Странная компания

Ксения Баштовая Странная компания

Не знаю, как у кого, а у меня все дни начинаются одинаково: я просыпаюсь от жуткого дребезжащего звонка будильника – он всегда так зудит, что хоть вешайся! – несколько долгих минут пытаюсь понять, что за гром небесный разбудил меня, затем спохватываюсь, что опаздываю в институт и, наспех умывшись, одевшись и позавтракав, выскакиваю из дома, чаще всего забывая закрыть дверь.

Но сегодня все было как–то не так: я проснулась минут за десять до дикого вопля будильника и, окончательно придя в себя, попыталась расшифровать сон, что преследовал меня всю ночь. Так, а что же мне снилось? Какой–то незнакомый город, странные напуганные люди, спешащие мне на встречу, солнечный свет, пробивающийся сквозь тучи – вот и всё, что я запомнила.

Я, не спеша, встала и взяла с полки первый попавшийся (а к слову о птичках, и единственный у меня дома) сонник. Посмотрим расшифровку… Счастье… удачные разговоры… и, в конце концов, благополучный исход любого предприятия… Неплохо…

* * *

Позавтракав и наспех собрав сумку, я поспешила в институт. Лучик солнца шаловливо пощекотал мне щеку, стайка воробьев, сварливо крича, дралась за корку хлеба, – день был великолепный.

Я перескочила через лужицу – ночью был небольшой дождь – и поспешила дальше, мечтая на ходу. Эх, как бы я хотела хотя бы минуты две побыть Золушкой, спешащей на бал, или, скажем, Спящей красавицей, когда ее целует принц. Да вот только все принцы перевелись. Вымерли вместе с драконами и Змей – Горынычами.

А те, что остались, ездят не на белых конях, а, всего лишь, в белых кадиллаках и лимузинах…Вот так–то… А мне придется годика через два–три, если не хочу остаться старой девой, выйти замуж за какого–нибудь козломордого хмыря.

Улыбнувшись этой внезапно появившейся мысли, я повернула за угол, мельком взглянув на часы, висящие на универсаме – успеваю! – и… остановилась как вкопанная. Из стены старого ничем не приметного дома выехал всадник… на белом коне… С ума сойти!.. Господи, что же здесь происходит? Может быть, кто–нибудь мне объяснит?

Пока я стояла и ошалело хлопала глазками, пытаясь найти в происходящем хоть какой–нибудь смысл, всадник протянул в мою сторону руку и сказал: «Поехали?»

Ага, делать мне больше нечего. Прямо сейчас вскочу на коня и поеду, вот только шнурки поглажу. Еще завезет куда–нибудь.

В тот момент я даже не удивилась, что этот парень говорит на чистейшем русском языке. Говорит, ну и пусть себе говорит. Так даже лучше. Мысли мои были заняты, ну, совсем, другим: я изо всех сил убеждала себя, что должна развернуться на сто восемьдесят градусов и уйти отсюда. Причем, уйти как можно быстрее. К сожалению, самовнушение никогда не было моим коньком. Я протянула обе руки этому странному наезднику, он потянул меня к себе, и я оказалась в седле рядом с ним.

Так, на землю с высоты конского роста я посмотрела, теперь и домой – вернее в институт – можно идти.

А этот парень, сидящий на коне сзади меня, вдруг что–то сделал со своею лошадью, та встала на дыбы (я еле удержалась и случайно выронила сумку) и помчалась вперед.

Мамочки родные! Переулок узкий, мы же сейчас врежемся в кого–нибудь. У меня мелькнула, и тут же пропала, совершенно идиотская мысль о том, что можно бы спрыгнуть с коня. Я лишь крепче вцепилась в гриву, ожидая каждую секунду удара, и зажмурилась от страха.

Время шло… А ничего страшного не происходило…Потом я услышала насмешливый голос:

– Гриву можно уже и отпустить. Иначе мой конь просто задохнется.

Я медленно открыла, сначала один, затем второй глаз (и вправду, ничего плохого не случилось… пока что ничего), и ослабила хватку. Пальцы жутко ныли. Что–то большое и умное подсказало мне, что я нахожусь явно не в родном Екатеринославле: справа и слева от меня расстилались зеленые поля, покрытые яркими цветами, над головой были голубые небеса с золотым солнцем, так непохожие на серое мрачное городское небо, где–то в вышине лениво ползло несколько тучек, явно намереваясь часа через два скрыться за горизонтом, а конь рысил по дороге, весело звеня подковами по камням.

* * *

Так. Доигралась, называется. Ё–моё, и куда же я это попала, а?

Через некоторое время конь остановился. Как это не странно, я ещё пока не свалилась с него, хотя и предприняла несколько попыток. Затем мне помогли спуститься на твёрдую землю и я, наконец–то, смогла рассмотреть человека, что привёз меня сюда.

Он был молод (мой ровесник; может, чуть старше). А его костюм напоминал мне времена правления, скажем, Генриха IV и Людовика XIII (как я себе это представляла): коричневый камзол (кажется, это так называется), белоснежная, явно накрахмаленная рубашка (я заметила кружевной воротник и манжеты), брюки, высокие сапоги… Завершали эту картинку, сошедшую со страниц учебника истории, вьющиеся каштановые, с лёгкой золотинкой волосы, опускающиеся ниже плеч, и темно–зеленые, почти черные, глаза.

Странно, но страха я не чувствовала. Я вообще ничего не чувствовала в тот момент.

Интересно, а мне бы подошёл костюм этой эпохи? Ну, например, кринолин, корсет… Думаю, увидев меня в таком платье, все бы просто попадали (не от ужаса. От красоты!). Нет, я не перебарщиваю! Ну,… Может быть… Совсем чуть–чуть…

Внезапно голос этого «принца на белом коне» прервал мои размышления:

– Так и будем молчать?

Оригинальное начало разговора, не правда ли?

Я вот тоже думаю, что неправда. Тем более, что было это сказано таким ехидным тоном, что у меня впервые в жизни возникло острое желание выцарапать глаза совершенно незнакомому человеку (он ведь не представился, верно?).

– А о чём разговаривать? Ты ведь даже не назвал себя…

Вот ещё одно «оригинальное» высказывание…

А вообще–то, этот идиотский ответ (на не менее идиотский вопрос) я дала, от всей души надеясь, что всё окружающее меня рассеется как мираж, и я окажусь на таких знакомых, милых, кое–где грязных улицах родного города.

Увы, этого не произошло. Но зато опять заговорил мой спутник:

– Позвольте представиться, – по его лицу пробежала улыбка полная сарказма. – Король Торенты Франциск V. Остальные титулы я называть не буду – это займёт слишком много времени.

Он – король? Да быть этого не может! Хотя… Если присмотреться… Очень даже может быть…

Всё! Хватит! Это, не при детях будет сказано, Средневековье у меня уже в печёнках сидит. И это, не смотря на то, что я пробыла здесь не больше пяти минут.

– Представился? Молодец. Когда у тебя будут деньги, купишь себе от меня подарок. А теперь отправляй меня домой. И немедленно!!!

– А больше ты ничего не хочешь? Например, луну с неба?

Мало того, что он занимается киднеппингом, так ещё и циник по натуре! Не знаю, что это значит, но звучит красиво.

– Спасибо, не хочу.

– Рад за тебя. А теперь, будь так любезна, представься сама…

Так он что, воровал меня, не зная моего имени? Тем лучше.

– Меня зовут Евгения.

Я решила не упоминать, что терпеть не могу, когда меня называют полным именем.

– Эжени… Какое красивое имя…

– Моё имя – Евгения. И мне очень не нравится, когда его искажают. Ты все понял? – мой тон не сулил ему ничего хорошего.

– Разумеется… Эжени…

– Ещё раз назовёшь меня «Эжени», и я не знаю, что с тобой сделаю!

– А вот это зря. Надо всегда точно знать, что ты собираешься делать.

«Умник нашёлся!», хотела, было выпалить я, но тут до меня дошло, что в таком случае наш спор затянется до бесконечности, а потому я перевела разговор на другую тему.

– Зачем ты меня сюда притащил?

– Чтобы ты мне помогла, разумеется.

– Помогла? В чем?

– Вернуть престол.

– Что ты сказал?!

Я чувствовала себя так, словно мне дали кирпичом по голове.

– То, что слышала. Может мне повторить?

Я бы убила его за одно только ехидство.

– Не надо! Ты, что, белены объелся?! Или может, я похожа на Рембо?!

– А кто это такой?

– Какая разница, кто это такой! Ты лучше скажи, я, что, на него похожа!?

– Ну, подумай сама! Как я могу сказать, на кого ты похожа, если я не знаю, о ком ты говоришь?

– А вот так и скажи!

Некоторое время Франсуа искал подходящий ответ, а потом выдал:

– Неважно, похожа ты на этого самого Рембо или нет. Ты просто должна мне помочь.

– А больше я ничего не должна? Я не обязана помогать всем придуркам… Ну, ладно, не придуркам, а всего лишь каждому встречающемуся у меня на пути, – я выразительно покрутила пальцем у виска, – слегка чокнутому принцу.

– Сама ты чокнутая… Слово–то, какое ещё нашла!

В этот момент я была готова его убить. Мало того, что притащил неизвестно куда, так ещё и обзывается!

– Если тебе не нравится, как я разговариваю, найди себе ту, что будет говорить нормально.

– А вот и найду!

– Вот и ищи!!! А меня оставь в покое!

– Размечталась.

Урод.

– Пойми, Эжени, мне нужна именно ты, – его голос был способен растопить самое ледяное сердце. Но только не моё. – Так говорится в одном из древних предсказаний…

– Ах ты, боже мой! Какой–то Нострадамус наплёл неизвестно что, а я теперь должна выкручиваться, так что ли?!

На лице Франсуа появилась довольная улыбка:

– Ну, можно сказать, так. Хотя этого предсказателя звали не Нострадамус, а Никалиноро.

Он решил, что я уже согласилась пойти с ним! Как бы не так.

– Подумаешь, всего лишь несколько разных букв. Как бы то ни было, я никуда не пойду. Тебе всё ясно?

– Разумеется, Эжени. Не хочешь – не иди. Только как ты думаешь, как к тебе отнесутся местные жители, если они поймут, что ты не знаешь ни местных обычаев, ни того, где находится эта страна, ни, на худой конец, какой сейчас год на дворе.

Ну, дату я могу выяснить легко и быстро.

– А вот год я знаю. Сейчас идёт две тысячи третий от Рождества Христова.

– Размечталась. Сейчас только тысяча шестьсот восьмой…

– Ага, ты ещё скажи: «от Рождения бен–Ладена».

– Насколько я понимаю, здесь надо смеяться. Я прав?

– Возможно, – мама всегда учила меня не спорить с психами. – Ну а всё–таки, может, я пойду домой, а? Тем более, что посмотри на меня, мой костюм совершенно не подходит к этой обстановке, – я бросила короткий взгляд на свои зелёную кофточку, юбку намного выше колена и босоножки на шпильках.

– Ничего. В ближайшем поселении я куплю тебе подходящую одежду.

И, не дожидаясь моих комментариев, он пошёл вперёд, осторожно ведя коня на поводу, а я – а что мне ещё оставалось? – последовала за ним. В этот момент у меня возникло впечатление, что он и не собирался оставлять меня здесь…

Убью!..

Я медленно шла за Франсуа, лелея в душе самые темные замыслы…

* * *

Когда мы, наконец, остановились, медленно сгущались сумерки. За это время я успела перебрать все известные мне виды казни и отказаться от них. Они показались мне слишком мягкими для Франсуа.

Ночь – между прочим, довольно–таки прохладную – я провела на плаще моего похитителя, а проснулась – с ног до головы усыпанная росой. От этой «великолепной» ночёвки мне на весь день досталась легкая ломота в костях.

После завтрака, – который был подан явно не из «Метрополя» – мы снова тронулись. В смысле – в путь (мозгами я, по–видимому, тронулась уже давно).

В деревне, находящейся в четырех часах ходьбы от того места, где мы ночевали, мне была куплена одежда и лошадь, и дорога вновь позвала нас.

Боже! Что за чушь я несу! Похоже, я начинаю привыкать к этому – не при детях будет сказано – средневековью.

* * *

Дорога, вымощенная брусчаткой, уже давно превратилась в тонкую тропку, а та, в свою очередь, затерялась среди луговой травы, а мы все ехали да ехали…Ноги коней утопали в цветах, а на горизонте виднелся лес, приближающийся к нам с каждой минутой.

Я уже настроилась на приятный отдых в тени деревьев, когда вдалеке показалось темное пятно. Присмотревшись, я поняла, что это всего лишь человек. Правда,.. он был окружен целой стаей летучих мышей, которые кружили вокруг него, били крыльями по лицу, цеплялись за волосы…

Стоп! Разве…

– У вас, что, летучие мыши летают и днем? – я повернулась к Франсуа, и, как бы невзначай, поправила прическу.

Этот чурбан ничего не заметил!

– Это вампиры.

– Что за чушь ты мелешь? Их не существует!

– Посмотрим, – с этими словами он ворвался в черное облако.

* * *

Я так и не поняла, то ли «вампиры» оказались чересчур трусливыми, то ли Франсуа – очень храбрым. Как бы то ни было, едва он пару раз взмахнул мечом, как все летучие мыши поднялись высоко в небо и скрылись из виду. Так что, остались только: я, Франсуа, ну, и тот, на кого эти «бетменты» нападали. Храбрая я неуклюже слезла с коня, и направилась к спасённому (мною, разумеется) человеку.

Ну, что я могу о нём сказать? Симпатичный, стройный, высокий (похоже, акселерация здесь не редкость), чёрноволосый, чёрноглазый, только вот бледный какой–то… Причём, настолько бледный, что казалось, ещё мгновение – и он упадёт в обморок.

Что и произошло через секунду… Я едва успела его подхватить и, осторожненько положив на землю, начала осматривать его шею.

– Что ты делаешь? – вопрос Франсуа прозвучал так неожиданно, что я аж вздрогнула.

– Не видишь, что ли? Смотрю, не покусали его эти, как ты выразился, вампиры.

– Даже если покусали, что с того?

– Как что? Он станет вампиром. Я ведь права?

– Расслабься, твоему новому знакомому это не грозит.

– Почему это?

– Он и так вампир.

Мне как–то сразу поплохело,.. а Франсуа присел на корточки и начал расстёгивать рубашку на этом «Дракулито–вампирёныше».

– А что ты делаешь?

Он как–то странно посмотрел на меня.

– Не видишь, что ли? Хочу посмотреть, насколько опасно он ранен.

– Ты с ума сошёл, что ли?!

Мой крик был способен, наверное, поднять мертвеца из могилы, а этот вампир не приходил в себя!

– Если кто из нас и сошел с ума, так это ты.

– Ну, конечно! Сейчас этот красавчик очнется, ему захочется кушать и он нас всех перекусает. Не знаю, как ты, но я считаю, что мне не подойдет такой симпатичный зеленоватый цвет лица.

– Если тебе что–нибудь не нравится – уходи.

Я так и собралась поступить, но, вспомнив, что тогда мне придется навсегда остаться в этой дыре, передумала…

Осмотрев вампира, Франсуа застегнул его рубашку и сказал:

– Он полностью здоров. Ран нет.

– Надо же! – восхитилась я. – А не шевелится он, наверное, потому, что решил прилечь, отдохнуть?

– Нет, – тихо вздохнул Франциск V (похоже, у него начинала болеть от меня голова). – Просто, у вампиров все раны заживают очень быстро, и, скорей всего, он придёт в себя ближайшие несколько минут.

– А я считала, что это относится только к оборотням.

– И к ним тоже.

В это время обсуждаемый объект открыл глаза и медленно сел.

– Где я?

– Слишком далеко от ваших владений, – вымолвил Франсуа.

Лишь теперь я заметила на голове у вампира тонкий золотой обруч, украшенный кроваво–красными и сверкающе–чёрными камнями. Только этого мне и не хватало – ещё один изгнанный принц! Я надеюсь, местный Нострадамус хотя бы ему ничего про меня не понапредсказывал.

Одет этот принц был в костюм такого же средневекового стиля, как и у Франсуа, но его одежда была выдержана в черных тонах, лишь подкладка плаща алела в лучах солнца.

– Кто вы? – этот вопрос, впрочем, как и предыдущий, был произнесён в лучших традициях умирающего лебедя.

– Меня зовут Франсуа.

– А меня – Эже… тьфу ты, Евгения, – с этой галломанией я скоро сойду с ума. – В исключительных случаях – Евгения Владимировна.

– Я – Луис.

Похоже, Франсуа не собирается оставлять этого вампира здесь. Да и наш разговор, по–видимому, затянется ещё надолго.

* * *

– Это – полная чушь, – произнёс Луис.

Мы сидели у костра в тени деревьев, через ветви романтично мерцали звёзды. Как я не вглядывалась, но найти знакомых созвездий так и не смогла.

– Что именно? – я вернулась к действительности.

– То, что человек, укушенный вампиром, сам становится им. Для того, чтобы быть вампиром – им надо родиться.

– А почему тогда так говорят?

Луис некоторое время помолчал, как будто подбирая нужные слова, а потом тихо произнес:

– Люди, вампиры, кобольды, оборотни и даже орки, тролли и гоблины произошли от одного корня. Но каждая из этих рас пошла по своему пути. Люди, для того, чтобы выжить делали мечи, кинжалы… Мы же пользовались тем, что дала нам жизнь: зубы, когти…

– Про зубы я слышала. И даже видела… в мультфильмах. А что за когти?

Луис улыбнулся: в неверном, дрожащем свете костра я увидела два острых клыка, торчащих из уголков его рта (у меня по коже побежали мурашки, причем, с порядочной скоростью), затем протянул мне руку. Я взяла его ладонь в свою:

– Ничего не…

«…Вижу» я смогла произнести только через десять минут: его ногти удлинились, выросли сантиметров до трёх (а может, и до всех пятнадцати) и заблистали серебром. Я попыталась притвориться, что меня это не удивило и совсем (ну ни капельки) не испугало. Похоже, это у меня плохо получилось.

А, вот, Франсуа, кажется, чувствовал себя нормально:

– Ты не ответил на вопрос.

– Какой именно? – клыки, как и когти, исчезли.

– Тот, что задала тебе Эжени.

– Евгения, – поправила его я.

– Эжени, – тон Франсуа был способен заморозить до дна небольшую речку.

Этот поединок взглядов выиграл он.

А Луиса, похоже, забавлял наш маленький спор:

– Существует много различных выдумок. Я, например, слышал, что люди проходят какой–то обряд посвящения. Это происходит обычно лет в восемнадцать. Выигрывает тот, кто с первого раза разобьет головой самый большой дуб в близлежащем лесу.

– Очень смешно, – пробормотала я, но моих комментариев как обычно никто не услышал.

Тогда я задала другой провокационный вопрос:

– А то, что вампиры пьют кровь, тоже ложь?

– А ты как думаешь?

Громко затрещавший костер избавил меня от необходимости отвечать. Тогда я сделала умное лицо и поинтересовалась:

– А как насчет серебра?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну... Серебро действительно очень опасно для вампиров? – невинно вопросила я.

– Серебро? Конечно... достаточно одного прикосновения, и всё – вампир мертв, – произнося эти слова, Луис крутил в руках кинжал, а, замолчав, протянул его мне. – Ты не подскажешь, что это за металл? Продавец утверждал, что это – сталь, – в его глазах запрыгали чёртики.

Я осторожно взяла в руки стилет, и чуть было не начала ругаться, когда увидела, из чего он сделан: клинок, рукоять – всё из чистейшего серебра, разве что, пробы не хватало.

– Так значит, серебро смертельно опасно?! – я попыталась говорить с иронией.

– Да, конечно, – в голосе вампира зазвучал откровенный смех.

Потом Луис рассказывал о том, почему его изгнали. Если я правильно поняла, то власть захватил какой–то колдун. А может быть, я поняла неправильно… Впрочем какая разница, если так хочется спать…

Я уснула, едва голова коснулась земли, а проснулась, когда солнце только показалось на горизонте. Господи, куда катится мир? Дома меня можно было поднять так рано только под угрозой расстрела.

Несмотря на то, что едва рассвело, принцы (две штуки) уже не спали. За деревьями слышался звон родника, я пошла туда.

Источник выбивался из–под земли, собирался в сделанном природой каменном блюдце и, вытекая из него, бежал дальше.

Я склонилась над водой. Из глубины на меня посмотрело моё лицо. Коричневые, слегка вьющиеся волосы, спадающие ниже плеч, карие глаза, высокий лоб… Я, конечно, не уродина, но и не красавица–волшебница из какого–нибудь фильма. И уж точно я не воительница a–la Зена.

Я осторожно коснулась воды, (она оказалась такой холодной!), затем собралась с духом, набрала полную горсть и плеснула себе в лицо. Капли влаги застыли на ресницах, губах, побежали по лицу и закапали в траву; по воде разбежались круги, моё отражение запрыгало и исказилось. Я усиленно разглядывала красивую себя, пытаясь найти что–нибудь магическое, волшебное, то самое, ради чего меня притащили сюда, когда сзади послышались шаги, и голос Франсуа произнес:

– Ну так что? Ты идешь или все–таки остаешься здесь?

– Остаюсь, – буркнула я, поднимаясь на ноги.

– Великолепно! Значит, твой конь достанется Луису. Договорились?

Конечно.

* * *

В общем, перед нами стояла ещё одна проблема: Луису нужен был конь (он, как видно, прочно решил ехать с нами), а у Франсуа, понятно, денег не было (все свое золото он потратил на меня). Правда, Его Величество король Торенты ехидно предложил, чтобы Луис ехал на моем коне, а я бежала рядом (при этом предполагалось, что кони будут идти галопом), но я наотрез отказалась от этого, заявив, что если они так поступят, то им придется собирать себя (не меня!) по частям. Разговор велся на повышенных тонах.

К концу нашего спора Луис снял с головы корону и, проведя по ней рукой, как бы прощаясь с чем–то, вынул из неё кинжалом один из алых камней. Свою корону он положил в седельную сумку, а камень бросил Франсуа:

– На этот рубин можно купить десять таких коней.

Король Торенты поймал рубин на лету:

– Неплохой. А почему те, кто охотился на тебя, не отобрали его? Да и всю корону, вместе с головой?

– Не успели.

* * *

К деревне мы подошли, когда уже смеркалось. За это время я успела уже раз пять поссориться и помириться с Франсуа и Луисом.

Эта деревня ничем не отличалась от той, где я была до этого: такая же главная площадь, такие же узкие улочки, лучами разбегающиеся от нее, и небольшая таверна, находящаяся неподалеку от площади. Разве что люди были другие, но это не так уж и важно.

Франсуа где–то разменял рубин, и мы остановились в местном отеле – он явно был не пятизвездочным (так, какой–то трактир).

А эти принцы даже не посоветовались со мною! Может, я не хочу здесь задерживаться! Может, я хочу ночевать под открытым небом (Хотя, если честно, я не хочу)!

Но они меня – увы! – не послушались, из чего я сделала вывод, что этому миру явно не достает передовых идей феминизма и женской эмансипации.

Выяснив их намерения, я тихо и мирно пошла подышать свежим воздухом – или, говоря русским языком, выпустить пар после крупной обиды. Деревня эта, если честно, мне не понравилась: везде пыль, грязь, бегающие кругами (как, блин, в каком–то мотокроссе) курицы, валяющиеся в придорожных лужах свиньи и местные жители неопределенного возраста и неопрятной внешности… В общем, кошмар, ужас и разруха.

Гуляла я около часа (не так уж и много, между прочим), и, уже успокоившись и возвращаясь к трактиру, услышала какой–то шум.

Любопытство не порок, а большое свин… Короче, не важно, что именно. В общем, я пошла туда, откуда этот шум раздавался. Это было на какой–то из близлежащих улиц. Дорога шла на горку, и, забравшись на какой–то бугорок, я увидела, что толпа, запрудив всю улицу, собралась «изничтожать» какой–то «классово чуждый элемент».

Люди, насколько я могла судить, были очень рассержены (все были вооружены кольями, лопатами, топорами и другими орудиями труда), а тем самым «чуждым элементом» был… Луис.

И что мне теперь делать? Плюнуть на все и пойти своей дорогой? С одной стороны, я знаю его только пару дней. А с другой – как–то не удобно его просто так бросить…

В общем, я растолкала толпу и пробилась к Луису:

– Что здесь происходит? – я старалась говорить как можно более строго.

Толпа зашушукалась, и вперед был вытолкнут самый храбрый:

– Миледи, не подходите к нему, это – вампир, – пробормотал этот «храбрец» и сразу же юркнул обратно.

– Вампир? С чего вы это взяли?

Со всех сторон раздался нестройный хор самых разнообразных высказываний. Я, честно говоря, ничего не поняла, а потому закричала в ответ:

– Да замолчите же вы все! – а когда все заткнулись, продолжила. – Пусть говорит кто–нибудь один.

Вперед вылез тот же самый храбрец:

– Миледи, ну, он же одет во все черное, да и сам темный какой–то, смуглый… А ведь именно так и выглядят создания тьмы.

Произнеся эти слова, «храбрец» как–то побледнел и скукожился. Ясно, боится, что мы вдвоем сейчас его покусаем.

Я лихорадочно подыскивала доводы, после произнесения которых, меня бы не сожгли на костре и не повесили бы, и вдруг меня озарило:

– Я могу доказать, что этот человек не вампир, – я произнесла эти слова тоном достойным самой Клеопатры.

– Но, миледи, как? – поинтересовался чей–то неуверенный голос. Похоже, это был тот же самый «храбрец».

– Вы мне не верите?! – я сделала вид, что готова ниспослать на голову нечестивца все громы и молнии небесные.

– Верим, миледи, но… – голос стал ещё неувереннее.

– Ладно, – вздохнула я. – У кого–нибудь есть серебро?

Вперед выступил какой–то то ли священник, то ли монах (кто их, католиков, разберёт!), который держал в вытянутых дрожащих руках огромный крест. По–видимому, серебряный.

Луис, молчавший до этого времени, удивленно покосился на меня и шепотом поинтересовался:

– И что я должен делать? – в его голосе звучало искреннее недоумение.

– Поцелуй крест, идиот, – я лучезарно улыбалась окружившей нас толпе.

После того, как Луис выполнил мою вежливую просьбу, толпа медленно начала рассасываться. Через пару минут мы остались одни.

* * *

Некоторое время мы шли молча, но я не могла долго сдерживаться и, наконец, спросила:

– Слушай, а что ты там делал? Ты ведь, вроде как оставался с Франсуа?

– Тебя долго не было, мы пошли тебя искать.

– Как трогательно, щас заплачу от избытка чувств, – скривилась я. – Кстати, к слову о птичках: что с тобою бы сделали эти горожане, если бы убедились, что ты – вампир?

– О, ничего такого… Всего лишь, убили бы каким–нибудь серебряным предметом, вбили бы в грудь осиновый кол, и похоронили бы где–нибудь в лесу, лицом вниз.

– А это еще зачем?

– Чтобы не выкопался.

Все эти ужасы Луис рассказывал совершенно серьезно, без малейшего намека на улыбку, и так спокойно, что по мне даже мурашка побежала (одна, но очень крупная). Но, как известно, один вопрос тянет за собою другой, поэтому, успокоившись, я вновь поинтересовалась:

– Но, почему же ты, зная, что тебя могут убить, остался здесь, а не отправился туда, где, например, не верят в существование вампиров?

– Ну… На этот вопрос трудно ответить. Ведь и ты идешь с Франсуа, не смот…

– Вот, что, Луис, – перебила я его, – не путай меня и себя. Ты идешь с Франсуа по собственной воле, а меня он заставил. Я попаду домой, только если помогу ему вернуть престол.

– Я знаю, что он так сказал, но представь на мгновение, что я могу отправить тебя домой прямо сейчас… Ну как, ты хочешь оказаться там?

«Разумеется, хочу» – хотела, было, сказать я, но передумала. Я вспомнила мой родной город: такой красивый (в мечтах), чистый (там же), – сводных сестер, вечно занятых лишь собою, мачеху, утверждающую, что самой большой ошибкой в её жизни было то, что она вышла замуж за моего отца, а он взял и помер ей назло… Конечно, я не Золушка, но все же…

Я припомнила все это и, посмотрев в глаза Луису, твердо сказала:

– Нет.

– И ты ещё что–то говоришь?! – усмехнулся вампир. – Ты не хочешь домой, а ведь здесь на тебя могут напасть оборотни, тролли, гоблины, драконы…

– Вампиры, – ехидно подсказала я.

– Правильно, – засмеялся Луис. – Но учти – вампиры нападут на тебя, только если ты нападешь первой.

– Хорошо, – кивнула я. – Теперь, прежде чем дать кому–нибудь по морде, я буду обязательно спрашивать у него, не вампир ли он.

– Уж, постарайся.

Коротая время с помощью таких милых разговоров, мы пришли в трактир (хотя, вполне может быть, что он называется по–другому – харчевня, например; корчма, таверна).

Уже смеркалось, когда наконец–то появился Франсуа. Оказывается, всё это время он искал меня, а потому, был, мягко говоря, не в настроении.

Это лишний раз доказывает пользу сотовых телефонов.

Но, как бы то ни было, закрывшись в своей комнате, я уснула в самом радужном настроении.

* * *

Заснуть–то, заснула… Только вот проснулась я от чудовищного стука в дверь. Я подскочила на кровати и, наверное, целую вечность не могла понять, что за барабанная дробь раздается со всех сторон. А, догадавшись и тихо застонав от получившейся догадки, произнесла:

– Войдите.

Дверь незамедлительно распахнулась, и в мою комнату влетел (почти, что в буквальном смысле слова) Луис:

– Пора вставать, все уже проснулись!..

– А всякие сумасшедшие вампиры мешают спать порядочным людям, – тихо пробурчала я.

Он то ли не обратил на мои слова никакого внимания, то ли просто не услышал их:

– Так ты идешь или нет?

– Луис, не мучай меня. Мне, для того, чтобы как следует проснуться, надо минут десять.

– Отлично, значит, мы ждем тебя внизу через две минуты.

– Как через две?! – я аж подскочила на кровати.

– Думаю, ты сможешь удержаться в седле, даже если будешь очень сонной.

Он ушел, сильно хлопнув дверью.

* * *

Спускаясь по лестнице в главный зал, я заметила, что у меня под ногами что–то блеснуло. Наклонившись, я поняла, что это серебряный браслет. Подняв его, я оглянулась вокруг. Кроме нас троих (меня, Луиса и Франсуа) в главной зале никого не было. Я спрятала браслет в небольшой кошелек на поясе, и, не спеша подошла к своим спутникам.

Только после завтрака я вспомнила о своей находке и, достав её, обратилась к ним:

– Вы не знаете, кому это может принадлежать?

Франсуа, который в этот момент собирался позвать хозяина, расплатиться с ним, так застыл с открытым ртом, а Луис поперхнулся и закашлялся. Лишь через пару минут они смогли выдавить:

– Где ты это взяла?

– А… в чем дело?

– Где ты это взяла?! – похоже, ещё чуть–чуть и их кондрашка хватит.

– Вот здесь на полу валялся. Так в чем же все–таки дело?

– Это – браслет Никалиноро.

– Того самого, что Нострадамус? – поинтересовалась я (ну должна же я знать!).

– Ага.

– Надо же! – усмехнулась я.

– Не смейся, – произнес Луис, до этого момента не вмешивавшийся в разговор. – Этот браслет способен выполнить любое желание.

Перед моим мысленным взором мгновенно предстали возможности использования этой вещички, и я уже была готова начать загадывать желания, но…

– Только ты сильно не мылься, – как всегда, влез Франсуа. – Никто не знает, как заставить его работать.

– Никто–никто?

– Никто–никто, – подтвердил Луис.

Вот так всегда… Только начнешь мечтать о чем–нибудь хорошем, так сразу же облом.

* * *

Франсуа расплатился с хозяином таверны, и мы поехали дальше. Браслет я, конечно, оставила у себя (вдруг все–таки смогу им воспользоваться). Попутно я выяснила, что эта бранзулетка сама выбирает своего хозяина и уходит от него после его смерти – так что мне повезло (я чем–то отличаюсь от этих двух прынцев).

Вскоре деревня скрылась за горизонтом. Где–то в вышине щебетал жаворонок. Тишина умиротворяла.

Я ехала с закрытыми глазами, размышляя о том, как бы заставить браслет работать. Но, где–то через час, это молчание начало меня угнетать, и я уже начала подыскивать новую тему для разговора, когда абсолютно спокойный голос Франсуа заставил меня открыть глаза:

– Кажется, мы пропали.

Я увидела перед собою какую–то огромную зеленовато–желтую чешуйчатую стену. Лишь отъехав немного назад, я поняла, что вижу перед собою спящую ящерку… Маленькую такую…Весом в тонн триста – четыреста, не больше…

– Что это?..

– Дракон, – любезно сообщил Луис.

– Нет… Это всего лишь сон, всего лишь сон… Кто–нибудь ущипните меня… Ай! Мне же больно, идиот!!!

– Ты попросила, вот я и сделал, – за недоумевающим голосом Франсуа скрывалась насмешка.

– Знаешь, Франсуа, твое чувство юмора настолько плоское, что под него не подсунешь даже листа бумаги!

– Зато твое, можно подумать, просто идеально!

– А ты…

– Зато ты…

Как всегда, более длительному общению помешал Луис.

– Дракон просыпается, – произнес он каким–то неимоверно ровным голосом.

Все споры были тут же забыты. Не знаю, кто – как, а я думала только об одном – побыстрее бы уйти отсюда. Хотя нет, где–то далеко, на самом горизонте сознания, у меня мелькала идея о том, что неплохо бы со всеми заранее проститься, извиниться, если я была в чем–то не права.

Итак, я приготовилась каяться, и уже даже открыла рот, когда дракон медленно приподнял веки и зевнул. Все кони встали на дыбы. Уж не знаю, как, но мне удалось удержаться в седле.

Но самое ужасное было, когда этот «Змей Горыныч» заговорил. Это было нечто…

– Как же вы мне все надоели, – это произносилось тоном смертельно уставшего взрослого, которого достала несмышленая ребятня (хотя вряд ли это сравнение удобно по отношению к дракону). – Только нашел себе хорошую полянку, только заснул, так сразу же – поналетели.

Я упоминала, о том, что все это говорилось громовым голосом, услышав который Лучано Паваротти на пару с Пласидо Доминго удавились бы от зависти, не забыв при этом, за компанию, придушить Хосе Карераса? Нет? Тогда упоминаю.

Затем, дракон пророкотал (по–моему, это наиболее подходящее слово):

– Убирайтесь, – и, как–то странно зевнув, прошипел что–то, вроде. – Кауфирз шпррнх слифрст.

После эти странных слов мир, окружающий меня побледнел и рассыпался на мириады осколков…

* * *

Очнулась я оттого, что кто–то вылил на меня, наверное, все Черное (в придачу к Азовскому и Средиземному) море. Я открывала глаза, ожидая увидеть перед собою мерзкую харю Франсуа, но разглядела лишь высокое голубое небо и белоснежные облака, плывущие по нему.

Я повернулась на бок и попыталась встать. Как не странно мне это удалось. Но чувствовала я себя так, словно по мне туда и обратно промаршировало целое стадо слонов.

Как не странно, Франсуа нигде не было. Отсюда следовал вывод, что меня, как какой–нибудь огурец, поливал (из фляжки, мирно висевшей до этого на поясе) Луис, который сейчас сидел неподалеку. Именно поэтому я сразу же и взялась за него (в переносном смысле, разумеется).

– Где мы?

И не надо мне говорить, что эта фраза банальна. Я это и так знаю.

– Нашла, о чем спрашивать!

Логично. Хотя, с другой стороны – это очень странное название для местности.

– А где Франсуа?

– Там же.

Юморист хренов.

– Ладно, шутки в сторону, – продолжила бодрая я, – Ты не подскажешь, что нам делать?

– А что ты предлагаешь?

– Ничего. Ты же местный, а не я.

– Хорошо. А как насчет того, чтобы идти всё время прямо, прямо и прямо, никуда не сворачивая? Может быть, тогда мы встретим Франсуа.

А может быть, и не встретим.

Похоже, Луис начинал заражаться от меня нездоровым оптимизмом.

– Великолепная идея. Ну, а если серьезно? Ты не знаешь, как нам с ним встретиться?

– Увы…

– А может, с ним можно как–нибудь связаться? – не думайте ничего такого: я говорила совершенно серьезно и искренне. – У вас тут нет никакого, скажем, Леонардо да Винчи, Эйнштейна? Нет? Жаль. Ну что же остается только один вариант.

– И какой же?

Он говорил так насмешливо, что я просто не могла ответить ему серьёзно.

– Найти близлежащий почтамт и оставить там письмо: «Франсуа, королю Торенты, до востребования».

Луис тяжело вздохнул:

– Вот я смотрю на тебя, и мне кажется, что кто–то из нас двоих сумасшедший.

– Подсказать, кто именно? Ты, ты и ты. Я нахожусь в здравом уме и твердой памя… – бодро начала я, но, заметив, что ногти сложенных на груди рук Луиса медленно удлиняются, тут же поменяла тон и тему, – хотя вполне может быть, что я не права…

– Господи, Эжени! Когда–нибудь мне надоест твоя болтовня, и я тебя просто–напросто придушу.

Напугал, называется!

– Как Отелло Дездемону?

– А кто это такие?

– Неважно, – отмахнулась я. – Так ты идешь или нет?

Следующие полчаса проходили в гробовом молчании.

* * *

Наконец, эта тишина полностью мне надоела. Я догнала Луиса (коней у нас не было; очевидно, остались с Франсуа) и сказала:

– Не обижайся на меня, а?

– А я и не обижаюсь.

– Тогда почему молчишь?

– Да так, задумался.

Разговор заглох, едва начавшись. Тогда меня озарила еще одна идея (ну, не могу же я вечно быть букой!):

– Луис, ты умеешь фехтовать?

– Разумеется.

– Тогда… научи меня!

– Зачем?! – Луис остановился так резко, словно перед его носом внезапно выросла кирпичная стена.

– А вдруг на нас кто–нибудь нападет? Что я буду тогда делать?

– А что ты собираешься делать, если я тебя научу? Меня защищать?

– Очень смешно, Луис. Ха. Ха. Ха, – деревянным голосом сказала я.

А Луис улыбнулся:

– Ладно, смотри. Руку надо держать так…

Так начался мой первый урок фехтования.

* * *

После этого урока мы пошли дальше. Сам он (урок, то есть) длился около часа, но после него я устала настолько, что едва передвигала ноги. Остановились мы, когда уже смеркалось.

Луис разжег костер, принес откуда–то кролика (и где он его только достал?), а затем, увидев, к а к я пытаюсь снять с кролика шкурку, отобрал у меня кинжал, и все сделал сам. Хотя нет, вру. Мясо жарила я. Оно даже не подгорело, честно. Ну, почти.

Где–то вдалеке пели птица, шелестели травы, тихо трещал костер, зудели комары (один уже успел меня укусить) – в общем, картинка была до жути пасторальной.

– Сегодня полнолуние, – прервал молчание Луис.

– С чего ты взял? – я подняла голову.

Все небо было затянуто тучами, но дождя, вроде как, не намечалось.

– Луна зовет меня, поет в крови…

– Чего?! Я надеюсь, ты меня ночью не покусаешь?!

– Не бойся, не съем, – по–моему, он засмеялся.

Наступившее молчание прерывалось лишь треском костра.

– Луис, – неожиданно, даже для себя, сказала я, – расскажи о себе.

– О чем именно? – он совсем не удивился моей просьбе.

– О своей родине, о своей жизни, – на мгновение мне показалось, что в кустах, видневшихся поблизости, мелькнула маленькая тень, но я не придала этому значения.

– Ну… я – король. Вроде как, – отблески костра сияли в его антрацитовых глазах. – Правда, мое королевство очень маленькое – всего один город. Когда–то, лет семьсот назад, эти земли принадлежали нам, но люди планомерно уничтожали всех, кто не похож на них… И вот результат…

– А город? Как он называется?

– Светлоград. Со всех сторон он окружен лесом. Там высокие красивые дома…

Он говорил что–то еще, а мое воображение рисовало город, залитый солнечными лучами. Арки, мосты и здания переплелись в каком–то немыслимом узоре. Высокие башни словно бросают вызов небу.

– Красиво…

– Очень, – в голосе Луиса зазвучала дикая тоска. – Все селения в этой стране построены на руинах наших городов.

Быстро темнело. Сквозь тучи, разлетающиеся под буйными порывами ветра, проглядывали звезды.

Луис поднялся на ноги:

– Я чуть–чуть пройдусь.

– Хорошо.

А что я могла еще сказать? «Не надо, я боюсь темноты»?

Вампир вышел за круг света, отбрасываемый костром, и словно растворился в ночи.

Шумел ветер. Он, казалось, нашептывал мне какие–то слова. Закрыв глаза, я представила, что это какой–то разговор:

– Я так скучала без тебя.

– А я без тебя.

– Зачем ты согласился на это путешествие?

– Я должен был так поступить.

– Должен, – в выдуманном мною женском шепоте звучала горькая ирония. – А может, ты меня просто не любишь?

– Как ты можешь так говорить?!

– Тсс. Тише. Боже, ну почему я не могу быть с тобою?

– Это опасно, – я вообразила, что второй голос принадлежит Луису.

– Опасно, – согласилась придуманная мною девушка. – Иногда я жалею, что не полюбила кого–нибудь другого…

– Но тогда это был бы не я…

– Не ты, – согласилась она.

В шепоте ветра мне почудился звук поцелуя.

Я помотала головой. Послышится же такая чушь!

Через пару секунд появился Луис. Когда он выступил из темноты, за его спиной мелькнула вспышка огня.

Хотя, нет. Мне показалось. Это всего лишь пламя костра отразилось от алой подкладки его плаща.

Некоторое время я раздумывала, рассказать ли ему об этом разговоре, затем решила, что лучше не надо – мало ли какие глюки могут быть у человека после такого нервного дня, а он еще решит, что я сумасшедшая.

Зато, последовавший за этим вопрос Луиса поверг меня в состояние ступора:

– Как ты предпочитаешь: просыпаться через каждые два часа или не спать полночи?

– Я предпочитаю спать всю ночь. А к чему ты это спрашиваешь?

– Если ты не хочешь, чтобы на нас ночью напали, то придется по очереди нести стражу.

– Только не это!!!

* * *

Вскоре мы решили, что сперва я не сплю шесть часов, затем – шесть часов Луис.

Он сказал мне, что я должна буду разбудить его, когда во–о–он та маленькая звезда доползет до во–о–он того куста.

Эти несчастные шесть часов показались мне целой вечностью. Всеми правдами и неправдами я все–таки смогла не заснуть и в положенный срок разбудить «короля вампиров».

В этот момент, плащ, небрежно брошенный на землю, показался мне мягче перины набитой лебединым пухом.

* * *

Ах, как сладко я спала! И какой изумительный сон мне снился! Я, в прекрасном сверкающем платье (наверное, по последнему писку моды XVI века), спускаюсь по лестнице, ведущей в какой–то зал. Отблески света пляшут по подолу юбки, изредка задерживаясь на бриллиантах и разбрасывая зайчиков. Там, где я прохожу, кавалеры и дамы в пышных нарядах склоняются в поклонах, и полетает шепот:

– Королева! Королева!

Неужели они это говорят про меня? Ну, разумеется! Про кого же еще!

Навстречу мне идет мужчина, одетый в костюм той же эпохи, что и я. Его лица я не вижу, оно скрыто какой–то тенью, но сейчас я услышу его голос…

– Эй, Спящая Красавица, пора вставать!

Меня сильно трясли за плечо, и сон рассыпался, как елочная игрушка, упавшая на пол…

Разлепив глаза, я увидела Луиса. Иногда я не понимаю, кого я больше ненавижу: его или Франсуа:

– Луис, вообще–то, обычно, когда будят заколдованную принцессу, ей дарят поцелуй.

– Хорошо, Эжени, когда у меня будет лишний, я тебе обязательно его подарю. Или, может быть, отдам в залог.

Урод.

* * *

После завтрака мы начали собираться в путь.

Интересно, а что сейчас с Франсуа, где он?

Наверное, Луиса посетили похожие мысли, потому что он повернулся ко мне и предложил:

– Эжени, попробуй найти Франсуа с помощью своего браслета.

Ага, и как это сделать? Может быть, потереть, как лампу Аладдина?

Я закатала рукав, сняла браслет, потерла его:

– Эй, джинн, я хочу, чтобы я и Луис сейчас же оказались рядом с Франсуа!

Разумеется, ничего не произошло.

* * *

В отличие от Луиса, когда мы шли, я во всю крутила головой (это значит, что я смотрела и назад, и вперед, и направо, и налево – в, общем, повсюду). Именно поэтому я первой заметила странное облако, повисшее впереди и справа от нас. Едва я разглядела, что внутри него виднеются какие–то картинки, то сразу же подошла к нему.

Этот странный клочок тумана извивался, колебался и всячески изменял свои очертания. Лишь приглядевшись, я поняла, что внутри виднеется человеческая фигура, окруженная сворой каких–то зверей.

– Что это? – внезапно прозвучавший голос Луиса заставил меня вздрогнуть.

– Откуда я знаю? – возмутилась я.

– У тебя же браслет Никалиноро.

– Ну и что дальше? Подожди, ты имеешь в виду, – до меня наконец–то начало доходить, – что это – дверь к Франсуа?

– Переходной туннель, – кивнул вампир.

– Тогда пошли. Что мы здесь стоим?

Луис положил мне руку на плечо, и мы шагнули в этот туман.

* * *

Каждый шаг давался с трудом. Ноги увязали в белой пене, а по бокам с бешеной скоростью проносились какие–то сумасшедшие пейзажи: красное небо, синяя трава и тому подобное. Но, все равно, картинка – человек окруженный волками – становилась все четче.

Последний рывок и, слегка повернув голову, я увидела, что рядом со мною стоит Франсуа. В первое мгновение я была готова броситься ему на шею, но затем, вспомнив, благодаря кому я здесь оказалась, передумала и всего лишь сказала:

– Франсуа, тебя нельзя ни на минуту оставить. Вечно ты попадаешь в какую–нибудь передрягу.

– Кто бы говорил! – огрызнулся он, совершенно не удивившись нашему внезапному появлению.

– Да, но не на меня же напали волки.

Стая продолжала кружить вокруг нас. Их глаза сверкали желтым огнем, еще мгновение, и они кинутся на нас. Интересно, а почему они нападают в светлое время суток да еще и летом? Ладно, потом разберусь.

– Не на тебя? А что же ты тогда здесь делаешь?

– Я?! Спасаю тебя! Хотя вообще–то это самая идиотская идея, какую только можно вообразить.

– А другой от тебя и нельзя было бы ожидать.

Пока я подыскивала подходящий ответ на такое хамское высказывание, в разговор вмешался Луис:

– Дамы! Господа! Вы не могли бы выбрать другое место для своей ссоры, а то нас просто–напросто съедят.

Именно это время волки выбрали для того, чтобы атаковать…

* * *

Я бестолково размахивала мечом в тщетной попытке отогнать зверей. Похоже, я больше мешала, чем помогала. Хотя, пока что мы отбивались довольно успешно.

Мы, трое, стояли возле какого то дерева, а вокруг нас в какой–то бешеной пляске кружились и извивались волки. Часть из них уже лежала на земле, но остальные продолжали атаковать нас с неослабевающим усердием.

Внезапно, когда большая часть стаи погибла или разбежалась, я почувствовала резкую и острую боль в ноге. Опустив глаза, я увидела, что огромный волк намертво вцепился в меня. Завизжав и не думая, правильно ли я поступаю, я попыталась кинжалом расцепить его зубы. Наконец, мне это удалось. В тот же момент он упал на землю и уже не шевелился.

У меня закружилась голова. Я медленно присела и облокотилась об дерево. Кто–то, Франсуа или Луис, помог мне снять сапог.

Кровь освобожденной струёй заструилась на землю. А потом, и весь мир, окружающий меня, потек и заколебался в кровавых потеках боли.

* * *

Свет… Он окружает меня, бьет в глаза…

Из этого сияющего света выступает фигура. Это молодая девушка. Ей где–то восемнадцать–девятнадцать лет. У нее длинные коричневые волосы и серо–зеленные глаза. Чем дольше я на нее смотрела, тем больше мне казалось, что я её уже где–то видела. Лишь через несколько минут до меня дошло, что это – я сама. Что это – мое отражение. Наверное, это какое–то необычное зеркало.

Я подошла поближе и начала поправлять прическу. А мое отражение… почесало нос…

Что это!?

– Где? – «отражение» недоумевающе закрутило головой.

Что «где»?

– Где «что где»?

Оно, что мысли мои читает?

– Ага, – протянуло отражение и добавило (наверное, для того, чтобы я не задавала лишних вопросов): – Читаю.

– Но каким образом? – это я уже спросила вслух.

– Я – твоё подсознание, а вовсе не отражение. Все, что знаешь ты, знаю и я.

Ни фига себе!

– Ага.

Неужели, я где–то глубоко внутри такая тупая? Только и знаю, что «ага» да «угу». И вообще, как я здесь оказалась?!

– Нет, почему же, я могу и по–умному. Значит так. Ты оказалась здесь, потому что феррооброазно–криминогенное ранение наложилось на маниакально–депресивную форму твоего желания обладать наибольшим зна…

– Хорошо, – перебила я. – А теперь то же самое, но по–русски.

– Можно и по–русски. Ты очень хотела узнать о своей роли в этом путешествии, а тут тебя еще и волк тебя тяпнул, вот ты и разговариваешь со мною у себя в воображении.

– А то, что ты мне сейчас скажешь – правда?

– Разумеется. Ведь это – твои мысли, я их всего лишь укомплектовала.

– Ну, хорошо, говори, – кивнула я.

– Все дело в этом предсказании Никалиноро. Насколько я понимаю… вернее, ты понимаешь, в этом предсказании, если Франсуа не врет о его существовании, действительно говорится о тебе. Ты действительно предназначена для спасения Торенты.

– С чего ты,.. вернее, я это взяла? – я уже полностью запуталась.

– Во–первых, мне так кажется…

Угу. Когда кажется, креститься надо.

– А во–вторых, именно ты нашла браслет этого Никалиноро.

– Ну и что? – до меня не дошло.

Да, да и еще раз да. Во всем виновата почта.

– А то, – насмешливо сказало мое подсознание, – что он выбрал тебя. А значит, ты и сама можешь колдовать. Скорей всего… Я, вернее ты, так поняла из разговора с Франсуа и Луисом… Кстати, пока ты спала, я, то есть ты, поговорила с браслетом, и он – то есть, возможно, ты сама своей магией – излечил тебя.

Потом «мое подсознание» говорило что–то ещё, но я уже не слышала этого из–за вспышек света и боли.

* * *

Я лежала на траве – это я могла сказать точно и определенно: какая–то наглая травинка щекотала мне нос, и я еле сдерживалась, чтобы не чихнуть. Ласковый лучик солнца лежал у меня на щеке, а невдалеке раздавался какой–то шепот. Понять, о чем там шепчутся, я не могла, а потому задумалась о своём видении.

Все–таки, что же это было? В начале, это путешествие смахивало на плохо написанную книгу жанра «фэнтэзи». Теперь же, после этого «общения с подсознанием» это тянуло, как минимум, на «жития святых».

Да? И кто же из нас троих святой?

Я?! Ну уж нет. Потяну, максимум на блаженную.

Франсуа? Где вы видели святого короля или принца? Гаутама не в счет.

Луис? Не смешите мои тапочки! Ему, с его зубками, осталось только побыть святым. Больше в этой жизни уже ничего не надо.

Я не хочу никого обидеть. Просто костантирую факты.

Мои размышления прервали какие–то шаги. До этого времени я лежала неподвижно, строя из себя умирающего лебедя (мало ли кто тут ходит. Вдруг эти «благародные прынцы» бросили меня и смылись), а теперь, лишь слегка приоткрыла глаза (так, чтобы не было заметно).

– Как Эжени? – кажется, это был Луис.

– Она еще не пришла в себя. А её рана кровоточит точно также как и вчера, и позавчера, и позапозавчера, – а это, по–моему, Франсуа.

– Ясно, – тяжелый вздох. – А ты давно менял повязку?

Я почувствовала, что моя нога, до этого момента туго перетянутая какой–то тканью освобождается.

– Вот, смотри… Что???

Я ощутила осторожные прикосновения.

– Нет даже шрама, не говоря уже о ране, – глубокомысленно заметил Луис. – Слушай, а может, ты перевязал не ту ногу?

– Может быть, все может быть. Но ран–то и на другой нет.

Рука, коснувшаяся моего лба, была такой приятно–прохладной. На меня начали накатывать волны сна.

– По–моему, она уже очнулась, – голос вампира звучал откуда–то издали.

Мягкая темнота без сновидений поглотила меня.

* * *

Я проснулась, когда уже стемнело. Проснулась, открыла глаза и несколько долгих минут не могла понять, где я нахожусь: шелестели травы, пели соловьи, а над головой раскинулись черные кроны деревьев.

– Как ты? – кто–то – в темноте плохо видно – помог мне сесть.

– Отвратительно. А где мы находимся?

– А где бы ты хотела быть? Во дворце?

По сарказму звучащему в голосе, я поняла, что разговариваю с Франсуа.

– Где угодно, только подальше от тебя.

Он тихо хмыкнул, но промолчал.

– Кстати, а где Луис?

Неподалеку горел костер.

– Ушел.

– Куда?!

У меня мелькнула мысль, что они передрались, пока я была без сознания.

– Не бойся. Скоро придет твоя черноглазая любовь. Он просто пошел за дровами для костра.

– Ты на что это намекаешь???

– Да ни на что, просто шучу. Успокойся.

– Не буду!!! Ты говоришь про меня всякие гадости, а потом еще хочешь, чтобы я успокоилась?! Не выйдет! Да я тебе морду набью, если ты еще раз скажешь такое.

– Еще неизвестно, кто кому набьет, – похоже, Франсуа тоже начинал заводиться.

– Ах, неизвестно?! А может, ты хочешь проверить?!

– А может, вы перестанете визжать, как две кошки? – Луис легкой тенью выступил из темноты.

– А я и не визжу! – вспылил король Торенты. – Просто эта сумасшедшая девчонка ни с того, ни с сего взбеленилась.

– А этот чокнутый утверждает, что я…

– Господи! – страдальчески закатил глаза вампир. – Это я скоро сойду с ума с вами двоими. Что вы опять не поделили?

– Ничего, – я выпалила это одновременно с Франсуа.

– Тогда, может, вы помолчите пару минут, а?

* * *

Нога меня совершенно не беспокоила. Ужин прошел быстро и в гробовом молчании. Я заснула после него мгновенно, а проснулась уже поздним утром, когда костер был уже полностью засыпан, а мужчины готовы в путь.

Ладно, ладно, я соврала. Я проснулась не сама, меня разбудили. Вот, что происходит, когда одну худенькую, хрупкую, страстно желающую выспаться девушку будят два парня, настроенных на поход за добро и справедливость и против зла и несправедливости? Правильно, Большой Взрыв (вроде того, из–за которого произошла Земля).

Полностью проснувшись, я решила, что хватит держать меня в неведении, и что пора бы узнать, какими же резервами – кроме предсказания – обладает Франсуа. И, вообще, как оно (предсказание, то есть) звучит. Да и существует ли оно на самом деле. Итак, я начала допрос – мягко говоря – с пристрастием. Звучал он примерно так:

– Да вы двое с ума сошли. Тащить меня неизвестно куда, – это так называемое давление на оппонента. – За те несколько дней, пока я вас знаю, меня чуть не растерзали горожане, которым стало интересно, что у Луиса внутри, меня чуть не сжег дракон, меня чуть не съели волки, а вы…

– Но ведь чуть же, – вякнул кто–то из этих двоих.

– А вам бы хотелось, чтобы по–настоящему!

– Желательно, да.

Тогда я села на землю и разревелась. Как они могли так сказать?! Я иду с ними. Можно сказать, головой рискую. А они!

Весь следующий час меня утешали в два голоса. Они утверждали, что все будет хорошо, что они больше никогда не будут так говорить и тэ дэ, и тэ пэ. А я… Я плакала навзрыд, не забывая, правда, в перерывах между всхлипами рассказывать Франсуа и Луису, какие они гады, бяки, и просто не воспитанные люди.

В общем, как я говорила ранее, успокоить меня удалось только через час. После этого, я, изредка хлюпая носом, продолжила свой допрос.

* * *

–Франсуа, ты можешь объяснить доступным языком, куда мы идем?

– Не понял?

– Ну, что ты не понял? – возмутилась я.

– Все. Объясни, что ты хочешь?

– Давай так, – я попыталась говорить спокойно, – Я задаю вопросы, ты на них отвечаешь. И никаких проблем. Хорошо?

– Хорошо.

– Итак, куда мы идем?

– В столицу, – покорно вздохнул Франсуа.

– Уже лучше! Далее. Как она называется?

– Кто? – в голосе Франциска V звучало искреннее недоумение, а Луис, похоже, едва сдерживал смех.

– Не кто, а что, – простонала я, – столица.

– А, столица! – обрадовался Франсуа (он так старательно строил из себя идиота, что у меня уже в который раз возникло желание придушить его). – Столица называется Фрейстер.

– Хорошее название, – одобрила я. – Продолжим. За те… – я быстренько подсчитала, – восемь дней, как я с тобой знакома…

– Девять, – перебил он меня.

– Что, девять?

– Дней. Мы с тобой знакомы девять, а не восемь дней.

– А я говорю – восемь.

– Девять.

– Восемь.

– Девять.

– Луис, скажи этому маразматику, что я с ним знакома восемь дней. А после того, как ты это ему скажешь, давай его придушим?

– Вообще–то, – сказал вампир, складывая руки на груди, – насколько я знаю, вы знакомы десять дней.

– Франсуа, давай придушим Луиса.

– Не уверен, – задумался Франциск, – что из этого выйдет толк.

– Да? Тогда отложим до вечера – будет легче придушить.

– Придется, – кивнул Франсуа.

– Если вы уже все обсудили, то, может быть, Эжени продолжит свой монолог? – вмешался Луис.

– Хорошо. Итак. Франсуа, за те…

– Стоп, – перебил он меня. – Давай пропустим этот кусок твоей речи.

– Как хочешь, – покорно пожала плечами сговорчивая я. – Ты ни разу не упомянул своей армии, с помощью которой ты собираешься вернуть власть.

– Я её не упоминал, потому что ее нет.

– Чего???

– Рот закрой – ангину схватишь, – нахально хмыкнул Франсуа, и, видя, что я перевариваю такое хамское отношение, продолжил: – Эжени… Хорошо. Евгения… Довольна? Вот и помолчи… Эжени, ты, кажется, собиралась продолжить свой допрос? Я жду.

– Вот и жди дальше. Потому что я ничего говорить больше не буду, – обиделась я.

– Да? Тогда я пошел, – Франсуа сделал вид, что собирается уходить.

– Э–э–э, нет. Стой. Я пошутила.

– Ну, и что ты хотела еще спросить?

– Первое. Если у тебя нет никакой армии, то зачем мы идем в столицу?

– Ну… Было такое предсказание, как я тебе раньше говорил… И там действительно говорится, что законный наследник престола вернет престол с помощью одного–двух друзей.

– Одно предсказание?! – взвизгнула я. У меня чуть пар из ушей не пошел. – Ты меня тащишь в такую даль из–за одного–единственного предсказания каких–то Нострадамуса, бабы Ванги, и Джуны в одном лице?! И это безо всякой поддержки со стороны какой–нибудь властной структуры, типа армии?!

– Ага.

Я кинулась на него с кулаками, но Луис успел меня схватить и удержать:

– Эжени, успокойся. Его убийство тебе ничего не даст.

Я некоторое время поизвивалась, подергалась, но потом все же сказала:

– Отпусти. Не буду я его убивать… Сразу.

– А когда будешь? – Луис продолжал удерживать меня за локти.

От него пахло ночной фиалкой. Интересно, и где он умудряется находить в этой «дерёвне» одеколон?

– Минут через десять.

Меня отпустили. Смирившись с невозможностью выцарапать Франсуа глаза, я продолжила задавать вопросы:

– Ладно. Второе, – я попыталась получше сформулировать свой вопрос, – Каким образом колдун, твой двоюродный брат или кто–там–еще отобрал у тебя престол?

– Слушай, а тебе действительно надо это знать? Да? Ну что же, сама напросилась… Когда мне исполнилось восемнадцать лет, умер мой отец. Погиб на охоте. Вскоре после моей коронации ко мне явился какой–то человек, и потребовал, чтобы я отказался от престола в его пользу. Я приказал страже выгнать его. Примерно через год он явился снова, заявил, что если я не выполню его требования, то он меня уничтожит… В общем, его опять прогнали. Через несколько дней была назначена соколиная охота. Кажется, мой конь встал на дыбы, и я упал на землю. Все, что было потом, я помню очень смутно. Помню, как назначил этого человека своим первым министром; помню какие–то пожары, помню, я стоял, скованный, в какой–то темнице… Потом мне удалось бежать: как, когда?… Следующее, что я помню, это то, как я протягиваю тебе руки, а потом опять провал в памяти. Потом мы как –то оказались в Торенте и я понял, что именно ты нужна мне для того, чтобы вернуть престол… Это все. Еще вопросы есть?

У меня была уйма вопросов. Если честно, то Франсуа нес такую ахинею! Но с другой стороны, его рассказ напоминал банальный гипноз.

Ну, а если быть еще честнее, то его история напоминала мне сказку. Плохо написанную. Жанра «фэнтэзи». Меня все время не покидало ощущение, что все это я уже где–то видела. То ли по «ящику», то ли читала. Ну не совсем это, но что–то очень похожее. Заколдованный принц, провалы в памяти … В общем, стандартный набор бразильской « мыльной оперы».

– Ладно, тогда третий вопрос. Каким образом ты меня нашел и с чего ты вообще взял, что тебе нужна именно я?

– Понятия не имею, – честно признался он

Отпад.

– Ну что же, дон Кехана из Ламанчи, поехали. Где твой доблестный Росинант? Так я и знала. Пока я была без сознания, коней уже сперли. Вас нельзя не на минуту оста… Что? Я уже это говорила? Тем лучше, значит, крепче запомните. Пошли, что ли?

Луис и Франсуа страдальчески закатили глаза.

Похоже, им моя вдохновляющая речь не понравилась. Интересно, почему?

* * *

Мы шли, шли, шли. Шли, шли, шли. Короче, прошло целых три дня, когда…

Этим утром я проснулась в хорошем настроении и, как не странно, безо всяких понуканий со стороны этих «принцев Датских». Среди деревьев виднелось солнце. Листья шумели на ветру. На стреме был Луис. Франсуа еще спал.

Подняв на меня глаза, вампир удивленно спросил:

– Ты уже встала, Эжени? Быть этого не может.

– И правда, не может. Видишь, я еще вон там сплю.

– А. Ну, тогда я пройдусь чуть–чуть, а то устал за ночь.

– Ладно. А я побуду здесь.

Луис кивнул и скрылся за деревьями, и в ту же минуту проснулся Франсуа. Увидев это, я весело сказала:

– Доброе утро, Гамлет…

Он несколько долгих секунд, как бы не узнавая, смотрел на меня, а затем процедил сквозь зубы:

– Как ты смеешь так ко мне обращаться?!

Вначале до меня не дошло:

– А как к тебе надо обращаться?

– «Ваше Величество».

Так.

– Значит, « Ваше Величество»… Хорошо… Луис!!!

Через мгновение король вампиров был рядом со мною:

– В чем дело?

Вместо ответа я молча кивнула на Франсуа. Тот надменно смотрел на нас, не произнося не слова.

– Знаешь, – сказал Луис, после непродолжительного молчания, – это похоже на какое–то заклятье, вроде того, о котором он нам рассказывал.

Заклятье. Очень хорошо.

– И как же нам его расколдовать? – я почти, что кожей чувствовала на себе презрительный взгляд Франциска V.

Вампир изучающе посмотрел на меня, на него и предложил:

– Поцелуй его.

– Что?! Я?! Мне его целовать?! Ты с ума сошел! Не буду! Ни за какие коврижки не буду! Если тебе так уж хочется, можешь сам его чмокнуть в щечку. А я не буду! Не буду и все! И не уговаривай меня!.. Э–э–э… Луис! Луис! Что это ты на меня так смотришь? Луис, тебе не кажется, что тебе надо сходить к маникюрше – ногтики подровнять, а? А заодно и к дантисту – клыки вырвать? Тоже нет?.. Ну, хорошо, хорошо. Поцелую я его. Только ты будешь держать его за руки и за ноги.

Храбрая я подошла к королю Торенты и, пока Луис держал его за плечи, быстро чмокнула его в щеку.

– Отпустите меня, плебеи!!! – в полный голос заорал Франсуа.

– Что?! Это ты кого плебейкой назвал?! Меня?! – я со всего маха влепила ему пощечину.

Франсуа замер на несколько долгих секунд, помотал головой и осмысленно спросил:

– Луис? Эжени? Что происходит?

Хвала Аллаху, он пришел в себя.

– Прекрати называть меня «Эжени»!

– А чем тебе не нравится это имя, Эжени?

Он неисправим…

* * *

Чем ближе мы подходили к столице, тем больше портился характер Франсуа, и тем труднее было привести его в чувства. У меня уже рука опухла, давать ему пощечины. А на пятый или шестой день, когда на горизонте показались стены Фрейстера, произошло это: рано утром я проснулась от каких–то воплей и громкого шума. Открыв глаза, я увидела каких–то незнакомцев, одетых в серую одинаковую форму (со скидкою на Средневековье, разумеется). А когда я попыталась встать, меня что–то ударило по голове (не сильно, но чувствительно), и я отключилась. Последнее, что я видела – связанный по рукам и ногам Луис.

* * *

Ночью. Звёзды. Вновь, плывут по синим рекам. Утром. Звезды. В небе гаснут без следа. Только. Песня. Остается с человеком…

Едва эта слова всплыли из подсознания, как перед моими глазами появилось видение: маленькие звездочки, плывущие на лодочках и изо всех сил машущие вёслами (хотя, возможно все было наоборот – в начале появился глюк, а затем на мне память пришла песня).

Е–мое, что за чушь я все–таки несу? Реки, звезды, песни… Нет, у меня точно галюники.

Черт. Как болит голова. Нет, те, кто на нас напали, были я явно не джентльменами: так дать по голове даме! Пусть даже у нее не в меру короткие волосы и одета она в мужской костюм.

Я медленно разлепила глаза и, разумеется, ничего не увидела. Темно, хоть глаз выколи. И тишина… Только мертвых с косами по краям дороги не хватает…

Сама я лежала на боку, плотно, как к родному, прижавшись щекой к какому–то большому мокрому булыжнику. Руки, как назло, были связаны. Чуть–чуть подергавшись, мне удалось сесть, а потом и встать:

– Как ты себя чувствуешь, Эжени? – кажется, это Луис.

– Отвратно. Кстати… Луис, ты видишь в темноте?

– Разумеется, – ура, я права.

– Тогда подскажи, в какую сторону мне идти, чтобы оказаться поближе к тебе.

– Прямо. Прямо. Прямо… Ай! Ты мне все ноги отдавила, – пожаловался он.

– Ну, извини, – я, осторожно опираясь об стеночку, села возле Луиса. – Слушай, а как мы сюда попали?

– Довольно просто. Мы же были довольно близко от стен города, вот на нас и наткнулся местный патруль. Сперва связали меня, потом тебя. Так мы и оказались в этой темнице.

– А что с Франсуа?

– А его вежливо препроводили в замок. Причем нас он не узнал.

– Как всегда.

– Как всегда, – согласился вампир. – Кстати, сюда кто–то идет.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я.

– Слышу.

Дверь открылась, и при неверном, режущем глаза, свете факелов я увидела двоих – как я их про себя окрестила – тюремщиков.

* * *

Нас долго вели по каким–то темным, плохо освещенным коридорам, причем моими плечами усердно стесывали все углы. Наконец, когда я уже полностью запуталась в этих поворотах, меня и Луиса затолкнули в какую–то большую светлую комнату: в одной ее половине стояло множество различных ужасающих инструментов (хотя я узнала только «железную деву» и «испанский сапог», мне стало дурно), а в другой – сидел за столом какой–то мужчина. Его одежда поражала глаза неимоверной смесью зеленых и красных тонов, а букли парика опускались аж до крышки стола. Над огромным светлым окном висели приличные такие часы с разрисованным циферблатом.

Луиса усадили на какой–то стул (слава Богу, вроде бы не пыточный), а меня подвели к мужчине в зелено–красной одежде, предварительно развязав руки.

– Я – главный прокурор королевства Торенты, – заявил он. – Начнем допрос.

– А в чем меня обвиняют? – быстро спросила я, потирая затекшие запястья.

– А с чего вы взяли, что вас в чем–то обвиняют? – спросил в ответ главный прокурор и, не дав мне ответить, начал задавать вопросы. – Вы – христианка?

– Разумеется!

– Тогда поклянитесь святой вселенской церковью говорить правду, правду и только правду.

А это что еще такое « вселенская церковь»? А, вспомнила! Католическая.

– Клянусь, – я решила не заострять внимания на том, что я, вроде как, православная христианка, а в церковь вообще хожу раз в сто лет, и то, по большим праздникам.

– Ваше имя? Ну?

– А? Что?

– Имя.

– Чье?

– Ваше.

– Зачем?

– Надо.

– Кому?

– Мне.

– А–а–а…

– Ну?

– Что ну?

– Имя.

– Чье?..

* * *

Когда разговор пошел по восьмому или девятому кругу, прокурор как–то странно побледнел, схватился за голову и с диким воплем выбежал из комнаты. Я недоумевающе пожала плечами и оглянулась в поисках стула. Во всей комнате я обнаружила только два: на одном сейчас сидел Луис, а на другом – выскочивший несколько минут назад прокурор. Я решила, что это форменное хамство: мужчины сидят, а я, настоящая дама, стою. Поэтому я осторожненько взяла стул прокурора и, переставив его на свою сторону стола (тяжеленный он был, ужас!), села на него, ожидая продолжения допроса. Охранники, как две статуи, торчащие возле Луиса переглянулись, но промолчали.

Через пару минут дверь приоткрылась, с той стороны высунулась чья–то голова, оглянула всё вокруг (наверное, в поисках стула), и, не обнаружив его, засунулась обратно. Ещё через некоторое время появился какой–то, одетый в прокурорский красно–зеленый костюм, парень, в сопровождении мальчишки, несшего огромный, больше себя, стул. Стул был тут же прикручен к полу (чтоб не сперли), и мальчик быстренько слинял. Парень же в красно–зеленом костюме медленно опустился на стул, забросил ногу на ногу и важно посмотрел на меня. Первые же его слова повергли меня в состояние шока:

– Я – главный прокурор королевства Торе…

– Стоп, – перебила я его, – а где старый прокурор?

– Какой «старый прокурор»? – этот хлопец недоумевающе посмотрел на меня.

– Ну, тот, что меня только что допрашивал.

– Уволился. Только что. По собственному желанию. Служебное несоответствие.

– Так что же это такое! – я экстренно начала строить из себя невинно обиженную. – Меня уже полчаса допрашивает человек, не имеющий на это права! Я буду жаловаться! В верховный суд! В ООН! Куда там еще можно?.. Короче, куда–нибудь еще! И вообще, где мой адвокат?! Я, просто, требую адвоката!!!

Покрасневший, как помидор, новый главный прокурор внимательно посмотрел на меня и заявил:

– Значит, так, либо вы начнете отвечать на мои вопросы, либо я прикажу начать пытать вас.

Похоже, я немножко переборщила.

– А… Э… У… Так на чем мы остановились? Какой был ваш последний вопрос?

– Вы – дворянка?

– Конечно!!! – кажется, дворянам были какие–то поблажки.

– Ваше имя?

И что мне сказать? О! Насколько я знаю, «Эжени» – французский вариант имени «Евгения», Франциск – тоже французское имя. Значит, ссылаемся на Францию. А насколько я помню, по Дюма, у всех дворян было по три–четыре имени.

– Господин прокурор, вам называть мое полное имя?

– Обязательно.

Сам напросился.

– Мое имя: Эжени – Анна – Мария – Клеопатра – Жозефа – Луиза – Кэт – Франсуаза…, – начала перечислять я.

Когда я закончила, маленькая стрелка на этих диковинных часах над окном переползла с цифры 1 на цифру 7, а большая – вообще скрылась в космических высотах. Прокурор как–то странно посмотрел на меня и тихим стонущим голосом спросил:

– Это все?

– Да. Хотя… Господин прокурор, вы не могли бы прочитать то, что я сказала для того, чтобы я проверила, не пропустила ли я какое–нибудь свое имя.

– Хорошо, – прошептал прокурор.

И он начал медленно читать «мои» имена, изредка запинаясь на таких словах как «Марисабель» и « Рива – Люция», а я тем временем подсчитывала. Когда закончил прокурор, я выяснила, что их у меня теперь ровно девяносто девять. Непорядок. Число должно быть круглым.

– Господин прокурор, вы пропустили одно мое имя между именами «Каринэ» и «Мьюзетта».

– Какое? – похоже, прокурор был готов разрыдаться.

– Челси, – я решила не обращать внимания на то, что в этом слове ударение не на последнем слоге. Да и, кажется, это вообще не имя. Впрочем, неважно.

– Это все?

– Ага.

Прокурор сразу приосанился и веселым голосом прокаркал:

– Продолжим. Ваша фамилия?

Черт. И какая же фамилия будет достаточно французской и достаточно дворянской, а? О, идея!

– Я – графиня де ля Фер.

– Хорошо. Опишите ваш герб.

Господи, что мне сказать? Что мне сказать. Что мне сказать!

– Значит, так. Геральдику я знаю не очень хорошо, поэтому называть все эти оры, оранжи не буду. Короче. Мой щит поддерживают единорог и лев. На шее единорога золотое ярмо. Мой девиз: « Бог и мое право»…

Я молола еще какую–то чушь, а прокурор все это записывал, зарисовывал. Когда я, наконец, выдохлась, он протянул мне лист бумаги:

– Посмотрите. Это ваш герб?

Святые небеса! На листике был нарисован герб английской короны. Отпад.

– Не совсем. Из левого верхнего угла моего щита идет наискось тонкая черная лента.

А это уже из Тома Сойера. Интересно, что это значит?

– Так?

– Ага.

– Итак, вы утверждаете, что являетесь незаконнорожденной дочерью одного из членов Кларнейской правящей династии?

Я это у т в е р ж д а ю ?!

– Да. Именно это я и утверждаю!

– Тогда объясните, что вы, подданная Кларнейской короны, делаете в Торенте?

Похоже, эта Кларнея – местный аналог Англии.

Я бросила короткий взгляд в сторону клещей размером с мою руку, на испанский сапог и бодро начала:

– Значит, так. Примерно в возрасте одного месяца меня нашли в маленькой корзинке неподалеку от замка графа де ля Фер. На моих простынках был вышит этот герб. Граф де ля Фер воспитывал меня до моего совершеннолетия. Недавно, год назад, он умер. Так как по закону я не имею права наследовать землю, то все мои земли отошли в собственность к моему сводному двоюродному брату. Я же отправилась путешествовать. Я всегда об этом мечтала. С самого раннего детства.

– И как же зовут вашего двоюродного брата?

– Рауль, виконт де Бражелон.

А, плевать. Дюма от этого не облезет.

– Ясно. А вы знаете, кто ваш спутник?

И что мне говорить? Я бросила короткий взгляд в сторону Луиса, тот отрицательно покачал головой.

– Нет. А кто? – я попыталась изобразить в голосе страх.

– Вампир, – любезно сообщил прокурор.

Открыл Америку, называется.

– Боже мой, какой ужас, – картинно запричитала я. – Быть этого не может! Он казался таким приличным человеком! Да ведь вампиров не существует. Ведь, правда, господин прокурор? Правда?

Прокурор не ответил на мои вопросы, он лишь собрал свои листочки, заставил меня расписаться на них (я поставила крестик) и ушел. Меня же с Луисом препроводили в очередную камеру. Правда, она была чуть–чуть светлее камеры предыдущей (наверное, в честь того, что я оказалась принцессой). Над самым потолком виднелось крохотное зарешеченное окошко. Похоже, снаружи оно находилось на уровне земли: до половины окна вид закрывали травы, да пару раз к нам заглянула любопытная мышь.

Про саму камеру нельзя было сказать, что она поражала количеством окружающей утвари: охапка соломы в одном углу, охапка – в другом – вот и все, что здесь было.

* * *

– А я и не знал, что ты наследница Кларнейской короны, – прервал мои размышления голос вампира

– Луис, ты не поверишь, но я и сама этого не знала.

– А зачем же ты тогда так говорила? – в его голосе звучала ирония.

– А что мне надо было сказать? «Здравствуйте, я пришелица, то ли из параллельного мира, то ли откуда–то еще, а сюда меня затащил ваш король»?

– А почему бы и нет?

– Да? А потом меня бы казнили, как богохульницу?

– Богохулку, – скучающим голосом поправил Луис.

– Какая разница?!

– В принципе, никакой.

Опять наступило молчание. В этой какой–то нереальной тишине я все острее чувствовала голод. Кровь христова, как говорил какой–то незабвенный король из какой–то, уже не помню какой, незабвенной книги, да ведь я с утра ничего не ела. У меня с утра во рту маковой соломки…, тьфу ты, росинки не было.

– Луис, – окликнула я его, – как здесь у вас кормят арестантов?

– Ну, обычно в тюрьме трехразовое питание, – начал король вампиров, но, не успела я обрадоваться, как он продолжил, – понедельник, среда, пятница.

Юморист недорезанный. Интеллигенция вшивая. Король хренов.

– А если серьезно?

– Если серьезно – не зна…

Дверь заскрипела, открываясь. За нею стоял какой–то «шкаф», держащий в руках пару тарелок и глиняный кувшин. Водрузив все это на пол, он удалился с грациозностью слона. Когда дверь, наконец, закрылась, я и Луис осторожно подошли к этим тарелкам. По легкому, едва уловимому аромату можно было догадаться, что каша в них, совсем недавно, лет семьдесят назад, не больше, была сварена из овсяных хлопьев. Что же касается воды в кувшине, то при одном взгляде на ее мрачно–зеленый оттенок на ум приходили воспоминания о всяких – там бациллах, микробах, бактериях и иже с ними. Похоже, сегодняшний день мне придется провести по принципу раздельного питания под названием: «Я отдельно, еда отдельно».

* * *

От моей кровати ужасно воняло перепрелым сеном, так что я не выспалась совершенно, а на рассвете меня, голодную и мрачную, и Луиса, спокойного и уравновешенного, опять куда – то повели.

Нас вели по очень длинному коридору. Вокруг, прям как в моем сне, стояли дамы и кавалеры. Правда, они не шептались: «Вот идет королева, вот идет королева»! Вот так и верь снам!

Зал, в который я и Луис пришли, был, мягко говоря, офигенным. Портьеры, золото, серебро, драгоценные камни – все блистало и сверкало в свете тысяч свечей. Правда, там не было ни дам, ни кавалеров: присутствовало только шесть человек (это с учетом меня и Луиса).

Ну, четверо, это понятно: я, Луис и наш конвой. Остальные же два человека были неизвестно кем. За троном, стоящим на возвышении, прятался какой–то старикашка с козлиной бородкой и в черном костюме гробовщика. А на троне сидел… разумеется, Франциск V, король Торенты, и тэ дэ и тэ пэ ( он так и не назвал мне все свои титулы). Количеству украшений на нем позавидовали бы Золотой и Алмазный фонды России, а выражение лица было таким надменным, что вблизи, наверное, дохли мухи и скисало молоко.

Этот «король недорезанный» смерил меня и Луиса взглядом и поинтересовался, обращаясь к козлобородому:

– Кольнэйк, кто это?

Старикашку при этих словах буквально перекосило, он как–то странно перегнулся через трон и, показывая свои верноподданнические чувства, почти что пропел:

– Ваше Величество, это те самые преступники, о которых я имел честь доложить вам.

– Да? Эта девушка не похожа на убийцу сорока семи человек.

– Но это именно они, Ваше Величество, – старикашка сладострастно потряс своей козлиной бородкой.

О, с каким удовольствием я бы заткнула её ему в пасть. Но нога Луиса плотно примостилась на моей, а во всех книгах, что я читала, это значило: «Молчи в тряпочку, если не хочешь собирать туда свои зубы» (примерный перевод). Хотя, вполне возможно, вампир всего лишь плохо контролировал свои конечности.

– Кстати, – «внезапно» вспомнил король, – это правда, что эта девчонка – из другой реальности?

– Да, Ваше Величество, – по лицу Кольнэйка зазмеилась усмешка.

– Так отправь ее обратно.

Маг величественно взмахнул руками, и возле трона возникло уже знакомое мне облачко. Стражники потащили меня к нему…

И тут вперед выступил « ужас, летящий на крыльях ночи; Бэтмэн и Черный плащ отечественной эстрады»… Нет, не Алексей Кортнев. Луис.

Ладно, ладно… Тогда я так не думала, а лишь дергалась и извивалась в руках стражника тащившего меня к окну в мой мир. Ну не хочу я туда! Дальше–то что?

– Ваше величество, – начал Луис, – не делайте этого. Я могу рассказать вам великий секрет, с помощью которого вы станете повелителем всего мира.

Во, выдал!

– Ты говоришь правду? – король Торенты вцепился в ручки своего кресла, чтобы не упасть.

– Разумеется! Только…

– Что только? – внезапно я заметила, что этот Кольним… Кольмин… короче маг повторяет все движения Франсуа. Или, может, это Франсуа повторяет все его движения?..

– Я знаю только одну половину этого секрета, а вот она, – Луис кивнул в мою сторону, – другую.

Эт чего ж я знаю?

Облачко испарилось.

Величественный жест, и меня подвели к Луису. После второго такого же жеста, стражи, сделав под козырек, удалились, закрыв за собою дверь. В тот же момент Франсуа встал с трона и, как сомнамбула, подойдя к двери, задвинул засов. Затем он, четко отбивая шаг, вернулся к своему креслу и плюхнулся в него как мешок. Самым ужасным было то, что он, не мигая, уставился в одну точку. Кольнэйк же подскочил к нам:

– Ну, вампир? Что за тайну ты знаешь?

– Сейчас расскажу, – усмехнулся Луис.

Мне его улыбочка что–то не понравилась.

В то же мгновение Луис исчез. На том месте, где он только что стоял, струился и извивался черный дым, а на полу валялись кандалы, которые только что были на вампире. Затем, я почувствовала резкий рывок, и веревки, которыми были связаны мои руки, упали на пол.

В следующие мгновения все перемешалось. Все менялось так быстро, что я не успевала понять, что же именно я увидела. Сперва, я увидела, как этот дым, появившийся вместо Луиса, рванулся к колдуну. Кажется, тот начал отстраняться, но уже в следующее мгновение я увидела, что Кольнэйк лежит, уткнувшись носом в ковер, а на его спине сидит Луис и плотно обматывает его запястья веревкой (той самой, что только что была на мне).

Пока происходило все это, я стояла, и очумело лупала глазками, а Франсуа так и не сменил своей окаменелой позы.

Луис медленно перевернул мага на спину и тихо, почти ласково, сказал:

– А теперь давай поговорим.

Его коготки стали раз в десять длиннее, чем у небезызвестного мистера Крюгера. Того самого, что Фредди.

* * *

– Итак, вопрос первый. Как расколдовать Франсуа? – Луис помахал ладошкой перед самым носом колдуна. А ручка у него была, ну, очень впечатляющей.

– Убери свои лапы, мерзкий вампир!!! Я – самый великий маг во вселенной!!! Это я выкинул этого мальчишку в другую реальность, я же вернул его обратно, зная, что он не будет возвращать свой трон. Я думал, что этот кретин, возьмет первую попавшуюся девчонку и вернувшись в Торенту счастливо с ней заживет! А он, он!.. Он вместо этого решил захватить престол! Да я испепелю сначала вас, а потом и его!!!

Сводник чертов!

– Я все еще жду ответа, – сообщил Луис колдуну

От его тихого, почти что ласкового голоса у меня мурашки поползли по коже.

– Да как ты смеешь!!! – от вопля колдуна звенели стекла. – Я – самый великий…

– Замолкни, зануда, – тихо посоветовал Кольме… Кольве… (ну, в общем, вы поняли, кому) Луис. –Ты, хоть, знаешь, что раны нанесенные вампиром не заживают, и их нельзя никак вылечить?

– Медальон. У него на шее, – выпалил резко побледневший маг.

В тот же момент с наружной стороны двери раздались мощные удары. Похоже, кому–то не терпелось увидеть короля, и он (этот кто–то) приближал сей счастливый момент, выбивая дверь первой попавшейся кувалдой ( а может даже скамейкой).

Я подбежала к Франциску V( хотя, может быть и I) и расстегнула ворот его кружевной рубашки. На груди у него, на тонкой, почти не видимой лиловой ленточке, в такт с ударами сердца пульсировал огромный красный камень. Я с силой рванула эту ленточку, а затем, бросив этот камень на пол, резко наступила на него каблуком. По внезапно потемневшим, черным осколкам побежали зеленые змейки разрядов.

Дверь тряслась все сильнее.

Франсуа несколько секунд сидел без движения, затем встал и, осмысленно посмотрев на нас троих, тихо спросил:

– Где я?

Засов на двери сломался, и та распахнулась.

* * *

Мы трое: я, Франсуа и Луис – сидели в одном из кабинетов Ея Королевского Величества Франциска, кажется, VII. После ареста первого министра (а у Кольнэйка был, оказывается именно такой титул) мы перешли сюда из тронного зала. Надо отдать должное: насколько темницы в Фрейстэре были отвратительны, настолько залы красивы.

Франсуа оставался в том же пышном костюме, в котором он был в тронном зале. Только сейчас ему, кажется, было немного не по себе от количества драгоценных камней.

Мне, увы, было не во что, да и некогда переодеться, так что я тоже не сменила своей одежды.

Что же касается Луиса, то, едва он вступил в эту комнату, как костюм вампира преобразился. Исчезла вся пыль, грязь, пуговицы засверкали серебром, а подкладка плаща вспыхнула алым пламенем. Засверкала всеми оттенками красного и черного внезапно появившаяся корона.

Увидев это, я едва сдержала вздох и почти что всерьез задумалась, о том, не стоит ли мне переквалифицироваться в вампира и, заодно, поменять гражданство.

Наконец, когда мне надоело многозначительное молчание этих – чтобы не сказать хуже – королей, я задала первый наводящий вопрос:

– Луис, колись. Что ты еще умеешь?

– Ну… Перемещаться между мирами… Превращаться в дым…

– Это я уже видела. Дальше.

– В летучую мышь… И немного колдовать.

– Это как? – поинтересовался Франсуа.

– А вот так, – Луис щелкнул пальцами и лист бумаги, до этого момента спокойно лежащий на столе, внезапно оказался у него в руках.

– Ну, ты, блин, даешь, – выдохнула я, а потом добавила. – Учти, Луис, я с тобою в карты играть не сяду.

– Учту.

– Значит, здесь все хорошо, просто отлично, и теперь, когда все закончилось, мне осталось только, по этому же самому предсказанию неизвестно кого спасти вампирское …, нет, вампирунье, хотя нет, все–таки вампирье… Луис, да подскажи же ты, как правильно?!

– Вампирячье, – в его голосе звучал смех.

– Юморист, – хмыкнула я. – Ладно, так, что, мне теперь надо спасать вампи… короче, твое царство?

– Королевство, – строгим голосом поправили меня. – Тем более, что никого спасать и не надо.

– А по–моему, в начале ты говорил нечто, совсем противоположное.

– Мало ли, что я говорил!

– Мало. Да ты рассказывай, рассказывай.

Луис некоторое время помолчал и начал:

– Это – долгая история, но…

– Ничего, время у нас есть, – перебила я его.

– Эжени, ты не даешь мне вставить ни слова!

– Во–первых, Евгения…

– А во–вторых?

– Во–вторых, даю. Ты же сейчас говоришь.

Луис молчал. Кажется, он медленно считал до десяти и обратно.

– Итак, это – долгая история, – он с опаской взглянул на меня и, увидев, что я не произношу ни слова, удивленно спросил. – Эжени, ты меня слушаешь?

– Разумеется, а что, незаметно?

– Нет, ты ведь молчишь.

– Вот так всегда: комментируешь – не нравится, не комментируешь – тоже.

Тяжкий вздох был мне ответом.

* * *

– Пожалуй, начать надо с того, что лет двести назад действительно жил великий маг и предсказатель. Именно он предсказал многое из того, что произошло, происходит и, возможно, произойдет. Так уж повелось, что каждому вампиру при рождении предсказывают его судьбу…

– А это не показывает некоторую фаталистичность ваших взглядов на мир? – не смогла удержаться я.

– Не показывает. В этих пророчествах обычно дается несколько жизненных дорог, по которым ты можешь пойти.

– Тогда, – я попыталась найти хоть какую–нибудь неувязочку, – в каком возрасте ты выбираешь, что тебе делать? В далеком розовом младенчестве, что ли?

– Нет, когда становишься совершеннолетним, – усмехнулся Луис.

– А это во сколько?

– В двадцать.

– А тебе сейчас…

– Двадцать четыре.

И тут, как всегда, в самое неподходящее время, в наш разговор встрял Франсуа:

– Значит, ты самый старший среди нас троих, Луис, – и добавил, предугадывая мой вопрос. – Мне двадцать два.

Это было сказано таким тоном, что я просто не могла не поспорить с ним:

– С чего ты это взял? Быть может, я вам обоим в бабушки гожусь!

– А тебе не кажется, что в таком случае ты слишком хорошо сохранилась для такого древнего возраста?

– Ну… Так… Диета хорошая. Да и пластические операции, знаешь, какие чудеса делают. Вон, Алла Пугачева выглядит на все сто.

Так и хотелось добавить «лет»…

– Тогда, сколько же тебе лет, бабуся?

Франсуа спросил это так насмешливо, что я чуть не ляпнула: «Семьсот сорок два годика на прошлой неделе исполнилось!», но я сдержалась и честно ответила:

– Девятнадцать.

– Вот это точно, древняя старуха, – расхохотались они, а передо мною возникла дилемма: кого из этих «прынцев» придушить первым? Так и не решив, я сказала:

– Хорошо, вернемся к нашим баранам… К вам, то есть… Луис, так что ты говорил насчет разных путей? Это что, направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – сам помрешь, так, что ли?

– Не совсем, – улыбнулся вампир, – предсказания, как таковые, записываются в специальные свитки, и когда их читаешь, то выбираешь, какое окончание нравится тебе больше всего. Моя судьба, по этим предсказаниям, была связана с судьбой короля Торенты, который будет как бы свергнут. Вся странность была именно в словах « как бы»… Но я мог бы не обращать на этого монарха внимания, просто жить, как жил. Тогда, если верить тем же самым предсказаниям, лет через пятьсот потомки узурпатора начали бы уничтожать всех «чудовищ»: вампиров, оборотней, драконов… За «чудовищами» последовали бы «волшебные народцы»: пикси, брауни, эльфы, гномы… Я мог бы пойти с вами и, сделав, что–то не так, погибнуть. Тогда «чудовищ» начали бы уничтожать через сто лет. А мог бы пойти с вами и, как и получилось, – победить. Что произойдет в этом случае – увы, – не известно.

Н–нда. Когда Франсуа рассказал о своей жизни, я решила, что большей ахинеи просто вообразить невозможно. Теперь же, после истории Луиса, я поняла, что его рассказ еще ахинеистей.

Некоторое время я подумывала о том, не стоит ли мне проверить, лжет ли Луис, но, посмотрев в его, такие честные, глаза, передумала.

– Ладно, – задумчиво протянул Франсуа. – А почему ты тогда просто не рассказал об этом?

– А ты бы мне поверил?

– Глупый вопрос, – слегка раздраженно ответил король Торенты. – Конечно, нет.

Наступившая тишина показалась мне настолько тягостной, что я попыталась перевести разговор в другое русло.

– Слушай, Луис, в тот день, когда Франсуа чуть не съел дракон, ты с кем–нибудь, кроме меня, разговаривал?

– Разговаривал.

– И с кем же?

Луис не успел ответить: в комнате вдруг появился небольшой черный дымок, который крутился все быстрее и быстрее, а затем – бум! – и на его месте появилась высокая стройная девушка. На все это представление ушло две, от силы три секунды:

– Со мною.

Она была одета в длинное облегающее черное платье, а на плечи был небрежно накинут черный плащ. Её черные, как смоль, волосы опускались до пояса, а «слегка» бледный цвет лица оттеняли черные же глаза и ярко–алые губы. И ещё: чем–то неуловимым она напоминала мне Мортишу из «Семейки Адамс».

Луис вскочил на ноги, уступая своё место этой «Мортише», а сам встал за её спиной:

– Позвольте вам представить мою невесту – Лилиан.

– Луис, а ты не говорил, что у тебя есть невеста.

– А ты и не спрашивала, Эжени.

– А если бы я вдруг предложила бы тебе руку и сердце? – рассмеявшись, спросила я.

– Мне бы пришлось отказаться.

– Хорошо, все–таки, что я этого не сделала.

– Очень.

* * *

– Будет лучше, если ты снимешь свой браслет, – тихо сказала Лилиан, слегка наклонившись ко мне.

– Это еще почему?! – я мгновенно вспомнила, что браслет Никалиноро исполняет желания.

– Я слышала, у этого браслета немного замедленное действие: скажем, 5 лет назад ты пожелала уметь летать, год назад нашла этот браслет, а сегодня, даже если ты уже забыла про свое давнее желание, у тебя вдруг могут вырасти крылья… Я, конечно, утрирую, но общий смысл именно такой.

Ничего себе! Это что же получается? Если я когда–то, по дурости, заявила, что хочу домой, то в любой момент могу там оказаться?! Ну уж нет! Пока что я хочу побыть с Франсуа!

Нет, ничего такого, я его не люблю! Ну может и люблю, но несильно… Ладно, это не так уж и важно. Тем более что он, наверняка, не испытывает ко мне никаких чувств, как бы сильно я об этом не мечтала…

А, может, мне тогда не стоит снимать этого браслета? Нет, я должна это сделать. Хотя бы для того, чтобы выяснить, права я или нет.

Я начала поспешно расстегивать браслет. А у того, как назло что–то застопорилось с застежкой. Наконец, я справилась с нею, и с облегчением положила эту серебряшку на невысокий круглый столик на витой ножке, стоящий неподалеку от меня.

Едва мои пальцы разжались, я почувствовала сильное головокружение и, закрыв глаза, оперлась об этот несчастный стол. Тот вдруг начал продавливаться под моей ладонью, я непроизвольно наклонилась вперед и упала… на теплый прогретый солнцем асфальт…

Поднявшись, я увидела, что стою на той же самой улице, где впервые увидела Франсуа…

Нет! Я не хочу этого! Не надо! Не может этого быть!!!

* * *

Я медленно опустилась на ступеньки. Я уже давно выплакала все слезы, а сейчас лишь протянула руку и подняла с земли свою растоптанную сумку с пыльным отпечатком подковы. Она раскрылась, и на дорогу выпала пластмассовая расческа, смешанная с осколками зеркала пудра осыпала асфальт золотисто–розовой пылью, откатился в сторону разломанный тюбик губной помады…

Все, сказка кончилась. Это только там принцы женятся на Золушках, Синдерелах и прочих Спящих Красавицах. В реальной же жизни… Пусть даже эта жизнь в чем –то похожа на сказку…

Как все глупо получилось. Я, возможно, первый и последний раз встретила своего «п р и н ц а н а б е л о м к о н е» и как только поняла что он, быть может, и есть т о т с а м ы й, мы с ним расстались.

М о я сказка кончилась.

Я встала на ноги и пошла домой. Какой сейчас, к черту, институт?

Свою сумку я оставила на ступеньках. Все равно я уже собиралась купить новую.

Я даже как–то не подумала о том, насколько странным будет выглядеть мой «немного грязный» костюм пажа на улицах современного города. Я, просто, не успела об этом подумать, когда сзади раздался какой–то шум.

Я обернулась и увидела… Луиса. Этого не может быть … У меня, наверное, глюк…

Вампир протянул мне руку и сказал:

– Пошли?

– Куда? – мое сердце оборвалось.

Он улыбнулся:

– В Торенту.

– Зачем?

– У Франсуа сейчас оч–чень большие проблемы. И, если ты ему не поможешь…

Я, не раздумывая, шагнула к Луису.