Страсть дракона

1. Новый хозяин

Моя тюрьма была большой и светлой, и из ее окон можно было увидеть весь Уилморшир от края до края. Только я не могла подойти к окну, чтобы полюбоваться на окрестности. Металлическую цепочку на моем ошейнике нарочно сделали короткой, чтобы я могла прогуливаться лишь до середины комнаты.

Я была пленницей лорда Уилмора уже третий месяц, и за это время предсказала ему получение наследства, стычки с вилланами в западных деревнях и рождение дочери. Еще я нашла клад, который пролежал под стрехой овинника со времен молодости отца лорда Уилмора. Там были золотые украшения с топазами, и теперь леди Уилмор щеголяла в них, даже когда шла в баню.

Последние три дня мой хозяин не приходил ко мне. В замке были гости – я слышала музыку и пьяные крики каждую ночь.

Но так даже лучше. Лорд Уилмор был жаден до предсказаний, а они отнимали много душевных и телесных сил.

Свернувшись клубочком на подстилке, я смотрела в окно. Мне были видны голубое небо и белые перистые облака. И еще ласточки иногда проносились с веселым щебетом. Я бы не отказалась стать ласточкой, чтобы улететь. Но небеса не наградили меня даром превращения, всего-то даром предвидения.

Вот уже шесть лет, как мои хозяева менялись с завидным постоянством, и редко кто из них смог удержать меня при себе больше года, а некоторые поплатились жизнью. Но лордов нашей северной страны не пугала смерть. За право обладать мной они готовы были обманывать, грабить, убивать снова и снова, и этому не было конца. Потому что мой хозяин получал огромную власть, поспорить с которой не могла даже власть короля – он получал возможность узнавать о том, что было и даже о том, чему еще предстоит случиться.

Конечно, я не могла повелевать этой силой. События прошлого и грядущего виделись мне, как записи и миниатюры в книге, которая раскрывалась в моем сознании. Со временем я научилась захлопывать эту книгу, чтобы не сойти с ума от череды событий - порой, совершенно непонятных. Но раскрывалась книга по своему собственному желанию, я могла лишь попросить раскрыться на странице, посвященной тем или иным событиям.

Я услышала шаги на лестнице и села, подтянув колени к груди и прикрывшись распущенными волосами, потому что кроме волос мне нечем было скрыть наготу.

Шаги приближались, и это были шаги не одного человека…

Заскрежетал ключ в замке, дверь распахнулась, и лорд Уилмор – низкорослый толстяк с остатками некогда рыжих волос на висках - подобострастно пропустил вперед мужчину, с появлением которого в моей большой тюрьме стало тесно. Он словно заполнил собой все свободное пространство – огромный, широкоплечий, с короткой черной бородой, в меховом плаще, делавшем его фигуру еще больше и еще страшнее. У мужчины были густые, наполовину седые волосы, обветренное лицо с глубокой морщиной между бровей, и темно-серые глаза. Он сделал два шага и остановился, разглядывая меня.

- Встань! – углом рта приказал мне лорд Уилмор, и я медленно поднялась, не сводя глаз с гостя.

Больше всего в эту минуту мне хотелось упасть на колени и закрыть голову руками, как будто вместо человека лорд Уиолмор привел дикого зверя. Но падать было бесполезно, потому что я уже поняла, что произошло – этот зверь захотел меня. Конечно! Кому помешает провидица в хозяйстве? А лорд Уилмор был трижды дурак, если решил мною похвалиться.

Взгляд черных, как угли, глаз оглаживал меня от макушки до кончиков пальцев на ногах. Уже не было смысла прятаться в волосы, скрывая наготу, потому что гость увидел все, что обычно женщины скрывают от посторонних.

- Почему она голая? – спросил он у лорда Уилмора. – И почему на цепи?

Голос у него был низким, густым. Казалось, еще немного – и раздастся звериный рык.

- Сокровище надо оберегать, - ответил лорд Уилмор, и было видно, как ему страшно. – Она может сбежать, ее могут похитить. Но сделать это без одежды и на привязи – гораздо сложнее.

- Умно, - кивнул гость, а потом обратился ко мне: - Если ты провидица, то тебе известно, кто я?

Известно ли кто он?

Конечно, известно. Дракон. Брат короля.

Несколько лет назад драконы захватили нашу страну, убили законного короля и узурпировали власть. И герцог Тевиш Мастини был в числе тех, кто расправлялся с неугодными, а потом с мятежниками, которые хотели свергнуть захватчиков. Но многие лорды сразу приняли власть драконов, и среди них был мой отец. Только он дорого заплатил за свою доверчивость и погиб от драконьих лап и зубов.

Перед моим мысленным взором словно раскрылась страница книги. Несколько слов и яркая картина – темно-серый огромный дракон, весь облитый стальной чешуей, склоняется над окровавленным телом моего отца. Плоская змееподобная голова поднимается, поворачивается вправо, влево… Страница переворачивается, и я вижу другую картинку - серый дракон бросается в сторону – как стальной болт, выпущенный из арбалета. Клацают мощные челюсти, и человек, который наивно пытался убежать, падает мертвым… И еще одна картина – не менее яркая. Женщина в бархате и парче с воплем летит из окна высокой башни. Хрупкое тело, сверкая драгоценностями на руках и шее, падает на камни внутреннего двора, и стая собак, которых не смогли сдержать рыцари, бросается вперед, впиваясь зубами… А брат короля смотрит на это из окна башни. Лицо его непроницаемо, и он отряхивает ладони, как будто прикоснулся к чему-то грязному.

2. Кто в Намюре главный

Босые ноги покалывали камешки и солома, усыпавшие пол в замке лорда Уилмора. Это было больно, но я не стала жаловаться - что значили камешки по сравнению с постоянным пленом? Тяжелая рука дракона по-прежнему лежала между моих лопаток, и я чувствовала ее силу даже сквозь шкуру плаща. Вот рука скользнула выше и легла мне на плечо. Снова смена хозяина. Ничего нового.

- Вы должны знать, - привычно заговорила я. – Мой дар напрямую связан с девственностью. Если возьмете меня, дар предвидения пропадет.

- Прямо пропадет? – проворчал герцог, уверенно шагая по коридорам замка и не слушая причитания лорда Уилмора, который плелся за нами и стонал о непомерных убытках.

- В тот же миг и навсегда, – заверила я его. – К тому же… - я попыталась увидеть что-то из жизни герцога, и увидела – красивую пышнотелую женщину, открывшую от изумления и ярости рот, стоявшую на стене замка. Надо всем этим змеилась надпись «Намюр», и я поняла, что так называется это место. – К тому же, ваша жена будет вне себя от гнева, когда вы привезете меня в Намюр.

- Моя жена?

- Ваша жена - миловидная, брюнетка, у нее маленькая родинка на левой щеке… - перечисляла я.

- Миловидная брюнетка, - дракон усмехнулся и запустил пальцы в мои волосы, выпуская пряди поверх плаща. – Блестят, как черный шелк, - сказал он. – Красивые.

– И ваша дочь будет недовольна, – продолжала я. - Леди Брюна...

У него дочь младше меня. Ей только что исполнилось восемнадцать. Я скосила глаза на своего нового хозяина. Он не показался мне старым, но и молодым уже давно не был… Ему… ему сорок…

За что он убил ту женщину в бархате?.. Леди Изабель… я прочитала ее имя, но больше мне не удалось узнать ничего, потому что книга предсказаний в моем сознании захлопнулась, а я едва не застонала от отчаяния. Если бы я знала причину, то умереть было бы гораздо легче…

Я наступила на острую косточку, валявшуюся на полу, и не сдержала возгласа боли.

- У тебя не дом, а свинарник, Уилмор, - заметил герцог. – Хоть бы велел подмести.

Он подхватил меня под плечи и колени и понес к выходу, сбежав по лестнице, как будто я весила всего пару фунтов.

- Сиди смирно, - посоветовал он, когда я засучила ногами и вцепилась ему в ворот камзола.

Я сразу притихла, а дракон вынес меня во двор, где уже стояли взнузданные лошади и сидели в седлах рыцари, и не было ни повозки, ни коляски. Значит… значит…

- Но я не умею ездить верхом, - быстро сказала я.

- И не надо, - ответил Тевиш Мастини и легко забросил меня на лошадь, а потом взлетел в седло сам. – Устраивайся поудобнее, - предложил он, усаживая меня впереди и боком. Он взял поводья, и я оказалась в кольце его рук – как в оковах, по сравнению с которыми ошейник был всего лишь изящным украшением.

- Прощай, Уилмор, - бросил дракон равнодушно, свистнул лошади, и та послушно двинулась вон со двора.

- Я буду жаловаться королю, - проскулил лорд Уилмор, вцепившись себе в волосы. Весь его облик выражал отчаяние, и он провожал меня таким взглядом, словно вся удача мира помахала ему рукой, улетая в небеса.

- Попробуй, - бросил через плечо герцог. – А я скажу, что ты умышленно прятал провидицу, скрывая ее от короля, и проболтался мне о ней только на пьяном пиру. Как думаешь, что скажет на это Рихард?

- О! – только и возопил лорд Уилмор, понимая, что проиграл.

Караван из восьми лошадей покинул двор замка и двинулся по дороге. Мы с герцогом ехали в середине строя, и я боялась смотреть куда-то кроме как на холку лошади.

- Как тебя зовут? – спросил маркграф.

Руки его обнимали меня, помогая удержать равновесие, и я почувствовала смутное беспокойство, потому что никто из моих прежних хозяев не спрашивал моего имени, а перевозить предпочитал поперек седла, запихнув в мешок или же спрятав другим надежным способом. Один раз я ехала сутки в бочке, и когда меня, наконец-то, оттуда достали – не смогла разогнуться, так затекло тело.

- Забыла свое имя?

- Нет, не забыла, - сказала я тихо. – Но не вижу смысла называть его.

- Почему же? У тебя, наверняка, есть родные.

- Есть. Если вам интересно, мой отец - сэр Эйрем из Вальшира, двоюродный племянник прежнего короля. Он был убит, - я впилась в дракона взглядом, но он ничем не выдал, что имя моего отца было ему знакомо. Хотя, вряд ли драконы помнили всех, кого убивали. - У меня остался дядя – Эоган из Вальшира. Если вы сообщите ему, что забрали меня, он приедет сейчас же. У него есть меч с посеребренным долом, старинной работы. За то, что вы меня спасли, он подарит вам этот меч с радостью, - я помолчала и спросила: - Вы ведь спасли?

- Ты так и не сказала, как тебя зовут, - он смотрел на дорогу, поверх моей головы.

- Мелхола. Мелхола ферх Эйрем.

- Странное имя, - сказал он. – В этих краях я таких не встречал.

3. Ужин в тихом семейном кругу

Появление третьей хозяйки замка показалось мне смешным, но я сдержала улыбку.

- Поняла вас, миледи, - сказала я очень серьезно. – Куда прикажете мне пойти? Леди Фредегонда сказала, что распорядится насчет комнаты…

- Комната готова, - милостиво кивнула мне леди Ундиса. – Вот она, рядом с комнатой Брюны. Располагайся.

- Благодарю, вы очень любезны. Разрешите? – я вопросительно посмотрела на мужчину, и он посторонился, пропуская меня до дверей моего нового жилища.

- Сестра меня не представила, - сказал мужчина, улыбаясь. – Я – сэр Лестраль, но вы можете называть меня просто Ульпин.

- Мой брат – управляющий у милорда, - подсказала леди Ундиса.

Вернее, не подсказала, а намекнула, что они с братом тут всем заправляют. Я присела в маленьком книксене, показывая, что поняла, и леди с братом милостиво удалились, оглядываясь на меня и перешептываясь.

Когда они исчезли из виду, я зашла в комнату.

Назвать ее новой тюрьмой было перебором – комната была обставлена не хуже спальни Брюны. Золотистый ситец на стенах, покрывало из тончайшей коричневой шерсти на кровати, белоснежные наволочки на подушках, с вышитыми на четыре угла цветами. Толстый ковер на полу – можно ходить и босиком. Не так роскошно, и не в таких нежных тонах, как комната дочери дракона, но всё чисто, удобно, и на столике у зеркала – букетик бессмертников. Я никогда не любила эти цветы, но сейчас они показались мне восхитительными. Я коснулась их жестких лепестков и невольно улыбнулась. Как моя новая тюрьма разнилась с комнатой в башне лорда Уилмора… И как странно, что драгоценную провидицу не посадили на цепь, а то и в клетку…

В двери постучали, и я от непривычки вздрогнула, а потом вспомнила – дракон сказал, что я буду подругой его дочери. Значит, почти приравнял к ней по статусу. И конечно же, в комнату подруги дочери милорда обязаны стучать, а не отворять дверь пинком. Хотя, я еще не знаю, как будет заходить ко мне мой новый хозяин.

- Войдите, - разрешила я, и в комнату бочком протиснулась молоденькая служанка – в белоснежном чепце и в переднике, румяная, немного испуганная.

- Дженни, госпожа… - представилась она, награждая меня таким же книксеном, какой я демонстрировала только что леди Ундисе. – Мне велели прислуживать вам.

И я сразу же увидела яркую картинку – моя горничная что-то шепчет на ухо леди Ундисе, и та улыбается – уголками губ, по-змеиному, а потом протягивает медную монетку, которая исчезает в ладони пунцовой от волнения или стыда Дженни.

- Меня зовут Мелхола, - сказала я мягко.

Она что-то пробормотала в ответ, потупившись и теребя передник.

- Не называй меня госпожой, - продолжала я. - Я вовсе не такая знатная и благородная, как леди Брюна или леди Ундиса. И привыкла все делать сама.

- До ужина еще долго, - сказала она торопливо, - хотите холодного молока и печенья? Я принесу.

- Нет, спасибо, - отказалась я, потому что не знала, разрешено ли в этом доме есть где-то, кроме хозяйского стола. Может, Ундиса или леди Фредегонда только и ждут, когда я нарушу правила драконьего замка. – Мне пока не хочется есть, но я бы отдохнула и причесалась, если ты найдешь мне гребень.

Дженни выскочила из комнаты и спустя несколько минут вернулась с гребнем – простым, деревянным, явно принадлежащим ей самой.

- Могу вас причесать, - предложила она.

Но я отказалась и пожелала остаться одна. Горничная поклонилась и вышла, пообещав позвать меня, когда дракон и его семейство соберутся ужинать. Проводив ее, я подошла к окну, на ходу расчесывая почти высохшие пряди. Отсюда было видно море – серое, в клочьях пены. Я приоткрыла окно, и вместе с сырым солоноватым воздухом в комнату ворвался глухой рокот прибоя. Он был похож на голос дракона – такой же низкий, раскатистый, вроде бы и негромкий, но внушающий трепет.

В который раз я попыталась открыть книгу, спрашивая о собственной судьбе, но небеса не желали открывать мое будущее. Я перелистывала страницу за страницей, но видела только желтоватый пергамент – словно небесному писцу еще только предстояло придумать и записать историю моей жизни.

Что же ожидает меня в замке дракона?

Я закрыла окно и опустилась на кровать, упав спиной на мягкую перину. За месяцы на цепи у лорда Уилмора мне казалось, я превратилась в животное, и теперь с удовольствием возвращалась к человеческой жизни. Если только… если только дракону не захочется снова превратить меня в животное.

Как наяву мне привиделось смуглое лицо Тевиша Мастини, его черные горящие глаза – как угли. Страшный с виду, но женщины в его дома не похожи на запуганных. Наоборот, ведут они себя слишком вольно. Я подавила соблазн узнать о трех хозяйках Намюра побольше – следовало беречь силы. Ведь мне не было известно, когда дракон захочет разузнать что-нибудь о будущем, и сколько он захочет узнать. После предсказаний лорду Уилмору я обычно валялась, как дохлая рыбешка, по полдня. Вдруг дракон окажется еще более жадным?..

Раздумывая об этом, я не заметила, как задремала, и во сне видела серые волны, с ревом бьющиеся в скалы Намюра, и дракона, кружившего над седым пенным морем.

4. Суббота в замке дракона

Сотни мыслей сразу пролетели в моей голове. Зачем герцог пришел? Хочет услышать какое-нибудь пророчество? Или… или… Мне вспомнилась болтовня Брюны. Глупая болтовня про двойную куриную косточку, помогавшую забеременеть. Говорили, что драконы таскают человеческих женщин, как лисы куриц. Говорили, что драконы ненасытны в любви, как дикие коты. И разве не это я видела сегодня, по прибытии?..

- Что вам нужно, милорд? – спросила я, и голос меня подвел – испуганно сорвался. – Вы хотите, чтобы я предсказала вам?

- Нет, - коротко ответил он, разом всколыхнув мои подозрения.

Я следила, как он прошелся по комнате, заметил на туалетном столике деревянный гребень, который принесла мне Дженни, поднял его, повертел, потом положил обратно.

- Говоришь, все были добры с тобой? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

Он скрестил на груди руки, и рубашка натянулась на выпуклых мускулах повыше локтя. Казалось, еще немного – и крепкое полотно порвется под напором плоти.

- Очень, - ответила я.

- Это хорошо, - он медленно кивнул. – Я вошел, а ты в одной рубашке. Не хочешь надеть халат?

Халат? Как будто он у меня есть. Я мотнула головой:

- Милорд видел меня и без халата, и без рубашки. Прикрываться от вас было бы излишней скромностью с моей стороны.

- Да, возможно, - он снова кивнул, словно я говорила невероятно разумные вещи. – Меня не будет в субботу и до вечера воскресенья. Если тебе что-то не понравится, скажешь матери. Я велел ей присматривать за тобой.

- Вы уезжаете? – неосторожно спросила я. Неосторожно – потому что какое я имела право расспрашивать дракона? Сейчас он рассмеется мне в лицо и скажет, что я лезу не в свое дело…

- Уезжаю, - сказал он, и я опять сравнила его голос с рокотом прибоя. – Но это ненадолго.

Та же приглушенная сила, тот же страх и замирание сердца перед суровой силой стихии…

«Почему вы поцеловали меня?», - хотелось спросить мне, но я спросила совсем другое.

- Почему вы скрыли правду? Почему сказали, что я – дочь вашего друга?

- Скрыл, - признал он и прошел к окну, посмотрев на море. – И от тебя потребую того же. Я хочу, чтобы ты молчала о своем даре и никому не предсказывала будущего.

- А вам?

- И мне, - дракон закрыл окно ставнями. – Ложись спать и ничего больше не бойся.

Он вышел из моей спальни, а я села на краешек постели. Сердце стучало, вырываясь из груди, и только теперь я поняла, как боялась.

Не бойся. Дракон сказал мне – не бойся.

Я не выдержала и засмеялась. Было странно смеяться одной в комнате, но я никак не могла остановиться – хохотала и хохотала, пока из глаз не брызнули слезы, и смех не сменился рыданиями. Я уткнулась лицом в ладони и плакала так долго, что веки припухли. Но на душе стало легче, я задула свечу, забралась в постель, укрывшись одеялом до ушей, согрелась и вскоре заснула. Заснула крепко и безмятежно, как не спала последние шесть лет.

Утром я проснулась оттого, что кто-то расхаживал по моей комнате, и что-то звенело и стукало.

Вскочив рывком, я сразу понапридумывала разных страхов – от захвата драконьего замка людьми лорда Уилмора до покушения на мою честь самого дракона. Но это была Брюна.

Дочь дракона в утреннем бледно-желтом платье раздраженно мерила шагами ковер, а ее горничная выкладывала на мой туалетный столик коробочки с румянами и шпильками, стеклянные пузырьки и глиняные крохотные амфоры с благовониями.

Заметив, что я проснулась, Брюна скорчила гримаску – презрительно выпятила нижнюю губу.

- Отец попросил, чтобы я подарила тебе гребни и всё, что нужно благородной девице, - объявила она. – Вот, пользуйся моей добротой, нищенка.

Я посмотрела на блестящую гору дамских штучек, уже высившуюся перед зеркалом, и подумала, что вряд ли дракон просил. Сомнительно, чтобы леди Брюна уступила просьбе. А вот приказу…

- Вы очень добры, миледи Брюна, - сказала я, выбираясь из постели. – Но можно ли и мне попросить вас? Не врываться в комнату, пока я сплю.

- Вообще-то, это – замок моего отца, - напомнила дракайна. – А если не хочешь, чтобы к тебе заходили – надо запираться изнутри. Вот крючок, если что.

Запираться. Я и забыла, что можно запираться изнутри.

- Очень любезно с вашей стороны напомнить мне об этом, - ответила я спокойно. – Так и буду поступать, миледи.

- Называй меня Брюна, - проворчала она, отведя глаза, и принялась копаться в поясном кармашке. – Вот, держи, - она протянула мне гребень. – У меня таких два, они из панциря черепах, очень гладкие.

Я понятия не имела, кто такие черепахи, но подарок приняла – не столько из необходимости иметь костяной гребень вместо деревянного, сколько из любопытства. Я никогда не видела такой красивой вещицы, а взяв ее в руки убедилась, что гребень был гладким, как отполированный камень. Он был коричневый, с вкраплениями золотистого, с искусной резьбой на ободке – женщина обрезала ножницами длинные волосы спящего мужчины.

5. Игра в жмурки

В воскресенье мы снова посетили службу, снова завтракали женским кругом, а потом Брюна затеяла игру в жмурки. Привлечены были все молоденькие горничные, и я вместе с ними. Брюна играла с азартом, хохоча и командуя, кому водить, приказывая горничным не хитрить и не прятаться за креслом леди Фредегонды, которая с удовольствием наблюдала за нашими забавами.

Я была не слишком расторопна и попалась во втором или третьем заходе. Брюна торжественно завязала мне глаза, проверив, плотно ли сидит повязка, раскрутила так, что я едва устояла на ногах, а потом толкнула меня в спину, заливаясь смехом.

- Кот, кот, лови нас! – закричала она.

- Только не разбегайтесь слишком быстро, мышки! – пошутила я, шаря руками вокруг.

Хихиканье и топот раздавались то справа, то слева, и кто-то (а вероятнее всего – Брюна) умудрялся бесстрашно похлопать над самым моим ухом и ловко увернуться, так что я ловила лишь воздух.

Я совсем запыхалась, гоняясь за девушками по залу, и когда ладонь моя коснулась чьей-то одежды, я вцепилась в нее двумя руками и воскликнула:

- Ага! Вот ты и попалась, мышка!

Пойманного полагалось узнать на ощупь, и это гадание очень забавляло Брюну. Она и сейчас расхохоталась где-то за моей спиной. Значит, это не дочь дракона.

- Шенга? – спросила я наугад и подняла руку, чтобы коснуться головы девушки – Шенга была в чепце, а Дженни простоволосая.

Но я ощутила вовсе не жесткую ткань чепца и не мягкие кудри Дженни. Волосы под моей ладонью были жесткими, а лицо… никак не походило на нежную мордашку девушки.

Густые брови, крепкий крупный нос, твердые губы и… щетина на подбородке.

Это был мужчина.

Я отшатнулась, приподнимая ткань повязки.

Передо мной стоял Тевиш Мастини, и это его я только что гладила по лицу. Глаза дракона полыхали таким огнем, что я попятилась. Этот взгляд… Словно дикий зверь собирался напасть, вцепиться в горло, унести в свое логово… Хотелось бежать куда подальше, но ноги перестали слушаться, и я только и смогла, что пробормотать:

- Простите…

Брюна уже умирала со смеху, сгибаясь пополам:

- Отец! Ты попался! – еле выговорила она, смахивая набежавшие на глаза слезы. – Тебе водить!

- Боюсь, мышки, если этот кот погонится за вами, от вас не останется даже косточек, - сказала леди Фредегонда насмешливо.

Служанки брызнули в разные стороны, как настоящие мышата, а я так и стояла на месте, пока дракон подошел поцеловать мать.

- С возвращением, - приветствовала она его. – Сегодня ты задержался, полдень давно прошел.

- Кое-кто просил жемчуг, - сказал герцог, и по голосу я поняла, что он вовсе не сердится, и смогла, наконец, сделать шаг, и второй по направлению к скамье.

Колени дрожали и подламывались, и я не понимала – что со мной. Я так испугалась дракона? Прикоснования к дракону? Но он вез меня, и мы были гораздо ближе друг к другу, чем сейчас.

К чему бояться прикосновения? Оно и длилось-то пару мгновений.

Но моя ладонь загорелась, когда я вспомнила, как дрогнули мужские губы, когда я к ним прикоснулась. Как будто… дракон поцеловал меня.

Я села на скамью, потому что колени стали словно тряпичными, и наблюдала, как Брюна подбегает к отцу, подставляя щеку для поцелуя и протягивая ладони, и герцог из поясного кошелька отсыпает ей полные пригоршни жемчуга – белого, крупного. Несколько зерен упали на пол, и Брюна досадливо вскрикнула, потому что не могла сама поймать их.

- Сейчас они закатятся в щель! – закричала она, и служанки бросились под стол – ловить белые горошины.

Одна из жемчужин все-таки закатилась между камнями. Девушки пищали, пытаясь ее достать, Брюна распекала их за неловкость, и я не сразу услышала голос дракона, а когда услышала – не сразу поняла.

- Мелхола, - позвал герцог. – Подойди.

Стало тихо, и даже Брюна обернулась.

Я встала с лавки, чувствуя себя куклой, которую бродячий менестрель дергает за веревочки, заставляя танцевать на потеху зрителям.

- Подойди, - повторил дракон.

- Поскорее, - сказала леди Фредегонда ворчливо, - не заставляй моего сына ждать.

Всего несколько шагов между нами – но они показались мне такими же длинными и трудными, как шесть лет плена. Но всё когда-то заканчивается, и вот я уже стояла перед драконом, опустив глаза.

- Протяни руку, - сказал он.

- Что? – переспросила я, удивленно.

Наверное, ему надоело ждать, потому что он взял меня за руку сам, заставляя развернуть ладонь, и положил в нее горсть жемчужин. Розовых. Я никогда не видела такого чуда – розового жемчуга.

- О! У нее красивее! – завопила Брюна, забыв о жемчужине, закатившейся между камнями, и подбегая к нам.

Она жадно уставилась на мою ладонь, и я тоже не могла оторвать взгляда от этих прекрасных морских камней. Дракон все еще держал меня за руку, и это прикосновение было таким же невероятным, как сокровища, владелицей которых я так неожиданно оказалась.

6. Жизнь продолжается

Если верить Брюне, жизнь в замке Намюр была отчаянно скучной. Возможно, будь я дочерью дракона, мне тоже было бы скучно. Но я была всего лишь пленницей, причем, совсем недавно сидела голая и на цепи, наблюдая только клочок неба в окне. Поэтому мне скучно не было. Я с удовольствием возвращалась к обычной человеческой жизни, и все, что вызывало скуку у Брюны, принимала с восторгом.

Шесть последних лет приучили меня скрывать чувства и не выказывать ни слишком большой радости, ни слишком явного огорчения, но я была почти счастлива, когда Брюна звала меня играть в мяч или когда к обеду подавали восхитительные пирожные с миндальным кремом.

Герцог больше не приходил ко мне в комнату, а леди Фредегонда не вспоминала о его визитах ни полсловом. Правда, порой я ловила ее взгляды, обращенные ко мне – подозрительные, испытующие. Но чего ждала я от суровой леди, привыкшей считать себя хозяйкой не только замка, но и дракона? Я была человеком новым, незнакомым, да и странным, что уж скрывать. На все расспросы о прежней жизни я отвечала односложно, туманно, отговариваясь тем, что мне неприятно вспоминать то, что было, и я хочу поскорее обо всем забыть.

Но мне не надо было прилагать к этому усилий – с каждым днем прошлая жизнь казалась мне все более нереальной, и иногда я сомневалась – сидела ли я на цепи в замке лорда Уилмора или же мне только приснилась тюрьма на вершине башни?..

В конце недели к Брюне пришел учитель танцев – старичок, еле переставляющий ноги. Я подумала, что после романа с менестрелем строгий папочка начал подбирать для дочери только тех наставников, которым уже перевалило за сотню, и не удержалась и хихикнула, когда Брюна чинно вышла на середину комнаты, приготовившись уроку.

- Вы одна? – проскрипел учитель танцев, подслеповато оглядываясь. – Мне сказали, будет вторая девушка… Леди Мелхола…

Я сразу перестала смеяться, а Брюна посмотрела на меня с хитрой улыбкой и помахала рукой, подзывая. Я подошла, не чувствуя пола под ногами.

Учиться танцам!..

Это было увлекательнее, чем зубрить псалмы или торчать в монастырской библиотеке, об остальном и говорить не стоило. И даже старый учитель не охладил моего пыла. Конечно, я не могла сразу запомнить все шаги и фигуры, но Брюна пообещала заниматься со мной каждый день перед ужином. Сама она двигалась восхитительно и за весь урок не перепутала ни одной фигуры. Старик был очень ею доволен, а я заслужила сдержанную похвалу за старание.

После занятий танцами мы с дочерью дракона сбегали в кухню и совершили набег на холодную кладовую, похитив кувшин с ягодной водой и несколько сладких пирожков. Устроившись на скамеечке, на замковой стене, мы уплетали сладости и запивали их охлажденным отваром из ягод с медом. Я поблагодарила Брюну, что она разрешила мне учиться вместе с ней.

- Это не я, - ответила она, болтая ногами и откусывая сразу треть пирожка. – Это отец.

- Милорд Тевиш? – переспросила я, помедлив, как будто у Брюны мог быть другой отец. – Но зачем?..

Это не укладывалось у меня в голове. Пусть и приятная, и уютная, но замок Намюр был тюрьмой. К чему учить пленницу танцам? Я вспомнила визит дракона в мою спальню и по спине пробежал противный холодок. Что задумал герцог? На что рассчитывает? Не желает ли он задобрить меня, чтобы я сделала другое предсказание по поводу его смерти? Или… решил беречь меня, как куриное яичко, чтобы обмануть судьбу, и я не стала желать ему смерти?.. Я совсем запуталась, а Брюна привела меня в еще большее замешательство, объявив, что скоро приедет портной, и на меня будет пошито несколько платьев, плащей и прочего, во что прилично наряжаться благородной девице.

- Не будешь же ты носить мои платья, - фыркнула она, когда я, окончательно испугавшись, начала умолять ее уговорить отца отказаться от услуг портного для меня. – Они тебе коротки – вон, ноги торчат выше щиколотки. А надо, чтобы были видны только кончики туфелек. Сапожник, кстати, приедет завтра.

Не слушая моих возражений, она заторопила меня, чтобы я поскорее доела свой пирожок – ей не терпелось начать игру в мяч.

Я уже убедилась, что дочь дракона была посильнее некоторых рыцарей. По-крайней мере, сил и выносливости у нее было на семерых. Играя в мяч или в жмурки, или бегая наперегонки, она всегда выигрывала, а я после таких забав мечтала только об отдыхе. И все же мне нравились эти игры, нравилось всё, чего я была лишена много лет. Когда мы с сестрой жили в монастыре, там не разрешалось слишком громко смеяться и тем более – играть в мяч. А мяч – это было весело. Правда, Брюна больше любила гонять меня вдоль замковой стены, бросая мячом в меня – это называлось «подстрели зайца», и я скакала, как самый настоящий заяц, прикрывая лицо рукой, потому что бросок у дочери дракона был слишком крепким. И тряпичный мяч в ее руках больше походил на снаряд из пращи.

В субботу герцог Мастини снова отбыл по делам, и после вечерней службы женщины из замка Намюр как-то невзначай собрались в комнате Брюны, где я готовилась рассказывать о пятом путешествии Синдбада-морехода.

Появилась даже Ундиса – она принесла веретено и пряла не останавливаясь, пока я рассказывала о гигантской птице Рухх, погубившей целый корабль. Леди Фреда сидела здесь же, удобно устроившись в кресле, в ворохе подушечек, которыми обложили ее служанки. Брюна была довольна и требовала продолжения, пока бабушка не сделала ей замечание.

7. О чем мечтают драконы

- Куда ты там уставился, Тевиш? – ворчала леди Фредегонда, сидя в креслице на стене замка и наслаждаясь весенним солнцем. – Ты размечтался, что ли? Совсем не слушаешь! А ведь я – твоя мать! Имей уважение к матери!

- Брюна играет в мяч, - ответил Тевиш.

Он поставил локти на каменный парапет стены и смотрел вниз, откуда доносились звонкие и веселые девичьи голоса.

- Прямо уж и на нее ты и любуешься, - съязвила мать.

- Не выдумывай, чего нет.

- Я – выдумываю? Мне интересно, когда ты научился так искусно лгать матери!

Тевиш предпочел не услышать этого. Потому что он и в самом деле лгал. Он смотрел вовсе не на дочь, которая носилась, швыряя мячом. Его больше интересовал кое-кто другой. Кто-то, кто стоял у стены, неловко уворачиваясь от бросков Брюны.

Мелхола ферх Эйрем… Мелхола… Даже само имя ее звучало, как звон ручья. Это гораздо красивее, чем Брук. В этих краях ее назвали бы Брук – «ручей». Это коротко, глухо, совсем не похоже на песню. А ее имя можно было петь. Или молиться им. Или произносить его, когда страсть достигает пика… Тогда оно должно звучать особенно сладко. И чувствоваться, как мед на языке.

- Что ты собрался с ней делать? – спросила мать и как будто поймала во время кражи.

- С кем? – притворился непонимающим Тевиш.

- С Мелхолой, конечно же. Ведь ее так зовут? Глупое имя, все время выпадает из памяти.

- А что я должен с ней сделать? – Тевиш наклонился, разглядывая черноволосую макушку. Волосы блестящие, как шелк. Обычно Мелхола заплетала косу, но сейчас коса расплелась, и шелковистые даже на вид пряди стекали на плечи и спину. В них так и хотелось зарыться рукой, спутать, намотать на пальцы, потянуть на себя, чтобы увидеть запрокинутое лицо, глаза – серые, как море зимой, розовые губы…

- Тебе сколько лет, чтобы я тебе это объясняла?! – возмутилась мать. – С Ундисой ты у меня советов не спрашиваешь!

Тевишу стало смешно. И грустно. Раньше он не грустил весной. Раньше он, вообще, не обращал внимания, что там – весна, лето или промозглая осень.

- Ты порой такую ерунду болтаешь, - сказал он матери, - что кажется, и в самом деле с ума сошла.

- Проявляй уважение!.. – привычно обиделась она, но дракон слушал ее вполуха.

Мелхола увернулась от мяча, брошенного Брюной – шелковые волосы скользнули по спине блестящим покрывалом, тоненькая талия изогнулась. Тевиш стиснул зубы, призывая себя к благоразумию, но легче от призывов не стало. Это было сродни болезни, наваждению. Небеса жестоко шутят порой.

- …даже не знаю, когда это началось… - выговаривала ему мать.

Когда началось? Он точно знал, когда это началось. В тот самый миг, когда дурак Уилмор распахнул перед ним двери, желая похвастаться своим сокровищем.

Провидица! – говорил он.

Предсказывает будущее, как будто читает по книге!

Тевиш ждал увидеть полоумную старуху, а вместо этого ему навстречу поднялась богиня. Прикрытая лишь собственными волосами, с телом белым, как перламутровая раковина. Серые глаза - отчаянные, дерзкие. Серые и глубокие, как море. Она хотела умереть. И напропалую врала ему, чтобы он взбесился и прикончил ее там же. Хочет ли она умереть сейчас?

- …зачем было тащить сюда нищую девчонку? – вторгся в сознание недовольный голос матери. – Отправил бы ее в монастырь, замуж бы выдал… Зачем она здесь?

- Ей надо прийти в себя. С ней обращались, как с вещью. Невозможно требовать, чтобы она разом обо всем позабыла. Мне жаль ее.

- Дракону – жаль? Даже не смешно.

- Мать, когда я ее нашел, она сидела на цепи. Уилмор держал ее в башне, чтобы не сбежала - прикованную и совершенно голую.

- Да неужели! – изумилась леди Фредегонда, но взгляд ее светлых глаз стал еще пристальнее, только Тевиш этого не заметил.

- Она хотела умереть. Пыталась вывести меня, чтобы я ее убил. Сказала, что станет причиной моей гибели.

- Что?! – мать сорвалась на визг. – Ее выпороть за это мало! Неблагодарная девчонка!

- Ты всерьез считаешь, что она способна меня погубить? – усмехнулся Тевиш. – Ты точно не сошла с ума? – он даже оглянулся на мать.

Она смотрела сурово, светлые глаза были, как льдинки.

- Человеку не под силу погубить дракона, - сказала она.

- Тогда будь спокойна.

- Но женщина – не человек, - добавила она многозначительно.

- Я – не мой отец, - ответил Тевиш и опять посмотрел вниз.

- Конечно, куда тебе до того чудовища, - фыркнула леди Фредегонда.

Она выжидательно замолчала, но сын не захотел отвечать. Подождав сколько-то, леди Фредегонда опять завела разговор:

- Мелхола ведь всё ещё девушка, - сказала она. – Несмотря на плен. Ведь так? Ты не ошибся?

8. Купание дракона

Остаток дня я провела, как во сне. Про драконов говорили, что сердца у них жесткие, как жернова, и перемелят все, что попадется. Но что произошло сегодня?.. Что я такое наблюдала?..

Я краснела, вспоминая, как герцог сам обрабатывал рану на моем колене. Он прикасался ко мне так бережно, так осторожно… А когда подул…

Боже! Я спрятала пылающее лицо в ладонях.

Почему это так меня взволновало? Подул и подул…

Но я видела, как наяву, дракона, склонившегося к моим ногам. И это больше походило на одну из тех сказок, что я рассказывала Брюне перед сном – об отважных и галантных рыцарях, спасавших прекрасных дам. Только разве дракон может быть галантным рыцарем?..

Скорее, можно поверить, что он что-то задумал в отношении меня… Хочет завоевать мое доверие, чтобы я не сбежала? Но куда мне бежать, если я даже не представляю, как далеко Намюр находится от моего дома?..

В вечер перед субботой в комнате Брюны опять собрались леди Фредегонда и Ундиса, их горничные и служанки. Кто-то вышивал, кто-то крутил веретено, мать дракона устроилась в кресле с подушками и мисочкой мытого изюма, Брюна вытянулась на постели, заложив руки за голову, а я сидела рядом с ней, поджав ноги, и рассказывала очередную сказку.

Это была история о морском путешествии, но не храброго морехода Синдбада, а пророка Ионы, который пытался скрыться от воли небес, но был выброшен мореходами за борт, в качестве жертвы, и проглочен китом, а потом чудесным образом спасен. Женщины, слушавшие рассказ, испуганно ахали, но Брюна недоверчиво нахмурилась.

- Его проглотил дракон? – спросила она.

- Нет, не дракон, - возразила я. – Кит. Это огромная рыба. Самая большая на свете.

- Больше дракона?! – открыла рот Брюна.

- Больше, - подтвердила я с улыбкой. - Она величиной с этот замок, если не больше, а из головы у нее бьет фонтан.

- Ты это придумала, – не сдержалась Ундиса, которая даже забыла про веретено, которое теперь валялось у ее ног.

- Вовсе нет, - я покачала головой. – Китов видели многие мореплаватели. На них охотились еще тысячи лет назад, да и сейчас еще охотятся у южных берегов. Правда, их становится все меньше…

- Как бы я хотела посмотреть на этих чудовищ, которые больше корабля, и даже больше дракона! – завистливо простонала Брюна.

- Тебе надо думать не о китах, - проворчала леди Фреда. – А нам надо послушать что-то более подходящее женщинам. Мы же не мужчины-путешественники, в конце концов.

- И у меня есть чудесная история, - начала я коварно. – Как раз для женщин. О том, как однажды царь огромной страны поднялся на крышу своего дворца, чтобы помолиться, но рядом постоянно садился голубь и отвлекал царя от молитвы. Царь в гневе швырнул в птицу шапкой, голубь вспорхнул и улетел на крышу соседнего дома, и царь, проследив за полетом взглядом, вдруг увидел в соседнем дворе прекрасную женщину, которая купалась в бассейне…

История о страсти царя к замужней женщине увлекла всех, а Брюну – еще больше, чем рассказ о китах.

- Она тоже полюбила его, - говорила я, нараспев. – Не могла не полюбить. И если сначала сердце ее было закрыто от царя, то потом она увидела нечто иное, чем телесную красоту…

Не успела я договорить, как дверь спальни открылась, и появился герцог Тевиш.

- Что здесь происходит? – спросил он, обводя взглядом наше женское царство.

- Отец! – воскликнула Брюна, задыхаясь от восторга. – Мелхола рассказывает нам про царя Давида! Она так рассказывает, что все это видишь! Как наяву!

- Хм… занимательно, - признал дракон. – Так что там про царя?..

Но я не разделяла восторгов Брюны, и появление дракона разом лишило меня вдохновения. Я вдруг обнаружила, что не могу произнести ни слова, и единственное, что осталось в голове – это воспоминания, как милорд Тевиш дует на мое колено, пытаясь утишить боль.

- Царь увидел, как красавица купается и захотел ее себе!.. – Брюна начала пересказывать отцу то, что услышала, но вдруг замолчала и замерла. - Придумала! – она захлопала в ладоши, вскочила и затанцевала вокруг отца, двигаясь на цыпочках, легко, как тень. – Мы устроим такое развлечение – сделаем живые картины! По вот этим историям, что Мелхола рассказывает!

- Наверное, будет забавно, - сказал дракон без особого интереса.

- Конечно! Это будет, как при королевском дворе! Эллар мне рассказывал! – Брюна была захвачена этой идеей и принялась тормошить леди Фредегонду, требуя, чтобы она поручила своим служанкам заняться нарядами для постановки.

Мать дракона ворчала, но только для вида, и вскоре Брюна получила заверения, что ей дадут и шелка, и бархата, и злотых ниток, чтобы воплотить задумку в жизнь.

Я сидела на кровати, стараясь быть как можно незаметне, но боялась зря. Дракон ни разу не взглянул в мою сторону, и слушал дочь очень рассеянно, а потом поманил Ундису, и она с готовностью вскочила со скамеечки, позабыв о веретене.

9. Бат-Шеба и царь-дракон

Представление живых картин Брюна решила устроить в среду вечером, и об этом было торжественно объявлено во время утренней трапезы. Ундиса пришла в восторг и щебетала, что мечтает посмотреть, как ее брат будет изображать царя Давида.

- Он такой же красивый, мой брат, - говорила она. – Когда он едет на вороном коне по деревням, все девушки смотрят ему вслед.

- Коню? – невинно поинтересовалась Брюна.

Я еле сдержалась, чтобы не прыснуть. Женщины в семье дракона были верны себе – ни одна встреча не проходила без словесных перепалок. У дракона была железная выдержка, если он терпел такое много лет.

- Я говорю про своего брата, - поправила Брюну Ундиса, сделав вид, что ничуть не обиделась, но я-то видела, как вспыхнули ее глаза – она и в самом деле гордилась братом.

- О, а я и не поняла, простите, амата, - похлопала ресницами дочь дракона.

После полудня Брюна приступила к сооружению декораций для постановок. Сама она ничего не делала, разумеется, а лишь командовала слугами, которые совсем сбились с ног, выполняя любой ее каприз. В зале поставили огромную деревянную раму и занавесили ее тяжелой бархатной драпировкой. Стоило потянуть за веревочку, пришитую к середине занавеса – и открывалась темная стена, возле которой уже красовалась деревянная бадья, которой предстояло изображать колодец.

Брюна нарядилась в восточный костюм, который ей удивительно шел – в приталенное платье без рукавов, открывавшее до плеч крепкие смуглые руки девушки. Волосы она распустила и щедро посыпала их серебряной пудрой, отчего черные кудри казались ночным небом, в котором сияли россыпью звезды.

Я не мешала ей развлекаться, потому что видела, что дочь дракона увлечена подготовкой едва ли не больше, чем самим представлением. Но вскоре Брюна подозвала меня, чтобы превратить в красавицу Бат-Шебу.

Я не протестовала, когда она подкрасила мне глаза и губы, пользуясь специальными красками для лица, которые прислал ей брат из столицы. Не спорила когда она завила концы моих волос на горячий прут, но когда служанки принесли рубашку, в которой я должна была изображать красавицу, покорившую царя одним взглядом, я решительно воспротивилась.

- Не надену это! – шептала я испуганно, пока Брюна дергала меня за рукав, требуя, чтобы я переоделась. – Она же… она же почти прозрачная!..

- Что ты придумываешь?! – возмутилась дочь дракона. – Она прозрачная, только если смотреть на просвет. А светильники будут стоять перед сценой. Ты хочешь, чтобы Бат-Шеба была в рубище, что ли?

- Я надену полотняную рубашку…

- Точно! – съязвила она. – И царь, посмотрев на нищенку, тут же ею плениться. А эта – она вся в оборках, воздушная… Она из самого тонкого шелка, потрогай, какая нежная, – и она заставила меня прикоснуться к воздушной, почти невесомой ткани. - Не будь такой скромницей, Мелхола! Я же не заставляю тебя представлять голой!

- Еще бы, - пробормотала я.

Брюна умела уговаривать, и я, скрепя сердце, надела то, что она приготовила, закутавшись в халат и утешая себя, что рубашка и в самом деле больше походит на облако, если смотреть не против света, и скроет меня лучше, чем платье.

Наконец, все приготовления были закончены, служанки зажгли светильники, а актеры встали за камином, дожидаясь своего выхода.

Мы репетировали каждый вечер, но сейчас все выглядело по-другому – потому что обычно колодец нам заменяли скамейки, а лес – напольные вазы. Теперь же, благодаря фантазии и стараниям Брюны, за бархатным занавесом располагался целый мир – не хватало только верблюдов. Но Брюна не поверила, что такие животные существуют, когда я нарисовала ей коня, на спине которого красовался огромный горб.

Я слышала голоса – в зале переговаривались слуги, прийти позволили всем, и все с нетерпением ожидали необыкновенного развлечения, которым не брезговал и сам драконий король Рихард.

Самыми последними пришли члены драконьего семейства. Вот раздался смех Ундисы, а потом – ворчание леди Фредегонды, которая требовала, чтобы ее кресло поставили по центру, потому что она слаба глазами, а хочет рассмотреть все в подробностях.

Управляющий  Ульпин тут же рассыпался перед матерью дракона в любезностях, приказав передвинуть кресло, а потом чуть приподнялся занавес, и брат Ундисы проскользнул за камин, встав рядом со мной.

- Леди Брюна умеет переполошить всех, - заговорщицки прошептал он мне на ухо, придвинувшись чуть ближе, чем того требовали приличия.

Он и в самом деле был красив, как древний царь – в рубашке до пола, в расшитом золотом халате, в тюрбане, украшенном птичьим пером. Черные кудри падали на плечи, а глаза не нуждались в краске – и так были огромные, с пушистыми ресницами, словно обведенные угольком.

Но мне была неприятна его близость – как будто я стояла возле раскаленной печки, любое прикосновение к которой вызывало только одно желание – отодвинуться подальше. Я и сейчас отодвинулась, скупо кивнув, чтобы показать, что услышала, но не желаю разговаривать. Только управляющий не понял или не захотел понять намека и снова придвинулся ко мне, зашептав еще жарче:

10. При дворе короля

Мы отправились в путь через неделю, как и решил дракон. Брюна только что не летала от счастья, и не столько оттого, что сбылась ее мечта поехать в столицу, сколько оттого, что конкубина оставалась в замке.

- Она страшно хотела поехать, - злорадствовала дочь дракона, перебирая многочисленные платья, чтобы решить – что брать ко двору, а что оставить дома, - но отец велел ей приглядывать за хозяйством!

После выходки с обливанием воды, Брюна вела себя, словно ничего и не случилось. Наверное, она посчитала, что пощечины и извинений было достаточно. Но я не могла вести себя с ней, как раньше, все время ожидая нового подвоха. И хотя Брюна убеждала меня, что идею с обливанием водой подала леди Фредегонда, я все равно опасалась новых каверз. Особенно теперь, когда стало ясно, что мне тоже предстоит увидеться с королем Рихардом – чернокрлылым чудовищем, предводителем племени драконов.

Леди Фредегонда была недовольна так же, как и Ундиса. Но если конкубина тайком плакала, выходя на люди с опухшими глазами от слез и неизменной улыбкой, мать дракона не скрывала своего недовольства. Она постоянно ворчала – а на меня особенно, будто я в чем-то провинилась. И изводила меня насмешками, вспоминая о моем совсем не юном возрасте, расспрашивая, видела ли я уже рыцарские турниры, и если видела – то скольким рыцарям отдавала свои платки и рукава, намекая на симпатию. Я старалась отвечать ровно, не выказывая, как меня задевают подобные уколы. Отказалась я и рассказывать занимательные истории – сославшись на то, что после выходки на представлении у меня нет настроения.

За день до отъезда я оказалась свидетелем разговора между леди Фредегондой и герцогом Тевишем, и мои страхи всколыхнулись новой волной.

- Зачем ты увозишь девчонку? – выговаривала леди Фредегонда сыну, схватив его за рукав. – Лучше оставь ее здесь.

- Мать, я все решил, - дракон мягко, но непреклонно освободился из цепких пальцев.

- Она ведь не вернется сюда больше! – чуть не взвизгнула старуха.

- Я все решил.

- Ну и дурень, - пробормотала старуха, когда дракон ушел, а я поспешила спрятаться в темном углу, чтобы леди Фредегонда меня не заметила.

Она прошла мимо меня, качая головой и что-то с досадой бормоча себе под нос.

Значит, дракон решил отдать меня другому дракону… При мысли об этом мое сердце словно сжали холодной рукой. Но какая мне разница, чьей пленницей быть? Хоть герцог, хоть его брат, хоть сам Черный Барон!..

Но разница была. Намюр был не самой мерзкой тюрьмой из тех, в которых мне приходилось находиться. И я боялась, что в следующей тюрьме стану вспоминать этот замок, как рай земной. Несмотря на выходки домочадцев дракона, мне жилось здесь совсем неплохо. Совсем…

 Накануне того дня, когда нам предстояло отправиться в столицу, я осмелилась подойти к герцогу Тевишу, чтобы поговорить. После того, как я застала его за любовными утехами с конкубиной, я стеснялась даже смотреть на него. А он, будто понимая мое стеснение, старался поменьше попадаться мне на глаза, а когда мы встречались за трепезным столом, смотрел только в тарелку, и целовал с таким отсутствующим видом, с каким можно было целовать валун на берегу.

Я подкараулила герцога, когда он шел в конюшню, и был один, без сопровождающих. Я догнала его на лестнице, в полутемном коридоре, где не было даже окна.

- Милорд, - окликнула я дракона.

Он услышал, но оглянулся не сразу. Стоял, опустив голову, как будто мучительно о чем-то раздумывал, а потом обернулся. Он смотрел на меня безо всякого выражения, глаза казались пустыми, потухшими.

- Милорд, - повторила я, волнуясь,- можно ли мне спросить, для чего вы берете меня с собой?

- Что тебя пугает? – сразу же угадал он моё душевное состояние. – Брюне пора быть представленной при дворе, а тебе уже давно надо было быть представленной. Вот мы это и устроим.

- Вы… - я облизнула губы, внимательно вглядываясь ему в лицо, чтобы понять намерения в отношении меня, - вы хотите подарить меня королю Рихарду?

Лицо дракона дрогнуло, как будто я сказала что-то смешное, и он с трудом сдержал улыбку. Взгляд его потеплел.

- Я же говорил, чтобы ты не боялась, глупая, - сказал герцог и вдруг положил руку мне на макушку. – Никто тебя не тронет, даже Рихард. Потому что ты под моей защитой.

Меня словно придавило гранитной плитой, потому что в его устах это прозвучало, как «ты принадлежишь лишь мне». Дракон убрал руку, я кивнула, и он пошел дальше, а я осталась стоять.

Мы выехали в путь на рассвете, и Брюна до поворота торчала в окошке кареты, высунувшись до пояса, махая на прощание рукой леди Фредегонде.

- Наконец-то! – объявила дочь дракона, плюхнувшись на сиденье рядом со мной. – Ух и повеселимся! Там сейчас столько развлечений! Одна ночь ландышей чего стоит!

- Что за ночь ландышей? – пробормотала я, думая о другом.

- Узнаешь! – хохотнула Брюна. – А ты чего такая кислая?

Но я только сдержанно улыбнулась. Я не разделяла радости дочери дракона, и по мере того, как наш караван приближался к столице, на душе у меня становилось все тяжелей.

11. Рыцари и драконы

Брюна пыталась вырваться, но отец не позволил ей этого – вывернул руку и, подталкивая перед собой, мигом доставил в нашу комнату, а я семенила за ними следом, не зная – что сказать или что предпринять. И надо ли что-то предпринимать?  В комнате, где мы с Брюной переодевались перед королевским приемом, находилась только одна служанка – что-то шила, мурлыча себе под нос. При нашем появлении она вскочила, уронив шитье.

- Пошла вон, - сказал дракон тихо и ровно.

Даже не прикрикнул, но служанку тут же вынесло вон.

Я серьезно подумала, не надо ли мне уйти следом за ней, но тут дракон отпустил дочь и коротко, без замаха ударил ее по лицу ладонью. Голова Брюны мотнулась, а сама она не упала только потому что позади стояла кровать, и Брюна тяжело села на нее.

- Ты же мне обещала, - дракон отвернулся от дочери, хмурясь и потирая ладони, и тут заметил меня.

- Ты тоже иди, - сказал он. – Эллар тебя искал, я велел, чтобы он присматривал за тобой. Не отойдет ни на шаг. Сейчас будет фейерверк.

- А я? – спросила Брюна, всхлипывая и потирая щеку и ухо.

- А ты сидишь здесь, - отрезал герцог. – Мы поговорим с тобой, - он не сводил с меня глаз, и его слова прозвучали, будто он хотел поговорить со мной.

Я посмотрела на Брюну – за спиной отца она строила выразительные и отчаянные гримасы, убеждая меня не уходить.

- Иди, - повторил дракон.

- Милорд, не бейте ее, - попросила я, на всякий случай отступая к двери.

Брюна была крепкая, но и ее оплеуха герцога едва не опрокинула, а мне он точно может свернуть шею в порыве гнева. Когда-то я думала умереть от его руки, но сегодня умирать решительно не хотелось. Только и оставить Брюну я не смогла, хотя дочь дракона заслуживала взбучки. Очень заслуживала. Я понимала гнев отца, заставшего дочь с задранной юбкой, рядом с сопящим от вожделения гаденышем, но – пощечина?..

- Защищаешь ее? – в голосе герцога послышалось странное пришепетывание, и я удивленно посмотрела ему в лицо – не превращается ли он в змею. – А ты сама зачем убежала из зала? Хотела с кем-то встретиться? Или караулила, чтобы их, - он кивнул через плечо на дочь, - никто не поймал?

Он не кричал, не буйствовал, но я чувствовала, как его ярость всколыхнулась новой волной.

Море, бушующее море было в его глазах, и надо было просто убежать, но я не двинулась с места, и только коротко вздохнула, набираясь смелости, чтобы противостоять этому морю.

- Защищаю, потому что вы нарушаете приказ небес, милорд, - сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал, а что до меня – я уже тряслась, как осиновый листочек. – Как написано в Святом Писании: «Над дочерью поставь крепкую стражу, чтобы она, улучив послабление, не злоупотребляла собою».

Это был чуть ли не единственный стих, который я помнила со времен своего житья в монастыре. И лишь потому, что мать-настоятельница читала его нам с сестрой каждое утро и каждый вечер.

- Приказ небес? – дракон навис надо мной, и я почувствовала себя крохотной песчинкой, подхваченной бурным морем.

Он приблизился почти вплотную. Я уставилась на его камзол, изучая серебряную вышивку на груди, и добавила:

- Про пощечины там не было ни слова. Не надо пощечин, прошу вас.

Дракон дышал тяжело и медленно – словно сдерживался из последних сил. Обычно когда кто-то находился так близко от меня, книга пророчеств тут же начинала показывать мне прошлое или будущее, связанное с этим человеком. Но сейчас рядом был дракон. И книга почему-то не желала открываться, зато в моей голове пролетали один за другим совсем иные образы: герцог дует на ранку на моем колене… вода стекает по обнаженному мужскому телу – гладкому и загорелому, а мужчина напряжен, и его страсти требуется выход… герцог яростно любит конкубину, стонет и выкрикивает совсем другое имя…

Волнение, стыд, любопытство и… вожделение – я испытала все эти чувства разом, и очнулась, когда тяжелая рука легла на мое плечо.

- От пощечин еще никто не умирал, - произнес дракон жестко.

Пальцы его сжимали мое плечо – все крепче и крепче. Он решил сломать мне кости?

- Ваша правда, - согласилась я, стараясь не поморщиться от железной хватки. – Мне казалось, что я умру – только после первой пощечины. Остальные переносились уже легче. Больно, обидно, но не смертельно.

Я сказала это не подумав, но сразу поняла, что слова достигли цели. Морская волна ударилась о заградительный камень, разбилась и отхлынула, затихнув – дракон, только что буравивший меня взглядом, только что нависавший надо мной, готовясь раздавить, выпрямился и отошел на пару шагов, сцепив руки за спиной.

Он молчал довольно долго, а потом сказал:

- Хорошо. Убедила. Пусть будет стража.

- Благодарю, - сказала я мягко, а Брюна за спиной отца молитвенно воздела руки к потолку. – И еще, нам лучше вернуться в зал всем. Будет невежливо и странно, если ваша дочь просидит взаперти до конца праздника, который его величество устроил в ее честь.

12. Сети и ландыши

Сестра оглянулась, и я от переизбытка чувств схватила ее за руку.

- Как ты? – заговорила я, задыхаясь от волнения. – Как твоя матушка? Как дядя? Все ли живы-здоровы? – я говорила, но радость постепенно схлынула, потому что чем дольше сестра смотрела на меня, тем меньше мне нравился ее взгляд. И она очень настойчиво пошевелила пальцами, требуя, чтобы я ее отпустила. Я разжала руки и спросила с сомнением:– Ты не узнала меня?

- Пойдем к пруду, - сказала сестра и пошла первой, а я потянулась за ней.

Мы остановились возле пруда, у самой кромки воды. Здесь не было придворных – они толпились возле стола и фонтана из вина, и не могли нас услышать.

- Конечно, я узнала тебя, - сказала мне сестра, - но ты могла бы понять, что я не хочу вспоминать о родстве с тобой. И тебе советую позабыть о нем.

- Позабыть? – тихо спросила я. – Значит, все эти годы вы не искали меня? Дядя не пытался узнать, что со мной?

- Зачем нам тебя искать? – с вызовом сказала Мерейва. – И так известно, что с тобой случилось. Тебя похитил Конлав, а после него ты пошла по рукам, и тебя крали и продавали, как корову. Все у нас считают, что ты умерла. И это к лучшему.

- Несомненно, к лучшему, - я присмотрелась к ее кольцам и серьгам. – После смерти отца, я – его наследница, как старшая дочь. Но, похоже, мое место занято.

- Не смей меня упрекать! – вспылила сестра, сверкнув глазами.

Только тут я увидела, что она совсем не похожа на нашего отца. Она была точной копией своей матери – моей мачехи. Так же поджимала тонкие губы, так же брезгливо морщилась, и волосы у нее были такими же, как у мачехи – рыжеватыми, прямыми, как дождь. Совершенно чужой человек. Даже странно, что когда-то я любила играть с ней, прятала для нее сладости, которыми меня угощали.

- Ты, как я посмотрю, тоже не бедствуешь, - язвительно заметила Мерейва. – И платье на тебе, как у королевы, и с королем ты разговариваешь, даже не потупившись.

- Не я выбирала себе такую жизнь, - сказала я медленно.

- Не хотела бы такой жизни – давно бы проявила гордость, - отрезала она. – Я бы умерла, чем жить, как ты, опозоренной. Ты сама выбрала  это, вот и живи дальше своей жизнью. С теми, кто убил нашего отца.

Я промолчала, переведя взгляд на зеркальную поверхность пруда.

- Что? – спросила сестра. –  Что молчишь? Ты же сама сказала, что это сделали драконы.

- Возможно, - ответила я сдержанно.

- Ты всё услышала, - Мерейва начала терять терпение. – И больше не подходи ко мне, и не заговаривай со мной, леди Брук.

Она резко повернулась и пошла обратно к толпе придворных, откуда доносились смех и музыка. Я позволила ей отойти шагов на двадцать, и тоже не стала задерживаться у пруда. Я даже не слишком расстроилась. Чего-то подобного и ожидалось после шести лет плена. Конечно, в глазах родных я опозорена. Как и в глазах тех, кому станет известно о моих злоключениях. Не потому ли герцог Тевиш назвал меня другим именем?.. Чтобы оградить от насмешек и сплетен?..

Эта мысль так поразила меня, что я чуть не споткнулась, не заметив кочки.

Все правильно, у меня новая, совсем другая жизнь. Надо не думать о предательстве семьи. К чему проливать слезы из-за разорванных родственных связей, если я столько лет живу вдали от родных.

Не подходи и не заговаривай со мной…

И все же, это очень жестокие слова.

Очень жестокие…

Как ни странно, Брюну я нашла на том же самом месте, где оставила, а рядом с ней стоял тот самый красивый рыцарь, который смотрел на нас, как на чудо небесное, когда я убежала поговорить с сестрой.

При моем появлении рыцарь учтиво поклонился и представился:

- Роналд Шауг, к вашим услугам, леди. Я осмелился подойти, чтобы засвидетельствовать почтение…

- И вы его засвидетельствовали, - перебила Брюна.

Вид у нее был не очень довольный, и она сразу взяла меня под руку.

- Простите, добрый сэр, нам с милой леди Брук надо отыскать моих братьев. Вы не видели их? – и не дожидаясь ответа, дочь дракона увлекла меня через людскую толпу.

- Подождите, леди Брюна, - сэр Шауг догнал нас, снимая на ходу темно-красный бархатный берет.

Волосы у молодого человека были каштановыми и красиво отливали медью. Загляденье, а не волосы.

- Я помогу вам отыскать братьев, - предложил он. – И могу вас охранять…

- Благодарю, - Брюна даже не взглянула на него. – Мы и сами можем за себя постоять. А лучше всего нас защитит мой отец. Вон он идет.

Сердце мое ёкнуло при этих словах, и я невольно отыскала взглядом высокую и массивную фигуру герцога Тевиша. Он и в самом деле направлялся к нам, тоже заметив нас среди придворных.

Сэр Шауг отстал на шаг, на два, а потом затерялся в пестрой толпе, как будто его и не было.

13. Праздник ландышей

- Надо быть внимательнее, леди Брук, - сказала мне сестра, с издевкой выделив голосом моё новое имя. – Вы так спешите, что меня не заметили.

- Конечно, простите, леди Мерейва, - ответила я почти равнодушно. – Мне надо вести себя осмотрительнее.

Я пошла по тропинке, не оглядываясь, но сестра, вместо того, чтобы отправиться своей дорогой, окликнула меня:

- Вам надо быть осмотрительнее с драконами, дорогая леди! Иначе герцог сотворит с вами то же самое, что сделал с леди Изабель.

После последнего разговора с сестрой, я не хотела больше с ней встречаться. Но сейчас уйти не смогла.

Леди Изабель…

Женщина в бархате, украшенная драгоценностями, как языческий идол, выброшена из окна башни… Собаки, которых не смогли сдержать слуги, бросаются терзать уже мертвое тело… Тевиш Мастини равнодушно сморит на эту страшную картину из окна, отряхивая ладони…

Мое первое и единственное видение о брате короля…

Я медленно оглянулась, и сестра растянула губы в улыбке, приглашая меня что-нибудь сказать. Странно. В прошлый раз она дала мне понять, что не желает иметь со мной никакого дела, а теперь сама пыталась удержать разговором. Что-то изменилось? Наверное, золотая корона с топазами поспособствовала сестриному участию.

Сестра стояла передо мной в красивом платье, с тяжелыми золотыми серьгами, с кольцами, закрывавшими пальцы почти до костяшек, и я не могла поверить, что это с ней мы прижимались друг к другу под тонким монастырским одеялом, чтобы согреться, и хихикали, вспоминая, как сестра Дженна уснула на утренней службе и упала со скамьи, или как священнику досаждали мухи во время проникновенной проповеди, и он не сдержался и прямо с кафедры обругал их демонским отродьем.

Все это было, но как будто в другой жизни. А теперь передо мной стояла совсем незнакомая женщина – некрасивая, небольшого роста, с тонкими каштановыми волосами и светло-карими глазами, больше похожая на свою мать, чем на нашего отца. И совершенно не похожая на меня.  

- Что ты знаешь о смерти леди Изабель? – спросила я.

- Ты спрашиваешь у меня?! – делано изумилась Мерейва. - Провидица не видит? Что же произошло, небеса святые!

- Ты же знаешь, что я – провидица, а не волшебница, - ответила я спокойно, и стараясь сохранить спокойствие душевное так же, как и внешнее.

- Тогда грош цена такому дару, - продолжала сестра. – Вот уж пошутили небеса, наградив тебя бесполезным талантом! А вдруг это не небесный дар, а одержимость?! – она прижала ладони к щекам, изображая испуг.

- Что тебе известно про леди Изабель? – спросила я, пропуская мимо ушей ее оскорбления.

- Про нее всем известно. Брат герцога убил ее. Вышвырнул из окна ее же собственного замка и отдал тело на растерзание псам!..

Мерейва явно хотела поразить меня кровожадностью моего покровителя, но мало преуспела. Она не сказала мне ничего нового, поэтому не удивила.

- А за что он убил ее, тебе известно? – я понимала, что моя сестра была не тем человеком, от которого можно было услышать правду о драконах, но  не смогла перебороть себя. Признаться, чем дольше я узнавала Тевиша Мастини, тем в большее недоумение приводило меня это видение из прошлого. Чем могла так разозлить дракона красивая женщина, если он расправился с ней столь жестоко? Может, она была его возлюбленной, изменившей ему? Но ведь – Изабель, не Брук?..

Я смотрела в лицо сестре и видела, что она наслаждается, удерживая меня разговором о леди Изабель, как на веревочке.

- Тебе интересно? – она приставила палец к подбородку, словно раздумывая. – Что ж, пожалуй, я могу тебе рассказать. Чтобы ты знала, с кем живешь. С бессердечными убийцами! Король убил прилюдно свою невестку, герцогиню ди Амато, а его брат пошел дальше – убил ни в чем не повинную женщину… Ах, бедная леди Изабель! Такая страшная смерть!..

- Говори уже, - сказала я. – Или я пойму, что ты ничего не знаешь, а только сплетничаешь.

  Это прижгло Мерейву, как крапивой. Она вскинулась, зло глядя на меня, и прошипела не хуже драконов:

- Леди Изабель была провидицей. Люди несли ей деньги и подарки, а она предсказывала будущее.

Сестре удалось меня удивить.

- Провидицей? – переспросила я, растерянно.

- Одной из лучших в королевстве, - заверила меня Мерейва. – И он убил ее. Без жалости. Только за то, что она гордо ответила ему из окна своей башни. Смотри, будь осторожнее. Не разозли герцога. Ты всегда такая гордячка – скажешь что-нибудь не то, и будет с тобой, как с леди Изабель.

Раздались голоса – кто-то шел по направлению к замку той же тропой, на котрой остановились мы.

Мы с сестрой бросились в разные стороны, не сговариваясь, словно нас могли застигнуть за преступлением.

Я добежала до замка и остановилась передохнуть только когда спряталась под его сводами, прижавшись спиной к холодным каменным стенам.

Леди Изабель была провидицей… Можно ли верить Мерейве? Сколько правды в ее словах, а сколько – желания меня уязвить?