Руны на шевронах

Глава 1

Томас Ридли ехал на своей спортивке по автобану. Вообще, спортивка как бы, не своя, а предоставленная министериумом магии и внешних сношений мистеру Ридли на время его нахождения в Европе. Но ведь только он сам решает, сколько ему в Европе пробыть, и машинка предоставлена ему для представительности – вот на ней и не написано.

Её длинный чёрный капот в сочетании с белым укороченным двух-дверным кузовом с пижонски откинутым верхом да его развевающийся белый шарф, очки-консервы и пшеничные английские усы должны оказывать на встречных фрау волшебное действие.

К сожалению, при скорости в сто пятьдесят километров в час толком не поговоришь, а медленнее ехать по автобану на спортивке никак нельзя. Остаётся лишь строить уверенные предположения о реакции на их вид встречных фрау и любоваться панорамами. Дорогу проложили с большим умом и даже любовью – там да сям идиллические лужайки с овечками, культурные лесные опушки, будто пряничные хутора и шоколадные замки.

Правда, газолиновые станции у немцев не очень, и сами они вблизи… э… не располагают к разглядыванью. Представители низших классов какие-то сероликие, измождённые, неулыбчивые, погружённые в свои мысли. В принципе, как дома, в Британии, но это же Европа!

Мистер Ридли заодно являлся немножко шпионом – правительство Его Величества не полностью доверяло официальным европейским отчётам. Вот в очередном послании матушке мистер честно напишет, что работяги в виденной ему Европе не выглядят вполне счастливыми, но о причинах из них слова не вытянешь.

Хотя он и так знал, о чём они думают. Почему во всём мире кризис и люди несчастны, в одной Гардарике растёт производство и народ от этого только в плюсе. Пусть себе думают! Всё равно в Гардарику нельзя просто приехать и жить – для этого сначала нужно разгромить их варварские орды. Охотнее эти несчастные пойдут в солдаты…

Упс! Мистер сбавил ход до полной остановки и сдал задним ходом к прелестной фрау в белом костюмчике, что горестно стояла возле открытого капота «Опель капитана». У фрау плюс к костюмчику на очень ладной фигурке были миленькие синие глазки, русые волосы до плечиков, а из двигателя валил белый дым.

- Фрау, я могу вам помочь? – учтиво сказал мистер, подняв окуляры на лоб.

Она обернулась к нему точёным личиком и сказала звонким голоском:

- Эге! Да немецкий тебе неродной! – она перешла на английский. – Ты в этом дерьме разбираешься?

- Нет, но… - заговорил мистер.

- Тогда… э… - тут у автора затруднения. Скажем. – Езжай дальше, мистер.

- Американка, что ли? – удивился Томас.

Она состроила скучающую мордашку, выражая досаду, что мистер ещё не уехал.

- Почти соотечественница! – выразил мистер восторг. – Давайте я домчу вас до ближайшего города, и вы вызовите эвакуацию!

- У тебя же лобового стекла нет, а у меня один макияж на двадцать баксов, - лениво возразила незнакомка.

- В багажнике стекло! – с готовностью сказал Томас. – Только ограничение скорости при поднятом верхе до шестидесяти миль.

- Ну… - задумалась леди. – Вообще тут до Нюрнберга фигня осталась – можно тебя потерпеть, - она решилась. – Ставь стекло!

Мистер вылез из-за руля, осанисто прошёлся к багажнику. Затем установил стекло, не совершая лишних движений, и учтиво открыл перед леди дверцу. Она подозрительно следила за его манипуляциями. Сказав:

- Только ты давай всё-таки небыстро, - уселась, как королева.

Мистер закрыл дверцу и, обежав машину, занял место за рулём. Соблюдая пожелания леди, поехал не более сорока миль.

- Вы не забыли ключи от авто? – начал он беседу.

- Вот ещё мороки! – фыркнула девушка. – Папка новую купит.

- А кто у нас папа? – задал мистер вопрос неучтивости.

Ну, американке-то можно!

- Просто миллионер, таких в Америке много, - отмахнулась она. – Зови меня Кэт. А к тебе как обращаться?

- Томас, - скромненько молвил мистер. – В Европе я в командировке.

- Ой, как интересно! – воскликнула Кэт. – Не то, что некоторые, которых на родине похищают! Ты, правда, англичанин?!

- Да, я англичанин, - с достоинством ответил Томас.

- Тогда простым сосанием члена не отделаешься, - глубокомысленно проговорила Кэт. – Придётся давать всерьёз. Как у тебя со временем?

Покрасневший с ушами Томас хотел уже сказать, что ему бы подошло и простое сосание, а если она беспокоится за свою безопасность, может и у обочины остановиться. Но он напомнил себе, что действительно является англичанином, поэтому сдержанно молвил:

- Нормально у меня со временем. После научной конференции около восьми я ужинаю у себя в гостинице.

- Заодно и поедим, - деловито проговорила Кэт. – Давай визитку.

Томас, не отвлекаясь от управления, полез во внутренний карман…

***

Конференция состоялась в университете Нюрнберга. На кафедру самой большой аудитории поднимались по очереди маг-профессоры. Первый, солидный и седовласый доложил давно известные факты. Проект проникновения в магически отсталую реальность через общее прошлое являлся совместным с магами Гардарики. И всё шло довольно неплохо, отклонения не превышали расчетных значений…

Тут профессор пробежался по основным позициям проекта, что заняло час-полтора. (Любопытным рекомендую серию «Тень души», все четыре книжки.)

Значит, пробежался немец и поднял проблемы. С каких-то пор княжество Труевское и второй по значимости его город Скол стали демонстрировать нездоровую магическую активность. Идеологемы, согласно которым маги являли собой безусловное зло, там успешно переворачивались кем-то, кого мы изначально считали просто магами-дикарями из нашего мира.

Учёным Гардарики удалось внедрить в верхушку власти троих своих опытных сотрудников, и они приняли необходимые, как всеми тогда казалось, меры. Их ошибка зиждилась на уверенности, что дикари что-то не поделили. Ну, один из них зарезал второго и подвергся чудовищным пыткам!

Увы! Это покажется бредом и мистикой – наши дикари в кавычках оказались родом из магически неразвитой Гардарики! Они как-то договорились, впёрлись в расставленные на них ловушки и надели их охотникам на головы. Если вдаваться в детали, свадьба младшей сестры князя Труевского, которая была заложницей боярина Глыбы, с наследником печенежского хана, который тоже считался заложником того же боярина…

Глава 2

Всё-таки у меня среди прочего случилась ретроградная амнезия. Стёрлось всё до избиения в туалете, но, как и положено, только двоиться перестало, так и быстро припомнилось. Особенно когда Олежкин папа не пришёл…

То есть он уже приходил, говорил, что положено, потом сам Олег очень искренне извинялся. Я принял извинения и предложение его отца – что мне оставалось-то ещё! Сказал следователю, что не было ничего или я ничего не помню.

За две недели меня вылечили, и я принялся навёрстывать пропущенное за время болезни. Забавно, что льготники меня заметили, даже давали списать конспекты, но общение с другими студентами ограничилось дежурными приветами. Да я ни к кому и не лез.

Дожил так до осенних коллоквиумов, когда надо было сдавать первую часть задач. Когда я у доски опроверг «минусы» преподавателя в индивидуальном задании, как он ни пытался посадить меня на место, на мою скромную персону обратила внимание Катя Самая Главная.

Вот так всё с большущей буквы! А кто хотя бы в букве с Катей не согласен и имеет смелость заявлять об этом вслух – мир его праху. Я и не спорил. Раз Катя сказала, что есть во мне что-то, думаю – ну, пусть себе будет.

Преподы меня не минусовали, хотя решать я стал вдвое больше – за себя и немножко за Катю. Лабораторные работы делал за двоих тоже я, но раньше ведь исполнял просто в одну шею.

Она просто не всё так же быстро понимала, ей некому было объяснить. Или Катя стеснялась спрашивать. А меня чего стесняться? И так за счастье всегда было чего-нибудь порешать зубодробительного.

Затащить её в койку даже не пытался, хотя влюбился в неё жутко. Ну, кто я, и кто она! Сам понимал, что трачу молодость на миражи, и ничего не мог с собой поделать. А она игралась со мной, как с куклой.

Таскала по бутикам, приодела. Потом я в клубах с ней всегда танцевал и вёз домой, как непьющий дежурный ухажёр. Она давала мне деньги на такси, чтоб добрался до общаги уже под утро…

С этого всё и началось! В смысле водить меня дед научил, когда ноги стали до педалей доставать. Подменял его частенько, у старого с возрастом то спина, то давление. Оно у нас запросто, когда полгорода, включая ГАИ, родственники.

Так что ничего такого в том, чтобы втыкать передачи «на слух», я не видел. А Катя радовалась:

- Давай того обгоним! А теперь этого!

Ну и докатился до гонок без правил. А куда б я делся, коли её величеству припёрло! Поупирался для порядку, но сдался всё-таки. Платила ведь Катя. Мне половину выигрыша или просто ничего, если проиграю…

Господи! Я впервые в жизни держал пятьсот долларов!

Первая гонка из одолжения. Второй раз уже спокойней. На третий раз сам шутливо спросил Катю…

Независимый стал, крутой! Маме послал тысячу баксов с барского плеча – она так благодарила! Им в маленьком городке много не нужно. Снял комнатку, хотя из общаги съезжать не спешил. Откладывал на гоночное авто, если Катя ко мне охладеет.

Зима выдалась бесснежной. После экзаменов и Нового года в …дцатой гонке просто выстрелил задний правый баллон. Хорошо, что задний – не кувыркался. И правый - потащило к отбойнику, а не на встречку. Я никогда не пристёгивался и на скорости под двести просто вышел…

И понял тут, что никогда не увижу Катю…

Снится какая-то смазливая малолетка в белом сарафане! Без переднего зуба! И доктор этот несёт, не понять что!

Вообще, можно понять, только зачем? Я, оказывается, просто умер. И никогда не увижу Катю…

Господи, что ж голова-то снова так болит!

***

Заметил систему – чем больше себя жалею, тем больше болит голова. К тому же если что-то болит, какое умер? Сказано ведь кем-то из мудрых, что жизнь – это боль. Ну и получаем ту же головную боль, только наоборот – живой я.

Простая логика, которая моё всё. Следуя ей, родимой, убедился, что живой, теперь подумаем, кто такой «я». Вот Манечка меня давеча перевязывала и обтирала, так хоть режьте – не моё это тело! Какое-то маленькое! Ну, не совсем прямо мелкое, но точно меньше моего!

Спрашивать у медперсонала зеркало я не стал. Вообще, молчал, чтобы не давать потенциальному противнику лишней пищи для размышлений. А что противник лишь пока потенциальный, для меня аксиома. Уж так воспитан.

Кстати, о воспитании. Катенька рассказывала мне о попаданцах и разных мирах, её веселило, что сам я такой литературы не читал. Забавляло девушку, что из гаджетов в классе долго только у меня был персональный компьютер!

Так вот себя попаданцем в чужое тело я считать не мог! Ну, не могут написать что-нибудь умное сочинители этакой мути!

Но факты…

Подошёл с другого боку. Пофиг я, сосредоточился на том, куда меня занесло. Вот некоторые учёные ломают голову, как установить контакт с другим разумом. Кто им сказал, что оно разумное? По каким признакам они это поняли?

Я начал с поисков иной разумности в собственном теле. Для начала принял вводную, что оно не моё…

Странно, но голова стала болеть меньше и как-то иначе – я будто ощутил неродные области мозга, знакомился с ними. Они тоже приняли моё существование и всё больше сдруживались со мной.

Ёлки! Как, оказывается, больно и грустно умирать! Того мальчишку я увидел во сне. Всего пятнадцать лет. Скоро будет шестнадцать, а осенью его отправят в кадетский корпус при Академии Генштаба Московского княжества. Должны были отправить.

Общался с Артёмом во снах. На мою удачу, его звали также. Он погиб, мне достался его растущий, хоть и немного поврежденный организм. Буду надеяться, что его душа нашла хороший приют…

Но всё равно даже организму легче умереть, чем менять хозяина, потому наша притирка шла так долго. Он свыкался с мыслью, что отныне всем в нём заправляю я и расставляю мебель по своему вкусу. А я привыкал к идее, что я чёртов попаданец!

Так сначала во снах я увидел Артёма, его старшего брата Григория, его папу и маму. Его любовь Танечку Сокольникову, что была его одноклассницей. Как его учили читать, как брат уговаривал его не бояться и спрыгнуть с ветки старой ирги, куда он сдуру залез в девять лет…

Глава 3

Перевели меня на амбулаторное лечение. Попросту разрешили быть дома, отметить День Рождения, но через полгода или в случае обострения попросили обратиться в госпиталь. Доставила мою одежду наша московская экономка Миланья, добродушная пухлая тётка средних лет. На той же машине в сопровождении двух крепких молодцев поехали из загорода через всю Москву практически в центр.

Молодцев звали Авдей и Мухаммед. Авдей ехал рядом с водителем, Мухаммед прикрывал меня справа, а Миланья слева. И это не обсуждалось!

Когда залезал в машину, первым делом я тайком глянул на себя в салонное зеркало. Волосы тёмно-русые, черты правильные. Даже слишком. Те же, что у папки, тонкий нос и заострённый подбородок. Хорошо, хоть веснушки ещё остались.

Бугаи на моём фоне смотрелись увальнями, но я точно знал, что они способны на многое. Парни формально принадлежали к отцовской дружине, а фактически являлись положенными нам по боярскому статусу телохранителями. В живых они остались только потому, что в машине им не было места.

Отца ведь вызвали внезапно под конец уже отпуска, а вторую машинку поставили на профилактику. Он и решил тогда обойтись без охраны. И правильно сделал – они в той ситуации ничем помочь не могли. Один из них бы погиб с отцом…

Да, так положено обычному боярину всего два охранника. А другим и этого не положено – мы живём в очень зарегулированном обществе. Денег ты можешь иметь сколько угодно, но положено боярину две машины – будут только две. А не являешься магом московского клана, автомобиль оставишь на пригородной парковке и поедешь на трамвае или такси. Поэтому по московским улицам так легко проехать…

Хотя количество таксистов я бы сократил вдвое! Расстрелами! Совсем оборзели!

Так о чём я бишь? А! Город казался чужим и странно узнаваемым. Совершенно не встретились высотки! С другой стороны я легко узнал здание ГУМа – там располагался не известный торговый центр, а товарные ряды для народа. Ну, вопрос только в немного другом названии.

А нам доступно всё заказывать на дом, тут играет роль количество денег. Приятно знать, что хоть в чём-то оно имеет значение. А так положено боярину только одно загородное имение площадью до десяти гектаров. Хорошо, хоть озеро туда не включили, вода общая.

Не! Вкладывайся в сельское хозяйство, сколько захочешь! Но приехал на предприятие и уехал – тебя с семьёй там веселить не обязаны, заняты люди. И доходных домов можешь сколько угодно накупить, но положено жить боярину в квартире или доме жилой площадью не более пятисот квадратов – и будет там ютиться.

Хотя ютиться – немного не то слово. Как только Миланья даже с помощницами справляется с уборкой всех двенадцати комнат, одной сауны, двух ванн и двух туалетов! Как приехали, зашли на первом этаже в отдельные двери, обошёл их все. Подолгу стоял в комнатах родителей и брата. Велел Миланье там ничего не менять, будто они только вышли…

Потом зашёл к себе переодеться, как следует себя рассмотрел в ростовое зеркало и немного успокоился - в целом пойдёт. Надолго угнездился в кабинете отца… не, это же кабинет боярина, то есть мой уже. Точно он должен стать когда-нибудь моим – брат Григорий не был чистым магом. У магов не всегда рождаются маги. Григорий мог развить разум и дух, но в истинном пространстве оставался бы слепоглухим. Наследником всегда считался я! То есть Тёма…

Ладно, это всё лирика. Я погрузился в отцовские записи, в ежедневнике делая пометки, кого из управляющих, когда пригласить для доклада и какие вопросы я хочу задать.

В целом дела обстояли неплохо. Боярский род владел землёй, и она приносила хорошие деньги. Часть сдавалась в аренду, там средний бизнес построил промышленные предприятия, а часть сельскохозяйственного назначения – там процветали предприятия самого боярина, впрочем, входящие в холдинг.

Землю в княжествах никак было не купить, только Восточное Царство раздавало гектары, но опять же не боярам, и там самому требовалось работать. То есть с землёй облом, и папка немного оставлял на депозитах Московского банка, а основной частью доходов вкладывался в строительство и содержание доходных домов.

Лидировало в его операциях такого рода Казанское княжество, что совсем неудивительно – управлял этим татарин Мирзоев. Ну, я тоже не шовинист, пусть и дальше управляет. Только нужно указать ему на Ярославль и Муром, там, судя по записям, намечается бум.

Меня слегка озадачило налогообложение. С боярского рода драли шестьдесят процентов! Вроде, ничего не поделать, прогрессивная шкала, и бегать от налогов тут не принято. Не убежать от магов.

Но в казну Московского княжества отправлялось лишь десять процентов – сколько бы сняли по обычной ставке. Остальной суммой я смогу распорядится сам, когда достигну совершеннолетия и выслужу гражданство. А до этого момента за меня распоряжается скромный московский клан.

Ну, ясно теперь, на какие деньги строятся крейсера и линкоры для флота Гардарики. А выслужить гражданские права я смогу самым простым способом – просто служить в боярской дружине.

Тридцать средних танков, да полк особой пехоты. Кстати, танки и пехота может разделяться. Служить там я могу хоть простым заряжающим или пехотинцем положенные три года, хоть закончить Кадетский корпус и стать командиром машины или возглавить взвод, или совсем не служить, закончить институт и просто залезть магом куда-нибудь в совет княжеств – всё равно боярский род будет содержать и вооружать свою дружину.

Для этого собственно предки наши наделялись землёй, а что потом получился капитализм, так никто не виноват. Ладно, хоть боярские привилегии остаются до совершеннолетия, и место в боярской думе за мной сохраняется, хоть и голосовать пока не могу.

Кадетский корпус – это больше сгоряча. С такими деньгами я могу пойти в любой университет. А потом? Папка как-то пролез в совет княжеств, и готовил к тому же сыновей, но от его работы там не осталось ни строчки. И никто за всё время меня ни о чём не спросил. Даже никто не высказал соболезнований – так его, видимо, ценили…

Глава 4

Теперь у пытливого читателя возникает вопрос:

- Неужели в Европе все такие дураки?

И мы вынуждены констатировать прискорбнейший факт – конечно же, нет. В Европе всегда было много магов. То есть умных людей, чья природа вынуждала их отдавать миру разум и силу духа.

Если рассуждать беспристрастно, маги почти ничем от просто умных людей не отличаются. Они имеют значительное преимущество в коллективных делах, когда толпа должна действовать как один человек, особенно это касается боевых действий.

Неудивительно, что в суровой Гардарике маги заняли лидирующее положение почти во всём. Они бы заняли лидерство просто во всём, но их очень мало – не более одного процента от числа населения, если экстраполировать европейскую статистику.

Свою-то маги Гардарики не ведут или успешно засекретили. Они выискивают молодых людей даже с проблесками способностей, как-то устраивают браки – ну, может быть, всяких магов у них всего полтора процента от двухсот пятидесяти миллионов. Это сравнимо с населением крупной европейской страны!

Но не Европы в целом. Пятьсот миллионов – это вам не шутки. Не будь на свете магов или бы они стали не так сильны, тогда Европа показала бы Гардарике Кузькину мать! Тогда бы ого-го! Тогда бы дикое пространство европейцы легко бы колонизировали, разделив его на десятки удельных княжеств…

Ладно-ладно! Гардарика и так, вроде бы, разделена, только это никак европейцам не помогает. Речь пока о древности. Вот тогда у магов на Европейском континенте не было особых затруднений, кроме самих европейских магов. Кстати, первые маги в Европу пришли вообще с югов, и им среди варваров очень понравилось.

Устроили они, конечно, разборки между собой и включились в дрязги других господ, но отгремели религиозные войны – маленькую Европу разделили меж конфессиями, престолами и банкирскими домами. И зажили маги практически как у Христа за пазухой. Просто поддерживай своего властелина, гнобь всех, кто хочет к нему примазаться, а воевать уже не требовалось – для этого всегда полно простолюдинов.

Не все маги так зажили, но редко опускались ниже среднего класса мастеров – на их счастье умные не-маги придумали капитализм. Маги Европы и всего мира всегда прислуживали умным не-магам. Ну, зачем, спрашивается, куда-то лезть, когда так просто стать другом сильных мира?! Полезным другом – потребность отдавать миру никто не отменял.

Если только ты не живёшь в Гардарике. Кстати, только это, «чуждое», скандинавское название прижилось у купцов, князей, бояр и их бойцов. Но кому она, вообще, была нужна с её морозами и снегами?

Первым она понадобилась туркам, то есть Блистательной Бизантии. Ну, очень захотелось империи зерна из Северного Причерноморья. И сколько уже всему миру известный Понт будут называть Русским морем!

Ту Бизантию турки устали покорять оружием, а греки, в свою очередь, изнывали от произвола русских варваров. Баню им в любое время, торгуют беспошлинно, да ещё флот через проливы норовят протолкнуть без платы! Кто ж такое стерпит!

Ну и терпели очередной поход на Царьград, не считая набегов на земли империи и союзной ей Болгарии. Да так терпели, что от крестового похода просто отмахнулись – вам-то что у нас понадобилось?

Турки были повсюду, и в самой империи, и в союзной Болгарии. Вот они со временем, исчерпав все вооружённые методы, предложили всё упростить. Оставили лишь самоназвание – а так подмяли под себя всё, включая союзную Болгарию, и над бывшей одряхлевшей империей вознёсся гордый Полумесяц. Империя приняла Ислам!

Воины Ислама присоединили к империи весь Аравийский полуостров, разгромили войско Египта, в Тунисе, Алжире, Мали, Морокко и Ливии воздвигли зелёное знамя! Его воины захватили Иберийский полуостров, штурмовали Вену!

И турки с греками регулярно терпели от варваров с севера. Баню им? Да хоть круглосуточно! Торговать беспошлинно? Да что той торговли! Королевство молдаване хотят своё? Да Аллах им в помощь! Флот через проливы без денег? Да пусть лазят себе! И так целое море называется Русским, нерусское там даже бревно долго не проплавает.

А остальное империи вообще не касается! Ну, варвары с севера устраивали карательные походы на Кавказе, в Закавказье и Средней Азии, вроде как, в ответ на набеги разбойников. Хотя каждый раз клялись, что это последний и вообще не считается. Мурзы подсказывали султанам, что северяне так тренируют своих молодых.

Вот а когда Англии что-то понадобилось от Гардарики, та сбывала зерно и другие плоды своих земель на юг. А чтобы всякие не сбивали цены, из-за своего малолюдства, и чтоб чем-то занять нерусские княжества, устраивали набеги. Страдали все пограничные страны. Особенно Польша.

Пэры и сэры не смогли с тем мириться. Или им просто потребовался дешёвый европейский хлеб. Ну, так же красиво придумали! Своих крестьян согнать в работные дома или во флот, чтоб работали за еду!

Только еды почти что и нет. И пограничные с Гардарикой страны страдают.

Договориться с русскими, чтоб они сами себя победили, урезонили бы своих степняков, никак не получалось – степняки с одобрения русских и развешивали всех европейских эмиссаров, не взирая на личины.

Перешли к плану «Б», добавили приграничным странам немного координации, денег и вооружённой силы в виде экспедиционного корпуса в Польше. А то чего они – совсем берега попутали!

Считалось, что Гардарика ослабнет, полезет Блистательная Бизантия, русские пойдут на переговоры, и у сэров и пэров всё будет. Вот только Блистательную Бизантию уговорить подключиться к коалиции сразу не удалось даже экономически – слишком она зависела от поставок продовольствия. Но Диван выразил горячую моральную поддержку!

Гардарика не торопилась. В первый год они разгромили армию датчан, шведов и норвежцев, что подошла к Пскову, и степняки пошли в Прибалтику. Магов с обеих сторон хватало, вот только европейцы больше занимались разведкой, связью и планированием, охотников умирать в рукопашной со своим отделением у них нашлось мало.

Глава 5

Повторюсь, затащить Катю в койку и мысли не возникало!

Ну, там, в другом мире. Здесь я боярин, должен это сделать хотя бы для конспирации. Тем более там не здесь, эта какая-то другая Катя. В любом случае, старше. Ненамного, но всё-таки.

Значит, позвонил я ей, а она такая:

- Какой боярин Большов? Ах, курсант! Ёлки! Я думала, что просто так принято, никак не ожидала звонка!

- Но ты ведь маг и не могла такое просто ляпнуть, - сухо напомнил я. – Тем более дать верные цифры.

- Ой, ты слишком много требуешь от девушки! – весело воскликнула она. – Тебе действительно больше нечего делать?

- Действительно, - сказал я честно.

- Тогда приезжай… э… к шести, - сказала она. – Только прихвати чего-нибудь к кофе. В Европе нынче Новый Год.

- Хорошо, - ответил я и повесил трубку.

Без семи минут шесть я вышел из машины у приличного подъезда. Успокоил Авдея и Мухаммеда, что сам отлично чувствую агрессию, взял тортик и приказал дожидаться меня на парковке.

Поднялся всего на второй этаж. Девочка явно не из бедных. Хотя на третий звонок открыла сама, а не домработница.

- Какой ты! – воскликнула Катерина, принимая у меня торт. – Привет! Раздевайся, проходи.

- Здравствуй, - сказал я солидно.

Неторопливо снял шапку с кокардой Сухопутных Сил Гардарики, положил на полочку и, повесив на крючок шинель, весь при параде осанисто проследовал за хозяйкой. Ну, я просто обязан носить форму. Вот выйду в отставку или получу предписание, разрешающее носить гражданку… э… ещё подумаю.

Катя тоже была такая ничего себе. Синее платье с пристойным вырезом, длинной до коленок, с белыми погончиками и белым поясом с большой фигурной пряжкой, а на миленьких ножках маленькие белые лодочки на тонком высоком каблуке.

Она провела в гостиную, где уже был сервирован кофе. Велела мне присаживаться пока к столу, а сама пошла с тортом на кухню. Вернулась, неся его на блюде уже разрезанного. Уложила нам на блюдца по куску, уселась и предложила по-английски:

- Только давай говорить на английском. Ты же заниматься пришёл.

Я покивал, пережёвывая пирожное, и спросил на преподаваемом ей языке:

- Почему у нас английский, а не немецкий? Мы ведь военные!

- И кто с такими страшными вами захочет воевать? – уточнила она насмешливо.

Я решительно взял салфетку, удалил крем с носа и важно молвил:

- Но всё-таки?

- Вам могут попасть не только немцы, а французы, поляки, итальянцы… всех не перечислишь, - весело ответила она. – Все офицеры должны знать английский. А для допроса солдат достаточно разговорника…

Короче, в тот раз не дала, да я особо не надеялся. Ну, в тот раз. Зато следующую нашу встречу назначила на завтра! Сказала, что у неё в холодильнике тортик до завтра ещё будет свежим, а мне много сладкого в один присест вредно.

Вот только о тортиках и думать небедной девочке! Другой же можно купить! Ладно, купил цветов…

Ну, торт же ещё оставался! Вот и Авдей с Мухаммедом это никак не комментировали. Купил я, значит, цветов и весь красный, но при параде, поднялся на второй этаж и позвонил ровно в шесть. Катя открыла уже в другом платье, в белом с крупными красными горошинами, и вырез чуть выразительнее.

Цветы поставили в вазу и доели тортик. Она присела уже намного ближе. Я читал английскую газету и будто случайно касался её коленки. Катя строго говорила:

- Не отвлекайся, - убирала мою ладошку, следила за строчками и поправляла моё произношение.

Ужас просто, какие глупости пишут в английских газетах!

То есть на второй день тоже не дала, хоть и надеялся я немного больше. Но всё-таки назначила новый сеанс на завтра. Оказывается, я не понимаю главного!

Нельзя относиться к врагу так… э… по-вражески. Пока для меня враг тот, на кого укажет командир, я просто пёс. Но я ведь офицер! И боярин! Для себя, для собственного уважения нельзя унижать врага. Нужно понимать врага…

Ну, думаю, ладно. Если она и в третий раз не даст! То я… я… э…

В общем, купил я торт и цветов…

И плевать, что подумали Авдей и Мухаммед!

Поднялся на второй этаж с картонкой и букетом весь красный и в парадке. На третий звонок Катя открыла в бело-зелёном платье из таких как бы треугольников, и я решительно взглянул ей в весёлые глазки!

Цветы поставили в другую вазу, ели тортик, Катя мне что-то доказывала, а я ей возражал невпопад и как бы случайно гладил коленку. Она даже не заметила, и я оборзел – сам перешёл в наступление и стал говорить на ушко, в каком виде хотел этих её врагов, обняв Катю за талию.

Тут она засмеялась, попробовала высвободится… и я её поцеловал. Просто в щёчку. Катя замерла вдруг, глядя на меня удивлёнными синими глазками, и я поцеловал её в другую щёчку. Она приоткрыла розовый ротик, видимо, что-то хотела сказать – я не вдавался, просто впился губами в эти губки.

Она не возражала, то есть ответила на поцелуй! Ну и взрослая уже девочка просто целоваться, начал её раздевать по ходу поцелуев. А она меня! И дала, конечно, прямо на диванчике. Первый раз… то есть разы почти без разговоров.

Потом ещё три дня мы сперва делали вид, что за день до этого ничего особенного не случилось, друг друга убеждали и прямо на диване переходили к этому ничего особенному. На четвёртый день Катя сразу сказала, что ей нужно со мной серьёзно поговорить.

Я налился суровостью и сделал серьёзное лицо. Она заявила, что то, что между нами происходит, для неё значит намного важнее, чем она думала вначале. И мне ведь каникул осталась сущая ерунда, после чего меня ждут полгода воздержания, созерцания её на уроках английского и сладких воспоминаний. Вот чтоб мне было, что вспомнить, Катя предлагает не маяться больше ерундой, а сразу идти в спальню. Она вот и бельё специальное одела.

Я с ней, конечно, согласился и отнёс её в спальню на руках. Только спрашивал первый раз, куда нести. Три дня мы начинали целоваться прямо в прихожей, и я нёс её сразу в кровать. Через час-полтора мы пили растворимый кофе с помятым тортиком и болтали о пустяках. Я поднимал с пола прихожей шапку с кокардой и шинель с шевроном, одевался, целовал Катю и прощался до завтра.

Глава 6

Так что можно понять радость Кати, когда она ушла с секретной службы. К русским во всём мире ужасное отношение на бытовом, народном уровне! Официальные лица предельно предупредительны, но опять же с официальными русскими. А если ты представитель секретной службы и тебе этот народ требуется неофициально вербовать?

Не! В койке боярина и мага Кате намного лучше! Сама так сказала, и я ей поверил. Трудно соврать магу в глаза. Говорит, что любит, и сама в это верит…

В постели часто просит жалобно:

- Хочу быть твоей вещью! Поработи меня ещё на немножко! Пожалуйста!

Вот как отказать своей девчонке? Порабощаю. Но только не надо думать лишнего, никаких глупостей себе не позволяю. Да ей и обычного хватает за глазки, ведь главное тут – ощущение беспомощности.

Но это лишь вечерами в спальне, хоть и оставалось у нас всего четыре дня каникул. Так-то почти ничего не изменилось. Как проснулись, вместе зарядка, душ и завтрак. Потом для меня, Авдея и Мухаммеда Катя читает политинформацию. По-английски. Она просто всех уже достала этим английским, но терпим.

Затем физкультура, и ещё вопрос, кто кого жалеет. Я намного моложе и более сильный маг, у меня сил больше. Зато мои старшие товарищи намного больше умеют, особенно Катя. Она спокойно демонстрирует то, чему её научили в секретной службе. Боярину и его охранникам можно.

После обеда съездили к ней. Забрала она немного белья и платьев. Машину её пока оставили на подземной парковке дома. Кстати, из сюртука она взяла пока удостоверение и пистолет, а приказ Серёжи сказала мне спрятать у себя. Я его храню в сейфе рядом с документами папы, мамы и брата…

Кате намного комфортнее считаться сотрудницей внешней разведки, выполняющей особое задание. Ну, удостоверение с пистолетом при ней, она залезла ко мне в койку. А что результата нет, так об этом спрашивайте господина Жучирина – как он писал своей подчинённой приказы и где их разбрасывал.

Не! Я как маг её намного сильнее, даже беру под полный контроль, однако клятвенное обещание жениться она у меня выцарапала. Ну, не подчинять же её постоянно! Заревёт же!

Вот выцарапала у меня Катя обещание жениться и решила пока с этим не спешить. Мне надо доучиться хотя бы до второго курса, ей потребуется формальное согласие её боярина, что он отказывается от клятвы мага – никуда не денется, подпишет, или я как боярин и сильный маг его просто унасекомлю. Ну, и ей как боярской жене своя машина не положена. Два автомобиля на семью – это никак не объехать.

Потому почти по-родственному Катя отвезла меня в стрелковый клуб. Пускают туда магов с допуском спецслужб, бояр всех княжеств и их детей с девяти лет, кто помешан на стрельбе. Катерине просто по службе положено, а папа мой к пистолетам явно не испытывал страсти.

Не могу понять предка! Ну… пусть родителя моего тела не понимаю. По-моему, маг просто не может не любить оружие! В пистолете взрыв, пуля разгоняется, идёт по нарезкам! И, выталкивая воздух, медленно-грациозно летит к цели!

Или мимо, но это уже детали. Главное, я мог спокойно слушать выстрелы…

На огневом рубеже не считается. Там только отстрелялся, сразу встал в струнку и доложил инструктору:

- Кадет Большов стрельбу окончил!

Ну, кадетами из курсантов мы стали после присяги. Так вот лишь в клубе, где никто не стоит над душой, я слушал выстрелы, представлял себе взрыв в стволе и плавный разгон пули. Это так здорово!

Кстати, с пистолетом я вполне освоился, только Катя не советовала покупать. Пусть оружия я могу иметь, сколько угодно, но на территории части при мне должно быть только положенное по штату – то есть никакое. От греха подальше. Ну, иногда всё-таки случались у кадетов нервные срывы…

Так покупать мне пистолеты Катя пока отсоветовала. Также она сунула носик в практически общее уже имущество и скривилась. Это же просто ужас какой-то! Самое моё доходное предприятие приносит не более десяти процентов дохода, самый доходный дом около семи. А банк Москвы начисляет всего два процента на остаток средств!

То ли дело в Европе! Там можно купить казначейские бумаги государств в шесть процентов доходности, а банки дают по срочным вкладам почти десять! Можно и больше, но для этого нужно уметь играть на биржах…

Меня насторожили её слова. Я осторожно переспросил:

- А когда стала расти доходность?

- Да почти три года уже! – азартно выкрикнула Катя. – А у нас всё талдычат про загнивающий запад!

У меня словно пелена упала. Я откинулся в кресле и небрежно спросил:

- Ты всё ещё хочешь замуж за меня?

- Хочу, - растерянно проговорила она.

- Тогда продавай всё своё европейское имущество, и деньги в дом, - сказал я на полном серьёзе.

- Ты рассуждаешь, как реакционер! – воскликнула Екатерина, подскочив и опершись ладонями об стол.

- Ну, как хочешь, - молвил я вальяжно. – Иди к куратору за другим заданием – это же ты провалила. И приказ его забери, - я потянулся к сейфу.

Она упала обратно в кресло и сварливо проговорила:

- На что хоть тратить будем? На твои доходные дома?

- Нет, - сказал я деловито. – Давай вместе посмотрим, какие предприятия арендуют у нас землю. Чью продукцию можно использовать в обороне, а с кем разорвём договоры и построим патронные заводы.

- Вон даже как! – задумчиво молвила Катерина. - Ты хуже ортодоксов! Они хоть просто гундят, своих денег не тратят…

- Не отвлекайся, - проговорил я строго, вставая. Подошёл к шкафу и взял несколько папок. – Вот с них и начнём рассмотрение…

Просмотрели всех, накидали примерный план. Я составил договор с Катей, как управляющим над управляющими. Ну, я же кадет, кого выпускать ближайшие полгода не будут. И мы ведь ещё не женаты, у неё никаких полномочий управлять моим имуществом нет. А она уже выберет себе зама из моих уполномоченных – у неё ведь ещё кадеты в Корпусе!

В первом часу только мы закончили, наскоро перекусили и в койку. Утром сначала подвезли не выспавшуюся Катерину до её дома, вернее до её машины, и повезли не выспавшегося меня в Кадетский Корпус при Академии Генштаба Московского княжества. Каникулы закончились, свою невесту я встречу только на первом уроке английского.

Глава 7

Настало для меня время грустных подсчётов…

Пришло нас в Корпус триста двадцать один, поступили девяносто пять. Пусть вас не смущают простые баллы, всего девять. Чтобы сдать физкультуру, требовалось иметь первый юношеский разряд по лёгкой атлетике. И каждый экзамен был похож на олимпиады. К тому же у каждого в деле стояла отметка, является ли он магом. Так поступивших не-магов допускалось не более трёх четвертей.

Это о том, сколько стоил вход. Но войти – даже не полдела…

За время семестра пятнадцать человек сами не вывезли, написали рапорты о переводе, да у шестнадцати не выдержали нервы. Потом ребята, кто остался, ушли отдыхать в лыжный поход, и мы трое по домам. Кому пришлось веселее, вопрос сложный.

Из еды у парней было только то, что несут на себе. Это бы и ладно, но дали ведь всего на десять дней. Кадеты обязаны переносить голод – последнюю неделю жёстко экономили. И холод. Через две-три ночи инструкторы запрещали разводить огонь. Зимой, на снегу. Маги выручали всех, отдавая тепло.

А если устал или простыл, что не можешь бежать со всеми, то плохой кадет и в офицеры не годишься. Таких ребят инструкторы отпаивали горячим чаем и щадящим ходом провожали или относили до станции. Причём, каждый в любое время мог заявить, что переоценил себя, рановато ему в офицеры.

Сдали зачёт лыжной прогулкой сорок семь пацанов. А нас троих просто списали всех. Я не должен был остаться в Корпусе, но остался лишь благодаря упёртости, шантажу и природной наглости. И чья наглость и упёртость была решающей, моя или Тёмы, задачка даже для меня слишком сложная. Оба постарались.

Но остался я в корпусе. Подсчитал, всплакнул в душе – оно того явно не стоило. Но сделанного уже не переделаешь – я сам выбрал такую жизнь.

Сначала всё-таки порадовался от души, что ещё жив. Затем огляделся и обнаружил, что в жизни есть много интересного и кроме Катиных прелестей. То есть она не стоит на месте! Жизнь не стоит.

Вот от меня отстали и заявили нам, что из нас точно получатся солдаты, только у нас пока солдатской специальности нет. А если завтра война? Так первой нашей профессией стала заряжающий танка, а второй боец отделения. Ну, кем ещё станет заряжающий, когда танк подобьют?

Вот вместо шагистики мы рыли окопы, а тянули носок только по воскресеньям в виде отдыха. Не пробовали в феврале ковырять землю? А на скорость? Кто первый окопался, тот идёт себе под душ и делать уроки.

Учиться ведь меньше не стали. И что характерно – учились мы со вторым курсом на первом этаже, так стало просторно! А третий, четвёртый и пятый курсы на втором этаже и разницы не заметили.

Когда наказывали, я всегда успевал первым. Сначала выручала привычка к грязному труду. Смешно – у меня, боярина, у единственного в пяти потоках нашлась такая особенность.

Объединили остатки трёх групп в две побольше, и подвели под общие стандарты. Каждый курс это от сорока восьми до пятидесяти одного кадета, всего две группы или четыре маленькие подгруппы. Да умножаем на число курсов. Каждый день наказывали по шестьдесят кадетов и следили за справедливостью, чтоб никто без очереди не пролез. Раз или два в неделю я был первым из шестидесяти!

Когда окопались до уютного окопчика для стрельбы стоя, принялись соединять ячейки. Тут просто, кто, когда сделал, тогда и свободен. Я снова был первым, только на ужин слегка опоздал. А под душ уже после ужина и за зубрёжку.

Вот дальше пошло интересней. Инструктор приказал магу, кого наказали только вчера и кто стал тогда первым, выбрать трёх курсантов не-магов. Следующим выбирал маг, наказанный позавчера…

Никакой дискриминации по курсам! Только отбор по результату. Впрочем, дело оказалось плёвым – всего лишь вырыть тыловые ответвления, да и то только на три метра. Уже в марте. Я правильно выбрал ребят и грамотно распределил обязанности, мы снова стали первые.

Бывало, что наказания шли по три дня кряду или их не было по целой неделе. Парни тоже постоянно менялись. Но мы всегда были первыми. Некоторые ребята даже обижались на меня, почему я их никогда не выбираю.

Чудаки – думали, что я какой-то волшебный талисман! А я просто оценивал их и себя, сколько магии мне придётся потратить, чтобы они работали на максимуме возможного. Ничего личного, только дело.

До мая мы отрыли три основных линии и множество вспомогательных с дренажными ямами, с командирскими, лазаретными и обычными блиндажами. Отдельно блиндажи-склады для боекомплекта и продовольствия!

В начале мая наши позиции посетил ректор с деканами и какими-то военными. В целом одобрили, но внесли существенные коррективы в связи с новейшими веяниями в военной науке и опытом боёв в Китае. И весь май мы потратили на то, чтобы всё это закопать, как не было ничего.

Старшие курсы поведали, что так происходит каждый год, но их всегда заверяли, что это точно последний. Только четвёртый-пятый курсы говорили это с усмешками, а у третьего курса улыбок было намного меньше. Ну, это немного понятно. Но чёрт всё побери! На кой нам столько деканов?!

***

По зрелому размышлению, деканов даже мало. Один декан делает из кадетов солдат, с первыми курсами всегда много хлопот. Второй и третий деканы специализируются на старших курсах – на использовании танков, включая устройство и обслуживание, а так же на применении пехоты, вплоть до войсковой разведки. Ректор за всем следит и ведёт общие тактические дисциплины.

Но кто-то же должен и заниматься магами. У нас в Корпусе на секундочку полсотни молодых магов. Скорей всего этот декан секретный, кто-нибудь из преподавателей. И их точно больше одного – магия такая скользкая штука. Слишком много власти для одного, ещё голова закружится.

Рассуждал я на эти темы фоном, само как-то размышлялось. Ясно же, что меня эти радостные перспективы не касаются. Не! Я бы с восторгом окончил все пять курсов, только ждёт меня после второго курса долгая практика. Ну, максимум, после третьего.

Глава 8

Одноэтажное здание вокзала стояло среди лип и тополей тёмное, не светился даже зал ожидания. По приличным асфальтовым дорожкам я прошёл за военными к нестарому ещё «Москвичу». Боец с винтовкой уселся спереди, а мы с капитаном сзади.

Тут нужно пару слов сказать об отечественных автомобилях. Не было в Гардарике революции, не потеряла она два десятилетия автомобильного развития. К тому же маги постановили, что все государственные учреждения и фирмы с минимальным участием тех же магов пользуются только отечественным транспортом.

И маги у себя ехидно спрашивали коллег, чем им в бытовом отношении свои машины не угодили. Просто пришлось брать русские марки, иностранцам не светило. Но ведь есть громадный рынок не-магов, в Гардарике даже рабочие могли себе позволить автомобиль.

То есть чистой монополии не получилось. А маги, кто не имел отношение к производству, очень просили своих коллег не наглеть в хлам. Ну, маги, кто отношение к выпуску машин всё-таки имел, входили в региональные и прочие кланы и советы – без этого трудно продвигать продукцию и вообще легко стать дохлым магом.

Вот и имеет Гардарика довольно продвинутое производство своих, а не по лицензии, разных по цене и назначению автомобилей. Даже по сравнению с Европой продвинутое.

«Москвич» штаба почти ничем не уступал моей «Волге». Мы лихо пронеслись в свете фонарей по окраинным сонным улочкам обычного городка. Уровень освещения улиц и состояние дорог я признал хорошим. Хотелось думать, что на их состоянии сказалось расположение в городке моей дружины…

Или не хотелось так думать – не определился за время пути.

Подъехали мы к освещённому среди ночи одноэтажному дому. Капитан сказал, что его это дом. Ну, неудивительно, ведь он являлся магом. При его-то должности!

Удивительно, что военный поселил у себя кадета. Не задавая вопросов, я прошёл за ним. Вошли на крылечко прямо с улицы. Миновали сени, и в уютной прихожей капитан Сидоренко представил меня Светлане, очень симпатичной девушке экономке. А он сегодня дежурит по штабу, так что просит его извинить.

Военный ушёл, и Светлана предложила пока поставить сумку на диванчик и идти за ней. Хоть и ночь уже, но мне, конечно, захочется в душ или в баню…

Она вопросительно на меня посмотрела, и я выбрал душ. Только взял из сумки смену белья и последовал за Светланой. По пути выяснилось, что семью капитан позавчера отправил отдыхать в Крым, а сам пока не может, даже нанял её, Светочку экономкой.

Я с удовольствием принял душ и надел чистое бельё. Света сказала грязное оставить в душевой. Я и оставил с лёгким сердцем, мне не жалко. Она ждала меня в гостиной и сразу проводила в столовую, где стоял уже накрытый ужин.

Я велел Свете присоединяться и сел за стол. Она приготовила картофельную пюрешку с голубцами и салатик из огурцов и помидоров. Я с удовольствием употребил всё предложенное, невзначай спросив, кто Свете сказал, когда меня ждать.

- Так капитан и сказал позавчера, - усиленно делая мне глазки, ответила она нежно. – Велел в дому прибраться и ждать гостя сегодня ночью.

- Спасибо, очень вкусно, - проговорил я, допив морс. – Больше не могу, спать очень хочется.

Света подхватилась, причитая, что рада мне услужить, а теперь коли спать, то она меня понимает. Проводила в комнату с широкой кроватью и пожелала отдохнуть с дороги.

- Если сразу не уснёшь, я тут за стеночкой. Просто позови,.. поговорим, - проворковала она томно, делая мне глазки.

Я её поблагодарил, разделся и лёг под покрывало, а она погасила свет и ушла. А надо было трахнуть! Ведь оно не считается изменой, если просто переспать? Или считается? Неизвестно ещё, как отнесётся Катя к тому, что мне просто очень хочется Светочку! Но я ведь кадет – мне всех девчонок хочется…

Утром спозаранку я по-кадетски в одних трусах выбежал на двор. Живности нет. Хотя оно и к лучшему. Сделал зарядку, облился колодезной водой и вернулся в дом. Разбудил Свету.

Она подорвалась было готовить завтрак, но я заявил, что сгодятся и бутерброды с растворимым кофе. Вот пока ждали, когда закипит чайник, да Светлана громоздила на хлеб масло, сыр, разную колбасу и зелень, я девушку расспросил о своём будущем житье.

Она, оказывается, в курсе, что я не какой-то там кадет на практике, а целый боярин. Спать я могу, сколько хочется, кормить меня полагается вволю, ещё водить на речку купаться и показывать иные достопримечательности. Прочие услуги оказываются добровольно, по обоюдному согласию, но Света хорошо запомнила, что плата ей зависит от числа дней, что я проведу в её обществе.

Я достал из бумажника купюру в сто рублей и застенчиво спросил:

- Так нормально?

Света денежку прибрала и, грустно вздохнув, кивнула.

- Ты классная, - несмело улыбнулся я. – Но у боярина много дел в Москве. Вот только в штабе отмечусь и на вокзал. Вызывай машину.

- Ты только там не говори, что уезжаешь, - попросила Света убитым тоном, вставая.

- Хорошо, - сказал я виновато.

Она вышла в гостиную. Вернулась через минуту. Проговорила строго:

- Иди, встречай машину, - и порывисто ушла к себе.

Плакать. Дура! Я виноват в том, что она себе сочинила!

Хотя виноват, что точно хотел…

И в квадрате виновен, что не стал. Грустно взял сумку и вышел из дома. Минут через десять приехало такси. В открытое окошко дядька высунул приличную харю с усами и крикнул:

- Сюда мотор вызывали?

- Сюда, - сказал я, открыв дверцу спереди и устраиваясь на правом сиденье.

Он смотрел недоверчиво. Я вынул бумажник и уточнил:

- Тебе вперёд заплатить?

- Пристегнись, - буркнул он и включил счётчик.

Десять копеек за посадку! А в трамвае только три! Дороги в Гардарике деньги.

- Тогда штаб отменяется, - сказал я повеселевшим голосом, пристёгиваясь. – Давай на вокзал.

***

Я протянул водителю трояк, положил сдачи рубль восемьдесят в кошелёк и вышел из машины. Авто поехало под знак с шашечками, а я прошёл в вокзал. Сначала изучил расписание и, не заглянув в кассы, прошёл на перрон.

Глава 9

Добирались мы до Москвы в пригородных поездах. Я бы сказал, на электричках, да не развита ещё электрофикация транспорта. Сидели перегонами на жестких деревянных скамейках, играли в дорожные шахматы – у Миши нашлись.

Вернее, я его в шахматы исподволь учил. Зато на перронах он мне показывал, как торговаться и сколько на самом деле стоят семечки, варёные яйца, картошка в мундире и варенец. А пирожки с мясом он брать не советовал. Просто не рекомендовал без объяснений.

Вообще вёл себя как старший брат, каковым, по сути, и являлся. Первый замечал военные патрули и говорил готовить документы, караулил, когда я спал. Сам он во сне, вроде, не нуждался.

Зато втрое сэкономили и доехали от Семёновска до Столицы за какие-то двенадцать часов с четырьмя пересадками – рано утром отправились и к середине восьмого были в Москве. Если бы я сразу не предпочёл прямой поезд, только вышел бы пораньше, таким путём приехал бы в городок дружины около шести утра, а не в два.

Вот довёз он меня до вокзала, проверил внешний вид, спросил о самочувствии и отбыл домой. Обитал Миша с семьёй в пригороде, так ради меня проехал три лишние остановки. А я пошёл на метро.

Часик пути, и снова удивленные и радостные лица Авдея с Мухаммедом и Кати с Миланьей. С дороги душ и сразу ужинать. За едой Катя доложила о делах. Так с её слов, Мирзоева нужно увольнять – он просто не может понять, что такое продать доходный дом. Возит два раза в месяц документы ей на подпись – плачет, просит ещё подумать, и у самого просто рука не поднимается.

Я ей попенял, что такими кадрами разбрасываться нельзя. Человек же за дело переживает!

- За своё будущее он переживает, - мрачно поправила меня Катерина.

- Гм, - задумался я. – Ладно, сам с ним поговорю.

После ужина приличная беседа о моей практике. Катю больше заинтересовали приключения на губе. Она азартно переспрашивала и очень смеялась. Вот в приподнятом настроении отнёс её в койку и отомстил там. За всё. Особенно, за Свету.

***

Утром Авдей с Мухаммедом отвезли меня в Корпус. Я сдал заключение о практике за подписью командира и показал отметку в солдатской книжке. Потом два дня поджидали других ребят нашего курса и готовились к параду – в день по четыре часа.

Но оно точно того стоило! В жизни ведь не мечталось промаршировать по Красной Площади! Да только это одно полностью закрывает весь ад первого курса. Мы стали солдатами и в строю солдат идём перед командованием. Они пошлют нас на геройскую смерть, о нас сложат легенды. А пока ровные ноги на уставную высоту, держим спину. Ведут нас ректор и деканы. Прикольно смотрится во главе кадетов высокий дед с выправкой парня. С краю каждой колонны любимейшие преподаватели. Лишь Катю пока извинили, ей нашлось место на трибунах.

- Поздравляю кадетов Московского Кадетского Корпуса с окончанием первого курса! – торжественно говорит командующий Московским округом.

- Ура! Ура! Ура! – восторженно ревём мы.

Все сорок восемь. Мы первые потому, что самые юные. За нами Московское Общевойсковое, потом Московское Танковое, Лётное, Связи…

И военные оркестры – там-тарам!

Прошли эти десятки метров, замерли пока в строю. Но вот нас догнали остальные. Ректор обращается к нам:

- Большов, Затулин, выйти из строя!

Я и Дима чеканим вперёд по три шага.

- Вы по результатам лучшие в двух группах. Вас я представлю командующему. За мной, - сказал ректор.

Долго идём с Димоном за генералом, ноги предательски задрожали. Наконец, заходим на трибуны, перед нами всем известный генерал-маг, а за ним его гости. Встревоженное лицо Кати в задних рядах.

- Эти ребята показали лучшие результаты, - проговорил ректор. – Большов и Затулин.

- Благодарю за службу, братцы! – гаркнул генерал.

- Рады стараться, твоё превосходительство! – пролаяли я и Дима.

- Большов? – гудит кто-то русобородый в хламиде священника. – Он же, вроде бы, попал к нам из другого мира? Неудивительно.

Ноги перестали дрожать, в животе образовалась пустота. Мне всё стало ясно.

- Ты назвал меня попаданцем? – холодно обратился я к иерарху.

- А разве это не так? – простодушно и насмешливо спросил дядька.

- Подавись своим вопросом, тварь, - посоветовал я.

- Ты хочешь, чтобы я вызвал тебя на дуэль? – удивился мужчина басом. – Я маг, но я священник и лишён права вызывать. Тебе придётся самому.

- Тогда ты, тварь, или подавишься своими словами, или я тебя вызываю, - проговорил я механически.

- Хорошо, - пробасил он благодушно. – Завтра утром у Перунова камня на шпагах.

Вызванный выбирает место, время и род оружия. А я ни разу не держал в руке шпагу! На нас удивлённо смотрят, но какая сейчас разница…

Катя дома показала, как её держать. Преподала первый урок с убитым видом. Она держалась, но считала меня мертвецом. У меня просто не было хорошего выбора – обо мне многие догадываются… думают…

Под моим тяжёлым взглядом она сменила тему. Катерина, оказывается, боярская дочка. Но папу убили на дуэли тоже на шпагах. Его дружину унаследовал победитель. Он же получил половину земель проигравшего, а вторую половину забрала дума. Ей же нужно чем-то награждать новых бояр за редкую доблесть.

А Катино боярство было ликвидировано, и она как сильный маг и девочка из хорошей семьи поступила на службу и принесла новому боярину клятву. В семнадцать лет. И теперь придётся терять меня…

Я сказал ей не реветь и продолжил занятия. Ночью она хотела уйти в другую спальню. Типа мне нужна перед схваткой гармония духа. Да она просто не может трахаться с мертвецом!

Чтоб с собой ничего не сотворила, я её подчинил и приказал спать до следующей команды. Уложил её на кровать и сам заставил себя выспаться, что после парада оказалось несложным.

Авдей и Мухаммед эмоций совсем не проявили. Утром отсоветовали мне завтракать. Приехали к Перунову камню, парни отчего-то хорошо знали это место. Я с ними прошёл с парковки лесом к грубо обработанному валуну в зелёных пятнах, исписанному полу-стёртыми рунами.

Глава 10

После торжественного парада я окунулся в боярские будни. Сразу от близости с Катей перешёл к делам. Официально позвонил в ректорат и попросил встречи. Мне ответили, что ректор примет боярина Большова завтра в десять до полудня.

Дальше завтрак. За едой я сказал Мухаммеду и Авдею, что они мне не всё рассказывают.

- Ну, так папка должен был тебе всё сказать, - уплетая яичницу с колбасой и сыром, резонно пробурчал Авдей.

- Тем более нечего было тогда говорить, - поддержал его Мухаммед. – Убил бы тебя тот поп, и всё на том.

- А сейчас? – терпеливо молвил я, отпив апельсинового соку.

- Да ты и без нас можешь узнать, - махнул вилкой Авдей.

- Я хочу услышать всё от вас, - сказал я твёрдо.

- Ну, - заговорил нехотя Мухаммед. – Думали все, что у бати твоего магия на пистолеты. Одни не верили, проверяли. Другие верили и проверяли его на шпагах.

- Четыре боярина и двенадцать магов проверили, - добавил Авдей. – Похоже, что передалась тебе папина магия.

Катя, забыв жевать, переводила взгляд с одного на другого. Я учтиво протянул ей салфетку и сказал:

- Это хорошо, только тренироваться всё равно нужно.

- Насчёт шпаг к Катерине, - проворчал Мухаммед. – Мы только с пистолетами.

- И тебя учить пистолетам… - позволил себе улыбку Авдей. – Наше-то дело маленькое – просто поймать твою пулю. А дальше сам.

На это замечание я лишь важно покивал, Катя вытерла блузку, и далее завтрак прошёл в пристойном молчании.

Уселись мы на политинформацию в гостиной. Катя сменила блузу и успела сказать несколько слов по-английски, как пришла Миланья и сообщила, что звонит некий Серёжа, я должен его помнить. Вот он просится на немедленную встречу. Я велел ему передать, что жду его в течение часа, и Миланья вышла, а Катерина продолжила урок.

Вскоре к нам присоединился Сергей Жучирин. Миланья проводила его в гостиную, а я молча указал ему на диван. Серёжа тихонько прошёл на диванчик и принялся внимательно слушать Катю.

Она не просто так перевела всю свою подписку на мой адрес, почти два десятка европейских газет и журналов. Когда Миланья их увидела, смогла только горестно вздохнуть, выразиться словами ей воспитание не позволяет.

Катерина всё обязательно просматривает и читает кое-что, если хватает времени. Её политинформация не содержала в себе официального мнения совета княжеств по выработке мнений в частности и вообще идеологии.

Катя для начала просила нас представить себя обычными европейцами и давала нам европейскую картину мира. А потом озвучивала немного статистики. Какая, примерно, доля публикаций касается Гардарики. Сколько среди них информации позитивной, нейтральной и негативной. И преподносила ту же статистику в динамике, по месяцам и по годам.

Авдей с Мухаммедом выражали приличную скуку, они не всё понимали по-английски, потому в целом с Катей соглашались. Катерина от них большего не требовала – присутствуют мужики и на том спасибо.

Я же слушал её с интересом, хоть и тоже с непробиваемым лицом. Всё-таки забавно узнать, как изменился мир за какой-то месяц! Хотя он и не изменился – мир, походу, никогда не меняется.

Но это удивительно мне русскому боярину, да ещё и после месячной практики, а рядовой европеец даже не заметит, что пичкают его русофобией во всё больших дозах, что, ни одна страна при всём желании не может быть столь же ужасной, как упоминаемая к месту и просто так Гардарика. И русские просто не могут быть настолько хуже их самих при всём тоталитарном воспитании.

У большей части европейцев зреет мнение, что против этаких злодеев позволены многие методы, если не все. Меньшая пока часть уже возмущена, почему эти методы не применяются к Гардарике, а для неких экстремистов Гардарика и русские стали воплощением всё побеждающих «плохих парней во дворе» и они скорее им симпатизируют. Причем, это только частные мнения. Все изречения официальных лиц полны миролюбия к Гардарике и уважения к русскому народу.

Мне без комментариев ясно, что это «жу-жу» неспроста, что уровень русофобии в обществе кем-то умело задаётся, и он растёт потихоньку последние годы. Пока этот уровень не пересёк «официальной» планки, но к ней этот некто ведёт всё уверенней. А за ней…

- Какие-нибудь вопросы? – спросила Катерина по-английски.

- Вопросов нет, спасибо тебе, - сказал я. – Пошли в кабинет, Сергей что-то хочет нам сказать.

***

В кабинет мы прошли для серьёзности, боярин же не может говорить с такими Серёжами в гостиной! И Авдею с Мухаммедом совсем неинтересно, о чём их боярин говорит в кабинете. У них другие задачи, попроще.

Занял я своё кресло за столом, Катя уселась на край стола сбоку, а Сергей расположился в гостевом кресле.

Он прокашлялся и глухо заговорил:

- По канону мы должны искать к тебе подходы. Считай, что моя служба вернулась к канону…

- А дуэль была вашим экспромтом? – уточнил я ровным тоном.

- Да, - кивнул бледный Сергей. – Я пришёл к своему руководителю с проблемой, и он пошёл мне навстречу. Бывший руководитель себя переоценил.

- Но он же не просто так пытался решить твои проблемы? – спросил я.

- К этому я и веду, - сказал Серёжа. – По его приказу я создал фонд, два миллиона рублей. Он предназначен для создания на его землях оборонных заводов. Когда вопрос с тобой был бы закрыт, я епархии фонд бы просто подарил.

Я сложил пальцы у подбородка и задумался. Спустя секунду задумчиво заговорил:

- Теперь мне достаточно просто потребовать у думы все его земли не сельскохозяйственного назначения. Ты ведь чётко прописал назначение фонда, за этим проследила епархия, и тебе не потратить ни рубля налево. Заводы будут построены, но без войны их продукцию трудно продать. Я могу всё отжать за арендную плату. Но ведь ты зачем-то рассказал мне о своём фонде. Без него я бы забрал пашни и луга покойного.

- Схватываешь на лету, - уважительно сказал Серёжа. – Только забыл подумать, что, хоть земля отошла от епархии думе – дуэльный кодекс не переплюнуть, фонд всё равно должен платить за аренду тех земель думе или новым боярам. Поэтому я пришёл к тебе.

Глава 11

Штаб дружины располагался в центре Семёновска, занимал старинное двухэтажное здание и красивой вывеской всех оповещал, что это именно штаб дружины боярина Большова.

Наша «Волга» остановилась у бровки под знаком «Остановка запрещена» и табличкой снизу с бородатой звездочкой, что означало, кроме транспорта штаба и боярина. Я с Авдеем и Мухаммедом вышли из машины и прямо с улицы вошли в дом.

Воин потребовал документы, я сунул ему в нос боярское удостоверение. Заодно с другими бумагами оформили в гордуме. Забавно, что до формального признания меня боярином, тот чин епархии мог и не принимать мой вызов. Но он же не знал, и ему очень хотелось меня убить.

А воин, увидев корочки, вытянулся в струнку и откозырял. Мы поднялись по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, на второй этаж. Мухаммед первый открыл богатые двери в кабинет с табличкой «командующий дружиной полковник Сивко П. Е.». Следом я, и за мной Авдей занял позицию у входа.

Лейтёха секретарь не вставая из-за стола вякнул:

- Павел Егорович не принимает!

Авдей вынул «Парабеллум» и навёл его на лейтенанта. Не обращая внимания на адъютанта, Мухаммед тоже со стволом в руке без стука проник за начальственные двери. За ним прошёл я, держа наготове удостоверение.

Из-за начальственного стола встал весь возмущённый плотный, лысоватый тип роста ниже среднего в военной форме. Маг, конечно. Мухаммед встал у дверей, а я, махнув корочками, уселся на стул для посетителей и сказал благодушно:

- Я боярин Большов. Садись, полковник.

Тип осторожно опустился в кресло и широко улыбнулся.

- Вот моя солдатская книжка. Здесь указано, что я прошёл в твоей части практику, - начал я, положив на стол документ. – Но я даже не буду требовать у тебя подтверждающих этот факт штабных документов, - я широко улыбнулся и продолжил ещё ласковей. – Ведь практику я прошёл, а в штабе впервые. Ты обо мне знал?

- Тыловик говорил, что ты приедешь, - просипел Павел Егорович. – Дескать, он всё уладит.

- Всё равно ты отвечаешь за всё, - ещё шире улыбнулся я и вкрадчиво спросил. – Хочешь, я вызову тебя на дуэль за это?

Павел Егорович побледнел.

- Не хочешь, - вздохнул я. – Вызывай тогда тыловика.

Тряскими руками полковник снял с аппарата трубку, ударил два раза по рычагам и властно проговорил:

- Александра Ивановича ко мне.

Он положил трубку и преданно воззрился на меня.

- Сейчас должен прийти. Он только завтра уезжает… - пролепетал командир.

Я сделал скучающее лицо и принялся ждать. Через минуты дверь открылась. Мухаммед навёл пистолет на новоприбывшего.

- А что это за шкафы у тебя… - раздался хорошо поставленный тенор капитана.

Я обернулся. Замначштаба по тылу о многом сразу догадался и побледнел.

- Узнал нашего боярина? – грозно спросил полковник. – Так в его солдатской книжке указана практика у нас!

Капитан пошевелил губами без звука.

- За обман командующего и попытку обмана меня, тебя, капитана Сидоренко, я, боярин Большов, вызываю на дуэль, - проговорил я стандартную формулу.

- Я военнослужащий и могу принять вызов лишь по приказу командира! – воскликнул бледный капитан, делая отчаянные глаза полковнику.

Павел Егорович вопросительно посмотрел на меня.

- Немедленно, перед строем танкистов, на пистолетах, - сказал я буднично.

- Танкисты все уже по домам, - поправил меня полковник. – Но пехоты должно набраться человек сорок.

- Тогда перед пехотой, - согласился я вальяжно.

Замнач по тылу затравленно покосился на пистолет Мухаммеда, и полковник властно проговорил:

- Капитан Сидоренко! Приказываю тебе принять вызов на дуэль боярина Большого немедленно, на пистолетах, перед строем пехоты!

Ствол пистолета уперся капитану в поясницу, а рука Мухаммеда вынула из его кобуры штатный «ТТ». Затем охранник ловко обыскал военного и сказал мне:

- Чисто.

- Вызывай машину, полковник, - сказал я.

Автомобиль штаба стоял наготове в гараже. Мы спустились по лестнице, причём Мухаммед вёл капитана, держа «Парабеллум» у его поясницы. Авдей с командиром поехали на «Волге», а я, капитан и Мухаммед на «Москвиче». Я на переднем сиденье, а Мухаммед с капитаном сзади.

Когда приехали, пехотинцы, кого удалось согнать, уже стояли в строю. Авдей дал мне свой пистолет, а капитану Мухаммед вернул «ТТ». Я чувствовал врага и наше оружие. Отошли от солдат на пятьдесят шагов и разошлись. Сто метров.

- Сходитесь! – крикнул Авдей.

Капитан сразу стреляет. И стоит на месте. И снова стреляет. А я иду к нему, держа пистолет в опущенной руке. Пехотинцы должны видеть, что это не простое убийство – у капитана есть шансы.

- Бах! Бах! Бах!

Пули противника свистят мимо. Пятьдесят метров – я медленно поднимаю руку.

- Бах! Бах! Бах! – стреляет капитан.

- Бах! – стреляю я и просто его убиваю.

Капитан валится навзничь с аккуратной дырочкой во лбу. Мне он уже неинтересен, я иду к Авдею. Отдаю ему ствол и оборачиваюсь к полковнику:

- Но всё равно ты за всё отвечаешь. Сдавай дела заместителю, а дальше, куда сам захочешь. Или я переведу рядовым в пехоту, или на пенсию.

- Мне до пенсии два года, - просипел Павел Егорович.

- А твой капитан завтра собирался в отпуск, - ответил я без улыбки.

Командир тяжко вздохнул и молвил:

- Есть сдать дела.

***

Поселились мы в обычной гостинице. Люксов нет, да мы не привереды, разместились втроём в номере первого класса. Главное, что есть телефон и нормальная связь с междугородней станцией. Всего за час дозвонился до Москвы и сказал Кате, что примерно неделю инспектирую дружину. Если ей скучно, жду в Семёновске. Она ворчливо пообещала подумать.

Как же нам, попаданцам, не хватает нормальной связи с быстрым интернетом! Вот в той жизни всего полгода прожил в современной Москве, а успел привыкнуть. Ещё и размяться толком в гостиничном номере не вышло – коридорная вежливо, но твёрдо, попросила не скакать в гостинице. Особенно в шесть утра.