Шумерские ночи. Том 3

Девять жизней

Океан казался бесконечным. Креол и прежде знал, насколько он велик, но раньше это было скорее абстрактное знание, не совсем подлинное. Когда ему говорили, что великая вода простирается дальше, чем весь благословенный богами Шумер, если взять его семь раз, и даже после этого еще даже не начинает заканчиваться, маг только пожимал плечами.

Нет, он помнил свое путешествие в Куш и обратно. Прекрасно помнил, у Креола остались о нем только приятные воспоминания. Но там корабль шел в основном вдоль берегов, и большую часть времени казалось, что он просто плывет по на диво широкой и длинной реке.

Теперь же… теперь Креол видел бесконечную водную гладь сверху. Из поднебесья. Той заоблачной выси, в которую и не всякая птица-то рискнет подняться. Он сидел в седле Крысы-В-Камне, летательного артефакта, что создал еще его дед, и мрачно размышлял о том, что вот, ему перевалило за шестьдесят, а он все еще не архимаг. Три года всего Креол пробыл подмастерьем, десять потом — мастером, а вот магистром… скоро будет двадцать лет, как он магистр.

Не архимаг.

Семь лет минуло со дня заключения сделки с Элигором и провалившейся попытки впечатлить императора. Семь лет пролетело над Шумером. Семь удивительно пустых лет, в течение которых Креол почти не приблизился к цели. Император по-прежнему не считает его достойным титула архимага.

За это время Шамшуддин стал магистром, а Креол взял ученика… который глупейшим образом сдох, проучившись всего два года с небольшим. Безмозглый мальчишка мог стать великим магом, мог достичь невиданных высот… и все разрушил одним-единственным необдуманным поступком.

— Хозяин, а сегодня ведь двадцать третий день месяца аб-ба-эд? — спросил Хубаксис, парящий над плечом Креола, будто привязанный к одному месту.

— Да, — коротко ответил Креол.

— Эх… — тяжко вздохнул малютка-джинн.

— Что?.. — покосился на него Креол.

— Три года прошло… — еще тяжелей вздохнул Хубаксис.

— Три года чего?

— Ну как же… двадцать третий день аб-ба-эда… Балих…

— Кто такой Балих и почему я должен его помнить? — очень недобрым тоном спросил Креол.

Хубаксис замолчал. Назойливый мелкий джинн часто не умел вовремя закрыть рот и каждый раз получал за это жезлом, но в этот раз ему все-таки хватило сообразительности.

А Креол еще сильнее сгорбился в седле. Месяц аб-ба-эд… он ненавидел месяц аб-ба-эд. Каждый раз, когда тот наступал, мага тянуло к переменам мест, тянуло отправиться в путешествие, не видеть опостылевших стен Шахшанора, оказаться подальше от его залов, коридоров и особенно — домашнего кладбища. Скрыться где-нибудь на другом конце света, за горами или морями.

И в этот раз он отправился особенно далеко. Ему давно хотелось испытать как следует Крысу-В-Камне, это дедово наследство с идиотским названием. Похожая на статую уродливой твари, она несла хозяина за горизонт. Несла с огромной скоростью, не зная усталости, не нуждаясь в воде и пище.

Креол и взял-то их с собой совсем немного, воды и пищи. Он не знал точно, как далеко другой берег великой воды, сколько лететь до легендарного Праквантеша, но был уверен — не больше суток.

Мардук Куриос, земной шар не так уж велик, Крыса-В-Камне за три-четыре дня обогнет его весь по экватору!

Сидя на одном месте, хорошим магом не станешь, часто говаривал учитель Халай. Сам он при этом ненавидел выходить из дома… но мудрость не становится от этого менее мудрой.

Собственно, тут он был удивительно самокритичен.

Креол полетел через океан из двух соображений. Во-первых, ему просто хотелось улететь куда-нибудь подальше. А во-вторых, Интсугрия, одна из демониц Элигора, предсказала, что именно там, в Праквантеше, Креол узнает, где искать то, что занимает сейчас его сердце.

А сердце Креола сейчас занимает металл, что дороже серебра, дороже золота, дороже священного орихалка. Удивительный адамант, царь, бог металлов, что не знает преград и способен убивать бессмертных.

Заполучив его, Креол вновь попытает счастья. Император не сможет проигнорировать такое. Если преподнести ему в дар адамантовый меч… хотя жаль будет отдавать такое сокровище другому… если показать ему адамантовый меч, Креол уж верно войдет в число архимагов.

Кто еще из них владеет чем-то подобным? Никто. В сокровищнице Гильдии есть немного адаманта, но из него не сделать не то что меча — ножичка для чистки яблок.

Архимагов в Шумере сейчас четверо. Менгске, Таппути-Белатекаллим, Галивия и Эрре-Билал, которому титул вручили два года назад. Эллильнерари в прошлом году умер, и Таппути заняла место придворного мага. Но она вряд ли проживет долго, и если в самом деле впечатлить императора, следующим придворным магом может стать Креол.

А кому же еще? Менгске уже Верховный маг, Галивия — архивариус Гильдии, и с этой должностью не расстанется, а Эрре-Билал, этот Пожиратель Воды… ну он хорош в гидромантии, Креол не собирался спорить. Настоящий владыка морей, поля и леса Шумера не знают жажды благодаря Эрре-Билалу. Засух не было уже несколько лет.

Но это ли требуется от придворного мага? Он должен уметь не только призывать дожди и усмирять шторма. Нет, Эрре-Билал Креолу не соперник.

— Хозяин, я вижу землю! — воскликнул Хубаксис, парящий выше уровня глаз Креола.

Маг приложил к глазу кулак и сказал заклинание Дальнего Взора. Пространство предстало его глазу чудесно увеличенным, и он тоже разглядел на горизонте темную полосу. Креол наконец-то достиг края омывающих Ойкумену вод и приближался к империи Праквантеш.

Он никогда здесь не был, и никто из ему знакомых тоже, но о самом ее существовании в Шумере известно. Маги способны зреть немыслимо далекие края и даже говорить с их обитателями, особенно если эти обитатели — тоже маги. А с Праквантешем шумерская Гильдия даже иногда кое-чем обменивается, и в первую очередь — дивным лакомством под названием «шоколад».

При мысли о нем у Креола выделилась слюна. Он слишком долго сидел неподвижно, питался сухими лепешками и вяленым мясом. Слишком долго подменял сон заклятием Бессонницы. Нет, конечно, можно было сделать остановку, приземлиться, наколдовать что-нибудь, передохнуть… но он так не хотел тратить на это время!

К тому же за каналом, что прорубил Мардук, Креолу не встретилось ни единого острова. Пустой океан во все стороны. А поскольку маг не знал точно, есть ли за Последним морем вообще какие-то острова, он и не стал их разыскивать.

Ну ничего. Еще полчаса — и он будет там, где реки текут шоколадом и на деревьях растет тоже шоколад.

Именно это рассказывают о Праквантеше невежды, не покидавшие родной деревни. Креол-то, разумеется, знал, что ни в реках течь, ни на деревьях расти шоколад не может, что его варят в своих тиглях алхимики праквантеков. Превращают в него самую обычную грязь, но могущественным тайным волшебством, что неизвестно в Шумере.

Креол был полон решимости выведать секрет этой магии. Пожалуй, это заинтересует императора даже сильнее адаманта.

Адамант-то что? Он ценен тем, что им можно убивать богов. А у императора Шумера нет врагов среди богов. А даже если б были — он бы предпочел решить дело миром, принеся богатые жертвы.

Потому что воевать с богом, даже если у тебя есть адамант — не самая разумная затея.

Так что адамант Креол императору просто покажет. Пусть узрит, каков он, будущий архимаг.

А вот шоколад… шоколад — совсем другое дело. Его любят все.

Крыса-В-Камне понемногу снижалась. Берег был хорошо виден и без чар Дальнего Взора. О каменистую кручу разбивались волны, а дальше сплошной стеной стоял лес.

Пока не очень похоже на древнюю могучую империю, славную своими городами и магами, но все впереди. Большая часть Шумера тоже выглядит так, словно в нем нет никого, кроме диких зверей и грязных землепашцев.

Воздух под лапами летучей статуи забурлил. Дед вложил в Крысу-В-Камне мощнейший заряд Левитационного Поля, и она как бы отталкивалась от земли (или воды). Чем ниже артефакт спускался, тем плотнее становился столб незримой силы, вызывая крохотные вихрики, взметая кверху землю (или воду).

Но на воду садиться нельзя, конечно, потому что это сплошной камень, он очень тяжелый.

Приземлился Креол в облаке пыли. Опять. В который раз. Если только Крыса-В-Камне не опускалась на крышу здания, городскую улицу или скалу, она всегда создавала настоящий пылевой (или водяной) буран. Дед явно ее недоработал, надо будет что-нибудь с этим сделать по возвращении.

Хотя успеется. Летать это не мешает, а немного пыли еще никому не повредило. Маг парой взмахов отряхнулся и сошел на землю Праквантеша… это должен быть Праквантеш, мимо него сложно промахнуться, если верить Галивии.

— Раб, слетай и разведай дорогу, — велел Креол, прохаживаясь среди деревьев.

Он сел посреди леса. В кронах щебетали птицы, незнакомые растения пахли душисто и пряно. Креол опустился на корточки и сорвал розовый цветок с какого-то куста. В Шумере он таких цветов не встречал.

Здесь тоже должен быть месяц аб-ба-эд, в который мертвые ненадолго покидают Кур или морское дно. Это холодный и темный месяц, особенно если живешь не в Шумере, а северней, в тех сумрачных и унылых землях, что за горами Белых Снегов. Но здесь трава мягка и зелена, цветы похваляются своей красотой — видно, и тут край тоже благодатный.

— Хозяин, я видел там город! — возник словно из ниоткуда Хубаксис. — Только очень… старый!

— Далеко? — только и спросил Креол, поправляя жезл за поясом.

— Соса три!

Креол решил, что ради трех сосов незачем опять седлать Крысу-В-Камне. Но решение не оказалось мудрым, поскольку Хубаксис своим единственным оком плохо оценил расстояние. Первые признаки цивилизации показались не через три соса, а почти через десяток. Креол, все это время пребывая в уверенности, что доберется до города уже вот-вот, не взлетал, а неспешно топал пешком, и только к концу пути заметил, что прошел втрое больше, чем собирался.

Но Хубаксису повезло, Креол не разозлился. Его слишком заинтересовали древние здания… развалины древних зданий.

Казалось, что город выстроили прямо посреди леса. Но на самом деле, конечно, это лес постепенно пророс сквозь улицы, опутал мертвые дома и сделал людские постройки своей частью.

Под ногами все еще был камень. Дорога, проложенная человеком. Но сквозь искусственное покрытие росла трава, пробивалась между стыков. Еще несколько веков — и от покинутых дорог не останется даже следа.

Справляя малую нужду на обломки древней статуи, Креол размышлял, что здесь случилось, отчего люди оставили этот город. Мертвый и печальный, он все еще хранил остатки былой славы, все еще казался — нет, не был, а только казался! — прекрасным и величественным.

Архитектура чем-то сходствовала с шумерской, но была монументальней. Здания строились уступами, напоминая небольшие зиккураты. На разных уровнях их прежде соединяли навесные мосты, так что через весь город можно было пройти, не касаясь земли, но от мостов к нынешним дням ничего не осталось, и только кое-где еще висели трухлявые канаты. Сами же массивные ступени так покрылись мхом, что местами выглядели скорее лесными валунами.

Креол видел великую магическую империю в зените могущества — на Парифате. Видел и великую магическую империю, переживающую рассвет — в своем же Шумере. Но здесь он оказался в империи закатной, и ее солнце почти скрылось за горизонтом.

Как вышло, что этот город в таком жалком состоянии? Не демоны ли тому виной? Или все из-за того, что люди отвернулись от магии? Из этого никогда ничего хорошего не выходит — утратив магию, люди утрачивают и свою душу.

А вместе с ней — все достижения цивилизации.

Мимо пробежал зверек, похожий на помесь крысы и кошки. При виде Креола он только замер на секунду, привстал на задние лапы, пошевелил усами и неспешно затрусил дальше. Звери здесь не боятся людей — а значит, люди здесь жалкие и слабые.

Дома, в Шумере, звери остерегаются человека, обходят его стороной, бегут, едва заметив. Они чувствуют запах превосходства, могущество существа, возвысившегося над природой и уступающего только богам. В этом запахе животное чувствует сокрушительную силу, способную уничтожить его с непостижимой легкостью или изменить мир вокруг до неузнаваемости.

Этот не убежал — пусть пеняет на себя. Маг мог просто сотворить себе пищу, но он давно не ел свежего мяса. Взметнулась рука, с шипением пронеслась Огненная Стрела — и уже через минуту ритуальный нож отделял от тела кожу и серую шерсть.

Зверь оказался каким-то странным, на животе у него было что-то вроде сумы. Креол даже усомнился, зверь ли это, не убил ли он по нечаянности другого мага. Но нет, в ауре ничего не видно. Если это и метаморф, то столь надежно превратившийся, что пусть пеняет на себя.

Вкус Креолу понравился. Почти как зайчатина, только еще нежнее. Он поджарил тушку в Пламени Гирры, возжегши его на голом камне, швырнул часть Хубаксису, опорожнил почти опустевший мех с вином и провозгласил:

— Гиггимаганпа! Приди, Зикку, и укажи путь к сокровищу, коего жаждет мое сердце!

Никто не пришел, конечно, вокруг ничего не изменилось. Но внутри Креола поселилась уверенность — идти надо в ту сторону… а лучше лететь, потому что путь не самый близкий. Там он найдет то ли драгоценный адамант, то ли кого-то, кто укажет к нему путь.

Нет, все-таки хорошо быть магом. Так размышлял Креол на следующий день, летя точно на юг и самую чуточку отклоняясь к востоку. Что бы на его месте делал обычный человек? Волосы бы на заднице рвал и носился кругами, не разбирая дороги.

Как вообще живут обычные смертные, не знающие заклинаний?

Минут через сорок лес начал редеть, все чаще встречались прогалины, большие поляны. Креол летел не в седле Крысы-В-Камне, а сам по себе, поэтому медленней, но утро еще не завершилось, когда впереди опять показались массивные, похожие на зиккураты здания — и тоже не в лучшем виде, но не брошенные, обжитые.

Вокруг были распаханы поля, на которых вздымалось… Креол не понял, что это. Как будто пшеница, только колосья крупноваты… нет, это не пшеница. У нее колосья сверху, а у этого вдоль стебля… да и вообще это не колосья. Что-то местное, праквантешское.

Как в иной мир попал.

Стены город не окружали. Здания слишком далеко отстояли друг от друга, и каждое само по себе было как маленькая крепость. Креол приземлился, немного не долетая до городской черты, потому что не все нормально ведут себя, видя летающего человека. Встречаются и дикари, которых подобное пугает.

Вот они, живые праквантеки. Роются на полях, то ли сажают что-то, то ли, наоборот, собирают. Орудуют каменными мотыгами… искусно сделанными, правда, но каменными. Это точно именно они построили эти громадные здания?

Ну и рожи у них. Словно прищурившиеся обезьяны, да еще и с костями, воткнутыми в губы, нос, уши.

К этому придется привыкать.

Землепашцы Креола не интересовали. Пусть с ними Нергал разговаривает. Не обращая внимания на полуголых варваров, маг зашагал в самое скопище зданий, где людей было больше и они занимались чем-то полезней копания в грязи.

— Ни хац!.. — донесся до него вопль. — У хац ни!.. Ч’ог агин, тим хуль! Ах уц, ни!

Креол повернул голову. Что они там трещат? Его это касается?

Нет, не касается. Просто два праквантека избивают третьего. Повалили на землю и дубасят тупыми концами копий. Тот, правда, смотрит на Креола и обращается, кажется, к нему, но откуда Креолу знать, что тут происходит? Может, это местные стражники наказывают вора.

Так что он прошел мимо. Сзади раздалось еще несколько криков, еще звуки ударов, а потом тишина. Блаженная, приятная уху тишина.

Но она продлилась недолго. Стражники или кто они там плюнули на избитого (в прямом смысле) и пошли своей дорогой. А тот поднялся, потирая все места, поохал, попричитал… а потом бросился вслед за Креолом и гневно что-то закричал, потрясая кулаками.

— Тебе мало, что ли, было? — не понял маг. — Сейчас и я добавлю.

Но варвар продолжал верещать на своем обезьяньем языке. Креол вздохнул, поняв, что без знания местной речи он далеко не продвинется.

— Раб, создай мне печать Ронова, — велел он.

— Слушаюсь, хозяин! — пискнул Хубаксис, создавая иллюзию в виде прямоугольника с парой завитушек.

— Я вызываю и заклинаю тебя, дух Ронов! — воскликнул Креол. — Я, исполненный силой Всевышнего, призываю тебя именем Мардука, именем Йог-Сотхотха, именем Элигора и своим собственным! Явись и исполни мое желание!

Глупый праквантек отшатнулся и почти упал, когда из воздуха возник демон. Не так уж он был и страшен — просто низенький бородач с синеватыми волосами и толстенными губищами — но появился из ниоткуда, и варвара это перепугало.

— Вот я, Ронов, демон демонов, способный усмирять врагов и обучать языкам, стою перед тобой в ожидании приказа, — пробасил Ронов.

— Для начала объясни, — произнес Креол. — Что значит «демон демонов»? Ты другим демонам, что ли, принадлежишь? Или ты какой-то особенный сверхдемон? Если ты какой-то особенный, то почему в услужении у Элигора? Если не особенный, то почему такой громкий титул?

— У нас у всех громкие титулы, — проворчал Ронов. — Чего ты хочешь от меня, о маг? Изреки свое желание и отпусти прочь.

— На вопрос-то не ответил, — заметил Хубаксис. — Наверное, ему неловко, хозяин.

— Ладно, Кингу с тобой, — хмыкнул Креол. — Просто научи меня и заодно моего джинна языку этого человека.

— Как пожелаешь, — как-то очень радостно улыбнулся Ронов. — Твое желание исполнено. А теперь прощай еще на одиннадцать лет.

Демон исчез, праквантек стал почтительно приближаться, а Креол нахмурился. Ему не понравилось, что демон улыбнулся — такое всегда не к добру.

Ну да ладно, он всего лишь учит языкам, что он там может напакостить? Их двое таких в легионе Элигора, Ронов и Агарес, но Агареса Креол пару лет назад уже призывал, чтобы выучить касситский язык.

Это гораздо удобней вавилонской рыбки, знаете ли. С помощью той можно овладеть только речью, а Ронов с Агаресом учат и письменности.

И слава всем богам, потому что вавилонских рыбок давно уже днем с фонарем не отыскать. Со смертью Шуруккаха был утрачен какой-то секрет, и это удивительное животное перестало метать икру.

А жаль, оно очень облегчало путешествия.

— Эй, ты, подойди, — велел маг варвару. — Это Праквантеш?

— Да, — кивнул тот. — А ты заклинатель, о говорящий с духами?

— Да, — кивнул уже Креол. — Так что ты там от меня хотел?

— Почему… ты мне… не помог?.. — спросил праквантек, тщательно подбирая слова.

— А ты мне брат или друг, что ли? — не понял Креол. — Я тебе ничего не должен.

— Но…

— А будешь наглеть, я тебе еще и от себя добавлю, — пообещал маг. — Теперь говори, где живут ваши цари и маги. И быстро, пока я не потерял терпение.

— Очень… очень далеко отсюда, — недоуменно ответил варвар. — Там, за большой водой, на великих островах. О, наши прекрасные леса, как они прекрасны!.. По утрам небо красно, когда на водопой летят попугаи ара!..

— Стой, — перебил Креол. — Про попугаев мне неинтересно. Ты… ты что, не праквантек?

— Нет, о заклинатель, я из племени яредов. Я думал, ты распознал во мне яреда, раз обратился на языке моих отцов. Мое сердце сжалось радостью, ведь я решил, что и ты яред, хотя твое лицо…

— Стой! — скрипнул зубами Креол. — Так вот почему Ронов… а яредский язык похож на праквантекский?

— Совершенно нет, — радостно ответил варвар. — Наш язык прекрасен и многогранен! Это язык певцов, поэтов и заклинателей духов. Ты разве не слышал? Когда я кричал тебе о помощи, то обращался на праквантекском, этом грубом и корявом языке, в котором три четверти слов односложны.

Креол вслушался в речь варвара. Да, и в самом деле, сейчас тот говорит совсем иначе, произносит длинные и певучие слова, сильно тянет гласные. Но тоже цокает и клацает… как делает и Креол, говоря с ним. Демон хорошо его обучил, маг говорит так, словно родился со знанием этого наречия.

Хотя какой от него толк в Праквантеше⁈

— В Праквантеше говорят на яредском? — спросил маг.

— Совершенно нет, — пожал плечами яред. — Эти презренные, что расселились по берегам всего моря-сердца, знают только свое чириканье. Но я, как ты мог заметить, праквантекский знаю.

— Отлично, — недолго думал Креол. — Пойдешь со мной и будешь переводить.

— Почему же я должен это делать⁈ — скрестил руки на груди яред. — О чужестранец, ты не помог мне в час нужды, когда эти злодеи избили меня и отняли все нажитое, а худшее — они сломали мою свирель! Ты знаешь, как дорога она мне была⁈

— Нет, но могу помочь, — ответил Креол. — Где ее обломки?

Через несколько минут преданность яреда возросла. Сжимая целехонькую свирель, которую Креол починил, обратив время вспять, он поведал, что зовут его Хитагайца, он странствующий музыкант и поэт-песенник, который решил принести истинное искусство невежественным праквантекам, но наткнулся здесь только на черствость и безразличие.

— … Ты видел этих варваров, ненавидящих музыку, — пренебрежительно говорил Хитагайца, пока они с Креолом шли в город. — Я просто играл им на свирели, но они набросились на меня и стали избивать… а дальше ты видел.

— Может, ты просто плохо играешь? — предположил Креол. — Или пел им о том, что все праквантеки — ослы?

— Кто?..

— Праквантеки, дурак!

Потом выяснилось, что Хитагайца не понял второго слова. По эту сторону океана не знали ослов… да и вообще домашней скотины, кроме собак, которых, как ни странно, выращивали для еды. Музыкант с раскрытым ртом внимал словам Креола об ослах, коровах, онаграх, ламассу и прочих диковинных созданиях, которыми так богата долина Тигра и Евфрата. Яреды и праквантеки грузы таскали сами, а на мясо разводили только птиц и собак.

— Эта местность называется Семь Золотых Городов, — пренебрежительно объяснил Хитагайца. — Незачем говорить, что на самом деле они не золотые. Да и времена их славы давно в прошлом — их строили те, кто жил задолго до праквантеков, нынешние на такое не способны.

Увидев явление демона и обращение времени вспять, музыкант проникся к Креолу великим почтением и теперь не отставал ни на шаг. Он прыгал вокруг мага, то и дело забегал вперед, рассказывал о том, что они видели вокруг, и все время наигрывал на свирели. Играл он не так чтобы очень искусно, но вполне пристойно и уж точно не настолько плохо, чтобы за это бить. Видимо, праквантеки и впрямь неотесанные варвары.

Однако несмотря на всю свою дикость, что такое золото, они понимали, хотя и ценили его меньше, чем шумеры. Городской глава содержал для путешествующих большой заезжий дом, и там Креол, а с ним и Хитагайца смогли передохнуть, напиться и поесть лепешек из маиса (так называлась та странная пшеница). Они были довольно вкусны, пока оставались горячими, но остыв, превращались словно в куски коры.

Маис оказался для праквантеков всем. Простые люди питались в основном им — в виде лепешек или каши. Еще они ели бобы, огромные странные дыни и какую-то темную сладковатую репу — ее варили, жарили, употребляли сырой. Было очень много фруктов, в том числе таких, которые Креол впервые видел и пробовал.

А вот мяса недоставало. Собачатина оказалась едой праздничной, в обычные же дни праквантек мог полакомиться разве что рыбой или дичиной. Впрочем, поскольку с одной стороны у них было море, а с другой — кишащий зверьем лес, мясо на столах все же случалось. Многие здесь жили охотой или рыболовством.

Креол быстро разочаровался в стране, которую осчастливил своим посещением. По крайней мере, в этой ее части. Так называемые Семь Золотых Городов раскинулись на полуострове Солнца, северо-восточной оконечности Праквантеша — и это была самая бедная, жалкая и какая-то уставшая ее провинция. Четыре города из семи давно мертвы, другие два тоже почти покинуты, в них копошатся лишь нищие и старики, которым больше некуда податься.

И лишь в одном все еще тлеет жизнь — том самом, в котором Креол сейчас. Но ничего интересного тут нет, никаких царей или магов. По сути это большая деревня, только разместившаяся на городских руинах. Городской глава — самый обычный жрец, часть зданий уже поглощена лесом, а по ночам на улицах рыщет анамрад.

— Кто такой анамрад? — спросил Креол, мелкими глоточками попивая пиноле — местный напиток из маисовой муки и острого перца.

— Один из великих демонов Сонного Царства, — перевел ему ответ местного гадальщика Хитагайца. — Они живут в людских снах, принимая облик самых жутких твоих страхов.

Гадальщик что-то быстро-быстро затараторил. Хитагайца выслушал и молвил:

— Он говорит, что всего их было восемнадцать, анамрадов. Но семнадцать из них были выловлены и уничтожены старыми заклинателями духов. Семнадцатого убил могучий Тай-Кер, и теперь только восемнадцатый скрывается здесь, в Золотых Городах полуострова Солнца. Он зовется… ох, ну и произношение у него. Олек… Олак… Оллак-Кергхан.

— Какая интересная история, — кивнул Креол, ни на секунду не заинтересовавшись каким-то мелким демоном. — А кто такой Тай-Кер?

Кто такой Тай-Кер, гадальщик сам точно не знал, но говорил о нем с придыханием. По его словам, во всем подлунном мире нет никого могущественней.

— Он царь? — спросил Креол.

— Он выше царей, — последовал ответ.

Креолу этого хватило. Он понял, что если кто в Праквантеше и знает о адаманте, то это Тай-Кер.

Несколько дней маг еще провел на полуострове Солнца, соря сиклями и зарабатывая новые Искусством. В этих краях подлинной магии почти не знали и перед Креолом быстро стали благоговеть. Каждое утро перед заезжим домом собирались толпы.

Еще маг связался с архивариусом Галивией и расспросил ее, кто такой Тай-Кер и кто вообще правит Праквантешем. Но древняя как пустыня старуха тоже мало что знала, ибо праквантеки стерегут свои тайны жаднее, чем та-кеметцы. До тех хотя бы несложно добраться на обычной колеснице, торговля налажена, самые обычные купцы то и дело снуют туда-сюда, так что слишком многое скрыть и невозможно.

А здесь… кто из праквантеков бывал в Шумере? Возможно, что и никто. Кто из шумеров бывал в Праквантеше? Возможно, что Креол первый. Даже с помощью магии не так-то просто перебраться через огромную воду, а без магии и вовсе немыслимо.

Праквантеш — это как царство демонов, только расположенное в том же мире. Иногда они получают что-то от людей, иногда сами дают что-то людям. Иногда от них узнаешь что-то полезное, но чаще они сами пытаются что-то у тебя выпытать.

Однако Креол не собирался делиться шумерскими секретами просто так. Только равноценный обмен — сколько дадут, столько и получат. Он, признаться, здесь вообще неофициально, Галивия очень удивилась, услышав, какое путешествие предпринял магистр Креол.

А Верховному магу Менске об этом лучше вовсе не сообщать.

— Так где, говоришь, их главный город? — спросил одним прекрасным утром Креол у Хитагайцы.

Бродячий музыкант так и следовал за ним хвостом, оказывая мелкие услуги и клянча подачки. Он сдружился с Хубаксисом, целыми днями чесал с ним языком, играл на свирели и охотно переводил слова Креола праквантекам, причем Креол подозревал, что Хитагайца еще и добавляет что-то от себя, потому что праквантеки радовались и улыбались, словно им говорят что-то приятное.

Так что немудрено, что маг позволил музыканту и дальше себе служить. Вместе с ним он отправился южнее, в те земли, что за морем. Там праквантеков больше, и они еще не впали в ничтожество.

Чтобы прихватить с собой Хитагайцу, Креол использовал тот же трюк, что они придумали вместе с Шамшуддином. Запряг Крысу-В-Камне в повозку, на которую наложил элементарное Левитационное Поле.

Точнее, не в повозку, а в лодку. Нормальных повозок у праквантеков Креол не нашел. При отсутствии тягловой скотины те им были попросту не нужны — они ходили пешком и носили грузы на собственных горбах.

Конечно, им ничто не мешало запрягать в повозки рабов, но до этого праквантеки не додумались.

Но зато у них было много лодок, а Левитационному Полю не нужны колеса. Лодка оказалась даже лучше. И хотя Хитагайцу пришлось пнуть, чтобы он согласился полететь в ней за облака, Креол не пожалел о проделанной работе. Было забавно взирать на изумленную рожу дикаря, что вцепился в бортики побелевшими пальцами и пытался разглядеть вдали углы земли, которую яреды в невежестве своем считали квадратной.

Великая вода, что разделяла берега праквантеков, была и впрямь великой, но в сравнении с той, что Креол уже пересек — ничто, ручеек. Крыса-В-Камне донесла хозяина за пару часов, и с каждым из них становилось все жарче.

Даже в охлаждающем обруче Креол изрядно вспотел. Соль от пота смешивалась с солью от морской воды, кожа все сильней чесалась, хотелось совершить омовение, но маг терпеливо сидел в седле, не собираясь призывать чарами ветер или остужать вокруг себя воздух. Прибегать к Искусству по столь ничтожным причинам — презренно и недостойно, потому что сегодня Креол магией спасается от жары, а завтра он начнет магией чесать себе задницу. В какое ничтожество он впадет, став настолько зависим от своих заклинаний?

Нет уж. Креол прошел через Каф и выжил. А здесь что? Да в Уре летом солнце печет сильнее.

Хитагайца вывалился из летающей лодки, как мешок маиса. Не имеющий даже ног Хубаксис поглядел на него снисходительно и воспарил повыше, чтобы хозяину не пришлось утруждаться обзором окрестностей.

Хотя Креол и так достаточно разглядел все вокруг, пока снижался. Они наконец-то достигли цивилизованных мест, и к западу, у подножия громадного вулкана, раскинулся по-настоящему большой город. Маг решил приземлиться, немного до него не долетая, ибо дикари могли принять его за огромную птицу, а насколько хороши они в стрельбе из лука, Креол уже удостоверился.

— Ты здесь бывал? — спросил маг Хитагайцу.

— Нет, о говорящий с духами, — с любопытством озирался тот по сторонам. — Но я непременно сложу песню о том, как мы вместе… а для чего ты здесь, кстати?

Креол пожал плечами. Он сам пока точно не решил, чего хочет от магов Праквантеша, но для начала собирался их разыскать.

— Не отвлекай меня, бесполезный кусок дерьма, — уклончиво ответил маг.

— Мистический и таинственный ритуал привел нас сюда, — пробормотал себе под нос Хитагайца, тенью следуя за заклинателем. — Он богопротивен?

— Молчать.

— Он богопротивен, — кивнул Хитагайца, рисуя какие-то значки на свитке лубяной ткани.

Да, на этом берегу моря праквантеков оказалось куда больше. Повсюду были маисовые поля и усыпанные оранжевыми плодами деревья, в узеньких каналах текла вода, бегали туда-сюда носильщики с тюками, а на горизонте высились зиккураты. Здешний город не казался настолько же древним, как там, на полуострове Солнца, зато он явно процветал.

Одежды тут было еще меньше, чем на другом берегу. Почти все носили только многоцветные набедренные повязки, да легкие накидки на плечах. На ногах кожаные сандалии или вообще ничего.

Креол в своем дорожном плаще и двух шарфах крест-накрест на этом фоне казался закутанным. Он не слишком доверял заморским варварам, и потому не отрывал руки от жезла на поясе. В нем ждали своего часа полсотни заклятий — от простейшей Огненной Стрелы до способной испепелить толпу Цепи Молний. От внезапного нападения мага защищали целых две Личных Защиты, а в памяти ожидали Стальной, Эфирный и Мерцающий Доспехи, Щит Духа и Воздушный Щит.

Но пока на Креола никто не нападал. Ему не кланялись и не улыбались, как по ту сторону моря, праквантеки глядели на чужестранца настороженно, а один копьеносец в леопардовой шкуре на плечах преградил ему путь и спросил что-то сначала у него, потом у Хитагайцы… но он отошел в сторону, получив ответ.

Жили в Праквантеше не только праквантеки. Они оказались племенем господ, а прислуживали им другие племена — михены, гванкилы, ольмеки. Хватало и сородичей Хитагайцы, яредов.

Но с этими у Креола никаких дел не было, а праквантеки говорили только на своем языке, так что маг по-прежнему нуждался в переводчике. Он оставил Крысу-В-Камне на побережье, наложив простые чары Скрытия, а сам остановился в заезжем доме. Тот оказался побольше и почище, чем на полуострове Солнца, в нем лучше кормили, а еще в изобилии подавали шоколад.

Действительно в изобилии. Здесь его пили за каждой трапезой… да-да, именно пили! Горячим! Оказалось, что именно так его в основном и употребляют праквантеки — однако в жидком виде переправлять его сложно, поэтому перед тем, как передать его магам, шоколад разливают в формы и остужают.

Тут он оказался дешев. О игиги, о ануннаки, насколько же он оказался дешев! Креол вспомнил, сколько за маленькие кусочки шоколада дерут те кудесники, что получают его из Праквантеша, и аж почернел от злости. Он решил привезти домой целую гору шоколада… и непременно секрет его создания.

Вынюхать его любой ценой.

Ничего вынюхивать не пришлось. Оказалось, что секрета не существует. Оказалось, что шоколад делают из тех самых оранжевых плодов, что Креол во множестве видел по дороге сюда. Их деревья так и называются — шоколадные деревья, а в их плодах содержатся бобы, которые праквантеки едят сырыми, варят из них шоколад и даже используют вместо мелких монет.

Мир Креола перевернулся, когда он это узнал. Шоколад и впрямь растет на деревьях. Правы оказались невежды и глупцы, а вовсе не мудрые и всезнающие.

А еще оказалось, что в Шумере эти деревья не вырастут. Креол не первый, кому это пришло в голову. Те самые маги, что получают из Праквантеша готовый шоколад и с выгодой его продают, не раз пытались сократить цепочку, но оказалось, что в Шумере для чудесных бобов не тот климат и не та земля.

А вот, скажем, маис вырастить там будет легко, но кому нужен этот маис, когда есть ячмень и пшеница? Пусть его дикари жрут.

Ну и ладно. Узнав обо всем этом, Креол только пожал плечами и выпил еще чашу горячего шоколада. Смешанный с медом, перцем и корицей, он одновременно был сладок и немного горчил, оставлял на языке терпкое послевкусие и заряжал энергией. В нем была сила земли и благословение богов, в нем разливалась жидкая мана.

— Да, вот это жизнь, — важно кивнул Хубаксис, приникая к другой чаше.

— Да-а, воистину, — согласился Хитагайца, опорожняя третью. — О заклинатель, давно уже служу я тебе…

— Всего несколько дней, — сказал Креол.

— Я так полюбил тебя за эти дни, что мне кажется, будто мы знакомы долгие годы. Но я все еще не узнал, для чего ты здесь, в Праквантеше. Что же привело тебя сюда, скажи. Мне нужно это знать, чтобы написать об этом в моей песне-хронике.

— Ты шпион, что ли? — прищурился Креол.

— Нет, и сейчас я тебе это докажу, — взялся за свирель Хитагайца.

И он сыграл музыкальное вступление, потом спел короткую тягучую песенку, затем снова поиграл на свирели и опять немного спел.

Чисты и белы мои одежды,

И смех мой весел и звонок,

А сердце преисполнено радости,

Ведь служу я доброму мудрецу,

и тому рад.

Все кругом благоухает,

Блистает луна в небесах,

И веет нежный ветерок.

Лучи лунные озаряют,

И солнца лучи озаряют,

И радость в сердцах всех людей,

Потому что служит Хитагайца

доброму мудрецу.

Креол выслушал песню без удовольствия, зато Хубаксис кружился и раскачивался в джинновой воздушной пляске, и руки его пылали цветными огнями, а в конце он даже принялся подпевать, уловив нехитрый ритм. Вокруг начали собираться люди, и даже хозяин заезжего дома вышел из-за ширмы и стал прислушиваться. Он вполне прилично понимал язык яредов, так что и Креол мог с ним объясниться.

— А какие еще песни знаешь? — спросил хозяин. — Развлечешь гостей сегодня? За бесплатный постой и горячий ужин. С шоколадом.

Хитагайца с готовностью согласился и до глубокой ночи дудел в свою свирель, на пару с Хубаксисом представляя всякую чепуху. Креол поначалу хмыкал, но потом решил, что если он собирается стать придворным магом, не помешает набить руку и в столь презренном деле, как увеселение толпы, поскольку император и его царедворцы — суть та же толпа, пусть и в золоченых одеждах.

Так что он тоже снисходительно представил красочные иллюзии, битву элементалей и еще несколько тех фокусов, что бесполезны во всех случаях, кроме тех, когда нужно кого-то поразить. И ему это воистину удалось, ибо в заезжий дом стеклось столько народа, что они не поместились под крышей.

Немало хозяин выгадал за всего лишь ночлег и горячий ужин.

Среди зевак оказались и люди знатные, в перьях и леопардовых шкурах. А еще несколько жрецов, в том числе жрец-маг, во всем подобный Креолу, только праквантек. Он носил дорогую одежду из белого хлопка, левая половина его лица была вымазана синей краской, а макушку вместо шляпы увенчивала страшная деревянная маска.

Идиотское, нелепое облачение. Но Креол сразу понял, что перед ним человек, знающий Искусство, и произнес ритуальное приветствие, ибо никто не смеет обвинить Креола Урского в неучтивости.

— Да, ты впрямь шмер, — к великому удивлению мага, произнес жрец на искаженном шумерском. — Как быть тут? Магос? Да, лететь?

Оказалось, что это один из тех кудесников, что время от времени свершают ритуал Приема-Передачи, говоря с Гильдией и обмениваясь с ней редкостями и диковинами. Теми, в основном, что невелики по размерам и немного весят.

На шумерском жрец говорил так плохо, что мог произносить лишь самые простые фразы. Креол же за минувшие дни выучил несколько праквантешских слов естественным образом, но их хватило лишь на то, чтобы поздороваться и пригласить гостя за стол.

— Радостно, брат, — произнес Креол, кивая собрату-магу. — Еда, вода.

Ну а дальше снова стал переводить Хитагайца. Этот краснобай заливался соловьем, превращая короткие и скупые реплики магов в цветастые кружева. Что Креола, что жреца, который носил имя Эйм-Тули, это быстро начало раздражать.

Но они все равно плодотворно побеседовали. Жреца сильнее всего интересовали боги Креола, он хотел знать, кому поклоняются бородатые люди востока, и Креол с радостью удовлетворил его любопытство. Поведал ему о великих ануннаках, о Мардуке Двуглавом Топоре и прочих владыках Девяти Небес, рассказал о том, как Ану сотворил небо и как случился Великий Потоп, в котором спасся лишь древний маг Ут-Напиштим…

Эйм-Тули выслушал Креола жадно, выслушал внимательно. Видимо, сочтя нужным ответить любезностью на любезность, он также принялся излагать, что за боги властвуют в Праквантеше, каковы они и сколько их.

— Боги Болон Ти-Ку, так именуем мы Великих Темных, — говорил он через Хитагайцу. — Их десять всего, самых могущественных. Имена их таковы: Кучумакик, Чамиахолом, Ах Альпух, Ах Альтокоб, Хун Каме, Вукуб Каме, Кисин, Хун Ахав, Иш Хун Ахав и Вак Митун Ахав, он же Ум Цек, Владыка Черепов. Им мы подносим напитки и угощения, сжигаем благовония и молимся, проливаем кровь из разных частей своего тела и танцуем шибальбу ок’от, танец демона. Души после смерти спускаются в преисподнюю Духа Улитки, и сам бог-улитка встречает их там, забирая и вырывая сердце, ибо сердце — излюбленное лакомство богов. После встречи с ним мертвый идет страшным путем через ущелья с колючими деревьями и реками крови, пять Домов Испытаний, место жертвоприношений у мирового древа и стадион для игры в мяч…

Креол слушал сначала с интересом, а потом с изумлением, и оно нарастало с каждой минутой. Он знал, конечно, что все варвары поклоняются ложным богам, но праквантеки, оказалось, поклоняются… демонам.

О, Креол знал все эти имена, он даже слишком хорошо их знал. Это имена лордов-демонов Хвитачи — тех, что из Дома Боли. Что же до Владыки Черепов, то это одно из имен Нергала… что ж, хотя бы один из богов Праквантеша — бог истинный, но далеко не самый приятный и благосклонный.

— Великих Темных? — задумчиво повторил маг. — Ты не находишь, что это звучит несколько мрачновато?

— Почему? — не понял жрец.

Креол только хмыкнул. Ладно, не его это дело. Пусть хоть Ктулху поклоняются, не ради переубеждения глупцов Креол пересек океан. Он и так давно усвоил, что бесполезно и бессмысленно спорить с глупцами.

Их лучше просто бить, если они мешают тебе или раздражают.

Но данный глупец Креола ничем не раздражал, да и глупцом был только в том, каким богам поклонялся, а за пределами сего — довольно приятным и рассудительным человеком. Креол даже научил его игре в шек-трак, а Эйм-Тули Креола — похожей игре на доске. Вместо костяных фишек там использовались разноцветные бобы, а вместо шестигранных зар — пятигранный волчок, но в остальном было много общего.

— … Тай-Кер?.. — немного невнятно повторил Эйм-Тули, крутя волчок и передвигая один из бобов. — Кщанена, я знать Тай-Кер. Я знавать для ты он. Говорить, ты шмер хорош.

— Радостно, брат, — кивнул Креол, пытаясь налить себе маисовой сикеры из пустого кувшина. — Хороший ты быть. Вода?

Хитагайца оказался некрепок и давно лежал под столом, так что Эйм-Тули говорил на шумерском, а Креол — на праквантешском.

…Утро ворвалось в жизнь Креола злым и жестоким гостем. Лучи Уту-Шамаша обожгли глаза мага сквозь веки, и тот застонал от ненависти ко всему сущему. Пересохшими губами он произнес заклятие Снятия Похмелья, сбросил с живота распластавшегося на нем Хубаксиса и попытался вспомнить, что говорил и делал вчера вечером, когда мир казался прекрасным местом, а весь этот бесполезный помет из задницы Пазузу — его, Креола, добрыми друзьями.

— Доброе утро, хозяин! — жизнерадостно воскликнул Хубаксис.

— Для кого-то оно доброе, конечно, — буркнул Креол, пиная спящего на циновке Хитагайцу. — Вставай, отрыжка Нергала, мне нужен твой язык.

— Может, лучше купить на рынке язык тапира⁈ — резко открыл глаза певец. — Или раба!

Креол пнул его еще раз.

Сегодня маг впервые отправился в центр Куа-Текен-Тукана, древнего города Солнца и Луны. В самое сердце империи Праквантеш, к самым высоким зиккуратам, где царствуют жрецы-маги, что поклоняются кошмарным демонам Хвитачи.

Креол решил, что если Тай-Кер или еще кто-нибудь из местных архимагов умеет этих тварей призывать или еще как-нибудь это использует, то он и это постарается выведать и поставить себе на службу. В книге Креола Урского немало демонов и других созданий, с которыми он в разное время заключал договоры или просто заставлял исполнять свои прихоти, но все это в основном незначительные, мелкие сущности. Вроде того же Хубаксиса.

С по-настоящему крупными и могущественными так просто не получается. За договор они требуют непомерную плату, а принудить их силой крайне сложно. Благодаря одной сделке, о которой Креол с каждым годом все сильнее жалел, в его распоряжении весь легион Элигора, а будучи жрецом-магом Мардука, он вправе призывать его Имена, но то и другое обставлено множеством условий и не может применяться по любому поводу.

И раз в одиннадцать лет — это очень-очень мало!

— Все вокруг меня — идиоты, — пробормотал Креол. — Но что еще хуже — я тоже идиот…

— Что-что, хозяин? — не расслышал Хубаксис.

— Я говорю, что ты идиот.

Идя по кварталу знатных людей, Креол ревниво сравнивал столицу Праквантеша с Вавилоном. Прежде во всех городах, где он бывал, сравнение было в пользу Вавилона… если не считать Бриарогена и Вабара, но это другие миры, они не в счет. Там магия победила темноту и невежество, там люди и джинны достигли того, чего вне всяких сомнений вскоре достигнет и Шумер… а джинны, кажется, уже перевалили через пик и теперь снова спускаются вниз.

Но Содом и Ме-им-пи Вавилону безусловно уступают, хотя тоже богатые и великие города.

Но Куа-Текен-Тукан… он величествен, Креол не мог не признать. Чем ближе к центру, тем выше здания, повсюду колоссальные строения… и лестницы, бесконечные лестницы. Чрево Тиамат, праквантеки вообще не берегут колени! Они зачем-то выстроили город на холмах, и улицы извиваются вверх и вниз, почти не имея ровных дорог, всюду ступени, всюду подъемы и спуски!..

Но праквантекам будто и этого недостаточно. Свои здания они возводят не на уровне земли, а сначала делают высоченные фундаменты. Вход в дом находится не снизу, как у всех нормальных людей, а сверху, под самой крышей, и ведут туда — дерьмо кутрубов! — те же самые каменные лестницы!

У них почему-то считается, что чем выше у тебя дом и длиннее лестница, тем ты сам выше над другими. Выходя из дома, праквантек желает видеть перед собой весь город. Видеть, как встает солнце — и он идет навстречу ему, спускаясь вниз, как небожитель, нисходящий из эмпирий на презренную пыльную землю.

О, они украшают свои лестницы, это тоже считается важным и почетным. Вдоль них тянутся кадки с землей и целые висячие сады, там распускаются цветы и высятся целые деревья. Весь город утопает в растениях — провинциальным крестьянам он должен казаться воистину обителью богов.

Однако Креол наметанным глазом примечал следы упадка и вырождения. Их особенно много было в Семи Золотых Городах, на полуострове Солнца, но и здесь, в столице, они заметны. Видно, что самые великие здания построены давно и многие уже начинают разрушаться. Видно, что новые строения уступают старым. Что нынешние праквантеки — не чета своим предкам, сохранившим допотопные знания.

Но кое-что они все-таки сохранили по сей день. Кроме людей по улицам ходили каменные истуканы. Редкие, немногочисленные, но несомненные големы… хотя нет, это не големы. Ауры не такие, движения не те… Креол не увлекался големами, но знал толк и в них.

— О, я вижу, тебя заинтересовали наши автоматы, — сказал Эйм-Тули через Хитагайцу. — Искусство их создания почти утрачено, но время от времени их еще делают.

— Ты? — спросил Креол.

— Рад был бы ответить, что и я, но нет, мне такое не под силу. Так что не смогу ответить, как они устроены.

Креол кивнул и приостановился, разглядывая огромного, врытого в землю автомата, похожего не столько на ходячий кумир, сколько на… ну да, колодец. Пара его огромных ручищ медленно вращалась, и каждая была снабжена ковшами, поднимающими воду из земных недр. Достигнув верхнего уровня, ковши опрокидывались, и вода лилась обратно, однако по дороге часть ее забирали праквантеки. Женщины с кувшинами и большими тазами то и дело подходили к автомату, зачерпывая из ковшей свежую, холодную воду.

Креол с полминуты смотрел в равнодушное каменное лицо автомата. В пустые круглые глаза, вырезанные только ради украшения. Он весь был расписан узорами, расписан сложным орнаментом, в котором не было ни малейшей нужды.

— Один из самых сложных — и в то же время простых, — остановился рядом Эйм-Тули, а Хитагайца перевел его слова. — Он работает колодезным воротом с незапамятных времен. Еще когда мой прадед ползал на четвереньках, он уже стоял здесь, и был невероятно стар, и женщины брали из него воду.

— Как он устроен? — спросил Креол.

— Того не знаю, — ответил жрец, но маг уже прижал ладонь к холодному камню и сказал заклинание Познания Механизма.

Креол выучил его в Парифатской империи. Там была куча вещей, которые он не знал, как применять, так что заклятие пригождалось не раз и не два. Теперь оно снова пригодилось — Креолу в голову хлынули знания о том, как устроен этот голем… автомат.

Не заклятия, его оживляющие. Только что внутри и как оно действует. Креол в мыслях своих узрел систему стержней и шестерней — сплошь каменных, грубых, но немыслимо прочных.

— Если автоматы тебе интересны, спроси о них у Тай-Кера, — сказал Эйм-Тули. — Наш Верховный — несравненный знаток древней техномагии.

— В самом деле? — растянул губы в улыбке Креол. — Я вижу, нам много о чем найдется поговорить.

Чем знатнее и могущественней были праквантеки, тем выше они жили. Тай-Кер, верховный жрец и несомненный архимаг, обитал в какой-то заоблачной выси. Ступенчатая пирамида могла поспорить с Вавилонской башней, с великим зиккуратом Этеменанки, и Тай-Кер засел на самом ее верху, словно стервятник на скале.

— Готов поспорить, сам он поднимается на автомате, — с чуть почерневшим лицом сказал Креол.

Сам он без труда мог взлететь. Но что ему делать наверху без жреца-поручителя и переводчика? Креол даже с надеждой спросил у Эйм-Тули, умеет ли тот летать, решив, что Хитагайцу уж, так и быть, унизится, дотащит на спине.

Увы, летать Эйм-Тули не умел. Он зато умел переправлять вещи хоть на другой конец мира, но только мертвые вещи, не имеющие души. И ему для этого требовался длительный ритуал, он должен был добрый час взывать к духам, чтобы партия шоколада отправилась в Шумер, а взамен явился мешочек серебряных сиклей.

Креол решил, что больше чем на подмастерье Эйм-Тули не тянет. У праквантеков другая система званий, но не так уж сложно прикинуть на глаз.

Великая пирамида подземных богов уходила за облака. Ее ступени были так широки, что на них жили люди, кое-где разместились лавки, а на самой середине было даже что-то вроде заезжего дома. Как же крохотна и ничтожна показалась в сравнении с этим макушка зиккурата, ее каменное навершие с окровавленным алтарем и тремя обсидиановыми зеркалами!

Для обычных людей увидеть Тай-Кера, верховного жреца Куа-Текен-Тукана и всего Праквантеша, было делом почти несбыточным. Он являлся народу лишь по праздникам и всегда в ритуальной маске. Но Креола никто не мог назвать обычным человеком, и его приняли незамедлительно.

Для этого пришлось спуститься в бездонный черный зев. Долго-долго маг поднимался на вершину зиккурата, а теперь пришлось спускаться на его дно — но в этот раз не ногами, к счастью, а на подъемнике со сложной системой веревок и блоков.

В действие его приводил очередной автомат, который по сути и был этой системой веревок и блоков. Этакий артефакт, только еще и с кучей деталей, из-за которых непосвященный мог бы счесть его делом исключительно разума человеческого, безо всяких чар.

Внутри зиккурата царили тьма и холод. Над ним пылало белое солнце, жара стояла такая, что катился градом пот, а здесь Креол словно спустился в погреб. Расставленные в строгом порядке, мрак рассеивали факелы, но тоже лишь частично и кое-где.

Эйм-Тули, опустив на лицо маску и склонившись в поклоне таком низком, что его смоляные волосы почти коснулись пола, принялся говорить, рассказывая о Креоле и его деле. Сам же Креол бесцеремонно разглядывал сидящего на каменном троне жреца, даже не подумав хоть на полпальца наклонить голову.

Почему-то Креол ожидал увидеть дряхлого старца. Кого-то, похожего на Гор-Тутмоса или Гедеона, верховных магов Та-Кемет и Ханаана. Но Тай-Кер оказался мужчиной в расцвете сил, его руки бугрились мускулами, а в волосах не было даже малейших признаков седины. Лица его Креол не видел, ибо оно, как и у других жрецов, скрывалось под маской.

Но Креола не интересовало лицо, его интересовала аура. Он изучал ее пристально — а Тай-Кер, вне всяких сомнений, таким же образом изучал его.

По бокам от каменного трона высились автоматы-стражи. Каменные истуканы в два человеческих роста, со страшными рожами и заостренными до толщины папируса обсидиановыми мечами. А когда Креол шагнул вперед, во тьме что-то шевельнулось, и над троном поднялась огромная змеиная голова.

Но это была не змея. Кроме чешуи тушу покрывали яркие перья, целая лужайка голубых и зеленых перьев. Из спины же росла пара великолепных, похожих на попугайные крыльев.

Тай-Кер, дослушав Эйм-Тули, встал с трона, сделал три шага навстречу Креолу и распахнул объятия. Из-под маски донеслось цоканье и чириканье праквантешской речи, верховный жрец легонько коснулся плеча Креола и терпеливо дождался, пока Хитагайца ему все переведет.

— Приветствую тебя, долгожданный гость из-за моря, — толмачил Хитагайца. — И я говорю «долгожданный» не потому, что мы ждали именно тебя, о человек, с которым я прежде не имел чести даже быть знакомым. Я говорю так, потому что мы всегда ждем добрых гостей, друзей, которые принесут нам дары и сами от нас дары же получат. В знак моей любви и уважения к тебе, о бесстрашный и сильный, я дарю тебе этот обсидиановый браслет, расписанный многими цветами керамический шар и амулет, помогающий при родах, который ты вручишь любой женщине по твоему выбору. А также я предлагаю тебе совместно раскурить трубку в знак вечной дружбы между Шумером и Праквантешем, и тебе следует принять во внимание, что твою страну я в знак уважения назвал первой.

— Спасибо, — кинул подарки в дорожную суму Креол. — Я тоже рад, что встретил тебя, Тай-Кер. Вот тебе в ответ… хм… украшенная медная чаша, спасающий от жары обруч и этот плащ с моего плеча.

Тай-Кер принял встречные дары и еще долго слушал, как Хитагайца переводит ему слова Креола. Музыкант явно много чего добавил от себя, потому что все не смолкал и не смолкал… пока Тай-Кер не вскинул резко руку, что-то сердито произнес и поднял маску на макушку. Под ней скрывалось лицо мужа лет сорока — с чеканным профилем и орлиным носом, густыми бровями и гневной складкой на лбу.

— Что он сказал? — требовательно спросил Креол.

— Да… ничего особенного, — запнулся Хитагайца.

— Говори.

— Он… он сказал, чтобы я переводил как есть и не приукрашивал. Что он не дурак. И что он немного знает шумерский.

Креол молча отвесил Хитагайце оплеуху. Тай-Кер светло улыбнулся и сделал то же самое. Больше не позволяя переводчику искажать их слова, маги перешли к нормальному деловому разговору.

Но трубку Тай-Кер и в самом деле предложил раскурить. И не с гашишем, как подумал Креол, а с какой-то местной травой — очень духовитой и едкой, но удивительно богатой маной, насыщающей чакры одним своим дымом. Что-то похожее, Креол вспомнил, многие курили на Парифате, но там он не проявил интереса.

— … Истинный Праквантеш был там, на севере, — рассказывал Тай-Кер устами Хитагайцы, когда они с Креолом преломили хлеб и стали ощущать себя лучшими друзьями. — Вытянулся полосой вдоль побережья, от небольшого острова до оконечности полуострова Солнца. То, что ты видишь здесь, уже новый Праквантеш, и он совсем не тот.

Маги поговорили о допотопных временах, о славной древности, и легко сошлись на том, что сейчас мир куда хуже, чем во времена праотцов. Оказалось, что Тай-Кер прекрасно знает о Мардуке Двуглавом Топоре, хотя и зовет его другим именем.

Жрец Эйм-Тули, сведя вместе великих магов, деликатно удалился. Кудесники ели, пили и дымили, передавая друг другу длинную трубку. Хитагайцу за стол не усадили, да он и не посмел бы присесть в присутствии столь знатных. Музыкант был рад уже и тому, что допущен в их общество.

— … Однажды я путешествовал в иной мир, мир кудесников таких, в сравнении с которыми все земные — тлен и прах, — рассказывал его устами Креол. — Он звался Парифат, и Искусством в нем владел даже последний пахарь, а магия применялась даже для того, чтобы доставлять в дома чистую воду.

— Так и у нас она используется для этого же, — заметил Тай-Кер. — Разве ты не видел нашего автомата-водоноса? Он стоит на главной площади, его трудно пропустить.

— Видел. Он ничтожен в сравнении с тем, что я видел на Парифате.

Креол сам не знал, зачем вдруг принялся восхвалять Парифат, о котором у него остались не самые приятные воспоминания.

— Техномагия не сводится к автоматам, — возразил Тай-Кер. — У нее есть и другие применения. Секреты забытой древности. Наши предки, что жили до того, как соленые воды и явившиеся после демоны-ягуары истребили прежний мир, любили техномагию, она безраздельно царила в те времена и давала все, что пожелается.

— Не мог не заметить, что все ваши автоматы каменные, — произнес Креол. — Почему не делать их из металла?

— Золото и серебро слишком дороги и мягки, — пожал плечами Тай-Кер. — Медь… ну можно было бы, но в наших условиях она значимых преимуществ не даст. Камень недорог, наши каменотесы и скульпторы очень умелы, у них это давно возведено в ранг искусства. Поэтому у меня не бывает проблем с поиском материала и заказом деталей. Что до кузнецов… ты сам мог видеть, что у нас не так много металла. Мы делаем из него только оружие — из чистой меди и меди, смешанной с золотом. Иногда утварь — золотую, серебряную. Украшения, конечно же. Но автоматы… камень лучше. Конечно, если набрать побольше небесного железа… о-о-о… был бы прекрасный автомат. Я стараюсь находить и покупать все, что возможно. Но пока еще не накопил на свой проект.

— А что насчет металла… прочнее железа? — прищурился Креол.

Тай-Кер смолчал и пристально уставился на мага. Креол досадливо подумал, что вопрос был преждевременным… но ему слишком не терпелось.

— Я понял, о чем ты, — наконец произнес Тай-Кер. — Ты здесь… ради этого.

Его ладонь скрылась в складках накидки, потом протянулась к Креолу… пальцы разжались… да, вот оно. Маг жадно уставился на крохотный слиточек характерного сиреневого отблеска. Даже меньше, чем тот, что хранится в сокровищнице Гильдии, но несомненный адамант.

— Сам видишь, как он мал, — поморщился Тай-Кер, заметив разочарование мага. — Не хватит даже на наконечник стрелы. Толку с него никакого, и только поэтому я показываю его тебе без страха.

Креол молчал. Он размышлял, что с этого кусочка толку, конечно, нет, но если соединить его с тем, что принадлежит Гильдии, то на наконечник стрелы уже хватит. А если собрать таких дюжину, то получится сделать нож…

— У вас ведь тоже есть, — произнес Тай-Кер. — Послушай… брат, возможно, сама судьба привела тебя сюда. Как долго ты еще собираешься пробыть у нас?

— Не загадывал, — коротко ответил Креол. — Пока не надоест.

— В таком случае выслушай. Сейчас месяц Кукулькана, Пернатого Змея. Еще через месяц — Чибеиц, зимнее солнцестояние. Будет празднество, пир и великое жертвоприношение. И если ты в самом деле заинтересован, то тебе стоит посетить ритуал Восьми Мертвецов.

— Что за ритуал? — спросил Креол.

— Жертвоприношение Великим Темным. Если они будут милостивы, то я узнаю ответ на самый сокровенный вопрос.

— А я?

— И ты, если поможешь мне.

— Конечно, — проявил покладистость Креол. — Чем тебе помочь?

Это был деловой разговор. Ты мне — я тебе. Креол даже почувствовал облегчение, что не будет ничем обязан и сможет чем-то отплатить. Он подозрительно относился к беспричинной щедрости, та почти всегда таит какой-то подвох.

— Ритуал Восьми Мертвецов дает ответ на самый сокровенный вопрос, — повторил Тай-Кер. — Но он сложен, чужестранец, он настолько сложен, что во всем Праквантеше провести его могу лишь я, архимаг… у вас в Шумере меня назвали бы архимагом. Но вот в чем беда этого ритуала — свершив его, я смогу отвечать на сокровенные вопросы… которые мне будут задавать. Ты понимаешь, в чем недостаток?

— Ты не сможешь спросить сам себя, — с полуслова уловил Креол.

— Именно. Вопрос должен быть задан кем-то другим. Но это должен быть искренний вопрос. Человека должен в самом деле интересовать ответ, только тогда чары подействуют. А как по-твоему, многим ли в Праквантеше интересен этот злополучный адамант?

— Никому? — предположил Креол.

— Да. Я много раз пробовал, прибегал ко всевозможным хитростям и уловкам, обещал щедрую плату. Но если в человеке нет личной заинтересованности — его вопрос останется безответным. И потому, когда я начну прорицать и на краткое время обрету божественное всеведение… о, ритуал Восьми Мертвецов воистину могуществен! Мне известно о ваших Дланях… так вот, ритуал Восьми Мертвецов можно назвать Дланью Болон Ти-Ку, о чужестранец. Но у него есть определенные недостатки, и один из них мы с твоей помощью преодолеем.

Креол пристально уставился на губы Тай-Кера. Он не видел в ауре лжи. Не видел тех черных всполохов, что словно срываются с уст, когда человек говорит то, во что сам не верит. Однако с магами это еще не дает полной гарантии, ибо плох тот маг, что не способен заставить других видеть в своей ауре лишь то, что желает показать.

— Поклянись, что после того, как ты узнаешь, где искать адамант, то без утайки мне об этом расскажешь и не попытаешься убить, — потребовал Креол.

— Да будет продернута сквозь мой язык колючая веревка, если будет не так, как ты сказал, — произнес Тай-Кер. — Однако и ты поклянись, что не попытаешься обмануть меня и не будешь искать моей смерти.

— Клянусь Пятьюдесятью Именами, что не причиню тебе вреда, пока ты не причиняешь вреда мне, — вскинул руку Креол. — Да будут все ануннаки мне свидетелями.

И весь следующий месяц, а потом и еще несколько дней Креол провел в беззаботном веселье. В Тай-Кере он нашел доброго друга и прекрасного собеседника, хотя им и приходилось объясняться через переводчика. Рассчитывай Креол остаться в Праквантеше на более долгий срок, он бы подыскал еще какого-нибудь демона, способного сыграть роль вавилонской рыбки, но он собирался покинуть эту страну сразу после зимнего солнцестояния, поэтому не потрудился учить ее речь, положившись на преданного Хитагайцу.

Здесь, за океаном, вдали от родного Шумера, Креол оставил заботы и тревоги, забыл о тяжелых думах. Он пристрастился к тому порошку, что курят праквантеки, целыми кувшинами пил шоколад и слушал песни Хитагайцы.

Тот почти не отходил от своего господина. Развлекал его и Тай-Кера игрой на свирели, допивал за ними шоколад и иногда другие напитки, переводил каждое слово и запоминал каждое слово. Он сложил долгую песню-хронику о встрече и дружбе двух великих чародеев, и Креол выслушал ее с удовольствием, а Тай-Кер вовсе зацокал языком и сказал, что в праздник Хитагайце будет большая награда.

Мага и певца уже свободно впускали в великий зиккурат, и обычно они являлись вместе, но иногда Креол был не в настроении и посылал Хитагайцу, чтобы развлек Тай-Кера игрой на свирели. Тот явно хотел подольститься к владыке праквантеков, чтобы остаться при нем слугой, но Креол не собирался тащить яреда с собой в Шумер, так что не возражал.

И так продолжалось до дня зимнего солнцестояния. До дня Чибеиц. Накануне Тай-Кер нарочным пригласил Креола к себе в храм и еще раз обговорил, как все будет. Напомнил, что после того, как будет свершен ритуал и принесены человеческие жертвы, ему вначале придется ответить на вопросы локланта, городского главы, и четверых самых знатных людей — воюющего лугаля, мирного лугаля, хранителя крови (старшего целителя) и хранителя мрака (верховного судьи).

После этого вопросы будут задавать менее знатные, люди торгующие и чужестранцы, но время ограничено, поэтому надо оказаться среди первых. Тай-Кер вручил Креолу золотую пластину, которая означала, что у него первоочередное право задать вопрос, но таких пластин за год были вручены и куплены десятки, и все не успеют, так что Креолу нельзя оказаться в числе последних.

— Не окажусь, — заверил маг.

— Своего музыканта можешь с собой не брать, — добавил Тай-Кер. — Там будет много людей с обезьяньими голосами, так что при мне будет человек-попугай. Он знает четыре языка хорошо, и еще пятнадцать — плохо. Шумерский ему неведом, зато яредский — как родной.

На следующий день площадь перед великим храмом бурлила народом. Креол стоял в первых рядах и подле него был Хитагайца, ибо Креол нуждался в том, кто будет переводить все те страшные вещи, что сотворит магистр Гильдии с теми, кто перед ним не расступится. Маг пристально следил за Тай-Кером, который стоял в центре, покрытый шкурой ягуара и накидкой из птичьих перьев, в ритуальной маске и с ножом в руках. По ним текла кровь — верховный жрец по локоть обмакнул их в жертвенную чашу.

Хитагайца сегодня не пел, но музыки хватало и без него. Праквантеки играли на флейтах и стучали в барабаны, прекрасные девушки и юноши извивались змеями и размахивали огромными опахалами, повсюду были цветы и яркие плоды, пахло свежеиспеченным маисовым хлебом, и будто сами боги веселились в этот день вместе с людьми.

Музыка все усиливалась. Гудели деревянные трубы, звенели черепаховые литавры, громко стонали музыкальные луки. В центре площади вздымал руки Тай-Кер, а младшие жрецы тряслись, подражая ухающим филинам. Вот с большого подноса сдернули покрывало, и под ним оказался свежий хлеб. Тай-Кер лично его разрезал, жрецы схватили по куску и засновали среди праквантеков, раздавая угощение.

Один остановился у Креола и Хитагайцы. Протянул ароматный кусок хлеба и что-то сказал. Хитагайца радостно улыбнулся и перевел:

— О господин, тебе оказана великая честь, тебя угощают священным хлебом!

— Спасибо, — взял подношение Креол. — М-м… вкусно. Переведи ему, что вкусно. И спроси, когда начнется ритуал.

Хитагайца уже переводил. Жрец слушал его внимательно, а когда музыкант закончил — странно дернул плечами, взял Креола за руку и повел к Тай-Керу.

Там уже собрались семеро юношей и девушек — и не все, кажется, рады были тут находиться. Одна девушка едва сдерживала рыдания. Тай-Кер же… Тай-Кер поднял маску и в изумлении уставился на Креола. Младший жрец что-то сказал верховному, и тот аж рот разинул в растерянности.

Креол раздраженно взмахнул рукой, подзывая Хитагайцу, но тот отстал и был уже не виден в людском море. Тай-Кер же тоже замахал руками, подзывая своего переводчика, горбатого старца с толстым зеленым кристаллом в глазнице.

— Что ты натворил, брат, зачем⁈ — через него спросил Тай-Кер.

Креол нахмурился. Он еще не понял, в чем дело, но его охватили дурные предчувствия. Тем временем младший жрец вновь повторил, а человек-попугай перевел для Креола, что на чужестранца из яредов пал жребий стать священной жертвой подземным богам, но…

— … Но его хозяин молвил, что не отдаст на смерть столь искусного игрока на свирели и лучше сам пойдет на жертвоприношение… — закончили жрец и переводчик.

— Что-о-о⁈ — взревел Креол.

Он круто развернулся и окинул толпу таким бешеным взглядом, что люди отпрянули. Увидь Креол сейчас Хитагайцу — испепелил бы на месте, убил бы просто щелчком пальцев.

Но его не было. Яред, уж верно, удирал сейчас как можно дальше и быстрее. И Креол бы легко его нашел, легко схватил… но дорогу преградили огромные автоматы Тай-Кера.

Сам же он мертвым голосом произнес:

— Ты съел священный хлеб, о Креол, сын Креола.

— Ну съел, — кивнул маг, медленно повертываясь к праквантеку. — Что с того?

— Он был запечен на крови подземных богов, — объяснил верховный жрец. — Теперь ее нужно вернуть Болон Ти-Ку до заката, иначе их гнев обрушится на наши головы. Ну и ритуал Восьми Мертвецов не состоится.

Креол помолчал. Небо было ясным, но он словно услышал вдали раскаты грома. Лицо мага исказилось в гримасе, и он произнес:

— Да, не завидую вашему положению. Вас убьют либо ваши боги, либо я.

— Мне жаль, что все так обернулось, брат мой, — опустил маску Тай-Кер. — Я искренне полюбил тебя за этот месяц. Я отыщу этого яреда и предам его семидневной казни после того, как принесу в жертву тебя и остальных.

— Его убью я, — хмыкнул Креол. — И мне тоже жаль, если придется тебя убить, брат, но клянусь Мардуком и всеми ужасами Лэнга, что сделаю это, если придется.

— Наши боги щедры и справедливы, но безжалостны, — вздохнул Тай-Кер. — До заката ты будешь принесен в жертву — или нас постигнет их кара.

— Ваши боги — не боги, а демоны Дома Боли! — рявкнул Креол. — Плевать я хотел на их гнев! И на тебя я плевать хотел!

Он все еще сдерживался. Все еще лелеял надежду, что сумеет договориться миром. Никто не смеет сказать, что Креолу Урскому чужда дипломатичность. Но Тай-Кер, поправ принесенную клятву, вскинул два пальца — и на Креола обрушились кулаки автомата.

Лопнула Личная Защита. Но мигом спустя маг крутанулся, поднял Щит Таммуза и шарахнул Молотом Бури. Из другой руки выметнулся Энергетический Меч, а тело окуталось Каменным Доспехом.

Люди разбегались с визгом, с истошными криками. Младшие жрецы похватали ритуальные принадлежности, вцепились в семерых других жертвенных агнцев и поволокли прочь, в укрытие. Бушующий шумерский маг уже отшвырнул одного автомата и заставил другого пойти трещинами.

Но эти механические валуны оказались на диво прочны! Отступивший Тай-Кер управлял ими, точно левой и правой ладонями, сводил вместе, желая то ли прихлопнуть Креола, то ли взять живым и лично прирезать на алтаре.

А улучив секунду, он совершил еще несколько коротких жестов, и прямо из воздуха выпрыгнули два рычащих ягуара! Эти огромные пятнистые коты, которых Креол поначалу принимал за леопардов, повсюду здесь, в Праквантеше, и местные одновременно охотятся на них и поклоняются, боятся и приручают.

Ягуары Тай-Кера, конечно, не были просто ягуарами. То были принявшие их облик духи, сущности то ли из Хвитачи, то ли из мира мертвых. Один ринулся на Креола — и врезался в огненный шквал, с воем обрушился, катаясь и рассыпая искры. Второй стал красться вокруг автомата, желая зайти сзади… каменный кулак почти пробил Щит Таммуза! Креол подлил маны, полоснул Энергетическим Мечом, вновь отшвырнул автомата…

Тай-Кер был из тех, кто не сражается сам, а призывает магических стражей. Доберись до его шкуры — и он мало что сможет сделать. Но чтобы до нее добраться, нужно пробиться через его войско… а оно будет расти с каждой упущенной секундой! Праквантек уже снова водит пальцами и что-то бормочет… вот он трижды дунул себе на пальцы, вот рассыпалась искрящаяся пыль и стала оформляться во что-то с парой пылающих глаз…

Креол понял, что в одиночку не управится. Пока он расправится с автоматами и ягуарами, Тай-Кер все заполонит другими тварями, и те просто погребут Креола под собой. Ему тоже нужно подкрепление… и он выхватил из сумы туго скрученный свиток.

Что Имена Мардука, что демоны Элигора не могут быть призваны мгновенно, одним словом. Этим высокомерным ублюдкам нужны печати, они требуют ритуала… но ритуал можно провести заранее.

В свитке, что развернул Креол, был заключен ритуал демона Флауруса. Со всеми его Наблюдательными Башнями, марсианским ладаном и словом-ключом. Креол еще в прошлом году совершил все нужные действия, вручил Флаурусу освященную огнем и водой пентаграмму и заключил договор на один приказ.

— Явись и исполни уговор, Флаурус! — теперь просто выкрикнул Креол.

Свиток вспыхнул и рассыпался, а из дымного облака вылетел ужасный леопард с горящими глазами. Флаурус, демон огня и разрушения, одно из страшнейших чудовищ во всех Темных мирах, парой ударов уничтожил сначала автоматов, а потом и ягуаров Тай-Кера.

А потом пришло пламя.

Креол ударил Огненным Молотом. Огнем такой силы и плотности, что оплавился и потек камень. Тай-Кер же… Тай-Кер превратился в обгорелый скелет. У него не оказалось ни Личной Защиты, ни иных средств, он погиб так же легко, как самый обычный человек.

Креол устало выдохнул. Площадь опустела, но с каменных ступеней на мага смотрели бесчисленные праквантеки. Стояла тишина, нарушаемая лишь отдельными всхлипами, стонами, подвыванием. Креол медленно прошел к тому, что осталось от верховного жреца, и недовольно крякнул.

Вот ведь как обернулось. Он не желал смерти этому человеку. Во всем виноват подлец Хитагайца, не пожелавший умереть на алтаре.

При других обстоятельствах Креол, быть может, даже восхитился этим пройдохой, сумевшим солгать так, что Креол этого не увидел, но сейчас он желал выдавить ему глаза и отрезать язык.

Честные глаза и лживый язык.

Но Креол не успел. Прежде, чем он убрался восвояси, над великим храмом поднялось что-то вроде изумрудной струйки. Она быстро выросла, расширилась и оказалась огромным пернатым змеем. На его шее сидел человек… и он летел сюда, летел прямо к Креолу.

Маг скрестил руки на груди. Кто бы это ни был, с ним явно стоит разобраться, прежде чем преследовать поганого яреда. Тай-Кер был первым магом Праквантеша, но не единственным, и среди его собратьев наверняка найдутся те, что немногим хуже.

Этот был точно так же одет, что и Тай-Кер. И маска точно такая же. И телосложение. И аура… очень, очень похожая аура, хотя и несколько иная, как будто… выщербленная.

— Ты кто такой⁈ — воскликнул Креол, когда его обдало холодным ветром и змей приземлился на площади.

На такой простой вопрос его знания праквантешского хватило.

— Я Тай-Кер, жрец Болон Ти-Ку, — ответил ездок на шумерском, снимая маску.

— А… а кого я тогда испепелил⁈ — опешил Креол, невольно посмотрев на обгорелый скелет.

— Меня же.

Креол не знал такой магии. Креол… Креол растерялся. На одну секунду всего, но эта секунда стала роковой. С Тай-Кером явились духи воздуха, прирученные ветра — и Креола подняло над землей.

По воле жреца незримые слуги просто распяли мага. Руки раскинулись в стороны, пальцы онемели, а дыхание перехватило. Воздух покинул внутренности Креола, отказался заходить внутрь, и он тщетно разевал рот. Ни слова не вырывалось из груди, мага охватила немота, а жезл со звоном упал на камень. Порывы ветра разорвали на нем одежды, оставив один набедренник.

— Мне очень жаль, что приходится так поступать, — произнес Тай-Кер, подзывая младших жрецов и переводчика, человека-попугая. — Ритуал Восьми Мертвецов должен быть завершен, чтобы боги не гневались. Здесь ничего нельзя сделать.

Креол только бешено вращал глазами. Он победил Тай-Кера, он убил Тай-Кера… но кто мог знать, что у этого ублюдка две жизни⁈

Маг был уверен, что его прикончат сразу же, пронзят грудь ножом. Но оказалось, что для ритуала Восьми Мертвецов жертвы должны умирать долго и мучительно, иначе боги не будут счастливы. Креола и еще семерых привязали к столбам с кучами хвороста у их подножия и принялись расстреливать из луков.

Жрецы разом спустили тетиву и раздались крики, вопли боли. Много криков — но ни одного предсмертного. Выродки в масках стреляли метко, но избегали наносить смертельные раны, целились в ноги и руки, бедра и плечи.

Креолу стрела вошла в бедро. Но он не издал ни звука. Не потому даже, что стерпел, еще в детстве приученный к страшным мукам, но потому, что воздух по-прежнему отказывался выходить из его гортани. Креол дышал, ему позволили дышать, чтобы не задохнулся слишком рано… но говорить не мог! Не мог вымолвить никакое слово-ключ, пальцы не слушались, а жезл у него забрали.

Он попытался сорвать веревки телекинезом. Испепелить их взглядом. Сломать сам столб. Но его прикрутили так, что он не видел своих пут, а сделать это вслепую… Креол так и не достиг в этом уровня Шамшуддина, но собирался как следует потренироваться, чтобы впредь такое не повторялось.

Вторая стрела. Теперь в предплечье. Пронзила насквозь, и кровь хлынула потоком. Креол со злостью подумал, что Менгске наверняка обрадуется, если самый его непокорный магистр бесследно сгинет где-то в варварских землях…

И в уши ввинчивался голос Тай-Кера, читающего литанию, исполняющего ритуал.

Кит-аан

Ла-му-ла-му Чум-х’а

х’ел-инг-ах

л’ек Тош-анг ла

ша-нгом

Чах'-анг-нгал ла-ла

гаа-нгом

Чаб ла-ла

ша-нгом

оч-те ша-нгом

лу-ти ша-нгом

Хаа-ла-ла-анг те-чи

ша-нгом

Кит Хиш!

Креол не понимал ни слова. Он и не хотел понимать, он и так знал, о чем вещает жрец демонов Дома Боли. Призывает на голову Креола самые страшные страдания, чтобы этой ценой купить себе сокровенное знание, узнать об… ха, об адаманте он без Креола не узнает! Ритуал пройдет впустую и порадует только напыщенных павлинов, что несколько минут назад бежали от Креола с визгами!

— Хозяин, я здесь!.. — послышался писк в ухе.

Еле различимый писк, тоньше комариного. Хубаксис уменьшился настолько, что стал размером с муху. И другой бы не слишком обрадовался столь крохотной подмоге, но Креол воспрял духом, ибо даже такая малость сейчас могла его выручить… если тупой джинн сообразит, что нужно делать!

Он сообразил. Сам марид, сам дух воздуха, Хубаксис превосходно увидел ручные ветра Тай-Кера, один из которых устроился на губах Креола и сидел там, смеялся, болтал ногами… Хубаксис врезался в него и схватил, принялся рвать когтистыми ручищами.

Немногое от того изменилось. Креол остался привязан к столбу… и в него только что вонзилась третья стрела! Все тело содрогнулось от боли!

Но он смог заговорить, смог произнести заклятие — и молвил слово-ключ Доспеха Духа. Незримого для простых людей и младших жрецов — но четвертая стрела прошла мимо. Скользнула по коже, словно лучник просто промазал.

Тай-Кер ничего не заметил. Он в исступлении кружился в шаманской пляске, бормотал слова страшного ритуала. Креол же, пока праквантеки не поняли, что именно в него теперь не могут попасть, произнес одними губами:

— Раб, создай мне печать Огрегерцы!

Послушный воле хозяина, Хубаксис сотворил треугольник с несколькими петлями и спиралью в центре. Креол скороговоркой забормотал:

— Я вызываю и заклинаю тебя, Огрегерца! Я, исполненный силой Всевышнего…

И тут Тай-Кер смолк. Он закончил речитатив, сомкнул ладони и выкрикнул одно короткое слово… оно явно означало «поджигайте», ибо жрецы подожгли свои стрелы, и восемь жертв превратились в восемь пылающих факелов. Хворост явно пропитали маслом или еще каким горючим зельем, потому что вспыхнул он мгновенно.

О, как это оказалось больно! Но Креол уже произнес последнее слово, и из воздуха выступила кошмарная демоница, тварь, похожая на склизкий багровый ком с сотней тонких паучьих лапок и крохотной женской головкой, все это венчающей. Лапки тут же взметнулись, ловя на лету две стрелы.

— Не самый радушный прием! — пожаловалась Огрегерца. — Твое повеление, быстрее!

— Освободи меня и верни жезл! — потребовал Креол.

Огрегерца — не самый ценный член легиона Элигора. Она призывается, чтобы… что-нибудь сделать. Быстро выполнить некую работу. Креол даже не потребовал потушить пламя — с него хватило, что демоница мгновенно распутала веревки и переместила прямо в руку жезл. Сочтя задачу выполненной, она исчезла, но этого было достаточно.

Креол сошел с горящего хвороста. Игнорируя боль, игнорируя торчащие в нем стрелы, он вскинул жезл и швырнул заклятие Огненного Кольца, одновременно выхватывая из сумки туго скрученный свиток.

Двумя пальцами Креол сломал печать. Пока люди вокруг пылали, дымились и оглашали все истошными воплями, маг выпустил Тер-М-Орбетля, планетника, что принес ему клятву, позволив заключать в бумагу свой образ.

Тот мгновенно разросся в грозовую тучу — и площадь накрыло молниями! Горе, горе праквантекам, только что улюлюкавшим и радостно глядевшим, как гибнет в мучениях их гость!

— Вы все равно уже мертвы! — провозгласил Креол, разя молнией и Тай-Кера. — Пища демонов! Отправляйтесь к своим хозяевам, пусть пируют!.. и не мной!

Вновь верховный жрец упал бездыханным, вновь испустил дух, не успев в этот раз призвать никого себе в помощь. Пернатый змей ушел в небо — и Креол не стал его преследовать. Он приказал планетнику забыть о грозе и полить площадь дождем, потушить огни, а потом удалиться, ибо его клятва исполнена.

Сам же маг одну за другой вырвал из плоти стрелы и трижды произнес Исцеление. Грызущая боль уходила, раны затягивались, покрывались молодой кожей. Тело окутала блаженная истома.

Креол оглядел вновь опустевшую площадь, посмотрел на прикрученных к столбам жертв… некоторые еще дергались, еще были живы. Да и одного из мертвых Креол может воскресить, если как следует постарается… но имеет ли смысл тратить ману?

Креол не успел принять решение. Вокруг начало твориться что-то несусветное. Незавершенный ритуал, так и не принесенные жертвы… мир стремительно стал терять краски. Словно лучи солнца потеряли силу. Смолкли птицы и звери. Шум листвы стал превращаться в навязчивый шепот, шорох на грани слышимости… о, Креол хорошо знал этот звук.

Так воют демоны, готовые прорваться в подлунный мир.

Вот каменная мостовая треснула. Из провала заструился желтый дым. Вынырнул пятнистый силуэт, приобретая облик ягуара. За ним второй, третий… они ринулись к привязанным у столбов людям, вытягивая души несчастных. Бездыханные тела сразу высыхали, рассыпались в пыль.

Один демон-ягуар бросился и на Креола — но был отброшен, врезавшись в Щит Мардука.

— Пшел вон! — брезгливо велел Креол. — Брысь!

— Ты-ы-ы-ы ел священный хлеб!.. — раздался вкрадчивый шепот. — Ты-ы-ы-ы!..

— Я его вам верну, — пообещал Креол. — Через несколько часов.

Пока что это были всего лишь призрачные посланцы. Не демоны, а только их полуразумные слуги, демоникалы. Как асугали Лэнга, жалкие твари, которых можно отогнать, крикнув погромче. Но скоро сюда явятся их хозяева, и тогда даже Креолу придется несладко.

Надо уходить из города. Совершить ритуальное омовение и воздать почести Мардуку, чтобы очистил Креола от метки демонов. Но прежде… ритуал ведь так и останется не завершен. И эти тупые праквантеки все станут мясом для демонов. Те пожрут их, не получив того единственного, кто им нужен.

Креолу, в общем, было наплевать на их жизни — пусть сдохнут хоть все. Тем более, что они хотели отправить его на заклание. Но позволять демонам разгуливать по этому миру он не собирался.

Маг вскинул жезл, сказал Доспех Мардука, достал из сумы книгу и стал читать великие ограждающие чары — Панцирь Скорпиона. Если отсечь от остального города площадь, отгородить место ритуала, демоны останутся внутри — и пусть себе беснуются, пока не иссякнет их срок.

Но Креол не успел. Сзади раздались истошные крики, а потом в него полетели стрелы. Но на Креоле все еще был Доспех Духа, и ни одна в цель не попала… они его только разозлили!

Маг круто развернулся. На него кричали и махали руками праквантеки, а особенно разорялись жрецы. Креол не понимал ни слова, но было несложно понять, чего хотят эти идиоты — принести его как можно скорее в жертву. Остановить беду ценой жизни одного чужестранца.

Иди речь о ком-нибудь другом, Креол бы первый согласился, что это разумное и логичное решение. Но он был не на их месте, а на своем, и он только что собирался изгнать демонов… теперь ему несколько меньше этого хотелось, но Креол не менял однажды принятых решений. Он по-прежнему хотел прочесть Панцирь Скорпиона, а потом сделать все, что подобает… так, в него начали швырять камнями.

— Пошли вон! — рявкнул маг, вспоминая текст Цепи Молний.

Она-то уж точно разгонит толпу.

Ситуация злила Креола все сильнее. С одной стороны на него наседали демонические духи, он едва успевал их отгонять. С другой не могли угомониться праквантеки, тупые дикари, не знающие ни слова на шумерском.

Вот их лугаль что-то процокал на своем варварском наречии, и сразу дюжина воинов с копьями ринулась на Креола.

Без жертв сегодня не обойдется.

— Горите, — приказал маг, выпуская огненные клубы.

Истошные вопли и запах жареной плоти привлекли внимание демоникалов. Призрачные ягуары оставили Креола и принялись терзать легкую добычу. Маг развернулся и вновь занялся свершением Панциря Скорпиона, чтобы все потом под ним зачистить.

Но тут… в небе появилась летящая точка. Очень быстро приближающаяся. Вот она уже стала размытым пятном, вот приобрела очертания человека на пернатом змее… и Креол не успел завершить обряд.

Тай-Кер. Он вернулся в третий раз. Опять живой и здоровый, только с еще большим количеством «щербин» в ауре. Каким бы образом он ни воскресал, даром ему это не проходило.

Стало быть, воскрешений у него конечное число. Вечно он оживать не будет.

Тай-Кер что-то произнес. Заговорил отчаянно и гневно, потрясая кулаком и явно чего-то требуя от Креола. Он указывал то на трещины в камне, то на вьющихся вокруг демоникалов, то на столб с хворостом… он что, пытается убедить Креола туда вернуться?

Да, пытается. И не только убедить. У Тай-Кера еще остались трюки, еще остались волшебные слуги. Праквантеки уже расступались, пропуская автоматов… похоже, Тай-Кер взял под контроль всех их, сколько только есть в Куа-Текен-Тукане. Земля грохотала от шагов каменных истуканов, они перли на площадь дюжинами, а сам Тай-Кер, воззвав к какому-то духу, оказался огражден от Креола сияющей пеленой. Та легко поглотила и Огненное Копье, и Звуковой Резонанс.

Креол понял, что долго так не продержится. Заклинания в памяти и жезле еще есть, но в таких условиях скоро закончатся. Иссякнет и мана, Креол истратил уже очень много.

— Раб, создай мне печать Урробена! — приказал маг.

Хубаксис закружился в воздухе, рисуя чертеж, похожий на чью-то искаженную ухмылку. Раздробив одного автомата Ледяным Молотом, а остальных расшвыряв Колонной Железного Воздуха, Креол отбарабанил треклятую формулу призыва, и перед ним возник Урробен — тот демон, которого призывают, когда нужно кого-то… убить. Набить морду. Вырвать кишки. Вышибить мозги.

Или хотя бы разнести целую кучу автоматов.

— Озвучить желание или сам догадаешься⁈ — рявкнул Креол.

Урробен, похожий на мясной ком с десятком толстых хоботов и единственным глазом в центре, только издал утробный рокот — и священная площадь превратилась в анклав Лэнга. Он вьюжил ураганом, хватал автоматов и самых храбрых из воинов-праквантеков, и разрывал их в клочья, разбивал оземь или швырял так далеко, что те перелетали через здания.

Разъяренный Креол же занялся Тай-Кером. Изгнал защищающего духа, прошел через магическую пелену Размыканием и швырнул Ледяную Звезду. Зазубренный ледяной диск врезался в горло жреца, и тот упал, обливаясь кровью.

Упал вроде бы замертво. Но больше Креол не верил в его гибель. Маг уставился на труп во все глаза, полностью сосредоточился на ауре и сказал Ясный Взор, который приготовил, пока Тай-Кер еще только летел сюда.

И в этот раз он увидел. Увидел сверкающую точку, что оставила труп и унеслась к вулкану Чичиноцин.

— Попался, — осклабился маг, отталкиваясь от земли.

Он еще никогда не летал с такой скоростью. Воздух обжигал кожу, от ветра слезились глаза. Изрядную толику оставшейся маны Креол влил в чары Полета, и мчался быстрее пущенной стрелы.

Город мгновенно остался позади. Стали казаться крохотными праквантешские зиккураты. Но Креол не смотрел ни вниз, ни по сторонам — его взгляд был прикован к ничтожной искорке, невидному никому более огоньку. Тот несся гораздо быстрее Креола, он преодолел расстояние до вулкана считай что мгновенно, но остался «шлейф», стремительно затухающий эфирный след. Не знай Креол точно, что искать, сразу бы потерял Тай-Кера из виду.

Но он знал. И приземлившись на самом краю потухшего вулкана, воззрился на дно кратера. Огня тот явно не видал много веков, так что повсюду даже росла трава и клонились к озерцу кривые деревца. Но неподалеку была трещина, и из этой трещины било что-то алое, густое… в этом фонтане уже проявлялись человеческие очертания, лепился из воздуха скелет, обрастал мясом, покрывался кожей…

Креол ударил прежде, чем Тай-Кер создал себе новое тело. У него еще только начинала возникать маска, а маг уже саданул ножом. Просто ножом, без магии. Вонзил точно меж третьим и четвертым ребром.

Не успевший толком воскреснуть жрец опал мертвым, а Креол уселся рядом с кровавым фонтаном и стал ждать. Как он и думал, уже через несколько вдохов алая жидкость стала оформляться в кости, мясо, мозг, жилы…

Креол пристально следил за аурой. Это уже пятый Тай-Кер, и он явно уступает даже третьему, не говоря уж о первом. В нем все меньше от человека и все больше от… чего-то иного.

Маг как следует его рассмотрел, прежде чем убить.

Потом Креол убил Тай-Кера в шестой раз. Потом в седьмой. Потом в восьмой.

Но на девятый раз Креол отвел руку с ножом. Этот Тай-Кер был совсем чахлым и хилым. Даже высшее зрение не требовалось, маг обычными глазами видел, что воскресший архимаг еле стоит на ногах, что его шатает от слабости, что сильного дуновения ветра хватит, чтобы его повалить.

Сможет ли девятый Тай-Кер произнести заклинание? Склонив голову набок, Креол поразмыслил и решил, что вряд ли. А если даже и да — риск того стоит.

Маг бы вырвал из жреца ответы прямо здесь, но даже в загробном мире того так и не научили истинной речи. Он по-прежнему цокал и щебетал что-то на своем диком наречии.

Так что Креол подхватил трясущегося задохлика под мышки и взмыл с ним в воздух.

По пути к ним пристал пернатый змей, что не переставал кружить в небе. Чудовище тревожно клекотало, хлопало крыльями, пыталось тяпнуть Креола, отнять своего хозяина. Магу пришлось ожечь его Огненной Стрелой, иначе создание не отставало.

Площадь перед великим зиккуратом за это время совсем опустела. Близился закат, повсюду носились призрачные, но все более плотные ягуары, и люди разбежались, куда глаза глядят.

Те, кто смог.

Однако многие стали искать спасения на самом зиккурате. На его вершине толпился народ, в том числе многие из младших жрецов. Креол рухнул прямо среди них, швырнул на камень Тай-Кера и рявкнул:

— Здесь кто-нибудь говорит на яредском⁈ Переведите ему!

Вперед вытолкнули все того же горбуна, человека-попугая. Дрожа от ужаса, он приблизился к Креолу и согнулся в три погибели, не смея поднять глаз.

— Тай-Кер, слушай меня, — произнес Креол. — Я не хотел, чтобы все так обернулось. Ты мне нравился. Во всем виноват предатель, что служил мне. И я понятия не имею, каким образом ты столько раз возвращался к жизни…

— Мне благоволят Болон Ти-Ку, — безжизненным голосом ответил Тай-Кер. — Они позволяют мне возвращаться к жизни.

— Да?.. каким образом?.. хотя неважно, на это нет времени. Что-то подсказывает мне, что больше ты к жизни не вернешься. Я прав?

Тай-Кер неопределенно пожал плечами. Его взгляд потух, руки обвисли, он с трудом шевелил губами.

— Ритуал Восьми Мертвецов не был завершен, — произнес Креол. — Но семь из восьми все-таки отдали себя Дому Боли… твоим Болон Ти-Ку. Значит, частично могло сработать. Я прав?

— Возможно, на один или два вопроса я все-таки смогу ответить, — снова пожал плечами Тай-Кер.

— В таком случае ответь на мой — где и как найти в этом мире адамант, что никому не принадлежит?

Глаза Тай-Кера на мгновение затянуло дымкой. Его тело выгнулось дугой, челюсть мелко затряслась, и он произнес:

— Далеко на севере. На месте гибели древнего бога-ящера. Бесконечные века назад он погиб. Там, где это случилось, был или будет зарыт слиток бесценного адаманта.

— Где точно это случилось⁈ — тряхнул Тай-Кера Креол. — Я не знаю ни о каком боге-ящере!

— Не могу описать словами, — равнодушно ответил жрец. — Там огромные пространства и всегда холодно. Ищи, коли желаешь.

Страшным усилием воли Креол взял себя в руки. Это все же лучше, чем ничего. Место гибели бога — примета незаурядная. Даже если это свершилось до Потопа, даже если это уже тогда было чем-то древним и забытым — узнать можно, если ты маг.

— Ладно, ответь на второй мой вопрос, и я обещаю оставить тебе жизнь, — произнес Креол. — Как получить адамант искусственно? Что за магия для этого потребна? Существует ли она?

Глаза Тай-Кера снова затянуло дымкой, тело снова выгнулось дугой, а изо рта на сей раз хлынула кровь. Он и без того не держался на ногах, а теперь совсем опал и прошелестел:

— Ритуал… не был завершен… я сейчас умру…

— Я исцелю тебя! — заверил Креол. — Мне не нужна твоя смерть!..

Тай-Кер содрогнулся еще сильнее и стал заваливаться набок.

— Чрево Тиамат, не подыхай!!! Ответь на вопрос!!!

Но Тай-Кер только странно улыбнулся. И прежде, чем Креол успел сказать Исцеление, дух верховного жреца оставил тело. То сразу же иссохло так, что и дурак бы понял — этого уже не воскресить никакой магией.

Маг некоторое время стоял и молчал, зло поджимая губы. Потом посмотрел на коснувшееся горизонта солнце. Время истекает, с закатом этот город станет клоакой, и всю ночь демоны будут пировать невозбранно. Подготовить Панцирь Скорпиона Креол уже не успеет.

Ну что же, придется работать быстро.

— Пошли вон отсюда, — коротко велел маг праквантекам. — Бегите так, как будто я сейчас превращу тут всех в кучки пепла… переведи им!.. и опусти «как будто»!

Горбун покорно забормотал, и жрецы бросились вниз, огромными прыжками понеслись по лестнице. Креол же хмыкнул, подошел к краю площадки, взялся руками за будто невидимые поручни и воскликнул:

— Какодамму! Приди, Адду, и помоги мне все тут уничтожить!

Говорят, что Адду, Сорок Седьмое Имя Мардука, при жизни была очаровательной хрупкой девушкой с большими глазами… но уже тогда сотрясала и крушила землю, колыхала сами небеса и заставляла дрожать звезды! Как и любое Имя, она не явилась сейчас лично, но Креол почувствовал, что призыв удался, почувствовал дарованную ею мощь… и заставил мир ходить ходуном!

Очень удачно, что тут зиккураты, храмы богов! Имена Мардука капризны, их следует призывать лишь тогда, когда они сами охотно бы сделали то, чего тебе желается. А Адду, говорят, в смертной жизни ненавидела жрецов и храмы, так что на такие просьбы отзывается с удовольствием.

Но, конечно, более чахлый маг не выдержал бы такой силы. Сквозь тело Креола шли волны энергии, он сотрясал землю с воистину божественной мощью… и вот уже зиккурат под ногами начал рушиться!

Ритуал Восьми Мертвецов проводился на площади, но он завязан на эту ступенчатую пирамиду. Если разломать ее до захода солнца, приоткрывшаяся перед демонами дверь захлопнется. Ну да, праквантеки лишатся своего главного храма и в процессе, возможно, кто-то погибнет… но на такие жертвы Креол готов был пойти.

…Когда закатилось солнце, звездный свет озарил мага, сидящего посреди притихшего города на груде развалин. Креол медитировал прямо здесь, восполнял истраченную до капли ману. Его не страшила возможная месть со стороны жрецов, а уж тем более простых праквантеков — они видели, как Креол обрушил их зиккурат, и будут последними идиотами, если после такого к нему сунутся.

Но медитируя, маг размышлял, что сделать с предателем Хитагайцей. Потратить время на его розыски или пусть живет?

Пусть живет, великодушно решил маг, воспарив в небо и полетев к оставленной на окраине Крысе-В-Камне. Много чести — тратить время на нечто столь ничтожное. Нет, если он покажется Креолу на глаза, то проживет недолго, но разыскивать его специально… да пусть катится Нергалу в задницу.

Но мнение Креола изменилось, когда он опустился рядом с Крысой-В-Камне… тем местом, где она раньше была.

Ее не было. Она исчезла.

И Креол сразу понял, куда.

Когда он пробуждал Крысу-В-Камне, заставлял себе служить, то разрушил внутренний Круг-В-Круге, потому что тот замыкал манопоток на носителе, и дедов артефакт повиновался только своему создателю. Креол мог тогда перестроить чары и перевести Крысу-В-Камне на себя, но предпочел просто сломать эту печать, заменив простым словом контроля. И не потому, что так было проще (хотя так было проще), а потому, что не хотел, чтобы уже его наследнику (если тот однажды появится) довелось проклинать Креола, который наворотил такой магии, что бесценный артефакт стал просто уродливой статуей.

И чем обернулись его добрые намерения? Ублюдок просто подслушал слово контроля и… улетел. Исчез в небесах вместе с имуществом Креола.

Это точно сделал Хитагайца, потому что без слова контроля Крыса-В-Камне не взлетела бы, а его по эту сторону океана знают только Креол, поганый яред, да еще Хубаксис, но он-то здесь, на плече сидит. К тому же Креол спрятал артефакт под чарами Скрытия, но самыми простыми — они отводят глаза, не давая увидеть то, о чьем существовании ты не знаешь.

Но Хитагайца-то знал о Крысе-В-Камне, и ему чары найти ее не помешали!

— Ах ты, смрадный уд Пазузу, — произнес Креол, все еще не веря глазам. — Я тебя найду.

…Хитагайца сидел на сухой кочке и играл на свирели. Мелодия получалась жалкая, тоскливая. Она отражала всю бурю его чувств, все то, что он пережил и испытал за последние дни, когда дважды был в шаге от смерти, зато потом ощутил себя воистину могущественным чародеем и бесстрашным покорителем небес!.. жаль, не так уж долго это продлилось, и горе, горе теперь живет в сердце несчастного Хитагайцы, чье счастье было столь недолгим…

На плечо опустилась рука, и Хитагайца вздрогнул. Свирель захлебнулась, издала фальшивую трель.

— Думал, я тебя не отыщу, гаденыш? — спросил Креол тем спокойным и даже ласковым тоном, которым говорят с теми, кому осталось жить несколько минут. — Где моя Крыса-В-Камне?

— На дне болота, господин, — ответил Хитагайца тем спокойным и даже дерзким тоном, которым говорят те, кому осталось жить несколько минут. — Коли желаешь, лезь туда за ней.

— Вот, значит, как, — почти даже и не разозлился Креол. — И как же это ты ее там утопил?

Хитагайца вздохнул и поведал, что принял топь за зеленую лужайку и бесстрашно на ней приземлился… а потом увидел, что каменное страшилище стремительно погружается. Он едва только и успел спастись сам — забрался повыше и подпрыгнул, уцепившись за длинный сук… вон за тот, господин, что нависает над хлябями.

— А что же ты, идиот, просто сразу не сказал слово контроля и не взлетел? — с интересом осведомился Креол. — Артефакт-то мощный. Он бы сам себя выдернул.

— Не смекнул сразу, о говорящий с духами, — повинился Хитагайца. — А когда смекнул, было уже поздно.

— Не смекнул сразу, — повторил Креол. — А вот на той площади мгновенно сообразил, как спасти свою шкуру. Скажешь что-нибудь перед тем, как я отправлю тебя вслед за моим артефактом?

— Знаю, что виноват пред тобою, о мой великий господин, — пригорюнился Хитагайца. — Но могу ли я выкупить свою жизнь чем-нибудь ценным?

— У тебя нет и не может быть ничего, за что я дал бы больше сикля, — фыркнул Креол. — Даже если ты припрятал в своем набедреннике золотой самородок, ради него я тебя не пощажу.

— Я действительно кое-что припрятал в своем набедреннике… — медленно разжал ладонь Хитагайца. — Смотри, о господин, стоит ли это моей жизни?

Креол уставился на слиток металла. Крошечный, меньше наконечника стрелы, но несомненно адамантовый. Несомненно тот самый, что принадлежал Тай-Керу и о потере которого Креол сокрушался после того, как обрушил гигантский зиккурат.

Можно было забрать адамант, а Хитагайцу все равно мучительно убить. Креол уже приготовил для него заклятие Растущей Боли, и собирался не торопясь отправить вора и предателя в Кур. Его желание только усилилось, когда он узнал о потере Крысы-В-Камне.

— Ты родился под счастливой звездой, недоносок, — наконец разомкнул уста маг. — Ты наверняка умрешь очень скоро и очень позорно… но не сегодня и не от моей руки. Давай сюда адамант.