Срывая маски

Пролог

Приятная и спокойная атмосфера в комнате, оформленной в викторианском стиле. Пожилая женщина, сидящая на диване и пьющая чай. Найдется очень мало людей, кто смог бы дать ей больше шестидесяти пяти, встретив в первый раз. На деле же Аматэру Атарашики разменяла уже девятый десяток. Кто-то скажет – бахир, другой назовет это наследственностью, и каждый будет прав. И бахир, и наследственность. И то, и другое. Много бахира и еще больше наследственности. Только вот все, что осталось от рода, – это она сама. Последняя из очень древнего семейства. Все еще можно исправить, но ошибка в этом деликатном вопросе неприемлема. Она еще может принять в род перспективного наследника, но если ошибется с выбором… На следующую попытку у нее не останется ни сил, ни времени. Слишком она стара.

Сидя на своем диване, который в свое время раскритиковал один наглый юнец, женщина размышляла о прошлом, настоящем и будущем. В основном, конечно, о настоящем, от которого зависит будущее. Но и прошлое не оставляло ее в покое. Возраст, наверное.

В ее длинной жизни произошло много событий – и ничего не значащих, но запавших в память, и важных, подчас влияющих на политику всего рода, и знаковых – тех, что останутся с ней до конца жизни. Шесть лет назад произошло событие, которое тогда она отнесла к важным и лишь чуть позже поняла, насколько оно знаковое. Дело было в том, что ее попытались ограбить. Причем члены того же клана, в котором состоит ее род. Разозлило ли ее это? О да! Она была в ярости. Грабителей спасло лишь то, что Атарашики не хотела разрушать свое поместье, поэтому не применяла чего-то очень мощного. Было даже немного забавно, когда позднее все восхищались ее сдержанностью и милосердием… Надо было их все-таки убить, а так эта парочка отделалась всего лишь изгнанием. Ну да что уж теперь. Наследник клана тогда буквально вытащил грабителей с того света, в последний раз встав грудью на защиту своего друга. И это был последний раз, когда она отнеслась к нему, как к сыну ее старого друга детства. С тех пор он стал для нее лишь наследником. Да и ее друг… Нет, их можно понять – и отца, и сына… Умом она все понимала, но гордость одного из древнейших родов мира была попрана, и подобное она забыть не могла. Можно представить, каково ей было, когда этот самый наследник, в очередной раз приехав с семьей в ее онсэн, притащил с собой сына тех самых грабителей. Акено не был дураком; даже будучи крайне пристрастной, она не могла назвать его идиотом, и все эти шесть лет наследник пытался выпросить прощение. Не напрямую, конечно, хотя и личные извинения стоящего на коленях мужчины тоже имели место. А вот его отец… Детство прошло, что тут еще скажешь?

Но возвращаясь к сыну грабителей… Притащив его к ней, он, как выяснилось, просто хотел показать старой женщине, что мальчик ни в чем не виноват. Он – не его родители. Очередная идеалистическая выходка этого великовозрастного ребенка. Род есть род. Семья есть семья. Одна кровь, одна вина. Именно потому Атарашики с ходу начала цепляться к мальчишке. Оскорбления, с каждым разом становившиеся все жестче, придирки, отношение в целом. Но чем выше становился градус нападок, тем крепче становилось понимание того, что для мелкого Сакурая она всего лишь элемент раздражения. Да, порой он бесился, но ни разу она не увидела в нем ненависти лично к ней. И ни разу не услышала от него ни слова мата. О, какие этажи ругательств он порой выстраивал, но ни разу ни одного матерного слова. И ни грамма ненависти. Словно она неизбежное зло. Впрочем, стоит признать, что и Атарашики не переходила определенной грани. Например, никогда при нем не трогала его родителей. А со временем взаимная ругань и вовсе переросла в пусть и жесткие, но все-таки пикировки. Ну и нельзя не упомянуть нежелание парня втягивать в этот конфликт семью своих соседей. Пока накал страстей не поутих, те знали только о негативном ее отношении к парню. Да и то, скорее всего, в этом виновата она сама. До сих пор они считают, что он с ней просто собачится, не более – так, лают друг на друга иногда, и все. Когда наступил перелом в отношениях, даже сама Атарашики затрудняется сказать, просто однажды она поняла, что раздражена на Акено больше, чем на парня. Ну в самом деле, как можно позволить голодать ребенку, который живет через забор? А если верить жалующейся иногда Кагами, к которой Атарашики никогда негатива не испытывала, то парень точно время от времени голодал. Кто-то, не знавший жену наследника, мог бы сказать, что она преувеличивает, но как раз в этом и дело – Кагами ни разу не говорила об этом напрямую, но, зная ее, вывод делаешь как-то машинально. Гордость, скромность, стеснение – неизвестно, отчего именно, но мальчишка старался не прибегать к помощи соседей. А так как Атарашики точно знала, что стеснение и скромность – это не про него, ответ напрашивался сам собой. Кагами тоже хороша, хотя если бы не она, парню пришлось бы гораздо тяжелее. Неизвестно, о чем думал на самом деле Акено, а вот с ходом мыслей Кенты все более-менее понятно – не стоит затаскивать в клан силой, пусть придет сам. Другое дело, что мальчишка оказался слеп до невозможности и даже не осознавал, кто его соседи. Как с неба свалился, честное слово. А эти идиоты еще и продолжали держать его в заблуждении, но тут точно Акено постарался. Наверняка хотел, чтобы его отношение к ним оставалось прежним, понимал, что вечно это не продлится, но все равно тормозил. Хотя гораздо позже Атарашики и сама начала его понимать. С каждым годом, с каждым днем приближался тот момент, когда он поймет, из какого рода старуха, которую он куда только не шлет. А ей – уж самой себе можно признаться – не хотелось, чтобы его взгляд изменился.

И он не изменился. «Великую Аматэру» он посылал так же далеко, как и «злобную Атарашики». Более того, с приходом к нему понимания точек воздействия на него – в плане «поддеть» – даже прибавилось. Было забавно любоваться, как он крутится, пытаясь извиниться, не произнося собственно извинений. Ну и с раскрытием карт стало чуть более понятно его отношение к ней. И как выяснилось, парень тот еще собственник. Это и так было известно, но вот степень запущенности этой его слабости позабавила. Да и вообще, после того как парень открыл для себя новый мир аристократов, наблюдать за ним стало интереснее. Больше возможностей позабавиться. Взять, к примеру, случай, когда он приехал к ней с небольшим аквариумом в руках. Притча во языцех, рассказанная все той же Кагами. Выражение его лица Атарашики до сих пор читала с трудом, но тот последний взгляд, брошенный на уходящего с бывшей его рыбкой слугу… В общем, она не удержалась – в тот день парень так и не смог добиться от нее желаемого. О, как он, наверное, бесился! Ей ничего такого, конечно, он не выказал, но уж она-то знает младшего Сакурая! Может быть, не так хорошо, как знают Кагами с Акено, но… но и тут она может дать им фору. Ведь ее никакие мужланы не сдерживали.

Да, она следила за ним. Нет, ничего сверхординарного – несколько человек из слуг и старые знакомства, но даже этого хватало, чтобы задуматься. Например, Шидотэмору. Можно долго рассуждать о ночном клубе «Ласточка», но там хоть можно проследить его действия поэтапно, а вот Шидотэмору возникла буквально из ниоткуда. Просто – раз, и парень отдает указания взрослым дядькам внутри фирмы, появившейся только вчера. Откуда взялась фирма? Если она принадлежит парню, как он ее создал или взял управление? А люди? Где он за пару дней набрал людей? Ведь вот же блокнотик, где расписан каждый его день по часам. Дальше интереснее, через какое-то время внутри фирмы прокатилась волна смертей. Всего неделя, жалкая неделя, и четыре человека из верхушки фирмы, которая уже успела набрать в стране кое-какой вес, скончались. Ни одного убийства. Несчастный случай, самоубийство, инфаркт и автокатастрофа. Полиция даже не сильно копала. Да, странно, что все произошло в такой короткий промежуток времени, но ни к одному случаю не подкопаться. Но что забавно, человек Атарашики, работающий в Шидотэмору, утверждает, что новый гендиректор просто ходит перед парнем на задних лапках. Вывод из этой истории довольно прост – группа людей решила отжать бизнес у юнца, но напоролась на жесткое противодействие, и все умерли. А со временем он смог вдолбить в головы управляющих, что он не просто начальник, а без малого их господин.

А этот последний случай, когда, опять же, из ниоткуда взялась Наката Акеми – единственный босс Гарагарахэби женского пола. Совершенно непонятно, когда они успели познакомиться, но вот причина знакомства стала ясна довольно быстро. Если не брать в расчет фантастическую версию о том, что Заноза увлеклась никому не известным юнцом, то остается вариант с расширением влияния парня в теневом мире Японии, и Токио в частности. Как он смог подмять ее под себя – уже другой вопрос, а то, что подмял, Атарашики знает точно. Она даже не удивилась бы, если бы узнала, что они спят вместе время от времени. Нормальный вариант для обоих. Сама Заноза весьма неплоха собой, а он для нее… ну, Атарашики вполне понимает мотивы женщины, желающей привязать к себе юнца. С позиции Акеми вариант беспроигрышный, да и Синдзи не урод. Может, он ей даже нравится. А предавать его… Атарашики не видит для этого повода прямо сейчас.

В целом стоило признать, что парень был идеальной кандидатурой на наследника рода Аматэру. Да вот беда – его родители. Если к самому Синдзи у нее претензий не было, то вот его лояльность вызывала вопросы. Родители на всю жизнь остаются родителями, и порой даже не важно, что ребенка они бросили. И ладно бы в младенчестве, когда он и не помнит, и не осознает, но вот Синдзи их отлично помнил. То, что они вызывали у него раздражение, ее, несомненно, радовало, но кто поручится, что он не играет на публику – уж это-то у него выходит отлично. Кто поручится, что он не кинется в объятия вернувшихся родителей? Пусть даже не кинется, а просто выполнит их просьбу, которая будет идти вразрез с его планами, просто потому, что это родители? Кто поручится, что он уже давно и активно с ними не сотрудничает?

Вот и она не могла. Даже если не брать в расчет мелькающие мысли о наследнике, она не смогла бы относиться к нему по-прежнему, зная о его хорошем отношении к отцу, а главное, к матери. И как будто само Провидение услышало ее мысли и решило немного помочь. Эта мерзкая парочка надумала вернуться в Токио и даже навестить старую женщину. Что уже само по себе подозрительно. Официально они здесь по делам, но раз уж выпала такая оказия, решили принести извинения, которых она не услышала тогда. Неужто думают, что какой-то артефакт сумеет ее задобрить? Да у нее этих артефактов… Но кое-что из ситуации выжать было можно.

Например, столкнуть их с сыном лбами.

Задержать у себя старших Сакураев ничего не стоило, поэтому, когда Синдзи все же приехал за обещанными приглашениями в ее онсэн, она просто послала слуг их позвать. Скрывать, кто у нее в гостях, не стала, все равно при ней ничего важного сказано не будет, а вот когда они останутся наедине, она озаботится, чтобы узнать, о чем будут говорить. Уже озаботилась. И пусть ее онсэны славятся своей приватностью, сделать исключение для конкретных посетителей – почти врагов – она не постесняется. По большому счету Атарашики плевать на их планы, но вот взаимодействие с сыном и его к ним отношение – уже другое дело.

Когда они вошли в ее комнату, Синдзи даже ухом не повел, видимо, посчитал вошедших слугами, да даже если и нет, это же Синдзи. Но всего через несколько секунд тишины парень очень характерно повел головой. Обычно он так делает, когда начинает раздражаться. Интересно, чем вызвано это его раздражение? Похоже, еще одно подтверждение, что мальчик не любит, когда у него за спиной стоит кто-то неизвестный. Стоит и молчит. То, что это не слуги, он, похоже, сообразил очень быстро.

– Синдзи? – произнесла Этсу, держа руки у груди. На публику играет, стерва.

– Сын… – почти пробормотал Рафу.

А вот он действительно немного растерян и не знает, что сказать.

После такого парень не мог не оглянуться, но, бросив на них быстрый взгляд, вновь повернулся к Атарашики. И выдал фразу, которой, благодаря все той же Кагами, старая женщина сразу прониклась. При ней он, кстати, раньше такого ни разу не произносил.

– У вас здесь можно закурить, Аматэру-сан?