Тк’тк’тк

Речевой самописец Уокера представлял собой замечательное устройство из алюминия и пластика, твердое, прямоугольное, лаконичное. Самописец лежал на восковом прилавке, в окружении комковатой, напоминающей чьи-то выделения продукции местных технологий. Уникальное торговое предложение, подумал Уокер и крепче стиснул ручку дедова портфеля, словно талисман.

— Шктхх птх кстпхст, — произнес торговец, и гипнословарь выдал перевод: «Какая чудесная вещь».

Хитиновые пальцы взяли самописец, царапнув по алюминиевому корпусу. Этот звук Уокеру не понравился.

— Что она делает?

Ему потребовалась секунда, чтобы сформулировать ответ. Даже с гипно тхфшпфтх был крайне сложным языком.

— Она слушает и повторяет, — сказал Уокер. — Говоришь целый день, она запомнит. Земная технология. Ничего подобного, световые годы.

«Световой год» обозначался труднопроизносимым словом хкшкхтхскхт. Уокер надеялся, что не ошибся.

— Действительно, весьма необычно. — Розовые оборки — или жабры? — по бокам головы инопланетянина пульсировали. Он не смотрел вниз — этого не позволяли фасетчатые глаза и отсутствие шеи, — но, судя по всему, его внимание было приковано к самописцу, а не к Уокеру. Тем не менее Уокер продолжал улыбаться и смотреть на инопланетянина с искренним, как он надеялся, выражением лица.

— Вне всяких сомнений, столь уникальный предмет не подобает столь презренному существу, как я, — наконец сказал торговец. «Столь презренное существо, как я» обозначалось словом стхшск. Как бы Уокер хотел больше никогда в жизни не слышать этих звуков!

Сосредоточься на ценности, а не на цене.

— Подумайте, как полезно, — прошипел Уокер. — Никогда ничего не забывает. — Он не был уверен, что хтптхтк, «ничего», можно использовать в таком контексте, но надеялся, что его поймут.

— Быть может, достопочтимый гость не откажется от чаши тхшш?

Улыбка Уокера стала натянутой. По вкусу тхшш ничем не отличался от теплой мочи. Но Уокер усвоил, что, если он отказывался от пищи или питья, переговоры тут же заканчивались.

— Этот презренный принимает ваше щедрое предложение, — ответил он, выплетая языком заученные звуки.

Пока торговец готовил напиток, Уокер изучал товары. Все они напоминали низкосортные гончарные изделия, коричневые и серые неровные комки. Однако биотехнологии инопланетян намного опередили земные, и дома некоторые из этих комков будут стоить целое состояние. Жаль, что он понятия не имел, какие именно. Его познания лежали в других областях, и он явился сюда продавать, а не покупать.

Торговец был немного меньше большинства представителей своего вида, ростом около ста сорока сантиметров, черный с желтыми кончиками шипов и зелеными глазами. Несмотря на насекомоподобную внешность, он был теплокровным, и под хитиновым панцирем скрывались кости, мускулы и органы, совсем как у Уокера. Однако сознание и культура инопланетян казались намного более странными, чем жутковатые ротовые придатки.

— Чаша дружбы, — провозгласил торговец, вручая Уокеру дымящуюся чашку тхшш.

Уокер подавил дрожь, коснувшись пальцев инопланетянина — теплых, покрытых тонкими волосками, немного липких, — но вежливо кивнул и поднес чашку к губам.

Он отпил совсем немного, только чтобы не показаться невежливым. Напиток был омерзительным.

— Прекрасно, — сказал Уокер.

Сорок пять минут спустя разговор наконец вернулся к речевому самописцу.

— Без сомнения, владение сей чудеснейшей вещью бесценно. Быть может, достопочтимый гость согласится одолжить ее на короткое время?

— Испытательного периода не требуется. Гарантия качества.

Уокер знал, что рискует, но за годы владения самописец ни разу не подвел его.

— Тк’тк’тк, — произнес инопланетянин, постукивая ротовыми придатками. В словаре Уокера не нашлось перевода. Он хотел удушить тварь — неужели она не в состоянии хотя бы использовать собственный язык? — но постарался скрыть раздражение.

Помолчав, инопланетянин вытянул руку. Для Уокера этот жест ничего не значил.

— Быть может, достопочтимый гость согласится на компенсацию за временное пользование имуществом?

— Смиренно прошу подробностей.

— Подобная аренда обычно предоставляется на неопределенный период. Само собой, компенсация — вопрос договорной…

— Вы делаете предложение? — перебил Уокер. Он понимал, что ведет себя не слишком вежливо, однако день клонился к вечеру, а он не ел с самого утра — и если эта сделка сорвется, денег на обед ему может не хватить.

Снова тк’тк’тк.

— Сорок три, — наконец сказал инопланетянин.

Уокер вскипел. На сумму, вырученную за самописец, он надеялся прожить хотя бы неделю, а ночь в отеле — если это заведение можно было так назвать — стоила двадцать семь. Но он уже потратил на попытки достать денег большую часть дня, и это было первое конкретное предложение.

— Семьдесят?

Жабры инопланетянина, находившиеся в постоянном движении, замерли. Уокер понял, что чем-то оскорбил торговца, и у него упало сердце. Однако он продолжил улыбаться.

— Семьдесят — очень неуместное число. Предлагать семьдесят кому-то, обладающему вашим возвышенным статусом, — великое оскорбление.

Будьте прокляты эти инопланетяне и их мутная нумерология! Уокер забормотал извинения.

— С другой стороны, семьдесят три — число с безупречной родословной, — продолжил торговец. — Примет ли достопочтимый гость компенсацию подобного размера?

Уокер был так поглощен извинениями, что не сразу осмыслил встречное предложение. Но сработал инстинкт торгового агента, некие фрагменты отцовской и дедовой ДНК, и он умудрился прошипеть: «Этот презренный принимает ваше щедрое предложение», — прежде чем успел впутаться в новые неприятности.

Ушел целый час на то, чтобы торговец действительно отсчитал Уокеру деньги — мягкие коричневые комки, на вид совершенно одинаковые, напоминавшие кроличьи какашки. Уокер провел над ними считывающим устройством; оно понюхало комки и сообщило: три по семнадцать, две девятки и четверка, итого семьдесят три, как обещано. Уокер разложил комки по разным карманам, чтобы случайно снова не выдать носильщику чаевые в размере недельного заработка. Ему не нравилось зависеть от считывающего устройства чокасти, но лучше использовать инопланетные технологии, чем пытаться при помощи собственного носа разобрать едкую феромоновую инопланетную «писанину».

Уокер протиснулся через «губы» входа в магазин и оказался на жаркой, шумной, зловонной улице. Резкие оранжевые лучи вечернего солнца тускло отражались в мельтешащих панцирях местного населения: мелких торговцев и бюрократов, работников профсоюзов и воинов, огромных безмозглых грузчиков. Ни машин, ни автопланов… только шелестящая инопланетная масса, непрерывно бормочущая на отрывистом, шипящем языке, царапающая жесткими шипастыми конечностями и телами друг друга и округлые стены, напоминающие выдолбленные тыквы. Тут и там скопление из двух-трех инопланетян перегораживало дорогу, и остальные просто переползали через них. У этих созданий не было понятия о личном пространстве.

Как-то раз рой детей перелез прямо через Уокера — кошмар из суставчатых ног, колючих тел и прогорклого запаха стоячей болотной водицы. Дети вырвали у него из руки портфель, и он полз за ним под тяжестью карабкающихся существ. Уокер содрогнулся при воспоминании: в портфеле не только лежали самые важные бумаги, он еще и принадлежал его деду. Отец вручил этот портфель Уокеру, когда тот окончил колледж.

Уокер стиснул воротник куртки, крепко прижал к себе портфель и начал проталкиваться сквозь толпу.

Он сидел в приемной самого перспективного потенциального клиента — ну ладно, единственного потенциального клиента, — производителя строительных материалов, чье имя переводилось как Янтарный Камень. Пять дней пути, восемь недель в этом клоповнике, пятнадцать мегабайт контактов с представителями пяти видов — и все, чем он может похвастаться, это один паршивый вонючий покупатель. Потенциальный покупатель… он еще ничего не подписал. Но Уокер неоднократно встречался с ним на протяжении двух недель и не сомневался, что вот-вот состоится внушительная сделка. От Уокера требовалось лишь держаться поблизости и вести себя подобающе.

Оранжевый свет за крохотными окошками успел покраснеть, прежде чем Янтарный Камень наконец выбрался из своего внутреннего кабинета.

— А, человек! Очень рад, что вы почтили своим восхитительным присутствием столь презренное существо, как я.

Инопланетянин не мог выговорить имя «Уокер», и даже «человек» больше напоминало хсшп’к.

— Вы оказываете мне честь, Янтарный Камень. Вы прочли информацию, я дал вам? Три дня?

— Да, крайне интригующе. Без сомнения, лучшей литературы мир не видывал.

— Есть вопросы?

Вопросы были, причем множество: кто выполнил перевод, где вы его скопировали, правда ли там настолько холодно, как говорят, прибыли ли вы через Птхшкстхпт или через Стхктптх… но ни слова о продукте. Я налаживаю контакт с покупателем, мрачно думал Уокер и как мог поддерживал беседу.

В конце концов он попытался перехватить инициативу.

— Как бизнес?

— Тк’тк’тк, — прощелкал покупатель и положил руки себе на плечи. — Как наверняка заметил достопочтенный гость, дни становятся длиннее.

Уокер понятия не имел, что это значит.

— Хороший бизнес, плохой бизнес, повышение эффективности всегда нужно.

— Достопочтенный гость щедро открывает перед этим презренным уникальные перспективы.

Хотя галстук на шее взмок от пота, Уокеру показалось, будто он скользит по льду… его словам не за что было уцепиться.

— Программное обеспечение моей компании повысит эффективность и производительность учета материальных средств на триста процентов или даже более, — произнес он одну из заученных фраз.

— Увы, ваше изумительное программное обеспечение слишком хорошо для наших скромных компьютеров и вряд ли им подойдет.

— Мы предлагаем полное решение. Аппаратное обеспечение, программное обеспечение, поддержку. Полная совместимость. Гарантия качества. — Уокер улыбнулся, пытаясь излучать уверенность — нет, не просто уверенность в своем продукте, любовь к нему.

— Тк’тк’тк. — Быть может, это выражение интереса? — Крайне интригующе, да. Совершенно уникально. Увы, солнце садится. — Инопланетянин махнул в сторону окон, которые из красных стали почти черными. — Этот презренный должен просить у достопочтенного гостя прощения за отнятое ценное время.

— Не проблема…

— Этот презренный и помыслить не может, чтобы оскорбить достопочтенного гостя подобным образом. Прошу, отдыхайте и почтите сие недостойное заведение своим блистательным присутствием завтра.

Инопланетянин развернулся и скрылся во внутреннем кабинете.

Уокер кипел от гнева. Меня прогнал жук. Что может быть унизительней? Он уставился на потертую кожу портфеля, словно там скрывался ответ. Но портфель лишь давил ему на колени жесткой угловатой тяжестью двух поколений успешных торговых агентов.

Солнце село, однако на улице по-прежнему царила удушающая жара и по-прежнему роились инопланетяне. Желто-зеленое биолюминесцентное освещение придавало им еще более странный, неестественный вид. Уокер прижимал дедов портфель к груди, а зловонная толпа пихала и толкала его, цепляясь шипами за одежду и волосы.

В довершение всех неприятностей, он умирал от голода. Он оставил большую часть обеда нетронутой, проглотив лишь несколько извивавшихся кусочков, и это было много часов назад. Уокер надеялся отыскать на ужин что-нибудь более съедобное, однако не питал особых иллюзий. Как жестоко со стороны Вселенной заставлять голодных путников искать себе пропитание.

Но когда он плелся по оживленной улице, окруженный кислыми, едкими запахами, его нос уловил теплый, успокаивающий аромат, который напоминал о печеном картофеле. Уокер бродил взад-вперед, пронося считывающее устройство над феромоновыми надписями на стенах: «ПРЕВОСХОДНЫЙ ВОСК ДЛЯ ХИТИНА», «ГОЛУБАЯ РЕКА, ЗАЩИТА ОТ ЛИХОРАДКИ ПРИ ЛИНЬКЕ». Наконец, когда он уже решил, что тоскующее по дому сознание сыграло с ним злую шутку, крошечный экран считывающего устройства сообщил, что перед ним — «ДУХ ЖИЗНИ, ВЕГЕТАРИАНСКИЙ РЕСТОРАН».

Уокер не знал, что в языке тхфшпфтх есть понятие «вегетарианский». Но что бы это ни было, пахло определенно хорошо. Он протиснулся сквозь «губы» ресторана.

Заведение оказалось крошечным и низким, с единственной приземистой изогнутой стойкой и пятью подпорками для сидения. Лишь одна подпорка была занята маленьким коричневым инопланетянином с белыми кончиками шипов и красными глазами. Он тихо сидел, сложив руки на стойке, в позе, которую Уокер счел задумчивой. Персонала поблизости не наблюдалось.

Уокер выбрал подпорку, положил на нее сложенную куртку в качестве подушки и уселся. На стойке перед ним имелось привычное углубление для заказа, оснащенное двухсторонней ложкой, пестиком для колки льда, изогнутым приспособлением, функцию которого Уокеру еще предстояло угадать, и маленькой чашей с водой (которая, как он выяснил к своему большому стыду, предназначалась для омовения пальцев, не для питья). Однако меню не наблюдалось.

Меню входили в число самых неприятных особенностей этой планеты. Большинства названий, выписанных феромонами на плашках, считывающее устройство Уокера не знало, а те, что знало, ни о чем ему не говорили. Сможет ли он съесть «сухопутного краба в северном стиле»? Он постоянно уходил голодным, или оскорблял официанта, или делал и то, и другое. И все же с меню он мог разобраться. Без меню, в которое можно ткнуть пальцем, Уокер понятия не имел, что заказывать и даже как.

Он нервно забарабанил пальцами по стойке в ожидании официанта. Что ни говори, эти существа всегда были исполнительными и вежливыми. Обычно. Но не здесь. В конце концов Уокер раздраженно поднялся, чтобы уйти. Однако когда он надевал куртку, собираясь с духом, прежде чем снова нырнуть в уличную толпу, его нос вновь уловил запах печеного картофеля. Уокер повернулся к молчаливому посетителю.

— Нет меню. Нет официанта. Как заказать?

Инопланетянин не шелохнулся.

— Сидите спокойно. С покоем приходит осуществление. — Его тихий, шелестящий голос был на удивление мягким.

С покоем приходит осуществление? Уокер уже открыл рот для саркастического ответа, но понял, что его словарный запас для этого не годится. И он был голоден. А пища так хорошо пахла. Поэтому он снял куртку и снова сел.

Он сидел, выпрямив спину и скрестив руки, разглядывая извилистые коричнево-кремовые узоры на стене. Возможно, ее изготовили на фабрике Янтарного Камня, где огромный генетически модифицированный организм поглощал мусор и испражнялся строительными материалами. Уокер старался не думать об этом. Инопланетные биотехнологии вызывали у него тошноту.

Уставившись в стену, он размышлял, каким образом можно организовать продажу продукции Янтарного Камня на Земле. Вряд ли он будет разбираться в этой продукции хуже, чем в программном обеспечении, которое его прислали сюда продавать, а как говорил отец, «хороший торговый агент способен продать что угодно». Хотя с учетом трех неудачных работ и неудачного брака Уокер уже не был уверен, что это определение ему подходит. В любом случае, поздно менять карьеру. Протянуть бы до выхода на пенсию. Распрощаться с работой, купить маленький домик в лесу, выгуливать собаку, может, ходить на рыбалку…

Мечты Уокера нарушил посетитель, который поднялся со своей подпорки, обошел стойку и встал перед ним.

— Здравствуйте, — сказал инопланетянин. — Существо приветствует мирного гостя «Духа жизни».

— Вы… вы официант? — запинаясь, выговорил Уокер.

— Все служат Духу жизни, хорошо или плохо, осознанно или не ведая о том. Существо также служит подателем пищи. Гость голоден?

— Да!

Голова Уокера гудела. Этот инопланетянин смеется над ним?

— В таком случае, существо принесет пищу. За достижением покоя следует удовлетворение.

Инопланетянин вышел через дверь за стойкой.

Уокер негодовал, но постарался сохранять спокойствие. Вскоре официант вернулся с дымящимся котелком и налил порцию в углубление перед Уокером. Пища напоминала кусочки пурпурной моркови и бледно-желтого картофеля в шафрановом соусе. Пахла она великолепно. И оказалась великолепной на вкус. Немного странной — пурпурная морковь горчила и оставляла непонятное послевкусие, — но теплой и сытной, со сложными специями. Уокер съел все до последней капли.

— Очень вкусно, — сказал он официанту, который занял прежнее место перед стойкой. — Сколько?

Инопланетянин раскинул руки.

— Сие заведение служит Духу жизни. Уместным будет любое пожертвование.

Он показал на стеклянную банку на стойке, где лежала небольшая горстка денег.

Уокер задумался. С какой частью своих ограниченных финансов он мог расстаться? Вчерашний обед обошелся ему в пять с половиной. Эти место и пища были намного скромнее. Но ничего вкуснее он не ел много недель. В конце концов он достал из кармана семерку, на всякий случай проверил считывающим устройством и опустил в банку.

— Существо благодарит мирного гостя. Пожалуйста, приходите еще.

Уокер неловко поклонился и протиснулся сквозь «губы» ресторана на кошмарную улицу.

Уокер размахивал перед портье ключом от номера, перекрученной коричневой палочкой, вонявшей сложным набором феромонов.

— Ключ не работает! — сказал он. — Не впускает меня.

Портье взял ключ, пробежал по нему пальцами, считывая коды.

— Ах, да. Этот презренный должен извиниться. Завтра начинается Фтхшпк.

— Что такое Фтхшпк?

— Ах, да. Этот презренный проявил нелюбезность и забыл, что великолепнейший гость не знаком с убогими традициями этого захолустья. Фтхшпк — религиозно-политический праздник. Мелкое, незначительное событие по высочайшим стандартам гостя.

— Так почему не работает ключ?

— Пусть скромный, но Фтхшпк очень важен для бедных обитателей отдаленных провинций. Они во множестве прибывают в город. Эта скромная комната была давно обещана им. Конечно же, почтеннейший гость не пожелает разделить ее?

— Нет…

В крошечной комнате едва помещался сам Уокер. И он не желал выяснять, для чего предназначены некоторые приспособления в ванной.

— В самом деле. Поэтому сие скромное заведение, в жалкой попытке удовлетворить блистательнейшего гостя, перенесло его вещи в другую комнату.

Портье протянул Уокеру ключ, неотличимый от прежнего.

Уокер взял его.

— Где?

— Три уровня вниз. Крайне уютно и безопасно.

Новая комната оказалась больше предыдущей и имела две отдельные прихожие для непонятных целей. Но округлый потолок был ужасно низким — хотя в середине номера Уокер мог распрямиться, во всех прочих местах ему приходилось пригибаться. Кроме того, освещение было тусклым, духота и влажность — невыносимыми, и все провоняло инопланетянами.

Он долго не мог заснуть и лежал, уставившись в жаркую темноту.

Утром он обнаружил, что в процессе переезда исчезли его бритва и некоторые другие вещи. В ответ на жалобу портье разразился бурной, бессмысленной тирадой — о да, великолепнейший гость, разумеется, прав, во всем виноваты криминальные наклонности персонала — и вручил ему счет за последнюю ночь.

— Триста восемьдесят три!

— Стандартная стоимость наших лучших апартаментов во время Фтхшпк — пятьсот шестьдесят один. Сие недостойное заведение предоставило значительную скидку, из уважения к достопочтенному гостю и по причине неудачно сложившихся обстоятельств.

— Лучшие апартаменты? Слишком жарко! Слишком темно! Слишком низко!

— Ах, да. У великолепнейшего гостя — уникальные вкусы. Увы, сия скромная комната считается в отеле наилучшей. Другие, не столь просвещенные постояльцы высоко отзываются о температуре и освещении. Эти презренные считают номер комфортным.

— У меня нет суммы. Вы примете межзвездный кредит? Банковский чек?

Жабры портье прекратили пульсировать, и он отступил назад. Тк’тк’тк.

— Вне всякого сомнения, этот презренный неправильно расслышал достопочтенного гостя. Предлагать кредит во время Фтхшпк — тяжелейшее оскорбление.

Уокер облизнул губы. Хотя в фойе царила удушающая жара, внезапно его пробрала дрожь.

— Могу оплатить после праздника?

Придется отыскать еще какой-то источник местной валюты.

Тк’тк’тк.

— Если достопочтенный гость соизволит подождать…

Портье исчез.

Уокер пообщался с портье, с администратором и с тхкфш, что бы это ни значило, но за миазмами причудливой вежливости крылась ледяная, непробиваемая стена фактов: он должен заплатить за комнату, причем наличными и немедленно.

— Сие заведение приносит достопочтенному гостю глубочайшие извинения за неприятную ситуацию, — сказал тхкфш, темно-желтое существо с зелеными кончиками шипов и зелеными глазами. — Однако даже в этом убогом городишке традиция и закон требуют, чтобы предоставленные услуги были оплачены.

Уокер уже познакомился с лучшей стороной этого города; перспектива оказаться в местной тюрьме вызывала у него ужас.

— Не хватит денег. Что можно сделать?

— Быть может, достопочтенный гость на время передаст отелю свое личное имущество?

Уокер вспомнил, как продавал речевой самописец.

— Передать на время? Неограниченное?

Тк’тк’тк.

— Почтенный гость выражается прямо и откровенно.

Уокер задумался. Что из того, с чем он готов расстаться, может заинтересовать инопланетян? Только не телефон и не считывающее устройство.

— Интересует одежда? Обувь?

— Наблюдательный гость, конечно, заметил, что невежественные обитатели этого города пока не научились прикрывать свои тела.

Уокер вздохнул и открыл портфель. В основном бумаги, бесполезные либо секретные, либо секретные и бесполезные.

— Устройство для скрепления бумаги, — сказал он, показывая степлер. — Земная технология. Ничего подобного в шестидесяти пяти световых годах.

— Без сомнения, такой предмет является уникальным и незаменимым, — ответил тхкфш. — Принять в залог подобное устройство — значит навлечь позор на сие скромное заведение. Однако ящик для путешествий…

— Не понимаю.

Тхкфш коснулся потертой кожи портфеля Уокера.

— Этот ящик для путешествий. Он великолепного качества.

У Уокера перехватило дыхание.

— Сей недостойный предмет… просто коробка. Ничего не стоит.

— Поверхность обладает крайне необычным легким ароматом. И этот презренный никогда прежде не осязал подобной текстуры.

В отчаянии Уокер начал рыться в бумагах — вдруг под ними завалялось что-то еще? Нашел карманный зонт.

— Это раскрывающийся щит от дождя. Крайне полезный. Та же технология, что в разворачивающихся солнечных панелях.

— Правительство почтенного гостя, конечно же, не захочет делиться столь умудренными технологиями. В то время как ящик для путешествий, по словам самого гостя, — всего лишь ящик. Его ценность и привлекательность для столь презренного существа, как я, намного выше, чем для благородного гостя.

Уокер впился ногтями в ладони.

— Ящик имеет… личную ценность. Яйцеродитель яйцеродителя использовал его.

— Как замечательно! За временное обладание столь изысканным и важным предметом сие заведение может полностью простить почтеннейшему гостю его долг.

Это всего лишь портфель, подумал Уокер. Он не стоит того, чтобы садиться в тюрьму. Но когда он перекладывал содержимое портфеля в дешевый штампованный пакет, в глазах у него стояли слезы.

Небритый, с воспаленными глазами, Уокер покинул отель, волоча все свои пожитки: набитый одеждой чемодан и пакет. У него осталось меньше сотни наличными, и ему негде было ночевать.

Резкий солнечный свет, струившийся с плоского синего неба, резал глаза. Даже в столь ранний час было так жарко, что Уокер моментально вспотел. И на улицах кишели возбужденные инопланетяне — еще больше прежнего, самые разные.

Группа из пяти черно-красных рабочих, каждый ростом более двух с половиной метров, пробиралась сквозь толпу, распевая песни — точнее, ритмично щелкая в унисон. Через них переползал двигавшийся в противоположном направлении рой черных подростков, бросавших в воздух пригоршни блестящих зеленых колец. Повсюду кружились инопланетяне, большие и маленькие, размахивая руками. Некоторые били в барабаны или дули в пронзительно пищащие флейты.

Желтый торговец с черными шипами схватил Уокера за локти и закружил, врезаясь в стены и других инопланетян. Торговец радостно лопотал, но его слова терялись в лавине звуков.

— Отпусти! Отпусти! — кричал Уокер, прижимая к себе чемодан и пакет и пытаясь вырваться, однако торговец не слышал — или не слушал, а его хитиновые руки были ужасно сильными.

В конце концов Уокеру удалось вывернуться из хватки торговца, он отлетел в сторону и столкнулся с одним из гигантов-рабочих. Жесткие шипы прорвали куртку.

Рабочий прекратил петь и посмотрел на Уокера. Схватил его за плечи, повертел туда-сюда.

— Ты кто? — крикнул инопланетянин. У него изо рта воняло.

— Гость с Земли, — крикнул в ответ Уокер, сам себя не слыша.

Рабочий позвал спутников, которые тем временем успели продвинуться дальше. Они пробились назад, и все пятеро столпились вокруг Уокера, полностью заслонив свет.

— Это гость с х’тх, — сообщил первый рабочий.

Другой схватил у ближайшего подростка горсть зеленых колец и осыпал ими голову и плечи Уокера. Затем рабочие выжидающе уставились на него.

— Спасибо, — сказал Уокер. Но, похоже, они ждали чего-то другого.

Первый рабочий стукнул Уокера в плечо, тот пошатнулся и врезался в его товарища.

— Гость не слишком вежлив, — сказал рабочий.

Инопланетяне нависли над Уокером.

— Этот презренный просит у достопочтимых прощения, — пролепетал Уокер, прижимая к груди пакет, тоскуя по утраченной крепости дедова портфеля. Но рабочие проигнорировали его извинения и начали кружить Уокера, хором крича.

После нескольких десятков кругов он смог разобрать слова:

— Кольца, танцуй! Кольца, танцуй!

В отчаянии, не уверенный, что поступает правильно, Уокер попробовал закружить в танце, как, он видел, делали некоторые инопланетяне.

Рабочие отобрали у него пакет и начали топать.

— Кольца, танцуй! Кольца, танцуй!

Кружась, Уокер размахивал руками и подпевал. Он задыхался, слова получались неразборчивыми.

Он кружил, пыхтя: «Кольца, танцуй», — пока не почувствовал, как солнце припекает голову, и продолжал кружить, пока не понял, что это значит: рабочие — и их тени — исчезли. Безо всякой на то причины Уокер вертелся в толпе, которая не обращала на него внимания. Он остановился и уронил руки, испытывая головокружение и облегчение. Но облегчение продлилось недолго: на смену ему пришла паника, когда Уокер осознал, что в руках у него ничего нет.

Пакет валялся неподалеку, в грязи, которую месили хитиновые ноги. Уокер растолкал толпу и схватил пакет, пока его не затоптали окончательно.

Он искал целый час, но так и не нашел свой чемодан.

Запыхавшись, Уокер прислонился к внешней стене фабрики Янтарного Камня. Чтобы попасть сюда, он несколько часов пробирался по запруженным толпами улицам, прижимая к груди пакет под плотно застегнутой курткой. Его снова и снова осыпали зелеными кольцами, и он снова и снова кружился, чувствуя себя глупо, но не решаясь выяснить, что случится, если он откажется танцевать. Теперь Уокер был потным, разгоряченным и грязным.

Еще влажная феромоновая надпись поперек «губ» офиса гласила: «ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ ФТХШПК».

Уокер прижал ладони к лицу. Всхлипы, густые, как клей, застревали в горле, плечи сотрясались, и он стоял, не позволяя себе издать ни звука. Праздничная толпа текла мимо, словно река ежевичных плетей.

В конце концов Уокер взял себя в руки, высморкался и убрал мокрый носовой платок, попутно ощупав туловище. Его денежный пояс, с двумя маленькими прямоугольничками — паспортом и обратным билетом, — был на месте. Требовалось лишь добраться до транзитного выхода — и он сможет вернуться домой, с пустыми руками, не извлекший никакой выгоды из кошмарно дорогого путешествия. Но у него еще остались бумаги, телефон и считывающее устройство — а также потенциальный покупатель. Этого было достаточно, чтобы преуспеть — если он не сдастся.

— Может, я и упустил твой портфель, дед, но эту сделку я не упущу, — произнес Уокер по-английски.

Проходивший мимо подросток притормозил, услышав странные звуки, потом вновь смешался с толпой.

Уокер не поверил бы, что обрадуется хоть чему-то на этой планете, однако испытал ощутимое облегчение, когда вошел в «Дух жизни, вегетарианский ресторан». Праздничные толпы сделали извилистые городские улицы еще более невыносимыми, и Уокер начал сомневаться, сможет ли отыскать ресторан и открыт ли тот в праздник. Он шел в противоположном направлении, когда случайно прочел нужный адрес на феромоновой карте на ближайшем перекрестке.

— Как долго Фтхшпк? — спросил Уокер официанта после еды. Официант был прежний, коричневый с белыми кончиками шипов; он стоял за стойкой, скрестив руки на груди, в позе уравновешенности и невозмутимости.

— Один день, — ответил официант. — Хотя некоторые считают, что каждое сердце должно хранить дух Фтхшпк круглый год.

Уокер подавил дрожь.

— Бизнес открывается завтра?

— В большинстве своем. Некоторые берут дополнительный выходной.

— Строительные материалы? — От тревоги у Уокера заплетался язык.

— Они откроются. — Официант наклонил плечи; эта поза, казалось, означала веселье. — Достопочтенный гость задумывает строительный проект?

— Нет. — Уокер слабо усмехнулся, и официант вздрогнул. — Продаю, не покупаю.

— Гость — крайне загадочное создание. — Плечи официанта вернулись в горизонтальное положение. — Этот презренный хочет помочь, но не знает как.

— Существо ищет деловых покупателей. Официант знает фабрикантов? Складских управляющих? Специалистов по управлению ресурсами предприятия?

— Гость произносит слова на языке тхфшпфтх, но, увы, существо их не понимает.

— Извинения. Очень специализированный бизнес.

Официант мягко наклонился, так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом Уокера. Жабры инопланетянина шевелились, словно водоросли в спокойной речушке.

— Существо не сильно в деловых проблемах. Есть ли у достопочтенного гостя семейные проблемы?

Уокер не смог сразу сформулировать ответ.

— Нет. Яйцеродитель и матка умерли. У существа нет братьев по кладке. Половой партнер… ушел. — На мгновение он забыл, с кем — или с чем — разговаривает. — Существо слишком много времени провело вдали от гнезда. Половой партнер нашел другого партнера.

Он задумчиво умолк.

Официант тоже молчал, оставив Уокера наедине с мыслями. Наконец инопланетянин произнес:

— Полезно делиться такими историями. Непереваренные истории причиняют боль.

— Благодарности.

— Этого презренного зовут Сверкающие Небеса. Если гость желает разделить другие истории, пусть возвращается сюда и попросит позвать его по имени.

Когда Уокер вышел из «Духа жизни», солнце уже село. Праздничные толпы поредели, лишь немногие весельчаки по-прежнему танцевали и кружились в желто-зеленом свете уличных фонарей, и Уокер без особых проблем перемещался между отелями. Увы, говорили ему повсюду, этот презренный приносит нижайшие извинения, но для достопочтенного гостя нет комнаты. Наконец, выбившись из сил, Уокер отыскал темный закуток между зданиями. Завернув пакет в куртку, он положил его под голову — в качестве подушки и для со хранности. Сейчас он немного поспит, а утром первым делом встретится с покупателем.

Он проспал до рассвета, и его разбудили первые жаркие солнечные лучи. Прищурившись, Уокер перекатился на бок — и окончательно проснулся, ощутив под головой твердую землю.

Пакет исчез.

Широко раскрыв глаза, Уокер сел, но его худшие опасения подтвердились: куртки и пакета нигде не было видно. Он в панике ощупал пояс: с паспортом и обратным билетом ничего не случилось. Однако деньги, документы, телефон и считывающее устройство пропали.

— А, человек! — сказал Янтарный Камень. — Великолепнейший гость вновь почтил сие недостойное заведение своим визитом.

Время близилось к полудню. Лишившись возможности читать вывески, адреса и карты, Уокер долго бродил по улицам в поисках фабрики. Без привычной тяжести портфеля ему казалось, что его вот-вот унесет порывом ветра.

— Вы просили, я пришел вчера, — прошипел Уокер. — Я пришел, фабрика закрыта. Пришел снова сегодня. Очень важно.

Даже без бумаг он мог добиться устной договоренности или хотя бы выражения сильной заинтересованности… хоть чего-то, лишь бы доказать компании, отцу, деду и самому себе, что он не безнадежен.

— Вне всяких сомнений, у превосходного гостя есть более важные дела, нежели встреча с этим презренным?

— Нет, Янтарный Камень. Самое важное дело — срочно обсудить покупку программного обеспечения.

— Этот ничтожный выражает глубочайшие сожаления, что отнял у благородного гостя время, и не смеет задерживать его дольше.

Инопланетянин повернулся, чтобы уйти.

— Это презренный просит у почтеннейшего прощения!

Янтарный Камень ответил, не оборачиваясь:

— Дела того, кто появляется в торговом заведении грязным, шатающимся и провонявшим кольцами Фтхшпк, очевидно, столь возвышенны, что лежат вне физической плоскости. Его не следует отрывать от обязанностей, которых простым смертным все равно не понять.

Плечи Уокера поникли, но тут он словно услышал отцовский голос: Спроси о сделке. Уокер сглотнул и сказал:

— Согласится ли почтенный Янтарный Камень взять в бессрочное пользование систему управления ресурсами у этого презренного торговца?

Инопланетянин замер на пороге внутреннего кабинета, затем повернулся к Уокеру.

— Если этого желает блистательный гость, скромный фабрикант должен подчиниться. Станут ли пятьдесят три миллиона достаточной компенсацией за аренду всей системы?

Ошарашенный Уокер прислонился к стене. Она была теплой и округлой и едва заметно пульсировала.

— Да, — сказал он наконец. — Да. Достаточно.

— Где ты, черт бы тебя побрал, пропадаешь, Уокер? Твой телефон давным-давно выключен. И ты паршиво выглядишь.

Глизон, начальник Уокера, сам выглядел не блестяще — его лицо на овальном экране общественного телефона казалось искаженным и выцветшим из-за несовместимости между системами инопланетян и людей.

— Я был занят.

Уокер вставил комок данных Янтарного Камня в приемник телефона.

Глаза Глизона расширились, когда на его экране возник контракт.

— И правда! Потрясающе!

— Спасибо.

Энтузиазм Глизона не мог пробить кокон пустоты, обволакивавший душу Уокера. Радость, которую ему следовало бы испытать при заключении сделки, погребли три дня переговоров.

— Ты станешь лучшим торговым агентом квартала! А ведь вечеринка уже завтра!

Вечеринка в честь конца квартала. Уокер подумал о притворных, лживых лицах своих коллег, о грубых шутках и неискренних поздравлениях на всех КК-вечеринках, что он посещал за свою жизнь. Что изменится, если на этот раз вверху списка окажется его имя? А после он вернется в пустую квартиру, чтобы на следующий день начать новый квартал с нуля…

— Простите, но я не успею, — сказал Уокер.

— Ну конечно, о чем я только думал? Путешествие займет не меньше пяти дней, со всеми-то пересадками. Слушай, позвони мне, когда вернешься. У тебя есть мой домашний номер?

— Есть в моем телефоне. — Где бы тот ни был.

— Отлично. Ладно, мне пора. Скоро увидимся.

Уокер долго сидел в темной, душной кабинке. Меркнущий зеленоватый овал телефонного экрана напоминал стоячее озерцо; вода постепенно уходила, обнажая лицо человека, у которого не было ни семьи, ни собаки, ни маленького домика в лесу. И пусть сегодня он стал лучшим торговым агентом квартала, кварталов до пенсии еще много, и каждый будет таким же трудным, как этот.

В конце концов хитиновые костяшки постучали в стену кабинки.

— Этот презренный просит у достойного клиента прощения. Другие клиенты желают воспользоваться кабинкой.

Кабинка раскрылась, словно плод. Уокер высунул голову на свет, моргая, и смотритель общественного телефона сказал:

— Достопочтенный клиент, этот презренный надеется, что разговор прошел хорошо?

— Да. Очень хорошо.

— Стоимость разговора — двести шестьдесят три.

В карманах брюк у Уокера было около шести наличными. Остальное исчезло вместе с курткой. Секунду поразмыслив, он вытащил из денежного пояса крошечный пластиковый прямоугольник.

— Что это?

— Билет до Земли.

— Билет для межзвездного путешествия? До Земли? Очевидно, этот презренный не расслышал.

— Межзвездный. До Земли.

— Но он стоит тысячи!

— Да, — согласился Уокер. И добавил по-английски: — Сдачу оставьте себе.

Он ушел, оставив ошарашенного смотрителя бормотать себе под нос.

Проклиная жару и толпы, человек пробрался сквозь «губы» ресторана и, увидев Уокера, замер с раскрытым ртом.

— Господи! — наконец произнес он по-английски. — Я думал, я единственное человеческое существо на этой богом забытой планете.

Уокер был поджарым и загорелым; его длинные волосы и борода с проседью были аккуратно причесаны, и он стоял, скрестив руки, в позе сосредоточенной гармонии. Из одежды он носил только короткую белую юбку.

— Здравствуйте, — сказал он на языке тхфшпфтх, как всегда. — Существо приветствует мирного гостя «Духа жизни».

— Что вы здесь делаете? — Английские слова казались странно громкими и плавными.

Уокер постучал зубами, издав звук наподобие тк’тк’тк, затем ответил на английском:

— Я… подаю пищу. — От этих звуков во рту стало щекотно.

— Я имею в виду, на этой планете.

— Я здесь живу.

— Но почему вы сюда приехали? И какого черта здесь остались?

Уокер задумался.

— Я приехал, чтобы продать одну вещь. Вещь с Земли. Местным жителям она не требовалась. Через некоторое время я это понял и прекратил попытки. С тех пор я стал намного счастливее. — Он показал на одну из подпорок. — Пожалуйста, присаживайтесь.

— Я, э-э… Пожалуй, нет.

— Вы уверены? Тхкш-хсптхк сегодня очень хорош.

— Спасибо, но нет. — Человек повернулся к двери, помедлил, вытащил из кармана деньги, провел над ними считывающим устройством. — Вот. — Он вручил деньги Уокеру. — Удачи.

Когда «губы» сомкнулись за посетителем, Уокер коснулся денег, затем понюхал кончик пальца. Триста одиннадцать, значительная сумма.

Он улыбнулся, опустил деньги в банку для пожертвований и стал ждать следующего клиента.