Темный бог вечности. Червивое яблоко 2

1

По экранам локаторов металось гравитационное эхо чудовищной силы. Впечатление было такое, что вокруг "Лиловой Звезды" черт знает кто бессмысленно и бессистемно палит в божий свет как в копеечку изо всех мыслимых оружейных систем.

– Во что это мы влипли? – нервно выкрикнул Фетмен в спину пилота, однако у человека, занимавшего пилотское кресло, даже спина выражала полную и совершенную растерянность.

Шип трясло и швыряло так, будто он умудрился затесаться в самую середину свары между парой весьма нехилых эскадр. Ни одно силовое поле вокруг судна не было постоянным, даже гравитационное при всей своей инерционности скакало и дергалось как припадочное. Поля сталкивались друг с другом, предсказать результаты их взаимодействия не смог бы, наверное, сам господь бог. То тут, то там возникали энергетические всплески, от встречи с которыми не поздоровилось бы и дредноуту. Показания на экранах инфоров сменяли друг друга со скоростью, начисто исключавшей их фиксацию нормальным человеческим мозгом, не говоря уж об осмыслении. Компьютер соглашался работать только на степени загрубения показаний, при которой от его работы уже не было никакого проку, так что с управлением кораблем не справились бы, кажется, даже лучшие пространщики Корпуса. В пилотском же кресле находился командор-санатор, который и был, прежде всего, санатором, и лишь "во-вторых" командором.

Прямо по курсу корабля возник чудовищный гравитационный пузырь. На счастье, он схлопнулся раньше, чем "Лиловая Звезда" вляпалась в сферу его притяжения, но и вторичные гармоники взрыва шарахнули по кораблю с устрашающей силой. Антиграв шипа изнемогал от напряжения, и все равно треск шпангоутов корпуса просто заглушил все прочие звуки в рубке – так бывает, когда корабль в горячке боя на полной скорости напарывается на серию гравитационных линз, выпущенных по нему в упор из скорострельной гравипушки. Экраны инфоров "Звезды" на мгновение вообще ослепли, а компьютер завизжал, будто крыса в нежных объятиях скрыпла. По корпусу корабля прокатилась серия чудовищных ударов, как будто некий титан прошелся кувалдой по всем составляющим его трансблокам от носовой рубки до кормовых дюз, причем самый страшный удар пришелся как раз на сегмент рубки. Все вокруг ходило ходуном. Сверху сыпалась какая-то труха и мусор – это на космическом-то корабле санации! – и, вдобавок ко всему, окончательно вырубилось освещение. Эни невольно взвизгнула, но оба ее гвардейца и в этот раз вполне, так сказать, соответствовали. Они немедленно придвинулись к ней вплотную, и каждый со своей стороны успокаивающе положил ей руку на плечо.

Никто еще не сумел оправиться от ужаса, как лейтенант-биопша, на мгновенье исчезнув, все с той же своей стремительной грацией элефанта уже ворвалась обратно в рубку, волоча за шиворот заключенную. В мгновение ока биопша вышвырнула из пилотского кресла бедолагу командор-санатора, плюхнула на его место оконтакторенную сучку и, наложивши ей на затылок свою огромную лапищу, без лишних слов пихнула лицом в экран. И снова, уже в который раз, Фетмен мысленно, причем не без счастливого злорадства, благодарил своих заклятых друзей – сексуально озабоченного придурка Старкоффа и ехидного пакостника Ховрина, только из-за подначек которых ему и пришла в голову мысль назло сделать лейтенант-биопшу вообще начальником своей личной охраны. Ну, где теперь эти половые гиганты, и где он, Дик Фетмен?

Собственно, только благодаря своей новой начальнице охраны Фетмен и сумел избежать судьбы, со всей очевидностью выпавшей, как он полагал, на долю коллег. Останки головорезов Компаний валялись в окрестностях Долины Предков под обломками собственных боевых машин, с них и взятки гладки. Отвечать перед Гнездом за все художества предстояло теперь именно азерскому Совету вкупе с азерской же Экономической Комиссией. Исключение мог составить, разве что, старый лис Бюллер. Хитрый пройдоха так ни разу и не появился на заседаниях после объявления Эни Боди своих полномочий, сказался больным и всячески демонстрировал свою непричастность к "художествам резвливых реформантов".

В неразберихе и панике разгрома, когда все летело кувырком, каждый спасался, как мог. Проклятая интриганка, оказавшаяся – кто бы мог подумать?! – эмиссаром Объединенных Кампаний, перепугалась до одури и принялась рубить концы. Лишь осторожность, хладнокровие и находчивость лейтенант-биопши сумели дать Верховному Санатору шанс на спасение. Да, это были страшные часы. Тем более что эскадра гроссадмирала Хилтибранта отнюдь не спешила на помощь агонизирующему режиму, а все конвертопланы Объединенных Компаний смылись из системы Сола еще до начала военных действий. И ни одна живая душа на свете не смогла бы заранее предсказать, да что там предсказать, и догадку-то правдоподобную высказать, что предпримут дальше этот психопат Рекс и его ненормальная тетушка?

Решение "приватизировать" лучшего офицера санации города, пусть и бабу, оказалось для Фетмена воистину счастливым. Лейтенант-биопша ударными темпами и в кратчайшие сроки перешерстила и реорганизовала его охрану, сформировав при нем нечто вроде личного спецназа. Костяк этого спецназа составили биопы – ветераны, готовые зубами рвать горло любому, на кого укажет хозяин, лишь бы не лишиться спасительных уколов. Правда, лейтенант-биопша позволяла себе переизбыток инициативы, однако, справедливости ради, Фетмен должен был признать, что до сих пор инициатива эта шла ему только на пользу.

Когда армада гвардейцев Компаний начала выдвигаться к Гнезду, Ольгерд пригласил Координаторов и членов Экономической Комиссии в полном составе, как он выразился, "на глоточек шампанского, настоящего, земного"… сноб. Вот тут-то лейтенант-биопша, заступив Фетмену дорогу, с непреклонным и одновременно почтительным видом – умеют же люди! – объявила, что господина Верховного санатора сверхсрочно, чрезвычайно секретно и, главное, немедленно ждут в космопорте, куда только что прибыл за ним челнок с шипа "Лиловая Звезда". Оная "Звезда", как объяснила окружающим лейтенант-биопша, к болтавшейся поблизости эскадре сэра гроссадмирала отношения никакого не имела, а принадлежала она имперской санации, по делам которой сюда и прибыла.

Общество, с редкостным единодушием сделало большие глаза и с веселым гомоном удалилось праздновать грядущую победу. А на немой вопрос Фетмена, лейтенантша отвечала с невозмутимостью, что ему надлежит лично принять у имперских санаторов и водворить обратно в санационные учреждения Азеры ими, имперскими санаторами отловленную и доставленную "Лиловой Звездой" знаменитую беглянку – хакершу Ану Стеклофф.

Фетмен, никогда не отличавшийся особой быстротой реакции, а напротив того, бывший, если уж откровенно, скорее, тугодумом, просто опешил.

Прославленная хакерша, которая некогда умудрилась взломать защиту банковских счетов самой Старой Дамы и украсть сумму, от количества нулей в которой у всех в Совете дух перехватило, удрала из камеры смертников самого охраняемого санатория Азеры вместе с "Черным бароном". И барон Айно, ближайший советник Старой Дамы, не только шкуры с нее потом не содрал за финансовые художества, но отпустил на все четыре стороны… в благодарность за помощь? Ну, да, наверное. Они там, в Гнезде, свихнулись на почве благородственной порядочности. Для нормальных людей всякие там "порядочность", и все такое, есть вопрос имиджа, к реальной жизни отношения не имеющий. Но эти же не нормальные, а совсем наоборот.

Что касается хакерши, с нею, по словам биопши, история вышла, темней некуда. Эта самая сволочная Стеклофф была случайно обнаружена на битком набитом скрыплами неуправляемом корабле, где оказалась единственным уцелевшим человеком. Откуда на корабле взялись скрыплы, вопрос, конечно же, праздный. Ясное дело, с Рибартона. А вот как корабль попал на Рибартон и зачем, и не был ли он причастен к появлению скрыплов на Азере – вопрос очень даже интересный и важный. Как бы ни пришлось взгляды на это дело пересматривать. А в Совете еще грешили на Старую Даму, будто без нее тебе подлянку кинуть некому. Конкурентов, что ли, нет?

Со спасением стервочке и повезло, и не повезло одновременно. Повезло, поскольку она вообще была спасена. Не повезло же потому, что спасателем оказался шип санации. Была там, на самом деле, и еще одна непонятка. С какой стати шип проделал огромный путь и затратил прорву энергии, чтобы доставить беглянку на Азеру? Так ли уж было важно, чтобы она сидела непременно в том месте, откуда сбежала? Воистину, неисповедимы пути имперской санации, но ему, Фетмену, подарок получался отменный.

Естественно, водворение обратно в камеру мерзавки, совершившей единственный за всю новейшую историю успешный побег из санатория, к тому же, еще и ему, Дику Фетмену, подчиненного, было делом важным, но проделать это водворение можно было и без него… а вот попробовать такую запредельную редкость, как земное игристое вино, второй раз в жизни Фетмену случай представится вряд ли. Однако на его суровый выговор биопша, все с той же невозмутимостью и нисколько не смутившись, отвечала в том смысле, что не стоит "светиться" среди организаторов наезда на Гнездо, особенно в такой момент. Ибо чревато. А на слова, что Рекс, мол, обречен, с не меньшей невозмутимостью возразила, что когда запускали по Гнезду ракеты, уверенность была не меньшая.

– Я с господином Азерски имела дело лично, – сказала она, не без смущения пожав плечами и, вроде бы, даже оправдываясь. – Дважды. И знаю, на что способен этот тип… то есть… кхм-кхм, господин комт. И еще обратите внимание, сэр. Любопытный факт. Ни один старший кадровый офицер санации на пирушку не явился, хотя насчет выпить на халяву все они отнюдь не дураки.

К счастью для себя, Фетмену хватило ума прислушаться к ее словам. Так что известие о разгроме армады застало его на борту "Лиловой Звезды" за подписанием бесчисленных передаточных документов, каковое подписание проходило под аккомпанемент издевательских комментариев капитана шипа, сэра командор-санатора третьего ранга Юргена Макрослипа.

Известие это просто парализовало и ум, и волю господина Верховного Санатора. Мозг просто отказался его воспринять. Фетмен повел себя так, будто не то чтобы не поверил, а, говоря суконным языком деловых бумаг, "вовремя не придал оному прискорбному известию должного значения". Он продолжал мучительно подыскивать и визгливо высказывать достойные ответы на язвительные инсинуации командор-санатора. Сэр командор-санатор, уютно развалившись в кресле пилота, изволил комментировать происходящие события – поначалу даже и со вкусом – в пространных рассуждениях о "деловых качествах уважаемых сотрудников уважаемого сэра, находящегося во главе уважаемой местной санации… точнее, о полном оных деловых качеств отсутствии… в чем мы тут лишний раз и убеждаемся, наблюдая за дальнейшим развиванием, так сказать, развития событий".

Впрочем, чем яснее становились масштабы разгрома, тем больше из-под маски язвительной невозмутимости сэра Макрослипа стала проступать некая обеспокоенность и даже нервозность, перешедшая потихоньку в легкую панику, когда он вдруг обнаружил, что его высокий азерский гость совсем не горит желанием мчаться вниз и наводить порядок, а напротив того, явно вознамерился застрять на "Лиловой Звезде" всерьез и надолго. Господин командор-санатор уже просто глаз не отрывал от экранов инфоров, а показывали эти экраны у него почему-то преимущественно район космодрома и Северной шахты. Конечно, районы эти примыкали к Долине Предков, где и разыгрались основные события, но, согласитесь, что логичнее было бы все же показывать саму Долину. Сэр командор-санатор терял самообладание прямо на глазах и выпихивал азерцев уже, как говорят райане, "не мытьем, так катанием". И было это тем более странно, что "Лиловая звезда" до сих пор пребывала в режиме трансформера, причем именно в той его фазе, что соответствовала приему автоматических грузовых модулей.

В самом Городе, судя по эфиру, творилось, между тем, черт знает что. Вся эта шваль, все человеческие отбросы Старых Миров, которыми Совет, вопреки сопротивлению Старой Дамы, заселил верхние уровни Города, высыпали из своих ячеек и принялись громить и грабить деловые, торговые и административные кварталы.

Но это бы еще полбеды. Спуститься ниже седьмого уровня банды все равно не могли. Уровень санации при необходимости мгновенно превращался в настоящую крепость, надежно отсекая взбунтовавшееся быдло от" чистых" кварталов. Но вот если Рекс захочет воспользоваться мятежом, чтобы окончательно взять Город к ногтю, вот тогда уж точно – тушите свет! А как у него такому соблазну не появиться, если с ним самим хотели разделаться именно подобным образом – "косили" под народный мятеж?

Как только выяснилось, что переговоры от имени Гнезда ведет не Рекс, а Старая Дама вместе с какой-то никому не известной, но невероятно энергичной особой женского пола (любовница Рекса?) и таракану стало ясно – переговоры эти есть пустяки, одна видимость, проволочка и затягивание времени. Город обречен. Рекс, понятное дело, наверняка был на пути в него для подготовки вторжения, а то уже и внутри. Экраны за спиной сэра командор-санатора рябило от судов, прущих со стороны Райны к Азере. Надо полагать, это барон Айно во главе выпестованных им для Старой Дамы собственных головорезов спешил, боясь опоздать к "праздничку" – победителям, ясное дело, предстояло славно порезвиться в Городе среди побежденных.

Фетмену ни за что не удалось бы ориентироваться во всем этом хаосе и неразберихе, если бы не краткие, но толковые резюме по перехвату эфира, которыми весьма надежно снабжала его лейтенант-биопша. Сэр Юрген попытался было помешать ей прослушивать эфир на азерских частотах под смешным предлогом – он, видите ли, ожидает срочного вызова с поверхности. Биопша даже слушать его не стала. Просто переключила все приемники на нужные ей частоты, и отправила корабельную радистку в ближайший угол прической вперед, когда та попыталась, так сказать, "воспрепятствовать".

Строго говоря, раз уж эта лоханка "Лиловая звезда" болталась на орбите вокруг Азеры, время, чтобы организовать эвакуацию Совета, наверное, еще было. Можно было даже попытаться перевести за границу хотя бы часть капиталов. Однако, похоже, что эта самая Эни Боди не оставила никому из бывших соратников, друзей и любовников ни единого шанса.

Баба от страха совершенно слетела с катушек. Бедолага Ольгерд, обвиненный во всех смертных грехах, был прихлопнут как муха, о чем и возвестили телекомуникаторы планеты. Связаться с коллегами – даже с энергичным до неприличия живчиком Ховриным – никак не удавалось. Как пить дать, все они тоже были ею уже прищучены. "Делать ноги" следовало без промедления и именно на "Лиловой Звезде", других шансов сохранить жизнь просто не просматривалось.

Впрочем, догадливые люди во властных структурах Азеры все-таки были. В квадранте причального створа центрального сегмента "Лиловой звезды" объявился вдруг посторонний флаттер-челнок и, сбивая с мысли и не давая сосредоточиться, истерически визжал СОС и требовал-просил-умолял разрешения на немедленную стыковку. Видать, еще кто-то – уж не Бюллер ли хитрозадый? – вовремя догадался рвать когти из обреченного Города. Рушилась не просто привычная и уютная жизнь. По всем швам трещал и разваливался, казалось бы, незыблемый, несокрушимый и вечный миропорядок… а поведение этого самого чертова командор-санатора не поддавалось никакому разумному объяснению. Сэр Макрослип не только не давал челноку разрешения на стыковку, он вел себя так, будто пределом его мечтаний было выпроводить с шипа представителей местной власти вкупе с подсанационной воровкой как можно скорее, а что с ними будет дальше – хоть трава не расти. На экранах инфоров перед сэром капитан-командором от Ошбы до Северной шахты пылала поверхность планеты. Все наземные сооружения Северной шахты, примыкающие к Пульсарке, превратились в пылающие развалины. Горело и плавилось все – даже сталь, даже бетон. Горящие потоки расплавленных камней, металла и вообще черт знает чего, с завораживающей неотвратимостью вулканической лавы медленно вползали в Пульсарку, вздымая в небо кошмарную смесь черного дыма и молочно белого пара. Почему корабль торчит на азеростационарной орбите, и что он там выглядывает, этот извращенец от санации? А сэр Макрослип, между тем, взглядом не удостаивая своего визави, дергался, скалился, кривился и, похоже, даже не без испуга, во всяком случае, без прежнего наглого удовольствия, твердил:

– Будьте добры, уважаемый сэр Координатор, забирайте вашу беглянку и извольте покинуть вверенный мне шип.

Фетмен, в свою очередь, дергаясь и трясясь, открывал и закрывал рот будто рыба, выдернутая из воды. Ситуацию следовало немедленно брать под контроль. Нужно было отдавать какие-то приказы, как-то распоряжаться, командовать, но голова была совершенно пуста, и от ужаса хотелось орать в полный голос. Он беспомощно посмотрел на биопшу, и, перехватив этот взгляд, лейтенант-биопша снова сгребла ситуацию в свои могучие биопьи лапищи.

– Чего ждет многоуважаемый сэр? – язвительно спросила она командор-санатора. – Быть может, он изволит, наконец, стартовать?

Сэр Макрослип согласно покивал головой, бездарно пытаясь натянуть на растерянную физиономию достоинство и приличествующую старому космическому волку ироничную невозмутимость.

– Конечно-конечно. Я жду лишь, чтобы Ваш премногоуважаемый шеф убрался с моего корабля… вместе с Вами, милочка, и прочей всяческой подсанационной швалью.

Так что новая начальница охраны спасла Фетмену свободу, а может и жизнь, когда, негромко отдав команду своим парням, сунула под нос командор-санатору игломет и сказала: "Пинка для ускорения ты дождешься. Стартуй, парень. Азерский не любит санаторов, а я наглецов, при любом раскладе ты в проигрыше". Молодец, баба… хотя, какая биопша баба? Что касается прочих соратничков по Совету и Комиссии, то – секунды не усомнившись, полагал Фетмен – каждый за себя, милостивые государи, каждый за себя, и никто за других… в том смысле, что нахрен они тебе сдались, жизнью за них рисковать?

Лейтенантшин спецназ был подстать своей начальнице. Шип был взят под контроль в мгновенье ока, команда даже охнуть не успела.

– Ах, ты, сволочь! Пиратство! Нападение на старшего по званию, да еще санатора! – завопил коммандор-санатор, окончательно и бесповоротно покончив со всеми своими потугами на достоинство и невозмутимость.

Лейтенант-биопше, в отличие от капитан-командора, изображать ничего не требовалось. Если на свете существовала богиня хладнокровия, то начальница охраны господина Фетмена была ее самым совершенным воплощением в, так сказать, "мире смертных".

– Старший по званию санатор здесь он, – невозмутимствовала она, показывая пальцем на Фетмена, – а себя ты вообще уже можешь смело считать рядовым надзирателем на урановых рудниках. Это ж надо такое учудить – на союзной планете антиимперский мятеж, а командор боевой единицы космофлота санации не только не оказывает помощи законным властям, он им даже убежище отказывается предоставить от бунтарей и черни. Он их бросает на… как это… на произвол. Кстати, если ты еще раз выскажешься в мой адрес неуставным, так сказать, образом, я тебя кровью умою!.. Я вообще этого идиота не пойму, – повернулась она Фетмену. – Нас он прямо-таки выпихивает с корабля, планетарный челнок с беглецами не принимает, что он о себе вообразил, этот кретин? Рядом идет бой, а корабль у него разложен в грузовую транс-форму, будто он с планеты гешефт какой-то желает поиметь. Не поймешь, то ли это шип санации, то ли какой-нибудь контрабандист и нелегал.

Сэр Макрослип окончательно потерял голову. Он вскочил, трясясь от ненависти, и заорал во все горло:

– Ты что такое себе позволяешь! Это что еще за инсинуации?! Официально предлагаю вам всем для вашего же блага немедленно покинуть конвертоплан. Вы препятствуете секретной операции имперской санации!

– Ну, ты, ошибка природы, – сказала лейтенант-биопша, глядя на сэра Юргена, пожалуй, даже жалостливо, – есть такой печатный текстик, называется "устав службы санации", ты про него когда-нибудь слышал? Чему только тебя в училище учили? Ты и в самом деле такой дурак, что не понимаешь, как все это будет выглядеть в глазах твоего же собственного начальства? Нашел время выдрючиваться. А может, ты вовсе и не выдрючиваешься? Может, мы тебе и в самом деле на чем-то жареном ненароком хвост защемили? Включай трансформер на сборку, парень, и стартуй, пока я тебя под арест не взяла и в одну камеру с нашей воровкой не засунула.

Лейтенант-биопша некоторое время рассматривала Макрослипа теперь уже с брезгливостью, будто червяка, неведомыми путями попавшего на ее начищенный биопий ботфорт, потом повернулась в Фетмену и сказала, ткнув пальцем через плечо в командор-санатора:

– Уважаемый сэр командор третьего ранга извинит некоторую экстравагантность нашего поведения. А не извинит, так и черт с ним, мы и без его извинений обойдемся.

Сэр Макрослип молча плюхнулся на сидение, отвернув в сторону красную до свекольности физиономию, да так и застыл в неподвижности своим собственным опространственным голографическим портретом. Командор-санатор полностью впал в прострацию, ни на что не реагировал и молчал. В голове его – следует отдать должное, довольно объемистом предмете – в панике метались, спотыкаясь друг о друга две сиротливые мыслишки, одна из которых выражалась вариациями на тему "завалил задание", а вторая – "что теперь со мной будет? "

Какой счастливой еще совсем недавно казалась ему идея не красться к Азере тайно, как прошлые разы. В конце концов, как ни старайся, а подойти к планете совершенно незаметно все равно не удается. Вон уже и слухи ползут о каких-то пиратах и контрабандистах, а рядом целый космофлот. Сцапают, доказывай тогда, что ты лишь выполнял приказ, извозчик ты, и о своем грузе даже представления не имеешь.

Очень уж соблазнительно показалось сэру Юргену подойти к Азере теперь вполне-себе легально, не таясь, под прикрытием передачи местной санации пойманной беглянки, Собственный план представлялся ему безупречным и изящным: передать беглянку, под шумок принять груз и отвалить к месту назначения. Да вот – на тебе! О грузопоезде – ни слуху, ни духу, на шею навязалась целая куча наглецов. Недаром говорит древняя мудрость, что инициатива наказуема. Отвечать перед начальством теперь придется по полной программе.

Между тем, под бдительным присмотром лейтенант-биопши были отданы все необходимые команды к старту и немедленно принят на свободный стыковочный узел челнок, оравший СОС… о чем, впрочем, ей тут же пришлось пожалеть, что не без злорадства отметил для себя сэр Юрген. Из челнока вывалилась невероятно красивая и столь же невероятно заносчивая особа женского пола, имевшая при себе двух вооруженных офицеров гвардии Компаний, тут же принялись выяснять отношения с людьми Фетмена. Каждая сторона очень хотела всыпать другой, что называется, "по первое число". Остановило кровопролитие только то, что у дамы с ее гвардейцами против спецназа лейтенант-биопши не было ни малейших шансов, а те, в свою очередь, не могли дотронуться до нее и мизинцем, поскольку она оказалась – с ума свихнуться! – полномочным эмиссаром Объединенных Компаний. Командор-санатор смотрел в сторону, в конфликт даже и не пытался вмешаться, что было с его стороны вполне благоразумно. Впрочем, между Санацией и Компаниями испокон веков трения, и в эту свару можно было не вязаться с чистой душой – начальство, в случае чего, в претензии не будет.

И уж совсем ниже травы и тише воды вел себя сэр Юрген спустя несколько часов, когда его со всей возможной бесцеремонностью вышвырнули из пилотского кресла, заменив на оконтакторенную воровку и хакершу. Положение шипа было критическим, как выпутываться из этого положения он представления не имел, а красавица биопша была в рубке, пожалуй, единственным человеком, не утратившим еще способности соображать.

2

– Ваши рассуждения, – презрительно усмехнулся Координатор, – типичны для гомо сапиенс, то есть устарели на целую геологическую эпоху. Смысл происшедшего вовсе не в том, что Империя проиграла схватку со Свободными мирами, оказавшись, как изящно выразился господин Заместитель Верховного санатора, совершенно к оной схватке не готовой. Ну-ка, объясните мне, в чем проявилась наша неготовность? Что именно мы должны были предвосхитить, что предпринять? Как, да и вообще к чему нам следовало подготовиться?.. Схватку проиграла не Империя, поскольку Империя ни с кем не воевала. Смысл происшедшего, сэры, совсем в другом. На Азере впервые гомо сапиенс вступил в прямое открытое противоборство с гомо супер, и человек оконтакторенный выиграл вчистую, что вполне естественно. Иначе и быть не могло.

Оба собеседника господина Координатора переглянулись.

– Простите, сэр, но это явная натяжка, однозначно, – сказал Зам. Главного Санатора, бездарно изобразив на своей толстощекой физиономии раздумчивое выражение. – На нашей стороне играет вполне достаточное количество оконтакторенных. Полагаю, их у нас на много порядков больше, чем у…

– О чем это Вы говорите таком? – весьма невежливо перебил его Координатор. – Во всей вселенной львиная доля оконтакторенных это яйцеголовые. На втором месте с отставанием в десятки раз космос. На третьем армия. И только на четвертом управленцы, и то на сугубо исполнительских должностях. Или вы там у себя в санации такие продвинутые, что допускаете интов к руководству? Кто берет в расчет исполнителей? Речь идет именно о людях, принимающих решения, то есть, о нас с вами с одной, и о Азерски, Кулакоффе, Айно, с другой стороны.

– Не нас с Вами, а Вас, – не менее невежливо вмешался Генеральный акционер. – Вас лично с одной стороны, и Рекса Азерски с другой. Так будет точнее.

Координатор с подчеркнутой насмешкой покрутил головой.

– Не знал, что командую у вас в Объединенных Компаниях. Господа акционеры обо мне столь высокого мнения? Это радует. Вообще-то, я оказался в системе Сола совсем не в связи с азерским… э-э… инцидентом. Совпадение было совершенно случайное… а может, и не случайное. Может быть, кое-кто очень хотел втянуть в эту историю Имперского Координатора-колониалиста и имперские вооруженные силы? Самого-то меня в систему Сола привел интерес сугубо личный. Но выводы, весьма своевременные и жизненно важные для нашего общего Проекта, я сделал. Практические выводы, так что соответствующие программы уже запущены и идут полным ходом. Что касается печальных азерских событий, то фигурами в этой шахматной партии двигал, увы, не я. События, можно сказать, захватили меня врасплох.

– Не события, – не желал угомониться Генеральный акционер, – разве что развитие этих событий по непредусмотренному сценарию. О самой акции Вы были информированы самым обстоятельным образом. И совсем не протестовали. Кстати сказать, Азерски появился в системе Сола в Вашей свите, уважаемый сэр. Не спорю, райан, как мне доложили, он прижал весьма качественно. Но почему-то он получил от Вас в награду именно отпуск… о котором не просил, насколько я знаю, но которым не преминул так блестяще воспользоваться. Нет-нет, уважаемый сэр, не надо все сваливать на Компании, – Генеральный акционер просто истекал желчью.

– Будь, по-вашему. Скучно мне спорить по пустякам. Однако я повторяю свой вопрос – что бы вы сделали, оказавшись на моем месте? Устранили Азерски? А когда вы поняли масштаб этой фигуры?.. а, сэры?.. Когда смогли оценить все его значение для… э-э… так сказать, судеб Империи в целом?.. Когда поняли, что устранение этой личности есть непременное условие самого нашего с вами существования? Да и поняли ли? Если нет, то я вам об этом сообщаю как об истине в последней инстанции. Жизнь… точнее, как бы это сказать… э-э… функционирование комта Азеры как автономной самостоятельной личности, категорически несовместимо с нашим с вами функционированием. Но когда я сам сумел осознать этот прискорбный факт, было уже слишком поздно. Оказалось, что в моем распоряжении к этому времени уже не имелось возможностей для исправления этого прискорбного положения… э-э… реальных и сиюминутных – подчеркиваю, сиюминутных возможностей.

– Извините, – Генеральный акционер был крайне настойчив, – но в деловых кругах Ваша позиция понимания не находит. В Совете Акционеров Компаний не знают, что и думать. В сущности, Вы бросили гвардию Компаний на заклание, так сказать. Вы могли наплевать на всяческий политес и вмешаться в конфликт лично. В конце концов, за Вашей спиной была вся мощь эскадры гроссадмирала Хилтибранта. Да и вообще у Вас была масса возможностей разобраться со строптивыми комтами Азеры.

– Координатор вскинул на собеседника глаза и тихо сказал:

– Господа акционеры, как всегда, имеют желание загребать жар чужими руками. И их совсем не волнует судьба этих рук, они же чужие. Разве гвардия присутствовала там официально? Официально это были возмущенные народные массы. Мятеж это был против законной власти, если официально. Да и вообще, – передразнил он Генерального акционера, – Вас плохо информировали. Надавить я, видите ли, пытался. Только вот у меня, у недотепы, не получилось.

Генеральный акционер пружинисто поднялся со своего места и с угрюмым видом принялся прохаживаться по руму.

– Оказалось, – продолжал Координатор, – что я имел неточное, неполное, да что там – просто искаженное представление, как о своих возможностях, так и об общей расстановке сил, уважаемые сэры. Рекс Азерски видел проблему не только вернее и глубже, он просчитал конфликт как шахматную партию на много ходов вперед. Вплоть до самого мата. К стыду своему я должен признать, что Азерски просто использовал меня, чтобы попасть на Азеру без помех. Я-то полагал… э-э-э… ну, скажем так, решить кое-какие проблемы за его счет именно когда он будет в пути… по дороге на Азеру, словом. Он вообще не должен был до нее добраться. Я даже организовал для этого на рейсовом конвертоплане некие, как бы это сказать… мероприятия. Но Азерски разрушил мои планы. Что касается дальнейших событий… Разумеется, энергетической мощи эскадры хватило бы, чтобы распустить на атомы эту чертову Азеру вместе с ее строптивыми комтами… правда, что вместе с ними, это, конечно, не факт. Но сэры, назовите мне хоть одного политического деятеля в истории, который решился бы на подобный шаг в… э-э… подобных обстоятельствах? Нет, сэры, вы такого не знаете, и не потому, что невежды, а потому, что его не существует в природе. И никогда не существовало.

– Акция проводилась в интересах всей Империи, – выкрикнул Генеральный акционер, – а вовсе не только Компаний!

– Не спорю, – согласился Координатор. – Это так и есть. Но нужна ли, скажем, любому из вас победа Империи ценою вашего собственного самоубийства? Как вы полагаете, сэры, что сделали бы мои… чуть не сказал – враги… мои наследники и конкуренты?.. А всяческие заклятые друзья, все эти коллеги, партнеры по бизнесу и политике?.. прочие заинтересованные лица?.. Долго ли я усидел бы в Координаторах? Ну, а во-вторых, трагический конец независимого мира, который предпочел погибнуть, но не уступить шантажу Империи, стал бы началом конца самой Империи. Империя одряхлела, сэры, крайне одряхлела и близко, как бы это сказать, приблизилась к своему концу… э-э… существования. Коллегиальное управление себя изжило. Правящая элита просто не способна управлять всей этой рыхлой и неповоротливой массой миров. Империя сегодня нуждается в диктатуре… – Координатор взглянул на собеседников и поспешно прибавил, – триединой диктатуре. Военной, экономической и теолого-идеологической. Смотрите, даже Азерски при всем традиционном для их семейства демократизме раздавил на своей планете эту самую демократию к чертовой бабушке. Он ввел у себя чрезвычайное положение и прямое Вице-королевское правление. Кстати, сэры, обратите внимание, что структура правления Азерой в точности соответствует намеченной нами – у них там, похоже, тоже триумвират.

Генеральный акционер немедленно выдал очередную ироническую ухмылку.

– Простите, сэр, но считать в пределах десятка я тоже умею. Рекс, Старая Дама, Кулакофф и Айно, это четыре, а не три.

– Рекс делами Азеры заниматься не будет. Не обольщайтесь. Не его масштаб. Он займется созданием для Империи консолидированного внешнего врага. Коалицией Свободных миров он займется. Это, во-первых. А во-вторых, он начнет объединять оконтакторенных, то есть создавать нам врага внутреннего. Для кого-нибудь из вас секрет, что инты недовольны?.. Нет?.. Место интов в иерархии Империи, конечно же, не соответствует их реальному значению даже сегодня. А завтра? Азерски может вполне рассчитывать на них. Если и не вполне как на врагов Империи, то как на врагов имперской элиты – безусловно.

– Наша элита, почти весь ее верхний слой, – продолжал Координатор, – не имеет контакторов. Как показала азерская эпопея, элита Империи практически недееспособна, и никакие деньги поддерживать дееспособность скоро уже не смогут совсем. Увы. Мы с вами здесь и собрались потому, что единственные среди имперской верхушки отдаем себе в этом отчет. Мы готовы взять на себя бремя полномасштабной власти, но, уважаемые сэры, на наших висках тоже нет контакторов, а без них у нас нет ни единого шанса удержаться на вершине пирамиды. Нас скинут наши собственные оконтакторенные помощники точно так же, как некогда наши с вами предшественники Координаторы Высшего имперского Совета свергли… э-э… сменили на вершине имперской пирамиды выродившуюся имперскую аристократию во главе с главным придурком – императором. Кем координаторы тех лет были, собственно говоря? В сущности, всего лишь среднеранговыми чиновниками в системе исполнительной власти, правда, сидевшими на ключевых местах. Более умные убирают со своего пути более глупых. Это аксиома.

– В системе санации такое невозможно, однозначно, – безапелляционно заявил санатор. – Да и у вас обоих, я думаю, это не так-то просто сделать.

Генеральный акционер желчно хмыкнул.

– Да бросьте Вы, в самом деле! Вы-то сейчас чем занимаетесь, не шефа ли своего любимого собрались мочить? В общем, наш хозяин тут совершенно прав. Услужливый дурак, знаете ли, всегда предпочтительнее ретивого умника. И Вас самого шеф выбирал по этому же принципу. Просто некоторым хитрованам – не будем ни в кого невежливо тыкать пальцем – ловко удается прикинуться шлангом и бестолочью. Так ловко, что я и сам иной раз покупаюсь… Ни один руководитель не терпит возле себя умников. А всех прочих подозревает в хитрозадости. Смотришь иной раз в такие вот совершенно невинные и жутко преданные глаза, и думаешь, а не пора ли тебя ротировать и брать к ногтю, такого всего из себя придурковатого и преданного? Кстати, Вас-то самого шеф не подозревает?.. нет?.. а то он у вас мужик простой и без комплексов. Пукнуть не успеете, однозначно, – передразнил он санатора. Санатор надулся.

– Вот вам, сэры, пожалуйста, еще один штришок к проблеме пользы от знания истории, – с легким смешком сказал Координатор. – Это стало уже общим местом, что любая элита со временем вырождается. Но каков механизм этого процесса?

– Если мы Вас сейчас не спросим, это Вас не остановит, правда? – желчно сказал Генеральный акционер. – Вы все равно осчастливите нас самым подробным ответом на вопрос, который мы не задавали. Так что, давайте-ка, я лучше сразу спрошу. Для экономии времени. Ну, и каков этот механизм?

Координатор согласно покивал головой и продолжал:

– В основе его сама власть и лежит, а именно те принципы, которые Вы только-что упоминали. В конечном счете, это дихотомия элита-быдло. Все хотят относиться к элите, и никто к быдлу. Новая элита возникает на сломе эпох, когда подчиненными людьми, чуть ли не всеми без исключения, неудержимо завладевает новая идея. Я имею в виду, идея, которую старые элитарии освоить не способны, поскольку она, идея, угрожает самому их существованию, их власти. Она, идея, всегда провозглашает видимой целью завоевание в очередной раз царствия небесного на этом свете. Рождают ее всяческие идеалисты, но новорожденную властную элиту составляют, естественно, совсем не они и, уж конечно же, не быдло. Пока идеалисты воюют за всяческие суверенитеты, свободы слова и прочие благоглупости, вроде человеческих прав, власть прибирают к рукам деловые люди, кто ж идеалистов подпустит к власти? Стоит им только к власти приблизиться, их оплюют, оклевещут, вываляют в дерьме, пристрелят из-за угла, наконец. И никто их не поддержит, потому что святой принцип деловой жизни – "ты мне, я тебе" им, бескорыстным, непонятен. А у деловых людей у каждого свои интересы. Их надо согласовать. Делиться надо!

Координатор со вкусом хохотнул.

– Итак, победа. Наступает время дележа мест и доходов, дележа власти и расстановки своих людей внутри… э-э… всего. Ну а любое начальство, как Вы, сэр Генеральный акционер, совершенно справедливо заметили, при подборе кадров исходит из следующих принципов: раз он руководит и все не разваливается, в его интересах обеспечить и поддерживать "статус кво". Его аппарат должен, прежде всего, обеспечивать устойчивость его собственного места. Следовательно, аппарат должен быть, во-первых, лично руководителю предан, то есть, организован по принципу клики – я тебе, пока ты мне. Ну а во-вторых – и это самое главное, господа! – никто в аппарате не должен превосходить начальника умом, дабы не появилась у подчиненного крамольная идея спихнуть начальника с руководящего стула. В итоге, при подборе сотрудников исходят не из пресловутой "максимальной компетентности", эффективности и других подобных идеалистских благоглупостей, а из идеи личной преданности руководителю, да-да, именно так, не лицемерьте, сэр Санатор, оставьте идеализм идеалистам и прочему несерьезному народу.

Координатор оглядел собеседников и сокрушенно покачал головой. На лице Генерального акционера видна была только скука и злость, а санатор глядел на мир глазами жирными и мелкими как лужа на асфальте.

– Очень грустно, господа, что вы не хотите вчувствоваться в… э-э… философию истории. Это есть наша база, наше все, квинтэссенция, суть, основа и фундамент, сэры. Все станет для вас совершенно очевидно, если рассмотреть ситуацию не из кресла руководителя, а со стула аппаратчика. Благ катастрофически не хватает, господа, а одаряют ими лица начальствующие! Люди, а не идеи. Идеи – они витают, а люди существа приземленные и хорошо знают, с какой стороны бутерброд намазан маслом. Наличие идей обретению благ только препятствует. Ну, так какая судьба ждет идеи в недрах аппарата, этого вам можно и не говорить, верно? В основе любого аппарата лежит двойной стандарт – блага для себя, идеи для быдла. В нем культивируется личная преданность, "чего изволите", полное отсутствие сотрудников умнее начальства. А следствие из этого такое: каждое последующее поколение руководителей в подметки не годится предыдущему, поскольку рождается оно внутри аппарата из тех же аппаратчиков, а все, что умнее, действующим начальством вокруг себя было загодя выполото и выкорчевано. Каждая смена поколений к власти приводит все более глупых и недееспособных людей. Проходит несколько поколений, и у руководства оказываются такие пьяные бездари с дрожащими лапками, такие никчемности и лизоблюды, что наступает неизбежный карачун для всей руководимой системы… А теперь разберем наш с вами случай. Хотим мы того, или не хотим, но нам придется в самое ближайшее время допустить до ключевых постов на всех уровнях руководства "гомо супер". Без них с управлением Империей сегодня просто не справиться. Ну и под конец вопрос на засыпку: как долго "гомо супер" будут терпеть над собою наши художества?

– Вы нарисовали нам чрезвычайно безрадостную картину, – сказал Генеральный акционер с изрядной долей злого сарказма в голосе. – Если все обстоит, как Вы говорите, тогда дело швах, знаете ли … да… Прямо так вот сразу и тянет на операционный стол. Контакторы вживлять. От отчаяния.

– Боюсь, что это было бы совершенно бесполезно даже при удачном исходе операции, – в тон ему ответил Координатор. – Мало заполучить контакторы на собственные свои виски. Надо еще стать интом. А это требует времени, которого у нас нет, и боли, которую мы не любим и боимся. Идя таким путем, мы по своим способностям никогда не сможем даже приблизиться к тому же Рексу Азерски. Мы и здесь безнадежно опоздали.

– Подумаешь, боль… – презрительно скривился акционер. Координатор вздохнул.

– Ну, сэр, не скажите. Самый процесс, так сказать… э-э… обретения интуиции, крайне болезненный. Даже мучительный. Инициируют его стрессы, что само по себе скверно, а уж боль, которая его сопровождает, это, доложу я вам, нечто…

– Ну, сэры, вы даете, – сказал Заместитель Генерального санатора. – В какие такие догонялки вы собрались с Азерски играть? Догнать его мы ни при каких условиях не догоним. Он, имеются донесения, обращается с чужими мозгами как с собственным компьютером – читает, управляет, программирует, перепрограммирует… хозяйничает, одним словом. Вы-то сами, кстати, как? – обратился он к Координатору, – Вы имели с ним непосредственный контакт. Ничего такого не заметили?.. нет?.. Имейте в виду, от него фантомом не отгородишься. Он и через фантом достанет, однозначно. Тот еще фрукт. Его не догонять, а убивать надо. Не медля. Если мы и тут тоже, как вы говорите, уже не опоздали. Я не теоретик. Я практик. Во всяком случае, я всем нам особо обольщаться не советовал бы. Говорю, как профессионал.

– Зачем же мы тогда с такими предосторожностями, конспирируя и прячась от всего мира, сюда пробирались? – злобно выкрикнул Генеральный акционер. – Чтобы расписаться в собственном бессилии? Чтобы вздернуть лапки кверху? Может, нам пора уже начинать Рексу Азерски задницу лизать, раз у нас других шансов нету? Вскакивать, так сказать, на подножку экспресса, пока он еще в тоннеле не скрылся?

– А вот насчет шансов, я с Вами поспорю, – тихо сказал Координатор. Шансы у нас есть. И немалые. У древних в ходу было совершенно замечательное … э-э, как это… формулировочка: "Время это деньги". Улавливаете мысль? Деньги-то пока еще у нас.

3

Платформа вылетела на вершину холма и остановилась. Крысы остались внизу в ржавом тумане, но уже то, что они прекратили преследование, не предвещало беглецам ничего хорошего. Скорее всего, по ту сторону холма была стая гамадрилов, если не что-нибудь похуже. Откуда взялась вся эта нечисть? Места были относительно благополучные, раньше подобного тут не встречалось. По крайней мере, в таких количествах. Наверное, бежали подальше от Гнезда, спасаясь от бушевавшего там боя.

Вершина холма была почти свободна от смога, но до базы оставалось еще добрых километров десять. И было совершенно непонятно, какой прием ждет там оставшихся в живых беглецов. Комендант базы себя ничем перед Гнездом не скомпрометировал, так что вполне может не только не дать флаттер-челнок, он и арестовать может. Захочет выслужиться перед Азерски, охнуть не успеешь, как окажешься под замком. Да и эта самая "Лиловая Звезда" способна стартовать отсюда к чертовой матери в любой момент. Раз уж пошла полоса невезения, очень даже способна, хоть бы прямо и из-под носа.

Кто-то весьма невежливо толкнул Ховрина в бок. Ховрин оглянулся. Изодранная окровавленная одежда, встрепанный колтун на голове, закрывающая лицо маска респиратора – попробуй определить, кто бы это мог быть.

– Стас! Что будем делать? – Судя по голосу, это был молодой Виктор Бюллер, с которым сыграла злую шутку любовь к экзотическим напиткам. Не пойди он к Ольгерду лакать земное вино, сидел бы вместе с папашей и сестрицей у себя на десятом уровне, надежно отсеченный от бунтующей черни седьмым санàторным. Бюллеры не пакостили Азерским лично, капитуляция им, надо думать, ничем не грозила. А теперь приходится ему спасаться в сомнительной компании бывшего Координатора если и не от Азерских, то от разбушевавшегося быдла, а что хуже – еще не известно, уважаемые господа, вот так то.

Все уцелевшие торопливо набивали запасные обоймы, но вряд ли на платформе был хоть один человек, который не понимал бы, что еще одной такой передряги они уже не переживут.

Столкновение с крысами дорого обошлось беглецам. Из биопов, сидевших по периметру платформы, не уцелел ни один. Да и находившимся в середине тоже изрядно досталось. Рыжий биоп, приставленный к лазерной пушке, тот самый, что темечко продолбил Ховрину этой своей чертовой тактикой штурмового боя на ограниченном пространстве, исчез. Все сиденье пушки было заляпано свежей кровью. Исчез и Вэл Азерский, втравивший остальных в эту жуткую авантюру… что было совсем уж скверно, поскольку теперь на платформе не осталось ни одного человека, мало-мальски разбирающегося в военном деле. Впрочем, что значит "втравивший"? К середине дня и таракану стало ясно, что для всей азерской верхушки был один лишь способ уцелеть – удрать с планеты на "Лиловой Звезде", причем спасаться надо было отнюдь не только от Рекса со Старой Дамой. Просто Вэл, некогда военный имперского ранга и вращавшийся в кругах, понял все про эту самую Боди и прочих пауков в банке раньше всех… если не считать паразита Фетмена. Вот уж от кого никак нельзя было ожидать такой прыти. Случайность? А может, это он, Ховрин, прежде недооценивал своего однокашника и компаньона?

Ховрин всегда полагал, что знает истинную цену своим бывшим однокашникам, а ныне коллегам по Совету, да и всем этим тоже, которые из Экономической комиссии. Он был единственным членом Совета, попавшим в его состав не благодаря толщине личного или кланового кошелька, но пробившимся благодаря энергии, уму и деловой хватке. Ну, и связям, разумеется, конечно же, связям. По меркам других членов Совета, он был сущий бедняк, так что по собственному вполне искреннему ховринскому мнению, наличие у него личных корыстных интересов было вполне оправдано и логично. Тем более что не только Фетмен, оказавшийся на острие своего бандитского клана, но абсолютно любой из коллег по Совету и Комиссии руководствовался в своей работе тоже, знаете ли, отнюдь не альтруистическими общепланетными интересами. На словах-то во краю угла у всех азерских государственных мужей всегда стояли интересы народа Азеры, вот только на поверку они неизменно оказывались интересами Объединенных Компаний… однако, однако и еще раз, однако же, не только! У любого из них всегда находилось место и для собственного корыстного интереса… в очерченных Компаниями рамках, разумеется. Маленького и скромного интереса, если по имперским масштабам, но – своего! Личного! И когда рухнула сила, державшая их вместе, давившая – да, но и одарявшая благом утоления жажды денег и власти, столкновение интересов стало неизбежным. Пауки. Пауки в банке. Каждый жрет каждого, и всем наплевать на всех.

Как Рекс встретил вторжение! Как он его встретил!

Совет и Комиссия собрались почти в полном составе. Отсутствовали только старший Бюллер, Фетмен и силовики. Для банкета Ольгерд избрал Центральный Рум Управления Движением. Грузоперевозки уже были практически прекращены к чертовой матери из-за скрыплов, причем во всем Городе, а не только в Северной шахте, так что ЦРУД все равно бездействовал. Все технари ЦРУДа с утра только тем и занимались, что настраивали бесчисленные экраны инфоров зала на панорамный показ Долины Предков. Ольгерд уже примерял к себе кресло Председателя Совета Координаторов, он даже с Эни Боди позволял себе разговаривать, цедя слова через нижнюю губу. Идея предоставить элите Азеры возможность с максимальным комфортом, да еще под настоящее земное игристое винцо насладиться эпохальным зрелищем – крахом династии грандов Первой империи, показалась этому кретину чем-то вроде его собственной инаугурации.

Честно говоря, Стас Ховрин отнюдь не рвался к этому зрелищу. Но – с крысами жить, так сказать, по-крысиному и пищать. Не пойти означало подписать себе как политику смертный приговор. Последнее время он то и дело задавал себе вопрос: неужто никто вокруг не видит, что с появлением в Городе скрыплов положение на планете кардинально изменилось? Неужто опыт Рибартона никого ничему не научил? Пока скрыплов еще относительно немного, но они практически уже вытеснили людей из Северной шахты. Разведчики говорят, что все пещеры над Пульсаркой битком забиты зеленой икрой. Что будет, когда скрыплы полезут наружу изо всей этой икры, об этом не хотел – или не мог, не умел? – думать никто. Начальство велело бить Азерских, а скрыплов бить – такого приказа не было, и что из того, что оное начальство об этих самых скрыплах представления не имеет?

Имперская государственная машина, как всегда, демонстрировала чудовищную неповоротливость и инерционность. Однажды запущенный маховик неумолимо продолжал наращивать обороты, и горе тому, кто попытался бы хоть как-то повлиять на его движение. Гвардейцы Объединенных Компаний орудовали на планете как на оккупированной территории. На Совет Координаторов они просто плевали. Чуть ли не всю санацию планеты – даже курсантов – забрали с собой и превратили во вспомогательные части. Поставили, так сказать, в положение "прислуги за все". Оставшихся в Городе санаторов едва хватало на охрану нижних ярусов. Даже заслоны против скрыплов были сугубо символическими. Оставалось только надеяться, что известия о появлении скрыплов в других шахтах были лишь паническими слухами.

Стол, как выражался сам хозяин, "а ля фуршет" был накрыт на платформе охраны, зависшей над полом примерно в двух третях высоты рума. Внизу в эффектном ракурсе инфорами был воссоздан голографический портрет Долины Предков. Впрочем, это был не портрет, это был динамический голографический слепок, демонстрируемый в реальном времени. Общество сгрудилось у стола, с веселым гомоном разливало по бокалам пенящийся напиток и дружно разбирало по тарелкам деликатесные закуски.

– Господа, господа, – перекрывая общий гомон, вопил Ольгерд, – смотрите, гвардия пошла. За победу, господа, долой тиранов, да здравствуют прогресс и идеи!

Винтокрылы, десантные кары и прочая военная машинерия отсюда, сверху и в самом деле смотрелись очень внушительно.

Вэл Азерски стоял с бокалом в руке чуть в стороне от прочей публики. Породистая физиономия его вид имела несколько усталый, хмурый, может быть, даже слегка презрительный и брезгливый. Ховрин подошел, встал рядом.

– Как Вы думаете, Вэл, эта операция… она не займет много времени?

– Господа, – отрывисто сказал Вэл, демонстративно не глядя на собеседника, – я никогда не любил и не люблю тетку Калерию, но, чтоб вы знали, я ею восхищаюсь. И всегда восхищался. Разумеется, вставать на пути Объединенных Компаний или, как выражается наш хлебосольный хозяин "на пути прогресса и идей" я считаю донкихотством и чуть ли не глупостью… – он взглянул на ошарашено таращившегося Ховрина и скривился, как от лаймона, – а, неважно. Я с вами, но не ждите от меня восторгов по поводу гибели великого рода.

– Простите, – тихо сказал Ховрин, – я как-то не подумал. Простите…

Как он теперь понимал, именно это извинение и спасло ему жизнь. Без Вэла гвардейцы Боди прихлопнули бы как муху среди прочих и его тоже, а уж прорываться из Города на грузовой платформе сквозь толпы озверелых мародеров ему просто не пришло бы в голову. Да, тысячу раз права была Старая Дама, когда не хотела пускать на Азеру люмпенов из Старых Миров.

– Вы совершенно правы, – осторожно сказал Вэлу Ховрин. – Смотрите, какая силища прет. У Гнезда, мне кажется, нет ни одного шанса.

– Если бы шансов не было, – возразил Вэл, – Рекс ни за что сюда бы не полез.

– Вы хотите сказать…

– Я ничего не хочу говорить, я выражаю надежду и собираюсь наблюдать. Кстати, снизу будет много лучше видно. Основные события разыграются не в Гнезде, а вот там, – и Вэл ткнул пальцем в Ошбу. – Я спускаюсь. Если хотите, идемте со мной.

Вэл повернулся и стал спускаться с платформы вниз. Ховрин устремился следом. Спустившись на пол рума, он обнаружил, что с ними увязался и младший Бюллер, так и не выпустивший, однако, из рук бутылку шампанского. Бюллер – старший, хитрый старый лис, и здесь умудрился подстелить-таки себе соломки, и появлению сына на ольгердовой попойке не воспрепятствовал. Для этих сын замещал больного отца, а для тех, ежели что – ну, очень уж хотелось юноше отведать настоящего земного винишка. Что взять с шалопая?

Вэл напряженно вглядывался в голограмму и что-то бормотал себе под нос. Ховрин прислушался. "Почему он не стреляет, сейчас будет поздно, поздно, поздно…", – и тут долина будто взорвалась грохотом и огнем. Земля, воздух, все пространство голограммы оказалось переполнено мечущимися машинами, ракетами, взрывами, раздирающими эти машины и ракеты в мелкие дребезги, растянутыми в сверкающие полосы плевками лазеров, разносящими на атомы все, что попадалось на их пути. Ховрин содрогнулся, представив себе, каково приходилось среди всего этого ада людям, а прямо над ухом у него со всхлипами взвизгивал Вэл: "Ай, как он их! Ай, как красиво! Ай, как… стоп, а это что еще за?.. " И в ту же самую минуту произошло нечто… нечто странное, непонятное и невероятно страшное. Голограмма Долины вдруг скрутилась самым диким и противоестественным образом, как если бы из нее вдруг выпали или вывернулись наизнанку целые фрагменты. Нападающие машины, только что находившиеся в самых разных местах Долины и на самых различных вертикальных уровнях, оказались захвачены циклопической спиральной воронкой, неудержимо тащившей их в одну общую точку, а уже в следующее мгновенье всю эта воронку накрыла чудовищной мощи огненная волна.

И все кончилось.

И все началось…

Когда погромщики попытались преградить дорогу их платформе, Вэл без малейших колебаний пустил в ход огнеметы. Вокруг свистели иглы, на пути то и дело буквально из ничего на глазах возникали баррикады. Платформа плевалась огнем, поливала огнем и мчалась сквозь огонь, порождаемый и ею самой, и громилами, люмпены разбегались, как тараканы, изо всех щелей платформу засыпали бутылками с какой-то горючей дрянью и вообще всем, что только можно было бросать. То один, то другой из окружающих охранников и спутников летел в огонь под колеса с разбитой головой или иглой между глаз, так что когда платформа вырвалась из шлюза на поверхность, Ховрин – экая наивность! – подумал, что худшее уже позади.

– Куда мы теперь? – спросил он Вэла.

– На Урученскую базу. Загрузимся во флаттер-челнок и – на Лиловую Звезду.

– А если комендор базы не захочет дать челнок?

– Тогда возьмем силой. Это наш единственный шанс.

И вот теперь, после жуткого марш-броска сквозь гамадрильи и крысиные стаи, можно было констатировать удручающую истину: этого самого "единственного шанса" у жалкой кучки беглецов, оставшейся от вырвавшегося из города отряда, больше не было. Там, в Уручене им останется лишь отдаться на милость коменданта… если они доберутся до базы, разумеется. Ховрин вдруг поймал себя на мысли, что ему – ну да, именно так – просто жалко Рекса, которому после столь блестящей победы теперь волей-неволей придется разбираться и с Городом, и со скрыплами, и со всем тем, что Совет успел натворить на поверхности. А люмпены? Назад Старые Миры всю эту сволочь уж точно не возьмут, а перебить их как крыс у Рекса рука не поднимется, это точно. Что касается Города, хочет того Рекс, или нет, Город существует и никуда теперь уже не денется. Он есть. Это данность. И Рексу обязательно понадобятся люди, способные с ним управляться… ну, может, и не обязательно, но вот этот шанс для него, Ховрина, воистину единственный и последний.

В клубящемся внизу смоге обозначилось движение. Кто-то, совершенно не скрываясь, поднимался к вершине холма, и направлялся этот некто явно в сторону платформы. Возня на платформе мгновенно прекратилась. Все повернулись лицами к Ховрину, безоговорочно признавая в нем вожака.

Ховрин ухватил за плечо ближайшего биопа и мотнул головой в сторону плазменной пушки. Биоп плюхнулся на сидение, и пушечная турель, взвыв сервоприводами, стремительно развернулась, готовая засыпать склон холма энергетическими корпускулами. Ржавый туман расступился, и… Ховрину вдруг очень захотелось протереть себе глаза. На какое-то мгновенье он ощутил себя внутри телетаксерного сериала "Пауки Вселенной". Уперев левую руку кулаком в бедро, и энергически помахивая правой, весь с головы до ног увешанный всяческим смертоубийственным железом, упругой походкой, так хорошо знакомой бесчисленным мириадам человеческих существ всех обитаемых миров, к нему приближался сам Макс Гронкс… вот разве что возраст его соответствовал еще первому десятку сезонов сериала. По сторонам и чуть сзади, как бы "прикрывая" шефа и вождя, перемещалось "на полусогнутых" еще несколько столь же юно колоритных суперменов, в руках сжимавших всяческие бластеры и базуки. Причем стволы оных были недвусмысленно направлены в сторону платформы.

– Кто такие? – рявкнул Гронкс простуженным басом. – И чего это вы тут шляетесь среди боевых порядков? Чего это вы тут вынюхиваете?

Присутствующие снова повернулись к Ховрину.

– Я – координатор Ховрин, – сказал тот. – И я здесь по делам службы. А вот что вы здесь делаете?

Все суперменство слетело с юного курсанта в мгновенье ока. Вытянувшись в струну и кинув к виску правую длань, он проорал:

– Отряд курсантов Центрального высшего училища санации в полном составе находится при исполнении особого задания командования. Докладывает старший по команде старший курсант Макс Гронкс.

Ховрин с удивлением отметил, что лицо "старшего по команде" уже закрывает положенный по уставу респиратор. Когда успел?.. И вообще приятно, что хотя бы здесь слово "координатор" не успело еще утратить своего магического значения.

– Это что же, тебя так и зовут – Макс Гронкс?.. в смысле, это твое имя – настоящее?

– Так точно! Родители купили мне на совершеннолетие новое имя, так сказать, в честь, потому что я получился похожий.

– Что же тут у вас за задание такое, и как это курсант вдруг оказался старшим по команде? Где офицеры?

Вот тут-то и выяснилось самое интересное. Оказалось, что курсанты училища должны были перекрыть дорогу от Гнезда к Урученской базе, где находился единственный на планете флаттер-челнок, способный длительно функционировать в открытом космосе. Портовые челноки, предназначенные для доставки пассажиров на рейсовые конвертопланы и обратно, в счет, естественно, не идут. По замыслу гвардейских стратегов, этот заслон должен был исключить для "птенцов гнезда Айвенова" возможность к бегству с планеты.

Курсанты оседлали шоссе и коротали время за всеми доступными им развлечениями, а именно: флягами из задних карманов, картишками и сигаретами с травкой. Попутно они расстреливали все живое, рискнувшее появиться вблизи боевых порядков. Что касается офицеров, то большая часть из них во главе с начальником училища коммодором Корном исчезла еще задолго до марша. Оставшиеся совсем не вмешивались в курсантские развлечения, поскольку заняты были, что называется, "выше крыши" сообщениями с поля боя. И если курсантов только повеселило известие, что Гнездо разделало гвардейцев как мясник кролика, то офицеры от этого известия чуть ли не впали в ступор. Так что когда часа два назад в боевые порядки училища плюхнулся легкий прогулочный винтокрыл с очень красивой женщиной в сопровождении двух надутых как индюки гвардейских офицеров, училищное начальство исчезло вместе с ними, возложив обязанности старшего по команде на курсанта Гронкса. Как предполагал Ховрин, сделано это было исключительно потому, что Гронкс был единственным изо всех старших курсантов, который к этому времени более или менее твердо держался на ногах… а может, просто первым подвернулся под руку. Предписано было старшему курсанту Гронксу "выполнять боевую задачу и ждать дальнейших распоряжений". О том, что офицеры его банально "кинули", курсант, похоже, даже не задумывался, ел глазами начальство и ждал распоряжений, дабы исполнять оные со всем возможным усердием и рвением.

За спиной Ховрина раздался тяжелый вздох Виктора Бюллера:

– Как он сказал? Красивая женщина и два гвардейца?

– Очень красивая женщина, – ядовито поправил Ховрин. – Так что наше дальнейшее движение к Уручену, похоже, потеряло смысл.

– Ты думаешь…

– А что тут думать? Челнок на базе только один. Если это наша уважаемая эмиссарша, он стартует с минуты на минуту… о, смотри!

Из ржавого тумана вырвалась зеленая молния и, стремительно набирая скорость, устремилась в зенит. Через несколько мгновений раздался оглушительный рев ионных двигателей и, разнося в клочья ржавый туман, налетела воздушная волна.

– Слыхал? С нею было только два офицера, – вздохнул Виктор, проводив глазами взлетающий челнок. – А остальные, ну, которые в Городе окаянствовали по ее приказу? Она и гвардейцев кинула, паскуда!

– Какие будут приказания, господин Координатор? – заорал вдруг курсант Гронкс таким дурным голосом, что оба собеседника даже подпрыгнули от неожиданности.

– Приказания?.. ах, ну да, приказания… Собрать ко мне командиров подразделений для постановки задачи.

Ховрин взобрался на платформу и выпрямился, думая про себя, что отсюда, с высоты он будет выглядеть гораздо внушительнее, маленький рост, из-за которого его в школе однокашники дразнили "горожанином", всегда был его тайной – так он, во всяком случае, думал – ахиллесовой пятой.

– Господа курсанты, – обратился он к обступившим платформу молодым людям – Пользуясь полномочиями, присвоенными мне конституцией Азеры, я, Координатор Станислав Ховрин, на поле бо… в общем… так сказать, боевой задачи… досрочно произвожу курсантов Азерского высшего училища санации, исполняющих обязанности командиров подразделений, в младшие лейтенанты!

Дальнейшая его речь была прервана восторженным ревом луженых глоток, а Виктор, глядя на приятеля во все глаза, мысленно аплодировал ему. Не надо было быть великим мыслителем, чтобы понимать, что эти молодые люди отныне за своего Кординатора порвут горло кому угодно… если, конечно, Рекс допустит это сделать.

– Старшему курсанту Максу Гронксу, принявшему на себя командование училищем после того, как его руководство… э-э… в сложнейших боевых условиях… приближенных, так сказать, и вообще… – Ховрин чуть было не заявил во всеуслышание о дезертирстве офицеров училища, но вовремя спохватился, делать подобные заявления впопыхах было, пожалуй что, и недальновидно, – повторяю, в сложнейших условиях, да, так вот он, минуя чин младшего лейтенанта, производится в лейтенанты.

Переждав новую волну восторженного рева, он продолжал:

– Лейтенант Гронкс, прошу подготовить мне на подпись соответствующие документы… Минутку, лейтенант! Документы вы мне подадите во время марша. Какие у училища средства передвижения?.. Платформы на воздушной подушке?.. Прекрасно. В городе беспорядки. Подрывные элементы, о которых не раз предупреждала Совет госпожа комтесса… жаль, конечно, что Совет вовремя не прислушался, человеческий эгоизм не имеет границ… м-да… Нас дурили! – он широким жестом обвел вокруг себя рукой, как бы объединяя всех присутствующих в одно единое сообщество дуримых и отделяя от тех, злонамеренно и даже злодейски дуривших. – Так вот, мы никогда! Мы всегда на стороне закона и законной власти, освященной вековыми традициями! Подрывные элементы, пользуясь, так сказать благоприятным моментом – как то: отсутствием сил санации, и все такое, подняли вооруженный… м-м… грабеж. Наша с вами задача беспорядки пресечь и поддерживать в Городе порядок вплоть до передачи власти в нем представителям… м-м… законной власти. Объявляю во всеуслышание и твердо, так сказать, клянусь, что все курсанты, отличившиеся во время принуждения подрывных элементов к… м-м… порядку, будут награждены, в том числе и досрочным производством в чин. Как, судари мои, господа младшие лейтенанты, вы, во главе с лейтенантом Гронксом, сможете справиться с поставленной задачей?

– С полпинка! – радостно заорали новоиспеченные офицеры. – Нас учили! Да мы этих козлов – в иглы!.. в огнеметы!.. Да мы их – как клопов по стенкам!

На платформу одним прыжком взлетел новоиспеченный лейтенант Гронкс. Подсунувшись к уху Ховрина, он прогрохотал оглушительным – прямо как в телетаксерном сериале – шепотом:

– На связи в моем коммуникаторе седьмой уровень. Требуют самого главного.

– Слушаю! – рявкнул Ховрин в подсунутый коммуникатор с чуть ли не полковничьими интонациями в голосе. Однако коммуникатор ответил ему поистине генеральским рыком.

– Какого черта?! – ревели динамики хриплым героическим баритоном. – Я вас спрашиваю, какого черта вы все там делаете?! Вы что там яйца высиживаете? Цыплят надеетесь вывести? Из ваших яиц цыплята не вылупятся! Их вообще следовало бы давно оторвать к неблагозвучной матери! Какого черта вы еще не в Городе? Кто вы такой?.. вы не коммодор Корн, где коммодор, черт побери?!

– Я координатор Ховрин. С кем имею честь?..

На том конце связи поперхнулись и явственно выматерились.

– Простите, господин Координатор. На связи Жарко-второй, генерал-майор беретов в отставке. Я вынужденно принял на себя командование силовыми структурами Города, поскольку господа старшие офицеры санации – те, что уцелели при наезде на Гнездо, естественно – изволят находиться черт знает где. То ли разбежались и попрятались, то ли… Слиняли, словом. В городе разгул черни и полный беспредельный бардак, причем, похоже, что блестяще организованный бардак, чтоб меня на атомы разнесло. Все, что здесь происходит, не просто смердит, а воняет, что твой биопий нечищеный гальюн после всеобщей диареи.

– Не понял. Какого черта тогда делает санация? Почему не приняты меры? Биопы, что ли, у вас тоже все разбежались?

– Да нет! Сил у меня не то чтобы достаточно, но… В общем, полагаю, сил бы хватило. Но я с нижними чинами, оставшимися верными присяге, блокирован по периметру седьмого уровня, да так ловко, что мы и носа высунуть не можем. Лифты и эскалаторы выведены из строя, а в шмон – тоннели… простите за жаргон, в магистрали спецреагирования неизвестные сволочи вывели андроидов с лазерными бурами, а какая у них моща вы представляете? Шмаляют вдоль шмон – тоннелей лазерными разрядами почем зря, стоит только там даже крысе нос высунуть. И плевать им, что все тут может к чертовой матери рухнуть вниз и обвалиться аж от самого гидропонного уровня. Вся у меня надежда только на вас. В вашем распоряжении кроме курсантов есть еще какие-нибудь части?

– Откуда?

– Понятно… Что вы намерены предпринять? Может, попробуете все же прорваться сюда, к седьмому, и разблокировать меня? Идет?.. Главное нейтрализовать андроиды, дальше мы сами. Всех мародеров вышвырнем на поверхность за милую душу, опыт есть. Кто у вас командует курсантами?.. ага… понятненько… это вы очень умно додумались произвести их в лейтенанты. И будьте настороже, черт побери, не нравится мне этот мятеж, какой-то он неправильный, это я вам точно говорю. Мятежей я, что ли, не давил? Уж, как-нибудь! Ручаюсь, что вас будет поджидать куча сюрпризов: и баррикады будут, и мины, и ракетами могут шмальнуть, так что за воздухом следите… И вот еще что. Все развилки, проемы, окна, даже все дырки со щелями с любого этажа, что выходят на трассу вашего движения, должны быть взяты на прицел. При малейшей угрозе – шмалять изо всех стволов, и никакой пощады, а если попадет кто невиновный – что делать, сам виноват, не суйся под горячую руку… Вот что, давайте-ка мне сюда этого вашего Гронкса, я буду его инструктировать. Задачи ему поставлю.

Ховрин повернулся к Гронксу.

– Приказываю вам любой ценой и в кратчайшие сроки разблокировать седьмой уровень. Любой ценой, лейтенант, даю вам карт-бланш, в средствах можете не стесняться. Получите инструкции от господина генерал-майора и… это… как его… приступайте выполнять, лейтенант.

Виктор Бюллер глядел на друга с непонятным выражением на физиономии. Истолковав это выражение превратно, Ховрин пожал плечами и с нервным смешком сказал:

– Я профессионал. Хорошие профессионалы могут пригодиться любой власти. Я хочу показать своему однокаш… величеству вице-королю, что не все бывшие противники его тетушки воры, дураки и откровенное дерьмо. Если я хорошо служил прежней власти, должен же он понимать, что я только выполнял приказы. Ему я могу служить не хуже. Как минимум не хуже, потому что кретинских приказов он отдавать не будет. В конце концов, я идеально знаю городское хозяйство.

– Сам я господина комта лично знать чести не имел, но все утверждают, что он еще тот чистоплюй. Хотя, конечно, власть людей меняет. Он, может, и позволил бы тебе показать, какой ты весь из себя белый и пушистый, тем более что сволочизмы в адрес Гнезда за тобой, вроде, не числятся. А вот как насчет Старой Дамы? Для нее Город – бельмо в глазу. Она спит и видит, чтобы… словом, чем хуже в Городе, тем лучше для нее. Так что на ее благодарность не рассчитывай.

Ховрин криво усмехнулся и пожал плечами.

– У меня что, есть другой выход?

4

Хакерша, следует отдать ей должное, даже находясь в биопьих лапах, тоже ни на секунду не потеряла присутствия духа. Одного взгляда на экран ей оказалось достаточно, чтобы правильно оценить ситуацию.

– Сенсоры закрываешь, холуйская рожа, грабли убери, – полузадушено прохрипела она. Биопша отпустила ее голову и сделала шаг в сторону, а подсанационная, подключившись к компьютеру, тут же взяла ситуацию в свои руки.

Арестантка так ловко орудовала системами управления, что сэру Макрослипу пришла в голову мысль, что набитый трупами и скрыплами корабль гнусной воровки – вполне возможно и такое – оказался на оживленной космической трассе совсем не случайно. В конце концов, где Рибартон, а где трасса? На допросах воровка все, естественно, врала. И про свое похищение врала, и про изнасилование, и про скрыплов, что ничего о них не знает, тоже врала. Управляла кораблем явно она сама, это верняк. Управление потеряла, и в самом деле, из-за разгерметизации, но разгерметизацию – как пить дать! – устроила сама же, как раз, чтобы избавиться от скрыплов. Черт побери, и он, командор-санатор, еще радовался… следовал бы инструкциям, кретин, так нет, блеснуть захотелось.

Результаты вмешательства подсанационной в управление шипом стали сказываться практически мгновенно. Корабль постепенно перестало трясти, прекратился зловещий треск переборок, красный цвет экранов медленно, но верно начал сменяться зеленым.

Наконец, арестантка развернула кресло пилота и с ленивой усмешкой принялась разглядывать присутствующих. Впрочем, выражение ее лица мгновенно изменилось, как только она споткнулась взглядом об Эни Боди и ее верных офицеров: блондин справа, брюнет слева, руки на плечах у защищаемой красавицы, глаза смотрят мимо всех присутствующих, и подбородки задраны чуть ли не выше носа. Да и внешность Эни явно произвела на арестантку самое тягостное, можно сказать, возмутительное впечатление. Подсанационная насупилась и впилась в Эни яростным взглядом. Эни демонстративно зевнула и отвернулась. Подсанационная повернулась к лейтенант-биопше.

– Эй, жаба, слушай сюда, – воровка с надеждой покосилась на возмутительно-хамски-нагло красивую биопшу, но та только хмыкнула ей в лицо. Воровка разочарованно пожевала губами, что делать, "достать" биопшу не удавалось… ну, да и черт с ней, другие есть… – Я имею в виду, это что еще за фря? Вот эта, с подпорками? Впрочем, холера с ней, командует тут не она, верно?

Подсанационная завозилась в кресле, устраиваясь поудобнее, закинула ногу за ногу, оглядела притихший рум и вонзила свой острый взгляд в Фетмена.

– А Вас я узнала. Вы – этот, как же Вас… ага, вспомнила, Вы Жирнякофф по фамилии, Верховный азерский санатор Вы, вот Вы кто, Координатор Вы и, вообще, шишка… по азерским понятиям, конечно. По имперским-то Вы и на прыщ на голом месте не тянете. Судя по как ваша жаба обходится с капитаном, Вы в этих катакомбах главная тигра. Ну, так и что, будем договариваться, а, тигра? Я, со своей стороны, намерена предъявить ультиматум. Из трех пунктов. Но сначала преамбула для прояснения общей ясности. Мы находимся в сфере конвертирования эскадры гроссадмирала Хилтибранта. Любой человек с мозгами понял бы это давным-давно. Что тут делает эскадра – вопрос не ко мне, вопрос к сэру Координатору по делам колоний. Как вы, идиоты, умудрились затесаться в сферу конвертирования, вопрос тоже не ко мне, вопрос к капитану шипа. Это жуткая пруха, что мы до сих пор живы. Я не могу вывести корабль из сферы, эскадра совершает маневры, мне пока что не вполне понятные. Вроде бы, гроссадмирал освободил в пространстве два – три коридора конвертирования…не знаю, не знаю… Но, даже если и так, соваться туда я бы не рекомендовала, подождать надо, приглядеться, коридоры эти явно не про нас. Может, затесались оне – координатор, я имею в виду – в такую даль для рандеву какого сверхсекретного? Тогда слава звездам, что о нас не подозревают, а то давно распустили бы на атомы. Так что обращать на себя внимание и выходить на связь с эскадрой должно умеючи, крайне осторожно, и лучше бы на инфоры лично знакомых людей, буде таковые найдутся.

Теперь собственно ультиматум. Первое, непреклонное. Я ни за что не вернусь обратно в клетку, лучше смерть, вот только умирать будем все вместе, скопом, так сказать, коллегиально. За компанию, попросту говоря. Второе, категорическое. Я ни на секунду не доверяю вашей шайке. Поэтому, как только кончу говорить, все, кроме господина экс-Главного санатора, вполне добровольно пройдут в тюремный отсек и собственными лапками захлопнут за собою люки на замок… К вашей гориллообразной подстилке, господин санатор, это относится, прежде всего. Она найдет, чем заняться, самцов ее породы тут хватает, и кроме Вас есть кому пощекотать ее в разных нежноинтимных местечках, и сделать ей приятно. А если женщину захочется Вам – так вот она я. Я гораздо лучше, во всех смыслах, зуб даю, можете проверить, Вас ждут незабываемые ощущения, уверяю, и даже сюрпризы… Да… И, наконец, третье, утешительное. В жизни каждого из нас, здесь присутствующих, к настоящему моменту сложилась ситуация, для всех без исключения чреватая серьезнейшими неприятностями. В качестве выхода я предложу вариант, который устроит всех. И Вас, господин экс-санатор, и вашу рукастую гоблиншу, и даже многострадального командор-санатора. Мое предложение позволит ему оказаться в глазах своего сурового начальства чистеньким до полной белоснежности… Эти господа командуют тут не вполне правомочно и вполне себе бесцеремонно, не правда ли, господин командор? Кстати, если мне объяснят, кто такая эта дебильная фря с подпорками, я вполне способна учесть и ее интересы. Зовут меня Ана Стеклофф, господа, и обращаться со мной впредь я предлагаю со всей возможной обходительностью, именно что как со стеклянной… и на равных, с-суки позорные!

– Ну, и зачем же нам садиться под замок? – лениво поинтересовалась лейтенант-биопша, булавочные уколы типа "жаба-холуй-гоблинша-подстилка" ее, похоже, совсем не задевали.

– А затем, что ты, харя биопья, да и все прочие тоже, можете сунуть меня в клетку из одной только сволочности. Дура я вам верить? На размышления, советы и обсуждения даю пять минут, и ни мигом больше. Потом, если вся присутствующая шушера, поджавши хвосты, не залезет в клетки, я бросаю управление, и – да поможет нам всем бог.

– Блефует, крыска, – сказала Эни и презрительно повела носом.

– А ты проверь, фря. Вперед! Кстати, интересуюсь спросить, как тебя обслуживают твои подпорки, попеременно или оба-вдвоем? Если вместе, то тебе еще одного не хватает для полноты ощущений. Рекомендую с полным знанием дела.

– Стойте, стойте, – торопливо вмешался Фетмен. – Только не надо горячиться, обзываться и все такое. Не надо это… неконструктивно оскорблять. Про какой-такой вариант вы там сейчас говорили?

– Совсем другой разговор. – Ана удовлетворенно покивала головой. – Скажите, господин экс-санатор, у вас, конечно же, есть контакты с кем-нибудь из свиты Координатора по делам колоний?

– Естественно. Я хорошо знаю кое-кого из окружения его Советников от информации и теологии. И я не экс…

– Вот и чудненько, – бесцеремонно перебила оконтакторенная преступница. – Я внимательно выслушала запись переговоров азерского Совета со Старой Дамой, и последний этого Совета меморандум тоже, благо таксеры тут у вас орали, как припадочные. И крысе ясно, что поражение потерпели не Компании и даже не Координатор, потерпела поражение Империя. Пусть реально комты полуколониальной Азеры раздолбали гвардию Компаний, но как они ее раздолбали! В присутствии господина Верховного Координатора Империи именно по делам колоний… в истинном теле, заметьте, да еще во главе огромного космофлота. С таким поражением господин Координатор смирится вряд ли. Все враги Азерски сейчас автоматически становятся его естественными союзниками. И особенно ценны для него будут коренные азерцы, прежде всего Вы, господин Фетмен, да-да, именно Вы как глава законного правительства планеты в изгнании.

Фетмен охнул. Впрочем, речь оконтакторенной воровки произвела огромное впечатление на всех присутствующих, исключая, разве что, господ гвардейских офицеров. Воровка, конечно же, заметила это и с довольным видом помахала рукой.

– Обойдемся без аплодисментов. Лучше я продолжу. Пригожусь ему и я. Да, я тоже. Преступления, за которые меня посадили, были направлены против Старой Дамы и только. Глупая я тогда была. Думала, если обчищу Гнездо, то мне не только не попадет, а властями нашими азерскими еще и зачтется во благо, спасибо скажут… экая наивность. Наши правители – простите, господин Координатор, но это правда – не способны видеть дальше собственного носа. Да и вообще, воровать собственность хоть у государства, хоть друг у друга, у нас дозволено только собственникам, а когда на нее покушается кто-нибудь посторонний – все распри побоку, тушите свет и ату его! Что касается Рекса Азерски, я ненавижу его всеми фибрами души. С какой стати одним все от пуза, и талантов, и денег, и титулов, а уж морда лица… тонут, можно сказать, в благах жизни и захлебываются, а другим если и хрен, то собачий? Красавчик, с-сволочь, и сноб и весь из себя мачо, простая девушка хоть из платья выпрыгни – взглядом не одарит… Не-ет, господа, я еще контакторы золотые буду из него, связанного, вилкой по живому выковыривать!

– А почему вилкой? – оживился вдруг Фетмен. Все прочие тоже оживились, и уставились на нее с явным и неподдельным интересом.

– Ну, как… – растерялась преступница. – Что значит, почему?.. Потому!

Окружающее общество взирало на нее по-прежнему с почтительным уважением, правда, теперь уже не без доли некоторой разочарованности. Саму же Ану вопрос Фетмена выбил из колеи настолько, что ей потребовалось сделать над собой заметное усилие, чтобы вернуться к прерванной мысли.

– Да. Непременно вилкой, потому что, так сказать, вот именно… о чем это я… а-а, ага. Короче, я сейчас через старнет пролезу на инфор кого-нибудь из ваших друзей, что служат у советника от теологии. Насколько я понимаю, именно Теолог занимается у господина Координатора внутренней безопасностью? Эй, командор-санатор, я права?.. вот видите. – Небрежным мановением руки она отмела возможные возражения. – С вашего корабельного компьютера сумею влезть в любой инфор, не сомневайтесь, компьютер – прелесть что такое, да и хакер я от бога, вы такого еще и не видывали, ручаюсь. Я предложу сэру Советнику услуги человека, знающего азерские условия изнутри, человека, имеющего на планете агентурную сеть, да еще и обладающего легитимными правами на власть, ваши услуги, господин Верховный Санатор. Я все представлю так, что Вас немедленно свяжут с Советником, и Вы договоритесь об аудиенции. На аудиенцию возьмете с собой меня. Да-да-да, возьмете, и не машите на меня своими лапками, не перебивайте меня. Вы человек из совсем другой властной вертикали, вы санатор, а не колониалист. Я гораздо лучше Вас ориентируюсь в ваших достоинствах, которые могут заинтересовать сэра Советника, так что взять меня с собой в Ваших же интересах. Я гораздо лучше сумею ему разъяснить все твои несравненные достоинства, жирный, так что не возникай. У меня ты пойдешь не как личность, а как структура, это много клевее, если Вы, сэр, не верите мне, спросите у своей лакейши – подстилки – жабы – гоблинши, она подтвердит. Ведь подтвердишь, рыло?.. Вот видите, подтверждает… что совсем не отменяет моего требования о твоем добровольном заточении, харя биопья, не надейся. Береженого, знаешь ли, и звезды берегут. Что касается интересов господина командор-санатора, то он у нас пойдет по ведомству мужественных спасателей. Сэр командор-санатор вырвал из лап озверелых мятежников и разъяренной толпы одного из Координаторов Азеры, и так далее. С риском для жизни, заметьте, вот оно как. А это тянет на внеочередное повышение в чине, медальку какую-нибудь дадут, и все такое. О том, что тут происходило в действительности, все участники, включая меня, будут помалкивать в тряпочку, исходя из собственных шкурных интересов. Мои интересы вам понятны, господа?.. Ну, я прямо тащусь с вашей вменяемости. В таком случае Вы, господин… Фетмен со своей помесью гоблина с гориллой будете у нас уже не трусами, бросившими планету в решительный момент. Вы, господа, будете героический арьергард героически отступающей героически разбитой героической армии… ладно-ладно, гоблинша, труса в твой адрес я беру назад. Ультиматум принимается?.. тогда за дело, друзья и сподвижники, за дело, то есть, по камерам! Впрочем, у нас осталось одно мутное место непроясненное. Кто-нибудь понимает, в чем интерес этой крыски? – Ана ткнула пальцем в Эни Боди. – Эй, грымза, убеди меня по-быстрому, что наши интересы совпадают, а то ведь и жеребцы твои тебе не помогут.

– Камеры отменяются, – отрывисто сказала Эни Боди. – Пальцем тебя с этого момента никто не тронет… корова… пока я буду тобой довольна. Так что браваду свою, хоть она в твоем положении и понятна, кончай сиюжеминутно, чтоб я больше ничего такого… заткнись, одним словом.

Выдержав для внушительности паузу, Эни обвела всех присутствующих строгим взглядом, зафиксировала оный на лице Фетмена и продолжала тоном максимальной официальности:

– Поскольку преступление данной подсанационной было экономическим и, следовательно, подпадающим под мою, как эмиссара Компаний, юрисдикцию, объявляю ей это… как его… полную амнистию и беру к себе на службу. Борцов с тиранией клана Азерских надо награждать, а не наказывать. Это просто позор, что эмиссару Компаний только то и приходилось делать на планете, что исправлять преступные недальновидности оной планеты, управленцев. А то и вообще прямые судебные ошибки. Как в этом случае, например.

Все вокруг ошарашено молчали.

– Ты, как там тебя… слушай мой первый приказ. Сейчас ты немедленно выйдешь на связь с эскадрой, и не с какими-то там паршивыми лакеями Советника от теологии, а с самим сэром Координатором…

Взорвись в рубке бомба, эффект не был бы более ошеломляющим.

– Сумеешь войти в инфор его Ответственного секретаря?.. Вот и прекрасно. Вызов сделаешь от моего имени личный и конфиденциальный. Кстати сказать, – Эни Боди сладко улыбнулась окружающим, наслаждаясь всеобщей оторопью и ужасом, – приказывать я вам всем не могу… пока… но совет все-таки дам. На время моего с Его имперским сиятельством сэром Координатором контакта выметайтесь-ка отсюда все к чертовой матери. Чтобы духу ничьего в рубке не было для вашей же пользы. Подождите снаружи за портальной мембраной. Закрытой, естественно. И подслушивать настоятельно не рекомендую… нет, если, конечно, кому-то жить надоело, тогда – вперед.

Сердце Аны дало длинный-предлинный сладкий сбой. Наконец-то… Наконец! Наконец ей удалось ухватить фортуну за хвост. Очищение от всех грехов, полная легальность, да еще и выход на самый верх… конечно, ты будешь мною довольна, очень довольна, с-сучка, а там посмотрим. Как говорится, протеин не боги жарят. Как интуитивистка-то я буду посильнее тебя. Это верняк, какие могут быть сомнения? И то сказать – тебе бы мои испытания, санаторий бы тебе, камеру смертников, Рибартон, корабль, набитый скрыплами под завязку. Чтобы несло корабль черт знает куда, ты сидела бы в обесточенной рубке одна-одинешенька, а скрыплы за решетками воздуховодов скреблись бы. Вот тогда бы ты и узнала, как он обретается, интуитивизм этот самый, и что такое боль в спине.

– Приступать? – со всей возможной почтительностью спросила она. Эни с подчеркнутым недоумением вздернула бровь: как, мол, ты еще не?.. и выжидающе повернулась к окружающим.

Какое-то время в рубке стояла мертвая тишина. Потом с размеренностью кузнечного молота в металлический пол рубки ударили тяжелые биопьи ботфорты. Лейтенант-биопша, как бы подавая пример окружению, покидала рум церемониальным шагом, вскинув руку к голове в издевательском приветствии. Ана осторожно покосилась на свою новую шефиню. Эни Боди смотрела в спины выходящим и брезгливо кривила губы. "Ничегошеньки ты обо мне не знаешь… и это так здорово!" – думала Ана. И это, в самом деле, было "здорово" для нее, хотя другие люди вряд ли согласились бы разделить с нею этот восторг. Дело в том, что операция по вживлению контакторов отнюдь не окончилась для нее "вполне благополучно". Она превратила девушку в маниакальную убийцу на сексуальной почве, безжалостную, беспощадную и, благодаря контакторам, настолько хитрую, что Ана за все это время ни разу даже не попала под подозрение.

5

– Ну, опять пошла нудятина: – раздраженно взвыл Генеральный акционер. – "Сэры, историю надо знать! Сэры, историю надо изучать!"

Координатор тонко улыбнулся.

– Правильно. Надо. Потому что все уже на свете было, и не по одному разу. А победить Азерского можно только одним способом, если заранее знать, что он только еще собирается предвидеть. Когда я говорю" время это деньги", что я имею в виду? Если время может быть обращено в деньги, то и обратный процесс тоже очень даже осуществим. У нас весьма мало времени, но зато весьма много денег. И это радует. Фишка вся в том, что наши цели уже определились. Ломать головы над ними не надо. Так что особая быстрота соображения на нынешнем этапе нам вовсе даже и ни к чему. Можем обойтись и без контакторов. Пока. А целей у нас три. Основная совершенно понятна. Нашим историческим долгом перед Империей и галактическим как бы это сказать… э-э … одним словом, необходимо немедля перестроить властные вертикали и встать во главе. Две другие цели, хотя они, вроде бы, и вспомогательные по отношению к этой главной, сейчас выходят на первый план. Во всяком случае, без их решения переворот в Империи неосуществим. Прежде всего, Азерски. Если мы решим этот вопрос сейчас, то и Свободные миры, и инты как сообщество потенциальных противников, лишатся лидера еще до того, как они этим лидером обзаведутся. Определив для себя эту задачу в качестве приоритетной, мы можем обрушить на мерзавца весь интеллектуальный потенциал Империи. С суммарным интеллектуальным потенциалом и десятку Азерских не справиться, а он пока что у нас один, сэры. Вторая задача, это наш собственный интеллектуальный потенциал. Личный, так сказать. Мы должны стать интами как можно скорее и, заметьте себе, безболезненно и без особых усилий. Я имею в виду – личных усилий.

– Ну и ну! Это Вы – да! Это Вы – конечно! "со всей возможной язвительностью воскликнул Генеральный акционер, – как это оушены рапанусы фьютят, дайте вспомнить… ага!.. "Трахнуть нам бы хорошо бы элефанта пребольшого, и неважно, кто он, мальчик или девочка!" Даете, коллега. Уж настолько-то мы и сами в проблеме разбираемся.

Генеральный акционер повернулся за поддержкой к санатору, но тот лишь отрицательно покачал головой.

– Нет-нет. Дайте ему договорить. Я полагаю… словом, ему есть что сказать и предложить по этой части. Господин Координатор никогда не кладет все яйца в одну корзину. Что бы он ни делал, у него всегда есть запасной вариант, и не один. – Санатор повернулся к Координатору. – Эти выводы, сэр, о которых Вы говорили… Вы решили форсировать свои запасные варианты?.. Который?.. Продолжайте, сэр, продолжайте.

Координатор несколько мгновений пристально смотрел ему в лицо. Санатор невозмутимо и благожелательно улыбался. Насторожившийся и внутренне подобравшийся Генеральный акционер внимательно и не менее пристально рассматривал обоих своих собеседников, медленно переводя взгляд с одного на другого.

– Хотел бы я знать, кто из моих людей на вас работает, – прервал Координатор затянувшееся молчание. Санатор мягко и медленно развел в стороны руки, пошевелил сарделькообразными волосатыми пальцами и, скромничая, поднял к потолку рума взгляд своих маленьких заплывших жиром поросячьих глаз.

– Ладно-ладно, – продолжал Координатор. – Считайте, что я не задавал никаких вопросов. Только проследите, чтобы доклады обо всех этих делах ложились на стол Вашего шефа разумно препарированными. Учтите, что это… э-э… в ваших собственных интересах.

– Уважаемые, – желчно заявил Генеральный акционер, – может быть, вы и меня тоже, так сказать, введете в курс дела? А то мне как-то надоело, знаете ли, единственному в руме тупо хлопать глазами. Маленькие частные тайны, как известно, рождают ба-альшое общее недоверие.

– Сэры, – тихо, но как-то по-особенному внушительно заговорил Координатор, – смотрите, что происходит. Мы уже говорим о недоверии друг другу. А ведь совместная работа только начинается, и цена ее невероятно высока. Один из нас дает понять остальным, что весьма пристально следит за ними… хотя и без того ясно, что это входит в его профессиональные обязанности. Правда, в этом случае результаты своих наблюдений он должен был бы выкладывать на общий стол. Второй показывает остальным, что ни на грош им не доверяет. И оба они при этом только и делают, что мешают третьему сообщить им, что именно он уже предпринял для общей пользы тройственного союза.

– Вы ждете, что я сейчас тут начну от раскаянья корчиться и плакать и волосики драть со стыда? – фыркнул Генеральный акционер. – Не дождетесь. Деловая элита, может, тоже глупеет из поколения в поколение, но наивных людей в ней нет. Они у нас не выживают.

Координатор впервые за время разговора проявил признаки раздражения.

– Не переборщите со своим недоверием, уважаемый сэр. Это все может кончиться очень плохо, и если бы только для Вас лично… Ваше положение в триумвирате центральное, ключевое. От Вас зависит многое, если не все. В самом ближайшем будущем мы должны будем действовать быстро, не раздумывая, а делать это, не доверяя союзникам… ну, я даже и не знаю…

– Он прав, – вмешался Санатор и дружески пихнул Генерального акционера локтем в бок. – Не мешайте ему рассказывать.

– Во время прошлой нашей встречи мы наметили программу неотложных действий для подготовки к акции захвата власти, – ядовито продолжал Координатор. – Сэр Генеральный акционер должен был заняться организацией соответствующего фонда… э-э… денег потребуется немерено, сэры, уверяю вас. Вы, сэр Санатор, должны были заняться консолидацией под нашими знаменами имперской санации и вооруженных сил Империи, а я должен был заняться разработкой концепции проекта в целом, его детализацией и, естественно, информационно – идеологическим обеспечением… Заметьте, я не подвергаю сомнениям ваши действия, сэры. Я вам вполне доверяю и уверен, что вы делаете для общего дела все, что возможно, и даже больше. Было бы смешно, если бы я, человек ни бельмеса не понимающий в военном деле, начал указывать Вам, сэр Санатор, как надлежит обеспечивать переворот в военном и санационном плане… или Вам, сэр Генеральный акционер, предписывать действия в финансовой сфере. Но, сэры, – Координатор значительно поднял вверх указательный палец и внимательно оглядел собеседников, – я действительно никогда не кладу все яйца в одну корзину, тут сэр Санатор полностью прав. Я стараюсь предвидеть возможные осложнения в будущем и предупредить нежелательное развитие событий.

– Фонд создан, и он непрерывно пополняется, – заволновался Генеральный акционер. – Вы себе не представляете, насколько популярны идеи перестройки Империи в деловых кругах, но люди бизнеса – народ осторожный. Они хотят иметь гарантии… они хотят приглядеться… они хотят…

– Да и в армии дела идут неплохо, – возмутился Заместитель Верховного санатора. – Вы не можете этого не признавать. Почти три четверти космофлотов империи уже на нашей стороне – по крайней мере, потенциально. В санации дела идут несколько… м-да, но, сами понимаете, сэры, тут мы должны быть предельно… так сказать…

– Сэры, сэры, я-то никого ни в чем не обвиняю, я всего лишь… э-э… отвечаю на обвинения. Сэр Санатор, как ему и полагается по статусу, разумеется, прав. Будь иначе, он как профессионал никуда бы не годился… Вы просто поразили меня сегодня, сэр Санатор. Вот так, походя, выдавать тексты… э-э… чуть ли не рекламной поэтической силы… "корзины с яйцами", с ума сойти… ну да ладно об этом. Ближе к делу, сэры, и побольше конструктива. Итак, мы с вами уже уяснили для себя, что, не решив проблемы нейтрализации интов и Азерски, мы не справимся с поставленной задачей. Но весь наш разговор буквально тычет нас носом еще в одну проблему. Нашу с вами проблему, решить которую мы обязаны прежде всего, иначе незачем с переворотом и затеваться. Мы должны обеспечить себе интуитивизм, молодость, здоровье. Это фундамент. – Координатор замолчал, значительно глядя на собеседников. Собеседники тоже молчали.

– Насущная необходимость в интуитивизме и прочих, как бы сказать… э-э… телесных благах была мною осознана давно. Именно эти работы оказались продвинутыми наиболее далеко. В итоге, как выяснилось, готового решения у меня пока "увы". Но кое-какие наработки имеются, я непременно их вам изложу. Идея была в том, чтобы создать некую комбинацию из сознания одного человека и тела с подсознанием другого. Понимаете? Что-то наподобие фантома, но на реальном живом биологическом носителе вместо псевдотела. То есть берется фант человека, как для фантома, потом под этот фант подгоняется молодое, здоровое, крепкое тело. Тело это, разумеется, предварительно препарируется. Появляется возможность замены старого, больного, изношенного или просто плохо функционирующего тела. Причины могут быть разными. Вы понимаете?

– Что значит, препарируется? – удивился Генеральный акционер.

– Сознание из него выскребается, – нетерпеливо перебил санатор, – неужто невдомек?

– Начисто? – изумился Генеральный акционер. – Но это же убийст… ага… ясно, ясненько, очень многое становится понятным… Можно, значит, подобрать тело с контакторами, тело вполне себе даже готового инта…

– Какое такое убийство! – шумно веселился Санатор, глядя на финансиста со снисходительным превосходством. – Юриспруденция тысячелетия стоит на принципе, что убийство – это когда вы видите перед собой труп. А где туточки труп? Нету! Значит, и убийства нету. Это, если хотите, всего-навсего что-то вроде аборта.

Генеральный акционер дернул в его сторону носом и сказал, обращаясь подчеркнуто лишь к Координатору:

– Но почему Вы так уверены, что интуитивизм – функция телесная, а не функция сознания, не душевная функция?

– Приятно иметь дело с умными людьми, – улыбнулся Координатор. – Они зрят в корень, и если спрашивают, то… э-э… Это радует. Все дело в том, что вначале было именно тело, факт этот непреложный. Сознание, "слово" – логос, если хотите – появилось позже, много позже. А вот насчет того, что сознание первично, материя вторична, так это для быдла. Чтобы возлюбили Господа больше собственных сопливых чадушек со слюнявыми матушками, козлы, не-то по морде, по морде… Владыки мира категорически не должны принимать всерьез собственную конъюнктурную риторику, а то бывали в истории примеры, и все они плохо кончались. Но у первичности материи есть и другая, оборотная сторона, из-за которой, к сожалению, использование чужих, донорских тел есть путь, имеющий побочные всяческие… э-э… побочности. Чужое тело влияет на фант даже еще больше, чем всякие биомеханические замещения, и это может не понравиться Вам как заказчику. Заказчики желают оставаться сами собой. В смысле – личностями, полностью адекватными прежним. Даже транслюдия или постлюдия – это не для нас, в смысле, не для них.

–Что-что? – Генеральный акционер с недоумением воззрился на собеседников. – Что это еще за …людии или как там их?

– Это яйцеголовые называют видоизмененных людей транс- или постлюдьми, – с наслаждением пояснил Санатор. – У которых часть систем жизнеобеспечения разрушилась при стирании фанта и теперь замещена биомеханической или биоэлектронной.

– Киборги, что ли?

– Да нет! – киборги вообще не люди, от человека там уже ничего, кроме мозга, не осталось. А эти еще люди, хотя и полу… зато у них всякие там возможности. Стрелять могут из себя или газами травить, и все такое. В общем, сверхчеловеки, так сказать, но при этом, увы, только в ограниченном смысле, так как неполноценные. К сожалению.

Координатор некоторое время предельно тяжелым взглядом в упор глядел на Санатора, с наслаждением рассматривавшего потолок. Молчание затянулось. Наконец, Координатор вздохнул и продолжил.

– Так что основной упор мы сейчас делаем на работу по использованию клонированных тел. Я намерен использовать именно клонов для превращения нас с вами, сэры, в людей оконтакторенных, и не просто оконтакторенных, но уже готовых, зрелых интов, в гомо супер, сэры!

– Но, позвольте, – удивился Генеральный акционер, – постлюдия, хренлюдия… насколько мне известно, клоны – существа крайне нежизнеспособные. Помнится, яйцеголовые объясняли мне причины. Дело в том, что клон создается сразу взрослым. Он не жил. У него ни одна мышца не двигалась. Все рыхлое, сырое, как у цыпленка бройлера. Сплошная вода. И с иммунитетом дело швах, потому как ни один микроб или вирус какой завалящий к нему отродясь доступа не имел. Это даже хуже, чем бройлер.

– Вот над этим сейчас и работают в одной из его лабораторий, – сэр Заместитель Верховного санатора с тонкой улыбкой ткнул пальцем в Координатора. – Обо всем таком он и рвется нам рассказать, а Вы вмешиваетесь и не даете.

– Ничего-то от нашей санации не скроешь, – рассмеялся Координатор, и в смехе его ощутилось некое странное облегчение.

– А не в том ли тут дело… поправьте меня, если ошибаюсь, – сказал Генеральный акционер, сочась и даже истекая сарказмом, – что Рекс Азерски умудрился внести коррективы и в эту сторону Вашей деятельности? Я имею в виду, что он отбил у Вас всякую охоту завладеть его телом. Тогда. На конвертоплане по пути с Райны на Азеру. Кто там у Вас обеспечивал операцию, молодой Гольденцвикс, кажется? Кстати, юный барон куда-то пропал… неужто Вы на него настолько обиделись?

Генеральный акционер несколько долгих секунд наслаждался видом своих компаньонов. Да и было чем, вид у обоих был основательно растерянным: "и ты тоже? " – явственно читалось в глазах санатора; выражение физиономии Координатора было, пожалуй, аналогичным, разве что слово "тоже" следовало бы заменить на "туда же".

– Нет, – тихо сказал Координатор. – Все далеко не так просто и примитивно. Я, знаете ли, дорожу своей личностью, единственной и неповторимой. Исследования показывают, что… словом, ни в одном из экспериментов с реальными, так сказать, объектами не удалось сохранить личность реципиента в неизменности. В итоге всегда получался совершенно другой, новый человек. Абсолютно новый. Причем, из одной и той же исходной личности получались новые, абсолютно непохожие ни на прототипа, ни друг на друга. Они оказывались различны по всем параметрам – моторике тела, темпераменту и даже жизненным установкам, некоторые из них не только полностью отвергали инсталлированную в тело личность, но и отторгали ее как инородное тело. А мои яйцеголовые старались, уверяю вас. Очень старались. Повторяю, я дорожу своей личностью. Думаю, что и вы оба тоже. Единственный приемлемый для нас с вами путь – отсутствие в донорском теле вообще какой-либо личности, то есть клонбоди. Именно благодаря исходной своей рыхлой слабости клонтело влиять на инсталлируемый в него фант не должно. Клон принимает инсталлируемую в него личность как единый управляющий пакет программ, который надо только настроить и согласовать. Это вроде как наподобие компьютера и периферийных устройств. В работе с клонами у меня, правда, после первых впечатляющих успехов возникли некоторые… э-э… замедления. Похоже, яйцеголовая верхушка этой зоны Проекта полностью выработала свой потенциал, а отработанный материал во главе такого дела … ну, в общем, изменения некоторые там у меня назрели. Так что надеюсь на серьезные подвижки в самое ближайшее время. Что касается юного барона Гольденцвикса, то он сейчас как раз в этом направлении и трудится.

– Минуточку… и черт с ним, с бароном, – отмахнулся Генеральный акционер, цепким умом финансиста сразу ухвативший самую суть проблемы. – Это клонированное тело, ведь оно становится чем-то вроде костюма, верно? Его можно будет менять бесчисленное множество раз, я правильно понимаю?

– Однозначно, – с наслаждением выговорил Санатор.

– Хорошенькое дело! – Генеральный акционер впился пристальным взглядом в невозмутимое лицо Координатора. – Вы, это что же, хотите меня уверить, что готовы вот так вот запросто, вполне бескорыстно, поделиться с нами чуть ли не бессмертием… и все такое?

– Но вы же готовы делиться со мной властью и деньгами, – сказал Координатор, пожав плечами. – Я взвесил и просчитал все возможные вероятности. Да, сэры. Мы обречены на тройственный союз. Мы необходимы друг другу. Навсегда. Навечно. Я даже не уверен в этом, я знаю. Не существует человека, способного в одиночку справиться с Империей.

– Императоры справлялись.

– Это было давно, да и кончили они плохо. Для того чтобы вечно… подчеркиваю – вечно властвовать над вселенной в одиночку мало самому быть вечным, нужно еще быть и всеведующим, и вездесущим, и всемогущим. Нужно быть богом.

– Ладно, с этим все ясно, – сказал Генеральный акционер. – Считайте, что Вы меня убедили, тут я весь Ваш вместе с потрохами. А что предполагается предпринять против интов и самого Азерски? Конкретно? Как предполагается предотвратить их вмешательство в нашу акцию?

– По важности обе задачи примерно одинаковы, однако, как ни странно это может показаться на первый взгляд, с интами совладать будет проще. Ну, в самом деле. Среди этой публики, как известно, велики демократические настроения, а также и всяческое радение за пресловутые интересы общечеловеков. Конечно, нет человека – нет проблемы, но работать-то кто будет? Следственно, нужно найти средство, которое бы в решительный момент нейтрализовало эти их… как бы сказать… э-э…общечеловеческие позывы, и заставило их заниматься исключительно собой, своими корпоративными или – того лучше – личными интересами. Не нужно убивать их всех, они нам еще понадобятся. Надо облить их такой грязью, чтобы ни о чем другом они и думать не могли, чтобы колотили себя в грудь и орали, мол, не виноватые мы. Когда власть уже окажется в наших руках, они могут общечеловечничать сколько угодно… тем более что… э-э… особо разгуляться им не позволит сэр Верховный триумвир вооруженных сил и санации, – Координатор привстал и отвесил шутливый полупоклон в сторону Заместителя верховного санатора. Собеседники со вкусом расхохотались.

– Так вот, уважаемые сэры, мои яйцеголовые развернули широкомасштабные исследования не только психологического, но и вирусного плана. Целью является разработка нового класса компьютерных вирусов. Это будут черви – убийцы, призванные атаковать не компьютерные программы, а человеческий мозг. Представьте себе, что накануне решающего дня по нашей команде интерстарнет окажется заполнен огромным количеством червей-убийц, которые на фоне устрашающей психологической атаки через персональные компьютеры примутся крушить мозги интов, особенно молодняка. Какова фишка?

– Вряд ли эта атака будет такой уж успешной, – с сомнением покачал головой Генеральный акционер. – Инты быстро разберутся, что к чему, и передавят ваши "червирусы", как скрыплы крыс.

– Кто бы спорил! Конечно, они быстро во всем разберутся. Но я же говорю, нам и не нужно, чтобы инты передохли. Они нам нужны, инты. Им, интам, на нас еще пахать и пахать. Просто им долго будет не до внешнего мира. К тому же, так вот сразу разобраться в сути происходящего будет нелегко. Внешне смерть будет выглядеть… э-э…от вполне естественных причин. Просто среди интов вдруг прокатится волна инфарктов, инсультов, полной потери иммунитета и всяческих разных прочих тромбозов. Нет-нет, это верняк.

Генеральный акционер задумался, почесал лоб, затылок, и повернулся к Координатору.

– А что с Азерски? Я как-то не врубаюсь… С ним-то что? Этот малый ваших червей, извините за каламбур, как червяков передавит.

– А вы задайтесь вопросом, что представляет собой этот человек, и попробуйте поставить себя на его место. Сэры! Для Азерски, как и для любого из нас на его месте, инты, говоря языком яйцеголовых… э-э… "питательная среда", не более того. Вы всерьез полагаете, что он бросит все свои неотложные дела и кинется их спасать? Он действующий политик, и уже в силу этого обстоятельства с неизбежностью обязан обладать здоровой беспринципностью и цинизмом. Без этих свойств в политических катакомбах тебя никакие контакторы не спасут. Все прочее – риторика, демагогия, популизм, тривиальная глупость – выбирайте любую дефиницию по вкусу. Следствие: к Азерски необходим сугубо индивидуальный подход. Его на мякине не провести и сетевыми червями от наших задниц не отвлечь. Бить его, как и любого из нас, надо со всей возможной неожиданностью в самые слабые и больные места. Все это совсем не просто, сэры, и даже где-то проблематично, по крайней мере, для рядовых умов.

– Жаль, что не решились Вы тогда распылить эту самую Азеру вместе с ним.

– Я, по-моему, все вам внятно объяснил, – сухо сказал Координатор.

– Объяснить-то Вы объяснили… но я вот что хотел бы узнать, кто нам мешает разделаться с ним в день переворота? Выделим пару флотилий, аннигильнем Азеру вместе с Райной, всего и делов, как говорится.

– Что это вы тут несете? – взволновался вдруг Заместитель верховного санатора. – Может, нам для этого дела еще пару-другую дредноутов класса "Разрушитель Солнц" выделить? Вы хоть представляете себе, какие потребуются силы для контроля только над ключевыми районами Империи? А нейтрализация неприсоединившихся флотов? А нейтрализация внутриимперских центробежных сил? Периферийные элиты, как только почувствуют слабину центра, тут же кинутся в разные стороны, и плевать им на экономические интересы собственных планет. Силовые акции неизбежны, господа! И вообще, наша задача разделаться с Азерски, а не с Азерой. С человеком, а не с планетой. С чего вы взяли, что, уничтожив Азеру, мы уничтожим и его тоже? Вы сами-то на его месте стали бы этих флотилий дожидаться? Как запахнет жареным, он оттуда немедленно и свалит. Вот тут он и задаст нам настоящую работу, лови его тогда по свободным мирам. Пока Азера цела, он к ней привязан, ясно вам? А вот чтобы все независимые планеты распылить, и в мирное время никаких дредноутов не хватит. Вы лучше не жмитесь, а выделите приличную сумму для киллеров. И вообще, Вы что, не знаете, что на Азере добывается сегодня чуть ли не половина инглания, а это есть основа симбиозных контакторов и фундамент НБР?

– Не-ет, это нечто! Наша санация меня просто умиляет! – взорвался Генеральный акционер. – Она почему-то вообразила, что деловые люди сплошь безмозгые кретины. По-вашему, на Азере этой самой мир клином сошелся? А яйцеголовые на что? Велим – десяток таких планет отыщут, хоть бы и по пульсирующим речкам. Вселенная велика.

– Сэры, будьте же благоразумны, – Координатор укоризненно покачал головой. – Азера нам, конечно же, пока что нужна. Да, многие яйцеголовые считают, что пульсация водных потоков вызывается, если… э-э… поблизости большие запасы инглания, но немало и таких, что полагают это несусветной чушью. Я поинтересовался у своих яйцеголовых, так они такую ахинею понесли, что уши вянут. Нет, аннигиляция не выход. Но – есть идеи. Очень плодотворные, как мне представляется. Проблема Азерски, сэры, осознана мною… нами… во всех аспектах. Во-первых, у меня плотно работают над подготовкой для него персонального проекта ликвидации "Троянский конь". Тут мало подготовить убийцу. Мало подвести его к Азерски, хотя уже и эти задачи невероятно трудны. Главное, надо сделать так, чтобы сэр Рекс не заподозрил подвоха… представляете себе сложность задачи? Я себе на ней чуть ли не вывихнул мозги. Параллельно я намерен – с помощью денег, которые для этой цели выделит, разумеется, сэр Генеральный акционер – все-таки интенсифицировать специальный раздел программы сетевых червей – убийц для Рекса Азерски лично, с учетом особенностей его мозга. Когда-то этот мерзавец весьма остроумно сравнил Старые Миры с большими червивыми яблоками. Так вот теперь этой сволочи предстоит столкнуться с положением, при котором червивым яблоком станет так любимый им интерстарнет… и не только интерстарнет, но и его собственная гнусная башка в придачу.

– А разве это возможно, чтобы такая избирательность?.. – удивился Генеральный акционер. – Нет-нет, деньги мы дадим, сколько надо, столько и дадим, но…

– Возможно, возможно, – хмыкнул Заместитель Санатора. – Сэр Координатор планирует использовать для отработки этих персональных вирусов собственных клонов сэра Азерски. Он уже вовсю гоняет этих клонов по одной из своих планеток.

– Это правда, сэр Координатор? – удивился Генеральный акционер.

– Разумеется, – невозмутимо отвечал Координатор.

– У вас имеется исходный материал для клонирования Рекса Азерски? – продолжал удивляться Генеральный акционер. И снова удивление его разрешил Заместитель санатора.

– Оригинального не то, чтобы много, но на пять – шесть клонов хватит. К тому же можно использовать и вторичный материал, взятый у клонов. Кстати, сэры, как бы все-таки разобраться, это, в самом деле, правда про пульсацию в водных потоках возле залежей инглания? Или, все-таки чушь, плешь и сплошная ересь?

Инфор мелодично курлыкнул сигналом вызова. На экране появилась даже не бледная, зеленая от проявляемой дерзости физиономия Ответственного секретаря.

– Несанкционированный внешний вызов, Ваше Имперское Сиятельство, – пискнул Сушеный Сперматозоид. – Там…

– Сударь мой! – холодным тоном перебил его Координатор, – Вы сошли с ума?

– Но это Эни Боди, Ваше Имперское Сиятельство … Вы приказали, чтобы при любых обстоятельствах…

– Ох уж эти мне исполнители! – Координатор, снисходительно улыбаясь, покрутил головой. – Воистину… э-э… заставь дурака богу молиться! Ну, раз уж так вышло… Откуда она взялась, как умудрилась меня отыскать здесь, да еще влезть в инфор, хотел бы я знать?

– Что она в Вашем инфоре, я тут ни сном, ни духом, а контакт проводится из рубки корвета по имени "Лиловая Звезда".

Санатор подскочил на месте и изменился в лице. Секретарь покосился на него и снова воззрился на начальство. Выражение лица Координатора привело его в ужас.

– Это один из корветов "Звездной флотилии" санации, Ваше Имперское Сиятельство, – пролепетал он. – Суда для особых поручений руководства санации…

Координатор вопросительно повернулся к Санатору. Санатор скривился и пожал плечами.

– Что делать с корветом, Ваше Имперское Сиятельство? – губы у секретаря прыгали, руки дрожали.

– Уж как-нибудь разберитесь с этим без меня, – раздраженно сказал Координатор. – Кто, кстати сказать, ставил защиту инфора? Немедленно займитесь этим болваном.

Секретарь, кажется, находился уже на грани обморока.

– Яйцеголовые… они уже… обновление… плановая ротация исполнителей… а этот, который… он ротирован три месяца назад…

– Жаль! Я б ему сейчас! Сэры, – Координатор снова повернулся к собеседникам, – прошу меня извинить, но я вынужден вас ненадолго покинуть. Вот тут, в баре, у меня элитные земные напитки: франкские вековые коньяки, благородные росские водки, виски от скотчланда и так далее. Там есть даже подлинный "Можайский сучок", настоятельно рекомендую, водка – это что-то! Это вам не бесцветный безвкусный омерзительный рафинэ – отнюдь! В ней есть привкус натуральной, подлинной раритетной дрожжевой сивухи, которую невозможно подделать ни на каком хроматографе. Но поспешите с дегустацией, я покину Вас всего на несколько минут. Кстати, сэры, предлагаю назвать наш союз "триумвиратом" вполне официально, поскольку в древности так назывались успешные, подчеркиваю – успешные… как бы это … сообъединения трех умных, волевых и решительных… э-э… предприимщиков… предпринимантов… словом, против окончательно разложившихся упадочных демократий, так сказать.

– Вы чем-то обеспокоены? – спросил Генеральный Акционер у сэра Санатора, проводив Координатора задумчивым взглядом. – Эта леди Боди ваш человек?

– С чего Вы взяли? Вовсе нет. Я впервые о ней слышу, – Санатор торопливо отвернулся и плеснул себе в бокал из первой же подвернувшейся бутылки. Впрочем, это оказался именно тот самый разрекламированный "Можайский сучок".

6

Как только шедшие в авангарде платформы с курсантами пересекли внешний створ центрального шлюза шахтоквартала, они наткнулись на баррикаду, наспех набросанную поперек путепровода из всяческого несерьезного хлама. И тут водитель головной машины совершил непростительную, можно сказать, роковую ошибку. Не обратив внимания на отсутствие на баррикаде защитников, он с веселыми воплями устремился вперед.

– Стой, придурок, стой! – заорал Гронкс дурным голосом, однако было уже поздно. Головная платформа под веселые вопли облепивших ее курсантов сходу врезалась в баррикаду.

Грохот взрыва ударил Ховрина по ушам, рванул по нервам, заставил подпрыгнуть и тут же сжаться в комок. Он испуганно посмотрел на Гронкса. Гронкс стоял, намертво вцепившись в поручень, лицо его было белым, глаза остекленевшими. Ховрин перевел взгляд вперед, туда, где над местом взрыва еще клубился дым. Все, что осталось от платформы после взрыва фугаса, можно было бы собрать метелкой в детский совок.

Хохот, вопли и дикие песнопения, с которыми колонна неслась к Городу, прекратились в одно мгновенье. Курсанты как-то разом осознали, что они находятся не на увеселительной прогулке, а в боевом походе, что относиться к этому факту надо со всей возможной серьезностью, если хочешь остаться в живых, разумеется. Курсанты хотели.

В течение следующих нескольких минут коммуникаторы в каждом курсантском шлеме содрогались от истошных воплей Гронкса, фразеологическую базу которых составляли ни разу не повторившиеся выражения резко пониженной цензурности, а смысл укладывался в нехитрые вопросы: вы… эти самые… совсем уже это самое, или почему?!. У вас, у этих самых, что ли мозги в этом самом месте, или как?!. И сами вы это самое, или, может, что?!. Монолог закончился железноголосым обещанием собственноручно лишить хоть сколько-нибудь выдающихся частей тела всякого, кто впредь попробует выпендриваться, причем слова новоиспеченного коммодора убедительно прокомментировал новый оглушительный взрыв, начисто снесший внутренние ворота шлюза. Из шахты по ним шарахнули явно нехилой ракетой. Хорошо еще на этот раз никто не пострадал.

– Помните, наша цель в Городе не нарушантов кногтить, а разблокировать шмон-тоннели, – орал Гронкс. – Валим вниз до самого конца шестого уровня на полной скорости, и ни в какие затяжные драки не ввязываемся. Каждая рота берет на себя одно полотно путепровода – первая первое, вторая второе и так далее. Платформам в ротах рассчитаться на первый – второй – третий. Каждый номер, кроме головной и арьергардных машин, берет на себя один этаж штреков, выходящих на путепровод, головная стреляет только по целям на самом путепроводе, а арьергардная прикрывает колонну сзади. И стрелять настильно, аккуратно, глядите у меня, сволочи! Шмальнете по полотну дороги, так всей колонной в шахту и загремим.

В коммуникаторе Ховрина назойливо зазудел приват-сигнал и включилась выделенная линия связи.

– Стас, – несмотря на то, что линия была защищена от прослушивания, Виктор Бюллер говорил таинственно приглушенным голосом. – Стас, помяни мое слово, тут что-то не чисто. Не похоже все это на стихийный грабеж. Тут чувствуется, знаешь ли, рука… организовано тут все, и нас тут явно ждали. Не вляпаться бы…

– Может, вылезешь? – зашипел Ховрин.

– Я серьезно, а ты ваньку валять, – обиделся Бюллер.

– Серьезно ты… мать твою! Да весь этот "бунт" так воняет, что хоть противогаз надевай!

– Может, это агентура Старой Дамы?

– Нет. Эти бы уже давно прекратили всяческие беспорядки. Железной рукой. И в курсантов они бы не стреляли. Они бы нами командовали, а мы все тут же бы и исполняли бы. Как миленькие… Сиди и не дергайся. Говорю же, что выбора у нас нет.

В каком-то смысле этот самый Гронкс оказался просто бесценным человеком. Уважения к собственности он был лишен совершенно, а посему и вопросами сохранности чужого имущества озабочиваться не желал. Все, что мешало продвижению колонн, просто сметалось с пути. Любому человеку, не успевшему убраться с дороги, оставалось только пенять на себя самого. Ценность человеческой жизни была для господ курсантов понятием сугубо умозрительным и отвлеченным, к прозе жизни отношения не имеющим совершенно никакого.

Курсанты ворвались в шахту четырьмя колоннами, по всем четырем полотнам центрального путепровода, четырехзаходной спиралью обвивавшего чудовищный провал шахты, и сразу же пустили в ход весь свой арсенал. Колонны шли с некоторым отставанием одна относительно другой так, чтобы каждая – несмотря на разность уровней полотен – находилась в зоне видимости остальных с противоположной стороны шахты и, в случае необходимости, могла быть поддержана их огнем. Стрелять, как выяснилось, парней обучили очень даже неплохо, и это было прекрасно, поскольку все предположения отставного генерала начали немедленно сбываться самым печальным образом. Одно за другим.

Сверху, со стоянок для грузовых винтокрылов, сорвалось две вооруженных ракетами машины с опознавательными знаками санации на борту и попытались обстрелять курсантов, что называется, с бреющего полета. Встреченные ураганным огнем всех четырех колонн со всех четырех сторон шахты, они были в мгновение ока сбиты, а по баррикадам, которые на этот раз оказались сооружены из груженых рудой платформ и горнодобывающего оборудования, курсанты, ничтоже сумняшеся, шарахнули из плазменных пушек. Платформы неслись по крутой спирали вперед и вниз на предельной скорости. Трясло и швыряло немилосердно, причем как-то сразу во все стороны. Ховрину, сидевшему позади и чуть ниже Гронкса, и вовсе было абсолютно не понятно, как это бедняги курсанты, стреляя, еще умудряются во что-нибудь попадать.

Физиономия Гронкса сияла то ли азартом боя, то ли просто оттого, что на свою вихрастую курсантскую башку он – да еще с полным правом! – напялил боевой шлем коммодора второго ранга. Перед ним прямо в воздухе, мгновенно отслеживая малейшее движение его головы, виртуалило аж целых четыре экрана, разделенных на множество окон, отражавших, как понимал Ховрин, состояние боя для каждой колонны курсантов. Три из четырех Коммодорских экранов были Ховрину хорошо видны, так что по сторонам он старался не смотреть, и глаз от этих самых экранов старался, по возможности, не отрывать. Наблюдать за ними было не то чтобы интересно, но как-то спокойнее, создавалась видимость отстраненности от событий. Типа того, что смотришь рекламку по телетаксеру, а сам как бы ни при чем, и никакого отношения к происходящему не имеешь. Окна открывались, закрывались, возникали снова, иногда раскрываясь во весь экран, как только Гронкс успевал отслеживать происходящее? Он колотил себя кулаком по коленке и вывизгивал команды в полный голос, совершенно позабывши о командирском басе, так лелеемом в обычное время:

– Судак, мать твою в тибидух и перетрах! Не ввязываться в бой! Вперед! Быстрее! Прорвался – и вперед! Быстрее, быстрее, а-аставь его в покое, раз уж он успел спрятаться! Третья колонна, мужеложцы хреновы, вам мало, чтобы в гриву, надо и в хвост? Задницу прикройте! Банзай, чайник перетраханный, хавальник захлопни, помоги второй … эй, эй, слева, слева…

Слева, из второго бокового ответвления магистрального тоннеля, ведущего в Северную шахту, вывернулся юркий флаттер и увязался за колоннами. По флаттеру немедленно открыли огонь с замыкающих платформ, но плазменные пушки на платформах были плохо приспособлены для стрельбы по таким маленьким и юрким воздушным целям. Машина ловко увернулась, заложив крутой вираж, вышла из-под обстрела, и не отставала, держась вне пределов досягаемости.

– Глядите в оба, – надрывался Гронкс, – этот сучий флаттер тут не зря, глядите в оба…

С бокового, плохо видного Ховрину экрана, на котором, по всей видимости, бессменно торчала генеральская физиономия, то и дело доносилась нервная тарабарщина, в которой единственно понятным Ховрину цензурным словом было слово "быстрее". Гронкс визгливо и возбужденно отвечал тарабарщиной не меньшей. Правда, смыслоразличимая составляющая у него была несколько более объемной, и включала еще общедоступные высказывания, вроде "не понимаю" и "тут что-то не так", правда, высказанные несколько другими, значительно менее подцензурными словами.

– Эти козлы совсем не бараны, – орал Гронкс, обильно перемежая осмысленные словосочетания виртуозными идиоматическими выражениями специфического содержания, – они такие же люмпы, как я шлюшка из подтанцовки лабуха с гидропонного Бродвея! Нам перекрывают дорогу позади, а не впереди, и лупят по последним платформам, а не по первым. Я вам говорю, тут какая-то гнусь! Они подталкивают меня вниз, а не мешают, вот фишка-то в чем!

Коммуникатор в шлеме Ховрина снова издал характерный писк вызова по выделенной линии. На связи был все тот же непоседливый Виктор Бюллер.

– Стас! Со мной мой отец на связи. Ты только послушай, что он говорит. Я подключаю тебя к его линии, это… это…

Из коммуникатора раздался голос Бюллера – старшего.

– Координатор Ховрин? Я должен довести до Вас сведения чрезвычайной важности. Предупреждая всяческие Ваши протесты, спешу заявить, что все это стало мне известно совершенно случайно, и не доведено до сведения остальных членов Совета только вследствие отсутствия контактов.

– Давайте без преамбул, – буркнул Ховрин, тон старого лиса ему очень не нравился. Господин Ответственный секретарь и Председатель говорил резко, отрывисто и, как показалось Ховрину, не без изрядной доли злорадства:

– О, извольте, извольте. Не хочу каркать, но кое-кто, сдается мне, хочет погреть себе руки на безвластии. Не люблю я быть застигнутым врасплох. Предпочитаю иметь собственные источники информации помимо… седьмого уровня. Так вот, когда проводилась эвакуация Северной шахты, некоторые грузы направляли, оказывается, не в космопорт, а на промежуточный склад, где-то в районе карстовых пещер. Самое интересное, что изо всех подразделений, которые были выделены санацией на заслоны от Скрыплов, львиная доля была размещена там же, поблизости. Мои информаторы докладывают, что все это время на складе в ударном порядке формировался просто гигантский грузопоезд с платформами – контейнеровозами высшей радиационной защищенности. Вам это о чем-нибудь говорит? Груз нигде не был зарегистрирован. Что это за груз, я не знаю, и даже боюсь догадываться, но если он имеет отношение к известной легенде о пульсирующих реках – Пульсарка-то рядом… тогда стоимость его просто запредельная. До начала инцидента грузопоезд проторчал на складе, в путь он ушел только сегодня секунда в секунду с началом атаки на Гнездо. В свете этой информации и дальнейших событий полное исчезновение верхушки санации во главе с самим Фетменом выглядит более чем странно, не находите?.. Особенно если учесть, что чуть ли не все подразделения санации ушли с гвардейцами на Гнездо, а оставшиеся, кроме ваших курсантов, блокированы внизу.

– Стойте, – перебил его Ховрин. – Сейчас Вы все это повторите командиру колонны. Я человек не военный, а действовать нужно быстро и решительно. Я, кажется, догадываюсь… Нельзя допустить, чтобы этот чертов грузопоезд увели у нас из-под носа.

– Да уж, что-что, а этого грузопоезда вице король нам никогда не простит.

– Я вообще не понимаю, какого черта Вы до сих пор молчали?

– А как бы я мог Вам об этом сообщить? Я что, накоротке с инфорами всех платформ Города? Откуда мне было знать, где изволит пребывать господин координатор Ховрин? С Вами связи я не имел, а генерал… я представления не имел, на чьей он стороне. Мне и самому обо всем этом деле тоже знать не полагается. Да и, уж извините старика за прямоту, как я мог быть уверен, что не лично Вы вкупе с иными прочими стоите за всей этой историей? Что Вы тут ни при чем, я смог увериться лишь когда ваши курсанты ввязались в драку.

Выслушав Бюллера, Гронкс тут же впился в Ховрина преданным взглядом, готовый действовать немедленно и со всем возможным рвением.

– Ну, и что дальше? Что предпримем? – перекрикивая грохот боя, заорал Ховрин.

Гронкс резко дернулся к нему всем телом.

– Что прикажете, господин координатор!

– Что?.. а-а, ну да… ставлю задачу. Я не могу допустить, чтобы подрывные элементы завладели преступным путем, так сказать, достоянием … э-э… комтов Азеры. Отдайте все необходимые распоряжения, лейтенант.

– Слушаюсь! – рявкнул Гронкс, и тут же завопил в коммуникатор, – Банзай, берешь свою роту и всех уцелевших пацанов Судака… Судак, слышишь меня, ты поступаешь в распоряжение Банзая… Младший лейтенант Су… э-э… Вихрофф, почему не отзываетесь! Вы с уцелевшими курсантами вашей роты поступаете в распоряжение младшего лейтенанта Япончика, приказ ясен, Судак?.. Банзай, на максимальной скорости чешешь назад к шлюзам. Цель – найти, перехватить и задержать грузопоезд, идущий к поверхности… не уничтожить, идиот, а именно что перехватить и задержать! Не ошибешься, я тебя уверяю, он сейчас один такой, больше психов нету. На имена, чины, бумаги и все такое внимания не обращать, всех сопровождающих арестовать тоже, невзирая на чины и звания, хоть генералы будут. Попытки сопротивления пресекать со всей крутостью, то есть предельно… Не волнуйся, попытки будут, народ там идет серьезный, может, еще придется стрелять в очень даже всем нам знакомые начальственные хари. На время выполнения задания отряду присваивается статус группы захвата. Группа выводится за рамки штатной субординации и подчиняется только координатору Ховрину и мне. Понял, Банзай? Больше никому. Даже если в сопровождении окажется начальник училища коммодор Корн, ты арестуешь и его… с удовольствием, и в рыло?.. вот и ладненько. Заместителем начальника группы назначаю младшего лейтенанта Суда… Вихроффа. Судак, объясни своим – башки поотрываю, если начнут возникать и не подчиняться Банзаю, не посмотрю, что старые кореша… Пацаны! Чтоб вы поняли и прониклись. Вся хренотень, что тут творится, и вокруг нас, и внизу с андроидами, и вообще, все из-за этого грузопоезда. Не расслабляйтесь, пацаны, там еще и скрыплы, будьте начеку, хавальники не разевать, буркалами не хлопать, зарядов не жалеть.

Гронкс плюхнулся на сидение и вытер вспотевший лоб рукой. К парню следовало приглядеться повнимательнее, он явно не был таким простаком, каким представлялся на первый взгляд. Истинную суть операции он просек сходу.

– Скажите, лейтенант, оставшихся сил нам хватит для разблокирования тоннелей? И что мы будем делать потом? – спросил Ховрин.

– Андроиды, господин Координатор, на много порядков мощнее по энергии, но мы имеем подавляющее преимущество в маневре. Они и пукнуть, простите, не успеют, как мы их прихлопнем. А как разблокируем шмон-тоннели, освободим основные силы санации, так ведь – что прикажете. Я бы всю мародерную сволочь не к поверхности погнал, а к Северной шахте, к скрыплам, да генерал не велит. Нельзя, говорит, их в угол загонять, они тогда как крысы встанут насмерть… ну, он бугор, ему видней. А тут еще и грузопоезд этот.

– Вот что, лейтенант. Ты тут только что отдал приказ об особом статусе этого самого вашего Япончика. Разумный приказ. Я, пожалуй, весь отряд тоже выведу за пределы всяческих субординаций. До особого приказа подчиняться будете лично и только мне, а там посмотрим.

– Стас! – забился в коммуникаторе донельзя возбужденный голос Виктора. – А можно я тоже пойду с ребятами за грузопоездом?

– Зачем, – насторожился Ховрин.

– Ну, как?.. Интересно же…

Ага, подумал Ховрин, интересно тебе… знаю я эти твои интересы, а вслух сказал:

– Оно, конечно, не плохо бы. Был бы там моими глазами. А то мало ли. Только как это сделать? Банзай со своими чуть ли не на противоположной стороне шахты.

– А вот тут мне парни подсказывают, мы только что проскочили флаттерную стоянку…

– Господин Бюллер, Вы в чьей машине? – вмешался в разговор Гронкс. – Эй, Комар?

– Я, – раздался в коммуникаторе густой бас, чем-то неуловимо напоминающий, тем не менее, комариный писк.

– Не "я", а "так точно", – сварливо поправил Гронкс. – Господин Бюллер с тобой? Бери своих, загружайтесь в пару флаттеров и вперед. Будешь осуществлять разведку и огневую поддержку Банзая с воздуха. Она ему понадобится, чем хошь клянусь. Так что в каждую машину взять по плазменной пукалке. И учти, Комар, за жизнь господина Бюллера ты лично отвечаешь головой.

7

Курсанты вели флаттеры вполне прилично, видимо, и этому делу учили их тоже неплохо. Обе машины шли в классической связке двойкой: "хвост – хвост". Как и полагалось при патрулировании шахтного ствола, шли по спирали, отслеживая семерку платформ Банзая, на предельной скорости спешивших обратно к шлюзу.

Стоило платформам Банзая повернуть назад, как неизвестный флаттер, нагло висевший над колонной, заложил крутой вираж и по круто восходящей траектории устремился вверх.

– Куда это он? – озадаченно спросил курсант, сидевший за штурвалом командирского флаттера.

– Тебе что за дело? – презрительно прогудел Комар, явно наслаждавшийся своим офицерским положением. – Наше дело прикрывать Банзая. Приказ слыхал?

– Там было и про разведку, – пробормотал штурвальный под одобрительный ропот обоих курсантов – стрелков.

– Ты, конечно, Умник, но тут тебе не классы, не выпендривайся! – ощерился Комар, ответом ему было лишь не слишком добродушное молчание. "Ишь, ты, страсти-то какие кипят!" – усмехнулся про себя Виктор, а Умник вдруг заорал:

– Пацаны, гля, этот гад в межшахтный намылился, – и, тыча пальцем в удирающий флаттер, схватил Комара за плечо.

– Убери руки, отшибу, – взревел Комар, сбрасывая с себя руку Умника. – Я тебе офицер или хрен собачий?!

"Гад" и в самом деле нырнул в гигантский зев магистрального межшахтного тоннеля и исчез.

Умник, оглядев Комара откровенно ненавидящим взглядом, заявил вдруг предельно официальным тоном:

– Господин младший лейтенант, разрешите обратиться к старшему по команде.

– Это еще зачем?

– Срочный рапорт для принятия незамедлительных мер, – проорал Умник и, не дожидаясь ответа, возбужденно завопил в микрофон коммуникатора:

– Банзай, слушай, я понял, они не пойдут через наш шлюз, гадом буду. Они хотят смыться через шлюз Северной, там такой бардак, что…

– Думаешь?.. – раздался возбужденный вопль Банзая, – я и сам… недаром этот сучий потрох в межшахтный нырнул. Ну, щас мы их! Слушать мою команду. На ближайшем круге разворачиваемся и выскакиваем на второе полотно путепровода. Перед входом в магистральный перестраиваемся. В авангарде пойдут…

– Постой, Банзай, я бы в магистральный не лез, – орал Умник, – Там ловушка, как пить дать. Нас выжгут, как клопов. Надо иначе, надо…

– Ма-алчать! Прекратить базар в эфире! Я вам покажу, как демаскировать колонну! Командиры машин, выключить коммуникаторы к ядрене фене! Выходить в эфир разрешаю только командирам платформ, и то по крайней необходимости. Мы тут не кореша и собутыльники, а санаторы на боевом посту… в смысле, на задании. Комар! Пойдешь в разведку, твоего ведомого я пущу в авангарде колонны. Гляди в оба, в принципе, твой стратег прав, там вполне может быть засада.

Флаттеры один за другим нырнули в магистральный тоннель. Комар заметно нервничал, штурвальный хранил угрюмое молчание. Вдруг, видимо спуская пар, штурвальный резко потянул штурвал на себя и влево. Флаттер юлой завертелся в крутейшей спирали чуть ли не впритирочку к стенам тоннеля.

– Эй ты, стратег хренов, у тебя что, крыша едет? – истошным голосом завопил Комар.

– Отрабатываю маневр вывода флаттера из-под обстрела в ограниченном пространстве тоннеля! – гаркнул в ответ штурвальный, демонстрируя предельно верноподданное усердие.

– Прекратить! – орал Комар, а сидевший сзади улыбчивый малый с лицом, как показалось Виктору, может быть, и чуть простоватым, но на редкость приятным, негромко сказал, подхватывая словцо на лету:

– Ты бы, Стратег, это… ты бы полегче… мы теперь все от тебя зависим … так что уж гляди…

Вот так и рождаются новые прозвища. Да. Умником он, видимо, был в классах, на поле боя такое прозвище не приживется, а вот "Стратег" – очень может быть и прилипнет. Виктор в задумчивости почесал в затылке. Покуда этот парнишка всегда оказывался прав. И это наводило на размышления.

– А что бы ты сделал на месте Банзая, будь твоя воля? – спросил он, нагнувшись к уху штурвального. – И можно я тоже буду называть тебя Стратегом?

Прозвище, вроде бы, было вполне себе ничего, почетное. Стратег пожал плечами, всем своим видом показывая, что он выше подобных мелочей, но ответил быстро и охотно.

– Я бы бросил платформы к ядрене фене и пересел на винтокрылы, Вы, может, не обратили внимания, но их там, у шлюза до этой самой матери стоит, в том числе и наших, санационных, с полным боекомплектом и даже с ракетами. Вышел бы здесь же в Центральной шахте на поверхность, и встречал бы этот караван у шлюзов снаружи. Нас тут до хрена, можно взять под контроль все ближние выходы. Груз, надо понимать, вывозят нелегально. Если пошарить там по окрестностям, наверняка можно перехватить контакт с перевозчиком. А если взять или даже просто спугнуть перевозчика, грузопоезд можно брать голыми руками. Куда он денется?

– Может, ты все же заткнешься? – зарычал Комар.

– Не будем ссориться, офицер, – с нажимом сказал Виктор. – Стратег всего лишь отвечает на мои вопросы. А когда я задаю вопросы, на них отвечают и гораздо более важные лица, причем немедленно и охотно… ты все понял, младший лейтенант?

– Так точно! – рявкнул Комар, с некоторым опозданием сообразив, что раз уж этот тип поручен особому вниманию командира группы, то значит человек он влиятельный. – Я ведь что? Я к тому, чтобы ему не отвлекаться.

– Ладно, ладно, я больше и не намерен его отвлекать. – Виктор демонстративно хлопнул Стратега по плечу. – Запомни мое имя, Стратег. Меня зовут Виктор Бюллер. Эта фамилия кое-что значит на планете. Когда все будет позади, найди способ со мной связаться. Не пожалеешь. Я люблю людей твоего склада и охотно с ними сотрудничаю.

Кто-то из курсантов сзади шумно вздохнул. Закрепляя достигнутый успех – играть "Значительное Лицо" оказалось чертовски приятно – Виктор повернулся к ним.

– Ну, что ж, давайте и с вами знакомиться, ребята. Мое имя вы знаете, а как звать вас?

Первым отозвался жилистый малый с плазменной винтовкой.

– Снайпер, – с удовольствием сказал он, явно гордясь почетным прозвищем.

Рукопожатие у него было крепким, имеющим откровенную цель проверить влиятельного шпака на прочность. Однако Виктор был парнем с поверхности, к тому же обучавшимся в элитных учебных заведениях… так что вышла ничья, после чего во взгляде Снайпера на Виктора заметно добавилось уважения.

– Коля, – сказал второй и улыбнулся простецкой и даже несколько застенчивой улыбкой, – а прозвища у меня нет. Они ко мне не липнут.

– Он у нас выдающийся, что ничем не выдающийся, – заржал Снайпер.

Коля обиженно вздохнул. Стратег посмотрел на Снайпера откровенно нелестным взглядом, но ничего не сказал, только сплюнул и отвернулся.

Флаттер мчался по гигантскому тоннелю, соединявшему Центральную и Северную шахты. В обычное время тоннель был бы полон света, жизни и движения, по нему мчались бы грузопоезда и межшахтные экспрессы, мельтешили бы юркие скримеры и с хищным шипением, сопровождающим вибрацию энергонесущих полостей, проносились стремительные флаттеры с размытыми от этой очень характерной вибрации контурами корпусов. Сейчас же он был темен, пуст, и носил на себе отчетливые следы недавнего разгула толпы.

Стратег со вздохом повернулся к Комару.

– Сейчас будет законсервированная развязка с недостроенной кольцевой дорогой. Может, пойдем по обходной штольне и выйдем в эскалаторный зал слева сверху, уж больно место это мне не нравится.

– Вперед, – жестко сказал Комар. – Командовать будешь, когда тебя произведут.

– Но…

– Я сказал – вперед! – яростно взревел Комар.

– Пацаны, – отчаянно завопил Стратег, – держись!

Флаттер рванулся вправо вниз и, описав мертвую петлю, вылетел в эскалаторный зал под самым потолком. Виктор успел уловить далеко впереди и внизу какое-то грузное движение, но в тот же миг эскалаторный зал вздыбился и улетел куда-то вбок, Виктора швырнуло на Комара, сзади послышались испуганные вопли стрелков, а внизу, там, где угадывалось тяжкое движение неких огромных масс, полыхнул нестерпимой яркости огонь и послышался оглушающий грохот. Сзади вопили в два голоса что-то невнятное, Комар сидел с закатившимися за лоб глазами, а флаттер уже проваливался вниз по узенькому эскалаторному штреку, сзади стремительно нагоняла огненная волна, и в поле зрения была одна лишь напряженная спина Стратега, вцепившегося в штурвал: "Держись, пацаны-ы!" Флаттер снова метнулся влево вверх и, проскочив в какой-то невероятно узкий отрезок штольни, замер, завис в воздухе, чуть ли не упершись обтекателем в шершавую бетонную стену. Огненный вал с ревом промчался мимо где-то там, за стеной. Налетевшая воздушная волна с треском шарахнула флаттер обтекателем о бетон, но это были, по большому счету, уж и вовсе сущие пустяки. Пронесло. И сами целы, и флаттер, вроде бы, вполне еще способен передвигаться. Как ни странно.

С пола флаттера неловко поднялся Снайпер. Лицо его было в кровь разбито, но в ободранных руках он по-прежнему цепко сжимал плазменную винтовку. Стратег висел на штурвале как огромная мятая грязная тряпка. Коля тоже вытирал кровь с разбитого улыбающегося лица, и улыбка эта выглядела на редкость пугающе и дико. Виктора била дрожь. Он нервно ощупывал себя непослушными руками, боли, вроде бы, не было.

На своем командирском месте суетливо и шумно завозился Комар. Он несколько раз громко чихнул и спросил с каким-то даже удивленным вызовом в голосе:

– Ну, и что это такое было, пацаны?

Ни одна голова в его сторону не повернулась.

– Но ведь платформы отстали, правда?.. – торопливо говорил Коля, искательно заглядывая в лица соседей, – ведь они отстали, правильно?.. скажите, отстали?.. отстали, да?..

– Извини, друг, – покачал головой Стратег. – Андроид шарахнул со всей дури.

– Но… ты так гнал…

– Чего ты пристал? – злобно заорал Снайпер. – Чего пристал? Не чуешь, каким оттуда жаром несет? Там до самой Центральной все выжжено, понял?

– А как же пацаны?.. Банзай?.. Алеха с Чуваком?..

– Никого больше нет, и Банзая нет, и Алехи с Чуваком.

Коля схватил игломет, передернул затвор и всем корпусом развернулся к Комару.

– Падла! Сволочь! Убью, крыса поганая!

Ошеломленный Комар растерянно хлопал глазами, а на плечах у Коли с воплем: "Совсем, что ли, сдурел? ", уже висел Снайпер, пытаясь выдрать из цепких Колиных пальцев игломет. Наконец, Коля перестал сопротивляться, выпустил игломет из рук и разрыдался.

– Пацаны… кореша… как же это?..

– Я думаю, что будет лучше для нас всех, – решительно вмешался Виктор, постаравшись предать своему голосу максимум авторитетности, – если с этого момента командовать группой будет Стратег. Я, господа, член Экономической Комиссии и, кроме того, я уже сказал, что фамилия Бюллер на планете, вообще-то, кое-что значит. Как только мы доберемся до места, я гарантирую ему, как минимум, звание лейтенанта. Он готовый зрелый офицер. Если бы он нами командовал, или хотя бы у командования колонной хватило ума к его словам прислушаться, задача была бы выполнена, – он помолчал и добавил шепотом, – и все были бы живы… Приступай выполнять, Стратег.

Стратег внимательно оглядел товарищей, нет, его право командовать никто не оспаривал. Комар индифферентно глядел в сторону, понимал, сволочь, что за художества, очень даже возможно, что придется и отвечать, когда начнут искать крайнего. Что касается остальных, то они просто ловили каждое его слово.

– Прежней дорогой не пройти. Выходить надо здесь, через Северный шахтоквартал, потом по поверхности до шлюза Центрального квартала. Связь с базой накрылась медным тазом, флаттер чуть живой, а Северная набита скрыплами, что бубонная крыса блохами. Все взаимные обиды отставить до седьмого. Нам бы выжить, пацаны. Учтите, украденный грузопоезд ведут где-то здесь. Напороться можем в любой момент. По местам, глядеть в оба и стрелять без команды. А еще я вам вот что скажу, пацаны. Не по службе, а как корешам. Вот его, – он ткнул пальцем в Виктора, – беречь ценой хоть бы собственной шкуры. Нашей подготовки у него нет, так что на руках понесем в случае чего. Только он может подтвердить, что мы никакие не дезертиры и не предатели, а совсем наоборот. Я начинаю спуск. По местам, и глядеть в оба. Кто-нибудь знает, куда эта штольня ведет?

И тут на Виктора навалился чудовищный, панический страх.

8

Все пространство было разбито на сектора, каждый следил за своим. Флаттер на лету дергался из стороны в сторону, и все время норовил нырнуть носом. Как Стратег умудрялся управляться с этой развалиной, было уму непостижимо.

Виктор отнесся к поручению с предельной добросовестностью, хотя оружия Стратег ему не доверил, и в случае чего просил просто заорать.

– Что заорать? – растерялся Виктор.

– А неважно чего. Заорите – и все.

Сзади сверху повизгивала сервоприводами турель пушки. Надо понимать, это Коля отслеживал направления, с которых можно было ожидать неприятностей. Снайпер, которому Стратегом было велено "развернуть гирокресло", примостился в каком-то странном устройстве точно посередине между Виктором и Комаром, в руках он сжимал свою неизменную плазменную винтовку. Но вот что показалось Виктору очень удивительно – как бы машину ни мотало, ни дергало и ни кренило, Снайпер в этом своем гирокресле всегда сохранял строго вертикальное положение. Кажется, это называется "гироскопическпй эффект", вдруг вспомнилось ему.

Похоже, что все действующие лица последующих событий заметили друг друга практически одновременно, а вот среагировали по-разному, в зависимости от возраста, скорости реакции и тренированности. Виктор, к примеру, издал предписанный вопль, когда все было уже практически кончено, а похитители… старшие офицеры санации народ, конечно, опытный и бывалый, но соревноваться в скорости реакции с двадцатилетними парнями им, пожалуй, было трудновато.

Стратегу удалось увернуться от прямого удара вражьей лазерной пушки, однако и рикошета от стен хватило для того, чтобы их многострадальный флаттер окончательно вышел из строя. А вот Снайпер в полном соответствии с прозвищем успел влепить из своей винтовки целых два разряда в обтекатель флаттера похитителей прямо против места водителя. И тут же Коля превратил потерявшую управление вражью машину в облачко раскаленных газов.

Стратегу не оставалось ничего другого, как плюхнуть флаттер на пол тоннеля прямо на пути грузопоезда, прущего вперед на предельной скорости. Снайпер, первым выскочивший из разбитой машины, ударил вдоль полотна дороги перед передней машиной поезда и перевел прицел на кабину. Машина остановилась.

– Выходить по одному, только слева, руки держать на виду, – истошно вопил Стратег, направляя на открывающуюся дверцу аж целых два игломета, что с точки зрения Виктора, было явным перебором.

Дверца кабины открылась, и по смонтированной на ней лесенке на дорогу медленно спустилась грузная фигура в черном – парадном! – мундире санации. Фигура повернулась и оказалась начальником училища коммодором второго ранга Корном. Собственной персоной.

Стратег подошел к нему вплотную.

– Господин коммодор, Вы арестованы, прошу сдать оружие.

– Курсант! Ты с ума сошел? Кто дал тебе право вмешиваться в секретные операции командования? – заорал Корн. Стратег, не отвечая, повернулся к Комару.

– Младший лейтенант, примите оружие арестованного.

– Что-то я не помню, чтобы подписывал документы о твоем производстве в чин, – желчно сказал Корн, протягивая Комару игломет. – Сами себя производим, господа курсанты?

– Нет, господин коммодор, – вмешался подошедший Виктор. – Производство проведено по всем правилам на поле боя координатором Ховриным. Задержание грузопоезда и Ваш арест проведен также по его приказу.

– Господин Бюллер? И Вы тут?.. Ну да, ну да, и это – ваши люди… Тогда конечно… Послушайте, Виктор, давайте отойдем в сторону, мы вполне можем договориться.

Виктор посмотрел на коммодора с умилением, которого только и заслуживала подобная наивность.

– Коммодор! Я не буду говорить о высоких материях, о чести и всем таком. Когда речь идет о деньгах такого масштаба, это просто смешно. Но! То, что вы, пардон, уперли, принадлежит даже не Компаниям, хотя они все равно будут на вас крайне разобижены, со всем отсюда вытекающим. Это принадлежит вице-королю планеты, абсолютному победителю только что закончившегося конфликта. В империи вора достанут компании, здесь вице-король. Покойникам деньги не нужны.

– Вздор, Вы не понимаете, – начал было Корн, но Виктор уже повернулся к нему спиной и обратился к Стратегу.

– Послушайте, а как мы теперь поедем назад? В кабине больше трех человек не поместится, а остальные? Тут оставаться нельзя, скрыплы от пальбы, конечно, разбежались, но они вот-вот снова появятся.

Стратег, соглашаясь, покивал головой.

– Значит так, Снайпер и Комар остаются здесь, сторожат груз и арестованного. Мы пошарим по окрестностям, поищем что-нибудь самодвижущееся. Авось, чего и найдем. А вы тут смотрите в оба, пацаны, господин Бюллер прав, скрыплы должны вскоре вернуться.

Однако их надеждам найти средства передвижения, увы, не суждено было сбыться. Все окрестные штольни, штреки, залы и тоннели несли на себе следы поспешного бегства людей… вот потому-то, очевидно, и не было тут ничего, способного самостоятельно передвигаться. В насосном руме, перегораживающем магистральный воздуховод, они, правда, натолкнулись на скример, но радость их оказалась несколько преждевременной. Какие-то варвары, изрядно потрудившись, совершенно искорежили его гондоле язык и вдребезги разнесли узел коммуникатора.

Выход, к всеобщему изумлению, нашел Коля.

– Стратег, – вдруг заорал он, – смотри, что я нашел!

Коля стоял, склонившись над каким-то разбитым ящиком, явно свалившимся с грузовой платформы во время бегства, и держал в руках странного вида предмет. Более всего предмет напоминал уменьшенную раз в тысячу летающую тарелку волопасных пауков из сериала "Пауки Вселенной". Виктор со Стратегом подошли и встали рядом.

– Ну, и что это?

– Не знаете? Это же проходческие дюбели.

– Что?

– Ну, – смутился Коля, – я не знаю, как это правильно называется, только когда при проходке штольни надо что-то быстро к неровной стенке прикрепить, дюбель нашлепывают на нее вот так, и включают. Там такой наконечник внутри, так он в любой породе пробивает дыру и в ней застревает, что твоя пломба в зубе. Потом вот эту пленочку сдернешь, прижмешь сюда, что тебе надо, оно приклеится – не отодрать. Прочность, доложу я вам, жуткая. Мы на таких дюбелях в детстве тросы поперек дороги в ущелье натягивали. Грузы с платформ скидывать. Резвились…

– Ну, а нам они на что? – сердито спросил Стратег.

– Не понимаете? Мы можем сидения с нашего флаттера к грузопоезду пришпандорить…

– Невозможно. Там обшивка из свинца. В ней дюбель под нашим весом не удержится. Да и вообще, стоит только эту обшивку повредить, оттуда такая попрет радиация, что мало никому не покажется, – с сожалением начал было Виктор, но тут же и осекся, вдруг увидев, насколько счастливой стала вдруг физиономия Стратега.

– Зачем обшивку? – восторженно орал Стратег. – Мы их прямо к кабине присобачим, сверху от скрыплов накроем обтекателем с нашего флаттера, да и поедем – себе, с комфортом, с растопырочкой, что твои Координаторы… простите, господин Бюллер, если я чего не так сказал, я это от радости. Ах, ты, эк чего удумал, Дюбель ты хренов!

– Да, Коля, – вторил ему Виктор. – Это ты, Коля, молодец! Это ты, Коля, супер!

– Господин Бюллер, – тихонько шепнул ему на ухо Стратег. – Зовите его Дюбель…

– Что-что? Не понял?

– Он заслужил.

Нагрузившись дюбелями – даже Виктор волок несколько штук – они с веселым гомоном направились назад.

У головной машины с неизменной своей плазменкой в руках стоял Снайпер. Ни Корна, ни Комара не было видно. Очевидно, отсиживались в машине. Снайпер еще издали заорал:

– Ну, нашли, что ездить может?

– Нету тут ни хрена, но…

– Вот и хорошо, – даже не дослушав, сказал Снайпер и направил винтовку на друзей. – Значит, жить будете… не дергайся, Стратег, куда тебе с иглачем против плазменки? Стойте, где стоите, пацаны, целей будете.

Дело было ясней ясного. Пока они шарили по окрестностям, господин Корн тут времени даром не терял.

– Продались, Иуды?

– Ага, – безмятежно подтвердил Снайпер. – Но жизнь я вам выговорил, кореша.

– Мы тебе не кореша, сучонок! – взревел Коля-Дюбель. – Наших корешей твой покупатель сжег!

Снайпер явно обиделся, а высунувшийся из кабины коммодор сказал ему:

– Я ж тебе говорил, что благодарности от них не дождешься. Пристрели их, пока не поздно, найдут что-нибудь летучее, привяжутся, воюй с ними потом. Да и вообще, свидетели в таком деле нам ни к чему.

– Вы идиоты, – крикнул Виктор. – Ваш контакт, вы думаете, вас все еще ждет? Он давно уже улетел к чертовой матери! Куда вы с планеты денетесь? Снайпер! Кончайте дурить, и мы никому ничего не расскажем, клянусь!

– Вы сами идиот, уважаемый Виктор… и совсем Вы не в папашу, – проорал Корн и громко расхохотался. – Уж он-то тут никак не растерялся бы, а Вы есть самый настоящий кретин. На поверхности мы этот поезд спрячем так, что его ни одна собака не найдет. Смыться с Азеры – это даже не просто пара пустяков. Это половина пустяка в нынешней-то неразберихе. Сколько она продлится, Вы себе представляете, хотя бы смутно, дубина? А вывести с планеты припрятанное есть в буквальном смысле дело техники.

– Э-эй, Колянчик, ты куда это полез, шалун? – проорал вдруг Снайпер самым издевательским тоном, на который был способен. – Нехорошо бросать в беде корешей. А ну, слазь с машины и иди к ним, думаешь, я не вижу?

Виктор оглянулся.

С ближайшей грузовой платформы – когда только влезть успел! – с угрюмым видом спрыгнул Коля, подошел к товарищам и, глядя в землю, встал рядом. Виктор с неприязненным видом покосился на него: понятно, почему на тебе прозвища не держатся… и тут же насторожился, он вдруг увидел, что тот незаметно для Корна и компании ткнул Стратега кулаком в бок.

– Ну, ладно, – проорал Корн, истекая злорадством. – Заболтались мы тут с вами. Пора и честь знать. Да и скрыплы вас заждались. Им, небось, тоже жрать охота.

Поезд тронулся с места и начал медленно наращивать скорость. Снайпер наблюдал за бывшими друзьями, высунувшись по пояс из кабины. Перед тем, как скрыться в кабине, он крикнул:

– А все-таки шанс я вам дал, пацаны!

Последняя платформа грузопоезда с ревом исчезла в тоннеле. Проводив ее глазами, Стратег повернулся к Коле.

– Ну, и что ты там делал? Дюбель, что ли, прилаживал?

– Ага… а как ты догадался?

– Сам только и думал, как бы контейнер продырявить, чтобы поезд оставлял радиоактивный след. Ну, Дюбель, ты молодец. Спрячут они его, сволочи, как же!.. Теперь они от нас никуда не денутся, везде найдем.

– Позвольте, парни, – удивленно сказал Виктор, – как это… я не понимаю, радиоактивный след… Но там же вся поверхность радиоактивная. Как же мы этот след отловим?

–– Отловим, господин Бюллер, – авторитетно сказал Коля, с удовольствием вживаясь в роль лихого курсанта Дюбеля. – Радиация, она радиации рознь. Никуда они от нас не денутся, дай нам только радиометры взять.

– Ладно-ладно, кончай базарить, пацаны… простите, господин Бюллер… Пошли-ка к тому скримеру… Дюбель! Прихвати вон кусок флаттерного обтекателя. Скример вполне исправный, только язык гондолы отодран, да блок коммуникатора разбит. Коммодор Корн, небось, постарался искорежить, чтобы ни с кем связи из скримера установить было нельзя. Попробуем ему из этого обтекателя какое-никакое соорудить днище. Надо поскорее добраться до седьмого уровня, Гронкс с пацанами его, небось, давно уж разблокировали. Возьмем флаттеры с радиометрами, бластеры и… я ему покажу шанс, подонку!

– Э-э… э-э… пацаны, нет-нет, – встревожился Виктор. – Не надо на седьмой. Не надо терять время. Пока доберемся, пока найдем флаттеры, радиометры, пока добудем бластеры. Надо лететь сразу в Гнездо к самому комту.

– Так нас к нему и пустили… впрочем… Вы, что же, его лично знаете?

– Встречались, – уклончиво ответил Виктор.

– Удивительное здесь какое-то место, пацаны, – задумчиво сказал Стратег. – Скрыплов до сих пор нету, а вокруг, вон, смотрите-ка, сколько ихних валяется трупов. И даже не просто трупов, а растерзанных в клочки. Кем надо быть, чтобы такое сотворить со скрыплами? Кто знает, что тут еще за монстры водятся? Я с этим, который так разделал скрыплов, встречаться никакого желания не имею. Так что Вы, господин Бюллер, правы. Поспешим-ка мы лучше к вице-королю.