Тень сфинкса. Удар из зазеркалья

Глава первая

Он частенько вспоминал тот момент, когда впервые увидел ее. Уже потом он подтрунивал над собой, окрестив свое чувство «любовью с первого укуса». Все случилось в роскошном вашингтонском ресторане. Генри Несс, новоиспеченный Госсекретарь, устроил тогда грандиозный банкет в честь своей невероятной помолвки с зычноголосой и полной всевозможных амбиций девушкой из семейства Колдуэлл Разумеется, выпивки тут было хоть отбавляй, да и закуски хватало с лихвой

Джини Кейлер только-только перебросился парой слов с турецким дипломатом, с восхитительной шевелюры которого то и дело осыпалась перхоть, и впопыхах надкусил пирожок с крабами Сегодня Джини так и не удосужился нормально пообедать

И тут внезапно сверкающие платья и чопорные смокинги расступились, и в зал впорхнула Лори Сэмпл.

Женские прелести еще не наскучили Джини В Госдепартаменте он трудился сравнительно недавно, так что пока Джини ни в коей мере не пресытился сногсшибательными мурлычущими особами, юными и обворожительными, которые так и ластились к представителям «высшего света». При этом кошечки как бы невзначай забывали надеть трусики. Подобные красотки в поте лица преследовали всех тех, чье имя хотя бы раз мелькнуло на газетной полосе. Уолтер Фарлоу, начальник Джини, за версту чуял этих дамочек, гоняющихся за политическими деятелями, называя их «подстилочным отделом». Однако когда Джини с неприлично набитым ртом — кусочек крабьего мяса некстати свесился с его подбородка— взглянул на Лори, ему стало абсолютно начхать на то, к какой группировке примкнет сейчас эта потрясающая фемина.

— Эй, Джини, — окликнул Кейлера сенатор Хасбаум, заспешив тому навстречу. — Ты, по-моему, уставился не туда. Ты лучше оцени собственный фасад.

Джини кивнул и чуть было не поперхнулся. Он схватил со стола салфетку и смахнул с уголков рта крошки. Непрожеванный слоеный пирожок стремительно понесся вниз, по пищеводу в желудок.

— Артур, — едва выговорил Джини, — похоже, краля явилась сюда одна, без кавалера.

Девушка была высоченная — выше всех женщин в зале. Да, пожалуй, и многих мужчин тоже. Джини прикинул в уме, что Лори будет даже чуть повыше его самого, и, как впоследствии выяснилось, он не ошибся — Кей- лер проигрывал Лори целых полдюйма. Однако столь замечательные габариты вовсе не смущали незнакомку. Лори, выпрямив спину, гордой поступью продифилиро- вала в центр зала. Вскинув подбородок, она словно не замечала сияния ослепительных огней.

— Бог ты мой! — прошептал Кен Слоан. — Ты когда-нибудь встречал нечто подобное?

Джини онемел, и поэтому не смог ничего толком ответить. Турецкий дипломат, как раз распинавшийся в этот момент о размещении ракет на территории его страны, проследил за взглядом Кейлера и понял, наконец, что тот не слушает его. А Джини, словно громом пораженный, застыл на месте, не сводя восхищенного взгляда с Лори Сэмпл.

— Мистер Кейлер, — позвал дипломат и осторожно потянул Джини за рукав. — Мистер Кейлер, мы должны еще обсудить проблему боеголовок!

Джини рассеянно кивнул.

— Вы абсолютно правы. Не могу с вами не согласиться. Вы совершенно правы в отношении этого вопроса.

Пышная, рыжевато-каштановая копна волос Лори Сэмпл свободно спадала на обнаженные плечи девушки.

Ее лицо поражало классической красотой — точеный носик, чувственный рот и миндалевидные глаза. На шее Лори сверкали превосходные изумруды, сияние которых опровергало любую мысль о подделке. Шелковое платье телесного цвета с глубоким вырезом на спине плотно облегало Лори. Оно нежно переливалось и так туго обтягивало ее грудь, что с первого взгляда было довольно трудно определить, есть ли оно вообще.

Бюст у девушки был высокий, и она, очевидно, не носила лифчик. Соски волнующе проступали сквозь легкий шелк, и когда Лори с достоинством шествовала вдоль зала, колыхание столь великолепной груди мгновенно вызывало вполне достойную реакцию публики: все разговоры стихали как по мановению волшебной палочки, и взгляды тут же устремлялись в сторону Лори. Даже самые верные мужья, тайком от своих благоверных, с вожделением косились на роскошную девицу.

Джини так и не смог потом объяснить, что же заставило его действовать, но когда Лори остановилась совсем рядом, свысока оглядывая окружающих, он вдруг решительно шагнул вперед и протянул девушке руку. А ведь этот поступок оказался делом нелегким, ибо Джини к тому времени успел одолеть три водочных коктейля и, откровенно говоря, находился уже далеко не в лучшей форме.

Девушка взглянула на него. Ее ярко-зеленые кошачьи глаза словно впились в Джини, пригвоздив его к полу.

— А я вас что-то не знаю, — промямлил Джини и жалко улыбнулся.

Девушка молча уставилась на него. Роста они были примерно одинакового, и Джини внезапно уловил сладковатый аромат каких-то крепких духов, которые подобно дымке заполняли все пространство вокруг нее.

— Ия вас тоже не знаю, — томно отозвалась Лори. В ее произношении отчетливо слышался европейский акцент.

— Ну что ж, — обрадовался Джини. — Прекрасный повод познакомиться!

— Возможно. — Девушка не сводила с него глаз.

— Возможно? — опешил Кейлер.

Девушка кивнула:

— Может быть, лучше оставить все, как есть? Да- вайте-ка продолжать наше многообещающее незнакомство.

Джини засмеялся — тихонько, как и полагается настоящему дипломату, сумевшему по достоинству оценить ее чувство юмора.

— Кажется, я понял, что вы хотели сказать. Но ведь мы в Вашингтоне! А здесь все должны знать друг друга.

Девушка продолжала беззастенчиво разглядывать его. и чем дольше она смотрела, тем неуютнее становилось Кейлеру. Он вдруг ясно осознал, что потерпел полное фиаско, и, сконфузившись, начал переминаться с ноги на ногу, разглядывая узоры на ковре. Никогда, еще аж со времен окончания школы, он не чувствовал себя таким болваном. И это он стоит сейчас перед какой-то бабенкой — жалкий и беспомощный. Он, Джини Кей- лер — с восхитительным флоридским загаром, ослепительной белозубой улыбкой — кудрявый баловень судьбы, любимчик демократов. Да он не пропустил, наверное, ни одной кошечки, снующей здесь, в горниле политической кузницы. Кроме того, многие верные жены млели и таяли, глядя на Джини, начиная жеманно улыбаться и пороть несусветную чушь, лишь бы он обратил на них внимание.

— Почему? — обронила она, приоткрыв влажные розовые губы.

— Э-э… Простите, не понял. Что «почему»?

Девушка буравила его немигающим взглядом, и Кей- лер окончательно смутился.

— Почему же все здесь должны знать друг друга? Джини поправил воротничок рубашки.

— Ну… Я думаю, это вопрос выживания. Вы должны знать, кто ваши друзья, а кто — соперники или даже враги. Ну, что-то вроде закона джунглей.

— Джунглей?

Кейлер самодовольно ухмыльнулся.

— Так говорят. Понимаете, в наше время быть политиком довольно сложно. Неважно, где вы стоите на политической лестнице: всегда найдется тот, кто захочет подняться выше, используя в качестве ступеньки вашу голову.

— Это звучит… довольно агрессивно, — заметила Лори.

Только теперь Джини обратил внимание, что в ушах девушки покачиваются вправленные в золото маленькие клыки каких-то зверьков. Постепенно нервозность, сковавшая Джини, спала, однако он понимал, что в словесной перепалке с этой чудесной женщиной ему не победить. И что еще хуже, многие гости исподтишка внимательно наблюдали за ними, оценивая способности Джини выкрутиться из затруднительного положения. Кей- лер смущенно кашлянул и указал рукой в сторону бара.

— Не хотите ли, э-э… выпить чего-нибудь? — предложил он.

Она снова взглянула на него. Джини уже давно отметил про себя, что в их разговоре преобладают многозначительные паузы, во время которых Лори продолжает буравить его непонятным, оценивающим взглядом. Словно хищник, выслеживающий свою жертву.

— А я не пью, — весело призналась Лори. — Но вас задерживать не смею. Вы ведь, кажется, не прочь отведать коктейльчик?

Джини снова закашлялся.

— Я… ну… люблю немного выпить, чтобы расслабиться. Понимаете, это успокаивает меня, что ли…

— Нет, — холодно отозвалась девушка. — Не понимаю. Я никогда в жизни не пробовала спиртного.

Джини часто заморгал от изумления.

— Да вы смеетесь надо мной! Неужели никогда тайком от старенькой матушки вы не рыскали в буфете в поисках какого-нибудь вкусненького ликера?

Изящным движением Лори отбросила назад прядь пушистых волос и покачала головой. Кейлер успел разглядеть ее руки. У Лори были удивительно тонкие пальцы и длинные, ухоженные ногти.

— Моя матушка, кстати, вовсе не старая. Она молодая. И в доме у нас никогда не водилось спиртных напитков.

— Понимаю… — Джини замешкался, сраженный наповал подобными аргументами. — Я, разумеется, не хотел… то есть не имел в виду…

— Конечно, нет, — подхватила Лори. — Да вы не волнуйтесь. Я поняла, что вы хотели сказать.

Джини так и стоял, сжимая в руке пустой стакан. То поддакивая девушке, то невпопад вставляя свое многозначительное «ну-у», он боялся отойти от Лори, опасаясь, как бы другой лихой повеса не перехватил девушку, заметив, что она наконец-то осталась одна-одинехонька, и приударить за ней можно со спокойной совестью. Да, в этой девушке непостижимым образом сочеталось и что- то непонятно-пугающее и влекущее… Уж не говоря о ее великолепном бюсте, аналога которому, похоже, вообще не имелось.

— Я… э-э… так до сих пор и не представился, — выдавил из себя Кейлер. — Это, разумеется, непростительно, тем более что я политик и должен был сделать это в самом начале нашего знакомства. Меня зовут Джини Кейлер.

И они обменялись рукопожатиями.

Джини с нетерпением ожидал, когда же девушка назовет себя, но та лишь улыбнулась. Теперь глаза ее были прикованы к залу, она шарила взглядом в толпе, словно оценивая всех одновременно и каждого в отдельности.

— А вы… а вас…

Лори снова обворожительно улыбнулась.

— Джини Кейлер, — задумчиво повторила она, — я о вас, разумеется, много слышала.

— Неужели? — Джини натянуто усмехнулся. — Вроде бы я в последнее время не слишком часто выступаю перед публикой. Сейчас-то я работаю, а вот когда начинается кампания, тогда… Знаете, одно дело — давать обещания, и совсем другое — воплощать их в жизнь.

Девушка понимающе кивнула:

— Я так и думала, что вы настоящий политик. Ваша речь просто напичкана штампами.

Джини удивленно воззрился на нее, не совсем уверенный, что все расслышал правильно, потому что именно в этот момент раздался оглушительный хохот сенатора Хасбаума.

— Что? Простите… — переспросил Джини.

— Да-да, именно так, — подтвердила девушка. — Впрочем, сие привычно для политиков. Наверное, это профессиональное заболевание, и медицина тут бессильна.

Джини потер затылок. Подобное бессознательное движение каждый раз свидетельствовало о том, что Джини начинал терять терпение.

— Подождите-ка секундочку, — подхватил он, стараясь, чтобы голос его звучал одновременно и серьезно, и шутливо. — Таким людям, как вы, легко говорить о политике и осуждать нас за то, что в нашей речи полно всяческих штампов, но такие люди, как вы, не должны забывать, что политическая обстановка часто…

— А таких нет, — оборвала Лори все тем же томным голосом.

Джини собрался было уже продолжить свою эскападу, но вдруг запнулся.

— Что вы сказали?

— Я говорю, что таких людей, как я, больше нет, — как ни в чем не бывало пояснила девушка.

Кейлер нахмурился и мрачно покосился на свой пустой стакан.

— Ну и что же вы в таком случае за птичка?

Лори оценивающе взглянула на него, словно прикидывая в уме, стоит ли делиться с этим субъектом хотя бы толикой ценнейшей информации. И, наконец, заговорила:

— В моих жилах течет египетская и французская кровь. Родом я из племени, которое называется убасти.

— Ну уж теперь-то точно подходящий момент для того, чтобы вы, наконец, назвали свое имя! Или я сно- Ьа заговорил штампами?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Не обращайте внимания на мою скромность. Когда я начинаю смущаться, люди почему-то считают, будто я их стараюсь уколоть. Я это вижу по их глазам. Ведь страх и агрессивность на самом-то деле стоят совсем рядом, как вы считаете?

— Но вы опять не назвали себя!

— А зачем это вам? — лукаво поинтересовалась Лори, кокетливо склонив голову набок. — Вы, наверное, хотите меня соблазнить?

Теперь и сам Джини несказанно удивился.

— А вы хотите, чтобы я вас соблазнил?

— Не знаю. Нет, скорее всего нет.

— Вы очень красивы, — выпалил вдруг Джини. — Хотя бы это вам известно?

Девушка опустила глаза, впервые за их долгую беседу.

— Ну, красота — штука субъективная. Это ведь дело вкуса. Я, например, считаю, что у меня слишком высокая грудь.

— Не думаю, что большинство американских мужчин поддержат это мнение. А если хотите услышать мое… ваша грудь просто выдающаяся!

На смуглых щеках девушки проступил румянец. Она тихо возразила:

— Я полагаю, вы сказали это только для того, чтобы польстить мне.

— А вам не нужны ни лесть, ни комплименты, — довольно фыркнул Джини. — Вы и без того достаточно привлекательны. Но самое главное, у вас есть то, что мечтает приобрести любая женщина, но что практически ни одной не удается.

Лори подняла на него свои сверкающие изумрудные глазищи. Джини почудилось, что зрачки ее стремительно сузились до щелок, но уже в следующую секунду вдруг мгновенно распустились, словно великолепные темные бутоны неведомых цветов.

— Вокруг вас — потрясающий мистический ореол таинственности. Как только я вас увидел, я сразу сказал себе: «Джини, эта девушка связана с какой-то тайной». Ну вот, посудите сами — мы с вами разговариваем уже целую вечность, а я до сих пор не знаю даже вашего имени.

Она засмеялась. Гости, стоящие неподалеку, заметили, что девушка улыбается, а сенатор Хасбаум украдкой шепнул своему соседу:

— Вы только посмотрите! Опять этот Джини Кейлер попал в десятку. Эх, мне бы сейчас годков двадцать долой! Уж я бы показал этой бабенке, на что способны ребятки из штата Теннесси.

— Неужели вам так важно знать мое имя? — продолжала упираться девушка.

Джини неопределенно пожал плечами.

— Ну, а как же мне к вам обращаться? Предположим, что я захочу пригласить вас куда-нибудь на ужин после этого банкета. Каким же образом прикажете это сделать? Дорогая мисс Икс, или мисс Игрек, или как вы там себя называете, не угодно ли вам отужинать со мной после этой развеселой вечеринки?..

— Вам не следует так говорить, — внезапно посерьезнев, перебила его девушка и отрицательно покачала головой.

— А как мне надо говорить?

— Вообще никак, потому что я все равно никуда не поеду. Я не могу,

Джини взял ее руку и нежно зажал между своими ладонями.

— Почему же? Вы вполне могли бы поехать со мной. Вы ведь не замужем, правда?

— Правда.

— Я так сразу и подумал. Потому что у всех замужних женщин рано или поздно появляется эдакий взгляд… будто их постоянно кто-то преследует. Они вечно чем- то напуганы.

— Напуганы? — удивленно распахнула глаза Лори.

— Конечно, — продолжал развивать свою мысль Джини. — Им же приходится постоянно волноваться, теряться в догадках и мучиться вопросами: с кем из присутствующих дам переспал их благоверный, и сколько здесь львиц, успевших соблазнить их собственных любовников.

— Мне трудно вникнуть в столь сложные отношения.

— Ничего, постепенно привыкнете. Это называется демократией.

Девушка невольно коснулась своей серьги и медленно, глубоко задумавшись, обронила:

— По-моему… это звучит аморально.

Джини с опаской посмотрел на нее. Слова «мораль* он не слыхал с очень давних пор, пожалуй, с самого начала своей блистательной карьеры, стартовавшей четыре года тому назад. Тогда Джини разоблачил проект осушения болот. Кейлер выяснил, что его соперники просто намеревались выкачать под эту авантюру деньги из правительства. После чего разразился потрясающий скандал.

Но когда это словечко слетело с губ Лори… Она сама стояла перед ним почти обнаженная, выставив на всеобщее обозрение свои роскошные прелести, и рассуждала ни о чем другом, а непременно — о морали! Вот уж нелепость! Подумать только!

— Послушайте, — осторожно ввернул Джини. — Наша жизнь кишмя кишит стрессами и всяческими неудачами. Для многих людей, и в частности для политиков, такие ребяческие шалости являются, может быть, единственным допустимым развлечением.

— Извините, — возразила девушка, — но для меня подобные «шалости» просто неприемлемы.

Джини только развел руками, как бы извиняясь за свое откровение.

— Ну, хорошо. Давайте забудем об этом. Я ничего дурного не имел в виду. Просто я считаю, что вы весьма привлекательная женщина. Если бы я, конечно, был монахом, то вполне мог бы и не заметить, что вы потрясающе сексуальны. Но я же не монах…

Девушка растерянно моргнула и стушевалась.

— Так вы… считаете… что я сексуальна?

Джини едва сдержался, чтобы не прыснуть.

— Ну, разумеется! А интересно, о чем вы думали, когда, собираясь сюда, подбирали вечернее платье?

Девушка покраснела.

— Не знаю. Я вообще не думала, что…

Джини дотронулся до ее руки.

— Голубушка, — начал он. — Думаю, вам самое время назвать свое имя. И жизнь сразу покажется гораздо легче.

— Ну, хорошо. Меня зовут Лори Сэмпл.

Джини нахмурился.

— Сэмпл? Позвольте, так ваш отец был…

— Французским дипломатом, совершенно верно. Его звали Жан Сэмпл.

Джини нежно сжал ее пальцы.

— Примите мое соболезнование по поводу его кончины. Я, правда, не был знаком с ним лично, но некоторые мои друзья довольно тесно общались с вашим отцом и всегда превосходно отзывались о нем. Простите…

— Вам не следует так переживать. Отец всегда знал, что его жизнь состоит из опасностей. Моя мама говорит, что тецерь-то он, наконец, обрел покой.

Кейлеру удалось поймать за рукав шмыгнувшего рядом официанта и, прежде чем тот скрылся в толпе, заказать еще один коктейль с водкой. Джини снова повернулся к Лори.

— Вы уверены, что мне не удастся заманить вас на ужин? Я вот уже несколько месяцев мечтаю отведать окорочку во французском ресторане.

Девушка отрицательно замотала головой:

— К сожалению, Джини, ничего не получится.

— Но я не понимаю, почему? — растерялся тот. — Конечно, я не супермен, но все же парень хоть куда. Молод и полон энергии. Неужели вы предпочитаете общество очкастых книжных червей из министерства финансов?

— Джини, — продолжала девушка, вновь окатив его волной терпкого, умопомрачительного запаха каких-то невероятных духов. — Я вовсе не хочу показаться вам грубой или неблагодарной. И не собираюсь оскорблять ваши чувства и помыслы. Но я пришла сюда только потому, что на эту вечеринку незадолго до своей смерти был приглашен мой отец. И я сочла своим долгом присутствовать здесь как бы вместо него. Я уже пообщалась со всеми его друзьями и теперь со спокойной совестью могу уехать домой.

— А почему же вы в таком случае не в трауре? — неожиданно выпалил Кейлер.

— Понимаете, на это есть свои причины, — спокойно осадила его Лори. — В нашем роду в течение многих поколений считалось, что смерть мужчины это скорее повод для празднования, а не для траура и печали. И я радуюсь его кончине, ибо он выполнил свой земной долг и теперь пребывает в покое.

— Вы радуетесь?! — Джини, казалось, не верил своим ушам.

Лори горделиво закинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, — подтвердила она. — Так поступают люди моего племени. Так было всегда и так будет всегда.

Джини пытался осмыслить все сказанное этой потрясающей девушкой, когда внез…