Созерцатель: Вечная молодость

Надин Дарахарт, Сара Ведлер

Созерцатель: Вечная молодость

Переведено специально для группы

˜”*°•†Мир фэнтез膕°*”˜

http://vk.com/club43447162

Переводчики:

Julia85, alisag, lena68169, sakura163, Sianna_91, mandarinka2387

Редактор ы :

Softa3000, Валерия, Анастасия Уразаева

А

ннотация

Той Англии, какой её некогда знали деды наших дедов, больше нет. Остался лишь один единственный город, окруженный со всех сторон стенами, которые отделяют его от того, что находится снаружи. От Ничьей Земли. Город дает приют богачам, которым повстречалась удача, бедным, у которых больше ничего не осталось и тем, кто останется навечно молодым, как Джолетт и Сай. Они не принадлежат ни к числу счастливцев, ни к числу несчастных, и даже ни к числу обреченных на смерть в Ничьей Земле. Они созерцатели. Их единственная задача состоит в том, чтобы защитить от обречённых на смерть единственное, что может сохранить жизнь всем. При этом, они отключили все свои человеческие эмоции. Они ведут превосходную жизнь. До тех пор, пока Джолетт и Сай не встречаются однажды...

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Эпилог

Пролог

Лондона, каким его помнили деды наших дедов, больше нет. С годами, город поглотил все вокруг себя. Он протянул свои длинные паучьи лапы до Оксфорда и Дувра, поглотил каждый крупный город, каждый пригород, каждый луг, каждый лес и каждый выгон.

Там, где раньше располагались Манчестер и Ливерпуль, сейчас пустырь. Моря превратились в болота, а реки - в высохшие речные русла. Там больше нет лесов, только единичные деревья, скудные и неплодоносные, пустующие поля и сооружения, которые вот-вот развалятся, словно карточные дома.

Того, у кого была курица, можно считать счастливцем. Тому, у кого была корова, следовало быть осторожным и у кого было больше животных, должен был беспокоиться о своей жизни. Территория перед воротами Лондона, которую голод и бедность превратили в пустыню, называлась Ничьей землей.

Сам Лондон – радужный город, который полон великолепных зданий, парков и маленьких озерных районов. Там проживает двенадцать миллионов людей и каждый из них, отдельно взятый, повстречал на своем пути или удачу, или невезение.

Счастливцы - это промышленники, они живут в зеленом центре города. Там они пребывают в своих виллах с огромными садами, встречаются для игры в крикет и заполняют торговые центры.

Их дети тоже счастливы. Они посещают закрытое учебное заведение в той части города, где раньше был Оксфорд, называемый сейчас Новым Оксфордом, и когда-нибудь унаследуют предприятия своих отцов. Все регламентировано порядком наследования. Ни один промышленник не станет когда-либо бедным - также как ни один рабочий не станет богатым.

Рабочие относятся к той части лондонцев, которым не повезло. Большинство из них живут в Хайворте, поселении, в котором улицы такие узкие, что там практически невозможно дышать. Оно не относится к ослепительно красивой части Лондона.

Жилые башни Хайворта можно увидеть прямо из центра – здания-коробки из бетона, почти безоконные, ибо в драгоценном стекле из единственного лондонского стекольного завода нуждается фешенебельный квартал с магазинами.

Рабочие знают, что они могли бы жить еще хуже, поэтому ведут себя спокойно. Терпят всё, даже едкие индустриальные испарения, которые день за днем накрывают их.

Промышленность расположена на границе с Ничьей Землей, поэтому за тем, чтобы ядовитые газы не достигли Нью-Оксфорда, тщательно следят. Дети для промышленников почти так же священны, как они сами, поэтому они их оберегают. Прежде всего особенных детей. Для этого есть мы - созерцатели.

Мое имя – Джолетт Сомервиль. Я не отношусь ни к числу счастливых, ни к числу несчастных, ни к числу обреченных на смерть на Ничьей земле. Я отношусь к числу наблюдателей в изолированном городе. В месте, где все совершенно. На первый взгляд.

Глава 1

Я смахиваю со лба влажные от пота волосы, снимаю свой свитер и повязываю его на бедра, чтобы никто не увидел нож. Солнце косо светит сквозь окно, и одежда прилипает к моему телу, словно моя вторая влажная кожа. В отличие от классов, в коридорах нет кондиционеров, и скоро, в полдень, здесь будет невыносимо жарко. Мне посчастливилось ненадолго выбраться на свежий воздух.

Я осторожно приближаюсь к двери класса 106. Под сверкающими латунными цифрами есть окошечко, украшенное белыми кружевными шторами. Формально, это окошечко здесь для красоты, мне же оно помогает выполнять свою работу. Я осторожно всматриваюсь внутрь помещения.

Учительница стоит перед классом менее, чем в трех метрах от меня. Она одета в такую же форму, как и ученики, только ее форма черная, когда форма учеников цвета спелого красного яблока. Из-за накрахмаленных воротничков и банта-петли на груди все девочки выглядят как-то одинаково. У мальчиков вместо бантов бабочки - казалось, будто они прямо после занятий собирались на бал.

Учительница меня не замечает, она погружена в какое-то объяснение, которое я не могу понять тут, снаружи. Большинство учеников пялится сквозь стекла своих цифровых очков в пустоту, вероятно, за ходом занятия следят совсем не многие.

По поводу Пейшенс я не уверена. Хоть она и смотрит на учительницу, но в то же самое время накручивает свои волосы на палец, словно витает далеко во облаках. Я вспоминаю свое школьное время. У нас не было такого, чтобы никто не слушал учителя, и также не было компьютера, который мог бы нас развлечь. Местом для рук была парта, а взгляд должен был быть устремлен вперед. Когда нарушалось одно из этих правил, это означало, что весь класс проведет ночь на спортивной площадке.

Раздается звонок на перемену, и за нарядными шторами ученики начинают двигаться. Они опускают свои экраны, некоторые сразу же подпрыгивают. Как и в любой другой день, я отступаю и пропадаю в соседнем классе, который в это время пустует. Я беззвучно закрываю дверь и смотрю, как одноклассники Пейшенс один за другим несутся в коридор.

Они сейчас на год или два младше меня, руки и ноги большинства выглядят слишком длинными и неуклюжими. У меня никогда не было такой фигуры, причиной чему могли быть тренировки. Однажды повзрослев, они никогда снова не станут молодыми и энергичными, а я, в то время как они стареют, сохраняю тело семнадцатилетней девушки.

Один из учеников, прыщавый мальчик, смотрит в моем направлении, и я пригибаюсь. Мои рефлексы идеально натренированы. Если я в данный момент ни на что не отвлечена или по какой-то причине ошеломлена, я буду всегда быстрее любого из учителей и учеников во всей закрытой школе.

Когда я снова выпрямилась, я увидела, как Пейшенс и её подруги проходят мимо, рыжеволосая Аделла и Рода, блондинка, как и Пейшенс, но ее волосы явно короче. Они склонили головы друг к другу и шепчутся о чем-то. Я могу только надеяться, что ни у кого из парней нет чувств к Пейшенс, так как если это на самом деле так, все усложняется, хотя, нет, это скорее неприятно.

Из других классов справа и слева также сейчас выходят ученики, на выходе они превращаются в один плотный поток, и я больше не вижу Пейшенс. Я жду, пока последние опоздавшие не исчезнут из коридора, потом я покидаю пустой класс и убегаю.

Я ловко поворачиваюсь на право и иду тем же крадущимся способом, который уже годы служит мне для того, чтобы не терять из виду Пейшенс дольше, чем это необходимо. Хоть она и в безопасности в интернате, по меньшей мере, в течение всего дня, но как говорит ее отец: «Проблема опасности в том, что она непредсказуема».

Я пробегаю дальше до кладовой, в которой уборщицы хранят свои вещи. Мне не требуется включать свет, так как этим путем я ходила уже сто раз. Каждое движение, каждый захват рукой отточены. Я наклоняюсь над мусорным ведром и устройствами для уборки, распахиваю заслонку, ведущую к вентиляционной шахте. Следующим делом я сначала проталкиваюсь ступнями внутрь, поворачиваюсь на живот и вешаю заслонку обратно на место ее крепления.

Я ползу назад, пока я не добираюсь до первого поворота. Там я могу повернуться и теперь двигаюсь быстрее, не смотря на спертый воздух, тесноту и темноту вокруг меня. Передо мной, на низком потолке, висит паутина, я убираю её в сторону. Я внимательно слежу за тем, чтобы моя обувь не ударялась об металл узкой шахты.

Хоть мне и нужно поторопиться, я должна быть тихой, так, как если бы меня обнаружил управляющий или один из учителей, у меня были бы серьезные проблемы. Я должна была бы объяснять, что ищет работник питомника в вентиляционной шахте, и я боюсь, что на это при самом сильном желании не нашлось бы никакого логического ответа.

Наконец, я добираюсь до конца и выкарабкиваюсь из шахты, снова следя за тем, чтобы ее прочно за собой запереть. Теперь я в одном из буфетов, которые как всегда в это время еще пустуют. Из кухни уже пробивается тяжелый, пряный запах, но моя последняя трапеза здесь была слишком давно для того, чтобы я могла узнать этот запах. Я бы никогда об этом не подумала, но все же когда тебе нельзя есть, тебя покидает аппетит. Есть без смысла не доставляет никакого удовольствия.

Я прокрадываюсь мимо кухонной двери. Она открывает взору зазор, через который видно, как шмыгают туда-сюда бесчисленные фигуры в белых жакетах. Как всегда, они слишком заняты, чтобы заметить что-то. Не более чем через два часа в этом помещении будет обслуживаться более тысячи школьников. Интернат-Вудпери - это крупнейшая школа в Новом Оксфорде, к тому же самая богатая. В поселениях рабочих нет вообще ни одной школы и в Ничьей Земле, конечно, тоже.

Я оставляю кухню позади себя и бегу к одному из окон. Оно открыто. Недалеко от подоконника я цепляюсь и делаю смелый прыжок, падаю с хороших пяти метров в пропасть и приземляюсь на ноги. Чтобы приостановить тяжесть моего собственного веса, я приседаю. И тотчас я снова выпрямляюсь. Я нахожусь на противоположной стороне от школьного здания Пейшенс в уединенном месте огромного кампуса, в котором преподают десятым классам.

Предо мной простирается парк, который отделяет синевато-серые школьные здания от жилых построек. Школьный двор находится немного в стороне для того, чтобы учащиеся школьники не были потревожены теми, кто сейчас на перемене. Я убегаю, сокращаю путь через озелененную территорию, остаюсь в тени деревьев. Во время своего обучения я была хорошей бегуньей. Когда я бегу, у меня такое чувство, как будто мои ноги - это два робота, которые сами двигаются подо мной.

Иногда у меня возникает такое ощущение, как будто бы я между двумя шагами вообще не касаюсь земли. Ветер спутывает мне волосы, и я не чувствую никакого напряжения, хотя до школьного двора и потом до конюшни огромное расстояние. В конце концов, я на месте, поспешно вхожу через заднюю дверь в конюшню. Лошади в стойлах испугались, когда я медленно подошла к центру. Все будут думать, что все это время я пробыла здесь.

Совершенно спокойно я подхожу к передней двери и открываю ее. Моя собака Мали поднимается из своего угла, устланного сеном, подтягивается и следует за мной. Теплый дневной свет падает в стойло, и пушинки пыли танцуют на солнце. Сегодня прекрасный день. Некоторые лошади тихо ржут и бьют копытами.

— Совсем скоро вы сможете выйти в загон, — успокаиваю я их, потом выхожу наружу. В дали виднеется, что первые ученики уже добрались до игровой площадки, шумные пяти- или шестиклассники. С Мали, идущей рядом со мной, я прохожу через загон и остаюсь стоять у забора, пока я не вижу Пейшенс.

Она вышла из тени зданий вместе с Аделлой и Родой. Довольная я глажу Мали по голове и отпускаю ее обратно к забору. Потом я медленно иду назад к конюшне, чтобы выпустить лошадей наружу, которые были подарены некоторым ученицам их родителями.

Мне в этом повезло, так, как если бы не было такой должности, как работник питомника, мне пришлось бы подать заявление на место учительницы, а для этого я не только слишком молода, но также, к сожалению, совершенно не подхожу. Чересчур упряма, как всегда говорили мои собственные учителя. Ни один человек, может быть примером для других.

Я открываю стойло Хейзел, кобылы, которая меня на самом деле терпеть не может. Правда ей, кажется, никто особо не нравится, даже девочка из восьмого класса, которой она принадлежит. Кобыла фыркает и поворачивает ко мне свой большой зад.

— Спокойно, — говорю я и ложу руку на ее спину. Кобыла поворачивается, не удостоив меня даже одним единственным взглядом, и важно идет наружу.

— Ну что ж, хорошо, ты, упрямое животное, — говорю я, и мне сразу же хочется перейти в ближайшее стойло, как вдруг над загоном раздается голос Пейшенс.

Я бегу наружу. Все в порядке, она стоит у забора и смотрит мне навстречу. Рода и Аделла ждут в стороне и продолжают шушукаться. Они типичные шестнадцатилетние девчонки, по крайней мере, я так думаю. Хоть я и едва старше них, я не могу поставить себя на их место.

— Лошадь, — кричит Пейшенс снова и подзывает меня к себе жестами. Так меня называют все школьники, но мне все равно.

— Я лишь хотела спросить, как там дела у Ивора, — спросила Пейшенс достаточно громко, чтобы ее подруги могли слышать, когда я подошла к ней.

Аделла преувеличенно закатывает глаза. — Оставь ты глупую лошадь, — кричит она, но Пейшенс ее игнорирует.

— Зайди и посмотри на него. Он наверняка обрадуется. — Я открываю ей ворота.

Ивора - это жеребец, который болеет то все время, что я его знаю. Он не знается с другими лошадьми и в основном прячется у себя в стойле. Кроме того, его имя - это наше кодовое слово - всегда, когда Пейшенс что-то хочет от меня во время учебного времени, звучит имя Иворы. Несмотря на протест своих подруг и совет Аделлы, что она неправильно тратит свою перемену, Пейшенс следует за мной и Мали в загон. Я оставляю дверь открытой, чтобы все остальное было заметно. Едва войдя, Пейшенс оборачивается.

— В чем дело? — я опираюсь на пустое стойло Хазелы и смотрю на нее.

— Аделла и Рода хотят сегодня вечером в город, — начинает Пейшенс осторожно.

— Ага, — говорю я. Я знаю, к чему она клонит.

— На площади Пикадилли будет ритуал Проклятия. Им разрешили посмотреть, и я бы с удовольствием поехала с ними.

Ну, на это я не рассчитывала. Один лишь раз я присутствовала при проклятии на площади Пикадилли, в огромном, огражденном стеной месте в центре города. На льняных стенах я видела лица преступников. Это был первый и последний раз, пообещала я себе. Пораженно я смотрю на Пейшенс, ее лицо абсолютно непроницаемо.

— Ты хочешь на это смотреть? — спрашиваю я.

Пейшенс говорит ни да, ни нет. — Все это делают, — оправдывается она.

— Ты не делаешь, — отвечаю я и поворачиваюсь к ближайшему стойлу. К полудню все лошади должны быть снаружи, и некоторые из них чересчур быстро встают на дыбы, даже когда они точно знают, что в загоне есть корм.

— Пожалуйста, Джо. — Пейшенс следует за мной. — Это же всего один вечер. И даже папа Руды будет за нами присматривать.

— Он может присматривать за твоими подругами, этого ему достаточно. — Я веду белого мерина к среднему проходу, но дальше не иду, так как Пейшенс стоит у нас на пути. — Я сказала нет. А сейчас иди, пожалуйста, наружу, пока тебя никто не пришел искать.

Пейшенс умоляюще смотрит на меня. — Подумай же, речь же не идет о смертной казни. Я просто хочу пережить один единственный вечер, который не такой...

— Безопасный? — спрашиваю я ее.

Пейшенс опускает взгляд и пропускает пальцы сквозь гриву мерина. — Тогда это, пожалуй, окончательное нет, — констатирует она с сожалением и отчасти с обидой.

— Именно так, — говорю я, так как не могу изменить своего решения.

Глава 2

Я смотрю из окна в темноту. В оконном стекле я вижу отражение моих серьезных голубых глаз. Подо мной вьются тропинки парка интерната. Они освещены цветными фонариками, но тем не менее так коварны и опасны. Мне знаком каждый метр сквера, каждая плакучая ива, каждый ясень и каждая ольха. Я знаю тайники, которые там есть, темные ниши, достаточно большие, чтобы там мог поместиться человек.

Мали, лежащая рядом со мной, поднимает голову и начинает рычать. На протяжении всего вечера она так странно себя вела, и тем самым меня нервировала. Я глажу ее голову и бросаю взгляд на дверь, соединяющую мою комнату и комнату Пейшенс.

То, что работнице, ухаживающей за животными, позволено жить рядом с одним из богатейших детей в школе было затеей ее отца. Его дочь не любила оставаться одна по ночам, но ее подруги не должны были ничего знать об этом, потому что иначе они бы подняли ее на смех. За то, что я ночами нахожусь рядом с ней, мне дополнительно платит школа. Какая ирония.

Обычно Мали всегда лежит на пороге спальни Пейшенс и прислушивается к каждому предательскому звуку. Но сегодня ей понравилось окно. Хотя нет, скорее располагающийся за окном парк.

Я отрываюсь от ночной темноты и надеваю на Мали ошейник. Хоть мне и не нравится оставлять Пейшенс одну, я должна удостовериться, что на участке земли, где мы живем, не поджидает опасность. Я как можно тише открываю дверь ее спальни и заглядываю внутрь.

Пейшенс лежит на спине, ее волосы рассыпаны золотыми волнами по плечам, а щеки порозовели. Внешне я ее полная противоположность - мое лицо постоянно бледное, губы пухлее чем у нее, но зато не так тонко очерчены.

Кроме того, я не могу представить, что так мирно выгляжу во сне. Я улыбаюсь. Пейшенс такая простодушная. Так и должно быть. Я закрываю дверь и запираю ее на засов. Мали все еще ворчит. Это такое глубокое, угрожающее рычание, что у меня мороз идет по спине.

- Идем, - шепчу я, и Мали моментально оказывается рядом.

Прохладный воздух немного успокаивает мои нервы. Все тело покрывается гусиной кожей, мои руки коченеют. На небе видны звезды, а вдалеке виднеются стеклянные башни промышленного района.

Как символ они возвышаются на границе города недалеко от того места, где начинается Ничья земля. Я вынуждена отвести взгляд, так как не хочу вспоминать прошлое. Вспоминать время, проведенное в школе наблюдателей, в спортивных залах без окон.

Мали бежит впереди, навострив уши, и больше не рычит, опережая меня на несколько шагов. Тем не менее, может мне повезет, и она залаяла без причины.

Я постоянно оборачиваюсь и смотрю на главный портал. В здании все тихо и спокойно. Девочки и мальчики спят и видят сны за толстыми, украшенными зубцами и башенками, стенами. Непозволительная роскошь для меня. Мне нельзя спать, поэтому я и не сплю. Моему телу нужно время, чтобы восстановиться, только в случае, если я пострадаю. В противном случае я всегда бодрствую - постоянно начеку.

Я иду с Мали по тропинкам и наблюдаю за мотыльками, облепившими цветные фонари. Где-то в подлеске раздается громкое кваканье лягушек. В остальном все спокойно. В роще не мелькают ни лисицы, ни куницы, не кричит сыч и не взлетает внезапно прочь. Внутри границ города, кроме домашних и сельскохозяйственных животных есть еще виды животных, которые могли протиснуться в отверстие в заборе. Все остальные были уже давно устранены.

Электрический забор, до сих пор отгораживавший город от Ничьей земли, заменятся теперь высокой стеной. Так что скоро только птицы будут попадать в Лондон. Большинство зверей я знаю со времён моей учебы. Никогда не знаешь, кто или что на тебя нападет, если вдруг придется покинуть безопасный город.

Я решаю прогуляться до главных ворот, вырубленных в стене и отделяющих здание интерната от остальной части города. Затем вернусь назад. Завтра я еще раз хочу поговорить с Пейшенс. В последнее время с ней не так-то просто справиться.

Раньше, когда мне было 17, а она была еще маленьким ребенком, у нас не возникало проблем. И позже, когда ей было 10 или 11 и я была по-прежнему старше, она слушала меня. Но теперь, когда между нами всего лишь год разницы, она начинает задумываться о многих вещах, и я чувствую, что ей становится тесно в этой золотой клетке.

Я иду дальше, погрузившись в мысли. Иду прямо, к узкой дороге, погруженной в полную темноту. Я наморщиваю лоб, когда вновь слышу гортанное рычание Мали. В этой части парка все фонари погасили. В воздухе сворачивались в кольца клубы дыма.

Проходит какое-то время прежде, чем мои глаза привыкают к темноте, и я могу идти быстрее. Я кладу руку на нож, который всегда ношу с собой, и крадусь дальше. Я бы хотела иметь при себе более эффективное оружие, но пистолетов у нас больше нет с тех пор, как тридцать лет назад произошло всемирное восстание рабочих.

С тех пор большинство видов оружия запрещено, однако всегда находятся люди и охранники, которым все-таки удается его достать. Я должна довольствоваться простым ножом, и то мне пришлось за него побороться.

Шаг за шагом я продвигаюсь дальше. Кусты становятся гуще, тропинка уже. За скоплением высокого тростника находится пруд, с плавающими на поверхности листьями кувшинок. Позади стоят скамейки, на деревьях висят качели, плавно качающиеся на ветру.

На одной из этих качелей сидит какая-то личность с длинными волосами. Она сидит, отвернувшись от меня, у ее ног лежит большая, серая собака.

- Мали, - шиплю я, но опаздываю. Моя собака уже умчалась по мосту, перекинутому через пруд, и облаяла другую собаку. А та встала, приподнимая рыча брыли, и на какое-то мгновение отвлекла меня.

Я успеваю вовремя заметить летящую в меня стрелу и бросаюсь на землю до того, как стрела со свистом пролетает мимо и втыкается в ствол дерева. Щепки откололись и посыпались на меня. Ползком я немного продвигаюсь вперед и прячусь в кустах. На другой стороне пруда я слышу, как лает и скулит Мали. Я не вижу мою собаку, но зато вижу ее.

Фигура на качелях оказалась женщиной. У нее неестественно белая кожа, она носит черные, солнцезащитные очки. Я сразу поняла, что это — Купид. Она небрежно поставила ногу на сидение, держит на колене арбалет, направленный в мою сторону.

Кажется, она не видит меня в моем укрытии. Если она выстрелит, то промахнется приблизительно на метр. С другой стороны пруда снова слышится повизгивание. Нет времени на раздумья.

Я смотрю на нож в руке, затем вставляю его за пояс. На таком расстоянии он бесполезен. Меня обучили рукопашному бою, но моя противница труслива. Купиды неохотно доводят дело до прямых столкновений. Они используют оружие, действующее на дальнем расстоянии: арбалеты, лук и стрелы, иногда копья.

Насколько я знаю, они изготавливают оружие сами, по древним схемам, в нелегальной кузнице, точное местонахождение которой никому не известно. В городе нет никого, кто бы отважился разоружить этих странных, белых преследователей детей. Они обладают своего рода безудержной свободой, которая часто губит лондонцев.

Пальцами я ощупываю влажную землю и нахожу камень. Я тихо поднимаюсь. Купид также встала, потягивая носом в мою сторону. Наверняка она учуяла мой след. Я замахиваюсь и бросаю камень в живую изгородь в паре метров от меня.

Купид вздрагивает, оборачивается и пускает стрелу в куст тиса. Я мчусь на мост. Мне нужно каким-то образом попасть на другую сторону, если я хочу ее остановить. В воздухе снова несется стрела, в этот раз прямо на меня. В последний момент я бросаюсь влево и прыгаю в пруд. В рот попадает холодная вода с привкусом железа.

Я задерживаю дыхание, и погружаюсь вглубь. Проходит немного времени, и я вижу очертания Купида на берегу. У меня еще есть воздух, поэтому я жду. Женщина приближается и у меня начинает жечь легкие. Еще пару секунд, а затем… Я взмываю на поверхность, хватаю ее за ногу и тяну к себе в пруд.

Купид кричит и неудержимо размахивает руками, затем плюхается рядом со мной в воду. Я вырываю у нее арбалет и бросаю его на луг, успев бросить взгляд на Мали. Она повалила серого кобеля на землю. Он тихо повизгивает.

Я отворачиваюсь и наношу Купиду удар. Я чувствую сопротивление, но не могу понять, куда попадают мои удары. На лицо брызгают капли воды, затем я чувствую острую боль в паху. Я подавляю боль и надавливаю на мою противницу. Она жадно хватает воздух и, булькая, уходит под воду. Ногтями она впивается в мои руки, сжимая их, но я не отпускаю ее.

Ее сопротивление убывает. Когда я понимаю, что расправилась с Купидом, то ослабляю хватку. В тот момент, когда я собираюсь выйти из воды, до меня доносятся быстрые шаги в подлеске, затем я вижу две фигуры, пробегающие мимо. Их кожа такая же серая в свете луны, а глаза спрятаны за темными очками.

- Нет! - кричу я и выхожу из воды, хватаю арбалет и принимаю стойку. Благодаря моему образованию, я знаю, как обращаться с этими монстрами. Я прицеливаюсь и, недолго думая, стреляю. Стрела попадает в одного из Купидов и валит его на землю.

Другой замедляет шаг, оборачивается и, яростно рыча, бросается на меня. В тоже мгновение рука из пруда хватает меня за ногу и тащит. Я пинаю мою преследовательницу, но ее хватка беспощадна. Я падаю.

Другой Купид уже стоит надо мной и направляет блестящий конец стрелы мне в лоб в то время, как я лежу, скорчившись на земле, не решаясь пошевелиться. Женщина Купид, тем временем, выбирается из пруда и обезоруживает меня. Она отнимает у меня не только арбалет, но и мой нож, и небрежно бросает его в кусты.

- У вас ничего не выйдет, - говорю я. Мой голос дрожит от ярости и напряжения.

- И кто нам помешает? - Купид громко смеется. - Неужто ты?

Он пинает меня по плечу, но я не вскрикиваю от боли. Такого удовольствия я ему не доставлю. Я стискиваю зубы и смотрю на него, лихорадочно соображая, как мне выбраться из этой ситуации. Могу только надеяться, что они еще не добрались до Пейшенс.

Как будто прочитав мои мысли, женщина внезапно спрашивает: - Где малышка? В какой комнате прячется твоя подопечная? Крупные капли воды стекают с ее волос, образуя лужу в траве.

- Кто вы? - Я не смогла придумать лучшего вопроса, чтобы выиграть время.

Купид снова смеется. - Ты знаешь, кто мы, мы знаем, кто ты, и мы все ясно понимаем, чего хотим или, правильнее говоря, кого.

- Вы паршивые..., - начинаю я, но Купид не дает мне договорить.

Она бросается на меня. Я чувствую, как на меня обрушиваются удары ее кулаков. - Твоя шавка насмерть загрызла мою собаку.

Я облегченно вздыхаю, потому что Мали это удалось. Я отражаю удары моей противницы и пытаюсь вывернуться из-под нее. Но она сидит на моей груди, как жирная жаба.

- Я поищу малявку, - говорит Купид скучающим голосом. Видимо, он уже потерял ко мне интерес. - Ты справишься?

- Да, Слэйд.

На какое-то мгновение женщина отвлекается. Я сталкиваю ее с себя и вскакиваю, и тут же вижу перед собой кончик стрелы Слэйда. - Стоять на месте.

Такого не может быть. Я спрашиваю себя, с каких пор Купиды такие организованные, выносливые и сфокусированные. Я поднимаю обе руки, как будто сдаюсь, затем быстрым движением кулака бью его в шею.

Слэйд шатается. Я достаю из сапога запасное оружие, отшлифованный осколок. Я раню преследователя в плечо. Дальше все происходит очень быстро.

Две стрелы проносятся в ночной темноте, и я неожиданно оборачиваюсь. Женщина Купид безжизненно падает на землю. За ней стоит парень, который кажется мне знакомым, но в данный момент я не могу понять, кто он. Он схватил лук и стрелы Купида, с которым я разобралась. Рядом с ним сидит Мали.

- Осторожно! - кричит он мне, и я инстинктивно нагибаюсь.

Слэйд, чья попытка сбить меня с ног арбалетом не удалась, в ярости вскрикивает, разворачивается и исчезает в кустах.

Парень преследует его еще несколько метров, затем останавливается, качая головой.

- Он убежал. Эти скотины преодолевают стены, как будто их вообще нет. - Он поворачивается ко мне и осматривает меня с головы до ног. Я делаю тоже самое. Он носит невзрачную одежду, обычную для служащих интерната: черные брюки и простую темно-синюю рубашку, которая идеально маскирует его в темноте.

Закатанные рукава обнажают его мускулистые, загорелые предплечья. Его темно-русые волосы выглядят так, как будто он послал к черту расческу также, как Купид с арбалетом. Из-под растрепанных прядей сверкают и радостно сияют после выигранной битвы голубые глаза.

Я все еще крепко держу осколок стекла, в этот раз я направляю его на моего таинственного спасителя. - Кто ты? - строго спрашиваю я.

- Эй, не надо. - Он опускает лук и стрелы и улыбается. - Я — Сай. Может быть... ты уже видела меня раньше?

Я и правда его видела, но при всем желании не могу вспомнить, когда и где. - Что ты тут ищешь?

- Все указывало на то, что тебе могла бы понадобится помощь. - Он смахивает со лба прядь волос. - Но, наверное, я ошибся, и ты сама отлично справлялась, верно?

Я игнорирую его иронию и запихиваю осколок обратно в сапог, кожа которого мокрая и жесткая. Чтобы успокоить нервы, я поглаживаю Мали. - Ты — созерцатель, - бормочу я, не в состоянии поверить собственным словам.

- Удивлена?

- Нет, - лгу я и рассматриваю парня внимательнее. На вид ему было восемнадцать или девятнадцать. В отличии от учеников и учителей интерната он очень натренированный. - Но ты здесь не из-за Пейшенс, не так ли? - Я пытаюсь говорить безразличным тоном.

- К сожалению, должен тебя разочаровать. - Сай обыскивает карманы Купида. - Это твое.

Я механически убираю нож на свое место. Не могу поверить в то, что я услышала. У Пейшенс должно быть два стража? Это невозможно. Почему я ничего об этом не знала?

- Докажи, - требую я. Если Сай действительно тот, за кого себя выдает, тогда он знает, что я имею в виду.

Поднимаясь, он ухмыляется. - Сначала ты.

- И не подумаю.

Сай вздыхает и расстегивает рубашку, обнажая мускулистое тело. Над его левой грудью красуется выжженное клеймо. Стилизованная Буква W, означающая Watcher - Созерцатель. - Теперь ты.

Я оттягиваю вырез моей кофты и показываю ему мое клеймо. У него оно бледнее, по всей вероятности, он старше меня и дольше находится на службе.

- Ну что ж, партнер, что делаем дальше? - спрашивает Сай, поворачиваясь к Купидам.

- Мы не партнеры. - Я отжимаю волосы и взглядом ищу мою собаку. - Убери трупы и оружие. Я возвращаюсь к Пейшенс. А ты остаешься снаружи.

Я слышу позади меня скептический смех Сая. - Я и так всегда снаружи!

В отличие от меня, его кажется ни капли не удивило существование еще одного надзирателя у Пейшенс. Я игнорирую его и свистом подзываю Мали. Бок о бок мы возвращаемся назад в главное здание.

Моя собака - единственный партнер, который мне нужен. Надеюсь, этот Сай признает это.

Глава 3

Надо мной танцует яркий свет, таинственная музыка наполняет воздух. Я нахожусь на своего рода балконе и смотрю на суету внизу и вокруг меня. Подушка, на которой я сижу, бархатистая и мягкая на ощупь. Я еще никогда не была в цирке. По крайней мере, сколько я себя помню.

Вся суматоха впечатляет меня, от удивления я не могу закрыть рот. Акробат в блестящем костюме пролетает мимо меня, затем ловит свою партнершу, и оба парят над публикой. Пейшенс смеется рядом со мной. Она здесь была уже дюжину раз и не так изумлена, как я.

— Эй, проснись. — Кто-то трясет мое плечо и вытягивает меня из красочных сновидений. — Джолетт!

Я недовольно переворачиваюсь на бок и зажмуриваю глаза. Я хочу поспать подольше, еще пару минут, перед тем, как вернусь в реальность.

— Джолетт, проснись наконец!

Теперь еще и Мали тявкает над ухом. Мне хочется с головой укрыться одеялом, но кто-то крепко его держит.

— Джо!

Я неохотно открываю глаза и смотрю прямо в лицо Саю. Оно скривилось от беспокойства.

Несколько секунд я внимательно смотрю на него, затем быстро сажусь и немного отодвигаюсь. — Что ты делаешь в моей комнате? — Хоть я и не сделала ничего плохого, чувствую себя уличённой. Хотя одета, но мне кажется, что обнажена. Ему здесь нечего делать.

— Как ты можешь так спокойно спать? — недоверчиво спрашивает он, игнорируя мой вопрос.

— Тебя это совершенно не касается, а теперь убирайся! — Наверное, на его месте я задала бы себе тот же самый вопрос. Тем не менее, у меня нет настроения объяснять ему, почему я позволила себе такую роскошь. Мой гнев на него со вчерашнего вечера нисколько не ослаб, и для меня будет намного лучше, если он просто исчезнет.

Но он никак не реагирует, поэтому я стараюсь не обращать на него внимания. Я прислоняюсь к спинке кровати, закрываю глаза и представляю себе циркачей, аромат жареного миндаля и сюрреалистическую мелодию шарманки.

— Ты на задании, уже забыла? Ты не можешь просто спать и —

— Сай, замолчи. — Он сильно действует мне на нервы. Медленно, но верно.

— Я не могу успокоиться! Пейшенс исчезла! Мы облажались! Она...— Он беспомощно указывает на открытую дверь между её и моей комнатой. — До этого она не пошла на занятия и —

— Тсс.

Сай перестаёт бормотать. Я открываю глаза и встречаю его встревоженный взгляд.

Вздохнув, я поднимаюсь и пытаюсь привести в порядок мои растрепанные волосы. Так как мне это не удалось, и я заплетаю их в косу и одновременно наслаждаюсь неведением Сая. — Я знаю. Это я отослала ее.

— Что ты сделала? — Он ошарашено смотрит на меня, как будто я ему рассказала, что передала Купидам Пейшенс, словно красиво упакованный подарок.

Я свешиваю ноги с кровати, наклоняюсь к Мали, чтобы посмотреть все ли с ней в порядке. — Ну, моя девочка. — Ловко и со знанием дела я осматриваю рану, которую нанес ей серый кобель. Я перевязала ее еще вчера ночью, теперь она выглядит намного лучше. Мали - волевое и выносливое животное.

Я горжусь своей смирной спутницей. Рана, которую мне нанесла Купид в пруду, зажила; после нескольких часов отдыха от нее осталась не более, чем царапина. Мои штаны немного натирают повреждённый пах, но в общем и целом я чувствую себя хорошо. Ещё раз мне удалось выпуталась из этого дела целой и невредимой. Благодаря Саю, хоть я и не буду ему в этом признаваться.

— Джо! — Он хватает меня за плечи и поворачивает к себе. Я встаю и вызывающе смотрю на него. В его глазах больше не светится добродушная усмешка, вместо этого они потемнели от переживаний на несколько оттенков. У него крепкая хватка, мне нужно сдерживать себя, чтобы не оттолкнуть его.

— Что? — шиплю я.

— Ты выжила из ума? Где. Находится. Пейшенс? Три последних слова он специально выделяет, произносит их по отдельности, как будто разговаривает с туго соображающим сумасшедшим.

— После нападения прошлой ночью, я отдала ее в цирк. За большую сумму денег.

— Ты продала ее? — Сай отпускает меня и начинает сновать по комнате туда-сюда. — Ты это всерьёз?

Я пытаюсь сдержать смех и задаюсь вопросом о том, что он обо мне думает. Наверное, он не заслужил того, чтобы я так долго томила его ожиданием, поэтому я наконец избавляю его от мучений. — Я заплатила за нее. В интернате опасно, по крайней мере в данный момент.

Сай смотрит на меня, затем опускается на край моей кровати. Вообще-то мне не нравится, что он без спроса располагается на моей личной территории, но я все-таки беру себя в руки. Я сажусь рядом с ним, Мали ложится на деревянный пол возле наших ног. Теперь я чувствую себя так, как будто все-таки обязана ему все рассказать. — Обычно Купиды не приближаются к интернату. Если на них нападают, то как правило они обращаются в бегство.

— Я знаю.

— Но эти трое были очень настойчивы. — Я описываю ему все, что случилось, затем объясняю мои дальнейшие действия. — Глядя на то, как они себя вели, стало ясно, что они вернутся, поэтому, находясь здесь, Пейшенс была бы в опасности. — Я смотрю на него. — До вчерашнего вечера цирк был в городе.

Безмолвное кивание головой.

— Прошлой ночью они свернули шатры и ранним утром покинули Лондон по направлению к Лиссабону. Я отдала им Пейшенс. Это был ее единственный шанс перейти границу.

Это было действительно так. Так как ей было всего шестнадцать, Пейшенс не имела разрешения на выезд, ей нельзя было покидать Лондон. Ни пешком, ни на самолете, ни на поезде. Разве только, ее сопровождал кто-то из родителей. Однако ее мать давно умерла, а отец никогда по-настоящему не хотел иметь дело со своей дочерью.

У него своя фирма, одна из самых больших в промышленности. Я не знаю, как он зарабатывает деньги, да это и не должно меня интересовать. Он очень занятой человек, редко появляется в интернате, еще реже мне или Пейшенс удается поддерживать с ним контакт, когда он этого не хочет. Цирк был единственной возможностью в короткий срок вывести мою подопечную из города.

— Мы наведем Купидов на ложный след, затем я поеду вслед за ней в Лиссабон.

— Не только ты.

У меня вырывается стон. Если бы Сай был единственным надсмотрщиком, Пейшенс бы пропала. Он даже не заметил, что я, еще прошлой ночью, упаковала ее вещи и рано утром отвезла на вокзал. Я пытаюсь отогнать мысли о ней. О ее взгляде, когда она опустилась на влажную солому в разрисованном цирковом вагончике.

— Мы еще увидимся? — спросила она меня.

Надеюсь, что мне удалось ее успокоить, что она доедет целой и невредимой и что с ней будут хорошо обращаться.

— Следующее нападение Купидов произойдет с наступлением темноты, — объясняю я Саю, хотя он наверняка и сам знает. — До тех пор у нас есть время разработать план.

Сай задумчиво молчит. Только сейчас я заметила, что он переоделся. Черный верх, кожаные манжеты, чтобы защитить руки, брюки на ремне и сапоги, похожие на мои. Вся одежда выглядит немного потертой, но, если не приглядываться, его можно было бы принять за промышленника, питающего слабость к военной одежде, ну или за надсмотрщика.

В какой-то момент он встаёт и подходит к окну. Снаружи распростерся окутанный туманом парк, утреннее солнце не может пробиться сквозь толщу облаков. Кажется, скоро пойдёт дождь. Темнота надвигается с востока. С той стороны, в которую держит путь Пейшенс. Я спрашиваю себя, прибыла ли она уже во Францию, миновала ли Париж и направляется ли уже в Португалию.

— Ну ладно. Что теперь? — спрашивает наконец Сай.

— Сейчас спланируем. — Я надеваю сапоги, которые всё ещё влажные от воды из пруда. Неприятное чувство, однако, у меня нет другой подходящей пары. — Ты поможешь мне, а потом будешь держаться в стороне, понятно?

— Как же так?

— Я вырастила её. Я была ей няней, и теперь она для меня, как сестра.

Сай поднимает руки. — Не беспокойся, я вовсе не хочу быть её сестрой.

Я ищу подходящие слова. Я должна как-то дать ему понять, что ему нечего делать в жизни Пейшенс. Достаточно того, что ее отец настолько не доверяет мне, что приставил к ней второго охранника. И то, что Сай постоянно вмешивается, уже переходит все границы. — Ты... ты только все испортишь. Вчера вечером... это был просто промах. Они были слишком настойчивые, и тем самым застали меня врасплох. Вообще-то мы оба прекрасно справляемся.

— Джо, — вздыхает Сай и оборачивается ко мне.

Впервые я задаюсь вопросом, откуда он знает мое имя.

Он смотрит мне прямо в глаза. Только сейчас я по-настоящему воспринимаю его. Его волосы растрепаны, как и прошлой ночью. След тревоги на лице делает его старше и серьезнее. Мне почти жаль его.

Но только почти. Я скрещиваю руки на груди. Он подходит ближе, протягивает руку, однако же не дотрагивается до меня. Он все еще смотрит на меня и кажется, что ему стоит больших усилий произнести следующие слова. — Я все это знаю. Я всегда был там, в парке. Просто ты никогда меня не замечала.

Глава 4

Я позволяю Мали, будто живой стене, бежать между мной и Саем. Ей не нужен поводок. Её никогда, и никто не мог бы отвлечь, даже самый соблазнительный аромат из самого дорогого городского ресторана. Здесь, в Хайворте, всё равно нет соблазнительных запахов.

Все покрыто налетом химических веществ, вырабатываемых промышленностью. Он окрашивает ночное небо в серый цвет и кое-как перекрывает испарения миллионов живущих здесь людей.

Я постоянно ловлю Сая на том, как он смотрит в мою сторону и открывает рот, чтобы начать разговор, однако этого не происходит. После его разоблачений я лучше буду молча зализывать свои раны, нежели разговаривать. У меня даже появляется искушение предложить ему, чтобы я пошла в одиночку на поиск Купидов. Хоть мы и обдумали общий план в течение сегодняшнего дня, но мне не нужен Сай для его воплощения. Всё же я не осмеливалась сказать ему это. У отца Пейшенс были причины нанять его. Самое главное, это её безопасность, и моя уязвленная гордость ничего в этом не изменит.

Я провожу пальцами по шкуре Мали. Спокойное, гибкое тело собаки вызывает во мне чувство защищенности, несмотря на враждебное окружение, значительно отличающееся от мирного кампуса в Новом Оксфорде. Улочки рабочего поселка очень темные, многие фонари сломаны. Те, которые все еще работают, рассеивают белый холодный свет, который не увидишь в лучших районах города.

Фасады жилых башен с годами потемнели, строения без окон возвышаются вокруг нас, подобно огромным бетонным столбам, уходящим в высь. Только немногие здания, маленькие строения из обожженного кирпича, в которых живут десятники и чиновники, все еще напоминают Англию в том виде, в котором она была ранее.

Промышленники не стараются улучшить для рабочих условия, поскольку знают, что здесь люди полностью предоставлены самим себе. Единственной альтернативой проживанию в Хайворте или другом маленьком рабочем районе, это существование в Ничейных землях, но никто не хочет ехать туда.

Рабочие проживают свою жизнь без надежды на будущее. Единственным развлечением для них являются случайные прогулки к площади Пикадилли. Когда кого-то казнят, им разрешено прийти посмотреть. Они считаю это привилегией, но на самом деле это немая угроза.

— Как тихо, — наконец сказал Сай. Я поняла, что он заговорил лишь для того, чтобы нарушить молчание.

— Полагаю, большинство уже спит. — Из моего обучения я знаю, как тяжелы будни на производстве. Тяжелые и плохо оплачиваемые, поэтому каждый вкалывает как проклятый, всеми правдами и неправдами, пытаясь пробиться выше. Тот, кому вода подступает к горлу, автоматически пытается забраться на другого. О тех, кого затоптали, позаботиться некому.

— Здесь. — Сай удерживает меня за плечо и указывает на здание справа.

На потухшей неоновой вывеске над входом написано «Бакалея». Жалюзи в магазине опущены и укреплены толстыми решетками.

— С крыши может быть хороший обзор.

Кивнув, я соглашаюсь с ним и оглядываюсь. Мы достигли центра Хайворта, состоящего из нескольких длинных улиц со старыми постройками, в которых размещены не только продуктовые магазины, но и закусочные, аптеки, бары и залогодержатели. Эта местность считается опасной, потому что здесь пьют. Кажется, что алкоголь помогает забыть последствия преступлений, например, часто встречающихся здесь драк, грабежей и еще чего-то похуже.

Я веду Мали к мусорному контейнеру и указываю ей, что она должна ждать здесь. Затем я, следом за Саем, забираюсь на мусорный бак, а дальше по водосточному желобу по направлению к крыше. Надо сказать, он ловкий скалолаз. Уверенно стоя на торце крыши, он протягивает мне руку, но я своими силами забираюсь наверх. В то время, как я пробираюсь вперед в поисках лучшего наблюдательного пункта, сзади меня слышится разочарованный стон.

Я ложусь на живот и выглядываю из-за конька крыши. Теперь улицы центрального Хайворта, бары и магазины со сломанной световой рекламой лежат подо мной. Несмотря на отсутствие окон, у меня такое ощущение, что из жилых башен за мной наблюдают. Но я не поддаюсь импульсу и не оборачиваюсь. Сай принимает лежачую позицию рядом со мной, так близко, что наши руки и бедра соприкасаются.

— Лас Вегас, — говорит он.

— Как ты сказал? — я коротко бросаю на него взгляд.

— Лас Вегас, — повторяет он. — Был такой город в Америке. Посреди пустыни. Там все выглядело так как тут, только в сто раз больше. И конечно же горели огни. В Лас Вегасе можно было играть на деньги. За ночь можно было разбогатеть.

Я наморщиваю лоб. — Откуда тебе это известно?

Краем глаза я вижу, как он пожимает плечами. — Должно быть где-то услышал.

— Выдумки, — говорю я немного резче, чем хотела. — За одну ночь разбогатеть, да, конечно.

Черты лица Сая затвердели. - Верь, во что хочешь. Я просто хотел...

— Псст, — говорю я и хватаю его за руку, указывая ему на одну из узких улочек под нами на расстоянии одного перекрестка. Сай смотрит за моей вытянутой рукой и молча кивает.

Должно быть он также, как и я немедленно узнал Купидов, в конце концов нас этому обучали. У них особая манера ходить: они скользят вперед, как ящерицы. Их тела обычно стройнее, чем у обычных людей, пластичные, но при этом сильные. И еще солнцезащитные очки, которые они не снимали даже ночью.

— Куда они собрались? — нервничая спрашивает Сай.

У меня нет ответа. Под нами слышится тихое рычание Мали. Она тоже заметила присутствие ловцов детей.

— Вперед, — говорю я, соскальзывая по водосточному желобу. — Выясним это.

Сай тaщит меня через черный вход бара, через лабиринт комнат, в которых стоит пресный, влажный запах. Вокруг стоят бочки, пришедшие в негодность, цапфенные механизмы и стулья, у которых отсутствует ножка, или половинка сиденья, нагромождены в углах. Повсюду лежит мусор, света нигде нет, и мне с трудом удается не споткнуться. Там, где вообще ничего не видно, я просто следую за Мали, которая передвигается как всегда уверенно.

Преодолев последнюю перегородку, назначение которой мне неведомо, мы добрались до открытой двери в сумеречно освещенный кабак. Мы прячемся в темноте, одной рукой я придерживаю Мали. Не прошло и минуты как Купиды зашли в бар, а среди работников, собравшихся выпить пива после рабочего дня, уже царит полная боевая готовность.

Как за стойкой, так и за столами говорят тихо и оживленно, кто-то украдкой все время показывает на новоприбывших. Купиды живут среди рабочих, но нельзя сказать, что рабочие их жалуют. Их терпят в Хайворте, потому что у рабочих нет средств, чтобы защищаться от преследователей.

У промышленников напротив есть охрана под названием «Бдительность». Оплачиваемые работники, которые постоянно окружают богатых, охраняют и защищают их. Но своих «бдительных» они лучше держат при себе, чем отправляют их на охоту за Купидами. Мое мнение таково, что они должны прогнать ловцов детей на Ничейную землю. Почему они этого не делают, для меня загадка. Наверное, страх сильнее морали.

Купиды ведут себя так, как будто не замечают переполох вокруг них. Невозмутимо, они двигаются по направлению к стойке. Это мужчина и женщина-блондинка, оба мне неизвестны. На их бледных лицах, спрятанными за большими солнцезащитными очками, читается чуть ли не веселье.

— Добрый вечер, — говорит мужчина-Купид. — Хотелось бы узнать, нам дадут тут чего-нибудь выпить?

До того, как человек за стойкой успевает ответить, один из гостей встает с табуретки. Это высокий, бородатый парень. Серый комбинезон, обтягивающий живот, выдает в нем сталевара. - Вообще-то это заведение для честно трудящихся людей, - бормочет он. При этом не совсем ясно, делает ли он ударение на слове «трудящиеся» или на слове «люди».

— Ну так и вали отсюда, — шипит Купид-женщина, даже не взглянув на бородатого. Затем, молниеносным движением она хватает и выворачивает его руку. — Человеку со сломанной рукой будет трудно работать.

Сталевар вскрикивает, но она продолжает выкручивать ему руку. Никто не вмешивается, все как будто оцепенели. Только, когда колени рабочего касаются пола, преследовательница отпускает его и брезгливо отталкивает от себя. — И вот опять мужчины лежат у моих ног, — говорит она притворно елейным голосом. Она и ее спутник смотрят, как бородач поднимается на ноги.

Гул голосов снова нарастает, постепенно гости начинают расходиться. Первые уже стоят у двери и прикладывают платежные карточки к АМОС-сканеру, прикрепленному к двери. Меня удивляет, что в этом убогом баре есть такой сканер.

В первую очередь предприятия в центре города со временем переходят на такие сканеры. Наличные же наоборот постепенно отменяются, так как в городе прознали о том, что жители Ничьей Земли используют их между собой. Никто не хочет, чтобы они развивали там снаружи действующую торговлю, которая без наличных просто-напросто невозможна.

— Вообще-то мы уже закрываемся, — с трудом выдавливает из себя бармен. Мне отсюда видно, как он трясется от страха. В то время, как гости пробиваются к выходу, чтобы покинуть бар и спрятаться в безопасное место, он единственный, кто остается.

— Ох, — отвечает Купид, растягивая слова, и понимающе кивает. — Ну, значит сегодня вечером другой случай.

Его спутница звонко смеется.

Бармен прекращает свое, и без того нерешительное, сопротивление и достает два стакана. В его дрожащих руках они громко бьются друг об друга. Еще до того, как он закончил разлив, открывается дверь и входит другая группа Купидов, на этот раз их пятеро.

Сай рядом со мной втягивает воздух. Я знаю, о чем он думает: мы уступаем в численности Купидам. В довершение ко всем неприятностям, с ними две лохматые собаки, носы которых нервно подергиваются. Я отодвигаю Мали еще немного назад.

— Вовремя, вовремя, — говорит Купид, небрежно облокачиваясь на барную стойку. Ее светлые волосы собраны на затылке в искусный пучок. Мое сердце начинает биться чаще от испуга, когда я обнаруживаю среди новоприбывших Слэйда. Он и блондинка обнявшись приветствуют друг друга. Их объятие выглядит слишком душевным, чтобы выражать просто дружбу или уважение. Но ни он, ни она не выглядят за счет этого, почти нежного, жеста менее угрожающе.

— Там, — шепчу я Саю. — Вчерашний парень!

— Не бойся, — говорит он надменно.

Я злюсь, что разбудила в нём инстинкт покровителя. — Я не боюсь, — начинаю я, но тотчас умолкаю, когда третья группа Купидов входит в бар. Теперь их девять.

— Если только это не ловушка, — шепчет Сай.

Я пересчитываю ещё раз. Девять Купидов, в придачу четыре собаки, которые беспокойно носятся туда-сюда и обнюхивают землю. Одна из них исчезает за стойкой и тявкает на бармена, который бросается в сторону.

Слэйд наблюдает за сценой и разражается громким хохотом. — Отзовите своих шавок, — распоряжается он. — Дайте человеку делать его работу.

Остальные Купиды повинуются. Видимо Слэйд является для них авторитетом. То, что он появился в Новом Оксфорде ухудшает дело, именно он, а не какой-нибудь мальчик на побегушках.

Купиды сдвигают столы, при этом пустые стаканы падают со столов и разбиваются. Затем они садятся и начинают шушукаться. Мне интересно, почему они пришли именно сюда, чтобы провести встречу здесь, в месте, которое вообще-то предназначено для людей. Единственный ответ, который приходит мне в голову, это то, что им доставляет удовольствие, сеять страх и ужас.

Несчастный бармен выходит из-за стойки, балансируя подносами с полными стаканами. От страха у него выступил пот на лбу. Он медленно приближается к столу, его взгляд ищет кого-то вокруг и останавливается именно на моем лице. Я вздрагиваю. Он увидел меня.

У меня ни в коем случае не должны сдать нервы. Я медленно прикладываю палец к губам и слегка покачиваю головой. Сай рядом со мной задерживает дыхание. Я тоже опасаюсь, что этот человек сдаст нас, хотя бы потому, что слишком долго смотрит в нашу сторону. Однако он берет себя в руки и сервирует Купидам их напитки, больше не удостоив нас взгляда.

— Слава Богу, — говорит Сай рядом со мной, и второй раз за вечер я не понимаю, что он имеет в виду.

Я концентрируюсь на Купидах и пытаюсь понять, о чем они говорят. Однако они говорят так тихо, что это совершенно невозможно. Видимо, то, что они обсуждают, не предназначено для ушей бармена. Как жалко. Так мы никогда не узнаем, почему ловцы детей так нетипично вели себя прошлой ночью. Как они осмелились, так настойчиво преследовать Пейшенс.

— Ты что-нибудь слышишь? — спрашиваю я Сая.

Он качает головой, сжав кулаки. Ему еще труднее, чем мне просто наблюдать за тем, как веселятся Купиды. Их шушуканье, время от времени, прерывается громким смехом. Мы оба будем рады, если это таинственное собрание когда-нибудь закончится.

Точку в разговоре ставит Слэйд, встав и треснув кулаком по столу. - Ну ладно, значит всё выяснили! - из-за формы солнцезащитных очков у него глаза как у мухи. Этими черными глазами он смотрит на своих друзей, затем оборачиваясь, на барную стойку. Бармен за ней окаменел от ужаса.

— Хорошего, крепкого ячменного пива для Вас и Ваших друзей? — осторожно спрашивает он.

Слэйд издает звук, рычание, означающее видимо «нет». — Прошу счет.

Остальные Купиды тихо смеются в то время, как он идет к стойке.

Сай застывает, его глаза сужаются. Я тоже догадываюсь, что сейчас произойдет и не удивляюсь, когда Слэйд достает из колчана, наполовину скрытого под одеждой, две стрелы. Одним махом перепрыгнув через стойку, он вонзает бармену стрелы в живот.

— Нет, — шипит Сай рядом со мной. Мне удается помешать ему ворваться в бар. Мали также подключается, вцепившись зубами в его штаны. — Мы должны, — дергается Сай, и я закрываю ему рот рукой. Его кожа колючая на ощупь.

— Пейшенс прежде всего, — шепчу я ему и для надежности добавляю: — Мы не сможем ему помочь. Их слишком много. Будем придерживаться плана.

Сай закрывает глаза и отворачивается, его плечи дрожат. В пивной Слэйд повалил бармена на пол.

— На помощь! — кричит жертва Слэйда, его голос срывается. — Помогите же мне!

Мне ясно, что бармен имеет в виду нас, в конце концов, он видел нас, но мы не можем оставить наше укрытие. Купиды убьют нас. Пейшенс пребудет в Лиссабон совсем одна, а ее отец ничего не знает о ее местонахождении. Она пропадёт.

Я вижу, как ноги бармена дергаются, затем, в какое-то мгновение перестают двигаться.

— Мне очень жаль, — говорит Слэйд, задыхаясь и вытирая руки о штаны. — Но другой валюты у меня, к сожалению, нет.

Он и его друзья покидают бар. Пришло время осуществить наш план.

Глава 5

Я протискиваюсь в узкую улочку и жду. Пыль на улицах висит в воздухе, как грязный туман, чувствуется духота. Воздух в рабочем поселении намного тяжелее, чем в парке интерната. Может быть дело в отсутствии зелени, но, скорее всего, во всем виноваты испарения из промышленного квартала. Я дышу поверхностно, чтобы не раскашляться. Мали сидит рядом со мной, навострив уши. Кажется, она тоже дышит более поверхностно, чем обычно.

Группа Купидонов еще не видна, но я слышу их шаги, их хриплое дыхание, звук, с помощью которого они обнюхивают окружающую среду. Я берусь за ошейник Мали и поднимаю указательный палец. Это мой знак для нее, чтобы она вела себя тихо. Малейший звук может привлечь к нам внимание Купидов, поэтому мы не могли так рисковать. Я ищу Сая и обнаруживаю его на крыше дома, в метрах пятидесяти вниз по улице. Он лежит на животе и выглядывает из-за края крыши. Он выглядит так же напряженно, как я себя чувствую. Автоматически я дотрагиваюсь до ножа. Меня успокаивает то, что он на месте, хотя в случае реальной опасности от него мало толку. Такой реальной опасности как вчера. Я была согласна оставить себе оружие убитых Купидов, но Сай наглядно разъяснил мне, что нам грозит смертная казнь, если нас поймают с этим оружием.

Он поднимает руку, давая мне понять, что нужно еще подождать. Шаги становятся громче, нереально отражаясь от голых стен домов. Я различаю голоса, говорящие наперебой. Кажется, Купиды в превосходном настроении. Наверное, выходка в баре привела их в состояние эйфории. Я вынуждена сдерживать свою ненависть, чтобы не совершить ошибку. Сай делает мне знак и нагибается.

- Вперед, - шепчу я Мали и слегка шлепаю ее по попе.

Она вылетает сломя голову из нашего укрытия прямо на Купидов. Я глубоко вдыхаю, сосредоточиваюсь и бегу следом за ней.

- Мали! Мали, нет! - кричу я. Я тоже направляюсь в сторону ловцов детей. Я на расстоянии ста метров от них, но они меня уже заметили.

Моя собака держит курс на Слэйда, и я следую за ней еще несколько метров. Затем останавливаюсь перед лицом моих врагов, с наигранным выражением ужаса на лице.

- Мали, вернись! - кричу я, и Мали слушается. Она оборачивается и бежит мне навстречу. Купиды, оправившись от удивления, также тронулись с места. Они бегут к нам по узкой улице и быстро сокращают дистанцию.

Я смотрю на них, и жду пока Мали поравняется со мной. Нас разделяют 30 метров. Две женщины - Купиды останавливаются. Одна достает лук, другая копьё. Слэйд и остальные бегут дальше.

- Давай, вперед, - шепчу я, оборачиваюсь и устремляюсь бок о бок с Мали за ближайший угол, в еще более узкую улицу. Я нащупываю рукой квитанцию о платеже, лежащую в сумке. Если все получится и Купиды попадутся на нашу удочку, то Пейшенс уже скоро будет в безопасности.

- Джо, сюда! - Сай сидит на корточках на выступе здания и протягивает руки мне навстречу. Я поднимаю Мали и подаю ему ее наверх. Она помогает мне своими ловкими, сильными ногами. Шаги и голоса Купидов становятся все громче. Я смотрю назад. Их тени между мусорными баками уже различимы в свете фонарей.

Сай хватает меня за руки и подтягивает наверх. - Пригнись!

Я ложусь на живот рядом с ним и выглядываю через край выступа.

Купиды останавливаются всего в нескольких метрах от нас. Некоторые из них вытягивают носы вверх, пытаясь учуять наш след, но мусор, который Сай разбросал вокруг нашего укрытия, кажется помогает. Обе женщины-Купиды все еще держат оружие наготове.

Слэйд поднимает руку и движется к белому листку бумаги, лежащему недалеко от того места, где я забралась на дом. Квитанция на наши билеты на самолет.

Глава 6

Линн обнаруживает кусочек бумаги в тот же момент, что и Слэйд. Еще до того, как он успевает наклониться, она выпускает свой лук, протискивается мимо него и поднимает бумажку. Это роскошно оформленная квитанция одной из авиалиний, которую она сразу же узнает. Глянцевая бумага отража ет небольшой свет и ослепляет её глаза так, что она не может разобрать шриф т. Осторожно, чтобы не взметнуть другие запахи, она обнюхивает её. Все ясно. Она поворачивается к Слэйду и не может сдержать торжествующего смеха.

- Она принадлежит им, они её, должно быть, потеряли, я...

- Дайка сюда, - холодные пальцы Слэйда касаются Линн, когда он забирает расписку о получении платежа из её рук, озноб пробегает по ее спине.

Она смотрит, как он прищуривает глаза под очками, чтобы лучше разобрать шрифт. Между бровей у него образуется вертикальная морщинка, что придает чертам его лица еще более дерзкий вид. - Москва, - в конце концов говорит он.

Тем временем , до Кэтролл, Паркера и Спунка тоже дошло, что они напали на новый, горячий след. Линн это совсем не устраивает. Она становится рядом со Слэйдом, надеясь загородить Кэтролл видимость, но блондинка просто отодвигает ее в сторону и кладет подбородок на плечо Слэйда.

- Квитанция о получении билетов, - констатирует она то, что и так все видят. - Не плохая находка.

- Может и плохая. - Линн смотрит на Слэйда. - Если они заметят, что потеряли ее, то возможно вообще никуда не поедут. Они могут испугаться, что мы будем их преследовать и поменяют цель.

Слэйд долго смотрит на нее, украдкой улыбаясь. - Ты считаешь, созерцателе й правда такими умными , Линн? Это хорошо натренированные солдаты, а не стратеги.

- Как знаешь, - сухо произносит она.

- Москва, - Слэйд поворачивается к Кэтролл и дотрагивается до ее бедер. Его руки почти полностью исчезают под ее кофтой. - Ты была когда-нибудь в России?

Кэтролл качает головой. Одна прядь отделяется от распустившегося пучка волос и падает ей через плечо.

- Тогда самое время, - Слэйд какое-то время смотрит на нее, затем немного грубо отталкивает от себя и берет за руку. - Ты поедешь со мной. Вперед.

В то время, как Слэйд и другие начинают отступление, Линн чувствует, как в ней нарастает ярость. Это она нашла квитанцию, она должна ехать!

- Слэйд...? - спрашивает она, однако ее голос прерывается, а затем и вовсе теряется в хохоте остальных.

Какое-то мгновение она смотрит вслед своим друзьям, вскоре ей становится понятно, что никто из них не обернется и что она должна поторопиться, если не хочет одна идти домой. Она поспешно поднимает лук и бежит несколько шагов, пока не догоняет остальных Купидов.

Глава 7

Обратно в интернат мы едем на электричке. Она пустая, за исключением нескольких рабочих, которые едут на работу в ночную смену. Промышленники на них не ездят, им, как единственным городским жителям, разрешены машины. Несколько раз я ездила на машине, на заднем сиденье. Было забавно, как бесшумно автомобиль скользил по улицам. Но мне больше нравится трястись в электричке.

Сай сидит напротив меня, положив ноги в сапогах на мое сиденье. Они пахнут грязью и чем-то, что указывает на то, что он чертовски много времени провел на улице. С тех пор, как Купиды нашли нашу квитанцию, он не перестает улыбаться и насмехаться над ними.

- Представляю, как они стоят по колено в снегу и желают нам всяких гадостей, - смеясь, говорит он.

Я тоже непроизвольно улыбаюсь. Ощущения такие же чудные, как во время езды на машине.

- Не думаю, что в Москве в это время идет снег.

Я бросаю взгляд из окна и рассматриваю свое расплывчатое отражение. Гладкие черные волосы до плеч, светлые глаза. Я пытаюсь смотреть сквозь себя на окрестности. Мы оставили Хайворт позади и уже находимся в Оксфорде, где проезжаем мимо начальной школы, которая выглядит как старый замок. Главный вход обрамляют огромные дубы, чьи тяжелые зеленые ветви в некоторых местах почти достигают земли.

- Ты любишь природу, - вдруг говорит Сай. Его ухмылка превращается в улыбку.

Я нахмуриваю брови. - Потому что я смотрю из окна?

Он пожимает плечами. - К тому же, ты ухаживаешь за животными.

- Н-да, попалась. - Я все еще раздосадована тем, что он, по всей видимости, все время наблюдал за мной в то время, как я думала, что нахожусь на территории интерната инкогнито. - А ты кто? - спрашиваю я. - Я откуда-то тебя знаю, но...

- Я учу детей с восьмого по десятый класс игре в крикет. - Снова эта ухмылка.

Я перебираю в памяти.

Жаркий день, я верхом на Хейзел. Она была строптива и все время пыталась меня сбросить. На спортивной площадке было несколько мальчишек. - Красивая кобылка, - крикнул один из них...

- Красивая кобылка? - возмущенно спросила я Сая.

- Я имел в виду твою лошадь, - смеясь, отвечает он.

- Ну, конечно. - Я снова отворачиваюсь к окну. Мы почти на месте. Я не собираюсь долго оставаться в Оксфорде. Мне надо только быстро упаковать немного вещей, затем я покину интернат. Как ни странно, я была немного взволнована. Может быть, из-за того, что я уже так долго не покидала Лондон. Может быть, дело было во вчерашних стычках с Купидами. Даже, если бы я не была созерцателем, они бы вызывали у меня отвращение. Мертвенно-бледная кожа, пустые глаза, их разнюхивания. Множество бед, которые они творят. Днем они практически слепые, зато ночью очень опасны. Я встречала родителей, которые из-за них потеряли своих детей и день за днем, год за годом надеялись, что их сын или дочь когда-нибудь вернутся. Но они никогда не вернутся, а виноват в этом всегда будет созерцатель.

- Итак, - Сай прерывает мои мысли. Он откидывается на сиденье назад и скрещивает руки за головой. Его черное одеяние натягивается на мускулистой груди. Я обнаруживаю, наполовину скрытый вырезом, коричневый ремешок цепочки. - Вернемся к теме. Как нам быстро попасть в Лиссабон, чтобы перехватить там Пейшенс? Про аэропорт можно забыть, слишком велика опасность столкнуться там с Купидами.

Из кармана моей куртки я достаю приобретение, которое сделала в то время, пока Сай покупал в аэропорту билет до Москвы. Я показываю ему билет на поезд.

- Скорому поезду не понадобится и пяти часов.

Сай смотрит на билет, затем медленно кивает. - Ты хочешь... -Он покашливает и выпрямляется. - Да, поезд. Хорошая идея. На поезде ты, по всей вероятности, быстрее окажешься там, чем они.

- Да, ты прав. - Я разъединяю оба билета, чтобы он увидел, что я намереваюсь взять его с собой. - И ты, вероятно, тоже.

Сай внимательно смотрит на билеты, выражение его лица снова становится самоуверенным. - Если думаешь, что я буду таскать твои чемоданы, то ты сильно ошибаешься.

Глава 8

Мы выезжаем из Сент–Панкрас Интернационал, огромного вокзала в сердце столицы. Здесь всё из стекла и стали, всё блестит, повсюду отражаются наши тела. Огромные прожекторы заботятся о том, чтобы в здании выглядело так, как будто снаружи светит солнце. В Лондоне в основном тепло, но небо часто серое, затянутое тучами, как в преддверии грозы. Раньше здесь почти каждый день шел дождь. Мне трудно это представить, ведь здесь, даже осенью и зимой, не бывает слишком много дождей.

Сай идет рядом со мной к железнодорожным путям, с удивлением оборачиваясь вокруг. Также, как и я, он привык к сравнительно спокойной интернатской жизни, к старинным постройкам и большим участкам зеленых насаждений. Я не особо удивляюсь, в конце концов я ведь уже была здесь, чтобы купить билеты. Благодаря микрочипам под нашей кожей, нам не составляло труда организовать эту поездку.

Коды регистрации выдают нас не за рабочих, они причисляют нас к промышленникам, поэтому нам разрешено покидать город. Это делается для защиты детей, а не для нашей роскоши. Мы, можно сказать, что-то между теми и другими. Мы не живем в рабочих кварталах. У нас есть счета, личность, которая не позволяет поставить на нас клеймо прокаженных, но несмотря на это, наши права распространяются лишь настолько, насколько позволяют наши работодатели, родители наших подопечных. Отец Пейшенс щедрый. Для своей дочери он делает все, что можно купить за деньги.

Я встаю в конец очереди, ведущей вверх на перрон. Мали взволнованно задирает нос и обнюхивает все кругом. Все эти впечатления непривычны не только для Сая и меня.

- Тихо, - говорю я, почесывая ей между ушами. Я не знаю, можно ли мне взять собаку с собой в поезд. В электричке это разрешено, надеюсь, что и сейчас не будет проблем.

Сзади нас все больше людей встают в очередь. Они пахнут сиренью и нарциссами, амброй и мускусом. Никто здесь не пахнет просто человеком. Я спрашиваю себя, выделяемся ли мы из толпы и незаметно принюхиваюсь в сторону Сая. Пихта, земля и что-то еще, напоминающее мне ветер.

- Все в порядке? - усомнившись, шипит он мне.

Я быстро киваю. - Конечно.

У некоторых пассажиров маленькие кнопки в ушах, они двигаются в такт музыке, которая слышна только им. Остальные смотрят пустым взглядом на голову стоящего впереди человека. Я пытаюсь выглядеть такой же скучающей как они. Как будто для меня всё это рутина.

Сай кивает и засовывает руки в карманы. Его лицо выражает спокойствие, но осанка, выдает напряжение.

Мы двигаемся дальше, и постепенно я начинаю тоже ощущать некоторое беспокойство. Что если, что-нибудь пойдет не так? Если мы не сможем покинуть Англию? Не хочу даже представлять себе, каково будет Пейшенс, когда она в Лиссабоне высадится из циркового автомобиля, а меня не будет на месте. Нас не будет.

Очередь проталкивается вперед, и мне только сейчас становится видно, что группа впереди разделяется на три окошка, где нас просканируют. Этот контроль проводится выборочно, то на одном, то на другом перроне. По крайней мере, я так слышала. Он должен следить за тем, чтобы никто из рабочих не украл билет и не удрал.

За кражу полагается смертная казнь, но тем не менее бесчисленное количество мужчин и женщин ежедневно пытаются покинуть столицу. Это абсурд: Снаружи, за воротами города, люди из ничьей земли пытаются попасть сюда, а те, которые уже здесь живут, хотят вырваться отсюда. Некоторые из них совершили преступления и находятся в бегах, остальные просто не выдерживают давления, оказываемого на них на фабриках и в концернах.

- Нас будут сканировать, - шепчет мне Сай, указывая на три окошка впереди. Он нервно потирает то место на груди, где под руническим знаком созерцателя находится его чип.

- Веди себя не так заметно, - я понижаю голос до шепота и оглядываюсь, но кажется никто не обращает на нас внимание.

- Посмотри-ка туда, - движением головы он указывает на юношу примерно нашего возраста. Его одежда изношена, поэтому он тут же бросается мне в глаза. Мне повезло, что я смогла сделаться похожей на путешествующих. Мой наряд экстравагантен, так что меня могут пропустить, как одну из них. Правда, непривычно носить корсет из черной замши, но в длинном, украшенном серебряными орнаментами пальто, которое я ношу поверх него, есть потайной карман, в котором я могу без проблем прятать свой нож.

Эти вещи были безбожно дороги, но, как уже было сказано, отец Пейшенс не боится расходов ради её безопасности. Несмотря на это, Сай отказался обзавестись новыми вещами для путешествия. Он придерживался того мнения, что его одежда вполне подходящая, но я в этом не так уверена. В придачу к его вчерашним вещам, на нём одета теперь тёплая, удлинённая, спортивная куртка с капюшоном и карманами, у которой поношенный вид.

- Возможно, он один из нас, - шепчу я и внимательнее присматриваюсь к юноше. Волосы взъерошены, у ворота рубашки, одетой на нём, дыра. Его глаза тревожно осматривают вокзал, язык то и дело высовывается наружу и нервно облизывает губы.

Сай качает головой и обводит взглядом окружение.

Я повторяю за ним, и мне становится ясно, что он имеет в виду.

- Нет ни ребёнка, ни собаки, - говорю я. Мне приходит на ум, что у Сая тоже нет пса - необычно для Стража. Как-нибудь нужно спросить его об этом.

- Нет, - бормочет Сай, и это звучит так, как будто он ждёт беды.

Я тоже понимаю, что сейчас произойдёт.

Лишь несколько метров отделяют нас от сканирования верификации. Юноша, стоящий перед нами, озирается, как будто хочет сбежать, но дороги назад нет, только вперёд, в руки мужчин со сканерами в руках.

-Дело дрянь, - шепчет Сай, и кажется, что он теперь тоже ищет путь к отступлению.

Я толкаю его локтем в бок. - Не так заметно, - шикаю я и выделяю при этом каждое слово, чтобы оно врезалось в его сознание. Если он будет продолжать в том же духе, нас ещё, чего доброго, арестуют.

- Они убьют его, - оправдывается Сай.

- Чепуха, - я зажимаю свою собаку между ног, чтобы на неё не наступили в столпотворении, которое скоро возникнет. - Я уверена, что он вполне нормально отправится в своё «путешествие». - Я не уверена в своих словах, и говорю их только для того, чтобы успокоить себя и его. В конечном счёте мы оба знаем, что произойдёт и что мы бессильны.

Юноша пытается протиснуться сквозь массы назад в зал ожидания, однако другие путешественники не пускают его.

- Иди дальше! - кричит один из них и толкает юношу вперёд.

- Следующий! – раздаётся в ухе слово контролёра, сопровождаемое шипением, которое возникло при накладывании сканера на грудь какого-то промышленника. - Следующий!

Вот на очереди юноша. Он стоит в металлическом шлюзе, стиснутый, как животные в металлических ящиках, тысячи из которых нагромождены в промышленной области. Сараи там достигают тридцати метров в высоту, каждый из них ненамного больше самого животного.

Контролёр прижимает сканер к рубашке юноши. Шипение, потом высокий свистящий звук.

Головы резко оборачиваются, глаза пристально смотрят туда.

Снова шипение, потом пронзительный писк.

- Чипа нет! Вор! - ревёт контролёр.

Мужчины в униформе стремительно бросаются к юноше, когда тот пытается выпрыгнуть прочь из шлюза. Теперь по толпе путешествующих проносится приглушённый гул, шеи вытягиваются, каждому хочется видеть, что происходит на пропускном пункте.

Я ощущаю напряжение Сая, точно, как вчера в баре. На этот раз он держит себя в руках лучше. Он с трудом глотает, однако ничего не может сделать, а лишь наблюдает за тем, как юношу уводят.

Тот защищается изо всех сил, чего я не советовала бы ему делать. Сопротивление - это, пожалуй, наихудшее в подобной ситуации.

- Мои мама и сестра больны! - орёт юноша. Страх сделал его голос пронзительным. - Мне необходимо к...

Один из мужчин нажимает ему чем-то на рёбра. Он бьётся в конвульсиях, а потом висит, как мокрый мешок, между контролёрами. Мужчин, которые уводят его, быстро сменяют новые, и жизнь вокзала идёт своим обычным порядком. Теперь на очереди мы.

-Следующий!

-Сначала я, - я проталкиваюсь вперёд раньше Сая, ступаю в шлюз и предъявляю контролёру свой билет.

Мали тихо повизгивает, когда за нами закрываются маленькие металлические ворота. Контролёр скептически осматривает её, потом прижимает к моей груди холодный сканер. Шипение, не писк - и тамбур открывается. Я облегченно вздыхаю.

Сая также пропускают без проблем, и я вижу, как исчезает всё его напряжение. Бок о бок мы выходим на перрон.

Глава 9

Скорый поезд бесшумно скользит в ночи. Он намного современнее, чем старые городские трамваи. Места для сиденья - это обитые пурпуром кресла, свет здесь тёплый, и вагон постоянно овевают приятные запахи, благодаря которым в моей голове возникают различные картины. Цветущие весной вишни. Аромат бергамота, которым химчистка в Вудпери обрабатывает школьную форму.

Пассажиры вокруг нас мирно дремлют, позволяют пахучим веществам усыпить их. Огни города проплывают мимо подобно бесчисленным падающим звёздам. Мне так хотелось бы навеки запечатлеть это зрелище, но у меня нет для этого ничего, кроме мыслей. Камеры и фотоаппараты запрещены, чтобы никто не использовал какие-либо записи в целях пропаганды.

Я глубже погружаюсь в сиденье, прислоняюсь лбом к окну поезда и чувствую лёгкую вибрацию, больше ничего. Под нами два других поезда мчатся сквозь тьму. Железнодорожные мосты многоэтажные, и только в той части Англии, которая раньше была Дувром, поезда будут ехать вместе по единственному полотну железнодорожного пути.

- Убьют ли они его? - внезапно спрашивает Сай. Видимо он все еще думает о парне у проверочного сканера. Я поднимаю взгляд и смотрю на него. Он сидит небрежно, развалившись на своем месте, но внешность обманчива. Его тело по-прежнему напряжено, мышцы бицепсов вырисовываются под рукавами его темно-серой куртки.

- Возможно, у него всего лишь было что-то не в порядке с чипом, - пытаюсь я его успокоить. Почему-то мне не хочется, чтобы он волновался.

- Мне не верится.

Мне тоже. Однако я не признаюсь в этом.

На какое-то время мы замолкаем. Больше всего мне хочется закрыть глаза и немного поспать, снова увидеть цветные картинки. Такая роскошь, как сон начинаешь ценить только тогда, когда не всегда удается им насладиться.

- Поспи хоть немного, - говорит Сай, как будто прочитав мои мысли. - Я присмотрю за тобой и Мали.

- Тебе это было бы как раз на руку. - Я щелкаю языком и Мали прыгает мне на колени. Я обнимаю ее пушистое тело обеими руками, и это вызывает у Сая улыбку.

- Тогда не спи.

Я замолкаю на несколько часов. Мы проезжаем Дувр и покидаем Лондон через туннель, проходящий под морем. Метрополия Париж начинается прямо на побережье, за последние десятилетия она расширилась так же быстро, как Лондон. Мы долго едем, пока вдруг перед нами неожиданно не возникает огромная стена.

- Граница французской Ничьей земли, - объясняет Сай.

Я выпрямляюсь на своем месте и пытаюсь что-нибудь разглядеть.

Поезд замедляет движение, затем и вовсе тормозит.

Слева и справа от окон поезда теперь видна другая темнота. Блестящая, как влажная смола, и такая непроницаемая, что в моей груди молниеносно распространяется ощущение стеснённости. Дальше еще стены, отгораживающие рельсы от окрестностей. Я знаю, что в Англии все выглядит также, но я никогда не выезжала на поезде за пределы столицы.

- Что теперь? - Я смотрю на Сая.

Он пожимает плечами. - Надеюсь не будет еще одного контроля.

Я оглядываюсь. Никто из остальных пассажиров не реагирует на эту остановку. Все чем-то заняты, большинство погрузились в сон.

Потом поезд опять трогается, и стены проплывают мимо нас быстрее, превращаются в мрачный вихрь. Я расслабляюсь и наблюдаю, как мы проезжаем сквозь лазерный барьер. За ним - новые стены.

- Почему нам нельзя увидеть Ничью землю? - спрашиваю я, хотя могу представить ответ на этот вопрос.

- Стена ведет поезд через эту глушь, - объясняет Сай. - Если бы ни ее, ни лазерного барьера не было, то каждый мог бы пройти в город по железнодорожному полотну.

Я понимаю. Несмотря на это мне не нравится мысль о том, что нам придется до самого Мадрида ехать по этому туннелю. Кругом ничего кроме безнадежной темноты. Как только эта мысль появляется у меня, окна вдруг превращаются в своего рода экран. Темнота исчезает, уступая место зеленому летнему пейзажу. Мимо проносятся луга, леса, маленькие озера и даже косуля, стоящая на просеке.

И вот я всё же зарываю глаза. Искусственные картины нужны мне ещё меньше, чем чернота.

Глава 10

Лифт несётся навстречу своей цели. Линн незаметно ухватилась покрепче, осматривая себя в противоположной зеркальной стене кабины. Бледное овальное очертание с двумя чёрными пятнами внутри, обрамлённое ярко-рыжими волосами - большего ей не удаётся разглядеть. Слэйд стоит прямо напротив неё, но она больше ощущает его присутствие, чем вид ит его. Его кожа пахнет прохладой , его одежда жёсткая после многих часов охоты.

Кэтролл стоит вплотную к нему, Спу нк - к Линн, и в кабине больше нет свободного места. Разве только для их оружия. Она держит свой лук, опустив его вниз. Она сама сконструировала его, уже много лет прошло с тех пор. Столько, что это оружие стало для неё чем-то самим по себе разумеющимся. Как продолжение руки. Кэтролл опирается не своё копьё. Она единственный человек в группе Слэйда , который охотится с помощью копья. Линн считает, что убивать таким оружием слишком ужасно, слишком непосредственно. Выпускаешь стрелу - и больше никакого отношения к убийству не имеешь. Охота н а расстоянии. Так ей всегда больше нравилось.

Лифт содрогаясь останавливается. Слэйд поднимает глаза. Его губы растягиваются в слабой улыбке. Линн наблюдает за ним сквозь свои тёмные стёкла и пытается разглядеть в нё м какой-нибудь признак нервозности , но ей не удаётся отыскать ни одного. Она никогда ещё не видела его взволнованным или хотя бы нерешительным. Иногда ей думается, что в глубине души он давно уже мёртв. Ей трудно распознать, что происходит в крепких телах, под гладкой кожей её сотоварищей. Она полагает, что это нормально. Чувства - это... у неё нет подходящего слова, описания, более точного объяснения для слова чувств а .

- Вы готовы, друзья? - Слэйд окидывает взглядом сначала Спунка , потом Линн. Кэтролл он пропускает вперёд, вероятно, потому, что он уверен в ней.

Линн не может не согласиться с ним. Лицо Кэтролл - это лишённая всякого выр ажения, суровая маска, её угловатые брови придают ей свирепый вид. Светлые волосы она сплела в строгую косу. Она выглядит - по меньшей мере, так считает Линн - как женщина-воин. Как некто, кому хочется кого-нибудь убить.

- Что за вопрос! - Спунк , Стоящий рядом с Линн, энергично кивает и надевает свой лук на плечо. Он носит перчатки и нарукавники, отчего выглядит, как солдат. Превосходно подготовлен, так ой же смертоносн ый , как и Кэтролл .

Слэйд рывком поворачивает голову, совсем немного, но Линн чувствует, что его взгляд остановился на ней. Он все еще улыбается, все еще без малейшего намека на эмоции , и впервые с тех пор , как они отправились в путь, Линн сомневается в своем решении. Может быть ее присутствие здесь не уместно. Возможно она не такая холодная как Кэтролл, не такая бессовестная как Слэйд и не такая воинственная как Спунк . Ей и самой не ясно, почему она обязательно хотела пойти с ними. Может ради Сэл и Дженнингс, двоих Купидов , которые отправились вместе со Слэйдом на охоту за девочкой, и не вернулись.

- Они мертвы, - сказал Слэйд, после чего в главной квартире на несколько минут воцарилась неловкая тишина. Некоторые из них бросали на Слэйда злые взгляды, однако никто ничего не сказал. До того вечера в Хайворте. До тех пор, пока не стало ясно, что им нужно в Москву.

Линн вспоминает их последнее совещание в главной квартире. Они совещаются не часто, им и так понятно, что делать: найти детей, найти как можно больше детей. Привести детей сюда и использовать их. Вообще все всегда вертится вокруг детей, также, как и сейчас. Но в этот раз все же как-то по-другому.

- Мы должны бросить это дело, - потребовал брат Дженнингса во время совещания. - Нам нужно забыть эту девочку! Есть достаточно других детей.

Линн вспоминает, как Слэйд быстро повернулся к нему.

- Что ты сказал? - спросил он. Лишь эти три слова.

Брат Дженнингса отреагировал на них уже с долей неуверенности:

- Нам... следовало бы примириться с этим.

В это мгновение Линн почувствовала, что что-то произойдет. Выражение лица Слэйда изменилось, она бы многое отдала, чтобы в этот момент посмотреть ему в глаза. Он медленно подошел к брату Дженнингса, минуя остальную группу, всех кто пришел на совещание. Улыбаясь, он сверху посмотрел на противника. Затем, молниеносно схватил его за голову, достал зажигалку и зажег ее. Все, включая Слэйда, отвернулись. Только брат Дженнингса не мог. Он вскрикнул, попытался вырваться, но Слэйд крепко держал его в тисках.

- Ну как ощущения? - спросил он. - Каково это ощущать свет в своих глазах и на своей коже? Больно? Это приводит тебя в бешенство ? Не хочешь ли ты в этот момент просто вырвать себе глаза?

Брат Дженнингса прохныкал ответ . Представив, через что ему приходится проходить, Линн стиснула зубы. Она часто подвергалась воздействию света, чтобы знать, как он сверлил ее мозг, как он горел и бушевал в ее голове. Если было достаточно светло, то не помогало даже закрыть глаза. Свет легко проникал сквозь веки и полыхал дальше.

- Перестань! - умолял противник Слэйда , моментально превратившийся в жертву. - Прекрати сейчас же!

- Не желаешь ли ты, - непоколебимо продолжал Слэйд, - просто смотреть на это пламя, или на солнце, или на обычное голубое небо, не испытывая при этом боли? - Он ждал ответа, но услышав только несмолкающие вопли, снова напал на своего противника. – Разве ты н е хочешь этого?

- Хочу, - хныкал ослеплённый.

- Разве ... - Слэйд погасил зажигалку. Медленно они осмелились снова посмотреть в его сторону. Держа оружие в руке, он указал на толпу сидящих вокруг, по очереди на каждого из них. – Разве мы не все этого хотим ?

Отдельные возгласы одобрения, больше из страха, чем из убеждения. Ослеплённый опустился на пол и прижал руки к глазам.

- Ты, проклятый... - выл он.

- Хотим ли мы этого?! - гаркнул Слэйд .

Наконец о н добился желаемого одобрения. А потом спросил, кто хотел бы сопровождать его в Москву, чтобы выполнить поручение, и Линн увидела в этом свой шанс. Она подняла руку вверх и вызвалась добровольцем.

Она вспоминает насмешливый взгляд Кэтролл , которая даже сейчас следит за ней, как будто уверенная в том, что Линн скоро пойдёт на попятный. Вместо этого она распрямляет плечи, поднимает лук и решительно смотрит на Слэйда . - Я готова.

- Хорошо. - Он нажимает на кнопку, открывающую двери кабины. Внутрь устремляется холодный воздух снаружи и Линн чувствует, как обостряются ее чувства восприятия. Она слышит ночной шум промышленности - утрамбовывание, жужжание, подсознательное гудение электричества - и далекие шумы города, состоящие из музыки и дребезжания стекла друг о друга. Так живо. Так далеко.

- Никаких пленных, - наставляет их Слэйд. - Не разочаруйте меня. - Сказав это, он первым покидает лифт.

Кэтролл следует за ним по пятам, направив вперед острие копья, затем идут Спунк и Линн. На крыше она быстро оглядывается. Она больше чем казалась снизу, круглая площадка на высотном здании. Комбикоптер стоит в южном углу, лопасти несущего винта вяло свисают вниз, моторы еще не включены. Но внутри горит свет и ей удается различить за матовыми стеклами расплывчатые движения. Линн ускоряет шаги, чтобы не отстать и проверяет на ходу свой лук.

Оружие прочное, дерево податливое и гибкое. Она сносная стрелочница, но сегодня она нервничает, потому что преследовать ребенка это нечто другое, чем преследовать группу взрослых. Линн умоляет саму себя сохранять спокойствие. В сущности, взрослые даже более легкая добыча, чем дети. Они медленнее, неповоротливее и у них больше уязвимых мест.

Слэйд подходит к двери комбикоптера. Справа от него из боковой части летательного гибрида выступает крыло, а огромные лопасти несущего винта над ним, все еще выглядят как листья растения, которое долго не поливали. Когда Слэйд стучит в дверь кабины, они лишь еле заметно вибрируют.

Тишина внутри. Потом резкий голос:

- Кто там?

- Пара дополнительных пассажиров, - отвечает Слэйд так, как его научил его таинственный новый друг. О его плане Слэйд рассказал Линн и остальным. Его другу было известно, что сегодня ночью этот полёт стартует в направлении Москвы, а так как их не возьмут в обычный пассажирский самолёт, он предложил просто сесть на эту вот машину.

« Сесть » , считает Линн, звучит чересчур просто.

- Согласно моей информации, мы в полном составе! - отвечает изнутри недоверчивый голос.

- Ну, а согласно моей, - нет! - возражает Слэйд .

Кэтролл со вздохом прислоняется спиной к комбикоптеру.

- Жалкий сброд, - бормочет она себе под нос.

- Давайте просто выбьем дверь! - требует Спунк , но Слэйд властно поднимает руку.

- Мы же не варвары.

В следующее мгновение открывается дверь и появляется человек, пожилой мужчина в черном костюме. Сн ачала он в замешательстве , но затем узнает кто они такие. Он распахивает глаза, хватает ртом воздух и хочет захлопнуть дверь, однако он слишком медлителен.

Кэтролл просовывает своё копьё в образовавшуюся щель, так что дверь не может захлопнуться.

- Пожалуйста, - говорит она скрипучим тоном.

- Благодарю. - Одним махом Слэйд заскакивает внутрь машины и использует свою первую стрелу. Пожилой мужчина падает на пол, его рубашка окрашивается в красный цвет. Линн и остальные устремляются следом. Как и следовало ожидать внутри они обнаруживают еще одного мужчину и двух женщин. Они безоружны. Да с чего им быть вооруженными? Они не рассчитывали на нападение, да еще и со стороны Купидов. Однако их сгубила доверчивость. Слэйд и Кэтролл без церемоний разделываются с ними, затем небрежно выбрасывают всех троих наружу. Остается только пилот. Он сидит в своем кресле и дрожа смотрит на них.

- Капитан. - Слэйд опирается рукой на плечо Кэтролл, которая чистит свое копье с таким скучающим видом, как будто ничего не случилось. Свободной рукой он благосклонно отдает честь. - Мы заявляем о своей готовности к полету в Москву.

- Я ... - выдавливает из себя мужчина. Его щеки покрываются хаотичными красными пятнами. Линн спрашивает себя, каково бы это было , проявить к нему сочувствие . - Я не могу полететь с вами в Москву, я...

- Я боюсь, что мы недостаточно ясно выразились, - Слэйд демонстративно поворачивается к Кэтролл .

Она улыбается и поднимает копьё. Затем она направляет остриё на грудь пилота.

- Лети или умри, - говорит она.

Пилот выбирает более разумную альтернативу.

Глава 11

Когда я рано утром наконец выхожу из поезда, мне кажется, что все мои мышцы онемели. Мы практически единственные, кто доехал до Лиссабона. Я немного разминаюсь и Мали, похоже, тоже рада, что вышла из поезда. Она сразу бежит к кнопке экстренного вызова, с помощью которой каждый промышленник может вызвать на пирон шпиков, если никого из них вдруг нет поблизости. В последней момент, прежде чем она успевает поднять лапу, я оттягиваю её назад.

- Мали, - шиплю я на неё сквозь зубы. - Подожди, пока мы выйдем с вокзала!

Сай, вздыхая, следует за нами.

- Человеческие потребности, - говорит он уныло.

Я морщусь.

- Она - животное, Сай.

- Но потребности одинаковые. - Он догоняет нас, в его взгляде появляется мечтательное выражение. - Тебе не хотелось бы иногда тоже просто взять и...

- Сай! - в последний момент я всё-таки успеваю его остановить.

Он ухмыляется, но, к счастью, не говорит дальше.

- Иногда мне хотелось бы почувствовать усталость, - наконец говорю я. Потом показываю на один из осиротевших контрольных шлюзов. - Туда.

Мы спускаемся по лестнице в здание вокзала. Воздух тропически тёплый и я снимаю своё пальто, осматриваясь по сторонам. Я ещё никогда не была в Португалии, но, по-моему, я ничего не пропустила. Вокзал похож на Сент–Панкрас во всём, кроме освещения, которое пробивается через куполообразную стеклянную крышу. Это настоящие солнечные лучи. Но люди здесь такие же скучающие, как и у нас, они просто двигаются в толпе в направлении к чему-то более приятному, чем поездка на поезде.

Мы смешиваемся с толпой и при более близком рассмотрении я всё-таки нахожу различия. У путешествующих более здоровый цвет кожи, чем у англичан, на их губах заметны лёгкие улыбки.

- Мы бросаемся в глаза, без багажа. - Сай бредёт со мной в сторону выхода.

Он прав. Кроме его рюкзака, в который мы упаковали самые необходимые вещи, у нас больше ничего нет. За остальными путешествующими идут пажи, одетые в униформу, которые везут их багаж. Я замечаю маленькую девочку, которая смеясь садится на тележку и хочет, чтобы её везли.

Есть ли у неё дар?

Я всё чаще замечаю, что сравниваю других детей с Пейшенс, что я горжусь тем, что она может больше, чем другие. Я не только чувствую себя ответственной за неё, я радуюсь, если она чего-то добивается и расстраиваюсь, если что-то не получается. Иногда мне кажется, я больше, чем просто созерцатель. Я её сестра, её мать и лучшая подруга одновременно. Видимо, когда находишься так близко к человеку, чувства приходят сами по себе, и я ощущаю себя всё больше и больше неполной, с каждой проходящей минутой, пока мы вдали друг от друга.

- Опять сканер, - стонет Сай и указывает на большую группу людей перед выходом с вокзала. Как раз в это время открывается второй шлюз и нам дают знак идти туда.

- Без паники, - говорю я и пытаюсь как можно самоуверенней подойти к контролёру. При этом, я пытаюсь также, как и остальные путешествующие женщины, немного покачивать бёдрами. В корсаже я чувствую себя намного женственней и взрослее. Для полной картины не хватает только высоких каблуков.

Вдруг кто-то хватает меня за руку и оттаскивает назад, в тень между салоном красоты и рыбным рестораном, который привлекает путешествующих голубым мерцающим светом.

- Сай, что...

Он зажимает мне рот ладонью.

Мали начинает рычать. Сперва тихо, потом всё громче и злее. Скоро она будет лаять на весь вокзал.

- Пшш, Мали, пшш! - шипит на неё Сай, потом он подносит губы к моему уху.

Я чувствую его тёплое дыхание, его кожу на моей. По моему телу пробегает дрожь. Причиной этому может быть только грозящая опасность, какая бы опасность это не была, что обнаружил Сай.

- Они ищут нас, - шепчет он. - Жди здесь и ни звука! - Он отпускает меня и исчезает в толпе.

Удивлённо я смотрю ему вслед. Они ищут нас? Так как мы не давали им никакого повода, я думаю, что Сай не прав. Несмотря на это, я нервничаю, наблюдая за тем, как он всё ближе подкрадывается к контролёрам. Я делаю один шаг вперёд и наблюдаю из-за угла. Он стоит боком к мужчинам, но они не обращают на него внимания. Они слишком сильно сконцентрированы на процедуре сканирования. Но что-то не так. То и дело они поднимают взгляд с панельного компьютера, который один из них держит перед ними в руке, разглядывая лица людей. Изучающе и подозрительно.

Сай, кажется, тоже это заметил. Он присел на пол и ищет что-то в своём рюкзаке. Потом он встаёт и держит незаметно какой-то предмет, направляя его в сторону контрольного пункта. Маленькое зеркало. Он мельком смотрит в него и делает вид, что поправляет свои волосы.

Я вижу, как каменеет его лицо и застываю, не видя того, что видит он. Его выражение лица говорит само за себя, и я снова исчезаю в тени. Через несколько секунд Сай возле меня.

- У них есть наши портреты, те самые, из школы стражей, - объявляет он. - Нас не пропустят.

Прежде, чем я могу на это отреагировать, он берёт мою руку и поспешно удаляется прочь от выхода, от спасительной толпы, в которой мы так хорошо затерялись.

- И что дальше? - моё сердце бьётся так, что трудно дышать. Мои мысли путаются, пытаются выяснить, в чём была наша ошибка. Что мы сделали не так? Возможно они как-то узнали, что мы тайно вывезли ребёнка из страны.

- Остановитесь!

В первые секунды я пытаюсь послушаться. Я привыкла беспрекословно исполнять приказы. Но потом мой мозг снова начинает работать, и я ускоряю свои шаги, бегу по вокзалу рядом с Саем. Путешествующие промышленники с большим недовольством уступают нам дорогу, потому что бег в общественных местах осуждается и выглядит всегда подозрительно.

- Эй, вы! Стоять! - голос контролёра звучит пронзительно и разносится по всему залу, как из микрофона. Он говорит на английском, но с сильным акцентом, что придаёт его голосу ещё больше строгости.

Сай тащит меня на ступеньки, вверх к железнодорожным путям. Мы с Мали следуем за ним. У моей собаки высунутый язык и уши торчком.

- Стойте! Или мы стреляем!

Они блефуют. Кроме электрошокеров им, как и всем остальным, не разрешено носить оружие, и я сомневаюсь, что они сейчас, подобно Купиду, выхватят лук и стрелы.

Когда мы добегаем до лестничной площадки, я позволяю себе оглянуться. Контролёров трое, но на ступеньках мы сумели немного от них оторваться.

- Пошли! - Сай тянет меня за собой и продолжает бежать дальше к концу платформы. Немногие ждущие люди испуганно отскакивают в сторону.

- Сай.

Он несётся дальше.

- Сай! - я сдавливаю ему руку, но он только качает головой.

- Стоять! - Снова служащие с шокерами. Их голоса звучат сейчас ближе.

Всего несколько метров до ограждения, которое не позволяет насытившимся жизнью жителям города спрыгнуть под едущий поезд. Мы в ловушке.

- Сай!

- Быстрее! - не переставая бежать он бросает мою руку и поднимает с земли Мали. Она барахтается, но кусать его не собирается. - Через забор!

Я не долго раздумываю и подтягиваюсь вверх на железных решётках. Они не сильно высокие, но тем больше расстояние на другой стороне. От путей меня отделяют четыре с небольшим метра. Это ничего. Меньше, чем обыденный прыжок из окна столовой, который до недавнего времени, входил в мой нормальный распорядок дня. Я прыгаю вниз и мне всё равно кажется, что проходит целая вечность, прежде чем я касаюсь земли. Одновременно я поднимаю руки вверх.

- Мали! - кричу я, и Сай понимает.

Настолько ловко, насколько это возможно с моей собакой на руках, он взбирается на забор.

Я могу отсюда видеть контролёров. У Сая остаются всего лишь несколько секунд, прежде чем они его догонят.

- Быстрее! - я оглядываюсь назад. Если сейчас придёт поезд, всё закончится.

Сай держит Мали над ограждением, и я надеюсь, что она справится с этой высотой. Я снова протягиваю к ней руки вверх.

- Готова! - кричу я и Сай отпускает её.

Мали, размахивая передними и задними лапами, шлёпается прямо на меня. Мы вместе падаем на железнодорожное полотно. Я приземляюсь на попу, а Мали, лапами, попадает прямо мне в желудок. Она сразу же начинает лизать мою щёку, и я не могу сдержаться, чтобы не поцеловать её во влажную морду, прежде чем всё моё внимание снова концентрируется на Сае.

Один из контролёров схватил его за ногу и пытается оторвать от ограды. Другой взволнованно бежит вдоль перрона и ищет, по всей видимости, как спуститься вниз ко мне. Однако потом он, наверное, осознаёт слишком большую вероятность того, что его собьёт поезд, так как снова поворачивает к Саю.

Он отбивается ногами и попадает контролёру в висок. Тот со стоном падает, но уже другой мужчина вынимает свой шокер. Недолго думая, Сай спрыгивает на перрон и вступает в схватку. Ловкими ударами кулаков он выводит из строя первого контролёра, затем атакует второго.

Я поднимаю с полотна два камня и взвешиваю их в руке. Потом я поджидаю подходящий момент, чтобы не ранить Сая, и бросаю. Но в ударе моих камней, перелетевших через ограду, слишком мало силы, и они могут послужить лишь отвлекающим средством. Сай пользуется этим и расправляется со вторым противником. Всё же, как я и ожидала, по лестнице на платформу сбегает подкрепление.

- А теперь быстро!

Наконец Саю удаётся уложить третьего мужчину и преодолеть ограду. Он приземляется рядом со мной.

- Дальше!

Снова он берёт меня за руку, снова мы втроём пускаемся в бегство. Правда, на этот раз дорога ухабистее. Из-за рельсов и каменной насыпи мы постоянно сбиваемся с шага. Я пытаюсь сориентироваться. Чтобы не бежать в направлении Ничьей Земли, на следующей стрелке я резко тяну Сая налево. Колея здесь обрамляется сперва редкой травой и наконец широкими полосами зелёных насаждений со множеством деревьев. Мы мчимся к одному из них, и всё дальше позади остаётся пёстрая вокзальная толпа. Голоса затихают, и с каждым метром, который остаётся у нас за спиной, растёт уверенность в том, что мы справились.

- Нам повезло, что нас не переехал поезд, - говорит Сай и садится рядом со мной на траву. - Некоторые скоростные поезда разгоняются до 450-ти миль. Мы бы их даже не заметили.

- Но мы бы почувствовали вибрацию рельсов. - Я смотрю на голубое небо и безрезультатно ищу на нём маленький комочек белого.

Сай ложится рядом со мной в тени. Я смотрю на него. Его грудная клетка равномерно опускается и поднимается, его выражение лица слегка довольное.

- Только что, на железнодорожных путях, ты не выглядел таким расслабленным и самоуверенным. - Он смотрит мне в глаза и становится немного серьёзнее. - Созерцатели тоже могут бояться, знаешь ли?

Я закатываю глаза. Что этот парень вообще о себе думает? Я уже шестнадцать лет и четыре месяца созерцатель, он не должен мне ничего об этом рассказывать. Вместо того, чтобы ответить на его поучения, я спрашиваю: - Как ты думаешь, почему они погнались за нами?

- Возможно, потому что мы без разрешения вывезли Пейшенс из города.

- Я тоже об этом думала. - Я сажусь и убираю обеими руками пряди волос с лица, которые вылезли из косы. - Но откуда они вообще могли узнать, что она пропала?

- От учителей? - Сай растерянно поднимает руки.

- Я должна поговорить с отцом Пейшенс. Как только она будет в безопасности, я позвоню ему. - Я поднимаюсь и Мали тоже встаёт, готовая идти дальше. - Достаточно отдохнули, - говорю я и двигаюсь в путь.

Сай смеётся, потом я слышу шуршание травы и его тяжёлые шаги.

- Достаточно отдохнули, - соглашается он и берёт меня за руку, как будто это что-то само собой разумеющееся.

Глава 12

Метрополия Лиссабон огромна и совсем не похожа на Лондон. Промышленники живут не в шикарных конструкциях из стекла, а в замысловатых белых с красными крышами домах, которые простираются до моря. Сама архитектура городского центра старомодна, как лишь у немногих из наших зданий. Здесь, в Португалии, нет холодных стали и стекла, главенствующих в центре Лондона. Есть только одно сходство: где-то на окраине города высятся тёмные строения. Отсутствие окон и безликость показывают: тот, кто проживает в комнатах за толстыми стенами, не имеет никакого значения. Рабочий квартал.

А ещё дымящие трубы предприятий выглядят точно так же, как у нас. Чадящие чудовища, такие высокие, что кажется, хотят слиться с небом.

Я оставляю эту унылую картину за спиной и поворачиваюсь к морю. Оно совершенно спокойное, лишь лёгкие волны рябят на его поверхности. Я слышала, что метрополии, у которых нет прямого доступа к морю, однажды вымрут. Вена, и Прага, и Берн... Как говорится, они недостаточно независимы. А так как метрополии всё более враждебно относятся друг к другу, мне легко представить, что в этих слухах есть доля правды.

- Что ты на это скажешь?

Я совсем не заметила, что Сай вернулся и присел рядом со мной на камень, с которого я смотрю на воду. У него как-то получается сделать так, что я не воспринимаю его присутствие как опасность, что мои инстинкты не находятся в боевой готовности, когда он ко мне приближается. Возможно это потому, что мы оба созерцатели.

Он улыбается и протягивает мне две вещи: жареный кусок мяса, который я скармливаю Мали и разноцветный листок бумаги, на котором видна цирковая палатка.

- Это может быть он?

Вначале я должна упорядочить свои мысли. За те несколько минут, за которые Сай осмотрелся в городе, я полностью в них погрузилась.

- Да, я думаю, это он...

Я подробно изучаю цирк на рекламке.

«Сьерра Фантастика» - написано то взлетающими, то падающими литерами над шпилем палатки. Воздушные шары и пёстрые музыкальные ноты взмывают в ночное небо, на котором висит лучезарная полная луна. Перед палаткой можно различить силуэты акробатов, животных и не знакомой мне цирковой утвари.

- Это он, - говорю я в конце концов и переворачиваю листок. - Сантарен? - Я не уверена, слышала ли я когда-нибудь об этом месте. - Тебе это о чём-нибудь говорит?

Сай качает головой.

- Нет, но я расспросил людей. Мы должны пересечь реку Тахо по мосту Понти-ди-Дом-Луис. Цирковая площадь находится там, где раньше был Сантарен. К сожалению, мост открыт лишь для автомобильного движения. Движение поездов и пешеходов запрещено, поэтому у нас нет возможности переправиться на ту сторону.

Я не верю своим ушам. Сколько ещё препятствий нам предстоит преодолеть? То, что в этот город не идёт железная дорога, означает, что цирк - это развлечение только для промышленников. Для тех, кто могут сами ездить на машинах или имеют шофёров. Как и в каждом метрополии, такие средства передвижения позволены только богачам и некоторым рабочим: водителям скорой помощи, вывозчикам мусора, перевозчикам продуктов. Так называемым Носителям. Но их машины имеют, в основном, одно, максимум два сиденья и при этом оборудованы камерами. Никто из них не захочет нас подвезти.

Я наблюдаю за тем, как Мали с удовольствием ест мясо, прижимая его в это время лапой к земле. Иногда мне кажется, что голод должен быть чем-то прекрасным. Если конечно у тебя есть что поесть. Время от времени я пытаюсь вспомнить это чувство, но у меня не получается.

- В Сантарене, случайно, нет больницы?

- Насколько я знаю, на той стороне только цирк.

Размышляя, я закусываю себе губу. Если бы там была больница, то хотя бы один из нас мог бы перед мостом изобразить обморок и таким образом попасть на другую сторону. Но так... Я поднимаю голову и замечаю, что Сай уставился на меня. Я в растерянности поднимаю на него взгляд. Морской ветер растрёпывает его волосы, солнце отражает свои лучи на его лице. На его губах появляется небольшая ухмылка, которая на мгновение делает его похожим на дерзкого школьника из интерната.

- Что такое?

- У тебя такая маленькая морщинка на лбу, когда ты задумываешься. Она придаёт тебе немного злой вид. - Он протягивает руку и проводит пальцами по моей коже. Я думаю, что сейчас, наконец, должны сработать мои защитные механизмы, что я сейчас автоматически встану и уложу Сая одним точным ударом на землю, но ничего такого не происходит. Я молча жду, пока он уберёт руку. Он смотрит на меня, как будто ожидая от меня какой-то реакции. Я всё ещё чувствую его лёгкое прикосновение. О чём он только что говорил?

- В любом случае... - начинаю я, судорожно пытаясь сообразить, что я могу сказать. Наконец-то у меня получается встать. - ... мы должны сами осмотреть этот мост. Возможно там мы найдём какое-то решение.

Глава 13

Чтобы попасть в Сантарен, нам нужно пересечь один из богатых кварталов Лиссабона. Солнце бьёт в асфальт улицы, которая разделяет земельные участки. Такое ощущение, что стены слева и справа от нас сменяют друг друга уже несколько часов подряд. В том, что касается защиты собственности, лиссабонцы не отличаются от лондонцев. Бежевые стены, красные стены, стены из тёмно-серого сланца... всё для создания чувства защищённости в и без того изолированном городе.

За защитными валами высятся одноэтажные постройки с плоскими крышами, каждая из которых пытается превзойти другую по своей роскоши. У большинства из них сразу несколько балконов, украшенных колоннами, по некоторым из них ползут пёстро цветущие, вьющиеся растения. Лишь со второго взгляда можно распознать пуленепробиваемое стекло, точно, как и лазерные барьеры и системы видеонаблюдения.

- Подожди минутку.

Я останавливаюсь под одной из растущих вдоль дороги пальм и наслаждаюсь тенью, притянув к себе за рюкзак и Сая.

- Дай мне воды.

Волосы Сая так мокры от пота, что кажутся намного темнее, и он широко распахнул свою рубашку, отчего плохо вписывается в общую картину. Его грудь тоже загорелая, за исключением маленького белого пятна под кулоном на цепочке. Прежде, чем я могу рассмотреть его поближе, Сай приседает на корточки, снимает ношу со спины.

- Им следовало подумать об этом, когда они программировали наши чипы. Позаботиться о том, чтобы жара на нас больше не действовала.

- Но она и не действует на нас, - отвечаю я и убираю со лба влажную прядь. Это правда. Никто из нас не пострадает от солнечного или теплового удара, никто из нас не умрёт от жажды. Тем не менее, я знаю, что он имеет в виду: мы потеем, нам жарко, но у нас нет потребности пить, как у людей. Отсутствие питья не изменило бы ровным счётом ничего, потому что наше тело не нуждается в жидкости. Всё наше существование - искусственное, противоестественное состояние, но всё же единственное, которое мне знакомо.

- Ты вспоминаешь прошлое? -спрашиваю я, беря у Сая бутылку с водой и откручивая крышку. Я опускаюсь рядом с Саем и наливаю немного жидкости в пригоршню. Нос Мали вздрагивает, она оборачивается ко мне и немедленно начинает пить.