Тень с Севера

Глава 19 Радуга над водами

Что это за место? Нойда далеко не впервые отправлялся в мир духов, да и с богами ему приходилось встречаться. Но ничего подобного он еще не видел.

Когда отступили завесы тумана, стало не светлее, а темнее. Сайво притихли, будто попрятались. Темнота была полна шелеста, плеска, бульканья, звуков капели… Впрочем, тьма не была для саами помехой – ни в мире людей, ни в мире духов. Он принялся озираться, пытаясь понять, куда угодил. Туман прибился к земле, теперь нойда стоял в нем по колено, будто в белой дымной реке. Что-то тихо постукивало по голове и плечам. Нойда поднял глаза и увидел над головой мерцающий черный свод. На лицо упала жгуче-холодная капля, затем другая… «Лед? Пещера? – озадаченно спросил он себя. – Что-то не очень похоже на мир духов…»

Прямо перед ним темнота вдруг сгустилась в силуэт и вспыхнула двумя зелеными огнями. Нойда попятился, невольно вскидывая руку… И услышал из потемок тихий смешок. Перед ним стоял щуплый мальчик-подросток. Одежда его немного напоминала мерянскую, но не относилась ни к одному из племен. Глаза мальчика светились зеленым, волосы были странного сероватого цвета. «Да он седой», – понял нойда, и мурашки пробежали у него по спине. Нет, не простой оборотень вышел его встретить…

– Ведун, – протянул мальчик, рассматривая гостя. – Я прежде не видал подобных тебе. Почему ты позвал меня на моем родном языке? Ты знаешь, кто я?

– Нет, – признался нойда. – Пестуном назвал тебя молодой арбуй…

– А, – кивнул мальчик. – Я понял. Он назвал, а ты услышал. Меря – наши дальние родичи. Видно, что-то еще помнят… Так кто ты, ведун?

– Моя родина очень далека от Медвежьего Угора, – сказал нойда, думая, как обращаться к отроку. – Я из полуночных краев, с берегов Змеева моря.

– Змеево море, – кивнул мальчик. – А как же, слыхал. Место, исполненное чудес. Чего ты здесь ищешь, ведун со Змеева моря?

– Я шел мимо и узнал о Лютом Звере…

– Вот об этом? – засмеялся мальчик.

И превратился.

Оцепеневший нойда увидел прямо перед собой огромного, необыкновенного волка. Вернее, даже над собой – потому что пасть зверя приходилась повыше его лица. Да и волк ли это был? Чем дольше его рассматривал саами, тем сильнее сомневался. Круглая короткоухая голова выглядела по-медвежьи лобастой. Глаза, не оставляющие сомнений, что зверь разумен, неподвижно смотрели на нойду. Сайво, кинувшиеся было на помощь хозяину, в страхе шарахнулись прочь и вновь затаились.

Приоткрылась пасть, и нойда услышал смешок. Огромное существо шевельнулось. Словно волна тумана пробежала по дымчатой серо-голубоватой шкуре… и зверь исчез. Затем снова шевельнулся и соткался из темноты – уже чуть левее. «Отводит глаза? – стремительно размышлял нойда. – Или эта шерсть невидима в сумерках?»

– Приветствую тебя, дивный зверь, – склонив голову, сказал он, – кем бы ты ни был!

Волк резко встряхнулся – и снова обернулся мальчиком. Лишь глаза все так же горели во тьме.

– Ты явился в наши края не просто так. Зачем? – резко спросил он.

– Здесь – вотчина Хозяина Леса, а у меня есть к нему вопрошание…

– Коли так, я не Велес. Хотя мой род живет тут с согласия Лесного Батюшки. Он любит всех зверей без разбора…

– Такого, как ты, я прежде не встречал!

– Таких и нет в твоем мире, – ответил отрок. – Когда на месте этих лесов было море, а прежде – другие леса, здесь бродили звери, непохожие на теперешних. Но даже тогда мы звались древними. Нас звали вечерними тенями, сумеречными волками, лесными пестунами…

– А потом вы породнились с людьми? – наугад спросил нойда.

Мальчик презрительно фыркнул:

– Ты принял меня за оборотня?

И повелительным жестом протянул руку к котомке с бубном:

– Покажи!

Нойда послушно достал бубен. На миг заколебался – бубен не передавали в чужие руки. Однако этого и не понадобилось. Отрок шагнул к нему, склонился, вытянул нос, припал на передние лапы… плавно перетек в зверя. И уже волком принялся обнюхивать натянутую кожу, почти водя по ней мокрым носом. Нойда невольно отметил, как легко подросток менял облик и сущность. Да, отрок не был оборотнем – те, перекидываясь, всегда испытывали страдания и прилагали усилия. Но не был он и человеком…

Сайво в бубне сидели так тихо, что нойде даже стало немного смешно. Свирепые боевые духи, Ялмах-росомаха и Ниаль-песец, поджали хвосты и уши, не смея тихонько заворчать. Вархо тоже затаился, как мышь под веником. Равк перестал ехидничать еще на подходах к Медвежьему Угору, явно опасаясь привлечь внимание Велеса, а теперь и вовсе будто забился за обечайку.

– Ты давно ходишь тропами богов, ведун со Змеева моря, – сказал мальчик, выпрямляясь и возвращая себе человеческий облик. – Ты в ладу с людьми, духами и зверями, это мне нравится… Почему же ты отвязал с плота мою жертву?

Нойда склонился перед мальчиком-волком.

– Ты – удивительный древний зверь, достойный божественных почестей. Но я не стал бы кланяться тебе чужой жизнью.

– А этот толстый, который сейчас топчется на тропе?

– Бедолага просто заплутал. Я надеюсь вывести его из леса.

Губы мальчика вдруг растянулись в жуткой улыбке-оскале, показав длинные волчьи клыки.

– Ты лжешь! Он оскорбил волхвов и был отдан Лютому Зверю. И ты это знаешь!

Нойда аж замер при виде ощеренной пасти, но лишь вновь склонил голову.

– Прошу, не убивай этого человека, – произнес он без страха, с глубоким почтением. – Негоже лишать жизни за несколько бранных слов, сказанных с досады!

Губы мальчика сомкнулись и снова приоткрылись, уже в обычной человеческой улыбке.

– Я никого не убиваю. Жертвы – пища для младших… У моего рода с волхвами завет. Мы никогда не тронем невиновного. Ночные пестуны охраняют и стерегут людей, что к ним добры. Мы всегда так делали. Люди согревали наших младенцев суровыми зимами, а мы охраняли их от опасностей… Знаешь, ведун, есть на свете существа, с какими людям ни за что не справиться…

В тумане вдруг промелькнул образ чего-то исполинского, гладкого, черно-белого, сверкнули зубы-ножи…

Нойда даже испугаться не успел, как видение исчезло. Но он запомнил. Ибо из опыта знал: в подобных встречах не бывает ничего случайного.

– Мы были защитниками, – повторил мальчик, и в его голосе нойда услышал печаль. – Потом мир изменился, нам пришлось уйти за Кромку. Я… кажется, я тогда был еще человеком. Меня называли волчьим пастухом… А моих родичей – Дядьками. Когда время их вышло, я не смог с ними расстаться и тоже ушел. В тот миг, когда мы пересекли Кромку, я стал как они…

– Ты помнишь времена, когда здесь было море, – заметил нойда. – Значит, твой срок жизни – это срок жизни бога…

– Думаешь, я бог? – прищурился мальчик.

– Я слышал, в стародавние времена у зверей были свои боги. Может, ты один из них?

– Нет. Просто мы жили тут всегда, – произнес мальчик. – Когда реки и горы были другими. Когда на месте лесов синели озера. Когда стена льда ползла с севера, толкая перед собой горы камней…

Нойда содрогнулся. Мощью незапамятных тысячелетий повеяло от слов сероволосого мальчишки.

– Люди приходят и уходят, – продолжал тот, – а наше племя живет. Сейчас тут волхвы. Будут и другие… Так чего ты ищешь, ведун?

– Я ищу ответ на один вопрос, – признался нойда. – И надеялся, что найду его в святилище Велеса. Я не знаю, кто ты, но судьба – или воля Велеса – привела меня к тебе. И ты согласился побеседовать со мной, вместо того чтобы просто убить… Это ли не удача? Может быть, я найду ответ у тебя?

– Спрашивай.

Нойда замялся, подбирая слова.

– Случалось ли в твои времена, чтобы боги рождались на земле? Или приходили на землю?

Мальчик склонил голову набок.

– На самом деле ты хочешь спросить о чем-то совсем другом…

Нойда замялся, вспоминая предостережения Каврая и не зная, что́ имеет право сказать.

Сероволосый насмешливо наблюдал за ним.

– Ладно, слушай! Знает ли твой народ, что все нынешние словенские, мерянские и прочие земли, – отрок широко повел руками, – некогда занимало великое царство, где люди поклонялись лишь Солнцу?

– Да, – кивнул нойда.

Он слышал отголоски сказаний о солнечном царстве и у словен, и у вису, а всего чаще – в суровой земле к востоку от Змеева моря, что звалась Бьярмией. Суряне, живущие по берегами реки Виньи, считали себя его последним осколком и очень этим гордились.

Кажется, именно падение этой державы показала ему как-то в видениях Синеокая Седда…

– Царство было сильнейшее на земле, и правили им дети Солнца. Однако Солнцу поклонялись не все. Некоторые народы славили Змея – его брата-близнеца, владыку вод, хаоса, тьмы. Жители этого царства почитали Солнце как единственного благого бога, а Змея понимали как его врага, погубителя, отца скверны. Они гнали всех, кто поклонялся Змею, уничтожали жертвенники, старались сделать так, чтобы даже имя его было забыто. Они звали его разрушителем – и вот однажды Предвечный Змей пришел как разрушитель! Он привел с собой море. Воды наступали с севера и с юга, негде было укрыться от них. Вся земля исчезла под водой. Но последний из сыновей Солнца выстрелил в Змея огненной стрелой. И владыка тьмы был повержен. Воды потопа ушли, явились другие народы, на земле вновь воцарился мир… Что ты сказал?

– Ничего! – поспешно отозвался нойда, издавший невнятный, но очень взволнованный возглас.

Он наконец кое-что понял. В темном лесу догадок, где он блуждал после самой первой встречи с Кавраем, наконец блеснул слабый путеводный огонек.

– И что? – спросил он. – Змей был уничтожен?

– Ха-ха! Ты вроде ведающий, но несешь ерунду! Змей вечен, он никогда не исчезнет. Он сильнее всех земных богов, никто не в силах совладать с ним. Он может заснуть, он может быть изгнан, но исчезнуть – никогда.

– Я так и думал! А скажи, что ты знаешь о детях Змея?

– Я знавал племена, которые так себя называли, – пожал плечами мальчик.

– Нет, я о настоящих детях! О сыновьях и дочерях бога!

– В мои времена на земле рождались лишь дети Солнца… Может быть, дети Змея и до сих пор плодятся в морских водах. Но нам до этого что?

Нойда напряженно думал. Он понимал, что сейчас прозвучало нечто очень важное, но никак не мог поймать мысль.

– Ну а теперь-то ты скажешь, зачем пришел? – откровенно веселясь, спросил отрок.

– Я…

– Ты весь как на ладони, ведун! Мямлишь о древних богах – а сам вцепился в поясной кошель, словно я разбойник, а ты купец…

Нойда вскинул на сероволосого испуганный взгляд, только усилив его веселье.

– В твоей сумке, – продолжал тот, – нечто, не принадлежащее этому миру. Доверенное тебе кем-то из богов… Вот ты и гадаешь, что там. А открыть боишься!

– Мне сказали, что я смогу открыть кошель только один раз!

– И тебе нужна веская причина? Чего ты ищешь – оправданий перед богами или повод утолить любопытство? – подросток прищурился. – Или, может, власти над тем, что таится у тебя в сумке?

– Я лишь боюсь навредить! – воскликнул нойда. – Если я у тебя как на ладони, так загляни ко мне в душу! Ты не увидишь там ни корысти, ни жажды власти. Я хорошо понимаю, что мне доверено сокровище, и боюсь утратить его по глупости… Но как мне понять, что заветный миг уже наступил, и не пропустить его?

– Так вот чего ты хотел от Лесного Хозяина? – протянул мальчик. – Что ж, с этим я тебе помогу!

И он вдруг исчез в заклубившемся тумане. А через миг туман развеялся – и нойда увидел, что снова стоит в лесу на тропе – один…

«Э, нет, лес другой, – понял он тотчас. – Здесь день или вечер… Какие низкие, мрачные тучи! Куда они так быстро летят? И что это за страшный грохот со всех сторон?»

В самом деле, казалось, сосны в лесу дрожат вместе с воздухом от этого всеобъемлющего низкого рева…

Налетел сырой ветер, ударил в лицо. Нойда прошел с десяток шагов по тропинке. Деревья расступились, он вышел на край обрыва и ужаснулся.

Он стоял на скалистом утесе, царившем над низменностью, где прежде был лес. Теперь внизу бушевало море. Бурые воды потопа, клокоча, стремились на закат. Несущийся поток, чудовищно необъятный, быстро затапливал равнину. Кое-где раскачивающиеся верхушки елей еще виднелись из воды, но быстро исчезали. Вырванные с корнем деревья, сталкиваясь и ломаясь, неслись мимо скалы.

«Вода поднимается! – заметил нойда. – Очень-очень быстро! Зачем я тут?! Он хочет убить меня?»

Душу его, подобно погибающему лесу, затопили смятение, ужас, подозрения…

«С чего я решил, будто непременно встречу самого Велеса?! Его обличья – медведь… ящер… А кто это волкоподобное чудище – никто не знает!»

Новая волна ударила в скалу, и нойду с ног до головы обдало грязной пеной.

«Зачем я пошел искать Зверя? Снова почел себя самым умным? Сейчас меня смоет, и все будет напрасно! О Каврай, отец шаманов…»

Нойда вдруг увидел новую волну – выше прежних. Расщепленное дерево неслось прямо на него. Времени на раздумья не оставалось. Нойда, понимая, что сейчас погибнет, рванул золотую пуговицу на сумке, даже не ощутив ожога.

– Лети! – закричал он. – Спасайся! Каврай защитит…

Воздух кругом вдруг наполнился множеством золотистых огоньков. Как будто пуговица-печать превратилась в сотни светлячков. Они стаей окружили нойду, побежали по краю обрыва, по траве, по воде – и вспыхнули тысячей крошечных солнц.

Мрачный, серый мир озарился, словно внезапно разошлись тучи. Уже нависшая над нойдой волна рассыпалась радужными брызгами. Саами почти зажмурился от яркого света, глядя из-под руки, как вспышки света играют на бушующих волнах…

…Как множество радуг божественными мостами вытянулись между морем и небом!

Следующая волна вновь ударила в скалу прямо под ногами шамана. Третья – уже намного ниже…

«Вода уходит! – душу нойды охватил восторг. – Потоп прекращается!»

Солнечные сполохи метались по волнам, по облакам, плясали в кронах деревьев, словно радуясь возвращенной свободе. Радуги переливались всеми цветами, отражаясь в водах.

Рядом кто-то рассмеялся.

Нойда вздрогнул, повернулся – и увидел сероволосого. Грохот волн отдалился и затих, растаяли радуги, угасло сияние множества пляшущих солнц.

Двое снова стояли на лесной тропе.

– Если что, – сказал подросток, – это был не тот самый случай… Да не трогай ты суму! Не то в самом деле выпустишь…

Нойда поспешно отдернул руку от кошеля. Золотая пуговица ужалила пальцы, но он почти не заметил боли. То, теплое, сидевшее внутри, по-прежнему там оставалось – и это было самое главное!

Подобного облегчения нойда не переживал за всю свою жизнь. Он почувствовал навернувшиеся слезы и быстро смахнул их.

– На самом деле ты не открывал кошель, – сказал мальчик-волк. – То, что ты сейчас видел, – это сон. Это случилось давным-давно. Тогда не только нынешний мир еще не родился, но и прежний не погиб… Зато теперь ты знаешь…

– Знаю? – тупо повторил нойда. – Что знаю?

– Я смотрю, тебе недостаточно положить в миску каши – надо еще и разжевать за тебя? Ты хотел увидеть, что в кошеле, – ты увидел. Дальше думай сам!

Мальчик оглянулся и весело хихикнул:

– А твой толстый дружок все бегает по лесу и орет! Ладно, оставь его себе. Младшие посидят голодными. Ты славно меня позабавил!

– Мой дружок? – нойда едва вспомнил о купце. – Благодарю тебя, о древний…

– Прощай, ведун.

И мальчик-волк исчез, оставив нойду одного на тропе.

Несколько мгновений саами стоял, глядя перед собой, но ничего не видя. Потом колени его подогнулись, и он сел, где стоял, прямо на землю.

Потоп, сметающий землю… Дерево, летящее в лицо… Пляска золотых огоньков… Та страшная волна просто исчезла, будто ее и не бывало!

«Это случилось давным-давно…»

Солнце, пляшущее на водах потопа… Радужные мосты… Вода опускается, уходит…

«Похоже, сероволосый когда-то был простым человеком, но пожертвовал собой за волчье племя, которое считал родней… Человек умер – родился бог…»

Нойда очнулся оттого, что об него кто-то споткнулся и со страшной руганью полетел кувырком. Оба свалились в траву. Нойда оглянулся и увидел хазарского купца.

– Где тебя носило, проклятый лопарь?! – в ярости заорал тот. – Взял и исчез! Я тут полночи бегаю, ищу тебя!

– Ты искал меня? – удивился саами. – Зачем?

– Ну как зачем? От Зверя спасать!

– Благодарю, – недоверчиво пробормотал нойда.

Он не знал, что и думать, и на этот раз был действительно растерян. Чтобы кто-то из людей взялся его выручать? Хотя бы намерился помочь?.. Припомнить не удавалось.

– Не за что! – ядовито ответил Кофа. – Я вот о чем думаю, лопарь. Ты меня сперва с плота отвязал, а потом ловил на меня живоглота. Не поймал, но это уж твоя беда… Это значит, я тебе вроде как больше не должен?

– Теперь я твой должник, – вздохнул нойда. – Пойдем, выведу из леса.