Шорохи в подвале

В Аркхеме, где древние фронтоны указывают, словно пальцы колдунов, в небеса, рассказывают странные истории. Но, по сути, странные истории всегда актуальны в Аркхеме. Есть истории о каждом гниющем здании, истории о каждом маленьком, похожем на глаз мертвеца окошке, смотрящем в сторону моря, когда спускается туман.

Здесь невероятная фантазия, кажется, процветает, вскормленная сморщенными колдунами самого города, напитанная сухими кладбищенскими легендами и стекающимися в эти темные норы суевериями.

Когда-то Аркхем был довольно странным местом, обитель ведьм и колдунов, дерзких и дьявольских. В древние времена люди короля очистили город от колдовства. И снова в 1818 году новое правительство вмешалось, чтобы уничтожить некоторые особенно жестокие убежища в наиболее древних домах и, кстати, раскопать кладбище, которое лучше было оставить нетронутым. Затем в 1869 году наступила великая иммигрантская паника на улице Старого города, когда развалившийся особняк Сайруса Хука был сожжен до основания вызывающими страх иностранцами.

С тех времен произошло еще множество пугающих событий. Дело о «ведьмином доме» и некоторые эпизоды, связанные с судьбой пропавших без вести детей в День Всех Святых, добавляли свою долю слухов.

Но не из-за этого в дело вмешались агенты. Федеральное правительство обычно не интересуется сверхъестественными историями. То есть так было до того времени, как я рассказал властям о смерти Джо Регетти. Вот причина, по которой они прибыли сюда, — я призвал их.

Потому что я был с Джо Регетти незадолго до его смерти и вскоре после этого. Но я не видел, как он умер, и благодарен судьбе за это. Я не думаю, что смог бы стоять там, наблюдая за тем, что невольно подозревал.

Именно из-за своих подозрений я и обратился за помощью к правительству, они отправили сюда людей, чтобы провести расследование, и я надеюсь, что они найдут достаточно, чтобы убедиться в том, что то, что я им рассказал, является неоспоримым фактом. Если они не найдут туннели, или я ошибся насчет той двери, я могу показать им тело Джо Регетти. Это убедит кого угодно, я думаю.

Однако я не в праве обвинять их в том, что они настроены скептически. Я сам был настроен скептически когда-то, и, как я полагаю, сам Джо Регетти и его шайка. Но с тех пор я узнал, что разумнее не издеваться над теми, кто ничего не понимает. На Земле гораздо больше тварей, чем те, кто ходит по ее поверхности, — есть и другие, которые ползают и кишат глубоко под ней.

Я никогда не слышал о Джо Регетти, пока меня не похитили. Это не так сложно понять. Регетти был гангстером и незнакомцем в городе. Я же был потомком сэра Амброуза Эббота, одного из первых поселенцев.

В то время, о котором я говорю, я жил один в семейном доме на Баском-стрит. Жизнь художника требует одиночества. Все мои ближайшие родственники были мертвы, и, несмотря на мой социальный статус по праву рождения, у меня было мало друзей. Следовательно, довольно трудно понять, почему Регетти выбрал меня, чтобы похитить. Но тогда он был чужеземцем здесь.

Позже я узнал, что он пробыл в городе всего неделю, остановившись в гостинице с тремя другими мужчинами, ни один из которых впоследствии не был задержан.

Но Джо Регетти был совершенно неизвестен мне до той ночи, когда я покинул вечеринку Тарлтона, устроенную в его доме на Сьюэлл-стрит.

Это было одно из немногих приглашений, которые я принял в прошлом году. Тарлтон пригласил меня, и, поскольку был моим старым другом, я согласился. Был приятный вечер.

Брент, психиатр, был там, и полковник Уоррен, а также мои старые товарищи по колледжу — Харольд Гауэр и преподобный Уильямс. После довольно славного вечера я ушел, планируя направиться домой, как я обычно делал, не имея лучшей альтернативы.

Это был прекрасный вечер — с мертвой луной, завернутой в саван облаков, плывущей по фиолетовому небу. Старые дома выглядели как серебряные дворцы в мистическом лунном свете; пустынные дворцы в земле, где мертво все, кроме воспоминаний. Ибо улицы Аркхема пустынны в полночь и над ними висит вековое очарование прошедших дней.

Деревья устремляли свои верхушки в небеса и стояли, словно притихшие заговорщики, небольшими группами, а ветер что-то шептал, раскачивая их ветви. Это была ночь, навевающая невероятные мысли и творческие образы, которые я так люблю.

Я шел медленно, расслабленный, мои мысли были свободны и далеки. Я не видел машину, едущую за мной, или человека, скрывающегося впереди во мраке. Я шел мимо большого дерева перед домом Картера, а затем, совершенно неожиданно, в моей голове вспыхнули огненные брызги, и я погрузился во тьму, рухнув в поджидающие руки.

Когда я пришел в себя, то был уже в каком-то подвале и лежал на скамейке.

Это был большой подвал… старый подвал. Куда бы я ни глянул, везде были камень и паутина. Позади меня располагалась лестница, по которой меня опустили сюда. Слева была небольшая комната, похожая на помещение для хранения фруктов. У дальней стены справа я мог смутно различить очертания угольной кучи, хотя печи в подвале не было.

Прямо передо мной находился стол и два стула. На столе стояла масляная лампа и колода карт, разложенных в пасьянсе. Стулья были заняты двумя мужчинами. Моими похитителями.

Один из них, большой, краснолицый человек с толстой, как у свиньи, шеей, произнес:

— Да, Регетти. Мы легко взяли его. Мы следовали за ним, как ты сказал, от самого дома, и схватили его под деревом. Доставили прямо сюда, никто ничего не видел.

— Где Слим и Грек? — спросил человек, который раскладывал пасьянс, подняв глаза. Он был низкорослый, стройный и бледный. Его волосы были темными, его лицо смуглым. Итальянец, решил я. Наверное, лидер. Разумеется, я понял, что меня похитили. Где я оказался или кто были мои похитители, я не мог сказать. Моя пульсирующая голова немного очистилась, и у меня было достаточно здравого смысла, чтобы не угрожать и не создавать проблем. Это были не местные люди — не в такой одежде — и карман темного человека странно оттопыривался. Я решил подождать дальнейшего развития событий.

Человек с толстой шеей отвечал на вопрос другого.

— Слим и Грек вернулись в отель с машиной, — сказал он. — Точно так, как ты сказал, босс.

— Хорошая работа, Полак, — сказал тот, зажигая сигару.

— Я сделаю все для тебя, Джо Регетти, — сказал большой человек на ломаном диалекте.

— Да. Безусловно. Я знаю это, — ответил смуглый Регетти. — Продолжай в том же духе, и все будет хорошо, понимаешь? Как только я захвачу еще нескольких из этих пташек, мы уберемся. Местные полицейские — все болваны, и как только я соберу нужные сведения о некоторых из местных старых семей, мы будем получать бабки регулярно.

— Я прошу прощения, — подал голос я.

— О, пришел в себя, да? — Тонкий итальянец даже не двинулся из-за стола. — Рад это слышать. Извини, что парни так грубо обошлись с тобой, мистер. Просто сиди спокойно, и скоро все будет просто шикарно.

— Я рад это слышать, — саркастически ответил я. — Понимаете, я как-то не привык к похищению.

— Хорошо, позволь мне разобраться с этим, — сказал Джо Регетти. — Я расскажу, что к чему.

— Спасибо, — ответил я. — Я уже вижу.

И я указал на свои связанные ноги и руки.

— Чувство юмора, а? О'кей. Надеюсь, твои друзья принесут бабки после того, как получат письмо, которое я написал, или, возможно, все остальное не будет таким смешным.

— Что дальше? — спросил я, отчаянно надеясь обнаружить хоть что-нибудь полезное для меня.

— Скоро увидишь, — сказал мужчина. — Во-первых, я буду сидеть с тобой здесь всю ночь.

Лицо Пола побледнело.

— Нет, босс, — умолял он, — ты не останешься здесь.

— Почему нет? — резко спросил Регетти. — Что с тобой, Пол, ты аж пожелтел, а?

— Я нет, — прохныкал мужчина. — Но вы знаете, что здесь было раньше, босс, — как нашли ногу Тони Феллиппо на полу без тела.

— Оставь эти сказки на ночь, — усмехнулся Регетти. — Ты, деревенщина, не напугаешь меня этими баснями.

— Но все истина, босс. Никто никогда не видел больше старого Тони Феллиппо — только его ногу в подвале. Лучше побыстрее убраться отсюда, никто не хочет умирать.

— Что ты имеешь в виду — умирать? — раздраженно прорычал Регетти.

Лицо Пола побледнело, и его голос опустился до тихого шепота, который гармонировал с темнотой подвала: теневой голос в теневом мире.

— Об этом все говорят, босс. Это ведьмовской дом — наполнен призраками, возможно. Никто не загонял сюда Тони Феллиппо, он был достаточно умный парень. Но однажды он сидел здесь один, а нечто из-под земли вырвалось и проглотило его, оставив лишь ногу.

— Ты заткнешься? — резко выдохнул Регетти. — Несешь полную чепуху. Какой-то ловкий парень уделал Феллиппо и избавился от тела. Оставил только его ногу, чтобы напугать оставшуюся часть его людей. Ты пытаешься сказать мне, что привидение убило его, олух?

— Да, так и есть, — настаивал Пол. — Никто не убивал Тони. По крайней мере, как ты говоришь. Нашли ногу, отлично, но весь пол был залит кровью, и вокруг валялись небольшие кусочки кожи. Никакой парень не смог бы так разделать человека — только дух. Вампир, может быть.

— Великолепно! — Регетти презрительно пыхнул своей сигарой.

— Может, и так. Но посмотри — здесь кровь.

И Пол указал длинным пальцем на пол и стену подвала слева от себя. Регетти проследил за ним взглядом.

Здесь была кровь, правда, — большие темные капли крови, разбрызганные по всему полу и стене, как пигменты на палитре безумного живописца.

— Ни один человек не сможет так убить, — пробормотал Пол. — Даже топор не сотворит такой беспорядок. И ты знаешь о том, что говорят о ноге Феллиппо — на ней были видны следы зубов.

— Правда, — задумчиво протянул другой. — И остальная часть его банды действительно ушла отсюда довольно быстро после того, как все это произошло. Не пытались скрыть тело или что-то сделать. — Он нахмурился. — Но это никак не является доказательством твоей болтовни о призраках или вампирах. Ты читал слишком много дешевых журналов в последнее время, Полак.

Он засмеялся.

— А как насчет железной двери? — проворчал Пол обвинительно, его лицо покраснело. — Что насчет железной двери за той кучей угля, а? Ты знаешь, что парни Черного Джима говорят о доме с железной дверью в подвале.

— Да, — лицо Регетти помрачнело.

— Ты не видел железную дверь, босс, — продолжал мужчина. — Возможно, там что-то скрывается до сих пор, как говорят парни, — та тварь, которая добралась до Феллиппо, когда он прятался здесь. Полиция тоже не обнаружила дверь, когда приходила сюда. Просто нашли ногу и кровь, а затем заперли дом. Но парни знают. Они рассказывали мне много о доме с железной дверью в подвале; говорили, что это плохое место с давних времен, когда колдуны жили здесь. А так же тот холм, что есть за домом, и кладбище. Возможно, именно поэтому никто здесь не живет уже давно, все боятся того, что прячется по ту сторону двери, того, что вышло и убило Тони Феллиппо. Я хорошо знаю о доме с железной дверью в подвале.

Я тоже знал об этом доме. Так вот где я был! В доме старика Чамберса на Прингл-стрит! Много историй слышал я от стариков, когда был мальчиком, о Иезекиле Чамберсе, чьи колдовские трюки завещали ему сомнительную репутацию в колониальные дни. Я знал о Джонатане Дарке, другом владельце, которого судили за контрабанду непосредственно перед ужасными днями 1818 года, и об отвратительной практике разорения могил, чем он, как говорили, занимался на древнем кладбище прямо за домом на холме.

Многочисленные слухи ходили вокруг этого трухлявого дома с железной дверью в подвале в то время, о двери, в частности, которую, как говорили, использовали в качестве прохода для проноса похищенных трупов. Было даже заявлено, что дверь так и не смогли открыть, когда Дарка судили, из-за его поразительных и отвратительных утверждений, что ключ, который запирает ее, находится с другой стороны. Дарк умер во время суда в тюрьме, бормоча богохульства, в которые никто не осмеливался поверить, чудовищные намеки на то, что лежит под старым кладбищем на холме, о туннелях, норах и тайных хранилищах, используемых в колдовские дни для греховных обрядов. Он говорил об обитателях этих хранилищ и о том, что иногда приходило в дом снизу, когда колдун вызывал его с помощью надлежащих заклинаний и жертвоприношений. Было еще много всего, но затем Дарк словно утратил разум. По крайней мере, все думали, что лучше верить в это.

Старые истории умирают. В течение многих лет дом оставался пустым, пока большинство людей не забыло причину, по которой он был оставлен, списывая все на его возраст. Сегодняшняя публика совершенно не знала тех легенд. Только старики еще помнили — старики, которые шептали мне свои таинственные истории, когда я был ребенком.

Итак, я находился в старом доме Дарка! И это был тот самый подвал из старинных историй! Я понял из разговора между Регетти и суеверным Полом, что другая банда недавно использовала это место для укрытия от смерти своего лидера; действительно, я даже смутно припомнил некоторые газетные сообщения о таинственном убийстве Тони Феллиппо.

И теперь Регетти приехал из Нью-Йорка, чтобы использовать его в качестве своей базы.

Этот ловкий план придумал он сам, очевидно, — нагрянуть в старый городок в Новой Англии и похитить местного богатея ради выкупа, затем спрятать его в каком-нибудь старом, заброшенном доме, который так удобно защищен местными суевериями. Я полагал, что кроме меня будут еще жертвы; этот человек был умным и хитрым, чтобы выйти сухим из воды.

Эти мысли мелькнули у меня в голове во время спора между Полом и его вожаком. Но их препирательство резко остановилось.

— Я хочу, чтобы ты ушел отсюда, — говорил Пол. — Если ты останешься здесь всего на одну ночь, он придет. И случится все, что произошло с Тони Феллиппо.

— Заткнись, дурак. Разве мы не оставались здесь прошлой ночью перед работой? И ничего не случилось.

— Да, конечно. Я знаю, но мы находились наверху, не в подвале. Почему бы нам снова не подняться наверх?

— Потому что мы не можем рисковать быть обнаруженными, — устало сказал Регетти. — Теперь, прекрати болтать.

Он повернулся ко мне.

— Послушай, ты. Я отправлю этого парня с запиской о выкупе прямо сейчас к твоим друзьям обратно на вечеринку. Все, что тебе нужно сделать, это держать язык за зубами и сидеть смирно. Любые даже незначительные выкрутасы дорого тебе обойдутся, понял?

Я промолчал.

— Отведи его туда, Полак, и свяжи.

Регетти указал на склад для фруктов, примыкающий к лестнице.

Пол, продолжая ворчать, потащил меня по полу в другую комнату. Он зажег свечу, отбросившую странные тени на паутину и покрытые пылью полки на стенах. Банки с вареньем все еще стояли нетронутыми, сохраняя, возможно, урожай столетней давности. Разбитые банки были разбросаны по столу. Едва я огляделся, как Пол бросил меня на стул рядом с шатким столом и привязал меня к нему прочной веревкой. Он не использовал кляп и не завязал мне глаза, душная атмосфера вокруг служила для меня прекрасной заменой их обоих.

Он оставил меня, закрыв дверь. Я остался один в освещенной светом свечи тишине.

Я прислушался и был вознагражден, когда услышал, как Регетти проводил своего приспешника в ночь, очевидно, чтобы доставить записку о выкупе нужным людям. Он, Регетти, остался на страже.

— Не наткнись на призраков по пути, — сказал он своему спутнику, когда Пол поднимался по лестнице.

Единственным ответом ему был звук захлопывающейся наружной двери. Так как вновь опустилась тишина, я решил, что Регетти вернулся к своему пасьянсу.

Тем временем я осматривался вокруг, ища хоть что-то, что помогло бы мне освободиться. И нашел, наконец, на столе рядом со мной. Расколотые банки — острые стеклянные края могут помочь мне избавиться от пут!

Целеустремленно я начал двигать свой стул ближе к краю стола. Если бы я мог взять кусок этого стекла в свои руки…

Двигаясь изо всех сил, я напряженно прислушивался, чтобы убедиться, что любой шум, создаваемый передвигаемым стулом, не будет услышан Регетти, ожидающим снаружи. Ни один звук не потревожил его, когда я приблизился к столу; и с облегчением вздохнув, я начал маневрировать своими связанными руками, пока не схватил кусок стекла. Затем я начал перетирать острым краем веревки, которые связывали мои руки.

Это была медленная работа. Минуты отсчитывали часы, и ни одного звука не раздавалось снаружи, кроме приглушенного храпа. Регетти, судя по всему, заснул над своими картами. Хорошо! Теперь, если бы я смог освободить свои запястья и ноги, я смог бы попытаться выбраться отсюда.

Наконец моя правая рука была свободна, хотя мое запястье было влажным, покрытым смесью пота и крови. Я не мог хорошо видеть свои руки и действовал наощупь. Я быстро разобрался с путами на левой руке, затем растер свои опухшие пальцы и наклонился, чтобы заняться веревками на ногах.

Тогда я услышал звук.

Это был скрип ржавых петель… Любой, кто прожил всю свою жизнь в архаичных домах, учится непроизвольно распознавать своеобразный, необычный лязг. Скрип ржавых петель из подвала… от железной двери? Звук раздавался из-за кучи угля… железная дверь, скрытая углем. Однажды ночью Феллиппо остался здесь. Все, что от него нашли, лишь ногу.

Джонатан Дарк болтал об этом на смертном одре. Дверь заперта с другой стороны. Туннели ведут на кладбище. Что скрывается на кладбищах, древних и таинственных, а затем выползает из склепов на праздник?

Крик поднялся у меня в горле, но я с трудом подавил его. Регетти все еще храпел. Что бы ни происходило в наружной комнате, я не должен разбудить его и потерять свой единственный шанс на побег. Вместо этого мне лучше всего поспешить и освободить ноги. Я работал лихорадочно, но напряженно прислушивался ко всему, что происходило в соседней комнате.

И услышал. Шум в угольной куче резко прекратился, и я с облегчением выдохнул. Возможно, это всего лишь крысы.

Через мгновение я бы отдал все что угодно, чтобы вновь услышать тот шорох в угольной куче, только бы не слышать новый звук.

Что-то ползло по полу подвала, что-то ползло, как будто на руках и коленях, что-то с длинными ногтями или когтями, которые скрипели и царапали пол. Слышались тихое бормотание и хихиканье, когда нечто двигалось по темному подвалу; тяжелое звериное дыхание, тошнотворный смех, похожий на смертельный треск в горле пораженного чумой трупа.

Ох, как ловко это кралось — как медленно, осторожно и зловеще! Я слышал, как оно скользит среди теней, и мои пальцы безумно продолжали свою работу, даже когда мой мозг словно оцепенел.

Есть путь между гробницами и домом колдунов, где ползают твари, которые как говорят старые женщины, никогда не могут умереть.

Регетти храпел.

Кто обитает там внизу, в пещерах, и может быть вызван надлежащим заклинанием — или видом добычи?

Ползет.

А потом…

Регетти проснулся. Я даже услышал, как он вскрикнул. У него не было времени встать или выхватить пистолет. Нечто демоническое скользнуло к нему по полу, словно гигантская крыса. Затем послышался слабый звук раздираемой плоти и поверх него внезапный омерзительный вой, который вызвал в моем разбитом мозге самые кошмарные ужасы.

Среди воя с трудом слышалась серия низких, почти животных стонов и мучительных фраз на итальянском языке, мольбы о пощаде, молитвы, проклятия.

Когти беззвучно погружались в плоть, а желтые клыки издавали звуки, лишь сомкнувшись на кости…

Моя левая нога была свободна, затем я освободил правую. После я перетер веревку, обернутую вокруг моей талии. Предположим, он войдет сюда?

Вой прекратился, но тишина была еще более ужасна.

Небольшой пир без единого тоста…

Снова послышался стон. По моему позвоночнику пробежала дрожь. Тени вокруг меня, казалось, ухмылялись, потому что снаружи был пир, как в старые дни. Пирушка и тварь, что стонала, и стонала, и стонала.

Вскоре я был свободен. Когда стоны растворились в темноте, я разрезал последние веревки, которыми был привязан к стулу…

Я не сразу вышел, потому что в соседней комнате все еще раздавались звуки, которые мне не нравились; звуки, которые заставляли мою душу сжиматься, а мой ум трепетать перед безымянным ужасом.

Я слышал, как что-то ползало по полу, а после того, как вой прекратился, на его месте появился худший звук — странный журчащий шум, как будто кто-то или что-то высасывал костный мозг. И ужасный, щелкающий звук, громкий стук гигантских зубов…

Да, я ждал, ждал, пока хруст милостиво не прекратится, а затем еще ждал, пока шорох не отдалится обратно в погреб и не исчезнет. Когда я услышал, как вдалеке пронзительно скрипнули ржавые петли, я почувствовал себя в безопасности.

Именно тогда я наконец выбрался из застенков, прокрался через пустой подвал, затем вверх по лестнице, и через неохраняемые двери выбрался в серебряную полутьму лунной ночи. Было очень радостно снова увидеть уличные фонари и услышать, как трамваи грохочут вдалеке. Такси отвезло меня в участок, и после того, как я рассказал им все, полиция сделала все остальное.

Я рассказал им свою историю, но не упомянул железную дверь на склоне холма. Это я припас для ушей людей правительства. Теперь они могут делать все, что захотят, так как я уже далеко. Я не хотел, чтобы кто-то слишком внимательно присматривался к этой двери, пока я оставался в городе, потому что даже сейчас я не могу — не осмеливаюсь — сказать, что может скрываться за ней. Склон холма ведет на кладбище, а кладбище к местам далеко внизу. И в давние времена было любопытное сообщение между могилами, туннелем и домом колдунов; и здесь передвигались не только люди…

Я полностью уверен в этом. Не только из-за исчезновения банды Феллиппо или поведанных жутким шепотом историй о неместных людях — не только из-за этого, но из-за гораздо более конкретного и ужасного доказательства.

Это доказательство, о котором я не хочу говорить даже сегодня — доказательство, которое знает полиция, но которое, к счастью, удалено из газетных заметок о произошедшей трагедии.

Что люди могут найти за той железной дверью, я не рискну сказать, но я думаю, что знаю, почему раньше была найдена лишь нога Феллиппо. Я не смотрел на железную дверь, когда покидал дом, но я увидел кое-что в подвале, когда двигался к лестнице. Вот почему я стремительно взбежал вверх по ступенькам, вот почему я обратился к правительству, и именно поэтому я никогда больше не хочу возвращаться в наполненный призраками, проклятый в веках Аркхем. Я нашел доказательство.

Когда я уходил, я увидел, как Джо Регетти сидит в кресле за столом в подвале. Лампа все еще горела, но я совершенно уверен, что не видел никаких отпечатков ног на полу. И рад этому. Но я видел Джо Регетти, сидящего на своем стуле, а затем я понял смысл криков, хруста и шаркающих звуков.

Джо Регетти, сидящий на стуле в освещенном тусклым светом подвале, был обнажен и истерзан в клочья гигантскими и нечеловеческими зубами!