Тёмные времена

Глава 1

Он появился возле деревни поздним вечером: выехал из леса со стороны крупнейшего Восточного тракта. Остановился, внимательно разглядывая колеблющиеся огни раскинувшейся внизу деревеньки, вдохнул пропитанный отчаяньем воздух и толкнул пятками крупного палевого жеребца, направляя его вниз.

На постоялом дворе было удивительно малолюдно, несмотря на то, что деревня располагалась в непосредственной близости от торговых путей. Сейчас же в пустом зале трактира находилось не больше десятка человек, да и те местные, с угрюмыми, усталыми и безжизненными лицами.

Все глаза присутствующих впились в незнакомца, вошедшего в помещение. Молодой, почитай, и трех десятков не исполнилось; роста он был среднего, не особо широкоплечий, но поджарый и гибкий. Смуглое лицо, обрамленное черными, с проседью, длинными волосами, перехваченными на лбу плетеным ремешком; цепкий взгляд серых зорких глаз; суровая линия тонких губ.

Одет он был в удобные штаны и темную рубашку; необычный пояс тускло блеснул в свете масляных светильников; дорожный плащ, пропитанный пылью, и угрожающе серебрящаяся над правым плечом крестовина меча.

Взгляды были прикованы к бляшке пояса, насмешливо блеснувшей, когда ее обладатель неспешным шагом подошел к стойке, за которой стоял хозяин постоялого двора, такой же мрачный и неразговорчивый, как и все остальные жители.

Знак, выгравированный на этой детали одежды, был известен всем.

Гильдия Охотников.

Путешественник краем глаза заметил, как сорвался с места мальчишка, помогавший обслуживать немногочисленных посетителей. Серьезно, молча, будто выполнял значимое поручение. Он, не поднимая глаз, проскочил мимо незнакомца и скрылся в кухонном помещении. Несколькими секундами спустя глухо бухнула дверь заднего входа.

– Чего изволите, господин охотник? – спросил хозяин, неприязненно глядя на мужчину.

– Тушеные овощи и свинину, – произнес клиент и отошел к дальнему столику.

Сел, аккуратно сложив плащ, и щелкнул пряжкой перевязи, снимая клинок и ставя его рядом с собой.

В трактир, распахнув дверь, влетел пожилой мужчина, видимо, староста деревни. За ним, отставая на шаг – молодой парень, совсем еще безусый юнец, что-то горячо шептавший:

– ….не говори, батька! А то ведь тоже уедет!

Староста, не глядя, отмахнулся от сына, сощурил подслеповатые глаза и решительным шагом направился к спокойно сидевшему охотнику. Подошел, немного помялся, дождавшись, когда мужчина поднимет на него светлые глаза, и произнес, стараясь скрыть дрожь в голосе:

– Разрешите, господин охотник? Дельце у меня к вам есть.

Незнакомец молча кивнул, и пожилой мужчина, шикнув на сына, отодвинул стул и сел напротив.

– Тварь у нас завелась, – кашлянув, начал он. – Полдеревни извела, спасу нет! Никого не жалеет: и девок жрет, и парней, даже стариками не гнушается!

– И давно? – невозмутимый низкий голос мужчины придавал уверенности и спокойствия.

– Две луны уже¹, – староста опустил голову.

– Что же вы, – охотник наклонился вперед и положил руки на стол. На указательном пальце блеснул массивный перстень с темным камнем. – Столько времени жили с Тварью под боком и не отправили запрос в Гильдию?

Староста замялся, словно не знал, что ответить.

– Отец, – предупреждающе прошептал сын.

Пожилой мужчина вдохнул и, словно бросаясь в омут, сказал:

– Отправлял я. Приехали пятеро.

– Тогда в чем проблема? – незнакомец откинулся на спинку стула.

– Не вернулись они, – староста опустил глаза. – Поутру нашли клочки одежды окровавленные, да обглоданных лошадей неподалеку. Еще два отряда проезжали мимо, да только как узнали, что с паскудой та пятерка не справилась, сразу в отказную, даже слушать ничего не хотели. Вот так и сожрут тут всех! – горько воскликнул он. – Эта тварь ведь даже не выпускает никого! Микош вчера с места сорвался, всю семью увез, а сегодня кобыла с телегой обратно прибежала, в кровище вся!

Сын старосты застонал, осуждая честность родителя, и спрятал голову в ладонях. В трактире повисла напряженная тишина. Взгляды были устремлены на неподвижно сидевшего охотника: одни смотрели со злобой, другие – с безумной надеждой.

– Триста золотых, – прозвучало в тишине, и у присутствующих вырвался недоверчивый единый вздох.

Староста неверяще посмотрел на невозмутимого мужчину и радостно закивал головой:

– Да-да, конечно, господин охотник! Когда ваш отряд ждать?

– Я работаю один, – резко донеслось в ответ.

Староста поперхнулся словами и промямлил:

– О-Один?

– Мне уехать? – охотник недовольно посмотрел на мужчину и, дождавшись судорожного мотания головой, занялся принесенным ужином.

Когда охотник отложил ложку, староста, тактично удалившийся, чтобы не смущать гостя, снова подсел к нему, повинуясь легкому кивку.

– Тела находили? – осведомился охотник, бросая монету хозяину трактира.

– За счет заведения! – протараторил хозяин, разом поменявший свое отношение к мужчине после его согласия попытаться избавить их от напасти.

Охотник недовольно двинул плечами, и хозяин, поминутно кланяясь и зажимая плату в руке, ретировался к стойке.

– Нет, – староста поежился.

– Кто были первые жертвы?

– Кузнец наш, Ледко, потом – дочка мельника Вёсна, а за ней и сам мельник.

– То есть начало оно с окраин?

– Выходит, так, – развел руками пожилой мужчина.

– Какой промежуток между нападениями? – охотник встал, застегнул перевязь с мечом и накинул плащ.

– День, иногда два. Последнее было той ночью, – предвосхитил вопрос охотника староста.

– Значит, сегодня можете спать спокойно.

Мужчина уверенными шагами направился к двери и вышел. Гнетущее чувство отчаяния, разлитое в воздухе, медленно и неуверенно начало исчезать.

Весь следующий день охотник безжалостно гонял старосту от дома одной жертвы к дому другой, пристально разглядывал двери, окна и внешние стены. Пару раз наклонялся, что-то высматривая на земле, потом заставил трясущегося от страха пожилого мужчину показать место, где нашли останки отряда охотников.

В середине дня запыхавшийся староста взмолился о милосердии и предложил ему отобедать, на что получил молчаливый отказ. И требование показать кладбище.

Там охотник медленно прошелся вдоль ряда могил, внимательно присматриваясь и, казалось, даже принюхиваясь. Потом недовольно скривился и пошел прочь – к домам первых жертв, стоящим на окраине и уже сейчас считающихся проклятыми. Староста затрясся и отстал от охотника, остановившись тогда, когда дом кузнеца стал виден за невысокими деревьями. Мужчина, казалось, этого не заметил.

Не было его около четверти часа, после чего он вернулся, задумчиво насвистывая знакомый мотив.

– Вот что, – произнес он. – Мне кое-что от вас надо.

– Что угодно, – староста действительно был готов сделать все для этого странного парня, лишь бы тот расправился с Тварью, терроризирующей всю округу.

– После захода солнца никто не должен выходить на улицу. Ни по нужде, ни по спешному делу, ни даже если мир за стеной начнет рушиться, – голос его звучал скучающе. – Если кому придет в голову высунуться до следующего утра – пусть пеняет на себя.

Староста часто закивал головой и побежал оповещать селян.

Деревня словно вымерла. Даже брехливые дворовые собаки позабивались под всходы и в будки и со встопорщенной на загривках жесткой шерстью испуганно вглядывались в тяжелый мрак.

Было уже далеко за полночь. То самое время, когда крепче всего сон – и опаснее всего Тьма.

Темнота, спиральными кольцами окружившая дома, сильно отличалась от обычной прозрачной ночи. Непроглядная, мрачная и давящая. И холод; жуткий, потусторонний холод, совершенно несвойственный теплым летним вечерам, волнами накатывал, казалось, со всех сторон.

Тени начали оживать.

Молодой мужчина шел по широкой улице, укатанной сотнями колес торговых караванов, останавливающихся в деревеньке на ночлег, неспешным, размеренным шагом. Вместо простого дорожного плаща на нем была плотная темная куртка с вышитыми по краям серебряной нитью символами. Меч спокойно дремал в ножнах, ожидая своего часа.

Он легко повел пальцами, под которыми послушно вспыхнула и погасла руна; его глаза мягко засветились, и ему стало видно каждый дюйм. Отчетливо, как днем.

На границе зрения мелькнула быстрая тень.

Тварь легким шорохом ветвей скользила в сгустившейся тьме. Туда, куда звало ее обоняние. Туда, где была живая, напуганная, а оттого восхитительно вкусная добыча. Запах горячих сердец, бьющихся за толстыми и крепкими стенами, гоняющих по венам кровь, сводил с ума и заставлял ее двигаться вперед.

Странная фигура, обладатель которой совершенно не источал такого приятного запаха ужаса, заставила ее пластаться в тенях, пробуя на вкус воздух. Все до него: жители деревни, путешественники и даже те пятеро, что заявились к ней с кусачим серебром – пахли возбуждающе вкусно: страхом и отчаянием. А этот – опасностью, угрозой и смертью.

Тварь тихонько зашипела и недоуменно приостановилась, впервые почувствовав себя в роли жертвы. Проклятый человечишка шел туда, куда его нельзя было пускать.

К Гнезду.

Он видел ее. Вытянутую, как у лисицы, морду; худое, гибкое, перекатывающееся стальными канатами мышц чешуйчатое тело, сейчас похожее на сжатую пружину; длинные сильные лапы с загнутыми когтями; узкие, прикрытые роговыми пластинами хищные глаза; клыки, блестящие от покрывающего их яда. Тварь – смертельно опасная, хитрая, умная и коварная. Из тех, с кем охотники предпочитают не связываться.

Те два отряда уехали не потому, что узнали про погибшую связку, как считал староста. Они предпочли выжить и вызвать подмогу, так что вскоре сюда должны были прибыть два-три усиленных отряда, поэтому мужчине можно было и не заниматься ею. Но у этой Твари было то, что ему нужно. К тому же, в старом доме кузнеца, под полом, она устроила лежку и Гнездо. И прибывшие охотничьи отряды столкнулись бы не с ней одной, а со всем потомством, которое должно будет появиться: опасным с самого рождения.

С нынешней ночи.

Почувствовав легкое колебание воздуха сзади, охотник мгновенно развернулся. Меч с хищным свистом описал широкую дугу, блеснул серебряными рунами и распорол воздух. Тварь молниеносно ушла в сторону, хлестнув по лицу гибким хвостом с ядовитым жалом на конце.

Быстрая, очень быстрая.

Мужчина легко пригнулся, наотмашь ударил клинком, прочертив длинную царапину по жесткому боку. Существо зашипело и, едва коснувшись земли, взвилось в воздух в бешеном прыжке, ударив когтистыми лапами в грудь противника и опрокидывая его навзничь. Но охотник, извернувшись, словно кошка, носком сапога, окованного сталью, с силой ударил по раззявленной пасти, заставляя Тварь отпрянуть в сторону, одновременно чертя руну в воздухе.

Яркая вспышка и оглушающий нежные уши взвизг заставил ее присесть на задние лапы и на мгновение замереть. Этого секундного замешательства для охотника хватило, чтоб стремительно метнуться вперед; свистнул серебряный клинок, рассекая неподатливую плоть; Тварь взревела от ослепляющей боли, повалилась набок и забилась в конвульсиях. На оскаленных в предсмертной гримасе клыках пенился яд; темная кровь толчками выплескивалась из дымящейся раны, обнажая сизый клубок кишок.

Мужчина подождал, пока уже мертвое существо перестанет содрогаться, шагнул вперед, двумя перекрестными ударами вспорол внутренности, наклонился и поднял два небольших, размером с крупное куриное яйцо, светящихся изнутри камня. Довольно хмыкнул и так же неспешно, как и до этого, пошел к дому кузнеца.

Жители решились выйти из домов только около полудня, втянули носами запах гари и начали оглядываться. Опасливо озираясь и пересчитав присутствующих, староста облегченно вздохнул – сегодня, как и говорил тот парень, никто не пропал.

Он побежал к постоялому двору. Отворил ему хозяин с темными кругами под глазами – он всю ночь просидел с семьей в подполе, вздрагивая от каждого звука – и сказал, что охотника не видел со вчерашнего вечера.

Староста обреченно застонал. На что он надеялся? Что проклятый мальчишка, пусть и с глазами много чего повидавшего человека, да еще и одиночка, сможет справиться с той напастью, с которой не сладила четверка охотников? Приближающийся людской гомон и возбужденный лай собак вырвали его из невеселых раздумий.

Подошедший охотник швырнул под ноги старосте большой холщовый мешок с темным расплывшимся пятном на боку. Распущенные завязки подались в стороны, и в сапог пожилого мужчины уткнулась жуткая, оскаленная в последней гримасе морда. Он, судорожно вздохнув, отступил в сторону.

– Дом кузнеца пришлось сжечь, – равнодушно сказал невредимый охотник. – Она там Гнездо свила.

Толпа глазевших на голову Твари и избавителя в ужасе затаила дыхание, отшатываясь назад, и вновь загомонила.

Староста прикрыл глаза, понимая, от чего избавил их этот мужчина, и трясущимися руками передал ему тяжелый, глухо звякнувший мешочек. Охотник даже не стал пересчитывать монеты, только кивнул и протянул старосте сжатый кулак:

– Отдадите командиру отряда, что скоро прибудет, – на ладонь выкатилось пять перстней с камнями, на которых поблескивал знак Гильдии.

Староста открыл было рот, пораженно глядя на знаки, принадлежавшие погибшей четверке, но охотник, резко отвернувшись, уже входил в трактир, а к голове Твари, валявшейся в пыли на дороге, стала подбираться вездесущая ребятня.

– Господин охотник, – поймал староста мужчину, когда он выезжал из ворот. – Как вас звать-то?

Тот придержал коня, помолчал, размышляя, и бросил:

– Хеспер², – и пришпорил палевого жеребца, мерно затрусившего по дороге.

***

Людской поток, вливающийся в ворота города, двигался необычно медленно. То тут, то там вспыхивали потасовки, когда хитрые желающие побыстрее проскочить сталкивались с теми, кто ждал своей очереди с самого утра. Сейчас же солнце клонилось к горизонту, освещая усталые лица, груженые телеги, раздраженных охранников торговых караванов и нервничающих купцов.

Хес молча объехал плотную толпу, доехал почти до ворот и бесцеремонно вклинился, оттесняя людей конем. Возмущенные и злобные выкрики заглухали сразу же, как только недовольные видели знак Гильдии, и народ подавался в разные стороны, пропуская палевого жеребца и невозмутимого всадника.

Причину столь медленного продвижения он увидел сразу, добравшись до тяжелых, окованных железом створок. Рядом с проверяющими на въезде стражниками молчаливо стояла невысокая фигура, облаченная в рясу с двумя скрещенными золочеными факелами, вышитыми на спине.

Инквизиция. Что они здесь забыли?

Святой Орден, появившийся пять столетий назад и ознаменовавший начало новой Эры, воспевший появление в этом мире Святого Аенеаса как Наместника Семерых светлых Богов, стал постоянной головной болью – святые братья обладали Силой, которую применяли безо всяких сомнений и колебаний. Как против фейри, и Благих, и Неблагих, даже против духов природы, что приводило к серьезным катаклизмам, так и против людей, практикующих колдовство: деревенских знахарей, алхимиков и лекарей. Именно эта их особенность – неразборчивость в том, кого назвать врагами, – и привела к первой масштабной войне между людьми и волшебным народом, прозванной Войной Очистительного Пламени. Сложно было сказать, кто выиграл тогда – люди твердо уверены, что именно они, но Хес знал – фейри, называющие эти боевые действия не иначе как Бунтом, в один день просто отступили. Исчезли, оставив после себя уничтоженные деревни и города, пепел, горьким плащом укрывающий сожженные судьбы. Впрочем, Орден посчитал, что цена была заплачена справедливая – граница Тир-Нан-Ог, Блаженной Земли, обиталища фейри, сдвинулась далеко к востоку. Если раньше волшебный народ почти полностью занимал материк, то именно тогда Князья Благих и Неблагих Дворов приняли решение уступить людям.

Воодушевленное войско, ведомое святыми братьями и магистром Аенеасом, потрепанное, изможденное, но полное решимости окончательно изгнать врагов с земли, что никогда им не принадлежала, рискнули сунуться за Границу. И были безжалостно выбиты оттуда, понесли потери, после которых так и не смогли оправиться. Как ни призывал Аенеас людей к продолжению кровопролитной войны, не смог убедить их в том, что у них есть шанс сдвинуть раз и навсегда установившуюся Границу. По иронии Темного, взиравшего на проливающуюся кровь с особой благосклонностью, Аббатство, оплот святого Аенеаса, остался там, за Границей, на территории Неблагих фейри. Говорят, именно тогда магистра покинуло благословение Семерых, ибо он, захватив отряд из сильнейших братьев и Инквизиторов, числом не более двух сотен, исчез на враждебной земле. Погиб он или дошел до своей цели – так и осталось неизвестным. Но с тех пор влияние Святого Ордена простиралось по всему молодому королевству Айохэйнс, и не вызывала сомнений верность служителей Семерым. И теперь святые братья, получив поддержку от озлобленных, измученных страшной войной людей, огнем искореняли семя Темного, проявлявшееся в тех, кто обладал силой – колдунах. Против Тварей их Сила была по большей части совершенно бесполезна, уступая место прочной стали, поэтому отношения между Орденом и Гильдией Охотников были весьма напряженными – как-никак, конкуренты.

Светские власти в лице короля давали свободу действий и тем, и другим, но только до тех самых пор, пока Святой Орден и охотники занимались исключительно своими делами – то есть защищали простой люд от неизбежных опасностей. Стоило только кому-то переступить невидимую черту, как действия, направленные на попытки упрочить свое положение любой из фракций, жесткого пресекались – властям не нужны были тлеющие угли, которые могли бы быть раздуты в пожар бунта и недовольства, в королевстве. Что, впрочем, не мешало Святому Ордену бдительно приглядывать за Гильдией Охотников, въедливо выискивать поводы, а после и доказательства для обвинения в колдовстве или пособничестве тем же фейри. Здесь король оказывался бессилен – Орден действовал в рамках дозволенного, и бывали случаи, когда молчаливые дюжие братья появлялись в представительствах Гильдии, а после – исчезали некоторые из охотников: напрямую сталкиваться с их разъяренными товарищами и вступать в открытое противостояние с матерыми воинами, а порой и профессиональными убийцами, клирики побаивались.

– Господин Хеспер! – учтиво поздоровался с ним высокий стражник. – Давненько вас не было видно.

Мужчина кивнул в знак приветствия и промолчал, пристально рассматривая Инквизитора.

– Господин охотник, – произнес служитель, цепко оглядывая Хеса. – Спешьтесь, пожалуйста.

Молодой мужчина недовольно нахмурился, но, заметив виноватый взгляд стражников, легко соскользнул с лошади.

Инквизитор провел вдоль его тела сигнальным амулетом: тот светился безмятежно ровным зеленым светом. Священник слегка поклонился и посторонился, пропуская охотника в город. Мужчина, взяв коня под уздцы и бросив последний внимательный взгляд на Инквизитора, прошел в ворота.

– Господин! – искренне обрадовалась пожилая экономка, встречая хозяина двухэтажного каменного дома, массивного и довольно мрачного. – Проходите скорее, я вам сейчас ванную подготовлю.

– Здравствуй, Вьела, – поздоровался Хес. Голос его, прежде резкий и сухой, потеплел. – Будь так добра.

Через три часа мужчина, смыв с себя дорожную пыль, переодевшись и наскоро перекусив, подхватил тяжелую папку, скрепленную витыми застежками, повесил на пояс узорный кошель и, надев перевязь с простым мечом, вышел из дома, сказав напоследок:

– Вьела, я к Альву. Буду поздно, так что можешь меня не ждать, – дождавшись понимающего кивка от пожилой женщины, быстрыми шагами скрылся за углом.

Шел уверенно, прекрасно ориентируясь в переплетении плохо освещенных улочек, свивающихся в настоящий лабиринт. Личности, поджидающие беспечных или нетрезвых прохожих в темных переулках, замирали и затаивались в тенях, стоило им завидеть тускло блестевшую пряжку с гравировкой.

Полчаса спустя Хес, оказавшись в Ремесленном Квартале, остановился перед аккуратным домом, перед входом в который красовалась резная вывеска: молот и наковальня. Не колеблясь, прошел на задний двор, открыл калитку и, потрепав по голове радостно завилявшего хвостом сторожевого пса, направился к невысокому строению, откуда доносились глухие удары. Он знал, что друг часто работает допоздна.

– Всеблагие Боги! Хес! – Кузнец, кряжистый мужчина лет сорока, широкоплечий, с густой бородой и железными комьями мышц, перекатывающихся по могучим, блестящим от пота рукам, шагнул навстречу парню и стиснул его в стальных объятиях.

– И тебе не хворать, Альв, – улыбнулся Хес, хлопнув друга по спине и осторожно высвобождаясь из медвежьей хватки.

– Давно тебя не видел, начал уж было думать, что сгинул где-нибудь, – серьезно заметил кузнец. – Что привело тебя сюда?

Охотник хмыкнул, заметив азартные искорки в простодушном взгляде Альва, и положил на стол папку, принесенную с собой.

– Хоть бы раз пришел просто так, – с укором заметил кузнец, но глаза лукаво поблескивали, когда он доставал скрепленный завязками пергамент.

– Та попойка не считается за «просто так»? – засмеялся Хес.

Смех у него был приятный и задорный.

– Уел, – добродушно хмыкнул в густые усы Альв. – Боги, Хес, ты чего мне притащил?

Он с удивлением всматривался в плотные листы.

– Знаешь, – произнес он, склонившись над чертежами, – я думал, что страннее того меча мне уже ничего изготавливать не придется. Вижу, что ошибся. Что с этим делают-то?

– Метают, – хмыкнул охотник, разглядывая заготовки, разложенные на верстаке возле стены. – Берешься?

– Подожди, – кузнец нахмурился. – Здесь не просто сталь и серебро, тут странный сплав. Где я тебе возьму…

Он осекся, глядя, как мужчина достает из поясного кошеля два светящихся камня и кладет их на стол.

– Темный с тобой, Хес! – неверяще поглядел на них Альв. – Так это ты завалил баргеста³ в Больших Ключах в двух днях пути отсюда?

– Быстро слухи распространяются, – недовольно буркнул охотник.

– Быстрее, чем ты думаешь, – посерьезнел кузнец. – Ты привлекаешь к себе слишком много внимания. О тебе и так вся Гильдия шепчется, а ты еще и тварюшек себе самых опасных выбираешь!

– С другими и обычные охотники справятся, – Хесу явно не нравилась поднятая тема.

– В Большие Ключи отправили три связки⁴ охотников, в общей сложности пятнадцать человек, да еще и усиленные Инквизитором! А ты раскатал ее в одиночку. Если Святой Орден узнает про твои штучки, тебя вздернут на первом же дереве!

– Сомневаюсь, – охотник поморщился. – Кстати, об Инквизиторах. Тут-то что они забыли?

– Колдун у нас озорничает, – пробурчал Альв, остывая. – Седмицу назад мор в южной деревеньке устроил, а три дня спустя – активировал Круг Камней. Оттуда столько всякой мерзости повылазило – всем городом отбивались. Вот святоши и трясут теперь всех в поисках концов.

– Не найдут, – фыркнул Хес. – Если он умный, то давно свалил из города и его окрестностей.

– Кто его знает, – пожал плечами кузнец. – Ты, как я понимаю, чаровать будешь?

– Конечно, – охотник кисло глянул на суровое выражение лица кузнеца. – Завтра вечером приду, когда ковать начнешь.

– Хес, навлечешь на себя беду, – Альв говорил тихо. – Инквизитор в городе, твое зачарованное оружие им не заметить, а вот если у него под носом колдовать начнешь – за хвост-то схватят.

– Кишка тонка, – резко отозвался охотник, жестом показывая, что разговор окончен. – Завтра вечером жди.

– Дурень, – кузнец тяжко вздохнул, расстроено покачал головой, провожая взглядом друга, и вновь уткнулся в чертежи.

Работу они начали на следующий день, поздно вечером. Альв, широко и мощно размахиваясь, придавал диковинную форму неподатливой, чуть светящейся голубоватым светом стали; Хес, стоя чуть поодаль и сложив пальцы в сложную фигуру, что-то неслышно шептал, прикрыв глаза. Сплав вспыхивал, менял цвет; на вырисовывающейся форме то тут, то там проступали необычные руны.

Кузнец, непрерывно продолжая работать, несколько раз недовольно и с опаской косился на сосредоточенного охотника. Даже у него, не имеющего ни малейшей склонности к колдовским наукам, трещали и искрились волосы от той мощи, что вкладывал его друг в новое оружие. Что уж говорить об инквизиторских ищейках, нюхом чуявших магию?

Когда работа по изготовлению стали была закончена, Хес устало опустился на табурет и, утирая пот, спросил:

– Когда закончишь?

– Дня через два, – буркнул Альв, складывая инструменты.

– А раньше?

– Ты не наглей, – кузнец возмущенно посмотрел на охотника. – Я из-за тебя и так все заказы откладываю, а к этому механизму нужны еще и мелкие детали, которые сначала изготовить бы следовало.

– Хорошо, хорошо, я понял, – поднял руки в знак примирения друг.

***

Он двигался быстро, словно сражаясь с невидимым противником. Удар, разворот, блок – снова удар. Меч серебряной змеей вился вокруг мужчины, грозно взрезая воздух и непрерывно напевая смертоносную песнь.

Удар, разворот, стойка – удар, блок.

Охотник взвился в резком прыжке, извернулся, пронзая врага яростно взвизгнувшим клинком. И остановился, заправляя непослушную седую прядь за ухо. Рубашка потемнела от пота, забранные в хвост темные волосы липли к шее.

– Вы действительно прекрасно владеете мечом, – раздался одобрительный голос.

Хес резко повернулся, оглядывая незваного гостя.

– Я вас не звал, – бросил охотник, поднимая полотенце и вытирая блестевшее от пота лицо.

– Мне часто приходится заявляться без приглашения, – Инквизитор насмешливо искривил тонкие губы. – Наслышан о вас, господин Хеспер.

– Польщен, – недовольно фыркнул мужчина.

– Я был там, – Священник пытливо взглянул на охотника и, заметив недоуменно изогнутую бровь, пояснил: – В Больших ключах, где вы так славно разобрались с баргестом. Да еще и самкой с потомством. Как вам это удается? Вы работаете один, что само по себе уже немыслимо, но вы еще и, ко всему прочему, расправляетесь с весьма и весьма опасными Порождениями. В чем ваш секрет?

– На то он и секрет, чтоб оставаться тайным, – Хес начал злиться. – Вы ко мне по делу пришли или просто удовлетворить свое любопытство? Или, может, хотите мне что-то сказать подобными намеками?

Инквизитор улыбнулся и присел на скамью, стоящую возле стены дома.

Хес скривился, но промолчал. Охотники с орденцами были что собака с кошкой. Теоретически могут жить мирно, но при встрече пес скалит зубы, кот шипит и норовит в глаза вцепиться.

– Господин Хеспер, вы слышал про колдуна?

– Да, мне рассказывали.

– Я уже четыре дня его ищу. После того, как он активировал Круг Камней. И пока никаких следов, будто он в воздухе растворился. Обычно деревенские колдуны не столь умны, чтоб вовремя успевать прятаться, и уж тем более заметать следы. Но, – Инквизитор задумчиво потер переносицу, – вчера я уловил отзвуки чародейства. Не обычного низшего колдовства, которое используется в большинстве случаев, а настоящей магии Призыва. Легкий отзвук, практически незаметный.

– Я-то тут при чем? – неприязненно поморщился охотник. – Колдуны – не моя забота.

– Этот колдун, – священник встал, – не так прост, как показался на первый взгляд. И если ему удастся призвать что-то посерьезнее домового духа, то, возможно, вскоре понадобится ваша помощь.

Хес промолчал, задумчиво провожая взглядом уходящего Инквизитора.

***

Альв не любил, когда кто-то присутствовал в кузнице, когда он работал. Он не мог сосредоточиться, злился и выгонял навязчивого посетителя взашей. Однако с Хесом было совсем иначе. Кузнец чувствовал себя спокойней и увереннее, когда друг, так же, как и сейчас, молча сидел в освещенном углу, подальше от вырывающихся из горна горячих искр, уткнувшись в какую-то книгу.

Только Альв успел нанести последние штрихи на изделие, как охотник, мгновенно подскочивший со своего места, вцепился в новообретенное оружие, словно ребенок в долгожданную сладость. И, естественно, сразу же опробовал.

Серебристый, выглядящий литым диск в руках у Хеса ощерился тремя острыми когтями-лезвиями, со злым взвизгом глухо врубившись в каменную стену почти наполовину. Друг восхищенно выдохнул и легко выдернул оружие обратно.

– Альв, ты мастер! – он примеривал второй диск, вертя их в руках, пробуя на тяжесть.

Кузнец польщено улыбнулся в бороду. Охотник постоянно таскал ему схемы совершенно невообразимого оружия, что, впрочем, только радовало талантливого мастера.

– Стены-то все мне попортил, – притворно рассердился он и засмеялся, заметив проблеск раскаяния, промелькнувший по казавшемуся сейчас совсем мальчишечьим лицу.

– Мне сегодня визит вежливости нанесли, – Хес с довольной улыбкой цеплял на пояс диски в специальные ножны. – Инквизитор.

Альв поперхнулся воздухом.

– Хес, – угрожающе начал он. – Я же тебя…

– Просил помочь с колдуном, – невозмутимо продолжил охотник. – Говорит, тот чаровал вчера на Призыв – сейчас самое хорошее время для этого. И не смотри так, не засек он меня.

– А от тебя-то какая польза? – кузнец мрачно смотрел на друга. – Колдуны по их, святош, части.

– Так если он какую-нибудь Тварь призовет – мне с ней разбираться, потому что, кроме меня, в городе сейчас охотников нет. Хотя я сомневаюсь…

Хес замер на полуслове. Зрачки светлых глаз возбужденно расширились, взгляд у парня был словно в никуда.

– Вот мразь, – выругался он, смаргивая. – Альв, собирай стражу, этот паскудник вызвал слуа⁵! Не пускайте их к людям!

Кузнец, вздрогнув, кивнул и, подхватив массивный боевой топор, выскочил за стремительно исчезнувшим в темноте ночи охотником.

Слуа – отвратительные создания, низшие фейри Неблагого Двора, невероятно злобные и крайне ненавидящие людской род. Призывать их – самоубийство в особо извращенной форме, потому что эти твари никогда не подчинятся человеку. Появляются стаями, истребляя города до последнего жителя и животного. И такая участь постигнет их, если Хес не сможет справиться с ними.

Охотник несся по темным улочкам города, словно гончий пес по следам. Мертвяки не могли появиться в стенах, значит, где-то недалеко от ворот, скорее всего, возле кладбища.

Хес темной молнией проскочил мимо дремавшихся стражников, кулаком под дых приводя их в чувство:

– Ворота закрывай сейчас же! Слуа рядом!

Не став ждать, пока ловящий ртом воздух стражник сообразит, что к чему, охотник направился к захоронениям.

Еще издалека он увидел мигающие точки, быстро приближающиеся к нему. Привычно начертав руну, Хес цепко оглядел теперь видимые во тьме уродливые силуэты, с хохотом несшиеся к своим жертвам. Слегка улыбнувшись, он слитным движением повел руками, метая навстречу духам диски. Блеснув вспыхнувшими на металле рунами, оружия с шорохом снесли головы двум мгновенно рассыпавшимся пеплом тварям, очертили круг и вернулись к своему ловко подхватившему их хозяину.

Твари яростно взвыли и разом набросились на одинокую фигуру. Хес, пригибаясь, прыжком ушел в сторону, снова метая диски. Вспышка – еще две твари осыпались на землю. Перехватив оружие и вернув его в ножны, он вытащил клинок, молнией прянувший к подобравшемуся близко духу.

Охотник крутился, отражая сыпавшиеся на него со всех сторон удары, легко пробивая защиту тварей и сокращая количество противников. Двигался молниеносно быстро, как не под силу двигаться ни одному человеку, изгибался, уходя от ударов.

Один из духов, яростно взревев, вскользь задел Хеса по скуле, прочертив глубокую царапину. Их было слишком много. Охотник сжал зубы – и сложил пальцы в знак.

Из-за спины дохнуло смертью. Не успев активировать заклинание, Хес прыжком сместился в сторону, легко перекувыркнулся, прикрывая лицо рукой. По тому месту, где он только что стоял, и где вилась толпа разъяренных духов, хлестнул ослепительный луч света, превращая в пыль и прах мертвецов. Охотник зашипел, отдергивая обожженную руку и щуря режущие глаза.

Духи были уничтожены. Одним ударом.

Мужчина поднялся, опуская клинок и пытаясь проморгаться. Зажженный факел высветил знакомую фигуру в рясе.

– Живой? – поинтересовался Инквизитор, подходя ближе и освещая все еще щурившегося охотника.

– Не учили предупреждать, когда бьешь? – сдерживая клокочущую ярость, прошипел Хес.

– «Святая Длань» безвредна для людей, – равнодушно отвернулся священник. – Опасна она только для нежити и фейри.

Инквизитор не заметил, как охотник вздрогнул и поспешно натянул перчатки на обожженные руки.

– Что с колдуном? – мрачно поинтересовался Хес, идя следом за священником.

– Слуа его сожрали, как, впрочем, и следовало ожидать, – Инквизитор обернулся, пытливо вглядываясь в мужчину. – Благодарю за то, что задержали их, господин Хеспер. Хоть против духов наша Сила куда более действенна, чем ваше оружие, но вы действительно мастер своего дела.

– Я просто так не работаю, – буркнул охотник.

– Хорошо, – покладисто донеслось в ответ. – Как будете проезжать мимо любой Обители, зайдите и скажите, что вы от брата Гайюса, вам заплатят.

– Сдался ты мне, – тихо фыркнул Хес, обходя толпу перепуганных стражников, бросившихся с расспросами к священнику.

И медленно побрел домой, прижимая к груди горящую огнем правую руку.

Наутро Хес едва поднялся с кровати. Голова болела, все тело ломило, словно его вчера били. На глаза, их резало и щипало, постоянно наворачивались слезы. Боль в правой руке не только не утихла, но, казалось, вспыхнула с новой силой, хотя заклинание проклятого Инквизитора и не оставило на ней следов. Охотник застонал, пожелал священнику с муками упокоиться у Темного, с трудом оделся и спустился вниз.

– Вам письмо, господин, – Вьела подала вышедшему в обеденную залу Хесу плотный конверт.

Мужчина кивком поблагодарил ее. Нахмурился, заметив гербовую бумагу и печать Гильдии, пробежался глазами по строчкам, в ярости сжал, комкая, хрупкий листок и швырнул на пол.

***

– Хес? – удивился Альв, глядя на вошедшего друга.

Тот был мрачен и раздражен.

– Звезды остались? – даже не поздоровавшись, спросил он.

– Конечно, с прошлого раза еще, да немного сделал новых, – кузнец потянулся к небольшому резному ящику, доставая оттуда блеснувшие серебряной режущей кромкой небольшие метательные звезды. – Все равно ими, кроме тебя, никто пользоваться не умеет.

– Спасибо, – буркнул Хес.

– В чем дело? – Альву не нравился настрой охотника.

– Письмо из Гильдии пришло, требуют меня явиться срочно, – по лицу мужчины пробежала гримаса злобы. – Я им мальчик на побегушках, что ли?

– Брось, – отмахнулся кузнец. – Они тебя как огня боятся. Сам говорил, что про заказы только письмами и извещают, в то время как остальные охотники в Гильдию таскаются каждый раз. Видать, что-то серьезное стряслось.

– Я устал, Альв! – простонал Хес, бессильно опускаясь на низкий табурет. – Уже полгода без отдыха, все на трактах! И одни Твари, видеть их паскудные рожи уже не могу! – он запустил пятерню в волосы, и без того растрепанные.

Кузнец изумленно посмотрел на друга. Тот никогда не говорил о собственном состоянии, никогда не жаловался, даже когда два месяца назад полутрупом приполз с широкой рваной раной. Истекающий кровью, он умудрялся костерить, на чем свет стоит, проклятых Тварей и лекаря, которому, по его мнению, надо было только коновалом и работать.

– Если это Инквизиция воду мутит, клянусь Бездной, я их всех перережу к Темному! – прошипел охотник.

– Придержи язык, – посоветовал Альв. – Не приведи Боги, услышит Темный клятву, как выкручиваться будешь?

Хес фыркнул себе под нос что-то неразборчивое, подхватил мешочек из плотной кожи с метательными звездами и направился к выходу.

– Что с рукой-то? – запоздало вскинулся кузнец, только сейчас заметив, что друг бережет правую руку.

– Слуа задели, – охотник обернулся у порога. – До встречи, Альв. И спасибо.

– Удачи тебе, друг, – тихо произнес кузнец, глядя на закрывшуюся за Хесом дверь.

Сборы у охотника не заняли много времени. Аккуратно прикрепив ножны с дисками на пояс, Хес надел перевязь с мечом, удобно устроил по специальным кожаным кармашкам, нашитым по всей одежде, звезды; немного подумав, сунул за голенища сапог ножи, подхватил чересседельные сумки и, попрощавшись с искренне огорчившейся экономкой, направился в конюшню.

Жеребец, почуяв хозяина, сначала радостно заржал, а потом, словно его подменили, резко дернулся в сторону, испуганно кося глазами, хрипя и роняя с губ пену.

Хес расстроенно посмотрел на животное, ласково поглаживая по нежному храпу и тихо шепча успокаивающие слова.

– Опять… Всего две седмицы… Проклятье, мне так скоро каждый день новую лошадь покупать придется, – пробормотал он, выводя коня.

Легко вскочил на приплясывающего на месте палевого и, сдерживая его, направился прочь из города.