Часть первая

Глава 1 Финн

Каждый день после школы Финн Грейстоун играл в бейсбол с чужим папой.

Он обожал эту игру с тех пор, как научился держать биту. Ему нравилось, как белый мячик описывает дугу на фоне синего неба и со стуком ложится в перчатку.

Еще ему нравилось, как папа Натали Мэйхью восклицает «Ну ты и ловкий!» – даже когда мяч проносится у Финна над головой и падает совсем не там, где нужно.

По правде говоря, Финн вообще любил играть.

Но с тех пор как две недели назад пропала его мама, всё обрело двойной смысл. Бейсбол перестал быть просто игрой.

Он стал обязанностью Финна.

Финну поручили отвлекать мистера Мэйхью. «Чтобы он был занят и ничего не заподозрил» – так объяснила Эмма, сестра Финна, когда они распределяли обязанности.

– Ты единственный, кто ещё способен выражать радость, – сказал Чез, брат Финна.

Чез отлично умел подбадривать. Десятилетняя Эмма была вундеркиндом и лучше всех разгадывала шифры. А двенадцатилетний Чез, единственный из всех, помнил, что случилось много лет назад, когда их папа был ещё жив. Как будто у Чеза в голове вспыхивали разные картинки.

А ещё была тринадцатилетняя Натали, дочь мистера Мэйхью, совершенно чужая Финну – но она заставила отца забрать к себе всех троих Грейстоунов, которым некуда было деваться. Она ловко обращалась с компьютерами и телефонами – и знала, что такое тайна. Она лучше всех умела хранить секреты.

Но Чез говорил так, как будто самым полезным было умение радоваться.

Как ни странно, мистер Мэйхью, наверное, думал, что это он развлекает Финна. Мистер Мэйхью не хотел, чтобы маленькие Грейстоуны слишком часто вспоминали, что их мама пропала, а на заднем дворе грянул взрыв – и что маму Натали полиция тоже до сих пор не может отыскать. Мистер Мэйхью не знал и половины того, что произошло на самом деле. Он не знал про секретный шифр, который Грейстоунам нужно было разгадать, чтобы вернуть своих мам. Не знал, что каждый вечер, пока Финн играл с ним в бейсбол, старшие дети отчаянно ищут путь в тот, другой мир, полный неведомых опасностей. И они пообещали Финну, что возьмут его с собой.

– Не говори Натали, – сказал мистер Мэйхью, запуская мяч в воздух, – но до её рождения я представлял себе отцовство так: я думал, что буду играть с ней, катать её на плечах… Делать всё то, для чего теперь она слишком большая – ну или она так считает. Мне и в голову не приходило, что быть папой – это ещё и менять подгузники и вытирать выплюнутый шпинат. По-моему, нет ничего мерзостнее шпината…

Финн не видел девочек красивее Натали. У неё были длинные тёмные волосы, которые волной ниспадали на спину. Когда в школе они читали сказку про прекрасную королеву, друг Финна Тирелл толкнул его в бок и шёпотом спросил: «Что такое грациозная?» И Финн ответил: «Ну, это как Натали Мэйхью».

А ещё Натали была сильной и упрямой, и она могла набрать целое сообщение большими пальцами, даже не глядя на экран, с необыкновенной быстротой! А если Натали чего-нибудь хотела, ей достаточно было склонить голову набок и поднять бровь – и мистер Мэйхью тут же говорил: «Ты права! Сегодня на ужин обязательно закажем пиццу». И так далее и тому подобное.

Натали была могущественной. И это слово подходило ей даже больше, чем «грациозная». Поэтому Натали вряд ли понравилось бы, что папа рассказывает, как менял ей подгузники и вытирал выплюнутый шпинат, когда она была маленькой.

Мяч ударился о самый край перчатки и вылетел. Финн бросился в погоню и схватил его прежде, чем тот скатился в пруд.

– Ты, наверное, думаешь, что весёлый папа – это хорошо, – сказал мистер Мэйхью, когда Финн вприпрыжку вернулся на место. – Что именно этого всем и хочется… – Какая-то тень мелькнула на лице мистера Мэйхью. Оно было загорелое, потому что мистер Мэйхью проводил много времени на поле для гольфа. Но он не играл, а продавал спортивные машины. Финн знал мистера Мэйхью всего две недели и до сих пор не понимал, какая связь между гольфом и машинами. Но, очевидно, у папы Натали дела шли неплохо.

Зато Финн понял, что это за тень на лице мистера Мэйхью и почему тот понурился, когда ему показалось, что Финн на него не смотрит. Это значило, что мистер Мэйхью сейчас начнёт говорить про маму Натали, госпожу Моралес. Они развелись, но, судя по всему, он здорово по ней скучает. А может быть, мистер Мэйхью скучает по привычным ссорам с женой.

– Как ты думаешь, дети и родители должны проводить время вместе? – спросил он и тут же захлопнул рот рукой – видимо, вспомнил, что перед ним Финн, у которого умер отец и пропала мать. – Я хотел сказать… дети и взрослые должны проводить время вместе. Ну, как мы с тобой сейчас. Жить надо весело.

Иногда Финну хотелось поднять карточку с десятью баллами, как на Олимпийских играх. Сегодня – за то, как ловко мистер Мэйхью поправился, когда сказал что-то не то. Это была одна из самых удачных его попыток. Честное слово, не мог же Финн винить мистера Мэйхью за то, что сейчас ему, Эмме, Чезу и Натали было очень легко сказать что-то не то.

– Бейсбол – это весело, – согласился Финн, бросая мяч мистеру Мэйхью. Он почувствовал, как у него загудели мышцы. Проследив взглядом полёт мяча, Финн заставил себя улыбнуться – вышло почти по-настоящему. На секунду он позволил себе забыть, что Эмма, Чез и Натали пока так и не придумали, как спасти мам. Они по-прежнему понятия не имели, как вернуться в тот опасный мир и разыскать их. С тем же успехом последние две недели они могли по вечерам играть в бейсбол вместе с Финном и мистером Мэйхью.

– Так вот и я о том же! – сказал мистер Мэйхью – это было его любимое выражение. Он улыбнулся Финну. Загорелый, темноволосый, белозубый, мистер Мэйхью как будто сошёл с рекламы зубной пасты.

Возможно, его улыбка была такой же фальшивой, как и у Финна.

Финн посмотрел в сторону забора, который отделял деревья, траву и вымощенные дорожки парка от деревьев, травы и вымощенных дорожек на заднем дворе у мистера Мэйхью. Жалюзи на втором этаже, где находилась комната Натали, были опущены. Финн знал, что это означает «Продолжай играть, нам нужно, чтобы мистер Мэйхью подольше не возвращался домой». Когда старшие решали, что на сегодня пора заканчивать, они поднимали жалюзи.

Финну пришлось заслонить глаза рукой, потому что он смотрел против солнца. На мгновение он не поверил тому, что увидел.

Жалюзи по-прежнему были опущены, но они не висели неподвижно, как всегда по вечерам на протяжении последних двух недель. Нет, они прыгали туда-сюда – вверх-вниз, вверх-вниз, – напоминая машущую крыльями бабочку. Точнее, десятки бабочек, которые махали крыльями все одновременно.

Это был третий условный сигнал, который Финн видел лишь один раз, и то когда они тренировались. Этот сигнал значил «Возвращайся немедленно, мы кое-что нашли!».

Глава 2 Эмма (за несколько минут до того)

Полицейский позвонил в дверь, отошёл на шаг и замер неподвижно, будто на крыльце у мистера Мэйхью внезапно выросла статуя. Подключившись к системе видеонаблюдения (она сделала это с помощью своего ноутбука в ту же секунду, когда услышала во дворе шум колёс), Эмма тяжело вздохнула.

– Полицейский… но всего один, – сообщила она Чезу и Натали. – Совсем молодой – наверное, недавно закончил учиться. Выглядит так, словно впервые надел форму. Короче… добрый дядя полицейский. Вряд ли он привёз нам какие-то новости про маму и госпожу Моралес.

Эмма могла бы и дальше перечислять детали, которые навели её на мысль, что это всего лишь стажёр, заглянувший узнать, как дела, а не старший детектив, который нашёл важную улику. Полицейский смотрел прямо перед собой, а не озирался в поисках возможной опасности. Его машина аккуратно стояла на дорожке – судя по всему, её владелец не пожалел времени на парковку. (Честно говоря, Эмма предпочла бы увидеть, как полицейская машина въезжает во двор прямо через бордюр, а водитель выскакивает, забыв закрыть дверь.)

Но она понимала, что этот полицейский ничего не знает, просто потому, что он и не может знать. Все считали, что пропавшие мамы находятся где-то на планете Земля, в одном измерении со своими детьми. Полиция понятия не имела, что нужно искать где-то ещё.

Будь у неё настроение получше, Эмме, возможно, захотелось бы представить реакцию полицейских на известие о том, что поиски пропавших надлежит вести в совершенно ином мире. Но уже две недели настроение у Эммы было ужасное – с той самой минуты, когда она, стоя в собственном подвале, повернулась и увидела поломанные полки и кучу земли на месте туннеля, который был единственным путём между двумя мирами. Во всяком случае, насколько она знала. А если другой путь и существует – вдруг они никогда его не найдут?

– Взрослые просто хотят нас подбодрить, – тихо сказал Чез, старший брат Эммы, который сидел с ноутбуком в большом кресле мистера Мэйхью. Чез столько времени проводил в четырёх стенах, перед экраном ноутбука, что кожа у него сделалась бледной как ножка гриба. Даже голос стал слегка грибным.

Натали, лежащая на другом конце дивана, лишь фыркнула.

– Финн в парке, – напомнила Эмма. Обычно они отправляли Финна общаться с полицейскими, ну и в целом со взрослыми. Как выразился мистер Мэйхью, «Финн кого угодно обаяет».

– Супер, – буркнула Натали. – Ладно, сейчас сама его отошью.

Она встала с дивана. До сих пор Натали лежала, откинув голову на спинку, и её тёмные волосы свисали, словно полотнище ткани. Ноутбук она держала вверх ногами на уровне лица.

– Э-э, Натали, – сказала Эмма и жестом изобразила расчёску – ведь та вскочила так порывисто.

– Да-да, конечно, – направляясь к входной двери, проворчала Натали, но всё-таки провела пальцами по волосам.

Когда Эмма впервые увидела Натали, Чез сказал, что это Девочка с Накрашенными Губами, одна из тех, кто очень заботился о своей внешности. Мир и впрямь перевернулся, если Эмме приходится напоминать Натали о расчёске.

Но, открыв дверь, та мгновенно превратилась в эффектную Натали. Натали, Которая За Главную. Эмма почти против воли прислушивалась и приглядывалась, как будто наблюдала за проведением научного эксперимента. После спасения мамы Эмма намеревалась вернуться к своей изначальной жизненной цели – совершить как можно больше математических и естественнонаучных открытий, просто по приколу. Она не завидовала Натали с её абсолютно иными талантами – но всё-таки ей было любопытно: как же Натали это проделывает?

– А, офицер… Даттон! – воскликнула Натали, так быстро добавив фамилию, что бедный полицейский, наверное, удивился, какая у неё хорошая память (на самом деле она просто взглянула на приколотый к его форме бейджик). – У вас есть новости? Вы нашли мою маму? А миссис Грейстоун?

– Н-нет, – запинаясь, выговорил молодой человек, как будто стоял перед шефом в ожидании нагоняя. – Но мы стараемся. Честное слово.

Эмме даже стало его немного жалко. Она знала, что такое лезть из кожи вон и всё равно потерпеть неудачу.

– А-а-а, – протянула Натали, явно приуныв.

Эмма достаточно хорошо её знала – и понимала, что Натали ведёт себя очень вежливо. На самом деле ей хотелось топать ногами, кричать во всё горло и требовать, чтобы мама вернулась. Эмма понимала это, потому что ей самой хотелось топать и кричать каждый раз, когда она общалась с полицейскими. «Полиция нам не поможет, – напомнила она себе. – Спасти наших мам можем только мы – Чез, Финн, Натали и я».

– Прости, – сказал полицейский. – Я просто хотел привезти… вот это. – Он протянул две большие белые сумки, набитые до отказа. – Я помню, вы с папой просили отдать все цветы на благотворительность, но люди по-прежнему оставляют на месте происшествия игрушки. Ну и… ребята в участке подумали, что малышам, может быть, что-нибудь понравится… А я заеду завтра и заберу остальное.

«Он считает меня маленьким ребенком, – подумала Эмма. – «Малыши» – это мы с Финном». От этого тоже было впору топать ногами и кричать. Она не привыкла постоянно злиться. До исчезновения мамы Эмма злилась по-настоящему считаное количество раз. А теперь ярость прорывалась в самое неподходящее время.

Иногда Эмма злилась даже на цифры. Двенадцать – столько дней прошло с тех пор, как она в последний раз видела маму. Триста семьдесят две – вот сколько попыток Эмма предприняла, разгадывая секретный шифр, который оставила им мама. И… один. Таково было количество правильных ответов. Один на миллион вариантов.

Неудивительно, что она злилась. Неудивительно, что ей не хотелось есть и спать и даже решать задачки.

Эмма услышала, как закрылась входная дверь, и поняла, что пропустила остаток разговора.

– Так, – сказала Натали, положила сумки на пол в прихожей и принялась в них рыться. – Пятиминутка юмора. Это тебе. – Она бросила Чезу что-то жёлто-оранжевое. – И тебе. – В Эмму полетело нечто фиолетово-розовое.

Она подняла руки, заслоняя лицо, и что-то отскочило от них в ту самую секунду, когда Чез поймал на лету игрушечного тигрёнка.

– Э-э, спасибо, – произнёс он и, покраснев, сунул игрушку в кресло, будто намеревался сохранить её навеки.

«Ты что, серьёзно? – подумала Эмма. – Потому что эту штуку тебе подарила Натали?»

Иногда Чез в присутствии Натали вёл себя как-то странно. И тогда Эмме хотелось схватить брата за плечи, встряхнуть и крикнуть «Очнись!». А иногда ей хотелось встряхнуть Натали и приказать: «Только не делай моему брату больно! Даже если он тебе не нравится, будь к нему добра!»

Впрочем, Эмма понимала, что это глупо, ведь Натали и так была добра ко всем троим Грейстоунам – по крайней мере теперь. Когда они только познакомились, она вела себя иначе.

– Эмма, ты даже не посмотрела на свой подарок! – пожаловалась Натали, притворно надув губы. – Он такой блестящий, я специально выбирала! – Она, конечно, шутила.

Эмма опустила голову, изображая глубокое отвращение. На полу лежала розовая подушечка, расшитая блёстками. Интересная розовая подушечка, на самом деле. Блёстки были двусторонними и могли переворачиваться. Эмма уже видела такие штуки. Если провести рукой по подушечке в одном направлении – блестки складывались в сверкающее белое сердечко. Если провести в другую сторону – сердечко становилось фиолетовым.

Но, отскочив от рук Эммы, подушечка упала на пол как-то странно. Половина сердечка получилась белой, половина фиолетовой, а в середине, на границе двух цветов, образовалась неровная линия. Один ряд блёсток стоял боком, словно они не определились. Несколько штук даже сломались – согнулись или покоробились: скорее всего они уже ни в какую сторону не легли бы нормально. Эмма прищурилась, задумчиво глядя на узкую ломаную линию, которая была не белой и не фиолетовой, а прозрачной.

А потом она подпрыгнула, схватила с пола подушечку и закричала:

– Вот оно! То, что нужно! Теперь я знаю, как найти маму!

Глава 3 Чез

Эмма, похоже, сошла с ума.

– Да, конечно, это сердечко, но оно необязательно от Джо, – сказал Чез.

Хотя он пытался говорить ободряюще и серьёзно, как положено старшему брату, который способен всё уладить, прозвучало это очень печально. В последнее время Чез совсем разучился говорить другим тоном.

В тысячный раз за минувшие две недели он пожалел, что с туннелем, ведущим в параллельный мир, всё вышло именно так. Что, если бы он, Чез, не потянул рычаг, который закрыл туннель навсегда? Если бы он вытолкнул остальных ребят и госпожу Моралес в наш мир, а сам схватился с ужасными людьми, которые их преследовали? Если бы, отправив остальных в безопасное место, он убежал от погони и разыскал загадочного Джо, который помог им спастись и обещал выручить маму? Судя по всему, у Джо не получилось. Если бы мама спаслась из другого измерения, она бы уже вернулась и разыскала их.

– Я знаю, что это не от Джо! – сказала Эмма. Она буквально подпрыгивала, воздев блестящую розовую подушечку в воздух, как трофей. – Он показал нам красное сердечко, которое нарисовал Финн. Оно символическое. А в это сердечко никто не вкладывал никакого смысла – ну, разве что «бедные детки, как жаль, что вы потеряли маму». Ничего другого оно не означает. Но блёстки, блёстки… Теперь я всё поняла!

Оттого, что Эмма так скакала, у Чеза заболели глаза. Сам он чувствовал себя страшно утомлённым и вялым. Но наконец до него дошло.

– Всё? – шёпотом переспросил он.

– Да! – Эмма закружилась, словно в танце. – Слушайте, я абсолютно неправильно представляла себе тот мир. Я думала, что он находится под землёй, и поэтому нам нужно найти другой туннель – ещё один тайный ход с рычагом или вращающуюся комнату, чтобы туда попасть.

– А разве нет? – спросила Натали.

– Нет, – помотала головой Эмма. – То есть, наверное, найти такую комнату тоже можно – но это как искать иголку в стоге сена. Один-единственный подвал на планете, где подвалов миллионы! Мы даже не знаем, существует ли он. Но у нас и так есть всё, что нужно, чтобы попасть в другой мир. И с самого начала было! Как рубиновые туфельки у Дороти, которые в любой момент могли перенести её из страны Оз обратно в Канзас.

Чез машинально взглянул на ноги Эммы. На ней действительно были красные кеды, её любимые. Но вряд ли она имела в виду их.

– Смотрите, – продолжала Эмма, показывая им подушечку. – Давайте представим, что параллельные миры похожи на это сердечко. Представим, что наш мир – фиолетовые блёстки, а тот мир – белые. – Она провела рукой по блёсткам туда-сюда, переворачивая их с одной стороны на другую. – Эти миры находятся друг под другом – но в то же время они и сверху, и рядом. Каждая молекула другого мира втиснута между молекулами нашего. Точно так же, как белые стороны блёсток находятся между фиолетовыми. И каждая блёстка какой-то частью касается одновременно белого и фиолетового. Таким же образом каждая часть нашего мира соприкасается с тем миром!

Иногда от слов Эммы у Чеза голова шла кругом. Он отлично учился по математике и естествознанию в школе – учителя всегда его хвалили. Но он просто не мог, как Эмма, вывернуть мозг наизнанку и придумать что-нибудь этакое. Подушечка, как ни странно, ему помогла. Нетрудно понять, что такое двусторонние блёстки. И каким образом сердечко меняет цвет. И что у каждой блёстки есть прозрачная грань.

– Так, – медленно произнёс он. – Но как это связано с мамой и…

– Я имею в виду, что в тот мир можно попасть откуда угодно, – сказала Эмма. – Мы можем пройти сквозь любую блёстку.

Чез посмотрел на Натали, надеясь, что та прочтёт его мысли: «Пожалуйста, только не говори Эмме, что она рехнулась. Пожалуйста, подыграй. Ей ведь всего десять лет».

Натали смотрела на подушечку так же внимательно, как Эмма.

– Я пытаюсь понять… – проговорила она. – Но чувствую себя как в те разы, когда мы с мамой ездили в Мексику. Её родственники всё говорили на испанском, очень быстро, и я за ними не успевала. Переведи, por favor. Пожалуйста. Две стороны блёстки – это два мира, и есть способ пробраться с одной стороны на другую.

Эмма, судя по всему, едва сдерживала разочарование.

– С помощью рычага, – терпеливо объяснила она. – Рычага, который мы оторвали от стены, когда закрыли туннель. Это ключ, связь между двумя мирами, то, что открывает путь. Сам по себе рычаг не сломан – просто конкретная точка доступа нам больше не доступна. Как эта блёстка. – Эмма постучала по одной из согнутых блёсток, которая больше не меняла цвет. – Рычаг служит мостом между мирами, с одной стороны на другую. И он может работать и в других местах, помимо нашего подвала, я в этом уверена!

Чез и Натали долго смотрели на Эмму с открытым ртом. Потом Чез осторожно сказал:

– Вообще-то у нас больше нет рычага. Он остался дома.

– Да, – кивнула Эмма. – Значит, надо попросить папу Натали, чтобы он отвёз нас туда. – Она бросила подушку и потянула Натали к лестнице. – Пошли! Давай дадим сигнал Финну, что пора возвращаться!

Чез смотрел вслед девочкам, которые бросились вверх по лестнице. С жалюзи они могли справиться и без его помощи. Он выпрямился и ощутил первый проблеск надежды за две недели. Он подумал, что теория Эммы как минимум правдоподобна.

Чез подобрал подушечку, которую бросила сестра, и провёл пальцами по блёсткам. Эта вещица могла символизировать многое.

Фиолетовый, белый… тот мир, наш мир… надежда, страх…

У Чеза всё сжалось в животе. Когда они в прошлый раз отправились в другой мир за мамой, то в результате потеряли госпожу Моралес и Джо.

А вдруг теперь случится что-нибудь похуже?

Глава 4 Финн

– Ну, какой у нас план? – шёпотом спросил Финн у Натали, пока мистер Мэйхью убирал перчатки и мяч. – Как мы отвлечём твоего папу? Или мы ему всё расскажем и возьмём его с собой?

– Мы не станем подвергать папу опасности, – твёрдо сказала Натали. – И мы не хотим, чтобы он испугался и не разрешил нам идти спасать маму. Лучше ему ничего не знать.

– Ну ладно, – пожал плечами Финн.

Иногда Натали вела себя как генерал, командующий войсками. Торопить её было нельзя.

Мистер Мэйхью вернулся из гаража. Натали, Чез и Эмма тем временем выстроились в прихожей. У всех троих разрумянились щёки и блестели глаза. Уныние и апатию как рукой сняло.

Финн подтолкнул локтем Натали, и ей хватило здравого смысла слегка понуриться. Финн тем временем подбежал и обнял Чеза и Эмму.

– Я по вам соскучился! – притворно заныл он. – Как хорошо, что вы оба не пропали, как мама! – Он мельком глянул через плечо. Мистер Мэйхью смотрел в сторону. Однажды он признался Финну, что не знает, как вести себя, когда кто-то плачет.

– Эй! – воскликнул мистер Мэйхью неестественно громко. – Хотите поужинать в кафе? Как насчет «Ржавого бочонка»?

Натали взяла отца под руку.

– Отличная идея! – сказала она. – Только можно будет остановиться по пути? Мне завтра сдавать проект по естествознанию, и для него нужно набрать листьев. За листья с определённых деревьев дают дополнительные баллы. Чез и Эмма сказали, что у пруда за их домом растёт что-то странное – может быть, я найду там то, что нужно.

Финн выпустил Эмму и Чеза из объятий – как раз вовремя, чтобы заметить, как мистер Мэйхью нахмурился.

– Наверное, не стоит… – начал он.

– Вы беспокоитесь за нас, мистер Мэйхью? – спросила Эмма. – Не бойтесь. Мы не расстроимся, если вернёмся в наш старый район. Мы можем просто подождать в машине. Всё нормально.

Эмма очень хорошо умела делать множество разных вещей, но только не врать. Финн ещё не знал её плана, но не сомневался, что сестра не намерена ждать в машине.

К счастью, Натали направила папу к двери, и он скорее всего ничего не заметил.

– Поехали, пока не стемнело! – потребовала она.

У мистера Мэйхью не было джипа, как у госпожи Моралес, или микроавтобуса, как у мамы. У него была маленькая красная машина, почти без заднего сиденья. Поэтому, когда Натали села впереди, рядом с папой, Грейстоунам пришлось втиснуться в ограниченное пространство, которое годилось разве что для перевозки чемодана. Ноги у Чеза были такие длинные, что его согнутые коленки касались ушей Финна. Эмма решила проблему, свернувшись клубочком и обвив ногами младшего брата, сидящего посередке.

Финну вообще-то нравилось ездить на заднем сиденье машины мистера Мэйхью. Ему нравилось жаться к Эмме и Чезу – тогда они напоминали котят или щенят. Казалось, что все они ещё семья, даже без мамы. А ещё – кучкой было проще шептаться.

– Мы проберёмся домой, да? – шёпотом спросил Финн у Эммы, когда она обняла его и притянула к себе, потому что сидеть по-другому было невозможно. – А как…

– Ш-ш! – Эмма с тревогой взглянула на переднее сиденье. – Только мы с Чезом. А вы с Натали идите к пруду с мистером Мэйхью и отвлекайте его, пока мы не вернёмся.

– Вечно мне приходится его отвлекать! – запротестовал Финн. – Вы же обещали. – Он не сдержался. Его жалобный возглас прорвался сквозь музыку, которая постоянно играла в машине. Сегодня пели про то, что кого-то разыскивают, живым или мёртвым.

– Не волнуйтесь, мистер Мэйхью, – крикнул Чез, – мы сами разберёмся.

Мистер Мэйхью кивнул. А может, он просто кивал в такт музыке.

– Никто пока не идёт спасать маму, – прошептала Эмма на ухо Финну. – Мы просто собираем всё необходимое. Ищем нужный инструмент.

Выходит, Чез и Эмма знали, какой инструмент нужен для того, чтобы вернуться в тот мир и спасти маму?! Они разгадали тайну?!

Этого было достаточно, чтобы Финн просиял. А потом ему пришлось пригнуться и скрыть улыбку.

Но когда они остановились у пруда, Финн почувствовал странное урчание в животе. В последний раз они видели этот пруд в другом мире – в тот день Финн, Эмма, Чез и Натали спасались бегством из большого жуткого здания вместе с тремя другими детьми, которых спасли от похитителей.

С теми детьми, которых звали Рокки, Эмма и Финн Густано, была связана тайна, о которой Финну не хотелось думать. Их похитили и увели в другой мир, потому что какие-то злые люди решили, что они и есть мамины. Если бы эти злые люди не ошиблись, то забрали бы вместо них Чеза, Эмму и Финна Грейстоунов.

Мама детей Густано и мама Финна были двойниками. И именно Грейстоуны, а не Густано, изначально принадлежали к другому миру.

Финн старался об этом не думать. Он сосредоточился на том, как они спасут маму. Нет – на том, как она вернётся. Вот было бы здорово перепрыгнуть вперёд во времени, миновав все опасности чужого мира, и сразу найти маму! Пусть спасательная операция останется в прошлом, и они снова заживут нормальной жизнью в своём мире, совершенно забыв о существовании того, другого. Как Густано, которые вернулись к привычной жизни и соединились с родителями. Им-то больше не приходилось думать о параллельном мире.

«И нечего волноваться из-за пруда, – убеждал себя Финн. – Это же просто вода. Ты не боишься воды. Ты умеешь плавать!»

Пруд был красивый, вокруг цвели кусты и стояли столики для пикника. В другом мире он казался мёртвым и мрачным: на берегах ничего не росло – возможно, вода в нём была отравленная.

Живот у Финна урчал не потому, что он боялся пруда. Он урчал, потому что рядом с этим прудом Финн вспомнил, как ему было страшно в другом мире. Если уж какой-то дурацкий старый пруд так его напугал, то и хорошо, что ему не нужно забираться в дом вместе с Чезом и Эммой.

«Но я бы пошёл, если бы было надо, – сказал себе Финн. – Я сделаю что угодно, чтобы вернуть маму».

Мистер Мэйхью выключил мотор, и Натали обернулась назад:

– Чез, Эмма, мы быстро, честное слово. Финн, ты ведь не любишь сидеть на одном месте? Хочешь пойти с нами? Папа поднимет тебя, и ты нарвёшь мне листьев с самых высоких веток. Ты же не против, правда?

– Ага, здорово! – выдавил Финн.

Натали помогла ему выбраться с заднего сиденья, и, коснувшись ногами дорожки, он сделал глубокий вдох. Пахло сиренью. Ничто не напоминало о зловонном воздухе того, другого мира.

– Я не знаю, сколько времени понадобится Чезу и Эмме, – шёпотом сказала Натали, наклонившись к Финну. – Придётся строить из себя глупеньких и искать подходящие деревья. Наблюдай внимательно и скажи мне, когда Чез и Эмма вернутся.

Тут мистер Мэйхью вылез из машины, и Натали воскликнула:

– Папочка, а ты разбираешься в ботанике? Можешь нам сказать, какие деревья здесь нетипичные?

Натали потащила отца к пруду, и Финн осторожно оглянулся. Чез и Эмма уже вышли из машины; низко пригнувшись, они на цыпочках рысили вдоль дорожки. Финну стало немного обидно, хоть он полностью и доверял брату и сестре. Раз они сказали, что не пойдут в другой мир без него – значит, не пойдут. Во всяком случае, если это будет зависеть от них.

«А если что-нибудь случится и это не будет зависеть от них? – задумался Финн. – Да, они думают, что просто заберут необходимый инструмент – но вдруг туннель внезапно откроется, и их засосёт в другой мир случайно? И они тоже окажутся в ловушке?»

Финн знал, что должен вместе с Натали отвлекать мистера Мэйхью. Но всё-таки он ещё немножко постоял, глядя вслед Чезу и Эмме.

И вот тогда Финн и заметил, как на улице остановился тёмный автомобиль. Оттуда вышел коротко стриженный мужчина и начал разминаться: он поочерёдно ставил на капот сначала одну ногу, потом другую и наклонялся так, чтобы достать подбородком до колена.

Финн понял, что из этого положения очень удобно наблюдать за машиной мистера Мэйхью, а также за убегающими Чезом и Эммой. А ещё Финн отметил, что на мужчине был оранжево-синий тренировочный костюм – а все злые люди в том, другом мире носили тёмно-синее с оранжевым.

«И что? В нашем мире тоже носят оранжево-синие вещи, – сказал себе Финн. – Это просто… как это называется… совпадение».

И всё-таки он решил не отходить далеко. Нужно последить за этим мужчиной, который только делает вид, что разминается.

Он слышал, как Натали, стоя у пруда, сказала папе:

– Нет, кажется, это не обычная ива. Держи ветку ровно, я её сфотографирую и поищу в интернете. Финн! Что ты делаешь? Можешь нам помочь?

– Минуточку, – отозвался Финн. – У меня… шнурок развязался. – Он присел и сделал вид, что возится со шнурками. Жаль, что он не мог крикнуть «Я занят! Сама отвлекай папу!».

Выпрямившись, Финн посмотрел сначала на Чеза и Эмму – они отошли уже довольно далеко и, завернув за угол, скрылись из виду. А вдруг за углом притаился ещё один тип в оранжево-синем? Вдруг это похититель? Финн бы не вынес, если бы с Эммой и Чезом что-то случилось. И уж точно он бы не выдержал, если бы с ними что-то случилось, а он мог вмешаться – и остался в стороне.

Финн снова взглянул на незнакомца. Теперь тот присел, зацепившись лодыжкой одной ноги за колено другой, как будто хотел принять позу лотоса прямо в воздухе.

«Просто любитель физкультуры, который разминается перед пробежкой, вот и всё, – сказал себе Финн. – Обычный человек из нашего мира, который делает самые обычные вещи».

Мужчина закончил разминаться и побежал в сторону Финна – и в сторону того самого угла, за который повернули Чез и Эмма.

«Я понаблюдаю, пока он не пробежит мимо меня, – подумал Финн. – Или мимо того угла. Тогда я точно буду знать, что он не преследует Чеза и Эмму».

Мужчина приближался. Финн присел, спрятавшись за машиной мистера Мэйхью, и через окно ему было всё хорошо видно. Лицо у мужчины оказалось знакомое – тёмные брови, серые глаза, крупный нос и маленький рот с глубокими складками вокруг.

«Не сосед, – подумал Финн. – Не папа кого-то из моих одноклассников. Не полицейский…» И, подумав про полицейских, он вспомнил, где видел этого человека. В прошлый раз на нём была форма охранника, и он стоял на сцене. Именно он объявил начало суда и сказал, что мама Финна виновна.

Этот человек явился из другого мира.

На несколько секунд Финн оцепенел от страха. Мужчина тем временем прибавил скорости и, миновав машину мистера Мэйхью, свернул за тот же угол, что и Чез с Эммой.

И Финн закричал.

Глава 5 Эмма

У Эммы появились сомнения.

Нет, она была практически уверена, что не ошиблась насчёт двух миров, которые соприкасаются, как блёстки-перевёртыши на подушке. Она была практически уверена, что существуют многочисленные входы в тот, другой мир. Но вдруг она ошиблась в том, что оторванный рычаг из их подвала – ключ ко всему, и внушила Чезу, Финну и Натали ложную надежду? Научный метод, с возможностью многочисленных проб и ошибок, – это здорово, когда просто хочешь выяснить, верна ли твоя гипотеза. Когда время не поджимает, когда можно разбираться с удовольствием. Но это далеко не так приятно, когда твоя мама в опасности и ты чувствуешь, что время на исходе.

– Чез, – начала Эмма, пока они бежали к дому.

Чез лишь что-то буркнул в ответ. Дом уже показался впереди. Он по-прежнему был ограждён полицейской лентой с повторяющейся чёрной надписью «НЕ ВХОДИТЬ» на жёлтом фоне. На двери висели два объявления. В одном сообщалось: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН», и дальше шло много текста мелким шрифтом. Другое гласило: «РАЗЫСКИВАЮТСЯ!», а внизу были две фотографии.

– О-о-о, – простонала Эмма, увидев лица мамы и госпожи Моралес.

Полиция обещала награду за сведения о местонахождении обеих женщин. Как будто они были преступницами. Или… пропали навсегда.

«Но мы же знаем, что они в другом мире, – напомнила себе Эмма. – У мамы есть какая-то информация, которая защищает её, – поэтому мы и спасли вместо неё детей Густано. Потому что у них защиты не было. А госпожа Моралес ну, она умная. Она не даст себя в обиду. И Джо тоже».

Хотя Эмма и была абсолютно уверена, что мама, госпожа Моралес и Джо живы, всё-таки ей не нравилось видеть свой дом таким. Полицейское ограждение и объявления придавали ему странный вид – как будто он принадлежал посторонним людям. Он казался почти таким же чужим, как заброшенный, ветхий дом, который Эмма видела в том мире.

Далеко позади послышался чей-то крик. Скорее всего просто играли дети – здесь было полно ребятишек, и друзья Финна, например, постоянно орали во всё горло. Но сегодня от этого крика по спине у Эммы поползли мурашки.

– Хорошо, что Финн не с нами, – шепнула она Чезу, кивнув на объявления.

– Зайдём через гараж, – отозвался тот.

Он достал запасной ключ от гаража, который мама обычно прятала в цветочном горшке на заднем крыльце. И Эмма ощутила прилив любви к брату, которому две недели назад в этом жутком хаосе хватило присутствия духа стянуть запасной ключ так, чтобы полицейские не заметили. Чез всегда был таким – тихим и внимательным. Эмма и Финн непременно бы похвастались: «А знаете, что у меня есть? Знаете, что я сделал?»

Чез и Эмма достигли собственного дворика – пятачка земли, где весной появлялся четырёхлистный клевер. Год назад Эмма разделила дворик на секторы и начертила график, показывающий, в каких точках клевер растёт гуще всего – в зависимости от качества почвы, количества света и дождя. Казалось, в прошлом году Эмма была совсем другим человеком – разве теперь её волновал четырёхлистный клевер?

– Подожди, – негромко сказал Чез, положив руку сестре на плечо.

Они остановились на краю двора. Чез огляделся. Эмма подумала, что, быть может, кто-то прячется за одной из стоящих на улице машин. Или нет – соседи уже вернулись домой с работы и позвали детей ужинать.

«Разве не странно, что я слышала крики какого-то играющего ребенка?» – подумала Эмма. Она отогнала эту мысль и потянула Чеза вперёд:

– Давай скорее, чтобы мистер Мэйхью ничего не заподозрил.

Они подкрались к боковой двери. Это были их собственная дорожка, их собственный двор, их собственная трава, но оба двигались, как незваные гости. Как будто им здесь было не место.

Чез добрался до двери и опять огляделся, прежде чем сунуть ключ в замо́к.

– Чез, ты параноик, – сказала Эмма. – Давай скорей!

Он повернул ключ, и Эмма протянула руку, чтобы поскорее открыть дверь.

И тут какой-то мужчина в тёмном костюме, выскочив из ниоткуда, схватил их и повалил наземь.

Глава 6 Чез

– Отстань от меня! – кричал Чез, а Эмма вопила:

– Пусти!

Чез лягался и отталкивал мужчину; Эмма тоже отбивалась. Но напавший ловко прижал их к земле, и они ничего не могли сделать.

– Ага, только что поймал двух детей, которые пытались забраться в дом, – сказал он в спрятанную в кармане рацию, а может быть, в потайной микрофон.

Чез извернулся и увидел подбородок мужчины, касающийся воротника рубашки, но больше ничего видно не было.

– Мы никуда не забирались! – протестовала Эмма. – Мы здесь живём! То есть… раньше жили! У нас есть ключ!

Чез молча помотал головой: «Ох, Эмма. Может быть, этому человеку не надо знать, кто мы такие!» – и вдруг услышал шум машины. Завизжали тормоза, затем послышались быстрые шаги.

– Эй, эй! Это дети миссис Грейстоун! Отпустите их!

Это был голос мистера Мэйхью.

Потом раздался крик Финна:

– Не делайте больно Эмме и Чезу!

Натали вопила:

– Папа! Это полицейский?! Или кто?!

Чез почувствовал, что его отпустили, но ещё несколько секунд лежал ничком на земле, глубоко униженный. Они ещё даже не успели вернуться в другой мир, а Чез уже чувствовал себя побеждённым и беспомощным. Он опять не сумел защитить Эмму. Если бы не появились мистер Мэйхью, Финн и Натали (как они вообще догадались, что им с Эммой нужна помощь?!), этот человек мог сделать всё что угодно. Он мог похитить его и Эмму. Мог забрать их в другой мир – и Финн и Натали даже не узнали бы об этом.

Финн принялся тянуть брата за руку, пытаясь его поднять:

– Чез! Чез! Ты живой?

Финн всегда спрашивал так, когда Грейстоуны во что-нибудь играли. Например, представляли, что они в опасности и им нужна помощь, что они едва уцелели после ужасной битвы с пиратами, бандитами или другими вымышленными злодеями.

Чез поморщился, потому что сейчас Финн был совершенно серьёзен. Братишка на самом деле боялся, что Чез погиб.

Чез заставил себя перевернуться и встать.

– Всё нормально, дружок, – сказал он и растянул губы, надеясь, что это сойдёт за улыбку. Ноги дрожали, но Чез напряг колени, чтобы не шататься. – Просто я… в шоке. Откуда ты узнал, что нам нужна помощь?

Финн бросил взгляд на мистера Мэйхью и предостерегающе покачал головой.

«Понятно, это секрет, – догадался Чез. – То, что нельзя обсуждать в присутствии мистера Мэйхью».

Эмма уже успела вскочить и теперь наступала на человека, который напал на них. Она ткнула его пальцем в грудь:

– Вам что, нечего делать, что вы сбиваете людей с ног без всякой причины?! Вы не в курсе, что у них есть права?!

– Это недоразумение, – ответил незнакомец, глядя на мистера Мэйхью и словно ожидая, что папа Натали всё объяснит.

Но папа Натали был слишком занят – он пытался удержать дочь:

– Детка, пожалуйста. Я нанял охрану, чтобы наблюдать за домом Грейстоунов – и чтобы нас всех обезопасить. И, может быть, заодно разобраться. Ты же знаешь, что твоя мама, ну…

– Что моя мама? – Натали повернулась к отцу с таким же видом, как Эмма к незнакомцу.

– Сама знаешь: некоторые люди, с которыми она имела дело… могли быть связаны… с правонарушителями, – слабо договорил мистер Мэйхью.

– Мама помогала женщинам, которые попали в беду! – взорвалась Натали. – Женщинам, которым угрожали их мужья! Это не значит, что она имела дело с преступниками! Это значит, что она была героиней! Она и есть героиня! – Она говорила с такой страстью, что мужчина в тёмном костюме отступил на шаг.

Чез огляделся. Погода стояла тёплая, и в соседних домах были открыты окна. Он представил, как люди откладывают вилки и выглядывают на улицу, чтобы узнать, что за шум. А вдруг к ним прислушивались не только соседи, но и… кто-то ещё? Шпионы из другого мира?

– Может, зайдём? – негромко предложил Чез, беря Натали за руку и направляя её к двери гаража.

– Согласен, – сказал мужчина и тоже двинулся к гаражу, подгоняя остальных.

Чез заметил, что на чёрной рубашке у него нашивка с надписью «Частная охрана АС». И мускулы у незнакомца были такие огромные, что грозили порвать рукава. Чез почувствовал себя ещё беспомощнее – они с Эммой ни за что бы не справились с этим здоровяком.

По крайней мере, у Эммы хватило храбрости его отчитать.

Чез включил в гараже свет. Одинокая лампочка над головой сначала загорелась тускло – требовалось несколько секунд, чтобы она засияла как следует. Поэтому сначала всё в гараже казалось зловещим и тёмным. Чез придвинулся ближе к Эмме и Финну и положил руки им на плечи. Финн чихнул и стёр пыль с окна маминого микроавтобуса.

– Как странно видеть тут мамину машину, – сказал он. – Без мамы.

Чез знал: мамина машина была одной из причин, по которым полицейские не поверили, что прежде, чем исчезнуть, она отправилась в командировку. Может, Чезу, Эмме и Финну не стоило говорить им, что обычно она ездила в аэропорт на своей машине?

В тот день, когда полицейские решили, что произошёл взрыв природного газа, Натали тихонько дала Грейстоунам мастер-класс по тонкому искусству вранья. «Притворяйтесь, только когда необходимо. В остальном по возможности говорите правду. Тогда придётся держать в голове меньше выдумок, и вы в них не запутаетесь».

Чеза немного смущало то, что Натали так хорошо умеет врать.

– Папа, почему ты не сказал мне, что нанял охранника, чтобы следить за домом Грейстоунов? – спросила Натали.

– Я, э-э, не хотел тебя волновать, – промямлил мистер Мэйхью. Он походил на виноватого ребенка, а Натали – на сердитого родителя.

– Мистер Мэйхью, сэр, если это действительно дети миссис Грейстоун и они имеют право здесь находиться, я лучше вернусь на пост, – сказал мужчина, как будто ему тоже не хотелось наблюдать за ссорой Натали и её отца. – Однако хочу напомнить, что для полиции это по-прежнему место преступления, и всё, что вы сдвинете с места, нужно будет внести в протокол.

– Да, я знаю! – огрызнулся мистер Мэйхью.

Незнакомец – ну или, точнее, охранник – выскользнул за дверь и аккуратно прикрыл её за собой.

– Так, – слабо произнёс мистер Мэйхью и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. – Давайте просто забудем об этом и поедем ужинать.

– Чез и Эмма не успели забрать игрушки. Они хотели сделать Финну сюрприз, – заявила Натали.

«Ага, понял, – подумал Чез. – Придерживаемся этой версии».

– Ну, с сюрпризом не вышло, но вы подождите здесь, – сказала Эмма. – Мы с Чезом сейчас вернёмся. – Она схватила брата за руку и потащила его мимо маминой машины к двери, ведущей в дом.

Они побежали к лестнице в подвал, не включая света. Им не хотелось слишком внимательно присматриваться к собственному дому.

– Найди какую-нибудь игрушку, чтобы показать мистеру Мэйхью, – велел Чез, пока они с топотом спускались по лестнице. – А я заберу рычаг.

Надо придумать, как спрятать его под футболкой. Чез попытался это представить. Рычаг был длиной примерно с руку – не будет ли он выпирать? Он прыжком миновал последние три ступеньки, нажал на выключатель и перевёл дух. В подвале по-прежнему слабо пахло кошачьим лотком, хотя их кошка Ракета последние две недели жила вместе с ними у мистера Мэйхью.

Дверь в мамин кабинет, который дети называли Скучальней, стояла нараспашку, а не была заперта, как обычно.

«Это потому, что две недели назад мы оставили её открытой», – сказал себе Чез. У всех у них голова шла кругом после того, как они спаслись из другого мира и обрушили туннель, выходивший в Скучальню. И потом, с ними были дети Густано, которые отчаянно рвались наверх: после похищения они панически боялись подвалов. «Я и сам теперь от них не в восторге», – подумал Чез.

Он заставил себя сделать еще один вдох – на сей раз поглубже – и ощутил одновременно облегчение и легкое разочарование оттого, что не почувствовал дурного запаха другого мира. Это означало, что туннель по-прежнему наглухо закрыт и можно спокойно зайти в Скучальню и забрать сломанный рычаг.

Но в то же время это значило, что Чез не сможет вернуться в тот мир и спасти маму.

Он торопливо прошёл мимо маминого стола и нырнул за книжный шкаф у дальней стены, служащий потайной дверью в секретную комнату – Чез, Эмма и Финн обнаружили её только тогда, когда мама исчезла.

«Просто возьми рычаг и уходи, – сказал себе Чез. – Больше тебе здесь ничего не нужно».

Однако, когда он потянулся к выключателю, рука у него дрожала, и ему пришлось ощупать стену. Стоя в темноте, Чез повернулся к тому месту, где две недели назад бросил сломанный рычаг, отчаявшись что-либо с ним сделать. Наконец его пальцы нащупали выключатель, и он щёлкнул кнопкой. Свет сначала мигнул, потом загорелся ровно.

Чез по-прежнему смотрел на пол. Он знал, что смотрит в нужное место.

Но там ничего не было. Ничего – кроме слабого контура рычага в пыли.

Глава 7 Финн

Натали и её папа продолжали спорить. А Финну было нестерпимо стоять в гараже рядом с маминой машиной без мамы.

– Ну, раз уж сюрприза не вышло, пойду посмотрю, что там делают Чез и Эмма, – сообщил он.

Натали повернулась, словно намереваясь последовать за ним. Но тогда мистер Мэйхью тоже захотел бы пойти.

– Сейчас вернусь! – сказал Финн, помахав рукой и надеясь, что Натали поймёт смысл этого жеста, который означал «Извини, но теперь сама отвлекай своего папу».

Войдя в дом, Финн увидел, что дверь подвала открыта и внизу горит свет. И тут он услышал, как Чез крикнул:

– Эмма!

Финн бегом спустился по лестнице.

– Чез! Эмма! Всё хорошо? – спросил он.

Добравшись до нижней ступеньки, он увидел, как Эмма бросила машинки, которые собирала, и устремилась к двери Скучальни.

– Машинки? – крикнул Финн. – Я должен притворяться, что обожаю машинки?! Или это и есть инструмент, чтобы вернуть маму?

– Это отвлекающий маневр! – произнесла Эмма на бегу. – Прости!

– Эмма, иди сюда! – снова заорал Чез из Скучальни. Или, точнее, из потайной комнаты за ней.

Эмма и Финн бросились туда вместе. Протиснувшись в потайную дверь за шкафом, они столкнулись с Чезом, и Финн тут же обвил его руками.

– Ты живой! – воскликнул он.

Чез рассеянно похлопал братишку по спине.

– А рычага нет, – уныло сказал он и ссутулился, уткнувшись в макушку Финна.

Эмма привалилась к стене. Вид у неё был раздосадованный.

– Ну и что? – спросил Финн, глядя то на брата, то на сестру. – Он же был сломан, вы забыли? Рычаг не работает!

Если Эмма и Чез из-за такого пустяка повесили нос, Финн был обязан подбодрить их. И напомнить им о спасении мамы.

Чез по-прежнему обнимал Финна за плечи.

– Эмма считает, что рычаг может сработать и в другом месте, – негромко произнёс он. – Она думает, испорчен только туннель, ведущий из этой комнаты, а рычаг в порядке. За ним мы и вернулись.

– О, – сказал Финн.

Эмма и Чез безутешно смотрели на след от рычага на полу. А Финн оглядывал комнату, по-прежнему напоминающую кладовку какого-то скряги: на полках стоят консервы, банки с яблочным пюре, коробки с энергетическими батончиками и тому подобное. Вся их семья могла бы прожить в этой комнате целый год и не умереть с голоду.

Финн знал, что все эти запасы – а ещё деньги, спрятанные в обувных коробках, – на самом деле сложила здесь мама. Она относила их в другой мир и помогала тамошним обитателям. Финн старался не смотреть туда, где валялись сломанные полки, а в трещинах на стене виднелась земля. Это зрелище напоминало ему о той минуте, когда туннель закрылся и мама, госпожа Моралес и Джо остались в другом мире.

Но Финн невольно заметил, что кто-то – наверное, полицейские – убрал разбившиеся банки, упавшие с рухнувших полок. Однако жестянки с консервами остались лежать на полу.

«Потому что битым стеклом можно пораниться, а жестянки не опасны, – подумал Финн. – И консервы не начнут портиться и вонять».

Да. Полицейские поступили разумно, и Финну это понравилось.

А потом он увидел какой-то железный штырь, прислонённый к сломанным полкам.

– Смотрите! Это разве не рычаг? – спросил он, указывая пальцем. – Никуда он не делся – просто его взяли полицейские. Наверное, чтобы подпереть полки.

– Ты прав! – воскликнула Эмма, обняла Финна и бросилась к рычагу, огибая груды опрокинутых банок, как препятствия в школьном спортзале. Но, схватив рычаг, она тут же бросила его на пол. А потом закрыла лицо руками. – Нет, мы ошиблись! – простонала она. – Он ничего не подпирает, и полиция его не трогала. Так почему же он здесь, а не там? – Эмма указала на очертания рычага в пыли. – А вдруг его перенёс кто-то, кто знает про другой мир? – Она побледнела и рухнула на колени посреди консервных банок. Финн очень надеялся, что тот, кто убрал битое стекло, подошёл к делу ответственно. – Нет, нет, нет! – повторяла Эмма. – А вдруг тот, кто взял рычаг, пришёл из другого мира?!

Глава 8 Эмма

Иногда идеи приходили Эмме в голову так быстро, что сталкивались друг с другом, как невнимательные водители.

– Мы могли бы поискать отпечатки пальцев – ну или полиция могла бы, если бы мы обратились за помощью, – но скорее всего я их смазала! – жалобно проговорила она. – Я трогала рычаг!

Чез и Финн непонимающе смотрели на неё.

– Откуда ты знаешь, что это не полицейские перенесли рычаг? – спросил Финн.

– Простая логика, – ответила Эмма. – Помнишь, охранник сказал, что дом всё ещё считается местом преступления? Полицейские ничего не трогают без необходимости. И понятно же, что рычаг лежал там на полу до самых недавних пор. Никто не прикасался к нему минимум неделю. Поэтому в том месте успела скопиться пыль.

– Она же может подсказать нам ещё кое-что, – вмешался Чез. – Тот, кто взял рычаг, наверняка оставил следы. Давайте поищем.

Но Чез, Финн и Эмма – особенно Эмма – уже натоптали в комнате. Если человек, взявший рычаг, и оставил следы, они их уже уничтожили.

– Эй, ребята! Поскорей! И поедем ужинать! Разве вы не голодны? – донёсся сверху голос мистера Мэйхью.

– Быстро, Финн, – сказала Эмма, подбегая к младшему брату. – Снимай футболку.

– Зачем? – удивился Финн.

– Надо во что-то завернуть рычаг, чтобы не смазать оставшиеся отпечатки, – объяснила Эмма. – И чтобы мистер Мэйхью не увидел, чтó мы отсюда вынесли. Мы скажем ему, что ты испачкал футболку и тебе нужно взять из своей комнаты чистую.

– Ладно, – кивнул Финн. Он стащил футболку через голову и бросил её Эмме, а потом потянул старшего брата за руку: – Чез, сходи со мной.

«Разве ты не можешь без помощи Чеза взять футболку из собственной комнаты?» – хотела спросить Эмма. А потом бросила взгляд на бледное, вытянувшееся лицо братишки. Привычные ямочки на щеках полностью исчезли. Финн боялся идти наверх.

Финн и Чез выбрались через потайную дверь, и Чез вежливо крикнул мистеру Мэйхью:

– Мы почти готовы! Только возьмём ещё одну вещь.

Эмма осталась одна. Одна в тайной комнате, которая раньше умела превращаться в секретный туннель. Одна в комнате, где они потеряли госпожу Моралес. Эмма вздрогнула.

– Прекрати, – вслух сказала она. – Сосредоточься.

Она подобрала ярко-жёлтую футболку Финна с груды жестянок, на которую та упала. Разгладив футболку, Эмма натянула её на руку как перчатку, подняла рычаг и уже начала оборачивать его тканью, но вдруг остановилась. «А что, если испробовать рычаг в какой-нибудь другой комнате? – подумала она. – Не для того чтобы попасть в другой мир, конечно – просто чтобы проверить мою теорию, посмотреть, работает ли он в другом месте».

Держа в одной руке наполовину завёрнутый рычаг, Эмма вылезла из-за шкафа, вышла из Скучальни, переступила через кучу брошенных машинок и остановилась возле кошачьего лотка. Никто не удосужился сменить наполнитель две недели назад, когда они в последний раз были дома, и на поддоне до сих пор лежали вонючие комки. Кошачий лоток был самой обыкновенной вещью на свете, но, как ни странно, рядом с ним Эмма почувствовала себя спокойнее. «Я могу проверить эту стену. Посмотреть, подойдет ли сюда рычаг, и повернуть в любую сторону, – сказала она себе. – Может, достаточно просто чуть-чуть отойти от разрушенного туннеля. Если получится – вот остальные обрадуются!»

Она стояла и смотрела на стену, сжимая в руках рычаг. Эмма вспомнила, как страшно ей было каждый раз, когда она проходила через тайную комнату в другой мир. И как она испугалась несколько минут назад, когда охранник швырнул её и Чеза наземь.

Она так и не коснулась стены рычагом.

Только не сейчас, только не в одиночку.

«Я трусиха, – грустно подумала Эмма. – Мне страшно не меньше, чем Финну».

Глава 9 Чез

Ужин длился вечность. Пока они сидели в «Ржавом бочонке», Чез пытался не терять нить притворно весёлой болтовни мистера Мэйхью: нехорошо было заставлять одних только Финна и Натали поддерживать разговор. Но «Ржавый бочонок» был одним из тех ресторанов, где громко играет музыка, мигает свет и постоянно шумят люди. Каждый раз, когда Чез пытался что-нибудь сказать, официанты принимались хлопать в ладоши и кричать «С днём рождения!».

Чез и раньше ненавидел места вроде «Ржавого бочонка». А сегодня было ещё хуже. Ему казалось, что он обязан прикрыть Эмму, которая сидела молча, почти в трансе, глядя своими тёмными глазами в никуда и нервно барабаня пальцами по столу. Насколько Чез мог судить, она отбивала азбукой Морзе свои рассуждения. Как сказать азбукой Морзе «Вся разгадка – в подушечке с блёстками»?

Но от блистательных открытий Эммы не будет никакого толку, если мистер Мэйхью решит, что ей нужна медицинская помощь, и отвезёт её в больницу. Поэтому Чезу приходилось то и дело подталкивать Эмму локтем, напоминая ей, что нужно набрать макароны с сыром в ложку, а потом поднести её ко рту. Иногда ему даже приходилось напоминать сестре, что нужно прожевать и проглотить. А кроме того – самому не забывать о своём сэндвиче, морковных палочках и фруктах.

Но наконец, сто лет спустя, ужин окончился, мистер Мэйхью заплатил по счёту, и они все погрузились в машину. Чезу, Эмме и Финну пришлось задрать ноги, чтобы не наступить на завёрнутый в футболку рычаг. Поэтому у Чеза, который всю обратную дорогу сидел скрючившись, вдобавок разболелись кости.

«Ничего страшного, только бы найти маму», – твердил себе Чез.

Дома мистер Мэйхью спросил Натали:

– Детка, хочешь, я напишу учительнице записку и предупрежу, что ты сдашь проект чуть позже?

– Нет, папа, – резко ответила Натали, как будто мистер Мэйхью сказал глупость. – Я сама объясню, и она мне поверит. Оказывается, если у тебя пропала мама, это оправдывает всё на свете.

– Гм, – сказал мистер Мэйхью, беспомощно стоя в прихожей, и Чезу стало его немного жалко.

– Спасибо за ужин, – вежливо сказал он. – Спасибо за всё, что вы для нас делаете. Я уверен, мы здесь ненадолго.

Мистер Мэйхью умоляюще воздел руки, и Чез притворился, что не видит слёз у него на глазах.

Натали схватила Чеза за руку:

– Пошли, поможешь мне уложить мелких.

Они были уже на полпути наверх, когда Чез понял, что Натали буквально трясёт от ярости.

– Он вообще ничего не соображает, – пробормотала она. – Мама бы страшно разозлилась. Она бы целый день орала на меня за то, что я разрешила тебе и Эмме одним пойти домой. Уж она бы догадалась, что я соврала насчёт листьев. Вот мне бы влетело…

– Погоди, – перебил Чез, остановившись. – Ты злишься, что папа тебя не ругает? И не наказывает?

Натали взглянула на него сквозь опущенные ресницы.

– Я и не говорю, что тут есть логика, – буркнула она и тоже остановилась на ступеньке. – Но… да. Когда мама ругала нас, я понимала, что ей не всё равно. А папа… папа просто делает как проще. Он никого не хочет огорчать. Даже меня. Может, он боится, что я его разлюблю, если он на меня наорёт?

Чез не знал, что сказать. Возможно, он бы придумал что-то, не будь ресницы Натали такими длинными, густыми и красивыми. А когда она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза…

– Что с вами такое? – спросила Эмма, стоя наверху. – Давайте быстрей!

Чез и Натали бегом бросились наверх.

Все четверо собрались в комнате Натали. Чез усилием воли заставил себя устроиться рядом с Финном.

– Как дела, дружище? – спросил он, обняв братишку. – Ну, теперь ты расскажешь, как вы с Натали и мистером Мэйхью сообразили пойти за нами? Нас чуть в порошок не стёрли! Вы видели, какие ручищи были у этого типа?

Чез разрывался на части. Обычно, чтобы подбодрить брата, он бы в подробностях расписал, как здорово тот им помог. Но Натали тоже слушала…

Чез не хотел показаться жалким и слабым в её присутствии. Даже если он и был жалким и слабым.

– Мы с Натали просто сказали мистеру Мэйхью, что я испугался, когда вас не оказалось в машине, – произнёс Финн. – Но на самом деле я увидел, как за вами бежит какой-то человек. В оранжево-синей одежде. Он был похож на охранника, который стоял на сцене с мамой. Там, в другом мире. Но тот, кто вас схватил, – это был другой человек! И Натали сказала, что, наверное, я просто видел здешнего двойника того человека, который стоял на сцене. Так что всё нормально. Я ошибся, и вам повезло. – Финн наклонился и шепнул: – И вряд ли тот здоровый тип вас бы побил. Я думаю, он только хотел напугать.

Иногда Чез жалел, что смотрит на мир иначе. У Финна всегда и на всё находился ответ. И он вёл себя так беззаботно не только потому, что ему восемь, а Чезу двенадцать. Даже в восемь лет Чез был грустным, тихим, рано повзрослевшим мальчиком, который скучал по умершему отцу и сознавал, что должен заботиться о маме, Эмме и Финне. Даже в те времена, когда папа был ещё жив. Чез толком не помнил их, но, казалось, он и в четыре года сознавал, что в мире полно проблем – вещей, о которых шептались родители, когда думали, что Чез не слушает.

«Потому что вокруг нас и правда было полно проблем, – подумал он. – А я был… смышлёный. Внимательный».

Когда Чезу было четыре года, Грейстоуны жили в другом мире, и его родители рисковали жизнью, пытаясь сделать тот мир лучше. Вот почему папа погиб. А мама переправила детей в этот мир, чтобы защитить их.

Эмма похлопала ладонью по рычагу, чтобы привлечь общее внимание.

– Так. Я не до конца понимаю, как это сделать, но если моя теория верна и в другой мир можно попасть откуда угодно, я прикреплю этот рычаг к стене, и он… подойдёт. Тогда мы повернём его и посмотрим, не откроется ли туннель, – заявила она. – Все готовы?

Чез сглотнул. Финн сказал:

– Конечно!

– Абсолютно, – кивнула Натали.

Чез добавил «Давай, Эмма», надеясь, что никто не заметит, как у него дрожит голос.

Подняв завёрнутый в футболку рычаг над головой, Эмма подошла к пустому участку стены между столом и дверью, высвободила тот конец рычага, которым он крепился к стене в тайной комнате, дома у Грейстоунов, и прижала его к стене.

Ничего не произошло.

– Попробуй внешнюю стену, – предложила Натали. – Может, туннель не откроется, если за стеной кладовка.

– Я думаю, это не важно, но… ладно, – согласилась Эмма и ткнула рычагом в стену между окнами.

И вновь ничего не произошло, только немножко содралась краска.

– А может быть… не работает, потому что мы на втором этаже? – спросил Чез. – Давайте спустимся в подвал…

Эмма бросила рычаг на пол:

– Я же сказала, дело не в подвалах! Просто я ошиблась! И теория неправильная! Мы никогда не найдём маму! – Она повалилась на пол и заплакала.

Глава 10 Финн

Все подбежали и начали её утешать.

– Мы что-нибудь придумаем! – уверяла Натали, гладя её по голове. – Обязательно!

– Только не переживай. Мы найдём какой-нибудь способ, – сказал Чез, похлопывая сестру по плечу.

Финн просто гладил Эмму по спине и думал, как бы поднять ей настроение. Наконец он воскликнул:

– Ты умнее всех на свете! Ты наверняка что-нибудь придумаешь!

Эмма повернулась к нему. По щекам у неё катились слёзы, из носа текло, глаза потускнели. У Эммы всегда были такие весёлые, умные глаза – Финну казалось, что, если заглянуть в них, можно увидеть, как крутятся колёсики в мозгу. Но теперь они были пустые, грустные и неподвижные. Как будто все колёсики заело.

– А если я недостаточно умная? – всхлипнула Эмма. – Если нам всем не хватает ума? Я испробовала триста семьдесят три варианта – и ни один не подошёл! Я думала, что наконец получится! Я была уверена, что рычаг необходим! Что в этот раз я окажусь права!

Чез и Натали продолжали гладить и успокаивать её, но Чез прикрыл лицо другой рукой, а Натали вытирала глаза. Они тоже плакали – ну или были на грани слёз. И все молчали. Наверное, просто не знали, что сказать.

– Ну, – начал Финн. – Может, рычаг действительно необходим, просто не так, как ты думаешь. Зачем кому-то было переносить его с места на место, если он не нужен? Ты ведь сказала, что мы поищем отпечатки пальцев на рычаге. Давайте проверим! Если мы попробуем всё-всё-всё – что-нибудь обязательно сработает. Так ведь?

– Я не… – Эмма шмыгнула носом. – Чисто статистически – не факт.

Финн понятия не имел, что это значит, а потому просто продолжил:

– Кто-нибудь, помогите мне! Как вообще ищут отпечатки пальцев?

Натали снова провела ладонью по лицу, а потом достала телефон и, что-то быстро набрав, протянула мобильник Финну. Она нашла веб-сайт, где рассказывалось о поисках отпечатков.

– Так, здесь говорится, что можно взять обычную соду, – сообщил Финн, возвращая ей телефон. – Натали, у вас есть сода?

– Не знаю, – ответила Натали и тоже шмыгнула носом. – Если ты спустишься на кухню, папа захочет с тобой поболтать, и…

– Я тихонько! – крикнул Финн через плечо, устремляясь к двери.

На самом деле его не очень волновали отпечатки пальцев на рычаге. Но ему нестерпимо было видеть остальных в таком унынии. По крайней мере, если они будут искать отпечатки пальцев, то займутся хоть чем-то, вместо того чтобы сидеть, сбившись кучкой, и тосковать.

По лестнице Финн спускался на цыпочках. Он мог бы и не таиться так, поскольку внизу громко работал телевизор и спортивный комментатор возбуждённо кричал: «Вы это видели?! Просто невероятно!» Перепрыгнув через последние три ступеньки, Финн со стуком приземлился на пол.

– Натали? – позвал мистер Мэйхью, повернувшись вместе с креслом.

Ой.

– Нет, это я, – сказал Финн, широко разведя руки в знак того, что он не задумал ничего дурного. – Я просто… э-э-э, иду на кухню попить. (Тут Финн сообразил, что мог бы попить и в ванной наверху.) Э-э, я хотел воды со льдом.

– А, – отозвался мистер Мэйхью, но обратно к телевизору не повернулся. – А Натали всё ещё… Впрочем, что это я! Она потеряла мать. Конечно, она расстроена. Она не может так скоро успокоиться. И я тоже. – Последнюю фразу он произнёс шёпотом.

«Не думай о маме, – велел себе Финн. – Не грусти». Но всё-таки ему было немного жаль мистера Мэйхью. Финн вдруг подумал: как это ужасно, что мистер Мэйхью сидит в своей огромной гостиной один-одинёшенек и смотрит бейсбол. По крайней мере, они, дети, могли рассчитывать друг на друга.

– Если бы нас здесь не было, – начал Финн, – Натали сидела бы с вами и болела за… какую команду?

– Ты хочешь знать, любит ли она бейсбол? – уточнил мистер Мэйхью и откинулся на спинку. – Или ты спрашиваешь, где бы она была – со мной или в своей комнате, уткнувшись в телефон?

– Ну, она же подросток, – пожал плечами Финн, как будто общение с Натали сделало его настоящим специалистом по подросткам.

Мистер Мэйхью невесело рассмеялся:

– Тогда, может, ты посмотришь со мной бейсбол? – Он подмигнул. – Давай временно забудем, что тебе пора ложиться спать.

– Спасибо, но я засну, – сказал Финн и делано зевнул. – И вы пропу́стите что-нибудь интересное, когда понесёте меня в постель.

– Да, пожалуй, ты прав, – согласился мистер Мэйхью и опять подмигнул. А может быть, просто сморгнул слёзы. – Кто тут взрослый, а кто ребёнок, в конце концов? – Он с наигранной бодростью помахал рукой. – Ладно, иди на кухню. А потом отправляйся спать!

Теперь Финну искренне захотелось остаться с мистером Мэйхью, чтобы немного утешить его. «Но когда мы вернём маму и госпожу Моралес, всем станет лучше! – напомнил он себе. – Тогда всё уладится. Значит, об этом и надо думать».

Когда мистер Мэйхью повернулся к телевизору, Финн побежал на кухню, схватил соду и помчался вверх по лестнице.

Остальные уже немного пришли в себя. Они раздобыли кисточки, скотч и чёрный картон.

– Здесь говорится: насыпьте соду, осторожно сметите её… и если тут есть отпечатки, мы увидим их белые очертания, – сказала Натали, читая инструкцию с экрана. – На каждый отпечаток надо наклеить скотч, потом отлепить его и приложить к чёрному картону. Тогда рисунок сохранится.

– Мне кажется, нужно начать с середины, – заявила Эмма, указывая на рычаг. – Я трогала только края, а Чез сказал, что, когда открывал и закрывал туннель, держал рычаг с одного конца.

Финн заметил, что середина рычага слегка вдавлена:

– Знаете, на что это похоже? На конфету «Пец».

– На что? – переспросила Натали.

– Ну, «Пец», такие маленькие белые конфетки в игрушке, – объяснил Финн. – Конфеты так себе, а игрушки смешные – как голова Дарт Вейдера, или Бэтмена, или… получается, что берёшь конфеты у них с языка. А что, в ваше время не было такого, Натали?

– Финн, я старше тебя всего на пять лет! – покачала головой та. – Конечно, у нас были игрушки с конфетами, когда я училась во втором классе!

Финн увидел, что Натали смеётся, и счёл это победой.

– Ну да, видишь, вот здесь можно написать «П-Е-Ц», и это будет гигантская конфета! – продолжал он. Он указал пальцем, но Эмма схватила его за руку:

– Не трогай!

– На, – сказал Чез, подавая брату открытую пачку соды. – Сыпь вот сюда.

Финн принялся сыпать соду на рычаг. Места было мало – сода посыпалась через край на старую футболку, которую остальные растянули внизу.

– Снег идёт! – воскликнул Финн. Даже если бы ничего и не получилось, он хотя бы мог повеселить остальных. Он схватил кисточку. – А теперь я рисую снегом.

– Только осторожно, – предупредила Эмма.

Финн проткнул кисточкой особенно большую кучку соды и собирался уже крикнуть «Кийя!», но передумал. Некоторое время все четверо молча сидели над рычагом, смахивая соду с краёв и постепенно двигаясь к вогнутой середине. Хотя Финн и старался не спешить, он просто не мог работать так же медленно, как остальные. Его кисточка за что-то задела. Он прищурился.

– Мы ведь ищем линии, так? – уточнил он. – Но маленькие и волнистые, а не толстые? – Его кисточка двинулась дальше, и Финн снова уставился на то, что нашёл. Все остальные разглядывали свои участки рычага, и на Финна никто не смотрел.

– А что, если у человека были татуировки на пальцах? – спросил Финн. – Ну, какое-то слово? Тогда вместо линий будут буквы?

Эмма повернулась к нему:

– Что ты имеешь в виду?

Финн указал пальцем:

– Кажется, это буква «Н»? – Может быть, ему просто мерещилось.

Эмма поспешно встала рядом с Финном, посыпала рычаг содой и замахала кисточкой.

Рядом с «Н» появились «А» и «Й», потом ещё две буквы – «Д» и «И».

– «Найди», – прочитал Финн. – Это слово «найди».

Эмма обняла брата:

– Финн, ты просто супер! Спасибо, что заставил нас искать отпечатки! Ты нашёл ещё один шифр!

Глава 11 Эмма

– Правда? – недоумённо спросил Финн. – Но «найди» – это самое обычное слово. Больше похоже на…

– …инструкцию! – воскликнула Эмма. – Ты прав! Скорее всего ты нашёл инструкцию! – Она снова схватила пачку соды, потом передумала. – Буквы вырезаны чуть заметно, их не видно, поэтому я думаю, дело пойдёт быстрее, если мы попробуем заштриховать рельеф. Натали, дай, пожалуйста, белую бумагу и карандаш. Где… – Не договорив, она встала, сама подошла к столу и взяла то, что нужно.

– Что такое «заштриховать рельеф»? – поинтересовался Финн.

– А я тебя поняла, Эмма, – сказала Натали. – Ты тоже в третьем классе училась у миссис Крево? Финн, тебе об этом расскажут в следующем году. Есть такой способ, которым пользуются историки – например, если надо прочитать надпись на камне, а она за много веков стёрлась и её нельзя разобрать, совсем слов не видно. Тогда берут бумагу и карандаш… короче, именно это Эмма сейчас и делает.

Эмма мысленно поблагодарила Натали. Сама она была слишком занята, чтобы ответить Финну. Смахнув соду, Эмма осторожно наложила листок на среднюю часть рычага, для чего ей пришлось согнуть бумагу по периметру углубления. Потом она приложила карандаш наискосок к листу и принялась водить им туда-сюда.

– Я тоже делал это в третьем классе, – сказал Чез. – Но неужели ты думаешь, что этому рычагу, как камню, много сотен лет?

– Вряд ли слова стёрлись от времени, – ответила Эмма. – Мне кажется, надпись нарочно сделали такой, чтобы её было нельзя прочитать, если не знаешь, что она здесь есть. Если не догадаешься заштриховать рельеф.

– Так, – сказала Натали. – И что же…

Эмма подняла первый листок бумаги.

НАЙДИ М

СУЩЕСТВ

Чез молча подал ей второй.

Эмма положила его на рычаг и снова принялась водить карандашом, а потом соединила оба листка на полу.

НАЙДИ МЕСТО КОТОРОЕ

СУЩЕСТВУЕТ В ОБОИХ (МИРАХ)

– Это и правда инструкция! – торжествующе заявила Эмма. – И я с самого начала была права насчёт рычага! Просто не на сто процентов!

– На девяносто восемь? – уточнил Финн. – Или на девяносто пять?

– Ой, да плевать на цифры! – отмахнулась Эмма и, схватив братишку за плечи, затрясла его. – Главное – моей правоты хватило, чтобы найти ответ!

Глава 12 Чез

Чез смотрел, как Финн, Эмма и Натали обнимаются и поздравляют друг друга. Потом Финн захлопал в ладоши.

– Мы молодцы! – провозгласил он. – Мы взялись за дело все вместе и справились! А теперь пошли!

– Куда? – негромко спросил Чез.

– В то место, которое существует в обоих мирах! Там рычаг сработает! – сказала Эмма. – А что ещё это может значить?

– То есть рычаг не сработал здесь, в моей комнате, только потому, что её не существует в другом мире? – уточнила Натали. – Ты хочешь сказать, что и всего папиного дома там нет?

– Наверное, нет, – ответила Эмма, пожав плечами. – Теперь я знаю, что в следующий раз нужно учесть все возможные переменные!

Натали отодвинулась к стене, подтянула колени к груди и обхватила их.

– Папа построил этот дом, когда мама сказала, что хочет развестись, – произнесла она. – Он типа не из тех несчастных разведённых мужчин, которые сидят в пустой квартире и переживают из-за того, что всё потеряли. Он… он решил показать маме, что и без неё справится. – Натали запрокинула голову и посмотрела в потолок. На лице у неё появилось задумчивое выражение. – Если папиного дома нет в другом мире – что же это значит?

– Что мы должны пойти куда-то ещё и использовать рычаг там! – воскликнул Финн, как будто это было совершенно очевидно.

Чез заставил себя оторвать взгляд от Натали.

– Наш дом тоже не годится, – сказал он. – Не только потому, что туннель в подвале обрушился и, может быть, из-за этого весь дом перестал быть подходящим местом, но ещё и потому, что правительство в том мире знает, что через наш подвал мы путешествовали туда и обратно. Вдруг они караулят на той стороне?

– А может, попробуем через соседей? – предложил Финн. – Ну или приделаем рычаг где-нибудь рядом с прудом, в парке? Мы ведь знаем, что пруд существует в обоих мирах!

– Не стоит переходить в другой мир на улице – нас могут увидеть, – сказал Чез. Он старался сдерживать дрожь в голосе, чтобы никто не понял, как пугает его эта мысль. – И как мы объясним соседям, что нам нужно к ним зайти? Мы же не можем сказать: «Просто оставьте нас одних и не беспокойтесь, если мы исчезнем»!

– Дом госпожи Моралес, – решительно сказала Эмма, словно подводя итог спору. – Там мы и попробуем рычаг. Прогуляем школу и отправимся туда завтра прямо с утра.

– Мы не знаем, есть ли в том мире мамин дом, – возразила Натали. – Не знаем, стоит ли он на том же месте. Мы же его не видели.

– Но если да и если вы с мамой в том мире живёте именно там… это самое безопасное место, – сказала Эмма. – Место, где ты, Натали, хотя бы не будешь выделяться. Поэтому там мы и проверим рычаг в первую очередь.

Натали медленно кивнула. А Чез подумал, не слишком ли они торопятся.

Когда в прошлый раз они были в другом мире, то видели тамошнего двойника госпожи Моралес, но не саму Натали и не её отца. Однако они знали, что Натали и её папа существуют в том мире, и их очень выручило, когда Натали притворилась своим двойником.

«По-моему, опасно идти туда, где наша Натали может легко столкнуться с той, другой, – подумал Чез. – Ведь у себя дома она имеет все шансы налететь на двойника госпожи Моралес – и неужели двойник госпожи Моралес не поймёт сразу же, что наша Натали не её дочь?»

Чез задумался, насколько другая Натали отличается от здешней. Может быть, она им поможет? «А вдруг та, другая госпожа Моралес увидит Финна, Эмму и меня? – подумал Чез, ощутив прилив паники. – Вдруг она догадается, что мы связаны с мамой? Ведь в том мире госпожа Моралес – судья! Судья, которая считает маму преступницей!»

Буквально что угодно могло пойти не так. От этих мыслей у Чеза даже заболела голова. Однако он не решался сказать остальным, что переходить в другой мир из дома госпожи Моралес – очень плохая идея.

Хотя переходить в другой мир в принципе было очень плохой идеей.

– Эй, эй, подождите, – вмешался Финн. – Ты сказала «прогуляем школу»? Мы прогуляем школу?

– А ты правда хочешь ждать до вечера? – поинтересовалась Эмма.

– Нет! – ответил Финн, так энергично мотая головой, что у него растрепались волосы. – Так, может, пойдём прямо сейчас?

Чез представил, каково это – выбраться из дома в темноте. Он вообразил, как они появятся ночью в странном и жутком мире и, если вдруг что – даже не смогут разглядеть опасность…

– Нужно подготовиться, – сказал он и сам удивился: его голос звучал твёрдо и уверенно. – Взять с собой еду – на тот случай, если какое-то время нам придётся сидеть в укрытии. А ещё хорошо бы прихватить кое-какие инструменты и электронные штучки вроде тех, что были у Джо. Когда мы в прошлый раз попали в тот мир, мы не знали, что нас там ждёт, и спаслись чудом. Теперь мы должны быть готовы.

Эмма и Натали кивнули в знак согласия.

– А я хочу, прежде чем мы отправимся, до конца разгадать мамино зашифрованное сообщение, – сказала Эмма. – Я уверена, там объясняется, что именно случилось в том мире и как он стал таким ужасным. Может, если я поработаю ночью…

– …окажется, что ты слишком устала и голова у тебя не варит, – договорил Чез. – Эмма, мы две недели возились с этим письмом! Двенадцать часов ничего не изменят!

– Девять, – поправила Натали, глядя на экран телефона. – Отравляемся через девять часов. Нам надо будет выйти в то время, когда я обычно сажусь на автобус. Я уж придумаю какое-нибудь объяснение для папы, зачем вам троим нужно поехать вместе со мной. – Она явно прикидывала варианты. А Эмма выпятила нижнюю губу, как будто злилась на Чеза, который сомневался, что она способна разгадать мамин шифр за двенадцать часов. Или за девять.

– Эмма… – начал Чез.

– Знаю, знаю: сон – это сила, – перебила та.

Чез чуть не заплакал, потому что так обычно говорила мама. Он отвернулся, чтобы Эмма и Финн ничего не заметили.

– Но разве не опасно возвращаться в тот мир, не выяснив всё, что возможно? – продолжала она.

– Ну да, конечно, – пробормотал Чез. – Но что мы можем поделать?

Следующие несколько часов прошли как в тумане. Чез, Эмма и Натали легли за полночь – они составляли списки, перепроверяли их, собирали вещи, потом впихивали в рюкзак ещё что-нибудь жизненно важное. Финн храбро боролся со сном, но потом Чез обернулся, чтобы о чём-то спросить брата, и обнаружил, что тот посапывает, свернувшись на полу рядом с рычагом. Чез присел на корточки, чтобы поднять его и отнести в постель, и вдруг почувствовал, как волосы Натали защекотали ему руку. Она наклонилась и сказала, глядя на Финна:

– Будет очень плохо, если завтра мы оставим его здесь? Просто не станем будить. Зачем подвергать Финна опасности? И он составит папе компанию, если… если он сможет всё объяснить, если…

Чез прекрасно понимал, что именно Натали не договаривает: «Если мы не вернёмся из другого мира». Глядя, как улыбка играет на лице Финна – только Финн мог улыбаться даже во сне, даже накануне опасного предприятия, – Чез понял, почему Натали так хочет уберечь мальчугана. Чез тоже этого хотел. Но, подсунув руки под шею и под коленки мальчика, он произнёс сердито, почти с упрёком:

– Мы обещали Финну взять его с собой. Я не стану нарушать слово, которое дал брату.

А потом – хотя Чез был готов поклясться, что не сомкнул глаз, – настало утро пятницы, и Эмма уже засовывала себе в рюкзак мамин ноутбук с зашифрованным письмом, Чез помогал Финну застегнуть рубашку, а тот весело болтал:

– Маме всегда нравилась эта рубашка – она ведь обрадуется, если я приду в её любимой рубашке?

Затем все трое Грейстоунов сгрудились вокруг Натали на верхней площадке лестницы. Натали сделала глубокий вдох.

– Я сама поговорю с папой, когда мы спустимся на кухню, ладно? – негромко сказала она.

Они сошли вниз – может быть, в последний раз.

Натали побежала на кухню, схватила коробку с печеньем и размашистым движением бросила её Чезу. Тот сунул печенье в рюкзак.

– Ты помнишь, что сегодня меня в школу везёт мама Меган? – спросила Натали у папы, который сидел за столом, ссутулившись над кружкой кофе. – А потом закинет Грейстоунов в началку, ей как раз по пути. Ладно, па?

Мистер Мэйхью сонно моргнул. Он с утра явно не очень хорошо соображал.

– То есть вас надо подвезти к Меган? – уточнил он.

– Нет, папа, – сказала Натали, с досадой закатив глаза. – Меган живёт на соседней улице. Совсем рядом. Нас не нужно подвозить.

– А, – протянул мистер Мэйхью. – Просто я подумал, ты же знаешь, я сегодня задержусь на работе, и…

– Да-да, не волнуйся. На обед закажем пиццу. Пока! – Натали чмокнула папу в макушку – как раз туда, где намечалась лысина.

– До свиданья, мистер Мэйхью! – весело крикнул Финн.

Чез и Эмма помахали рукой. Судя по всему, мистер Мэйхью этого даже не заметил – он смотрел, как Натали исчезает за углом.

Дети вбежали в гараж, и Натали буквально повисла на руле велосипеда.

– Он ведь поймёт, что я простила его за вчерашнее? – негромко спросила она у Чеза. – Потому что я поцеловала его в лысину. Он будет вспоминать это, если… если…

И Чез снова догадался, что она имеет в виду.

– Шлемы, – напомнил он Финну и Эмме, хотя казалось нелепым беспокоиться о велосипедных шлемах теперь, когда они собирались броситься навстречу опасности.

Натали по-прежнему стояла как вкопанная. Чез протянул ей шлем.

– Ты не боишься, что у Меган или её мамы будут проблемы? – спросил он. – Ну, если мы пропадём на некоторое время?

Уж он-то мог договорить. Для него существовала только одна опасность – опоздать.

– Я проделала тот же фокус, что и твоя мама, – установила несколько автоматических сообщений, которые будут приходить папе в течение недели, если мы задержимся настолько, – сказала Натали. – Это разные отговорки… кроме последнего. Оно всё объяснит.

Чезу захотелось сказать: «Ты думаешь, объяснения помогут? Разве мы меньше скучали по маме после того, как узнали, почему она ушла?»

Но тут Натали одарила его ослепительной улыбкой.

– И не волнуйся: ни у кого проблем не будет, – сказала она. – У меня нет никакой подруги Меган. – Она надела шлем, вскочила на велосипед, оттолкнулась и первой покатила в утренних сумерках, направляясь к дому госпожи Моралес.

Глава 13 Финн

Раньше Финну никогда не позволяли ездить на велосипеде в темноте. И ему это понравилось. Конечно, впереди ехали Натали и Эмма, а сзади Чез, поэтому он чувствовал себя в полной безопасности и не боялся потеряться. Финн мог без помех наслаждаться тем, что дорога от дома мистера Мэйхью до дома госпожи Моралес шла под горку. Целую милю ему почти не приходилось крутить педали. Зато потом некоторое время все они отчаянно работали ногами.

«Наконец-то мы едем за мамой!» – Финну хотелось кричать это всем встречным: бегунам, и другим велосипедистам, и водителям, которые огибали их. Эти слова звучали у него в голове в такт движению педалей. Он уже давно так не радовался.

Они свернули на улицу, где жила госпожа Моралес. Дома там были ещё больше, чем в районе мистера Мэйхью, и дворы тоже. Минуя каждый из них, Финн успевал пять раз произнести мысленно: «Наконец-то мы едем за мамой!» А потом впереди показался дом госпожи Моралес – в ту самую секунду, когда из-за горизонта вышло солнце.

Натали резко затормозила.

– Что это?! – воскликнула она. – Что это такое?! – Так же порывисто она вновь запрыгнула на велосипед и стремительно понеслась вперёд.

Финн поравнялся с Эммой, которая стояла и смотрела вслед Натали.

– Что случилось? – спросил он. – Что с ней такое?

Эмма прищурилась, глядя вдаль и заслонив глаза рукой от восходящего солнца.

– Кажется… – начала она, – кажется, во дворе у госпожи Моралес стоит табличка «Продаётся».

Глава 14 Эмма

Когда Эмма, Финн и Чез добрались до дома госпожи Моралес, Натали уже выдернула из земли табличку и топтала её ногами.

– Ненавижу его! – кричала она. – Он мне даже не сказал! Как он мог выставить мамин дом на продажу! Мой дом… почему он не… не…

– Я ошиблась, – сказала Эмма. – На табличке написано не «Продаётся», а «Скоро в продаже». Это ведь не так плохо?

– И почему ты думаешь, что это сделал твой папа? – подхватил Чез. – Твои родители развелись. Может, твоя мама сама с кем-то договорилась, чтобы…

– Какая разница? – перебила Натали, прыгая на табличке. – Кто-то сдался. Перестал верить, что мама вернётся. Кто-то думает, что она умерла, а у папы даже не хватило смелости сказать мне, что… что… – Длинные тёмные волосы Натали подпрыгивали с ней в такт.

Та часть мозга Эммы, которая ко всему подходила с научной точки зрения, подумала, что это великолепная иллюстрация кинетической энергии, или, иначе, энергии движения. А та часть мозга, которая постоянно злилась, потребовала, чтобы Эмма присоединилась к Натали и тоже принялась топтать табличку.

– Натали, – мягко сказал Чез. – Мы же хотели пробраться в дом, чтобы никто нас не заметил и не услышал.

Натали пропустила его слова мимо ушей.

– Может, лучше бросим табличку в мусор? – предложила Эмма.

– Точно, – кивнула Натали. – Она подняла табличку, мрачно затопала к гаражу и набрала код. Прежде чем дверь успела подняться хотя бы наполовину, Натали поднырнула под неё, запихнула табличку в мусорный бак и наградила его пинком.

Грейстоуны вбежали вслед за ней в гараж. Чез нажал кнопку, и дверь опустилась, скрыв их всех.

– Натали, никто ничего не стал бы менять в кабинете у твоей мамы, так ведь? – спросила Эмма. – Он по-прежнему звуконепроницаемый?

– Откуда я знаю! – буркнула Натали. – Мне ничего не говорят!

– Пойдём проверим, – предложила Эмма.

Они с Натали первыми подбежали к кабинету госпожи Моралес.

Эмма встала на пороге и велела Чезу и Финну:

– А вы двое караульте. Постучите, если что-нибудь услышите. – Она закрыла дверь и повернулась к Натали: – Теперь можешь кричать, если хочешь. Даже ругаться.

– А-А-А-А-А! – завопила Натали.

Эмма зажала уши, чтобы не оглохнуть. Но всё равно было слышно, как Натали визжит:

– Почему они сдались?! Мама жива! С ней всё хорошо! Она не даст себя в обиду! Мы её спасем! Будет не как с бабушкой… – Она вдруг замолчала.

– Что? – спросила Эмма, отнимая руки от ушей. – Что значит «не как с бабушкой»? Ты нам никогда не рассказывала про свою бабушку.

У Натали задрожало лицо.

– Она умерла. В прошлом году. Я её больше всех любила, и я не хочу об этом говорить. Особенно теперь, когда мама пропала, а папа… и… Ненавижу, когда люди говорят «Ах, я соболезную», а на самом деле это одно враньё!

Эмма хорошо её понимала.

– Покричи ещё, если хочешь, – предложила она.

Натали заорала ещё громче, чем в первый раз. И Эмма присоединилась к ней.

– Натали права! – вопила она во всю глотку. – Никто не умрёт!

Госпожа Моралес сама была агентом по недвижимости, и в кабинете, за громадным рабочим столом, стоял десяток табличек с её фотографией.

– Она жива! – прокричала Эмма, указывая на них. – И моя мама тоже! Они обе живы! И Джо!

Натали и Эмма одновременно перестали кричать. Натали моргнула, как будто удивившись тишине.

– Слушай, Эмма, мне реально полегчало, – сказала она. – Ты знала, что так будет? Наука гласит, что если поорать, то полегчает?

– Да нет, – ответила Эмма. – Просто на твоём месте я бы сама так поступила. И… и мне самой в последнее время очень этого хотелось.

На лице Натали появилось изумление.

– Эмма, кажется, мы с тобой очень похожи, – сказала она. – Кто бы мог подумать!

Эмма стиснула зубы. Теперь Натали нравилась ей гораздо больше, чем когда они впервые встретились, и она не сомневалась, что и сама нравится Натали. Эмме захотелось сказать: «Я тебе соболезную, хотя ты и злишься, когда это слышишь». Или: «Можешь рассказать мне о своей бабушке, если хочешь». Или даже: «Ты же знаешь, что с Финном и Чезом тоже можно об этом поговорить». Но прямо сейчас нужно было думать о другом.

– Натали, – начала Эмма, – когда мы перейдём в другой мир, пожалуйста, держись. Как бы ты ни злилась. Ты нужна нам. Ты лучше всех умеешь хитрить, и ты единственная из нас, кто в том мире не выделяется. Поэтому… ох, кажется, твой папа слишком часто смотрит спорт по телевизору. Я хотела сказать: «Не уходи с поля».

Натали издала грустный звук – возможно, смешок:

– Ладно. Не уйду.

– Договорились, – кивнула Эмма и взялась за дверную ручку. – Готова?

– Ага, – ответила Натали. – Ну, пошли спасать наших мам.

Глава 15 Чез

Чез понятия не имел, о чём Эмма и Натали говорили в кабинете госпожи Моралес, но когда они вышли, то обе были спокойны и решительны.

– Пошли вниз, – распорядилась Эмма, почти по-военному поворачиваясь к двери, которая вела к лестнице в подвал. – Там и попробуем. Если получится, будет меньше шансов на кого-нибудь наткнуться в том мире.

– Разумно, – согласилась Натали.

И Чез просто не смог сказать, что он ненавидит подвалы, потому что чувствует себя в них как в ловушке.

Все четверо спустились по лестнице.

Подвал у госпожи Моралес был огромный и почти пустой; на полу лежал большой кремовый ковёр, по которому как будто и не ступала ничья нога.

Натали вздохнула.

– Это была папина берлога, как он выражался, – негромко сказала она. – Ну уголок спортивного фаната. Когда он переехал, то забрал всю мебель. Мама не стала ничего здесь делать, только поменяла ковёр и перекрасила стены.

– Понятно, – сказал Чез.

– Я говорю просто на всякий случай, – пояснила Натали. – Если на той стороне будет по-другому.

– Давайте пока сосредоточимся на том, чтобы попасть на ту сторону, ладно? – напомнила Эмма.

– Давайте! Я готов! – Финн запрыгал, дёргая Чеза за руку.

– Рычаг у меня, – сказал тот.

У Чеза был самый большой рюкзак – единственный, в котором мог поместиться рычаг. Чез достал его. «Может, мы напрасно не стали искать отпечатки пальцев? – задумался он. – Или Эмма права и нам нужно расшифровать все мамины сообщения, прежде чем возвращаться в тот мир?» Ему до тошноты надоело сомневаться. Чез протянул рычаг сестре.

– Рычаг, стена, – произнесла Эмма, как будто напоминая себе порядок действий. – Она зашла под лестницу, где стоял нагреватель. – Давайте попробуем здесь. Тогда нас не заметят – ну, если в том мире у подвала такая же планировка.

Чез, Натали и Финн сгрудились вокруг Эммы. Та покачала рычаг в руке как бейсбольную биту – словно собиралась выбить мяч за пределы поля.

Когда рычаг соприкоснулся со стеной, послышался странный звук. Он не походил на удар металла о штукатурку и дерево – скорее на стук камня о камень. И вдруг рычаг каким-то образом сросся со стеной. Как будто он был там с самого начала.

– Это, это… – запинаясь, выговорила Натали.

– …совсем не так, как дома у мистера Мэйхью! – воскликнул Финн. – Эмма, ты раскрыла тайну!

– Пока нет, – ответила та. – Сначала надо повернуть рычаг.

Чез перевел взгляд с брата и сестры на Натали. Если бы он не знал, как обстоят дела, он бы подумал, что Натали в родстве с Финном и Эммой. Не потому, что у них были похожие черты – хотя, конечно, все трое, темноволосые и кареглазые, немного походили друг на друга. Нет, Финна, Эмму и Натали сближало одинаковое выражение лица – смесь восхищения, надежды и радостного волнения. Финн и Натали тоже положили руки на рычаг; они хотели все вместе открыть туннель в другой мир.

Чез не спешил присоединяться к ним. В голове у него вертелась одна мысль: «Теперь мы знаем, как запереть туннель. Если будет слишком страшно и опасно, именно мне придётся выдернуть рычаг из стены и разорвать связь. Я сделаю это, если придётся. Я уберегу всех».

Финн, Эмма и Натали нажали на рычаг.

Чез почувствовал, как комната начала вращаться. Всё, что он мог сделать, – это закрыть глаза.

Глава 16 Финн

– Сработало! – взвизгнул Финн. – Эмма была права!

Но стремительное вращение заглушило его слова. Он не слышал даже сам себя, а уж тем более других. Финна качнуло вправо, потом влево. Он попытался вообразить себя сёрфингистом на доске, но вместо этого представил, как он, Чез, Эмма и Натали катаются по огромному подвалу словно игральные кости в стаканчике.

– Мы… это… уже… два раза… пережили! – прокричал он – на тот случай, если остальным тоже было страшно.

Может быть, в промежутках между словами его сознание отключалось; может быть, между одним словом и другим проходило несколько минут. Он помнил это ощущение, когда они переходили в другой мир из собственного подвала. В обоих случаях наступал момент, когда Финн переставал думать. А также видеть, слышать, чувствовать. Может быть, потому, что он на секунду переставал существовать?

Раз эта мысль пришла ему в голову – значит, мозг у него заработал.

Он продолжал вращаться.

А потом внезапно всё остановилось.

Финн моргнул, пытаясь привыкнуть… не к темноте, а к полумраку. Здесь всё было по-другому. Разве в подвале у госпожи Моралес не горел свет – ярко, как солнце?

Чувствуя головокружение, Финн сел. Чез, Эмма и Натали смутными тенями виднелись на полу рядом. Он наугад протянул руку и потряс, кажется, Эмму за плечо.

– Вставай! – прошептал Финн. – Мы прошли! Ну, мне так кажется.

Эмма застонала. Чез с трудом поднялся. За спиной у него сквозь странную тёмную дыру в стене уходил туннель.

– Похоже на то, что было у вас дома, – шёпотом сказала Натали, подняв голову. – От вращения открывается туннель, и он остаётся открытым, пока мы здесь. Значит, мы сможем вернуться. В любой момент.

– Но если мы оставим его открытым, кто угодно сможет пройти, – возразил Чез. – С любой стороны. Когда угодно. – Он зашарил по стене и что-то нащупал. А потом нажал.

Здесь тоже был рычаг. И Чез повернул его в другую сторону.

Туннель исчез.

– Чез! – воскликнул Финн. – Откуда ты знал, что это сработает? А в нашем подвале в другом конце туннеля тоже был рычаг?

– Наверное. Только я не догадался посмотреть, – мрачно ответил Чез.

– Это как зеркало, – хрипло сказала Эмма, всё ещё лёжа на полу. – Очевидно, рычаг повторяется в каждом мире.

– Как у двери есть ручка с обеих сторон, – подхватил Финн. – Это логично. – В кои-то веки он соображал быстрее Эммы.

– Ты уверен, что ход откроется и пустит нас обратно? – спросила Натали.

– Я… – начал Чез. И покраснел.

Финн подбежал к стене и потянул рычаг вправо. Стена начала таять – вновь появились очертания туннеля. Финн быстро дёрнул рычаг влево, и стена опять стала абсолютно целой.

– Ура! – почти в полный голос крикнул Финн и торжествующе затанцевал. – Теперь мы всё поняли! – Он вернулся к Эмме и потянул её за руку. – Ты видела?

– Подожди… минуту, – выдавила та. – Кажется, мне труднее всех привыкнуть.

Финн захихикал.

– А мне, наверное, легче всех, – похвастал он. – Я сел первым! – Он наклонился к уху сестры и добавил: – Не переживай. Зато ты лучше всех по математике. И ещё много в чём. Мы с ребятами пока осмотримся, а ты приходи в себя. – В ушах у Финна перестало звенеть, и он понял, какая тишина царит в подвале. От этого ему стало спокойней. Никто, похоже, не заметил их появления. Ему ещё раз захотелось сказать Эмме, какая она умная. Но сначала нужно было рассмотреть, что находится вокруг: как Финн ни напрягал зрение, он почти ничего не видел в полутьме. – На лестнице есть выключатель? – спросил он у Натали.

Но ответа не дождался. Остальные ещё толком не пришли в себя.

Финн на цыпочках вышел из-за нагревателя и направился к лестнице. Подвал, очевидно, был пуст – кто станет сидеть в такой темноте? Только слабый свет пробивался в маленькие окошки под потолком.

Финн нашёл выключатель.

– Натали! – крикнул он, когда зажёгся свет – такой яркий, что на мгновение Финн почти ослеп. – Здесь же полно мебели! Целая куча мебели! – Наконец его глаза привыкли. Теперь он видел не только очертания, но и цвета.

Все предметы в подвале – занавески, диваны, портьеры на стенах, ковёр, даже холодильник – были либо синие, либо оранжевые. Здесь торжествовали эти два цвета, а остальные как будто не имели права существовать.

Финн лишь раз видел подобное место – зал, где судили маму.

– Натали! – крикнул он. – В вашем подвале тоже судят невинных людей?

Глава 17 Эмма

Эмма услышала ужас в голосе братишки.

Она всё ещё моргала, пытаясь справиться с дурнотой после путешествия по туннелю, и каждый раз, открывая глаза, замечала что-нибудь новенькое – синее или оранжевое. Подставки под кружки на кофейном столике, кафель в углу, судя по всему переоборудованном под джакузи, флаги, свисающие с каждого столба…

– Финн, здесь всякое спортивное барахло! – прошептала Эмма. – Наверное, в этом мире мистер Мэйхью тоже устроил себе место, где можно поболеть за любимую команду. Натали, за какую команду болеет твой папа? И какие у неё цвета? Оранжевый и синий? А может, в этом мире спорт любит твоя мама?

– Мой папа – и мама тоже – болеет за «Брауни», «Ребят из Огайо» и «Белые куртки», – удивлённо произнесла Натали. – Но таких цветов нет ни у одной из этих команд.

– Может, здесь у них другие цвета? – Эмме показалось, что она умоляет Натали согласиться. – Или здесь твоя мама болеет за другую команду? А может, в этом мире ты сама спортивная фанатка?

– Не знаю. – Натали беспомощно пожала плечами.

Финн подбежал и прижался к Эмме.

– В прошлый раз мы так и не поняли, почему все здесь носят оранжевое и синее, – сказал Чез тоном, который, очевидно, должен был сойти за рассудительный и бесстрашный. – Может, это вообще ничего не означает. Но выглядело это…

– …плохо, – пробормотал Финн, цепляясь за Эмму.

– Даже отвратительно, – поморщилась Натали.

Эмма открыла рот, чтобы предупредить Натали: «Ты что, не видишь, что Финн ещё сильнее испугался?» – но в ту же секунду открылась дверь, и сверху донёсся голос:

– Натали, это ты там внизу? Почему ты не в школе?

Это была госпожа Моралес.

Эмма почувствовала, как у неё затрепетало сердце. Госпожа Моралес была хорошей матерью. Грейстоуны, конечно, не обрадовались, поселившись у неё после исчезновения их собственной мамы, но в любом случае госпожа Моралес обращалась с ними ласково. И Эмма знала, как Натали скучает по маме; она увидела радость, вспыхнувшую на лице девочки при звуках знакомого голоса. Но в ту же секунду эта радость превратилась в страх, и у Эммы сжалось сердце. Финн прижался к ней ещё крепче, а Чез втянул обоих в тень.

Очевидно, до остальных тоже дошло: наверху стояла не та госпожа Моралес, которую они знали. Это была госпожа Моралес из другого мира.

Злой двойник.

Глава 18 Чез

Вслед за голосом госпожи Моралес на лестнице раздались шаги: госпожа Моралес – двойник из другого мира – спускалась в подвал.

– Прячьтесь! – шепнула Натали и толкнула Грейстоунов глубже в темноту за нагревателем.

– И ты тоже! – умоляюще сказал Чез.

– Нет, она уже поняла, что я здесь! – шёпотом ответила Натали. – Она будет искать меня… и найдёт всех вас.

Чез ничем не мог ей помочь.

Натали – храбрая, храбрая Натали! – отошла от нагревателя и остановилась у подножия лестницы.

– Натали, ответь! – потребовала госпожа Моралес. Её каблуки цокали по ступенькам.

Даже из своего укрытия Чез видел всю гамму эмоций на лице Натали, которая слышала мамин голос. «Нет, не считай эту женщину мамой Натали, не расстраивайся понапрасну. И на самом деле это не она, а судья Моралес. Человек, который хотел наказать твою маму».

Загрузка...