Странствующая Земля

Глава 1 Стартовая Эпоха

Я никогда не видел ночи, никогда не видел звезд. Я не видел ни весны, ни осени, ни зимы. Я родился в конце Стартовой Эпохи, вскоре после того, как вращение Земли остановилось.

Стартовая Эпоха длилась сорок два года — на три дольше, чем прогнозировало правительство Единства. Однажды мать рассказала мне, как наша семья стала свидетелем последнего заката. Солнце ползло к горизонту — медленно-медленно, словно вообще перестало двигаться. Понадобилось три дня и три ночи, чтобы оно наконец остановилось. Естественно, это был конец всех «дней» и всех «ночей». Восточное полушарие долго — лет десять или около того — было окутано нескончаемыми сумерками. Солнце пряталось под самой линией горизонта, и его лучи освещали половину небосвода. Именно во время этого долгого заката я и родился.

Сумерки не означали тьму. Северное полушарие освещало сияние геодвигателей. Эти гигантские генераторы были установлены по всей Азии и Северной Америке — лишь цельные и прочные тектонические плиты под этими двумя континентами могли противостоять вырабатываемой ими тяге. Всего около 12 000 таких двигателей было построено и размещено на азиатских и американских равнинах.

Из дома я мог видеть яркие плазменные струи нескольких сотен геодвигателей. Представьте себе огромный дворец величиной с Парфенон на Акрополе. Теперь представьте, что из этого дворца до самого неба вырастают бесчисленные исполинские колонны, и каждая из них излучает яркий, голубовато-белый свет, словно колоссальная люминесцентная лампа. А вот и вы — микроб на полу дворца.

И это мы лишь начали рисовать картину нашего мира.

Картине, однако, еще далеко до завершения. Замедлить вращение Земли могут только силы, действующие по касательной к ее поверхности, поэтому струи геодвигателей надо направлять под определенным углом. Гигантские столбы света были наклонены как раз под нужным углом. А теперь представьте, что это значит для нашего дворца. Его пилоны едва не падали! Многие приезжие из Южного полушария сходили с ума от этого невероятного зрелища.

Еще хуже, чем вид, был страшный жар, исходящий от геодвигателей. Температура на улице достигала 70–80 градусов, поэтому только чтобы высунуть нос из дома, нам приходилось надевать термокостюмы. При таких экстремальных температурах проливные дожди были обычным явлением. Особенно кошмарное впечатление оставляло зрелище луча, прорезающего темные облака. Тучи рассеивали яркий, голубовато-белый свет геодвигателей, и тот расщеплялся на бесчисленные радужные гало, волнами прокатывающиеся по всему небу, словно потоки раскаленной магмы. Однажды мой впавший в маразм дедушка, измученный безжалостной жарой, не смог больше терпеть. Когда начался ливень, он так обрадовался, что выскочил на улицу, голый по пояс. Мы не успели остановить деда, и верхняя часть его тела была обожжена каплями дождя, нагретыми плазменными лучами геодвигателей до точки кипения.

Для моего поколения, родившегося в Северном полушарии, все это было совершенно нормально и естественно, точно так же, как Солнце, звезды и Луна для поколений до Стартовой Эпохи. Всю историю человечества, которая была до нас, мы называли Предсолнечной Эпохой. Какое же увлекательное это было время! Воистину Золотой век.

В учебную программу начальной школы входило кругосветное путешествие. Весь наш класс в количестве тридцати человек плюс учителя отправился в дорогу. В то время вращение Земли уже остановилось. Геодвигатели использовались лишь для поддержания планеты в равновесии да небольших корректировок. Поэтому в течение трех лет (как раз мои от трех до шести) лучи сияли не так мощно. Это дало нам возможность совершить путешествие и лучше узнать свой мир.

Первым делом мы ознакомились с одним из геодвигателей. Он располагался в Шицзячжуане[1], у подножия гор Тайхан. Двигатель представлял собой высоченную металлическую гору, которая нависала над нами, закрывая половину неба. Лежащий на западе хребет Тайхан казался не более чем грядой небольших холмов. Некоторые из моих одноклассников с удивлением воскликнули, что геодвигатель, должно быть, высотой с Джомолунгму! Наша прекрасная учительница, госпожа Син, улыбнулась и сказала, что на самом деле он достигает в высоту примерно 11 000 метров, что на две с лишним тысячи метров больше, чем Джомолунгма.

— Люди называют его «Паяльной лампой Господа», — сказала она.

Мы стояли в огромной тени геодвигателя, и нам казалось, будто его вибрация сотрясает всю Землю.

Существовало два главных типа геодвигателей. Те, что побольше, называли «пиками», а те, что поменьше — «горами». Мы поднялись на Северо-Китайский Пик № 794. Само собой разумеется, для восхождения на «пик» требовалось гораздо больше времени, чем на «гору». К вершине «горы» можно подняться на гигантском лифте, тогда как заехать на пик можно только на машине. Наш автобус влился в бесконечную процессию других транспортных средств на гладкой стальной дороге, которая извивалась по склону. Слева мы видели лишь лазурную поверхность металла, справа зияла бездна.

Транспортная колонна состояла в основном из 50-тонных самосвалов, груженых камнями с гор Тайхан. Наш автобус быстро поднялся до 5 километров. Земля внизу, залитая зеленовато-голубым свечением геодвигателя, почти полностью скрылась с глаз. Учительница Син велела нам надеть кислородные маски. Когда мы приблизились к плазменному шлейфу, свет и жар значительно усилились, отчего щитки наших шлемов потемнели, а мини-компрессоры в термокостюмах завибрировали, работая с полной нагрузкой. На высоте 6 000 метров находился заборник материала. Самосвалы подъезжали один за другим без остановки, и каменные глыбы летели в сверкающую красными искрами громадную пасть. Геодвигатель пожирал булыжники без звука.

Очарованный, я спросил учительницу:

— А как геодвигатель превращает эти камни в топливо?

— Слияние тяжелых элементов — чрезвычайно загадочная отрасль науки, — сказала госпожа Син, — слишком сложная для понимания в вашем возрасте. Так что просто знайте одно: геодвигатели — самые мощные машины, когда-либо созданные человеком. Тот, на котором мы стоим, Северо-Китайский Пик № 794, работая на полную мощность, способен придать Земле тягу в 15 миллиардов тонн.

Наконец наш автобус достиг вершины геодвигателя. Устье плазменной струи находилось теперь прямо над нами. Луч, вырывающийся из него, был настолько огромен, что, задрав головы, мы видели лишь гигантскую, уходящую вверх, в бесконечность, стену голубой плазмы. И тут я вспомнил загадку, которую нам загадал учитель философии: «Вы идете по равнине и вдруг натыкаетесь на стену. Она тянется бесконечно вверх, бесконечно вниз, бесконечно влево и бесконечно вправо. Что это?»

Стоя на вершине геодвигателя, я пересказал эту загадку учительнице Син — любопытно, что она ответит? При одном только воспоминании о разгадке я содрогнулся.

Госпожа Син стояла рядом со мной, обдумывая ответ. Через некоторое время она смущенно помотала головой.

Наклонившись поближе, я прошептал ей на ухо ужасный ответ:

— Смерть.

Несколько секунд она молча смотрела на меня, а потом вдруг обняла и крепко прижала к себе. Глядя через ее плечо, я видел множество высоченных металлических пиков, вырастающих из окутанной туманом земли далеко внизу. Их ряды тянулись во всех направлениях насколько хватало глаз, и каждый пик излучал колонну яркой плазмы. Картина походила на гигантский косой космический лес, протыкающий верхушками дрожащее небо.

После экскурсии на геодвигатель мы поехали к океану. Стоя на берегу, мы смотрели на вершины погруженных в воду небоскребов — при отливе те поднимались над волнами. Белопенные потоки водопадами выливались из окон.

В те времена Стартовая Эпоха только-только подошла к концу, оставив по себе ужасающие последствия. Приливы, участившиеся под действием геодвигателей, поглотили две трети городов Северного полушария; затем вследствие глобального повышения температуры растаяли полярные льды, и наводнения превратились в настоящий потоп, который охватил и Южное полушарие. Тридцать лет назад мой дед стал свидетелем гигантских стометровых волн, обрушившихся на Шанхай. Даже сейчас, когда он говорит об этом, у него такой взгляд, будто он пытается рассмотреть что-то, отстоящее от нас на тысячу километров.

Наша планета изменилась до неузнаваемости еще до того, как отправилась в странствие. Кто знает, какие трудности ожидают нас в долгом путешествии по космосу?

На берегу мы сели на архаичное устройство, которое называлось «судно». Мы удалялись от побережья, и геодвигатели все больше и больше уходили в даль. Прошли сутки, и они совсем скрылись с глаз. Океан перед нами был как бы разделен на две разноцветные части: на западе его окрашивало лазурное свечение геодвигателей, на востоке вода мерцала розовым под лучами солнца. Мы плыли прямо по сверкающему шву, где на поверхности океана встречались два цвета. Это было по-настоящему изумительное зрелище. По мере нашего продвижения лазурный свет медленно угасал, а розовый разгорался. По судну начало распространяться беспокойство. Нас, детей, попросили уйти с палубы. Мы укрылись в трюме и плотно задраили иллюминаторы.

Прошли сутки, и настало мгновение, которого мы страшились больше всего. Все собрались в большой каюте, использовавшейся в качестве классной комнаты, и учительница Син объявила:

— Ребята, сейчас мы пойдем и посмотрим восход Солнца.

Никто не шевельнулся; все смотрели на нее с недоверием. Учительница несколько раз призвала нас идти с ней, но мы отказывались двигаться с места.

Видя наш страх, другой учитель сказал госпоже Син:

— Вот видите. А ведь я говорил: кругосветное путешествие нужно совершать еще до того, как ученики начнут изучать современную историю. Тогда им было бы легче адаптироваться.

— Не так-то это просто, — ответила госпожа Син. — Они всё узнают от окружающих задолго до того, как мы начинаем учить их современной истории. — Тут она обратилась к старостам класса: — Ребята, ступайте первыми и не бойтесь. Когда я была маленькой девочкой, я очень волновалась перед своим первым рассветом — в точности, как вы сейчас. Но все прошло замечательно.

Мы поднялись из-за парт и один за другим потянулись к двери. Шагая вперед, я почувствовал, как мою руку сжала чья-то холодная и влажная ладошка. Я посмотрел вниз и увидел, что это рука Лин.

— Мне страшно, — прошептала Лин дрожащим голоском.

— Мы же видели Солнце по телевизору. Тут будет точно так же, — уверил я ее.

— Как это — «так же»? — усомнилась она. — Разве увидеть змею по телику то же самое, что увидеть живую змею?

Секунду я подыскивал нужные слова, но потом решил не возражать.

— Ладно, по-любому, пошли, а то нам снизят оценку за этот курс.

Мы с Лин, крепко держась за руки, выбрались на палубу вместе с другими детьми. Так, трясясь от страха, мы и встретили наш первый рассвет.

— Подумайте-ка вот о чем, — проговорила учительница Син. — Мы начали опасаться нашего светила всего три или четыре столетия назад. До этого человечество его не боялось. Все обстояло как раз наоборот: люди поклонялись и возвеличивали Солнце. В то время Земля еще вращалась, и, видя каждый день, как оно всходит и заходит, люди приветствовали рассвет и восхваляли красоту заката.

Все время, пока мы стояли на носу и смотрели, учительница Син была с нами. Когда первые лучи вспыхнули над горизонтом, ветер разметал ее длинные волосы, и одно мгновение я не мог избавиться от мысли, что на судно дохнуло какое-то неведомое морское чудище.

И вот наконец мы увидели тот леденящий душу огонь. Сначала это была лишь точка света на горизонте, которая быстро превратилась в дугу. Дуга непрерывно расширялась. У меня перехватило дыхание, и я почувствовал, как мое сердце сдавливают тиски ужаса. Мне казалось, что палуба под ногами исчезла. Я вообразил, будто падаю в водяную бездну, и в самом деле рухнул на палубу. Лин тоже упала, ее хрупкая фигурка приникла к моему дрожащему телу. Остальные ребята, другие люди, весь мир, — все упали.

И тут я опять вспомнил загадку.

Тогда, в классе, услышав ее впервые, я спросил учителя философии, какого стена цвета.

Он сказал:

— Наверно, черного.

Ответ показался мне странным. Я всегда думал, что стена смерти должна сиять. Вот почему, увидев стену из плазмы, я вспомнил о ней. В ту эпоху смерть больше не была черной — она представлялась сверкающей вспышкой. Потому что мир, по предположениям, должен был испариться в результате солнечной вспышки.

Три века назад астрофизики обнаружили, что процесс превращения водорода в гелий внутри Солнца резко ускорился. Ученые запустили более 10 000 зондов прямо в Солнце. В конечном итоге им удалось разработать точную математическую модель, описывающую наше светило. С помощью этой модели суперкомпьютеры рассчитали, что в своей эволюции Солнце подошло к границе главной последовательности, что его гидростатическое равновесие скоро нарушится. Предполагалось, что пройдет совсем немного времени, и термоядерная реакция распространится по всему Солнцу, что приведет к бесконтрольному взрыву — так называемой гелиевой вспышке. После вспышки Солнце станет огромным, но тусклым красным гигантом. Оно расширится настолько, что Земля окажется внутри. Солнце поглотит ее!

Впрочем, этого никогда не случится. Не случится, потому что предшествующая расширению гелиевая вспышка уже превратит Землю в пар.

По прогнозам, это должно произойти через 400 лет. С тех пор прошло 380.

Эта катастрофа звездного масштаба уничтожит не только все планеты земного типа, но и навсегда изменит природу и орбиты планет юпитерианской группы. После первичной гелиевой вспышки в солнечном ядре станут вновь накапливаться тяжелые элементы, и в течение некоторого периода последуют несколько дополнительных гелиевых вспышек. Слово «период» здесь употребляется в космическом смысле — он растянется на многие, многие тысячелетия.

Человечество больше не могло оставаться в Солнечной системе. У него был только один выход — мигрировать к другой звезде. Существующая технология допускала только один пункт назначения этой миграции — Альфу Центавра, ближайшую к нам звезду, всего в 4,3 световых года от Солнца. Но хотя к консенсусу относительно цели путешествия пришли довольно легко, средства ее достижения стали объектом ожесточенных споров.

Чтобы сделать наш опыт познания богаче, наше судно пересекло Тихий океан дважды, поэтому мы увидели два восхода. Второй раз мы боялись уже не так сильно и начали верить, что дети, живущие в Южном полушарии и постоянно находящиеся под воздействием Солнца, могут вести вполне нормальное существование. Мы продолжили наше путешествие в рассвет, наблюдая, как Солнце ползет по небу все выше и выше. Вместе с ним начала повышаться и температура воздуха.

Однажды, когда я дремал в своей каюте, меня внезапно потревожил донесшийся снаружи шум. Через несколько мгновений дверь открылась, и Лин сунула голову внутрь.

— Эй, фракция космического корабля и фракция Земли снова сцепились! — взволнованно воскликнула она.

Тоже мне новость — в конце концов, они спорят уже почти 400 лет! Тем не менее я вслед за Лин вышел из каюты посмотреть, что происходит, и увидел группу дерущихся мальчишек. Ах вот оно что — Тунг снова принялся за своё. Его отец был пламенным приверженцем фракции космического корабля и сейчас сидел в тюрьме за участие в мятеже против правительства Единства. Глядя на Тунга, убеждаешься в справедливости пословицы, утверждающей, что яблочко от яблони далеко не падает.

Госпожа Син и несколько дюжих матросов сумели разнять дерущихся, но подвиг этот дался им нелегко.

Даже когда Тунга оттаскивали в сторону, он вопил, не обращая внимания на капающую из носа кровь: «Фракцию Земли за борт!» — и размахивал кулаками, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в его намерениях.

— Я тоже принадлежу к фракции Земли, — сердито проговорила госпожа Син. — Меня тоже за борт?

— Мы выбросим всех до единого из фракции Земли за борт! — прокричал Тунг, не собираясь отступать.

В те дни фракция космического корабля теряла популярность, отчего ее приверженцы впадали в еще большее буйство.

— За что вы так ненавидите нас? — спросила госпожа Син.

— Мы не хотим ждать смерти вместе с вами, дураками из фракции Земли! — немедленно заорали в ответ мальчишки из фракции космического корабля.

— Мы будем строить космические корабли! Да здравствуют космические корабли! — скандировали они.

Госпожа Син нажала голографический излучатель на своем запястье. В воздухе перед нами возникла голограмма. Мы, дети, увлеченно уставились на нее, и по крайней мере на несколько минут вновь воцарился мир. Перед нами плавал сверкающий прозрачный шар, вернее герметично запаянная сфера примерно десяти сантиметров в диаметре. На две трети она была заполнена водой. В воде плавали крохотная креветка, маленькая веточка коралла и немножко зеленых водорослей. Креветка вяло шевелилась.

Госпожа Син сказала:

— Вот что придумал Тунг для урока естествознания. Эта маленькая сфера заключает в себе больше, чем видно на первый взгляд. В ней множество самых разных бактерий. Все, что находится внутри, взаимодействует и поддерживает друг друга. Креветка питается водорослями и дышит кислородом, растворенным в воде. Затем она выбрасывает органические вещества в виде фекалий и выделяет углекислый газ. Дальше бактерии разлагают выделения на неорганические вещества и опять-таки углекислый газ. Затем водоросли поглощают то и другое и при помощи искусственного солнечного света осуществляют фотосинтез.

Мы все с благоговением взирали на голограмму, а учительница продолжала объяснять:

— Таким образом, они могут производить питательные вещества, расти и размножаться, выделяя при этом кислород, которым дышит креветка. Достаточно только солнечного света, чтобы этот экологический цикл длился до бесконечности. Это был лучший классный проект, который я когда-либо видела. Я прекрасно понимала, что он символизирует мечты Тунга, а также мечты любого другого человека из фракции космического корабля, — честно признала госпожа Син. — По сути, это космический корабль в миниатюре, — корабль, которого они так хотят! Тунг сказал мне, что создал этот проект в соответствии с вычислениями, основанными на строгих математических моделях, и что он модифицировал гены всех форм жизни в сфере, стремясь, чтобы их метаболизм достиг идеального баланса. Он твердо верил, что жизнь в сфере будет продолжаться, пока креветка не умрет естественной смертью. Всем нам, учителям, понравился проект, и мы обеспечили его искусственным солнечным светом необходимой интенсивности. Убежденные доводами и расчетами Тунга, мы втайне желали, чтобы его маленький мир преуспел. Но сегодня, примерно десять дней спустя…

Очень аккуратно учительница Син извлекла из маленького ящичка настоящую стеклянную сферу. Креветка плавала на поверхности воды мертвая. Сама вода стала мутной и темной, гниющие водоросли потеряли свой зеленый цвет и превратились в отвратительную мохнатую субстанцию, покрывающую коралл.

— Этот маленький мир мертв. Ребята, кто может сказать почему? — спросила госпожа Син, показывая нам безжизненную сферу.

Кто-то быстро выкрикнул:

— Она слишком маленькая!

Госпожа Син улыбнулась и кивнула:

— Ты прав, она слишком мала. Маленькая биосфера, как бы точно она ни была отлажена, никогда не сможет выдержать испытание временем. И то же самое случится с кораблем, о котором мечтает фракция космического корабля.

— Мы могли бы построить звездолет размером с Шанхай или Нью-Йорк, — возразил Тунг. Его голос звучал глухо, глаза были прикованы к сфере.

— Могли бы, но это предел современных технологий, и по сравнению с Землей такая биосфера все равно будет очень маленькой, — мягко ответила госпожа Син. — Слишком маленькой, если быть точным.

— Мы можем найти новую планету, — не сдавался Тунг.

— Даже ваша фракция в это не верит, — сказала учительница Син. — В системе Альфы Центавра нет доступных планет. Ближайшая звезда с подходящей планетой находится на расстоянии восьмисот пятидесяти световых лет от нас. Даже самый быстрый корабль, который мы в состоянии построить, сможет двигаться со скоростью не более чем в 0,5 процента от скорости света. На такой скорости, чтобы добраться туда, нам потребуется 170 тысяч лет. Биосфера звездолета не продержится и десятой части этого срока. Ребята, только экологическая система размером с Землю с ее активной и всеобъемлющей биосферой, может существовать практически вечно. Если человечество покинет свою планету, чтобы блуждать по Вселенной, — заключила госпожа Син свое эмоциональное объяснение, — то это все равно как если бы малыш сбежал от матери посреди пустыни!

— Но… — Тунг запнулся, а потом сказал почти умоляющим тоном: — Учительница Син, уже слишком поздно для нас и слишком поздно для Земли! Ей не хватит времени, чтобы набрать нужную скорость и уйти на достаточное расстояние. Солнце вот-вот взорвется!

Госпожа Син не желала вести подобные разговоры.

— Еще не поздно, — сказала она и ему, и нам, поскольку мы все слушали очень внимательно. — Давайте доверять правительству Единства! Сколько раз я вам говорила: даже если не веришь, даже если все закончится очень и очень плохо, человечество, по крайней мере, погибнет с достоинством, сражаясь до конца!

Исход человечества будет проходить в пять этапов. Первый: для противодействия движению Земли будут задействованы реактивные двигатели, останавливающие ее вращение. Второй: вся мощь геодвигателей будет использована для того, чтобы направить Землю по новому пути, придав ей ускорение, которое постепенно вырастет до скорости убегания. Третий: выйдя в межзвездное пространство, Земля продолжит ускоряться по мере продвижения к Альфе Центавра. Четвертый: в пути геодвигатели повернут Землю другой стороной вперед, и начнется процесс торможения. И последний, пятый: Земля пристыкуется к орбите вокруг Альфы Центавра и станет ее планетой. Люди присвоили этим пяти этапам особые имена: «Стартовая Эпоха», «Эпоха Исхода», «Эпоха Первого Странствия» (во время ускорения), «Эпоха Второго Странствия» (во время замедления) и «Эпоха Нового Солнца».

Весь исход продлится около 2 500 лет, то есть примерно 100 поколений.

Наше судно продолжило плавание сквозь земную ночь. Здесь не было видно ни солнечного света, ни свечения геодвигателей. Обвеваемые прохладным атлантическом бризом, мы, дети, впервые в жизни увидели звездное небо.

Боже, какая это была надрывающая сердце красота!

Учительница Син одной рукой обхватила нескольких из нас, стоявших к ней ближе других, словно обнимая всех детей на палубе.

— Ребята, смотрите! — сказала она, указывая другой рукой в небо. — Вон там Центавр, а это Альфа Центавра, наш новый дом!

Слезы потекли по ее лицу, и она всхлипнула.

Ее настроение передалось всем ее слушателям. К тому времени, как она договорила, плакали все. Даже матросы и капитан, просоленные морские волки, не могли удержаться от слез. Мы смотрели сквозь слезы туда, куда указывала госпожа Син; мы плакали, а в небе тихо мерцали звезды. Среди них был один неугасимый огонек — наш небесный маяк на далеких берегах дикого моря ночи, путеводный свет для одиноких странников, замерзающих в холодной пустыне, звезда наших сердец Альфа Центавра, — единственная надежда и опора для сотен будущих поколений, идущих к ней сквозь море бедствий.

На обратном пути мы обнаружили первый признак того, что Земля начала свое путешествие. В ночном небе появилась гигантская комета. Это была Луна, оставленная людьми. Хвост кометы на самом деле был струей лунных двигателей, выталкивавших наш естественный спутник с его орбиты. Это было необходимо, чтобы не допустить катастрофического столкновения с начавшей ускорение Землей. Струя лунных двигателей освещала океан голубым сиянием, затмевая звезды. Океан дыбился под влиянием гравитации Луны, вздымались высокие волны. Мы быстро сменили судно на самолет и продолжили свой путь в Северное полушарие.

День отбытия наконец наступил!

Выйдя из самолета, мы были мгновенно ослеплены сиянием реактивных геодвигателей. Их плазменные плюмажи были на несколько величин мощнее, чем когда мы видели их в последний раз, — их свет был виден даже сквозь закрытые веки. Лучи больше не наклонялись, теперь они устремлялись прямо в небо. Двигатели работали с полной нагрузкой.

Ускорение породило стометровые цунами, обрушившиеся на каждый континент. Обжигающие ураганы вздымали кипящую пену, с необузданными яростными воплями проносились сквозь бесчисленные колонны плазмы. Большая часть деревьев была вырвана с корнем. Планета тоже превратилась в колоссальную комету, чей голубой хвост пронизывал темноту космоса.

Земля отправилась в путь, а вместе с ней и все человечество.

Как раз в самом начале нашего странствия скончался мой дедушка — его обожженное тело пожрала инфекция.

В свои последние минуты он повторял снова и снова: «О Земля, моя бедная скиталица Земля…»