Джон Томпсон Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2

Глава 30

Кэтрин ищет вторую бухгалтерскую книгу. — Дэйл Купер допрашивает в клинике Жака Рено. — Лиланд в полицейском участке пытается выяснить у шерифа Трумена, кто убил его дочь. — Надин Малкастер предпринимает попытку самоубийства. — Одри Хорн в «Одноглазом Джеке». — Смерть Жака Рено.


Кэтрин Пэккард с остервенением сбрасывала с книжных полок, стоявших в конторке, какие-то старые бухгалтерские отчеты — судя по густой пыли, которая летела во все стороны, можно было предположить, что их никто не смотрел вот уже лет десять. — Черт возьми, — ворчала она, — черт возьми, куда же она запропастилась?..

Двери неслышно раскрылись. Кэтрин подняла голову — на пороге стоял Пит. — Что ты хочешь найти? — поинтересовался он у своей жены.

Та вновь принялась за поиски. — Бухгалтерскую книгу… — Но ведь… — начал было Питер, но Кэтрин тут же перебила его:— Ты ведь сам знаешь, а если и не знаешь, то, во всяком случае, нетрудно догадаться — у меня есть еще одна бухгалтерская книга… Когда в доме враг, приходится вести двойную бухгалтерию…

Питер медленно приблизился к жене. — Могу ли я…

Та, не дав ему закончить, махнула рукой. — Ты ничего не можешь, Пит… За время нашей с тобой жизни ты это доказал неоднократно.

После этих слов на пол полетели очередные бухгалтерские отчеты.

Пит, с кряхтением опустившись, поднял с пола книжный том, переплетенный в красный сафьяновый переплет, и локтем смахнул с него пыль. — Никогда не думал, что придется еще раз держать это в руках, — произнес он, медленно приблизившись к жене. — Ты только посмотри, Кэт, — Пит, поправив очки, медленно прочел: — «Твин Пикс 1965 год, справочник». — Питер слегка улыбнулся. — Ты хоть помнишь?.. — он искоса посмотрел на Кэтрин.

Та только отмахнулась. — Не приставай ко мне с пустяками…

Мартелла очень задела эта фраза — «не приставай ко мне с пустяками».

«Неужели ей на все наплевать? — с горечью подумал он, — неужели это — та самая Кэтрин, которую я так любил, ради которой совершал столько глупостей… Неужели у нас не осталось с ней ничего общего, ничего, даже воспоминаний?..»

Раскрыв справочник наугад, он принялся читать:— «Лесопилка является самым крупным промышленным объектом Твин Пикса. Хозяева лесопилки, Пэккарды занимают так называемый „Дом на холме“, который…»

«Домом на холме» в городе называли коттедж, принадлежавший его жене.

Кэтрин, на секунду оторвавшись от поисков бухгалтерской книги, произнесла:— Да, Питер… Зря мы взяли тебя в наш дом… в «Дом на холме». Ты был по рождению и по образу мыслей обыкновенным пролетарием, лесорубом, ты им и остался. — Кэтрин, вспомнив, как сразу после свадьбы, когда Питер впервые уселся за богато сервированный стол, этот лесоруб вытирал грязные руки о скатерти и портьеры, и, брезгливо улыбнувшись, добавила: — наш брак всегда был мучением и для тебя и для меня, Пит… — она вновь сделала небольшую паузу: — Зря я взяла тебя в этот «Дом на холме», Питер… — обернувшись к стеллажам, Кэтрин продолжила поиски бухгалтерской книги.

Питер молча проглотил обиду — Кэтрин не впервые оскорбляла его подобным образом, и за совместную жизнь с ней он привык ко всякому. Несмело подойдя к стеллажам, он аккуратно поставил на полку справочник и со старческим кряхтением опустился на табурет. Кэтрин, поняв, что поиски не приведут ни к чему, бросила книги на пол и, подойдя к мужу, спросила, глядя ему прямо в глаза:— Пит, ты ведь не помогаешь ей. Правда, Пит?.. — Кому?..

Кэтрин уселась рядом. — Ну, ей, этой узкоглазой стерве… Знаешь, Пит, — она прижала ладони к щекам, — знаешь, у меня такое ощущение, что я живу тут, словно в осаде…

Питер покачал головой. — Да-а-а… — протянул он, — да, Кэтрин… Если бы наш Эндрю тогда не…

Кэтрин не дала ему договорить:— Ни слова об Эндрю… Его уже давно нет среди нас… Знаешь, Питер, — ее голос зазвучал неожиданно искренне — настолько искренне, что Питер невольно вздрогнул. — Знаешь, Пит, я иногда бываю с тобой… — она запнулась, подбирая нужное слово, — груба, что ли…

Пит улыбнулся. — Ничего, ничего… Мой папа как-то говорил мне, что на бабские выходки никогда не стоит обращать внимания больше, чем они того заслуживают.

Кэтрин продолжала:— Извини меня, — Кэтрин опустила глаза, — извини… Я стала такая дерганная, такая нервная… Я ведь никогда не была такой, ты ведь хорошо помнишь…

Пит согласно покачал головой. — Конечно…

Кэтрин, поднявшись, подошла к Питеру и, нежно обняв его, продолжила:— Я ведь не была такой… до того времени, пока в нашем доме не появилась эта узкоглазая стерва… Эта Джози… Сидела бы в своем Гонконге… так нет, приперлась сюда. — По тону, которым была сказана эта фраза, Питер понял, что Кэтрин находится в сильнейшем душевном волнении. — Да, — добавила Кэтрин. — Да, Пит, я не ощущаю себя тут хозяйкой, я начинаю чувствовать себя в этом доме чуть ли не гостьей… В собственном доме…

Питер достаточно неплохо знал свою жену — он понял, что она хочет сказать еще что-то, но почему-то колеблется.

Питер внимательно посмотрел на Кэт. — Тебя что-то мучает?..

Та молча кивнула, отведя взгляд. Пит медленно спросил:— Что же?..

Наступила довольно долгая пауза; Кэтрин пыталась сформулировать свои подозрения относительно китаянки. Питер не торопил ее.

Наконец, Кэтрин произнесла:— Пит… Мне кажется, что смерть нашего Эндрю… То есть, я хочу сказать… — она запнулась. — Это не более, чем просто подозрения… Просто эта Джози…

Пит, подавшись всем корпусом к Кэт, произнес:— Что?..

Кэтрин продолжала говорить, запинаясь буквально на каждом слове:— Пит… Наш Эндрю, когда связался с этой Джози… Ну, я сразу же поняла, что она не любит нашего мальчика, что Эндрю нужен ей только для… для достижения своих целей… Я сразу же была против…

Питер пробормотал что-то неопределенное в ответ.

Неожиданно Кэтрин, расплакавшись, бросилась ему на шею. — Питер, Питер!.. — повторяла она, всхлипывая. — Питер, я тебя очень прошу, я заклинаю тебя — не бросай меня тут… Не бросай… Если ты не будешь со мной, эта Джози… Эта стерва…

Питер улыбнулся очень растерянно. — Но, Кэтрин… — попытался было успокоить он жену, — но, очень прошу тебя — не надо… Не надо… Мы что-нибудь придумаем, мы… — он соображал, что бы такое сказать, чтобы ее успокоить. — Хочешь… Хочешь, мы навсегда уедем из этого проклятого Твин Пикса?..

Отпустив Питера, Кэтрин отошла к окну и, вытерев слезы, произнесла:— Нет, — в голосе ее прозвучала неожиданная жестокость. — Нет, Питер. Мы будем сражаться до конца. Я покажу ей, кто тут настоящая хозяйка… — в последний раз всхлипнув, она вытерла слезы (по этому жесту Питер очень хорошо понял, что Кэтрин сейчас стыдиться своих неожиданных проявлений эмоций) и, обернувшись к стеллажам, добавила: — Да, Пит, я буду сражаться до конца… Только куда же запропастилась эта чертова бухгалтерская книга. Неужели?.. Неужели — она?..


После сцены у гостиницы «Флауер», едва не стоившей жизни шерифу Трумену, Жак Рено стараниями Томми Хогга был доставлен в городскую клинику и под его присмотром помещен в отдельную палату. Хотя ранение и было весьма опасным, однако не настолько, чтобы Рено не смог дать показания Дэйлу Куперу. Жак прекрасно знал, что допрос неминуем, и поэтому, лежа в палате, принялся выстраивать в голове возможные варианты самооправдания. Разумеется, он решил все валить на этого идиота Лео…

Жак, услышав, как двери его палаты раскрылись, медленно повернул голову — в дверном проеме появились шериф Трумен и тот самый тип, на встречу с которым он ехал к зданию гостиницы. Жак сразу же все понял.

«Это же надо так обосраться, — подумал он, — и как это я сразу не понял, что это — гнусная „фараоновская“ гадина… Сволочь… Ага, у него был тот самый жетон, которым Лео заткнул глотку Лоре. Значит, ему известно все…»

Поняв это, Жак решил, что только чистосердечное признание облегчит его участь.

Подойдя к кровати Рено, Купер холодно поздоровался. — Рад тебя видеть… Извини, — Купер улыбнулся, — извини, приятель, я не смог прибыть вовремя к условленному месту…

Жак прохрипел в ответ:— И как это я сразу не понял, что имею дело с легавым…

Купер вновь заулыбался. — Ничего, ничего… И на старуху бывает проруха… Я понимаю, что в обязанность хорошего крупье входит и умение разбираться в людях, но коль вместо «Крестного отца» наталкиваешься на агента Федерального Бюро Расследований… — не докончив фразы, Купер подмигнул Жаку; Дэйл находился в превосходном расположении духа.

Поняв, что им будет заниматься не местная полиция, а Федеральное Бюро Расследований, Жак Рено окончательно решил, что лучше всего — правдиво и без утайки рассказать все, что известно.

Купер продолжал:— Надеюсь, ты хорошо понял, что я пришел к тебе в гости, чтобы кое-что уточнить… — Хорошо… — Так вот, — Купер, присев к кровати, посмотрел крупье прямо в глаза. — Так вот, я хотел бы кое-что выяснить у тебя, Жак…

Рено поправил угол подушки. — Что же?..

По выражению лица крупье Дэйл понял, что на этот раз Рено не станет изворачиваться. — Скажи, Жак, — произнес Купер, — скажи, эти девушки, Лора Палмер и Роннета Пуласки — они ведь не в первый раз наведывались в твою хижину?..

Рено ухмыльнулся. — Нет, конечно… Это были самые крутые курвы по всей округе… — вспомнив, что он имеет дело с агентом Федерального Бюро Расследований, Жак тут же поспешил исправить стилистическую погрешность: — то есть, сэр, я хотел сказать, что эти девочки были далеко не монашками… Во всяком случае, не такими, какими им так хотелось казаться тут, в Твин Пиксе… Правда, в нашем городе об этом знали немногие… Буквально считанные люди.

Купер наклонился еще ближе к Жаку. — В том числе и Лео?.. — Да… — Он имел половую связь с Лорой Палмер?..

Жак кивнул. — Да… И не только он один. — А ты?..

Жак, приподнявшись, ответил:— Я? У меня была своя девочка — Роннета… — Жак причмокнул губами — видимо, Роннета вызывала у него какие-то очень приятные воспоминания. — Правда, я трахал несколько раз и Лору, но Роннета… То есть я хочу сказать, что она умеет совершенно потрясающе, фантастически исполнять минет…

На Купера эти подробности интимной жизни крупье не произвели абсолютно никакого впечатления. Тем же бесстрастным голосом он продолжал допрос:— Хорошо. А теперь меня интересует вот что: каким образом Роннета оказалась в районе пакгаузов?.. — Эта Лора сказала ей, что есть возможность сняться в любительском видеофильме стиля «хард-порно»… Лора очень любила такие вещи — Лео несколько раз снимал ее в самых что ни на есть вызывающих позах и отправлял фотографии в очень специфические издания — «Плэйбой», «Пентхауз», «Суперплоть»… Купер кивнул в знак согласия. — Я знаю об этом.

Рено вновь нехорошо ухмыльнулся. — Так вот, Ронни пошла туда… А что случилось с ней в пакгаузах за лесопилкой — мне неизвестно… — Рено на несколько секунд замолчал. — А может быть, все происходило и не там, а где-нибудь в другом месте… Там есть еще несколько очень старых вагонов… Помнится, Лео фотографировал девочек и где-то в одном из них…

Купер, поднявшись со стула, попрощался:— Всего хорошего, Жак, выздоравливайте, чтобы как можно быстрее предстать перед Федеральным судом. Думаю, суд обязательно учтет ваше чистосердечное признание… — Дэйл кивнул Гарри, — пошли…

Уже в автомобиле, по дороге в полицейский участок Трумен поинтересовался:— Дэйл, ты считаешь, этот Рено и убил Лору?..

Купер поморщился. — Нет… — Тогда кто же?..

Дэйл неопределенно пожал плечами. — Не знаю.

Шериф, тем не менее, не отставал. — Но, Дэйл, ты ведь сам только что сказал — «чтобы как можно быстрее предстать перед Федеральным судом»… — процитировал он недавнюю реплику Купера. — Что же ты имел в виду?..

Дэйл притормозил — «ниссан» остановился перед полицейским участком. — А что, думаешь, у Федерального суда будет недостаточно причин признать этого жирного ублюдка виновным как минимум в нескольких преступлениях? Во-первых, — Дэйл, заглушив двигатель, принялся загибать пальцы руки, — пособничество в преступлении. Во-вторых, — он загнул еще один палец, — незаконное содержание притона разврата…

Трумен улыбнулся. — Извини, перебью… Знаешь, когда я учился в Академии полиции, меня всегда бесила бессмысленность этих идиотских формулировок, вроде этой…

Дэйл уже протянул руку к дверце, чтобы выйти, но в последний момент остановился. — Чем же?.. — Ну вот, сам вдумайся — «незаконное содержание притона разврата»… Я не понимаю — разве притон разврата можно держать на законных основаниях?.. Меня это раздражало настолько сильно, что я, не проучившись и трех месяцев, бросил Академию и поступил на юриспруденцию в один хороший частный университет…

Купер расслабил галстук — он всегда имел обыкновение завязывать его по утрам слишком туго. — Ну, ты не совсем прав, Гарри… Во-первых, это традиционная юридическая формулировка, а во-вторых — притоны разврата кое-где в Соединенных Штатах содержатся на целиком законных основаниях… Например, в Алабаме, Миссури и Миссисипи. Совершенно легальные публичные дома. Сам там был… — заметив на лице Гарри понимающую усмешку, Дэйл поспешил добавить: — по служебным надобностям… Ладно, — произнес он, — это еще не все: кроме вышеперечисленного, Жак Рено оказывал сопротивление при аресте, которое, кстати, едва не стоило тебе жизни…

В вестибюле полицейского участка звучал какой-то слишком заводной рок-н-ролл — это Люси вновь принесла на службу магнитофон с любимыми записями Литтл Ричарда. Шериф недовольно поморщился: такая слишком свободная музыка никак не гармонировала, на его взгляд, с серьезностью и официальностью работы в полиции. Трумен, подойдя к столу мисс Моран, попросил:— Люси, сделай, пожалуйста, потише… А еще лучше — выключи этот ящик к чертовой матери… Что-то у меня сегодня голова очень болит…

Люси явно не понравилась эта просьба, но она, не осмелившись ослушаться шерифа, поспешила выключить магнитофон. — Кстати, — произнесла она, недовольно надув губы, — там вас ожидает мистер Лиланд Палмер. Шериф удивленно поднял брови. — Лиланд? У меня в кабинете? Что ему надо?.. — Не знаю… Он пришел сюда полчаса назад, как только вы уехали с мистером Купером в клинику… Вид у него был очень взволнованный… Я сказала, что он может оставить вам записку или позвонить, но мистер Палмер уперся, что у него к вам какое-то очень важное и неотложное дело… Мне ничего иного не оставалось, мистер Трумен, как предложить обождать вас в вашем кабинете… Мне кажется, он очень взволнован чем-то. Может быть, хочет вам еще что-то сообщить о своей погибшей дочери?.. — высказала догадку секретарша шерифа. — Надеюсь, Люси, ты приготовила Лиланду кофе, чтобы тот не скучал в ожидании?..

Люси ответила тоном, в котором Трумен уловил неприкрытую обиду:— Разумеется… Я ведь не первый день исполняю обязанности вашей секретарши…

Трумен, открыв двери своего кабинета, вошел вовнутрь. — Мистер Трумен! — едва завидев шерифа, с кресла поднялся отец Лоры. — Мистер Трумен… Извините, но мне необходимо с вами поговорить…

Раздевшись, Гарри повесил на вешалку куртку и, пригладив волосы, с полуулыбкой обернулся к Лиланду. — Слушаю вас…

Он старался быть с отцом погибшей как можно более доброжелательным и предупредительным, хорошо понимая, как тяжело он пережил смерть Лоры.

Лиланд, подойдя к шерифу, поздоровался за руку. — Мистер Трумен… В городе все только и говорят, что вы задержали убийцу Лоры…

«Черт, — с досадой подумал Гарри, — опять эта Люси всем растрепала… Ничего сказать нельзя — не пройдет и получаса, как об этом знает все население Твин Пикса…»

Трумен указал Лиланду на кресло. — Садитесь, — предложил он, — садитесь, мистер Палмер и успокойтесь… Вы профессиональный юрист, и поэтому должны хорошо понимать, что только суд может решать, убийца ли тот человек, которого мы подозреваем, или же он невиновен… Только суд присяжных, и никто иной…

Лиланд нехотя согласился:— Да, да… «Презумпция невиновности»… Но иногда бывают случаи, когда… — голос Лиланда почему-то приобрел плаксивые интонации, которые никак не вязались с его внешностью, — бывают же случаи, когда всем сразу же ясно, кто убийца… — он сделал небольшую паузу. — Скажите, — при этих словах Лиланд вопросительно поднял глаза на Гарри. — Действительно ли Жак Рено…

Трумен коротким жестом прервал его. — Лиланд, — обратился он к собеседнику по имени, прекрасно понимая, что именно такое обращение наиболее доверительно, — Лиланд… Я очень прошу… Не надо ни о чем думать. Убийца Лоры будет найден и получит по заслугам.

Лиланд повертел в руках стоявшую на столике чашку с засохшей уже кофейной гущей. — Гарри… Меня интересует только одно — правда ли, что Рено подозревается в убийстве моей дочери?..

После небольшого размышления шериф кивнул. — Да. Но говорить о том, насколько это предположение верно, еще рано. Это — не более, чем только подозрение, Лиланд. Знаете что, мистер Палмер? Идите-ка лучше домой…

К удивлению Гарри, Лиланд неожиданно быстро согласился с ним. — Хорошо, — ответил он, — хорошо. Это, собственно, все, что я хотел узнать…


Надин Малкастер, сидя перед телевизором с каким-то отрешенным видом, сжимала в руках чашку с давно уже остывшим чаем. По телевизору в тот вечер крутили старый, пятидесятых годов фильм под названием «Колесо удачи». Невольно внимание Надин привлекла сценка на какой-то провинциальной ярмарке. Она, отставив на стол недопитую чашку, поймала себя на мысли, что точно такие же ярмарки проходили во времена ее детства в Твин Пиксе. По сути, все ярмарки в маленьких провинциальных городках севера Соединенных Штатов, как две капли воды, похожи, и с годами почти не меняются. Паркуешь машину на грязной стоянке, платишь при входе два доллара — причем у кассира, как правило, почему-то никогда не оказывается сдачи с крупных банкнот, и едва оказываешься на ярмарке, как чувствуешь запах горячих сосисок, жареного перца и лука, бекона, леденцов, опилок и сладковатый аромат свежего конского навоза. Слышишь хлопанье ружей в тире, металлический рев репродуктора, который выкрикивает номера для игроков в бинго; репродукторы развешаны вокруг большого тента, заполненного длинными столами и складными стульями из местного похоронного бюро… Рок-н-роллы по громкости спорят с ревом моторов «Маков» и «Рео», грузовиков-трайлеров, нанятых оптовиками из соседних штатов для перевозки закупленных на ярмарке сельхозпродуктов. Они обычно стоят у главного входа, с массой наклеек на лобовых стеклах и хлыстами-антеннами позади. Доносится надоедливый крик зазывал — «господа, всего за две двадцатицентовые монетки вы получаете право на два выстрела в нашем тире!..» Надин умела превосходно стрелять — не хуже иного мужчины. Едва только сойдясь с Эдом, Надин предложила поехать на охоту, пострелять фазанов… От этого воспоминания Надин стало просто невыносимо — потянувшись к пульту дистанционного управления, она выключила телевизор. Эд… Эд никогда не любил ее по-настоящему… Никогда не любил и никогда уже не полюбит… — Ну, что ж, пусть любит, кого хочет, — пробормотала Надин, — его дело… Я не буду ему мешать…

Поднявшись, она прошла на кухню и, открыв аптечку, взяла оттуда две разноцветных упаковки каких-то лекарств — она даже не знала, что это; Эд как-то раз сказал, что в тех упаковках — что-то очень сильнодействующее.

Усевшись за столик, она раскрыла пакет и, вынув инструкцию, принялась вполголоса читать:— «Циклопакс. Средство применяется при нервных срывах, депрессиях, общем недомогании, бессоннице…»

«Да у меня вся жизнь — одна сплошная депрессия, — обреченно подумала Надин, — каждый день, каждая минута, каждая секунда…»

Она читала дальше:— «Применяется перед сном по одной таблетке. Категорически запрещено применять большие дозы…»

«Это как раз то, чего мне сейчас не хватает», — решила она.

Открутив пробку, Надин высыпала все содержимое флакончика в чашку с недопитым чаем и, помешав ложечкой, дождалась, пока лекарство растворится.

Взяв в руки чашку, она подняла ее, как бокал с шампанским и, обращаясь скорее к себе, произнесла:— За твое здоровье, Эд… Будь счастлив… — последняя фраза прозвучала с такой интонацией, какой обычно говорят: «Будь ты проклят!..»

Выпив содержимое чашки, Надин поморщилась и, укрывшись одеялом, легла на кушетку…


Блэкки, в последний раз осмотрев Одри Хорн — на ней было полупрозрачное газовое платье, скорее открывавшее, чем скрывавшее от мужских взглядов женские достоинства, — осталась весьма довольна. — Ну, выглядишь ты прямо, как невеста… — она удовлетворенно хмыкнула, — мужчины, едва увидав тебя, сразу же обкончаются, вот увидишь…

Блэкки знала, что говорила: она умела прекрасно разбираться в том, что действительно привлекает мужчин.

Одри наклонилась и поправила сбившийся чулок. — Честное слово, — продолжала Блэкки, не сводя с девушки взгляда, — ты выглядишь ну просто блестяще, просто неотразимо.

Одри, подняв голову, спросила несмело:— Я смогу приступить к работе прямо сегодня же, или мне придется…

Блэкки многозначительно улыбнулась. — Сегодня же, детка, — произнесла она, — сегодня же ты покажешь все, на что способна… Надеюсь, ты понимаешь толк в хорошем сексе?..

Одри промямлила что-то неопределенное и покраснела.

Это обстоятельство не укрылось от внимания Блэкки.

«А она, оказывается, стеснительна, — с удовлетворением подумала та, — ну очень, очень застенчивая… Как очаровательно краснеет… Может быть, она еще девственница — тогда вообще замечательно. Я знаю множество мужчин, которые от этого просто с ума сходят… Есть множество безумцев, которые за удовольствие „поломать целку“ платят фантастические деньги. Мне кажется, этот Бен — как раз из той категории…»

Думая таким образом, Блэкки продолжала рассматривать девушку профессиональным взглядом.

Одри поежилась — она не любила, когда на нее смотрели именно так. — Скажите, — осторожно начала она, — скажите мне, а кто сегодня будет заниматься мною?.. — А кого бы ты хотела? — Вопросом на вопрос ответила та. — Я хотела бы… — начала Одри и запнулась. — Я бы хотела… Какого-нибудь солидного мужчину лет эдак сорока-сорока пяти… Ну, во всяком случае, не сопливого подростка… Мне кажется, лучшие мужчины — те, кому за сорок…

Блэкки снисходительно улыбнулась. — Ну, до известного предела, дорогая, до известного предела… Ведь старику Хилтону — далеко за сорок… Надеюсь, ты не станешь оспаривать того, что он… как бы это выразиться поудачнее, — она запнулась, подбирая нужное определение, — что он вряд ли способен удовлетворить такую красотку, как ты, дорогая?.. — попыталась пошутить Блэкки.

Чтобы хоть как-то разговорить хозяйку «Одноглазого Джека», Одри зацепилась за эту тему. — Послушайте… А этот старик Хилтон — он что, действительно существует?.. Я слышала о нем еще в раннем детстве — когда я была маленькой девочкой и, капризничая, не хотела есть манную кашу, родители всегда пугали меня — «Вот сейчас придет старик Хилтон с большим мешком и заберет с собой…»

Блэкки внимательным взглядом окинула новенькую. — А, кстати, кто твои родители? — как бы между делом поинтересовалась она. — А то, ведь, понимаешь, если они вдруг сюда завалятся и начнут качать на тебя права… Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?.. Просто может быть крупный скандал…

Одри сделала вид, что не расслышала ни вопроса Блэкки, ни последовавшей за ним реплики. — Так вот, говорят, что этот старик Хилтон…

Блэкки показалось несколько странным, что эта девушка самым решительным образом проигнорировала ее вопрос — такая манера себя вести была не в правилах заведения. — Ты не ответила, кто твои родители? — более жестким тоном спросила она. Одри замялась. — Так… Отец — бедный фермер, мать умерла несколько лет назад…

«Врет, сучка, — подумала Блэкки, внимательно вглядываясь в глаза Одри Хорн. — Ну ведь врет и глазом не моргнет. Для дочери бедного фермера у нее что-то слишком хорошие манеры…»

Одри, воодушевившись, принялась рассказывать какую-то душещипательную историю о рано умершей матери, разорившемся пропойце-отце и вечно-голодных детях…

Слушая ее, Блэкки укрепилась в своей мысли. — Послушай-ка, а твой, как ты говоришь, отец-пьяница знает, где ты сейчас находишься? — поинтересовалась хозяйка «Одноглазого Джека».

Одри честно округлила глаза. — Конечно…

Блэкки прищурилась. — Ты уверена в этом?.. — Да ведь он сам послал меня сюда…

«А может быть, и не врет, — подумала Блэкки, — может быть, и правду говорит… Чего только на свете не бывает…»— Хорошо, — вновь улыбнулась Блэкки, — хорошо. Значит, тебе нравятся сорокалетние мужчины?.. Одри утвердительно кивнула. — Да… — И много ли их было у тебя?..

Девушка замялась, будто бы подсчитывая в уме количество переспавших с ней мужчин этой возрастной группы. — Не знаю, не считала… — Ну сколько — один, два?..

Девушка смело соврала:— Да. Где-то десятка два… Прежде чем идти в постель, я не смотрю в документах дату рождения…

Блэкки еще раз посмотрела на полноватые губы новенькой и подумала:

«Тут, наверное, не врет… Имея такие замечательные минетные губы, невозможно не соблазнить мужчину… Наверняка говорит правду…»— Можно вопрос? — неожиданно произнесла Одри.

Собеседница наклонила голову в знак согласия. — Если он касается твоих обязанностей тут — то конечно… — Касается…

Блэкки слегка кивнула. — Пожалуйста…

Одри, пряча глаза, произнесла:— Могу ли я узнать, с кем мне сегодня придется… — с губ девушки едва не слетело слово «трахаться», но в самый последний момент она, устыдившись этого термина, поправилась: — с кем мне сегодня придется провести ночь?..

Взгляд хозяйки «Одноглазого Джека» неожиданно для девушки стал необычайно жестким. — А для чего тебе это надо?.. — Ну… — Одри лихорадочно соображала, какая причина прозвучала бы наиболее убедительно, — ну, понимаете… Я хотела бы называть этого мужчину в минуты… интимной близости… — неизвестно почему на ум девушки пришло именно это определение акта, будто бы взятое из научно-популярной брошюры «Гармония семьи и брака». — В такие минуты… называть его как-то ласково… Джорджик… или, например… Джонни… для этого я должна знать, как его зовут. — Никаких имен, детка, — произнесла в ответ Блэкки — видимо, объяснение этой дурочки ее в достаточной степени устроило. — Никаких имен… — Но мне кажется… — Еще раз повторяю — никаких имен. Если мужчина, который захочет тебя, сочтет нужным представиться, он сам сделает это, не волнуйся…

После этих слов Одри сразу же поняла, что дальнейшие расспросы могут вызвать подозрения, и поэтому поспешила перевести разговор в более нейтральное русло. — Скажите, а мне придется делать все, что клиент от меня потребует?..

При слове «клиент» Блэкки поморщилась — так неприятно было для нее это слово. Она произнесла нравоучительным голосом:— Детка, никогда не называй своих посетителей «клиентами». Меня просто коробит, когда я слышу это похабное определение. Ты не в ресторане. — А как же мне говорить?.. — Зови их просто — мужчины.

Одри кивнула. — Хорошо…

Встав со своего места, Блэкки подошла к столу и, взяв запечатанную колоду игральных карт, раскрыла ее и, ловко высыпав их на стол веером, предложила:— Ну-ка, выбери одну…

Это был своеобразный психо-сексуальный тест, с которым Блэкки ознакомилась, читая какой-то дешевый порно-журнал. Испытуемая, выбиравшая короля или валета, согласно этому тесту относилась к сексуальной; выбиравшая даму — к особе, склонной к лесбиянству; выбиравшая прочие карты относилась тестом к бесперспективным в отношении секса. — Возьми карту… — Одну?.. — поинтересовалась Одри. — Да…

Девушка сперва протянула руку к даме, но, заметив в глазах Блэкки неприязнь, взяла валета. — Молодец, — похвалила ее Блэкки. Посмотрев на часы, она произнесла: — Еще целый час… Если тебе скучно, — кивок в сторону подоконника, на котором лежала стопка иллюстрированных журналов, — полистай… Может быть, выберешь для себя что-нибудь интересное…

Подойдя к подоконнику, девушка взяла журналы и, усевшись в кресло, положила их себе на колени. «Астрон», — прочитала она название одного из них. — Ты веришь в астрологию? — поинтересовалась Блэкки, заметив, какое издание взяла Одри. Та ответила что-то неопределенное. — Можешь надо мною смеяться, но я очень верю, — произнесла Блэкки. Как и все женщины в ее возрасте, она верила в гороскопы, заговоры, тесты, хиромантию и прочую дребедень, которую печатают дешевые издания. — Очень верю. — Добавила она. — Особенно в астрологию…

Одри была достаточно умна, чтобы понимать, что все эти гороскопы составляются никакими не «тибетскими мудрецами», а пропойцами-журналистами, сделавшими прогнозы по звездам, может быть, и не слишком доходным, но весьма постоянным приработком в своих прокуренных редакциях.

Она с отвращением подумала:

«Сейчас эта баба обязательно спросит, кто я по гороскопу… Черт бы ее подрал…»

И тут же последовал вопрос:— Под каким знаком ты родилась?..

Девушка поморщилась. — Не знаю…

Блэкки, которая считала всех, не верящих в астрологию, очень недалекими, отставшими от цивилизации людьми, чуть ли не мракобесами, удивленно посмотрела на нее:— Как? Ты не знаешь, под каким знаком родилась?.. Как же ты до сих пор жила?..

Одри пожала плечами. — Жила…

Блэкки продолжала смотреть на новенькую с неподдельным изумлением. — Неужели ты никогда не интересовалась этим? Девушка механически перевернула страницу. — Честно говоря — нет… — Значит, ты действительно не знаешь, под каким знаком родилась?.. Тогда назови мне хотя бы число, месяц и год твоего рождения…

«Она настоящая психопатка, — подумала Одри, — и как ей только удается выполнять в этом „Одноглазом Джеке“ такую ответственную работу?..»— Ну, допустим, первого ноября одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года…

Блэкки на минуту задумалась, будто бы что-то соображая. — Значит, ты — скорпион, — произнесла она, — запомни это, детка… Кстати — это самый сексуальный знак.

Одри улыбнулась. — Может быть… — Не перебивай, — продолжила Блэкки. — А если не веришь, открой журнал и прочитай, что там написано про Скорпиона. Может быть, хоть тогда убедишься в моей правоте… Когда увидишь сходство…

Одри, послушно раскрыв «Астрон», поискала глазами нужную рубрику. — «Скорпион, — принялась читать она таким тоном, будто бы сидя на уроке, выполняла задание учителя по декламации, очень старательно и прилежно, — женщин, родившихся под знаком Скорпиона, нельзя считать легкими в общении. Они очень уязвимы, часто безо всякого на то повода впадают в плохое настроение и даже в длительные депрессии. Однако женщины, родившиеся между двадцать четвертым октября и двадцать вторым ноября, очень чувственны. С точки зрения чувственности со Скорпионами не может сравниться ни один знак Зодиака. Они очень привлекательны, способны вскружить голову даже очень опытному, умудренному жизнью мужчине…»— Вот видишь!.. — Блэкки многозначительно подняла к потолку большой палец руки, — вот видишь!..

Одри продолжала:— «Женщины-Скорпионы, как правило, очень трудолюбивы, без остатка посвящают себя выбранному делу: профессиональной карьере или содержанию дома. Замкнуты в себе, не очень любят открываться другим…»

Блэкки кивнула. — Надеюсь, в «Одноглазом Джеке» ты тоже без остатка посвятишь себя выбранному делу… Не так ли?.. Не отрывая глаз от журнала, девушка произнесла:— Да, мэм… — Ну, читай дальше…

Одри на секунду представила весь идиотизм своего положения. Она, дочь всеми уважаемого бизнесмена, самого богатого человека в Твин Пиксе, пришла под видом какой-то потаскушки, дочери фермера, наниматься в бордель при сомнительном казино, и эта идиотка в довершении ко всему заставляет ее читать какие-то дурацкие гороскопы, которые она, Одри, всегда считала уделом дегенератов… Если бы несколько недель назад ей бы кто-нибудь рассказал, что такое возможно, она бы ни за что не поверила… Сколько все это еще будет продолжаться и что будет дальше, Одри не знала, но, во всяком случае, была абсолютно уверена: настоящие опасности подстерегают ее впереди… Интересно, под кого подложит ее эта Блэкки сегодня ночью?.. Может быть, это будет кто-нибудь из хорошо ей знакомых?.. От одной этой мысли Одри становилось дурно.

Заметив на лице девушки задумчивость, Блэкки поинтересовалась:— Загрустила?..

Одри сделала попытку улыбнуться. — Нет… — Тогда что же?.. — Задумалась… — О чем… О предстоящей ночи?..

Одри с отвращением подумала: «Вот сука… Все ей интересно…»— О гороскопе, — нашлась девушка.

Это была очень грубая лесть — Блэкки прекрасно поняла это. — Тогда читай дальше…

Одри опустила глаза. — «В обществе женщины, родившейся под знаком Скорпиона, выделяются незаурядным интеллектом и умением рассказывать похабные анекдоты. Как никакой знак, они умеют находить себе занятия по вкусу, особенно это касается развлечений на уик-эндах… — Одри тяжело вздохнула. — Чтобы подчеркнуть свою женственность и чувственность, Скорпионам рекомендуется пользоваться духами со сладким или терпким запахом — они очень возбуждают мужчин, причем пользоваться ими можно в одной парфюмерной гамме. Например, все оттенки запаха розы в „Paris“ или ландыша в „Diorissimo“ Dior. Неповторимое сочетание амбры и ванили в „Poison“ также подчеркнут индивидуальность и чувственность Скорпиона.

Одри неплохо разбиралась в косметике, — работа в парфюмерном отделе не прошла бесследно, и эти идиотские советы вызвали в ней отвращение.

«Духи для домохозяек», — с омерзением подумала она.

Одри, подняв голову, с надеждой спросила:— Все?.. — Нет, деточка… На следующей странице…

Одри со вздохом перевернула страницу. «Цветок Скорпиона — орхидея. Орхидеи, как правило — хищные и амбициозные. Однако они умеют долго скрывать свою истинную сущность и терпеливо дожидаться удобного случая, чтобы начать атаковать. Орхидея может сделать все, что захочет. Она достаточно быстро распознает людей и их настоящие намерения, сама оставаясь для других полнейшей загадкой. Орхидея известна своей верностью. Всегда необходима там, где ее ждут. К Орхидее нельзя оставаться равнодушным: ими можно или восхищаться, или ненавидеть, они в равной степени способны вызвать и пылкую любовь, и нескрываемую ненависть… В любви обычно счастлива, о ее отношениях с партнерами можно только мечтать… Как правило. Орхидея целиком и полностью полагается на собственную интуицию…» — закончив чтение, Одри облегченно вздохнула. — Ну, что скажешь? — спросила Блэкки, когда девушка, наконец, окончила чтение. — Ты тоже такая? «Можешь сделать все, что захочешь?..»

Одри с облегчением отложила журнал. — Не знаю… Во всяком случае, пока у меня удается все, что задумываю…

Беседа с Блэкки тянулась вот уже минут сорок и за это короткое время девушка успела возненавидеть хозяйку «Одноглазого Джека» со всей искренностью, на которую только была способна.

«Лучше бы меня оттрахал какой-нибудь из здешних посетителей, — подумала Одри, метнув в Блэкки ненавидящий взгляд, — лучше бы меня изнасиловали в общественном туалете, чем сидеть с этой сучкой… Лучше бы меня трахнула рота морских пехотинцев, во всяком случае это…»

Размышления девушки о том, что было бы лучше, прервал телефонный звонок.

Блэкки подняла трубку. — Алло?..

С того конца провода послышалось:— Ну, что там у тебя?..

Голос звонившего прозвучал громко, и Одри, сидевшая неподалеку от аппарата, невольно вздрогнула — он показался ей очень знакомым… — Все в порядке, — ответила Блэкки успокоительно и, подмигнув Одри, произнесла: — тут для тебя есть один сюрприз…

До слуха девушки донесся, ну, очень знакомый голос:— Новенькая?..

Блэкки заулыбалась и, вновь подмигнув Одри, произнесла:— Очень… — прикрыв рукой мембрану телефона, она заговорщически прошептала девушке: — это о тебе спрашивают… Сам хозяин… — отведя ладонь от трубки, она принялась докладывать: — наивная, молодая… Я ее осмотрела всю, заставила раздеться… Сиськи — просто чудо, не отвисшие, как раз то, что вы любите…

Из трубки раздался все тот же знакомый голос:— Она что-нибудь умеет?.. Блэкки пожала плечами. — Я не проверяла… — Это почему?.. — Во-первых — это не входит в мои обязанности, — ответила та, — а во-вторых — это невозможно по причинам, от меня независящим… — она сделала небольшую паузу и добавила — я же не мужчина…

Одри Хорн внимательно прислушивалась к этому диалогу, пытаясь определить, кому же все-таки может принадлежать этот голос. — Задница у этой девки большая?.. — послышалось из трубки.

Блэкки, повернувшись к девушке, бросила на ее бедра быстрый взгляд. — Да нет, кажется… не очень…

В трубке послышалось:— Хорошо… Ты знаешь, Блэкки, я ведь выполняю в этом «Одноглазом Джеке», кроме всего прочего, и роль дегустатора…

Блэкки понимающе улыбнулась. — Да, конечно… — Точно повар в хорошем ресторане, я всегда первым пробую яства, предназначенные для дорогих гостей…

«Ну кто же это может быть? — лихорадочно соображала Одри Хорн, прислушиваясь к голосу, доносившемуся до ее слуха, из трубки — она была абсолютно уверена, что слышит его каждый день. — Кто же это такой?.. Не может быть, чтобы я не вспомнила…»

Неизвестный абонент продолжал выпытывать у Блэкки подробности:— А кто она — блондинка? Брюнетка?

Хозяйка «Одноглазого Джека» вновь бросила на девушку быстрый взгляд. — Темно-каштановые волосы, — ответила она, — слегка завиты…

Неизвестный на том конце провода был очень словоохотлив; Одри подумала, что он ничем не отличается от тех телефонных маньячек, обычно — пенсионерок, которые, названивая друг другу по вечерам и треплясь о самых последних пустяках, способны вывести из терпения кого угодно.

«Точно такая „телефонная болезнь“ иногда бывает у моего дорогого папочки, — подумала она, — он тоже, как засядет вечером за аппарат, так хоть убегай на улицу, и таксофон… Ни ты не можешь позвонить, ни тебе… Черт бы их всех подрал!..»— Послушай… — невидимый абонент слегка понизил голос. — Послушай, Блэк, а ты не расспрашивала… Может быть, она еще… Ну, я хочу узнать, может быть, у этой новенькой еще не было ни одного мужчины?..

Блэкки на какое-то мгновение задумалась, а потом ответила:— Не думаю… Она утверждает, что перетрахалась с несколькими десятками мужчин твоего возраста, но, скорее всего, детка преувеличивает… Преувеличения свойственны в таком возрасте…

Одри, откинувшись на спинку кресла, вытянула ноги и, взяв в руки какой-то женский журнал, принялась листать его с самым равнодушным видом, всем выражением давая понять, что оценки Блэкки ее ни в коей мере не интересуют. Тем не менее, слух девушки был напряжен до последнего предела. — Значит, не целка?..

Блэкки согласилась. — Скорее всего… — она вновь быстро глянула в сторону девушки. — Босс, имея такой замечательный, такой пухленький ротик, будто бы специально созданный для того, чтобы в него что-нибудь взять, — она мерзко захихикала при этих словах, — я надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?.. Так вот, имея такой ротик, просто невозможно оставаться девственницей…

С того конца провода послышалось несколько опечаленное:— Значит, не девственница… Ну ладно, если она действительно, как ты утверждаешь, свежа и молода, значит, тоже сойдет… Когда можно будет с ней порезвиться, Блэк?.. — Хоть сейчас… Она готова. — Прикрыв ладонью трубку, хозяйка «Одноглазого Джека» обернулась к девушке и произнесла: — ты ведь готова, не правда ли?..

Одри кивнула с нарочито небрежным выражением. — Да.

Из трубки послышалось:— Значит, договорились… Через несколько часов я тут буду.

Положив на рычаг трубку, Блэкки обернулась к Одри и голосом, в котором звучало уважение, произнесла:— Это сам хозяин звонил… Сегодняшнюю ночь ты проведешь с ним. Думаю, вы останетесь довольны друг другом, детка.

За все время этой беседы Одри впервые слышала, чтобы ее собеседница хоть о ком-то говорила с таким уважением.

Отодвинув шуфляду тумбочки, Блэкки вытащила оттуда длинный резиновый жгут — вроде тех, которыми пользуются санитары для перетяжки вен при инъекциях — и положила его на стол. Заметив в глазах девушки удивление, она произнесла успокоительным тоном:— Не бойся, не бойся…

Одри ответила:— А я и не боюсь… Кого я должна бояться?..

Вспомнив о чем-то — видя по улыбке на ее лице — очень забавном, Блэкки произнесла:— Нет, все в порядке… Просто однажды, когда этот жгут увидала одна из девушек — она, так же, как и ты, попала сюда впервые — эта дурочка почему-то вдруг решила, что я сейчас начну ее душить…

Одри осторожно поинтересовалась:— Тогда зачем же этот жгут?.. — Сейчас увидишь… — ответила Блэкки и вытащила из небольшой коробочки, стоявшей у телефона, маленький запаянный пакетик с одноразовым шприцем.

«Видимо, эта сучка собирается ввести мне в вену какую-то гадость, — решила Одри Хорн. — Что-нибудь из нейролептиков… так, на всякий случай. Я как-то читала, что в некоторых публичных домах это принято…»

Блэкки, закатав рукав, тотчас же перетянула жгутом руку пониже локтя — Одри сразу же бросилось в глаза, что кожа испещрена темноватыми точками от предыдущих инъекций.

«Наркоманка!.. — сразу же догадалась девушка. — Она наркоманка…»

Видимо, шприц уже давно был заправлен, и Блэкки все время оттягивала очередной сеанс кайфа. Сделав себе укол, Блэкки подошла к креслу и, плюхнувшись в него, обернулась к Одри:— А теперь — почитай мне что-нибудь в журнале «Астрон»… По астрологическому знаку я — Овен…


Разговор с Гарри Труменом окончательно укрепил Лиланда Палмера в том, что убийца его дочери Лоры наконец-то пойман, что это — не кто иной, как крупье Жак Рено, который после происшествия у гостиницы «Флауэр» под присмотром полицейских находится в отдельной палате госпиталя.

Месть никогда ранее не приветствовалась Лиландом — ни тогда, когда он учился в университете (кстати, его дипломная работа называлась «Кровная месть в штате Оклахома и юридический аспект судебного разбирательства этого преступления»), ни тогда, когда он окончательно обосновался в Твин Пиксе. Однажды он категорически отказался защищать в городском суде одного мелкого хулигана, который, в знак мщения за оцарапанный кузов своего «шевроле», разбил обидчику — это был новый «крайслер» Уильяма Хайвера — лобовое стекло. Лиланд Палмер всегда считал чувство мести низменным и недостойным цивилизованного человека, но, поняв, что убийца его дочери — Жак Рено, точно безумный, помчался в городскую клинику.

«Я тебе отомщу, сука, — мстительно думал Лиланд, сжимая руль автомобиля и вдавливая педаль газа в пол. — Я тебе…»

Впрочем, никто — в том числе и сам Лиланд — не мог точно сказать, только ли желание отомстить за смерть дочери побуждали его мчаться в клинику на расправу с Жаком Рено и не примешивались ли к этому еще какие-то иные причины…

Оставив машину внизу, мистер Палмер натянул перчатки, которые предусмотрительно захватил из автомобильного бардачка и поднялся на лифте на тот самый этаж, где находилась реанимация. Палмеру неожиданно повезло — полицейский, охранявший Рено, куда-то отлучился. Стараясь не скрипеть дверью, Лиланд осторожно вошел в палату. Жак Рено спал.

Вытащив из кармана плаща катушку с лейкопластырем, Лиланд осторожно привязал руки спящего к стойкам кровати. После этого, взяв подушку, аккуратно положил ее на лицо Рено и, убедившись, что тот не проснулся, изо всех сил вмял подушку в его лицо. Конвульсии Жака длились недолго — его руки несколько раз непроизвольно дернулись в локтях, из-под подушки послышалось тяжелое хрипение, и вскоре он окончательно затих. Лиланд посмотрел на осциллограф прибора, контролировавшего работу сердца — спустя несколько секунд, на нем появилась ровная линия, свидетельствовавшая о том, что сердце крупье «Одноглазого Джека» остановилось.

Положив подушку, Лиланд поправил перчатки и произнес, обращаясь то ли к самому себе, то ли к воображаемому собеседнику:— Теперь дух моей бедной доченьки, наконец-то успокоится…

Резко развернувшись, он вышел из кабинета, не забыв аккуратно прикрыть за собой двери. Полицейский, в обязанности которого входила охрана подозреваемого, вернулся буквально спустя несколько минут. Он не очень-то хорошо разбирался в медицинской аппаратуре — во всяком случае, ровная линия на экране осциллографа ничего ему не сказала. Окинув взглядом Рено и, убедившись, что тот тихо спит, полицейский вышел из палаты и отправился на пост — поболтать с медсестрой.

Загрузка...