Солдат и пес-2

Глава 1

— Значит, так, — начал полковник. — Пусть у нас будет что-то вроде лекции. Я изложу картину событий, а вы вникайте. Вопросы потом. Пока можете сосредотачивать их вот здесь, — он постучал пальцем по правому виску. — В этом самом месте. Итак, пункт первый…

Этот пункт оказался тем, до чего мы с Богомиловым додумались самостоятельно. В/ч 52506, формально являясь крупной базой ГСМ центрального подчинения и полноценно выполняя все функции базы, фактически решает задачу куда более существенную…

Тут полковник измерил нас обоих тяжелым взором, как бы решая: говорить, не говорить… Хотя, понятное дело, все было решено, иначе бы этой тайной вечери не было. Но психологического приема он не избежал

— Но вы это уже сами поняли, верно?

Мы дружно кивнули.

— Да… Ладно, теперь я могу с вами говорить откровенно. Подземная часть у нас по размеру сопоставима с наземной…

Под нашей частью располагается чуть ли не подземный город. Об этом положено знать только двум человекам из всего личного состава, и войскового и гражданского: полковнику Романову и прапорщику Слепцову. Вернее говоря, только тем, кто исполняет должности командира части и начальника хранилища № 17. Романов и Слепцов как пришли, так и ушли, а командир и начальник склада — это навсегда. И на этих постах находятся сотрудники военной контрразведки, они же сотрудники Третьего управления КГБ СССР. Это управление именно та пуповина, что делает армию и КГБ сообщающимися сосудами.

Естественно, принадлежность этих двоих к ордену особистов засекречена. Внешне они обычные офицеры и прапорщики Советской Армии, весь их, так сказать, явный документарный след говорит только об этом. Разумеется, время от времени под видом обычный командированных, проверяющих офицеров в часть приезжают сотрудники, говоря по старинному, Смерша. А также ученые-специалисты. Они осматривают подземелья, выявляют возможные неполадки, вообще контролируют ситуацию…

Он вновь прервался, с испытующе-хмурым видом глядя на нас. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы предположить: слова «ученые-специалисты» не проскочили мимо ушей, заставив нас повернуть мысли в определенную сторону. У меня это точно произошло, не сомневаюсь, что у Богомилова тоже. Поэтому полковник произнес:

— Что там находится — вам знать пока ни к чему. Узнаете в свое время. А пока — меньше знаешь, лучше спишь. Эту премудрость никто не отменял. МЗЛС — это я так говорю про себя. Звучит?

— Так точно, — сказал я.

Из дальнейшего рассказа явствовало, что сверхсекретное имущество нуждается в регулярном осмотре, проверке, замене, ремонте… Все это делалось, разумеется, и разными путями. Подземелье разветвленное. Иногда выносилось непосредственно в Семнадцатый склад при закрытых, конечно, дверях, и Слепцов потом вывозил его под видом какого-то рядового материала; а случалось, и через запасные выходы.

Мы и тут предугадали точно. Тайное хранилище имело тоннели, замаскированно выходившие на поверхность в нескольких разных точках как на территории части, так и за ее пределами… Ну, естественно, это не десятки километров, но сотни метров или, даже, пожалуй, километр с небольшим в этих «кротовых норах» есть. Выходы?.. Этого нам с лейтенантом тоже знать незачем по тому же принципу МЗЛС. Можно лишь сказать, что человек не знающий ни за что не найдет. Разве что случайно, как иголку в стоге сена. Но для его же блага лучше этот самый люк не находить…

— Пока такого не было. Надеюсь, и не будет, — сказал Романов. — Петр Петрович, закурим по одной?

— Ежели угостишь, не откажусь, — чуть приметно улыбнулся связист.

Полковник достал пачку дорогих болгарских сигарет БТ. Предложил и хозяину кабинета и лейтенанту.

— А ты, Сергеев, насколько я знаю, не куришь?

— Так точно, не курю.

— Видал, Петр Петрович, какие парни у меня служат? Не пьет, не курит, еще и собою гренадер! Еще и интеллигент. Студент бывший.

— Спортсмен, — одобрительно отметил старый фельдегерь, уже дымя. — Евгений Палыч, ты приоткрой форточку, а то отравим мы его своим табачищем, будь он неладен…

Командир открыл форточку, и рассказ продолжился.

Таким образом секретный объект под видом базы ГСМ успешно работал многие годы.

— Я, понятное дело, не первый тут командир, и до меня были. Отслеживали события. При них-то все спокойно было, а вот мне досталось веселье…

Доподлинно неясно как, но можно предполагать, что несколько лет назад к потенциальному противнику утекла информация о том, что скрывается под видом базы ГСМ. И агентура противника начала искать подходы к в/ч 52506. Делалось это исключительно осторожно и профессионально. Видимо, выяснялся персонифицированно личный состав, анализировались данные как военнослужащих, так и гражданских… Шли поиски слабого звена.

— И вот они нащупали это самое звено. Шерше, как говорится, ля фам! Петрович, понял, о чем речь?

— А чего ж тут не понять-то! Бабу, говоришь, искать надо? Так это верно. От этого бабьего племени вся отрава-то на свете, а?.. Начиная с Евы, засранки. Сорвала яблоко, дура, а?.. И пошло-поехало!

У меня прямо язык чесался брякнуть, что, во-первых, в оригинале слова «яблоко» нет. Там сказано: плод. Почему это яблоко так упорно держится в разговорах, я и в толк не возьму… А во-вторых, до Евы была еще Лилит!

Но, разумеется, я этого не сказал.

Романов разгорячился. У него даже лицо немного разрумянилось. Я его понимал: он сильно переживал, не мог смириться с тем, что его сослуживец, офицер Советской Армии, перешагнул через присягу из-за плотской страсти к женщине, какой роскошной и соблазнительной она бы ни была.

Я видел Наталью Владимировну полминуты, даже меньше. Но мне этого хватило, чтобы понять: она именно из таких и была. Из роковых женщин. Из-за которых мужчины сходят с ума, стреляются на дуэлях, стреляют в себя, готовы на все, на любое преступление, готовы идти на край Земли и за край, туда, где не ступала нога человека, где дрожат паруса, и буря метет океанскую пыль…

Нет, конечно, у мужика в башке должен быть иммунитет. Моральный антибиотик против этого. Против инфекции Лилит. В конце концов, не для того мы рождаемся на белый свет, чтобы стать тряпкой под бабьими ногами. Но… увы! Не у всех этот иммунитет есть. Бывает, что мужчина становится рабом страсти, рабом своей женщины. И счастье, если эта женщина умная! Она не превратит своего мужчину в хлам, в то, из чего веревки вьют. Напротив, она сделает его тем, кто сможет горы свернуть, дотянуться де небес, собрать с них звездный урожай. Но вот игра судьбы! — случается, что этот волшебный дар, эта сексуальная магия достается дурам. Ну, дурам-не дурам, но тем, кто не способен выстроить стратегию жизни, заглянуть вперед хотя бы на несколько лет. Таким бабам нужно все здесь и сейчас, а это «все» в их понимании одно: деньги. Ну или шире сказать, материальные блага.

Анатолий Синяков изначально не был военным человеком. Закончил университет. Историк. В универе была военная кафедра, где из студентов готовили, естественно, политработников запаса. И быть бы выпускнику истфака школьным учителем, а может, чем черт не шутит, преподавателем вуза, кандидатом наук, доцентом… Но во второй половине 60-х годов СССР накрыл молодежный демографический провал: в возраст юности и молодости входили люди, рожденные во время Великой Отечественной и сразу после нее, то есть где-то 1944–1949 годов рождения. А их, конечно, было просто очень мало по сравнению с предыдущими и последующими поколениями. И само собой, сразу стал страдать призыв в армию. Понижались критерии годности к военной службе. Призывались те, кого бы раньше забраковали медики, в том числе невропатологи и психиатры. Стали призывать судимых… И тогда же стали призывать в качестве офицеров выпускников вузов — вот тех самых двухгодичников, «пиджаков». Так оказался на военной службе историк Синяков, уже было получивший распределение в школу и готовившийся к новому учебному году. Забрали, а потом усиленно шпаклевали мозги на тему: давай, оставайся, переходи на службу… ну чего ты на гражданке заработаешь… учителишкой сраным в школе, без ученой степени… а если будешь диссертацию кандидатскую писать, так сколько лет еще уйдет на это! А женишься, дети пойдут, так какая, на хрен диссертация…

Правду сказать, резон в этом был. И отслужив свои два года, получив старшего лейтенанта, Синяков подписался на военную службу. Двухгодичку свою он тянул в уральской глухомани в Удмуртии, а перекинули его под Воронеж, в пригород областного центра. Вот там-то он и встретил свою Кармен. То есть Наталью…

Все это нам рассказал Романов. Когда вокруг нашей базы заклубился сонм подозрительных странностей, аналитики КГБ пришли к мнению, что где-то произошла утечка. И щупальцы враждебных спецслужб тянутся к в/ч 52506. И сразу возникло предположение о наличии агента среди служащих части…

— Так и непонятно пока, где и как его вербанули. Но мотив-то ясен: деньги. Платили. Сколько, тоже неизвестно, однако, надо полагать, прилично. Я теперь думаю, что еще одну зарплату. Может, и поболее.

— Может, — саркастически проскрипел Петр Петрович. — Мотив, ты говоришь?.. Деньги же не ему, поди, нужны были, а этой бабе его!

— Так кто же спорит, — усталым жестом полковник провел по голове, пригладив и без того ровно лежащие волосы. — Ясное дело… Не буду себя зря хвалить, но я анализом занимался в последние месяцы плотно. Всех прошерстил, все личные дела до последней запятой вычитал. И так следил, смотрел. И пришел к правильному выводу. По всему похоже было, что это он, Толя. И ведь…

Тут голос его сорвался. Он сердито полез за сигаретами.

— Будете? — предложил лейтенанту и Петру Петровичу.

Те отрицательно помотали головами.

— Я что хочу сказать, — Романов затянулся, выдохнул дым в форточку. — Ведь сам-то по себе он мужик неплохой. Ну неплохой, и все тут! Уж я-то знаю, я в людях умею разбираться. Служба такая. И тоже я такого говна навидался в жизни в человечьем обличье — вам и не снилось!..

Связист раздвинул в ухмылке тонкие губы:

— Это мне-то не снилось?..

— Ладно, Петрович, не придирайся к слову. А он, Анатолий… конечно, где-то у него характера не оказалось. Меня вообще вот это всегда удивляло: как мужики подкаблучниками делаются? Ну вот как это понять⁈ Хоть профессором психологии делайся… Какой-то дефект характера, не иначе. Как еще объяснить? А эта… сука, она хоть и дура, а хитрая. Она, видать, смекнула, что он как глина у нее в руках, и можно из него, что хочешь делать, и деньги доить. Она и тянула… Нет, но что характерно!

Разгорячась, он даже треснул кулаком по столешнице.

— Ты мне тут мебель не разгроми, — миролюбиво заметил Петрович. — Казенная как-никак. А у начальства хрен чего допросишься.

Полковник усмехнулся, показав, что юмор понимает. И тут же продолжил:

— Что удивительно: как ОНИ его нащупали. Ну как⁈ Вот ведь умеют работать, заразы!..

«ОНИ» полковник именно так и произнес, с большим нажимом.

Что верно, то верно: ОНИ сумели просчитать тонкости. Алчность, наглость и бесовскую сущность Натальи, плюс заколдованность ее мужа, порабощенного ею. И этот ядовитый житейский замес стал успешным объектом разработки.

— Ну, а прочее… — промолвил командир…

Прочее я и лейтенант Богомилов просчитали неплохо. Даже хорошо. Впустую скромничать не будем. Симакову, человеку неглупому во всем, кроме отравленности своей ведьмой, и уже попавшемуся на крючок вражеской разведки, ничего не оставалось, кроме как работать и работать на них, и он сумел завербовать и Афонина, и Соломатина, и уж, конечно, остались некие оборванные контакты здесь, в городе…

Полковник сделал многозначительную паузу, и:

— Думаю, вы поняли, в какую сторону я клоню?

— Безусловно, — не по-военному, но твердо ответил Богомилов.

— Теперь можно задавать вопросы? — спросил я.

— Чуть позже. А сейчас я должен довести до вашего сведения…

И довел следующее. Его собственные, и не только его, понятное дело, но и тех кто стоит над ним, оперативно-розыскные мероприятия, практически совпали по результату с той самодельщиной, что развернули мы вдвоем. Действительно, агентурная группа старалась посеять если не панику, то загадочный вздор вокруг части, отвлекая внимание от Синякова. Который усердно искал подходы к подземелью.

Наши с Богомиловым действия произвели впечатление. В том, что главный фигурант ухитрился совершить суицид, нашей вины нет, тут, конечно, прокололись профессионалы… А мы, в сущности, рассуждали и действовали толково. И отсюда…

И отсюда нам официально делается предложение: стать внештатными сотрудниками контрразведки.

— Пока внештатными, — подчеркнул полковник. — А дальше видно будет. Надеюсь объяснять не надо: здесь, в городе, остались оборванные нити, надо их найти! Мы на вас рассчитываем.

Ну что тут сказать?.. Классика: это предложение, от которого невозможно отказаться.

— Вопросы, товарищ полковник… — начал было я, но Романов жестко пресек:

— Вы согласны?

— Так точно! — отчеканил я. Богомилов кивнул.

— Ну вот ответ не мальчика, но мужа, — спокойно сказал командир. — Давай свои вопросы.

Первым делом я спросил про вдову Наталью. Что с ней теперь?

— Ну а что с ней? — ответил Романов. — Будь моя воля… Но она юридически никакого отношения к этой истории не имеет. Клянется, божится, слезы льет крокодиловы. Ничего не знала, не подозревала, думать не думала… Да скорее всего, даже и не врет. Ей же до лампочки было, чем там муж занимается, ей только надо было из него как можно больше денег тянуть было. А он ей сочинял — премии, мол, да какая-то экономия, да еще чего-то… Она и не вникала. Ну тварь, что там говорить! Угробила мужа…

— Ну ты скажешь, Евгений Палыч, — прервал Петр Петрович. — Дай-ка мне еще сигаретку, уж больно хорошие у тебя, прямо генеральские…

— Ну теперь ты скажешь! Мне генералом не быть, не та планида…

— А это уж поживем-увидим, — пробормотал старик, прикуривая. Махнул спичкой, погасив ее. — Кабы мы все эти планиды ведали… Кто ж знает, как оно повернется!

— Твоими бы устами… — усмехнулся полковник.

Петр Петрович с удовольствием затянулся пару раз и промолвил:

— А насчет замполита твоего — чего его жалеть? Где у него башка была, у мудозвона?.. Туда и дорога!

— Так я разве спорю? Я про другое. Про то, что эту бл…дь не привлечешь к ответственности! Формально не за что. По закону. А будь моя воля, так я бы конфискацию ей учинил, и пусть идет по миру с голой жопой, побирается Христа ради…

— Однако воля-то не твоя.

— Опять не спорю! Оно даже и хорошо, что не моя. У нее ведь еще и сын, двенадцать лет пацану. Он-то чем виноват?..

— Товарищ полковник, — осторожно вклинился я. — А что, ей… вдове, то есть, сказали правду? Не официальную версию смерти, а что на самом деле было?

— Да, — кивнул он. — Сказали. Тут другого выхода не было. А вдруг она что-то знала?.. Пришлось поработать. Ревела белугой, чуть не обоссалась от страха. Ну, расписку с нее взяли, чтобы ни слова, ни полслова, ни сыну, ни родне там всякой… А не то, сказали, на себя обижайся. Так и внушили: привлечь, конечно, не можем, но мы же понимаем, что из-за тебя все, из-за паскуды… Поэтому дышать будешь теперь по нашему приказу. Чуть только в сторону куда дыхнешь — тут же сядешь, статью вмиг подберем. А что с тобой на бабской зоне сделают, сама подумай. Ну, здесь она уже за малым не усралась. М-да… Ну что, еще вопросы есть?

— Есть, — сказал я.