Тень с Севера

Глава 24 Ледяной Дракон

– Я тебя, Арнгрим, совсем не понимаю, – сказал Дарри, отхлебывая пива.

Друзья вновь сидели в Ярене, в кормильне у Рольфа. Но как же все изменилось с прежних времен! Никто не разбегался, плюясь и скрещивая пальцы при виде Арнгрима Утопленника. Стол ломился от вкусной еды, в которую Рольф щедро добавил дорогих пряностей. Хозяин кормильни хлопотал вокруг Арнгрима и его воинов, как вокруг самых дорогих гостей. За дверями толкались просители из числа горожан Ярена, которым что-то внезапно понадобилось от старшего сына ярла. Рольф гневно махал на них руками – дескать, не мешайте отдыхать нашему будущему правителю и его славным хирдманнам!

Дарри это забавляло, Крума раздражало. Только Арнгрим вообще не замечал просителей. Он даже толком не ел и не пил. Смотрел куда-то перед собой и хмурился.

«О чем он думает? – гадал Крум. – Впрочем… он будто все время прислушивается… Нечто невидимое и не внятное прочим беспокоит его…»

– Когда ты наконец пойдешь к отцу и прикажешь скликать тинг? – спросил Дарри. – Что ж такое, братец? Власть даже не висит как зрелое яблочко – она валяется в дорожной пыли, надо лишь нагнуться за ней!

В самом деле, к возвращению Арнгрима домой сложилось так, что никакой власти в городе попросту не было. Гейр, выживший в поединке, остался калекой и даже не мог сбежать – хотя к тому времени весь Ярен бурлил от свежих слухов.

Неслыханное дело! Младшие сыновья ярла подкупили жрецов в Эйкетре, чтобы те оболгали старшего!

Все ждали, что скажет Арн Богач. Но старый ярл, слегший после божьего суда, хранил молчание. И лишь когда вернувшийся Арнгрим привел к нему верховного жреца, который богами поклялся, что за деньги оговорил старшего сына, – только тогда ярл прилюдно обнял Арнгрима и во всеуслышанье признал его своим пропавшим в море сыном…

– Вот тут, – продолжал Дарри, – и надо было сразу же объявить тебя правителем Яренфьорда! Отец был готов, все это видели. Свидетельство жреца потрясло его. Он стар и болен, людям нужен новый вождь… А ты?

– Что я? – спросил Арнгрим, неохотно поворачиваясь к Дарри, чья болтовня его явно утомляла.

– Ты ничего не сказал и ушел… в кормильню!

– Я устал и был голоден, – хмыкнул Арнгрим. – Разве не лучше пить и отдыхать, чем куда-то тащиться, клясться перед ликами богов и мучить больного отца?

Дарри закатил глаза.

– Ты, похоже, не понимаешь. Все изменилось! Ты теперь не Утопленник, от которого шарахаются как от про́клятого. Ты – Арнгрим-из-моря, любимец богов. Люди считают твою удачу невозможно большой! Именитые люди Ярена скоро начнут сватать за тебя своих дочерей. Всякий викинг будет счастлив отправиться в набег под твоим знаменем. Я послушал, о чем люди судачат на торгу… Все считают, что ты под особым покровительством кого-то из высших морских богов. Может, Ран Владычицы Бурь, а может, даже… – Дарри многозначительно помолчал, – и самого Ньорда!

Арнгрим вдруг расхохотался.

– «Я всего лишь жрец небесных богов, – произнес он. – У меня нет ответов…»

– Что? – удивился Дарри. – Это кто так сказал?

– Ньорд. Так сказал мне Ньорд…

Дарри онемел. Крум бросил на него выразительный взгляд, как бы говоря: «Теперь понимаешь?»

Но младший Хальфинн все еще не понимал.

– Если ты утверждаешь, что говоришь с богами, – кто я, чтобы не верить тебе? И все же что будет с Яреном?

– Не поверишь, Дарри, – с какой-то печальной насмешкой ответил Арнгрим, – именно об этом я сейчас и думаю. О судьбе Яренфьорда. Что я могу сделать для него… И хочу ли… И зачем бы это мне…

– О чем ты? – насторожился Крум.

Почему-то ему подумалось: Арнгрим говорит вовсе не о том, стоит ли ему становиться ярлом…

А тот, глядя на старшего Хальфинна своим новым, немигающим взглядом, произнес:

– Какое мне дело до жизней тех, кто много лет отвергал меня и желал моей смерти или изгнания?

Крум открыл рот… и закрыл его, не зная, что сказать.

От слов Арнгрима веяло непонятной жутью.

«Он говорит так, словно волен карать или миловать… Словно завтра Ярен может не проснуться, а то и вовсе исчезнуть по его слову… Арнгрим, я знаю и люблю тебя с детства. Столько лет я заботился о тебе, защищал, берег тебя и твою семью… Что сделало с тобой море?!»

– Ты так говоришь, будто тебе нет дела ни до кого в Ярене, – проговорил он вслух. – Но подумай, неужели во всем фьорде нет тех, кого ты считаешь своими людьми, кто тебе дорог?

Арнгрим, глядя на него, наконец моргнул.

– Славуша, – сказал он. – Ну конечно.

Одним глотком сын ярла допил пиво и встал.

– Собирайтесь, братья! Нынче до заката я хочу оказаться дома, на Маковке. Я соскучился по жене.

Они покинули Ярен и до самого заката шли на веслах вверх по фьорду. Солнце уже село. Снег на вершине горы Исцеления еще полыхал алым, но седловина, в которой дремал ледник, уже погрузилась в ночную тень.

– А вот и Маковка! – воскликнул Дарри, указывая на правый берег. – Смотри, в твоей усадьбе зажгли огни! Они встречают нас!

– Гребите дальше, – приказал Арнгрим.

В недоуменном молчании «Красный Волк» миновал пристань и устремился к самой вершине фьорда, где среди залитых сумерками лесов чернел язык весеннего оползня.

– Брат, близко подходить не станем – как бы не напороться на камень, – предупредил Крум.

– Пристаньте где сумеете, я сойду на берег, – ответил Арнгрим.

С трудом удалось углядеть в густых потемках подходящее место. Арнгрим первым спрыгнул на сырую гальку. С собой он ничего не взял, даже оружия.

– Возвращайтесь, – приказал он. – Встретимся дома, в усадьбе.

Гребцы и воины проводили уходящего в одиночку вождя изумленными взглядами.

– Чем мы провинились? – огорченно произнес Дарри. – Почему он не взял с собой даже нас?

– Никому нельзя следовать за ним, – сказал Крум. – Он идет к богам.

И повел корабль обратно к усадьбе – туда, где темный берег был расцвечен огнями.

Арнгрим взобрался на гребень морены. Деревья, придавленные осыпью, уже умерли, их голые ветки напрасно тянулись к небу из-под завалов.

Небо усыпали звезды. Всходила луна, заливая все вокруг голубым светом. Арнгрим поднял голову и взглянул на ледник, нависающий в седловине между двух гор, светящийся в лунном свете, – и ему показалось, что ледник тоже смотрит на него.

«Он готов сойти в любой миг, – подумал Арнгрим. – Он как волк перед прыжком… Как стрелок с натянутой тетивой… Легчайшее движение – и соскользнут пальцы, и стрела устремится в цель…»

Пятна снега вокруг встречались все чаще. На морене было светло, как днем. Внизу драгоценными синими камнями ша́яли новые озерца из растаявшего льда. Морена дышала холодом, скрывая под каменной шкурой ледяное нутро…

Арнгрим поднимался все выше. И вот морена закончилась. Дальше были только снег и лед.

Перед внутренним взором Арнгрима проносились ужасающие видения. Он почти наяву видел, как рушится ледник. Не хватает лишь крохотного толчка…

– Ради отца, который от меня отказался, – заговорил Арнгрим, воздевая руку. – Ради братьев, пытавшихся меня убить!

Застывший над ним Ледяной Дракон затих, прислушиваясь.

– Ради всех жителей Яренфьорда, считавших меня драугом, жаждавших моего изгнания!

Вскоре Арнгрим ощутил, как еле заметно дрогнула земля у него под ногами. А затем где-то очень далеко возник глухой рокот.

– Ради моей нищей усадьбы, ради скудной почвы в Маковке, которую я вспахивал столько лет…

Арнгрим держал напряженную руку поднятой, дожидаясь нужного мига. Далекий рокот медленно нарастал. Над челом ледника возникло едва заметное белое облачко…

– Я взываю к тебе, Ледяной Дракон! Вспомни свое истинное родство!

Облачко разрасталось. Земля дрожала все сильнее.

– Вспомни, как ты был морем! Как стал морским туманом, вознесся облаками, выпал снегом…

Рука Арнгрима сделала резкое движение влево.

– … Из воды ты вышел, в воду вернешься! Заклинаю тебя, Ледяной Дракон: ступай в море!

Белое облачко запнулось о скальный выступ, снизу казавшийся совсем небольшим… И начало уменьшаться.

Понемногу стал затихать и отдаляться грохот обвала. Своей волей Арнгрим изменил его путь, направив в соседнее ущелье с дикими крутыми склонами, где не было ни усадеб, ни деревень.

Снежный поток пройдет, поднимая ветер, ломая деревья, убивая зверей и птиц. Он вырвется в море, вздыбит большую волну, которая уйдет вдаль, не причинив людям вреда…

И вот умолк далекий гром, но ледник все еще глухо ворчал и шевелился под ногами Арнгрима, словно растревоженный зверь.

– Тихо, – сказал Арнгрим, садясь на корточки и гладя его снежную спину. – Тебе стало легче? Больше ничего не давит тебе на загривок? А теперь спи…

Ледник понемногу успокаивался. Арнгрим встал, огляделся… Лед, море, ветер – все покорялось ему. В тот миг Арнгриму казалось, что нет ничего более правильного и естественного.

Дождавшись, когда горы полностью затихнут, он выпрямился и пошел домой.

В усадьбе от множества огней было светло как днем. Никто не спал. Все с тревогой глядели на гору, куда ушел Арнгрим.

Когда стемнело и в небо выкатилась луна, кто-то громко вскрикнул, указывая на облачко, ползущее вниз по заснеженной седловине. Каждый понимал, что это означает.

Здесь, в вершине фьорда, давно опасались схода быстро тающего ледника. До Ярена-то еще дойдет или нет, но первой погибнет Маковка. И вот теперь жители усадьбы и воины Арнгрима смотрели на гору, с ужасом понимая: беда, которой все боялись в последние годы, наконец пришла…

Однако только послышались первые крики, женский плач – как облачко растаяло, а далекий гром начал затихать. Люди переводили дух, не веря своим глазам и еще не вполне осознавая, что гибель отступила…

И только Славейн из Гардарики, хозяйка усадьбы, стояла, сжав руки, и шептала:

– Он там… Он пошел туда!

Потом был долгий яростный спор с Крумом: тот строго следовал воле друга и пытался запретить ей собирать людей на поиски мужа. Но куда ему! Вскоре немалый отряд вышел на тропу, ведущую через лес на гору Исцеления. Славуша шагала впереди, разгоняя факелом тьму. И она же первая увидела идущего навстречу среди елей одинокого путника.

– Любимый! – закричала она, бросаясь ему на шею.

Все прочие не торопились подходить, глядя на бывшего Утопленника со страхом и благоговением.

– Не знаю, какие боги стоят за твоей спиной, Арнгрим… – выступил вперед Крум. – Не знаю, как ты убедил ледник снова уснуть… Но сегодня ночью ты спас не только свой дом, но и весь Яренфьорд…

Арнгрим весело улыбался, обнимая жену. Однако его неподвижные глаза показались Круму похожими на два осколка пакового льда.

– А вот теперь, – сказал он, – можно праздновать возвращение домой. И начинать готовиться к новому походу…

– Зачем тебе Бьярмия? – спросил Крум, когда они под радостные разговоры, окруженные пляской факелов, шагали через еловый лес в усадьбу. – Что ты хочешь там найти? Мы уже поняли, что ни власть, ни серебро тебе не нужны…

– Все то же, что и раньше, – сказал Арнгрим. – Ответы. Старше Змеева моря лишь сам Полуночный океан под вечными льдами. Но он никому не дает ответов… А боги Змеева моря могут сказать, кто я…

– Об этом ты говорил с Ньордом? – наугад спросил Крум.

И похолодел, когда Арнгрим кивнул.

– Что ж, – сказал шагавший с другой стороны Дарри, – теперь, с твоей удачей, ты наберешь сколько угодно воинов. Да ты при желании можешь просто захватить Бьярмию!

Арнгрим кивнул:

– Захватить – и принудить ее богов ответить мне.

– Принудить богов?!

– А почему нет?

Дарри расхохотался.

– Будь я пуглив – я бы начал бояться тебя, Арнгрим!

– Уж тебе-то нечего бояться, брат.

Крум молча склонил голову и подумал про себя, что очень в этом сомневается.

«Я совсем не знаю его, – подумала Славуша, чувствуя, как откуда-то со дна души, словно ил во взбаламученной воде, темным облаком поднимается страх. – Совсем не знаю».

До рассвета было еще далеко. Чертог озаряли только красноватые отсветы рдевших в очаге углей. Арнгрим спал, раскинувшись на просторной, устеленной шкурами кровати – лучшей во всей усадьбе. Широкая грудь мерно поднималась и опускалась, веки были крепко сомкнуты, лицо совершенно спокойно. Славуше бы порадоваться, что супруга не тревожат страшные сны, частенько посещавшие его прежде.

Немудрено, после всего, что он пережил! Мало кому из нордлингов, с их полной тягот и опасностей жизнью, довелось пережить столько, сколько молодому ярлу, словно в насмешку носившему прозвище Везунчик. Славуша вспомнила хмельные рассказы братьев Хальфиннов за пиршественным столом. Дарри даже пытался петь, но сам смеялся над своими попытками и обещал непременно сложить песнь обо всех чудесах, что случились с Арнгримом, – как только протрезвеет.

Однако и без всякой песни молодая хозяйка наслушалась от соратников мужа такого, что мурашки по коже. Оказалось, с тех пор, как Арнгрим ушел в Ярен предупредить отца и младших братьев об опасности, его дважды пытались убить: сперва те самые братья, потом йомсвикинги. И оба раза смерть настигла самих убийц. А ее супруг снова – вот уже в третий раз! – вышел целым и невредимым из морской бездны…

Славуша нахмурилась. Она вспомнила неприятный разговор, недавно случившийся тут, в спальне. Арнгрим тогда внезапно отстранился от нее, нежно льнущей к нему, и начал задавать вопросы.

Очень странные вопросы! Она не знала на них ответов. Славуша понятия не имела, что за синеглазая морская ведьма потопила корабль ее мужа в Гардарики. Она не знала, откуда у него глубокий колотый шрам на шее. («Он уже был, когда я очнулся на берегу моря в той хижине!»)

И она никак не могла объяснить мужу, почему он много лет боялся моря. Уж она точно не имела к этому никакого отношения!

«Тебе что-то наговорили обо мне? – догадалась она наконец. – Меня оклеветали? Кто?»

Арнгрим загадочно усмехнулся, будто кого-то вспомнил. А потом нахмурился и сказал:

«Либо ты хорошо притворяешься, либо в самом деле тебя заколдовали, как и меня, и ты тоже ничего не помнишь».

При слове «притворяешься» Славуша расплакалась, и в конце концов Арнгриму пришлось утешать ее.

«Как бы то ни было, – сказал он, гладя ее волосы, – все эти годы ты была мне преданной женой, и я люблю тебя…»

…Арнгрим шевельнулся во сне, свел белесые брови, невнятно что-то пробормотал.

– Что? Что?

Славуша склонилась над ним, напряженно вглядываясь.

Арнгрим внезапно открыл глаза и уставился прямо в лицо жены неподвижным взглядом.

– Вода уходит, – пробормотал он, глядя сквозь нее. – Вода отступает, кости поднимаются…

Славуша отшатнулась. На миг лицо мужа показалось чужим, незнакомым.

«Опять», – с тоской подумала она.

Арнгрим и раньше порой разговаривал во сне. И то, что он говорил, пугало женщину до дрожи. Как она ни уговаривала себя, что надо терпеть и молиться богам; что после того, как Арнгрим побывал за Кромкой и вернулся, он не будет прежним, – ей все равно было страшно.

«А каким он был прежде?» – подумала она вдруг.

И поняла, что в самом деле не знает…

Каким он был – ребенком, юношей, – пока не утонул и не вернулся из моря к живым? Каким его знали отец, братья, родичи, друзья детства? Славуша очень хорошо помнила прием, который им оказали в большом доме на берегу длинного залива. Помнила смертельный ужас в глазах жителей Ярена. И шепот, летевший над толпой:

«Драуг… Драуг…»

Конечно, окажись он в самом деле драугом – подняли бы на копья и сожгли в тот же день… Но от прежнего Везунчика осталась лишь тень, которую многие годы честили Утопленником. Теперь же, когда Арнгрим снова стал викингом, все чаще звучало новое имя, от которого тоже явственно тянуло Кромкой: Арнгрим-из-моря.

– Она смотрит! – мужчина вскинулся в постели, едва не спихнув жену на пол. – Она ищет меня!

– Кто?! – в испуге вскрикнула Славуша.

Арнгрим сонно моргнул, потер глаза кулаками. Теперь Славуша отчетливо видела, что он смотрит на нее, а не куда-то вдаль, будто глядя сквозь завесы мира.

– Показалось, милая, – пробормотал он. – Уф! Просто камни.

– Какие камни?

– Синие… Галька морская…

– О чем ты?!

– Пустое, – проворчал Арнгрим, сгреб жену в объятия и упал в постель, увлекая ее за собой.

– Жена, мне приснился сон, – произнес Арнгрим, проснувшись поутру.

Славуша безмолвно покосилась на него, лежа рядом. Арнгрим глядел на стропила – точнее, на нечто, ему одному видимое.

– Мне снился конец мира, – сказал он.

– Ко… нец? – поперхнулась Славуша.

– Конец мира, – ровным голосом произнес муж. – Нечто огромное спускалось с небес и сжигало мир. Оно спускалось ниже и ниже, пока все не умерли. Все умерло…

Славуша не знала, что сказать.

– Что это было? Может, Сурт в последний день Гибели богов. А может, и нет. Я стоял и смотрел, как нечто огромное приближается, уничтожая мир…

На губах Арнгрима появилась чужая, пугающая улыбка. Он обнял Славушу, глядя на нее немигающим взглядом, и в его глазах будто плясали отблески того небесного огня.

– Это было так красиво…