Темная

Предисловие. Глава 1.

Предисловие

Квартира Анны сильно походила на нее саму. Крошечная, очень старенькая с подтекающей сантехникой и давно неделанным ремонтом: кое-где осыпалась штукатурка, выцвели обои, а паркет нещадно скрипел. Старушка, с трудом управляя механическим инвалидным креслом, поехала открывать входную дверь. Звонили. Проехала мимо надтреснувшего зеркала, машинально поправила аккуратный, но совершенно белый пучок, скрепленный черепаховым гребнем.

Да, плохие стали зеркала, — со смешком подумала она, — лет семьдесят назад они показывали намного более красивую картинку.

Скрученные артритом пальцы плохо слушались, и отодвинуть задвижку с первого раза не удалось. Даже кольнуло что-то в районе сердца, будто не стоило пускать гостя в дом.

— Здравствуй, Алекс. — Удивилась она, узрев того, кто перед ней.

— Пустишь на чай? — Усмехнулся какой-то странно жесткой улыбкой внучатый племянник. Своих детей не было, хоть и прожили с мужем душа в душу почти пять десятков лет. А вот у младшей сестры целый выводок и детей и внуков. Это младший. Много проблем принес он своей семье. Да и признаться, Анна не слишком его примечала. Не любила скользких и вороватых людей еще с молодости, так сказать с профессиональной точки зрения. Много лет женщина проработала криминалистом и достигла больших высот благодаря аналитическому складу ума и фанатичной усидчивости. Распивать чаи с Алексом желания не было, но и негостеприимной Анна показаться не хотела. Сестра могла обидеться.

Предложив гостю повесить куртку, старушка, скрипя колесами, поехала на кухню колдовать над чаем. Еще оставался кусок вчерашнего пирога с вишней. Да и чаи Анна предпочитала делать самостоятельно. Заказывала через интернет травки, потом создавала невероятно вкусные и полезные композиции. Последнее увлечение. А круг интересом был у нее чрезвычайно широк. Похоронив мужа несколько лет назад, она купила ноутбук и погрузилась в изучение всемирной паутины. Интересовалась практически всем. Будь тело не дряхлым восьмидесятилетним поленом, пустилась бы во все тяжкие: и дайвинг, и стритрейсинг, и даже, упаси Господи — паркур. А так приходилось просто читать, смотреть ролики и откладывать знания в уголок памяти.

Тихо позвякивала мельхиоровая ложечка о фарфоровое блюдечко. От горячих чашек шел приятный аромат лесных трав. Разговор не ладился. Внучатый племянник все время ерзал, то вставал, то вновь садился, комкал в руках бейсболку. Анне все больше и больше не нравился язык тела родственника. Но поделать ничего не могла, оставалось ждать.

Вдруг хлопнула дверь, Алекс улыбнулся и даже расслабился. В кухню вошли несколько крепко сбитых парней.

— Что происходит, Алекс? — Спросила Анна, прекрасно представляя себе ответ, но не позволяя себе закричать или заистерить. Не дождутся.

— Знаю, что у тебя полная хата антикварных вещей, да и деньги стопудово припрятаны. Эти, как их… гробовые?

Какой глупый мальчик, — поджала губы Анна, — только идиотки хранят деньги под матрасом. Я давно пользуюсь услугами банка. Там намного удобнее. Ну что ж, пусть поищут. Может, и впрямь чего найдут. Даже самой интересно.

— Это криминал, Алекс. Надеюсь, ты это понимаешь? — Спросила женщина, продолжая, как ни чем небывало пить чай.

Алекс набычился, потом злобно оскалился и рванул на себя инвалидное кресло. Да так, что Анна обожгла руку выплеснувшимся чаем. На глаза невольно навернулись слезы.

— Мне бабка говорила недавно, что ты квартиру на меня записала?

— Возможно. — Уклончиво ответила старушка. Так разговор действительно имел место. Сестра плакалась, что младшенький совсем без крыши над головой. Всех более-менее пристроить смогла, а вот с ним — сплошные хлопоты. И всячески намекала, чтоб дарственную составить на квартиру. Все равно, дескать, наследников нет. Анна обещала подумать. Вот только подумать — это не сделать.

— К чему ты клонишь?

— Да вот недавно вспомнился один смешной рассказик старины Достоевского… Вот и подумал, что ты, старая перечница, слишком зажилась на этом свете.

С этими словами, Алекс подхватил худенькую старушку на руки и поволок на балкон. Анна даже испугаться толком не успела. Миг — она летит вниз.

Какой дурак, — мелькнула мысль, — у старого следователя с закостенелой манией преследования всегда по всей квартире включены камеры видеонаблюдения…

Глава 1.

Поселение светлых фейри затерялось в буйных лесах эльфийского царства Тирамонд. Издавна носило оно древнее название Уренфиа. Но что оно означало в точности, позабыли даже старики: то ли название древнего леса, то ли реки, то ли вовсе — имя первого правителя рода. Община была обособленной и не часто принимала гостей. Крохотная деревенька с единственным двухэтажным каменным домом в окружении двух дюжин деревянных срубов, да хозяйственных пристроек. Забором служили густые кусты дикого шиповника: красота и защита.

Селение ютилось на краю крутого обрыва над бурной рекой, низвергающейся водопадом в ущелье с большой высоты. Стены старого дома главы рода казалось, принадлежали самой скале. Из ворот поселения можно было выйти на каменный мост, который стоял на мощных опорах из валунов и соединял с другим берегом реки. Внизу нежились на воде узкие лодочки, на них фейри передвигались вдоль реки к смежным поселениям или даже к большому фьерду, на ярмарку.

Глава 2.

Над землей стелется туманная дымка. Из-за пелены не видно ни неба, ни горизонта, ни дальних деревьев, лишь верхушки старых елей, возвышаются над туманом и, растворяются в нем. Сотню шагов вглубь чащи расположилось небольшое лесное болотце. Поверхность поросла изумрудной травой и осокой, в лесу оно почти незаметно, а потому представляло большую опасность для случайного путника. За трясиной догнивает упавшая береза. Корни дерева призрачным маревом отражаются в стоячей воде. Земля на корнях совсем сырая, дерево упало не так давно, точно только вчера прошел сильный ураган. За туманом толком не видно, есть ли выход из чащи, или дальше ждут все более густые заросли.

Цветовая гамма наталкивала на мысль о времени года. Кое-где уже виднеется желтая трава, листва, шапки грибов — конец лета или начало осени.

Поодаль, не опушке между деревьями маячит еще одно упавшее дерево, вероятнее всего, сосна. Над нею пролетает несколько лесных птиц. Возможно, кто-то спугнул их. Лес, будто написанный маслом на холсте: дубы, ели, березы. Все густо оплетено колючими кустарниками ежевики.

Под одним из таких кустов, прямо на земле сидела девочка-фейри и задумчиво жевала ягоды. Тело чистое, без следов родовой татуировки, а в огромных черных глазах стариковская мудрость. Да и как иначе, если в сознании перемешался разум напуганной пятилетней крохи и тертого восьмидесятилетнего калача с криминалистическим прошлым.

Почему я не могу вспомнить своего нынешнего имени? — Рассеянно подумала темная. — В прошлом — Анна. А теперь?

Род фейри имел незвучную фамилию Иглоин, что в переводе на всеобщий язык означал «воинственный». Отца, главу рода, звали Гедарин, мать — Кесаа, старшую сестру — Керкес, в переводе «заклятие ветра». Именно это препротивное заклятие было виновницей львиной доли бед малышки-темной.

Мерзавка. Таких только хворостиной по заду учить нужно! — Девочка отдернула себя. Сейчас не о том надо думать. Необходимо выработать некий алгоритм поведения, чтобы малышку, то есть ее самое, перестали обижать, а в идеале и замечать.

Порывшись в памяти своего второго воплощения на таинственном пути Сансары, Анна осознала, что девчушку звали… «никак». Ее не принимали в род, не дали имя, а значит и не вписали в магическую книгу судеб. Ее просто терпели рядом, не замечая, что одета в ветхие от времени лохмотья, что питается объедками вместе с собаками, да редкой миской супа от единственного доброго существа в селении — кухарки Илоа. Ее давно убили бы, но магия крайне жестоко наказывала за такое самоуправство. Изгнать — всегда пожалуйста, но пролить родную кровь — никогда. Странно, что светлая пакость Керкес таки решилась утопить малышку. Видно плохо слушала уроки господина Джарга.

Подводим итог. Я — позор рода, единственна темная фейри родившаяся за последние две тысячи лет. — По-стариковски цинично усмехнулась малышка. — А значит: зло, беда и проклятие. Вот это квест мне подкинули. Но наметки стратегии уже имеются.

Ох, отольются кошкам мышкины слезы. Это я вам точно обещаю!

Неподалеку послышался гул голосов, будто сквозь чащу пробиралась толпа. Лаяли собаки. С каждой минутой голоса приближались. Маленькая фейри опасно прищурила глаза, но встала, попыталась отряхнуться, да только рукой махнула. Эту дрань легче спалить, чем привести в божеский вид.

Шагнула вперед и уткнулась носом в шерстяной бок высунувшейся меж кустов лохматой собаки. Давний друг. Единственный кто по-настоящему беспокоился и скучал. Грел холодными ночами и с добрыми глазами уступал самый лакомый кусочек. Темная рассеянно почесала собаку за ухом, высунулась из-за густых веток и, наконец, увидела фейри. Несколько высоких беловолосых и сероглазых мужчин были похожи друг на друга, точно братья. Не однояйцовые близнецы, но точно близкие родственники. Одеты в похожие колеты поверх длинных холщовых туник и мягкие сапоги.

— Вот она! Я нашел ее! — Крикнул, с видимым облегчением ближайший из них. — Ты почему убежала, мелкая гадина?! Почему мы должны прерывать свой отдых, что бы тебя отыскать? Да я…

— Выбирай выражение. Ты вообще-то с ребенком разговариваешь. — Непроизвольно вырвалось со рта малышки. Ее взгляд и тон вымораживали до костей. Фейри проглотил слова и удивленно захлопал длинными ресницами. Он не решился сказать что-то еще. Взгляд темной до жути напоминал взгляд старейшины, когда та была не в духе.

Вот и проснулось гнилое семя, нужно предупредить главу. — С ужасом подумал он, незаметно вытирая вспотевшие ладони.

Не зря камень рода светился кроваво-красным. То было весьма дурное предзнаменование. Вначале подумали, что беда приключилась с одним из светлых, но все чинно спали по домам. Магический купол исправно работал, шар погоды не предвещал бури или наводнения. Только тогда кухарка Илоа вспомнила про мелкую замарашку. Оказалось, темная отсутствовала почти три дня. Магически отыскать не представлялось возможным, поэтому просто опросили всех, от мала до велика. Приперли к стенке и ребятню во главе с дочерью самого Гедарина. Детвора после испуганной несознанки, наконец, призналась: дескать, малая в лес убежала, да в речку свалилась. Никто не успел и глазом моргнуть.

Гедарин хмуро велел семьям лучше присматривать за детьми, дочь запер в покоях до конца недели и выслал поисковую бригаду. Надеясь в душе, что порченое семя не выжило. Лес хоть и дом фейри, но должно же ему хоть когда-то повезти.

Не повезло. Вернули.

Глава рода поморщился. Он сидел на высоком стуле посреди большой каменной залы. Длинные белые волосы заплетены в замысловатую прическу и украшены, по обычаю, венком вьющихся растений. Черты красивого породистого лица до уродства искажала гримаса бессилия и отвращения. Неподвижный взгляд остановился на смуглом личике. Вопреки ожиданиям оно не было перекошено от ужаса. Замурзана, кое-где желтеют старые синяки и ссадины, одежда еще более непрезентабельна, чем обычно. Вот только губы сжаты в тонкую линию, а черные с прищуром глаза горят огнем решительности.

Глава 3.

Глава 3.

Время. То бежит, то тянется. Солнце сменяет луну, зима — лето. Так пролетают года, обернуться не успеваешь. Только лишь в поселении светлых фейри Уренфиа ничего не менялось веками. Все так же текла быстрая река, так же зеленели деревья в лесах, пели птицы, пахли травы.

Гедарин не решился испытывать судьбу и велел светлому роду игнорировать Диарру. Ранее агрессивно настроенные жители, теперь просто не замечали ее, отвечали, будто пустое место. Это было неприятно, порой до крайности обидно, но хотя бы не вредно для здоровья. Единственной собеседницей кроме магического источника оставалась Илоа. Порой она приходила в каморку девочки, садилась рядом и печально гладила ее по голове, тайком утирая краем юбки набежавшие слезы жалости.

Диарра не позволяла себе расслабиться и раскиснуть. Приходилось многому учиться, чтобы в дальнейшем поступить в магическую академию, стать первым в истории боевым магом-женщиной и основать собственный род. Тщательно распланировав жизнь, приступила к осуществлению мечты.

Вначале следовало научиться читать и писать не только на языке фейри и эльфов, но и на всеобщем. Разумеется, в классы ее не пускали, но никто не мог запретить спрятаться на крыше сарая, где проходили уроки, проделать дырочку в крыше и внимательно слушать учителя, господина Джарга. Дождь, снег, жара — ничто не могло помешать упорно идти к намеченной цели. Диарра старательно копировала знания на стянутые из отцовского кабинета листы бумаги. Она бережно хранила свое сокровище под соломенным тюфяком; вначале неловко карябала углем, потом — огрызком выброшенного в мусор грифеля. Писала, потом крепко-накрепко вбивала в память географию материков, названия городов и рек; политический уклад в государствах эльфов, драконов и дроу, а после тщательно уничтожала улики. Старый господин Джарго так никогда и не узнал, кто на самом деле был самым старательным его учеником.

Выучив алфавит, Диарра повадилась тайком пробираться в не слишком богатую библиотеку рода и взахлеб читать. С некоторыми книгами было тяжело расставаться, но темная не решалась показать свое увлечение хоть одной живой душе. Закрытая на замок дверь общинной библиотеки стала бы для нее настоящей трагедией.

Часто, утащив понравившуюся книгу, девочка пробиралась в пещеру магического источника и наслаждаясь покоем, буквально глотала истории, водя пальцем по рукописным строчкам. Восторженно разглядывала будто живые картинки, настолько качественно и талантливо они были нарисованы.

Вторым этапом в развитии стали изматывающие физические тренировки. Казалось бы, вечно прекрасным фейри не стоило чрезмерно утруждаться, но Диарра еще с прошлой жизни помнила: толку без труда не будет.

Вот когда пригодились познания по паркуру, джигитовке и единоборствах. Теоретические знания реализовались в многочасовые практические упражнения. Не сразу пришла к победе. Потребовался не один год, что бы, наконец, стало что-то получаться. Потом еще несколько, чтобы отточить умения. Пришлось пройти через множество синяков, ссадин и даже переломов. Благо естественная регенерация, многократно усиленная неприхотливым существованием и магический источник исцеляли травмы буквально за часы. Если и были слезы, то только злые, под непрекращающуюся мантру: смогу, сумею, всего достигну!

Разбила лоб, ничего. Встала и сделала так же сотню раз. Не получилось — две сотни.

Лет в десять Диарра выточила из дерева нунчаки и стала пробовать работать с ними. В первое же мгновение сильно разбила локти и колени. Но когда боль была для нее препятствием? Следующим оружием стал лук и ножи. Лук она сделал сама, а вот ножи пришлось стянуть у зазевавшегося охранника на воротах.

Когда прошли тринадцать лет, так и не сумела понять. Пока однажды не проснулась среди ночи от дикой, разрывающей боли во рту и спине. Зажечь свечу дрожащими руками так и не получилось. Пришлось до самого рассвета грызть подушку, заглушая крики непереносимой боли. Илоа нашла ее совершенно разбитую и обессиленную, когда тайком принесла кусок тыквенного пирога. Девушка не могла пошевельнуться и жалобно посмотрела на такой желанный кусочек, но съесть не смогла ни крошки.

Сегодня в селении готовился пышный праздник: день солнцестояния и одновременно день вступления молодых фейри в брачный возраст. Раз в году, под магическим камнем рода открывался зев древнего подземелья. Там, ожидали духи предков и строго спрашивали молодежь, готовя к взрослой жизни. Каждый проходил свое собственное испытание, не похожее на сотни других. Получив одобрение предков, магия рода одаривала молодых людей каким-либо полезным даром и дополнительно к обычным родовым татуировкам, на плечах и шее возникала именная, обозначавшая новый талант. Обычно это было управление дополнительной стихией, либо потенциал лекаря, либо заклинателя животных или трав. Единицы получали возможность летать. Призрачные крылья были у всех светлых. Но вот летать могли совсем немногие.

Диарра много раз тайком наблюдала празднества, но никогда не участвовала, как никогда не входила в господскую часть дома, довольствуясь даже не служебными, а хозяйственными помещениями. Она была уверена, если спросить главу, где именно обитает его младшая дочь, он затруднится с ответом, а то и вовсе осерчает. Гедарин всегда утверждал, что ребенок в его семье только один.

В коморке без очага было сыро и зябко. Свет сальной свечи плохо прогонял рассветные сумерки и больше коптил. Илоа встала на деревянный табурет и приоткрыла окно, впуская ароматы лета.

Глава 4.

Глава 4.

Дверь в каморку с грохотом распахнулась, будто незваный гость невежливо открыл ее с ноги. Диарра вздрогнула, выронила их рук книгу и, развернулась к входящему, выставив вперед острый, как бритва кинжал. Влетевший — высокий крепкий фейри, неловко затормозил, отпрянул и едва не сбил с ног второго запыхавшегося собрата. От суеты дверь тоскливо заскрипела, пока со скорбным стоном окончательно не повисла на ржавых петлях.

Настроение темной из «не слишком радужное» перешло в категорию — «крайнее раздраженное».

— Вы что творите? — Сузив глаза, очень тихо спросила девушка. Аура вокруг нее стала угрожающе сгущаться. Нежданные визитеры оказались начисто лишены чувства самосохранения. Тот фейри, что стоял за спиной «пробивного» сотоварища, ехидно осклабился.

— Велено привести тебя в ритуальный зал.

— Зачем?

— Так возжелали предки. Может, наконец, избавят нас от твоего присутствия. От твоего черного взгляда посевы вянут.

— Да уж, на зрение не жалуюсь. — Без тени юмора усмехнулась Диарра. — Часто вижу, как только Байнар за порог выйдет, ты к его Фиэрре прибегаешь. И так от меня вдвоем посевы спасаете, что стены ходуном ходят.

Байнар остолбенел, побледнел и застрекотал острыми ушами. Всем была ведома его патологическая ревность. Его визави напротив - покрылся некрасивыми алыми пятнами.

— О чем она говорит, брат? — Угрожающе прошипел Байнар, стискивая кулаки.

— Кому ты веришь, брат: мне, с кем ты пуд соли съел или этой грязной твари? — Ненренмир словно сдулся, стал меньше ростом. В глазах зарождалась паника.

— Естественно тебе! — Диарра насмешливо тянула гласные. — Ведь он твой друг, «почти брат». А если и разрушил свадьбу с Мессалас, твоей младшей сестренкой, сказав последней, что такой серости не место в его доме, так это кто упомнит.

Настала очередь второго фейри краснеть и бледнеть от ярости. Не верить темной при всем желании не могли, по причине очень странной особенности последней. Она никогда не врала. Могла промолчать, не договорить. Но если что-то утверждала, то сомневаться не приходилось. Возможно, дело было в тотальном отсутствии общения и какого-либо социального взаимодействия. Тень среди живых. Она пряталась по углам и часто примечала то, что другие не видели или не понимали в полной мере.

Понаблюдав, как теперь уже бывшие друзья, таскают друг друга за грудки, обошла их по дуге, да и направилась в ритуальный зал. Мозг лихорадочно обрабатывал информацию. Все вело к тому, что ее собираются изгнать. Или убить. Такой вариант она никогда не исключала и давненько припрятала в пещере так называемый «тревожный чемоданчик».

Тут следует сделать небольшое отступление. В прошлой жизни девушка терпеть не могла отговорки преступников, дескать: у меня не было другого выхода. Умирал с голода и поэтом украл деньги, колбасу, банально яблоки из чужого сада. Поддался эмоциям и убил; не хотел, но сделал.

Анна, женщина со стальными нервами и незыблемыми принципами, считала: все отговорки! Голоден — иди работай, не можешь, живи на пособие чем Бог послал. Не можешь ни того, ни другого — ложись умирай.

В этой жизни карма ее настигла. Шаг за шагом она попрала почти все прошлые принципы и убеждения. Сказалось изначальное желание выжить. Иногда любой ценой.

Подбирать объедки со стола вместе с собаками или делить корыто со свиньями, оказалось удовольствием ниже среднего. Да и пересилить природную брезгливость не смогла. Дикие ягоды и травы помогали мало, практически никак. Растущий организм изводил укоренившийся постоянный волчий голод. Казалось, наесться досыта она не сможет никогда. Миска супа сердобольной Илои выветривалась через полчаса и зверский аппетит вновь возвращался.

Вспомнились рассказы, как в критических ситуациях люди ели крыс, котов, собак, себе подобных: как живых, так и мертвых. В какой-то момент эта мысль перестала казаться ей такой уж отвратительной. Стало страшно.

Она пыталась ограничиться воровством фруктов и овощей с садов и огородов, но спустя несколько недель обнаружила себя сидящей на полу кладовой за кухней, жадно вгрызающейся в огромный окорок. Она ела без остановки. Почти не жуя, захлебываясь восторгом. Разумеется, пиршество не прошло даром. Непривычный к нормальной еде желудок двое суток выворачивался наизнанку.

Это событие стало своеобразным Рубиконом.

Приняв решение, Диарра составила четкий план и обстоятельно приступила к исполнению. Воровать из кладовых было крайне опасно. Пропажу продуктов наверняка бы заметили и наказали. Поэтому нашла иной путь.

В поселении было принято принимать пищу всем миром и это сыграло на руку. Столы обычно накрывали в огромном обеденном зале каменного дома главы рода, а в хорошую погоду прямо во дворе, под навесом. Расставлять блюда со снедью начинали загодя. Тут и понадобилась ловкость рук темной. Утянуть миску и незаметно отсыпать ложку одного, другого, третьего блюда оказалось делом техники. Временами она натыкалась на других фейри и тогда ее безжалостно гнали взашей, но большей частью голод удавалось унять.

Когда били скотину и заготавливали продукты на зиму, Диарре удавалось разжиться окороком, сыром, соленьями-вареньями и другими припасами. Честносворованное она прятала в пещере магического источника. Там продукты не портились и долго имели товарный вид.

Глава 5.

Глава 5.

Родовой лабиринт походил на обыкновенную рукотворную штольню, покрытую толстой коркой полупрозрачного льда. Кое-где на деревянных перекрытиях висели тусклые масляные фонари из потемневшей меди и отбрасывали длинные причудливые тени. Только приглядевшись можно было понять, что серебриться отнюдь не снег, а соль. Сужающиеся к потолку неровным полукругом стены блестят и сверкают. Слева крутой обрыв заканчивался соленым озером. Поверхность воды была черной и неимоверно гладкой, будто шелк. Длинная галерея терялась далеко впереди, то тут, то там чернели боковые входы-выходы. Воздух оказался неимоверно чистым, будто перенесся на безлюдное морское побережье.

Крайне любопытно, каким образом необработанные стены способны подарить новый талант? Может светлые предки сотворили какую-то специфическую магию? Или все дело в соли? Источник магии тоже был невозможно соленым на вкус.

Непонятно. А то, что непонятно крайне пугает, как и невольная мысль: темной не место в столь светлом со всех точек зрения лабиринте.

По закону жанра, возмущенные светлые предки подкинут самое непроходимое испытание. А жить так хочется, ой как хочется!

Право слово, уж лучше б завязнувшая во фрустрации светлая маменька действительно согрешила с темным фейри, тогда вопрос бы отпал, с чего такое чудо выродилось и что с ним делать дальше. Таких изгоняли с позором. Много лучше, чем годами терпеть ядовитую доброту и приторную ненависть.

Но нет, отцовские гены видны невооруженным глазом, только в негативе. Тонкий профиль, удлиненный к вискам разрез глаз, высокие скулы и пристальный тяжелый взгляд. Нежная, изящная, чуть манерная фейри Эрассия, мать Диарры за восемнадцать лет ни разу не заговорила с дочерью. Когда маленькую смуглянку обижала дети постарше, она лишь безразлично отворачивалась или раздраженно передергивала плечами. Когда темная стала старше, и вовсе стала воротить нос, будто унюхала что-то крайне неприятное.

Мысли проносилось в голове Диарры сумбурно и мимолетно. Руки, ноги, зубы все это время безостановочно работали. Темная сражалась как три тысячи берсеркеров. Каменный исполин в первый время момент даже ошалел, будто не видал такой странной реакции с момента возникновения, а потом споро ввязался в драку.

«Как уничтожить камень? По-моему, он плавиться при запредельной температуре. Хм, ядерный взрыв я вряд ли осилю, значит, придется обходиться подручными средствами»

Призывать магию было тяжело, будто тянула собственные жилы; все же по книгам, без подсказок учителя выучиться магическим приемам оказалось непросто. Девушка так и осталась магической недоучкой. По мелочи получалось, но призвать стихию, рисовать сложные петроглифы, наконец, вышивать собственный магический узор Диарра не умела. Такое искусство в классе не преподавали, только в семье, за закрытыми дверями, от родителей детям. Вот и приходилось в бою швырять сгустками сырой магии, не прекращая с чудовищной скоростью вертеть нунчаки. Соль разлеталась во все стороны и покрывала с ног до головы. Залепила глаза, нос и рот.

Свист остро наточенных лезвий, царапающий скрежет о камень, хруст соли под ногами и неровное дыхание. Силы утекали с каждой новой атакой. Руки и ноги заметно дрожали. Магический резерв практически на нуле. Сражаться сырой магией верх глупости — результат небольшой, а резерв расходуется в три раза быстрее.

«Какое бессмысленное испытание. Каков должен быть результат? Победа? Но я дерусь несколько часов и ни на шаг не продвинулась. Я напала движимая какой-то навеянной яростью, теперь же разум чист и я понимаю всю глупость неожиданного реслинга»

Хотелось остановиться и провести конструктивный диалог. Вот только есть ли у противника хотя бы зачаточный разум? Диарра окинула скептическим взглядом каменную громадину. На гуманоида, то есть существо с руками и ногами, он походил слабо. Скорее порождение богомола и сколопендры, если его грубо вытесать из серо-желтого известняка.

Почувствовав слабину, титан стал наступать и оттеснять к стене.

«Вот и крышка мышке… Что?! Да ни за что!»

Разозлившись на саму себя за предательский испуг, Диарра усилила атаку. Запрыгнув на плечи каменного исполина, стала деловито откручивать ему голову — вертя то в одну, то в другую сторону.

— Твоя сила во мне! — Громогласно прокричал каменный противник, послушно поворачивая голову на триста шестьдесят градусов.

«Это метафора или в каменной туше припрятан супер-приз?»

Диарра удвоила усилия. От напряжения из носа, ушей и рта потекла кровь. Кровавое марево затмевало глаза.

«Все равное не отступлюсь. Как-то же ломала в детстве игрушки из цельного железа. До сих пор помню скрученную в трубочку лопатку для песка»

Битва длиною в жизнь. Вот ее сбросили на пол. Перекатилась в прыжке, оставляя в соли длинную дорожку и вновь бросилась вперед. Титан стряс с ноги слабеющее тощее тельце в сторону. От удара о стену перехватило дыхание. Темная зло защелкала двойным рядом зубов и уцепилась в другую ногу. На большее сил не оставалось.

Еще и еще раз утыкалась лицом в соль. Отплевывалась и тяжело поднималась: вначале на четвереньки, потом ставала на ноги. Шаг, другой.

Каменный исполин замер. Пространство замерцало и стало сужаться.

Диарра споткнулась на ровном месте и провалилась в пустоту; падала, пока не растянулась на горячем белом песке. Яркое солнце опалило глаза. Обтерев рукавом кровь с лица, девушка удивленно заозиралась. Пусто. Неподалёку сине-серебристыми переливами радовала глаз волна то ли моря, то ли океана.

Глава 6.

Глава 6.

Разочарование было столь сильным, что темная невольно прокусила губу ядовитым зубом и та незамедлительно опухла. Меж тем задний ряд предков, подернулся сизой дымкой и стал пропадать. Горизонт смазался, будто кто-то пролил на акварельный рисунок стакан воды.

— Земля гасит огонь, удерживает воздух и заглушает воду.

— И все же я не понимаю, почему моя магия на меня набросилась?

— Стихию нужно покорить, заставить себя уважать. Сильная воля, упорство — вот ключ к знаниям рода.

— Понятно. Надеюсь я справилась, ибо как по мне: ситуация была патовая.

— Иногда сильное намерение уже победа.

Темная хмуро огляделась. Судя по всему, аудиенция подходит к концу, а еще столько хотелось узнать.

— Скажи хотя бы два слова о магии рода. Что это? Как ею управлять? Есть ли ограничения или табу?

Голос светлой стал заметно тише, краски увяли.

— Магия рода будет постепенно взращиваться в твоем теле, тогда же и возникнут спящие знания. Это долгий и сложный процесс. Иногда болезненный. Сотни тысяч жизней, сотни тысяч воспоминаний станут твоими. Когда хорошие, когда ужасные.

— Звучит не очень приятно. Я не рехнусь от такого количество знаний? У меня же голова, а не дом советов.

— Глава рода в силах удерживать и магию, и знания.

— Глава рода… глава рода… — Диарра занервничала, уцепившись за слова светлой. — А я? Я же не Глава рода, даже не рядовой член общества. Светлые не вписали меня в книгу судеб.

Свист ветра усилился, морские волны вздымались все выше, орошая спину темной холодным брызгами, вдалеке, меж туч вспыхнула зарница.

— Ты с рождения глава рода. Темный основали род — темным и управлять.

— Я не понимаю… — На удивление сил не осталось. Светлая вдруг быстро заговорила, точно боясь, что не успеет.

— После возникновения на твоем теле инсигний, ты должна принять всех фейри в род.

Шум и свист ветра заглушали, Диарра буквально читала по губам последние наставления.

— А если я это не сделаю? — Прокричала она, тщетно пытаясь убрать с лица всклокоченные, намокшие пряди.

— Магия рода покинет селение. Теперь только ты имеешь связь с источником магии нашего рода.

— Это тот, в который я упала в детстве? И с которым так подружилась?

— Источник спас тебя от неминуемой гибели, магически перетянул к себе в момент смертельной агонии. Так будет всегда, пока не родиться прямой наследник. Магия бережет своего хранителя.

«Пока он один»

— Чисто гипотетически. Если я покину селение, не приму никого в род, что произойдет с ними и со мной?

— С тобой ничего. Просто в какой-то момент тебя охватит инстинкт гнезда. А не принятые в род фейри станут пустыми.

— Они лишаться магии? — В груди поднялось мрачное злорадство. Неужели мечты сбываются? Это фантазия преследовала ее после каждого синяка или новой кровоточащей ссадины.

— Фейри изначально магические существа, полностью без магии они не останутся. Но максимум на что будут способны это не заблудиться в лесу, да разобрать ядовитое растение или целебное. Жить меньше не станут, в фейри слишком сильна магия жизни.

— Но качество жизни резко ухудшиться. Здорово. — Обладая богатой фантазией, живо представила, как отец рубит дрова для топки, мамаша носит воду, а сестра — натирает воском мебель. Диарра почувствовала, что грудь распирает от смеха. Ее просто сложило пополам. Слезы застилали глаза. Когда она разогнулась и вытерла рукавом покрасневшее лицо, то обнаружила перед собою дверь. Ту самую, в которую вошла несколько часов назад.

Вот и все. Конец загробным приключениям. И все же обидно, что не открылся новый скрытый талант, пусть бы это был даже третий ряд зубов.

Подобравшись, ожидая брани и нападения, темная тихонько толкнула дверь и проскользнула наружу. Темно и тихо. Даже свечи не горят. Холодные оплавленные огарки застыли в канделябрах. В неровном свете луны виднеются очертания ритуальной комнаты и обособленно стоящего стула Главы рода. Давно за полночь. Странно, что она так долго проторчала в лабиринте. Откуда-то доносились неразборчивые крики и звуки музыкальных инструментов.

Повертевшись на месте, Диарра медленно подошла к стулу и села, откинувшись на высокую спинку.

«Как же я устала. И ведь это еще не конец»

Посвящение молодых во взрослую жизнь обычно заканчивалось пиром и плясками до самого рассвета. Лучшего момента для побега не сыскать. Ибо с утра начнется травля. Физически, скорее всего, справилась бы со всеми, но вот подчистую вырезать поселение не хотелось. И не потому что жалко, а потому что они должны до самой последней капли испить жизнь без магии и возможностей. А там дойдут слухи до эльфов, от них до драконов. Последние с удовольствием попытаются заполучить бессловесных рабов. Драконы и так отличаются весьма неприятным, неуживчивым и зловредным нравом.

Только одному существу Диарра не желала такой судьбы. Илоа. Как ее принять в род? Есть какой-то обряд или достаточно намерения? Ах да, знаки рода. Девушка оглядела чистые ладони. Где-то они должны появиться.