Смертельная Шпилька

Глава 5 ПИСТОЛЕТ И САПФИРЫ

Кричали в соседних апартаментах, дверь которых также украшал знак Букового клана. Глава Дубового клана обошёлся без обычной вежливости: деликатного стука и разрешения войти. Отец Вилохэда резко распахнул дверь, вооружившись наградной шпагой дайнагона, и решительно шагнул внутрь. Коррехидор и Рика последовали за ним.

Однако ж ничего ужасающего в соседних покоях они не увидели. В гостиной (очень похожей на гостиную Дубового клана) стояла женщина со шкатулкой в руках и причитала над ней, как над покойником.

— Леди Буна, — сэр Гевин опустил оружие, — простите великодушно за внезапное вторжение, но мы услышали крик и подумали, что тут происходит что-то страшное.

— А тут и происходит, — воскликнула женщина и со злостью швырнула шкатулку на диван. Чародейка узнала в ней ту самую даму, что была на торжествах в жёлтом платье с хризантемами и удостоила её порицающего взгляда за показывание языка за веером, — меня бессовестно обворовали! Сэр Гевин, вы, как глава Совета древесных кланов, должны принять незамедлительные и самые решительные меры к поимке злодея, опустошившего мою шкатулку с драгоценностями! Это просто неописуемо! — продолжала бушевать леди Буна, — воры! И где? В королевском замке! Куда катится Артания!?

— Госпожа маркиза, — Вил решил остановить поток причитаний и обвинений, — мы скорее приступим к делу, если вы расскажете, наконец, что именно, когда и как у вас украли.

— Передо мной, как я понимаю, наш хвалёный коррехидор? — она вскинула тёмную бровь, покосившись при этом почему-то на чародейку, — хорошо же вы выполняете свои обязанности. Ни дневной безопасностью, ни ночным покоем тут даже не пахнет.

— Мой сын и невеста Дубового клана находятся в Каэ-доно как частные лица, — возразил герцог Окку, — обеспечение порядка в замке не входит их компетенцию, этим занимаются совершенно иные люди. В данный момент граф расследует убийство по личному приказу его величества. Возможно, он выделит время, дабы не оставить вас без помощи в ситуации, в которой вы оказались.

— Какие красивые слова! — снова в сердцах воскликнула леди Буна, — скажите уж прямо, если будет время, он, — она кивнула на Вила, — опросит слуг. Ибо только слуги могли совершить столь гнусное злодеяние.

— Что у вас похитили? — Вил начинал злиться. Его раздражали женщины, подобные Дави́не Буна. Те, что не сомневались, будто былая красота и высокое положение возносят их выше окружающих. И полагающих себя в праве руководить любыми мужчинами, попавшими в их сферу их внимания.

— Как? Разве я не сказала? — маркиза посмотрела на коррехидора с таким видом, будто в том была его личная вина, — у меня пропал комплект оправленных в белое золото сапфиров: колье, серьги и браслет. Кроме сапфиров насыщенного василькового цвета на всех украшениях имеется россыпь мелких бриллиантов. Это драгоценности Букового клана, свадебный подарок моего дорогого, незабвенного сэра Ка́я. Мы столкнулись не просто с кражей, это — оскорбление, своего рода плевок в лицо Буковому клану, матерью главы которого, я в силу прискорбных обстоятельств нынешнего вечера я являюсь.

Несмотря на упоминание о прискорбных событиях, чародейке подумалось, что кража сапфиров в момент волнует леди Давину куда больше, нежели смерть свёкра.

— Когда вы обнаружили пропажу? — спросил Вил, когда сэр Гевин удалился, сославшись на необходимость быть при его величестве.

Леди Буна предложила, наконец, всем присесть, несколько раз глубоко вздохнула, стараясь унять волнение, и рассказала следующее: перед торжеством она надела топазы, а сапфиры оставила в нижнем потайном отделении лаковой шкатулки из Делящей небо.

— Вы привезли набор заведомо более дорогих украшений, а надели простые топазы? — удивилась Рика.

— Госпожа невеста Дубового клана, — с явной иронией произнесла леди Буна, — я с первого взгляда вижу в вас отсутствие опыта придворной жизни. Леди Камирэ сегодня была в голубом, а сие означает, что ни одна другая дама не может надевать этот цвет, дабы не вызвать недовольства её высочества. Я выбрала жёлтое платье, следовательно надеть к нему украшение с камнями синего цвета уже не могла.

— Зачем вы вообще брали с собой сапфиры? — насупилась чародейка, сильно не любившая, когда тычут в нос её собственной неопытностью или неосведомлённостью, — оставили бы их в Кленфилде в сейфе, и всё.

— Я собиралась надеть голубое платье, вышитое незабудкам и первоцветами, — чуть искривив полные сочные губы проговорила маркиза, — оно как нельзя лучше подходило к моему настроению в ожидании весны. То, что её будущее величество также намерена облачиться в голубое, стало известно буквально за час до начала празднества. Спасибо госпоже Тибе, она всегда намекает остальным дамам, какое платье выбрала её хозяйка и повелительница. Она прислала записку со стихотворением. Что-то там про ледяные звёзды глаз, сияющие, подобно весеннему небу. Это из классической поэзии. Все заинтересованные лица сразу поняли, что леди Камирэ намеревается облачиться в голубое.

— Понятно, — сказал Вил, — что предшествовало краже?

— Ни-че-го, — раздельно, как с непонимающему, но докучливому ребёнку, ответила дама, — я даже не доставала сапфиры, так что предоставленная в моё распоряжение весьма неумелая горничная не могла их видеть. Заперев дверь комнаты, я отправилась на торжество, где и пребывала до момента, когда его величество милостиво разрешил всем отправляться в свои комнаты. Выполняя требование не ложиться в кровать, я почитала книгу, затем поужинала и решила облачиться в домашнее платье. Звать неумеху просто не было желания, поэтому я разделась сама, повесила платье в шкаф, надела домашнюю одежду и решила убрать в шкатулку драгоценности. Это и были те самые топазы, о которых я вам рассказывала. Тогда-то я и заметила, что нижнее секретное отделение взломано. Взгляните, — она весьма грациозно протянула коррехидору шкатулку, — на передней стенке след от ножа. Лак поцарапан, даже выломана небольшая щепочка. Когда я с душевным трепетом открыла отделение, то там было совершенно пусто. Пропали и драгоценности, и бархатный синий мешочек, в котором они хранились уже восемнадцать лет.

— Хорошо, госпожа маркиза, Королевской службой дневной безопасности и ночного покоя принято ваше обращение о краже сапфиров, — заявил Вилохэд официальным голосом, — когда вы пришли в свои покои, дверь была заперта или нет?

— Право, господин граф, я не помню, — заявила леди Буна, и выразительно потёрла висок, — я была столь потрясена случившимся при вручении ежегодных наград его величества и возвратилась сюда в столь подавленном состоянии, что могла и не заметить открытой двери. Все мои мысли целиком были заняты бедным, бедным лордом Кестером. Такая глупая смерть! Я понимаю, он с доблестью защитил жизнь дамы, но…, — внезапно у неё из глаз брызнули слёзы, — это ужасно! Просто ужасно.

Женщина вытащила носовой платок и аккуратно промокнула глаза.

— И ещё, простите меня, сэр Вилохэд, за мою излишнюю резкость, — она с трудом заставила себя улыбнуться, — но ведь не каждый день ты становишься свидетелем убийства собственного свёкра и главы твоего клана. А драгоценности просто стали последней каплей.

— Не беспокойтесь, леди Давина, мне приходилось сталкиваться с ситуацией, когда внезапное горе выбивало человека из колеи. Мы с мистрис Таками сделаем всё возможное для того, чтобы ваш свадебный подарок снова занял своё место в вашей лаковой шкатулке. Значит, вы не помните была ли отворена дверь?

— К своему глубочайшему стыду, нет, — покачала темноволосой головой леди Давина.

Вил встал и пошёл к двери, Рика последовала за ним.

— Взгляните, — коррехидор приглушил голос, он не хотел, чтобы посторонние слышали их рабочие переговоры, — в отличие от двери в соседние апартаменты здесь всё чисто. Замок явно не вскрывали. Я думаю, леди Буна забыла запереть дверь, а вор просто воспользовался ситуацией.

— Да, — согласно кивнула чародейка, — будь у него при себе набор отмычек, ему не пришлось бы взламывать другой замок. А, может, сапфиры — тоже заказ?

— Не похоже, — качнул головой Вил, — человек обычно коллекционирует либо одно, либо другое. Похоже на обыкновенную жадность. Вор увидел возможность войти в комнаты богачей, и соблазн одержал верх над здравым смыслом.

— Пожалуй, — тоже шёпотом ответила Рика, — мне приходилось читать о случаях, когда преступники не могли удержаться от преступления, хотя оно и шло им самим во вред. Так что ваша версия очень даже похожа на истину. Тем паче, что леди Буна впопыхах сборов на торжество, перемену платья и украшений вполне могла позабыть запереть дверь. Ведь дома она этого не делает, а, следовательно, подобная привычка у неё не сформирована.

Вил на всякий случай осмотрел дверь и изнутри.

— А мы не можем сколдовать что-нибудь такое, чтобы сразу нас вывело на вора? Мне не забыть того, как вы оживили пятнистую булавку, и оса нашла подлунника, по чьей вине на варьете обрушилась лавина несчастных случаев. Нет ли чего-нибудь похожего по части воровства?

— Увы, — ответила девушка, — если бы такой простой способ ловить воров и убийц, нашу службу просто-напросто упразднили бы. Однако ж, на деле всё гораздо сложнее. Магия не всемогуща, она подчиняется тем же законам природы, что и весь остальной мир. Что-то я могу, но это капля в океане реальности полной запретов, ограничений и негативных последствий. Если вы до своих лет сохранили детскую веру в чудеса магии, то мне, право, жаль вас разочаровывать.

— Вы поразили меня в самое сердце! — комичным шёпотом воскликнул коррехидор, — но, даю вам слово, я справлюсь с этим жестоким разочарованием.

— Кто знал о том, что вы привезли с собой драгоценности? — спросил Вил, когда они вернулись в комнату.

— Не знаю, — пожала плечами леди Буна, — все и никто. В смысле, все знали, что сапфировый набор — мои любимые драгоценности, и я надеваю их при всяком удобном случае.

— Когда вы распаковывали вещи, в апартаментах присутствовал кто-нибудь из посторонних? — спросила чародейка, она решила отработать все возможные варианты событий. Например, вор был в комнате маркизы раньше, заприметил шкатулку, а потом воспользовался моментом. В конце концов это мог оказаться и совсем другой вор. Но тут же откинула эту ещё до конца не оформившуюся мысль, маловероятно, что на одном этаже, в одном и том же конце коридора, в один и тот же момент времени оказались одновременно двое воров.

— Крутилась та самая бестолковая горничная, — ответила леди Давина, — я уже выражала вам недовольство уровнем обученности прислуги. Лично я полагаю его просто ничтожным, оскорбительным и недостойным для королевского охотничьего замка. При случае я обязательно доведу своё мнение до сведения господина Грая. Это, вне всяческих сомнений, его просчёт. Вы полагаете, она могла заприметить мою шкатулку с драгоценностями, а потом рассказать сообщнику, и он, добыв запасной ключ, бессовестно ограбил меня?

— Ваша версия, конечно, интересна и не лишена логики, — Вил чуть улыбнулся, — однако несёт в себе достаточно противоречий, чтобы не стать основной.

— Соизвольте назвать хоть одно! — скривила губы маркиза, — если офицерам Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя не хватает воображения, дабы в полной мере воссоздать картину преступления, то нет ничего зазорного прислушаться к постороннему мнению человека более старшего, и, как следствие обладающего бо́льшим жизненным опытом.

— Не думаю, что к запасным ключам от апартаментов имеется свободный доступ, — с сомнением проговорила Рика, — ведь мы не в гостинице.

— Да, леди Давина, — подтвердил коррехидор, — если дела обстоят как у нас в Оккунари, то копии ключей от всех апартаментов находятся в кабинете у его величества в сейфе, под замком. И без внештатной ситуации по типу землетрясения или пожара доступа к ним нет ни у кого. Мы благодарны вам за содействие, — он поклонился, но лишь чуть-чуть. Отдавая дань вежливости, — надеюсь, что до рассвета ваши сапфиры будут на своём обычном месте.

Он потянул за рукав чародейку.

— Леди Буна относиться к той породе людей, которых можно принимать только в малых дозах, — заметил Вилохэд, когда они отошли на некоторое расстояние, такое, что предмету обсуждения было ни за что не расслышать его слова, — она слишком амбициозна и напорста на мой взгляд.

— Согласна, — вздохнула Рика, — эта дама произвела на и меня не самое благоприятное впечатление. Я тоже не жалую людей, полагающих, будто они всегда и во всём сведущи лучше остальных.

— Давайте пока оставим недостатки характера леди Буны на её совести, а сосредоточимся на дополнительном расследовании.

Следующим объектом, вернее сказать, субъектом, с которым они решили побеседовать этой ночью, был королевский мажордом Макс Грай. Они обнаружили его в кухне. В одной руке этот неудавшийся древесно-рождённый держал большой бокал с дымящимся чаем, одновременно с этим откусывал от гигантского бутерброда, на изготовление которого пошла целая небольшая булочка, толстые ломти ветчины, салат и кружочки помидоров. Ему составляла компанию несколько унылого вида экономка. Увидев коррехидора и чародейку, он мгновенно дожевал то, что успел откусить, спешно запил чаем, утёр яркие не по-мужски губы и поднялся. Грай был таким же высоким, как и Вил, только гораздо шире в плечах и талии с заметно округлившимся животиком.

— Как я понимаю, господа, у вас ко мне имеются вопросы? Или же вы желаете поговорить с госпожой Слейн?

Вил заявил, что именно мажордом является объектом их интереса. Тот сделал широкий приглашающий жест, предложив поговорить в его кабинете, где, как он выразился им будет более удобно. Кабинет Грая оказался вместительным, там были шкафы с какими-то документами, настенный ящик с ключами от подсобных помещений, до смешного маленький диванчик и пара потёртых бархатных стульев, явно приговорённых к выбросу, но спасённых рачительным мажордомом и припрятанных тут.

— Прошу, милорд, — проговорил Грай, — мой кабинет, мой стол и я сам в полнейшем вашем распоряжении.

— Я слышал, что вы счастливый обладатель уникальной памяти? — проговорил Вил, занимая предложенное место за письменным столом.

— Без ложной скромности могу заверить ваше сиятельство, что слухи отнюдь не лгут, — сам мажордом разместился на одном из стульев, — боги в своей великой милости подарили мне способность легко и свободно запоминать самые различные вещи. Должен сказать, эта моя особенность значительно облегчает мне мою работу. Если моя память поможет вашему расследованию, я буду счастлив.

— Меня интересуют нанятые вами слуги.

— Позволю себе внести маленькое уточнение, — поднял палец Грай, — слуг на сегодняшние торжества нанимал дайнагон, да будут его посмертные пути лёгкими! И, поверьте мне, я бы нашёл куда более опытную и умелую прислугу. Маркиз просто поставил меня перед фактом, передал мне кучу рекомендательных писем и список лиц, добрую половину которых я бы на пушечный выстрел не подпустил бы к Каэ-доно.

— Сколько всего было нанято слуг? — спросил коррехидор, подумав, что сегодня им повезло на говорливых субъектов.

— Двадцать.

— Вы можете сказать нам, где находились они во время торжественного вручения наград?

Мажордом задумался, потёр тяжёлый подбородок, под которым явственно наметился его брат, и сказал:

— Троих я передал госпоже Слейн, она ведала сервировкой праздничного стола, десятеро обносили гостей напитками и закусками. Если бы вы только знали, какие бестолочи собрались этой ночью в охотничьем замке! Элементарных требований выполнить не в состоянии, то курить бегают, то с подносов тянут, что ни попадя. Мороки много, а толку с гулькин… — на этих словах он запнулся, оглянулся на чародейку и добавил, — нос. Одна неумеха вообще чуть гостей вином не облила. Поскользнулась на ровном месте, бокалы побила и фартук изгадила.

— Это всего получается тринадцать, — сказал Вил, — а остальные чем занимались?

— Ещё двоих повар забрал, — последовал спокойный ответ, — он, видите ли, не справлялся, поскольку у него помощников мало было. Кто, позвольте спросить, не проявил должной дальновидности и взял из Кленфилда недостаточно людей? Конечно, можно себе позволить подобную безалаберность, пока твой, извините, зад прикрывают другие. Пришлось выделить двоих. А что делать? Если еда не будет готова вовремя, опозоримся так, что мама не горюй!

— А остальные пятеро? — Рике надоело быть молчаливым украшением вечера, — у вас должны были остаться ещё пять человек.

— Естественно, госпожа Таками, я прекрасно помню об этой пятёрке, — мажордом посмотрел на девушку сверху вниз, благо его рост позволял ему сделать это даже сидя, — последние пятеро находились в резерве.

— В резерве? — не поняла чародейка, — что значит, в резерве.

— Резерв означает, что эти самые путёвые из разношёрстной публики, нанятой покойным господином Буной, сидели в маленькой комнатке. Я всегда делаю так на всякий пожарный случай. Знаете, мало ли что может случиться: кому-то из дам станет плохо, или кто-то из мужчин, простите меня бессмертные боги, переберёт лишнего.

— Говоря простым языком, напьётся и свалится под стол? — уточнила Рика.

— Можно и так сказать, — кивнул Грай, — словом, задача этих людей всегда быть наготове и прийти на помощь в любой момент, когда это только может понадобиться.

— А остальные были в зале? — спросил Вил.

— Да, я внимательно следил за всем залом, чтобы предотвратить отлынивание и выпивание господского вина. Видите ли, подобные охотники не так уж редко встречаются, и могу вас заверить, что весь обслуживающий персонал вполне исправно выполнял возложенные не него обязанности.

— То есть вы хотели сказать, что напитки и закуски разносились, несколько человек накрывали на стол, а пятеро коротали время в какой-то каморке? — встряла Рика.

— Почему в каморке? — обиделся мажордом, — в комнате, где обычно накрывают столы для слуг. У них нет определённого времени, чтобы поесть, поэтому кто более или менее свободен, идёт туда и перекусывает. Обычно ставят бутерброды и чай.

— У работавших в зале была возможность незаметно отлучиться минут на десять-пятнадцать? — спросил коррехидор, у которого в голове начала складываться картина работы слуг минувшим вечером.

— Просто так, нет, — уверенно ответил Грай, — я не собираюсь платить бездельникам, которые прохлаждаются в рабочее время. У меня, господа офицеры, знаете ли, строго: все личные дела только после работы.

Рика подошла к Вилу и тихонько проговорила:

— Получается наш воришка из либо из кухонных помощников, либо из запасных.

— На кухне тоже бездельничать не выйдет, — расслышав не предназначавшиеся для его ушей слова, сказал мажордом, — наш повар ещё похлеще меня дисциплину блюдёт. У него и затрещину схлопотать легко, и в зубы получить можно. Армейское прошлое, одним словом. Думаю, вам в первую голову с моими резервистами поговорить нужно. Вам всех скопом прислать или по одному предпочтёте?

— Лучше по одному, — подумав, сказал коррехидор, — и пускай они думают, что наш интерес касается случившегося в главном зале.

— А разве произошло ещё что-то? — выгнул бровь Грай.

Первой в кабинет мажордома бочком прошмыгнула женщина настолько ординарной наружности, что чародейка подумала, что, если встретит её на улице уже завтра, навряд ли вспомнит, кто она такая.

— Присаживайтесь, — предложил Вил.

— Благодарствуйте, милорд, я лучше постою.

Коррехидор чуть пожал плечами и спросил про вчерашнее ожидание.

— Да, — охотно начала говорить горничная, — меня, Ра́ноку и ещё троих парней господин Грай в резерве оставил. Сказал, чтоб наготове были, мол, на праздниках случается всяческое. А мы, стало быть, должны будем это самое всякое устранять. И ещё что-то говорил, — она наморщила лоб, — что-то об ответственности, важности доверенной миссии…

— Понятно, — успокоил начинавшую волноваться женщину Вил, — нас с госпожой Таками интересует то, что было во время вашего ответственного дежурства.

— А что было? Ничего не было. Мы сидели в обеденной комнате, и всё.

— И никто не выходил? Так и просидели всё время?

Горничная задумалась на секунду, потом радостно сказала:

— Выходили, как же. Правда, ни я, ни Ранока даже в уборную не отлучались. Мы ведь опытные горничные, не то, что наши напарнички. Они, знаете ли, даже и не стеснялись, что никогда не работали в нашей сфере. Подшучивали друг над другом, подначки всякие устраивали, аж противно слушать было. Вообще без понятия о дисциплине. Один так на бутерброды налёг, словно из голодного края, а перед этим хвастался ещё, что все закуски с господских подносов перепробовал, и даже недопитым вином не побрезговал. Ну вот боги его и наказали: живот у него скрутило, он как миленький в уборную помчался, — женщина с осуждением покачала головой, — другой тоже не хуже первого: волосы отрастил, словно господин какой, а штаны порвал и не заметил даже. Глядь, а на бедре прореха — нога голая виднеется. Он ахал, охал, потом зашивать пошёл. Сказал, будто матушка ему на всякий случай иголку и нитки в дорогу положила. Штаны вроде у него старые, ветхие. Собирался на заработанные деньги себе новые брюки справить. Хоть и недотёпа на вид, а штаны зашил неплохо. Повозился, помучился, но зашил, попотел, конечно, изрядно, аж запыхался. Но явился гордый такой, работу свою всем продемонстрировал, ещё сказал, что ему, мол, при таких навыках и без жены неплохо. Это он к тому, что сам во всём умелый да сноровистый.

Горничная покачала головой, она явно не одобряла подобного хвастовства.

— А третий парень? — спросил Вил, — он тоже чем-то особенным отличился?

— Третий мне вообще не понравился, — заявила горничная весьма категорично, — знаете, эдакий красавчик, на которых девки толпами вешаются, — на этих словах она осеклась, бросив взгляд на красивое породистое лицо четвёртого сына Дубового клана, — собственно, я не обобщаю, — и сделала вид, что закашлялась. Потом продолжила, — у него ногти на руках ухоженные и чистые, одеколон ядрёный, что хоть домашний алтарь выноси, и ещё волосы завитые.

— Понятно, — решила подтолкнуть повествование чародейка, — этот ненавистный вам красавчик тоже выходил?

— А то как же, — радостно сообщила горничная, — выходил, притом цельных два раза. Сперва быстро воротился, а в другой раз подольше его не было. Как раз господин Грай заглянул, брови свои смоляные нахмурил с сурово так спрашивает: «Где ещё один»? Ранока орех прожевала (она завсегда с собой пакетик орехов носит, всё потолстеть боится) и ответила, что, так, мол, и так, лакей, коим вы изволите интересоваться, покурить отлучился. Он и правда, всё рассуждал о том, какое это неудобство — курить на улицу бегать. Вроде он раньше у одного отставного военного служил, тот сам дымил, и другим не мешал. А как женщины в свои руки управление берут, вечно какие-то непонятные запреты утраивают.

— А тот, что в туалет ходил, — спросила чародейка, — может, он притворялся?

— Притворялся! — воскликнула собеседница, — какой там притворялся, его ж прямо в коридоре вывернуло, я слышала, как господин Грай ругался. Воротился бедолага зелёный, как молодой нефрит, еле на стуле сидел, всё кривился да постанывал.

— Спасибо, — коррехидор жестом отпустил горничную.

— И как? — чародейке не терпелось услышать мнение Вила и высказать свои соображения, — кто, по-вашему, наш подозреваемый?

— Проверять нужно всех, — дипломатично ответил Вилохэд, — у всех троих парней имелась возможность, поскольку они отлучались из столовой. Сколько времени они отсутствовали, горничная точно сказать не может. Ведь часов в столовой для слуг обычно не бывает, а цели наблюдать за выходами коллег не ставилось, у обеих горничных могло сложиться весьма приблизительное представление о времени отсутствия мужчин. В реальности оно может оказаться как короче, так и длиннее.

— А мне вот очень подозрительным кажется слуга, который выходил курить, — заявила Рика, — удобный повод. На деле никто не знает, курит ли он вообще. Сначала раскричался, что ему просто необходимо выйти во двор. Сам идёт на второй этаж и ворует пистолет господина дайнагона. Окрылённый удачей, вдруг вспоминает, что видел незапертую дверь покоев Букового клана, снова заявляет, что ему необходимо проветриться, идёт наверх и на этот раз обворовывает леди Буну.

Вилохэду версия чародейки показалась, мягко говоря, несостоятельной, но он не захотел расстраивать девушку и велел позвать этого самого слугу.

— Назовите своё имя, место жительства и род занятий, — потребовал коррехидор у мужчины лет тридцати несколько развязного вида с завитыми волосами и тоненькой полоской смоляных усиков по континентальной моде.

— Зовусь я Да́си Ю́мен, — представился он, зыркнув на чародейку весьма заинтересованным взглядом, — проживаю в городе Каэка́ми, что находится в десяти милях от этого самого места, где мы все сейчас находимся. Род моих занятий можно описать словами: «берусь за любую работу, где хорошо платят, а особых умений и усилий не требуется». Мои предки много веков живут в городе, вкалывать на поле или в мастерской ремесленника не по мне. Прислуживать знатным господам — иное дело.

— Понятно, — кивнул Вил, — вы, Даси, вероятно не в полной мере осознаёте, что разговариваете с четвёртым сыном Дубового клана, древесно-рождённым лордом и верховным коррехидором Кленфилда, находящимся при исполнении своих обязанностей. Поэтому в ваших же интересах отвечать на мои вопросы кратко, по существу и абсолютно честно. Иначе, — он притворно вздохнул, — госпожа чародейка просто влезет вам в голову и узнает всю правду. Поверьте мне на слово, процедура сия не из приятных.

Даси Юмен сощурился.

— Думаете, если я слуга, так мне неизвестно, что в здешнем замке колдовать просто невозможно?

— Думаю, что вы жестоко ошибаетесь, — не удержалась Рика, которой совсем не понравились откровенно оценивающие взгляды любителя работы с хорошей оплатой и, щёлкнув пальцами, вызвала фамильяра Таму, — к тому же, главные процедуры я припасу для вас по приезду в коррехидорию.

— Вы напрасно недооцениваете слуг, мистрис, — ответил тот, — мы тоже читаем газеты и знаем, что без обвинения человека нельзя подвергать никаким магическим дознаниям, кои в прежние времена именовались попросту пытками. А против мня вы никакого обвинения не выдвигали, — он развёл руками и на этот посмотрел на коррехидора, — да я просто не в состоянии придумать, какое обвинение вы можете мне предъявить, когда убийцу видели десятки людей. Я же скромно находился на рабочем месте, куда был определён господином Граем.

— К вашему сведению, — холодно заявил Вил, — в Каэ-доно совершены и иные преступления. Так что извольте прекратить паясничать и начинайте отвечать на вопросы. Куда, когда и на сколько вы выходили из столовой для слуг?

В парне буквально физически ощущалась неприязнь к Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, отчего коррехидор предположил, что прошлое этого симпатичного молодого мужчины не столь безоблачно. Обычно подобная неприязнь возникает у людей, успевших пересечься со служителями закона.

— Да, я выходил, — с некоторым вызовом заявил Даси, — выходил покурить. А что это — преступление? Грех? А вот когда и на сколько, точно сказать не могу, часов у меня нет, да и задачи запоминать, сколько времени мне потребовалось, чтобы выкурить папиросу, я никогда не ставил.

— Куда вы ходили?

— На улицу, — не задумываясь, ответил он.

— Вы воспользовались чёрным ходом или выходили через кухню?

Вил заранее спросил у мажордома, какие выходы предполагаются для слуг.

На этом вопросе парень немного напрягся, вздохнул, и сказал, что воспользовался ближайшим выходом на улицу, дабы не навлекать на себя гнев мажордома, который и без того при всяком удобном и неудобном случае угрожает урезать оплату.

— И всё-таки, какой это был выход? — Вил чуть подался вперёд.

— Ну, через кухню, — бросил Даси, — это имеет какое-то значение?

— Полагаю, дежурившие гвардейцы его величества охотно подтвердят оба ваши выхода в сад, — как бы невзначай заметила Рика, — почему бы нам всем прямо сейчас не спросить их об этом?

Парень, явно имевший опыт общения с представителями королевского сыска, нутром почуял, что попал в серьёзный оборот. Он поправил ворот куртки с вышитыми кленовыми листьями и сказал с резким смешком:

— Что ж, господин начальник, поскольку вины моей ни в каких преступлениях нету, скажу, как есть. Курить я не ходил, потому как не курю вовсе. А выходил я, потому как приметил одну бабёнку среди горничных. Может вы тоже обратили внимание на высокую, фигуристую, у ней волосы ещё кудрявятся. Перекинулись с ней парой-тройкой словечек, решили встренуться, когда все на торжествах заняты будут, — он цыкнул зубом, — в первый раз она занята была. Я вышел, украдкой подобрался к залу, заглянул, она там вино разносила. Меня увидала и знак подала, мол, позже приходи. Я назад подался. Сидел с полчаса приблизительно. Скука смертная. Девки о каких-то тряпках трещали, один долбанутый объелся до желудочных колик, а второй всё в окно глядел. Что уж он там надеялся увидать в темноте, не знаю. Может, проблемы какие у него личного свойства, может, себя превыше других слуг ставил, только молчал, как пенёк.

— Вы приняли правильное решение, — надменно изрёк Вил, — говорить правду всегда выгоднее, нежели лгать. Вам удалось встретиться со своей дамой сердца?

— Удалось, — кивнул слуга, и украдкой утёр выступивший на лбу пот, — она улизнула якобы за новой порцией вина, а сама зашла в кладовку, которую я приглядел ещё утром. Там мешки с рисом и мукой лежат. Удобно, одним словом.

— Удобно для чего? — не поняла чародейка.

Даси удивлённо поднял явно подправленные твёрдой рукой цирюльника брови и спросил:

— Вы шутите? Или неужто желаете полное разъяснение получить?

Рика поймала предостерегающий взгляд коррехидора, но улыбочка слуги показалась ей настолько гадкой, что чародейка пошла напролом.

— Если бы не хотела этого услышать на допросе, то, вероятно, не спрашивала бы.

— Извольте, — хихикнул Даси, — вот только никак слово приличное не подберу для того деяния, чем мы там занимались.

До Рики дошёл смысл сказанного, и она залилась предательской краской стыда.

— Как долго вы развлекались? — пришёл ей на помощь Вилохэд, решивший избавить чародейку от интимных подробностей встречи Даси с грудастой горничной.

— Вообще-то мне обычно нужно гораздо больше времени, дабы насладиться обществом прекрасной женщины, — не без гордости заявил слуга, — но сегодня пришлось обойтись короткими восторгами.

— Подробности излишни, — поднял руку Вил, — вы не с друзьями за чаркой вина, а на допросе. Поэтому просто укажите время вашего отсутствия.

— Минут пятнадцать, — опять цыкнул зубом Даси, — двадцати точно не было.

— Можете назвать имя женщины?

— Милорд, — нотками интимности в голосе проговорил слуга, — мы ж с вами оба мужчины и понимаем, что болтливость в подобном деле может сослужить недобрую службу. Проще говоря, репутация трепла осложняет в будущем возможность легко завязывать отношения.

— Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя не волнуют сложности, которые могут возникнуть у вас в будущем, да и вас они тоже волновать не будут, — проговорил Вил, мгновенно превращаясь в ледяного аристократа, — ибо, если ваша, — он помялся, — с позволения сказать, дама не подтвердит вашего алиби, остаток своей недолгой жизни вы проведёте в королевской тюрьме. А недолгой ваша жизнь станет оттого, что кража табельного именного оружия в Артании приравнивается к измене Кленовой короне и карается смертной казнью. Так что, если вы не назовёте нужного нам имени, или горничная не подтвердит алиби на мешках с рисом, я вам, право слово, не завидую.

Когда Даси услышал о краже, государственной измене и смертной казни, он побледнел, сглотнул и сказал, что фигуристую горничную зовут А́ва Корт. Вил велел ему подождать в соседней комнате, куда предусмотрительный Грай уже прислал двоих гвардейцев, и велел разыскать любвеобильную служанку.

Грай, маявшийся со скуки в коридоре, с радостью ринулся на поиски. Через пять минут перед Рикой и Вилом объявилась статная полноватая женщина с каштановыми кудрявыми волосами, непослушные завитки которых изящно обрамляли красивое лицо с простонародными чертами.

Ава Корт поняла ситуацию гораздо быстрее своего случайного любовника. Она полностью подтвердила его слова, также указав на кладовку, как условленное время встречи. Только на вопрос, сколько времени продолжалось пресловутое свидание, она скривила губы и назвала десять минут вместо пятнадцати.

— Не сходится, — не унималась чародейка, когда они снова остались одни, — Даси нам соврал. За пять минут он мог подняться на второй этаж, взломать дверь, забрать пистолет и возвратиться в столовую. Сапфиры он мог украсть ещё во время своего первого выхода.

— Почему-то мне кажется, что вы упорно держитесь за данную версию преступления из-за личной неприязни, — усмехнулся коррехидор, — я понимаю, Даси Юмен — отнюдь не самый приятный человек в Артании, но то, что он вступает в беспорядочные связи ещё не доказывает его причастность к воровству наградного пистолета и драгоценностей. На мой взгляд, скорее наоборот. Не могу себе представить вора, который в такой ответственный момент станет смешивать удовольствия и работу.

— А время? — прищурилась Рика, — на что он потратил лишние пять минут?

— Их попросту не было, — пожал плечами коррехидор, — вы заметили, насколько часто Даси говорил «я», «мне», «меня»? Он из тех людей, которые очень любят выставлять себя в наивыгоднейшем свете, поэтому десяти минут любви в кладовке на мешках с рисом показалось ему до обидного мало. Увеличить время хотя бы до получаса он побоялся, потому что не знал, какой промежуток укажут остальные. Поэтому, чтобы хоть как-то сохранить лицо, он прибавил к своим любовным подвигам пять минут.

Рика снова покраснела. Она не могла свободно обсуждать с Вилохэдом подобные вещи. Тот сделал вид, будто вовсе не заметил смущения девушки и продолжал:

— Даси Юмена мы выводим из числа подозреваемых в силу подтверждённого алиби. Кого желаете послушать следующим?

Чародейка пожала плечами и ответила, что ей всё равно.

— А Даси? — спросила она, — мы отпустим его?

— Ни в коем случае, — ответил Вил, — пускай посидит под присмотром стражи. Не хватало ещё, чтобы он бегал по Каэ-доно и рассказывал всем и каждому как его допрашивали, и какие вопросы задавали. Это поможет преступнику, а нам помешает.

Макс Грай с обычным для него достоинством возвратился вместе со следующим подозреваемым, которым оказался тот самый слуга с длинными волосами. К его чести, нужно было заметить, что волосы у него были отличные: густые, блестящие, ухоженные и безукоризненно чистые. Сам же мужчина казался постарше предыдущего, худощавый, с чуточку запавшими щеками и выраженными складками у тонкогубого рта. На первый взгляд он производил утомлённое впечатление, словно человек страдающий хронической бессонницей. Его бледность заставила Рику именно ему приписать желудочное расстройство.

— Меня зовут Ки́о Мидо́ри, — представился мужчина, удостоив чародейку лёгкого поклона, более смахивающего на кивок, — постоянно проживаю в столице нашего славного королевства — в Кленфилде, работаю переписчиком документов по заказу. Сюда меня порекомендовал один из клиентов, поскольку в последнее время заказов у меня было мало. Так что подработка, пускай не по моему профилю, пришлась как нельзя кстати.

— Присядьте, — велел коррехидор, — Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя ведёт расследование, поэтому отвечайте честно, прямо, и по существу. Это в ваших же интересах.

Кио Мидори прикрыл глаза и чуть опустил голову в знак согласия.

— Вы выходили в туалет? — Рике хотелось убедиться в правоте своих наблюдений, ибо бледность и осунутость господина переписчика вполне соответствовала.

— В туалет? — искренне удивился мужчина, — нет, я в туалет не выходил.

— А вы тогда зачем покидали комнату для слуг? — пришёл на помощь девушке Вил.

— Со мной всё проще некуда, — Мидори встал и продемонстрировал аккуратный шов на бедре, — я где-то умудрился порвать штаны. Полагаю, виной тому был вылезший из панелей гвоздь, либо зацепил за лавку на кухне. Знаете, в круговерти празднества я и не заметил даже. Ходил, как последний дурак с прорехой на брюках. Представляю, как потешались благородные господа, хотя, не думаю, что людям вашего круга есть дело до внешнего вида слуги.

Рика была уязвлена в самое сердце: мало того, её подвела интуиция, подсказавшая ей ошибочные выводы относительно личности подозреваемого, так она ещё и не заметила зашитых штанов. Позор, позор, да и только! Чтобы хоть как-то избавиться от охватившего её противного чувства, она решила получше разглядеть зашитое место, благо, мужчина сидел к ней нужным боком. Чародейка надела очки и принялась вертеть в пальцах карандаш, потом вроде бы случайно выронила его, изящно опустилась на колени, вроде бы поднимая его, а сама сосредоточила внимание на зашитых брюках. Ей вспомнилось, как первая горничная говорила о ветхости порванного предмета одежды и желании приобрести новые штаны на гонорар за работу. Брюки господина Кио Мидори при близком рассмотрении не производили впечатления сильно поношенных. Не новые, да. Но ветхие — нет. Более того, штаны были качественными, некогда весьма дорогими, похоже, пошиты они были из мягкой тёплой шерстяной ткани. Но главное, что удивило чародейку, так это заплата, точнее будет сказать, ровно вшитый на место треугольник вырванной ткани. Рика пыталась заняться рукоделием еще в среднем звене обучения в Академии магии, тем более что у них были обязательные для девушек уроки по ведению домашнего хозяйства, но больших успехов на данном поприще ей сыскать не удалось. По крайней мере она представляла, сколько времени потребуется, чтобы столь тщательно и потайным швом пришить оторванный кусок ткани. Как минимум, полчаса. За пятнадцать минут управился бы лишь профессиональный портной.

Чародейка подняла карандаш и вернулась на своё место.

— Моя матушка, да упокоится её душа с миром, ещё в годы моей золотой юности приучила меня во всякое путешествие брать с собой иголку с нитками, небольшой нож и запасец денежных средств в потайном карманчике поближе к телу, — доверительно рассказывал Мидори с видом человека, которому нечего скрывать, — и я не один и не два раза убедился в правильности рекомендаций простой неграмотной торговки фруктами.

— Что-нибудь привлекло ваше внимание, пока вы шли в комнату, где оставили свои вещи? — задал вопрос коррехидор, — может, встретили кого-то, кто должен был быть в этот момент в другом месте?

— Нет, — покачал головой слуга, — то ли из-за торжеств, то ли по какой иной причине, но мне на пути не встретился ни один человек. Даже вездесущий и всемогущий господин Грай. Я придерживал рукой прореху и очень не хотел, чтобы кто-то посторонний стал свидетелем моего невольного позора.

— Вы никуда не заходили по дороге?

— Нет, моим единственным желанием на тот момент было желание как можно скорее зашить штаны.

Вилохэд нашёл объяснения Кио Мидори вполне убедительными, и тот был отправлен в соседнюю комнату коротать ночь в присутствии гвардейцев его величества Элиаса.

— Он не мог зашить штаны так быстро, — заявила Рика, дождавшись, когда закрылась дверь в комнате напротив, — вы обратили внимание, насколько аккуратными и незаметными были стежки?

— У меня не было ни возможности, ни желания пялиться на задницу Мидори, — скроил недовольную мину коррехидор, — да и имей я такую возможность, вряд ли смог в должной мере оценить портновское искусство, да ещё определить необходимое для зашивания время.

— Вот и очень зря, — заявила чародейка тоном, каким говорила, когда была уверена в своей правоте, — я по необходимости занималась шитьём в Академии и могу со всей ответственностью заявить, что на такие стежки необходимо затратить гораздо больше времени.

— Однако ж, — возразил Вил, — вся компания запасных видела сначала штаны с дырой, а потом они, да и мы с вами наблюдаем те же самые брюки с зашитой прорехой. Так или иначе, а Кио Мидори ухитрился сделать это. Давайте встретимся с последним слугой. Ведь именно его вы сразу отправили в главные подозреваемые.