Среди мертвецов

Город был потерян уже давно.

Однако, его защитники еще продолжали сражаться, удерживая руины. Даже несмотря на то, что знали – всегда знали – что их дело безнадежно.

Молодой солдат прятался в полуразрушенной кирпичной башне.

Он держал лазган наизготовку, упирая приклад в плечо. В прицел он смотрел на раскинувшийся перед ним отравленный ландшафт.

Свистящий порывистый ветер хлестал по плечам солдата, взметая вихри пепла. Солдат ощущал обжигающий холод ветра даже сквозь свою темную шинель и толстые пластины панцирной брони. Но он никак не проявлял, что это его беспокоит, не проявлял слабости. Он продолжал сидеть в том же неподвижном положении, от которого сводило мышцы, держа палец на спусковом крючке. Он ждал.

Он ждал уже час или больше. С тех пор, как сокрушительные громовые удары осадных орудий, наконец, затихли. С тех пор как над выжженной пустошью воцарилась жуткая тишина.

Кто знает, о чем он думал?

У молодого солдата не было имени. Ему и не нужно было имя. У него был лишь номер на солдатском жетоне. Номер, обозначавший его подразделение и место солдата в нем, и, значит, говоривший о нем все, что можно было сказать.

- Началось. Мы получили подтверждение: противник атакует.

Голос генерала: далекий, металлический, раздающийся эхом. Молодому солдату приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова. Он был слишком далеко от ближайшего громкоговорителя.

- Держитесь стойко. Помните, чему вас учили. Помните, что вам приказано. Вы должны быть готовы встретить атакующих со смертоносной силой.

Молодой солдат был в противогазной маске. Звук его дыхания громко раздавался внутри противогаза. Ему пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать слова генерала.

Воздух, очищаемый фильтрами на груди, поступал в противогаз по резиновому шлангу. Но все равно воздух оставлял на языке горький, пыльный привкус. Солдат знал, что этот воздух смертелен для него, несмотря на средства защиты.

Задумывался ли он об этом? Приводила ли его в ужас мысль, что его плоть заживо сгниет на костях, а внутренности превратятся в жидкость?

Если и так, то его могла утешить другая мысль: смерть от радиации медленна и мучительна, а он почти наверняка погибнет раньше.

Эту планету не зря классифицировали как мир смерти.

- По расчетам вы не сможете выиграть этот бой. Такая задача вам и не ставится. Ваша цель – заставить врага дорого заплатить за победу.

Противник обладает огромным превосходством в средствах. Но с каждой секундой, пока вы противостоите его орудиям, вы истощаете его средства. Вы делаете его слабее.

Цена же за этот успех с нашей стороны – лишь тот ресурс, который доступен нам в избытке и легко восполним. Эта цена – то, что и так по праву принадлежит Императору. Слава нашему Отцу, нашему Защитнику.

Сегодня вы потерпите поражение, заплатив за нег о лишь дешевую цену, лишь ваши ничего не стоящие жизни . Но умрите храбро, упорно сопротивляясь, и ваша жалкая жертва поможет проложить путь к величайшей Его победе в будущем. Слава Императору!

Речь генерала завершилась резким металлическим звуком фанфар.

Теперь молодой солдат видел их. Точнее, он видел тучу пыли, клубившуюся над горизонтом, предвещавшую приближение вражеской армии. Порывистый ветер донес до него злобный рев машинных духов. Скоро ему придется сражаться, в первый раз за свою недолгую жизнь.

Его первое поле боя. И почти наверняка последнее.

Молодой солдат был обучен – более того, он был рожден – не проявлять страха. Но значит ли это, что он не чувствовал страха? Он был обучен не задавать вопросов, но значит ли это, что он не задумывался над вопросами? Задумывался ли он над ценностью человеческой души?

Город был потерян уже давно. На самом деле, тысячелетия назад.

Насколько знал молодой солдат, город не представлял никакой ценности – ни стратегической, ни в плане ресурсов. И все равно солдат умрет за этот город, потому, что для этого он и рожден. Это не только его долг, это его судьба.

И, в конце концов, этот город был для него домом – по своему – хотя до сего дня солдат даже не видел неба над ним. Бесчисленные поколения его народ сражался и умирал здесь, за эту бесплодную землю под ногами. Каждый служил одной и той же непостижимой великой цели, каждый искал искупления для этого проклятого Богом-Императором мира.

Родного мира молодого солдата. Единственного мира, который он знал.

Мира смерти по имени Криг.

Где-то в руинах нечто было разбужено грохотом боя. Что-то, что спало много ночей и много дней, и давно уже должно было умереть. Нечто, чему едва хватило силы поднять свою круглую голову. Но все же оно подняло голову и напрягло мышцы своих полуиссохших конечностей, оторвав брюхо от земли. Пыль и мусор посыпались со спины твари, когда она встала на ноги.

Оно было мертво. По крайней мере, все равно что мертво. Поддерживаемое одним лишь непреодолимым биологическим императивом. Первобытной потребностью, которая не дала бы твари покоя, пока не была бы удовлетворена. Потребностью обеспечить дальнейшее существование своего генетического материала.

Потребностью размножения.

Атакующие солдаты исчислялись тысячами.

На поле боя перед ними двигались – и частично защищали их – легко бронированные машины. Молодой солдат насчитал шесть или семь машин. Немного, и с такого расстояния они казались ветхими, едва исправными.

Но в башне каждой машины сидел стрелок, и не было оснований сомневаться, что тяжелые стабберы в башнях вполне исправны.

Однако наиболее страшным зрелищем были сами солдаты, маршировавшие шагом, в полный рост, держа лазганы на плече, явно не обращая внимания на риск, которому они подвергались. Как будто они знали, что непобедимы. Их лица были скрыты противогазами. И не случайно это придавало им вид черепов с пустыми глазницами, символов самой смерти.

Конечно, эти солдаты были всего лишь людьми. Молодой солдат знал это, как и все остальные. Он знал этих людей, многих из них, всю свою жизнь. Правда, он не мог сказать, с кем именно из них он рос, учился, тренировался, проходил строевую подготовку. Как и у него, у этих солдат не было имен. И не было лиц.

Как сила стихии – неумолимая, неостановимая – Корпус Смерти Крига накатывался на одинокую позицию молодого солдата.

- Ждите, - предупредил голос генерала, усиленный вокс-аппаратом. – Не стреляйте, пока нельзя будет вести огонь с максимальной эффективностью. Выстрел, сделанный слишком поспешно – это выстрел, потраченный зря.

Молодой солдат был воспитан не проявлять страха.

Но большинство людей сейчас побежали бы или по крайней мере, застыли бы от ужаса.

- Лучше умереть с полностью заряженным оружием, чем потратить боеприпасы зря. Ваше оружие всегда может быть подобрано и использовано снова.

Молодой солдат прятался в полуразрушенной кирпичной башне. Он не проявлял слабости. Он держал наизготовку свой стандартный лазган М35, упирая приклад в плечо. Он продолжал сидеть в неподвижном положении, от которого сводило мышцы, держа палец на спусковом крючке. Он ждал.

Звук привлек внимание твари. Она резко повернула круглую голову, и уставилась внимательными глазами в пыльный сумрак.

Недавно рядом обрушилась стена вместе с куском потолка. Обломки все еще осыпались. И снова этот звук, громко раздававшийся в пыльной тишине. Скрежет камня по камню. Звук движения в обломках.

Вот оно! Силуэт судорожно дергающейся руки в перчатке. Тварь немедленно бросилась туда. Она передвигалась на двух ногах, но согнувшись, используя две руки и две клешни чтобы сохранять равновесие и двигаться быстрее.

Там было то, что она искала, именно то, что так нужно было твари. Жизнь!

В обломках лежал человек, придавленный потолочной балкой, обвалившейся ему на грудь. Он пытался освободиться, но ему не хватало сил. Тяжело вздохнув, он затих. Он даже не отреагировал на появление твари, угрожающе нависшей над ним. Если бы она не была в таком отчаянном положении…

Существо устремило пронзительный взгляд на свою жертву. И увидело свои отражения в паре темных линз. Глаза жертвы были скрыты, и тварь не могла понять, действует на человека ее гипнотизирующий взгляд, или нет.

В любом случае, человек едва ли мог сопротивляться.

Тварь в предвкушении облизала слюнявым языком клыки, разыскивая трещину в броне человека, уязвимое место. Место, в которое можно ударить, чтобы передать свой самый ценный дар.

Если бы существо было не столь растеряно, оно бы поняло, что его усилия тщетны.

Жертве и не нужно было сопротивляться. Достаточно было того, что именно в этот момент человек испустил последний вздох и умер.

Сначала тварь никак не могла смириться с этим, не могла принять того, что ее последняя надежда рухнула. Она вцепилась в мертвого человека руками и клешнями. Она толкала его, дергала, пытаясь напугать, заставить двигаться. Бесполезно. Теперь он не представлял для существа никакой ценности. Просто кусок остывающего мяса.

Тварь запрокинула круглую голову и взвыла, изливая свое страдание в небо.

Ракеты с воем взлетели в серое небо, оставляя за собой дымные следы, похожие на шрамы.

Солдаты Корпуса Смерти видели их приближение и с отработанной четкостью приступили к действиям. Они разорвали строй и заняли укрытия там, где могли найти их. Через секунду в их рядах распустились три огненных цветка взрывов, и десятки солдат были испепелены.

Остальные продолжали упорно двигаться вперед. Молодой солдат иного от них и не ожидал.

Многие из атакующих солдат упали на землю и ползли вперед на локтях. Они вели ответный огонь из переносных ракетных установок и тяжелых стабберов на бронемашинах. Некоторые из них – те, что подошли ближе всех к своей цели, разрушенному городу – бросали противотанковые гранаты.

Они целились по огневым точкам защитников, там, где могли их обнаружить. Разрушенный город содрогался от взрывов их снарядов, и кирпичная башня, в которой прятался молодой солдат, грозила обрушиться.

Он услышал голос генерала, гремевший сквозь шум боя.

- Ваша цель – тяжелые орудия противника. Уничтожая их, вы уменьшаете возможности противника к наступлению. Не отвлекайтесь на …

Особенно мощный взрыв поблизости заглушил остальное.

Но приказы генерала были услышаны.

Еще пара ракет вылетела с позиций в городе. Они промчались над головами солдат атакующей армии, облаченных в маски-черепа. За солдатами, составляя арьергард пехоты, двигалась неровная колонна артиллерийских орудий. Первая ракета попала в «Сотрясатель», расколов его бронированный корпус. Вторая упала недолетом, убив лишь еще нескольких человек.

Первые из солдат Корпуса Смерти подошли на дальность выстрела длинноствольного лазгана. Пришла очередь снайперов приступить к работе. В окнах и дверных проемах, повсюду вокруг молодого солдата, засверкали вспышки выстрелов. Но сам он не стрелял. Снайперских лазганов на всех не хватало. Он помнил указание генерала: «Выстрел, сделанный слишком поспешно – это выстрел, потраченный зря»

Все равно от снайперов было немного толку. Место каждого солдата, убитого их лазерными выстрелами, занимали четверо новых. Некоторые толкали мертвецов перед собой, используя их тела как щиты. Они тоже знали, как наилучшим образом использовать все доступные ресурсы.

- Помните приказы… По расчетам вы не сможете выиграть этот бой… Сегодня вы потерпите поражение, заплатив за него лишь дешевую цену, лишь ваши ничего не стоящие жизни. Но умрите храбро, упорно сопротивляясь.... Слава Императору!

Приближался его момент.

То, чего он ждал, тот краткий промежуток времени, когда враги окажутся в пределах дальности его огня, прежде чем захватят его позицию. Совсем немного времени было отпущено ему на действия. Боялся ли он, что может не преуспеть в своей задаче, порученной ему самим Императором? Молился ли он своему богу за свою бессмертную душу?

Он знал, что первый же выстрел выдаст его позицию. Значит, это должен быть хороший выстрел. Он выбрал цель. На самом деле целью мог быть любой из наступающих солдат. Он целился в линзы маски. Думал ли он о том, что за лицо скрыто за этими темными линзами?

Спрашивал ли себя молодой солдат, может быть, это лицо, которое он знает?

Единственный лазерный выстрел в мозг. Если не получится так, если будет лишь повреждена маска, кожа человека окажется уязвима для ядовитой атмосферы. В этом случае смерть все равно неминуема. Медленная, мучительная смерть.

Одна секунда. Но молодой солдат ждал ее всю жизнь.

Он задержал дыхание и нажал спуск.

Голос – человеческий голос - привлек тварь сюда, на огромную городскую площадь, частично еще невредимую, хотя большинство улиц и лестниц, отходивших от нее, были разрушены.

Однако что-то было не так. По запаху в зловонном воздухе существо чувствовало, что здесь была жизнь, и не так давно. Но сейчас ее здесь не было. Площадь была пуста. Откуда же тогда раздавался этот дразнящий голос?

Ответ пришел в форме электронного визга, заставившего тварь ощетиниться. Короткий всплеск радиопомех. Потом голос раздался снова, пугающе громко и близко. Он звучал из металлического ящика над головой твари. Громкоговоритель, прикрепленный к ржавой, искореженной кабине лифта.

Тварь снова взвыла и ударила когтями. Ее первый удар перерубил провода, заглушив лживый голос. Слепая ярость чудовища, однако, не была удовлетворена. Оно вцепилось в громкоговоритель обеими руками, сорвало его с креплений и швырнуло на землю.

И вдруг… что-то новое. Новый звук. Безошибочный топот приближавшихся шагов. Чудесный новый звук. И новый запах в воздухе.

Остановилось ли существо, чтобы осмыслить свою невероятную удачу? Вознесло ли оно молитву благодарности своим тиранидским богам, за то, что они послали ему эту прекрасную форму жизни – человека, одинокого человека – именно тогда, когда это больше всего было нужно?

Этот человек тоже носил броню, темную шинель и маску, полностью закрывающую лицо. Эта одежда делала его неотличимым от его мертвого товарища. Скорее всего его привлек сюда вой существа. Он держал оружие наизготовку. Это создавало неудобства.

Если бы у существа было больше времени – если бы оно знало, что кто-то идет сюда – оно постаралось бы найти укрытие, устроить засаду. А так оно было застигнуто на открытом пространстве. Уязвимым.

Существо посмотрело в глаза человека, сквозь темные линзы. Человек навел на тварь свое оружие, но не стрелял. Задумалось ли существо, почему? Или просто решило, что это снова везение?

Надо подойти ближе к человеку. Но нельзя рисковать, делая резкие движения. Оно сделало шаг, еще один, к своей жертве, не отрывая от человека свой пронзительный взгляд. Человек шагнул назад. Но он смотрел в глаза чудовища слишком долго. Он был загипнотизирован. Теперь он во власти твари.

Жалобный визг – возможно, крик о помощи – замер в его горле. Последняя попытка его воли к сопротивлению. Он действительно сопротивлялся дольше, чем большинство людей.

Он расслабился и опустил оружие.

Жертва сдалась хищнику.

Передача генетического материала завершилась за несколько секунд.

Молодой солдат произвел четыре лазерных выстрела. Как минимум два попали в цель. Он не знал, убил ли он кого-то или нет. Ответ противника был слишком быстрым, слишком яростным.

Ему пришлось покинуть башню. Она была полностью разрушена огнем стаббера. Огонь стаббера! Это значило, что он стоил противнику больше ресурсов, чем потратил сам. Он действовал успешно. И что самое неожиданное, он был еще жив.

- … повторяю, те из вас, кто еще способен, отходите на запасные позиции. Те же, кто нет, если вы слышите это, мы салютуем вам.

Прямой путь отступления через разрушенный город был блокирован. Туннель был обрушен бомбардировкой, и молодому солдату пришлось идти в обход. По пути к нему присоединились еще несколько защитников города, сейчас их было куда меньше, чем тогда, когда они выходили на передовые позиции.

Солдаты в масках-черепах не обменивались приветствиями, и словно не замечали друг друга. И молодой солдат не был взволнован тем, что некоторые из его товарищей получили ранения. У одного из них не было левой руки ниже локтя, кровь и грязь пропитали импровизированную повязку.

- Продолжать движение. Вы должны оторваться от противника. Он попытается не позволить вам сформировать новую линию оборону, если сможет.

Еще одна секция крыши обрушилась. Это произошло немного впереди на пути молодого солдата. Лишь по страшному шуму он понял, что случилось, а потом туча пыли, поднявшаяся в туннеле, поглотила его.

Маска и фильтры не позволили ему задохнуться. Он знал, что некоторым из его товарищей не так повезло. Но у него не было времени скорбеть о них, даже если бы он чувствовал скорбь. Не было времени подумать, что он сам вполне мог быть раздавлен обломками верхних уровней города.

В любом случае, что было потеряно? Всего лишь жизни нескольких человек, которые все равно не могли стать ни бойцами Корпуса Смерти, ни отцами. Ничего не стоящие жизни. Жизни отверженных. Отверженных, подобных ему.

Второй раз ему пришлось искать новый путь на запасные позиции. Он перебрался через руины сровненного с землей жилого дома и пролез под каменной аркой, осыпавшейся под собственной тяжестью. Словно знак упрямой гордости, на арке сохранилась выщербленная эмблема Администратума.

Молодой солдат вышел на большое открытое пространство. Он мог определить это в основном по громко раздававшемуся топоту собственных шагов, потому что вокруг можно было разглядеть немногое. Городская площадь. Сводчатая крыша над ней была по большей части невредима, сквозь нее проникало лишь немного тусклого света с неба. У молодого солдата не было люминатора. Его глазам было необходимо несколько секунд, чтобы привыкнуть к пыльному мраку.

У него не было этих секунд. Во тьме перед ним возник силуэта, и в уши солдата ворвался жуткий, нечеловеческий хриплый визг, пронзавший каждый нерв.

Конечно, он знал о ксеносах. Мерзкие, богохульные чудовища, размножавшиеся в темных уголках Империума, как раковая опухоль. Он не ожидал встретить такого монстра. Встретить на Криге. В одиночку. Ужаснула ли его эта мысль? Внушила ли отвращение? Или, может быть, он возблагодарил Императора за этот неожиданный шанс послужить Ему?

Как бы то ни было, молодой солдат поднял наизготовку свой лазган. Он пробирался через останки разрушенных статуй и фонтанов. Он шел на звук хриплого дыхания и зловонный смрад, пробивавшийся даже сквозь противогазную маску.

И оказался лицом к лицу с чудовищем.

Оно заметило его приближение и присело, как перед броском. Тварь была двуногой, но больше похожей на насекомое, чем на человека. Двое других ее конечностей заканчивались костяными руками, а еще двое – страшными клешнями. У нее была естественная броня: хитиновый, сине-фиолетовый экзоскелет. Круглая голова монстра была слишком большой для тела, и между широкими челюстями блестели длинные острые клыки.

Молодой солдат не знал, как называется эта разновидность ксеносов. Не знал, на что они способны. Он лишь знал, что это чужак, а значит – угроза.

Во мраке позади твари он различил силуэт человека. Такой же солдат, как и он, такой же отверженный, стоял на коленях; похоже, в сознании и без признаков ранений, но неподвижный. Побежденный. И едва молодой солдат понял, что это должно значить, он был прикован к месту взглядом ярко-багровых чужих глаз.

Он почувствовал, как они вгрызаются, пробивают себе путь в его мозг. И растерялся.

Но лишь на секунду. Спасение пришло неожиданно, в виде двух товарищей, очевидно, как и он, искавших более безопасный путь сквозь осажденный город; они попали на площадь, заблудившись, как и он.

Взгляд ксеноса скользнул на новоприбывших. Они подняли оружие, но не стреляли. У них не было разрешения расходовать ресурсы таким образом. Даже аккумуляторы лазганов нельзя перезаряжать до бесконечности.

Вместо этого они бросились в штыковую атаку. Ксенос выставил клешни и угрожающе зашипел. Если существо ожидало, что уроженцы Крига испугаются, оно было разочаровано.

Оно встало на дыбы и ударил когтями. Оно вспороло живот первому из атакующих. В ответ штык второго нанес ему рану, пронзив сустав руки, защищавшей горло.

Молодой солдат бросился вперед, тоже присоединившись к бою. Теперь, когда ксенос отвел взгляд, его разум снова был свободен. Но ему понадобилась еще секунда, чтобы собраться. Он чувствовал себя так, словно пробудился от сна, его чувства были притуплены.

Существо понимало, когда противник сильнее. Оно повернулось и побежало. Гнаться за ним не было смысла; это стало очевидно сразу же. Оно было слишком быстрым для любого из солдат – нечеловечески быстрым – и более уверенно пробиралось сквозь развалины. Через мгновение оно исчезло из виду.

Молодой солдат обернулся к жертве монстра. Солдат, стоявший на коленях, даже не шелохнулся, несмотря на бой, только что кипевший прямо перед ним. Он был слишком глубоко во власти гипноза ксеноса. Что чудовище сделало с ним? Несомненно, оно заразило его разум, а возможно, и тело. Инструкции на этот случай были вполне ясны.

Молодой солдат сломал шею своему загипнотизированному товарищу.

- Началось. Мы получили подтверждение: противник атакует.

Те же самые слова эхом раздавались в городе.

- Держитесь стойко. Помните, чему вас учили. Помните, что вам приказано. Вы должны быть готовы встретить атакующих со смертоносной силой.

Молодой солдат сейчас уже должен быть на позиции. Маленькое звено во второй линии обороны, намного более короткой, чем первая. Корпус Смерти снова наступает. Он должен быть в укрытии, готовиться к отражению атаки. Ждать.

Что же задержало его здесь?

Он был отвергнут сержантами-вербовщиками Корпуса Смерти. Причину ему не сказали. Возможно, это был недостаток способностей. Но более вероятно, они нашли изъян в его генетической структуре. Один из тех, что необнаружимы в «лоне жизни» и проявляются только в процессе взросления. Проклятая мутация!

Так он оказался целью для солдат-призывников, которые до сего дня были его товарищами. Последнее испытание для них, прежде чем они погрузятся на корабли и улетят с планеты на свою первую войну. Учения с настоящими боеприпасами.

Но это все… было до того.

Молодой солдат был один. Двое его товарищей обработали свои раны и пошли дальше, следуя голосу генерала. Понимал ли кто-либо из них, что этот голос был лишь записью, которую проигрывали уже тысячи – нет, сотни тысяч – раз до того?

Никому из отверженных не выдавались вокс-бусины. Несомненно, это тоже считалось напрасной тратой ресурсов. В конце концов, откуда могли знать командиры, что отверженным будет что сказать?

И откуда они могли знать, что здесь появится новая опасность?

Убегая с площади, раненый ксенос оставил за собой след зловонного ихора. Казалось, тварь умирает. Но возможно, она умирает с самого момента своего прибытия на Криг? И еще не умерла…

Сотни путей вели из старого города в более новые туннели под ним. Туннели, в которых молодой солдат был рожден и воспитан, в которых непрерывно трудились техножрецы и специалисты-медики, вырабатывая и очищая единственный ресурс Крига. Технологии, которые они использовали, были запрещены на всех остальных имперских мирах, и не без причины. «Лоно жизни» было самым ценным достоянием этого мира, но и его уязвимым местом.

Сотни путей, каждый из которых, предположительно, давно закрыт.

Но если ксенос найдет путь вниз? Что тогда?

- Ждите. Не стреляйте, пока нельзя будет вести огонь с максимальной эффективностью. Выстрел, сделанный слишком поспешно – это выстрел, потраченный зря.

Молодой солдат не обратил внимания на голос давно мертвого генерала. Все равно ближайший громкоговоритель на площади был разломан. Солдат отвернулся от своих товарищей, уже скрывшихся из виду. И пошел по следу ксеноса.

Несомненно, он считал, что это его долг. В конце концов, если бы только его начальники знали то, что знает он… если бы они были здесь, чтобы отменить прежние приказы… Возможно, они бы даже похвалили его инициативу.

Или напротив, порицали бы его неподчинение.

Чувствовал ли молодой солдат волнение – или, может быть, страх – впервые в жизни действуя по собственной инициативе? Или он спрашивал себя, возможно, еще сержанты-вербовщики заметили это в нем, обнаружив эту черту в его психологическом профиле?

Может быть, именно по этой причине они отвергли его?

След вел его дальше, от грохота возобновившегося обстрела.

Он оказался в части города, которую уже несколько веков не видели глаза человека. Радиоактивный ветер выл в его ушах, словно плач древних призраков. Словно призраки полковника Юртена и его последователей-лоялистов, которые сражались здесь за душу Крига – и победили. Крестовый поход – и победа – стоили того, чтобы заплатить за них ужасную цену.

Ксенос прятался как мог. Он проскальзывал между наименее поврежденными из уцелевших зданий, скрываясь в самой темной тени. Несколько раз тварь проскальзывала в такие места, куда не пойти проникнуть ее менее гибкий преследователь. Однако молодой солдат всегда отыскивал обходной путь и снова выходил на след.

Пятна крови существа попадались все чаще. Оно стало двигаться медленнее. Наконец-то. Молодой солдат стал более осторожным. Он нашел в руинах древний разбитый щит и натер его до блеска рукавом.

Продвигаясь вперед, он держал щит перед собой, под углом. Он надеялся обнаружить ксеноса, увидев отражение в блестящей поверхности щита. Так он рассчитывал избежать воздействия гипнотизирующего взгляда чудовища.

Однако это предположение так и не было проверено. Он услышал врага раньше, чем увидел, услышал его гортанное рычание и скрежет его когтей – по металлу? Оно было прямо на другой стороне еле державшейся секции стены. Почти рядом…

Шум прекратился. Тварь услышала его, несмотря на его попытки передвигаться бесшумно? Или почувствовала его запах в воздухе? Устроила засаду и ждет?

Молодой солдат подкрался к наполовину обрушившейся стене, припал к земле и, затаив дыхание, стал напряженно прислушиваться. Но ничего не услышал. Используя щит как зеркало, он попытался заглянуть за стену. Он не увидел, чтобы там скрывалась какая-то угроза.

На земле за стеной он обнаружил люк – древний, проржавевший, плотно задраенный; даже приварившийся к бетону от жара какого-то давнего взрыва. Но с поверхности люки были расчищены обломки, и на нем были заметны свежие царапины. Царапины от когтей. Самым убедительным свидетельством была темная кровь, запекшаяся на краях люка.

Ксенос был здесь. И пытался проникнуть вниз. Он не смог этого сделать, потому что его убывающих сил уже не хватало, чтобы справиться с люком? Или потому, что почувствовал, что он здесь не один?

Значит ли это, что молодой солдат поступил правильно, последовав за ним?

Должно быть, существо очень ослабело, иначе оно, несомненно, защищалось бы и сражалось с ним. Теперь человек Крига стал хищником, а ксенос – его жертвой.

Добавила ли эта мысль солдату новой уверенности, когда он возобновил охоту?

Он полез наверх через окно с аркой.

Оно оказалось слишком узким для его плеч, защищенных пластинами керамита. Его шинель зацепилась за предательский осколок стекла, делая его уязвимой мишенью. Он поспешно вырвался и упал в неподвижную тьму.

Молодой солдат оказался в храме. По крайней мере, это когда-то был храм. Деревянные скамьи расколоты в щепки, алтарь осквернен так, что солдат не мог заставить себя взглянуть на него. Страшное напоминание о грехах его народа.

Он склонился, чтобы разглядеть след крови. В темноте это было трудно. Но след был здесь, он вел по полу храма в пролом в противоположной стене.

Инстинкт ли удержал молодого солдата от того, чтобы идти дальше по следу? Или это логика подсказала ему, что его привели сюда не просто так?

Или это Император хранил его, даже здесь, в самой темной тьме?

Все еще пригнувшись, он поднял перед собой свой «зеркальный» щит. С его помощью он заглянул за левое плечо, потом за правое. И увидел его: багровый блеск во мраке, прямо позади себя. Эти глаза!

Он резко повернулся, и ксенос, яростно зашипев, прыгнул на него.

Должно быть, тварь выбрала это темное место, чтобы устроить засаду. Должно быть, она два раза прошла по своему следу, чтобы запутать солдата. Существо разочарованно завизжало, когда его когти ударили по металлу – металлу древнего разбитого щита. Солдат уже слышал этот ужасный хриплый вопль на площади, и этот звук заставил его вздрогнуть.

Ксенос отступил в свой угол, свирепо глядя на врага.

Солдат избегал гипнотического взгляда пурпурных глаз монстра. Он смотрел в истекающую слюной пасть твари. Щит смялся от силы удара, и солдат отбросил его; щит и так более чем послужил своей цели.

Солдат поднял лазган.

Ксенос выскочил из тени, в которой прятался. Чтобы покончить с такой угрозой, вполне стоило потратить энергию аккумулятора лазгана. По крайней мере, так считал солдат, и поблизости не было никого, кто мог бы это отрицать.

Ксенос, вероятно, знал, что не сможет убежать. Он снова бросился на солдата в вихре клыков и когтей. Солдат, не дрогнув, выпустил два лазерных луча в тело твари. Первый выстрел был отражен экзоскелетом существа. Второй прожег круглую дыру в его черепе. Но тварь не умерла.

Если ее живучесть и поразила молодого солдата, то он никак этого не проявил. Он приготовился отразить атаку твари, перенеся свой вес на опорную ногу. Но даже так существо едва не свалило его на землю.

Костяные руки вцепились в лазган и попытались вырвать его из рук, а клешни рванулись к горлу солдата. Он отбил их локтем, защищенным пластиной брони и ткнул лазганом вперед - тогда как ксенос ожидал, что солдат будет пытаться вырвать оружие – всадив ложу лазгана в открытую пасть. Зубы раскололись, тварь взвыла, содрогнувшись от боли, но оружие было потеряно.

Солдат схватился за нож.

Но его враг был быстрее. Его окровавленный язык хлестнул, как плеть, с удивительной меткостью. Язык пробил тяжелую шинель солдата, нашел место, не защищенное броней. Пронзил плечо над ключицей, заставив солдата резко вздохнуть от боли: первый звук, который он издал за день.

Кровь хлынула к голове, и колени подогнулись. Понимал ли солдат в тот момент, что это существо сделало с ним? Может быть, если бы Империум не так бдительно хранил свои тайны… Если бы солдат знал, как эта тварь называется…

Генокрады существовали, чтобы размножаться. И этим все сказано. И этот генокрад проник на Криг именно с этой целью, вероятно, пробравшись на борт грузового корабля или войскового транспорта. Его страшный язык вытянулся вдвое, как яйцеклад.

Он пытался внедрить в тело солдата эмбриональный организм, который перепишет генетический код человека и исказит его разум. После этого все потомки человека будут и потомками генокрада, чудовищными мутантами.

И единственной целью этого человека станет производить на свет этих монстров – как можно больше – и растить их.

Но здесь такого не будет. Солдат был отверженным. А отверженных не допускали к участию в криговских программах воспроизводства. И род этого генокрада так или иначе прервется здесь, независимо от того, выиграет он этот бой или нет. Если бы только они оба – человек и ксенос – знали это. Если бы кто-то из них мог оценить эту жестокую иронию.

Молодой солдат нанес удар ножом со всей силой, которая у него еще оставалась. Это было последнее отчаянное усилие. И оно принесло плоды. Нож разрубил узлы мышц твари, и ее душераздирающий вопль оглушил солдата. Зловонный ихор выплеснулся на линзы его противогаза и ослепил его.

Кончик отрубленного языка застрял в его левом плече. Почувствовав это, солдат схватил его пальцами в перчатке. Вырвав слизистый отросток из своей кровоточащей плоти, солдат с отвращением отбросил его.

Когда он снова смог видеть и слышать, все уже кончилось.

Ксенос перестал бороться и наконец умер, не в силах больше сопротивляться тяжелым ранам и смертоносной радиации. Молодой солдат встал и бесстрастно посмотрел на мертвую тварь. Его мысли были его собственными, как всегда.

Но одна мысль, несомненно, должна была прийти ему в голову. Он, должно быть, понимал, что сделал нечто большее, чем просто убил врага. Благодаря ему – одинокому отверженному сыну недостойного народа – гнусный ксенос встретил самую страшную участь, какая только возможна. Участь, которой больше мог не бояться молодой солдат.

Умереть, не достигнув цели, ради которой жил.

Война закончилась.

Он снова услышал голос генерала на записи:

-… повторяю, город захвачен атакующими. Всем выжившим защитникам вернуться в казармы.

Вздохнул ли молодой солдат с облегчением, услышав это?

Победа в схватке с ксеносом далась ему нелегко. Его плечо жгло там, где его пронзил язык монстра. В висках стучало, лицо взмокло от пота. Возможно, его рана была инфицирована.

- Сегодня вы потерпели поражение. Но это не имеет значения. Помните, именно такой исход и ожидался. Важно то, что вы честно и верно исполнили свой долг. Вы оправдали свои жизни, данные вам Императором. Слава Ему!

Молодой солдат пошатнулся под тяжестью мертвой твари. Его нога споткнулась в развалинах и подвернулась.

Труп ксеноса упал с его плеч, ударившись лицом о землю. Лишь пустая оболочка. Уже не было сил пытаться поднять его снова. И кто знает, зачем солдат тащил его так далеко?

Возможно, он решил, что тело твари может пригодиться специалистам в туннелях внизу? Ценный объект для изучения? Или его мотивы были более эгоистичны?

- Помните, вы должны забрать у убитых столько снаряжения, сколько сможете.

Сквозь лихорадочный жар, молодой солдат смог узнать строение впереди: огромная каменная арка, которая вела на городскую площадь. Площадь, на которой он впервые встретился лицом к лицу с судьбой. Его казарма была недалеко. Если он туда доберется, то сможет поесть, отдохнуть и получить медицинскую помощь.

И приготовиться сражаться снова и умереть завтра.

Конечно, если его не казнят за неисполнение приказа.

Думал ли он о том, было ли замечено его отсутствие?

Молодой солдат услышал впереди движение. Сквозь мглу – дым, оставшийся после боя или туман в глазах? – он увидел силуэты в противогазах. Его товарищи-отверженные? Нет. Эти солдаты были слишком хорошо экипированы, их ранцы и пояса были полны оружия и инструментов. У одного даже был огнемет, висевший на левом плече.

Двое из них склонились над лежащим телом третьего: или оказывали медицинскую помощь, или совершали соборование.

Шесть лазганов нацелились на молодого солдата. Он не поднял свое оружие в ответ.

Потому что у него уже просто не было сил? Или молодой солдат понимал тщетность этого? Или он думал, что он в безопасности, потому что учебный бой закончился? В какой момент он понял, что эта новость еще не дошла до «врага»?

Что для них приказ убивать защитников города еще не был отменен?

Пять из шести гвардейцев Корпуса Смерти не стреляли. Не было смысла тратить боеприпасы. Шестой – который, по общему молчаливому согласию, считался лучшим стрелком – нажал спусковой крючок лазгана. Он целился в линзы противогазной маски жертвы.

Единственный лазерный выстрел в мозг.

Какие последние мысли промелькнули в голове молодого солдата, когда он умирал?

Возмущался ли он такой несправедливой смертью – быть застреленным своими, после того, как он защитил их будущих потомков от заражения генокрадом, спас будущее своего народа? Разве не доказал он, что сержанты-вербовщики ошибались? Возможно, он сожалел о том, что им так и не расскажут о его героизме?

Или ему было достаточно того, что об этом знал его бог, его Император?

Возможно, он принял участь, которую был всегда готов принять. Может быть, он даже был доволен, что дорого продал свою жизнь.

В конечном счете, это не имело значения.

Не имело ни малейшего значения, что думал или чувствовал тот молодой солдат.

Ни для кого.

Первый войсковой транспорт прибыл тем же вечером.

Новые рекруты Корпуса Смерти стояли по стойке смирно, в ожидании.

Они построились повзводно на окраине разрушенного города, их недавнего поля боя. Думал ли кто-то из них о мертвых телах, которые все еще лежали в развалинах?

Они как-то смогли построиться ровными шеренгами, несмотря на транше и воронки под ногами – шрамы, повсюду покрывавшие мертвую поверхность их мира. Они стояли выпрямившись, держа лазганы в положении «на плечо».

Они дорого заплатили за свою бессмысленную победу. Но если их начальники сочли уровень потерь приемлемым, кто стал бы возражать?

Да, были убитые. Но выжившие вышли из этого учебного боя с отточенными навыками и с опытом, который окажется поистине бесценным для них на новых полях сражений.

- Сегодня вы одержали победу. Но помните, именно такой исход и ожидался.

К останкам осыпающихся стен города были прикреплены громкоговорители. Из каждого гремел голос давно мертвого генерала, громкий, металлический, разносящийся эхом. Запись, проигрываемая сотни – сотни тысяч – раз до того.

Новые гвардейцы Корпуса Смерти повиновались приказам этого голоса.

Они стояли, не шелохнувшись, когда два десантных корабля опустились на равнину прямо перед ними, взметая вихри пепла и сажи. Открылись люки и спустились трапы, но ни одно живое существо не вышло их кораблей, чтобы вдохнуть смертоносную атмосферу Крига. Немногие когда-либо осмеливались на это.

Гвардейцы направились к кораблям еще до того, как начала оседать пыль; они выглядели размытыми силуэтами, шагающими сквозь ядовитые тучи. Взвод за взводом, они всходили на борт первого десантного корабля, потом второго.

- Важно то, что вы служили верно и честно, и продолжите так служить.

Скоро эти молодые солдаты полетят к мрачному миру, расположенному у границы Сегментума Темпестус. Они заменят погибших в трех полках Крига, сражающихся там в безнадежном бою против древнего могущественного зла.

Их первое настоящее поле боя. И для очень многих из них – последнее.

И все время голоса их генералов будут греметь в их ушах:

- По расчетам вы не сможете выиграть эту войну. Вам не суждено увидеть при жизни величайший триумф Императора.

Но с каждой секундой, пока вы противостоите орудиям противника, вы истощаете его ресурсы. Вы делаете его слабее. Пусть ваши жизни стоят дешево, но вы можете дорого их продать.

Это и есть ваша задача. Это ваш долг и ваша судьба: умрите храбро, упорно сопротивляясь, и знайте, что даже эта ничтожная жертва, которую вы принесете, будет замечена и противопоставлена ереси ваших предков.

Вы приблизите час – славный, обетованный час – когда грехи Крига, наконец, будут отпущены, и дети его прощены во всевидящих глазах Императора.

И этим будет оправдано ваше недолгое существование.