Самопожертвование

Звездолет достиг крейсерской скорости и перешел в автоматический режим полета. Экипаж, состоящий из двух человек, готовился к глубокому сну.

Гэри Шенн взялся за прозрачный колпак и доброжелательно улыбнулся:

— Пока, Ник.

— Спокойного сна, Гэри, — ответил Ник, набирая код запуска своей гибернационной капсулы. Затем лег поудобнее — сон предстоял долгий…

Взвизгнул сигнал тревоги. Замигало и погасло освещение. Суматошно замерцали аварийные лампы. Корабельный компьютер холодно сообщил:

— Энергия Главного накопителя переведена защитным устройствам левого борта. Стопроцентная готовность к отражению внешней атаки. Никаких причин для беспокойства экипажу, никаких противопоказаний для…

Это была последняя речь капитана — каменная глыба, прорвавшаяся сквозь защитное поле, уничтожила его в одно мгновение.

Повреждения звездолета были чудовищными. Они были смертельными. Отныне не существовало ни центральной рубки, ни трюмов левого борта, ни блоков регенерации воздуха, ни кислородных, ни водяных емкостей. Полностью уцелели лишь маломощные планетарные двигатели, да вспомогательные накопители упорно продолжали насыщать энергией системы жизнеобеспечения отсеков.

Корабль агонизировал — он ослеп, оглох и онемел. Он разучился парить среди звезд и медленно плыл по неизвестной кривой, упирающейся в Хаос.

Герметичность неповрежденной части звездолета уже была восстановлена. Гэри и Ник ковырялись в кишочках радиобуя, силясь оживить хотя бы одну схему.

— Хватит! — вдруг заорал Гэри и треснул кулаком по веселым огонькам панели системы жизнеобеспечения: — Блоки регенерации бездействуют, а кислород на нуле! Сорок, максимум — шестьдесят дней и нам конец!

— Нам конец прямо сейчас, если мы станем рыдать и биться лбом о палубу, — возразил Ник. — С каждой минутой корабль все дальше удаляется от трассы. Сигнал радиомаяка — наша единственная надежда. Возьми себя в руки.

Гэри взял себя в руки. Именно в тот момент он произвел в уме несложную арифметическую операцию — шансы продержаться до прихода помощи вырастали вдвое, если на борту останется всего один человек.

Гибернационные капсулы не желали работать ни при каких условиях. Ник, сколько не копался, не смог исправить аппараты. Гэри — небритый, грязный, одетый в жутко замасленный комбинезон, стал похож на безумного дервиша: читал какие-то бессмысленные стихи и ходил кругами.

В конце концов, Ник оставил капсулу в покое — она могла вполне сносно усыпить, заморозить человека, при этом отказываясь давать хоть какие-то гарантии того, что он останется жив.

Здесь выхода не было. И тогда Гэри изложил свой план:

— Вдвоем нам не дождаться помощи. Кто останется жить — пусть решит беспристрастный судья. Компьютер в машинном отсеке. Мы введем наши имена — и он решит. Один из нас ляжет в неисправную гиберкапсулу. Другой будет жить, дышать и надеяться.

— Ты считаешь себя счастливчиком? — осклабился Ник.

В машинном отделении царил мрак и тишина. Полная тишина. Настороженная, выжидательная.

Ник, ожидая подвоха, внимательно осмотрел экранчик автономно действующего компьютера и вводную панель. На вид — все нормально. Вот только крышка кабельного отсека привинчена криво, а на палубе — непонятный след, исчезающий между циклопическими агрегатами.

— Значит, проигравший укладывается в неисправную гиберкапсулу? — уточнил Ник.

— Да, да. Вводи свое имя, я — свое. Потом запустим программу выбора. Все честно.

Честно?!

Интересно, где Гэри так перевозился? Откуда на полу вот этот след — словно протащили змею? И почему он вдруг стал таким спокойным?

Ник шагнул подальше от вводной панели.

— Гэри, откуда идет тяжелый кабель? От вспомогательных накопителей энергии? После прикосновения к этим клавишам от меня останется хоть кучка пепла?

Гэри опустил руку в карман комбинезона:

— Да ты что?! Как ты мог, друг…

Он резко развернулся и темнота проглотила Ника.

Колпак гибернационной капсулы медленно поднялся. Ник с трудом открыл глаза.

— Как себя чувствуете?

— Что за дурацкую лотерею ты выдумал… — проговорил Ник и разглядел незнакомые лица людей, одетых в белые халаты. — Где я?

— Вы находитесь в исследовательском центре имени Гэри Шенна.

— А где он сам?

— К сожалению, Гэри нет среди нас.

— Гэри мертв… Давно?

— Примерно двести шестьдесят четыре года.

Ник перебросил ноги на пол:

— Он хватил меня по голове какой-то железякой, а потом запихнул в неисправную гиберкапсулу. Молодец.

— Гэри Шенн не подозревал о том, что гибекапсула неисправна. Он хотел вас спасти. Только через двести пятьдесят лет звездолет обнаружили локаторы сторожевика. Еще пятнадцать лет потребовалось на то, чтобы оживить ваше тело… Когда вы поправитесь, то расскажите о герое и о его самопожертвовании.

— О каком герое?

— Конечно о Гэри Шенне! Он — герой на все века! О нем написаны сотни книг, его именем назван наш исследовательский центр, многие города, звездолеты, планеты. Гэри пожертвовал собой ради товарища, он спас вас!

— Спас?.. Сколько он продержался?

— Около пятисот стандартных суток. Оставшись один, Гэри сконструировал регенератор и выделил кислород из всех жидкостей, включая ядерное топливо. Он выкачал воздух из отсеков звездолета и ограничился одним… Там мы его и нашли.

Ник содрогнулся, вообразив тишину мертвого корабля, мигание аварийных ламп, свое замороженное тело под прозрачным пластиком и отчаянную суету Гэри, борющегося за каждую молекулу кислорода.

Он искупил все — и предательство и коварство и даже убийство. Ник заставлял себя поверить, что Гэри был героем, а его преступление самопожертвованием.