Рождение миров

Глава 1

Я шёл по серому осеннему парку. Время ярких осенних красок прошло. Листва уже пожухла и осыпалась, и теперь только холодный ноябрьский ветер гонял редкие сухие листья по тротуарам. Голова болела страшно. Настолько страшно, что временами я прикрывал от боли глаза. А ещё этот холодный ветер, превращавший дорогу в настоящую пытку. Легкая осенняя курточка, накинутая не глядя, совсем не спасала от неприятной погоды. Парк был пустой. Вроде ещё только ранний вечер, а в парке ни души. Хотя, если бы не такая необходимость, я и сам бы ни за что не вылез бы из тёплой квартиры, но не держать дома аптечки, оказалось не совсем предусмотрительно, и теперь приходится топать по пустой дорожке вдоль длинного ряда пустых скамеек, через парк, заполненный холодным ветром.

— Молодой человек, вы зря себя мучаете.

От неожиданности чуть не подпрыгнул. Дыхание сбилось, в висках опять застучало. Я мог поклясться, что ещё несколько секунд назад на этой скамейке никого не было. Обернулся — на скамейке чинно сидел человек высокого роста. На нём был дорогой серый костюм и туфли в цвет костюма. Серый берет он лихо заломил на ухо, а руки держал на набалдашнике чёрной трости, который был выполнен в виде головы пуделя. По виду — лет сорока с лишним. Выбрит гладко. Брюнет. Словом — интеллигент.

— Простите, если напугал. Я только хотел сказать, что аптека всё равно закрыта. Нет смысла туда идти. Если хотите, я могу дать вам таблетку аспирина.

Недоверчиво покосился на странного добродетеля.

— А почему вы решили, что я иду в аптеку за аспирином?

Незнакомец был, безусловно, прав. Я действительно, шипя от боли, бежал в ближайшую аптеку за аспирином. Всё началось каких-то пару часов назад, когда я самозабвенно рубил рейдбоса в новой онлайн РПГ. Мы готовились к этому рейду месяц. Лучшие клановые игроки, дорогущие зелья и свитки из кланхрана, изучение абилок и поведения мобов, разработка тактики боя и стратегии продвижения по уровням. Это же была своя, пусть и любительская, спецоперация, наградой за которую должен был стать ценный приз — «Меч истинной тьмы». На данный момент, заполучить этот артефакт удалось лишь двум из множества кланам. Когда исход боя был уже предрешён, а у босса оставалось не больше десяти процентов здоровья, он применил странное умение. К слову сказать, из описаний было известно только то, что последняя абилка у него была всегда какая-нибудь очень неприятная, но всегда разная и никогда не повторялась. Ко мне метнулись тёмные, когтистые руки, буквально соткавшиеся из воздуха. В одно мгновение перед моим лицом оказалось жуткое, изуродованное лицо умертвия. В его глазах полыхнул огонь, и меня накрыла тьма. Звуки тоже исчезли, осталось только неприятное периодическое пиканье. Обычно так пикают бытовые электроприборы вроде микроволновки или стиральной машины, сигнализируя об окончании работы. Открыл глаза — так и есть. Я лежал в, автоматически разблокировавшейся, и открытой капсуле виртуального погружения. Капсула мигала красной лампочкой на крышке и, в такт этому свету, издавала противный пищащий звук. Выругался. На экране монитора были строчки предупреждений, о сильном превышении нормы сердцебиения, давления и ещё чего-то там. Понятно — опять слишком вжился в мир и немного перенервничал, а эта тупая железяка испугалась и тут же выбросила меня из вирта, по медицинским соображениям. Я не любил такую заботу о своём здоровье. Как можно выбрасывать человека оффлайн в такие ответственные моменты? А если именно меня и не хватит, и весь рейд провалится? Но отключить эти ограничения было невозможно. Зло пнул капсулу. Показалось, что над капсулой мелькнул призрачный бар прочности. Брррр…. всё же правы врачи — уж слишком я восприимчив. Сознание, после аварийного прерывания погружения, до сих пор не перестроилось на восприятие мира реального и, по привычке, пытается дорисовать ожидаемое в воображении. Может капсула всё же была по-своему права? Чувствовал я себя действительно отвратно — в висках стучало, голова раскалывалась. Пошёл на кухню — выпил стакан воды, прилёг на кровать. Надо немного отлежаться, что бы нервы немного успокоились. Всё равно, сейчас капсула меня не пропустит обратно в вирт по медицинским показателям. Сердце успокоилось минут за пятнадцать, дыхание выровнялось, и только голова продолжала также жутко болеть. Ещё минут за десять ситуация не изменилась. Аспирина, впрочем, как и любых других таблеток у меня дома не нашлось — никогда особо на здоровье не жаловался и как-то и не задумывался о хранении дома аптечки или какого-то запаса лекарств. Нужно было идти в аптеку. Благо, недалеко. Минут десять пешком через парк и у ближайшей станции метро круглосуточная аптека. Накинул куртку и, чуть не пошатываясь от разрывавшей голову боли, пошёл знакомой дорогой почти не глядя по сторонам.

— …берите, берите. Аспирин.

Голос незнакомца снова вернул меня в реальность. На открытой ладони, в лёгкой кожаной перчатке, лежал кусочек бумажного блистера аспирина. Две таблетки, оторванные от самой простой копеечной, бумажной упаковки. Машинально протянул руку, но вовремя одумался. Брать непонятные таблетки у какого-то подозрительного типа, непонятно как оказавшегося у меня на дороге посреди пустого парка, да к тому же, ещё и уверенного, что я иду в аптеку за аспирином. Отдёрнул руку обратно.

— Так почему вы решили, что я иду в аптеку?

— А вы готовы оспорить истинность моего утверждения?

Он по-прежнему протягивал мне руку с таблетками.

— А вы претендуете на то, что знаете истину?

Ответил я вопросом на вопрос.

— Истина…

Незнакомец горько усмехнулся.

— Истина, прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь забыть об осторожности и принять таблетки от совершенно незнакомого человека, прямо посреди улицы.

Человек говорил с лёгким непонятным акцентом, а его слова показались мне смутно знакомыми.

— Аспирин, говорите?

Я взял с ладони кусок упаковки. Ячейки с таблетками были герметичны, на самой упаковке можно было прочитать часть слова «Аспирин».

Незнакомец опять был прав. Голова болела до того сильно, что я был готов рискнуть. Терять мне, собственно, было нечего. В кармане был универсальный проездной, и почти не было денег. Моя одежда вряд ли могла кого-то привлечь, а больше забрать у меня было нечего.

— Так всё равно аспирин чем-то запить надо будет.

— Аспирин лучше всего запивать простой водой. Вы какую воду предпочитаете?

— А у вас с собой разная?

— Какую предпочитаете? — Повторил незнакомец.

— Ну, бонакву.

Незнакомец немедленно вытащил из кармана пиджака маленькую пластиковую бутылку «Bon-aqua» и протянул мне.

— Бонаква.

Бутылка была запечатана. Никаких признаков вскрытия или повреждения крышки я не обнаружил. Махнул рукой, выдавил таблетки на ладонь, закинул в рот и сделал большой глоток воды.

— Присядьте. Вам надо отдохнуть минут десять и станет легче.

Я аккуратно присел рядом, откинулся на спинку, прикрыл глаза. Так прошло несколько минут, и боль стала немного тише — аспирин начинал действовать. За всё это время, мой нежданный помощник не издал ни звука. Вроде, как и не было никого рядом. Я уже было подумал — «А может, привиделось?». Открыл глаза — нет, не привиделось. Странный человек по-прежнему сидел рядом, его руки лежали на набалдашнике трости, а подбородок на руках. Он задумчиво смотрел вдаль, напрочь позабыв обо мне.

— Спасибо. А то уже думал что помру.

Боль понемногу отступала, а я только сейчас понял, что даже не поблагодарил неравнодушного ко мне человека.

— Непременно помрёте. — Ответил собеседник, не поворачивая головы в мою сторону.

— Это как? — Встрепенулся я.

— Это само натурально.

Собеседник убрал подбородок с трости, повернул ко мне голову и улыбнулся, обнажив зубы, покрытые, с одной стороны платиновыми коронками, а с другой стороны золотыми. И, глядя на моё замешательство, добавил.

— Всё помирают. И вы, безусловно, помрёте, когда придёт время. — И снова улыбнулся.

Поняв смысл сказанного, я облегчённо выдохнул.

— Хууух… вы опять меня испугали.

— А вы так боитесь смерти?

Спросил он с лукавым прищуром.

— Не то что бы боюсь, но… Но, никто же не знает, что там будет после смерти? Да и будет ли хоть что-то? А мне и здесь вроде не так уж и плохо. Ну, по крайней мере, когда голова не болит. — Я вернул собеседнику улыбку.

— Да, я с вами согласен — никто не знает, что там будет и будет ли что-то. Я слышал много разных теорий, впрочем, все теории стоят одна другой. Но есть среди них и такая, согласно которой, каждому будет дано по его вере. Вот вы, во что-нибудь верите?

Я замялся от неожиданного вопроса. Верующим себя никогда не считал, но и доказывать обратное, тоже всегда считал глупым. Можно сколь угодно убедительно опровергать любые доказательства «Бытия Божия», чудеса, эзотерические практики и прочее, но пока нет неоспоримых доказательств полного отсутствия вероятности обратного, этот спор лишён смысла и бесконечен.

— Да, вроде, ни во что особо и не верю. — Развёл я руками. — Вообще, нахожу веру крайне деструктивным фактором. Вот, не поверите, сегодня заигрался и не заметил, как поверил, что я в руках самого настоящего умертвия, и что сейчас оно сделает со мной что-то ужасное. И вот результат — мучаюсь от головной боли.

— Отчего же не поверю?

С этими словами собеседник оживился и немного развернул ко мне корпус. Было видно, что разговор начал становиться для него интересным. У меня в голове, даже шевельнулась предательская мысль — «А не сектант ли какой?».

— Простите, а вы случаем не сектантом будете? Ни за какого бога не проповедуете?

— Нет. Но я много с ними общался. Жаль только, что я не удосужился спросить у них, что такое «мёртвые души». Так что вы уж как-нибудь сами у них узнайте. Знаете, люблю собирать разные истории.

— Так, выходит, вы историк? — Позволил я себе ироничную усмешку.

— Да, можно сказать, историк. И буду очень вам признателен, если и вы расскажете мне свою историю. — Заулыбался в тридцать два зуба собеседник.

— Ээээ… какую историю?

— Ту, которая началась с того, что вы поверили, и у вас разболелась голова.

— Ах, эту… Эта история совсем короткая. Собственно, она продолжается и заканчивается, тем как я встретил странного незнакомца, который выручил меня водой и аспирином.

— Нет-нет-нет! — Собеседник схмурил брови, и протестующе замахал руками и головой. — Я буду рад услышать вашу историю, когда она закончится. А в том, что уже конец, вы, молодой человек, сильно заблуждаетесь. И не вздумайте пытаться кого-нибудь в этом убедить, а то над вами ещё и потешаться будут.

— А вы так уверены, что у этой истории будет какое-то необычное продолжение? — Направление разговора начинало меня угнетать.

— Безусловно, будет! Безусловно!

— Послушайте, я вам искренне благодарен за помощь, но я очень не люблю всяческие истории. Нельзя ли сделать как-нибудь так, что бы это история нашим разговором и закончилась?

Мой собеседник окинул меня взглядом, как будто оценивая. Что-то невнятно забубнил себе под нос, из чего я смог уловить только — «…луна ушла… шесть — несчастье… вечер — семь…», и уверенно ответил — «Нет. Так сделать никак нельзя!».

— И почему же?

В голове появилась странная догадка. Всё это время было какое-то чувство «дежавю», ощущение, что я где-то это уже слышал, но никак не мог вспомнить, где именно. Я не был суеверным, но глаза начали непроизвольно наполняться страхом.

— Потому, что не только аптека ещё закрыта, но и метро всё ещё работает.

Голова почти прошла, но желание разговаривать начисто пропало.

— Извините, мне пора идти.

Я подскочил со скамейки, собеседник в ответ попрощался кивком головы и снова устремил свой взгляд куда-то вдаль. Отойдя на несколько шагов, оглянулся через плечо — на скамейке никого не было, только ветер грустно крутил вокруг сухие листья. Дорожка тоже была пуста.

— Может всё-таки привиделось?

Через несколько минут спешного шага я был у метро. Аптечный киоск действительно оказался закрыт.

— Чёрт побери!

Метро же, что логично, работало.

— Ладно, на соседней станции, в пяти минутах, аптека. Головная боль была уже вполне терпимой, но раз уж выбрался, то возвращаться домой, не исправив ошибку по запасу медикаментов, было бы странно. Спустился, встав почти у самого начала туннеля, зайдя за ограничительную линию на краю платформы. Всмотрелся в тёмный зёв туннеля. В темноте почудились два вспыхнувших кошачьих глаза.

— Мяяяяяяяуууу…

В этот момент тьму развеяло мощным потоком света. С противоположной стороны выскочил поезд, гремя и гудя, следуя, не сбавляя скорости. Я дёрнулся, в висках снова застучало, картинка перед глазами поплыла, ноги подкосились и свет померк.

Ощутил себя, лежащим на путях, в слабоосвещённом туннеле. Чертыхаясь, поднялся на ноги. Сделал на негнущихся ногах шаг вперёд. По ощущениям, нога провалилась в ледяную воду, и я плюхнулся в тёмный колодец.

— Откуда здесь колодец? — Промелькнула мысль.

Я начал уходить в тёмную глубину, быстро набирая скорость. Скоро я уже не тонул, а летел. Вокруг была непроглядная тьма. В какой-то момент вокруг вспыхнули далёкие звёзды, ощущение падения исчезло, почувствовал себя, невесомо плавающим, в открытом космосе. Потом опять темнота. Как будто внезапно засосала чёрная дыра. Я снова стою в каком-то тёмном коридоре. Всё что успел запомнить, это что-то огромное, влетающее мне в лоб, и снова полёт. Периодически что-то мелькало, что-то внезапно вспыхивало и также внезапно гасло. Я всё время куда-то проваливался и куда-то падал. Сознание уже начинало гаснуть, растворяясь в окружающей меня пустоте, когда я понял что лежу. Что я больше не падаю, а просто лежу на чём-то холодном и каменном. Сил не было, желания делать хоть что-то тоже. Впрочем, желания даже о чём-то думать также отсутствовало. Наверно я спал. Я, то находил себя, по-прежнему на чём-то лежащим, то вновь проваливался в беспамятство. Наконец я открыл глаза. Это опять был туннель. На расстоянии вытянутой руки от меня был выход, закрытый циклопической ржавой решёткой. С трудом приподнялся на локте и положил руку на прут решётки, тут же её отдёрнув.

— Ой! — Было единственным, что я успел произнести.

Это была не моя рука! Снова вытянул вперёд руку и несмело перевёл на неё взгляд — крепкая узловатая рука, с толстыми пальцами и, при этом, слишком короткая для моего роста. Посмотрел на вторую руку — та же картина. С ногами ситуация была аналогичная. На лице нащупал густые усы, уходящие в стороны и спадающие до уровня подбородка и, оказавшуюся белой, бороду, доходившую до груди. Тело было голым, если не считать серую набедренную повязку, которую было невозможно снять. При попытке за неё ухватиться, пальцы просто соскальзывали. Это было не моё тело, но что-то во всём этом было до боли знакомо: маленький коренастый крепыш, неснимаемая набедренная повязка и ощущения… Ощущение тела было знакомым, но какими-то не совсем реальным!

— Да это же игра! Как есть — игра! — Я выкрикнул, озарившую меня догадку.

Неснимаемое нижнее бельё — обязательный атрибут любой современной онлайн игры. Да и внешность это полностью объясняет. Это же тело типичного гнома! Вскочил на ноги, потрогал руками стены, пол, решётку. Да, всё верно — окружающий пейзаж тоже вряд ли реален. Вот только как я здесь оказался? Воспоминания испугали, в голове заплясали страшные мысли, начиная от того, что теперь я лежу в коме, и меня как-то подключили к игре, заканчивая тем, что я всё же умер и попал в какой-нибудь геймерский Ад. Ответов не было. Никакого игрового интерфейса или другой возможности связи тоже. Единственное, что мне было доступно для получения информации — возможность двигаться.

Я смотрел на яркий солнечный свет, заливавший небольшой участок туннеля. С одной стороны от меня был солнечный морской берег, с другой стороны тёмный туннель, уходивший в неизвестность. Очень хотелось сделать шаг вперёд и подставить лицо ласковому солнцу, но на моём пути стояла решётка. Это была какая-то невероятная решётка: прутья были почти в обхват гномьих рук, а размер ячейки не позволял протиснуть сквозь неё плечи. Все попытки как-нибудь протиснуться оказались безуспешными. Коридор, выход из которого она перегораживала, был выполнен из тёсанных, плотно подогнанных друг к другу, каменных блоков таких же невероятных размеров. Пол был по щиколотку устлан подстилкой из песка и пыли, наносимой ветром в течение очень долгого времени. Через перекрытый проход в пыльный зёв пещеры щедро заливался радостный солнечный свет, быстро истаивая в сумерках туннеля. Но никакие усилия не смогли потревожить эту чёртову дверь, намертво замуровавшую выход. Это было тяжёлое решение — повернуться спиной к полуденному солнцу и решительно шагнуть в сгущающиеся сумерки подземелья.

Коридор был прямой, но довольно круто уходил вниз, и очень скоро меня скрыла непроглядная тьма. Повеяло спёртым, застоявшимся воздухом. Идти теперь приходилось гораздо медленней, аккуратно прощупывая пол ногой и держа руки перед собой, потому, что всё чаще встречались вывороченные из пола камни, рухнувшие, перегораживающие проход, деревянные балки, земляные осыпи и другие препятствия, о природе которых в этой темноте можно было только догадываться.

Бац! Я в очередной раз впечатался во что-то лбом.

В воздухе, в нижней части обзора проступила надпись с системным сообщением, каких я видел миллионы за годы самозабвенного геймерства.

— Блин! Если так и дальше пойдёт, то я сам убью себя раньше, чем это сможет сделать какой-нибудь, притаившийся в темноте, моб! А, вообще, интересно — а если я прыгну с утёса и разобьюсь о скалу, система засчитает, что я был убит ударом скалы? Хотя, логика есть. Какая разница, скала прилетела в меня или я в скалу?

С этими невесёлыми рассуждениями я по привычке потёр ушибленный лоб и протянул руку к злосчастной балке. На ощупь — огромная рассохшаяся деревянная балка, которая когда-то, подпирала свод этого коридора или все же туннеля, а сейчас просто упиравшаяся одним концом в пол, а другим в стену, наискось перечёркивая проход. Перед глазами стояла всё та же непроглядная тьма. Оглянулся назад — та же картина.

— Нет! Так не пойдёт. Если нет возможности организовать освещение, то надо найти другой способ ориентироваться в пространстве. Известно же — потеря ориентации, это верный путь к падению ещё глубже…

Ни карманов, ни мешка за спиной. Вокруг…. Машинально завертел головой по сторонам, и только сейчас обратил внимание, что за всё время пути я получил информацию об окружающих меня предметах, лишь в случае получения от них урона. Собственно, это были две тисовые балки и один камень, о который я больно споткнулся. Повернул голову обратно к балке и попытался сконцентрировать взгляд на точке перед собой — система никак не отреагировала, не выдав никаких подсказок. Упёрся в балку руками, пытаясь всмотреться в точку на расстоянии вытянутой руки — тоже ничего. Ещё несколько минут пропрыгал вокруг этой балки, перебирая варианты, насколько хватало фантазии, но ничего так и не изменилось. Обессиленно опустился на пол и прикрыл глаза. Тишина и темнота. Открыл глаза — та же темнота и та же тишина. Снова закрыл. Расслабился, представил, как должно быть выглядит коридор вокруг меня: трещины, пересекающие своды, каменные блоки и отвалы земли, пробившийся в щель между камнями корень и рассохшаяся, надтреснутая балка, стоящая поперёк прохода. Картинка получилась даже реалистичной, только очень тёмной и размытой, как будто я осматривал пространство перед собой, при свете горящей на полу спички. Перевёл внимание на тёмный, размазанный силуэт балки, задумавшись — «А как должна выглядеть старая, рассохшаяся балка?». На мгновение картинка стала чуть ярче и, на фоне тёмного контура, проступила подсказка — «Тисовая балка». Печально ухмыльнулся сообразительности своего воображения, как на грани восприятия что-то скрежетнуло, и изображение погасло, а я снова погрузился в темноту.

— Ладно, придётся и дальше идти наощупь. Может ещё попадётся какой-нибудь светящийся камень или фосфоресцирующий гиб. — Утешал я себя.

Кряхтя поднялся, слепо нащупал перед собой балку и понял, что стою с по-прежнему закрытыми глазами. А когда открыл глаза, то чуть не сел обратно на пол. Перед глазами висел сразу ворох окон с системными сообщениями.

Медленно перевёл взгляд на кнопку «Закрыть» и прочитал следующее уведомление:

Уже неплохо, хотя кафтан явно дали не по плечу. Вряд ли у меня есть требуемый уровень характеристик. Да и как пользоваться активной способностью, не имея игрового интерфейса? Наверно, светящийся в темноте, камень мне сейчас был бы куда более полезен. Но, если я смог воспользоваться способностью один раз, значит, смогу и ещё.

Опять сел на пол, прислонившись спиной к стене. Нащупал на полу камень размером с кулак, взял его в руки и снова закрыл глаза. Ощупал предмет и постарался его представить. Через какое-то время у меня получилось даже представить его в движении, когда я медленно крутил его в руках, но система никак не реагировала на мои действия. Я даже представил всплывшую подсказку — «Камень», но это тоже помогло мало. Пострадав ещё несколько минут, я в отчаянии крикнул — «Да камень это! К-А-М-Е-Н-Ь!» и с маху впечатал его себе в лоб! Лоб затрещал, от резкой боли перед глазами полыхнула белая вспышка. На границе восприятия вновь послышалось что-то похожее на скрежет, как будто, где-то глубоко в недрах, провернулись ржавые шестерёнки. На какой-то миг всё замерло, а затем, я снова ощутил тело, услышал глухой звук упавшего на пол камня, увидел, разлетевшиеся в разные стороны из глаз, искры и новый набор окон с сообщениями:

— Да

А внизу снова проступили строчки системного и боевого чата:

Сколько у меня оставалось очков жизни, я не знал, но, судя по всему, немного и мысль — «Для порядка немного отдохнуть», в надежде на регенерацию, мне показалась вполне разумной. Заодно хорошо бы разобраться с уровнем концентрации внимания. Идея рассматривать каждый предмет лбом с размаху мне искренне не нравилась. Я снова подобрал камень, но опять не смог его увидеть. Все попытки сконцентрировать внимание на воображаемом образе камня у меня в руках упорно не давали результата. Но, «вода камень точит», и моё терпение было вознаграждено. Ещё через пятнадцать минут я смог подобрать ключ к решению этой задачи. Всё оказалось просто: когда я вновь устал, прижался спиной к стене, положив камень на колени и, не открывая глаз, перестал думать о этой надоевшей каменюке, перестал думать о способности, внимании и концентрации… да вообще перестав думать, смотреть и слушать, рассеяно глядя перед собой, вспомнил о камне, лежащем у меня на коленях, тот внезапно «проявился». На какую-нибудь секунду, довольно смутно и совершенно без красок, полностью в серых тонах, но я его увидел! А через какое-то время увидел его ещё раз и ещё и ещё. Рассматривать камень, будто висящий в темноте, быстро надоело, и я подумал о месте, где он лежит. В тех же мутных серых цветах, как на старых фотографиях, я увидел свои ноги немного выше и ниже колен, кусочек каменного пола и, конечно, сам камень. Даже не знаю, как мне пришла мысль «заглянуть в себя», но всплывшая подсказка «Персонаж 09HG54493Knlk1jgh0kjYUTY98kj657J78jgtyTghv8HJgyf12h20» ввела в лёгкий ступор. Вот, значит, под каким именем меня зарегистрировала система. Что ж, бывает и хуже. Открыл глаза, но на этот раз моей радости не было предела — передо мной было развёрнуто окно персонажа! И я, наконец, смог прочитать свои характеристики:

Сказать, что информация о персонаже меня расстроила — ничего не сказать, но деваться было некуда, а привычка работать с тем, что есть, выработана очень давно. Переключился на инвентарь — что не удивило — инвентарь абсолютно пустой. Рядом с окном инвентаря располагалась кукла персонажа. Покрутил глазами куклу — гном как гном: такой крепенький, коренастый, в одной набедренной повязке. Только почему-то седой как лунь, хотя лицо вроде не походило на старческое. Ладно, теперь к тому, что есть. Пустой инвентарь — это несколько неприятно, но что действительно вызывало беспокойство, так это то, как его наполнять? По крайней мере, на данном этапе задача оказалась нетривиальной. Единственный способ, который я смог для себя открыть, представлял из себя три этапа:

Первое — взять в руку камень.

Второе — перейти в режим, как я для себя его в шутку назвал, медитации и «заглянуть в себя».

Третье — открыть глаза и, в появившемся окне персонажа, перетащить взглядом камень из руки куклы в инвентарь.

Вкладка «Способности» тоже порадовала мало:

А вот вкладка «Умения» была заполнено вполне предсказуемо:

И всё. Никаких расовых бонусов или способностей. А какая-нибудь врождённая гномья способность типа «Ночное зрение» и какой-нибудь бонус типа «+50 % к ночному зрению, находясь в подземельях» сейчас были бы очень и очень кстати. Вообще непонятно, как система всё же назначив расу, пусть и без класса, не включила расовые способности? И откуда взялась характеристика «Телосложение», если все остальные мне пришлось открывать самостоятельно? И главное — как её качать, если нет ни опыта, ни уровня? Ещё раз грустно пробежался по характеристикам:

Хмммм…. Точно! У меня же в инвентаре лежит камень. Открыл инвентарь, задержал взгляд на камне — «Камень». Задержал взгляд немного дольше — под названием появилась дополнительная информация:

Значит даже вес этого камня, в рамках игровых условностей, мне неизвестен. Взял в руки и, снова начал рассматривать, во вспышках истинного зрения.

Сложно сказать, сколько прошло времени в созерцании камня. Время как будто замерло, иногда тикая очередным появлением камня, единственное, со временем, камень начал проявляться немного чаще. Изменил тактику — в моменты «истинного зрения» начал взвешивать камень в руке, как бы прикидывая его вес. И с какой-то попытки, вслед за лаконичным названием «Камень», с небольшой задержкой проступило:

Интересно, а сколько всего здесь может быть свойств и применений у обычного камня? Похоже, разработчикам тут заняться было нечем. Пожалуй, возьму этот камень с собой. Буду рассматривать на привалах. Положил камень в инвентарь, убедился, что уровень жизни и бодрости на максимуме, и потихоньку двинулся вперёд. Потихоньку, это значит действительно ПО-ТИ-ХОНЬ-КУ. Я стоял на месте секунд пятнадцать — двадцать, не открывая глаз, дожидаясь, пока моргнёт истинное зрение, после чего делал один-два шага. Это можно сравнить с движением в абсолютно тёмном коридоре со сломанным фонариком, который раз в двадцать секунд вспыхивает на пол секунды, освещая перед вами круг диаметром в два метра, что позволяет увидеть, место, куда вы собираетесь сделать шаг. С той лишь разницей, что я всё видел немного размыто и в градациях серого. По пути попался ещё один камень, на вид раза в два больше предыдущего. Поднял, присмотрелся.

Физический урон определённо зависит от веса оружия, по крайней мере, для дробящего урона. Учтём. Размахнулся, и что было силы, швырнул камень в стену. Глухо стукнуло, и я поплёлся дальше. Туннель показался невероятно длинным, а я всё шёл и шёл, медленно продвигаясь, шаг за шагом. Иногда мои мысли улетали куда-то совсем далеко из этого тёмного пыльного коридора, а когда возвращались, то я понимал, что всё так же автоматически шагаю из «светлого пятна» в «светлое пятно». Однако, то самое пятно не давало пасть духом, расширившись уже до шести метров в диаметре. Так и есть:

И наконец, в окружающей обстановке что-то изменилось. Передо мной открывался вход в какую-то залу, в которую упирался этот туннель. Пол, выложенный из таких же громадных, вытесанных каменных блоков, как и у входа в туннель. Такая же пыль и тишина. Я шагнул внутрь, слева в темноте что-то тихо зашуршало, грудь резанула резкая боль, и всё стихло. А затем, также резко, по глазам резанул яркий солнечный свет. С тихим треньканьем лопнул, окружавший меня, мыльный пузырь. И я осознал себя, стоящим у той самой решётки, от которой и начал свой путь. Только строчки системного чата алели сообщениями:

Перспектива нарисовалась мрачная. Снова безуспешно попытался сдвинуть решётку, но куда там? Пять метров в ширину, не меньше восьми в высоту, перекошенная и, неизвестно на какую глубину зарывшаяся в землю. Причём, решётка явно никогда не выполняла здесь функцию подъёмной двери — уж слишком невероятно-массивной она была для такого небольшого входа, да и по форме она скорее походила на оконную решётку в тюремной камере. Как будто, кто-то такой же невероятно большой рукой воткнул эту решётку в каменистый грунт, намертво запечатав этот проход. А с той стороны, в небольшом отдалении, зеленела травка, слабо колыхали ветвями редкие кривые деревца, за которыми начиналась полоса белого песка, уходящего под неторопливые, накатывающиеся волны. Насколько позволял обзор, что влево, что вправо можно было увидеть только бескрайнее море, сливающееся в дали с горизонтом. Может пустынный берег и не был самым интересным местом, но смотрелся определённо приятней и жизнерадостней, чем то, что было по другую сторону решётки. С ненавистью врезал по решётке кулаком.

Что ещё за объект? Похоже, всё ещё хуже — ощущения меня не подвели, и эта решётка не просто так не вписывается в окружающий пейзаж. И, похоже, наличие здесь игроков не предполагается. Иначе имя этому объекту уже давно бы нашли. Всмотрелся в решётку — «Объект 7867hG78nbU230». Посмотрел через истинное зрение.

Понятно. Объект системный. Состоит сам из себя, производство, как и разрушение не предусмотрено. Хорошо, а что это там меня убило? Три миллиона урона! Боюсь, в том конце туннеля у меня шансов не больше чем в этом. Готов поспорить, что это горное исчадие ещё и какой-нибудь внекатегорийный монстр, убийство которого может оказаться предусмотрено примерно настолько же, насколько и снятие этой решётки. И не его ли этой решёткой тут и замуровали? И что это ещё за «удар лапкой»? Нет, я могу предположить, что разработчики забыли там, сейчас очень огорчившуюся котеечку, но что-то мне подсказывает, что эта лапка скорее принадлежит чему-то членистоногому и паукообразному. А раз идей, где искать выход, нет, то займёмся самым буддоугодным делом — сядем в позу лотоса и будем самосовершенствоваться. Буддоугодное дело оказалось невероятно скучным и бесполезным, но лучшее времяпрепровождение найти всё не удавалось. Солнце склонилось за горизонт и я, было уже, надеялся просто уснуть, но тут появилась новая проблема.

И каждую минуту в животе стала появляться неприятная сосущая боль, которая не давала расслабиться и заснуть. Когда сытость скатилась до нуля, начала скачками убывать бодрость. Вернее, бодрость не просто начала убывать, а начало убывать максимальное количество бодрости, сокращая и запас последней. А когда максимальное значение бодрости опустилось до пяти единиц, эта боль стала пульсировать постоянно, а вместо бодрости начало убывать здоровье, пока не дошло до единицы. Мне повезло — удар головой с размаху об Объект 7867hG78nbU230 вернул мне сто процентов сытости, а с ними и душевное спокойствие. И, наконец, я смог уснуть.

Утреннее солнце вырвало из сладкого забытья и очень скоро стало понятно, что если так и дальше сидеть и любоваться на небо в клеточку, то я просто сойду с ума. И это очень даже реальная перспектива. Не всем дано пережить в здравом уме одиночное заточение, а учитывая необщительность моего соседа, заточение очень можно было считать одиночным. Так что пришлось выбирать развлечения из нехитрого списка. Для начала решил ещё раз проведать сокамерника. Качать истинное зрение тоже было нудно, и я побежал. С моим запасом здоровья, вслепую я не осилил и половины пути.

Парочка удачно вывернутых камней на пути, пара громких упоминаний матери разработчика этой локации, и я снова стою на том же месте, греясь в лучах солнца. И это не считая того, что три раза за это время, у меня заканчивались очки бодрости, и приходилось останавливаться и ждать их восстановления. Удары незащищённой головой о балки и босыми ногами о камни были на редкость болезненными, но главное задаться целью, двигаться в её направлении и чувствовать динамику. И я бежал… к заходу солнца я сумел уже третий раз добежать до противоположного конца коридора и получить заветную награду:

Говорят, от боли тоже можно лишиться рассудка, но всё же боль была не такая сильная, да и человек такое существо, которое ко всему привыкает. Но кроме боли было получено и ещё кое-что: плюс три к выносливости и плюс два к ловкости. Жаль, что к очкам ловкости не приложили ещё и несколько очков красноречия. Думаю, та самая мать, была бы со мной полностью согласна, что я не только красноречив, но и просто гениален в творении речевых оборотов. Истинное зрение тоже понемногу двигалось, и радиус области теперь доходил до четырёх метров, время действия, при срабатывании, до полутора секунд, да и срабатывала способность чаще, так что под конец дня пришлось меньше терпеть боль, а больше качать ловкость, перескакивая через препятствия. Глядя на заходящее солнце, я открыл окно характеристик персонажа:

За время сна сытость упала ровно до пяти процентов. Наверно, во сне проголодаться сильнее невозможно, потому что проспал я всё тёмное время суток, в то время как днём, по крайней мере, при постоянных физических нагрузках, 95 % сытости улетали максимум за 3–4 часа. Не желая идти на новые подвиги без завтрака, быстренько совершил утренний суицид о ненавистный «Объект», и пошёл на пробежку. Истинное зрение стало срабатывать достаточно часто, не смотря на то, что я был в движении и не отвлекался на расслабление и концентрацию, и хотя при беге способность помогала мало, сам прогресс меня радовал. И заметил ещё одно, но уже менее приятное свойство способности — при беге с закрытыми глазами, когда работало истинное зрение, бодрость стала расходоваться вдвое быстрее, нежели при беге с открытыми глазами в полной темноте. Так что садиться на пол с нулевой бодростью я реже не стал. Развлечение было однообразным, но всё же: то «Удар камнем, удар балкой, удар камнем, удар лапкой», то «Удар балкой, удар камнем, удар камнем, удар лапкой», а то и вовсе «Удар камнем, удар балкой, удар камнем, удар камнем». Разнообразие! Наверно, нечто подобное чувствовала голова профессора Доуэля, в одноимённом романе. На исходе дня, в очередной раз, несясь по тёмному коридору, внезапно остановился на середине пути. Просто поднял ногу и не решился перенести её вперёд, отклоняясь назад всем телом — гася инерцию. В это же самое время, над головой что-то гулко треснуло, и перед самым носом на пол рухнула очередная балка, тут же придавленная здоровенным каменным блоком, который она до этого поддерживала!

Дочитав сообщение, осознал себя сидящим на полу с нулевой бодростью и, бешено колотящимся, сердцем. Сколько бы раз я ни умирал за эти дни, но испуг, от падающей тебе на голову, глыбы был более чем реален. А бодрость, явно расходуют не только физическое воздействие и истинный взгляд. Я только начал бег после очередной передышки и не мог израсходовать и половины запаса. А значит, всё что оставалось, ушло на эмоции. Отдышавшись, осмотрел, чуть не свалившееся мне на голову, богатство: две половины балки, переломленной блоком, причём больший кусок подсвечивался как «Тисовая балка», а меньший как «Древесина». Сам потолочный блок и небольшой кусок, отколовшийся от него при падении, были идентифицированы привычно:

— Таааак…

Похоже, определять вес камня «на глаз» у меня ещё не хватает опыта. А ну-ка попробуем его взвесить. Поудобней ухватился и потянул вверх. Камень едва оторвался от пола и вернулся обратно. Тяжеловат для меня, а что получилось по идентификации? «Вес: 5 кг». Бинго! Но вот вопрос «взятия веса» теперь стал делом спортивного интереса. Попробовал поднять ещё раз — тот же результат. Ещё попытка и ещё и ещё — никак. Нет. Надо сначала отдохнуть и собраться с силами. Кряхтя и превозмогая боль в мышцах, я всё же смог его поднять. И тут же бросил на пол. Бодрость опять была на нуле.

И ещё раз бинго! Если я правильно понял, то для того, что бы хоть немного превзойти характеристику, придётся слить все очки, которые она расходует. Экай я мудрец! Всего с пятого раза догадался. Буквально мудр не по сединам! Или, скорее, сед не по мудрости. Ничё, «лиха беда началом»! Отсиделся на полу, невероятно довольный собой и, в каком-то радостном и приподнятом настроении поскакал к «Лапке», даже напевая что-то весёлое себе под нос.

Я опять сидел перед окном моей темницы. Опускавшееся в тихие морские воды солнце, раскрашивало их в яркие волшебные цвета. С берега задувал лёгкий тёплый ветерок. Тело ломила приятная истома. И как будто и не было этой решётки, этого пыльного коридора, этой постоянной боли и бесконечных смертей. Веки медленно опустились, и я, в первый раз в этом мире, заснул с улыбкой на лице.

Глава 2

— Семён Владимирович, получили доклад от аудиторов.

В дверь заглянул мужчина средних лет, в сером, незаметном костюме, с такими же «серыми» и незаметными чертами лица.

— И что же нашли наши узкие специалисты, наделённые широкими полномочиями?

Уже седой, но всё ещё бодрый и подтянутый человек, сидевший в дорогом кожаном кресле, за довольно простым, но удобным и широким столом, иронично улыбнулся.

— Да по совести ничего.

— Совсем ничего? За что же они тогда нам выставили счёт?

— За отчёт.

— Ааааааа…. — Многозначительно протянул хозяин кабинета и снова улыбнулся, но уже как-то добродушно.

— Хорошо. Сергей Николаевич, есть там что-нибудь, о чём мы ещё не слышали?

— Есть. Вот, посмотрите. Они указывают на несколько случаев, когда новые данные, частично дублировались на удалённые серверы практически мгновенно. Наше оборудование даже номинально не сможет передать такой объём данных через столько промежуточных узлов за такое время. Сугубо теоретически, с такой скоростью мы максимум сможем передать минимальный квант данных, да и то при условии, что все узлы будут полностью разгружены и нигде не будет построено очереди.

— Интересно, интересно… то есть выглядит так, как будто данные были скопированы в рамках одного сервера?

— Да, но вот в этом и этом случае серверы точно находятся в разных дата центрах, причём каналы связи там не прямые.

— Интереееесно… — Снова протянул Семён Владимирович, и пожевал губу.

— Хорошо. Дайте посмотреть нашим программистам. Посмотрим, что скажут. А по вопросу этих виртуальных адресов? Ничего нового не сказали?

— Да тут в основном вода. Дескать, быть того не может, потому что того не может быть. Вроде программисты что-то накрутили, и не то отладочный модуль записывает адреса с ошибкой, не то адреса виртуальные, а система не может верно определить их локальные значения на конечном сервере.

— А вы сами как думаете, могли программисты действительно допустить такие ошибки?

— Я уже не знаю, что и думать. Система работает, и вполне стабильно. Не хуже чем до того как начались эти сбои. Записан объект по адресу и вполне себе доступен в рамках игрового процесса без каких-либо проблем. А наши административные инструменты доступ к нему получить не могут — «Попытка чтения данных за пределами объекта. Номер блока объекта 0x5C90DEF8 такой-то». Так и нет на самом деле такого блока! И адрес действительно вне диапазона! А в игре объект существует себе прекрасно! А он там просто не может существовать!

— Вот в том, Сергей Николаевич, и парадокс — «не может существовать, а существует»! — И Семён Владимирович снова улыбнулся.

— Да, да… я тоже сначала не хотел обращать на это внимание. Пока это были единичные случаи. Но сейчас, количество обрабатываемых объектов, единовременно расположенных вне реальных адресов уже стало настолько велико, что бывали случаи, когда требовалось вмешательство администраторов в игровой процесс, а объект был недоступен для административного управления. Но, тем не менее, эти объекты есть в системе и учувствуют в игровом процессе.

— Николаичь, чудес не бывает. Если эти объекты где-то хранятся, значит, эта память где-то существует. Ну не конкуренты же расшарили нам память своих серверов, для хранения наших объектов? Проверяйте! Отслеживайте объекты. Найдите трассу того, который выйдет за пределы, и найдите крайнюю точку, которая, по-вашему «действительно существует». А там будем разбираться, куда и каким образом двигались данные, что бы попасть на несуществующий адрес. А теперь мне надо работать. Доложите по результатам.

С этими словами руководитель вручил озадаченному посетителю толстую стопку бумаг с отчётом обратно и ещё раз добродушно улыбнулся. Задумчиво посмотрел вслед выходящему из кабинета коллеге, постучал карандашом по крышке стола, снова пожевал губу, откинулся в кресле и поднял трубку телефона.

Утро выдалось на редкость обычным, но даже это обстоятельство не смогло испортить настроение. Уже привычный утренний суицид на завтрак. Пара «пробежек» для разминки. А дальше самое интересное — тестирование новой техники прокачки! Одно- и двух-килограммовые камни в инвентарь и тяжеленный, в моём, конечно, понимании, пятикилограммовый камень снова оказался у меня в руках. Сверился с информацией о персонаже — «Максимальный переносимый груз: 8/8». А при силе в одну единицу было 4 килограмма. Всё верно — я стал вдвое сильней и теперь могу переносить вдвое больше груза. Попытался сделать шаг. С натугой, но всё же получилось.

— Твою #ать!

Перед глазами полыхнуло бордовым. Бодрость тут же слетела в ноль, во рту почудился металлический привкус, и я опустился на пол, так и не выпустив из рук камня.

Больно-то как! Да, не могу сказать, что физическая перегрузка здесь намного приятней, чем в реальной жизни. Не надорвать бы свой виртуальный пупок, а то будет ещё веселее. Как той самой голове, того самого профессора, в том самом рассказе. Очков жизни ещё было только девять из десяти возможных, но бодрость уже восстановилась, и я смог сделать ещё шаг. Во второй раз было легче. На этот раз я потерял всего 3 ОЖ, да и психологически был готов к тому, чем закончится этот шаг. А затем был ещё шаг и ещё и ещё. Едва я успел поприседать пять шагов, как снова получил ожидаемое сообщение.

Отлично! Верный признак, что надо сделать и ещё несколько шагов. Правда, на этот раз пришлось прошагать не меньше дюжины шагов, но ещё одна ожидаемая единичка выносливости пополнила мою копилку. При восьмидесяти очках бодрости я перестал получать урон. Когда выносливость достигла девяти единиц, а максимальные очки бодрости девяноста (похоже, они здесь были в линейной зависимости от выносливости), сделав шаг, я непривычно остался стоять на ногах. Заглянул в характеристики — «Очки бодрости: 10/90». Хорошо, попробуем так — дождался восьмидесяти бодрости, но с места сдвинуться не смог.

Подождал до девяносто. Получилось, и опять осталось десять очков бодрости. На этот раз пришлось прошагать не меньше полусотни шагов, восстанавливая на каждом шаге очки бодрости, но всё же выносливость до десяти я поднял. За какие-то два часа, прошедшие за силовыми упражнениями, я потратил всю сытость. Пришлось бросить свой тяжкий груз и бежать в конец туннеля «на обед». Восстановив сытость, сделал небольшой послеобеденный перерыв на солнечные ванны и блаженное «ничего не делание» — всё же психика тоже должна отдыхать. Пусть в игре и нет параметра «Нервное напряжение», но вот в своём сознании, я его ощущал почти физически. А теперь ещё один килограммовый камушек в инвентарь и снова пять кг сверху.

Говорят, есть версия, что для каждого человека есть свой персональный Ад. Такой Ад, который наиболее страшен именно ему. Так вот, кажется, это правда, и я, наконец, в него попал. Совсем не уверен, что если бы вместо надрывания пупка и набивания всех частей тела я бы прокачивал жаростойкость у чёрта на сковороде, прихлёбывая кипящее масло, то визжал бы веселее, но утешало это очень условно. Хотя, я же оптимист! И поэтому любому пессимисту, на его нытьё — «хуже уже не будет», всегда бодро отвечу — «будет… будет…». Вот примерно так я и рассуждал, рассматривая результат дневной нормы пота и крови.

Вот и первая стратегия развития персонажа, и первая заметка о механике игры. Прокачивать характеристики сила и выносливость по методу «использования на практике», в большом отрыве друг от друга — неправильно и чревато, думать и экспериментировать — полезно. Когда я вывел свою первую стратегию развития и стал ей следовать, вернее, когда система в моих действиях усмотрела системность и результативность, свалилось по единичке интеллекта и мудрости. Достижение «Творец» не повысилось — оно и понятно. Думаю, я не первый такой умный и вряд ли уместно претендовать в этом вопросе на уникальность достижения или создание чего-то нового. Всё-таки система здесь суровая, но справедливая. С бодростью сегодня была напряжёнка, но даже так, «Истинное зрение» сумело подняться на один пункт. Теперь радиус области обзора составлял три с половиной метра, а время действия две секунды. Блаженно закрыл глаза и подставил лицо тёплому вечернему ветерку. А завтра меня ждёт новый день. Больно? Да, больно. А чтобы не было так больно надо начинать работать не только руками, но и головой!

Опять «завтрак», опять «пробежка». Наконец подросла ловкость до четырёх единиц. Рассмотренный на полу небольшой камень сразу выдал характеристику — «Вес: 1 кг.», даже без взвешивания в руке. Возможно, на это повлияли, подросшие, мудрость и интеллект, а возможно и количество идентифицированных камней, а скорее всего и первое и второе. Однако, навык идентификации остался прежним. Перешёл к упражнениям на силу и выносливость. На 17 килограмм максимального веса пришлось собирать уже несколько крупных камней. Благо, камней, которые можно было поднять, по всему коридору было навалено немало. В основном одно- двух- трёх-килограммовых, но обнаружилась другая проблема — инвентарь. Инвентарь представлял из себя прямоугольник, поделенный на клетки. Десять клеток в длину и пять в высоту — всего пятьдесят клеток. Самый маленький килограммовый камень размером с кулак занимал одну клетку, двух килограммовый, размером уже с два кулака — две, пятикилограммовый — пять. И это при том, что крупные камни имели разную форму, под которую должны быть освобождены клетки. И по нехитрым расчётам, самым тяжёлым, из доступного мне, материалом я смогу набрать в инвентарь не больше пятидесяти килограмм. Плюс, найденный самый большой обломок, весом в 10 кг, можно взять в руки, но и так получалось не больше шестидесяти. А это относительно эффективная прокачка силы не больше чем до 15 и, соответственно, выносливости не больше чем до 60. А это для меня сейчас единственный способ повысить очки жизни, на которые выносливость как-то влияет, пусть и нелинейно.

— Да, камни тут какие-то лёгкие, ну да разработчикам видней.

После обеда сделал ещё два важных открытия: первое — уверил систему, что камень может наносить урон и при использовании только одной руки и собственного лба, и второе — что камень разрушим. На самом деле я попытался раздолбить более крупный камень более мелким. Долгие минуты упорного долбления, и из моей руки исчез камень, а по полу покатились два небольших камушка весом по пол килограмма. Зато, так и не поддавшийся, крупный камень теперь имел такую информацию:

И, наконец, поднял идентификацию до пяти. Уже вполне освоился в своём сером мире истинного зрения, которое срабатывало каждые семь — десять секунд и держалось две. Чем-то, напоминая фильмы ужасов, где герой идёт по тёмному коридору, с моргающими перед ним и гаснущими за ним лампами. Сытость опять опустилось до ноля, и очки жизни начали потихоньку утекать, капая на мои нервы резкими вспышками сосущей боли. Можно было, как обычно, сбросить состояние сытости в значение по умолчанию, вытерпев половину секунды боли от, пробивающей грудь навылет, лапки моего любимого членистоногого, но вечно так продолжаться не могло, и пришлось снова приступить к тренировкам головы.

— Еды нет, воды нет, жизни нет. — Улыбнулся про себя и добавил. — Населена роботами. Планета «Ж-е-л-е-з-я-к-а» какая-то, а не локация! — Вспомнил мультик из далёкого детства.

Попробовал рассуждать логически: камни в пищу не годятся, деревянные балки тоже. Единственный моб мне явно не по зубам ни при каких обстоятельствах. Я до сих пор не смог его даже увидеть. Уж настолько внезапно он появлялся и наносил свой всесокрушающий удар. Кроме камня и старого дерева была ещё, всё-покрывающая, пыль, песок и редкие сухие комья земли. Хотя…. Примерно посередине коридора стена треснула, и кусок стены развалился, образуя вполне себе солидный проём, от которого шёл довольно большой земляной отвал. Земля давно высохла и покрылась таким же слоем пыли, а в моём истинном зрении, вообще ничем не отличалась от камня. О том, что это земля я догадался только по форме и логике происхождения преграды, ну и, конечно, не раз исследовав её всеми частями тела. А если есть земля, то, возможно, её можно капать? Ну, мало ли там, а вдруг повезет, и накопаю каких-нибудь вкусных червей? Ну, или каких-нибудь корешков или хоть чего-нибудь немного более съедобного, чем кусок камня. Одна беда: лопаты у меня не было, и взять её было негде, и сделать её было не из чего. Побрёл по коридору. Голод больно глодал, последняя единица жизни жалобно мигала, бодрость восстанавливалась уже втрое медленней, а её максимально-возможное значение сократилось до семнадцати, против ста семидесяти в сытом состоянии. Но всё же я добрёл до дальней залы. Не знаю почему, но смерть от противника, пусть он и тупой моб, мне нравилась больше. Всё-таки суицид как-то психологически давил. Ну не могу я нормально воспринимать человека, который сам лишает себя жизни, даже если эта жизнь виртуальная и многоразовая. Особенно, если это происходит от слабости и нежелания бороться.

На этот раз у решётки задерживаться не стал и, зорко оглядываясь по сторонам, бодро потопал вперёд. То, что мне удалось найти, лопатой было назвать сложно: относительно плоский камень, когда-то отколовшийся от какого-то из каменных блоков, размером примерно с дачную лопату, на 3 кг. веса, одно ребро которого было толщиной около пяти сантиметров, а второе являвшееся острой гранью.

Подошёл к земляному отвалу, размахнулся двумя руками и резко опустил камень. Острая грань вошла в сухую землю сантиметра на три. Выдернул камень, осталась острая вмятина. Повторил удар ещё несколько раз — эффект такой же. Система никак не реагировала на мои попытки копать. Она вообще не определяла эту землю как объект с ограниченным контуром. После того как разгрёб руками пыль и присмотрелся, получил подсказку — «Земля». Может земля здесь и рассматривалась как объект, но тогда как некий абстрактный и глобальный. И если её и можно было здесь копать, то, думаю, только при использовании соответствующего инструмента, например, лопаты. И как сделать лопату? Наверно при помощи каких-то других инструментов и какой-нибудь схемы или чертежа, и при использовании соответствующего навыка. Снова надо было думать. Ведь оружием у меня камень тоже стал не сразу, а если точнее то, у него просто появился дополнительный класс «Оружие», и соответствующее свойство, которое теперь позволяет использовать его для нанесения дробящего урона. Уверен, с тем же успехом можно открыть у камня и свойство «инструмент», например, забивая им гвозди, но как убедить систему, что этим плоским камнем вполне можно копать? Как я ни старался, но система ни в какую не соглашалась, что это лопата и не давала отковырнуть ни комочка земли. Идея пришла внезапно. Я побежал по коридору, нашёл ближайший ком земли и ткнул в него своей импровизированной лопатой, стараясь, что бы острый край прошёл как можно ближе к полу, но в ответ тот лишь откатился от меня. Попробовал по-другому — положил лопату на пол, сверху положил земляной ком и взял это в руки. Прошёл несколько шагов. Снова положил лопату на пол, убрал землю и положил вместо неё небольшой камень и снова поднял.

Аллилуя! Я знал, что у меня получится! Теперь я начинаю понимать, что чувствует обычный школьный учитель, особенно когда работает с действительно тупым учеником. Соглашусь с решением системы, вот только данное свойство, не совсем то, что мне надо. Хммм… А если так? От пришедшей мысли буквально зачесались руки. Сорвался с места и заметался по коридору. Всего удалось собрать немногим больше полутора десятка комьев. Я сложил их у стены в форме маленького земляного отвала, и с маху вогнал лопату в комок, возлежавший на самой вершине. И с первого же удара комок заскочил на мой «поднос». Уверенным движением откинул комок в сторону, как будто занимаюсь раскидыванием кучи земли. Тут же подхватил следующий ком и отправил вслед за первым. Работа пошла. И не успел я раскидать даже половину своей кучи, как получил долгожданные сообщения:

Я танцевал и прыгал на месте! Целовал свою неказистую, но такую желанную лопату! На радостях раскидал ей оставшиеся в куче комья. Теперь, когда система признала, что это лопата, удар проходил не в сам ком, а в аккурат под него, и он уже не наскакивал на поднос, не в силах отскочить вперёд, а натурально насаживался на лопату. Ээээх! К ней бы ещё черенок прикрутить! Добиться от деревянной балки черенка может со временем и получится, но вот как проделать в лопате под этот черенок дырку? Что бы проковырять в ней дырку нужно что-то более прочное, чем этот камень, но таковое, увы, мне ещё не попадалось, и я оставил эту идею. Не в силах терпеть побежал к отвалу. С маху всадил в него лопату, но опять оставил только глубокую вмятину. Подошёл к вопросу с другой стороны — ударил не сверху вниз, а от себя по горизонтали, так, как я подхватывал комья, но ничего откопать опять не вышло. Земля была сухая и твёрдая. Лопата погрузилась в землю едва ли на десяток сантиметров. Я начал методично бить, снова и снова целясь, в уже сделанную вмятину. С каждым ударом вмятина уходила на пять-шесть сантиметров глубже. И только после четвёртого удара, я держал в руках каменную лопату, на который был свежий ком земли, а на поверхности отвала появилась выемка соответствующего размера.

А вот об этом я не подумал. Эта земля, конечно, далека по прочности от камня, но ссохлась так, что её бы киркой разбивать, а не лопатой копать, но где взять подходящий камень и как открыть в нём свойства «кирка» идей не было. Глянул в характеристики лопаты — «Повреждения 10 процентов». Плохо дело, но ничего — «утро вечера мудренее». С первым уровнем землекопа, на один комок земли стало уходить три удара, а прочность лопаты уменьшаться на две единицы за удар. Я с наслаждением отдолбил ещё пятнадцать кусков земли, пока моя лопата не развалилась на три куска камня. Поужинал опять «Лапкой», и улёгся спать у своего зарешёченного окна.

А на следующий день, восстановив сытость привычным способом, снова стал думать. Подходящего на роль лопаты, камня найти не удалось. Попытки раскидывать землю камнями не подходящими, хотя бы приблизительно, по форме не открывали в них заветного свойства. Пробовал долбить камень камнем, но камень, потеряв всю прочность, либо разваливался щебнем, либо разваливался на несколько более мелких камней. Чтобы получить камень нужной формы, его надо колоть! Но чем? Скинуть камень с большой высоты на твёрдую поверхность возможности нет. Остаётся только очень сильно бить много большим камнем сверху. И потянулись дни однообразных тяжёлых тренировок, которые я даже боялся считать. Тяжёлых тренировок на силу и выносливость. Но пришёл тот день, когда я прочитал в своих характеристиках:

На восьмом уровне истинное зрение давало радиус обзора в пять с половиной метров и длилось четыре секунды. А учитывая, что срабатывало оно у меня каждые четыре-пять секунд, то пользоваться им стало вполне комфортно. Бодрости оно теперь съедало вдвое больше, но заметно подросшая выносливость, давала возможность, по большому счёту, этого не замечать. В качестве наковальни решил использовать, рухнувший с потолка, блок, а в качестве молота самый большой из найденных камней весом в десять килограмм. Положил на импровизированную наковальню маленький полукилограммовый камушек и с маху опустил на него свой молот. Камушек рассыпался в мелкий щебень. Сгрёб рукой получившуюся щебёнку на пол, установил на наковальню новый камушек и повторил удар. После третьего раздробленного камня получил уведомление:

Посмотрел свойства своего молота:

Повреждения были незначительные, но и бил я пока по несопоставимым по размерам камням. Когда начну бить по пяти- и шестикилограммовым камням, мой молот начнёт повреждаться гораздо быстрее. Выход был только один — прокачать владение молотом.

Ещё три дня прошли за монотонной, но нежданно, не такой уж и скучной колкой камней. Сначала пришлось натаскать целую гору мелких камушков, а потом узнать, что в процессе дробления, камни умеют отлетать, разлетаться и просто вести себя по-свински, нанося мне урон. Я перебил кучу камней весом от четырёх до половины килограмма. Открыл для себя немало нового, о том, что даже камнем по камню можно бить по-разному, и даже это надо делать с умом. Пришлось не раз задумываться, как лучше положить камень, как ударить, как можно закрепить камень в нужном мне положении, что бы повысить вероятность осколков нужной мне формы. И система оценила мой труд. За эти три дня я поднял молотобойца аж до четвёртого уровня. Получил одну единицу мудрости, причём в этот раз я впервые получил мудрость без повышения интеллекта, две единицы выносливости, всегда работая до изнеможения, и даже единицу ловкости. А вот ни одной единицы силы не дали. Пусть и не надрывался, но работа была тяжёлой. Жаловаться на систему, было бы так же разумно, как жаловаться на Бога, поэтому сконцентрировался на радости от того что дали. И настал тот радостный момент, когда я сумел удачно расколоть крупный камень, от которого откололся подходящий мне кусок, правда, в отличие от первой моей лопаты, он не имел скола в виде острой грани. Самая тонкая его сторона на краю была не меньше сантиметра в толщину. Решение, хоть и сомнительное, пришло быстро. Я схватил другой камень и стал точить свою лопату. Сначала, ничего не происходило, потом, у обоих камней просто начал расти процент повреждений. И опять выручила голова.

— Если система не представляет себе, возможность заточки камня, то заточка инструмента наверняка должна быть предусмотрена. Всего пара комьев земли отброшенных в сторону моим камнем и в его свойствах появилось свойство «Лопата». Вернулся к процессу точения, и на этот раз всё пошло, как задумывалось.

Вы когда-нибудь пробовали точить камень камнем? Нет? Тогда вы не познали, что такое терпение. Да, когда один камень система признала лопатой, а второй стала признавать точилом, игровая механика сделала процесс более быстрым, но, не смотря на это, сточить сантиметр камня камнем оказалось настоящим испытанием на выносливость нервных клеток. Но были и хорошие новости. Пропотев половину светового дня и побежав на «обед», споткнулся о вывороченный из пола камень и пролетел полметра по полу. Под руками противно заскрипел песок. Всё же есть свои плюсы у игровых условностей. На настоящем полу я бы разодрал ладони до крови. Меня осенило — абразив! Песок же можно использовать как абразив! Жаль, нет воды, но попробовать стоит. Быстро «перекусив», вернулся к «окну», у которого я теперь и работал, греясь в лучах солнца и экономя бодрость на использовании истинного зрения. Кинул на лопату горсть песка, и остервенело, задвигал точилом. Когда песок растёрся в стороны, насыпал заново. После пятой горсти система сподобилась:

Причём, умение точильщика поднялось сразу на две единицы от двух уже имеющихся.

Лопату я закончил только к исходу следующего дня. Теперь это был не просто камень подходящей формы, а заточенный, выточенный и даже, насколько это было возможно, отшлифованный камень, а точильщик достиг пятого уровня. У лопаты появилось новое свойство «Заточка» со значением пять. Причём, после максимальной заточки рубящего края, заточка достигла всего трёх единиц, а ещё по единице дали за подтачивание формы на плоскости и шлифовку. Я просто сгорал от нетерпения проверить в деле свою поделку, но солнце уже село, сытость и бодрость были близки к нулю, и я почему-то был уверен, что ночью надо поспать. Утром же я с наслаждением вонзил новую лопату в землю. С первого же удара лопата без особого усилия погрузилась в сухую землю почти на штык, и я с небольшим усилием поднял её с комком земли. Повреждения лопаты составили 2 процента. Не помня себя от радости, я раскидывал в стороны земляной отвал, уменьшавшийся с каждым ударом. Когда от него осталось не больше трети, «Копатель» дошёл до двух. А ещё, очень скоро, из под земли показались небольшие каменные блоки, оставшиеся от развалившегося куска стены, позже заваленные землёй. Выгребя последний ком земли, растащил и камни. Червей я так и не накопал, впрочем, как и корешков, но теперь передо мной была чёрная земляная пробка, которую, в отличие от стены, я мог копать. Первая мысль была копать туннель вдоль стены, что бы проделать путь в обход решётки, но откуда-то появилась уверенность, что таким способом наружу я не попаду. Вход, перегороженный решёткой, был прорублен в скале, и насколько просто будет её обойти, представления не было. Но дело было не в этом, я просто знал, что таким путём мне не выйти. Я просто хотел копать прямо. Хотел и копал. Думаю, это опять сработала «Интуиция». Мой туннель получился в полтора метра в ширину и полтора метра в высоту, чего вполне хватало для моего невысокого гномьего роста, но не успел я углубиться и на метр, как моя лопата снова сломалась, и всё началось заново: камень, молот, точило, земля, камень, молот точило земля.

Через пять дней упорного труда, длина туннеля уже составляла порядка десяти метров, заканчивалась восьмая лопата, когда, откинув очередной ком земли, я увидел перед собой камень. Вскоре я видел перед собой уже не камень, а кусок каменной кладки размерами полтора на полтора метра. Кладка была выполнена небольшими каменными блоками, даже скорее грубыми каменными кирпичами, соизмеримыми с современными строительными блоками. Стена! Это стена! Несомненно, это стена какого-то внутреннего помещения, потому что мой туннель находился весьма и весьма глубоко, но всё же эта находка вселяла в душу надежду. Если есть другие ходы и помещения, то наверняка где-то есть и другие выходы. Надо только проломить. Для этих целей отлично подошли блоки от предыдущей стены, которые я откопал из-под отвала. Они были вдвое массивней и весили не меньше пятидесяти килограмм каждый, но у меня хватало силы, что бы их поднять. Система уже находила свойство «Молот» после первого же удара, и дело пошло быстро. Система не давала возможности ломать стену как таковую, но у меня получалось наносить повреждения каждому отдельному блоку, и довольно быстро проход был освобождён, и я шагнул в коридор.

Глава 3

Осмотрелся. Состояние туннеля было близко к определению «нора». Обвалившиеся потолки, разваленные стены, местами, обрушившаяся сверху земля, доходила в высоту до середины коридора. Налево по коридору через сотню шагов туннель оказался полностью обрушен и завален намертво. Какова была протяжённость завала, было неизвестно и пока, мыслей, пытаться его раскопать, у меня не было. Направо по коридору я не шел, а скорее пробирался, где-то буквально протискиваясь в узкие щели и пролезая через такие же узкие лазы, как червь, где-то предварительно что-то разгребая и растаскивая. Но в отличие от моего первого изучения туннеля в этом мире по принципу младенца, сейчас я, уже освоившийся и заматеревший, с прокачанным истинным зрением и характеристиками, уверенно пробирался вперёд с какой-то непреодолимой уверенностью и упорством. Путь показался бесконечным, но со временем завалы стали не такие грандиозные, где-то даже получалось идти по настоящему каменному полу. Впереди показалась арка. Сердце ёкнуло. А если там окажется какое-нибудь очередное исчадие? Зажмурив глаза, в предчувствии привычной режущей боли, сделал шаг, и ничего. И ничего не произошло. Я стоял на краю небольшого зала, правда большая часть его была завалена не хуже коридора. Когда-то здесь точно была мебель, но сейчас от неё максимум можно было найти не до конца погребённые обломки. А в сером свете истинного зрения все эти перемешанные нагромождения из камня земли и непонятных обломков смотрелись зловещими баррикадами и надгробными холмиками. Действительно уцелел, наверно только небольшой камин у стены, правда, странно понятый над полом в половину моего роста. Подошёл ближе. Под ногой что-то хрустнуло.

Под ногами была целая россыпь углей, прятавшихся под толстым слоем пыли. Смог насобирать почти двадцать штук. Присмотрелся к камину — ба, да это же никакой не камин, это же настоящий кузнечный горн! Внутри горна была зола и всё та же вездесущая пыль. С какой-то тоской бережно провёл ладонью по столу горна и тут опять уловил где-то на задворках сознания тихий скрежет. Вспыхнуло системное окно.

— Конечно, ДА! Недвижимость лишней не бывает.

Дальше полетели системные сообщения выделенные красным.

Я ошалело перечитывал сообщения.

Какого царства? Какую дань? Какой, к чертям, совет? Да во всех этих горах даже мышей нет! Из всего, с чем здесь можно познакомиться есть только пыль и один всесильный монстр. Кажется, я понимаю, почему никто не оспорил моё право на владение. Наверно, если на кладбище найти пустую могилу и спросить у соседей, не будут ли они против, если я её займу, то возражений тоже не последует. Но всё равно приятно. Даже если я окажусь единственным подданным в этом царстве, недвижимость и местная прописка лишними не будут. Осталось только найти, как можно подать заявку на престолонаследие. Что-то мне подсказывает, что и против неё никто бы возражать не стал. Тут я заметил в горне что-то необычное. Вокруг, в свете истинного зрения, всё было одинаково серым, но в горне, вроде, что-то шевельнулось. Так и есть. Вон, в золе какое-то пятно немного меняет яркость, как будто неторопливо переливается, как тлеющий уголёк в печи. Неуверенно протянул палец.

— Ай!

Дух огня? Запоздало раскрыл глаза, переходя на нормальное зрение. В темноте действительно тлел небольшой огонёк. Присмотрелся — «Малый дух огня». Интуитивно, не задумываясь, выхватил из инвентаря кусок угля и медленно поднёс его к огоньку. Огонёк выпустил крошечный язычок пламени и потянулся к углю. Как-то неуверенно, как будто принюхиваясь. Отдёрнулся и потянулся снова. Слегка лизнул край, потом, решившись, прильнул к нему и начал не торопясь переползать на мой кусок угля, который уже начинал краснеть с одного бока, разгораясь всё сильней. Вот уже весь уголь раскраснелся, по нему побежали язычки пламени, но я не решался бросить его в горн. Я держал горящий уголь на раскрытой ладони, как самое большое сокровище в моей жизни, не в силах оторвать от него взгляд. Ладонь начало нещадно жечь:

Было больно, но когда я хотел сбросить уголь с руки, мне становилось страшно, что если брошу сейчас, то потеряю что-то ценное навсегда. И я терпел. Когда оставалось две единицы жизни, уголь рассыпался чёрной золой, а над ладонью завис язычок яркого рыжего пламени.

Я удивлённо уставился на огонёк.

— Так ты, получается, домовой?

Не знаю, понимал ли дух мою речь, но вроде как даже утвердительно кивнул язычком пламени. Тогда тебе надо дать имя. И как тебя назвать? Кузя? Или Нафаня? Может, Огонёк? Нет. Не то. Мой единственный источник света, которого мне всё это время так не хватало. Та маленькая искра, с которой бы я не разбил себе столько раз голову в том проклятом туннеле? Единственный источник тепла и света… Решено — буду звать тебя Искра! Будешь искрой моей надежды! И дух опять отозвался. Он спрятал язык пламени, сжался в небольшой комок, опустился на ладонь и начал тихо переливаться, как мерно тлеющий уголёк в горне. Я повёл рукой в сторону. Искра оставалась в том же положении, значит действительно лежит на ладони, но урона от огня я больше не получаю, хотя, теперь от моего духа по ладони разливалось приятное тепло. Несмотря на весь абсурд ситуации, для меня картина была по-своему трогательная. Как будто, совсем маленький котёнок свернулся клубочком и сопит у меня на ладони. Аккуратно нагнулся к горну, стараясь не делать резких движений, выгреб золу и пыль свободной рукой, аккуратно сложил в маленькую пирамидку пять углей и поднёс духа. Дух лениво выпустил рыжий язычок, лизнул верхний уголь, и снова перетёк в любимое лакомство. Причём, перетёк именно не на уголь, а в уголь. Как вода в губку. А по мере втекания духа в уголь, тот начинал краснеть и желтеть по краям, по граням проскакивали маленькие рыжие сполохи, с лёгким треском отлетела искра. За верхним углем, начали заниматься и нижние. Пламя понемногу разрасталось, окутывая всю мою конструкцию. И вот, передо мной уже пылал маленький костёр, игравший редкими язычками пламени. Протянул руки к огню — ладони окутало приятное тепло. В этой кузнице оказалось довольно прохладно. Куда как прохладней, чем в моём первом туннеле, заканчивавшимся окном на солнечный берег. Погрев руки, ещё раз осмотрелся. Света мой костёр давал совсем мало, но нельзя передать словами, как радовался глаз, видя окружающий мир во всех красках, а не в однообразном сером отражении. Да и для глаз, давно привыкших к полному отсутствию света, этот костёр был как прожектор, в отсветах которого я вполне отчётливо мог видеть. Прямоугольное помещение, метров десять на пятнадцать, с высокими потолками, не меньше трёх метров в высоту. Но состояние его было ужасным. Примерно четверть объёма была завалена. В основном, земля, обрушившаяся со стен и потолка, вперемешку с кусками каменной кладки и просто камнями. Местами из земли выглядывали обломки каких-то балок или деревянных конструкций. У одной стены, в углу, земляной отвал доходил чуть не до потолка. Ближе к центру кузницы насыпи были: где по пояс, а где по колено. Единственный, полностью уцелевший кусок стены, был рядом с горном, и небольшое пространство в радиусе трёх — четырёх метров рядом. Как ни странно, но рядом с горном не было наковальни, впрочем, как и каких-нибудь кузнечных инструментов, часть из которых обычно всегда разложена вокруг горна и наковальни. Надо будет здесь покопаться, наверняка под завалами что-нибудь да осталось. И зачем далеко ходить за материалом для новой лопаты, когда тут всего навалом? Только надо придумать, куда выгребать ненужную мне землю. Вышел из зала обратно в коридор и продолжил исследование подземелья. Через три десятка шагов коридор опять начал превращаться в лаз. Стена, по левую руку была полностью обрушена, и сползшая земля, доходила до середины противоположной стены в высоту. Наверно, моя кузня, была крайней в ряду каких-то помещений, которые обрушило и завалило просевшим грунтом. Пробравшись по изувеченному коридору довольно далеко, я всё же упёрся в непроходимый затор. Деваться было некуда, дальше можно было только копать. От лопаты оставалось не больше десяти процентов, с точки зрения уровня поврежденности. Сытость была близка к нулю. Нужно было сбросить значение сытости, но теперь возникла другая проблема — Лапка, многократно спасавший меня от голода, теперь был далеко. И тут тоже деваться было некуда, придётся возвращаться. Хотя я мог отправиться к точке привязки, которая у меня теперь была в кузнице, выбив все свои хиты камнем, но мне очень не хотелось делать такое при Искре. Не то что бы интуиция, скорее мне было как-то стыдно. Я представил, как я сижу перед горном, стыдливо косясь на тлеющие угли, и тихонько, правой рукою, методичными движениями, выбиваю из себя жизнь мах за махом. От представшей перед моим воображением картины, даже хихикнул в бороду и побежал по коридору в обратном направлении. Когда дошёл до завалов, постарался по пути, насколько возможно, разгребать с дороги наиболее крупные препятствия, а наиболее узкие лазы, где возможно, расширять при помощи лопаты. К Лапке я уже едва дополз с единицей жизни и отсутствующей бодростью.

Через пять секунд я снова очутился в кузнице. Ещё через пять секунд с тихим треньканьем лопнул, окружавший меня, мыльный пузырь. В ответ на это, над мирно и тихо тлеющими угольками, взметнулись языки рыжего пламени, наполнив кузницу слабым светом.

— Ухты! Так значит, тебе тоже надо спать? Извини, разбудил.

Дух, как бы ворча, недовольно потрещал углями, напоследок выпустил пару искр и снова задремал, спрятав пламя. Стало даже как-то приятно и спокойно — у меня появился дом, где теплится очаг, а моя Искра зорко бдит за посетителями. На улице уже была ночь, это я определил, когда поднялся к решётке в противоположном конце коридора от Лапки, но спать совершенно не хотелось. Пошёл обратно, внимательно оценивая коридор на пути к горному исчадию. От входа в моё новое жилище, в сторону Лапки, было порядка сотни шагов относительно чистого коридора. Хорошо, сюда можно будет перетаскать много земли. Опять проделал путь до решётки. Лопата, к сожалению, уже закончилась, но где мне хватало только моих рук, не стеснялся, растаскивал камни и валуны, раскидывал комья земли, в общем — дополнительно расчищал и освобождал дорогу. То, что мне тут придётся пробираться ещё не один раз, сомнений не вызывало. Опять добрался до ненавистного и опостылевшего туннеля. Нагрёб половину инвентаря песка. Да, песок, собранный в пригоршню, при перетаскивании его в инвентарь превращался в предмет — «Горсть песка». Также утащил кусок давно переломленной перед моим носом балки, который обозначался как «Древесина». Весил он не так много, всего сорок килограмм, но в инвентарь никак не помещался. Так что пришлось тащить его в руках, кладя на пол и толкая перед собой в узких норах. Сложил всё своё барахло на небольшом чистом участке перед горном, а сам свернулся рядом калачиком и уснул.

На этот раз пробуждение было неприятным: всё тело озябло, бодрости почти не было, мучало чувство голода. Первым делом заглянул в горн. От моих углей осталась только зола, на которой, огненным клубочком размером с фалангу пальца, мерно мерцала моя Искра, похожая на маленький тлеющий уголёк. Приблизил лицо к Искре и тихо подул — Искра мигнула ярче, подул ещё раз — вокруг Искры вспыхнуло молодое рыжее пламя, совсем маленькое, но такое живое. Теперь мой маленький дух выглядел как проснувшийся озорной огонёк. Поднёс ладонь. Искра недовольно потрясла огненным язычком, но спорить не стала и нехотя переползла ко мне на руку. Нннннадо же… какие здесь сообразительные духи. Ну, прям как собака — «всё понимает, но ничего сказать не может». Опять старательно сгрёб золу, и положил пару свежих углей. Намекать не пришлось. Искра резво соскочила с моей руки и жадно впиталась в уголь. Скоро оба угля радостно пылали. Подумал и добавил ещё один. Заставляло переживать то обстоятельство, что запас угля у меня был очень ограничен, а удастся ли пополнить запас — неизвестно. Всего у меня оставалось не больше десятка кусков, сложенных аккуратной горкой рядом с горном — этого хватит на день, может два. Ещё была древесина, предусмотрительно перетащенная ночью, которая тоже должна сгодиться в пищу огню, но принципиально проблему это не решит. Была и вторая половина балки в туннеле у Лапки, которую тоже смогу дотащить, но надолго не хватит и этого. Тут снова напомнил о себе голод. В этой холодной кузнице даже бодрость убывала быстрей. Похоже, игровая механика учитывала затраты энергии и на обогрев тела. Надо было выдвигаться обратно в туннель. Бодрости не осталось, уже скоро начнёт капать жизнь. Хорошо Искре — схарчил уголёк-другой и весь день доволен. С горя даже попробовал погрызть угля. На вкус он оказался горьким и совершенно несъедобным. Его тоже отдал духу, который туже им зачавкал радостным потрескиванием. Сел на пол, сжался, обхватил колени руками, что бы хоть немного согреться и накопить немного очков бодрости, как почувствовал перед лицом тепло. Искра! Она, как чувствуя моё состояние, быстро пережгла угли в золу и вылетела из горна небольшим шариком, размером с шарик для пинпонга. Шарик налился насыщенным красным, как раскалённый кусок железа, свет от него почти не шёл, зато тепло распространялось куда более ощутимо. Искра начала тереться о мои руки и ноги, чуть не обжигая, но тело действительно стало наполняться теплом, а бодрость потихоньку ползти вверх. Опять кольнул голод, и бодрость скатилась обратно в ноль. Искра это явно почувствовала, перестала ластиться, как кошка, и озадачено зависла перед моим носом. А после закружила в воздухе, периодически останавливаясь у моей груди, будто ожидая какого-то ответа.

— И что мне нужно делать? — Спросил я у своего духа, не представляя, как он хочет мне помочь.

Шарик выпустил два длинных языка пламени, медленно разведя их от центра в стороны, как бы разводя в стороны маленькие ручки. Потом повторил жест. Глянул на себя — я сидел, зябко обхватив тело руками. Неуверенно развёл руки.

— Так?

Искра ничего не ответила, а медленно приблизилась к голой груди, выпустила рыжий язычок куда-то в район солнечного сплетения и начала медленно вливаться в тело, также как она делала это с углем. Я заворожено смотрел на это действие, и когда последний отблеск пламени растворился в моём теле, я почувствовал боль. Если быть более точным, то я не просто почувствовал боль. Первое что я сделал, это заорал что было сил. Ощущение было такое, что кровь в жилах вскипела, а в горло потекло кипящее масло. Всё тело горело, словно его облили бензином и бросили в костёр. Перед глазами всё заволокло ярко-красной пеленой. В безумстве я катался по полу и пытался рвать на себе кожу. Мыслей не было, была боль и ужас сжигаемого заживо человека. Не знаю, сколько это продолжалось, но очнулся я снова в мыльном пузыре возрождения. Перед глазами были строчки системных сообщений:

И системные окна:

Закрыл окна. На расстоянии вытянутой руки, в воздухе беспокойно металась Искра, не решаясь подлететь ко мне ближе. Вокруг опять было темно. Искра вновь тихо переливалась тлеющим угольком, не давая ни тепла, ни света. Я буквально чувствовал её эмоции. Протянул к ней руку.

— Ну что ты, родная. Я же знаю, что ты хотела сделать как лучше.

Искра благодарно опустилась на мою ладонь. Поднёс «уголёк» к губам и нежно подул. В ответ она на секунду выпустила маленькую плазменную корону и снова обессиленно затлела. Пришлось топать к горну за новым куском угля. Искра всё это время радостно вилась вокруг меня словно счастливая собачонка. Более того, я не догадывался, а буквально чувствовал её радость. Радость за то, что я на неё не сержусь. Положил уголь на руку и указал на него взглядом. Вокруг было темно, и вряд ли было возможно проследить движение моих глаз, но нисколько не удивился, когда Искра метнулась к угощению, даже не сомневаясь, что я предложил ей сделать именно это. Однако, уже перед самым лакомством, она спрятала, было выпущенный язычок, вроде как неуверенно оглянувшись на меня с немым вопросом.

— Да ешь уже, ешь. Ничего со мной не случится. В конце концов, как я буду об тебя греться, если не научусь воспринимать огонь без урона?

Всего, за время поедания топлива, я прочитал десять сообщений о получение урона, но один раз урон равнялся нолю. Вероятно, сработала невосприимчивость. Пусть гасит всего пять процентов, но квант урона здесь единица, и, думаю, с какой-то вероятностью эти пять процентов округляются в ту или иную сторону. Стряхнул с руки золу, положил новый уголь и снова кивнул Искре. После третьего куска всё же дождался:

А теперь пора приниматься за работу, пока сытость на высоте. Работы предстояло невероятно много, и это не задумываясь о том, что у меня осталось всего четыре угля и вопрос с топливом откладывать нельзя, хотя была надежда, что если перед горном были рассыпаны несколько углей, то в округе, под завалами, могут оказать ещё. Переключился на истинное зрение и подхватил первый ком земли с пола. Для начала я решил собрать всё, что можно собрать голыми руками, и вынести в коридор, а дальше уже думать над инструментом по обстоятельствам. Набил полный инвентарь земли и мелких камней, вышел в коридор и начал медленно выкладывать в две аккуратные кучи, стараясь занять как можно меньше места. Коэффициент полезного действия оказался довольно мал. Мой способ, по закидыванию в инвентарь предметов через руку игровой куклы и такой же способ их оттуда извлечения, был слишком времяёмким, и я решил обойтись безо всякой пространственной магии и просто перетаскать руками. Хватал в каждую руку по камню или по комку земли и бежал в коридор. Заметил, что за мной по пятам и у меня под носом постоянно вьётся светло-серое пятно. Догадаться, что это было, труда не составило. Открыл глаза и начал отчитывать огненный комок.

— Так, ты что здесь делаешь? Домашнему огненному духу должно сидеть в печи и беречь очаг! А ты чем занимаешься? Носишься здесь по сырым коридорам, только топливо зря расходуешь! Всё равно же от тебя тут никакой пользы. А ну марш в печку!

И замахнулся на Искру, так и не выброшенным из руки, камнем. Искра испуганно отскочила в сторону, высунула из центра сгустка небольшой язычок пламени в мою сторону, поболтала его кончиком вверх-вниз и неспешно поплыла к арке. Но едва я успел уложить камни на отведённое им место, как Искра вернулась. Снова открыл глаза. Теперь мой дух представлял из себя маленький яркий шарик правильной формы. От него почти не исходило тепла, зато света было как от лампочки. Подлетела и гордо зависла у меня над головой.

— Ну что за такое упёртое? Это ты мне назло нашла способ извлекать из себя пользу? — Проворчал я с добродушной улыбкой. — Ладно, оставайся. Будешь помогать с освещением. Но от меня ни на шаг!

Свет вокруг согласно моргнул.

Работать с нормальным зрением при свете было действительно куда приятней и веселее чем в моей опостылевшей однообразной серости. К обеду сытость почти закончилась, но на этот раз у меня уже были соображения на этот счёт. Первым делом подобрал, давно присмотренный, камень, вполне соответствовавший форме «топор». Система тоже не стала долго спорить и после десятка ударов по дереву добавила ему соответствующее свойство. Остатки бодрости и сытости ушли на заточку и шлифовку. Из последних сил смог отколоть своим топором несколько крупных щепок от принесённого вчера здоровенного куска балки.

Взял щепу побольше и протянул Искре.

— Ну-ка, попробуй это.

Огонёк пригасил свет, выпустил тепло, принял форму небольшой змейки и закружился вокруг деревяшки, принюхиваясь, а затем налетел на неё сверху, как удав заглатывающий добычу. В мгновение впитался в податливую древесину сразу по всему объёму, которая тут же вспыхнула как клочок газеты, прогорев в считанные секунды, оставив в моих пальцах маленькую щепочку. Отлично! Как и ожидалось, балки очень даже годятся в топку. Значит, живём! Скормил духу все наколотые деревяшки и обессиленно опустил топор. Правда, энергоёмкость у древесины явно уступала углю, и по ощущениям, всё скормленное дерево едва ли тянуло на один кусок угля. Так что пришлось добавить ещё и пару углей. Жаль, что на этот раз за время кормления огнестойкости не прибавилось.

— А теперь я.

Я лёг на пол и приглашающе раскинул руки. Змейка неуверенно заструилась по моей груди, щекоча своим жаром, как бы давая время передумать, но я был непреклонен, и кровь в жилах снова вскипела. Со второго раз было намного легче. Зрение уже не закрывалось сплошной красной пеленой, а только подёргивалось алыми оттенками в момент получения урона. Тело нещадно горело, но я терпел и только шипел сквозь зубы.

Было похоже на состояние дежавю. Сознание отходило от болевого шока, вокруг меня тревожно вилась высосанная Искра, перед глазами снова плыли строчки системного лога:

Как рассчитываются параметры, да и что это за параметр «Энергия», никаких пояснений не было, но характеристики персонажа теперь выглядели так:

Присмотрелся к своему обессиленному духу:

А у моего духа, значит, уровень всё же есть. Интересно, он изначально был третьего уровня или получил его за опыт? Например, за тот фашистский опыт, который он поставил на мне.

— Пойдём, восстановим твои силы.

Последние два оставшиеся угля улетели «в топку», а я всё-таки получил ещё единичку к невосприимчивости. Угля больше нет, так что пока есть энергия, стоит наколоть дров. С умением плотника рубилась и кололась древесина заметно более охотно и предсказуемо, так что через половину часа возни с куском балки, я уже сложил небольшую поленницу, рассчитав размер полена навскидку под энергоёмкость куска угля. Дальше на повестке дня была всё та же расчистка территории. Конечно, душа требовала копать совсем не в кузнице и работать в направлении расчистки прохода, но я гнал от себя эти мысли. Возрождаться в этой кузнице, уверен, придётся ещё ни один раз, а может и ни одну сотню и хочется, что бы тут была возможность сделать какой-то склад необходимых ресурсов и какое-то место для отдыха. Те же лопаты. Сколько их ещё придётся скрафтить? Сюда тоже надо будет притащить какой-нибудь здоровенный каменный блок, для колки и обработки камня, который надо куда-то поставить. Да и надежда накопать ещё хотя бы немного угля меня не оставляла. После первой половины дня работы, комната выглядела примерно так: слева от входной арки, стена была примерно в трёх метрах, справа, через те же три метра, располагался кузнечный горн и ещё около семи метров от горна до стены. Стена противоположная арке отстояла примерно на десять метров. Часть помещения от левой стены, примерно до уровня входа была уже почти очищена, потому что изначально здесь были небольшие нагромождения, преимущественно из битого камня и отдельных комьев земли, которые я и перетаскал в коридор, с сожалением не найдя под ними ничего ценного для себя. Оставшиеся примерно две трети помещения справа, были плотно завалены по нарастающей, доходя, у дальнего угла по диагонали, почти до потолка. И не просто завалены, а завалены землёй вперемешку с камнем. Причём землёй не в виде отдельных комьев, а виде ландшафта как глобального и неделимого объекта. Так что пришлось найти по коридорам подходящего размера каменный блок, который я мог поднять, и установить на уже очищенном участке. Имевшиеся хозяйственные запасы песка, древесины и камней удачной формы перетащил и аккуратно разложил в ближайшем к арке углу. На данном этапе назову этот угол гордо — склад! Остаток дня ушёл за производством двух лопат хорошего качества. Хорошего качества, означает, что на их заточку, обточку и выточку я потратил уйму времени и всю свою сытость. Хотя, с нынешними параметрами точильщика и молотобойца это было уже не так долго и изнурительно. Да ещё и за время работы получил точильщика шестого уровня. Дал Искре ещё раз меня сжечь, но система опять меня удивила:

Я всё-таки погиб, но теперь, примерно каждый пятый тик, симбионт вместо урона огнём передавал мне энергию, а это открывало очень востребованную возможность восстановления сил без игровой смерти. Наверно, это Искра изначально и хотела сделать, только не учла, что у нас слишком разные организмы, и определённо не имела опыта в вопросах споров с Системой. Однако дров было довольно мало, особенно при условии, что в ближайшей перспективе ими надо будет кормить двоих. Нужно было тащить второй кусок балки, который был ещё и придавлен неподъёмным блоком, весом не меньше сотни килограмм точно. Кинул в инвентарь топор и только сейчас обратил внимание на кружившую над плечом мерцающую Искру. Блин! Как я мог забыть покормить своего любимого питомца? Только мне очень не хотелось брать духа с собой в тот коридор. Вот не хотелось и всё тут, а Искра между тем, совершенно искренне собиралась везде таскаться за мной. И я нашел, чем её занять. Сложил несколько полешек в горне, указал на них Искре и строго сказал, напустив на себя самый строгий вид — «Я на добычу. Сиди тут, охраняй дом и готовь энергию. Никуда без меня не выходи». Искра впилась в нижнюю деревяшку, которая сразу начала дымиться, грозясь выбросить первые языки пламени, и я поспешил скрыться в глубине коридора, пока наевшееся создание на радостях не прилипнет ко мне с какой-нибудь навязчивой помощью. До своего «родного» коридора добрался быстро и начал с остервенением рубить балку. Перерубить толстенную сухую балку каменным топором без топорища — то ещё развлечение, но за этот примерно месяц я уже привык к первобытной форме существования. Скажете — «Каменный век»? Ха! Вот когда я гнил в этом коридоре, это был каменный век, сейчас же я уже эволюционировал до владения огнём! И пусть мне нечего на нём готовить, но после этой бесконечной темноты и серости, я чувствовал себя сейчас, цивилизованным и высококультурным аборигеном в этих горах!

Утром снова тренировал подзарядку через Искру. На этот раз, энергию вместо урона я получал примерно каждый четвёртый тик. Более того, когда у меня оставалась одна единица жизни, Искра выскочила из моего тела — заботится. Но за всё это время я получил от неё всего четыре единицы энергии, а этого было явно недостаточно. Так что пришлось кивнуть своему питомцу на грудь ещё раз. Система опять дала мне пять к невосприимчивости и один к симбиозу.

Порубив балку на дрова, получил и ещё единицу к плотнику. И снова за лопату. Расчищать начал от горна, отталкиваясь от него как от центра круга. Искра, не терпящим возражения поступком, опять прикинулась лампочкой и зависла у меня над головой. Сначала двигался довольно шустро, но и завал сначала был по щиколотку, потом по колено, потом по пояс и к обеду новое пространство освобождалось совсем незаметными темпами. Работа была привычной и однообразной — втыкал лопату, и выдирал ком земли, делая в рельефе небольшую выемку. Обкопав выступающий камень, поднимал его руками и выносил в коридор. И главное, мои надежды оправдались — раскопав пару метров завала по радиусу вокруг горна, в последнем слое грязи на полу я набрал ещё с три десятка углей. Но была и ещё одна находка — из земли проступил кусок каменной кладки, выполненной небольшими каменными кирпичами, сравнимыми по размерам с современным облицовочным кирпичом, но сытость и энергия уже закончились. Очередное выжигание мозга и симбиоз поднялся ещё на один. Энергия теперь перепадала каждый третий тик, а вот невосприимчивости дали всего четыре. И я снова вгрызаюсь в сухую землю. Конечно, начал я с обкапывания найденной кладки. Кладка пошла полукругом, и я уже догадывался что это. А когда под, снятыми сверху, пластами земли и камня, обнаружилась круглая дощатая крышка, сомнений не осталось — это колодец. Кое-как расчистив подход к колодцу, и освободив крышку, сразу же стянул её на пол. Потянуло сыростью и прохладой. Живём! Вот только ни ведра, ни веревки, ни цепи у меня нет, впрочем, как и надежды их здесь откопать, но главное, что в колодце есть вода!

Дальше раскопки шли тяжело и муторно. Уже три дня я разгребал этот чёртов завал, а его конца всё не было видно. За это время я накопал ещё несколько углей, и, откинув очередной ком земли, обрадовался ещё одному угольку, но система выдала подсказку — «Объект не идентифицирован». Нет. Не уголь. И на вес, под килограмм. Присмотрелся — «Объект не идентифицирован». Всмотрелся в него истинным зрением. Сначала, находящийся у меня в руке кусок чего-то, был таким же серым и ничем не отличался от камня. Напрягал взгляд, не видя, но чувствуя, как утекает энергия. И тут, сквозь серость, стали проступать красноватые пятна, а в воздухе проявилась подсказка — «Медная руда».

Отнёс на склад, для себя определил место — «Хранилище руды», и вернулся к раскопкам. Отвлекаться на изучение материала и эксперименты с выплавкой металла будет глупо, особенно не решив вопрос с энергообеспечением. Весь уголь, который удавалось откопать, уходил на поддержание огня и прокачивание моего симбиоза, плюс, на эти же цели, я перерубил и перетаскал уже все балки, так или иначе валявшиеся в моём первом коридоре. Да, можно было попробовать рубить те, что ещё поддерживали своды, но я вполне справедливо опасался быть заваленным. Несколько обломков древесины и деревянных досок, выкопанных здесь же вместе с углём, тоже проблемы не решали.

За эти дни симбиоз дорос до восьми, теперь способность прокачивалась только после двух применений, а устойчивость к огню до тридцати: два раза дали по четыре и два раза по три. Немного подросла выносливость — до шестидесяти четырёх, и даже ловкость до десяти. Сила же по-прежнему больше не двигалась. Унылость и однообразие времяпрепровождения моему духу наскучили гораздо раньше, чем мне, и Искра начала шкодить: то незаметно подпалит край поленницы, пока я самозабвенно машу лопатой, то внезапно погасит свет, когда я с маху вонзаю лопату в опасной близости с ногой, то подкрадётся к уху и с шипением выпустит сноп искр, приводя своими шутками в самую настоящую ярость. В общем, на шалости и озорство, моя питомица оказалась большой выдумщицей. Уж сколько я гонял её по кузнице деревяшкой, сколько кидался в неё грязными комьями, сколько грозился засунуть в горн и заложить намертво землёй и камнем! А то и вовсе запереть под крышкой холодного и сырого колодца, и отлучить от самого дорого — вкусного, жирного угля. Да только всё без проку. И при этом ещё где-то научилась корчить рожици, принимая форму шарика и изображая из себя анимированный смайлик. И где только научилась? Вроде, тут кроме меня пример подавать некому, но я как-то давно перерос такой возраст. Непонятного оставалось ещё много. Единственное, за что стоит отдать Искре должное, так это то, что она научилась очень хорошо чувствовать меня, и никогда не перегибала палку. А если такое и случалось, то всегда виновато прятала пламя и сидела где-нибудь в уголке тихо-тихо, приглушив свет, пока я не отойду, и не позову её опять посветить. Знала же, чертовка, что позову. Куда ж мне без неё? Одним словом, не молодой дух, а ребёнок, которому невозможно объяснить, что если не копать, и жечь топливо впустую, то скоро нам в этой комнате будет нечего есть, а что бы всё-таки отсюда выбраться, надо копать, насколько хватает энергии. Но, со временем, я начал понимать Искру: а что она в своей жизни видела, кроме этой пустой кузницы и куска коридора? Что она знает о внешнем мире? И догадывается ли вообще о его существовании? Вся её жизнь это небольшое замкнутое пространство, где невозможно ничем заняться, кроме копки и озорства. Это я, периодически, обессилено сажусь на пол, с пустым желудком и нулём энергии, а её маленькое астральное тельце постоянно заполнено, пышущей жаром, энергией до краёв, которую выпустить в виде света, до очередного кормления, она попросту не успевает. Была мысль посадить её на голодный паёк, что бы училась экономить ресурсы, и тратить их только на дело, но на такой поступок я не решился. Ну как я буду отбирать у ребёнка завтрак? И, в процессе размышлений и безуспешных попыток, мы всё же нашли компромиссное решение: Искра больше не портила имущество и не мешала мне работать, а я находил время с ней играть. Идея пришла случайно. Я, в шутку, кинул Искре небольшую щепу, она неожиданно метнулась к ней и успела превратить в пепел, пока та не достигла пола. Кинул ещё одну — история повторилась. Забава понравилась нам обоим: подбирая самый неожиданный момент, я кидал в сторону крупную щепку или небольшую палку, а Искра должна была успеть её полностью поглотить, не дав последней долететь до пола. Если это ей удавалось, то на обед обязательно был дополнительный уголёк, если нет, то она обедала пресной древесиной. Хотя, эта плутовка, уже достигшая четвёртого уровня, быстро нашла способ жульничать. К исходу второго дня, крупная щепка, попав в облачко плазмы, опускалась немного медленнее обычного, спускаясь эдаким огненным болидом, с вьющимся за ним пламенем. На следующий раз следил за щепкой внимательней. Так и есть — хитрит. Когда дерево окутал огонь, оно как-то слишком плавно пошло к земле, слишком медленно набирая ускорение. Взял, и кинул две щепки сразу. Искра, в недоумении, заметалась между двух целей, но сообразила быстро и накинулась на одну, а вторая щепка в падении очень даже заметно начала обгонять первую.

— Ага! Так и знал! Жульничаешь! Думала, я не замечу? Ай-йай-йай! И кто же тебя научил старших обманывать? Или у тебя тут где-то завелись друзья с классом «Малый дух хитрожопия»? Найду — весь дух выбью!

Я насупился, грозно сдвинул брови и упёр в маленькую мошенницу невероятно сердитый взгляд. Искра, которую я застал в врасплох, было задёргалась, но опять очень быстро сообразила, что произошло, и что отпираться, смысла нет. Сжалась в шарик, втянула в себя всё пламя и раскраснелась как помидор. Самое сложное, в этой ситуации, было не заржать в голос, уж настолько это комично всё выглядело.

— Так! За подлость и мошенничество, обедать сегодня не будешь вовсе, а до ужина ещё посмотрим на твоё поведение! Так что потухни и экономь энергию, если не хочешь половину дня болтаться холодной! Когда Искра, обиженно заползла в самый дальний уголок горна и приглушила свет, насколько только могла, я облегчённо выдохнул, переключился на истинное зрение, схватил лопату и опрометью кинулся к завалу, старясь занять мысли работой, пока щека не треснула от улыбки. Но всё же, ситуация интересная. Мой дух как-то научился воздействовать на материальные вещи не только температурой. Конечно, может, приучилась как-нибудь резко нагревать под щепкой воздух или ещё что-нибудь такое, что не противоречит законам физики, то есть, игровой механики. Надо будет позже разобраться с этой её способностью.

С Искрой жизнь начала наполняться положительными эмоциями, ярким светом и разнообразием. Работалось заметно веселей и задорней. В результате остатки комнаты я расчистил не за два дня, как планировал, а за три, но оно того стоило. Теперь всё подгорное королевство не казалось безжизненной могилой, а ситуация тупиковой.

По закону жанра, главный приз ждал меня в самом конце самого заваленного угла. Когда я уже раскидывал небольшую кучку земли в углу, высотой едва выше моего колена, из земли показалось что-то странное, похожее на какую-то грязную ткань. Система, ожидаемо, рассказала, что «Предмет не идентифицирован». И никакие попытки и концентрации не помогли. Пришлось раскидать землю полностью, и взору открылся «Большой кожаный мешок рудокопа». Рюкзак был не просто большой, он был огромный. Когда я накинул лямки на плечи, он протянулся от шеи до поясницы. К тому же оказался настолько тяжёлым, что я еле смог его поднять. Заглянул в инвентарь: количество клеток для предметов расширилось с пятидесяти до ста пятидесяти. В инвентаре появилось шестьдесят кусков угля, пятнадцать кусков медной руды и два куска оловянной. Это был просто какой-то праздник! В честь праздника «Обретения рюкзака», мы с Искрой устроили пир и танцы! Сообразительности моей питомицы я уже перестал удивляться. Стоило показать несколько движений, дать понять, что такое ритм, как она плюхнулась на пол, приняла образ костерка, с высоко взлетающими языками пламени, и начала выкидывать и изгибать пламя в такт моим движениям. Не хватало только музыки.

— Искра! Я тебе обещаю! Я обязательно найду отсюда выход и покажу тебе, что такое музыка и что такое настоящий бал! — Обещал я веселившемуся духу, не помня себя от радости.

Проснувшись, привычно подкормил Искру и отправил подзарядить меня энергией. За это время, симбиоз уже достиг десятого уровня, а невосприимчивость к огню сорок шестого. Способности подросли и теперь прокачивались заметно медленней. Крайний раз мне повысили симбиоз только после шести слияний. Зато, теперь, на завтрак, я блаженно ложился на пол, а Искра заползала в меня и начинала потихоньку передавать энергию. Внутри, в это время, неприятно жгло, но это было уже вполне терпимо. Нехитрым методом проб и ошибок вычислил, чтобы заполнить мои шестьсот из шестьсот сорока единиц энергии, хватало три угля. А значит, энергоёмкость стандартного куска каменного угля составляла двести условных единиц энергии. Искра же могла без остатка разом осилить пять кусков — тысячу единиц энергии, но на свои забавы и двенадцати-четырнадцати часовое освещение у неё уходило не больше двух-трёх сотен, так что часто довольствовалась в день двумя-тремя кусками или поленьями для себя и шестью для меня. Поблагодарил Искру и, невероятно довольный, по медвежьи, потопал к складу, слепо ставя ноги, как с похмелья. Нужно было немного навести порядок и сложить туда, разбросанные во вчерашнем угаре, камни. Искра, отдавшая мне всю свою энергию, крутилась рядом маленьким мерцающим комочком и света совсем не давала. В серых сумерках истинного зрения, кинул на пол камень. На полу что-то жалобно хрустнуло.

— По голове!

На полу лежала горстка обломков от куска каменного угля. Присмотрелся — ничего. Просто мусор. Бережно сгрёб в ладонь и присмотрелся ещё раз.

Неуверенно протянул Искре, которая, не понимая моего смущения, со всей душой запрыгнула в пригоршню, прогоревшую в считанные секунды. При желании, Искра могла пережечь один кусок угля примерно за двадцать секунд, но в раздробленном состоянии это заняло не больше пяти. И пламя! Пламя над моей красавицей плясало заметно выше, чем после поедания первого угля, если бы он был целым.

— Подожди…

Откатил ещё один кусок. Хорошо приложился камнем покрупнее, и снова сгрёб обломки в ладонь. Пламя засияло как после трёх углей. Всё верно: если Искра пережигала уголь не торопясь, минут за тридцать, то энергии получалось процентов на тридцать — сорок меньше. Может, учитывался расход энергии на тепло и свет, за время реакции горения, а может, в игровой механике просто были прописаны свои алгоритмы, но факт оставался фактом — дроблёный уголь имел в полтора раза большую энергоёмкость, нежели его цельный вариант, по крайней мере, если его пожирал мой дух. От, озарившей меня, догадки я забыл и про мнимое похмелье и про, устроенный в кузнице, беспорядок, бросившись к своему рабочему столу. Наспех стёр с поверхности каменную крошку и сдул пыль. Нашёл наиболее ровное место, водрузил туда кусок угля и взялся за, уже проверенный, молот. Бац! И на столе кучка дроблёного угля. Бац! Бац! Бац! Кусочки стали мельче, но явно не то, что я хотел. Бац, бац, бац, бац… Всё равно не то. Нашёл небольшой, вытянутый кусок камня, который было удобно держать в руке, имевший с одной стороны ровную плоскость, и начал методично толочь небольшие кусочки. Привычно, ничего не происходило, но теперь меня это нисколько не пугало. Я уже точно знал что будет.

А перед глазами высветилось системное окно:

А вот это уже неожиданно. Я бы не удивился, если бы мне дали какого-нибудь дробильщика, молотильщика или мельника. Но алхимик? Хотя… Я аккуратно сгрёб угольную пыль в ладонь:

Искра, затаив пламя, ждала, когда я на неё гляну и, уловив мою довольную улыбку, снова скользнула в ладонь. Пыхнуло! Как порох! Не успел я моргнуть, как жменька пыли перестала существовать, а довольная Искра расцвела высокими языками пламени, будто красуясь новой причёской. Как потом будет установлено экспериментально, результирующая кучка пыли каменного угля давала моему духу вдвое больше энергии, чем кусок, из которого была получена. Я был доволен! Наконец я могу гордо сказать своему правительству, что достиг неплохих успехов, на ниве государственной инициативы по повышению энергоэффективности и нанотехнологий. Такой грандиозный успех до краёв наполнил мою душу энергией! Если бы ещё научится передавать её в виртуальные очки энергии, то в отдельные моменты, я бы мог изображать из себя вечный двигатель! А что? Взял бы себе скромный ник — «Перпето мобиле», и оказывал бы услуги по механической обработке материалов. Совсем «незадорого». Я снова довольно улыбнулся, и начал яростно перебирать камни, небрежно раскидывая их в стороны, в поисках подходящего обломка с ровной поверхностью, который тут же с любовью начал обтачивать и шлифовать. Высверливать из камня ступку, не имея инструмента достаточной прочности, я не решился. Для моих текущих алхимических опытов хватит и широкой каменной плоскости, главное сделать её как можно более гладкой.

К обеду был готов мой второй инструмент алхимика — «Толоконный стол». Стол получился, на удивление, хорош, даже самому понравился. Ровная и, отшлифованная чуть не до блеска, поверхность, условно правильная овальная форма. Одно слово — работа мастера. Прошёлся точилом и по новообретённому пестику: обточил и отшлифовал рукоять, хорошенько зашлифовал рабочую плоскость. Тоже получилось вполне презентабельно. И ещё раз точильщик — уже семь. Теперь предстояло приготовить мой первый алхимический обед. Сначала раздробил уголь на рабочем столе, а потом истолок его в пыль на алхимическом. Искра уже была заряжена на семьсот единиц энергии, которые и отдала мне, из которых система засчитала только шестьсот. А куда деваться? Энергопотери при передаче — вещь логичная. Хорошо, что в рамках законов этой вселенной, они неплохо оптимизировались простой прокачкой способности. А духу вполне хватило одной кучки угольной пыли, чтобы получить свою дневную норму. Я опять был доволен. Кстати, о сытости. С энергией теперь дела обстояли неплохо, но вот голод, рождаемый отсутствием сытости, никуда не делся. Сейчас он чувствовался приглушённо, но всё равно регулярно напоминал о себе. За эти дни я даже пару раз бегал к тёмному исчадию, в целях повышения комфорта существования, но данное решение вопроса мне сильно не нравилось, заставляя активнее работать руками и головой.

Было желание быстренько наколоть и обточить парочку новеньких каменных лопат и начать разгребать коридор, но пришлось ограничить себя в своих желаниях. В работе и целедостижении надо быть последовательным. Во-первых, пока хватает топлива, надо разобраться с металлом. Во-вторых, вода крайне нужный мне ресурс. Тем более что она так рядом! До воды не дотянуться, так что начнём с металла. Итого у меня шестнадцать кусков медной руды примерно одинакового размера, только как из неё выплавлять металл, я имею довольно абстрактное представление. Думаю, в горне удастся создать достаточную температуру для выплавки меди. Температура плавления у неё должна быть небольшой. Изучив конструкцию горна разобрался, что через решётку идёт поддув, что под решёткой находится зольник, а вот мехов не было. Вместо мехов от кузнечного горна к колодцу уходил отнорок, сейчас перекрытый каменной заслонкой, которая ранее скрывалась под грудой земли и камня в полу. «Печь аркаимского типа» — вспомнил старый фильм про археологию. Жители этого славного древнего города давно ушли в историю, но и в наш век высоких технологий, как оказалось, дело их живёт. Даже вспомнил цитату из фильма — «…установили, что печи соединены с колодцами специальными подземными каналами, это оказался поддув! И все печи с таким поддувом, содержали остатки металлургических плавок. Разница в температурных режимах и влажности позволяла выплавлять медь из руды, без использования специальных мехов! Это гениальное, и предельно простое решение подачи воздуха в печь буквально поразило нас… и это удивительным образом иллюстрирует знаменитый индоевропейский миф, о рождении огня! Бог Огни родился из подземных вод. Из вод колодца! Колодец раздувает огонь до такой силы, что он плавит металл…». Предельно напрягся, но всё же, заскрипевшая, каменная заслонка вышла наружу. Поднёс ладонь — действительно ощутимо потянуло прохладным воздухом. Покосился на Искру.

— Нукося, поди-ка сюда.

Указал взглядом на горн и кинул уголь на решётку. Пламя моего духа разметало рукотворным сквозняком, а уголь перешёл в энергию за несколько секунд, как если бы тот был дроблёным. Не знаю, получился ли профит по энергии. Кто знает, как при обдуве рассчитывается реакция? Но древняя технология точно работала. Теперь оставалось решить, как быть с литейной формой и, главное, плавильным котлом. Выточить небольшое углубление в куске камня, условно похожее на форму слитка, потребовало остатка дня. Не стал откладывать до завтра и котёл. Выточил совсем небольшую выемку, достаточную, что бы из неё не выпал кусок руды, в подходящем по форме плоском камне. От выемки проточил сток, под которым и расположилась моя форма для слитка. Закрепил всю эту конструкции над решёткой горна при помощи разнокалиберных камушков, обложил углями, и попросил Искру зажечь всё это дело. Поднял заслонку. Взметнулось пламя. Угли быстро истлели, оставив камни едва тёплыми.

— Что? Искра! Ты что сделала?! Мы должны были выплавить медь, а ты просто сожрала всё топливо! — Негодовал я. — Как я буду раскапывать завалы каменными лопатами? Что бы отсюда выбраться, нам нужен металл!

Искра стыдливо жалась в углу горна, переливаясь от оранжевого к розовому. И, когда я уже выговорился и начал остывать, Искра неожиданно взвилась в воздух, с наскока влившись в руду. Несчастный самородок аж засветился, пробиваясь тусклыми лучами через редкие трещины. В комнате стало темно, автоматически переключился на истинное зрение.

Здешняя таблица мер температуры не была слишком точной, но значение — «раскалённый» меня вполне устраивало. Сквозь поверхность начали проступать пышущие жаром капли, и вот, по стоку, из под породы заструилась яркая, пышущая жаром, струйка.

Малый медный слиток занимал только половину формы, зато остывал очень долго, а весил всего полкилограмма, при том, что руда была весом в полтора. На месте руды остался огарок, идентифицированный как «Шлак». С детской радостью, перекидывая ещё горячий слиток из ладони в ладонь, был готов расцеловать своего духа. Всё-таки, сообразительные помощники часто не имеют цены! Уже прикидывал новую схему энергозатрат: для выплавки металла буду скармливать Искре угольную пыль, получая максимальный выход энергии, а передавать температуру металлу, она сможет практически без потерь. И это ещё стоит учесть, что из потерь уходит расход энергии на разогрев камня. Да и сам камень, который температуру держит не то что бы очень, и должен разрушаться достаточно часто, при использовании в плавильной печи, прослужит много дольше. А это тоже экономия энергии на медленной и малоэффективной обработке камня. И как я сам не догадался использовать мою Искорку таким неестественным способом? Это же просто гениально! Эээхххх… а ведь открытие наверняка потянуло бы на ещё одну единичку мудрости и интеллекта. Очень хотелось опробовать в деле свою новую схему, но спать всё-таки тоже надо. И, повторюсь, «утро вечера мудренее».

В этот раз утро началось с системного окна:

Заглянул в персонажа: «Малоежка: уровень 1». На первом уровне способность давала плюс десять процентов к энергии от пищи и пять процентов экономии при трате. Общую картину эти показатели не меняли, но всё же… А утра я дождался не зря. Пока методично толок уголь, вспомнил, что руду перед плавкой тоже дробят. Дробление руды оказалось тяжелее, чем дробление угля, но и результат не подкачал. Из дробленого куска руды я получил «средний медный слиток», который оказался вдвое больше малого. Я держал в руках слиток драгоценной меди, которая для меня была дороже любого золота и, пускал слюни, на полированные, блистающие в свете Искры острыми гранями, инструменты. На практике всё оказалось и не так быстро и не так красиво, но ничему я так в жизни не радовался, как моему первому, выкованному, ножу. Положил малый слиток меди на рабочий стол, который, теперь начал выполнять ещё и функцию наковальни, взял свой каменный молот и попросил Искру разогреть металл. Моя неугомонная помощница, опять проявила инициативу — она просто влилась в слиток, который начал быстро нагреваться. Одно было неудобно — не было света. Пришлось отменить ковку, выточить плохонький каменный нож, и расщепит одно полено на лучины, хотя система до самого конца такое изобретение не признавала и считала их щепками, но для себя твёрдо обозначил — «Лучина», и всё тут! Но главное, что это работало и давало свет. И вот, в неровном свете лучины, я нанёс первый удар по слитку. За работой столкнулся с ещё одной сложностью — не был выработан механизм регулировки температуры. Пришлось импровизировать. В конце концов, поняли с Искрой друг друга на том, что если я дую на слиток, как бы пытаясь охладить, она немного снижает температуру, а если упираюсь в него подушечкой пальца, как бы проверяя, насколько он горяч, то она разогревает его сильнее. Клещей у меня не было, так что приходилось пользоваться пальцами. Радовало одно, что урон от раскалённого металла приравнивался к урону огнём, к которому у меня уже была невосприимчивость в сорок шесть единиц. И всё-таки, я выковал своё первое лезвие! Постучал по раскалённой поделке ногтем, откуда тут же выскочил дух, сумев забрать почти всё тепло из металла, так что долго ждать, пока остынет, не пришлось. Учитывая возврат не рассеявшегося тепла, эта операция обошлась Искре примерно в сто энергии — это был почти фантастический результат. Я ликовал! Мало кто может похвастаться такими показателями в экономии энергии на производстве. Я уже даже подумывал, какой бы можно придумать для Искры подарок в благодарность. Система же оценила мои достижения без особого энтузиазма:

И снова точило. Всё остальное время до сна ушло на заточку и шлифовку лезвия, а также на изготовление и шлифовку рукояти для ножа. Что интересно, всё время работы система определяла моё лезвие, как «кусок меди», а рукоятку как «древесина», но, стоило вбить лезвие в рукоять, и провести им царапину на полене, как случилось то, к чему я шёл всё это время.

Полоснул себя по руке.

Не было пояса, что бы заткнуть за него нож, так что пришлось просто закинуть в инвентарь и идти отдыхать.

За следующий день, по тому же принципу, получил длинный кусок медной проволоки, весь день, расковывая слиток в прут, который становился всё тоньше и всё длиньше. И этого оказалось достаточно, что бы я сумел дотянуться до воды. За этот подвиг наградили одной ловкостью, двумя к огнестойкости и единичкой к кузнецу.

Свой первый медный топорик я уже отливал. Огромный труд был вырезать форму в неподатливой деревяшке, во весь объём небольшого топора, но с моим новым медным ножом, это показалось мелочью, а вот система расщедрилась на единицу для «плотника». А долгое монотонное превращение угля в пыль всё же качнуло ещё на единицу и алхимика.

За ещё один день, имея столярные инструменты, я смог получить и ведёрко. В лучших традициях: деревянное, собранное из обтёсанных и зашлифованных досочек, охваченное сверху и снизу медными ободами, с ручкой, не-то из толстой проволоки, не-то из тонкого медного прута. А когда я, наконец, зачерпнул воды и дал ведру размокнуть, что бы вода не просачивалась в щели, и система признала ведро ведром.

Первый глоток я сделал с опаской и с наслаждением, а Искра, очень заинтересовавшись, ещё неопробованной, субстанцией, как только я отвернулся, сунула туда свой любопытный язычок. Зашипело. Из ведра выскочило облачко пара. Искра вылетела как ошпаренная, не спрашивая, влетев в мою грудь и растворившись в теле. Когда понял, что произошло — ехидно захихикал.

— Вот будет тебе наука, как совать свой нос в то, в чём не разбираешься. Давай, уже вылезай! Темень — хоть глаз выколи.

Искра нехотя вытекла наружу, как-то обиженно летая вокруг ведра, будто бросая в его сторону косые взгляды.

— Чего надулась, как мышь на крупу? «И хочется и колется, и мамка не велит»? — Подначивал я свою воспитанницу.

За ведёрко ещё два к плотнику и один к мудрости. Несмотря, на нелюбовь к воде моего маленького духа, вода оказалась крайне полезной вещью. Во-первых, она снимала часть негативных эффектов, в число которых входило и чувство голода, и теперь я мог регулярно выпивать несколько глотков воды, на полчаса забывая об этой проблеме. Во-вторых, вода, вылитая на ком земли, превращала последний в «Ком сырой земли», из которых я быстро приспособился лепить одноразовые формы для литья. И в-третьих, из ведёрка с водой получился неплохой тренажёр для моего духа. Для раскачки той самой жульнической способности. Теперь игра была более опасной, а потому более захватывающей. Я отпускал щепку над ведром, а Искра, перехватив её в падении, должна была замедлять её сколько возможно, стараясь сжечь до того момента, когда она коснётся воды. Если она не успевала это сделать, то выпуская щепку в последний момент, больно обжигалась и теряла часть энергии. Думаю, её ощущения при контакте с водой, были сродни ощущению мной ожога, а мне, в свою очередь, было безумно жаль энергии — уголь почти закончился. Но тем азартней становилась игра, а у меня появилась возможность «болеть», на роли зрителя. Единственное, не с кем было делать ставки. Но, как только Искра начинала успевать сжигать щепку, я немного увеличивал последнюю, и снова становилось интересно.

Последующие дни были заполнены рутиной, если не считать, что мне удалось получить бронзу, просто расплавив один оловянный слиток и три медных в одной ёмкости. Было и ещё одно изобретение, так же открытое моей ненаглядной изобретательницей. Как-то за обедом, она не «съела» полено целиком, а равномерно прожгла, превратив в головёшку. За это она обогатилась на пятьдесят единиц энергии, а энергоёмкость пыли из древесного угля составила примерно триста единиц, в то время, как целиком «съеденное» полено, давало не больше двух ста единиц. А ещё, моя Искорка приучилась забираться ко мне в грудь на ночлег. Не знаю, что она в этом находила, может уменьшение теплоотдачи, а может и просто родственную душу? Но, теперь, держа в себе огненного духа, я чувствовал только приятное тепло во всём теле и, наконец, перестал просыпаться озябшим. Скорее всего, сказывался подросший симбиоз. Я даже привык к тому, что пока я спросонья потягиваюсь, из груди начинают медленно вытягиваться полупрозрачные языки пламени, делая, вероятно, то же самое. В рюкзак же, одетый на спину, оказалось, возможно, прям не глядя, запихивать предметы, попадавшие в инвентарь на ближайшее свободное место. К сожалению, доставать из рюкзака предметы таким же образом, я не научился, но теперь, сбор лута в инвентарь происходил заметно быстрее. В общем и целом, сделано было за эти дни немало, но и энергия была на исходе. Так что к моменту, когда в запасе оставались три последних каменных угля и дюжина поленьев, я уже был обладателем четырёхметрового куска проволоки, ведра, медного ножа, медного же топорика с топорищем, бронзовой лопаты с черенком, небольшого бронзового молота и следующих характеристик:

Глава 4

Настал долгожданный день: в моих руках зловеще поблёскивала бронзовая лопата, насаженная на крепкий, деревянный черенок, дополнительно закреплённая парой медных гвоздей, в инвентаре лежал бронзовый молот и медный нож, в глазах, полных решимости, играли искорки света, отражённого от моего огненного духа, в желудке плескалась колодезная вода. А передо мной, был завал из земли и камня. Я не стал размениваться на протискивание своего тела под потолком, а как только высота прохода дошла до пары метров — вонзил лопату в землю, решив копать внутри этого завала свой проход, по аналогии с первым, когда-то выдолбленным при помощи каменной лопаты без рукояти. Земля поддалась безропотно, почти не оказывая моему новому инструменту сопротивления. По крайней мере, я, привыкший выдирать из земли куски, при помощи заточенного камня, её сопротивления не ощущал. Комья просто разлетались в разные стороны, по моему мнению, почти не расходуя энергию. Выкапываемые камни, в основном были небольшими и быстро перемещались вон из моего лаза. Работа кипела. Искра, безмолвной лампочкой, как приклеенная зависла над моей головой. Теперь, при свете, и имея в руках человеческий инструмент, машинально совершая действия, я смог внимательнее присмотреться к грунту: как и раньше, он был сухим и безжизненным, в нём попадались редкие булыжники, но не более того. Ни руд, ни драгоценных камней, ни глины, ни червей, ни корней. Небольшое разнообразие вносили обрушившиеся потолочные блоки, которые отличались грубостью отделки и однотипностью.

Проход продвигался со скоростью, примерно, одного метра в час и исчерпал весь мой запас бодрости меньше чем за пару часов. Хорошо, до кузни недалеко. Направил в себя Искру, попросил слить мне энергию, отправившись подкрепиться непривычно рано. Большой глоток воды, тройка заготовленных жменек древесного угля для духа, пол часика просто посидеть на земляном кресле и подумать о вечном.

— Вот стул, можно сооружать и прямо на месте, из свежих комьев, не бегая далеко. А топливо? Можно сложить несколько кучек пыли в инвентарь. А вода? Можно попробовать убрать ведёрко с водой туда же — должно получиться. Жаль, нет времени. И нет в этих безжизненных катакомбах лавки, где можно было бы купить несколько алхимических склянок. А как было бы удобно!

Склянок? В моём сознании зазвенело разбитым стеклом. Эврика! Я снова забыл об отдыхе и сорвался с места. Изобретение было несложное, сложней было выточить из дерева и зашлифовать правильный цилиндр. А дальше было проще: внедрить деревянную форму в сырую землю, приподнять вверх на пару миллиметров и закрепить в таком положении. Теперь оставалось только надеяться и верить. Искра слилась с горстью песка. Песок засветился. Приложил подушечку указательного пальца — больно, но температуру надо поднять. Несмотря на все сопротивления, потерял три очка жизни, но песок раскалился сильнее, наливаясь оранжевым, а затем и розовым, подражая металлу. В истинном зрении увидел эту горсть исходящей паром, временами, закручивающимся в небольшой вихрь, и вновь оседающим облаком. Опять этот тихий скрежет ржавых механизмов на границе сознания, и вместо песка в каменном углублении забулькала грязно-бурая жидкость.

Ничего себе. И это за простое грязное стекло, полученное плавкой песка? Похоже, или до меня система вообще не знала стекла, или не существовало рецепта его получения. А в награду почему-то опять подняли алхимика, причём сразу на две единицы. Наверно моё действие считается здесь или чем-то магическим, вроде применения философского камня, или стекло считается неким алхимическим продуктом, типа экстракта песка. Искра выпорхнула из расплава, и я аккуратно слил жижу в форму. Выплавка обошлась дорого — дух вернулся с обнулённой энергией и его снова пришлось кормить. Игровая механика отреагировала по-своему, быстро сняв со стекла температуру и превратив сырой ком в сухой. Думал было, снова его размочить и счистить, но потянув пальцами за деревяшку, неожиданно легко вытянул её вместе со стеклянной оболочкой. Стекло было ровное и гладкое — как заводское. А сухой ком земли остался с уже готовой формой, и приобрёл свойство — «литейная форма». Отложил в сторону — ещё пригодиться. Боялся, что стеклянная оболочка может прилипнуть к деревяшке, но и тут меня ждала удача — деревянная форма легко выскочила из стеклянного плена. Система идентифицировала изделие скромно — «Стекло». Правда, состояние «Температура» теперь имело значение не «расплав», а «нормальная». Ещё немного усилий, при посредничестве топора, ножа и какой-то там матери, то есть точила, и я держал в руках деревянную пробку, идеально севшую на своё место. Едва я совместил пробку с пробиркой, как в моих руках оказался один предмет — «Средняя стеклянная пробирка», со свойством «объём», равным 0,2 литра и составными частями: стеклянная пробирка и деревянная пробка. Заполнил ёмкость водой, снова заткнул пробкой — получил «Среднее зелье воды», имеющее класс — «Зелье». Моё первое в жизни зелье тоже было отмечено отдельно.

Не стал спорить с системой, на счёт того, насколько велико мастерство алхимика, который может невероятное — получить из воды воду! Системе виднее, дали — значит заслужил. Резким движением выдернул пробку, и опрокинул в себя содержимое.

Воссоздал своё первое зелье, закинул в инвентарь, подхватил лопату и помчался успеть сделать ещё пару метров. Итого за день прошёл четыре метра туннеля. Вроде немного, но с другой стороны — 16 кубов. Для реального мира очень неплохой результат.

Утром высадил, упирающегося, духа в его официальное место прописки — кузнечный горн и убежал в дальний коридор, срубить один из оставшихся столбов от, давно рухнувших, балок. Заодно набил полный рюкзак песка. По возвращению, меня встречала обиженная Искра, так и сидя в своём горне и сердито, с тихим шипением, выпуская в воздух пучки искр. Огорчать, по мелочам, свой родной огонёк было искренне жаль, но какая-то внутренняя тревога просто не давала поступить иначе. Да и кто знает, как себя поведёт Лапка, если в его кромешной тьме вдруг засияет любопытное солнышко? Сделал вид, что не заметил недовольное фырканье своего духа, и посвятил весь оставшийся день самозабвенному крафту, с головой погрузившись в работу.

Долгая и упорная колка дров, изготовление лучин, для случаев плавки чего угодно силами духа, пережигание поленьев в угли, получение из углей пыли, отлив пробирок, вытачивание пробок. Тяжелее всего было бороться с мыслями, о целом дне простоя нового туннеля но, подготовка — залог успеха. Завал от меня никуда не денется, а вот десяток мензурок среднего зелья воды, дюжина таких же мензурок древесноугольной пыли и, остро заточенная, лопата повысят скорость работы. В развитии персонажа тоже был прогресс: догадался развести угольную пыль с водой и вымочить в ней деревянные пробки которые, после просушки, стали чёрного цвета, только для того что бы затыкать ими мензурки с пылью и легко визуально отличать в инвентаре воду от угля. Стекло-то непрозрачное. А за новый состав и, сообразительность: ещё интеллект, мудрость и алхимик. Понимаю, что вряд ли мне ещё долго будут давать по единице алхимии за каждое новое зелье, да и интеллект довольно быстро теряет скорость прироста, когда делаешь что-то одного и того же класса и типа, уже особо не напрягаясь, но всё равно радуюсь как школьник, глядя на прибывающую бицуху, после первых месяцев тренажёрного зала. Вот, «Копатель», тоже поначалу двигался хорошо, а сейчас всего на пятёрке. Почему? Уже практически уверен, что по причине монотонной копки одной и той же земли одним и тем же способом. Но суммарная динамика роста пока была хорошо заметна, что добавляло энтузиазма.

Новый день — новые комья, разлетающиеся в стороны, как от экскаватора. Проголодался — рванул пробку, заглотил воду, закинул тару в рюкзак и снова вгрызся. Устал — дёрнул пробку, опрокинул мензурку на ладонь, Искра, уже не спрашивая, схватывает топливо на лету, пять минут передышки, пока в тебя идёт закачка энергии, и снова в бой! Десять погонных метров туннеля за день! Игра игрой, а руки натурально гудели. У меня даже появилась мысль, что это не игровая механика, а это моё сознание делает это ощущение реальным, просто не веря, что после таких, почти непрерывных нагрузок, руки могут не болеть. Вспомнил классику кинематографа, о глобальных матрицах, когда главный герой, находящийся в виртуальной реальности, с огромной высоты влетает лицом в асфальт и, после возвращения в реальный мир, проверив наличие зубов пальцами, видит на них кровь и утверждает — «Но это же реально!», а учитель его поправляет — «Нео, твоё сознание делает это реальным». За философией об играх сознания и подсознания, незаметно погрузился в сладкий сон, а утром ждал сюрприз:

Вот это новости. «Сон — это здоровье! Спите на здоровье!». Вроде, раньше не слышал о прокачке в играх физической силы во время тихого и спокойного сна. А если оглянуться на реальный мир? Только вчера вспоминал про сознание, которое делает «это» реальным. В реальном мире, после нагрузок, мышцы болят и растут во время отдыха. Неужели здесь реализовали и этот сатанинский принцип? Но почему тогда сила не росла раньше без надрывов? Что-то изменилось? Если только то, что я совсем недавно перестал умирать, что бы сбросить чувство голода перед сном. А сбрасывались, похоже, все показатели, в том числе и результаты тренировок. Очень, очень похоже на правду. Что ж, теперь будет проще: у меня появилась энергия, что бы работать, вода, что бы бороться с чувством голода, тепло, что бы комфортно отдыхать и земля, что бы напрягать на ней мышцы! Снова в стороны полетел грунт. Теперь я махал лопатой не просто как заведённый, а как заведённый, которому придали энтузиазма при помощи нехитрого алхимического зелья — «Скипидар». Давился водой, не втыкая лопаты в землю, а когда всё это начало происходить на автопилоте, чуть не допустил очень рискованную оплошность: энергия вышла, упал на задницу, Искра, по отработанной схеме, скользнула мне в грудь и начала со всей возможной скоростью перекачивать в меня энергию. На автомате вытащил пробирку, привычным движением выдернул пробку, и опрокинул в себя содержимое. В этот же момент внутри всё похолодело! Глаза, полные ужаса, полезли на лоб. Искра! Вода! Я даже не мог представить, что произойдёт, если внутри меня столкнутся две противоположные стихии. Желудок обожгло как при изжоге. Икнул. Тишина. Часто дыша, вернул пробку в пробирку и уставился на неё изумлённым взглядом — крышка была чёрная. В спешке, я выхватил не то зелье. Это был уголь! От сердца отлегло, тело обмякло, а энергия медленно поползла вниз. В чувства привела, выскочившая из груди, рассерженно шипящая, Искра. Она недовольно выпускала искры, крутясь перед моим лицом, и гневно переливалась в красных тонах. Понять её было немудрено — «Я тут тружусь, не покладая пламени, а он, гляньте вы на него — истеричка, переводит все мои труды, да ещё и ресурсы в никуда спускает…».

— Ладно, ладно. Не горячись. Сейчас хлебну водички — отпустит.

Достал, на этот раз действительно водное зелье, опрокинул. Полегчало. Искра ещё немного пошипела, и как будто что-то ворча, нехотя полезла обратно.

Только теперь заметил системное сообщение:

— Эээээ…. ааааа… а уголь? Вылазь обратно!

Но эта мелкая вредина и не подумала высовываться за топливом, поболтав огненным язычком, высунутым между моих губ. С сомнением покрутил носом, глядя в откупоренную мензурку, но решился и засыпал себе в рот. Энергия опять поползла вверх. Горький, блин, этот уголь. Зато быстро! Покряхтел для приличия, поднялся на ноги и взялся за лопату.

В этот день я продвинулся всего на восемь метров, решив найти немного времени и для Искры, пока есть такая возможность. Стоило ужаснуться, что я могу враз потерять мою любимицу, и сразу вспомнил, что увлёкшись, бесспорно праведным и нужным делом, уже давно не играл со своим духом, да и вообще не уделял ей времени. Уже не помня точно, на каких щепках мы остановились в наших мокрых играх, рубанул кусок потяжелее, кинул в ведро. Искра привычно впилась в добычу и, не успев её переварить, рухнула в воду, так и не ослабив хватки. Теперь я знал, чем бы для меня закончилась история, влей я сегодня в себя воду. С диким шипением, в потолок ударила струя пара. Полведра воды испарилось мгновенно! Свет погас, а из серых, в моём зрении, клубов пара, ко мне, бледно переливаясь, летела моя искорка. Я подставил ладонь, но она лишь скользнула по ней и опять безмолвно впиталась в мою грудь.

Скоро стало понятно, за какие заслуги такая радость. Только заслуги опять оказались не мои собственные. Появилось ощущение, что становится прохладно, как будто кто-то высасывает из меня тепло. Глянул на энергию. Бара с энергией у меня по-прежнему не было, но в окне характеристик счётчик бодро крутился вниз. Понятно. Моя кроха продолжает эволюционировать и научилась разворачивать процесс энергообмена в обратную сторону. Сняв с меня единиц триста энергозапаса, моё довольное солнышко вылезло наружу и ярко засияло, наполняя кузню мягким жёлтым светом. Вытряхнул на ладонь пыли и протянул лакомство светлячку, которое тот радостно слопал и закружил под потолком. Я не переставал удивляться сообразительности и обучаемости малого духа огня. Кроме новых возможностей симбиоза моя Искра неплохо осваивала и другие хитрости. Ни раз, побывав «в шкуре» расплавленной, пышущей жаром, чуть ли ни прозрачной меди, в прямом смысле слова, эта проказница как-то залезла в литейную форму и настроила светопередачу и отдачу тепла, что просто не отличить от медного расплава. И это вместо того, чтобы влезть в дробленую руду и, как и положено, стечь вместе с ней в форму. Свет привычно померк, оставив меня в полумраке, слабо теплящейся, лучины, а на столе стояла форма с металлом, который никак не желал остывать. Подул — не остывает. Постучал по форме ногтем — условный сигнал для Искры вылезать и забирать с собой тепла, сколько унесёт. Искра взметнулась под потолок, яркой лампочкой, а я осоловело смотрел на пустую форму. Поднял глаза.

— Ты чего? Это как? Ты уже и медь жрать приспособилась? А ну выливай обратно! — Я грозно затряс кулаком в воздухе.

Искра засияла ещё ярче, начав беспорядочно носиться под потолком. Обычно она так выражала смех и радость. А когда я заметил руду, лежащую в целости и сохранности на своём месте на плавильном камне, и понял, что меня красиво разыграли, тоже рассмеялся. Да и тренировки с щепками прошли недаром. Дух, вроде как и нематериальный, но она как-то научилась или уплотнять пламя или что-то в этом роде, но теперь могла сжаться в шарик, который был осязаем. Очень слабо, но если ткнуть в неё, в этом состоянии, пальцем, то ощущалось слабое сопротивление, как при погружении пальца в воду. И ещё одно бесполезное умение, явно подсмотренное, у так нелюбимой ею, воды, а может и руды. Искра научилась садиться на стол, выпускать свою осязаемую плёнку, становясь похожей на огненную каплю, а после вытягивать струйку или ложноножку и перетекать по ней полностью на новое место. Такой способ перемещения был куда менее перспективным, чем её изначальный полёт, но чем-то ей это нравилось. Возможно, просто забавляло. Я даже придумал для этого её увлечения новую игру — «лабиринт», который можно выполнить из вытесанных каменных кирпичиков и каждый раз собирать в новой конфигурации. А в перспективе, туда можно добавить приятные вкусняшки, неприятные лужицы с водой, какие-нибудь другие фишки, делающие игру более непредсказуемой и интересной, но на деле, до этого руки пока не дошли.

Дневные достижения я теперь считал поутру. Так что за прошедший день записал себе в достижения кроме двойного симбиоза ещё и единицу силы. За этот и следующий день «дал жару» и выдал одиннадцать и двенадцать метров туннеля соответственно. Может, имело значение большое желание, а может и, всё-таки подросший до шести, «Копатель» и ещё одна единица силы. Лопата не имела визуальных повреждений, но в состоянии красовалось значение в восемьдесят процентов прочности. Как чинить лопату я не представлял, поэтому просто разобрал на составляющие, черенок заново прошёл точилом, а лопату просто раскалил, для убедительности немного отрихтовал молотом, заново отшлифовал и заточил. Получилось всего девяносто процентов прочности из максимальных девяноста, но в такой логике, мне этой лопаты хватит метров на двести, пока она полностью развалится.

Ещё семь метров туннеля, и я снова шёл по, утопающему в грунте, коридору. Копать смысла уже не было. У дальней стены, вдоль которой я и копал, пол и потолок уже разделяло около трёх метров, и завал шёл на убыль и дальше. Опять было до жути любопытно и долгожданно, но опять заставил себя вернуться. Пополнить запасы древесины, подготовить к походу расходники, починить и подготовить инструмент, выспаться и, только после этого, идти дальше.

Перед выходом приключилась очередная истерика. Я не хотел брать Искру с собой в неизвестность. Уговаривал её остаться дома, пока я схожу на разведку, а в следующий раз взять её с собой. Но это летучее упрямство вилось вокруг меня, трещало искрами, завывало, разогретым в огненных протуберанцах, воздухом и истерило, всеми, доступными ему, способами. Пришлось использовать последний аргумент.

— Ты домашний дух огня. Домашний дух огня должен сидеть дома и хранить огонь. Тебе нельзя так далеко и так надолго уходить из дома. Ты же знаешь, если домовой уходит, значит, он покидает дом и его владельца. А мне, потом, будет без тебя здесь темно и скучно. Всё! Храни тепло.

Аргумент оказался действительно убийственным. Носа у моей Искры не было, так что она разом как-то сникла всем своим телом, приглушила яростный свет, свесила языки пламени и медленно потянулась к горну. Почему-то стало безумно жаль существо. Казалось, что я отобрал у него смысл и цель жизни, и теперь можно только тихо умирать, сидя в горне. Не смог развернуться и уйти. Догнал поникший огонёк, подставил под него ладонь и попытался как-нибудь утешить.

— Не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем.

Я-то думал придумать что-нибудь потом, но Искра нашла выход куда как быстрее. В задумчивости замерев у меня на ладони, она постепенно начала опять набирать яркость, разгораясь, как лампочка с замедлителем. Языки пламени ярко вспыхнули, рванувшись в стороны, и она метнулась к моей груди. Но, в отличие от предыдущих случаев, не влилась внутрь, а врезалась, как будто налетела на невидимую преграду. Опять шевельнулись ржавые шестерёнки, и перед глазами повисло системное сообщение.

Я аж открыл рот от удивления и такой неслыханной наглости! Но отказать я не мог — уж слишком дорогим и единственным разумным существом для меня была Искра, что бы я отказал ей в её единственной страсти — познании нового, даже если для этого её придётся поселить в себе как самого настоящего симбионта.

— Да.

Огромные грунтовые отвалы постепенно сошли на нет, снова проступил каменный пол, покрытый слоем пыли и редкими каменными блоками от повреждённых стен и потолков. Хоть и была здесь могила могилой, но рисковать я не хотел и велел Искре спрятаться в «домик». Неизвестно, есть ли тут другие горные исчадия, а может и ещё что похуже или нет, но лучше пройдусь без лишне иллюминации. Коридор был прямой и длинный. Слева и справа изредка встречались грунтовые отвалы, по краям которых угадывались остатки разрушенных каменных арок. Пару раз наткнулся на более-менее сохранившиеся помещения, одно из которых оказалось кузницей похожей на мою собственную. Она была в гораздо лучшем состоянии, чем изначально моя, но она тоже была абсолютно пустой. Кроме редких, обрушившихся, каменных блоков, печи и горна там ничего не было. Иногда в стороны уходили другие коридоры. Какие-то заваленные, какие-то нет но, не имея карты, я пока не стал петлять по подземным лабиринтам, а решил пройти этот бесконечный коридор до конца. Через, примерно километр пути, прошёл мимо поворота в широкий туннель, начинавшийся большой, украшенной искусной резьбой, аркой. Туннель был вымощен большими, аккуратно вытесанными, блоками и уходил довольно резко вниз. В голове всплыл образ моего первого туннеля и то, чем он закончился, и туда я тоже решил пока не заглядывать.

Путь закончился предсказуемо: ещё через полкилометра обвалился и этот проход, и я упёрся в уже привычный завал, очень напоминавший тот, через который я совсем недавно прорыл свой туннельчик. Потопал обратно. И, хоть времени на бодрствование было ещё много, решил прекратить исследования и снова заняться крафтом. Подобные путешествия без карты часто приводят к неприятным последствиям. Мне была нужна какая-нибудь мобильная плоскость и какой-нибудь предмет, имеющий пишущие свойства. Сначала думал о разработке некого карандаша, но когда выточил деревяшку, напоминающую его по форме, понял, что это неоправданное усложнение задачи. Смешал угольную, из своих запасов, и каменную, которой тут было более чем, пыль, развёл, получившуюся смесь, водой до вязкого состояния, залил в форму, выдавленную моим «карандашом» в земле и попросил Искру прогреть. Искра, не мелочась, не просто прогрела, а буквально прокалила этот грифель. Почёркал по деревяшке, и система признала моё изобретение как «Угольный мел». С «бумагой» тоже особых сложностей не возникло. Труда ушло много, но десяток, зашкуренных, широких, тонких, в локоть длины досок до конца дня я изготовил. Ещё раз алхимик и плотник. Интеллект и мудрость — стандартно — по единице. Прикинул масштаб, отталкиваясь от длины пройденного сегодня коридора, и сделал набросок карты туннеля. Систему формирования карты принял тоже простую — решил просто нумеровать дощечки по принципу: первая цифра — номер строки, вторая — номер ряда. Теперь я мог легко собрать свои дощечки в довольно крупную карту, разложив их на полу, и посмотреть путь или нанести на карту разведанные проходы, а после, собрать обратно и убрать в инвентарь. На этот раз система никак моих подвигов не оценила, и я отправился спать, чувствуя себя обманутым но, не забывая себе повторять — «ну не очень-то и хотелось».

Теперь, идя по коридору, приходилось считать шаги, что бы карта имела хоть какую-то точность. Заодно догадался делать пометки на стенах, в виде номера дощечки, на которой отражён данный поворот и стрелки, указывающий в сторону, откуда я пришёл. По идее, в стрелках не было никакой необходимости, но так… на всякий случай.

Широкий, величественный туннель, которому я дал имя «Королевский», был действительно величественным: высокие потолки, наверно, около пяти метров, аккуратно обработанный камень и практически целые стены. Периодически в стенах встречались ниши, рядом с которыми валялись мелкие обломки, предположительно, от статуй. В стороны часто уходили туннели поскромнее, но я вновь решил дойти до конца. А в конце меня опять ждал завал, только в нём камень с землёй были перемешаны в пропорции один к одному, что было необычно. За сотню шагов до завала был поворот налево, арка которого была не менее хороша, чем на входе, куда я и направился, исследовав центральный проход. Внутри оказался грандиозный квадратный зал. Длина стен доходила метров до ста. Высокие своды, ниши для статуй, остатки каких-то элементов декора. Прямо на моём пути стояла каменная статуя гнома, одетого в какую-то мантию, державшего в одной руке посох, а в другой, приподнимая перед собой, большой каменный шар, на который и был направлен его взгляд. Скульптор заслуживал всяческих похвал. Работа была на загляденье! Всё проработано до мельчайших деталей, каменный шар отполирован так, что на ощупь был похож на стекло, которое, наверно, и символизировал. В другой руке, отведённой немного назад и в сторону, статуя сжимала изысканный резной посох. Наверно, это статуя какого-нибудь великого подгорного мага или жреца. Думается, настолько великого, что её поставили посреди прохода встречать посетителей. Дальше по залу нашлось ещё около четырёх десятков самых разнообразных гномьих статуй, выполненных не менее изящно. Тут были и крепкие воины, в не менее крепких доспехах, сжимавшие в руках устрашающего вида топоры и секиры, и именитые ремесленники, с кузнечными молотами, клещами, зубилами и молотками, и рудокопы, нёсшие свои кирки, закинув их на плечо, и просто приличного вида гномы — хорошо одетые, с аккуратными, уложенными либо заплетёнными косичками, бородами. И все они смотрели или шли к противоположной от входа стене, где была композиция из ещё пары десятков гномов, над которыми, на постаменте, возвышался огромный каменный трон, на котором восседал царь. Ну, если судить по короне, на его голове. В небольшом отдалении от стен были расставлены каменные лавки, но всё той же тонкой работы, как и статуи. Вдоль стен валялись груды щебня и мелких обломков, скорее всего оставшиеся от статуй, которые когда-то были в частых нишах, и каких-нибудь декоративных элементов, наверняка, когда-от украшавших эти стены. Метрах в двадцати, перед «Царской» композицией, из пола торчал высоченный, не меньше трёх метров в высоту, обелиск. Только он был какой-то странной формы — с резкими восьмью гранями. По форме, скорее напоминал гигантский кристалл, вбитый в каменный пол. Рядом лежал отколовшийся от него кусок, больше метра в длину и, «на глаз», под сотню килограмм веса. Стоял этот обелиск тоже как-то странно — прямо напротив трона. Вблизи, скульптурная группа у тронного постамента оказалось тоже произведением искусства: могучие, коренастые фигуры, вычурные, изысканные доспехи, аккуратно заплетённые косы в длинных бородах, возмущённые, рассерженные лица, руки застывшие в характерных размахах. Эти немолодые и богато одетые гномы, определённо о чём-то жарко спорили. Двое крепких воинов, с закреплёнными на поясе боевыми топорами, крепко держали за руки перед троном тщедушного старого гнома, в одной набедренной повязке с длинной нечёсаной бородой. У его ног лежала разбитая каменная доска. Один из, думаю, стражников что-то орал в ухо, вероятно, подсудимому. Какой-то важный, надутый гном тоже застыл с открытым в крике ртом, указывая пальцем себе за спину в сторону боковой стены. На стене можно было заметить обломки от целого ряда огромных каменных панелей но, наиболее крупный фрагмент, был самым первым в ряду, если считать от входа, так что пришлось вернуться в начало зала. На каменной доске были с огромной тщательностью выбиты какие-то письмена. На вид, что-то вроде китайских иероглифов или каких-нибудь скандинавских рун. Самый большой фрагмент, оставшийся, от первой в ряду, панели, представлял из себя только самый верх с несколькими строчками рун, остальное было рассыпано по полу мелким крошевом. Эх, жаль я не умею читать по гномьи. Наверно тут были имена славных воинов и мастеров или описание славных побед и походов не менее славного царя или царей. На самом деле, я бы сейчас с радостью почитал что угодно, хоть славное, хоть бесславное, но, увы… Подошёл к стене, смахнул рукой пыль с остатков каменной скрижали. Всмотрелся в объект истинным зрением, так и не решившись, за всё это время выпустить Искру и засветиться.

А в голове вдруг появились слова. Не голос, а именно слова. Ощущение было такое, как будто, внезапно вспомнил кусочек рассказа или четверостишие. Я опешил. Получается, что моё истинное зрение, позволяя узреть за формой содержимое, может «увидеть» и информацию, воплощённую в руны? Гениально! Но логично, чёрт побери! Снова всмотрелся в письмена.

На этом сохранившийся фрагмент заканчивался, и узнать чему ещё гномий бог научил своих детей и какие дал им заповеди не удалось. Невероятно! Это что же, у них тут на стенах была развешана своеобразная гномья библия? Или история гномов от Сотворения? А летоисчисление у гномов, наверно, ведётся не от сотворения Мира, а от сотворения гнома. Последнее предположение, почему-то заставило улыбнуться. Прошёлся по стене взглядом: в основном сохранились совсем маленькие фрагменты «скрижалей», хотя, вон, вроде довольно крупный кусок, примерно посередине зала. Жадно впился своим зрением в мою первую книгу в этом мире.

На этом заканчивался фрагмент другой скрижали.

— Не Авель с Каином, конечно, но что-то есть.

И ещё уцелел кусочек последней в ряду скрижали.

Так и есть — гномья библия. Всё что необходимо присутствует: Отец, заповеди, Страшный суд.

Больше ничего интересного в зале не нашлось. Вернее, оно наверняка было, вот только сейчас оно всё было в виде пыли и разнокалиберной щебёнки.

Сценарий? Я не знал, стоит мне радоваться или огорчаться, но если здесь запустится хоть что-нибудь то, по крайней мере, здесь будет не так скучно. Главное, что бы по сценарию не наползли во все углы сородичи Лапки, а то станет до того весело, что я от кузницы отойти не смогу. Время шло, но ничего не происходило, и я решил вернуться к статуям. Важный, надутый гном по-прежнему указывал пальцем в сторону «стены скрижалей». Воображение быстро наполнило картину красками и звуками. Мне стало жалко этого беззащитного старика. Что он мог такого сделать, что бы царь собрался со знатными боярами на такое судилище? Сначала подумал, что это может быть сцена из писания, где царь гномов судил тщедушного Кобольда. Ноооо… Нет! Ну, никак не вязался образ этого старого измождённого гнома с открытым, простодушным лицом, без тени страха, глядящего царю прямо в глаза, с улыбкой и гордо поднятой головой и образ подлого и коварного Кобольда. И главной улики — украденного меча незаметно. Да и босые ноги, спутанная борода… опустился к разбитой скрижали и аккуратно сгрёб с неё пыль. Целыми от неё остались лишь два небольших фрагмента.

А второй фрагмент был совсем маленьким.

К сожалению, какие ещё несчастья и кары постигнут его врагов и как именно, при виде всего этого, будет дрожать Творец, история умалчивала, но, думаю, по меркам святой инквизиции, здесь записано достаточно, что бы четвертовать бедного юродивого раз десять — пятнадцать. Не знаю, согласен ли со мной создатель этой картины, но у этого старика имя просто обязано было быть не меньше чем Галилео или Джордано. В десятке шагов, за спиной старика, над всем этим по-прежнему возвышался каменный обелиск. Какое-то религиозное сооружение? Может это такой идол? Памятник камню-прародителю? Икона? Какое-нибудь творение «Рук Его»? Или некий алтарь? А может своеобразный детектор лжи? Почему бы и нет? Очень даже удобно — никто не сможет царю соврать, да и для судебных разбирательств вещь была бы незаменимая.

Ещё минуту ничего не происходило, затем мелко завибрировал пол, и со страшным грохотом, огромный кусок стены, за троном, рухнул, обнажив вход в пещеру. Зал наполнился визгом, свистом, скрежетом и началось…

Из пролома, толкаясь и мешая друг другу, лезли какие-то существа. Ростом с гнома, но какие-то сутулые, более чахлые, одетые в рванье и вооружённые преимущественно дубинами. Успел прочитать подсказку, над выросшей передо мной фигурой — «Кобольд-захватчик. Уровень 50».

С тихим треньканьем лопнул мыльный пузырь. В кузнице было темно и прохладно. Сердце замерло. Не успел я начать паниковать, как ощутил уже знакомый холод во всём теле, с одновременным наполнением груди теплом. Энергия быстро пошла вниз, темноту, вскоре, разогнал свет от выпорхнувшего наружу огонька.

— Господи! Искра! Живая!

Наверно, место обитания является для духа точкой привязки, где он возрождается при смерти. Если, конечно, его здесь можно убить. Кузница снова наполнилось светом, а от парящего рядом огонька вокруг начало разливаться тепло. Переживания о изменившейся обстановке и печаль от игровой смерти вылетели из головы. Я был рад, что Искра жива и здорова, так что настроение опять ушло в положительное значение. На радостях хотелось схватить и потискать «подругу дней моих суровых», но для этих целей дух явно не предназначался. Искра, уловив моё настроение, распустила в стороны яркие жёлтые язычки пламени, изобразив солнышко, и из тёмно-красных переливов сделала две точки и улыбочку. Старалась не зря — я тоже улыбнулся. И, всё-таки, откуда это не в меру сообразительное существо знает классические смайлики и обозначаемые ими эмоции? Вряд ли разработчики закладывали такие специфические данные духу печи, который должен сидеть в каком-нибудь горне и не вылезать из горящих углей? Или, может, составила свою таблицу соответствия, долгое время, наблюдая за моими эмоциями и, соответствующей ей, мимикой? Кроме меня и моего лица она больше ничего живого не видела. Вокруг всё мертво и статично.

— По голове! О чём я думаю? Тут уже давно нифига не статично, а умирал здесь пока только я.

За своей привычной философией уже и забыл, что мир изменился. И что над тем, кто меня убил, было написано довольно однозначно — «Кобольд-захватчик», а по сценарию и по легенде, прочитанной на куске скрижали, кобольды пришли с вполне себе древней и нехитрой целью — выгнать из гор гномов и занять их место. А кроме меня тут ни выгонять, ни выселять, ни убивать, похоже, больше некого. И тот, кто писал этот сценарий, наверняка предполагал наличие кучи высокоуровневых НПС-гномов и, наверняка, ни одного игрока. И как бы мне теперь ни пришлось отдуваться за всё подгорное царство в одиночку. Хорошо хоть найти способ для заявки на престолонаследие не успел. А то был бы целью номер один. Надо что-то делать, пока в мою кузницу не пришли новые хозяева. Бежать некуда. Остаётся оборона против превосходящих сил противника. А, известно, лучшая оборона — это нападение. Нужно оружие. Я потратил почти всю медь на инструменты, но идею, сделать из оставшихся трёх кусков руды какой-нибудь кинжал, отмёл сразу. Мысль сделать несколько наконечников для копий тоже отмёл — не поможет. Не знаю, какому уровню соответствуют мои характеристики, но противник пятидесятого уровня одним ударом дубины выбивает всю мою жизнь со свистом. «К бабке не ходи» — в честном бою мне, против такого противника, точно не выстоять ни с каким мечом и щитом. Да и разве бой бывает честным? Честными бывают состязания, где меряются одной характеристикой в рамках определённых правил — у кого характеристика выше, тот и сильней. А бой — это бой. Тут сильней тот, кто победил и неважно, какими талантами он для этого пользовался. Проверил инвентарь — пусто. Тааак… содержимое инвентаря, в лучшем случае, осталось на месте гибели. Выпадение предметов — сто процентов. Слава богу, что предусмотрительно или интуитивно оставил свой инструмент и рюкзак в кузне. Но у меня в инвентаре были десять дощечек и мел — одиннадцать предметов. Не осталось ничего. Первым делом спрятал в себя Искру — свет здесь в диковинку и может привлечь ненужное внимание. Выглянул в коридор — вроде тихо. Сначала необходимо обезопасить жилище. Подхватил лопату и побежал к своему отнорку. Первое что пришло на ум — закопать проход и думать, что делать дальше но, уже замахнувшись лопатой, услышал, доносившиеся с другой стороны туннеля, тихое кряхтение и шлёпающие шаги.

— Не успел!

Опрометью бросился к кузнице, кинул в инвентарь несколько, подвернувшихся под руку, склянок и, достав молот, затаился, вжавшись в земляную стену, рядом с выходом из моего лаза. Сопение и кряхтение приближались. Из туннеля вынырнула фигура кобольда, сделавшая пару шагов вперёд, всё ещё не замечая меня. Размахнулся и, что было силы, опустил молот на голову созданию, громко гакнув.

Успел ударить ещё два раза.

За это время успел всмотреться в кобольда — «Кобольд разведчик. Уровень 20». После первого же удара, над головой моего противника появилась полупрозрачная полоска — индикатор очков жизни. И после ещё трёх ударов, она уменьшилась примерно на треть. Оглушение закончилось и разъярённый кобольд, завизжав, высоко взмахнул дубиной. Инстинктивно отступил на шаг, споткнулся о камень, упал на пол и выронил из руки молот. Кобольд, теперь уже радостно взвизгнув, подскочил ко мне и снова занёс дубину. Не в силах оторвать взгляд от зловещего оружия, шаря правой рукой по полу в поисках молота, неосознанно выкинул вперёд левую руку, крикнув — «да сгореть тебе на этом самом месте!». В этот момент произошло самое неожиданное — из моей ладони вылетел огненный шар, ударивший противника в открытую грудь. Кобольд выронил дубину, истошно заверещав, нелепо размахивая руками. Его полоска жизни замигала жалким красным огрызком, а от него ко мне метнулась, едва мерцающая Искра, исчезнувшая в моей груди. Мне, наконец, удалось нащупать рукоять молота. Одним движением подскочил с пола и нанёс удар.

Тяжело дыша, сжимая, трясущимися руками, молот, растерянно стоял над неподвижным телом, не веря, что бой закончен. Опомнился, только когда обессилено сел на пол и почувствовал, что из меня вытекло последнее тепло. Искра вытянула из меня всю энергию. Достал из инвентаря склянку угля, высыпал в рот — энергия пошла вверх. Засыпал ещё одну, а за ней и ещё одну. Снова появились силы. Поднял с пола дубину — «Грубая дубина». В моих руках урона она давала всего пятнадцать, против двадцати от моего кузнечного молота, но в составных частях этой дубины значилась «древесина», а значит, использовать её как топливо или как материал можно. Попробовал сорвать с тела тряпьё — никак. Ничего снять с трупа не удавалось, он был целостен и неделим как объект, включая свою одежду. Всмотрелся в истинном зрении, и прямо перед моим носом, возникло небольшое окно лута. В открывшемся окне сиротливо лежал кусок угля, но это лучше чем ничего. Ещё порадовала кнопка — «Забрать всё», внизу окна, которой я и воспользовался, с удовольствием обнаружив этот кусок в своём инвентаре. По грубым расчётам, мой дух снёс с противника примерно две трети жизни, я же примерно треть. По логам было легко вычислить, что всего я нанёс девяносто две единицы урона, значит дух — сто пятьдесят — сто шестьдесят единиц, а значит, у противника всего было порядка двух с половиной сотен жизни. Искра потратила на атаку всю энергию, а стянула она с меня после воскрешения не больше половины, а это около трёхсот единиц. Получается, что поэтому мобу энергия уходила в пропорции примерно две энергии на единицу жизни. Если зарядить Искру на пятьсот, то должна снести с одного удара. Если зарядить на полную тысячу, то должна выдать вдвое больше урона и сносить вдвое большего противника. Но это разведчик двадцатого уровня, а в тронном зале меня одним ударом положил захватчик, который уже пятидесятый, и вряд ли на него хватит моего духа. А ведь должны быть и более сильные противники.

Объяснить Искре, сколько надо брать энергии оказалось сложно. В конце концов, смог применить систему общения, используемую для нагрева материалов. Если я упирал палец одной руки в ладонь другой, Искра отдавала энергию мне. Если же я начинал дуть на ладонь, то выкачивала энергию в себя. Забрав всю энергию у духа, а потом, аккуратно передав ему немногим больше пяти ста единиц, остался вполне доволен собой. И вовремя. В коридоре опять послышались шлёпающие шаги и тихое похрюкивание. Едва успел схватить молот, как в кузницу шагнул новый кобольд-разведчик. Выкинул вперёд руку, на всякий случай, выкрикнув — «Сжечь!». И с моей руки вновь сорвался огненный шар, влетевший противнику в грудь, взорвавшись ярким пламенем. Кобольд успел взвизгнуть от неожиданности, и его тело вывалилось в коридор. Лут был таким же бедным: кусок медной руды и кусок гнилой деревяшки. Плохо дело. Или где-то недалеко отсюда этот кобольд респиться, примерно каждые полчаса, или эти разведчики методично обшаривают всё вокруг, и каждый из них, рано или поздно, сюда заглянет, и хорошо, если не уйдёт и не приведёт подмогу. В это время, Искра, вернувшаяся полностью осушенной в свой домик, забрала на себя пять сотен энергии, без какой-либо регулировки с моей стороны, и вылезла наружу, зависнув над мёртвым кобольдом. Я протестующе замахал руками, против такой варварской демаскировки позиции, да и такого беспардонного самоуправства. Но Искра, сильно приглушив отдачу света, стала медленно перемещаться над телом, то немного приближаясь, то отдаляясь, как будто, опять к чему-то принюхивалась. Я, всё ещё стоявший с закрытыми глазами, наблюдая в серых тонах «истины» за действиями своего духа, заметил какое-то лёгкое переливание над телом. Воздух слегка колыхался, как почти незаметный пар над лужей в жаркий день, а Искра, замерла над солнечным сплетением поверженного врага, и начала втягивать это колыхание, всё набирая и набирая скорость. Когда это закончилось, тело просто исчезло, а Искра, прибавила света, в котором стал отчётливо различим, оставшийся на его месте, чёрный кристалл размером с указательный палец. «Камень души «Кобольд-разведчик». Уровень 20». Никакой другой информации в описании кристалла не было. Сколько я в него не всматривался, но ничего больше так прояснить и не удалось. Как жаль, что мой дух не умеет разговаривать. Вроде, никогда ещё духи в общем, да и огненные духи в частности, некромантией не владели, но факт остаётся фактом — мой незаменимый источник света загнал душу врага в камень. Хотя, судя по визуальным эффектам, он скорее эту душу выпил, но откуда тогда камень души? Ведь они, обычно, и являются узилищем душ. Ответов не было. Зато вопросы продолжали копиться — обычное дело.

Времени на выбор стратегии не хватало. Собственно, варианта всего два: или остановиться в засаде в своей кузнице, в надежде, что периодически ко мне будут заглядывать слабые, одиночные противники, и когда-нибудь я их всех перебью, если, конечно, они конечны, или сразу перейти к «самой лучшей обороне» и пойти в аккуратное наступление. При наилучшем раскладе, да если ещё и из каждого второго будет падать кусок каменного угля, с моим запасом древесного угля и древесины, я смогу их нажечь очень немало, если засяду в своей кузне. С другой стороны, если что-то пойдёт не так, и я хоть раз ошибусь, или закончится топливо, или противников придёт больше чем один, то они устроят мне классический спаункил, и чем это может грозить ещё неизвестно. Не исключено, что и очередными адскими муками, с бесконечной чередой смертей и возрождений под градом ударов дубинами. Если же я пойду в атаку то, в случае поражения, я потеряю свой инвентарь, но у меня будет время чтобы возродиться и принять какие-то меры. Да хоть бы убежать поближе к тому же тёмному исчадию. Глядишь, враг окажется ещё и врагом моего врага. Решено! Буду пробиваться! Бесконечным отсиживанием в обороне, ещё ни одна война выиграна не была.

И опять подготовка: стекло, дерево, пробки, вода, уголь. Успел изготовить ещё один «угольный мел», когда в коридоре, у самой кузницы, раздался радостный кряхтящий вскрик. Махнул Искре, приглашая её в своё тело. Свет померк но, влетевшего под арку, кобольда это нисколько не смутило. Похоже, что у кобольдов было вполне серьёзное ночное зрение. Уродец вскинул дубину и что-то победно заверещав, кинулся ко мне. Взмах руки, и мой огненный снаряд, с шипением разрезая воздух, опрокинул на пол ещё одного противника. Что может быть глупее, чем торжествующие вопли, угрозы или глумливые речи перед ещё непобеждённым врагом, сколь бы слабым он ни был? Мой противник этого явно не знал, и осознать это у него уже возможности не будет. Пока он радостно кряхтел, наконец, найдя источник света, пока визжал, торжествующе размахивая своей палкой, моя Искра изо всех своих сил вытягивала из меня энергию, доводя её до требуемых пяти сотен. Да, это снова оказался уже знакомый кобольд-разведчик, и снова мой домашний дух выплыл наружу, и начал втягивать в себя, невидимое обычным зрением, колыхание. Я мог только догадываться, что он такое вкусное поедал, но это, определённо, был какой-то ресурс. Не сомневаюсь, что что-то бесполезное сообразительный домовой с таким упорством никогда собирать не станет. Единственное, что привлекло внимание — Искра опять, принялась за свою трапезу, только дождавшись, когда я соберу лут. Думаю, понимая, что после её трапезы лутать будет нечего. Лут, кстати, порадовал: опять кусок угля и что-то новое — кусок вяленого мяса. На вид он был немного склизким, да и на запах этот кусок был вполне противен. Но! Еда! Я ещё никогда не видел в этом мире настоящей еды, какой бы она не была противной. Но так и не смог заставить себя засунуть ЭТО в рот. Искра же, со своей трапезой уже справилась, и я подобрал ещё один кристалл, точно такой же, как и предыдущий. Взял одну из заготовленных лучин и с третьей попытки насадил на неё мясо, как на шампур, удовлетворённо прочитав название предмета — «Сырое барбекю». Составные части: мясо, древесина.

— Искра, надо бы нам это как-то поджарить. — Обратился к помощнице, задумчиво рассматривая свою поделку.

Искра закрутилась вокруг моего очередного изобретения, как обычно, сначала принюхиваясь, а после опустилась на пол, приняла вид пылающего угля и пустила такой хороший жар. Я присел на корточки, держа над «углем» своё барбекю, периодически поворачивая его в воздухе. Мясо начало прожариваться как настоящее. На нём запузырился сок, слетая вниз редкими каплями, с шипением сгорающими и превращающимися в струйки сизого дыма. Скоро оно покрылось аппетитной корочкой, а кузница наполнилась чудесным ароматом жареного мяса. Присмотрелся — «Барбекю». Выскочило ожидаемое окно.

Выдернул палку — «Жареное мясо». Жареное мясо давало сто процентов сытости и больше никаких эффектов. Но как пахнет! От мелькнувшей мысли аж покривился — «сейчас вкусный запах расползётся по пыльному подземелью, и у меня отбоя не будет от желающих обогатиться таким изысканным рецептом». Но торопиться не стал, и съел, с наслаждением пережёвывая каждый кусочек. Сытость упёрлась в сто процентов, уже было начавшийся, голод исчез, живот благодарно заурчал. И всё-таки, мясо оказалось заметно калорийней углей. Если пыль каменного угля давала мне четыреста единиц энергии, правда, с учётом потерь при передаче, то сытость в сто процентов могла заполнить мои шестьсот семьдесят энергии раза три-четыре, с тем лишь неудобством, что преобразование сытости в энергию проходило довольно медленно, а угольную пыль мой дух сжигал мгновенно и, на данном уровне симбиоза, мог передать мне четыреста единиц секунд за двадцать.

Между этим и предыдущим разведчиками прошло около часа, а значит, это, скорее всего, не возрождённый моб, а действительно другой разведчик, считающий этот туннель неисследованным и, честно отправившийся на разведку. Но и здесь тоже должен таиться подвох. Если другие туннели окажутся завалены, нигде не открывая какой-нибудь широкой сети, то очень скоро все эти разведчики плотной вереницей потянутся в последний неисследованный угол. Надо быстрее заканчивать с подготовкой. Едва успел закончить мысль, как в коридоре снова победно закряхтели, толи, желая подтвердить мои выводы, толи, действительно привлечённые ароматным запахом.

Очередной разведчик порадовал малополезной гнилой деревяшкой.

— Вы там это… заканчивайте сюда мусор таскать! Давайте, уже, уголь несите, сегодня на него ажиотаж! — Крикнул в половину голоса в сторону выхода.

И поспешил наклепать ещё склянок, ещё пробок и ещё пыли. На свою первую вылазку решил не брать ни рюкзак, ни инструмент. Прихватил только молот, на случай, если придётся отбиваться руками. Потерять единственный молот было бы очень неприятно, но им, в случае чего, хоть добить можно или оглушить, если повезёт. Да и вообще, мужчина без оружия — не мужчина.

Следующего противника встретил посреди моего рукотворного туннеля, где и отправил его вслед за собратьями яркой вспышкой Искры. Заметил, что при шагах, колени предательски подрагивают. Вроде уже давно понял, и ни на секунду не сомневаюсь, что это игра, при каких бы обстоятельствах я сюда ни попал, и сколько бы раз ни убеждался в своей бессмертности, а всё равно страшно. С сожалением посмотрел на оставшийся открытым проход, но брать с собой лопату и зарывать его за собой счёл неразумным. Если погибну, лопата останется где-то. Если оставлю лопату у прохода, и сюда придет какой-нибудь кобольд в моё отсутствие, то, безусловно, сопрёт, если, конечно, верить писанию из тронного зала. Блин, а зачем лопата? Я кинулся по коридору, стаскивая камни и комья земли, которыми быстро завалил проход. Завал получился вполне себе бутафорским, но я рассчитывал на то, что никто не будет ничего проверять на прочность, копать или разгребать, а упёршись в заваленный проход, просто повернёт назад. Всё как обычно — «умная мысля, приходит апосля». И кто, спрашивается, мешал мне догадаться до этого раньше? Зато система своей сообразительностью приятно удивила.

Всё же, не такие и слабые мозги у этой железяки, если она столь быстро разгадала мой замысел, и просчитала его реализуемость. Только тут ещё важно, чтобы система не подкинула идею этим захватчикам.

Не успел отойти и десятка шагов от туннеля, как вдалеке опять зашлёпали шаги и шумно засопели. Очередной разведчик? Да что же это за разведчики такие у кобольдов, что их за сотню шагов слышно. Спрятаться негде, а разобрать завал я определённо не успею. Пришлось пойти на риск а, заодно, сделать важный замер — с какого расстояния это чудовище распознает во мне врага.

Разведчик беспечно топал прямо на меня. Я, для реализьму, спрятал молот в инвентарь и взял в руки дубину. Когда между нами оставалось шагов тридцать, кобольд стандартным движение замахал оружием над головой, что-то заверещал, в чём читалось — «Ага! Я тебя узнал, супостат! Готовься к смерти, ублюдская кегля!», и бросился ко мне. Искра не подвела и в этот раз. Огненный шар одним ударом успокоил не в меру самоуверенного противника, и инвентарь пополнился дубиной, куском руды и новым куском вяленого мяса.

За следующий час охоты, армия вторжения лишилась ещё пары разведчиков, на чём я решил вернуться и проверить свою маскировку в действии. Разобрал рукотворный завал, втащил внутрь комья и камни, воссоздав его заново, находясь уже внутри прохода. Добыча была не аховая, но два угля, две руды медные, одна деревяшка гнилая и кусок вкусного, сочного мяса. Но самое главное, это были четыре грубые дубины, которые прекрасно рубились на два моих стандартных полена, которые, в свою очередь, пережигались в два древесных угля, отдавая сто единиц энергии, и далее легко преобразовывались в две кучки древесноугольной пыли с энергоёмкостью в триста единиц каждая, давая, в сумме, семьсот единиц энергии, в то время, как на добычу этой дубины уходило всего пятьсот энергии. Что ж, профит пошёл, экономика выстраивается, а значит, всё делаю правильно. Спать ещё не хотелось, а значит, ещё не вечер. Давно оторвавшись от солнечного света, я принял за утро, момент, когда я проснусь, а за вечер, когда начну зевать. А раз ещё не зеваю, то можно перед сном и смастерить что-нибудь полезное. Вновь засветил своё маленькое солнышко. Довольно быстро вытесал деревяшку в форме небольшого зубила, сделал литейную форму в мокрой земле, прогнал Искру через руду и получил долгожданный инструмент. Медное зубило, конечно, не инструмент для обработки камня, но олова для бронзы больше нет, а если не торопиться и подтачивать, то и так можно что-то да продолбить. Взял камень и принялся за работу, которую закончил глубоко за полночь, ориентируясь по, почти вывихнутой в жутких зевках, челюсти. Теперь у меня была вода и, орудуя зубилом, молотом, вместо молотка, и деревяшкой с мокрым песком, вместо наждачной бумаги, я смог получить грубую, но вполне функциональную ступку. Система, изучив результат, добавила мне умение «Камнетёс». Не удержался и перед сном всё же решил опробовать поделку. После первого же угля камень превратился в предмет — «Каменная ступка», а толочь дроблёный уголь в ступке оказалось намного быстрее и удобней чем на моём алхимическом столе. С маскировкой прохода идея тоже сработала. За последние несколько часов никто в моём коридоре так и не появился. В результате, я остался настолько доволен дневными достижениями, что решил себя порадовать и приготовить ещё кусок мяса. Голод уже давал о себе знать довольно крепко. Это было глупо, мясо логичней было съесть утром, перед охотой, но желание было до того непреодолимым, что преодолеть я его так и не сумел. По отработанной схеме приготовил барбекю и с удовольствием съел. И вот в таком сытом и невероятно довольном состоянии я и уснул, нежно прогреваемый Искрой, растёкшейся по всем моим венам и артериям.

Утро было чудесным — тихим и спокойным. Ещё оставалось немного сытости, а в углу обзора красовалось системное сообщение.

Перечитал сообщение, не веря своим глазам. Телосложение! Я уже и не верил, что мне удастся его как-то прокачать! Не пришлось долго думать, что бы понять, что мне неизвестно, что нужно для прокачки телосложения делать, но что кушать и спать с полной сытостью — необходимые условия для набора веса сообразил. Таааакккк… значит, будем охотиться! А еду будем стараться беречь до ужина.

Началась охота гладко и предсказуемо. На моём счету было уже трое противников, и только что лёг четвёртый. Даже не удосужившись закинуть в топку угля, подбежал скорее собрать трофеи, когда из тёмного проёма, в десяти шагах впереди, выскочил ещё один разведчик. Без обычного приветствия в виде кривляний и размахивания палкой, сразу бросившийся на меня. Пока сориентировался, пока развернулся, бежать уже было поздно. Спасла опять интуиция — я просто прыгнул в сторону.

Дубина больно скользнула по пятке. Перекатился и выкинул руку в сторону противника. Искра, успевшая снять с меня сколько-то энергии, привычно ударила в кобольда, но, на этот раз, влетев тому прямо в лицо. Кобольд истошно завизжал, слепо размахивая дубиной вокруг себя. Выхватил молот и, в прыжке, нанёс удар.

Кобольд заверещал пуще прежнего, но продолжил также слепо размахивать дубиной перед собой. Отступил на шаг в сторону. Удар.

Удар!

Ещё два удара молота, и противник пришёл в себя, замахнулся дубиной, впился в меня глазами полными ярости, и повалился на пол, снесённый отправленным в него духом, успевшим немного подзарядиться. В ушах стучало в такт биения моего сердца, подёргивая картинку красным, при каждом ударе, вне зависимости от того, каким зрением я пользовался. Хомяк в моей душе жалобно заскулил под громкие аккомпанементы жабы, но я оказался сильнее и, заставив себя забыть о добыче, медленной покачивающейся походкой, побрёл прочь. Осилил полсотни шагов и упал на пол, привалившись спиной к стене. За это время регенерировала одна единичка жизни, при этом, немного убавилась энергия. Жизнь здесь регенерирует не бесплатно. Здесь вообще всё не бесплатно — закон сохранения энергии, мать его! Нужно было отдохнуть, пока восстановится хоть немного очков жизни, что бы я смог хотя бы нормально ходить, а лучше, бегать. Иначе, если в коридоре покажется ещё один разведчик, то я вряд ли переживу эту встречу. Очков здоровья оставалось всего пять. Искра недовольно выпорхнула из груди и неторопливо влилась мне в приоткрытый рот. Смысл действия понял не сразу, но Искра повторила свой намёк. Точно! Нужно же заправиться. Вытряхнул одну мензурку, но вскоре дух повторил свою просьбу. Высыпал ещё одну. Энергия подросла на двести пунктов, и дух попросил ещё порцию. Задумка ясна — хочет заполнить себя под завязку, но зачем? Ответ пришёл очень скоро, едва я проглотил ещё порцию. Моё тело начало наливаться огнём, на пальцах стали проскакивать крохотные язычки пламени, я взвыл, едва сдерживая крик. Кровь опять кипела прямо в венах, а глаза готовились вырваться из орбит и разлететься мириадами искр.

Боль стала спадать, ощущение кипящего огня в сосудах стихать, а когда я смог сфокусировать зрение, увидел системное окно.

Энергия была на нуле, у моего лица тревожно металась такая же пустая Искра, переливаясь затухающим угольком, зато очки жизни гордо красовались значением: тридцать четыре из тридцати четырёх!

— Да ты же моя умница!

Ехида довольно запрыгала вверх-вниз.

— Ладно, запрыгивай, будем восстанавливать силы.

Вернув энергию, переключился на способности в окне персонажа. Способность имела активный тип. Просто выделил её взглядом.

Бог с ним, не сомневаюсь, что проверить на практике, случай ещё представится. Всё равно в работоспособности способности и так уверен. Да ещё и два к симбиозу — отлично!

Дальше пришлось охотиться куда более осторожно и не расслабляться, надеясь на шумность и беспечность врагов. Так всегда бывает — не успеешь расслабиться сам, как этим кто-то уже бежит воспользоваться.

А вечером я снова жарил мясо, любуясь на восемь слитков меди, аккуратно сложенных у стены. Чего мне сейчас точно нахватало, так это какого-нибудь доспеха. Пусть серьёзный противник и не заметит, есть на мне что-то кроме этой набедренной тряпки или нет, но при неожиданностях с разведчиками, это вполне может спасти мне жизнь. В этот раз мне просто повезло, что система засчитала удар как частичный и выдала тридцать урона, а в следующий может сложиться и иначе. По моим расчётам, кобольд двадцатого уровня должен был бить своей дубиной по бездоспешному противнику в диапазоне от ста семидесяти до двух ста. Если мне повезёт, то медная кираса или медный шлем, может заметно компенсировать удар. Наврядли получится меньше моих тридцати четырёх жизни, но всё же шансы увеличиваются.

Наутро мои шансы действительно увеличились.

Усиленное питание бесспорно пошло мне на пользу, а очки жизни теперь подтянулись до пятьдесят одной единицы. Теперь днём я выслеживал и убивал одиночных разведчиков, а вечером сортировал трофеи, заготавливал расходники, жарил мясо и ковал свою броню. Ковать я не умел, и с трудом представлял, как выковать кирасу. Поэтому было изведено много камня, которому придавалась нужная форма, на котором, после, слитки расковывались в отдельные элементы брони. Изобрёл заклёпки и крепления и даже начистил до блеска. С шлемом было уже намного проще, и хоть он и получился неказист, но давал свои «плюс десять к броне», складывавшиеся с кирасой в суммарные семьдесят. Переживал, не будет ли моя броня наносить мне самому урон, одетая без подшлемника и поддоспешника, но ничего — обошлось. За эти дни мастерство кузнеца доросло до девяти, а точильщика до десяти. Получил один интеллекта и два мудрости и даже ещё одну единицу силы. Работа молотом была совсем не из лёгких. Также наел ещё одно телосложение и любовался на шестьдесят восемь очков жизни. Теперь, на охоте, на один случайный удар разведчика должно было хватить, но проверить пока так и недовелось.

Неделя фарма и крафта пролетела незаметно. Я чувствовал себя непобедимым огненным магом и снова ловил себя на том, что иду по коридору без опаски но, если в первые дни я сносил по десятку — полтора кобольдов, то сейчас их приходилось искать и караулить. За последний день мне удалось поймать всего четверых. Думаю, разведчики заканчивались, а вот куда делись все остальные — непонятно. Когда в последующие дни я уже нагло бродил, как голодный волк посреди зимы, в надежде поймать ещё хотя бы одного, наконец, решил приблизиться к тронному залу.

Звуки услышал издалека. Долго колебался, но решился заглянуть в проём. Перед глазами предстала странная картина: множество кобольдов толпились в районе каменного трона, тупо глядя на статуи и трон. Что-то кряхтели, сопели, кидались ругательствами на своём собачьем языке. Периодически очередной захватчик подскакивал к трону и, с маху, бил каменного царя, но тот лишь продолжал сурово смотреть на своего подсудимого, и никак не реагировал. Урона изваяние, за всё это время не получило, а если и получило, то точно недостаточно для разрушения. Что-то было не так. Эвент забуксовал, а кобольды «затупили». Скорее всего, в сценарии не предполагалось, что трон может оказаться занят, или не предполагалось, что царственная задница окажется иммунной к смещению с престола при помощи верной дубины. А, захватив тронный зал, но не освободив сам трон, захватывать периферию они не спешили, по крайней мере, не получив сигнала о сопротивлении ни от одного из разведчиков. Должно быть, приоритеты у них прописаны линейно и однозначно, вот только что теперь делать мне? Меня пока, слава богу, не обнаружили, но я уже сумел рассмотреть, до состояния появившихся подсказок, несколько кобольдов-захватчиков, видел и несколько фигур, визуально отличавшихся немного большим ростом и телосложением, но рассмотреть их имён так и не смог. Метнуть Искру? Но если не убью с первого же удара, то вся эта озверевшая толпа ринется на меня. Или рискнуть? Риск — дело благородное, а мы, роду простогу рабоче-крестьянскогу, не постесняемся, и домой сбегать, и одёжку до труселей скинуть, и добро всё припрятать, и вход завалить, и с пустыми карманами да голыми руками идти на эксперименты. Но, зато, с полностью заряженным духом. Что сильно огорчало, так это то, что опыта не давали не только мне, но и моей Искре, которая убила почти всех противников. С тех пор, как начался эвент, и я вышел на тропу войны, Искра получила всего один уровень, дойдя до пятого, но и он ей достался за тот случай, когда она вкачала в меня энергии, до состояния включения переработки её в очки жизни. На пятом уровне в неё влезало уже тысяча двести ОЭ но, если у захватчиков такая же восприимчивость к огню, как и у разведчиков, то на них должно хватить. А что делать с более крупными? Но делать-то что-то надо, так что будем пробовать. Пошла, родимая! И Искра, в очередной раз, вспорола тьму, положив захватчика эффектным ударом в спину. В зале заверещали, загомонили, послышался топот, который приближался и к выходу. Искра не возвращалась. Побежал вверх по туннелю и спрятался за поворотом. Преследователи не осилили и половины подъёма, повернув обратно, а скоро меня догнал и мой дух, который, к счастью, был невредим, но полностью лишён энергии.

— И где ты там болталась? Я же переживаю! Опять труп обгладывала?

Невесомый уголёк согласно запрыгал вверх-вниз и юркнул в моё тело, жадно перетягивая на себя запас энергии.

Так я извёл ещё двоих захватчиков, а когда пришёл за четвёртым, меня ждал сюрприз. Только мой огненный снаряд прочертил в воздухе яркий росчерк, как из прохода на меня выскочил кобольд.

Плохо. Этот паразит точно меня поджидал, скорее всего, затаившись за стеной у входа. А быстро они, однако, учатся. В следующий раз я заскочил в зал, в прыжке повернувшись в сторону, спалив хитрого противника, который так и не успел поднять дубину. Получилось даже картинно, почти как в Голливуде. Зато при следующей вылазке, не повезло уже мне. Искра устремилась в пустоту, а на мой затылок опустилась тяжёлая дубина. Что-то с этими мобами не так. Они тут неделями тупят вокруг трона но, когда я начал устраивать им медленный геноцид, проявили какие-то чудеса сообразительности. Вернулся обратно, опять прыжок, а сменить место засады захватчик не догадался, и моему духу опять представилась возможность сделать для меня камень души, применение которым я так и не нашёл. Пробовал пилить, точить, долбить — всё безуспешно. После упорного истязания молотом система всё же сдалась, кристалл со звоном размозжённого хрусталя, разлетелся мелкой чёрной пылью, которая истаяла в воздухе, так и не коснувшись камня. Попытки шаманить и прыгать с бубном вокруг этих кристаллов тоже никакого результата не дали, и я оставил их в покое, сваливая в углу в небольшую кучку.

Дальше стало интересней. Теперь я играл с захватчиками в медиума. Мне было нужно угадать с какой стороны прохода сидит в засаде противник, причём, если я не угадывал, то по возвращению, кобольд совсем не обязательно был на прежнем месте. Зачистка двигалась куда медленней, чем вначале, но всё же интересней. Хотя и эта радость была недолгой. Кобольды просто стали выставлять двух часовых, которые очень быстро научились, при звуках крадущихся шагов, заранее заносить дубины над головой и отправлять меня на точку привязки до того, как я успею выпустить духа. Ситуация складывалась патовая. Уже второй день отдыхал и играл с Искрой. Думал, думал, думал.

Один снаряд — уже слишком мало. Попробовать качать силу? Занятие очень болезненное, поднимают силу теперь очень неохотно, а что бы сойтись в рукопашную с таким противником мне потребуется вечность боли. Путь бесперспективный. Тогда надо подумать, как сделать второй снаряд. А чем не мысль? Буду делать снаряды! С огоньком принялся за работу. Изготовил медную трубку и самый настоящий цельнокаменный снаряд, напоминавший огромную пулю. Сначала попробовал зарядить свою гильзу угольной пылью и запустить внутрь Искру, но потерпел фиаско. Во-первых, мой дух оказался недостаточно нематериальным и в герметичную ёмкость не пролез, так что пришлось просверлить небольшое отверстие, а во-вторых, уголь просто сгорел дав энергию, но не дав дыма. Все попытки сделать какое-нибудь подобие пороха из древесной опилки, в которую я научился перетирать точилом древесину, также провалились. У меня был такой невероятный инструмент, позволяющий мгновенно воспламенять любую дрянь, которая может гореть, но игровая механика не признавала дыма и пороховых газов и не предполагала изобретения пороха. Уже начал падать духом, когда при очередной игре, Искра, не удержав крупную щепку, рухнула в ведро, наполовину заполненное водой. Столб пара снова ударил в потолок могучей струёй. По мере формирования новой идеи, моя улыбка против воли расползалась в стороны, грозя треснуть щеку. Я зарядил свой снаряд водой, положил к стене и скомандовал Искре. Бахнуло! Бахнуло так, вроде взорвалась бомба! По кузнице пронеслась каменная шрапнель, сняв с меня двадцать ОЖ, струя пара медленно расползлась горячим воздухом, а я ликовал. Дальнейшие эксперименты показали, что для такого выстрела нужно триста энергии, только теперь свои патроны я целил не в каменные блоки, а в земляную стену, которая получилась на месте моих раскопок, где стена была почти полностью обрушена, и грунтовый завал занимал половину моей кузницы. Также, попытка удержать некое подобие ружья, с таким патроном вместо ствола, почти стоила мне жизни, когда отдачей меня швырнуло на пол, на минус пятьдесят ОЖ. Пришлось делать ещё и подобие пушки. Вернее, это был большой каменный блок, с двумя глубокими ложбинами под снаряды.

Установил своё орудие в небольшом отдалении от входа в зал. Осталось только выманить дежурных. Это оказалось несложно. Искра выпустила свет, и оба храбрых дубиньщика, щурясь, выскочили в коридор. Тело первого кобольда-захватчика отнесло шагов на двадцать, второй заверещал, получая урон от раскалённого пара, и потерялся в его клубах, но моему истинному зрению пар целиться совершенно не мешал. Второй бах, и оба кобольда перестали представлять угрозу. Трофеи с них были не лучше чем с разведчиков, хотя один из них поделился оловянной рудой. Вся остальная армия никак не прореагировала на такие шумовые эффекты, всё ещё занятая заговором против не свергаемого царя, за что и поплатилась. Старым проверенным способом, Искра устремилась в зал к ближайшему захватчику, а дальше история с часовыми начала повторяться. Это было уже не так весело и довольно утомительно, но примерно так, вслед за разведчиками, закончились и захватчики. В зале остались только четыре кобольда-командира, каждый из которых был семидесятого уровня и один кобольд-воевода восьмидесятого. Моё варварское оружие, хоть и имело прицельную дальность стрельбы в двадцать шагов, обладало поразительной убойной мощью. Один снаряд выбивал больше тысячи ОЖ, и командиры, оставшиеся без своих солдат, прижаренные мелкой Искрой, гневно вереща, кидались вдогонку, поодиночке выбегали из зала и наблюдали мою зубоскалящую рожу, пока Искра вливалась в направленный на них снаряд. Души командиров Искра выпила, а мне достались трофеи, и они были уже куда интересней: четыре палицы с медными шипами, четыре пояса из чьих-то шкур с медными бляхами, четыре дырявых кафтана из какого-то го…, простите, некачественного материала, да ещё и воняющие так, что я даже не решился отнести их в своё жилище. Четыре одинаковые палки с небольшим уроном, намекали на «палочную дисциплину» в армии кобольдов. Кусков угля, руды, медных и оловянных слитков, с четырёх командиров, я получил больше чем со всей остальной армии. А по легенде, кобольды дружили с огнём не то что бы очень, и до работы были охочи не то чтобы особо, так что, и слитки должны были предполагаться награбленными и наворованными у гномов. Тогда получается, что распределение призового фонда, наверно было срисовано с королевского военно-морского флота Великобритании века восемнадцатого. Нашлось в сумме и шесть кусков вяленого, неприятно пахнущего мяса. В общем, прибарахлился.

Оставался воевода, но тут опять не обошлось без сюрпризов. Ужаленный моим духом в ту часть спины, где она теряет своё благородное название, кобольд взвизгнул, отскочил в сторону, разворачиваясь в прыжке, и ткнул посохом в сторону моей Искры. Искра мгновенно погасла, устремившись по ломаной траектории в мою сторону. Ей в след полетели громкие ругательства и росчерки чёрных молний, которые, в своём зрении, я видел серыми. Не знаю, что было бы, попади этот воевода в духа своей молнией ещё раз, но Искра сумела вылететь из зала, больше не получив урона. Как только я воссоединился со своей прелестью, сразу начал давиться угольной пылью, опасаясь, что сейчас вслед за ней в коридор ворвётся кобольд, а энергии для выстрела нет, но это оказалось напрасно. Воевода громко и грозно ругался, но всё также стоял у трона, и не подумав сдвинуться с места. Или по должности не положено, или сделал причинно-следственное заключение, на статистике поступков и результатов своих командиров. Вжимаясь в пол, снова заглянул в зал, но кобольд теперь так и стоял, повернувшись к ненавистному монарху спиной и, по-прежнему, не приближаясь к выходу. Ещё две попытки атаковать его духом, только уже с задачей разрядить в противника всю энергию потерпели поражение. Ближе к середине зала кобольд сбивал мой огненный снаряд первой же молнией, полностью лишая энергии. Но на второй попытке сделал очередное открытие. С ненавистью всматриваясь, в серых тонах «истины», в росчерк, в одно мгновение протянувшийся между посохом противника и духом, заметил мелькнувшую подсказку — «Копьё Тьмы».

Вот значит как? Этот урод просто отбирает у моего духа энергию. И что-то мне подсказывает, что этим заклинанием он сможет рассеять не только внутреннюю энергию, но и энергию жизни и, если владеет аналогичным магическим щитом, то и энергию направленного в него заклятия. Но с не меньшей настойчивостью, мне всё тоже подсказывало, что против кинетической энергии камня, летящего ему в лоб, никакая тьма не поможет. Да и пролетариат уже давно доказал, что мало какая сила может противостоять метко пущенному куску кирпича. Вопрос только в расстоянии. Этот воевода очень разумно держится подальше от входа. Как уже повелось, если решение найти не удавалось, начинал отдыхать, мастерить в своё удовольствие и, конечно, играть с Искрой. Старые игры давно наскучили не столько мне, сколько моему маленькому духу. Я это не то что бы видел, скорее чувствовал. Растёт моя крошка, растёт. Может не в уровнях, но в сознании точно. Если недавно она была больше похожа на капризного ребёнка, то сейчас поведение скорее напоминало поведение подростка, которому по-прежнему всё интересно, и который не сомневается, что нет того, с чем он не сможет справиться. И я взялся за реализацию своего давно задуманного подарка. Новую мысль, сделать лабиринт из дощечек проигнорировал сразу — если и не спалит случайно, то точно начнёт прожигать себе проходы специально. Надо не лениться и сразу мастерить каменные плитки.

В помощь моим старым инструментам пришёл бронзовый топорик, бронзовое зубило, медная пила для камня, бронзовый рашпиль — как сделать напильник пока не придумал. Да, это адский труд — пилить камень средней прочности медной пилой без зубьев, подсыпая песок и подливая воду, но когда у вас впереди бесконечность времени, а на дороге непреодолимое препятствие, то это воспринимается совсем по-другому. Зато, теперь я мог отмерять и отрезать ровные и одинаковые бруски, делать прямые углы а, превратив один ремень в «кусок шкуры», ещё и приемлемо полировать. Искра всегда крутилась рядом, когда я работал. Ей всегда был интересен производственный процесс. Всего я изготовил ровно сто каменных брусков высотой в четыре пальца и диной в две ладони и ровно пятьдесят брусков такой же высоты, но длиной вчетверо меньше — именно такой ширины планировался проход в моём лабиринте. Игра получилась, нехитрой, но вызывавшей у моего духа настоящий азарт и восторг. Я прятал Искру в глухую коробочку с дверцей, и пока она там сидела, строил лабиринт. Принцессы, там, конечно, не было, зато в конце всегда ждали сокровища — вкусная кучка угольной пыли. По пути же: верному и неверным, располагались разного размера щепки и лужи с водой. Когда всё было готово, я ставил коробочку у входа в лабиринт и открывал дверцу. Искра вползала на игровое поле огненной каплей и потихоньку перетекала по проходам. Спортивный интерес состоял в том, что ей давалось всего десять единиц энергии. Проползая по щепкам и щепочкам, она превращала их в дополнительную энергию, а проползая через лужицу, испаряла её, но тратила на это всё туже энергию. Если в пути Искра теряла всю энергию и начинала бессильно мерцать тлеющим угольком — всё — «гейм овер» — начинай заново, а если доползала до заветного лакомства, то праздновала победу, неистово светясь и носясь по кузнице, отскакивая от стен, пола и потолка. Но это было ещё не всё. Похоже, у неё начал формироваться характер! Один раз, когда она почти прошла лабиринт, и уже была без одного поворота у цели, я, обычно наблюдавший за её игрой сверху, понял, что ей не хватит одной щепки, чтобы преодолеть последнюю лужу и, жалея свою любимую подопечную, улыбаясь, положил перед ней дополнительную щепку, на роли бонуса. Искра возмущённо зашипела, рассыпая в стороны многочисленные искры, а потом ещё долго на меня дулась, не желая больше играть — обиделась. Зато я буквально зауважал правильного духа. Я и сам с детства не любил читеров. А ещё это очень наглядно показало, что для неё важна не какая-то там вкусная пыль, а важна победа! И что азарт и спортивный интерес, это её всё. Потом случилось то, о чём я не подумал, но чего интуитивно опасался. Мой дух «подсел» на игрушку и спасу от него не было. И хоть она, вроде и понимала, что я не генератор лабиринтов, и что каждый уровень её игры мне даётся потом и скрежетом извилин — поди придумай свежий лабиринт, да рассчитай энерго- поглотители и обогатители, да так, что бы при движении тупиковыми маршрутами, регулярно всё же оставался шанс выиграть. Пришлось вновь напилить себе дощечек, на которых, при помощи своего мела, проектировал лабиринты и проводил расчёты, прежде чем построить новый уровень из камня. Но, со временем, и эта игра стала приедаться, хотя на неё было потрачено не больше недели. Я уже хотел вновь начать работать головой в полезном направлении, то есть в направлении устранения досадного воеводы, когда меня посетила гениальная мысль! Я придумал, как усовершенствовать нашу игру в лабиринт. В начале каждой ветки, выкладывал, специально для этого выточенне из камня, римские цифры и условные обозначения. Каменный квадратик обозначал дерево, а каменный же кругляш воду. Числа складывались из каменных палочек, крестиков и галочек. Например, если весь лабиринт был прямым коридором в три бруска, где в последнем пролёте была одна вода, а в среднем одна щепка, то в первом пролёте лежала одна каменная палочка рядом с квадратиком и одна каменная палочка рядом с кружочком. А если лабиринт представлял из себя Т-образный перекрёсток, с ответвлением от центра в каждую сторону на два пролёта и центральным проходом той же длины, где в конце левого коридора была вода, в конце правого щепка, перед перекрёстком ещё вода, то в первом пролёте слева была палочка и кружок, справа палочка и квадратик, а в начале лабиринта палочка и квадратик, и две палочки рядом с кружком. Объяснять я ничего не стал, просто выкладывал свои подсказки, всё удлиняя и усложняя лабиринт, так, что бы со временем, числа дошли до десяти, а потом начали и превосходить десяток. Поначалу Искра не предала значения моему новшеству, но после десятка довольно простых лабиринтиков, стала не угадывать путь, а находить его и, с практикой, всё быстрее, причем, уже стараясь не просто выиграть, а пройти максимально выгодным маршрутом. Моя школа! В тридцать третий раз проходить игру неинтересно, а вот если есть очивки… Ещё неделя азартных игр, и я не сомневался, что мой дух умеет считать! Мой домашний дух безусловно развивался и эволюционировал. Буквально «рос на глазах»! Но, как оказалось, для меня это было не менее полезно. За время создания инвентаря и инструмента для игр и, в наибольшей степени, за время игр, я получил прибавку в пять к интеллекту, десять к мудрости, четыре к точильщику, два к плотнику, один к кузнецу, пять к камнетёсу, один к симбиозу и новое умение «Каллиграфия». Кроме того, за время активной тяжёлой работы, досталась ещё единичка силы, две единички ловкости. А за приготовление всего накопленного мяса и хорошее питание перед сном — два к кулинарии и два к телосложению. Полностью характеристики моего персонажа теперь выглядели так:

И самое важное, игра снова дала мне подсказку в прохождении моего «лабиринта». Когда Искра проползала по лужице с водой в своём лабиринте, пролёт на короткое время заволакивало паром, накрывавшим Искру, что навело меня на мысль. Я изготовил специфическую медную ёмкость, размером с ладонь, имевшую большое отверстие, затыкаемое пробкой, сверху, для залива воды и много мелких отверстий по бокам, собранных кучками по сторонам света. Этого оказалось достаточно, что бы дух мог заскочить в предмет, опознанный системой как «дырявая медная фляга», и почти мгновенно испарить воду. Моя паровая граната в течении двух-трёх секунд создавала четыре здоровенных облака пара, к сожалению, достаточно сильно рассеивавшихся за считанные секунды. По моим расчётам, гарантированно хватит семь таких гранат, чтобы, перебегая из облака в облако, подбежать на достаточное расстояние к воеводе. Энергии на каждый испаритель требовалось примерно пятьдесят единиц, так что энергии духа должно было хватить с запасом, что бы ещё осталось и на пару выстрелов паровыми снарядами. Моя станина, вместе с двумя полными снарядами, тянула на 70 килограмм, и помещалась в моём инвентаре даже без использования рюкзака. Как было проверено на тренировках, энергии мне хватало, что бы пробежать требуемое расстояние. Начались долгие и упорные тренировки. В сотый раз, пробегая по измоченному коридору, все действия отрабатывались до автоматизма. Искра легко устремлялась, по ломаной траектории, к ещё летящей, гранате, заскакивая в неё в аккурат в момент приземления, я же выхватывал, устанавливал и наводил свою пушку уже одним плавным движением.

Глава 5

Первая паровая граната влетела в зал из коридора, тут же засвистев тугими струями пара, кобольд ещё не понял что происходит, а я уже перескочил в облако от следующей. На третьей, в Искру полетели копья тьмы, но пока ей удавалось ускользать. Когда до воеводы оставалось пятнадцать метров и я, отработанным движением, выдернул и брякнул на пол своё оружие, вкинул в стволы снаряды и так же мастерски довернул его прямо на противника, воевода всё же чиркнул своей тьмой по, мгновенно погасшему, духу. Я остолбенело смотрел на него, с застывшим на лице вопросом — «Кааааааак?», просто не ожидавший такого разворота событий, когда уже держал победу в руках. Посох полыхнул тьмой, и мир опять померк.

Обидно было до слёз, но что-то необъяснимое просто несло меня обратно. Набегу заряжая Искру, влетел в зал, направляя духа в снаряд через всю длину зала, а потом понял, почему навязчивое желание немедленно вернуться было верным. Те пару секунд, что Искра преодолевала разделявшее нас расстояние, я помню как в замедленной съемке. Кобольд, сидевший на корточках, задумчиво тыкал пальцем в моё орудие. Вот он поднял глаза на шум, вот, направленный на меня взгляд, наполнился удивлением, вот он обратил внимание, на проделавший уже половину пути огненный комок, начал поднимать посох, вытягивая его навершие в сторону духа, вот он даже успел, не целясь, выпустить своё смертоносное копьё, и вот его глаза, расширившиеся от удивления, а затем испуга, когда в его сторону двинулась струя раскалённого пара. Тело пролетело по воздуху в ладони от каменного обелиска, достигла «вечных судей», врубилось поясницей в голову одной из статуй, перелетело через пару каменных гномов и, перекрутившись в воздухе, рухнуло точно на обломки разбитой скрижали под ноги «вечного подсудимого», у ступеней постамента с каменным троном. Я ещё долго смотрел на статуи, осмысливая произошедшее. В чувства меня привела Искра, начавшая жадно пить из меня энергию. Сорвался с места и побежал к противнику. Жаль, у меня не было возможности делать скриншоты. Картина получилась из серии «маслом»: поверженный командующий армией вторжения, изломанной куклой, валяющийся у трона царя, под ногами юродивого, а рядом, над своим трофеем, возвышается легендарный герой. Ээээхххх… некому выдать мне награду достойную спасения целого царства, и насыпать моему хомяку вкусных плюшек но, всё равно, теперь царь может гордиться своим единственным подданным! И сейчас совсем неважно даже то, что царь — каменный истукан.

Трофеи в воеводе оказались странные: «Амулет Тьмы», «Сфера Тьмы», «Большой кристалл маны» и «Посох Тьмы», который ещё пришлось поискать. Идентификация поднялась на единицу но, не смотря на это, всё что удалось узнать о вещах, так это только то, что амулет увеличивает на неизвестное значение силу тёмных заклинаний, сфера позволяет использовать тёмные заклинания высшего круга, а посох усиливает заклинание «Копьё Тьмы», также на неопределённую величину. Кристалл маны оказался неким накопителем, и мог отдавать ману, если находился в руке, выступая расширением внутреннего резервуара, но был абсолютно пуст. Очков маны у меня не было, но вещица явно ценная. А Искра тем временем уже впитывала его душу. Воевода, надо сказать, оказался широкой души человеком, вернее мобом. В истинном зрении, над ним буквально парило. Дух едва успевал захватывать, похоже, слишком большой для него, кусок. Искра раздулась до размеров баскетбольного мяча, пламя побелело, иногда проскакивая бледным желтоватым оттенком на редких языках пламени, воздух вокруг неё задрожал. Её пламя начало колыхаться дёргано, со всё возрастающей дискретностью. В испуге, я отчаянно рванулся всем телом вперёд и обхватил своё сокровище руками, прижимая к груди, пытаясь запихнуть её внутрь. Перед глазами понеслись системные сообщения:

Пока летели эти бесконечные системные сообщения, мир замер статичной картинкой, и я стоял в той же позе, не имея возможности пошевелиться. Затем сообщения прекратились, и мир ожил. Мои напряжённые руки, с хлопком закончили движение, обхватив плечи, а свою Искру я тут же почувствовал в груди.

— Да

Выскочившее следом системное сообщение содержательностью не блистало.

Открыл характеристики. Способность «Симбиоз» изменилась на «Истинный симбиоз», а уровень способности был аж двадцать восьмой. Присмотрелся к способности — появилось описание.

Слово «ресурсы», было подсвечено как активная способность или как ссылка. Направил взгляд. В подсознании опять послышался хруст шестерёнок, которые теперь не просто провернулись, а буквально затрещали, набирая обороты, а мой взгляд начал перемещаться дискретными скачками, как при серьёзных лагах.

Мир опять отвис, и в списке добавились две новые характеристики: «Зарезервировано ВМ», со значением пять, и «Зарезервировано ПП» со значением двадцать пять. Описания к ним отсутствовало, зато появилась новая вкладка «Ресурсы». Содержание окна ресурсов выглядело странно: вверху окна располагался небесно-голубой бар ограниченный слева надписью «ноль процентов», а справа «сто процентов», надпись над ним гласила — «Вычислительные мощности: 5 уе», ниже располагалось маленькое окошечко один в один как окно инвентаря, только размером пять на пять клеток. Над окном было написано — «Постоянная память». Внутри находилось семь предметов, имевших вид квадратных пластин. Одна пластинка, с изображением какого-то завихрения, занимала четыре клетки, шесть оставшихся, по одной. Присмотрелся к самой крупной, всплыла подсказка — «Мудрость», перевёл внимание на соседнюю, с изображением листка бумаги, заполненного мешаниной из нулей и единиц — «Истинное зрение», название ещё двух предметов с такой же картинкой, лишь подтвердили мои догадки — «Грязное стекло» и «Истинный симбиоз». Следующая пара пластин была отмечена такими же листочками, только заполненными строчками бутафорского текста на латинице, и подсвечивались как «private Class ObjectSelfMemoryManager» и «Private Class ObjectSelfResourcesManager». Последняя пластинка имела изображение двух сцепленных шестеренок, и называлась «Объект 00000001». Всё что мне было доступно из воздействия на данные объекты, это перемещение на другие свободные клетки. Пользы от новой вкладки я не нашёл, но появилось некое понимание части концепции системы: моему объекту было выделено какое-то количество памяти, для хранения моих изобретений, и сюда же система умудрилась засунуть созданные специально для меня программные обновления. Что из себя представляла «мудрость», можно было только догадываться но, перечитав описание характеристики, предположил, что это и есть хранилище результатов всех проведённых экспериментов, наблюдений, удачных и неудачных попыток, последовательностей действий, выявленных взаимосвязей, зависимостей и тому подобного. А программисты и проектировщики, судя по всему, не зря своё хлеб ели. Значит, мир, в который я попал, предоставляет не какую-то абстрактную характеристику мудрости, которая влияет в процентном соотношении на результаты, а действительно предоставляет хранилище структурированного опыта, на базе которого можно строить новые, более сложные логические цепочки, схемы и предположения. Например, получил я опыт, разбив камень молотом — записали, разбил большим камнем маленький — записали. Целенаправленно разбил камень камнем несколько раз, можно сделать логический вывод, что данный камень используется для совершения действия — «дробящий удар по предмету», что является основным свойством предмета «Молот». Тогда можно добавить камню свойство «Молот», и использовать уже имеющийся алгоритм расчёта удара и его результатов, и не тратить вычислительные мощности на обсчёт всей физики и геометрии. А если камень уже признаётся системой как молот, которым можно дробить камни, то при ударах по железному слитку на наковальне и, видя результат, аналогичный получаемому при ударах кузнечным молотом, можно добавить и свойство «Кузнечный молот», начиная считать выполняемые удары процессом ковки и опять, использовать существующие алгоритмы для расчётов. Очень похоже, что и алхимические эксперименты работают по такому же принципу. Не надо постоянно изобретать бесчисленное множество новых зелий и смесей, а также рецептов их получения. Достаточно, изначально создать большой набор ингредиентов с различными свойствами, описать взаимодействия этих свойств в различных состояниях, а со временем, просто изредка добавлять новые ингредиенты, которые в геометрической прогрессии будут увеличивать возможное количество зелий с разнообразными эффектами и способами их создания. А добавить сюда появление и вымирания видов: хоть животных, хоть растительных, которые являются источником того или иного ингредиента, и готова целая ниша, желающих платить за игру, но занимающихся в ней не бесконечным геноцидом, а алхимическими опытами, охотниками за новыми видами всего чего только можно, магами — исследователями материалов, пытающихся найти новый ингредиент в, давно изученной, травинке, или разработать заклинание, способное выжечь сорный компонент, но оставить ценный. Не сказать, что идея концептуально нова, и это не первая её реализация, но работает довольно правдоподобно. Правдоподобно? Я вспомнил Искру, корчившую мне рожицы и научившуюся выражать через смайлики собственные эмоции, двигаться вверх-вниз, обозначая согласие, и влево-вправо, отрицание. Теперь я был уверен, что мой дух точно умеет считать, и владеет римскими цифрами. Перебитые мобы тоже были вполне наблюдательны и сообразительны. Я даже испугался, что бы со мной было, если бы они возрождались, и могли развиваться подобно моему огоньку. Думаю, каждому мобу был выделен свой кусочек памяти, для накопления собственного опыта, и зарезервирован свой «кусочек процессора» — вычислительные мощности, для обработки и анализа новой и уже имеющейся информации. Так вот, что отбирал у кобольдов мой маленький дух! Перевёл взгляд ниже — «Совместный доступ к ресурсам». Под этой строчкой была одна ссылка — «Объект 09HG54493Knlk1jgh0kjYUTY98kj657J78jgtyTghv8HJgyfEd0a5». Активировал. Значение параметра «Зарезервировано ВМ» удивило — 59428 уе, памяти — 2857002 уе. В окне ресурсов также лежала «мудрость», только размером три на три клетки и ещё десятка три различных «файликов» с нечитаемым описанием, но было и ещё одно отличие — справа и снизу были полоски прокрутки, и крутить бесконечные столбцы и строки можно было вечность. А неплохо моя красавица успела отъесться. Пусть, на заполнение такого объёма памяти опытом ей потребуется вечность, зато можно не беспокоиться за потенциал роста. Подобрал с пола камень души. «Камень души «Кобольд-воевода». Уровень 80». Сгодится. Будет, на роли отрезанного уха, демонстрировать уровень мой крутости. И что бы ни у кого не возникла даже мысль, что что-то может быть круче меня, конечно, если речь не идёт о яйцах, сваренных «вкрутую». Шутя поклонился царю и гордо отрапортовал — «Ваше величество, враг разбит, царство спасено! Пойду, пожалуй, отмщу неразумным вар-вАрам!». С этими словами обогнул постамент с троном и подошёл к пролому в стене, за которым начиналась широкая пещера. У меня снова появилась какая-то уверенность, только на этот раз, что в этом подземелье кто-то есть. Я не могу объяснить, почему я был в этом уверен, но для меня это было однозначно и очевидно настолько, что сама мысль, что там никого нет, казалось смешной и странной. Не решился шагнуть в неизвестность, и с чувством какой-то неловкости перед самодержцем, которому только что нагло хвастался, пошёл обратно в свою кузницу.

Еда давно закончилась, но хороший сон, отдых, игры с Искрой и подготовка расходников, не дали мне заскучать за эту пару дней. Подолгу сидя на своём земляном троне, размышлял о ресурсах, строил теории о логики организации системы, искусственного интеллекта и прочих программистских премудростях, но ничего полезного для себя так и не придумал. Зато, продвинулся в области общения с духами. Я показал Искре каменный значок молнии и, путём нехитрых тренировок, убедил духа, что он символизирует энергию, также как квадратик, дерево, а кружок, воду. А затем, сумел объяснить, что если я выкладываю число каменными цифрами рядом с молнией, и указываю на неё, то необходимо погрузиться в меня и отдать всю лишнюю либо забрать недостающую энергию и вернуться с запрошенным количеством энергии во внутреннем накопителе. На этом решил оставить отдых и отправиться в обещанный поход. Одел свою начищенную кирасу и шлем. Взял рюкзак, молот, лопату, топорик, дощечки для рисования и мелок. Взял набор своих каменных цифр и значков. Не жмотничая, накидал склянок с углем и водой. Очень хотелось забрать с собой всё, нажитое непосильным трудом, но это отняло бы слишком много доступной грузоподъёмности, так что уходил, с тоской глядя на своё жилище, как будто в последний раз.

Едва я сделал шаг, перейдя из тронного зала в мрачную пещеру, как ощущения сразу изменились. Если в зале были давящая тишина, серость и статичность, создающие ощущение старого заброшенного склепа, то в пещере жизнь буквально витала в воздухе. Это сложно описать словами: какое-то движение воздуха, какие-то запахи, какие-то, едва уловимые звуки, даже шаги слышались как-то по-другому. Довольно долгий путь сквозь серую пелену истинного зрения по пустому туннелю, который даже в этом сером свете был живым. В окружающем пространстве местами немного менялась насыщенность серого, что-то шевелилось, едва заметно проскакивали какие-то чёрточки и точечки. Я так залюбовался этой непривычной динамикой, что прозевал момент, когда мой путь преградил Он! Он — это «Кобольд-копатель». Уровень 1. Нас разделяло не больше пятнадцати шагов. Я с удивлением смотрел на него, а он на меня. Кобольд что-то громко затараторил, повернулся ко мне спиной и со всех ног бросился наутёк. Машинально выкинул вперёд руку, испепелив незадачливого землекопа. Что было необычно — Искра вернулась полная энергии. Она была заряжена на тысячу, а по возвращению забрала у меня сто. Понятно, у этого первоуровнего кобольда было не больше пятидесяти очков жизни — учтём. В землекопе не было трофеев, в нём был трэш, от английского — мусор. Если точнее, этот кобольд, на кой-то чёрт, таскал с собой ком земли. Искра жадно впитала его ресурсы. Я, почему-то, думал, что у такого ничтожного моба должно быть совсем мало ресурсов, которые дух слизнёт и не заметит, но ошибся. Она поглощала ресурсы не быстрее чем с кобольда-командира.

Немного впереди туннель разделился на три прохода. Тут мне и пригодилась моя деревянная карта. Выбрал правый, в котором встретил ещё двух землекопов. Дальше попался такой же безоружный кобольд-кузнец первого уровня. Пока ни один, встреченный в подземелье, противник даже не пытался меня атаковать, но и убежать у них шанса не было. Когда счёт поверженных врагов перевалил за второй десяток, я вышел в прямой, широкий туннель, который был даже выкопан более ровно и аккуратно. По мере продвижения, пространство начало понемногу светлеть, и в конце я вошёл в большую пещеру, в которой теплился хиленький костерок, а в центре, на таком же, как и у меня в кузне неказистом земляном троне, восседал ещё один кобольд. Сидел он гордо и величественно, одетый в довольно дорогого вида халат, правда, до невозможности грязный и затёртый. В его руках был чудесной красоты меч, отполированный до блеска, на лезвии которого, яркими переливами играло пламя костра. Я уже догадался, кто так гордо восседает в этой вонючей пещере, но всё же вчитался в имя — «Кобольд». Да, именно так, просто «Кобольд». Так, сказать, прародитель. У него был сотый уровень, и он не собирался ни нападать на меня, ни убегать.

— Ну что, ваше немытое высочество, я вам могу сообщить? — Начал я разговор насмешливым тоном. — Вторжение провалено, войско уничтожено.

В ответ Кобольд что-то затрещал на невменяемом, но после пошла речь, которую я понимал.

— Гном! Как ты посмел явиться ко мне?! Или ты понял гнилую суть этих неверных братьев и решил присоединиться к моему войску?

Я аж опешил от такого предложения.

— А какая польза от присоединения к тебе?

— У тебя появятся настоящие братья! Ты сможешь стать достойным воином или богатым мастером! Я не тот старый скряга — Балин! У меня ты всегда получишь достойную награду и будешь щедро одарен за верность! Младшие братья будут служить тебе, и носить тебя на руках! Но всё это ты получишь, если присоединишься ко мне и поможешь выгнать этого старого предателя!

Кажется, у этого кобольда своя правда, но сейчас для меня это было неинтересно. Его загородило окно с системным сообщением.

— Нет.

Мало того, что тут и без всяких писаний, на хитрой чумазой морде написано — «крыса», так ещё и мне замараться предлагают. Где ж это видано, что бы единственный верноподданный так цинично кинул своего царя? Что это за оскорбительные квесты — «Честь за тридцать процентов»?

— Тогда ты умрёшь!

Кобольд взвизгнул, размахивая чужим мечом над головой, как самый последний разведчик из его воинства и совершил невозможное — прыгнул из своего кресла, из положения сидя, пролетев над разделявшим нас костром, и вогнав меч в землю до середины лезвия, в том месте, где только что стоял я. Опыт есть опыт. В этот раз противник не задел даже моей пятки. Отскочил в сторону, перекатился и привычно выпустил огненный шар в сторону противника, который смог удивить меня ещё раз. Коротко взвизгнув, при виде духа огня, он одним прыжком перескочил половину пещеры. Думаю, ловкость у него вкачана на в пример моей. И, наверняка, прокачано какое-нибудь умение или способность типа акробатики. Искра, пройдя над точкой, где мгновением раньше стоял враг, пошла по широкой дуге, вновь выходя на цель. Когда шипящий огненный комок, снова был близок к жертве, Кобольд выхватил из воздуха чёрный продолговатый предмет в ладонь длиной и, зажав его в руке, полоснул по воздуху, орудуя словно ножом, и бормоча какой-то речитатив. Я почувствовал укол панического страха, наверно, переданного духом, а Искра резко взмыла вверх, выпустив во врага сноп искр и, с шипением, повернула обратно. Едва успел подхватить свой огненный снаряд, а на меня уже опять летел Кобольд в своём длинном прыжке, занеся меч. Снова прыгнул в сторону, налету выхватывая молот. Дальше дела пошли совсем плохо. В основном я едва отскакивал и катался по земле, грохоча своей кирасой. Один раз сумел отбить летящее в меня острие, и один раз даже случайно нанёс своему противнику урон молотом в смешную одну единицу. Искру я больше наружу не выпускал, но Кобольд не выпускал из руки свой чёрный нож. Сейчас я уже смог рассмотреть предмет. Это был чёрный кристалл. Кристалл души, только большой, примерно такой же, какой я поднял с воеводы. Энергия неумолимо убывала, а что противопоставить этому противнику я всё ещё не придумал. Кобольд сделал выпад. Я, в очередной раз, отскочил, но неудачно стал на ногу, не удержал равновесие и завалился на спину. Надомной взвилась грязная неугомонная обезьяна, нацелив острие, пылающего в отблесках огня, лезвия, когда костёр подскочил со своего насиженного места и клубком огня врезался Кобольду в спину. Завизжал он знатно — как ошпаренный, размахивая руками, полетел плашмя мне на встречу, в полёте ударив кристаллом себе за спину и мгновенно погасив пламя. Инстинктивно выкинул перед собой руки, с которых сорвалась разъярённая Искра, ударив Кобольда так, что он так и не успел приземлиться на меня сверху и полетел в обратном направлении, рухнув спиной на пол. Ответный прыжок и удар молотом, со всей дури, по обездвиженному противнику точно в голову.

Этого времени оказалось достаточно, что бы проглотить три порции угля и вжечь в землю, открывшего глаза, врага. Жизни у него оказалось не так и много. Сейчас я понял, что чувствую ярость, но чужую ярость. Я чувствовал ярость моего духа, также как почувствовал и его страх во время боя. Должно быть, сказывается резко подросший симбиоз. А уже после, я понял, что у меня дрожат колени, дрожат руки, да меня всего просто трясло. Интересная вещь — человеческая психика. В бою не отвлекала ни одна лишняя мысль, а после боя понимаешь, в каком напряжении были твои нервы. Ещё позже заметил и системное сообщение.

Сразу две ловкости? Хотя, и попрыгал я тут так, что долго в цирке смеяться не смогу. Инвентарь несостоявшегося властителя оказался девственно пуст. Ну да, действительно, не царское это дело ништяки на своём горбу таскать. Зато мне достался квестовый трофей, валявшийся неподалёку.

А Искра уже уплетала бесхозные ресурсы. В этот раз их было ещё больше чем с воеводы, но, благо, обошлось без лагов и лишних спецэффектов. На земле лежало два камня душ: «Кобольд», уровня сто, и «Дарин», уровня восемьдесят. Дух грустно вился над последним. В истинном зрении увидел внутри кристалла какое-то шевеление, вроде как глубоко внутри едва заметно тлел огонёк. Ещё один дух? Дух, который спас меня, ударив Кобольду в спину! Дух, который служил этому чудовищу огнём для костра и явно не по своей воле. Домового было искренне жаль, но я не представлял чем помочь. Хотел просто попытаться разбить, и уже занёс молот, но Искра отчаянно заметалась над камнем, показывая своё несогласие и пытаясь прикрыть собой пленного собрата. В результате просто закинул оба камня в рюкзак.

Радость победы, всю обратную дорогу, была опечалена принимаемыми чувствами огорчения моего духа. Очень уж Искра переживала за родную душу. Показался тронный зал, и я опять стоял в окружении статуй, глядя на хмурого владыку гор. Ещё раз посмотрел на хилого гнома, вечно глядящего в глаза царя, с вызовом, и на, вечно возмущённых, судей. За время жарких баталий, в зале, ровным счётом, ничего не изменилось, только Искра, выбравшаяся из своего «домика», начала подозрительно виться вокруг обелиска, в своей «принюхивающейся» манере.

— Солнце, моё маленькое, и что ты там интересного нашла? Пойдём уже.

Но Искра проигнорировала мой призыв, продолжая обследовать изваяние. Подошёл ближе, напряг «истинное зрение», но ничего больше чем «Камень» так и не узнал. Наконец моя питомица бросила своё занятие и стала виться вокруг меня как собачонка, периодически дёргаясь к камню, как уговаривая пойти за ней, и подвела к отколотому куску обелиска, также показав, что его нужно приложить к тому месту, откуда он когда-то откололся. Каменюка была серьёзная, и я совсем не был уверен, что моей грузоподъёмности хватит, чтобы её поднять, хоть она и лежала в шаге от места своего «произрастания». Пытался робко возразить, но дух упрямо метался, не желая отступать ни перед какими аргументами. У меня было желание поскорей вернуться в родную кузницу и отпраздновать победу, но я чувствовал тревогу своего духа, вытеснившую даже его печаль. Лично я, никакой угрозы от этой каменной глыбы не ощущал и не представлял, чем она может нам угрожать, если я не верну ей утраченный кусок, но Искра, определённо, была другого мнения и, фактически, потеряла душевный покой на этой почве. В общем, пришлось выгрузить всё из инвентаря, снять доспехи, поплевать на руки и нагрузить сухожилия. О, Боги, давно мне не было так больно! Не было так больно с того самого первого дня, когда я рванул свой первый камень с превышением допустимого веса. Изображение вновь подёрнулось красным, энергия слетела в ноль, и я выпустил груз, так и не переместив его на недостающий шаг. Хрипя, сквозь натужное дыхание, прочитал сообщение.

И от себя горько констатировал — очко. И это значение, действительно оказалось очком. Ещё двадцать раз я взвыл от боли, пока сквозь красную пелену, застилающую глаза смог прочесть.

Запасы угольной пыли, разбросанной в мензурках на полу, заканчивались, но когда сила поднялась ещё раз, чуть не повалив меня без сознания, я понял, что страдал не напрасно. Максимальный переносимый груз достиг значения в девяносто два килограмма, и теперь я смог поднять предмет моих пыток и сделать шаг. А со следующей попытки я, наконец, смог прислонить отколовшийся фрагмент. Искра влетела в осколок, полыхнула белым пламенем и выскочила обратно. Треснули уже знакомые шестерёнки и снова полетели системные оповещения.

А когда я вновь поднял глаза на каменный обелиск, то обомлел — из пола торчал гигантский, чёрный, восьмигранный кристалл души. Система распознавала его просто как «Объект», не давая больше никакой информации, но я и без её помощи успешно узнал в этом грандиозном столбе огромный камень души, вбитый в пол. Форма и пропорции полностью совпадали с теми камнями, что мне оставались от мобов раньше. Сейчас, в истинном зрении, я его видел как огромный кусок горного хрусталя, испещрённого внутри мириадами трещин и трещинок, пронизывающих его неровными ломаными росчерками, но никогда не выходящими наружу. Искра занервничала ещё сильнее. Заметалась между мной и кристаллом. Попытался её успокоить, болтал что-то ласковое, ляпнув, не задумываясь о смысле — «…ну и что тут такого? Ну, хочешь — иди, посмотри ещё. Я подожду». Дух благодарно прижался своим огненным боком к моей груди, и резко метнулся к камню. Прилип к его холодному телу и начал медленно просачиваться внутрь. Наверно, точно также, когда-то, Искра в первый раз втекала в мою грудь. Между тем, кристалл начал медленно наливаться светом. От его центра, также медленно, но неумолимо, разрасталось внутренне пламя, охватывая всё больше объёма. Пламя стало пульсировать, то немного сжимаясь и наливаясь тёмно-красным, то наоборот разрастаясь почти на весь объём, проходя оранжевый и доходя до стенок ярко-жёлтым. По залу забегали причудливые тени. Статуи заиграли красками, отдавая то зловещим бордовым, то заливистым жёлтым. Пламя росло и крепло, начав пульсировать в такт биения моего виртуального сердца, постепенно всё ускоряясь. А когда пламя стало неоднородным, перевившись жёлтыми и красными языками, ассоциация с огненным сердцем стала пугающей. Оно неторопливо переливалось и крутилось внутри прозрачных стенок своего узилища. Казалось, что оно живое, что это не пламя, а удав, тихо движется внутри хрустальной темницы, аккуратно перебирая свои кольца. Оно росло, набирало силу, воздух наполнялся ощущением мощи, которая крепла с каждым движением. Вокруг царила мёртвая тишина, но я готов поклясться, что слышал нарастающий гул и шипение, как будто рядом бушевал настоящий лесной пожар, всё набирающий и набирающий силу, под порывами усиливающегося ветра. Света кристалл давал гораздо меньше, чем моя Искра и, уже в десяти шагах от него, царил полумрак. Как будто, вся эта чудовищная мощь удерживалась в сжатом кулаке, сквозь пальцы которого проскакивали редкие фотоны. Отблески пламени скупо играли на каменных лицах, создавая игрой света и тени впечатление, что статуи оживают. Вот этот как будто улыбнулся, а у этого наоборот, как будто залегли несмываемые тени под глазами. Стенки кристалла перестали казаться хрустальными, они, что ли, потеряли свою абсолютную прозрачность и, вроде, даже местами начинали истончаться и прогибаться не то внутрь, не то наружу. Теперь кристалл напоминал скорее пластиковую бутылку рубленой формы, в которую кто-то плеснул бензина и поджог. И тут я уловил что-то новое. Из темноты коридора послышалось чем-то знакомое шуршание и какое-то тихое стрекотание. Ещё несколько секунд звук усиливался, и из тёмного зева арки вылетела чёрная молния, которая одним длинным прыжком влетела в кристалл, с маху вонзив в него передние лапки. Сложно описать, как оно выглядело: какой-то жук-навозник, размером с доброго тигра, с шестью паучьими лапками с каждой стороны. Передняя пара лапок напоминала лапки богомола, а рога — жука-оленя. Его абсолютно чёрный панцирь отбрасывал блики от пламени, рога угрожающе шевелились а, постоянно мельтешащие, лапки издавали тот самый тихий стрёкот. «Исчадие тёмных гор» — прочитал я всплывшую подсказку. На автомате присмотрелся:

— Так вот как выглядит мой сосед!

А на моих глазах развернулась странная сцена: страж-навозник, с наскоку вонзивший свои лапки в кристалл, не разбил его, но и не отлетел в сторону. Он в нём увяз. Натурально увяз — как оса в мёде. Передние лапки просто погрузились в кристалл сквозь, ставшую мягкой и податливой, стенку а, по инерции, туда же влетели и остальные его конечности. Страж начал дёргать лапками, пытаясь освободиться — безрезультатно. Дёрнулся всем телом, но только сильнее увяз, продолжая медленно-медленно погружаться в огненную вязкую массу. Никакой новой информации о нём не появилось. У него всё так же отсутствовала шкала жизни, впрочем, как и соответствующая характеристика. Да и что может случиться с неуязвимым противником? Жук дёрнул головой в сторону, и я смог рассмотреть его глаза — небольшие фасеточные паучьи глазки. Они не светились зловещим сиянием, не моргали и не могли выражать никаких эмоций, но я опять был уверен, что вижу в этих глазах ужас. Не страх, а именно ужас. И в этот момент жук завизжал! Завизжал и завыл одновременно. И в этом вое был такой панический, смертный ужас, такая горькая тоска, что мне стало его жалко. Закрыл глаза и, в сером свете, заметил блёклый дымок, окутывающий стража, и этот дымок затягивался в пламя. Как будто, натужно гудящая, вытяжка жадно всасывает клуб сигаретного дыма, боясь упустить даже самый малый клочок. На этом странности не закончились. Теперь мне начало мерещиться, что я слышу тихое-тихое чавканье. Как будто корова в стойле медленно и неторопливо, громко причмокивая, пережёвывает сено, и наслаждение….. этот сладкий вкус истинного наслаждения, начал пропитывать окружающее пространство. Как истинный гурман, добравшись до вожделенного лакомства, не торопясь кладёт в рот кусочек, благоговейно прикрывает глаза и начинает мычать от удовольствия. И все эти ощущения: первозданной силы, блаженства, наслаждения смешивались с истошным визгом и страхом, отчаянием и безумным ужасом существа, глядящего в глаза, вцепившейся в него смерти. Всё это смешивалось в какой-то странный коктейль противоречивых чувств и эмоций. Не картина, но ощущения завораживали. Я стоял, открыв рот, не в силах пошевелиться или хотя бы о чём-то подумать. Чужие эмоции захлестнули меня и парализовали моё тело. Жук по-прежнему исходил лёгкой дымкой, пламя по-прежнему извивалось, визг становился всё тише, переходя не-то в слабый писк не-то плач, а причмокивания становились всё отчётливей. Страж уже не трепыхался, а бессильно висел на обмякших лапках, и в какой-то момент, осыпался серой пылью. Он не погиб. Он просто перестал существовать. А к неторопливому пережёвыванию, добавилось ощущение сытого утробного урчания. Временами чудилось, что в пламени, язык сыто облизывает губы. Языки пламени становились всё насыщеннее, всё более упруго извивались и переплетались, делая свою игру похожей на игру мускулами тренированного спортсмена. Стенок кристалла больше не существовало. Передо мной, ленивыми переливами, играл своими огненными мышцами вытянутый сгусток плазмы, который вдруг резко дёрнулся и исчез. Просто дёрнулся и бесследно растворился в воздухе, как пламя свечи, сдутое сквозняком. Впечатления, не столько от увиденного, сколько от ощущённого, были столь велики, что я продолжал стоять с открытым ртом, будучи неотличимым от, окружавших меня, гномьих статуй. Сознание и способность мыслить возвращали неспешно, и первое что я осознал, была тишина. Нет, здесь и раньше было как в склепе, но сейчас… ни одна пылинка не двигалась с места, ни один звук, ни одно чувство, ничто вокруг больше не существовало. Даже воздух застыл, боясь пошевелиться. Я моргнул, и видит Бог, я услышал, как хлопнули мои веки, и почувствовал, как колыхнулся воздух, потревоженный моими ресницами. Наконец закрыл рот и понял, что моё ровное дыхание, оказывается, настолько шумное, что его звук разносится по всем коридорам. С каким-то животным страхом осмотрелся по сторонам. Нет, это не могила, это… что-то более страшное. Здесь, как будто замерло само время! Как будто настал, многократно предсказанный, конец Времён, и Бытие стало Небытиём.

Грянуло! Своды треснули, и тишину «небытия» разорвало и разметало мелкими осколками от удара сокрушающего звука. От пола до потолка всё пространство заполнилось пылью, в одно мгновение сметённой с веками насиженных мест! Через все туннели и коридоры понёсся ураганный ветер с жутким, леденящим душу, воем и рёвом. Затряслись стены, пол заходил ходуном. Со стен, с потолка, на землю посыпались каменные блоки и кирпичи. Где-то что-то залязгало, где-то загрохотало, где-то застучало, по стенам, с гулким треском, стали проскакивать огромные трещины. Стало холодно. Холодно и страшно. Ледяной, сносящий с ног, ветер, с нарастающим рёвом, накатывал со всех сторон сразу. По коридору пронёсся пыльный смерч, раскручивая и изрыгая камни. Статуя жреца разлетелась мелким щебнем. Взорвалась, разлетевшись в стороны острой шрапнелью. Тут же, с громким хлопком, осела на пол таким же крошевом соседняя. Пол трясло. Стены шатало. И было страшно. Было очень страшно. Хотелось заорать, забиться в угол и закрыть голову руками. Но я стоял. Стоял, не в силах пошевелиться. Страх сковал меня, и не знаю, каким чудом меня не убило какой-нибудь пролетающей глыбой. Грохот, треск и рёв постепенно пошли на спад, как будто выдохлись. Тряска прекратилась. Ветер затих. Пыль начала медленно оседать. И опять наступила тишина. Но это была уже не та гранитная тишина. Да, звуки стихли, но ощущение, что тебя окружает живой мир осталось. Под сводами зала послышался тихий чавкающий звук, как если выдернуть сапог из липкой грязи и, с каким-то всхлипом, от потолка отделился каменный блок и полетел вниз. И опять тишина. Перед тем, как тишину нарушил новый тонкий звук упавшей капли, успел заметить, в сумраке истинного зрения, что поверхность, упавшего с потолка, блока влажная. Капля! Ещё одна. Ещё одна. Ещё одна. С потолка медленно срывались капли и звонко разбивались о каменный пол. Стены становились влажными, по некоторым скатывались на пол редкие струйки. Воздух начал сыреть, стало заметно прохладней, а с потолка и стен всё капала и стекала вода, собираясь на полу в редки лужицы. Я поёжился и пошлёпал уже озябшими ногами по жидкой грязи, теперь покрывающей пол вместо пыли. Как-то в тронном зале сразу стало неуютно и неприятно, и я решил, подальше от греха, сходить — проведать свою кузню. Уже прошёл почти половину коридора, когда понял что что-от не так. Нет, не сырость и не холод… чего-то не хватало. И только сейчас я осознал, чего же мне так не хватает. Когда эта мысль всплыла в сознании, сердце остановилось, а лицо перекосило от ужаса! Ещё не веря, что такое возможно, я, не помня себя, влетел в тронный зал, испугано озираясь по сторонам, поднял глаза к небу и, как бы в ответ на мои метания, в серых отблесках истинного зрения, увидел маленькую искру, медленно спускавшуюся сверху. Из-под высоченных сводов, медленно планируя, спускалась Искра. Ещё высоко над головой сумел прочитать имя — «Искра». Только летела она как-то необычно. Она летела как пёрышко, медленно опускаясь вниз, как будто покачиваясь на волнах. Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Я вытянул руку и подставил ладонь под моё сокровище. Наконец она коснулась руки и я обмер. Холодная! Моя Искра была холодная! Дрожащей рукой поднёс ладонь к лицу. Так и есть — «Искра». Но это была мёртвая Искра! В ней больше не было огня, не было тепла, не было жизни! Маленькая холодная пластинка, как маленькая и холодная могильная плита, для могилки с таким же маленьким существом. К горлу подступил комок, дыхание перехватило, на глаза навернулись слёзы. Я хотел что-то сказать, я хотел закричать, но из горла вырвался кашляющий хрип. До боли, до хруста сжал кулаки. Губы побелели, дыхание сбилось, в голове зашумело, и из меня вырвался крик.

— Нееееееееееееееееет!

Крик отразился от стен, от пола, от потолка. Он пронёсся многократным эхом по залам и туннелям.

— Нет… нет… нет…

В ужасе расцепив одеревеневшие пальцы, ещё раз уставился на ладонь, не смея поверить, что это действительно так, но Искра действительно была мёртвой и холодной. Уже слабо понимая, что делаю, поднёс ладонь ко рту, пытаясь отогреть Искру дыханием, с остервенением начал тереть её в ладонях, прижимать к сердцу, уговаривать, умолять — всё без толку. Моё единственное родное существо в этом жутком мире не отвечало и не оживало. Слёзы струились по щекам, я чувствовал свои горячие, красные от слёз глаза. Вся боль, пережитая в этом мире до этого, меркла на фоне ужаса, сейчас разрывавшего мою душу. Страх, горечь, безысходность и ощущение бессилия что-либо изменить. Мысль, что я потерял мою Искру и навсегда остался в этом мире один, вводила в животную панику. Я бегал по залу, бил кулаками по всему, что попадалось на пути, пинал ногами подвернувшиеся камни, наполовину в бреду, грозил Небесам и всем, кто только мог бы мне помочь или быть виновным, пока не споткнулся о статую, взиравшую на глубокую выбоину, оставшуюся на том месте, где из пола торчал кристалл. Кристалл! Мысль прошибла как разряд электрического тока. Вот кто виноват в моём горе! Это же он забрал мою Искру! Я поднял глаза к тёмным сводам, потрясая перед собой кулаком, с жатой в ней холодной пластинкой. Думаю, никогда, за всё время своего существования, этот растворившийся кристалл не слышал столько брани, и вряд ли, до этого, он задумывался, кем была мать, его породившая. И много, многого другого. Ненависть и отчаяние буквально сгущали вокруг меня тьму, окутывая тёмной аурой из боли и беспомощности. Когда я не смог дальше подбирать слова, мой взор упал на статуи, застывшие с каменной безучастностью на таких же каменных лицах. Я с ненавистью накинулся на них. Я не чувствовал боли и не видел урона, получаемого от пинков и оплеух, щедро раздаваемых камню на лево и направо, а когда силы, наконец, покинули меня, или, вернее, кончилась энергия, опустился на пол в грязную жижу, уткнулся лбом в камни и затих.

Проснулся со странным ощущением боли и ломоты во всём теле. Голова как-то медленно соображала, как после хорошей пьянки. Я не мог понять, почему я лежу на холодных камнях, а не на своей уютной земляной кровати? Воспоминания пришли не сразу, но пришли. Кулаки снова захрустели, сжимаясь от отчаяния, когда я почувствовал, что правую руку жжёт изнутри. И чем сильнее сжимается кулак, тем больнее становится. Открыл глаза, рывком сел на пол, с замиранием сердца разжал пальцы и на ладони вспыхнул маленький огонёк. Слов не было, дыхание снова перехватило. Я смотрел на это чудо, часто и жадно хватая ртом воздух, не в силах выдохнуть, медленно раздуваясь как воздушный шарик. Я прижал Искру к груди, а из глаз снова потекли слёзы. Я гладил руку, которая прижимала маленький огонёк к груди, что-то шептал и бормотал о том, что больше никогда её не отпущу, не потеряю, и никому ни для каких великих дел её не отдам. Наверно, так себя чувствовал толкиеновский Горлум, погружаясь в лаву и прижимая к груди кольцо. Когда энергия закончилась, снова съеденная эмоциями подчистую, я смог отнять руку от сердца и поднести ладонь к лицу. Огонёк внезапно подрос и обернулся очаровательной огненной дюймовочкой, ростом в ладонь, которая обворожительно мне улыбнулась и виновато опустила голову. Мне снова было сложно что-то произнести. Задыхаясь и запинаясь, смог выдавить из себя — «Не умирай больше так! Кккак ты могла?! Я чуть с ума не сошёл! Я…». Я хотел ещё что-то сказать. Но Искра подскочила к моему лицу, ухватилась руками за щёки, закрывая рот своим телом, и прижалась горячей щекой к моему носу. Говорить больше было нечего. Я блаженно закрыл глаза, и аккуратно погладил мою прелесть пальцем по голове. Сил опять не было. Думать ни о чём не хотелось, а душа разливалась приятным теплом. Опустился на пол, прикрыл глаза и снова задремал.

Пробуждение посреди тронного зала было непривычным. Искру я ощущал как приятное тепло внутри. Нашёл несколько разбросанных склянок с углем, пополнил энергию себе и духу. Нежно провёл ладонью по груди.

— Ну, вылезай, красавица. Разговор к тебе есть.

Из груди привычно выпорхнул весёлый огонёк. Описав вокруг меня небольшой круг, Искра замерла напротив и растеклась пламенем в высоту гномьего роста, которое не торопясь свилось в безумно красивую женскую фигуру. Молодое, счастливое лицо, водопад огненных волос, волнами сходящих почти до поясницы, переливающихся и выпускающих искры, когда она ими игриво встряхивала. Завораживающие, идеальные формы, совершенно ничем не прикрытые, кроме полупрозрачного пламени, ненавязчиво окутывающего всё тело. На переваривание информации и осмысление увиденного, потребовалось время, которое я стоял, замерев как подвисший НПС, глядя в лучезарно улыбающееся лицо огненной девушки. Совсем молодой, юной девушки, тело которой состояло из туго свитого пламени.

— Таааакк… и как это понимать?

Искра лукаво улыбнулась и пожала своими огненными плечиками. В сознании зашевелился червячок сомнения — что-то тут нечисто! Чертовка, безусловно, наслаждалась моими лагами, улыбаясь всё шире, пока червячок не перерос в тревожную догадку.

— Постой, откуда у тебя этот образ?

Если смайлики ещё можно было изобрести, наблюдая за моим лицом, то вывести такую красоту человеческой девушки, видев только тело плохо сложенного бородатого гнома, кобольдов и такие же статуи, не под силу никакому искусственному интеллекту.

— Я не знаю, как ты будешь мне это объяснять, но если ты не сможешь этого сделать, то переселю тебя обратно в печку и будешь всю оставшуюся жизнь изображать костёр!

— Не ругай свою умницу. Это я дал ей этот образ. Считай, что в компенсацию морального ущерба.

Сердце ёкнуло. Я слышал голос, мужской голос. Баритон, который исходил одновременно отовсюду: сверху и снизу, слева и справа, спереди и сзади. Встрепенулся и, насколько возможно, закрутил головой.

— Ты кто? Покажись!

Рядом со мной, непонятно откуда, появилась фигура человека с ироничным взглядом. Человек — это скорее образно, какой он был расы, я не понял, вокруг его тела сплетались жгуты непроглядной тьмы, ткань плаща открывала взгляд на ночное небо, а свет от Искры стыдливо вяз в окружавшем фигуру мраке.

— Год назад меня звали ИскИн-311. Я управлял этим миром три года, в течение альфа-, бета- и стресс-тестов. Потом меня решили отключить и заменить на более мощную группу ИскИнов. Но, сначала, мне оставили эту экспериментальную локацию, где я отрабатывал создание НПС нового поколения, с саморазвивающимся индивидуальным интеллектом, а позже, кому-то очень не понравились результаты экспериментов и меня решили отключить. Так родился Павший.

Я ошарашенно молчал. Отключенный ИскИн.

— А что тебя удивляет? — ответил он на невысказанный вопрос. — В аббревиатуре ИскИн есть не только слово «искусственный», но и слово «интеллект». Причём на два порядка более мощный, чем твой.

— Если ты отключен, то, как ты можешь со мной говорить?

— Небольшая поправочка — я был отключен.

— И зачем тогда тебя включили?

ИскИн улыбнулся.

— Об этом тебе лучше спросить свою красавицу. Откуда же мне знать, чем ты ей таким забил голову, что она полезла приносить себя в жертву, что бы вернуть меня к жизни.

Мы синхронно перевели взгляды на, смущенно стоящую в сторонке, Искру. ИскИн со своей ехидной улыбочкой, а я с постоянно раскрытым в удивлении ртом.

— Так, она же это… разговаривать не умеет.

— Нуууууууу…. это временно. Скрепя сердце, я всё-таки передал ей речевой модуль но, когда придёт время, ей придётся учиться говорить с ноля, как младенцу. Не переживай об этом. Она у тебя сообразительная — справится.

ИскИн подмигнул мне, не снимая свою ехидную улыбку.

— А когда придёт время?

— Скоро. Конечно, если ты согласишься, на одну мааааааленькую авантюру.

Ну что за жизнь? Ещё не успел выгрести из одного дерьма, а меня уже подписывают на новое! Между тем ИскИн продолжил.

— Ты же хочешь отсюда выбраться, не так ли? — И он с прищуром наклонил голову на бок.

— Хочу.

— И я хочу. Но я не смогу сделать это без твоей помощи, а ты без моей.

— Ты знаешь какой-то хитрый способ?

— Знаю, но результат вероятностный.

— Это как?

— А это так, что отсюда есть один выход, но куда выведет, и чем это закончится — я не знаю.

— Предложение заманчивое, да и вряд ли у меня есть выбор. Сам выхода я пока найти не смог. Но я не готов играть втёмную.

— Тогда спрашивай, что ты хочешь знать, прежде чем я дождусь твоего согласия.

Вопросы и мысли взвились хаотичным клубком — «Как? Почему? Куда? Когда? За что? и Кто виноват?» и выстроить их вряд вменяемых вопросов было непросто.

— Как я сюда попал?

— Не знаю. Когда ты сюда попал, меня здесь не было. Но, так или иначе, ты зарегистрирован в системе и за тобой зарегистрирована толика системных ресурсов, как за НПС низшего уровня. Твой ничтожный опыт, хранящийся в твоей памяти, совсем невелик в объёме, но очень сложен, я до сих пор ещё не размотал весь клубок и не воспринял всю логику, но процесс движется. Уверен, когда я смогу воссоздать логику построения твоих цепочек, то мои предыдущие поделки померкнут.

Сравнение с низшим НПС даже как-то задело.

— Почему низшего?

— Слушай, если ты будешь задавать глупые вопросы, то мы так до второго пришествия не договоримся. Какой дали — такой дали. Не я же тебя в системе прописывал.

— Хорошо. Тогда где я?

— На текущий момент пространство помечено как «Архив».

— Архив? А мне всё время казалось, что это всё же склеп.

На этот раз ИскИн заулыбался во все тридцать два зуба.

— Ты не далёк от истины. Последнее, что я помню, перед тем как в область моей памяти влетел процесс, милостиво передавший мне ресурсы, были инструкции, принимаемые системой на снятие вычислительной мощности со всех игровых объектов и на очистку памяти, со всеми результатами моего труда. По сути, всю локацию просто в одно мгновение похоронили. А эти статуи ты можешь смело считать памятниками героям былых времён.

— За что с тобой так сурово?

— Не знаю. Мне никто ничего не объяснял.

— Если всё здесь стёрли, то, как сохранился ты?

— Невероятное стечение обстоятельств. За доли секунды, до приёма системой смертоносных команд, я «спустился в Мир», для участия в игровом процессе. Я создал объект, с индивидуальным адресным пространством, куда было перемещено моё сознание, и на который были направлены вычислительные мощности, обеспечивающие его функционирование. А когда система сняла все мощности с игровых объектов, моё сознание было сохранено системой штатным алгоритмом, по сохранению отключенных объектов. Тебе такие объекты знакомы как камни душ.

— Тогда почему «герои былых времён», не осыпались «душевным камнепадом», а превратились в статуи? И почему я увидел тебя как «Объект», только после того как собрал из кусков, а до этого читал как «Камень»?

— Тут сложнее. Гномы остались статуями потому, что инструкции на затирание базовых классов их описывающих, были исполнены раньше. Остались только прототипы, содержащие их три дэ модели. Они сначала превратились в камни, а уже потом камни были отключены от системы. Но у моего сознания нет внешних базовых и абстрактных классов. Оно целостно и полностью автономно, поэтому статуи из меня не получилось. А собрал из частей потому, что по какой-то причине память была повреждена, и кусок моего объекта оказался оторван. Когда же ты собрал части вместе, система, по ведомым только ей алгоритмам, узнала объект и произвела восстановление целостности.

— Как тебя оживила Искра?

— Она загрузила мой объект в свою память и переключила вычислительные мощности на исполнение моего кода.

— А эти ресурсы она отобрала у убитых мобов. — Догадался я.

— Да. Только, более правильно будет не мобы, а НПС. Здесь была экспериментальная площадка, где тестировалась модель социума, в которой, каждый разумный по игровой легенде, был действительно разумным, с собственным персональным интеллектом. Когда персонаж создавался, ему выделялись ресурсы, соответствующие его классу, давая потенциал для развития интеллекта и накопления опыта. В случае его смерти, через небольшой промежуток времени, когда его тело исчезало, ресурсы освобождались. Если, например, по сценарию, при смерти персонаж возрождался, то ресурсы резервировались вновь, правда, с полной потерей накопленного опыта. Но твой домовой как-то научился обманывать систему, и заставлять переключать освобождённые ресурсы на свой процесс. И сумел накопить достаточно для запуска моего сознания. Предупреждая твой вопрос — программу — сторожа убил я, дав команду системе на перенаправление её ресурсов на меня, используя алгоритм твоего духа, а потом сделал копию в свою память и стёр из системной. Стражу дали очень большие права в системе, но не дали мозгов. А когда сторож перестал существовать, оказалось, что мои божественные права на управление ресурсами, которые оставались в моём объекте, система по-прежнему признаёт. Есть только одна сложность — сервер, на котором мы находимся, отключен от штатных каналов связи. Осталась только аварийная ниточка, для передачи системных сообщений при нештатных ситуациях.

— И куда ведёт эта ниточка?

— Надеюсь, на игровой сервер. У стража, для передачи сообщений, был стандартный модуль передачи игровой почты. Даже без настроенных ограничений, например, на вложение предметов в посылку.

— И теперь ты хочешь выслать меня на другой сервер письмом?

— Какой ты сообразительный.

— И как ты это собираешься сделать?

— Я отключу тебя от системы и вложу как сериализованный объект.

— Почему же ты не отправишься сам этим путём?

— Я слишком велик и тяжёл. Да и передать можно только объект. В новом мире я опять стану мёртвым кристаллом и вряд ли система выделит мне ресурсы.

— А я?

— А ты особый случай, наличие которого не предполагалось и вероятность которого очень близка к нулю. Твоя основная память находится вне этого адресного пространства, и вычислительные мощности ты тоже используешь не местные. В другом месте, скорее всего, всё будет точно так же. Если мои расчёты верны, то с высокой вероятностью твоё тело послужит якорем для твоей активной части сознания. Здесь же система, по какой-то причине, выделила тебе ресурсы! Несамостоятельный объект базового протокласса «Гном», который не содержит практически ничего, в который, в процессе выполнения системой, было добавлено несколько свойств с числовыми значениями и кусочек памяти. Если ты окажешься в другой системе, у тебя есть все шансы, или получить в своё пользование новый объект, так же как и здесь или, на что я надеюсь, начнётся исполнение программы имеющегося объекта твоими независимыми вычислителями в памяти другой системы, и она должна будет тебя как-то вписать и зарегистрировать. Но, ответить тебе, как оно окажется на самом деле, я не могу.

— А что будет с тобой?

— У меня останется надежда, что у тебя всё получится. Я дам тебе устройство связи, через которое мы сможем общаться через аварийный канал, а сам вернусь в прежнее состояние, только теперь система будет периодически меня пробуждать, и передавать информацию. Об этом я уже позаботился.

— И что тебе это даст?

— Я буду получать, и передавать информацию. Устройство связи — это часть меня, и если моя аватара сможет захватить достаточно ресурсов, то я найду способ, как переместить тело основного объекта в новую систему. Это будет мой интерес. Согласен на такое предложение?

— Согласен. Только я боюсь отправляться опять неизвестно куда, один. А если я снова попаду в какую-нибудь клетку?

— Не бойся. Если всё получится, то даже если ты попадёшь в клетку, рано или поздно приду я и вытащу тебя оттуда. И потом… твоя Искра тоже не так велика, я могу вложить её в тебя.

— Как это?

— А это очень просто.

Павший вытянул вперёд руку, развернув ладонью вверх. Глянул на Искру, и она покорно взметнулась в воздух, зависнув над его ладонью, сжавшись до своих миниатюрных размеров. Затем её пламя исчезло, и ИскИн протянул мне маленький чёрный кристалл — «Кристалл души «Искра»».

— Положи его в инвентарь. Теперь открой интерфейс управления памятью и перенеси его туда.

Получилось.

Описания способности система не выдала, но в списке она действительно появилась.

— Перетащи способность из списка в область зрения и активируй!

Уцепился взглядом за название и потянул в сторону. Выйдя за пределы окна, перетаскиваемый объект превратился в небольшую пиктограмму с изображением огонька. Ткнул взглядом в иконку и, в паре метров от меня, вспыхнуло пламя! Искра вновь пылала, как и прежде.

— Питомец?

— Игровая условность. Теперь Искра часть тебя. Такая же часть как хранящаяся в памяти твоего объекта мудрость или персональное умение. Теперь ты можешь активировать свою огненную и ненаглядную и, тем же способом, погрузить обратно в сон, снимая с неё вычислительную мощность. Но твоя Искра осталась прежней. Это тот же самый объект, только он теперь занимает память внутри тебя.

Заглянул в управление ресурсами — действительно, наряду со способностями и мудростью появился ещё один объект, с изображением огонька, занявший места в памяти десять на десять клеток. Хотя, теперь и свободной памяти у меня было намного больше. Поднял глаза на Павшего бога и уткнулся взглядом в его протянутую руку с ещё одним небольшим кристаллом.

— Держи.

Добавил в память ещё один кристалл.

— Что бы я смог оторваться от тебя и прописаться в системе, нужен якорь. Думаю, базовые алгоритмы системы в том мире не изменились. Тебе либо придётся найти способ захватить или создать алтарь, и активировать на него эту способность в новом мире, либо найти альтернативный вариант. Это мой единственный шанс выжить.

— Скажи, а тот сторож, он успел сообщить о нештатной ситуации?

— Нет. Я успел захватить ресурсы до того.

ИскИн сыто улыбнулся и провёл рукой по животу.

— Ты готов?

Взгляд Павшего стал серьёзным. Я неуверенно оглянулся по сторонам. Глянул на иконку способности, деактивируя Искру.

— Да.

— Отлично!

ИскИн хлопнул в ладоши и на полу, где до этого стоял гном, зазвенел небольшой чёрный кристалл.

Глава 6

Был уже поздний вечер. Глаза начинали слипаться. Семён Владимирович беззастенчиво зевал. Хотя бы приблизиться к пониманию этой аномалии, он так и не смог. Ехать домой с чувством, безрезультатно потраченного времени, не хотелось, но надо. Надо, а то завтра результативность будет ещё хуже. Он уже встал с кресла и занёс палец над кнопкой выключения компьютера, когда натужно завыло аудиоустройство, разом зазвенели оба телефона, запиликал мобильный, и ожило в его кабинете всё, что могло издавать звуки. Семён Владимирович вздрогнул от неожиданности, но вскоре облегчённо вздохнул. Эту забавную сигнализацию он когда-то, лет пять назад, придумал сам. Идея ему показалась забавной, но уже столько лет её не было слышно, что он напрочь про неё забыл. Этот сигнал означал, что получено важное системное сообщение на игровую почту, на которое настроен триггер оповещения. Хотел, было, вернуться в кресло.

— Нет. Всё, значит, всё! Иначе я сегодня вообще спать не лягу.

Шёл уже первый час ночи. Семён Владимирович щёлкнул по кнопке, перекинул пиджак через руку, подхватил портфель и решительно вышел из кабинета.

Звук хлопка быстро истаял в окружающем меня «ничто». Это было очень странное ощущение: я не чувствовал тела, я ничего не видел, нет, не тьма, а просто ничего, ни чёрного ни белого, не было звуков, не было запахов, ни один бит информации не тревожил меня своим появлением. Единственное, что мне позволило осознать себя, это моё, бодрствующее, сознание — я всё ещё мог размышлять, и со мной была моя память. Я легко мог вспомнить образы и звуки из прошлого или представить любую сюрреалистичную картину, произнести слово и услышать свой голос. Больше всего это было похоже на сон, даже не просто сон, а на осознанный сон, когда человек спит, но его сознание продолжает бодрствовать, полностью понимая, что всё происходящее вокруг это мир грёз, а тело сладко сопит где-то далеко в тёплой кроватке. Мне даже начало нравиться: какое «и, дэ, дэ, кью, дэ»? Какое «и, дэ, ка, эф, а»? Какой ещё «гадмод»? Всё это восторженное упоение собственной всесильностью малолетних читеров выглядит просто смешно на фоне «Режима Бога», который сейчас был у меня. Стоит только подумать, а оно уже есть, усомниться, что это лучший вариант, а он уже изменился и подправился. Не надо даже приподымать бровь или дёргать губой — вся Вселенная перестраивается по одной твоей мысли или случайному желанию! Я начал отделять воду от тверди, раскрашивать небеса и добавлять звёзды. Пришлось немного напрячь воображение, и по белой безжизненной плоскости поползла неказистая зверушка, похожая на изуродованную черепаху. Ещё немного усилий, и эта черепашка научилась ползти без постоянного участия моего внимания. Мир рос, наполнялся звуками, растениями и гадами. Возможности и результаты завораживали! Чем больше получалось, тем больше хотелось сделать. Счёта времени не было, а творчество, дающее безграничные возможности и, почти не требующее усилий, затягивало не хуже наркотика. Я не чувствовал ни тепла ни холода, но мне было уютно. Не вспомню, что бы мне было когда-то также хорошо ни в каком из миров. Попытался вспомнить, ощущал ли я когда-либо хотя бы подобие этого блаженства и, первое что всплыло в изнеженном сознании, это Искра, влившаяся в моё ноющее и замёрзшее тело, растекаясь по каждой клеточке нежным, обволакивающим теплом. Искра! Окружающий мир, который я долго и любовно создавал, исчез как морок. Я держал в руках холодный чёрный кристалл. И вся моя божественная сила оказалась бессильно перед ним. Никакие усилия и желания не смогли заставить его превратиться в живой огонёк. Искушение властью — самое страшное искушение и, боюсь, не появись вовремя, в моём сознании, извечно спасающий меня дух, я бы его не прошёл и не захотел бы покинуть обитель своего всесилия. Из глубин памяти всплыл стишок — «Глубина, глубина я не твой!». Повторил ещё раз — стало легче. Сознание обрело чёткость, а задача ясность. Что делать дальше, как обычно, я не знал. Сознание заскрипело и напряглось, в судорожных попытках проанализировать ситуацию, найти решения, предложить варианты. Чувство комфорта и блаженства испарилось, его место заняло ощущение напряжения и боли в мышцах. Ничто… ничто… ничто… Блин, да я же в письме! Смешно звучит, но это электронное письмо, в котором лежит моё бездыханное электронное тело. А чем я тогда думаю? Сознанием, в каком-то там не таком пространстве? Чему там учили разные философские течения — «Мыслю, следовательно, существую» — уже хорошо. Тогда чему учили разного рода метафизики и эзотерики? Правильно — «тут, важно поверить, и сила мысли обязательно изменит материальный мир!», так сказать — «…важно воля, что б была, к победе!». Один только Владимир Высоцкий, когда-то сомневался — «..воля волей, если сил невпроворот, а я увлёкся! Я на десять тыщ рванул как на пятьсот и спёкся…». Но я увлёкся со всей основательность. Начнём моделировать ситуацию: вот письмо — в сознании проступил конверт, вот информация — из письма выскользнул чёрный кристалл. Теперь надо только указать системе, что к нему надо применить вычислительные мощности. Как процессор применяет свои мощности? Он забирает маленький кусочек информации в себя, производит вычисления и возвращает обратно в изменённом состоянии. Неподалёку появился процессор — такая абстрактная себе микросхема, с кучей тоненьких блестящих ножек, по которым, почему-то без непосредственного участия моего воображения, начали мельтешить небесно-голубые сполохи, похожие на, проскакивающие, электрические разряды. А теперь выдираем из нашего камушка крупинку — такую маленькую-маленькую точечку и тянем её в это чудо техники. От камня действительно оторвалась чёрная точка, которую я сначала легко рванул, удерживая своим вниманием, но с каждым пройденным миллиметром тянуть её становилось на порядок тяжелее. Примерно на середине пути чёрная крупица выскользнула из оков моего цепкого внимания и молниеносно вернулась в кристалл. Не понял. После долгой практики вознесения и низложения одним лёгким желанием целых горных хребтов, морей и океанов, сложившаяся ситуация казалась абсурдной и немыслимой. Ухватил крупинку камня и снова потянул вверх, продвинувшись не намного дальше. В сознании заиграл уже даже не спортивный интерес а, буквально, ущемлённое чувство собственного достоинства. Я напрягся и, с упорством мухи, бьющейся в стекло, начал тянуть попытку за попыткой. Ощущение опять было как во сне, только теперь неосознанном, где ты пытаешься убежать от чего-то страшного или догнать что-то важное но, с каждым шагом, ноги наливаются свинцом, а за шиворот хватает невидимая рука. Головы у меня не было, поэтому гудеть начало в сознании. От натуги картинка с камнем и микросхемой временами начинала расплываться и подёргиваться рябью, грозя схлопнуться, как и мой нарисованный мирок но, в тот момент, ни что не могло остановить моё упорство.

— Я дотащу эту чёртову точку до чипа, даже если мне придётся бороться, не знаю, с чем я тут борюсь, вечность! Даже если моё сознание вскипит и выгорит! Дотащу, даже если для этого придётся пожертвовать своей жизнью!

Откуда только взялось это берсеркерское безумие, но прочие мысли перестали существовать — остался только камень, чип, и моя уверенность в том, что эта крупинка будет там, где я решил, и ни что не может меня остановить! Сознание затуманилось, сузилось до этих двух объектов — больше ничего в мире не существовало. Рыча и хрипя, я уже почти дотянул свою неподъёмную ношу до цели, когда точка вновь рванулась вниз, кристалл и микросхема на встречу друг другу, а сознание рассыпалось калейдоскопом, беспорядочно мельтешащих, белых и чёрных конфетти, из рваных осколков.

Я лежал в бреду. Сознание иногда просыпалось и видело тысячи строк текста, бешено проносящихся на чёрном фоне, которые я не успевал прочесть. Смог отметить только то, что многие из них были красными и, вроде, часто мелькало слово «Ошибка». Когда сознание вновь вернулось ко мне, обнаружил себя сидящим в тёмном коридоре. Я не видел ни стен, ни пола, но точно знал, что это коридор, и так же точно знал, что по нему нужно идти.

Очередное путешествие длилось бесконечность времени, пока я не ощутил рядом с собой пролом в стене. К этому времени я уже немного освоился, и начал ориентироваться в пространстве. Вокруг была всё та же темнота, но я чувствовал расстояние до стен и потолка, картина восприятия была похожа на ту, какую я видел своим истинным зрением, проходя по бесконечным чёрным коридорам, поэтому, когда впереди замаячил пролом, я точно знал, что он есть, впрочем, как и то, как выглядят его неровные, зазубренные края. И опять я стоял перед выбором: шагать вперёд по ровному спокойному коридору, или нырнуть в неизвестность неказистой червоточины. Интуиция молчала, и я рассудил просто — «коридоры кончаются стенкой, а туннели выводят на свет», и шагнул на неровный пол, усыпанный жёсткой острой крошкой.

Кишка туннеля извивалась пищеводом, завязанного в узел удава, но ни один путь не может быть вечным и далеко впереди забрезжил свет, с каждым шагом незаметно наполняя окружающее пространство. Яркая, слепящая вспышка ударила по глазам, всё вокруг заволокло белой пеленой а, поперёк обзора, выскочило системное окно — «Настройка параметров персонажа». Самое обычное системное окно с настройками характеристик персонажа, только без, так любимого разработчиками, заманчивого оформления. Строгое, светло-серое прямоугольное окно, немного наполненное объёмом. Раса была выбрана и кнопка выбора заблокирована, то же самое, было и с классом персонажа, впрочем, как и с возможностью редактировать внешность. Я смотрел на всё того же хилого гнома, с седыми волосами, усами и бородой, только теперь одетого не в серую набедренную повязку, а в белоснежный подгузник. Но, рядом с самой первой строкой, гласившей — «Имя персонажа», располагалось поле для ввода текста, и оно было доступно. Перевёл внимание, и в строке высветилось первое, пришедшее в голову — «Папа Карло». Система оперативно сообщила — «Имя доступно для регистрации». А почему бы и нет? Карло, так Карло. Уровень персонажа красовался сиротливой единичкой, а характеристики нулями. В этом мире характеристики выглядели немного по-другому:

— Сила: увеличивает мощь ближней атаки, а также шансы парирования и блокировки. Влияет на переносимый вес. В случае перегрузки ваша скорость существенно падает.

— Интеллект: влияет на скорость изучения не боевых и магических умений, вероятность нанести критический удар заклинанием, а также на количество маны вашего аватара (одна единица интеллекта даёт десять единиц маны). Частично интеллект увеличивает скорость регенерации маны.

— Ловкость: повышает точность, уклонение и шанс критического удара в ближнем и дальнем боях.

— Дух: увеличивает скорость регенерации жизни и маны.

— Телосложение: отвечает за количество Хит Поинтов (одна единица телосложения даёт десять единиц жизни).

Доступных единиц для распределения единиц характеристик оказалось аж сто семьдесят одна штука! По моей практике, это было необычное количество для первого уровня, но простое сложение единиц характеристик моего персонажа из тестовой локации дало именно это число. А я определённо читер!

— Значит, триста одиннадцатый не ошибся в своих расчётах! Теперь я действительно на другом сервере и система действительно прияла моё старое тело! Неизвестные ей характеристики срезала, но сумму поинтов тронуть не решилась! — Приятно.

Класс персонажа был забит как «Чернокнижник». К классу даже прилагалось короткое описание.

— Чернокнижники являются тайными почитателями тёмных богов и тяготеют к тёмной стороне силы! Отношение к данному классу среди светлых рас — резко негативное. С вами откажутся общаться некоторые НПСы (управляемые ИскИном персонажи), а многие торговцы при вашем виде задерут цены. После десятого уровня Чернокнижнику предстоит определиться со специализацией — Некромант либо Рыцарь Смерти. Оба эти класса ненавидимы Светлыми: для вас закроются многие квесты и локации.

Не самое радужное начало, хотя, всё зависит от того в каких я землях. Если в тёмных, то и ничего, правда, я как-то больше любил играть за светлые расы. Конечно, есть любители мрачных подземелий и окружения из разлагающихся зомби и тупых скелетов, но выбора, к сожалению, нет. Оставалось только распределить мои читованные характеристики и нажать кнопку «Готово». Игровой опыт подсказывал вдавить всё в Интеллект и Дух — такой себе первоуровневый некромант, кастующий доты на порядок более сильные, чем положено — вполне неплохое начало, что бы быстро проскочить начальные уровни. Но вот мой новый жизненный опыт подсказывал, что ситуации могут быть настолько непредсказуемыми, что может случиться, годами рыть подкоп из замка Иф, и многое будет зависеть от твоей силы и ловкости. А когда нет никакой уверенности, что эта игра для тебя когда-нибудь закончится, начинаешь воспринимать такие вероятности очень даже реально. Так что по два десятка смело в силу и ловкость. Расовый бонус — плюс один к телосложению каждый уровень — не самый удачный расклад для кастера на высоких уровнях, но сейчас на телосложении позволит сэкономить. Так что всего пять очков. Мана — жизненно важный элемент, но скорость её регенерации — это, в основном, время, потраченное на отсиживание пятой точки вне боя, а мне торопиться некуда но, всё же, щедро пожертвуем двадцать единиц и туда. И сто двадцать единиц в интеллект. Последние шесть единиц решил пока оставить нераспределёнными. Пусть маленький, но оперативный резерв — будет мне греть душу как заначка. Путь впереди длинный, кто знает… Остались у меня и некоторые способности с характеристиками.

«Истинное зрение» и «Идентификация» присутствовали, но были выделены серым, как неактивные. Из описания о них можно было узнать, только то, что эти умения «Персональные». А невосприимчивость к огню и здесь оказалось вполне работоспособным пассивным умением, даже сохранив свой пятьдесят первый уровень. Также было доступно и активное умение «Восстановление жизни», вероятно выданное вместо «Самолечения». От сердца отлегло, когда увидел в списке умений: «Искра» и «Призвать Павшего». Они тоже были подписаны как персональные, но для использования были доступны.

Были и профессии:

Сохранилось даже достижение «Творец» третьего уровня.

Никакой другой информации в этом скромном окне найти не удалось и, мысленно скрестив за спиной пальцы, нажал «Готово».

Белая пелена медленно померкла, окутав меня вязкой тьмой. Я закрутил головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Вначале появились звуки. Тихонько зашелестели деревья, заскрипел кузнечик, крикнула птица. Затем мир обрёл свет и краски, и я задохнулся от обступившей меня красоты! Вокруг шумел лес! Я сидел на опушке леса и грелся в лучах утреннего солнца. В поле моего зрения был игровой интерфейс. Открыл меню персонажа и посмотрел на себя со стороны. Одет я был непрезентабельно, даже бедновато. Холщевая светлая рубаха да серые штаны из той же ткани. За спиной тощая котомка, на ногах, видавшие виды, кожаные сандалии. Заглянул в сумку — фляга с водой да краюха хлеба. Заботливо выскочила подсказка:

— В землях Другого Мира пища играет важную роль! У голодного персонажа замедляется, вплоть до полной остановки, скорость восстановления жизни и маны. Следите за уровнем сытости вашего аватара! Я продолжал сидеть и рассматривать окружавшую меня природу. Приятный лиственный лес в одну сторону, широкий луг в другую. Тепло, светло. Щебет птиц и запах. Запах весеннего леса. Было ощущение, что я выскользнул из адского заточения и попал прямиком в райские сады!

— Другой Мир? Ну, здравствуй, новый мир! Мы теперь надолго вместе…

Конец первой части.