Вадим Кучеренко Сокровища Замка Тамплиеров

Предисловие.


Если бы Земля была плоской, то Нью-Плимут находился бы на ее краю. Поэтому Ульяна и выбрала этот город, когда, стоя в аэропорту перед информационным табло, решала, куда ей направиться. Это была Ойкумена, заселенная и освоенная окраина известного человечеству мира, дальше которой лежали только Южный океан с бороздящими его воды сотнями тысяч айсбергов и необитаемый материк Антарктида, покрытый вечным льдом.

Именно здесь, на краю света, вдали от волнений, которые несет так называемый цивилизованный мир, она собиралась спокойно пережить время своей беременности и родить ребенка. А затем вернуться в Москву, домой. И, забыв о прошлом, в котором было так много плохого, растить свое дитя, не помышляя уже о личном счастье, поиски которого и принесли ей неисчислимые беды. Человек, которого она безумно любила, умер, и ее жизнь потеряла всякий смысл. Во всяком случае, она так думала, пока не ощутила в себе биение новой жизни. Только мысли о будущем ребенке дали ей силы жить дальше.

Нью-Плимут был идеальным местом для человека, который хотел скрыться от остального мира и в то же самое время не одичать, подобно Робинзону Крузо на затерянном в океане острове. В городе, насчитывающем менее пятидесяти тысяч жителей, имелся аэропорт, принимавший внутренние авиарейсы из Окленда и Веллингтона и чартерные рейсы, а также морской порт, железная дорога и развитая сеть междугородних автобусов, совершающих регулярные поездки по стране в любом направлении.

Прилетев в Нью-Плимут и переночевав в местной гостинице, Ульяна решила купить небольшой уютный домик на побережье, чтобы иметь возможность слушать морской прибой и любоваться океанскими закатами. Это было бы чудесно для будущего ребенка, думала она с непривычной нежностью и заботой.

Но решив обзавестись домом в Нью-Плимуте, Ульяна столкнулась с непредвиденной трудностью. За более чем скромное строение агент по недвижимости запросила с нее триста тысяч долларов, и не новозеландских, а американских. Это была невысокая худощавая темноволосая женщина с чертами лица, выдававшими в ней представительницу коренного населения Новой Зеландии, которая упрямо называла Нью-Плимут на языке маори На Моту. Саму ее звали Атaахуа, что в переводе с маорийского означало «красивая». Она мило улыбалась, но была непреклонной, когда речь заходила о цене на недвижимость. Как показалось Ульяне, ей не нравилось, что граждане других стран покупают в их городе дома и квартиры, вступая в процесс ассимиляции с местными жителями и лишая их своих отличительных черт. В Атaахуа боролись два чувства – патриотизм и желание заработать. И периодически брало верх то одно, то другое.

В результате Ульяне удалось не приобрести, а только арендовать дом, утешив себя тем, что она сэкономила шесть процентов от его стоимости, в которые ей обошлись бы регистрационные взносы, оплата работы юристов, вознаграждения агента по недвижимости и налоги, отчисляемые с продаж. Чтобы оградить себя от каких-либо неприятных сюрпризов в будущем, она заплатила сразу за год вперед, закрепив за собой право на дом договором и обеспечив себе относительное спокойствие хотя бы на этот срок. И они расстались с Атaахуа, довольные друг другом, насколько это было возможно при подобных обстоятельствах.

Довольно скоро Ульяна убедилась, что кроме фантастических по красоте закатов в Нью-Плимуте имелся еще и климат, который не коренному жителю с непривычки мог показаться не очень приятным. В Москве было лето, а в Новой Зеландии – зима. Но зима без привычного Ульяне снега, а с проливными дождями, которые шли здесь круглый год, но особенно часто в период с июня по август. И это же было самым холодным временем года в Нью-Плимуте, когда температура не поднималась выше девяти градусов по Цельсию.

На вершине горы Эгмонт, она же Таранаки, возвышавшейся на горизонте, лежал глубокий снег. Когда гулять по берегу моря было холодно, а это случалось довольно часто, Ульяна из окна арендованного ею дома любовалась этим спящим вулканом, который в последний раз извергался более двухсот пятидесяти лет назад, о чем напоминала огромная десятикилометровая полоса выжженной земли у его подножия. Но сейчас вокруг него бурно разрослись экзотические растения, среди которых были рододендрон, меандр, азиатские лилии, гортензии, ирисы, бегонии и много других, занесенных в Красную книгу. Аллеи этого парка, красотой которого можно было наслаждаться в любое время года, полого спускались к озеру Ротоману и реке Уэйхакайхо. Этот ландшафт напоминал Ульяне библейские райские кущи на земле.

Именно в таком райском саду, считала она, когда-то жили Адам и Ева. Но первые люди на земле, как и она, потеряли его. Может быть, еще и потому, что недостаточно ценили.

Эти мысли заставляли ее часто грустить. В такие минуты она одевалась как можно теплее и уходила из дома, чтобы утомить себя прогулкой. Но шла не в Пещеру Светлячков, которая привлекала толпы туристов тем, что своды пещеры облепило огромное множество светящихся насекомых, создавая иллюзию настоящего звездного неба над головой, а на пустынный в это время года берег Тасманова моря, успокаивающий ее шумом равномерно накатывающих на берег изумрудных волн. Она уже не хотела ничего иллюзорного, обжегшись на этом и все потеряв. Даже ядовитый паук Катипо, обитавший в прибрежных дюнах, как правило, в зарослях песчаного тростника, казался ей милее удивительных светящихся насекомых. Потому что он был реальным. И угроза, исходящая от него, также была реальной. И поэтому этой опасности можно было довольно легко избежать, достаточно было обойти этого отвратительного паука стороной.

Любая иллюзия намного опаснее действительности, думала Ульяна, бродя по берегу моря и глотая горькие слезы, потому что она незрима и более привлекательна на вид. И поэтому убивает она чаще и с большей вероятностью. Если не тело, то душу наверняка.

Побродив по берегу и проголодавшись, Ульяна шла в ресторанчик, находившийся в морском порту Таранаки, недалеко от пляжа. Ее привлекала сюда просторная отрытая терраса с мягкими диванами на дощатом полу, с которой можно было наблюдать за проплывающими парусниками. Приветливый, всегда улыбающийся, а, главное, молчаливый официант по имени Моана приносил ей горячие блюда из рыбы, морепродуктов или мяса, приправленные зеленью и овощами и с традиционным гарниром из картофеля фри. Порции были большими, но она съедала все, даже десерт, потому что это было хорошо для ее будущего ребенка.

Так шли дни, которые перетекали в недели, а те – в месяцы. Ребенок под ее сердцем рос, а вместе с ним росла уверенность, что все будет хорошо и дальше. Ульяне, успокоенной равномерным течением жизни, лишенной каких-либо значимых событий, уже казалось, что черная полоса в ее судьбе закончилась, уступив светлой. Но она ошибалась. И однажды наступил день, когда ей пришлось убедиться в этом.

Началось новозеландское лето. Это было лучшее время в Нью-Плимуте – уже не холодно, но еще и не изнурительно жарко. Вода в море приобрела бирюзовый оттенок. Ульяна любовалась ею, обедая, по обыкновению, в своем любимом ресторанчике. Когда она поела и собиралась расплатиться, то обнаружила, что банковской карты в сумочке нет.

Сначала она не поверила своим глазам и еще раз проверила, высыпав все содержимое сумочки на столик. Затем обшарила свои карманы. Но результат был тот же. Не сразу, но Ульяна поняла, что либо потеряла карту, либо, что было вероятнее, ее украли, когда она этим утром посещала Художественную галерею Говетт-Брюстер и любовалась полотнами Патрика Хенли, Колина Маккаона, Майкла Иллинворта и других художников.

Криминала в Нью-Плимуте, по сравнению с другими городами, почти не было, большинство магазинов и банков не имело ни сигнализации, ни охранников. Но все же, пусть изредка, но даже здесь забирались в чужие дома, угоняли автомобили, грабили, очищали карманы рассеянных туристов. Поэтому следовало соблюдать осторожность, о которой Ульяна начисто забыла. И, судя по всему, жестоко поплатилась за это.

Она растерянно посмотрела на Моана, который терпеливо стоял рядом со столиком в ожидании.

– Я не могу найти банковской карты, – сказала Ульяна, и ее голос предательски дрогнул. – И, кажется, не смогу расплатиться.

Официант доброжелательно улыбнулся.

– Вероятнее всего, вы забыли ее дома, – успокоил он Ульяну. – С женщинами в вашем положении такое иногда бывает. Не расстраиваетесь, прошу вас! Заплатите в следующий раз.

Ульяна ухватилась за эту мысль, как за спасательный круг, и перестала волноваться. Но когда она перевернула верх дном весь дом и не нашла банковской карты, ее охватил ужас. Оказаться на шестом месяце беременности в чужом городе и чужой стране, на краю света, без денег, не имея не только средств к существованию, но даже друзей или знакомых, которые могли бы ей помочь – ничего хуже этого просто быть не могло.

Единственное, что ей оставалось – это позвонить по номеру 111, по которому в Нью-Плимуте вызывали пожарную охрану, скорую помощь или полицию, и заявить о пропаже карты. Но это было бы подобно гласу вопиющего в пустыне. Недолгое общение с Атaахуа многому ее научило. Ульяна не сомневалась, что ее, иностранку, местные полицейские выслушали бы – и забыли о ней, как только она положила бы трубку. В лучшем случае, посоветовали бы обратиться в банк, который выдал ей эту карту.

Но банк находился в одной из европейских стран, кажется, в Швейцарии. У него не было филиала в Новой Зеландии. И кроме того, что у Ульяны не было денег даже на междугородный звонок, она не помнила его названия. Банковскую карту ей подарил дед ее будущего ребенка, старый китаец по имени Хенг Хо, заверив, что каждый месяц на нее будут переводить один миллион евро. И она пользовалась ею, не задумываясь, откуда поступают деньги.

И этот, и весь следующий день Ульяна не выходила из дома. Ее мучил голод, но еще больше – страх, что владельцы ресторана, в котором она не расплатилась за обед, обратятся в полицию, и ее посадят в местную тюрьму, как обыкновенную мошенницу. И этот кошмар был наименьшим из ужасов, которые ей мерещились все это время. Ульяна, как это случается с беременными женщинами, запаниковала и уже не могла рассуждать здраво или логично.

Когда утром третьего дня в дверь ее дома постучали, Ульяна решила, что это и в самом деле полиция. Но у нее уже не было сил даже бояться. И она покорно открыла дверь, готовая к самому худшему.

Но на пороге стоял не полицейский, а сухопарый мужчина среднего роста, светловолосый, с белесыми, словно у альбиноса, глазами. Если бы не глаза, он мог бы показаться даже красивым. Но этот физический недостаток восполнял шикарный костюм из тончайшей шерсти, который он носил.

– Доброе утро, – произнес он, с недоумением смотря на Ульяну, чьи волосы были растрепаны, рубашка помята и небрежно застегнута, а глаза заплаканы. Ее лицо было усталым, словно она не спала всю ночь. Так оно и было на самом деле. – Я хотел бы видеть Ульяну Рускову.

– А вы кто? – настороженно спросила она, еще не веря, что ее не арестуют прямо сейчас.

– Позвольте представиться, – вежливо и немного старомодно поклонился мужчина. – Эргюс Бэйтс, управляющий партнер юридической компании «Мартин Крюгер, Эргюс Бэйтс и Анжело Месси».

И он протянул Ульяне свою визитную карточку. Шрифт был готический, строгий, а буквы золотыми, казавшиеся особенно яркими на черном фоне.

Услышав, а затем прочитав на визитке имя Анжело Месси, она побледнела. В некотором смысле это было даже хуже, чем полиция. В свое время этот человек принес ей много неприятностей, и мог доставить намного больше, если бы не умер.

Ульяна подумала, что народная мудрость права, и беда действительно не приходит одна. Сначала потеря банковской карты, теперь вот Анжело Месси, который, кажется, пытается дотянуться до нее даже из могилы…

– Вы разрешите мне пройти? – вежливо произнес Эргюс Бэйтс.

– Зачем? – почти враждебно спросила Ульяна. Она не ждала ничего хорошего от предстоящего разговора с незнакомцем.

– Я хочу сообщить вам приятную новость, – неожиданно ответил Эргюс Бэйтс. – Но если вы настаиваете, то могу сделать это и в дверях. От этого она не станет хуже.

И он улыбнулся. Но улыбка была несколько безжизненной, и не придало его лицу привлекательности. Однако она сделала свое дело, и Ульяна пропустила мужчину в дом.

– Говорите, – сухо сказала она, когда гость прошел и устроился в глубоком кресле, стоявшем в гостиной. – Но, если можно, короче. Я ужасно себя чувствую.

– Я заметил это, – еще суше произнес Эргюс Бэйтс. Но не стал развивать эту тему, а спросил: – Вы знаете, что один из совладельцев нашей компании, Анжело Месси, умер?

– Да, – кивнула Ульяна, решив быть немногословной, чтобы не попасть в ловушку, в которую, возможно, попытается заманить ее незнакомец. Еще бы она не знала! Она сама видела, как Анжело Месси умирает в страшных муках. И не испытывала к нему никакой жалости.

– После смерти Анжело Месси осталось наследство, которое он завещал своему сыну, – получив удовлетворивший его ответ, продолжал Эргюс Бэйтс.

– Но при чем здесь я? – удивилась Ульяна. И внезапно почувствовала, как внутри нее все похолодело. Она уже начинала догадываться.

– Но его сын еще не родился, – как нечто само собой разумеющееся сказал Эргюс Бэйтс. – И, думаю, вас не удивит, если я скажу, что именно вы являетесь матерью будущего сына Анжело Месси.

Ульяна едва не рассмеялась, услышав это. А потом едва не завыла от ужаса. Все-таки Анжело Месси достал ее даже из могилы. И она не знала, как ей сейчас поступить.

Анжело Месси действительно был ее любовником. Но очень недолго. У них была всего одна ночь, после которой Ульяна разочаровалась в нем и даже возненавидела. А затем она улетела в Пекин, где встретила и полюбила настоящего отца своего будущего ребенка. Но, узнав о ее беременности, Анжело Месси посчитал, что это именно он заронил свое семя в ее чрево. Это были его собственные слова, старомодные, как и сам он. В каком-то смысле, Ульяна была виновата, не разуверив его. Ее оправданием служило то, что она смертельно боялась Анжело Месси. Это был страшный человек – если он вообще был человеком, в чем она очень сомневалась. Но, так или иначе, а он умер, и она с облегчением вздохнула, подумав, что смерть разрубила этот запутанный узел. Однако, как выяснялось теперь, она вновь поспешила. Но, как и тогда, ей снова следовало быть осторожной.

Поэтому Ульяна не стала ничего отрицать, а спросила:

– И что вы хотите от меня?

– Чтобы вы от имени вашего еще не родившегося сына вступили в права наследования, – пояснил Эргюс Бэйтс, не заметив ее мимолетного замешательства. – Анжело Месси не был нищим, как вы понимаете. Деньги, недвижимость по всему миру… Подробный перечень того, что ему принадлежало, вы найдете в его завещании.

– А замок тамплиеров в Испании? – неожиданно спросила Ульяна. – Он тоже упомянут в завещании?

– Разумеется, – ответил Эргюс Бэйтс.

И Ульяна подумала, что справедливость все-таки существует. В этом замке она провела самые ужасные дни своего знакомства с Анжело Месси. И теперь, из могилы, он пытается расплатиться с ней за причиненную ей обиду и унижение. И как было бы славно – швырнуть ему в лицо и этот замок, и все его богаства, пусть даже он и мертв!

Но хорошо было бы только ей, размышляла Ульяна, а не ее будущему сыну. Что его ждет, если она откажется от наследства Анжело Месси? А так он будет богат, пусть даже ценой лжи своей матери.

И все-таки Ульяна отказалась бы, приди Эргюс Бэйтс на два дня раньше. Тогда у нее были деньги и независимость. Теперь у нее не было ничего, кроме прошлых обид.

Но она могла этим поступиться ради своего, пусть даже еще не рожденного, сына.

Все эти мысли, сумбурные и спутанные, промелькнули в ее голове почти мгновенно. Решение созрело сразу. И Ульяна, глубоко вздохнув, спросила:

– Мне надо подписать какие-то бумаги?

– Да, – кивнул Эргюс Бэйтс. – Они со мной.

Он достал бумаги, которые она подписала не читая. Хуже, чем сейчас, думала она при этом, все равно уже никогда не будет.

– И когда я могу…? – замялась она, не закончив фразы.

– Вступить во владение наследством? – уточнил Эргюс Бэйтс. И ответил: – Вы уже вступили. Так что можете возвращаться домой.

– Домой? – с удивлением посмотрела на него Ульяна. Непроизвольно она с радостью подумала о Москве, куда стремилась всей душой.

– Я имею в виду Испанию, замок тамплиеров, – пояснил Эргюс Бэйтс. Казалось, он был лишен способности чему-либо удивляться, а ответы на вопросы Ульяны у него были готовы раньше, чем она успевала их задавать. – Это, так сказать, родовое гнездо Анжело Месси. И, я думаю, было бы правильным, если бы его наследник родился в этом замке. Уверен, что мой друг, Анжело Месси, был бы очень рад этому.

И, неожиданно грустно улыбнувшись, что придало выражению его лица человеческие черты, которых он был лишен до этого, Эргюс Бэйтс заметил:

– Мы, старики, очень сентиментальны, знаете ли.

Ульяна с удивлением посмотрела на него. Сидящий перед ней на краешке кресла мужчина выглядел лет на сорок, не больше, и его слова о старости могли показаться только кокетством. Но она не стала разуверять его. Эргюс Бэйтс был ей почему-то неприятен. Почти так же, как раньше Анжело Месси.

Вероятно, не случайно они были друзьями, подумала Ульяна. Но сейчас это было не главное. У нее были другие проблемы. И их надо было решать, пока Эргюс Бэйтс, сделав свое дело, не развернулся и не ушел, оставив ее наедине со своими проблемами.

– Видите ли, господин Бэйтс, в настоящее время у меня нет ни копейки, – сказала она. – Так получилось. Поэтому едва ли я даже смогу добраться до Испании.

Эргюс Бэйтс понимающе покачал головой.

– Если хотите, то мы можем лететь вместе, – сказал он. – В моем личном самолете. Это не будет стоить вам ни гроша. – Он раздвинул губы в улыбке, давая понять, что шутит. – А затем вы откроете собственный счет в банке и уже не будете ни в чем нуждаться до конца своих дней. Если только в советах доброго друга, каким, надеюсь, я для вас останусь, как был им и для Анжело Месси.

«Ну, это едва ли», – подумала Ульяна. Но ничего не сказала вслух. Жизнь уже научила ее скрывать свои мысли, чтобы потом не пришлось раскаиваться в своей откровенности.

Однако ей показалось, что Эргюс Бэйтс все-таки понял ее, как будто прочитал эту мысль в ее глазах. Или был очень проницательным человеком. Но он ничем не показал своей обиды. И когда она спустя полчаса собрала свои вещи, они вместе сели в лимузин, который поджидал Эргюса Бэйтса, и направились в аэропорт.

Сидя в автомобиле, в мягком удобном кресле, Ульяна устало закрыла глаза и замерла в каком-то оцепенении, впервые за последние двое суток ни о чем не беспокоясь и не думая.

Неожиданно она почувствовала, как младенец толкнул ее ножкой изнутри в живот. И все плохое и тревожное сразу забылось. Она почувствовала себя счастливой. Что бы ни случилось с ней в прошлом, в будущем, она надеялась, ее ждет только хорошее.

Загрузка...