Слёзы Солнца

Часть 1 Преодоление

Пламенеющий меч, иначе – Фламберг,[1] взвился в воздух, играя на солнце загнутыми гранями. Русский меч оруженосца витязя Славы^{1} подался на встречу. Он был более лёгким, полутороручным, так похожий на бастард,[2] и без проблем хватался одной или двумя ладонями, добавляя к рукояти, хват за пяту.[3] Длинное лезвие позволяло достать врага с расстояния, дол[4] делал клинок более лёгким и быстрым. Скорость и лёгкость играли решающее преимущество. Прямой клинок с обоюдоострыми лезвиями не пускал в небо солнечный зайчик, как его оппонент. Не слепил обладателя – был зачернён, вороненый на сталь.

Клинки встретились, высекая искры. Оба хозяина мечей отступили, готовые к новой атаке. Светловолосый, тот, что держал фламберг, тяжело дышал, грудная клетка ходила ходуном, голая спина блестела на солнце крупными каплями пота. Длинные светлые волосы на лбу слиплись, кончики и вовсе все в веточках, листьях, мелком соре. Хозяин локонов не раз катался по земле. Глаза смотрят остро, по-звериному, выискивая брешь в обороне противника. От тяжести двуручника болят запястья, ломит плечи, ступни работают с тройной нагрузкой, балансируя тело назад, чтобы не уткнуться носом в землю.

За спиной носить пять килограммов – как нечего делать, а махать им на вытянутых руках больше пяти минут очень сложно, но зато никакие гири, штанги и, все вместе взятые тренажеры не смогут дать телу таких выносливых, крепких мышц. Работают все части тела, от ступней ног, до ликующего выражения лица, воина.

Второй боец, вихрастый и длинноволосый, немного опустил три с лишним килограмма чёрного булата пониже. Ветер, играясь, подхватил локоны цвета ночи, затрепетал, как флаг “Весёлого Роджера” на пиратском судне. Веки опустились. Скорпион всем видом показал противнику нападать.

Обладатель фламберга взревел, как разъяренный кабан и кинулся на противника, нанося рубящий удар сверху. Меч оппонента взлетел навстречу, выбивая клинок из ослабевших рук, но блондин и потеряв меч, не остановился. Всё-таки меч – это не то, что можно быстро повернуть. Кинулся на врага с голыми руками, сшибая с ног.

Оба покатились по траве, сотрясая воздух богатырским смехом.

– Ты бы ещё Слэшера попросил отца достать! И так, вон руки мелкой дрожью, как будто гусей крал. – Усмехнулся Скорпион, скидывая брата с себя.

– Это английский двуручник длинной до двух метров, что ли? – Леопард откинулся на траве, запрокидывая руки за голову.

– Ещё и весил до восьми килограмм. Ими рубились только самые могучие из рыцарей. Западных. Хотя какие они могучие, если у наших воевод меч легче пуда считался детским. – Сергей с лязгом загнал меч в ножны. Рукоять обдала приятной прохладой – понравилась тренировка, одобрил.

– Ты бы лучше вспомнил, сколько весили палицы богатырей. А то и вовсе деревья с корнями вырывали, да так вместо дубин и бились. – Сёма обернул фламбер кожаной тряпицей – так как ножны на него с изогнутым лезвием не налезали – стянул крепким чёрным шнурком и повесил за плечи на кожаную перевязь.

– Ну и нашёл бы Скъявону – меч далматских славян. И полегче и побыстрее. Или ты на вырост брал? – подначил чернявый.

– Ты же этим машешь, как хворостинкой, а я что, на другой грядке рос? – возмутился блондин.

Босые ноги ступали по мягкому зелёному ковру. Шли к дороге, к мотоциклам, разогретые тренировкой, когда со стороны лесной стоянки послышалось:

– Эй, пацаны, руки за голову! Мечи-то боевые! Холодное оружие! – Из-за кустов выполз помятого вида милиционер со страшным пистолетиком системы “Макарова”.

Сергей медленно повернулся к названному брату:

– Вопрос на зацепку: какого чёрта в лесу делать милиционеру? Улики ищет?

Леопард поскрёб подборок, выдал:

– Может, новый подвид: милиоционерус таёжнус?

– Руки за голову! Лицом в траву! – Брызгал слюной таёжный милиционер. Глаза от гнева вылезли из орбит.

Скорпион развёл руками, спокойно заговорил:

– Слушай, мужик. Мы что, с мечами на медведей охотимся? Или белок истребляем? Мы просто тренируемся. Словно гирей махать. Ничего страшного. Заточенные лезвия? Так мы не первый год рубимся. Расслабься. Спрятанные заточки в рукаве куда опасней. Их не видать. А этих друзей более метра так просто не спрячешь. К тому же они на перевязи за спиной. Пока достанешь, пока нападёшь. Да и никакой ребёнок случайно не поранится. Даже если захочет. И место безлюдное. Чего прицепился?

– Где логика? – Подхватил блондин. – Если бы мы были самыми злостными преступниками, то носили бы в рукаве как минимум гранатомёт. А это оружие для духа, а не для…

Милиционер выстрелил в воздух, закричал. Хлопок разлетелся по лесу эхом, спугнув птиц и мелких грызунов.

– Именем конституции…

– …инопланетной федерации – прервал Леопард. – Да брось ты. Законы жизни и законы на бумаге всегда различны. Или ты тоже винтик системы? Палец от дупла отличишь? Или в школе милиции не учили? Кстати, всегда хотел спросить, почему “школа”, а не “институт”, “академия” или хотя бы какой-нибудь захудалый “университет”? – Сёма, не поворачиваясь к брату, послал астральный диалог[5] – Скорп, согласись, “университет милиции” на слух выглядел бы более достойно. Или – “академия правоохранительных органов”. Вообще шик. А тут чахлый, задрипанный милиционерушка, закончивший вместо ВУЗа школу и…

– Лео, не доводи его раньше времени. По-моему, это он и есть.

– Цель обнаружена. Задачу понял.

Помятый милиционер навёл пистолет на Сёму, по лицу стража порядка расползлась странная ухмылка, глаза загорелись чем-то звериным. Губы задрожали от предвкушения, с нижней капнула слюна. Рука с пистолетом задрожала, вторая уже расстегивала пуговицы на рубашке. Прицелился в ногу, палец напрягся…

– Да, он и есть.

– Да откуда вы, мать вашу, берётесь?! – Скорпион поднырнул под руку, выбивая пистолет. Пинком по чашечке повалил на землю, сел сверху.

Сёма достал из-за пояса чёрную рацию, нажал тугую кнопку:

– Приём. Леопард базе. Приём…

– Вас слышим, приём.

– Сравните описания: карие глаза, короткая причёска, средний рост, под правым глазом шрам. Приём.

– Вас понял. Всё сходиться. Закатайте рукав правой руки. Приём.

Скорпион разорвал таёжнику ткань на рукаве рубашки, оглядел руку: область вены покрыта синюшным оттенком, мелкими чёрными точками исколота вся кожа.

Сергей кивнул Сёме, тот потянулся к рации:

– Всё, сходиться, приём. Повторяю, всё сходиться. Приём. Цель: “Лесной охотник” у нас. Зафиксировано неоднократное применение наркотических средств. Фальшивая форма работника органов правопорядка. Ждём команды. Приём.

– Вас понял, запрашиваю. Приём. – Рация умолкла.

Леопард опустил руку. На мразь под братом смотрел без тени жалости. Грязь она и есть грязь. Либо смываешь, либо заражаешься. Без вариантов.

Скорпион ткнул пальцем меж рёбер маньяка, обронил:

– Ну, давай, поведай о своих баках перед переплавкой. Вы это любите. Ты не первый…

Маньяк в фальшивой форме бешено захохотал, попытался вырваться. Чернявый снова ткнул меж рёбер костяшкой, отбив дальнейшее желание сбежать.

А маньяка прорвало. Полилось, как из канализации:

– Семеро! Пять мальчиков и две девочки! Маленькие, свеженькие, чистенькие! О, как я их…

Скорпион без замаха врезал в челюсть. Белёсое крошево со сгустками крови полетало на траву.

– По нашим данным, жертв было пятеро. Надо бы службу наводок подкорректировать. – Вздохнул Сёма. В руках запищала рация. Ответил. – Леопард слушает. Приём.

– Индиго 1, 2. Скорп, Лео, данные подтверждены. Повторяю. Данные подтверждены. Приём.

– Вас понял, конец связи…

– Ты прав, Скорп.

Скорпион повернул маньяка к себе лицом:

– Будешь в аду, передай своим первое правило антисистемы: нарки, маньяки и предатели отправляются на переплавку сразу же, едва обнаруживаются.

Сёма потянулся к перевязи меча, Сергей остановил:

– Не марай благородное оружие. Не заслужил…

Лео кивнул, поднял с земли пистолет.

Выстрел повторно прокатился по лесной полосе, затухая на окраине.

Блондин поднял глаза к небу, там всё так же красиво, всё те же облака, летают птицы, на горизонте виднеются пики гор, светило светит всё так же ярко и добросовестно, позволяя людям жить. Людям, а не нелюдям.

Скорпион положил руки на плечи, обнял братишку:

– Пойдём Сёма, жизнь ждать не будет. Война забирает всех лучших: героев, мудрецов, пророков… А вот такие сидят в тылу и гниют. Зачистка нужна не на границах, она нужна здесь, внутри. Нет порядка внутри – никакая армия не спасёт.

Сёма посмотрел в большие зелёные глаза друга, улыбнулся:

– Пусть живут лишь достойные жить…

Скорпион подхватил. Оба возгласа разлетелись по лесу:

– … во все времена!!!

Сон улетучился, как мимолётное видение. Красочный, какой не может быть жизнь. Незнакомые лица, картинки, звуки. Словно пережевал всё наяву. Тяжело и жалко возвращаться в реальный мир. Сознание цеплялось за край сна изо всех сил, но режущий свет больничной лампы сделал своё дело. Ударил по глазам, отрезая отступление.

Тупая боль пробила заслон век и ворохом песка пробежалась по зрачкам. Испуганный мальчишка, прячась от света, натянул одеяло по самую макушку.

Одеяло полетело на мокрый пол. Зычный командирский голос технички объявлял подъём по всей строгости скверного характера. В детском больничном отделении объявлялся приход утра.

Прекрасное начало нового дня для мальца неполных шести лет. Нет времени печалиться о несбывшихся ночных грёзах.

Сергей мигом влез в майку, шорты. Не глядя, натянул грязные старые тапочки. Всего на два размера больше – большая удача для бесхозного больничного заключённого.

Шоркая обувкой, мальчик приблизился к ржавому крану. Мутная хлорированная вода тонкой струйкой потекла меж пальцев. В замусоленное зеркальце на пациента по фамилии Корпионов смотрело осунувшиеся лицо шестилетнего парнишки. Нехватка кислорода, витаминов, извечные приёмы ненужных лекарств и чуждые организму уколы выстроили за два года из абсолютно здорового малыша, дряхлого старца с мешками под глазами и почти убитой волей к жизни. Искра с верой в будущее едва тлела на дне.

Всё начиналась совсем не так. Были родители: мать и отец. Вполне состоятельная чета Корпионовых. Сергей был единственным ребёнком в семье. Ему пророчили большое будущее с добрыми и любящими родителями, дальними родственниками, многочисленными друзьями семьи, что клялись в дружбе и преданности до гробовой доски. Московские связи уже пророчили ребёнку престижную школу, ВУЗ, хорошую работу. Планы шли далеко вперёд… Если бы не излом судьбы. В автомобиль, где ехали родители маленького Сергея, на огромной скорости влетел КАМАЗ. Пьяный водитель не заметил, что движется по встречной полосе. Автомобиль сложился гармошкой, оставив жизнь лишь мальчугану четырёх неполных лет. После аварии, когда встал вопрос об усыновлении, как по мановению волшебной палочки пропали родственники, исчезли друзья. Маленький Серёжа остался один, лишённый всего до совершеннолетия, кроме фамилии. Усиленное лечение в больнице подсказывало крохотному сознанию, что до таинственного совершеннолетия дожить будет сложнее всего… Сергей учился размышлять с раннего детства, подмечая детали замкнутого мирка. Он чувствовал себя не таким, как все, но объяснить этого не мог, как и никто другой вокруг. Любые вопросы натыкались на стену непонимания. Никто не собирался утешать и жалеть, с презрением относились к больничному оборванцу. Мальчик понимал, что помощи ждать неоткуда, давно смирился с тем, что каждый день пациентов навещают родные и близкие, а его никто. Постепенно привык к постоянному одиночеству среди больничной суеты и голоду.

На вчерашнем обходе врачей Сергей узнал, что переводится в детдом. По решению докторов он больше не может занимать койко-место, и вылечен от всех тяжёлых болезней раз и навсегда. А иммунитет как-нибудь восстановиться. Со временем. В голове завертелся калейдоскоп новых мыслей. Никогда ранее не думал об этом. Если детдом – то место, о котором он много раз слышал от мальчишек, которых направляли оттуда на лечение, то попадать в этот самый дом совсем не хотелось. Не на день, не на неделю – там придётся жить до совершеннолетия. Двенадцать лет в месте, о котором с ужасом рассказывают пациенты. Двенадцать лет в месте, которое ещё хуже больницы.

– Надо бежать, – услышало отражение в зеркале шёпот мальчика. Он сам испугался своих мыслей. – Бежать, – вновь прошептали обветренные губы, что шелушатся совсем не от ветра.

Сергей уныло посмотрел на свои тапки. Пусть на улице и тёплые весенние денёчки, но в такой обуви далеко не убежишь. Даже забор не перелезть – охранники на чеку.

– Отойди, шпендик, – раздался голос над ухом, и весомая рука оттолкнула от умывальника.

Десятилетний новенький мальчик. Только вчера положили в отделение, а ведёт себя как король. Прикидывается новым боссом.

Серёжа считал, что короли и боссы не ревут в подушку ночью, зовя маму. А этот здоров, как молодой бычок и ревёт белугой. Ладно бы от боли, а от тоски. Да что он вообще понимает о тоске? Думает, ему хуже всех? Как бы не так.

Сергей набрал в ладошки воды. Пора проучить бычка, пусть не зазнаётся. Новоявленный “босс” за спиной попытался пнуть упрямого малолетку, но широким замахом захватил лишь воздух. Сергей извернулся, подбросил воду над “бычком” и по закону гравитации холодный душ душистой хлорки потёк за шиворот.

Корпионов, улыбаясь, вылетел в коридор, хлопнув дверью до грохота вставленного стекла. Палата взорвалась смехом от рёва новенького. Он, конечно же, врезался в закрытую дверь. Чертыхаясь, дёрнул на себя. За это время Сергей успел отбежать на приличное расстояние. Взял форсаж, разгоняясь до максимальных способностей тапочек.

За спиной слышались проклятья. Сергей растерял тапочки, шлёпая босыми ступнями по холодному полу. Оба мчались по коридору долгие четыре секунды, пока рёв уборщицы и замах половой тряпки не оповестил о прекращении погони. На шум с поразительной быстротой примчалась медсестра, завопила. Эхо покатилось по всему коридору:

– Корпионов! Опять ты? Будешь на посту пол дня по стойке смирно стоять, пока я домой не уйду!

Сколько раз он слышал одни и те же слова, отбывая наказания за мелкие шалости или за чужие погрешности. Никто никогда не пытался разобраться, в чём действительно дело. При малейшем шуме в отделении, на посту, словно оловянный солдатик, стоял именно Серёжа.

Второй час дежурства на посту в качестве оловянного солдатика Сергей воспринимал как тренировку на выносливость. Ещё чуть-чуть, ещё немного. Вот-вот медсестру сменит другая, и он получит свободу. А пока стоило придумать, как утихомирить свирепого соседа по палате. Он все это время вьётся возле поста. Ждёт, пока исчезнет медсестра. Не привык, что некоторые дают отпор.

– Слышь, малый, – зловеще прошептал каратель, привлекая внимание.

Едва Сергей повернул голову, “бычок” показал кулак. Жестикулируя, рассказал во всех подробностях, что сделает с жертвой, едва тот уйдёт из-под присмотра медсестры. Если бы он был актёром, с лёгкостью мог сыграть Чикатилло, Джека Потрошителя, вампира Дракулу.

Корпионов сначала пытался не обращать на мстителя внимания, отвлечься. Ещё не все трещины на потолке пересчитаны. Но взгляд упрямо натыкался на кроссовки бычка и в голову лезли мысли о схожести размеров ноги.

На третьем часу раздумий Корпионов устало свалился на пол и вопросительно посмотрел на медсестру. Ноги отказывались подниматься, сотрясаясь мелкой дрожью. Пот двумя ручейками стекал по лбу. В отделении стояла жуткая жара. ЖЭУ восполняло задолжность за зимние месяцы. Топили от души. На майские дни за окном никто не обращал внимания.

Поясница зудела. Даже мститель устал сидеть рядом и умчался в игровую комнату ломать куклам головы.

– Ладно, пшёл вон, – обронила медсестра и ехидно добавила. – В столовой тебе завтрак оставили. Приятного аппетита…

Из столовой несло запахами несвежего хлеба и кислого компота. На столе сиротливо стояла порция больничного заключённого: каша с комочками, булыжник хлеба, чай с плавающей мухой. Бедное насекомое уже начинало растворяться в водяной плёнке, признаков жизни не подавало, даже когда мальчик запустил её кончиком ложки под потолок. Мальчик попытался закрыть глаза и представить себе свежие апельсины, что гнили на тумбочке “босса”, но когда случайно приоткрыл один глаз, зрение выловило на ложке каши маленького тараканчика, забавно дергающего усиками…

Сергей с воплем вылетел из столовой, твёрдо решив позаимствовать кроссовки мстителя на сонном часу. Помирать от голода? Так лучше на свободе!

Сергею довелось лежать в больнице в середине девяностых годов, когда ресурсов на здравоохранение в стране было не многим больше, чем на освоение космоса. Разруха отделения принималась Корпионовым, как нечто обыденное, само собой разумеющееся. Он не знал, что раньше медицина была бесплатной, а и вовсе вскоре расцветёт под игом капитализма.

Малец проскользнул мимо сестринского поста и помчался в игровую комнату. Скоротать время до послеобеденного сна – сонника. Это когда температура в палате превосходила все пределы на открытом солнцепёке, так как не было ни штор, ни занавесок. Стоило же открыть входную дверь, так любой шорох отдавался гулким эхом по всему коридору и через мгновение на пороге появлялся кто-нибудь из медперсонала и ласково просил не нарушать могильной тишины.

Сергей забрёл в игровую комнату. Помещение, размером чуть меньше стандартной палаты на семь человек с порядком потрёпанными игрушками и древней старушкой в качестве воспитателя, являлось игровой комнатой. Стул жутко заскрипел, когда больничный заключённый тихо присел в углу комнаты. Тяжёлый взгляд из-под седых бровей старушки обещал немедленную расправу, едва рука Корпионова коснётся неположенной игрушки.

С ней лучше не спорить, огреет по голове любимым зонтиком, что таскала с работы и на работу ежедневно к месту, и не к месту.

В коридоре загрохотало.

Кто-то из “ветеранов” обучал “молодых” премудростям больничных приколов: человек заходил в туалет, дверь там открывалась наружу. На дверь ставилась швабра, рядом ведро или детский горшок. Новенький по домашней привычке резко распахивал дверь, швабра отлетала и с диким грохотом билась о металл ведра. Из коридора слышались вопли уборщицы, которая с завидной скоростью появляется на месте преступления…

Почти забылся во времени, когда краем уха услышал заветную фразу: “Обед!” Тут же кто-то подхватил, повторил. Через несколько секунд к столовой мчался табун больных, причём лошадь таких больных вряд ли взялась бы догонять. У входа в больничную корчму, уперев руки в боки, всегда стоит повар тётя Маша, приказывая показать чистоту ладоней. Так как умывальники возле туалета, а туалет на другом конце отделения, то табун мчится в обратном направлении. Потом снова обратно. И так каждый день. Голод – вещь упрямая.

Сергей со всеми не бежал. Спокойно ополоснул руки, побрёл по холлу спокойным шагом. Предчувствовал повторение завтрака. Но съесть порцию обеда сегодня придётся. Как дела с едой обстоят на свободе, неизвестно. Будет ли там ужин или нет?

В столовой гордо парила пародия на борщ. Вкрапления мяса растворились среди сырой картошки. Булыжник хлеба царапал руку, но подгорелая гороховая каша на второе превзошла все ожидания. Корпионова спас лишь компот, но желудок упрямо подавал сигналы, что такое количество сахара есть лишь в самом сахаре.

Что ж, не привыкать.

Шутки ради поблагодарив повариху тётю Машу за обед, Корпионов покинул столовую. С великой неохотой зашёл в раскалённую родную палату, где солнце не встречая преграды, раскалило воздух как в духовке. Все пациенты выстроились в очередь у туалета, и палата пустовала. Каждый здравомыслящий пациент тянул время, чтобы как можно позже оказаться в родимой кроватке с провисшими прутьями. Любителей больничного загара не наблюдалось.

Рядом с кроватью новенького стояла запасная пара кроссовок, сандалии, тапочки и туфли на случай выписки. Выбор для больничного отделения и прогулок существовал неплохой.

Сергей на секунду задумался, примеряясь взглядом к кроссовкам. Из головы не выходили мысли о схожести размеров обуви и скорейшем переводе в детский дом. Всё. Надо решаться. Или сейчас, или никогда.

Колеблясь, дрожащей рукой потянулся к обувкам.

– Потом верну. Обязательно верну. Это не надолго. Простите… – прошептали губы, а руки схватили добычу.

Никогда ни у кого не взял чужого, а ведь были и не такие искушения, когда старшие лазили в тумбочках младших, когда голодал, а на виду лежали сникерсы, шоколадки, пирожные. Сергея, несмотря на малый возраст, что-то сдерживало от подобных поступков. Но всё равно никто не замечал, не ценил. Замечали только беготню по коридору.

Обеденной ложкой выдрал гвоздь в окне. В приоткрытую щель выкинул кроссовки. Попал как раз в заросли кустов под окнами, что не подстригались со времён постройки больницы. Быстро вставил ржавый гвоздь обратно.

Вышел из палаты с новым чувством внутри. Никогда раньше подобного не ощущал. Поспешил к малому лифту. Никто из врачей не обращал ни малейшего внимания на приевшееся лицо вечного пациента.

Тем лучше.

Сергей спустился до первого этажа, юркнул в боковую дверь, где нет охранника. Запасный выход. Ноги засеменили под окнами больницы до места залегания кроссовок. Пробираясь сквозь кусты, пополз на пузе, царапая белые коленки. Раньше ничего подобного не вытворял, но тело само подсказывало дальнейшие действия, мозг лишь паниковал: “поймают!”, “заметят!”. Среди зелени на солнце блестели белые подошвы. Зелёный сок растений только немного запачкал драгоценную добычу.

Дальше действовал как натренированный спецназовец, коих краем глаза видел по телевизору, который иногда привозили другие пациенты в палату. Быстро переобулся невдалеке, так чтобы не было видно из окон. Попутно похоронил тапочки в кустах – вечная память – а новые белые кроссовки пришлись точно по размеру, сидели на ногах, как литые. Благо ещё научился завязывать шнурки, глядя, как обуваются другие.

Вот и пригодилось.

Прячась в кронах деревьев и порослей кустов, беглец добрался до рослого дуба. Исполин одной из своих веток удобно расположился к прилегающей стене. Цепляясь за ветки, как кошка взобрался на дерево, пробежал по толстой ветке и мягко свалился в прошлогоднюю листву за забором.

Мальчик и понятие не имел, что только в этот день в связи с субботником дворники определили листву под забор, чтобы позже рассортировать по мешкам. В другой день, мог и ноги сломать.

Творец бережёт детей.

– Свобода! – Почти закричал сбежавший.

Даже воздух показался другим. Сергей вдохнул полной грудью, обводя взглядом себя и улицу. По дороге шныряли разноцветные машины, широкие здания тянулись в ряд, люди спешили “по делам”. На фоне этой картины мальчик в белых кроссовках, старых потёртых шортах и линялой майке выглядел не так заметно. Обычный мальчик гуляет по городу, где-то рядом бродит мама или папа. Типичная картина. Да и кому приглядываться?

Сергей быстро перебежал дорогу, в спину постоянно жгло, словно поисковыми прожекторами. Как только пересёк пару кварталов, и больница скрылась с глаз, чувство погони притупилось. На секунду остановился, запыхался от непривычно долгого бега. Грудная клетка бешено вздымалась, сердце в ней не помещалось, лёгкие требовали больше кислорода. Это только думал, что способен пробежать много и не устать, а в жизни не как в мыслях или снах.

Беглец оглянулся в поисках дальнейшего направления. Теперь предстояло сделать свой первый самостоятельный шаг в жизни. Теперь он сам за себя в ответе.

Он свободен!!!

Небо затянуло тяжёлыми свинцовыми тучами. Только что пекло солнце. Миг. И облака грозятся низвергнуть на землю могучий весенний дождь. Воздух загустел и словно пропитался предстоящей грозой, явственно ощущалось огромное количество воды над головой.

Прохожие засуетились, ускорили размеренный деловой шаг. Спешили в укрытие, как муравьи в предчувствии потопа; люди боялись намокнуть так же, как сахар боится раствориться в воде. Над исходящим жаром асфальтом все молятся о ливне, но едва завидят тучи, так бегут с открытых улиц как можно скорее.

Сергей одиноко брёл по пустеющим улицам. Он никогда не попадал под дождь, разглядывая стихию из мутного окна больницы. Смотрел, как плотные струи воды орошают землю, мочат асфальт и разбиваются о деревья, но чтобы попасть под ливень – никогда. На летних прогулках, при первых признаках дождя, воспитатели загоняли упирающихся пациентов в отделение.

Броские витрины магазинов завораживали своей напыщенной красотой. Вертел шеей, стараясь разглядеть всё. Весь город, все люди, для беглеца каждая мелочь была в новинку. Он шёл, куда вели ноги. Просто радовался, что может идти, куда глаза глядят, а не куда укажут врачи, медсёстры или гениальная техничка. Они в прошлом.

Воздух наполнялся зарядами энергии, ветер усилился, срывая с людей кепки, шляпки и панамки. Ещё мгновение и сверкнёт молния, грянет гром и сильнейший ливень зальёт запрелый, изнывающий жаждой город.

Сергей остановился перед красотами современных зданий. Чудовищно-гигантские металлопластиковые конструкции, играющие солнечными бликами, заворожили взгляд. Беглец высоко задрал голову, очаровываясь причудливой куполообразной формой крыши. Банки, министерства, современнейшие дома, корпорации, фирмы, все норовят слепить своё здание с особой диковинкой. Кричащей: они другие, они лучше и надёжней, не такие, как все.

Ноги остановили возле лотка с мороженным. Старая продавщица читала газету с броскими заголовками, полным сенсациями и почти не воспринимала окружающий мир. А за стеклом в морозильнике виднелись разноцветные рожки, обвёртки, стаканчики, отдельно продавалось мороженое на развес. Тягучая слюна в миг заполнила рот, желудок стал яростно бросаться на рёбра, силясь отделиться от тела и жить своей жизнью. В больнице сейчас как раз полдник – кефир или печенье. И хоть пить его невозможно, но у желудка своё мнение. Измучился так, что урчание слышно на другом конце улицы. Даже мысли о свободе теперь уже и не такие красочные. А может этот детдом и не такой и страшный?

К лотку подошла маленькая девочка с мамой. Мама, не спрашивая девочку, купила два мороженных. Девочка поспешно зашелестела обвёрткой, но, едва откусив, запричитала:

– Я не буду такое мороженое, не люблю! Надо было спросить меня!

Мать в праведном гневе потащила ребёнка то ли домой, то ли подальше от дождя, но едва надкусанное мороженое полетело в урну рядом с Сергеем. Мальчик проводил взглядом убегающую парочку, посмотрел на тающее мороженое, желудок треснул по рёбрам. Мороженое лежало в обёртке, на самом верху, и запачкаться просто не могло. Руки в сговоре с пищеварительной системой сами потянулись за вкуснятиной; не успел Сергей опомниться, как зубы с жадностью откусывали ломтик за ломтиком. Белковая сладость в шоколаде таяла во рту, впитывалась, едва попав.

Никогда ещё не приходилось есть таких деликатесов, сколько себя помнил. Наслаждался каждым мгновением свободы. Мысли о детдоме унесло куда-то прочь. Он уже в прошлом… и больница и… страдания…

Облизав шоколадные пальцы, почувствовал, что что-то бьёт по голове. Поднял голову к небу и получил тяжёлой каплей по лбу, тут же ещё одну. Мгновение спустя, тяжёлые, тёплые струи помчались по волосам. Застревая в его редком “ёжике”, капли побежали по щекам.

Весенний ливень начался резко и неожиданно. Прохожие с криками помчались по укрытиям, а Сергей подставил лицо тёплым каплям. За уголки губ кто-то с усилием потянул, этот “кто-то” внутри тут же поднял руки, чтобы дождём смыло остатки шоколада.

Над городом сверкнула молния. Беглец с непривычки вздрогнул, сердце тревожно забилось, разгоняя кровь по телу в три раза быстрее. Красота золотой вспышки на фоне серого городского пейзажа запомнилась раз и навсегда. Всего мгновение разветвлённой “палки”, но как прекрасно. Дождь застучал по асфальту, вбивая пыль мокрыми гвоздями. Следом покатился гулкий гром. Сергей снова вздрогнул, представляя сидящего на облаке бородатого мужика с молотом, что одной рукой пускает эти самые молнии, а молотом бьёт в гигантский гонг. Гнев этого бородатого катится по миру, заливая землю потопом.

За что дедушка злится?

Ливень закончился так же неожиданно, как начался. Ветер разогнал тучи, двигая массы воды дальше, на север. Новый луч прорезал серость туч. Над мегаполисом, играя семицветьем, нависла переливающаяся радуга. Сергей не мог и моргнуть, боясь потерять такое зрелище из виду, застыл, как громом поражённый, из груди с великим трудом вырвалось:

– Какая красота!

На глаза невольно навернулись слёзы. Первый раз в жизни видел радугу.

Осмотрелся по сторонам. Заметил, что из завороженных зрелищем от такой один. Люди вырываются из укрытий, снуют между луж, но никто не поднимет голову вверх, никто не остановится и на секунду. Все куда-то спешат, бегут, суетятся. Торопятся жить?

Почему люди не видят чудо?

Мокрая одежда холодила тело. Всё-таки в дожде и неприятное есть. Сергей брёл по темнеющим улицам. Солнце величественно опускалось за виднокрай, заливая землю прощальным багрянцем вкупе с золотом. На улицах огоньками вспыхивали ряды фонарей, витрины и рекламные щиты мелькали разноцветными вспышками, складываясь в ленты или рисунки. От холода зуб на зуб не попадал, но Сергей упрямо шёл вперёд, согреваясь в движении.

Огни города мелькали, как светлячки, приелись за день. Мальчик присел на одну из сиротливо стоящих скамеек. Устал. Так долго не гулял никогда в жизни. Обхватив колени, пытался согреться собственным дыханием.

А правильно ли сделал, что сбежал? Может всё-таки в детский дом?

Внимание мальчика привлекла небольшая линялая вывеска над сереньким зданием. На фоне непонятных букв был изображен рисунок красивой жёлто-красной птицы, восседающей на черепе. Зоркие глаза словно пронзили мальчика насквозь, он точно знал, что смотрят только на него.

Что за птичка?

Сергей, поддаваясь внутренней интуиции, перебежал дорогу и толкнул входную дверь над вывеской. Дверь оказалась не запертой. Осторожно вошёл внутрь. Тусклый свет над потолком едва освещал пыльное помещение. Осторожно ступая по скрипящему полу, зашагал по небольшому коридору, свернул в одну из двух комнат.

Обстановка небольшого помещения состояла из дивана с кучей тряпья, стола и непонятного агрегата у небольшого окна. На широком дубовом столе под слоем пыли лежали кипы рисунков, альбомы, эскизы и просто наброски чертежей будущих рисунков. При тусклом свете постаревшая бумага казалась белёсой, хотя её давно подёрнуло желтизной времени.

Сергей заинтересованно зашуршал бумагами, забыв про холод. Рисунки знакомых зверей и совсем незнакомых созданий, вязь букв, цветные и выполненные простым карандашом, завораживали взгляд. Из всех работ неизвестного художника Сергея потряс рисунок женщины в дивных садах среди животных и цветов. Полуобнаженная богиня смотрела с картины живым, притягивающим взглядом, что звал, манил, пытаясь, что-то сказать, донести. В груди невольно сжалось, сердце кольнуло.

– Вот это красота! – произнёс Сергей второй раз за день, не в силах отвести глаз.

В углу комнаты зашуршало, заскрипел старый диван. Корпионов от страха вжался в стол, стараясь скрыться в тени. То, что в начале принял за кучу тряпья, оказалось живым. Неопознанное задвигалось к столу.

Сергею показалась, что тянется к нему, замер. Но неизвестное создание лишь щёлкнуло выключателем. Над столом загорелась небольшая лампа, давая больше света, чем всё тусклое освещение под потолком. Нечто схватило со стола очки и сбросило на пол ветхое покрывало. Молодой голос растерянно затараторил:

– Кто здесь? Как попали? Я сейчас милицию… – Увидев у стола растерянную фигуру дрожащего малолетки, более спокойным голосом продолжил. – Тебе понравились рисунки? – Посмотрел на изображённую женщину. – Ты восхищался этой?

Сергей кивнул, всё ещё не веря, что куча тряпья превратилась в подобие студента, да ещё говорившего спокойным нормальным голосом.

– Это Лилит. – так же спокойно добавил студент. – Первая женщина на Земле. Была слеплена Богом вместе с Адамом. Хотел бы я знать что произошло, так как она стала демоншей, а Адаму в подружки досталась другая со своего ребра. И как человечество потеряло настоящую женщину? – Студент тяжко вздохнул. – Лучшая работа моего деда. А кто ты? И как сюда попал?

– Дверь. Я вошёл через дверь.

– А раньше?

– Я сбежал с больницы.

– Значит, беглец?

– Ага.

– А я Санёк. – Студент на секунду задумался. – Но обо мне потом. Смотрю, ты весь дрожишь, как бы воспаление не подхватил. Снимай мокрую одежду, укутайся в эти старые, но сухие тряпки. А я пока сбегаю в магазин, куплю чего-нибудь перекусить.

Александр ушёл, на ходу поправляя очки.

Сергей, не долго думая – зубы уже стачивались друг о друга со скоростью барабанной дроби – повесил свои шмотки на стул, закутался в плед и с ногами забрался на диван, пытаясь хоть чуточку согреться.

Через пять минут примчался Саша, шурша безобразно оттопыренным пакетом. Всё съедобное было быстро извлечено на стол, а студент снова исчез, через минуту появился со стаканами и кипятильником. Заварив зелёный чай, извлёк из недр стола нож, нарезал бутерброды и протянул сохнущему на диване беглецу большой парующий стакан сладкого чая и громадный бутерброд.

Стакан согревал скрюченные холодом пальцы, еда казалась манной небесной. Вторая удача после мороженного за день. Не зря сбежал.

Александр заговорил первым:

– Я такой же беглец, как и ты. Вольный художник, вечный студент. Это захолустье, – студент-художник обвёл взглядом помещение, – вотчина деда. Когда-то сюда приезжали за его эскизами со всей Москвы, Питера, даже Сибири, но грянула перестройка, дед не принял новых времён, дело поникло. Неделю назад я узнал, что дед слёг. Совсем. С отцом я давно в ссоре. Он не понимает тягу к искусству. Вот я и решил продолжить дедово дело. Только на свой лад. Я учился… гм… на татуировщика. Искусство на теле уходит лишь со смертью владельца. Хоть и не картины, но… красиво.

Сергей хлопал глазами, пытаясь не уснуть. Удавалось с трудом. Но это был первый человек, который разговаривал с ним на равных. Чувствовалось, что студенту надо выговориться. Улучшив момент, Сергей обронил:

– Татуировки делают навсегда?

– Нет временных татуировок. Это наклейки сходят через пару дней, есть ещё биотатуировки хной, на несколько дней, но я делаю только пожизненные. – Глаза загорелись. – Это же индивидуальность, выделяющая человека среди серой толпы. Но подбирай эскиз надо раз и навсегда. С умом. Надо понять, что ты хочешь. Что конкретно отображает твою сущность, личность. Это как ворота в другой мир. Новые силы. И… красиво.

Сергей снова брякнул:

– Я сегодня видел дядьку с надписью на пузе: “Век воли не видать”. Не очень красиво.

Санёк чуть не уронил очки, возмущённо затараторил:

– Зековские наколки отличаются от татуировок так же, как щётка от ёжика. Это совсем другое. – Река слов и непонятных терминов полилась рекой.

Сергей моргнул, веки тяжело опустились, не в силах подняться.

Минуту спустя беглец сладко спал. Студент, казалось, этого не замечал, разговаривая со своими мыслями, выговаривался. Наконец, заметил, что мальчик давно не слышит, сопит. Художник поправил одеяло и сел за работу.

Ночь для творческого человека – только начало рабочего дня.

Утро впервые за последние несколько лет началось не со шлепка тряпкой, а с запаха чёрного чая. Александр сидел, склонившись над столом, не замечая ничего вокруг. Чтобы хоть как-то привлечь его внимание, Сергей тихо произнёс:

– А что значит птица, восседающая на черепе при входе?

Студент вздрогнул, забыл, что в комнате не один. Не поворачивая головы, ответил:

– Птица олицетворяет жизнь, череп – смерть. Эта мифическая птица – феникс. Ходят легенды, что она рождается в пламени огня и, когда приходит время ухода, сгорает дотла. Но потом вновь возрождается из пепла. Воскресает. Картина изображает торжество жизни над смертью.

Сергей натянул высохшие тряпки, приблизился к работе студента. Тот работал всю ночь. Спит, наверное, днём. На новом листке простым карандашом был нарисован готовый к атаке скорпион. Как живой. Каждая частичка, ворсинка и щетинка передавались так реалистично, словно сейчас с картинки спрыгнет живая копия и побежит по столу, воинственно поигрывая тяжёлым жалом и щёлкая двумя клешнями.

С живым, полубезумным блеском в глазах художник повернулся к мальчику:

– Сергей Корпионов, он же Скорпион. Даже рождён в ноябре. Знаки судьбы точно указывают на твоё точное с ним сходство.

– Скорпион… – пробуя на вкус, протянул Сергей.

– Малый, я собираюсь возродить дело деда. Занял у отца денег, купил татуировочный аппарат, – Саша указал на вчерашний агрегат в углу. – У меня есть всё, чтобы начать дело, кроме одного…

– Рекламы? – Вспомнил Сергей подходящее слово. Одному из больных родители принесли в палату переносной телевизор, и он постоянно ругался, повторяя это слово каждые пятнадцать минут.

Художник улыбнулся:

– Практики. Я всё знаю на теории, но мне нужен первый испытуемый.

– А это больно? – тут же спросил мальчик.

– Сколько ты пережил уколов? – вопросом на вопрос ответил студент.

– Много, – уверенно заявил Сергей.

– Будет немного неприятно. Но через минут пять привыкнешь.

– Тогда делай. – Сергей сбросил майку, обнажая худые плечи.

– Твоя кожа ещё слишком чувствительна, да и нет тебе пока восемнадцати, – протянул Санёк.

– Откуда ты знаешь? – Сделал серьёзное лицо Сергей. – Может, я маскируюсь! Документов то у меня нет! Я шпион!

– Иностранный?

– А то.

Думал не долго. Как у начинающего татуировщика, вариантов не было.

– Ладно, шпион, уговорил, присаживайся.

Скорпион с эскиза навсегда собирался поселиться на плече мальчугана.

Приготовления не заняли много времени. Александр сбегал в аптеку за стерильными салфетками, бинтами и обеззараживающей мазью. Краски заправлены, агрегат включён, эскиз перед глазами, пациент готов. Общими решениями решили делать татуировку на левом плече. Итальянские краски не поблекнут, кожа вымыта, всё чисто и стерильно. Всё готово. Саша предварительно вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха.

Работа пошла.

Подобие стоматологической машины зажужжало, художник начал с контуров, выбирая в качестве обводки классический, чёрный цвет. Сергей напрягся, получив первый укол, но дальнейшие впрыски краски в кровь казались безболезненными, через десять минут он уже не чувствовал лёгкого жжения. Вдобавок, краска впитывалась в кровь, вызывая эффект лёгкого алкогольного опьянения. Помнил, такое было, когда все пациенты в палате единогласно отдали ему весь больничный кефир.

Бежали минуты, шли часы, Сергей видел, как на белой коже закончена чёрная обводка. Рука татуировщика ни разу не дрогнула. Не хирург-практикант. Рисунок чёткий и ясный, как с картинки. Санёк заменил краску. В ход пошла красная, вырисовывая щетинки на спине скорпиона, мастер тату добавил чуть жёлтой, сглаживая совмещение. Особенно долго работал над горящими огнём глазами, придавая чёткое живое выражение. Белые краски добавили эффект солнечного блика, отсвета. Он сам комментировал происходящее.

Лёгкие прикосновения к голове заставили проснуться. Саша уже накладывал повязку, обильно смазав татуировку толстым слоем мази и приклеивая повязку сверху тремя слоями лейкопластыря.

– Три дня на заживление, завтра сменим повязку. Потом два дня просто периодически протирать засыхающую корочку и смазывать мазью. Будем смотреть на результат. Всё.

Три дня пролетели за уборкой территории. Помещение преобразовывалось на глазах. Куда только делась грязь, пыль и старые обои? Теперь можно было работать и жить в чистоте.

Татуировка зажила без осложнений. С левого плеча на мир гордо взирал двумя глазами-бусинками королевский скорпион, готовый защищать до последнего вздоха своего хозяина. Кожа, не смотря на молодость, нормально приняла нового обитателя. Тонкая корочка засохла и отвалилась в течение двух дней. Всё было сделано чисто и профессионально. Дебют нового татуировщика удался на славу.

Полетели дни.

Сергей, с молчаливого согласия Александра, бегал по улице, зазывая прохожих живой рекламой. Первые заинтересованные лица потянулись в новый тату-салон. Через неделю поток клиентов стабильно давал художнику кучу работы, улыбку на лице и красные опухшие глаза от недосыпания.

За месяц помещение преобразовалось. Денег хватило нанять рабочих. Ремонт внёс новые краски в ветхость старого здания. На второй месяц Саша рассчитался со всеми долгами. Новый бизнес стал приносить некоторые дивиденды. Дело наладилось.

Татуировщик усердно работал, вкладывая в свой труд столько любви и тепла, что о работах заговорили. Сергей стал счастливым талисманом. Пригрет, накормлен, обут, одет. Появились собственные карманные деньги.

Милиция беглеца не искала. По городу сколько не бегал, так и не нашёл ни одного объявления. Да и кому он нужен? Про больницу стал постепенно забывать. В планах художника было сделать новому талисману новые документы, пристроить в школу. Жизнь почти налаживалось.

Гром грянул неожиданно.

Один из клиентов, не достигший восемнадцати лет, требовал сделать татуировку, ссылаясь на скорпиона Сергея. Саша, опасаясь любых проблем с родителями, отказал, пообещав сделать, как только исполнится положенный возраст. Чадо убежало в слезах, обещав жестоко отомстить и покарать обидчика. На следующий день в салон заявилась банда быков во главе с отцом несправедливо обиженного. Александр ещё не успел наладить крепкие дружеские отношения с байкерами, рокерами или кем-то иным, кто мог предоставить защиту или сказать слово за него.

Быки избили Сашу, разгромили салон, пообещав, что если он не уберётся с “их территории”, то в живых не останется. Художник вынужден был уехать, не в силах что-то предпринять. Половину оставшихся заработанных денег отдал Сергею.

Мальчик вновь остался на улице. В один день ровная дорожка снова дала лихой изгиб. Снова свобода манила вперёд, в дальний путь одиночества. Только теперь на плече сидел верный друг-оберег, и пылающие глазки-бусинки с уверенностью смотрели на враждебный мир.

Жар раскалённого асфальта плавил тело, как мороженное в тёплых руках. Сознание грозило испариться, затуманиться навсегда. Не знал бы как жить, если не пруды. Близость водных источников спасала от солнечного удара, от гнёта раскалённой Москвы, что в июле представляла подобие пустыни Гоби или само сердце Сахары. О священной влаге молило всё живое. Москвичи, как истинные бедуины облачились в белые одежды, и выходили на улицы города, только когда солнце пересекало зенит.

Поливальные машины работали без устали, но что те тонны воды для тридцатиградусной жары? Стоит цистернам опустеть, как последние капли спешно испаряются, взлетая в воздух лёгким воздушным облачком. Недели напролёт солнце нещадно выметает с улиц всё живое.

Шестилетний беглец, поедая эскимо, раздумывал над тем, что принесёт сегодняшний день. Честно заработанных денег хватит ещё на неделю. А потом? Он не интересовал милиционеров; одет не как оборванец, вёдёт себя уверенно. Не привлекая лишнее внимание, бродил по улицам, не засиживаясь в одном месте надолго. Портретов на стенде как не было, так и нет. Кому нужен больничный беглец? Беспризорников сотни тысяч. Чтобы выжить, сбиваются в кучки, потом дорастают до целых банд.

Сергей не спешил присоединяться к уличным бандам. Та же несвобода, как и в больнице. Он достаточно повидал подобных пациентов-бездомных. Те с охотой рассказывали ему о жизни на улицах, о порядках и беспорядках, учили понятиям и просто давали разные советы. Всегда принимали за своего. Беспризорника.

Почти каждый день встречал шайки малолетних отморозков, которых “отморозила” сама жизнь. Закоренелых беглецов-преступников единицы. Остальные просто вынуждены бороться за своё существование.

Перед глазами висела чёрно-красная афиша. Читать пока так и не научился, но по рисунку можно было понять о содержимом: два мускулистых дядьки дубасили друг друга голыми руками. Бои без правил. Очень захотелось посмотреть, как сражаются эти здоровые махины.

Афиша висела на огромном здании дворца спорта. У входа собралось множество народу. Сергей логично предположил, что бои пройдут как раз в этот день, в данное время. В голове не было никакого плана, просто протискивался ко входу вместе с толпой. Билета в руках, конечно же, не было.

– Малый, с мороженым нельзя. – Здоровый охранник округлого телосложения в камуфляже и c дубинкой на поясе, преградил вход, раздвигая руки-ветки.

Сергей, не растерявшись, сунул охране в руки остатки мороженного, и быстро юркнул в проход. Второй охранник, моложе и быстрее, ухватил за шиворот, вопросительно уставившись на старшего служащего.

Сергей повернул к нему голову, спокойным голосом заговорил:

– Мы разминулись с отцом. Я бегал за мороженным, а его потеснила очередь. Он там, – Сергей махнул рукой в сторону группы мужчин, спешащих по лестнице к входу, к своим посадочным местам.

– Ладно, – протянул округлый охранник, – пусть идёт, а то ещё разревётся. Зачем тебе эти сопли?

Страж порядка усердно пытался оттереться от замороженных сладостей вручаемыми прохожими билетами. С усмешкой отдавал обратно половину билета в липкой жидкости. Люди ворчали, но мирились. Всем хотелось скорее попасть на зрелище.

– Смотри мне, – зачем-то сказал молодой, для большей важности и отпустил Сергея.

Мальчик засеменил к группе мужиков, будто махая отцу. Но как только молодой охранник отвёл взгляд, тут же растворился в толпе. План без плана удался. Безбилетник тут же пристроился в одном из проходов, чтобы никто из билетёров не смог его выгнать. Как только все усядутся, займёт свободное место, а если нет, то и стоя ничего. Потерпит. Стоял же на сёстринском посту в больнице по стойке “смирно” ежедневно по три часа. И ничего. Не сломался.

Зал наполнился до отказа. Свободных мест не предвещалось, но и на маленькую фигурку безбилетника не обращали ровным счётом никакого внимания. Сергей вздохнул спокойно, пристроившись к мужику, который во всех подробностях объяснял собеседнику боевые характеристики предстоящих бойцов и стили драки.

Сергей затаился, стараясь не пропустить ни слова.

– …восемь боёв, Рома. Без всяких предварительных, отборочных, финальных. Месятся сразу. Девятый бой – бонус. Супертяжеловесы. Россия против сборной Мира. Девять наших в разных весовых категориях и стилях борьбы против любых противников из разных стран. Количество побед суммируется. Никакой ничьи. Мне стоило больших трудов достать билеты. Всё-таки полузакрытое мероприятие, хоть и афиши висят…

Скорпион хохотнул, прикрыв ладошкой рот. Да уж, закрытее некуда.

Ромин ответ заглушил рёв публики. Зал взорвался аплодисментами. К восьмиугольному металлическому рингу, выполненному в стиле арены с решётками вокруг, шествовал первый участник боя с российским флагом за плечами. Бело-сине-красный триколор развивался, как по ветру.

Полосатый рефери, судья боёв, учтиво открыл дверь, которую тут же заперли с другой стороны объёмные помощники. Судье помогали несколько человек за приделами ринга. Помощники ничуть не уступали в мышечном корсете и прокаченному рефери и самим участникам.

– Валерий Кашевой. Россия. 55 килограмм. Рукопашник, – мужик рядом со Скорпионом рассказывал таинственному Роме основное, вылавливая из бурного потока крупицы стоящей информации. Над головой хрипел старенький громкоговоритель, но собеседник таинственного Ромы заглушал его повесть.

По залу покатились жиденькие аплодисменты. С другой стороны ринга приближался противник в сопровождении тренера и группы поддержки, на плечах висел красно-сине-чёрно-зелёный флаг.

– Семёныч, он откуда? – До Сергея докатилось отчество говорливого мужика.

– Даниэль Реверс, ЮАР, Африка. Боксёр. 56 кило, – скороговоркой произнёс Семёныч, попутно хлебая пиво из алюминиевой банки.

Рефери пригласил противников на середину ринга, повторил правила.

Зал сканировал: “Рас-сея! Рас-сея!”

– Почему в бою без правил есть правила? – Тут же спросил Семёныча Рома.

– Потому что бои таким макаром могут выйти и на официальный уровень. Тыкать в глаза и бить в пах при съёмке телекамеры не принято. Понимаешь? Культура, права человека, всё такое. Но бои по-прежнему до полной победы. Заканчиваются либо когда противник трижды стучит о пол, либо, пока его не выносят на носилках, когда рефери сочтёт его побеждённым. Тут ещё и рефери разные бывают. Слышал, некоторым доплачивают, чтобы бой длился до последнего момента. Зритель должен быть доволен.

Протяжно звякнул гонг. Полосатый судья быстро отбежал в другой конец ринга.

Двое бойцов как разнополярные магниты бросились друг к другу. Боксёр стремительно сократил дистанцию и замолотил в воздухе руками, прицеливаясь в голову и печень разом. Чуть было не поймал оппонента на апперкот. Рукопашник в последний момент отклонил голову, увлекая противника. Тот по инерции двинулся чуть вперёд, за что тут же был удостоен ударом ноги с разворота. Боксёр, пробежав дополнительные три шага, со всей скорости врезался лбом в металлическую перекладину. Рукопашник, не давая отшатнутся или упасть, повторно впечатал его в плетение решётки, пробуя на прочность позвоночник. Боксёр на мгновение потерял ориентацию в пространстве и подсечкой был сбит с ног. Попутно сломал пару ребёр, когда рукопашник добил падающее тело коленом. Кашевой не стал сильно калечить противника, перевес в технике и так очевиден. Российский боец лишь дополнил победу захватом руки на полу. Рефери остановил бой после трёх хлопков по полу измученного боксёра.

Первая победа пошла в копилку сборной бойцов России легко. Бой длился не больше минуты. Зал рукоплескал стоя, сканировал победу, волна радости за победу своей страны прокатилась по залу. Вверх взмыли трёхцветные флаги Российской Федерации. Валерий Кашевой поклонился зрителям и под гром аплодисментов покинул ринг.

ЮАРца вынесли на носилках.

Скорпион невольно отметил, что в боксе есть серьёзные пробелы.

– Следующий бой между Геннадием Лиховым, дзюдоистом, 62 кило и Ляо Веем, таиландцем, 65 кило, тайским боксёром, – продекламировал Семёныч, не дожидаясь вопроса Романа.

– Это когда голыми руками и ногами? – Тут же спросил Роман.

– Ещё и коленями, и локтями. Жёсткий стиль. Как раз то, что надо для таких соревнований. Будем надеяться, что дзюдоист быстрее.

Противники появились из разных углов зала одновременно, шествуя к рингу в сопровождении группы поддержки. Флаги трепетали на длинных шестах, их несли по двое человек.

Сергей стоял со стороны прохода, вблизи прошёл таец. Его удалось рассмотреть во всех подробностях. Казалось, блестяще жилы заменяли мышцы. Весь блестел, как звезда, видимый на весь зал. Намазан маслом так, что свет играет на коже десятками ламп. Тренированный каркас тела выделяется рельефно и чётко. На лбу тайца была повязана плотная верёвка, собирающая пот. Не попадёт в глаза и не помешает бою. Если дзюдоист на той стороне зала шествовал в борцовке и штанах на поясе, то таиландец только в лёгких шортах. Рельеф тренированного тела заворожил внимание Скорпиона. Минимум мышц, только канатики жил, как змейки, ползающие под кожей при каждом движении. Красиво и смертоносно.

Сергей всё больше хотел быть похожим на кого-нибудь из этих крепких бойцов.

Протяжный звук гонга и рефери убежал в угол. Если полосатый попадёт под ярость бойцов, ему придётся ждать долгие секунды, пока служба охраны откроет двери и попробует охладить боевой пыл бойца.

Соперники закружили по кругу, примериваясь к противнику. Даже по походке опытный глаз мог собрать достаточно информации, чтобы определить слабые и сильные стороны противника. Одни глаза могли рассказать о состоянии и настрое человека больше, чем он сам о себе думает в данный момент.

Дзюдоист первым пошёл на сближение, стараясь сократить дистанцию для проведения приёма.

– Ему главное свалить противника, а на полу он – король, – услышал Сергей голос Семёныча.

Но таиландец не позволял противнику сократить дистанцию, работал ногами с расстояния, разогреваясь. Удары пошли напористые, стремительные. И не все глохли в жёстких блоках дзюдоиста, часть отпечатывалась на лице и теле, оставляя потёки или предтечи синяков.

Вертушка[6] пробила блок дзюдоиста, угодив в висок.

Таец, сократив дистанцию, подбежал вплотную, схватив противника за голову, и подпрыгнул с ударом колена в переносицу. Кровь из рассечённого носа прыснула на ринг. Сергей не страдал плохим зрение и отчётливо видел, как красные капли взвились в свете ламп.

Дзюдоист на подкосившихся ногах едва выстоял. Лоукик[7] достал ногу дзюдоиста. Тот завалился на другую, сохраняя равновесие и стараясь предугадать действия тайца. Но прямой удар костяшками пальцев в солнечное сплетенье отбросил в нокаут.

Рефери подбежал, замахал руками. Счёт, Россия-Мир, сровнялся.

– Дзюдо хорошо для борьбы, но в драке без правил имеет много недоработок, – горестно отхлёбывая пиво, просветил всех окружающих Семёныч.

Кровь на ринге спешно замыли. Следующая пара бойцов заняла свои места в углах.

– Укуширо Ато. Японский 72 килограммовый каратек. И Семён Никулин. 71 кило. Стиль борьбы – боевое самбо. Это, который в спортивных штанах, – быстро прокомментировал Семён и резко замолк.

– Понятно, что не в кимоно, – возмутился Роман.

Гонг.

Японец бросился на противника с боевыми выкриками. Провёл серию ударов в район корпуса ногами и руками, пошёл на сближение, попытался сделать вертушку. Самбист ускользнул от половины ударов, некоторые отклонил мягким блоком, последнюю вертушку встретил жёстким блоком, поднырнул под противника. Подсечка отбросила каратека на пол, но тот тут же перекатился через голову и снова приготовился к бою, встав в стойку. Никулин дождался, пока противник снова пойдёт в атаку, ушёл с линии атаки, мягко проскользнув под плечо японца. Каратек успел провести лишь прямой удар рукой в живот самбиста, но попал неточно. Удар получился смазанным и растаял в глыбах прокаченного пресса. Самбист подхватил каратека на мельницу[8] и понёсся к перилам, добавляя к броску инерцию от падения. Каратек со всей скорости врезался в металлические ограждения, травмировав шею. Семён собирался довершить полную победу удушением через колено, но рефери закончил поединок.

Два – один, в пользу России.

Зал зарукоплескал победителю стоя.

– Красиво… – протянул Роман.

– Боевое самбо имеет армейские корни. Наверняка, где-то служил. – Задумался Семёныч, откупоривая очередную банку пива.

Сергей посочувствовал каратеку. Если и не уйдёт с большого спорта, то тренироваться не сможет очень долго. Шутки с шеей и позвоночником плохи, навидался в больнице.

Рефери вскоре представлял очередную пару бойцов:

– Фэнь Шим, Китай, 73 килограмма, стиль борьбы – китайское ушу.

Жидкие аплодисменты приветствовали бойца в жёлтом одеянии. Просторные штаны на поясе, куртка и лёгкие тапочки – наряд бойца. Группа поддержки несла красный флаг с большой жёлтой звездой в углу и четырьмя поменьше, чуть в стороне.

– Никита Подольный, 70 килограмм, стиль борьбы – русская драка, – рефери представил оппонента и умолк. Всё равно бы его слова потонули в громе рукоплескания зала. Драку зал любил всей душой.

Бойцы поприветствовали друг друга, разошлись по углам. Протяжно звякнул гонг.

Никита остался на месте, не стал кружить по рингу. Просто стоял, поймав в прицел зорких глаз глаза противника. Читал каждое движение, просчитывал наперёд. Китаец задвигался по кривой траектории, словно уклонялся от пули, хотя Никита по-прежнему стоял на месте, не шелохнув и пальцем.

Ушуйник в прыжке попытался достать голову Никиты. Тот едва-едва повернул корпус, в воздухе хватая китайца на руки. Затем с размаху опустил Шима спиной о пол. Но добивать не стал, подождал.

Китаец, хватаясь за спину, отбежал на безопасное расстояние, растирая позвоночник и кривясь, словно съел лимон. Никита по-прежнему не делал ни одного движения, представляя всю суету противнику. Было видно, что привык биться один с несколькими противниками. Лишних движений себе не позволял. Взъярённый китаец с криком бросился на неподвижную статую Никиты, как будто собирался ударить всеми конечностями сразу. Никита неожиданно легко взмыл в воздух, выставив правую ногу. Китаец не успел уклониться. Так и получил пяткой в лоб. Земля и небо для бойца из Поднебесной поменялись местами. Сверху приземлился Никита, придавив коленом шею. Занёс кулак для удара, давая пару секунд для раздумий. Сдаётся или кулак ритмично начнёт дробить лицо. Китаец, вздохнув, трижды стукнул в пол. Мгновенно рефери подбежал к Никите, захлопал по плечам.

Три – один, в пользу России.

Покидая ринг, китаец поклонился противнику, признавая достойного бойца. Зал смеялся, но одобрил подобное отношение иностранца. Оба покинули ринг под гром аплодисментов.

Сергей восхищался всем происходящим на ринге. Дух мужества и порции адреналина витали в воздухе. Ничего подобного раньше не видал. Кричал вместе со всеми, пытался научиться свистеть, тайком подслушивал пояснения каждых приёмов из уст профи Семёныча. Постепенно в жизни вырисовывалось какое-то подобие цели, пока не ясной, зыбкой и хрупкой, но это лучше чем ничего… А где-то вдалеке уже горел лучик надежды…

– Сен Мин, Корея, 75 килограмм, стиль – тэквандо, – представил рефери.

– Я слышал у него чёрными поясами обвязано всё, что только можно. Вся семья, вплоть до бабушки, потомственные чемпионы. – Поделился информацией Семёныч.

Рефери долго перешёптывался с русским, о чём-то спорил, доказывал, наконец, сдался, выравнивая голос, оповестил:

– Лешак Броневой. 70 килограмм… Казак, – затем вопросительно посмотрел на Лешака, тот согласно кивнул – ничего добавлять не надо.

– Что за казак такой? – Роман до хруста вытянул шею, стараясь лучше рассмотреть казака: голый торс, перевитый мышцами, просторные штаны, широкий пояс, длинный чуб на бритой голове. Больше похож на вольного запорожца, глаза смеются, зубы сверкают, линия губ не выходит из положения “рот до ушей”.

– Неужели Спас?[9] – Семёныч забыл про пиво, но объяснять ничего не стал.

– Из казацкого роду. У них там своё боевое искусство, ещё со времён Запорожской Сечи. Никогда не видел, чтобы они где-то бились, с кем-то сражались на виду. – Взволновано заговорил Семёныч, руки от предвкушения затряслись.

Металл гонга оповестил о начале раунда.

Дальнейшее произошло за мгновения. Казак в один длинный прыжок очутился рядом с корейцем, закрутился с такой скоростью, что глаз ловил лишь смазанную картину, а то и просто фрагменты. Руки казака замолотили по торсу, казалось, что у него не две руки, а как минимум шесть, а то и восемь.

Кореец успел лишь выплюнуть кровь изо рта, как финальный удар ступнёй в подбородок оторвал от земли. Перекувырнувшись через голову, кореец застыл под решёткой ринга. Сквозь осколки зубов на обшивку ринга полилась тоненькая багровая струйка.

Зал застыл в непонимании, послышались первые аплодисменты, казак мотнул чубом и поспешил долой с ринга, не дав рефери и руку поднять. И так всё ясно.

– Четыре – один, в пользу России, – хриплым голосом произнёс судья.

Только теперь зал взорвался аплодисментами, криками и просьбами показать ещё что-нибудь подобное, продолжить хоть немного. Бои происходили слишком быстро. Семёныч бурчал, что это не реслинг и не показной бокс, где каждый бой растягивается на десятки минут.

– Вот это да! Никогда не видел ничего подобного, – ошарашенный голос Семёныча раздавался среди таких же недоумевающих в зале профи. Всех поразил незнакомый стиль. Зал никак не мог успокоиться, пока на ринге к бою не приступала следующая пара бойцов:

– Мапуки Маони, Бразилия, 78 килограмм, стиль – капуэйра, – представил рефери, и зал вяло поприветствовал бразильца.

– Бой в танце, у каждого капуэйриста свой ритм боя. Если сможешь его уловить, то уже наполовину победил, – пояснил Семёныч.

– Денис Мальков, 79 килограмм, стиль – айкидо, – продолжил рефери.

Бой начался.

Капуэйрист задвигался в ритме никому не слышимой музыки. Денис же просто пошёл на сближение. Бразилец сделал подкат, приблизившись к айкидошнику, перевернулся через голову и с вращением заехал обеими ногами по подбородку противника. Денис щёлкнул челюстью, зажимая её двумя руками. Вспышка боли едва не отбросила в безсознание. Было ясно видно, что серьёзно травмирован после оглушительно удара, но продолжал бой и даже попытался атаковать. Бразилец в танце ушёл от ударов рук, упал на пол, прижался руками к настилу и сильнейшим ударом двумя ногами, распрямляясь, как пружина, снизу вверх проломил Денису несколько рёбер.

Айкидошник в приступах боли согнулся пополам. Удары ногами посыпались со всех сторон. Денис старался изо всех сил устоять на ногах, падал, но снова вставал. Из рассеченных скул текла кровь, губы превратились в лепёшки, нос сломался. От боли лицо приобрело белый цвет, но упорно тянул бой до последнего, пока рефери не остановил его в силу явного преимущества бразильца.

В зале сочувствующе закричали:

– Денис! Ты всё равно наш чемпион!

Денис отказался от носилок и на негнущихся ногах, при поддержке нескольких людей, спустился с ринга.

– Четыре – два, в пользу России, – провёл подсчёт рефери.

– Выносливый, бился до последнего момента. Крепкий. Молодец, – загудел Семёныч, подбирая слова. – Капуэйрист с лёгкостью разделался с русским, кто дрался совсем не по русской системе. Выбрал чуждый стиль.

Сергей раздумывал над тем, почему Денис не остановил бой как китаец? Меньше было бы травм, быстрее вернулся к тренировкам. Жаль, не у кого спросить. Сергей оставил свой вопрос на будущее, но что-то подсказывало, что Денис не сдался бы ни при каких обстоятельствах. Почему так?

– Шон Бишоп, Франция, 85 килограмм, кикбоксинг, – тем временем гудел микрофоном рефери.

Высокий блондин в лёгких шортиках забегал по рингу, приветствуя публику. Пряди светлых волос завертелись от движений француза.

– Максим Смольный, 84 килограмма, стиль борьбы – БАРС.

– Борцовская армейская система! – Воскликнул Семёныч. – Сейчас будет интересно, – сам с усердием принялся на поедание солёных орешков.

На ринг поднялся смуглый человек крепкого телосложения в армейских штанах с оголённым торсом, он был на голову ниже француза и меньше в плечах, но в плотности превосходил. Словно укомплектован внутри камнями. Вылеплен из другого теста.

Гонг.

Француз подбежал чуть сбоку, стремительно атаковал ногой в лицо, показывая хорошую, красивую растяжку и киношный удар. Макс резко наклонился, падая в ноги противнику. Рукой схватил за опорную ногу. Француз взмыл в воздух, приземляясь на затылок. Падать кикбоксёров не учат.

Макс подождал, пока француз, борясь с головокружением, встанет на ноги. Кикбоксёр увидел, что армеец даёт фору и, рассвирепев, бросился вперёд, забыв о защите и любой тактике вообще. Русский боец ушёл с линии атаки, на секунду выпал из поля зрения и появился прямо перед глазами кикбоксёра, нанося удар кулаком чуть ниже желудка, в солнечное сплетение.

Француз замер, остановился, не в силах протолкнуть воздух в лёгкие. Как рыба на берегу, стал хватать ртом воздух. Зрачки расширились. Ни о каком дальнейшем бое не могло быть и речи. Армеец взглядом указал на пол, кивнул. Противник покорно упал на колени, трижды постучав по полу. Смольный молнией бросился к синеющему противнику, опережая рефери, надавил кикбоксеру куда-то в район поджелудочной. Когда подбежал судья, француз уже делал полный широкий вдох грудью. С благодарностью в глазах приблизился к своему самому интересному в жизни оппоненту.

Барсовец мог и просто остаться на месте, оставшись безучастным к противнику. Не факт, что реанимация могла заставить француза дышать.

Под аплодисменты зала, француз обнял русского бойца, что-то рассказывая на своём языке. Макс приподнял уголки губ, похлопал по плечу.

– Пять – два, в пользу России, – подсчитал рефери.

Семёныч не знал, что сказать, бубнил что-то нечленораздельное, всё больше махая руками, жестикулируя. Роман полностью его поддерживал.

Зал завёлся, долго не отпускал бойцов с ринга. Хлопали, пока на ринг не вошли следующие бойцы.

– Сантис Володь. Турция. 97 килограмм. Стиль борьбы – турецкая борьба, – донёс рефери.

– Сегодняшние поединки хитры на выдумку, никогда не слышал о турецкой борьбе, – резюмировал Семёныч, обретая дар речи после поединка барсовца.

– Даниил Потапов, 90 килограмм, стиль – стритфайтер…

– Ух, ты! Уличный боец! Уличный стиль! – Раздалось по залу эхо перешептывания.

В решётку ринга протиснулись двое массивных бойцов. Турецкий боец поперёк себя шире был одет в подобие шотландской юбки, строго сиреневого цвета. Потапов был облачён в простой спортивный костюм: мастерка и штаны с манжетами, на ногах лёгкие кроссовки.

Зал загудел, рупокплеская массивным бойцам. Уличник, махая рукой, скинул мастерку. Сергей никогда не видел подобного массивного строения тела. Тугие жилы и мышцы, при каждом движении выгибались буграми мышц, вены вздувались ручейками. Однако, ничего лишнего. Только то, что нужно для боя.

Турецкий борец выглядел ещё массивнее, шире в плечах, кровожадная ухмылка не покидала лица, глаза заплыли кровью. Вошёл в состояние боя.

Гонг.

Двое закружили в ритме боя, поочерёдно обмениваясь ударами. Турок старался приблизиться, ухватить Даниила за руку, чтобы бросить и придавить сверху массивным телом. Даниил целился руками в голову, раз, за разом вышибая из противника дух. Два тяжеловеса работали в основном руками-молотами, мало используя ноги. Всё-таки вес имеет значение и так же беззаботно порхать в воздухе, как в первых боях, непросто. Предпочтительнее изничтожить противника ударами в голову или повалить на землю, добивая руками там, добавляя вес своего тела.

Бой затягивался. Время перевалило за пять минут. Для настоящего боя перебор. Хорошим бойцам хватает и нескольких правильных ударов. Но силы равны и никто не желает уступать.

Силы равны, но не бесконечны. Через десяток минут оба тяжело задышали, реже уходя от удара, предпочитая терпеть, но все же наносить свои. Даниил чувствовал, что стоит ему оступиться и турок задавит сверху: всё-таки на семь килограмм тяжелее. Стритфайтер пошёл на уловку. Показывая противнику, что выдыхается и машет руками из последних сил – даже несколько раз пропустил грозные удары – всё же собирал силы для одного удара. Подбирал время.

Турок завалился вперёд, стараясь схватить за шею. Даниил ложно поддался под захват, неожиданно взмывая в воздух коленом. Удар пришёлся аккурат в переносицу. Даниил обступил сзади, хватая заваливающегося гостя из Турции за шею. Используя свой и чужой вес, Даниил из последних сил бросил противника о пол. Туша с грохотом рухнула. Стритфайтер добавил коленом, попытался взять руку на захват, но сзади по спине стучал рефери, оканчивая бой.

Отдышавшись, Даниил поднялся. Рука взмыла вверх.

– Шесть-два, в пользу России! – Прокричал рефери.

Зал бушевал, эмоции кипели через край. Перед финальным боем взяли пятиминутный перерыв. Рефери засуетился возле ринга, спорил с охраной, трижды бегал в раздевалку. Семёныч заметно приободрился, вытянул шею как страус, даже уши, словно локаторы, направились в сторону ринга; он весь превратился в слух, попутно комментируя происходящее:

– Кстати! Ты заметил, что не назвали награды ни одного бойца? Обычно каждого восхваляют, поясняют количество побед, поясов, шнурков и прочих фетишей.

– А может, они новички? – брякнул Роман.

– Скажешь тоже. Я половину знаю: у каждого наград, медаль и кубков с поясами вагон и маленькая тележка.

Рефери, тем временем, представлял первого участника:

– … Из далёкой Америки. Супертяжёловес. 138 килограммов! Элитный спецназ США. Выступающий в смешанном стиле… Алекс… Ловерс!

Ринг напрягся под тяжестью появившегося гиганта. Ловерс, проминая стеленный пол высокими армейскими ботинками, вышел на ринг, похожий на ожившую гору. Руки-молоты забили в металлические столбы, оставляя вмятины. Спецназовец ярил себя для предстоящего боя, свирепея после каждого удара. Камуфляжная униформа плотно обтягивала глыбы мышц, под одобрительный свист женской части зала скинул армейскую рубашку, обнажив могучий торс. Прокачана каждая мышца, каждая жилка кричит о том, что хозяин растил её с самого детства, заботливо поставляя натуральные белки, полунатуральные добавки и горы добавочного протеина… уколы.

– Это ж сколько стероидов надо сожрать?… – Сергей услышал голос ошарашенного Семёныча.

Роман лишь открывал рот, пытаясь выдавить слово, но словарный запас иссяк, оставив хозяина в прострации. Сергей первый раз видел человека как десять себя, рост за два метра, а уж мышцы и рост – гора. Как есть гора.

Рефери поднял руки, призывая к молчанию, заговорил извиняющимся голосом:

– Мы только что узнали, что Михаил Поднебесный попал в автокатастрофу и не может принять участие в сегодняшнем поединке. В связи с неявкой противника…

– Ха, катастрофа подстроена, – Семёныч в злом бессилии сжал банку пива. Алюминий сплющился, как бумажный стаканчик.

Спецназовец взревел, замолотил кулаками в грудь, принятые лекарства требовали выхода… боя… крови. Если не выпустить наружу, то разорвёт изнутри. Угрожающе посмотрел на рефери, отчего тот сжался, поник и поспешил в угол. С другой стороны ринга металлическую клеть проворно отпирали двое дюжих охранников. Но и они казались детьми по сравнению с Ловерсом.

На плечо выскочившего из клети рефери легла рука. Он вздрогнул, повернувшись. Перед глазами стоял молодой человек в просторной белой рубашке лет двадцати. Голубые глаза смотрели цепко, но дружелюбно, от него веяло теплотой и решимостью, длинные русые волосы захвачены ободом на лбу. Крепкий, уверенный голос вселил в рефери уверенность:

– Я за место Поднебесного. Представь меня.

– Парень, это же не твоя весовая категория, – рефери окинул фигуру молодого человека. На глаз не больше семидесяти килограмм. – Он убьёт тебя, это зверь… монстр!

– Представляй. За мной правда. Я сын Поднебесного, – всё тем же уверенным голосом сказал незнакомец.

Рефери пожевал губы, прикинул. Он сегодня, и судья, и распорядитель. Даны такие полномочия, чтобы заменить игрока, если, конечно, противник не против замены. Судья поглядел на громилу в клетке, что как Кинг-Конг тряс прутья решётки. Конечно, он не против. Хоть быка на ринг – мигом рога обломает.

Рефери кивнул парню, поспешил к микрофону, оповестил о замене, спросил, не против ли Ловерс и его представитель. Те лишь засмеялись, предложив ввести в зал бригаду реаниматоров.

Судья заставил новичка расписаться на бумагах, что не имеет претензий к организатору боёв в случае увечий, инвалидности… смерти. Незнакомец расписался без препирательств. Весь зал в немом согласии предстал свидетелем. Ещё со времён Рима люд всё отдаст за зрелища.

Новичка взвесили на электронных весах. Циферки высветили семьдесят четыре килограмма. Предложили переодеться, но парень лишь мотнул головой:

– Мне это не надо. Воин всегда готов к битве.

– Такой молодой, не поздно отказаться… жаль… – посочувствовал рефери.

Взгляд молодого человека пронзил насквозь, распорядитель отшатнулся. Такой решимости не видел давно. Напоследок лишь поинтересовался, как представить.

Сергей видел, как вместо обещанного тяжёловеса на ринг выходит молодой человек в длинной рубахе с широкими рукавами, поклонился противнику, залу, те бурно поприветствовали, представляя дальнейшее избиение.

Рефери поднёс к лицу микрофон:

– Андрей Поднебесный. Сын. 74 килограмма. Радогорец.

Сергей услышал, как Семёныч закашлялся, а на ринге, не давая рефери договорить, на радогорца бросился обезумевший спецназовец. Андрей вроде и не двигался, чуть отклонился с линии атаки, добавил движению Ловерса пинок коленом чуть ниже поясницы и спецназовец литым лбом вмял металлический столб. Но казалось, и не заметил. Повернулся, взревел. Налитые кровью глаза видны с любого места в зале.

Андрей повёл рукой, приглашая. Избегал любой стойки. Руки висели вдоль тела, глаза чуть прищурены, расслаблен, но следит за глазами противника. Ловерс в два прыжка очутился рядом, выбросил ногу вперёд, целясь в хрупкие с виду рёбра. Радогорец поднырнул под ногу, ткнул тремя пальцами с обратной стороны колена.

Спецназовец рухнул на пол, как молодое дерево под топором умелого дровосека. Попытался встать, но упал, как только оперся на ногу, куда коснулись пальцы радогорца. Снова встал, оставляя основной вес на другой ноге. Хромая, медленно стал теснить Андрея в угол ринга, широко расставив руки. Кровавая ухмылка не покидала лица.

Богатырский замах грозил расплющить радогорца. Кулак размером с детскую голову, пронёсся почти со свистом. Андрей раздумывал не долго: уйти ли от удара, прогнувшись назад или встретить встречным ударом? Остановился на последнем. Кулак Ловерса целился в грудь и Андрей рукой-плёткой, словно вообще без костей, догнал удар, встречая кулак в кулак. Как раз на середине пути.

Зал, затаив дыхание, смотрел, как глыба-кулак спецназовца встретился с кулаком среднего размера радогорца. Хруст прокатился по всему залу.

Ловерс непонимающе уставился на сплюснутые фаланги пальцев. Те были раздроблены, кости торчали наружу, пробив кожу. Кровь в два ручья стекала из проломленной раны. Шок спецназовца прерывал голос Андрея:

– Мышцы накачал, а про кости забыл?

Спецназовец взревел туром. Иностранная речь прокатилась по залу:

– I kill you, bustard (я убью тебя, ублюдок!)

Радогорец выбросил руку вперёд. Тычок раскрытой ладонью в лоб и шлепок в висок костяшкой другой руки заставили Ловерса занять место в углу ринга. Его просто отбросило, словно столкнулся с бульдозером.

Радогорец на чистом английском ответил:

– Don’t be so sure. You don’t care about your mind, your spirit ill, and soul dead, when you take these medicaments. (Не будь так самоуверен. Ты не заботился о своем разуме, твой дух болен, а душа умерла с приёмами этих медикаментов).

– It’s can be! (Этого не может быть!). I am a super solder! (Я суперсолдат!)

Ловерс в последнем усилии подскочил, словно тугая пружина спустилась с взвода. Кровь разбитой руки хлестала фонтаном, но не замечал. Новые таблетки, которые не найдёт ни один допинг контроль, не только сжигали тело в критических усилиях, но и глушили боль. Помчался на противника, стараясь задавить и размазать по рингу как мелкую букашку. Как камень покатился с обрыва, набирая скорость по наклонной.

Радогорец отвёл одну ногу назад. Для придания устойчивости, согнул колени, позвоночник, наклонил голову, обе руки в определённый момент, словно две плети помчались навстречу получеловеку. В момент касания груди руки-плети приобрели твёрдость гранита.

Удар раскрытыми ладонями пришёлся Ловерсу в район сердца.

Словно волна прошла по рингу вслед за спецназовцем. Весь зал ощутил некий импульс. Словно ветер прошёлся по закрытому помещению.

Спецназовец остановился перед руками радогорца. По подбородку текла струйка крови. Восемь сломанных рёбер проткнули сердце и внутренние органы насквозь. В мозг врезало последние непонятные слова русского:

– Ты суперсолдат, а я всего лишь сын своего отца. Это тебе за всех убитых спортсменов, мразь.

Шёпот Андрея услышал только Сергей. Он словно поймал волну разговора радогорца, его взгляд, хотя радогорец смотрел в другую сторону. Скорпиона прошиб высоковольтный заряд электричества, прошёлся по каждой клеточке тела, взорвался в районе груди, выплеснулся. Так же резко отпустило, едва Андрей отвёл “взгляд”.

Тяжёлое тело спецназовца рухнуло на пол, как падает каменная плита на асфальт. Рефери приблизился, склонился, словно до сих пор опасался, что Ловерс подпрыгнет и схватит за горло. Гигант не двигался, грудная клетка замерла, кровь багровой лужицей растекалась по рингу.

Андрей ещё в начале боя видел, что сердце Ловерса не переживёт этот бой. Допинг разорвал его изнутри. Доброжелатели вкатили смертельную дозу, опасаясь приезда лучшего бойца России – Поднебесного. До последнего не верили, что авария удастся. Печень спецназовца работала вхолостую, почки практически отказали. Это снаружи гигант, а внутри давно сгнил, ходячий мертвец. Противники безумно опасались отца Андрея. Боялись, что даже идеально спланированная автокатастрофа может не вывести непобедимого тяжеловеса из строя. Знали, что будет драться и с переломанными костями.

Рефери высоко поднял руку радогорца:

– Со счётом семь – два, Россия побеждает Мир в боях без правил.

Радогорец понимал, что своей победой взъерошил ни один пчелиный улей. А маленький Скорпион теперь точно знал, кем он хочет стать, когда вырастет.

Облака заливало расплавленным золотом, солнце величаво наливалось пурпуром, скрываясь за крышами небоскрёбов. Ветер лениво уносил вдаль воздушные замки, хватая с собой торопливое время.

Сергей вышел на улицу вместе с толпой народа. Бои врезались в сознанье, помнил каждое движение могучих дядек, стоило только прикрыть глаза. Мало что понял, но желание быть похожим захватило раз и навсегда. В жизни беспризорника замаячила ясная цель.

Толпа рассосалась, окраины дворца спорта опустели. Скорпион сел на скамейку, любопытно рассматривая невдалеке компанию из трёх бритых с чёрными загнутыми крестами на плечах. Лысины блестели, словно смазанные маслом. Все трое хлебали креплёное пиво прямо из двухлитровых пластиковых бутылок. Лошадиный гогот заменял смех, после каждого глотка бутылка пустела на глазах, а жесты парней становятся всё свободней и развязней.

Прохожие обходили тревожную компанию за десятки метров, спешно ускоряя шаг. Двое мелькнувших милиционеров свернули в переулок, скрываясь с глаз прохожих.

На маленького Сергея скинхэды не обращали ни малейшего внимания. Да и Сергей не позволял себе расслабиться, чуть что, так сразу готовый рвануть с места. Несколько месяцев хватило, чтобы наверстать умение в беге за всё пропущенное время в больнице. Как понял, на улице действовали два фактора: сила и скорость. Так как силёнок не хватало, в спешном порядке изучил искусство стартовать с места на предельной скорости.

Бритые достаточно разогрелись пивом. Постепенно стали задирать прохожих по нарастающей, начиная от тупых шуток и косвенных угроз.

Сергей почувствовал, что стоит сменить предстоящее место ночевки. Скоро могла пролиться кровь. Но что-то внутри заставило остаться, подождать. Два чувства: самосохранение и интуиция боролись меж собой.

Внимание привлёк дед. Не типичный согнутый жизнью старичок, а уверенный в себе силач с широкими плечами и ясным взором, который смотрит не под ноги, а прямо перед собой. Смотрит гордо, зорко. Гость столицы.

Длинные седые локоны деда смешивались с такого же цвета бородой и усами, что не по-старчески ухожены и расчёсаны, просторная белая рубаха подёрнута серым поясом, штаны просторные и не стесняют движения, на ногах лёгкие сандалии, за плечами видавшая виды походная сумка. Старец твёрдым шагом двигался вперёд, не сворачивая в сторону от скинхэдов.

Главарь бритых, самый рослый и крепкий, кивнул товарищам. Втроём заступили дорогу сумеречному прохожему.

– Дед, сумка не тяжела? А то мы быстро поможем,

– Да, точно поможем, – загоготал самый мелкий заводила.

– Старость уважать надо, даже кости ломать не будем, ты только рюкзачок то открой, – заржал помощник босса.

Дед остановился, медленно снял походную сумку, положил у ног. Скорпион отметил, что совсем не старческий взгляд буквально прошил пахана скинов.

– А не надорвётесь, хлопцы? А то кости иногда прочнее стали бывают.

Сергей вздрогнул от силы голоса. Старик не кричал, но каждое слово звучало твёрдо, уверенно. Скорпион ощущал вибрацию, словно музыку слов. От старика веяло силой, мощью. Будто в теле семидесятилетнего старца жил тридцатилетний мужик в самом расцвете сил.

– Да ты чё бакланишь, лось?! – Не выдержал взгляда деда старший, то ли задав вопрос, то ли возмутившись, продолжил. – Муля, ну-ка сделай деду больно. Совсем ветераны очумели.

Муля угрожающе выдвинулся вперёд, выпячивая пивной живот, что вылезал из-под чёрной куртки со свастикой на плече и спине.

Сергей ничего не понял в сгущающихся сумерках, но Муля присел на пятую точку, широко раскрыв рот и выпучив глаза. Из немого рта покатилась слюна вместе с остатками пива.

– Ты чо хрыч?! Е…? – старший в группе после своих слов схватился за переносицу, падая на Мулю.

Самый малый, не долго думая, схватил сумку деда и ретировался прочь, логично решив, что дед как минимум из Сибири, а то и вовсе иностранный шпион.

Старец с усмешкой наблюдал, как младший скинхэд бежит от него прочь в направлении маленького мальчика на скамейке. Движимый непонятным чувством, тот выставил вперёд ногу. Скинхед запнулся и пропахал носом борозду в асфальте.

Скорпион подошёл к ревущему скинхэду, сыплющим угрозами, подобрал сумку и понёс старцу. Вблизи дед казался ещё больше, глаза то сверлили мальчика тяжёлым буром, то просвечивали больничным рентгеном.

Выдержав взгляд, не отводя глаз, мальчуган протянул сумку:

– Это ваше, дедушка. Возьмите, пожалуйста.

Старец перевёл взгляд на татуировку на плече мальчика, покачал головой. Сергей со времён уличной рекламы привык ходить в одних безрукавках. Благо ещё лето на дворе. Дед мягко улыбнулся сквозь заросли усов и бороды. Глаза засветились теплом и добротой:

– Моё, Скорпион, – дед принял сумку, помедлил, подбирая слова, – а ты не идёшь лёгкими путями, странник. Готов сделать новый шаг?

Скорпион не понял, почему его назвали странником, но не по-детски серьёзным голосом ответил, старясь, чтобы голос хотя бы не дрожал:

– А вы научите быть большим и сильным?

– Я покажу путь, но пройти по нему тебе придётся самому. – Голос деда успокоил, придал уверенности.

Скорпион целиком и полностью поверил этому незнакомому человеку, готовый идти за ним хоть на край света. Такой человек не может быть плохим. Он это чувствовал. Под кряхтенье лежащих скинхедов прозвучал его ответ:

– А вы будете моим дедушкой?

Всегда хотел иметь хотя бы дедушку, даже в комплекте с бабушкой. Устал быть один. На этих свободных улицах нет свободы.

– А ты очень этого хочешь, Скорпион?

Скорпион кивнул, не в силах ответить.

– Тогда отныне внук ты мне названый. Пойдём домой.

Дедушка и мальчик не успели сделать и пяти шагов, как настойчивый, нахальный голос окликнул. Двое милиционеров спешили из переулка. Сергей вспомнил этих двоих, они ошивались неподалёку. Выходит, они наблюдали из переулка всё это время?

– А не слишком ли мы шалим, дедушка? – Милиционер кивнул на скинхедов.

Вот мразь, подумал Сергей. Он уже видел такие случаи на улицах, когда редкие прохожие отбивались от отморозков, давали сдачи или просто защищались, и тут же появлялись люди в погонах и требовали уплатить штраф или их посадят за превышение самообороны. Тут же появлялись некие свидетели той же наружности что и сами отморозки.

Как и в этот раз… За спиной милиционеров возник мужик потрёпанной наружности, преувеличенным от важности голосом стал кричать, что он всё видел. И как дед зверски избил троих, и как пинал ногами лежачих. Рассказ очень красочно описывался жестикуляцией рук, особенно пальцев.

Дед наклонился над ухом внука:

– Чтобы я от тебя больше подобных мыслей не слышал, в моём роду нет места подобным словам. А сейчас плотно-плотно закрой глаза и уши.

Сергей не понял, как дед услышал его мысли: “Неужели сказал вслух?”. Но сделал всё, что просил дед: крепко зажмурился, заткнул уши и присел на корточки, обхватив колени.

– Можешь открывать, – услышал он спустя некоторое время.

Открыл глаза и увидел на лавочке двух милиционеров и свидетеля, что сидели, обнявшись и опустив низко головы, словно пьяные уснули все разом.

– Через пять минут очнутся и заживут по-другому, по совести, – ответил дед на немой вопрос Скорпиона. – А теперь пошли, впереди долгая дорога, а время…

– …самый важный ресурс, – серьёзным голосом продолжил Скорпион.

Под смех деда они зашагали прочь от этого места.

Самолёт дёрнуло, колёса плавно ловили бегущую посадочную полосу. Семичасовой перелёт рейса Москва-Хабаровск завершился. Пассажиры зааплодировали мягкой посадке, явному мастерству пилота.

Дед лишь усмехнулся в бороду. Летели на одном двигателе, да и то трижды “обращался” к механизмам выдержать последний перелёт. Древний Ту-154 давно пережил четыре срока лётной жизни и по плану давно списан. Но ловкие люди, гоняющиеся за прибылью, заказали косметический ремонт, переписали документы и старая рухлядь не пошла на металлолом, а усердно продолжала напрягать нервы пассажирам и седым пилотам

Скорпион сладко потянулся, разминая застывшие суставы, укаченный рёвом мотора, проспал всю дорогу и теперь возвращался из мира грёз. Вибрации сиденья и ватные крепости за окном навеяли сладкий сон.

Мальчик не понимал, почему по прибытии в Шереметьево их с дедом посадили на первый же самолёт, провели по зелёному коридору и без всяких проверок, подвезли к самому трапу. В переполненном самолёте отвели места в первом салоне, рядом с кабиной пилота. Никто из персонала и не заикнулся о паспорте, документах, деньгах. Сергей и не знал, что подобное требуется в аэропортах. Не придал значения.

Дед закряхтел, хрустнул костьми. Много сил потратил за последние два дня. Подпитка жизни сына в больнице отняла половину. Ещё эта разборка со скинхэдами. Пришлось волевыми тычками по энергоканалам обездвижить хлопцев. Потом дружеский разговор и перевоспитание милиции с сильной порцией убеждения на добрые, человеческие чувства и намерения. Затем сутенёр решил вспомнить младые годы и бесплатно подвёз двух пассажиров до аэропорта. В самом аэропорту пришлось накинуть личину vip-персоны с ребёнком. Так как следящие камеры обмануть невозможно, пришлось заклинить ленту записи. Ещё двое бизнесменов нарочито опоздали на самолёт, уснув в кафетерии за армянским коньяком. Чтобы хватило сил отводить глаза стюардессам, пришлось третьего пассажира, сидящего рядом, отправить в медпункт. Всё равно у него воспалился аппендикс, к чему умирать посреди полёта? Пусть поживёт ещё, только умнеть начал. Сидящие на одной параллели сидений в самолёте, все семь часов сладко проспали, чтобы не вертели головами. А то потом сложно объяснять, почему бизнесмен в пиджаке превратился в седого деда с дорожной сумкой на коленях.

Сил осталось совсем на дне, на донышке, старый волхв никак не думал, что попадёт в такие ситуации, в идеальный план действий вклинится малый с большой светлой душой. Сразу после больницы должен был ехать в аэропорт и лететь домой, но среди хаоса мегаполиса, среди миллионов переплетений нитей судеб, послышался тоненький, едва слышимый в ментале звук гласа. Писк почти задавленной силы воли просил о помощи. Тут же образовались два варианта: проигнорировать и источник встанет на криминальный путь или дать ему условия для развития в альтернативе.

Волхв не смог пройти мимо. Сам всю жизнь лёгких путей не искал. И тёмно-синяя аура ребёнка наталкивала на мысли о большом потенциале. Так пусть лучше посветлеет, чем превратиться в тёмный сгусток.

Сергей проглотил лётный обед, что ждал своей очереди около четырёх часов. Дедушка сказал, что до его дома ещё долгая дорога, так что подкрепиться не мешает.

Трап коснулся асфальта, стюардессы кокетливо пригласили деда первым ступить на землю. Им он всё ещё казался преуспевающим бизнесменом и очень недурным на вид. Скорпион обогнал деда, первым проскочил на свежий воздух, разминая ноги и ловко перепрыгивая со ступеньки на ступеньку.

Чистая прозрачная синева над головой казалась магической, после серых грязных облаков столицы. Сколько глаза не пытались, не могли найти ни одного облачка на всём горизонте. Воздух чист и прозрачен, на сколько хватало зрения. Хабаровск ещё не приобрёл смога больших городов. Седьмая столица или столица Дальнего Востока с улыбкой на небе приняла на свою землю забавного мальчика с татуировкой на плече.

Скорпион сразу же отобрал у деда сумку. Едва потащил, но старость надо уважать, деду сложнее, а ему тренироваться надо, ещё только предстоит стать большим и сильны. Кряхтел, сопел, но упрямо нёс за плечами, ноги-спички дрожали с непривычки. Дед улыбался, наблюдал за стараниями, но сумку не отбирал. Смотрел, сдастся ли, али до последнего идти будет? Не зря ведь во внуки нарёк.

Стоило выйти с территории аэровокзала, как тут же десятки голосов на разный лад завалили предложениями подвести хоть на край света, лишь бы платили. Волхв не пользовался деньгами, пришлось тратить последние силы на рассмотрение линий судеб.

Над одним из водителей стояло плотное облако близкой автокатастрофы. И сам бы не выжил, и пассажиров на смерть отправил. Старец зажмурил глаза, отвлекая облако прочь, пошатнулся. Маленький Скорпион по интуиции подставил плечо, сам чуть не упал под тяжестью сумки и деда, но, кряхтя, повёл к машине. Открыл ветхую дверь такси и усадил уставшего старца. Толстенький весёлый таксист бодро поинтересовался о маршруте. Дед одними губами прошептал:

– Трасса Хабаровск – Комсомольск, примерно двухсотый километр. – И тут же отключился.

Сергей подложил деду под голову сумку, разул, закинул ноги на сиденье, сам сел рядом с водителем, на немой вопрос важно ответил:

– Устал деда. Домой едем. Нас на том километраже заберут. О деньгах не беспокойся. – Сергей знал, что дед очнётся и во всём разберётся, но чтобы не быть выкинутыми с машины, говорил более чем уверенным голосом.

Толстячёк понимающе кивнул, мягко надавил педаль газа. Автомобиль плавно тронулся. Не смотря на потрепанный внешний вид “девятки”, водитель заботился о чистоте салона и “внутренностях” автомобиля. Девятка шла мягким ходом. По пути Сергей весело рассказывал водителю на ходу придуманные забавные истории. Так километраж крутился быстрей и дорога казалась легче. Детского воображения на сюжеты хватало с избытком.

Скорпион говорил одно, а сам думал о другом: вчера спал на скамейке под шум драки бомжей, сегодня же он где-то далеко-далеко и едет в неведомые дебри тайги.

За окном мчались разноцветные машины, кусты в кювете сливались в одно зелёное, высокие деревья махали вдаль маленькому страннику. Жизнь снова подкинула поворот.

Дед разомкнул веки в пяти минутах от назначенного места, закряхтел, завертелся, пробуждая разум и тело. Одобрительно похлопал по плечу Скорпиона.

Сергея порадовало. Хоть чем-то помог деду.

Девятка притормозила у обочины, дед склонился над ухом водителя, что-то пошептал, втолковал. Водила широко улыбнулся, задышал полной грудью. Глаза засверкали. Показалось, помолодел на несколько лет. Словно сбросил с плеч тяжкий груз. От всей души поблагодарил деда.

Автомобиль тронулся в обратный путь.

– Деда, что с ним? Что ты ему сказал? – Спросил Скорпион.

– Скорее посоветовал. – Обронил дед, – он человек добрый, но по молодости допустил одну досадную ошибку – унизил слабого человека. Водитель, конечно, давно про этот случай забыл, но из-за старой обиды болеет его ребёнок. Дети расплачиваются за грехи родителей. Несправедливо, да?

– А теперь он выздоровеет?

– Мало раскаяться, надо ещё и помочь, и себе заодно поможешь. К счастью, он живёт поблизости, так что встретятся, и всё сладиться. Всё теперь будет по-доброму.

Двое путников стояли на обочине дороги, мимо проносились редкие машины, в основном тяжелогруженые лесом КАМАЗы, и дальнобойщики. Дед посмотрел на заходящее солнце. Светило медленно скрывали тяжёлые тучи, что наливались свинцом. Скоро заморосит долгий, нудный дождь и будет лить всю ночь, подпитывая живительной влагой таёжную жизнь. Для таёжных путешественников это сущий ад. Толпами начнут беситься орды комаров, мошкары. Эти звери похуже любого хищника. Если только слово заветное не знать…

– Пойдём что ли потихонечку?

Дед первым спустился в кювет, продираясь сквозь заросли кустов. Скорпион поплёлся следом, падая через каждые пять шагов, цепляясь кроссовками за поросли. Низкие ветки густых кустарников, изогнутые корни, приклеивающиеся трава, заросли крапивы и шиповника, всё было против, чтобы мальчик успевал за дедом.

Старый лесник по одному ему видимым тропкам упрямо двигался в сгущающиеся дебри. В тайге темнеет быстро. Высокие кроны деревьев надёжно скрывают лес от солнечного света, оплетая тремя этажами доступ к свету.

Дед остановился, дожидаясь названного внука.

Из зарослей на четвереньках выполз городской житель: в волосах колючки, коленки в ссадинах, лицо от прилива крови краснее помидора, весь покусанный комарами и мошкой, грудь часто-часто поднимается, силясь прокачать в лёгкие побольше воздуха, который по влажности почти сама вода.

Дневная жара испаряется, под вечер дышать легче, а наутро лес укроет густым туманом. Привык мальчик ходить по гладкой ровной поверхности и требуются недели, месяцы, чтобы привыкнуть пробираться сквозь заросли, не теряя скорости.

Скорпион упал лицом в траву, хриплым голосом засипел:

– Душно деда, комары…

– Перевернись на спину.

Сергей выполнил распоряжение.

– Глубоко вдохни, постарайся дышать редко, низом живота. Так лёгкие лучше обогащаются кислородом, и углекислота выветривается быстрее, попробуй.

Скорпион задышал, как сказали, а дед облокотился на дерево и продолжил:

– Лес тебя проверяет, километров пять от дороги – проверочная территория. Здесь кустов видимо-невидимо и комары роями летают, да не простые “городские”, а особые, крупнее в полтора раза, жалят сразу, как только сели. Так вот лес, настоящий лес, проверяет человека; то леший непроходимые тропы подсунет, в которых хоть на карачках ползай, а за час дальше пары метров не продвинешься, то болотник рои мошкары наведет. Но если не сломаешься, и будешь идти дальше, не озлобляясь на весь белый свет, то скоро выйдешь в чистый лес, где трава-ковёр, где кусты только плодоносные, где грибов полянки, да дышать легче.

Сумрак сменился непроглядной темнотой, дед немного перестроил зрение. Теперь мог видеть как сова, лес впереди как на ладони. До дому ещё километров двадцать, он надёжно укрыт от посторонних глаз, никакие грибники и охотники не забредут. С вертолётов жилище волхва в густых кронах не разглядеть. Рыбаков же здесь отродясь не было. Миллионы речушек хоть и впадают ниже в более крупные реки, потом в Амур-батюшку, но ещё не все разведаны. Даже в век спутников, более чем у половины нет и названий. Таёжный лес надёжно кроет секреты, и географически подобраться сложно. С одной стороны хребет Сихотэ-Алиня, с другой болота, чащи. Люди провели одну дорогу Хабаровск – Комсомольск, пилят деревья в радиусе десяти километров от неё. Что дальше на тысячи километров – не ведают. Вот и живут в таких дебрях отшельники, одиночки, староверы, охотники, да совсем непростые люди вроде волхва.

Для старого ведуна весь лес дом. Лес, и кормит, и оберегает. Взамен просит лишь жить по его законам, что старого хранителя вполне устраивает. А кто захочет забрести из недобрых людей, так те либо заплутают, либо назад повернут, одумаются. Непроглядом укрыт домик в дебрях тайги. Запад Руси разведан, Сибирь наполовину, а Дальний Восток – глушь. Но эта глушь побогаче всех будет.

Дед прислушался к равномерному дыханию мальчика. Отрок измучился, до последнего брёл, пока совсем не свалился. Силы оставили, иссякли. Уснул на мягкой подстилке из прошлогодних листьев, не обращая внимания даже на разгневанных комаров.

Дед склонился над мальчиком, провёл рукой по воздуху, пошептал. Комары отпрянули, как от огня. Больше ни один не укусит. Ещё одно слово сорвалось с губ ведуна – теперь ни одна змея не тронет.

В дебрях лесов послышался волчий вой. Спустя минуты, чуть ближе. Ещё через некоторое время сквозь заросли сверкнула пара жёлтых глаз. Показались обнажённые клыки, послышался рык.

– Вот я тебе пошалю! – погрозил пальцем дед.

Волк-одиночка вышел из тени, преданно смотря в глаза, будто бы говоря: “Прости хозяин, не признал”. Серый проказник подошёл, обнюхал спящего мальчика, снова посмотрел на деда, словно ожидал распоряжений.

– Чего смотришь? Стар я, чтобы двадцать километров на себе тащить, это ты в расцвете сил, а я скоро вовсе как седой пень стану. Корни пущу.

“Врёшь!” – сказали хитрые глаза волка.

– Да устал я. Ты ещё скажи, что не поможешь, – горячо зашептал дед, поднимая Скорпиона с земли.

Волк тяжко вздохнул, совсем по-человечески, покорно подставил спину, всем видом намекая, что это последний раз: “Где ж это видано, чтоб волхвы на чужбине все силы до последнего тратили? Поплёлся в цивилизацию, старый хрыч. Это в лесу ты всесильный, а там, в мёртвом городе быстро до капли израсходуешься, потом еле ноги переставляешь. А отходить сколько будешь?” – всем видом выказывал недовольство волк.

– Да не бурчи, забыл, как тебя с малых лет выходил? Кто тогда едва ноги переставлял?

Дед поясом привязывал Сергея, чтобы не свалился во время волчьего бега.

“Кто тебе мясо последние пять лет таскает?” – обиженно подумал волк и мягкой рысью юркнул в заросли с драгоценной ношей на спине.

– Вот звери пошли. Когда это я мясо последний раз ел? – усмехнулся дед и прислонился к огромному могучему дубу, закрывая глаза. – Совсем родство позабыли, да и люди хороши, будто бы и не бегали вместе по лесу…

Только леший был свидетелем, как добродушный дуб лечил энергетику обессилевшего волхва и успокаивающе шелестел листвою, нашёптывая старые слова.

Свет, продираясь сквозь густые кроны деревьев, ударил в глаза. Влага с листка собралась вместе и капля устремилась вниз, попадая в лоб.

Скорпион резко открыл глаза, почему-то представилось, как старая санитарка бьёт тряпкой. Но вместо больничной побудки – всего лишь рассвет. Голос уборщицы заменяет шёпот ветра, что нежно погладил щеку и прошёлся по траве, роняя звонкие капли. Кровать заменяла кипа старой травы и листьев. Мягко. Так сладко не спал всю жизнь.

Роса отражалась солнечными бликами, чистые листья радовали глаз живостью. Нечета городским деревьям. В настоящем лесу всё дышит жизнью. Скорпион осмотрелся в поисках деда, взгляд наткнулся на большое дерево и белку на толстой ветке. Зверёк, показывая передние зубки, казалось, улыбался. В Сергея полетела небольшая шишка. Подарок зверька упал прямо в ладони. Мальчик приподнял уголки губ, поблагодарил белку и зашагал вокруг ночного лежбища.

Кто его сюда привёз? Где дед? Может, я всё ещё сплю?

Взобрался на небольшой холм.

Лохматый зверь наблюдал за всеми потугами мальчика из кустов:

“Старый ещё не появился, можно пошалить. Например, оставить мальчика не возле дома, а в пятистах метрах от оного и смотреть, как тот будет блуждать. Люди они же совсем слепые да глухие стали, а чутьё и вовсе потеряли”. – Принюхался, кончики ушей дрогнули. – “Сейчас появится. Ладно, надо знакомиться с этим слабым двуногим, авось и шёрстку почешет”. – Взял в зубы палку, простая собака, и медленно засеменил к ночной ноше.

Скорпион не знал что делать. Куда идти? Сумбур мыслей заслонила странная картина – из кустов медленно приближалась большая лохматая собака с палкой в зубах. Она не гавкала, как большинство городских, не рычала. Смотрела прямо в глаза, иногда важно опуская веки.

Мальчик не знал о волках, не довелось. Решил, что собака хочет, чтобы ей бросили палку. Так делают собачники в городе. Видел. Сергей уверенно подошёл к собаке и взялся за конец палки.

Волк выжидал, пока слабое двуногое существо поймёт, чего от него хотят. Лесной житель мог убить его дюжиной различных способов или просто напугать до потери сознания, но знал, что за первое его самого пустят на шкуры, а за второе дед предупредит всех зверей в округе и придётся питаться кореньями всё оставшеюся жизнь.

Скорпион взял палку, но большая собака её не отдала, только моргнула и потянула за собой, медленно и аккуратно. Сергей не знал, что волков надо бояться, послушно поплёлся рядом, держась за палку. Собака не казалось злой.

Волк повёл его меж деревьев, кустов. Постепенно, сквозь стволы берёз замаячил небольшой деревянный домик. Скорпион отпустил ветку и зашагал сам. Волк, казалось, вздохнул: “Как же ты медленно передвигаешься”. Затем скрылся в зарослях кустов.

Дом оказался большим, просторным. С большой верандой и резным крыльцом. Сложен из цельных дубовых брёвен. Ставни широко раскрыты. Под крыльцом на широкой лавке дремал дед, широко раскинув руки. Словно хотел обнять весь небесный свод.

Скорпион, не тревожа сон, пошёл обследовать прилегающую территорию.

Рядом с домом стояло небольшое прямоугольное строение – баня – из дома до него вела чистая, выложенная камнем тропинка. За строением находился небольшой колодец с цепью на катушке. Два деревянных ведра стояли рядом.

Слышалась журчание речки, в трёхстах метрах от дома протекала небольшая горная речушка. Берег с одной стороны песчаный, а со стороны Скорпиона был почти пологий. Свесившись с обрыва, мальчик коснулся пальцами воды. Она приятно холодила руку. Воздух, насыщенный водной пылью, был свеж и приятен.

Путешествуя вокруг дома, глаз не мог оторвать от лесных красот. Челюсть упала до колен, голова задрана вверх, словно рассматривал верхушки небоскрёбов. Верхние кроны дубов и сосен вполне походили за верхушки небоскрёбов. Пение птиц, шелест листвы. Звуки природы завораживали и убаюкивали.

– Красота! – обронил мальчик и вернулся к дому, обходя кругом.

С другой стороны дома оказалась небольшая поленница дров и приусадебный огородик. Среди деревьев замысловатыми грядками росли незнакомые кустики, цветочки.

– Кладовая здоровья, – послышалось за спиной.

Скорпион вздрогнул от голоса деда.

– Поводил тебя Серый по лесу? Любит пошалить, поиграться. С детства такой. Я его с рожденья выходил. Не обидел?

– Он хороший, – уверенно ответил Сергей.

– Ну, коли не в обиде на Серого, пошли потчевать, чем Род послал. Ты со вчерашнего дня голодный. Маковой росинки во рту не было.

– А кто такой Род? – спросил Скорпион.

– Прародитель всех богов. Он создал первых людей, от него идёт род человеческий. Всё равно, что сама Природа или как сейчас говорят – эволюция. Незримый Творец всего сущего.

Двое поднялись на веранду, где стоял просторный стол, накрытый белой скатертью с вышивкой по краям. Под столом стояли две широкие лавки. В общей сложности, здесь могли уместиться шесть здоровых мужиков, не мешая друг другу локтями.

Ведун исчез в доме. На столе, как по мановению волшебной палочки, стали появляться грибы, жареная картошка, соленья, свежая зелень и овощи. Следом дед подал горячий, только что испечённый хлеб с травами, что придавали ему особый вкус, булки с повидлом. Затем волхв выкатил здоровый пузатый самовар с печи. Прицепов появились пять сортов варенья и мёд в сотах.

– Молока пока нет, но я схожу. Тут недалече есть семья отшельников в три двора, там у них корова. Я как-то помог им, так теперь каждый раз как приду, молоком угощают.

Скорпион сидел за лавкой, широко раскрыв глаза, зрачки метались по столу со скоростью молнии, рот наполнился тягучей слюной, в животе заурчало. Казалось, сейчас заговорит человеческим голосом. Получив удар по рёбрам, мальчик неуверенно потянулся за хлебом. Дед усмехнулся, наложил в деревянную миску всего понемногу. Мальца перестало видно за этой горкой. Схватив резную ложку, Сергей стал уплетать за обе щёки.

Дед снова усмехался. Старик только попивал чай с блюдца, да запивал мёдом. Под птичий пересвист и шуршание травы неспешно рассказал:

– Мне то одному немного надо, как ушла от меня покойная Ефросья в мир иной, так свой век один доживаю. Сын в Москве, внук иногда забредает, а так один. Но теперь есть ты. Будет за кем ухаживать. Эх, заживём…

– Деда, – сквозь набитые щёки пытался проговорить Скорпион. – Ты обещал сделать меня большим и сильным.

Дед засмеялся:

– Так здесь по-другому и нельзя. Будешь и большим и сильным, и научу тебя многому. Но человеком ты должен быть в любом случае. Вне зависимости от меня.

Резкая боль в животе скрутила Скорпиона пополам, упал под стол. В груди словно образовался огненный шар, растёкся и взорвался. На глаза навернулись слёзы.

Ведун тут же подхватил на руки, унёс и положил на лавку во дворе. Сам старец исчез в доме, вернулся с кружкой тёмной жидкостью, заставил выпить.

Скорпиона вывернуло наизнанку, согнулся пополам. Вышло всё, что успел съесть.

– Старый я дуралей, ты же цивилизацией отравленный. Не привык к хорошей пище… И яда в тебе три вершка с поверхом.

Скорпион затих, лёжа возле скамейки. Силы оставили, желудок резало болью, хотелось спать и не двигаться. Дед принёс ещё настойки, другого цвета, снова заставил выпить. Тяжёлый ком медленно ушёл в недра живота, затаился. Боль ушла.

– Вот что, родимый. Надобно тебя почистить, подлечить. Будешь сильным и здоровым, а пока отдыхай. Сейчас что-нибудь придумаем. – Дед снова исчез.

Следующие три дня Скорпион голодал.

Дед поил только ключевой водой, но отлеживаться не давал. Заставлял бегать, прыгать, двигаться. Поначалу кружилась голова, была сильная слабость, желудок требовал еды. Но дед стоял на своём, не позволяя отклониться от курса самоотчистки организма.

Первую ночь мальчик спал плохо – сильно хотелось есть. Дед вытащил под небо вторую лавку, укрыл обе шкурами. Так и заночевали под звёздами. Благо ночи в июле тёплые.

На второй день немного кружилась голова, тело ныло от слабости. Дед неустанно твердил:

– Человек может и должен тренировать свой организм. Ты должен познавать свои возможности. Ты можешь не есть и сорок дней, и больше. Главное понимай, что голодаешь с пользой, лечишься, а не вредишь себе. И не лежи на месте, двигайся. И никакого мяса теперь. Человек изначально мяса не ел, да всё никак Ледниковый период забыть не может.

На третий день тело начало отчистку. Скорпион не вылезал из отхожего места, его рвало сгустками старых лекарств, выходила желчь, мокрота. Наследие больницы давало о себе знать. Так плохо не чувствовал себя никогда. Но с лица уходила бледность, мешки под глазами исчезли, а кожа зарумянилась. Лёгким стало легче дышать, сердце застучало мощнее, печень реанимировалась.

Головокружение прошло на четвёртый день, как и тяжесть в теле. Казалось, может летать. Желудок перестал посылать голодные импульсы.

Дед постепенно просвещал:

– Сейчас ты питаешься другой энергией. Организм не тратит её на еду, поэтому у него нашлось время почистить себя. Нехватку энергии восполняет крепкий сон и сила солнца. Ты можешь чувствовать в себе то, чего не замечал раньше. Земля и небо дают тебе силу. Бегай босиком – зарядишься энергией земли. Смотри в небо, пробуй по-разному дышать и станешь сильнее от космоса. Позже я покажу тебе разные техники. Будешь учиться слушать себя, свой организм.

Днём мальчик созерцал плавающие облака, ночью глядел на россыпи звёзд. Таких звёзд не увидишь в городе. Чистое, ясное небо. Звёзды сверкают как алмазы.

Скорпион прислушивался к себе, начинал понимать своё тело. Чувствовать не только сердце и лёгкие, но и волны энергии, что текут по невидимым каналам тела, как рассказывал дед. Зрение и слух улучшались.

Вечером четвёртого дня дед усадил на веранду, налил в миску немного медового отвара с травами, заговорил:

– Всегда контролируй количество потребляемой пищи. Никогда не переедай. Человеку требуется лишь десятая часть еды, из всей, что принимает.

Скорпион аккуратно зачерпнул ложкой варева, отправил в рот. Было слышно, как водный поток падает в бездну, как желудок вырабатывает новые соки, отдохнув от каждодневной рутины. Скорпион съел ещё пару ложек, после чего решительно отодвинул тарелку. Дед услышал решительный голос.

– Пока хватит. Завтра ещё попробую.

Ведун усмехнулся украдкой в бороду.

На пятый день дед посадил на водный рацион. Потчевал лесными чаями, травяными настойкам, баловал молотой ягодой. Мальчик прислушивался к себе, отмеряя в еде столько, сколько хотел организм.

Через неделю после начала голодовки Скорпион почувствовал себя лучше, чем когда-либо. Вкусовые качества полностью восстановились. Наслаждался едой. Не бездумно проглатывал каждый кусок, как прежде.

Дед, усмехаясь в бороду, под произнёс:

– Теперь внучок, мы начинаем твои тренировки. Будешь стараться – станешь большим и сильным.

Такой искренней радости в глазах ребёнка старый волхв не видел никогда. Мальчик будет умелым учеником.

Четыре года назад.

Широкая, дубовая ветка держала на себе детёныша леса легко и непринуждённо. Скорпион медитировал на любимом дереве в четырёх метрах над землёй, поджав ноги под себя.

Веки опущены, на вытянутых руках в районе запястья на кожаных ремнях висели два груза в килограмм каждый. На правом плече подростка важно сидела нахохленная белка. Пушистый страж гордо озирал окрестности, прислушиваясь к родному существу, старшему лесному брату.

Руки мальчика натянуты как струна. Не дрожат, нет обильного пота. Организм давно не повышает температуру. Привык. Тело напряжено, но сознание в расслабленном состоянии. Как выразился волхв: “Медитативное состояние сосредоточения”.

Скорпион познавал себя, контролируя нужды тела и внешние раздражители. В лесу живёт четыре года, четыре раза природа меняло белый и зелёный наряд. Но про время забыл. Оно текло рядом, но не касалось мыслей. Краем сознания понимал, что от рождения исполнилось десять вёсен. Но к чему этот возраст? Здесь каждый день – новая жизнь, новое откровение.

Внизу меж деревьев звенели ручьи. Скоро май, а снег ещё лежит в тени тайги. В отдельных дуплах может залежаться и до июня, пока раскалённый жар не испарит до последнего кристаллика льда.

Ветер лениво перебирал волосы лесного жителя. За четыре года опустились до плеч. Густые вьющиеся локоны цвета воронова крыла трепетали под шаловливыми руками невидимого проказника.

Скорпион поменял ритм дыхания, делая не больше двух вдохов в минуту. Постепенно вынырнул из дебрей вне-сознания, возвращаясь в физический мир. Резко переходить от полного расслабления к резким действиям не следовало. Разум мог взбунтоваться. Медитативные техники следовало делать в тишине и одиночестве, чтобы никто не мог потревожить.

В лесу было по-весеннему морозно. Но Сергей по пояс обнажён. Одет лишь в просторные серые штаны с широким плотным ремнём на поясе, где удобно пристроился большой охотничий нож в ножнах из оленьей кожи. Небольшой метательный топорик прилажен рядом. На ногах добротно сидят самодельные сапоги, подбитые мехом внутрь. Всё что выше пояса – на мороз, всё что ниже – в тепло.

Скорпиона холод не страшил. Третий час сидел без движения, а кожа никак не покрывалась мурашками. Сергей прошёл все стадии хорошей закалки. Ещё с первого года дед заставлял в межсезонье босиком бегать. Каждое утро холодной водой поливал. По зиме заставлял купаться в снегу. По белому покрывалу и босиком бегал.

“Закаливание организма и лечение навью[10] в разумных дозах лечат организм, ускоряют обмен веществ и регенерацию тканей. Пращуры не знали простуд”.

Скорпиону полюбилась русская баня. Дед два раза в неделю топил до белого каленья, приучал понемногу своим примером сидеть в ней до состояния варёного рака. Сначала малец с криком выбегал на свежий воздух, едва проникнув в парилку. Дивился, как это дед сидит там часами, да ещё веником берёзовым себя охаживает. Выходит краснее помидора, обливается студёной водою с колодца или в снег ныряет, а потом снова в пекло. Но личный пример заразителен. Постепенно Сергей и сам приобщился сердце жаром закалять. Добавляя нагрузок, сам стал с дедом в снег прыгать.

Обязательным напитком после бани был квас. Дед смешивал его с разной ягодой, добавлял из своих огородно-таёжных запасов травок. Квас получался великолепным. Расслаблял тело после тяжёлых тренировок и обширного трудового дня, сил прибавлял, бодрил.

Сергей отпрянул от мыслей. Словно маленьким колокольчиком, на грани сознания, раздался слабый позыв. Внутренний маячок Скорпиона слабо отозвался внутри. Так дед зовёт загулявшегося в тайге внука к избе.

Скорпион, не открывая глаз и не меняя позы, послал импульс белке спрыгнуть с плеча. Та махнула пушистым хвостом и перепрыгнула на соседнюю ветку. С любопытством рассматривала, как старший братец накренился вправо, падая с ветки в далёкую бездну.

Не открывая глаз, Скорпион в полёте распрямил ноги, приземлился, как кошка, в талый снег и кучу старой листвы. Только на земле открыл глаза.

“Доверь падение телу, рефлексы всё сделают за тебя. Не включай сознание”.

Тело рефлекторно выбрало наилучший способ падения. Мягко приземлившись, подогнул ноги и перекатился через голову. Помимо рефлексов требовалась гибкость суставов, жил, мышц. С этим проблем не возникало. Дед несколько недель к ряду ежедневно учил правильно падать, прежде чем стал учить искусству боя.

Десятилетний мальчуган мягко приземлился в листву, приподнял веки. Правая рука молнией выхватила из-за пояса топорик, швырнул в соседнее засохшее дерево в десяти шагах. Топорик попал в середину – точно в цель. Скорпион ту же выхватил нож, помедлив секунду, перекинул в левую руку, швырнул на периферии зрения. В последний миг рука немного дрогнула, нож попал в цель, но рукоятью. Отскочил в тающий снег за деревьями.

– Эх, не обоерукий. – Отрок прискорбно бросил взгляд на левую руку. – Надо тебя больше тренировать. – Побрёл за метательными инструментами.

Из-за соседнего дерева выдвинулась большое серое чудовище с швыряльным ножом в зубах. Бросило нож в снег и оскалило клыки. Глаза монстра буровили презрительным взглядом: “Слабак! Попадаешь-то всего в девяти случаях из десяти”.

– Значит, ты меня презираешь? – Скорпион воинственно направился к лохматому чудищу, широко раздвинув руки и ладони.

“Конечно, презираю. Изюбра ты догнать не можешь, медведей опасаешься, добычу за милю не чувствуешь. Слабый двуногий! Позор!” – Волк чуть помедлил, приготовился и широко прыгнул, целясь лапами в грудь.

Скорпион извернулся, пропуская прыжок лохматого чуть поодаль, тут же прыгнул вдогонку на спину. Покатились по снегу, набирая в шерсть и волосы колючек, веток и прелых листьев. Короткую потасовку волк торжественно закончил положением сверху, любезно лязгнув зубами перед самой шеей.

– Ладно, ты опять победил, – сдался мальчик. – Но следующей весной победа будет за мной.

В качестве поражения Скорпион почесал лохматому за ухом, от чего тот блаженно закатил глаза и чуть задрыгал ногой, совсем как домашняя собака. В конце процедуры волк большим горячим языком широко лизнул мальчика в нос и скрылся в кустах.

Волхв сказывал, что волка нельзя приручить, одомашнить, но можно заставить себя уважать, заслужить уважение. Он уважает силу, а разумом превосходит любую собаку. Волк одиночка – индивидуалист, не признающий компании. Встречается с добычей один на один, знает, что никто не прикрывает спину. Предусмотрителен и трижды подумает, прежде чем атакует. Дед спас маленького волчонка нескольких месяцев отроду от голодной смерти, выходил. Отчего тот навсегда ему благодарен, считает за мать, приходит на первый зов.

Последние четыре года волк следил за Скорпионом, помогая тренироваться и охраняя от редких покушений таёжного зверья.

Скорпион приладил нож и топор на место. Ноги рысью помчали к дому. Перепрыгивая потоки ручьёв и мокрого снега, на бегу вспоминал, как дед приобщал его к элементарным тренировкам.

… - Пробеги по лесу, сколько сможешь.

Маленький Серёжка помчался вперёд, не разбирая дороги, широко расставляя ноги. Шум стоял как от стада кабанов, пробежав чуть менее ста метров, запнулся о корягу, пропахав носом землю. Подошёл дед, поднял, приложил к окровавленным коленкам подорожник, вытер лицо платком и, смотря в глаза, произнёс:

– Сегодня ты пробежал сто метров, завтра ты должен пробежать сто десять, послезавтра – сто двадцать. Если ты не будешь бегать через несколько лет с тяжёлой сумкой за плечами с десяток километров, ты не достигнешь своей цели, не станешь большим и сильным. Так что всё в твоих руках…

Скорпион хорошо запомнил его слова, подолгу нарезая километраж по лесу, развивая слабые ноги. Лес не беговая дорожка, но если научишься бегать здесь, то на асфальте пробежишь в десятки раз больше, выносливость развивается с каждым шагом. Бесшумно скользил по весеннему лесу, ничуть не сбивая дыхания. Удерживал постоянную скорость. Размышляя на ходу, поменял направление. Делая широкий крюк к реке, прибавил скорости.

Горная речка никогда не замерзает, круглый год быстрое течение носит воды в дальнюю дорогу, дальний путь к морям-океанам. Скорпион скинул одежду, с разбега нырнул в холодные воды, знал места, где можно нырнуть, где до дна несколько метров.

Тело запротестовало. Сердце тревожно сжалось, мышцы сократились, пытаясь вернуть потраченное тепло. Лёгкие сдавило тисками. Сергей вынырнул, послал успокаивающий сигнал во все паникующие участки тела. Резво заработал руками-ногами, выгребая на мелководье. Течение вынесло, сопротивляясь Горянке, как он про себя называл эту стремительную непослушную речку. Полный энергии, вышел на берег. Дед научил плавать так, что никакая речка не унесёт.

Сел на холодную землю, заставляя тело поднять температуру.

“Координирование терморегуляции позволяет не замерзать и не потеть. Твоё тело – твоя атомная станция”.

Кое-что из подобных тренировок у мальчика стало получаться. Пока только делать восприимчивость к внешней температуре на плюс-минус пять-семь градусов, но тоже не плохо. Пока не дед. Ему доступна координация внутренней температуры. Врачи бы очень удивились, когда градусник показал бы сорок два градуса, а в следующий раз тридцать четыре, тридцать три. Стабильность в тридцать шесть и шесть можно расширить без болезненных ощущений.

“Человеческий организм – гомеостат, но пределы можно расширять”.

Всё же вздрогнул, когда ветер прошёлся по мокрой коже. Резво вскочил, накинул одежду. Так же резко, словно спринтер, сорвался с места и на пределе своей скорости помчался вдоль берега к дому.

Скорпион любил испытывать новые силы, доводя себя тренировками до предела. Дед не раз вразумлял о чрезмерности, но что касалось самоотдачи в тренировках, то мальчик выкладывался до последнего, забывая слова “не хочу” и “устал”. Просто помнил, что в больнице мечтал о таких тренировках, во сне снилось, как бегал вдоволь. А теперь сон превратился в явь. И бегать можно сколько влезет.

Дом выпрыгнул из-за холма. На веранде одиноко сидел дед, попивал чай. Облачко пара поднималось от блюдца и улетало прочь. Глаза деда закрыты – о чём-то думает. Скорпион бесшумно подкрался у веранды. Ни одна веточка не треснула под ногами, не шелохнулась. Приготовился напугать.

– Лучше дрова готовь. Гость к нам скоро пожалует, – не открывая глаз, обронил дед.

– Как ты меня услышал? Я крался, как рысь, – разочаровался Скорпион.

– Когда бессилен слух, ощущай присутствие.

Скорпион потянулся к самовару, налил в блюдце чая, уселся рядом. В голове назрел вопрос:

– Деда, ты много знаешь, скажи, медитация пошла из Индии? Всё от йогов?

– Индийцы ссылаются в своих знаниях на древние Веды. Они были написаны ещё до прихода ариев в Индию мудрейшими гоями. Чтобы не раствориться среди индийцев, мудрецы ариев – брахманы, как их назвали местные жители, ввели кастовую систему. Брахманы в Индии – носители арийских знаний. Отвечая на твой вопрос, скажу тебе, что медитацию занесли в Индию северный народ. Наши предки.

– Кто такие арии? – Тут же спросил Сергей.

– Со временем все узнаешь… – дед вздохнул, – тогда и мир был другой. На севере было тепло. Великая империя простиралась по всей Евразии, задолго до вавилонского столпотворения. На востоке были построены великие оборонительные сооружения от набегов менее развитых племён – предков китайцев. Даже современные бойницы обращены в сторону Китая. Не все переделали. – Дед отхлебнул чая, продолжил. – Могучие праславянские союзы делились на разные племена: Ира, Яни, Ара, Дони, Кра, но вместе назывались Ура. Столица империи находилась на Урале, в священном городе Ур. Границы империи доходили до Амура, Курил, Канарских островов, – дед остановился, обдумывая как бы внучку объяснить современную географию без карт. Всё-таки придётся отправлять в цивилизацию. Если он останется здесь, в голове будет много пробелов. – Допустим, возьмём нашу реку Амур. Ам Ур, значит – там Ур. То есть даже в географических названий хранятся старые связи. Туруханск – ту Ур хаже – там ходит Ур. Что значило владения Ура. Уссурийск и Уренгой населяли народ Ура. Владения охватывали и Сибирь – Си Би Ири – страна племя Ири. Река Иртыш – Ира Ти Жие – Здесь живут Ири. Иркутск – Ира Кута Сие – что значило “закуток”, пристанище Ири. Кутой раньше называлась одежда. Остров Шикотан – шие кута ан – обозначало пошивочную мастерскую. Владения простирались и от Памира – Пам Ири до Тира – Ти Ири. Вокруг Арала – Аральского моря, жили Ара. Если покопаться в словах и поискать корни, то можно найти много доказательств. Как бы их не пытались скрыть. – Дед замолчал посмотрел на Скорпиона.

Мальчик слушал, затаив дыхание. Про чай давно забыл.

– Тут недалеко есть камень со старыми надписями. Думаю, ты готов его увидеть. Там ясно говориться, что эти владения были населены протославянами задолго до новых “открытий” здешний земель. Кто-то очень постарался, чтобы в памяти народа забылись исконные территориальные владения. – Дед вздохнул, снова отхлебнул чая. – Предки Ура поклонялись единому Богу – Творцу, Роду. Жили законами правды, совести, дружили с природой, много знали, умели, но главное понимали связь с Природой, тогда и были писаны Веды, чтобы потомки не забыли наставления прадедов, жили в мире и ведали лишь правдой. Даже всем известный боевой клич – “Ура!”, определяет принадлежность большей части населения к одним корням. Многие воины, бросаясь в бой, кричат подобное. Тут есть смысл задуматься о своих корнях. Ура переводится как – “навстречу солнцу”.

– А сколько нашей стране лет? – вклинился Скорпион.

– Страна? Государство? Племя? Род? Временно, всё временно… – В глазах волхва словно горели сюжеты забытых истин, повеяло тоской. – Не то это всё, Сергей. Все от единого Начала. Первая запись предками в Ведах – 32 547 лет назад. Там, где не приемлет разум, верь сердцем. Найдёшь подтверждения. А про урезания летоисчислений я тебе говорить не буду.

– Деда, рассказывай дальше про племена, пожалуйста.

– Племена, оторвавшись от старой родины, забыли о ней, считая давно потерянной. Все кроили свои священные писания по-своему усмотрению, воевали. Победитель уничтожал всю память о корнях побеждённых. Чтобы не восстали. Кто считал себя самым культурным, пытался вдавить старую родину в грязь. Православных, “правильно славящих Рода” выдавали за варваров. “Цивилизованные” страны безумно удивились, когда могучее племя вышло из лесов, и по количеству людей превышало всё население Европы вместе взятое. Властители тех стран попытались представить племена Славян, как неизвестных, безродных язычников, как тогда называли многобожников. Хотя Род был единственным Богом. Его ипостаси – Перун, Макошь, Дажьбог, Лада – всё равно, что разное настроение у людей. Такое есть и у матери Христа – Дева Мария, Богородица, Заступница, Мать. Смысл не меняется. Но не приняли, что Род, как Творец всемогущ и может быть всем и сразу. Запад представил это как многобожие, делали всё, чтобы ослабить сильного. В ход шли интриги, подговоры, ложь, ссорили всех со всеми, внесли сумятицу.

– Дальше, дальше, дальше, – одними губами прошептал Скорпион.

Дед снова подлил в блюдце чаю, хмыкнул:

– Дальше? Победили ортодоксы, заставив весь мир жить по их писаниям. Смутное время. Кровавая эпоха Рыб или Кали Юга. Задурив голову конунгам земли русской, обманом ввели чужеродное христианство, навязали чужого бога. Рабская религия помогала правителям править народом. Так удобнее. Новые священники объявили самую злостную охоту на волхвов, что пытались вразумить народ. Были растёрты в порошок многие знания. Слабые, потерявшие голову люди, словно отара за пастухом, поплелись за иудейским богом, принимая чужой крест и низко склоняя головы. Вместо правды – смирение, вместо добра – лицемерие, ударили – терпи. Как раз то, что нужно для рабов. Свободными управлять тяжелее. Но не все склонили головы, четыре века существовало двоеверие, да и христианство одомашнивалось, ославянилось. Стало ближе людям. Но как только совсем стало своим, объявили влиянием нечистого. Были введены новые церковные реформы – Раскол. Что ещё больше загнал людей угол. Но подсказать некому – волхвы пущены в расход, да рассеяны. Староверы подались в леса, а основной массе было уже всё равно. Когда поколения за поколением вдалбливают в голову одно и то же, волей-неволей станешь верить во всё что угодно.

– Деда, мне горько за загубленных родичей, не вразумили правды, поплелись за миражами. Деда, ты последний волхв?

Дед на секунду задумался, лицо осунулось, казалось, постарел на пару лет:

– Нас не больше десятка. Приходится прятаться. Даже сейчас на нас не перестаёт идти охота. Но волхвами не рождаются, ими становятся. Главное чтобы голова была, сердце и что-то шептало в крови, что ты не смирился, что ты живёшь правдой, любишь природу и чувствуешь зов рода. – Дед тяжело вздохнул.

– А я могу быть волхвом?

– В тебе кровь твоих предков, они из славного рода. Можешь, только не каждый способен пройти обряд и получить право на имя.

Скорпион вскочил, глаза полыхали огнём:

– Я смогу деда. Я понесу людям свет.

– Расти, развивайся. Время покажет, а теперь ступай рубить дрова. Брат твой названный едет. – Уже другим голосом сказал дед, загоняя тоску серых глаз глубоко внутрь.

Бремя прошлых лет давило на плечи тяжёлой горой.

Скорпион застыл, как громом поражённый. У него есть брат!

– Деда, а камень?

Дед притворно пожевал губами, словно сомневался:

– Только не долго, лады?

Глаза Скорпиона загорелись:

– Лады.

Дед, не вставая со скамейки, присвистнул, сложив губы гармошкой. Чуть подождал, повторил на иной лад.

Скорпион с восторгом наблюдал, как на зов примчался “лохматый нянь”.

Серый недовольно клацнул зубами:

“Чего, старый, от дел отрываешь?”

– Ты меньшому дорогу до Камня покажи, а потом и белок гоняй, деловой ты мой.

“А ты знать, корни пустил?” – Волк завалился на спину, забавно поигрывая ногой и клацая зубами.

– Сам видишь, лес неспокойный последние два дня, ступай, ступай. Я посижу, кости погрею, а тебе засиживаться неча.

Скорпион лишь улыбался, когда дед разговаривал с волком на равных, а тот делает любые жесты чтобы оспорить его слова. Даже головой машет.

Волк быстро юркнул в кусты, дед подсказал:

– Беги за ним, на хвост смотри, не потеряешься. Да долго не гуляй, дело ждёт.

Скорпион помчался вдогонку серому разбойнику, выискивая пушистый хвост среди кустов и деревьев. Волчок решил проверить все скоростные качества мальчонки, и мчался рысью, едва притормаживая, когда братец меньший совсем терялся среди чащобы.

Неполный час бега и волк резко остановился, подёргал носом. Принюхиваясь, поднял переднюю губу, обнажая клык, и лёг в траву, предложив Скорпиону разобраться во всех жестах.

– Что, пришли? – Мальчик потёр голеностоп, смахнул пот со лба и привёл дыхание в норму. Беготня среди чащоб не очень обычное дело.

Волк положил голову на передние лапы, вздохнул, закрыл глаза.

– Чужих что ли почуял?

Волк вскочил на все четыре, извернувшись, лизнул в нос и снова лёг в начальное положение. Закрыв глаза, снова вздохнул.

– Ну, тебя, Серый. Не бывает таких умных волков.

Скорпион пополз по-пластунски сквозь поросли. В направлении, куда указывала волчья морда. Отодвинув один из кустов, выполз на небольшую полянку, утопающую в тени деревьев. Посреди полянки в самом центре лежал огромный валун, поросший мхом и вросший в землю. Это была целая гора.

Острое зрение выловило на камне инородный предмет – змея! На камне, свернувшись кольцами, возлежала полутораметровая гадюка. Таких больших в жизни не видал! Хозяйка камня подняла голову и стала наблюдать за пришельцем, чуть покачиваясь.

Скорпион вскочил на ноги. Подходить не хотелось, но на глаза попало, что под змеёй на камне высечены какие-то буквы, вязь слов. Разглядеть мешало пресмыкающееся.

Деда выучил современному алфавиту, рунице и старорусскому слогу.

Змея давно пережила несколько змеиных жизней. Давно следовало уйти на покой, но тяжкое бремя охранника никак не давало уйти прочь.

– Волчара, – Скорпион повернул голову назад, – значит, ты просто змей боишься, да?

Сам не любил змей. Что-то в них не нравилось, что-то не правильное, инородное, гадкое. Как видел, так сразу убегал. Дед предлагал взять на руки, перебороть страх, давая подержать ужа или полоза. Но даже держа на руках, не испытывал к змеям ничего кроме отторжения.

Даже по природе скорпион и змея вечные враги, равные по силе. Королевский скорпион сражается с королевской коброй на равных. Если посадить в один сосуд, то как она сможет задушить кольцами, так и он пронзить тяжёлым жалом. И вряд ли можно сказать, кто выйдет победителем.

В любом случае, чтобы прочитать надписи, змею стоило убрать. Если уйти, то волк больше не приведёт. И дед не отпустит. А сам дорогу не запомнил, далековато.

– Змея, я ничего не имею против тебя, но тебе лучше уползти, потому что я всё равно прочту что под тобой. То послание моих предков. Уползи подобру, поздорову.

Гадина лишь опустила голову и замерла, потеряв всякий интерес к “слабому двуногому”. Скорпион подумал запустить камнем, но поблизости ни камушка. И не честно так вот. Надо по-другому, по-человечески.

Облокотился на орешник, задумался. Предстояла нелёгкая задача, к тому же время поджимало – ещё дрова рубить. Вечером же приедет… брат!

В поле зрения попали поросли ивняка, зрение чётко вычислило прямые ветки, выбрал одну чуть надломленную, заточил топориком “Y” образный конец. Теперь рогатина расходилась в разные стороны. Приготовился к бою:

– Ни одна гадина не перекроет мне доступ к памяти предков!

Медленно стал приближаться к змее, опасаясь резких движений, концом поддел змеиную голову. Плотно прижал к камню.

Если ядовитой змее обездвижить голову и схватить за шею, то она становиться полностью безопасной. Главное чтобы клыки не касались кожи. Мигом вцепится.

Скорпион, схватил гадюку за шею, почти у самой головы. Змея заклубилась, пошла кольцами, обхватывая руку захватчика, сдавливая. Скорпион с трудом преодолевал отвращение, чувствовал, как своей кожи касалась змеиная шкура. Влажная кожа ползла по рукам. Скорпион весь покрылся мурашками. Еле сдержал зарождающейся вскрик. Вытерпел. Немного посмотрел на клыки, с которых повисли тяжёлые капли яда, второй рукой распутал обвивающуюся руку, которой держал змею. Едва преодолел желание зашвырнуть это извивающееся безобразие подальше в лес, чуть попугать волка или просто шмякнуть о камень.

Мальчик просто положил змею с другой стороны камня ближе к кустам. Той же палочкой придавил голову к земле, медленно отпустил шею, отошёл. Гадюка замерла, словно соображая. Повернула голову к мальцу, на мгновение застыла и… быстро скрылась среди кустов.

Преграда пройдена.

Скорпион облегчённо вздохнул. Хотелось быстро-быстро протереть руки, как бы избавляясь от тех прикосновений, что только что испытывал. Но последний раз сдержался, посвятив всё своё внимание изучению камня.

Камень простоял здесь не один десяток тысяч лет. Густой слой мха и широкие трещины покрыли валун вдоль и поперёк. Мороз и солнце с годами разрушали некогда цельный кусок скалы. Люди обточили камень и оставили надписи.

Скорпион быстро нашёл прерванную вязь букв, аккуратно расчистил продолжение ото мха и грязи, губы зашевелились, зашлёпали, стараясь прочитать написанное в слух. Не смотря на преклонный возраст, буквы не прерывались, стояли цельными во весь рост. Казалось, камень не подвластен времени. Древняя рунница читалась легко.

Слеза потекла по щеке, прорисовывая первую за последние четыре года мокрую бороздку по щеке. Не слеза грусти, но радость. В груди стало жарко-жарко, сладко защемило. Очищенная вязь букв сложилась во вполне понятные слова: “Исполоть тебе, отрок издревле славного рода, мы же предки твои востоим на грани и покуда един наш род, да вера крепка, то не топтать ворогу земели родной. Во тебе пять добродетелей на пути помогут. Пять Гласов Силы Род человеку завещал. Се ясть: Бодро, Добро, Живо, Здраво, Слава. По сему ступай во правде, славный потомок. Мы же узрим твою дорогу и возрадуемся победам твоим”.

Ниже стояла подпись: “Родичи”, и несколько незнакомых знаков в форме кругов и вписанных полосок, которые запомнил на всю жизнь раз и навсегда.

– Родичи!.. – слёзы прервали запруду, припал к камню, рыдая навзрыд, не сдерживая себя.

Обратно шёл на полусогнутых, не обращая внимания на потуги волка приободрить. Дед встретил на крыльце. Понимающе похлопал по плечу:

– Я в тебе не ошибся. Ты выбрал правильный путь.

– Отчего же, деда? – поднял голову Скорпион.

– Не многие оттуда возвращались. Только чистым сердцам доступны и внятны заветы предков. Змея не просто так на камне возлежала. Если бы ты приблизился, она бы укусила, потому что просто так знания не открываются. Если бы ты убил её, чем под руку попалось, то с поляны бы не вернулся, потому что знания для человека со злым умыслом опасны. Ты поймал змею, значит, получил право доступа. Но если бы ты швырнул её, то клыки обязательно вонзились тебе в палец. Змея могла извернуться, потому что, даже получив доступ, ты не должен возгордиться. Последнее. Ты мог просто отпустить змею, но неконтролируемые знания тоже привели бы тебя к печальной участи. Истлели бы твои кости, прежде чем туда заглянет кто-то ещё. Так что не всё в мире так просто. Даже самый добрый и чистый человек может поступить неправильно и оступиться, если его поставить в сложную ситуацию. И только тот, кто нашёл решение, достоин чего-то большего. Так что со временем ты сможешь стать ведуном. Нести правду вед. А пока тебя ждёт топор. Ты получил право. Когда-нибудь получишь и имя. Ступай, брат не за горами.

Поленница дров ежедневно пополнялась стараниями юного дровосека. Массивный топор-колун без устали делил на части старые распиленные брёвна. Скорпион с тяжёлым выдохом “хак” соразмерено опускал топор в самое слабое место полена. Наметанный глаз рефлекторно выделял таковое и делил полешко на части. Дед учил соизмерять силу удара; и так, чтобы разрубить, не оставив топор в волокнах дерева и так, чтобы не позволить топорищу вылететь при слишком сильном замахе, силы беречь. Цель дровосека проста – лучше больше, чем сильнее.

За распилкой и рубкой дров на свежем воздухе в течение двух часов беспрерывной, монотонной работы, забывалось время, отступало на неведомые позиции сознание. Тело само выполняло требуемую работу, не грозясь топорищем рассечь ступню по рассеянности.

Дед не сразу доверил Скорпиону рубку дров. Только через год, когда бывший больничный заключённый окреп, подрос, когда смог крепко держать тяжёлый топор на вытянутой руке, не загибая запястье.

Сергей, по началу, постоянно приходил к деду с просьбой унять боль в запястьях. Те ломало, как будто давили незримые тиски. Дед повязывал шерстяные нити, ждал, пока кости окрепнут, а потом принялся за тренировку слабой части рук всерьёз. Мальчик день за днём вращал тяжёлые ясеневые дубинки “восьмёркой”, как вращают меч, махал топорами. Потом дед заставлял отжиматься на внешних сторонах ладоней. Вскоре Скорпион не заметил, как добавил к отжиманиям прыжки с попеременно меняющимися в воздухе ладонями – внутренняя, внешняя, внутренняя, внешняя…

Запястья крепли, дед во дворе перед домом поставил несколько свежих макивар. Врытые в землю высокие столбы, перемотанные верёвками, с торчащими в разные стороны досками, служили идеальным тренажёром для отработки ударов и укреплению костей рук-ног. Работа с топором пригодилась для рук. Привыкли. А вот ноги укреплял с нуля, хромая после сильных ударов.

Дед показывал удар, и Скорпион днями напролёт доводил его до совершенства. Укреплял кости, развивал координацию, устойчивость, технику и силу удара. К азам постепенно добавлял скорости, чёткости ударов. Комбинация из двадцати-тридцати ударов руками-ногами. Столько же приёмов защиты. Для начала хватало. После Сергей доводил до совершенства изученное. За несколько лет превратился в начинающую боевую машину. С каждым днём было проще и проще дубасить деревянный столб.

Птичье пение эхом прокатилось по цветущему лесу, громады высоких воздушных замков над головою заслонили солнце. Тень накрыла юного дровосека. Располовинив очередную чурку, Скорпион облокотился на топор, подставив лицо ветру. Чёрные локоны затрепетали на ветру, мурашки пробежались по оголённому, блестящему от пота, рифленому торсу. Не тако ещё, как у тех бойцов на арене, но всё впереди.

Мальчик тяжело вздохнул. Всё, перерыв.

Ноги привели к лавке, присел, вздыхая после двухчасовой работы. Поправил волосы. Жилы по всему телу от лёгкого движения, словно маленькие змейки, забегали по рукам, пробрались до плеч и замерли за лопатками.

Много тренировался, спуску лени не давал, теперь просто любовался развитым телом, забыв о больничной немощи, хворях и… той дикой тоске. В тайге нет места унынию. Либо работаешь, живёшь и движешься, либо естественный отбор произойдёт самым явным образом.

“Волки любят ленивых. На них сала больше”, - в очередной раз вспомнились слова деда.

Дятел застучал по дереву, ему вторила кукушка. Лесной дуэт затянул протяжную песню, солисты поочерёдно предоставляли друг другу право голоса. Скорпион приложил руки к губам, сплёл пальцы, набрал полную грудь воздуха…

Протяжная имитация соловья прокатилась по тайге. Птицы наскоро разлетелись. Здоровые лёгкие и не на такое способны. Мальчик поменял местами несколько пальцев, засвистел совсем по-птичьи, с душою. Ему тут же ответили. Сигнал прошёл по лесу, покатился дальше, вернулся.

Сергей довольно улыбнулся, резво подскочил с лавочки. Забыл про усталость. И куда только делась? На ум пришла идея проведать дедов погребок. Там в полумраке, на отдельной полочке с лета стоят бочонки кваса, настоек, отваров, мёда, варенья. В широких двухсотлитровых бочках в рассоле плавают малосольные огурцы, помидоры. Полки заставлены соленьями, припасами. Россыпи ягод по корзинам нежатся. Ни о каком весеннем авитаминозе речь не шла. Дед заменил мясной рацион дарами леса. Не даром волхв. Надо доедать старые запасы, всё, что с зимы осталось.

Холодок погребка пробежался по разогретой от работы коже. Мальчик проворно спустился по вырубленным в земле утрамбованным земляным ступенькам. Любая деревянная лестница здесь гниёт из-за сырости за пару лет. Естественная лестница надёжнее. Затвердела как камень.

На глаза попался бочонок с брусникой, тут же и был извлечён на свет из сырой тьмы. На улице оно как-то лучше поедается, больше влезает.

За поеданием брусники застал дед. Старый ведун третий день рыскал по лесу, вынюхивал, аки зверь. Ищет первые проклюнувшиеся травки, прочие прямо из-под растаявшего снега достаёт, а то и вовсе в земле копается. Вот и сейчас притащил полную охапку зелени. Сейчас аккуратно развешает, высушит, переберёт, дом наполнится приятными запахами, а таёжная аптечка наполнится ещё парой ингредиентов. Хворям здесь не место.

– Никак, полакомиться решил? – Дед разложил травы на чистых тряпицах.

– Таской неясной веет. Когда уже братец приедет? Не знал бы и жил как жил. – Рассудил Скорпион, утирая губы тыльной стороной ладони от ягодного сока.

– Значит, что-то задержало… Али лес не принял, – загадочно произнёс дед. – А скуку мы твою проверим крепостью духа. Давно тебе старый пень испытаний не давал?

Скорпион отложил корзинку, глаза загорелись любопытством. Дед на выдумки горазд. Никогда не повторяется. Коли не понял с одной стороны, объяснит с другой. Так всё подстроит по-своему, по-ведовски, что сам всё поймёшь, сам путь найдёшь.

– Пара дней всего минула с последнего. Но я готов, деда, – Скорпион вытер руки о штаны и вопросительно уставился на волхва, готовый к любым распоряжениям.

– Погоди, торопыга. Ты, значит, развлекайся, а трава целебную силу попусту тратить будет? Тем более, ещё не вечер. Рановато будет. – Остудил дед.

Одна работа сменилась другой. Теперь предстояло на несколько часов окунуться в травничество, знахарство, скрупулезно разгребая душистую зелень.

Минуты тянулись нескончаемо долго, Сергею казалось что время замерло насовсем, что вечер больше не наступит никогда. Так и будет вечно висеть Ярило над головой, пока весь снег в пар не превратит. Вот уже и трава разложена и пропорции соблюдены. Дед и кипятком новые навары залил, а время издевается, тянется как резина. Чего же там дед надумал? Ну, когда уже???

Волхв встал во весь рост, довольно осмотрел проделанную работу, набрал в грудь побольше воздуха и задорным голосом произнёс:

– Довольно. Солнце на закат. Готовь костёр, да побольше обычного.

Ноги понесли над землёй, руки самолично загрузились поленьями до отвала, что и головы не видно. Весь как из поленьев, с головы до пят. На полусогнутых помчался к кострищу. Там часто с дедом сидели под звёздами. Ведун истории рассказывал, поучал, а он, как смирный отрок сидел, развесив уши, слушал. Пока глаза не слипнутся, пока сознание не отключится. До последнего сидел, как будто каждая ночь, как последняя. Дед потом бережно брал на руки, да в дом относил, а коли лето, так костёр разгребал. Там земля прогрета, чуть одеялом укроет и готова летняя постель.

Скорпион натаскал гору дров, притащил пучок соломы, топориком наделил щепок. Руки проворно чиркнули кремень, искры пали на солому, оранжевые змейки нехотя поползли в разные стороны, облизывая суховей. Через мгновение костёр уже отгонял сгущающиеся сумерки на десятки метров вокруг. Перекинув скамейку через плечо, из дома вышел дед. Одобрительно покачал головой и пристроился рядом, блаженно вытянув ноги.

Полная молочная луна вышла из-за облаков. Двое фигур молчаливо глядели на дикие пляски пламени. Языки огня завораживали, успокаивали. Не устанешь смотреть в пламя костра. Скорее дрова прогорят, чем взгляд отведёшь.

Дед посмотрел Скорпиону в глаза. Блики огня отражались в двух омутах как в зеркале. Волхв снял белоснежную рубаху – как умудряется не испачкаться в лесу то? И после трав ни одного зелёного пятнышка – сложил рядом, низким голосом заговорил:

– Ведунам дана сила Перуна, но не вся сразу. А по вере. Кто больше верит, тот сильнее. Кто сомневается – тот оступится. Сила огня разложена на пяти опорах. Я покажу тебе третью. – С этими словами он сунул руку в костёр и… не отдёрнул.

Скорпион испугался, что сейчас кожа на руке пойдёт пузырями, слезет, а дед спокойно взял пылающую головёшку и медленно вытащил из пышущего жара. Мальчик с замиранием сердца смотрел на эти действа. Ни один волосок на руках волхва не пострадал. Кожа в порядке. Дед даже не вспотел, только глаза горят! Захотелось тоже сунуть руку в костёр. Дед же может!

Старец положил головёшку на место, показал чистую здоровую руку мальчонке, продолжил:

– Концентрируйся на вере в свои силы, породнись с чистой энергией пламени. Тогда всё под силу станет, а пока проверим твою веру. Хочешь попробовать азы, первую ступень?

Скорпион судорожно закивал головой. Дед чуть нахмурил брови. После чего мальчик успокоился, выдохнул, прикрыл глаза, привел разум в гармонию. Медленно и с верой в свои силы уверенно ответил:

– Я готов, деда.

Дед раскидал костёр по полянке. Языки пламени потускнели, но от раскалённых углей шёл сухой жар, красные угольки яростно трещали. Ведун разложил угли дорожкой в несколько метров, подошёл к мальчику:

– Ты не отрок, ты внук Дажьбога, племянник Перуна, сын первородного огня. Иди же смело и пусть страх оставит тебя. Ты можешь!

Скорпион верил деду. Тот никогда не лукавил, ни разу не обманул. Мальчик разулся и зашагал босыми ступнями по углям. Шёл без страха. Дедово слово всегда верно.

Прошагал быстро. Словно ото сна очнулся на другом конце дорожки. Испытал ни с чем не сравнимое удовольствие. Тело прошибло огромной волной энергии, почувствовал, что под силу свернуть горы, радость лилась через край, захотелось бегать и плясать. На другой стороне дорожки стоял улыбающийся дед:

– Теперь точно не уснёшь. Но часто так делать не вздумай. Это не игра, постоянная встряска организма чревата. Следующие ступени сам постигнешь, только будь уверен в себе. Малейшая неуверенность и получишь ожог.

– Деда, расскажи про другие огненные опоры. – Скорпион натянул одежду, достал рубаху. Ночью полуголым ходить не позволяется – добры духи спят, а злые и навредить могут. Лучше не гневить.

– Следующая ступень – большая температура не ошпарит, не обожжёт. Третья – костёр вреда не принесёт. Четвёртая – огонь от огня управлять сможешь, а то и вызывать. А пятая под силу единицам, даже мне пока недоступна. По правде, много сил требует.

– А что можно на пятом столпе? Поведай…

– То не ведаю, но чую, что легенды о фениксах – не совсем легенды.

Скорпион вспомнил московскую вывеску татуировщика, понимающе кивнул. Глаза резко вспыхнули нерастраченной энергией, на ум пришла мысль:

– Деда, всё равно спать не смогу. Позволь пойти навстречу брату. Вдруг он совсем рядом?

– Сегодня полнолуние, духи неспокойны, леший бродит.

– Всё равно ведь не усну. Отпусти, – горячо взмолился Скорпион.

– Ладно, ступай, – разрешил дед.

Скорпион в мгновение нацепил пояс с ножом и топориком и растворился в тени ночного леса. А дед прошептал в другую сторону: “Как тень рядом, но на глаза не попадайся, только если позовёт… позовёт, внял”?

Лохматая тень скользнула вслед за мальчиком, на прощанье понимающе сверкнув парой жёлтых глаз. Грозный нянь неотступно следовал за забавным двуногим. А кто ещё с таким несовершенным зрением по ночной тайге шастать будет?

Скорпион бесшумно мчался по лесу. Шума было не больше, чем от летящего комара. Лишь слегка поскрипывал тающий снег, так как бежит не на босу ногу, а в обуви. За годы научился бегать без хруста веток. Мягко, по-кошачьи, подгибая ступни. Ноги летели над землёй, такая лёгкость во всём теле, что готов порхать как бабочка. Глаза быстро привыкли к сумраку, немного напряг зрение, и видимость продвинулась. Полоска видимой земли разогнала мрак на пару метров вперёд. Дед показывал техники ночного зрения. Правда, только начальные, но перепутать в темноте змею и палку при беге рысью уже не получалось. Да и к змеям после вчерашнего испытания стал относиться совсем по-другому, не то чтобы подружился, но уважения прибавилось.

Ветер гулял среди верхушек деревьев, его шёпот завораживал, хотелось остановиться замереть и слушать. Слышат!

Ярко светила полная луна, молочным кругом выглядывая из-за низких туч, порой пропадала, накрывая лес чёрным одеялом, но когда светила вновь – тайга освещалась магическим светом. Тут же вместо барсуков и белок по кустам шныряли мифические феи, бегали эльфы, из-под деревьев смотрели хитрые гномы. Воображение могло нарисовать разные чудные картины. В полнолуние и не такое увидишь, поверишь во всё и сразу. Сама атмосфера заставит без всяких сомнений дружить с лешим, говорить с духами. Где правь, где морок?

Скорпион отмахал несколько километров. Понял, что так никогда никого не найти. Попробовал почувствовать лес. Дух леса должен сам рассказать о необычном. Чувство погнало вперёд, как указатель ясно выделяя цель. Духи расскажут, где незнакомец, что посмел без их ведома преступить порог лесной обители, незримой черты. Надо только успокоиться и слушать.

Помехи в общем фоне леса начались резко и чётко. Восприятие говорило, что брат близко. Только почему его не пускает лес? Почему воспринимает за чужого? Если брат – родной внук деда, то не один год здесь прожил, а то и всё детство. Это сын пошёл не по стопам отца, предпочитая цивилизацию, но внуком дед занимался от души. Какой он интересно?

Тяжёлый хрип оборвал поток мыслей. Под деревом, прислонившись спиной, надрывно дышал молодой человек лет двадцати. В тени не видел лица, но буквально почувствовал, что оно искажено гримасой боли. Гость тайги прямо испускал болевые волны, но ни один молящий звук не доносился сквозь стиснутые зубы. Терпит.

Скорпион приблизился, стараясь разобраться, в чём причина.

Голос незнакомца остановил:

– Волки, змеи, злые духи, хе-хе. Да уж… Давно я тут не был… Не помнят. – Его шёпот становился тише, незаметней. Вот-вот и впадёт в бред.

Скорпион наклонился, стараясь в темноте чётче разглядеть раны. Кожаная куртка на ночном пришельце изодрана в клочья, как огромной лапой с когтями-кинжалами провели. На плече рваная рана – волчьи зубы? – перемотана майкой, сам держится за лодыжку, разрывая брюки. Что это? Укус змеи? Даже при ярком свете полной луны едва были видны две аккуратненькие дырочки. И когда успел повстречаться с волком? Да на змею наступить?

Скорпион похлопал по щекам:

– Концентрируй яд в ноге. Сосредоточься! Не спи, не позволяй! – Припал к ноге, отсасывая яд.

Хорошо ещё наступил на гадюку (хотя чего, хорошего?), если бы на щитомордника, то дело обстояло бы хуже. Мальчик достал из-за пояса нож, надрезал на ноге две поперечные линии в районе раны, чтобы яд с кровью выходил. Снял свою рубаху, обвязал ногу поверх колена. Так яд медленнее сердца достигнет. За спиной послышался рёв. Скорпион вздрогнул от неожиданности, но проворно вскочил, выхватывая топорик…

…Волк!

Не дедов! Чужой! И как сразу не вспомнил, что волк жертву не бросает? Не успел, видать, далеко убежать ночной гость. И на змею так и нарвался, убегая.

Лесная жизнь замерла, когда тишину тайги вспорол крик мальчика и рёв волка. Волк по весне опаснее всего, потому как голодный, отощавший.

Серая тень стремительно взметнулась в сторону лёгкой двуногой добычи.

Но не зря Скорпион год за годом боролся с волком деда, а адреналин и возможность близкой смерти удесятерили силы и реакцию. В состоянии аффекта увернулся от волка, устоял на ногах и пронзительно закричал в глубину тайги. Волосы встали дыбом, когда понял, что ничто не может противостоять одиночке-волку. Брата у дерева загрызёт вторым, не воин он сейчас. А самому хватит ли сил защититься и защитить?

Волк прыгнул повторно, Скорпион плотнее сжал рукоять ножа, приготовился. Но наперерез волку из кустов выскочил собрат, сбивая с траектории. Лохматые санитары леса покатились по траве, сцепившись друг с другом насмерть. Оба одиночки, оба сильны как никто в стае. Только один бьётся из-за чувства голода, а второй защищает… ребёнка.

Мальчик вцепился в рукоятку топора, ножа, готовый метнуть и то и другое. Только где свой, где чужой? Две серые тени выглядели совершенно одинаковыми, клочья шерсти летели в разные стороны, злой рёв оглушал.

Ночь разрезали всполохи огня, Скорпион вздрогнул. Не мог знать, откуда за спиною появился старый ведун с пылающим факелом в руке. Безошибочно определив своего волка, швырнул факел в соперника.

Волк заскулил, шерсть вспыхнула, помчался прочь в спасительную темноту, скрываясь в кустах. Потушит ли огонь? Тайга сырая, потушит.

Дед, проводил глазами, подхватил фигуру ночного гостя и бросил своему волку: “Проводи”. – И тут же исчез, словно и не было никогда.

Скорпион недоумевающее повёл глазами в разные стороны. Только что чуть не ослеп от резкого света, и сейчас как слепой в этой темноте. Рядом слышал хриплое дыхание родного волка. Мохнатый отдыхал после битвы, зализывая кровь на шерсти. Терпеливо дожидался, пока мальчик придёт в себя. Всё-таки не ранен – кровь чужая.

Скорпион догадывался, что дед много может, но такого ещё не видел. В темноте заложил топорик с ножом за пояс, погладил волка. Серый тут же лизнул в нос, схватил за ладонь и потащил за собой.

Сергей не стал противиться. Тем более, после произошедшего, напрочь потерял все ориентиры и вряд ли сам нашёл смог найти дорогу домой. Да и случилось всё за секунды, не больше.

Две тени бесшумно заскользили по лесу под ночную песню филина.

Звёзды скрылись с небосклона в предчувствии рождения нового дня. Только месяц ещё не зашёл. Старшего брата дожидается.

Волк скрылся из виду, едва показался знакомый дом. Подмигнув хитрыми глазищами, растаял в предрассветных сумерках.

Стопы направились к родимому крыльцу. На веранде с самым важным видом сидел дед, попивал утренний чаёк. На столе дымился пузатый самовар, вереницей стояли плошки, миски, тарелки с приятными добавлениями к чаю. Ватрушки, сдобы, расстегаи, пироги с грибами, картошкой и клюквой возвышались горками. От чая шёл приятный душистый запах мяты, навивающий зверский аппетит.

Аромат лесного эликсира заставил перебирать ноги в два раза быстрее. Скорпион сам не заметил, как побежал к крыльцу. Только теперь осознал, как же смертельно голоден; и странно, почему ещё не потерял сознание и трижды не пал голодным обмороком в дебрях тайги?

– Присаживайся. Почивай, чем Род послал, – пригласил дед, – ты извиняй, тебя не забрал. Риск был не успеть. Сил могло на лечение не хватить.

Скорпион принялся за дымящиеся ватрушки, стараясь не обжечься. На открытом пространстве и чай, и печёное стынет быстрее. Риск невелик. С набитым ртом промычал. Стоило огромных трудов и большой эластичности щёк, чтобы сказать эти слова так, чтобы их понял дед:

– Деда, это был мой брат?

– Он самый.

Дед тактично подождал дальнейших вопросов, но не дождался; Скорпион работал челюстью в три раза быстрее, торопился. Спросить ничего не мог. Ведун решил ответить заранее:

– Во-первых, ты не торопись, ешь медленно, степенно, позволяй желудку насыщаться. Тебя никто не гонит, дом не горит и землетрясения не предвещается. Зачем тебе тяжесть лишнего? Питайся добро, тогда ни гастрит, ни язва не грозят. С пищеварением будешь в ладу. Во-вторых, за брата не беспокойся. Он перевязан, рана затягивается, яд нейтрализован. К вечеру отойдёт. Тайга быстро лечит. К тому же, он умеет чуть больше, чем простой человек. – Дед прищурился.

Скорпион сморщил брови, всем видом показывая несогласие: “Почему же на него волк напал и на змею наступил? Почему его лес не принял? Не похож он на супергероя. А ещё брат!

– Сам и поведает, отчего да как. Подождём. Пусть отдыхает.

Упрямая булка покатилась по пищеводу, на языке завертелся первый вопрос:

– Деда, а как ты вчера появился из ниоткуда с факелом? Услышал, как я кричал?

Дед хмыкнул, делая паузу, осторожно начал:

– Ты не просто кричал. Ты позвал меня. Вскоре научишься меня чувствовать, ощущать. Быстрое перемещение в пределах своей территории зовётся легкоступом. Есть и дальноступ, но он требует чудовищного количества сил. Легче помочь самолёту долететь.

Волхв прислушался к лесу, довольно кивнул, продолжил:

– Факела я взять не успел. В моей руке ты видел силу огня. Я лишь успел захватить с собой искорку от догорающего угля, да напитать её внутренней силой до состояния пламени. Ты же можешь немного управлять пламенем духа? Вот если применять его в нужном русле, то многому научишься. Род создал человека свободным, но завещал развиваться, превзойти все прочие существа. Дети должны превосходить своих родителей. В конце концов, человек, пройдя пятьдесят ступеней развития, становится богоподобным. Сам может творить и создавать миры. Ведь мы, души – дети Творца, а любой ребёнок рано или поздно сам становится взрослым. Вырастает.

Скорпион от потока информации забыл про голод, развесил уши, вслушиваясь в каждое слово. Осторожно спросил:

– А человек может пройти все ступни за одну жизнь?

Скорпион краем глаза посматривал на подлые долгожующиеся булки. Ведь если начать есть новую, наверняка, не сможет задать какой-нибудь волнующий вопрос. А дед, он ведь такой… Как поток мчится вперёд. Забудешь не то что вопросы, но и как звать не вспомнишь.

– Будда, Христос, Крышень, Моисей, Сварог, Световит, Стрибог, Вышень, Мухаммед, индийские, индейские боги… Примеров хватает. Может. Каждому дана возможность прожить жизнь по своему усмотрению. Каждый из этих божественных существо некогда был человеком, но добрался до состояния бога.

– А ты расскажешь мне про все пятьдесят ступеней?

Старый ведун сдвинул брови, медленно перевёл взгляд с облаков на мальчика. Тот протяжно зевал, глаза слипались, всем видом показывал желание спать. Но упорно не ляжет. Будет ждать пробуждения брата, сыпать вопросами не по возрасту.

– Конечно, поведаю, на то в Ведах завет есть.

Дед мягко коснулся лба мальчика. Тот тут же опустил глаза, припал на стол, засопел. Старец подхватил на крепкие руки, что не по-стариковски сильны, подтянуты, унёс в горницу и уложил на кровать. Пусть спит несколько дней, восстанавливается, к тому же пережитый стресс открыл кое-что интересное…

Перед уходом волхв негромко прошептал:

– Осилит дорогу идущий. Предки помогут…

Дверь притворилась. Мальчику предстояло получить новую порцию знаний.

Сон – идеальное для того время.

Трава на холме вминалась под тяжестью ног. Он ощутил себя богатырём из седых времён, когда ещё Бореи свободно бороздили просторы своей огромной империи, когда мир был молодым и выглядел совсем иначе.

Скорпион вдруг осознал, почувствовал себя защитником границы, сторожем пределов. Ощутил свой огромный рост около семи метров. Такие поговорки как: “семи пядей во лбу”, “косая сажень[11] в плечах”, “кулак, как буханка хлеба[12]”, “ступни как лыжи”.Все эти поговорки уже не казались преувеличением, всё испытал на себе.

Ощутил в могучей руке, переплетённой стволами мышц, сухожилий, что бугрились и перекатывались как валуны, тяжёлый боевой топор из цельного куска метеоритного металла на широкой ручке. Его лезвие полумесяцем сверкало на солнце. Глаз прошёлся по заточке и не нашёл ни одного рубца, зазубринки. Заточен так, что не устоит и камень. На запястьях в три слоя металла висят обручи с небольшими выемками. В случае атаки можно не только отбить вражескую атаку, но и перехватить чужое оружие, выбить из рук. В левой руке был круглый деревянный щит, размером с ворота крепости. Дерево щита оплетено металлическими пластинами, прошивками, насажены широкие шипы. Можно и проткнуть слишком настырных врагов. На валуне-голове рогатый шлем с опущенными краями – для зашиты блинов-ушей.

Больше всего похожими на правду казались пряди волос, спадающих на плечи, перевитых и заплетённых множеством оберегов, повязок и сверкающих амулетов. На стволе-шее висела канатная верёвка со сверкающим булыжником на груди. Боевое украшение. Из одежды только набедренная повязка. На сильные ветра и на ненастную погоду дублёная коже внимания не обращала. Глыбы мышц морозу не проморозить, горячее сердце с небольшой домик размером гоняет по венам реки крови, согревая, не давая застоятся или остыть.

Скорпион-сторож услышал собственный рёв-рык. Едва сам не оглох. Взгляд устремился на недалёкий лес возле холма – какие же были тогда огромные деревья – Прадеревья! – из-за стволов шириной в десятки метров на холм выбирались десятки таких же гигантов как он сам. Только вместо повязки, огромные люди все в алых плащах, всё украшено золотом, камнями. Вместо топоров – широкие золотые мечи за спинами и на лбу выемка – закрытый третий глаз. Почему-то не смог пощупать свой лоб, но подозревал, что имеет такой же. И вряд ли он закрыт. Только этот глаз не для зрения. Не для обычного…

Не успел, как следует разглядеть противников, как горло вне зависимости от сознания выдало такой рёв, от которого на верхушках деревьев смело листву. Да и сами древесные исполины чуть покачнулись. От тела как будто пошла незримая волна. Вибрации прошлись по всему холму, всполошив траву и раскидывая мелкие камушки. Воин стукнул рукоятью в щит.

Скорпион понял, что телом управляет не он. Он здесь словно свидетель, всё видит и ощущает, но делать ничего не может.

Из глотки громыхнуло, набирая обороты, слова силы. С каждым последующим словом, горло заходило ходуном, завибрировало:

– Бодро… Добро! Живо!! ЗДРАВО!! СЛАВА!!!

Скорпиона словно ударило молнией. Понял, что не только понимает речь, но и знает эти слова. Ещё вчера читал на камне предков. Корни с этих седых времён родственные?

Воин понёсся с холма на многочисленно превосходящий отряд без тени страха и сомнения. Скорпион ощущал, как пласты травы рвутся под ногами, как небывалая мощь во всём теле просит выхода. Находясь в этом теле, сам ощущал каждое движение, каждый позыв и эмоцию. Знал все мысли воина, в теле которого находился. Воин жаждал неясного мщения, крови этого отряда с золотыми мечами. Словно защищал то, что ему действительно дорого… И этот отряд мог это дорогое, близкое и такое родное, уничтожить. Сознание мальчика лишь ухватило обрывок мысли – если враги переступят границу, род сторожа попадёт под угрозу. Одинокий воин никак не мог допустить подобного. Без тени сомнения готов и жизнь в битве отдать, только бы не пропустить заступников.

Всё более ускоряясь под углом наклона холма, древний воин на всей скорости врезался щитом в двоих атакующих, тех расшвыряло на десятки метров. Переломанные кости обеспечены.

Воин только замедлил скорость, не прекращая движения. В дело пошёл топор. Сразу двое разрублены по пояс, третий молниеносным пинком в район третьего глаза скатился вниз. В момент удара послышался громкий хруст. Громаднейшие кости крошились, как печенье.

Воин-защитник завертелся как ураган, щит погасил удары, топор сразил заступников границы наповал. Их мечи ничего не могут противопоставить топору ведающего.

Знание пришло неожиданно вместе с торжеством духа хозяина.

Щит мешал движению, как понял Скорпион. Это притом, что сам внутри тела не видит даже ударов. Всё слилось в одну тень. Сверхскорости.

Воин широким замахом швырнул щит и сшиб голову дальнему заступнику. Тут же перекатом упал в ноги очередному нападающему. Кувырок с горки. Топор разделил голову противника вместе со сверкающим золотом шлемом. Золото под ударом метеоритного железа разлетелось на половинки.

Самые соображающие нападающие решили обойти боевую машину со стороны, зашли по верху. Скорпион краем глаза заметил этот манёвр, попытался подсказать, помочь воину, но ничего не вышло.

Тем временем, трое, совершая обход, оказались выше защитника. Насели со спины. Но у сторожа, словно глаза на затылке. Сергей не успел ничего понять, как руки защитника в одного врага бросили топор – до половины вошёл в грудную клетку – на двух других бросился безоружным.

Могучее сердце стучало, как тяжёлый молот. Вены вздулись и выступили широкими прожилками. Адреналин вскружил голову не только воину, но и Сергею, что всеми фибрами души болел за хозяина тела. Что-то внутри подсказывает, что именно он прав целиком и полностью. Те, кто нападает, не правы. А защитник и сторож, дрался за своё. Родное и близкое.

Эта грандиозная схватка кружила голову.

Сторож разогнался, широко расставив руки. За ним словно покатилась волна. Резко остановился, и руки продолжили волну. Она, тугая и плотная, устремилась дальше, словно по инерции. Воин стоял, а чудовищная мощь летела вперёд. Двое свалились с ног, могучий порыв ветра-волны не дал устоять на своих двоих.

Защитник схватил обоих за ноги и – это сколько же силы в страже? – развернувшись на пол корпуса, сбил нижних атакующих, используя в качестве орудия этих самых упавших, раскручивая вокруг себя, как атлет диск.

Воздух засвистел в ушах. Страж раскрутил двух воинов с такой лёгкостью, словно они и не такой же стати, как он.

Руки, торс, весь корпус, работали на пределе. Мышцы готовы были порваться от напряжения, напрягаясь до предела. Раскрутив, воин швырнул этих двоих на десятки метров от себя.

Скорпион пытался не упустить из виду каждую деталь.

Сторож тяжело дышал. В голове звенели колокола. Пот застилал глаза, руки сотрясались мелкой дрожью. А на ногах осталось ещё пятеро. Четверо неуверенны. Больше не жаждут атаковать первыми.

Самый нижний, в единственно синем плаще, погнал всю четвёрку на верх, к защитнику. Кожа на лысом черепе вожака вздулась. Командует с таким напряжением, что того и гляди, глаза выскочат – не глаза вовсе, блюдца!

Сторож стоял в ожидании, усмиряя дыхание и разглядывая сверху вниз оставшихся преступников – переступивших покон.[13] Рядом лежал небольшой – два метра диаметром – камень, дожидаясь своей очереди.

Четверо побежали вверх.

Защитник свободно взял валун и устремляется по наклону.

Скорпион отвесил до пола несуществующую челюсть. Заступники разбежались в стороны, давая дорогу силе и инерции камня. Один не успел. Хруст сминаемых костей разлетелся по всему холму.

Защитник, не выбрасывая камня, замедлил ход. Остановился.

Скорпион ощутил, как трясутся мелкой дрожью ноги стража. Перенапряжение. Сердце готово выскочить из груди, глаза заливает жгучий пот. Страж смертельно устал.

Камень грохнулся на землю. Трое сверху замерли, опустив золотые мечи. Защитник добежал до предводителя, теперь они всё сами и решат. Трое больше не вмешаются.

Скорпион услышал, как ведающий воин обронил предводителю заступников границы:

– Негоже людей за смерти посылати, коли сам за сим должок имеючи. – Холодная ярость кипела в страже.

– Мало времяти старым богам землю топтати, иже мени други слово молвят. – “Синий плащ” поднял меч на уровень глаз, прицеливаясь, подбирая ключик к защите. Удар должен быть лишь один.

Хозяин тела, и Скорпион видели, что боится. Дрожит противник, меч покачивается.

– То не боги правды, то лисы в шакалином обличаи. Не ступати им землю мою, пока силою руки двигатись, пока слово-завет родичей помнится, пока ведают правдой, да живутитя все, как едини. – Грудная клетка защитника содрогнулась как от тяжкого вздоха.

– С Новыми сила грядёт, то други завети буде! – Вскричал отступник и медленно приблизился, поигрывая мечом.

– Мною правда молвится. Сыру мать-природу на злато не меняти, силы не просил. Коль не слаб я есть, постою за свет, ворогам прохода нет! – Защитник чуть прикрыл глаза, опустив голову.

Руки в браслетах повисли вдоль тела.

– Наше время придёте. Вы по одиночке землю топтати будете.

Вожак в синем плаще замахнулся, красиво атаковав безоружного стража в голову. Золотой меч выписал сложный пируэт. Коварная усмешка вытянула рот в злобной ухмылке. Брови сползлись на переносице, меч лазурью блеснул на солнце.

Страж, не открывая глаз, подставил браслет. Меч высек искру и беспомощно застрял, как в тисках. Доселе уставшие руки стража поймали удар. Молниеносным движением забрал оружие.

Скорпион почувствовал странное ощущение в районе лба. А защитник двумя руками схватился за меч. Волна прошла по телу и… осколки золотого оружия посыпались под ноги вожаку. Сергей не успел заметить движения. Сторож схватил отступника, вскинул на вытянутых руках над головою и приложил о колено, переламывая хребет.

Глаза уловили лишь начало и конец действа. Скорости чудовищные, хотя по незрелому размышлению, громадины должны были двигаться гораздо медленнее. Гравитация… Или она здесь другая? Что-то деревья здоровые.

Сторож молвил в глаза умирающему:

– Те лишь живы, кой огонь в душе горитяте. Не затмит правду лёгкая дорога.

Глаза вожака закатились. Воин опустил тело на землю, взглядом разыскал троих оставшихся. Голос прокатился над холмами тугой волной:

– Вы ступайте и несите тело его. Да не жгите славным обрядом, а земле придайте. То лишь дух его сей мир покинет, ка взберёт земля последний сок. А та буди потомкам памяти – ка во вред кривда ведает, сынам вашем во назидание.

Скорпион понимал каждое слово. Немного не похоже на современный русский, но душа каждому родному слову радуется. Смысл ясен – вот праязык всего сущего.

Глаза предательски открылись. Скорпион едва не взвыл от тоски. Сердце рвалось обратно, к истокам, к славным родичам. Разум отказывался воспринимать реальность. Родное тело казалось таким мелким и хрупким.

Горница сверкала утренним светом. Золото разлилось по комнате, не встречая преград в занавесках или шторах. Дед выстроил дом так, чтобы утренняя заря казалось разлитой в воздухе магией. Спальня светилась и сверкала.

Неожиданная догадка заставила подскочить с кровати:

– Уже утро?!

Скорпион стремительно оделся, в две минуты закончил обязательный утренний разминочный комплекс “здравы”. Ноги помчали на свежий воздух.

Далеко бежать не пришлось. Прямо перед домом, на зеленеющей полянке двигались две фигуры. Движения были столь стремительны, Скорпион едва успевал замечать начало и конец движения. Всё слилось, смазалось, казалось, сам воздух вокруг них как кисель. Прямо как тогда, на ринге. Так двигался казак и тот радогорец. И во сне так же? Во сне?

– Деда, сколько я спал? – Задал мальчик вопрос, не надеясь, что ему ответят.

Мастера движения вели тренировочный бой, могли и не слышать, не заметить или просто не отвлекаться.

Дед, и брат прекрасно слышали, и чувствовали присутствие младшего.

– Двое суток, – волхв вышел из скорости. Заканчивая бой, опрокинув внука на лопатки, перевернул лицом вниз и сел сверху, заламывая ноги и одну руку.

– Гипнотический сон? – Послышался вопрос брата под дедом. Голос был едва слышен – говорил лицом в траву.

– Появилась возможность прочистить родовой канал. Он был на взводе. Стресс оптимизировал внутренний резерв. Одна из клетей в подсознании активизировалась.

Скорпион пытался разобраться в словах деда. Встряхнув головой, с чистой наивностью спросил:

– Деда, почему ты меня не разбудил?

Дед усмехнулся в бороду, продолжая держать внука под собой, все попытки того сбросить старца ни к чему не приводили. Бессильно брыкался.

Ведун нашёл глаза Скорпиона:

– Ты лучше расскажи, что тебе виделось во… гм… сне.

Скорпион загорелся, мигом сменив расстройство на хорошее настроение. Затараторил. После первых двух десятков предложений, брат выпрыгнул из-под деда, отбросив седока. Ведун мягко встал на ноги, готовый выслушать претензию старшего внука.

– Что? Времена Гипербореи? Мне только до ариев удавалось дотянуться.

– Что поделать, его род древнее нашего. И глубина восприятия не замутнена примесью кровей. Он чище. К тому же, вряд ли понял, что видел глазами своего предка. Одного из многих поколений. Думаю, он застал время ещё до первого потопа, не Дарданова.[14] До того, как форпост бореев на северном полюсе был затоплен и сменился климат. Может и дальше дотянется? Он ведь только начал. Это ты, лапоть, с наполеоновских войн начинал. – Дед легко уклонился от атаки, встав так, что Скорпион наконец-то увидел лицо названого брата в профиль.

На Скорпиона смотрели знакомые глаза.

Эти глаза… Радогорца!

Прошло четыре года, но их запомнил так, словно видел вчера. Андрей Поднебесный. И этот радогорец его брат? Как же просто дед его ломает, опрокидывает на лопатки. На что тогда способен дед?

На поляне радогорец покатился по земле от движения деда. Это притом, что дед не делал никаких попыток защититься и бился едва ли в четверть силы, мягко ускользал от ударов, словно Андрей не двигался вовсе. Стоял столбом. Радогорец ярился, улыбался… Буря эмоций вырисовывалась на лице в моменты, когда Скорпион успевал заметить конец движения. Брат вспоминает давно забытое. Где же он был эти четыре года?

Глаза практически перестали видеть танцующие в ритме боя фигуры. Фокус зрения привыкал медленно, постепенно стараясь вычерчивать из разорванных фрагментов общую картину. К таким скоростям надо привыкать, тренировать зрение.

Дед замер, брат висел на плечах – какие же широкие у деда плечи! – ведун посмотрел на Скорпиона, ответил на незаданный вопрос:

– Хочешь добиться большего? Отпусти сознание. Оно не успевает за развитием и твоими возрастающими возможностями. На сегодня достаточно. Ступай, знакомься с братом. – С этими словами он легко, как пыль стряхнул, сбросил Андрея с плеч.

Тот мягко приземлился на ноги, развернувшись в воздухе. Проговорил в укоризну деду:

– Ты бился со мной едва ли на третьем уровне!

– А ты лучше расскажи брату, как ты перестал меня ощущать, стал слабеть в цивилизации. Сколько за последние четыре года понаделал ошибок? Тебя даже лес не принял! И ты хочешь, чтобы я бился с тобой на уровне, с которым ты отсюда ушёл?

Они приблизились к веранде. Скорпион молча рассматривал брата, ожидая пояснений от деда.

– Пойду-ка чайку поставлю, а вы бегом умываться и за стол. – Оброни дед и скрылся в доме.

Скорпион не знал, куда себя деть. Взгляд брата сверлил насквозь, но отвести глаза – проиграть и признать поражение. Слабым? Перед братом? Никогда! Всё как-то нелепо, хочется просто провалиться под землю. Всё же должно быть совершенно не так. Это же БРАТ!

– Да… – протянул Андрей, – в тебе горит огонь души. Дед не зря признал тебя. Но стоит много над собой работать, стараться. И не вздумай возгордиться… хм… как я. – Он отвёл взгляд, вздохнул.

– Ты мне старший брат, ты мудрее и сильнее меня. Ты научишь меня разным приёмам? Поможешь стать лучше? А свои ошибки ты исправишь, я уверен. – Скорпион не узнал своего голоса. Сбился от эмоций.

– Спасибо на добром слове, научу всему, на что способен. Уверен, когда-нибудь ты превзойдёшь даже этого лесничего. – Брат растянул губы до ушей, указывая взором в сторону деда.

– Я всё слышал! – Раздалось от распахнутых ставен.

Брат засмеялся, подхватил Скорпиона на руки, усадил на шею и зашагал скользящим шагом к речке. Ноги скользили по земле, словно не две конечности, а змеиный хвост. На ходу спросил:

– Дед зовёт тебя Скорпионом, неужели ты прошёл обряд и получил имя?

– Нет ещё… Просто так по жизни кличут. А ты уже прошёл? Получил имя? – Спросил таким голосом Сергей, словно от этого зависело, признает ли он его братом или нет.

– Да. Незадолго до боёв в боях без правил. Ты теперь мне родня и можешь звать настоящим именем. Его знают только отец, дед и братья, если таковые имеются. Женщинам знать не полагается, болтливые. Да и испокон веков свято род соблюдает это правило. Моё настоящее имя – Рысь. Это теперь мой тотем и оберег.

– При обряде дают имена животных?

Речка быстро приближалась. Скорпион больше не чувствовал себя неуютно на шее, втянулся в разговор.

– Имя человек даёт себе сам. Измененное состояние духа позволяет человеку вспомнить. Наречь себя самому. Так же даётся животное, рыба или птица в качестве тотема. Зависит от человека и его силы. Моё имя и покровитель совпали. Такое случается.

Берег реки вынырнул из-за холма, вода холодила даже на расстоянии. Тело против воли покрылось мурашками. Рысь понимающе улыбнулся, опуская братишку на землю:

– Что, не хочется купаться без разогрева?

Скорпион проворно избавился от одежды, первым сиганул в речку, скрывшись с головой. Утренняя бодрость наполнила тело, волна прокатилась от головы до пят, заставляя проснуться, раскрыться природе. Терпения хватило на три минуты, на берег выбрался, стуча зубами и позволяя телу разогреть себя самостоятельно. Рысь плавал минут двадцать, надолго погружаясь с головой. Когда совсем казалось – утонул! – снова выныривал, показывая, всё в порядке.

Рысь выбрался на берег, бодро отрапортовал:

– Сил немного наберёшься, научу тебя акульему дыханию. Человек способен пропитывать ткани кислородом непосредственно через кожу, забирая его у воды. Вода состоит на треть из кислорода, всего на треть меньше, чем сам воздух. Человеческое тело столько всего умеет, но мало кто использует его возможности хотя бы на десятую часть.

Скорпион важно кивнул, пока Рысь одевался, вопросил:

– А какое имя у деда?

– То нам с тобой знать не положено, старшего в семье имя неизвестно никому. Он род стережёт, коль узнают враги имя главы рода, так тот род и канет в лету… Что-то я опять по лесному заговорил… Ну, да ладно. Отца имя, например, даже я не знаю, только дед. А как я стану дедом, так моё имя знать будешь только ты. Кто владеет именем человека, тот владеет человеком. Но тотем деда сказать могу. В этом секрета нет.

– Кто же он? Тигр? Лев? Гепард? – Посыпал предложениями Скорпион.

– Нет. Он волк. Ты разве не видел волка поблизости?

– Так это же выращенный!

– Одно дело – выращенный, другое – воспитанный. В цивилизации тебе объяснят, что волка воспитывать невозможно. Тысячелетний опыт с приручением больше не пройдёт. Ну а пока нам надо разогреться, освободить места для завтрака. Когда дед говорит “чайку поставлю”, жди пира на десять человек. Так что побежали!

Названые братья помчались к дому наперегонки. Рысь для своей скорости “бежал пешком”, Скорпион “несся как ветер”.

Дед украдкой пустил слезу, наблюдая, как не хватало обоим друг друга. Теперь каждый будет тренироваться до предела.

Лакомились запеченной картошкой с грибами, политой брусничным подливом. Дед зажарил так, что чуть подгоревшая румяная корочка лопалась, и истекала сладким естественным соком. Привкус брусники лишь подчёркивал великолепный вкус, подзадоривал аппетит. После картошки ждала гречневая каша с травами, медовые булки и чай с молоком. Волхв-кулинар снова превзошёл себя.

После купания в реке, еда сметалась со стола столь же стремительно, как солома при пожаре. Казалось, каждый кусок переваривается ещё задолго до того, как достигнет желудка. Тот лишь недовольно рычал, так и не получая ничего.

День только начинался, слепящий шар вяло полз к вершине небоскрёба, сжигая последние остатки снега. Тайга, кокетливая модница, одевалась в мягкую, душистую шубу; первые цветы распускали тяжёлые листья, на берёзах наливались почки и землю вспорола первая трава. Дед приступил к стратегическому пополнению припасов берёзового сока. Делал настои, замачивал, выпаривал.

Поглощая после картошки кашу, Скорпион узнал о последних приключениях Рыси.

После боёв и убедительной победы России в своих стилях борьбы, на мастеров боя посыпались предложения выступать за другие страны, закрытые клубы и предложения работать на преступные кланы в том числе.

Предлагали полное обеспечение до самой кончины, но от всех бойцов последовал отказ. На отказников началась настоящая охота.

Рукопашника застрелили на одной из тренировок перед чемпионатом страны. Люди в чёрных масках ворвались в клуб, где проходила тренировка, и с трёх автоматов в упор изрешетили спортсмена, тренера и его помощника. Следствие переложило дело на террористов, и дело тихонько спустили на тормозах. Рысь тактично добавил, что в СМИ об этом инциденте ни слова.

Барсовец погиб на учебно-испытательном полигоне при случайном попадании в его тренировочную территорию миномётным снарядом. Андрею позже удалось осмотреть истерзанное тело – отравление.

Самбиста задавил самосвал. Рысь, проникнув в морг, обнаружил в его теле сильную дозу наркотических средств, предположительно находившихся в витаминах, которые погибший принимал для укрепления здоровья.

Спортсмена от драки выкинули в окно с девятнадцатого этажа. Версия: состояние алкогольного опьянения. На следы удушения следствию закрыли глаза.

Стритфайтер был найден утопленным с ранением в обе руки.

Все убийства в течение трёх лет. Ни об одном так и не упомянули в средствах массовой информации. Семьям неизвестные запретили вмешиваться в ход расследования под угрозой смертной казни. Явные проколы заметались в крематориях. За “недостатком улик” дела закрывались. Никто не связывал убийства в одну цепочку, на милицию давили, заставляли прекратить “поиск бесперспективных дел”.

Но Рысь не собирался оставлять это дело.

Кроме брата выжил лишь казак. Своя вольница надёжно укрыла от инородных посягательств. У казаков за своих людей держались строго, и боевое искусство на высоте. Трижды пытались взять нахрапом, но всякий раз мстители уходили ни с чем, теряя, как водиться, почти всех людей. После третьей попытки сдались.

Больше всех мстили неизвестному радогорцу и его отцу. Рысь два года сторожил тяжёловеса в больнице. Восемь раз пытались прервать жизнь лежащего в коме. За годы комы потерял больше половины изначального веса. Волхв перевёз его в скрытое место, где о нём заботились и стерегли. Сам дед два раза в год питал его жизненной силой, не давал угаснуть.

Так вот куда он каждый год пропадал на несколько дней!

А Рысь почти два года заметал следы от погоней, искал исполнителей заказов. Объездил десятки стран. Сотни виновных по всем цепочкам отправились на суд к Творцу. Только месяц назад Андрей нашёл последнего человека и отдал на суд в руки родным убитых спортсменов.

Годы скитания, погони, смерти, работа на пределе. Рысь потерял много сил. Теперь стоило восстанавливаться, чиститься. Чистить душу и разум от искажённого мировоззрения. Рысь вошёл в лес, в родной дом, но тайга его не признала. В темноте повстречался с волком, принял за тотем деда. Волк подрал плечо. Сил драться не было. Убежал. Но так устал за годы бегать. Вдобавок наступил в клубок змей. Гадюки по весне опасней всего. Хотелось уже лечь и не вставать, уйти к предкам. Иссяк до последней капли. Даже стальные люди ржавеют.

Скорпион оглядел плечо Рыси – нет даже следов шрама. Если бы сам не видел рваную рану вчера ночью – или позавчера? – то ни за что бы не поверил, что плечо было разодрано.

Рысь перехватил взгляд Скорпиона, понимающе улыбнулся:

– Ступени полезны, пути много стоят. На девятой-десятой ступени сможешь подчинять себе тело, быстро затягивать раны, брать энергию и… ещё много всяких забавностей. Правда, дед?

Скорпион повернулся к деду, взглядом попросил разъяснить про все пятьдесят ступеней. Заёрзал в нетерпении, устраиваясь поудобнее.

Дед вынырнул из омута своих дум, внутренне изменился, посерьёзнел. Налил себе ещё чаю. Глаза застыли, спокойным голосом начал речь:

– Своё сознание можно развить до уровня бога, поднимаясь по силовой спирали или ступеням, как их проще называть. Стоит открыть пятьдесят врат, и станешь Абсолютом, достигнешь состояния Айн Софа. Как Христос, Мухаммед, Будда…

– Ну, это так. Более-менее известные люди. Большинство не афишировало. Про славянских, индийских, индейских и прочих арийских людей я тебе отдельно расскажу, – добавил Рысь.

Волхв поскрёб бороду, продолжил:

– Врата Сил разделены на шесть порядков. Из них первые четыре делятся по десяткам. Пятые – девять. Шестой порядок занимает лишь одни, последние врата. По мере открытия врат, человек получает, а точнее вспоминает, всё больше число возможностей. Нет смысла пересказывать тебе все пятьдесят врат, пока ты не постиг и первых, но первую декаду я тебе назову. Врата этой декады зовутся Элементарными. Твоя первая задача, первая ступень – справиться с хаосом мыслей. Подчинить себе внутренний диалог и контролировать его, отключить. Состояние – Вне-мысли. Полное спокойствие. Это состояние подобно глубокой медитации. Ты сможешь перешагнуть эту ступень, когда в твоём теле будет жить лишь один разум – твой. Добиться этого можно лишь самой жесткой концентрацией внимания, сосредоточения. Как вариант, можешь использовать созерцание. Попробуй отключить внутренний диалог любыми удобными тебе способами.

Скорпион задумался, ушёл в мысли, которые тут же отразились на лице. Написаны, как на листе бумаги. Спросил:

– А дальнейшие ступени? Остальные девять из Элементарных?

– Не проснувшись сегодня, не поймёшь, что наступило завтра. К тому же, теперь у тебя есть ещё один наставник. – Дед кивнул в сторону Рыси.

Рысь тут же пояснил:

– Первые две ступени ты пройдёшь за неделю, на остальные может не хватить и жизни. Дело за тобой. Всё в твоих руках.

Всполохи огня разрезали ночное покрывало, отбрасывали тени далеко вдаль. Высоко в прозрачном небе светили изумруды звёзд, подпрыгни и коснёшься руками. Заходящий месяц висел на небе, прибитый незримым гвоздём.

Скорпион всматривался в лоно костра. В пляске огня вырисовывались разные изображения, лица, фигурки. Совсем как в облаках, только меняются быстрее. Надо успеть поймать момент. Мысли текли медленно, каждая мышца волевыми усилиями расслаблялась, отдыхала после тяжёлого тренировочного дня.

Третий день Рысь гонял по лесу, учил борьбе, приёмам, бою на палках, шестах. Из своих детских тайников достал топор, пояс с ножом. Теперь учил швырять в цель с двух рук то одновременно, то попеременно, то нож в одной, топор в другой, а то и вовсе из разных положений тела: на коленях, лёжа, полубоком.

С утра Рысь ладил лук. Дед из закромов достал настоящие металлические наконечники стрел – боевые! Андрей четыре часа делал настоящий составной лук, отлаживая каждую деталь, а затем собирал по частям. Работа кипела до самого вечера.

Скорпион весь вечер пытался натянуть тетиву, пока дед не сжалился и показал небольшой секрет. Теперь, помимо топора и ножа за поясом, за спиной висел лук в рост мальчика. Старый потёртый тул[15] с девятью стрелами, с настоящими наконечниками и гусиным опереньем. Летят не абы как, а в натуральной траектории. Только сильный ветер может сбить с курса. Настоящие!

Стрелы тоже заботливо ладил Рысь, пока Скорпион изучал балансировку, стоя на руках на крыше дома. Острота ощущений и возможность слететь вниз головой, как раз придавала процессу тренировки натуральный вкус и самую жёсткую концентрацию внимания.

Блики костра играли в чёрных омутах глаз. Скорпион осматривал окровавленную повязку на пальцах. Стоило неправильно пустить стрелу, и тетива содрала кожу. Дед под вечер на силу отобрал лук, перемотал пальцы.

Даже пробив пальцы до костей, мальчик всё ещё пытался поразить стрелой “яблочко” в мишени. Упрямства было не занимать.

– Дед может вылечить твои пальцы… И я могу. Только ты не будешь осторожен. И двигаться вперёд будешь не столь интенсивно. – Рысь прервал ход мыслей Сергея. – Ты молодец, твоё стремление свернуть горы похвально. Но дед говорил, что до меня ты вёл себя более осторожно, а сейчас бежишь вперёд сломя голову.

“Конечно, ведь теперь у меня есть брат”, - подумал Скорпион, но вслух ничего не сказал, лишь согласно кивнул.

– Просто, некоторые мелочи могут отвлекать от важных, главных дел. Вот сейчас враги нападут, а у тебя руки в кровь разбиты. Как биться будешь? – Рысь поднял бровь.

– Ногами, зубами, лбом, локтями! Важна не форма, а содержание и состояние боевого духа. – Твёрдо ответил мальчик.

Рысь прыснул. С такой твёрдой решимостью это всё прозвучало. Протянул кожаные перчатки.

– Иногда, дух могут смутить самые нелогичные вещи. Просто будь аккуратней, следи за собой. И ещё… Бой не всегда честен. В большинстве случаев, схватка или вся война, идут совсем не по правилам. В войне нет правил, это не спорт. Помни, что судят о событиях уцелевшие. Так Рим писал историю “варваров”, стирая память о их былом величии. Две тысячи лет цивилизованный люд считал, что разумней римлян людей не было. Но лютая эпоха крови заканчивается, правда выходит наружу.

Скорпион бережно принял перчатки. Примерил. Оказались чуть больше руки, но на вырост в самый раз, и в бинтах как раз по размеру. Глаза предательски защипало. Никто никогда не делал подарков. Дед не в счёт, тот четыре года его обувал, одевал, кормил. Это другое. А тут… подарок…

Скорпион опустил глаза, горячо поблагодарил.

Рысь улыбнулся, продолжил:

– Теперь ты готов пройти первые врата. Сосредоточься, убери мысли. Заставь их плавно вытекать из сознания, не задерживая внимания ни на чём. Пусть тот, кто шепчет тебе внутри, замолчит. Сосредоточься на пламени костра. Он никогда не надоест. Только тогда услышишь свои реальные мысли, когда поток мусора иссякнет. Ты услышишь себя самого. И откроются первые врата.

Скорпион застыл без движения в созерцании. Мысли отошли на второй план, улетучились, упорхнули как бабочки. В какой-то момент понял, что их просто нет. Хаос неизбежно попал под контроль.

Первые врата познания распахнулись под натиском мальчика неожиданно быстро.

– Не выходи из этого состояния. Перед тобой вторые врата – бесформенность, пустота, безжизненность. Ощути себя вне всяких форм, ощути в пустоте, умри для сознания. Ты вне тела, тебя не существует. – Голос Рыси раздавался откуда-то со стороны, из-за грани. А Скорпион плыл по воздуху, витал в облаках, за пределами форм. Ничего из себя, не представлял. Разум завис в пустоте. Ничего ни в чём.

– Ощути безжизненность. И вторые врата откроются тебе. – В пустоте плыл голос Рыси, резонируя, расплываясь тугими волнами.

Скорпион никак не мог представить себя вне жизни – это же практически мёртвым!? Мысли нахлынули бурным потоком. Мозг предательски засомневался в возможностях, запаниковал.

Сергея выбросило из пустоты, ощутил себя у костра. На другой стороне блики огня отражались в глазах Рыси, улыбался.

– Что ж, для начала неплохо. Ты на две трети открыл вторые врата. К концу недели найдёшь ключик и к последней трети. Главное не сомневайся, даже не думай. Всё в твоих силах, твоих возможностях.

– А с первыми вратами как быть? – Смутился Скорпион.

– А ты утром, когда стрелять из лука будешь, да ножи с топорами метать, вспомни свои ощущения, быстро настрой себя на прошедший этап. Я уверен, ты удивишься своей меткости.

Вторые врата сдались только к концу второй недели.

Втроём, как обычно собирались ужинать на веранде, разглядывая тающий вечер. Багровый шар залил облака пурпуром, вплоть до синевы. Воздушные замки уносило на восток, словно умелый пастух погонял отару незримой веткой. Вечер умирал красиво и величаво. Душа радовалась красоте и пела, готовая упорхнуть и взмыть в облака, навстречу зажигающимся звёздам.

Волхв вытащил из-под стола старый светильник, зажёг, разгоняя сумерик.

Рысь разлил по высоким дубовым кружкам чаю и напутствовал о третьих вратах:

– Всё, что ты должен сделать, это ощутить бездну, – тоном сельского учителя пояснил он.

– Но я же был в пустоте, – возразил Скорпион.

– Бездна – не вакуум. Бездна – это вообще отсутствие всего. И в то же время, ты должен ощутить нечто, неподдающееся описанию. Нечто столь велико и обширно, что ты ощутишь себя меньше песчинки. Ты должен через это пройти. Пройти, чтобы постичь большее. Сила в развитии.

– Хорошо, я буду стараться, – согласился мальчик.

Ужинали пойманными утром хариусами. Дед впервые за четыре года разрешил отведать рыбы. Всплеск энергии от рыбного мяса требовался, чтобы не сбавить темпа в тренировках.

Речная рыба собственного улова, приготовленная дедом, под всякими специями и приправами… Скорпион смаковал, баловал желудок. Тот в такт ему согласно кивал, урчал, как довольный зверь.

– Дед, малому уже десять лет, – начал Рыся, – сейчас май. Через три месяца ему стоит идти в школу. Сразу в пятый класс, пусть учиться. Пусть развивается не только физически, морально и психически, но и по методикам современной цивилизации. Не всё же ему по тайге…

Скорпион перестал жевать, прислушался к речи Рыси. Напрягся, вспоминая о серости города и дикой тоске.

Вклинился дед:

– Он прав, Скорпион. Ты не сможешь развиваться только здесь. Тебе нужен контакт с внешним миром. К тому же, мы на всё лето покинем здешнее обиталище. Михаилу нужна помощь, пора выводить его из комы. А для этого нужны месяцы нашей общей с Рысью работы. Тебе придётся быть одному.

Скорпиона как ушатом холодной воды окатило. Аппетит резко пропал. Только что был уверен в завтрашнем дне и вот снова останется один.

– Деда, я буду вас ждать здесь хоть месяц, хоть год. Привык.

– Как только я покину это место, пусть даже не надолго, тебя будет допекать мошкара, комары, змеи начнут ползать…

– Волки забегать в гости, – продолжил Рысь. – Да и сам подумай, ну пройдёшь ты все пятьдесят ступеней за десяток лет, ну станешь богом. А любви-то так и не познал. А с достижениями цивилизации познакомиться? А красоты мира поглядеть? А истину познать? А дружбу крепкую заиметь? – Подливал масла в огонь Рысь.

– Мне лесное зверьё как родственники, кожа наждаком – комар хоботок сломит. Какой смысл в цивилизации гнить, когда здесь всё для развития? Пройду ступени, вот и погляжу на мир. Про любовь ты мне отдельно как-нибудь расскажешь, что за штука такая? Красоты и здесь хватает. А истина может быть и в маковом зёрне. Самый лучший друг мне – ты. – Расставил всё по полкам Скорпион.

– Засидишься ты на месте сиднем. Но ещё год-два и на простор потянет, к новым горизонтам, сам побежишь. Да поздно будет, не примут. А пятый класс – самое то. Вон Рысь тоже в школе учился, и институт заканчивал. – Дед довольно пригладил бороду.

– А сюда летом приезжать будешь. И ничего тебе не мешает тренироваться и в городе. Развиваться можно везде. Ты сильнее и быстрее любого одногодки. Да и тех, кто постарше на обе лопатки положишь. Ты же дитя леса, а там, все через одного рахиты. – Рысь подбирал новые аргументы.

– Так чего с рахитами бороться? Чего в городе тренироваться, когда лесной ковёр мягче асфальта? А речка тут чище любой городской минералки? – Не сдавался Скорпион.

– А кто, по-твоему, будет в мир добро нести, если все по лесам сидеть будут? Кто тех рахитов от рахитов с палками защитит? Ты же скиталец, такова твоя доля. Тайга – не последний приют. Для тебя это всё равно, что опорный пункт в развитии. – Рысь иссяк на аргументы.

Скорпион победно хлебал чай, разя брата уверенностью наповал.

– А ты никогда не хотел узнать, кем были твои родители? – Повёл в бой дед тяжёлую артиллерию.

Глаза загорелись. Скорпион отставил кружку, задумался. Игривое настроение пропало. А почему, действительно, засел в глуши, спрятавшись от обид старого мира? Почему не ищет потерянных родственников? Есть ли кто живой? Ведь перед ним теперь все дороги открыты. Почему бы и нет? Ведь сюда может вернуться в любой момент. Его не выгоняют. В конце концов, просто дают испробовать новые возможности, новые пути жизни…

– А впрочем, почему бы и нет? Завтра же иду в поход на цивилизацию! – Торжественно закончил Скорпион.

– Так же Атилла говорил, – хмыкнул ведун.

Но отпустили лишь через неделю, прогоняв до верности до семи потов, отмыв, почистив. Дед собрал котомку, рассказал дорогу, как всегда можно вернуться, пройти Марьины места, что отводят неосторожных путников в обратном направлении. Как лучше пройди до дороги.

Рысь подарил синюю шёлковую ленту, повязал на лоб, чтобы держала длинные густые волосы. На прощанье посоветовал:

– Ты там ухо востро держи; хоть Дальний Восток и не столица, но приключений тебе хватит. А как понадобимся, я, али дед, так позови нас. Связь не теряй, тренируйся. Бездну познаешь, так четвёртой ступенью будет познание истоков элементов.

Дед отпихнул разговорившегося Рыся, добавил:

– Время выберешь, сам придёшь. Но далеко не забредай. Раз в год точно здесь должон быть.

– Но не раньше, чем через четыре месяца, – добавил Рысь, поднимая деда на плечи.

– А теперь ступай! В добрый путь! – сказали брат и дед в один голос.

Скорпион поклонился деду, брату и, не прощаясь, помчался в лес. Понимал, что долгих прощаний не выдержит, не утерпит он, али дед передумает отпускать. Помчался, что есть мочи. За спиной крепко держался походной рюкзак, на плече пристроен лук с тулом. На поясе топорик и ножны. Прямо боевой поход. А может и в правду в бой идёт? Что там приготовила для него цивилизация?

А дед, едва Скорпион скрылся за деревьями, подмял Рысь, обронил:

– Дуй за ним, как тень. И так, пока путей не найдёт, пока не пристроится. Он чист душою, этим могут воспользоваться. Так что береги, ступай в след.

Рысь поправил пояс с ножом – всё, что нужно настоящему лесному жителю – кивнул и улыбнулся деду:

– Да не лей слёз, старый волк, такой отрок не пропадёт. Хорошие люди его сами найдут. Ты же сам сказал, он чист душой. – С последними словами скрылся за деревьями, обеспечивая прикрытие чистой душе.

Майский дождь накрапывал третий час подряд. Хмурые тучи обосновались над лесом надолго, тщательно сохраняя свои незыблемые до первого ветра позиции. Стальной цвет неба скрашивал прорезавшийся луч. То и дело небольшой участок хмари отвоёвывало солнце, и холодные капли переливались лазурью, превращая типичную капель в слепой дождик. Блики света отражались в падающих каплях, и в каждой капле можно было видеть всю радугу целиком. Все семь цветов на доли секунды попадали в поле зрения, позволяя душе радоваться.

Скорпион застыл, поражённый игрой света. Это не чудесная радуга после дождя, это сами слёзы солнца падают на землю, заставляя сердце трепетать от восторга. Душа просится на волю, в небесную высь, воспарить над небом, там, где нет дождя, туда, где только солнечный свет играет, да ветер лепит из невесомой массы разные фигуры.

У природы нет плохой погоды.

Двое суток выбирался из тайги, плутая, нарезая круги, приноравливаясь к отметинам, чтобы не забыть, как возвращаться. Ноги вели медленно, словно не хотели покидать родных мест. К концу второго дня услышал звук дороги. Вместо чистого леса под ногами плелся непроходимый кустарник, ноги обвело колючками, ветки цеплялись за волосы. Лес не хотел выпускать. Да и сам так привык к тайге за четыре года, что не видел себя в цивилизации. Что же там делать?

Рысь в двухстах метрах за спиной шёл, как привязанный. Пусть думает, что мальчик резко забыл чувствительный порог брата и деда и резко перестал ощущать обоих. Скорпион усмехнулся, хотел помахать Рыси на прощание, но передумал. Незачем расстраивать следопыта. Растерял весь нюх… Да и веселее вдвоём.

Скорпион приблизился к дороге в сумерках. Ноги сами тащили сквозь пыльную траву. Обострённое обоняние отказывалось близко приближаться к серой полосе. От полосы асфальта и машин несло чуждым природе запахом.

В глаза бросился резко выделяющийся оранжевый цвет на фоне буйно цветущей зелени. Кто-то решил отдохнуть на природе прямо возле дороги, свернув с полотна асфальта в небольшой съезд, оставленный машинами грибников или первыми лесозаготовительными агрегатами.

Скорпион заинтересованно приблизился. Ноги пошли по траве мягко, не издавая никаких звуков. Встал в кустах напротив мужика, замер. Тот смотрит в упор, но не замечает, хоть и в очках. Неужели за четыре года так слился с природой, что вроде бы и не отличишь теперь?

Лесной житель с большим интересом разглядывал временный лагерь и его обитателей. Мужчина и женщина, наверное, муж и жена. На вид обоим лет тридцать с лишним. Мужчина коротко подстрижен, на носу висят большие очки. Среднего телосложения, волосы русые, одет в камуфляжную форму, хотя на военного не похож. Женщина на пол головы ниже, худенькая, длинные русые волосы собраны в пучок, одета в тёплую кофту и мужские, спортивные штаны. У обоих добрые карие глаза. Ну и место для отдыха выбрали.

В кустах спряталась белая машина – Нива. Хоть и не особо разбирался в автомобилях, но название прочитал сбоку. Рядом с автомобилем гордо возвышалась ядовито-оранжевая палатка, рассчитанная на четырёх человек. Возле палатки небольшой столик; женщина стряпает нехитрую снедь, мужчина возится с костром. Вроде бы ничего необычного, но что-то в этих нехитрых действах заставило Скорпиона остаться, присмотреться. Казалось бы, обычная семейная пара выехала на пикник или за грибами, может, просто заблудилась, но…

Но что-то в груди тревожит, мысли беспорядочно вертятся. Голову пронзает обычная мысль – это ведь родители. Чьи-то родители. Заботятся друг о друге, суетятся, нежно перебрасываются, совсем простыми словами. Но в каждое вкладывают толику любви, чувства. Устраиваются, но даже невооруженным глазом видно, что любят друг друга, беспокоятся. Словно только что сошедшиеся молодожёны.

Семейная идиллия резала по сердцу.

Скорпион всегда хотел иметь такую, простую семью. С простыми родителями, с нехитрыми выездами на природу, обычной заботой, семейным теплом. Почему жизнь этого лишила? Почему не может быть как все? В памяти не осталось и следа о матери и отце, лишь зыбкий образ, но и он скоро скроется, забудется и растает. Слишком мало времени были вместе.

От печальных мыслей отвлёк шум остановившихся колёс на проезжей трассе неподалёку. С дороги фарами светила похожая на Ниву машина, только гораздо крупнее.

Сергей не знал, что это последняя модель Джипа.

Четверо вылезли из машины. Потоки инородной речи покатились вдоль дороги. На всякий лад переиначивали мат. Матом общались, матом выражали чувства, жили. Скорпион помнил эти слова с улицы, но то словно было в прошлой жизни. Тайга выветрила все до единого прочь, как инородный объект.

В кусты полетели банки пива, один долго мочился. В сторону стоянки семейной пары поспешило бритое трио здоровых накачанных мужиков и толстяк, поперёк себя шире. Шея словно отсутствовала. Казалось, голова посажена на плечи.

– Ты чё лошара, думал убежать от нас? – Один из быков подбежал к костру, где уютно устроились мужчина и женщина.

– Босс, этот чмошник много о себе возомнил. Можно я его над костром подпалю? А то он совсем рамсы попутал. – Ещё один отмороженный, самый мелкий среди всех, скакал вокруг обширного босса, как молодой козлик. Доказывал полезность.

Толстый босс задвигал мясистыми щеками, по лесу покатился густой бас, говорил с трудом, почти заставляя себя:

– Ты скажи учёный, ты же умный. Ты думал, на постах своих людей нет? Твою четырёхколёсную таратайку за милю видно, не перепутаешь. Свои люди везде помогут.

Мелкий тут же подбежал к мужику, извернулся и ногой пнул прямо в лицо. Растяжка была неплохая. Тренированный.

Тяжёлая подошва армейских ботинок разорвала учёному скулу, очки отлетели в сторону. Но он стойко продолжил прикрывать свою женщину.

– Да что вы делаете?! – закричала женщина и обхватила мужа. – Дима, отдай им, что просят, прошу тебя.

Самый здоровый из всех, схватил женщину за волосы, заорал на Дмитрия:

– Ты мразь! Тебе твоя страна защиты много дала? Да тебя твои и сдали. Чё такой упрямый? Тебе это грёбаное оружие дорого, да? – Пинок под рёбра раздался с хрустом сломанных костей.

Двое ботинками стали молотить беззащитного учёного, третий держал за волосы женщину.

Босс протяжно хрюкал, издевался:

– Ты продашь нам оружие или его нам продадут другие. Патриот, твою мать.

– Я свою страну не распродаю, – сквозь разбитые губы прошептал мужик, сплёвывая кровь.

– Ну и подохнешь вместе со своими… гм… патриотическими чувствами, идиот, – мелкий ударил мужика в пах, тот побелел лицом, отключился от жуткой боли.

Скорпион достиг высшей точки кипения: “Да кто вам сказал, звери, что вы можете рушить семью?”. Лук оказался в руках, стрела покинула тул. Остриё блеснуло бликом костра.

Мелкий вредитель покатился по траве с пронзённой шеей. Стрела хоть и не пробила насквозь – силы ещё не те – но вошла в горло без надежды на извлечение.

– Кто сказал, что патриот – это пустое, мёртвое слово? – Прошептал Скорпион, и тут же очередная стрела пронзила горло второго мучителя.

– Деда говорил, свою страну любить надо. – Скорпион собирался пустить третью стрелу, но чутьё подсказало броситься в бок.

Прыгнул в заросли кустов.

Тут же босс запалил по кустам из пистолета. Пули разрезали листья в том месте, где только что был Скорпион.

Быковод ещё и вооружён!

Скорпион обошёл лагерь стороной, выскользнул из тени:

– Эй, я тут.

Шеф с матами перезаряжал обойму, замешкался. Тень блеснула на фоне костра остриём топора в руке. Это было последнее, что уважаемый криминалитет по кличке “Хмырь” увидел в своей жизни.

Топорик описал дугу и воткнулся чуть выше переносицы, ломая кости и касаясь мозга. Грузное тело завалилось в траву, словно умер ещё раньше, от обжорства.

Оставался последний, самый здоровый боец. Он крепко держал плачущую женщину, старался выглядеть несокрушимым. Срывающийся голос кричал:

– Не подходи! Задушу бабу! Кто тебя послал? Седой? Вареник? Конопатый? Зубан? Прыщ? Или сам Чукот? Кто? Говори, а то задушу эту паскуду!

Скорпион вышел из тени, медленно обронил:

– Чем тупее кликуха, тем круче авторитет. Что боец, мальчика испугался?

Наверное, в тот момент он казался карающим ангелом, что пришёл за “Лысым”, как ещё в малолетке нарекли, трижды судимого за воровство и разбойные нападения, бандита.

Скорпион вышел на свет, показывая свободные руки – тул, лук и пояс оставил в кустах. Знаками предложил выйти один на один. Больше и нет никого. Мужик затравленно огляделся, подло заулыбался, обнажая золото зубов. Расправил грудь и бросил женщину в сторону. Пошёл на встречу, приговаривая:

– Ну, сучонок, держись.

Побежал на Скорпиона, стоящего неподвижно. Наверное, что-то отразилось в изумрудных глазах мальчика. Лысый понял, что обречён, но по инерции рвался вперёд, не в силах затормозить.

Скорпион быстрым движением выхватил нож из-за шеи. Лента Рыси пригодилась, густые волосы скрывали нож. Рука метко и мощно метнула…

Полоса металла прошла меж рёбер. Лысый ещё пробежал по инерции несколько шагов, но сердцу мешала биться пронзившая сталь. Рухнул в ноги мальчику.

– А кто тебе сказал, что люди должны со зверьми драться на равных? – прошептал мальчик. – Мы слабее, но умнее…

Бандит дёрнулся и затих.

Скорпион вздохнул, обессилено повалился на колени. Не стал осматривать, есть ли живые. Знал, что все мертвы. Точно знал. Боевой пыл медленно гас, так же медленно и неотвратимо приходило убеждение, что только что уничтожил четырех животных. Так вот, за что каялся Рысь, когда вернулся из своего долгого путешествия. Совесть подсказывала, что нарушивший закон должен понести наказание. Не писаный на бумаге закон, а закон совести. А эти мрази шли против совести неоднократно. Почему же так муторно в сознании и на душе?

На плечи легли тёплые заботливые руки. Скорпион против воли вздрогнул, не ожидал. Нежный голос тихо произнёс над самым ухом:

– Это были не люди. Не знаю, как я… мы… можем отблагодарить тебя. Мальчик, спасибо. – Женщина разрыдалась, припадая к плечам спасителя.

Скорпион медленно повернулся. Её трясло мелкой дрожью, слёзы лились потоком по щекам, капали на землю. Почувствовал себя обязанным защитить её, помочь. Сделать всё, чтобы успокоилась. Ощутил ответственность.

– Как вас зовут? – он попытался придать голосу уверенность, мужественность, но получался хрип. Перед глазами стоял летящий в сердце нож.

– Лена, – прошептала она.

– Лена, вы умеете управлять машиной?

– Да, но прав нет, – растирая по щекам слёзы, ответила она.

Скорпион поднялся на ноги, подошёл к бессознательному Дмитрию, пощупал кости. Переломано пару рёбер, но жизненно-важные органы не задеты. Скоро придёт в себя. Лена, вспомнив о муже, кинулась к нему, но Скорпион жестом остановил, успокоил:

– С ним всё в порядке, надо лишь отлежаться малость, пусть оклемается, а нам надо кое-что сделать.

Лена покорно кивнула, готовая на всё ради спасения мужа. Настоящая, преданная. Может та самая Лилит, которой лишился Адам? По ком грустил художник?

Вдвоём вышли на дорогу. Скорпион прошёлся вокруг джипа. Двери, как и предполагал, оказались открыты, ключ в замке зажигания. Быки всегда уверены в своей безнаказанности, это усвоил ещё с больницы. Живут одним днём, потому что завтра для них может и не наступить. Торопятся жить. Мальчик кивком указал женщине сесть за руль и загнать машину в сторону лагеря. Сам сел рядом. Автомобиль мягко спустился с дороги.

По ночной трассе проезжали редкие машины. Ночь надёжно скрыла людей от посторонних глаз, да и водители скорее стараются добраться до города, никто и думать не смеет остановиться ночью на трассе.

Обыскав тела четырёх мужиков, на свет были извлечены несколько тысяч долларов и сотни тысяч рублей, тысячными купюрами. Карманные расходы.

Кроме денег, Скорпион нашёл пистолет у босса и четыре новые обоймы к нему. Стрелял бы ещё, да стрелял. Только перезарядить не успел, запутался в штанах. Так же нашлась генеральная доверенность на машину, а вот водительских прав не оказалась.

– Наверное, правами служили эти самые доллары, – подсказала Лена.

Золото и украшения снимать не стал, перстни в пол пальца и цепи в сотни граммов не прельщали. Коробочки сотовых так же оставил при них. Пусть общаются в аду.

Лена загнала машину вглубь лагеря. Вдвоём соорудили носилки, перетащили Дмитрия в палатку. В машине при более тщательном обыске обнаружилось ещё одно оружие – автомат системы “Сайгак” и пять рожков. Названия оружий и их характеристика позже объяснил Дмитрий, для Скорпиона это были просто “пушки”. Рысь рассказывал про огнестрельное оружие, но стрелять с него не приходилось.

Скорпион сложил оружие под сиденье джипа. Потом как-нибудь научится стрелять. Вдруг пригодиться? Это ж цивилизация!

Пол ночи закапывали тела четверых отморозков. Лене стоило больших трудов не терять сознание в процессе работы могильщика. Скорпион благодарил ночь, что женщина не видит его дрожащих рук. Тяжело жить по совести. Гадам проще. Но пусть жизнь его покарает, если он не прав. Не хотелось бы видеть на месте четверых бритых Лену и Дмитрия. О, предки, дайте силы всё это пережить. Где те времена, когда рубили мечом без страха и упрёка?

В двухстах метрах Рысь раздумывал, говорить деду о происходящем или нет. Слишком резко начался путь мальца в цивилизацию. Кровавая тропа война должна была быть гораздо позже. Как бы не сломался от пережитого.

Задребезжал расцвет и очнулся Дмитрий, вскричал:

– Лена! Не трогайте её! – Тут же схватился за перебитые рёбра.

Скорпион исследовал джип и не слышал, как Лена рассказывала мужу о событиях прошлого вечера. С приукрашенными подробностями и божьим Провидением. Руки в земле и крови тряслись, губы шептали о пережитом, голос срывался, но глаза высохли. Было, кому проплакаться в жилетку.

Дмитрий позвал мальчика, едва тот вылез из машины.

– Ты сын, какой войны?

Скорпион молчал, чёрные волосы колыхались по ветру, подвязанные запачканной лентой. Изумрудные глаза говорили и отвечали на все вопросы без слов.

– Кто бы ты ни был, я обязан тебе жизнью.

– Не обязан. Это я вмешался. Ты меня не просил.

– Но если бы ты не вмешался…

– Что сделано, то сделано, – вздохнул Скорпион.

– Что я могу сделать для тебя? – Дмитрий охнул от боли в рёбрах.

– И впредь не отступайся от своих слов и поступков. Ты хороший человек, Дмитрий. Хорошим надо помогать.

– Мальчик…

– Можешь звать меня Скорпионом. С обещаниями подожди. Лучше расскажи, кто это были?

Дмитрий открыл рот, но снова согнулся от боли в рёбрах.

– Вижу вам нелегко, потом поведаете. Надо уходить.

Лена извлекла из Нивы канистру с водою, по-хозяйски намочила полотенца. Аппетита после вчерашнего ни у кого не наблюдалось, но оттереться от грязи и крови следовало. Пока мылись, Скорпион засыпал Лену вопросами. Дальнейший план вырисовывался более чётко и ясно.

– Вы откуда приехали?

– Из Хабаровска. – Лена по просьбе мальчика оттирала его от грязи и крови жестко, усердно, но движения всё равно были мягкими, нежными. Заботилась.

– Сколько до него времени на машине? – Скорпион прикинул состояние Дмитрия. Ему бы отлежаться недельку… Дома отлежится. Этих упырей скоро хватятся.

– Три с лишним часа при средней скорости. – Дмитрий поднялся на ноги… сам.

Всё-таки мужик здоровый, выдержит.

– Дмитрий, вы сможешь вести машину это время?

Дмитрий кивнул. Лена возразила:

– Но я же могу управлять машиной. Хоть и без прав.

– Лена, вы будете вести джип, я поеду с вами, Дмитрий сядет за руль Нивы.

План обозначил чёткие грани.

– А как же посты? Они же остановят джип. – Рассудил Дмитрий.

– Нива поедет чуть сзади, как под конвоем. Толстый говорил, что на посту все куплены, все знают машину это бандита. Вот пусть и думают, что вас достали, ведут на разборку. А стёкла всё равно затемнены, не видно, кто внутри.

– Тонированы, – поправила Лена.

– Точно, – кивнул Скорпион. – Таким образом и проедем посты. Сколько их?

– Два, – ответил Дмитрий.

– После последнего ищем ближайший безлюдный съезд с дороги, желательно давно заброшенный.

– Мысль хорошая. Ты только лук, нож, топор…хм… сложи всё вместе с оружием под сиденье. На всякий случай. – Предложил Дмитрий.

Скорпион отстегнул ремешок. По телу пробежали мурашки. Почувствовал себя совершенно голым, словно кожу сняли. Так неуютно. Привык к оружию как к локонам волос. Словно побрили. Пришлось пересилить себя, чтобы в этом неуютном мире, где рушат семьи и кругом беспредел, отказаться от полоски металла на поясе.

“Ладно, и так в душе металл, не сломаюсь”.

Вдвоём с Леной раскидали следы пребывания лагеря, погрузили весь скарб в автомобили. И дорога послушно легла под колёса.

– Вот это машина! Одной рукой можно управлять, – восхищалась Лена.

На горизонте показался первый пост. Постовой всматривался издалека, казалось, хочет поднять полосатый шест, раздумывает. Лена чуть сбавила скорость, женская интуиция подсказала моргнуть поворотником. Постовой едва не вытянулся по стойке “смирно”. Хотел и отдать честь, но в последний момент вспомнил, что давно отдал…

– Не хило их толстячёк кормил. – Лена с трудом удержалась от крепкого слова. Воспитанная.

Второй пост дальше по трассе пустовал – предупреждены.

Проехали ещё километров тридцать. Скорпион краем глаза приметил съезд. Старая побитая, размытая дождями и тракторам дорога поросла травой. Мальчик подал знак Дмитрию остановиться, выбежал из машины.

– Вы сидите в машине, мы скоро.

Скорпион пробежался по разбитой дороге. Только джип и проедет. То, что надо.

Лена загнала внедорожник меж деревьев, в небольшую ложбину. Скорпион потратил двадцать минут на маскировку ветками, листьями. Запер все замки, забрал документы на машину. Лена умело поставила блокиратор на руль.

Лесной воин взмолился:

– Хоть нож забрать можно? Он же в ножнах! А топором дрова рубили!

– Ты же не будешь по улице в этом обмундировании гулять, – резонно ответила Лена.

– Пусть у вас лежит. Дома хранить можно? Я же не знаю, что там ждёт впереди. Вдруг испытание на прочность очередное.

– Ладно, забирай и пошли, – сдалась Лена.

Обратно ехали втроём на Ниве. Лена с усилиями крутила руль. При въезде в город Скорпион узнал о ещё одном посте, но его можно было объехать, сделав небольшой крюк.

– Зачем вам столько постов? – Спросил мальчик.

– По весне браконьеров ловят. Кета на нерест идёт. Ловцов рыбы видимо, не видимо. Но ловят простых мужиков, а рыбная мафия, что гребёт тоннами красную и чёрную икру, да за копейки продаёт в Китай и Японию, всегда при связях. Что ловят, что нет – всё равно отпускают. – Сквозь зубы прошипел Дмитрий.

– И что? Все знают и ничего не делают? – Поразился Скорпион.

Лена рассмеялась, но ничего не ответила.

Хабаровск принял машину в свои объятья.

– Был когда-нибудь здесь? – Спросил Дмитрий.

– Только в аэропорту.

Лена решила выступить экскурсоводом:

– Город делится на пять районов. Но, в принципе, Хабаровск это – Северный, Южный и Центральный. Мы живём в Северном. Недалеко от моста через Амур. Он был построен ещё в 1913–1916 годах. До сих пор называют чудом двадцатого века. Раньше был только железнодорожным, соединял транссибирскую магистраль, но теперь там и автомобильную трассу проложили, доделали. Теперь он надёжно соединяет левый и правые берега. Единственная дорога через Амур.

Машина загромыхала по ухабам дороги внутренних двориков, подъезжая к подъездам. Дмитрий любезно пояснил про состояние дорог.

– Раз дорога не относится к проездной трассе, на ремонт отводится время раз в пол века. Здесь удобно проезжать танкам, БТРам, тракторам. Но легковушки срывают глушители, трутся днищем об асфальтовые выпуклости, интересные слова слышатся далеко. ЖКХ ссылается на демократию, демократия на прошлое страны, а прошлое страны с теплотой вспоминается в людских сердцах и снова проклянается…

“Надо будет историю почитать”, - подумал Сергей.

Нива припарковалась у самого подъезда. Лена вместе со Скорпионом потащили Дмитрия под руки к подъезду.

Что-то заставило Скорпиона развернутся. Позже, он поймёт, что это “что-то” сродни дополнительному чувству и по-японски называется – ветер смерти. Обострённое чувство опасности.

Ветер смерти предупредил, что здоровая собака неслась на встречу. С клыков срывались тяжёлые жёлтые капли. На другом конце двора хозяйка неслась за собакой с порванным поводком. Собака мчалась на людей с одной единственной целью – запах крови ещё остался.

Скорпион вспомнил волка, собака почти что волк, только мелкий и неповоротливый. Отпустил Дмитрия, побежал навстречу. Боялся, что четвероногое может сбить с ног полуживого мужа Лены. Хорошо нож оставил при себе, настоял. Цивилизация она и есть цивилизация.

Собака с прыжка взмыла в воздух, целясь лапами в грудь. Как волк, сначала хочет сбить с ног, потом впиться в горло. Хороший тренер у собаки. Только почему же он с ней и не гуляет?

Скорпион уклонился с линии полёта, вонзил нож в бок. Боевая клыкастая машина приземлилась с окровавленным боком, но не заскулила, кинулась.

Сергей не ожидал. Успел лишь подставить свободную руку. Зубы впились чуть выше запястья. Если бы кости были чуть тоньше, как у обычного одногодки, рука бы так и осталась в смердящей пасти монстра.

Глаза Скорпиона загорелись бешенным огнём, адреналин побежал по венам, боевой азарт придал сил, смешиваясь с болевым шоком. Когти собаки царапали грудь, разрывая одежду в клочья. Рубаха пропиталась красными каплями. Скорпион не выпустил нож, крича, с размаху снова воткнул в бок.

Собака осталась, как стояла. Мёртвая хватка. Живой не отпустит.

Скорпион зарычал не хуже монстра, нож в правой руке превратился в орудие защиты-нападения. Следующий удар угодил монстру в шею, таёжный маугли повалил ротвейлера на бок, силясь вытащить руку. Зверь жевал кость, истекая кровью, но не отпускал. Так вместе и валялись в пыли асфальта. Рядом кричала хозяйка собаки, собирались зеваки, двое мужиков попытались оттащить пса, но безуспешно. Кто-то вызывал скорую, милицию. Всё смещалось в одну круговерть.

“Вот и вернулся в цивилизацию”, - подумал Скорпион и закричал:

– СЛАВА!!! – последним усилием воткнул нож под ухо собаке.

Сознание поплыло, тьма навалилась со всех сторон.

Яркий свет лился по всей палате расплавленным золотом. Двухместная vip-комнатушка пропускала полуденное солнце, минуя лёгкие занавески.

Скорпион чуть подёрнул тяжёлые веки, ощущая себя на койке. Зыбкое марево перед глазами обрисовалось в чёткую фигуру Елены; мешки под глазами, и усталый вид говорил о том, что давно не спала. Наверное, вообще не спала. Сердце радостно отозвалось – не бросили, значит, не прогадал – добрые люди. Не зря вмешался.

Сергей попытался встать, но боль в руке мигом напомнила событиях последних минут, перед тем как отключилось сознание.

– Лежи, лежи. Ни о чём не беспокойся. Тебе надо отдыхать, – встрепенулась Елена.

Скорпион послушно лег, разглядывая забинтованную левую руку; от кончиков пальцев, до изгиба локтя рука затянута бинтами, повязками.

Тоска напала со всех сторон, резанула по сердцу. Он снова в этих белых стенах! Снова! Надо скорее выбираться отсюда! Бежать!

– Что, болит? – Подскочила Елена. – Сейчас медсестру позову, пусть вколют обезболивающего, поспишь… – Лена направилась к выходу из палаты.

– Постойте, Елена. У меня аллергия на больницу, врачей, медсёстер, уколы, лекарства и всё что связано с символом змея в стаканчике. Это недопустимо.

Лена неуверенно остановилась, раздумывая над его словами, вернулась.

– Где мои вещи? – Спросил Скорпион, оглядывая палату. Соседняя койка пустовала.

– Сумка здесь, а одежда дома стирается. – Елена вытащила из-под кровати походной мешок и какие-то пакеты. – Вот, мы тебе новую одежду прикупили. В размере точно не уверена, но если что не подойдёт, обменяем. Как тебе этот спортивный костюм? А джинсы? Футболка? – Лена по очереди стала доставать и разворачивать новую обновку, показывать. – Ссылаясь на вкусы современной молодёжи, думаю, что-нибудь тебе точно подойдёт.

– С одеждой разберёмся позже, – оборвал Скорпион. – Там на дне сумки коренья в белу тряпицу обмотаны и цветок белый. Запарьте пожалуйста отдельно. Коренья пить, а настой из цветка охлаждённый к ране прикладывать. Это безобразие на руке, называемое повязкой надо убрать. Сегодня-завтра ещё пусть, а потом начнёт кровь застаиваться, врачам скажите я от всех лекарств отказываюсь. Пусть просто не тревожат до завтра. Завтра я отсюда ухожу. Кстати, как меня положили в двухместку? Это же “блат”, насколько я помню больничную терминологию.

Поток вопросов прервал появившийся в дверях Дмитрий с двумя полными пакетами передачек. Под белым халатом скрывалась армейская униформа.

– Простите что не по-домашнему, я прямо с работы. Как тут наш дважды святой спаситель поживает?

Елена помчалась заваривать настои, кудахтать с врачами, Дмитрий присел рядом, соображая с чего начать разговор.

– Давайте сначала вы, потом я. – Подсказал Скорпион, прислушиваясь к тревожным позывам пронзённой руки. Пульсация крови, несмотря на рану, давала сбои, словно вены что-то обтекало. Постороннее?

– Ну что ж, до твоего появления жизнь не предвещала ничего необычного. Елена работала, да и работает в госконторе, я военный специалист на закрытой базе под Хабаровском. Звания у нас свои, я что-то вроде майора. Жили мы никому не мешали, как вдруг в одну из ночей в дверь постучали незнакомые лица, предъявили милицейское удостоверение, Лена открыла. Вместе с милицией в дом ворвались трое из числа тех, кто остался в лесу. В общем, захотелось им оружия достать, как доставали на хиреющих разворованных базах до этого, в девяностых. Только, наша база не из погибающих, она секретна так же, как для меня сейчас ты. Но смысл в том, что я как раз и занимаюсь разработкой новых видов вооружений. Не всё же комсомольским заводам на себя брать. Кое-что и у нас есть. Но об этом в следующий раз.

– Значит, кто-то решил вас подставить? – предложил Скорпион, разворачивая бинты. Посторонний предмет в руке всё чётче обозначал свои грани.

– Именно. Я даже знаю его фамилию. Он мой коллега, но доказать ничего не могу. Вот и решил взять жену и уехать на неделю-другую в лес. Пока на работе обещали разобраться.

– Разобрались? – Сквозь боль улыбнулся Скорпион, пытаясь предположить, что могло остаться в руке после операции.

– Дело в том, что этот мерзкий тип стоит по статусу выше меня. Он окончательно запутал начальство, на работе полнейшая неразбериха.

Скорпион тяжко вздохнул. Час, от часу не легче.

– И вот мы в лесу. А оказалось, бандит этот имеет гораздо более крупные связи, – добавил Дмитрий.

– Да, да. Они ему очень помогли… – напомнил Скорпион, прощупывая руку. Из-под повязки брызнула струйка крови, белый бинт пропитался, обозначая красные пятна.

– И вот появляешься ты. Как итог, бандиты варятся в котлах, а тип на работе грызёт ногти после моего возвращения. Кстати, тот инцидент возле дома. Хозяин собаки подал в суд на тебя за превышение самообороны. – Дмитрий горько улыбнулся. Жизнь в сумасшедшей стране заставляла смеяться над нелепостями и сквозь слёзы. – Но, я вспомнил твой пример, да и свидетелей пол двора. В общем, после того, как мёртвой собаке ломом расцепили зубы и тебя увезли в реанимацию, я и ещё пару мужиков со двора навестили спортсмена-собачника. В общем, теперь он переезжает, возместил тебе весь моральный ущерб, а иск в суд съел на моих глазах вместе со своим братом-адвокатом. И вообще, ты теперь дворовый герой. Вот. Примерно так всё сейчас и происходит. – Несмотря на запутанные слова, рассказ немного прояснил картину.

В дверном проходе появилась Елена с двумя запаренными термосами и здоровым врачом в придачу. Заведующий детским отделением был больше похож на крепкого санитара из психиатрического диспансера. Что поделаешь, многие работают не по специальности…

Гулкий бас загрохотал:

– Это кто тут отказывается лечиться в моём отделении?

Скорпион вскочил на ноги, боль в руке заглушил силой воли. Сквозь зубы прошипел:

– Нет у меня к тебе веры. Ты где диплом купил?

Бугай отшатнулся, голос стал низким, угрожающим:

– Что такое?

– Не знаю, что такое! Ты лучше скажи мне, что осколок собачьего зуба делает в моей руке? Забыли? – Скорпион окончательно осознал, что именно ощущает в ране рядом с запястьем.

Инородное уплотнение. Организм не зря разбудил вскоре после операции. Повышенная температура была как сигнал. Тоненький звук маячка говорил, что не всё в порядке. Хотя после наркоза вливают сильную дозу антибиотиков, жаропонижающих и болеутоляющих. Сразу и не заметешь.

– Какой зуб? Как так? На рентген! – Завопил заведующий.

Прибежал лечащий врач, засуетилась медсестра, пригнали каталку. Началась нездоровая суета, крики, ругань. Скорпион с усмешкой вспомнил, что с такой заботой относятся к заплатившим пациентам. Как ни странно, сейчас им оказался именно он, значит, Дмитрий с Еленой “позолотили ручку”.

Рентген действительно показал инородное тело, что приняли за потемнение в результате заляпанных снимков

Елена ругалась. Даже интеллигентку можно когда-нибудь довести. Врач ссылался на то, что таких пациентов вообще не стоило брать без документов и страхового полиса. Дмитрий кричал, что посадит его за взяточничество.

– Вытащите этот кусок из его руки! – Кричала Елена.

– Ему нужно восстановление после предыдущей операции, хотя бы сутки.

– Расстреляю! Всех к стенке! – Дмитрий многое вспомнил из лексикона спецназа.

– Люди, да что ж это делается? – Моющая невдалеке полы техничка стала сетовать главврачу на низкую зарплату.

Скорпион тихо схватился за голову. “О, Род, куда я попал?”. Поймал здоровой рукой пробегающую медсестру. Силы стремительно покидали тело, дрожь и слабость после наркоза накатывали волнами:

– Где тут у вас перевязочная?

Медсестра ткнула пальцем в дверь с надписью “горшечная”, внизу карандашом было подписано “перевязочная ”. Скорпион пнул дверь, оказалась незапертой.

Сознание плыло, нащупал выключатель; мёртвый свет осветил хирургический стол, лежащие в растворе инструменты и откупоренный бутыль с надписью: С2H5OH. Рядом лежал маленький кусочек хлеба.

За спиной появились врачи, Елена и Дмитрий. Скорпион схватился за скальпель, предчувствуя, что сейчас отберут.

– Ты ещё слишком молод! Не делай этого! – Завопила техничка и добавила шёпотом, обращаясь к своим докторам, – я по телевизору видела, что с самоубийцами надо разговаривать. – Серая жизнь уборщицы неожиданно скрасилась тем, что сейчас на глазах произойдёт убийство или самоубийство, а она, как самая смелая, предотвратит его или потом будет давать комментарии в камеру. По телевизору покажут.

Скорпион устало закатил глаза и разорвал оставшиеся повязки. Окунул скальпель в спирт и надрезал гноящуюся рану, схватил пинцет. Врачи, замерев, наблюдали, как мальчик, закусив до крови губу, роется в ране.

Кровь тяжёлыми каплями падала на пол. Осколок зуба со звуком металлической пули, грохнулся на кафельный пол. Скорпион припал на колено, здоровой рукой еле держался за хирургический стол. Из последних сил произнёс:

– Елена, плотная тугая повязка, пропитанная настоем с цветка, менять каждые полтора часа, чай с кореньями вливать в рот каждые три часа. И ещё… заберите меня отсюда!

Дмитрий подхватил тело обессиленного самоврачевателя, положил на стол. Лена в первый раз за десять лет супружество слышала строгий голос мужа:

– Что встали? Повязку! Лена давай настой, больше он здесь не останется. Мы едем домой.

Фигура деда висела над головой.

– Ну что? Не успел выйти из дому, как израсходовал половину жизненной силы? – дед ехидно улыбался.

– Дед, ну они все такие слабые, – голос Скорпиона поплыл в хороводе чужих голосов. Фон звуков катился отовсюду.

– Зачем стараешься влиять на ход вещей? Может и задавить встречным потоком. Ты ещё имени не получил.

– Деда, я не смог остаться в стороне.

Дед тяжко вздохнул:

– Боги не всегда справляются со своими задачами. На то им в помощь деяния разума человека. Сильно только не спеши, а то многие не успеют…хм… перевоспитаться.

Не понял, о чём сказал дед, но всплыл другой вопрос:

– Дед, я могу по нитям прошлого увидеть своего отца? Его последние дни?

– Осознанно получить воспоминания конкретного лица очень сложно, тут и так то редкость краем глаза глянуть на деяния предков. К тому же, ты можешь видеть период только до твоего зачатия. До того как тебе передался геном.

– Дед, ты же сам говорил, что нет ничего невозможного.

– Ну, помимо генотипа существует ещё и энергоинформационный источник – Хроники Акаши[16], но тебе до него ещё шагать и шагать. Бывай, отрок. Кстати, вот тебе ещё частичка истории твоих предков. Но чтобы больше никаких резервов!

Евпатий Коловрат придерживал на коленях голову умирающего собрата. Одного из двенадцати оставшихся в живых чудо-бойцов в его дружине. Теперь в строю одиннадцать. Лихая монгольская стрела пронзила горло защитнику Козельска.

Сорок восемь дней войска ордынцев пытаются взять “проклятый город”. Но каждую атаку жители города и дружинники под предводительством воеводы Коловрата, отбивают, после чего под стенами города высятся валы из мёртвых монголов.

Стоило ханам начать строительство стенобитных машин, как в ту же ночь воевода с “лихой сотней” бесшумно снимал ночных стражей, врывался в стан монголо-татар и устраивал погром, сжигая все деревянные заготовки и убивая самых знатных полководцев. Как только войско пробуждалось, собираясь дать отпор, скрывался в ночной тишине. Позже со стен города посмеивался, махая ворогам.

Штурм стен Козельска длился почти семь недель. Ханы потеряли сон, боялись злого города, как огня. Хотели уйти, но с юга от Великого Хана шло подкрепление: новые силы и готовые стенобитные машины. В бой рвались новые солдаты. Коловрата достать. Слухи о лютом войне разнеслись далеко. Воевода-язычник взял на себя бремя ответственности за город, так как юный князь Василь был слишком юн. Ветераны лишь глаза опускали. В чистом поле ни одна отборная сотня на конях с Коловратом справиться не могла: стрелы руками ловит, доспехи пальцами пробивает. Шайтан, а не человек!

Павшего воина забрали. Коловрат собрал совет из оставшихся в живых на центральной городской стене. В нескольких вёрстах отсюда строилось для последней атаки огромное конное войско. Со стены хорошо видно – нет конца и края надвигающемуся войску.

– Что скажешь, Данила? – Усталый голос воеводы обратился к одному из воинов. С того момента, когда войско захватчиков окружило город, Евпатий спал не больше двух часов в сутки.

– Не поможет нам никто, Старший. Не бывати подкреплению из соседних городов… Одни мы. – Данила тяжело облокотился на рукоять потрёпанного меча, устало вздохнул.

– И то верно, Евпатий, не сдюжим мы новой атаки… но и ворогу путь на север перекроем, держаться надо. – Высказался Лукич, самый старший из дружины. На дюжину лет старше воеводы.

Разиня, самый младший, поправил помятый шелом, задорно обронил:

– Да не уж то, братцы, мы басурманов боимся? Али силы иссякли?

Разиня в каждой драке вперёд лез. В каждой битве с врагом в первых рядах грудь в грудь бился. Хоть и младший, но почёт и уважение у всех сыскал. Задирист, но за своих собратьев в самую гущу битвы бросался. Едва увидит, что кому помощь требуется, сразу на подмогу. Стрелы его стороной облетали, ятаганы над головой свистели, лязгали по кольчуге, но всегда живой возвращался.

– Не спеши, Разиня. Пусть Коловрат слово молвит. Как скажет, так и будет. Мы, Евпатий, всегда за тобой ходили и впредь идти будем! Али не ты нам и отец и брат? Учитель и наставник? – Голос Боряты катился густым басом.

Обладатель самых широких плеч и самой лютой силы в дружине. Правая рука воеводы. Всегда оставлял последнее слово ему.

Коловрат поднял голову к светлому небу. Ярило нещадно разил с небосвода огненными стрелами, раскалял кольчугу.

В наступившей тишине прозвучали чистые, ясные слова воеводы Козельска:

– Враг у ворот! Чего попусту воздух сотрясать?

Десять русских мечей взмыли в небо. Коловрат достал из ножен за спиной и свой, булатный, богатырский, вороненый на сталь. Остриё пригрозило небу. Зычный громкий глас дружины прокатился по поляне над врагами:

– СЛАВА!!!

Бабки с детьми на руках, старики, да совсем уж израненные войны были свидетелями, как последние одиннадцать воинов из лихой Коловратовской сотни выходят за пределы ворот. Лошадей не было – потеряли в битвах. Выходили пешими. На плечах побитая кольчуга до пояса. На головах помятые шишковидные шлемы. Да в руках у каждого по славянскому, добротному мечу и яловидному щиту.

От глаз жителей не укрылась смертельная усталость каждого. Идут последний раз, идут на смерть. Все это знают. В городе давно ни одной стрелы, ни одного камня. Всё, что только можно сброшено на головы захватчиков. Боевое оружие на вес золота, но держать его не кому. Все бьются без надежды выжить, простились с жизнями. Но лишь бы север страны устоял. А коль устоит Новгород, коль сдержат врага ещё малость, то и страна будет жить, и Русь разорванная возродиться.

Ворота отворились, раздвигая завалы тел и выпуская дружину, тут же сомкнулись вновь. Одиннадцать воинов вышли в поле перед тысячами ордынцев. Из вражеского стана выехал посол великого хана. Прогарцевав на лошади, встал в дюжине метров от Коловрата, предложил:

– Великий хан тебя в своё войско жалует. Говорит, тебя и твоих людей, самыми близкими полководцами сделает. Соглашайся или смерть тебе!

– Прочь басурманская рожа, не было такого, чтобы дети Перуна продавались за свою шкуру. – Ответил за воеводу Разиня. – Не все ещё под крестом ходят!

Коловрат едва боролся со сном и усталостью. Все знали, что если откроет последний резерв, воззовёт к богам, то надолго не хватит. Всему есть придел.

Едва разгневанный посол скрылся за шеренгой конных воинов, те взяли в руки короткие луки, вознесли в небо…

Тысячи коротких стрел с чёрным оперением со злым свистом затмили солнце. Коловрат прошептал одними губами – воины сомкнулись щитами, как римские легионы. Ни одного зазора не осталось.

Сталь над головой застучала частоколом стрел. Потом снова, снова… Шесть раз ордынцы осыпали последних защитников Козельска. Но ни одна стрела не нашла цели.

Со стороны ордынцев разгневанный ханский генерал, из вновь прибывшего подкрепления, приказал сотне тяжеловооружённых наездников окружить дружину и взять в кольцо. Напасть со всех сторон.

Близился последний бой.

Возвращение в реальный мир было мучительно долгим, неприятным, недосмотренный полусон-полуявь и предок Коловрат остались позади. Потом следовало обязательно приложить все силы, чтобы продолжить именно этот сон. Что там дальше?

Энергоинформационный всплеск помогал увидеть картины прошлого, взять небольшой отрезок времени из старых хроник. Не обязательно было быть чьим-то потомком, чтобы увидеть деяния знаменитых людей. Но тогда все чувства и эмоции были недоступны. Просто картина.

Волхв ведал, что если спускаться по нити предков, то до передачи наследственного генома можно зреть, чувствовать, и прожить вместе с предком небольшой кусочек времени, как во сне про гиперборея. Небольшой, потому что отнимает очень большое количество сил. Лучше Хроники, но там раз на раз…Скорпион едва делал первые шажки в этом направлении. И то при активной помощи деда.

Коловрат задел за живое. Сергей пообещал приложить все усилия, чтобы досмотреть последнюю битву воеводы. О ней до наших дней дошли лишь обрывки, да и те почти в виде мифов…

Единицы спаслись с города-героя. Как быстро забываем великие деяния предков.

А в реальном мире, на грани разума, звучали голоса.

– Дима, я взяла отпуск, работа подождёт. Как же этому мальчику так достаётся?

Голос Дмитрия послышался на периферии, исходил волнением:

– Этой больницей ещё займутся. Там проверки шерстят одна, за одной. Они ещё все ответят. Ты правильно сделала с отпуском. Ему нужен уход. Подумать только, этот маленький таёжный Маугли дважды спас нам жизнь, а мы его в такую больницу… Позор! Кстати, банду Хмыря в полном составе пустили на нары. Пахана нет, так все шестёрки отвечают за все прошлые грехи. Один знакомый рассказал, что вместе с шестёрками по тюрьмам пустили и оборотней в погонах. Один камешек вызвал лавину.

– Всем по делам.

Скорпион ощутил на лбу тёплую ладонь. Решил не подавать виду, что пришёл в себя, послушать.

Ощущения подсказывали, что он действительно не в больнице, кожей чувствовал, что под ним домашняя простыня и подушка. Обоняние доносило запахи стряпни с кухни – в столовой так точно не пахнет. Тело вымыто, на лбу тряпка, температура прошла, гной под воздействием цветка медленно рассасывается, что касается новой раны, то скоро затянется. Корешки помогут. Вот, что мог знать, не открывая глаз.

– Лен, – Скорпион всё же открыл глаза. – Мне надо в эту…гм… ну где грызут твёрдые предметы, и что-то вдалбливают или бурят.

– В мае в школу тянет? – Встрепенулась Елена.

– Просто я там ещё не появлялся. Всё как-то времени не было. – Он попытался привстать, но тяжесть во всём теле вдавила в подушку, мышцы отказывались подчиняться, забурчали: “Хватит уже геройствовать, надо и меру знать”.

– Какие проблемы? Мы же с Еленой образованные, вмиг азбуке обучим. – Дмитрий появился в поле зрения и тут же пропал.

Послышалась возня в коридоре и через секунды хлопнула дверь – пошёл за учебниками.

– Он просто не знает, как тебе помочь, что сделать. – Смутилась Елена, меняя повязку.

Скорпион увидел, как края раны затягиваются, гной практически вышел, дело идёт на поправку. Всё, как и ощущал.

– Можно, я пока у вас поживу? – спросил неожиданно для самого себя.

– Конечно…Сколько пожелаешь! – обрадовалась Елена. – Мы живём вдвоём, детей нет, квартира трёхкомнатная. Будем только рады.

– Благодарствую. – Скорпион облегчённо прикрыл глаза.

Тело потяжелело. Задремал.

Елена поправила покрывало и украдкой пустила слезу.

Потекли дни и недели в новом обиталище. От раны оправился. Дмитрий взял отпуск, вдвоём с Еленой помогали постигать природу алфавита, математику и общие знания. Восполнять пробелы.

За месяц домашнего обучения Дмитрий заложил Скорпиону основу всех базовых знаний, что дети проходят за три года в школе. Маугли был готов к пятому классу. Проблема заключалась в документах.

Сергей поведал свою жизненную историю, и Дмитрий засуетился со сбором документов. Послал запрос в Москву, поднял на уши все знакомые связи. К концу лета перед мальчиком лежало его свидетельство о рождении, полис и прописка. Но так как документов на усыновление не было, детдом грозился забрать беглеца в свои стены.

Как-то раз за обеденным столом Елена начала непростой разговор:

– Серёжа, а ты не хочешь жить с нами? Я имею в виду… ну… навсегда. У нас никогда не было своих детей… да и… вряд ли будут… Мы с Димой были бы счастливы иметь такого сына, как ты… Да любого… Понимаешь, мы много раз думывали над усыновлением. Но всё как-то времени не было. А тут как подарок судьбы… ты… – От волнения разлила сок. В глазах стояла мольба. Привыкла к нему за недели ухаживаний.

Дмитрий в подтверждение слов лишь мотнул головой. Горло пересохло, не мог сказать и слова.

– Я могу оставить свою фамилию? – Скорпион задал лишь один вопрос будущим родителям.

– Конечно. Это твой выбор. – Нашёл в себе силы сказать Дмитрий.

– Я согласен, только предупреждаю, каждое лето я несколько месяцев буду пропадать у деда. Лады? И если что-нибудь будет происходить, меньше обращайте внимания…

Скорпион уже понял, что в цивилизации его ждёт много забавностей.

– Ты ещё будешь пропадать и в деревне! У тебя есть ещё один дедушка в комплекте с бабушкой. А так мы на всё согласны… Лады. – Добавил Дмитрий и подхватил Сергея на руки.

Втроём с Леной закружили по кухне, от полноты чувств разбив стоящий на окошке кактус.

– Он мне всё равно не нравился, – успокоила Елена.

Что значит какой-то цветок по сравнению с подарком Творца – сыном?

В трёхкомнатной квартире в кратчайшее время начался глобальный ремонт.

Квартира располагалась на десятом этаже в панельном, десятиэтажном здании и требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к высоте. Комната, всю жизнь пребывавшая в статусе оранжереи, попала в личное распоряжение пришельца из тайги.

– Да я давно хотел, да всё как-то времени не было модернизировать эту комнату, – Оправдывался Дмитрий. – А твои трофейные деньги я в банк положил. Если понадобятся, скажи. Съездим, заберём. Ты говори, если что-то, когда-то и… так далее… Хорошо?

Скорпион по-доброму улыбнулся, привыкая к сбивчивым словам Дмитрия.

Новый дом принял в объятья. Но мёртвый он какой-то… Стоит домового привести.

Солнечный свет резанул по глазам. После темноты подъезда полуденное солнце заставило зажмуриться, стиснуть веки. Светило разило беспощадно.

Скорпион впервые за последние три недели вышел на улицу один. Забота Елены, не при каких обстоятельствах, не позволяла сделать это раньше. Не многие на её глазах проводили самостоятельные операции, так что почётный эскорт был обеспечен. А теперь один, свобода. Из окна бы ещё только не смотрела.

Рука зажила быстро. Остался лишь небольшой белый шрам в форме полумесяца на левой руке. Лёгкие тренировки восстановили былую форму быстро. Открытая рука – не гипс, после которого от мышц остаются лишь воспоминания.

Наряду с затягиванием раны, час за часом развивал визуальное воображение тем, что представлял, как незримые импульсы бродят по руке и самостоятельно тренируют мышцы. Как ни странно, воображение способно на многое; раненая рука после реабилитации ненамного уступала здоровой правой. И лёгкий массаж помог. Осталось убрать только белый цвет лица.

Домашние тренировки надоели пуще горькой редьки. Дмитрий притащил откуда-то с оптового склада отечественную штангу с кипой блинов и старые, разборные гири с грузами всех видов. Почистил, покрасил. Появилась возможность подкачать мышцы.

Дмитрий наблюдал за тренировками неожиданного сына. Малец тренировался в любых условиях. Что с одной рукой, что вовсе без рук. Глава семьи твёрдо решил взять себя в руки по такой же схеме… Дурной пример заразителен… И снились по ночам лесные события. Не смог защитить женщину, не смог ничего противопоставить мужикам. А Маугли смог.

Скорпион корректировал и материнскую деятельность на кухне. Елена сначала приняла в штыки любое вторжение на свою территорию, но когда малец по утрам пробуждался раньше всех и готовил самый восхитительный завтрак, из самых обычных продуктов, отступила, прислушалась. Так поселились на кухне вместе, перенимали друг у друга драгоценный опыт. Волхв научил лесного жителя многим кулинарным хитростям, чем Скорпион и поражал новое семейство. Дмитрию только и оставалось, что бегать в магазин, да исходить слюной, когда ароматы экспериментальных изысков витали по комнатам.

В Хабаровск пришёл июнь.

Улицы плавились в духоте. Словно великий пекарь задумал поставить город в духовку и набрать температуру по максимуму, до предела. Жизнь двигала Скорпиона к освоению уличных нравов, предстояло исследовать все улицы, дороги, здания возле дома, продвигаться на дальнейшие рубежи, ближе к центру. Исследовать сам центр. Всё-таки цивилизация имеет в себе что-то интересное, забавное. Главное – суметь это найти.

Десятилетний мальчуган в чёрной безрукавке, белых шортах и лёгких сандалиях на босу ногу, с татуировкой на плече, рассматривал проплывающие облака, пристроившись лёжа на скамейке. Длинные волосы были стянуты за плечами шёлковой лентой.

Народ вокруг испарился. Люди выползут позже, ближе к вечеру. Пробегают только редкие экземпляры, спеша скрыться в тени подъездов. Двор пустовал.

Скорпион уныло повёл головой, помял выздоравливающую руку – совершенно здоров. Комплекс ежедневных упражнений переделан на триста процентов и в голове не осталось мыслей, чем бы ещё заняться. С лавочки открывался обзор на десятый этаж. Окна его новой квартиры. Елена часто поглядывает, старается делать это незаметно, но как бы не пряталась за занавеской, всё равно острый взгляд примечал движение.

– Так дела не пойдут, на месте много не высидишь, – сказал сам себе Скорпион и, улучшив момент, когда Елена отвернётся, рысью помчался исследовать окраины.

Блуждание под солнцем привело к бывшему зданию кинотеатра.

Парковые окрестности некогда славного кинотеатра рушились, как и старые лавочки. Тень аллей манила новыми тайнами. С радостью нырнул в ближайшую за приключениями.

Ветерок гулял среди порослей высоких кустарников, ноги сами занесли в расположение ближайшей скамейки. Мальчик сел, стараясь охладить тело ритмичным дыханием после быстрого бега. Сконцентрированные чувства выдали посторонний звук в кустах.

Скорпион кувырком через скамейку оказался среди зелёных зарослей. Раздвигая высокие поросли, осторожно подкрался на звук. Сок от растений заляпал одежду. Это не лесная волчовка, что хоть топором рубай, хоть жги, хоть топи – натуральный продукт. А цивилизованная одежда грубости не выдерживает.

Звук приближался, Скорпион услышал подростковые голоса.

– Палкой его! Палкой! – Кто-то радостно пищал от прилива эмоций.

– И так уже еле живой. – Второй голос раздался чуть ниже, потише.

– Всё равно никому не нужен… Он почти мёртвый. – Возразил первый.

– Эх, была бы канализация поблизости. Говорят, щенки с самого рождения хорошо плавают.

– Гы-гы-гы! Этот пойдёт на дно, как камень. Сразу же… Спорим?

Нездоровый смех заставил Скорпиона прибавить скорость, проворнее пополз по кустам. Едва увидел картину происходящего, кулаки сжались сами собой. Глаза налились кровью, дыханье стало вырываться с хрипами. Едва не зарычал во все лёгкие. Вся внутренняя суть требовала отмщения. Вылетел с кустов стремительно, двое тринадцати-четырнадцати летних подростков застыли с раскрытыми ртами.

Перед глазами лежал маленький пушистый комочек, ещё совсем щенок. Весь в крови и с перебитыми костьми, которых и костьми то ещё и не назовёшь… прутики.

Щенок захлёбывался кровью. Двое идиотов с тупыми ухмылками наслаждались мучениями беззащитного брата меньшего. У одного в руке была длинная палка с наконечником… заляпанным кровью.

Подросток с палкой согнулся пополам. Удар в солнечное сплетение с колена был стремительным. А шлепок пятернёй по затылку заставил зарыться лицом в траву. Второй мучитель схватился за нос уже лёжа на траве. Этого Скорпион не стал жалеть, двинул деревенским замахом прямо в переносицу. Разница в росте была на полторы головы в выигрыше у мучителей, пришлось вывернуть кулак в полёте. Получился неплохой апперкот.

Двое малолетних садистов лежали поверженными. Им и в голову не могло прийти, за что только что “прилетело”.

– Сука… мой батяня тебе таких… надаёт, ты ещё…

Поток инородных слов прервал шлепок по губам. Первый мучитель замолчал, гладя живот. Второй ревел в траве, держась за разбитый нос.

– Поняли, за что? – Взгляд Скорпиона был холоднее льда, в зрачках гуляли молнии. Был похож на зверёныша. Впрочем, таким и был… большую часть жизни.

– Тебя найдут. – Прошипел отморозок с разбитым носом.

Скорпион достал из-за пояса шорт ножик. С кровавой усмешкой, стараясь выглядеть, как можно беспощаднее, произнёс:

– Ммм… Давно не ел человеченки. Вас кто-нибудь дома ждёт?

Два крика слились в один. Скорпион пожал плечами, поражаясь возможностям человеческого организма. Двое полуживых дали такого дёру, что любой заяц позавидует.

Сергей заложил ножик за пояс шорт. Под широкой резинкой совсем не заметен. Таёжная привычка всегда носить с собой оружие не подвела. Хотя, постепенно надо отвыкать, отвыкать… Эх, город.

Со слезами в душе услышал окровавленный комочек. Маленькое созданьице было живо. Надо же, какая стойкость к жизни! По возрасту, должен был едва ли учиться ходить.

Сергей склонился над дрожащим телом. Щенок дрожал, но грудная клетка двигалась, дышал… жив! Быстро снял и аккуратно расстелил на земле свою майку, по миллиметру сдвинул комочек в тряпицу, замотал и поднял на руки.

– Живи, родимый, живи! Мне нужен друг!

Ноги понеслись над землёй. Хоть и не трава, асфальт, жестко, но ступни пружинили, сглаживая все колебания. Старался не трясти драгоценную ношу. А на душе стояла грусть, тоска. Что остановило от того, чтобы не избить двоих дебилов так же? Валялись бы сейчас с переломанными рёбрами, выли. Того и глядишь, поняли, что жизнь надо ценить и уважать. Как свою, так и чужую… любую.

Не снимая обуви, промчался в комнату. Расспросы матери прекратились, едва увидела жизнь в майке. Тут же из одеял соорудили подстилку. Скорпион бережно опустил щеночка и побежал делать целебную мазь – запасы с тайги ещё остались.

Три дня вся семья ходила на цыпочках. Сергей спал рядом, и не отходил от потерпевшего, смазывал раны, вправлял кости, для чего Дмитрий был послан в магазин для покупки книги о строении собачьего скелета. Пушистый комочек окружили теплом и заботой. Новая семья стала ещё крепче. Общая цель сплотила.

На третий день комочек залакал молоко. Скорпион чуть слезу не пустил, когда щенок, лёжа, потянулся к миске с едою. Кости срастались, кровь вымывал тряпицами. В конце концов, бинты перестали кровоточить. Вместо окровавленного мяса на солнце заиграла пушистая шёрсточка.

На седьмой день щенок встал на ноги. В этот день Скорпион захотел дать ему имя, но ничего не приходило на ум, раздумывал. Воля к жизни у щенка была поразительной. Не многие могли выжить после такого. Пусть и говорят: “Зарастает, как на собаке”. На следующий день пушистый комок появился на улице, сразу же завоевав симпатии местной малышни. Дети под чутким руководством Скорпиона гладили щенка, повизгивая от удовольствия, когда тот от ласки закатывал глаза. Порода выяснению не поддавалась. Кобель, да и ладно.

– Мальчик, а можно его подержать?

На Скорпиона вопросительно вгляделись изумрудные бездонные глаза. Совсем как у него. Худенькая девочка лет девяти мило улыбалась, глядя снизу из-под забавной панамки. Девочка была на голову ниже, с огненно-рыжими волосами, худенькими плечиками. Смотрела прямо, глаз не отводила и не хихикала, как все её подруги. Те вереницей облепили скамейки, обсуждая нового дворового парня.

– Только с одним условием. – Обронил Скорпион.

Незнакомка согласно кивнула.

– Ты должна дать ему имя. – Сергей протянул щенка.

Щенок извернулся, лизнул девочку в нос тёплым язычком, от чего незнакомка вытянула линию губ до ушей, ответила:

– Живчик. Он у тебя Живчик. А меня Лерой зовут. А тебя?

Скорпион кивнул на татуировку на левом плече, соображая, почему он сам не дошёл до такой клички собаки. Точно, Живчик. Живец!

Разговор прервал отдалённый мат за спиною. Во двор бодрым шагом ввалилась ватага малолетних преступников, вооруженная палками, дубинами. У одного на руке была намотана длинная цепь. Семеро подростков, на вид от двенадцати до пятнадцати, с криками и угрозами шли по улице, подбадривая себя громкими словечками. Во главе процессии Скорпион увидел двух мучителей Живчика. Пришли мстить.

– Эй ты, волосатик, тебе хана! – ещё издали бросил один.

– Пришёл просить прощение? – хмыкнул Скорпион, поворачиваясь боком.

Игнорировал всех остальных, чтобы ещё больше разозлить. Пусть теряют контроль. Проще будет справиться.

– Это плохие пацаны, бежим! – Лера потянула Скорпиона за рукав, но мальчик аккуратно высвободился, спокойным голосом ответил:

– Лера, есть вещи, за которые нужно стоять, чтобы не случилось. Возьми Живчика и отойди подальше.

– Ну, ты, гнида и попутал, тебе кранты! – снова донеслось от ватаги.

Семеро приблизились к Скорпиону. Тот лишь широко зевал, демонстрируя полное безразличие. А внутри всё кипело, тело рвалось в бой. Но дед учил контролировать эмоции, быть спокойным до последнего момента.

– Ты чё игнорируешь нас, баклан? – Нашёлся самый длинный, веснушчатый парень.

Скорпион важно кивнул, забросил ногу на ногу.

– А может, не стоит семеро на одного? – Один из семерых, самого низкого роста выдал здравую мысль. Он единственный был без всякого оружия в руках.

– Хватит ныть! – вожак стайки замахнулся дубинкой на здравомыслящего.

Орудие почти заехало по голове. Скорпион одним нырком оказался рядом с вожаком, перехватил палку. Не глядя на вожака, посмотрел на здравомыслящего, обронил:

– Ты зря с ними бродишь. Гуляй лучше в нашем дворе. Зачем тебе эти мстители жизни? Они малость в ней заплутались

– Да ты вообще рамсы попутал? Мочи его!

Шестеро разом навалились на Скорпиона.

Запястье обожгло болью, не успел увернуться от другой палки, прикрывая голову. Зато успел увернуться от цепи. Металлические кольца пролетели над головой, раздирая щёку своему же товарищу. Вожак ранил одного из своих, за что и был угощён коленом в пах от Скорпиона. Внутренний боец выдал верную мысль, что эта драка. Либо драка по-настоящему, либо привет, больница. Щадить никто не будет, изобьют до полусмерти и всё.

Больница недопустима.

Отдёрнул голову. Ещё один удар прошёлся вскользь, смазанный, разбив, губу. Капли крови ещё не успели достичь подбородка, как владелец палки схватился за коленную чашечку. Его же палка в других руках сыграла плохую шутку.

Дальше дрался как зверь, не выбирая ударов и не ставя блоков. Тело само уходило с линии атаки, благо ещё шпана не была хорошо обучена ведению боя с оружием в руках. Мешали друг другу, но замахи делали от души, дубася часто своих же.

Скорпион очнулся от состояния бойца с привкусом солёного во рту. По губе тяжёлыми каплями струилась кровь, майка изодрана в клочья, сердце стучит, гоняя кровь в ускоренном темпе, да лёгкие никак не могут вернуть нормальный ритм дыхания. На этом потери закончены.

Рядом на траве катались пятеро, стонали. Вожака и след простыл. Здравомыслящий, помыслил здраво и решил умчаться с момента начала драки. Что ж, перевоспитание происходит не так сразу. Перевоспитание оно долгое и упорное…

– Скорпиоша, ты в порядке? – Нежная ладошка прошлась по лицу.

Вздрогнул, запоздало кивнул.

– Пошли, я тебя домой отведу. – Лера схватила под руку (в другой спал Живчик) и потащила к подъезду.

Последние события произошли в течение двух-трёх минут.

Скорпион позволил вести себя под руку, успокаивая резкость организма. Медленно приходил в себя из состояния боя. Тело начинало ныть, мозг жаловался на убойную порцию адреналина. Кожу щипало и жгло от отёков прошлых ударов. Не все отразил. Порезы кровоточили, ссадины зудели и наливались синяками. Пот пропитал остатки одежды. Но как-то всё странно, этого вроде бы и нет. Из всех чувств осталось только чувство теплоты исходящей от руки этой девочки. И её восхитительный, нежный голос. Что-то бормочет, успокаивает. Заботиться.

Скорпион задумался, пробуя на вкус чувство правоты и победы. Раны на победителе заживут быстро. В конце концов, сама справедливость, честь, всё сидит внутри и радуется, но снаружи есть только Лерин голос и теплота её руки… Да что вообще происходит? Надо думать о прошедшем бое. Так бездарно дал себя ранить, но что-то укорять себя совсем не хотелось. Может, её успокаивающий шёпот всему виной?

Двое детей не видели, как за ними в подъезд скользнула посторонняя тень.

– Тебе в таком виде домой нельзя. – Лера придирчиво осмотрела разбитую губу. С видом профессионального стилиста, загадочно улыбнулась, изобразив Мону Лизу.

Скорпиону показалась, что улыбка рассеяла серость подъезда, как если бы засветились все неработающие лампочки. Про боль забыл, только на периферии сознания мигала мысль, что стоит больше тренироваться. Противник может быть и постарше. Но мысль снова таяла, когда губ касалась тёплая ладонь.

– Подожди немного, я сейчас вернусь, – добавила девочка и оставила в пролёте меж этажами, попутно сунув в руки Живчика.

Щенок серьёзно посмотрел в глаза, попытался тявкнуть. Хозяин провёл ладонью по шерсти, почесал за ухом, после чего щенок успокоился, вместо гавканья, послышалось довольное урчание.

Вскоре по лестнице послышались торопливая поступь. Валерия мчалась на полном ходу, зажимая в руках нитки, иголки, бинты, мази. Почти пол аптечки. Скорпион едва успел свободной рукой остановить спешащую “скорую помощь”. Сама Лера вряд ли сумела бы затормозить самостоятельно. Тогда аптечка понадобилась бы ей самой.

– Пойдём, я знаю одно хорошее место. Там тебя и полечим. – Отдышавшись, пояснила она. Тут же забрала Живчика и повела к лифту.

Старичок-лифт домчал до десятого этажа. Двери недоверчиво открылись. Лерка в нетерпении вытолкала вон. На автопилоте поплёлся за девочкой в район мусоропровода. Над последним этажом металлическая лестница вела на крышу.

Тяжёлая решётка, прикрывающая выход, была просторно распахнута на случай пожара, позволяя любому желающему лишить дом света, перерезать коммуникационные провода, взломать и застопорить сам лифт.

Выбравшись из шахты лифта, миновав приваренную лестницу, двое очутились на крыше. Скорпион медленно и осторожно приблизился к краю парапета, даже прилёг, подстраховывая себя на большой высоте. С координацией дружил, с синдромом высокого этажа вроде свыкся, но как-то непривычно. На земле оно как-то роднее…

Открылась шикарная картина. Дом стоял на возвышении, и все окрестности лежали как на ладони. Далеко внизу люди снуют, как муравьи. Человеческий муравейник спешит по своим делам, решает извечные проблемы. Жизнь бурлит, никто не смотрит вверх, на небо. А до облаков рукой подать…

– Красиво? – Отвлекла внимание Лера, смазывая бинт бесцветной мазью. – Ты же живёшь на последнем этаже. Крыша должна быть твоей второй обителью.

– А ты здесь часто бываешь? – Скорпион вспомнил, как недавно боролся со страхом выйти на балкон, а теперь приучался сидеть на парапете.

Высота уже не манит в свои объятья.

– Люблю иногда посидеть здесь одна. Тихо. Спокойно. Никто не мешает. – Лера занялась губой, изображая медсестру со стажем.

Мазь щипала, но с йодом или зелёнкой сравниться не могла. Неужели придумали новое обезображивающее средство? Рана за мгновение была обработана, потёки крови аккуратно вытерты. Лера тут же потребовала рубашку и занялась её восстановлением. Сменив художника, стала похожа на швею-портниху. Тут работа продвигалась не так быстро. Поочерёдно прокалывая палец за пальцем, злилась сама на себя. Дулась, но упорно продолжала свой нелёгкий и опасный труд. Пальцы то и дело исчезали о рту.

Скорпион, улыбаясь сквозь боль в губе, смотрел на это серьёзное, сосредоточенное личико. На душе теплело. Вот и нашёл нового друга… подругу. Рысь рассказывал про дружбу, и… что-то ещё… Из головы вылетело это слово.

Идиллию прервал вылезший из входа на крышу дядька. Почти дедок. Восточный человек. Японец. Одет был неприметно, карие глаза светились добродушием, сверкали лукавой искоркой из-под густых бровей. Прямо как у родного деда в тайге. Волосы старичка были подёрнуты сединой, собраны в небольшой пучок за плечами.

– Выгонять с крыши пришли? – Насупилась Лерка, не останавливая работы.

Дедок улыбнулся:

– О, нет. Совсем нет. Меня интересует этот молодой человек.

Скорпион внешне остался спокойным, как и учил дед, но внутренне подтянулся, готовый ко всему. Медленно поднялся с парапета.

– Моё имя Токаява Кебоши. – Растягивая слова, произнёс японец.

– Я Скорпион, – просто представился Сергей, ожидая продолжения речи неизвестного японца.

Тот не спешил чего-либо говорить, смотрел прямо в глаза, посмеивался.

Первой не выдержала Лера:

– И чего это вы так смотрите? Он вам не вещь на базаре и не реклама.

Дедок согласно кивнул, суетливо перевёл взгляд:

– Конечно, молодая леди, вы правы, – вновь перевёл взгляд на Скорпиона. – Всё дело в том, что я видел произошедшее во дворе.

– И что вы собираетесь делать? Он же не в чём не виноват, они сами первые начали. – Прервала Лера, подозрительно рассматривая японца. Быстро переквалифицировалась в следователя по особо опасным делам.

– Я собираюсь… – Токаява потянул слова, раздумывая над продолжением. – … Собираюсь пригласить этого молодого человека в Японию на соревнования лучших бойцов через четыре года. И если он не победит, то я навсегда покину спорт. Я детский тренер по карате.

– По-моему, вы не по адресу. – Скорпион отвернулся, потеряв всякий интерес к незнакомцу.

С интересом рассматривал прилегающие к дому территории; вдалеке белой полосою виднелся мост через реку, сам Амур-Батюшка играл на солнце лазурью, отражая солнечные блики по всей ширине и полноте вод. Что этой большой реке до человеческих заморочек? А здесь какой-то японский тренер. Обронил:

– Я не занимаюсь восточными боевыми искусствами. Я славянин, родовер.

– Что-то я не встречал в Хабаровске секций по славянской борьбе.

– Скоро появятся, – усмехнулся Скорпион. – А пока и русская драка подойдёт. Благо желающих проверить способности хоть отбавляй.

Японец тяжко вздохнул, присел на парапет рядом с Сергеем. Рассматривая проплывающие облака и ленту реки, продолжил:

– Я в России живу и преподаю двадцать пять лет. С тех самых пор, когда слово “карате” впервые услышали в Советском Союзе. Со своими бойцами четыре раза бывал на соревнованиях в Японии. Соревнования проводятся каждые четыре года, в високосный год, во время цветения сакуры.

– Ближе к делу, – Лерка решила выступать в качестве менеджера-консультанта.

Скорпион недовольно глянул – перегибаешь. Лера отвернулась.

Японец совсем поник:

– Мои бойцы проходили отборочные туры, но до финала не доходил никто.

Скорпион оторвался от созерцания людской реки; день клонился на закат, и люди ехали с работы, толпой продвигаясь от автобусных остановок к своим домам. Спальный район. Сергей внимательнее разглядел поникшего деда. Остановив взгляд на глазах, спросил:

– Может быть, ваша система тренировок требует доработки?

– Моя система практически идеальна, бойцы руками-ногами ломают кирпичи, глыбы льда. На худой конец головой могут проломить стену…

Скорпион слушал восхваления японца с полуулыбкой, но где-то в глубине закрался верный ответ:

– Отборочные туры проходят по какой системе?

– Бесконтактный бой, – поднял бровь японец.

– А полуфинал и финал?

– Полный контакт.

– Кажется, я представляю, в чём дело. Говорите адрес, завтра зайду на тренировку. Может, чем и помогу. Вижу, вы человек хороший, не зря по крышам лазите. Запутались, наверное, немного…

Глаза японца загорелись, рассыпался в благодарностях:

– После того, что я видел на улице, возможно, изменю метод тренировок. Ты прирождённый воин. Тебя ждёт большое будущее.

– Слишком много слов, тренер. Слишком.

Токаява дал адрес и Скорпион спросил между делом:

– Вы тренируете только детей?

– До восемнадцати лет. Потом по спорту могу отмазать от армии. – Японец хитро сощурился.

– Что у вас за спортсмены, раз бегут от службы? Нет уж спасибо, у меня другие планы. Я приду к вам при условии, что буду тренироваться по своей системе без каких-либо обязательств. По желанию.

Глаза Токаявы засветились печальной добротой:

– Свободный воин – лучший воин. До встречи, – дедок проворно скрылся в шахте лифта, на прощанье загадочно кивнув.

По тому, с каким проворством он запрыгнул в шахту, можно было судить, что седые волосы надел слишком рано. Ловкости хватало. Темнит с проигрышами?

Скорпион воздел глаза к заходящему солнцу, светило окрашивало вату облаков во все оттенки красного и жёлтого, небо загоралось вплоть до синевы. С крыши заходящее солнце виднелось без примесей пыли, грязного воздуха. Только чистое небо.

Леркина ладошка легла на плечо, прервав поток мыслей:

– Твоя рубашка готова.

Скорпион посмотрел не на рубашку, сшитую белыми нитями, а на исколотые пальцы едва знакомой девочки, что так упрямо старалась, помогала… Дело далеко не в рубашке.

На руках тявкнул Живчик, напоминая о себе. Всё это время сидел спокойно, но теперь напомнил, что пора бы и домой идти. Мало ли всяких сенсеев ежедневно по крышам бегают?

– Благодарствую тебе, Лера, – Скорпион не выдержал, отвёл взгляд. Такого не случалось никогда прежде. Да что это с ним? Добавил, – пойдём по домам?

Лерка рассмеялась:

– Только если ты меня подсадишь в шахту. Там порог высокий. Я всегда долго выбираюсь.

Скорпион натянул рубаху, подхватил почти ничего не весящую Лерку на руки. После беготни по лесу с полным рюкзаком камней, действительно казалась невесомой. Лера в свою очередь выхватила из рук Живчика и Сергей аккуратно поставил обоих на порог. Запрыгнул сам, и вместе спустились с крыши.

Лера распрощалась и помчалась по ступенькам вниз, оставив Скорпиона у порога квартиры.

Едва зашёл домой, в дверях налетел Дмитрий. Подхватил за пояс, закружил по коридору, бормоча:

– Ты почему не сказал, что занимаешься восточными единоборствами? Тут твой тренер приходил. Сам Токаява Кебоши! Известный на всём Дальнем Востоке каратек, между прочим! Приятный и весёлый старикан. Чаю тебе зелёного оставил и записку.

Дмитрий помчался на кухню заваривать чай, а Скорпион медленно развернул записку. Ровный почерк гласил: “Есть вещи, что предначертаны судьбой. Есть люди, что встречаются раз в жизни. Но встречу этих вещей и людей определяешь только ты сам. Твой будущий сенсей, Токаява Кебоши”.

– Вот нахальный старикан, – усмехнулся Скорпион. – Посмотрим, кто ещё кому будет сенсеем.

Аромат чая перебил дальнейшие мысли, ноги сами засеменили в район кухни.

Автобус распахнул двери невдалеке от серого здания. Серый вход в форме киоска представлял один из двух входов в бомбоубежище, другой вход находился в торце здания. Сенсей устроил свою тренировочную обитель именно здесь.

Открыл дверь, и ноги вступили во мрак подземелья. Место вполне подходило антуражем для съёмок фильмов ужасов. От бетонных стен несло холодом и несокрушимостью, где-то внизу узкой полоской дребезжал белый свет.

Коридор, два зала; один большой и один поменьше, под старые тренажёры. Вдоль коридора тянулись капающие трубы, вентиляция. Из большого зала слышались шумы тренировки. Команды сенсея отзывались ритмичным повторением дюжины бойцов. Парни от восьми до четырнадцати лет, все в белых кимоно, бегали по залу и показывали удары с выкриками: “кий-йа”. Кто громче кричал, тот считался лучшим бойцом.

Глаза пробежались по залу: отделан деревом, на полу циновки и татами, в углу ринг. Видимо, остался от прошлой секции боксёров.

Скорпиона заметили. Сенсей подошёл сам, расплываясь в улыбке.

– Переодевайся в конце коридора. Хочешь устроить что-то сразу?

– Не слишком ли много бойцов, сенсей? Нужна пара-другая. Остальные для “мяса”? – Прищурился Скорпион.

– Понедельник, среда, пятница – мои дни. Я собираю новую команду. Вторник, четверг, суббота – дни моего заместителя. В случае чего, перейдут к нему. Там группы большие, тренирует ради денег. Со спонсорами не особо. Чтобы были деньги, нужны победы на соревнованиях. – Вздохнул японец.

Скорпион кивнул, в двух словах объяснил небольшой план сенсею и, разувшись, вышёл на татами. Переодеваться не видел смысла. Рысь научил быть готовым к битве всегда.

Вперёд вышел Токаява, гаркнул на весь зал:

– Всем построиться. К нам пришёл новенький. Он сомневается в нашей системе обучения. Кто хочет доказать ему обратное?

Все подняли руки. Токаява выбрал троих самых рослых и опытных, старших. Они ломали кирпичи, ногами крушили дощечки, в прыжке ногой доставали выше головы и громче всех кричали заветное “кий-йа”.

Скорпион лениво вышел на татами. Зевнул и предложил:

– Давайте сразу всех троих. Чего время терять? На улице такая погода великолепная, а вы тут туберкулёз зарабатываете в этой сырости. На природе надо тренироваться, но если стесняетесь…

Трое восприняли как личное оскорбление. Пофыркивая в ожидании начала боя, ждали команды сенсея.

Токаява ударил в гонг.

Три прыжка слились в полёте, красиво выгибая ноги для прямого удара. Если бы снимали фильм, такая сцена могла восхитить детей младших классов, стариков или двух беременных женщин, но Скорпион не шелохнулся. Не сделал ни одной попытки увернуться.

Трое за пару сантиметров до головы остановили удар, на всякий случай, обозначив ещё пару в грудь и шею. Но всякий раз за сантиметр от касания тормозили, словно ожидали дальнейшей команды.

Ни один удар не коснулся цели.

– Стоп, стоп, стоп. – Поднял руки Скорпион.

Токаява отошёл в угол, позволяя разбираться самим.

– Вот, ты, – ткнул пальцем в самого рослого. – Ты сейчас ударишь меня в переносицу, понял?

– Ага, – кивнул здоровяк и приготовился бить.

– Бей! – крикнул Скорпион.

Здоровяк выбросил руку прямым ударом костяшкой. Рука застыла в половине сантиметра от лица. Сергей знаками показал отойти и продолжил:

– Вы можете сколько угодно ломать стройматериалы, выучить в совершенстве все приёмы защиты, даже подсечки и броски, можете стать мастерами в бесконтактном виде спорта, отрастить мышцы и красиво прыгать, быстро бегать. Но пока не научитесь бить, у вас будет комплекс. Пока вы не нанесёте первый удар, вы не воины.

Каратеки хмуро понурили головы.

Сенсей в углу усмехнулся. Как быстро действует. Что учил, что не учил.

Скорпион продолжил:

– И сейчас вы сделаете свой первый шаг. Поскольку тренер не смог привить вам полный удар, он же за это и поплатится. Он будет первым человеком, кого вы ударите. Сенсей! Вы ответите за свою ошибку?

Сенсей понурив голову, совсем как подопечные, выбрался на середину татами.

– Да, я признаю ошибку.

Вся картина выглядела до безобразия нелепо, но роль предстояло сыграть до конца.

– Учитывая особый статус сенсея, бить вы его будете только в плечо. Все поняли?

Народ нехотя закивал, соглашаясь с доводами незнакомца. Выстроились в очередь, затем один за одним подошли, и каждый нанёс по одному чуть сильному, но уже удару в плечо учителя. Все, кроме одного паренька лет десяти с длинными золотыми волосами, собранными в пучок. На вид был ровесником Сергея. Блондин с самого начала засомневался, а потом и вовсе отошёл в сторону. Бить не стал.

– А ты чего? – Строго спросил Скорпион.

– Я не стану этого делать, – спокойно ответил паренёк.

– Тогда встал вон там и стой в позоре. Тоже мне, умник нашёлся! – Вскрикнул Скорпион, повышая голос. – Этот человек лишается вашей компании.

Дети заулыбались, глаза заблестели, кто-то крикнул: “Слабак!”

Паренёк с золотыми волосами стрельнул глазами, но ничего не ответил. Готов был психануть, всё бросить и уйти, но держался.

Скорпион повернулся к сенсею, улыбнулся. Стоило огромных трудов не сделать этого раньше. Затем снова повернулся к толпящимся детям:

– Вы не достойны называться учениками! Все, кроме того парнишки. Как вы посмели ударить учителя? Почему готовы слушать незнакомца, которого видите в первый раз в жизни? Все вон! Своих голов на плечах нет!

Сенсей кивнул, встал рядом, на глазах вытянулся, распрямился.

Мегабойцы, понурив головы, поплелись в раздевалку. Для них тренировки закончены.

– Хорошо придумано. – Токаява поклонился новенькому, как равному, повернулся к златовласому. – А ты хороший ученик, ты единственный кто не слушал, а слышал мои слова и прислушивался к голосу сердца. – Сенсей поклонился и златовласому.

Блондина звали Сёмой.

– Подождите Токаява, ещё не всё. – Скорпион смотрел, как переодевшиеся несостоявшиеся бойцы и, провожая его кровожадными взглядами, разбредаются.

Ещё бы, ведь хитрый новичок подло заманил всех в ловушку.

Скорпион отошёл поговорить с Семёном. Двое последних мальчиков, здоровяк и корейчик, перед уходом, низко опустив головы, поклонились тренеру.

– Простите нас сенсей, – начал кореец, – мы признаём свою ошибку. Мы были не правы.

– Пусть даже мы видим вас последний раз, но этот урок не пройдёт даром. – Продолжил здоровый.

Что-то в головах осталось.

Сенсей поклонился в ответ, хохотнул и довольно похлопал Скорпиона по плечу.

– Физическая форма – вещь наживная. Важнее правильное мировоззрение. Человеку часто даётся второй шанс, но воспользоваться им могут лишь те, кто признают свои ошибки. Вы четверо и будете моими учениками.

Корейчик и богатырь расплылись в улыбках, поблагодарили сенсея за хороший урок. Таким необычным способом отобрал зёрна от плёвел.

Научить бою можно любого, но правильно применять его станут немногие. Сила вещь ответственная.

– Ну что, бойцы, начнём нормальную тренировку? – Токаява сверкнул глазами…

Скорпион узнал о напарниках в процессе тренировки, разбавляя восточный комплекс упражнениями, как учил дед. Симбиоз получился такой, что все пятеро не заметили, как пролетели часы.

Златовласому Семёну было десять лет, и он порядком нахватался приёмов на других секциях. С пяти лет был отдан родителями-дипломатами на воспитание в разные виды спорта. Мальчик так и ходил из одной секции в другую, нигде не задерживаясь больше чем на пол года. Надоедало. Первое время много нового, а потом одно и то же. Блондин не был новичком, что способствовало быстрому освоению техник и общего развития группы.

Даниилу было двенадцать лет, но выглядел на несколько лет старше, так как с детства любил заниматься с гантелями и увлекался тяжестями. Переехал в Хабаровск с деревни в глубине Белоруссии. Угрюмый, русый белорус отставал в скорости, но силой обладал отменной. Бил один раз и навсегда.

Кореец Андрюха был самым старшим в группе. Ему исполнилось тринадцать лет. Самый шустрый и подвижный из группы, он любое действие и всё воспринимал как игру. Чуть кто зацикливался или уставал, и меткая шутка Андрюхи придавала сил.

За два месяца тренировок, четверо и сам сенсей пришли к выводу, что, те тренировки, которыми они занимаются, давно перешли рамки карате. Восточный стиль давно не восточный, универсальный, сборный.

Ребята с удовольствием посещали тренировки три-четыре раза в неделю. Часто оставались вместо положенных двух часов, по три-четыре, а то и до вечера. Сенсей совмещал обучение с играми, силу со скоростью, равновесие с мощью. Стоило устать физически, подготавливал морально, стоило рассредоточиться, придумывал что-нибудь из богатого арсенала фантазии.

Четверо с каждым днём становились всё более сплочёнными. Дружба крепла. Небо казалось таким безоблачным.

Кто знал, что скоро придётся подтвердить слова делом?