Рысюхин, вы в четырнадцать не шалили?

Глава 1

Семьдесят с лишним вёрст от Минска мы трудами дружинника ехали два с половиной часа. И это ещё при том, что дорога от Смолевич была совсем недавно расчищена нашим дорожным грузовиком, и песочком посыпана, из карьерных отвалов. Зато хватило времени и испугаться, и успокоиться, и виды на дальнейшую жизнь определить. Даже прошлись с дедом по запланированным работам с точки зрения «а не собрались ли мы выдать нечто слишком уж особенное»? Дед даже готов был урезать требования к будущей малокалиберной пушке, ограничив желаемую скорость снаряда величиной пятьсот пятьдесят или шестьсот метров в секунду. Но очень уж при этом настильность и бронепробиваемость сильно падали, так что решили, что сделаем, сколько сможем: всё-таки свою страсть доводить всё до возможного предела прочности я уже не раз показывал, так что удивление вызовет, скорее, если я НЕ проведу укрепление казённой части всеми доступными мне средствами. А вот конструкцию затвора надо заимствовать одну из существующих, без особых изменений и улучшений. И от полуавтоматического режима придётся отказаться, во всяком случае — пока что. А жаль — увиденная в памяти деда пушка с большим барабаном мне понравилась.

Но все эксперименты — потом, потом. Единственное дело, запланированное в этом году — проконтролировать отправку новогодних подарков Императору. Бутылки с новыми этикетками и бочонки с новым клеймом, дополненным стилизованной короной и надписью, вызывающей зависть многих мануфактурщиков и торговцев: «Поставщик Двора Е. И. В.». Даже не многих, а, пожалуй, всех, кто права на такое вот клеймо не имеют.

Выполнить полу-просьбу наследника о том, чтобы подарок был скромнее не удалось: просто хотелось послать всего, что есть, и не отправишь же одну бутылку, правильно? Разве что обычную водку паковать почти не стал, только дюжину бутылок «Пшеничной», для порядка. А так: три вида «Рысюхи», по бочонку двадцать пять литров каждого и по литровой бутылке для пробы, четыре вида акавиты — по бочонку и ящику поллитровок, по две дюжины настоек — брусничной, клюквенной, а также голубичной, два вида из обычных ягод и один из изнаночных. Ну, и два вида джина из тех, что больше других понравилось, но этих чуть-чуть, только попробовать, по дюжине бутылок. Вроде как и понемногу каждого вида, а как сложили всё вместе… Погрузили в кузов пикапа, вместилось, а потом этот кузов переставили на железнодорожную платформу в Смолевичах. Я на сей раз воспользовался мастер-классом от Александра Петровича и отправил свой подарок «почтой», прицепив платформу к пассажирскому поезду — так она точно доедет за два дня, и не застрянет где-то случайно недельки на две.

Ну, ещё провёл инсценировку имитации бурной деятельности по строительству пожарного депо. Нет, оно мне самому надо, но проекта нормального ещё нет даже, не говоря уж о нехватке строительных материалов и не самом подходящем сезоне для заливки фундамента. Можно было, кстати говоря, и не стараться особо: никто проверять перечисленные в документах работы так и не приехал.

А в остальном я всё же исполнил своё план: посвятить остаток года семье и немножко — имению. Разве что отпраздновать исключительно по-домашнему, в кругу той самой семьи, не получилось, но я в такой исход изначально не верил: от взаимных поездок в гости с соседями никуда не денешься. Но вот того, что Маша примет приглашение на Новогодний бал в Смолевичах я не ожидал! Да и не баловали меня раньше такими приглашениями, сейчас же в ответ на моё удивление удивились и жёны, а после их наводящих вопросов и я вспомнил, что сейчас вхожу, по самым скромным подсчётам, в десятку самых важных людей района: и по чину, и по титулу, и по состоянию. Да, приходится прикладывать осознанное усилие, чтобы напомнить себе об изменившемся за последние пять лет социальном положении. И, разумеется, с учётом статуса просто приехать, потанцевать и уехать было невместно. Пришлось участвовать в спонсировании праздника, в частности — предоставить спиртное на столы, благо, выставляли не только мою продукцию. И, разумеется, пришлось принимать поздравления с получением звания поставщика Двора, сперва от самых внимательных, кто увидел дополнение на этикетках, а потом и от всех остальных.

Празднование в районе прошло тридцатого декабря с середины дня до позднего вечера, тридцать первого отоспались — и пора праздновать дома. И это только начало череды празднований! Хорошо, что я не увлекаюсь выпивкой, а то бы никакой печени не хватило. Вручил подарки, загодя припасённые в Минске. Кроме ювелирных украшений, которые для женщин всегда уместны и желанны, но столь же банальны, купил и подарки «со смыслом». Ульяне подарил немецкий аккордеон какой-то знаменитой марки, по которому она уже около года вздыхала, а Маше — новый студийный микрофон со стойкой и каким-то особым проводом. Причём маленький, чуть больше моего кулака, микрофон стоил в полтора раза дороже, чем большой и украшенный слоновой костью аккордеон. Ну, техника не на вес продаётся. Кроме этого вручил подарки слугам и вассалам. Со слугами всё просто: денежная премия и открытка для тех, кто служит давно, с Беляковыми чуть сложнее, кроме Егора Фомича с женой. Но и там управился, при помощи жён.

В новогоднюю ночь, как и в прошлом году, съездили «подышать воздухом и размяться» в Червень. Отличие от прошлого года в том, что дорога была расчищена, причём нашим вторым бульдозером только до моста, а от реки до Червеня уже тем, что они у нас купили. И второе отличие, что Ромка не спал всё время в фургоне, а погулял немного с нами, на руках, понятное дело, но быстро уснул на свежем воздухе. А первого января мои почувствовавшие вкус к приключениям жёны уговорили меня поехать в Минск, погулять по большому городу, посмотреть украшения. Для Ромки взяли с собой няньку с её детьми и санки. Причём с подачи деда вместо верёвочки приделал к ним ручку, что позволяла толкать «экипаж» перед собой и видеть ребёнка. Идея простейшая и по сути, и в реализации, но при этом вызвала большой интерес у встречных, которые просили разрешения посмотреть конструкцию. Уезжали из Минска в сумерках, и по дороге я заявил:

— Как хотите, но в следующие два дня я никуда не иду и не еду! Я — недвижимость!

— И не надо, завтра к нам Шипуновы и Клёновы приезжают! А третьего мы отсыпаемся перед тем, как ехать в гости к соседям.

Я хотел было удивиться, что к нам едут к первым, ведь обычно младшие едут к старшим по положению, но потом снова осознал, что с формальной точки зрения титулы у нас одинаковые, но чин у меня выше. Хоть у обоих соседей «стаж баронства» намного больше. Ну, или им просто так удобнее, не знаю.

В общем, сезон визитов растянулся почти на неделю. Кстати, насчёт соседей: глава рода Беляковых наконец заселился в новый дом в Рысюхино, так что справлял разом и Новый год, и новоселье. Так что и подарок сразу на два праздника: красивые шторы в гостиную, цвет и размеры которых женщины заранее согласовали, так что сюрпризом это было только для Егора Фомича. Ну, и от меня главе рода — полные набор спиртного в его коллекцию и приятная сумма «на хозяйство». Так можно, и даже одобряется, в отличие от дарения тех же денег просто на Новый год.

Сам дом Беляковы поставили довольно давно, но у них, как я понял, было много споров в семье об отделке и мебели. Егор Фомич выстроил своё новое гнездо в стиле, принятом среди местных обладателей поместий: первый этаж — из булыжника, второй и мансарда — бревенчатый сруб под крышей из крашеного в зелёный цвет железа. В отличие от баронских имений — без колоннады, только две тонких опоры для козырька над крыльцом. Между бутовой кладкой и внутренними стенами Беляковы проложили толстый слой утеплителя и пропитанную смолой плотную ткань в роли гидроизоляции, так что дом получился сухой и тёплый.

Василиса на Новый год уехала в Могилёв, Маша проспонсировала ей билет второго класса и передала подарки для родителей, а ещё «незаметно» деньги на подарок уже от имени самой Васи. Официально младшая Мурлыкина уехала праздновать к родителям, но уж больно мордашка у неё была мечтательная, так что Мурка задумчиво сказала:

— Ну, домой она, конечно, тоже заглянет… — после чего рассмеялась вместе с Ульяной.

Я тоже думаю, что поедет «мамонта дрессировать». Но — пусть у них всё сложится, там, похоже, дело серьёзное. Ещё о серьёзном: Ирискин ухажёр получил приглашение на Новый год к Мурлыкиным, «отметить праздник по-семейному» и принял его. А по итогам праздника, на второй день, когда пришли и его родители — объявили о помолвке. Свадьбу назначили на лето, после сессии. О как! Год начинается с серьёзной ноты.

После праздников я решил начать с малого и занялся переделкой крепостного ружья в новую пушку, а также конструированием снаряда. Точнее — воплощением в металле конструкций, придуманных дедом. Снарядов сделали два типа, подогнав их массу с точностью до грамма, чтобы баллистика была более-менее одинаковой. Первый назвали бронебойно-трассирующим. Бронебойный сердечник из особо твёрдой стали, свинцовая рубашка, медный «нормирующий» наконечник и тонкая мельхиоровая оболочка. В тыльной части поместили магниевую «таблетку» диаметров два и толщиной в один сантиметр, а на неё пиротехнический состав, поскольку было опасение, что от псевдопламени макра магний сам по себе не загорится. Второй снаряд — бронебойно-фугасный, или, скорее, полубронебойный. Стальной сердечник несколько меньше по весу, зато за ним поместили заряд взрывчатки, поместилось шестьдесят восемь граммов. Неплохой заряд, если честно, вполне на уровне заряда в ручных гранатах, тем более, что смесь у нас была мощная. Осколочный снаряд пока разрабатывать и делать не стали, а бронебойно-трассирующий впоследствии переименовали в БЗТ: бронебойно-зажигательно-трассирующий. Оказалось, что магниевая таблетка на дистанции до километра едва успевает разгореться, а при ударе дробится на мелкие крошки, которые оказывают достаточно мощное заброневое зажигательное воздействие.

Потом занялся стволом. Снял гештальт-копию с одного из ружей, воспроизвёл три копии, а потом начал эксперименты. Основное тело ствола изготовил из стали, которую дед называл 65ХН, внутренний слой из очень твёрдой, фактически броневой, с высоким содержанием марганца и наружную рубашку из стали вязкой и упругой. Дед вспомнил, что в прототипе было не то четырнадцать, не то шестнадцать нарезов. Сделал шестнадцать, их было проще равномерно разместить на окружности. Длину ствола назначили в два метра, с казёнником будет где-то на полметра больше. На первом экземпляре выполнил один виток нарезки, на втором — полтора и на третьем — два, для эксперимента, посмотрим, как будет лучше. Приладил насадку, которую дед обозвал «дульный тормоз-компенсатор» и обещал, что она снизит отдачу, после чего занялся казённой частью.

Для запирания снаряда, не мудрствуя лукаво, взял затвор от трёхдюймовой пушки, детальных чертежей новой, калибром девяносто миллиметров, в библиотеках не нашёл. Уменьшил пропорционально все размеры в два с половиной раза, убедился, что рисунок — не чертёж, устранил заедания и заклинивания, с третьей попытки, и счёл узел в первом приближении готовым. Для удобства заряжания ещё на шейке приклада соорудил своего рода лоток, куда можно положить снаряд и затем задвинуть его в ствол большим пальцем. И, да — приклад для прототипа сделал из металла, мне его будет проще подгонять в ходе испытаний.

Скоро сказка сказывается, а провозился я с железом полные две недели! Кроме трёх пушек сделали ещё по десятку снарядов каждого из двух типов, с двумя разными навесками метательного заряда, под расчётную скорость пятьсот и восемьсот метров в секунду, по пять «быстрых» и «медленных», для первого выезда должно хватить, а там «будем посмотреть».

Выехали на стрельбище большой компанией, по сути — все, кто знал о намечаемых испытаниях. Дед настоял на том, чтобы стрелять из кабины броневика, при помощи верёвочки. Ради этого пришлось оснащать турель настоящим станком с винтовыми зажимами, позволяющими закрепить не то ружьё, не то пушку после прицеливания. Прицел пока сделали фиксированный, под прямой выстрел, потом, понятное дело, отградуируем как следует. Это сложная и муторная процедура, но Нюськин берётся всё сделать.

Пару раз пальнули «медленным» снарядом, трассирующим, чтобы лучше видеть траекторию. Я осмотрел пушку, убедился, что с ней всё в порядке, и разрешил перейти на «быстрый» снаряд. Этим «быстрым» тоже сделали два выстрела, после чего испытания пришлось прекратить: при осмотре выяснилось, что крепление орудия к турели не выдержало, деформировалось и готовилось разрушится, а кроме того — обнаружились признаки неисправности затвора. Ну, собственно, для выяснения таких вот «детских болезней» сегодняшний выезд и затевался. Зато разного рода легкомысленные личности перестали ворчать по поводу предосторожностей с верёвочкой, и я в том числе, хоть и ворчал исключительно про себя. Просто поняли, что при следующем выстреле пушку сорвало бы с креплений со всеми вытекающими. Ну, а чему удивляться, если броневик при выстреле не сильно, но ощутимо покачивало?

Крепление восстановил и усилил быстро, а вот с затвором пришлось повозиться, в том числе и теорию подучить. Я-то, наивный, надеялся, что сволочной закон «куб-квадрат» при уменьшении масштаба будет на моей стороне, но не всё так просто. Во-первых, у меня удельное давление в зарядной камере оказалось намного выше, чем в старой «полковушке», а во-вторых, иногда для надёжной работы механизма нужно, чтобы подвижная деталь имела массу е меньше определённой.

Чтобы не утомлять подробностями о том, как катались туда-сюда, скажу только, что на полигон выезжали ещё четыре раза, не считая тех переделок, что производились, не покидая мастерской, по мере роста понимания о том, как оно на самом деле работает, в результате консультаций с Нюськиным и уточнения дедовых воспоминаний. Тот же ствол несколько раз переделывали! В итоге он приобрёл резкое утолщение стенок на первой трети и плавное уменьшение толщины на последней, получилось даже красиво. Позже, когда решили проблемы надёжности и безопасности и стали смотреть баллистику, длину ствола увеличили на шестнадцать сантиметров, а количество витков нарезов довели до трёх. И провозился я с этим, конечно, отвлекаясь и на другие дела, особенно пока думал, ещё целый месяц!

Но оно того стоило! Точно измерить начальную скорость снаряда не получилось, инструментов не было, но по расчётам получалось где-то около восьмисот пятидесяти. При этом дальность прямого выстрела, то есть та дальность, на которой не требовалось вводить поправку по высоте, получилась больше полукилометра, а на расстоянии семьсот пятьдесят метров проседание траектории составило меньше полуметра. Нюськин не верил своим глазам и расчётам, когда прицельные приспособления размечал и юстировал. Пушка, по его словам, получилась уникальная. При этом по результатам стрельб от «медленного» снаряда отказались, точнее, отложили в сторонку, а использовали только «быстрые», а сделать эффективный осколочный так и не удалось: или осколков слишком мало и они слишком лёгкие, или заряд взрывчатки слишком слабый. Даже дед вынужден был согласиться, что в этом калибре такой боеприпас создать трудно, во всяком случае — не с наскока.

Возник вопрос ещё: стоит ли кому-то рассказывать про новое орудие, поскольку эксперименты показали: наш броневик, любой, она будет шить насквозь на дистанции до километра…