Шарусси

Шарусси

Ровный диск пурпурной луны свисал над самой кромкой земли. Крупный, грузный, он вот-вот грозил обрушиться и придавить рукав реки, по берегу огибающий древний лес. Выстроившиеся хищным частоколом деревья наступали, еще немного и, можно подумать, сомкнутся монолитной стеной пред нежданными путниками. Девушка панически огляделась – бежать больше некуда. Волчий вой гнал испуганную кобылу вперед, на ощеренные копьями ветви. В воду? Брода второпях не найти, да и в плёс неровен час угодить. Река Вишенка прибрала к себе множество неосторожных путников, и особой кровожадностью она отличалась именно ночью. Вправо не уйти, ночные стражи дорог сжимают круг, торопливые лапы перебирают полевые цветы, подминают травы.

–А-а-авуу, – протяжно взвыл вожак, разгоряченный охотой. Десятки голосов тут же наперебой подхватили леденящий душу зов.

Запыхавшаяся кобыла испуганно всхрапнула и сиганула из галопа в карьер, натужно вытягивая шею. Всадница всеми силами держала равновесие, то приподнимаясь над седлом, то входя в темп на более мягком аллюре. Несчастное животное, не привыкшее к гонкам на выживание, изнурительно подбрасывало задние ноги, ежесекундно норовя, в лучшем случае, выбить наездницу. О худшем и думать не хотелось, потому что как раз он и маячил конечным пунктом в жизни буквально через пять, четыре, три…

Деревья приближались, росли на глазах. Темные, исполинские, грозные.

Девушка пригнулась к конской шее, вытащила ноги из стремян и приготовилась к неизбежному болезненном падению. Ее с детства научили, что вовремя покинутое седло, спасает как минимум одного в тандеме.

Кобыла стремглав пролетела сквозь расступившиеся ветви, будто и не видела перед собой никакой преграды, и еще какое-то время неслась в кромешной темноте, а потом споткнулась, задела крупом ствол и, суматошно перебирая копытами, скатилась в овражек.

Наездницу швырнуло вверх и вбок, неудачно приложив плечом о выступающее корневище. Она с глухим стоном боли сжалась в комок, переводя дыхание. Всхлипнула, как если бы старалась сдержать подступающие к горлу рыдания, еще раз.

Вековые деревья недоверчиво прислушались к человеку, присмотрелись и ахнули.

«Новый Хранитель» – послышался странный, но различимый шелест.

«Новый Хранитель».

Девушка плакала, как никогда в жизни. Она выла и скулила, уподобившись недавно преследующим волкам. Ее сердце, разбитое, покинутое, не просто болело – выжигало изнутри тело, иссушало горло, скрючивало дрожью пальцы. Миг – и она истошно закричала в темноту, зная, что никто живой не станет свидетелем позорной слабости. Только духи леса и силы природы, но они не осудят, примут, поймут. И никому не расскажут.

Сегодня ее тридцать третье лето. Сегодня в ней проснулась магия. Шарусси.

Шарусси – тьма, приговор, конец выстроенной жизни.

Но что такое тьма, когда тебе восемнадцать? Пустой звук, пугающая сказка у ночного костра в праздничную луну, под которую танцы не кончаются до самого утра.

Что для девушки тьма, когда приходит двадцать пятый год, и соседский добрый парень сладко поет о вечной любви? Несбыточные россказни древних, редко подтверждающиеся на практике.

В тридцать третий день рождения в полночь тьма становится домом. С новым отсчетом дня, в теле просыпается Шарусси. Пробудившаяся магия, как вселяющийся ветер, зовет избранника на волю. И нет у него с тех пор больше ни пристанища, ни родственников. Зато появляется долг. Шарусси не зовет многих и не зовет часто, она не имеет предпочтений, но твердо навязывает свои правила игры.

Шарусси испокон веков создавала Хранителей, призывала рожденную магию на защиту природы, мира или спокойствия. Шарусси – баланс, так рассказывали предания.

Глава 1. Путь

С дня моего рождения минуло чуть более месяца. Сорок три раза взошло солнце, тысячу часов отсчитал диск на запястье с того момента, когда я очнулась в лесу и осознала необыкновенную силу Шарусси. Ночь приходила на смену дню, дожди чередовались с засухой, Нанэук и Цанте не поменялись местами. Мир продолжал жить, как жил задолго до моего обращения. Мне же пришлось учиться заново дышать, используя те же легкие, что находились в теле, привыкать к звукам природы, распознавать шепот духов леса, рассчитывая на имеющиеся уши. Я училась ходить своими ногами и говорить при помощи знакомого рта. Я училась понимать и управлять конечностями, данными мне природой. Физически не изменилось ничего, и встреться мне сейчас старый знакомый, обыкновенно прошел бы мимо, наспех махнув головой в приветствии и не заподозрив произошедших изменений.

Люди видят оболочку. А я изменилась внутри.

Глаза зверей стали моими глазами, твердь земли передавала мне впитанные звуки, а ветер доносил запахи, рождающиеся за милю от моего носа. Границы восприятия стирались, Шарусси не подчиняла силы природы, она являлась природой. Знания стекались в мой распахнутый разум полноводной рекой, и первые дни я провела во сне, выступающим защитной реакцией организма на передовой. Тело бросало то в жар, то в холод, сознание все время теряло связь с реальностью, и порой казалось, что я просто сгораю в лихорадке. Наверное, и сгорела бы, не приди на помощь Аброр, Хранитель нашей эрии. Он появился на рассвете первого дня и отвел меня в сторожку, скрытую в лесу от посторонних глаз за широкими лапами елей. Ни одна тропинка не раскрывала ее, ни один заплутавший путник не вышел бы к светлой поляне без полученного на то разрешения. Маленький дом без крыльца и с двумя крохотными комнатушками на недолгий срок стал пристанищем знаний, а Аброр – моим наставником.

Шарусси давала многое, открывала невиданный ларец возможностей из магии, силы и знаний, но она не объясняла главного – причины. Как происходит отбор, кто придумал порядок вещей и почему именно я? Аброр говорил, что нет смысла искать начало, когда ты уже находишься в пути, глупо возвращаться назад, чтобы оценить пройденное расстояние – есть только движение вперед.

–Этот мир сотворен таким, какой он есть, – говорил наставник. -Люди его гнут под себя, а хранители следят за балансом. Мы созданы, чтобы хранить равновесие, помогать Правителям в их нелегком труде и защищать все живое. Скоро ты покинешь Норкд и отправишься в дорогу, чтобы найти свое пристанище. Ты станешь подле Правителя по правую его руку и принесешь спокойствие его землям.

По первости Аброр повторял эти предложения, как кропотливое, нудное заклинание. Я слышала их, находясь в бреду, когда просыпалась и в скудные периоды бодрствования.

Наставник вкладывал в них значение, особый смысл, старческим шепотом он старался донести величественное напутствие к непостижимому смыслу и порядку вселенной. Его слова подталкивали к началу проложенной для всех хранителей стезе, рисовали идиллическую, выверенную картину становления. И никто, как он говорил, ее не миновал. Каждый дошел до туда, до куда он мог дойти, преодолел столько, сколько смог вынести.

Я слушала и ничего не могла поделать с рождающимися сомнениями. Приглядываясь к облагороженному хранительскому пути и так, и эдак, я видела не ясный солнечный пейзаж, сопровождающий новобранца, а наброшенный на него морок, скрывающий ухабы и грязь.

–Мне по душе такая жизнь, как у вас, в лесу. Я не хочу идти к правителям и помогать им с государственными делами, – сказала я Аброру, когда пришла в себя и вновь услышала о предназначении.

Жестокий мир политики и обычное человеческое бытие для девочки из эрии находились в разных плоскостях. Конечно, не так далеко, чтобы заламывать в истерике руки и задыхаться от слов вроде «легитимность» и «плюрализм», но… где я, а где правители мира? Где моя вечная жажда справедливости и тщеславие некоторых правителей Цанте и Нануэка? Все выглядит, как заведомо гиблая затея. Разве плохо жить вот так, в чаще, покрытой мхом? Если бы Хранитель позволил мне остаться в пределах его земли, я могла бы оказаться полезной и иногда навещать родную эрию. Но Шарусси не сладкий леденец, чтобы прийтись по вкусу и даже не луковое перо, которое можно мокнуть в сахар и забить горечь. Она тьма. И речи Аброра о простоте выбора – это всего лишь слабая опора, выдержанная на лукавстве.

–Я не живу в лесу постоянно, – рассмеялся старец. -Да, у меня здесь есть небольшой домик, но их у меня много разбросано, то тут, то там. Я часто странствую, и мне нужно останавливаться где-то на ночлег или переждать непогоду. Сейчас я здесь только ради тебя.

–Почему тогда вы странствуете?

–Шарусси зовет, она знает, где нужнее, – пожал он плечами. -Обычно мы, хранители, ходим по вверенным нам эриям, помогаем людям, слушаем духов, а потом возвращаемся к Правителю. Так или иначе, все равно возвращаемся, возле него Шарусси чувствует себя спокойно, набирается сил.

–Потому что Правитель навсегда связывает Хранителя с собой особым ритуалом силы?

–Да, поэтому. Я говорил тебе, без этого ритуала ты утратишь Шарусси. Но к прошлой жизни вернуться не сможешь. Шарусси – это билет в один конец, девочка.

–Жалеете, что вытянули его? -Я пыталась подловить старца, но тот оставался непреклонным. Он сделал свой выбор.

–Я спас столько жизней, – говорил он, -что если и жалел в начале пути, то сейчас думаю совсем иначе. Посмотри внимательно, как прекрасен этот лес, как разнообразны животные и птицы. Ты чувствуешь каждого из них, они становятся тебе родными и понятными. Пожалуй, я жалею о том, что не сразу понял, как мне повезло, и потратил несколько лет в бесполезных попытках найти способ вернуться назад.

-Лес прекрасен, это правда, – я обвела взглядом стройные ряды стволов. В этой скрытой от всех дорог части, территорией завладели сосны, теплый запах прогретой хвои щекотал ноздри. Любимый с детства запах. Помнится, набегаешься с соседками по колючей зеленой лужайке, а потом домой со всех ног, пока ворота не закрыли, а там уже ждет бабуля с утопленной в сметане сладкой земляникой. И позже, во взрослом возрасте, лес не утратил своего волшебства. Пусть мы уже не бегали с подружками вокруг кустов с малиной, а после прогулок тщательно перебирали одежду в поисках клещей, возвращаясь сюда, я возвращалась в беззаботное детство. -Не представляю себя без леса.

–Тогда выбери любую свободную эрию в Нануэк и займи свое место, – Аброр всегда давал советы с нотой побуждения и негодования, как если бы не понимал, почему я до сих пор сижу здесь и не воплощаю идею в реальность. Но тут он вдруг задумался и после небольшой заминки уточнил: -Но, Борна, мир большой. Почему ты не хочешь отправиться в Цанте?

Заминка и вопрос меня удивили, но куда больше я оскорбилась предложению променять Нануэк на Цанте.

–Я здесь родилась и выросла. Нануэк мой дом. А что там, в Цанте? Небоскребы, непонятные ардеа, забивающие многоуровневые дороги, грязный воздух. У них люди ютятся на пятнадцати саженях без двора, ни лошадь поставить, ни козу завести. Не смогу я там! – Я содрогнулась и помотала головой, прогоняя неприятные мысли.

–Правильное тебе имя дали, – ухмыльнулся старец. -Борна. Лесная ты.

Я не стала тогда продолжать. На личные темы я с Аброром не разговаривала, у самой еще не переболело, не отпустило. Шутка ли, махом оставить позади тридцать два года жизни. Дом, друзей, его…

Дни проносились так быстро, что заметить их смену не всегда удавалось. Вроде только проснулись, приготовили завтрак, вышли во двор для практики, а уже и вечер, пора ужинать и ложиться спать. Начало лета располагало к тренировкам на свежем воздухе, и многие лесные жители сбегались к опушке, выбранной наставником для обучения, чтобы посмотреть на нас. Бурый медведь приваливался к толстому пню, поросшему мхом, а на его голову садился белозобый дрозд и напевал «таки-так», время от времени подскакивая на тонких лапках. Сворачивалась клубком лисица рядом с подобравшимся семейством кроликов, с веток наблюдали белки. Наши тренировки не походили ни на что, о чем я могла знать и догадываться раньше. Аброр не учил меня сражаться или защищаться, а оружие он мне предлагал выбрать исключительно в качестве помощника. Шарусси нуждалась в проводнике, и носители природной силы, увы, таковыми не являлись.

Когда я впервые увидела разложенное на траве покрывало с орудиями, не могла поверить в бедность предлагаемого арсенала. Ветка, меч, кинжал и посох. Да, я знала, что Аброр использует посох, но, к своему стыду, я считала, что старец таскает его в качестве костыля при больных ногах.

–Выбери, что угодно, – попросил наставник. -Твоим проводником может быть палка, посох, кинжал, меч. Или маг.

–Маг? – Удивленно переспросила я. -Мы вроде не играли в игру на исключение неподходящего объекта в ряду. Человек может стать проводником?

–Ты права, на первый взгляд, выглядит странно.

–На второй тоже, – сдерживая смех при взгляде на покрывало, выдавила я.

Постепенно наши отношения с Аброром уходили от официальных и приближались к приятельским. Старец неохотно подыгрывал шуткам, но я не сдавалась. Мне не хватало живого общения со смехом и подтруниванием, и я всячески раскачивала древнего хранителя на эмоции. Я давно вышла из возраста девочки-ученицы с подгибающимися от уважения коленями. А где-то после двадцати восьми разница в возрасте окончательно стирается и наличие дополнительных лет уже не считается важным. По умолчанию, все воспринимаются равными.

–Только маг, – подчеркнул наставник, ничуть не проникшийся моим весельем. Пришлось настроить серьезное лицо.-Что ты знаешь о магах?

–Мало, – я заметила пролетающую синицу и подставила ей ладонь, птичка цепко ухватилась за большой палец и на секунду замерла, склонив черную голову набок и всматриваясь в меня. Я плавно взмахнула рукой, и синичка вспорхнула с опоры. -Во мне силу в детстве не обнаружили, поэтому училась я в обычной школе и институте, и с одаренными сталкивалась постольку-поскольку.

–Тогда я поясню, – кивнул хранитель. -Маги способны выборочно направлять стихии природы, работают как с нежитью, так и с нечистью, для этого они используют заклинания, пасы и свой резерв. Больше резерва колдовать они не могут, ограничены. Резерв их самовосполняемый, но они, как правило, прибегают к помощи артефактов, дабы ускорить процесс. Понимаешь? Маги не владеют силой, они ее используют, потому что они проводники этой силы. Хранители же есть сама магия, чистая стихия, но без проводников мы не имеем направления. Без проводника ты вездесуща, все доступное подчинится твоему зову. Призовешь ливень – будет ураган, потоп, захочешь остановить – получишь иссушенную землю, погибший урожай. Стихиям нужен контроль.

–Проводник выполняет функцию контроля, – подытожила я, опасаясь, что пояснение грозит затянуться надолго.

–Именно, – недовольно поджал губы хранитель. Моя невоспитанность, должно быть, его раздражала. -Запомни это. Вряд ли ты захочешь расхлебывать последствия неосторожного выброса силы. Поверь, иногда они настолько ужасающие, что не хочется просыпаться на следующий день.

–Поняла.

–И даже не спросишь о примерах?

–Не хочу слушать чужие истории. Я буду осторожна.

–Ну, пусть так. И что же ты выберешь? – Аброр посмотрел на предложенные варианты.

Я перевела взгляд вниз и для удобства села на корточки перед раскинутым на траве покрывалом. Толстая, чуть изогнутая палка, ошкуренная до белизны и залитая сливочным лаком – это посох. Я не стала брать его в руки, плохо себе представляя наш дуэт. Обструганная ветка, сделанная по аналогии с посохом, даже на вид выглядела ненадежной, ее я тоже рассматривать не стала, в красках представив, как в самый ответственный момент случайно ломаю ее пополам, выдергивая из-за пояса или из сумки. Мечом я никогда не владела, да и не горела желанием исправлять сей факт моей биографии. А кинжал сразу внушил доверие. Я цапнула нагретую солнцем рукоять, та привычно легла в ладонь. Какая жительница Нануэка не умеет орудовать ножом? Девочки в эриях с детства разделывали тушки домашнего скота, чистили и потрошили рыбу, шинковали овощи. Кинжал для девушки – самое то.

–Он твой, – кивнул старец. -А теперь можем приступать к настоящим тренировкам.

Я покидала сторожку хранителя на рассвете, он провожал меня с завтраком и оседланной лошадью. Гука вяло щипала травку, и я, глядя на нее через мутное маленькое оконце, с досадой представляла, как вечером буду отмывать трензель от забившейся еды.

Запасной амуницией я не располагала, а денег в кошеле имелось ровно столько, чтобы не умереть от голода за два месяца странствий. Не дай случай, придется чинить седло или уздечку, мигом вылечу из бюджета. Правда, с подачи Аброра я поняла, что с голоду умирать не придется, если выменивать свои таланты на равнозначный эквивалент в материальной форме. Из нервных покашливаний наставника легко можно было сделать вывод, что и прибившиеся к Правителям хранители не чурались подзаработать на стороне. Голод, как говорится, не тетка, хранители на духовной диете не сидят. Эта сторона дела меня порадовала, и я вознамерилась за предоставленное Шарусси время выбора совместить приятное с полезным: набить хранительскую руку и пополнить кошель.

–Рано вы ее запрягли, – вздохнула я.

–Это чтобы ты не задерживалась, – сонно зевнул Аброр и тоже посмотрел на лошадь. В последнее время он часто избегал прямого взгляда, все больше отвлекаясь на вид за моим плечом.

–Третий день гоните, торопитесь куда?

–Дел у меня невпроворот, а я с тобой застрял, – посетовал он, нетерпеливо постукивая пальцем по чашке. К низкому потолку поднимался сладкий пар взвара, чуть размывая очертания лица старца.

–За месяц мало, чему можно научиться.

Я не единожды возвращалась к обсуждению продления тренировок, считая полученную базу недостаточной для свободного плаванья на просторах континента, но Аброр не желал ничего слушать. Стоило ему вложить в мою голову последнюю основу из некого стандарта знаний, им же и определенного, как он поспешил объявить о завершении обучения. И как бы я ни совестила старого ворчуна, по собственному желанию ставшим моим наставником, тот считал свой долг выполненным.

Вот и сейчас вместо того, чтобы согласиться, поторопил:

–Доедай и иди. К вечеру тебе надо успеть добраться до города, чтобы заночевать. Если не уложишься, примерно посередине есть маленькая эрия, останься там, не гони лошадь по темноте.

Я и сама это понимала, Гука до сих пор не простила мне нашей беспощадной гонки на выживание и все еще с опаской поглядывала, когда я приближалась – а ну, как опять покушусь на жизнь и свободу честной лошадки.

Я согласно кивнула, опрокинула в себя остатки напитка и поднялась.

–Ждите вестей.

–Бумагу не изводи, – снова забухтел хранитель, имеющий привычку придираться к любому слову. Вот и на сей раз, чем ему письмо не угодило? Лично он что ли на казенную канцелярию скидывается? – Напиши, когда пройдешь инициацию, я тебя навещу тогда. И вот еще, собрал тут по мелочи, что было, – Аброр поднял с пола прислоненный к ножке стола увесистый кожаный мешок и протянул его мне. Судя по мелодичному звону, наполненный склянками.

–Это самогон на дорожку? – решила пошутить я, но под негодующий взгляд исправилась: -Спасибо за зелья.

–Я их зачаровал, не побьются. И все подписал, ты же не соображаешь, какое для чего. Все, иди давай, свидимся, – грубоватый толчок вызвал понимающую улыбку.

Мы поднялись из-за стола, я торопливо смахнула сладкие крошки в тарелку и сунула ее в таз с водой.

–Я сам помою! –тут же отреагировал хранитель.

–Да, я так и поняла. Уже ухожу. Кстати, Аброр, – я обернулась к мужчине и внимательно посмотрела на него. Маленького, худого, с поседевшей головой и щетиной, -я никогда не спрашивала, а сколько вам лет?

–Думаешь, что помру, пока ты место искать будешь? – глубоко посаженные глаза блеклого серого цвета сощурились.

–Вы меня переживете, – дежурно отмахнулась я и посерьезнела. -Вы давно являетесь хранителем наших земель, моя бабушка видела вас еще будучи девочкой. Вот, любопытно стало.

Аброр ухмыльнулся.

–Больше двухсот. Я уже давно не считаю, годом больше, годом меньше. И ты поживешь, если не будешь совать голову в пасть волкам.

–Остерегаться волков, – я повторила один из уроков хранителя и подняла палец вверх, обозначая неимоверную ценность знания.

В этом исключении крылась очередная загадка Шарусси. Почему именно волки стали врагами хранителей? Любые другие представители животного мира ластились ко мне, готовые открыться по любому зову, но только не волки, не ночная стража, как называли их в Нануэке.

–Удачи, Борна.

–Спасибо вам, Аброр.

Как то полагалось древними обычаями, давно изжившими свое, я низко, до самого пола, поклонилась, выражая искреннюю благодарность и почтение, и вышла в стелящийся предрассветный туман.

Гука равнодушно выщипывала из земли остатки поредевшей вокруг нее травы и на мое появление отреагировала с очевидным недовольством. Возможно, снова проявляла свою исключительную злопамятность, а, может, ей не улыбалось отрываться от медитативного обжорства ради утренней пробежки. Не растягивая сборы, я подтянула ослабленную подпругу, взяла девочку под уздцы и потянула за собой в сторону прилегающей к лесу дороги. Тревога за подстерегающее мрачное будущее сжала сердце, и я, повинуясь нелепой ностальгии, обернулась и посмотрела на дом в последний раз. Я покидала не сторожку, я прощалась с Норкдом и прежней жизнью, последняя веха которой прошла среди вековых деревьев в каких-то паре часов езды от места, где я родилась и выросла. На пороге показалась фигура Аброра, вышел-таки проводить вредный старец. Тиски ослабили давление на сердце, даруя ощущение легкости и благодарности. Я подняла руку и помахала ею. Старец в ответ качнул посохом, и от его движения затрепетали ветки и листья деревьев: «Прощай, Хранительница».

–Прощайте, – ответила я, оглаживая листву потоком обратного ветерка.

Первые несколько дней я целенаправленно удалялась от знакомых эрий, следуя примерному указанию старца держаться левой тропы. Я и держалась. Но затем куда-то заехала, не там выехала, срезала, поплутала, уточнила трижды дорогу. Разумеется, получила противоположные напутствия, и в итоге решила разобраться самостоятельно. Потому совершенно не удивилась, когда перестала узнавать развилки и виднеющиеся дома. Все окружающее превратилось в незнакомый фон. Я находила изменения то забавными, то удручающими, но стабильно любопытными. И что меня неизменно радовало в новых эриях и городах Нануэка – так это их стандартность. Куда бы я ни приехала, я знала, что увижу примерно одинаковый пасторальный вид. Я везде чувствовала себя на месте. А вот дорога пугала. Путешествовать одной мне приходилось впервые, и я дико трусила нарваться на неприятности, коими обычно пугали любого путника. Вроде засады лиходеев, отравления или травмы лошади. Но то во мне говорила неопытность новичка, ступившего на шлях и временами еще забывавшего о власти Шарусси.

Мы находились в дороге четвертые сутки. Дневное солнце разошлось и жарило изо всех своих солнечных сил, согласно положению планет и времени года. Лошадь взмокла, таща на спине вес одной хрупкой женщины и ее прибавившейся за месяц поклажи. Я тоже, хотя никого не тащила. Промучившись до полудня под палящим светилом без надежды на тенек, на нас, наконец, снизошла благодать в облике виднеющегося леса. Мы немедленно свернули.

Спешившись у кромки густого дубровника, обещавшего надежное укрытие от солнечного удара, я повела Гуку глубже в спасительную прохладу. Куда менее прогретый воздух наполнил легкие долгожданной свежестью. «Пара часов заслуженного отдыха пойдут нам на пользу» – подумала я. По такой жаре ставить рекорды по преодолению местности развлечение не для нас. Изначально в плане на день у меня значилось миновать одну эрию и заночевать во второй, но погода распорядилась иначе. Пока мы не добрались и до первой. Что ж, к вечеру неизбежно доковыляем и там же заночуем, это мы успеем.

Я остановилась и присмотрелась к лесу. Вот бы найти пень пошире или поваленное дерево для привала. Но действительность снова угодила. Я сделала несколько неуверенных шагов, боясь принять очевидное за мираж после перегрева, но вот деревья расступились и обнажали пологий спуск к широкому чистому озеру. Я испустила восторженный визг. Озеро! Гука тоже его заприметила и нетерпеливо заплясала на месте, просясь на волю.

–Ну-ну, тише, – я похлопала кобылу по вспотевшей гнедой шее. -Не дури мне здесь.

Плавать Гука любила с детства. Дома она частенько сбегала из табуна и направлялась резвиться на пляж, после чего сердитый конюх читал ей нотации, будто озорную девчонку могли перевоспитать нравоучения. Предвкушая максимально насыщенное представление в случае ее побега в озеро вместе с чересседельными мешками, я шустро отцепила карабин недоуздка с чембуром от седла, переодела в него волнующуюся кобылу и настойчиво потащила ее к дереву, чтобы привязать и расседлать. Закончив с вещами и аммуницией, отстегнула ее и прицокнула языком. Гука, получившая звуковую команду, стремглав ломанулась прочь.

–Эй, ты поосторожнее! – кинула ей вслед, а сама уже принялась скидывать обувку, чтобы последовать ее примеру. Вчера на постоялом дворе возникли трудности с канализацией, и обязательные гигиенические процедуры пришлось свести к минимуму. Так что внезапное озерцо пришлось кстати нам обеим.

Гука, со всех ног припустившая к воде, вдруг притормозила. Ни разу не слушавшая моих советов относительно купания, кобыла заставила меня насторожиться и приблизиться к берегу. Гука тем временем медленно вошла в воду по запястье, склонила шею вниз и подозрительно принюхалась, а потом так же медленно и гордо покинула вожделенное пристанище.

И что это значит?

«Водяной, водяной» – раздался тихий шепот леса, предупреждающий об опасности.

Ах, вот оно что. Я присела на корточки и запустила ладонь в пристанище нечистого духа. Часто, наверное, водяной привечал уставших путников, подманивал к песчаному берегу, пускал доплыть до центра озера, а потом пронзал их ноги судорогой да тащил на дно. Сегодня нечистому с меню не повезло. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Будь на моем месте нанятый маг, и водяной бы уже ни о чем не беспокоился.

–Водяной, выходи, знакомиться будем, – крикнула я.

–Я слышу, слышу, Хранительница. Спешу-у, – эхом разлетелся скрипучий голос, рождая рябь на зеркальной поверхности.

Я поднялась, с опаской рассматривая забурлившую у берега воду. При полном безветрии бегущие низкие волны дали обратный ход, сплелись кольцом и провалились внутрь широкой воронки. Четко очерченный круг потемнел и вздыбился, являя из проема огромную прозрачную лягушачью голову с длиннющими и тощими усами из тины. Усы картинно облепили по-женски округлые плечи водного обитателя на манер мантии и скрылись за чешуйчатой спиной. Я не то, чтобы залюбовалась – несколько обалдела и от устроенного зрелища, и от внешнего облика, и забыла, что хотела сказать. Водяного я встретила впервые. У нас в эрии одно время пакостил такой красавец, но пришлый маг его изловил и пустил на удобрение, напоследок никому не предъявив физического доказательства для более подробного изучения.

–По какому случаю пожаловали? – вежливо поинтересовался смотритель озера, складывая перед собой ручки-плавники. В черных рыбьих глазах, часто смачиваемых прозрачной пленкой век, отчетливо читался ужас.

Под сердцем неприятно дернуло. Так провинившиеся малыши смотрят на строгих родителей, ожидая неизбежного и болезненного наказания. Именно такое выражение глаз я никогда бы не хотела видеть, направленным на меня. Я ободряюще улыбнулась и так же вежливо в тон ему поинтересовалась:

–Искупаться бы мне и лошадке. Ты не против, если мы воспользуемся твоим озером?

–Конечно, зачем же спрашивать! – всплеснул ручками водяной и замельтешил волнительными жестами. -Право, вы очень учтивы и предусмотрительны. Я так польщен!

–Это не значит, что надо мной можно пошутить в воде, – не преминула пригрозить для острастки.

Ничего дурного я в мыслях не держала, но, памятуя слова Аброра о коварстве нечистых духов, решила пойти на опережение. Наставник имел в своем запасе обучающих баек о мелких пакостниках парочку отнюдь не жизнеутверждающих, чьи способности не воспринимались магами всерьез, за что те и поплатились. Уроки я усвоила хорошо.

–П-понятно, – икнул водяной и горячо заверил: -Я б не стал.

–А лошадь мою зачем напугал?

–Так не разобрался сразу, обрадовался, – зачастил водяной, подпрыгивая на месте от переизбытка чувств.-Гости у меня редко бывают, тропа не наезженная. Униженно прошу простить.

–Это же дорога на Закур? Почему не наезжена?

Карту я купила два дня назад, отметила крестиком точку нахождения и соединила пунктиром желаемые к посещению города. Путь до них пролегал через эрии и по такой извилистой паутине дорог, что впору было заподозрить картографа в слабоумии. Так я и думала, пока в очередной раз не сбилась с подсчетом поворотов. Окончательно потеряв ориентир, я двигалась по редким верстовым столбам, а те, как известно, зачастую обозначали дорогу весьма неоднозначно. То их ветер развернет, то пошутит кто. Надежда оставалась на гостевой дом, но стоило хозяину выдать мне ключ от комнаты, как он испарился. Безымянные гостевые дома между эриями встречались повсеместно, так что на утро ситуация не прояснилась, мы с Гукой снова пошли, куда глаза глядят. К тому же не совсем чистые и не очень сытые.

–Это дорога на Лэнтос, Хранительница. Похоже, вы заплутали? – неуверенно произнес он.

–Похоже, – подтвердила я. -Ну да, не страшно. Я никуда конкретно не иду. Тогда уж и до Пругора доедем.

–Главное, не в Лэнтос, – подобострастно отметил водяной и тонко рассмеялся своей шутке. Не получив ответной реакции, он напрягся и опасливо присмотрелся ко мне.

–Задумалась, – отмерла я, прикидывая, не обойдется ли крюк мне боком. -Нет, конечно, не в Лэнтос.

–Там сейчас смена власти, еще опаснее стало. Смутное время, -тяжело вздохнул водяной и ударил от досады хвостом. Разлетевшиеся брызги попали на мое разгоряченное лицо. Водяной смутился: «Простите».

За новостями я не следила со дня своего рождения, могла упустить последние изменения в политической расстановке сил. Справедливости ради надо отметить, что будь я заинтересована в информации, спросила бы у духов. Но я все еще обвыкалась к жизни с Шарусси, нередко забывая об открытых источниках знаний. Да и если бы я что и спрашивала, то не про земли рядом с Лэнтосом. Это направление до сих пор я не рассматривала даже для халтур. Что же, случай распорядился иначе. Доверюсь ему в кои-то веки. Исключительно в честь поработившей меня тьмы.

–Пругор надежно блюдет границы, нам не о чем волноваться, – я не стала вытирать лицо, капли сами подсыхали на солнце. -Или тебе известно о другом?

–Нет-нет, что вы. Хранитель нас бережет.

Меж тем, Гуке надоело бродить рядом с незамутненной водицей и слушать непонятную болтовню. Она осмелела, и начала неспешно пробираться вниз, верно оценив безопасную обстановку.

–Заходи, красавица, – подманивал ее водяной. -Не бойся.

Искоса наблюдая за плавающей кобылой, подбадриваемой лестными комментариями нечистого духа, я поднялась и подошла к сброшенным вещам, достала карту. Да, далеко я забралась. Должно быть, перепутала съезд. Я ткнула пальцем в одну из чернильных развилок и повела рукой вбок. А хотела ведь вниз поехать. Ладно, всего-то середина липеня. Аброр просил определиться за год, но, по большому счету, времени у меня до начала зимы. За полгода я уж точно что-нибудь найду.

–Чисто рыба! – восхищался водяной Гукой.

Та барахталась на мелководье, смешно отфыркивалась и не спешила бросать безумные игрища. Вроде уже наплавалась, выпрыгнула на берег, завалилась в песок и активно вырыла спиной яму, осталось отряхнуться и вернуться к сладкой траве, так нет. Гука вскакивала и, бешено отбрасывая задние ноги в сторону, летела в воду. Каждый раз я смотрела на ее безумства с нескрываемым шоком и страхом. Что творила эта сумасшедшая лошадь не передать. Если она однажды сломает себе в реке шею, я не удивлюсь.

Брр, лучше о таком не думать. Я взяла Гуку жеребенком семь лет назад, и сама готовила ее к заездке. Вместе мы прошли все невзгоды воспитания от трудного подростка до «Я сама разберусь, человек» и невероятно сблизились. А теперь никого кроме нее и не осталось. Я качнула головой, отбрасывая грусть, и стянула с себя рубашку.

–Я вам глину целебную принесу. Масочку для лица можно сделать. Я и сам балуюсь, – поспешно забормотал хозяин озера, исчезая в его недрах.

Расстались мы с водяным довольные друг другом. Он просил передать приятелю с Чигорских болот привет, если меня занесет в те края. А я прихватила с собой волшебную баночку глины. Всяко приятнее выглядеть ясной лицом.

Первая встреча с миром Шарусси прошла на диво прекрасно, и я, гораздо более воодушевленная, чем когда уходила от Аброра, отправилась дальше.

Свобода странствий насыщала спокойствием и умиротворением. Предоставленная сама себе, я проводила десятки часов в размышлениях, в знакомстве с собой, в решении этических вопросов, неизбежно возникающих у любого, кто вышел на перепутье. Прошлое давило воспоминаниями не долго, Шарусси вынуждала смотреть на минувшее под отличным углом. Ее видение существенно разнилось с моим, каким я его помнила. Правда, оно постоянно изменялось, так что, я не могла бы упорствовать в утверждении относительно мышления, оставшегося на задворках сознания в качестве памяти.

Все во мне изменялось и продолжало меняться изо дня в день. Все пережитое утрачивало ценность и существенность. Новоявленная сила гнула под себя, плавила меня, подобно стали для удобного ее длани клинка. Это и пугало, и поражало вместе. Но Шарусси говорила: «Так и должно быть. Все так», и переживания отступали. Еще один способ привести мысли в порядок – это полет. Я часто его практиковала, сраженная в самое сердце чувством парения. Обычно это случалось в середине дня, на привале. Я ложилась на землю или приваливались к дереву и всматривалась в небо в ожидании пролетающей птицы. Стоило пернатой попасть в поле моего зрения, как я вцеплялась в нее и растворялась в ней. Птица летела, а я смотрела на мир ее глазами. Потрясающе.

Однако же, однообразное передвижение между эриями и городами без конкретной цели будто создавало колючие рамки, за пределы которых хотелось вырваться и мне, и растущей во мне силе. Рамки сжимались, выталкивая нас наружу. Так я начала искать нуждающихся в помощи людей. Каждый житель эрии отлично знал, что работа для мага всегда терпеливо дожидается исполнителя. Не так уж и часто одаренные снисходят до мелких поселений, отдавая предпочтение более денежным городам и кэпитам. Одаренных -то я и намеревалась заменить, рассчитывая на бесхитростность заказчиков. Обычно они (а недавно и я) не особо различали, кто берется за работу. Какая разница маг, травница, самоучка-ведьма или хранитель, коль дело будет решено. Лишь бы не целитель. Этих опасались, как огня, не понаслышке зная, чем чревато передавать контроль над своим телом и разумом в чужие руки.

Свое первое задание я выбрала необдуманно, с этим не поспоришь. Я поддалась эмоциям и тлетворному влиянию природы, когда узнала, что молодоженам в одной из посещенных мною эрий, приглянулся по бросовой цене домик на отшибе с облюбовавшей его кикиморой. Кикимора, собственно, и являлась причиной скидки в семьдесят процентов, что никаким образом не сказывалось все прошлые годы на спросе, пока предприимчивый Соккоб не решился жениться, и не понадобилось его семье личное гнездышко. Как позже признался парень, он готовился въезжать прямо к нечистому духу, лишь бы не делить драгоценных аршинов с тещей в отчем доме. Обрекать молодую жену на страдание Соккобу не пришлось, я в полной мере натерпелась за все их поколение вперед, пока справлялась с маленькой бестией. Примерно тогда же я зареклась иметь в последующем дела с этими неуравновешенными духами. Следующие задания отличались простотой в исполнении и не принесли мне никаких проблем и увечий. Шарусси изящно справлялась со всем, где не требовалось специальных университетских знаний. По крайней мере, мне думалось именно так.

Постепенно продвигаясь вперед с длинными и короткими остановками, к концу липеня я добралась до Пругора.

Пругор носил статус Кэпита, что означало «главный над несколькими эриями» со всеми вытекающими последствиями в лице Правителя и Хранителя. Имея столь весомое значение в Нануэке, о нем знали даже дети, не то, что топографические идиоты, вроде меня.

Спешившись, я стояла у подножия величественной гранитной арки на пять широких пролетов и смотрела на оплетающие ее каменные гирлянды. На аттике ровными печатными символами было выведено название города. Могла бы я подумать, что когда-нибудь прибуду сюда? Собственные размышления вызвали усмешку. Я все еще не разучилась удивляться, мне это нравилось.

–Что ж, пойдем справимся о подворье, – я ободряюще потрепала уставшую кобылу и шагнула под свод центральной арки.

Обычно у самых стен прохожих мало, люди до темноты предпочитали кучковаться в центре кипящих событий у рыночных площадей да в шинках. В других городах эти стратегически важные постройки располагались в непосредственной близости, так сказать, удобства ради и наживы для. Полагаю, Пругор не является исключением.

Я с удовольствием прошлась по мощенным чистым улочкам, полюбовалась трехэтажными кирпичными домами, окна которых украшали длинные навесные кадки с яркими цветами. Если реечные ставни были отворены, то наружу с порывом ветра вырывались тонкие занавеси, от этого улица сразу превращалась в уютный домашний дворик. На подоконниках часто дремали жирные котейки, разморенные солнышком, на открытых кованых балконах сушилось белье. Что и говорить, Кэпит он и есть Кэпит, это не наша эрия с деревянными срубами и скотными загонами, а цивилизация.

В этот самый ностальгический момент Гука решила, что романтики нам на сегодня достаточно, задрала хвост и с блаженным выражением на морде облегчилась всем, что успела накопить с утра. По улице, гонимый слабым ветерком, поплыл узнаваемый запашок. Кэпит за одно мгновение обрел много общего с моей родной эрией.

–Ну, ты и…– печально вздохнула я. -Не могла пораньше? Только в стены вошли!

Пока я пыталась понять, куда припрятать удобрение, меня окликнули.

–За стеной бочка и совок, – подсказал приятный мужской голос.

–Да, спасибо, – я собралась сделать шаг к обозначенным предметам и напряженно замерла, улавливая и распознавая необычное ощущение, возникшее рядом с мужчиной. Оно не отличалось новизной, именно так я ощущала себя рядом с Аброром. Именно так НЕ ощущались все остальные люди.

–Ты действительно совсем молодая хранительница, – по-доброму ухмыльнулся незнакомец, подходя ближе. -Я почувствовал тебя не подходе к городу.

Значит сразу на «ты»? Сколько ему, интересно?

–Я еще не всегда могу понять, что хочет Шарусси, – не чувствуя за собой никакой вины, я все-таки направилась к бочке с навозом, кося глазом вбок.

Местный хранитель выглядел опрятно и привлекательно, не пренебрегал тренировками и следил за питанием. Мягкие светлые волосы он зачесывал на левый пробор, нос имел прямой без следов переломов, над квадратом подбородка мягко улыбались пухлые губы. Возможно, если измерить его лицо по золотому сечению, мы получим идеальное соотношение. Хранитель без лишних слов перехватил повод, придерживая лошадь от близкого знакомства с клумбой, и продолжил разговор:

–Да, знаю. Все мы проходили через это. Что привело тебя сюда?

–Решила с миром познакомиться до того, как выберу место для вечного покоя, – развалившиеся экскременты тяжело поддавались транспортировке в бочку, особенно на фоне разговоров о высоком.

–То есть, ты выбрала смерть? – не понял моего юмора Хранитель, важно подобравшись и, очевидно, приготовившись что-то возразить.

–Это была ирония, – скомкано пояснила я. -Просто путешествую, чтобы набраться опыта.

–А, – понимающе кивнул он. -Я Теср, будем знакомы? И без официоза, ладно?

Я закончила с уборкой и смочила руки спиртовой настойкой, чтобы без уколов совести пожать протянутую ладонь.

–Борна, будем знакомы.

–Теперь, когда с официальной частью покончено… Не против, если я составлю тебе компанию и покажу здесь все? – на мой удивленный взгляд он отреагировал дружелюбно, без тени сочувствия или превосходства: -Ты, похоже, не знаешь… Визит хранителей – это очень серьезно. Обычно устраивается прием и гостя встречают с почетным караулом.

«Что ж вы самоучитель какой не издадите?!» – про себя выругалась я. Аброр и словом не обмолвился о профессиональном этикете. Может, мне еще надо во все кэпиты весточку отправить во славу меня?

–А можно обойтись? – озабоченно уточнила я. -Я совсем к такому не готова.

–Можно, – перебил мужчина и снова показал ровный ряд белых зубов. -Но я обязан пригласить тебя остановиться в замке, накормить и познакомить с Правителем.

–И я обязана согласиться? – в непритворном ужасе уточнила я, отмечая выразительную приятность собеседника.

Уверенные интонации, сдержанные жесты. Теср определенно начинал мне нравиться с первых же минут знакомства, особо не прикладывая к тому усилий.

–Хотя бы на два из трех.

–Без Правителя?

–Вот без него никак, – хохотнул Теср. -Привыкай, Борна, Хранитель – высокий титул, обязывающий, и Правители станут твоими регулярными собеседниками. Ну, так что?

–Раз так, – задумчиво протянула я. -Тогда соглашусь на все. Хоть сэкономлю.

–Это одна из причин, почему хранители стараются скорее занять свободное место, – поддержал мужчина, -без денег долго не погуляешь. Пойдем?

Теср развернулся и движением руки пригласил следовать за ним. Я ободряюще похлопала Гуку по шее, и мы неспешно поравнялись. Ширины улицы хватало как раз на нас троих, встреться нам кто впереди, придется перестраиваться.

–Я решила подрабатывать по эриям, протяну.

–Понятно. Но это скудный хлеб и всегда нужно правильно выстроить маршрут, чтобы не остаться ночевать в лесу. Ты же знаешь, что тебе надо остерегаться ночных стражей?

–Да, знаю. Я осторожна.

–Три месяца назад волки загрызли одного из нас. Напали средь бела дня и разорвали в клочья. Это не просто байки. Волки нас не слушают, они нас ненавидят.

–Я знаю, да. Мне рассказали.

–М. И кто же?

Я на мгновение замялась, прикидывая, стоит ли выдавать пункт моего отправления, но быстро сообразила, что ложь от опытного хранителя меня не спасет, скорее на корню испортит отношения.

–Хранитель Аброр из Кэпита Рубдок.

–Так ты пришла с запада.

–Я жила в эрии – с западо-востока.

–И чем славна ваша эрия?

–Хурмой и свадьбами.

–Шутишь?

–Нисколько.

Теср, похоже, призадумался, каким боком можно продолжить тему, но сдался и задал интересующий его вопрос:

–Я давно не видел Аброра, года три или четыре. Как он жив?

–Мы не особо сблизились за время общения, – тут точно ни к чему кривить душой, личные симпатии для взрослых людей почти ничего не значат. -Жив и ворчит по делу и без дела. Без дела чаще.

–Старый он, – понимающе хмыкнул Теср и внезапноуказал в сторону, я машинально проследила за движением. -Смотри, вот если по этой улице прямо пойдешь, там будет торговая площадь, если свернешь по указателю направо, то придешь к театру, библиотеке и Университету, а если налево свернешь – там лавки целителей, зельеваров, травников, они у нас отказались на рыночной площади землю арендовать, прячутся в переулках.

–Потому что дорого? – невпопад уточнила я.

–Шумно и свидетелей много.

–Я думала, в толпе легче затеряться?

–Не все посетители любят толпу.

Я промолчала, признавая правоту хранителя. Сильные мира сего предпочитали исключительное отношение к своим персонам, индивидуальное, как принято говорить. Такие толпу избегали не потому, что не признавали, а потому что даже в ней становились объектом внимания.

По мере нашего продвижения к центру улицы становились шире, жилых домов -меньше, а горожан встречалось все больше. Хранителю почтительно кланялись, награждали восхищенным блеском в глазах, мне же доставалось недоуменное любопытство. Вообще, неопрятно выглядящие женщины рядом с красивыми мужчинами всегда удостаиваются таких взглядов, по умолчанию, рассматриваясь в качестве нелепого сопровождения. Посмотрела бы я на них после десяти часов по шляху.

–Я заметила, что почти никто на дверях не вешает обереги. Почему? Жители не боятся нечисти и нежити?

–Пока я жив им нечего бояться, – скромно похвалился Теср, но тут же скинул браваду. -Это только здесь, в Кэпите, в эриях я не могу контролировать ситуацию регулярно. Там дома, как и положено, защищены оберегами, эрийцы на одежде вышивают защитные символы, а пришлые маги и ведьмы делают сезонную защиту. Как и везде, сама понимаешь.

Понимаю, у самой в мешке лежат расшитые вещи. А мой любимый красный широкий пояс, который мне был совершенно ни к чему в путешествии, но оставить его дома сердце не позволило, расшивала еще бабуля. На самом деле, и многие эрийцы это знали, силу имел лишь тот рисунок, что сотворен магом, любая домашняя вышивка или деревянный брусок с защитным символом у крыльца носили исключительно успокаивающий эффект.

За разговорами и краткой обзорной экскурсией мы добрались до трехэтажного замка из белого камня с единственной башней, зато с острой крышей и флагштоком, как на гравюрах. Гуку я лично проводила в просторную, пронизанную светом, конюшню с благоухающим сеном в денниках.

–Кормить уже можно? – заискивающе спросил писклявый голосок.

Я опустила взгляд вниз, откуда доносился звук, и увидела перед собой маленького человечка с конскими ушами и копытцами. Ух ты, вазила!

Вазилы не смотря не свою малоприятную внешность, которой они страшно стеснялись, ничем дурным не занимались и нарочно впечатлительных не пугали, но по привычке на глаза посторонних старались не попадаться. Пользу вазилы приносили колоссальную, ухаживая и леча лошадок в той конюшне, какую выбирали своим домом. Учитывая слабость здоровья лошадей, значимость такого помощника сложно было переоценить, поэтому их старались подманить любыми способами. Только шли вазилы не ко всем подряд, покровители лошадей остерегались злых и жестоких людей, оттого часто выбирали маленькие конюшенки на одну-три головы, где хозяева относились к животным, как к своим детям.

Я тепло улыбнулась духу, радуясь приятной встрече. Пругор нравился мне все больше и больше.

–Да, уже можно. И воды ей дайте, пожалуйста.

–А морковку ваша красавица любит?

Редкая лошадь не любит морковь, и вазила прекрасно об этом знал, задав вопрос для поддержания разговора.

–Обожает, – подмигнула я смельчаку, и тот ожидаемо зарделся.

Стеснительные они все, как один. У нас такой же жил, чуть заговори с ним – весь багровел и смотрел в пол, а потом быстро-быстро убегал, получив задание.

Вазила навеял воспоминания о родном доме. Когда-то давно наша семья занималась конюшенным хозяйством, немного разводили, обучали. Семейное дело пришло в упадок, когда скончалась от старости бабуля. Родители хуже справлялись с управлением, а потом папа погиб на охоте, а у мамы не выдержало сердце.

Теср, дожидающийся меня на выходе, одобрительно кивал то ли своим мыслям, то ли прошедшему по двору человеку.

–Что? – уточнила я.

–Ничего.

Конюшня располагалась в колодце замка, поэтому мы быстро преодолели пролет и ступили под крышу. Я ожидала увидеть помпезные родовые украшения, картины с мой рост, сызмальства впитав идею о том, что замки украшают именно так. Но, к моему облегчению, ничего подобного и близко не наблюдалось. Маленькие идеально чистые внутренние окна, выходившие во двор, почти не давали естественного освещения, поэтому каменный коридор тонул в приятном полумраке приглушенных магических светильников, стилизованных под крупные факелы, они тянулись ровными рядами по гладким стенам. Я посмотрела под ноги и не обнаружила следов разнесенного сена, словно его только подмели.

–А все-таки? – не отставала я. Изгиб губ Тесра показался мне с подвохом.

Хранитель окинул меня придирчивым взглядом и резюмировал:

–Всегда радуюсь, когда встречаю хорошего человека. Приятно.

–А, ну, засчитано, – рассмеялась я.

–Что именно?

–Комплимент засчитан.

–Так у меня плюс очко? – мужчина тоже засмеялся.

–Плюс два, – припомнила я начало знакомства.

–А я распорядился уже твои вещи в комнату отнести, – добавил он, так и оставляя наготове прищур хитрых глаз. Зеленых, как изумруд.

–Ну, похоже, ты такими темпами быстро обойдешь всех участников состязания.

–Смею надеяться, – Теср подхватил мою руку на подлете к волосам и поцеловал. -Борна, я рад этой встрече. Через пару часов прислуга проводит тебя за стол, а пока позволь откланяться, меня еще ждут дела.

Я обернулась на скользнувшее сзади движение – мягкая подошва туфель делала шаги прислуги беззвучными. Девушка робко поклонилась. Я кивнула ей и вернулась к хранителю.

–Да, конечно, увидимся.

Я все-таки поправила выбившуюся прядь, когда Теср скрылся за поворотом коридора, а потом посмотрела на свои пальцы. Интересно, заметил?

Принять ароматную ванную, до краев наполненную горячей водой, после месяца остывших бань, рек и скудных тазиков на постоялых дворах стало верхом блаженства. Я сидела в бадье бесконечно долго, пока кожа на подушечках не разбухла. Щедрое предложение хранителя окупило себя с лихвой, пусть даже их Правитель страшный самодур, а обед окажется из одного блюда и того постного. Просушив волосы мягким полотенцем, я звездой упала на двуспальную высокую кровать, с упоением вдохнула запах свежего белья и задумалась о том, что жизнь с Шарусси может получиться довольно интересной. Чем не развлечение чередовать прогулки по эриям с замковыми удобствами? Опасно? Да, похоже, легко будет не всегда, но к возможной гибели я относилась философски еще до моего дня рождения. Единственное, я бы не хотела при смерти испытывать сильной боли, низкий порог чувствительности нервных окончаний причинял немало дискомфорта в жизни, что уж говорить о смерти.

Проводить к обеду меня вызвалась та же молоденькая прислужница, что ранее сопровождала в комнату и забирала в прачечную грязные вещи. Девушка покладисто дождалась пока я зашнурую корсетный пояс поверх единственного в багаже платья и услужливо открыла дверь.

Замок не плутал коридорами и секретными лестницами, мы быстро добрались до главного холла и спустились с третьего на второй этаж. Этой части жилища владельцы и декораторы уделили больше внимания, нежели проходной части с улицы. По полам стелились бордовые с золотым кантом ковровые дорожки, стены украшали витиеватой ковки канделябры и десятки миниатюрных картин с пейзажами и незнакомыми мне лицами, совсем не похожими на типичных обитателей замка, из чего я сделала вывод, что искусство здесь ценилось выше именитых портретов. Отсутствие нарциссических проявлений окончательно примирило меня с предстоящим знакомством с Правителем Пругора.

Но против ожидания, в столовой меня дожидался лишь Теср. Это я поняла еще на подходе, специально прислушавшись к Шарусси.

Прислужница, ступавшая впереди, остановилась, подождала, когда я нагоню ее и затем, трижды стукнув кольцом-колотушкой, медленно открыла дверь.

Девчонка внутри меня ликовала. Передо мной в замке открывают двери, меня встречает влиятельный мужчина с обворожительной улыбкой и сама я теперь влиятельная женщина. И все это кружит голову, пьянит до того короткого мгновения, пока я не кусаю себя за язык, чтобы опомниться. Новые забавы обманчиво блестят ярче.

Теср поднялся из-за стола и направился ко мне.

–Правитель не почтит нас вниманием? – полюбопытствовала я, первой начав разговор.

–Он на встрече, не будем его отвлекать. Обещаю познакомить вас позднее.

Я села на предложенный стул, хранитель сел ровно по противоположную сторону и естественным жестом накинул салфетку на колени.

–Я не против, если он обо мне забудет, – я осторожно повторила манипуляцию с салфеткой, никогда раньше я не пользовалась подобными изысками.

–Не забудет, – на корню зарубил надежду собеседник. -Борна, давай есть? Я и так долго продержал тебя без обеда после дороги.

Я изо всех сил старалась не рассматривать предложенные блюда круглыми глазами.

Обычные продукты преобразились в руках кулинаров, превратившись в декорации, и я точно не знала, можно ли их брать в руки. Например, та вырезанная груша на высоком блюде напоминала восковую копию натурального фрукта. А некоторое мясо свернули настолько изощрено, что я не сразу распознала его в цветочных бутонах.

Хранитель сделал жест двум прислужникам, и те, подоспев, раскрыли перед нами дымящиеся блюда, прекрасный аромат которых доносился и сквозь крышки.

–Это правда, я очень голодна, – призналась я, сдерживая рвущийся облизать губы язык.

–Понимаю, – изумрудные глаза блеснули отнюдь не тем блеском, каким одаривают голубцы на тарелке.

Мужчина деловито пробежался по переброшенным на одно плечо волосам, спустился к обтянутой тканью груди. Я перехватила его взгляд и недвусмысленно изогнула в вопросе бровь.

–Прекрасно выглядишь, – не растерялся он. -Рад, что тебе удалось отдохнуть.

Молодые люди разлили по бокалам вино и отступили к дверям.

–Спасибо за приглашение, – еще раз учтиво склонила голову и решила приступить к еде, искренне надеясь, что не выгляжу невоспитанной эричанкой, презревшей какой-нибудь свод столовых правил.

–За знакомство? – Теср поднял бокал и качнул его в мою сторону. Я с сожалением отложила вилку. -Пусть новая жизнь будет лучше прежней.

–Пусть, – согласилась я и сделала маленький глоток.

Вино терпким нектаром прокатилось по горлу и обожгло грудь, должно быть, крепленое.

–Твоя жизнь стала лучше? – уточнила я, будто мы обсуждали нечто обыкновенное. Хотя, что может быть прозаичнее самой жизни?

–Она стала другой, – улыбнулся он, не задумавшись ни на миг. Мне вдруг подумалось, что таких разговоров у него могло быть с десяток, и он уже имел наготове все ответы. -У тебя есть дети? – продолжил он, ловко орудуя ножом и вилкой.

–Нет, с детьми у меня не сложилось.

–С детьми тяжелее всего прощаться, особенно женщинам. Так что, тебе повезло. Извини, это бестактно, я знаю.

–Бестактно, – согласилась я. -Но меня не обижают вопросы о детях, все в порядке.

–Мне надо было прояснить этот момент, чтобы понять, нужна ли тебе помощь. Некогда одна девушка на моих глазах прыгнула с крыши, потому что не могла пережить разлуки.

–Хранительница? –спросила, заранее знала ответ.

Теср кивнул.

–Я был молодым хранителем и не успел ей помочь. Восемьдесят лет прошло, а забыть не могу. Теперь всегда пытаюсь предупредить ситуацию.

–Я бы поступила так же. Как ты.

Мы углубились в трапезу и некоторое время провели в тишине, пока вновь не взялись за бокалы.

–Позволишь еще один личный вопрос? – Теср смотрел на мою руку, так что я поняла, к чему готовиться. -Он от чистого мужского любопытства.

–Об этом?

Я поставила бокал, развернула ладонь к себе и продемонстрировала Тесру все пять пальцев левой руки, на одном из которых уже стирался белый след от кольца.

–Тебе пришлось уйти от мужа?

–Да.

–Сколько вы были вместе?

Я не стала вредничать и напоминать, что речь шла лишь об одном вопросе. В конце концов, я должна хоть с кем-то проговорить случившееся.

–Почти восемь лет женаты и еще два года до этого он ухаживал.

–Десять лет, – протянул хранитель. -А потом появляется Шарусси, и ты смотришь на мир иным взором. И он не пытался тебя остановить?

–Мы оба были слишком потрясены произошедшим. Я собрала вещи, взяла лошадь и уехала. Он не вышел проводить. Вот и все.

Вот и все.

Да, десять лет. Но не Шарусси перечеркнула наши отношения. Это случилось гораздо раньше, когда-то давно, постепенно, год за годом, ссора за ссорой. Мы жили вместе ради удобства, привычки, каждый день оставаясь вместе вопреки. Я не утешала себя, что все так живут и мы проживем, я сознательно оставалась рядом с ним, потому что мы дружили, потому что с ним я оставалась собой, а он не требовал большего. Да и жили бы дальше, взяли бы сироту через пару лет, купили бы еще одну корову. А любви? Любви, конечно, хотелось. Что в двадцать, что в тридцать, ее хочется одинаково, только запросов уже больше. Требования и условия рождаются из опыта. И таковые есть даже у обычной эричанки.

Мою грусть прервал стук в дверь, в комнату вошел мужчина.

–Хранитель, можно? – осторожно спросил он, не удаляясь от прохода, чтобы в случае отказа быстро выскользнуть наружу.

–Раз уж пришел, – Теср отложил приборы и выжидательно посмотрел на визитера.

Мужчина длинными шагами пересек комнату, склонился над самых ухом хранителя и зашептал. Брови Тесра слегка дернулись вверх в изумлении, в глазах мелькнула заинтересованность. Он внимательно дослушал доносчика, не проронив ни одного комментария. Я не стала использовать Шарусси для унизительного подслушивания чужих тайн и меланхолично предавалась поглощению вина, уже прилично ударившего в голову.

Я всегда четко отслеживала состояние, после которого надлежало срочно прекратить употребление хмельных напитков. Поэтому, уловив характерные признаки легкого опьянения, с сожалением отставила полупустой бокал и приступила к фруктовому десерту.

–Прошу прощения, – улыбнулся Теср.

–Ничего, работа есть работа. Тебе нужно идти?

–Нет, – немного поколебавшись, ответил он. -Это подождет. Обед в обществе красивой женщины всегда должен стоять на первом месте, -любезностями он сыпал профессионально, но я не купилась. -Как тебе Пругор?

–Приятный Кэпит. Я училась в Рубдоке, но он меньше и постройки в нем не больше двух этажей и не такой чистый, надо признать.

–Так это твое первое путешествие. Почему же ты направилась сюда? Не говори мне, что едешь в Лэнтос, – хохотнул он, явно не веря, что кто-то в здравом уме согласится ехать туда добровольно.

Интонация напомнила мне водяного, и я решила немного подтрунить над мужчиной.

–В Лэнтосе нет хранителя?

Теср шутку не понял, отставил взятый бокал и принялся за длинную речь.

–Три месяца назад в Лэнтосе сменился Правитель. Один кровавый узурпатор сместил другого, как у них водится последние лет тридцать. Пругор с Лэнтосом дружбы никогда не водил, это ты должна знать, – Теср полувопросительно изогнул бровь, но я не стала подтверждать очевидное, да, мы все знаем, что в Лэнтосе ничего приятного не происходит и от души сочувствуем заложникам этого города. -Мы последние, кто стоит преградой на его пути. Наши эрии, граничащие с их землями укреплены, как на военном положении. Это здесь, в Кэпите, людям нечего бояться, я почувствую любое изменение за пятьдесят верст, а там ситуация иная. Лэнтос к нам не суется, только потому что мы сильнее и сотрем их в порошок при любой провокации. Такова наша политика. Но если вакантное место хранителя в Лэнтосе будет занято, тогда баланс пошатнется, и они смогут продвинуться на другие территории. Начнется бойня.

–Я, – мне пришлось протолкнуть вставший в горле ком после неудачной шутки. -Я не еду в Лэнтос. Просто путешествую, пока есть такая возможность.

Теср с оценивающим выражением на лице склонил голову набок и поджал губы.

–Не врешь, – решил он. -Признаться, я занервничал. Ты меня напугала.

–Нет, меня не привлекают тираны, уничтожающие собственный народ ради удержания власти.

–Это отличная новость, – хранитель поднял бокал в тосте.

Я пригубила за мир во всем мире из стакана с водой.

–Получается, что Лэнтос давно не имеет хранителя, – я припомнила историю времен, без проблем выудив из памяти периоды расцвета Кэпита. Тридцать два года назад к власти пришел новый Правитель, и город закрыли. Были оборваны связи с внешним миром, остановилась торговля, а всех нежелающих поработиться режиму, вешали на главной площади. Об этом рассказали малочисленные беженцы, их слова долго печатали в газетах, разнося весть о смене курса Лэнтоса.

–После смерти хранителя пост пустует. Он, кстати, был убит первым узурпатором. С тех пор желающих занять место рядом с Правителем не находилось.

–Но что, если однажды Шарусси призовет кого-то в стенах самого Лэнтоса?

–Это не означает, что хранитель согласится пройти инициацию.

–А ее могут провести насильно?

–Мы об этом ничего не знаем. В теории это возможно, но в практике случаев не было, – Теср отвечал взвешено и ровно, не забывая класть в рот еду.

–У тебя есть все ответы на вопросы по Лэнтосу.

–Они наши соседи. Мы готовы к любому развитию событий, – серьезно заверил он и улыбнулся. -Давай сменим тему. О политике ты еще наговоришься. Расскажи, чему ты успела научиться с тех пор, как стала хранителем? Помнится, я долго осознавал власть стихий.

Ответить я не успела, двери в столовую без стука отворились. Нас снова посетил мужчина, но на сей раз Теср вежливо поднялся из-за стола и склонил голову. Я поднялась следом.

–Добрый день, Правитель, – я неглубоко, но почтительно поклонилась.

Правил приветствия сильных мира сего я не знала, поэтому соорудила его на свой лад, уповая на размытые границы отношений между хранителями и правителями.

Пожилой поджарый мужчина с прямым открытым взглядом, абсолютно лысый и без лишней растительности на лице двигался прямо на меня с уже вытянутой вперед рукой. Он шел так быстро и метко, что мне показалось, если я вдруг не успею в ответ подать ему руки, то он сам не постесняется взять ее первым.

–Рад приветствовать, Хранительница, – сухие губы Правителя коснулись моих пальцев, и я вздрогнула. Для девушки из эрии это было уже слишком. -Борна, верно?

–Верно, Правитель.

Имени Правителя Пругора я не помнила, спрашивать было неудобно, поэтому я решила остановиться на нейтральном обращении из титула.

–Теср, Борна, присаживайтесь. Я на минутку, познакомиться.

Сам Правитель легко опустился на свободный стул с той стороны стола, которая не была сервирована для обеда, без обиняков дотянулся до кувшина с вином и присосался к носику. Меня такая непосредственность позабавила, и я немного расслабилась.

Теср дождался, когда жажда Правителя иссякнет, и он отставит посуду, а после сразу же приступил к делу:

–Борна только недавно стала хранителем и еще не успела определиться с выбором правителя. В своем путешествии она проделала долгий путь от Рубдока до нас, осваивается в новой роли.

–Дальновидное решение, – похвалил Правитель. -Если ты заранее заведешь полезные знакомства, это сыграет тебе на руку в будущем. Но отныне твой путь жесток и опасен. Женщины-хранительницы это редкость, ведь так, Теср?

–Верно,– подтвердил хранитель, ободряюще мне улыбаясь. -Но это всегда приятное дополнение к нашему мужскому обществу.

–Я наивно полагала, что хоть теперь мужчины не будут считать меня «приятным дополнением», – не сдержалась я, сбрасывая с плеч неприятное ощущение от нависающего превосходства.

Терпеть не могла патриархальные замашки ровно, как и высокомерные, они выводили меня из себя. Наличие члена между ног еще никого не сделало лучше или хуже. Собственно, его отсутствие – тоже.

Знал бы Теср, насколько грубые мысли бродят в моей голове после его неосторожного высказывания, он бы не продолжил разговор в той же непринужденной манере.

–А у девочки есть зубы, – отметил Теср и сделал жест рукой, символизирующий, что он принял к сведению мои слова, и резко переключился на прислужников: -Что вы там стоите? Поднесите Правителю приборы.

–Оставьте, не надо, я не задержусь надолго, – кинул Правитель в сторону, и прислужник, наполовину проделавший путь к серванту, остановился и повернул назад, сохраняя достоинство и плавность движений лебедя. -Обещал жене, что вместе пообедаем, – коротко объяснился он и так же легко вернулся к разговору: -Борна, я должен предложить вам остаться у нас на так долго, как вам удобно. Если вам что-то угодно или вы в чем-то нуждаетесь, дайте нам знать, и мы окажем всяческое содействие.

–Благодарю, но я не планирую долго досаждать своим обществом. Если позволите, я задержусь на два дня и отправлюсь в дорогу.

–Борна, твое общество не может причинять неудобств, – галантно вставил Теср, то ли делая попытку сгладить сказанное, то ли из чистых побуждений. -К тому же, я хотел предложить тебе свою помощь.

–Какую? – мы спросили с Правителем одновременно. Я голосом, он взглядом.

–Я не сомневаюсь, что Аброр мудр и опытен, но он стар. Показывал ли он тебе всю мощь стихии? Давал ли он тебе почувствовать ее вкус? Чувствовала ли ты ее пределы? Все это важно, ты должна уметь пользоваться вверенным тебе инструментом. Мальчишкой, я годами набивал синяки, пока не встретил опытного Хранителя. Меня обучал Урдок, ныне он стоит на защите Кэпита Руздат. До него я мыкался полуслепым котенком.

–Это правда, – тихо рассмеялся Правитель. -Шишки мы тогда набивали вместе. -Не отказывайся, Борна, – Правитель поднялся со стула и подошел ко мне. Пришлось тоже вставать. -Мы теперь твои союзники. Хранителей не так уж и много в нашем мире, мы все стараемся если не дружить, то хотя бы сохранять вежливый нейтралитет. Конечно, все будет зависеть от твоего выбора места инициации, но если ты решила остаться в Нануэк, то у нас не будет проблем, верно?

Какое милое предупреждение: будем дружить, если ты выберешь правильную сторону. А какую? Конечно, в вопросе кроется ответ, и в скором времени мне в качестве совета предложат на рассмотрение несколько кэпитов, безусловно, интересных Пругору. Что ж, понимаю. И понаблюдаю.

–Думаю, уроки мне не повредят, – благосклонно ответила я, принимая щедрый дар Тесра. -Благодарю за гостеприимство.

–Я освобожу завтрашнее утро, – пообещал хранитель.

–Прекрасно, – расплылся Правитель.

Теср не ограничился одним предложенным утром. Когда стало понятно, что обучение Аброра не охватило некоторых аспектов владения Шарусси, Теср с огромным энтузиазмом взялся за наставничество, а я сдалась на милость времени и отложила скорый отъезд из города. Изо дня в день мы приходили на огромное пустынное поле, доставали проводники и… просто безумствовали! Я не могла винить старца в нашей урезанной программе, вряд ли лес выдержал хотя бы одну полноценную тренировку со стихиями. Поле же, окруженное магической защитой, сносило любые издевательства впервые почувствовавшего мощь новичка.

Аброр обучил меня ювелирному владению Шарусси, когда с острия кинжала срывается узкая полоса света и режет лист бумаги, беря на себя роль канцелярского ножа, когда из проявляющейся капли полностью заполняется стакан водой, не доходя до кромки на полдюйма. То, что я могла поджечь фитиль свечи и не промахнуться – это была заслуга Аброра, заставлявшего меня сотню раз с разного расстояния направлять кинжал на объект.

Теср показал мне другую сторону природы. Ту, что старец просил сдерживать, дабы не принести разрушения, заигравшись. Получив разрешение, я палила пламенем во все стороны, играла с огнем, как с длинной, послушной лентой, закручивала ее на манер лассо и с яростным «ч-кхрак» вспарывала небо. Я извергала из короткого изогнутого лезвия водопад, орошая им все вокруг и саму себя, хлещущие потоки воздуха сносили на добрых десять саженей картонные щиты-мишени, а земля, повинуясь импульсу, шла волнами и бугрилась, во все стороны сплевывая дерн. Проводник нагревался в руке, но неизменно следовал моим желаниям, а я каждый раз не могла поверить, что вздымающаяся над головой стихия – это мой плод, моя сила. Покорная и опасная. Я помнила, что Шарусси защищала от буйства стихий, направляла их, но она не даровала бессмертие. Я могла захлебнуться, если надолго окажусь под водой, я могла сгореть, если проведу в огне больше пяти минут. Порождения природы способны уничтожать друг друга, цикл жизни постоянен. Помнила и не могла поверить, упоительное чувство контроля зашкаливало. Так я чувствовала себя, когда впервые смогла успокоить и направить в нужную сторону понесшую меня лошадь – ни с чем несравнимое удовольствие от силы, не физической, нет. Сила – есть совокупность воли, знаний и умений. И сейчас я могла. И хотелось больше. Азарт сносил голову, меня трясло от адреналина по окончании тренировок, и я падала без сил, поглаживая землю под пальцами. От ласковых движений поле разглаживалось, как шелковая скатерть на столешнице, сглаживались морщинки и неровности. Теср говорил, что это ненадолго, земля все равно примет ту форму, что ей удобна, снова появятся кочки, прорастут сорняки, но я каждый день повторяла ритуал, чтобы прийти в себя. И сейчас, лежа на пустыре, я тяжело дышала и перебирала пальцами мелкие камушки.

–Я знаю другой способ разрядки, – Теср навис надо мной, загораживая солнце.

–Да? -лениво отозвалась я. -Обойдусь, спасибо.

–Брось, секс -лучшее, что придумано природой.

–Иди агитируй кого-нибудь другого, – я уже привычно отмахнулась и накрыла глаза рукой.

Хранитель за неделю порядком поднадоел своими попытками получить доступ к телу, и не добился ничего, кроме того, что я со второго захода перестала относиться к этому серьезно. Теср мне нравился, и мы быстро наладили отношения. Даже его прямолинейные заигрывания я не расценивала в качестве чего-то опасного или пугающего. Слова словами, но границ он не переступал и лишнего себе не позволял. Он не относился к тому типу людей, кто брали измором. Скорее всего, начав игру, он уже не мог остановиться, раззадорив самого себя. Каждый раз получая предложение близости, я не могла отделаться от мысли, что он ведет мысленный счет моим отказам и своим попыткам чисто от любопытства – мол, когда ей уже надоест строить недотрогу?

–Снова хочешь полетать?

–Мне нравится смотреть на мир глазами птиц, очень расслабляет.

–Тогда оставляю тебя. Встретимся за ужином?

–Я завтра хочу уехать. Пора и честь знать.

Я отняла руку от глаз, пристроив ладонь у бровей козырьком, и посмотрела на хранителя против солнца. Все равно лица не разобрать.

–Ну, что ж, – произнес он, – по крайней мере, теперь я знаю, что ты сможешь дать сдачи, если понадобится. -Он на мгновение задумался и произнес все испортившее: -Хм. А, может, напоследок?..

–Нет!

Теср, как и обещал, проводил меня до выхода со своих земель и долго смотрел вслед, пока мы с Гукой не скрылись из виду.

Правитель Пругора Ронгард действительно не отказал себе в удовольствии выдать несколько советов относительно лучшего пристанища, а его жена Лада в личном разговоре рекомендовала прислушаться к ним, ведь их доброе ко мне расположение свидетельствовало о таких же добрых намерениях, в чем у меня не было ни малейшего повода усомниться.

От политеса за неделю я устала так же, как и от намеков хранителя, поэтому первым делом, чуть порысив для разминки, пустила Гуку галопом. Особо спустить пар от светской жизни не вышло, совсем скоро дорога вильнула и показала себя во всем неприглядном состоянии. Для дальнейшего путешествия я выбрала не обратный шлях на Закур, а объездной, бравший сильно вверх к Белому океану и используемый в основном эрийцами из ближних поселений. Судя по всему, используемый нещадно и преимущественно груженными телегами. Я перевела Гуку на обочину, подальше от луж в колее и камней, и мы медленно поплелись вперед. Теср говорил, что ближайший город не так уж и далеко, и к ночи я должна была до него добраться при любом варианте движения, хоть на своих двоих. Так что я не переживала о сброшенной скорости. Лучше так, чем повредить ноги лошади.

Небо весь день хмурилось, изредка пугая дальними раскатами грома, а к середине дня все-таки зарядил мелкий частый дождик. Лошадь понуро опустила шею, это вам не в озере в удовольствие плескаться, тут идти надо по скользкому грунту и тащить поклажу.

–Пора воспользоваться нашим преимуществом. Что скажешь?

Если бы Гука могла говорить, она сказала бы мне «Спасибо». Впрочем, я ее и без слов могла понять.

В одной руке я держала повод, а в другой – кинжал острием вверх. Капли дождя больше до нас не долетали.

-Держи его! Держи! – зычно орал типичный представитель бандитской наружности.

–Тупица, обходи! – давал команду его соратник, ловко перепрыгивая через стол.

–На кого ты тявкнуть посмел, выродок?! – отбивался тот, за кем устроили погоню.

В шинок, где я изволила ужинать после трудной дороги, ворвалась целая орава кричащих, толкающихся и порядочно злых мужиков. Не знаю, что им сделал этот высокий и тщедушный несчастный, но надеюсь, его жизнь стоила того, чтобы сегодня с ней проститься. Уж кто-то из этих семерых точно его поймает и прикончит.

По полутемному и не самому чистому залу под аккомпанемент отборных ругательств пролетали и с хрустом впечатывались в стену деревянные табуретки, билась простая белая посуда, столовые приборы, те и вовсе использовались не по прямому назначению.

Малочисленные постояльцы разбежались и попрятались кто куда, и только я, удачно расположившаяся в самом дальнем углу, торопливо доедала жаркое. Шарусси тревожно зудела, но есть я хотела так, что начни рушиться здание мне на голову, не сдвинулась бы, пока не опустошила тарелку с этим великолепным, ни с чем не сравнимым обедом из двух картошин, пяти кусков мяса и кучи моркови. К тому же я за него заплатила, а денег у меня не столько, чтобы размазывать их по полу ради классической потасовки. Драки в шинках случались с регулярной частотой и не считались чем-то из ряда вон выходящим. Ни один Правитель не издал указа о запрете продажи хмельной продукции дуракам, так что приходилось мириться с их наличием и с учиненными ими беспорядками. Владельцы шинков, кстати, в накладе не оставались: за всю поврежденную утварь драчуны выплачивали полную стоимость без амортизации. А вот за мой ужин в случае его утери никто не заплатит. Так что, пусть носятся в свое удовольствие, пока меня не трог…

Я не успела закончить мысль и проглотить последнюю ложку – Шарусси, до сих пор нудно требовавшая удалиться из зоны боевых действий, в один момент привела в готовность рефлексы тела. Неприятное предчувствие кольнуло под сердцем, и я интуитивно отклонила голову в сторону. Охотничий широкий нож вошел в доску, как в масло, а не отклонись я – по рукоять бы прошиб череп, аккуратно меж моих красивых голубых глаз.

А вот это уже что-то новенькое, за поножовщину можно и смертельный приговор от стражи получить.

Судорожно сглотнув и чудом не подавившись, я посмотрела на дерущихся. Те так же упоенно гоняли по кругу свою жертву, словно никто из них не предпринял попытки в пылу сражения по-тихому прикончить одинокую и очень храбрую путницу. Только вот Шарусси знала, что сталь была выпущена с определенным намерением.

Я осторожно коснулась широкой металлической рукояти, и вспыхнувшая мутная картинка открутила время назад. Последнее «воспоминание» ножа длилось не более нескольких секунд, и они не давали ответа о том, чья рука из кучи-малы послала подарок. Мужские тела, как будто специально, сплелись в шатающийся комок, единственной целью которого было не развалиться на составные. Пока я присматривалась к деталям, драка прекратилась, и все зачинщики высыпали из на улицу, продолжив мордобой снаружи. Голоса постепенно удалялись и скоро вовсе смолкли, а в шинок вернулись постояльцы. Я выпила компот, накинула на плечо легкую дорожную курточку и покинула приветливое заведение, так и оставив торчащий из стены нож нетронутым. Может, кому-то сгодится плащ повесить.

Оплаченная комната на постоялом дворе обещала усладу моему сну, но я повременила с отдыхом и отправилась на прогулку, чтобы размять ноги после седла и показать себя этому миру и конкретным лицам, в частности. Я бы на их месте жаждала минуты уединения не под крышей шинка, а в куда более непринужденной для ножа обстановке. Гуку я сразу отвела в конюшню, располагавшуюся недалеко от снятых мною апартаментов, искренне заверив животное, что вернусь ее почистить и помыть после своего моциона. В сервис местной конюшни входили только денник два на три и скудный паек сена, повергший меня в состояние, близкое к злобе. Я разыскала не особо скрывающегося конюха, приплатила за добавку к сену и заверила, что через пару часов лично проверю, не голодает ли моя девочка. Конюх заученно покивал и шмыгнул под тент с запасами, убедив меня в естественности происходящего для экономного постоя.

Я активно готовилась встретить неприятеля в любой момент. Всматривалась в лица, запоминала расположение улиц и торговых лавок, отмечала подозрительное поведение горожан, и к исходу прогулки окончательно убедила себя, что паранойя не самое страшное отклонение. Если бы я не преуспела в убеждении, пришлось бы искать среди выданных Аброром склянок заветную, с этикеткой «Успокоительное, сильнодействующее».

Городок оказался совсем небольшим, немногим больше обычных эрий, но с отличительной, как полагалось, чертой: конвентом, где собирались ответственные жители и решали возникающие проблемы. В нашей эрии тоже имелось место сбора, но доступ туда имели лишь главы родов, да и выглядело оно гораздо скромнее, а проблемы обсуждались только локального характера. Города брали ответственность за себя и за несколько ближайших эрий, а кэпиты главенствовали над всеми по своим границам. Так завели наши предки, так мы и продолжали жить, веря в разумность распределения. Мы, это жители континента Нануэк. В Цанте власть делилась иначе. У них там вообще все с ног на голову, не как у людей. Дома по сто этажей, ардеа вместо лошадей, корба…кораба…кор-по-ра-ции вместо сельского хозяйства и никаких эрий. Правители Цанте отринули заветы древних и смешали магию с наукой, сотворив новый мир из камня и стекла. Говорят, если со всего Цанте собрать деревья, то выйдет небольшой лес, каких в Нануэк бессчетное количество – так мало там зелени. Но не смотря на непривлекательную картину, все равно находились те, кто бросал жизнь на природе и отправлялся покорять вершины небоскребов. Причины, как водится, у каждого свои. Я осуждать не бралась. Не мое, да. А вот кому-то другому в самый раз и по душе.

Изучив малочисленные местные достопримечательности в виде конвента, памятного древнего колодца, установленного здесь испокон веков, и коротенькой аллеи на десяток лавок, я вернулась в конюшню. На улице уже стемнело, и парочка конюхов, мельтешивших здесь под вечер, скрылась из виду. Надо признать, я не рассчитывала на короткий рабочий день, иначе бы сразу занялась водными процедурами Гуки, не откладывая на потом. Тем не менее, основной свет был потушен, а на территории двора не находилось ни одного постороннего человека. Я не стала стучаться в подсобку к конюхам, здраво рассудив, что ради меня одной нет надобности прерывать законный отдых сотрудников, и спокойно протиснулась в прикрытые на ночь тяжелые двери. В помещении без окон царила темнота, маленькие ночники у пола почти не давали освещения, разве что облегчали жизнь крысам. Ну, и мне. Шарусси постепенно перестроила зрение, выбелив темные участки. Ночное зрение отличалось от дневного, в кромешной темноте цвета блуждали в сером спектре, но при небольшом освещении, вроде работающих ночников, картинка практически походила на привычную.

Гука не очень обрадовалась обещанному приходу, она уже устроилась спать. Почувствовав мое приближение, она торопливо поднялась на ноги, от неосторожности, чуть не выдав хлипкую боковую перегородку между денниками. Соседние лошади тоже заволновались, просыпаясь.

–Отдыхайте, я ненадолго, – успокоила я их, но любопытные морды и не думали возвращаться ко сну, продолжая наблюдать за происходящим. -Ну, что, моя хорошая, припозднилась я совсем? – зашептала я Гуке, обнимая лошадь за грязную шею. -Не будем уже сегодня мыться, я зашла, потому что обещала. Так, и что тут с сеном у тебя? – я пошаркала носком ботинка, прикидывая объем сухой травы и удовлетворенно выдохнула. -До утра хватит, если не будешь в нем спать и втаптывать в навоз. Ты же не будешь? Ты же не свинья у меня?

Гука с обидой всхрапнула: что за намеки, сено – это не только вкусная еда, но и полезная притирка, работающая вкупе с навозом.

–Да ладно, – я ободряюще почесала ее холку и замерла.

Уши моей кобылы и Шарусси напряглись одновременно. Дверь конюшни мягко скрипнула, пропуская полоску света с улицы на пол. Полоска расширилась и быстро стянулась. Я очень тихо опустилась вниз по стенке денника, доверяя предупреждению Шарусси, и закрыла глаза. Здесь есть десяток бодрствующих глаз, я могу видеть ими, не высовываясь из укрытия.

По узкому проходу, не скрываясь, шли двое мужчин с одним чадящим фонарем. Один рослый, широкоплечий, другой тощий, низкий, совершенные антиподы друг друга. Двигались они уверенно, по сторонам не смотрели, пока не дошли до моей лошади. Они определенно знали, куда и зачем шли и не теряли времени ни на разговоры, ни на лишние телодвижения. Рука рослого потянулась к задвижке, но та словно приросла к пазам. Мужчина приложил усилие, дверь содрогнулась, но не поддалась.

–Тут защита какая-то, – не ошибся он с выводом.

–Ты заметил? Лошади не спят, – тихо-тихо спросил тощий.

Подельники переглянулись с многозначительным видом и быстрым шагом, не проронив больше ни звука, покинули конюшню.

Я облизала пересохшие от волнения губы. На лошадку, значит, решили напасть? На слабого? Грязно играете, твари. И я вас узнала.

Сила Шарусси жгла виски, вопя об опасности: проблема после ухода бандитов никуда не исчезла. У меня не было времени на анализ или поиск свидетелей снаружи, я моментально вылетела из денника, метнулась к задней стене, где висела оставленная амуниция и поспешно вернулась к Гуке.

Лошади окончательно проснулись, и все, как одна, перебирали ногами в узких комнатках. Жеребцы поноровистее били копытами в двери, другие испуганно ржали. Животные волновались, их беспокойство передавалось и мне. Дрожащими пальцами я затягивала подпругу, но Гука не упрощала задачу, она тоже билась в страхе, крутилась.

–Дери тебя в стороны, стой ровно! – в сердцах рявкнула я.

Кобыла чуть присмирела, и я все-таки попала язычками в пряжки, тут же приступив к уздечке. Трензель Гука приняла без размышлений, и я даже успела застегнуть замочек и вывести ее в проход. В этот момент на входную дверь с отчетливым лязгом опустили засов, и следом буквально через несколько секунд в зазор между створками и полом закатили горящий факел. Солома занялась сразу.

Лошади взвились пуще прежнего, их извечный страх жертвы заглушал мои собственные мысли. Я на короткое мгновение, которое не могла себе позволить, оглохла. Меня повело вниз. Если бы не чудом все еще стоящая рядом Гука, я встретилась бы лбом с оградой. Огонь отражался в ее огромных черных глазах, она нервно храпела, но стояла. Едкий запах дыма распространился моментально по закрытому помещению, пламя жрало дерево, как любимое лакомство, подбираясь к живым, истошно орущим, ни в чем не повинным существам. Шарусси хлестнула силой в ладони, отрезвляя, я отпрянула от лошади и отдалась во власть природы. Потому что она, в отличие от меня, знала, как выиграть этот бой.

Я вышла вперед, опустилась на колени и протянула руки к огню. Мое послушное пламя съежилось, сотнями змеек сползло на глинобитный пол и оскудевшим ручейком потекло ко мне, оставляя после себя черные шрамы на денниках и стенах. Теперь я жрала пламя. Это не то, чему учили меня Аброр и Теср, и когда весь огонь стих, я удивленно посмотрела на свои ладони. Грязные от седловки, но без копоти, без ожогов.

«Так и должно быть, я – это ты» – так говорила Шарусси.

Больше я не мешкала. Засов вылетел из пазов и приложил одного из негодяев по голове, двери раскрылись на всю ширину, а следом вылетели мы с Гукой. Заботливо натянутую на уровне копыт веревку я обрубила так же резко, как выпустила с кинжала поток ветра по поспешившим преследователям.

У-у-у, останемся мы с вами наедине!

Гука несла во весь опор, похоже, сбегая от собственного страха, сидевшего у нее на хвосте. Улочки вихляли, как пьяные, но после вечерней прогулки я худо-бедно ориентировалась в городе и могла координировать лошадь. К сожалению, еще не все жители разошлись по домам, и теперь припозднившиеся горожане кидались врассыпную, награждая нас справедливой бранью. Тех, кто не успевал сориентироваться, я сносила в сторону подальше от копыт пятисоткилограммовой туши. А в затылок нам дышали недружелюбно настроенные всадники, число которых все время увеличивалось. Расплодилось-то!

Как только мы миновали черту города и всех случайных жертв, я остановила Гуку и спрыгнула на землю. Меня окружили семь всадников. Я уже знала, сколько их будет, поэтому эффекта неожиданности не случилось.

–Ну, что? Поговорим? – я решила начать с некоторой вежливости, да и не мешало бы разузнать планы врага. Вдруг они словоохотливы перед женщинами?

Ответом мне стал взведенный арбалет и без предупреждения выпущенный болт. Я взмахнула кинжалом еще до нажатия на спусковой крючок, поэтому стрелявший вместе с оружием вылетел ласточкой из седла. Траектория болта сбилась, и он приземлился далеко за нашими спинами, никому не причинив урона. Оставшиеся шесть всадников, красуясь, достали свои игрушки. Похоже, парни прошлись по магазинами: мечи, булавы, секира, еще пара арбалетов – какому-то кузнецу сделали хорошую выручку. По угрожающим оскалам я окончательно поняла, что ребята из социопатов, и конструктива у нас не сложится.

–Понятно, разговора по душам не выйдет, – вслух заметила я и играючи крутанула в пальцах кинжал.

Нападавшие тоже приготовились к неравной драке, но все пошло не по плану. Не по их плану, конечно.

Ветер каждого из них скинул на землю и собрал на поле опрятной кучкой, а огненная нить обманчиво мягко оплела их на пару надежных витков. Запахи тлеющей одежды и жженой кожи не входили в мои любимые, но не я первая начала этот балаган.

Что странно, мужчины все-таки выглядели растерянными. Они, очевидно, готовились к серьезному врагу, но чтобы их, как детей малых, спеленала женщина? Нет, такого они не ожидали.

–Рассказывайте, мальчики, – я присела на корточки и обманчиво ласково посмотрела на них. -Кто? Зачем? Почему? Все, что имеете по теме. Не стесняйтесь.

Вопреки моему пожеланию, они все же стеснялись, и я хоть и не практиковала пытки до сих пор, но усилила давление огненной нити. Убить не убьет, но, возможно, настроит на беседу.

Мужчины выли, матерились, но ничего интересного кроме слова «заказ» не проронили.

И как же мне с ними поступить? Может, доехать до конвента и пожаловаться на нападение? Дальше уже стражи сами разберутся в мотивах и составах. Да, пожалуй, так и сделаю. Убивать все равно не мое, да и наказуемо.

Я оперлась на переднюю луку, сунула левую ногу в стремя, ловко подпрыгнула, и…грудь прошибла острая спица боли. В глазах разом потемнело. Единственное, я успела понять, что падаю, и то, когда уже упала.

Мир изменился. Воздух изменился. Голова приятно опустела. Есть вероятность, что она и не наполнилась до того, как опустеть, но в этот момент я отбросила детали и сконцентрировалась на подозрительных ощущениях. Возникшее притяжение трещало в костях, превращая их в железный каркас, тянущийся навстречу главной силе магнитного поля. Вместе с тем тяга расслабляла, позволяя Шарусси дрейфовать на излучаемых волнах и внушая мне покой. Любопытное и новое чувство.

Я пришла в себя, однако не спешила сообщать радостную весть собравшейся толпе. Через глаза устроившегося неподалеку филина я внимательно рассматривала новые действующие лица, выискивая то самое нечто, искажающее общий фон. Та же плохо освещенная окраина города, Гука, активно щиплющая траву, семь бандитов – они остались, но теперь к ним добавились десять всадников из стражей порядка и неизвестный мужчина. Мужчина сидел рядом со мной и наблюдал за развернувшейся сценой задержания с самым незаинтересованным видом. Он-то и был не таким, как остальные, другим. От попытки ощутить суть незнакомой единицы меня прошиб озноб и пересохло горло.

–Как вы себя чувствуете? – спросил он, каким-то образом разгадав притворство.

Приятный низкий голос заставил меня осторожно разлепить веки и уставиться на того, кому оказалось под силу заворожить духов природы и изменить электрический состав воздуха в свою пользу. И тут я поняла, что духи природы еще сильны своим духом, в отличие от меня. Я открыла рот, чтобы ответить и дать понять, что я адекватный взрослый человек, не нуждающийся в помощи, но вместо этого так и замерла с ответом на губах, растворяясь в каре-зеленых радужках незнакомца. Я вылетела с орбиты, как подросток, и где-то на краю сознания прорезалась робкая незнакомая женщина:

–А вы кто? Это вы привели стражу?

В мои вопросы не пробилось ни капли враждебности или подозрительности. И я, и Шарусси как-то всецело приняли незнакомца не только за безопасное существо, но и за того, за чьей спиной не позорно укрыться.

–Как догадались?

–Вы похожи на того, кто умеет решать проблемы.

–Вы это поняли за пять секунд?

–Я хорошо разбираюсь в людях.

Правый уголок его рта дернулся в короткой, скупой улыбке, снисходительно сообщающей не озвученное мнение о моих умственных способностях.

–Я не флиртую, – серьезно уточнила я, неожиданно постигнув двусмысленность оставленных фраз. -Помогите мне подняться.

–Прошу, – мужчина встал сам, подал руку и мягко потянул меня вверх.

Приняв вертикальное положение, я ощупала себя, оглядела, но никаких следов от ранений не обнаружила. Тогда что случилось? Хранители не страдают обычными хворями вроде сердечных приступов и невралгии. Я с запоздалой скептической оценкой посмотрела на возвышающийся объект, вдруг услышав доводы разума. Но незнакомец точно не причастен ни к нападению, ни к моему падению. И откуда он все-таки такой особенный взялся?

–Пойду поговорю со стражей, – откланялась я, понимая, что допрос не обернется удачей. Тайный спаситель не пожелал назвать своего имени, так что об остальном можно и не заикаться. А стража что-нибудь да прояснит.

–Вы должны, да.

Я проигнорировала бессмысленную реплику и отправилась по своим делам. В конце концов, меня за сегодня неоднократно пытались убить, и я ужасно устала.

Виновники ночных гонок лежали лицами в землю с заведенными и фиксированными за спиной руками по локтям и кистям, оружие их изъяли, а коней уже успели увести. Судя по разговорам стражей, основную волокиту с задержанием они завершили и готовились отправить компанию в место временного назначения. Я медленно, стороной, обошла по кругу задержанных, делая вид, что рассматриваю их издалека, а сама обратилась к силам природы.

Кто? Зачем? Что вы видели?

Не прошло и трех минут, как я услышала безликий шепот духов, что по крупицам собрали информацию по моему запросу. Голоса духов ветра не отличались от голосов духов земли, но я совершенно точно могла распознать их принадлежность по оттенкам, по осторожным прикосновениям к сознанию, по тональности.

«Их путь начался с запада три дня назад».

«Наемники».

«Наемники».

Перед прикрытыми глазами вспыхнула иллюзия, короткая визуализация случившегося.

Я расслабилась и отдалась во власть плавающих образов, чтобы проникнуть в картинку глубже, дотянуться до смутного воспоминания, что хранили видящие сделку духи.

Миг, и я стою на тропе позади невысокого человека в глухой длинной мантии. Обычной холщовой и дешевой мантии, какие продаются на каждой ярмарке. Его плечи подняты вверх, под одеждой угадывается горб. Воспоминание двигается в положенном ему порядке, и я продвигаюсь вместе с ним, чтобы увидеть больше. Человек в балахоне кидает под копыта стоящей перед ним лошади частично набитый мешочек с деньгами. Картинка смазанная, нечеткая, я не могу, но силюсь разглядеть детали, и от этого затылок начинает ломить тупой болью. Мне бы рассмотреть всадника, коли просящий озаботился капюшоном, только бы разогнать сгущающийся молоком туман, подобраться ближе…

–Уважаемая, вечера доброго, – отреагировал один из стражей порядка на мое приближение. -Оклемались? Пройдите со мной для дачи показаний.

Я оторопело замерла и, проморгавшись, уставилась на возникшую преграду. Иллюзия испарилась.

–Проехать, – он исправился, расценив заминку по-своему. -Сможете сами сесть в седло или подкинуть?

–Да, я в порядке, – рассеянно ответила я.

–Тогда трогаемся, – кивнул мужчина и повернулся ко мне спиной. -Эй, Дарод, – окрикнул он коллегу, -я забрал жертву, буду на посту.

–А, ну давай, – отвлекся от записей Дарод. -Там, если моя зайдет, ты ей скажи, что я сегодня допоздна.

–Лады.

Мы с Гукой дождались, когда стражник наговорится и запрыгнет на своего старенького мерина, а затем послушно порысили следом до символической ограды города. Переступив границу, перешли на шаг, хотя теперь в нем особой надобности не было. Горожане за короткое время окончательно исчезли с улиц, предоставив их в наше полное распоряжение.

–Вы у нас сняли комнату на ночь или проездом? – спросил провожатый.

–Это уже дача показаний? – для порядка уточнила я, все еще находящаяся головой в искривленном видении. Затертые магией части картинки не восстановятся по одному моему желанию. И что с ними делать я пока не поняла.

–А, да не, – рассмеялся стражник. -Просто на заполнение бумаг много времени уходит, будет уже глубокая ночь. В дорогу лучше не отправляться. А вам есть, что скрывать?

–Есть, кого опасаться, – я обернулась и посмотрела на виднеющуюся сценку с повязанными бандитами. Не факт, что они единственные, кому потребовалась моя голова за ценный мешочек.

Интересно, чего ради за мою жизнь предложили награду? Да и не такую уж высокую, судя по размеру кошеля. Правда, если золотом, то сумма могла бы выйти приличная. Хм. Если золотом, то только за хранителя. Это что же получается?..

–Как это вы их? – стражник изобразил пальцем круговое движение у живота, характеризующее странного вида ожоги на теле. -Маг?

–Почти, – поскромничала, не желая вдаваться в подробности. Разведут тут еще бурную деятельность с ритуальным приношением петуха на забаву хранительнице, придется отбиваться. -Вы не волнуйтесь, – сменила я тему, -комнату я сняла. Правда, где теперь оставить лошадь не знаю. С прошлой конюшней возникли сложности. Двое из тех семерых пытались ее поджечь, боюсь, я не смогу заснуть, если отведу свою девочку туда же.

–Так поставьте у нас, – предложил мужчина. -При конвенте есть конюшня для стражей, у нас всегда есть парочка свободных мест для особых гостей из Кэпита. Гостей, почитай, уже с месяц не появлялось, значит и до завтра потерпит.

–Очень вам буду благодарна. Я утром уеду уже.

–И ладненько. Эк вас занесло в приключения. Поди, дорогу кому спутали?

–Знать бы кому – спросила, – буркнула, снова погрузившись в нелегкие думы.

–Ничего, мы их потрясем. Это вам еще повезло, что коллега ваш мимо проезжал.

–Мужчина тот? – мигом оживилась я. -Он же позвал вас?

–Да. Маги они быстро на помощь кличут, кидают в небо сноп искр и все дела.

Маг, значит.

Магов я и раньше встречала, но личными знакомствами похвастаться не могла. Так, в городе, когда училась, и в эрии у нас пришлые бывали. Последние все больше по лету и осени проезжали, чтобы в бездорожье не угодить. Может и правда? Сезон уже. Да и кто вообще этих магов разберет, что они делают. Я в их работу никогда не вникала, но раз их восемь лет учат наукам в университетах, то уж, наверное, не только для того, чтобы по эриям пыль собирать и мелкую нечисть изживать. Этот вот на бродяжника не походил совсем, небось, не за деньги странствует.

–А что за история с конюшней? – полюбопытствовал стражник. -Нам про пожар не сообщали.

Бумажная пытка с показаниями действительно заняла пару часов. Я проходила по делу в качестве потерпевшей, поэтому помимо кляуз пришлось писать обоснование о проведении судебного заседания без моего участия, используя лишь оставленные записи. Процедура, к счастью, являлась стандартной, образцы форм висели на главном стенде маленькой комнатки, куда меня определили, и я все скрупулезно переписала на чистовик аккуратным почерком. Сдав стопку бумаг ответственному за меня стражу, я вышла на улицу и поплелась к постоялому двору «На перине», вывеска которого обещала блаженный отдых.

Обессиленно стянув одежду и бросив ее там же, где стояла, заползла под свежую простынь и отключилась. Подозреваю, с тем же успехом я могла заснуть в очередном деннике Гуки, не заметив существенной разницы и не переплачивая за хваленную перину.

А утром наступила горькая расплата за мою лень. Отражение в фигурном настенном зеркале явило настойчивое доказательство необходимости ухода за лицом перед сном. Под слоем сажи и пыли обнаружились три ярких болезненных прыща на лбу, из разряда тех, что нельзя трогать с неделю, пока сами не засохнут и не отвалятся. Я честно предприняла попытку отыскать в запасах Аброра косметическое средство, но старец не озаботился вопросами красоты. Поэтому после умывания и маски от водяного, я откупорила спиртовой антисептик и щедро плеснула им в лицо. Въедливый запах спирта пропитал волосы и кожу не хуже качественного парфюма, а тянущийся за мной ароматный шлейф будоражил разве что местных пьянчуг, с уважением и завистью смотрящих в след.

Добравшись до конюшни, я первым делом разыскала конюхов и попыталась расплатиться за Гукин ночлег, но те плату брать отказались и отпустили на все четыре стороны. По такому случаю я даже решила не ехать в прошлую конюшню ради возврата денег за несостоявшийся постой и бодренько оседлала да причесала лошадку. Сегодня нам предстояло проделать длинный переход, чтобы до темноты минуть пять небольших эрий и заночевать в шестой, покрупнее. В последней я планировала найти подработку и пополнить запасы своего прохудившегося бюджета.

Погода стояла чудесная: утреннее солнце не припекало, спрятавшись за облаками, легкий ветерок щекотал лицо, а о вчерашних лужах напоминал лишь мягкий грунт, впрочем, быстро подсыхающий. После дождя растительность налилась яркой зеленью, присущей только первому летнему месяцу, и от листвы пахло так будоражаще сладко, что я просто не могла надышаться. Дорога в такие дни доставляла настоящее удовольствие нам обеим. Шустро проскочив памятное место преступления, Гука весело порысила по основной дороге. Вскоре на горизонте замаячила фигура одинокого всадника, и еще до того, как мы поравнялись, я знала, кого встречу. Рядом с ним природа вела себя иначе.

–Доброе утро, – крикнула я, нагоняя мага и переводя Гуку на шаг, каким неторопливо шествовала его гордая серая кобыла.

–И вам, – мужчина повернул голову и вежливо улыбнулся. -Надо же, вы в добром здравии.

–Благодаря вам, – кокетливо вернула улыбку. -Хорошо, что я вас встретила, смогла поблагодарить. Если бы не вы, я бы попала в ужасную передрягу.

–По-моему, вы в нее и попали?

–Немного, – увильнула я. -Меня называют Борна, будем знакомы?

Маг медлил, рассматривая меня. Я подумала, что он не хочет отвечать и слегка растерялась. Обычно люди не делают тайны из своих имен, но то, видимо, не странные маги, уже второй раз пропускающие вопрос мимо ушей. Если все так серьезно, то, полагаю, мне лучше скорее проститься и оставить его позади в клубах дорожной пыли. Правда, сегодня пыли-то и нет.

–Роэн, – после долгой паузы слово прозвучало не к месту.

Мы пристально смотрели друг на друга, каждый со своей мыслью в голове. Я поймала себя на том, что выжидаю пару мгновений, за которые можно исправиться. Он соврал, и я это поняла. Хуже того, он заметил мою реакцию на ложь.

–Лучше бы вовсе отказались отвечать, если не хотели знакомиться, – хмыкнула я, потому что мгновения закончились, а терять мне уже было нечего.

От легкого движения тазом Гука перешла на рысь, а потом я пустила ее галопом, намереваясь как можно скорее оставить позади незнакомца и если не выбить пыль из-под копыт, то хотя бы закидать его грязью.

Произошедшая сцена надолго выбила меня из колеи. Тем для размышлений имелось вдоволь, и они шли куда выше приоритетом, чем задетые чувства, но я все равно возвращалась к диалогу с магом и недоумевала. Да что с ним не так? Мне очень хотелось с ним поговорить, разузнать побольше, понять, почему природа так необычно реагирует. Но, видно, придется искать другой объект для опытов. Сговорчивее и честнее.

К середине дня я по касательной преодолела три эрии. Гуку я больше не гоняла, и она мерно шагала вперед, обрывая по пути высокую траву с обочин и изредка переходя на рысь от скуки. Дорога совсем просохла, поэтому я не одергивала кобылу и позволила двигаться в удобном ей темпе, лишь изредка подбадривая шенкелем, чтобы не остановиться совсем. До четвертой эрии оставалось часа два пути, если поднажать, и я волевым решением разрешила нам долгую стоянку на отдых, свернув с шляха налево. Пустующее дикое поле манило зайти поглубже и упасть на лежанку из примятых трав, но Гука сразу же отмела эту идею, припав на все четыре ноги, когда сбоку вспорхнула маленькая стайка чеканов.

–Вот трусиха, – я успокаивающе похлопала кобылу по шее и сделала с ней круг, чтобы дать прийти в себя, и только затем вытащила ноги из стремян и спрыгнула на землю. -Пойдем, – поманила я ее за собой в траву.

Первопроходцем Гука не любила быть, как и большинство лошадей, ожидающих подвох в том числе от собственной тени, но в поводу всегда шла уверенно, по опыту полагая, что в гиблые места хозяйка обычно не водит, а если и заведет, то пострадает первой. Я подтянула стремена, закрепила повод, сняла сумки, ослабила подпругу, расстелила походное одеялко и, наконец, расслабленно упала. Тело, не смотря на все свое хранительское улучшение, противно ныло от седла. Я вытянула руки над головой и покрутилась в разные стороны, растягивая мышцы. Надо было бы осилить полноценную разминку, но я не могла себя заставить встать. Гука рядышком обгрызала траву, птицы щебетали у самого уха, а я смотрела на гладкое синее небо с редкими белыми облаками. Хорошо.

Когда надо мной пролетел ворон, я машинально уцепилась за него. Картинка перевернулась, поменяв землю и небо местами. С высоты птичьего полета я увидела нас с Гукой, как на ладони. Ворон, сделал приветственный круг, и отправился дальше вдоль широких полей, мимо длинной вертлявой речки, в сторону смешанного леса. Я наслаждалась видами, свободой и безопасной высотой. Только ради этого стоило стать хранителем. Разве смогла бы я когда-нибудь взлететь? Разве смогла бы я увидеть другую сторону жизни?

Птица пошла на снижение, устремив голову к земле. Мы легко пролетели сквозь пушистые кроны, и ворон, зачастив сильными крыльями, опустился на одну из нижних веток дуба. Остановка оказалась запланированной, птица прилетела к началу пира. На окровавленной, вытоптанной в сражении поляне лежала разодранная туша лося с остекленевшими глазами. Десяток голодных воронов в немом оцепенении выжидали, когда их компаньоны по охоте оторвутся от жертвы и оставят положенное им. Я впервые увидела живых волков так близко. Серо-бурые, с массивной мордой и большими лапами, которыми они придерживали труп, когда вырывали из него мясо. К горлу подкатила тошнота.

–Ка-ар, – сказала птица, и все обернулись на нас.

Ворон спикировал к сородичам, но ему наперерез бросился волк. Присев на полусогнутые лапы и опустив окровавленную морду с заложенными ушами, хищник предупреждающе зарычал. Ворон отпрянул. Волк наступал.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Я покинула временное тело и села, вновь оказавшись в поле. Волк почуял меня, поэтому не подпустил птицу к добыче, которой привык делиться. Это удивительно… интересно! Ни Аброр, ни Теср не смогли мне пояснить причин вражды хранителей и ночных стражей. Имелась одна сказка в обиходе избранных Шарусси, которая больше годилась для малых детей. В ней говорилось о первом хранителе, убившем самку вожака и сыскавшем, скажем, избирательное родовое проклятье. Я в такие глупости не верила. Не в проклятия, этих пруд пруди, в – сказку.

До нужной эрии я добралась уже затемно, но не смотря на давно исчезнувшее солнце, жизнь в поселении кипела. Хмельные жители громко смеялись и танцевали у распахнутых настежь дверей шинков под музыку гусляра, монеты звонко сыпались из руки в руку, распоясавшаяся детвора гоняла в салочки – и все это под навесом магической сетки огней, затмевающей холодный свет звезд.

–Малыш, что отмечаете? – я изловила мелкого парнишку за локоть и посмотрела в сторону основного веселья. -Я проездом.

–Так торговая неделя, первый день, – испуганно пискнул мальчик, а через секунду опомнился, -Теть, пусти, меня ща поймают.

–А, да. Беги.

Торговая неделя это отлично, конечно, но вызывает некоторые осложнения. «Точнее, проблемы» – грустно резюмировала я, когда в третьем и последнем гостевом доме мне объявили об отсутствии свободных комнат.

–А куда можно податься? – пристала я к хозяину. -Может, кто комнату сдает?

–Комнаты-то сдают, но ты с кобылой, – почесал макушку мужик. -Слушай, а иди к моей свояченице, у нее места мало, но лавкой поделится. Так себе удобства, но ночь переспишь и для лошадки там дворик сойдет. Я токмо записку черкну, погодь.

Выбирать не приходилось, ночевать рядом с эрией, полной карманников, неизбежно следующих за торговыми обозами, не хотелось.

–Литака ее называют. Вот, отдашь ей, – хозяин сунул свернутую трубочкой бумагу. -Сейчас выйдешь и направо, до пятой улицы иди, там желтый дом со ставнями. Поверни налево и до упора. В конце одноэтажный некрашеный дом – это Литаки. А утром ко мне на завтрак до восьми приходи, если кто съедет – я комнату придержу.

Я верила в человеческую отзывчивость и сострадание, но рассчитывать их получить от дельца в период жаркого спроса – верх наивности. Простившись, вышла во двор и, не таясь, развернула записку. Точно. За рекомендованную им сумму я могла снять в Кэпите ночлег на пару дней и купить Гуке яблок в довесок.

В этой же реальности я смотрела на просевший дом, с ушедшим на целую ступень в землю крыльцом, и вяло рассуждала о разумности ночлега на воздухе. Причина тому была одна и она крылась не в убитом временем домике и баснословной цене за него. С этим я могла справиться, в отличие от изменившегося притяжения природы.

Этого просто не может быть.

Из-за дома показалась знакомая серая лошадь, скрупулезно уничтожающая сорняки во дворе Литаки. Я грустно улыбнулась своим мыслям.

Гука призывно заржала сородичу. Серая лошадь тоже заинтересовалась гостями и вальяжно направилась к нам. Поступь кобылы мага отличалась грациозностью, сразу выдавая в ней породу и работу хорошего тренера. Я залюбовалась высоко поставленной шеей, ровным профилем и красиво сложенным накаченным телом животного. Это не эрийская лошадка к телеге.

–Девушка, вам помочь? – из оконца высунулась женская белокурая голова.

Зря я раньше не ушла.

–Нет, – решительно ответила я, прикидывая, на какой грядке устроить ночлег. В лес к волкам не тянуло, а уж карманников как-нибудь отважу, возможно, с гарантией их полного перевоспитания.

–Та это от меня, – заголосил хозяин гостевого дома, быстрым полушагами-полуприпрыжками приближаясь к дому. Похоже, мужчина решил убедиться, что я не сбегу и выплачу свояченице назначенную сумму. -Ты не стесняйся, заходи. Лит, приюти девушку на ночь. Не за даром, да, как полагается, честь по чести, с оплатой. Оплата она ведь для чего нужна? – хихикнул он в рыжую бороденку, добежав и переводя дух. -Чтобы все чувствовали себя уверенно, без медвежьих всяких услуг и недомолвок.

–Ага, – только и смогла выдавить я.

–Ой, неудобно как, – протянула свояченица. -У меня уже есть постоялец.

–Та хоть на пол пусти, некуда ей идти-то.

–Ничего, – перебила я. -Поищу другой ночлег.

–Не надо ничего искать, – грубо отрубил хозяин, взмахнув рукой. -Места всем хватит!

–Да у меня всего одна комната, – неуверенно пискнула девушка.

«И та с мужиком» – добавила я про себя. Малину девушке обламывать не хотелось, видно же, что планов уже настроила, голову помыла.

–Тогда благодарю вас за участие, – громче нужного гаркнула я, перебивая алчного хозяина. -Свидимся завтра. Представляете, человек заплатил за комфорт, а его ущемляют?Так и не расплатится от обиды.

Свояченица согласно промолчала, хозяин гостевого дома заметно приуныл, потеряв комиссию, а я повернула корпус, разворачивая лошадь. Дверь скрипнула, и я зачем-то обернулась. На пороге кривого крыльца появился маг.

Девочки, что в пятнадцать, что в тридцать устроены одинаково. Если мы второй раз встречаем одного и того же мужчину, то считаем это не меньше, чем судьбой. Я встретила мага в третий раз. И за подобные мысли мне очень хотелось ударить себя чем-нибудь тяжелым по голове.

–Борна, не ломайте комедию. Заходите в дом, – устало произнес маг.

Да куда уж мне до вашей высокой драматургии! Какая интонация, какой взгляд! Уже аплодировать?

–Так вы знакомы! – обрадовался мужик. -Так и… что получается? Все равно платить надо за двоих!

Какого лешего ты тут оказался? Все планы мне спутал, настроение испортил. Я злобно зыркнула через плечо на мага и молча отправила Гуку прочь под звуки прекрасной озадаченной тишины. Пусть думают, что хотят, а мне нервы дороже. И мы не знакомы.

Я действительно пошла в сторону огородов, их я заметила еще при въезде – длинное поле, разделенное на две части проложенной дорожкой: одна засеяна картофелем, другая свободная, в этом году отдыхающая от засева и заросшая ужином для кобылы. Ровно посреди поля местные жители сколотили шелтер от непогоды и для отдыха в период работы. На мое счастье, тут нашлась годная для сна лавка у длинного стола, а среди хозяйственной утвари я обнаружила таз. Худо-бедно отмыв его от грязи, на некоторое время повысила таз до умывального, а потом отдала на нужды непарнокопытного, наполнив водой.

Идея ночевать одной мне нравилась не только из-за гордости, я опасалась, что прикормленные наемники, не озабоченные моралью, в запале покалечат посторонних людей. Кому помешал несостоявшийся хранитель? До пробуждения Шарусси врагами я не разжилась, так что ответ очевиден: убрать хотят именно хранителя. И если неделю назад я еще бравировала силой, то после внезапного обморока спесь убавилась. Я не неуязвима. Я остаюсь человеком, к тому же с мишенью за спиной. И что неприятно, я все равно вынуждена прибиваться на постой к людям из-за волков, ставя их под угрозу.

Засыпала с тяжелым сердцем, и со смутным привкусом притяжения в воздухе. Видно, маг вышел на ночную прогулку. Шарусси чувствовала себя спокойно, духи не предупреждали об опасностях, и постепенно темнота сна вытеснила мысли.