Совок-7

Глава 1

От начальника мы со Гриненко вышли с двойственным чувством. Вроде бы и добились, чего хотели, но в то же время, Дергачеву и Захарченко удалось нас достаточно сильно деморализовать. Особенно Стаса. Но я по-прежнему оптимизма не терял. В той своей лейтенантской жизни, я получил свою первую квартиру примерно таким же образом, но еще с большими нервическими издержками. И комбинацию тогда пришлось разыгрывать многоходовую.

По коридору в сторону лестницы опер шел, склонив голову. Мнение самых верхних начальников РОВД, во многом для него было определяющим.

— Дай сюда! — протянул я руку за подписанным ходатайством, — Поеду в горком, теперь от них надо будет письмо организовать. Ты мне для этого не нужен, так что иди, работай!

— Не смогу я сейчас работать, Серёга! — пробормотал поникший друг, — Можно я с тобой?

— Мне не жалко, поехали! — пожал я плечами, хорошо понимая, каково сейчас на душе у товарища, — Только сначала мне надо будет позвонить в горком и договориться о встрече. И еще у Зуевой отпроситься.

Вернувшись к себе в кабинет, я, не теряя времени, набрал горкомовский номер товарища Копылова. Трубку подняла та самая рыжая его секретарша со знатными округлыми коленками.

— Здравствуй, любимая! — доброжелательно поприветствовал я старую знакомую, — Соедини меня с Сергеем Степановичем!

— Простите, кто это? — настороженно ответила рыжая.

— Я тот, душа моя, кого ты ждала всю свою жизнь! — прояснил я ситуацию, — Корнеев моя фамилия, забыла, что ли?

— Занят Сергей Степанович! — вдруг озлилась рыжая в трубку, — И я не обязана помнить кого попало! Много тут таких ходят!

По тональности ответа копыловской секретарши, я понял, что она не только меня вспомнила, но и еще за что-то на меня сердится. Однако отступать от цели из-за надуманного недопонимания я не собирался.

— Таких, как я мало, ты сообщи Копылову, что я на проводе, а уж дальше он сам решит, говорить со мной или нет! — добавил я в голос металла, — Шевелись, рыжая! Не нарывайся на наказание!

На том конце на несколько секунд воцарилось молчание, а потом я услышал партийного начальника.

— Чего тебе, Корнеев? — испросил меня недовольный голос видного партийца.

— И вам, Сергей Степанович, здравствуйте! Мы же позавчера договорились, что я сегодня завезу вам документы. Я про ходатайство на завод имени Орджоникидзе. Запамятовали?

— Я, Корнеев, ничего не забываю! — недовольно пророкотала трубка, — Жду тебя через полчаса, не опаздывай!

— Есть не опаздывать, Сергей Степанович! Через полчаса буду! — по-военному отчеканил я и полез в сейф за проектом горкомовского письма.

В приёмной товарища Копылова я оказался на пять минут раньше назначенного срока. Кроме огненной девицы, там еще было трое посетителей. Все они выглядели солидно и тихо сидели вдоль стеночки, проявляя уважение к данному присутственному месту.

— Товарищ Копылов назначил мне встречу на через пять минут! — взглянув мельком на свои наручные часы, вполголоса сообщил я рыжей.

— Знаю! — оборвала меня она и, наклонившись к селектору, сообщила своему шефу о моём явлении здешнему народу.

— Заходите! — процедила секретарша, глядя сквозь меня, словно, через пустоту.

Когда я оказался в кабинете, то неожиданно для себя был удостоен рукопожатия.

— Времени мало, давай сюда свою бумажку! — протянул Копылов руку через стол.

Я сначала отдал ему ходатайство за подписью подполковника Дергачева. Быстро, по диагонали прочитав его, опытный партийный бюрократ вперился в меня взглядом, будто бы ожидая продолжения действа или, на худой конец, каких-то комментариев.

Я не стал разочаровывать горкомовца и достал из папки проект письма в поддержку первой бумаги. Но без указания внизу должности и фамилии подписанта.

Этот текст товарищ Копылов читал гораздо внимательнее. Следя за движением его глаз, я понял, что с содержанием он ознакомился дважды.

— Тебе бы художественные книжки про войну писать! — оторвав взгляд от документа, обратился ко мне хозяин кабинета, — Но с другой стороны так даже будет лучше! Немного сократим и я схожу к Первому. Чем черт не шутит, может, и подпишет!

— Не надо ничего сокращать, Сергей Степанович! Вы же профессиональный партработник и лучше меня понимаете в таких делах! Из Гриненко надо лепить героя! Это же в ваших интересах, Сергей Степанович!

— Поясни! — навалился он грудью на стол и уставился на меня немигающими глазами.

— Ну как же? — в недоумении откинулся я на спинку стула, — Мы же с вами это уже обсуждали!

— А ты еще раз повтори! — продолжал настаивать хитрый партаппаратчик, — Или твоему другу квартира уже не нужна?

— Квартира моему другу нужна! — вздохнув, подтвердил я свои корыстные мотивы, — Но дело уже не в ней. Насколько я понял с ваших же слов, второй секретарь из области настроен развалить расстрельное дело по госхищению. Так?

— Ну, положим, так! — нехотя согласился товарищ Копылов, — А при чем тут «лепить из Гриненко героя»? В чем тут связь? Где тот Матыцын? — он воздел глаза к потолку, — И где этот твой Гриненко⁈

— Совершенно верно! Вы, Сергей Степанович, безошибочно уловили самую суть! В яблочко, как говорится в таких случаях, попали! Пока сейчас коррупционер Матыцын очень тихо разваливает тяжкое государственное преступление, мы в то же самое время вылепим из старшего лейтенанта Гриненко образец советского офицера милиции. Который это преступление героически раскрыл! Но, тоже без высоких трибун и лозунгов. Чтобы не спугнуть Матыцына. Зато будем каждый свой шаг фиксировать железобетонно. От поощрения его квартирой за раскрытие преступления, которое тихо, по-мышиному, замазывает Матыцин, до высочайшего автографа под вот этим письмом, которое подпишет сам Первый секретарь горкома КПСС! А Первый секретарь горкома, он ведь мало чем Матыцыну уступает, он по своему статусу, такой же, как и Матыцын, член бюро обкома КПСС! Или я ошибаюсь? Тогда поправьте меня!

— Не ошибаешься! — на лице товарища Копылова читалось хмурое недовольство.

Но его выдавали собственные глаза, которые с каждым моим словом разгорались всё ярче дьявольским огнём матёрого интригана. То, что не досложилось в его пьяной голове позавчерашним вечером, сегодня улеглось в ёлочку.

— У товарища Матыцина его незаконные действия будут скреплены телефонным правом и построены из говна и палок, а наши с вами, уважаемый Сергей Степанович, будут насквозь официальными и обложенными легальными документами! Да еще, какими документами! Плюс реальная трёхкомнатная квартира! Которую никуда не спрячешь и которую можно потрогать руками! И, к слову, врученная трудовым коллективом завода имени Орджоникидзе в качестве поощрения герою-милиционеру!

Я с удовлетворением наблюдал, как приосанился, сидя в своём кресле товарищ Копылов.

— Вы же боец идеологического фронта, Сергей Степанович! — напомнил я сидящему напротив бюрократу, — И лучше меня знаете, что легче попасть под асфальтный каток, чем под партийную кампанейщину! Вот и давайте, потихоньку и без помпы запустим эту компанейщину против вашего недруга! Чтобы потом, чуть позже товарищ Матыцын неприятно удивился. Главное, чтобы он влез в это дерьмо по спасению пидарасов-расхитителей как можно глубже!

— Должно сработать! — Копылов, сбросив личину равнодушного безразличия, вскочил со стула и начал нервно расхаживать по кабинету. — Должно!! Достал меня уже этот говнюк! Я давно уже сидел бы в обкоме, если бы не этот Матыцын! Правильно ты говоришь, все они пидарасы! — непонятно, в чей адрес, неуважительно высказался товарищ Копылов.

— Вот я и говорю! — опять вклинился я со своим шкурным интересом в пылкий монолог партийца, — Официально помочь с квартирой оперу, это уже больше в ваших интересах, чем в его! Поэтому не надо из текста ничего убирать! Там потом каждое слово будет вашим козырным тузом в разговоре с Матыциным! Вы же его потом со всеми его потрохами в бараний рог свернёте! Имея на руках такой компромат! Пожизненный компромат! Документальный компромат!

— Жди здесь! Я к Первому! — товарищ Копылов подхватил со стола мои бумажки и двинулся к двери, — Ты прав, сейчас, главное, это не упустить время!

— Подождите, Сергей Степанович! — я тоже вскочил со своего стула, — Может, лучше сначала заготовить на бланке письмо, а уже потом к нему с ним зайти? Пусть вон рыжая отпечатает, а мы пока с вами чаю попьём?

— Умный ты, Корнеев, а всё же дурак! — незлобливо хохотнул партиец, — Это тебе не ваш околоток, тут всё серьёзно! И бланки у Первого номерные, твоим не чета! Сказал, жди, значит, жди! — повысил голос Копылов, уже выходя в приёмную. — Ира, налей товарищу Корнееву чаю! И к чаю чего-нибудь дай! — донеслось уже из-за двери глухо.

Вот он, момент истины! Если по уму, то ясность будет уже минут через тридцать. Или даже раньше. А, коль свезет и на руках у нас со Стасом будут обе бумаги, то вероятность того, что всё выгорит, будет не меньше восьмидесяти процентов. Это, если считать на самом скромном калькуляторе. А, если реальными категориями рассуждать, то ни один директор самого крутого предприятия, не посмеет отказать Первому секретарю городского комитета КПСС. Дурных среди их брата нэма. Понимают, что неспроста такие письма им спускают с партийного Олимпа.

— Тебе опять с лимоном? — прервала мои хаотичные мысли, неслышно подкравшаяся рыжая Ира. — И сахара два?

— Опять с лимоном и сахара два! — порадовался я крепкой памяти красотки, — И поцелуемся, давай, как в прошлый раз! — притянул я за талию копыловскую секретаршу.

— Да пошел ты! — вырвалась она, — Не ври, не целовались мы с тобой в тот раз!

— Тоже мне! Нашла, чем хвастаться! — немного расстроился я, — Ладно, иди сюда!

— Хам! — не очень сердито обозвала меня рыжая и удалилась, покачивая бёдрами, как неприличная женщина. — И как только Сергей Степанович не боится такую сомнительную личность в своем кабинете без присмотра оставлять! — фыркнула она, перед тем, как выйти.

Потом я долго пил вкусный чай, заедая его печеньем и бутербродами. Которые рыжая Ира по моему требованию принесла вместе со второй чашкой.

Товарищ Копылов вернулся ровно через сорок минут.

— Пляши, Корнеев! Согласился Николай Михайлович с нашими доводами! Подпишет он письмо от горкома в поддержку ходатайства! — похлопал меня по плечу партийный лоббист. — Вы теперь только с этим Гриненко радость свою попридержите! Сам понимаешь, Матыцыну об этом до времени знать не нужно! Ты понял меня, Сергей?

— Так точно, понял! — заверил я стасовского благодетеля, — Лично, своими ногами отнесём бумаги в соцкультбыт завода! И там предупрежу, чтобы все тихо было! Ну, насколько это возможно. Да им и нужды шуметь по этому поводу нет никакого!

— Вообще-то, от нас письма спецпочтой доставляют, — поморщился Копылов, — Ладно, посиди еще, всё равно пока что его в машбюро не напечатали. Ваше письмо бытового характера, так что ничего страшного не случится, если оно будет доставлено нарочным.

Следующие двадцать минут мы опять пили чай, который мне уже не казался таким вкусным. Из помещения мы вышли с моим новым партийным соратником вместе. Он пошел в сторону кабинета Первого секретаря, а я поспешил к другой двери. На которой была табличка, с нарисованной мужской фигурой вместо номера.

Еще через минут пятнадцать я был уже у машины, вокруг которой нервно нарезал круги оперуполномоченный Гриненко. На парня было жалко смотреть.

— Пока руки не вытрешь, бумагу я тебе не дам! — обоснованно подозревая, что пальцы и ладони друга мокрые от волнения, пригрозил я.

Стас и не думая обижаться, зашоркал пятернями по своей одежде. И только после этого по-сиротски, робко протянул ко мне руки.

Я отдал ему документ с гербом, на котором слово в слово был изложен текст нашей черновой писульки, которую мы сочинили в моём кабинете. С той лишь разницей, что бланк был городского комитета КПСС и внизу стояла подпись его Первого секретаря. С указанием его официальной должности.

— И что теперь? — просевшим голосом спросил Станислав, — Дальше что?

— А ничего, — устало ответил я, — Отвезём сейчас эти бумаги Боровиковой и будем ждать решения. — Мы с тобой всё, что смогли, сделали, теперь молчим как рыба об лёд! Меня сейчас официально предупредили, что, если от нас протечет раньше времени, жилья тебе не видать, как собственных ушей! Ты понял, Стас? Уверяю тебя, это не шутки!

— Никому! — прижал к груди свободную руку опер, — Ни жене, ни Захару!

— Вот и хорошо, — сразу поверил я другу, — Времени нет, поехали уже к Боровиковой! И дай сюда документ, помнёшь еще от волнения! — забрал я у Стаса горкомовское письмо и бережно спрятал его в свою папку.

— Сергей Егорович, вы не обижайтесь, пожалуйста, и поймите меня правильно!

В не первый уже раз, подливая в мою чашку кофе, молила Светлана Васильевна Боровикова.

— Это действительно настоящее письмо? И подпись самого Палагина? — всё никак не могла она поверить, — Вы же не более трёх часов назад мне звонили и спрашивали данные нашего генерального! — чуть ли не плакала хозяйка соцкультбыта громадного оборонного предприятия. — И вот такой документ у меня на столе!

— Два документа! — поправил я Боровикову, — Тут еще ходатайство от нашего начальника о выделении вот этому героическому милиционеру трёхкомнатной квартиры!

— Я вижу, Серёжа! — согласно закивала моя должница, — Ваше ходатайство, конечно же, тоже документ, но всё же… И в нём не указано, что квартира должна быть трёхкомнатной!

— Разумеется, не указано! — горячо согласился я, — Потому и не указано, что мы даже на двушку согласны! Ведь согласны же? Обернулся я к Стасу, так и не притронувшемуся к своей чашке, но каждые полминуты вытиравшему мокрое лицо платком.

— Согласны, согласны! — словно полудурок, мелко затряс он головой, неуверенно улыбаясь при этом.

— Не слушайте его, Светлана Васильевна! — я опять взял инициативу в свои мозолистые руки, — Это у него последствия контузии. Ранен был во время последнего задержания, когда в одиночку вооруженную банду брал! Нам, конечно же трёхкомнатная нужна, сами видите, какие инстанции и какие люди за нас хлопочут! А насчет подлинности данного документа, — я небрежно ткнул пальцем в послание ГК КПСС, — Я вам так скажу! У вас ведь есть телефонный справочник всех городских организаций? Дайте мне его пожалуйста!

Приняв из рук Боровиковой средних размеров книжку, я по оглавлению нашел сначала горком, а там и служебный номер товарища Копылова.

— Вам, дражайшая, Светлана Васильевна, наверняка известен вот этот товарищ? — подчеркнул я нужный номер взятым с её стола карандашом, — Набирайте его сами, а трубку мне пока дайте, я подержу!

Вернув справочник Боровиковой, я терпеливо наблюдал, как она в волнении накручивает диск телефона. После третьего гудка я услышал голос огненной Иры.

— Любимая, это снова я! — став рабом лампы, то есть, образа хамоватого мента, я теперь был вынужден ему соответствовать, — Дай мне еще раз шефа! Буквально, на полторы минуты!

Услышав копыловский голос, быстро пояснил ему суть и передал трубку хозяйке социального рая на отдельно взятом производстве.

Уважительно поздоровавшись, Светлана Васильевна с минуту внимала.

— Я вас хорошо поняла, Сергей Степанович, мы немедленно, прямо сейчас берём документы товарища Гриненко в работу! Думаю… Нет, я уверена, что вопрос будет решен положительно. Как только отпущу товарищей, сразу же пойду к руководителям парткома и профкома! Всего доброго вам, Сергей Степанович!

Положив на аппарат трубку, женщина достала из ящика стола зеркальце и, не обращая на нас со Стасом внимания, начала промокать платком испарину со лба.

— Страшный ты человек, Серёжа! — с интересом, но без благости во взгляде посмотрела она на меня.

Вот и пойми этих женщин. Н-да…