы обе опешили от такого вопроса и судорожно, пытались найти приемлемый ответ.

— Из своего! От Тонькиного ответа, даже мне стало смешно, настолько он был глупым.

— И где он находится, красавица?

Меня начала бить мелкая дрожь, от страха перед подобравшимися, словно подготовившимися к прыжку мужчинами. От них исходила угроза, причем нешуточная и эти охотники за двумя недоделанными вампиршами, как только услышали наш тупой ответ, посмотрели с удовлетворением сытого хищника, разглядывающего после сытого ужина свой гарем. И этот взгляд, все сильнее меня тревожил. Один из мужчин, с глубокими черными глазами, медленно и плавно, с грацией кота, скользнул к Тоне и, встав к ней вплотную, двумя пальцами поднял ее лицо, упершись взглядом в глаза. Склонившись к ее дрожащему тельцу, он обнюхал ее шею и, снова заглянув в глаза, опустил взгляд к испачканным кровью губам. Потом медленно слизал остатки крови с лица, не пропустив ни одной капельки. Я уже не просто дрожала — тряслась от ужаса, да и Антонина тоже. Она уперлась ладонями в его грудь и прохрипела.

— Не надо, пожалуйста. Отпустите нас, мы же никого не трогали и никому не мешали.

Парень, судя по всему распробовавший к этому моменту кровь с лица Тоньки, чуть скривился и заметил.

— Силы небесные, как можно есть эту замороженную гадость?

Я с трудом перевела взгляд на второго мужчину, который с молчаливым изумлением и в тоже время восторгом смотрел нас с Тоней. Заметив мой испуганный и отчаянный взгляд, этот "кусачий" улыбнулся мне, и от этой улыбки совсем плохо стало. Клыки у него просто охр…, ну очень большие. Мамочка моя! Вампир! Я затряслась как осенний лист на ветру, а он, подойдя ко мне, взял за локоток и, повернувшись к своему спутнику, весело заметил.

— Пошли, Кирилл, скоро светать начнет, а нам еще такую сказочно-редкую добычу надо домой доставить.

Кирилл отцепился от Тоньки, которая от ужаса уже закатывала глаза, явно собирась свалиться в обморок и, подхватив ее на руки, зашагал по аллее. Меня и сумку-холодильник постигла та же участь. Быстро двигаясь, нас еще и забрасывать вопросами успевали.

— Из какого вы клана, девочки, и давайте без глупостей? Я надеюсь, вы согласны, что война сейчас никому не нужна?

Теперь вопрос предназначался мне лично, и голубые глаза мужчины, тащившего меня, успевали параллельно с быстрой ходьбой и расспросами еще и буравить меня взглядом, от чего я втягивала голову в плечи.

— Мы не знаем, о чем речь идет. Мы сами по себе живем.

Он хмыкнул и продолжил допрос.

— И как долго сами по себе живете?

— Двадцать восемь лет уже! — не сумела сдержаться и съехидничала я.

— Я что-то не слышал, чтобы из какого-то клана двадцать восемь лет назад смогли выйти две женщины. Причем в одиночку и без охраны. — последнее он уже ехидно так прорычал.

— Вы не поняли, нам всего по двадцать восемь лет, а вампиршами мы совсем недавно стали. Я полторы недели назад, а Тоня только пару часов назад вторую стадию прошла.

Они в шоке остановились и, смерив друг друга задумчивыми взглядами, а нас обеих — долгими, резко вдохнули наш аромат, зарывшись в наши волосы носами.

— Это невозможно!!!

— Кто посмел пойти на это??? — прохрипели в унисон, шумно выдыхая воздух.

От такой близости чужих клыков к моей шее, я замерла и словно замерзла, все еще очень отчетливо помня Люциана. В панике забилась как бабочка в паутине. Судорожно обхвати свою шею ладонями, локтями пыталась отодвинуться от мужчины подальше. Но он резко убрав от меня голову, просто крепче прижал к себе и успокаивающе заметил.

— Не бойся, маленькая, больше вас никто не обидит, это мы вам гарантируем. Такое чудо как вы встречается не каждому, так что у нас с тобой сегодня знаменательный день, Кир. Глава будет в шоке от нашей находки и вряд ли кто нам поверит, пока не увидит своими глазами. — последнее он говорил уже Кириллу, который уверенно и осторожно, нес впереди нас Антонину через черный парк, иногда оборачиваясь на нас, и криво улыбался, демонстрируя внушительные зубки. От их вида, я непроизвольно вздрагивала, не веря ни единому слову о безопасности и отчаянно пыталась найти выход из создавшегося положения.

— А вы тоже вампиры?

Оба глухо рассмеялись словно, я маленький ребенок и вопросы у меня такие же.

— Меня зовут Глебом, а это Кирилл, мы из Питерского клана. А теперь и вы будете принадлежать к его членам.

— А сколько вам лет? — наглеть, так под музыку.

— Не волнуйся детка, мы еще совсем молодые. Киру пятьдесят шесть, а мне сорок восемь. Приехали в Москву по делам, вышли на охоту и ТАААК удачно поохотились, что просто слов найти не могу, чтобы описать нашу радость словами. Как говорится, кто успел, тот и пообедал.

Как только услышала эту фразу, которая совпала со сказанной моим "творцом", завизжала как резаная и начала брыкаться, пытаясь высвободиться из рук Глеба. Антонина, услышав мои отчаянные вопли, тоже занервничала и заерзала на руках Кирилла, пытаясь докричаться до меня.

— Прекрати истерику, девочка, а то нас уже, наверное, на другом конце города услышали. Никто не причинит тебе вреда.

Руки Глеба словно стальные канаты обвили мое тело, и через минуту стало понятно, что дергаться и вопить бесполезно. Страшно! Господи, как страшно-то, но надо хотя бы постараться взять себя в руки и успокоиться. Замерев у него на руках, слышала гулко и быстро колотящееся собственное сердце, смотрела в темные глаза, которые твердо и немного зло смотрели на меня. Нервно сглотнув неприятную от страха и горечи слюну, согласно кивнула головой. Перевела взгляд с Глеба на Тоню, которая вся как-то поникла и смотрела на меня глазами, в которых отражалось страдание. В голову пришла своевременная мысль, о том, что очень скоро у нее должны начаться последние изменения, а как это происходит, я испытала на себе. Надо как можно скорее решить вопрос, что же нам делать дальше?

Через несколько минут мы вышли к дороге, у обочины которой стоял припаркованный "порш кайен". Понятно, скромность нам не к лицу. Кирилл посадил подругу назад и сел за руль. Меня через мгновение отправили к подруге, Глеб быстро присоединился к нам, на заднее сиденье. Кир вырулил на дорогу и направил машину в сторону МКАДа. В свете фонарей я заметила насколько сильно побледнела Тоня, черты ее лица обострились, а кожа покрылась мелкими бисеринками пота. Слишком быстро все происходит. Все не так, как мы планировали и все слишком быстро меняется, а мы не готовы. Совсем не готовы.

Мы пролетели мимо нашей машины, которую оставили припаркованной возле парка и через пару сотен метров впереди показалась машина ГИБДД. Возле нее стоял постовой и, поигрывая палкой, пристально рассматривал проезжающие мимо машины. Пожав руку Антонины, я рывком бросилась к Кириллу. Вцепившись ему в лицо руками, постаралась отвернуть его лицо в сторону. Тоня почти полностью навалилась на Глеба, мешая ему добраться до меня. С некоторых пор я стала сильнее, и у меня получилось. Кир от неожиданности резко дернул рулем в сторону, и машину сильно занесло, сначала нас вынесло юзом на встречную полосу, к счастью, сейчас пустую, а потом, пару раз перевернувшись, машина замерла, упершись в металлическое ограждение. После такой "стиральной машины" в глазах все вращалось, но приходить в себя долго было некогда. Резко дернув ручку двери, практически вынесла ее плечом. Схватила за руку Антонину, мы вывалились из машины. За нами тут же показалась голова Глеба с таким злобным и перекошенным лицом, от которого все совестливые мысли разбежались как тараканы от включенного на кухне света, поэтому, не долго думая, треснула его сумкой-холодильником по башке и рванула прочь, таща Тоню как на буксире за собой. К нам через дорогу бежали ГИББДшники, рядом остановились две машины, и водители стали выходить на дорогу, чтобы помочь пострадавшим. Пострадавшие, то есть мы с Тоней на всех парусах неслись в сторону родных правоохранительных органов с воплем:

— Помогите, нас эти двое мужиков похитили и изнасиловать хотели.

Видя наши окровавленные физиономии, нас ведь все-таки пару раз приложило о все выступающие части машины, и кровь немного сочилась по лицу, спасатели побежали к нашей машине уже с другими намерениями. Мы уже перебежали дорогу и кинулись к своей машине, когда я все-таки оглянулась в сторону аварии и заметила, что Кир весь в крови бежит за нами, а Глеб, собрав несколько человек вокруг себя и замерев в напряженной позе, что-то им втирает, от чего они словно стадо баранов стояли и, открыв рот, смотрели ему в лицо. Прибавив скорости, мы добрались до машины и быстро в нее загрузились. У меня сильно тряслись руки, пока я вставляла ключ в зажигание, а Кириллу до нас осталось всего пару шагов сделать, когда двигатель радостно заурчал, и мы рванули с места, чуть его не сбив. Нечего под колеса лезть. Взглянув в зеркало заднего вида, заметила с какой яростью он смотрит нам в след, вытаскивая из кармана телефон! И именно это обстоятельство меня еще сильнее напугало.

После такой пробежки Тоня сидела, сжавшись в комочек и, прикрыв глаза, начала тихо поскуливать.

— Злат, мне так больно! Может остановимся где-нибудь.

— Нет Тонь, нам надо домой. Скоро рассвет и твоя трансформация, похоже, уже началась. Придется терпеть до дома.

Я с отчаянием смотрела на дорогу, внутри меня все кричало от ужаса за Тоню. Именно сейчас нам надо было дома сидеть и не дергаться. Блин, ну зачем я решилась поесть в парке??? Ну неужели бы не дотерпела, а теперь моя подруга на грани висит, а нам еще ехать минут сорок. Через двадцать минут началась первая волна, Тоня выгнулась дугой, а в машине раздался дикий нечеловеческий вопль боли. ЕЕ боли. Нашей боли! С трудом удержав руль в дрожащих руках; все-таки будет разумнее отрешиться от нее и следить за дорогой. Мы долетели за полчаса, хотя раньше мне требовалось не менее часа, наверное, кто-то там наверху нас пожалел. Бросив машину прямо на клумбе, рядом стоящего дома, потому что все парковочные места были заняты, я с трудом подхватила ее и, перекинув руку через свое плечо, потащила к себе. Она молчала и с таким трудом передвигала ноги, будто каждая из них весит тонну. Надо быстрее, скоро пойдет вторая волна, и не хотелось бы, чтобы на нас обращали внимание любопытные соседи. Ускорив наше движение, перенеся почти весь ее вес на себя, обливаясь потом и ощущая дикую слабость во всем теле, начала восхождение на четвертый этаж. Словно до вершины Эверест добралась, честное слово.

Запершись на все замки, уже изнемогая доволокла ее до кровати, где и упала вместе со стонущей Антониной. Чуть придя в себя, разделась сама и ее тоже раздела для удобства. Подруга уже ни на что не реагировала, словно труп молчком лежала, вытянувшись в струнку. Натянув на себя длинную футболку, легла рядом, взяв ее за ледяную руку и прощупывая слабый учащенный пульс. Внезапно она словно в тиски зажала мою ладонь и снова вся выгнулась дугой, скрипя сжатыми зубами. "Боже, помоги нам, пожалуйста!" — я шептала и молилась, не переставая наблюдать как мою роднульку сначала пытает пламя, а потом остужает холод. И в этих пытках рождается новое, сильное, кровожадное существо. И только время сможет ответить на вопрос, насколько сильна выкованная в этих пытках сталь воли и характера, и способна ли она защитить самое дорогое, что у нас осталось от прежней жизни. Душу!

"Почему, господи, ну почему я согласилась на ее предложение? Я же знала, что будет и что испытываешь когда через это проходишь! Неужели я настолько боялась остаться одна, что только из-за этого согласилась рискнуть ее жизнью?" — Эта мысль словно яд проникла в душу, отравляя и заставляя страдать еще сильнее.

Когда она замерла в очередной раз, я попыталась накормить ее замороженной кровью, но мне это не удалось, тогда я, снова разорвав запястье, приложила к ее губам. Время уходит, нет бежит, просачиваясь сквозь пальцы песчаным ручейком, а я не в силах его удержать. Снова шум в ушах и мушки перед глазами, хватаю брикет, и давясь глотаю сама. Холод внутри и снаружи меня и кажется нет ничего, что способно отогреть и вернуть утерянное тепло. Сумка уже наполовину пустая, а Тоня все лежит и уже практически не слышен ее пульс. Я на грани помешательства от ужаса смотрю на нее не отрываясь, пытаясь уловить малейшие признаки окончания трансформации. Но их все нет, а она выглядит все хуже. Моя кровь не помогает, ее кожа сереет, под глазам залегли черные круги, заостренные черты лица говорят о том, что она не протянет эту ночь.

По щекам ручьями бегут слезы, не сразу поняла, что жуткий вой, звенящий в темноте квартиры, издаю я сама. По стенам квартиры долбят соседи, но мне уже все равно. Вот и грань, через которую мы переступим вместе, либо останемся за ней обе. Прижав руки к ее груди, попыталась снова войти в тот транс, в который впала у себя в больнице, когда смогла исцелить раненного мальчишку. Не сразу, но уловила тот момент, когда я словно нырнула сначала вглубь себя, а потом от туда посмотрела на Тоню внутренним зрением, перетекая в нее дымкой.

Серая масса ее тела, окутанная раньше таким фееричным ярким биополем, ставшим совсем блеклым, тусклым, рваным пятном. Во многих местах словно кто-то прошелся черной краской. Я врач, я смогу, ведь это моя работа. Как же я допустила такое? Решимость, страх, отчаяние и желание жить и дать жить Тоне — все это лавиной сорвалось с горы, накрыв меня с головой. Я работала словно проклятая. Стирая черноту, латая дыры, чуть углубившись, поняла, что мой взгляд и я сама перебираем ее мышцы и сосуды. Ищу. Ищу что исправить, запустить и обновить. Вот и сердечко радостней забилось, и кровь быстрее побежала. Чуть отстранившись, мысленно заметила, что биополе засветилось, и с каждой секундой все ярче и ярче сияет. Такое чистое, без единого черного пятнышка. Его свет и меня немного согрел, принес радость и облегчение. Мы справились и теперь всегда будем вместе, теперь ничего не страшно. Выплыв на поверхность своего сознания с трудом смогла сфокусировать взгляд, а потом погрузилась в сон, краем глаза успев заметить, как по стенам ползет рассвет, не имея возможности прямо заглянуть в окно. Успели все-таки!!!

Одергивая короткую черную юбку, я нервничала все сильнее, глядя как Тонька, охмуряет одного из двух мужчин, которых мы сегодня выбрали для обеда или для ужина, как получится. Ночной клуб, который мы выбрали для добычи пропитания, весь утопающий в неоновом свете и залитый гремящей новомодной музыкой, от которой невозможно нормально поговорить, для нас стал новой кормовой базой. После того как вчера вечером мы проснулись и доели все наши запасы, пришлось решать где добывать еду. Это только на первый взгляд кажется как круто стать бессмертным вампиром, а на второй… Это сплошные суровые будни по добыче пропитания, которое в супермаркете не купишь и на грядке не вырастишь. Приходится мучиться, бегать и суетиться, или вот как сейчас глупо хихикать, хлопать глазками, или терпеть чужие мерзкие лапы у себя на заднице, чтобы будущий ОБЕД сам доставил себя к месту дислокации твоего обеденного стола.

Мы полдня решали где, как и каким образом добывать еду. Прорабатывали различные планы, рассматривая все их недостатки как под лупой. И на данный момент решили выбрать этот, пока самый нетрудоемкий и безопасный. После недавних шараханий по ночному городу, как-то повторений наших приключений не хотелось. Да и встреч с другими вампирами мы не только не искали, но и до икоты боялись. И вообще, прожив почти тридцатку, мы все еще с трудом представляли себе, что герои страшных сказок ходят по нашим улицам. И что мы теперь тоже имеем к этим героям самое непосредственное отношение. Брр!

Однако Антонина к своему новому положению относилась более радостно, нежели я, которая все время, чего-то боялась, накручивая себя и выискивая все больше отрицательного, чем положительного в нашем состоянии.

— Муррр, котик, ты такой вкусный!!! Таакой аппетитный, прямо не дождусь когда смогу тебя попробовать.

Тоня потерлась грудью третьего размера, о телеса среднестатистического мужчины с коротко стрижеными русыми волосами и, обвив его шею руками, припала лицом к его шее. Мужик уже прилично накаченный алкоголем, пытался тискать ее ягодицы, плотоядно улыбаясь и пьяно смеясь, попробовал перекричать шум:

— Детка может поедем к нам с Вадиком в гости. Там гораздо удобнее и интереснее можно провести ночь. Я гарантирую — недовольной ты не останешься, моя горячая киса.

Этот самый Вадик прижимая меня к своему потному, горячему и пахнущему дикой смесью пота, мужского одеколона и, перебивающей все эти ароматы, кровью, пытался забраться рукой под блузку. Я пыталась изобразить флирт, но чувствовала, что меня скоро либо стошнит, либо прямо тут загрызу этого наглого обормота. Поэтому как только раздалось долгожданное предложение, а мы его целых пятнадцать минут ждали, обе явно вздохнули с облегчением. Резко подскочив и потянув за собой свой ужин, Тоня двинулась на выход, таща словно на буксире явно опешившего от такого напора и воодушевления мужчину. Мы с Вадиком ринулись за нашими друзьями, с не меньшим голодным энтузиазмом. Хотя голод у всех был разным.

"Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекооооой. И не важно прохожим, что сегодня день у меня вкусный такооооой! А я играю на гааармооошке у прооохожииих на вииидуууу, поотомуу что день вареньяяя толькооо рааз в годуууу! Люлюлууу!" — мы орали на всю улицу песню и как дурочки смеялись, глядя как на нас оборачиваются редкие прохожие. Сейчас нам было просто все равно, кто и что о нас думает. Два часа назад притащив новых знакомых к ним же домой, причем, судя по всему, это была явно съемная квартира, разлили по стаканам привезенный коньяк, подлив туда одного волшебного снадобья, от которого они через пару минут вырубились сидя прямо на диване, приступили к ужину. Ну очень большим шприцем накапали себе по поллитра в кружечки и, смакуя каждую капельку, наконец, смогли насытиться. Мы обе так и не рискнули испробовать на этих двух мужиках, свои новые клычки. Я все никак не могла забыть, с каким трудом удалось оторваться от шеи Тони во время ее второго перехода. Ведь я тогда чуть не угробила ее, и только осознание факта, что она для меня — единственный близкий и любимый человек, заставило отпустить ее. Больше я так рисковать не хотела. И она, впрочем, тоже. Уже то что нам пришлось терпеть этих двух особей мужского пола и их потные руки на своем теле в течении этого часа, сильно нервировало и раздражало. А уж вылизывать их шеи, скрывая следы от укусов, не только не хотелось, одна мысль об этом вызывала тошноту и мелкую неприятную дрожь отвращения. Может быть с годами мы привыкнем и к этой неприятной прозе жизни одиноких вампирш, но пока мы к этому были просто морально и физически не готовы. Мы с трудом привыкали и подстраивались к изменившимся условиям нашей жизни. Прибрав за собой все улики, раздев этих бедолаг и уложив в одну постель, хихикая удалились из квартиры. Чтобы не заснуть по дороге, мы начали горланить песенки и, честно говоря, было весело и легко вот так идти с подругой по ночной улице и хохотать во все горло. Свобода!

— Знаешь, нам надо придумать, что-то другое! — я с трудом уже ворочала языком, когда мы подходили к своему дому. Тоня криво ухмыльнулась и, чуть не навернувшись со своих десятисантиметровых шпилек, схватилась за меня, и только когда смогла выровняться, спросила с трудом выговаривая слова.

— Почему нет, Золотко? Таакой вкусный ужин был и носить не надо как этот чертов холодильник.

— Да мы так сопьемся скоро! Вот ты хоть раз слышала про вампира-алкоголика?

Заметив как подруга, отрицательно замотала головой и, с трудом переставляя ноги, все еще держится за меня, продолжила мысль.

— Теперь услышишь! Еще полгодика такого питания и нам придется кодироваться от алкоголизма.

Посмотрев на меня, Тонька сначала пьяно захихикала, а потом мы уже вместе распластавшись перед моим подъездом, громко хохотали. Через минуту пришлось заткнуться, потому что Бабка Тася вылезла чуть ли не наполовину в открытое окно своей кухни на первом этаже и начала нас громко отчитывать за пьянство и шум. Вот как много о себе узнаешь, стоит только раз упасть ночью перед домом и немного посмеяться. Мы сгреблись и уже молча, поплелись ко мне в квартиру.

Я смотрела в зеркало и придирчиво изучала свое отражение. В течение последней недели мы с подружкой посетили практически все большие клубы, стараясь не привлекать к себе внимания. И сейчас я стояла перед своим шкафом и пыталась выбрать одежду для очередного похода в клуб. Каждодневное полноценное питание дало хороший результат. Мы перестали походить на двух анорексичных девиц и немного нарастили мяса на костях, что благотворно сказалось на нашем внешнем виде. Кожа приобрела благородную молочную белизну, радовала чистотой и каким-то внутренним сиянием, глаза, словно желтые топазы сверкали в обрамлении пушистых коричневых ресниц и бровей, вздернутый носик-курносик и ярко-алые пухлые губки. Даже краситься не надо — все и так ярко и безупречно. Практически ничего не изменилось, но все же я стала ярче, интереснее, сексуальнее, что ли. Даже мои волосы теперь были не просто золотистые с рыжиной, они отливали золотом у корней, а чем ближе подбирались к концам, тем становились все более красными. Странно и в тоже время потрясающе красиво. Фигура из угловатой стала более мягкой и женственной, радуя взгляд аппетитными выпуклостями. Тоня и раньше была яркой красоткой, а теперь ее образ женщины-вамп бил всех окружающих мужчин наповал, укладывая их к ее ногам аккуратной стопкой.

Как нам вчера заметил один из наших "ужинов" по имени Егор, мы похожи на ангела и демона. После такого комплемента я даже не стала измываться над ним и проделывать какие-нибудь шалости в его квартире, просто поела и ушла, оставив его спать на диване. Но с каждым днем, почему-то становилось все грустнее и тоскливее на душе. Я долго не выдержу такую клубную жизнь. С каждым разом все тяжелее становилось улыбаться и изображать страсть, прижиматься к чужому телу и терпеть чужие руки на себе. И ради чего? Чтобы через час этот мужчина, считающий себя суперменом, стал моим очередным ужином, а на утро, так и не вспомнив ничего, еще долго мучился от анемии и головной боли. Мы старательно спаивали кавалеров, прежде чем решиться выйти из клуба и направиться к ним домой, так что к месту они прибывали уже практически невменяемые и недееспособные к подвигам героев-любовников. Я заметила, что и Тоня вчера собиралась без своего обычного энтузиазма и неизменного оптимизма. Каждый раз возвращаясь под утро пьяными и засыпающими на ходу, мы как-будто что-то в себе убивали, или что-то теряли. Слишком важное, чтобы не обращать на это внимание. И это создавало в нашем доме нехорошую атмосферу и грызло меня внутри.

Звук открывающейся входной двери, и я пулей вылетела в прихожую, встречая подругу. Тоня прошла, разделась и, чмокнув меня в щеку, направилась в гостиную. Вечером, когда я проснулась, солнце уже зашло, а ее не оказалось рядом. И вот теперь, чуть успокоившись, с интересом уставилась на нее. Антонина сидела, довольно мурлыкая, и хитренько посматривала на меня, в ее глазах откровенно горело торжество.

— Злат, я через одного старого знакомого, нашла человека, который вроде как согласился поставлять нам кровь. Это мужик. Короче, он всякой всячиной торгует, что в магазине или легально достать невозможно, но у него за деньги можно купить.

Услышав ее едва сдерживаемую радость, сначала обрадовалась, а потом жутко испугалась.

— Ты что, ненормальная? И как ты ему объяснила, зачем нам столько крови каждый день?

Тоня только отмахнулась и, развалившись на диване, продолжила довольно улыбаться.

— Я с ним пока только по телефону разговаривала, ему деньги все объяснят. Просто сказала, что ты врач, и кровь нужна для одной исследовательской работы. Причем каждый день, свежая, а не замороженная. Господи, да от одного литра от них не убудет, а нам не придется терпеть этих уродов в клубе. Я чувствую, что скоро окажусь на грани и не факт, что не перейду ее. Надо что-то делать или придумать, как выйти из этого дурацкого положения. Вот я и придумала. Не волнуйся, Злат, придумаем потом еще что-нибудь, главное, что сегодня нам не придется переться в этот чертов клуб. Меня наш новый снабженец через пару часов возле ирландского паба ждет с товаром.

Присев на краешек дивана, смотрела на нее и чувствовала, как огромное облегчение накрывает с головой.

— Тонь, как бы я без тебя жила??? Я наверное точно решилась бы позагорать, чем так жить дальше. Одна! А с тобой я все вынесу и куда угодно пойду.

Не выдержала и зарыдала, пряча лицо в ладонях. Тонька в ту же секунду притянула к себе и стала поглаживать по спине, зарывшись носом в мои волосы, а через минуту мы уже обе голосили навзрыд.

— Дурочка, Златка! Ну куда я без тебя-то, да еще с подводной лодки. Мы теперь только вместе и в огонь, и в воду, и позагорать тоже. И не забывай, моя мама всегда читала нам страшные сказки, которые все время заканчивались только хорошо. Ничего, мы своих прынцев тоже найдем. Гадов этих, которые не торопятся нас спасать и защищать.

— Ну и что делать будем? — поинтересовалась высморкавшись и умывшись. Я снова занялась своим гардеробом, только уже искала другой наряд для выхода на улицу. Поэтому спросила еще раз, уже зарывшись с головой в шмотки. — Ну и каков план, мистер Фикс?

— Он будет нас ждать, на лавочке возле входа. Там договариваемся и вуаля — наши дела в ажуре. Я сказала, что на мне будет красный шарф, чтобы он не обознался ненароком.

Прервав на секунду свои поиски и нахмурившись, пробурчала тревожащую меня мысль.

— Главное, чтобы этот ажур не был глубоко в одном дурно пахнущем месте, Тонечка. А то и мы там же вместе с ним окажемся. И вообще, мне все равно эта идея не нравится. Так что поступим следующим образом: я подхожу и разговариваю с ним, а ты меня страхуешь в машине. Если что, убегаем как можно быстрее. И еще давай договоримся, если вдруг по какой-то причине мы разделимся, то встречаемся у тебя в квартире. А то мы и так здесь прилично наследили, а твоя пока засекречена.

Тоня скептически посмотрела на меня и, выслушав до конца, заметила.

— Ты правда считаешь, если я спрячусь в соседнем подъезде, меня не найдут?

Пожав плечами, наконец нашла что искала. Натянув бордовые замшевые брючки и черную водолазку, осталась довольна результатом. Мало ли куда нас сегодня нелегкая вампирская доля занесет. Потом, окинув взглядом шерстяное облегающее синее платье Тони, еще раз уточнила.

— Тонь, мало ли что, мы на серьезное мероприятие идем. Ты в машине ждешь, я к барыге иду, если схватят, спасать меня не лезешь, а прямиком едешь домой и ждешь там, столько, сколько нужно.

Заметив ее возмущенное лицо и открывшийся в попытке возражений рот, подняла руку и твердо сказала.

— Или так, или идем в клуб, там все-таки безопаснее. И заметь, одной всегда сбежать проще, чем двоим. Я буду спокойна, если что-то пойдет не так, как мы планировали, зная что ты меня ждешь дома. Договорились?

Тоня сердито смотрела на меня, потом не выдержав моего упрямого взгляда, все- таки уточнила.

— Почему ты должна идти, а не я. Ведь это же моя идея, значит и реализовывать должна ее я.

— Нет, Тонь, я каждый день сомневаюсь правильно ли поступила, согласившись обратить тебя. Просто мне было настолько страшно остаться одной, что я сдалась, не дала тебе времени подумать, практически уничтожив твою жизнь и все мечты, и если вдруг с тобой что-то случится, никогда не прощу себе этого. Да я просто с ума сойду, понимаешь?

Я словно побитая собака посмотрела на подругу, а она нахмурившись, зашипела в ответ.

— Злат, ты совсем дура или прикидываешься? И меня за дуру держишь? Я сама, понимаешь, сама приняла это решение. Ты мне просто помогла, ну и жизнь спасла. Я же сказала тебе, что все время не жила, а существовала. Хотелось непонятно чего или кого, а теперь я живу. Пусть хреново пока, но живу. И эта борьба меня только закаляет и дает ощущение жизни. Понятно тебе! И к тому же ты моя сестра по духу и подруга единственная, хоть и нытик ужасный, но я люблю тебя, Золотко, и никогда не брошу. Не хочу остаться одна. А без тебя уж точно.

Да, в гневе она страшна, но ее речь меня успокоила, прогнав сомнения. Облегчение и уверенность пришли на смену тревоге и отчаянию, и даже при искусственном свете в душе словно лучик солнца прошелся. Улыбнулась и, поиграв бровками, сказала, глядя на хмурую подружку.

— Тонь, а в гневе ты еще красивее. Ты и раньше красоткой была, а теперь даже я на тебя заглядываться начинаю. Если эти прынцы еще чуть-чуть задержатся, предлагаю создать крепкую розовую семью.

У нее тааакое интересное выражение лица было… потом заметив, как я едва сдерживаю смех, сама захохотала.

— Какая же ты язва, Злат, тебе явно имя не подходит. И вообще ты у нас не золотая, а рыжая и притом хитрая как лиса. Ладно, хорош уже базар-вокзал разводить, пойдем, взлохматим кассу этого барыги. Кушать хочется.

— Лохматить нельзя, нам с ним еще долго иметь дела придется при хорошем раскладе. Если твой ажур не подведет!

Похохатывая, мы быстро оделись и вышли на улицу. Мое черное пальто с красным шарфом сверху и черные ботинки на шпильке выглядели шикарно, но не слишком удобно для побегушек, и все же решила рискнуть. В конце-концов, надо же создать иллюзию серьезного делового человека.

Остановив машину возле паба, еще раз повторив наш план отступления в случае провала операции и моем вражеском захвате, я вышла из машины и не слишком уверенно направилась к главному входу, находящемуся за углом здания. Как только я вышла из-за угла, заметила возле входа на парковке несколько машин, а недалеко от входа — большую кованую лавку, на которой сидел мужик, лично мне не внушающий ни малейшего доверия. Но голод не тетка! Нервно оглядев окружающий пейзаж и не заметив подозрительных личностей, направилась к лавке. Мужик поднял голову и, заметив меня, принялся сверлить хмурым взглядом, от которого во мне затрепыхалась пойманной рыбкой тревога. Я подошла к нему и под пристальным неприветливым взглядом присела на краешек лавки со словами.

— Здравствуйте! И выжидательно уставилась на него, все это время жутким усилием воли пыталась заставить себя не нервничать и не показывать этому субъекту как мне страшно.

— Привет, красавица, какие-то проблемы или просто компанию ищешь?

Я в недоумении уставилась на него, пытаясь принять тот факт, что похоже нас надули или просто подшутили. В груди поднялась волна злости и разочарования. Ну неужели все-таки придется тащиться в очередной клуб? Заметив мое удивление и разочарование, мужик ухмыльнулся и с еще большим любопытством посмотрел на меня. Тревога завыла сиреной, и я безотчетно сменила зрение. Осмотрев его ауру, немного успокоилась. Куча мелких болячек, серое невыразительное поле окружало мужчину неровным контуром — долгой и здоровой жизни ему не светит. Но это был не вампир. А с человеком думаю смогу справиться. В этот момент он быстро вытащил мобильник и, нажав вызов, через мгновение произнес в него.

— Все в порядке, подходите. Я резко встала с лавки, а он успокаивающе подняв руку, быстро проговорил.

— Не волнуйся, не мог же я с грузом сюда придти, вдруг это менты развлекаются. Это просто мой напарник, он сейчас подойдет и принесет Ваш заказ, надеюсь деньги при Вас?

Все еще не доверяя этому скользкому типу, все-таки решилась дать ему одну минуту и себе тоже. В этот момент двери паба открылись, и из него вышли двое мужчин. Как только они поднялись по ступеням, и я смогла разглядеть кто стоит передо мной, паника накрыла с головой, я не раздумывая кинулась наутек. Их сначала удивленный, а затем и торжествующий вид охотника напавшего на след дичи, сменился радостным воплем, который уже прозвучал мне в спину.

— А ну стой! Все равно не уйдешь!

Шпильки, зараза!!! Пробежав метров десять, с силой впечаталась в какую-то стену, которая оказалась с сильными руками, подхватившими, чтобы я не упала назад, и прижавшими к себе. Сначала затрепыхалась, потом задрав голову, замерла. Я не мигая смотрела в глаза Ярославу, потому что именно он оказался той живой стеной и в данный момент крепко прижимал к себе. А что у него с глазами-то сделалось??? Его серебряные глаза странно потемнели в процессе моего разглядывания и… обнюхивания. Ой-ой, кажется я попала! В этот момент, пока представляла, что он со мной сделает за неблагодарный побег с места оказания вампирской помощи, он обратил внимание на бегущих за мной.

— Господа, приветствую вас. — от его голоса, который будто заморозил все окружающее пространство градусов на десять, у меня по спине пробежало стадо бегемотоподобных мурашек, в ужасе толкаясь и спеша найти место поглубже и побезопаснее. Перехватив мое тело поудобнее, причем для себя, не сообразил, видимо, что я не манекен пластмассовый и поперек висеть неудобно, да и не эстетично как-то, он жутким голосом выдал моим преследователям.