Тень с Севера

Глава 15 Муж из моря

Когда Кайя, еле волоча ноги, шла через дюны, она внезапно наткнулась на брошенный возле тропы короб с червями.

«Так и есть! Дурачина не побежал за помощью к гейде. Бросил короб и просто удрал…»

У нее не было сил даже злиться.

– Эх, Зуйко… – вздохнула девушка. – Теперь еще и короб на гору тащить…

Наклонилась, потянулась к лямкам… Услышала среди серебристых зарослей тростника шуршание, потом громкий всхлип.

Кайя едва сдержала смех.

– Вылезай! – крикнула она. – Я не буду браниться!

Лохматая голова появилась над зарослями. Лицо парня было все в грязных разводах от слез.

– Так ты прятался поблизости? Смотрел, как я тону, да?!

– Сестрица не тонула… – захныкал Зуйко. – Сестрица звала духов… Сестрица сильная гейда…

– Я не гейда! Мне повезло! А ты трус и предатель! – воскликнула Кайя, забыв, что обещала не браниться.

Зуйко вжал голову в плечи:

– Там змей!

– Не было там никакого змея!

Полоумный выбрался из-за дюны, взял Кайю за руку, повернул к морю и указал на валуны, под которыми лежала синяя морская звезда. Прилив скрывал их на две трети.

– Вот он…

И тут Кайя наконец увидела. Заходящее солнце, подсветив вершину самого высокого из валунов, сделало резкими тени, и все трещины поверхности валуна разом сложились в изображение вьющегося змея. Его хвост был сейчас погружен в воду, а голова с распахнутой пастью рвалась к небесам, будто желая проглотить заходящее солнце.

И как если бы змею это в самом деле удалось, пылающий край солнца скрылся за горизонтом. Море, только что окрашенное во все цвета заката, окуталось серой тенью. Изображение змея слилось с поверхностью камня и снова стало невидимым.

– Ух, какой!

Кайя была поражена. Зуйко мелко кивал. Рука его дрожала.

– На дне был такой же, – забормотал он. – Каменная чаша, а по кругу великий змей… А в чаше – мертвые кости и живые глаза… Все, что осталось…

– Какая еще чаша? – удивилась Кайя. – Это от кого в ней кости лежали?

Но Зуйко понес уже полную околесицу, и она махнула рукой.

– Пойдем-ка домой, пока еще видно тропу!

Когда Кайя и Зуйко поднялись на гору к жилищу Кэрр, уже почти стемнело.

На поляне полыхал жаркий костер. Над большим котлом, привезенным из словенских земель и бережно хранимым гейдой, поднимался пар.

– Почему так долго?! – напустилась на Кайю старуха. – У меня давно все готово!

Лицо ее пламенело, но не от жара огня. И говорила она как-то громче обычного.

– Прости, акка, – кротко сказала Кайя, помогая снять короб со спины пыхтящего раба. – Гляди, каких толстых червей мы тебе наловили!

– А ты, парень, что распыхтелся? – Гейда мельком заглянула в короб, поворошила червей. – Тут нести-то нечего! Заболел, что ли? Я тебя живенько вылечу!

Под грозным взглядом гейды Зуйко съежился. «Сейчас все выболтает!» – напряглась Кайя.

Но Зуйко только зажмурился, ожидая подзатыльника.

– Болван!

Гейда, пошатываясь, пошла к костру.

– Дочь Чайки, помогай!

И ни слова насчет того, что воспитанница – в грязи по уши, с одежды течет вода…

«Не заметила?»

Кайя втихомолку выдохнула. Она опасалась, что гейда услышит ее призывы к духам и спросит, чем она там занималась. Признаваться было никак нельзя, ибо Кайя отлично знала: все духи и побережья здесь, на Волчьем взморье, принадлежат только Кэрр Зимней Буре. Если гейда узнает, что ученица пыталась переманивать ее сайво…

«Уф, повезло!»

Между тем невнимательность старой гейды объяснялась очень просто. Готовясь к ворожбе, Кэрр уже хлебнула сурянского зелья. А оно обладало свойством закрывать духовные очи, оставляя открытыми лишь те, что смотрели в нижний мир…

Вдвоем они принялись готовить угощение для сайво. Помыли червей от песка, разрезали каждого вдоль и промыли еще раз – изнутри. Затем Кэрр высыпала морских тварей в котел, а котел передвинула к самому краю огня, чтобы не закипел слишком быстро. Черви извивались в воде – даже рассеченные, они были невероятно живучи. Именно их жизненная сила и нужна была Кэрр.

Пока возились, настала ночь. Над лесом всходила полная луна.

Зуйко давно спал в своем шалаше. Кайя все сидела у костра вместе с наставницей. Она так и не посмела пойти переодеться, чтобы не привлечь лишнего внимания. Ясно было, что гейда затевает камлание. Знакомый короб с великой короной уже стоял на особом, почетном пне неподалеку от костра, укрытый рысьей шкурой. Знать бы, что задумала Кэрр, куда полетит нынче?

Вновь и вновь Кайя возвращалась мыслями к пережитому сегодня в море. Неимоверное напряжение борьбы понемногу отпускало… Зато явилось множество вопросов. Они так и теснились на языке. Кайя вертелась и поглядывала на гейду, думая, о чем бы спросить, не вызывая подозрений.

– Акка, сегодня я увидела на берегу змея, вырезанного на камне, – наконец заговорила она. – Раньше я его не замечала, хотя мы часто ходим туда за червями и мидиями…

– Змей на камне? Тут их много, писаниц, – отхлебывая из баклажки, произнесла гейда. – Рыбы, тюлени, лоси, люди-охотники… Все прибрежные валуны ими разукрашены. Они то показываются, то нет, и неудивительно – все зачарованы…

– Кем?

– Не спрашивай – дело давнее. Может, моими предками – саами, а может, твоими – сихиртя… Почему Змей? Так он повелитель этого моря, тут его нора, его заветное логово… Куда смотришь, дева?

– На твою баклажку, акка. Как красиво сделано!

– А то! – Гейда сама с удовольствием повертела на вытянутой руке дивную вещицу.

Баклажка была иноземной работы, здесь таких делать не умели. Толстостенное блестящее тулово сосуда украшали загадочные знаки-буквицы, окружавшие выдавленный рисунок: птицу с большеглазой женской головой. В венце, с распахнутыми крыльями и большими когтистыми лапами.

– Видишь рисунок? Это словенская гейда летит в верхний мир, – похвасталась Кэрр. – Даже не спрашивай, что пришлось отдать за нее… Суряне привезли ее на берега Виньи издалека, из Новогородской земли, а может, еще откуда подальше. Налили в нее хмельную суру и продали на торгу…

– Народ взял имя своего волшебного зелья? – удивилась Кайя.

Гейда, откинув голову, расхохоталась.

– Вот уж не знаю, дочь Чайки! Сами они утверждают, что их имя означает «дети солнца».

– Я не люблю сурян, – нахмурилась Кайя. – Когда сихиртя бродили, не зная, куда прибиться, суряне обижали нас, гнали от своих погостов!

– Люди как люди, – махнула рукой гейда. – Такие же, как мы, только повыше ростом да живут у реки. Думаю, они дальние родичи саами, потому что еще не разучились понимать наш язык – речь первых людей.

– А что такое сура?

Гейда, лукаво прищурившись, погрозила воспитаннице.

– Вижу я, чего тебе хочется! Даже не думай! Это опасное питье, дева. Суряне варят зелье по осени в великой тайне. Всю зиму они держат его в бочках во льду, а весной привозят на торг и обменивают на меха. Ох, что тогда начинается в погостах! Помню, глупые мужи моего племени оставляли сети и силки, грузили на сани огромные связки зимних шкур и устремлялись в далекий путь лишь ради того, чтобы раздобыть суру. Они не понимали, что для таких, как они, снадобье оборачивалось ядом…

– Зачем же они пили отраву? – Кайя с удвоенным любопытством и понятной опаской уставилась на баклажку. – Неужели она настолько вкусна?

– Сура – колдовской напиток. Она делает обычных людей подобными нам, шаманам, – объяснила гейда. – Сура отпускает души в полет. Словно потерявшиеся в бурю перелетные гуси, души упившихся мечутся в тучах, встречая предков, богов, диких сайво… Они видят прошлое и будущее, словно самые сильные из нойд… Но недолго простаки радуются мнимому могуществу! Когда кончается действие зелья, они просыпаются – жалкие, больные, желающие лишь одного: снова испытать чувство власти над мирами! Некоторые совсем теряют себя, перестают охотиться, ловить рыбу, есть, пить…

Кайя слушала наставницу как зачарованная.

– А сами суряне? Они ведь исправно ловят рыбу, бьют зверя. Разве волшебное зелье не уносит их в полет по мирам?

Гейда отрицательно покачала головой.

– Суряне хитры и богаты. Они живут не в вежах, а в удобных, просторных избах. И при этом – слепы, словно новорожденные щенки…

– Как это?

– Они не видят духов. Сура лишь веселит их, но крыльев душе не дарит. Поэтому все саами и сихиртя в их глазах – могучие колдуны.

– Как можно не видеть духов? – поразилась Кайя.

– Я тоже сперва не верила. Но потом как-то последила за сурянами, когда они устроили большой обмен на берегу. Мы, саами, прибывали на торг целыми семьями, и каждый род – со своими предками и духами. Предкам ведь тоже любопытно взглянуть! Многие взяли с собой домашних сайво. Старая гейда, моя родственница, шла, опираясь на спину своего зверя-супруга, снежного медведя… А суряне не видели! Они не приветствовали наших предков, не почтили сайво и даже не испугались медведя… Впрочем, завершая обмен, они плеснули немного суры духу реки. Но вовсе не в ту сторону, где он сидел в осоке вместе со всем своим семейством, ожидая приношения.

Кайя слушала, широко распахнув глаза.

– Должно быть, сурянам очень одиноко и тоскливо в пустом мире, где они одни и нет никаких сайво… – сказала она. – Может, поэтому они шастают на своих больших лодках вверх-вниз по Винье? Что-то ищут, а что – и сами не знают?

– Кто их разберет…

– А может, – Кайя даже привстала от волнения, – того-то ради они и придумали это страшное зелье?! Чтобы отдирать с его помощью свои приросшие к костям души и отпускать их в полет?

Гейда одобрительно кивнула.

– Правда или нет – мне нравится, какими тропами ходят твои мысли…

Кэрр снова приложилась к баклажке. Ее лицо пошло красными пятнами, глаза заблестели.

Полыхнуло пламя костра, за пределами освещенного круга разом сгустилась тьма.

– Акка, тебе-то это зелье зачем?

Гейда зубасто улыбнулась.

– Всякий яд – это и могущественное лечебное снадобье. Я чувствую, как сура подхватывает мою душу, и та трепещет, словно сеть на ветру! И вот уже я на спине могучего оленя, готового унести меня выше звезд! Просто в отличие от глупых мужей моего племени – я знаю, когда остановиться…

И гейда запрокинула голову, делая большой глоток.

Вскоре она уже раскачивалась, закатив глаза, то бормоча, то напевая, то вскрикивая, то прогоняя кого-то, то умоляя оставить ее… Кайя сидела как мышь, наблюдая за борьбой наставницы с дикими сайво. Не пора ли уйти? Или гейда ее не отпускала?

Вдруг странный звук донесся со стороны моря. Звериный вой? Нечеловеческий крик?..

Кайя подскочила на месте. Гейда перестала раскачиваться и бормотать. С лица, прежде багрового, отхлынула кровь.

– Супруг мой…

Кэрр потянулась было к баклажке, но, спохватившись, решительно отложила ее.

– Он идет меня навестить! Не зря я лакомство приготовила…

Она метнулась к котлу, надкусила палец, брызнула кровью в варево.

– Всякий раз дрожу, как слышу его голос, – призналась она. – Но не отозваться нельзя! Морскому мужу надо угождать…

– А как? – осмелилась спросить Кайя.

– Так же, как земному, хе-хе! Я готовлю ему угощение, песни ему пою… Ко мне он приходит только в человеческом обличье – потому что любит меня. Хотя сперва пытался убить. Но не смог – и пришлось жениться…

Гейда посмотрела в темноту, где вдалеке едва слышно шумел прибой.

– Сперва он являлся во сне и мучил меня. Я убивала его во сне каждую ночь – но на следующую он возвращался и вновь овладевал мной… Сколько раз я мечтала – вот бы встретить его во плоти! Убить по-настоящему, чтобы не вернулся!

Потом мы встречались в море. На каменной луде, что обнажалась в отлив. Там было холодно… так холодно…

Гейда содрогнулась.

– Зачем же он мучил, если выбрал тебя? – робко спросила Кайя.

– А, – махнула рукой гейда. – Дело обычное – мужи всегда мучают тех, кого любят… Да и жены тоже. Нет большой разницы между любовью и ненавистью…

– Какая же любовь, если мучить?

– Именно это и есть любовь.

Кэрр с жалостью поглядела на ученицу, которая не понимала ни слова из ее речей, и снисходительно объяснила:

– Дева, это были испытания. Когда я выдержала все, морской муж сам пришел сюда, к моей веже… И лишь после этого я стала той, кого все знают как великую гейду.

– Я, кажется, поняла, – прошептала Кайя. – Женщины так становятся шаманками?

– Именно!

– А мужи? Лемми рассказывал, мужей терзают дикие сайво…

– Да. Мужчин духи трех миров разрывают на части. Женщину делает шаманкой грозный дух, ее сайво-муж, которого она одолеет.

– Одолеет?

– Когда сайво вступает с живой женщиной в брак, сперва он пытается сожрать ее или подчинить, чтобы она кормила его чужими душами… Но если ему это не удалось, тогда уже она владеет им – до тех пор, пока длится их связь. Тогда он будет служить ей. Пока не найдется кто-то посильнее…

Кайя глядела округлившимися глазами.

– Чему дивишься? – ядовито спросила гейда. – Разве у людей не то же самое?

– Я не знаю…

– Ах, дева! Меж людьми все точно так же.

Кайя снова задумалась и спросила:

– А если сайво-муж не захочет тебе служить?

– Он умрет, – гейда оскалилась, словно волчица. – Как и мужчина.

Странный вой с моря раздался снова. Заметно громче и ближе…

– Он… идет сюда?

– Да. Скоро явится. – Кэрр поспешно поднялась на ноги. – Все, ты больше не нужна. Быстро в вежу, да заложи дверь покрепче! И ни под каким видом не суйся наружу!

Кайя вскочила, со страхом и любопытством косясь в сторону моря. Раньше она беспрекословно отправилась бы спать, как всегда, когда гейда оставалась камлать возле костра. В такие ночи Кайя спала почему-то особенно крепко…

Однако нынче – она это чувствовала – что-то изменилось.

Кайя и раньше знала, что кроме рыб и зверей Змеево море населено великим множеством страшных духов. Наставница рассказывала о них, а некоторых и показывала. Но сегодня она, Кайя, впервые обратилась к духам моря сама. И один ее даже спас…

Каким окажется муж наставницы?

– Акка, – замирая от собственной наглости, спросила Кайя, – а я могу взглянуть на твоего мужа? Хотя бы одним глазком…

Кэрр поглядела на нее долгим взглядом.

– Нет. Это может стать последним, что ты увидишь в жизни.

– Почему?

– Он тебя съест, дева. А ты… ты пока слишком нужна мне. Иди в вежу и закройся поплотнее, я проверю!

Кэрр с тревогой оглянулась в темноту:

– Скорее! Он приближается!

Кайя побежала прятаться в вежу. Но на входе, не удержавшись, обернулась и увидела, как гейда достает из короба великую корону, кланяется ей и торжественно возлагает себе на голову. Становясь кем-то другим, не собой – уже не человеком, но и еще не духом…

Девушка забралась в вежу, прикрыла за собой низкую, обитую шкурами дверь. Посидела около нее, прислушиваясь. А потом тихо-тихо, не дыша, чуть подала дверь наружу – и прижалась глазом к щели.

Дыхание пресеклось, словно от удара.

Черный человек стоял у костра, возвышаясь над пламенем. Вот он был настоящий великан – в полтора раза выше гейды. Гладкое смоляное тело блестело, как кожа морского зверя. Голову закрывала причудливая, жуткая маска.

Гейда, в великой короне и крылатой накидке, стояла перед ним на коленях.

Великан, склонившийся было к земной супруге, вдруг поднял голову – и горящими точками глаз уставился прямо на Кайю.

Несомненно, он видел ее! Кайя могла бы поклясться, что зубастая маска ухмыляется. Черная морда, белые клыки…

И тут она узнала мужа наставницы. Это его она видела сегодня в море! Это он, сайво-косатка, вырвал ее из майны и бросил на берег!

В следующий миг гейда, видно, что-то почуяв, тоже повернулась в сторону вежи. Теперь на Кайю смотрели двое: маска морского духа и синие очи великой короны. Смотрели одинаковым, пронзающим насквозь взглядом…

В ужасе Кайя шарахнулась от двери. Забилась в дальний угол, зарылась с головой в шкуры. И все равно ей казалось, что вслед несется нечеловеческий смех.