Стажер магического сыска 3

Часть 1 Глава 1

Для М.

— BlindDog

Для С.

— Ю. Гладкая

— Да, это детективное агентство, нет, не галантерея, конечно, и вас тоже. — Анна повесила трубку телефона и хмуро посмотрела в окно. Там, за стеклом, в заснеженном мире приближалось Рождество. Она уже видела яркие праздничные базары, разукрашенные лотки и пестрые флажки, натянутые над улицей. Весь город бурлил, точно муравейник, в преддверии самой волшебной ночи в году. Покупка подарков, сладких пряников, золоченых орешков и хлопушек занимала все мысли жителей Парогорска.

И то ли в честь праздников, то ли еще по какой прихоти, но в их агентство мало кто обращался. Да и дела, в отличие от полиции, имели сугубо бытовой характер. Впрочем, платить за жилье, еду и служанку нужно было в любом случае, а значит, каждое дело, каким бы нудным оно ни оказывалось, имело вес.

Паровой котел в здании, где детективное агентство «Порфирий, Воронцова, Буянов» снимало помещение, работал из рук вон плохо, отчего в комнатах гулял сквозняк, и все время хотелось кутаться в шаль.

— Ну уж нет, — буркнула Анна. — Я еще не так стара, чтобы окукливаться. — Она отвернулась от окна, мельком взглянув в зеркало. Поправила волосы и вернулась за свой стол, чтобы поработать со счетами, которые, в отличие от заказчиков, исправно приходили на почту.

Едва она погрузилась в мир цифр, как в окошко настойчиво постучали. Порфирий Григорьевич, недовольно распушив шерсть, шлепал лапой по стеклу.

Поднявшись, Воронцова приоткрыла фрамугу. Тут же в и без того холодный кабинет ворвался мороз, а вместе с ним — кот.

— Погода дрянь. Вот что я вам скажу, уважаемая! — тут же заявил Порфирий, запрыгивая в кресло и устраиваясь в нем поудобнее. — Но несчастный кот должен бродить по ледяным улицам этого негостеприимного города, чтобы заработать на кусочек тунца, так ведь?

— Покамест вы заработали лишь на консервы, — отозвалась Анна, возвращаясь к бумагам.

— Я так и знал. В этом мире нет справедливости! — поделился наблюдениями Порфирий Григорьевич. — Ну что ж, если у Глеба Яковлевича еще имеется совесть, он все же купит мне рыбы, пусть даже в ущерб себе. Ведь стоит помнить, что мы тут…

— Только благодаря вам, — перебила его Анна и с укоризной посмотрела на кота. — Вам не стыдно раз за разом пользоваться этим фактом?

— А вам не стыдно манкировать своими обязанностями и не зарабатывать столько, чтобы содержать своего друга?

— Порфирий Григорьевич!

— Анна Витольдовна!

— Нет, даже не начинайте. Здесь мы все в одной лодке, и если мы манкируем, как вы изволили выразиться, то и вы не лучше.

— Дожили, право слово. Уставший кот, который не может пользоваться паровиком или извозчиком, а должен бегать по снегу лапками, недостаточно работает. Куда катится мир⁈

— Лучше скажите, вы разузнали что-нибудь о краже из книжной лавки?

— Кража — слишком сильное слово. На мой взгляд, так один из покупателей прикарманил себе понравившуюся книгу, и все дела.

— То есть вы ничего не нашли? — уточнила Анна.

Кот засопел и промолчал, не желая признаваться в своей некомпетентности.

— Порфирий Григорьевич, дорогой мой, неужели ни один кот, кошка или котенок не видели чего-то необычного? Или магия? Может, вор ею свои следы скрыл?

— Улица там, видите ли, оживленная, оттого котов и не водится. А с голубей спрос маленький — они что видели, что нет, мигом забыли, — фыркнул Порфирий. — И нет, там не имеется магических следов. Впрочем, если мне не изменяет память, Глеб Яковлевич вам об этом докладывал. Или вы уже ему не доверяете?

— Отчего же, доверяю, конечно. Просто у вас куда лучше чутье развито. Вот и уточняю, — нашлась Анна.

— Мне кажется, вы придаете этому делу слишком большое значение. Допустим, вор украл бы полмагазина книг — вот уж странно. Вот уж точно надо искать. А тут так, безделица. Одна книга, и та из старого фонда, — кот дернул хвостом.

— Что ж, раз никаких подвижек не имеется, то я, пожалуй, пойду домой, — решила Воронцова, поднимаясь из-за стола. — Передайте господину Буянову, как появится, что меня сегодня уж не будет.

— Вот сбегаете от меня, значит, бросаете одного в этой душной комнате, — заворчал Порфирий. — Нет, право слово, я не перестаю удивляться вашему жестокосердию. Хоть окно приоткрытым оставьте. А то вдруг Глеб Яковлевич не придет нынче. Так что ж мне тут, ночевать прикажете?

— Весь кабинет выстудим. Поди завтра его вновь нагрей с таким-то отоплением, — вздохнула Анна.

— Все потому, что хозяин сего дома — жмот и скопидом, не желает тратить денег на починку парового котла, обещая, что весна не за горами. А меж тем на дворе лишь первый месяц зимы. Так что о каком тепле может идти речь? — поделился наблюдениями Порфирий.

— Вы, конечно, совершенно правы, друг мой. И все же оставлять окно открытым — это словно приглашать бродяг или, скажем, жуликов в нашу контору.

— Мы на втором этаже, — напомнил кот. — И если ваш жулик не отрастил крылья, значит, нет повода беспокоиться. Хотя если вам так дороги никчемные бумажки да пишущая машинка, несчастный Порфирий может пойти на улицу. Что мне стоит помыкаться по стылым подворотням да переночевать в подвальном окне?

— Полно вам, не такая уж я злодейка, — призналась Анна и послушно приоткрыла створку. Не дожидаясь, пока холод проберет до костей, она поспешила покинуть их маленькое детективное агентство.

За рулем паровика ей думалось легче. Но в этот раз, увы, ни одного разумного объяснения, кому понадобилась книга «Недра земли», не приходило. Издание не являлось раритетным, хоть и не часто попадалось в лавках. Но все же, отчего не купить? Почему книжку украли?

— Скорее всего, Порфирий Григорьевич прав: забрал кто-то из случайных посетителей. Вот только как сказать хозяину магазина, что мы не можем этого человека отыскать? Опять же, задаток за работу уже уплачен и даже потрачен. Никак нельзя идти на попятную, — Анна вздохнула. Вся ситуация ей откровенно не нравилась. Она не любила сдаваться, пусть и в таком незамысловатом деле. — Если все так просто, отчего мы не знаем, кто это? — спросила она сама себя и, не найдя ответа, замолчала.

Добравшись до дома, Воронцова, припарковав паровую машину, поднялась к себе в квартиру. Отперла дверь и, войдя внутрь, с наслаждением окунулась в тепло:

— Марфа, я дома! — крикнула она, снимая шляпку и накидку. — Марфа, ты тут?

Из кухни послышались шаги, и в прихожую вышла служанка. Стараясь не глядеть на хозяйку, она лишь шмыгнула носом и, приняв одежду, молча принялась отряхивать ее от снега.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила Анна, хорошо знавшая Марфу, которая никому себя в обиду не даст.

— Нет, нет, все в порядке. Не извольте беспокоиться, — пробормотала та, принимаясь за хозяйские ботинки с таким остервенением, будто от их чистоты зависела судьба всей планеты.

— Марфа, ах, оставь же ты их! Марфа, не убегут. Ну-ка, погляди на меня! — потребовала Воронцова.

Марфа нехотя выпрямилась и, чуть глянув на хозяйку, тут же вновь потупила взор. Впрочем, Анне хватило и этого краткого взгляда, чтобы увидеть, как покраснели глаза Марфы, а лицо пошло некрасивыми пятнами.

— Идем в столовую, сядем рядышком, и ты все мне расскажешь, — велела Воронцова прислуге.

Марфа только вздохнула, но отнекиваться не стала.

Пройдя в комнату, обе женщины сели в кресла подле камина. Анна, взяв Марфу за руку, глянула в ее заплаканные глаза и коротко велела:

— Рассказывай.

Марфа молчала, молчала да шмыгала носом, как бы не решаясь начать. И когда уже Анна хотела еще раз повторить просьбу, служанка заговорила:

— Крестный мой помер, — и, перекрестившись, добавила: — Царство ему небесное, рабу божьему Андрею.

— Соболезную, — Анна вздохнула и участливо добавила: — Сердце?

— Ах, если бы, — всхлипнула Марфа. — Да только он еще и не стар был вовсе, ему всего-то седьмой десяток пошел.

— И впрямь, как мой отец, — согласилась Анна. — Так что же тогда случилось?

— Убили его, Анна Витольдовна, как есть убили, душегубы проклятые! — воскликнула Марфа и залилась слезами.

— Ну же, Марфа, ну же, милая. Да что ж это, ну как так? — Анне стало жаль и служанку, и неизвестного крестного. — Ты поплачь, родная. Но знай, полиция у нас хорошая. Враз душегуба отыщут.

— Не отыщут, — промычала Марфа, закрыв лицо руками. — При вас бы сыскали, а без вас и искать не станут. Скажут, что там старик, никому не нужный. Сидел среди своих бумаг, среди них и помер. Всего и делов.

— Да как же делов, если ты говоришь, что убили⁈ — возмутилась Анна, уже прокручивавшая в голове, что стоит связаться с Кузьмой Макаровичем да Казимиром Игнатьевичем. Уж наверняка не откажут по старой памяти, просветят, что это за дело такое и какие выводы при вскрытии сделаны.

— А вот так. Вроде бы и убил, да только оружия не нашли, да и повода, говорят, нет. Так что спишут все на залетного хулигана, а такого поди найди.

— Глупости какие! Если убили, то непременно будет следствие, непременно разберутся.

Марфа отняла от ладоней заплаканное лицо и, размазывая по щекам слезы, прошептала:

— Анна Витольдовна, миленькая, я вот вас раньше ни о чем не просила, а сейчас прошу: возьмитесь за это дело, разузнайте, что за тать моего крестного убил. — И не успела Анна ответить, как служанка, соскользнув с кресла, бухнулась перед ней на колени и, заламывая руки, зашептала: — Не откажите, заступница. Молю вас. Окромя вас и просить больше некого. На всем свете только и были мы друг у друга: он у меня да я у него. А теперича я и вовсе осиротела. Прошу, разыщите, отомстите. Вы же можете!

Анна, растерявшись в первые мгновения, быстро взяла себя в руки. Еще какой-то час назад она сетовала на судьбу, что нынче ее жизнь заполнили лишь скучные бытовые неурядицы, и вот уже убийство — стоящее дело — само плывет в руки. Да, ей не заплатят за потраченное время, но сам шанс распутать клубок, решить ребус этого происшествия никак нельзя было упускать.

— Марфа, встань немедленно, — велела Воронцова прислуге. — Встань и послушай меня. Я возьмусь за это расследование и обязательно разузнаю, кто отнял у тебя дорогого человека. Клянусь. Веришь ли мне?

— Только вам теперь и верю, — всхлипнула Марфа, подымаясь с колен. — Ох, простите меня, Анна Витольдовна, развела тут сырость. Я сейчас умоюсь да на стол накрывать стану. Крестного уже не вернуть, а вам после сложного дня подкрепиться надобно.

Анне и хотелось сказать, что день так себе, рабочий, но она понимала, что для прислуги это своеобразный ритуал, не дающий кануть в пучину отчаянья. Потому она не стала останавливать Марфу, а лишь, проводив ее взором, направилась в свою комнату, чтобы тоже переодеться, заодно подумать, стоит ли говорить об этом деле Глебу и Порфирию или и без них управиться.

Решив повременить с признаниями, Воронцова кивнула себе в отражение и ощутила, как жизнь вновь обретает краски.

Как бы ни была огорчена Марфа, все же подала на обед и кислые щи с тминным ревельским хлебом, и ботвинью с осетриной.

— Кушайте, Анна Витольдовна, сейчас еще пироги подойдут, сладкие, с яблочками сахарными, всё, как вы любите.

— Ты лучше сядь рядышком, да сама отобедай, а заодно расскажи мне все по порядку, — предложила Анна.

— Негоже за господский стол-то, — замахала руками служанка. — Я вам все поведаю, но опосля, а пока кушайте.

Анна не стала спорить с Марфой и, поскорее покончив с едой, позвала прислугу к себе:

— Ну вот, теперь за чаем-то мы можем поговорить?

— За чаем, наверное, можем, — смутилась Марфа, осторожно опускаясь на стул подле хозяйки.

— Вот и славно, — улыбнулась Анна. — Расскажи-ка мне, кем был и как жил твой крестный.

— Ага. Ну, вот, значит, Андрей Аркадьевич жил одиноко. У него была только я, на выходных к нему ездила, убиралась, чай пили. — Марфа шмыгнула носом и вцепилась пальцами в фартук.

— Хотя, если уж по совести, убираться он у себя не позволял, говорил, иначе забудет, что где лежит. А бумаг у него была уйма!

— Он художник был? — уточнила Анна.

— Да нет, не художник. Он архитектором работал, многие здания у нас в Парогорске планировал. Вот и лежали у него повсюду чертежи: и тех домов, что он построил, и тех, о которых мечтал. А он всё знай себе придумывал новые да губернатору носил. Какие-то проекты у него даже брали. Уж он ими очень гордился, — служанка нервно вздохнула.

— Видимо, талантливый был человек, — поддержала её Анна.

— Ещё какой! — тут же согласилась Марфа. — Он ведь столичную академию заканчивал, его в высших кругах знали. Он рассказывал, что дома да поместья проектировал и для графов, и для баронов, и для великого князя. А уж сколько прочих зданий — и вовсе не счесть. Каждый хотел похвастаться, что у него дом тот же архитектор планировал, что и для императорской семьи работал. Вот каким он был человеком! И вот как на такого рука поднялась!

— С этого места поподробнее. Кто нашёл твоего крестного?

— Соседка нашла. Она ему продукты приносила, он хроменький был, тяжко ему приходилось. Так вот, она в назначенный день явилась, дверь открыта, как и обговорено. Она, значит, вошла, зовёт его, а он не откликается. Ну, она прошла в комнату, а он там средь бумаг лежит, и всюду кровь.

— Так, вот тут остановись, — Анна нахмурилась. — Его застрелили?

— Не знаю я, Анна Витольдовна. Мне только и сказали, что убили его. Но пока зацепок нет, и орудия убийства тоже, так что мол, ждите. Да ещё просили сказать, не украли ли чего, — Марфа промокнула глаза краем фартука. — Да только в его бумагах разве поймёшь?

— Может, он что-то ценное хранил? — подсказала Воронцова.

— Нет, какой там. Из ценного у него грамота императора имелась да запонки с камушком в шкатулке. Так вот, грамота на месте, а шкатулку я под бумагами нашла, и запонки там же.

— А где она прежде стояла?

— Знамо где, на каминной полке.

— Когда ты там побывала?

— Да вот сегодня с утра посыльного за мной прислали. Та соседка сказала, где искать.

— Тело уже увезли? — уточнила осторожно Анна.

— Ох, если б не увезли, так я бы прямо там со страху вместе с Андреем Аркадьевичем и померла бы, — призналась Марфа. — И так до сих пор дурно, как вспомню, сколько ж там крови было.

— Кто-то из полицейских там находился?

— Был паренёк молоденький. Он и впустил. Сказал, что надобно, уже забрали. А мне велел поглядеть, не украли чего. Ну, вот я и глядела.

— Что ж, понятно. А вот ещё скажи, криков никто не слыхал?

— Ни единого, — Марфа задрожала и вновь разревелась.

— Ну, полно, бедная моя, полно, — Анна обняла служанку. — Слезами горю не поможешь, а душегуба я разыщу.

Марфа только кивнула.

Женщины ещё с четверть часа сидели рядышком. Анна гладила Марфу по руке, ожидая, пока служанка успокоится. Наконец, слёзы иссякли, и Марфа побрела к себе, а Анна устроилась поудобнее в кресле и принялась раздумывать над услышанным.

Из рассказа выходило, что на одинокого старика-архитектора напали в его же квартире. Дверь была открыта, так что убийца вошёл свободно и, видимо, так же покинул дом. Что он хотел? Узнать информацию? Тогда могли быть следы пыток — стоит уточнить этот вопрос. А если это ограбление? Ведь понятно, что ту же шкатулку скинули с полки, так отчего не взяли хотя бы запонки?

— Странно, очень странно, — Анна потерла висок и, взглянув на часы, вздохнула. Стрелки указывали на десять вечера — значит, давно пора готовиться ко сну. Не желая тревожить служанку, Анна сама распустила волосы, расчесала их сто раз щёткой и, переодевшись в ночную рубашку, легла спать.

Мысли о покойном крестном не давали ей уснуть. Смущало то, что у неё нет даже всех фактов. Например, чем его убили? Магия? Нож? Револьвер? Если много крови, то, скорее всего, холодное или огнестрельное оружие. Впрочем, всякое бывает. То, что оружие не нашли, как раз не странно. Разве будет убийца раскидывать его поблизости? Так поступают либо из-за суматохи, либо по глупости. Но опять же, не назовёшь умным человека, забравшегося к старику и при этом не взявшего даже запонки. Слишком много непонятных моментов, пробелов и недосказанностей имелось на данный момент.

Решив про себя, что завтра с утра следует первым делом наведаться в участок, Анна наконец-то уснула.