Серебряная Игла

Новое от 20.07.

Выглядит она действительно затравленной крысой, и на миг мне даже становится немного ее жаль, но я быстро вспоминаю предысторию нашего с ней «знакомства» и в голове сразу проясняет. Что с ней делали любимые братцы – не мое дело. Только сумасшедший святой будет желть змею, которая дважды пыталась его ужалить.

Я осматриваюсь, чтобы еще раз убедиться, что в комнате кроме нас больше никого нет. После всего случившегося, но в большей степени из-за собственной отвратительной неосторожности, взяла с себя обещание перепроверять каждый угол, и больше никому не верить. Возможно, оглядываться даже на собственную тень.

Но спальня Нии, похоже, действительно пуста. Я шустро заглядываю под кровать, на всякий случай не выпуская кочергу из рук, но там есть только пара мышиных хвостов, которые тут же прячутся в тень, потревоженные моим внезапным вторжением. А больше и спрятаться негде, потому что в этой комнате нет даже шкафа. Разве что Нэсстрин-второй превратился в невидимку… А почему нет, если у меня это однажды получилось, хотя я до сих пор не понимаю, как и почему это произошло, и была ли в том чуде хоть толика моих усилий. На всякий случай, прохожу вдоль стен, держа кочергу двумя руками перед собой.

Никого.

Бросаю быстрый взгляд на дверь и первое, что бросается в глаза – отсутствие дверной ручки или чего либо, что выполняло бы ее предназначение. Это просто массивная деревянная дверь на двух парах устрашающих петель. Когда подхожу ближе, то становятся видны длинные полосы снизу-вверх. Чтобы окончательно убедиться в природе их происхождения, прикладываю пальцы к бороздам – как раз совпадает вся пятерня. Оглядываюсь на Нию и она медленно опускает взгляд. Борозд на двери так много, что, если как следует присмотреться, они наползают одна на другую. Наверное, ее так же как и меня запирали за любую провинность с самого детства.

«Стоп, Йоэль, - просыпается внутренний голос, - ты зябла, что уже дважды купилась на эти несчастные глазки и кроличью рожу?»

Чтобы окончательно развеять сомнения, налегаю плечом на дверь. Сперва еле-еле, а потом – что есть силы, упираясь пятками в пол. Бесполезно – с таким же успехом я могу пытаться сдвинуть гору.

— Она заперта снаружи? – Выразительно смотрю на Нию и девчонка, после минутного сомнения, утвердительно кивает.

Наверняка чокнутые братцы держат ее взаперти, как дрессированного хорька, и выпускают только когда она нужна для их коварных замыслов.

Но если на их «теплые» семейные отношения мне плевать, то вот на запертую дверь – нет. Потому что это уже откровенная чертовщина – практически чудом сбежать из темницы, чтобы оказаться запертой в комнате один на один с сумасшедшей, которая чуть меня не прикончила. Надо бы ее обыскать на всякий случай, но одна мысль о том, что придется снова до нее дотрагиваться, вызывает у меня до дрожи сильный приступ брезгливости.

В комнате есть окно, но оно даже меньше того, что было у меня. По сравнению с этой плотно зарешеченной дыркой от пробки, у меня, оказывается, был просто шикарный вид. Правду говорят, что все познается в сравнении.

Помыкавшись еще немного, решаю, что без помощи Нии мне никак не обойтись. Она трусливо ерзает на кровати, пытаясь отползти к стене, когда я стремительно подхожу, и преодолев приступ отвращения, все-таки пробегаю пальцами по ее юбке и рукавам. Так себя из меня ищейка, но на первый взгляд, как будто бы ничего нет. Кроме того, если руководствоваться здравой логикой, то братья должны были предусмотреть вариант, при котором их сестрица однажды не вынесет жизни в четырех стенах и попытается свести счеты с жизнью. Вряд ли в ее руки попадало что-то острее швейной иглы. Хотя, читала я однажды одну весьма странную историю о монахе и сладкоголосой деве…

— Ты ведь знаешь, как отсюда выбраться, - нависаю над ней, в эту минуту чувствуя себя чуть ли не демоническим отродьем, пришедшим за последним вздохом грешника.

Девчонка эрд’Таф что-то невнятно мычит и снова мотает головой.

Нет, так не пойдет. Эдак мне каждое слово придется тащить из нее клещами. И как бы сильно мне не хотелось поизмываться над мерзавкой, на это абсолютно нет времени.

— Знаешь, а ведь у меня была точно такая же комната. – Делаю взмах рукой, и Ния тут же жмурится, отшатываясь, как будто в ожидании удара. – Только без кровати и жаровни. У меня была только старая вонючая овечья шкура, в которую я заворачивалась, чтобы не замерзнуть. А когла отец об этом прознал, то велел высечь сердобольную служанку, которая ее мне подбросила, забрал шкуру и меня на три дня лишили еды и воды. И так повторялось почти каждый месяц. Меня могли запирать на день или на три, или на неделю даже без огарка свечи. Я сидела в полной темноте и чтобы не закоченеть насмерть, разглядывала стены, изучала каждую трещину и бугорок. Через пару лет я так хорошо знала свою «тюрьму», что могла бы узнать ее по любому камню, даже если бы передо мной положили сотню таких же. Поэтому, Ния, я не очень верю, что ты не занималась тем же самым все эти годы.

Она опять только моргает своим единственным воспаленным от страха глазом.

Спокойно, Йоэль, это раздражает, но она нужна живой.

— Ты тоже ходила здесь. Днями напролет скиталась в четырех стенах и хваталась за любую возможность, лишь бы не сойти с ума. Неужели все эти поиски оказались тщетными?

Ния молчит, но больше не моргает. Я пытаюсь определить, куда смотрит ее единственный глаз, но он смотрит прямо на меня.

— Ты нашла что-то, - рычу прямо ей в лицо. – Нашла лазейку.

Снова гробовое молчание.

Жаль все-таки, что у нее уже и так на один глаз меньше от нужно – я бы не побрезговала ткнуть в него, чтобы посмотреть, как она после этого запоет.

Ладно, тут нужен другой подход.

Более… изящный, как сказала бы Тэона. Но как по мне, старая добрая проверенная временем оплеуха еще никогда не бывала лишней в тонком деле развязывания языков