Та магия внутри меня [СИ]

Пробуждение

Старый особняк, который раньше был гордым воплощением роскоши, уюта и вечного праздника, расцветающий от умелых рук своих богатых хозяев, сейчас оставался лишь жалким отголоском былого величия. Он, как старый, всеми покинутый, человек, мрачно взирал на поросшую высокой травой дорогу, на которой в прежнее время каждый вечер раздавался цокот копыт и мерный звук от колес экипажей. И каждый вечер стены дома насыщались веселой музыкой и разговорами, иногда серьезными и важными, но чаще всего пустыми или кокетливыми. По коридорам плыли ароматы всевозможных блюд, носились слуги, а в главном зале танцевали вальс. Дом кипел жизнью, добродушные хозяева поделились с ним своею душою.

Но годы шли, а людям, к сожалению, свойственно угасать. Прежние хозяева умерли, а их сын, единственный наследник богатого рода, а с ним и сильнейшей магии, запер на засовы свое родовое гнездо и покинул его.

Ухоженный сад порос плющами, беседка развалилась, а лес все ближе и ближе подбирался, кольцом смыкаясь у заброшенного здания. Дому оставалось только уныло за этим наблюдать, вспоминая ушедшие и невозвратимые годы. И, казалось, ничего не могло нарушить его ставший теперь обыденный образ жизни, но вдруг его покой потревожили.

Наследник рода вернулся поздней ночью. Привез с собой незнакомых людей, и теперь дом с беспокойством прислушивался к тому, что творилось внутри него. А творилось следующее:

— Как ты мог? — Голос Ирмы задрожал от страха, она не верила в это предательство, она не могла поверить, но пришлось. — Ты… Это все ты! Ты продал меня! Я ненавижу тебя! Будь ты проклят!

Крик сорвался на истошный вопль. Ирма вскочила на ноги и, как раненая лань, рванулась в сторону, где провалом в стене чернел выход. Но двое мерзких слуг-увальней, с головы до ног пропахших перегаром и спиртным, перехватили её и швырнули к стене. Девушка больно ударилась затылком и со стоном сползла на пол. Перед глазами поплыла кровавая пелена, недавно затянувшаяся рана снова начала кровоточить, и ткань платья обагрилась разрастающимся липким пятном.

Какой же беспомощной она казалась, какой беззащитной. Птица, попавшая в капкан. Птица, которой обрезают крылья. Юная девушка, которую предал человек, которого она любила. Единственный, которого она смогла полюбить за долгие-долгие годы одиночества.

А теперь она смотрела на него, на своего любимого, сидя на грязном холодном полу, сквозь кровавые слезы, сквозь боль и страх. А он даже не смог поднять на неё взгляда. Только буравил пол почерневшими зрачками, притворяясь, что не слышат этих глухих рыданий.

— Почему она истекает кровью? — Раздался возмущенный вскрик.

Ирма, вздрогнув, посмотрела на вошедшего в комнату. Она его узнала. Это тот молодой маг, который пытался убить её на жертвенном столе, дабы забрать её уникальный дар вместе с жизнью. Тогда не вышло. А сейчас — да.

— Прошу, не отдавай меня, — взмолилась Ирма, тщетно пытаясь дотянуться до своего возлюбленного. — Мне страшно, прошу, не надо! Я боюсь! Прошу…

— Все пошли вон, — приказал маг, недобро усмехаясь и неотрывно глядя на девушку, у которой от этого взгляда неприятно заныло в груди.

И все послушались. Ирма всхлипнула от отчаянья, когда её любимый вышел из комнаты, только одними губами прошептав на прощание: Прости.

Ирма попыталась отползти подальше от мага, но даже не успела сделать движение, как он очутился возле неё и одним рывком поднял на ноги, схватив за больное плечо, которое пронзила мучительная боль. Ирма хрипло застонала, едва не теряя сознание.

— Больно? — Усмехнулся маг. — Да… Тебе должно быть больно. Ты ведь заслужила эту боль. Ты должна мучиться перед своей смертью, дрянное отродье. И должна заплатить за все… За мою любимую, за мое проклятие.

— Какое проклятие… я не понимаю…

Что касается той любимой мага, то Ирма её помнила. Тогда был ее первый в жизни бал, тогда она и впервые увидела этого статного аристократа-мага с черными прилизанными волосами и горящими изумрудом глазами, которые смотрели на неё с легким прищуром. Смешно и горько одновременно, ведь она и подумать не могла в то время, что тот учтивый маг попытается ее убить, что он же сейчас будет стоять над ней, держа её собственную жизнь в своих руках. Тогда же на балу спутницей мага являлась высокая и тонкая блондинка, движение которой были всегда плавными и грациозными…Даже погибала она красиво, медленно бледнея и оседая, лишаясь последних крох магии. Ирма не была виновата, она ведь просто находилась рядом и не могла помочь, потому что не знала как. Но до сих пор при этом ужасном воспоминании у неё болезненно сжималась сердце.

— Ты — мое сущее проклятие, — выдохнул парень ей прямо в лицо, обжигая взглядом.

Ирма задрожала и задергалась, когда маг жестко впился ей в губы, грубо обхватив за талию и заведя её руки ей за спину. Девушка была слишком слаба… И маг чувствовал свою власть над ней, и упивался этой властью. Упивался Ирмой, жадно, желая продлить этот миг собственного блаженства, желая ощутить всю её. Желая обладать ею. И не смог удержаться, поддавшись чарам девушки, заставляя касаться снова и снова столь манящих и столь желанных губ.

А Ирме было мерзко и плохо, её начали пробивать судорожные рыдания. Она отдавала последние силы на попытки вырваться из этой хищной хватки, отстраниться от этого чудовища. Но маг, будто играясь с ней, своей жертвой, еще крепче прижал ее к себе, так, что девушка стала чувствовать своим телом биение его сердца. Он душил её в долгом страстном поцелуе.

Поцелуе, которому противилась вся сущность Ирмы. Поцелуе, который убивал, уничтожал. И магия девушки шевельнулась внутри на отчаянный зов своей хозяйки, возрос, подпитанный её чувствами…

Магия девушки воплотилась…

Сначала был нестерпимый жар в груди, казалось, все сгорает изнутри и плавится, кровь вскипела, и по жилам течет раскаленная лава. Но жар стремился вырваться наружу, а Ирма не сопротивлялась. Огонь высвободился и разом покинул девушку, оставив после себя легкое, приятное и успокаивающее тепло, а еще небольшую тяжесть в районе солнечного сплетения.

Магия обрушилась вокруг себя смертоносной волной, маг успел выставить защитный купол и в этот же момент затерялся в ослепительном свете от бушующих всюду языков зеленого пламени.

Ирма потеряла сознание, стремясь убежать от пережитой боли, мук, спрятаться в блаженную темноту беспамятства. Её тело мягко подхватила её собственная магия, защищая и убаюкивая.

Старый особняк, объятый огнем, жалобно скрипел, разваливаясь и треща горящими досками. Вот так и закончилась его история. Теперь больше некому хранить воспоминания счастливых лет, потерявшихся в бесконечном потоке времени.

И дом рухнул, напоследок облегченно вздохнув.