Северная королева. Книга 3 (СИ)

ЧАСТЬ 1

ЧУЖАЯ

Ты чужая…

И что теперь?

Ты не в ту заглянула дверь.

От судьбы не уйти, поверь…

Глава 1

Лес стоял тихий, белый, замороженный, погруженный в свои звенящие зимние сны. Пушистый снег покрыл деревья и землю, сверкая алмазами в ослепительном свете солнца. Синее, бездонное небо простиралось над головой, и можно было бы смотреть бесконечно в эту пронзительную синь, если бы не слезились глаза. В ветвях ели цокала, стрекотала потревоженная вторжением людей белка, неслась следом за нами поверху, сбрасывая вниз ручейки блистающих ледяных искр.

Я перевела дыхание, остановившись на поляне, прищурено разглядывая заснеженные деревья, упирающиеся в далекое небо своими вершинами. Тишина, словно плотное одеяло, укутала лес. И если бы не шевеление вспугнутой белки, можно было бы решить, что жизнь вокруг исчезла, замороженная госпожой Зимой.

Оглядела опушку, пристально, безмолвно, заставляя альбин замереть. Лес возвышался над нами, как древний храм всех Хранителей Мейлиэры. Никому из нас не хотелось тревожить их покой своими словами. Однако, я должна была сказать.

— Здесь! — произнесла твердо, вынуждая девушек насторожиться сильнее и приготовиться к сражению.

Двинулась вперед, осторожно ставя снегоступы, стараясь не утонуть в мягком снегу. Альбины, постоянно озираясь, шагнули за мной. Диль вытащила меч из ножен, позволив ему сверкнуть в солнечном луче. Я последовала ее примеру, вынула легкий клинок, схватилась за рукоять крепко, уверенно, до боли в пальцах.

На краю поляны виднелся темный валежник, как стена крепости, прячущая хозяев от недоброжелателей. Я напрягала зрение, но, сколько бы ни вглядывалась в переплетение упавших стволов и сломанных ветвей, не видела ничего, кроме черствой, непроглядной тьмы. Сдаваться было рано, и я медленно направилась вдоль природной преграды. Заснеженные ветви нависали надо мной, как каменные глыбы неизвестного замка. «Надежное укрытие для того, кто не любит свет солнца!» — подумала я, замечая проем, точно главный вход.

Я сделала новый осторожный шаг, и тотчас за спиной послышались недовольные шепотки альбин, словно шорохи ветра. Никто из девушек не рискнул возразить громче, но каждая из них высказалась. Я, не оборачиваясь, криво усмехнулась. Подругам не понять, насколько мне необходимо встряхнуться и хотя бы на короткие мгновения забыть о тоске.

Из проема на меня зыркнула тьма, не пугая, но предостерегая от опрометчивых действий. Тем радостнее было пронзившее тело ощущение. Забираясь выше и выше, по позвоночнику ползли мурашки, словно госпожа Зима трогала меня своей рукой, неспешно проводила кончиками ледяных пальцев, а затем опустила ладонь между лопаток. Последние сомнения отпали — за валежником кто-то прятался и ждал своего часа.

— Он здесь! — улыбаясь в предвкушении, сообщила я альбинам.

— Там? — рядом мгновенно оказалась Риона.

— Слушайте! — в тоне моем звучал приказ, и альбины разом подвинулись ближе, замирая, сосредоточено вслушиваясь в окружающую тишь.

Лелька не выдержала первой, заглянула в темный проем, и тишину леса прогнал боевой клич. В ответ из-за преграды раздался страшный рев, и Лелька поспешно отпрянула. Сумеречный понял, кто явился по его проклятую душу, и собирался напасть на пришельцев, нарушивших его уединение. Альбины заслонили меня, образовывая полукруг, чтобы встретить оборотня и обрушить удары на его плоть.

Из проема выскочила бесформенная, мохнатая глыба, рыкнула, раздраженно мотая головой. Диль не смогла сдержать удивленного вскрика:

— Какой огромный!

Солнечный свет блеснул в глазах оборотня, ослепил его, заставляя остановиться и с шумом втянуть воздух, чтобы выбрать верное направление. Разинутая пасть с белоснежными клыками, ходящие ходуном бока, острые когти, тянущиеся к нам.

В следующий миг лес вновь погрузился в безмолвие: альбины готовились к атаке, чудовище принюхивалось, я пыталась узнать, кто из прибывших ар-де-мейцев поддался зову Некриты.

Мне удалось узнать одного из строителей в ту самую минуту, когда оборотень кинулся вперед, стремясь разорвать стоящую на его пути Лельку. Острые когти полоснули по металлу, а удар могучей лапы был такой силы, что альбина отлетела в сторону. Я сделала замах, нападая на разъярившегося сумеречного, но мою атаку опередила Диль, ткнув его косматый бок. Оборотень оглушительно завопил, в очередной раз тревожа покой спящего леса, и, повинуясь инстинкту, развернулся к нападающей альбине. Ди успела вовремя отпрыгнуть, по-прежнему удерживая внимание врага. Моментом воспользовалась Риона и уверенно напала на противника. Впавший в ярость сумеречный, взмахнув лапой, отбросил и ее. Красные звериные глаза злобно сверкнули, когда он понял, что осталась последняя помеха. Днем твари слабые, и оборотень решил уйти, понимая, что находится в меньшинстве.

Лохматая лапа мелькнула у моего лица, когти вспороли воздух, но я увернулась и немедленно атаковала. Мой клинок с чавканьем погрузился в плоть сумеречного, раня его, жаль, не смертельно. Я рванула меч на себя, готовясь нанести второй удар, но меня оттеснили альбины. Лелька и Диль, отвлекая оборотня, нападали по очереди, исподтишка, атакуя тварь то справа, то слева. Риона стремительно зашла спереди, но почти сразу упала на землю, снесенная сокрушительным ударом когтистой лапищи. Мое сердце дрогнуло.

Но переживала я напрасно. Опытная воительница, не поднимаясь, резко вскинула меч и всадила его в горло оборотня, а затем вытянула клинок и откатилась в сторону. Кровь сумеречного медленно капала на снег, чудовище хрипело, запрокинув голову, и неуклюже покачивалось. Тварь все еще надеялась сбежать и затаиться, залечивая раны. Лелька и Диль поспешили закончить дело, начатое главной альбиной. Я опустилась на землю и, сбросив перчатку, вытерла лицо тыльной стороной руки.

Раскрасневшиеся альбины, выдыхая, сосредоточено оглядывались.

— Кто это был? — задала неожиданный вопрос Ди, до этого момента ее не интересовали подробности, между бровей девушки пролегла озабоченная морщинка.

— Эрт Грай, — устало озвучила я.

— Но почему?! — еще одной неожиданностью стала вспышка Лельки, бросившей меч и посмотревшей на меня. — Почему они поддаются тьме?

Сказать мне было нечего, кроме правды, которую я не готова была произносить вслух, поэтому торопливо приказала Рионе:

— Ты знаешь, что делать! И постарайся скрыть все следы. Помни, мы здесь из милости, и нас не пощадят, если заподозрят в убийствах!

Она ответила согласным кивком и направилась к валежнику, чтобы собрать хворост.

— Будет славный погребальный костер, — тихо уронила Диль, смотря на меня пристально, с оттенком осуждения. Озабоченная складка меж ее бровей стала глубже.

Я поднялась, двинулась дальше, привычно переступая снегоступами по снегу, захотелось укрыться от пытливых взглядов подруг. «Это не слабость! Я не могу позволить себе такую роскошь!» — убеждала саму себя, отыскивая, куда бы свернуть.

Вслед мне донеслось:

— Ниа, тебе нельзя!

Я вспылила и рассерженно обернулась:

— Давайте, я сама решу, чего мне можно, а чего нет! — и, замечая неуступчивые, прищуренные взоры подруг, смягчилась. — Тут недалеко, мне нужно посидеть в тишине, — добавить нечего, они поймут, пусть и не одобрят.

Укромная полянка за деревьями, сухие ветви для костра, ведь я не собираюсь замерзнуть насмерть. Присела на упавшее под тяжестью снега дерево и, подсчитывая, глубоко задумалась.

Итак, это уже пятый — слишком большое число за столь короткий срок. Долго ли мы сможем скрывать? Нелегко ар-де-мейцам ужиться в Нордуэлле, поэтому они сдаются, покоряются тьме, сходят с ума. Из всех пяти перерожденных никто не сумел сохранить и толику разума. Почему? Мне не нужно долго искать ответ. В глубине души я прекрасно знаю, зачем Некрита призывает ар-де-мейцев. Только я пока не готова противостоять ей и сражаться за каждого. Плохо, совсем не по-королевски. Я боюсь, что поддамся отчаянию. А ведь еще два месяца назад я думала, что хуже быть не может! Жизнь довольно жестоко указала, как я ошибалась!

Подняла голову и сквозь пелену слез взглянула на солнце. Мы вышли рано утром, скоро наступит полдень. А тогда…

… День клонился к закату, а я все никак не могла успокоиться после разговора с братом. Вроде, все обговорили, повинились, объяснили друг другу, но тревога не покидала меня. Бегая из угла в угол, из кладовой в кладовую, я не могла найти местечка, чтобы присесть, остановиться, осмыслить. Заставляла себя угомониться, занималась делами, но покой не приходил. Размышляя, почему душа мается, я поймала одну мысль. Ухватилась за нее, думая, что нашла причину, хорошенько поразмыслила и приняла решение действовать немедленно. У меня не получится искупить вину перед Ганнвером, и она долгие годы будет лежать глыбой на моих плечах. Я могу лишь облегчить ношу, одновременно, усложнив змее жизнь. Мой долг забрать племянника и воспитать его достойным человеком. Я обязана сделать все, чтобы оставшиеся в живых члены моей семьи воссоединись. Мы будем помнить предков и уверенно смотреть в завтрашний день. Я найду Северию или отомщу за нее, пусть и не своими руками.

Для начала мне нужен человек, которому могу безоговорочно доверять. Я могла бы отправить на юг еще одну альбину, но воспоминания о Криссе были еще слишком свежи. На сегодняшний день мне хватит тревог, я каждый день молю Ретта о том, чтобы он не оставил Янель. Мне часто снится, как она перебирает струны лютни, а за ее спиной стоит Гэрт. Возможно ли, что они встретились?

Вспомнив одного брата Рейна, я не могла не задуматься о другом. Решение было принято мгновенно, но я никогда не пожалею о нем, и никто, даже супруг, не возразит.

Я обежала весь двор, запыхалась, раскраснелась, но нашла, кого искала. Алэрин находился в конюшне, где чистил своего коня, общаясь с ним, как с человеком и хорошим другом.

Нетерпеливо постукивая каблуком, дождалась, когда младший из близнецов сделает перерыв в работе, и без предисловий выпалила:

— Эр, вы можете выслушать мою просьбу?

Алэрин одарил меня внимательным взглядом, кивнул, отложил скребницу и вымыл руки.

— Что вы хотите поручить мне? — на его лице не мелькнуло и тени удивления.

— То, ради чего юная Ниавель, не задумываясь, рванула бы на юг!

— Что думает по этому поводу нынешняя королева? — он показательно выгнул бровь, пытаясь угадать мои мысли.

Я честно призналась.

— Задуманное смертельно опасно, но жизненно необходимо! — нахмурилась, осознавая, почему он может отказаться. — Я знаю, как важен для нордуэлльцев их дом, но и о людях тоже нельзя забывать. Наш дом, север, опустеет без нас! — я должна была убедить его. У меня не могло быть иного выхода.

— Мы все части одного целого. Витраж будет не так прекрасен, если лишиться хотя бы одного фрагмента. Но порой его осколки настолько мелки, что их не склеить в единое полотно, — Алэрин подошел ближе, на миг мне стало неловко от его долгого вопрошающего взгляда.

В следующее мгновение я одернула себя — мне стыдиться нечего!

— Это мое самое сокровенное желание, — вполголоса проговорила я, выдавая тайну. — Никогда не прощу себе, если не попытаюсь.

— Супруг знает о вашем замысле? — что-то неопределенное мелькнуло и исчезло в глубине его глаз.

Я ни секунды не колебалась.

— Алэр обязательно одобрит, как только у нас появится минутка обсудить кого-то, кроме наших гостей.

Алэрин печально улыбнулся.

— Расскажите мне о них: о мальчике и о вашей сестре. Мне нужно знать, с чьим именем на устах я умру, если потребуют обстоятельства.

— О племяннике мне известно немного. Ган и сам не часто общался с сыном, — глупо оправдалась я и протянула ир′шиони сложенный вчетверо клочок пергамента. — Здесь указано место, где проживают мать с ребенком. С женщиной у Лиса была устная договоренность, но если она пожелает, то необходимо забрать и ее, — с ожиданием смотрела на демона.

Алэрин коротко кивнул и принял пергамент, а мне пришлось думать, что сказать.

— Моя сестра, как и вы, лишилась дара, — я отважилась начать рассказ, стараясь найти точки соприкосновения и склонить его на свою сторону. — В Ар-де-Мее таких девушек называют «лунными невестами». Их удел одиночество, — воспоминания причиняли боль. Я отчетливо помнила, как спорила с отцом матушка, до хрипоты, до яростных слез, отстаивая право младшей дочери на счастливое замужество.

— Ваши соотечественники жестоки, — глухо высказался Алэрин, не отводя настойчивого взгляда, будто слушал не только мои слова, но и читал эмоции, чтобы составить более полную картину. — В чем вина девушки?

— Тот же вопрос задавала папе матушка, — откровенно поведала я.

— И что она услышала в ответ? — его лицо выражало мрачный интерес.

У меня не было причин таиться, но и гордиться было нечем.

— Король сказал, что исключений не будет. Мы волшебники, но вернуть магию не в наших силах. Вместе с даром «лунная невеста» теряет память и способность любить.

Своими признаниями я загнала Алэрина в тупик. Он перестал понимать происходящее, крепко задумался и сделал неверные выводы. Я спохватилась и нелепо затараторила:

— У нее белые волосы, как у вас, и она отличается от меня и других ар-де-мейцев, так же, как вы — от Алэра, Доша и прочих своих соотечественников!

— Белые волосы — верная примета. Таких, как мы, — Рин безотчетно провел по собственной снежной шевелюре, — немного на Мейлиэре.

— И все же вам придется искать иголку в стоге сена, — я упорно гнала от себя мысли о смерти сестры, но не могла умолчать о трудностях.

— Думаете, не справлюсь? — передо мной стоял брат Севера, его правая рука, бывалый воин, привыкший держать данное слово.

— В том не будет вашей вины, — смотря ему в глаза, удрученно прошептала я.

— Что вам известно? — Алэрин облокотился о стену и вперил в меня серьезный взгляд, словно уже прочитывал в уме возможные решения проблемы.

Я глубоко вдохнула и сплела пальцы, чтобы произнести имя толстяка.

— Лавен сказал, что не знает, где Северия. Мне хочется верить, что он лжет, и я собираюсь хорошенько его расспросить.

— Северия… — растягивая слоги, проговорил Рин, как будто пробовал имя моей сестры на вкус. — Как в песне…

— Матушка верила легендам, — грустная улыбка легла на мои губы. — Своим детям она дала имена героев из древних сказаний. — Я встрепенулась. — Вы знаете легенду о воительнице Северии? Откуда?

— В десять лет я мнил себя великим воином и, чтобы доказать это всему Нордуэллу, отправился на поле боя. Меня ранили, к счастью, не смертельно, но пока лежал на земле и созерцал пасмурное небо, услышал из уст умирающего ар-де-мейца песню. Помню, как повернул голову и увидел лежащего неподалеку человека с рваной раной на животе. У него были видны внутренности, а, вместо того, чтобы вопить от боли, он пел. Когда ар-де-меец заметил меня, то хвастливо заявил, что сразится с ледяным великаном и выручит храбрую деву.

— Узнаю их! — моя улыбка стала гордой. — Хвастаясь, ар-де-мейцы отпугивают смерть.

— Ему не удалось спугнуть смерть, парень умер буквально через мгновение, как окончилась песня, а я еще долго лежал и отчетливо видел грозного великана, замок во льдах и светловолосую деву, ждущую своего спасителя, — его взгляд затуманили воспоминания.

— К тому времени, — напомнила я, — последний из ледяных великанов был мертв.

— Тот, который сторожил тропу из Нордуэлла в Ар-де-Мей? — уточнил ир′шиони.

— Его звали Арракус, и он был правителем ледяных великанов, убившим короля Алина, первого мужа Мирель. Надеюсь, вам знакомы последние два имени?

— Знакомы, — кивком подтвердил Алэрин. — Как и два других — Лориан эрт Маэли и Дарейс эрт Баралис.

— Тогда, не пускаясь в долгие объяснения, скажу, что Лориан пленил Арракуса и при помощи магии заставил великана сторожить «темную тропу».

— «Темную тропу»? Вот как назывался тот путь, — задумчиво проговорил Рин. — Почему?

Я невольно поежилась от удивительно ярких воспоминаний и пояснила:

— Ступая на нее, каждый ар-де-меец безмолвно соглашается пройти испытание на прочность, — сердце в груди болезненно кольнуло. — Некоторые перерождаются, — скороговоркой ответила я и вернула разговор в прежнее русло. — Арракуса убил Роан эрт Шеран, как только они с Мирель впервые встретились.

— Та встреча была роковой, — усмехнувшись, высказался Алэрин и сделал предположение, от которого меня передернуло. — А ведь мы с вами могли бы стать родственниками.

— Никогда! — резко заявила я и тотчас постаралась сгладить острые углы. — Мирель была южанкой, поэтому ар-де-мейцы не приняли бы ее брак с демоном. Война разгорелась бы с новой силой, а войско Ар-де-Мея возглавила бы Тьяна, сестра Алина, мечтающая стать королевой.

— Интересный факт, — ир′шиони отошел от стены и встал напротив меня, — давно хотел спросить — как вышло, что выбрали короля Алина, а не сделали королевой его сестру Тьяну?

— Они были младшими в семье, а трон должна была занять их старшая сестра Ариэль. Но она погибла во время испытания. А главный звездочет, сделав предсказание, настоял, что королем должен стать Алин.

— Я впечатлен. Неужели короли Ар-де-Мея настолько верили звездочетам? — Рин не доверял сказанному, ему казалось, что невозможно жить размытыми подсказками.

— Мой отец не верил, и когда кровавая луна трижды озарила Хрустальный город, он не внял предостережению Эсхи, нашего звездочета, — дрогнувшим голосом поведала я. Тоска с новой силой сжала мое сердце своей тяжелой лапой. Добавить мне было нечего.

Алэрин наблюдал за мной, загадочно щурился и молчал, я, затаив дыхание, ждала, что он скажет. Если демон ответит отрицательно, то я тряхну головой, прогоняя слезы, но не сдамся на волю обстоятельств. Не хочу больше плыть по течению, будто безвольная щепка. Я найду другого исполнителя и отправлю его на юг.

Рин разомкнул сурово поджатые, бледные губы.

— Подведем итог, королева Ниавель. Мне предстоит поход на юг, чтобы отыскать девушку с белыми волосами, которая не помнит своего прошлого.

Я подпрыгнула и рьяно замахала руками. Эмоции переливались через край.

— Нет, нет! — задыхаясь, опровергла я. — Северия помнит! — из горла вырвался запальчивый крик, и я постаралась выдохнуть, чтобы привести чувства в порядок.

На секунду демон впал в оцепенение, а затем резко заговорил, пытаясь разоблачить ложь:

— Вы только-только сказали…

Я, объясняясь, непочтительно прервала его:

— Моя сестра особенная! Понимая, что с ней произошло, она с самого начала старалась избежать скорбной участи, не надеясь ни на кого. Северия вела записи, — помедлила и завершила. — Ладони и ступни сестры покрыты несмываемыми рисунками, отображающими события из ее прошлого.

Алэрин вздрогнул и несколько раз сжал и разжал пальцы.

— Ваша сестра отважная девушка, — его голос охрип, видно, я смогла зацепить демона своим рассказом. Не знаю, какие именно чувства овладели им — жалость или восхищение, но Рин кивнул. — Можете на меня рассчитывать, королева! — опустился на одно колено. — Моя кровь — твоя кровь, моя плоть — твоя плоть, моя жизнь — твоя жизнь! — и уверенно взмахнул кинжалом.

Я впервые принимала именно эту клятву из уст демона, поэтому сильнее разволновалась, но не дрогнула. В сердце робкой искрой вспыхнула надежда. Если сестра жива, то Рин обязательно вернет ее домой!

Последующие недели принеслись и улетели, затерявшись среди иных картинок прошлого. Нордуэлльцы продолжали оказывать жителям Золотого берега гостеприимство. Я улыбалась Беккит, вечерами беседовала с толстяком о погоде и ничего не значащих вещах и больше не винила мужа за то, что он не убил са'арташи, пока была подходящая возможность. Рейн не привык, не мог позволить себе руководствоваться эмоциями, ему нужно было сохранять трезвость рассудка, уметь просчитать любое действие врага.

Медленно и мучительно, но на меня снизошло озарение. Я в полной мере осознала, к чему бы привела нас всех моя поспешность. Убить гостя — навлечь беду на свой род. Разве я этого желала? Нет! Я верила, что мне представиться возможность убить Беккит в честном поединке.

А пока оставалось льстить змее, но ежеминутно ждать от нее подвоха. Беккит злилась, на севере ей было явно не по себе. Южная красотка постоянно мерзла, требуя и день, и ночь жарко топить камин в ее комнате, запрещая открывать окна. Беккитта куталась в шерстяные пледы, носила плотные наряды, принеся в жертву огню роскошные шелковые платья. Я великодушно поделилась с ней отрезами шерстяных тканей, стараясь каждый раз оказаться ближе, чтобы иметь возможность наблюдать. Мне было известно — Кровавая королева ничего не делает просто так. Беккит сумеет сполна расплатиться за свои неудобства, лишь дождется подходящего момента. Жаль, что и мне приходится играть по ее правилам и тоже проводить недели в ожидании.

Чтобы успеть сделать важные дела, я вставала затемно и часто опаздывала на завтрак. Однажды буквально влетела в малую трапезную, чувствуя, что скоро свалюсь от голода. За столом сидели женщины: Рилина, Жин и Танель эрт Сиарт. С последней я старалась не встречаться, слишком острым было чувство вины перед будущим ребенком. Часто вместо Танель я видела ее погибшего мужа, смотрящего на меня укоризненно.

Я поздоровалась, ограничившись общепринятым приветствиями, но ответили мне только Рилина и Танель, которая тотчас запричитала, опустив руки на округлившийся живот. Срок родов вдовы эрт Сиарт был не за горами, и она показательно страдала, всеми способами вызывая жалость у окружающих. Бывало, я видела ее вместе с Алэром, но не ревновала, хотя и не подходила. У меня других проблем хватало. Мой приемыш требовал внимания к себе, и перерожденному эрт Тодду тоже нужна была моя поддержка. Перерожденный умом напоминал младенца, и Миенира постоянно находилась с ним. Но девушка сильно уставала, и я обязалась помогать ей. В подземелье находился эрт Дайлиш, он неотступно наблюдал за мной, щурился от света факелов и загадочно молчал. Мы больше не разговаривали о прошлом, не затрагивали тем будущего. У нас было настоящее. Вампир оказывал мне безмолвную поддержку, не вспоминая, по какой причине находится здесь. Я была благодарна ему за вовремя поданную кружку воды, если ощущала дикую жажду, или удачно подставленный стул, если падала с ног от усталости.

От сегодняшних забот меня отвлекла служанка, она подала завтрак — овсяную кашу, свежие сливки, мед, все, как мне нравилось. Тижина вдохновенно болтала с Танель. В основном о том, что скоро родится истинный ир'шиони, смелый и отважный воин, настоящий сын Нордуэлла. Для своих сладкоголосых речей девчонка всегда выбирала момент, когда я находилась рядом.

Не желая и дальше слушать ее, я приготовилась быстро подкрепиться и отправиться дальше. Планы нарушила неожиданная тошнота, мутной волной поднявшаяся к горлу. Я глубоко вдохнула и прижала пальцы к губам, борясь со спазмом. Нежная каша и ароматный мед, которые несколько минут назад казались аппетитными, сейчас вызывали отвращение.

Рилина, внимательно следившая за мной все это время, заметила мое состояние. Ее вопрос заставил меня озадачиться:

— Рейн знает?

Несколько минут я лихорадочно соображала, о чем она спрашивает, но не догадалась о причине.

— Так! — сурово припечатала Рилина. — Ты еще и сама ничего не поняла!

— Чего я должна понять? — вырвалось прежде, чем я осознала, а как поняла, едва не лишилась чувств. — Вот грыр! — в голове царила сумятица, и я не знала — радоваться мне или огорчаться.

Ураган мыслей сбивал с толку. У меня будет ребенок от любимого мужчины! Ребенок! Сейчас! Когда мы стоим на распутье! Мои мысли смешались, сердце сошло с ума, дыхание сорвалось, а в горле встал ком.

— Супругу сама расскажешь, или нужна моя помощь? — Рилина никак не хотела угомониться, она крепко вцепилась в меня и не собиралась отпускать. — Когда?

Мне хотелось вскочить и кинуться прочь, но накатившая слабость мешала. Нужно было подумать без свидетелей и советчиков, но кто бы позволил? Королеве всегда хватает желающих дать совет!

— Можешь начинать! — последовал один из них, сказанный ехидным голосом Тижины.

Я резко повернулась и увидела мужа. Алэр, как бывало часто, вошел в трапезную неслышно, и теперь стоял, прислонившись к косяку, наблюдал за нами и прислушивался к разговорам.

— Ой! — застонала Танель. — Ой… ой…

Я с раздражением обернулась к ней и увидела, что вдова сползла со стула и теперь стоит на коленях, прижимая ладони к животу. На ее лице застыло страдание, в глазах — мольба.

— Рейн, — со слезами она протянула лорду руки.

Он сделал несколько шагов, замер, взглянул на меня.

— Дыши глубже, — к роженице уже спешила Рилина, бросая на ходу Тижине. — Помогай!

— Но, мама! — девчонка попробовала протестовать, пока мать не оборвала ее:

— Помогай! У Рейна иные заботы! Обойдемся без него! — приказав дочери, она кинула на меня выразительный взгляд, призывая срочно переговорить с Алэром один на один.

Я отвернулась, собираясь с мыслями, но не придумала, как сообщить новость супругу. События сбивали с толку, глаза щипало от подступающих слез, горло перехватило. Рейн понял без всяких объяснений, он научился читать меня, как открытую книгу, не прибегая к магии. Его раскрытые объятия сказали мне о многом, и я просто подошла, склонила голову на его плечо и постаралась перевести сбившиеся от переживаний дыхание. Последнее время у меня сложилось ощущение, что я постоянно куда-то бегу, но все равно ничего не успеваю. Мне необходимо было остановиться и расслабиться.

— Спасибо, душа моя, — крепко прижимая меня к себе, словно боялся, что вновь сорвусь и брошусь прочь, прошептал он. — Не задумывайся о плохом. Не зови беду, — попросил, успокаивающе проводя ладонью по моей спине. — Я справлюсь со всеми трудностями!

Как будто в ответ на его уверенные слова, Танель особенно пронзительно и жалобно вскрикнула. Рилина велела Жин поторопиться и кликнуть слуг. В арку на зов тотчас влетел Дуг. Мы с Рейном стояли, обнявшись, и он продолжал увещевать меня.

— Ты у меня сильнее всех. Ты выдержишь. — Его губы скользнули по моей щеке. — И я ни на шаг от тебя не отойду! От вас не отойду, — поправился и мягко улыбнулся.

В моей груди дрогнуло сердце, еще никогда я не чувствовала себя такой слабой и могущественной одновременно. В душе бесконечной теплой волной всколыхнулась радость, накатила, затопив дальние и темные уголки. Мне сделалась нестерпимо хорошо, будто за спиной выросли крылья.

Слегка отстранившись, я с улыбкой проговорила:

— Ты помнишь, что женился на королеве? — он собирался сказать, но я накрыла рукой его подрагивающие уста и сама дала ответ на вопрос. — Это значит, что я способна на многое!

Рейн прищурился:

— И?

— Я могу все! — заверила я любимого, чуть касаясь своими губами его.

— Ах… — с недоверием выдохнул он, и мне пришлось произнести вслух:

— Нужно принять роды у Танель эрт Сиарт.

Несколько секунд Алэр выглядел ошеломленным, затем сурово сдвинул брови:

— Не хотелось бы…

На моем лице расцвела улыбка.

— Не бойся. Я не раз и не два принимала роды, поэтому больше, чем есть, не испугаюсь!

Я видела, что он сомневается, и понимала, каких усилий ему стоило кивнуть. Подарила супругу глубокий, жаркий поцелуй, заставляя его забыть и сама на несколько мгновений выпала из реальности, чтобы с новыми силами приступить к насущным делам.

И поспешила по лестнице на второй этаж. Мне пора было заняться своими непосредственными обязанностями. Настроилась, что будет нелегко, но даже представить не могла, насколько туго придется. Ребенок родился слабым, одна его ножка оказалась короче другой. Глупая Танель почти до последнего затягивала корсет. Ничего исправить было нельзя. Я могу облегчить страдания дитя, но выправить ножку не сумею. Невольно задумалась над тем, что было бы, если бы эрт Сиарт не погиб. Посмела бы Танель вести себя подобным образом во время беременности? Тут можно было не гадать.

Вздохнув, я искупала ребенка и подошла к измученной матери, чтобы передать ей дитя. Судьба подкинула мне очередную задачу, которую я совершенно не ждала. Едва взглянув на новорожденного сына, Танель с воплем отвернулась.

— Уберите его от меня! — истерично визжала она. — Это не мой ребенок! Он слишком похож на эрт Сиарта! — в глазах ее светилась мстительная злоба. — Мой сын должен быть похож на Рейна! Мы с ним любим друг друга! А ты… ты подменила нашего сына!

Я не собиралась спорить с женщиной, находящейся в невменяемом состоянии, и обернулась к нахмурившейся Рилине.

— Выйди! — сказала она и подтолкнула меня к выходу, словно я готовилась протестовать.

Не слушая истошных оскорблений Танель, летящих мне вслед, подобно назойливым мухам, я вышла в коридор.

— Еще один?! — Диль встретила меня паническим возгласом.

Младенец, которого я держала на руках, никак не хотел угомониться. Ему были нужны тепло и ласки матери, а не чужой женщины, виновной в смерти его отца. Я попробовала успокоить хныкающее дитя, баюкая его. Диль раздраженно поглядывала то на нас, то на дверь комнаты, из-за которой доносились вопли вдовы.

— Не верь ей, — из-за угла показалась угрюмая Тижина, и наши взоры встретились — мой удивленный и ее мрачный. — Танель нарочно распускала слухи, потому что хотела дитя от Алэра и надеялась, что ее мечты сбудутся, когда ты снова оставишь мужа.

— А разве ты не хотела, чтобы я снова исчезла? — укоризненно поинтересовалась я.

— Иногда очень хотела, — без тени раскаяния ответила она, разводя руками, в одной из которых держала недавно добытого гуся.

Я разулыбалась:

— Отлично! Он пополнит наши запасы! — воодушевленно завершила.

Вручила плачущее дитя моргающей Жин, подхватила падающую тушку гуся, которую девчонка выпустила от неожиданности, и отправилась прочь.

Крик в два голоса огласил полутемный коридор:

— Куда ты?! — эхом отразился от стен и отправился гулять по коридорам замка, вызывая из крипты Духа.

Он пронесся мимо меня в облике странного шестилапого существа и исчез за поворотом. Я хмыкнула, но оставила эту загадку на потом. Для каждой истории свое время.

Диль настигла меня в кладовой, куда я принесла гуся.

— Ты поступила мудро. Глупо прислушиваться к наветам обиженной бабы! — альбина выразила одобрение.

— Учусь на своих ошибках, — меня тревожило какое-то смутное предчувствие и о Танель даже вспоминать не хотелось. И без того нужно озаботиться, куда ребенка пристроить, вряд ли его мать одумается. Если только Алэр не вмешается. Но нужно ли впутывать его?

Я передала гуся служанке, а сама прикрыла ладонью зевок. Меня неумолимо клонило в сон, хотя вечер еще не наступил.

— Тебе необходимо прилечь, — будто вскользь заметила Диль. — В твоем положении требуется больше отдыхать.

Я одарила альбину хмурым взглядом.

— Что? — она ничуть не смутилась. — Едва ты бросила пить «отвар вдов», мы начали считать дни. Что вполне естественно! О ваших жарких ночах можно легенды складывать, — девушка усмехнулась, а я вспыхнула.

— Ди!

— Все, все, умолкаю, — Диль примирительно вскинула руки и скрылась за дверью кладовой.

Я шумно выдохнула. Мне нужно научиться сохранять спокойствие в любой ситуации и не переживать по пустякам. Чем скорее привыкну к мысли о том, что в моем теле растет наше с Рейном дитя, тем будет лучше. Быть может, перестану носиться, как угорелая, буду больше внимания уделять мелочам и деталям, а не торопиться сделать несколько дел сразу.

Моя рука непроизвольно опустилась на плоский живот, замерла, делясь теплотой с крохой, уже живущей внутри меня. Дыхание замерло на секунду, а затем ускорилось вместе с сердцебиением. Даже голова на несколько мгновений закружилась. Ощущение чего-то вечного, необъяснимого обычными словами снизошло на меня. Наверное, сейчас впервые за свою короткую жизнь я впервые почувствовала принадлежность к нашему огромному противоречивому миру. Вот он — вечный круг жизни!

— Невероятно, — сквозь слезы улыбнулась, поспешно стерла их тыльной стороной руки и напомнила, что волноваться не следует. — Каждый мой день будет начинаться с улыбки, — дала обещание, которое услышал вездесущий Дух.

Призрак в облике неведомого зверя коснулся меня туманным хвостом и прошептал сотней голосов:

— Я напомню, если забудешь.

Но я не забыла, потому что легко радоваться, когда засыпаешь и просыпаешься в кольце заботливых и сильных рук, а губы любимого день за днем шепчут нежные слова. За две недели я приучила себя останавливаться на бегу и улыбаться окружающим, несмотря на невзгоды и неурядицы. Да и повод для праздника появился.

Снегопады прекратились, и Беккитта засобиралась в Двуречье. Новость она сообщила мне за обедом, явившись на него раскрасневшаяся после утренней охоты. Впрочем, довольной змея не выглядела, и причина мне была прекрасно известна. Беккит была убеждена, что на охоте ее будет сопровождать Алэр, и она сможет увлечь его разговорами. Но лорд, в очередной раз сославшись на дела, вежливо отказался. Честь развлекать «дорогую» гостью выпала Рину.

Тижина влетела в зал самой первой и, задыхаясь от смеха, сообщила мне:

— Видела бы ты кислую физиономию змеюки! Вот потеха!

Сейчас девчонка уплетала обед за обе щеки и исподтишка бросала на гостью насмешливые взгляды, которые мне все больше и больше не нравились. Круг не замкнется, если я совершу ошибку. Беккитта не тот противник, с которым можно легкомысленно играть. Мы живем, словно на вулкане, который вот-вот взорвется. Мне не страшно за себя — я боюсь за свое нерожденное дитя. Не хочу, чтобы ребенок родился в разгар войны и столкнулся со всеми ужасами, бок о бок с которыми вынуждена была существовать я.

— Этот барашек слишком жесткий! — южная королева привлекла мое внимание, отодвинув от себя блюдо с такой силой, что оно оказалось на противоположном краю стола.

Я сделала знак слугам, а сама повернулась к Тижине, но не успела предостеречь ее от глупостей.

— Алэр сказал, что пирог с голубями просто великолепен! — будто невзначай, сообщила она медовым голоском.

— Неужели? — Беккитта не купилась на лесть, но голову повернула, чтобы взглянуть на золотое блюдо в центре стола.

Я скрипнула зубами и чуть толкнула Жин в бок, чтобы не забывалась и попусту не лгала. Алэр терпеть не мог запеченных в тесте голубей. Сегодня их приготовили исключительно по моему приказу — я помнила, что змея обожает это блюдо.

— Попробуйте сами! — девчонка не вняла моему молчаливому предостережению и продолжила свою, одну ей ведомую, опасную игру.

Оставаясь невозмутимой внешне, я лихорадочно подбирала слова, чтобы вернуться к вопросу отъезда и учтиво вызнать подробности, а заодно отвлечь Беккитту от беседы с Тижиной.

Внезапно мы все отвлеклись. Я ощутила приближение супруга еще до того, как он прошел через арку. Теперь он с завораживающей грацией двигался по залу и смотрел лишь на меня. В уголках его губ играла ласковая, предназначенная мне одной улыбка. Мои кулаки сами собой сжались. Внутренний голос вопил, чтобы я оставалась осторожной и выглядела равнодушной — ни к чему показывать змее, насколько велико наше с Рейном взаимное счастье. Но сердце уже откликнулось — его переполняли любовь и нежность. Душа вольной птицей рванулась навстречу, и мне с трудом удалось усидеть на месте, но ответная теплая улыбка заискрилась на моем лице.

Беккитта не сдержала змеиного шипения. Ее уста раскрылись, чтобы прервать наш с Алэром молчаливый диалог.

— Славный эр, пирог с голубями, что я пробую по вашему совету, великолепен. Ваши кухарки постарались, — она с наслаждением откусила кусочек пирога и прикрыла глаза. — Ум-м.

Рейн круто заломил бровь, но совладал с эмоциями, присел между мной и Беккит и безукоризненно вежливо ответил:

— Рад, что вы по достоинству оценили старания наших кухарок, но благодарить нужно не меня, а мою драгоценную супругу Ниавель. Это она, а не я, ведет хозяйство, — взглянул на меня, лаская взглядом. — Спасибо, душа моя!

Я должна была сухо кивнуть, а уже потом, когда мы с супругом останемся наедине, отблагодарить его, безудержно целуя, заглаживая свою вину. Но почувствовала, что если сейчас всего-навсего кивну, он примет, но огорчится. Отринув советы разума, я поддалась сердечному велению, придвинулась и накрыла широкую ладонь Рейна своей трепещущей ладошкой.

— И тебе спасибо, мой драгоценный супруг!

Я не рискнула смотреть на Беккит, но отчетливо услышала скрип ее зубов. Она не посчитала нужным скрывать свое отношение, фыркнула и резко бросила:

— Это ужасно!

— Что именно? — лицо Рейна, повернувшегося к ней, приобрело постное выражение.

— Посмотрите, здесь — косточка! — она указала в середину своей тарелки.

— Где? — Алэр не сделал и попытки, чтобы рассмотреть подробности.

— Вот же! — са'арташи перешла на пронзительный крик. Змея вела себя, словно капризный ребенок, у которого отняли любимую игрушку.

Я насторожилась — уж слишком непривычным было ее поведение. Рассудительная и хладнокровная королева юга совсем потеряла рассудок и ступает по самой кромке. Беккитта вот-вот сорвется, и мы все полетим в бездну.

Стараясь исправить положение, я быстро подозвала самую расторопную девушку-служанку и шепнула ей несколько слов. Она стрелой вылетела из зала, твердо зная, что требуется. А я поднялась и без всякой лести, но вполне обходительно проговорила:

— Эрра, я убеждена, что сейчас удивлю вас.

С нарочито тяжким вздохом, делая мне королевское одолжение, Беккитта подняла свой прищуренный взор на меня:

— Моя дорогая ученица, ты должна помнить, как сложно вызвать во мне удивление! — ее глаза жалили, кололи, требовали от меня покорности.

Я повысила голос, добиваясь своей цели, отвела взгляд от Беккитты и посмотрела сначала на супруга, а потом на собравшуюся за столом родню.

— Я удивлю всех вас.

— Сгораем от нетерпения, — в разговор вступил молчавший до сего мига эрт Декрит, пришедший следом за Рейном. Тон Лиона был мрачным, будто демон ожидал удара в спину и тщательно готовился отразить его.

— Осталось недолго, — я умело подогревала их интерес, так что даже сидящие в зале зашептались, строя различные догадки.

— И мне! Я должен быть на помосте! — к нам со всей быстротой своих коротких ног спешил толстяк.

Задыхаясь, он прыгнул на ступеньку и со стоном повалился на скамью рядом с Тижиной. Девчонка заворчала и демонстративно отодвинулась. Беккитт, старательно изображая усталость, воззрилась в потолок. Я загадочно улыбнулась. Ропот в зале усилился. Я считала секунды, будто перебирала крупные жемчужины, перекатывая их в ладонях, поглаживая и наслаждаясь мгновениями.

Девушка вернулась и шла неторопливо, торжественно. Сидящие в зале и на помосте вытянули шеи, чтобы лучше видеть то, что она несет на подносе. Бутыль и бокалы из темного хрусталя привлекли к себе все взоры. Сам по себе темный, горный хрусталь был легендой на этой стороне Разлома, а уж изделия из него, особенно такие хрупкие, украшенные затейливыми узорами, являлись сущей выдумкой. Не каждый живущий на этом берегу Меб слышал о них. За первой девушкой двигалась вереница служанок, несущих на подносах дорогие хрустальные бутыли.

Толстяк догадался самым первым, наверное, кровь взыграла в этом рыхлом, слабом теле.

— Не может быть! — недоверчиво выдохнул он и выдумал поддеть меня. — Моя сестра сама ягоды собирала или кого-то из подданных отправила в Гиблые горы?

Я не удостоила его взглядом, оповестила всех:

— Это вино из диких ягод, растущих на крутых склонах Гиблых северных гор. Я попросила Арейса эрт Маэли привезти в Нордуэлл последний бочонок, оставшийся от королевских запасов. Ягоды были собраны семь лет назад, — уточнила намеренно, сообщая, что вино было изготовлено еще до нападения змеюки на Ар-де-Мей.

Она оценила, склонила голову на бок, холодно улыбнулась мне, хмыкнула:

— А старый льстец нагло сказал мне «нет», когда я просила его угостить дорогим вином из северных ягод.

— Угощать этим вином чужестранцев может только сама королева Ар-де-Мея, — без каких-либо эмоций, ровно известила я и спустилась, чтобы принять бутыль из рук первой служанки.

Бокалы были расставлены по местам, девушка поторопилась, пока я медленно двигалась по помосту, ощущая каждый направленный взгляд, каждое томление и желание попробовать легендарный напиток. Сначала наклонилась к мужу, безмолвно обещая гораздо больше, но чуть позже, когда останемся наедине. Рейн улыбнулся и кивнул, принимая мое новое обещание, благодаря за воплощение предыдущего. Потом я подошла к Беккитте и наполнила ее бокал, уверенно глядя в горящие яростью зеленые, змеиные очи. Не дрогнула и прошла, чтобы угостить Рилину, Алэрина, Жин, а за ними Лиона. Не забыла и себя, а затем спустилась в зал и обошла каждый стол, щедро разливая вино по кубкам. В конце пришла очередь толстяка.

— По традиции Ар-де-Мея я должен был стать первым! — стиснув челюсти, изрек он.

Я одарила его снисходительной полуулыбкой:

— А стал последним, потому что первым отрекся от наших традиций, — наклонила бутыль, из которой вылилась малая толика напитка.

Толстяка перекосило, будто он взял в рот нечто омерзительное, но выплюнуть был не в состоянии.

— Око за око, да, сестра? — его задела моя фраза.

Я ощутила чувства, охватившие его — обиду, злобу, горечь, но отмахнулась и подняла чашу:

— Давайте выпьем за северян — и тех, кто уже не с нами, и тех, кто идет рядом, и тех, кто продолжит наши славные дела!

— За северян! — Алэр поднялся, обнял меня за талию, присоединился к моему тосту.

— За северян! — бодро поддержал нас Алэрин.

— За северян! — вскочил и зычно воскликнул эрт Декрит, а за ним задорно выкрикнула Тижина:

— За северян!

И началось — люди в зале шумно поднялись со своих мест, взметнулись вверх кубки, и к потолку взлетел громогласный клич:

— За северян!

— За северян, — с неохотой встав на ноги, сквозь зубы процедила Беккит.

Я зорко наблюдала и за ней, и за собравшимися в зале. Ничто не должно было ускользнуть от моего взора. Но пока все было спокойно. Однако сердце в груди стучало бешено, и я никак не могла унять его. Чувствовала — скоро придет беда.

Расторопные слуги сновали по зале, подавая новые блюда. Люди пробовали вино, делились впечатлениями. Беккит медленно смаковала каждый глоток и думала. Я бы отдала все, чтобы узнать, что творится в ее голове. Алэрин и Рилина что-то живо обсуждали между собой. Жин пожимала плечами, свой бокал она осушила до дна, как и толстяк, который теперь смачно чавкал, поедая бараний окорок. Лион, попивая вино, не отводил глаз от хохочущей Диль, а Рейн внимательно следил за мной и хмурился. Супруг отлично чувствовал мою тревогу, но не мог понять причин, поэтому решил сделать по-своему.

Когда шум голосов в зале немного утих, Алэр поднялся, и нас окутала тишина. Люди с ожиданием смотрели на лорда и готовились ловить каждое сказанное им слово. Рейн не стал тянуть время, его речь четкая, пламенная, призванная найти отклик в любом сердце. Он обращался к Беккитте, но так, чтобы слышали все. Вот будет разговоров — люди любят посудачить.

Его взгляд, обращенный на змею, был предельно учтив, но в глубине светлых глаз нет-нет да мелькали искорки лукавства.

— Эрра, мы, северяне сделаем все, чтобы вы никогда не забыли наш край. Мы докажем, что на севере может быть также тепло, как и на юге, — Беккитта проявила интерес, даже кивнула благосклонно, дозволяя льстить дальше. — Мы покажем, каким щедрым может быть наш край! — он щелкнул пальцами, призывая слугу, и что-то шепнул ему настолько тихо, что и я, и змея поневоле подались ближе, но обе остались в неведении. Алэр, улыбнувшись, продолжил. — Моя супруга уже поделилась дарами самого северного уголка Мейлиэры, осталось и мне выразить вам свою благодарность.

— За что? — Беккитте понравилась начатая игра, и она с удовольствием вступила в нее.

У меня внутри похолодело, но мне удалось сохранить на губах легкую улыбку. Я догадывалась, о чем скажет Алэр змее. Холодный рассудок убеждал, что я обязана остановить супруга. Меня разрывало от противоречий, а ведь клялась, что больше никогда не поддамся сомнениям. В тоже время внутри росла и крепла гордость и безотчетная, сметающая воздвигаемые разумом барьеры радость.

— Мне хочется выразить вам свою благодарность, королева Беккитта. Вы сделали мне поистине королевский подарок, — склонил голову, признавая ее заслуги, заставляя змею нервно пошевелиться на месте, а затем обернулся ко мне, подал руку и помог встать. — Благодаря вам я встретил свою Ниавель. И эта встреча бесценна! — улыбнулся, взглянув на меня.

Эта улыбка, полная нежности и любви, разметала посылы разума, как ураган, уносящий прочь опавшие листья, закружила, заставила потерять твердую опору и взлететь высоко к белоснежным, пуховым облакам.

В чувство меня привел обреченный вздох Рилины. Ей тоже не нравилось происходящее и, в отличие от меня, она глаз от Беккит не отводила, потому ее взгляд, мимолетно брошенный на меня, был предостерегающим.

— Мне приятно, что вы встретились со своей судьбой, — змея отвечала Рейну таким тоном, будто желала ему сгореть заживо, как пылала от ярости она сама.

Собравшиеся в зале было заволновались, но ситуацию спас вернувшийся слуга, а возможные вопросы пресекла фраза Алэра:

— В честь той судьбоносной встречи я предлагаю поднять чаши!

— И что это будет? — толстяк влез со своим вопросом, но сделал он это очень вовремя, потому как Рейн довольно хмыкнул.

— Очередной дар Хранителей северным землям. Вино из плодов ильенграссов, — сказал и первым вскинул руку с бокалом. — За мою Ниавель!

— За королеву Ниавель! — Алэрин был вторым, а за ним дружным хором откликнулись мои люди, сидящие в зале.

— За королеву Ниавель! — прогремело громкое от ир'шиони, и я улыбнулась им всем, хотя сердце тревожно сжалось.

— За тебя! — произнесла Рилина, поймав мой взор, но в ответном — я уловила сочувствие.

Отвернулась, чтобы не мучить себя. Лучше смотреть в зал и лучезарно улыбаться подданным, показывая себя во всей красе. Я сильная и стану еще сильнее, потому что впереди главная битва. Меня ждет коварный враг, которого я должна победить ради себя, ради своего ребенка, ради Рейна и ради северян!

Змея подняла чашу вместе со всеми, но смотрела при этом на меня. Ее глаза бросали мне вызов. Я без труда сумела разгадать их выражение: «Ум-м, моя ученица, вспомни, кто тебе дал все, что ты сейчас имеешь? Вспомнила? Не забывай и знай свое место! Нет? Хочешь поспорить? Милости прошу! Я готова к поединку!»

— Что случилось с моим невозмутимым и холодным эром? Почему он столь неосторожно шутил с врагом? — обеспокоенно спросила я супруга, едва мы встретили ночь и вошли в свои покои.

Я остановилась в центре, до боли сжимая дрожащие пальцы. Он непринужденно снимал бархатный камзол. Повернулся, одарил мальчишеской улыбкой:

— Ничуть не шутил! Я был серьезен, как никогда ранее! — подошел, заключил в объятия, закружил по комнате. — Почему я не могу сказать всем о своей любви к тебе? И я правда благодарен ей, что она свела нас!

— Не она, — прильнула к его плечу, выдохнула. — Идея поженить нас принадлежала Эрею. Кстати, а где он? Почему Беккит не взяла его с собой на север? — на чело набежала тень.

— Не хмурься, ведь у тебя есть я! — властно и величественно объявил Рейн, поймал мои губы своими, целуя и лаская, вовлекая язык в чувственный танец, намекающий на скорое продолжение.

Но я оборвала поцелуй, отстранилась, отошла и без шутовства взглянула на любимого.

Он нетерпеливым жестом взъерошил темную шевелюру.

— Ниа, са'арташи должна понять, что я уже не тот порывистый юнец, который встретился на ее пути восемь лет назад! Я не буду чего-то требовать, угрожая начать войну, а просто возьму свое! И я не буду скрывать свои чувства! Мне хочется радоваться и гордиться тем, что любимая женщина находится рядом! Я покажу всем и каждому, что хочу прожить с тобой до глубокой старости, нравится это кому-то или нет! А еще я устал угождать ей! Весь этот месяц только и делаю, что исполняю змеиные прихоти и стараюсь примириться с ее капризами! И только Хранителям ведомо, когда змея угомонится! — эмоциональная тирада сорвалась с его уст, за ней последовал долгий вздох.

— Ты устал угождать ей, — я намерено заострила внимание на этих словах. — А она устала терпеть. Поверь, я вижу признаки назревающей бури. А она непременно разразится и сметет все на своем пути! — я говорила негромко, стараясь, чтобы голос звучал размерено, не срывался. — И мы оба знаем, что она умеет терпеть и ждать подходящего момента, чтобы нанести удар.

— Намекаешь на «кровавый пир»? — Рейн глянул на меня проницательно, но с оттенком упрека, давая понять, что мы слишком заболтались и у него иные планы на эту ночь.

— Я говорю прямо, — заломила руки, но прогнала эмоции, чтобы по возможности спокойно донести до него свои тревоги. — Мы всеми силами стараемся быть гостеприимными хозяевами, но Беккитта отлично осознает, насколько она и ее слуги желанные гости на севере! Думаешь, она простила моих альбин, которые отрезали язык ее второму советнику? Или считаешь, что она с легкостью забыла, как ты поступил с ней, бросив в зале распятую, подобно жертвенной овечке? — печально качнула головой, не перечисляя мелкие каверзы, которые исподтишка устраивали наши общие подданные слугам Кровавой королевы.

— Ниавель, — Алэр подошел ко мне вплотную, взял мои ладони в свои, переплел наши пальцы, — я никому не позволю обидеть тех, кого люблю! — произнес тоном, не допускающим возражений, и отпустил меня, но лишь для того, чтобы опустить руки на мой живот.

Я ощутила их жар даже сквозь плотный слой одежды, и, несмотря на огромное желание забыться, растворившись в накатившей нежности, я завершила свою мысль:

— Обиженная женщина страшна в гневе и изобретательна в мести.

Рейн стоял на своем, непоколебимый и твердый, будто скала.

— Я знаю, как пережить женскую обиду, — не убирая рук с моего живота, он посмотрел мне в глаза. — Мы не проиграем!

Ответила ему прямым взглядом:

— Не проиграем, — эхом откликнулась я, мысленно давая себе обещание: «Что бы ни случилось, какие бы опасности не прятались за жизненными поворотами, мы выстоим, сохраним наш дом и крепкую семью!»

— А теперь поцелуй меня, — супруг обезоруживающе улыбнулся, и я сдалась, обняла его и с жадностью, словно целую в последний раз, прижалась губами к его горячим, требовательным устам.

Глава 2

Сегодня с самого утра в замке царило радостное оживление — до отъезда Беккитты осталось несколько дней. Я видела, как многие слуги загибают пальцы на руках, подсчитывая, долго ли еще осталось терпеть незваных гостей. Меня не покидали тревоги, и я старательно прогоняла их прочь, хотя оставалась настороже, не спуская с Беккитты внимательных глаз.

Вечер застал нас с Миенирой на улице, куда мы выбрались через подземный ход, и обе глубоко вдохнули морозный воздух, казавшийся сладким, дурманящим после затхлых запахов подземелья.

— А твой вампир неплохо справляется с обязанностями няньки, — подняв взгляд к звездному небу, усмехнулась Миенира.

— Он присматривает за твоим мужем добровольно, — сказала я, чувствуя обиду за то, что девушка столь пренебрежительно отнеслась к помощи эрт Дайлиша.

Успокаиваясь, вскинула голову, чтобы взглянуть на выбеленный лик месяца, величаво проплывающего над нами. Здесь в укромном уголке, убаюканного Зимой сада, было по-особенному тихо и умиротворенно. Лишь ветер качал украшенные снегом ветви и насвистывал легкую морозную мелодию. Миенира зябко поежилась и повернулась ко мне.

— Ты слишком доверяешь этой твари, — высказалась она и поспешно замахала руками, заметив мои поджатые губы. — Я боюсь за тебя, ведь по твоей вине вампир лишился крыльев. В такой ситуации любой обернется зверем и день за днем будет считать часы в ожидании подходящего для того, чтобы вернуть долг, — в ее взоре не было злости, только искреннее беспокойство.

Я усмирила свой пыл и твердо опровергла:

— Нет. Поначалу Орон был для нас опасен, но сейчас он не просто смирился со своей участью, он снова нашел себя.

— Откуда ты знаешь? — девушка недоверчиво прищурилась, и услышала из моих уст скромное признание:

— Я чувствую их всех.

— Кого? — Миенира взмахнула длинными ресницами, ее тонкие брови стремительно взлетели вверх. — Ар-де-мейцев?

— Да, — без всякого пафоса или, наоборот, звенящей боли ответила я. — Сумеречные — темный клубок. Маги — светлый. Мне нужно всего-то потянуть за определенную ниточку, — я больше не называла свой дар тяжкой ношей. По опыту знала, чем скорее свыкнусь, тем будет проще управлять им.

Миенира отчетливо напряглась.

— Должно быть это сложно, — на ее лице появилось жалостливое выражение.

— Непросто, — отозвалась я. — Но у меня хороший учитель.

— Гурдин? — скептически вопросила она. — Но ведь он всегда был против вас! — на эмоциях завершила.

— Вот именно всегда. Он был знаком с моими предшественницами, поэтому смог многое мне поведать.

— Невероятно, — выдохнула девушка и собиралась спросить о чем-то еще, но я поторопила ее, напомнив, что нас ждут в главном зале.

Ужин начался с торжественной части. Рейн и Беккитта подписали соглашение о торговле между Золотым берегом и Объединенными Северными землями. Вроде бы я должна была ликовать, что обстоятельства сложились в нашу пользу. Только мне совсем не хотелось радоваться и искренне улыбаться. Я слишком долго прожила рядом со змеей, поэтому не верила ее показному радушию и точно знала, что не в ее правилах давать врагам легкое согласие. В том, что мы все ее враги, я ни капли не сомневалась.

В сердце усиливалось смятение, и мне не удавалось избавиться от него. Рейн, чувствуя каждую мою эмоцию, сердился и укоризненно наблюдал за мной. Я пробовала призвать Лиса, но беда в том, что призрак внезапно куда-то исчез, как будто все-таки поступился принципами и отправился к Вратам Эста. Тень и Дух ничего мне не объяснили, когда я обратилась к ним с просьбой.

— Что с тобой? — за беседой с ними меня застала Рилина, подошедшая вместе с Жин.

Я отозвала их в сторону и без утайки высказала свои замыслы:

— Хочу понять, что на уме у Беккит.

— Нам бы всем хотелось узнать, что она задумала и кого прячет в своей комнате, — присоединилась к разговору девчонка, стрельнув в обоих призраков проницательным взором, и пояснила. — Однажды я видела, как в покои змеи несли длинный сундук. Только вообразите, что из него донесся чей-то стон, когда один из слуг ненароком оступился и уронил свою ношу.

Мы с Рилиной разом онемели и ошарашено переглянулись, но хорошенько расспросить Тижину не удалось. К нам спустился Алэр и позвал в зал, в котором уже находилась Беккит со свитой.

Он всеми силами старался отвлечь меня от давящих, мучающих мыслей, в которых я раз за разом умоляла Хранителей послать мне подсказку. Но небесные покровители оставляли без ответа мои просьбы.

Супруг сокрушенно качал головой, да и я была бы рада безоглядно довериться его заботе, но внутреннее чутье мешало, а слова Тижины набатом звучали в голове. Благодарила Алэра за поданные кусочки мяса, заботливо разложенные на моем блюде, за свежую зелень, выращиваемую по его приказу в небольшом зимнем саду. Я рассеяно улыбалась и медленно поглощала еду ради здоровья будущей наследницы.

Не знаю, почему именно сегодня я подумала не просто о ребенке, каком-то отвлеченном понятии, а о дочке.

— Почему ты уверена, что родится девочка? — тотчас откликнулся Рейн.

— Потому что так распорядилась Некрита. Одна королева должна подарить жизнь другой.

— А если… — озадачился супруг, но я его остановила.

— Первой будет девочка — это закон — Ар-де-Мею нужна новая королева.

Он с задумчивым видом принял мой ответ, а потом наклонился, став еще ближе, и жарко пообещал:

— Мы не остановимся.

Я повернулась к нему и замерла, любуясь демоном, доставшимся мне в мужья. Весь его облик излучал силу, величие и уверенность. Лицо было прекрасно и одухотворенно, и я знала, в этот миг он грезил, какой родится наша дочка.

Жаль, не я одна не сводила с Рейна жадных глаз. Беккитта тоже грезила наяву, и я отчетливо понимала, что скрывается за ее мечтами. Какая-то злая, расчетливая мысль билась в хитрой голове са'арташи. Она долгие недели вынашивала свой недобрый замысел и сейчас готовилась преподнести его нам. Чудилось, что не музыка менестреля разливается по залу, а грохочет, словно гром, эхо страшных мыслей Кровавой королевы.

Незаметно для самой себя я взяла Алэра за руку, и его надежная, мозолистая ладонь стиснула мою. Он собирался что-то произнести, но Беккитта опередила. Она поднялась и взмахнула своей холеной рукой, требуя тишины.

Она говорила негромко, но речь ее отчетливо слышалась в каждом уголке зала. Менестрель не терзал струн лютни, замерли акробаты, утихли разговоры.

— Славный эр, — сладкоречиво обратилась она к Алэру, стоящему рядом, — мы с вами недавно говорили о подарках, — кинула игривый взор, предлагая лорду вступить в беседу.

— Да, — невозмутимо согласился он.

Я нервно дернула плечами, чувствуя, что за словами змеи скрывается подвох.

— У меня есть для вас еще один подарок, — коварная улыбка легла на ее идеальные губы, — прощальный, — она предлагала нам всем догадаться, но была твердо убеждена, что никто не разгадает ее секрет.

Внешне Алэр остался совершенно спокойным, но я ощутила охватившее его напряжение. Сама нисколько не удивилась, лишь нахмурилась сильнее и приготовилась отразить любую атаку.

— Север мне не по душе, — разоткровенничалась с народом Беккитта. — Лучше золотое солнце и искрящееся море! Я покину вас через два дня, — завершила она, но никто из сидящих на помосте не вздохнул с облегчением.

— Я распоряжусь, — коротко сообщил Рейн, внимательным взглядом оценивая обстановку.

— Я запомню каждую минуту, проведенную в вашем крае, но и вы никогда не сумеете забыть обо мне, — она права, как никто другой, северяне не забудут южную королеву.

По залу летал гул возбужденных голосов, Беккитта раззадорила не только тех, кто расположился на помосте. У меня начали дрожать руки, Рилина залпом осушила чашу с элем.

— Лавен, — Беккит позвала толстяка, — дорогой, будь любезен пригласи к нам свою подругу, — она больше не сдерживала торжествующую улыбку, в ее взгляде пылали злые искры.

Все молчаливо следили за толстяком, а он чувствовал себя значительной персоной и торопился, стараясь угодить той, которая убила наших родных. Толстяк скрылся за аркой, могильное безмолвие опустилось на зал. Некоторые воины сурово сдвинули брови, Алэр, не отпуская моей ладони, второй рукой стиснул свой кинжал. Я слушала, как сердце отсчитывает удары. Рилина схватила меня за плечо, умоляя держаться.

Жизнь сделала меня сильной. Я больше не пугалась собственной тени и знала, ради кого обязана сохранять хладнокровие. Никто не поймет, какую боль я испытываю. Я улыбнулась Рейну, поймала его ответную улыбку и прочитала во взгляде. «Мы вместе! Нас никому не разлучить!»

Никому — жестокое слово. После я буду часто слышать его в кошмарах. Сердце пропускало удар за ударом, сомнения и страхи плотно опутали разум. Сквозь переплетения свитых ими нитей, я сумела догадаться, что приготовила для нас змея. Убийственный удар Беккитта оставила напоследок, надеясь уничтожить своих врагов одним махом.

— А вот и подарок! Смотрите сами! — голос Беккитты взорвал наступившее безмолвие.

Что-то невидимое, но очень тяжелое свалилось на мои плечи, камнем легло на душу, острым клинком пронзило сердце. Я не плакала, понимая, что слезы не спасут нас с Алэром. Мои глаза видели ясно, как сквозь арку прошла та, которую считали мертвой. Илна эрт Шеран — первая жена того мужчины, которому я так и не призналась в любви.

Почему я узнала ее? Глупо было бы моргать, вертеться и задавать вопросы! Без них ясно, кем является холодная красавица, павой плывущая по залу. Под руку Илну вела мать. Лицо Маег светилось от счастья. Эрт Лев, отец семейства, в замешательстве подошел к ним, поднял руку, но так и не коснулся воскресшей из мертвых дочери.

Потрясенный возглас Миениры разорвал мертвую тишину. Жин, хватая ртом воздух, встала со своего места. Не удержалась от мучительного стона Рилина. Я бессмысленно смотрела вперед, туда, где опрокидывались скамьи, вскакивали и перебрасывались короткими фразами северяне. Лион и Алэрин сошли с помоста, но оба резко остановились и обернулись к нам. У меня не было желания видеть их сочувственные, растерянные взоры. Рейн молчал, и я повернулась к нему. Мне нужно запомнить каждую черточку его волевого лица. Сейчас оно не выражает ни единой мысли из тех, что бродят в голове лорда. Но я знаю, как тяжело любимому. Нити связи натянулись до предела, а с каждым шагом Илны они становились тоньше и тоньше и грозили порваться навсегда. Еще мгновение и я уже никогда не почувствую любимого, не узнаю, о чем он думает, какие ходы просчитывает. Последнее, что буду помнить — его смятение. Он был обездвижен, и впервые за свою жизнь не знал, как поступить.

Но я знаю, как быть, и, несмотря ни на что, сделаю! Моя память сохранит этот бесконечно долгий миг. Молчание Рейна, его застывший, словно неживой взор. Довольная, победная улыбка Беккит. Уверенное шествие Илны к помосту, с вызовом показывающей всем, что она намерена занять место, принадлежащее ей по праву.

Пик моего унижения приближается, но я жива и не позволю втоптать себя в грязь. Громкие слова Беккитты, звучащие подобно раскатам грома во время грозы, толкают меня к дальнейшим действиям.

— Надеюсь, что вы, славный эр, оценили мой прощальный подарок! — молвила она. — С прежним — делайте, что пожелаете, — усмехнулась. — Земли принадлежат вам, — поймала мой скользящий по залу взгляд. — Ну, а ты, моя дорогая ученица, вольна вернуться в Царь-город. В моем доме всегда найдется место для тебя.

«Редкостное великодушие!» — подумалось мне, но отвечать ей я не стала.

Вдохнула, распрямила плечи и заставила себя подняться. Нельзя показывать, как мне больно, как страшно, как сильно хочется разрыдаться. Горечи во рту прибавилось, но спина осталась прямой, и, спускаясь с помоста, я не сбилась с шагу. Уходя, ощущала на себе взор Беккит — насквозь прожигающий, безжалостный, ненавидящий. А по залу, точно ветер среди листвы, шелестел негромкий шепот. Но я шла, не останавливаясь, с трудом преодолевая мучающую, душераздирающую боль. Понимала, что происходит, остро переживала, старалась не закричать. Нити связи, той, что держали нас с Алэром, приковывая друг к другу, рвались сейчас с ужасающей скоростью. Знала, что любимый ощущал то же самое, и верила, что боль пройдет, едва все закончится.

Прошла мимо Илны и ее матери, даже не взглянув на них, шагнула за порог, слыша, как преследует меня шепот. Слова оставшихся в зале, точно охотничьи псы, догоняли, старались цапнуть, как можно больнее.

Задыхаясь, бросилась вверх по лестнице, цепляясь за стену, чтобы не упасть, и поддалась панике. Опомнилась только у двери, ведущей в покои хозяина. Побелевшие до боли пальцы крепко держались за ручку, но я медлила, не входила в комнату.

— Ниа, — чуть слышный голос Диль за моей спиной заставил сделать выбор и, отринув невыносимую боль, развернуться.

Мои люди пришли следом, чтобы поддержать, поэтому я не должна сдаваться, показывать, как мне тяжело. Дуг, Рис, Диль, Риона, Эвильена, Лелька — я сумела разглядеть их лица в полумраке коридора. Новый аккорд боли, и я была вынуждена прислониться к холодной стене. Однако приказ из моих уст звучал твердо:

— Соберите мои вещи!

— Седлать коней? — Рис — воин, готовый в любую секунду защитить свою королеву и Ар-де-Мей от врагов кем бы они ни были.

Я покачала головой, понимая, насколько важно поговорить с Алэром после всего, что случилось. Он по-прежнему хозяин Ар-де-Мея, и я ношу под сердцем его дитя! Вот только кем я стала для него?

Тоска сжигала душу дочерна, потому что я помнила обо всех ласках любимого и знала, что никогда не сумею его забыть. Жаль, но я стала для него чужой! Для прочих — падшая женщина, а мой ребенок…

«Ну, нет! — Решительно вскинула голову. — Убью любого, кто осмелится сказать дурное слово о моей дочери!»

— Мы заночуем здесь? — осторожно уточнила Риона.

Слезы жалили мои глаза, так велико было горе и беспощадна, сковывающая движения боль. Но я держалась, поклялась и давно, что не покажу никому своих чувств! Умру, но буду безмолвной и равнодушной!

Заставила себя поднять руку и щелкнуть пальцами, а боль добралась до самой груди, вцепилась мертвой хваткой в сердце. Я знала, что она выгрызает острыми зубами в этот самый момент. Страдая, шла вперед по коридору, не замечая, но чувствуя, что подданные идут за мной. Глаза почти ничего не видели, дрожь пронзала тело, выл Дух, скользящий рядом, заполоняющий пространство белым туманом, как могильным саваном. Лишь невидимый Роан шептал мне, куда свернуть, и вел, отдавая весь свет, что хранил в своей душе. И мы оба понимали, что для него этот путь последний. Отрекшийся лорд Нордуэлла никогда не последует к Вратам смерти и не встретит за ними ушедших родных.

Вот она — небольшая дверь, ведущая в комнатушку, где оконный проем не украшают дорогие витражи. Это Роан приказал потомкам оставить все, как было много лет назад, потому что здесь жила его возлюбленная. Гобелены сотканы новые, но сюжет прежний — как нравилось Мирель.

Особая резкая вспышка боли, словно кинжал, ударила в грудь, и что-то звякнуло, покатилось по каменным плитам пола. Я замерла, переводя дыхание, но успела крикнуть Духу:

— Стой! — вдохнула. — Это мое!

Превозмогая боль, думая о будущем своего королевства и нерожденной дочке, я смогла поднять кольцо и намертво стиснуть его в кулаке.

У двери в бывшие покои Миры обернулась:

— Спасибо! — предназначалось всем и особенно одному.

Роан склонился в поклоне, на мгновение показавшись из белой пелены, а затем пропал. Теперь навечно.

Я простилась с ним и вошла, закрываясь от всех, от всего, мечтая оставить за порогом случившееся, чтобы разрыдаться навзрыд. А ведь раньше я думала, что выплакала все слезы. Почему же сейчас они горячими ручейками стекают по щекам? Я разжала сведенные судорогой пальцы и сквозь пелену соленых капель взглянула на кольцо. Усмешка скривила мои губы — мое давнее желание сбылось. И опять, почему же я не радуюсь, не кричу от восторга и не кружусь от счастья по комнатушке? Почему я сгораю от боли, будто Беккитта привязала меня к столбу и лично подожгла солому у его подножия? Почему я думаю о своей безграничной боли и своем безмерном отчаянии? Не я ли клялась, что останусь хладнокровной, чтобы не произошло? Где моя рассудительность? Терпение? Равнодушие? Ненависть, в конце концов, за которую изо всех сил цеплялась еще пару месяцев назад? Моя душа разорвана в клочья, и я чувствую каждый из них. Рука сама собой метнулась к груди, чтобы унять сердце. Оно дрогнуло под ладонью, и слезы вмиг высохли. Назло каверзам Беккитты, я ощутила Алэра еще до того, как дверь, распахнувшись, ударилась о стену.

Он вошел, замер на пороге, пронзительно взглянул на меня, остолбеневшую в центре комнаты, и не произнес ни звука. Изменившиеся глаза лорда ир'шиони заставили запылать мое сердце, но я стойко сдержала порыв кинуться в объятия любимого. Затаила дыхание, ожидая, когда разорвется последняя нить связи, что сковывала нас. Прочная — не порвешь. Горячая — затронь — сгоришь. Требовательная — сложно устоять, не обнять того, кто нужен больше, чем воздух. И я шагнула вперед, вопреки всему миру. Рейн медленно переступил через порог, прикрыл дверь, прислонился к ней и больше не сдвинулся. Стиснул челюсти, сжал кулаки, но не сошел с места, позволяя мне сделать выбор сердцем. Но свое решение я уже приняла, хотя действовала наперекор разуму, безустанно кричащему, чтобы остановилась и смиренно попросила отсрочку.

Слезы вновь заструились по бледным щекам, но я не торопилась стирать их. Внутри полыхал пожар чувств. Мне не хватало воздуха, и я задыхалась, но продолжала идти прямо к Рейну. Маленькая комнатка показалась огромной, каждое движение давалось с величайшим трудом, мышцы ныли, ноги подгибались. Но меня вели потемневшие, наполненные тоской до краев глаза Алэра.

Я дошла, и его руки легли на мои уставшие плечи, опустились, согрели ладони. Мои кулаки разжались под ласковым напором рук Рейна, а затем я ощутила прикосновение кольца. Лорд украсил мой безымянный палец, как сделал это когда-то, уже в прошлой жизни.

— Я падаю в бездну, но с вместе с тобой, — улыбаясь сквозь слезы, вздохнула.

— Нет, — опроверг он, — мы не падаем в бездну. Мы взлетаем к облакам, — этому уверенному голосу сложно было сопротивляться, но мне необходимо было напомнить Алэру.

— Нам нельзя, — мои руки взметнулись. Пальцы прикоснулись к его твердым скулам, огладили губы, дотронулись до широких плеч. Безумно, жадно, поспешно, словно я боялась, что больше никогда не сумею обнять своего демона.

— Можно! — он еще крепче, собственнически, отчаянно прижал меня к своему пышущему жаром телу и прорычал. — Хотя бы раз, Ниа, сделай то, что хочешь! Мне не нужны публичные признания! Хватит обычного «да»! Но только мне, душа моя, а не своим детским страхам, мимолетным эмоциям и глупым рассуждениям! — его губы настойчиво слились с моими.

Мы целовались, будто горели от болезни, порой я ловила взгляд ир'шиони, темный, пламенный, сводящий с ума, лишающий воли. Хмелея от накатившего, как штормовая волна, счастья, понимая, что он никогда не отпустит меня, знала одно — и я не смогу покинуть его!

— Я чужая для тебя, — шептали мои окровавленные губы

— Нет! — надрывно дыша, отвечал он. — Ты моя! — и целовал так, что я забывала обо всем на свете.

К грыру весь мир и Хранителей с их жестокими шутками! Последние сомнения унеслись в никуда! Я не хочу оставаться одной, как Беккит, мечтать о несбыточном, пытаясь согреть изнемогающее тело и мечущуюся душу пустыми, напрасными встречами. Не хочу терпеть касания рук и губ посторонних мужчин, не хочу видеть их едва знакомые довольные лица и злиться от бессильной злобы. Я буду с любимым, несмотря на обстоятельства. Я буду счастлива!

Прикосновения рук и губ любимого подарили мне крылья. Он щедро жертвовал мне то, в чем нуждалась. Свежий воздух — дыхание стало общим. Чистую воду — наши языки свивались. Мои руки оказались в его волосах, ладони демона безостановочно гладили мое тело, срывая одежду. Сейчас я клялась себе лишь в одном — не отпущу, не отдам той, первой, даже убью, если понадобится! Я делала все, чтобы Алэр понимал каждую из моих мыслей без мистической связи. Я держалась за него, с упоением целовала, срывала золоченые пуговицы на камзоле, чтобы провести кончиками ногтей, оставить свои метки на его коже.

Рейн благодарил меня за каждый поцелуй, за каждую ласку, за жадность, за нетерпеливые, подстегивающие его страсть стоны и безмолвное проявление пламенных, безграничных чувств, которыми я с радостью делилась с ним. Мне бы не хватило слов, чтобы выразить их все, но и он бы не позволил мне высказаться.

Этим вечером слова могут стать кирпичиками, которые воздвигнут непробиваемую стену отчуждения. Между нами еще звенели льдинки, оставшиеся от речей Беккитты. Но они стремительно таяли, гонимые пожаром наших чувств и наших прикосновений. Я не стеснялась, я стремилась слиться с любимым, сделать его своей частью. Я ощущала его руки на своем теле, позволяла касаться самых интимных мест, выгибалась навстречу ласкам его рта, сходила с ума от желания и дразнила любимого обещаниями.

Мои ладони утонули под его расстегнутой рубашкой, почувствовали напряжение крепких мышц и неистовое сердцебиение моего демона. Щетина на подбородке Алэра колола и жалила мою кожу, его зубы оставляли на ней отметины, чтобы завтра все обитатели замка узнали, с кем лорд провел сегодняшнюю ночь.

Каждая клеточка моего измученного, трепещущего от страсти тела изнемогала и пульсировала в предвкушении долгожданного слияния. Я ощущала и нетерпеливо гладила внушительную выпуклость на его штанах. Подрагивающие пальцы пытались аккуратно справиться со шнуровкой.

Поцелуи Рейна становились быстрее, они скользили по моему телу, оставляя горячий влажный след.

— Мне мало, — захлебываясь от обжигающих эмоций, взмолилась я, ловя взгляд его диких, темных глаз.

Алэр бережно опустил меня на прохладные простыни и, продолжая любоваться моим нагим, разгоряченным ласками телом, избавился от оставшейся одежды, а после навис надо мной. Я развела ноги в стороны и притянула к себе любимого. Глаза в глаза. Кожа к коже. Близко, но хотелось еще большей близости.

— Ты моя жена, — неоспоримо произнес он, прежде чем обжечь мои губы пылким поцелуем и одним движением заполнить меня.

— Навсегда! — на выдохе подтвердила я и подалась ему навстречу.

— Вот так, — Рейн улыбнулся и качнул бедрами, погружаясь еще глубже, до самого основания, и я задвигалась с ним такт.

Еще пару десятков минут назад мне казалось, что под ногами разверзлась бездна, а сейчас я научилась летать. Ежесекундно Алэр доказывал мне, что принадлежу ему одному, что была рождена только для него, что буду летать лишь с ним. Рейн показывал, что в его жизни не будет других женщин, кроме меня. Он то замедлялся, чтобы взглянуть мне в лицо, поймать мой затуманенный страстью взгляд, поцеловать и шепнуть о своей любви. То наращивал темп, чтобы вырвать стон наслаждения, приблизить к пику, заставить меня ухватиться, оставить царапины на его покрытых влагой плечах. Я целовала его с упоением и долго — насколько хватало дыхания — и летела все выше и выше, чтобы достичь неземного блаженства. Я несдержанно кричала о своей любви к Алэру и с радостью слышала его ответные признания.

Эта была наша ночь, которую мы не отдали бы никому даже под страхом смерти. Я засыпала в его объятиях, под его дыхание, сцепив пальцы на его шее и думая только о нем.

— Просыпайся, — шепот Рейна и его уста, щекотавшие кожу, разбудили меня.

Я открыла глаза и улыбнулась, стараясь этой светлой, теплой улыбкой прогнать тьму, клубящуюся в его очах.

— Твое королевство обретет свободу, — все еще хмуро произнес он. — Но ты останешься со мной! — в голосе слышались отголоски боли и опасений.

Я попробовала воззвать к разуму Алэра, стараясь говорить мягко:

— Рейн на другом берегу Меб…

— Ты моя! Ты мне обещала! — оборвал он и настойчиво взглянул на меня. — Я не дам тебе снова исчезнуть! — рык, полный отчаяния, вырвался из его горла.

— Я не исчезну, — шепча обещание, я дотронулась до сурово поджатых губ любимого.

— Ниа, все, что у меня есть — это ты и наша будущая дочь, — вдохнул и досказал. — Ты моя жена! И об этом узнают все!

— Они знают, — тихо произнесла я, притягивая его к себе, стремясь продлить моменты единения.

— В Нордуэлле! Со мной! — отрывисто ответил Рейн, стискивая меня в своих отчаянных объятиях, так что стало трудно дышать.

Зная, какую боль он сейчас испытывает, я не стала спорить. Наступит новый день, обстоятельства изменятся, и тогда найдутся нужные слова. Сегодня мне хочется еще немного расслабиться и побыть вместе с любимым.

Я подняла руки, мои пальцы запутались в его жестких волосах, а губы приникли к его рту, делясь теплом и нежностью. Я жарко поцеловала Рейна, предлагая ему еще на пару часов забыть об окружающем мире и остаться здесь, в этой комнате, где отчетливо слышится вой ветра за деревянными ставнями. Есть мы и наша взаимная любовь, а остальной мир подождет.

Три свитка в моих руках, все они подтверждают, что Ар-де-Мей свободное королевство, как и его королева, — лорд Нордуэлла не бросается словами. Вот только никто из моих подданных не понял, почему их госпожа продолжает жить на этом берегу Меб. Когда передавала свитки на хранение, каждый из тех, на ком остановила выбор, пробовал задать вопрос, но не рискнул продвинуться дальше начала: «Быть может…»

Время текло неторопливо, вот вторая ночь после рокового возвращения Илны раскрыла над Нордуэллом темные крылья, затянула небо облаками, скрыв ущербную луну, погрузив местность во тьму. Отодвинув гобелен, представляя, как когда-то также вглядывалась вдаль Мирель, моя родственница, я пыталась увидеть свет над холмами, надеясь высмотреть Лиса, мерцающего необычным туманом. Напрасно — брат не показывался уже неделю. Тень после происшествия спешно сбежала на границу. Алэра я не расспрашивала о необычном поведении призраков. А Дух в образе шестилапого зверя продолжал бродить по замку, пугая припозднившихся гостей. Две служанки Беккит поседели раньше положенного срока — наш страж умел нагнать страху.

— Тебе бы поужинать, — от горестных дум отвлекла Риона, внимательно наблюдавшая за мной. — Сейчас на кухне спокойнее.

— А еще неплохо было бы прикрыть окно, — Диль нарочито поежилась.

Я вернула гобелен на место, провела по нему, дивясь затейливым изгибам рисунка. Лес и бегущий через него олень — ничего особенного, но Мирель нравилось.

— Хорошо, — повернулась к альбинам, — дойду до кухни.

— Мы проводим, — разом вызвались они, но я прервала:

— Справлюсь! Воспользуюсь потайной лестницей.

— Ниа! — Ри прислонилась спиной к двери, показывая, что не выпустит меня без сопровождения.

— Ничего со мной не случится! — я начала закипать. — Мне няньки не нужны! Все плохое, уже произошло!

Риона намеревалась оспорить, но я остановила ее раздраженным взмахом руки, вынуждая беспрекословно распахнуть дверь.

Коридор встретил меня привычным полумраком, но я знала тут каждый поворот, каждую нишу. Заторопилась, услышав поступь альбин за спиной, в последнее время мне редко удавалось посидеть в тишине и покое. Я негодовала, но не приказывала и не просила.

Я не бежала, просто двигалась к цели быстрыми шагами и за углом столкнулась с Илной. Встречи не ожидал никто из нас, поэтому некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Жена моего демона была красивой женщиной. Ее волосы — темные и блестящие, будто шелк, кожа белая и гладкая, а глаза, как глубокие синие озера. Вот только на дне, как приливная волна, плещется безумие. Стоит держать ухо востро — я не собираюсь умирать раньше времени.

— Добрая встреча, — произнесла Илна спокойным, почти дружественным тоном.

— Нет, не добрая, — натянуто отозвалась я, пытаясь обойти женщину, преграждавшую мне путь.

Илна шагнула в сторону, не позволяя мне пройти, всем видом выражая желание пообщаться. Мои альбины настороженно встали рядом со мной. Диль, действуя сгоряча, вытянула из ножен меч и направила его на Илну. Злая усмешка исказила приятные черты лица Илны.

— Неужели нам не дадут побеседовать наедине, а, Ниавель? — она не сдержала ярость. — Я правильно назвала разлучницу, укравшую сердце моего мужа?

Прежде, чем сделать условный знак альбинам и попросить их отойти, я призвала свою силу. Ледяные искорки пробежали по рукам и сконцентрировались на кончиках пальцев, сверкнули и отразились в синих глазах напротив. Илна отшатнулась и зашипела проклятия, вынуждая Диль скороговоркой прошептать обережное заклинание, а Риону осознанно обнажить клинок. Обе альбины показывали, что видят перед собой врага, которого без раздумий заколют.

Я хранила спокойствие, понимая, чего на самом деле добивается Илна. Беккит научила ее, как поступить со мной. Вот только Кровавая королева ошиблась — я уже не та эмоциональная девчонка, которая покинула Царь-город прошлой весной. Прошедший год изменил меня, преподав трудные уроки.

— Хорошо, — я позволила себе слегка улыбнуться, — давай поговорим. Например, о том, где ты скрывалась прошедшие годы? Почему не помогала супругу?

Илна растерялась, не ожидая от меня подобных вопросов. Безумие в ее глазах поднялось штормовой волной, лицо исказилось от злобы. Она вдохнула, намереваясь разразиться гневной тирадой, но ее опередила мать. Выскочив из-за спины дочери, Маег эрт Лев засучила рукава и грозно надвинулась на меня:

— Как ты смеешь, северная хмарь, задавать подобные вопросы моей дочери?! — травницу было сложно узнать. — Тебя следовало бы сжечь на костре на потеху публике! — грубая, обидная речь, так контрастировала с теми, что она говорила мне ранее.

Мои губы криво изогнулись. Озарение, подобно молниеносному удару с небес, настигло меня. Я была не просто слепой! Я была до ужаса глупой! Наблюдатель Беккит находился прямо перед моим носом, а я не замечала его. Точнее ее. Радушная, добрая, вызывающая доверие, предлагающая дружбу, пока другие отворачиваются. Я получила ответ на загадку Гурдина. С языка сама собой сорвалась горькая фраза:

— Это были вы! Вы вывели бедняжку Дарель из замка навстречу Зоряну. Вы сумели запугать несчастную Миаль, отчего она предпочла смерть замужеству. Вы принимали роды у Тамины. О, Хранители! У меня в голове не укладывается, как можно быть настолько жестокосердной!

Губы Маег задрожали, в уголке рта заблестела слюна, но травница овладела собой и с гордостью проговорила:

— Да! Ради дочери, единственной хозяйки Нордуэлла, я преступила законы людей!

Я иронично усмехнулась:

— Странно, что в мою кружку вы наливали не смертельный яд, а «отвар вдов».

— Приказ убить тебя получил ар-де-меец, которому ты могла бы довериться, — с кровожадной ухмылкой, выдающей сожаление, призналась Маег.

Части головоломки заняли свои места, показывая мне полную картину, и я догадалась, кто замыслил меня убить.

— Эрт Грам. Только представьте, — сказала, полуобернувшись, подругам.

— Грыр лысый! — не смогла промолчать Диль, поддавшись эмоциям.

— Зараза проникла и в Ар-де-Мей, — мрачно резюмировала Риона.

— Причем давно, — вынуждена была добавить я.

Маег стояла передо мной, вот оно настоящее чудовище, протягивающее ко мне свои лапы. Рядом вновь встали альбины с мечами в руках, но я продолжила разговаривать с травницей:

— Не унижайте себя манерами уличной торговки, — ничуть не опасалась ее угроз — при мне сила, и я успею заморозить любого, кто нападет.

— Вы правы, как никогда, королева! — в разгар разговора мы не заметили появления невольного слушателя.

Эрт Лев, перестав таиться, вышел из-за поворота. С лица управляющего сошли все краски, что доказывало — он слышал каждое произнесенное слово.

— Пойдемте! — строго велел ир'шиони своим женщинам.

Раскрасневшаяся от неистовой злобы Маег отошла от меня, но Илна неожиданно вскинулась, на ее губах заиграла жесткая, торжествующая улыбка:

— Кто ты такой, чтобы приказывать мне? Забыл, папенька, что я — хозяйка Нордуэлла, а ты жалкий счетовод?! Пошел вон! — она довольно сильно толкнула отца, и он покачнулся от неожиданности.

Я никогда, с самого моего появления в замке не видела Доша в таком подавленном состоянии. Он съежился, точно замерзал на лютом холоде, поник, словно стал ниже ростом, и растерял былую уверенность. Диль, как и я, заметила состояние управляющего и присвистнула, выражая свое отношение. Он услышал ее негромкий, потрясенный свист и неожиданно пришел в себя, укротил чувства. Его сутулые плечи распрямились. Эрт Лев уверенно шагнул ко мне и заверил:

— Я разберусь! — схватил Маег за руку и потянул за собой, хотя она яростно сопротивлялась: упиралась, брыкалась, пыталась вывернуться.

Ир'шиони не дрогнул, даже когда жена укусила его, и скрылся вместе с ней за поворотом.

Илна в эти мгновения, как змея за добычей, следила за мной, не обращая внимания на визжащую мать и хмурого отца. Ее глаза сузились, и в них больше не было ничего привлекательного, лишь ненависть, граничащая с уже знакомым помешательством. Она окатила меня неистовым взором, от которого я непроизвольно отступила и инстинктивно прижала ладони к животу, где билось сердечко моей дочки. Я выдала себя.

— Все старания моей матери пошли прахом! — Илна растянула губы в жуткой улыбке, напоминающей оскал разъяренного грыра.

Альбины оттеснили меня, прикрыли своими спинами. Я не ушла, вопреки здравому смыслу собираясь выслушать Илну, хотя понимала, сколько яда она выплеснет, желая уничтожить меня словами, раз иное ей пока недоступно. К лучшему, пусть и альбины, и Дух тоже послушают. Мало ли…

— Тебе и в самом деле интересно, где я была все эти годы? — заговорила она ровным тоном, надеясь отвлечь, и я вынуждена была принять правила игры.

— Почему нет? Ты даже Алэру не рассказала о том, где была, а в Нордуэлл прибыла весьма необычным способом, — я говорила с ней жестко, не щадя ее чувства.

— Я была в плену, а тебе известно, что значит жить в неволе, птичка! — она тоже была беспощадна со мной.

— Известно, поэтому я любыми путями стремилась достичь свободы и исполнить свой долг. А ты забыла о своем долге! — мне нужно было узнать самое важное. Я четко помнила, как страдала от кошмаров, когда меня помимо всякого желания тянуло вернуться в Нордуэлл к Рейну. — А еще я отлично знаю, что нельзя игнорировать зов связи. Магия Нордуэлла сильнее невзгод, новых желаний, страхов и душевных терзаний. В чем твоя тайна? — спросила я у Илны и почти сразу поняла, что секрета никакого нет.

Илна сошла с ума, а безумцам законы не писаны. Я лишний раз убедилась, что от этой женщины необходимо держаться, как можно дальше, но не выпускать ее из поля зрения. Я обязана знать обо всем, что она делает, и должна оглядываться, чтобы вовремя заметить угрозу.

Илна еще глубоко вдыхала, но я уже знала, что услышу из ее уст и не ошиблась. Она выплеснула на меня мутную жижу, годами копившуюся в ее душе.

— Шлюха, мерзкая, северная колдунья! Ты залезла в постель к моему мужу, околдовала его, но тебе и этого оказалось мало! Ты хочешь заполучить весь Нордуэлл, заставить служить себе моих подданных, сделать их рабами своего ублюдка! Убирайся дальше на север, в свой проклятый Хранителями край! — на пределе визжала она. — Остерегайся меня, пока я не…

— Замолчи немедленно! — уверенный и грозный окрик оборвал ее визг.

В пылу ссоры никто из нас не заметил, как подошел Алэр. Мне стало совестно и жутко одновременно — я настолько увлеклась, что не почувствовала его приближения. Илна тотчас осеклась и побледнела, ее посиневшие пальцы прижались к губам, словно она опасалась, что не удержит грязных слов, готовых вырваться из глотки. В полутемном коридоре повисло безмолвие, которое вновь разорвали гулкие шаги лорда. Он смотрел вперед, на Илну, и взгляд его был столь холоден и безжалостен, что даже бесстрашные альбины дрогнули.

Властная рука Алэра обвила мою талию, но последующий вопрос был задан Илне:

— Что с тобой стало? — он мерил ее пристальным, ничуть не потеплевшим взором, пытаясь решить задачу, которую недавно решила я.

Илна прикрыла веки, пряча выражение глаз, а из-под пушистых ресниц по гладким щечкам покатились слезинки. Она твердо помнила, как ей поступить, чтобы погасить гнев мужа. Их крепко связывали узы прошлого, а мне, как никому иному, было известно насколько трудно развязать этот тугой узел.

По телу Алэра прокатилась дрожь, зубы скрипнули, но голос звучал угрожающе:

— Кем бы ты себя не возомнила, помни — хозяин Нордуэлла — это я! И все, даже воскресшие мертвецы, обязаны мне подчиняться! — немного помолчал, позволяя предостережению проникнуть в сознание Илны. — Учти, если с моей Ниа и ребенком что-то произойдет — я обвиню тебя и заставлю страдать! Ты будешь сидеть на цепи в центре внешнего двора и мучиться от голода, но никто не кинет тебе даже кости, как безродной шавке! И мне все равно, что подумают другие! — удостоверился, что Илна отчетливо вздрогнула, и подхватил меня на руки.

Завернув за угол, он справился с обуревающими эмоциями и спокойным тоном поинтересовался:

— Почему ты не пришла на ужин и не заняла место рядом со мной?

— Ты знаешь ответ, — вполголоса отозвалась я, не в силах выносить его испытующий взор.

— Я красноречиво донес до всех, что ты моя любимая гостья! — Рейн поставил меня на ноги, но не отпустил.

Его обжигающие пальцы мягко, но напористо ухватили мой подбородок, заставляя поднять голову.

— Гости должны возвращаться домой, — я сказала не то, что он хотел услышать.

Но для нас будет лучше, если недомолвки и лживые фразы, подобно огненной Меб, лижущей каменные берега, не проведут черту между нами.

Печальная улыбка изогнула его губы.

— Моей любимой, Ниа. Ты была и будешь моей любимой вечно, что бы ни твердили люди!

— Я знаю, поэтому остаюсь у тебя в гостях, — улыбалась сквозь слезы и обнимала его, постигая все грани изменчивого счастья.

В своем стремлении убежать от самой себя я не заметила, когда счастье озарило мою жизнь светом. Я ждала его, но была не готова распахнуть свое сердце и встретить радостным ликованием. Бессмысленно лить слезы, жаловаться на судьбу-злодейку и проклинать Хранителей. Я своими руками гнала счастье прочь, а спохватилась лишь сейчас и отчаянно пытаюсь вернуть утраченное. Кричу, срывая голос, и счастье оборачивается через плечо. У меня есть последний шанс не упустить счастье, и я использую его.

— Поцелуй меня, — мысли вихрем пронеслись в голове и вырвались наружу единственной просьбой.

— Слушаюсь, моя госпожа, — срывающийся шепот достиг моего слуха, а горячие, требовательные губы накрыли мои.

Странный поцелуй, не похожий на все прошлые. В нем витиевато переплелись и щемящая боль, и безграничная радость, и беспросветное отчаяние, и легкокрылая надежда, и горькое прощание, и ласковое утешение, и затаенная грусть, и беззаветная любовь. Он разрушил нас и возродил заново. По венам, разогревая кровь, уже неслось желание, которому невозможно противостоять. Мы опутаны его шелковыми сетями. Мы не способны мыслить разумно. Мы дышим в такт. Мы живем друг другом. Наши тела сплетаются на смятых простынях. Наши сердца бьются в унисон. Наши стоны пугают ночные тени. Наши клятвы о любви разлетаются по замку, мешая врагам спокойно спать. Наше счастье, птицей вырвавшись из-за ставен, кружит в звездных небесах. Мы оба знаем, что о нашей любви сложат легенды, но от этого знания становится только горше внутри. У любовников из легенд никогда не бывает общего будущего.

Заря привела за собой новый день. Равнодушное и холодное зимнее солнце осветило север. Золотая королева звала его бледные лучи мертвыми, призрачными и торопилась сложить вещи, чтобы бежать без оглядки.

Наступивший день будет одновременно и грустным, и веселым. Беккит возвращается на юг, и я готова плясать от радости и до одури махать ей вслед белым платочком. Но она заберет с собой Алэра, вызывая у меня желание выхватить кинжал и всадить его в черствое змеиное сердце по самую рукоять.

Рейн без устали убеждал меня, что скоро приедет обратно, поэтому не следует поддаваться унынию. Как хороший хозяин он был обязан проводить гостей до границы. Я желала ему «удачной дороги» и сражалась с предчувствиями, туманящими разум, дурнотой подкатывающими к горлу, скручивающими внутренности в комок.

Чтобы отвлечься, я покинула душную комнату и вышла во двор. Здесь было суматошно. Ри, идущая рядом, придержала меня за локоть:

— Ниа, Алэр найдет тебя. Гулять по двору, когда кругом враги, опрометчиво! — я видела в ее глазах зарождающуюся злость.

Риона привыкла, что ей подчиняются, и не одобряла моего поведения. Я не могла доходчиво объяснить главе альбин, что обязана быть там, куда спешит Рейн.

— Он убил ее! — вопль Илны огласил двор, и я побежала ближе, чтобы ничего не пропустить.

Риона, ругнувшись, последовала за мной и успела перехватить, не позволила протиснуться через собравшуюся толпу.

— Ри, — я порывисто схватила ее за руку, — не знаю, как разумно объяснить, но именно сейчас я должна стоять в круге!

Она пристально смотрела на меня, но видела длинный эшафот, на который я намереваюсь заскочить, и равнодушную ухмылку палача. Рионе было сложно отринуть хладнокровные расчеты и впервые за долгие годы прислушаться к собственному сердцу. Мучаясь сомнениями, она все-таки доверилась моему чутью и потянула за собой сквозь толпу.

Мы обе увидели Алэра, ступившего в середину образовавшегося круга.

— Он убил мою мать! — Илна, находившаяся тут с самого начала, кинулась ему на шею. — Прошу, рассуди! — взмолилась она, играя на его чувствах.

Я не могла судить его или ее. Сама когда-то была в похожем положении и цеплялась за прошлые привязанности. Я понимала, каких усилий лорду стоило отстранить жену и сдержанно поинтересоваться.

— Что случилось?

Меня замутило от страшной находки. Илна подняла с земли чью-то оторванную руку. Я отвернулась, сдерживая тошноту, беременность сделала меня особенно впечатлительной, и увидела подошедшую Лельку. Верно истолковав мой взгляд, Лель пожала плечами и усмехнулась:

— Травница допрыгалась! Надеюсь, летты воздадут ей сполна!

— Жена управляющего мертва? — бесстрастно уточнила у нее Ри.

— Четыре кобылы разнесли мерзавку по полям! Ночью ее визг не слышал разве что глухой, но жители деревни решили — Дух шалит, — свирепо усмехнувшись, поведала Лелька.

— Счетовод убил мою мать! — рыдая в голос, Илна постаралась, чтобы ее крики слышались в каждом уголке двора.

— Дош! — окликнул Алэр управляющего.

Эрт Лев прошел в середину и остановился, глядя лишь на лорда, будто разом окаменел. Илна бегала вокруг них и ни на минуту не умолкала, обвиняя отца во всех грехах, какие смогла выдумать. Рейн опустил свою руку на плечо жены, желая унять ее, но почти сразу отнял ладонь, будто обжегся.

— У тебя есть доказательства? — терпеливо осведомился он.

— Кто бы еще посмел сделать это? — визг Илны раздражал, и мне хотелось прикрыть уши.

— Тихо! — велел лорд, и в круге мгновенно наступила тишина. Люди ждали, что решит хозяин.

Я судорожно втянула воздух, надеясь успокоиться. Мне нужно было выйти и встать рядом с любимым, чтобы поддержать его в трудную минуту. Я занесла ногу, но меня опередили. Сердце дрогнуло, когда раздался знакомый глосс.

— Это я убил травницу! — протолкнувшись через толпу, в центр вышел Арейс. — Она использовала моего племянника в своих целях! — объяснил причину своего поступка, но я знала, что эрт Маэли нагло лжет.

Зачем? Я прикрыла веки, собирая волю в кулак. Время слабости прошло — я обязана выйти в круг и вступиться за подданного.

— Нет! — я снова не успела. — Это дело моих рук! — звонкий возглас Миениры прогнал зарождающийся ропот. — Мы с Миаль были подругами! — и у нее нашелся повод.

— Вот. Это. Да! — Лелька была сражена наповал.

Одарив сестру тяжелым взглядом, Алэр веско произнес:

— Это был я! Твоя мать, Илна, убила Тамину и моего новорожденного сына!

Тишина наступила такая, что стало слышно, как воет ветер в каминных трубах. И мне надоело молчать:

— Это сделала я! — подошла к любимому. — Травница ежедневно преподносила мне «отвар вдов»! — приняла протянутую руку своего мужчины, кивнула Миенире и Арейсу.

— Моя, — наклонившись ко мне, со вздохом шепнул он.

В глубине светлых глаз мелькала грустная улыбка. Его разум твердил, что любимая опять совершила глупость. Но в сердце пылали искры, от того, что я стояла рядом.

Не сговариваясь, мы опустили свободные руки на оружие. Илна потрясенно смотрела на нас. В ее взгляде пожаром полыхала ненависть. Мысленно женщина уже раз сто казнила нас.

— Дети, — негромкий, усталый, но ясный голос прорвался через многочисленные шепотки, — ну, кто, как не я, мог совершить это деяние? — к нам подходил Гурдин, тяжело опираясь на покрытый резьбой, потемневший от времени посох.

Шаркающие шаги старца были хорошо слышны в воцарившемся безмолвии. Нас с Алэром обступили со всех сторон: родные, друзья, воины, но всеобщее внимание приковал к себе Гурдин:

— Многие из вас знают точно, зачем я здесь, с вами. Кто-то даже догадывается, сколько лет я живу на этом свете. Я вижу то, что недоступно вам, смертные, и мне дозволено судить. В этот миг я говорю вам — пора женщины по имени Маег, приехавшей к нам с юга, пришла! — налетевший ветер многократно усилил речь старца. — Эта травница нам больше не нужна! — эхо отразило каждый звук.

Гурдин поднял посох, и он неожиданно побелел, покрываясь инеем, сверкнул в лучах наступившего зимнего дня, ослепляя, опаляя, заставляя зажмуриться и отступить каждого из нас.

Старец остался в круге один, собравшиеся потрясенно мотали головами, Илна лежала в глубоком обмороке, а мне отчего-то стало нестерпимо хорошо, будто я вернулась в детство, где не было ничего плохого, и все погибшие были живы и здоровы.

Забыв о тревогах, я знала, что сделаю в следующую секунду. Скорбят об ушедших. Живым необходимо наше присутствие и тепло. Преступно тратить драгоценные мгновения впустую. Алэр еще со мной, в Нордуэлле, и у нас есть возможность побыть наедине. Пока он не уехал, я могу крепко держаться за его руку, расспрашивать обо всем на свете, плавиться в его объятиях, наслаждаться каждым мгновением и дарить любовь.

— Пойдем? — не скрывая волнения, поинтересовалась я.

— Пойдем! — он позволил себе улыбнуться.

ЧАСТЬ 2

Охотница

Морозный воздух застыл струной,

Охотница белой идёт тропой.

Вот выстрел меткий… Оборван след…

Багровый всполох и жизни нет…

Глава 1

В конюшне пахло сеном и лошадьми. По полу, проникая сквозь щели в стенах, стелились тонкие полосы света. Здесь Рейн разомкнул наши ладони и тяжело вздохнул. Я следила за тем, как он закрывал дверь, как прислонился к ней и прикрыл веки, будто дико устал и мечтал о вечном покое.

Слишком хорошо осознавая, что гложет Алэра, что мучает его и не позволяет немного расслабиться, я подошла и прикоснулась к чуть сутулому плечу, скрытому под плащом. Рейн открыл глаза и небрежным жестом взъерошил волосы — такой привычный жест, ставший своеобразным сигналом. Душа Алэра растерзана, сердце болит и кровоточит. Он растерян, не знает, как вымолить у меня прощение, и устал бороться с собой. Я обняла своего лорда, показывая, что простила его. Слова были не нужны, мы запутаемся в них, как в паутине, и медленно умрем. Я, срываясь, заговорила о том, что взволновало меня во дворе:

— Я поняла, кто такой Гурдин и сколько ему лет! — меня переполняли противоречивые эмоции. Я верила и не верила тому, что произносят мои губы.

Слух резали собственные торопливо высказанные слова. Мне казалось невероятным, что кто-то, даже южный демон, может жить вечно. Мой взгляд застыл на хмуром лице Рейна, умоляя поделиться, отвлечься от происходящего за дверью. Он долго смотрел на меня в ответ, затем его плотно сомкнутые уста дрогнули.

— Ниа, я связан клятвой, как и прочие лорды Нордуэлла. Но ты поймешь, если задашься целью и станешь тенью Гурдина. Ты у меня умная, — он обнял, уткнулся носом в макушку и вдохнул, словно запоминал, чем пахнут мои волосы.

Всхлип родился и умер где-то глубоко в горле, я постаралась сдержать слезы.

— У меня будет такая возможность, — невесело хмыкнула я и затронула его душу.

Алэр резко отошел и, меряя нервными шагами свободное пространство, вскинул голову к потолку. Из его рта вместе с облачками пара вырвались глухие, отчаянные признания:

— И я, порой, слишком отчетливо осознаю, что стал игрушкой неких таинственных сил, которые забавляются, не считаясь с моим мнением!

Подобные вспышки были несвойственны моему лорду, и, если бы мы родились на одной стороне Разлома, то я бы с уверенностью утверждала — Рейн скользит по самому краю, за которым страх и безумие.

Мы не имеем права поддаваться слабости и унынию, нам не позволено хандрить и думать о своих желаниях. Мы обязаны улыбаться, когда все вокруг рыдают от горя; обязаны принимать взвешенные решения, когда остальные сходят с ума; обязаны стоять прямо, когда земля под ногами трясется, и бездна грозит распахнуть свои темные объятия. Мы одно целое — так уж сложилось, не зависимо от нашей воли. Мы полюбили друг друга назло всему, поэтому, раз он споткнулся и может упасть, я должна поддержать его.

Не мешкая, подбежала к нему, обняла со спины и опустила голову на плечо.

— Рейн, не важно, что впереди! Главное, я с тобой, пусть даже мысленно!

Мой демон обернулся с быстротою молнии и пытливо всмотрелся в мое лицо изменившимися глазами. Мои пальцы пробежались по его напряженным скулам, дотронулись до твердой линии рта, замерли, ощутив его дыхание. Он прикоснулся губами к кончикам моих пальцев, и я ощутила дрожь, волной прокатившуюся по телу.

Я отняла руки от лица любимого, опустила их на широкие мужские плечи, приподнялась на носочках и поцеловала его губы. Руки скользили по его плечам в поисках серебряной застежки плаща.

— Я хочу жить настоящим, — ненадолго прерываясь, оповестила я срывающимся от эмоций голосом.

— И я хочу жить одним днем. Хочу дышать тобой, быть в тебе, раствориться в нашей любви, — в глазах демона с каждым мгновением все ярче и неистовее разгорался огонь.

Мое сердце застучало громче, ускорился ток крови по венам, воспламенилась каждая клеточка тела. Мгновение, и Алэр стиснул кулаки и прижал их к своей груди.

— Ты нужна мне больше, чем воздух, солнечный свет и вода! Не понимал, не понимаю и никогда не пойму, почему мое сердце выбрало тебя! Но всегда, когда мою душу наполняла тьма, когда она мешала мне связно думать, я шел к тебе. Я бывал грубым с тобой. Я брал, не спросив тебя о желаниях, и то, что мучило меня, отступало!

Каждая буква его исповеди была прописана в моем сердце, и мне не нужно было произносить вслух или просто кивать, как сильно я понимаю его. Я прижималась к его телу и чувствовала, как его губы трогают мои щеки, опускаются на шею, оставляют на ней отметины.

В его пылающем взоре сверкнули боль и ненависть, но адресованы они были не мне. Едва Алэр поймал мой взгляд, как все иное поглотили любовь и теплота, а еще дикий голод — тот, что накрыл меня.

— Живи настоящим! — требую я и опять тянусь своими губами к его устам.

Алэр хочет что-то добавить, но я обрываю его поцелуем. В полумраке, почти на ощупь стискиваю с него плащ, тянусь к штанам. Не вижу, что и куда летит. Не важно, где Беккитта и жена мужчины, которого я люблю! Чувствую, как он мягко подталкивает меня к охапке соломы, как задирает подол платья. Тороплю, горим мы оба, не видим, не слышим, только чувствуем и желаем. Алэр не медлит ни секунды, заполняет собой одним толчком. Задыхаюсь, сдерживаю рыдания, стараюсь не кричать от охватившего восторга. Где-то в глубине затуманенного сознания тревожным огоньком бьется мысль, что это последний раз, когда нам дозволено любить друг друга. Но я ведь живу настоящим!

Рейн замирает, пытается выдохнуть, и я подаюсь вперед, обхватываю его ногами, чтобы стать еще ближе. Двигаюсь, не хочу ждать. Лучики скачут по нашим телам, мелодия дыхания облачками пара устремляется к потолку. Тело ноет и плавится от охватившего жара, одежда, которая все еще на нас, мешает, так что становится больно.

— Любимый, — произношу почти беззвучно, эмоций внутри столько, что, кажется, не выдержу, разлечусь сотнями бабочек, разобьюсь на миллионы осколков. Соберусь только для него, только с ним. Отдам все, чтобы никогда не разлучаться. Больше никого и никогда — ни один мужчина не подарит того, что получаю от него.

Рейн приникает к моим губам, кусает их до крови, и я отвечаю тем же. Мы обезумели, жадно, неистово двигаясь навстречу друг другу. Ярость и мощь Рейна, моя страсть и нежность, наша взаимная любовь — все смешалось. А мне все мало, мысленно хочется большего. Еще! Больше! Сильнее! Пусть будет грубо и быстро! Алэр вздрагивает первым, а за ним вспышка наслаждения накрывает меня.

Ловлю открытым ртом холодный воздух — и каждый вдох, как в первый раз. Отпустить любимого все еще не могу, знаю точно — он только мой, весь, до последнего вздоха, до последней капли крови, до последнего удара сердца.

— Не отдам! — говорю вслух, заставляя его поднять голову и взглянуть серьезно, но с чисто мужской гордостью.

— А ты моя! — откликается он. — Пока я дышу, пока живет во мне любовь к тебе, пока мы связаны — ты моя супруга, а я твой муж перед людьми и Хранителями!

— Только вернись, — перехожу на крик и, не отрываясь, смотрю в глаза любимого. — Мы обязательно дождемся тебя!

Рейн приподнимается надо мной и, опираясь одной рукой, вторую прислоняет к моему животу. Наша дочка, переживая этот день вместе с нами, откликается, толкаясь в первый раз. У меня не находится слов, я ощущаю разлившееся в воздухе волшебство и слезы счастья, струящиеся по щекам. Поднимаю взгляд и на выдохе замечаю, что несколько капель орошают скулы любимого.

— Я вернусь! — убежденно обещает он нам обеим.

Рука об руку мы вышли к воротам, где Беккит что-то выговаривала своим подданным, дожидаясь прибытия лорда. Я с удивлением увидела ползающего у копыт ее лошади толстяка. Он навзрыд рыдал и умолял не бросать его.

— Его оставляют в Нордуэлле! — с широкой ухмылкой пояснила подскочившая Лелька. — А еще того, — она мотнула головой влево.

— Вот как… — задумчиво изрекла я и перевела взгляд с хныкающего толстяка на стоящего столбом эрт Лагора. — Видимо, Ренду удалось доказать Беккит свою верность. Но нам он друг — это точно!

— Понимаю, — прошептал Алэр, бегло оценивая обстановку.

Эрт Декрит подвел коня своему лорду, и настал черед прощания. Я ослепительно улыбнулась, показывая всем, что разлука меня не пугает.

— Ниа, — Алэр одобрительно кивнул, — я запомню тебя такой — сильной, дерзкой и уверенной в себе! — обнял и на ухо промолвил. — Не сдавайся, не смотря ни на что!

— Пожалуйста, давай обойдемся без этих пафосных речей воина, собирающегося в поход, — я жила сегодняшним днем и отвечала любимому прямым взглядом.

— Хорошо. Я прогуляюсь на юг и вернусь. Соскучиться не успеете! — с наигранной веселостью ответил лорд.

Солнечные лучи высветили все горестные морщины на лице демона, делая его гораздо старше.

— Я тебя люблю! — как же долго я тянула, и насколько легко произнести эти чудесные звуки. Словно спеть красивую, утешающую душу песню. Кажется, даже солнышко в небесах улыбнулась, а ветер принес ароматы еще такой далекой весны.

— Я знаю, — теперь Алэр улыбнулся искренне. — Еще в крепости понял, что как бы ни злилась — не прогонишь и не сбежишь снова.

— Да, ты ворвался в мою жизнь с колючим северным ветром и занял в ней главное место, — мне хотелось смеяться и весело шутить.

Рейн наклонился, делясь своим дыханием, прикасаясь губами к губам, отдавая всю свою нежность, показывая всем, с кем остаются его душа и сердце.

Страдание и радость, счастье и горе, успех и падение — они ходят рука об руку. В моей судьбе не бывает одного без другого. Я приняла решение жить настоящим. И оно не меняет картинку. На лице счастливая улыбка — никто не должен понять, что разрывает меня на части. Я прощаюсь с Алэром легко, будто он и впрямь едет на верховую прогулку. Я желаю Беккитте «удачи в дороге» и обещаю заботиться о толстяке. Я не обращаю внимания на исходящую от Илны ненависть, и все еще надеюсь.

Отряд тронулся, и я сцепила руки в замок, глядя в спину сидящего на коне Алэра. Любимый оглянулся и в последний раз взглянул на меня. Мою грудь пронзил очередной приступ острой боли.

Я спросила в пустоту: «Почему? Почему я не призналась раньше? Почему всеми силами отвергала твою любовь, Рейн? Чего опасалась? Потерять свободу? Да разве была она у меня?! И есть ли сейчас? Да, мужа у меня больше нет, зато есть свое королевство, лежащее в руинах! Но нужна ли мне такая свобода… Свобода от любимого?! Почему я так долго боялась принять твои изменившиеся по отношению ко мне чувства, демон? Зачем отвергала твою заботу, игнорировала нежность? Почему я так страстно желала тебя убить? Почему только в настоящем, когда сердце замирает от беспокойства, я осознаю, что лишь с тобой могу быть королевой? Это ты научил меня, поделился всем, что было твоим! Ты умеешь летать, а я нет — моя стезя магия! Но и ее я обрела, когда встретила тебя! Ты стал моими крыльями, моей свободой, моей жизнью!»

И родной голос в голове: «Поговорим, когда вернусь, ведь я дал слово! А ты не сдавайся, что бы ни случилось, кто бы ни пытался сбить тебя с пути!»

Алэр отвернулся, пришпорил скакуна, и лишь взвихрилась за ним снежная, сверкающая на солнце дымка.

После его отъезда я продолжила жить один днем и попалась в ловушку прошлого, не осознавая, что тот день давно ушел. Я цеплялась за воспоминания и не собиралась отпускать их на волю. Мои глаза видели, как светает над холмами, и как одна ночь сменяет другую.

Время текло невообразимо медленно и будто мимо меня. Часто, когда замок затихал, мне не спалось, и я часами лежала без сна. Я видела бездонную пропасть и раскачивающийся от ветра канат над ней. Я медленно двигалась по нему, не понимая, куда и зачем иду, но не в состоянии остановиться. Я бы хотела заплакать — слезы очищают душу, но не могла. Мое сердце сгорало от тоски, а в глубине души я знала, что рассталась с Рейном надолго.

Однажды на исходе очередной бессонной ночи я увидела Алэра, как наяву. Эти четкие брови, льдистые глаза, твердый рисунок губ и совершенный росчерк любимого лица.