Самый большой дом

Девочка проснулась, но лежала не шевелясь и не открывая глаз. Ручонки вцепились в простыню. Ее разбудила тишина, которая была только во сне. Потом девочка осторожно открыла глаза и увидела над собой лицо мамы.

Утро еще не наступило, только чуть посветлел восток. Едва заметный ветерок слегка шевелил мамины волосы.

– Что с тобой, доченька?

Девочка потянулась к маме и обняла ее за шею.

– Хорошо дома…

– Хорошо. Ты спи. Еще рано.

– Я не хочу спать. Там тишина, а потом пусто, и я просыпаюсь.

– Хочешь, я посижу с тобой?

– Посиди и спой мне песенку. Помнишь, которую ты мне пела, когда папа ремонтировал отражатели и у него заело трос, и он никак не мог попасть к нам? Про самый большой дом.

– Я спою тебе другую. Про лес и солнце.

– А ту ты уже не помнишь?

Мама чуть покачала головой и погладила девочку по черным, рассыпавшимся по подушке волосам. Она не забыла эту песенку. Она не знала ее. Она не знала почти ничего, что касалось ее дочери. Да и кто это знал? Мама чувствовала себя виноватой перед девочкой.

– Закрой глаза, хорошая моя. Я буду тихо-тихо петь. А ты ни о чем не думай. Просто слушай.

И мама запела. У нее был низкий и ласковый голос. И, наверное, она любила эту песню. Девочка заложила руки за голову и, не мигая, смотрела маме в глаза. Так они смотрели друг на друга. И одна из них пела, а другая слушала и молчала. А потом мама вдруг поняла, что девочка не видит ее, что она смотрит сквозь нее, что в мыслях своих она не на этой увитой цветами веранде, а где-то далеко-далеко…

…Едва заметное привычное тиканье. Оно настолько привычно, что без него стало бы страшно. Без него абсолютная тишина. Это ласково тикает индикатор нормальной работы всех жизнеобеспечивающих систем корабля. Девочка сидит в глубоком кресле-отца и играет самодельной куклой. Куклу сделала ей мама из обрезков своих старых платьев, которые не пошли на одежду самой девочке.

Отец хмуро вглядывается в индикаторы приборов, снова и снова вводит в математическую машину колонки цифр, изменяет программу и, дождавшись ответа, составляет новую. Обзорный экран открыт только на одну треть, и в него видны тусклые точки звезд. Туда, к одной из них, мчится корабль.

– Там наш дом, – внезапно говорит девочка и показывает в самый центр экрана.

– Да, маленькая. Там наш дом.

Девочка привыкла показывать в центр экрана. Так ее научили отец и мать. Так было раньше. Но сейчас ее палец указывал на какую-то другую звезду, которая теперь была в центре экрана. Отец ничего не говорил ей о том, что корабль потерял управление. Ей это не нужно было знать. Да она ничего бы и не поняла.

– Эльфа, тебе не скучно сидеть здесь?

– Нет, па… Я учусь быть капитаном большого-пребольшого корабля.

«Нет, доченька, я постараюсь, чтобы ты никогда не улетала с Земли», думает отец.

А мама спит. Четыре часа сна. Потом четыре часа они все будут вместе. Потом заснет на четыре часа папа. И Эльфа вместе с ним. И тогда мама будет решать головоломку: как повернуть корабль к Земле.

Дверь открылась, и на пороге появилась мама. Ох, как красиво она была одета! Она все время меняла платья, комбинировала что-то, перешивала. А волосы у мамы рассыпались по плечам, и узенький золотой ободок пересекает лоб. Мама сейчас похожа на добрую волшебницу из сказки. Девочка так и говорит:

– Ты сейчас волшебница?

– Она у нас волшебница, – радостно подхватывает папа. – Правда ведь?

– Правда, правда!

– А если правда, – говорит мама, – то закройте глаза.

Капитан и его дочь закрывают глаза, и у них в руках вдруг оказывается по яблоку.

Эльфа даже чуть повизгивает от восторга. А папа незаметно шепчет. Он, кажется, даже немного сердит.

– Ты опять не спала?

– Нет, нет. Я спала. А потом была в оранжерее. – Она смотрит на него умоляюще. – Ничего?

– Нет.

Мама, наверное, любит петь. Уже почти совсем рассвело, а она все гладит девочку по головке длинными ласковым пальцами и поет. Поет про смешных зверюшек и ручеек, голубой-голубой, чистый-чистый. Девочка вдруг чуть приподнимается на локте.

– Мама, ты говорила, что у нашего дома будет голубой потолок… и черный.

Мама чуть было не сказала: «Разве я так говорила?» – но вовремя спохватилась.

– Хорошо, доченька. У нас будет голубой потолок. А ночью, когда темно, он будет черным.

– Со светлячками?

– Со светлячками? Ну, конечно, со светлячками.

– И по голубому будут плыть белые кудри?

– Да, – согласилась мама и подумала, что это можно будет сделать.

– А иногда потолок будет разрываться пополам?

– Все будет, как ты захочешь.

– А у нас правда самый большой дом?

– Ну не совсем. Есть и больше. А тебе хочется жить в самом большом доме?

– Ты говорила, что я буду жить в самом большом доме.

– Людям лучше жить в маленьких домах. Таких, как наш. Чтобы кругом был лес, трава и речка, и обрыв над речкой. А в лесу…

– Да, так лучше. Только ты говорила…

– Спи. Еще можно поспать. Еще только светает и очень рано. А утром мы пойдем с тобой на ферму. Ты ведь видела, как доят коров?

– Да, я пойду. – Девочка села в кровати. Ночная рубашка спустилась с ее худенького плеча, но она не заметила, не поправила ее. – Я пойду. Я хочу идти. Ты отпустишь меня, мама?

– Я отпущу тебя, только сначала мы выпьем молока… Значит, тебе не понравилось у меня?

– Мне очень понравилось у тебя. Но я хочу идти. Я хочу посмотреть на другие дома. Ты ведь не обиделась, мама?

– Нет, нет. Но мне очень не хочется отпускать тебя.

Девочка оделась. Они вдвоем выпили молока, и Эльфа, осторожно ступая по чуть влажному от росы песку, дошла до садовой калитки и помахала маме рукой:

– Я пошла!

Девочка ушла, и тогда женщина повернула небольшой диск на браслете. Диск вспыхнул и матово засветился.

– Главного воспитателя, – сказала женщина.

На экране тотчас же возникло лицо мужчины.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Она… она ушла, – сказала женщина.

А девочка шла по проселочной дороге, иногда поднимая голову вверх и смотря на звезды, угасавшие в летнем утре…

…Капитан последнее время появлялся в рубке корабля редко. Эльфа вообще стала видеть его редко. И, когда он все же появлялся, весь замасленный и испачканный металлической пылью, она тотчас же взбиралась ему на колени, не давая даже умыться. Он играл с ней, потом осторожно снимал с колен, наскоро мыл руки и исчезал. Теперь Эльфа почти все время проводила с мамой.

Потом начались странные события. Сначала отец вынес ее диван в маленькую библиотеку, а мама сказала, что она будет спать здесь. Эльфа только на миг представила себе, как ее окружает темнота, и залилась слезами. Отец впервые строго посмотрел на нее, она по-детски удивилась этому и успокоилась. Ей казалось, что первую ночь она не спала. Но приборы, датчики которых папа предварительно вмонтировал в диван, показали, что она плакала лишь пятнадцать минут и сразу же уснула.

А однажды отец и мама посадили ее в кресле за небольшим круглым столом в зале отдыха и сказали, что она уже почти взрослая. (Ей и вправду было уже шесть лет). И, чтобы проверить, насколько же она взрослая, они решили запереть ее в библиотеке на неделю. Неделю она не должна видеть их. Мама пыталась было что-то сказать про три или четыре дня, но папа был тверд: неделю.

– Это очень нужно? – спросила Эльфа.

– Очень, – сказал папа.

– Я хочу, чтобы ты увидела наш дом, – сказала мама.

– Куклы вы у меня не отберете?

– Нет, – сказал папа. – Ты можешь взять с собой все, что захочешь. Мы просто решили проверить твою храбрость.

На следующий день ее заперли в библиотеке. Сначала ей нисколько не было страшно. Было даже интересно. Потом стало немного скучно. А к вечеру она расплакалась, но к ней никто не пришел. Отец в это время что-то сверлил в небольшой мастерской, расположенной в подсобных помещениях корабля. А мама сидела за вычислительной машиной. Рядом с пультом был установлен небольшой телевизор, на экране которого плакала девочка. И чем больше она плакала, тем больше морщинок появлялось на мамином лице, но она продолжала заниматься вычислениями. Иногда ее вызывал по телефону капитан и спрашивал:

– Ну как вы там? Держитесь?

– Держимся, – бодро отвечала она.

– Ради нее держитесь оба.

Через неделю Эльфа вышла из библиотеки. Отец носил ее на руках, а мама все время говорила:

– Теперь все будет хорошо. Я верю, что все будет хорошо.

После недельного затворничества Эльфа будто и вправду повзрослела. Мама учила ее мыть посуду, готовить пока еще нехитрые обеды, стирать под краном платьица. Она учила ее читать и писать.

А однажды Эльфа с отцом вышла из корабля. В скафандрах, конечно. Они долго носились в пустоте, то удаляясь от корабля, то вновь приближаясь к нему.

– Ты не боишься остаться здесь одна? – спросил ее отец.

– Нет, – храбро ответила девочка.

В десять часов утра Эльфа подошла к стоянке глайдеров. Она протопала несколько километров и немного устала, хотя ей и нравилось идти по полям и лесочкам, разговаривать со встречными людьми и спрашивать, не знают ли они, где находится самый большой дом – ее дом. Если ей отвечали, что знают, где такой дом, она начинала расспрашивать о нем. Нет, это все были другие дома, не такие, о каком рассказывала мама. Но она не отчаивалась, потому что кругом было весело, желтое-прежелтое, ослепительное солнце сияло в голубом небе, а кругом были цветы, незнакомые, красивые, названия которых она еще не знала.

И всегда, стоило ей захотеть, рядом оказывались мама или папа.

На стоянке глайдеров было только две машины. В одну грузили какие-то большие ящики, вторая была уже готова взлететь. Эльфа смело подошла ко второй и знаками попросила пилота открыть дверцу.

– Эльфа! – удивился тот. – Ты откуда здесь взялась?

– Пап, я хочу с тобой полетать.

– Полетать? Это хорошо. Это можно. Но ведь я оказался здесь случайно и больше не вернусь сюда. Придется тебя потом с кем-нибудь переправлять.

– Я останусь с тобой, папа.

– Со мной? Ты это твердо решила?

– Нет еще, но у тебя красивая машина.

Он осторожно поднял Эльфу в машину, захлопнул дверцу. Глайдер взмыл вверх.

Пилот показал рукой вправо и вниз и, когда девочка прильнула к стеклу, рассматривая с детским восторгом то, на что ей указали, осторожно повернул диск на браслете левой руки. Диск заблестел, заискрился.

– Главного воспитателя, – сказал пилот.

На матовом маленьком экране появилось лицо человека.

– Она у меня в кабине, – сказал пилот. – Глайдер типа «Божья коровка» №19-19. Лечу в таежный поселок на Алдане.

Человек на экране улыбнулся:

– Ну что ж. Придется тебе везти ее туда. Мы предупредим людей поселка. Как она тебя называет?

– Папой…

– Спрашивала про самый большой дом?

– Нет еще… А его так и не разыскали?

– Нет, – покачал головой главный воспитатель. – Ведь она не знает, где он был. Да и был ли он вообще? Скорее всего это какая-то детская гипербола. Жаль, что это становится ее навязчивой идеей… Но пусть пока путешествует. Благодарю за сообщение.

Эльфа с удивлением смотрела вниз на зеленые пятна лесов, слегка пожелтевшие поля, синие прожилки рек и крапинки озер.

– Это ковер? – спросила она.

– Где? А… Вот это? Да. Очень похоже на ковер. Тебе нравится?

– Мне нравится. Это очень похоже на мой дом.

В таежном поселке глайдер сразу же обступили геологи. Они уже знали о прибытии Эльфы.

– Здравствуй, мама, – сказала Эльфа невысокой женщине, одетой в голубой комбинезон. У женщины были черные живые глаза, загорелое лицо и короткие черные волосы.

– Здравствуй, доченька…

…Мама тогда тоже была в голубом комбинезоне. Она всегда появлялась в нем, прежде чем надеть скафандр. И отец был в голубом. Последние дни они оба подолгу оставались с ней. Отец играл с Эльфой, часто сажал ее в маленькую одноместную ракетку и рассказывал, зачем здесь разные рычажки, кнопки, разноцветные глазки. Она уже разбиралась во всем этом, вернее, просто все запоминала своим еще детским умом. Во всяком случае, она могла водить ракетку. Несколько раз она стартовала с корабля, удаляясь от него на несколько десятков километров, и там делала развороты, меняла ускорение, тормозила и снова возвращалась к кораблю. Управление ракеткой, конечно, дублировалось с корабля.

Отец был необычайно ласков с нею. И мама… Она будто все время сдерживала слезы. Словно ждала чего-то. Ждала и боялась. И вот однажды отец сказал:

– Сегодня.

Они снова усадили ее в кресло в библиотеке. А сами сели напротив, совсем рядом, чтобы можно было держать ее руки в своих.

– Эльфа, – сказал отец. – Ты уже взрослая девочка. Помнишь, мама рассказывала тебе о самом большом доме?

– Она мне про него пела.

– И пела про него. Это твой дом. Ты должна жить в нем. И ты туда полетишь в маленькой ракетке, в которой ты уже столько раз летала.

Девочка радостно захлопала в ладоши. Она так хотела увидеть этот дом!

– Ты будешь лететь одна. И ты будешь лететь долго-долго. Но ведь ты не боишься быть одна?

– Нет, – храбро ответила девочка.

– Ну и молодец. Ты не должна скучать. Я сделал тебе маленького смешного человечка. Он умеет ходить и даже разговаривать, хотя и не очень хорошо. Ты возьмешь его с собой.

– А вы? Почему вы не полетите со мной.

– Но ведь ракетка рассчитана только на одного человека. Да и потом, нам нужно работать. Так ведь? – обратился он к жене.

Она не смогла ответить, только стиснула руку девочки да сглотнула комок в горле.

– Но вы прилетите позже?

– Да, да. Мы постараемся. Но пока нас не будет, у тебя дома будет другая мама и другой папа. Ты их сама выберешь.

– А они будут такие же хорошие, как и вы?

– Эльфа, ты их сама выберешь.

Девочка неуверенно кивнула головой.

– Ты умеешь делать все, что тебе нужно. А когда ты подлетишь к Земле, тебя встретят. Тебя обязательно встретят.

И вот она уже сидит в ракетке. Рядом с ней маленький смешной человечек – робот. На коленях кукла. Над головой пространство в полметра. Перед ней пульт, некоторые ручки и тумблеры которого закрыты колпачками, чтобы Эльфа не могла их случайно задеть.

В ракетке все предусмотрено. Запасы пищи, воды и воздуха. Книги, написанные от руки, которые сделала сама мама. Бумага, карандаши. Маленький эспандер, чтобы развивать мускулы рук, и велосипед, прикрепленный к пилу. Всего четыре кубических метра пространства.

– Ведь ей всего должно хватить? – в который уже раз спрашивает мама у капитана.

– Ей хватит всего на полтора года. Но ее должны встретить раньше. Через четыреста дней.

– Она не…

– Она не пройдет мимо Солнца. Я считал все много раз, да и ты проверяла.

– Да, проверяла…

Под креслом ракетки небольшой ящичек с бумагами и микропленками. Это отчет об их экспедиции. Экспедиции, в которую он вылетели вдвоем. Они сделали все, что было нужно. Вот только не могут вернуться на Землю, в свой дом. Но она, Эльфа, должна увидеть Землю.

Почти год отец переделывал эту маленькую ракетку, последнюю из трех, когда-то имевшихся на корабле. Он предусмотрел все.

Мама едва сдерживается. Как только ракетка стартует, она упадет, не выдержит, забьется в плаче. Ведь она никогда больше не увидит свою дочь.

– Пора, – говорит папа. И движения его стали какими-то неестественными, угловатыми. – Эльфа, ты летишь к себе домой. Это твой дом. Самый большой дом в целом мире, во всей вселенной.

– Эльфа… – шепчет мама.

– У него голубой потолок? – спрашивает Эльфа.

– Да, да, да? – кричит мама. – У по голубому потолку плывут белые облака, похожие на кудри! А ночью он… черный… и светлячки…

– Эльфа. До свиданья, маленькая моя девочка. Будь мужественной.

– Эльфа… – это сказала мама.

И вот Эльфа уже сидит в ракетке.

– Старт, – говорит отец и нажимает кнопку на пульте.

Короткая молния срывается с обшивки корабля и уходит в сторону Солнца.

Мама не плачет, она просто не может плакать, не в силах. Плачет отец.

Неуправляемый корабль мчится вперед, куда-то далеко мимо Солнца.

– Сейчас мы будем обедать, – говорит женщина в голубом комбинезоне. Прямо под открытым небом, у костра. Ты еще ни разу не сидела возле костра?

– Нет, – отвечает Эльфа.

– А потом мы пойдем в горы и встретим медведя.

– Настоящего?! – спрашивает девочка, а у самой от нетерпения горят глазенки.

– Настоящего.

– Пойдем сразу, мама.

– Нет, доченька. Надо сначала набраться сил.

А вся геологическая партия стоит вокруг и улыбается. Здоровенные парни в выцветших комбинезонах и совсем молодые девчонки.

– А правда ведь, что внизу ковер, когда летишь на глайдере? спрашивает она всех.

– Правда, – отвечает пилот. – И когда идешь, тоже ковер. Смотри, какой ковер из брусники. Красивый, правда?

– Красивый, – отвечает Эльфа и садится на корточки и осторожно гладит жесткие мелкие листики. – А правда, что небо похоже на голубой потолок? Помнишь, мама, ты мне рассказывала о самом большом доме?

– Помню, – на всякий случай говорит женщина в голубом комбинезоне. Но она почти ничего не знает об этой девочке. Да и кто о ней знает больше? Разве что главный воспитатель Земли…

…«Возьмите меня на борт! Возьмите меня на борт!» Такие сигналы услышали однажды несколько кораблей в окрестностях Плутона. Чей-то спокойный мужской голос повторял: «Возьмите меня на борт!»

Один из кораблей изменил курс и принял маленькую, неизвестно как здесь оказавшуюся ракетку. В ракетке не было мужчины. Его голос был записан на магнитопленку. В ракетке была маленькая девочка.

– Я хочу домой, папа, – устало сказала она седеющему капитану грузового корабля, который подобрал ее.

– Где же твой дом, крошка?

– У меня самый большой дом.

А потом, уже на Земле, с ней разговаривал главный воспитатель. Девочка была удивительно развита для своих семи с половиной лет. Она многое знала, многое умела. На лету схватывала все, что ей объясняли. Но две странности было у нее. Она вдруг неожиданно для всех называла какого-нибудь мужчину папой, а какую-нибудь женщину – мамой. Проходил день, и у нее уже были другой папа и другая мама. И еще. Она все время просила показать ей ее дом, самый большой дом.

Совет воспитателей навел справки о ее настоящих родителях. Нет, у них никогда не было большого дома. Вообще никакого дома не было. Прямо из школы астролетчиков они ушли в Дальний поиск.

– Я буду искать свой дом, – заявила Эльфа и ушла от главного воспитателя. Тот ее не удерживал. Он сделал единственное: каждый человек на Земле теперь знал, что Эльфа ищет свой дом. Все обязаны были помогать ей. Каждый должен был заменить ей отца и мать.

– А правда, что крыша дома может загрохотать и сверкнуть? – спрашивала Эльфа.

– Ну нет, – сказал кто-то. – Крыши сейчас очень прочные.

– Правда, – вдруг сказал пилот глайдера. – Может. Вот будет гроза, и ты сама увидишь.

– Это страшно?

– Страшновато, но очень красиво.

– А правда, что стены дома раздвигаются, когда ты к ним приближаешься?

– Вот смехота-то… – шепнул кто-то, но на него недовольно зашикали, и он замолк.

– Правда, – сказал пилот. – Вон видишь стену, за горой? Мы будем подлетать к ней, а она будет отодвигаться дальше. И сколько бы мы за ней ни гнались, она будет отодвигаться все дальше и дальше.

– Это очень похоже на то, что ты мне рассказывала о самом большом доме, о моем доме, – сказала Эльфа женщине в голубом.

– Так это же и есть твой дом. Вся Земля – твой дом. Это самый большой дом во всем мире, во всей вселенной.

– Да, ты так мне и говорила…

А вечером, когда они спустились с гор к костру, небо уже потемнело. Женщина спросила:

– Ты ведь не уйдешь от меня? Ты останешься со своей мамой?

– Мама, – ответила девочка, – я вернусь. Но сначала я хочу посмотреть свой дом. Я хочу осмотреть его весь.

А утром Эльфа снова была в глайдере. И когда он долетел до горы, она крикнула пилоту:

– Смотри, папа, стены моего дома раздвигаются!