Святилище

Ранний утренний туман, наполненный мелкими искрящимися льдинками, рассеивался и пропускал тусклые солнечные лучи, нехотя пробивающиеся из-за холмистой гряды на востоке. Разбавляемое утренней синевой розоватое небо, снующие по равнине песочные демоны, с мерностью волн поднимающие крупнозернистые красноватые пылинки — от мечты романтика начала уходящего в небытие двадцать первого века меня отделяли какие-то сантиметры прочного стекла.

В комнате витал аромат дешёвых духов моей ночной гостьи. Вспомнив о ней, я улыбнулся и покрасовался перед зеркалом. Неплох, однако. Накинул деловой костюм, завязал любимый красный галстук, сделал себе утреннюю инъекцию наноботов, призванных обеспечить нормальное состояние в условиях низкой гравитации, проверил наличие электронных формуляров в смартфоне и, пожелав удачи своему зазеркальному другу, покинул пентхаус пятизвездочного марсианского отеля.

Настоящая колониальная жизнь била ключом в подземной части города, расположенного на плато Солнца. Здесь не нужно было надевать пневмокостюм, как на поверхности, да и грунт экранировал от радиационного фона. Город Солнца стремился повторить, а то и превзойти красоты земных собратьев. Он приютил более миллиона человек, прилетевших сюда по различным причинам — кто ради науки, кто ради наживы в виде природных ресурсов, а кто — ради статуса и известности. Первое меня мало интересовало, второе в какой-то степени касалось моей профессии, а третье ею обеспечивалось. Раз в два земных года начальство Корпорации посылало меня в город Солнца для проверки работы нашего марсианского филиала.

Первый свой день я потратил на акклиматизацию и осмотр местных достопримечательностей, коих за время, прошедшее с моего последнего визита, появилось немало. Теперь до отлёта моего челнока на орбиту оставалось два дня, и я должен был максимально быстро оценить перспективы дальнейшей разработки природных месторождений гематита и рения.

Стоило мне спуститься в подземелье, как на меня свалились кусачие проблемы. Та девушка умыкнула мой бумажник, а вместе с ним — и все наличные, благо, сумма небольшая. Оплатить кислород пришлось по кредитке. У входа в гостиницу меня ждало обшарпанное такси вместо причитавшегося авто последней модели с личным водителем.

— Виктор Васильевич, ай да хапуга! — Мне ничего не оставалось, кроме как проклинать своего коллегу, заграбаставшего авто себе.

— Куда едем? — Таксист оперативно завернул бутерброд в фольгу.

— Филиал Корпорации. А сперва — в полицейский участок.

В такси был установлен телевизор. По одному из местных телеканалов шла ленивая дискуссия аналитиков о происхождении недавно раскопанных в долине Хриса искусственных построек.

— Не уймутся никак. Им сенсации подавай, а до простого народа дела нет. — Брякнул таксист. Я старался не обращать внимания на его комментарии и по дороге в участок рассматривал улицы города Солнца. Как-то на глаза мне попалось табло, извещавшее, что к вечеру температура на поверхности Марса упадёт до минус тридцати, будет нарастать пылевая буря. Эх, а я-то думал, авось погода хорошая.

В полиции я быстренько накатал заявление, но пожилой чиновник в окошке приёма поумерил мою прыть. Под мою диктовку он от руки принялся заполнять какую-то анкету. Моё терпение иссякало с каждой секундой нашей пустой беседы.

— Вы уж извините, господин Безногин. — Виновато произнёс полицейский, заметив моё негодование. — Нам, знаете ли, положено всё по форме спрашивать, и контактные данные в том числе. Я бы всё это через компьютерную базу данных прогнал, да у нас ремонт, видите ли, обновление оборудования. Завтра утром должны будут привезти…

Мне хотелось наорать на эту мелкую сошку, но попросту не хватило духу, да и совесть некстати зароптала. В итоге я примиряющим тоном объяснил ему, кто я, зачем приехал, и какое же сильное оскорбление нанесла мне эта воровка. Слово "куратор", как я и ожидал, произвело магический эффект. Старик, понимая, что дал маху, вдруг выпрямил спину, нацепил бейджик, угодливо предложил мне составить фоторобот и попросил подробнее рассказать о моей знакомой.

— Она представилась Анной Исаевой. Мы решили провести одну ночь и разойтись. — Припоминал я. — Не хотел бы это разглашать. Мы, собственно, вчера познакомились. Она была на космодроме Циолковского по какому-то делу. О своей работе не распространялась. У меня есть подозрения, что уже тогда она всё спланировала и специально поджидала жертву с земного рейса. В общем, наутро я обнаружил, что мой бумажник исчез.

— Понял. Отыщем. Погодите-ка…, — Полицейский задумался и беззвучно шевелил губами. — Анна Исаева, говорите. Есть такая. Уже попадалась. Вам, знаете ли, повезло. Даже странно как-то — всего лишь бумажник. В тот раз она обчистила одного предпринимателя. Стоило ему отвернуться, как она вскрыла у него в квартире сейф, оснащённый современнейшим замком! Во даёт девка, а? Ещё недавно случай был, дежурю я…

— Очень интересно. — Заметил я голосом, преисполненным сарказма. Старику, томящемуся весь день на бумажной работёнке, просто хотелось с кем-то поговорить. Полчаса я исполнял роль громоотвода.

Филиал корпорации размещался в огромном здании, горделиво возвышавшемся над колонией. Крышу его венчала статуя человека в пневмокостюме с отбойным молотком в руках — памятник первым добытчикам железа на Марсе.

Я глубоко вздохнул, предвкушая встречу со старым другом, постучал в дверь с табличкой "Глава филиала А. Аклаков", открыл — и моему взору предстал просторный кабинет, со столом у окна и монитором на всю стену. На флип-чарте была прикреплена карта плато Солнца, испещренная маркерными пометками и рукописными примечаниями.

— Ровно? — Тёма повесил картину поверх влитой в стену металлической ячейки. На ней была изображена дивная красная бабочка, отдыхавшая на камне.

Я кивнул и тут же спросил:

— Рисуешь?

— Иногда. В христианстве цикл бабочки олицетворяет жизнь, смерть и воскресение. — Пояснил Тёма. — Ну что, как дела, как добрался?

Мой старый друг, всегда сдержанный и спокойный, чуть улыбнулся, протянул мне руку. Я радостно рассмеялся и обнял его. Он предложил мне закурить, но я недавно бросил, потому отказался.

— Взрослеешь! — Улыбнулся Тёма моей реакции. — Поражаюсь, однако, что, перебравшись на Марс, эти люди привезли с собой выпивку, сигареты, лёгкие городские соблазны и прочую мишуру. Вот появятся здесь первые спортивные стадионы — и эта несчастная цивилизация вручит бронзовому рабочему вместо молота футбольный мяч или, чего доброго, биту.

— А ты не изменился. — Заметил я. — Всё такой же подтянутый, ни капельки не постарел. Поддерживаешь форму, а?

— Это всё здешние салоны красоты. — Прозвучал скромный ответ.

Мы вдруг окунулись в воспоминания студенческой поры, и я твердил о юности, всё спрашивал, помнит ли он, а он всё кивал и кивал.

Наконец, все темы были исчерпаны. Тёма задумчиво смотрел в окно. Вдали простирались долины Маринера — гигантская система каньонов, а на линии горизонта виднелась снежная шапка потухшего вулкана Павлина высотой в четырнадцать километров. Восточнее, на плато Синай, зарождались и набирали силу пылевые вихри.

— Хочу попросить тебя об услуге, Коля. — Обратился он ко мне. — Прикроешь меня? Как тогда, в универе?

Я, будучи старостой нашей студенческой группы, по его просьбе не ставил ему прогулы в журнале пропусков, да и вообще всячески выручал. Тогда это были пустяки. Теперь мой друг просил пойти фактически на должностное преступление. И вновь я не смог отказать. Не люблю я говорить слово "нет".

— Ладно. Состряпаю отчёт об успешной проверке. Авось, примут. Правда, Каницкий может встрять, но я его урезоню.

— Кто этот Каницкий? — Полюбопытствовал Тёма.

Я цокнул языком и с досадой ответил:

— Виктор Васильевич. Видите ли, именно так я должен его величать, по имени-отчеству. Пожилой куратор. Полгода назад начальство решило, что для повышения эффективности моих поездок по филиалам мне нужен помощник. И подсунули этого… папочку. Постоянно слышу от него, что моё поколение никуда не годится, что мне необходима отеческая рука, что мне нужно остепениться и прочая бурда. А его коронный номер — когда он надувается и говорит что-нибудь эдакое, показывает свою важность.

Я увлёкся и возбужденно махал руками. Вдруг в дверь постучали, и вошедший — тот самый Каницкий — прервал мои душевные излияния.

— О, Коля, ты уже здесь! Я тебе такси вызывал, как добрался? — Услышав ехидность в голосе своего помощника, я обиженно процедил сквозь зубы дежурное приветствие.

— Виктор Васильевич, я полагаю? — Тёма жестом предложил старику присесть.

— Так точно. — Каницкий скинул верхнюю одежду, обнажив смокинг с нацепленным не к месту блестящим орденом "Флагману молодого поколения за новаторские решения военно-экономических задач. Колония Солнца, Марс. 2078". — Это хорошо, что все в сборе. Спешу сообщить об одном важном утреннем происшествии.

Кроме несправедливо отобранной машины я ничего вспомнить не мог.

— Мне позвонил аноним и мужским голосом сообщил, что вчера на территории филиала было совершено убийство. Один из рабочих был намеренно сброшен в шахту у бурильной станции номер десять.

Невозмутимый глава филиала и куратор сверлили друг друга взглядом. Очевидно, Каницкий ожидал каких-либо объяснений. Памятуя о данном только что обещании, я не выдержал и начал дискуссию первым.

— Бросьте, Виктор Васильевич! Какие убийства? Подумаешь, аноним позвонил! Нам что теперь, в детективов играть? Я уже просмотрел все данные о работе филиала за последние два земных года.

— Буквально вчера произошёл несчастный случай. — Осторожно произнёс Тёма. — Действительно, один из рабочих, Иван Щукин, упал в шахту. Я уже проверил — на Марсе у него ни родственников, ни друзей. Я не стал афишировать произошедшее — сами понимаете, нынче газетчикам только повод дай.

Каницкий неуклонно требовал расследования и не поддавался ни на какие наши с Тёмой доводы об отсутствии такой необходимости. С огромным трудом удалось нам склонить этого прожжённого колониста к компромиссу.

— Хорошо, можете произвести обыск на станции, допросить всех предполагаемых свидетелей. — Тёма по-прежнему владел эмоциями и не выглядел рассерженным. — Но тело достать с такой глубины не удастся, да и смысла поднимать шумиху и привлекать местную полицию я не вижу.

— Первое. У Коли завтра вечером челнок, поэтому надо отложить его возвращение на орбиту, пока мы не установим хотя бы личность анонима. — Говорил Каницкий голосом, не терпящим возражений. — Не делай кислую мину, сынок. Не так уж ты и уработался, для тебя подобная ревизия — как каникулы. Вот чем ты вчера занимался? Как пить дать, в казино…

— Тут есть казино? — Я вдруг почувствовал выброс адреналина.

— Есть, но тебя туда не пущу, с твоей-то страстью к азартным играм. — Строго сказал Виктор Васильевич. — Второе. Перебивать старших — нехорошо, Коля. Усёк? Третье. Я задействую старые связи в полиции. Надеюсь к концу дня раздобыть телефонный номер, с которого был совершён звонок. Так и быть, большой возни поднимать не буду. На тебе, Коля, подробный допрос рабочих бурильной станции. Глава филиала нам всячески помогает. План действий понятен? Теперь надо бы осмотреть эту шахту…

Нам с Тёмой, дабы не навлечь гнев старика, не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Спустя почти час мы, облаченные в пневмокостюмы, покинули здание филиала и границы колонии и ступили на Марсианскую почву.

До десятой бурильной станции предстояло преодолеть пару километров, все марсоходы с утра были заняты — пришлось топать пешком. Мы шли вереницей, держались за цепь, прикрепленную на массивных забитых в землю столбиках, чтобы сильные ветра, скорость которых чуть превышала двадцать метров в секунду, не сдували нас. Ориентировался я с трудом, так как стекло шлема забивалось красноватой пылью. Общаться в пути было тяжело, на рации разработчики одежды для колонистов сэкономили. Поневоле приходилось кричать — голос заглушался воем ветров. Тем не менее, я заметил некую странность в нашем маршруте, и, по прибытии на станцию, спросил у Тёмы в уже более спокойной обстановке:

— Скажи мне, разве вулкан Павлина не должен быть западнее станции?

Тёма, похоже ожидал этого вопроса. Он не выглядел озадаченным.

— Да, верно, я слегка отклонился от плана разработки пород.

— Отклонился? — Переспросил я — Ты копаешь вообще не там! Поэтому ты просил подделать отчёт?

— Успокойся, Коль. Я и в прошлые разы, когда ты приезжал, не следовал плану головного офиса Корпорации. Доход ведь сильно не упал, значит, никто не страдает.

Я не нашёл, чем ответить, и махнул рукой. В конце концов, у Тёмы всегда было отменное чутьё.

Мы осмотрели технику, заглянули на злополучную шахту, где произошло предполагаемое убийство. Вчера и сегодня у бурильной машины дежурит звено Павла Кряткина — одно из отстающих. Мы подозвали Павла, лицо его показалось мне знакомым, и расспросили о погибшем Иване. Пожилой рабочий нервничал, переминался с ноги на ногу и постоянно оглядывался в сторону шахты, где был обнаружен покойник.

— Ваня был новеньким. Скромный парнишка. До сих пор не можем понять, как это произошло.

— Считаете, это — всего лишь несчастный случай? — Спросил Каницкий, набирая что-то в своём смартфоне.

Кряткин помялся.

— Не знаю, ребята из моего звена ничего не видели. Ума не приложу, кому Ваня мог помешать.

— И кто обнаружил тело? — Продолжал давить Каницкий.

— Ваня не появился на вечерней перекличке звена. Мы начали искать его — человек он новый здесь, может, заблудился в катакомбах. Потом Саня посветил в одну из вертикальных шахт, присмотрелся — а там тело на самом дне.

Саня — рабочий из звена Кряткина — ничего нового нам не поведал. Всё произошедшее и вправду походило на несчастный случай, но Каницкий не опускал руки. Он сетовал на отсутствие на станциях и в филиале видеокамер, обвинял Тёму в халатности и недосмотре за персоналом.

— Виктор Васильевич так сильно изображает сыскную деятельность, что мне кажется, будто никакого звонка и не было. Будто он с какой-то своей целью пытается несчастный случай переделать в убийство. — С усмешкой произнёс Тёма, когда мы остались наедине.

— А ты сам-то вечером где был? — Я, конечно, доверял другу, но ради собственного успокоения надо было проверить.

Тёма возмутился.

— Меня подозреваешь? Куча народу может подтвердить, что я подготавливал финансовую отчётность к твоему визиту и весь день был в здании филиала.

— Всё, всё, проехали. — Я почувствовал себя виноватым. — А ты верно заметил насчёт Каницкого. Ему неприятно работать в качестве второго куратора, а не первого. А эта история с убийством, если будет хоть малейший намёк на то, что это убийство, мою репутацию здорово подмочит. Я ведь ответственен, а он как бы рядом. На моё место метит! А знаешь, я придумал. Докажу, что никакого анонима не существует — укажу этому старику на его место.

Мы закончили проверку и вернулись в здание филиала. В заводской столовой я заморил червячка супом из марсианской спаржи, выращенной в местных экспериментальных теплицах, и с головой погрузился в расследование. Артём любезно предоставил мне свой кабинет в качестве места допросов и собрал добрых три десятка рабочих, даже из других звеньев.

Предположение о том, что они пожелают сотрудничать, оказалось до жути наивным. Вместо полезной информации, которая могла бы помочь расследованию, меня забрасывали жалобами о тяжелых условиях труда и низких денежных бонусах. Особенно постарался знакомый мне Кряткин. И почему у меня стойкое ощущение, будто мы уже встречались раньше? Он несколько минут расписывал мне, какая же сволочь глава филиала, как нерационально он использует имеющиеся трудовые и производственные ресурсы, говорил, что дружный внешне коллектив погряз в склоках и раздорах. Но, что меня обеспокоило больше всего, он знал, что Артём отклонился от плана и бурит вовсе не там, где надо. Рабочий проследил, чтобы я занёс все его слова в протокол, попросил дать ему прочитать и смачно расписался. Я остудил пыл этого Кряткина, пообещав, что непременно разберусь со всеми правонарушениями и отправлю отчёт в головной офис.

В конце рабочего дня ко мне заглянул глава филиала.

— Надо бы подтянуть дисциплину. — Заметил я. — А вообще-то теперь, Тёма, мне не удастся проигнорировать столько жалоб. Каницкий не допустит.

— За своё место не волнуйся. Ленивые рабочие — это моя забота. Кто из них, кстати, главный ябеда?

— Увольнять собрался? — Решил я пошутить, но посерьёзневший Артём юмора не понял. — А, ну этот, Кряткин. Он отправился обратно к буру.

— Пойду, проведу с ним воспитательную беседу.

Артём вдруг остановился в дверях и поблагодарил меня.

— Спасибо тебе, Коля. Мне бы они ничего не рассказали, так бы и продолжали мешать работе исподтишка, а потом — забастовка. Так что, ты сегодня — герой. Желаю тебе удачи с Каницким. Уверен, ты его раскусишь.

— Много ещё народу? — Спросил герой дня, разминая затекшие ноги.

— Пара человек. — Артём скрылся за дверью. Облегчённо вздохнув, я с гордостью посмотрел на кипу протоколов, мысленно представил прохладный душ, чашку горячего кофе в чистой постели, вечерний выпуск колониальных новостей с программой о природе Марса в прайм-тайм, и с удвоенным рвением позвал следующего рабочего. Какого же было моё удивление, когда в кабинет уверенной походкой вошла девушка в вульгарном платье, на изготовление которого было потрачено ткани размером с носовой платок. Узорчатая фиолетовая шаль приходилась как нельзя кстати.

— Анна? — Я попытался скрыть нотки изумления в своём голосе. — Что ты здесь делаешь? Как нашла меня?

— Кто кого искал! — с усмешкой ответила воровка и кинула на стол мой бумажник. — Иду я, значит, никого не трогаю — и тут на меня кидаются полицейские и по пути к филиалу Корпорации пугают заключением в трудовой колонии. Колечка, может, полюбовно решим всё и разойдёмся?

Девушка искусно сменила ухмылку на выражение мольбы на своём милом личике. Я уже почти сдался, но заглянув в бумажник, обнаружил… в том-то и дело, что ничего не обнаружил. Пусто.

Анна присела, не дождавшись приглашения. Смешливый взгляд её заскользил по кабинету и остановился на картине с бабочкой.

— Оу, это современный сюрреализм? Мило!

— Не пытайся сменить тему. — Рявкнул я на неё неестественно резким для себя голосом. — Бумажник ты вернула, а деньги?

Она заулыбалась, закинула ногу на ногу и провела рукой по правой голени. На лодыжке было вытатуировано алое сердечко.

— Как тебе моя червушка? Обожаю местные тату-салоны. Триста баксов — и такая красота!

Выносить и дальше её игривый тон было выше моих сил.

— Знаешь, Аня, поначалу я думал, что и вправду эту историю следует замять, но теперь тебе не отвертеться. Сейчас же верну тебя в полицейский участок и, как говорится, до встречи в суде.

Мне самому с трудом верилось в свои слова.

— Фи, тебе жалко каких-то три сотни? Да такие, как ты, в гламурных магазинах на Земле сотни тысяч спускают! Знаешь, сколько я слёз пролила из-за вас, подонков этаких? Поиграли мною — и бросили! Мне ж только на Марсе теперь и влачить своё существование! Да меня обратно, на Землю, с собой никто не берёт! Меня, талантливого химика! Я ж сюда ради экспедиций и раскопок приезжала. И никому, никому оказалась не нужна! А я, может, всю жизнь ищу настоящего человека, понимаешь, Колечка, настоящего человека с большой буквы! Ну и чтобы при деньгах был, конечно. Не достойна я такой жизни и этой скучной планеты!

Я не купился на Анькины картинные всхлипывания.

— Зубы мне не заговаривай. Лучше адвоката хорошего поищи. Здесь это вообще-то редкость.

Воровка вдруг сменила тактику и взглянула на дело с другой, неприятной для меня стороны.

— Насчёт юристов ты прав. А вот пару отличных здешних журналюг я знаю. Как тебе такой заголовок: "Куратор Корпорации снимает стресс на Марсе в компании молодой особы"? А? Как поступят твои боссы, узнав, что во время деловой поездки ты провёл ночь с воровкой, умыкнувшей у тебя бумажник? Звучит, будто ты полный идиот, верно? Всё еще жалеешь о трёх жалких сотнях?

Я побагровел и сжал в руках злополучный кожаный бумажник. Не хотелось испытать и капли описанного позора, потому я выдавил из себя согласие о полюбовном решении вопроса и хотел уже выдворить воровку, как в кабинет совсем некстати вошёл Виктор Васильевич.

— Отличные новости, тот звонок…

Увидев Анну, он надулся и изрек полную презрения фразу:

— Что это за дешёвка?

Не желая выслушивать моральные нравоучения и раскрывать подробности своей личной жизни прямому конкуренту, жаждавшему низвергнуть меня с должности, я решил чуток импровизировать.

— Мадам Исаефф, спасибо за визит. Ваше предложение, безусловно, очень интересно, но, к глубочайшему сожалению, не могу согласиться сразу. Нужно посоветоваться с коллегами, не могу решать всё один. Почему бы Вам не зайти завтра?

Анна быстро сориентировалась и, изумляя Виктора, подхватила разговор.

— Увы, мсьё Безногин, не могу ждать до завтра. У меня сегодня челнок, на Земле ждёт правительство с отчётом о наших переговорах. Ноблесс оближ. Мсьё, я не уйду отсюда, пока не получу ответа. — Анна издевательски улыбнулась. Я раздражённо постучал карандашом по гладкой поверхности стола и вывел Виктора Васильевича из кабинета.

— Так вот, у меня отличные новости. — Начал тот. — Помнишь про анонимный звонок?

— Конечно! — Раздражённый собственным попустительством и наглостью Анны, я распалялся всё больше и больше. — Дай угадаю. Ты нашёл подставное лицо в качестве анонима и сообщил в головной офис о моём проколе, так? О том, что ты превзошёл меня и провёл грамотное расследование! Теперь ты — первый куратор. Наконец-то тебе удалось спихнуть этого выскочку-мальчугана, верно? Ты не опытом делился, а подсиживал меня всё это время!

Ошарашенный соперник, казалось, не понимал моих слов.

— О чём ты говоришь, Коля? Сам подумай, как бы я узнал об убийстве, если б не было анонимного звонка? У меня и в мыслях не было занять твою должность! Прости, я не думал, что ты так серьезно воспринимаешь мои замечания!

Возбуждение куда-то улетучилось и я, будто провалившийся ученик у доски, стоял весь покрасневший и пожинал плоды собственных опрометчивых выводов.

— Я подключил местную полицию. Они определили, откуда был сделан звонок. Квартира принадлежит некому Павлу Кряткину. Давай-ка отложим выяснение отношений до лучших времён и допросим этого Кряткина.

Я поднял вверх палец, требуя тишины, и в течение нескольких секунд думал так, что мозги трещали.

— Раз Кряткин анонимно позвонил Вам, значит, он — свидетель убийства и хочет раскрытия личности настоящего убийцы, но боится его. Кого ж ему бояться больше, чем главы филиала? Эх, Тёма, Тёма…

Каницкий прекословить не стал. Лишь спросил напоследок:

— А что с этой француженкой делать?

— Передайте полицейским внизу… вернее, её компаньонам: она вольна делать что угодно. — Я решил махнуть рукой на Анну. Время шло на минуты. Неужели мой лучший друг организовал это убийство? Но зачем, какие мотивы? Надо выручать Кряткина…

С трудом я добрался до станции из-за крепчавшего ветра — предвестника пылевой бури. Станция пустовала. Предчувствуя недоброе, я взял фонарь и углубился в катакомбы. Мною овладел страх заблудиться. Наконец, из ближайшей шахты прогремело эхо обвалившихся камней. Я, как ненормальный, побежал на звуки и достиг овального помещения с высокими сводами и бордовым клочком неба в вышине. В центре помещения зияла тёмная дыра. Звуки, что я принял за небольшой обвал, оказались вознёй двух дерущихся человек в пневмокостюмах. Заметив яркий свет фонаря, они расцепились и заняли выжидающие позиции, готовые в случае чего вновь напасть друг на друга.

— Может быть, вы объясните, что происходит?

Кряткин стыдливо смотрел на отверстие шахты. Я не знал, что говорят в таких случаях. Да и всю свою жизнь я старался избегать драк и не быть ни в коей степени к ним причастным. И сейчас во мне проснулась мальчишеская трусость.

— Давай, Паша, скажи ему. Поведай тайну. Что сейчас под нами находится? — Разглагольствовал мой друг. — Ты же хранитель, ты и рассказывай!

— Молчи! — процедил сквозь зубы Кряткин и метнул в мою сторону опасливый взгляд. — У тебя ничего не выйдет, лазутчик! Уничтожить Марс не удастся!

— Эй, о чём речь? — Я прекратил словесную перепалку.

— О Святилище, верно? — При этих словах Кряткин вздрогнул. — Слушай, Коля, одну маленькую историю. Жила-была во Вселенной могущественная разумная цивилизация. Для неё сотня лет — что одна секунда. Но им наскучила вечность, и решили они поставить один эксперимент. Понять, какова же цена их бессмертия. Где граница между холодным расчётом, даровавшим им знание, и сложной эмоцией, страстью? Вечные хотели понять, каково это — чувствовать, найти эмоции место в мозаике мироздания, которую они полностью сложили. Но вот беда — Вечные лишены всякого чувства. Так в сотнях уголках Вселенной они заложили на множестве пригодных для жизни планет Святилища. Они посеяли жизнь, создали лишённых знания гуманоидов по образу и подобию своему, и стали наблюдать за развитием.

— Ложь! — Вскрикнул рабочий. — Не слушай этот бред, куратор! Закрой станцию, умоляю тебя! Прекрати этот балаган!

— А вот тут — самое интересное. Шли года, миллиард за миллиардом, но история повторялась: достигая определённого пика развития, гуманоиды сами уничтожали свои маленькие мирки. Каждый раз — одно и то же — ядерный коллапс и смерть всему живому. И так — на всех планетах, вовлечённых в эксперимент. Зачем же нужно было Святилище?

— Тёма, ты в порядке? — Меня шокировал тон моего друга. Я боялся, что у него сотрясение мозга.

— Решай скорее, куратор! Я готов даже рассказать всё о смерти Ивана!

— Конечно, ведь ты его и столкнул в шахту! — победно заключил Тёма. Я посмотрел на Кряткина — тот виновато прятал глаза.

Монолог продолжался.

— Ещё чуть-чуть, Коля, и всё станет на свои места. Святилище — это некая область внутри планеты, где сосредоточен весь генофонд, все алгоритмы эволюции. Святилище — это Ноев ковчег эксперимента. Оно есть у каждой планеты, где однажды Вечные посеяли жизнь, оно понемногу подпитывает природу этой планету. Идеей Святилища было воскрешение жизни после катастрофы. Только представь: цивилизация вымирает, проходят миллионы лет, и Святилище даёт повторный толчок развитию планеты. Шаг за шагом природа на планете, благодаря генофонду, сохранённому в Святилище, восстанавливается и начинает заново путь развития гуманоидов этой планеты. Но обстоятельства могут сложиться так, что Святилище само окажется под угрозой — вследствие многочисленных процессов внутри планеты, или же ударов массивных метеоритов. Мы предусмотрели и это. Среди первых гуманоидов, возникших на планете…

— Постой! Что значит "мы"? — встрепенулся я.

— Ах да, забыл представиться. Я — лазутчик. Я — один из Вечных. Моя цель — поиск и уничтожение Святилищ на планетах Солнечной системы, где есть жизнь.

— Ты назвал его лазутчиком, когда я вошёл. — Обратился я к рабочему. — Значит, Тёма говорит правду?

Кряткин молчаливо кивнул.

— А ты, значит, хранитель? — Продолжал я усваивать материал. — Это что за термин?

— Хранитель следит за безопасностью Святилища. — Тёма ответил за него. — У одного Святилища обычно несколько хранителей. Они обладают частью, лишь частью нашего, вечного, знания. Они — потомки тех первых гуманоидов, кому вечные завещали охранять Святилище и держать его месторасположение в тайне.

— Со всей этой бурдой и игрой в хранителей-лазутчиков разберёмся потом. — Промямлил я, сбитый с толку обилием непонятных деталей. — Зачем ты, Павел, скинул рабочего из своего звена в шахту? И откуда Тёма знает об этом?

— Этот Вечный догадлив. Что ж, вряд ли есть смысл скрывать. Я старался выбрать самого незначащего человека. О смерти которого никто никогда не сожалел бы. Я старался поступить как можно милосерднее. — С неохотой говорил Кряткин.

— Милосерднее? — В ужасе перебил я хранителя. — Ты же человека убил!

— Приходится кем-то жертвовать, использовать других людей, манипулировать ими и просчитывать все ходы наперёд. Я знал, что вот-вот прибудут кураторы, и хотел привлечь внимание. Хотел, чтобы станцию закрыли. Ведь проклятый лазутчик нашёл Хранилище. Ну или Святилище. По-разному называют. Но ничего, у меня есть запасной план, ты, Вечный, потерпишь крах!

— Не сходится ваша теория. Откуда здесь быть Святилищу, если жизни на Марсе нет? — Я обрадовался, что раскусил эту глупую теорию.

— Проснись, Коля! — Воскликнул Тёма. — Следы высохших речных русел, озёр, остатки воды, снежные шапки и примитивные бактерии! Да какая ещё планета в этой системе так похожа на Землю? На Марсе была жизнь, была цивилизация, подобная современной земной, и наступила ядерная катастрофа, уничтожившая всё живое! Теперь же планета воскресает с помощью Святилища. Земляне застали Марс накануне повторного образования здесь биосферы! Новый шаг цикла!

— То есть ты намекаешь на то, что у меня под ногами за этой шахтой находится центр реабилитации Марса? — Ухмыльнулся я.

— Верно. Теперь, когда все всё знают, надо бы взяться за дело и уничтожить это Святилище! — Заключил Тёма.

Кряткин выждал момент, когда мы оба увлеклись разговором, и накинулся на своего начальника. Завязалась драка. Я будто истукан наблюдал за ними, чувствуя, как странная истома растекается по моему телу, не позволяя двинуться с места. Кряткин пробовал столкнуть Тёму в шахту, тот с трудом удерживался на самом краю. Вдруг Тёма резко нагнулся, схватил железный камень и ударил соперника в лицо. Стекло треснуло. Кряткин вскрикнул, упал на землю и, задыхаясь, просил помощи. Ему не хватало кислорода. Тёма невозмутимо наблюдал за конвульсивной смертью хранителя и сдобрил её смешливым комментарием:

— Китайские пневмокостюмы. Просил же прочнее шлем делать.

Не в силах смотреть на тело умершего, я отвел фонарный луч в сторону и тихо проронил:

— И что теперь?

— Ну, у меня уже давно припасен ядерный детонатор в одном надёжном месте, всегда под рукой. Осталось взорвать катакомбы — и со Святилищем покончено. Не смотри на меня так, Коля. Я обречён на равнодушие. Хочешь услышать конец истории?

Я пожал плечами.

— Когда Марс настигла катастрофа, часть гуманоидов, то есть людей, выжила. Они переместились на соседнюю планету, с тогда ещё только зарождавшейся человеческой расой. Выжившие с Марса отреклись от всех накопленных их цивилизацией знаний, растворились среди землян. Хранители Марсианского Святилища передавали тайну из поколения в поколение, ожидая шанса, когда же станет возможным возвращение на их родную планету. У Земного Святилища, в то же время, есть свои хранители. И пока что мы, увы, не нашли его.

— Но ведь Вечные сами построили Святилища?

— Верно, но информация о расположении Святилищ на некоторых планетах, в том числе Марсе и Земле, была утеряна. Она осталась только у хранителей. Вечные посылают множество своих лазутчиков на Землю, а теперь и на Марс, дабы вычислить хранителей и найти Святилища. Я выбил себе должность главы филиала Корпорации и копал, где хотел — ты мне позволял. Я искал. И мне повезло. Недавно рабочие начали роптать, а накануне твоего приезда случился этот несчастный случай. Я сразу понял, что среди персонала есть хранитель, который пытается спровоцировать закрытие этой бурильной станции и таким образом защитить Святилище. Поэтому убийца позвонил анонимно Каницкому — ему нужно было расследование и принятие жестких санкций по отношению ко мне. Я не знал точно, кто это, а ты помог вычислить Кряткина. Он был последним, кто мешал моей цели — и поплатился за это.

— Но я тебя уже десять лет знаю, Тёма. Ты не можешь быть таким… И ты не можешь жить вечно! Прошу, скажи, что это всего лишь розыгрыш, что это всё понарошку…

— А ты всегда был безвольным плаксой! — Бросил друг мне в лицо. — Знаешь, именно из-за таких, как ты, мы разочаровались в нашей идее скрестить знание и эмоцию. Мы поняли, что это ведёт к разрушению и хаосу. Мы жаждали чувств и увидели их жуткое проявление. И мы решили забыть об этой страшной ошибке. Да-да, ты и тебе подобные гуманоиды — это ошибка. Мы решили уничтожить все следы эксперимента. Ведь, появись чувство в нас самих, мы потеряли бы знание и бессмертие. А как остановить эксперимент, если даже после ядерных войн планета будет воскресать? Надо найти и уничтожить Святилище. Что ждёт Марс завтра? Последний вздох. Перед окончательной смертью.

— А мне что делать? — Жалобно спросил я.

— Просто не мешайся под ногами. Расслабься. Или же беги в полицию и рассказывай, что ты в курсе одной из многих тайн Вселенной. Боюсь только, тебя отправят лечиться. Думаешь, ты первый, кому я это рассказываю? Нет, конечно нет. Не ты первый, не ты последний. Но ещё никто из людей не смог принять эту тайну.

— А как же Земля? Когда найдут Святилище там, его тоже ликвидируют? Тёма, разве тебе не жаль нас?

— Сколько же повторять — я не знаю, что значит жаль! Да, я жил среди вас, людей, по вашим несносным обычаям, но единственной моей целью остаётся убрать последствия эксперимента. Помнишь, мы в юности шалили и рушили муравейники? Так вот, вы для меня — что муравьи.

Я повернулся и медленно побрёл к выходу.

Сказать, что я был опустошён — значит, не сказать ничего. Весь следующий день я безуспешно пытался с помощью алкоголя заполнить образовавшуюся брешь. Одна лишь мысль о собственной беспомощности настолько крепко укоренилась за прошедшие часы, что у меня никак не хватало силы воли позвонить в головной офис и рассказать о произошедшем. Подумать только — я не могу даже тыкать на нужные кнопочки на таксофоне!

У меня нет ни семьи, ни, как показали последние события, надёжных друзей. Чего же я реально стою? Я не хотел возвращаться на Землю с чувством вины, зная, что не смог помешать уничтожению генофонда Красной планеты. Мог стать героем, но, как всегда, остался никем. Мне оставалось ждать, когда мой бывший друг приведет свой план в действие. Каждую минуту я ждал, что рядом с колонией вот-вот как следует рванёт.

В одно из мгновений просветления я вдруг поднялся из-за барной стойки и зашел в телефонную будку. Со смартфона межпланетные звонки дорого обходятся. По висевшему над аппаратом календарю определил время сегодняшней задержки сигнала. Восемь минут. Снял трубку, оплатил звонок, запросил Землю и принялся набирать номер. Вздохнув, бросил это занятие и повесил трубку. В который раз.

Из оцепенения меня вывел стук по стеклянной двери будки. Анна.

— Даже не думай снова спереть мой бумажник! — Сорвал я на ней накопившуюся злость и, видя её желание уйти, поспешно извинился. Мы сели за столик.

— Видок у тебя не очень. — Заметила она, грустно вздыхая и пытаясь ложкой разрезать комок слипшегося риса с изюмом. — Неприятности на работе?

Мне не хотелось рассказывать воровке о том, что случайно узнал тайну вселенского масштаба. Я отдал бы всё, чтобы повернуть время вспять и избежать столкновения в упор с этой противной, неестественной, опрокидывающей все мои представления о мире истиной.

Так мы и сидели, молча, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Моим вниманием завладела толстая сумка Анны, из которой поблёскивал металлический кейс. Я улыбнулся и, напуская как можно более беспечный вид, спросил:

— Что в сумке? Добыча с очередного богатенького клиента?

Она поняла, к чему я клоню.

— А не Ваше дело, куратор уважаемый.

— Поражаюсь тебе. Когда ты успеваешь всё тырить? Ещё вчера сидела в офисе главы филиала и выслушивала мои нотации, а сегодня уже с чемоданчиком, полным мертвых американских президентов.

Я прокашлялся. Нет, этого не может быть. Я только что выиграл в лотерею. Потрясающее чувство невероятного везения.

— Ты хоть знаешь, что там? — Произнес я дрожащим голосом. Анна заметила моё волнение, настороженно осмотрелась по сторонам, наклонилась ко мне и зашептала:

— Дубина, сам подумай, что ещё может хранить в своём личном сейфе глава филиала, если не кучу драгоценных слитков аргентума или аурума! Только не вздумай сдавать меня, слышишь? Так и быть, отстегну тебе проценты с прибыли.

Я не удержался и, перегнувшись через стол, поцеловал Анну. Она пискнула от неожиданности, но не пыталась прервать поцелуя. После, зардевшая от негодования, выпалила:

— Ну и несёт от тебя!

И помахала моим бумажником, который снова так ловко выкрала.

— Летим на Землю, пока нас не нашли. Вместе. — Решил я. Анна фыркнула и, одарив меня печальной улыбкой, направилась к выходу.

Я смотрел ей вслед и удивлялся, как же в цепких ручонках этой хрупкой женщины оказалась судьба марсианской половины человечества.

В кармане зазвенел смартфон. Пришло сообщение от того самого полицейского, что помогал мне искать воровку.

"Приветствую, Безногин! Нам доставили технику. Осваиваю. Раскопал один архив миграционной службы. Любопытная деталь: настоящая фамилия воровки, которая украла Ваш бумажник — Кряткина…"

Я выдохнул и опрокинул последнюю рюмку.