Сангвис ире

Гэв Торп Сангвис Ире[1]

Покой.

Минуты покоя были редкостью для рожденного в радиоактивном аду пустынь Ваала, всю жизнь сражавшегося с врагами Императора и проклятого даром психических сил, превращающих любую битву в испытание по тому, чтобы закрыться от сил варпа и разумов товарищей космодесантников.

Сейчас вокруг не было ничего. В абордажной торпеде не было даже пилота, который мог бы нарушить задумчивость Каллистария. Тишина. При запуске торпеды выделялось достаточно энергии, чтобы по инерции преодолеть несколько сотен километров пути в один конец и доставить библиария Кровавых Ангелов в точку назначения.

Не было ни мыслей, ни шума, только легкие вибрации варпа на границах сознания.

В покое рождалась ясность ума.

Каллистарий знал, что в такие мгновения лучше не думать ни о чем. Ни миссия, которую он должен выполнить, ни высокие философские размышления, ни последние слухи и новости ордена не заботили его.

Он сосредоточился на себе, искре жизни, заключенной в цилиндр из ферролина и керамита, дрейфующий в пустоте космоса, бесконечно незначительный для вселенной. Библиарий наслаждался ощущением бездействия. Всего на пару минут он был свободен от забот. Его ожидал праведный долг, но до того, как абордажная торпеда прорвется сквозь металл космического скитальца обозначенного SA-BA-325, Каллистарий был свободен от ответственности и ожиданий.

Его неторопливые вдохи и выдохи дополняли спокойный ритм двух бьющихся сердец, в груди ощущалась легкая дрожь, когда воздух с небольшой задержкой поступал в третье легкое. Его сердечно-легочная система была достаточно простым, но завораживающим инструментом в квинтете организма, её изредка сопровождала соло перкуссия скрипов или звонов корпуса абордажной торпеды.

В детстве Каллистарий не знал музыки. Самым близким к ней, что знали кланы Ваала секундус, были барабаны и погребальные песни. Только когда он прошел испытания и стал одним из сыновей Сангвиния, юный Каллистарий узнал об инструментах — флейте и риоле, скрипке и геллескорде, пантаче и цимбале.

Раньше он не различал музыку, существующую во вселенной, пока не открыл для себя симфонии, передающие разные настроения природы. Он слушал их с удовольствием, умом выделяя в скрипе струн звуки ветров Ваала, в грубом стуке барабанов — стук лап жнеца-падальщика, несущегося сквозь дюны.

Цивилизация была подарком от Кровавых Ангелов. Все формы искусства: поэзия, литература, визуальное и военное искусство. Наследие могучего Сангвиния, дающее обезображенным радиацией бродягам пустынь шанс возвыситься до полубогов. И не только физически, но и духовно. Защитникам человечества нужны были не только болтер и силовая броня, но и понимание, ради чего они приносят в жертву свои жизни. Гигантское телосложение и острый как бритва разум были лишь частью обмена. Кровавый Ангел же отдавал свою жизнь и смерть на службе Императору и Империуму Человечества, который он создал.

Новый резкий звук вырвал Каллистария из задумчивости. Включились обратные двигатели, встряхнувшие торпеду и резко сбросившие скорость. Мелта-заряды в носовой части разорвали обшивку космического скитальца, пропуская внутрь защищенный энергетическим полем корпус.

Со звуками новых взрывов нос торпеды раскрылся, создав воздушный шлюз и трап. Каллистарий освободился от ремней и стоял на ногах еще до того, как торпеда остановилась. Как только открывающийся проем оказался достаточно большим, он протиснулся в открывающуюся дверь и спрыгнул на палубу, находящуюся в двух метрах внизу.

Каллистарий сверил свое положение с данными отделения разведки по запястному ауспику. Они находились на расстоянии примерно трехсот метров, глубже в структуре космического скитальца, куда было гораздо опаснее телепортироваться. В левой руке Каллистария уже был зажат его болт пистолет. Он взял в правую силовой меч и двинулся вперед, всеми чувствами готовясь к возможной атаке.

Звук его шагов резким звоном гулял между металлическими перегородками, со странным эхом, отражаясь от внешнего корпуса. Каждые несколько секунд из сломанного вентилятора неподалеку раздавался скрипящий рык. Над потолком что-то стучало, будто ложка по дну жестяной банки. Возможно, старая труба.

Жужжание включаемого поля силового меча добавило к этой смеси еще один звук.

Здесь не было симфонии, не было покоя.

Война вернулась.

Каллистарий встретил десантников из первого высадившегося отделения в двухстах метрах от его абордажной торпеды. Брат Сантьяго охранял развилку. Его терминаторская броня занимала почти весь коридор, когда космодесантник поворачивался от одного прохода к другому, со штурмовым болтером наготове. Он поднял силовой кулак в знак приветствия.

— Рад, что ты зашел к нам.

Сантьяго пытался пошутить, но это не скрыло его беспокойство, которое Каллистарий почувствовал, едва завидев другого Кровавого Ангела. Для этого даже не надо было применять психические способности.

— Он… другой воин, все еще жив?

— Да, брат. В его жилах, похоже, действительно бежит сила Сангвиния, потому что там осталось очень мало крови.

— В таком случае я не буду терять времени, — Каллистарий уважительно кивнул Сантьяго, пропускающему его дальше по коридору.

Приближаясь к остальным десантникам отделения, библиарий увидел, что они разделились — двое терминаторов находились рядом с целью, обозначенной на ауспике, а двое других охраняли стратегические узкие проходы. Каллистарий сразу направился к цели, отметив, что оттуда исходил сигнал сержанта Дионея.

В комнату был всего один вход, до недавнего времени запечатанный. На двери и стене вокруг запирающего механизма виднелись почерневшие вмятины и следы когтей и лазеров. Коды доступа смогли открыть путь туда, куда не попали неизвестные взломщики.

Комната была освещена только лампами Дионея и Марчиано, который отошел от двери, пропуская Каллистария.

Сержант стоял над телом еще одного воина в терминаторской броне, опертого на дальнюю стену. Каллистарий знал чего ждать, но все равно замешкался, увидев на древнем комплекте брони символ Кровавых Ангелов. Хуже того, броня была покрыта пробоинами, части доспеха были сорваны, а эндоскелетные кабели и оптоволокно торчали в разные стороны.

Дионей повернулся, когда библиарий вошел в комнату и, на мгновение, его фонарь осветил раненого Кровавого Ангела. Его лицо застыло в животной злобе, губы были оттянуты, обнажив темные десны, а глаза яростно сверкнули на свету.

В момент контакта Каллистарий почувствовал безумие. Глубокая, всепоглощающая ненависть и жажда крови устремились в разум библиария, подобно ударам молота.

Каллистарий немедленно закрыл свой разум, защищаясь от ощущения, будто от атаки.

— Ты понимаешь, что с ним? — спокойно спросил Дионей по воксу.

— Конечно. Знаки очевидны, — сказал Каллистарий. — Для чего ты попросил о моем присутствии, брат сержант?

— Наша изначальная высадка и осмотр не выявили ничего, — объяснил сержант. — Мы обнаружили тепловой сигнал его тактической брони дредноута, когда готовились расширить периметр. В таком виде мы и нашли его, запертого в пустом оружейном хранилище.

— И ты хочешь, чтобы я прочел его мысли? — спросил Каллистарий, не сводя взгляда с сержанта, не желая смотреть на искаженные черты лица лежащего космодесантника. — Что ты надеешься там найти?

— Что угодно, — прошептал Дионей, поворачиваясь, чтобы посмотреть на недвижимого Кровавого Ангела. Фонарь на его громоздкой броне осветил острые края вырванных из адамантия кусков. Свет отражался от разбитого керамита и блестел на плоти и костях. — Кто он, зачем он здесь и с чем он столкнулся.

— У тебя нет догадок, кто это?

— Его транспондер уничтожен. На броне не осталось никаких обозначений, которые мы могли бы прочесть.

— Почему вы не доставили его обратно на боевую баржу?

— Разве он похож на того, кто переживет такое путешествие?

— Нет, — признал Каллистарий. — Какова тактическая ситуация? Очевидно, что его атаковали.

— Первое сканирование не обнаружило никаких признаков жизни и ничего на сенсориуме, пока мы не нашли… это. — Дионей шагнул в сторону двери. — Сейчас на скитальце только мы вшестером. Капитан Рафаэль не готов отправлять основную волну до того, как мы будем точно знать, с чем столкнулись. Как только ты сможешь определить, существует ли на борту серьезная угроза, тогда мы получим подкрепления.

— Я приложу все усилия, чтобы быстрее закончить с этим, — кивнул Каллистарий.

Другие Кровавые Ангелы покинули комнату. Дионей встал на страже у двери, а Марчиано присоединился к братьям, охраняющим периметр. Каллистарий пару мгновений смотрел на спину сержанта, раздумывая над тем, стоит ли попросить его вернуться. Кровавый Ангел, которого они нашли, находился в состоянии подобном коме, но можно было только догадываться, что произойдет, когда Каллистарий начнет исследовать его разум.

— Сержант, — позвал он, обдумав ситуацию, — я бы хотел, чтобы ты следил за моим… подопечным. Я буду в уязвимом положении, при исследовании его разума.

— Как скажешь, брат, — ответил Дионей.

Когда сержант вошел обратно в комнату, свет его лампы отразился от разбитых молниевых когтей десантника. На них была засохшая кровь, не его собственная. Каллистарий наклонился, чтобы рассмотреть их подробнее.

— Я тоже обратил на это внимание, — сказал Дионей, — если бы его когти функционировали, энергетическое поле испарило бы любую оставшуюся жидкость.

— Он продолжил сражаться даже когда когти перестали работать, — заключил Каллистарий, — любопытно, но не удивительно. Если он был во власти… если генетическое проклятье овладело им, он не мог контролировать свои действия и сражался бы пока не упал замертво.

— Почему тогда он все еще жив?

— Возможно, он убил всех своих врагов?

— Не оставив никаких останков, которые мы бы обнаружили?

— Как бы ему удалось закрыть себя в этой комнате, если им овладела «черная ярость»?

— Ты задаешь те же вопросы, которую побудили меня просить о помощи, — сказал Дионей.

Он указал на полумертвого Кровавого Ангела.

— У него есть ответы на эти вопросы.

Убрав пистолет, Каллистарий неохотно протянул руку и прикоснулся к смертельно раненому космодесантнику. Он почти вздрогнул, ожидая реакции, но Кровавый Ангел не пошевелился, даже его глаза не двигались. Он выглядел физически мертвым, но в его терминаторской броне осталось достаточно питания, чтобы поддерживать жизненные функции.

Каллистарий также потянулся разумом, ощущая, что душа воина была цела. Библиарий подготовил свои психические барьеры. Физический контакт не был необходимым для погружения в мысли умирающего космодесантника, но Каллистарий надеялся, что Кровавый Ангел каким-то образом почувствует это прикосновение и оно принесет ему покой, перед тем, как библиарий разберет на части его разум.

Каллистарий осмотрел разбитую броню и разорванную плоть и задумался над выводами Дионея. Космодесантник действительно находился настолько близко к смерти, что сработала анабиозная мембрана. Однако проклятье Кровавых Ангелов, известное как «черная ярость» вызывало всепоглощающую жажду крови. Те, кто поддавался влиянию изъяна ордена, желали только смерти, погруженные во внутренние терзания и злобу. Как только воин попадал в объятья «черной жажды» — смерть становилась его единственным выходом из этого состояния.

— Кто ты? — прошептал Каллистарий, передвигая руку от разбитого наплечника к щеке павшего воина. Он открыл свой разум и снова задал этот вопрос, позволив ответу вернуться, от распростертого тела Кровавого Ангела.

— УБИЙЦА!

В разум Каллистария врезался напор «черной ярости», и, хотя он ожидал этого, в момент соприкосновения всё его естество заполнилось глубочайшим презрением и отчаянием. Он хотел убивать, пока не умрет сам, не заботясь о других делах или своей судьбе.

Библиарий вырвал свой разум из яростного потока, создав сферу чистого сознания, подобную льду, среди пламенного шторма злобы. Лед медленно таял под напором палящей ярости, но его присутствие охлаждало огонь, дав Каллистарию возможность постепенно погрузить в разум Кровавого Ангела струйки вопрошающих психических проб.

Он наткнулся на воспоминание и, исследовав его, пережил как свое собственное.

На борту боевой баржи архипредателя. Ударный отряд был разбросан, не было ни следа Императора или Рогала Дорна. С ним были девять воинов из почетной стражи в багряной с золотым броне. Крики и срочные отчеты в коммуникационной сети сливались в жуткую какофонию с ужасающими смешками и безумным воем.

На его щеку упала капля крови, и он взглянул на потолок. Там оказался космодесантник, материализовавшийся наполовину в материал самого корабля. С металла свисали одна нога и одна рука, а его кровь стекала по линиям ржавчины как по искусственным венам. Тело дернулось и затихло.

— Повелитель! — привлек его внимание один из почетной стражи. Он оторвал взгляд от разбитого тела на потолке, — какие ваши приказания, повелитель Сангвиний?

Нет, это не было настоящими воспоминаниями. Каллистарий пробился сквозь них, не обращая внимания на жгучее желание вновь прикоснуться к полной печали и горечи душе Сангвиния.

Восстановив ощущение ориентации после появления, он оказался в полузатопленном коридоре. Сенсориум показывал, что все отделение находится поблизости и сержант проводит перекличку.

— Веспесарио?

— Здесь, брат-сержант, — ответил он, пробираясь по пояс в воде к сломанной перегородке справа — начинаю сканирование территории.

— Веспесарио, — выдавил Каллистарий, вырываясь из безумных галлюцинаций, кружащих по разуму другого Кровавого Ангела подобно грозовым облакам. Библиарий повернулся к сержанту Дионею: — Брат Веспесарио. Нужно проверить базы данных когитаторов на боевой барже.

— В этом нет нужды, — ответил сержант, тяжело вздохнув, — за историю первой роты, в ней состояли всего несколько братьев с таким именем, я знаю, который находится перед нами.

— Я помню еще и кодовое обозначение космического скитальца — «Знамение Отчаяния».

— Да, — сказал Дионей, — он был обнаружен в поясе Верий Плакус неподалеку от системы Орданио двести сорок шесть лет назад. Это практически семнадцать тысяч световых лет отсюда. Два отделения первой роты были отправлены для первичной разведки. Корабль неожиданно исчез в варпе, практически сразу после высадки. Все десять воинов и их броня были потеряны и считались уничтоженными.

— Оказывается, это не так, — сказал Каллистарий, — значит мы на борту «Знамения Отчаяния».

— Похоже на то, — щелчок вокса оповестил о смене сержантом канала, по-видимому, для того, чтобы передать сообщение на боевую баржу. Через несколько секунд щелчок прозвучал снова и Дионей вернулся к каналу отделения. — Это дает ответ на один вопрос, но мы все еще не знаем, что случилось и с чем мы можем столкнуться. Я бы не хотел повторить их судьбу.

Вооруженный новой информацией Каллистарий обратил свое внимание обратно к Веспесарио. Все вокруг исчезло, когда он погрузился в бушующий разум Кровавого Ангела. На библиария вновь навалилась скрежещущая ненависть, угрожающая разорвать его мысли и заразить чистотой своей цели.

Веспесарио.

Он сконцентрировался на имени, как древний навигатор, смотрящий на звезду, чтобы определить свой путь.

Это не остановило пламя, лижущее психические барьеры библиария, ищущее пути в глубины его разума и оценивающее силу его воли, пока он пытался проникнуть в воспоминания раненого воина.

Как и в прошлый раз, внешний слой воспоминаний состоял из пепельно-черной корки, созданной высвобожденным генетическим проклятием, которым был пропитан разум Веспесарио.

— Отправьте сигналы сбора. Всем Кровавым Ангелам двигаться на мой сигнал, — приказал он. Слова пришли легко, жажда действия стирала все следы ужаса, который он мог чувствовать. Его слова, его голос успокоили всех, кто был рядом с ним. Одно его присутствие придавало им сил. Воины почетной стражи перепроверили свое оружие и заняли позиции рядом с их повелителем, более внимательно осматривающим комнату, в которой они оказались.

Он никогда раньше не видел таких стен на боевой барже. Сквозь них бежала сила варпа, на ходу создающая изгибы и органические формы, даже когда железные выступы, усеянные острыми краями и листами пластека, закрыли осветительные приборы подобно векам. Размеры комнаты не соответствовали друг другу, углы казались выше потолка, а стены длиннее пола.

Действительно, он никогда раньше не испытывал такого на корабле, но уже много раз встречался с силой варпа раньше и вспомнил о Сигнусе. Его эффект ощущался гораздо слабее. Он сконцентрировался, отбросив мысли о невозможном. Впереди была дверь, ведущая в огромный холл. Он направился к ней, позвав следом своих сынов.

Показалось движение, и, спустя мгновение, появились первые демоны.

Зона высадки была безопасна, но контакт с ударным крейсером потерян. Сержанты обсуждали ситуацию и собирались объявить решение.

— Мы перешли в варп практически сразу же, как появились на борту, — сказал сержант Коммей.

— Почему мы все еще живы? — спросил Гераний.

— Действующее поле Геллера, — наугад ответил Веспесарио, — просто удача.

— Не такая уж и удача, что мы здесь одни, — ответил сержант Адоний. На сенсориуме загораются огни, что-то приближается. — Приготовьте оружие, братья.

На мгновение Каллистарий зависает между тремя реальностями — Знамением Отчаяния в настоящем, космическим скитальцем больше двухсот лет назад и пробужденными «черной яростью» Веспесарио воспоминаниями их примарха на борту корабля магистра войны.

— Приближаются несколько сигналов.

Осознание того, что это говорит сержант Дионей, заняло у библиария еще три секунды. Он оторвал свой разум от Веспесарио, подняв руку со щеки почти мертвого воина, чтобы свериться с ауспиком.

Признаки жизни, спереди и сзади от их позиции. Они приближались медленно и находились на расстоянии в полкилометра, но их количество росло.

— Кто это? — спросил Дионей. — С кем нам предстоит сражаться?

Каллистарий не понял, почему вопрос был адресован ему. Как он должен был знать то, чего не знали остальные? Но к нему все же пришло осознание.

Веспесарио знал ответ.

Он закрыл глаза и на этот раз без колебаний погрузился в пламя.

Сначала демоны были бесформенными изменяющимися образами, притянутыми к космодесантникам подобно светлячкам, состоящим из энергии. Они безостановочно кружили в воздухе, пролетая сквозь двери и над головами, но не достаточно близко, чтобы попасть под удар силового топора или цепного меча. Их количество и сила росли. Некоторые из Кровавых Ангелов открыли огонь из болтеров и пистолетов, высекая искры из изменяющихся переборок и пытаясь взять на прицел ускользающих призраков.

— Прекратить огонь, экономьте боеприпасы, — приказал он.

Путь отряда по коридору с хрустальными стенами, разделяющими отражения легионеров на части, сопровождался постоянными стонами и криками. Он взглянул на одно из таких изображений, увидев себя целиком — высокого, с правильными чертами лица, темно-голубыми глазами и волосами до плеч. Но на его губах была жестокая ухмылка, а в глазах застыла злоба, как будто кто-то другой изображал его и насмехался над ним. На другом отражении он увидел свои безжизненные глаза, оставшиеся на половине головы и перерезанное горло. На третьем отражении он был запечатлен в триумфальном экстазе, с красными глазами, с его выросших клыков сочилась кровь.

Он не знал, что видели остальные, но их недовольное ворчание и тихие проклятья говорили сами за себя.

Хрустальный проход привел их в богато украшенную парадную комнату с обитой кожей деревянной мебелью, книжными шкафами у стен и столом, на котором стоял кофейник полный темно фиолетовой жидкости.

— Не трогайте ничего, — предупредил он, увидев корешки книг, обозначенные изменяющимися рунами, несущими безумие, — не читайте ничего.

Справа от него с полки упала книга, открывшаяся на странице, изображающей кричащего ребенка со щупальцами, растущими из его глаз. Один из космодесантников остановился, чтобы взглянуть на книгу, и его рот искривился в презрительном оскале. Как будто реагируя на такую реакцию, изображение ожило и распустило со страниц щупальца, которые обхватили шею и шлем космодесантника.

Никто не успел даже выстрелить, как книга подтащила легионера к разверзшейся на месте красных губ девочки пасти и откусила ему голову. Отбросив обезглавленное тело, монстр начал поиск новой жертвы, а его щупальца увеличились в размерах.

С полок упали новые книги. В них были изображены чудовища с закрученными рогами, огромными силуэтами с разорванной кожей и вываливающимися внутренностями, гончие со стальными когтями и ясноглазые суккубы. Кровавые Ангелы старались, но не могли не видеть ужасные изображения. Их инстинктивный страх и отвращение оживляли магию, заключенную в страницах, освобождая демонов.

За несколько секунд комната наполнилась ужасными врагами безумных пропорций и полных злого умысла. Завывая и визжа, они атаковали космодесантников скругленными клинками и длинными как кинжалы когтями. Зазвучали боевые кличи и крики тревоги, перемежаемые ревом болтеров.

Он бросился в бой со сверкающим мечом, сгустки плазмы из его пистолета уничтожали монстров Хаоса. Разрубая краснокожее чудовище с головой козла и телом гнома, он случайно взглянул на страницы книги, изображающей бесконечно глубокую пасть. Весь воздух мгновенно был высосан из комнаты, а книги и мебель закрутились во всепоглощающем вихре.

С презрительным рыком он выстрелил из пистолета, превратив книгу в почерневшую дымящуюся массу.

— Идем дальше, — сказал он остальным, указывая мечом на деревянную дверь в конце комнаты — мы ищем предателя.

Сенсориум был переполнен сигналами настолько, что единичные точки сливались в единую массу, находящуюся примерно в двух сотнях метров от периметра. Казалось, что сам скиталец оживает, выплевывая поток неизвестных врагов, находящихся на самом краю видимости.

— Где они? — спросил Героней. — Откуда они прибывают?

— Из вспомогательных трубопроводов, — ответил на второй вопрос сержант Адоний. Первый вопрос так и остался без ответа. — Из воздуховодов, кабельных и обслуживающих тоннелей.

— Быстрые, — прокомментировал Веспесарио, — выжидают момент, а не просто штурмуют наши позиции.

— Возможно, они боятся нас, — предположил брат Лючаси, — и поэтому не атакуют.

— Что мы будем делать? — брат Тарант задал вопрос, который мучил Веспесарио последние несколько минут. — В чем состоит наша миссия?

Молчание сержантов вызывало беспокойство. Кровавые Ангелы собирались исследовать «Знамение Отчаяния» и доложить капитану. Но теперь они были в ловушке в варпе, и, скорей всего, их дальнейшей судьбой была смерть на борту скитальца.

— Если на скитальце есть действующее поле Геллера, значит, могут быть и действующие варп двигатели, — в итоге сказал Коммей. — Нам необходимо обнаружить и захватить их.

— Мы держимся вместе, — добавил Адоний. Его голос становится более уверенным: — Мы должны считать все контакты враждебными. Один Император знает, сколько времени этот скиталец дрейфует, собирая заражения и случайных пассажиров. Любая форма жизни при визуальном контакте подлежит уничтожению.

— Мое отделение пойдет первым, — сказал Коммей. — Стандартный шаблон сканирования альфа. Серрахо прикрывает тыл.

Назначенный терминатор, хмыкнув, занял свой пост и повернулся в сторону, остальные продолжили путь.

Они оказались в месте, напоминающем системный центр — огромное помещение было увито трубами и кабелями, над разорванными линиями подачи поднимался пар. Влажность воздуха была настолько высокой, что на броне оседали капли влаги. В свете аварийных ламп установленных на перегородках они превращались в рубины, стекающие с окрашенного керамита и оставляющие блестящие полосы.

Изображение на сенсориуме изменилось, когда Серрахо направил сканеры в обратную сторону. Сигналы двигались, собираясь сзади и с флангов терминаторов.

— Они пытаются держаться от нас подальше? — спросил Веспесарио, но на его вопрос быстро ответили показания сенсориума. Сигналы стали ярче и начали быстро приближаться, полукруг данных сорвался в сторону двух отделений терминаторов.

— Враг наступает. Уничтожить без промедлений, — призвал Адоний.

Первый сигнал достигает помещения необычайно быстро — через пару секунд после того, как противник начал сближение.

— Они уже были здесь до того как мы пришли, — выкрикнул Коммей. Он поднял штурмовой болтер и выстрелил в потолок. — В спячке в облаках пара.

Из мрака выпадает тело, испещренное ранами от болтов и истекающее желтым ихором. У него шесть конечностей — две искривленные двухсуставчатые ноги, две верхние конечности похожи на щупальца, с костяными выступами, оставшиеся две руки оканчиваются тремя длинными когтями. От долгой спячки на его голове в форме луковицы растет мох, черные, безжизненные глаза расположены над плоским носом и ртом полным игольчатых клыков. Под темно-серым хитином, отмеченным белыми тигровыми полосами, виднеется фиолетовая плоть, бугрящаяся жилами и мышцами.

Из темноты на Веспесарио выскочило еще одно существо с широко открытым ртом и вытянутыми когтями. Его высунутый язык блестел на свету.

Это существо еще живое.

— Генокрады! — прокричал Каллистарий в тот же миг, покидая воспоминания Веспесарио. — Они используют тепловые и энергетические тоннели, чтобы скрыть места спячки. Ожидайте атак из дополнительных проходов под палубой.

— Держать позиции, оборонительное построение, — приказал Дионей. Он со щелчком переключил вокс на дальнюю передачу для ударного крейсера.

Каллистарий встал, он был почти разочарован. На космических скитальцах встречались любые виды угроз, включая орков и других чужаков, последователей Темных Сил и даже космодесантников-предателей. В последние несколько десятилетий генокрады стали самыми многочисленными обитателями скитальцев, и Кровавые Ангелы уже множество раз сталкивались с этими коварными ксеносами. Всего несколько лет назад Каллистарий участвовал в зачистке корабля обозначенного как «Грех Проклятия» от другого роя.

— Стандартный протокол заражения, — продолжил Дионей, получив приказы от капитана Рафаэля. — Мы отступим к точке проникновения и установим плацдарм для высадки второй волны, примерное время прибытия подкреплений — семнадцать минут.

— Как мы поступим с Веспесарио? — спросил Каллистарию. — Мы не можем оставить его здесь.

— Здесь слишком узкие проходы чтобы создать адекватный защитный кордон, против превосходящего противника, стремящегося в ближний бой, — ответил сержант, — нам нужно отступить к внешним галереям, которые лучше простреливаются.

— И бросить одного из нас?

— Это не Кровавый Ангел, — резко прозвучал по воксу голос отвернувшегося Дионея, — это кусок мяса, в котором поддерживают жизнь анабиозная мембрана и остатки системы поддержания жизнедеятельности брони.

Каллистарий собирался продолжить спор, но сержант прервал его, более примирительным тоном.

— Как только прибудет вторая волна, мы обозначим эту комнату, как одну из основных целей. Мы сможем обезопасить эту зону с большим количеством воинов и позволить апотекариям заняться им.

Каллистарию было тяжело так поступить. Он разделил мысли Веспесарио и знал, что в этом сломленном теле и разбитой броне осталась часть космодесантника. Благодаря его связи сквозь века с товарищем Кровавым Ангелом, Каллистарий считал, что должен обеспечить ему максимальные шансы на выживание. Веспесарио сделал все что мог, закрыв себя в этой комнате, и, каким-то образом, выжил. Теперь, когда Кровавые Ангелы открыли дверь, ничто не могло остановить генокрадов от завершения начатого.

Каллистарий также был готов признать самому себе, что был заинтригован возможностью изучить разум жертвы «черной ярости» более пристально. В обычной ситуации такой глубокий анализ разума боевого брата, а тем более попавшего во власть проклятия был бы запрещен. Эта возможность узнать более подробно, что испытывают жертвы «черной ярости», облегчить их страдания, а, может быть, даже сделать шаг в сторону исцеления, была уникальной.

— Постой, брат-сержант, — сказал библиарий, перед тем как шагнул за порог. Дионей продолжил идти по коридору. — Почему он закрыл себя в этой комнате? Мы должны выяснить.

— Легко обороняемая позиция для последней битвы с генокрадами, — ответил Дионей, продолжив идти. — Я думаю это не большая тайна.

— Впечатляюще рациональное решение для захваченного «черной яростью».

Дионей остановился на развилке в нескольких метрах в стороне и повернулся к библиарию.

— Что ты имеешь в виду?

— Я вряд ли смогу сказать яснее, — продолжил Каллистарий, — у меня нет ответа на этот вопрос, но, основываясь на том, что мы знаем, он бы не отступил и, тем более, не смог бы принять решение закрыться от врагов. Две сотни лет назад здесь произошло что-то необычное.

— Я согласен, и мы должны узнать правду, после того как создадим плацдарм для высадки и расширим кордон, — Дионей отвернулся, — нам необходимо отступить, брат лексиканий.

Капитан Рафаэль дал Каллистарию понять, что операцией командует сержант Дионей, прослуживший на несколько столетий дольше библиария. По законам ордена Каллистарий должен был подчиниться прямому приказу вышестоящего офицера, но все его инстинкты говорили, что нужно поступить по-другому. Будучи псайкером, он привык к тому, что такие предчувствия чаще всего были предвестниками более сложных чувств.

Когда Дионей понял, что библиарий не следует за ним, он вернулся назад.

— Брат, ты получил приказ. Воины библиариума не имеют иммунитета от выговоров и наказаний, следуй за мной.

Каллистарий суб-вокальной командой переключился на командный канал.

— Капитан Рафаэль? Это лексиканий Каллистарий. Мне нужно срочно поговорить с вами.

— Каллистарий? — раздался глубокий голос капитана, спокойный, несмотря на необычную манеру сообщения Каллистария. — Это командный канал. Что случилось с сержантом Дионеем? Его транспондер показывает нормальные признаки жизни.

— С сержантом все в порядке, капитан. Мы не можем отступить, не сейчас. Мне необходимо продолжить изучение разума брата Веспесарио. Отложите прибытие подкреплений, пока я не закончу.

После долгой паузы, Рафаэль ответил.

— Вторая волна отправляется через сорок секунд. У тебя есть тридцать, чтобы убедить меня.

Каллистарий быстро рассказал капитану о своих сомнениях насчет поведения Веспесарио. Рафаэль слушал не прерывая и, как только библиарий закончил, задал простой вопрос.

— Ты готов поставить свою честь и доброе имя на это… предчувствие?

В уме библиария не было места сомнениям. Неосознанное предупреждение от его психического чутья и подпитанная варпом интуиция делали это ощущение большим, чем просто предчувствие.

— Да, брат-капитан. Задержите вторую волну подкрепления на пять минут. Это все о чем я прошу.

— Хорошо, у тебя есть пять минут.

Вокс соединение зашуршало статикой и вскоре прервалось. Прошло еще несколько секунд, прежде чем Дионей заговорил, получив от капитана свежие приказы.

— Ты обошел командную структуру, брат, — прорычал сержант, двигаясь по коридору в сторону Каллистария, — и ты, и наши боевые братья здесь в опасности. Мы не удержим эту позицию пять минут, если генокрады атакуют, передумай, пока не поздно.

— Нет, брат-сержант, — ответил Каллистарий, — я не могу. Я готов поставить наши шесть жизней, против остальных девяти десятков, которыми мы рискуем, если будет запущена вторая волна.

— Твои пять минут уже начались, — сказал сержант, указав на Веспесарио силовым мечом, — используй время с пользой.

Библиарий не ответил, вернувшись к недвижимому телу Веспесарио. Он собирался проникнуть в разум полу мертвого космодесантника, когда его авточувства уловили звук выстрела штурмового болтера. Несколько точек на ауспике отошли от массы, и двигались по периметру. По воксу прозвучал отчет брата Сантьяго.

— Две цели уничтожены. Еще три приближаются, — раздался более продолжительный звук стрельбы, — уничтожены.

Сенсоры показывали, что остальные сигналы на некоторое время отошли назад во внешние коридоры, верхние и нижние палубы, прекратив пробные движения. Сержант Дионей остановился около Каллистария.

— Разведывательные атаки. Понадеемся, что они не поймут, что нас так мало, до прибытия второй волны.

Каллистарию не нужно было повторять дважды. Он наклонился с вытянутой рукой и приложил закованные в броню пальцы к запятнанной кровью коже лба Веспесарио.

С ними пытались сражаться не только демоны, но и сам корабль. В стенах появлялись и исчезали двери, разделяя Кровавых Ангелов. Вентиляция сделанная в виде оскаленных пастей выплевывала облака мух, взрывающихся как зажигательные снаряды. Металлические палубы плавились под ногами, превращаясь в трясину, из которой лезли щупальца и челюсти, утаскивающие неудачливых легионеров.

Они все равно продолжали движение к стратегиуму, прокладывая путь и отбивая атаки демонов. Сангвиний был уверен, что архипредатель будет именно там. Кровавые Ангелы переходили нереальные мосты через бездонные пропасти, сражаясь с краснокожими белоглазыми демонами в бронзовой броне, вооруженными топорами. С потолков километровых парадных холлов их атаковали мрачные чудовища, дышащие разноцветным огнем.

Он понимал, что они двигались медленно, но не только необходимость прорубать путь замедляла их прогресс. Боевая баржа Магистра войны была похожа на внутренности разлома в варпе, искаженные и сложившиеся сами в себя, представляющие собой замкнутый пузырь пространства имматериума, занимающий гораздо больше места, чем кажется снаружи.

Что-то подпитывало этот разлом, переводило энергию варпа в реальный мир, чтобы поддерживать адскую структуру корабля и его демонических жителей.

Гор.

Магистр войны был живым порталом, только его сверхчеловеческое тело могло переносить такое количество энергии Хаоса в материальный мир. Только со смертью Гора они будут свободны.

Эта мысль как будто вызвала ответную реакцию, Кровавые Ангелы, которых осталось всего шесть, встретились с воинами легиона предателя. Болты и плазменные сгустки полетели в их сторону с галерей и полуэтажей, заставив их отступить к запутанным проходам которые они только что покинули, в которых их ожидали демоны с серповидными клинками и парализующими языками.

Не смотря на это, он прорубил путь сквозь врагов, несомый не ненавистью и яростью, а желанием спасти своих сынов от этой извращенной муки.

Они прорывались к верхним палубам, уверенно продвигаясь к сердцу врага, закрывая двери и перегородки, чтобы ограничить направления атаки генокрадов. Было бы глупо считать, что они смогут достичь какой-то цели, но они были космодесантниками, Кровавыми Ангелами, Сынами Сангвиния и собирались сражаться до последнего издыхания. Очистить и уничтожить. Убей чужака, ксеноса не оставляй в живых. Хотя сейчас они направлялись к мостику, главной целью оставалось уничтожение чужаков.

Они стреляли из штурмовых болтеров короткими, точными очередями, стараясь экономить боеприпасы. У сержантов были силовые мечи, которыми они уничтожали генокрадов, переживших шквал огня. Брат Гераней нес тяжелый огнемет. Струи горящего прометия очищали от врагов целые комнаты, воспламененные сегменты становились барьером от атак, дающим короткие передышки для перезарядки и распределения боеприпасов.

Черканто, Рабельо, Цервантес и Десарий погибли. Сохранить их древнюю броню возможности не было, но запасные патроны нельзя было оставить без дела.

Противник отступил, но никто из Кровавых Ангелов не считал это победой. Генокрады не были безмозглыми животными, это было установлено во время прошлых кампаний. Враг обладал терпением и хитростью, их атаки были скоординированы практически идеально, благодаря общему сознанию. Сейчас они выжидали подходящего момента. Кровавые Ангелы двигались по открытым галереям и большим складам третьей и четвертой палубы, где было немного вентиляционных люков и мест для засады. Возможно, они знали, что космодесантники двигаются к мостику и готовились задавить космодесантников числом, когда придет время.

Кровавые Ангелы остановились в одном из длинных холлов протяженностью почти четыреста метров, чтобы оценить положение. Количество ржавых скамей и столов прибитых к полу говорило о том, что команда корабля когда-то насчитывала тысячи людей. Некоторые из осветительных приборов все еще работали, питаемые какой-то из вторичных систем, и мигали желтым светом, создающим тени, как будто жившие собственной жизнью.

— Не хотелось бы звучать слишком оптимистично, братья, но у нас, возможно, есть шанс, — сказал Серрахо. — Я изучил показания сенсориума и, кажется, что наших врагов всего лишь сотни, а не тысячи.

Большинству воинов такие новости не доставили бы радости — соотношение сотен генокрадов против горстки воинов меньше десятка было неравным. Но Кровавые Ангелы первой роты встретили новости с осторожной надеждой.

— Малое заражение, — ответил сержант Коммей, — ты прав, возможно, мы переживем этот бой.

По правому флангу двигалась группа врагов — по предупреждению Лючаси космодесантники повернулись к сломанным дверям. К их удивлению, из темноты в сторону Кровавых Ангелов полетели лазерные лучи и пули.

Фигуры, заполняющие холл, представляли собой измененных людей, сгорбленных и непропорциональных, как будто сделанных из воска и оставленных у свечи. У некоторых из них были дополнительные глаза, у других болтающиеся закостеневшие руки. У большинства выступали позвонки и случайно расположенные заостренные куски хитина.

В отличие от чистокровных генокрадов, эти враги были вооружены. Их стрельба не отличалась меткостью и попадала не только в броню терминаторов, но и в ближайшие столы. Космодесантники двинулись наперерез, обрушив шквал огня на приближающуюся толпу выродков.

— Гибриды, — оскалился Адоний. — Уничтожить их.

Сближение было встречено звуками стрельбы из дробовиков и автоганов, но терминаторская броня была разработана, чтобы выдерживать противотанковые снаряды и артобстрелы. Силовые кулаки разбивали кости и разрывали тела, пока гибриды безуспешно бросались на избранных Императором. Веспесарио сражался без устали, разбивая черепа и внутренние органы.

Внезапно сине-белый энергетический сгусток пронесся сквозь холл, попав в край шлема Коммея. Энергия плазменного взрыва превратила голову сержанта в облако испарившейся жидкости и тканей.

Перегородку прошил луч лазпушки, едва не попав в Серрахо.

— Отступаем! — приказал Адоний, направив штурмовой болтер на новоприбывших врагов.

Кровавых Ангелов осталось слишком мало, чтобы рисковать сражением с более тяжело вооруженными гибридами, и они отошли из холла, прикрывая отступление безостановочными очередями из болтеров.

Освободившись от разума Веспесарио, Каллистарий передал эту важную информацию.

— Тогда это не пробные атаки, — ответил Дионей, — генокрады пытаются зафиксировать нас на одной позиции, чтобы их гибриды могли использовать тяжелое вооружение. Тактическая ситуация не улучшилась, брат лексиканий. Нам нужно организовать мобильную оборону, иначе мы станем легкими мишенями.

— Мне нужна еще минута, — сказал ему Каллистарий, — я почти обнаружил, что случилось с предыдущей абордажной командой. Я чувствую, что ответы кроются в воспоминаниях о произошедшем на мостике.

— У тебя шестьдесят секунд.

Каллистарий кивнул и сконцентрировался. У него больше не было времени исследовать мысли Веспесарио аккуратно, будто разгребая завалы. Если библиарий хотел узнать, что случилось двести лет назад, то ему нужно было действовать быстро. Его разум пронзил сознание Веспесарио подобно копью горящей энергии, устремившись в центр его воспоминаний, разрушая все на своем пути. После такого длительного времени в плену «черной ярости» и анабиоза, разум Веспесарио был лишен сознательности, которую можно было уничтожить, и только добрая воля останавливала Каллистария от подобных действий ранее.

Рыча и скалясь, чувствуя вливающуюся в его душу «черную ярость», Каллистарий открылся опыту Веспесарио, вбирая все воспоминания. Сражаясь с волной боли и злобы, библиарий вырвал необходимую информацию, как будто еще бьющееся окровавленное сердце из груди.

Стратегиум. Огромная комната была покрыта мраком, за исключением адского блеска в глазах демонов и пульсирующей энергии варпа. Объятый этим свечением стоял Магистр войны, заключенный в доспех, сделанный безумцами и воплощенный по милости Темных Богов.

Гор воздел когти, бросая вызов.

С мечом наперевес, он бросился на предателя, пригнувшись под ударом когтя и выбросив вперед руку с клинком. Раскаленный кулак встретил удар пылающего меча, и тьма озарилась слепящим светом.

Он снова атаковал, но удар опять был отклонен в брызге искр. Увернувшись от ответного выпада, он ударил еще раз, целясь в голову, но Магистр войны отбил меч в сторону, где он разорвал листы брони, оставив раскаленную полосу. Гор оскалился и ударил когтями снизу вверх, оставив на груди Кровавого Ангела следы, несущие жгучую боль. Отшатнувшись назад, он едва отклонил следующий выпад предателя, потеряв наплечник, под ударами когтей.

Он бросился в сторону, чтобы избежать очередной атаки, не обращая внимания на боль в легких и мучительное биение его сердца.

Предатель нанес удар не когтями, а разумом. Психическая энергия разгорелась, блистая в темноте, и отшвырнула Кровавого Ангела через весь стратегиум. Ветви темной силы прошлись по его броне, царапая и жаля, подобно миллиону ос.

Хуже того, мысли Магистра войны проникли в его разум, угрожая и упрашивая, бросая ему вызов и требуя сдаться.

В его голове звучали обещания Гора. Он мог бы быть бессмертным, надо было всего лишь преклониться перед новым повелителем. Это бесполезное сопротивление не приведет ни к чему, болезненная смерть будет плохой наградой за столетия службы.

Эти обещания были оскорблением всему, чем он дорожил. Сама мысль, что Магистр войны считал возможным склонить его на свою сторону такими обещаниями, привела его в ярость. Поддавшись внезапному порыву, он бросился вперед, мысленно отражая психическую атаку, и погрузил меч в бок Гора.

Крик предателя смешался с безумным смехом, означавшим не только боль, но и победу.

И только тогда он понял, что потерпит поражение, если будет сражаться. Его сыны погибнут, а все, кого он поклялся защищать, будут поглощены рожденным варпом безумием.

Ярость требовала, чтобы он сражался. В его жилах бурлила ненависть, призывающая рубить, колоть и уничтожить эту мерзкую пародию на человека, которого он когда-то называл братом. Но он не мог поддаться злобе, не мог отдаться мести и бездумному насилию. Нужно было защитить правду, которая важнее мести.

Он бросился во тьму, позволяя ей поглотить себя, холоду бездны наполнить его легкие, заморозить жилы, замедлить мысли, пока его существо не растворилось.

Каллистарий боролся, самопожертвование Веспесарио наполняло его потоком воспоминаний, разрывая лед в его мыслях, заставляя его думать только об одном — убить предателя!

Отпрянув от тела Веспесарио, Каллистарий не обратил внимания на то, как последние искры жизни покинули тело Кровавого Ангела. Он все же смог передать последнее предупреждение.

— Мостик! — рявкнул Каллистарий. Он переключился на командный канал: — Капитан Рафаэль, вам необходимо немедленно отправить подкрепление!

— Объясни, что все это значит, брат-библиарий, — потребовал Дионей, когда Каллистарий покинул комнату и отправился дальше по коридору. — Что ты увидел?

— Ловушка, брат-сержант. Ужасная, коварная ловушка!

Веспесарио разбил остатки двери на мостик, создав достаточно большой проход. Позади него штурмовой болтер сержанта Адония ревел еще несколько секунд, пока он отбивал очередную атаку генокрадов.

Протиснувшись на мостик, Веспесарио оказался в полной темноте. Свет излучали только мигающие индикаторы на панели справа и красное свечение от экрана впереди него. Авточувства его брони переключались между различными спектрами и остановились на термальном режиме. Даже после этого ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что с консолью под центральным дисплеем что-то не так.

Переплетение кабелей и проводов создавало сеть вокруг чего-то органического. Определить, где соприкасались техника и плоть было сложно, но в серых оттенках холодного воздуха он смог рассмотреть, что казавшееся ему сморщившимися трубами на самом деле оказалось ребристой плотью, покрытой черным хитином. Сверху расположился узел, который оказался локтем и куском панциря за плечом.

Хотя большая часть тела находилась где-то в куче техники, чудовище было как минимум в два раза больше терминатора. Две руки существа похожие на человеческие медленно сгибались и разгибались, сжимающиеся трехпалые лапы выглядели угрожающе даже во сне. Нижние конечности представляли собой подергивающиеся мелкие пальцы, увенчанные тонкими когтями. Грудь и живот существа были закрыты хитином, покрытым случайными выступами и скоплениями небольших твердых наростов похожих на бородавки.

Веспесарио перевел взгляд на огромную, самую большую из тех что он видел, монструозную голову. Кабели вели к отверстиями расположенными на гребне головы, из которых капал ихор. Рот существа был открыт и полон кривых и тупых клыков, но медленно открывающиеся глаза, в которых сверкал злобный инопланетный разум, были ему очень хорошо знакомы.

Веспесарио не мог понять происходящее, за все годы службы ему не встречалось ничего подобного, и это настолько отклонялось от обычного поведения генокрадов, что он на мгновение усомнился в своих чувствах. Космодесантник пытался найти ответы на мучающие его вопросы. Здесь смешались противоположности — дикая природа генокрадов и мастерство Культа Механикус. Вооруженные гибриды это одно, а полностью сформировавшийся патриарх генокрадов слитый с человеческими технологиями — совсем другое.

Была еще одна деталь, настолько нереальная, что он, поначалу, не обратил на неё внимания.

Он увидел во лбу полумеханического монстра третий глаз, на мгновение встретился с ним взглядом, и время потеряло свой смысл.

Он взмыл вверх, подобно пеплу над костром, покинул свое слабое тело и оказался в объятьях любящего бога. Братство и общность, долг и самопожертвование — рой понимал эти ценности и разделял их.

Рой выживает, и он выживет вместе с ним. Придут другие, похожие на первых из принятых и похожие на него. Они также станут частью роя и познают бесконечную радость общности.

Такое уже случалось, и случится снова. Рой бесконечен, он заманивает любопытных и верных долгу, принимая их в свое лоно, чтобы подпитывать последующие поколения.

После того, как Веспесарио пережил пустыни и пришел к людям Крови, он не боялся ничего. Ни смерти на поле боя, ни ранения, ни мучений. Он не мог испытывать ужас от материального, но картина вечной жизни роя, высасывающего жизнь их тех, кого он захватывает, использующего их для поиска новых жертв, наполнила его очень реальным страхом.

«Знамение Отчаяния» — не странствующая угроза, не случайный гость миров и систем, выброшенный течениями варпа. За его движением стоит цель, продиктованная волей раздутого существа, управляющего роем и представляющего собой нечто намного превосходящее обычного патриарха генокрадов. Этот корабль, сердце космического скитальца, дал генокрадам нечто новое, встряхнувшее их, изменившее генетику и судьбу чудовищ, находившихся на борту.

Третий глаз являлся доказательством мерзкого кровосмешения роя в десяти, а может быть и больше, поколениях.

Глаз Навигатора, генетическая мутация, выведенная для Домов Навигаторов во время Темной Эры технологий, позволяющая им заглядывать в варп и управлять кораблем.

Эти гены, скрещенные с чужаками множество раз, через новых человеческих носителей, в попытке случайным образом довести до совершенства созданное в лабораториях учеными Терры, создали навигатора-патриарха.

Столетиями скиталец передвигался по галактике, ориентируясь на резонанс людских мыслей, появляясь у населенных миров и дрейфующих кораблей, исчезая в варпе, поймав в ловушку тех, кто пришел исследовать и побеждать. Древний корабль, полный археотехнологий и потерянных знаний настолько могучих, что даже Кровавые Ангелы не стали бы уничтожать его сразу. Идеальное прикрытие и идеальная приманка для адептов Бога Машины, миссионеров Экклезиархии, слуг Империума любого ранга и статуса, поддавшихся ложному искушению славы и наживы.

Хуже этого только взгляд в будущее, путь, избранный «Знамением Отчаяния», конечная точка его маршрута, вырванная из воспоминаний и желаний сотен тысяч жертв. Планета полная жизни, населенная миллионами миллионов, а в её сердце разум настолько сильный, что он передает сигнал по всей галактике. Астрономикон, Свет Императора, путь, которому следуют Навигаторы уже десять тысяч лет, слившийся с генетическими основами роя и его окончательная цель.

Возвращение домой, на Терру.

Чтобы слиться воедино с создателем-Императором.

Ощущение наполнило Веспесарио, воплощая все желания его собственного генного семени, стремящегося к единению с Владыкой Человечества. Рой разделял его чувства, и между разумами появилась связь, подобная хору, призывающему его присоединиться к поискам рая.

Веспесарио познал такой ужас, который никогда не испытывал от материальных опасностей. Мысль о том, что он может принести это святотатственное заражение на саму Терру наполнила его такой горечью, что если бы он мог умереть по собственному желанию, то уже упал бы замертво.

И еще больше его пугало осознание того, что он не сможет сопротивляться долго, осознание того, что он покорится. Он мог сражаться с реальным врагом, но психическая атака способна истощить даже космодесантника.

Безнадежное положение выплеснуло наружу ярость. Ярость, заключенную в генном семени, психическое эхо трагедии, все еще отзывающееся в тысячелетиях. Она наполняет Веспесарио силой и разрывает связь с патриархом-навигатором, подарив космодесантнику мгновение ясности, пока его тело наполнялось боевыми гормонами в огромных количествах, пробуждая каждую клетку и заключенную в них силу.

Ярость его генов заставляет рой отпрянуть в ужасе.

У него остается всего мгновение, чтобы действовать. Выстрелы из штурмового болтера наносят патриарху рану в боку. Этого недостаточно, совсем не достаточно, чтобы уничтожить такого монстра, но он чувствует, что его сил хватает только на это.

Умереть здесь недостаточно. Другие придут на космический скиталец, как мотыльки на огонь, утоляя голод роя еще поколение и позволяя «Знамению Отчаяния», мерзкому пауку, в образе прекрасной бабочки, приблизиться к сердцу Империума.

Ярость дает ему силы сражаться с роем, но долг, честь и самопожертвование заставляют бежать, защищать себя, чтобы он смог передать предупреждение.

Адоний мертв, но когда Веспесарио выходит из двери, рой не атакует его, все еще пытаясь понять психические сигналы и боль, исходящие от их патриарха. Веспесарио неуклюже бежит, закрывая двери и перегородки, сбивая с толку погоню, пока даже он сам не перестает понимать, где находится.

Он тяжело ранен, его поддерживает только безумие «черной ярости», и воин понимает, что не сможет дольше быть в сознании. Его единственное желание — развернуться и встретиться лицом к лицу с врагом, уничтожить их выстрелами их штурмового болтера и разорвать их на части силовым кулаком.

Он чувствует, что есть более важная цель и этого хватает, чтобы найти отсек для хранения боеприпасов, и запереть себя в этом живом гробу, сломав механизм двери. Веспесарио слышит, как генокрады пытаются вскрыть дверь, но такие комнаты были созданы для боев между кораблями. Он на пороге смерти, он ждет и молится о покое и силах, чтобы выжить.

Его сердца замедляются, дыхание становится реже и анабиозная мембрана заполняет организм холодом, сливаясь с яростью и ненавистью, запечатывая правду в гробу его плоти.

С Каллистарием во главе Кровавые Ангелы прорубили путь сквозь генокрадов. Чужаки не ожидали нападения и были застигнуты врасплох. Каллистарий отчаянно спешил и сражал врагов мечом, пистолетом и психической силой. Штурмовые болтеры остальных космодесантников добивали переживших его натиск.

— Почему мы не ждем второй волны? — спросил сержант Дионей.

— Как только прибудут подкрепления, чудовище-навигатор активирует варп двигатели.

— Зачем мы тогда вообще вызываем их? — потребовал объяснений сержант. — Разве ты не обрек на смерть всю роту?

— Я уверен, существо понимает, что мы только разведывательный отряд. Если оно решит, что мы собираемся уходить, то просто исчезнет в варпе. Необходимо, чтобы оно обнаружило новые абордажные торпеды, тогда оно будет ждать. Мы должны убить его до прибытия второй волны.

— А если мы потерпим поражение?

— Тогда ты должен отправить сигнал об отмене высадки до прибытия второй волны. Они не должны попасть на «Знамение Отчаяния», иначе мы все будем потеряны. Лучше чудовище заберет нас, а не всю первую роту.

— Это ужасный риск, брат. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Каллистарий ничего не ответил, но воспоминания Веспесарио оставшиеся в его разуме придавали ему достаточно уверенности.

Как ни странно, правда была заключена в безумии. Все, что Веспесарио видел, чувствовал и испытал на космическом скитальце, его состояние превратило в видения повелителя Сангвиния.

Не воспоминания, а лихорадочные галлюцинации.

Библиарий чувствовал их присутствие на краю его разума, подобно ярким углям, готовым вспыхнуть в любой момент, если дать им шанс. Для большинства «черная ярость» была проклятьем, но для Каллистария и его товарищей она стала благословением. Она дала Веспесарио последний шанс, чтобы предупредить тех, кто пришел две сотни лет спустя о постигшей его судьбе.

— Идем на мостик, это наша единственная цель, — сказал библиарий своим боевым братьям. Дионей подчинился, отправив отряд, чтобы зачистить плацдарм вокруг командной палубы. Пришлось потратить несколько минут на то, чтобы отбросить генокрадов выстрелами из штурмовых болтеров и огнеметов, но, в итоге, кордон был достаточно безопасен для того, чтобы Каллистарий исполнил задуманное.

Дверь на мостик все еще была разорвана атаками Веспесарио. Каллистарий подготовил свой разум, как к омерзительному виду, который его ждал, так и к психической атаке, которая, без сомнения должна была последовать. Он переступил через порог с мечом наготове, и встретился с патриархом генокрадов.

Ксенос был еще ужаснее, чем в воспоминаниях Веспесарио. Патриарх увеличился, занимая теперь половину мостика. Отвратительные отростки мягкой плоти и хитина были подвешены на проводах. Жизнь патриарха поддерживали пульсирующие шланги, от которых исходил запах гниения, ударивший по обонянию Каллистария.

Третий глаз стал отдельным образованием, торчащим из раздутого лица на длинной ножке, проткнутой крюками и кабелями, подсоединенными к консоли варп двигателя.

Глаз повернулся к Каллистарию одновременно с тем, как когтистые лапы потянулись в его сторону. Вместо того, чтобы избегать взгляда, библиарий ответил на него, выпустив воспоминания Веспесарио о «черной ярости».

Он почувствовал ту же бесконечную пустоту роя, старую как звезды, нереально далекую и древнюю, перерожденную миллион поколений, с самого её начала в другой галактике, малую часть огромной общности, жаждущей воссоединения, вечно снедаемую внутренней пустотой.

В нем вскипела ярость, и библиарий захватил психическую связь, без устали вливая поток ярости и презрения в разум его врага.

Патриарх дергался, чтобы вырваться в материальном и не материальном мирах. Он издал потусторонний вой, когда в его разум ворвались воплощение десяти тысяч лет горечи и жажды отмщения. Они горели как огонь, превращая разум чужака в пепел, разрывая гипнотические ловушки роя, прыгая с одного генокрада к другому подобно чуме, заражая их мысли ненавистью и злобой настолько сильными, что в желании убивать они обратились друг на друга.

На его броне сомкнулись когти, прочные как титаний. Они разрывали керамит, прокалывали сочленения, пробирались все ближе к его генетически усиленным плоти и крови.

Библиарий видел не отвратительный гибрид чужака и машины, а само воплощение предательства — трижды проклятого Магистра войны, Гора-предателя, Создателя разрушений. Каллистарий устремился вперед в стремительном выпаде, как Сангвиний, Повелитель Кровавых Ангелов, Спаситель Ваала.

Его меч вошел в рану, нанесенную штурмовым болтером Веспесарио, проникнув вглубь тела патриарха, разрубая нервы и протыкая внутренние органы.

На последнем издыхании патриарх отбросил Каллистария через мостик. Космодесантник выпустил меч, оставшийся в брюхе чужеродного монстра. Из раны струился ихор, забрызгивающий палубу и пузырящийся на воздухе.

Третий глаз навигатора-патриарха опал, его психический свет угас. С последним вздохом, чудовище затихло.

Генокрады были в замешательстве от потери патриарха и стали легкой добычей для жаждущих отмщения Кровавых Ангелов. Каллистарий позволил сержанту Дионею отвести себя к зоне высадке и дать первой роте зачистить космический скиталец.

— Я думал, что ты будешь в более радостном настроении, — сказал сержант, когда они прибыли к внешнему периметру, и их встретили апотекарий и технодесантник, готовые обработать раны и залатать броню.

— Я просто очень, очень устал, — объяснил Каллистарий.

Это было правдой. Физическая усталость, психическая битва и, в большей степени, необходимость разделить воспоминания Веспесарио пропитанные «черной яростью» истощили его сильнее, чем когда-либо.

Но Каллистарий был молчалив не только из-за усталости. Его мысли занимало нечто гораздо более тревожное. Видение, посетившее его разум всего на мгновение, когда он выпустил «черную ярость» в мысли патриарха. Он не был уверен, было ли оно частью проклятых галлюцинаций Веспесарио, настоящим воспоминанием из его сражения двести лет назад или нечто еще более опасное: тем, что еще только должно было произойти.

Его инстинкты указывали на последний вариант.

На долю секунды Каллистарий почувствовал себя погребенным в огромном мавзолее, захваченным жаждой крови, кричащим об освобождении в объятьях «черной ярости».